Здравствуй, сын! бесплатное чтение

Борн Амелия
Здравствуй, сын!

Часть 1. Олег

Пробка дико бесила. Я опаздывал в офис, и хотя вполне мог позволить себе подобное, сегодня меня все раздражало. Начиная от летнего меню, что я решил лично создать для одного из ресторанов, заканчивая звонком бывшей, принявшейся донимать меня в последнее время особенно яростно.

- Да твою же маааать! - выругался, сцепив зубы, когда меня подрезала чья-то тачка.

Наверняка бабская - небольшой и старенький Рено, который только на свалку, а не разъезжать на нем по улицам мегаполиса.

В любом другом случае, я бы обогнал видавшую виды колымагу и, притерев к обочине, рассказал, что думаю о подобной манере вождения. Но сейчас не хотел тратить время.

Все же добравшись до офиса, сделал вдох-выдох. С чего так завелся, не понимал и сам. Наверно, надо будет нервишки подлечить - и не привычным способом, а у какого-нибудь мозгоправа.

Когда поднимался в лифте на тринадцатый этаж, телефон, чтоб его, зазвонил снова. Наверняка опять Виолетта, от которой уже было так тошно, что хоть на стенку лезь.

Мы расстались не так давно, но Летти, как она сама просила себя называть, уже успела об этом пожалеть. А я - нет. Просто в один момент понял, что меня не устраивают холодные, как остывший ростбиф, отношения. И такая же холодная постель, даже если в ней и происходило то, в чем Летти показывала все свои умения., весьма, надо сказать, разнообразные. Может, это было приближением старости?

Глянув на экран телефона, вздохнул с облегчением - Марк Жук, один из тех, кого я был рад слышать всегда.

- Слушаю, - ответил на звонок, и тут же меня ошарашили.

- Через неделю, Ноттингем, благотворительный фестиваль. Будешь?

А Жук умел ввести в ступор.

- Что за фестиваль? - уточнил, выходя из лифта, уже зная, что скорее всего, поеду. Наверно, именно этого мне и не хватало - немного развеяться.

- Шефы устроят мастер-класс для детей с ограниченными возможностями. В остальном - грандиозная обжираловка, как и всегда.

Я хмыкнул, добравшись до приемной. Кивнул секретарше, обвел глазами помещение, и уже собрался идти в кабинет, когда мои ноги приросли к полу.

- Я перезвоню, окей? - спросил у Марка, и не успел тот ответить, отрубил связь.

Это была она.

Нет, не так.

Мне навстречу поднялась Диана. Женщина, черты лица которой я помнил досконально. Но понял это только сейчас, когда увидел ее вновь. Мы виделись лишь однажды, но эта встреча до сих пор не шла у меня из головы. И тому были очень веские причины…

- Олег Владимирович, к вам посетители, - озвучила секретарша очевидное.

А я стоял напротив и понимал простую вещь - Диана меня не узнала.

- Добрый день, - заговорила она, и я посмотрел на паренька, лет пяти, которого Диана держала за руку. - Мы с вами незнакомы, но…

Она запнулась и, опустив взгляд, покачала темноволосой головой. На губах заиграла легкая улыбка, полная смущения.

- Мы с вами незнакомы, но? - подсказал я хриплым голосом. А в голове моей проносились миллионы вопросов, главным из которых был лишь один - со стороны Дианы это притворство, или..?

- Но мы с Матвеем лично пришли, чтобы поблагодарить вас за то, что спасли ему жизнь.

Я нахмурился, снова переводя взгляд на мальчишку. Твою… дивизию! Это же я, собственной персоной, только на тридцать лет младше.

Во рту стало так сухо, что язык прилип к небу, мешая произнести хоть один звук.

Теперь я узнал парня - именно на его лечение я перевел деньги какое-то время назад. И тоже не забыл - ни его огромных глаз, полных какой-то безнадеги, ни кучеряшек, торчащих в разные стороны.

- Пройдемте ко мне в кабинет, - сказал, когда смог говорить. - Кофе?

- Если можно, - кивнула Диана. - Но мы бы не хотели вас отвлекать.

- Вы меня не отвлечете, - заверил я мать моего сына.

Черт! Почему от этой мысли все внутри переворачивалось? Я ведь еще двадцать минут назад даже помыслить не мог ни о чем подобном!

- Света, два кофе и мороженое для Матвея.

- Олег Владимирович, но…

- Никаких «но». Чтобы все было через десять минут.

Распахнув перед Дианой дверь, я пропустил их с малым в кабинет и зашел следом. Сердце, как сумасшедшее, билось с такой скоростью, что этот звук казался мне слышимым всеми. Однако Диана выглядела расслабленной, хоть и продолжала смущаться.

Нет, она и взаправду меня не узнала.

Я посмотрел на Матвея. Он оглядывался с интересом, но в карих глазенках была опаска. А потом вдруг сорвался с места и, подбежав к столу, схватил мою Золотую Цесарку.

- А это что? - потребовал он ответа.

- Матвей! - воскликнула Диана с таким ужасом в голосе, как будто он не Цесарку схватил, а звезду Мишлен. Которой у меня, впрочем, пока не имелось.

- Это один из самых почетных призов, - пояснил я и сделал то, чего не ожидал от самого себя.

Присел перед сыном (а в том, что это именно мой сын, я не сомневался) на корточки и улыбнулся.

- Нравится? - уточнил у Матвея.

- Я люблю призы, - кивнул он в ответ. - У меня есть… - Нахмурив брови, Матвей принялся вспоминать, что у него есть.

- Диплом победителя, - подсказала Диана.

Она уже обосновалась - присела на край стула и теперь смотрела на нас. А мне вдруг стало очень интересно - если она меня не узнала, то… от кого же, по ее мнению, родился Матвей? Это я и планировал выяснить в самом ближайшем будущем, пока же нужно было наладить с Дианой мало-мальский контакт.

- Диплом победителя - это просто отлично, - похвалил я, распрямившись.

Секретарша как раз внесла кофе и мороженое, за которым ей наверняка пришлось сбегать в ближайшее кафе.

- Я не спросил, можно ли Матвею сладкое, - произнес, когда Света расставила напитки и крем-брюле на столе.

А потом она застыла и, нахмурившись, стала рассматривать ребенка. Черт, еще не хватало, чтобы по офису поползли слухи!

- Можно, - кивнула Диана и улыбнулась. - С некоторых пор я стала его баловать.

Пока Матвей уплетал мороженое, я вопросительно посмотрел на Свету. Она наконец отмерла и, рассеянно оглядевшись, извинилась и вышла.

- Сейчас у Матвея все хорошо? - осторожно спросил у Дианы, опираясь бедром на край стола.

Судя по всему, ребенок уже был здоров, да и со слов его матери я понял, что жизнь сына вне опасности.

- Да, сейчас все хорошо. Конечно, мы регулярно обследуемся, но с ним все в порядке. Спасибо вам большое.

Она снова улыбнулась мне - тепло и открыто. Я не удержался от ответной улыбки, но конечно, кое-что меня продолжало напрягать. А именно та ситуация, в которой мы все оказались.

Мы познакомились с Дианой около шести лет назад в клубе. Ну как, познакомились? Я был в компании на мальчишнике лучшего друга. Напитки покрепче, слова покороче... Я принял ее за другую - одну из нескольких бабочек, прилетевших скрасить время для нашей мужской компании. А когда оказалось, что она не только не легкодоступная девица, но еще и была невинной до меня...

Я пытался ее найти. Сам не знал, зачем. То ли от воспоминаний о том, как она вся зажималась со мной, пыталась отстранить, а я - принимал это за игру. То ли потому что была первой, кто настолько смог зацепить с тех пор, как я расстался со своей невестой.

И вот теперь... черт побери! Да она же наверняка от меня залетела после той ночи! Только почему сейчас давала понять, что видит впервые? Или все это было лишь искусной игрой? Да, возможно.

Давая деньги на спасение Матвея, я не скрывал своего имени. И могло получиться так, что Диана узнала, кто был тем самым благотворителем, поняла, что именно я - отец Матвея и теперь пришла ко мне. Но, если так и было, стоило признаться - ей чертовски хорошо удавалась актерская игра.

- Не благодарите, Диана. Никакие деньги не идут в сравнение с тем, что касается человеческой жизни. Тем более, если речь идет о жизни ребенка.

Твоего ребенка, Волков, - тут же добавил внутренний голос.

Только теперь мне нужно будет понять, как выяснить, правда ли это. И что делать с пониманием, что меня могли попросту не узнать.

- Мама, я доел, - объявил Матвей и, отставив стаканчик из-под мороженого, слез со стула. - Ты обещала еще и в зоопарк.

-Да.

Диана тоже поднялась и, поставив пустую чашку на поднос, снова мне улыбнулась. Нет, она не могла притворяться. Она взаправду не узнала во мне того парня, с которым провела ночь.

- Мы поедем, Олег Владимирович. Еще раз спасибо вам за все.

Она произнесла эти слова, а у меня внутри все перевернулось. Матвей и Диана вот так вот уедут, и этот малыш не будет знать, что я - его отец? И сама Диана... она меня попросту не вспомнит?

- Диана, подождите, - сказал, когда они направились к выходу из кабинета. - Возьмите мою визитку.

Я нашел на столе белый прямоугольник с написанным на нем номером телефона и протянул Диане. Та взяла визитку после некоторых раздумий.

- Надеюсь, что если повод позвонить мне и найдется, он будет совсем не таким, какой свел нас вместе раньше.

На этом моменте я цепко всмотрелся в лицо Дианы, потому что фраза моя звучала весьма двояко. Но, кажется, она поняла все весьма однозначно.

- Да, я тоже надеюсь, что таких поводов больше не будет. Спасибо вам, Олег Владимирович.

Они ушли, а я некоторое время простоял, глядя им вслед, после чего подошел к окну. Матвей и Диана как раз усаживались в машину. В тот самый старенький Рено, который подрезал меня по дороге на работу. Усмехнувшись, покачал головой - а ведь наше второе знакомство могло состояться раньше и прошло бы в менее дружелюбной атмосфере.

Дождавшись, пока машина отъедет от офиса, я повернулся и осмотрел кабинет. Мне на глаза попалась пластиковая ложка, которой ел мороженое Матвей. Кажется, можно сделать анализ на днк, использовав ее в качестве подручного материала.

Меня охватило какой-то странной лихорадкой, какой я не испытывал ни разу в жизни. Выглянув из кабинета в приемную, я отдал распоряжение секретарше:

- Дай мне все контакты: которые оставила Диана. Все; что ты записала.

Света воззрилась на меня с таким выражением на лице, что мне тут же захотелось ее уволить к чертям собачьим за возможные последствия от ее болтливого языка (если таковой все же обнаружится через время).

- Хорошо, Олег Владимирович. Сейчас я приберу в вашем кабинете.

Она быстро взяла себя в руки и уже направилась в мою сторону, когда я ее остановил:

- Не нужно, все потом, - сказал ей, и прежде чем секретарша снова одарила бы меня удивленным взглядом, скрылся за дверью.

Часть 2. Диана

Старенький Рено Логан тяжело вздохнул, когда я нажала на педаль газа, и неторопливо, словно бы неохотно, двинулся с места. Эта машина была тем немногим, что я не успела продать в тот страшный период, когда жизнь сына висела на волоске. И то только потому, что никто не хотел ее брать, да и денег она много не принесла бы. Не покрыла бы даже сотой доли от дорогостоящего лечения.

Для любой матери, наверно, нет ничего страшнее ситуации, когда оказываешься лицом к лицу с такой бедой, как болезнь твоего ребенка. Хуже того - с невозможностью ему помочь, потому что требуемой на лечение суммы не видела в глаза за целую жизнь. Я до последнего момента не знала, удастся ли собрать нужное количество денег и когда кто-то сделал очень щедрое пожертвование - поклялась себе, что поблагодарю этого человека лично.

Мне хотелось сказать ему так много добрых слов, но при встрече все они куда-то подевались, подавленные странным чувством, будто я знала Олега Волкова не только по фотографиям в интернете.

Но этого никак не могло быть! Таких мужчин, как он, попросту не забывают. И скорее всего это была не более, чем иллюзия, рожденная его известностью. Как я выяснила впоследствии, разыскивая человека, спасшего жизнь моего сына, Олег Волков был знаменитым шеф-поваром и бизнесменом. Наверняка я просто видела его прежде где-нибудь по телевизору и не более того.

Занятая этими мыслями, я не сразу поняла, что Матвей ведет себя непривычно тихо, хотя обычно сын охотно болтал обо всем на свете, начиная со своих друзей и заканчивая тем, что ему попадалось на глаза из окон машины.

- Эй, о чем задумался? - спросила я, кинув взгляд на сына и улыбнувшись его серьезному, сосредоточенному виду, с которым он вертел в руках любимую мягкую игрушку - пингвина в смешной голубой шапочке.

В ответ на мой вопрос сын лишь тяжело вздохнул. Я уже решила было, что он так ничего и не скажет, но Матвей неожиданно произнес:

- Мне понравился дядя Олег. У него глаза добрые.

И после паузы сказал то, отчего у меня все внутри перевернулась:

- Я бы хотел, чтобы мой папа был на него похож. У дяди Олега даже награды есть, - пробормотал Матвей с настоящим благоговением.

А я до боли поджала губы, чтобы не выдать своей реакции.

Господи, мне, наверно, до конца жизни не избавиться от стыда перед сыном за то, что я не знала, кто его отец. Нелепая, безумная ситуация, но я действительно не имела об этом ни малейшего понятия! Хуже того - я, кажется, даже не желала этого вспоминать. Так мне сказала психолог, к которой меня притащила мама.

Я прикрыла глаза, вспоминая тот ужасный момент, когда вдруг выяснилось, что я беременна. В ушах, как наяву, стояли крики мамы, которая сначала обвиняла меня в том, что я развратница, а потом плакала, умоляя признаться, кто этот негодяй, который меня, как она выразилась, обрюхатил.

Но мне решительно нечего было ей рассказать! До того момента, как попала к гинекологу на прием из-за пропавших месячных, я даже не подозревала, что уже не девственница. И когда узнала о том, что внутри меня растет новый человек, долго не могла в это поверить. Не могла принять.

В тот ужасный период, когда Матвей боролся за жизнь, я винила во всем себя. В том, что не знаю, кто его отец и мы не можем обратиться к нему за помощью; в том, что поначалу не хотела принимать факт своей беременности, не была готова стать матерью… Мне казалось - кто-то свыше наказывал меня за все это. И как только не сошла с ума за то время, когда сын болел - не знала и сама.

Понимание, что у меня нет ничего дороже, чем мой ребенок, пришло в тот момент, когда я впервые взяла его на руки. Пусть даже рядом не было человека, который разделил бы со мной это счастье. Именно счастье, равного которому нет.

- Твой папа… - начала я, тщательно подбирая слова для этого самого трудного разговора, - самый лучший человек на свете. Иначе и быть не могло, ведь он подарил мне тебя, - натянула я на лицо улыбку, повернувшись к сыну.

Если бы только мне и правда быть в этом уверенной! Отец Матвея мог оказаться кем угодно - наркоманом или алкоголиком и, как знать, может, именно этот факт повлек за собой проблемы со здоровьем у сына. Этого я точно знать не могла, но если верить моему психологу, то почти наверняка выходило, что этот человек как минимум был… насильником. Ирина Борисовна считала, что моя память просто заблокировала все воспоминания о той ночи, потому что шок от случившегося был слишком сильным.

Я ведь не была какой-нибудь беззаботной тусовщицей, готовой заниматься сексом с малознакомыми людьми. Совсем напротив - мама воспитывала меня в строгости, вбивая в голову, что секс между мужчиной и женщиной может быть только после свадьбы. И никогда прежде у меня с парнями не было ничего большего, чем поцелуи. Поэтому я не могла даже представить, что решилась бы вдруг на подобное развлечение. Такого желания у меня и не возникало - ни до той ночи, ни, тем более, после.

- Жаль, что я не узнаю папу, - сказал Матвей.

Он проговорил это совсем тихо, но я его услышала. И сердце снова сжалось от невыносимого чувства вины. К несчастью, у меня не было иного выбора, кроме как сказать сыну, что его отец погиб.

- Мне тоже жаль, - ответила ему, сворачивая на парковку у зоопарка. - Но у тебя есть я, а у меня есть ты. И это самое главное.

Матвей задумчиво кивнул, а когда вскинул на меня глаза, в них уже светились совсем иные чувства - предвкушение и надежда.

- Мама, а можно будет покормить животных? - спросил сын, когда мы вышли из машины. - Мне так нравится кенгуру! И верблюд….

- Боюсь: что нельзя, - вздохнула я, закрывая старую верную «Рено». - Это очень опасно для них. Но в следующий раз мы с тобой сходим в другой зоопарк, поменьше, где нам дадут для специальную еду для животных. Идет?

- Идет, - кивнул Матвей и я почти расслабилась, радуясь тому, что дети способны так быстро переключаться и менять свое настроение. Но, оказалось, что с выводами я поторопилась.

- Надо нам было позвать с собой дядю Олега! - заметил Матвей, когда мы вошли в зоопарк. - Мне кажется, кенгуру бы ему очень понравилась.

- Он очень занятой человек, Матвей, и ему нужно работать, - ответила я. - Но, может быть, в другой раз он найдет время познакомиться с кенгуру.

Конечно, никакого другого раза не будет и быть не могло по определению. Мы с Матвеем нанесли Олегу Волкову единоразовый визит и вряд ли когда-либо встретимся с ним снова. Для этого просто не было никаких причин.

Как вскоре оказалось - по этому поводу я сильно заблуждалась.

Часть 3. Олег

Я много думал о том, что же случилось после той нашей ночи в клубе. Многое сопоставлял друг с другом, чтобы понять, судьба ли - эта встреча с Дианой? Или хитрый ход, который она сделала, узнав, кто именно отец ее ребенка. И однозначного вывода по этому поводу у меня не имелось.

Зато имелось кое-что другое - возможность спокойно разузнать, каковы цели у матери моего ребенка. И есть ли они вообще.

Прошло несколько дней после нашей встречи, когда я все же решил позвонить ей. Чем дольше она молчала, тем больше я убеждался в том, что Диана взаправду просто пришла, чтобы меня поблагодарить. И ничего большего.

Сам же за это время выяснил то, что не давало мне спать в последние несколько ночей - Матвей был рожден от меня. Анализ днк показал это доподлинно.

- Алло? - с осторожностью ответила Диана на звонок, стоило мне набрать ее номер.

Я откашлялся. В горле пересохло - ей-богу, как одиннадцатиклассник, собирающийся пригласить на свидание понравившуюся девушку.

- Диана, добрый день. Это Олег Волков.

- О!

Она так и сказала. Просто «О!», ничего кроме. И что скрывалось за этим возгласом, понять я не мог.

- Вам удобно сейчас говорить?

- Удобно. Что-то случилось?

Конечно, случилось. Я тебя поимел, приняв за другую, искал, но не нашел, а теперь ты сама пришла ко мне.

Вместе с сыном. Нашим с тобой. И вот теперь я понять не могу, как нам строить отношения дальше.

- Нет, ничего не случилось. Вы оставили свой номер секретарше, когда приходили ко мне. И вот я решил вам позвонить и…

Нет, мне впору было давать звание «Идиот года». Особенно за эту паузу, которую сделал вместо того, чтобы пригласить Диану в ресторан.

- Позвонить… и? - спросила она, когда молчание стало звенящим.

- Позвонить и спросить: как вы смотрите на то, чтобы встретиться и поужинать?

Тишина снова стала такой осязаемой, что казалось, как будто ее можно потрогать руками. Диана молчала, но трубку не положила - и то хлеб.

- Я с удовольствием, Олег Владимирович, - наконец сказала она, и я выдохнул с облегчением.

- Завтра в семь вечера, устроит?

- Да… устроит. Я договорюсь с мамой, чтобы она забрала Матвея на пару часов.

Диана четко очертила границы. Только ужин, ничего больше. Но на большее я и не рассчитывал. Пока что.

- Хорошо. Продиктуйте адрес, я заеду за вами в половину седьмого.

- Давай перейдем на «ты», - предложил Диане, когда забрал ее и помог устроиться в машине.

- Давайте… точнее, давай, - согласилась она, улыбнувшись смущенно.

И от этой улыбки все внутри сжалось. Она ведь точно так же улыбалась мне в том клубе, но тогда я поспешил принять это за игру профессионалки. А сейчас понял - такой искренности не смогла бы изобразить ни одна, даже самая отъявленная, актриса.

- Куда мы едем? - спросила Диана, глядя по сторонам, как будто улицы, по которым мы передвигались, могли рассказать ей о конечной цели путешествия.

- В ресторан. Я же обещал ужин, - улыбнулся, чуть повернув к ней голову, когда мы остановились на светофоре.

Мне нравилось, что Диана выглядит совершенно естественной. Ни кричащей косметики, которую женщины наносят на лицо, как боевой раскрас, призванный сбить мужчину с ног. Ни ультра-короткого платья. Все просто и непринужденно.

- Хорошо, я как раз проголодалась.

Вроде бы в ее словах не было ничего двоякого, однако я тут же отреагировал на них так, как совсем был не должен. Возбуждение. Предвкушение. Желание. Вот, что испытывал сейчас, когда мы всего лишь ехали поужинать.

Да уж, Волков. Не зря она тебя тогда испугалась. Кажется, ты больше похож на животное, а не на заинтересовавшегося мужчину.

Припарковавшись возле одного из своих ресторанов, закрытых на этот вечер только для нас с Дианой, я помог ей выйти из машины и, чуть задержав руку в своей ладони, спросил:

- Утка и салат с апельсинами под бокал вина устроит? Обещаю, что буду готовить сам.

В ответном взгляде заискрилось то, чему я не мог дать точного определения, но мне нравилось видеть, как Диана реагирует на мои слова.

- Устроит, - кивнула она и, опустив голову, смущенно улыбнулась.

- О! И как это тебе удается? - спросила Диана, отправив в рот первый кусочек утиной грудки на коже. - У меня она получается без корочки и дико сухой!

- Не забывай, я шеф, - подмигнул ей и, пригубив вина, откинулся на спинку стула.

Мне всегда нравилось смотреть за тем, как люди пробуют блюда, приготовленные мною, и как наслаждаются вкусом пищи. Но сейчас кормить Диану, наблюдать за тем, как она кладет в рот кусочек за кусочком, было особенно волнительно.

- И все же… Как можно приготовить еду настолько вкусно?

- Ну, на утке важно сделать надрезы. Посмотри сама, - я указал на ее тарелку. - Потом - натереть солью, она удалит излишнюю влагу из кожи. Еще нужно вытопить жир, а уже потом…

- Все-все! Я сдаюсь!

Диана подняла руки в жесте капитуляции, взяла вино и тоже сделала глоток. А я сидел напротив, смотрел на нее и не знал, о чем нам с ней говорить. Ну, не ошарашивать же ее сходу тем, что я все знаю?

- Как зоопарк? Съездили? - задал я пару вопросов на нейтральную, как мне самому показалось, тему.

Диана кивнула, и на лице ее появилось такое выражение, что я сразу понял - в этот момент она думает о сыне. О нашем с ней сыне.

- Да. Матвей очень любит проводить со мной время. А я - каждую секунду стараюсь посвятить ему.

Она вдруг нахмурилась и, не успел я и слова сказать, продолжила:

- Знаешь, после его болезни… я стала относиться ко всему иначе. И очень благодарна тебе за то, что ты тогда помог.

Ди помотала головой и добавила:

- Прости, что гружу тебя всем этим.

Ей не за что было извиняться. Совершенно случайно я оказался рядом и стал той самой спасительной соломинкой, в которой они нуждались. А если бы этого не произошло? Даже дурно стало от этой мысли. Мой ребенок мог умереть. Или я вообще никогда бы не узнал, что он у меня есть... Черт, это ужасало даже сейчас, когда все сложилось самым верным образом.

- Не извиняйся, - сказал я Диане. - Мне нравится слушать о том, как ты говоришь о Матвее.

Мы помолчали. Я не знал, как перейти к тому, что меня волновало. О чем думала в этот момент Ди - не имел ни малейшего представления.

- Кстати, а отец Матвея не приревнует тебя ко мне? - ляпнул я то, что само просилось наружу.

И тут же пожалел о сказанном. На лице Дианы появилась растерянность. Она отшатнулась, как будто я собирался ее ударить, и мгновенно закрылась. Это я ощутил физически.

- Он умер. Довольно давно, - отчеканила она сухим тоном.

Поздравляю, Волков. Тебя уже нет в живых.

Захотелось нервно рассмеяться. От всей этой абсурдной ситуации, в которой был виноват на все сто, и от того, что потоптался по чужим чувствам, как медведь по пасеке.

- Извини... Я не знал, - выдавил из себя, надеясь, что Диана не вскочит и не сбежит от меня, как то уже было в прошлом.

Мы снова оказались в коконе из молчания, которое мне ни капли не нравилось. Я бросал взгляды на сидящую напротив меня женщину и гадал - как и когда смогу перейти к тому, что отец Матвея не только не умер (как она наверняка рассказала сыну), но и очень даже планирует принимать участие в судьбе своего ребенка?

- Ничего страшного... Это ты меня извини, - произнесла наконец Ди, постепенно расслабляясь. И попросила, видимо, чтобы смягчить ситуацию: - Поделишься рецептом какого-нибудь особенного блюда? Я уверена, ты их знаешь миллион!

Часть 4. Диана

- Спасибо за этот вечер.

Мы с Волковым стояли у моего дома друг напротив друга, и я испытывала при этом совершенно полярные чувства. С одной стороны - желание поскорее закончить с этой встречей, с другой… ощущение какой-то недосказанности. Наверно, оно было связано с тем, что меня мучил вопрос - почему такой мужчина, как Олег Волков, вообще мне позвонил?

Я сто лет не была на свиданиях. Собственно, с тех самых пор, как узнала о своей беременности. И поняла - то, что к ней привело, было против моей воли. И это теперь рождало во мне страх. Боязнь подпустить к себе какого-то мужчину. Боязнь вспомнить как это было в тот, самый первый раз, который память напрочь заблокировала. И я не была уверена, что готова узнать правду о том, кто сделал со мной это. Ведь будь это порядочный человек, он наверняка бы нашел меня сам. А в непорядочном мы с Матвеем вовсе не нуждались.

Между мной и Волковым стояла тишина. Он не уходил, и я почувствовала, что должна сказать ему все, как есть. Даже если окажусь дурой, которая вообразила о себе слишком многое.

- Олег….

- Да? - откликнулся он хрипло.

Я закусила губу, мучительно подбирая слова. Потом, набрав в легкие воздуха, наконец выпалила на одном дыхании:

- Я хотела спросить… почему ты пригласил меня в ресторан?

Он посмотрел на меня удивленно.

- А почему, собственно, нет? Или у тебя кто-то есть?

- Нет, - помотала я головой. - И я как раз хотела сказать… Не подумай, что я очень самонадеянна, но…

Господи, стою тут и лопочу как малолетняя дурочка! Но в некотором смысле я таковой и осталась. Несмотря на наличие ребенка, опыта отношений с противоположным полом у меня не имелось практически никакого.

- Но? - напомнил он.

Я вздохнула.

- Я просто хотела сказать на всякий случай… я не ищу никаких отношений. Вообще никаких, - подчеркнула, кинув на него быстрый смущенный взгляд.

- Почему?

Определенно, этот мужчина умел поставить в тупик! Я невольно взметнула брови и хмыкнула:

- Нужно обязательно объяснять причины?

- Обязательно, - кивнул Волков с совершенно серьезным видом, но в глазах его при этом чертики плясали самбу. Качнувшись на носках туфель, он подался ко мне ближе и заявил:

- Без подробного объяснения причин отказа я не принимаю.

Наверно, будь это кто-то другой - и я бы уже ушла, холодно попрощавшись. Но в Олеге Волкове было нечто… какая-то странная сила и магнетизм, что удерживали на месте, буквально парализуя.

А я ведь согласилась на эту встречу из чистой благодарности. И вот теперь почему-то стояла, смотрела на этого мужчину и думала - а как могла бы сложиться моя судьба, будь отцом Матвея такой человек? Добрый, сильный, притягательный….

Но этого, увы, никак не могло быть. И фантазировать на подобную тему было глупо и неуместно.

- Тебе объяснения в письменном виде или примешь устный отчет? - невольно улыбнулась я.

- Достаточно устного.

Он опустил взгляд на мои губы и я почувствовала, что не могу произнести ни слова. Чтобы как-то снять с себя это оцепенение, я запрокинула голову, найдя глазами свое окно. Там горел свет - значит, мама уже привела Матвея домой. И мне давно следовало вернуться к сыну.

Я перевела взгляд на лицо Волкова и проговорила:

- Я не могу выразить, как я тебе благодарна за все, что ты для нас сделал. Мне никогда с тобой не расплатиться, но….

- И не нужно, - прервал меня Олег. - Я рад, что ты привела ко мне… Матвея.

