Камерон бесплатное чтение

Реймон

Я знал, что сюда не следует приезжать, что воспоминания вновь начнут душить меня, заставляя сердце сжиматься от тоски и страстного желания промотать время назад, как пленку, и… и я бы все сделал по-другому.

Я огляделся вокруг. Ничего не изменилось. Щемящая томительная грусть охватывает меня. Воспоминания накрывают, оживляя давно забытое, заставляя проживать меня вновь и вновь то, что, казалось, давно оставлено в прошлом: эти мучительные чувства, мысли, желания или, может… ничего нет, и это все просто иллюзия.

Последний раз я был здесь в далеком 1990-м, в лучшие годы своей юности. И вот, спустя двадцать лет, я снова здесь.

Я спустился вниз ближе к реке. Сумерки. Что-то чарующее, таинственное обволакивает меня, и отголоски прошедших времен пленяют, захватывают и уводят за собой. Я будто слышу звонкий смех Камерон, вижу ее дерзкий синий взгляд, мелькнувший среди деревьев. Сердце начинает учащенно биться. Вглядываюсь в наступающую темноту. Глубина темнеющего леса оживает, призрачные силуэты мелькают в пышных ветвях, расплываются и таинственно исчезают. Нет, мне почудилось, это лишь тени уходящего дня, играющие со мной, и насмешливый ветер, шумящий в ветвистых кронах деревьев, но я уже чувствую ее теплые губы на своих губах, ее черные локоны щекочут мне лицо. Я вдыхаю запах ее волос, пахнувших лесными цветами и свежей травой, и нежность волной захлестывает меня. Камерон…

Но резкий окрик Джэда заставляет меня вздрогнуть.

– Не прикасайся к ней! С каких это пор ты смеешь целовать ее?!

Чувство ярости и досады ослепляют меня. Губы Камерон расплываются в дразнящей пленительной улыбке, и я слышу ее шепот:

– Реймон, не останавливайся. Пусть смотрит.

Я отталкиваю ее.

– Еще не наигралась? – зло усмехнувшись, я поворачиваюсь лицом к Джэду, на ходу снимая часы и куртку, готовясь нанести первый удар.

Я резко оглянулся. Вокруг ни души, но я ведь только что слышал…

Нет, это шорох опавшей листы под ногами, щебет птиц, потревоженных моим случайным вторжением в их лесное царство. Я с силой встряхнул головой, прогоняя наваждение. Господи, все это было двадцать лет назад, и до сих пор так же больно.

Я разворачиваюсь и иду по знакомой, еле видимой тропе, удаляясь все дальше в глубину чащи и воспоминаний. Тропинка выводит меня на небольшую поляну, где столетний величественный дуб неизменно стоял все также, и к которому она когда-то прижималась, прячась от прозрачных струй дождя среди его раскидистых ветвей. Как волшебно вокруг… Я вздрогнул.

– Реймон, как волшебно вокруг… – Она протягивала мне руки. – Иди ко мне… Ну, не дуйся! Иди же ко мне… – Ее синие глаза смеялись надо мной, провоцируя, издеваясь и маня.

Я действительно слышал ее голос?

Мы были тогда так юны, взбалмошны и беззаботны. Мы втроем были лучшие друзья, знали друг друга с самого детства. Если бы мы только знали, как все закончится для всех нас.

Я спустился к обрыву и вспомнил, как Камерон много лет назад стояла со мной на этом же месте, положив мне голову на плечо, и мы провожали закат уходящего дня, любуясь летним солнцем и небом, переливающимся сочными цветными красками. Правда, я любовался не закатом, а Камерон, наслаждался ее близостью, слегка касаясь губами ее волос, но все это кануло в прекрасном недосягаемом прошлом, которое никогда уже не повторится.

Не нужно было сюда приезжать. Камерон вновь овладевает мной, снова захватывает мою душу в плен, подчиняет все мои мысли воспоминаниям о ней. Ее незримая прекрасная тень следует за мной везде. Я почти чувствую ее чарующий зовущий взгляд, слышу за спиной ее легкие шаги и тихий смех. Мысленно молю ее исчезнуть, уйти, и в то же время – продолжать преследовать меня.

Я жил с бабушкой, достопочтенной миссис Фрейзен, в прелестном зеленом историческом городке Колчестер, расположенном в графстве Эссекс на реке Кольн, недалеко от Лондона.

Когда мне исполнилось восемь, мои родители сменили работу и переехали в Лондон. Меня оставили временно с бабушкой, решив не дергать посреди учебного года, и я должен был окончить третий класс здесь. Имея серьезные финансовые проблемы, родители хотели сначала обустроиться в Лондоне, прежде чем окончательно меня забирать. Но они опоздали. С самого начала я не хотел никуда переезжать, а когда в мою жизнь вошла Камерон, я наотрез отказался покидать Колчестер. Ведь здесь была она – моя любовь, моя жизнь, и мои друзья.

Родителям пришлось смириться. Они приезжали каждые выходные, и эти дни были для меня настоящим праздником. Мама не могла оторваться от меня, заваливая сладостями и подарками. Отец проверял мои успехи в школе, брал с собой на рыбалку, это было наше с ним общее хобби. Дни их приезда были всегда яркими и запоминающимися в моей спокойной размеренной жизни.

Вспоминая свое детство, я могу назвать его одним словом – беззаботное. Бабушка предоставляла мне полную свободу действий, во всем доверяя мне. Она без проблем отпускала меня с друзьями до позднего вечера и всегда снисходительно относилась к моим дерзким мальчишеским выходкам. Учеба давалось мне легко, ожидания родителей я не обманул. Лучшим моим другом уже тогда был Джэд.

Джэд Лейдон…

Он рос в обеспеченной семье. Его отец, Кайл Лейдон, имел собственный бизнес и являлся одним из самых уважаемых людей в Колчестере. Он часто уезжал по делам во Францию, и воспитанием Джэда никто не занимался. Его мать, Клер, не могла совладать с властным и жестким характером сына. Она мне запомнилась белокурой изящной женщиной с вечно грустными голубыми глазами. Гувернантки стремительно менялись одна за другой, в ужасе убегая от Джэда. Он уже тогда отличался необузданной жестокостью, грубостью и невыносимым характером. Ему не хватало внимания отца, а Клер просто была в отчаянии, не зная, как справиться с сыном. Никогда не забуду тот день, когда Джэд пришел ко мне и рассказал новость, которая изменила всю нашу жизнь. Его лицо отражало злость и тревогу.

– Мои родители разводятся, – заявил он.

– Что? – Я в недоумении уставился на него.

Признаться, в восемь лет мало что понимаешь в отношениях взрослых. Он присел рядом со мной.

– Это означает, что мои родители жить вместе больше не будут.

– А ты? Ты с кем остаешься? – я встревожился, так как друга мне терять не хотелось.

– Мама с моей младшей сестрой уезжают к бабушке в Нортгэмптон. Она хочет и меня забрать с собой, но отец против. Он настаивает, чтобы я остался с ним. Мама сегодня утром долго плакала, я случайно услышал их разговор на кухне, – и Джэд подробно рассказал мне о разговоре, который произошел между его родителями.

Из рассказа Джэда я понял одно – Кайл Лейдон, всеми уважаемый и примерный семьянин, решил развестись с женой из-за другой женщины. Это был неслыханный скандал на весь город. Кайл и Клер Лейдон считались образцово-показательной парой, и для всех было настоящим потрясением, когда они подали на развод.

Клер не хотела расставаться с сыном, но Кайл убедил ее, что она с ним просто не справится, с чем Клер не могла не согласиться, и в итоге они пришли к договоренности, что Джэд остается с отцом.

– Они еще долго о чем-то спорили, я уже не помню, но мама с сестрой скоро уезжают, но я рад, что остаюсь здесь, – Джэд закончил рассказ.

Я искренне расстроился за друга, но не знал, как ему помочь.

– Он привезет сюда жить какую-то женщину! Из-за нее мама уезжает! – Его глаза загорелись безумным огнем.

– Значит, у тебя будет мачеха?

Джэд злобно усмехнулся.

– И не только! У меня еще будет новая сестра! Эта женщина приедет со своей дочерью.

– Ничего себе! – Я во все глаза смотрел на Джэда, от души сочувствуя ему.

– Но это мы еще посмотрим, – многообещающе заявил Джэд. – Я им устрою жизнь!

Джэд был на год меня старше, и в свои девять лет он уже отличался острым, хитрым, изворотливым умом. С того дня мы строили грандиозные планы, один коварнее другого, как будем выживать отсюда его злую ненавистную мачеху. Вспоминая их не без улыбки, хочется отметить, что они были достаточно ловкие и изощренные для мальчишек нашего возраста.

Прекрасная Рене приехала через месяц с прелестной маленькой девочкой шести лет. Это была Камерон. Рене была истинной француженкой. В ней чувствовались легкость, фривольность, изящество и какое-то необъяснимое французское очарование. Она безупречно владела английским, так как когда-то была замужем за англичанином. Говорили, что в Париже она работала танцовщицей в одном из самых знаменитых кабаре, где, по слухам, отец Джэда и встретил ее. Признаться, было от чего сойти с ума. Белая нежная кожа, глубокий синий взгляд, чувственные губы, черные волосы в стрижке каре и безупречная изящная фигура. Рене была начинающей звездой кабаре-шоу, ее внешность и обаяние позволяли добиться многого, но она отказалась от всего и уехала с Кайлом.

Половина мужского населения Колчестера была без ума от новой жены Кайла Лейдона. Ее называли никак не иначе как «Прекрасная Рене». Прилагательное «Прекрасная» стало ее первым именем. Женское население нашего городка моментально возненавидело Рене в опасении, что эта «разрушительница стабильных браков» доберется и до них, что, кстати, было совершенно безосновательно. Рене была такой милой, мягкой и кроткой женщиной, что ни для кого не представляла никакой угрозы, к тому же она сильно любила отца Джэда и другие мужчины для нее просто не существовали.

Я до сих пор помню тот день, когда впервые увидел Камерон. В день их приезда Джэд попросил меня побыть с ним рядом для моральной поддержки. Мистер Лейдон не возражал. Он уехал встречать их в аэропорт еще рано утром. И вот мы с Джэдом стоим на ступеньках старинного особняка Лейдонов и внимательно наблюдаем, переполненные тревогой и любопытством, как подъезжает автомобиль, из которого выскакивает Кайл и, предупредительно открывая дверцу, помогает выйти своей прекрасной Рене, будущей мачехе Джэда. Кайл выглядел оживленным и взволнованным, его лицо сияло таким счастьем и радостным нетерпением, будто он всю свою жизнь ждал только этого события. Не забыв бросить предупреждающий взгляд на Джэда: «только попробуй что-нибудь выкинуть», Кайл Лейдон нежно заключил Рене в объятия, поцеловал Камерон и немедленно нас всех представил.

– Отец никогда так не смотрел на маму, никогда ей так не улыбался, – хмуро прошептал мне Джэд. – Если честно, я вообще его таким никогда не видел. С мамой и с нами он был совсем другим.

Рене приветливо улыбалась нам, взволнованно посматривая на хмурого Джэда. Видимо, она беспокоилась, и, надо признать, не напрасно, как мальчик воспримет ее. Ведь по вине Рене его мать покинула этот дом и город вообще. Камерон была в прелестном белом платьице, она стояла возле Рене и держала ее за руку. Ее большие синие глаза с любопытством уставились на меня с Джэдом. У меня перехватило дыхание, когда наши глаза на секунду встретились: я никогда в жизни не видел такой красивой девочки.

– Мама, ты говорила, что у меня будет брат, – сказала Камерон, переводя озадаченный взгляд с Джэда на меня. – А который из них, мальчик с темными или светлыми волосами? Или у меня будет два брата?

Мы с Джэдом переглянулись. Рене рассмеялась.

– Дорогая, тот, что со светлыми. Это Джэд. Правда, они с Кайлом очень похожи?

Лицо Джэда вспыхнуло, когда на него с любопытством уставились две пары больших синих глаз. Он и так не любил к себе излишнее внимание, а тут такой откровенный интерес.

– Джэд, – вмешался Кайл. – Камерон теперь твоя сестра, и ты отвечаешь за нее, – категорично и строго произнес он. – Проводи Камерон в ее комнату, покажи здесь все, познакомь со всеми. Я полагаюсь на тебя. Уверен, вы подружитесь.

В его тоне отчетливо прозвучало «попробуй не подружиться». Джэд хмуро молчал. Он какое-то время пристально и безотрывно смотрел на Камерон, и наконец благосклонно улыбнулся ей. Я видел, что Джэд совсем не ожидал появления такого обворожительного создания в своей жизни, и, вопреки себе, он был тоже очарован ею, хотя ни за что на свете не признался бы в этом, считая всех девчонок несносными дурами.

– Конечно, отец. Я с удовольствием покажу Камерон наш дом, – смиренно произнес он.

Рене с умилением наблюдала за нами.

– Иди же, смелее, ты ведь так хотела познакомиться с Джэдом. – И Рене легонько подтолкнула к нам Камерон, которая застенчиво из-под длинных ресниц рассматривала нас.

Камерон нерешительно продолжала стоять. Тогда Джэд сам приблизился к ней и властным уверенным жестом взял ее за руку. Она беспрекословно подчинилась и послушно последовала за ним, не выпуская его руки, периодически бросая на Джэда неуверенные и в то же время заинтересованные взгляды.

Я тоже последовал за ними, любуясь ее длинными черными локонами, струящимися по спине, впервые охваченный каким-то странным невероятным чувством, которое я не мог себе объяснить. Появилось странное необъяснимое желание находиться рядом с этой девочкой, прикоснуться к ее дивным волосам, хотелось, чтобы она смотрела на меня, а не на Джэда, своими чудесными синими глазами, и сжимала не его, а мою руку. Я смотрел на их сплетенные пальцы, и меня охватывало неясное смутное раздражение. Ошеломленный, взволнованный этим нарастающим, совершенно новым для меня чувством, я шел за ними, и меня пронзало необъяснимое желание, чтобы эта девочка посмотрела на меня, заговорила со мной, почувствовать ее чарующий взгляд на себе. Мне изо всех сил хотелось дернуть ее за эти играющие блестящие локоны, чтобы она, наконец, оглянулась на меня. Что со мной?

Джэд деловито и гордо показывал ей дом и что-то покровительственно объяснял. Камерон молча слушала его, с любопытством осматривая обстановку. Неожиданно она посмотрела на меня и спросила что-то по-французски. Я в растерянности смотрел на нее как завороженный, слушая красивую французскую речь. Джэд со снисходительной улыбкой ответил за меня, что мы не понимаем ее.

– Ах да, забыла! Извините, – сказала Камерон уже на чистом английском. – Мама меня предупреждала, но мне сложно сразу перестроиться на другой язык.

Она улыбнулась мне и Джэду своей неповторимой ослепительной улыбкой, и мы с ним поняли, что дело совсем плохо, что мы готовы на все, лишь бы снова увидеть эту улыбку на ее лице, чтобы заслужить внимание, дружбу и привязанность этой очаровательной девочки.

С первого дня их приезда мы позабыли все свои коварные планы, так как Камерон мгновенно завоевала наши сердца. Она унаследовала необыкновенную красоту своей матери. Ее большие синие глаза оттеняли темные длинные ресницы, густые черные волосы тяжелым каскадом падали на плечи, струясь локонами по спине, и эта несравненная чарующая улыбка – она пленила, околдовывала и врезалась в сердце навсегда.

Шли годы. Все носились с ней, все обожали ее. Камерон прекрасно сознавала свое очарование, спокойно и снисходительно принимая внимание и восхищение окружающих. Ей нравилось наблюдать наше соперничество за нее, наше стремление завоевать ее сердце. Наша дружба с Джэдом всегда омрачалась чувством ревности к ней. Камерон не без улыбки наблюдала, как мы спорим, деремся из-за нее, воспринимая наше соперничество как очередную игру, как детскую забаву. Впрочем, в то время так все и было. Лишний повод подраться и в очередной раз испытать себя, показать Камерон и всему миру, кто из нас круче, – это нам с Джэдом было по душе. Прислуга, гувернантки никогда не вмешивались в наш запутанный треугольник отношений, только разводили руками: «Что же будет, когда они все вырастут? Не миновать трагедии!» Они ничего не говорили родителям, так как боялись Джэда. Они знали его хитрость и мстительность. «Этот ребенок просто демон», – шептались они за его спиной.

Камерон нравились грубые ласки Джэда, когда он привлекал ее к себе, его руки путались в ее черных волосах, наматывая длинные пряди на кулак, он притягивал ее лицо к себе. В ее глазах отражались покорность и удовольствие. Камерон признавала его властность и силу. Ей нравились его необузданность, его неистовство. Она позволяла ему чувствовать, что принадлежит ему, что он главный человек в ее жизни. Вернее, один из главных, так как я ни в коей мере не уступал ему привязанность и внимание Камерон.

– Джэд, ты самый сильный, самый красивый, – говорила Камерон, с любовью глядя на сводного брата.

Он счастливо улыбался и неистово обнимал ее. Она охотно принимала его ласки и нежность, потому что она знала, что нежен он только с ней. И Джэд – он был предан ей, он обожал ее.

Я жутко ревновал и досадовал, что у меня нет возможности жить с ней в одном доме и забираться к ней в постель, как это делал Джэд. Они иногда засыпали вместе, обнявшись.

– Реймон, он мой брат, – всегда говорила она мне, замечая мою злость, – и я люблю его.

– А меня любишь?

– И тебя люблю, – Камерон нежно обнимала меня, и мое сердце замирало от восторга.

Но она редко проявляла симпатию и нежность ко мне при Джэде. Надо было видеть, как сразу вспыхивали его глаза, как темнел его взгляд.

