Глава 3

– Ты видишь что-нибудь? – спросила у меня Юлька, пытаясь поближе пробраться к расписанию.

Многозначительно выпучила глаза, без слов демонстрируя, что со своим ростом единственное, что я перед собой вижу, это спину впереди стоящего парня, который, судя по скорости чтения, только вчера познакомился с букварем.

– Блин! – выругалась подруга, пытаясь приглядеться к номерам аудиторий. – Вообще ничего не видно!

– Позвольте вам помочь, мадмуазель, – донесся до нас мужской голос.

Почти синхронно с Юлькой повернули головы и увидели того парня, с которым еще часа полтора назад я столкнулась в женском туалете.

– Ой, Дима! Привет, – встрепенулась подруга, начиная вертеть головой и перекидывать волосы с плеча на плечо.

Всё, мельница флирта заработала. Жернова беспощадно втянули этого парня, значит, мне тут делать нечего.

Предприняла еще одну попытку, чтобы сдвинуть впереди стоящего чтеца, стараясь при этом оставаться редкостной ледью.

Безуспешно. Я для него, что тот комар в поле, в котором я беззаботно летаю, а он гадит, где-то на окраине – он вообще не в курсе, что я есть.

Еще немного и я начну топать ногами, чтобы привлечь внимание этого жирафа.

– Тоха, – раздался за спиной насмешливый мужской голос. – Отойди немного в сторону, из-за тебя тут мелкая пипетка ничего не видит.

– О, Стасян, здарова! – обрадовался этот самый Тоха, освободив мне место в первом ряду перед расписанием.

Кто?! Пипетка?! Я пипетка?!

Меня так лет шесть или семь не называли. И, вообще, так называл только один пацан, когда мне было около одиннадцати, и я гостила у бабушки в деревне, где он тоже гостил у своей.

Желание повернуться на голос этого хама и влепить ему по морде рюкзаком было равно Эвересту. Но вместо того, чтобы начинать первый учебный день и год с драки, я привлекла к себе Юльку и прошептала:

– Стасян – это такой кудрявый жирный пуфик за моей спиной, да? У него еще ямочка на левой щеке.

– Ну-у, – протянула подруга, заправляя прядь волос за ухо и задумчиво глядя на парня за моей спиной. – Судя по тому, что я вижу, Стасян – это здоровенный сексуальный шкаф. И да, шкаф кудрявый и с ямочкой.

– Ты что-то путаешь, – произнесла я раздраженно и сама повернулась, чтобы посмотреть на возмутителя своего внутреннего порядка.

Взгляд уткнулся сначала в широкую грудь, спрятанную под тканью черной футболки, поверх которой был надет спортивный бомбер кислотного зеленого цвета, словно он ученик американского колледжа, а не российского университета, пусть даже престижного.

Медленно поднимала голову до тех пор, пока не встретилась взглядом с карими глазами, в которых интерес в одну короткую секунду сменился узнаванием.

Еще бы! Сложно забыть девчонку, которая когда-то гоняла его по деревне бабулиными гусями. Так быстро, как кот тех гусей, он, наверное, еще никогда не бегал.

Или вспомнить его шалость, когда он принес мне полулитровую банку с жижей, сказав, что это березовый сок, а в итоге оказалось, что это коровьи слюни. Хорошо, что я тогда не решилась попробовать его гостинец, а то до сих пор бы блевала под той березой.

– Шишкина? – выдохнул он, сузив глаза.

– Соколовский? – повторила его тон и мимику.

– Пипетка? – спросил он, словно желая подтвердить еще раз, что я не игра его больного воображения.

– Придурок? – уточнила и я, чувствуя, что мы становимся центром всеобщего внимания.

– Ну, знаешь?! – взметнулись его темные брови, прячась под черной банданой с белым орнаментом. – Я просто вспомнил твоё прозвище с детства, а не оскорблял.

– Я тоже просто вспомнила твое прозвище, – склонила голову набок, с любопытством разглядывая парня.

Где тот низкорослый крепыш, которого я знала лет шесть назад? Ему тогда было около четырнадцати и он был немного ниже меня, одиннадцатилетки, что давало мне полное право называть его коротышкой. Придурком я его называла после каждого идиотского розыгрыша, которыми он почти ежедневно меня «баловал».

Сейчас передо мной стоял высокий, подтянутый и красиво сложенный парень, который, судя по всему, увлекался спортом и служил главным увлечением всех девчонок универа, которые сейчас хихикали в сторонке, томно нашептывая его имя.

Знакомые темные глаза цвета кофе с вечными смешинками в них, смотрели так, словно он прямо сейчас придумывает новую пакость или уже напакостил и ждет, когда я это замечу. Черные волосы, растущие буйным сопротивлением любой укладке и расческе, так и остались лохматыми с того самого лета, когда я в редкие минуты нашего перемирия вплетала в них цветы. Ну, как вплетала? Просто втыкала помимо его воли сорванный цветок в его густую шевелюру, пока он рыбачил или о чем-то увлеченно мне рассказывал, делая вид, что не замечает маленькой шалости.

– Ты так и не выросла с того лета, – произнес он, оглядев меня с ног до головы.

– Зато тебя, я смотрю, с того лета конями растягивали.

Парень рассмеялся, запрокинув голову. Рассмеялись и еще несколько, рядом стоящих с ним, парней. Видимо, прихвостни вожака.

– Шишкина, – покачал Стас головой. – Ты слышала, что в каждой девушке должна быть изюминка?

– И? Во мне слишком много изюма? Не разжуешь? – предположила я.

– Нет, – ответил он насмешливо. – Просто в твоем случае изюм находится там, где должен быть мозг.

– Ну, Соколовский, по крайней мере, в моей голове хоть что-то есть, в отличии от твоей, – пожала я плечами, иронично улыбаясь. – Тебе там не сильно дует наверху? Ветер не громко свистит в пустоте черепной коробки?

В стороне послышались смешки, которые явно не понравились популярному в этом универе Стасику.

Не желая уронить свое реноме, парень подошел ко мне вплотную, почти наступая на носки черных туфель своими кроссовками. Если бы не высокий каблук, то я бы сломала себе шею, желая выдержать его решительный взгляд.

– Хочешь войну, Шишкина? – спросил он, немного наклонив голову, словно желая меня поцеловать.

В этот момент моё сердце выпало из подола платья и едва успело зацепиться за каблук, чтобы не упасть на пол у его ног.

Не желая показать, что мне хоть немного стало не по себе от его близости и столь дерзкого натиска, тоже приблизила своё лицо к его. Настолько близко, что между нашими губами остался буквально сантиметр.

– А разве наша война когда-то заканчивалась? – спросила полушепотом, с удовлетворением заметив, как он тяжело сглотнул. – Или ты, всё-таки, решил признать свое поражение за то лето?

– Не дождешься, – ответил он мне в тон, еще немного приблизившись ко мне губами.

– Целуйтесь уже! – крикнул Юлькин блондин Жедимка и, видимо, лучший друг Соколовского.

– Не в этой жизни, – усмехнулась я, оценивающе глядя на Стаса.

Где-то в толпе послышались возмущенные девичьи вздохи, говорящие о том, что уж они-то не упустили такой момент и вылизали бы этому кудрявому индюку все десны до самого кадыка.

– Это мы еще посмотрим, Шишкина, – произнес он многообещающе.

– Сомневаюсь, что ты способен видеть дальше собственного носа, Стасик.

Сказав это, щелкнула указательным пальцем по кончику его носа и развернулась на каблуках, чтобы покинуть круг любопытствующих завывателей, которые уже начали делать ставки на победу Соколовского.

Наивные…

– Ну, ты, блин, даешь! – шипела Юлька, пока мы блуждали по коридорам университета в поисках нужной нам аудитории.

Надо было захватить с собой хлебных крошек. Потому что с каждым новым поворотом по бесконечным коридорам мне казалось, что обратной дороги мы не найдем. И, в итоге, не найдя ни аудитории, ни выхода, так и останемся навечно блуждать по универу.

Неприкаянные души первачей. Уверена, тут такие бродят со дня основания этого заведения.

– Чего я, блин, даю? – бросила подруге через плечо, наконец, поняв, что мы идем верным путем.

– Ты в первый же учебный день вякнула на самого крутого парня универа, – размахивала она руками, широко раскрыв глаза. – Ты понимаешь, вообще, что тебя ждет?

– А что меня ждет? – пожала безразлично плечами и открыла дверь аудитории, которую мы так долго искали. – Четыре года учебы и жизнь в общаге, проперженной клопами? К этому я была готова еще в последний год учебы в школе.

– Нет, Маш, – не унималась Юлька, закипая подобно чайнику. – Тебя ждет год войны с самым популярным парнем. А, если он популярный, то, значит, тебе придется воевать и с девчонками, по нему сохнущим.

– То-то я вижу, как под окнами блестят наточенные пики и зажигаются факелы, – иронично произнесла и приставила ладонь ко лбу козырьком, глядя в окно. – Так и вижу, как сохнущие девчонки жгут свои трусы во спасение кудрявого индюка.

– Ты ненормальная, – покачала подруга головой, наконец, сев рядом со мной.

– Я думала, ты это поняла еще в первый день, когда я чай водой из крана разбавляла.

– Не напоминай об этом страшном дне. До сих пор мурашки по коже, – вздрогнула девушка, словно скидывая с себя весь ужас первого утра нашего знакомства. – Кстати, а откуда вы знакомы с этим, как его… Соколовским?

– Семь лет назад в одной деревне летние каникулы проводили. Ничего такого.

– Афигеть! Вот это наш земной шарик круглый, конечно, – выпучила подруга глаза, качая головой.

– Оказывается, да, – усмехнулась я, наблюдая за тем, как помещение заполняли новые люди.

Очень необычно было сидеть в аудитории, которая была подобна амфитеатру. Мы с Юлькой гордо заняли места примерно по центру, чтобы не казаться пугливыми или лентяйками, если сядем на галерке, или зубрилками, если сядем в первом ряду.

Аудитория медленно заполнялась студентами, которых с этого дня можно официально называть одногруппниками. Робкие девчонки и нарочито уверенные парни равномерно распределялись по партам, бросая друг на друга любопытные взгляды. Всем нам только предстоит познакомиться друг с другом и понадеяться на то, что среди нас найдут действительно интересные личности.

Нам с Юлькой повезло больше: мы не только учимся в одной группе, но и живем в одной комнате в общежитии, и, хотя бы, знаем друг друга, чтобы чувствовать себя немного уверенней в новой обстановке.

– Геологи? – показалась рыжая голова парня в дверном проеме. – Первачи.

– А ты сам, кто будешь? – спросила Юля, так как все остальные предпочли отмалчиваться.

– Я буду твоим первым и единственным.

– Кошмаром? – предположила подруга, отчего по аудитории прошелся тихий смешок.

– Парнем, бэйба, – подмигнул он ей и, наконец, соизволил полностью войти в аудиторию.

– Парнем? – вскинула Юлька тонкие брови. – Нормальных разобрали, один ты остался?

– Я смотрю, мы подружимся, – уселся он рядом с нами, ближе ко мне и протянул руку для пожатия. – Тимоха.

– Машоха, – ответила и пожала его руку. – Ой, не! Забудь! Звучит как мошонка, – в аудитории вновь послышались смешки, но уже более уверенные. Процесс «принюхивания» друг к другу запущен. – Маша я.

– А если я буду называть тебя Машенка от слова «Маша», а не от того самого? Можно? – спросил Тимоха, едва сдерживая смех.

– Даже не думай! – пригрозила ему пальцем. – Иначе я тебе по башке тресну так, что все веснушки отвалятся.

– Я смотрю, с тобой шутки лучше не шутить, – произнес парень, немного отклоняясь назад, словно я исполню свою угрозу прямо сейчас.

– Шути, – пожала я безразлично плечом. – Последнее желание перед казнью – закон.

– А про меня не забыли? – возмутилась подруга, тыча меня ногтем под ребра. – Здесь и я еще есть, вообще-то.

– Принцесса, как можно о тебе забыть? – развернул свою душу, аки гармонь, Тимоха. – Может, представишься?

– Юлёха, – с гонором произнесла подруга и смачно, по-братски так, пожала ему руку, отчего мне пришлось немного отклониться, чтобы их рукопожатие не прилетело мне в нос.

– Где живете? В общаге или на хате? – начал допрос Тимоха.

– Вторая общага. Тут рядом.

– Ого! – засветилось его лицо. – Я тоже. Какой этаж?

– Четвертый, – ответила Юлька с опаской.

– Реально? Я тоже! Круто!

– Ты, типа, теперь с нами на всю студенческую жизнь? – спросила Юлька, поморщившись. – За что нам это?

Незаметно толкнула ее плечом и, пока парень не понял всю суть её иронии, спросила у него:

– А почему мы тебя раньше не видели? В общаге, в смысле. Мы несколько дней там живем, но ты нам еще не встречался.

– Да я только сегодня заселился. Пока доехал из своей дыры, пока с вокзала сумки допер. Задержался, в общем. Экскурсии мне устроите по общаге, раз вы уже с ней знакомы?

– О-о! – сыронизировала я. – Тебя ждет незабываемое путешествие. Душ, туалет, ночные гонки на компьютерных креслах по коридорам общаги.

– Гонки? – нахмурил он рыжие брови.

– Ага, – кивнула я знающе. – На сегодня, кстати, я слышала, намечен большой заезд в честь первого учебного дня. Старшими курсами для первачей.

Глава 4

Знаете, что значительно отличает первокурсников от остальных более опытных студентов? Глаза. По нам очень легко можно определить, что мы еще совсем юные, желторотые птенцы, которых только вчера выкинуло из родительского гнезда.

И вот, ходим мы с огромными глазищами, смотрим по сторонам, боясь пропустить, что-то важное, что-то такое, что нам пригодится и поможет не потеряться в мире «за гнездом». Страшно пропустить какой-то резкий апгрейд, а потом не понимать суть происходящего.

Боже! Как же сложно и страшно было первому взрослому человеку на этой планете. И скучно, и грустно, и некому руку подать…

Сейчас же всё кажется хоть и ужасающим, но приятно волнующим. Своего рода азарт присутствуют в головах, когда ты понимаешь, что теперь абсолютно все: каждое действие, каждая неудача, каждое достижение, – это всё, целиком и полностью, твоя ответственность.

В юбочку к маме уже не поплачешься. Да и лечь на пол в качестве бунта о том, что ты чего-то там не хочешь, – не получится. Нет, конечно, ты можешь лечь на пол, подрыгать ножками, залить свои ушные раковины солеными слезами, но потом тебе, все равно, придется встать и сделать то, что нужно сделать. Самостоятельно. Без помощи кого-либо, потому что тебя окружают такие же желторотики, которые хоть и строят из себя взрослых людишек, но на самом деле они сами всего несколько минут назад осушили свои ушные раковины от пролитых слез.

Универ – это совсем иной ритм обучения. Здесь нет уроков, длящихся по сорок минут, и нет перемен, во время которых можно вольготно шагать по коридору. Здесь есть пары длиной в полтора часа и маленькие перерывы, во время которых нужно успеть добежать от одной аудитории к следующей или вовсе в другой корпус, что тоже является тем еще квестом. Особенно, когда только-только привык к расположению аудиторий в «своем» корпусе, а теперь, оказывается, нужно делать то же самое в другом корпусе.

Я уж промолчу о том, что недели могут быть верхними и нижними. К этому меня жизнь, совершенно точно, не готовила.

Мама, роди меня обратно!

В общем, кто не был студентом, тому не понять, как хочется кушать, любиться и спать.

Любиться мне не горит, желания спать тоже нет, так как сегодня только первый учебный день, и я успела вдоволь выспаться перед ним. Как выяснилось, это была моя последняя ночь богатая сном. А вот покушать я бы не отказалась.

От прошаренного Тимохи мы узнали местоположение студенческой столовой, а также тот факт, что есть в ней лучше всего во время «окна» в парах, так как перед тем, чтобы отведать пюрешечку с котлеточкой, нужно выстоять огромную очередь из таких же голодных студентов и понадеяться на то, что котлетка тебе, всё же, достанется.

Нашей троице повезло. Помимо пюре и котлеток нам достался еще и кофе.

Побродив между столами в поисках свободного, устроились за тем, за которым сидели наши одногруппники, чьи лица мы запомнили за две предыдущие пары.

– Будем знакомиться, что ли? – запустил свой генератор речей Тимоха, пожимая руки двум парням, затем представил нас поочередно. – Тимоха, Юлёха и Машё… Маша, – вовремя опомнился он, заметив, как я мысленно закопала его в пюре.

– Гриша, – отозвался один из парней, поправив очки на переносице.

– Даня, – представился блондин, привстав для рукопожатия со всеми нами.

– Ну, – начала я, заняв один из стульев между Тимохой и Юлькой. – Как первый учебный день? Билеты домой уже купили?

– Честно говоря, – начал Даня. – Я мысленно их купил еще, когда увидел расписание.

– Да! – закивал активно Гриша, почти теряя очки. – В один из дней пять пар. Пять, Карл! По полтора часа!

– Предлагаю пожрать, сказать декану, что мы тут всё посмотрели, если что, то вернемся позже, а сами свалим и не вернемся, – рассмеялся Тимоха, а вслед за ним и все собравшиеся за столом.

– Кстати, – вклинилась Юлька. – Вы заметили, что при параде только первачи?

Синхронно с парнями оглядели столовую на предмет оценки внешнего вида собравшихся. И правда. При параде, в платьях, белый верх и черный низ, были только редкие первокурсники. Остальные же студенты были в джинсах, местами рваных, толстовках футболках или не столь официальных платьях как мы с Юлей.

– Палево на каждом шагу, – подытожила я. – Сегодня нам с толпой слиться не получится.

– Это еще чего! – рассмеялся Гриша. – Мы с вами приготовили весь арсенал ручек и тетрадей для конспектов и, помимо одёжки выделяемся еще и огромными рюкзаками, как у первоклашек. А между тем, один старшекур, вообще, с собой взял на пары только ручку и носит ее за ухом.

– А что, так можно было? – выпучила Юлька глаза заставив всех нас рассмеятся.

Где-то в стороне послышались мужские дружные улюлюкания и имя моего нового-старого врага.

– Стасян, иди к нам, – вопили парни, призывая к себе вожака в кислотно-зеленом бомбере.

Повернула в сторону их живого интереса и увидела, как мимо нас проходил Соколовский с самодовольной ухмылкой.

Эх, с каким бы я удовольствием размазала по нему картофельное пюре… Ммм…

Устроившись на свободный металлический стул, который для него приготовили парни, Стас вальяжно развалился, скинув рюкзак с плеча на пол рядом с собой.

За их столиком тут же начались какие-то бурные обсуждения и один из парней указал в нашу сторону, а именно на меня.

Какого…?

Отвернулась, чтобы не видеть ухмыляющуюся рожу Соколовского, и через несколько секунд услышала стадное ржание, доносящееся с их стороны. Жеребцы разве что копытом не били о стол, а нет, били, судя по звукам.

Взгляд невольно вернулся к ним и мне «посчастливилось» увидеть, как собравшиеся кони хлопали по плечам Соколовского, в то время как он смотрел прямо на меня, отпивая из пластиковой бутылки питьевой йогурт. Поймав мой взгляд, парень едва заметно подмигнул мне.

Изобразив безразличие, взяла стаканчик с кофе. Отпивая его содержимое, оттопырила средний палец специально для Стасика, который в ответ лишь усмехнулся и вытер губы тыльной стороной ладони.

Это только первый день учебы, а я уже ввязалась в нечто безрассудное и, точно знаю, обоюдно выносящее мозг.

Глава 5

– Ты могла бы готовить не так ароматно? – спросила Юлька, едва вошла в комнату после душа.

Оторвалась от нарезки зелени и возвела глаза к потолку, тяжело вздохнув.

– Опять паломники в коридоре собрались? – спросила я и сморщила носик, наивно надеясь на то, что ошибаюсь в своих догадках.

– Конечно, – выдохнула мне в такт Юлька и сменила полотенце на пижаму. – Ложки уже наготове. Стоят, ждут, когда мамочка кушать позовет.

– Как они мне дороги, господи. Я думала нашу еду будут таскать тараканы, а не голодные собраться по общаге.

– Надо, наверное, какой-нибудь график придумать на этаж, чтобы этих голодающих кочевников кормить по очереди, – предложила подруга и подошла к казану, чтобы вдохнуть ароматы овощей и трав. – Вкуснотища! И как ты научилась так вкусно готовить? Ведьма!

– Просто нравится готовить и всё, а если будешь называть меня ведьмой, то я сварю твою плойку, – пригрозила ей пальцем и отодвинула девушку в сторону, пока она не накидала волос в жаркое.

– И как я только с тобой живу? – задала Юлька вопрос, не требующий ответа.

– Сытно, – ответила ей гордо и выглянула из комнаты в коридор, где стояли трое ребят с ложками наготове. – Значит так! Кроме ложек несите свой хлеб, майонез, кетчуп и кружки захватите, потому что на всех не хватает.

– Эт мы мигом! – обрадовались парни и бросились врассыпную по своим комнатам.

Через две минуты в дверь послышался уверенный стук и три довольных морды, с полными руками гостинцев, вошли в нашу с Юлькой комнату.

– Вот! – торжественно произнес Пашка, указывая руками на обилие продуктов, которые они успели выставить на стол.

– Зачем так много? – рассмеялись мы с Юлькой. – Я же говорила только про хлеб, майонез и кружки. Остальное всё у нас есть.

– Ну, мы у вас почти неделю ужинаем, – почесал затылок Андрей и смущено отвел взгляд. – Надо же как-то возместить.

– Тогда в следующий раз спросите у Маши, какие ей нужны продукты, чтобы приготовить ужин. Скиньтесь и купите их. И тогда ничего возмещать не придется.

– Точно! – осенило Пашку. – Чё раньше-то не сказали? Мы только за.

– Какое благородство, – саркастично произнесла Юлька и закатила глаза.

– Такова ваша участь, девчонки, – начал философски Ванька, который считался из этой троицы самым рассудительным. – До конца учебы вам придется подкармливать холостых парней их общаги, а они вам за это могут сослужить хорошую службу.

– Я подчеркну, – вклинился Пашка. – Холостых парней. Мы холостые, если что.

– Оно и видно, – оглядела их Юлька оценивающим взглядом, сморщив тонкий носик.

В дружеской перепалке, парни отодвинули обеденный стол от стены, расставили вокруг него стулья и принесли из своих комнат недостающие.

Мы с Юлей по-быстрому сообразили на стол, сделав немного нарезок и салат из огурцов и помидоров, за жижку от которого в конце ужина будет битва.

– Маш? – обратился ко мне Ваня, когда я разливала горячий чай по кружкам. – Говорят, ты объявила войну самому Соколовскому.

Ребята учились на втором и третьем курсах, поэтому знаменитые личности универа им были знакомы больше, чем нам – первачам.

– И что? – усмехнулась я. – Кто-то видел, как он шьёт белый флаг из трусов поклонниц?

Паша поперхнулся конфетой. Пытаясь одновременно кашлять и смеяться, чуть не упал со стула.

– Ну, ты, блин, бессмертная, – произнес он сквозь слёзы.

– Просто, я знаю его маленький секрет, – сказала я максимально загадочным тоном. Показала крохотное расстояние между указательным и большим пальцем и еще таинственнее добавила. – У него вот такусенький, маленький, абсолютно крохотный… мозг.

Все присутствующие в комнате рассмеялись в голос.

– Ничё-ничё, – пригрозил Пашка пальцем. – Он на посвящении еще на тебе отыграется.

– К тому времени он уже либо забудет о нашей войне, либо проиграет ее, – заметила я уверенно. – Когда, кстати, посвящение?

– Через две недели, вроде, – нахмурился Ваня.

– Ага, – кивнул согласно Андрей и отставил опустевшую кружку. – Весело будет. Посмотрим, как вы классно смотритесь в мокрых майках и с лицами в кетчупе.

– Всего-то, – фыркнула Юлька. – Это мой обычный выходной с двумя братьями. Вообще не удивили.

– Ну-у, – протянул Пашка, собрав пальцы в замок на затылке. – Тогда для таких искушенных, как вы, ми приготовим, что-нибудь новенькое.

– Ай-да, Юля! Ай-да, молодец! Не промолчала! На слабо парней взяла! Умничка!– сыронизировала я. – Вот тебе и первое испытание – мой посуду за всеми, а потом еще и отдувайся на посвящении за себя, за меня и за того парня.

– Э, не, Маша, – покачал головой Пашка. – Соколовский тебе не даст отсидеться в кустах.

– Пусть только попробует заглянуть в мои кусты. Этот ваш Соколовский.

Глава 6

– Ну, Ма-аша! – канючила Юлька, театрально изображая мольбу и безысходность.

– Я сказала, что не пойду! – стояла на своем.

– Ну, чё я одна, как дура попрусь туда?

– А-то вдвоем мы с тобой будем представлять кладезь интеллекта? – сыронизировала я и поправила лямку рюкзака, который висел на одном плече. – В спортзале, вроде, не обязательно казаться умной. Увидела, круглая штучка в тебя летит, значит, это мяч.

Сегодня третий день учебы в универе. Мы срослись с основной массой не только скучающим видом, но и одеждой. Не вуз, а фабрика денима – все поголовно в джинсах. Отличие лишь в цвете и степени изорванности. Мы с Юлькой решили с первых дней не наглеть, поэтому наши джинсы максимально целые. Правда, на мне скромные бойфренды, что болтаются ничуть не краше, чем на вешалке, а вот на Юльке джинсы сидят подобно второй коже, выгодно обтянув всё то, за что теперь цепляются взглядом проходящие мимо парни.

– Не будь такой скучно, – не отставала подруга, переходя на ультразвук, чтобы я каждой клеточкой съежившегося мозга прочувствовала всю силу ее просьбы. – Там будет классно.

– Классно? – обернулась я через плечо. – Смотреть на то, как двенадцать потных старшекурсников носятся по спортзалу – классно? Извращенка.

– Просто… – замялась она, пытаясь подобрать слова. – Просто там будет он, понимаешь?

– Кто он? – наконец, остановилась я и повернулась к подруге. – Твой Жедимка?

– Он еще не мой, но скоро очень даже может быть, – хитро и даже немного гаденько улыбнулась Юля.

– Десять минут, – выдохнула я обреченно и остановила взмахом пальца девушку, которая начала слега подпрыгивать на месте и вот-вот начала бы визжать. – Но! Как только вы вступаете в какой-либо контакт. Глазной, губной… Без разницы. Я сваливаю в общагу.

– Уии! Ты лучшая!! – почти хлопала она в ладоши. – Пошли скорее!

– Да не беги ты так! – поймала вырвавшуюся вперед девушку за руку. – Не разберут твоего Жедимку.

– Я просто тороплюсь, пока ты не передумала, – с волнением произнесла Юлька, что только подтверждало тот факт, что ей действительно важно оказаться в этом спортзале и, желательно, в компании с моей тощей поддержкой.

– Шею свернешь раньше, чем я передумаю.

Под спортзал было отведено целое крыло университета. Своего рода, огромный стеклянно-деревянный пристрой с раздевалками, небольшой душевой и, конечно же, гигантским спортзалом, который вечерами оккупировали старшекурсники во главе с занозой для моих глаз – Соколовским.

Уже на подходе было слышно, как скрипят подошвы кроссовок о паркет при активном беге и резких поворотах спортсменов, которые сейчас играли в баскетбол.

– Ты же говорила, что твой Жедимка в волейбол играет, – обратилась к Юльке, которая активно искал взглядом своего белобрысика.

– Да, в волейбол, – ответила она и в один момент её лицо осветила улыбочка кокеточки. Нашла. – У них баскетбол вместо разминки.

– Вот оно как.

Рядом с игровой зоной на первых местах сидела кучка девушек, что крутили головами вслед за пробегающими от кольца к кольцу парнями. Каждый раз, стоило кому-то попасть в кольцо, она подскакивали на своих местах, пищали и активно жестикулировали. Причем, им было неважно за какую команду болеть, им было важно, чтобы их визг заметил тот красавчик, который забил гол.

Мда, школьные привычки ветром перемен из голов не выдувает…

Не знаю, куда хотела сесть Юля. Возможно, занять место рядом с визжащими фанатками, но я уже устроилась примерно на центральном ряду трибун. С такой высоты вид ни игровую зону был просто отменным.

– Давай ближе сядем, – предложила подруга, за что получила мой мимолетный осуждающий взгляд. – Ладно, – сдалась она и забросила сумочку на соседнее пустующее сиденье.

Парни играли без сопровождения тренера или кого-либо из преподавательского состава. Что ж, видимо, у старшекурсников, и правда, больше привилегий, чем у нас – зеленых первачей.

– Смотри, – ткнула меня Юлька локтем под ребра. – Твой Соколовский тебя заметил. Уже раза четыре посмотрел.

– Он не мой, во-первых. А, во-вторых, может, он на тебя, вообще, смотрит? – ответила я, зная, что он меня заметил, так как наши взгляды разок пересеклись, что дало ему повод расплыться в самодовольной улыбке уверенного в себе альфа-самца.

– Нафиг ему кто-то, когда ты тут есть?!

– Ну, да. Зачем ржать над кем-то еще, когда есть я? – проследила взглядом за одним из парней, который очень умело обвел сразу двух игроков и пробрался к кольцу, забив мощный гол. – Как приятно чувствовать себя особенной.

– Да, посмотри ты на него! – зашипела подруга. – Он, возможно, сейчас специально для тебя гол будет забивать.

В качестве великого одолжения перевела взгляд туда, где к кольцу приближался Соколовский. Обойдя одного, другого и еще одного соперника, он замер с мячом в руках, бросил взгляд в мою сторону, подмигнул и, наконец, попал в кольцо.

– Пф, подумаешь, – закатила я глаза. – Обычный выпендреж.

– Не обычный, а для тебя.

– Ну да, ну да, – закивала и заметила, что игра в баскетбол уже закончилась и несколько парней начали вешать сетку для волейбола.

Эх, я бы тоже не отказалась поиграть в волейбол, но сомневаюсь, что смогу прямо сейчас набрать женскую команду. Что-то мне подсказывает, что те свиристелки снизу в волейбол играть не умеют. А парни совершенно точно не станут брать такую коротышку, как я, в команду.

– Ладно, – шлепнула себя по коленям и поднялась с кресла. – Десять минут уже прошли. Я могу сваливать. Дальше ты и сама справишься.

– Ну, посиди еще немного, – снова взмолилась Юлька и отобрала у меня рюкзак, к которому я тянулась.