Я посмотрела в его глаза и что-то вдруг заставило меня сказать:

- Не хочешь зайти на чашку чая? Матвей будет очень рад тебя видеть. Ты ему понравился.

В глазах Волкова вспыхнуло что-то странное при этих словах. Я пыталась понять, что могла сказать не так, и не находила объяснения. Поэтому поспешно добавила:

- Если ты торопишься, то....

- Нет, я с радостью, - прервал меня Олег.

Отведя взгляд, я кивнула:

- Отлично. Пойдем.

Войдя в квартиру, мы оказались в полной темноте. Свет горел только на кухне, оттуда же доносились характерные звуки - мама деловито гремела посудой, а Матвей, судя по всему, смотрел свой любимый «Щенячий патруль». Никто даже не услышал, как мы вошли, поэтому, включив в прихожей освещение, я окликнула своих домочадцев:

- Мама! Матвей! Посмотрите, кто со мной пришел.

Сын вылетел навстречу первым. Его глаза радостно загорелись при виде гостя, и я вдруг засомневалась, что поступила верно, пригласив Волкова на чай. Совершенно не хотелось, чтобы Матвей к нему привыкал, потому что это не принесет сыну ничего, кроме разочарования.

- Ой! - выдохнула подоспевшая мама и от потрясения прижала руки к груди. - Это же вы, Олег Волков....

-Я, - кивнул тот и, протянув руку, добавил:

- Рад с вами познакомиться....

- Елена Николаевна, - подсказала мама.

- Елена Николаевна, - улыбнулся Волков.

- Как хорошо: что вы зашли! Я тоже хотела вас поблагодарить за то, что вы так помогли нашему Матвею! Мы ведь почти отчаялись уже... Это так тяжело - смотреть, как мучается ребенок, а ты и сделать ничего не можешь... - Мама смахнула с глаз подступившие слезы и я поспешила вмешаться:

- Все позади, мамуль. Не будем об этом вспоминать.

Мама кивнула и, напоследок пожав руку Волкова, добавила:

- Дай вам бог здоровья! И близким вашим! Чтобы никогда не болели и такого горя не знали...

Мне показалось, что от этих слов по лицу Олега пробежала тень, но она исчезла так быстро, что я не была уверена, видела ли это в действительности.

- Дядя Олег, а вы умеете в шахматы играть? - поинтересовался тем временем Матвей.

- Умею, - кивнул Волков.

- Поиграете со мной?

В глазах сына зажглась надежда. Я хотела было объяснить ему, что дяде Олегу может быть некогда, но тот меня опередил:

- С удовольствием.

- Ура! - оживился Матвей и тут же поморщился:

- Только, чур, не поддаваться! Мама и бабуля мне всегда уступают, но я хочу побеждать честно!

- Не буду, - пообещал ему Волков. - Сразимся с тобой по-мужски.

- Мы точно тебя не задерживаем? - все же уточнила я, и Олег быстро откликнулся:

- Нисколько.

- Ладно. Тогда я заварю обещанный чай, - пробормотала, прежде, чем скрыться на кухне.

Прежде всего - от собственных странных мыслей, что снова замелькали в голове. Несбыточных и невозможных настолько же, насколько было невозможно найти отца моего ребенка.

Часть 5. Олег

Я и представить себе не мог, что проводить время с собственным ребенком будет настолько приятно. Играть с ним, отвечать на миллиард его вопросов, просто находиться рядом… Матвей был очень умным и смышленым, и, наверно, как это делает каждый родитель, я не раз подумал, что только у меня мог быть такой малыш.

- А мама иногда страдает, - сказал он, когда мы доиграли в шахматы третью партию.

Я не поддавался, совсем нет. И общий счет составлял два - один в мою пользу, чему Матвей был весьма рад. И когда сын заговорил о Диане, я насторожился. Возможно, дети видели и могли озвучить то, что не готовы были предать огласке взрослые.

- Почему ты так думаешь? - приглушенно спросил я, глядя на сына.

Думать об этом ребенке именно в таком контексте было особенно комфортно. Может, кто-то открестился бы от отцовства, сделал бы все, чтобы его не привлекли к ответу, но только не я.

- Потому что я слышал ее разговоры. Она до сих пор говорит с этой своей…

Матвей нахмурился и даже пощелкал пальцами в воздухе.

- Ее Ириной Борисовной зовут, она аналитик.

- Психоаналитик, - подсказал я.

- Да, точно. Они иногда созваниваются и мама…

Матвей поджал губы, покачал головой. В свои пять он был слишком взрослым и понятливым.

- Что - мама? - напомнил я ему.

- И мне кажется, мама страдает, - повторил он то, о чем уже сказал ранее.

Он делал это по одной простой причине - потому что доверял мне. Доверял, несмотря на то, что мы виделись во второй раз. Должно быть, связь с детьми - совсем невыдуманная штука.

- Я постараюсь сделать так, чтобы она перестала страдать, - заверил я Матвея.

Я и сам не знал, как претворить это в жизнь. Даже напротив - все, что у меня имелось по отношению к Диане - это попытка влезть в ее настоящее с весьма травмирующим прошлым. И мне предстояло понять, как именно это сделать, чтобы не навредить еще больше. Ведь я уже наверняка успел это сделать…

- Олег… Матюша… пойдем пить чай?

Диана появилась на пороге детской так неожиданно, что мы с сыном, каждый погруженные в свои мысли, невольно встрепенулись.

- Мама… конечно, пойдем, - сказал Матвей и, поднявшись, протянул мне руку.

И именно в этот момент я понял, что сделаю все, чтобы мой ребенок и его мама были счастливы и никогда не страдали.

- Волкыч, я нашел.

Таким именем было разрешено меня называть лишь одному человеку. Косте Миронову, с которым мы дружили со школьной скамьи.

- Нашел что?

- Не что, а кого. Ну у тебя и память!

Я так и видел, как Костян качает головой.

- Да ты так размыто говоришь, что хрен знает, что ты там мог отыскать. Мозгоправа?

- Мозгоправшу, - поправил он. - Это будет баба, прости. Но жена говорит, что лучше нее никого не знает.

Усмехнувшись, я подтянул к себе блокнот и взял ручку. И скомандовал:

- Диктуй номер, Мирон.

Идея обратиться к психологу была весьма себе жизнеспособной. Ну, как считал я. Даже если эта самая мозгоправша не поможет с вопросом, с которым я собирался к ней обратиться, вполне можно будет получить какую-нибудь консультацию по моему состоянию.

- Спасибо, - сказал я, когда Костя озвучил мне номер психологини. - Буду должен.

И отключил связь.

В итоге у меня имелись контакты той, которая могла пролить свет на случившееся. И теперь я мог оперировать не только своими догадками, но и мнением профессионала. Осталось понять, когда именно мне стоит применить свои знания на деле.

- Добрый день, Олег. Я Алина, как вы уже знаете.

Мне улыбнулась миловидная полная женщина с ярко-насыщенными рыжими волосами. Указала на стул напротив себя и я с первых слов, произнесенных ею, почувствовал себя комфортно.

Мозгоправов я недолюбливал. Наверно, сказывалось некое предубеждение. Многие были уверены, что если ты обращаешься к психологу, то у тебя давно поехала кукушка. Но среди моего окружения все больше обращались к таким консультациям и, наверно, это было правильным.

- А я Олег, как вы уже знаете, - ответил в тон, обращаясь к Алине.

Она подвинула ближе блокнот, взяла ручку и… просто стала смотреть на меня. И я понял - никто ничего не станет вытаскивать из меня щипцами. Я сам должен рассказать то, что меня волнует.

- У меня есть одна проблема, - начал я, но тут же осекся. Покачал головой, усмехнулся. - Точнее, не одна, но поговорить хочу о весьма конкретной.

- Тогда говорите.

- Ммм… я не знаю, как приступить к сути.

- Есть ли что-то, о чем вы можете рассказать? Какая-то ситуация? Отправная точка? Совсем необязательно оговаривать ту проблему, о которой вы уже заявили. Мы к ней придем, так или иначе.

Я удивленно приподнял брови. Кажется, эта самая Алина была не так плоха…

- Ситуация есть.

Замявшись, я не сразу понял, что именно стоит озвучивать. Снова почувствовал себя подростком, каковым не являлся уже лет двадцать.

- Не так давно я находился в клубе. Отмечали скорую свадьбу моего приятеля. Был мальчишник.

Я посмотрел на Алину, на ее лице была написана безмятежность, что подтолкнуло меня к тому, чтобы рассказывать дальше.

- Там я увидел девушку. Красивую, даже очень… Но принял ее за другую.

- За кого?

- За одну из… скажем так, легкодоступных девушек, которые были на этом вечере.

- И что вы сделали?

- Я ее взял.

Да, именно так. Зачем скрывать от психолога то, что рано или поздно выйдет наружу?

- Взяли грубо?

- Почему вы так решили?

- Я пытаюсь найти ту самую проблему, которую вы мне пока не озвучили.

На лице психологини отразилось что-то - то ли сомнение, то ли нечто весьма на него похожее.

- Нет, просто взял. Но кажется, она восприняла это за грубость.

- Продолжайте. Вам ведь есть, что рассказать.

Я уперся взглядом в Алину, она - смотрела на меня в ответ. На этот раз цепко, но давая понять, что эта консультация нужна прежде всего мне. Впрочем, так оно и было.

- Она забеременела. Родила. И сейчас или не помнит о том, кто ее взял, или делает вид, что не помнит.

Я выдал то, что было основным. Обрисовал детали, которые могли пролить хоть каплю света на случившееся. И увидел, что Алина ошарашена.

- Она общается с вами и сейчас? - спросила психологиня. - Кстати, как ее зовут?

- Диана... - ответил я. - Так получилось, что я невольно помог ей и нашему ребенку.

- Как это произошло?

- Я перевел деньги на его лечение. Тогда я не знал, что это мой сын. Это стало случайностью. Но сейчас меня волнует то, почему его мама меня не помнит.

Алина откинулась на спинку стула. Посмотрела на меня внимательно, после чего сказала:

- В ваших действиях в том клубе не было насилия?

Я тут же впал в ступор.

- Я же вам сказал... я принял ее за шлюху.

- И действовали соответствующе?

-Да.

- А как вела себя Диана?

- Она зажималась, но тогда я принял это за игру.

- Понятно.

Что там ей было понятно; я не знал, но смотрел на Алину и ждал ее вердикта. По сути, только она могла сказать хоть что-то о случившемся, и я это принимал как данность, как бы ни противился тому, что в жизненно важной ситуации могли главенствовать те, кого я совсем не желал туда допускать.

- Скажите, она могла... просто забыть о том, что случилось в ту ночь? - задал я тот вопрос, который волновал меня сильнее всего.

И тут же услышал весьма конкретный ответ:

- Конечно. Сознание Дианы просто могло вытеснить случившееся в клубе. Это распространенное явление. Вы невольно нанесли ей травму, и эту травму Диана вытеснила. Она не помнит ничего о той ночи.

- Но я ее не насиловал! - с жаром ответил я на слова Алины.

- Конечно, нет. Но она восприняла это именно так. И сейчас вам нужно действовать очень осторожно, если вы хотите, чтобы Диана впредь воспринимала вас адекватно.

Алина сначала подалась ко мне, но снова откинулась на спинку стула и улыбнулась. Я посмотрел на психологиню и невольно хмыкнул. Она обрисовала весьма невыполнимые задачи. Именно этого я и опасался.

Диана определенно воспримет меня неадекватно, когда я признаюсь ей во всем. И именно над этим мне предстояло подумать в обозримом будущем.

Часть 6. Диана

- Какой приятный мужчина этот Олег, - сказала мама со значением, когда Волков покинул наш дом.

Я ожидала, что мне станет легче дышать с его уходом, потому что он действовал на меня как-то странно. Пугающе. Но вместе с тем… его присутствие рядом буквально обволакивало - так, что мне снова начинало казаться, будто я его давно знаю. Моя небольшая квартирка, плотно забитая вещами и мебелью, где вечно не хватало места, вдруг показалась мне странно пустой с его уходом.

- Он хороший человек, - ответила я, погружая чашки и грязную посуду в раковину, начисто проигнорировав при этом хорошо знакомый мамин тон. - Иначе он бы не помог Матвею.

- И привлекательный, - настаивала на своем мама. - А как он Матюше нашему нравится! Тот аж сиял, когда они в шахматы играли!

Маму этот факт, очевидно, приводил в восторг, а вот меня - совсем наоборот. Я не хотела, чтобы сын привязался к постороннему мужчине, с которым нам было совершенно не по пути. Как, впрочем, и с любым другим.

Когда я промолчала на ее последнюю реплику, мама снова пошла в бой, теперь уже с открытым забралом.

- Вот бы мне такого зятька! - вздохнула она. - Да и внучку мужское влияние вовсе не повредит!

Я со стуком поставила вымытую чашку в сушилку и, вразрез с этим резким звуком, как можно спокойнее ответила:

- Забудь об этом.

- Диана, но тебе нужен мужчина! Ты в самом расцвете лет, а молодость уходит так быстро….

- Напомню тебе, - едва сдерживаясь, откликнулась я, - что шесть лет назад ты мне запрещала всяческие отношения с мужчинами!

- Но тебя это все равно не уберегло! Так что толку вспоминать о том, что было так давно?

Да уж, не уберегло. Знать бы еще, как меня так угораздило?

Все, что я знала о том вечере - это то, что поехала подработать официанткой на какой-то пафосный мальчишник. При этом меня уверили, что все будет прилично и никто не станет ко мне приставать, потому что для этих целей наняты специальные женщины. И из того, что я помнила - ко мне действительно никто не приставал. Но, тем не менее, каким-то образом я оказалась в итоге беременна! А почти полсуток жизни начисто выпали из моей памяти. Очнулась я уже утром, в собственной постели, но как попала домой - не помнила совершенно.

- Мама, давай не будем, - сказала я, подавив вздох.

- Девочка моя, - мамин тон сделался почти умоляющим. - Несмотря на то, что случилось, надо жить дальше. Девственность все равно уже не вернуть, как и не найти этого развратника! Но ты еще такая молодая, тебе надо замуж…

- Что мне действительно надо - так это ложиться спать, - отрезала я. - У меня завтра на работе грядет проверка. Поговаривают, что Васнецов возвращается из своей ссылки.

- Батюшки! - выдохнула мама, а потом вовсю замахала на меня руками:

- Ложись спать! Я тут все домою, а потом к себе пойду. Этих больших начальников лучше не сердить…

Вот уж точно. Особенно тех, от кого не знаешь, чего и ждать. А Роман Андреевич был именно из таких.

- Спасибо, мамуль, - я отошла от раковины и поцеловала маму в щеку. - Но ты тоже ложись. Я утром все помою сама.

- Иди, иди, - проворчала мама и пробормотала себе под нос:

- Но какой все-таки чудесный был бы зятек из Олежки….

В последующие три дня Волков никак не давал о себе знать, и я уже решила, что он все же принял мой отказ и больше не заинтересован в продолжении знакомства. Осознание чего странным образом меня задевало, но я упорно говорила себе, что это только к лучшему.

Но одним вечером, когда я забрала Матвея из садика и мы шли домой, уплетая по пути мороженое, у самого подъезда нас окликнул знакомый голос:

- Диана! Матвей!

Оглядевшись по сторонам, я обнаружила Олега Волкова метрах в десяти от нас. Он стоял, прислонившись к безупречно чистому, лоснящемуся в лучах закатного солнца, боку своей машины. Естественно, это была дорогая иномарка, которая не шла ни в какое сравнение с моим стареньким Рено. И один только этот факт прокладывал между нами огромную пропасть, напоминая о том, насколько в разных кругах мы вертимся.

- Олег, - улыбнулась я, когда он, оттолкнувшись от машины, подошел ближе. Матвей рядом со мной едва не подпрыгнул от восторга при виде Волкова, и видеть сына таким счастливым было мучительно и радостно одновременно.

- Привет! - поздоровался он, задрав голову, а потом, протянув Олегу мороженое, предложил:

- Будешь мороженку? Мы с мамой по пути купили. Оно, конечно, не такое вкусное, каким ты меня угощал тогда на своей работе, но тоже неплохое. Мне нравится мороженка в рожках и иногда в брикетах, а тебе?

Сын выдал всю эту информацию буквально скороговоркой, и когда Волков улыбнулся ему в ответ - открыто и искренне, мне показалось, что мое сердце буквально тает, как та самая мороженка.

- Мне тоже такое нравится. Попробую с удовольствием, - заявил Олег - Спасибо.

Наклонившись, он сделал небольшой укус, после чего выпрямился и, переведя взгляд с Матвея на меня и обратно, спросил в свою очередь:

- А я тоже хотел поинтересоваться - ты любишь пирожки?

- Бабуля очень вкусно печет, - ответил сын, сосредоточенно нахмурив лоб. Так, словно обдумывал какой-то очень важный вопрос вроде того, как вывести экономику из кризиса, а вовсе не то, любит ли он пирожки. - Мне нравятся с капустой и картошкой. И с яблоком. А вот мама не очень умеет печь, - сообщил он Олегу заговорщическим тоном. - Но она старается.

- Ну спасибо на добром слове, - шутливо буркнула я.

Вот ведь чудо-ребенок! Заложил родную маму с потрохами.

Взметнув брови, Волков насмешливо посмотрел на меня, и я в ответ только руками развела - ну что поделать, если я действительно плохо умею печь пирожки?

- Вообще-то для того, что я хотел вам предложить, вовсе не надо ничего делать. Точнее - надо, но только не печь пирожки, а есть. И не только пирожки.

- Как это? - тут же поинтересовался сын.

- Я приглашаю вас на благотворительный фестиваль, - пояснил Олег, не сводя с меня глаз. - Буду угощать вас там всякими вкусностями.

- Ух ты! - обрадовался Матвей. - Мама, мы же поедем?

Ну какая же ты хитрая задница, Волков! - хотелось мне сказать, но при ребенке я себе такого позволить не могла. Как и отказаться. Вот не будь рядом Матвея - решение было бы быстрым и весьма однозначным.

- Я не уверена, что смогу, - ответила размеренно. - У меня на работе завал.

Это была чистая правда. Вернувшийся Васнецов носился по бутику где я работала, так, словно в него черти вселились, причем всем своим чертячьим семейством, и по сто раз на дню проверял нашу готовность к предстоящей презентации нового товара. И надо же ему было выбрать для этого именно мой магазин!

- И кроме того, я ведь говорила, что не ищу... - добавила я, с упреком посмотрев на Олега, но тот ответил мне насмешливым взглядом и прервал, не дав договорить:

- А я ничего из того, о чем ты говорила, тебе и не предлагаю. Пока что, - добавил он веско.

Я уже открыла было рот, чтобы парировать ему в тон, но тут Матвей потянул меня за руку и буквально взмолился:

- Мамочка, ну пожалуйста, давай поедем! Пожалуйста-пожалуйста!

- Когда фестиваль? - спросила я Волкова, подавив вздох, и втайне надеясь, что это будет мой рабочий день, который даст мне благовидный предлог для отказа.

- Начнется пятнадцатого, - ответил Олег и прежде, чем я успела что-либо сказать, Матвей снова меня сдал, не моргнув при этом и глазом:

- Ура-ура-ура! У тебя как раз отпуск!

- Про визы не спрашиваю. Но о них позабочусь, - усмехнувшись, сказал Волков.

И в этот момент я поняла, что эти двое выбора мне, похоже, попросту не оставили.

Часть 7. Олег

- Олежа! Почему ты не подходишь к телефону?

О, этот голос я был готов узнать из тысячи. Летти собственной персоной, нафуфыренная «от и до» и готовая к атаке.

- У меня было много дел, - предпринял я попытку отмахнуться от Виолетты, что мне совсем не удалось.

Мою капитуляцию в сторону дома она восприняла весьма в своем стиле. Бросилась за мной, схватила за рукав пиджака.

- Я много думала о нас, - с жаром заявила мне Летти, - и поняла кое-что важное.

Обернувшись, я окинул бывшую быстрым взглядом. Она, определенно, была умна, иначе бы я с ней не связался. Но умела прикинуться такой дурочкой, что хоть плачь. Вот и сейчас отчаянно пыталась выглядеть не особо умной, что ей весьма удавалось.

- Тебе нужен ребенок! - воскликнула она, когда я не стал уточнять, что же такого важного успела понять Виолетта.

Сначала я замер. В голове пронеслись миллионы вопросов о том, что могла знать Летти относительно Матвея и Дианы. Но потом понял - бывшая просто пытается ухватиться хоть за какую-то соломинку, чтобы удержаться рядом со мной.

Но как же близка к правде она была! Мне взаправду был нужен ребенок. Вот только рожден он был уже довольно давно и совсем не Виолеттой.

- Ты готова достать его из-под подола? - хмыкнул я, берясь за ручку двери.

Летти облизнула губы и с жаром заявила:

- Нет. Но у меня сейчас как раз овуляция. Если все сделать как нужно, через пару недель я буду беременна.

Ах, у нее как раз была овуляция! Как же удобно.

- Извини, Виолетта, но меня это не интересует.

Она скривилась. То ли оттого, что назвал ее полным именем, что Летти терпеть не могла, то ли оттого, что ее попытка залететь от меня потерпела крах.

Зайдя в подъезд и закрыв за собой дверь, я буквально бросился к лифтам. Как будто Виолетта могла кинуться следом и меня изнасиловать в попытке получить желаемое.

Уже стоя возле двери в свою квартиру, я усмехнулся и покачал головой.

Докатился, мать-перемать…

- Как вы считаете, в какой момент мне стоит сказать Диане правду? - спросил я при следующей встрече с психологом.

Она была для меня тем самым островком безопасности, в который я впился руками и ногами. Как будто другого шанса на то, чтобы все верно выстроить в отношениях с Ди, у меня не имелось. Впрочем, наверно так оно и было.

- Так или иначе вам придется это сделать. Если вы хотите построить с ней отношения.

Она вопросительно приподняла бровь, и я кивнул.

- Хочу.

- Но торопиться и делать все так, чтобы это травмировало Диану еще сильнее - нельзя.

Я сложил перед собой руки домиком и посмотрел поверх них на психологиню. Она вроде как наводила меня на какие-то мысли, но решать все в итоге должен был я сам. Может, они все так работают?

- И что вы предлагаете? - вскинул я бровь.

- Наблюдать. Чувствовать. Понимать, когда она будет готова слышать то, что вы обязаны ей рассказать.

Алина смотрела на меня безотрывно, а я начал испытывать злость. Я же, черт побери, платил огромные бабки совсем не за то, чтобы меня тыкали носом в то, чего я не понимал!

И все же… подспудно осознавал - это только моя проблема. И только я могу ее решить. И прийти к тому, каким образом смогу это сделать, тоже должен был я сам.

- Поймите, Олег… вы приходите ко мне один. Без Дианы. Ее я услышать не могу. Потому и помогаю, исходя из того, что слышу от вас. Ситуация сложная. Нужно быть очень осторожным. Но вы на верном пути, Олег.

Алина улыбнулась, и я тоже расслабился. Если я был на верном пути, значит, не все еще было потеряно.

- Как вы думаете, она сможет меня простить? - спросил я.

- А вы считаете себя виноватым?

- Отчасти да.

Алина кивнула и что-то записала в свой блокнот. После чего вновь посмотрела на меня.

- Когда Диана увидит, что вы раскаиваетесь в том, как все между вами произошло, я уверена - она вас простит. Но не знаю, когда именно это случится.

Я встретил взгляд психологини уверенно. Она озвучила то, что понимал и я сам. У меня не имелось никакого осознания того, когда именно Диана поймет, что я не был насильником. Впрочем, только в моих руках была возможность сделать все так, чтобы обнажение этого факта прошло для Ди как можно более комфортно. И я готов был пойти на все ради этого.

- Ух, ты! Мы уже катимся! - воскликнул Матвей, когда самолет стал выезжать на взлетную полосу.

- Катимся, да. А потом станем разгоняться… и увидишь, как оторвемся от земли.

Я покосился на Диану, сидящую рядом. Опасался, что наш сын испугается взлета, но, кажется, Ди была спокойной и ни о чем не тревожилась.

Я скользнул быстрым взглядом по ее профилю. Задержался глазами на пухлых губах. Черт, те желания, которые возникали у меня по отношению к Диане, были весьма не пуританского толка.

- Выпьем шампанского, когда стюардессы наконец отлепятся от своих кресел? - вполголоса спросил у нее, стоило самолету оторваться от взлетно-посадочной полосы.

- Хочешь меня споить, Волков? - вскинула Диана бровь в ответ.

- Не сейчас, - пообещал ей с улыбкой.

А сам подумал - к тому, что так или иначе придется ей сказать, надо будет подойти во всеоружии. И выпивка, пожалуй, совсем не будет лишней.

Часть 8. Диана

Все то время, что мы добирались до Ноттингема (сначала самолетом в Лондон, а потом на машине до места назначения), меня не переставал мучить один и тот же вопрос. Правильно ли я поступила, поддавшись уговорам сына и согласившись на эту поездку?

Ситуация ведь была крайне… неоднозначная. Я уже дала понять, что не ищу никаких отношений, но почему тогда Олег так хотел, чтобы мы поехали с ним? И получалось, тем самым, что я отправилась в отпуск с человеком, с которым нас ничего не связывало. Кроме одного - он спас жизнь моего сына.

С тех пор, как Матвей победил болезнь, я, наверно, позволяла ему слишком многое. Но ничего не могла с собой поделать - счастье сына стало для меня самой важной задачей. И когда видела, как нравится ему общество Волкова, просто не могла прервать эту странную, слишком быстро завязавшуюся, связь. И все чаще думала - возможно, мама была права. И, может, стоило оставить прошлое в прошлом и дать себе шанс сойтись с кем-то чуть ближе, чем я позволяла обычно. Тем более, что понимала - Матвею очень не хватает мужчины рядом. Конечно, у него был дедушка, но это совсем не то же самое, что отец. И когда Волков привез нас в отель в самом центре города, я пообещала себе главное - попытаться. Ради сына и себя самой.

- Какие у нас планы? - поинтересовалась я, когда мы уже устроились, и Олег заглянул в наш номер, смежный с его собственным.

- Фестиваль продлится несколько дней. Цель - собрать денег в помощь детям с ограниченными физическими возможностями. Будут организованы всякие конкурсы и мастер-классы. И я… - он усмехнулся, глядя мне прямо в глаза, - очень рассчитываю показать тебе, как я хорош в этом деле… и не только в этом.

Конечно, со мной флиртовали и раньше. За прошедшие годы хватало мужчин, пытавшихся завязать какие-то отношения, но ни к одному я не испытывала ничего, кроме отторжения. Сейчас же, от одной-единственной фразы Волкова почувствовала, что краснею с головы до ног! И что особенно пугало - эти слова порождали внутри меня не испуг, а предвкушение.

- Тебе придется очень постараться, - наконец нашлась я с ответом и растянула губы в дразнящей улыбке.

- Можешь не сомневаться в моих талантах, - парировал Волков с ответной ухмылкой.

- Поверю, только когда увижу лично.

- Я дам тебе такую возможность, - пообещал он многозначительно и, посерьезнев вдруг, с сожалением посмотрел на часы:

- Фестиваль стартует уже завтра и мне нужно уладить некоторые дела до его начала. Ничего, если я оставлю вас на несколько часов?

- Конечно, никаких проблем, - кивнула в ответ. - Я уже наметила для нас с Матвеем культурную программу. Мы немного погуляем по городу и где-нибудь перекусим.

- Только не очень плотно, - заявил Волков, покачав пальцем. - Хочу сводить вас вечером в один ресторан.

- Договорились, - улыбнулась я, после чего, попрощавшись, Олег вышел, а мы с сыном отправились на прогулку.

До замка, бывшего главной достопримечательностью города, стоявшей грозным стражем на вершине скалистого утеса, мы решили добираться пешком. Все еще теплая, характерная для начала осени, погода, делала подобную прогулку весьма приятной и полезной.

- Мама, а кто это? - поинтересовался Матвей, когда мы оказались во дворе замка и наткнулись на невысокую скульптуру, вокруг которой толпились туристы.

- Это легендарный благородный разбойник, Робин Гуд, - ответила я, глядя на бронзовую фигуру, в которой знаменитого героя можно было узнать по капюшону и луку со стрелами.

- А что значит благородный разбойник?

- Это значит, что он помогал людям… но не совсем законным путем. Робин Гуд обитал в Шервудском лесу и грабил проезжавших мимо богатых людей.

- Тогда он простой воришка? - нахмурился непонимающе сын.

- Не совсем. Все, что он добывал, он раздавал бедным людям. И за это они воспели его в своих легендах.

- Он был как дядя Олег? Он ведь тоже помогает тем, кто нуждается.

- Ну, почти, - улыбнулась я. - Только дядя Олег никого для этого не грабит. Потому что сейчас совсем иное время и такие методы давно не нужны.

- Я тоже хочу быть как дядя Олег, - заявил сын. - Или Робин Гуд. Хочу помогать людям.