Кайл и Рене были просто счастливы, что Джэд и Камерон стали так дружны и близки. Но они почти не занимались детьми, ничего не замечая вокруг, полностью поглощенные своей неутихающей страстью и друг другом. Так что Джэд и Камерон росли без присмотра вечно влюбленных родителей, предоставленные больше самим себе, учителям и гувернанткам. Учителя и гувернантки были у Джэда «под колпаком». Они жутко боялись его и понимали, что этот несносный подросток может им устроить невыносимую жизнь, если они будут играть не по его правилам. Они боялись жаловаться на него родителям, отзываясь о Джэде и Камерон всегда положительно, так как, несмотря на выходки и тиранию Джэда, все держались за свою работу. Кайл Лейдон был очень щедрым работодателем.

Камерон оставалась прекрасной загадкой для нас. В ней гармонично сочеталось столько черт. Она была дерзкой и кроткой, насмешливой и нежной, жестокой и мягкой, а искусством очаровывать она овладела с самого детства. С прелестной грациозностью, одним только взглядом и взмахом ресниц она заставляла нас с Джэдом играть по ее правилам. Спорить с ней было бесполезно, Камерон редко повышала голос, но всегда от всех получала все, что хотела. Джэд и я не уставали конкурировать между собой за ее взгляд, внимание, улыбку. Я чувствовал себя счастливейшим на земле, если Камерон была довольна мной. Она стала главным человеком в нашей с Джэдом жизни. Я завидовал Джэду, что он видит ее больше, чем я. Джэд же просто бесился, когда Камерон лукаво называла его «Мой милый брат».

– Я тебе не брат! – злился он.

– А кто тогда?

– Когда я вырасту, я женюсь на тебе, как мой отец на твоей матери!

– Нет. Я не выйду за тебя, – смеялась она.

Она забавлялась нашей ревностью и обожанием.

– Это почему?

– Потому что есть Реймон.

Помню, я остолбенел от счастья. Джэд, еле сдерживаясь, сжимал кулаки. Она хохотала.

– Не злись! Ты – мой господин и повелитель, но помни, что не навсегда! – шутила она.

Но потом уже были не шутки, так как мы становились взрослее. Камерон не показывала, кому именно из нас она отдавала предпочтение, но каждый в душе надеялся, что ему.

Джэд никогда не показывал при родителях свои чувства к Камерон, был всегда очень сдержан при отце и Рене. Максимум, что он позволял при них, – это обнять ее или взять за руку. Но Рене с Кайлом ничего не замечали, они были зациклены только на себе и своей великой любви.

Кайл неустанно баловал прекрасную жену, ни в чем ей не отказывал, любое желание Рене беспрекословно выполнялось. Он осыпал ее цветами и щедро дарил роскошные подарки. Нас всегда удивляло одно загадочное обстоятельство. В день рождения Джэда Кайл неизменно преподносил Рене какой-нибудь подарок и только потом шел поздравлять сына. Джэд всегда возмущался, что только он должен получать в этот день подарки, и никто больше. Когда их дети спрашивали об этом, они ничего не отвечали. Только смотрели друг на друга страстным и всепоглощающе нежным взглядом, в котором отражался их секрет, который знали и понимали только они одни. Мы не уставали гадать о причинах, по которым Рене всегда получает подарки в дни рождения Джэда, но это обстоятельство оставалось загадкой. Об истинной причине я узнал только спустя много лет.

Они никогда не разлучались друг с другом, часто уезжали в путешествия по Европе, оставляя Камерон и Джэда одних. Вот мы отрывались в эти дни! Когда Кайл ездил по делам бизнеса в Париж, Рене всегда сопровождала его. Они познакомились в Париже, это был ее родной город, и она испытывала ностальгию, скучая по нему. Я никогда ни у кого не видел таких нежных и чутких отношений, как у Кайла и Рене. Такое обожание светилось в их глазах, когда они смотрели друг на друга, что это ослепляло. Если Кайл где-то задерживался, Рене себе места не находила, взволнованно ожидая его. Она нервничала и нетерпеливо выбегала из дома, встречая его у ворот, каждый раз, когда слышала звук подъезжающего автомобиля. Кайл страстно обнимал подбегавшую к нему жену, и они неистово целовались, будто не виделись не каких-то полдня, а как после долгой разлуки.

– Они больные на всю голову. Это психическое, – часто говорил про них Джэд.

– А я считаю, что маме очень повезло, что твой отец так любит ее, – как-то возразила Камерон. – Я бы тоже хотела, чтобы меня так любили.

– Я тебя люблю сильнее, – сказал Джэд, устремляя на нее пылкий взгляд.

– Я имею в виду возвышенную и романтичную любовь, как у Кайла к маме, – мечтательно произнесла тринадцатилетняя Камерон. – Ты собственник, Джэд, и слишком эгоистичен, чтобы так любить. – Она грациозно откинулась на спинку дивана и закинула ногу на ногу.

Помню, я воздерживался от комментариев, потому что я любил ее более, чем «возвышенно и романтично», более, чем возможно описать словами. Я не мог смотреть на нее долго, так как сразу начинал чувствовать эту сладкую щемящую боль, которая разливалась по всему телу.

Джэд развалился на диване рядом с ней, не отрывая от нее заинтересованного взгляда.

– Я смотрю, ты стала разбираться в любви? – усмехнулся он, осторожно положив ей руку на колено.

– Я говорю о чувствах, Джэд, а не о том, что ты имеешь в виду.

– Одно без другого не бывает, – категорично сказал он. – Ты думаешь, мой отец ограничивается с Рене только романтической возвышенной любовью? – Его рука медленно поползла по ее ноге вверх.

– А ты, я смотрю, все знаешь! – с усмешкой бросила Камерон.

– Убери свою руку, Джэд, – вмешался я, не отрывая взгляда от ее ног, которых безумно сам хотел коснуться.

Камерон насмешливо скинула его руку с колена и с нежной улыбкой взглянула на меня.

– Мне кажется, Реймон мог бы так любить.

Джэд с досадой поморщился, не сводя глаз с ее красивых ножек, которые откровенно обнажала, издеваясь над нами, ее короткая юбка.

– Камерон, поверь, романтика – это скучно, – сказал он, и его глаза загорелись. – Я покажу тебе другую любовь.

– Другую любовь? – На ее губах мелькнула улыбка, в которой сквозило очарование распускающейся пронзительной невыносимой красоты.

– Да, Камерон, «другую». – Он вздохнул и намотал на палец ее локон. – После которой просто «романтичная» покажется тебе неинтересной.

– И ты мне ее покажешь? – Ее синие глаза с доверчивым неподдельным интересом смотрели на него.

Джэд медленно кивнул.

– Со временем. – Он мягко улыбнулся ей. – Не сейчас.

Мои глаза вспыхнули злостью. Камерон взглянула на меня. На ее лице блуждала загадочная улыбка.

– Ты молчишь, Реймон. А ты меня будешь любить? – Сквозь длинные ресницы она смотрела на меня.

– Я буду любить тебя всегда, – улыбнулся я ей, безмерно любуясь ею.

– И ты мне покажешь «другую любовь», как и Джэд?

– Мм-м… разную, а какую мне покажешь ты? – Мы встретились с ней глазами.

На ее лице отразилось смущение, на щеках проступил румянец. В тринадцать лет Камерон еще не освоила умение скрывать свои истинные чувства и мысли, как научилась это делать потом, отточив это искусство в совершенстве.

– Я этому случиться не позволю! – вмешался Джэд с помрачневшим взглядом.

– Будто тебя кто-то спрашивать будет, – небрежно бросил я.

– Если вы имеете в виду «ту любовь», какую я лицезрела у вас на прошлой неделе, то даже не помышляйте! – уверенно заявила она.

– А что было на той неделе? – Джэд вопросительно взглянул на меня. – Реймон, ты не помнишь?

Я пожал плечами. Камерон наклонилась к нему чуть ближе и насмешливо прошептала:

– Вэнди Делауэр и Лорна Мейер. Теперь вспомнил?

Джэд рассмеялся.

– И ты наблюдала?

– Вот еще! – возмущенно воскликнула она. – Видимо, вы в своих страстях забыли запереть дверь. Я к тебе хотела зайти просто за фотоаппаратом, а наткнулась на оргию! – и добавила елейным голоском, – но вы с Реймоном были так заняты, что меня не заметили. Я спокойно зашла, взяла фотоаппарат и вышла.

Мы с Джэдом в замешательстве переглянулись. Неужели Камерон видела все это?! О, черт!

– Мне было жалко этих девушек, – не без иронии произнесла она.

– Жалко? – Джэд громко рассмеялся.

Я тоже не мог сдержаться.

– Да. Жалко. Я думала, вы их растерзаете в прямом смысле этого слова. Одна даже закричала. Я все про вас поняла! Вы просто животные! – надменно заключила Камерон.

Мы смеялись долго. Камерон снисходительно ждала, пока мы закончим.

Джэду, наконец, удалось подавить смех. Он улыбнулся ей одним уголком рта и прищурил глаза.

– И ты ревнуешь?

– Нет!

– Точно ревнуешь!

– Нет!

– Ну, немножко?

– Нет!

– Признайся, ты тоже этого хочешь. Тебе интересно.

– Нет, – ее лицо вспыхнуло.

– Врешь, – смеялся Джэд. – Я вижу, что интересно.

– Нисколько! – ее глаза разъяренно сверкали.

– Ты только скажи… – он подмигнул.

– Отстань!

Камерон раздраженно поднялась с дивана и, бросив на меня с Джэдом презрительный взгляд, обиженно ушла к себе.

– Зачем ты так? Ей всего тринадцать, – с упреком сказал я Джэду. – Ты ее совсем напугаешь.

Джэд пренебрежительно отмахнулся.

– Больше девочек сюда не приводим, – решительно сказал он. – Реймон, какого хрена?! Ты заходил последним. Ты должен был проконтролировать и запереть эту чертову дверь!

Я пожал плечами.

– Я плохо помню, как все было. Тот виски был перебором. К тому же Лорна так вцепилась в меня, какая, к черту, дверь… мы сразу упали на кровать.

– Да, а вот это я помню! – с иронией сказал Джэд. – Потому что вы упали на нас с Вэнди!

– Я не виноват, что у тебя одна кровать, – я развел руками.

– Скажи спасибо, что у меня большая двуспальная кровать!

– Мы с Лорной все равно вас не заметили, – с насмешкой бросил я.

– Зато я заметил ее красивые бедра, когда она была на тебе сверху, – улыбнулся Джэд. – Ты не против, если я возьму Лорну в следующий раз?

– Лорну? – Я вспомнил обольстительную длинноволосую блондинку, ее глаза, мерцавшие зеленым светом, ее восхитительное обнаженное тело. Это девочка просто огонь.

– Да, Лорну. Так будет честно, – сказал Джэд, – потому что ты был и с Вэнди.

– Я был только с Лорной! – уверенно возразил я.

Джэд насмешливо кивнул.

– И с Вэнди!

– Не может быть!

– Может.

– О, черт!

– Точно! – подтвердил Джэд. – Наверное, ты их потом перепутал. Они ведь обе блондинки.

Я переваривал эту новость. И Джэд, не щадя меня, добавил:

– И Камерон это все видела. Нас вчетвером на одной кровати. Потому что ты не запер эту чертову дверь!!!

Я с досадой выругался про себя. И что она подумала про нас? Животные.

– Теперь я хотя бы понимаю, почему Лорна потом так психанула, – сказал я. – А то я решил, что она обкурилась.

– Не переживай, – усмехнулся Джэд. – зато Вэнди была довольна.

– Мог бы мне сказать! – возмутился я. – Я на днях звонил Лорне, понять не мог, с чего она такая злая.

– Да я как-то забыл, – Джэд лениво улыбнулся, – пока вот Камерон не напомнила. К тому же я решил, что ты сымпровизировал.

– Сымпровизировал?

Джэд пожал плечами.

– Да. Это была хорошая идея. Сразу с двумя. Только неплохо бы меня предупреждать.

– Да пошел ты! – Я обхватил голову руками. – Черт! Я больше виски не пью! И на одной кровати – никогда.

– Никогда, – подтвердил Джэд.

– Но все равно, на встречи двух похожих больше не берем.

– Не берем.

– Они должны заметно различаться, хотя бы цветом волос.

– Точно! – насмешливо согласился Джэд.

Я развел руками.

– Что ж, Лорна вся твоя, – и задумчиво добавил, – к тому же, в следующий раз я все равно хотел Конни Риверс.

– Она вроде занята, у нее парень.

– Тем интереснее.

Мы строили бурные развязные планы на ближайшие вечеринки, на которых мы отрывались, «не приходя в сознание», и на другие не менее захватывающие события, цинично обсуждали девочек на перспективу и намечавшиеся разборки с кем-то. Это было веселое, бурное и беззаботное время.

– Насчет Камерон… – недовольно заметил я. – Ты распускаешь руки и нарушаешь наш уговор.

– Не могу удержаться, – с притворным сожалением улыбнулся Джэд. – Какого черта она носит такие юбки!

Мы с Джэдом еще год назад честно по-дружески договорились, что в сексуальном контексте не будем трогать Камерон и приставать к ней, пока ей не исполнится хотя бы лет семнадцать, за тем исключением, конечно, если она сама не захочет. Но мы не думали, что это будет настолько мучительно и тяжело. Ее красота безжалостно распускалась, как редкий цветок, и было просто невыносимо любоваться им на расстоянии и постоянно сдерживать себя, чтобы не сорвать его.

Мы все взрослели. Джэд пользовался успехом у девушек. Высокий, стройный, с холодными серыми глазами, с вечно растрепанной челкой, он притягивал своей дерзостью и властным сильным характером. Соломенный цвет волос ярко выделялся на его лице, жестокая насмешливая улыбка обнажала белые ровные зубы – в этом был весь Джэд Лейдон. Редкие дни у него обходились без острых экстремальных историй. Разборки и драки – это то, чем он жил, что ему было необходимо как воздух. Его боялись, уважали и ненавидели, но его авторитет был бесспорный. Иногда его беспощадность и жестокость не знали границ. Многие порезанные или избитые им оказывались в больнице, но я уже в этом не участвовал. Обладая более уравновешенным характером, я всегда владел собой и лишний раз никогда не ввязывался в очередные истории, в которые особенно любил попадать Джэд. Он был уже замечен полицией, но деньги и связи отца неоднократно выручали его.

Джэд никого не любил, кроме Камерон, ни к кому не проявлял нежности, кроме нее. Ко мне Джэд испытывал искреннюю дружескую привязанность, и мы все равно оставались с ним лучшими друзьями. Сколько мы ни соперничали с ним из-за Камерон, в разборках, драках и в массе других интересных ситуаций мы всегда были с ним вместе и заодно.

Камерон становилась настоящей красавицей. Она была чуть выше среднего роста. Изящная стройная фигура, струящиеся по спине черные волосы и дерзкая пленительная улыбка с сознанием собственной красоты. Она знала себе цену. Она была мечтой… моей единственной мечтой.

Прекрасная Рене умерла, когда Камерон исполнилось шестнадцать лет. Рак стремительно забрал ее, болезнь обнаружили слишком поздно. Отец Джэда сломался. Это было пугающе – то, что творилось с ним. Он беспрерывно пил и хотел покончить с собой. Кайл бросил работу, бизнес хоть и держался на плаву, но не приносил той прибыли, как раньше. Кайл всерьез стал злоупотреблять спиртным. Он просто сходил с ума. Камерон не успела погоревать о матери, как ей пришлось спасать отца. Это был сложный период для всей семьи Лейдон.

На Камерон Кайл без боли смотреть не мог, так как она являлась практически копией Рене, даже голоса у них были похожи. Кайл очень любил Камерон, обожал ее и только благодаря ей не свихнулся окончательно. Она впервые тогда проявила силу своего характера и взяла дом, управление прислугой в свои руки. Камерон возилась с Кайлом как с маленьким ребенком, она гладила его по голове, обнимала его, успокаивала, приносила ему еду, заставляла есть, отбирала спиртное и не давала ему запираться одному в кабинете. Однажды заставила Джэда в двери кабинета сломать замок. Это был настоящий кошмар для всех.

Джэд замкнулся в себе. Он ходил смурной и злой, отказываясь обсуждать ситуацию в семье со мной и с кем бы то ни было. Он не хотел признаваться даже себе, что ему было страшно. Впервые так страшно. Особенно когда он отбирал у Кайла пистолет, когда тот хотел застрелиться, пуля попала в стену. Джэду было тогда девятнадцать, и все это было слишком для него. Он совершенно не знал, что в этих случаях нужно делать и как с подобным справляться. Мать Джэда, Клер, предлагала им свою помощь, но Кайл запретил впускать в дом ее и вообще каких-либо родственников, особенно тех, кто плохо относился к его любимой Рене.

Но в итоге забота и любовь Камерон сотворили чудеса. Кайл все-таки начал приходить в себя, это шло мучительно, слишком медленно и тяжело, но со временем все стало нормализовываться. Он с новыми силами окунулся в работу, которая, на тот момент, его тоже спасла.

Я вдохнул воздух полной грудью и еще раз кинул последний взгляд на обрыв, реку, вечно хранившие свои тайны, и вышел на дорогу, ведущую к моему старому дому, где я провел свое детство и юность, живя с бабушкой, которой уже давно нет в живых. Я открыл ворота. Дом смотрел на меня, угрюмый и молчаливый. Я поднялся по ступенькам, открыл замок и оказался в прихожей, ведущей в просторную гостиную. Мебель была покрыта чехлами, в комнатах стоял затхлый воздух. Я открыл окно. Давно здесь никто не жил. Изредка я сдавал дом в аренду кому-нибудь на лето. А сейчас я здесь в последний раз, так как решил дом продать и уже нашел покупателей, которые собирались приехать завтра ближе к вечеру. Все равно я здесь никогда жить не стану. Здесь место не жизни, а воспоминаниям. Этот дом принадлежит моему прошлому, ему нет места в настоящем, как и Камерон.

Я огляделся. Вокруг угасающие воспоминания… каждая вещь начинает мне что-то говорить, напоминать забытое… Я подошел к трельяжу, где стоял старинный подсвечник. Я дотронулся до него и до меня будто донесся шепот Камерон.

– Задуй свечи, пусть будет темно.

– Зачем? – рассмеялся я, любуясь ею.