– Я не люблю смотреть волейбол. Я люблю в него играть. А сидеть и завидовать мне не хочется, – отчеканила я и вытянула руку, чтобы получить свой рюкзак обратно.

– Ну, ты вспомни, как Соколовский тебе сексуально улыбался.

– По-моему, у него была судорога лица при виде меня, – ответила я устало и выхватила из ее руки рюкзак. – Всё, арибидерчи. Встретимся в общаге.

Бочком покинула ряды сидений и, едва коснулась ручки высокой двери, чтобы покинуть зал, как меня окликнули:

– Шишкина, – крикнул Соколовский. – Хочешь с нами в волейбол?

– Нет, – произнесла я скучающим тоном и повернулась к парню, который поправлял бандану на своем лбе.

– Слабо? – спросил он, ехидно сузив глаза.

– Еще чего?! – фыркнула я. – Просто не планировала сегодня видеть мужские слезы, когда кто-то из вас проиграет.

Среди парней прошелся тихий смешок. Юлька сидела на трибунах и, не моргая, активно кивала головой, призывая меня согласиться на эту авантюру.

– Испугалась? Так и скажи, – насмешливо произнес Стас, перебрасывая волейбольный мяч из одной руки в другую.

– Я смотрю, ты давно не глотал слезы поражения? – подошла к нему ближе и выхватила из рук мяч. – Сам напросился. И не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Глава 7

– Блин, Сокол! – возмутился один из парней. – Без девок же нормально играли. Пусть смотрит сидит.

– Вот ты сядешь и будешь смотреть, – Стас кивнул на скамейку, указываю парню, где его место, раньше, чем я успела открыть рот и выплеснуть порцию яда. – Кто-то еще хочет присесть?

Спросил он у парней и те нерешительно переглянулись, лишь Жедимка и еще двое неизвестных деловито улыбались.

– Девчонок-то, всё равно, на команду не наберется, – произнес один из парней.

– Значит, будем делать смешанные команды, – пожал плечами Стасик и обратился ко мне. – Согласна?

– Какая разница, в какой команде тебе зад надрать, – смерила его насмешливым взглядом и бросила рюкзак на одно из сидений. Сняла безразмерную рубашку в клеточку и бросила ее поверх рюкзака, оставшись в одной белой футболке. Проигнорировала изучающий меня взгляд Соколовского и обратилась к девчонкам, сидящим в первом ряду. – Ну, кто хочет играть?

Тишина и что-то похожее на стрекот сверчков в поле – так звучат мысли поклонниц старшекурсников, которые к двадцати годам из всех предметов освоили только… плойку.

– Ясно, – выгибаю бровь и обращаюсь к Юльке, которая сейчас пыталась скатиться под сиденья. – Давай к нам.

– Я не… – начала тушеваться подруга.

– Ты в кроссовках, поэтому будешь играть со мной, – и прежде, чем она успела сказать еще что-то, напомнила. – Я тебя выручила, теперь твоя очередь.

– Блин! – выругалась девушка и бочком покинула ряд сидений. – Ладно. Поиграю, если не забыла как.

– Вспомни, что я тебе говорила про круглую штучку.

– Отстань, – проворчала подруга и встала рядом со мной, собрав волосы в высокий конский хвост.

Последовала ее примеру и тоже собрала в волосы в ежовую попку – как заботливо называла мама мой скудный пучок из коротких волос.

– Девчонки, – попыталась я снова обратиться к фанаткам. – Может, кто-нибудь еще хочет? Решайтесь. Это же всего лишь игра.

Часть девушек посмотрели на меня как на умалишенную. Часть засмущались и отвели взгляд, но, стоило заговорить Стасику, как все как одна, с придыханием заглядывали ему в рот, улавливая каждое словечко.

– Смелее! – призывал он. – Мы вас дольше уговариваем, чем игра будет длиться. Кто еще?

Вызвалась одна из блондинок, вслед за ней пошла еще одна и на этом поток желающих закончился.

– Выбирай, с кем играть будешь, – предложил Соколовский, указывая на кучку, собравшихся под сеткой.

– Юлька со мной. И это не обсуждается, – притянула к себе подругу. – Тааак… Ну, раз нас всего четыре девчонки, то размажем поровну на две команды, да?

Блондинки согласились и даже взялись за руки в знак того, что их не разлучит даже летящий в них мяч.

– Значит, я беру вас в свою команду, – вклинился Стас, указав на меня с Юлькой. – К нам идет Митяй, Андрюха и Вован.

Если Митяя и Андрюху я знала, хотя бы, по общаге, так как с Митяем, он же Жедимка, мы иногда встречались в женском туалете, а Андрюху я исправно подкармливала, то, кто такой Вован и что с ним делать я не знала.

– А не много ли ты на себя взял? – перебила инициативу Соколовского. – Я возьму двух и ты возьмешь двух.

– Ну, хорошо, – развел он руками и хитро улыбнулся. – Выбирай еще одного.

Взглянула внимательно на парней, которые начали панельный перформанс. Кто-то встал в красивую стойку, согнув волосатую ножку в колене. Кто-то призывно задрал одну штанину свободных шорт и кокетливо строил глазки. А кто-то из парней вообще заявил, что на это не подписывался и не может, когда смотрят.

– Раз ты уже выбрал Жедимку, – произнесла я с намёком для Юльки, что не против его кандидатуры. – То я выберу вот того с пластырем на брови.

– Лёнь, – позвал этого парня Соколовский. – Давай к нам.

– Пока, неудачники, – кинул он через плечо другим парням и, подойдя к нам с грацией мешка картошки, встал между мной и Юлькой.

– Митяй и Андрюха, – кивнул он своим пацанам и те тоже встали в наши ряды.

Блондинкам наш выбор, а вернее, выбор Соколовского не понравился. Хотя бы потому, что они планировали заполучить в команду самого Стасика, но тот обломал их планы в самом зародыше.

Когда команды были укомплектованы, а споры с расстановкой на игровой площадке закончились, началась игра.

Меня поставили на подачу и первый удар был за мной. Прокручивая в руках мяч, пыталась одним только взглядом понять, на каком месте в той команде стоит слабое звено.

А что тут понимать? Их там два. Белобрысых таких, с ручками из узких штанишек и глазками навыкате.

– Шишкина, – обратился ко мне стоящий в центре Стас. – Ты хоть подавать-то умеешь или так и будешь мяч в руках крутить?

– Ты крутишь кудри, я мяч. Каждый при своем деле, – ответила я, не глядя на парня, красноречиво намекнув на его богатую шевелюру, которую он сдерживал полоской банданы.

Кто-то из парней тихо хохотнул.

Раздался свисток.

Быстрым взглядом оглядела противоположную команду. Посмотрела на наших и заметила, что Стасик встал в позу, при которой был готов принять абсолютно любой мяч.

Хм, а неплохо…

Подбросила мяч в воздух, ударила по нему и попала ровно туда, куда и целилась.

– Шишкина, блин! – взревел Соколовский, получив подачу прямо между лопаток.

– Ой, прости-прости! – состроила виноватую рожицу и прижала ладонь ко рту. – Я не хотела попасть тебе в спину. Я в голову тебе попасть хотела.

– Ну, Шишкина! – произнес он угрожающе и начал стремительно ко мне приближаться. – Капец тебе!

Взвизгнув, подпрыгнула на месте и пулей ринулась к трибунам, чтобы затеряться среди рядов.

Фигушки… Один шаг Соколовского был равен трем моим. Пока я в паническом страхе и душащем смехе мельтешила своими маленькими ножками между рядами, он почти не торопясь настигал меня, перешагивая через ряды.

Потянулся, зацепил за край футболки.

Пытаясь извернуться, запуталась в своих же ногах, в которых затесался подлокотник сиденья, и лепешкой упала на пол.

– Соколовский! – кричала я, пытаясь скинуть его руки, которыми он начал пытать меня щекоткой. – Стас!

Уже не крик, а визг, так как я панически боюсь щекоток и Стас это точно помнил еще с того далекого лета.

– Не надо! – визжала я, изворачиваясь как червяк разрубленный лопатой, под тяжестью его веса. – Стас! Не делай так!

От смеха на глазах выступили слезы. Дышать уже стало тяжело. Вытянула руку и схватила его за кудрявые патлы и притянула к себе на пол.

Подобная наглость его немного дезориентировала и он практически упал на меня, во время успев опереться ладонями о пол по сторонам от моей головы.

– Шишкина, – тяжело дышал он, нависая надо мной. – Ты когда-нибудь повзрослеешь?

– Дай я тебе скажу один маленький секрет и ты сразу всё поймешь, – сказала вполголоса и приманила его пальцем поближе.

С нескрываемым интересом и лукавой улыбочкой Стас внимательно смотрел, то мне в глаза, то на губы.

– Ну, – подтолкнул он меня к откровениям.

– Гну! – передразнила я и натянула его бандану ему же на глаза.

Выбралась из-под парня и, перепрыгивая через ступеньки, вернулась на волейбольную площадку, где поняла, что я и Соколовский стали центром всеобщего внимания.

Девчонки кусали губы, скрывая раздражение или даже злобу. Парни готовились отдать дань уважения своему кудрявому вожаку путем респектующей пятюни. Лишь Юлька едва сдерживала ликующую улыбку.

– Раз вы закончили с прелюдиями, может, всё-таки, поиграем? – осторожно предложил Жедимка.

– Чуть-чуть не считается, – резюмировал Соколовский и забрал у него мяч, бросив противоположной команде. – Ваша подача.

Наконец, началась нормальная игра, во время которой активными были все, кроме подружек-блондинок. Эти две девицы, отчего-то решили, что мяч – это чертов метеорит от которого нужно с визгом отскакивать, имитируя при этом активную игру. Имитируя, потому что сложно назвать настоящей игрой процесс, когда их руки тянуться в противоположную от мяча сторону.

– Соколовский, режь! – крикнула я, стоя под сеткой в момент, когда выдала ему мяч.

Послушный Статик сделал как было велено и уже третью партию мы вели с разгромным счетом.

Забив очередной гол, Стасик снова провел пятерней по волосам. Это его такая фича после каждого забитого им гола, пропускать сквозь пальцы волосы, словно он прямо сейчас рекламирует шампунь от перхоти с мимикой геморроя на лице.

– Она сейчас скидку сделает! Ближе к сетке! – крикнул один из парней противоположной команды, когда мяч летел ко мне от Соколовского для контрольного гола.

Наивные. Вместо привычной скидки у самой сетки, забросила мяч им за спины. Продолжительный свисток стал сигналом тому, что очередная партия закончилась. Демонстративно повторила жест Стаса и провела пятерней по волосам, состроив космически пафосную морду.

В ответ получила от него улыбку и покачивание головы.

Ага! Понял, как всё это смотрится со стороны, павлин чертов?

– Еще партейку? – предложил Жедимка.

– Нет! – слишком громко и быстро отказалась Юлька. – Я всё!

– Как знаете, – пожал он плечами и забросил волейбольный мяч в кольцо.

– Пойдем отсюда, пока нас еще куда-нибудь не впутали. Ты не впутала! – уточнила подруга и, схватив под локоть, почти вытолкала меня из спортзала.

– Приходите еще, девчонки! – донесся до нас голос парней. – Весело с вами!

– Ага, обхохочешься, – проворчала Юлька. – Все руки теперь болят из-за этих игр.

– Ты сама хотела сюда идти, – напомнила я ей. – Вот и получай.

– Я хотела просто посмотреть, а не быть вовлеченной в процесс.

– Вовлеченной в процесс же интересней. По крайней мере, ты не жаловалась, когда с Жедимкой своим бедрами ударялась в качестве празднования гола.

– Ну, ладно, – ответила она смущенно и спрятала довольную улыбку. – А ты сама-то! – внезапно опомнилась она. – Это что за брачные игры такие со Стасиком между сидениями были в самом начале.

– Никаких игр, – пожала я безразлично плечами. – У нас война, если ты забыла.

– Ага, видела я ту войну, – произнесла она иронично и передразнила мой голос. – «Соколовский!» И упала между сидениями. Потом появилась голова. «Стас!». И опять пропали за сиденьем. Потом «Не надо! Стас! Не делай так!». А когда он выглянул из-за сидений и ты вернула его вниз, схватив за волосы, лично я хотела немного притушить свет и оставить вас одних.

Не знаю, почему, но отчего-то стало смешно. Я не предполагала, что наша маленькая стычка со стороны выглядит очень даже двусмысленно.

– Отстань, – отмахнулась от подруги. – Война это. Старая и долгая.

– Ничего себе война! С такой войной и свиданий не надо.

Глава 8

Время выходного дня уже близилось к обеду. Но, несмотря на это, в общаге царила абсолютная тишина, так как большая часть студентов отсыпалась за всю учебную неделю, либо только несколько часов назад легла спать после безудержного ночного кутежа.

Я, как это чаще со мной бывает, не относилась ни к тем, ни к другим и возвращалась в свою комнату после одного важного дела, которое успела провернуть за одно только утро.

Вошла в комнату, сняла кеды, джинсовую куртку оставила в шкафу. Юлька всё еще спала, высунув из-под одеяла одну ногу. Умаялась бедная. Сначала вчера весь вечер вместе с Тимохой пыталась уговорить меня пойти на тусу, которую устроил на своей квартире Соколовский. Потом долго рисовала лицо, чтобы Жедимка был очарован, а потом вернулась под утро в комнату на плече Тимохи, которого мне после его джентельменского поступка, пришлось провожать уже до его комнаты.

Открыла небольшой холодильник, который мы с Юлькой купили, чтобы не пришлось ставить пароль на контейнеры с едой в общем холодильнике. Достала минералку, прихватила стакан и подошла к кровати подруги. Немного потрясла бутылку и отвернула крышку, с удовлетворением получив нужную громкость шипения.

Туловище под одеялом зашевелилось.

Установила приличное расстояние между бутылкой и стаканом и начала переливать ее содержимое в стеклянную тару. Звук живительной жидкости для девушки с Великого Бодуна стал воскрешающим. Из-под одеяла высунулась рука и сжала и разжала пальцы, призывая меня сжалиться и дать хоть каплю чудодейственной минералки.

Отставила бутылку на тумбочку и вместо стакана вложила в Юлькину руку старательно сложенную мной фигу.

Пальцы подруги неловко ощупали мой презент и пришли к выводу, что это не те дроиды, что она ищет. Из-под одеяла послышался жалобный хрип.

– Маша, – таким голосом, должно быть, старуха с косой разговаривает. – Дай.

– А кто это нас там такой капризуля? А кто это ночью Машеньке спать не давал и песни громко пел? – стягивала с нее одеяло, приговаривая елейным голоском. – А кто это ночью ел сосиски прямо с упаковкой? А кто потом хотел измазать Жедимкину дверь арахисовой пастой, чтобы он решил, что это какульки, а потом спалился коменде да так, что та решила, что ты в какульку настолько, что даже в себе её не удержала? А кто потом демонстративно обсасывал пальцы с этой арахисовой пастой и чуть не довела до рвоты коменду и даже меня, хотя я знала, что это не то, о чем можно было бы подумать? Кто у нас так плохо себя вел ночью? Правильно, Юленька.

– Правда? – показала она свои пристыженные глазки с размазанной тушью под ними. – Коменда меня видела?

– О, ты была звездой сегодняшней ночи! Я думаю, она тебя после этого еще долго будет помнить.

– Блин! – завыла подруга и снова спряталась под одеялом. – Это всё Дима виноват.

– Да? И чем же он провинился? Оказался недостаточно сладок для тебя?

Тяжелый вздох.

– Он вчера к другой клеился. Вернее, она к нему, а он повелся, – пробубнила она.

– Какая печальная печаль, – сыронизировала я. – Держи минералочку, королева мятого арахиса.

– Как стыдно-то, господи! – высунулась она из-под одеяла и осушила стакан в несколько глотков. Сменила стакан на бутылку и отпила из нее, но уже с меньшей жадностью. Затем прислонила её ко лбу и с облегчением закрыла глаза. – Я теперь не выйду из комнаты.

– Да ладно тебе, – попыталась я ее успокоить и устроилась на своей кровати в позе лотоса. – Думаю, коменда и не такое за все свое время работы видела. Сомневаюсь, что ты ее сильно удивила.

– Капе-ец! – посокрушалась она еще немного о себе и неожиданно перевела стрелки. – Это ты всё виновата!

– Я?! – от удивления чуть не лопнули глаза.

– Ты! – подтвердила Юля. – Если бы ты пошла со мной, то не дала бы мне так нализаться.

– Ну, да, – закивала я активно. – Я бы тебе дала нализаться по-другому.

– Как же башка болит, – простонала Юля и прикрыла глаза. – Кто, говоришь, меня принес?

– Тимоха. Красивую такую. Лохматую, поющую репертуар Ленинграда.

– Стыдоба-то какая.

– Да, ладно. Прикольно было. Ты такая милая, когда нифига не соображаешь. Даже в любви мне призналась раз шестьсот.

– Ну, хоть что-то хорошее за вечер сделала, – наконец, улыбнулась она и оглядела меня одним прищуренным глазом. – А ты куда собралась?

– Я уже вернулась, вообще-то. В мире трезвых уже обед.

– Да? – подруга схватила телефон с тумбочки и взглянула на часы. – Почти час дня. Кошмар. И куда ты ходила?

– На работу устраивалась.

– Зачем? – искренне удивилась девушка. – Родители же есть!

– А кто это у нас так плотненько на родительской шее сидит? Кто у нас великовозрастный нахлебник? – сузила я глаза, снова наступая на девушку елейным голосом.

– Юленька? – спросила она неуверенно.

– Молодчинка какая!

– Отстань, – отмахнулась та и снова закрыла глаза. – Кстати, Соколовский вчера расстроился, когда увидел, что я без тебя пришла.

– Ну, пусть привыкает. Ему часто придется видеть тебя без меня.

– Размечталась, – фыркнула Юлька. – Он сегодня устраивает вечеринку в общаге. На нашем этаже. И что-то мне подсказывает, что делает он это специально для тебя.

– Это похмелье. Оно подсказывает тебе всякий несусветный бред.

– Да ладно тебе, – скуксилась подруга. – Не такой уж он и плохой.

– Я не говорю, что он плохой. Я говорю о том, что мне в универе его морды хватает. И видеть его добровольно еще где-то мне не хотелось бы.

– Всё равно, он прикольный.

– На вчерашней вечеринке проходило посвящение в его фанклуб?

– Нет. Почему ты так решила?

– А почему ты его, вдруг, решила нахваливать?

– Просто, сказала, что думала.

– Не делай так больше.

– Не говорить?

– Не думай, Юля.

Подруга рассмеялась и бросила в меня опустевшей бутылкой.

В дверь послышался тихий стук. Раньше, чем мы с Юлькой успели что-то ответить, в проеме показалась белобрысая голова Жедимки.

– Девчонки, привет! – произнес относительно бодро.

– Чё тебе? – спросила подруга вместо ответного «здрасьти».

– Ты чего вчера меня не дождалась? – спросил он у нее неожиданно робко.

Да, что уж там! Тут даже я немного трухнула, увидев игру актрисы перегарного театра.

Морда кирпичом. Глаза стреляют гневом. Яд собрался в уголках губ и готов снова с них сорваться.

– А должна была? – спросила она надменно. – Ты мне кто, чтобы я тебя ждала?

– Я думал, мы вместе в общагу вернемся, – парень с опаской взглянул на меня, словно спрашивая, что происходит. Пожала плечами, давая понять, что тоже не в курсе, с какой змеёй спала сегодня в одной комнате.

– Мало ли, что ты там себе думал, – проворчала подруга, укрываясь одеялом до подбородка. – Иди, вон, о рыжей своей думай.

– Юль…

– Ещё слово и от тебя останется только след мела на полу, – процедила она сквозь зубы, что оказалось весьма действенно.

Парень снова вопросительно посмотрел на меня, на что я лишь развела руками.

– Это ты еще не видел, что она может сделать с помощью арахисовой пасты, – подтрунила я над подругой и услышала со стороны её кровати кашель с отголоском слова «заткнись».

– Я, тогда позже зайду? – скорее спросил, чем предупредил.

– Не надо, – огрызнулся Юлька.

Дверь за Жедимкой закрылась и подруга спрыгнула с кровати, тыча в дверное полотно средними пальцами.

– Ты так изыскано флиртуешь, – усмехнулась я и завалилась на постель, подмяв под себя подушку.

– А чё он?!

– Железобетонный аргумент.

– Ну, так что? – лукаво улыбнулась Юлька.

– Что? – насторожилась я.

– Пойдешь сегодня на вечеринку к Соколовскому?

– Нет и не собиралась.

– А если он сам к тебе придет?

– Угощу его арахисовой пастой. Как раз сегодня ночью кое-чему научилась.

– Вот ты… коза!

Глава 9

– Ну, пойдем с нами, – канючила Юлька, подпрыгивая у моей постели.

– Нет, – безапелляционно.

– Да пойдем, – типа пофигистически позвал Тимоха.

– Нет, – я сама непреклонность.

– Ну, что ты такая скучная? – вопросила Юлька, распластавшись у меня в ногах.

– Тебя так к двадцати годам кошки сожрут, которых ты заведешь от тоски и одиночества, – присоединился к ней Тимоха.

– Лучше кошки в двадцать, чем лобковые вши в восемнадцать, – бросила на них многозначительный взгляд из-за ноутбука. – Страшно даже предположить, как проходят такие вечериночки за бутылочкой.

– Чёт даже я перехотела идти.

Поморщилась Юлька, но Тимоха поспешил разгладить её сомневающееся лицо одним своим большим аргументом.

– Если что, то мои вши самые породистые. У тебя, по любому, таких нет.

– Я еще больше перехотела куда-то идти, – с опаской глянула на него подруга и, не сдержавшись, рассмеялась, увидев, как растерялся наш парниша. – Ладно, пойдем, породистый гребешок, а то эту старуху всё равно не уговорить.

– Почему это я гребешок? – нахмурился Тимоха и приоткрыл для Юльки дверь из нашей комнаты.

– Ну, вошь же на гребешке скачет… – начала объяснять ему подруга и дверь за ними, наконец, закрылась.

Выждала еще пару минут, чтобы убедиться в том, что они не вернутся и не продолжат лекцию о вшах при мне, и надела на голову объемные наушники. Снова включила сериальчик, который мечтала посмотреть еще с самого окончания школы.

То ли фильм был настолько затягивающим, то ли я была настолько ворона, но в какой-то момент кто-то выключил свет в моих глазах и, как есть – свернутую в одеяле, понес в неизвестном направлении.

– Какого гробика, черти?! – ругалась я, избивая воздух и все то, что попадается под руку. – Вы, что мне носок на голову надели? Чем так воняет?

– Это мешок для кроссовок, – прошептал мужской голос.

– Ты ничего другого придумать не мог? – прошипел ему голос того, кто нес меня на плече.

Потянула за ткань и вместе с клочком волос сняла её с головы, с облегчением ощутив относительно свежий воздух общаги.

– Мне хана, – сразу понял Жедимка, когда увидел, с каким лицом я родилась из вонючего мешка.

Быстро оценила обстановку и поняла, что меня весьма нагло перегнули через плечо и несут в неизвестном направлении известной общажной пьянки.

– А, ну, отпусти меня, жираф, чертов! – взбрыкнула я, но обладатель плеча лишь на долю секунды притормозил и слегка меня подкинул, чтобы удобнее на плечике его лежала.

– Тише-тише, – прошептал он и ощутил себя настолько бессмертным, что погладил по пятой точке, скрытой одеялом и приключением, которое прямо сейчас к ней липнет.

– Я сейчас Валентину Марковну позову, – чтобы быть повелителем угроз в общаге, всегда нужно помнить имя ее коменданта.

– Уехала твоя Марковкина, не шурши, – пробасил близ моей задницы голос кудрявого индюка.

– Соколовский! – взревела я и зачем-то схватилась за его филе, скрытое джинсами.

Схватилась так крепко, что услышала хруст французской булки.

Вообще-то, нет!

Вместо аппетитного хруста раздался лошадиный ржач и обе наглых ладони легли уже на мои тощие булки.

– Теперь моя очередь, – довольно произнес Соколовский и занес меня в неизвестную мне комнату, где как тараканы у брошенного куска хлеба толпились студенты, оккупировав небольшой столик.

– Пришла! – несколько человек начали ликовать, искренно радуясь моему прибытию на лохматом корабле.

– А вы говорили, что она не согласится, – усмехнулся Стас, но не спешил ставить меня на пол. – Вон, как рвется, аж извивается вся. Строптивая такая.

– Может, ты уже вернешь меня на землю? Или мне весь вечер задницей общаться?

– А мне нравится, – ответил Стасик и снова прошелся ладонью по булочкам. – Есть еще ягоды в ягодицах.

Если бы смехом толпы можно было питать города как электроэнергией, то в крупном мегаполисе сейчас не осталось бы ни одной незажженной лампочки.

– Соколовский, – процедила я сквозь стиснутые зубы и попыталась выпрямиться на его плече. Выпутала вторую руку из одеяла и без прелюдий вцепилась в его шевелюру, проигнорировав тех шевельнувшихся бабочек-БДСМщиц в животе, которым понравился этот мой внезапный жест.

– Если так будет и дальше, – сверкнул он довольно глазами цвета горького шоколада. – То мы пойдем в отдельную комнату раньше, чем я планировал.

– Чё ты там планировал?! – дернулась в его руках, отчего спустилась чуть ниже. – Ты бы не напрягал так руки, Стасик. Они тебе еще пригодятся.

– И для чего же? – спросил он и едва заметно ослабил хватку, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Чтобы было с кем в отдельной комнате уединиться. Ну, знаешь там, Маша Кулачкова и ее подружка?

Гогот толпы лишь подстегивал наш спор.

– Я как раз планировал уединиться с Машкой, вот только не Кулачковой, а с Шишкиной, – парировал он, омерзительно красиво улыбаясь.

– Да! Шишкину на шишку! – крикнул кто-то из парней, чем вызвал неконтролируемый ослиный ржач всей комнаты.

Даже мы оба не выдержали и прекратили стрельбу глазами. Рассмеявшись, ударились лбами и вспомнили о том, что мы, вообще-то, враги намбэр ван и надо бы скалить зубы, а не просто их сушить.

– Отпусти меня сейчас же, – проворчала я, брыкаясь в его руках подобно рыбе на льду.

– Подожди, припадочная, не дергайся, – прижал Стасик меня крепче и немного наклонился до тех пор, пока я не коснулась пальцами ног его ног, на которых мысленно сплясала чечетку в шипованных бутсах. – Довольна?

– Тапочки мои где? – спросила я грозно.

– Вот, – поспешил мне вручить их в руки Жедимка, после чего боязливо отступил на пару шагов.

– Это я припадочная?! – замахнулась тапком, мысленно превратив кудрявого индюка в лохматого таракана. Не зря же еще в детстве я придумала называть его Стасик-таракасик. – Планировал он!

Ударила по нему тапком раз, другой, из-за чего парню пришлось спасаться бегством по всем поверхностям внутри комнаты.

– Шишкина, – смеялся он, уклоняясь от очередного тапкометания. – Я же и в ответку могу тапочком двинуть. А мой-то побольше будет.

– Вот только не надо мне тут хвастаться своими размерами! – не унималась я, бросая в него уже всем, что под руку попадется. – Побольше у него, видите ли!

– Ненормальная, – смеялся Стас и неожиданно остановился, и резко развернулся на месте, отчего я на полной скорости впечаталась в его грудь. – Бу!

– На! – шлёпнула его ладонью в лоб и поняла, что теперь моя очередь убегать.

Невероятно захватывающая погоня продлилась ровно два моих шага. Потому что, прежде, чем начинать от кого-то убегать, нужно избавиться от одеяла, на которое могут наступить и тебя словно соплю в платочек завернут в это же одеяло.

– Спеленал, – довольно произнес Соколовский мне в самое ухо. – Вот так и будешь сидеть со мной всю ночь.

Сказав это, он устроился на полу и усадил меня между своих ног, обнимая так, словно мы на свидании, а не на каком-то странном пати, устроенном старшекурсниками.

– Руки хоть дай освободить, – подергала я плечами. – А то как в смирительной рубашке.

– Не освобождай её рук! – остановил его своим возгласом Жедимка. – Она же всех нас тут передушит.

– Ты будешь первым, – чуть склонив голову набок и лукаво сузив глаза, посмотрела на пугливого блондина.

– Я ее удержу, – заверил всех Соколовский.

– Пукнешь, – попыталась я уберечь его от конфуза, чем лишь снова всех насмешила.

Оглядела собравшихся и мне совсем не понравилось их передвижение. Они собирались в кружок, в центре которого положили бутылочку.

Бросила вопросительный взгляд на Юльку и та удовлетворительно кивнула.

Отрицательно покачала в ответ ей головой.

Она снова положительно кивнула, гаденько при этом улыбнувшись.

Ну, класс, чё! Привет, общажная оргия. Никогда не было и вот опять…

– Надеюсь, все помнят правила игры в бутылочку? – спросил Тимоха. – На кого указала попка бутылочки, тот целует того, на кого указало её горлышко.

– А я думала, что на кого указало горлышко, того и должен поцеловать тот, кто раскрутил бутылочку, – вклинилась Юлька.

– Это скучная лотерея, – поморщился Тимоха. – А тут никогда не угадаешь, в чьи десны попадешь.

– Фу! – скуксилась подруга и я была с ней абсолютна солидарна. – А если бутылочка укажет на двух парней или девчонок? Или кто-то не захочет целоваться? Что тогда?

– Тогда тот, кто первым отказался от поцелуя выполняет желание того, кого должен был поцеловать, – деловито ответил одногруппничек и приготовился раскручивать поцелуйную рулетку.

– А если горлышко укажет на нашу парочку с одеялом? – не унималась Юлька, за что получила мой испепеляющий взгляд. – Всем троим надо будет целоваться? То есть к ним должен будет примкнуть еще тот, на кого указало горлышко?

– Ну, ты и извращенка, Юлёк, – почти с восхищением произнес Жедимка.

– В таком случае, пусть Соколовский с Шишкиной и сосутся. Третий лишний, – подмигнул нам Тимоха и тоже получил мой испепеляющий взгляд.

И тоже не испепелился. Блин! Надо бы настроить свои глазки, что-то они совсем не огонёк.

– Погнали! – воскликнул торжественно Тимоха и крутанул бутылочку, которая, конечно же, указала горлышком куда? Правильно! На нас с Соколовским.

– Так сразу? – довольно произнес Стасик мне в затылок и его руки на моей талии ожили.