- Для этого есть множество прекрасных профессий, - ответила я. - Например, можно стать врачом.

Сын немного подумал, сосредоточенно хмуря лоб, после чего торжественно заявил:

- Да. Я стану врачом. Хочу делать так, чтобы люди не страдали.

Я снова растянула губы в улыбке, но они предательски дрогнули. В памяти все еще были слишком живы воспоминания о том, как мучился Матвей во время болезни. Как плакал по ночам, потому что не мог заснуть от страшных болей. И если бы не Олег… мне сейчас было бы просто некого держать за руку. Не для кого жить.

- Обязательно все так и будет, - сказала я сыну. - А теперь пойдем, посмотрим замок изнутри. А перед сном я почитаю тебе легенды о Робин Гуде.

- Правда? Здорово, мне нравятся истории о супергероях!

Я усмехнулась от такой характеристики: но все же согласилась с сыном:

- Да, Робин Гуд, пожалуй, и правда был супергероем своего времени.

И мы направились к кассе, чтобы купить билеты в замок.

- Мама, а где дядя Олег?

Матвей озирался по сторонам, пытаясь выискать Волкова в пестрой толпе зрителей, купивших билеты на фестиваль. Народу здесь собралась просто тьма - я раньше даже не подозревала, что кулинарные мастер-классы могут быть настолько популярны. Хотя, судя по разговорам в толпе, некоторые девушки приходили сюда вовсе не для того, чтобы научиться готовить. Их интересовали сами шефы, и Волков, похоже, котировался в этом хит-параде довольно высоко.

- Этот русский шеф такой горячий! - услышала я недалеко от себя и даже повернулась, чтобы посмотреть на говорившую, коей оказалась высокая блондинка с завидными округлостями в правильных местах. И при виде нее я вдруг ощутила что-то весьма... неприятное. Господи, ну не ревность же это? Глупость какая!

- Он готовится к предстоящему мастер-классу, - ответила я сыну, отходя подальше от этой горячей штучки. Указав Матвею на длинный ряд столов, добавила:

- Дядя Олег будет вон там. Он покажет детям, как можно делать всякие вкусности.

И в этот самый момент ведущий мероприятия объявил выход Волкова.

- Уже начинается, - сообщила я сыну. - Пойдем посмотрим?

- Пойдем. А можно будет только смотреть или поесть тоже?

- Голодными мы точно не уйдем, - рассмеялась я и, держа Матвея за руку, направилась поближе к столам, где Волков уже готовился показывать всем свои таланты в кулинарии. Хотя, как мне помнилось, он утверждал, что хорош не только в этом.

Но все остальное, что он умел, мне почему-то совершенно не хотелось делить с этой толпой. И это было весьма необычно и странно.

Часть 9. Олег

- Итак… у нас сегодня в меню… тесто! - сказал я, окинув взглядом нескольких детишек, которые смотрели на меня так, как будто я не готовить собирался, а как минимум превратить воду в вино.

Нахмурившись, попытался понять, что не так. И тут же ответ пришел сам собой - рядом не было Матвея.

Конечно, он совсем не был тем, кто нуждался в благотворительности, но и проводить мастер-класс для детей, при этом не видя рядом своего сына, было для меня неправильным.

- Тесто в меню? - откликнулся один из ребятишек.

- Да! Именно так. Тесто в меню. А уж что мы из него сообразим сделать, зависит только от нас.

Я вновь посмотрел на тех, кто присутствовал на этот мастер-классе, и нашел глазами Матвея, стоящего чуть поодаль рядом с Дианой.

- И мне сегодня будет помогать мой…

Вовремя прикусив язык, я махнул Матвею, и он почти сразу очутился возле меня.

- Мой верный су-шеф, - нашелся, дав возможность сыну расположиться возле стола с удобством.

- Я знаю, что из этого можно сделать печенье, - сказал Матвей на чистом русском, кивнув на то, что лежало перед нами. Муку, яйца, сахар.

Черт, а ведь у нас тут еще и языковой барьер образовался.

- Вот его и будем делать, - кивнул ему и, уже на английском, добавил: - Как вы считаете, сколько блюд можно приготовить из теста?

В ответ послышался нестройный хор голосов. Каждый ребенок наперебой выдавал свою версию возможных кулинарных свершений.

- Отлично! - сказал я, когда малышня стихла. - И предлагаю готовить именно то, что вам хочется. Печенье, вонтоны, лазанья или пицца. Пусть это будет самое ваше желанное ваше блюдо.

Пока дети завозились, каждый схватив первый попавшийся ингредиент, я обратился к сыну.

- Ну, что будем делать? - спросил у него.

Он нахмурился, оглядывая продукты, которые стояли перед нами.

- Давай пиццу. Я люблю ее, но мама мне редко покупает.

Кивнув своим помощникам, каждый из которых принялся содействовать детям в том, чтобы у них получилось прекрасное ресторанное блюдо, я сказал Матвею:

- Наверно, это потому, что магазинные пиццы не так уж и полезны. Но мы сделаем классную.

- Мама вообще-то тоже ее любит. С помидорами и какой-то там мра.. мор…

- Моцареллой, - подсказал сыну, и он с оживлением закивал.

- Да, с ней! Она у нас есть?

- Конечно.

Кивнув на сыр, я взглянул на Диану. Она стояла неподалеку и наблюдала за нами. Такая притягательная, но одновременно далекая.

- Давай приготовим пиццу для твоей мамы, - сказал я уверенно, и мы с Матвеем принялись за дело.

- Это было очень вкусно и интересно! - сказала Ди в который раз, когда мы возвращались в наш отель.

Она выглядела воодушевленной, а наш сын, несмотря на поздний час и усталость, которую наверняка испытывал, оживленно скакал на одной ноге. Так, как будто не провел только что несколько часов на кухне. Наверняка гены.

- Я рад, что вам понравилось, - улыбнулся я.

Мне было так комфортно в компании Дианы и Матвея, что я даже припомнить не мог, когда в последний раз чувствовал себя настолько хорошо.

- Очень понравилось! И то, что ты с моим сыном был одной командой, и то, какой была пицца.

Диана смотрела на меня, и я испытывал такие чувства, которые рождали во мне совсем не пуританские желания.

Она сказала - с моим сыном, а он ведь был нашим общим. И я хотел донести это до Дианы, но не просто так, а прижимая ее к себе и говоря эту правду с прикосновением к ее полным губам.

- Извини… я сейчас, - сказал Ди, когда мы добрались до коридора отеля.

Она показала мне знаками, что пойдет с Матвеем к себе, я же кивнул и отвлекся на звонок.

- Олежа! Ты где?

Да какого хрена вообще Летти задавала мне этот вопрос?

- Я на работе, - как можно холоднее ответил я. - И очень занят.

Она замолчала, и я закатил глаза. Как донести до бывшей, что она мне на хрен не сдалась, я не знал, но всячески пытался это показать.

- Мне тут Света сказала кое-что, - проговорила Виолетта, и я инстинктивно напрягся.

Что за Света имелась ввиду, я понимал прекрасно. И тут же захотелось уволить свою секретаршу в очередной раз.

- Что тебе сказала Света? - равнодушным, насколько хватало моего терпения, переспросил в ответ

Летти замолчала. И это мне совсем не нравилось. Как будто ей нужно было время, чтобы найти верные слова. И она их все же нашла…

- Она сказала, что к тебе приходила женщина… с ребенком.

Твою дивизию! Только этого мне и не хватало.

- С каким ребенком? - попытался уйти в несознанку, уже прекрасно понимая, что к чему.

- Не знаю… Света уверена, что он похож на тебя.

Нет, ну, секретарша это зря. Она ведь понимала, чем ей это грозит? Или нет?

- Ви, перестань компостировать мой мозг всякими небылицами. И хватит меня донимать.

Сказав это, я отрубил связь и, прислушавшись к тому, что происходит с той стороны двери номера, решил, что беспокоить Диану и Матвея сегодня уж точно не стоит.

На следующее утро я вышел к завтраку, накрытому в ресторане на первом этаже отеля, совершенно невыспавшимся, но успевшим передумать тысячу мыслей. Главными из которых были те, что касались Дианы и нашего с ней сына.

Я понимал, что подошел к черте, за которой скрывать мое отцовство будет не просто неверно, но даже опасно. Взять ту же Летти. Она ведь вполне может рассказать о своих подозрениях не только мне, но и, скажем, прессе. Или Диане. И допустить этого я не мог.

Да и в целом понимание, что Ди может думать об отце своего ребенка как о насильнике, подталкивало меня к тому, чтобы во всем признаться, и дальше будь что будет.

- Привет, - улыбнувшись, сказал я, когда спустился на завтрак, чуть задержавшись, чтобы дать возможность Диане и Матвею основательно подкрепиться.

Сам же вообще не испытывал голода - то ли от нервов, то ли вследствие совсем непонятных мне причин.

- Привет, - откликнулась Ди.

В этот момент она выглядела особенно нежной и беззащитной. И я не понимал, как именно сказать ей то, что был должен, но при этом не навредить.

- Как вы спали? - задал вопрос на нейтральную тему, чтобы хоть как-то сгладить то, что неминуемо должно было произойти.

Волновался при этом как мальчишка, у которого впереди намечалось первое свидание.

- Хорошо. А ты как? - спросила Диана.

И я понял, что ей действительно это важно. Важно знать, как я спал...

- Можно тебя на пару слов? - спросил, кивая на Матвея и давая понять, что мы оставим его, отойдя на расстояние вытянутой руки.

- Конечно... - растеряно ответила Диана. - Что-то случилось? - спросила, когда мы отошли на пару метров.

На лице ее при этом была такая тревога, что я засомневался в правильности того, что собирался сделать. Впрочем, когда пауза между нами затянулась, и я понял, что пора сказать то, что планировал, выдал правду, какой она была:

- Ничего не случилось... - Задержав дыхание, я прикрыл глаза и добавил скороговоркой: - Ничего, кроме того, что я и есть отец Матвея. Именно я - мужчина из того клуба, Диана. Это

именно я...

Часть 10. Диана

- Что? - тупо переспросила я. - В каком смысле?

Глупые, идиотские вопросы. Но то, что сказал сейчас Волков, никак не укладывалось в голове. Это что, какая-то шутка? Или он действительно что-то знал о том, о чем я сама не помнила?

- Откуда ты знаешь… О чем ты вообще говоришь? - я ощутила, как к разуму подступает паника. Дикая и неотвратимая, как снежная лавина.

- Я - отец Матвея, - терпеливо повторил Олег, словно говорил с непонятливым ребенком.

- Нет, - помотала я головой. - Нет.

Я слышала и понимала все, что он говорил. Но произносимые им слова попросту отказывался воспринимать разум. Это какая-то ошибка. Глупая выдумка!

Руки Олега опустились на мои плечи, аккуратно сжав их, и он снова сказал:

- Это правда. Я знаю абсолютно точно, потому что… сделал тест.

Он сделал… что? Тест на днк? Не сказав мне, не поговорив со мной, не спросив разрешения, просто взял и влез в мою личную жизнь, словно слон в кукольный домик?

- Мы уходим, - заявила я, нуждаясь в том, чтобы просто остаться сама с собой и направилась было к сыну, но тут рука Волкова перехватила мое запястье.

На меня словно огнем полыхнуло. Сжирающим заживо, алчным пламенем, прожигающим до самых костей. Я опустила взгляд туда, где рука Волкова сжимала мое запястье - крепко, властно. И со всей неотвратимостью поняла - все это уже было однажды. Эта рука на моем запястье, поросшая темными волосками, с легким следом от ожога в виде полумесяца. Эта сила, что удерживала меня вопреки моему желанию. Все это уже было. Все это я теперь вспомнила, словно в голове произошел резкий взрыв.

Меня затрясло. Я испытывала парализующий ужас и никак не могла оторвать взгляда от этих пальцев, впивающихся к мою кожу. И было до жути страшно поднять глаза и увидеть перед собой не того, кто спас жизнь моего сына, а того, кто сотворил со мной то, что я боялась вспоминать годами.

- Не трогай меня, - произнесла глухим голосом, так и не поднимая глаз. Словно если не смотреть на этого Волка-оборотня, он может исчезнуть, а прежний Олег, каким успела его себе вообразить - вернется. И все будет, как прежде. Но ни черта уже, как прежде, не будет, и быть не могло!

Я вырвала свою руку из его захвата и, подойдя к сыну, сказала:

- Идем, сынок.

- Но, мама, я еще не….

- Идем, - повторила твердо и, взяв ребенка за руку, пошла прочь.

Но побыть наедине со своими мыслями, а скорее даже - кошмарами, мне так и не удалось. Олег постучал в дверь уже пять минут спустя и до меня донесся его голос:

- Диана, давай поговорим. Пожалуйста.

Невозможно было дальше бегать от того прошлого, что не желала вспоминать. Мама была права - ничего назад уже не вернуть. Ни девственность, ни прежнюю меня, какой была до этого происшествия. И рано или поздно нам пришлось бы все это обсудить. Как бы ни хотела я просто вычеркнуть этот эпизод из своей жизни. Как и самого Олега Волкова.

Не желая, чтобы сын стал свидетелем отвратительной сцены, я подошла к нему и сказала:

- Побудь тут, пока я поговорю с дядей Олегом. Поиграй в планшет.

В ответном взгляде ребенка плескалась тревога, когда он поднял на меня глаза. Точно так же как тогда, когда болел… и все спрашивал меня, когда же это кончится? А я не могла ничего ему сказать. Ничего обещать…

И меньше всего я желала теперь, чтобы сын о чем-то волновался. Поэтому натянула на лицо улыбку и добавила:

- Я скоро вернусь.

После чего открыла дверь соседнего номера и, распрямив плечи, мужественно шагнула внутрь, чтобы посмотреть в лицо своим кошмарам.

- Диана. - Волков сделал мне шаг навстречу, но я, захлопнув за собой дверь, холодно отчеканила:

- Не приближайся ко мне.

Он поднял вверх ладони в капитулирующем жесте, и я нашла в себе силы наконец взглянуть ему в лицо. Это был, казалось, все тот же человек. Не идеальные, но привлекательные черты, непослушные вьющиеся волосы… но теперь мои воспоминания о нем были окрашены в самые демонические оттенки.

- Что ты хотел сказать?

- Я хотел сказать, что мне… жаль.

Он растерянно запустил пальцы в волосы, и если бы я не помнила, как эти же самые пальцы впивались в мою руку, когда он волок меня в номер, я бы даже могла ему поверить. Но не сейчас, когда знала, как все было на самом деле.

- Тебе жаль… - повторила я медленно. - Чего? Того, что ты лишил меня девственности? Того, что брал то, что захотел, против моей воли? Того, что исковеркал мне жизнь?!

- Я тебя не насиловал! - не выдержал он.

- Неужели? У меня на этот счет другие воспоминания! Да, я все вспомнила, если хочешь знать! И то, как ты тащил меня, наплевав на просьбы отпустить, и все остальное!

- Я принял тебя за… проститутку. Я думал, что это просто игра…

- Нет, - мотнула я головой, ощущая, как губы складываются в кривую усмешку. - Ты просто взял то, что захотел. И тебе было плевать на то, чего хочу я! На то, что я вовсе не с тобой и не так хотела потерять невинность!

Он дернулся, как от удара. Я почувствовала на мгновение мстительное удовлетворение за то, что сумела его задеть, хоть чем-то отплатив за все то, что он сделал.

Его глаза полыхнули недобрым огнем, когда он, в свою очередь, сказал:

- Значит, ты все вспомнила? Следовательно, помнишь и то, как текла, когда я…

Оказавшись рядом в пару шагов, я от всей души залепила ему пощечину. И выдохнула сквозь зубы:

- То, что ты знаешь, как заставить женщину... течь, еще не значит, что я этого хотела! И что ты не виноват в том, что сделал это все против моей воли! Или, ты думаешь, я плакала под тобой от счастья?!

- Я не говорил, что не виноват. Диана, пожалуйста, я просто хочу, чтобы ты дала мне шанс... исправить все, что я натворил.

Отойдя к двери, я взялась за ручку и безразличным тоном ответила:

- Ты спас жизнь моего сына. На этом мы - квиты.

- Нашего сына, - произнес он с нажимом.

- Моего, - повторила я и вышла.

Через полчаса мы с Матвеем уже направлялись в аэропорт. К счастью, у меня с собой было достаточно денег, чтобы обеспечить все наши нужды, включая и сумму на обратные билеты, спасибо Васнецову за премию и отпускные. Если за что Волкова и можно было поблагодарить, кроме Матвея, так это за то, что я научилась полагаться в этой жизни только на себя.

Хотя это умение совершенно не пригодилось мне в борьбе с болезнью сына. Олег спас Матвею жизнь - за это я всегда буду перед ним в долгу. Но сейчас мне нужно было оказаться от него подальше, чтобы просто понять, как дальше жить со всем тем, что теперь помнила и

знала.

Часть 11. Олег

Какого черта я произнес те слова, которые совершенно не собирался говорить? Дурацкий порыв заставить Диану считать, что ей со мной было хорошо? Или же попытка убедить себя в том, что для нее это не должно было быть таким уж ужасным событием, чтобы она восприняла его настолько остро?

Да, я пытался убедить в этом именно себя, потому что так или иначе чувствовал свою вину за то, что случилось тогда. И за то, как именно все произошло.

А сейчас… я дал ей уехать. Видел, с каким ужасом она бежит от меня, и на этот раз не предпринимал попыток еще больше все усложнить. Мне нужно было очень крепко обо всем подумать и впредь действовать совсем иначе. Только как - я пока даже не представлял.

- Точно все в порядке? - спросил Жук, когда я сказал ему, что задерживаться и дольше не смогу.

- В порядке, - соврал, кидая вещи в чемодан, который так толком и не разобрал. - Просто появились неотложные дела.

А потом были аэропорт, самолет и бесконечные раздумья, которые лишь крепче запутывали меня, но не давали пролиться ни на что и капли света.

Первым делом я хотел уволить секретаршу, но… похоже, Света сделала верный выбор сама, потому что в офисе мне сообщили, что она не выходит на работу с тех пор, как я отправился на фестиваль. Что ж, тем лучше было и для нее, и для меня. Иначе я за себя мог и не ручаться.

- Меня ни для кого нет, - сказал я своей помощнице Веронике. - Вообще ни для кого в ближайшие часа три. И да, начни искать новую секретаршу, а когда найдешь, я лично хочу с ней побеседовать.

Заперевшись в своем кабинете, я набрал номер психолога, потому что не представлял, как справлюсь со всем случившимся сам. И пусть это открыто кричало о моей слабости, в коей любому нормальному мужику расписываться постыдно, я предпочитал быть слабым, но с Дианой и своим сыном, чем сильным, но потерявшим тех, к кому уже успел настолько привязаться.

- Олег Владимирович, я смогу выйти в скайп через десять минут, - сказала мне Алина, когда я едва не начал материться, стоило ей не сразу взять трубку.

- И не дольше, - отрезал я, после чего отключил связь.

Я платил большие деньги совсем не для того, чтобы слышать, что у нее есть дела поважнее.

Побарабанив пальцами по столу, я снова вернулся мыслями к тому, о чем не переставал думать все это время. А что, если я все разрушил сам, и теперь возврата назад не было? От этого по спине пробегал ледяной холодок. Но я знал одно - мне нужно быть сдержаннее, и больше не позволять себе никаких грубых и резких слов при Диане, раз уж я успел натворить настолько много всего.

Через обещанные десять минут на экране ноутбука возникла как всегда собранная и с улыбкой на губах Алина. И я решил не ходить вокруг да около, и сходу ввел ее в курс дела (хотя больше бы подошло слово «ошарашил»).

- Я все рассказал Диане. Не могу сказать, что получилось хорошо.

- Я в этом даже не сомневаюсь, - покачала головой психолог. - Расскажите все в подробностях.

- Мы были на фестивале, куда я пригласил ее вместе с нашим сыном. Прекрасно проводили время, пока мне не позвонила бывшая невеста и не сообщила, что знает о наличии у меня ребенка.

- Откуда?

- Это неважно. Важно другое. Я начал опасаться вероятности, что Диана могла узнать о том, кто тот мужчина из клуба, совсем не от меня.

- И вы решили сами ей все рассказать.

- Именно так. Она отреагировала ожидаемо, но все же… я надеялся, что смогу все объяснить.

Алина посмотрела на меня так внимательно, как будто ожидала, что на лице у меня начертан как минимум ключ от всех секретов мироздания. Потом отвела глаза и принялась что-то писать. А я сидел, как дурак, и ждал, что мне вот-вот подскажут, что же делать дальше.

- Что вы думаете делать дальше? - неожиданно спросила Алина, и я чертыхнулся сквозь крепко стиснутые зубы.

- Я думал, это вы мне и скажете, - рявкнул так громко, что в соседнем кабинете кто-то ойкнул.

- Я уже говорила вам, Олег, что не могу дать вам чудодейственный рецепт, который все решит, как по мановению волшебной палочки. Зато мы с вами вместе можем найти то решение, которое наверняка станет оптимальным.

Да, она была права. И мне стоило быть сдержаннее не только с Дианой, но еще и с ней. По крайней мере, Алина совсем не виновата в том, что я так лоханулся шесть лет назад.

- В данный момент что мне лучше сделать? Оставить Диану в покое? Пока исчезнуть из их с Матвеем жизни?

- Я определенно считаю, что нет. Вы для нее - напоминание о болезненной ситуации, причем самое яркое. Но в то же время, пока она будет продолжать свои попытки обо всем забыть, так этого и не пережив, не проработав, скажем так, это никуда не исчезнет. Нельзя просто так вытеснить проблему и думать, что она решена. Так это не работает.

- Значит, мне нужно снова… оказаться рядом?

- Да, но только, как я и говорила, действовать нужно очень осторожно. Начать завоевывать ее. Показать, что вы можете быть другим. Тем, каким и являетесь, а не тем, чей образ укоренился у нее в подсознании.

На этом моменте я поморщился. Да уж, как раз с этим у меня и имелись весьма определенные проблемы.

- Есть что-то еще, о чем мне нужно знать? - спросила Алина, и я покачал головой.

- Пока больше не о чем. Спасибо за то, что вышли со мной на связь.

Она слабо улыбнулась и прежде чем завершить сеанс, ответила:

- Спасибо и вам за нашу работу. Я надеюсь, что у нас все получится.

Закрыв крышку ноутбука, я потер ладонями лицо. И мне тоже оставалось лишь одно - надеяться, что у меня все получится.

Часть 12. Диана

- Что-то вы рано вернулись!

Мама, как самый настоящий Штирлиц в юбке, засекла наше с Матвеем возвращение домой быстрее, чем успел пикнуть последний комар. И для нее, как и для сына, у меня было только одно, наспех выдуманное, объяснение:

- У Олега появились срочные дела. Ему не до нас, поэтому я решила вернуться пораньше и заняться делами по дому.

- В отпуске, - неверяще констатировала мама, подбоченившись.

- Ну а когда же еще этим заниматься? - повела я плечами, стараясь принять самый невозмутимый вид.

- Не ври мне, Диана, я же твоя мать. Что случилось?

- Мама, ничего не случилось, - повторила я твердо. - Мы успели побывать на фестивале, все было замечательно.

- А потом что случилось? - настаивала на своем она, словно допрашивала припертого к стенке партизана.

- Ничего! - не выдержала я. - Так бывает, представь себе.

Недоверчиво покачав головой, мама заявила:

- Вы, наверно, устали с дороги. Я вам что-нибудь приготовлю.

Кивнув с благодарностью на это предложение, я отправилась к себе в спальню.

По пути домой я не раз и не два пыталась обдумать все, что произошло. Все, что вспомнила. А точнее - уложить в голове открывшуюся правду, с которой сложнее всего было смириться.

Возможно, мне стоило позвонить моему психологу и обсудить с ней то, что произошло. Но я и так знала, что она мне скажет, за долгие годы я успела изучить ее не хуже, чем она - меня. Ирина Борисовна непременно заметит своим ровным, спокойным тоном, что я должна принять случившееся. Осознать и пережить. Но именно это и было в моей ситуации самым сложным.

Было так просто все эти годы ненавидеть человека, отпечатавшегося в памяти лишь безликим образом, без имени и лица. И насколько сложнее было ненавидеть его теперь, зная, что этот же человек спас жизнь моего сына. Зная, каким он может быть - обаятельным и заботливым. И вместе с тем - монстром, не считающимся ни с чьими желаниями, кроме своих.

Эти два образа мне никак не удавалось соединить воедино. Как и собрать в одно целое саму себя - наивную девочку, с которой случилось то, к чему не была готова, и взрослую женщину, мать, несущую ответственность за своего ребенка. И прежде всего - за его счастье.

Именно Матвей был ключом ко всему. Именно о нем я должна была думать в первую очередь. Имела ли я право лишать его внезапно объявившегося отца, к которому он, к тому же, так быстро привязался? Господи, а что, если Волков вообще захочет отобрать у меня ребенка? Я ведь совсем не знала, чего от него ждать. Не знала, с какой целью он рассказал мне все это, и что собирался делать дальше.

Хотела я того или нет, а мы отныне были крепко связаны - ребенком, который никогда не появился бы на свет, если бы со мной не случилось все это. Ребенком, который мог умереть, если бы Волков ему не помог. И, задавая себе вопрос, хотела бы я повернуть время вспять и сделать так, чтобы Матвея бы не было - я бы однозначно сказала «нет». Он был самым дорогим, что я имела в своей жизни. Даже если причиной того, что обрела его, стали обстоятельства, из-за которых потеряла саму себя.

Зато теперь я знала правду. Вот только жаль, что все еще не представляла, что мне с ней делать.

- Мама, а когда к нам придет дядя Олег? - поинтересовался сын уже на следующий же день, порождая внутри меня болезненный укол.

Мой психолог сказала бы мне - ты должна принять решение, Диана. Только ты можешь это сделать. И сейчас, когда смотрела на сына, понимала - все уже было решено за меня.

Было не так уж и важно, прощу ли я Волкова за то, что он сделал. Самым важным было другое - у Матвея должен быть отец. И если сын хотел быть с ним, а Волков - с сыном, я не стану этому препятствовать. Просто не имею права.

Что же касалось меня самой - мне совершенно необязательно иметь какие бы то ни было отношения с этим человеком. И именно такую позицию я и собиралась занять. Пусть он видится с Матвеем, но на этом все. Я сама совершенно не хотела соприкасаться с тем, кого вряд ли смогу когда-нибудь простить.

- Я пока не знаю, - ответила сыну. - Но он наверняка нам позвонит, когда у него будет время. Ты же знаешь, дядя Олег очень занятой человек.

Дядя Олег… мне еще предстояло как-то объяснить Матвею, что Волков ему никакой не дядя. И как к этому подойти - я сейчас не знала. Достаточно было и того, какой ад царил у меня внутри от всего случившегося. И какое разочарование и даже боль потери ощущала при мысли о том, кем оказался первый мужчина, которому почти начала доверять.

- А не пойти ли нам погулять? - заявила внезапно появившаяся на пороге мама. - Вон какой день сегодня хороший. Да, Матвей?

- Да, бабуль, - кивнул сын. - Я возьму с собой Снежка. Он тоже хочет гулять.

Глядя на то, как сын скрывается вместе с бабушкой за дверью, волоча за собой своего любимого пингвина, я подумала, что, наверно, стоит купить ему долгожданную собаку. Одиночество, которое порой сквозило в его глазах, просто разбивало мне сердце.

Оставшись наедине с собой, я вдруг поняла, что не знаю, чем себя занять. Раздирающие душу мысли и образы не хотели отступать, словно тысячи демонов поселились внутри.

Как говорила мне Ирина Борисовна - гнев лучше вымещать. Бить тарелки, если понадобится, но не копить в себе. А еще представить источник своей боли - и мысленно его уничтожить.

Все эти годы мне некого было винить, я даже не была уверена в том, что со мной случилось. И сейчас настал тот момент, когда стало возможным выместить все, что собралось внутри за долгое время. Все, что требовало, но не имело выхода.

Оглядевшись в кухне, я вспомнила, как Матвей сказал, что я не умею печь пирожки. Зато Волков, как я успела заметить, был в этом деле хорош, как ему, впрочем, и положено при его статусе. Злость и упрямство вдруг заставили меня взяться за муку и замесить тесто. Я напеку таких пирожков, что все обзавидуются!

В какой момент кусок теста превратился для меня в отбивную, на которой я вымещала гнев, как то советовала психолог, я не знала. Просто поймала себя на том, что с остервенением мну и бью несчастное тесто об стол, представляя, что это виновник моих бед. И под конец разошлась так, что, схватив густую массу, замахнулась и решила запустить ею от души аккурат в дверь, выкрикнув при этом:

- Прочь из моей жизни! Ненавижу!

И в этот же самый момент дверь кухни распахнулась, и тесто в эффектном полете врезалось аккурат в лицо Волкову, каким-то образом оказавшемуся в моей квартире.