– Затем… – она положила руки мне на плечи, – что миссис Фрейзен уже спит, а Джэд пошел за вином, и мы остались совсем одни… у тебя сегодня день рождения, тебе двадцать лет, и я хочу… тебя поцеловать.

Ничего не отвечая, я задул свечи, сам не веря в то, что слышу.

Камерон сладко улыбнулась. В темноте ее глаза блестели, завораживали как гипноз, и я опомниться не успел, как ее губы жадно прильнули к моим, ее язык оказался у меня во рту. Поцелуй был страстным и сокрушительным. Мы целовались с какой-то дикой одержимостью, как тайные изголодавшиеся любовники после долгой мучительной разлуки. Она тихо засмеялась, откинув голову назад, мои губы с жадностью прошлись по ее шее. Я запустил руки ей под свитер, от прикосновения к ее упругой груди у меня перехватило дыхание. Желание нарастало стремительно, захватывая и ошеломляя. В ее глазах горело предвкушение, но она вдруг сделала попытку оттолкнуть. Я дернул ее обратно к себе, мои жадные пальцы продолжили исследовать ее тело, не прекращая, не отпуская, и она позволила мне делать все, что я хотел. Я почти снял с нее свитер, когда нас прервали.

– Почему темно? Реймон, вы где? – раздался резкий голос Джэда.

Камерон, улыбаясь, с силой оттолкнула меня и молниеносно натянула свитер обратно. Глаза ее возбужденно сверкали в темноте.

– Джэд, ты уже вернулся… – воскликнула она, поспешно зажигая свечи. – Просто свечи потухли.

…Свечи потухли…

Я вздрогнул от неожиданного боя часов. Уже полночь. Только сейчас я почувствовал, как смертельно устал. Сдернув чехол с дивана, я с наслаждением растянулся на нем. Глаза закрылись сами, и я погрузился в глубокий сон.

Камерон

После этого неожиданного поцелуя я был просто болен ею, но со стороны Камерон началась игра. Жестокая насмешливая игра. Она вела себя так, будто ничего не произошло. Все было как раньше. Она так же флиртовала со мной и Джэдом, мы так же встречались, общались, весело проводили время и оставались лучшими друзьями. Меня дико бесило, что Джэд вел себя с нею так, будто она уже принадлежала ему. Камерон держала нас на расстоянии, сохраняя ту невидимую дистанцию, которая держала грань между дружбой и любовными отношениями, но сексуальная подоплека присутствовала всегда, и с каждым годом она возрастала вместе с тем, как мы становились старше.

На далеко не братскую привязанность Джэда она отшучивалась и смеялась. Я не показывал своих чувств к ней, подражая ее игре, в то же время не отказывался от общества других девушек.

Интересно, как бы повернулись события, если бы не та вечеринка у Сабрины Уолтер.

Сабрина тогда была лучшей подругой Камерон. Одно время я даже встречался с ней, но недолго. Впрочем, это не помешало нам остаться друзьями, хотя время от времени мы не отказывали себе в дружеском сексе. Ветреная, веселая, очаровательная и далеко не глупая, Сабрина вызывала только положительные эмоции. Мне всегда было с ней приятно поболтать, выпить и даже вспомнить забытые времена, целуя ее пухлые красивые губы.

Это была обычная вечеринка, какая может быть у двадцатилетних молодых людей: музыка, танцы, море выпивки, немного наркотиков. Мы с Джэдом пришли туда позже, когда все было в самом разгаре. Клубы сигаретного дыма, грохочущая музыка, развязные танцы, то тут, то там пьяные обкуренные парочки.

– Ну, наконец-то! – воскликнула Сабрина, подойдя к нам, демонстрируя глубокое декольте откровенной кофточки. – Я уже решила, что вы не придете.

Меня окутал аромат ее парфюма.

– Привет, – я поцеловал ее в нежную щечку.

– Где Камерон? – резко спросил Джэд, окинув присутствующих скучающим взглядом.

– Здравствуй, Джэд, я тоже рада тебя видеть, – ему в тон бросила Сабрина. – Без понятия, наверное, целуется с каким-нибудь знойным парнем.

Джэд оставил нас и исчез в толпе танцующих. Сабрина схватила меня за руку и потащила к бару.

– Что будешь пить?

– Виски со льдом.

Она быстро наполнила мне бокал.

– Реймон, я скучала. Полмесяца не виделись! – Она прижалась ко мне. – Нехорошо так надолго забывать друзей, – Ее руки обнимали меня, настойчиво требуя нежности и внимания.

Я мягко отстранил ее. Сабрина недовольно взглянула на меня и налила себе приличную порцию коньяка.

– Может, тебе хватит? – поинтересовался я, заметив, что еще пара бокалов и Сабрина будет невменяема.

– Мне всегда всего мало! – Она сделала крупный глоток и, прищурив ярко-голубые глаза, посмотрела на меня. – Вы слишком долго добирались до нас. За это время мы здесь все уже надрались прилично, поэтому не нужно теперь на меня смотреть как строгий папочка! Я имею право расслабиться?

Я улыбался, наблюдая за ее грациозной развязностью и забавной болтовней. Сабрина что-то весело говорила, что-то мне объясняла, в чем-то попрекала, нелинейно перепрыгивая с темы на тему, и скоро меня это порядком утомило.

– Реймон, ты сплошная загадка. – Она крепче обвила руками мою шею. – Тебя так сложно понять, но этим ты и притягиваешь… своей сложностью, своей закрытостью…

– Тебе незачем меня понимать, – прервал я ее «философию» и, поставив допитый бокал, намеревался покинуть ее.

Будучи трезвым, я не любил пьяных девушек, а их бред, навеянный алкоголем, тем более.

– Но я хочу тебя понимать! – упрямо продолжала Сабрина, игнорируя мое желание оставить ее. – Я сейчас все скажу! А то опять исчезнешь недели на две-три! Я обожаю в тебе все! Реймон, в тебе нет ни одной черты, которая меня бы не привлекала. Мне нравятся твои черные волосы, твои темно-серые глаза, они как туман… в котором хочется блуждать и заблудиться…

– Туман?

– Реймон, не уходи. – Она поставила уже пустой бокал и требовательно притянула меня к себе. – Не уходи…

Ее губы страстно впились в мои, руки быстрым плавным движением спустились вниз и расстегнули ремень и молнию на моих джинсах. Это было слишком внезапно и стремительно. Я не понял, а скорее почувствовал, что отвечаю ей, а мои руки уже освобождали ее от бюстгальтера. Да, умеет она заводить… прелестная девочка. Неожиданно распахнулась дверь, и я почувствовал на себе чей-то острый пронзительный взгляд, который наточенным лезвием водил по моей спине. Мне хотелось обернуться, но оторваться от Сабрины было сложно, почти невозможно, особенно когда ее упругая грудь оказалась у меня в ладонях, но она вдруг отстранилась от меня.

– А, Камерон, ты?

Я оглянулся. Камерон стояла, облокотившись о косяк двери, и курила с видом королевы, будто не она, а мы потревожили «ее светлость». Она сделала затяжку и выдохнула дым. Ее глаза как всегда смотрели с затаенной иронией, скрывая истинные мысли.

– Продолжайте, продолжайте, – насмешливо произнесла она, – очень возбуждает… очень, в воздухе витает такое… мм-м… эротическое напряжение… – Она стряхнула пепел. – Сразу возникают разнообразные сексуальные фантазии… это заводит, правда.

– Ты хочешь оказаться на моем месте? – с едкой улыбкой спросила Сабрина. – Хотя можешь не отвечать, я и так это знаю.

– Нет, только на своем. Пожалуй, я покину вас. Может, и мне подвернется кто-нибудь, кто исполнит мои эротические мечты, навеянные вами. – Камерон бросила мне с ума сводящую улыбку и вышла из комнаты.

Я молча отстранил Сабрину и, застегнув джинсы, налил себе еще один бокал виски. В последнее время, когда я видел Камерон, сразу возникало жуткое желание напиться.

– Все испортила! – раздраженно бросила Сабрина, поправляя кофточку, потом, улыбаясь, взглянула на меня. – А ведь она ревнует.

– Ей все равно.

– Только не ты – мы как-то разговаривали о тебе… – Сабрина сделала глоток.

– Мне это неинтересно, – безразлично сказал я, но сердце все равно забилось быстрее.

Сабрина пьяно хихикнула.

– Она интересовалась, какой ты в постели.

– Не хочу это слушать, – отрезал я.

– Мне кажется, а я редко ошибаюсь в отношении Камерон, – продолжала философствовать Сабрина, – она просто жаждет, чтобы ты ее трахнул.

– Ты действительно много выпила сегодня, – констатировал я.

– И несмотря на это, – самодовольно продолжала она, – заметь, весьма здраво рассуждаю!

В который раз я сделал безуспешную попытку удалиться.

– Реймон… – позвал мелодичный голос Сабрины.

Я оглянулся. Она вызывающе смотрела на меня, ее глаза были полны обещания. Она сняла кофточку, демонстрируя совершенной формы грудь и дорогой черный бюстгальтер с замысловатыми фиолетовыми узорами. Дорогое нижнее белье – это всегда была ее фишка. Мне нравилась она и за это. Я медленно подошел к ней и улыбнулся:

– Ты когда-нибудь пробовала это на барной стойке?

Вечеринка у Сабрины Уолтер… ее мать уехала в отпуск с очередным любовником, и дом был в полном распоряжении Сабрины, чем она не преминула воспользоваться, устроив вечеринку с размахом.

Сабрина, лучшая подруга Камерон, они дружили еще со школы. Она сыграла важную роль в нашей истории… моя прелестная голубоглазая девочка. Я знал, она была влюблена в меня, хотя нет, не знал, только догадывался. Ведь она никогда не говорила мне об этом напрямую, никогда и ни на что не претендуя. Сабрина была намного умнее и интереснее, чем казалась мне тогда. Почему я никогда не воспринимал ее всерьез, а только в пределах вечеринок, флирта и дружеского секса? Какое упущение. Жаль.

Отец Сабрины, Томас Уолтер, был известный хирург в нашем городе. Он женился на хорошенькой медсестре, Кэролл Нэвинс, которая быстро забеременела от него, но, ко всеобщему удивлению, довольно быстро развелся. Сабрина с малого возраста росла без отца. Томас купил им приличный дом в центре города. Его материальной поддержки хватало, чтобы ее мать и она ни в чем не нуждались, но Кэролл все равно не бросила работу в больнице. Как предполагала Сабрина, из одной только вредности, чтобы маячить перед глазами отца и бесконечно напоминать о себе. Несмотря на то, что ее отец давно завел новую семью, Сабрину он любил и всегда поддерживал. Он оплачивал ее учебу в университете, выполнял любые ее капризы и прихоти, приглашал на семейные празднества, искренне желая, чтобы она общалась со своими братьями от второго брака, но, несмотря на это, Сабрина относилась к нему прохладно и сдержанно, не прощая в душе их с матерью одиночество.

После стремительного секса и опустошив с Сабриной почти целую бутылку виски, я, наконец, решил пройтись по дому и посмотреть на народ, который здесь отрывается. Войдя в зал, я попал в хаос. Громыхала музыка, бесконечно меняясь: Джон Бон Джови, Бонни Бьянко, Silent Circle, Blind Guardian, Talk Talk и другие, кто-то пролил на меня бокал, какая-то девица, безумно хохоча, повисла у меня на шее, при этом вонзая в меня свои ногти, какой-то обкуренный парень за это чуть не двинул мне:

– Ты чего прицепился к моей девушке?!

Одновременно отпихиваясь от парня и девицы, я почувствовал, что на кого-то наступил. Оглохнув от музыки и задохнувшись от сигаретного дыма, я понял, что сегодня у меня явно не то настроение. Виски сильно ударило в голову. Я поднялся на второй этаж, вспоминая, что в комнате Сабрины есть балкон. Мне хотелось вдохнуть свежего воздуха и побыть немного в тишине. На балконе, к своему удивлению, я нашел одиноко стоявшую Камерон. Она держала в руках бокал вина и задумчиво смотрела вдаль застывшим взглядом.

– Ты? Как неожиданно! – воскликнул я.

– У меня трещит голова, Реймон. Не кричи! – устало и раздраженно сказала она.

Я подошел к ней. Как давно я не оставался с ней вот так, наедине. Обычно рядом всегда был Джэд. Да, а где он?

– Где Джэд? – спросил я. – Он искал тебя.

Камерон пожала плечами.

– Он неожиданно отъехал, но сказал, что скоро вернется. У него какая-то встреча.

– Встреча? Он ничего мне об этом не говорил.

Камерон бросила на меня насмешливый взгляд.

– Он собирался, но я сказала, что ты занят более интересным делом.

Она облокотилась о перила балкона.

– Хочу тебя спросить… – начал я.

– Не хочу ничего отвечать.

– Ты будто избегаешь меня.

– Ничего подобного.

Я понял, что эти односложные беспредметные фразы могут продолжаться до бесконечности, и спросил напрямую:

– Камерон, хочется ясности… – Я сделал паузу. – Мы тогда целовались, и если бы Джэд не вернулся так быстро… мы бы не остановились… После этого я не могу избавиться от ощущения, что ты намеренно со мной держишь дистанцию и избегаешь меня.

– Мы друзья, – прервала меня Камерон, – ими и останемся. То были просто порыв и вино, не воображай себе лишнего.

Отказ. Черт! Это больно. Она просто резала меня наживую. «Мы друзья, ими и останемся». Все вокруг стало черным, опустело внутри. Я ничего не мог прочесть по ее непроницаемому лицу. Она была немного напряжена, но черты сохраняли завидное хладнокровие, которого мне так не хватало. Разочарование и боль растекались по венам, хотя что-то говорило мне об обратном. Она лжет, но почему держит дистанцию? Я же видел ее глаза, там были чувства, и мне это не показалось.

– Ты ведь знаешь, как много значишь для меня.

– Ты решил признаться мне в любви? – Она тихо засмеялась. – Реймон, ты пьян, и, знаешь, мне твои признания и откровения сейчас совершенно не интересны, особенно когда от тебя несет духами Сабрины!

Виски лишало обычной сдержанности, заставляя терять привычный контроль. Я смотрел на нее. Как я устал только мечтать о ней, тосковать по ее глазам, губам и без конца прокручивать в памяти те поцелуи и вкус ее губ.

– Реймон, не надо, – Камерон мягко, но решительно отстранила меня, пресекая мою близость. Увидев нарастающую злость в моих глазах, она тут же добавила более твердым тоном.

– Так будет лучше, пусть останется все как есть.

Ее протесты были задушены моими губами. Поцелуй был страстным и агрессивным. Ее влажные чувственные губы, вопреки ее безжалостным словам, отвечали мне. Я заставил себя оторваться от нее.

– Это были только «порыв и виски», – спокойно улыбнувшись, сказал я. – Не воображай себе лишнего. Друзья так друзья. – Я пожал плечами. – Возможно, ты права, так будет лучше.

Камерон с мятежной насмешкой смотрела на меня. Она хотела что-то сказать, но на балконе появилась Сабрина.

– О, вы здесь! – Сабрина встала между мной и Камерон. – Я не нарушила ваше уединение в моей комнате?

– Нет, ты как раз вовремя, – сказала Камерон. – Я хотела тебя спросить, ты говорила, что он придет, но его до сих пор здесь нет.

– А, ты про Десмонда. Не знаю, Джэд обещал, что он приедет с ним.

Я собирался уже уходить, как в эту минуту подъехал черный блестящий «мерседес». Перегнувшись через балконные перила, Камерон и Сабрина с нескрываемым интересом разглядывали подъехавший автомобиль.

– Сабрина, это, кажется, к тебе на вечеринку, – заметила Камерон.

– Надеюсь, – с восхищением молвила та.

Дух захватывало от такой машины. Из нее вышел высокий, стройный, хорошо одетый молодой человек и высокомерно окинул взглядом коттедж Сабрины. Так я впервые увидел Десмонда Харрингтона. За ним вышли Джэд и еще пара незнакомых парней с какой-то ослепительной высокой блондинкой. Они стояли у машины и о чем-то говорили. Джэд что-то втирал Десмонду, тот снисходительно и задумчиво слушал его.

– А вот и он, Десмонд, – заулыбалась Сабрина. – Симпатичный, правда?

– Да, ничего, – оценила Камерон, пристально изучая его. – Решено. Это будет он.

– Ты уверена? – с сомнением произнесла Сабрина.

– А почему бы и нет?

– Посмотри, кто с ним! Шерон Таунсенд.

Высокая блондинка подошла к Десмонду и властно взяла его под руку. Десмонд приобнял ее. Камерон пожала плечами.

– Будет мой, – с уверенной улыбкой заявила она.

– Шерон опасная штучка, и она с ним давно. К тому же они из одного круга, и Десмонд все-таки старше тебя, ему двадцать четыре, а тебе всего восемнадцать. Не знаю, – сомневалась Сабрина, – это опасная компания, я считаю, лучше не связываться.

Я стоял рядом с ними, смотрел на компанию у «мерседеса», слушал болтовню Камерон и Сабрины и начинал определенно кое-что понимать, и при этих мыслях хмель моментально выветрился из моей головы. Я приблизился к Камерон.

– Зачем тебе это? – резко спросил я.

Камерон развернулась ко мне лицом, облокотившись на балконные перила. Ее черные волосы развевал легкий ветерок, она молчала, на ее губах играла насмешливая улыбка.

– Ты это серьезно? – я безотрывно смотрел на нее.

Сабрина захихикала.

– Десмонд будет ее первым!

– Ты ведь его совершенно не знаешь! – Злость и ревность прорывались в моем голосе.

– Вот и узнаю, – Камерон продолжала улыбаться.

Сабрина тихо засмеялась.

– Реймон, понимаешь, Камерон решила, что это невероятно круто – лишиться девственности с самим Десмондом Харрингтоном.

– Сабрина, заткнись! – предупреждающе бросила Камерон.