– Целуйтесь! – затребовали собравшиеся парни. Лишь все девчонки, кроме Юльки, состроили недовольные рожицы, невероятно медленно закатив глаза, поняв, что сейчас драгоценные капли Соколовской слюны попадут не им в рот.

Надеюсь, к утру они смогут выкатить свои глаза обратно.

– Я откушу тебе кадык, – процедила сквозь зубы, поворачиваясь к нему.

– Я научу тебя нормально целоваться, – парировал Стасик, помогая мне устроиться напротив него.

В карих глаза, которые то и дело стреляли на мои губы, горело лукавое пламя. Кривая улыбочка, словно у него прямо сейчас начался инсульт, раздражала и вызывала желание двинуть по ней коленом.

Наши лица стремительно приближались друг к другу, а я лихорадочно искала пути отхода. В каком случае я отделаюсь малой кровью: если поцелую его или выполню одно идиотское желание?

– Целуй, – произнёс он тихо и случайно коснулся губами щеки.

– Еще чего?! – фыркнула и отклонилась.

Затылком чувствую прожигающие взгляды замерших в ожидании соседей по общаге. Особенно девчонок, конечно же.

– Целуй или тебе придется выполнить моё желание, – напомнил парень условия игры.

Опустила взгляд на злосчастную бутылочку, которая волею судьбы и с помощью кривых пальцев соседа решила, что я должна поцеловать главного бабника всего универа.

– Желание! – выпаливаю я раньше, чем его губы успевают коснуться моих.

– Желание? – выгнул он иронично бровь и в темных глазах разгорелся лукавый огонёк. – Сама напросилась…

Глава 10

– Ты нормальный, нет?!

Моя челюсть уже пару минут лежала на полу от услышанного. Боже! Лучше бы я её немного напрягла и быстро поцеловалась с Соколовским, чесслово, вместо того, чтобы идти сейчас на откровенное преступление.

– Ты сама выбрала желание, – ехидно скривил он губы, по которым мне снова захотелось съездить тапком.

– Я думала, там будет что-то типа: прокукареть под столом, пробежаться по этажу, скандируя ЦСКА-чемпион, но не это.

– Хорошо, – выдохнул Стас. – Можешь прокукарекать под столом, – теперь и я выдохнула с облегчением. – Но сразу после того, как выполнишь моё желание.

Для большей схожести с Дьяволом ему не хватало только хвоста. Кудри уже торчали так, что с определенного ракурса их можно было принять за рога, а эта демоническая улыбка, наверняка, толкала на грех очень многих девушек.

– Ненавижу, – сузила презрительно глаза и выглянула из-за угла, чтобы посмотреть на милейшую со всех сторон Галину Олеговну – вахтершу нашего общежития.

– Тырь, – подтолкнул меня Соколовский.

– Давай! – зашипела толпа зрителей, что собралась на лестнице, ожидая, когда я уже решусь на отвратительное деяние.

Закрыла глаза, на секунду представила, что я тибетский монах, познавший спокойствие всей вселенной и ни капельки не боюсь быть, в случае чего, пойманной за руку.

– Так! – вскинула я руки, шепотом успокаивая волнующуюся толпу. – Обговорим еще раз. Я должна стащить журнал посещений у вахтерши и принести его тебе, всё?

– Всё, – согласно кивнул Соколовской и хитро улыбнулся.

– Точно всё? – ткнула его в грудь пальцем и сощурила глаза, делая вид, что включила на всю мощность внутренний детектор лжи, сканер и стетоскоп на всякий случай.

– Точно-точно, – закивал он активно и, схватив меня за плечи, вывел на свет коридорный, после чего аккуратно подтолкнул в спину. – Иди.

Оправила край футболки, словно мой опрятный вид мог на что-то повлиять и, решив, что перед смертью не надышишься, уверенным шагом подошла к столу, за которым сидела вахтерша, заполняя какой-то журнал.

– Здравствуйте, Галина Олеговна, – проблеяла я, волнуясь. – Как… как дела?

– Здравствуй, Шишкина, – ответила она, взглянув на меня с подозрением. Всё, миссия провалена. Меня раскусят сейчас как огурчик. – Нормально у меня дела. Что-то случилось? Что ты такая умасленная?

– Я?! – искренно удивилась и оглядела свой внешний вид.

Никакого масла. Я чиста и без разводов.

– Ты, Шишкина, – кивнула женщина и сложила пальцы домиком под подбородком. – Что хотела?

– Ничего, – нервный смешок. Невинное моргание. – Просто подошла поболтать. Не можно?

Божечки! Шишкина, что ты несешь? Какие «не можно»?

– Можно, – прикусила она губу, чтобы не рассмеяться. – А что, на этаже болтушки закончились?

– Ну-у, – протянула я задумчиво и бегло оглядела стол на предмет нужного мне журнала. Оп! Нашла! Совсем рядом с моей рукой. – Просто, я всех болтушек на своем этаже переговорила и решила к вам сходить.

– Хочешь заговорить меня до смерти, Шишкина? – хитро спросила Галина Олеговна, наверняка, чуя подвох в каждом моём слове.

– Я сегодня гуманист, поэтому обойдусь без жертв. Их достаточно полегло на четвертом этаже, поэтому на сегодня хватит, – продолжала я нервно нести чушь, на ходу придумывая план по отвлечению женщины. – Так, как у вас дела, говорите?

– Нормально, – изогнула она бровь, а я в этот момент почувствовала, как она сканирует моё тощее тельце. Вот и пельмешки в желудке пересчитала. Одиннадцать. – У тебя точно всё нормально?

– У меня? – перешла я на ультразвук и неловко махнула рукой, отчего с её стола упала какая-то корзиночка с цветами из бисера. – Ой, у вас упало, Галина Олеговна!

– Я подниму, – поспешила наклониться женщина, чем здорово меня выручила.

Пока она кряхтела под столом, я быстро схватила журнал посещений и поняла, что дело пропала, потому что спрятать мне его было некуда, а бежать прямо сейчас уже не вариант, поэтому я не нашла ничего лучше, кроме как спрятать его под футболку и закрепить для верности резинкой пижамных шортов.

Но шиш…

Шишка из волос на голове Галины Олеговны появилась раньше, чем я успела щелкнуть резинкой. И, чтобы не казаться подлой воришкой, я снова не придумала ничего умнее, кроме того, как начать обмахиваться эти журналом прямо себе под футболку.

– Ух! Что-то жарко тут у вас, – запыхтела я и для верности еще и перед лицом себе помахала журналом. – Как вы тут сидите?! Ужас!

– Шишкина, с тобой точно всё в порядке? Может, тебе от головы чего дать? – обеспокоенно спросила женщина.

Топор мне, пожалуйста, от головы моей дурной. Принимается один раз в шею. До упора.

– От головы? – состроила страдальческую мордашку. – Да, можно. Болит немного и кружится.

– Сейчас, – всполошилась Галина Олеговна и поднялась со своего стула, после чего удалилась в свою коморку, в которой ночевали и другие вахтеры.

Настал момент, когда нельзя было терять ни секунды.

Развернулась на пятках и почти на цыпочках, добежала до угла, за которым скрывалась лестница, а на ней толпа, смеющихся друг другу в плечи, зрителей.

– Не можно! – прошипел кто-то из них и народ снова ожил, чтобы опять умереть в беззвучном смехе.

Всучила журнал в руки широко улыбающемуся Соколовскому, стрельнула в него убийственно убивающим взглядом и столь же быстро и резво вернулась на исходную позицию, ожидая возвращения вахтерши.

Как раз вовремя, потому что она уже вышла из своей коморки и торопилась ко мне, неся таблетки в вытянутой руке.

– Вот, Шишкина, держи, – вложила она мне в ладонь блистер. – И иди отдыхай, а то что-то, то краснеешь, то бледнеешь тут передо мной. Простыла, что ли?

Это стыд, Галина Олеговна. Самый стыдный стыд, что есть во мне сейчас и все его оттенки.

– Спасибо, – выдавила я, чувствуя, что сегодня не усну от угрызений совести. Она ко мне со всей душой и добрым сердцем, а я у нее журнал спёрла. – Спокойной ночи, Галина Олеговна.

– Иди уже, Шишкина, – махнула она на меня рукой, продолжив заполнять один из журналов.

Лишь бы до журнала посещений не дошла раньше, чем я поднимусь в свою комнату.

Практически откланявшись, завернула за угол и столкнулась с Соколовским, который меня там всё еще поджидал. Единственный, кто остался меня ждать и дождался.

– А ты не такая уж и скучная зубрилка, как я думал, – шепнул он мне, толкнув плечом.

– Сам ты… пудрилка, – прошипела я и прошла мимо него на лестницу, чтобы поскорее подняться на свой спасительный четвертый этаж.

– И ничего я не пудрилка, – догнал меня Стас и встал поперек дороги, преграждая мне путь своей широкой грудью, которую хотелось проткнуть ногтем. Вскинула на него грозный взгляд и поймала плутовскую улыбку. – Может, сходим куда-нибудь? Вдвоём.

– До этажа моего, – согласно кивнула и обошла его стороной. – Цветов можно не дарить и на поцелуй на прощание не надеяться.

– Будто мы с тобой никогда не целовались, – произнес он ехидно и снова меня догнал.

– О, Соколовский! – иронично протянула я. – Тот день был самым слюнявым днем в моей жизни. Могу тебе с уверенностью сказать, что тебя в этом деле еще никто не переплюнул. Во всех смыслах этого слова.

– В тот день был дождь, – запротестовал он, сдерживая смех.

– Ну, да, – согласно кивнула я, перепрыгивая через ступеньки. – И дождь тот лил прямо из твоего рта.

– Можем проверить насколько я стал хорош с того дня, – предложил парень, внезапно преградив мне путь и опасно приблизившись к губам.

Личное пространство? Не, не слышали.

– Соколовский, – выдохнула ему в губы. – Даже если завтра наша планета превратится в пустыню, а единственный источник влаги будет находиться у тебя во рту, я буду жрать песок.

– Уверена? – Стас бросил взгляд на мои губы, отчего я судорожно сглотнула, заметив, как он прикусил свою нижнюю губу.

Разве мальчики умеют это делать столь завораживающе?!

В глаза смотри, Шишкина. В глаза!

– У-уверена, – ответила я и для большей убедительности почти топнула. Снова обошла Соколовского и уже более серьёзнее добавила. – И одеяло моё потом через Юльку верни. Понял?

– Не обещаю.

Глава 11

– Блин! Он опять на тебя смотрит, – прошептала мне Юлька и в очередной раз потрясла руку, в которой находился стакан с кофе.

– Юль, если ты меня еще раз тряхнешь, я этот стакан тебе в лоб вдавлю, – выдохнула я устало, чувствуя, что после ночи очередного общажного сумасшествия пойду ночевать где-нибудь на вокзале. Отчего-то складывалось ощущение, что там, среди чемоданов и пассажиров, выспаться получится лучше, чем в общаге среди сумасшедших соседей, которые, судя по всему, на батарейках. Иначе их активность и днем и ночью я объяснить просто не в силах.

– Посмотри на него хоть раз в ответ, – прошипела она, в нетерпении ёрзая на стуле. Видимо, батарейки заряжены на полную мощь, отчего ей даже недвижимо сидеть не удается.

Матерясь в глубинах своего не выспавшегося сварливого сознание, подняла взгляд и посмотрела за тот столик, где сидел Соколовский в своей привычной компании ржущих на всю столовую ослов.

Парень, вообще, на меня не смотрел. Всё его внимание вместе с глазами упало в декольте блондинки, которая сидела у него на коленях и лохматила его, и без того, лохматую голову.

– Не смотрит он на меня, – пробубнила я и поспешила допить остатки кофе, пока подруга снова не ткнула меня локтем в ребра.

– Смотрит, – не шевеля губами, ответила она.

– Не смотрит, – передразнила её и снова взглянула на Соколовского, который, судя по движению руки, поглаживал коленочку блондинки под столиком.

Эй, тут, вообще-то, люди едят!

– Ты куда смотришь? – ткнула меня в бок Юлька, из-за чего мне захотелось треснуть её подносом.

– На Соколовского. Ты ж его мне постоянно сватаешь.

– Забу-удь, – почти завыла подруга. – Я про того красавчика сбоку.

– С какого?… – без особого интереса посмотрела туда, куда Юлька стрельнула своим неугомонным взглядом и пропала.

Студенческая столовая превратилась в место съемки, то ли болливудского, то ли голливудского фильма. Казалось, что всё вокруг замерло или же передвигается как в замедленной съемке. Пропали звуки, запахи… Остались только я и тот парень за соседним столиком, в серых глазах которого я потеряла свой разум.

Светлые русые волосы в творческом беспорядке, серые глаза смотрели с неподдельным интересом исключительно на меня. Красивые губы медленно изогнулись в обольстительной улыбке, что дало мне понять, что я слишком долго смотрю на него. Наверное, нужно отвернуться, а то уже неприлично…

Еще секундочку и я всё. Честно.

Взгляд зацепился за его правую руку, между пальцами которой он гонял медиатор. А еще этот кожаный плетеный браслет на его запястье.

Боже! Нельзя быть таким идеальным!

Это преступление! Я вызываю полицию!

Вновь подняла взгляд на его лицо и почувствовала, как залилась краской до самых кончиков ушей от столь проницательного взгляда светлых глаз.

– Кхм, – сделала вид, что катастрофически больна и отвернулась от него, уткнувшись в пустой стакан.

– София и Мирон, – произнесла Юлька, ковыряя макароны в своей тарелке.

– Что? – вышла я из магического транса и всеми силами старалась не думать о том, что где-то там, за соседним столиком сидит мой идеал.

– Детей своих назовите София и Мирон, – уточнила подруга и едва сдержала смех, поняв, что после окулистического флирта я абсолютно лишилась сообразительности.

– Не выдумывай глупостей всяких, – поморщилась я и вернула стакан на поднос. – У нас будет два сына: Рулон Обоев и Подрыв Устоев.

Повисла короткая пауза, во время которой Юлька пыталась сообразить шучу ли я или и в самом деле кукухой поехала.

Наконец, до нее дошла вся глубина моей иронии и девушка ударилась лбом об стол, утопая в приступе смеха, которым заразила и меня.

– Рулон Обоев! – смеялась она, ударяя ладонью по лбу. – А! Капе-ец!

Видимо, мы смеялись довольно громко, потому что в какой-то момент я поймала на себе взгляд Соколовского, колени которого всё еще грела блондинка. Парень улыбнулся, слегка сощурив глаза, словно имел отношение к нашим шуткам или же, мы вовсе, шутили о нем.

Наивный.

– Привет, – прозвучал над головой приятный мужской голос.

Вскинула подбородок и потеряла дар речи, так и оставив рот открытым.

Рядом со мной, сверкая белизной безупречных зубов, стоял тот самый сероглазый парень.

Надо, наверное, ему что-то ответить? Шишкина, очнись! Земля вызывает Шишкину!

– Привет, – первой опомнилась Юлька, пока я благодарила вселенную за то, что сижу на стуле, а не стою на трясущихся ногах. – Я Юля, а это моя подруга Маша.

– Рад встречи, девчонки, – улыбнулся он шире и выжидающе посмотрел на меня. – Я Руслан. Можно просто Рус.

Надо что-то сказать! Надо что-то сказать!

Тараканы в панике носились в моей голове в поисках кнопки запуска речевого аппарата, который куда-то запропастился.

Боже! Надеюсь, у меня хотя бы рот закрыт.

Какие у него глаза! Ммм…

Юлькин локоток прилетел мне точно под ребра. Дернувшись, немного приблизилась к парню и речевой аппарат, наконец, заработал.

– Какой курс? – спросила я, усиленно хлопая ресницами.

– Четвертый, – ответил Рус. – А ты первый, да?

– Сильно заметно? – изобразила неловкость, воровато оглядевшись, и случайно поймала взгляд Соколовского, который без тени улыбки смотрел на русоволосого бога, стоящего рядом со мной.

– Нет, Маша. Ты почти как родная в студенческой среде, – согласно кивнул парень и перекатил между пальцами медиатор.

Родная… Часть тараканов в моей голове упали в мечтательном экстазе.

– В общаге живешь или на квартире? – спросила я, чтобы поддержать диалог и удержать парня подольше рядом с собой, чтобы вдоволь надышаться мятой, которой от него так классно пахло.

– Снимаем с пацанами квартиру. Можешь, как-нибудь в гости заглянуть. В конце месяца устроим небольшую вечеринку. Приглашаю.

– Я подумаю, – кокетливо улыбнулась и заправила прядь волос за ухо.

– Буду ждать, – подмигнул он мне и, поправив, рюкзак на плече покинул столовую, кивком головы, позвав за собой пару парней, что сидели за одним с ним столиком.

– Я так понимаю, наклёвывается Рулон Обоев? – подтрунила надо мной подруга.

– Не, – покачала я головой, стряхивая наваждение. – Для начала Букет Конфетов.

– Эх, и почему вокруг тебя столько красавчиков? – почти горестно вздохнула Юлька.

– Сколько столько? – вскинула я брови и встала из-за стола, прихватив поднос. – Пока только один – Руслан.

– А Соколовский? – выпучила она глаза. – Не красавчик тебе, что ли?!

Взглянула туда, где сидел Стасик и заметила, что он сидит без привычной плутовской полуулыбочки и без блондиночки на колене.

Словно почувствовав моё внимание на своей кудрявой голове, он поднял взгляд и коротко посмотрел мне в глаза. Поднялся со стула, закинул рюкзак на плечо и направился к выходу из столовой, поселив в груди странное чувство вины.

– А Соколовский был, да весь вышел, – усмехнулась я, глядя ему в спину.

Глава 12

– Ты умеешь с утра просыпаться и дарить этому миру улыбку? – спросила меня Юлька, пока я вытряхивала своё тельце из казенного одеяла.

Сделала большой и очень продолжительный вдох и такой же выдох, чтобы соседка в полной мере без слов осознала, в какую степь трёхбуквенную ей нужно скакать.

– Понятно, – коротко усмехнулась Юлька и продолжила перебирать платья на своих вешалках.

– Как ты успеваешь сходить в душ в такую рань? – бросила на нее презрительный взгляд, надеясь найти заначеную в шкафу метлу. Иного объяснения её этой супер-способности, я просто не нахожу. – Я просыпаюсь, а ты уже после душика в полотенчике.

Мне для того, чтобы принять душ, нужно выстоять очередь длиной в несколько этажей и только потом помыться.

– Мой секрет прост, – выглянула она из-за дверцы шкафа. – Я просыпаюсь в пять утра и могу даже повыбирать, в какой кабинке помыться.

– В пять утра?! Точно ведьма! – достала из своей тумбочки косметичку с гигиеническими принадлежностями и два больших полотенца, которые закинула на плечо. – Ладно, пойду я смотреть, как грязные люди превращаются в чистых. Что бы это не значило.

– Удачи, ага, – бросила Юлька.

Едва перебирая ногами, добралась до подвального помещения, в котором скрывался душ всея общаги. Шестнадцать очищающих кабинок никогда не пустовали в те моменты, когда туда спускалась я.

И вот опять! Минимум пятнадцать человек стояли вдоль стеночки, ожидая, когда уже освободиться хоть одна из них.

– Кто крайний? – спросила, оглядев собравшихся, которые выглядели ничуть не свежая меня только что проснувшейся.

– Я, – отозвалась одна из девчонок, на секунду отвлекшись от телефона.

Приняв к сведению очередность, присоединилась к группе стоящих близ стеночки, чтобы тоже прожигать взглядом занятые кабинки и представлять как людей в них варит кипятком за то, что они долго моются.

Особенно сильно я прожигала взглядом одну из кабинок, в которой очень нескромно пел мужской голос. Пел он, конечно, неплохо, но выглядела его эта нерасторопная манера, как насмешка над всеми нами, кто стоял здесь, ожидая своей очереди.

Впрочем, испепеляла ту кабинку взглядом одна я. Большая часть собравшихся, улыбались так, словно за той дверью шалит милейший ребенок, на которого злиться просто невозможно.

Просто бесячее ути-пути какое-то!

И самое обидное, что я знала эту песню и мысленно, сама того не желая, подпевала нарочито деланому басу.

«В моем рюкзаке: пару маек, носки…

И пускай начало оставляет желать лучшего…

Все, кто меня помнят – знают, я не был таким,

А значит и у вас получится!

Ведь все, что я хотел – это видеть свет.

И как посчитал бы нужным жить – мечтал.

И вот однажды, как обычно, я летал во сне,

И вдруг, услышав музыку, я сам себе сказал:

Я выбираю – жить в кайф!»

Наконец, когда песня закончилась, а немытая толпа у стены почти ему рукоплескала, певец соизволил явить себя миру.

Дверь кабинки открылась и вместе с паром из нее вышел… Соколовский?! Серьёзно?! Ему в своей квартире не моется, надо общажный душ занять?

– Бесплатный концерт окончен, дальше только за деньги, – оглядел он толпу, придерживая одной рукой полотенце на бедрах. – О, Шишкина! – обрадовался парень.

Натянула милую улыбку, быстро взглянула в глаза! Шишкина, в глаза смотри! парню и снова уставилась в потолок.

Взгляд то и дело рвался туда, где должна была быть футболка на этом бесстыднике, но вместо нее, по крепко слаженному телу стекали маленькие капли воды, влекомые гравитацией.

Глаза мои тоже, видимо, были подвластны сегодня гравитации, как никогда раньше, потому что, то и дело падали с потолка на его торс.

Божечки! Когда он уже уйдет отсюда?

– Секундочку, – поднял он указательный палец и вернулся в кабинку, немного прикрыв дверь. – Трусишки забыл, – пояснил он, будто кому-то это просто необходимо было знать. Хотя, тем двум фанаткам, что уже стекали по стеночке, эта информация была очень важна. – Шишкина, проходи, – пригласил меня жестом Стас, немного отойдя в сторону от кабинки.

– Сейчас моя очередь, – отозвалась одна из девчонок.

– Я обещал подруге, что нагрею для нее душик, – пояснил ей парень, нисколечко не покраснев от своего вранья. – Правда, Маша?

Маша? Он вспомнил моё имя? Чудеса случаются? Или его мозг подобен лапшичке, что в горячей воде становится больше?

– Правда, – выдавила я, не желая ждать, когда помоются еще пятнадцать человек до меня.

Прошла мимо Стасика, благодарно ему кивнула и зашла в кабинку. Повесила полотенца на крючки, косметичку поставила на полку и услышала щелчок щеколды за спиной. Резко развернулась на пятках и встретилась с бессовестной Соколовской мордой, который закрылся со мной в кабинке.

– Вали отсюда! – толкнула его в грудь и потянулась через него к щеколде, чтобы удобнее было толкать парня и дальше.

– А спинку потереть? – ехидно предложил он, не двинувшись с места.

– Я сейчас твое лицо об кафель потру, – прошипела и снова потянулась к щеколде, но в этот момент Соколовский решил то ли помочь мне, то ли наоборот – помешать.

В итоге, я встретилась лицом с его все еще влажной после душа грудью. Рука, что тянулась к щеколде, не нащупав конечной цели, провалилась в пустоту и вполне «удачно» зацепилась за полотенце на его бедрах.

– Шишкина, я не такой! – завопил Стас, откровенно насмехаясь надо мной. – Ах, ты грязная девчонка!

Удерживая меня одной рукой за талию, а другой полотенце, парень довольно-таки гаденько улыбался, наслаждаясь тем, как я в него вцепилась и, боясь шлепнуться на мокрый пол, практически повисла на его плечах.

– Я тоже не такая, так что заворачивайся, – указала взглядом на полотенце и, наконец, отлипла от этого павлина. – Разворачивайся и… и…

– Переворачивайся? – предположил Соколовский и прикусил нижнюю губу, очевидно для того, чтобы не заржать в голосину от моей растерянности.

– И вали отсюда! – еще раз толкнуть его не рискнула. Второй раз такой конфуз уже не будет считаться случайностью. Поэтому пришлось выпучить глаза и понадеяться на то, что в кабинке станет от этого теснее и Соколовский сам из нее выдавится.

– Ну, ты звони, если что, – поигрывал он черными бровями, не глядя открывая щеколду за своей спиной. – Возвернусь, потру-натру…

– К счастью, у меня нет твоего номера телефона, так что можешь не надеяться, тёрщик, – иронично выгнула бровь и скрестила руки под грудью.

– Нет номера? – хитро улыбнулся он. – Исправим.

– Мозг себе исправь, – крикнула ему в спину, когда он весь такой деловой пошлёпал в шлёпках к выходу из душевых.

– Я возвернусь прямо сейчас, Шишкина, – пригрозил он, не оборачиваясь.

– Ха! – изрекла я быстро-быстро, пока угроза не была воплощена в жизнь, закрылась в кабинке изнутри.

Выждала минутку и, не услышав шагов или стука в дверь, наконец, решила принять душ.

Быстро скинула всю одежду, убрала в пакет, повесила его на крючок и включила воду в уже изученной мне пропорции: почти на максимум вентиль с горячей водой и пол оборота холодной. Сделала шаг под, как я надеялась, обжигающие струи, но вместо этого вскрикнула от режущего холода.

Прильнула к стене и повернула вентиль с горячей водой на максимум. Подставила руку под воду и поняла, что вода становится лишь холоднее. Перекрыла вентиль с холодной водой и чуть не отморозила руку. Психанула и шлепнула ладонью по вентилям, отчего с одного из них упала заклепка-индикатор синего цвета.

Паззл сложился. Я всё поняла.

Чертов Соколовский возвращался в кабинку не за трусишками, а за вот этой вот пакостью.

А еще джентльменом прикидывался!

Скользкий тип… Во всех смыслах.

Глава 13

– Маша, ну пошли, – страдала Юлька, практически лёжа на парте.

– Сходи одна, ты же уже знаешь туда дорогу.

Привычка закатывать глаза стала у меня настолько постоянной, что порой мне казалось, что закатившись утром, они выкатывались обратно только вечером, когда Юлька уходила на очередной общажный кутеж.

– Одной страшно, – сложила она бровки домиком. – Тем более, там твой греческий бог тоже в волейбол играет. Или как ты там его называешь?

Случайно болтнула, что Руслан греческий бог, когда узнала, что он вернулся из Греции, где с родителями проводил отпуск. Кстати, именно поэтому я его раньше и не видела в универе. Лишь последние дней пять мне доступен его божественный вид и улыбка.

Вспомнив о парне, невольно улыбнулась. Руслан всегда здоровается, проходя мимо по коридорам универа и тепло улыбается, если наши взгляды вдруг пересекаются.

Если бы не постоянное смущение, то я бы с ним нашла общий язык еще в первый день знакомства, но стоит ему оказаться рядом, как я начинаю, то бледнеть, то краснеть, то заикаться. Поэтому, пока не переборю своё смущение, мне остается только застенчиво улыбаться, отводить глаза и регулярно заправлять пряди волос за уши. Ведь так флиртуют девушки, да?

– А еще там играет Соколовский, на которого у меня чесотка, – напомнила Юльке и закинула рюкзак на плечи. – Пошли в общагу.

– Сначала в спортзал на пять минуточек, а потом в общагу, – задорно произнесла та и поволокла меня за руку по длинным коридорам университета. – Я с Димой поздороваюсь и всё.

– Ты же сказала, что он должен гореть в аду на чертовом вертеле.

– Это было два дня назад. Я передумала, – бросила она мне через плечо.

– Юль, в пасмурный день тучи солнышко закрывают реже, чем ты меняешь своё мнение.

– Я еще молода и могу совершать ошибки. Это мой особенный опыт, – с важным видом пояснила она, волоча меня за собой в спортзал.

– Знаешь, как таких опытных бабки на лавках называют?

– Это они от зависти.

– Ну да, ну да, – покачала головой и ехидно улыбнулась следуя за подругой, которая уже открывала для нас двери в спортзал.

Свист кроссовок и стук мяча о паркет, всегда отзывались особым трепетом в моей груди. Возможно, это связано с тем, что я сама знаю, какие эмоции испытывает спортсмен во время игры, если она его действительно затянула. Как кипит кровь и отдается шумом в ушах в момент триумфа, когда мир вокруг словно теряет звук, оставаясь лишь яркими красками, которые затем станут воспоминаниями.

– Видишь его? – спросила Юлька, разглядывая толпу парней которые привычно разминались баскетболом.

– Я вижу только кудрявую башку Соколовского и жалею, что не прихватила паяльную лампу, – устало ответила ей, всерьез намереваясь когда-нибудь подпалить ему волосы.

– Смотри лучше на светлую голову, – прошипела подруга. – Там твой бог тоже бегает.

В одно мгновение мой взгляд стал настолько острым, что мне мог бы позавидовать даже орел. Бегло оглядев бегающих спортсменов, нашла того самого.

О, мой бог!

Рус бежал спиной вперед, показывая жестами другому игроку своей команды, что открыт и ждет мяча. Несколько секунд и мяч оказывается в его руках. Отбивая его об пол, парень стремительно приближается к кольцу и в момент, когда гол был почти забит, в него врезается Соколовский и удачный момент и позиция для гола становятся потерянными.

Отобрав мяч, Соколовский бежит с ним к противоположному кольцу, набирая скорость. Рус не торопится за ним, а лишь отирает лицо краем свободной зеленой майки. Запускает пятерню в волосы и проводит по их короткой длине, убирая со лба.

Как красиво-то, божечки!

– Шишкина, поиграешь с нами? – вырывает меня из сладких грез голос Стаса, который успел забить решающий гол и уже регулирует натяжение сетки для волейбола.

– Я не в форме, – ответила ему, а сама при этом была не в силах отвести взгляд от Руса, который теперь тоже меня заметил.

– С нами девчонки разве играют? – искренне удивился греческий небожитель.

– Теперь да, – бросил ему Соколовский и почти угрожающе добавил. – Если ты против, то можешь поплакать на одном из зрительских рядов.

– Нет, просто удивлен переменам за две недели моего отсутствия, – безразлично пожал плечом Рус.

– Меньше будешь щелкать – больше будешь знать, – довольно грубо ответил ему Стас, чем вызвал у меня еще большее раздражение.

– Слышь, Соколовский… – произнес, ни разу не по-доброму, Рус.

– Так, пацаны, разбег! – вклинился между ними Жедимка и оттолкнул Руса, который продолжал расслабленно улыбаться, в то время как Соколовский метал молнии.

– Походу, запахло жарким боем горячих самцов, – вполголоса произнесла Юлька и толкнула меня плечом. – А ты, оказывается, та еще провокаторша.

– Я-то здесь при чем? У них, явно, свои старые тёрки.

– Ну да, ну да, – передразнила мой недавний ехидный тон подруга.

Глава 14

– Чуть-чуть левее, – доносился до меня шепот Юльки.

– Так? – вторил ей смутно знакомый мужской голос, который шепотом разговаривать не умел.

– Нет, давай, немного левее, – скомандовала вновь подруга.

– Так? – отозвался мужской голос, тяжело дыша.

– Нет. Ты, вообще его не туда суёшь! – раздраженно бросила девушка и чем-то пошуршала.

– Да как его еще совать-то? – не менее психованно прошипел мужской голос. – У меня уже руки болят. Он, так-то, не легкий, хоть и маленький.

В смысле?! Лежа под одеялом, изрядно напряглась. Это, что это такое делается средь бела дня? Ничего, что тут немножко есть я? Вот они – прелести общажной жизни, когда нет возможности найти укромный уголок, в котором нет глазасто-ушастых свидетелей.

– Старайся лучше, – поучительно заявила подруга.

– Да?! Вот возьми его сама и суй, как тебе удобно!

– Так! Стоп, ребята! Стоп! – не выдержала я и подала голос из-под одеяла. – Если я сейчас выгляну из-под своего теплого укрытия, повернусь к вам и увижу картину, что соответствует озвучке, то я выкину вас с четвертого этажа и даже не вспотею.

– Прости, – завиноватилась Юлька. – Мы не хотели тебя разбудить.

– Вы бы еще в постель ко мне со своим нехотением меня разбудить залезли. До ночи дотерпеть не могли? – села в кровати, прикрывая ладонью глаза. – Вы всё там?

– А зачем ты глаза прикрыла? – спросил меня мужской голос и я, наконец, узнала в нем Тимоху.

Серьёзно?! А как же Жедимка, по которому Юлька сходит с ума уже недели три?

Какое непостоянство…

– Чтобы вас не смущать и самой не смущаться.

– А что нас смущать? – усмехнулась Юлька. – Двигать холодильник не такое уж и постыдное занятие.

– Холодильник? – удивилась я и выглянула из-за руки. Увидев как Тимоха умирает, сложив руки на главного друга всех студентов, нервно улыбнулась. – Ах, холодильник? Да, не, ничего постыдного в этом нет. Двигайте, ребята, двигайте.

Уверенна, я сейчас краснее самого красного помидора и этому помидору пора лечить психику.

– А зачем вы его двигаете? – спросила между делом, доставая из-под постели тапочки.

– Так ты же сама говорила, что он слишком далеко вынесен в проход, – напомнила мне Юлька мою нервы, когда я сталкивалась плечом с этим холодильником, который, почему-то, был немного вынесен из нашей скромной кухонки в сторону прохода.

– А, точно, – закивала и зависла, уставившись в пол. – Кто, вообще, придумал, что спать днем полезно? Я сейчас проснулась и даже не помню, какой сегодня день недели.

– Так, предпятничка, – напомнил Тимоха и немного поднатужился, чтобы сдвинуть холодильник. – Теперь нормально? Зацените.

– Сразу не мог так сделать? – шлепнула его по плечу подруга и отломила кусочек от шоколадки. Видимо, награда за труды.

– Точно, четверг, – кивнула я согласно и встала с постели. Не торопясь дошла до барной стойки, что служила некоторым разделом между кухней и спально-отдыхальной зоной, и налила себе сок из коробки в стакан. – Который час?

– Почти пять, – ответил Тимоха, взглянув на наручные часы, и пристроился рядом со мной, состроив щенячьи глазки.

– Всего два часа поспала, а по ощущениям век продрыхла и не выспалась. Кто, вообще, решил, что спать днем – полезно? – вздохнула я обреченно и придвинула ему коробку с соком. – Опять работаешь за еду?

– Степуха-то не резиновая. Тем более, мы ее еще ни разу не получили, – поджал он губы, наливая себе сок. – Что вечером будем делать?

– Вы – не знаю, а у меня есть чем заняться, – подперла ладонью подбородок и посмотрела бездумным взглядом куда-то перед собой.

Надо как-то проснуться.

– И чем ты будешь заниматься? – поиграл Тимоха рыжими бровями.

– Она же у нас эта… – Юлька возвела взгляд к потолку, старательно подбирая нужное слово. – Сын маминой подруги, только дочка.

– В смысле? – не понял парень.

– Она у нас и учится, и работает, и бабушек с деревьев снимает, и котят через дорогу переводит, – говорила Юлька елейным голосом, поглаживая меня по макушке. – Не девушка, а пример для подражания.

– Круто! – искренно восхитился Тимоха. – Я тоже ищу работу, но мне пока нигде график не подходит. А ты где работаешь?

– В ледовом дворце.

– Серьёзно?

Еще немного и я точно подставлю ладони к его щекам, чтобы в случае нового такого удивления, в них могли выпасть его глаза.

– Абсолютно, – кивнула я и положила голову на столешницу.

– И кем ты там работаешь? Машиной ледозаливочной управляешь?

– Она называется ресурфейсер и нет, я ею не управляю. Для этого есть специально обученные люди.

– А ты что делаешь? Просто катаешься?

– Катаюсь, а еще учу это делать тех, кто не умеет.

– И за это платят? – скептически спросил Тимоха.

– А ты как думаешь? Не за кусок льда с катка же я работаю там.

– А я бы работал на катке чисто ради того, чтобы покататься на этом… как его… расфуфэйсе, – мечтательно произнес парень.

– Ресурфейсере, – рассмеялась я и поднялась со стула. – Ладно. Собираться на работку пора. Не скучайте.

– Научишь потом и меня кататься? – аккуратно спросил Тимоха.

– Приходи, научу. Надеюсь, об лед тебя не прибью.

– Я, наверное, не приду, – издал он нервный смешок.

– Кто не рискует, тот не отбивает копчик на льду, – подмигнула парню и взяла из тумбочки косметичку с полотенцем, чтобы умыться перед очередным рабочим днем и окончательно проснуться.

Пока чистила зубы в общей умывальне, пришла смска от неизвестного абонента, которого я любовно прозвала в своем телефоне – Кукундель. Раз он не хочет называть своего нормального имени, то будет носить то, что я ему дала.

К: Соскучилась?

Коротко усмехнулась и закатила глаза. Зажав щетку зубами, быстро напечатала ответ:

Я: Не настолько… Я даже не знаю, кто такой, чтобы по тебе скучать.

К: Зато я тебя отлично знаю.

Я: Это немного настораживает, маньячела.

К: Маньячела? Хм)) Я медленно снимаю чулок с головы и…

Я: … и присылаешь мне свою фотографию в таком непотребном виде, чтобы я уже знала, кто ты такой?

Не смогла сдержать улыбки, видя, как он набирает мне ответ.

К: *чулок медленно съезжает обратно*

Я: Нееет! Я опять не узнаю, кто ты такой?

К: Не сегодня… Не порть интригу. Давай, немного побалуемся))

Я: Побаловаться с маньяком, который переписывается с мамкиным чулком на голове? К такому меня жизнь не готовила))

К: Ты меня недооцениваешь(( Это бабулин чулок. Она в нем лук хранит зимой. Я до сих пор чую его запах… до слёз))

Я: Бабуля в курсе, что у нее внук – Чиполлино?

К: Нет. Для нее это тоже станет сюрпризом, если она прямо сейчас откроет свой шкаф))

Рассмеялась в голос и воровато оглянулась на девушку, что тоже чистила зубы через три умывальника от меня.

– С овощебазы написали, – пояснила я. – Лук созрел.

Глава 15

Лёд – моя личная стихия.

Стихия, которую я так и не смогла приручить.

Стихия, которая когда-то меня сломала, но не подчинила.

Пройдя несколько переломов рук, ног, ребер и мелких вывихов, между нами осталось только уважение.

Когда-то я и мама мечтали о том, что у меня будет потрясающая карьера фигуристки, но чем больше я получала травм, тем меньше мама позволяла мне находиться на льду. Последней каплей для нее стал день, когда во время одной из тренировок в парном катании, я упала на лед из-за неудачной поддержки партнера, получила трещину в ребре и потеряла сознание.

Думаю, если бы мама в тот день не присутствовала на тренировке, то она бы не отнеслась к очередной моей травме столь категорично. Но именно этот день и стал тем самым переломным моментом в моей спортивной карьере, на которой попросту был поставлен крест уже в четырнадцать лет.

Никто не смог уговорить маму, чтобы она позволила мне продолжить заниматься любимым делом. А объяснения тренера о том, что без травм и боли невозможно проложить дорожку в большой спорт, лишь укрепили ее уверенность в том, что лёд я увижу только тогда, когда буду открывать морозилку.

Теперь же я выхожу на лёд с чувством светлой грусти и пониманием того, что могла бы взять от него гораздо больше, чем отличный любительский уровень, но как сложилось, так сложилось.

По крайней мере, я знаю, что могу без страхов снова ступать на гладкую холодную поверхность и наслаждаться моментом свободы и единения с самой собой во время проката.

Сегодня мой четвертый рабочий день в качестве инструктора по ледовым конькам. Уже в привычном для меня ритуале проверила лёд, прокатившись по периметру катка, и встала у стойки проката коньков в компании Вадима. Парень выдавал коньки в прокат и в случае необходимости сдавал их на заточку.

– Как дела в учаге? – задал Вадим традиционный вопрос и заложил простой карандаш себе за ухо.

– Учага да учага, – пожала безразлично плечом. – Ничего особенного. Никакого экшена.

– Ничего, – заверил он меня, знающе. – Еще будет. Ты же только начала учебу.

– Наверное, – ответила я скучающе и отвлеклась на разодетую в розово-голубое блондинку.

Блондинка в розовом. Зачем быть настолько предсказуемой и банальной?

Девушка подошла к стойке проката и протянула Вадиму два жетона на коньки. Тридцать восьмой – женские и сорок пятый – мужские.

Посмотрела по сторонам, надеясь увидеть ее спутника, и едва удержалась от закатывания глаз, поняв, что ее спутник – Соколовский.

Еще раз взглянула на девушку и узнала в ней ту саму блондинку с декольте из столовой.

Круглее, чем сегодня, планета еще не была.

– Тасюш, – прогнусавила девушка, брезгливо удерживая коньки за шнурки. – А я не умею кататься.

Тасюш?! Чтобы замаскировать смех пришлось сделать вид, что я подавилась перьевой подушкой и мне просто необходимо откашляться максимально громко.

Выходило паршиво и смех, все же, прорывался сквозь кашель заправского курильщика, что не осталось без внимания Соколовского.

– Стас, – ответил он блондинке. – Стас, а не Тасюш.

– Прости, – виновато опустила глазки девушка и даже пустила по щекам розовый румянец. Актёрище! – Я, просто, хотела тебя как-то по-особенному называть.

– Называй меня по имени, – выдохнул он, слишком очевидно сдерживая раздражение.

– Если вы не умеете кататься, то у нас есть великолепный инструктор Мария, – указал на меня Вадим. – Она поможет вам сделать первые шаги на лёд.

– Даже копчик не треснет, – поддержала я легенду, улыбнувшись парочке.

В карих глаз Соколовского загорелись недобрые искры.

О, нет, парниша! Я знаю этот твой взгляд, и даже не думай что-либо замышлять. С лезвием конька я управляюсь ничуть не хуже, чем с ножом.

– Стас, – надула губки девушка. – Я хочу, чтобы меня учил ты.

– Я думаю, что без помощи инструктора будет не так интересно, – ответил он ей, при этом продолжая смотреть мне в глаза своим хитрым прищуром.

– Кто бы сомневался, – подарила ему вымученную улыбку и мысленно помолилась о том, что после первого же падения девушка решит покинуть каток, прихватив с собой кудрявого индюка.

Глава 16

– Раньше на коньках хоть раз стояла? – спросила я у девушки, что мертвой хваткой вцепилась когтями в плечо Соколовского.

– Нет, я боюсь, – призналась девушка, округлив огромные голубые глазищи.

– Так, ясно, – кивнула, поняв, что сегодня придется повозиться. По крайней мере, час проката коньков она точно будет нуждаться в моем присутствии. – Как тебя зовут?

– Кристина, – ответила блондинка и ноги, что неуверенно стояли на коньках, задрожали еще сильнее.

– Так, Кристина, слушай меня внимательно и постарайся запомнить самое главное, – чтобы девушка посмотрела мне в глаза, пришлось помахать руками перед ее лицом. – Ничего не бойся, поняла? Никто тебя не уронит и никто не будет пытаться этого сделать, так что не пугайся людей, проезжающих мимо тебя. Даже, если тебя уронят или ты, вдруг, сама упадешь, постарайся приземлиться на внешнюю сторону бедра. Поняла? Не на копчик, не на затылок, не на лицо, а на внешнюю сторону бедра. Так менее болезненно и точно ничего не сломаешь. Всё запомнила?

– Стас, может, лучше в кафе просто посидим? – почти прохныкала девушка, смотря на Соколовского молящими глазками.

– Скучно, – отмахнулся он и подтолкнул девушку к выходу на лёд.

– Подожди, – остановила я его и вышла на лёд первой лицом к парочке. – Её нужно подстраховать, а не выталкивать.

От пристального взгляда карих глаз Соколовского с высоты его башни, неимоверно захотелось почесать щеку.

Вот, что он вылупился? Птенчик, блин, кудрявый.

– Ты меня точно удержишь? – в голубых глазах девушки почти навернулись слезы.

Будто на пытку ее ведем, а не на веселое время препровождения, во время которого есть отличная возможность научиться чему-то новому.

– Точно. Вот те… жест, – изобразила в воздухе дугу рукой и протянула ее Кристине, чтобы она смогла за меня ухватиться. – Смелее. Я с тобой. Кучерявый тоже рядом.

Бросила быстрый взгляд за плечо девушки и увидела намёк на укоризну в глазах вышеупомянутого, но веселья в нем, все же, было больше.

Чертов броненосец! Мог бы и обидеться приличия ради.

– Скользко, – прошептала Кристина, скорее сама себе, чем нашей странной компании.

– Корпусом подайся немного вперед, – продолжила я инструкцию. – Ты не на подиуме, тут ровный стержень держать не надо. Если выпрямишься, то точно упадешь назад, не имея практики.

Девушка сделала так, как я ей посоветовала, но чем дальше мы отходили от борта, тем больше страха появлялось в ее глазах.

– Стас, ты умеешь кататься? – обратилась я к парню.

– Наумелся немного, – ответил он насмешливо. – А что?

– Спиной вперед сможешь?

– Без проблем.

– Тогда ты держи свою девушку за руки, а я буду сопровождать вас рядом, чтобы вы приспособились кататься вместе, – вполне серьёзно пояснила Стасу, на что он на долю секунду нахмурился.

– Нет-нет! – не на шутку испугалась Кристина, крепче вцепившись в мои руки. – Не отпускай меня! Я же сразу упаду!

– Не упадешь. Тасюшка тебя удержит, – при упоминании этого имени я, кажется, на интуитивном уровне почувствовала, насколько сильно в данный момент Соколовский мысленно приложил меня ко льду. – Тем более, он гораздо сильнее меня. Так что ему довериться будет логичнее. Сейчас мы остановимся и поменяемся с ним местами. Не бойся.

Подняла взгляд на Соколовского и кивком головы указала ему заехать мне за спину. На удивление, парень сразу повиновался и уже через секунду прижался к моей спине своим крепким торсом, тепло которого ощущалось даже через слои одежды.

– Что дальше? – спросил он, как бы, между делом, бесстыдно приобняв меня за талию и прикоснувшись щетинистой щекой к моей изрядно покрасневшей.

Совесть поимел бы, что ли! Всё-таки, тут девушка твоя напротив стоит и от страха сознание потерять готова.

– А дальше, – отклонилась от его колючей морды. – Перехватывай руки Кристины, а я под ними проеду, и буду сопровождать вас. Выполнимо?

– Вполне, – надменно ответил Стас и положил свои теплые пальцы поверх моих. Катастрофически медленно перекинулся на пальцы Кристины и я, наконец, смогла её отпустить и разорвать наш странный тройничок.

Выбравшись из кольца их рук, встала в одну линию с блондинкой и, придерживая ее за спину, задала движение вперед.

– Вот так, – спокойным голосом внушала ей уверенность. – Не бойся. Это совсем не страшно. Сейчас сделаем круг, а потом ты попробуешь сделать круг самостоятельно. Держи равновесие и не паникуй.

Пока я следовала немного позади за девушкой, держа руки наготове, на тот случай, если она решит упасть, Соколовский придерживал ее за запястья, но его взгляд, полный любопытства и незаданных вопросов, был сосредоточен на мне.

Выпучила на него глаза и жестом показала, чтобы смотрел на девушку, которая тихо повизгивала при каждом новом шаге, сменяя лезвие.

Но вместо того, чтобы хоть сколько-нибудь уделить ей внимание, Стас лишь едва заметно улыбался уголками губ, даруя мне бесконечное раздражение, которое, видимо, всегда носил с собой специально для меня.

Наконец, когда круг был пройден и нас обогнал даже самый маленький пятилетний фигурист, пришло время блондинке прокатиться кружок самостоятельно. Тем более, что к концу круга она уже более увереннее отталкивалась ото льда.

– Так, Кристина, – обратила я ее внимание на себе, чтобы она вспомнила, что здесь с ней есть не только Соколовский. – Сейчас попробуем самостоятельный прокат. Сначала Стас удержит тебя одной рукой, а потом ты поедешь самостоятельно. Готова?

– А если я упаду? – с ужасом воззрилась на меня девушка.

– Падай так, как я тебя учила, а если будет очень больно, то Тасюша подует тебе на вавку, – не смогла сдержать мимишного подкола, за что получила строгий взгляд кудрявого индюка, обещающий мне скорую расправу. – Итак, начали.

Стас аккуратно придержал девушку двумя руками и, немного отойдя в сторону, остался держать ее одной рукой. Несмотря на страх и ужас в светлых глазах, Кристина, все же, набралась решительности и сделал первый неуверенный шаг. Накренилась, испуганно вдохнула и снова шагнула.

– Стой, Кристина, – проехалась я спиной вперед, чтобы она могла видеть моё лица полное участия. – У нас не ходьба, а скольжение, понимаешь? Слегка согни одну ногу в колене, а другой несильно отталкивайся. Опорная нога должна немного амортизировать. Только отталкивайся не резко, иначе незапланированно сядешь на шпагат.

– А я умею садиться на шпагат, – похвасталась девушка, при этом с жирным намёком глядя на Соколовского.

Всё! Страха больше нет, остался только флирт и ванильные искорки.

– Вау! – только и смог выдохнуть Соколовский, обольстительно ей улыбнувшись.

Так, Шишкина! На лёд блевать нельзя! Держись!

– Ну, значит, на одну боль будет меньше, если упадешь, – вклинилась в их междусобойчик. – Тело сохраняй прямым, но не забывай, что нужно подаваться корпусом немного вперед, иначе упадешь назад и ударишься копчиком или, еще хуже, головой. Не горбись! Руки и плечи на одном уровне, будто самолет изображаешь, – так тебе будет проще удерживать равновесие. Смотри за мной и повторяй. Стас тебя немного поддержит за руку, а когда будешь готова, то скажи ему, чтобы отпустил. Сможешь?

– Попробую, – отрывисто кивнула девушка и мимолетно поцеловала в губы Соколовского, который оказался немного обескуражен от ее этого внезапного проявления ласки и даже отклонился.

– Ну, тогда погнали, – выдохнула я решительно и, не спеша, заскользила вперед, чтобы продемонстрировать девушке правильную технику.

– Я еду! – завопила она неожиданно, чем напугала несколько отдыхающих подростков. – Сама!

Обернулась, чтобы лично убедиться в том, что она делает всё правильно и даже немного испытала за нее гордость, увидев, как ответственно она выполняет все мои инструкции, не прекращая, правда, при этом верещать от восторга.

– Ревнуешь? – задал неожиданно вопрос, появившийся из-ниоткуда Стасик.

– Соколовский, – ответила я едва сдерживая слёзы от смеха. – Я обещала себе, что не буду блевать на лёд. Не доводи.

Оттолкнулась и заскользила спиной вперед, глядя в глаза цвета горького шоколада.

Парень тоже не остался стоять на месте и последовал за мной, запустив руки в карманы бордовой толстовки.

– Прикольный шарф, – указал он взглядом на бесконечно длинный цветной шарф на моей шее. – В детском мире покупала?

– Классная борода, – ухмыльнулась в ответ. – У папы взял на вечер поносить?

– Сходим куда-нибудь? – неожиданно спросил он, отчего я едва удержала равновесие.

– Ты, находясь на свидании, приглашаешь другую девушку на свидание? Имей совесть, Соколовский! Твоя блонди тебя на шпагате за такой грех переедет, а в качестве закуски лезвиями на шаурму порежет.

– Так я тебя и не на свидание зову, а просто прогуляться вечерком, – хитро улыбнувшись, произнес он, одним толчком оказавшись слишком близко. – Сходим?

– У тебя кудри от наглости не выпрямятся, Тасюш? – сузила я глаза.

– Ты специально? – понизил он до опасного шепота голос.

– Не-е, специально я бы называла тебя Стасик-таракасик, а так… – на секунду задумалась. – Я тебя по-особенному называю.

– Я тебя сейчас твоим же шарфом придушу, – потянулся парень к моей шее, заставив меня ускориться.

– С блондинкой своей этим занимайся, фетишист, – оглянулась на девушку, о которой, видимо, помнила только я, и увидела, как она старательно скользит по льду, не поднимая глаз. Левое бедро запачкано снегом, что говорит о том, что она один раз, всё же упала, но сделала это правильно. – Ладно, – обратилась я к Соколовскому. – Твоя блонди освоила базу, дальше сам её катай.

– На посвящение придешь? – крикнул он мне в спину.

– Делать мне больше нечего, – ответила, не оборачиваясь.

– Значит, придешь, – не вопрос, а уже утверждение.

– Мечтай, Соколовский.

Глава 17

– Отдай!

– Нет.

– Отдай, говорю!

– Не отдам! – смеялся Тимоха, бегая от меня вокруг Юльки, которая тщетно пыталась накрасить ресницы и не выколоть себе глаз.

– Отдай мой телефон или я приду ночью к тебе комнату и отбеливателем смою твои веснушки с лица, – бросила я последнюю угрозу из имеющихся.

– Не смоешь, – дразнил меня парень, разве что язык не показывал.

– Хочешь проверить? – понизила тон до максимально угрожающего, чтобы сам дон Корлеоне позавидовал.

– Не хотелось бы, – нервно дернул уголками губ Тимоха.

– Тогда отдай мне мой телефон, – протянула руку, теряя терпение.

– Ты хочешь получить обратно свой телефон, но просишь без уважения, – передразнил он мою гангстерскую манеру и в этот момент мобильник издал короткий сигнал о входящем смс. – Ха! Кукундель!

Пока Тимоха запрокидывал голову, смеясь в стиле поросячьего визга, выхватила из его руки телефон и пронырливой рыбкой скользнула под свое одеяло, зажав его подмышками.

– Вот тебе смешно, а, между прочим, это ее тайный поклонник, – насмешливо пояснила Юлька парню, который, разве что слезы из глаз не вытирал от смеха. – Вон, смотри, как сразу расплылась в улыбочке. Это тебе не какой-то там Рус или Стас. Это КУКУНДЕЛЬ! – максимально торжественно произнесла подруга и для большей эпичности даже руку с тюбиком тонального крема к потолку возвела.

Дальнейший их диалог я же не слушала, так как мысленно ушла в странно-цепляющую переписку с неизвестным мне парнем.

К: Жду тебя через час на посвящении.

Я: Я не пойду. После учебы и работы устала((

К: Зря… Могла бы иметь отличный шанс увидеться со мной.

Я: И как я тебя узнаю?

К: Я буду в чулке))

Я: С козырей пошёл? Всё равно не пойду.

К: Не хочешь – заставим…

Я: Ничего у тебя не выйдет. Через час я уже буду спать.

К: Я бы составил тебе компанию в тесной постельке, но для этого мне придется снять чулок и, возможно, даже с тебя…

Я: Воу-воу, полегче! Я #нитакая!

К: Ладно, в чулке, так в чулке. (зря только ноги побрил)

Я: Ты же его на голове носишь. Или нет?

К: Ой…

Прикусив губу, безуспешно спрятала улыбку, думая над тем, стоит ли мне отвечать. Всё еще оставалось вопросом, с кем я веду переписку и это немного смущало, так как там, по ту сторону экрана мог оказаться кто угодно: Рус, Соколовский или кто-то из парней общаги. Ясно только то, что это один из знакомых мне парней.

Было бы неплохо в ближайшее время заняться расследованием, чтобы точно узнать, кто это. Жаль, что из вводных данных в моем распоряжении только бабушкин чулок.

– У-у, всё! – резюмировала Юлька, помахав перед моим лицом пятерней. – Мы ее потеряли.

– Точно не пойдешь на посвящение? – спросил еще раз Тимоха.

– Я только что после душика, в пижамке и жду, когда вы уже свалите и я смогу поспать, – поочередно взглянула на друзей и пальцем указал на дверь. – Завтра расскажете, что я там не потеряла.

– Ну, смотри, – хитро произнесла подруга и переглянулась с Тимохой так, что что-то внутри меня насторожилось.

– Даже не вздумайте, что-нибудь придумать, – крикнула им в спину, прежде чем дверь за ними захлопнулась.

Я была уверена, что неотрывно наблюдала за дверным полотном, ожидая, что оно вот-вот откроется, и в комнату ворвутся друзья, чтобы всей шайкой унести меня на посвящение, что проходило сегодня на этаж выше. Но на самом деле, оказалось, что уснула, сжимая в руке телефон, и вместе со мной вырубилась и моя бдительность.

Сквозь пелену сладкого сна почувствовала движение вокруг себя. В, и без того, закрытых глазах, свет померк окончательно. Кто-то укутал меня с головой в одеяло и перекинул через плечо.

Крикнула от неожиданности, взбрыкнула и разозлилась.

– Соколовский, серьёзно?! Опять одеяло? Мог бы и новое что-нибудь придумать!

– А при чем здесь Соколовский? – раздался голос моего носильщика, который точно не принадлежал Стасу.

О. Мой. Бог.

Греческий бог!

Я, конечно, всякое себе фантазировала, представляя наши встречи и разговоры, но, совершенно точно, не думала, что Рус придет ко мне ближе к полуночи, закинет на плечо в пижаме и в одеяле, и унесет в неизвестном направлении.

– Руслан? – спросила у парня, чтобы начать диалог, параллельно пытаясь высунуть из одеяла хотя бы голову.

– Ага, – подтвердил он мои «догадки». – А ты Соколовского ждала?

– Нет-нет, – поспешила я оправдаться. – Просто… просто он недавно так же меня на плече унёс на вечеринку.

– А, понятно, – изрёк Рус и немного дёрнул плечом, чтобы поправить меня, с него соскальзывающую.

Тщетно пыталась выбраться из одеяла, чтобы хотя бы нос из него показать. Кокон какой-то, из которого нет выхода, но совершенно точно был вход, когда я засыпала.

Немного попыхтев, пришла к выводу, что так и проведу весь вечер, не высовываясь. Главное – принять наиболее красивую позу на широком плече парня, чтобы он заметил, обомлел и втюрился.

Хотя, какая еще тут может быть поза, если мой зад сейчас находится рядом с его лицом. Более провокационно и не придумаешь.

Судя по движению и звукам вокруг, мы приближались к эпицентру общажного кутежа.

Класс, Шишкина! Все студенты приходят на общажную вечеринку своими ножками, а тебя второй раз несут на плече в одеяле. Более пафосно даже Макгрегор не выходит на бой.

Руки парня с ног переместились выше, заставив меня покраснеть и перестать дышать. Затем еще выше по спине и вместе с тем наклонялся и Рус. Видимо, пришли.

Пятая точка почувствовала твердую опору и руки с талии исчезли, чтобы выпутать меня из одеяла и явить этому миру. Лохматую и смущенную от пристального взгляда серых глаз Руса.

Упакуйте меня обратно!

Однажды в общаге уснула обычная девушка Маша. И случилось так, что она попала на посвящение, где обрела новый повод для того, чтобы краснеть и мямлить в присутствии божественного парня.

– Развлекайся, – шепнул мне Рус и исчез в неизвестном направлении вслед за компанией других старшекурсников.

– Мы знали, что ты придешь, – заговорщически произнесла Юлька, толкнув меня в плечо.

– Ага, Рус хорошо постарался, – согласился с ней Тимоха, толкнув меня с другого бока. – Это мы его научили.

– В смысле, научили? Чему? – оглядела поочередно друзей и параллельно попыталась занять наиболее выгодную позицию для сидения на полу.

Почему мы, вообще, сидим на полу? Посвящения так и должно проходить – в обстановке тотального унижения?

– Ну, на плече тебя да в одеяле, – пояснила подруга, виновато на меня поглядывая. – У Соколовского же получилось, вот мы Русу тоже посоветовали так тебя сюда… заманить.

– Ой, какие молодцы! – сыронизировала я и поочередно толкнула их в плечи. – Могли бы и предупредить, что он придет. А вдруг я там храпела!

– Я знаю, как ты спишь. Мне, вообще, иногда кажется, что ты не дышишь во сне. Просто куклу кто-то оставил на соседней кровати в ушел, – дернулась Юлька и потянула за край одеяла. – Распаковывайся. Конечная. Дальше тебя никто не понесет.

– Я в пижаме, блин, – шлепнула ее по руке и снова завернулась в одеяло до самого подбородка.

– И чё? – лаконично спросил Тимоха. – Ты в одном полотенце из душа чешешь и не краснеешь, а тут пижамки застеснялась. Раздевайся.

– Иди лесом, Тим! – зашипела я на парня. – У меня пижамка с белыми медвежатами на голубых облаках. А мне, на секундочку, уже восемнадцать лет.

– Хватит хвастаться. Нам тоже по восемнадцать, – раздался голос незнакомого парня за спиной и тихий смех.

Наша троица – Атож, Нетрож и Отцепись, дружно обернулась на беспардонного нарушителя нашего разговора и наградили его почетным орденом имени Несуй Свойнос.

– Мы бы отправили за тобой Соколовского, если тебе на его плече привычнее, но он где-то с реквизитом задержался, – пояснил, как бы между делом, Тимоха. – Так что остался только Рус. Он как раз тебя искал, вот мы и помогли ему тебя найти.

– Больше так, чтобы не делали, – угрожающе поочередно указала пальцем на обоих друзей. – Иначе однажды проснетесь на городской площади под Лениным. Усекли?

– Всё! Началось! – отмахнулась от меня оба и уставились во все глаза на импровизированную сцену перед нами.

Не спеша, словно он здесь главная звезда, к нам вышел Соколовский. И, если обычно я привыкла видеть его в вещах уличного стиля: джинсы, толстовки, футболки и прочее, то сейчас я едва удержала челюсть на месте, так как парень предстал перед нами в черном классическом костюме, который для него, словно шили на заказ.

Волосы, обычно находящиеся в беспорядке, а-ля я упал с сеновала, тормозил головой, сейчас были в идеальном порядке и зачесаны немного назад. Взгляд теплых карих глаз пробежался по толпе желторотых студентиков и, запнувшись, задержался, чтобы более пристально рассмотреть меня – красивую. Лохматую, в пижаме и в одеяле, блин…

На губах парня мелькнула едва заметная лукавая улыбочка и тут же пропала, когда он продолжил оглядывать собравшихся первачей, которые смотрели на него во все глаза, ожидая оглашения грозящих нам испытания.

– Рад приветствовать вас, – начал Стас свою речь низким вкрадчивым голосом, будоража кровь и новый румянец на моих щеках. – Сегодня. Каждый из вас обязан пройти ритуал посвящения в студенты и общаговцы. Одно с другим связано очень тесно и будет едино с вами ближайшие четыре года. Кто готов пройти путь посвящения и не поддаться страху перед комендой, встаньте.

В неловком молчании и непонимающем переглядывании поднялись все, кто был до этого расположен на полу.

– Сразу договоримся: я не пью… – выкрикнул кто-то из нашей толпы. – Мало не пью.

Эта маленькая шутка немного расслабила. Ровно до тех пор, пока, вероятно, ассистент Соколовского не выкатил столик, который был полностью заставлен закрытыми стаканчиками с торчащими из них трубочками.

– Вкус студенческой жизни, – торжественно произнес Стас, указывая на стаканчики. – Кто первый рискнет вкусить его познать всю его глубину? Может, ты? – указал он на Тимоху.

– Не-не! Дамы вперед, – поспешил откреститься рыжий друг и толкнул меня вперед. – Давай, Машка.

– Вот ты умный, конечно! – вскинула я брови.

– Ага, – закивал он активно. – Так что иди.

– Мария, прошу к столу, – расплылся в премерзкой улыбочке Стас. – Вкусите вкус студенчества.

– Что там вкушать? Вкус лапши, слёз и гастрита? – вздохнула я обреченно и, все-таки, направилась в сцене. – Можно не надо?

– Не можно, – ответил Соколовский, слишком красноречиво напоминая мне о том вечере, когда я исполняла его отвратительное желание.

Набрав побольше воздуха в легкие приготовилась к тому, что в процессе или после дегустации вкуса студенческой жизни, мне придется блевать дальше, чем я могу видеть.

– Что нужно делать? – спросила я обреченно и в сотый раз за тридцать секунд поправила одеяло на плечах.

– Взять любой из стаканчиков и по вкусу понять, что внутри, – объяснил Стас, сохраняя всю торжественность своей сальной речи. – Приступай.

Поводила пальчиком в воздухе над стаканами и остановила свой выбор на одном из них под номером семь, мысленно помолившись о том, что это не последний день моей жизни.

Поднесла трубочку к губам, подняла взгляд на своих собратьев, которые в этот момент были в не меньшем напряжении, чем я и, закрыв глаза, быстро втянула часть содержимого стаканчика, стараясь не дышать и не двигаться.

Распробовав вкус, с облегчением проглотила:

– Бульон от пельменей? – спросила неуверенно у Стаса.

– Номер семь, – произнес он загадочно и заглянул в небольшой листок, чтобы узнать правильность моего предположения. – Верно!

– О, ништяк! – крикнул Тимоха. – Нас покормят!

По толпе пронесся смех, ставший символом того, что все остальные тоже перестали бояться испытаний, что нам были приготовлены.

– Можешь возвращаться на место, Мария, – Соколовский так произнес моё имя, что захотелось ему трубочкой выткнуть глаз, а лучше – два.

Смерив его строгим взглядом вернулась к Юльке, которая едва могла устоять на месте, увидев, что ее Жедимка тоже в черном классическом костюме. Правда, геля в его волосах было столько, что я была удивлена тому, что он не капал на плечи.

– Какие они классные! – восторженно пропищала подруга и повисла у меня на локте.

– Классные-классные.

Я просто не могла не согласится с ней, ибо отвести восхищенные взгляды от парней было нереально. Костюмы, туфли, порядок в прическах, даже осанка и манеры стали в разы приятнее, чем обычно. И почему они так в универ не ходят?

– О! – вскрикнул довольно Тимоха, который уже успел сменить меня на дегустации. – Жижка от салатика.

– А почему Рус не при костюме? – спросила я у Юльки, выцепив взглядом светлую шевелюру парня, который был в обычных светлых джинсах и зеленой клетчатой рубашке поверх желтой футболки.

– Как я поняла, этот дресс-код устроил Соколовский, а у них, видимо какие-то нелады друг с другом, вот он и бунтует.

– Хм, интересно.

Протянула я задумчиво и, поймав на себе взгляд греческого бога, смущенно отвернулась в сторону сцены, на которой Соколовский в компании Жедимки едва мог сдержать смех от реакции одной девушки на то, что ей досталось масло, в котором совсем недавно плавали шпроты.

Она была возмущена тем, что теперь не сможет целоваться весь вечер после рыбного деликатеса.

Мда… Кто-то пришел на посвящении, а кто-то построить отношения.

Следующие конкурсы были уже более подвижными и раскрепостили нас всех окончательно, давая понять, что старшекурсники собрали нас здесь не для того, чтобы поглумиться или жестоко разыграть, а для того, чтобы мы могли подружиться и провести отлично время в большой компании.

Самыми грандиозными оказались последние три конкурса. Когда я уже было поверила в то, что вернусь в комнату целая и невредимая, пришло время сыграть в домино. Но домино было не простым, а с хитровыдумкой. Для того, чтобы в него сыграть, нужно было взять из комнаты свой матрац и встать в один ряд спиной к товарищу, держа этот самый матрац за спиной.

И где тут домино? – мелькнул в моей голове вопрос и вылетел оттуда в тот миг, когда в первого впереди стоящего с разбега, удерживая матрац на вытянутых руках, врезался Жедимка, повалив весь наш стройный ряд один за одним.

Вот нам и домино!

В предпоследнем конкурсе нам пришлось разделиться на две команды. Майонез против кетчупа.

Если кто-то думал, что вернется сегодня чистым в свою комнату, то он глубоко в этом ошибался, как и я.

Вооружившись пакетиками с соусами, приготовились уничтожать друга с ног до головы. Было вымазано абсолютно всё; стены, потолок, пол, студенты, цветы, окна, мебель. Всё, на что только хватило соусов.

Как позже выяснилось, суть конкурса была не в победе какой-либо из команд, а в том, чтобы создать соус богов – кетчунез.

Можно ли после этого ненавидеть кого-то сильнее, чем устроителей этого посвящения? Можно!

Их же!

Потому что следующим и последним испытанием на сегодня стал конкурс на добычу ключей от своих комнат из тазиков с… мукой.

В моих волосах майонез. По лицу и пижаме размазан кетчуп, а в зубах зажат последний целый нерв. И сейчас мне предстоит нырнуть лицом в тазик с мукой.

Душевный вечер, отличные конкурсы. Свинство, так свинство.

Вдохнув полной грудью и закрыв глаза, нырнула в тазик с мукой на поиски ключа. Затылком почувствовала, как кто-то собрал мои волосы в пучок и удерживал.

Вынырнула на свет божий и поняла, что это Стасик придерживает мне волосы, чтобы не измазались.

Романтике, не иначе.

Не считая того обстоятельства, что я в кетчунезе с кончиков пальцев ног до самых кончиков волос.

Когда ключ к свободе был добыт, нас всех, наконец, распустили по комнатам, чтобы могли умыться, привести себя в порядок и вернуться на вечеринку, но уже для благородной пьянки до самого утра.

Стараясь не касаться стен и, вообще, чего либо, раньше остальных добралась до своей комнаты и, удерживая ключ относительно чистыми руками, открыла дверь. Взяла из тумбочки все свои гигиенические принадлежности и полотенце и столь же быстро поспешила покинуть комнату, чтобы успеть занять душевую кабинку раньше основной массы первачей.

– Шишкина, – раздался за спиной голос, который сопровождал меня весь сегодняшний вечер.

– Чего тебе, Соколовский? – выдохнула я устало.

– Ты одеяло забыла, – указал он на ткань в своих руках.

Парень уже успел скинуть пиджак и закатать рукава своей белоснежной рубашки, являя всему миру красивые руки с идеальными паутинками выпуклых вен на них.

Что-то он сегодня сильно хорош. Я даже не знаю, за что на него можно наехать, кроме идиотских испытаний.

– Положи его, пожалуйста, на мою кровать, – постаралась я быть милой.

– А ты мне за это, что сделаешь? – спросил Стас и коснулся кончиком пальца щеки, собрав каплю кетчунеза с неё.

Поднес его к моим губам с немым ожиданием, что я его сейчас оближу.

– Соколовский, – произнесла я сдержано, не забывая при этом удерживать полотенце и косметичку на вытянутых перед собой руках. – Откуси себе этот палец и засунь его в… нос. Понял?

– Могла бы и облизать по-дружески, – лукаво улыбнулся парень.

– Вернись на этаж выше к толпе своих поклонниц и предложи им то же самое. Уверяю, они вылижут твой палец до самого локтя. Арибидерчи, – бросила я напоследок и направилась к лестнице, чтобы, наконец, спуститься в подвал и сыть с себя весь этот соус, припорошенный мукой, что комками отлетала от меня.

– Шишкина, что с тобой? – окликнула меня Галина Олеговна, которая, почему-то, покинула свое обычное место обитания, что ограничивалось ее рабочим столом напротив входа в общежитие.

– Со мной? – ответила я вопросом на вопрос.

– С тобой, с тобой, – закивала активно женщина, которая точно знала, в результате чего студент бывает такой «красивый».

– В холодильнике чихнула, – ответила ей и даже не покраснела.

А, может, и покраснела. Кто знает, каким там у меня цветом кожа под кетчупом, майонезом и слоем пудры из муки…

Глава 18

– Точно не пойдёшь на общажную пьянку? – спросила Юлька, глядя на меня из отражения в зеркале. – Старички для нас старались.

– Я только что после этих идиотских конкурсов вымыла из своих ушей килограмм пельменей. Думаю, на сегодня хватит, – в очередной раз провела полотенцем по влажным волосам, собирая остатки влаги с них.

– Что, не хочет идти? – ворвался в комнату Тимоха, который о просушке волос не заморачивался, а лишь прошелся ладонью по рыжему ёжику, забрызгав, стоящую рядом Юльку.

– Как всегда, – сгримасничала подруга и нанесла немного блеска на пухлые губы.

– Ну, ничего-ничего, – загадочно произнес парень, скрестив руки на груди. – Одеял и носителей в общаге достаточно, так что придет.

– Не приду, – взбунтовалась я.

– Ага, конечно, – сыронизировала Юлька.

– Знаешь, как тебя сегодня прозвали на посвящении другие первачи? – хитро прищурившись, поинтересовался Тимоха.

– Не знаю и знать не хочу. Я спать хочу.

– Шаурмаша, – всё же поставил меня в известность друг и едва смог сдержать хрюканье от нахлынувшего смеха.

– Шаурмаша?! – выпучила я глаза и даже встала на постели, придерживая полотенце. – Почему?

– Ну, – повел парень плечом. – Ты всего два раза была на общажной тусе и оба раза тебя приносили завернутую в одеяле, как шаурму в лаваше. Шаурма, Маша – Шаурмаша. По-моему, идеально тебе подходит.

– Капец, – только и смогла я выдавить, приземляясь обратно на свою постель. – Тем более никуда не пойду. И вы уже валите.

– Ну, ладно. Встретимся, когда тебя принесут, – подмигнула мне Юлька и поспешила ретироваться из комнаты, прихватив с собой Тимоху.

Несколько минут гипнотизировала дверь злым взглядом, пока в какой-то момент не решила, что зла во мне уже не осталось, и главное место заняла усталость, которая так и молила занять горизонтальное положение, пусть даже, завернувшись в «лаваш».

Оставив полотенце на сушилке, быстро переоделась в чистую пижаму. Еще раз оглядела себя чистенькую и уставшую в зеркало, что было на внутренней стороне дверцы шкафа и пришла к выводу, что можно ложиться спать и надеяться на то, что меня никто больше не унесет на верхний этаж, где проходит сейчас вечеринка, тихие отголоски которой, долетают и до нашей с Юлькой комнаты.

Закрываю шкаф и ударяюсь о него лбом, когда слышу стук в дверь.

Счастье одиночества было лишь мигом…

Наверняка, Приперся Соколовский, посверкать своим раздражающим павлиньим… хвостом.

– Чего тебе? – выпаливаю, едва открыв дверь.

И давлюсь дальнейшими возмущениями, как только попадая в капкан серых глаз.

– Я не вовремя? – спрашивает Рус, изогнув светлую бровь.

– О, нет, – издаю нервный смешок и немного скрываюсь за дверью, чтобы спрятать пижамку с арбузными треугольниками. – Я думала, что это Соколовский приперся мне мозг доковырять.

– Соколовский занят ковырянием других, – улыбается одним уголком губ парень и неторопливо опускает взгляд туда, где из-за двери выглядывает моя нога. – Побудешь со мной этим вечером? Недолго.

– Я не люблю все эти вечеринки с большим количеством народа… – начинаю я неловко оправдываться и морщить носик.

– Только ты и я, – перебивает меня Рус. – Вдвоём.

Ох, ничего себе!

Я слышу хор ангелов на своих плечах.

Белое платье, белая фата, улыбки родственников…

– Идём? – вырывает меня из раздумий голос Руса.

– А, да! – прячу мечтательную улыбку и стараюсь смотреть в глаза парню. – Куда идем?

– Сюрприз, – отвечает он многообещающе. – Но одевайся теплее. Кофты или толстовки будет достаточно.

– Хорошо, – киваю я активно и закрываю перед его носом в дверь, оставив узкую щель, в которую умудряюсь просунуть нос и сказать. – Я быстро.

Возвращаюсь к шкафу, достаю из него безразмерную толстовку, которая мне почти до колена. Смотрюсь в зеркало, прихожу к выводу, что и так сойдет, особенно если волосы немного убрать от лица. Надев ботинки, выхожу к парню.

– Вау! – выдыхает он восхищенно.

– Куда пойдем? – задаю вопрос и направляюсь к лестнице, чтобы спуститься вниз.

– Для начала мы пойдем наверх, – ловит меня за руку Рус я тянет на себя.

Поднимаясь со мной по лестнице, парень приобнимает меня за талию. Сердце в этот момент бешеным молоточком бьётся о солнечное сплетение. Кровь горячим потоком приливает к коже, заставляя краснеть и не знать в какую из ступенек уткнуть лица, чтобы не выказать своего смущения.

Божечки! Какой же он теплый и как идеально его рука лежит на моей талии!

– Подожди, – вдруг осекаюсь я. – Но там наверху проходит вечеринка, а ты сказал, что мы будем только вдвоем.

– Я тебя веду еще выше, чем проходит вечеринка, – заговорщически шепчет парень и касается щекой уха в момент, когда таинственно добавляет. – Мы идем на крышу.

– Ого! – выдыхаю я, краем сознания улавливая звуки тихой музыки, что доносятся с этажа. – А ты не замерзнешь?

Указываю взглядом на парня, который всё еще был лишь в желтой футболке и зеленой клетчатой рубашке поверх нее.

– Мы найдем способ согреться, – обещает он мне и рука на моей талии немного сжимается.

Сглатываю тяжелый ком смущения и немного нервно улыбаюсь Русу, который теперь мягко подталкивает меня в спину в сторону лестницы, прикрепленной к стене.

С опаской взбираюсь наверх, чувствую взгляд серых глаз там, где открывается чудесный вид на мой зад во время подъема по этой старой металлической лестнице, что держится на молитве общажных крыс, которые иногда выбираются по ней на свежий воздух, чтобы отдышаться от лапши и студенческих пельменей.

Почти конец сентября и ветер на крыше пятиэтажке не греет. Обняв себя за плечи, сохраняю невозмутимый вид и стараюсь не думать о том, что голые колени трясутся синхронно со стуком зубов.

– Прости, не думал, что тут так холодно, – виновато произносит парень и подходит к краю крыши. Опирается локтями об ограждение и мечтательно смотрит вдаль. – Хорошо здесь. Чисто.

– Да, – протягиваю в ответ и обнимаю себя еще крепче, только теперь не от холода, а от нервного напряжения.

Вдруг, эта вылазка на крышу – еще один этап посвящения?

Хотя, нет! Это же Руслан Андрее, а не Стас Соколовский. Этот тот придурок мог бы устроить мне тут очередное испытание и ни одна кудряшка на его башке не дрогнула бы при этом.

Так, стоп! Почему я, вообще, о нем думаю? Фу, кака!

Боязливо приближаюсь к парню и с опаской смотрю вниз, обещая себе не потерять сознание.

Вцепляюсь обеими руками в перила и опускаю взгляд вниз. Отсюда даже тополи близ общажного корпуса кажутся крохотными.

– Высоко, – произношу дрожащим голосом и мысленно прикидываю, за какое из окон внизу можно будет зацепиться, если вдруг меня отсюда сдует.

– И красиво, – кивает Рус. – Это моё особенное место.

– А разве т не на съемной квартире живешь? – напоминаю парню и перевожу на него любопытствующий взгляд.

– Да, на квартире, – согласно кивает он. – Но первые два курса я тоже жил в этой общаге на третьем этаже в триста тридцать третьей комнате. Потом с пацанами решили съехать и пожить самостоятельно.

– А, ясно, – только и нахожусь я ответ, потому что толстовка и ботинки совершенно не греют тело, которое только недавно покинуло горячий душ и мечтало о теплой постельке. Но вместо этого в три часа ночи мерзнет на крыше общаги, обдуваемой всеми ветрами.

– Ты, наверное, замерзла? – оглядывает меня Рус и отталкивается от перил. – Сейчас согреемся.

Отходит к ближнему углу крыши и берет две бутылки пива. Протягивает оду из них мне.

– Нет, – качаю я головой и морщусь. – Я не пью.

– Совсем? – вскидывает он брови.

– Совсем, – соглашаюсь я, обнимая себя за плечи. – Тем более пиво.

– Что ж, – вздыхает парень и возвращается алкоголь на место. – Тогда у меня остается только один способ, чтобы тебя согреть.

– Да? – пугаюсь я, с подозрением оглядывая крышу. – И какой же?

– Иди ко мне, – томным шепотом произносит греческий бог и распахивает рубашку, указывая согревающий путь.

– Ну, кхм… Хорошо, – голос понижается до мышиного писка. На трясущихся ногах подхожу к парню и прижимаюсь щекой к его груди. Теплой, широкой.

Кольцо рук смыкается на моих плечах и бабочки в животе вырываются из своих коконов, кружа в хаотичном танце.

И что теперь делать? А мне его нужно обнимать в ответ или достаточно того, что он меня обнимает? Говорить что-то нужно?

Что делать-то, вообще?! Почему никто меня не подготовил к обнимашкам с божественным красавчиком?

А вдруг он сейчас думает, что я тормоз со сломанными ручками?

Так! Надо обнять в ответ.

Соберись, Шишкина, это несложно!

Нерешительно поднимаю руки и завожу ему за спину. Теперь очень важно положить их туда, где я не буду казаться скромницей или чрезмерной развратницей.

Попа в джинсах – нет.

Выше джинсов – почти провокационно.

На талии – возможно.

Может, вообще, на шее руки сомкнуть? Хмм, нет. Придется целоваться, а я пока не готова к такому шагу. Мы же просто греем друг друга. Да?

Талия – мой вариант.

Обхватывая Руса руками и смыкаю пальцы в замок на его спине. Вот так – отлично!

Гладкий подбородок касается виска. Теплое дыхание согревает щеку и жаром растекается по всему телу. Еще немного и мне станет жарко.

– Если совсем замерзнешь, то скажи мне, и мы вернемся вниз, – спокойно произносит Рус, едва заметно покачиваясь со мной из стороны в сторону.

– Всё нормально, – отвечаю я торопливо и тайком принюхиваюсь к парню, ощущая тонкий запах мяты и еще чего-то горьковатого. На сигаретный дым похоже.

– Кстати, отсюда отлично видно ледовый дворец, – говорит парень, а я щекой чувствую вибрацию его груди от низкого голоса. – Можем как-нибудь сходить, покататься.

– Я там работаю, так что без проблем.

– Да? – удивляется Рус и немного отклоняется, чтобы заглянуть мне в глаза. Становится холодно без его близости. – Удивлен. Не думал, что первокурсницы так сразу задумываются о работе.

– Да? – теперь моя очередь удивляться. – И много ленивых первокурсниц ты знаешь?

– У тебя красивые глаза, – внезапно съезжает он с темы. – Почти черные.

– Темно ведь, – пожимаю я плечами и замираю, когда его теплые пальцы касаются моей щеки. Затем ведут свой неторопливый путь к уху и заправляют за него непослушную прядь волос.

– Темно, – его тихий голос вызывает приятную дрожь.

Бабочки, что еще совсем недавно хаотично отплясывали животе, бьются в восторге и теряют сознание, подергивая крылышками и довольно пуская слюни.

В образовавшейся тишине лицо Руса становится всё ближе к моему. Взгляд серых глаз, что в темноте тоже кажутся почти черными, периодически возвращается к моим губам, которые я нервно облизала, понимая, к чему он ведет.

Когда между нашими губами остается буквально сантиметр, пугаюсь своих желаний и подставляю ему щеку, в которую он тут же утыкается носом и касается влажными губами.

– Мне пора, – смущенно опускаю взгляд, расцепляю пальцы и отхожу на два шага назад.

– Останься со мной. Завтра же выходной. Можно и до утра не спать, – мило улыбается Рус, но взгляд его не кажется мне столь милым. Скорее – раздевающим, цепким.

– Мне завтра на работу, – спешу я оправдаться и обхожу парня стороной и машу ему рукой. – Встретимся в универе.

Торопливо направляюсь к двери и покидаю крышу, чувствую спиной тяжелый взгляд парня.

Практически бегом, перепрыгивая ступеньки, забегаю в свою комнату. Закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней затылком. Закрываю глаза и тяжело дышу. Кажется, что я даже слышу стук собственного сердца, что сходит с ум в грудной клетке.

Опускаю голову и смущенно улыбаюсь, вспомнив этот неловкий поцелуй.

И стыдно и трепетно.

Возможно, не нужно было бояться и стоило попробовать, так сказать, пригубить, парня.

Хотя, нет!

Слишком быстро. Не нужно форсировать события только потому, что он такой красавчик. Мы почти друг друга и не знаем.

Решив, что я всё правильно сделала, скидываю ботинку и ставлю их в обувницу. Снимаю толстовку и убираю ее в шкаф.

От внезапного стука в дверь подпрыгиваю на месте и, глядя в зеркало, привожу себя в порядок.

Боже! Глаза огромные, щеки красные, рот вот-вот порвет от улыбки, а я ведь спать пошла.

Провожу ладонями по волосам и открываю дверь, надеясь увидеть за ней Руса.

Но вместо этого встречаюсь взглядом с Жедимкой, на плече которого висит Соколовский, едва удерживая себя на ногах.

– О, наконец-то! – ликует блондин. – Я уже раза четыре его сюда приносил.

– Зачем? – не понимаю я. – Он пьяный, что ли?

– Нет, – качает головой Жедимка и немного подпрыгивает на месте, чтобы удобнее перехватить Стаса. – У него, то ли аллергия, то ли непереносимость алкоголя. Короче, не знаю. Но от одного глотка он вырубается или творит дичь.

– А зачем он тогда пил? – окончательно теряюсь в словах парня.

– Он весь вечер пил сок из своего стаканчика, но кто-то, видимо, ему подлил или он сам перепутал стаканчики и выпил не то. Примешь его себе?

– Зачем мне убитый тамада? – выпучила я глаза. – Забирай его себе.

– Я не могу, меня там наверху еще ждут. Вечеринка только в разгаре.

– Тогда оставь его в своей комнате. Никто его не стащит.

– В моей комнате вечеринка будет продолжена, – почти закатывая глаза, поясняет парень. – Стасяна я могу доверить только тебе. Вы же друзья.

– Мы?! – вскидываю я брови. – Ты нигде там не ударялся головой? С чего это мы с ним друзья?

– Он часто о тебе говорит – значит, друзья, – отвечает блондин и без разрешения входит в комнату вместе со Стасом на плече. – Забирай. Он пару часов поспит и станет как новенький.

– Выноси это тело из моей комнаты!

Толкаю их к выходу и вместо того, чтобы убежать в ужасе вместе с Соколовским на руках, Жедимка бросает мне того на шею и уже из коридора кричит мне:

– Я сейчас!

Руки Стаса оживают и смыкаются вокруг на моих плечах. В какой-то момент парень выпрямляется и прижимает меня к своей груди, таким образом, что я утыкаюсь носом ему прямо в шею.

– Соколовский! – шиплю я и бью ладонями ему по торсу и спине. – Отцепись!

– Тише-тише, – шепчет он и прижимает меня еще сильнее к себе, положив ладонь на макушку.

Снова прижимаюсь щекой к его ключице и носом утыкаюсь в шею. Раздраженно делаю глубокий вдох, и утопаю в тонкой смеси ароматов его кожи. Что это? Розмарин? Бергамот? Дубовый мох? Черная смородина? Или всё сразу?

Необычно и… уютно даже.

Если бы он так меня не бесил, то нюхала бы его и нюхала. Но он меня бесит, так что пришло время опомниться и попытаться его снова оттолкнуть.

– Соколовский, убери свои грабли от меня, – ворчу ему в шею, безуспешно пытаясь скинуть тяжелые руки со своих плеч.

– Шишкина, не ворчи, – лениво произносит парень и опускает голову, касаясь губами кожи шеи.

Ох, ты ж… Божечки!

К такому я не была готова. Спасает лишь то, что он не намеревался меня поцеловать, а просто уткнулся мне в шею, чтобы продолжить свой крепкий сон.

– Вот! – влетает в комнату Жедимка, неся перед собой матрац. – Я смотрю, вы, всё-таки, подружились? – хитро спрашивает он, не скрывая ехидной улыбочки.

– Я тебя прибью, – произношу в потолок, едва удерживая равновесие и Соколовского на своих плечах. – Я твоего кудрявого дуга тоже.

– Да брось, – отмахивается блондин и кладет матрац рядом с моей кроватью. – Буквально два часа. Стасян оклимается и тихо уйдет. Ты даже не заметишь.

– Либо утром ты найдешь его бездыханное тело, с прижатой к его морде моей подушкой.

– Я в тебя верю, – усмехнулся Жедимка и перехватил с моих плеч Стаса, чтобы почти аккуратно положить того на матрац. – Всё! Теперь можешь спать спокойно и не волноваться о нем.

– Я о нем и не волновалась, – развожу я руками и пинаю в подошву черных туфель лежащего Соколовского.

Кудрявая голова немного приподнимается, мутным взором смотри на свои ноги и скидывает с них туфли.

– Видишь, какой культурный мальчик? – усмехается блондин и спешит покинуть комнату. – До завтра и спасибо.

– Но… – моё возмущение повисает в воздухе вместе с хлопком двери.

Представив, что на Жедимку прямо сейчас упал потолок общаги, поворачиваюсь к своей кровати и, игнорируя существование Стаса, ложусь на свою постель, накрываюсь одеялом и отворачиваюсь к стене.

Около пяти минут разглядываю узор на обоях. Не выдержав, переворачиваюсь на другой бок, чтобы убедиться в том, что Соколовский там живой и возможная аллергия не зашла слишком далеко.

Парень лежит в центре матраца, подтянув колени к груди. Одна ладонь под щекой, а другая покоится рядом, сжатая в кулак.

– Замерз, бедненький, – произношу елейным голосом, а затем злобно добавляю. – Так тебе и надо!

Откидываюсь на спину и, натянув одеяло до подбородка, смотрю в потолок. Постепенно муки совести начинают пожирать меня изнутри.

– Как ты меня достал! – бормочу спящему Соколовскому и накрываю его пледом, что лежит в моих ногах.

Дыхание парня меняется и из-под пледа выглядывает кудрявая голова с усталым взглядом.

– Всё нормально? – спрашиваю я озадаченно, видя, что он не симулирует.

– Голова… – хрипло отвечает он. – Голова кружится.

– Вертолеты прилетели. Поздравляю.

– Угу, – выдыхает он и закрывает глаза.

Поверх моего одеяла ложится наглая руку, которую я тут же скидыва

Глава 1. Стас

– Фу! Как тёлка на машину насосал.

– Блин, Митяй! Держи канистру ближе и не загораживай свет.

– Виноват, исправился.

– Говорил же тебе, заправляй полный бак. Загород едем, а не на соседнюю улицу. Теперь вот сливай тут с тобой бенз из левых тачек.

Оттолкнул друга в сторону от света фонаря и направил шланг в канистру, чтобы слить немного бензина с малолитражки, которая, очевидно, принадлежала девушке или женщине. Уже хорошо, значит, картечью наши задницы никто не нашпигует. Максимум, что нас ждет – это истерический крик, если хозяйка тачки решит проснуться в час ночи и проверить, как там ее машинка на парковке поживает.

– Стасян, мой монстр не был готов к тому, что нам придется отвозить девчонок обратно в город, – прошипел мне Митяй, поправляя козырек старой кепки.

– А мой рот не был готов к тому, что ему придется сегодня сосать бензин через грязный шланг, – сплюнул горькую слюну и вытер рот рукавом бомбера. – Мог бы и догадаться, что первокурсницы с нами долго не засидятся. Нафига ты их, вообще, позвал?

– Типа, посвящение, – неопределенно пожал плечами Митяй, понимая, что отмазка тянет на три с минусом. – Чё пристал?! Соси молча.

– Я тебе сейчас…

– Эй! А ну отошли от моей машины! – внезапный женский крик заставил нас подпрыгнуть на месте и спешно закрыть канистру, набросить шланг на шею и податься врассыпную.

– Мы не со зла, – попытался я побыть дипломатом на бегу, перепрыгивая через небольшие препятствия в виде клумб и скамеек.

– Зато я тебе со всего зла сейчас шею сверну, – не отставала от меня женщина.

Бежать с почти полной канистрой было не так-то просто, еще и шланг на шее приходилось придерживать, чтобы не повиснуть на нем на одной из веток мелькающих мимо деревьев.

– Девушка, не бегите за мной, пожалуйста. А если я маньяк?

– Какая я тебе девушка?! – женский голос звучал уже не так близко и не так бодро. – Я тебе в матери гожусь, маньяк чертов!

– Матушка, не губи! – взмолился я, едва сдерживая смех. – Я не специально. Жизнь заставила.

– Ай, черт с тобой! – услышал я доносящиеся до меня отголоски женского голоса.

Остановился и оглянулся посмотреть, всё ли в порядке с женщиной, которая бежала за мной метров пятьсот.

Согнувшись пополам под светом фонаря, она пыталась отдышаться и держалась за бок, как обычно бывает у неподготовленного человека после бега.

– Вас проводить? – выдал я внезапно, серьёзно обеспокоившись её состоянием.

– Да вали уже отсюда, джентльмен нашелся, – махнула она рукой и, держась за бок, пошла в ту сторону, откуда мы с ней начали «веселые старты».

– Вашему зятю с вами повезло, – возник из-ниоткуда Митяй.

– Его еще нет, – не оглядываясь, ответила женщина. – Но если он будет бегать так же быстро как твой друг, то, в загс я его фиг загоню.

– Святая женщина, – прокричал ей воодушевленно Митяй.

– А ты куда убежал, придурок? – толкнул его в плечо.

– Никуда. Я просто за дерево спрятался и всё, – сдерживая смех, ответил друг. – Она же только за тобой побежала. Зачем я буду зря булки напрягать?

– Вот ты… хитроделаный, – ударил его кулаком в плечо. Протянул канистру и шланг ему в руки. – Теперь напрягись. Дойди до своей тачки, слей в нее бенз и забери меня отсюда.

– Еще и я после этого хитроделаный. Друг, называется, – закатил Митяй глаза и страдальчески пошел в сторону, где мы оставили его ниву.

– В темпе, – крикнул ему вслед и прислонился спиной к стволу старого тополя. Согнул одну ногу в колене и оперся ступней о дерево. Спрятал руки в карманы бомбера и устало выдохнул.

Завтра первый учебный день в универе. Четвертый курс – последний. Значит, меня ждет последний год веселья, перед тем как птенчика выкинут из гнезда в большую взрослую жизнь.

Что ж, нужно взять от этого года максимум того, что он может мне предложить. Хотя, сомневаюсь, что он может мне предложить, что-то интереснее того, что я уже пережил за предыдущие три года.

Но, чем черт не шутит, вдруг меня ждет что-то действительно годное…

Глава 2. Маша

– Этот мир жесток и безжалостен. В нем нет места простому человеческому счастью. Нет искренности и веры в добро. Нам просто нужно научиться выживать в этом мраке, свято веря в то, что луч утреннего солнца, светящий каждый день нам в окно, – это луч надежды и светлого будущего.

– Что ты там бубнишь? – проворчала Юля, моя соседка по комнате в общежитии.

– Доброе утро, говорю, – повернулась я к ней, натянув одеяло до подбородка. – Это когда-нибудь закончится?

– Что именно? – не поняла девушка, нанося макияж на смазливое личико.

– Ну, вот это вот всё: подъем, чуть свет не срамши на учебу, потом не жрамши на подработку. Это когда-нибудь закончится, не?

– Маш, – рассмеялась Юлька. – Сегодня только первый учебный день в универе. Наш первый курс. Мы обречены, минимум, на четыре года. Так что не ной, вставай и чеши в душ, пока его не заняли.

– Я уже чувствую всю тяжесть гранита науки и его острые крошки на своих зубах, – выдохнула я, скидывая с себя одеяло.

– Мы с тобой знакомы всего неделю, – произнесла Юля, подкрашивая ресницы, при этом забавно приоткрыв рот и высунув язык. – И я до сих пор не могу определиться с твоим возрастом. По паспорту тебе восемнадцать, а по факту сто восемнадцать. Даже мой дед столько не ворчит, сколько ты.

– Отстань! Я белая и пушистая, – бросила ей и вдела ноги в тапочки. Прошаркала в них до выхода из комнаты, чтобы добраться до туалета, потом вернуться в комнату и спуститься в душ.

– Пушистая она, как же, – пробубнила Юля, словно меня здесь уже не было. – Твоим пухом можно асфальт с дорог счищать.

– Я тебя запомнила, – указала на нее пальцем, а затем двумя пальцами на свои глаза.

– Тоже полезно, – усмехнулась подруга и размотала на голове тюрбан из полотенца, распустив черные волосы, что доставали ей почти до поясницы.

Мысленно порадовавшись тому, что у меня каре, которому в качестве ухода достаточно раз в день пройтись пальцами по скромной длине, вышла из комнаты в бесконечно длинный коридор общежития. Несколько таких же бедолаг как я, лениво шли кто-куда. Кто-то, судя по полотенцу, направлялся в душ, а кто-то, судя по зубной пасте, в умывальню.

Общежитие: общий душ, общий туалет, общая кухня и общий пофигистический настрой на всех.

Добралась до конца коридора, где находился женский туалет. Едва открыла дверь, как из одной из кабинок вышел парень в одних шортах, взъерошивая светлые волосы.

Взглянула на значок, висящий на двери, чтобы убедиться в том, что я, все-таки, пришла по адресу.

– Это женский туалет, вообще-то, – просветила я парня, который, к моей досаде, не впечатлился этим открытием.

– И чё? – спросил он лаконично и высококультурно.

– А то, что мужской туалет находится в другом конце коридора.

– Я бы не донес, – развел он руки, словно в сотый раз пытался объяснить мне очевидные вещи.

– А то там много нести, – бросила многозначительный взгляд на его шорты, чем очень даже позабавила этого парня.

– Хочешь проверить? – улыбнулся он плутовски, запустив большой палец за резинку шортов.

– Подожди, я только воробья с ножничками принесу.

– Для чего? – нахмурился он.

– Чтобы он сделал тебе чик-чирик.

– Первый курс? – спросил он, поровнявшись со мной, от чего пришлось задрать голову, чтобы лучше видеть его сонную морду.

– А ты, я смотрю, последний? – изогнула бровь, не смущаясь его близости.

– Смекаешь, – подмигнул мне парень и оперся ладонью о стену позади меня. – Встретимся как-нибудь?

– Надеюсь, нет. Разве что в этом туалете, когда вновь захочешь писать сидя, – было очень сложно сдерживать сарказм, что рвался из меня изо всех возможных сил. Шепотом добавила. – Но ты не бойся, твоя маленькая тайна останется между нами.

– Ты чё такая злая? – вскинул он брови.

– А ты много видел добрых людей в семь утра?

– А то вечером ты само очарование?

– Рискнешь проверить?

– Я бессмертный, что ли?

– Что ж, было интересно пообщаться вопросами, – подытожила я. – А теперь, может, исчезнешь уже?

– Свидимся, детка, – подмигнул он мне снова.

– Свали, дядька, – закатила я глаза и проводила взглядом его рельефную спину и широченные плечи.

Мда… меня ждут самые «веселые» четыре года студенческой жизни.

Самым шокирующим открытием, когда я заселилась в эту общагу, был для меня тот факт, что комнаты мальчиков и девочек на всех этажах перемешаны. Я была уверена, что раздел будет, как минимум, по этажам, чтобы на одном этаже жили только девочки, а на другом мальчики, но на деле оказалось, что в одной комнате живут девочки, а в соседней могут оказаться парни, как и было со мной и Юлькой. Радовало только то, что мальчиков с девочками не смешивали внутри одной комнаты, иначе моей ноги здесь даже не ступило.

Еще одно обстоятельство, от которого я едва смогла удержать глаза в их орбитах, было таким, что душевые кабинки находились в подвальном помещении общежития. А это значило, что все пять этажей студенческого муравейника делили на всех шестнадцать душевых кабинок. И помыться могли только сильнейшие – те, кто сможет выстоять огромную очередь и не психануть, ударившись с разбега об угол, чтобы грязь отлетела хотя бы так.

Первый квест под названием «туалет» был пройден почти без эксцессов. Осталось спуститься в душ, отстоять очередь и, если повезет, то даже помыться.

Вернулась в комнату за полотенцами и косметичкой с гигиеническими принадлежностями.

– Ну что? – спросила Юлька, уже застегивая на себе платье и разогревая что-то в микроволновке. – Как первое испытание? Успешно?

– Почти, – выдохнула я. – Если не брать во внимание белобрысого нахального парня, который не носит футболки и ходит в женский туалет, то все идеально.

– Белобрысый и нахальный? – встрепенулась подруга. – А татуировка у него на ключице в виде дракона была?

– Я не разглядывала его. Какая-то клякса, вроде, была.

– Класс! Йес! – запрыгала на месте Юлька.

– Ты чего? – не поняла я, выглядывая из-за дверцы шкафа.

– Это же Димка!

– Жедимка? Что за жедимка? – состроила я задумчивую рожицу.

– Димка, – закатила она глаза. – Ну, тот парень, который вчера меня до общаги довез, на желтой ниве. Теперь понятно, почему он не взял мой номер и сказал, что точно меня найдет. Блин! Круто!

– К нам его не водить, – пригрозила ей пальцем как строгая мамочка. – Или водить, но пока меня нет. И дезинфицируй потом комнату после него. И моей постели, чтобы его зад не касался ни при каких обстоятельствах.

– Посмотрим, – ответила Юлька и мечтательно подняла взгляд в потолок.

– Куда я попала, жеваный крот? – уткнулась лбом в дверцу шкафа, сокрушаясь о своей тяжелой судьбе на оставшиеся четыре года.

– Твой телефон жужжит, – указала Юлька головой в сторону моей тумбочки, на которой вибрировал мобильник.

– Да, мам? – взяла я трубку и присела на край кровати, сложив на колени полотенце. – Ты уже доехала домой?

– Ой, Маш, какой там?! – вздохнула она. – Я осталась переночевать у Любки, своей старой знакомой…

– Я не старая, – послышался голос, вероятно, той самой Любки.

– Себя-то не обманывай и песок со стула после себя стряхни, – саркастично ответила ей мама, а затем уже для меня продолжила. – Так вот, я осталась у Любки переночевать и ночью шпана слила у меня бензин из бака.

– Весь? – округлила я глаза. – А машина-то целая?

– Да, целая она. Что с этим нанотанком будет? Весь бензин они слить, все равно, не успели, я их прогнала.

– Ты ночью гоняла шпану на окраине города? – взметнула я вверх брови, начиная серьёзно переживать за маму. – А если бы они тебе что-нибудь сделали?

– Немного побегала за ними. За одним, вернее, – уточнила она. – Такой симпатяга, я тебе скажу, – мечтательно произнесла мама.

– Я не поняла. Ты пыталась его догнать, чтобы наказать или чтобы склеить? Я всё папе расскажу.

– Не смеши мои морщины, – рассмеялась мама. – Он примерно твой ровесник, так что, если бы я его поймала, то сегодня утром привезла его тебе в общагу. А то ты у меня в девках до последнего седого волоса просидишь.

– Мама, не начинай, а, – закатила я глаза и откинулась на подушки, накрыв лоб ладонью. – Ты сама всю жизнь меня учила, что нужно заниматься образованием, а не мальчиками. Вот я и занимаюсь тем, чему учили.

– Скучная ты у меня, что просто жуть, – ответила она насмешливо. – Ладно, поеду я домой, а то там папа уже всю колбасу из холодильника съел и скучать начал. Тебе, может, что-нибудь привести, пока я в городе?

– Камаз нервов, – произнесла я твердо. – Жить в общаге не так-то просто, оказывается.

– Да, брось. Это тебе сейчас все кажется сложным и страшным, а потом будешь вспоминать общажные будни, как одни из самых лучших дней в своей жизни. Как я. Только предохраняйся там, а то будешь как я.

– Мааам, – закрыла я глаза и снова ударила себя по лбу.

– Шучу, – рассмеялась она. – Хотя, нет – не шучу. Ну, ты поняла, в общем. Ладно, мне пора выезжать, а то Любаня на работу опоздает. И раз тебе ничего не надо, то я сразу домой. Мне еще четыреста километров телепать до дома. Пока, Машунь.

– Пока, мам, – ответила я и убрала телефон в сторону, собираясь с силами для новых свершений.

– Зря ты вчера со мной не поехала, – напомнила о себе Юлька, укладывая волосы волнами. – Я бы с тобой осталась на подольше в той компании. Там, говорят, какой-то Сокол должен был приехать, типа, звезда всего универа.

– Да ты что? – присела я на кровати и состроила любопытную рожицу, на самом деле не имея никакого интереса к какому-то там Соколу.

– Ага, – продолжила она, решив, что мне и в самом деле интересно. – Девчонки говорят, что он красавчик, но весь такой недоступный. Прикольный, но закрытый.

– Вот и не будем взламывать этого парнишу, – подытожила я и поднялась с постели. – Ладно, за унитаз я поборолась, теперь пойду убивать за душевую кабинку.

Глава 3

– Ты видишь что-нибудь? – спросила у меня Юлька, пытаясь поближе пробраться к расписанию.

Многозначительно выпучила глаза, без слов демонстрируя, что со своим ростом единственное, что я перед собой вижу, это спину впереди стоящего парня, который, судя по скорости чтения, только вчера познакомился с букварем.

– Блин! – выругалась подруга, пытаясь приглядеться к номерам аудиторий. – Вообще ничего не видно!

– Позвольте вам помочь, мадмуазель, – донесся до нас мужской голос.

Почти синхронно с Юлькой повернули головы и увидели того парня, с которым еще часа полтора назад я столкнулась в женском туалете.

– Ой, Дима! Привет, – встрепенулась подруга, начиная вертеть головой и перекидывать волосы с плеча на плечо.

Всё, мельница флирта заработала. Жернова беспощадно втянули этого парня, значит, мне тут делать нечего.

Предприняла еще одну попытку, чтобы сдвинуть впереди стоящего чтеца, стараясь при этом оставаться редкостной ледью.

Безуспешно. Я для него, что тот комар в поле, в котором я беззаботно летаю, а он гадит, где-то на окраине – он вообще не в курсе, что я есть.

Еще немного и я начну топать ногами, чтобы привлечь внимание этого жирафа.

– Тоха, – раздался за спиной насмешливый мужской голос. – Отойди немного в сторону, из-за тебя тут мелкая пипетка ничего не видит.

– О, Стасян, здарова! – обрадовался этот самый Тоха, освободив мне место в первом ряду перед расписанием.

Кто?! Пипетка?! Я пипетка?!

Меня так лет шесть или семь не называли. И, вообще, так называл только один пацан, когда мне было около одиннадцати, и я гостила у бабушки в деревне, где он тоже гостил у своей.

Желание повернуться на голос этого хама и влепить ему по морде рюкзаком было равно Эвересту. Но вместо того, чтобы начинать первый учебный день и год с драки, я привлекла к себе Юльку и прошептала:

– Стасян – это такой кудрявый жирный пуфик за моей спиной, да? У него еще ямочка на левой щеке.

– Ну-у, – протянула подруга, заправляя прядь волос за ухо и задумчиво глядя на парня за моей спиной. – Судя по тому, что я вижу, Стасян – это здоровенный сексуальный шкаф. И да, шкаф кудрявый и с ямочкой.

– Ты что-то путаешь, – произнесла я раздраженно и сама повернулась, чтобы посмотреть на возмутителя своего внутреннего порядка.

Взгляд уткнулся сначала в широкую грудь, спрятанную под тканью черной футболки, поверх которой был надет спортивный бомбер кислотного зеленого цвета, словно он ученик американского колледжа, а не российского университета, пусть даже престижного.

Медленно поднимала голову до тех пор, пока не встретилась взглядом с карими глазами, в которых интерес в одну короткую секунду сменился узнаванием.

Еще бы! Сложно забыть девчонку, которая когда-то гоняла его по деревне бабулиными гусями. Так быстро, как кот тех гусей, он, наверное, еще никогда не бегал.

Или вспомнить его шалость, когда он принес мне полулитровую банку с жижей, сказав, что это березовый сок, а в итоге оказалось, что это коровьи слюни. Хорошо, что я тогда не решилась попробовать его гостинец, а то до сих пор бы блевала под той березой.

– Шишкина? – выдохнул он, сузив глаза.

– Соколовский? – повторила его тон и мимику.

– Пипетка? – спросил он, словно желая подтвердить еще раз, что я не игра его больного воображения.

– Придурок? – уточнила и я, чувствуя, что мы становимся центром всеобщего внимания.

– Ну, знаешь?! – взметнулись его темные брови, прячась под черной банданой с белым орнаментом. – Я просто вспомнил твоё прозвище с детства, а не оскорблял.

– Я тоже просто вспомнила твое прозвище, – склонила голову набок, с любопытством разглядывая парня.

Где тот низкорослый крепыш, которого я знала лет шесть назад? Ему тогда было около четырнадцати и он был немного ниже меня, одиннадцатилетки, что давало мне полное право называть его коротышкой. Придурком я его называла после каждого идиотского розыгрыша, которыми он почти ежедневно меня «баловал».

Сейчас передо мной стоял высокий, подтянутый и красиво сложенный парень, который, судя по всему, увлекался спортом и служил главным увлечением всех девчонок универа, которые сейчас хихикали в сторонке, томно нашептывая его имя.

Знакомые темные глаза цвета кофе с вечными смешинками в них, смотрели так, словно он прямо сейчас придумывает новую пакость или уже напакостил и ждет, когда я это замечу. Черные волосы, растущие буйным сопротивлением любой укладке и расческе, так и остались лохматыми с того самого лета, когда я в редкие минуты нашего перемирия вплетала в них цветы. Ну, как вплетала? Просто втыкала помимо его воли сорванный цветок в его густую шевелюру, пока он рыбачил или о чем-то увлеченно мне рассказывал, делая вид, что не замечает маленькой шалости.

– Ты так и не выросла с того лета, – произнес он, оглядев меня с ног до головы.

– Зато тебя, я смотрю, с того лета конями растягивали.

Парень рассмеялся, запрокинув голову. Рассмеялись и еще несколько, рядом стоящих с ним, парней. Видимо, прихвостни вожака.

– Шишкина, – покачал Стас головой. – Ты слышала, что в каждой девушке должна быть изюминка?

– И? Во мне слишком много изюма? Не разжуешь? – предположила я.

– Нет, – ответил он насмешливо. – Просто в твоем случае изюм находится там, где должен быть мозг.

– Ну, Соколовский, по крайней мере, в моей голове хоть что-то есть, в отличии от твоей, – пожала я плечами, иронично улыбаясь. – Тебе там не сильно дует наверху? Ветер не громко свистит в пустоте черепной коробки?

В стороне послышались смешки, которые явно не понравились популярному в этом универе Стасику.

Не желая уронить свое реноме, парень подошел ко мне вплотную, почти наступая на носки черных туфель своими кроссовками. Если бы не высокий каблук, то я бы сломала себе шею, желая выдержать его решительный взгляд.

– Хочешь войну, Шишкина? – спросил он, немного наклонив голову, словно желая меня поцеловать.

В этот момент моё сердце выпало из подола платья и едва успело зацепиться за каблук, чтобы не упасть на пол у его ног.

Не желая показать, что мне хоть немного стало не по себе от его близости и столь дерзкого натиска, тоже приблизила своё лицо к его. Настолько близко, что между нашими губами остался буквально сантиметр.

– А разве наша война когда-то заканчивалась? – спросила полушепотом, с удовлетворением заметив, как он тяжело сглотнул. – Или ты, всё-таки, решил признать свое поражение за то лето?

– Не дождешься, – ответил он мне в тон, еще немного приблизившись ко мне губами.

– Целуйтесь уже! – крикнул Юлькин блондин Жедимка и, видимо, лучший друг Соколовского.

– Не в этой жизни, – усмехнулась я, оценивающе глядя на Стаса.

Где-то в толпе послышались возмущенные девичьи вздохи, говорящие о том, что уж они-то не упустили такой момент и вылизали бы этому кудрявому индюку все десны до самого кадыка.

– Это мы еще посмотрим, Шишкина, – произнес он многообещающе.

– Сомневаюсь, что ты способен видеть дальше собственного носа, Стасик.

Сказав это, щелкнула указательным пальцем по кончику его носа и развернулась на каблуках, чтобы покинуть круг любопытствующих завывателей, которые уже начали делать ставки на победу Соколовского.

Наивные…

– Ну, ты, блин, даешь! – шипела Юлька, пока мы блуждали по коридорам университета в поисках нужной нам аудитории.

Надо было захватить с собой хлебных крошек. Потому что с каждым новым поворотом по бесконечным коридорам мне казалось, что обратной дороги мы не найдем. И, в итоге, не найдя ни аудитории, ни выхода, так и останемся навечно блуждать по универу.

Неприкаянные души первачей. Уверена, тут такие бродят со дня основания этого заведения.

– Чего я, блин, даю? – бросила подруге через плечо, наконец, поняв, что мы идем верным путем.

– Ты в первый же учебный день вякнула на самого крутого парня универа, – размахивала она руками, широко раскрыв глаза. – Ты понимаешь, вообще, что тебя ждет?

– А что меня ждет? – пожала безразлично плечами и открыла дверь аудитории, которую мы так долго искали. – Четыре года учебы и жизнь в общаге, проперженной клопами? К этому я была готова еще в последний год учебы в школе.

– Нет, Маш, – не унималась Юлька, закипая подобно чайнику. – Тебя ждет год войны с самым популярным парнем. А, если он популярный, то, значит, тебе придется воевать и с девчонками, по нему сохнущим.

– То-то я вижу, как под окнами блестят наточенные пики и зажигаются факелы, – иронично произнесла и приставила ладонь ко лбу козырьком, глядя в окно. – Так и вижу, как сохнущие девчонки жгут свои трусы во спасение кудрявого индюка.

– Ты ненормальная, – покачала подруга головой, наконец, сев рядом со мной.

– Я думала, ты это поняла еще в первый день, когда я чай водой из крана разбавляла.

– Не напоминай об этом страшном дне. До сих пор мурашки по коже, – вздрогнула девушка, словно скидывая с себя весь ужас первого утра нашего знакомства. – Кстати, а откуда вы знакомы с этим, как его… Соколовским?

– Семь лет назад в одной деревне летние каникулы проводили. Ничего такого.

– Афигеть! Вот это наш земной шарик круглый, конечно, – выпучила подруга глаза, качая головой.

– Оказывается, да, – усмехнулась я, наблюдая за тем, как помещение заполняли новые люди.

Очень необычно было сидеть в аудитории, которая была подобна амфитеатру. Мы с Юлькой гордо заняли места примерно по центру, чтобы не казаться пугливыми или лентяйками, если сядем на галерке, или зубрилками, если сядем в первом ряду.

Аудитория медленно заполнялась студентами, которых с этого дня можно официально называть одногруппниками. Робкие девчонки и нарочито уверенные парни равномерно распределялись по партам, бросая друг на друга любопытные взгляды. Всем нам только предстоит познакомиться друг с другом и понадеяться на то, что среди нас найдут действительно интересные личности.

Нам с Юлькой повезло больше: мы не только учимся в одной группе, но и живем в одной комнате в общежитии, и, хотя бы, знаем друг друга, чтобы чувствовать себя немного уверенней в новой обстановке.

– Геологи? – показалась рыжая голова парня в дверном проеме. – Первачи.

– А ты сам, кто будешь? – спросила Юля, так как все остальные предпочли отмалчиваться.

– Я буду твоим первым и единственным.

– Кошмаром? – предположила подруга, отчего по аудитории прошелся тихий смешок.

– Парнем, бэйба, – подмигнул он ей и, наконец, соизволил полностью войти в аудиторию.

– Парнем? – вскинула Юлька тонкие брови. – Нормальных разобрали, один ты остался?

– Я смотрю, мы подружимся, – уселся он рядом с нами, ближе ко мне и протянул руку для пожатия. – Тимоха.

– Машоха, – ответила и пожала его руку. – Ой, не! Забудь! Звучит как мошонка, – в аудитории вновь послышались смешки, но уже более уверенные. Процесс «принюхивания» друг к другу запущен. – Маша я.

– А если я буду называть тебя Машенка от слова «Маша», а не от того самого? Можно? – спросил Тимоха, едва сдерживая смех.

– Даже не думай! – пригрозила ему пальцем. – Иначе я тебе по башке тресну так, что все веснушки отвалятся.

– Я смотрю, с тобой шутки лучше не шутить, – произнес парень, немного отклоняясь назад, словно я исполню свою угрозу прямо сейчас.

– Шути, – пожала я безразлично плечом. – Последнее желание перед казнью – закон.

– А про меня не забыли? – возмутилась подруга, тыча меня ногтем под ребра. – Здесь и я еще есть, вообще-то.

– Принцесса, как можно о тебе забыть? – развернул свою душу, аки гармонь, Тимоха. – Может, представишься?

– Юлёха, – с гонором произнесла подруга и смачно, по-братски так, пожала ему руку, отчего мне пришлось немного отклониться, чтобы их рукопожатие не прилетело мне в нос.

– Где живете? В общаге или на хате? – начал допрос Тимоха.

– Вторая общага. Тут рядом.

– Ого! – засветилось его лицо. – Я тоже. Какой этаж?

– Четвертый, – ответила Юлька с опаской.

– Реально? Я тоже! Круто!

– Ты, типа, теперь с нами на всю студенческую жизнь? – спросила Юлька, поморщившись. – За что нам это?

Незаметно толкнула ее плечом и, пока парень не понял всю суть её иронии, спросила у него:

– А почему мы тебя раньше не видели? В общаге, в смысле. Мы несколько дней там живем, но ты нам еще не встречался.

– Да я только сегодня заселился. Пока доехал из своей дыры, пока с вокзала сумки допер. Задержался, в общем. Экскурсии мне устроите по общаге, раз вы уже с ней знакомы?

– О-о! – сыронизировала я. – Тебя ждет незабываемое путешествие. Душ, туалет, ночные гонки на компьютерных креслах по коридорам общаги.

– Гонки? – нахмурил он рыжие брови.

– Ага, – кивнула я знающе. – На сегодня, кстати, я слышала, намечен большой заезд в честь первого учебного дня. Старшими курсами для первачей.

Глава 4

Знаете, что значительно отличает первокурсников от остальных более опытных студентов? Глаза. По нам очень легко можно определить, что мы еще совсем юные, желторотые птенцы, которых только вчера выкинуло из родительского гнезда.

И вот, ходим мы с огромными глазищами, смотрим по сторонам, боясь пропустить, что-то важное, что-то такое, что нам пригодится и поможет не потеряться в мире «за гнездом». Страшно пропустить какой-то резкий апгрейд, а потом не понимать суть происходящего.

Боже! Как же сложно и страшно было первому взрослому человеку на этой планете. И скучно, и грустно, и некому руку подать…

Сейчас же всё кажется хоть и ужасающим, но приятно волнующим. Своего рода азарт присутствуют в головах, когда ты понимаешь, что теперь абсолютно все: каждое действие, каждая неудача, каждое достижение, – это всё, целиком и полностью, твоя ответственность.

В юбочку к маме уже не поплачешься. Да и лечь на пол в качестве бунта о том, что ты чего-то там не хочешь, – не получится. Нет, конечно, ты можешь лечь на пол, подрыгать ножками, залить свои ушные раковины солеными слезами, но потом тебе, все равно, придется встать и сделать то, что нужно сделать. Самостоятельно. Без помощи кого-либо, потому что тебя окружают такие же желторотики, которые хоть и строят из себя взрослых людишек, но на самом деле они сами всего несколько минут назад осушили свои ушные раковины от пролитых слез.

Универ – это совсем иной ритм обучения. Здесь нет уроков, длящихся по сорок минут, и нет перемен, во время которых можно вольготно шагать по коридору. Здесь есть пары длиной в полтора часа и маленькие перерывы, во время которых нужно успеть добежать от одной аудитории к следующей или вовсе в другой корпус, что тоже является тем еще квестом. Особенно, когда только-только привык к расположению аудиторий в «своем» корпусе, а теперь, оказывается, нужно делать то же самое в другом корпусе.

Я уж промолчу о том, что недели могут быть верхними и нижними. К этому меня жизнь, совершенно точно, не готовила.

Мама, роди меня обратно!

В общем, кто не был студентом, тому не понять, как хочется кушать, любиться и спать.

Любиться мне не горит, желания спать тоже нет, так как сегодня только первый учебный день, и я успела вдоволь выспаться перед ним. Как выяснилось, это была моя последняя ночь богатая сном. А вот покушать я бы не отказалась.

От прошаренного Тимохи мы узнали местоположение студенческой столовой, а также тот факт, что есть в ней лучше всего во время «окна» в парах, так как перед тем, чтобы отведать пюрешечку с котлеточкой, нужно выстоять огромную очередь из таких же голодных студентов и понадеяться на то, что котлетка тебе, всё же, достанется.

Нашей троице повезло. Помимо пюре и котлеток нам достался еще и кофе.

Побродив между столами в поисках свободного, устроились за тем, за которым сидели наши одногруппники, чьи лица мы запомнили за две предыдущие пары.

– Будем знакомиться, что ли? – запустил свой генератор речей Тимоха, пожимая руки двум парням, затем представил нас поочередно. – Тимоха, Юлёха и Машё… Маша, – вовремя опомнился он, заметив, как я мысленно закопала его в пюре.

– Гриша, – отозвался один из парней, поправив очки на переносице.

– Даня, – представился блондин, привстав для рукопожатия со всеми нами.

– Ну, – начала я, заняв один из стульев между Тимохой и Юлькой. – Как первый учебный день? Билеты домой уже купили?

– Честно говоря, – начал Даня. – Я мысленно их купил еще, когда увидел расписание.

– Да! – закивал активно Гриша, почти теряя очки. – В один из дней пять пар. Пять, Карл! По полтора часа!

– Предлагаю пожрать, сказать декану, что мы тут всё посмотрели, если что, то вернемся позже, а сами свалим и не вернемся, – рассмеялся Тимоха, а вслед за ним и все собравшиеся за столом.

– Кстати, – вклинилась Юлька. – Вы заметили, что при параде только первачи?

Синхронно с парнями оглядели столовую на предмет оценки внешнего вида собравшихся. И правда. При параде, в платьях, белый верх и черный низ, были только редкие первокурсники. Остальные же студенты были в джинсах, местами рваных, толстовках футболках или не столь официальных платьях как мы с Юлей.

– Палево на каждом шагу, – подытожила я. – Сегодня нам с толпой слиться не получится.

– Это еще чего! – рассмеялся Гриша. – Мы с вами приготовили весь арсенал ручек и тетрадей для конспектов и, помимо одёжки выделяемся еще и огромными рюкзаками, как у первоклашек. А между тем, один старшекур, вообще, с собой взял на пары только ручку и носит ее за ухом.

– А что, так можно было? – выпучила Юлька глаза заставив всех нас рассмеятся.

Где-то в стороне послышались мужские дружные улюлюкания и имя моего нового-старого врага.

– Стасян, иди к нам, – вопили парни, призывая к себе вожака в кислотно-зеленом бомбере.

Повернула в сторону их живого интереса и увидела, как мимо нас проходил Соколовский с самодовольной ухмылкой.

Эх, с каким бы я удовольствием размазала по нему картофельное пюре… Ммм…

Устроившись на свободный металлический стул, который для него приготовили парни, Стас вальяжно развалился, скинув рюкзак с плеча на пол рядом с собой.

За их столиком тут же начались какие-то бурные обсуждения и один из парней указал в нашу сторону, а именно на меня.

Какого…?

Отвернулась, чтобы не видеть ухмыляющуюся рожу Соколовского, и через несколько секунд услышала стадное ржание, доносящееся с их стороны. Жеребцы разве что копытом не били о стол, а нет, били, судя по звукам.

Взгляд невольно вернулся к ним и мне «посчастливилось» увидеть, как собравшиеся кони хлопали по плечам Соколовского, в то время как он смотрел прямо на меня, отпивая из пластиковой бутылки питьевой йогурт. Поймав мой взгляд, парень едва заметно подмигнул мне.

Изобразив безразличие, взяла стаканчик с кофе. Отпивая его содержимое, оттопырила средний палец специально для Стасика, который в ответ лишь усмехнулся и вытер губы тыльной стороной ладони.

Это только первый день учебы, а я уже ввязалась в нечто безрассудное и, точно знаю, обоюдно выносящее мозг.

Глава 5

– Ты могла бы готовить не так ароматно? – спросила Юлька, едва вошла в комнату после душа.

Оторвалась от нарезки зелени и возвела глаза к потолку, тяжело вздохнув.

– Опять паломники в коридоре собрались? – спросила я и сморщила носик, наивно надеясь на то, что ошибаюсь в своих догадках.

– Конечно, – выдохнула мне в такт Юлька и сменила полотенце на пижаму. – Ложки уже наготове. Стоят, ждут, когда мамочка кушать позовет.

– Как они мне дороги, господи. Я думала нашу еду будут таскать тараканы, а не голодные собраться по общаге.

– Надо, наверное, какой-нибудь график придумать на этаж, чтобы этих голодающих кочевников кормить по очереди, – предложила подруга и подошла к казану, чтобы вдохнуть ароматы овощей и трав. – Вкуснотища! И как ты научилась так вкусно готовить? Ведьма!

– Просто нравится готовить и всё, а если будешь называть меня ведьмой, то я сварю твою плойку, – пригрозила ей пальцем и отодвинула девушку в сторону, пока она не накидала волос в жаркое.

– И как я только с тобой живу? – задала Юлька вопрос, не требующий ответа.

– Сытно, – ответила ей гордо и выглянула из комнаты в коридор, где стояли трое ребят с ложками наготове. – Значит так! Кроме ложек несите свой хлеб, майонез, кетчуп и кружки захватите, потому что на всех не хватает.

– Эт мы мигом! – обрадовались парни и бросились врассыпную по своим комнатам.

Через две минуты в дверь послышался уверенный стук и три довольных морды, с полными руками гостинцев, вошли в нашу с Юлькой комнату.

– Вот! – торжественно произнес Пашка, указывая руками на обилие продуктов, которые они успели выставить на стол.

– Зачем так много? – рассмеялись мы с Юлькой. – Я же говорила только про хлеб, майонез и кружки. Остальное всё у нас есть.

– Ну, мы у вас почти неделю ужинаем, – почесал затылок Андрей и смущено отвел взгляд. – Надо же как-то возместить.

– Тогда в следующий раз спросите у Маши, какие ей нужны продукты, чтобы приготовить ужин. Скиньтесь и купите их. И тогда ничего возмещать не придется.

– Точно! – осенило Пашку. – Чё раньше-то не сказали? Мы только за.

– Какое благородство, – саркастично произнесла Юлька и закатила глаза.

– Такова ваша участь, девчонки, – начал философски Ванька, который считался из этой троицы самым рассудительным. – До конца учебы вам придется подкармливать холостых парней их общаги, а они вам за это могут сослужить хорошую службу.

– Я подчеркну, – вклинился Пашка. – Холостых парней. Мы холостые, если что.

– Оно и видно, – оглядела их Юлька оценивающим взглядом, сморщив тонкий носик.

В дружеской перепалке, парни отодвинули обеденный стол от стены, расставили вокруг него стулья и принесли из своих комнат недостающие.

Мы с Юлей по-быстрому сообразили на стол, сделав немного нарезок и салат из огурцов и помидоров, за жижку от которого в конце ужина будет битва.

– Маш? – обратился ко мне Ваня, когда я разливала горячий чай по кружкам. – Говорят, ты объявила войну самому Соколовскому.

Ребята учились на втором и третьем курсах, поэтому знаменитые личности универа им были знакомы больше, чем нам – первачам.

– И что? – усмехнулась я. – Кто-то видел, как он шьёт белый флаг из трусов поклонниц?

Паша поперхнулся конфетой. Пытаясь одновременно кашлять и смеяться, чуть не упал со стула.

– Ну, ты, блин, бессмертная, – произнес он сквозь слёзы.

– Просто, я знаю его маленький секрет, – сказала я максимально загадочным тоном. Показала крохотное расстояние между указательным и большим пальцем и еще таинственнее добавила. – У него вот такусенький, маленький, абсолютно крохотный… мозг.

Все присутствующие в комнате рассмеялись в голос.

– Ничё-ничё, – пригрозил Пашка пальцем. – Он на посвящении еще на тебе отыграется.

– К тому времени он уже либо забудет о нашей войне, либо проиграет ее, – заметила я уверенно. – Когда, кстати, посвящение?

– Через две недели, вроде, – нахмурился Ваня.

– Ага, – кивнул согласно Андрей и отставил опустевшую кружку. – Весело будет. Посмотрим, как вы классно смотритесь в мокрых майках и с лицами в кетчупе.

– Всего-то, – фыркнула Юлька. – Это мой обычный выходной с двумя братьями. Вообще не удивили.

– Ну-у, – протянул Пашка, собрав пальцы в замок на затылке. – Тогда для таких искушенных, как вы, ми приготовим, что-нибудь новенькое.

– Ай-да, Юля! Ай-да, молодец! Не промолчала! На слабо парней взяла! Умничка!– сыронизировала я. – Вот тебе и первое испытание – мой посуду за всеми, а потом еще и отдувайся на посвящении за себя, за меня и за того парня.

– Э, не, Маша, – покачал головой Пашка. – Соколовский тебе не даст отсидеться в кустах.

– Пусть только попробует заглянуть в мои кусты. Этот ваш Соколовский.

Глава 6

– Ну, Ма-аша! – канючила Юлька, театрально изображая мольбу и безысходность.

– Я сказала, что не пойду! – стояла на своем.

– Ну, чё я одна, как дура попрусь туда?

– А-то вдвоем мы с тобой будем представлять кладезь интеллекта? – сыронизировала я и поправила лямку рюкзака, который висел на одном плече. – В спортзале, вроде, не обязательно казаться умной. Увидела, круглая штучка в тебя летит, значит, это мяч.

Сегодня третий день учебы в универе. Мы срослись с основной массой не только скучающим видом, но и одеждой. Не вуз, а фабрика денима – все поголовно в джинсах. Отличие лишь в цвете и степени изорванности. Мы с Юлькой решили с первых дней не наглеть, поэтому наши джинсы максимально целые. Правда, на мне скромные бойфренды, что болтаются ничуть не краше, чем на вешалке, а вот на Юльке джинсы сидят подобно второй коже, выгодно обтянув всё то, за что теперь цепляются взглядом проходящие мимо парни.

– Не будь такой скучно, – не отставала подруга, переходя на ультразвук, чтобы я каждой клеточкой съежившегося мозга прочувствовала всю силу ее просьбы. – Там будет классно.

– Классно? – обернулась я через плечо. – Смотреть на то, как двенадцать потных старшекурсников носятся по спортзалу – классно? Извращенка.

– Просто… – замялась она, пытаясь подобрать слова. – Просто там будет он, понимаешь?

– Кто он? – наконец, остановилась я и повернулась к подруге. – Твой Жедимка?

– Он еще не мой, но скоро очень даже может быть, – хитро и даже немного гаденько улыбнулась Юля.

– Десять минут, – выдохнула я обреченно и остановила взмахом пальца девушку, которая начала слега подпрыгивать на месте и вот-вот начала бы визжать. – Но! Как только вы вступаете в какой-либо контакт. Глазной, губной… Без разницы. Я сваливаю в общагу.

– Уии! Ты лучшая!! – почти хлопала она в ладоши. – Пошли скорее!

– Да не беги ты так! – поймала вырвавшуюся вперед девушку за руку. – Не разберут твоего Жедимку.

– Я просто тороплюсь, пока ты не передумала, – с волнением произнесла Юлька, что только подтверждало тот факт, что ей действительно важно оказаться в этом спортзале и, желательно, в компании с моей тощей поддержкой.

– Шею свернешь раньше, чем я передумаю.

Под спортзал было отведено целое крыло университета. Своего рода, огромный стеклянно-деревянный пристрой с раздевалками, небольшой душевой и, конечно же, гигантским спортзалом, который вечерами оккупировали старшекурсники во главе с занозой для моих глаз – Соколовским.

Уже на подходе было слышно, как скрипят подошвы кроссовок о паркет при активном беге и резких поворотах спортсменов, которые сейчас играли в баскетбол.

– Ты же говорила, что твой Жедимка в волейбол играет, – обратилась к Юльке, которая активно искал взглядом своего белобрысика.

– Да, в волейбол, – ответила она и в один момент её лицо осветила улыбочка кокеточки. Нашла. – У них баскетбол вместо разминки.

– Вот оно как.

Рядом с игровой зоной на первых местах сидела кучка девушек, что крутили головами вслед за пробегающими от кольца к кольцу парнями. Каждый раз, стоило кому-то попасть в кольцо, она подскакивали на своих местах, пищали и активно жестикулировали. Причем, им было неважно за какую команду болеть, им было важно, чтобы их визг заметил тот красавчик, который забил гол.

Мда, школьные привычки ветром перемен из голов не выдувает…

Не знаю, куда хотела сесть Юля. Возможно, занять место рядом с визжащими фанатками, но я уже устроилась примерно на центральном ряду трибун. С такой высоты вид ни игровую зону был просто отменным.

– Давай ближе сядем, – предложила подруга, за что получила мой мимолетный осуждающий взгляд. – Ладно, – сдалась она и забросила сумочку на соседнее пустующее сиденье.

Парни играли без сопровождения тренера или кого-либо из преподавательского состава. Что ж, видимо, у старшекурсников, и правда, больше привилегий, чем у нас – зеленых первачей.

– Смотри, – ткнула меня Юлька локтем под ребра. – Твой Соколовский тебя заметил. Уже раза четыре посмотрел.

– Он не мой, во-первых. А, во-вторых, может, он на тебя, вообще, смотрит? – ответила я, зная, что он меня заметил, так как наши взгляды разок пересеклись, что дало ему повод расплыться в самодовольной улыбке уверенного в себе альфа-самца.

– Нафиг ему кто-то, когда ты тут есть?!

– Ну, да. Зачем ржать над кем-то еще, когда есть я? – проследила взглядом за одним из парней, который очень умело обвел сразу двух игроков и пробрался к кольцу, забив мощный гол. – Как приятно чувствовать себя особенной.

– Да, посмотри ты на него! – зашипела подруга. – Он, возможно, сейчас специально для тебя гол будет забивать.

В качестве великого одолжения перевела взгляд туда, где к кольцу приближался Соколовский. Обойдя одного, другого и еще одного соперника, он замер с мячом в руках, бросил взгляд в мою сторону, подмигнул и, наконец, попал в кольцо.

– Пф, подумаешь, – закатила я глаза. – Обычный выпендреж.

– Не обычный, а для тебя.

– Ну да, ну да, – закивала и заметила, что игра в баскетбол уже закончилась и несколько парней начали вешать сетку для волейбола.

Эх, я бы тоже не отказалась поиграть в волейбол, но сомневаюсь, что смогу прямо сейчас набрать женскую команду. Что-то мне подсказывает, что те свиристелки снизу в волейбол играть не умеют. А парни совершенно точно не станут брать такую коротышку, как я, в команду.

– Ладно, – шлепнула себя по коленям и поднялась с кресла. – Десять минут уже прошли. Я могу сваливать. Дальше ты и сама справишься.

– Ну, посиди еще немного, – снова взмолилась Юлька и отобрала у меня рюкзак, к которому я тянулась.

– Я не люблю смотреть волейбол. Я люблю в него играть. А сидеть и завидовать мне не хочется, – отчеканила я и вытянула руку, чтобы получить свой рюкзак обратно.

– Ну, ты вспомни, как Соколовский тебе сексуально улыбался.

– По-моему, у него была судорога лица при виде меня, – ответила я устало и выхватила из ее руки рюкзак. – Всё, арибидерчи. Встретимся в общаге.

Бочком покинула ряды сидений и, едва коснулась ручки высокой двери, чтобы покинуть зал, как меня окликнули:

– Шишкина, – крикнул Соколовский. – Хочешь с нами в волейбол?

– Нет, – произнесла я скучающим тоном и повернулась к парню, который поправлял бандану на своем лбе.

– Слабо? – спросил он, ехидно сузив глаза.

– Еще чего?! – фыркнула я. – Просто не планировала сегодня видеть мужские слезы, когда кто-то из вас проиграет.

Среди парней прошелся тихий смешок. Юлька сидела на трибунах и, не моргая, активно кивала головой, призывая меня согласиться на эту авантюру.

– Испугалась? Так и скажи, – насмешливо произнес Стас, перебрасывая волейбольный мяч из одной руки в другую.

– Я смотрю, ты давно не глотал слезы поражения? – подошла к нему ближе и выхватила из рук мяч. – Сам напросился. И не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Глава 7

– Блин, Сокол! – возмутился один из парней. – Без девок же нормально играли. Пусть смотрит сидит.

– Вот ты сядешь и будешь смотреть, – Стас кивнул на скамейку, указываю парню, где его место, раньше, чем я успела открыть рот и выплеснуть порцию яда. – Кто-то еще хочет присесть?

Спросил он у парней и те нерешительно переглянулись, лишь Жедимка и еще двое неизвестных деловито улыбались.

– Девчонок-то, всё равно, на команду не наберется, – произнес один из парней.

– Значит, будем делать смешанные команды, – пожал плечами Стасик и обратился ко мне. – Согласна?

– Какая разница, в какой команде тебе зад надрать, – смерила его насмешливым взглядом и бросила рюкзак на одно из сидений. Сняла безразмерную рубашку в клеточку и бросила ее поверх рюкзака, оставшись в одной белой футболке. Проигнорировала изучающий меня взгляд Соколовского и обратилась к девчонкам, сидящим в первом ряду. – Ну, кто хочет играть?

Тишина и что-то похожее на стрекот сверчков в поле – так звучат мысли поклонниц старшекурсников, которые к двадцати годам из всех предметов освоили только… плойку.

– Ясно, – выгибаю бровь и обращаюсь к Юльке, которая сейчас пыталась скатиться под сиденья. – Давай к нам.

– Я не… – начала тушеваться подруга.

– Ты в кроссовках, поэтому будешь играть со мной, – и прежде, чем она успела сказать еще что-то, напомнила. – Я тебя выручила, теперь твоя очередь.

– Блин! – выругалась девушка и бочком покинула ряд сидений. – Ладно. Поиграю, если не забыла как.

– Вспомни, что я тебе говорила про круглую штучку.

– Отстань, – проворчала подруга и встала рядом со мной, собрав волосы в высокий конский хвост.

Последовала ее примеру и тоже собрала в волосы в ежовую попку – как заботливо называла мама мой скудный пучок из коротких волос.

– Девчонки, – попыталась я снова обратиться к фанаткам. – Может, кто-нибудь еще хочет? Решайтесь. Это же всего лишь игра.

Часть девушек посмотрели на меня как на умалишенную. Часть засмущались и отвели взгляд, но, стоило заговорить Стасику, как все как одна, с придыханием заглядывали ему в рот, улавливая каждое словечко.

– Смелее! – призывал он. – Мы вас дольше уговариваем, чем игра будет длиться. Кто еще?

Вызвалась одна из блондинок, вслед за ней пошла еще одна и на этом поток желающих закончился.

– Выбирай, с кем играть будешь, – предложил Соколовский, указывая на кучку, собравшихся под сеткой.

– Юлька со мной. И это не обсуждается, – притянула к себе подругу. – Тааак… Ну, раз нас всего четыре девчонки, то размажем поровну на две команды, да?

Блондинки согласились и даже взялись за руки в знак того, что их не разлучит даже летящий в них мяч.

– Значит, я беру вас в свою команду, – вклинился Стас, указав на меня с Юлькой. – К нам идет Митяй, Андрюха и Вован.

Если Митяя и Андрюху я знала, хотя бы, по общаге, так как с Митяем, он же Жедимка, мы иногда встречались в женском туалете, а Андрюху я исправно подкармливала, то, кто такой Вован и что с ним делать я не знала.

– А не много ли ты на себя взял? – перебила инициативу Соколовского. – Я возьму двух и ты возьмешь двух.

– Ну, хорошо, – развел он руками и хитро улыбнулся. – Выбирай еще одного.

Взглянула внимательно на парней, которые начали панельный перформанс. Кто-то встал в красивую стойку, согнув волосатую ножку в колене. Кто-то призывно задрал одну штанину свободных шорт и кокетливо строил глазки. А кто-то из парней вообще заявил, что на это не подписывался и не может, когда смотрят.

– Раз ты уже выбрал Жедимку, – произнесла я с намёком для Юльки, что не против его кандидатуры. – То я выберу вот того с пластырем на брови.

– Лёнь, – позвал этого парня Соколовский. – Давай к нам.

– Пока, неудачники, – кинул он через плечо другим парням и, подойдя к нам с грацией мешка картошки, встал между мной и Юлькой.

– Митяй и Андрюха, – кивнул он своим пацанам и те тоже встали в наши ряды.

Блондинкам наш выбор, а вернее, выбор Соколовского не понравился. Хотя бы потому, что они планировали заполучить в команду самого Стасика, но тот обломал их планы в самом зародыше.

Когда команды были укомплектованы, а споры с расстановкой на игровой площадке закончились, началась игра.

Меня поставили на подачу и первый удар был за мной. Прокручивая в руках мяч, пыталась одним только взглядом понять, на каком месте в той команде стоит слабое звено.

А что тут понимать? Их там два. Белобрысых таких, с ручками из узких штанишек и глазками навыкате.

– Шишкина, – обратился ко мне стоящий в центре Стас. – Ты хоть подавать-то умеешь или так и будешь мяч в руках крутить?

– Ты крутишь кудри, я мяч. Каждый при своем деле, – ответила я, не глядя на парня, красноречиво намекнув на его богатую шевелюру, которую он сдерживал полоской банданы.

Кто-то из парней тихо хохотнул.

Раздался свисток.

Быстрым взглядом оглядела противоположную команду. Посмотрела на наших и заметила, что Стасик встал в позу, при которой был готов принять абсолютно любой мяч.

Хм, а неплохо…

Подбросила мяч в воздух, ударила по нему и попала ровно туда, куда и целилась.

– Шишкина, блин! – взревел Соколовский, получив подачу прямо между лопаток.

– Ой, прости-прости! – состроила виноватую рожицу и прижала ладонь ко рту. – Я не хотела попасть тебе в спину. Я в голову тебе попасть хотела.

– Ну, Шишкина! – произнес он угрожающе и начал стремительно ко мне приближаться. – Капец тебе!

Взвизгнув, подпрыгнула на месте и пулей ринулась к трибунам, чтобы затеряться среди рядов.

Фигушки… Один шаг Соколовского был равен трем моим. Пока я в паническом страхе и душащем смехе мельтешила своими маленькими ножками между рядами, он почти не торопясь настигал меня, перешагивая через ряды.

Потянулся, зацепил за край футболки.

Пытаясь извернуться, запуталась в своих же ногах, в которых затесался подлокотник сиденья, и лепешкой упала на пол.

– Соколовский! – кричала я, пытаясь скинуть его руки, которыми он начал пытать меня щекоткой. – Стас!

Уже не крик, а визг, так как я панически боюсь щекоток и Стас это точно помнил еще с того далекого лета.

– Не надо! – визжала я, изворачиваясь как червяк разрубленный лопатой, под тяжестью его веса. – Стас! Не делай так!

От смеха на глазах выступили слезы. Дышать уже стало тяжело. Вытянула руку и схватила его за кудрявые патлы и притянула к себе на пол.

Подобная наглость его немного дезориентировала и он практически упал на меня, во время успев опереться ладонями о пол по сторонам от моей головы.

– Шишкина, – тяжело дышал он, нависая надо мной. – Ты когда-нибудь повзрослеешь?

– Дай я тебе скажу один маленький секрет и ты сразу всё поймешь, – сказала вполголоса и приманила его пальцем поближе.

С нескрываемым интересом и лукавой улыбочкой Стас внимательно смотрел, то мне в глаза, то на губы.

– Ну, – подтолкнул он меня к откровениям.

– Гну! – передразнила я и натянула его бандану ему же на глаза.

Выбралась из-под парня и, перепрыгивая через ступеньки, вернулась на волейбольную площадку, где поняла, что я и Соколовский стали центром всеобщего внимания.

Девчонки кусали губы, скрывая раздражение или даже злобу. Парни готовились отдать дань уважения своему кудрявому вожаку путем респектующей пятюни. Лишь Юлька едва сдерживала ликующую улыбку.

– Раз вы закончили с прелюдиями, может, всё-таки, поиграем? – осторожно предложил Жедимка.

– Чуть-чуть не считается, – резюмировал Соколовский и забрал у него мяч, бросив противоположной команде. – Ваша подача.

Наконец, началась нормальная игра, во время которой активными были все, кроме подружек-блондинок. Эти две девицы, отчего-то решили, что мяч – это чертов метеорит от которого нужно с визгом отскакивать, имитируя при этом активную игру. Имитируя, потому что сложно назвать настоящей игрой процесс, когда их руки тянуться в противоположную от мяча сторону.

– Соколовский, режь! – крикнула я, стоя под сеткой в момент, когда выдала ему мяч.

Послушный Статик сделал как было велено и уже третью партию мы вели с разгромным счетом.

Забив очередной гол, Стасик снова провел пятерней по волосам. Это его такая фича после каждого забитого им гола, пропускать сквозь пальцы волосы, словно он прямо сейчас рекламирует шампунь от перхоти с мимикой геморроя на лице.

– Она сейчас скидку сделает! Ближе к сетке! – крикнул один из парней противоположной команды, когда мяч летел ко мне от Соколовского для контрольного гола.

Наивные. Вместо привычной скидки у самой сетки, забросила мяч им за спины. Продолжительный свисток стал сигналом тому, что очередная партия закончилась. Демонстративно повторила жест Стаса и провела пятерней по волосам, состроив космически пафосную морду.

В ответ получила от него улыбку и покачивание головы.

Ага! Понял, как всё это смотрится со стороны, павлин чертов?

– Еще партейку? – предложил Жедимка.

– Нет! – слишком громко и быстро отказалась Юлька. – Я всё!

– Как знаете, – пожал он плечами и забросил волейбольный мяч в кольцо.

– Пойдем отсюда, пока нас еще куда-нибудь не впутали. Ты не впутала! – уточнила подруга и, схватив под локоть, почти вытолкала меня из спортзала.

– Приходите еще, девчонки! – донесся до нас голос парней. – Весело с вами!

– Ага, обхохочешься, – проворчала Юлька. – Все руки теперь болят из-за этих игр.

– Ты сама хотела сюда идти, – напомнила я ей. – Вот и получай.

– Я хотела просто посмотреть, а не быть вовлеченной в процесс.

– Вовлеченной в процесс же интересней. По крайней мере, ты не жаловалась, когда с Жедимкой своим бедрами ударялась в качестве празднования гола.

– Ну, ладно, – ответила она смущенно и спрятала довольную улыбку. – А ты сама-то! – внезапно опомнилась она. – Это что за брачные игры такие со Стасиком между сидениями были в самом начале.

– Никаких игр, – пожала я безразлично плечами. – У нас война, если ты забыла.

– Ага, видела я ту войну, – произнесла она иронично и передразнила мой голос. – «Соколовский!» И упала между сидениями. Потом появилась голова. «Стас!». И опять пропали за сиденьем. Потом «Не надо! Стас! Не делай так!». А когда он выглянул из-за сидений и ты вернула его вниз, схватив за волосы, лично я хотела немного притушить свет и оставить вас одних.

Не знаю, почему, но отчего-то стало смешно. Я не предполагала, что наша маленькая стычка со стороны выглядит очень даже двусмысленно.

– Отстань, – отмахнулась от подруги. – Война это. Старая и долгая.

– Ничего себе война! С такой войной и свиданий не надо.

Глава 8

Время выходного дня уже близилось к обеду. Но, несмотря на это, в общаге царила абсолютная тишина, так как большая часть студентов отсыпалась за всю учебную неделю, либо только несколько часов назад легла спать после безудержного ночного кутежа.

Я, как это чаще со мной бывает, не относилась ни к тем, ни к другим и возвращалась в свою комнату после одного важного дела, которое успела провернуть за одно только утро.

Вошла в комнату, сняла кеды, джинсовую куртку оставила в шкафу. Юлька всё еще спала, высунув из-под одеяла одну ногу. Умаялась бедная. Сначала вчера весь вечер вместе с Тимохой пыталась уговорить меня пойти на тусу, которую устроил на своей квартире Соколовский. Потом долго рисовала лицо, чтобы Жедимка был очарован, а потом вернулась под утро в комнату на плече Тимохи, которого мне после его джентельменского поступка, пришлось провожать уже до его комнаты.

Открыла небольшой холодильник, который мы с Юлькой купили, чтобы не пришлось ставить пароль на контейнеры с едой в общем холодильнике. Достала минералку, прихватила стакан и подошла к кровати подруги. Немного потрясла бутылку и отвернула крышку, с удовлетворением получив нужную громкость шипения.

Туловище под одеялом зашевелилось.

Установила приличное расстояние между бутылкой и стаканом и начала переливать ее содержимое в стеклянную тару. Звук живительной жидкости для девушки с Великого Бодуна стал воскрешающим. Из-под одеяла высунулась рука и сжала и разжала пальцы, призывая меня сжалиться и дать хоть каплю чудодейственной минералки.

Отставила бутылку на тумбочку и вместо стакана вложила в Юлькину руку старательно сложенную мной фигу.

Пальцы подруги неловко ощупали мой презент и пришли к выводу, что это не те дроиды, что она ищет. Из-под одеяла послышался жалобный хрип.

– Маша, – таким голосом, должно быть, старуха с косой разговаривает. – Дай.

– А кто это нас там такой капризуля? А кто это ночью Машеньке спать не давал и песни громко пел? – стягивала с нее одеяло, приговаривая елейным голоском. – А кто это ночью ел сосиски прямо с упаковкой? А кто потом хотел измазать Жедимкину дверь арахисовой пастой, чтобы он решил, что это какульки, а потом спалился коменде да так, что та решила, что ты в какульку настолько, что даже в себе её не удержала? А кто потом демонстративно обсасывал пальцы с этой арахисовой пастой и чуть не довела до рвоты коменду и даже меня, хотя я знала, что это не то, о чем можно было бы подумать? Кто у нас так плохо себя вел ночью? Правильно, Юленька.

– Правда? – показала она свои пристыженные глазки с размазанной тушью под ними. – Коменда меня видела?

– О, ты была звездой сегодняшней ночи! Я думаю, она тебя после этого еще долго будет помнить.

– Блин! – завыла подруга и снова спряталась под одеялом. – Это всё Дима виноват.

– Да? И чем же он провинился? Оказался недостаточно сладок для тебя?

Тяжелый вздох.

– Он вчера к другой клеился. Вернее, она к нему, а он повелся, – пробубнила она.

– Какая печальная печаль, – сыронизировала я. – Держи минералочку, королева мятого арахиса.

– Как стыдно-то, господи! – высунулась она из-под одеяла и осушила стакан в несколько глотков. Сменила стакан на бутылку и отпила из нее, но уже с меньшей жадностью. Затем прислонила её ко лбу и с облегчением закрыла глаза. – Я теперь не выйду из комнаты.

– Да ладно тебе, – попыталась я ее успокоить и устроилась на своей кровати в позе лотоса. – Думаю, коменда и не такое за все свое время работы видела. Сомневаюсь, что ты ее сильно удивила.

– Капе-ец! – посокрушалась она еще немного о себе и неожиданно перевела стрелки. – Это ты всё виновата!

– Я?! – от удивления чуть не лопнули глаза.

– Ты! – подтвердила Юля. – Если бы ты пошла со мной, то не дала бы мне так нализаться.

– Ну, да, – закивала я активно. – Я бы тебе дала нализаться по-другому.

– Как же башка болит, – простонала Юля и прикрыла глаза. – Кто, говоришь, меня принес?

– Тимоха. Красивую такую. Лохматую, поющую репертуар Ленинграда.

– Стыдоба-то какая.

– Да, ладно. Прикольно было. Ты такая милая, когда нифига не соображаешь. Даже в любви мне призналась раз шестьсот.

– Ну, хоть что-то хорошее за вечер сделала, – наконец, улыбнулась она и оглядела меня одним прищуренным глазом. – А ты куда собралась?

– Я уже вернулась, вообще-то. В мире трезвых уже обед.

– Да? – подруга схватила телефон с тумбочки и взглянула на часы. – Почти час дня. Кошмар. И куда ты ходила?

– На работу устраивалась.

– Зачем? – искренне удивилась девушка. – Родители же есть!

– А кто это у нас так плотненько на родительской шее сидит? Кто у нас великовозрастный нахлебник? – сузила я глаза, снова наступая на девушку елейным голосом.

– Юленька? – спросила она неуверенно.

– Молодчинка какая!

– Отстань, – отмахнулась та и снова закрыла глаза. – Кстати, Соколовский вчера расстроился, когда увидел, что я без тебя пришла.

– Ну, пусть привыкает. Ему часто придется видеть тебя без меня.

– Размечталась, – фыркнула Юлька. – Он сегодня устраивает вечеринку в общаге. На нашем этаже. И что-то мне подсказывает, что делает он это специально для тебя.

– Это похмелье. Оно подсказывает тебе всякий несусветный бред.

– Да ладно тебе, – скуксилась подруга. – Не такой уж он и плохой.

– Я не говорю, что он плохой. Я говорю о том, что мне в универе его морды хватает. И видеть его добровольно еще где-то мне не хотелось бы.

– Всё равно, он прикольный.

– На вчерашней вечеринке проходило посвящение в его фанклуб?

– Нет. Почему ты так решила?

– А почему ты его, вдруг, решила нахваливать?

– Просто, сказала, что думала.

– Не делай так больше.

– Не говорить?

– Не думай, Юля.

Подруга рассмеялась и бросила в меня опустевшей бутылкой.

В дверь послышался тихий стук. Раньше, чем мы с Юлькой успели что-то ответить, в проеме показалась белобрысая голова Жедимки.

– Девчонки, привет! – произнес относительно бодро.

– Чё тебе? – спросила подруга вместо ответного «здрасьти».

– Ты чего вчера меня не дождалась? – спросил он у нее неожиданно робко.

Да, что уж там! Тут даже я немного трухнула, увидев игру актрисы перегарного театра.

Морда кирпичом. Глаза стреляют гневом. Яд собрался в уголках губ и готов снова с них сорваться.

– А должна была? – спросила она надменно. – Ты мне кто, чтобы я тебя ждала?

– Я думал, мы вместе в общагу вернемся, – парень с опаской взглянул на меня, словно спрашивая, что происходит. Пожала плечами, давая понять, что тоже не в курсе, с какой змеёй спала сегодня в одной комнате.

– Мало ли, что ты там себе думал, – проворчала подруга, укрываясь одеялом до подбородка. – Иди, вон, о рыжей своей думай.

– Юль…

– Ещё слово и от тебя останется только след мела на полу, – процедила она сквозь зубы, что оказалось весьма действенно.

Парень снова вопросительно посмотрел на меня, на что я лишь развела руками.

– Это ты еще не видел, что она может сделать с помощью арахисовой пасты, – подтрунила я над подругой и услышала со стороны её кровати кашель с отголоском слова «заткнись».

– Я, тогда позже зайду? – скорее спросил, чем предупредил.

– Не надо, – огрызнулся Юлька.

Дверь за Жедимкой закрылась и подруга спрыгнула с кровати, тыча в дверное полотно средними пальцами.

– Ты так изыскано флиртуешь, – усмехнулась я и завалилась на постель, подмяв под себя подушку.

– А чё он?!

– Железобетонный аргумент.

– Ну, так что? – лукаво улыбнулась Юлька.

– Что? – насторожилась я.

– Пойдешь сегодня на вечеринку к Соколовскому?

– Нет и не собиралась.

– А если он сам к тебе придет?

– Угощу его арахисовой пастой. Как раз сегодня ночью кое-чему научилась.

– Вот ты… коза!

Глава 9

– Ну, пойдем с нами, – канючила Юлька, подпрыгивая у моей постели.

– Нет, – безапелляционно.

– Да пойдем, – типа пофигистически позвал Тимоха.

– Нет, – я сама непреклонность.

– Ну, что ты такая скучная? – вопросила Юлька, распластавшись у меня в ногах.

– Тебя так к двадцати годам кошки сожрут, которых ты заведешь от тоски и одиночества, – присоединился к ней Тимоха.

– Лучше кошки в двадцать, чем лобковые вши в восемнадцать, – бросила на них многозначительный взгляд из-за ноутбука. – Страшно даже предположить, как проходят такие вечериночки за бутылочкой.

– Чёт даже я перехотела идти.

Поморщилась Юлька, но Тимоха поспешил разгладить её сомневающееся лицо одним своим большим аргументом.

– Если что, то мои вши самые породистые. У тебя, по любому, таких нет.

– Я еще больше перехотела куда-то идти, – с опаской глянула на него подруга и, не сдержавшись, рассмеялась, увидев, как растерялся наш парниша. – Ладно, пойдем, породистый гребешок, а то эту старуху всё равно не уговорить.

– Почему это я гребешок? – нахмурился Тимоха и приоткрыл для Юльки дверь из нашей комнаты.

– Ну, вошь же на гребешке скачет… – начала объяснять ему подруга и дверь за ними, наконец, закрылась.

Выждала еще пару минут, чтобы убедиться в том, что они не вернутся и не продолжат лекцию о вшах при мне, и надела на голову объемные наушники. Снова включила сериальчик, который мечтала посмотреть еще с самого окончания школы.

То ли фильм был настолько затягивающим, то ли я была настолько ворона, но в какой-то момент кто-то выключил свет в моих глазах и, как есть – свернутую в одеяле, понес в неизвестном направлении.

– Какого гробика, черти?! – ругалась я, избивая воздух и все то, что попадается под руку. – Вы, что мне носок на голову надели? Чем так воняет?

– Это мешок для кроссовок, – прошептал мужской голос.

– Ты ничего другого придумать не мог? – прошипел ему голос того, кто нес меня на плече.

Потянула за ткань и вместе с клочком волос сняла её с головы, с облегчением ощутив относительно свежий воздух общаги.

– Мне хана, – сразу понял Жедимка, когда увидел, с каким лицом я родилась из вонючего мешка.

Быстро оценила обстановку и поняла, что меня весьма нагло перегнули через плечо и несут в неизвестном направлении известной общажной пьянки.

– А, ну, отпусти меня, жираф, чертов! – взбрыкнула я, но обладатель плеча лишь на долю секунды притормозил и слегка меня подкинул, чтобы удобнее на плечике его лежала.

– Тише-тише, – прошептал он и ощутил себя настолько бессмертным, что погладил по пятой точке, скрытой одеялом и приключением, которое прямо сейчас к ней липнет.

– Я сейчас Валентину Марковну позову, – чтобы быть повелителем угроз в общаге, всегда нужно помнить имя ее коменданта.

– Уехала твоя Марковкина, не шурши, – пробасил близ моей задницы голос кудрявого индюка.

– Соколовский! – взревела я и зачем-то схватилась за его филе, скрытое джинсами.

Схватилась так крепко, что услышала хруст французской булки.

Вообще-то, нет!

Вместо аппетитного хруста раздался лошадиный ржач и обе наглых ладони легли уже на мои тощие булки.

– Теперь моя очередь, – довольно произнес Соколовский и занес меня в неизвестную мне комнату, где как тараканы у брошенного куска хлеба толпились студенты, оккупировав небольшой столик.

– Пришла! – несколько человек начали ликовать, искренно радуясь моему прибытию на лохматом корабле.

– А вы говорили, что она не согласится, – усмехнулся Стас, но не спешил ставить меня на пол. – Вон, как рвется, аж извивается вся. Строптивая такая.

– Может, ты уже вернешь меня на землю? Или мне весь вечер задницей общаться?

– А мне нравится, – ответил Стасик и снова прошелся ладонью по булочкам. – Есть еще ягоды в ягодицах.

Если бы смехом толпы можно было питать города как электроэнергией, то в крупном мегаполисе сейчас не осталось бы ни одной незажженной лампочки.

– Соколовский, – процедила я сквозь стиснутые зубы и попыталась выпрямиться на его плече. Выпутала вторую руку из одеяла и без прелюдий вцепилась в его шевелюру, проигнорировав тех шевельнувшихся бабочек-БДСМщиц в животе, которым понравился этот мой внезапный жест.

– Если так будет и дальше, – сверкнул он довольно глазами цвета горького шоколада. – То мы пойдем в отдельную комнату раньше, чем я планировал.

– Чё ты там планировал?! – дернулась в его руках, отчего спустилась чуть ниже. – Ты бы не напрягал так руки, Стасик. Они тебе еще пригодятся.

– И для чего же? – спросил он и едва заметно ослабил хватку, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Чтобы было с кем в отдельной комнате уединиться. Ну, знаешь там, Маша Кулачкова и ее подружка?

Гогот толпы лишь подстегивал наш спор.

– Я как раз планировал уединиться с Машкой, вот только не Кулачковой, а с Шишкиной, – парировал он, омерзительно красиво улыбаясь.

– Да! Шишкину на шишку! – крикнул кто-то из парней, чем вызвал неконтролируемый ослиный ржач всей комнаты.

Даже мы оба не выдержали и прекратили стрельбу глазами. Рассмеявшись, ударились лбами и вспомнили о том, что мы, вообще-то, враги намбэр ван и надо бы скалить зубы, а не просто их сушить.

– Отпусти меня сейчас же, – проворчала я, брыкаясь в его руках подобно рыбе на льду.

– Подожди, припадочная, не дергайся, – прижал Стасик меня крепче и немного наклонился до тех пор, пока я не коснулась пальцами ног его ног, на которых мысленно сплясала чечетку в шипованных бутсах. – Довольна?

– Тапочки мои где? – спросила я грозно.

– Вот, – поспешил мне вручить их в руки Жедимка, после чего боязливо отступил на пару шагов.

– Это я припадочная?! – замахнулась тапком, мысленно превратив кудрявого индюка в лохматого таракана. Не зря же еще в детстве я придумала называть его Стасик-таракасик. – Планировал он!

Ударила по нему тапком раз, другой, из-за чего парню пришлось спасаться бегством по всем поверхностям внутри комнаты.

– Шишкина, – смеялся он, уклоняясь от очередного тапкометания. – Я же и в ответку могу тапочком двинуть. А мой-то побольше будет.

– Вот только не надо мне тут хвастаться своими размерами! – не унималась я, бросая в него уже всем, что под руку попадется. – Побольше у него, видите ли!

– Ненормальная, – смеялся Стас и неожиданно остановился, и резко развернулся на месте, отчего я на полной скорости впечаталась в его грудь. – Бу!

– На! – шлёпнула его ладонью в лоб и поняла, что теперь моя очередь убегать.

Невероятно захватывающая погоня продлилась ровно два моих шага. Потому что, прежде, чем начинать от кого-то убегать, нужно избавиться от одеяла, на которое могут наступить и тебя словно соплю в платочек завернут в это же одеяло.

– Спеленал, – довольно произнес Соколовский мне в самое ухо. – Вот так и будешь сидеть со мной всю ночь.

Сказав это, он устроился на полу и усадил меня между своих ног, обнимая так, словно мы на свидании, а не на каком-то странном пати, устроенном старшекурсниками.

– Руки хоть дай освободить, – подергала я плечами. – А то как в смирительной рубашке.

– Не освобождай её рук! – остановил его своим возгласом Жедимка. – Она же всех нас тут передушит.

– Ты будешь первым, – чуть склонив голову набок и лукаво сузив глаза, посмотрела на пугливого блондина.

– Я ее удержу, – заверил всех Соколовский.

– Пукнешь, – попыталась я уберечь его от конфуза, чем лишь снова всех насмешила.

Оглядела собравшихся и мне совсем не понравилось их передвижение. Они собирались в кружок, в центре которого положили бутылочку.

Бросила вопросительный взгляд на Юльку и та удовлетворительно кивнула.

Отрицательно покачала в ответ ей головой.

Она снова положительно кивнула, гаденько при этом улыбнувшись.

Ну, класс, чё! Привет, общажная оргия. Никогда не было и вот опять…

– Надеюсь, все помнят правила игры в бутылочку? – спросил Тимоха. – На кого указала попка бутылочки, тот целует того, на кого указало её горлышко.

– А я думала, что на кого указало горлышко, того и должен поцеловать тот, кто раскрутил бутылочку, – вклинилась Юлька.

– Это скучная лотерея, – поморщился Тимоха. – А тут никогда не угадаешь, в чьи десны попадешь.

– Фу! – скуксилась подруга и я была с ней абсолютна солидарна. – А если бутылочка укажет на двух парней или девчонок? Или кто-то не захочет целоваться? Что тогда?

– Тогда тот, кто первым отказался от поцелуя выполняет желание того, кого должен был поцеловать, – деловито ответил одногруппничек и приготовился раскручивать поцелуйную рулетку.

– А если горлышко укажет на нашу парочку с одеялом? – не унималась Юлька, за что получила мой испепеляющий взгляд. – Всем троим надо будет целоваться? То есть к ним должен будет примкнуть еще тот, на кого указало горлышко?

– Ну, ты и извращенка, Юлёк, – почти с восхищением произнес Жедимка.

– В таком случае, пусть Соколовский с Шишкиной и сосутся. Третий лишний, – подмигнул нам Тимоха и тоже получил мой испепеляющий взгляд.

И тоже не испепелился. Блин! Надо бы настроить свои глазки, что-то они совсем не огонёк.

– Погнали! – воскликнул торжественно Тимоха и крутанул бутылочку, которая, конечно же, указала горлышком куда? Правильно! На нас с Соколовским.

– Так сразу? – довольно произнес Стасик мне в затылок и его руки на моей талии ожили.

– Целуйтесь! – затребовали собравшиеся парни. Лишь все девчонки, кроме Юльки, состроили недовольные рожицы, невероятно медленно закатив глаза, поняв, что сейчас драгоценные капли Соколовской слюны попадут не им в рот.

Надеюсь, к утру они смогут выкатить свои глаза обратно.

– Я откушу тебе кадык, – процедила сквозь зубы, поворачиваясь к нему.

– Я научу тебя нормально целоваться, – парировал Стасик, помогая мне устроиться напротив него.

В карих глаза, которые то и дело стреляли на мои губы, горело лукавое пламя. Кривая улыбочка, словно у него прямо сейчас начался инсульт, раздражала и вызывала желание двинуть по ней коленом.

Наши лица стремительно приближались друг к другу, а я лихорадочно искала пути отхода. В каком случае я отделаюсь малой кровью: если поцелую его или выполню одно идиотское желание?

– Целуй, – произнёс он тихо и случайно коснулся губами щеки.

– Еще чего?! – фыркнула и отклонилась.

Затылком чувствую прожигающие взгляды замерших в ожидании соседей по общаге. Особенно девчонок, конечно же.

– Целуй или тебе придется выполнить моё желание, – напомнил парень условия игры.

Опустила взгляд на злосчастную бутылочку, которая волею судьбы и с помощью кривых пальцев соседа решила, что я должна поцеловать главного бабника всего универа.

– Желание! – выпаливаю я раньше, чем его губы успевают коснуться моих.

– Желание? – выгнул он иронично бровь и в темных глазах разгорелся лукавый огонёк. – Сама напросилась…

Глава 10

– Ты нормальный, нет?!

Моя челюсть уже пару минут лежала на полу от услышанного. Боже! Лучше бы я её немного напрягла и быстро поцеловалась с Соколовским, чесслово, вместо того, чтобы идти сейчас на откровенное преступление.

– Ты сама выбрала желание, – ехидно скривил он губы, по которым мне снова захотелось съездить тапком.

– Я думала, там будет что-то типа: прокукареть под столом, пробежаться по этажу, скандируя ЦСКА-чемпион, но не это.

– Хорошо, – выдохнул Стас. – Можешь прокукарекать под столом, – теперь и я выдохнула с облегчением. – Но сразу после того, как выполнишь моё желание.

Для большей схожести с Дьяволом ему не хватало только хвоста. Кудри уже торчали так, что с определенного ракурса их можно было принять за рога, а эта демоническая улыбка, наверняка, толкала на грех очень многих девушек.

– Ненавижу, – сузила презрительно глаза и выглянула из-за угла, чтобы посмотреть на милейшую со всех сторон Галину Олеговну – вахтершу нашего общежития.

– Тырь, – подтолкнул меня Соколовский.

– Давай! – зашипела толпа зрителей, что собралась на лестнице, ожидая, когда я уже решусь на отвратительное деяние.

Закрыла глаза, на секунду представила, что я тибетский монах, познавший спокойствие всей вселенной и ни капельки не боюсь быть, в случае чего, пойманной за руку.

– Так! – вскинула я руки, шепотом успокаивая волнующуюся толпу. – Обговорим еще раз. Я должна стащить журнал посещений у вахтерши и принести его тебе, всё?

– Всё, – согласно кивнул Соколовской и хитро улыбнулся.

– Точно всё? – ткнула его в грудь пальцем и сощурила глаза, делая вид, что включила на всю мощность внутренний детектор лжи, сканер и стетоскоп на всякий случай.

– Точно-точно, – закивал он активно и, схватив меня за плечи, вывел на свет коридорный, после чего аккуратно подтолкнул в спину. – Иди.

Оправила край футболки, словно мой опрятный вид мог на что-то повлиять и, решив, что перед смертью не надышишься, уверенным шагом подошла к столу, за которым сидела вахтерша, заполняя какой-то журнал.

– Здравствуйте, Галина Олеговна, – проблеяла я, волнуясь. – Как… как дела?

– Здравствуй, Шишкина, – ответила она, взглянув на меня с подозрением. Всё, миссия провалена. Меня раскусят сейчас как огурчик. – Нормально у меня дела. Что-то случилось? Что ты такая умасленная?

– Я?! – искренно удивилась и оглядела свой внешний вид.

Никакого масла. Я чиста и без разводов.

– Ты, Шишкина, – кивнула женщина и сложила пальцы домиком под подбородком. – Что хотела?

– Ничего, – нервный смешок. Невинное моргание. – Просто подошла поболтать. Не можно?

Божечки! Шишкина, что ты несешь? Какие «не можно»?

– Можно, – прикусила она губу, чтобы не рассмеяться. – А что, на этаже болтушки закончились?

– Ну-у, – протянула я задумчиво и бегло оглядела стол на предмет нужного мне журнала. Оп! Нашла! Совсем рядом с моей рукой. – Просто, я всех болтушек на своем этаже переговорила и решила к вам сходить.

– Хочешь заговорить меня до смерти, Шишкина? – хитро спросила Галина Олеговна, наверняка, чуя подвох в каждом моём слове.

– Я сегодня гуманист, поэтому обойдусь без жертв. Их достаточно полегло на четвертом этаже, поэтому на сегодня хватит, – продолжала я нервно нести чушь, на ходу придумывая план по отвлечению женщины. – Так, как у вас дела, говорите?

– Нормально, – изогнула она бровь, а я в этот момент почувствовала, как она сканирует моё тощее тельце. Вот и пельмешки в желудке пересчитала. Одиннадцать. – У тебя точно всё нормально?

– У меня? – перешла я на ультразвук и неловко махнула рукой, отчего с её стола упала какая-то корзиночка с цветами из бисера. – Ой, у вас упало, Галина Олеговна!

– Я подниму, – поспешила наклониться женщина, чем здорово меня выручила.

Пока она кряхтела под столом, я быстро схватила журнал посещений и поняла, что дело пропала, потому что спрятать мне его было некуда, а бежать прямо сейчас уже не вариант, поэтому я не нашла ничего лучше, кроме как спрятать его под футболку и закрепить для верности резинкой пижамных шортов.

Но шиш…

Шишка из волос на голове Галины Олеговны появилась раньше, чем я успела щелкнуть резинкой. И, чтобы не казаться подлой воришкой, я снова не придумала ничего умнее, кроме того, как начать обмахиваться эти журналом прямо себе под футболку.

– Ух! Что-то жарко тут у вас, – запыхтела я и для верности еще и перед лицом себе помахала журналом. – Как вы тут сидите?! Ужас!

– Шишкина, с тобой точно всё в порядке? Может, тебе от головы чего дать? – обеспокоенно спросила женщина.

Топор мне, пожалуйста, от головы моей дурной. Принимается один раз в шею. До упора.

– От головы? – состроила страдальческую мордашку. – Да, можно. Болит немного и кружится.

– Сейчас, – всполошилась Галина Олеговна и поднялась со своего стула, после чего удалилась в свою коморку, в которой ночевали и другие вахтеры.

Настал момент, когда нельзя было терять ни секунды.

Развернулась на пятках и почти на цыпочках, добежала до угла, за которым скрывалась лестница, а на ней толпа, смеющихся друг другу в плечи, зрителей.

– Не можно! – прошипел кто-то из них и народ снова ожил, чтобы опять умереть в беззвучном смехе.

Всучила журнал в руки широко улыбающемуся Соколовскому, стрельнула в него убийственно убивающим взглядом и столь же быстро и резво вернулась на исходную позицию, ожидая возвращения вахтерши.

Как раз вовремя, потому что она уже вышла из своей коморки и торопилась ко мне, неся таблетки в вытянутой руке.

– Вот, Шишкина, держи, – вложила она мне в ладонь блистер. – И иди отдыхай, а то что-то, то краснеешь, то бледнеешь тут передо мной. Простыла, что ли?

Это стыд, Галина Олеговна. Самый стыдный стыд, что есть во мне сейчас и все его оттенки.

– Спасибо, – выдавила я, чувствуя, что сегодня не усну от угрызений совести. Она ко мне со всей душой и добрым сердцем, а я у нее журнал спёрла. – Спокойной ночи, Галина Олеговна.

– Иди уже, Шишкина, – махнула она на меня рукой, продолжив заполнять один из журналов.

Лишь бы до журнала посещений не дошла раньше, чем я поднимусь в свою комнату.

Практически откланявшись, завернула за угол и столкнулась с Соколовским, который меня там всё еще поджидал. Единственный, кто остался меня ждать и дождался.

– А ты не такая уж и скучная зубрилка, как я думал, – шепнул он мне, толкнув плечом.

– Сам ты… пудрилка, – прошипела я и прошла мимо него на лестницу, чтобы поскорее подняться на свой спасительный четвертый этаж.

– И ничего я не пудрилка, – догнал меня Стас и встал поперек дороги, преграждая мне путь своей широкой грудью, которую хотелось проткнуть ногтем. Вскинула на него грозный взгляд и поймала плутовскую улыбку. – Может, сходим куда-нибудь? Вдвоём.

– До этажа моего, – согласно кивнула и обошла его стороной. – Цветов можно не дарить и на поцелуй на прощание не надеяться.

– Будто мы с тобой никогда не целовались, – произнес он ехидно и снова меня догнал.

– О, Соколовский! – иронично протянула я. – Тот день был самым слюнявым днем в моей жизни. Могу тебе с уверенностью сказать, что тебя в этом деле еще никто не переплюнул. Во всех смыслах этого слова.

– В тот день был дождь, – запротестовал он, сдерживая смех.

– Ну, да, – согласно кивнула я, перепрыгивая через ступеньки. – И дождь тот лил прямо из твоего рта.

– Можем проверить насколько я стал хорош с того дня, – предложил парень, внезапно преградив мне путь и опасно приблизившись к губам.

Личное пространство? Не, не слышали.

– Соколовский, – выдохнула ему в губы. – Даже если завтра наша планета превратится в пустыню, а единственный источник влаги будет находиться у тебя во рту, я буду жрать песок.

– Уверена? – Стас бросил взгляд на мои губы, отчего я судорожно сглотнула, заметив, как он прикусил свою нижнюю губу.

Разве мальчики умеют это делать столь завораживающе?!

В глаза смотри, Шишкина. В глаза!

– У-уверена, – ответила я и для большей убедительности почти топнула. Снова обошла Соколовского и уже более серьёзнее добавила. – И одеяло моё потом через Юльку верни. Понял?

– Не обещаю.

Глава 11

– Блин! Он опять на тебя смотрит, – прошептала мне Юлька и в очередной раз потрясла руку, в которой находился стакан с кофе.

– Юль, если ты меня еще раз тряхнешь, я этот стакан тебе в лоб вдавлю, – выдохнула я устало, чувствуя, что после ночи очередного общажного сумасшествия пойду ночевать где-нибудь на вокзале. Отчего-то складывалось ощущение, что там, среди чемоданов и пассажиров, выспаться получится лучше, чем в общаге среди сумасшедших соседей, которые, судя по всему, на батарейках. Иначе их активность и днем и ночью я объяснить просто не в силах.

– Посмотри на него хоть раз в ответ, – прошипела она, в нетерпении ёрзая на стуле. Видимо, батарейки заряжены на полную мощь, отчего ей даже недвижимо сидеть не удается.

Матерясь в глубинах своего не выспавшегося сварливого сознание, подняла взгляд и посмотрела за тот столик, где сидел Соколовский в своей привычной компании ржущих на всю столовую ослов.

Парень, вообще, на меня не смотрел. Всё его внимание вместе с глазами упало в декольте блондинки, которая сидела у него на коленях и лохматила его, и без того, лохматую голову.

– Не смотрит он на меня, – пробубнила я и поспешила допить остатки кофе, пока подруга снова не ткнула меня локтем в ребра.

– Смотрит, – не шевеля губами, ответила она.

– Не смотрит, – передразнила её и снова взглянула на Соколовского, который, судя по движению руки, поглаживал коленочку блондинки под столиком.

Эй, тут, вообще-то, люди едят!

– Ты куда смотришь? – ткнула меня в бок Юлька, из-за чего мне захотелось треснуть её подносом.

– На Соколовского. Ты ж его мне постоянно сватаешь.

– Забу-удь, – почти завыла подруга. – Я про того красавчика сбоку.

– С какого?… – без особого интереса посмотрела туда, куда Юлька стрельнула своим неугомонным взглядом и пропала.

Студенческая столовая превратилась в место съемки, то ли болливудского, то ли голливудского фильма. Казалось, что всё вокруг замерло или же передвигается как в замедленной съемке. Пропали звуки, запахи… Остались только я и тот парень за соседним столиком, в серых глазах которого я потеряла свой разум.

Светлые русые волосы в творческом беспорядке, серые глаза смотрели с неподдельным интересом исключительно на меня. Красивые губы медленно изогнулись в обольстительной улыбке, что дало мне понять, что я слишком долго смотрю на него. Наверное, нужно отвернуться, а то уже неприлично…

Еще секундочку и я всё. Честно.

Взгляд зацепился за его правую руку, между пальцами которой он гонял медиатор. А еще этот кожаный плетеный браслет на его запястье.

Боже! Нельзя быть таким идеальным!

Это преступление! Я вызываю полицию!

Вновь подняла взгляд на его лицо и почувствовала, как залилась краской до самых кончиков ушей от столь проницательного взгляда светлых глаз.

– Кхм, – сделала вид, что катастрофически больна и отвернулась от него, уткнувшись в пустой стакан.

– София и Мирон, – произнесла Юлька, ковыряя макароны в своей тарелке.

– Что? – вышла я из магического транса и всеми силами старалась не думать о том, что где-то там, за соседним столиком сидит мой идеал.

– Детей своих назовите София и Мирон, – уточнила подруга и едва сдержала смех, поняв, что после окулистического флирта я абсолютно лишилась сообразительности.

– Не выдумывай глупостей всяких, – поморщилась я и вернула стакан на поднос. – У нас будет два сына: Рулон Обоев и Подрыв Устоев.

Повисла короткая пауза, во время которой Юлька пыталась сообразить шучу ли я или и в самом деле кукухой поехала.

Наконец, до нее дошла вся глубина моей иронии и девушка ударилась лбом об стол, утопая в приступе смеха, которым заразила и меня.

– Рулон Обоев! – смеялась она, ударяя ладонью по лбу. – А! Капе-ец!

Видимо, мы смеялись довольно громко, потому что в какой-то момент я поймала на себе взгляд Соколовского, колени которого всё еще грела блондинка. Парень улыбнулся, слегка сощурив глаза, словно имел отношение к нашим шуткам или же, мы вовсе, шутили о нем.

Наивный.

– Привет, – прозвучал над головой приятный мужской голос.

Вскинула подбородок и потеряла дар речи, так и оставив рот открытым.

Рядом со мной, сверкая белизной безупречных зубов, стоял тот самый сероглазый парень.

Надо, наверное, ему что-то ответить? Шишкина, очнись! Земля вызывает Шишкину!

– Привет, – первой опомнилась Юлька, пока я благодарила вселенную за то, что сижу на стуле, а не стою на трясущихся ногах. – Я Юля, а это моя подруга Маша.

– Рад встречи, девчонки, – улыбнулся он шире и выжидающе посмотрел на меня. – Я Руслан. Можно просто Рус.

Надо что-то сказать! Надо что-то сказать!

Тараканы в панике носились в моей голове в поисках кнопки запуска речевого аппарата, который куда-то запропастился.

Боже! Надеюсь, у меня хотя бы рот закрыт.

Какие у него глаза! Ммм…

Юлькин локоток прилетел мне точно под ребра. Дернувшись, немного приблизилась к парню и речевой аппарат, наконец, заработал.

– Какой курс? – спросила я, усиленно хлопая ресницами.

– Четвертый, – ответил Рус. – А ты первый, да?

– Сильно заметно? – изобразила неловкость, воровато оглядевшись, и случайно поймала взгляд Соколовского, который без тени улыбки смотрел на русоволосого бога, стоящего рядом со мной.

– Нет, Маша. Ты почти как родная в студенческой среде, – согласно кивнул парень и перекатил между пальцами медиатор.

Родная… Часть тараканов в моей голове упали в мечтательном экстазе.

– В общаге живешь или на квартире? – спросила я, чтобы поддержать диалог и удержать парня подольше рядом с собой, чтобы вдоволь надышаться мятой, которой от него так классно пахло.

– Снимаем с пацанами квартиру. Можешь, как-нибудь в гости заглянуть. В конце месяца устроим небольшую вечеринку. Приглашаю.

– Я подумаю, – кокетливо улыбнулась и заправила прядь волос за ухо.

– Буду ждать, – подмигнул он мне и, поправив, рюкзак на плече покинул столовую, кивком головы, позвав за собой пару парней, что сидели за одним с ним столиком.

– Я так понимаю, наклёвывается Рулон Обоев? – подтрунила надо мной подруга.

– Не, – покачала я головой, стряхивая наваждение. – Для начала Букет Конфетов.

– Эх, и почему вокруг тебя столько красавчиков? – почти горестно вздохнула Юлька.

– Сколько столько? – вскинула я брови и встала из-за стола, прихватив поднос. – Пока только один – Руслан.

– А Соколовский? – выпучила она глаза. – Не красавчик тебе, что ли?!

Взглянула туда, где сидел Стасик и заметила, что он сидит без привычной плутовской полуулыбочки и без блондиночки на колене.

Словно почувствовав моё внимание на своей кудрявой голове, он поднял взгляд и коротко посмотрел мне в глаза. Поднялся со стула, закинул рюкзак на плечо и направился к выходу из столовой, поселив в груди странное чувство вины.

– А Соколовский был, да весь вышел, – усмехнулась я, глядя ему в спину.

Глава 12

– Ты умеешь с утра просыпаться и дарить этому миру улыбку? – спросила меня Юлька, пока я вытряхивала своё тельце из казенного одеяла.

Сделала большой и очень продолжительный вдох и такой же выдох, чтобы соседка в полной мере без слов осознала, в какую степь трёхбуквенную ей нужно скакать.