- Ой, - только и смогла я сказать, глядя на дело рук своих.

Часть 13. Олег

Конечно же, в итоге я принял решение ехать к Диане. Это было вопросом времени, и оттягивать то, что само просилось к исполнению, я не стал.

Сначала в очередной раз прокрутил в голове слова Алины, а потом - сел в машину и отправился к своему сыну и (в первую очередь) к его матери.

«Вам нельзя оставаться в стороне, нужно завоевывать Диану».

Именно эти слова, пусть и не дословно звучащие, эхом отражались в моей памяти. И я, слыша их, понимал, что просто обязан предпринимать хоть что-то, чтобы та ситуация, в которой мы с Ди оказались, наконец разрешилась.

- Дядя Олег! Ты приехал! - закричал Матвей, бросаясь ко мне, когда я вышел из машины и оказался во дворе дома Дианы.

- Приехал, - сказал, хватая сына на руки и прижимая к себе.

Потом воззрился на мать Дианы и улыбнулся.

- Добрый день, - поздоровался с ней.

- Ой, добрый день! - ответила она. - Как хорошо, что вы приехали!

Я понятия не имел, почему это было хорошо, но согласно кивнул. Усадил Матвея на руках удобнее и вопросительно посмотрел на Елену Николаевну.

- Дианочка сейчас сама не своя. И я понять не могу, почему, - призналась она.

Зато я прекрасно понимал, что было тому причиной. И не только что, но и кто.

- Елена Николаевна, - сказал я как можно спокойнее и дружелюбнее, ссаживая сына с рук. - Вы не позволите мне несколько минут побыть с Дианой наедине и обсудить то, что сейчас для нас очень важно?

Конечно же, я не стал обрисовывать подробно то, что приключилось между мной и Ди. Достаточно было просьбы оставить нас один на один.

- Позволю! - ответила мама Дианы, и я поморщился.

- А может, вы дадите мне свои ключи и я сам зайду в вашу квартиру, чтобы поговорить с Дианой?

На лице Елены Николаевны отразилась такая растерянность, что я мгновенно понял - Волков, ты дал маху. Но и отступать было некуда. Я уже озвучил предложение года, и не желал идти на попятный.

- Конечно, дам! - наконец отмерла мама Дианы, протягивая мне связку ключей. - Только откройте нам, когда мы с Матюшей соберемся возвращаться.

Они удалились, и я приложил «таблетку» к специальной выемке, а через полминуты поднимался на этаж, где располагалась квартира Дианы.

Совсем не такой встречи я ожидал, что и говорить. Едва распахнул дверь и, сняв обувь, направился в сторону кухни, как мне в лицо прилетело что-то увесистое и плотное. Со всей дури врезалось в лоб, начало стекать к подбородку.

- Ой! - послышалось вдогонку.

А ведь до этого я слышал, что меня ненавидят.

- Да, ой, - сказал, отлепляя массу с лица. Облизнулся, понимая, чего именно не хватает. - Только в тесте слишком много соли, а вот жидкости - мало. Я умоюсь и переделаю.

Именно это сообщил Диане, отправляясь в ванную, и по пути так и продолжая счищать липкое месиво с лица. Конечно же, я понимал, что меня, скорее всего, выставят ко всем чертям, стоит мне выйти из ванной. С другой, я чувствовал - не все так просто в том, с какими словами и действиями меня встретила Диана. Пусть и неосознанно. Пусть говоря это потому, что считала, будто ее не слышат.

- Это должны быть пирожки? - спросил я, выходя из ванной.

Диана не ответила. Стояла, сложив руки на груди, и смотрела на меня вопросительно.

- Твоя мама дала мне ключи. Они с Матвеем придут чуть позже, - пояснил я.

Снял пиджак, закатал рукава рубашки. Посмотрел на хаос, который устроила Диана. Что ж, будем работать с тем, что есть.

- Мука не самая лучшая. Но если брать французскую…

Я осекся, когда поймал взгляд Дианы. Сам вовсю занимался тестом и комментарии отпускал те, что так и просились наружу. Вот только понимал - сейчас я оказался в той ситуации, когда пространные мысли о том, какую именно муку покупать для теста, совсем не имеют значения.

Все же замесив основу для пирожков, я вымыл руки и повернулся к Диане.

- Матвей с твоей мамой еще немного погуляют, - уведомил ее, отчаянно подбирая слова и ругая себя на чем свет стоит едва ли не за каждый произнесенный звук.

- Хорошо, - кивнула она. - А зачем ты здесь?

Очень верный вопрос. Диана вполне могла спрашивать, зачем здесь источник ее болезненных воспоминаний.

- Нам… нужно многое обсудить, - сказал в ответ, не зная, что еще присовокупить к произнесенному.

- Что например? - вскинула бровь Ди.

- Нашего сына… - ответил я, и сам почувствовал, насколько растерянно это прозвучало.

Конечно же, в первую очередь меня волновали чувства Дианы. То, что она ощущает, когда понимает, что я и был тем самым первым мужчиной в ее жизни. Мы ведь так и не обсудили этот момент. И я не знал, стоит ли это делать в принципе, ведь Алина сказала, что я должен вести себя очень осторожно.

Диана вдруг отвернулась. Обхватила себя руками, встала спиной ко мне. И я почувствовал себя так странно… Как будто был маленьким ребенком, и меня вдруг бросили одного в каком-то жутком незнакомом месте.

- Я и сама хотела встретиться с тобой и сказать… что не собираюсь препятствовать вашему с Матвеем общению. Он ведь привязался к тебе… спрашивает постоянно, - с грустной улыбкой повернулась ко мне Диана.

То, что я почувствовал в этот момент, было несравнимо ни с чем. Меня как будто изнутри жрали тысячи демонов. Выворачивали наизнанку и бросали недоеденной мою собственную плоть. И я это видел воочию.

- Я очень благодарен тебе за это, - сказал в ответ сдавленным голосом.

Шагнул к Диане, но тут же отступил, когда в прихожей раздался голос Матвея:

- Мам! Мама! Ты испекла пирожки?

Инстинктивно взглянув на идеально поднявшуюся основу для будущих шедевров кулинарии, я сделал глубокий вдох и повернулся к сыну.

У меня был лишь один шанс из тысячи получить Диану и Матвея в свою жизнь. На все сто процентов и без остатка.

Завоевать женщину, перед которой я был виноват

И я собирался использовать предоставленную мне возможность на все сто. Иного просто не могло быть.

Часть 14. Диана

- Мамочка, пирожки просто супер, - сообщил мне Матвей, жадно уплетая за обе щеки очередной из них. - Как тебе это удалось? Даже бабуля… - сын опасливо покосился на бабушку, видимо, собираясь честно сообщить, что на фоне творений шеф-повара мирового класса и ее пирожки несколько померкли, но вовремя замолчал. - Получилось очень вкусно, спасибо, - сказал он вместо этого вежливо.

Я же смотрела на его довольное лицо и понимала, что ни черта мне на самом деле не удалось. Даже сделать самостоятельно проклятые пирожки. И чужие лавры по этому поводу я присваивать не собиралась.

- Спасибо не мне, - заметила ровным тоном. - А…

Я запнулась. Мы с Олегом только что обсудили, что я не стану мешать его общению с сыном, но было бы еще неплохо сообщить самому Матвею, кем ему приходится этот человек на самом деле.

- Спасибо дяде Олегу, - добавила я и тут же поймала на себе выразительный взгляд Волкова.

- Диана, можно тебя… на пару слов? - попросил он и прежде, чем я сама успела что-то сказать, моя сводница мама вовсю замахала на нас руками:

- Идите, идите! Мы тут с Матюшей пока все приберем.

Да уж, прибрать тут и правда было что. Кухня походила на поле боя, где случилось избиение ни в чем неповинной передо мной муки.

Пройдя в самую дальнюю комнату, коей была спальня сына, я сухо поинтересовалась у Олега:

- Что-то еще?

Он огляделся по сторонам, словно хотел впитать в память все окружающие детали, потом вдруг сказал:

- А я ведь даже не знаю, что любит мой сын. Не знаю, как он рос, как начал ходить…

- Извини, но переиграть все это на бис уже не получится, - ответила ему холодно.

- Я знаю, что это только моя вина, - кивнул он, а потом потянулся к одной из машинок Матвея. От вида детской игрушки в этой крупной руке с длинными пальцами, внутренности неожиданно скрутил спазм. Он жалел обо всем, что упустил? Мне нечем было его утешить. Да я и не собиралась испытывать сочувствие к тому, кто сам лишил меня воспоминаний и возможности найти отца своего ребенка.

- Мне тоже нравились в детстве гоночные модели, - нарушил возникшую тишину Волков.

- Поэтому ты стал шеф-поваром.

Он усмехнулся:

- Одно другому совершенно не мешает. Слушай, я хотел бы… куда-нибудь сводить Матвея. Узнать его получше.

- Только под моим присмотром, - мгновенно отреагировала я. - По крайней мере, на первое время. Потому что я тоже недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы доверить своего сына.

- Нашего, - снова поправил он. - И кстати… я бы хотел, чтобы Матвей называл меня папой… а не дядей.

Это было естественное желание, но как подойти к этому болезненному вопросу - я не знала.

- Как тебе известно, Матвей считает, что его отец умер. Я не представляю, как теперь объяснить ему твое чудесное воскрешение.

Волков снова усмехнулся - но как-то криво, почти болезненно. Потом сказал:

- Но нам придется как-то это сделать. Рано или поздно.

От этого его «нам», невольно объединявшего нас всех в нечто цельное, мне захотелось повести плечами, тем самым будто стряхивая с себя все возможные связи между мной и ним. Но это было невозможно. Ребенок - не какая-то вещь, вроде кольца с бриллиантом, которое можно вернуть и разойтись. Дети - это связь навсегда.

- Я подберу подходящий момент, - ответила Волкову, намеренно избегая этого короткого, но многозначительного «мы».

И даже не подозревала, что этот момент наступит совсем скоро и неожиданно.

- Мы идем на картинг, - заявил Волков, явившись к нам на следующий же день. - Если ты, конечно, не против.

- Вообще-то, я очень даже против. Того, что меня будят в выходной день, - откликнулась хмуро и, поведя носом, добавила:

- Но за эти восхитительные булочки, что ты держишь в руках, пожалуй, прощу тебе это преступление.

- Нравится? - улыбнулся Волков, вручая мне пакет. - Я сам испек с утра.

- Можешь не напоминать мне лишний раз, что твой уровень мастерства в кулинарии - бог. Ни к чему снова эти унижения, - сообщила я, лениво плетясь на кухню.

- Дядя Олег! - Матвей ураганом влетел следом за нами, заслышав то ли голоса, то ли аппетитный запах булочек. Или и то, и другое вместе.

- Привет, - улыбнулся ему Волков, подхватывая сына на руки. - Я пришел, чтобы позвать вас на картинг. Как ты на это смотришь?

- Крутоооо! - радостно выдохнул тот, но тут же озабоченно нахмурился, кинув взгляд в мою сторону:

- А можно? Мама говорит, что это опасно.

- Я готов поручиться, что в этом нет никакого риска, - откликнулся Олег, глядя на меня. - Это детское развлечение, с обеспечением полной безопасности.

Его слова меня вовсе не успокаивали, но я понимала - невозможно постоянно ограничивать ребенка во всем, лишь бы с ним ничего не случилось. Шишки и ссадины - неотъемлемая часть жизни. И с этим было лучше смириться, пересилив свой страх. Хотя, наверно, просто невозможно перестать бояться за своего ребенка, будь ему хоть пять лет, хоть пятьдесят пять.

- Ладно, - кивнула я неохотно и час спустя Волков уже вез нас на картинг.

- Я хочу кататься вон на той красной машинке! - заявил сын, когда мы прибыли на место.

- Значит, берем ее, - кивнул Волков спокойно и уверенно.

Интересно, он также невозмутимо купил бы Матвею и звезду с неба? Пожалуй, нам стоило бы поговорить насчет того, чтобы не избаловать ребенка сверх меры. Хотя я и сама этим безбожно грешила.

Пройдя инструктаж и облачившись в соответствующую амуницию - шлем, комбинезон и перчатки, Матвей с гордостью направился к карту, а я попыталась подавить возникшую внутри тревогу. Помахав нам с Волковым, сын уселся в карт и двинулся с места под руководством инструктора. И все было, казалось, хорошо, ровно до того момента, как Матвей, явно войдя во вкус гонок, увеличил скорость.

- Тебе не кажется, что он слишком быстро едет? - спросила озабоченно у Волкова и не успел тот ответить, как я, словно в замедленной съемке, увидела - Матвей, не справившись с управлением, влетает в ограждение и выпадает из карта.

Испуганно вскрикнув, я метнулась к сыну, прямо на трассу, на которой спешно остановили движение других картов, но мне бы не помешал даже целый строй танков в этот самый момент, когда сердце билось как сумасшедшее от дикого страха - такого знакомого, как в те времена, когда Матвей боролся за жизнь.

- Ты цел? - выдохнула я, прижимая к себе молча плачущего сына. - Что у тебя болит?

Матвей в ответ только помотал головой, не проронив ни звука, явно не желая показывать свою слабость и боль.

- Так, пойдем отсюда, - взял ситуацию под контроль Волков и, подхватив сына на руки, отнес его в раздевалку.

- Дай-ка посмотреть, - сказал он, заметив, как и я, что комбинезон на Матвее был разодран в районе колена.

- Все нормально, - ответил упрямо сын. - Мамочка, только не ругайся...

Ругаться я намеревалась позже, когда смогу убедиться, что с Матвеем все в полном порядке. И, сосредоточившись сейчас лишь на этом волнении за сына, сама не заметив как, неожиданно выпалила:

- Дай папе посмотреть свое колено!

Выражение лица Матвея из хмурого тут же сделалось потрясенным. Даже Волков удивленно замер рядом. Но раз правда уже вырвалась наружу, отступать было поздно.

- Мой папа умер, - растерянно проговорил Матвей.

Присев перед ним на колени, я подавила рвущийся наружу тяжелый вздох и сказала как можно спокойнее:

- Я так думала, но я ошиблась.

Кивнув на застывшего в напряженном ожидании Волкова, я заставила себя произнести самые трудные в жизни слова:

- Это - твой папа.

Часть 15. Олег

До этого дня я не представлял, что могу испытывать настолько огромный страх. Но когда Матвей врезался в то злополучное ограждение… Нет, умом я понимал, что ничего страшного не произошло и произойти не могло, но то, что ощущал в этот момент, было несравнимо ни с чем.

А потом меня, как на американских горках, бросило совсем в другую крайность. Ледяной страх сменился чувством, как будто мне за шиворот плеснули чашку горячего кофе. Изнутри словно обожгло, когда Диана произнесла три слова:

- Это - твой папа.

Я впился взглядом в лицо сына. Сначала на нем проступило такое незамутненное ликование, что я с облегчением выдохнул. Зря. Тут же Матвей нахмурился, потом отвернулся.

- Я хочу уехать отсюда, - сказал он, и теперь уже настала наша очередь растерянно переглянуться с Дианой.

- Почему? Тебе здесь не нравится?

Черт! Совсем не это я хотел спросить, но понимал, что сейчас ни давить на Матвея, ни требовать от него слов о том, что он понял все насчет моего отцовства, был не должен.

- Нравится. Но я хочу уехать.

Мы с Ди вновь переглянулись. Я вообще ни черта не разбирался в отношениях с детьми, потому сейчас просто ждал, что же скажет Диана.

- Тогда давайте уедем, тем более, что нам все еще нужно осмотреть твою ногу.

На это Матвей лишь промолчал, и мы, вернув амуницию, направились к машине.

Сын не произнес ни слова за все время пути до дома. Мы зашли в квартиру, он спешно разулся и тут же умчался в свою комнату.

- Я не знаю, что с этим делать, - признался я Диане, запуская руку в волосы.

- Я с ним поговорю, - сказала она, отводя глаза. - Раз уж так получилось.

Что там «получилось», я не совсем понимал, только надеялся, что Диана не успела пожалеть о правде, которая так неожиданно открылась для Матвея.

- Если не будешь против, это сделаю я, - неожиданно даже для самого себя сказал в ответ.

Ди вскинула на меня взгляд, нахмурилась точно так же, как это сделал совсем недавно наш сын. Как будто раздумывала, стоит ли мне доверять. И я ее понимал. Пришел в их жизни без году неделя, и вот уже столько всего успело поменяться, что хоть караул кричи.

- Хорошо, - наконец кивнула она. - Но если ты что-то натворишь, из-за чего мой сын перестанет мне доверять…

- Не натворю.

Я прекрасно отдавал себе отчет в том, что любое мое неосторожное слово может дорого нам всем стоить. И сейчас уже совсем не хотелось спорить с Дианой по поводу произнесенного ею «мой сын». Нужно было сделать так, чтобы она хотела сама говорить «наш». И Ди давала мне такую возможность.

- Я не помешаю? - спросил у Матвея, предварительно постучав в дверь его комнаты и получив разрешение войти.

Сын отрицательно помотал головой. Он сидел на полу по-турецки и конструировал Лего. Наверно, таким способом Матвей пытался успокоиться.

- Можем поговорить? - снова озадачил ребенка, присаживаясь напротив в такой же позе.

Сын вскинул на меня глаза и ответил совершенно серьезно, будто ему не пять лет было, а все тридцать.

- Можем, конечно.

Черт побери… а ведь все слова, которые собирался сказать Матвею, вдруг вылетели из головы. И пока я подбирал новые, сын заговорил первым:

- Мама ведь это специально придумала, чтобы у меня папа был?

Пожалуй, я был готов к чему угодно, но только не к этому. Он решил, что Диана ему лжет?

- Нет… конечно, нет. Я действительно твой отец.

Он как-то по-взрослому (в который раз) махнул рукой и опустил голову.

- Если это не так, то я не хочу, чтобы ты был моим папой. Потому что у меня же он есть, хоть и умер.

Кажется, я начинал понимать, что именно настолько задело Матвея. Диана рассказывала сыну о том, что его отца не стало, а когда он увидел во мне того, кто мог бы стать его папой, вдруг сказала, что это он и есть. И вот теперь ему стало обидно за того, кто уже пребывал в ином мире.

С одной стороны - оксюморон… с другой - это ведь были чувства ребенка. Моего ребенка.

- Послушай, Матвей… - сказал я, убирая Лего. Взял сына за плечи и дождался, пока он посмотрит на меня. - Я действительно твой папа. Настоящий. Мама была вынуждена сказать тебе, что твой отец умер, потому что она не знала обо мне ничего.

- Как это? - нахмурился Матвей.

- Так бывает. Я виноват перед твоей мамой за то, что…

Пришлось сделать паузу, и снова начать подбирать слова. Я и не думал, что разговор с пятилетним ребенком может быть настолько сложным.

- За то, что исчез. Но я очень надеюсь, что она меня простит. И что ты - простишь.

На лице сына вновь отобразилась такая смесь эмоций, что понять, какая главенствует, я не мог. Наконец, он несмело улыбнулся. Потянулся ко мне и через секунду уже сидел на руках, крепко обнимая меня за шею.

- Ты взаправду мой папа? - спросил он тихо.

Я кивнул и как можно серьезнее сказал:

- Да. Я твой папа.

- Как же я рад! - признался Матвей, и счастливо рассмеялся.

И я тоже засмеялся следом, чувствуя ту легкость, которая казалась мне самому давно забытой и даже исчезнувшей. Как будто заряжался сейчас от сына детскими мечтами, уверенностью, что все будет хорошо, и что рядом всегда будут любимые и любящие люди.

- С ногой точно все в порядке? - спросил через время, когда Матвей слез с моих рук и снова завозился с Лего, при этом выглядя так, словно получил только что главный приз своей жизни.

- Да, я проверил. Даже царапины нет.

- Вот и хорошо. Тогда давай пойдем к маме и успокоим ее.

Я поднялся с пола, Матвей последовал моему примеру. Мы направились на кухню, где нас ждала Диана.

Пусть чувство облегчения, которое я сейчас испытывал, могло быть обманчивым (как впоследствии и оказалось), в данный момент я не променял бы его ни на что другое.

Оно дарило силы двигаться дальше.

Часть 16. Диана

- Мама! Мама, ты слышишь? Папа сказал, что сегодня поведет меня в театр! И что надо красиво одеться!

Матвей радостно кружил вокруг меня, безостановочно болтая. С того момента, как он узнал правду о том, кто его отец, у него разговоров только и было, что про Волкова. «Папа сказал», «папа сделал», «папа считает так», «папа думает, что… ». Наверно, это была банальная ревность, но я себя от всего это чувствовала так, будто мое слово для сына теперь стало значить крайне мало. Я словно отошла на второй план, и, может, этому следовало даже радоваться, ведь когда Волков станет брать сына с собой, у меня впервые за те пять лет, что я была матерью, появится время и на себя. Вот только я вдруг поняла - мне оно не так уж и нужно. Я слишком привыкла к тому, что сын всегда рядом со мной.

Их общение с Волковым вызывало у меня тревогу еще по одной причине - как знать, что у этого человека на уме? Может, он вообще решит настроить Матвея против меня и забрать его себе?

Наверно, это были глупые страхи, но оказалось вдруг, что так трудно перестроиться, когда с самого рождения воспитывала ребенка одна, а теперь на его любовь и внимание претендует кто-то еще. Тем более тот, кого было невозможно простить за прошлое.

- Твой папа? - вырвал меня из размышлений голос матери.

Проклятье! Я так и не нашла сил и подходящих слов для того, чтобы сообщить маме, что отец Матвея нашелся. И что я сама вспомнила все, что тогда со мной произошло.

Это казалось таким гадким и постыдным, что заговорить об этом даже с матерью было для меня непосильной задачей. И особенный стыд вызывало осознание того, что кое в чем Олег был прав - я действительно тогда физически откликалась на то, что он делал. Не сразу, против воли, но - откликалась, потому что этот мужчина явно прекрасно знал, как манипулировать женским телом. И за эту слабость я теперь начинала себя ненавидеть. И не понимала - как вообще можно испытывать подобное с незнакомым человеком, бравшим тебя без твоего согласия? Это казалось грязным и неправильным, и добавляло в душу лишнюю сумятицу, когда я и без того не знала, как дальше жить со всем этим. Похоже, стоило снова позвонить своему психологу и попытаться найти хоть какие-то ориентиры в том болоте, в котором я растерянно тонула.

- Да, мой папа, - с гордостью заявил, тем временем, Матвей бабушке. - Олег Волков.

Я поймала на себе вопросительный взгляд матери и поняла, что дальше оттягивать неизбежное просто невозможно. Придется рассказать все так, как есть.

- Матвей, иди собираться, - сказала я сыну. - Доставай свой костюм, раз папа велел одеться красиво.

Я знала, что Олег хочет сводить Матвея на спектакль - он спросил моего разрешения на это накануне. Пойти с ними вместе он при этом не предлагал - и неприятное чувство, что меня отсекли, как ненужный ломоть, до сих пор свербело в душе. Но я старалась быть справедливой - у меня было пять лет жизни с сыном, за которые я изучила своего ребенка, как никто другой. И было бы нечестно не дать теперь Волкову возможности тоже побыть с Матвеем наедине.

Когда сын убежал в свою комнату, мама нахмурилась и, подбоченившись так, что стало ясно - хорошего от разговора не жди, потребовала от меня ответа:

- Почему Матвей называет Олежку папой? Что у вас с ним? Он сделал тебе предложение?

Не удержавшись, я невесело хмыкнула. Мама действительно была из тех людей, кто искренне считал - ложиться в одну кровать можно только после свадьбы. И если у мужчины имеются такие намерения - он должен непременно жениться даже через неделю знакомства.

- Никаких предложений не было, - отрезала сразу я. - Просто Волков… действительно отец Матвея.

- Батюшки! - выдохнула потрясенно мама и опустилась на близлежащий стул, едва не промахнувшись при этом мимо сиденья.

Я не знала, что еще тут можно добавить. Вдаваться в подробности той первой встречи с Волковым мне по-прежнему не хотелось. Мама молчала тоже. Просто сидела, уставившись в стену, словно услышанное требовало долгого и трудного обдумывания, как какая-нибудь замудренная теорема.

Зато когда она заговорила, душа у меня ушла в пятки. Потому что в голосе матери ясно звучало обвинение:

- Это что же… ты лгала мне, Диана?

- Нет! - тут же отреагировала я. - Не лгала. Память вернулась ко мне совсем недавно, когда мы были в отъезде. В общем-то, Олег сам во всем признался.

Мама осуждающе покачала головой и заметила:

- И что же, он чисто случайно тогда спас жизнь нашему мальчику?

- Именно так. А когда мы пришли его поблагодарить… он меня узнал.

- Ну зачем ты врешь матери, Диана?!

Мама поднялась со своего места и я с тяжелым сердцем смотрела, как она огорченно всплескивает руками.

- Почему же ты раньше не сказала, кто отец Матюши? Зачем вся эта беготня по психологам? А я так переживала, думала, что над тобой надругались! А оказалось, что я просто вырастила развратницу!

Это прозвучало как пощечина. Не выдержав, я буквально выкрикнула в ответ:

- Это не правда! Я действительно ничего не помнила!

- Я тебя так не воспитывала, - поджав губы, заметила мама и направилась к выходу.

А я стояла, глядя на то, как она выходит из квартиры, и ощущала себя так, будто в меня плюнули. Моя родная мать! И разве давала я ей когда-либо повод считать, что я шалава и лгунья?

- Мамочка, помоги завязать галстук! - раздался рядом голос сына и я, сглотнув болезненный ком в горле, повернулась к нему с улыбкой. Присев перед сыном на колени, ловко сделала изящный узел.

- Выглядишь совсем как взрослый джентльмен, - заметила со смесью гордости и щемящей тоски. Как же быстро все-таки растут дети!

- Папа будет доволен? - с надеждой уточнил Матвей.

И снова «папа». Как же мне смириться с тем, что теперь все мысли сына вертелись вокруг Волкова?

- Обязательно, - выдавила я из себя и встала, услышав спасительный звонок в дверь.

- Матвей готов, - сказала я вошедшему Волкову. - Верни его, пожалуйста, не позже восьми. И прикрой дверь, когда будете уходить. Хорошего вечера.

Отдав все эти инструкции, я поспешила скрыться в своей комнате. Слезы душили изнутри, требуя выхода наружу. Я не позволяла себе этой слабости так давно… даже тогда, когда поняла, что случилось со мной в прошлом. Теперь же недоверие матери стало последней каплей.

Захлопнув за собой дверь спальни, я рухнула на кровать и позволила себе наконец беззвучно разрыдаться.

Часть 17. Олег

Отправляясь за сыном, чтобы мы с ним вдвоем съездили в театр, я не раз задавал себе вопрос - поступаю ли правильно? Может, стоило, напротив, пытаться снова и снова наладить отношения с Дианой и поехать втроем?

Но меня что-то останавливало. Как будто внутренний голос нашептывал, что торопиться сейчас нельзя. И в то же время я не хотел напрочь исчезать из жизней Ди и сына. Даже на время. Потому оптимальным решением счел временное отступление. Да, я все так же оставался рядом с Матвеем, но предоставлял Диане право побыть вне меня и… привыкнуть ко мне, что ли.

В любом случае, рано или поздно нам предстояло вернуться к разговору о той ночи, о которой Ди предпочитала забыть, как о страшном сне.

Проводив взглядом Диану, которая явно была не в своей тарелке, я нахмурился. Переглянулся с Матвеем, но тот на мой невысказанный вопрос лишь пожал плечами, говоря тем самым, что он не понимает, что случилось.

Я все же разулся и подошел к двери в спальню Дианы. Прислушался. Ничего. Рука сама потянулась, чтобы постучать, но я помотал головой. Я же не собирался навязываться и вынуждать Ди быть в той компании, которая была ей неприятна. По крайней мере, в ближайшее время.

Вернувшись обратно, я надел обувь и тихо сказал сыну:

- Поехали.

И Матвей, кивнув, вышел из квартиры.

- Олежа! Какая встреча!

Я прикрыл глаза и мысленно досчитал до трех. Только этого мне не хватало! И почему мир так тесен, причем в самый неподходящий для этого момент?

- Летти, - хмуро буркнул в ответ, повернувшись к бывшей.

Она вовсю глазела на Матвея, сидящего рядом со мной в буфете и уплетающего бутерброды. И мне этот ее взгляд не нравился.

- Очень неожиданно! - с притворной радостью воскликнула Ви, и вдруг, к моему ужасу, уселась рядом с сыном.

- Не думал, что тебя увлекают детские спектакли, - насмешливо сказал ей, начиная мысленно прикидывать, откуда она могла узнать о том, что мы с Матвеем сегодня отправимся в театр.

Или это взаправду была случайность?

- О, мы здесь с дочерью Ольги, ну, ты помнишь? Я хотела взять ее свидетельницей на нашу свадьбу.

Ни о какой Ольге, черт бы все побрал, я не помнил. А уж болтовня Ви о том, чего ей никогда не светило, вообще всегда выглядела для меня несерьезной. По всему выходило - зря.