– Реймон, поверь, я тоже удивилась, – продолжала Сабрина, игнорируя злые взгляды Камерон. – Я ее сразу спросила, а почему не с тобой или с Джэдом? Это было бы логично, на что она ответила, что принципиально этого не хочет…

– Если не заткнешься, я тебя скину с балкона! – прошипела Камерон.

– Да ладно тебе! – отмахнулась Сабрина. – У тебя все равно ничего не выйдет. Ты посмотри на Шерон!

Мы бросили взгляд вниз, где стояла только что приехавшая компания. Шерон Таунсенд, первая красавица университета, она оканчивала последний курс и была, что говорить, просто блеск. Шерон, как и Десмонд, принадлежала к касте «золотой молодежи». Платиновая блондинка с кошачьими зелеными глазами, модельной внешностью, к этому прибавлялись врожденный шик и элегантность. Она была дочерью судьи, влиятельного человека в нашем городе, через которого проворачивались черные дела Рональда Харрингтона, отца Десмонда, но это были только слухи.

– Ты вряд ли разобьешь эту парочку, – продолжала Сабрина.

– Что ж, посмотрим, – с усмешкой бросила Камерон. – Но, как бы то ни было, последнее слово за Реймоном. – Она снова обернулась ко мне. – Реймон, что ты думаешь о кандидатуре Десмонда на роль моего первого любовника? – Ее губы растянулись в провоцирующей улыбке.

Мое сердце пропустило удар. Это был самый невероятный и тяжелый вопрос за всю мою жизнь, и я на него, не теряя лица, еще должен был что-то ответить. Издевается! Ладно. Я оценивающе еще раз бросил взгляд на Десмонда и, контролируя свой голос, постарался ответить как можно бесстрастнее.

– Ты по каким параметрам хочешь, чтобы я его оценил? Вокруг него всегда толпа девушек, полагаю, для них он весьма привлекателен. Также я слышал, что он занимается сбытом героина, а его отец криминальный авторитет. Он опасен, Камерон, так что не стоит.

– Я люблю опасных. Еще аргументы? Скажи мне, почему я должна передумать? – Камерон с вызовом смотрела на меня.

Молчание. Импульсивно я сжал ее руку в отчаянном желании удержать от этого необдуманного сумасбродного решения. На несколько секунд я позволил ей прочесть ответ в моих глазах: «Будь со мной, ведь я люблю тебя», но это было всего лишь несколько секунд.

Я овладел собой, на моем лице появилось насмешливое выражение, хотя в душе все гремело от досады, злости и чувства тупой безысходности, что я не могу изменить эту нелепую ситуацию, но ведь игра продолжается. Камерон так хочет.

– Солнышко, вообще-то, я не отговариваю тебя. Ты спросила мое мнение, я ответил. Это совершенно твое личное дело, с кем ложиться в постель.

– Почему именно в постель? – со знанием дела вставила Сабрина. – Может, у нее будет более экзотично, например, как у нас пару часов назад, на барной стойке.

Камерон стрельнула в меня глазами. Я был готов прибить Сабрину. Компания, что-то весело обсуждая, наконец зашла в дом.

– Пойдем, тебе нужно принимать новых гостей, – и Камерон, прихватив Сабрину, ринулась вниз встречать их.

Вот так, на балконе комнаты Сабрины Уолтер, решилась судьба Десмонда Харрингтона.

Мне хотелось уйти, исчезнуть, что я и собирался сделать немедленно. Моральное состояние было хуже некуда.

– Реймон, – окликнул меня Джэд уже у выхода, он был навеселе и, видимо, в преотличном настроении. – Не уходи пока. Есть разговор.

Компания Десмонда расположилась в гостиной, где было не так шумно. Сабрина предлагала им выпить и что-то весело щебетала, проявляя пресловутую любезность хозяйки дома. Десмонд, с ленивой улыбкой и скучающим видом, вальяжно расположился на диване и курил. Он сидел с таким видом, будто одно его присутствие здесь возвышало и облагораживало эту вечернику, мгновенно превратив ее в светский раут. Высокомерный, насмешливый, с сознанием собственной важности и вседозволенности, единственный сын одного из самых богатых и влиятельных людей нашего города, Рональда Харрингтона… если бы он знал, какие на него здесь планы. При мысли об этом во мне все кипело. Один его вид выводил меня из себя. Блистательная Шерон льнула к нему, она держала в руке бокал вина и что-то тихо с улыбкой говорила.

Я вошел в гостиную. Джэд представил меня собравшимся. Десмонд пожал мне руку и даже снизошел до улыбки.

Джэд мимоходом бросил мне:

– Отойдем.

Мы вышли в коридор.

– Десмонд берет меня в свой бизнес, – заявил он, – в общем, я теперь с ним в деле.

Я был ошеломлен.

– Вот так просто? – Все это мне абсолютно не нравилось.

– Ну… – Джэд сделал паузу, – он, конечно, не так просто согласился.

– Тебе придется мне объяснить, – ледяным тоном сказал я. – Я слышал, чем он занимается. Ты совсем обезумел, если связываешься с ним!

Но Джэд игнорировал мои доводы, он оканчивал университет и с выбором будущей «профессии», как я понял, четко определился.

– Поверить не могу! Твой отец будет очень разочарован. Он надеется на тебя, что ты будешь помогать ему, заниматься с ним его торговым делом.

Джэд пренебрежительно поморщился. Он был непреклонен.

– Я, конечно, буду ему помогать, но для меня бизнес отца не более чем дополнительная подработка, – и Джэд принялся мне расписывать свои амбициозные планы.

Он видел себя почти правой рукой Харрингтона, причем не сына, а отца. Его амбиции зашкаливали. Джэд хотел испытать себя, узнать, на что он способен, и, конечно, хотел много денег, хотел, так же как Десмонд, разъезжать на «мерседесах». Хотя, думаю, если бы он знал, какую именно роль сыграет Харрингтон в нашей жизни, он бы никогда не связался с ним. Это был тот самый переломный момент, когда наши пути с Джэдом стали медленно, но верно расходиться.

Я Харрингтона возненавидел еще сильнее. Определенно, сегодня Лейдоны сошли с ума. Я налил себе виски. Помню, в гостиную вошла Камерон – нет, не вошла, а вплыла. Как всегда, восхитительная, неповторимая. Она дерзко и смело бросила игривый взгляд на Десмонда, полностью игнорируя сидящую рядом с ним Шерон.

– Привет. – Она встряхнула черными длинными локонами и села в кресло напротив Десмонда, развязно и эффектно закинув ногу на ногу, отчего ее кожаная мини-юбка вздернулась еще выше, показывая во всем блеске безупречные стройные ноги.

– Какая девочка… – улыбнулся он.

– Это Камерон, сестра Джэда, – представил ее кто-то.

Его взгляд уже раздевал ее, жадно пробовал и смаковал. Она безотрывно смотрела на него, улыбаясь самой ослепительной улыбкой. Шерон разъяренно дернулась.

– Что ты себе позволяешь? – воскликнула она, только непонятно кому, Камерон или Десмонду.

Я отвел глаза. Наблюдать за этой сценой было невыносимо. Джэд, наконец, проследил за моим взглядом, заметив, что я его почти не слушаю.

– А это что, черт возьми, такое? – его черты исказились гневом.

– Не видишь? – Я позволил себе обреченно усмехнуться. – Она клеит твоего нового друга.

Джэд вернулся в комнату и встал как Цербер возле кресла с Камерон, яростно сверля глазами Десмонда.

– Джэд, это твоя сестра? – уточнил Десмонд.

– Сводная! – грубо подчеркнул Джэд.

На секунду Десмонд поднял на него взгляд, в котором мелькнула затаенная усмешка.

– Она неотразима, – констатировал он.

Шерон психанула. Она резко вскочила с дивана и с раздражением воскликнула:

– Ты решил снять на ночь эту малолетку?

– Шерон, расслабься, не заводись, – со снисходительной улыбкой произнес Десмонд, не отрывая взгляда от Камерон.

– Что ж, развлекайся, милый. Завтра приползешь ко мне обратно, как это происходит всегда! – и Шерон уверенной грациозной походкой гордо покинула гостиную и нас всех.

Десмонд не счел нужным даже посмотреть в ее сторону. В гостиной все затихли, наблюдая за ними. Камерон с беспечной невозмутимостью встала с кресла, взяла бокал вина и, не обращая внимания на кипящего от ярости Джэда, села на опустевшее место Шерон, рядом с Десмондом.

– И как? Ты готов снять меня на ночь? – с иронией спросила она.

Десмонд рассмеялся, откровенно любуясь ею.

– Почему я не видел тебя раньше? Где ты пропадала?

– Значит, выпьем за знакомство! – Камерон подняла бокал.

Джэд молча наблюдал развернувшуюся картину. Он был немного растерян, совершенно неготовый к такому повороту событий. Я видел по его лицу, что он еле сдерживается, чтобы не наброситься на Десмонда и предотвратить их сближение любой ценой, но тогда все его грандиозные планы сокрушительно рухнут, и Джэд сделал невозможное. Он обуздал себя. Заставил себя проглотить эту горькую пилюлю, к тому же Камерон намеренно дала ему понять, чтобы он не лез в это.

Мне было невыносимо смотреть на то, что, я знал, последует дальше. Они еще немного посидят, поболтают, выпьют, Камерон сядет в его шикарный «мерседес», и они растворятся в неистовой ночи. Мысли метались в агонии, предвосхищая их ночь. Другой будет обладать моей мечтой.

Допив виски и попрощавшись с Джэдом, я стремительно покинул эту вечеринку. Я хотел подойти и к Камерон, но она и Десмонд были так поглощены друг другом, искры предвкушения так и метали в их глазах, что я решил не прерывать их и ушел, не попрощавшись.

Камерон

Прошло больше года с того дня как Камерон начала встречаться с Десмондом. Он стал ее первым любовником, первой привязанностью. Она демонстрировала эту связь нам вплоть до того, что иной раз советовалась, в чем именно пойти к нему на встречу. Я, помню, лениво заметил, что готов давать рекомендации только начиная с выбора нижнего белья, иначе неинтересно.

Джэд ходил подавленный и злой, кипя от бешенства. Я тоже кипел от бешенства, но внутри. Я ничего не говорил Камерон по поводу ее отношений с Десмондом, которых не одобрял не только из-за ревности и своей отчаянной любви к ней. Я не раз ловил на себе ее задумчивый выжидающий взгляд, будто она что-то ждала от меня. Камерон понимала наши чувства, но продолжала дразнить нас.

Десмонд был сыном влиятельного человека, и то, чем они занимались с Джэдом, заставляло меня волноваться, так как однажды Камерон может оказаться втянутой в их темные криминальные дела, да и влияние Десмонда не могло быть благотворным само по себе.

Однажды мы с Джэдом сидели в гостиной, пили пиво, и я собирался уже уходить, как к особняку подъехало такси, из него вышла Камерон.

– Привет, мальчики! Джэд, ты уже дома? Что так рано? – весело говорила она.

С небрежной элегантностью она скинула плащ и прошла к нам. Слишком расслабленная походка, томная улыбка, синие глаза странно блестели и казались почти черными из-за расширенных зрачков, что навевало определенные мысли. Джэд поднялся с дивана и нахмуренным взглядом смотрел на нее. Он медленно подошел к ней, его рука скользнула в ее волосы и сжала их. Он резко намотал их на кулак и приблизил ее лицо к себе.

– Ммм… Джэд, как в детстве? – тихо засмеялась она.

Он пару секунд смотрел ей в глаза.

– Все! Я Харрингтона убью! – ледяным тоном произнес Джэд, и далее последовал поток матов.

– Ты о чем? – Камерон дернулась, пытаясь отстраниться от него.

– Ты знаешь, о чем!

– Пусти!

– Ты под кайфом! Я вижу твои зрачки.

– И что? Хватит меня опекать! Это всего лишь кокаин.

– В прошлый раз я решил, что мне показалось!

Мне тоже все это совершенно не нравилось. Было ясно, откуда ветер дует: Десмонд довольно часто развлекался кокаином. Когда она уезжала с ним куда-нибудь, пропадала по несколько дней, мы всегда злились и волновались.

Джэд сильнее сжал ее волосы и потянул их.

– Если я еще раз замечу это, хоть намек, твои отношения с ним закончатся.

– Нет, – Камерон сладко улыбнулась ему. – Он мне пока нравится.

– А я говорю – да, – тихо и властно сказал Джэд.

– Больше не буду! Джэд, не буду! Только не смотри на меня так и отпусти мои волосы! Реймон, скажи ему!

Я сидел на диване и мрачно наблюдал эту сцену.

– Ты удивляешь меня, Камерон, – бесстрастным тоном сказал я, – не думал, что ты позволишь Десмонду вовлечь себя в его сомнительные пристрастия.

– И ты туда же!

Камерон, наконец, вырвалась из цепких рук Джэда и быстро взлетела вверх по лестнице. На полпути она остановилась и, слегка свесившись с лестничных перил, насмешливо крикнула мне:

– Ты пробовал секс под кокаином, Реймон? Попробуй! Невероятные ощущения!

Я медленно поднял на нее взгляд. Ее черные волосы дразняще ниспадали с плеч. Ее дерзкая кокаиновая улыбка испепеляла, измывалась надо мной, будоража воображение и распаляя мысли об их восхитительных и страстных кокаиновых ночах.

– Камерон, мне не нужен кокаин, чтобы в сексе испытывать невероятные ощущения, – ей в тон ответил я.

Джэд сжал кулаки и с искаженным от гнева лицом разъяренно бросился вслед за ней, сожалея, что выпустил ее из рук слишком рано. Камерон, смеясь, успела закрыться в своей комнате наверху. Джэд яростно ударил кулаком в дверь.

– Открывай! – рявкнул он. – Сейчас ты у меня испытаешь просто охрененные ощущения! Обещаю, что после этого от одного вида кокаина будешь блевать.

Перестав над нами забавляться, она уже примирительным тоном крикнула через дверь:

– Джэд, хватит! Остынь! – Она вздохнула. – Это больше не повторится, обещаю! Только ничего не говори и не делай Десмонду, прошу тебя! Не ссорься с ним из-за этого! Его и так дико бесит, что вы с Реймоном крутитесь возле меня, а если еще начнете его отчитывать и лезть в наши отношения, будут большие проблемы.

Я усмехнулся, услышав это. Я вспомнил, как на одной из вечеринок Десмонд раздраженно наблюдал за мной, Джэдом и Камерон. Ему явно не нравилась наша близость с ней. Проходя мимо нас, Десмонд снисходительно и небрежно бросил нам фразу, которая сильно взбесила: «Я всегда владею тем, о чем другие только мечтают. Такова жизнь». Помню, Джэд чуть не врезал ему, и я его еле сдержал, уверяя, что этим он только доставит ему удовольствие и подчеркнет его превосходство.

Джэд перестал долбить в дверь.

– Джэд, мы договорились? – Камерон говорила почти умоляюще.

– Нет! – И яростно ударив в дверь еще раз, он оставил Камерон одну.

Десмонд сильно получил тогда от Джэда. Джэд очень доходчиво объяснил ему, что Камерон и наркотики любого вида – вещи несовместимые.

За прошедший год статус и положение Джэда изменились. Он стал правой рукой Десмонда, тот стал во всем полагаться на него. Я не хотел даже вникать, что и как они проворачивали с Харрингтоном. Джэд неоднократно пытался меня вовлечь в их дела, но мне то, чем они занимались, внушало полное отвращение. У Джэда появились деньги и стала появляться власть. Те, кто работал с Десмондом, стали больше подчиняться Джэду.

Что самое интересное, Харрингтон действительно влюбился в Камерон. Он заваливал ее дорогими подарками, покупал дорогую одежду и драгоценности, водил в роскошные рестораны и заведения. Камерон стала его официальной девушкой. Он прекратил встречаться с другими, бросил свою пассию, блистательную Шерон, которую тут же перехватил Джэд. Для Десмонда стала существовать только Камерон. Хотя что здесь удивительного – она затягивала, как героин, сбытом которого они занимались. Джэд был вынужден терпеть Десмонда и стараться не демонстрировать ему открытую неприязнь, так как они были повязаны друг с другом.

Джэд неоднократно пытался надавить на Камерон, чтобы та прекратила отношения с Харрингтоном, но Камерон только смеялась, игнорируя все его аргументы, ссылаясь на то, что не его это, Джэда, дело, с кем заниматься ей сексом и крутить романы. Я же решил, что она не дождется от меня никаких эмоций и проявлений чувств, на которые она постоянно провоцировала. Я встречался с другими и снова возобновил связь с Сабриной, которая мне всегда нравилась.

Но мы продолжали поддерживать нашу дружбу, хотя уже не встречались втроем так часто, как раньше. Я также периодически заезжал к ним, так как не мог долго не видеть ее, но мне было все тяжелее смотреть на Камерон и понимать, что она принадлежит другому.

С Десмондом Камерон сильно изменилась. Она стала взрослее, женственнее, раскованнее, ее черты преобразились, появился другой взгляд, ее улыбка стала более соблазнительной, провоцирующей, глаза сверкали особенным блеском, искушая еще больше. Сексуальная жизнь очень отразилась на ней, на ее манерах, голосе, поведении, на ее движениях, заставляя расцветать еще ярче ее красоту.

У Джэда и у меня плавился мозг от всего этого. Смотреть на Десмонда и понимать, что он обладает девушкой нашей мечты, что именно он открыл Камерон как женщину, пробудил в ней первое желание, заставил распуститься и блистать ее сексуальность, думать об этом было просто невыносимо. Джэд в тот период менял невероятное количество девушек, чтобы хоть как-то отвлечься и держаться, но его ненависть к Десмонду росла и крепла с каждым днем.

Я скорее чувствовал, чем понимал, что Камерон не любит Десмонда, что она просто развлекается, играет им, использует его в своих женских целях и забавах, и эта мысль придавала мне сил и терпения. Я убеждал себя, что Харрингтон не тот человек, которого Камерон могла бы полюбить, который смог бы по-настоящему завоевать ее сердце.

В отличие от Джэда я не высказывал мнения о Десмонде, понимая, что это бессмысленно, не показывал ей своей ревности, поддерживая с ней дружеский флирт, тот же тон и манеру общения. Насмешливые диалоги, остроты и перепалки часто сопровождали наши встречи.