Елейно улыбнувшись, Летти повернулась к Матвею. По выражению ее лица я мало что мог понять, но, определенно, нотки какого-то омерзения на нем проскакивали.

Сын же нахмурился и даже отложил недоеденный бутерброд. Черт, надо будет объяснить ему, что никакой свадьбы со всякими незнакомыми ему тетями папа больше не планирует.

- А ты же сын Олежи? - засюсюкала Виолетта, наклонившись и нависнув над Матвеем, как Марина Серра над Адриатическим морем. - Вы так похожи! Ну просто копии!

Сначала Матвей так и продолжал хмуриться, но затем его губ коснулась легкая улыбка. Слова Летти попали на благодатную почву.

- Ви, тебе не кажется, что дочь Ольги может потеряться одна? - процедил я, увидев, что Ви совсем не собирается сдаваться и готова вновь пойти в атаку с новыми вопросами.

- Не кажется, - жеманно протянула она в ответ. И спросила о том, ради чего, вероятнее всего, и затевалось все это знакомство: - А как же мама Матвея? Матюша, вы здесь одни?

Распрямившись, Летти принялась осматриваться, как будто ожидала каждое мгновение увидеть Диану. Интересно, ее имя она тоже знала? Почему-то я даже не сомневался, что да. И мне было очень жаль, что не придушил секретаршу вовремя.

- Одни. Мы только с папой. Мама осталась дома.

- Вот как?

На лице Ви отразилась победная улыбка, словно ей только что достался выигрышный лотерейный билет. Она поднялась и, подойдя ко мне, наклонилась. Мазнула ярко-накрашенными губами по моей щеке.

- До встречи, Олежа. Скоро увидимся.

Говорить при ребенке о том, что видеться с ней я не желаю ни под каким соусом, я кивнул и, дождавшись, пока Летти уйдет, обратился к сыну:

- Ну, что, идем смотреть вторую часть?

На обратном пути я рассчитывал поговорить с Матвеем относительно Виолетты и ее появления рядом с нами, но думал о том, какие же слова подобрать. Впрочем, недолго, потому что сын завел беседу сам:

- А вы с этой тетей хотели пожениться? - спросил он, и я, бросив на него взгляд в зеркало заднего вида, задался вопросом, что именно испытывает Матвей, говоря о Летти.

Кажется, ничего из того, что могло заставить его замкнуться в себе.

- В ее мечтах - да, - усмехнулся в ответ, сосредоточившись на дороге.

- А на маме ты поженишься?

А вот это был вопрос вопросов, но как на него ответить - я не знал. Между нами была огромная пропасть, которая, кажется, разверзалась и разверзалась все сильнее с каждым днем. И как ее преодолеть - я пока не понимал.

- Ты задал очень сложный вопрос… У меня на него нет ответа. Но если бы все зависело только от меня, то…

Я не договорил, да Матвей, похоже, этого не ждал. Он кивнул с совершенно серьезным видом и принялся смотреть в окно.

Но стоило нам только добраться до дома, как сын ошарашил и меня, и Диану. Пока я с улыбкой наблюдал за тем, как сын разувается и прислушивался к его болтовне, гадал, куда пригласить их в следующий раз. И замер, услышав от Матвея:

- А еще мы познакомились с тетей. Она хорошо знает папу. Они даже собирались пожениться, но теперь не собираются. От нее вкусно пахло. Но не так, как от тебя, мамочка, - протараторил сын и посмотрел на меня.

- Иди, вымой руки, - только и ответила на это Ди.

Она мгновенно закрылась еще больше, но я не мог понять, что именно является тому причиной. То ли ревновала, то ли дело было в чем-то ином.

- Может, сходим куда-нибудь через пару дней? - спросил я, переводя тему в безопасное, как мне казалось, русло.

Диана сложила руки на груди и, кивнув на дверь, отчеканила:

- Сходишь с тетей, от которой вкусно пахнет.

- Но…

- Все, Олег. У меня жутко болит голова.

Она подтолкнула меня к выходу, и мне ничего не оставалось, как покинуть их с Матвеем квартиру.

Ревновала ли Диана, или нет, ясно было одно. Пропасть между нами так и продолжала становиться больше, и пока конца и края этому было не видно.

Часть 18. Диана

Матвей задумчиво возил по тарелке вилкой, гоняя несчастные спагетти по кругу и этот скребущий звук в данный момент полностью совпадал с тем, что творилось у меня в душе. Как же так получилось, что дожив до своих двадцати пяти лет, я так и не обрела ни в ком ни дружбы, ни поддержки?

Прежние подруги разбежались прочь, едва выяснилось, что я беременна. Конечно, им в девятнадцать лет хотелось гулять, развлекаться и болтать о парнях и шмотках, а мои интересы сузились до одной-единственной точки - ребенка, который во мне рос. И, естественно, юным девчонкам были совсем не интересны рассказы о подгузниках и отрыжках, а ничего иного в моей жизни тогда больше не было. Так вот и вышло - старых приятельниц я потеряла, а новых так и не обрела. Да о чем тут говорить, если я даже саму себя не могла найти до сих пор?

И вот теперь моя участь - рыдать в одиночестве, и то тайком, чтобы не услышал сын.

- Не вкусно? - спросила я наконец Матвея, устав смотреть на это надругательство над несчастной пастой.

- Вкусно, просто…

- Что?

- Ты какая-то не такая, мамочка.

Ну, спасибо, что заметил, сынок, и мне перепала капелька внимания, а то все «папа» да «папа». Но вслух я этого, конечно, не сказала.

- Я просто устала, - откликнулась ровным голосом.

- Может, ты расстроилась из-за того, что я рассказал про тетю? - озабоченно поинтересовался Матвей. - Но папа сказал…

- Нет. Не расстроилась, - отрезала я.

Меня действительно никак не касались дела Волкова с другими женщинами. Зато меня касалось то, что он знакомил со своими бабами моего ребенка! И нет, я вовсе не расстроилась. Самым подходящим словом было бы - злилась! Но зато мне теперь было ясно, почему меня с собой в театр Олег не пригласил.

- Папа сказал, что он честно-честно не поженится на этой тете, - продолжал, тем временем, сын. - Только в ее мечтах.

Окей, может, все было не так уж и ясно. Но на будущее я все же возьму с Волкова слово, что он не станет знакомить Матвея со вкусными тетями!

- Она красивая, - все никак не унимался мой ребенок. - Только какая-то противная.

- Нехорошо так говорить о незнакомых людях, - осадила я Матвея. - У нее наверняка есть хорошие качества.

Говорила - и прямо сама себе верила! Могла даже предположить, что именно эта женщина делает качественно.

- А еще у нее имя странное, - поморщился сын. - Летти.

Да уж, всю жизнь мечтала провести вечер в обсуждении любовницы Волкова! Отмечу это в своем списке неудач, которых мне удалось достигнуть.

Порывисто встав из-за стола, я скомандовала сыну:

- Доедай давай, а потом чистить зубы и спать! Мне завтра рано на работу.

- Мама, а вы ведь с папой поженитесь?

Наверно, этот вопрос должен был неминуемо прозвучать рано или поздно. И это как раз тот случай, когда лучше было сразу сказать нещадную правду.

- Нет, - ответила я. - Ты же знаешь, мамы и папы не всегда живут вместе.

- Но почему? - явно расстроился сын.

- Потому что некоторым людям лучше быть по отдельности. А теперь - чистить зубы! - закончила я разговор непререкаемым тоном.

- Диана, ты о чем задумалась?

Голос Васнецова раздался совсем рядом и я вдруг поняла, что, наверно, уже несколько минут тупо смотрю в одну точку.

- О вечном, Роман Андреевич, - попыталась ответить с юмором, но с Васнецовым такие шутки не проходили никогда. Сложив руки на груди, он осуждающе поцокал языком и заявил:

- Очень плохо. Потому что на работе ты должна думать исключительно о продвижении нового парфюма.

Палец босса с ногтями, лишенными какого-либо новомодного маникюра, но, тем не менее по-мужски аккуратными, ткнул в рекламную афишу. Мне не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать, что там. С огромной фотографии смотрела красивая рыжеволосая женщина, автор этого самого аромата - Эмма Крамольская.

Вспомнив вчерашний разговор с Матвеем, я улыбнулась:

- Мой сын сказал, что «Мемуары» пахнут очень вкусно.

Даже вкуснее, чем чужая тетя, - подумала я мрачно про себя.

- Да! - неизвестно чему обрадовался вдруг Васнецов. - Мне очень нравится, что это весьма многогранный аромат, который на всех играет по-разному. На тебе, Диана, вкусно, на мне, хоть он и совсем не мужской - отдает горькими травами и солью. Он как будто рассказывает историю о своем обладателе, и у каждого она своя. Свои «Мемуары».

- Тогда горькая трава и соль должны были достаться мне, - пробормотала себе под нос.

- Что? - развернулся ко мне Васнецов, перестав возбужденно жестикулировать.

- Ничего, - помотала я головой.

- Ладно, а теперь к делу, - нахмурился Роман Андреевич. - Ты сегодня какая-то сама не своя. В чем дело?

Я с горечью поджала губы. Если бы только сегодня! Нет, я уже шесть лет была сама не своя. И что с этим делать - не знала.

Может, стоило бы отпустить прошлое и простить - прежде всего, ради себя самой, но я вдруг поняла, что Волков и не просил моего прощения. Он сказал, что ему жаль. Не более того. Возможно, он даже считал себя правым, судя по его словам о том, что он меня не насиловал и что я под ним… текла. Наверно, за это я ненавидела его особенно. И еще за то, что жил как ни в чем не бывало все эти годы, в то время как я… поставила крест на своей личной жизни. Он же в это время спокойно развлекался со своими Летти и прочими йетти. Господи, как же я ненавидела его за это!

- Ни в чем, все в порядке, - ответила начальнику, несмотря на то, что в его глазах светились прежде невиданное участие и неподдельный интерес.

- Ну да, а размышляла ты так напряженно добрых десять минут, наверно, о том, какая помада лучше - красная или алая?

Вскинув глаза на Васнецова, я тоже сложила руки на груди и неожиданно для себя выпалила:

- Ну если уж так хотите знать: Роман Андреевич, я думала о том, почему мужчины воображают что могут получить от женщины все, что хотят? Даже если она сама не согласна?

Внезапно лицо Васнецова после моего вопроса резко переменилось. Он как будто даже побледнел, и так глухо, словно даже не со мной говорил, выдохнул:

- Не могут, Диана. Не могут.

После чего поспешно скрылся, покинув торговый зал и оставив меня в полном недоумении.

Ливень резко хлынул в тот самый момент, когда я этим же вечером вышла с работы. Чертыхнувшись, я посмотрела на залитые водой тротуары, прекрасно сознавая, что станет с моими туфлями, стоит мне только спуститься по лестнице вниз. Но делать было нечего - зонт я сегодня не взяла, и машину, как на грех, утром завезла в сервис. И не оставалось ничего иного, как бежать по лужам к остановке, чтобы добраться до дома.

Туфли уже откровенно хлюпали, когда я спешно направлялась к своему подъезду. Конечно, все равно вымокла практически до нитки, но не хотела подхватить заодно еще какую-нибудь простуду, все-таки был уже далеко не май месяц.

- Диана! - окликнул меня знакомый голос и в следующее мгновение надо мной раскрылся зонт, защищая от упрямых, пробирающих до костей холодных капель.

Волков (а это был именно он), оказался ко мне так близко, что стало совершенно не по себе. Его влажное, тяжелое дыхание касалось моей щеки, напоминая о другом эпизоде жизни, когда наши тела также тесно соприкасались.

Не выдержав этого ощущения, я вышла из-под зонта и сухо спросила:

- Ты за Матвеем? Уже поздно куда-либо его вести.

Широкий зонт снова оказался над моей головой, но теперь Волков держал его на расстоянии вытянутой руки, сам при этом оставшись мокнуть под дождем.

Эта картина почему-то отозвалась болезненным уколом в сердце. Как же мне по жизни не хватало именно этого - человека, который в ненастье раскрыл бы надо мной зонт, защищая от жизненных невзгод. Но Волков был совсем не тем, кого бы я хотела видеть в этой роли.

- Не нужно, - попыталась я снова отклонить от себя зонт, но Волков не сдавался. Когда я сделала шаг в сторону, последовал за мной, продолжая прикрывать от дождя.

- А что нужно? - спросил он, проведя рукой по залитому каплями лицу. - Я не знаю, как к тебе подступиться, Диана! Потому что, если ты еще не поняла - мне нужен не только Матвей.

- Ну да, еще вкуснопахнущие тети, - хмыкнула я, не сдержавшись. - И, кстати, хочу тебя попросить впредь не таскать моего сына по своим бабам!

Он снова, в считанные секунды, оказался рядом, невыносимо близко. Но на сей раз я не отступила, а, задрав подбородок, упрямо посмотрела Волкову прямо в лицо.

- Нет у меня никаких баб, - выдохнул он.

- Только Летти? Похвально, постоянство снижает риск подхватить венерическое заболевание,

- заметила я ехидно.

- Мы с ней давно расстались. Диана, послушай...

- Нет, это ты послушай. Просто держи посторонних женщин подальше от моего сына, вот и все, что от тебя требуется. Что ты делаешь тогда, когда Матвей не с тобой - меня не интересует.

- А вот меня - интересует, - парировал Волков упрямо, почти зло. - Все, что касается вас с Матвеем. Но ты не подпускаешь меня к себе и близко!

- Удивительно, с чего бы это? - язвительно поинтересовалась я.

- Ди, я постоянно думаю о том, что мне сделать ради того, чтобы ты меня простила. Ты могла бы мне помочь...

- Не могла бы, - отрезала я, отступая к дому. - Мне самой уже шесть лет никто не может помочь.

Сделав пару шагов, я обернулась и, окинув мокрого с ног до головы Волкова долгим взглядом, сказала:

- И знаешь что? Попробуй для начала сделать вообще хоть что-нибудь, а не только думать. Иногда это работает.

После чего, расправив плечи, зашагала к подъезду, мечтая поскорее оказаться в спасительном тепле своей квартиры.

Часть 19. Олег

- Она так и сказала? Попробуй что-нибудь сделать? - уточнила Алина с легкой полуулыбкой, по которой я ничего не мог понять. Надеялся только, что ее не веселит тот факт, что я ухватился за сказанные Дианой слова, как голодный пес за брошенную ему кость.

- Именно так. Это важно?

- Разумеется. В вашем случае, очень важно было понять, как Диана поведет себя, когда столкнется с вашими действиями. Я не говорю про совместные походы в кино или ресторан. Я о вашем сближении.

Я приподнял брови и внимательно посмотрел на Алину. Признаться честно, особо ни черта не понимал в том, что она имела ввиду, но хотел надеяться на лучшее. И слово «сближение» для меня как раз и было этим самым лучшим.

- Я не совсем понимаю, как мне следует себя с ней вести, - признался психологу, сжимая переносицу пальцами.

Какое-то дурацкое было состояние, причем едва ли не с самого утра. Наверно, надо будет взять пару выходных и просто отлежаться дома.

- Как я уже говорила, никакого напора, но… раз уж Диана дала вам понять, что ждет от вас неких шагов… вам нужно их сделать.

Я кивнул, когда на меня накатила волна какой-то слабости. И видимо, это заметила и Алина. Не успел я ответить, как она обеспокоилась:

- Олег Владимирович, вы в порядке?

- А что, настолько дерьмово выгляжу?

Я снова потер пальцами переносицу. Что-то давило на голову и лоб. Захотелось лечь в постель и заснуть.

- Не то чтобы дерьмово, но…

Это ее «но» говорило лучше всяких слов.

- Пожалуй, поеду домой и немного отдохну, - сказал я, потянувшись к крышке ноутбука. - Спасибо за сеанс, Алина.

Закрыв ноутбук, я поднялся и прислушался к себе. Вроде болел редко, так что какие-нибудь сопли-кашли вряд ли могли меня настичь. Впрочем, отправиться домой и отлежаться до утра точно не помешает.

Меня разбудил звонок на мобильник. Я открыл глаза, но тут же зажмурил их снова. Вечерний свет бил по сетчатке. Вечерний, мать твою!

И как умудрился проспать почти сутки?

- Да? - хрипло ответил на звонок.

Странно, что он был первым, я думал, в офисе меня начнут искать гораздо раньше, несмотря на инструкции для секретарши перекидывать все вопросы на помощника.

- Пап… папа, привет.

В голосе Матвея слышалось такое неподдельное беспокойство, что я мгновенно сел на постели, несмотря на ломоту во всем теле. Чертов дождь, под который попал, когда приезжал к Диане - наверняка это он.

- Что-то случилось? - потребовал я ответа от сына. - Что-то с мамой?

Послышалось молчание. Я начал осматриваться в поисках одежды, которую можно было схватить и надеть незамедлительно. Но Матвей, наконец, ответил:

- Нет. Ничего не случилось. Ты забыл о нас?

Я слабо улыбнулся и упал обратно на подушки. Конечно, мне стоило первым делом сказать Диане и Матвею, что пока не смогу к ним приезжать, но вчера мне было так хреново…

- Не забыл. Просто я не очень хорошо себя чувствую.

Снова наступила тишина, после которой я услышал приглушенное, явно сказанное в сторону:

- Папа заболел!

И тут же трубку взяла Ди.

- Какие симптомы? - потребовала она ответа непререкаемым тоном. - Температура есть?

Я даже опешил. Прежде всего потому, что совсем не собирался придавать своей болезни такого значения. Но, надо сказать, беспокойство со стороны Дианы было весьма приятным.

- Я не знаю, - сказал в ответ. - Не мерил. Да это ерунда - просто простыл.

Говорить, когда именно, не стал, чтобы Ди не сочла это за попытку вменить ей что-нибудь в вину.

- Прекрасно. Скинь мне адрес и жди, мы скоро будем, - решила Диана и не успел я ответить ни слова - отключила связь.

Встретил я Диану и Матвея, закутавшись в халат. Меня снова бил озноб, выбираться из постели не хотелось, но желание увидеть Ди и сына было гораздо сильнее потребности поваляться еще недельку.

- Иди в постель, - тут же заявила Диана, осмотрев меня с ног до головы.

Достала из сумки… аптечку и кивнула внутрь квартиры, давая понять, чтобы я уходил. Даже не подозревал, что в Диане есть столько скрытых талантов. Медсестра, что еще?

Эти ассоциации пробудили у меня совсем не те мысли, которые следовало бы, поэтому я потащился обратно в свою комнату, где и рухнул на постель.

Конечно, вот так простудиться, было совсем не к месту, но это в итоге сыграло мне на руку. А еще - укрепило в мысли, что я не настолько безразличен Диане. Это ободряло.

- Можно?

Через пару минут дверь приоткрылась и на пороге возникла Ди. Рядом с ней пытался заглянуть ко мне Матвей.

- Конечно, - кивнул я, приподнявшись на локтях. - И не надо так волноваться. Помирать я пока не собираюсь.

- Это радует, - мрачно констатировала Диана, подходя к постели.

Сын попытался войти в комнату. На лице - хмурое выражение, но тревога, вроде бы, не настолько явная, как это было во время телефонного разговора.

- Матвей, иди на кухню! - строго сказала Диана. - Ты обещал пока держаться от папы подальше. А ты - меряй температуру, - протянула мне Ди градусник. - И почему ты не вызвал врача?

- Потому что я уже завтра буду на ногах. Простуда - не приговор, - хмыкнул в ответ, послушно вставляя обычный ртутный градусник подмышку.

Диана недовольно покачала головой, осмотрелась, как будто инстинктивно пыталась увидеть что-то определенное в моей комнате.

- Я сварю бульон. Конечно, не от шефа, но…

В этот момент она была такой трогательно-милой, что я невольно улыбнулся во все тридцать два.

- Я уверен, твой будет гораздо вкуснее.

Ди хмыкнула и принялась перебирать лекарства в своей аптечке, а я задумался о том, сделала ли бы для меня хоть одна из женщин, которые были рядом со мной в разные периоды жизни, что-то подобное? Приехали бы, собрав лекарства и закупив продукты для бульона? Ответ был весьма очевидным.

- Тридцать восемь, - объявила Диана секундой позже, забрав у меня градусник. - Тридцать восемь, Волков! И завтра ты собрался быть на ногах? Сейчас сделаю лекарство. И подумай о том, чтобы все же вызвать врача.

Она посмотрела на меня со строгостью во взгляде, от которой я, почему-то, испытал возбуждение, и вышла. Хотелось сказать что-нибудь на тему того, что меня вполне устроит медсестра в лице Дианы, но я удержался. Разрушать ощущение, что теперь между нами все может начать налаживаться, совсем не хотелось.

Часть 20. Диана

- Мы поехали домой, - сообщила я Волкову, когда бульон на кухне был наварен и лекарства оставлены там же впрок. - Тебе есть кому позвонить, если почувствуешь себя совсем плохо?

- Все будет нормально, - ушел Волков от прямого ответа на вопрос. - Спасибо. Никто еще не делал для меня ничего подобного.

- Вкуснопахнущие тети не захотели марать руки об аптечку? - усмехнулась я.

- Ди, я же говорил…

Я остановила его взмахом руки - слушать что-то про женщин Волкова мне было вовсе не интересно. Я и находилась здесь в основном потому, что Матвей очень испугался за отца, будто у того была не обычная простуда, а нечто настолько серьезное, что хоть завещание пиши. Впрочем, если уж быть до конца откровенной - во мне сработал и чисто женский инстинкт - желание позаботиться о больном и несчастном. Что ни говори, а мы, женщины, очень жалостливые существа. Почти как у Шекспира - она его за муки полюбила, а он ее за состраданье к ним…

Хотя между мной и Волковым ни о чем подобном речи вовсе не шло.

- Бульон на кухне, и я оставила еще кое-что из еды, что ты сможешь разогреть и поесть. Таблетки на столе. Принимай по инструкции. Если уж не хочешь вызывать врача.

- Мне кажется… или ты обо мне волнуешься? - поинтересовался Волков, глядя на меня при этом практически как кот из «Шрека».

Не удержавшись, я фыркнула. Передернув плечами, милосердно пресекла все эти фантазии:

- Я волнуюсь только о том, как бы мой сын не остался без едва нашедшегося отца. Боюсь, Матвей тогда расстроится. Так что сделай одолжение, поживи еще немного.

- А ты?

- Что я?

- Ты расстроишься, если со мной что-то случится?

Тон был шутливым, но смотрел Олег на меня при этом довольно серьезно, будто ему действительно было важно получить ответ на свой вопрос.

- Очень, - ответила я. - Жаль будет потерять человека, которые печет такие вкусные булочки.

Волков хмыкнул, потом, когда я уже хотела было попрощаться и уйти, снова заговорил:

- А если серьезно, Ди?

- Тебя это настолько интересует? - вздернула я бровь.

- Представь себе, да.

Сложив руки на груди, я заметила с кривой усмешкой:

- Как жаль, что мое мнение беспокоило тебя не всегда и не во всем.

Волков устало потер лоб и я испытала легкий укол совести. Сейчас все же было не лучшее время, чтобы обсуждать былое. Тем более, что и обсуждать там было вовсе нечего.

- Отдыхай, - сказала, приоткрыв дверь, чтобы выйти. - Нам пора.

- Вы еще заедете?

Вопрос прозвучал с надеждой. Что было этому причиной - то, что больше некому было о нем позаботиться или то, что Волков решил использовать эту простуду с пользой для себя, я не знала. Зато знала другое - вряд ли стоит подвергать иммунитет сына такому испытанию.

- Если будет нужно, я приеду. Но Матвея больше брать не буду, это рискованно.

- Понимаю.

- И все же, Волков… где твои родители? Или кто-то еще, кто может помочь?

- Не поверишь, Ди, но я уже слишком большой мальчик, чтобы жить с мамочкой.

- Окей, большой мальчик, - пожала я плечами. - Позвони, если что-то понадобится.

- Думаю, что быстро встану на ноги. Тогда я могу приехать к вам и куда-нибудь пригласить?

- Только когда будешь абсолютно здоров, - отрезала я и, махнув на прощание рукой, вышла.

- Папа скоро поправится? - спросил Матвей, когда мы вышли из такси у нашего дома.

- Скоро, - пообещала я, понадеявшись, что у Волкова все же хватит ума обратиться к врачу.

- Он обещал сводить меня к кенгуру, - сообщил сын.

- Если тебе не терпится, мы можем съездить с тобой вдвоем.

Сын задумчиво закусил губу, как это делала обычно я сама, а потом совершенно серьезно выдал:

- Наверно, нехорошо получится. Я ведь договорился с папой.

Договорился он! Интересно, о чем еще эти двое за моей спиной договаривались?

- Ну, ты же можешь съездить и с папой, и со мной. По очереди, - заметила я.

- Точно, - обрадовался Матвей и, когда мы вышли из лифта, внезапно ойкнул:

- Мама, нас бабуля ждет.

Вскинув голову, я увидела, что моя мать действительно стоит у квартиры, устроив там выжидательный пост. И лицо у нее при этом было мрачнее тучи.

- Мама? Почему ты не зашла, у тебя же есть ключи, - спросила я, открывая дверь.

- Мало ли кто у тебя в квартире, - откликнулась та. - Не хочу помешать твоим развлечениям!

Сделав сыну знак, чтобы шел к себе, я развернулась и посмотрела матери прямо в лицо:

- Если ты пришла меня оскорблять - тебе лучше уйти прямо сейчас. Я не понимаю, откуда это все вообще берется в твоей голове! Тебе прекрасно известно, как никому другому, что за эти годы я ни с кем ни разу не встречалась и уж тем более не водила к себе домой!

- Забеременеть ты и вне дома смогла! - парировала мать. - Но мы с отцом посидели, подумали и я пришла тебе сказать - мы решили, что наведем порядок в твоей жизни, раз уж ты сама не можешь!

Я опешила. Да так, что только и смогла выдавить с трудом:

- В каком это смысле?

- Скоро узнаешь, - пообещала торжественно мама и ушла к себе в квартиру.

Обещание она, надо отдать ей должное, действительно выполнила. Когда три дня спустя на лестничной площадке раздался шум, я сначала подумала, что это наши соседи устроили дебош. И только когда услышала знакомый голос Волкова, вопрошающий «да в чем дело?!», поняла, что все куда серьезнее.

Поспешно распахнув дверь, я обнаружила за ней следующую картину - мой отец воинственно держал в руках старое ружье, нацеленное аккурат на Волкова, а ничего не понимающий Олег застыл, глядя на этот антиквариат, нервно прыгающий в руках папы. Прежде, чем я успела сказать хоть что-нибудь, отец заголосил так, что слышал, должно быть, весь дом:

- Лена, иди сюда! Я выследил этого развратника!

Я поймала на себе вопросительный взгляд Волкова, и сделала шаг вперед, чтобы вмешаться в этот бардак, но тут из соседней квартиры вылетела моя мама, прямо по классике - со скалкой в руке. Это, пожалуй, было куда страшнее папиного ружья, поэтому я решительно встала между родителями и Волковым и потребовала ответа:

- Что тут происходит?

- Отойди, дочь, - проревел в ответ отец, а мать выдала то, отчего я едва не застонала вслух:

- Не мешай, Диана. Мы просто хотим знать, когда этот человек сделает из тебя порядочную женщину!

Часть 21. Олег

- Воспаление ушло, но лекарства, которые я вам выписала, продолжайте пить еще три дня. Больничный так и не нужен? - осведомилась женщина лет пятидесяти, приехавшая ко мне на дом уже во второй раз.

До этого была еще и бригада для взятия анализов, и бог весть что еще. До встречи с Дианой и Матвеем, я бы просто повалялся дома пару дней и остаток болезни провел бы на ногах. Но сейчас все стало иначе.

Во-первых, мне нужно было быть внимательнее, чтобы здоровье моего сына было в безопасности. Во-вторых, я был обязан поберечься сам не только для того, чтобы рулить собственной фирмой.

- Не нужен, - отмахнулся я. - На этом все?

- Я собиралась к вам через три дня. Но если вы не хотите, достаточно будет звонка.

- Да, достаточно. Я вам позвоню.

Выпроводив врача, я прислушался к себе, как делал это в последнее время довольно часто. Слабость была лишь почти незаметным отголоском. Температура спала еще в тот вечер, когда у меня были Диана и Матвей. В общем и целом я чувствовал себя прекрасно.

И собирался в ближайшее время отправиться к тем, по кому уже успел порядком соскучиться. Редкие звонки совершенно не удовлетворяли моей потребности общаться с Дианой и Матвеем.

Однако, на моем пути к семье (почему-то думать о Ди и сыне именно в таком ключе было особенно приятно) встали… родственники. Причем совсем не мои. Хотя, потенциально, конечно, они могли ими стать, если, конечно, не посадить их по статье сто девятнадцатой.

Отодвинув Диану так, чтобы она оказалась за моей спиной (хотя, в целом, ей ничего не угрожало), я заложил руки в карманы джинсов и поинтересовался у родителей Ди:

- Знаете, что за такое можно присесть лет на пять?

Да уж… не самое лучшее начало разговора о том, чего они хотели. Они мне дочь - практически под венец, а я им - угрозы, что свадьбу они пропустят, сидя за решеткой.

Папа Дианы, немного посомневавшись, опустил свое дуло. Мать Ди была более настойчивой - скалка в ее руках подрагивала, но позиций не сдавала.

- Идемте, - сказал я, направляясь к распахнутой двери в квартиру родителей Дианы. Обернулся на пороге и сказал «невесте»: - А ты, пожалуйста, подожди меня у себя.

- А вот это правильно! - заявила мама. - Она ведь сопротивляется больше всех.

Конечно, это был самый настоящий абсурд, но Диане взаправду не стоило еще больше накалять обстановку.

Мы скрылись за дверью в квартиру родителей. Я сразу же разулся и прошел на кухню. По моему опыту, это было самое стратегически верное место для переговоров.

Мать и отец Дианы прошли следом за мной, слава богу, без ружья, а то мало ли, что могло взбрести в голову этим не очень адекватным людям.

Надо будет обсудить все это с Алиной, - мелькнула в голове мысль.

Возможно, именно в этом и крылась причина каких-то страхов Дианы, которые и привели к той ситуации в злополучном клубе. С такими неадекватами жить - еще не такое случится.

Стоп, Волков. Это родители матери твоего ребенка. Думать так о них - совсем не годится.

- Это что? - кивнул я на тушку дикой утки, которая лежала на столе. - Вы подстрелили?

- Я! - с гордостью откликнулся отец Ди. - Стреляю я метко.

- В этом даже не сомневаюсь, - хмыкнул в ответ, не желая проверять целкость папаши на своей шкуре. - Олег, - протянул ему руку.

Тот сначала покосился на жену, но ладонь пожал:

- Аркадий. Семенович.

- Хорошо, Аркадий Семенович, - произнес я, снимая пиджак и закатывая рукава рубашки. - Предлагаю, нет, не бокс, как вы могли подумать. А простой человеческий разговор. Без ружей и прочих дуэлей на скалках. Хотя, мне ближе все же скалки, чем огнестрел.

Мать и отец Дианы смотрели на меня, как на инопланетянина. Оно и понятно - видимо, думали, что мы с Ди тут же из коридора побежим подавать заявление, но не вышло.

- Я приготовлю утку, во время готовки - мы с вами поговорим и все обсудим. Идет?

Елена и Аркадий переглянулись вновь, после чего мать Дианы кивнула.

- Я прослежу, чтобы вы ее не пересушили, - буркнула она.

Я усмехнулся и взялся за работу.

- Да ты пойми! Пойми, Олег! Так мы ее не воспитывали! - горячо заверил Аркадий под третий бокал весьма неплохого коньяка. - Чтобы в подоле принесла, да не знала, от кого!

В кухне витали чудесные ароматы запекавшейся птицы. Елена, по-видимому, убедившись, что я никуда не сбегу, умчалась в соседнюю комнату кому-то звонить. А мы с отцом Дианы сидели и обсуждали то, что уже успели трижды обсудить за то время, как я подготавливал утку перед тем, как поставить ее в духовку.

- Ну, теперь-то она знает, - пожал я плечами. - И это никак не делает ее недостойной женщиной.

Взяв кусочек лимона, я понюхал его и положил обратно на блюдце.

Аркадий всеми правдами и неправдами намекал (и говорил весьма открыто), что нам с Дианой нужно пожениться. А я вдруг понял, что это весьма неплохая мысль.

Нет, конечно, взваливать Ди на плечо и уволакивать в свою берлогу я не собирался, и готов был все делать только с ее согласия, но… Но и идея стать мужем и женой и совершенно законно - отцом Матвею - мне определенно импонировала. Возможно, Диане так будет гораздо легче принять меня в своей жизни, из которой я уже не собирался исчезать ни под каким соусом. Да и давление со стороны ее родителей сойдет на «нет», а это было весьма немаловажным.

- Но все равно она одна! - воскликнул Аркадий и, схватив бокал, залпом его осушил.

Я не успел ответить, что Диана вовсе не одна, когда дверь на кухню распахнулась и на пороге появилась сама виновница беседы.

- Так! Все! Я больше оставаться в стороне не могу! - заявила она с порога. Сзади нее вновь замаячил встревоженно-радостный Матвей.

- И не нужно, - сказал я в ответ, поднимаясь навстречу Ди из-за стола.

И вдруг совершенно серьезно, ни капли ни шутя и не притворяясь идиотом, добавил:

- Не нужно оставаться в стороне. Ты как раз вовремя. Я только что попросил у Аркадия Семеновича твоей руки.

Часть 22. Диана

- Ураааа, мама и папа поженятся! - донесся из-за моей спины радостный голос Матвея, а я только глаза прикрыла устало от всего происходящего безобразия.

Похоже, даже сына мое мнение по поводу данного вопроса не волновало. А я ни в какие «замуж» вовсе не собиралась! Тем более, с человеком, от которого пока видела мало хорошего! Чтобы не сказать хуже.

Первоначальный порыв - забрать ребенка и уехать куда-нибудь в деревню «Дальние хрени», подальше от этого дурдома на выезде, пришлось задавить на корню. Увы, работу никто не отменял, да и бегать от проблем - не значит их решать.

Снова распахнув глаза, я осмотрела обстановку на кухне на предмет ружейно-скалочного побоища. Ладно родители, у них всю жизнь была эта идея фикс - сначала замуж, потом в кровать, но Волков-то куда? Ответ был только один - его наверняка заставили!

Тем не менее, следов борьбы на кухне не виднелось. Скалка мирно лежала на подоконнике, на столе стоял лучший папин коньяк для особых случаев, а в духовке аппетитно шкварчала утка. В общем и целом - мирная семейная картина, на которой мне, тем не менее, места категорически не было.

- Может, скажешь что-нибудь? - наконец нарушил возникшую тишину Волков, глядя на меня выжидательно.

И я сказала:

- Олег, признайся, тебя били?

Он усмехнулся, демонстративно потерев макушку, потом сказал:

- Нет, обошлось без этого.

- Непохоже, - ответила ему с сомнением. - В противном случае не понимаю, как…

- Дочь, ты тут не выпендривайся! - вмешался отец. - Я вас благословляю!

Ну спасибо, папочка, без этого я бы прямо не прожила! Решив оказывать сопротивление этой рабовладельческой системе, я открыла было рот, чтобы заявить о своих правах, но тут на кухню подоспела мама.

- Я обзвонила всех родственников! - возбужденно сообщила она. - Всем рассказала, что моя доченька выходит замуж! И на свадьбу позвала! Ох, счастье-то какое! - промокнула она глаза фартуком.

Я с трудом подавила тяжелый вздох. Дурные родственники - горе семьи! Кажется, иного выхода, кроме как согласиться, у меня не было. Во всяком случае… для вида. Да! Это лучшее, что можно было сделать в нынешней ситуации. В противном случае мне никогда не избавиться от этого прессинга, сбеги я хоть в те самые «Дальние хрени», хоть на Луну.

- Олег, давай пройдем ко мне, на пару слов. А ты, Матвей, останься с бабушкой и дедушкой, - наконец выдавила я, решительно выходя из квартиры родителей. Вслед мне неслись радостные мамины причитания «конечно, конечно, идите, мои хорошие!».

- Так ты… согласна? - уточнил Волков, когда мы снова оказались на кухне, только теперь уже - моей собственной.

- Ты же несерьезно вот это все? - ответила ему, пристально вглядываясь в эти уже хорошо знакомые черты.

- Абсолютно серьезно, - заявил Волков. - А почему нет? У нас общий ребенок и мы могли бы стать настоящей семьей.

- Всю жизнь мечтала о таком романтичном предложении руки и сердца, - фыркнула я. - Впрочем, мне видимо на роду написано, чтобы в моей жизни все происходило через одно место. И вообще не так, как мне того хотелось бы.

Он поморщился, как от зубной боли, ясно уловив мой намек на то, что случилось в прошлом, и снова попытался что-то сказать:

- Ди...

- Не продолжай, умоляю, - прервала я его. - Я еще после твоего, так сказать, предложения, не обсохла. Ты ведь умеешь заставить женщину течь!

Волков растерянно провел по вьющимся волосам рукой, после чего сказал:

- Мы так ни до чего не договоримся.

- Ошибаешься, - возразила я. - Ты, кажется, хотел заслужить прощения, Волков?

Олег взглянул на меня с опаской, но все же кивнул:

- Именно это я и пытаюсь сделать.

- Вот и прекрасно, - сложила я на груди руки. - Я дам тебе такой шанс. И для этого не нужно жениться на мне из раскаяния и прочей благотворительности.

- Дело не только в этом, - мгновенно отреагировал Волков. - Ты что, действительно думаешь, что меня можно заставить жениться, если я сам того не хочу?

- Я ничего не думаю. Но я не собираюсь идти в загс, как овца, отправленная на заклание! Поэтому, Олег, все, что от тебя требуется - делать вид, что мы собираемся пожениться. Пусть эти двое, - я махнула рукой в сторону двери, - успокоятся и отстанут от нас обоих. Хотя бы на время.

- То есть ты хочешь… чтобы мы притворялись?

- Именно этого я и хочу. Не больше.

- А потом?

- А что потом?

- Твоя мать уже обзвонила всех родственников. Они будут думать…

- Пусть думают, - подернула я плечами. - Как говорится: ваши ожидания - ваши проблемы.

- По-моему, обманывать всех - это жестоко, Ди.

Я вздернула одну бровь:

- Неужели? Ну так я скажу тебе, Волков, что действительно жестоко! Жестоко - это лезть в мою жизнь и пытаться ею управлять, не спрашивая моего мнения и наплевав на мои желания! И больше я этого не потерплю. Ни от кого и никогда. Ясно?

- Ясно, - кивнул Олег и, вдруг в пару шагов оказавшись рядом со мной, добавил:

- Будь по-твоему, Ди. Но имей в виду… - его взгляд проскользил по моему лицу, как физическая ласка, отчего я испытала какое-то странное, непривычное, но весьма будоражащее чувство, - что от своего настоящего предложения я не отказываюсь. И отступать вовсе не собираюсь.

Часть 23. Олег

Следующую встречу с Алиной было решено провести тет-а-тет. Мы встретились в небольшом кафе и то, по моему настоянию. В таких местах я чувствовал себя максимально расслабленно.

И Алина, хоть и попыталась возразить поначалу, в итоге сдалась.

- Ну, Олег, по вам можно судить, что все стало гораздо лучше, - сказала она с неизменными улыбкой на губах и блокнотом, который положила перед собой.

- Если вы о простуде, то да.

- Нет, я не о простуде. Рассказывайте.

Мне нравилось это ее «рассказывайте», хотя поначалу я впадал от подобного в ступор. Алина предлагала мне озвучить все, что было у меня на душе, и это являлось сейчас потребностью, а не частью терапии.

Я рассказал психологине обо всем. О нашей псевдо-свадьбе, о том, какие чувства это у меня вызывало. О своем отношении к психам-родителям Дианы, которых я очень (взаправду, очень!) старался воспринимать как неотъемлемую часть жизни Ди. И моей жизни, раз уж я желал связать ее с женщиной, родившей мне сына.

- Хм, - сказала Алина, когда я закончил.

Хм? Вот и все, что она могла произнести? Неужели все было настолько непонятным, что даже психолог, человек, который ежедневно сталкивался с подобным, мог сказать лишь краткое «хм»?

- С одной стороны, этот выбор Дианы укрепил меня в мысли о том, в чем я уже не сомневалась, - сказала наконец Алина, когда я уже собрался перегнуться через столик и встряхнуть ее. - Подобный инфантилизм продиктован той средой, в которой она выросла. Причем этот инфантилизм - своего рода защита. Понимаете?

Нет, я ни черта не понимал. Даже не представлял, что именно пытается до меня донести психологиня.

- Своего рода защита, - повторил я за ней. - И что мне с этим делать?

- Пока что… плыть по течению. Я редко советую подобное своим клиентам, но у вас все настолько тонко… К тому же, я совсем не знаю Диану. Только с ваших слов. Хотя, хотела бы видеть ее у себя на сеансе. Вы меня очень заинтриговали, Олег. Как профессионала, разумеется.

- Если бы все было так просто, - шепнул я.

- Понимаете… - Алина подалась ко мне, и я понял, что она вот-вот произнесет нечто важное. Что-то, что и сама она только-только поняла. - Если бы Диана поступила иначе, я бы, наверно, развела руками.

- Как иначе? - нахмурился я тотчас.

- Например, сбежала бы. Сказала родителям, что именно она думает по поводу вашей свадьбы. В общем, сделала бы то, что называется - спрятать голову в песок.

Алина откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

- В общем и целом, конечно, ей стоило бы четко очертить границы общения с родными. Но, по ряду причин, Диана этого сделать пока не может. Однако и бежать от вас и ваших отношений не станет. Она хочет игру - дайте ей эту игру. Понимаете, о чем я?

О, да. Я понимал. Возможно, не так, как того хотела Алина, но понимал.

- Значит, будет игра, - сказал в ответ и, откинувшись на спинку кресла, тоже сложил руки на груди.

Наша последующая встреча с Дианой случилась совсем скоро. Ди просто позвонила мне и сказала, что они с родителями ждут меня в их квартире вечером того же дня. И прозвучало это так, как будто она только что разучивала похоронный марш, и все еще продолжала его напевать.

В их квартире, так в их квартире, - решил я и, прихватив по дороге небольшой букет цветов и бутылку коллекционного коньяка, направился к будущим родственникам.

Несмотря на то, что Диана четко дала понять - наши отношения лишь фарс - я думал о ее родителях исключительно в таком контексте. Рано или поздно они станут моими тестем и тещей. Иначе быть не может.

- Привет, - сказал я Ди, вручив ей цветы и коньяк.

Заглянул в квартиру. Из прихожей прекрасно проглядывалась кухня, где мама Дианы вовсю хлопотала, накрывая на стол.

- Как они? - кивнул в ту сторону, имея ввиду ее родителей.

- Прекрасно, - мрачно отозвалась Диана. - Мама так воодушевилась нашей свадьбой, что я начинаю опасаться, как бы ее не хватил инфаркт.

Она тяжело вздохнула. Я - едва удержался от того, чтобы не улыбнуться.

- Идем, - сказала Ди, и я последовал за ней.

- Мы продумали очень многое! - сказала мать Дианы, когда с горячим было покончено.

Все полчаса, которые длился наш ужин, было видно, что она едва сдерживается, чтобы не вывалить на нас имеющуюся у нее информацию.

- Что вы продумали? - как можно спокойнее поинтересовался я, пока Ди закатывала глаза и делала вид, что речь совсем не о ней.

- Предстоящую свадьбу, разумеется! Сколько будет гостей с вашей стороны, Олег?

Теперь уже настала моя очередь закатывать глаза. Я не предполагал, что мать Дианы настолько прытко начнет совать нос туда, куда не следовало.

- Много, - коротко соврал я. - Но, видите ли, я предпочел бы заниматься торжеством лично.

- Лично?

Елена воззрилась на меня с таким удивлением, как будто у меня только что отросла вторая голова.

- Именно так. Или вы против?

Она растерялась. Переглянулась с Аркадием, принялась мять салфетку.

- Не то чтобы против… - пробормотала в ответ.

- Вот и хорошо! - постановил я и, отодвинув стул, поднялся на ноги. - Пойдем, дорогая, нам нужно ко

Пробка дико бесила. Я опаздывал в офис, и хотя вполне мог позволить себе подобное, сегодня меня все раздражало. Начиная от летнего меню, что я решил лично создать для одного из ресторанов, заканчивая звонком бывшей, принявшейся донимать меня в последнее время особенно яростно.

– Да твою же маааать! – выругался, сцепив зубы, когда меня подрезала чья-то тачка.

Наверняка бабская – небольшой и старенький Рено, который только на свалку, а не разъезжать на нем по улицам мегаполиса.

В любом другом случае, я бы обогнал видавшую виды колымагу и, притерев к обочине, рассказал, что думаю о подобной манере вождения. Но сейчас не хотел тратить время.

Все же добравшись до офиса, сделал вдох-выдох. С чего так завелся, не понимал и сам. Наверно, надо будет нервишки подлечить – и не привычным способом, а у какого-нибудь мозгоправа.

Когда поднимался в лифте на тринадцатый этаж, телефон, чтоб его, зазвонил снова. Наверняка опять Виолетта, от которой уже было так тошно, что хоть на стенку лезь.

Мы расстались не так давно, но Летти, как она сама просила себя называть, уже успела об этом пожалеть. А я – нет. Просто в один момент понял, что меня не устраивают холодные, как остывший ростбиф, отношения. И такая же холодная постель, даже если в ней и происходило то, в чем Летти показывала все свои умения., весьма, надо сказать, разнообразные. Может, это было приближением старости?

Глянув на экран телефона, вздохнул с облегчением – Марк Жук, один из тех, кого я был рад слышать всегда.

– Слушаю, – ответил на звонок, и тут же меня ошарашили.

– Через неделю, Ноттингем, благотворительный фестиваль. Будешь?

А Жук умел ввести в ступор.

– Что за фестиваль? – уточнил, выходя из лифта, уже зная, что скорее всего, поеду. Наверно, именно этого мне и не хватало – немного развеяться.

– Шефы устроят мастер-класс для детей с ограниченными возможностями. В остальном – грандиозная обжираловка, как и всегда.

Я хмыкнул, добравшись до приемной. Кивнул секретарше, обвел глазами помещение, и уже собрался идти в кабинет, когда мои ноги приросли к полу.

– Я перезвоню, окей? – спросил у Марка, и не успел тот ответить, отрубил связь.

Это была она.

Нет, не так.

Мне навстречу поднялась Диана. Женщина, черты лица которой я помнил досконально. Но понял это только сейчас, когда увидел ее вновь. Мы виделись лишь однажды, но эта встреча до сих пор не шла у меня из головы. И тому были очень веские причины…

– Олег Владимирович, к вам посетители, – озвучила секретарша очевидное.

А я стоял напротив и понимал простую вещь – Диана меня не узнала.

– Добрый день, – заговорила она, и я посмотрел на паренька, лет пяти, которого Диана держала за руку. – Мы с вами незнакомы, но…

Она запнулась и, опустив взгляд, покачала темноволосой головой. На губах заиграла легкая улыбка, полная смущения.

– Мы с вами незнакомы, но? – подсказал я хриплым голосом. А в голове моей проносились миллионы вопросов, главным из которых был лишь один – со стороны Дианы это притворство, или..?

– Но мы с Матвеем лично пришли, чтобы поблагодарить вас за то, что спасли ему жизнь.

Я нахмурился, снова переводя взгляд на мальчишку. Твою… дивизию! Это же я, собственной персоной, только на тридцать лет младше.

Во рту стало так сухо, что язык прилип к небу, мешая произнести хоть один звук.

Теперь я узнал парня – именно на его лечение я перевел деньги какое-то время назад. И тоже не забыл – ни его огромных глаз, полных какой-то безнадеги, ни кучеряшек, торчащих в разные стороны.

– Пройдемте ко мне в кабинет, – сказал, когда смог говорить. – Кофе?

– Если можно, – кивнула Диана. – Но мы бы не хотели вас отвлекать.

– Вы меня не отвлечете, – заверил я мать моего сына.

Черт! Почему от этой мысли все внутри переворачивалось? Я ведь еще двадцать минут назад даже помыслить не мог ни о чем подобном!

– Света, два кофе и мороженое для Матвея.

– Олег Владимирович, но…

– Никаких «но». Чтобы все было через десять минут.

Распахнув перед Дианой дверь, я пропустил их с малым в кабинет и зашел следом. Сердце, как сумасшедшее, билось с такой скоростью, что этот звук казался мне слышимым всеми. Однако Диана выглядела расслабленной, хоть и продолжала смущаться.

Нет, она и взаправду меня не узнала.

Я посмотрел на Матвея. Он оглядывался с интересом, но в карих глазенках была опаска. А потом вдруг сорвался с места и, подбежав к столу, схватил мою Золотую Цесарку.

– А это что? – потребовал он ответа.

– Матвей! – воскликнула Диана с таким ужасом в голосе, как будто он не Цесарку схватил, а звезду Мишлен. Которой у меня, впрочем, пока не имелось.

– Это один из самых почетных призов, – пояснил я и сделал то, чего не ожидал от самого себя.

Присел перед сыном (а в том, что это именно мой сын, я не сомневался) на корточки и улыбнулся.

– Нравится? – уточнил у Матвея.

– Я люблю призы, – кивнул он в ответ. – У меня есть… – Нахмурив брови, Матвей принялся вспоминать, что у него есть.

– Диплом победителя, – подсказала Диана.

Она уже обосновалась – присела на край стула и теперь смотрела на нас. А мне вдруг стало очень интересно – если она меня не узнала, то… от кого же, по ее мнению, родился Матвей? Это я и планировал выяснить в самом ближайшем будущем, пока же нужно было наладить с Дианой мало-мальский контакт.

– Диплом победителя – это просто отлично, – похвалил я, распрямившись.

Секретарша как раз внесла кофе и мороженое, за которым ей наверняка пришлось сбегать в ближайшее кафе.

– Я не спросил, можно ли Матвею сладкое, – произнес, когда Света расставила напитки и крем-брюле на столе.

А потом она застыла и, нахмурившись, стала рассматривать ребенка. Черт, еще не хватало, чтобы по офису поползли слухи!

– Можно, – кивнула Диана и улыбнулась. – С некоторых пор я стала его баловать.

Пока Матвей уплетал мороженое, я вопросительно посмотрел на Свету. Она наконец отмерла и, рассеянно оглядевшись, извинилась и вышла.

– Сейчас у Матвея все хорошо? – осторожно спросил у Дианы, опираясь бедром на край стола.

Судя по всему, ребенок уже был здоров, да и со слов его матери я понял, что жизнь сына вне опасности.

– Да, сейчас все хорошо. Конечно, мы регулярно обследуемся, но с ним все в порядке. Спасибо вам большое.

Она снова улыбнулась мне – тепло и открыто. Я не удержался от ответной улыбки, но конечно, кое-что меня продолжало напрягать. А именно та ситуация, в которой мы все оказались.

Мы познакомились с Дианой около шести лет назад в клубе. Ну как, познакомились? Я был в компании на мальчишнике лучшего друга. Напитки покрепче, слова покороче… Я принял ее за другую – одну из нескольких бабочек, прилетевших скрасить время для нашей мужской компании. А когда оказалось, что она не только не легкодоступная девица, но еще и была невинной до меня…

Я пытался ее найти. Сам не знал, зачем. То ли от воспоминаний о том, как она вся зажималась со мной, пыталась отстранить, а я – принимал это за игру. То ли потому что была первой, кто настолько смог зацепить с тех пор, как я расстался со своей невестой.

И вот теперь… черт побери! Да она же наверняка от меня залетела после той ночи! Только почему сейчас давала понять, что видит впервые? Или все это было лишь искусной игрой? Да, возможно.

Давая деньги на спасение Матвея, я не скрывал своего имени. И могло получиться так, что Диана узнала, кто был тем самым благотворителем, поняла, что именно я – отец Матвея и теперь пришла ко мне. Но, если так и было, стоило признаться – ей чертовски хорошо удавалась актерская игра.

– Не благодарите, Диана. Никакие деньги не идут в сравнение с тем, что касается человеческой жизни. Тем более, если речь идет о жизни ребенка.

Твоего ребенка, Волков, – тут же добавил внутренний голос.

Только теперь мне нужно будет понять, как выяснить, правда ли это. И что делать с пониманием, что меня могли попросту не узнать.

– Мама, я доел, – объявил Матвей и, отставив стаканчик из-под мороженого, слез со стула. – Ты обещала еще и в зоопарк.

– Да.

Диана тоже поднялась и, поставив пустую чашку на поднос, снова мне улыбнулась. Нет, она не могла притворяться. Она взаправду не узнала во мне того парня, с которым провела ночь.

– Мы поедем, Олег Владимирович. Еще раз спасибо вам за все.

Она произнесла эти слова, а у меня внутри все перевернулось. Матвей и Диана вот так вот уедут, и этот малыш не будет знать, что я – его отец? И сама Диана… она меня попросту не вспомнит?

– Диана, подождите, – сказал, когда они направились к выходу из кабинета. – Возьмите мою визитку.

Я нашел на столе белый прямоугольник с написанным на нем номером телефона и протянул Диане. Та взяла визитку после некоторых раздумий.

– Надеюсь, что если повод позвонить мне и найдется, он будет совсем не таким, какой свел нас вместе раньше.

На этом моменте я цепко всмотрелся в лицо Дианы, потому что фраза моя звучала весьма двояко. Но, кажется, она поняла все весьма однозначно.

– Да, я тоже надеюсь, что таких поводов больше не будет. Спасибо вам, Олег Владимирович.

Они ушли, а я некоторое время простоял, глядя им вслед, после чего подошел к окну. Матвей и Диана как раз усаживались в машину. В тот самый старенький Рено, который подрезал меня по дороге на работу. Усмехнувшись, покачал головой – а ведь наше второе знакомство могло состояться раньше и прошло бы в менее дружелюбной атмосфере.

Дождавшись, пока машина отъедет от офиса, я повернулся и осмотрел кабинет. Мне на глаза попалась пластиковая ложка, которой ел мороженое Матвей. Кажется, можно сделать анализ на днк, использовав ее в качестве подручного материала.

Меня охватило какой-то странной лихорадкой, какой я не испытывал ни разу в жизни. Выглянув из кабинета в приемную, я отдал распоряжение секретарше:

– Дай мне все контакты, которые оставила Диана. Все, что ты записала.

Света воззрилась на меня с таким выражением на лице, что мне тут же захотелось ее уволить к чертям собачьим за возможные последствия от ее болтливого языка (если таковой все же обнаружится через время).

– Хорошо, Олег Владимирович. Сейчас я приберу в вашем кабинете.

Она быстро взяла себя в руки и уже направилась в мою сторону, когда я ее остановил:

– Не нужно, все потом, – сказал ей, и прежде чем секретарша снова одарила бы меня удивленным взглядом, скрылся за дверью.

Старенький Рено Логан тяжело вздохнул, когда я нажала на педаль газа, и неторопливо, словно бы неохотно, двинулся с места. Эта машина была тем немногим, что я не успела продать в тот страшный период, когда жизнь сына висела на волоске. И то только потому, что никто не хотел ее брать, да и денег она много не принесла бы. Не покрыла бы даже сотой доли от дорогостоящего лечения.

Для любой матери, наверно, нет ничего страшнее ситуации, когда оказываешься лицом к лицу с такой бедой, как болезнь твоего ребенка. Хуже того – с невозможностью ему помочь, потому что требуемой на лечение суммы не видела в глаза за целую жизнь. Я до последнего момента не знала, удастся ли собрать нужное количество денег и когда кто-то сделал очень щедрое пожертвование – поклялась себе, что поблагодарю этого человека лично.

Мне хотелось сказать ему так много добрых слов, но при встрече все они куда-то подевались, подавленные странным чувством, будто я знала Олега Волкова не только по фотографиям в интернете.

Но этого никак не могло быть! Таких мужчин, как он, попросту не забывают. И скорее всего это была не более, чем иллюзия, рожденная его известностью. Как я выяснила впоследствии, разыскивая человека, спасшего жизнь моего сына, Олег Волков был знаменитым шеф-поваром и бизнесменом. Наверняка я просто видела его прежде где-нибудь по телевизору и не более того.

Занятая этими мыслями, я не сразу поняла, что Матвей ведет себя непривычно тихо, хотя обычно сын охотно болтал обо всем на свете, начиная со своих друзей и заканчивая тем, что ему попадалось на глаза из окон машины.

– Эй, о чем задумался? – спросила я, кинув взгляд на сына и улыбнувшись его серьезному, сосредоточенному виду, с которым он вертел в руках любимую мягкую игрушку – пингвина в смешной голубой шапочке.

В ответ на мой вопрос сын лишь тяжело вздохнул. Я уже решила было, что он так ничего и не скажет, но Матвей неожиданно произнес:

– Мне понравился дядя Олег. У него глаза добрые.

И после паузы сказал то, отчего у меня все внутри перевернулась:

– Я бы хотел, чтобы мой папа был на него похож. У дяди Олега даже награды есть, – пробормотал Матвей с настоящим благоговением.

А я до боли поджала губы, чтобы не выдать своей реакции.

Господи, мне, наверно, до конца жизни не избавиться от стыда перед сыном за то, что я не знала, кто его отец. Нелепая, безумная ситуация, но я действительно не имела об этом ни малейшего понятия! Хуже того – я, кажется, даже не желала этого вспоминать. Так мне сказала психолог, к которой меня притащила мама.