– Камерон, не перестаю удивляться, – говорил я, – почему ты с одним только Десмондом? Я поражен твоей верности и чувству долга. Похвально, но не ожидал. Поверь, – я подмигнул ей, – полигамия гораздо интересней.

– Думаешь? – Она насмешливо приподняла бровь.

– Да, попробуй.

– Твой неоценимый совет я учту, – многообещающе заверила она. – Еще рекомендации?

– Детка, я весь к твоим услугам. – Я развел руками. – Готов принять активное участие в твоем сексуальном просвещении.

– Готов взять меня в ученицы?

– Хм. Надо подумать. На обучение я принимаю только особенных, так сказать, выдающихся.

– О! – улыбалась она. – Думаешь, у меня есть шанс?

– У меня как раз сейчас идет набор. Туда попасть сложно, но возможно.

– И что нужно сделать? – с мнимой заинтересованностью произнесла она.

– Сдать экзамен, все, как при поступлении, солнышко.

– Экзамен будет письменный или устный?

– М… мм… показывать знания придется на практике, и уже потом, исходя из твоих способностей…

– Знаете, мистер Даллес, наверное, я не потяну. Все слишком сложно.

– Я в тебя верю. Пусть Десмонд тебя потренирует…

– Хотя знаешь, в твоем обучении мне нет нужды. Десмонд обучил меня всему.

– Всему?

Она наклонилась ко мне ближе и прошептала:

– Всему! Представь себе! – и с улыбкой добавила: – так что не думаю, что меня еще что-то удивит.

– Тогда испытай меня.

– Мне нравится слушать ваши диалоги, – с насмешкой при этом говорил Джэд, бросая на меня недовольные взгляды.

И так всегда, я не мог удержаться. Она изводила меня, терзала одним своим присутствием, своими провоцирующими глазами, насмешливыми губами, как она двигалась, говорила, смеялась. Однажды у меня состоялся разговор с ней, который зашел несколько дальше наших обычных словесных стычек.

У меня была назначена встреча в баре, которую отменили, и я уже собирался уходить, когда меня неожиданно окликнули. За столиком сидели Камерон и Десмонд. Я подошел, поздоровался и неохотно принял их предложение присоединиться. Мы с Десмондом сохраняли сносный нейтралитет, но держались всегда прохладно. Я заказал выпить и завел разговор на темы «о погоде».

Я не горел желанием сидеть с ними. Было невыносимо видеть свою мечту с другим, но я тщательно скрывал свою неприязнь и ревность. Десмонд что-то говорил, но я не следил за разговором. Я смотрел, как он обнимал Камерон, проводил рукой по ее щеке, ласкал пальцами ее шею, плечи, трогал ее волосы, пропускал струящиеся пряди через пальцы. Как я завидовал его пальцам! Харрингтону позвонили, и он был вынужден отойти. Наконец-то! Как же давно мы не оставались вот так наедине. Мы сидели друг против друга. Я откровенно любовался ею. Она выглядела ослепительно. Да, влияние Десмонда определенно чувствовалось. В дорогом черном обтягивающем платье, бриллианты сверкают, черные туфли на высоких каблуках завершали ее совершенный образ.

– Ты совсем пропал, – заметила Камерон. – Мне не хватает тебя. Джэд тоже вечно занят своими темными делами с Десмондом. Помнишь, как раньше мы втроем проводили время, ты, я и Джэд? Что-то постоянно придумывали, куда-то ездили, дни были один насыщенней другого. Я с такой ностальгией вспоминаю те времена. Надо бы их иногда повторять.

Я пожал плечами.

– Все изменилось. Сквозь Десмонда теперь к тебе не прорваться.

– А ты попробуй.

Мы встретились глазами.

– Я бы попробовал тебя… на десерт… чтобы узнать, какая ты на вкус.

– Ты об этом никогда не узнаешь, – улыбалась она.

Камерон ласкала меня своими безжалостными глазами, которые обещали все и обламывали во всем. Ее скользящий ощупывающий взгляд касался меня везде, откровенно блуждал по моим рукам, плечам, по всем изгибам тела. По телу пробегала сладостная дрожь. Это была просто изощренная пытка. Черт! Хорошо, что я сижу. Я отвел взгляд, пытаясь вырваться из этого сладкого плена.

Камерон откинулась на спинку кожаного кресла и закинула ногу на ногу, отчего ее короткое черное платье поднялось до середины бедра, открывая глазам длинные точеные ноги, обтянутые ажурными чулками. Зачем она это сделала! Только не эти чулки!

– И как бы ты попробовал меня на десерт? – с изысканным любопытством спросила она.

– Ты тоже не узнаешь.

Камерон тихо засмеялась.

– Можно представить образно….

– Даже так? – усмехнулся я.

– Если здесь и сейчас.

– Мм-м… если сейчас… я бы закрылся с тобой в туалете этого бара.

– Как захватывающе! Место мне определенно уже нравится.

– Я разворачиваю тебя спиной к себе… прижимаю к стене… задираю твое узкое охрененно дорогое платье, может, рву его к чертям, обнажаю твои бедра и… сдираю твои…

– Под платьем у меня сейчас ничего нет, – вставила Камерон.

– О-о… – мой взгляд мгновенно впился в ее скрещенные ноги.

– Продолжай…

– …я бы вошел в тебя сзади, – я сделал паузу.

Глаза Камерон помутнели.

– …и проникаю туда глубоко…

Мы безотрывно смотрели друг на друга, как под гипнозом. Я говорил ей что-то еще. Ее лицо светилось желанием. Это было странно, грязно и дико возбуждающе – описывать ей то, что я мечтал проделать с ней. Я накрыл ладонью ее руку, опрометчиво лежавшую на столе. Она повернула ее ладонью вверх, наши пальцы сплелись. От давления ее тонких нежных пальцев все заныло внутри. Желание сжигало, острое, невыносимое, и оно взаимно читалось в ее чуть приоткрытых влажных губах, расширенных зрачках.

– Ты сводишь с ума… – прошептал я.

– Так покажи, насколько! – Ее пальцы продолжали ласкать и гладить, обжигая мою ладонь.

– Вы не скучали? – раздался рядом холодный голос Десмонда.

Она отвела от меня взгляд и быстро отдернула руку. Десмонд жестом господина привлек Камерон к себе. Было всегда трудно подавлять это нарастающее раздражение, когда я видел их вместе, но сейчас оно стало невыносимым. Сердце пропустило удар, когда он приблизил к ней свое лицо, и она ответила на его властный собственнический поцелуй. Камерон поймала мой взгляд. Уверенная насмешливая улыбка заиграла на ее губах. «Ты никогда об этом не узнаешь», – смеялись ее глаза. Она насмехалась надо мной. Опять насмехалась.

Прошло еще полгода.

Я проснулся. Утро. Первым моим желанием было окунуться в прохладную утреннюю воду. Я вышел и направился к реке. Лес играл, переливаясь яркими зелеными красками, река призывала и манила к себе, пели птицы. Вдали от шумного Лондона, невыносимой городской суеты, я просто наслаждался этими мгновениями, полными блаженной тишины и покоя. Я огляделся. Все напоминает о ней. Люди, места, предметы, этот лес, река… Мне все же не следовало сюда приезжать. Камерон снова завладела моими мыслями, как и было всегда.

Я вышел к реке, скинул одежду и погрузился в мягкую прохладную воду. «Как чудесно!» – подумал я.

– Как чудесно! – прозвучал эхом ее мелодичный звонкий голос. – Реймон, вода восхитительная, – она брызнула мне в лицо прохладными каплями.

Я нырнул и подплыл к ней. Какое-то время мы брызгались и плескались, я наслаждался ее близостью. Мы вышли из воды, Камерон присела на траву, чтобы обсохнуть. Я одевался, собираясь на встречу к Джэду.

– Присядь на минуту, я хочу поговорить, – вдруг серьезно сказала она, – насчет Джэда.

Я сел рядом с ней.

– А что с ним? – спросил я, неохотно отрывая взгляд от ее груди, которую купальник обнажал во всей красе.

– Иногда я его немного боюсь.

– Ты? – усмехнулся я.

– А что? – Камерон не удержалась от улыбки. – Конечно, боюсь.

Я с ироничным пониманием кивнул.

– Он немного не ладит с Десмондом, – продолжала она, – меня это беспокоит.

Ха! Немного не ладит с Десмондом!

– Да ладно. У них же такая нежная дружба.

– Реймон, я серьезно, поговори с Джэдом, повлияй на него. Пусть он смирится с ним и оставит нас в покое.

«Нас в покое!», – сердце ревниво сжалось.

– Джэд тебя тоже слушать не станет, – продолжала Камерон, – но твои слова хотя бы прокрутятся у него в голове. В общем, сделай, как я прошу. Хотя бы попытайся.

– И каким же образом я должен это сделать? – вспылил я. – Камерон, в том, что происходит, только твоя вина. Последствия можно предвидеть.

– О чем ты? – Камерон опустила глаза, ее темные густые ресницы оставляли тень на ее щеке.

– Джэд всегда претендовал на тебя, и ты прекрасно знаешь об этом. Если бы ты хотела все прекратить, то давно бы сделала это сама.

– Прекратить?

Ироничная невозмутимость Камерон меня просто взбесила. Мне захотелось ее ударить, наказать за то, что она заставляла хотеть, желать ее так сильно. Я схватил ее грубо за плечи. Она засмеялась. Лямка ее купальника небрежно соскользнула, приоткрывая соблазнительную грудь, и ее руки вдруг неожиданно обвили мою шею, теплые властные губы оказались на моих. Время остановилось. Я наслаждался ее губами, как запретной отравой, их вкусом, но заставил себя оторваться от нее.

– Что ты делаешь?

– А ты что делаешь? – Ее глаза шаловливо блестели.

– Ты хотела быть друзьями, так?

– Да, мы друзья, – невозмутимо улыбаясь, подтвердила она, – самые лучшие. А что, не похоже?

– Очень похоже.

– Это все из-за тебя. – Камерон тихо засмеялась. – Ты сам виноват… что у тебя такие красивые глаза…

Оставаясь в кольце моих рук, она подалась вперед, ее насмешливые губы снова нашли мои, с жестокой настойчивостью издеваясь надо мной. Мои руки против воли скользили по ее прохладной от купания коже. Я погрузился в синий соблазн ее глаз. «Запрети мне». Но она не останавливается, плотнее прижимаясь ко мне своим телом. Ее руки сжимают мои плечи с голодным возбуждением, я чувствую упругость ее прижавшейся груди, которая почти освободилась от верха купальника. Я призвал свой контроль. «Ей скучно. Она просто издевается». «Ты потом сильно пожалеешь». Но я продолжаю безрассудно падать в эту восхитительную бездну. И ее руки, вдруг ставшие удивительно нежными, медленно спускаются к ремню моих джинсов, заставляя чувствовать полное мучительное бессилие. Это пытка. Мой разум игнорировал все доводы и аргументы. «Она не свободна». «Тебе потом будет очень хреново». Мое тело, словно в гипнотическом сне, упрямо отказывалось подчиняться мыслям.

Она легла на траву и, слегка засмеявшись, потянула меня, увлекая за собой, нещадно ломая последние остатки моей внутренней борьбы. Я накрыл ее своим телом, ощущая бедрами ее бедра. Ее глаза призывно горели. Поздно. Это не остановить.

Но как будто со стороны я услышал свой ровный спокойный голос.

– Я думаю, на сегодня дружеских объятий и поцелуев достаточно… более чем. – Я поправил спавшую лямку ее купальника и улыбнулся. – А на счет Джэда… ты справишься сама и с Джэдом, и с Харрингтоном, я в тебе не сомневаюсь. Моя помощь в этом вопросе тебе совершенно не нужна. – И, поднявшись с травы, я направился прочь.

Голова кружилось, животное неутоленное желание разрывало. Тело требовало освобождения. Черт! Почти ломка. Но этот раунд был за мной. Камерон смотрела мне вслед, ее глаза с насмешливым прищуром провожали меня. Я услышал ее тихий хриплый смех.

– Пока, Реймон!

…Пока, Реймон… я почти слышал ее дразнящий тихий смех. Я сидел на траве на том же самом месте, где мы так страстно когда-то целовались, когда поцелуи и жадные прикосновения почти перешли в вожделенный секс. К чему тогда были все эти игры с чувствами? Когда нужно было просто любить и откровенно говорить об этом. Зачем нужно было испытывать, провоцировать на эмоции, пытаться завладеть, поставить на колени, сделать больно, чтобы кому-то что-то доказать? Зачем мы швыряли друг другу жестокие насмешливые слова, когда мучительно хотелось признаться в другом? Как нелепо и смешно.

Как смешно. Хотя нет, не смешно. Это просто рехнуться можно. Я хотел ее, желал больше всего на свете и сегодня собственными руками все остановил, прекратил и теперь изнывал от сожалений и упущенной возможности. Но если бы сейчас все повторилось, вероятно, я сделал бы то же самое. Почему мне так хотелось ей сделать назло и вопреки! Скрыть то, какую власть она имеет надо мной. Но я действительно не хотел ТАК. Она не свободна. Потом будет намного больнее видеть ее с Десмондом, с которым, как я понимаю, она не собиралась расставаться.

Ночной клуб. Музыка грохотала, разгар ночной жизни. Я и Джэд сидели за столиком, опустошая бутылку виски. Джэд сидел хмурый, весь в своих мыслях. Впрочем, как и я. Наше настроение совпадало. Он затянулся сигаретой.

– Ненавижу Харрингтона! – зло бросил он.

Я усмехнулся.

– Ты ненавидел бы любого, кто спит с Камерон. Какая разница? У Камерон все равно будут любовники, так пусть это будет Харрингтон.

Джэд поднял на меня жестокие серые глаза, которые мерцали холодным металлическим блеском.

– Это ненадолго, – улыбнулся он.

Я почувствовал раздражение.

– Это ее жизнь. Ей и решать, – холодно заметил я в предчувствии ссоры.

Взгляд Джэда опасно заблестел. Он был пьян, впрочем, как и я.

– Она скоро расстанется с ним и станет моей.

– Камерон не твоя собственность! – зло проронил я.

Джэд с громким стуком поставил бокал на стол, расплескивая виски, в яростном искушении зашвырнуть его.

– Я знаю, ты всегда хотел ее трахнуть!

– А ты нет?

– Я люблю ее.

– Те же чувства. И что ты сделаешь? – Я был готов к драке.

Но Джэд вдруг устало посмотрел на меня и ничего не ответил. Он залпом выпил вновь наполненный бокал. Мы замолчали, оба понимая, что сильно перепили.

– Если она выберет тебя, я уйду, не стану мешать, – сказал я.

– А если она выберет тебя, я не смирюсь. – Жесткий взгляд Джэда был полон обещания.

Я решил закончить этот бесполезный разговор. Смысл разговаривать о Харрингтоне, если мы вдвоем не можем разобраться.

– Джэд, глупо рассуждать, кого из нас она бы выбрала. На данный момент Камерон вообще с Десмондом и, по-моему, не собирается с ним рвать отношения.

– Это все временно, поверь мне. Я ее хорошо знаю, – он рассмеялся. – У Десмонда с ней уже проблемы.

– Проблемы?

Джэд улыбнулся ленивой насмешливой улыбкой.

– Он не может управлять ею, и его это бесит. Камерон слишком хороша и сложна для него.

Мимо нашего столика проходила стройная сексапильная брюнетка. Походкой или струящимися черными локонами – чем-то отдаленно она была похожа на Камерон. Джэд сразу же заметил ее.

– Ладно, приятель, я пошел, – он встал и направился к девушке.

Внезапно и остро, отдыхая в этом дорогом элитном ночном клубе среди кучи народа, грохочущей музыки, эффектных девушек, клубов дыма и звона бокалов, я почувствовал глубокое опустошение и черную тоску. Без нее все так серо и пусто вокруг. Как мне надоели эти игры ни во что. Мне хотелось сжать ее в объятиях, сказать о своих чувствах, которые было так невыносимо, почти больно держать в себе. Почему мне больше никто не нужен?! Почему я больше никого не хочу?! Я обхватил голову руками. Все вокруг казалось нереальным и мутным. Все к черту! Наверное, я просто напился.

Десмонд

Оглядываясь назад, я отчетливо понимаю, сколько ошибок, которые могли быть предотвращены, мы совершили, но слишком молодые, импульсивные, мы жили чувствами, эмоциями, полностью отключая разум. Нам было по двадцать два – двадцать три, когда все это произошло. Хотя я мог бы предвидеть это и, может, остановить Джэда, как меня тогда просила Камерон, и не допустить случившегося, но я был слишком погружен в собственные проблемы и чувства. Да и влиять на Джэда считал бессмысленным делом, поэтому события наслаивались и пускались на самотек, не замедлив вскоре выйти из-под контроля.

Та ночь совершенно вышла из-под контроля.

Проснувшись после ночного клуба, я абсолютно не помнил, как добрался до дома. И первая мысль, которая пронеслась в голове: «Хорошо, что сегодня суббота». Меня ожидало жуткое похмелье, и какая-то девица валялась в кровати вместе со мной. Господи, кто это? Я как можно шире открыл глаза, тряхнул головой, от чего тут же поморщился, так как голова трещала по швам. Моя рука потянулась к графину с водой. Жадными глотками выпив сразу два стакана, я почувствовал себя лучше и сделал слабую попытку восстановить в памяти вчерашние события. Помню, Джэд поволочился за смазливой брюнеткой… Я бросил более внимательный взгляд на девушку. Так какого черта эта смазливая брюнетка делает в постели со мной?! Потом… что было потом… официантка принесла еще одну бутылку виски… и… и дальше пустота.