Я прикрыла глаза, вспоминая тот ужасный момент, когда вдруг выяснилось, что я беременна. В ушах, как наяву, стояли крики мамы, которая сначала обвиняла меня в том, что я развратница, а потом плакала, умоляя признаться, кто этот негодяй, который меня, как она выразилась, обрюхатил.

Но мне решительно нечего было ей рассказать! До того момента, как попала к гинекологу на прием из-за пропавших месячных, я даже не подозревала, что уже не девственница. И когда узнала о том, что внутри меня растет новый человек, долго не могла в это поверить. Не могла принять.

В тот ужасный период, когда Матвей боролся за жизнь, я винила во всем себя. В том, что не знаю, кто его отец и мы не можем обратиться к нему за помощью; в том, что поначалу не хотела принимать факт своей беременности, не была готова стать матерью… Мне казалось – кто-то свыше наказывал меня за все это. И как только не сошла с ума за то время, когда сын болел – не знала и сама.

Понимание, что у меня нет ничего дороже, чем мой ребенок, пришло в тот момент, когда я впервые взяла его на руки. Пусть даже рядом не было человека, который разделил бы со мной это счастье. Именно счастье, равного которому нет.

– Твой папа… – начала я, тщательно подбирая слова для этого самого трудного разговора, – самый лучший человек на свете. Иначе и быть не могло, ведь он подарил мне тебя, – натянула я на лицо улыбку, повернувшись к сыну.

Если бы только мне и правда быть в этом уверенной! Отец Матвея мог оказаться кем угодно – наркоманом или алкоголиком и, как знать, может, именно этот факт повлек за собой проблемы со здоровьем у сына. Этого я точно знать не могла, но если верить моему психологу, то почти наверняка выходило, что этот человек как минимум был… насильником. Ирина Борисовна считала, что моя память просто заблокировала все воспоминания о той ночи, потому что шок от случившегося был слишком сильным.

Я ведь не была какой-нибудь беззаботной тусовщицей, готовой заниматься сексом с малознакомыми людьми. Совсем напротив – мама воспитывала меня в строгости, вбивая в голову, что секс между мужчиной и женщиной может быть только после свадьбы. И никогда прежде у меня с парнями не было ничего большего, чем поцелуи. Поэтому я не могла даже представить, что решилась бы вдруг на подобное развлечение. Такого желания у меня и не возникало – ни до той ночи, ни, тем более, после.

– Жаль, что я не узнаю папу, – сказал Матвей.

Он проговорил это совсем тихо, но я его услышала. И сердце снова сжалось от невыносимого чувства вины. К несчастью, у меня не было иного выбора, кроме как сказать сыну, что его отец погиб.

– Мне тоже жаль, – ответила ему, сворачивая на парковку у зоопарка. – Но у тебя есть я, а у меня есть ты. И это самое главное.

Матвей задумчиво кивнул, а когда вскинул на меня глаза, в них уже светились совсем иные чувства – предвкушение и надежда.

– Мама, а можно будет покормить животных? – спросил сын, когда мы вышли из машины. – Мне так нравится кенгуру! И верблюд….

– Боюсь, что нельзя, – вздохнула я, закрывая старую верную «Рено». – Это очень опасно для них. Но в следующий раз мы с тобой сходим в другой зоопарк, поменьше, где нам дадут для специальную еду для животных. Идет?

– Идет, – кивнул Матвей и я почти расслабилась, радуясь тому, что дети способны так быстро переключаться и менять свое настроение. Но, оказалось, что с выводами я поторопилась.

– Надо нам было позвать с собой дядю Олега! – заметил Матвей, когда мы вошли в зоопарк. – Мне кажется, кенгуру бы ему очень понравилась.

– Он очень занятой человек, Матвей, и ему нужно работать, – ответила я. – Но, может быть, в другой раз он найдет время познакомиться с кенгуру.

Конечно, никакого другого раза не будет и быть не могло по определению. Мы с Матвеем нанесли Олегу Волкову единоразовый визит и вряд ли когда-либо встретимся с ним снова. Для этого просто не было никаких причин.

Как вскоре оказалось – по этому поводу я сильно заблуждалась.

Я много думал о том, что же случилось после той нашей ночи в клубе. Многое сопоставлял друг с другом, чтобы понять, судьба ли – эта встреча с Дианой? Или хитрый ход, который она сделала, узнав, кто именно отец ее ребенка. И однозначного вывода по этому поводу у меня не имелось.

Зато имелось кое-что другое – возможность спокойно разузнать, каковы цели у матери моего ребенка. И есть ли они вообще.

Прошло несколько дней после нашей встречи, когда я все же решил позвонить ей. Чем дольше она молчала, тем больше я убеждался в том, что Диана взаправду просто пришла, чтобы меня поблагодарить. И ничего большего.

Сам же за это время выяснил то, что не давало мне спать в последние несколько ночей – Матвей был рожден от меня. Анализ днк показал это доподлинно.

– Алло? – с осторожностью ответила Диана на звонок, стоило мне набрать ее номер.

Я откашлялся. В горле пересохло – ей-богу, как одиннадцатиклассник, собирающийся пригласить на свидание понравившуюся девушку.

– Диана, добрый день. Это Олег Волков.

– О!

Она так и сказала. Просто «О!», ничего кроме. И что скрывалось за этим возгласом, понять я не мог.

– Вам удобно сейчас говорить?

– Удобно. Что-то случилось?

Конечно, случилось. Я тебя поимел, приняв за другую, искал, но не нашел, а теперь ты сама пришла ко мне.

Вместе с сыном. Нашим с тобой. И вот теперь я понять не могу, как нам строить отношения дальше.

– Нет, ничего не случилось. Вы оставили свой номер секретарше, когда приходили ко мне. И вот я решил вам позвонить и…

Нет, мне впору было давать звание «Идиот года». Особенно за эту паузу, которую сделал вместо того, чтобы пригласить Диану в ресторан.

– Позвонить… и? – спросила она, когда молчание стало звенящим.

– Позвонить и спросить: как вы смотрите на то, чтобы встретиться и поужинать?

Тишина снова стала такой осязаемой, что казалось, как будто ее можно потрогать руками. Диана молчала, но трубку не положила – и то хлеб.

– Я с удовольствием, Олег Владимирович, – наконец сказала она, и я выдохнул с облегчением.

– Завтра в семь вечера, устроит?

– Да… устроит. Я договорюсь с мамой, чтобы она забрала Матвея на пару часов.

Диана четко очертила границы. Только ужин, ничего больше. Но на большее я и не рассчитывал. Пока что.

– Хорошо. Продиктуйте адрес, я заеду за вами в половину седьмого.

– Давай перейдем на «ты», – предложил Диане, когда забрал ее и помог устроиться в машине.

– Давайте… точнее, давай, – согласилась она, улыбнувшись смущенно.

И от этой улыбки все внутри сжалось. Она ведь точно так же улыбалась мне в том клубе, но тогда я поспешил принять это за игру профессионалки. А сейчас понял – такой искренности не смогла бы изобразить ни одна, даже самая отъявленная, актриса.

– Куда мы едем? – спросила Диана, глядя по сторонам, как будто улицы, по которым мы передвигались, могли рассказать ей о конечной цели путешествия.

– В ресторан. Я же обещал ужин, – улыбнулся, чуть повернув к ней голову, когда мы остановились на светофоре.

Мне нравилось, что Диана выглядит совершенно естественной. Ни кричащей косметики, которую женщины наносят на лицо, как боевой раскрас, призванный сбить мужчину с ног. Ни ультра-короткого платья. Все просто и непринужденно.

– Хорошо, я как раз проголодалась.

Вроде бы в ее словах не было ничего двоякого, однако я тут же отреагировал на них так, как совсем был не должен. Возбуждение. Предвкушение. Желание. Вот, что испытывал сейчас, когда мы всего лишь ехали поужинать.

Да уж, Волков. Не зря она тебя тогда испугалась. Кажется, ты больше похож на животное, а не на заинтересовавшегося мужчину.

Припарковавшись возле одного из своих ресторанов, закрытых на этот вечер только для нас с Дианой, я помог ей выйти из машины и, чуть задержав руку в своей ладони, спросил:

– Утка и салат с апельсинами под бокал вина устроит? Обещаю, что буду готовить сам.

В ответном взгляде заискрилось то, чему я не мог дать точного определения, но мне нравилось видеть, как Диана реагирует на мои слова.

– Устроит, – кивнула она и, опустив голову, смущенно улыбнулась.

– О! И как это тебе удается? – спросила Диана, отправив в рот первый кусочек утиной грудки на коже. – У меня она получается без корочки и дико сухой!

– Не забывай, я шеф, – подмигнул ей и, пригубив вина, откинулся на спинку стула.

Мне всегда нравилось смотреть за тем, как люди пробуют блюда, приготовленные мною, и как наслаждаются вкусом пищи. Но сейчас кормить Диану, наблюдать за тем, как она кладет в рот кусочек за кусочком, было особенно волнительно.

– И все же… Как можно приготовить еду настолько вкусно?

– Ну, на утке важно сделать надрезы. Посмотри сама, – я указал на ее тарелку. – Потом – натереть солью, она удалит излишнюю влагу из кожи. Еще нужно вытопить жир, а уже потом…

– Все-все! Я сдаюсь!

Диана подняла руки в жесте капитуляции, взяла вино и тоже сделала глоток. А я сидел напротив, смотрел на нее и не знал, о чем нам с ней говорить. Ну, не ошарашивать же ее сходу тем, что я все знаю?

– Как зоопарк? Съездили? – задал я пару вопросов на нейтральную, как мне самому показалось, тему.

Диана кивнула, и на лице ее появилось такое выражение, что я сразу понял – в этот момент она думает о сыне. О нашем с ней сыне.

– Да. Матвей очень любит проводить со мной время. А я – каждую секунду стараюсь посвятить ему.

Она вдруг нахмурилась и, не успел я и слова сказать, продолжила:

– Знаешь, после его болезни… я стала относиться ко всему иначе. И очень благодарна тебе за то, что ты тогда помог.

Ди помотала головой и добавила:

– Прости, что гружу тебя всем этим.

Ей не за что было извиняться. Совершенно случайно я оказался рядом и стал той самой спасительной соломинкой, в которой они нуждались. А если бы этого не произошло? Даже дурно стало от этой мысли. Мой ребенок мог умереть. Или я вообще никогда бы не узнал, что он у меня есть… Черт, это ужасало даже сейчас, когда все сложилось самым верным образом.

– Не извиняйся, – сказал я Диане. – Мне нравится слушать о том, как ты говоришь о Матвее.

Мы помолчали. Я не знал, как перейти к тому, что меня волновало. О чем думала в этот момент Ди – не имел ни малейшего представления.

– Кстати, а отец Матвея не приревнует тебя ко мне? – ляпнул я то, что само просилось наружу.

И тут же пожалел о сказанном. На лице Дианы появилась растерянность. Она отшатнулась, как будто я собирался ее ударить, и мгновенно закрылась. Это я ощутил физически.

– Он умер. Довольно давно, – отчеканила она сухим тоном.

Поздравляю, Волков. Тебя уже нет в живых.

Захотелось нервно рассмеяться. От всей этой абсурдной ситуации, в которой был виноват на все сто, и от того, что потоптался по чужим чувствам, как медведь по пасеке.

– Извини… Я не знал, – выдавил из себя, надеясь, что Диана не вскочит и не сбежит от меня, как то уже было в прошлом.

Мы снова оказались в коконе из молчания, которое мне ни капли не нравилось. Я бросал взгляды на сидящую напротив меня женщину и гадал – как и когда смогу перейти к тому, что отец Матвея не только не умер (как она наверняка рассказала сыну), но и очень даже планирует принимать участие в судьбе своего ребенка?

– Ничего страшного… Это ты меня извини, – произнесла наконец Ди, постепенно расслабляясь. И попросила, видимо, чтобы смягчить ситуацию: – Поделишься рецептом какого-нибудь особенного блюда? Я уверена, ты их знаешь миллион!

– Спасибо за этот вечер.

Мы с Волковым стояли у моего дома друг напротив друга, и я испытывала при этом совершенно полярные чувства. С одной стороны – желание поскорее закончить с этой встречей, с другой… ощущение какой-то недосказанности. Наверно, оно было связано с тем, что меня мучил вопрос – почему такой мужчина, как Олег Волков, вообще мне позвонил?

Я сто лет не была на свиданиях. Собственно, с тех самых пор, как узнала о своей беременности. И поняла – то, что к ней привело, было против моей воли. И это теперь рождало во мне страх. Боязнь подпустить к себе какого-то мужчину. Боязнь вспомнить как это было в тот, самый первый раз, который память напрочь заблокировала. И я не была уверена, что готова узнать правду о том, кто сделал со мной это. Ведь будь это порядочный человек, он наверняка бы нашел меня сам. А в непорядочном мы с Матвеем вовсе не нуждались.

Между мной и Волковым стояла тишина. Он не уходил, и я почувствовала, что должна сказать ему все, как есть. Даже если окажусь дурой, которая вообразила о себе слишком многое.

– Олег….

– Да? – откликнулся он хрипло.

Я закусила губу, мучительно подбирая слова. Потом, набрав в легкие воздуха, наконец выпалила на одном дыхании:

– Я хотела спросить… почему ты пригласил меня в ресторан?

Он посмотрел на меня удивленно.

– А почему, собственно, нет? Или у тебя кто-то есть?

– Нет, – помотала я головой. – И я как раз хотела сказать… Не подумай, что я очень самонадеянна, но…

Господи, стою тут и лопочу как малолетняя дурочка! Но в некотором смысле я таковой и осталась. Несмотря на наличие ребенка, опыта отношений с противоположным полом у меня не имелось практически никакого.

– Но? – напомнил он.

Я вздохнула.

– Я просто хотела сказать на всякий случай… я не ищу никаких отношений. Вообще никаких, – подчеркнула, кинув на него быстрый смущенный взгляд.

– Почему?

Определенно, этот мужчина умел поставить в тупик! Я невольно взметнула брови и хмыкнула:

– Нужно обязательно объяснять причины?

– Обязательно, – кивнул Волков с совершенно серьезным видом, но в глазах его при этом чертики плясали самбу. Качнувшись на носках туфель, он подался ко мне ближе и заявил:

– Без подробного объяснения причин отказа я не принимаю.

Наверно, будь это кто-то другой – и я бы уже ушла, холодно попрощавшись. Но в Олеге Волкове было нечто… какая-то странная сила и магнетизм, что удерживали на месте, буквально парализуя.

А я ведь согласилась на эту встречу из чистой благодарности. И вот теперь почему-то стояла, смотрела на этого мужчину и думала – а как могла бы сложиться моя судьба, будь отцом Матвея такой человек? Добрый, сильный, притягательный….

Но этого, увы, никак не могло быть. И фантазировать на подобную тему было глупо и неуместно.

– Тебе объяснения в письменном виде или примешь устный отчет? – невольно улыбнулась я.

– Достаточно устного.

Он опустил взгляд на мои губы и я почувствовала, что не могу произнести ни слова. Чтобы как-то снять с себя это оцепенение, я запрокинула голову, найдя глазами свое окно. Там горел свет – значит, мама уже привела Матвея домой. И мне давно следовало вернуться к сыну.

Я перевела взгляд на лицо Волкова и проговорила:

– Я не могу выразить, как я тебе благодарна за все, что ты для нас сделал. Мне никогда с тобой не расплатиться, но….

– И не нужно, – прервал меня Олег. – Я рад, что ты привела ко мне… Матвея.

Я посмотрела в его глаза и что-то вдруг заставило меня сказать:

– Не хочешь зайти на чашку чая? Матвей будет очень рад тебя видеть. Ты ему понравился.

В глазах Волкова вспыхнуло что-то странное при этих словах. Я пыталась понять, что могла сказать не так, и не находила объяснения. Поэтому поспешно добавила:

– Если ты торопишься, то….

– Нет, я с радостью, – прервал меня Олег.

Отведя взгляд, я кивнула:

– Отлично. Пойдем.

Войдя в квартиру, мы оказались в полной темноте. Свет горел только на кухне, оттуда же доносились характерные звуки – мама деловито гремела посудой, а Матвей, судя по всему, смотрел свой любимый «Щенячий патруль». Никто даже не услышал, как мы вошли, поэтому, включив в прихожей освещение, я окликнула своих домочадцев:

– Мама! Матвей! Посмотрите, кто со мной пришел.

Сын вылетел навстречу первым. Его глаза радостно загорелись при виде гостя, и я вдруг засомневалась, что поступила верно, пригласив Волкова на чай. Совершенно не хотелось, чтобы Матвей к нему привыкал, потому что это не принесет сыну ничего, кроме разочарования.

– Ой! – выдохнула подоспевшая мама и от потрясения прижала руки к груди. – Это же вы, Олег Волков….

– Я, – кивнул тот и, протянув руку, добавил:

– Рад с вами познакомиться….

– Елена Николаевна, – подсказала мама.

– Елена Николаевна, – улыбнулся Волков.

– Как хорошо, что вы зашли! Я тоже хотела вас поблагодарить за то, что вы так помогли нашему Матвею! Мы ведь почти отчаялись уже… Это так тяжело – смотреть, как мучается ребенок, а ты и сделать ничего не можешь… – Мама смахнула с глаз подступившие слезы и я поспешила вмешаться:

– Все позади, мамуль. Не будем об этом вспоминать.

Мама кивнула и, напоследок пожав руку Волкова, добавила:

– Дай вам бог здоровья! И близким вашим! Чтобы никогда не болели и такого горя не знали…

Мне показалось, что от этих слов по лицу Олега пробежала тень, но она исчезла так быстро, что я не была уверена, видела ли это в действительности.

– Дядя Олег, а вы умеете в шахматы играть? – поинтересовался тем временем Матвей.

– Умею, – кивнул Волков.

– Поиграете со мной?

В глазах сына зажглась надежда. Я хотела было объяснить ему, что дяде Олегу может быть некогда, но тот меня опередил:

– С удовольствием.

– Ура! – оживился Матвей и тут же поморщился:

– Только, чур, не поддаваться! Мама и бабуля мне всегда уступают, но я хочу побеждать честно!

– Не буду, – пообещал ему Волков. – Сразимся с тобой по-мужски.

– Мы точно тебя не задерживаем? – все же уточнила я, и Олег быстро откликнулся:

– Нисколько.

– Ладно. Тогда я заварю обещанный чай, – пробормотала, прежде, чем скрыться на кухне.

Прежде всего – от собственных странных мыслей, что снова замелькали в голове. Несбыточных и невозможных настолько же, насколько было невозможно найти отца моего ребенка.

Я и представить себе не мог, что проводить время с собственным ребенком будет настолько приятно. Играть с ним, отвечать на миллиард его вопросов, просто находиться рядом… Матвей был очень умным и смышленым, и, наверно, как это делает каждый родитель, я не раз подумал, что только у меня мог быть такой малыш.

– А мама иногда страдает, – сказал он, когда мы доиграли в шахматы третью партию.

Я не поддавался, совсем нет. И общий счет составлял два – один в мою пользу, чему Матвей был весьма рад. И когда сын заговорил о Диане, я насторожился. Возможно, дети видели и могли озвучить то, что не готовы были предать огласке взрослые.

– Почему ты так думаешь? – приглушенно спросил я, глядя на сына.

Думать об этом ребенке именно в таком контексте было особенно комфортно. Может, кто-то открестился бы от отцовства, сделал бы все, чтобы его не привлекли к ответу, но только не я.

– Потому что я слышал ее разговоры. Она до сих пор говорит с этой своей…

Матвей нахмурился и даже пощелкал пальцами в воздухе.

– Ее Ириной Борисовной зовут, она аналитик.

– Психоаналитик, – подсказал я.

– Да, точно. Они иногда созваниваются и мама…

Матвей поджал губы, покачал головой. В свои пять он был слишком взрослым и понятливым.

– Что – мама? – напомнил я ему.

– И мне кажется, мама страдает, – повторил он то, о чем уже сказал ранее.

Он делал это по одной простой причине – потому что доверял мне. Доверял, несмотря на то, что мы виделись во второй раз. Должно быть, связь с детьми – совсем невыдуманная штука.

– Я постараюсь сделать так, чтобы она перестала страдать, – заверил я Матвея.

Я и сам не знал, как претворить это в жизнь. Даже напротив – все, что у меня имелось по отношению к Диане – это попытка влезть в ее настоящее с весьма травмирующим прошлым. И мне предстояло понять, как именно это сделать, чтобы не навредить еще больше. Ведь я уже наверняка успел это сделать…

– Олег… Матюша… пойдем пить чай?

Диана появилась на пороге детской так неожиданно, что мы с сыном, каждый погруженные в свои мысли, невольно встрепенулись.

– Мама… конечно, пойдем, – сказал Матвей и, поднявшись, протянул мне руку.

И именно в этот момент я понял, что сделаю все, чтобы мой ребенок и его мама были счастливы и никогда не страдали.

– Волкыч, я нашел.

Таким именем было разрешено меня называть лишь одному человеку. Косте Миронову, с которым мы дружили со школьной скамьи.

– Нашел что?

– Не что, а кого. Ну у тебя и память!

Я так и видел, как Костян качает головой.

– Да ты так размыто говоришь, что хрен знает, что ты там мог отыскать. Мозгоправа?

– Мозгоправшу, – поправил он. – Это будет баба, прости. Но жена говорит, что лучше нее никого не знает.

Усмехнувшись, я подтянул к себе блокнот и взял ручку. И скомандовал:

– Диктуй номер, Мирон.

Идея обратиться к психологу была весьма себе жизнеспособной. Ну, как считал я. Даже если эта самая мозгоправша не поможет с вопросом, с которым я собирался к ней обратиться, вполне можно будет получить какую-нибудь консультацию по моему состоянию.

– Спасибо, – сказал я, когда Костя озвучил мне номер психологини. – Буду должен.

И отключил связь.

В итоге у меня имелись контакты той, которая могла пролить свет на случившееся. И теперь я мог оперировать не только своими догадками, но и мнением профессионала. Осталось понять, когда именно мне стоит применить свои знания на деле.

– Добрый день, Олег. Я Алина, как вы уже знаете.

Мне улыбнулась миловидная полная женщина с ярко-насыщенными рыжими волосами. Указала на стул напротив себя и я с первых слов, произнесенных ею, почувствовал себя комфортно.

Мозгоправов я недолюбливал. Наверно, сказывалось некое предубеждение. Многие были уверены, что если ты обращаешься к психологу, то у тебя давно поехала кукушка. Но среди моего окружения все больше обращались к таким консультациям и, наверно, это было правильным.

– А я Олег, как вы уже знаете, – ответил в тон, обращаясь к Алине.

Она подвинула ближе блокнот, взяла ручку и… просто стала смотреть на меня. И я понял – никто ничего не станет вытаскивать из меня щипцами. Я сам должен рассказать то, что меня волнует.

– У меня есть одна проблема, – начал я, но тут же осекся. Покачал головой, усмехнулся. – Точнее, не одна, но поговорить хочу о весьма конкретной.

– Тогда говорите.

– Ммм… я не знаю, как приступить к сути.

– Есть ли что-то, о чем вы можете рассказать? Какая-то ситуация? Отправная точка? Совсем необязательно оговаривать ту проблему, о которой вы уже заявили. Мы к ней придем, так или иначе.

Я удивленно приподнял брови. Кажется, эта самая Алина была не так плоха…

– Ситуация есть.

Замявшись, я не сразу понял, что именно стоит озвучивать. Снова почувствовал себя подростком, каковым не являлся уже лет двадцать.

– Не так давно я находился в клубе. Отмечали скорую свадьбу моего приятеля. Был мальчишник.

Я посмотрел на Алину, на ее лице была написана безмятежность, что подтолкнуло меня к тому, чтобы рассказывать дальше.

– Там я увидел девушку. Красивую, даже очень… Но принял ее за другую.

– За кого?

– За одну из… скажем так, легкодоступных девушек, которые были на этом вечере.

– И что вы сделали?

– Я ее взял.

Да, именно так. Зачем скрывать от психолога то, что рано или поздно выйдет наружу?

– Взяли грубо?

– Почему вы так решили?

– Я пытаюсь найти ту самую проблему, которую вы мне пока не озвучили.

На лице психологини отразилось что-то – то ли сомнение, то ли нечто весьма на него похожее.

– Нет, просто взял. Но кажется, она восприняла это за грубость.

– Продолжайте. Вам ведь есть, что рассказать.

Я уперся взглядом в Алину, она – смотрела на меня в ответ. На этот раз цепко, но давая понять, что эта консультация нужна прежде всего мне. Впрочем, так оно и было.

– Она забеременела. Родила. И сейчас или не помнит о том, кто ее взял, или делает вид, что не помнит.

Я выдал то, что было основным. Обрисовал детали, которые могли пролить хоть каплю света на случившееся. И увидел, что Алина ошарашена.

– Она общается с вами и сейчас? – спросила психологиня. – Кстати, как ее зовут?

– Диана… – ответил я. – Так получилось, что я невольно помог ей и нашему ребенку.

– Как это произошло?

– Я перевел деньги на его лечение. Тогда я не знал, что это мой сын. Это стало случайностью. Но сейчас меня волнует то, почему его мама меня не помнит.

Алина откинулась на спинку стула. Посмотрела на меня внимательно, после чего сказала:

– В ваших действиях в том клубе не было насилия?

Я тут же впал в ступор.

– Я же вам сказал… я принял ее за шлюху.

– И действовали соответствующе?

– Да.

– А как вела себя Диана?

– Она зажималась, но тогда я принял это за игру.

– Понятно.

Что там ей было понятно, я не знал, но смотрел на Алину и ждал ее вердикта. По сути, только она могла сказать хоть что-то о случившемся, и я это принимал как данность, как бы ни противился тому, что в жизненно важной ситуации могли главенствовать те, кого я совсем не желал туда допускать.

– Скажите, она могла… просто забыть о том, что случилось в ту ночь? – задал я тот вопрос, который волновал меня сильнее всего.

И тут же услышал весьма конкретный ответ:

– Конечно. Сознание Дианы просто могло вытеснить случившееся в клубе. Это распространенное явление. Вы невольно нанесли ей травму, и эту травму Диана вытеснила. Она не помнит ничего о той ночи.

– Но я ее не насиловал! – с жаром ответил я на слова Алины.

– Конечно, нет. Но она восприняла это именно так. И сейчас вам нужно действовать очень осторожно, если вы хотите, чтобы Диана впредь воспринимала вас адекватно.

Алина сначала подалась ко мне, но снова откинулась на спинку стула и улыбнулась. Я посмотрел на психологиню и невольно хмыкнул. Она обрисовала весьма невыполнимые задачи. Именно этого я и опасался.

Диана определенно воспримет меня неадекватно, когда я признаюсь ей во всем. И именно над этим мне предстояло подумать в обозримом будущем.

– Какой приятный мужчина этот Олег, – сказала мама со значением, когда Волков покинул наш дом.

Я ожидала, что мне станет легче дышать с его уходом, потому что он действовал на меня как-то странно. Пугающе. Но вместе с тем… его присутствие рядом буквально обволакивало – так, что мне снова начинало казаться, будто я его давно знаю. Моя небольшая квартирка, плотно забитая вещами и мебелью, где вечно не хватало места, вдруг показалась мне странно пустой с его уходом.

– Он хороший человек, – ответила я, погружая чашки и грязную посуду в раковину, начисто проигнорировав при этом хорошо знакомый мамин тон. – Иначе он бы не помог Матвею.

– И привлекательный, – настаивала на своем мама. – А как он Матюше нашему нравится! Тот аж сиял, когда они в шахматы играли!

Маму этот факт, очевидно, приводил в восторг, а вот меня – совсем наоборот. Я не хотела, чтобы сын привязался к постороннему мужчине, с которым нам было совершенно не по пути. Как, впрочем, и с любым другим.

Когда я промолчала на ее последнюю реплику, мама снова пошла в бой, теперь уже с открытым забралом.

– Вот бы мне такого зятька! – вздохнула она. – Да и внучку мужское влияние вовсе не повредит!

Я со стуком поставила вымытую чашку в сушилку и, вразрез с этим резким звуком, как можно спокойнее ответила:

– Забудь об этом.

– Диана, но тебе нужен мужчина! Ты в самом расцвете лет, а молодость уходит так быстро….

– Напомню тебе, – едва сдерживаясь, откликнулась я, – что шесть лет назад ты мне запрещала всяческие отношения с мужчинами!

– Но тебя это все равно не уберегло! Так что толку вспоминать о том, что было так давно?

Да уж, не уберегло. Знать бы еще, как меня так угораздило?

Все, что я знала о том вечере – это то, что поехала подработать официанткой на какой-то пафосный мальчишник. При этом меня уверили, что все будет прилично и никто не станет ко мне приставать, потому что для этих целей наняты специальные женщины. И из того, что я помнила – ко мне действительно никто не приставал. Но, тем не менее, каким-то образом я оказалась в итоге беременна! А почти полсуток жизни начисто выпали из моей памяти. Очнулась я уже утром, в собственной постели, но как попала домой – не помнила совершенно.