Снова взглянув на обнаженную девушку, лежащую в полном отрубе, я заставил себя все-таки подняться и отправиться в душ. После душа, сварив себе кофе и вдохнув его аромат, я впервые за это утро почувствовал себя человеком. Вообще так выпивал я редко, не знаю, что на меня нашло. Вернувшись в спальню, я увидел, что девушка проснулась. Она с трудом приоткрыла глаза. Неудивительно, что мы с Джэдом обратили на нее внимание. Внешне чем-то отдаленно она была действительно похожа на Камерон. Может, разрезом глаз, высокими скулами или длинными черными волосами, а может, этой стройной восхитительной фигурой. Девушка с интересом посмотрела на меня своими темно-голубыми глазами и неожиданно улыбнулась. Я неуверенно улыбнулся ей в ответ. Через простыни угадывались соблазнительные очертания ее тела. Если бы я знал, чем впоследствии мне обернется это знакомство, я бы бросил пить навсегда.

– Привет, – она повернулась на бок, при этом грудь ее соблазнительно всколыхнулась. – Реймон, иди ко мне, – соблазнительно выгнув спину, она чуть откинула прикрывавшее ее одеяло, которое показало стройную ножку.

Невероятно. Она помнит мое имя! Дважды меня звать не пришлось.

После утреннего и, надо признать, хорошего секса, мы сидели за столиком на кухне и завтракали.

– Может, скажешь, как тебя зовут? – спросил я, любуясь ее черными локонами и прищуром темно-голубых глаз, от которых сердце сжималось в смутной тоске.

– Джастина. – Ее ярко накрашенные губы расплылись в улыбке. – Так ты совсем ничего не помнишь?

Я предпочел промолчать, усиленно намазывая бутерброд маслом.

– Твой друг Джэд подошел ко мне и пригласил присоединиться к вашему столику. Он познакомил нас, потом ему кто-то позвонил, и он поспешно ушел. А мы…

– Ясно, – прервал я ее, думая о том, как хорошо, что моя бабушка уехала в Лондон к родителям на две недели. Представляю ее шок, если бы я завалился посреди ночи в подобном состоянии, да еще приволок незнакомую девицу.

– Я учусь с тобой в одном университете, только на первом курсе, – продолжала болтать Джастина. – Так что заочно я была знакома с тобой.

– Неужели.

Раздался телефонный звонок.

– Реймон, черт, где тебя носит?! – услышал я взволнованный голос Сабрины. – Звоню тебе все утро.

– А что, собственно, случилось? – я поморщился, головная боль все еще пульсировала в висках.

– Мне нужно срочно встретиться с тобой.

– Только не сейчас.

– В баре на Комптон-роуд через час. Жду! – Не дожидаясь ответа, Сабрина бросила трубку.

Что ей так срочно нужно от меня? Мои мысли прервал вопрос Джастины:

– У тебя есть девушка?

– Нет. У меня нет девушки, – немного резко ответил я. – Но, несмотря на это, мне сейчас нужно уходить.

Я залпом выпил кофе и начал собираться. Джастина наспех сунула мне свой номер телефона, и, быстро распрощавшись с ней, я поехал на встречу к Сабрине.

Я сидел в баре, потягивая апельсиновый фреш – это все, что я мог сейчас пить. Сабрина пришла неизменно с опозданием и, как всегда, выглядела бесподобно в своей мини-юбке и в дорогих туфлях на высоких каблуках. Она села ко мне за столик и заказала свою любимую «Маргариту».

– Надеюсь, то, зачем ты меня вытащила из дома, стоит того? – начал я.

– Как сказать, равнодушным ты не останешься! – Сабрина с усмешкой окинула меня взглядом. – Веселая ночь, да?

– Да уж, превеселая.

– Спорим, у меня была веселей.

– Перейдем к делу. – Я себя неважно чувствовал.

Мне хотелось оказаться у себя дома, задвинуть шторы и, завалившись под теплое одеяло, проспать еще как минимум часов пять.

– Реймон, только ты можешь помочь в этом Камерон. Правда, она не знает, что я решила обратиться к тебе, но я действительно не знаю, что делать! – Сабрина всплеснула руками.

Мое сердце пропустило удар.

– Камерон?

– Она сейчас у меня дома, в полном отчаянии и в ужасном состоянии.

– Камерон прекрасно знает, что получит от меня любую помощь.

– И Джэд ничего не должен знать.

– Это уже интереснее.

То, что рассказала мне Сабрина, заставило меня понять, почему Джэд не должен знать. Лицо Сабрины отчетливо выражало страх и растерянность.

– Камерон вот уже месяц как думает уйти от Десмонда, – начала она, – но он ее не отпускает.

Я прервал ее:

– Камерон и Десмонд уже полтора года вместе. С чего это вдруг она решила от него уйти? Она кого-то встретила?

– Не знаю! Камерон решила, что с ним пора заканчивать.

– Продолжай.

– Целый месяц она делала слабые попытки с ним развязаться. И вот вчера, наконец, твердо заявила ему, что все кончено.

– Сабрина, я не понимаю, почему я слышу все это от тебя, а не от Камерон? Если бы она хотела попросить нас о помощи, чтобы порвать с Харрингтоном, то давно сказала бы об этом сама. Нет ничего проще.

– Не все так просто! Как ты знаешь, Джэд глубоко и прочно увяз в криминале. Они с Десмондом повязаны, и конфликт между ними будет чреват последствиями. Камерон не хочет личными проблемами подставлять Джэда. У Десмонда к тому же крутой отец, поэтому, так или иначе, но он занимает более выгодную позицию. Ссориться с ним опасно.

– Джэд тоже не дурак и это все понимает, – прервал я ее. – Он умеет просчитывать все ходы и знает, как сделать все правильно.

– Да, он все умеет просчитывать, когда дело не касается Камерон! У него просто крышу сносит, когда речь заходит о ее личной жизни. Я считаю чувства Джэда к ней просто опасными, а Камерон только смеется. Джэд и так себя еле сдерживает, чтобы не прибить ее парня. Он только ищет предлог.

– Сабрина, не драматизируй. – Я зевнул. – Они разберутся, поверь. Зная Камерон, я уверен, она найдет способ извести Десмонда.

– Она и нашла… – Сабрина выдала саркастический смешок, – и за это Десмонд вчера избил ее. Избил очень сильно, а потом изнасиловал.

– Что? – Мою сонливость как рукой сняло.

– Теперь она даже на улицу не может выйти. Камерон вся в синяках, ушибах, отеках, лицо с правой стороны вообще распухло. На нее страшно смотреть. Переломов, к счастью, нет.

– Переломов?! – Я почувствовал, как пелена бешенства застилает мой разум. – Где она?

– Сейчас она у меня дома. Моя мама – медсестра, она первую помощь своевременно оказала. Но Камерон понадобится минимум недели две, чтобы более или менее все прошло.

– Как это все произошло? – Я был вне себя.

Сабрина закурила. Она нервничала и осторожно подбирала слова, боясь завести меня еще больше.

– Как я и говорила, Камерон твердо решила уйти от Десмонда, но он вцепился в нее как ненормальный. Никакие разговоры и доходчивые объяснения не помогали. Он слышать не хотел о расставании. Они компанией сидели вчера в ресторане, я тоже была там, потому что Камерон попросила. Она не хотела оставаться наедине с ним и его свитой. Сама-то я тоже не люблю мелькать в опасном обществе Десмонда и его приближенных. Камерон постоянно искала повод, чтобы поссориться с ним. Ну и, в общем, нарвалась. Ссора началась при всех. Камерон спровоцировала ее, позволив себе открыто флиртовать с парнем, сидящим за соседним столиком. Она пригласила его на танец, ну и пошло-поехало. Она послала Десмонда, заявив во всеуслышание, что больше с ним встречаться не желает, рассчитывая, что после такого публичного унижения Десмонд из одной только гордости отстанет от нее. Тот же просто взбесился. Он выволок ее из ресторана, затащил в машину, и они уехали. Я осталась с его друзьями, мне было не по себе, поэтому я поспешила быстрее исчезнуть. Была уже ночь. Я спала, когда в дверь позвонили. Открываю… вижу Камерон в ужасном состоянии: куртка разорвана, колготки в дырках, платье в клочья и в грязи, сама вся в крови… ну, не стану дальше описывать. Камерон рассказала, что произошло. Я хотела вызвать скорую помощь, но она запретила. Хорошо, что мама в эту ночь была дома, а то она часто в ночные смены дежурит в больнице. После порции успокоительного Камерон удалось уснуть. Она все утро плачет. Я предложила заявить в полицию. Камерон наотрез отказалась. Больше всего она боится, что Джэд узнает. Он же неконтролируемый, просто пойдет и убьет Десмонда. – Сабрина подняла на меня испуганные голубые глаза. – Реймон, что теперь будет?

Я на секунду представил, что будет, если Джэд узнает. То, что он убьет Харрингтона, я ни секунды не сомневался.

– Камерон знает, – продолжала Сабрина, – что Джэд будет вне себя и не остановится даже перед убийством. Она в ужасе при мысли, что из-за нее его посадят, да и за Десмонда боится. Не чужой, все-таки, они долго были вместе. Хоть она и ненавидит его после случившегося, но смерти ему точно не желает. – Сабрина вздохнула. – На данный момент главная задача – постараться скрыть это от Джэда. Он мне уже звонил, интересовался, почему Камерон не ночевала дома. Я сказала, что она осталась у меня и мы отсыпаемся после ночного клуба, но завтра я уже не смогу так снова ему сказать. О, Реймон, что теперь будет? – Сабрина умоляюще смотрела на меня. – Помоги разрулить этот кошмар. Я просто не знаю, что делать!

Я затушил сигарету.

– Я должен ее увидеть, но сперва встречусь с Харрингтоном.

– Реймон, только не усугубляй положение! – Всплеснула руками Сабрина. – Умоляю! Не заставляй меня пожалеть, что я поставила тебя в известность! Я рассчитываю на твой неизменный здравый смысл и холодный ум.

– Успокойся. Я знаю, что делаю. Заеду к вам позже.

Я покинул бар с испуганной Сабриной и рванул к машине. Во мне все бурлило, но я понимал всю опасность положения и, несмотря на то что мне не меньше, чем Джэду, хотелось прибить этого Харрингтона и навсегда вышвырнуть его из жизни Камерон, я все-таки внял просьбам Сабрины и взял себя в руки. В конце концов, главным моим отличием от Джэда всегда были хладнокровие и рассудительность. Я не мог не усмехнуться при мысли о Камерон: уж что-что, а доводить она умеет, причем до состояния полной невменяемости.

Харрингтона было найти нелегко. Его просто нигде не было. Посетив некоторые из его излюбленных мест, баров, ресторанов, я встречал только его друзей, которые, разумеется, его сегодня не видели и были совершенно не в курсе, где он мог бы находиться. Тогда я решил ехать прямо к нему домой.

Передо мной предстал роскошный особняк, утопающий в зелени. Прозрачный бассейн, окруженный экзотическими цветами, сверкал и переливался. В общем, все по полной программе богатой влиятельной семьи. Меня остановила охрана, окидывая небрежным взглядом.

– Я к Десмонду Харрингтону по срочному делу.

– Мистер Харрингтон отдыхает и просил его не беспокоить, – отрезал охранник, – прощайте, мистер.

Я изо всех сил постарался быть вежливым:

– Доложите, что пришел Реймон Даллес. Уверяю вас, он захочет меня видеть.

Охранник секунду подумал, помялся, окинул меня уже менее небрежным взглядом и, видимо, взвесив все за и против, решил доложить о моем приходе. Его величество Десмонд Харрингтон, как я и предположил, изволил меня видеть.

– Дворецкий вас проводит. Его апартаменты находятся на втором этаже, – произнес охранник и, наконец, пропустил меня в неприступную обитель Харрингтонов. Я вошел в дом и уже вместе с дворецким поднялся по мраморной лестнице. Утопая в коврах и не успевая восхищаться дизайном, роскошью и убранством комнат, я наконец достиг долгожданных апартаментов. Молчаливый дворецкий проводил меня до двери комнаты Десмонда и быстро удалился. Я ожидал увидеть что угодно, только не это. Нет, действительно, денек удался!

При входе в комнату, которая была как две моих гостиных, в нос мне ударил резкий запах спиртного. Я усмехнулся. Значит, мистер Харрингтон отдыхает. По всей комнате раскиданы пустые и недопитые бутылки, разбитые бокалы по всему паркетному полу, на журнальном столике рассыпан кокаин, окурки разбросаны по роскошному белому ковру, а сам хозяин этого бардака валялся пьяный и обнюханный на диване, уткнувшись лицом в подушку. Десмонд поднял голову, наши взгляды встретились. Он с трудом приподнялся и выжидающе посмотрел на меня.

– Ты один или с Джэдом? – хрипло произнес он.

– Один, – ответил я, и Десмонд Харрингтон полетел через диван.

Он был старше меня и сильнее, но ярость бурлила во мне. Я хотел драки. Это была дикая жажда выместить всю злобу на нем за все, за его обладание Камерон, за его сытое самодовольство и необоснованное превосходство. Но к моему изумлению и разочарованию, Харрингтон не только не пытался ответить на мой вызов, но даже не защищался. После нескольких сильных ударов, которые я наносил ему не без удовольствия, я остановился. Его безучастность меня злила и сбивала с толку.

– Делай, что хочешь, – устало произнес он.

От наглого самоуверенного Десмонда Харрингтона не осталось и следа. Он с горечью усмехнулся, увидев мое удивление.

– Она бросила меня, – он развел руками. Его сломленный взгляд выражал тоску. – Если хочешь отомстить, можешь не утруждаться. Хреновей, чем сейчас, мне уже не будет.

Я закурил. Взгляд Десмонда опасно заблестел, разбитые в кровь губы искривились в насмешливом подобии улыбки.

– А ведь ты ее хочешь, – он засмеялся. – И Джэд тоже, а она вас всех имеет!

– Речь сейчас не об этом. – Огромным усилием воли я подавил желание врезать ему снова. – Камерон хотела расстаться с тобой, ты ее не отпускал, а это уже неправильно, Харрингтон.

– Камерон знает, что со мной так нельзя! – Глаза Десмонда загорелись злобой. – И все равно сделала по-своему! Никто не смеет так со мной, и она скоро убедится в этом!

Я с изумлением смотрел на него. А ведь раньше в глубине души я ему немного завидовал. Сейчас же испытывал почти жалость. Десмонд был весьма хорош собой, вокруг него была постоянная свита разнообразных эффектных девушек. Он всегда производил яркое впечатление. Самоуверенный, дерзкий, с врожденными манерами богатого отпрыска, он умел внушать людям определенный страх, восхищение и почтение. Будучи незнакомым с проигрышами, он, разумеется, не мог смириться с тем, что его так жестко и унизительно кинули. Моя ярость и ненависть исчезли, уступив место презрению. Я начал понимать игру Камерон. Это ненасытное желание подчинить, завладеть и, потеряв интерес к своей жертве, жестоко кинуть ее. Я был почти уверен, что ее отношения с Десмондом изначально были построены чисто ради забавы, если только не на спор с Сабриной. Но сейчас это уже было неважно.

– Вчера вечером, – сказал Десмонд, – она на моих глазах повисла на каком-то мужике, пригласила его на танец, демонстративно стала целовать его взасос, облизывать ему шею, расстегивать рубашку, прижиматься к нему, совершенно игнорируя меня. Я не выдержал. Я схватил ее. Она начала вырываться, кричать, оскорблять. Я не мог сдержать себя! Думал, убью ее.

Исповедь Десмонда и какие-либо его объяснения меня мало интересовали. Я и без него прекрасно знал Камерон, ее умение издеваться и провоцировать на эмоции. Наверное, поэтому я снисходительно бросил ему свой последний совет.

– Харрингтон, ты никогда не подойдешь к ней, и очень рекомендую немедленно убираться из города. Понять твои действия я, конечно, могу, так как хорошо ее знаю, но Джэд, я уверен, не будет столь великодушен. Он тебя просто убьет, в прямом смысле этого слова. Сваливай, и как можно быстрее. Это не обсуждается. Никакое влияние твоего отца, никакие деньги и телохранители не спасут тебя от гнева Джэда.

Мне нечего было больше сказать. Ненависть к нему возникла с первой нашей встречи, и не буду лицемерить, я испытывал почти торжествующее злорадное удовлетворение при мысли, что Камерон и Десмонд больше не вместе. Она снова свободна.

Камерон

Я был в доме Сабрины и с нетерпением ждал минуты, когда увижу Камерон.

– Реймон… как тебе сказать… – Сабрина в замешательстве смотрела на меня.

– Что опять?

– Камерон не хочет никого видеть. Она закрыла дверь и не выходит. Видишь ли, какая девушка захочет, чтобы парень застал ее… мм-м… в таком состоянии. Тем более…

Я раздраженно отстранил Сабрину и подошел к закрытой комнате, толкнул дверь. Заперта.

– Камерон, я все знаю. Поговорим?

– Просто уйди. Не хочу никого видеть, – услышал я ее усталый приглушенный голос.

– Хорошо, – я обернулся к Сабрине, которая уже тянула меня за свитер, пытаясь оттащить. – Не хочешь говорить, не надо, но и уходить я не собираюсь. В конце концов, я пришел не только к тебе, – и подмигнул Сабрине. – Ведь так?

Мы с Сабриной расположились на диване в ее уютной гостиной. Я попросил кофе, который Сабрина умела делать превосходно, – это одна из причин, почему я любил иногда просыпаться у нее дома, и сейчас я с наслаждением вдыхал аромат свежесваренного кофе.

– Спасибо. Вроде отпускает. Ты настоящий друг. После твоего волшебного кофе я впервые чувствую себя человеком за весь этот безумный день.

– Где вы были вчера?

– Не спрашивай, я плохо помню события вчерашнего вечера и… ночи.

– Плохо помнишь? – Ее губы тронула шаловливая улыбка. – Я вижу у тебя засос на шее, или мне кажется?

Джастина! И когда она успела!

– Буду краток, – молвил я. – Чего не помню, того не было.

Сабрина засмеялась. Мы какое-то время еще сидели, говорили ни о чем, наконец, я встал.

– Ладно, пойдем, проверим ее.

Мы вернулись к закрытой двери. Я постучал.

– Камерон, солнышко, открывай. Не глупи, времени мало, – сказал я.

– Оставьте меня в покое! Все! Неужели непонятно?

Сабрина облокотилась о закрытую дверь.

– Она не откроет, Реймон.

Я хотел снова ударить, но Сабрина перехватила мою руку и сжала ее. Мы встретились глазами и поняли друг друга без слов. Я приблизился к ней вплотную и прижал к закрытой двери.

– Хочу тебя прямо сейчас, – прошептал я в нежное ушко Сабрины и поцеловал ее в шею.

Я завладел ее губами, она обняла мою шею. Резкий прилив желания захлестнул нас возле комнаты, за дверью которой находилась Камерон. Мысль вызвать ее на эмоции заводила с полоборота. Решив повторить тот воображаемый секс в баре, который когда-то описывал Камерон, я развернул Сабрину лицом к двери и грубо задрал ей юбку.

– И почему я позволяю тебе это! – прошипела Сабрина, но, прижавшись к двери, она послушно расставила ноги.

Резким движением я сорвал с нее стринги, и она позволила мне заполнить ее всю. Звук кружевной рвущейся ткани показался оглушительным. Сильные толчки, скольжение внутри, разный ритм, спазм удовольствия, охватившая дрожь, сокращение мышц – и стон наслаждения сорвался с ее губ.

Почему мы это сделали? Не знаю. Мне хотелось оторваться за всю изощренную пытку, жестокую игру, которую вела Камерон с моими чувствами. Обессиленные, мы застыли.

– Ты дьявол! – она поправила юбку и, развернувшись, посмотрела мне в глаза.

– А ты красивая, – я улыбнулся, вовлекая ее в долгий поцелуй.

– Мне нужно в ванную, – прошептала она, выскальзывая из моих объятий, – Можешь налить себе что-нибудь выпить.

Уже уходя, Сабрина прохладно бросила мне:

– И почему у меня такое чувство, что ты занимался сексом сейчас не со мной?!

Из комнаты не доносилось ни звука. Я прошел на кухню и налил себе стакан воды. Сделав пару крупных глотков, я вернулся к неизменно закрытой двери.

– Камерон, время идет, проблему надо решать. Джэд может появиться в любой момент. Я серьезно.

Раздался щелчок.

– Входи, – раздался ее равнодушный голос.

Я распахнул дверь. Камерон стояла у окна, завесившись волосами. Она подняла на меня злые синие глаза. Это был взгляд Дамы Пик. Им можно было убить.

– Почему не открывала? Зря. Ты просто потрясающе выглядишь! – расплылся я в самой лучезарной улыбке.

– Заткнись.

Мне показалось, или на ее лице промелькнула тень боли и ревности.

– Ты проделал с ней то, что хотел тогда сделать со мной… тогда в баре? Ну и как?

– Мм-м… как сказать, я пока не могу сравнить с оригиналом. – Я медленно приблизился к ней.

– Это обязательно нужно было делать рядом со мной?

– Ты ведь знаешь… ты всегда действуешь на меня возбуждающе.

Сначала в меня полетел будильник, потом ваза с цветами, флакон духов и что-то еще. Мне оставалось проявлять чудеса ловкости и изворотливости. В комнату влетела Сабрина:

– Что происходит?! Камерон, успокойся! Вообще-то это мои вещи! Только не эту шкатулку!

– Пошла нахрен, сука! – зло бросила та.

Пока она отвлеклась на Сабрину, я поймал момент, чтобы разглядеть ее лицо: подтеки, синяки, чуть заплывший глаз, рассеченная губа, царапины – это были только лицо и шея. Что с остальным телом, оставалось только догадываться. Поймав мой изучающий взгляд, она вспыхнула и бросилась на кровать. Зарывшись лицом в подушку, она зарыдала.

– У нее истерика, – констатировала Сабрина, – и такое состояние все утро. Схожу за успокоительным.

Я присел на кровать.

– Я разговаривал с Десмондом, дал совет убираться из города, хотя вряд ли он меня послушает.

– Да пошли вы все! – Сквозь рыдания услышал я.

– Я знаю причину поступка Харрингтона. Ты была неподражаема в танце с тем парнем из бара, – продолжал я. – Десмонд не из тех, с кем прокатит подобное, и ты должна была это знать. Если ты не хочешь, чтобы его убили, нужно решить, что говорить Джэду. Время идет.

Камерон продолжала всхлипывать, уткнувшись лицом в подушку. Я смотрел на ее затылок, вздрагивающие плечи. Она производила впечатление беззащитного обиженного ребенка. Она всегда умела это включать, когда ей было нужно. Волна внезапной нежности захлестнула меня. Я положил ей руку на плечо. Камерон раздраженно сбросила ее.

– Оставь свои нежности Сабрине! – Она приподнялась, продолжая вытирать слезы. – Что сказал тебе Десмонд? – Камерон выжидающе взглянула на меня.

Я усмехнулся.

– Ты как всегда превосходно спровоцировала ситуацию.

– Реймон, хватит меня демонизировать! Я хотела убедить Десмонда, что между нами все действительно кончено и возврата нет. Конечно, я не предполагала, что кончится все вот этим.

– Не предполагала? Ну, ангел во плоти! – насмешливо изрек я. – Твое поведение шлюхи было весьма убедительным.

– Я думала, это поможет! – оправдывалась она, что меня немало удивило.

Камерон Лейдон пытается оправдаться! Редкое явление.

– Камерон, ты никогда не любила его. Зачем ты вообще начала эти отношения? – уже мягко спросил я. – Ты могла закрутить роман с любым. Хоть с простым студентом. Так нет, тебе надо было обязательно связаться с сыном криминального авторитета. Связь с Десмондом изначально была опасна и чревата последствиями. Помнишь, я говорил тебе, что не стоит?

Она ничего не ответила. Мы замолчали. Камерон сидела, опустив голову, сильно завесившись волосами, в бессмысленной попытке скрыть избитое лицо. Будто это имело для меня значение.

– Ты разочаровался во мне? Ты больше не любишь меня? – наконец спросила она.

– И это все, что тебя сейчас интересует? – Я не мог не усмехнуться.

– Ты не ответил.

Не люблю? Я попытался скрыть всю безысходность, которую почувствовал при этом вопросе.

– Разве это возможно…

Я говорил слишком непринужденно, и Камерон мой ответ, видимо, не вполне удовлетворил. Ей всегда нравилось получать подтверждение своей власти, что только она одна безраздельно владеет тем, кем хочет владеть на данный момент. Я поспешно встал с кровати – мы находились в опасной близости друг к другу, и это путало мысли, лишало меня того хладнокровия, которое было необходимо для сохранения нашей «дружеской» дистанции, установленной нами по какой-то глупой принципиальности.

– Обними меня. Ты не представляешь, как я устала, – Камерон медленно встала с кровати и приблизилась ко мне. – Мне так необходима твоя поддержка, – сказала она, почти гипнотизируя глубоким синим взглядом.

Ее тонкие, но властные руки змеями обвили мою шею, подчиняя, лишая последней воли, теплые губы с жадностью завладели моими, заставляя терять остаток здравомыслия и контроля. Я жадно сжимал ее тело, которое жаждал столько времени. Этот дикий голод по ней, который мучил, изводил каждый день, каждый час… Время остановилось.

– Реймон… – как издалека услышал я голос Сабрины. – В окно я видела Джэда, он приехал и через минуту позвонит в дверь!

До моего сознания дошел смысл ее слов и, призвав на помощь все самообладание, я оттолкнул Камерон от себя. Ее глаза лихорадочно блестели, черные волосы шлейфом рассыпались по плечам.

– Джэд? – с ужасом прошептала она, бледнея на глазах.

– Сиди здесь тихо, – бросил я и вышел из комнаты.

Джэд уже звонил вовсю, дверной звонок эхом разносился по всему дому. Сабрина всплеснула руками.

– Что делать? – взвизгнула она.

Я растрепал ей волосы и расстегнул пуговицы ее блузки.

– Открываем.

Сабрина открыла дверь. Я резко привлек ее к себе. Джэд смотрел на нас насмешливым изучающим взглядом.

– Не помешал? – он бросил взгляд на расстегнутую блузку.

Я заставил себя улыбнуться.

– Помешал, впрочем, как всегда.

– А что такие перепуганные?

– Думала, мама приехала, – молвила Сабрина.

Джэд прошел в прихожую, окидывая взглядом дом.

– Камерон здесь?

– Нет, ее нет, – слишком поспешно ответила Сабрина.

– Я чувствую запах ее духов.

– Она ушла минут двадцать назад, – вставил я.

– С ней все в порядке? – подозрительно спросил Джэд, сверля нас взглядом.

– А в чем, собственно, дело? – спросил я.

– Один приятель Харрингтона сказал мне, что они вчера серьезно поссорились. Я хотел убедиться, все ли нормально.

– Поссорились! – Сабрина выдавила усмешку. – Да они ссорятся каждый день! Джэд, не забивай голову.

Он зажег сигарету.

– Куда она пошла?

Сабрина разозлилась:

– Знаешь, она мне не докладывает! Между прочим, не знаю, заметил ты или нет, но ты несколько мешаешь! И вообще, не кури здесь, мама запретила курить в доме.

Джэд примирительно поднял руки.

– Ок. Ухожу. Реймон, увидимся позже.

Закрыв за Джэдом дверь, Сабрина облегченно вздохнула.

– Это проблемы все равно не решает, – сказал я. – Просто оттягиваем время.

– Да, оттягиваем, – подтвердила Сабрина. – и даем Десмонду возможность одуматься и исчезнуть. Это все, что мы можем.

Джэд

Смеркалось. Я сидел на берегу реки и курил. Отголоски прошлого следовали за мной по пятам, воспоминания душили меня. Память о минувшем времени, переполнявшая эти места, затягивала меня все дальше, все сильнее. «Это проблемы не решает», как я тогда оказался прав. Глупец Харрингтон! Он никуда не уехал. Конечно, Джэд все узнал. Постарались враги Десмонда, да и Камерон найти не составляло труда. Мы тогда выиграли всего пару дней. Никакие мази, маски, грим не помогли Камерон скрыть правду от Джэда. Мы надеялись, что Харрингтон уедет, но тот без конца пил, был под кайфом и отказывался что-либо предпринимать. Джэду доложили, и он уже все знал, когда нашел ее. Увидев состояние Камерон, он ничего не стал комментировать, только его глаза зажглись убийственным огнем.

Я поднялся с травы и побрел по лужайке, после которой начиналась тенистая дубовая роща, которая постепенно смешивалась с пышным лиственным лесом. После того случая это роща стала пользоваться дурной славой, ее называли проклятой. Густые, зеленые деревья плотной стеной окружили меня. Высокие вершины полностью закрывали небо, создавая вокруг непроницаемый мрак. Атмосфера таинственности нарастала. Подул ветер, густые ветви застонали. Я оглянулся. Нет, это шелестящий гул от качающихся развесистых крон. Хмурый темный лес заставлял поверить в проклятье этого места. И вот сейчас, спустя двадцать лет, я снова здесь. Я чувствовал угнетенность от царившей здесь тишины. Не понимаю, что я делаю здесь!

– Ничего не понимаю! Реймон, что мы делаем здесь? – Камерон расположилась на толстых корнях старого дуба, которые переплетались гигантскими змеями.

– Тебе Джэд точно сказал быть здесь со мной в 23:00? – спросил я.

– Точно, – ответила Камерон и откинула на спину длинные волосы.

Прошло две недели с того злосчастного дня. Ее прекрасное лицо заживало, снова готовое очаровывать.

– Но почему здесь? В лесу, у реки? – Я недоумевал.

– Может, решил сюрприз сделать? Костер, вино… – предположила Камерон.

Я зло усмехнулся:

– Ты считаешь, что у Джэда есть настроение сидеть у костра, пить вино и наслаждаться природой?

Камерон повела плечами.

– А почему бы и нет? Мне кажется, он поостыл, я хочу в это верить. Он был довольно спокоен, когда увидел меня, и мне кажется, я убедила его, что этот скандальный разрыв – наше с Десмондом личное дело, – она помолчала. – Может, Джэд решил поднять мне настроение или отметить мое долгожданное расставание с Десмондом. Ведь вы всегда не одобряли мои отношения с ним.

Я не стал ей говорить, что ледяное спокойствие Джэда гораздо хуже его ярких вспышек гнева. Если бы он был вне себя, рвал и метал, пошел и разобрался с Харрингтоном сразу, я был бы гораздо более спокоен, будучи уверенным, что «прокатило». Но мрачный убийственный взгляд, которым он окинул Камерон, и лишь пара вопросов о случившемся, произнесенных спокойным ровным тоном, заставляли меня предполагать худшее.

– Камерон, почему ты решила вдруг расстаться с ним? – Я смотрел на нее, пытаясь прочесть ее истинные мысли.

Она пожала плечами и отвела взгляд.

– Десмонд, конечно, не мечта, но мне казалось, что у вас все стабильно. Ты кого-то встретила? – Я напряженно ждал ответа. Этот вопрос мучил меня.

Камерон с горечью рассмеялась.

– Ты думаешь, после всего этого у меня есть желание вступать с кем-то в новые отношения? Оставим эту тему. Я не хочу больше говорить о Десмонде и о моем разрыве с ним.

Я смотрел на ее красивый профиль. Ее лицо хранило непроницаемое выражение. Она свободна, но все так же недосягаема.

– Мы так давно уже не собирались вместе, – Камерон перевела тему. – Я рада, что Джэд решил собрать нас. Ну же, Реймон, улыбнись… – Ее черты смягчились, она с нежной улыбкой посмотрела на меня. – Посмотри, как красиво вокруг! Май, тишина, дивный сумеречный лес, весенние цветы, журчание реки. Вокруг такая романтика!

Романтика. Я курил беспрерывно. Мои мысли вернулись к Джэду. Стемнело довольно быстро. Сердце было не на месте, тревога разъедала изнутри. Конечно, вполне вероятно, что Джэд решил устроить ночную пьянку на природе, но почему столько таинственности? Нет, это не в его стиле.

Джэд не заставил себя долго ждать. Мы услышали, как к лужайке подъехала машина. Из нее громко доносилась рок-музыка. Я нахмурился. Мои плохие предчувствия сбывались. Джэд слушал тяжелый рок только в особенном настроении. Камерон нетерпеливо поднялась и застегнула куртку. Из черного «ровера» вышел Джэд, за ним все остальные: Макс, Ройли, Клод, кто-то еще.

– Салют, Камерон! – крикнули они.

А потом… выволокли окровавленного Харрингтона. Камерон замерла на месте, ее взгляд с мольбой метнулся ко мне. В глазах застыл ужас.

– Реймон… останови его… прошу, – чуть слышно прошептала она.

Макс и Ройли подтащили Десмонда и швырнули к ее ногам. Он был уже порядочно избит. Сзади показался Джэд. Его серые глаза мерцали стальным блеском, лицо было бледным, губы сжаты. Я понял, что все бесполезно. Его не остановить.

Камерон застыла. Бледная, с расширенными от ужаса глазами, не в состоянии пошевелиться, она безмолвно смотрела на лежащего у нее в ногах Десмонда.

– Он заплатит за каждый удар, нанесенный тебе, Камерон. Никто не смеет тронуть тебя безнаказанно, – Джэд провел рукой по ее бледному лицу. – Никто не имеет на это право.

– Джэд, что за представление? – резко произнес я. – Прекрати это!

Джэд повернулся ко мне.

– Он должен ответить за то, что сделал, Реймон. Не лезь.

– Тогда зачем ты позвал меня сюда? Думаешь, я буду стоять и наслаждаться убийственным зрелищем?

– Мне может понадобиться твоя помощь.

– Какая? Харрингтона закапывать? – не без иронии произнес я. – Я забираю Камерон и в этом не участвую.

На лице Джэда появилась медленная леденящая кровь улыбка.

– Реймон, я думал, ты мне друг и ты всегда со мной.

– В последнее время, Джэд, ты уже давно не со мной. Заканчивай игры в безумную месть! – Я изо всех сил старался говорить внушительно и спокойно.

– Этот урод зверски избил Камерон, совершил насилие, и ты называешь это играми? – ровным убийственным тоном произнес Джэд.

На это я ничего не мог ответить. Мне хотелось исчезнуть, просто не быть здесь, но оставить Камерон одну с этими безумцами я тоже не мог. Достаточно было взглянуть на ее застывший взгляд, бледное лицо – было ощущение, что она сейчас сама замертво упадет возле своего бывшего любовника.

Все было как в замедленной съемке, как в каком-то долбанном жутком сне, когда что-то хочешь остановить, но никак не получается. Мне невыносимо было смотреть на окровавленного Десмонда. Глупец! Безумец! Почему ты не уехал, не покинул Колчестер!

Камерон в ужасе смотрела на своего бывшего парня, на своего первого мужчину, который истекал кровью, валяясь у нее в ногах. Она сделала шаг назад и подняла на Джэда умоляющие глаза.

– Н-не надо… – чуть слышно выдавила она.

Но Камерон понимала, что все бесполезно, она всегда читала по его лицу. В глубине его глаз была тьма. Жестокой улыбкой он призывал своих демонов. Тот темный инстинкт, который, она знала, прорвался, и его уже никому не остановить.

Харрингтона били с чувством, неторопливо, почти с садистским наслаждением, соблюдая очередность. Удары были сильными и точными: лицо, живот, пах. Камерон стояла подобно статуе, не в силах закричать, не в силах двинуться с места. Казалось, жизнь ушла из нее. Вскоре Десмонда нельзя было узнать, это было кровавое месиво. Когда он перестал стонать, Камерон потеряла сознание. Ее аккуратно положили на траву, а Джэд с остальными спустились к реке с Харрингтоном, вернее, с тем, что от него осталось. Труп Десмонда бросили в реку. Пока они возились у реки, я схватил Камерон на руки и рванул прочь, подальше от этого проклятого места. Я до сих пор не знаю, как нам удалось уйти незамеченными. Никто не остановил нас, не окликнул.

Я смутно помню события того злосчастного вечера. Все как в тумане, состояние полной прострации, нереальность происходящего взрывала мозг. Перед глазами стояло окровавленное лицо Десмонда. Единственный сын влиятельного и могущественного Рональда Харрингтона. Джэд сегодня подписал себе смертный приговор. Почему я думаю сейчас о Джэде?!

Ночь уже наступила. Я не помню, как пришел в себя, как нес Камерон на руках через холодный черный лес… я не помню. Только одна мысль пульсировала в мозгу. Прочь быстрее от этого места. Прочь.

Реймон

Дома никого не было. Я включил светильник, положил Камерон на диван и налил себе полный стакан коньяка, который залпом выпил.

Спустя полчаса Камерон вышла из блаженного забытья. Она вскочила с дивана и начала метаться по комнате.

– Реймон… – она заламывала руки, – скажи, что это был сон! Страшный сон! Что это все не на самом деле!

Она постепенно стала выходить из состояния глубокого шока, давая выход накопившимся эмоциям: слезы, рыдания, крики, она царапала себе лицо, каталась по полу, выла, кричала, что покончит с собой. Я впервые не знал, что делать, видя ее нарастающую истерику. Конечно, я понимал, что видеть убийство собственными глазами, да еще своего бывшего любовника, – это выдержать сложно.

Ее начало тошнить. Нужно было срочно что-то предпринять. Я начал всерьез опасаться за ее рассудок. Я потащил ее в ванную, включил ледяной душ.

– Оставь меня… Оставь! Не трогай… – Она была как сама смерть.

Ее глаза безумно блестели, губы приобрели почти синий оттенок. Я сам был почти на грани срыва.

– Камерон, милая… ты должна успокоиться! – Я стащил с нее джинсы, снял свитер, оставив в одном нижнем белье.

Она визжала, царапалась, кусалась, пыталась отбиться от меня, но я упорно поливал ее ледяной водой. Мокрые волосы черными змеями сползали вниз по спине, не сошедшие темные синяки и смертельная бледность дополняли картину. Она казалась выходцем с того света. Я забыл про все – про убийство Десмонда, его последствия, что есть, что будет… Я почувствовал страх, что Камерон может не выдержать. Ее тело меня повергло в шок, оно было почти все покрыто темно-синими ушибами, ссадинами. Десмонд! Меня пронзила острая ярость. Поделом ему! Я выволок ее, мокрую и дрожащую, из душа. Ее взгляд остановился на зеркале. Она начала истошно кричать:

– Реймон, посмотри… на моем теле следы…следы от его рук! От его мертвых рук!!! А-а-а-а… – она кричала, яростно терла себя руками в бесплотной попытке стереть синяки.

Меня пронзила странная мысль. Человек умер, а память о нем везде, даже на ее теле.

– На мне следы его рук! Я чувствую их! Чувствую его мертвые руки! Их прикосновения!!!

Я оттащил ее от зеркала.

– Не смотри! Не думай об этом!

Камерон вырывалась, колотила меня в грудь.

– Отпусти! Хочу умереть!!!

Я встряхнул ее.

– Если ты умрешь, этому ублюдку Джэду придет конец от меня лично! – Я усадил ее на кровать и кинул ей халат. – Оденься!

Камерон только сейчас заметила, что она почти голая, и в замешательстве укуталась в халат. При упоминании имени Джэда ее лицо постепенно стало приобретать более осмысленное выражение. Я налил ей полный бокал коньяка.

– Выпей залпом.

Она беспрекословно подчинилась.

– Реймон. – Она беспомощно взглянула на меня. – Что же теперь будет? Боже… – Она закрыла лицо руками.

– Наконец-то я вижу, что ледяной душ возымел действие.

– Что будет с нами?

– С нами? – Я удивленно поднял брови. – С нами ничего не будет, а Джэда в лучшем случае посадят, в худшем – убьют. Сомневаюсь, что Рональд Харрингтон проигнорирует убийство единственного сына. Сейчас три ночи, утром станет все известно.

– И все из-за меня!!!

Я почувствовал приближение новой истерики.

– Если сейчас начнешь все заново, ледяной душ всегда наготове. – Сев рядом с ней на кровать, я налил ей еще один бокал коньяка.

– Реймон, не хочу. – Но она послушно сделала приличный глоток. – Ты представляешь, что теперь будет? Со мной, с Джэдом, с отцом? – Она снова начала кричать. – Жизнь Джэда полетит ко всем чертям! И это будет полностью моя вина!

– А то, что жизнь Харрингтона полетела ко всем этим чертям, это тебя уже нисколько не беспокоит, – съязвил я.

Камерон обхватила голову руками.

– Реймон, это правда, все на самом деле? Джэд УБИЛ Десмонда? – Слезы ручьем текли по ее прекрасному лицу. – Неужели это происходит со мной! Я будто проклята!

– Если только красотой…

– И ты прав! – Она зло вскинула на меня глаза. – Моя красота пробуждает все худшее в мужчинах.

Я смотрел на нее, рыдающую, кусающую губы в кровь, заламывающую руки, и ясно понимал, что уже никогда не будет так, как прежде, и ничего не исправить. Камерон оказалась для всех неумолимым роком. Ее дерзкая вызывающая красота сыграла свою роль. Таким, как она, всегда сопутствуют разрушение и смерть, а ведь это только начало, ей всего девятнадцать лет.

Но прекрасно сознавая все это, я продолжал отчаянно любить ее.

– Что будет с Джэдом? – Камерон в слезах смотрела на меня.

– А Джэда не будет, – спокойно ответил я. – Во всяком случае, не сейчас, не здесь и не в этой постели.

От удивления она перестала рыдать, наблюдая, как я медленно небрежным движением сбрасываю джинсы. Я подошел к кровати, скинул одеяло и, резко притянув Камерон к себе, невозмутимо сорвал с нее халатик.

– Что? Что ты делаешь? – Камерон в изумлении уставилась на меня, позабыв сопротивляться.

– Забудь Джэда. Забудь Десмонда. Только ты и я. – Отшвырнув в сторону остатки ее одежды, не давая опомнится, я склонился над ней, придавливая своим телом.

– Как ты можешь? – Она распахнула свои прекрасные глаза и задохнулась от возмущения. – После всего, что сегодня случилось?!

– Да ладно тебе! Кончай драматизировать.

– Драматизировать? Если ты не в курсе, у меня тут парня убили…

– Только ты и я. Забыла?

– Ты спятил? – Камерон сделала попытку оттолкнуть меня. – Пусти! – разъяренно прошипела она.

– Ни за что! – улыбнулся я.

Она ударила меня по лицу. Потом еще и еще. Я тихо засмеялся.

– Такой ты мне больше нравишься.

– Боже, меня окружают одни психи! – Камерон со всей яростью оттолкнула меня и вскочила с кровати.

Я схватил ее за талию и швырнул обратно.

– Не сопротивляйся, – тихо велел я. – Давай покончим с этим.

– Иди к черту! – с чувством выдохнула она.

– Не-ет, еще рано.

Она разъяренно боролась с моими руками, которые требовательными нетерпеливыми движениями шарили по всему ее телу, изучая его, подчиняя.

– Ты что-то стала совсем худой, – заметил я в перерыве между сладкой борьбой.

– Да? Ну, извини, что не оправдала ожиданий, козел! – Ее рука заехала мне в глаз.

Камерон в бессильной ярости выворачивалась, билась, извивалась подо мной. Я поднял ее руки вверх и резко коленом развел ее ноги. Наши бедра соприкоснулись. Она швыряла мне в лицо неистовые злые слова навстречу моей насмешливой улыбке. Лучше бы она молчала – ее грубые мерзости заводили, распаляли еще больше, вызывая животную неконтролируемую похоть. Железной хваткой я сжал ее тонкие запястья. Мои губы прошлись по ее шее. Я остановился, впервые полностью с восхищением созерцая ее обнаженную грудь. Она была лучше, чем я представлял. Ее соски затвердели в ожидании ласк и поцелуев. Я окружил пальцами ее грудь. Что я сейчас с ней сделаю… жажда сосать, кромсать, разрывать… Медленно провожу рукой по внутренней стороне ее бедер, поднимаясь все выше, легкие касания, осторожные, мучительно медленные… влажность. Ее бедра дернулись в нарастающем чувственном голоде. Погрузив пальцы в запретную нежную глубину, силой срываю с ее губ сладострастный стон, заставляя, вынуждая ее тело отвечать, раскрываться навстречу мне и назло ей. Я высмеивал ее очередную дерзость и бессмысленное сопротивление, а она меня называла конченым психом. Ей нравилось выводить меня. Всегда нравилось. Снова борьба, но она знает, что я уже выиграл. Ее тело, напряженное, влажное, изгибалось подо мной, сплеталось с моим. Невыносимое желание, стремительное и бесконтрольное, окутывало, поглощало, почти убивало. Наши тела метались по кровати. Легкими, медленными, и в то же время настойчивыми движениями я гладил, целовал ее разгоряченное и уже податливое тело. Мои руки жадно бродили по ее коже, лаская, тиская, не в силах насытиться. Перестав сопротивляться, она вцепилась в мои плечи, не без удовольствия вонзая длинные ногти в мою кожу, раздирая ее в кровь, с осмысленным намерением сделать мне больно. Черт! Спина загорелась огнем. Усмехаясь этой боли, я обхватил ладонями ее лицо и впился в эти сочные соблазнительные злые губы, кусая их и терзая. Мучительная обжигающая лава желания быть внутри нее накрывала, распространилась по всему телу.

– Не тяни больше… – прошептала она и оплела ногами мои бедра, чувственно и агрессивно сжимая их.

На секунду я оторвался от нее и посмотрел ей в глаза, которые горели синим демоническим огнем.

– Но прежде чем сделать это, я хочу сказать, что люблю тебя как ненормальный.

Улыбка появилась на ее лице, в глазах отражалась нескрываемая нетерпеливая радость.

– Мне всегда был нужен ты. Только ты, – произнесла она.

Мы набросились друг на друга с яростным, мучительным, еле контролируемым голодом. Мы слишком долго ждали это, оттягивали, и вот это произошло. Я вошел в нее глубоко и стремительно, сливаясь с ней, растворяясь в ее теле. В эти минуты восхитительного наслаждения мы украли души друг друга навсегда.

Камерон

Воспоминания продолжали душить меня. Ощутимая тяжесть минувшего, окутывала сладким туманом. Я сидел за столиком на своей уютной кухне, которую когда-то моя бабушка держала в идеальной чистоте. Это было ее царство. Запах кофе, пончики… По-моему, этот запах до сих пор чувствовался здесь. Я поставил кофе, часы пробили ровно десять утра. Утренние лучи солнца пробивались сквозь занавески. Я закрыл глаза. Двадцать лет назад было такое же утро.

– Реймон, кофе сейчас сбежит… – Камерон нежно оттолкнула меня.

– Тебе со сливками? – Я с трудом оторвался от нее.

Ночи нам было мало.

– Нет. Черный, горький, крепкий, – Камерон откинулась на спинку плетеного кресла.

Что чувствует человек, когда сбылась его заветная мечта? Эйфорию, непонятное сумасшедшее состояние, безудержный порыв взлететь… Это было счастливейшее утро в моей жизни. Я встречал его с Камерон. Убийство Десмонда, безумство Джэда, страхи за последствия – все отступило. Я наслаждался этими блаженными минутами, впитывая каждую, как драгоценнейший нектар.

Достав из микроволновки разогретые пончики, я сел рядом с Камерон.

– Миссис Фрейзен когда приедет? – спросила она, откусывая пончик.

– Через четыре дня, – улыбнулся я. – А что?

Камерон с шаловливой улыбкой повела плечами.

– Значит, у нас еще три ночи?

Я смотрел на нее, как она откусывала пончик, пила кофе, что-то говорила, откидывала челку со лба, щурилась, когда ей в глаза попадал луч солнца. Я с трудом верил, что это не сон. Да, поистине Харрингтону надо было умереть, Джэду – совершить зверское убийство, Камерон – пережить нервный срыв, чтобы, наконец, наступило это утро. Моя мечта осуществилась. Я обладал ею, она говорила мне слова любви, в сексе мы составляли единое гармоничное целое. Не нужно было больше играть, скрывать свои чувства и желания, лгать, изображать безразличие. Это было такое острое и неожиданное счастье, что я сидел как пьяный.

Еще вчера разве мог бы я допустить даже мысль, что следующее утро буду встречать уже с Камерон? Да ни за что бы ни поверил!

Камерон встала и подошла к зеркалу, пытаясь заколоть волосы в высокую прическу. Я с нежностью смотрел на ее затылок, но, когда она обернулась ко мне, мое лицо приняло непроницаемое выражение. Привычка скрывать свои чувства осталась, или, может… я не до конца доверял ей…

– Знаешь, о чем я думаю? – весело продолжала она. – Почему мы с тобой не стали заниматься сексом лет с пятнадцати, ну хотя бы с шестнадцати? Сколько времени потеряно!

– Это точно. Хотя, знаешь, Джэд я думаю, выкинул бы что-нибудь и в пятнадцать лет, лишь бы тебя никому не отдавать, так что наш секс встал бы под большим вопросом.

При упоминании Джэда глаза ее затуманились. Камерон присела рядом и взяла меня за руку.

– Пока не будем говорить Джэду о нас… и вообще никому. Сейчас не время, хорошо? – Она быстро и немного смущенно взглянула на меня.

– Как хочешь, – небрежно сказал я, но почувствовал разочарование.

Я предложил ей сигарету и закурил сам. Конечно, я понимал, что сейчас действительно не время для подобных разборок, но все же… первый человек, которого мне хотелось поставить в известность и твердо заявить ему: «Она моя», – это, конечно, был Джэд. Камерон сжала мою руку.

– Реймон, сейчас начнется расследование. Отец Десмонда все вверх дном перевернет. Я немного знаю эту семью. Поверь, она не простая. Обязательно пройдет слух, что я замешана в этом. Его отец всегда недолюбливал меня. Ему не нравилось, что Десмонд бросил Шерон Таунсенд. При первом взгляде на меня он сразу сказал ему: «Слишком красивая. С такими всегда проблемы». О нашем скандальном расставании знают многие, и Рональд Харрингтон сейчас с меня глаз не спустит. Все знают, что Десмонд был помешан на мне, и, если после его смерти я сразу начну с кем-то встречаться, это будет выглядеть подозрительно. Будут присматриваться ко всем, с кем я общаюсь, с кем держу связь, и, если ты будешь со мной открыто, подозрения падут и на тебя. Может, ты причастен к убийству Десмонда или вообще убил его.

Я стряхнул пепел.

– Закончила?

Камерон умолкла в напряженном ожидании.

– Камерон, никогда не пытайся меня обмануть. Дело ведь не только в этом. – Я поймал ее черный локон и накрутил на палец. – Не только в полиции и в семье Харрингтона, хотя это действительно весомые аргументы. Просто ты не хочешь, чтобы Джэд узнал.

– Реймон… – растерянно начала она.

– Оставь… – Я выдернул свою руку из ее ладони. – Я продолжу развивать мысль, почему ты не хочешь, чтобы Джэд узнал?

Она молчала.

– Может, ты его тоже хочешь и просто еще не определилась между нами? Впрочем, – мой голос звучал с мнимой небрежностью. – Если хочешь, можем прекратить все прямо сейчас, и никто ничего не узнает. – Я встал и подошел к окну, развернувшись к ней спиной.

Утро прошло. Наступал день. Я ожидал, что Камерон разозлится, дернется, ответит что-нибудь колкое и ироничное в своем стиле, и все станет как раньше. Игра продолжается. Но этого не произошло. В ее синих глазах не было привычного насмешливого выражения, того вечного оттенка иронии, которое не позволяло проникнуть в ее истинные мысли.

– Ты развиваешь свою мысль неправильно, – устало произнесла она. – Опять эта ваша ревность! Если бы я хотела быть с Джэдом, поверь, то давно была бы с ним. Я боюсь его реакции. Я не хочу, чтобы ты был следующим за Десмондом.

Что мне было ответить после вчерашних жутких событий? Взрывные реакции Джэда меня, конечно, мало волновали, но Камерон жестом остановила меня.

– Не хочу слышать никаких возражений! Сейчас не время, Реймон, – твердо повторила она. – Джэду сейчас необходимо думать только о себе, о своем сложном положении, как теперь выпутываться, а не отвлекаться на меня и изводить себя ревнивыми мыслями, с кем я сейчас. Ведь ты знаешь, что он любит меня, и ему будет очень плохо, когда он узнает о нас с тобой.

Камерон подошла ко мне и обняла меня сзади, прижавшись грудью к моей спине.

– Позже. Джэд все узнает, но позже… – шептал мне ее нежный голос. – Обещаю тебе. В любом случае, мы не сможем скрывать наши отношения вечно. Он все узнает в свое время, но не сейчас… только не сейчас…

В окне отражался ее взгляд, проникновенный и умоляющий. Я молчал. Да, конечно, она права. Сейчас Джэд должен сконцентрироваться только на себе и на решении своих неразрешимых проблем.

Камерон провела рукой по моей спине.

– И еще, – промурлыкала она, – свою голую спину в ближайшее время никому не показывай. Там зрелище не для слабонервных, – она провела пальцем по моей разодранной коже, молниеносно пробуждая воспоминания о безумной ночи.

Ее прикосновения обжигали, затягивали в иную реальность. Волны предвкушения необъятных наслаждений мощно обрушивались, заставляли тонуть в океане желания. Я не заметил, как мои руки уже бесконтрольно срывали с нее одежду.

«Он все узнает, но не сейчас… только не сейчас…», – шептал ее голос. Я вздрогнул. Кофе сбегал, заливая плиту. Я быстро снял его. Если бы я тогда, в тот день, не согласился с ней, не повелся на ее уговоры и настоял на том, чтобы все узнали и пропади все пропадом. Плевать на Джэда! Я никогда не боялся его. Смог бы я изменить последующие события? «Реймон…», – я хотел сделать что-нибудь, чтобы заглушить ее голос в моей голове, но Камерон везде преследует меня. «Реймон, скажи мне…»