– Мама, давай не будем, – сказала я, подавив вздох.

– Девочка моя, – мамин тон сделался почти умоляющим. – Несмотря на то, что случилось, надо жить дальше. Девственность все равно уже не вернуть, как и не найти этого развратника! Но ты еще такая молодая, тебе надо замуж…

– Что мне действительно надо – так это ложиться спать, – отрезала я. – У меня завтра на работе грядет проверка. Поговаривают, что Васнецов возвращается из своей ссылки.

– Батюшки! – выдохнула мама, а потом вовсю замахала на меня руками:

– Ложись спать! Я тут все домою, а потом к себе пойду. Этих больших начальников лучше не сердить…

Вот уж точно. Особенно тех, от кого не знаешь, чего и ждать. А Роман Андреевич был именно из таких.

– Спасибо, мамуль, – я отошла от раковины и поцеловала маму в щеку. – Но ты тоже ложись. Я утром все помою сама.

– Иди, иди, – проворчала мама и пробормотала себе под нос:

– Но какой все-таки чудесный был бы зятек из Олежки….

В последующие три дня Волков никак не давал о себе знать, и я уже решила, что он все же принял мой отказ и больше не заинтересован в продолжении знакомства. Осознание чего странным образом меня задевало, но я упорно говорила себе, что это только к лучшему.

Но одним вечером, когда я забрала Матвея из садика и мы шли домой, уплетая по пути мороженое, у самого подъезда нас окликнул знакомый голос:

– Диана! Матвей!

Оглядевшись по сторонам, я обнаружила Олега Волкова метрах в десяти от нас. Он стоял, прислонившись к безупречно чистому, лоснящемуся в лучах закатного солнца, боку своей машины. Естественно, это была дорогая иномарка, которая не шла ни в какое сравнение с моим стареньким Рено. И один только этот факт прокладывал между нами огромную пропасть, напоминая о том, насколько в разных кругах мы вертимся.

– Олег, – улыбнулась я, когда он, оттолкнувшись от машины, подошел ближе. Матвей рядом со мной едва не подпрыгнул от восторга при виде Волкова, и видеть сына таким счастливым было мучительно и радостно одновременно.

– Привет! – поздоровался он, задрав голову, а потом, протянув Олегу мороженое, предложил:

– Будешь мороженку? Мы с мамой по пути купили. Оно, конечно, не такое вкусное, каким ты меня угощал тогда на своей работе, но тоже неплохое. Мне нравится мороженка в рожках и иногда в брикетах, а тебе?

Сын выдал всю эту информацию буквально скороговоркой, и когда Волков улыбнулся ему в ответ – открыто и искренне, мне показалось, что мое сердце буквально тает, как та самая мороженка.

– Мне тоже такое нравится. Попробую с удовольствием, – заявил Олег. – Спасибо.

Наклонившись, он сделал небольшой укус, после чего выпрямился и, переведя взгляд с Матвея на меня и обратно, спросил в свою очередь:

– А я тоже хотел поинтересоваться – ты любишь пирожки?

– Бабуля очень вкусно печет, – ответил сын, сосредоточенно нахмурив лоб. Так, словно обдумывал какой-то очень важный вопрос вроде того, как вывести экономику из кризиса, а вовсе не то, любит ли он пирожки. – Мне нравятся с капустой и картошкой. И с яблоком. А вот мама не очень умеет печь, – сообщил он Олегу заговорщическим тоном. – Но она старается.

– Ну спасибо на добром слове, – шутливо буркнула я.

Вот ведь чудо-ребенок! Заложил родную маму с потрохами.

Взметнув брови, Волков насмешливо посмотрел на меня, и я в ответ только руками развела – ну что поделать, если я действительно плохо умею печь пирожки?

– Вообще-то для того, что я хотел вам предложить, вовсе не надо ничего делать. Точнее – надо, но только не печь пирожки, а есть. И не только пирожки.

– Как это? – тут же поинтересовался сын.

– Я приглашаю вас на благотворительный фестиваль, – пояснил Олег, не сводя с меня глаз. – Буду угощать вас там всякими вкусностями.

– Ух ты! – обрадовался Матвей. – Мама, мы же поедем?

Ну какая же ты хитрая задница, Волков! – хотелось мне сказать, но при ребенке я себе такого позволить не могла. Как и отказаться. Вот не будь рядом Матвея – решение было бы быстрым и весьма однозначным.

– Я не уверена, что смогу, – ответила размеренно. – У меня на работе завал.

Это была чистая правда. Вернувшийся Васнецов носился по бутику, где я работала, так, словно в него черти вселились, причем всем своим чертячьим семейством, и по сто раз на дню проверял нашу готовность к предстоящей презентации нового товара. И надо же ему было выбрать для этого именно мой магазин!

– И кроме того, я ведь говорила, что не ищу… – добавила я, с упреком посмотрев на Олега, но тот ответил мне насмешливым взглядом и прервал, не дав договорить:

– А я ничего из того, о чем ты говорила, тебе и не предлагаю. Пока что, – добавил он веско.

Я уже открыла было рот, чтобы парировать ему в тон, но тут Матвей потянул меня за руку и буквально взмолился:

– Мамочка, ну пожалуйста, давай поедем! Пожалуйста-пожалуйста!

– Когда фестиваль? – спросила я Волкова, подавив вздох, и втайне надеясь, что это будет мой рабочий день, который даст мне благовидный предлог для отказа.

– Начнется пятнадцатого, – ответил Олег и прежде, чем я успела что-либо сказать, Матвей снова меня сдал, не моргнув при этом и глазом:

– Ура-ура-ура! У тебя как раз отпуск!

– Про визы не спрашиваю. Но о них позабочусь, – усмехнувшись, сказал Волков.

И в этот момент я поняла, что эти двое выбора мне, похоже, попросту не оставили.

– Олежа! Почему ты не подходишь к телефону?

О, этот голос я был готов узнать из тысячи. Летти собственной персоной, нафуфыренная «от и до» и готовая к атаке.

– У меня было много дел, – предпринял я попытку отмахнуться от Виолетты, что мне совсем не удалось.

Мою капитуляцию в сторону дома она восприняла весьма в своем стиле. Бросилась за мной, схватила за рукав пиджака.

– Я много думала о нас, – с жаром заявила мне Летти, – и поняла кое-что важное.

Обернувшись, я окинул бывшую быстрым взглядом. Она, определенно, была умна, иначе бы я с ней не связался. Но умела прикинуться такой дурочкой, что хоть плачь. Вот и сейчас отчаянно пыталась выглядеть не особо умной, что ей весьма удавалось.

– Тебе нужен ребенок! – воскликнула она, когда я не стал уточнять, что же такого важного успела понять Виолетта.

Сначала я замер. В голове пронеслись миллионы вопросов о том, что могла знать Летти относительно Матвея и Дианы. Но потом понял – бывшая просто пытается ухватиться хоть за какую-то соломинку, чтобы удержаться рядом со мной.

Но как же близка к правде она была! Мне взаправду был нужен ребенок. Вот только рожден он был уже довольно давно и совсем не Виолеттой.

– Ты готова достать его из-под подола? – хмыкнул я, берясь за ручку двери.

Летти облизнула губы и с жаром заявила:

– Нет. Но у меня сейчас как раз овуляция. Если все сделать как нужно, через пару недель я буду беременна.

Ах, у нее как раз была овуляция! Как же удобно.

– Извини, Виолетта, но меня это не интересует.

Она скривилась. То ли оттого, что назвал ее полным именем, что Летти терпеть не могла, то ли оттого, что ее попытка залететь от меня потерпела крах.

Зайдя в подъезд и закрыв за собой дверь, я буквально бросился к лифтам. Как будто Виолетта могла кинуться следом и меня изнасиловать в попытке получить желаемое.

Уже стоя возле двери в свою квартиру, я усмехнулся и покачал головой.

Докатился, мать-перемать…

– Как вы считаете, в какой момент мне стоит сказать Диане правду? – спросил я при следующей встрече с психологом.

Она была для меня тем самым островком безопасности, в который я впился руками и ногами. Как будто другого шанса на то, чтобы все верно выстроить в отношениях с Ди, у меня не имелось. Впрочем, наверно так оно и было.

– Так или иначе вам придется это сделать. Если вы хотите построить с ней отношения.

Она вопросительно приподняла бровь, и я кивнул.

– Хочу.

– Но торопиться и делать все так, чтобы это травмировало Диану еще сильнее – нельзя.

Я сложил перед собой руки домиком и посмотрел поверх них на психологиню. Она вроде как наводила меня на какие-то мысли, но решать все в итоге должен был я сам. Может, они все так работают?

– И что вы предлагаете? – вскинул я бровь.

– Наблюдать. Чувствовать. Понимать, когда она будет готова слышать то, что вы обязаны ей рассказать.

Алина смотрела на меня безотрывно, а я начал испытывать злость. Я же, черт побери, платил огромные бабки совсем не за то, чтобы меня тыкали носом в то, чего я не понимал!

И все же… подспудно осознавал – это только моя проблема. И только я могу ее решить. И прийти к тому, каким образом смогу это сделать, тоже должен был я сам.

– Поймите, Олег… вы приходите ко мне один. Без Дианы. Ее я услышать не могу. Потому и помогаю, исходя из того, что слышу от вас. Ситуация сложная. Нужно быть очень осторожным. Но вы на верном пути, Олег.

Алина улыбнулась, и я тоже расслабился. Если я был на верном пути, значит, не все еще было потеряно.

– Как вы думаете, она сможет меня простить? – спросил я.

– А вы считаете себя виноватым?

– Отчасти да.

Алина кивнула и что-то записала в свой блокнот. После чего вновь посмотрела на меня.

– Когда Диана увидит, что вы раскаиваетесь в том, как все между вами произошло, я уверена – она вас простит. Но не знаю, когда именно это случится.

Я встретил взгляд психологини уверенно. Она озвучила то, что понимал и я сам. У меня не имелось никакого осознания того, когда именно Диана поймет, что я не был насильником. Впрочем, только в моих руках была возможность сделать все так, чтобы обнажение этого факта прошло для Ди как можно более комфортно. И я готов был пойти на все ради этого.

– Ух, ты! Мы уже катимся! – воскликнул Матвей, когда самолет стал выезжать на взлетную полосу.

– Катимся, да. А потом станем разгоняться… и увидишь, как оторвемся от земли.

Я покосился на Диану, сидящую рядом. Опасался, что наш сын испугается взлета, но, кажется, Ди была спокойной и ни о чем не тревожилась.

Я скользнул быстрым взглядом по ее профилю. Задержался глазами на пухлых губах. Черт, те желания, которые возникали у меня по отношению к Диане, были весьма не пуританского толка.

– Выпьем шампанского, когда стюардессы наконец отлепятся от своих кресел? – вполголоса спросил у нее, стоило самолету оторваться от взлетно-посадочной полосы.

– Хочешь меня споить, Волков? – вскинула Диана бровь в ответ.

– Не сейчас, – пообещал ей с улыбкой.

А сам подумал – к тому, что так или иначе придется ей сказать, надо будет подойти во всеоружии. И выпивка, пожалуй, совсем не будет лишней.

Все то время, что мы добирались до Ноттингема (сначала самолетом в Лондон, а потом на машине до места назначения), меня не переставал мучить один и тот же вопрос. Правильно ли я поступила, поддавшись уговорам сына и согласившись на эту поездку?

Ситуация ведь была крайне… неоднозначная. Я уже дала понять, что не ищу никаких отношений, но почему тогда Олег так хотел, чтобы мы поехали с ним? И получалось, тем самым, что я отправилась в отпуск с человеком, с которым нас ничего не связывало. Кроме одного – он спас жизнь моего сына.

С тех пор, как Матвей победил болезнь, я, наверно, позволяла ему слишком многое. Но ничего не могла с собой поделать – счастье сына стало для меня самой важной задачей. И когда видела, как нравится ему общество Волкова, просто не могла прервать эту странную, слишком быстро завязавшуюся, связь. И все чаще думала – возможно, мама была права. И, может, стоило оставить прошлое в прошлом и дать себе шанс сойтись с кем-то чуть ближе, чем я позволяла обычно. Тем более, что понимала – Матвею очень не хватает мужчины рядом. Конечно, у него был дедушка, но это совсем не то же самое, что отец. И когда Волков привез нас в отель в самом центре города, я пообещала себе главное – попытаться. Ради сына и себя самой.

– Какие у нас планы? – поинтересовалась я, когда мы уже устроились, и Олег заглянул в наш номер, смежный с его собственным.

– Фестиваль продлится несколько дней. Цель – собрать денег в помощь детям с ограниченными физическими возможностями. Будут организованы всякие конкурсы и мастер-классы. И я… – он усмехнулся, глядя мне прямо в глаза, – очень рассчитываю показать тебе, как я хорош в этом деле… и не только в этом.

Конечно, со мной флиртовали и раньше. За прошедшие годы хватало мужчин, пытавшихся завязать какие-то отношения, но ни к одному я не испытывала ничего, кроме отторжения. Сейчас же, от одной-единственной фразы Волкова почувствовала, что краснею с головы до ног! И что особенно пугало – эти слова порождали внутри меня не испуг, а предвкушение.

– Тебе придется очень постараться, – наконец нашлась я с ответом и растянула губы в дразнящей улыбке.

– Можешь не сомневаться в моих талантах, – парировал Волков с ответной ухмылкой.

– Поверю, только когда увижу лично.

– Я дам тебе такую возможность, – пообещал он многозначительно и, посерьезнев вдруг, с сожалением посмотрел на часы:

– Фестиваль стартует уже завтра и мне нужно уладить некоторые дела до его начала. Ничего, если я оставлю вас на несколько часов?

– Конечно, никаких проблем, – кивнула в ответ. – Я уже наметила для нас с Матвеем культурную программу. Мы немного погуляем по городу и где-нибудь перекусим.

– Только не очень плотно, – заявил Волков, покачав пальцем. – Хочу сводить вас вечером в один ресторан.

– Договорились, – улыбнулась я, после чего, попрощавшись, Олег вышел, а мы с сыном отправились на прогулку.

До замка, бывшего главной достопримечательностью города, стоявшей грозным стражем на вершине скалистого утеса, мы решили добираться пешком. Все еще теплая, характерная для начала осени, погода, делала подобную прогулку весьма приятной и полезной.

– Мама, а кто это? – поинтересовался Матвей, когда мы оказались во дворе замка и наткнулись на невысокую скульптуру, вокруг которой толпились туристы.

– Это легендарный благородный разбойник, Робин Гуд, – ответила я, глядя на бронзовую фигуру, в которой знаменитого героя можно было узнать по капюшону и луку со стрелами.

– А что значит благородный разбойник?

– Это значит, что он помогал людям… но не совсем законным путем. Робин Гуд обитал в Шервудском лесу и грабил проезжавших мимо богатых людей.

– Тогда он простой воришка? – нахмурился непонимающе сын.

– Не совсем. Все, что он добывал, он раздавал бедным людям. И за это они воспели его в своих легендах.

– Он был как дядя Олег? Он ведь тоже помогает тем, кто нуждается.

– Ну, почти, – улыбнулась я. – Только дядя Олег никого для этого не грабит. Потому что сейчас совсем иное время и такие методы давно не нужны.

– Я тоже хочу быть как дядя Олег, – заявил сын. – Или Робин Гуд. Хочу помогать людям.

– Для этого есть множество прекрасных профессий, – ответила я. – Например, можно стать врачом.

Сын немного подумал, сосредоточенно хмуря лоб, после чего торжественно заявил:

– Да. Я стану врачом. Хочу делать так, чтобы люди не страдали.

Я снова растянула губы в улыбке, но они предательски дрогнули. В памяти все еще были слишком живы воспоминания о том, как мучился Матвей во время болезни. Как плакал по ночам, потому что не мог заснуть от страшных болей. И если бы не Олег… мне сейчас было бы просто некого держать за руку. Не для кого жить.

– Обязательно все так и будет, – сказала я сыну. – А теперь пойдем, посмотрим замок изнутри. А перед сном я почитаю тебе легенды о Робин Гуде.

– Правда? Здорово, мне нравятся истории о супергероях!

Я усмехнулась от такой характеристики, но все же согласилась с сыном:

– Да, Робин Гуд, пожалуй, и правда был супергероем своего времени.

И мы направились к кассе, чтобы купить билеты в замок.

– Мама, а где дядя Олег?

Матвей озирался по сторонам, пытаясь выискать Волкова в пестрой толпе зрителей, купивших билеты на фестиваль. Народу здесь собралась просто тьма – я раньше даже не подозревала, что кулинарные мастер-классы могут быть настолько популярны. Хотя, судя по разговорам в толпе, некоторые девушки приходили сюда вовсе не для того, чтобы научиться готовить. Их интересовали сами шефы, и Волков, похоже, котировался в этом хит-параде довольно высоко.

– Этот русский шеф такой горячий! – услышала я недалеко от себя и даже повернулась, чтобы посмотреть на говорившую, коей оказалась высокая блондинка с завидными округлостями в правильных местах. И при виде нее я вдруг ощутила что-то весьма… неприятное. Господи, ну не ревность же это? Глупость какая!

– Он готовится к предстоящему мастер-классу, – ответила я сыну, отходя подальше от этой горячей штучки. Указав Матвею на длинный ряд столов, добавила:

– Дядя Олег будет вон там. Он покажет детям, как можно делать всякие вкусности.

И в этот самый момент ведущий мероприятия объявил выход Волкова.

– Уже начинается, – сообщила я сыну. – Пойдем посмотрим?

– Пойдем. А можно будет только смотреть или поесть тоже?

– Голодными мы точно не уйдем, – рассмеялась я и, держа Матвея за руку, направилась поближе к столам, где Волков уже готовился показывать всем свои таланты в кулинарии. Хотя, как мне помнилось, он утверждал, что хорош не только в этом.

Но все остальное, что он умел, мне почему-то совершенно не хотелось делить с этой толпой. И это было весьма необычно и странно.

– Итак… у нас сегодня в меню… тесто! – сказал я, окинув взглядом нескольких детишек, которые смотрели на меня так, как будто я не готовить собирался, а как минимум превратить воду в вино.

Нахмурившись, попытался понять, что не так. И тут же ответ пришел сам собой – рядом не было Матвея.

Конечно, он совсем не был тем, кто нуждался в благотворительности, но и проводить мастер-класс для детей, при этом не видя рядом своего сына, было для меня неправильным.

– Тесто в меню? – откликнулся один из ребятишек.

– Да! Именно так. Тесто в меню. А уж что мы из него сообразим сделать, зависит только от нас.

Я вновь посмотрел на тех, кто присутствовал на этот мастер-классе, и нашел глазами Матвея, стоящего чуть поодаль рядом с Дианой.

– И мне сегодня будет помогать мой…

Вовремя прикусив язык, я махнул Матвею, и он почти сразу очутился возле меня.

– Мой верный су-шеф, – нашелся, дав возможность сыну расположиться возле стола с удобством.

– Я знаю, что из этого можно сделать печенье, – сказал Матвей на чистом русском, кивнув на то, что лежало перед нами. Муку, яйца, сахар.

Черт, а ведь у нас тут еще и языковой барьер образовался.

– Вот его и будем делать, – кивнул ему и, уже на английском, добавил: – Как вы считаете, сколько блюд можно приготовить из теста?

В ответ послышался нестройный хор голосов. Каждый ребенок наперебой выдавал свою версию возможных кулинарных свершений.

– Отлично! – сказал я, когда малышня стихла. – И предлагаю готовить именно то, что вам хочется. Печенье, вонтоны, лазанья или пицца. Пусть это будет самое ваше желанное ваше блюдо.

Пока дети завозились, каждый схватив первый попавшийся ингредиент, я обратился к сыну.

– Ну, что будем делать? – спросил у него.

Он нахмурился, оглядывая продукты, которые стояли перед нами.

– Давай пиццу. Я люблю ее, но мама мне редко покупает.

Кивнув своим помощникам, каждый из которых принялся содействовать детям в том, чтобы у них получилось прекрасное ресторанное блюдо, я сказал Матвею:

– Наверно, это потому, что магазинные пиццы не так уж и полезны. Но мы сделаем классную.

– Мама вообще-то тоже ее любит. С помидорами и какой-то там мра.. мор…

– Моцареллой, – подсказал сыну, и он с оживлением закивал.

– Да, с ней! Она у нас есть?

– Конечно.

Кивнув на сыр, я взглянул на Диану. Она стояла неподалеку и наблюдала за нами. Такая притягательная, но одновременно далекая.

– Давай приготовим пиццу для твоей мамы, – сказал я уверенно, и мы с Матвеем принялись за дело.

– Это было очень вкусно и интересно! – сказала Ди в который раз, когда мы возвращались в наш отель.

Она выглядела воодушевленной, а наш сын, несмотря на поздний час и усталость, которую наверняка испытывал, оживленно скакал на одной ноге. Так, как будто не провел только что несколько часов на кухне. Наверняка гены.

– Я рад, что вам понравилось, – улыбнулся я.

Мне было так комфортно в компании Дианы и Матвея, что я даже припомнить не мог, когда в последний раз чувствовал себя настолько хорошо.

– Очень понравилось! И то, что ты с моим сыном был одной командой, и то, какой была пицца.

Диана смотрела на меня, и я испытывал такие чувства, которые рождали во мне совсем не пуританские желания.

Она сказала – с моим сыном, а он ведь был нашим общим. И я хотел донести это до Дианы, но не просто так, а прижимая ее к себе и говоря эту правду с прикосновением к ее полным губам.

– Извини… я сейчас, – сказал Ди, когда мы добрались до коридора отеля.

Она показала мне знаками, что пойдет с Матвеем к себе, я же кивнул и отвлекся на звонок.

– Олежа! Ты где?

Да какого хрена вообще Летти задавала мне этот вопрос?

– Я на работе, – как можно холоднее ответил я. – И очень занят.

Она замолчала, и я закатил глаза. Как донести до бывшей, что она мне на хрен не сдалась, я не знал, но всячески пытался это показать.

– Мне тут Света сказала кое-что, – проговорила Виолетта, и я инстинктивно напрягся.

Что за Света имелась ввиду, я понимал прекрасно. И тут же захотелось уволить свою секретаршу в очередной раз.

– Что тебе сказала Света? – равнодушным, насколько хватало моего терпения, переспросил в ответ

Летти замолчала. И это мне совсем не нравилось. Как будто ей нужно было время, чтобы найти верные слова. И она их все же нашла…

– Она сказала, что к тебе приходила женщина… с ребенком.

Твою дивизию! Только этого мне и не хватало.

– С каким ребенком? – попытался уйти в несознанку, уже прекрасно понимая, что к чему.

– Не знаю… Света уверена, что он похож на тебя.

Нет, ну, секретарша это зря. Она ведь понимала, чем ей это грозит? Или нет?

– Ви, перестань компостировать мой мозг всякими небылицами. И хватит меня донимать.

Сказав это, я отрубил связь и, прислушавшись к тому, что происходит с той стороны двери номера, решил, что беспокоить Диану и Матвея сегодня уж точно не стоит.

На следующее утро я вышел к завтраку, накрытому в ресторане на первом этаже отеля, совершенно невыспавшимся, но успевшим передумать тысячу мыслей. Главными из которых были те, что касались Дианы и нашего с ней сына.

Я понимал, что подошел к черте, за которой скрывать мое отцовство будет не просто неверно, но даже опасно. Взять ту же Летти. Она ведь вполне может рассказать о своих подозрениях не только мне, но и, скажем, прессе. Или Диане. И допустить этого я не мог.

Да и в целом понимание, что Ди может думать об отце своего ребенка как о насильнике, подталкивало меня к тому, чтобы во всем признаться, и дальше будь что будет.

– Привет, – улыбнувшись, сказал я, когда спустился на завтрак, чуть задержавшись, чтобы дать возможность Диане и Матвею основательно подкрепиться.

Сам же вообще не испытывал голода – то ли от нервов, то ли вследствие совсем непонятных мне причин.

– Привет, – откликнулась Ди.

В этот момент она выглядела особенно нежной и беззащитной. И я не понимал, как именно сказать ей то, что был должен, но при этом не навредить.

– Как вы спали? – задал вопрос на нейтральную тему, чтобы хоть как-то сгладить то, что неминуемо должно было произойти.

Волновался при этом как мальчишка, у которого впереди намечалось первое свидание.

– Хорошо. А ты как? – спросила Диана.

И я понял, что ей действительно это важно. Важно знать, как я спал…

– Можно тебя на пару слов? – спросил, кивая на Матвея и давая понять, что мы оставим его, отойдя на расстояние вытянутой руки.

– Конечно… – растеряно ответила Диана. – Что-то случилось? – спросила, когда мы отошли на пару метров.

На лице ее при этом была такая тревога, что я засомневался в правильности того, что собирался сделать. Впрочем, когда пауза между нами затянулась, и я понял, что пора сказать то, что планировал, выдал правду, какой она была:

– Ничего не случилось… – Задержав дыхание, я прикрыл глаза и добавил скороговоркой: – Ничего, кроме того, что я и есть отец Матвея. Именно я – мужчина из того клуба, Диана. Это именно я…

– Что? – тупо переспросила я. – В каком смысле?

Глупые, идиотские вопросы. Но то, что сказал сейчас Волков, никак не укладывалось в голове. Это что, какая-то шутка? Или он действительно что-то знал о том, о чем я сама не помнила?

– Откуда ты знаешь… О чем ты вообще говоришь? – я ощутила, как к разуму подступает паника. Дикая и неотвратимая, как снежная лавина.

– Я – отец Матвея, – терпеливо повторил Олег, словно говорил с непонятливым ребенком.

– Нет, – помотала я головой. – Нет.

Я слышала и понимала все, что он говорил. Но произносимые им слова попросту отказывался воспринимать разум. Это какая-то ошибка. Глупая выдумка!

Руки Олега опустились на мои плечи, аккуратно сжав их, и он снова сказал:

– Это правда. Я знаю абсолютно точно, потому что… сделал тест.

Он сделал… что? Тест на днк? Не сказав мне, не поговорив со мной, не спросив разрешения, просто взял и влез в мою личную жизнь, словно слон в кукольный домик?

– Мы уходим, – заявила я, нуждаясь в том, чтобы просто остаться сама с собой и направилась было к сыну, но тут рука Волкова перехватила мое запястье.

На меня словно огнем полыхнуло. Сжирающим заживо, алчным пламенем, прожигающим до самых костей. Я опустила взгляд туда, где рука Волкова сжимала мое запястье – крепко, властно. И со всей неотвратимостью поняла – все это уже было однажды. Эта рука на моем запястье, поросшая темными волосками, с легким следом от ожога в виде полумесяца. Эта сила, что удерживала меня вопреки моему желанию. Все это уже было. Все это я теперь вспомнила, словно в голове произошел резкий взрыв.

Меня затрясло. Я испытывала парализующий ужас и никак не могла оторвать взгляда от этих пальцев, впивающихся к мою кожу. И было до жути страшно поднять глаза и увидеть перед собой не того, кто спас жизнь моего сына, а того, кто сотворил со мной то, что я боялась вспоминать годами.

– Не трогай меня, – произнесла глухим голосом, так и не поднимая глаз. Словно если не смотреть на этого Волка-оборотня, он может исчезнуть, а прежний Олег, каким успела его себе вообразить – вернется. И все будет, как прежде. Но ни черта уже, как прежде, не будет, и быть не могло!

Я вырвала свою руку из его захвата и, подойдя к сыну, сказала:

– Идем, сынок.

– Но, мама, я еще не….

– Идем, – повторила твердо и, взяв ребенка за руку, пошла прочь.

Но побыть наедине со своими мыслями, а скорее даже – кошмарами, мне так и не удалось. Олег постучал в дверь уже пять минут спустя и до меня донесся его голос:

– Диана, давай поговорим. Пожалуйста.

Невозможно было дальше бегать от того прошлого, что не желала вспоминать. Мама была права – ничего назад уже не вернуть. Ни девственность, ни прежнюю меня, какой была до этого происшествия. И рано или поздно нам пришлось бы все это обсудить. Как бы ни хотела я просто вычеркнуть этот эпизод из своей жизни. Как и самого Олега Волкова.

Не желая, чтобы сын стал свидетелем отвратительной сцены, я подошла к нему и сказала:

– Побудь тут, пока я поговорю с дядей Олегом. Поиграй в планшет.

В ответном взгляде ребенка плескалась тревога, когда он поднял на меня глаза. Точно так же как тогда, когда болел… и все спрашивал меня, когда же это кончится? А я не могла ничего ему сказать. Ничего обещать…

И меньше всего я желала теперь, чтобы сын о чем-то волновался. Поэтому натянула на лицо улыбку и добавила:

– Я скоро вернусь.

После чего открыла дверь соседнего номера и, распрямив плечи, мужественно шагнула внутрь, чтобы посмотреть в лицо своим кошмарам.

– Диана. – Волков сделал мне шаг навстречу, но я, захлопнув за собой дверь, холодно отчеканила: