Моя (сводная) сестра бесплатное чтение

Глава 1

Густые клубы пара вкупе с табачным дымом заполняют легкие. Глубоко вдыхаю через нос и задерживаю глоток спертого воздуха в себе.

Черт побери! Как же хочется вдохнуть вместо этой дряни горного свежего воздуха. Выехать на байке на горный серпантин и с бешеной скоростью взобраться наверх, и дышать… дышать… дышать…

– Давид, кажется, девочки пожаловали.

Лениво потираю глаза подушечками пальцев, убирая туманную пелену, чуть приоткрываю. Щели достаточно, чтобы окинуть стайку полуголых девиц, которых Анатолий нам грозился доставить еще полтора часа назад.

– Ага, – бурчу под нос.

После расслабляющего массажа и профессионального минета заканчивать вечер с проституткой мне перехотелось.

– Артур, – обращаюсь к компаньону, – я мимо. Эти девки уже лишние. Толик припозднился немного.

Раскидываюсь на мягком диване. Вытягиваю вперед ноги и закрываю глаза.

– Ну, так я себе пару девочек отберу, Давид?! – слышу приглушенный голос Артура.

– Конечно, отбери, Ар, – киваю ему, – и распорядись, чтобы мне комнату подготовили. Сегодня слишком много дел решили, а завтра еще к отцу ехать.

– Разговаривать, скорее всего, придется с твоим братом, Давид. Мне отчего-то кажется, что Георгий Гурамович и не слышал о том, что замутил Николоз.

– Я надеюсь на это, – вопросы про брата всегда для меня были щекотливой темой, и просто так переливать из пустого в порожнее я не любил, даже с Артуром.

Одним резким движением встаю с дивана.

– Пойду освежусь, Артур. А ты насчет номера подсуетись и… – оглядываю девочек, которые до сих пор толпятся у входа, – …и эту пусть отведут туда, – пальцем указываю на ту, что стоит ближе к двери, – и пусть хорошо помоется.

***

Открываю дверь, прохожу вглубь небольшой комнаты.

– Сколько тебе лет? – задаю вопрос девке, которая, кажется, даже никак не отреагировала на мое появление.

– Девят…двадцать, – тянет она, и я понимаю по ее голосу, что она под кайфом.

– Давно работаешь? – сбрасываю с себя одежду полностью и сажусь в кресло, что стоит в дальнем углу.

Бассейн освежил, и мне вдруг захотелось бурного продолжения вечера. Да и девочек русских давно уже не имел, а особенно таких молоденьких, как эта. Хотя, пусть с виду она и юна, только вот больше чем уверен, дырки ее разработаны все как надо.

– Ты молчишь? – выгибаю бровь и одновременно чувствую, как в груди загорается злость.

Неповиновение. Единственное, чего я не приемлю, так это неповиновение. У меня на него аллергия.

– Простите, что? – лепечет она, чуть разжимая губы.

– Ты вымылась перед тем, как села на кровать?

– Отпустите меня, – вдруг ее взгляд приобретает ясность, и она вперивает в меня свои черные, почти без радужки, глаза.

Секунда… две… и меня начинает душить смех.

– Что? Что я такого смешного сказала? – девчонка неожиданно подскакивает ко мне так близко, что я могу рассмотреть каждую маленькую веснушку на ее курносом носу.

– А теперь… отошла ровно туда, где стояла, – резко обрываю смех и цежу сквозь зубы.

– Что?! Да вы… Да ты знаешь, кто мой отец? Он тебя на ленточки порежет и в каждую завернет кусочки твоей вонючей плоти…

Она не договаривает, потому что хватаю ее лицо в ладонь и с силой толкаю девку к кровати.

– Ты совсем страх потеряла, потаскушка? – встаю на ноги и подхожу к ней, возвышаясь над ее миниатюрной фигуркой в полные сто восемьдесят девять сантиметров.

– Если ты меня тронешь хоть пальцем, – шипит она, потирая ушибленное место, – ты об этом пожалеешь. Я клянусь, пожалеешь!

– На колени.

– Что? – лупит она на меня свои черные глазищи, которые закрывают практически пол-лица.

– Слушай сюда, я с тобой возиться не намерен. За тебя заплачено, и раз ты оказалась среди девушек-проституток, то вывод напрашивается сам собой. Я не знаю, как в вашей стране наказывается за отказ клиенту, но я тебе могу рассказать, как за это наказывают девочек у нас, – склоняюсь над ней и хватаю ее за волосы на макушке, дергаю вверх.

– Ай! – вскрикивает она, впиваясь короткими ногтями мне в руку.

– А за то, что ты открыла рот и начала мне угрожать, накажу тебя по-особенному, по-своему.

В ее глазах промелькнул на мгновение страх, но он тут же сменился дерзостью.

– Давай, попробуй. Что хочешь? Чтобы я тебе отсосала? А не боишься, что член откушу?

Удивление – это первое, что я чувствую, когда второй рукой перехватываю ее подбородок и фиксирую его так, чтобы она смотрела мне в глаза.

– А ты, я посмотрю, укурилась в говно, не так ли? Совсем инстинкт самосохранения отсутствует.

Разглядываю ее лицо и вижу, как черты заострились, значит, не первый день уже усаживается. Под глазами залегли черные тени, хотя она их и попыталась скрыть под слоем штукатурки, но от меня такое не укроешь, и это тоже доказывает, что кукла употребляет дурь вот уже несколько дней подряд.

– А ты, я смотрю, знаток?! – ерничает она в ответ.

И я до сих пор не понимаю, почему она еще жива! За ее колкие словечки мне бы стоило вырвать ее язык с корнем, но меня отчего-то, напротив, заводит ее непокорность. Возможно, все потому, что за последние лет пятнадцать она первая, кто посмел мне в ответ дерзить.

– Открой рот, – командую я, не сводя с нее взгляд, – и только попробуй сомкнуть зубы сильнее, чем это требуется. А пока ты будешь отрабатывать свои деньги, я тебе расскажу одну легенду про болтливую овцу, которая очень популярна в моих краях.

– Я не хочу слушать твои сказки. И поверь, когда мой отец найдет тебя, ТЫ будешь стоять на коленях…

Я сдавливаю ее челюсть так, что в уголках глаз девчонки выступают капельки слез.

– Следи за своим языком, сука, – чуть склоняюсь над ней, – знаешь, ты еще жива лишь только потому, что мне любопытно узнать, насколько хватит моего терпения слушать тебя. И если ты будешь хорошей и послушной девочкой, то уйдешь отсюда на своих двоих и без повреждений. Но у этой медали есть и другая сторона.

Мой голос становится ниже. Опаснее. Девочка перегнула палку. Преступила ту грань, за которой я не приемлю компромиссов ни с какой из сторон медали.

– А теперь открой рот и начинай работать. И мой тебе совет, малютка: прежде чем говорить о своих родственниках, подумай, в такой ли они безопасности, как ты себе возомнила?

Девка только было открыла рот, видимо снова хотела возразить, но взглянув мне в лицо, тут же захлопнула, наконец-то поняв, что я до нее хочу донести.

– Я не проститутка. И оказалась здесь случайно, – почти шепотом проговорила она.

– Угу, я тебе верю. А теперь открой свой рот, я хочу проверить, настолько глубоко ты берешь.

Она дергает головой, когда провожу головкой члена по ее губам.

– Соси.

– Нет, – отклоняется она в сторону.

– Я не намерен спорить с тобой… – отпускаю ее лицо и отхожу обратно к креслу. – Уходи, – показываю ей на дверь.

– Правда? – она медленно поднимается на ноги, и в этот момент у меня есть возможность рассмотреть ее фигурку.

Модельная внешность угловатой девочки-подростка ей идет. С первого взгляда можно и не заметить, насколько эта девка лощенная, но стоит присмотреться внимательнее, и сразу понятно, что к чему. Гламурная дива. И я даже готов поверить в то, что она действительно попала сюда каким-то странным, случайным образом, но… внутреннее чутье еще никогда не обманывало меня.

И то, что девочка совершенно голая без стеснения двигается перед чужим мужчиной, говорит только об одном. Она врет.

Пока она натягивает на себя шмотки, достаю из кармана брюк, что висят на спинке кресла, черный квадрат, кладу на подлокотник.

– Ну, тогда я пошла, – пряча взгляд от меня, задом пятится она к выходу.

– Иди, – хмыкаю ей.

– Спасибо тебе. Не ожидала, что ты нормальным окажешься.

– Не окажусь, – губы растягиваются в оскале, а девочка разворачивается на пятках и выскальзывает за дверь.

Наивная. Одно касание экрана. Один гудок и…

– Да, Давид?! – отзывается, пыхтя, Артур.

– Сейчас от меня вышла девка. Хочу ее обратно. И пусть ей там вставят мозги. Анатолий в этот раз останется без чаевых.

Отключаю телефон, прежде чем Артур мне что-то отвечает.

В то же время. Алита.

Шумно выдыхаю. Прижимаю к горящим щекам ладони.

Сукин сын! Как только доберусь до Макса, прикончу эту сволочь собственноручно. Так подставить меня! И за-за чего?! Отказалась встречаться с ним?!

Да я, изначально совершила огромную глупость, когда согласилась поехать на вечеринку, которую закатил его продюсер. Скотина!

Еще пару секунд я постояла, прислонившись лбом к стене. Напрягая память, попыталась вспомнить, в какой момент Макс мне мог подлить или подсыпать эту дрянь.

– А, вот и ты! – кто-то хватает меня за локоть и резко поворачивает к себе.

– Что тебе надо? – упираюсь ладонями в грудь мужику.

– А я тебе сейчас расскажу, что, – он с силой прижимает меня одной рукой к стене, а второй хватает за шею.

– Отпусти немедленно, подонок! – хриплю я, извиваясь в его руках.

– Как только отработаешь то, что за тебя заплатили, – цедит он сквозь зубы и, оглядываясь через плечо, одним рывком перемещает наши тела в соседнюю комнату, дверь в которую почему-то оказалась открытой.

– Что ты делаешь, мудак. Ты хоть знаешь, что тебе будет за это? Да мой отец, когда узнает, что ты меня трогал своими ручищами, выдернет их, к чертовой матери, и бросит на съедение псам…

– Твою мать! Да заткнись ты уже, дура!

– Я тебе даю две секунды на то, чтобы ты меня отпустил и вернул все вещи, иначе…

– А теперь закрой свой рот, сука, – он угрожающе замахнулся, и я инстинктивно зажмурилась и дернула головой, – я уже знаю, кто твой отец, поняла?! Поняла?!

Он встряхнул меня с такой силой, что моя голова мотнулась из стороны в сторону, как у китайского болванчика.

– Тогда уже начинай бояться…

– Да заткнешься ты или нет? – он толкнул меня на кровать, и я, не удержавшись на ногах, упала на спину.

Мужик тут же навис надо мной, одной рукой стиснув плечи, другой зажав рот.

– Слушай и впитывай, Алита, правильно? Не ошибся? Ты же у нас дочка крутейшего криминального авторитета?

Я округлила глаза и с ненавистью посмотрела ему в лицо. Если он знает, кто я, почему же не боится мести? Неужели он думает, что отец пощадит его?

– Значит все верно?! Максу за то, что так подставил меня, яйца оторву и в унитаз спущу, а ты… ты даже не представляешь, что это за перец, который находится в комнате напротив. И если ты к нему сейчас же не вернешься…

Он наконец-то убрал свою ладонь с моего рта, и я сделала рваный вдох, но прежде, чем я успела что-то сказать ему, бросить очередную угрозу, перед моим лицом возник экран телефона, на котором крупным планом изображена я…

Шумно втягиваю воздух. Где он достал эти фото? Я же всю утечку подчистила. Но по мере того, как мужик перелистывал одно фото за другим, мои глаза округлялись все шире и шире, и вроде бы все, дальше уже некуда…

– А это тебе вишенка на торт, Алита.

Последним было видео. Макс! Этому придурку точно конец.

– Что, что ты хочешь? – с силой выдавила я из себя. – Денег? Сколько?

– Нет, дорогая, – покачал головой мужик, – мне деньги твоего папаши не нужны, на них я не куплю заработанный авторитет.

– И что ты хочешь? Чтобы я пошла обратно… к нему? Я правильно понимаю?

– Умничка, догадливая, – зло оскалился он.

– Нет, – упрямо вздернула я подбородок.

– Ну, что ж, твой выбор, – его туша наконец-то дала моему телу свободу, и я тут же, воспользовавшись этим, метнулась к двери.

– Сумка. Я помню, что у меня была сумка, где она? – я взялась за дверную ручку.

– В машине, – пожал мужик плечами, и только когда я сделала шаг за порог, услышала в спину: – Тогда сегодня же, милая, твои фотографии и видео заполнят все пространство интернета. Я уже представляю, какой куш просмотров сорвут электронные издательства.

Голос смолк, а я медленно обернулась. Я хотела еще раз взглянуть и запомнить того, кто очень дорого ответит мне потом за этот поступок.

– Ну, что стоишь? Иди-иди.

– Какой же ты подонок… – проговорила я сквозь стиснутые зубы.

– Не больше, чем твой отец, – холодно ответил мужчина, поднимаясь с кровати. Одернул пиджак. – И в твоих интересах ублажить заказчика. Иначе… – он потряс перед моим лицом телефоном, – …поняла, да? Общественности будет интересно узнать, в кого у господина Церетели такая непутевая дочь.

Резко разворачиваюсь на пятках и, отталкивая мужчину с дороги, в миг оказываюсь у противоположной двери. С силой дергаю ее на себя и с глубочайшим презрением смотрю на того, кто разрушит сегодня мою жизнь.

– Заставлять ждать людей нехорошо, малютка, – кривит губы в улыбке «заказчик».

– Какой же ты… – на глазах чуть ли не наворачиваются слезы, я громко хлопаю дверью за спиной.

– Тс-с-с-с… – прикладывает он палец к губам, – не говори того, о чем можешь потом пожалеть.

Давид.

Глаза девки полыхнули обжигающей ненавистью.

– Не пожалею, – выдыхает она.

– Как знаешь, – отталкиваюсь руками от подлокотников и в несколько шагов оказываюсь рядом с ней, – но я, видишь ли, заплатил твоему боссу…

– Этот урод мне не босс! – перебивает она, вздергивая подбородок выше.

– …достаточно кругленькую сумму и на твое несчастье выбрал тебя, – продолжаю я, не делая акцента на ее словах.

Малютка громко сопит в свои две дырки, застыв на месте. Я медленно обвожу ее фигуру взглядом и замечаю, как часто дергается на ее шее синяя вена.

– Чего ты хочешь? – девка нерешительно делает шаг от меня. – Хотя, я знаю, чего. Я сделаю все, что ты хочешь, но только помни, что потом, когда я выйду отсюда…

Она снова угрожает мне?! Не могу поверить? У нее и в самом деле что-то с башкой не в порядке. Но тем и хуже для нее. Тем слаще будет выбивать из нее дурь. Поднимаю руку, она инстинктивно дергает головой, но моя реакция молниеносна. Хватаю ее за челюсть и впиваюсь пальцами в мягкую кожу.

– Послушай меня, малютка. Для того чтобы было потом… Тебе нужно очень сильно постараться и сделать все качественно сейчас.

Продолжаю удерживать рукой ее маленькое лицо, второй сжимаю ворот платья и одним рывком сдергиваю его с ее тела.

– Ох! – округляет она глаза и взмахивает руками.

– Я уже тебе сказал, что ты отсюда не выйдешь до тех пор, пока я тобой не останусь доволен, – откидываю тряпку к двери, – и да, кстати… поздравляю, малютка. Ты вызвала во мне дикий интерес к своей персоне и если дальше продолжишь меня удивлять так же, задержишься в моем обществе много дольше, чем я предполагал изначально.

– Нет, – взбрыкнула она.

И мои губы сразу же растянул хищный оскал.

– Да, малютка.

В ее больших глазах вижу дьявольский отблеск своих.

– А теперь на колени, начнем с самого начала, – приказываю ей, давлю морально на эту дрянь.

Сколько же в ней противоборства! Только никак не пойму, зачем все это? Что она этим хочет сказать? Ведь выбранная ею «профессия» предполагает полнейшее подчинение своему заказчику. А эта как дикая кошка щетинится. Может, первый раз на такой вызов попала?

В ее взгляде промелькнула какая-то эмоция, похожая на понимание. Молодец, быстро соображает.

Отведя от меня взгляд, она опустила плечи… и сдалась. Чем очень разочаровала меня. Ладно. Пусть сделает свое дело, а там посмотрим, как с ней дальше поступить. Я отпустил ее челюсть и дал возможность секунду перевести дух.

– Давай, малютка, поиграли и хватит. У меня пропал запал.

Разворачиваюсь к ней спиной, а у самого где-то на подсознании теплится надежда, что эта девка набросится на меня сзади… но нет, моим надеждам и желаниям не суждено сбыться. Подойдя снова к креслу, сажусь в него. И красноречивым жестом приглашаю малютку приступить к работе. Опустив глаза в пол, девка поспешно подходит ко мне и, не поднимая глаз, садится на колени.

– Такая… послушная, что-то случилось? Ты переосмыслила свое поведение?

– Отвали, понял? – бубнит под нос, но это никак не мешает мне разобрать ее слов.

Смотрю на нее долгим изучающим взглядом. Какая-то она… необычная. Ее лицо, тело могли отлично подойти для другой работы. Уж слишком для проститутки у нее непокорный и взрывной характер. Мне вдруг стало очень интересно, ее бил кто-то из заказчиков за непокорность? Но вместе с этим чувством пришла и злость. Даже скорее ярость. Я бы оторвал руки каждому, кто мог прикоснуться к ней. Хотя бы пальцем.

Блядь! Дергаю головой и шумно выдыхаю. Куда-то я пошел не туда. Мысли после выпитого совершенно дурацкие в голову лезут.

– Как тебя зовут? – пронизываю пальцами ее короткие волосы на затылке и дергаю голову вниз, заставляя поднять глаза на меня.

Но она только плотнее сжимает губы.

– Значит не скажешь?

Сжимаю волосы в кулаке, и в ее зрачках вспыхивает боль, смешанная с ненавистью.

– Лита… – шипит она сквозь зубы.

– Отлично, Лита, – отпускаю ее волосы и указываю взглядом на член, – что-то мы с тобой заигрались, неправда ли? А моему мальчику нужна ласка и любовь.

Она переводит взгляд мне на пах и брезгливо морщит свой нос.

– Он… не поместится у меня во рту, – говорит резко.

– Так, ты не сомневайся в себе, попробуй…

И снова меня обжигает хлесткий взгляд ее черных глаз. Откидываюсь на спинку кресла и наблюдаю за тем, как она подрагивающими тонкими пальцами трогает мой ствол, который даже в спокойном состоянии выглядит внушительно.

– Если ты надеешься на то, что я засну, пока ты будешь примериваться, то хочу тебя сразу огорчить: спать я не хочу, а вот желание разнести твоему боссу башку за такую неповоротливую проститутку становится все больше.

Я увидел, как напряглись плечи малютки. Как заострились лопатки на спине, да и она сама вся сжалась в комок, опустила голову вниз и, сжав пальцами ствол, направила его себе в рот.

Твою мать!

Я даже не сразу осознал, что произошло в следующее мгновение. Стоило только ее губам коснуться головки, как член за считанные секунды налился возбуждением, а я словно потерял контроль над собой, превратившись в голодного до женского тела самца.

– Боже! – выдохнула она прежде, чем я ввел свой ствол ей в рот на всю длину.

Затуманенным от возбуждения взглядом подметил, как жилы на ее шее напряглись, и она, упершись ладонями в мои колени, попыталась отстраниться, но я не позволил.

Блядь! Я впервые за последние лет пять чуть не кончил от минета в первые секунды.

Не давая девчонке передышки, еще несколько раз вхожу в ее рот, и тугой ком возбуждения в паху взрывается.

Алита.

Черт! Я чуть не задохнулась, когда этот мудак засунул мне член глубоко в глотку, выбивая из легких воздух. В глазах потемнело, и я, вцепившись ногтями в его колени, попыталась спастись от удушья… Но неожиданно горячие струи обожгли мне гортань, и я совсем забыла, как дышать, только уже сама.

Секунда… Две… Три…

А я все сижу на коленях перед ним с открытым ртом и не могу сделать вдоха. Поверить не могу, что этот придурок кончил мне в рот. Первый спазм скрутил мой желудок сразу же, как только до мозга дошел нужный сигнал. Дернулась в сторону и вовремя. Рвотные позывы мучают меня несколько минут, но, на счастье этого мудака, меня не вырвало.

– Что-то не так? – удивление скользит в его низком голосе.

А я готова убить. Еще никто… и никогда так меня не унижал. И пусть этот чертов козел, который настойчиво называет себя моим боссом, со своими фото катится куда подальше, мне теперь плевать, где он их разместит, пусть хоть себе в зад засунет. Я сама все расскажу отцу. И тогда… тогда всем придется ответить за свои поступки. Я даже готова сама стерпеть трепку от отца, но вытворять такое с собой я никому не позволю.

Наконец-то поняв, что хочу и на что готова пойти ради своего спасения, я медленно поднялась с колен и, пристально глядя ему в глаза, сплюнула на пол его сперму. Вытерев губы тыльной стороной ладони, криво усмехнулась.

– А знаешь, что, заказчик, – сделала к нему шаг, потом второй и третий, пока не оказалась прямо над ним, – не пошел бы ты к чертовой матери со своими приказами, – прошипела сквозь стиснутые зубы.

– Слушай, ты меня поражаешь, малютка, – его голос иронично-игривый, и на вид он весь такой спокойный, но я тут же уловила, как воздух вокруг нас завибрировал, наэлектризовался.

Этот мужчина хищник, и справиться с ним мне будет непросто. Но я попробую.

– Я иногда поражаю сама себя, – говорю ему, стараясь не смотреть на его дернувшийся кверху член.

Черт! Стоило только вспомнить, как он всаживал его мне в глотку, тут же подурнело. Но опомниться мне не дали руки мужчины. Он вдруг сжал мои бедра сильными пальцами и дернул на себя.

Не удержав равновесие, я обрушилась на него всем весом. Хорошо хотя бы руки, успела выставить перед собой, чем спасла свой фейс от неминуемого столкновения с его каменными мышцами на груди.

– Пусти, мне больно! – вскрикнула и дернулась в его руках.

– Это не больно, малютка, – зло говорит он и заводит мои руки за спину, сцепляя в замок, – я что-то сейчас не понял, что за телодвижения были в мою сторону? Говори!

– Хочешь знать?

Он вздернул бровь, и его лицо оказалось рядом с моим так близко, что я смогла разглядеть в темно-карих глазах все золотинки, обрамляющие радужки глаз. Дыхание сбилось, и я задышала через нос часто и быстро.

– Ну, что молчишь? – его дыхание сталкивается с моим на выдохе, а когда в очередной раз делаю короткий вдох, то меня заполняет его запах.

В моем мозгу происходит взрыв. Тестостерон зашкаливает за высшую отметку и ударяет в кровь адреналином, который разносится под кожей, отравляя меня желанием. Впервые в жизни я сделалась мокрой между ног не от прикосновений, а от запаха. Это было так… неожиданно и странно, что все слова, которые я хотела сказать ему, тут же испарились.

– Ты решила поиграть со мной в молчанку? – свободной рукой он чуть сжимает мне горло.

– Нет, – облизываю пересохшие губы, – нет.

– Тогда…

Костяшками пальцев он проходится между моих небольших полушарий с торчащими вперед сосками и, не задерживаясь, скользит вниз, а я наблюдаю, затаив дыхание. Когда его рука замирает на миг на моем лобке, изо рта вырывается судорожный всхлип.

Черт! Черт! Я пропала! Что же такое? Что ОН такое? Почему под его взглядом я даже с места не могу сдвинуться?

А потом его ладонь оказывается там, где до этого были только мои пальчики, и меня начинает трясти.

– Ну, что ты, малютка, – он наконец-то отпускает меня из-под своего цепкого взгляда, – я весь во внимании.

Ребром ладони он проходится по моей промежности, и я… черт… потеряв на миг контроль, потерлась о него своей влажностью.

Боже! Это было так возбуждающе и так чудовищно развратно, что я не сумела удержать рвущийся наружу стон.

– А ты горячая, оказывается, не только снаружи, – прохрипел мужчина, и его губы охватили мой сосок, который он жестко прикусил зубами, потянул на себя, – но и внутри…

Он вогнал в меня без предупреждения палец… и следом второй… В тот момент я думала, на меня обрушилась крыша здания, в голове загудело, в глазах потемнело, а потом… взрыв.

– Твою мать! Черт! Что за херня?

Я не понимаю, почему в голосе мужчины столько злости. Поэтому, немного придя в себя, фокусирую взгляд на его лице.

– Что? – пересохшими губами ошалело спрашиваю у него.

– Ты, какого черта такая узкая? – спрашивает мужчина, при этом продолжает таранить меня все глубже, до легкой боли. – Сколько клиентов ты обслужила до меня, малютка?

Мои щеки загораются неподдельным стыдом.

Вот… вот, Алита, это твой шанс рассказать ему все. Давай… открывай рот и говори… Ну же!

Мой рассудок верещал так громко, отдаваясь болью в висках, что пришлось зажмуриться.

– Говори! – требовательный тон мужчины заставляет посмотреть на него, и я открываю глаза.

– Я… только первый раз, – срываясь на шепот, отвечаю ему.

– Так, значит тебя до меня не трахал ни один клиент этого борделя?

Отрицательно машу головой. Его губы кривит усмешка.

– Повезло так повезло…

Мое тело тут же реагирует на то, как изменился настрой мужчины. Неглубокая морщинка, залегшая между бровей, означает лишь одно: он о чем-то серьезном задумался. И эта перемена остужает мой пыл и задор. На периферии сознания вновь вспыхнула мысль о том, что сейчас самое время признаться. Собравшись с духом, перехватываю его руку, которой он продолжает ласкать меня, пытаюсь отстраниться.

– Послушай… – начала я.

Но он тут же оборвал меня.

– Твой босс, как, в принципе, и ты, удивили меня, – говорит он грудным голосом, от которого мурашки обсыпают все тело. – За каким чертом он притащил тебя сюда?

– Так ты спроси у него! – ерзаю попкой у него на коленях в попытке высвободиться.

– Ты знаешь, Лита… – неожиданно его пальцы покидают меня, и я даже не осознаю в первые секунды, радоваться этому или огорчаться.

Давид

По взгляду девчонки вижу, что она вот-вот готова сбежать. Нервничает.

– Ничего, малютка. Первый день на работе не всегда проходит гладко, но я рад, что мы с тобой наконец-то нашли общий язык.

Достаю презерватив и разрываю фольгу зубами, протягиваю ей.

– Раскатай.

Взгляд, которым она посмотрела на меня, на презерватив и на член, был настолько невинен, что я расхохотался в голос.

– Ну, что ты так смотришь на меня? Как будто ты не первый день на работе, а первый раз собираешься заняться сексом…

Вот именно с этого момента все пошло наперекосяк. И где была в это время моя интуиция?! Черт ее знает! Я просто не придал значения тому, как малютка слишком порывисто выдернула из моих пальцев презерватив, как будто испугалась, что передумает. Я списал все это на нервоз в первый день.

Когда раскатывала резинку по всей длине, она так осторожничала с членом, будто действительно впервые это делает. Хотя, кто его знает, какие связи были у нее до меня?

– Возбуждает, – похвалил ее, когда она приподнялась немного и, направив головку к своим складочкам, медленно провела взад и вперед, смазывая своей влажностью презерватив.

Девочка быстро учится. С таким рвением угодить далеко продвинется. Немного покачивая бедрами вперед-назад, она неторопливо начала опускаться на член, а у меня проскользнула мысль о том, что таких эмоций, которые получал в данный момент от малютки, я уже давно не испытывал. Давно не ощущал ломоты в яйцах от предвкушения того, как окажусь в ее глубине до предела. Когда я ей сказал, что «мне повезло», не лгал.

Дома я предпочитал трахать только проституток. В моем мире любви и семье места нет. Слишком опасно, слишком сложно, да и не для меня уже вся эта чепухня. А вот девочки из элитных заведений – то, что надо. Но это не отменяет того факта, что через их дырки прошли сотни членов, а тут такая удача. Проститутка из борделя, да еще и практически чиста.

Сжимаю пальцами ее бедра в тот момент, когда девчонка замирает на мгновение, засомневалась.

– Ты справишься, – подбодрил ее.

Пробежался пальцами вверх к груди, обвел темный сосок по контуру ореолы и, пропустив между костяшек тугую бусину, сжал чуть сильнее.

– Прости, – одними губами шепнула малютка перед тем, как двинуть бедрами вперед, словно пытаясь протиснуть мой член в свою тугую киску.

А я дернул бедра вверх, прорывая преграду в ее глубину.

– Боже! Ах! – взвизгнула девчонка и забилась на мне, словно рыба на берегу без воздуха.

Я замер в кресле неподвижно, ошарашенно смотря на весь спектакль, разыгравшийся передо мной. И только спустя несколько секунд на меня наконец-то снизошло понимание того, что я, мать твою, прорвал за преграду. Во мне взыграла дикая злость.

Черт! Этого не может быть! Как этой сучке удалось провести меня?

Шумно втягиваю в себя воздух. Закрываю глаза и пытаюсь успокоиться, взять под контроль вспыхнувшую в груди злость, чтобы ненароком не свернуть шею этой…

Но стоило малютке завозиться на мне, как из ее рта посыпались неразборчивые чертыхания.

– Больно? – рычу сквозь зубы и впиваюсь пальцами в ее бедро, заставляя оставаться на прежнем месте.

– Не твое дело, – ощетинилась девчонка.

Блядь. Это бредовый бред. Только порадовался тому, что нашел неплохой вариант украсить свое недолгое пребывание в столице с чистенькой девочкой, как тут же удар под дых. Сука. Эта дрянь обвела меня вокруг пальца на раз-два.

Хватаю лгунью за челюсть, притягиваю к себе.

– Да уж поверь, что мое оно на сто процентов. И ты не слезешь с моего члена до тех пор, пока не расскажешь. Что. Это. Только. Что. Было?

– А что не понятного? – распахивает она глаза, потому как движение между бедер в ее щелке причиняет боль. – Прекрати двигаться, мне… больно… – шипит она.

– Да что ты? – иронично спрашиваю ее и вгоняю ствол еще глубже.

– Ай! – она впивается короткими ноготками мне в плечи.

– Ну, в большинстве случаев, малютка, – перемещаю руку на шею сзади и сдавливаю ее, – легких денег не бывает. И если ты пришла работать в бордель девственницей, это было сверхглупо с твоей стороны…

Двигаю бедрами вверх, тараня узкую щель девчонки.

– Боже! – шипит она, прикусывая губы, царапая мои плечи.

– Я жду от тебя ответа на свой вопрос, малютка.

– Я тебе сказала, – ее голос срывается, – сказала… что в первый раз…

– Ты, сука, думаешь, что я должен разгадывать твои ребусы? Ты какого черта мне прямо не сказала, что девственница?

Смотрю малютке в глаза, на дне которых еще плещется остаточная боль, и пытаюсь понять… что могло двигать девчонкой, когда она скрыла этот факт от меня, на что надеялась? Что член проскочит, как маслом намазанный?

– Не должен, – со стоном произносит малютка, а спустя секунду ее тело пробивает крупная дрожь.

Девчонка закатила глаза, и когда оргазм накрыл ее с головой, ее тело содрогнулось, и она рухнула мне на грудь.

– Ты чего увалилась? Оргазмы первые нужно было получать, как минимум, с мальчиком из соседнего двора, а не с малознакомым мужиком! – я попытался поднять малютку с колен, но зараза будто пиявка присосалась ко мне. – Вставай, – рычу ей в макушку, – я твоему босу башку отверну, за такое дерьмо…

– Нет, – сипит малютка, опираясь на мою грудь дрожащими тощими ручками, пытается встать, – он не мой.

– Вот как? – мне аж сделалось любопытно.

Но меня тут же отвлекло то, как ее киска сжала мой член, до сих пор пульсирующий в ее глубине. В глотке пересохло от дикой потребности отодрать эту малютку немедленно. Глаза затуманились похотью до ее тела, до ее криков, до ее стонов.

Подхватываю ее под задницу, потому как от нее самой толка не будет, и так понятно. Сжимаю в пальцах, понимая, что завтра после моей пятерни на этих местах сто процентов останутся синяки.

– Боже! Нет! Нет! – стонет она, упираясь в меня взглядом, полным мольбы и боли.

Но я только наращиваю темп. А ее боль не находит в моем сердце отклика, там один мрак.

– Привыкай, – рычу сквозь зубы, вбиваясь в ее расщелину до предела.

– Ах! Черт! – срывается с ее губ.

Я не свожу с ее лица глаз, продолжая безжалостно таранить ее щель. Взгляд малютки сначала блуждает по комнате, но уже спустя несколько минут непрекращающегося жесткого вторжения в ее промежность взгляд девчонки проясняется, и она фокусирует его на мне.

Меня аж дикой одержимостью охватило. Сломать, покорить, подмять под себя… А уж когда малютка, сцепив зубы, перехватилась пальчиками за подлокотник, подстроилась под мой темп и начала двигаться со мною в такт…

Дерзость. Непокорность. Высокомерие. Все это, калейдоскопом проносящееся в ее взгляде, говорило о том, что она не сдалась.

Капельки пота стекают по ее вискам, когда мой темп переходит на максимум.

– Быстрее, – шипит она, стиснув челюсти, сузив глаза.

Блядь.

Дыхание сбивается… и я бурно кончаю. Так, что аж в груди становится невыносимо жарко, а в паху невыносимо пусто.

– Доволен? – еле разлепив сухие губы, выплюнула малютка.

Выравниваю дыхание и прокручиваю в пульсирующем мозгу, что бы ответить этой дерзкой сучке, но меня отвлекает громкий стук раскрывшейся двери о стену.

– Твою мать! – Артур хватает пустой воздух там, где должна быть ручка. – Что за двери делают? Давид, там Ник заявился. Требует тебя.

– Я занят, – шлепаю по голой заднице малютку, и та, съежившись, дергается от моего прикосновения.

– Давид, он невменяем. С пушкой. Девка подождать может. Боюсь, как бы не начал палить.

– Сука. Он мне все нервы повымотал.

Сталкиваю малютку с колен, но ее тугая киска даже опавший член с неохотой выплевывает. Дрожь отпускающего удовольствия пробегает по телу, а дева, наоборот, не удержавшись на ногах, кулем валится на пол.

Переступаю через нее. Стягиваю презерватив и бросаю тут же на пол. В небольшой гардеробной достаю чистые вещи, натягиваю на голое тело.

– Я скоро вернусь, – кидаю на нее беглый взгляд, – и мы продолжим знакомство. А пока приберись тут и себя приведи в порядок.

– Пошел ты, – шипит малютка.

Я кошусь на Артура, у которого глаза наливаются кровью.

– Ты совсем охуела?!

Он сокращает расстояние до малютки в считанные мгновения, я еле успеваю перехватить его занесенный над головой девчонки кулак.

– Ар! Угомонись.

– Эта шамотра рот свой открыла, ты что, не слышал? – рычит Артур и чуть ли не пар из ноздрей пускает.

Я строго смотрю на малютку, которая продолжает сидеть на полу, но взгляд такой, как будто она сидит на троне, королевой.

– Ты глянь на нее, а? – Артур пытается дотянуться до малютки ногой, чтобы поддеть ее конечности.

– Ар, пошел на выход, я тебе говорю! – выталкиваю его за дверь. – С ней мы разберемся позже.

– Чтобы из номера ни шагу, – перед тем, как закрыть дверь рыкнул на нее так, что у малютки плечи задрожали.

Закрываю дверь и тут же перевожу взгляд на Артура.

– Девчонку чтобы не смел трогать, Ар.

– Да я что? Ты же видел? Она дрянь…

– Разговор закрыт. Зачем приехал Николоз?

– Дык у него сейчас сам и спросишь, он не сказал. Только орет, как бешеный, чтобы тебя позвали.

– Паршивец. Ну, ничего. Сейчас разберемся.

Мы спускаемся как раз в тот момент, когда в зале раздается первый выстрел.

– Твою мать!

В несколько широких шагов преодолеваю расстояние до двери и, распахнув створки, замираю на пороге. Передо мной разворачивается невероятного идиотизма картина. В рядок сидят полуголые девки, видимо, те, которых оставил для себя Артур, и держат над головами бутылки, а этот тупоголовый мудак пытается попасть в цель.

– Ты что, совсем дурак? – сокращаю расстояние до брата в миг и выбиваю из его рук ствол.

– Ты охерел? – вскидывается парень, и тут в его взгляде наступает ясность. – Давид? Давид!? Брат! Ну, наконец-то… вернулся.

Я уставился на него в непонимании. С ним действительно что-то не то. Но я не успеваю рассмотреть его, так как этот стокилограммовый детина кидается обниматься.

– Боже! Николоз. Прекрати. Люди же кругом, – я пытаюсь отстраниться от него, но он как будто примагниченный. Жмется только плотней.

– Артур, да убери нахер всех отсюда!

И словно по щелчку пальцев, через несколько секунд в просторном помещении остаемся только я и брат.

– Что за представление ты устроил, Ник? – наконец-то мне удается отлепить от себя увесистый кусок трухлявого жира, в который превратился мой брат, и усадить того на диван.

– Прости, брат! Я так скучал… так скучал! – он снова попытался неуклюже встать, но я отрицательно качнул головой.

– Сидеть, – рявкнул на него, когда не дошло молчаливое предупреждение.

– Давид! Ну, зачем ты злишься, брат?! Я же хотел просто встретиться!

– Зато я нет, Ник. Я с тобой хочу встретиться завтра у отца дома. Хочу, чтобы при нем ты мне объяснил, какого черта твои дружки-уголовники торгуют на моей территории краденным оружием! – чеканю каждое слово, чтобы этот молокосос осознал всю серьезность ситуации сейчас. Чтобы завтра у него уже был готов доклад обо всех его делишках на моей территории.

– Прости, Давид. Я не хотел. Это вышло… случайно, Давид. Больше этого не повторится, клянусь!

Подхожу к стойке бара и, выбрав самое дорогое пойло, плескаю в стакан, выпиваю залпом. Этот сопатый малолетний придурок меня выводит из равновесия. Не пацан, дитя малое как будто. Смотрю на его размякшую тушу, расплывшуюся по дивану, на обвисшие щеки… Твою мать, да ему всего двадцать, а выглядит…

– Нет, Николоз, – качаю головой и наливаю еще янтарной жидкости, беру стакан и, прихватив вдогонку бутылку, присаживаюсь напротив брата, смотрю ему прямо в глаза, – пацан должен отвечать за то, что он делает. А ты, мать твою, подставил не только меня и мой бизнес под угрозу. Ты еще подставил отца и всю нашу семью. Ты хоть понимаешь, что если менты начнут копать, то все, чем живет отец и чем живу я, разрушится, как карточный домик. Крысы, что сидят сейчас под страхом смерти по норам, почуяв опасность, побегут первые, и тогда все… пиздец…

Развожу руками, и коньяк выплескивается из стакана, попадая мне на руку.

– Давид, я все понимаю. Все, – лепечет Николоз, потупив взгляд, – но я не мог поступить по-другому…

Он хотел сказать что-то еще, но заозиравшись по сторонам, замолк.

Наблюдая за поведением брата, я понял, что здесь явно что-то нечисто. Есть что-то или кто-то за его спиной, кого он боится.

– Ты у кого-то под прицелом? – напрямую спрашиваю его.

– Что? – он бросает на меня затравленный взгляд. – Нет-нет, ты что, я сам, один!

– Хорошо, – я дал парню расслабиться, – давай допустим, что я не буду разговаривать с отцом о тебе.

– Спасибо, Давид! – у брата загорается взгляд.

– Вообще-то, я сказал «допустим». Но… я хочу знать, на что ты готов пойти ради того, чтобы я молчал? Что ты можешь сделать, чем отплатить мое молчание? – я вопросительно выгнул бровь, натянул кривую усмешку и ждал… ждал самого худшего и не обманулся.

– Да все, Давид! Что скажешь! Хочешь… Хочешь, я встану перед тобой на колени? Буду умолять, унижаться… Ты же любишь, когда у тебя валяются в ногах. Так вот я готов, Давид!

Я даже не успел ничего сообразить, насколько шокировал меня ответ брата, как вдруг он упал на колени и пополз ко мне.

– Твою мать! Николоз! – вскочил на ноги. – Встань! Немедленно!

– Нет, брат! Я пацан и должен отвечать за свои поступки, – передернул он мои слова.

– Будь по-твоему, – брезгливо скривил я губы. Подождал, пока паршивец, спотыкаясь на руках, подползет ближе.

– Так ты простил? Простил меня? Давид?

Присаживаюсь перед ним на корточки и переворачиваю бутылку вверх дном, выливаю содержимое Николозу на макушку.

– Нет, – резко выпрямляюсь, и когда он пытается схватить меня за штанину, грубо отталкиваю ногой его руки.

– Урод ты гребаный, мудак, Давид! – слышу в спину. – Каким был мудаком, таким и остался!

– Артур, – выхожу за дверь и тут же ее закрываю, – позаботься о том, чтобы такси его доставило по адресу. И ради Бога, никакого оружия ему!

– Будет сделано в лучшем виде, – отвечает мужчина.

Сунув руки в карманы брюк, чуть сутулив плечи, медленно поднимаюсь в свой номер. О выходке Николоза думать совершенно не хочется. Я сразу понял, что дело здесь гнилое, за братом точно кто-то стоит. Потому что до такого он сам бы не додумался. Слишком туп.

Уже пока шагал по коридору, все мои мысли плавно перетекли к малютке. Ее запах до сих пор оставался на моей коже. Запах девственниц очень въедлив, и теперь не скоро смогу его отмыть. Губы растянула улыбка. Мне особо и не хотелось. Уж слишком сладко было лишать малютку того, что не успели забрать другие. Берусь за ручку двери и нажимаю на нее.

«А эта девчонка смогла зацепить меня, смогла вызвать интерес», – проскальзывает мысль в голове прежде, чем толкаю от себя полотно.

– Чертова дрянь! – улыбка медленно сползает с губ, когда понимаю, что в комнате пусто и, кроме того, полный разгром.

– Я убью этого гребаного Толика, а когда найду малютку, сверну и ее тонкую шейку.

Хватает одного гудка в динамике.

– Слушаю, Давид, – спокойный голос Артура немного сбивает пыл.

– Как там брат?

– Мы его уже отправили домой.

– Хорошо. А теперь тащи сюда зад этого пройдохи Анатолия и сам поднимайся. Будем разбираться, что за проститутку-воровку он мне подсунул.

Глава 2

Как только захлопнулась дверь, я встала и, чуть поразмяв затекшие ноги, бросилась к гардеробной.

– Боже! Чудовище! Огромное, страшное чудовище, – бубнила под нос, перебирая в шкафу рубашки, пиджаки, брюки… – Да, у нашего Давид прям фетиш на белый цвет…

Сдернув с вешалки белую рубашку, кинула на кровать.

– Так, галстук, и… о! Да тут у нас и ремни имеются. К черту галстук, – отбрасываю ненужную деталь гардероба на пол и стягиваю ремень. – Так, это подойдет.

В ход пошел и пиджак, который аккуратно был упакован в чехол.

– Видимо, именно в нем ты завтра собрался на встречу с папочкой?! – зло усмехаюсь, и стащив все, что висело на вешалках, откидываю в середину комнаты на пол. – Придется тебе обломаться.

Топчусь по тряпкам, которые, я уверена, стоили очень дорого (уж мне ли не знать), быстро одеваюсь в выбранные вещи. Закатываю рукава рубашки и пиджака, затягиваю на поясе ремень и, найдя трусики недалеко от входя, возвращаю их на законное место. Так я себя чувствую более защищенной. До полного счастья мне не хватает хотя бы тысячи рублей, чтобы добраться на такси до дома. Окинув комнату быстрым взглядом, понимаю, что вряд ли найду здесь хоть какие-нибудь деньги. Но тут взгляд спотыкается о черный (между прочим, почти как у меня) пиджак. Понимаю, что шанс еще есть. Преодолев расстояние в пару широких шагов до того места, где это Чудовище лишило меня девственности, тут же принимаюсь осматривать карманы. Удача сегодня на моей стороне. В одном из карманов нашлось целых три тысячи рублей. Это, видимо, небольшой бонус за мои страдания и билет, чтобы выбраться отсюда и как следует надрать этим утыркам задницы.

В душе полыхнул огонь мести. Макс! Как же он разочаровал меня! А я ведь серьезно задумывалась над тем, чтобы начать встречаться с этой бесхребетной рыбиной. Это спасибо брату за то, что вовремя сбил мой пыл. Он меня сразу предупреждал, что рожей Максик не вышел: слишком слащавый, слишком приторный и при этом скользкий и вертлявый, как уж, а я не слушала. Все думала, мой братец хочет сосватать мне одного из своих дружков. Но нет, теперь я понимаю, что брат был прав. Уж откуда он в своем молодом возрасте так разбирается в людях, я не знаю, мне остается только гадать.

Сунув деньги в карман, подхватила возле входа туфли и, затаив дыхание, приоткрыла дверь, выглянула в коридор.

– Тц-тц-тц, – покачала головой, – как же неосмотрительно, товарищ Чудовище, оставлять свою пленницу без присмотра, – проговорила с иронией и, словно ниндзя, прижавшись к стене, метнулась в противоположную сторону от главной лестницы.

Отключив все посторонние эмоции, которые могли помешать, я включила мозг. Рисуя в голове приблизительный план здания – а таких я уже успела повидать и на парах, и во время практики – я сразу же вспомнила, где в подобных гостиничного типа строениях располагаются пожарные лестницы. Скрестив пальцы и затаив дыхание, толкнула дверь запасного выхода. Она с легкостью поддалась.

– Да! – беззвучно воскликнула, вскинув руки вверх, и тут же нырнула за дверь.

Спустившись этажом ниже, дернула дверь за ручку, та оказалась открытой. Это хорошо, это на всякий случай. Мне бы сейчас незаметно выбраться на подземную парковку, а там до свободы рукой подать.

Спустившись еще на пролет ниже, обнаружила мерцающее зеленое табло с надписью «выход», дернула ручку, но стоило высунуть нос чуть дальше за толстую железную дверь, как услышала где-то неподалеку разговоры двух мужчин: охранники, видимо. Прикрыла дверь обратно. Вот наивная! Надеялась проскочить. Сердце застучало быстрее, и нарастающая паника начала застилать разум. Нужно взять себя в руки и собраться. Нужно исчезнуть отсюда до того, как меня хватятся.

Плюнув на ладошки, растерла влагу между них, прошлась по коротким волосам, чуть приподнимая их у корней. Потерла щеки, глаза. Черт побери! Отчего же так коленки-то трусятся! Набрала полную грудь воздуха и, толкнув дверь от себя, вышла в огромное белое помещение подземной парковки.

Божечка, помоги!

Длинными ровными шагами, не оглядываясь по сторонам, я направилась в ту сторону, где по логике вещей должен быть выход. Но… мне удалось пройти всего несколько десятков шагов, прежде чем меня окликнули.

– Эй, девушка! Вы откуда? Рабочее время еще не закончилось! Здесь выход только для персонала.

– Дура, дура, дура. Надо было догадаться. Надо было по лестнице. Надо было по лестнице, – скороговоркой бубню себе под нос.

– Эй, а ну, стой. Стой, кому говорят!

Я ускоряю шаг, когда слышу, как за моей спиной приближаются шаги, эхом отдающиеся в бетонных стенах.

– Я вас, уроды, завтра всех найду! – громкий мужской крик оглушает.

Я застываю на месте, потому что узнаю этот голос.

– Отпустите, я сказал!

Слышу звуки борьбы позади, и первое, что делает мое тело, дергается в тут сторону, откуда слышу голос брата. Что он, черт побери, здесь делает?

– Сейчас поедешь домой! Да хватит выкручиваться! Эй! Вы что, вросли в бетон ногами? Помогите!

Этот голос я тоже узнаю, этот тот, кто приходил за Чудовищем, Артур.

– Но тут… – мяукнули в ответ мои преследователи.

– Твою мать! Сюда! – рыкнул он так, что уши заложило.

Я, кинув через плечо быстрый взгляд, оценила ситуацию мгновенно и, уже не стесняясь и не обращая внимания ни на кого, бросилась бежать прочь. Брат не маленький. Справится. Уверена, что справится, да и сажают его в такси, значит, не врет Артур, он поедет домой.

Закусываю губу до боли. Соображаю, как правильно поступить. В голове уже созрел дурацкий план кинуться грудью на амбразуру, а точнее, на капот такси. И когда водитель остановится, прыгнуть внутрь к брату, но здесь есть подвох: брат начнет задавать ненужные вопросы, а рассказывать ему о том, что занималась откровенным трахом с незнакомцем, принявшим меня за проститутку, я была не готова.

Выбираю второй вариант. Выжимаю из себя все силы, бегу на максимум. Врезаюсь каблуками туфель в асфальт, пытаюсь держать равновесие.

Еще, остался последний пролет, и я на свободе. Глаза застилает слезами. Дыхание то и дело норовит сбиться, два дня загула дают о себе знать.

Ставлю себе цель. Я должна. Должна выбраться на свободу.

Желтые стрелки указателя проносятся по правую сторону от меня, убегая назад. Последний рывок. Слышу позади урчание нагоняющей машины. Такси. Я лишь на миг обернулась назад, чтобы убедиться в том, что это такси, когда зацепила взглядом позади желтого авто оживленное мелькание черных фигурок. Не успею.

Привожу в действие план номер один. Когда такси подъезжает ближе, бросаюсь на железного коня верхом. Прямо на капот. Водитель резко бьет по тормозам, и я, словно вареная сосиска, скатываюсь вниз под колеса.

– Ты дура? Нет, ты дура? – слышу выкрики и отменную ругань мужчины, который вылезает из машины.

Я, словно неубиваемый Ванька-Встанька, вскакиваю на ноги.

– Сидеть! – кричу на него и достигаю того результата, что хотела, эффектом неожиданности.

Сама же смотрю, как черные фигурки застыли и уставились в нашу сторону.

– Безумная! – вертит у виска пальцем водитель, а брат, отвалив челюсть, смотрит на меня во все глаза.

Я огибаю машину и, прежде чем прыгнуть на переднее пассажирское сиденье, снимаю туфли и кидаю их в сторону моих преследователей.

– Поехали! Иначе, нам всем крышка, – шиплю сквозь зубы, мотивирую водителя поторопиться.

– Я никуда не поеду, – отнекивается он, а я достаю из кармана три тысячи рублей и сую ему в руки. – Поехали, говорю, – смотрю на него в упор.

– Алита?! – наконец-то брат приходит в себя.

– Нет, блин, Александр Сергеевич Пушкин, – отвечаю ему, постукивая пальцами по приборной панели.

Водитель, собравшись с мыслями, давит на газ, и машина наконец-то трогается с места.

– Ну, слава Богу. Дядь, я тебя прошу только об одном. Давай, черт побери, побыстрее! – прикрикиваю на него, не в силах сдержать рвущуюся наружу панику.

– Ты не кричи, не кричи. А то вон сейчас высажу.

– Я тебе высажу, – подтягивается на локтях Ник, – сказано ехать быстрее, значит дави на газ и смотри побольше вперед, – шикнул на водителя, который успел облиться потом и побледнеть раз несколько за последние несколько минут. – А теперь расскажи, что ты тут делала? В этом притоне и рассаднике разврата!

– Черт, заткнись, Ник! Просто помолчи! – психанула я, накричав на брата, который был ни в чем не виноват.

– Что на тебе за тряпье? – он хватает пальцами рукав и подносит к глазам, как будто плохо видит.

– Я сказала, без вопросов, понял? – выдергиваю руку, шиплю на него. – Понял?

– Ну, уж нет. Дома поговорим, как брат с сестрой. А сейчас ты мне расскажешь, какого черта за нами гонятся.

Из такси, которое подъехало к дому, я выскочила первой и, даже не поблагодарив водителя, захлопнула дверь.

– Стой! – прорычал за мой спиной Ник.

– Я тебе уже сказала, что объяснять ничего не буду. Не буду и все, – я даже притопнула голой ступней по мелкому гравию от злости. – Ой…

– Черт. Алита. Давай, залезай, – Ник присаживается на колено, предоставляя к моим услугам, свою спину.

– Я сама дойду… ой…ой! Да что же так больно?!

– Ли, не тупи, говорю, залезай, – шипит Ник.

Я не стала с ним спорить. Обняв его за шею руками и за талию – ногами, крепко прижалась.

– Готова?

– Да. Ай! Страшно, – зашептала на ухо брату.

– Так ты расскажешь, что делала там? – Ник подхватил меня под колени и неровным шагом направился к дому.

– Это все Макс, – плаксивым голосом проговорила я, – он подставил меня, ты оказался прав.

– Я так и знал, что этот мудак в конце концов проявит себя. Что он натворил? Он обидел тебя? Я ему оторву яйца и выдерну башку из туловища голыми руками…

– Эй, эй, гладиатор, притормози, – лягаю его пятками по бедрам, – я все сделаю сама, без помощников.

– Ты уже сделала.

И тут меня осеняет.

– Так, стоп. Хватит про меня. Расскажи мне лучше, что делал ты в этом рассаднике разврата? И почему тебя охранники выволакивали из столь непрезентабельного заведения за шкирку, а? Рассказывай, я жду, – я сдавила руками его шею чуть сильнее, когда через пару секунд он все так же продолжал молчать. – Ну?

– Кхе, кхе… – закашлялся Ник, – неблагодарная. Ты видишь, что мне и так тяжело… Дойдем и расскажу.

– Худеть тебе надо, поросеночек мой, худеть… – треплю Ника за толстые щечки и целую в макушку.

– Кстати, заходим с черного входа. Не хочу, чтобы отец застукал меня в таком наряде.

– Мне кажется, он тебя ждет. Так что проскользнуть незамеченными не удастся. Еще бы денек погуляла, и тебя бы в федеральный розыск объявили, – кряхтя пробасил он, направляясь в заднюю часть крыла.

– Скажешь тоже, я отчитывалась перед отцом каждые пять часов. И он прекрасно знал, что отдыхать я уехала с Максом.

– Ага, который сослал тебя в бордель для богатеньких буратино…

– Ну, видишь, как позаботился. Убью его завтра, – я с силой вжала локти в плечи брата.

– Ты задушишь не его, а меня.

– О, а вот и мои голубки вернулись, – мягкий, грудной голос отца парализовал мое тело разрядами тока, прострелившими позвоночник, – залетайте, я вас жду. Мне уже сообщили о вашем прибытии.

– Боже, боже… Ник, придумай что-нибудь, отец не должен меня увидеть в этой одежде. Он не поймет, – меня заколотило от страха.

Да, там в борделе я готова была встретиться лицом к лицу с отцом, объяснить все ему рассказать… но сейчас, когда взглянула в его строгие темно-синие глаза, сверкающие негодованием из-под нависших густых бровей, меня одолел страх.

– А чего без обуви, Литочка-лапочка? – в голосе отца слышалась забота и искреннее участие, но это все обман, фальсификация.

Жестокий и властный, отец по своей натуре тиран. У которого все под контролем, и который не спустит мне этот проступок с рук, никогда.

– Да это я виноват, пап, – вдруг подал голос Ник, кряхтя и пыхтя под моим весом, – накормил Альку ерундой разной. У нее живот прихватило, хотели в больницу, но до дома оказалось ближе. Пришлось даже всю одежду на пляже оставить.

– О, так прихватило, что моя девочка даже ответить не может? – скривил в ухмылке губы отец, скрывая за насмешливым тоном свое недовольство и ярость.

– Привет, пап! Ой, – наигранно скривилась, словно у меня прямо сейчас случился болевой спазм, – срочно хочется в туалет. Я как только… так сразу спущусь…

И едва мне удалось ступить на твердую поверхность кафельного пола на уличной лестнице, я пулей кинулась вглубь дома, промчавшись мимо отца, как быстрая стрела, выпущенная из арбалета.

– И не забудь спустить мне все вещи, которые на тебе надеты… все… – доносится мне в спину оклик отца.

Сердце в груди бьется, как сумасшедшее. Мысли, будто трусливые тараканы, разбегаются по темным углам. А в голове вспыхивает яркой лампочкой осознание того, что мне конец. Если я ему принесу эти вещи, то это мой приговор…

Стоило только вбежать в свою комнату, как меня тут же замутило и затошнило. Паника снова забралась под кожу, отравляя меня. Лишенная всяких сил, я уже не бегу, а плетусь в ванную. Смысла противостоять обстоятельствам нет. Все предрешено. И я более чем уверена, вот эта моя выходка послужит для отца решающим толчком к тому, чтобы он завтра же нашел мне мужа. Вот только вряд ли это будет Макс.

Склонившись над белоснежной ракушкой-умывальником, вижу в отражении не себя, нет… А тех бородатых взрослых мужиков, которые будут приходить и разглядывая меня. Оценивать, как товар. И если я кому-то приглянусь, и он сможет выкупить меня у отца, то моего мнения спрашивать точно никто не будет. Отдадут, как овцу на заклание.

Глава 3

Шуршащий гравий под колесами джипа приятно ласкал слух. Сразу в голову полезли воспоминания из детства о том, каким был этот дом тридцать лет назад.

Прожал взглядом по ровно подстриженным кустам, по разноцветному ковру клумб, по небольшому озеру, которое все так же поблескивает в ясную погоду, отражая блики солнца: ничего не изменилось. Хотя…

Выхожу из машины, утопая подошвой в гравии. Что это?!

Мой взгляд прикован к длинным ногам и аппетитной попке, затянутой в узкие джинсовые шорты. Я даже с этого расстояния могу увидеть, как из-под шорт выглядывают упругие полушария. Девушка, склонившись над открытым капотом красного кабриолета, что-то пыталась там подремонтировать. Меня взяло любопытство: что, мать твою, можно ремонтировать в машине стоимостью в сто тысяч евро, что? А то, что девушка занималась именно ремонтом, я понял по ключу, которым она размахивала взад-вперед.

– Вот, Артур, смотри и учись, – толкнул компаньона в бок, – ремонтировать тачки надо, а не бегать по салонам в поисках новой, как только в старой что-то застучало, – улыбку в голосе сдержать не смог, и поэтому, когда Артур посмотрел на меня непонимающим взглядом, громко хмыкнул.

– Что? Что, я не понял, Давид, – Артур огляделся по сторонам, то и дело вопросительно приподнимая брови.

– Да не туда смотришь, – я схватил его за челюсть и направил взгляд в нужную сторону.

– Фьють! – присвистнул Артур. – Черт, аж член дернулся. Какая задница, я б такой присунул.

Пока мы шли к дому, Артур пожирал бесстыжим взглядом задницу длинноногой девицы.

– Артур, хорош, ты только вчера с девочками развлекался. Член еще не стер?

– Да все нормально у меня там, – отмахнулся мужчина.

– Ты с женщинами в этом доме будь поаккуратнее, – усмехнулся я, глядя, с каким вожделением он не спускает с этой вертихвостки взгляда, – я так понимаю, эта девушка вполне может оказаться моей новоиспеченной мачехой. Отец, к сожалению, никогда не был постоянен в отношениях с женскими особями. Или невесткой, Николоз уже достаточно взрослый, чтобы жениться.

– Нет. Невестки у тебя точно нет. По Николозу я все пробил, а вот отца не стал трогать.

– Твой косяк.

Артур что-то пробормотал себе под нос, разобрать было невозможно. Зато меня это известие как ледяной водой окатило. Идти в логово к тигру с пустыми руками нельзя. А что сделал Артур?

– Ты меня разочаровываешь. Мне нужен человек, который будет выкладываться на все сто процентов. А что делаешь ты?

Артур молчал. Он понимал свой промах, вот только лучше от этого мне не стало.

– Ты хоть понимаешь, что на отца у меня ничего нет? – вопросительного тона мне показалось мало, и я выгнул бровь.

– Давид. Сделал я, значит и мне исправлять. Я вернусь ненадолго в машину, как только все сделаю, информацию сразу всю тебе.

– Да ладно, Артур. Теперь как есть. Мне нужны твои уши и глаза, когда я буду беседовать с отцом. Я не могу лишиться еще и этого.

– Я ненадолго. Ребята уже знают, что делать. Быстро достанут на отца компромат.

Я выразительно глянул на Артура, давая понять, чтобы он не болтал лишнего. Это не наша территория, и я уверен, что здесь везде натыкана прослушка.

– Иди, – кивнул ему.

– Ты сразу о делах не начинай, а там и я подтянусь.

Артур развернулся и направился к машине, а я, проводив его взглядом, посмотрел туда, где были ноги, которые, кстати, уже растворились где-то. Только открытый капот кабриолета наминал о том, что там кто-то был. Ладно, я здесь не для этого. Надеюсь, отец не будет гнуть свою линию, иначе придется принимать меры.

***

– Проходите, Георгий Гурамович вас ожидает, – женщина, что открыла дверь, отступила в сторону, пропуская меня внутрь.

– Он в кабинете? – когда я дернулся в ту сторону, где был раньше кабинет, она меня окликнула.

– Следуйте за мной. В усадьбе был ремонт, и расположение комнат изменилось.

Оказывается, мне было еще чему удивляться. Неужто отец на старости лет решил поменять свои привычки? Неожиданно. Скользя взглядом по новому интерьеру дома, я вдруг для себя отметил, что он мне нравится. Ничего вычурного, и в то же время все очень тонко и со вкусом подобранно, до каждой мелочи. Мне это было по душе. Чем глубже мы проходили в дом, тем в моей голове увереннее оседала мысль спросить контакты того дизайнера, который здесь поработал.

– Пришли, – женщина остановилась у массивной двери, – я доложу.

– Не стоит, – я отодвинул ее в сторону, – вы уже выполнили свои обязанности.

Она хотела, видимо, возразить или что-то сказать в ответ, но мой взгляд заставил ее захлопнуть раскрытый рот. Я совсем отказывался понимать тех людей, которые, нацепив на себя форму, думают, что им все дозволено. Или она уверена, что в безопасности, работая у моего отца? Наивная.

Без стука открываю дверь. И тут же оказываюсь под прицелом короткоствольного револьвера, смотрящего точно мне в лоб, и двух мутновато-голубых глаз на прорезанном морщинами лице отца.

– Без стука ко мне никто не входит, Давид. Выйди и зайди, как положено. Лейла, проводи его как следует, – он кивнул на дверь, а я охерел.

Совсем отец чокнулся на старости лет. Я уже сейчас понял, что ничего хорошего из этой встречи не будет. Но раз уж я приехал, будь по его.

Я вышел за дверь, а женщина, не поворачивая ко мне головы, проговорила:

– Я вас хотела предупредить.

Она подняла руку и громко постучала в дверь.

– Ваш отец болен, – добавила едва слышно.

Только когда послышалось звучное «войдите», она не пропустила меня, а зашла первой.

– К вам гости, сэр, господин Давид.

– Пригласи, Лейла. Я так долго ждал этой встречи.

Сказать, что я был ошеломлен, не сказать ничего. Я не мог в это поверить. У отца плохо с головой. Мысли стали складываться в логичной последовательности одна за другой. До меня наконец-то дошло, что нужно срочно что-то менять, иначе не избежать войны.

– Сын, Давид, – отец вышел из-за стола и шагнул ко мне навстречу, раскрыв объятья.

Я спрятал взгляд. Не смог смотреть в его безумные глаза.

– Здравствуй, отец, – крепкое рукопожатие сопроводили отцовские объятия.

А в груди неожиданно защемила тоска от того, что грядут крутые перемены.

– И я рад тебя видеть, – кривя душой, признался старику.

Взгляд начал блуждать по кабинету в надежде зацепиться за что-то, что сможет отвлечь меня от неприятных мыслей.

– Проходи, сын. Садись.

Когда отец, разжал свои медвежьи объятия, я за его спиной прямо на спинке кресла заметил свой пиджак. В груди шевельнулось что-то нехорошее. Нехорошее, сука, предчувствие! В памяти всплыла угловатая девица с длинными ногами и упругим задом. Блядь, вот, значит, почему Николоз пригрел эту дрянь в своей машине. И вот почему он привел ее домой. Эта проститутка как-то связана с братом! Но если мой пиджак висит у отца, значит, и с отцом?! Мысли будто муравьи в потревоженном муравейнике завозились в голове, подкидывая мне одну фантазию за другой, и каждая следующая казалась нереальней предыдущей. С трудом верилось в то, что они все повязаны.

– Ты, я смотрю, тут обустроил все по-современному, – усаживаясь в кресло и не спуская взгляда с пиджака, спросил я осипшим голосом у отца.

– А ты заметил? – в его голосе чувствовалась неподдельная гордость.

Я посмотрел на отца. Его взгляд вдруг прояснился, а на лице разгладились неглубокие морщины, делая его моложе.

– Нравится? – он присел на край стола, складывая руки в замок на коленях. – Моя девочка просто волшебница.

Это был удар под дых. Значит та девка, что была на улице, его новая пассия. И почему-то моя интуиция вопила, что именно ее узкую дырку я вчера драл у себя в номере. Но если она его девочка, то с какого хера она, блядь, оказалась девственницей?!

Я видел по открывающемуся рту отца, что он что-то говорит, но я, твою мать, ни хера не слышал! В ушах звенело так, что в затылке отдавалось набатом. Я смотрел то на отца, то на пиджак и не знал, что мне хочется сейчас сделать с этой дрянью. Возможно, надо бы осторожно расспросить отца про эту особу, намекнуть на то, что эта девка не чиста, но вдруг я ошибаюсь?

– Да, – эхом отозвалось в ушах, когда отец глянул на дверь, и я сделал то же самое.

В груди сердце зашлось в ускоренном ритме. Кого я ожидал там увидеть? Ее?

– К вам господин Артур, говорит, что прибыл с господином Давидом.

– Да, он со мной. Мой компаньон и товарищ, – я посмотрел на отца.

– А, я и забыл, что ты приехал по делам. Что ж, пусть заходит. Отца-то просто навестить ты бы вряд ли захотел? – его нижняя губа оттопырилась, словно у обиженного ребенка.

– Отец, не начинай. Мы это уже проходили. Я слишком занят. Поверь, чтобы я смог приехать сейчас к тебе, моей секретарше пришлось сдвинуть график, прописанный вперед на год.

– Секретарше? – вскинул отец бровь.

– Да, – ответил я и перевел тут же взгляд на вошедшего Артура.

– Рад видеть вас, Георгий Гурамович.

Мой компаньон приблизился к столу, и по его лицу я понял, что все плохо. Оно, мать твою, стало серого цвета.

– И я рад, что ты еще жив, Артур. Почему-то думал, не проживешь столь долго. Все на «стрелки» гонял. Я был уверен, что в одной из них и кончат тебя.

Артур улыбнулся одними уголками губ, но при этом взгляд у него был очень беспокойный.

– Да вот, Георгий Гурамович, как-то судьба благосклонна оказалась ко мне, – он повернулся ко мне и протянул небольшую папку, – ты забыл. Здесь документы.

– Что за документы? – полюбопытствовал отец.

– Вам Давид сам все расскажет, Георгий Гурамович, – отступил Артур за мое кресло.

– Ты имеешь на это такое же право, как и я, это наше общее дело, – тут же ответил я ему и обратился к отцу: – Я просил Артура, чтобы он сделал отчет о наших потерях, которые мы понесли из-за выходки Николоза.

– Что? Какой выходки? – тут же вскинулся отец. – Я ничего об этом не слышал!

– И не услышали бы, – ответил ему Артур, а я открыл первый лист папки, там действительно были расчеты потерь.

Я пробежался глазами. Много потерь. Николозу придется ответить за это, а точнее, ему придется сдать того, кто за ним стоит.

Пока Артур вводил отца в курс дела, я открываю следующий документ. Анкета.

Черт. Аж в глазах зарябило, когда увидел фотку большеглазой Литы в левом верхнем углу. Оказывается, малютке двадцать лет, а на вид не больше семнадцати. Алита Церетели. Студентка высшей школы дизайнеров. Целеустремленная. Есть парень – Максим Белявский, актеришка какой-то. Дальше ничего особенного. Так что же тогда страшного в этой анкетке нашел Артур, что в лице изменился? Еще раз пробежался по написанному. Потом еще раз…

Стук в дверь отвлек меня от документов, и я обернулся.

Сердце уже больше не ускоряло бег, я уверился, что эта дрянь, скорее всего, подружка Николоза, которая вляпалась в какую-то неприятную историю. И я по чистой случайности оказался в ней замешанным.

– Отец, – брат, не дождавшись, пока ответит отец, завалился в кабинет, но при виде меня его глаза округлились, и он сделался белее мела. – Давид?

– Проходи, сын. Легок на помине.

Я заметил, как у Ника задергался правый глаза, как пальцы сжались в кулак, какой он озлобленный взгляд кинул в нашу сторону и как он глянул на пиджак, который не давал и мне покоя.

– Ну, что ж ты не обнимешь брата? Столько лет не виделись, – в голосе отца послышалась ирония.

– Мы с ним виделись вчера. Я думаю, этого было достаточно, – Николоз прошел мимо, даже не обменявшись с нами рукопожатиями.

Хм, дерзкий щенок. Ну, что ж, имеет право.

– Ну, что виделись – это для меня не секрет. А что же такого могло произойти вчера, что ты даже руку брату пожать не хочешь? – по голосу отца чувствовалось, что тот начал заводиться.

– У него есть на это причины, – ответил я за Николоза.

– А еще Давид, оказывается, приехал не просто отца навестить, а по твою душу?

Он обратился к Николозу, а тот даже ухом не повел. Распустил отец пацана. Потерял над ним власть, и это четко просматривается.

– Пусть забирает. Я ему вчера предлагал ее.

Я уже совсем отвлекся бы от того, что держал в руках, если бы не очередной стук в дверь. Я с интересом вскинул бровь в ожидании того, кто войдет следующим.

– Прямо проходной двор какой-то, – с иронией в голосе произнес я.

– Да! – рявкнул отец, выходя из себя с каждой минутой все больше.

Но тот, кто был за дверью, его тона не испугался. Полотно бесшумно отъехало в сторону.

– О, сестренка, привет! Как рад тебя видеть. Сегодня ты выглядишь уже лучше. Как твое пищеварение? – Николоз круто развернулся и направился обратно к двери.

У меня во рту мгновенно пересохло. Оторвал взгляд от двери и снова посмотрел в бумаги. Алита Церетели. Вот, блядь, где был подвох. Твою! Сука! Мать! Сестренка?!

Я поднял глаза и встретился с надменным взглядом той, кого Николоз назвал сестренкой. С той, которую вчера лишил девственности и жестко оттрахал.

– Привет, Ник. Привет, папа. Здравствуйте, – она холодно поздоровалась со мной. – Извини, пап, не знала, что к тебе приехали гости.

– Алиточка, девочка моя, – по взгляду отца я понял, что он души не чает в своей девочке, – это не просто гости, моя дорогая.

Малютка нырнула в раскрытые отцом объятия, и он сжал ее хрупкие плечи своими медвежьими лапищами.

– Вы не знакомы с Давидом еще, но сей факт мы сейчас исправим дорогая.

– Откуда ей знать-то его, – встрял в разговор Ник, а у малютки брови вверх взлетели, и на губах появилась победная улыбка. В мыслях всплыло: «Ты не знаешь, кто мой отец! Потом ты на коленях стоять будешь…» Эх, малютка, знала бы ты, кто я тебе, так просто в блядский бордель и носа бы не сунула.

– Ну, вообще-то… – открыла она рот, и здесь я дал слабину.

Неожиданно для всех я резко встал со стула и сократил между нами расстояние.

– Ну, здравствуй, сестра, – улыбка растянула мои губы.

Алита

Я знала, что у отца в кабинете сейчас Давид. И пришла намеренно. Хоть мне и было чертовски страшно увидеть его у себя дома, но я должна была показать этому козлу, что вчера он круто ошибся, когда не послушал меня. Когда намеренно лишил меня того, что было так дорого мне.

Я громко постучала в закрытую дверь и, когда услышала недовольное «да» отца, у меня внутри что-то екнуло, а в голове пронеслась мысль: «Зря пришла». Но вместо того, чтобы прислушаться к внутренним ощущениям, я толкнула массивную дверь и сразу наткнулась взглядом на Ника. На душе стало спокойнее.

– О, сестренка, привет! Как рад тебя видеть. Сегодня ты выглядишь уже лучше. Как твое пищеварение? – Николоз преодолел разделяющее нас расстояние в несколько шагов.

– Привет, Ник. Привет, папа. Здравствуйте, – я холодно поздоровалась с визитерами отца. – Извини, пап, не знала, что к тебе приехали гости.

Я мельком оглядела Давида и Артура и заметила, как вытянулись их лица. Эффект неожиданности достигнут. Я довольна. Пусть теперь знает, что вчера наделал.

– Алиточка, девочка моя.

Я ныряю к отцу в объятия.

– Это не просто гости, моя дорогая.

Удивленно приподнимаю бровь. Что это значит? Нехорошее предчувствие заставляет напрячься всем телом.

– Вы не знакомы еще с Давидом, но сей факт, мы сейчас исправим дорогая.

– Откуда ей знать-то его, – встрял в разговор Ник.

– Ну, вообще-то… – я совсем не понимала, что здесь происходит, и почему все так сосредоточенны на представлении мне этого нежеланного для меня гостя.

Я хотела было продолжить, чтобы потребовать объяснений, но Давид порывисто встал с кресла и, приблизившись к нам с отцом почти вплотную, протянул мне руку:

– Ну, здравствуй, сестра, – его губы растянулись в подобие улыбки, а у меня все поплыло перед глазами.

– Что? – я не могла поверить в услышанное.

Это какое-то недоразумение. Этот человек не может быть моим… братом?!

Неожиданно руки отца оставили меня без поддержки, лишь на миг, но я почувствовала себя абсолютно незащищенной. И все изменилось, когда меня к себе притянул он. Я была настолько подавлена и ошарашена новостью, что даже не смогла сопротивляться. А этот мудак как ни в чем не бывало похлопал меня по спине и отпустил обратно.

– Где же ты была все это время… сестра? – делая акцент на последнем слове, задал Давид мне вопрос, глядя прямо в глаза с неприкрытым ничем злорадством.

– О, это долгая история, – отмахнулся от него отец, утягивая меня обратно к себе, – и Алиточка с удовольствием тебе про это расскажет, если ты обещаешь приехать на званый ужин.

– Я не приеду, – холодным металлическим голосом ответил Давид. – Я тебе сказал, что задержусь тут всего на несколько дней для того, чтобы решить вопрос с Николозом.

– Несколько дней? – переспросила я.

Че-е-ерт… вслух. Вот дура! Эмоции вышли из-под контроля.

– Ты что-то сказала? – отец сжал мои плечи сильнее.

– Нет, папуль! Это я так, о своем, – краснея и бледнея одновременно, пробубнила себе под нос и завозилась в руках отца.

– Но я все же настаиваю, Давид, на том, чтобы отметить твой приезд как полагается. Ведь столько лет не виделись.

Я услышала в голосе отца сожаление.

– Артур посмотрит, есть ли в нашем расписании время.

– У тебя Артур перенял роль секретарши? – вдруг выдал отец странную шутку.

Я скосила взгляд в сторону Давида и тут же отвернулась. Он пожирал меня своими черными глазищами, проникая в самую душу. Сволочь. Закусив губу, я поморщилась от томящегося желания внизу живота. Как он так может? Как заставляет меня реагировать на него? Вместо того, чтобы разозлиться на него, начать сию же секунду презирать, я думала совершенно о другом. Удивление. Шок. Ярость саму на себя от того, что так реагирует мое тело на этого… этого мудака – эти эмоции затмили все иные чувства. Моя гордость и самолюбие были попраны, и я еле сдерживалась, чтобы не сбежать.

– Алита, с тобой все хорошо? – неожиданный вопрос отца вывел меня из ступора.

– Я думала до этого момента, что да, – промямлила, еле шевеля языком, стараясь не смотреть в сторону Давида. – Мне лучше уйти.

Слезы отчаяния подкатили к горлу, и я, закрыв рот рукой, выбежала из кабинета, не оглядываясь.

Боже мой!

Осознание, будто удавка, стянуло горло, перекрыло кислород. Вбежав в комнату, я закрылась на замок, и тут же у меня подкосились ноги. Я рухнула на пол, больше не сделав ни шагу. Что же я натворила? Почему не сбежала? Почему повелась на угрозы незнакомого мне мужика?

Слезы, не высыхая, текли по щекам горячими дорожками, прожигая кожу.

Если об этом кто-то узнает…

В груди сердце сделало кульбит. Твою мать, а об этом знают уже как минимум три человека. И эта история обязательно вскроется, это только дело времени. Отец мне этого не простит. Да я не уверена, что смогу сама это простить себе…

Мысль о том, что надо бежать, пришлась как раз кстати. Поднявшись на ноги, я начала метаться по комнате взад-вперед в попытке собрать все необходимое. Сумка не должна бросаться в глаза. Я уйду из этого дома с тем же, с чем и пришла.

Мне хватило всего пару минут, чтобы понять: брать мне отсюда нечего. Отец позаботился о том, чтобы у меня все было только новое и современное. Никаких напоминаний о прошлой жизни. Никаких вещиц с «Алиэкспресс» или «Джум». Все только качественное и дорогое. Первое время я к этому не могла привыкнуть. Спасибо Нику, я так легко влилась вместе с ним в повседневность богатого и знаменитого (в своих кругах) золотого ребенка, что и не заметила, как моя жизнь за короткий промежуток времени полностью изменилась.

Я огляделась напоследок. Мне будет не хватить этих стен. Слезы опять навернулись на глаза, но я зло смахнула их.

– Наши жизни только в наших руках, – повторила, будто мантру, последние слова мамы, сказанные ей перед тем, как она умерла.

Этот день и стал отправной точкой со дна социальной лестницы к ее вершинам. Но сейчас воспоминаниям не место. Сейчас мне нужно покинуть этот дом. Не хочу, чтобы у отца остались обо мне какие-то плохие воспоминания. Я надеялась, что, если я исчезну, то никто и не вспомнит обо мне. Забудут вскорости, как что-то проходящее и неважное. Останусь просто дымкой в их памяти.

Чертов Максим! Вот кто будет моим козлом отпущения. Только бы добраться мне до него, покажу этому уроду, где вся соль с приправами находится.

Когда рюкзак (м-да, мне хватило небольшого рюкзака, чтобы уложить все мои пожитки в него) был собран, в дверь постучали. Я с испуга закинула рюкзак в шкаф и уселась на край кровати, прижав руку к колотящемуся сердцу. С ужасом уставилась на дверь, не произнося ни слова.

– Эй, сестренка! Это Ник, – услышала приглушенный голос брата.

Метнувшись к двери, я с силой дернула ее на себя.

– Черт! Алита, что с тобой? Что с твоим лицом? Ты кого-то грохнула?

Схватив его за ворот футболки, я втянула брата в комнату и перед тем, как закрыть дверь, выглянула в коридор, проверяя, никого ли нет.

– Ты один? – решила еще на всякий случай уточнить.

– Да один, один, – кивнул Николоз, и только тут я заметила его распухший нос и разбитую губу.

– Что случилось? – я подошла к брату вплотную, взяла его за подбородок и начала разглядывать лицо. – Когда ты успел подраться?

– Не дрался я, – дернул головой парень.

– Тогда что? Нужно приложить лед, иначе уже к вечеру синяки будут.

– Мне все равно, – отмахнулся Ник.

– Это… это тебя отец? – неприятная догадка кольнула сердце.

– Он-он… а кто же еще, – Ник с размаху плюхнулся на мою кровать.

– За что? Что ты успел натворить за такое короткое время? – я с изумлением посмотрела на Ника, не веря в то, что отец мог вот так запросто ударить его, да не просто ударить – избить. – Сиди здесь. Я схожу за льдом. Не могу смотреть на тебя.

– Да забей, сестренка…

Но я уже вышла из спальни. Я настолько была растеряна и поглощена мыслями о Нике, что думать забыла о Давиде, который еще был где-то внизу. Общая аптечка находилась в ванной на первом этаже, и только там можно было найти все необходимое, чтобы помочь брату.

Оставив дверь в ванную открытой, я быстро собрала все, что нужно, хлопнула дверцей аптечки и, развернувшись к выходу, так и застыла на месте.

– Не приближайся, – только и успела выдохнуть перед тем, как мужчина в считанные секунды оказался рядом со мной.

Длинные пальцы схватили меня за горло, перекрывая доступ к кислороду, а тело оказалось прижатым плотно к стене.

– А то что? Закричишь? Закатишь истерику? Признаешься отцу, что трахалась вчера с родным братом? Что?

Меня просто уничтожала энергетика, которая исходила от мужчины. Я закрыла глаза, и мое тело обмякло в его руках. Оно отказывалось сопротивляться. И если бы не холодный рассудок, который приказывал бороться, то я бы, наверное, свалилась в обморок. Вся эта ситуация давила на меня. Калечила мой мозг и душу.

– Нет. Я не буду кричать, – со свистом выдавила из себя, понимая, что еще чуть-чуть, и он меня задушит.

Но возможно, это и к лучшему. Тогда я не смогу опозориться перед отцом, когда об этом узнает общественность.

– Ну, хоть здесь ты проявила благоразумие, – сарказм в голосе Давида не отрезвлял, а давил на самое больное.

– Да что ты? – распахнула я глаза. – Я тебе пыталась сказать. А ты не слушал. Придурок! – выплюнула ему в лицо.

– Так мне простительно. Я же не мог предположить, что моя сестра, – выразительно выговаривал он каждую букву, и это звучало как оскорбление, – может подрабатывать проституткой.

– Заткнись! Заткнись! – неожиданно мои глаза увлажнились, и слезы тонкими струйками потекли по щекам. – Никакой проституткой я не подрабатывала. Ты в своем уме?

Но по взгляду мужчины я понимала, что для него мои объяснения пустой звук. Он чуть отстранился от меня, и его взгляд скользнул вниз.

Боже! Это безумие. Мне нужно бежать. Срочно выбраться из его хватки и исчезнуть!

И я решилась на этот отчаянный, необдуманный шаг. Открыла рот, но его сразу же зажала ладонь Давида.

– Это глупо с твоей стороны, детка, – хмыкнул Давид, вжавшись в мое тело сильнее.

Его прервал посторонний шум в коридоре, и он нехотя отпустил мое горло. Я, получив свободу, бросилась к выходу. Но не успела я сделать шага за порог, как мою шею снова окольцевали пальцы Давида, и он резко дернул меня к себе, следом впечатав лицом в стену.

– Не так быстро, малютка, – прорычал мне в ухо, – мы еще не закончили.

– Черт! Ты гребаный мудак! Что тебе нужно? Тебе разве не достаточно того что было вчера? Ты хоть понимаешь, что будет со мной если об этом кто-то узнает? – в отчаянии попыталась я надавить на жалось, хотя понимала, что это бесполезно.

– Ты должна была бы подумать об этом перед тем, как прыгать к первому встречному в постель, – процедил он сквозь зубы.

– Ты не слышишь меня, так?

– Я не воспринимаю ничего от тех людей, которые лгут. Поэтому мне все равно, что будет с тобой. Ясно?!

– Пошел ты! – ответила ему, глотая слезы отчаяния.

– Я, пожалуй, соглашусь завтра прийти на званый ужин…

– Плевать, – бросила ему, а в мыслях уже благополучно свалила из страны сегодняшним вечером.

– Опять врешь. Ты боишься…

Дьявол. Он точно чертов дьявол. Ну, или я наивная дура, раз думаю, что умело могу скрывать свои эмоции.

– Тебе повторить? – скосила на него глаза. – Пошел ты!

– Какой же у тебя дерзкий язык.

– Ты придурок, – мое лицо покрылось испариной, и наверняка красными пятнами, потому что я невероятно разозлилась.

– Значит, послушай меня, Алита, – прошипело это чудовище мне в ухо. – Завтра я хочу видеть тебя здесь, на ужине, а потом ты поедешь со мной. И без глупостей. А если в твою светлую головку, вдруг забралась мысль свалить куда-то, то забудь. Достану из-под земли. И тогда пощады не жди. Запомни, убежать не получится.

Когда он замолчал, я глубоко вдохнула. Оказывается, все это время я не дышала. Слушала его. Перед глазами за то время, что говорил Давид, вся жизнь пронеслась.

Неожиданно пальцы мужчины переместились на мой затылок, и он, сжав мои волосы в кулаке, оттянул голову назад. Впился взглядом в мои глаза.

– Сестра, значит, – смотрит холодным, безразличным взглядом. – Но это еще тебе нужно постараться мне доказать.

Оттолкнул в сторону и первым покинул ванную.

– Черт! – я с силой ударила кулаком в стену и тут же ахнула из-за резкой боли в запястье. – Твою мать!

Глава 4

– Давид. Тебе надо остыть, – голос Артура вывел меня из крайней точки кипения.

– Остыть? – повернулся я к нему всем корпусом.

– Блядь, смотри на дорогу, Давид! Блядь! – Артур схватил руль и резко его выкрутил, уводя машину от столкновения.

– Не трогай руль, – рыкнул я на него, выравнивая авто.

– Если ты не в состоянии вести машину, нахера сел за руль?

– Иначе я кого-нибудь убью.

– Давид. Я пробью эту девчонку. Я уверен, что она пиздит. Ну, нет в ней ничего от Церетели.

– Черт! Черт! – я с силой ударил кулаком в панель, разбивая к чертовой матери пластик. – Ты хоть представляешь, что будет, если об этом кто-нибудь узнает?

– Никто не узнает, Давид.

– Этого гребаного сутенера, Толика, уже привезли?

– Да.

– Тварь. И откуда он ее притащил? Нахера?

– Это похоже на развод, Давид.

– Твою мать! Я убью этого ублюдка своими собственными руками!

– Если ты нас не покалечишь, прежде чем мы доберемся до места.

– Еще одно слово, Артур, и я высажу тебя прямо здесь.

– Если бы я не беспокоился о тебе, то так бы и попросил сделать. Просто сбавь обороты.

– Черт! Артур! У меня в голове не укладывается, что я трахал свою сестру. Как так могло произойти? Почему я не отпустил ее? Почему не выслушал?

– Потому что ты упрямее архара, Давид. И если вобьешь себе что-то в голову, не остановишься и не свернешь.

– Заткнись, Артур!

– Я тебе сказал, что уже завтра у тебя будет опровержение вашего с ней кровного родства.

– Надеюсь, Артур, – выруливая на нужную ветку трассы, я выехал на шоссе. – Набери ребятам. Хочу знать, что Толик еще жив.

– Да жив, жив. Я предупредил, чтобы с мужика волосинки не упало…

Я хмыкнул в ответ, вдавил газ в пол. Мне нужно было быстрее добраться до этого ублюдка и выяснить всю правду.

***

– Боже! Пощадите! Давид! Я вам говорю чистую правду! – верещал Толик, стоя посредине склада со спущенными штанами.

– А что ты так переживаешь? Раз ты говоришь правду, я должен тебе верить, верно?

– Да-да, я говорю правду, – всхлипывая и сглатывая слезы, кивал Толик.

– Но тогда объясни мне, пожалуйста, Анатолий. Как так получилось, что в твоем убогом борделе оказалась дочь Георгия Церетели? Как, сука, она там оказалась?!

– Да я же вам объяснил, что это все ее друг. Максим. Но я с ним уже разобрался, – он пошел по второму кругу рассказывать о том, что его подставили. Что он ни в чем не виноват. Что он жестоко был обманут каким-то там Максом.

– Артур, – я повернулся к сутенеру спиной. – Кончайте его.

– Боже! Нет! Нет!

Больше ни разу не обернувшись, вышел со склада. Усаживаясь на заднее сиденье, достал телефон ублюдка. Пролистав до нужного видео, включил его.

«Да, детка! Давай, покрути своей попкой для меня!» – прозвучал голос за кадром.

Малютка, стоя на барной стойке в одном нижнем белье, крутит упругой задницей прямо перед камерой телефона.

«Макс, не снимай!» – по ее голосу слышно, что она не в себе.

«На память, детка! Я должен запечатлеть этот момент, чтобы потом дрочить на тебя!»

«Придурок, Макс», – хмыкнула малютка, и при этом еще призывнее начала извиваться перед шестом.

«Алита! А сними лифон, а?»

«Пошел ты».

«Алит, детка! Ну, что тебе, жалко? Или слабо?»

Малютка вмиг оказывается прямо перед камерой. В расширенных зрачках отсвечивают неоновые огни.

«Мне ничего… никогда… не слабо, придурок», – говорит прямо в камеру и тут же, отстраняясь, снимает лифчик.

Твою мать! У меня встал! Встал, сука, на собственную сестру!

Я со всей дури, ебнул телефон о дверь в машине, и тот, не выдержав удара, разлетелся на запчасти по всему салону. Ярость, подогреваемая усилившимся возбуждением, затмила разум. Впервые за последние десять лет я не справился с эмоциями и, поддавшись им, приказал убить человека, прежде чем во всем разобрался.

***

– Нужно найти Макса, про которого рассказывал Толик, – делая глубокую затяжку сказал я Артуру.

– Это, наверное, тот самый актеришка, с которым девчонка встречается.

– Мне кажется, этот ублюдок шантажировал ее видеозаписью.

– Сегодня и узнаем, – пообещал Артур.

– Завези меня в гостиницу. Хочу перед встречей помыться. И сделать пару звонков.

– Конечно, Давид, – кивнул Артур, выруливая на основное шоссе.

– Нам придется здесь задержаться, – сделав очередную затяжку, я закашлялся.

– Я это уже понял, Давид. Трава отменного качества, да? – спросил с иронией, а меня наконец-то начало отпускать напряжение.

– Хм, херню не выращиваем, – ответил ему, приподнимая в улыбке только краешки губ, – и найди мне девочку, Артур. Только нормальную.

Откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза.

«Сними его, детка! – искаженный механический голос парня слышу будто через помехи. – Слабо?»

И перед глазами возникает образ малютки, танцующей стриптиз на барной стойке. Тонкая, как лоза, она извивается, выставляя свои прелести в самом выгодном свете. Ее сиськи подпрыгивают в такт движениям ее тела. Губы изогнуты в призывной улыбке. Она вся горит. А между ее ног все блестит от влаги. Хочу ее. До болевого спазма в паху.

Я отвлекся на свои мысли только на миг, а когда очнулся неожиданно, лицо малютки оказалось прямо перед моим.

– Трахать меня хочешь? – улыбается она ехидно. – Давай, возьми меня!

Она спускается ко мне и садится верхом. Я чувствую запах ее возбуждения. Глубоко втягиваю в себя воздух.

– Не пожалеешь, малютка? – хватаю ее за челюсть и пальцем стираю улыбку.

– Нет, – выдыхает она и берет в рот мой палец, начинает активно сосать.

– Твою мать! Давид!

– Какого хера? – открываю глаза, отталкиваю Артура, который трясет меня за плечи.

– Вот это тебя накрыло, брат, – в его голосе слышу сарказм.

– Бля, если бы у меня был пистолет, я бы тебя сейчас пристрелил, – провожу руками по лицу.

– Крепко тебе засела в голову эта девчонка. Что, трахал ее, что ли? Стонал, сука, на всю машину.

– Отвали. И пизди поменьше, целее будешь, – тру виски пальцами.

– С хера мне врать?! В детском саду, что ли?

– Все, концерт окончен. Поехали, – бросаю раздраженно. В голове до сих пор остается образ малютки.

Артур прав, девчонка слишком глубоко засела в мой мозг.

И чтобы выбросить всю эту чушь из головы, нужно побыстрее распутать всю паутину лжи, которой она оплела не только отца, но и всех вокруг.

– Артур, – я перевел взгляд на мужчину, – а где анкета на девчонку? Ведь там же совсем ничего не написано про ее жизнь до того, как она появилась в семье отца?

– Да вот она. Я только успел просмотреть первые строки, – Артур достал папку из бардачка. – Я тут знаешь, о чем подумал, Давид?

– Ну, не томи, – я поднял взгляд на компаньона, когда тот резко замолчал.

– Я думаю, это все сделано специально, чтобы отвлечь нас от проблем с Николозом. Ты не заметил, что все были чересчур напряжены?

Заметил ли я? Конечно заметил. И тут совсем не при чем события, что произошли накануне ночью. Николоз был чересчур дерзок и надменен, он как будто был готов к тому, что отец поднимет на него руку. А малютка… Она не доиграла свою роль. Слишком спокойна, слишком бесстрашна, она, как и Николоз, словно была готова к любому исходу нашей встречи. Ну, что ж, им удалось отвлечь мое внимание. Браво.

– Я бы сказал, чересчур расслаблены, – холодно поправил я Артура, – ты уже отправил запрос Роману? Хочу знать, где отец откопал эту актриску. И Роман пусть не ленится. Пробьет всех, с кем общается брат. Я хочу знать о семье Церетели все. Мне нужна каждая гребаная минута, которую они прожили тут без меня. Не позволю дурить и водить меня за нос… никому.

– Роман уже работает.

– Вот и славно. Если все сделает быстро и качественно, не забудь парню выплатить премию. Пусть побалует себя и свою семью.

– Хорошо, Давид, – кивнул Артур, а я снова уткнулся в анкету малютки.

Чертова сука, сумела обвести меня вокруг пальца и пустить пыль в глаза. Но меня злило другое. Несмотря на то дерьмо, что сделал эта дрянь, я до сих пор хочу трахнуть ее. Твою мать!

– Давид. Прекрати изводить себя, – повысил голос Артур, – это не закончится добром. Давай я привезу тебе точно такую же шлюху. Трахнешь ее и забудешь про эту…

– Артур, я тебя сейчас о чем-нибудь просил? – со свистом вырвался у меня вопрос.

– Нет. Но я же вижу, как ты переживаешь…

– Смотри на дорогу, брат. Я сам разберусь с этим, – грубо оборвал я компаньона.

***

– …ах, – стонет шлюха, когда насаживаю ее рот на всю длину члена.

Она не сопротивляется. Берет полностью. Рабочий рот. Рабочая шлюха, ей даже не нужно помогать. Сама справляется. Никакой угловатости. Никакого сопротивления. Все профессионально и без лишнего пафоса. Она трахает мой ствол своим ртом, и я ей это позволяю. Когда все законченно, и шлюха с готовностью вбирает в себя сперму, отталкиваю.

– Свободна, – достаю деньги из бумажника и кидаю ей.

– Это лишнее, – она облизывает губы и вытирает рот рукой.

Отворачиваюсь.

– Все проплачено.

– Это тебе за хорошую работу.

Отхожу к окну. И стараюсь унять разгорающееся в груди раздражение от того, что девка еще в номере.

– По вам не скажешь, что вы довольны.

– Я сказал. Тебе пора, – глухо отвечаю ей.

– Я уже ухожу. Но если вдруг понадоблюсь…

– Пошла вон! – рявкаю на нее.

– Давид, – раздается за спиной голос Артура, и я резко поворачиваюсь.

– Твою мать! Объясни мне, Артур! Откуда они берутся?

Девка продолжает сидеть на полу, уставившись на меня дикими глазами.

– Пошла отсюда, – Артур, ухватив шлюху за загривок, выволакивает ее за дверь. – Давид…

Жестом перебиваю компаньона.

– Тебе не кажется, что за последние сутки двое – это уже перебор? У меня складывается ощущение, что я что-то упускаю в этот момент. Как думаешь?

– Я думаю, тебе надо отдохнуть, Давид. Ты слишком напряжен, – Артур подходит к мини-бару и достает бутылку янтарного пойла.

– Роман что-то уже откопал?

– Девчонка, как и ожидалось, не так проста, как кажется на первый взгляд, но нужно уточнить еще некоторые факты.

– Например?

– Например, сравнить ваши ДНК.

– Это безумие. Я знал, что ты сумасшедший, но не настолько!

– Это самый верный способ узнать, твоя она сестра или нет. О ее прошлом почти ничего неизвестно. То, что Роману удалось узнать, это все шлак.

– Я хочу его видеть. И я буду решать, шлак это или нет.

– Смотри сам, Давид. Но я думаю, твоего отца лучше с этим вопросом не трогать. Даже если он не при делах, нам не стоит показывать, что мы обо всем догадались. Игра только начинается. И наши противники очень тщательно скрывают свои намерения.

– Я понял твои опасения, Артур. Значит по Николозу ничего?

– Ничего, – он протягивает мне стакан с налитой жидкостью.

– Хм, я почему-то не удивлен. Завтра, когда пойдем к отцу на ужин, нужно будет взять с собой нескольких парней. Не люблю держать спину открытой. Если отец что-то замыслил, я хочу быть готовым к этому.

– Хорошо. А что насчет девчонки?

– С ней нужно что-то решать. Но она в любом случае уедет отсюда с нами. Что будет дальше, разберемся.

– Я понял…

Артур хотел еще что-то добавить, но его прервал громкий звонок телефона.

– Возьмешь? – спросил я его, когда прошло несколько сигналов.

– Да, конечно, – он полез в задний карман за телефоном, – да, Арэм.

Арэм один из моих охранников, которых я послал присматривать за домом отца. И видимо, не зря. Это я понял по тому, каким напряженным стало выражение лица Артура.

– Блядь, говори, что там случилось? Иначе все разговоры в дальнейшем будут только через меня.

– Алита десять минут назад покинула дом, – ответил Артур и отключился.

– Ну, это же не удивительно, правда? Она свободная девочка. Куда поехала? – щурю глаза, жду ответа от компаньона. Хотя уже заранее знаю, что мне не понравится его ответ.

– Арэм не поехал за ней.

Подельник сделал шаг назад и вовремя. Стакан, который был в моих руках, пролетел над его головой в каких-нибудь миллиметрах.

– Какого черта?

– Ты ему не давал команды следить за девчонкой, Давид, – спокойным голосом ответил Артур, – его задание следить за домом…

– Уволю, нахер, всех к чертовой матери. Найти мне ее. Немедленно.

Глава 5

– Вот! Держи! – с налета распахнула дверь и кинула Нику лед.

– Эй, поаккуратнее нельзя? Алита! Эй, ты куда собралась? – Ник вскочил с кровати, когда я достала рюкзак из шкафа и, закинув его за спину, направилась к двери.

– Я уезжаю, Ник, – я знала, что не стоило говорить об этом брату, но не могла промолчать. Мне нужна была хоть маленькая, но поддержка.

– Так, постой-постой… – Николоз схватил меня за руку, и я резко повернулась к нему.

– Нет, не останавливай меня. Я должна кое в чем разобраться, Ник. Понимаешь?

Меня накрыла истерика. Я сейчас говорила не с Ником, а сама с собой. Паника обрушилась на меня еще там, внизу, когда Давид навис надо мной, когда не отпускал. Да я и не очень-то хотела этого. Стыдясь своих желаний и чувств, которые вызывал во мне этот мужчина, я готова была провалиться сквозь землю от стыда. Это неправильно – чувствовать к своему брату по крови такое порочное желание. Да о чем я говорю, стоит ему только посмотреть на меня, как мои трусики тут же становятся мокрыми. Мне хотелось рыдать от отчаяния. От презрения к самой себе.

– Алита. Может, ты все-таки объяснишь, что с тобой происходит? Ты со вчерашнего дня сама не своя. С тобой что-то нехорошее произошло в борделе, где я тебя подобрал?

– Нет! – выкрикнула я чересчур эмоционально. – Совсем нет! – вырвала из его пальцев руку, сказала, чуть тише.

– Тебя обидел Давид? Верно? – Николоз сделал шаг ближе ко мне. – Я прав?

– Ты в своем уме? – я отступила на шаг от него. – Я его первый раз вижу!

Я поняла, что если сейчас же не убегу, то ненароком могу выдать своими эмоциями правду. А по взгляду брата я видела, что он настроен ее от меня добиться.

– Тебе лучше не скрывать от меня этого. Я смогу тебя защитить, если только буду знать правду. И поверь. Вместе мы сможем наказать твоего обидчика. Скажи, ведь это его пиджак и рубашка были на тебе?

Боже! Я во все глаза смотрела на Николоза. Мне так хотелось все рассказать ему. Во всем сознаться, но что-то останавливало меня. Какое-то внутренние чутье не позволяло открыть рот и произнести, одно лишь чертово слово «да».

– Нет. Я тебе сказала, что нет, – хрипло ответила ему, отступила от брата к двери.

– Ты мне врешь, Алита, – прорычал Николоз, и в один миг его пальцы сжали мои предплечья. Он с силой встряхнул меня. – Говори правду.

– Отпусти, – зло прошипела я в ответ, упираясь ладонями ему в грудь, – ты совсем сдурел?

– Ты даже не представляешь, чего ты меня хочешь лишить.

Глаза Николоза горели дикой ненавистью. Вот только мне некогда было разбираться, отчего это он так возненавидел братца. У меня были свои проблемы. И как я поняла, Николоз мне их решить не поможет.

– Ник, отпусти немедленно. Или ты об этом пожалеешь. Обещаю, – вскинув подбородок, посмотрела ему прямо в глаза.

Секунда, две, три…

Напряжение между нами достигает пика…

Вся подобравшись, я с размаха ударила брата коленом в пах. Замедленная реакция Ника смутила меня на миг.

– Твою мать! Алита, что ты творишь? – его пальцы соскользнули с моих рук, и он, сжав колени, схватился пальцами за свои причиндалы.

– Прости, – без сожаления сказала ему и, резко развернувшись на пятках, кинулась бежать.

В голове вскользь промелькнула мысль попрощаться с отцом, но осознавая последствия, я откинула эту мысль мгновенно. Пробегая мимо кабриолета, с глубоким сожалением мысленно попрощалась со своей малышкой. Больше не удастся мне на ней покататься, но ведь жизнь важнее?!

Уже выходя за калитку, я набрала номер такси. И назвала номер дома, что находился намного выше нашего. Пять минут ожидать на одном месте… у меня, к сожалению, нет столько времени.

Поднимаясь по улице, вскользь зацепилась взглядом за черный джип, в котором сидели двое парней, явно с грузинскими корнями. Сначала дернулась, чтобы бежать, но когда поняла, что они на меня не обратили никакого внимания, для успокоения души просто ускорила шаг.

Я уже почти дошла до того дома, куда должно было приехать такси, когда желтая иномарка вылетела из-за поворота и чуть не сбила меня.

– Ты куда лезешь под колеса? Придурошная! – крикнул в приоткрытое окно парень и, резко завернув на улицу, остановился через несколько метров.

На трясущихся от шока ногах и с трепыхающимся в груди сердцем я подошла ближе, и мне на телефон пришло смс, оповещая, что такси на месте. Я поняла намек судьбы. Возможно, если я сяду в эту машину с этим сумасшедшим водителем, то я так избавлюсь от дальнейших мучений?

Медленно, не чувствуя ног под собой, подошла к машине.

– Тебе чего? – непонимающе посмотрел на меня парень.

– Это я вызывала такси. Вы же такси? – я сунула ему в нос телефон с открытым смс.

– Черт! – пробубнил под нос. – Эм. Прости… те. Обычно мне приходится ждать пассажиров. Я не думал, что вы уже на улице.

– Да ладно, все нормально. Мне тоже нужно быть повнимательнее на дороге.

– Али-и-и-ита! – раздался за мой спиной голос Ника.

Быстро оглянувшись, я увидела, как брат, набирая скорость, неумолимо приближается к нам, и запрыгнула на заднее сиденье.

– Поехали-поехали. Что стоишь? – похлопала парня по плечу.

– Ладно, оk, – в недоумении посмотрел на меня водитель в зеркало заднего вида и, больше не задавая вопросов, надавил на газ.

Авто сорвалось с места, и меня вдавило в спинку сиденья. Я бы хотела оглянуться. Посмотреть последний раз на дом, где я прожила несколько счастливых лет. Но даже и этой маленькой радости мне не дала судьба. Преодолеть сопротивление силы притяжения мне не удалось. А парень сбросил скорость лишь на повороте.

– Едем на Киевский? – кинул вопрос через плечо.

– Да.

***

– Поезд «Москва-Сочи» отправляется через двадцать минут…

Механический голос диспетчера озвучивает расписание приходящих и уходящих поездов. Съежившись в кресле калачиком, я подложила по шею рюкзак, прикрыла глаза. Я приехала слишком рано. До моего поезда еще целый час. А я настолько вымоталась, что глаза закрылись сами собой. Хотелось выпасть из реальности. Забыться на время.

– Девушка, эй, – меня тронул кто-то за плечо, и я резко открыла глаза.

– Что?

Передо мной замерли двое полицейских.

– Все нормально? – девушка в форме оглядела меня с головы до ног.

– Да, все хорошо, – я выпрямилась в кресле, – что-то случилось?

– Обычная проверка документов. Когда ваш поезд? – задала она вопрос, и наконец-то ее взгляд отпустил меня.

– Через час.

– Документики покажите и заодно билет.

Я залезла в рюкзак и, поковырявшись, достала паспорт и билет. Полицейские слишком долго задержались возле меня, и остальные ожидающие начали на нас коситься.

– Алита Георгиевна Церетели, нулевого года рождения. Совершеннолетняя. Прописка московская, – оповестила сотрудница правопорядка своего коллегу.

– Все верно, – подтвердила я ее слова.

– Извините, Алита Георгиевна. У нас тут часто подростки из детских домов ошиваются. Приходится проверять. Вы молодо выглядите, – девушка кинула на меня ироничный взгляд.

– Ясно. Ничего страшного. Я привыкла.

Она протянула мне обратно документы, но когда я попыталась их забрать, она сжала мой паспорт в своих пальцах.

– Вы случайно не дочь Георгия Церетели? Необычная, редкая фамилия.

– А вам что эта информация даст? – настороженно спросила я ее.

– Просто для дочери господина Церетели у меня есть сообщение, – ее лицо стало очень серьезным, а я с трудом сделала вдох.

– Какое? – в глазах все расплылось от набежавшей влаги.

– Тебе не убежать, малютка. Я же сказал, – голос Давида за спиной, хлестнул по оголенным нервам раскаленным прутом.

Я испуганно вздрогнула и обернулась, чтобы задрожать от еще большего испуга. Давид прожигал меня черными, будто сама адова пропасть, глазами, в которых сверкала дикая ярость.

– Спасибо, сержант, что помогли с поисками, – сдерживая свои эмоции, поблагодарил мужчина.

– Всегда пожалуйста, господин Багратиони, – смущенно улыбнулась сотрудница полиции и оставила нас одних.

– Что тебе нужно? – подавленным голосом спросила я Давида.

– Ты, – резанул он ледяным тоном воздух, – вставай. Мы и так слишком много привлекли к себе внимания.

– Я буду сопротивляться, – попыталась я возразить, продолжая сидеть на месте.

– Ну, что ж, попробуй, – его верхняя губа дернулась, обнажая ряд белых зубов, и он прорычал: – Давай!

Я не заставила просить себя дважды. Поставила блок на все инстинкты самосохранения, вскочила на ноги и бросилась бежать прочь.

– Господи! Под ноги смотри! – меня начали толкать, когда я попыталась протиснуться через толпу людей к выходу.

Почему же тут так людно?

Продолжая активно работать локтями, расчищая дорогу, я постаралась охватить взглядом тех, кто находится вокруг меня. И только не обнаружив поблизости подозрительных лиц, я немного ослабила свое рвение. В голове прокручивала разные варианты, куда бы мне спрятаться и где переждать. Но одно было ясно точно: дорога в другой город с этого вокзала мне заказана. Деньги потрачены зря. Чертов ублюдок. Зачем я ему нужна? Хочет трахнуть меня еще раз, чтобы потешить свое либидо? Доказать себе, что по нему любая телка течет? Но он же вроде бы взрослый мужчина и должен понимать, что это неправильно!

Когда наконец-то толпа рассосалась немного, я подобралась ближе к стене. Мне нужен план вокзала, чтобы найти выход. Если у Давида есть влияние на полицию, то придется постараться, чтобы уйти незамеченной.

– Гражданка Алита Церетели, вам срочно нужно подойти к справочному бюро, – раздалось по громкой связи.

– Ага, сейчас. Разбежалась, – фыркнула я.

Пробежавшись взглядом по стенам в надежде найти там схему здания, я разочарованно вздохнула и полезла в гугл. Так выйдет в разы быстрее. Мне хватило нескольких минут, чтобы понять, что путей для отступления у меня не так уж и много, поэтому придется рассчитывать только на везение. Возможно, мне улыбнется удача, и я смогу выбраться отсюда с наименьшими потерями.

Для начала я зашла в туалет. Чтобы меня не узнали стразу, нужно как минимум переодеться и хоть что-то изменить в лице. Вот только что?

Выйдя через пять минут из кабинки, я глянула на себя в зеркало. Хм… Красотка, ничего не скажешь! Кеды и летнее платье смотрятся, конечно, немного странновато, но стиль меня сейчас мало волнует. Главное – конспирация. Эх, а вот с лицом были проблемы. Маску на него не налепишь. Единственное, что мне пришло в голову, так это налепить полоску пластыря на правую щеку и нацепить очки на нос. Смочив волосы водой, я зачесала их пальцами назад, собрала в крошечный хвостик и перетянула его резинкой. Еще раз, оценив свои старания в зеркало, призналась самой себе, что получилось неплохо. С первого взгляда вряд ли получится меня узнать.

Скрестив пальцы и чуть ссутулившись, я вышла в коридор.

– Твою мать, куда эта сучка делась? – долетело до моего слуха слева.

Я хотела было дернуться обратно в туалет, но тут же заставила себя успокоиться. Затаив дыхание, прошла мимо высоко парня в черном пиджаке и с рацией в руке.

– Арэм, – шипящий голос послышался из динамика, и я узнала его. Это Артур.

– Нет ее здесь.

– В туалете, дубина, посмотри.

– Твою мать! Сейчас.

Дверь хлопнула за моей спиной, а я ускорила шаг. Первую проверку прошла. Надо поторопиться.

Свернув к главному выходу, я смешалась с толпой. Чуть ниже опустила голову, когда впереди заметила подозрительного парня в черном костюме и с рацией в руке. Один в один как тот, что зашел в туалет. Этот явно здесь по мою душеньку. Я отступила чуть в сторону, в самую гущу людей, и зажмурилась. В паническом страхе осознаю, что если сейчас мне не удастся скрыться, то я пропала.

– Девушка, – женский голос сбоку заставил меня разлепить глаза.

– А? – глянула искоса на незнакомую немолодую тетку.

– Все хорошо? Вас немного шатает? – она смотрела на меня, нахмурив брови.

И только тут я почувствовала, что по моим вискам пот катиться крупными каплями, а во рту чувствую привкус собственной крови. Касаюсь ледяными пальцами поврежденной плоти. Черт! От волнения прокусила губу и даже не почувствовала.

– Спасибо за беспокойство, но со мной все в порядке. Немного побаиваюсь толпы, – растянула я губы в подобие улыбке.

– Ох, какие же все сейчас нежные стали, – сокрушенно покачала она головой, – в мои времена такого не было.

Я промолчала. Спорить с пожилыми людьми я с детства была не приучена, поэтому, пропустив ее замечание, мимо ушей, немного притормозила, пропуская даму вперед. Украдкой озираясь по сторонам, медленно начала выбираться из толпы. Надо уходить. И сейчас самое время.

Заметив впереди на парковке газель, которая набирала пассажиров, направилась к ней. Я так обрадовалась тому, что у меня появился шанс выбраться отсюда, что на миг потеряла бдительность. Непростительна для меня ошибка. Я сбилась с шага, и в этот момент на меня сзади налетел какой-то парень. Толкнув меня в бок, он с силой рванул мой рюкзак. Резкая боль сковала плечи, и я охнуть не успела, как в моих руках остались только лямки от рюкзака.

– Эй! Стой! Постой! Помогите! Меня ограбили! – заорала я во все горло.

Эта была первая реакция на столь наглое ограбление средь белого дня. Я была так возмущена, что совсем позабыла о своей конспирации. И когда передо мной возник все тот же парень в черном костюме и с рацией в руке, в первые секунды я удивилась, а потом поняла, что выдала себя. Дура.

– Девушка, кто вас ограбил? Вы его видели? – в голосе парня послышались нотки участия.

– Да-нет, – я запаниковала.

Понимала, что надо бы успокоиться, и это меньше привлечет внимания, но в какой-то момент, моя выдержка подвела меня. Голос сорвался, и я, спрятав обрезанные лямки за спину, помотала головой:

– Нет. Все нормально. Я справлюсь, – начала обходить парня, но он задержал меня.

– Я могу помочь.

– Нет. Спасибо, – рванула я руку.

– Сними очки, – вдруг голос парня изменился, стал требовательным.

– С чего это вдруг? Отпусти руку. Иначе буду кричать, – пригрозила я, дернувшись.

Парень внимательно осмотрел меня с головы до ног. Потом потянулся к очкам… мне нечего было терять. Я резко вскинула руку с лямками и наотмашь ударила парня в лицо. Пока тот пребывал в шоке, уставившись на меня, я выбила из его рук рацию и ударила кулаком в живот. Парень в полном недоумении проводил взглядом рацию, а вот реакции на то, что я его ударила в живот, никакой…

«Нужно действовать более серьезно», – решила про себя.

– Ты, маленькая дрянь, – прошипел парень, и его пальцы, будто наручники, теснее сжались на моем запястье, – попалась.

– Ты даже не представляешь, что ждет тебя, если ты меня не отпустишь, – зло прорычала я.

– А вот здесь ты ошибаешься. Как раз я-то и представляю, – ухмыльнулся парень, и уже через секунду в его руках оказался телефон.

«Давай же, Аля, думай. Включай мозги. Иначе… иначе ты пропала», – уговариваю себя думать продуктивнее.

– Сейчас позвоню шефу, и будет мне счастье, – победоносная улыбка растянула его губы, и он быстро набрал номер.

Я напряглась, когда спустя гудок в трубке послышался ответ.

– Да, я нашел ее… – в голосе парня звучала такая гордость, как будто он преступницу поймал, он отвлекся лишь на мгновение, и я этим тут же воспользовалась.

Точный удар в подреберье локтем, и парень, с хрипом сложился пополам, отпустив мою руку. Я выхватила его телефон.

– Урод, – проговорила в трубку и со всей силы кинула ее об асфальт.

Мне представился еще один шанс. Вот только воспользовавшись им, что я получу в финале? Я не знала. Ни денег. Ни телефона… Да у меня с собой совершенно ничего нет. Если свяжусь с друзьями, я автоматически подставлю их. Если Давид узнает, он вытряхнет душу из каждого.

Я уже бежала со всех ног. Страх быть пойманной обострил все инстинкты, и мне не нужно было оглядываться, чтобы увидеть погоню. Я ее чувствовала каждой клеточкой кожи. Не обращая внимание на прохожих, которые расступались в стороны, пропуская меня, я продолжала бежать. Все повторялось. Все было так же, как и там, на подземной парковке. Вот только на этот раз мне уже некому помочь.

Когда впереди я заметила черный внедорожник, то запоздало поняла, что оказалась в тупике. Мне некуда было бежать. Только вперед. Справа от меня проезжая часть. Слева забор высотой в несколько метров. Мне не перебраться. Затравленно оглядываюсь назад. Погоня.

Задняя дверь джипа открывается, и я вижу его. Давид смотрит на меня пронизывающими саму душу дьявольскими глазами. На периферии сознания проскальзывает мысль о том, что в руки к этому зверю я не хочу.

Боже, помоги! Я посмотрела ему в глаза и отрицательно покачала головой. Последнее, что я запомнила перед тем, как на полном ходу свернула с тротуара на проезжую часть, это то, как его лицо исказилось гневом.

А следом громкий, протяжный сигнал и удар.

Меня подкидывает в воздух, и я несколько долгих секунд парю над землей. Боль, пронизывающая все тело, приходит тогда, когда с высоты, кажется, нескольких метров лечу вниз и ударяюсь всем телом об асфальт.

– Твою мать! – слышу над головой незнакомый голос.

– Она умерла? Умерла? – еще один, женский.

Но ответить им у меня нет возможности. Адская боль и темнота проглатывают мое сознание мгновенно.

Глава 6

Резкий запах нашатыря ударил в нос, и я, морщась, попыталась отвернуть голову.

– Ну, что, очухалась? – голос Артура резанул слух, и я разлепила глаза.

– Ты?! – выдавила из себя.

– А кого ты ожидала увидеть? Ангела? – усмехнулся мужчина и вернулся обратно за руль.

Я обвела машину глазами. Все-таки жива. Не умерла. И по всей видимости, еще могу шевелить руками и ногами. Ведь если я не в машине скорой помощи, значит, серьезных переломов нет. Только ушибы. Но когда попыталась упереться локтем в спинку сиденья, чтобы принять положения сидя, боль заставила взвыть.

– Подруга, полегче, – огромная лапища Артура легла мне на грудь и придавила обратно к сиденью, – у тебя вывих плечевого сустава и, скорее всего, растянута лодыжка. Так что советую тебе не брыкаться.

– Почему я не в больнице? – сжимая зубы от боли, спросила мужчину.

– Это неправильный вопрос куколка, – снова усмехнулся Артур. – Ты должна задать другой вопрос, например: Артур, почему я не на кладбище? – пропищал, передразнивая мой голос.

– Это глупый вопрос, – пробубнила я себе под нос.

– Ты чего убегала-то, а? – внезапно переменил мужчина тему.

А я заволновалась и снова попыталась подняться, мне нужно было узнать, где Давид. Почему он оставил меня с Артуром наедине? Меня этот мужик пугал еще больше, чем сам Давид. Тот хотя бы являлся моим родственником, а этот? Искоса смотрю на него.

– Да, захотелось побегать, понятно?

Я шевельнула плечом, и резкая боль не заставила себя ждать, прострелила поврежденный сустав.

– М-м-м-м, – промычала, закусив нижнюю губу.

– Все продолжаешь дерзить? – его голос стал равнодушным. – Как знаешь. Значит, помощь тебе не нужна?

Помощь? Я ухватилась за это слово, как за соломинку. Хотя, а стоило ли доверять незнакомому мне человеку?

«Нет!» – тут же подсказало чутье.

– Чем ты мне можешь помочь? Вместо Давида трахнешь меня? – иронично выгнула я бровь, старательно пряча за бравадой страх и боль.

– Если бы хотел, то вчера ты бы отправилась в постель ко мне, а не к Давиду. Уяснила?

Я коротко кивнула. А ведь он прав. Я хоть и смутно помню тот момент, когда нас привезли в бордель, но вот то, что было потом, вряд ли когда-то сможет стереться из моей памяти.

– Тогда как ты мне поможешь? Найдешь двойника? Хотя есть еще вариант, стереть твоему хозяину память, – это первое что пришло мне в голову, и я сразу же этим поделилась с Артуром.

– Первое, что тебе надо запомнить – это следить за тем, что ты говоришь, куколка, – грубо оборвал поток моих мыслей мужчина. – Второе: чтобы тебе помочь, мне нужна правда.

– Какая, к чертям, правда? Какую вы хотите от меня правду? Ник из меня сегодня за правду душу чуть не вытряс, а на что пойдешь ты?

– Стоп, – снова оборвал меня жестко мужчина, – какой правды хотел от тебя Николоз?

– Хотел узнать, кто меня обидел, – в порыве эмоций сказала я правду и даже не сразу поняла, что этим могу как-то навредить брату.

– А ты что сказала? – я поздно заметила, как Артур напрягся и каким серьезным взглядом посмотрел на меня.

– Ничего, – буркнула, – то, что произошло между мной и Давидом, должно остаться только между нами. Это не то событие, о котором можно кричать на каждом углу.

– Я не заметил в твоей анкете актерских курсов, Алита, – вздернул брови вверх мужчина.

– Что? – в недоумении уставилась я на него.

– Ничего. Молчи. Давид не должен знать о нашем разговоре…

Щелчок открывающейся двери прервал нас. И его запах заполнил салон автомобиля сразу же. Дурманящий парфюм в сочетании с опасностью, которую он источал, пугали и завораживали одновременно. Я зажмурила глаза и закрыла нос пальцами, это самое меньшее, что я могла сделать, лишь бы не видеть и не чувствовать его.

– Еще не пришла в себя? – низкий грудной голос парализовал мое тело вибрацией.

Еще бы заткнуть уши, чтобы и не слышать, но остаться совсем в безвестности я не могу.

– Очухалась. Пришлось сунуть ей нашатырь под нос…

– Зачем? – удивление послышалось в голосе Давида.

– Стонала сильно. Вот решил, что, если в чувство придет, будет себя потише вести.

На этих словах дверь снова открылась и захлопнулась, но только лишь для того, чтобы Артур смог пересесть назад. Давид аккуратно приподнял меня за спину, придерживая поврежденное плечо, и сел рядом.

– Позвоночник не поврежден. Я думаю, ты родилась под счастливой звездой, Алита. Если бы машина ехала чуть быстрее, вряд ли бы ты сейчас могла хоть что-то чувствовать.

Я так и не открыла глаз, просто отвернулась от него в другую сторону.

– Кроме плеча еще что-то болит? – голос-лед, меня даже озноб пробрал. – Малютка, давай договоримся сразу. Я дважды вопросов не задаю.

– Мне все равно, – прошипела сквозь зубы.

– Хм, вместо того, чтобы ответить на элементарный вопрос, ты снова дерзишь? – его пальцы, что держали мое плечо, сжались сильнее, и я поняла, что он намеренно причиняет мне боль.

– Не болит! – вскрикнула, когда терпеть стало невозможно.

– Хорошо. Значит только плечо. Не плачь, малютка, ты сама виновата, – ровным голосом сказал он, и я почувствовала на своих скулах горячее прикосновение его пальцев.

Дернула головой и, распахнув глаза, повернула голову к нему.

– Зачем тебе это все? Ты же ломаешь мне жизнь, – и тут же отругала себя за то, что открыла рот. Мой голос был пропитан настоящей безысходностью.

– Ты сломала ее сама, Алита, когда связалась со своим дружком Максимом. Ты знала, что он наркоман?

Я снова замолчала. Смотрела ему в глаза и молчала.

– Значит знала. Знала и все равно продолжала встречаться с ним, – во взгляде пустота, а в голосе холод.

– Мы с ним не встречались, – сказала и прикусила язык.

Вот кто меня тянул за него? Кто просил говорить правду?

– А он говорит совершенно другое. Говорит, любит тебя и жениться хочет.

Мои глаза округлились против воли.

– Что? Ты разговаривал с ним? Зачем? – противоречивые чувства горячей волной прокатились по мне, заставляя кожу покрыться испариной.

– И кстати, вот.

Я пронаблюдала за тем, как его пальцы потянулись во внутренний карман пиджака, как они задержались там на секунду, и он, не сводя с меня глаз, достал бархатистую коробочку черного цвета.

– Попросил передать тебе.

Щелчок, и перед моими глазами сверкнуло кольцо. Обычное, совсем непримечательное. Только небольшой бриллиант, поблескивающий в свете солнца, говорил о том, сколько оно на самом деле стоит.

– Что это? – не моргая смотрю на кольцо и здоровой рукой дотрагиваюсь до коробочки.

– А как ты думаешь, Алита? Мне кажется, кольцо. Артур, это кольцо? – голос пропитан сарказмом, он не дал мне коробочку, а сунул под нос Артуру.

– Ага, – крякнул тот со своего места.

– Как и говорил, кольцо, – Давид перевел взгляд на меня. – Хоть поняла, для чего тебе пацан вручить его хотел?

– Иди ты, – одними губами ответила ему.

В тот же момент Давид открыл окно, и черная коробочка вместе с кольцом вылетела на улицу. Дернуться мне не дали сильные пальцы, вжав меня в сиденье.

– Забудь. Его в твоей жизни больше нет, – его голос снова превратился в металл. – С этого момента ты больше не принадлежишь себе, Алита. Сегодня я купил у Бога не только твое тело, но и душу.

– Что?

– Артур. Дави на газ. В этой машине слишком мало воздуха и места. Я устал. И девочке нужен врач, – Давид больше не смотрел на меня.

Я для него как будто перестала существовать. Да я как будто для себя перестала существовать. Только в груди, пропуская удары, колыхалось бесполезное сердце, а в ушах эхом отдавалось: «Купил твое тело и душу…»

Что за бред?! У него мания величия зашкаливает за максимальную отметку. Ну, ничего, он просто не знает, с кем связался… Я ему не какая-нибудь овца, которую он может выбрать из стада и купить. Главное сейчас успокоится и переждать. А там я найду способ…

«Значит помощь тебе не нужна?» – слова Артура, как гром среди ясного неба оглушили меня. Как же я могла забыть? Да я готова пойти на сделку хоть с самим дьяволом, лишь бы выбраться из этого адового кольца, в которое меня хочет запереть Давид.

Скосив глаза, смотрю на профиль Артура. Скулы напряжены. Брови нахмурены. Мужчина явно о чем-то думает. Надеюсь, о том, как помочь мне выбраться.

***

Когда машина остановилась, я хотела было приподняться, чтобы посмотреть, куда мы приехали, но у Давида явно были другие планы.

– Не дергайся. Неужели не понимаешь, что если так будешь продолжать возиться, то твое плечо придется ехать вправлять в больницу? – резко оборвал мои попытки Давид.

– Вот это я понимаю, апартаменты, – присвистнул Артур.

– Это ненадолго, – ответил холодно мужчина.

– Но хоть пару дней поживем как белые люди. Слышь, малая, домик для принцессы, оцени, – игривым голосом проговорил Артур, от чего мне стало как-то неловко.

– Заткнись, Артур, – рыкнул Давид.

А у меня осталось, какое-то странное послевкусие после слов Артура. Я не понимала, почему они с Давидом ведут себя так, как будто в том, что произошло между нами, нет ничего предосудительного. Хотя… чего от них можно ожидать.

Скосив глаза, я глянула на Артура, потом на Давида. От них так и веяло необузданной, животной энергией. И если Артур был более степенным, то Давид не скрывал своих эмоций, по крайней мере, со мной.

Когда машина вновь остановилась, Давид помог мне подняться и, открыв дверь, первый покинул салон автомобиля.

– Давай помогу, – он потянулся ко мне, чтобы взять на руки, но мой рефлекс сработал моментально, и первое, что я сделала, отшатнулась от него, как от огня.

– Я сама.

Пыхтя и пряча взгляд от мужчины, начала выбираться из машины. Это была глупая затея – не принять его помощь. И я в этом убедилась сразу же, как только мои кеды коснулись земли.

– Ай! – нога подвернулась, и я бы точно свалилась на землю, но Давид вовремя подхватил меня под руку, не дав упасть.

– Что ж ты такая упертая, – прошипел сквозь зубы и, не дожидаясь моего одобрения, легко поднял меня на руки.

– Что ты делаешь? – жар опалил мое лицо, шею, грудь.

Если бы не больная рука, я бы точно ему зарядила по лицу, но мне пришлось ухватиться вместо этого за его шею. Упасть я не боялась, это получилось чисто инстинктивно.

– Вот так-то лучше, – в голосе холод, во взгляде огонь.

У меня перехватило дух, когда он прижал меня к себе сильнее. Я старалась не дышать в то время, когда он так близко от меня, но в конце концов не выдержала. Сделала короткий вдох. Аромат его парфюма тут же заполнил мои легкие. В голове зашумело.

Боже! Кто же этот мужчина? Он явно не человек. Потому что обычные люди на других людей просто не могут так действовать! Я почувствовала себя токсикоманом, которому жизненно необходимо вдохнуть дурманящего вещества.

– Ты на меня так смотришь, как будто убить хочешь. Предупреждаю сразу, не получится, – вроде бы шутка, но в ней явно скользило предупреждение.

– Даже руки пачкать не буду, – фыркнула я, при этом отводя взгляд в сторону.

Лучше буду рассматривать дом и окрестности, чем смотреть на него.

– Опять дерзишь? Ты, видимо, не понимаешь, что теперь я твой хозяин и ты принадлежишь мне, – его голос, будто нож, резал мое шаткое самообладание.

– Ты бредишь? – не выдержала я. – О чем ты говоришь? Я не принадлежу ни тебе, ни кому-то еще, я принадлежу только себе. Да и вообще, как ты можешь такое говорить? Я тебе не зверушка, которую можно прикупить на рынке или в зоомагазине для развлечений!

– Замолчи сейчас же, или пожалеешь… – он выразительно глянул на меня.

Я на него не смотрела, но чувствовала его взгляд безжалостный, властный.

– Не пожалею, – не желая сдаваться, ответила я, – отец не допустит того, чтобы ты забрал меня. У нас с тобой одна кровь…

– Замолчи. Это еще не доказано, а тебе, малютка, я не склонен верить.

– Что значит не склонен верить? Ты сомневаешься в моих словах? Ты думаешь, я вру?

– Именно так, – сказал Давид, заходя внутрь огромного дома.

Вот теперь до меня наконец-то дошло, почему они с Артуром так ко мне относятся и почему не чувствуют ничего противоестественного во вчерашней ночи между мной и Давидом. Они мне просто не верят. Но как же им доказать? Отец даже на секунду не засомневался в моей искренности. Так какое же право сомневаться имеет Давид?

– А ну-ка пусти меня, – я сжала его шею рукой.

– А если нет, что сделаешь? – с сарказмом спросил мужчина.

– Ничего, – буркнула я.

А что я, действительно, ему сделаю? В голову забрались нехорошие мысли. Такая тоска и безысходность заполнили грудь, что мне вдруг стало плевать на то, что дальше со мной будет. Теперь балом правил Давид. И пока я в его власти, я ничего не смогу сделать.

– Тогда веди себя спокойно, будешь целее.

Я поджала губу и замолчала. Лучше я пока буду делать все как говорит Давид, и возможно, таким образом я усыплю его бдительность и смогу выбраться. Сколько, он сказал Артуру, несколько дней? Мне нужно будет постараться.

Оформления дома я даже и не заметила, потому как Давид слишком быстро доставил меня в место назначения.

– Вот, побудешь пока здесь, – он открыл дверь, и мы оказались в небольшой комнате, похожей на детскую спальню.

Односпальная кровать, прикроватная тумбочка, кресло, шкаф и шторы одного цвета с обоями – песочного. Давид усадил меня на край кровати, и я поспешила убрать от него руки. Теперь его запах не смыть. В душ я самостоятельно дойти не смогу, а просить кого-то из этой компании точно не буду.

– Ты можешь оставить меня одну, – поддерживая за локоть руку, я поерзала по матрасу попкой.

– Оставлю, не переживай, – хмыкнул мужчина, подошел зачем-то к окну, распахнул шторы, тюль, огляделся.

– Что-то не так? – я запереживала. Такой подход к проверке безопасности меня насторожил.

– Все отлично, сбежать не сможешь, – с улыбкой в голосе проговорил мужчина, а меня обдало с головы до ног возмущением, как ледяной водой.

– Ты чокнутый? Куда я с вывернутой рукой и поврежденный ногой смогу убежать? – я зло уставилась на него, не моргая.

– От тебя, малютка, можно ждать всего, чего угодно, а у меня слишком мало времени осталось, и погони за одной неуравновешенной особой в мои планы не входят.

– Выйди из моей комнаты, немедленно, – проговорила я с напором.

Я даже не успела моргнуть, а Давид уже оказался прямо передо мной. Сжав пальцами мой подбородок, вздернул голову вверх. Я зашипела от боли.

– Послушай меня, малютка. Мой тебе совет: не испытывай мое терпение, оно не безгранично. Вся эта неправдоподобная ложь с нашим родством тебя не спасет. И жива ты сейчас только потому, что я хочу тебя трахать. Все. На мой счет ты не строй иллюзий, я не добрый братишка Ник и не великодушный дяденька Дед Мороз, – он переместил пальцы, впиваясь ими в мою челюсть до боли, вызывав у меня тихий стон. – Как я тебе уже говорил, ты будешь свободна только тогда, когда я этого захочу. Не раньше.

У меня все сжалось внутри. Это чудовище, которое стояло передо мной, сверкая черными глазами, пугало и будоражило мое воображение одновременно. Я впилась здоровой рукой в его запястье и сдавила изо всех сил.

– Я не позволю тебе прикоснуться ко мне. Лучше смерть, – с трудом проговорила сквозь его хватку.

– Выбирать тебе, – Давид холодно посмотрел на меня еще несколько секунд, а потом отпустил лицо, – приведи себя в относительный порядок. Врач подъедет с минуты на минуту.

Более не взглянув на меня, мужчина развернулся спиной, вышел.

– Дверь закрой! – крикнула ему в след, но, конечно же, он не выполнил просьбу. – Придурок, – зло выплюнула в пустоту и, поморщившись от приступа боли, завалилась на бок.

***

– Немного придется потерпеть, – проговорил молодой парень, ощупывая мою руку, – здесь больно? – надавил в плечо.

– Ай! – вскрикнула я, и он одновременно с моим криком ловко выкрутил мою руку назад, а потом вернул в исходное положение. – Что? Что это? Ты сломал мне руку?

Я в ужасе смотрела на то, как он выворачивает мой плечевой сустав.

– Нет, девушка, моя работа заключается в другом, – он улыбнулся мне в тридцать два белоснежных зуба.

Я, смутившись, отвела от него взгляд. И вовремя, потому что в тот же момент в дверях появился Давид.

– Как успехи? – низким, почти грудным голосом спросил он.

Краем глаза я заметила, как у парня улыбка сползла с лица.

– Все хорошо, Давид. У девушки сильный ушиб плеча и небольшой вывих, но его я уже вправил. Сейчас посмотрю лодыжку и отпущу ее, – сдержанно ответил он.

– Хорошо. Ну, тогда я надеюсь на то, что завтра она уже сможет ходить, – Давид прошел в комнату и остановился позади парня.

– Ходить точно сможет, но бегать – вряд ли. И все же лучшим вариантом будет покой, хотя бы в течение нескольких дней. А вот на плечо понадобится делать тугую повязку, как минимум неделю…

– Я тебя понял. Давай заканчивай. Там уже ждут тебя, – Давид, не глядя на меня, вышел из комнаты.

– Заботливый какой у вас жених, – невесело усмехнулся парень, аккуратно разминая мою лодыжку.

– Он мне не жених, – резко ответила я ему, – это брат. Мой сводный брат.

Парень удивленно вскинул бровь. Посмотрел на меня. Я видела, что в его взгляде промелькнуло что-то странное и неприятное. Возможно, я сказала что-то не то?

– Мы с ним только сегодня познакомились…

И снова этот взгляд.

«Черт, Алита, заткнись!»

Что-то в этом парне было не так. Как будто он что-то знал, чего не знала я, и это меня напрягало.

– Ладно, сейчас будет немного неприятно.

Как только он это сказал, мою икру тут же свела судорога.

– Да твою мать. Черт! Почему так больно?

Но уже спустя пару мгновений я поняла, что свободно могу двигать ступней.

– И плечо!

Я попыталась подвигать им и с радостью ощутила, что оно тоже работает как надо.

– Спасибо, – поблагодарила парня.

– Не за что. Это моя работа, – он начал собираться.

– Можно тебя попросить?

– Попробуй, – не глядя на меня ответил парень.

– А ты можешь Давиду не говорить об этом? – я показала ему ступню и покрутила ей.

– Нет. Не могу, – резко, даже с какой-то озлобленностью ответил он, – и вообще, ты поменьше разбрасывайся такими фразами.

– Какими? – непонимающе посмотрела я на него.

– Просьбами о том, чтобы я обманул Давида.

– Не обманул, а просто не все рассказал.

– Я даже слушать этого не хочу. Прости.

Парень выскочил из комнаты, как будто привидение увидел. А я в шоке сидела, уставившись неподвижным взглядом на дверь. Кто же такой на самом деле Давид? Почему его все так боятся? И почему его не боюсь я? Почему не испытываю перед ним того ужаса, который виден в глазах других?

Собравшись с силами, я соскользнула с кушетки, которая, видимо, служила для массажа, и только хотела выйти из комнаты, как дверь открылась. Прямо передо мной возникла девушка в белом халате, а позади нее стоял высокий мужчина, по его виду я смогла предположить, что это врач.

– Какая вы шустрая, – заулыбался он и, подхватив меня под руку, подвел обратно к кушетке.

– Вы кто? – спросила я, притормаживая наглого доктора, который тут же полез ко мне под майку.

– А разве не заметно? Мариш, давай, не тяни. Сейчас осмотрю девушку, и возьмешь у нее кровь. Нам еще на один вызов ехать.

– Да что происходит? Какая кровь? – я схватилась за мужские руки.

– Милая, у вас на лицо посттравматическое стрессовое расстройство. Присядьте же, вас нужно осмотреть.

Я не успела ничего сообразить и среагировать, как оказалась придавленной к кушетке.

– Постарайтесь успокоиться, мне нужно проверить, нет ли у вас повреждений внутренних органов?

– Но у меня ничего не болит, – попыталась возразить я.

– Сколько времени назад произошла авария?

– Ну, я точно не знаю. Но можно спросить у Давида, – нашлась что ответить.

– Я хочу, чтобы мне это сказали вы, – улыбнулся врач, а сам поднимает мне веко, направляя прямо в глаз луч света.

– Я не знаю, сколько времени сейчас. Я попала под машину днем.

– Хорошо, продолжайте…

– Мне кажется, доктор, эти вопросы лишние. Ты осмотрел девушку?

Я ощутила, как врач напрягся, на лбу и над губой тут же проступил пот.

– Да, мы в процессе, Давид Георгиевич. Но я задаю эти вопросы не ради любопытства. Хочу понять, нет ли у девушки частичной потери памяти.

– Нет. С памятью у нее как раз все в порядке. Так ведь, малютка?

Меня передернуло от этого прозвища.

– Я и пытаюсь объяснить доктору, что со мной все хорошо, а он меня не слушает! – я снова попыталась встать, и в этот раз врач не препятствовал.

– Плохо, видимо, объясняешь, малютка, раз тебя не слушают, – кривая ухмылка тронула его губы, а я при этом сжала свои.

– Давай, садись на стул, у тебя возьмут кровь, – голосом, не требующим возражения, приказал он.

– Зачем? Ведь я же здорова!

Все его приказы вызывали во мне внутренний протест. Не хочу ему подчиняться и не буду.

– Потому что я так сказал, – он кивнул на стул.

– Но…

– Не смей. Мне противоречить. Я сказал, села! – рыкнул он так громко, что я у меня колени подогнулись.

На ватных ногах, прихрамывая, я подошла к стулу, плюхнулась на него.

– Доволен? – зло, прищурив глаза, спросила его.

– Вполне.

Мне бы хотелось наговорить ему гадостей, но при посторонних я этого делать не собиралась. Ни к чему выносить сор из избы. Я ему выскажу все чуть позже.

Глава 7

– Когда будут результаты? – спросил я у доктора, раскатывая рукав рубашки на место.

– Завтра, – собирая все вещи, ответил мужчина.

– Долго. Мне они нужны уже сегодня, – я нетерпеливо встал со стула.

– Но Давид Георгиевич, понимаете, это будет сырой результат, недостоверный, – начал пояснять доктор.

– Я сказал сегодня, значит сегодня. Я плачу деньги не для того, чтобы вы мне устанавливали сроки. Я понятно выражаюсь?

Доктор кивнул.

– Как только что-то прояснится, наберете Артуру.

– Хорошо. Мариш, ты собралась? – мужчина стал поторапливать нерасторопную медсестру, которую я до этого просто не замечал.

Глянув на девушку, пробежался по ее фигурке, затянутой в белый халат, отметил, что у нее неплохие формы.

– Доктор, ты давай иди, а Марина тебя догонит, – я потеснил мужика из комнаты, – денег получишь чуть больше, с чаевыми, – добавил перед тем, как закрыть дверь.

– Извините, что задерживаю вас, – краснея, проговорила девушка, делая вид, что совершенно не понимает, для чего здесь осталась.

– Марина – красивое имя, – я сократил между нами расстояние в несколько шагов, подцепил подбородок девушки, заставил ее посмотреть мне в глаза. – А что ты умеешь делать, Марина?

Во взгляде барышни полыхнуло желание, и более чем уверен, что ее трусы сейчас промокли насквозь.

– Что пожелаете, Давид, – облизывая пухлые губы, густо намазанные ярко-красной помадой, проговорила она и томно закатила глаза, когда я склонился к ее лицу.

– Тогда отсоси мне, Марина, – я отпустил ее подбородок, и девушка упала на колени передо мной.

– Я сделаю все хорошо, – прошептала она, подрагивающими пальцами пытаясь расстегнуть ремень и ширинку.

– На другое я и не рассчитываю, – запустил пальцы в ее шевелюру и сжал волосы на макушке. – Сколько тебе лет, Марина?

– Двадцать пять, – ответила она прежде, чем ее губы сомкнулись на головке члена.

– Хороший возраст, – я замолк, пытаясь сосредоточиться на процессе, но вместо этого в голове возникла она: дерзкая, гордая, непримиримая.

Эта маленькая дрянь засела в моей голове (и не только) так глубоко, что я еле сдерживал себя, не сорваться было крайне трудно. Я не гребаный извращенец, каким она меня считает. Я просто чувствую, что в ней нет ни капли моей крови.

– Я говорю, пропустите… – услышал я сквозь мысли знакомый голос, и громко чмоканье медсестрички смолкло, она зависла на мгновение с моим членом во рту.

– Там занято, – донесся из-за двери голос доктора.

– Да что вы говорите?!

Я даже не успел ничего предпринять, когда дверь с грохотом раскрылась, и я спиной почувствовал ее взгляд.

– Черт! – выдохнула она.

– Я вам сказал, что тут занято, – проговорил доктор, и все звуки снова заглохли за закрытой дверью.

– Блядь, – я высвободил член изо рта Марины, – вставай, – зло рявкнул на нее.

– Но вы же еще…

Опускаю взгляд на ее красное лицо с мокрым ртом и влажными глазами. Мерзко… я больше не хочу ни одну бабу. Я хочу видеть на месте Марины другую, и пусть она молит Бога о том, чтобы тест оказался положительным.

– Это не твоя забота. Деньги получишь на карту и доктору своему передай то же самое, – я спрятал член обратно в штаны и развернулся к девушке спиной.

– Может, возьмете мой телефон?

Да что же это такое, что за назойливые мухи это бабье!

– Проваливай уже, Марина. Если ты мне понадобишься, тебя привезут и без номера телефона, – процедил сквозь зубы, покосившись на девушку.

– Извините, – просипела она, второпях приводя себя в порядок, – извините, – попятившись к двери, шмыгнула за нее.

– Алита! – гаркнул я так, что стены затряслись, но, как и следовало ожидать, в ответ тишина. – Найду, убью.

– Где она? – рыкнул на Артура, который развалившись в гостиной, смотрел телевизор.

– Девчонка? Да вроде наверх побежала, – пожал он плечами. – Что доктор сказал? Когда анализы?

– Пошли нахер эти анализы и доктор вместе с ними. Тупоголовый слизняк, что от него можно ожидать? – процедил сквозь зубы, направляясь наверх.

– Понял. Не дурак, – послышался в спину ироничный голос Артура.

Перепрыгивая через ступеньку, я оказался в коридоре. Три спальни и ванная. Четыре двери. Захотелось поиграть в прятки? Что ж, предоставлю ей такую возможность. Но играть теперь будем только по моим правилам.

Пружиня шаг, я быстро двинулся вперед, открывая одну дверь за другой. Бегло оглядел комнаты. Не обнаружив малютку ни в одной из комнат, сжал до скрежета зубы. Уже понимая, что она сидит в ванной, не стуча, дернул дверь. Заперто.

– Открой, – проговорил тихо.

В ответ молчание.

– Мне не составит труда вынести эту чертову дверь с петлями вместе. Слышишь? У тебя есть три секунду. Время пошло, – и дернул ручку сильнее, для убедительности.

Когда после трех секунд не произошло изменений, что твою мать, только взвило меня сильней, с размаху засадил кулаком в полотно.

– Блядь, – сжал челюсть, потер костяшки кулака.

Как же этой сучке легко удается вывести меня из себя.

– Аля, открой, иначе я за себя не ручаюсь, – гневно прогремел и уже приготовился к тому, чтобы вышибить к чертям эту дверь, когда щелкнул замок, и девушка открыла настежь створку.

– Что? Что. Тебе. От меня. Надо?! – крикнула она.

А я аж опешил от такого напора. Смотрю на нее и не могу понять, что с ней не так. Глаза красные, блестящие, губы искусанные и припухшие. Мокрые кончики коротких волос обрамляют лицо.

– Какого хера тебе не сидится на месте? – выпалил, прежде чем затолкать ее обратно в ванную и впиться в губы поцелуем.

Первые мгновения ничего не происходило, только жар в секунды разлился по телу, обжигая все нутро. В затуманенной от желания башке я ощущал только одно: хочу малютку сожрать всю прямо сейчас, да хоть, твою мать, на этой чертовой стиральной машинке.

Сжал пальцами одной руки ее затылок, другой рукой подхватил под задницу, поднял и, сделав шаг в направлении аппарата, впечатал ее зад в крышку. И тут же почувствовал, как малютка начала колотить мне в грудь кулачками. Отпустил ее, дыша часто. Тяжело.

– Ты больной, – она вытерла тыльной стороной ладони губы.

Я устроился между ее ног и вдавил ее промежность себе в пах.

– Ты уверена? – прищурил глаза, рассматривая ее лицо внимательно.

– Меня от тебя тошнит. Понимаешь? Ты грязное животное, у которого совершенно нет никаких принципов… – голос малютки сорвался, и она опустила глаза.

– Да, в этом ты права, и я тебя предупреждал, не нужно на мой счет строить иллюзий. Все эти анализы и тесты мне нахер не упали. Я верю себе, и своему чутью.

Я сжал в кулак волосы на ее затылке, и оттянул голову назад, освобождая для себя плавный изгиб шеи. Провел языком от яремной ямки и вверх. Оторвался от Алиты только тогда, когда дошел до линии подбородка.

– Ты так и не поняла, малютка, одного. Ты теперь моя. Нравится тебе или нет, это уже не важно, – выдохнул ей в губы, провел по ним кончиком языка, делая их влажными.

– Жаль, что ненавистью нельзя убить человека, – прошипела она, кусая губы. – Если ты меня тронешь, я буду молиться каждый день о том, чтоб ты сдох!

Рука сама поднялась. Я не успел потушить пожар гнева и остановить рефлекс. Ладонь опустилась на щеку, обжигая огнем кожу. Я отступил на шаг. Малютка, прикрыв ладонями красный след, впилась в меня ненавидящим взглядом.

– Никогда не прощу, – процедила она, не пряча глаз.

Твою мать! Мое сердце в груди забилось быстрее. Я скривился, когда понял, что на ее глазах наворачиваются слезы. Жалость – это не то чувство, которое мне хотелось бы испытывать к девчонке. Для меня она объект, который мне хочется трахать, не больше. Жалеть ее будет муж. Правда, если она доживет до своей свадьбы.

Кинув на малютку еще один взгляд, я резко развернулся на пятках и, громко хлопнув дверью, отчего та все-таки сорвалась с петли, быстрым шагом направился вниз. Надо обсудить пару вопросов с Артуром. Пребывание здесь начинает меня тяготить, а это неприемлемо для моей психики. Мне нужна свобода. А здесь ее нет.

***

– Есть что-то интересное?

Артур передал мне фото, на котором был изображен Николоз в окружении каких-то парней.

– Смотри. Вот этот, – он показал на парня, который стоял на фото чуть поодаль, – и вот этот, – ткнул во второго парня, который разговаривал с братом, – это старшие сыновья Степы Леванского и Ивана Горелого.

– И о чем мне должны сказать два этих имени? – удивленно вздернул я бровь.

– Тебе ничего, Давид, а вот в синдикате эти двое прославились неплохо. Они как плесень разрослись в нижних слоях преступного мира и везде пустили свои споры.

– Ого, уже интереснее, – я еще раз взял фото в руки, рассматривая этих парней внимательнее. – По всей видимости, им надоело сидеть возле плинтуса, и они решили скакнуть сразу до потолка, – перевел взгляд на Артура, – через Ника?!

– Думаю, да, – кивнул он и достал еще одно фото из конверта.

На этом снимке лицо парня, что стоял поодаль, перекосилось гневом, в то время как Николоз о чем-то сильно ругался со стоявшим рядом. Меня увиденная ситуация напрягла.

– Я думаю, здесь что-то пошло не так, Давид. И я могу только догадываться, что… – Артур сделал выразительную паузу.

– Ты думаешь, это связано с нашим приездом?

– И не только, Давид, – хмыкнул Артур, и в его руках появился портативный диктофон.

– Да ну нахер! – я уперся локтями в столешницу. – Брат, ты меня никогда не перестанешь удивлять. Откуда? И все эти фото были сделаны сегодня?

– Угу, – кивнул он, – только зря на ребят ругался. Они свою работу знают. Хотели, правда, чутка переборщить. Там же всех пострелять, но после этого… – он придвинул диктофон ко мне. – Я думаю, тебе лучше самому послушать.

– Интрига закручивается, – мое нехорошее предчувствие усиливалось с каждой секундой.

Я не мог даже представить, почему Артур так загадочно улыбался, когда я нажимал «play».

– Гош, ты че, не сечешь совсем? – голос Николоза.

– Это, по ходу, ты, молокосос, не сечешь. Какого хера Багратиони притащил сюда свой зад?

– Так спроси у него! Че ко мне все эти вопросы?

– Ща я тебе спрошу, мудила…

В динамике слышно отчетливое рычание, следом удар и хрипы. В этот момент Артур подсунул мне фото, на котором Николоза бьет в живот тот парень, что стоял поодаль.

– Сука, я тебя уничтожу, – отплевываясь, хрипит Николоз.

У меня пальцы сжались в кулаки.

– Ага, напугал, – ржет кто-то, — батяня сказал, что раком нагнет тебя, если не принесешь то, что должен.

– Я же сказал, принесу, – голос Ника меняется, становится заискивающим.

Мне захотелось в этот момент одного: поставить этого молокососа в угол на горох коленями. Я не мог больше это слушать. Злость на то, что у меня брат гнида, убивала. Нажал на «стоп».

– Ты пропускаешь самое интересно? – заметил Артур, и я увидел в его глазах понимание.

– Я боюсь, что не смогу спать, пока не переломлю хребет этим мудакам и заодно братцу-придурку, – процедил я сквозь зубы. – Что он должен им принести? Скажи мне сам.

– Я не знаю, – пожал плечами Артур и, забрав у меня диктофон, сам нажал на «play». Когда я потянулся, чтобы выхватить у него гаджет, он отрицательно махнул головой. – Слушай, блядь!

– Смотри, мажористый папенькин сынок. Если ты не сделаешь этого, то батя заберет твою сестричку. А твоего полоумного папашу вздернут на суку в его же ухоженном садике.

– Пошел, ты, Вадик, – зарычал Николоз.

– Я все сказал. Батя ждет. И сделай так, чтобы Багратиони свалил к себе в горы. Пусть там и дальше занимается «фермерством», а то и ему достанется. Батя настроен масштабно…

– Твою мать! Артур! Кто эти ублюдки? Ты нашел их? Знаешь, где живут? Что из себя представляют?

– Не кипятись, Давид.

Спокойный голос Артура взбесил.

– Я лично вырву этому ублюдку язык и засуну его ему в задницу, чтобы не пиздил слишком много, – у меня внутри разбушевался ураган. Я, еще не успокоившись после выходки Алиты, сразу же попал в другой поток негатива.

– Успеется, Давид, – Артур все сложил обратно в конверт. – Ты же умный, Давид. Разве не знаешь, как нужно бороться с плесенью?

– Блядь, Артур. Если не заткнешься, тебе тоже достанется. Все я знаю, но когда дело касается семьи…

– Давид, – Артур глянул на меня вскользь.

– Пошел ты, – процедил я сквозь зубы.

Артур не закончил мысль, но я и так ее понял. Кто бы мог подумать, что выработанный за столько лет иммунитет к слову «семья» вдруг засочится кровью… и тошнотворной вонью предательства. Я мог ожидать любой подставы со стороны Ника, но то, что он собирается подставить отца и… твою мать, подставил под удар Алиту, у меня не укладывалось в голове. Я убью щенка, а потом убью всех остальных. По одному.

– Давид, – Артур остановился возле двери, – я могу понять, что ты чувствуешь. Но все решения нужно принимать только с холодной головой. А у тебя сейчас кипит кровь и далеко не в голове, Давид. Разберись сначала с девчонкой, а потом можно уже и распутывать змеиный клубок. Если хочешь узнать мое мнение, – он замолчал, а я тяжело задышал, осознавая его слова, – Николоз, конечно, еще тот засранец, но мне кажется, он не понимает, куда влип. Или его заставили влипнуть.

– Я учту твои размышления, Артур, когда буду сворачивать ему шею, – оскалился я в ответ.

– Уже лучше, – хмыкнул компаньон.

Когда он уже открыл дверь, чтобы убраться подальше, в моем кармане раздался громкий звонок телефона.

– Докторишка меня поразил, – косая улыбка растянула мои губы, – шустрым оказался.

– Давай уже, бери. Не томи, – Артур сделал шаг в обратном направлении.

– Да, – рявкнул я в трубку.

– Давид Георгиевич?! – взволнованным голосом проговорил врач.

– Ну, – и в этот миг я ощутил, как в груди сердце замерло. Первый раз в моей гребаной жизни.

– По сырым результатам теста я могу вам сказать только одно: у вас с девушкой не совпал «отцовский» хромосомный участок. Завтра вы получите результаты анализов. Но картинка вряд ли уже изменится. Мне очень жаль…

В этот момент я нажал отбой.

– Никто и не сомневался, – хмыкнув, обронил Артур, – ты только с малышкой не лютуй. Не думаю, что она в курсе того, что мать ее обманула.

– Я разберусь, – на выдохе ответил я Артуру и почувствовал, как буран в груди оседает, уступая место совершенно другим чувствам.

Глава 8

Мне хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и остаться там жить до тех пор, пока не наступят перемены к лучшему. Мне хотелось верить в принца, ну или в супергероя, который прилетит на ковре-самолете и спасет меня из лап этого монстра.

Массируя пальцами лодыжку, я проклинала тот день, когда согласилась пойти с Максом в клуб. Еще бы. Я просила злой взгляд в сторону двери. Если я бы знала, что все закончится знакомством с Давидом, просто бы сломала сама себе ноги и дело с концом.

Посидев еще некоторая время над своей травмой, я аккуратно встала и прошлась по комнате. Остановилась возле окна. Нужно продумать план. Сидеть и ждать своей участи в этой комнате мне как-то совершенно не хочется, а это значит, нужно действовать. Сегодня. Ночью.

Отдернув штору вместе с тюлем в сторону, я оглядела окно. Решетки? Что за дичь? Я даже не поверила своим глазам сначала. Я думала, Давид соврал, но нет. Оказалось, говорил правду. Вернув занавеси на место, чтобы, если вдруг мужчина решит наведаться, отодвинутое в сторону полотно не вызвало никаких подозрений, я направилась к выходу. Мне же никто не запрещал выходить? Да и ванной в комнате нет, значит, задача упрощается.

Распахнув дверь, я чуть высунула голову в коридор. Оглядевшись и не обнаружив там никого, смело вышла наружу. У меня есть очень мало времени, чтобы проверить все остальные комнаты на наличие решеток на окнах. Возможно, мне повезет. Я надеялась на удачу, заглядывая и проверяя еще две спальни на этаже. Но нет, в этот раз она оказалась не на моей стороне, что очень огорчило меня. Расстроившись, я направилась в ванную. Да и нога вдруг неожиданно начала болеть, и это еще больше удручило меня.

Мое настроение и заряд на успех быстро скатились в очередное состояние безысходности и паники. Мне хотелось плакать и орать во всеуслышание одновременно, чтобы выплеснуть из себя раздирающее нутро бессилие и обреченность.

Прикрыв за собой сломанную Давидом дверь, я даже не потрудилась ее поправить и закрыться на замок, до такой степени было все равно. Опершись ладонями о края раковины, посмотрела на себя. Чертов мудак! На скуле до сих пор красовался красный след от его ладони. За это я его никогда не прощу. Меня никто никогда еще в жизни не бил. И я никому не позволю это сделать снова.

Включив холодную воду, я сунула под струю ладони, сложенные лодочкой. Несколько секунд наблюдала за тем, как из наполненной пригоршни выливается вода и быстрыми ручьями стекает в канализацию. Мне бы тоже хотелось убежать. И возможно даже, начать все заново. Устроиться куда-нибудь работать официанткой… я даже была готова на уборщицу, лишь бы работать, не зная отдыха, чтобы забыть весь тот кошмар, что разделил мою жизнь на «до» и «после».

Наклонив голову ближе к крану, я сунула ее полностью под струю. Кожу тут же обожгло холодом. Я сдержала порыв переключить кран на теплую воду и, вцепившись в края раковины, продолжала стоять так до тех пор, пока не свело от холода зубы. Только после этого выключила воду и, отжав немного волосы, достала чистое полотенце из шкафчика, обмотала им голову.

Взъерошив волосы полотенцем, принялась их подсушивать. Ледяная вода немного остудила и отрезвила мозг. В голове прояснились мысли. Я поняла, что нужно у Давида потребовать телефон, хотя бы для того, чтобы он понимал, что просто так ему меня не сломить.

Но это потом, а сейчас…

Быстрым взглядом я окинула ванную в поисках чего-то, что мне могло бы помочь… Я не могу сказать, что я именно искала, но мне нужно было за что-то зацепиться, чтобы был толчок к действиям.

Черт! Я даже опешила в первые секунды, когда увидела узкое абсолютно неприметное окно. Еще бы! Окно было задекорировано под зеркало, и только внимательный взгляд мог разглядеть его. Затаив дыхание от предвкушения свободы, я подошла к окну и, открыв створку, чуть не взвизгнула от радости. Решетки нет. Вдохнув полной грудью свежий воздух, я внимательно огляделась по сторонам. Окно выходило на небольшую лужайку, скорее всего, на заднем дворе. Сильно высовываться не стала, но мне необходимо было посмотреть, что там.

Черт!

У меня вдруг щелкнуло в голове, и я вспомнила, что дверь в ванную открыта, а это может быть чревато последствиями. Чуть прихрамывая и, насколько это было возможно, быстро я подошла к двери и, подперев ее плечом, закрылась на замок. Вернувшись обратно к окну, я отметила для себя те места, где можно будет перебраться через забор. Надо будет еще продумать, как мне спуститься с этого самого забора с уличной стороны, но это уже другой вопрос, главное выбраться из дома.

Прикрыв обратно створку и убедившись, что ничего не изменилось и за зеркальной поверхностью не сразу можно разглядеть окно, счастливо улыбаясь, я покинула ванную. Не делая никаких крюков, зашла в комнату и улеглась в кровать. Пусть Давид думает, что я сплю. Нужно усыпить его бдительность, да и вообще, разговаривать с этим мужчиной невозможно. Я уверена, он сразу раскусит меня и поймет, что я что-то задумала.

Ворочаясь в кровати с боку на бок, я ни о чем другом думать не могла, кроме как о побеге. Когда услышала за дверью шаги, тут же отвернулась лицом к стене и закрыла глаза. Дыхание хоть и трудно было держать ровно, так как оно каждую секунду сбивалось, но я изо всех старалась поймать, чертов дзен. И все же, когда дверь открылась, мой пульс дико завибрировал, сбиваясь с ритма, и мне пришлось задержать дыхание. Я слышала, как Давид старался идти тише, чтобы не разбудить меня. Чувствовала каждой клеточкой своего тела его голодный взгляд и боялась, что не смогу под его давлением устоять и сдамся.

Время шло, а Давид все не уходил, и уже через пару минут я вдруг поняла, что мое дыхание сбивается. Если так пойдет и дальше, то я могу выдать себя.

– Я знаю, что ты не спишь, малютка, – прервал мои размышления холодный голос Давида, – так что можешь не притворяться.

От такого заявление в моей груди сердце сделало кульбит. Я распахнула глаза, но при этом поворачиваться не спешила.

– Я хочу напомнить тебе, малютка, что чувствую ложь за версту, так что обманывать меня бесполезно. И если бы я пришел сюда, чтобы взять тебя, то уж точно мне было бы плевать на то, что ты спишь, – в его голосе послышалась ирония, и меня это зажгло, словно спичку.

Я стремительно повернулась к Давиду лицом.

– Так какого черта ты тогда приперся? Думаешь, я с тобой буду разговаривать, если я знаю, что за любое неверное слово, могу получить по лицу?

Давид стоял от меня в нескольких метрах, но стоило мне произнести эти слова, он как дикий зверь преодолел разделяющие нас метры и оказался возле меня мгновенно.

– А ты попробуй, малютка, сменить тактику. Ты меня доводишь своей дерзостью до ручки. Я злюсь, и мне хочется только одного: не просто ударить тебя по лицу, а свернуть к чертовой матери твою тонкую шею, – присев передо мной на корточки, прорычал он.

– Ты хоть слышишь, что ты говоришь? – я не смогла промолчать, меня как будто накрыло безумие и в кровь вогнали сыворотку правды. Я готова была сопротивляться ему до последней капли здравомыслия. – Как ты вообще думаешь настроить со мной отношения, если хочешь меня к себе в постель при том, что мы являемся с тобой родственниками?!

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – вдруг лицо мужчины стало спокойным и даже расслабленным, а я изумилась, как он быстро может меняться.

– Что? Что ты хочешь узнать? У тебя же есть моя анкета, а если ты хочешь копнуть все мое семейное древо, так прикажи своим людям, пусть нароют информацию обо мне. Ты ведь все равно не поверишь в то, что я расскажу о себе.

– Я готов выслушать, – мужчина отошел от меня и, усевшись в кресло, раскинул ноги, сложил перед собой руки.

– А что, если у меня нет настроения разговаривать с тобой? – поднявшись на локте, огрызнулась я.

– Аля, я очень, очень много прикладываю усилий, чтобы спокойно разговаривать с тобой, – мужчина выразительно глянул на меня, – и поэтому прошу тебя, не накаляй обстановку. Давай попробуем начать все заново.

– Уже вряд ли получится, братишка, – протянула я, делая сильный акцент на последнем слове.

– Давай начнем, Аля, – стиснув зубы, проскрежетал Давид.

Картинно вздохнув и закатив глаза, я села в кровати. Ну, что ж, раз уж я решила усыпить бдительность Давида, нужно просто немного подыграть ему. Приосанившись, сложила руки лодочкой, шумно выдохнула и начала:

– Привет, меня зовут Алита. Мне полных двадцать лет. Живу с отцом и братом. Мать умерла…

– Фамилия твоей матери, Аль?

– Церетели, – коротко отвечаю ему.

– Забавно, продолжай, – разрешил мужчина.

– А что тут забавного? По-твоему, у жены не может быть фамилии мужа? – удивленно вскинула я бровь.

– У отца кроме моей матери не было больше жен, малютка. Законных жен так точно, – холодно улыбнулся он.

– Ты можешь думать, как хочешь, Давид, – я осеклась и тут же отвела взгляд, так как в глазах мужчины вспыхнул дьявольский блеск.

– Еще раз, – грудным голосом проговорил он.

– Что? – пискнула я.

– Еще раз повтори мое имя, малютка, – с напором проговорил мужчина.

– Нет, – тут же встала в позу, – это вышло случайно… я не специально…

– Алита, ты самая несносная девушка из всех, каких я когда-либо встречал!

Я видела, как напряглись руки у мужчины, как тугие вены прочертили его кисти, когда он пальцами обхватил подлокотники и, с силой сжав, оттолкнулся от них. Встал. Поежившись, я отползла от края кровати ближе к стене. Давид стремительно подошел ко мне и, упершись кулаками в матрас, навис надо мной.

– Ты можешь сопротивляться, малютка, сколько угодно, – угрожающе проговорил он.

Я видела по его глазам, что он не оставит меня в покое. Значит я буду всеми доступными мне способами искать свободы.

– И буду! Понял? – с жаром выкрикнула, опять не сдержав эмоций, и отвернулась от него, сжалась. Видимо, внутреннее ощущение того, что мужчина может ударить, теперь постоянно будет преследовать меня.

– Ладно. Даю тебе время до завтрашнего дня. Отдыхай. И успокой свои нервы, малютка. У нас как-никак завтра с отцом званый ужин, и ты будешь на нем присутствовать вместе со мной.

– Что? – я не поверила своим ушам. – Ты меня отвезешь домой?

Но по взгляду мужчины, которым он окатил меня, я поняла, что нет, я не вернусь домой.

– Нет, – его ответ, словно удар под дых, – твой дом будет пока рядом со мной.

– Тогда, – проговорила я, еле шевеля языком, – я никуда не поеду. Что я скажу отцу?

Мой мозг разорвало от чувства отвращения к Давиду, к самой себе, да и к ситуации в целом.

– Малютка, держи себя в руках. Я смотреть не могу, как куксится твое лицо. Ты то плачешь, то дерзишь, то брызжешь ядом, словно гадюка…

– Замолчи, – я заткнула уши, – слушать тебя не могу. Уходи. И не приходи больше.

Как вскочила с кровати, я даже не помню. Реакция была молниеносной, а вот разумные мысли запаздывали. Я очнулась только тогда, когда врубилась в каменную грудь мощным ударом. И вцепившись пальцами в ткань футболки на его груди, сжала в кулак.

– Уходи. Проваливай. Не хочу тебя видеть. Никогда, – я пыталась столкнуть Давида с места, пробуксовывала босыми ногами по полу, а он продолжал стоять.

– Алита, – схватив меня за плечи, он сильно встряхнул, – ты мне никто. Услышала?

– Конечно, никто. Я тебя даже не знаю! – я не понимала, о чем он говорит, но чувствовала, что это слова оскорбления.

– Нет, малютка. Ты не понимаешь меня, – он зафиксировал мое тело в одном положении, обняв за плечи одной рукой, а второй подцепил подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. – Тест ДНК, Алита, отрицательный.

Его слова до моего мозга дошли лишь спустя некоторое время.

– Но этого не может быть!

У меня во рту все пересохло, а то, что творилось в груди, я даже и не бралась разбирать. Я лишь осознавала, что мир перевернулся сейчас вверх дном.

Это что же означает, что все обвинения и ярлыки, которыми обвешал меня Давид, правдивы?

– Почему? Почему ты так думаешь, малютка? – Давид внимательно смотрел на меня, и мне казалось, что он не упускает ни одну мою эмоцию, ловит каждую.

– Ну, мне так сказала мать. Мне так сказал отец. Мне отец сказал, что я его дочь, что он знал о моем рождении с самого начала, и что у них с матерью была договоренность… и мама мне говорила то же самое… – я все это говорила как под гипнозом, отрешенно и бессознательно, – и отец… я не верю… если бы он сомневался в том, что я ему дочь, он обязательно бы тоже сделал тест. Почему он его не сделал? – в глазах щипало от влаги.

Мой идеальный мир, который я создала вокруг своей семьи, рушился, как карточный домик. Я задавалась вопросами и на каждый находила разумный ответ. И ни один из них мне не нравился. Оказывается, вся та жизнь в богатом доме с щедрым отцом была иллюзией?!

– Почему я должна верить тебе? – не отводя от мужчины глаз, спросила я шепотом.

– Потому что мне нет смысла обманывать тебя, малютка.

Я чувствовала, как Давид отпустил мои плечи, как его пальцы, коснувшись моих скул, стерли влагу, которую оставляли слезы.

– Разве? – сорвалось с моих губ прежде, чем их накрыл своим ртом Давид.

Я закрыла глаза. Отрешившись от реальности, старалась подавить в себе раскаленный жар, собирающийся в тугой комок внизу живота. Сопротивляться оказалось очень сложно. Меня прошиб озноб, когда его язык скользнул в глубину рта и стал ласкаться с моим. Я чувствовала, как тело начало сдаваться, ощущала, как каждая клеточка вибрирует, наполняясь желанием. Он демон. Он монстр. Я не верю ему.

Собравшись с последними силами, я просунула руки между нашими телами и уперлась ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. На мое удивление мужчина отступил. Задыхаясь от эмоций, я отскочила от него на безопасное расстояние.

– Я дам тебе, малютка, только сегодняшнюю ночь, чтобы ты смогла подумать обо всем хорошенько. Это был последний раз, когда я позволил тебе оттолкнуть меня.

Давид смотрел на меня пылающими глазами, и мне пришлось отползти на кровати еще дальше. Я боялась заразиться им. Заразиться его похотью. Его желанием.

– Уходи, – попросила еле слышно, – пожалуйста. Уходи.

Я больше не могла выдерживать его взгляд. Зарылась лицом в подушку и завыла в голос. Все так стремительно менялось вокруг меня, я не успевала за переменами. Мне казалось, что меня сейчас порвет на части от бури эмоций, что рвали внутри всю мою прежнюю жизнь в клочья. Я не слышала, когда комната стала пуста. Не знала, сколько времени прошло с того момента, когда Давид оставил меня в таком состоянии одну. Но вскоре я поняла одно: больше я никому не позволю управлять своей жизнью и собой. Больше никому не позволю так жестоко обмануть себя. Эта мысль засела в моей голове, будто клещ, и ее теперь оттуда не вытащить. У меня уже не было страха за свое будущее, потому что я точно знала, у меня больше нет будущего в этой семье, среди этих людей. Я здесь никто и ничто. Пустое место, которым пользовался каждый, кто мог.

Узкое окно в ванной комнате немного не подходило мне по размеру, но если немного постараться, то в него вполне реально можно протиснуться.

Выкинув конец связанных между собой штор и простыней, изловчившись, я все-таки смогла выбраться на улицу. Удерживаясь за ткань, думала только об одном: хоть бы выдержала.

И как ни странно, высоту в три с половиной метра я преодолела в считанные секунды. Я даже не успела прочувствовать тот миг, когда соскользнула вниз и мои кеды коснулись земли. Коротко выдохнув и оглянувшись по сторонам, собрала волю в кулак и со всех ног пустилась бежать к тому месту, где, как мне показалось с высоты второго этажа, есть возможность перебраться через высокую стену забора. Добравшись до места, спряталась в густой тени кустарника. Оглядела высокое дерево, ствол которого был обильно усыпан тонкими ветками.

«Мне везет, – хмыкнула и скривилась, – как утопленнику. Нахрен бы мне такое везение нужно было».

Шум проезжающей машины за забором заставил присесть на корточки. Притаиться. Когда все стихло, я схватилась за одну ветку и попробовала ее на прочность, подтянулась. Хруст, и я вместе с веткой так и осталась сидеть на земле.

«Черт! Черт! Без паники. Алита, у тебя все получится», – дала мысленную команду себе и, задержав дыхание, поднялась на ноги. Схватилась за ветку, что была чуть выше моей головы, начала карабкаться вверх, стараясь распределить вес тела на все ветки одинаково. Такой хладнокровности, которая сейчас была в голове, я от себя не ожидала. Мне было жутко страшно от всего того, что я творю. Я даже представить себе не могла, что я буду делать там, за воротами? Куда подамся без денег? Без мобильного? Но эти пульсирующие в голове мысли как будто были покрыты тонкой коркой льда, я от них отстранилась, они отчего-то отошли на второй план.

Взобравшись на высокую стену и глянув вниз, я вообще забыла обо всем. Дыхание перехватило. Голова закружилась, и мне пришлось лечь плашмя на каменную гладь, чтобы не свалиться вниз.

«Чертовы богатеи! Какого хрена они строят такие высокие заборы?» – выругалась про себя, но потом в голове промелькнула мысль о том, что я тоже некоторое время относилась к этим самым богатеям, жаль, что недолго…

Неожиданно яркий свет резанул глаза, и мне пришлось зажмуриться.

Блин! Это, скорее всего, охранная система!

И спустя миг уши заложил звук оглушительной сирены.

«Твою мать!» – я летела вниз всего лишь секунду. И стоило телу коснуться земли, дальше все было как во сне. Сказались, наверное, страх и вброс лошадиной дозы адреналина в кровь. Я вскочила на ноги и бросилась бежать.

Глаза застилала влага то ли от боли, то ли от обиды, что приходится выбираться из лап чудовища подобным способом. Все внутри смешалось. Ненависть, ужас, горечь от происходящего – полный эмоциональный коктейль, который гнал меня прочь от тюрьмы, в которую меня насильно заточили. Когда впереди показались деревья, я не думая свернула с дороги в них.

– Алита! – голос Давида, словно хлыст, ударил меня сзади, и я, не разбирая, куда бегу, пустилась со всех ног прямо в лес.

Сбивающееся дыхание и вибрирующий в ушах пульс заглушили окружающие звуки. Хлещущие по лицу, по шее, по плечам тонкие ветки деревьев и кустов причиняли боль, еще большую боль причиняла травмированная нога. Но я, стараясь не обращать на это внимания, продолжала бежать вперед.

Я бежала, не оглядываясь, до тех пор, пока не заметила, что лес стал гуще. Плотные сплетенные кроны деревьев уже не пропускали достаточного лунного света, чтобы бежать без остановки. Я вжалась в первое попавшееся мне на пути толстое дерево и спряталась за ствол. В голове все гудело, плыло, и я закрыла глаза, прислонившись лбом к коре, затаилась, останавливая клокочущее сердце где-то в горле, начала прислушиваться.

Секунда, две, три… И мой слух наконец-то пришел в норму. Плотная тишина, что была вокруг меня, оглушила мгновенно. Сглотнув подступивший комок паники к горлу, я медленно повернулась вокруг своей оси.

Тишина. Глушь. И вокруг лишь высокие деревья. Ничего больше. Хотя…

Я прищурила глаза, вглядываясь в темные тени перед собой. Что это? Сердце сделало кульбит в груди и шлепнулось в пятки, когда я поняла, что прямо на меня из темноты смотрят несколько пар желтых, блестящих глаз. Первое что пришло в голову – это волки. Зажав рот руками, я вдавилась спиной в ствол.

Это все. Мне точно конец. Волки увидели, почуяли меня. От них-то мне не сбежать.

Озноб колотил все мое тело, и я, вообще не способная пошевелиться, с ужасом понимала, что мои ноги, еще мгновение, и отнимутся… но когда уловила движение в мою сторону желтых огоньков, кровь мгновенно прилила к ногам, и новая доза адреналина прожгла кровь. Я оттолкнулась от дерева и бросилась бежать туда, откуда прибежала, как мне показалось.

Я не оглядывалась. Просто бежала вперед так быстро, как могла. Это была моя ошибка. Уже через минуту я услышала протяжный рык позади себя. В голове мелькнула мысль: – «Охота началась». Вот только жаль, что добычей в конце этой охоты буду я.

Глава 9

– Давид! – услышал я позади себя голос Артура, но отвечать ему не стал.

Подсвечивая дорогу вспышкой от телефона, я пробирался сквозь кусты.

– Давид. Да остановись ты, – он нагнал меня и положил руку на плечо, – ты только дальше в посадку загоняешь девчонку своим напором.

– Завались, – прорычал я и, резко развернувшись, перехватил его горло ладонью. – Если бы не ты, она бы вообще никуда не делась.

Я видел, как глаза Артура сверкнули в темноте гневом, и он, сжав мое запястье, отбросил руку, скривился в оскале.

– А может, ну ее нахер, Давид? Ты свихнулся совсем на этой девке…

– А-а-а-а-а-а-а! – прорезал плотный ночной воздух крик Алиты, и я, чертыхнувшись, бросился в ту сторону, откуда, как мне показалось, он раздался.

– Твою мать, Давид! Сюда! Вот здесь поломаны ветки, значит, она пошла в ту сторону.

Я подскочил к Артуру и когда определился с направлением, быстрым шагом пошел вперед. Когда крик повторился снова, я ускорил шаг и уже через несколько метров побежал. Внутри все сжималось от осознания того, что малютка могла подвергнуться опасности. Дыхание участилось, а спина вспотела от раздирающего нутро бессилия. И когда впереди поредели деревья, и лунный свет стал ярче, я услышал вой. Блядь. По телу пробежала стая мурашек, и волосы на затылке встали дыбом.

– Это собаки! – прервал поток моих мыслей Артур.

Я даже не успел замедлить шаг, когда прямо под моими ногами разверзся овраг. Я каким-то на одних рефлексах схватился за тонкий ствол деревца и остановился. Отсюда хорошо было различимо рычание, доносящееся со дна ямы.

– Черт, как туда спуститься? – задал тупой вопрос Артур.

– Ногами. Ты ствол не взял?

И тут же мне в руку легла пушка.

– Посвети, – указал Артуру на край обрыва, – нужно посмотреть, где удобно спуститься.

Но всю предосторожность стирает одним махом звук утробного рычания внизу.

– Давид! – эхом пронеслось над головой, когда, хватаясь за выступающую поросль, я заскользил вниз по крутому склону.

– Давид, помоги!

У меня оборвалось все внутри, когда услышал голос малютки, просящий о помощи.

Раздирая руки в кровь, я стремительно летел вниз. Мне казалось, что еще немного, и я буду готов рвать руками воздух, лишь бы быстрее спуститься. Еще несколько секунд, и ступни ударились о землю, из груди выбился воздух, а мои конечности парализовала боль. Сгруппироваться в темноте было сложно, и теперь пришла расплата за это. Рык отчаяния вырвался из моего рта, и я, прищурив глаза, вгляделся в темноту в попытке сфокусировать взгляд на деталях. Но стоило мне очухаться, как я тут же понял, что Алита от меня находится всего в нескольких метрах, потому что я смог различить двигающиеся тени животных. Выхватив из-за пояса ствол, я сделал пару шагов по направлению к стае и выстрелил в воздух.

Грохот на миг разогнал тишину ночного леса, но при этом стая собак не двинулась с места. Я сделал пару шагов, и встав к ним ближе, уже смог различить четкой силуэт малютки.

– Давид! – плаксивым голосом вскрикнула Алита, но ее словно по чьей-то команде тут же окружили псы.

– Ты в порядке? – хрипло спросил я.

От волнения голос сорвался, но мне было сейчас не до мелочей, я действительно переживал за малютку.

– В относительном, – дрожащим голосом проговорила она, и я тут же услышал гортанный, низкий рык, который раздался как будто в 3D-эффекте.

Я огляделся вокруг себя, но никого не увидел. Тогда, сделав еще шаг вперед, я поднял руку и, нажав на курок, выстрелил. В этот же момент в мою сторону кинулись несколько псов. Чертово зверье двигалось настолько быстро, что я еле успел взвести курок и пристрелить их прямо у своих ног.

Два пса упали, дергаясь в предсмертных судорогах. Я, переступив туши здоровенных собак, двинулся вперед. И спустя миг понял, что непременно, оказался бы в мясорубке звериных челюстей, которыми был окружен, и даже не заметил бы этого, если б не Артур. Несколько выстрелов к ряду за моей спиной сотрясли воздух, а как только звук от них осел, я услышал позади булькающие звуки.

– Давид, – малютка, поднявшись с земли, сделала нерешительный шаг в мою сторону, но я опередил ее.

Я сократил расстояние до нее в один миг. Стиснув девочку в объятиях, с силой вжал в себя, как будто желал, чтобы она растворилась во мне, стала со мной единым целым.

– Я так испугалась, – шептала она мне в шею, овивая меня своими тонкими ручками, – я думала, они меня сожрут.

А я только и мог, что обнимать ее сильнее. Я не смел ей признаться в том, как сильно испугался за нее. В груди сейчас бурлил вулкан эмоций и чувств, готовых вот-вот взорваться.

– Алита, – я запустил пальцы в ее волосы на затылке и чуть оттянул голову назад, так, чтобы она посмотрела мне в глаза, и когда девушка зафиксировала на мне свой взгляд, четко, по буквам произнес: – Если с тобой что-то случится, я убью каждого, кто будет к этому причастен, несмотря ни на что.

Мою челюсть сводило судорогой, а губы немели от того, что я сдерживал желание поцеловать ее. А еще меня сдерживал ее взгляд. Она впервые с нашей с ней встречи смотрела на меня открыто, но не с презрением, как обычно, а с благодарностью. Настоящей, неподдельной.

– Я на это надеюсь, Давид, – сцепив на моем затылке холодные пальчики в замок, сипло произнесла она.

И я впился с необузданной жадностью в ее приоткрытые для моего поцелуя губы. Мир вокруг нас на какое-то время замер. Я не слышал ничего и никого. Я только мог чувствовать ее всю.

– Возможно, я не вовремя? – откашлялся позади меня Артур, и я, преодолевая желание послать его нахер, оторвался от губ малютки.

– А как сам думаешь? – кинул ему через плечо.

– Мои мысли тебе ни к чему, Давид. Но в любом случае, я думаю, что нам будет лучше в теплом доме, нежели в холодном лесу на улице.

– Я согласна, – поддакнула малышка, расцепляя объятия. Немного замешкавшись, передернула плечиками, давая тем самым понять, что хочет, чтобы я ее отпустил.

– Это что за бунт? – шепнул я ей в ухо, но тут же получил недовольный взгляд.

– Я замерзла, и у меня болит нога, – буркнула девушка и для убедительности выставила лодыжку вперед.

– В этом виноват далеко не я, – выгнув бровь, вперил я в нее взгляд, но через секунду вдруг осознал, что девчонке и прилагать усилий не нужно, чтобы вывести меня из себя. У нее это получается на раз-два.

Шумно выдохнув, я поиграл с ней в гляделки еще некоторое время и первым сдался.

– Ну, вот и отлично, – пробубнила Алита под нос. – Может, ты меня посадишь на спину? – спросила уже громче.

– Девочка моя, – прошипел я сквозь зубы, потому что ее наглость перешла границы, – топать будешь ногами. По-моему, когда ты кинулась бежать, у тебя ничего не болело. Или я не прав?

Взгляд малышки тут же изменился, в нем не было уже и намека на благодарность. Да и тот момента поцелуя, что случился несколько мгновений назад, не осталось и следа. В груди вспыхнула ярость, словно огненный факел, опаляя ребра жаром изнутри.

– Я бы и сбежала, понял? Если бы не эти чертовы собаки. И нога у меня почти не болела, я ушибла ее, когда подала сюда… – насупившись, Алита с размаху уселась на землю и, скрестив руки и ноги, отвернулась в сторону.

– Да чтоб тебя! – в сердцах выругался я и посмотрел на нее.

Вот что она делает со мной? Я готов был одновременно и свернуть ей шею, и зацеловать до беспамятства. Раздираемый внутренней борьбой, я все же сделал шаг по направлению к ней.

– Что? – встрепенулась малютка, когда я навис над ней, но при этом даже и не подумала подняться на ноги.

– Вставай, – скомандовал я резко.

– С условием, если ты меня понесешь.

Я даже в темноте мог разглядеть, как ее уголки губ дернулись в ухмылке, а в глазах отблеском мелькнул задорный огонек, но она быстро отвела взгляд, а я лишь сильнее сжал челюсть.

– Не зли меня, малютка, не то пощады не будет, – я рывком поднял ее на ноги и, присев на колено, позволил маленькой бестии забраться на свою спину. – Твою мать, сколько ты весишь? – возмутился, наигранно закряхтев.

– Раза в три меньше тебя, – тут же сострила малютка.

– Я предлагаю вам двоим просто заткнуться. Иначе на нас не собаки нападут, а леший с кикиморой. Бля, взрослые люди, а ведете себя… Да вы реально как сводные…

Шутка Артура не удалась, девчонка сжала руки на моей шее сильнее.

– Это не смешно… совсем, – горячий шепот обжег мне шею, а острые колени сдавили талию сильнее.

– Ну, отчего же? Ты ведь именно так и думала? – не стал я подыгрывать малютке.

– Сейчас мне меньше всего хочется обсуждать эту тему, – голос Алиты дрогнул. – Ты завтра действительно возьмешь меня на ужин к… отцу? – она споткнулась на последнем слове.

Я даже мог почувствовать в ее словах некую боль… предательства.

– Почти…

Рассказывать девочке, что она будет являться на этом ужине ключевой фигурой, я пока не хотел. Завтра. Она все узнает завтра.

– Здесь есть подъем! – окликнул нас Артур, и я, перехватив ладонями Алитины ляжки, подтянул ее выше.

– Наверх я постараюсь забраться сама. Не хватало еще шею свернуть, если вдруг ты меня уронишь, – съязвила Алита.

– А я в очередной раз хочу тебе напомнить, малютка, чтобы ты держала свои мысли при себе.

Отвечать Алита мне не стала, потому как я уже подошел к тому месту, где нас ждал Артур. Отпустив девчонку, я повел затекшими плечами, разгоняя кровь.

– Только вот не надо заводить песню про то, что я тяжелая, – тут же был прокомментирован мой жест.

– Ты невыносима, – цыкнул я на малютку.

– У меня прекрасные учителя.

– Черт! Да прекратите вы уже… Мозг разрывает на части, – встрял Артур. – Я пойду первым.

– Алита за тобой, – схватив девчонку за руку, я подтолкнул ее вперед.

– А вдруг я оступлюсь? И упаду? – спохватилась малютка, но шаг к крутому подъему все же сделала.

– Я буду поддерживать тебя.

– Да все будет нормально. Наверху нас уже ждут. Если что, подстрахуют, – Артур, зафиксировав телефон с включенной вспышкой у себя на груди, полез вверх.

– Хотелось бы понять, как подстрахуют… – пискнула Алита, и я подсадил ее вверх.

– Сейчас увидим.

Только это проговорил, когда чуть ли не нам на головы сверху упала веревка.

***

Спустя тридцать минут блуждания по лесу мы все-таки выбрались к дому. С малюткой на руках я просто ввалился в дверь. Чуть не спотыкаясь на каждом шагу, добрался до ее комнаты и сгрузил не такую уж и легкую, как казалось на первых километрах, ношу на кровать.

– Я бы и сама могла дойти, – вместо благодарности услышал от девчонки, – ну или мог бы дать Артуру меня понести.

Мою усталость в этот момент как рукой сняло. Я еле сдерживал себя, чтобы не сорваться. Да я даже представить себе не мог, чтобы кто-то ее касался кроме меня. Резко склонившись к ее лицу, процедил сквозь зубы:

– Пока я буду тебя трахать, малютка, даже в мыслях забудь о том, что тебя может коснуться еще кто-то кроме меня. Надеюсь, в твоей башке понимание этого факта осело?!

– Прекрати на меня рычать, – зрачки девчонки расширились от волнения, практически закрыв всю радужку глаз. – И кто тебе сказал, что я буду в твоих руках послушной куклой?

На последнем слове меня переклинило. Она как будто специально раззадоривала во мне зверя, не понимая своей тупой башкой, к чему все это может привести. Сдерживая животные инстинкты оттрахать попавшуюся после охоты добычу, как положено, я с силой надавил ей на грудь, заставляя распластаться на кровати. Увидел, как на тонкой шейке дергается бешено пульсирующая венка, выдавая ее испуг, но мне уже плевать. Теперь она будет играть по моим правилам. Резким, а для нее еще и болезненным рывком содрал с ее ляжек штаны вместе с трусами.

– Ты придурок, – выдохнула она, пытаясь уцепиться мне за запястья, чтобы остановить, – не смей… не смей…

Ошалелым взглядом девочка смотрела на меня, когда я откидывал порванные тряпки в стороны и раздвигал ее ноги, устраиваясь между ними.

– Отчего же, малютка? Теперь нас ничего не останавливает, не правда ли? Отсутствие родства доказано, но этого и не требовалось. Я и так все знал, а вот моя жажда твоей узкой дырки просто делает меня безумцем…

Она начала извиваться подо мной, но я, перехватив ее руки на запястьях, вздернул их над ее головой. Свободной рукой зафиксировал тело, прижимая его к матрасу.

– Я тебя предупреждал, Алита, что никаких поблажек. Как видишь, отрицательный тест полностью развязывает мне руки, и теперь ничто меня не может остановить. Веришь? – склонился к ее лицу, а она отвернулась от меня, да еще и скривилась, будто я урод какой-то.

– И что? Что дальше, а? Будешь меня насиловать? – выплюнула сквозь зубы. – Мы же живем в современном обществе. Или ты совсем диким стал в своих горах?

Твою мать! Единственное, что я хотел сейчас сделать, это вогнать ей член в самую глотку, чтобы она хоть на некоторое время закрыла свой рот и не трепалась о том, чего не знает. До хруста в зубах стиснул челюсти и сжал в пальцах по обеим сторонам от ее головы покрывало, прорычал ей в лицо:

– Через десять минут чтоб была готова. Помойся. Не хочу трахать тебя потную и грязную!

Видел, как в ее глазах вспыхнула искра противоборства, как крылья носа затрепетали, и она плотно сжала губы.

– Не хочешь нежности?! Значит, не буду с тобой цацкаться, – оттолкнувшись от матраса, я резко встал. – И давай без глупостей, малютка. Больше трещины ты в моих оковах не найдешь, да и доверие у меня к тебе иссякло совсем. Об отце не переживай, ты его уже известила о том, что ночевать домой сегодня не придешь.

– Как? – выдохнула малютка и, не стесняясь наготы, подскочила на кровати.

У меня в паху член мгновенно напрягся, яйца утяжелились от резкого притока похоти. Надо бы уйти, пока не завалил ее прямо сходу.

– Ртом, малютка, ртом…

Твою мать, взгляд прикован к ее напрягшимся соскам, четко выделившимися под тонкой тканью кофты, подрагивающим в такт ее движениям на кровати сиськам… Черт, это какое-то безумие…

Я развернулся на пятках, вышел из комнаты.

– Ты придурок! – услышал ее окрик в спину, но, не останавливаясь, направился прочь от комнаты.

И только тогда остановился, чтобы перевести дыхание, когда преодолел расстояние до второго этажа и оказался возле своей спальни. Рывком открыл дверь и со злостью захлопнул ее за собой. Получилось громко. По дороге в ванную сорвал с себя одежду и, переступив низкий борт душевой кабины, включил режим контрастного душа.

Холодная вода обожгла распаленную кожу, выбив из легких весь воздух. Опираясь о стену, сжал пальцы в кулак и закрыл глаза в попытке расслабиться, отпустить напряжение.

Спустя несколько секунд по коже уже струились теплые водяные струи, и тепло негой разливалось внутри. Я начал дышать. А перед глазами тут же появились яркие картинки обнаженного тела малютки. Я бы хотел выдворить их из мыслей, но не могу. Они так пьяняще завораживают своей порочностью, что не могу себе отказать в желании поиметь крошку хотя бы в своих мыслях, как мне бы хотелось.

Я так погрузился в свои фантазии, что не сразу осознал, что в кабинке уже не один. Дернувшись всем телом под легкими, но при этом настойчивыми женскими пальчиками, открыл глаза и мгновенно повернулся в кольце рук.

– Ты какого хера здесь делаешь? – выдыхаю в лицо малютке.

Струи воды уже успели намочить ее короткие волосы, и теперь с их кончиков струйками стекают капли по лицу и ниже, по шее, по груди…

– Хочу, чтобы ты помыл меня, – как будто простуженным голосом произносит малютка и проводит ладонями снизу вверх по моей груди, задевая чувственные вершины моих сосков.

– Ты издеваешься? – рычу и, сжав ее задницу, притягиваю к своему паху, где уже в полной готовности колом стоит член.

– Отчего же? – губы Алиты кривятся в усмешке, она овивает мою шею руками, подтягивается и закидывает одну ногу мне на бедро.

– Ты в своем уме?

В ее глазах пляшут от возбуждения дикие черти, и у меня пересыхает во рту.

– Ты напрашиваешься, малютка, – подхватив ее под колени и поменяв нас местами, я прижимаю ее спиной к стене.

– Да, – выдыхает она, когда я подвожу головку члена к ее мокрой от ее же смазки, желанной тугости.

Она запрокидывает голову назад и трется промежностью о член. Громко рыча, я врываюсь в ее скользкую тугую глубину. Сумасшедшая похоть проглотила мой разум, превращая все чувства и эмоции в чистые инстинкты. И теперь вместо Алиты я вижу перед собой текущую самку, которая хочет меня так же, как и я ее.

Алита извивается в моих руках, как чертова дикая кошка, насаживаясь на мой член до предела. Я бы в здравом уме попытался как-то остановить девчонку, но сейчас я безумен. Я сжимаю ее бедра в руках, раз за разом входя в малютку так глубоко, что слышно удары яиц об ее задницу.

– Боже! Боже! – вырывается из ее рта, и я вижу сквозь пелену на глазах, как ее лицо полыхает жаром.

Девчонка царапает мои предплечья и спину в кровь. Даже сквозь шум воды я слышу, как она рвет кожу своими короткими ноготками. Да, сегодня она получит свое. Вытрахаю ее как положено, чтоб потом кончала лишь от моего взгляда в ее сторону.

– Давид, я сейчас умру, – словно загнанная кобыла, хрипит Алита срывающимся голосом, – умру…

Ее глаза закатываются, и тогда я понимаю, что она уже на грани, ускоряю темп. Твердый, как камень, член становится до предела чувствительным, и каждое соприкосновение плоти с плотью отзывается в теле яркой вибрацией каждой клеточки. Все мышцы натягиваются до судороги, и я вбиваю в тугость малютки член в последний раз. Дикий рев, рвущийся из моего рта, разрывает легкие. Я взрываюсь в малютке безудержной лавой…

– Понравилось?! – я уткнулся лбом в прохладную плитку рядом с головой Алиты.

Девчонка, обмякнув в моих руках, привалилась спиной к стене и бормочет что-то нечленораздельное, я даже не стал разбираться, просто стащил ее с члена и поставил на дно кабины.

– А теперь поворачивайся, я тебя помою.

Глава 10

Ласки Давида я практически не ощущала. Тело стало настолько непослушным и нечувствительным, что первое время мне даже было немного не по себе. Мне казалось, что я рассыпалась на миллиарды кусочков, и руки Давида, как магнит, собирают его обратно.

На краю сознания застыл вопрос: «Жалею ли я что пришла?»

Нет. Я знала, что секс с Давидом будет чем-то запредельным в понятии мира сего. Так оно и вышло. Сглотнув сухость во рту, я уперлась лбом в холодную плитку, покрывшуюся испариной. Струи душа и ладони Давида вернули меня в реальность.

– Так зачем ты пришла, малютка? – обмывая ладонями со вспененным гелем внутреннюю часть моих бедер, Давид склонился к моему уху и, схватив мочку, прикусил ее.

– Потому что хотела тебя, – хриплым, срывающимся голосом солгала я ему.

Мысли вернулись на полчаса назад, в комнату.

Стоило только Давиду вылететь из нее, как следом в спальню вошел Артур. Ни капли не смущаясь моей наготы, он хмурым взглядом обвел сначала комнату, задержавшись взглядом на моих вещах, покачал укоризненно головой и перевел взгляд на меня.

– Вообще-то я голая, – просипела я сквозь зубы.

– Абсолютно пох. Ты не в моем вкусе, малышка. Давай собирайся и иди за ним.

– Ты в своем уме?

– Я – да. А ты, если хочешь выбраться отсюда, то дай ему уже то, что он хочет. Чем быстрее он поймет, что твоя дырка ничем не отличается от других, тем быстрее сам отошлет тебя.

Когда я напяливала поверх голого тела банный халат, довод Артура мне казался вполне убедительным. На тот момент я думала, что переспать с Давидом, при всем при том, что я его ненавижу больше, чем Макса, будет плевым делом. На деле оказалось совершенно по-другому.

Когда я вошла в спальню, Давида не было, зато повсюду был его запах. По раскиданным вещам нетрудно было догадаться, где мужчина – в ванной. Сбросив у входа в ванную комнату халат, я зашла внутрь. Обнаженное тело Давида, покрытое мокрыми каплями, тут же вызвало отклик в моем теле. Низ живота мгновенно налился жаром, вбрасывая в кровь огненную порцию возбуждения. И когда я переступала низкий борт душевой кабины, то вся горела диким желанием.

Вспомнились слова Давида о том, что я сама буду желать его, и как ни странно, он оказался прав. Вот только чувствовала я на задворках разума, что мое влечение к нему ни черта не нормальное, а скорее какое-то больное и… грязное.

Мужские ладони скользнули вверх по моим ягодицам, по пояснице, по лопаткам и, задержавшись на мгновение на шее, опустились на плечи. Давид резко развернул меня к себе.

– Ты не умеешь врать, малютка, – его губы скривила ухмылка, а я закрыла от греха подальше глаза, боясь, что он может прочесть в них правду.

– Твои домыслы меня не заботят, Давид. И если ты так хочешь думать, думай, – ответила ему еле ворочая языком.

Жесткие пальцы тут же сжали горло, но я как будто внутренне была готова к этому и потому даже не открыла глаза.

«Вот как странно. Я успела даже привыкнуть к его выходкам», – подумала про себя, не до конца осознавая, насколько это неправильно, насколько отвратно.

– Ну, допустим, малютка я поверил тебе. И что будешь делать с этим дальше? – пальцы его руки коснулись моего местечка и, найдя набухший клитор, сжали его.

– Боже, – только и успела я выдохнуть, когда он вонзился одним пальцем в разгоряченную глубину.

– Почти, малютка, – насмешливым тоном ответил мужчина и протолкнул большой палец мне в рот. – Пососи его, малютка, так, как бы ты это сделала с моим членом.

Я промычала в ответ, что ему было бы вряд ли приятно. Но общие возбуждающие действия мужчины диктовали свои правила, и как бы мне ни хотелось сопротивляться ему разумом, тело было настроено абсолютно на другую волну.

Чуть приоткрыв глаза, я взглянула ему в лицо и задохнулась от тех эмоций, которые смогла прочесть. Темный взгляд его черных глаз прожигал насквозь мой затуманенный выбросами эндорфинов мозг, и я, практически забыв себя, поддалась его воздействию: начала активно сосать и подмахивать бедрами его набирающим темп движениям руки между бедер.

– Горячая. Дикая. И совершенно необузданная горная кошка, – прорычал он, облизывая мои губы.

И в этот миг я почувствовала, как внутри меня взорвался обжигающей волной неудержимый оргазм. Громкий стон устремился наружу. Мое тело все задрожало, и через миг я осела в руках мужчины.

– И это только начало, малютка, – Давид увеличил напор воды, и нас накрыло водопадом теплых капель.

Я бы рада была захлебнуться в этом потоке, но мне не позволял это сделать мужчина. Как только я начала ловить ртом воздух, он закрыл кран и встряхнул меня за плечи.

– Алита.

Я открыла глаза.

– Что? – вскинула подбородок.

– Сама дойдешь или…

Я отвела взгляд и уперлась в его грудь ладонями, отталкивая от себя.

– Я еще в состоянии ходить, – перешагнула бортик и ступила на влажный от пара пол.

– Это ненадолго, – хмыкнул мне в спину мужчина, и мои губы растянула невольная усмешка.

– Не сомневаюсь, – кинула, не оборачиваясь, и тут же взвизгнула громко, потому что вдруг оказалась переброшенной через плечо Давида. – Отпусти! Я боюсь!

Голос сорвался, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать на весу свое тело и не коснуться его голой упругой задницы, в которую то и дело упирался мой взгляд.

– Не верещи, – Давид в несколько широких шагов преодолел расстояние до кровати и, скинув меня на матрас, навис сверху, не дал мне и секунды, чтобы прийти в себя.

– Дикарь, – прошипела я, упираясь ему ладошками в грудь.

– К подобным притягиваются подобные, – не переставая скалиться, ответил Давид.

А когда его голова опустилась к моей груди, я задержала дыхание и поймала себя на мысли, что хочу почувствовать его губы на своем возбужденном соске, и в нетерпении даже потерлась попой о матрас.

– Вот теперь, малютка, я тебе верю, – проговорил мужчина, прежде чем мой сосок оказался захвачен в горячий плен.

Я выгибаюсь ему навстречу, и из моего рта вырывается стон, поощряя Давида на дальнейшие действия. По мере того, как ласки Давида становятся настойчивее и жестче, где-то в голове проскальзывает мысль, что и я хочу большего. Хочу оказаться на острие этой запредельной возбужденности, которая тугим узлом скручивает низ живота.

И когда голова мужчины оказывается между моих бедер, я вся напрягаюсь и подаюсь бедрами вверх, навстречу его губам, вцепляясь пальцами в покрывало. Первых прикосновений губ Давида даже не чувствую, настолько я возбуждена и разгорячена предвкушением продолжения. В крови бушует невероятный жар дикого желания. Мне кажется, что я даже перестала дышать, когда рот Давида начал властвовать на моем разгоряченном местечке. Выгнувшись дугой, жадно ловлю воздух ртом, пытаясь сделать вдох полной грудью.

– Давай же, малютка, сейчас, – слышу утробный рык мужчины, чьи губы терзают мою влажность, и не сдерживаясь, громко стону. Очередной оргазм разрывает меня на части.

Но в сладкую пучину эйфории мне не дает ускользнуть Давид. Он ловко переворачивает меня на живот и, подтягивая мою попку к своему паху, жестко, без нежности входит в меня на всю длину.

Я до боли закусываю губу, но это не помогает сдержать громкий стон, рвущий мои легкие. В груди воздуха становится слишком мало, и мне приходится открыть рот, чтобы сделать короткий вдох.

Дав мне несколько мгновений, чтобы привыкнуть к нему, Давид начинает раскачивать бедрами взад-вперед, тараня меня до самого предела. Невольно всхлипывая от раскаленного, будто жидкое золото, затопляющего желания, до судорог в пальцах сжимаю ткань.

– Пожалуйста, пожалуйста, – слышу, словно через вату в ушах, голос и не сразу осознаю, что прошу я.

Вот только бы знать, чего прошу? Ведь я практически выжата, как лимон… но это мне так казалось до того момента, пока бедра Давида не начали в меня впиваться, сцепляясь воедино с моими, в порыве оказаться во мне как можно глубже.

Мой голос срывается на крик, когда я дохожу до того самого острия и, не разбирая, куда ступить, срываюсь и падаю в пучину наслаждения. Перед глазами то и дело что-то вспыхивает, яркое, переливающееся. Но я разглядеть не успеваю, слишком быстро лечу вниз.

– Да, малютка, – сквозь сметающий все на своем пути ураган слышу обрывки фраз Давида, а потом вдруг все сливается, взрывается во мне… нет, это мы взрываемся оба.

Я чувствую, как что-то горячее заполняет меня, обжигая изнутри, и я рассыпаюсь на части от блаженства. Где-то на периферии сознания проскальзывает мысль о том, что это неправильно, что так не должно быть, но я тут же блокирую нежелательную информацию. Мне слишком хорошо сейчас. Слишком приторно-сладко, и я хочу находиться в этом состоянии тягучего желе как можно дольше.

Но все хорошее заканчивается, как обычно, слишком быстро, и уже через минуту я чувствую пустоту. Член Давида покидает меня. И мужчина, больше не удерживая мои бедра своими сильными пальцами, отпускает меня. Я некоторое время лежу, не шевелясь, и почти не дышу. Боюсь, что он уйдет. Но нет, Давид отпускается рядом, и когда его ладонь проходится от шеи по позвоночнику вниз, моя кожа покрывается мелкими мурашками, легкая волна неги скользит вслед за его касаниями. Я лениво перекатываюсь набок и оказываюсь с Давидом практически лицом к лицу, чуть вскидываю подбородок и заглядываю в его глаза.

– И что дальше? – хриплым, совсем не похожим на мой, голосом спрашиваю его.

Давид окинул меня быстрым прохладным взглядом, от которого у меня даже глаза заслезись. Такое в нем было равнодушие, что от обиды засосало под ложечкой.

– Ничего нового для меня и для тебя, – ровным голосом ответил Давид, и мне показалось, что это совсем другой мужчина, совершенно не похожий на того, с кем я только что занималась сексом.

– Хорошо, – как можно ровнее проговорила и я, пряча за хрипотцой в голосе досаду.

– Пока будешь в моей постели, тебе придется принимать противозачаточные, потому что резину я не люблю, – сухо проговорил Давид. – Завтра выпьешь таблетки. Артур принесет. На незапланированное потомство я тоже сейчас не рассчитываю, а тем более… – его взгляд скользнул по мне.

– Иди ты… – прошипела я в ответ и с силой уперлась в его бок, но мужчина грубо прижал меня к себе.

– Не рыпайся, малютка. И не выдумывай себе ничего лишнего. Сделаешь, как сказал, и все будет в шоколаде для тебя.

Смотрю, не моргая, монстру в глаза. А чего, собственно, я от него ожидала? Что он, поверженный моей невинностью и наивностью, тут же падет к моим ногам?! Действительно, наивная дурочка. Такие, как этот, никогда не изменятся.

Сглатывая горечь, что комом встала поперек горла, я расслабилась в руках мужчины, а он, как будто домашнюю зверушку, прижал меня к боку.

– Вот и умничка. Будешь послушной… получишь все и даже больше. Я очень щедр с теми, кто радует меня, а не выводит из себя каждый гребаный час, – выдохнул мне в макушку Давид.

Я на это ему ничего не ответила. Взглядом зацепилась за его грудь, которая уже через минуту мерно начала вздыматься. Уснул?! Я вскинула брови и чуть приподнялась, чтобы посмотреть… но тут же одернула себя. Плевать. Артур прав… нужно абстрагироваться от чувств и эмоций, которые вызывает во мне Давид, и принимать его как временное явление в своей жизни. Он должен быть моим пропускным билетом в самостоятельную, независящую ни от кого жизнь. Так сказал Артур. И сейчас это же подтвердил и сам Давид. А у меня и не остается другого выбора, кроме как подчиниться обстоятельствам, и если уж так распорядилась судьба, значит я пройду это испытание. А потом…

Давид, чертыхнувшись во сне, ослабил хватку, и теперь его ладонь, скользнув с плеча ниже, мягко легла мне на грудь. Повернувшись набок, он прижал меня к себе нежнее. И в этот момент во мне что-то надломилось. И что этому послужило, точно не могу сказать. Все произошло так быстро…

И когда я поняла, что потеряла над собой контроль, было уже поздно. Мои руки сами потянулись к его шее. Я, будто завороженная запахом его тела, всем существом тянулась к нему, вдыхая его феромоны. По щекам текли слезы от непереносимых эмоций, когда, вжимаясь в его грудь своей, я захотела стать с ним как будто единым целым.

– Чего ты?! – услышала сонный, недовольный голос Давида.

– Ничего, – шмыгнув носом и будто отморозившись, опустила руки.

– Тогда спи. Завтра много дел. И прекращай уже устраивать мокрые реки в кровати. Это начинает раздражать.

Его слова, как обух по голове, отрезвили меня. Вернули в реальность. Одним словом, Давид указал мне мое место. Заставил почувствовать себя никем.

Зло, сжав зубы, я застыла рядом с ним. Ну, что ж, хочешь безвольную куклу, господин Чудовище… Завтра ты ее получишь.

– Давай, просыпайся, – кто-то бесцеремонно потряс меня за плечо, и спросонья я не сразу узнала Артура.

«Артур…» – вяло проговорила про себя, и меня тут же накрыла паника. В памяти яркими образами вспыхнули все события вчерашнего вечера и… ночи. Я распахнула глаза и обхватила ладонями плечи. Паника отступила, когда я поняла, что на мне одеяло.

– Что? – тут же огрызнулась на Артура.

– Вставай. Уже десять. И вот, выпей, – он положил на прикроватную тумбу блистер с одной капсулой.

Взглянув на таблетку, я смерила мужчину долгим взглядом, как будто спрашивая его о том, стоит ли это делать.

– Если ты не хочешь залететь и растить безотцовщину, как, например, твоя мать, то выпей, – правильно поняв мой взгляд, ответил мужчина.

Хотя ответ его был и груб, но весьма и весьма справедлив. Может, именно так и поступил отец, когда вот так же двадцать лет назад пришел к моей матери и положил перед ней блистер с таблеткой. А она поступила совершенно иначе, не так, как хотел он. И так на свет появилась я… Хотя о чем это я? Тест показал, что я не являюсь дочерью Церетели. Отведя взгляд, я ничего не ответила, а лишь повернулась к мужчине спиной.

– Алита. Ты давай прекращай херней страдать. Прошлая жизнь позади, и назад уже ничего не вернешь, – сообщил мужчина, и по тому, как его голос отдалился, я поняла, что он отошел от кровати.

– Не особо и хочется, – кряхтя, я поднялась с кровати.

Оказывается, после секса с Давидом не то, что ходить, сидеть трудно. И это, как я понимаю, были еще цветочки.

Покрутив лодыжкой, я поняла, что боль в ноге практически полностью отступила.

– Да ты и не сможешь, – хищно оскалился Артур. – Ты только заруби себе на носу, что таких друзей, как твой Максимка, лучше бы не иметь в своем окружении. Выбирай тщательнее тех, с кем общаешься.

– А что делать, когда пойму, что круг общения совсем не мой? – закрутив на груди в тугой узел край простони, я вскинула подбородок и, чуть прихрамывая, прошла по направлению к ванной.

– Вырубай под корень всю херь, которая не нужна, – холодно ответил Артур и, развернувшись ко мне спиной, направился к двери.

– А что тогда прикажешь делать с вами? Вырубить? – не без ехидства бросила я ему вдогонку.

– Мы, цыпа, это твоя новая жизнь. И ты ее должна принять.

– А что, если я не хочу? Не смогу? – голос сорвался на шепот.

– Тогда умрешь, – кинул через плечо мужчина и, даже не обернувшись, исчез за дверью.

– Кто бы дал, – я покачала головой, вспоминая, как кинулась прямо под машину в надежде на то, что умру.

Прохладный душ и интенсивное растирание более-менее привели меня в тонус. После этих процедур захотелось немного пожить. Выкинув из головы все плохое, улыбаясь, я вышла из ванной, но стоило наткнуться взглядом на кучку разодранной одежды, как настроение тут же скатилось обратно на отметку «дно».

– Дерьмо, – я в банном полотенце плюхнулась на край кровати и, зарывшись пальцами в короткие волосы, уткнулась лицом в колени.

Нет, Артур прав. Прошлой жизни уже не будет. И если я хочу жить, нужно бы уже привыкнуть к новой, настоящей. К той, где для моих желаний места нету, к той, где я являюсь только игрушкой для чужих утех.

В раздумьях прошло не менее получаса.

– Твои вещи.

Я, вздрогнув, резко повернулась на голос Артура. Как они так умеют бесшумно двигаться?!

– Ты меня напугал.

Я в несколько шагов преодолела расстояние до мужчины и, забрав у него пакеты из рук, вытрясла все содержимое на кровать. – Вау, вот это да, – не смогла сдержать в голосе ехидства, – мы сегодня собираемся на бал?

Подхватив двумя пальчиками бретели красного шелкового платья, подняла его перед собой.

– Тебе лучше поторопиться. Давид недоволен тем, что столько времени приходится тратить в пустую и на тебя, – проворчал Артур и, взявшись за ручку двери, выразительно посмотрел на меня. – И помни, чем меньше ему сопротивляться, тем больше вероятность того, что ты надоешь ему скоро.

Дверь за ним закрылась.

Вот же придурок. Знает, на что давить. Но слишком долго в моей голове мысли об Артуре не задержались. Я тут же вернулась обратно к красному платью и к мысли о том, для чего оно мне может пригодиться. Параллельно с этим выцепила из общей массы вещей спортивный костюм и нижнее белье. Не сильно заморачиваясь, как все это будет смотреться на мне, переоделась. Как оказалось, все вещи были идеально подобраны по размеру. Интересно, а платье будет сидеть так же? Но проверить мне не дал оклик вошедшего Артура:

– Блядь, Алита! Сколько можно?

– Извини, – тут же отозвалась я, но через секунду пожалела, что извинилась.

– Передо мной извиняться не надо. Если тебе говорят «пошустрее», значит так и нужно делать, – он скрипнул зубами.

– Не рычи на меня, – огрызнулась я, попятившись мимо него.

– Твою мать, и угораздило же меня в это дерьмо вляпаться, – выдохнул Артур, закатывая глаза.

– Как и меня, – тут же нашлась я с ответом.

– Блядь, да ты невыносима, – чертыхнулся мужчина мне в спину.

Мои губы растянула мерзопакостная ухмылочка.

– Какая есть, – пожала я плечами и зашла в зал, где в меня тут же въелся темный взгляд Чудовища.

В комнате еще несколько человек, но я их не заметила. Все мое внимание было приковано к нему одному, сосредоточиться на чем-либо еще мне не давал его пристальный взгляд, который словно выворачивал мою душу наизнанку.

– Долго, – без какого-либо приветствия сказал Давид и кивком дал мне понять, чтобы села с ним рядом.

– Хочешь быстрее, в следующий раз сам иди, – отмахнулся Артур и тут же съежился под взглядом, которым его окатил Давид.

– Ты, наверное, плохо усекла правила, малютка? – угрожающе прошипел Давид, когда я приблизилась к нему вплотную.

Я быстро отвела от него взгляд и нечаянно посмотрела на Артура, у которого заметила выступившие капли пота на лбу и над губой. Вот дерьмо, мужчина явно напуган.

– Смотри на меня, когда я с тобой говорю, – дернул меня на себя мужчина, и я не удержала равновесие, упала к нему в ноги.

Он захватил мой подбородок и больно сцепил на нем пальцы.

– Неповиновение – это то, что я не приемлю никогда, услышала? – страшное, будто адово пламя, опалило меня его беспрекословное требование.

– Да, – хрипло выдохнула я и заметила, что вокруг нас повисла мертвая тишина.

И в этот миг поняла, что, если бы он мне сейчас перерезал горло, никто бы и пальцем не пошевелил, чтобы заступиться.

– Надеюсь, я в последний раз тебе об этом напоминаю, – он рывком поднял меня на ноги и кивнул на стул рядом с собой. – Садись и слушай внимательно. Сегодняшним вечером ты будешь гвоздем программы. Артур, начинай распределять роли. Сегодня ты за режиссера.

Я села так ровно, будто проглотила кол. Но боковым зрением при этом заметила, как Давид, расставив ноги, откинулся на спинку стула и принял расслабленную позу. Мне показалось, что все только меня и ждали. Похоже, я на сегодняшнем вечере и впрямь буду играть главную роль, только бы понять, какую.

Со всей злостью, на которую только была способна, я громко хлопнула дверью.

Ублюдок. Конченный придурок. Да пусть его сожрут огненные гиены, которые бродят в пекле ада и ищут себе жратву.

«То есть, – пыхтя праведным гневом, я подлетела к кровати и, схватив красное платье, с досадой швырнула его на пол, начала неистово топтать, – мало ему того, что превратил меня в свою собственную шлюху, так еще хочет, чтобы я отца и брата, пусть и не настоящих, подставила?!»

Моему возмущению не было предела. Я даже не знала, как правильно в этой ситуации поступить. Возможно, нужно будет сделать попытку и как-то предупредить отца и Николоза о том, что им готовит Давид. Вот только как это провернуть так, чтобы Давид ни о чем не догадался?

– Алита?! – в комнату опять без стука вошел Артур.

– Пошел вон! – закричала я так громко, что оглушила сама себя. – Вон!

Схватив первое, что попалось мне под руку, бросила этим в мужчину. Тот даже не пошевелился. Да и понятное дело. Первым под руку попался лифчик, который не пролетел и половины расстояния до мужчины.

– Алита, – укоризненно покачал он головой.

– ЧТО? Что вам от меня еще надо? Может, станцевать стриптиз на шесте перед собственным отцом, чтобы отвлечь внимание его и его гостей? В грязь меня втоптать до конца хотите? Совсем плевать на человеческие судьбы? – мой голос то и дело срывался с высоких нот, превращаясь в придыхание.

О, Боже, как же я ненавидела Давида со всей его компанией вместе взятой. Про себя я проклинала его столь часто, сколько могла.

– Алита, ты каким местом слушала? – Артур в мгновение сократил расстояние между нами.

– Я услышала все, что мне нужно было услышать, Артур. И то, что я буду там как приманка, я тоже поняла, надеюсь правильно?! – выплюнула ему в лицо обвинение. – Или ты думаешь, я совсем тупая и ничего не поняла?

– Алита. Это не совсем так, – устало вздохнул Артур.

– Артур, прошу тебя, – я переступила через себя и опустилась до просьбы, – не нужно этого делать. Ведь ты же понимаешь, что тогда мне конец. Я не смогу жить, зная, что предала отца и брата.

– Но, крошка, они же не твои родственники. Ты выполнишь свою работу, за которую Давид тебе заплатит нехилое такое вознаграждение. И подарит свободу…

– Но мне не нужна свобода такой ценой. Меня сгрызет совесть, – я схватила Артура за руку и подступила к нему еще ближе. – Прошу, помоги мне…

– У Артура нет таких полномочий, – насмешливо оборвал мою просьбу Давид.

У меня от того, что он мог услышать наш разговор, на затылке волосы встали дыбом. Я посмотрела Артуру в глаза и увидела, как с его лицом происходит метаморфоза. Во мгновение его черты исказились гневом. Он сбросил с себя мои руки и, сверкая глазами, повернулся к Давиду.

– Я тебе говорил, – бросил он на ходу и оставил меня один на один с Чудовищем.

– Теперь верю, – хмыкнув, ответил ему Давид, а потом перевел пугающе темный взгляд на меня. – Вижу, платье тебе не понравилось?

Я сначала не поняла, о чем говорит Давид, ужас, клокочущий в груди, затмевал разум.

«Артур, поганая сволочь, только что подставил меня?!» – пульсировала в голове мысль.

И только когда посмотрела себе под ноги, увидела, что стою на том самом красном шелковом платье, в котором, по всей видимости, я должна была пойти на ужин к отцу. Я сделала шаг в сторону, но платье с пола не подняла, потому что меня почти парализовало от страха.

– Ну, что ж, – мужчина вальяжной походкой приблизился ко мне и, подхватив с пола платье, кинул на кровать, – придется поступиться своими принципами, малютка. Пока я твой хозяин, будешь делать все, что скажу. И если честно, я уже задолбался говорить тебе одно и то же.

Его ладонь в мгновение ока оказалась на моей шее, я даже дернуться не успела, как он притянул меня к себе.

– Своими выходками ты подрываешь мой авторитет перед моими пацанами, малютка. Я не привык показывать слабость ни перед своими партнерами, ни перед мужиками, что работают на меня, – его большой палец поглаживал по току крови венку, которая с бешеной скоростью пульсировала у меня на шее, – даже в отношении такой аппетитной для меня девочки. Хочешь знать, почему, малютка?

Мои ресницы трепетали под напором его дьявольской энергетики. Я не могла выносить давления с его стороны, поэтому и связать хоть два слова для меня сейчас было очень сложно. И вместо слов я просто кивнула в ответ.

– А все потому, малютка, что крысы, пожелавшие проникнуть в мой бизнес, быстро распознают в тебе мою слабость и обернут это против меня. А я так рисковать не могу. И когда передо мной встанет выбор, малютка, знаешь, что я выберу?

Мне хотелось бы поверить в чудо. Хотелось бы, чтобы он сказал, что меня, но нет. Я знала ответ, и он мне не нравился.

– Уже догадалась, птичка?

Нервно сглотнув, я утвердительно кивнула.

– Как же я люблю умненьких девочек, – прохрипел Давид, и его губы впились в мой рот.

Жар, исходящий от Давида, тут же передался мне, собираясь в полыхающее пламя где-то в районе грудной клетки. А когда язык Давида начал жестко и настойчиво таранить мой рот, пламя ухнуло вниз и обожгло бедра, распаляя во мне желание почувствовать не только язык во рту, но и член внутри себя. Я против воли, под действием феромонов, притягивающих мое тело, прильнула к Давиду в желании соприкоснуться с его мощным торсом.

– Напрашиваешься, малютка, – отрываясь от моего рта, прорычал Давид и одним рывком развернул меня к себе спиной, толкнул на кровать.

Я даже не сопротивлялась, а наоборот, чуть выставив попку, начала заигрывать с ним. Твою мать, какая же я себя презирала в этот момент. Я себе не принадлежала рядом с этим Чудовищем. Меня на время заменяла текущая по Давиду сучка, томящаяся в ожидании его члена.

Мужчина спустил с меня штаны. Сквозь бухающую кровь в висках я услышала неизбежное «вжух» расстегивающейся молнии. Прогнулась в спине по максимуму.

– Дрянь. Ведь течешь по мне, как сука, – Давид впился в мои волосы на затылке и оттянул голову назад, заставляя выгнуться еще сильнее.

– Черт, – в легких мгновенно кончился воздух, стоило его пальцам начать быстро, без предварительных ласк растирать мой и без того набухший возбуждением клитор, – Да-а-а-а-вид, – стон сорвался с губ прежде, чем я бурно кончила прямо на его пальцы.

Перед глазами яркими вспышками взорвался фейерверк. Тело свело судорогой от накрывшего меня экстаза, и я, не удерживаясь на руках, упала грудью на матрас.

– Не так быстро, сучка, – прохрипел мужчина.

По моему телу прошла волна электрического тока, когда его пальцы нырнули вглубь мокрого лона, растягивая его. Еще один стон вырвался из моего горла, когда пальцы Давида сменил его член, заполнивший меня до предела.

– Пожалуйста, – захныкала я, когда Давид ускорил темп и начал вдалбливаться в меня, касаясь головкой самой глубокой точки в моем лоне.

– Сейчас, малютка, сейчас… – голос Давида сорвался.

Вся моя сущность натянулась будто струна, еще немного, и порвется… Всплеск невообразимого наслаждения растерзал мое существо на миллиарды осколков.

Но уже через несколько мгновений я собралась обратно, вернулась в реальность, стоило Давиду оттолкнуть меня и холодно произнести:

– Приведи себя в порядок. Через час спустишься вниз, ребята тебя будут ждать.

В эту секунду почувствовала себя шлюхой, использованной клиентом. Я так и не поднялась с кровати до тех пор, пока Давид не покинул комнату. А когда услышала звук закрывшейся двери, разрыдалась в голос.

***

В салоне машины было невыносимо промозгло. Хотя, возможно, из-за того, что я чувствовала себя мерзко и грязно, меня бил крупный озноб.

– Не трясись так, крошка. А лучше возьми себя в руки и знай, что от сегодняшнего вечера, зависит твоя дальнейшая судьба, – Артур выудил из внутреннего кармана пиджака мой телефон и протянул мне.

Я, не веря в то, что наконец-то в моих руках будет хоть маленький шанс на спасение, схватила аппарат, но мужчина не спешил мне его отдавать.

– И смотри, крошка, без глупостей, – усмехнулся, разжав пальцы.

Я посмотрела на него презрительно.

– А то что? – вскинула брови.

– Не играй с огнем, крошка. Давид не простит. Из-под земли достанет.

Я вздернула подбородок и отвела от Артура взгляд. Я знала, что он не просто угрожает, а говорит правду. Но то ли безумная идиотка сейчас говорила во мне, то ли полнейшая безрассудная кретинка, я не знала, но готова была рискнуть и попробовать еще раз сбежать.

Дорога до дома показалась такой короткой, что я невольно подумала, будто тот особняк, что снимает Давид находится где-то поблизости от отцовской усадьбы.

– Алита, – прежде чем высадить меня перед воротами, Артур повернулся ко мне, – прежде чем в твой башке возникнет какая-то глупая идея… И не надо отрицать, я по твоим глазам вижу, что ты что-то замыслила. Подумай о том, к чему это все приведет.

– Я уже подумала, Артур, – я дернула ручку двери и, выскользнув из салона, громко хлопнула дверью.

– Давид приедет часа через три. Так что постарайся вести себя прилежно, крошка, – кинул на прощание Артур, поднял стекло, и джип газанул с места, оставив меня стоять у ворот в облаке пыли.

– Кретин, – процедила я сквозь зубы и, развернувшись на пятках, направилась к калитке.

Набрала блокировочный код на панели, замок щелкнул, и автоматическая дверь отъехала в сторону. Я сделала глубокой вдох и, переступив невидимую черту, оказалась на вымощенном природным камнем тротуаре, который вел к черному входу в дом.

Чем ближе подходила к дому, тем страшнее становилось от предстоящей встречи с отцом. Как я ему посмотрю в глаза? Что скажу по поводу того, где ночевала? Ах, да. Я же была у подруги. Но для отца это пустые слова. Он их не воспримет.

По мере приближения я услышала, что с южной стороны дома, там, где у нас располагался бассейн, доносится женский визг и следом громкий взрыв смеха. Я, замерев, настороженно прислушалась, а когда различила, что мужские голоса разбавлены женскими, успокоилась. Значит, отец не просто затеял семейный ужин, а пригласил сюда и девок. Сжав челюсти, я откинула робость и твердым шагом направилась к дому. Ненавижу, когда отец устраивает подобное сборище у нас дома. Мог бы выехать куда-то. Зачем тащить все подряд в дом?

– Алита! – до боли знакомый голос окликнул меня, и я резко обернулась.

– Макс?! – я не верила своим глазам.

Максим стоял в нескольких метрах от меня, весть такой блестящий и сияющий на солнце. Вылизанный гримерами и одетый не без помощи дизайнеров – в этом я была уверена.

– Детка, я так рад тебя увидеть. Я так беспокоился о тебе…

Он приблизился ко мне так быстро, что я не успела среагировать на его выпад в мою сторону, когда он прижался своими намазанными блеском губами к моим.

– Отпусти, – вырываясь из его захвата, процедила сквозь зубы.

– Не понял? – парень с искренним замешательством в глазах посмотрел на меня.

– Не понял?! – иронично переспросила я и со всего размаха заехала ему коленом по яйцам.

– Твою мать! – скрючился он, сжимая ладонями свое достоинство. – Ты что, дура, совсем чокнулась? – простонал сипло.

– Я чокнулась?! Да, Макс, я чокнулась, долбанулась, рехнулась – называй, как хочешь, как тебе нравится. И скажи спасибо, что я тороплюсь, иначе… – я замахнулась на него, а парень, закрыв глаза, зажмурился, – …убила бы прямо сейчас.

– Да за что, детка? – вновь повторил непонимающим голос Максим.

Я не выдержала. Схватила его за челку и дернула вверх, заставляя посмотреть на меня. И только когда ближе присмотрелась к его лицу, увидела на нем столько грима, что на покойника меньше накладывают. Но даже из-под него проступал синюшный оттенок.

– Что это? – вцепилась пальцами в подбородок парня, и он невольно застонал.

– Отпусти. Ты что, не видишь синяки? – Максима, видимо, отпустила боль в паху, и он, выпрямив спину, встал во весь рост, возвышаясь надо мной.

– За то, что ты наделал, надо было вообще тебя в асфальт вкатать, – зло прошипела я, толкнув его в грудь, отступила на шаг.

– Детка, да ты можешь объяснить-то, что произошло? – парень сделал шаг по направлению ко мне. – Я так и не понял, когда очнулся, куда ты свалила? Всех опросил, никто не видел тебя…

– Прекращай, Макс. Ты думаешь, я не знаю, что это ты мне какую-то хрень подмешал и сосватал своему дружку-сутенеру?! – зашипела я ему в лицо. – Ты хоть понимаешь, куда этот гнида меня привез? Ты хоть понимаешь, что бы могло произойти, если бы отец об этом узнал?

– Что? – Максим тупо похлопал глазами, и это его невинное выражение лица меня только еще больше взбесило.

– Ты кретин! – выплюнула ему в лицо. – Ненавижу тебя больше всего в жизни!

Внутри тугой спиралью закручивался ураган злости. Вместо того, чтобы отойти, оставить парня, я, наоборот, сжала пальцами его футболку на груди и, впиваясь ногтями в кожу, начала царапать, раздирая ткань в клочья.

– Черт, Алита! Что… что ты творишь? – Макс схватил меня за запястья, попытался остановить, но у меня как будто тормоза сорвало.

Я даже не сразу поняла, что по щекам текут горючие слезы. Что губы кусаю до крови.

– Ненавижу тебя! Ненавижу!

Максим вдруг неожиданно с силой вывернул мне руки за спину и, перехватив их одной рукой, второй удерживая за плечи, вжал меня в себя.

– Аля…. Аля… да что случилось? – зашептал вперемешку с поцелуями. – Аля, успокойся и расскажи мне все нормально.

Мгновение, и я затихла в руках парня. Внезапно вспыхнувшая ярость погасла, оставив после себя полное опустошение.

– Зачем ты сюда приперся, Максим? – ровным, без намека на какие-либо эмоции, голосом спросила его.

– Я хотел увидеть тебя, – пожал он плечами, продолжая удерживать, – а потом прочитал в инфоблоке где-то, что твой отец собирает сегодня тусу. Вот и подумал, что такое ты точно не пропустишь. Говорят, старший сын Церетели приехал в столицу. Кто такое пропустит?

– Отпусти, – передернув плечами, я сбросила руку парня, а у самой где-то в животе начала закручиваться спираль страха, разбрасывая импульсы по всему телу.

– Что-то не так? – Максим заглянул мне в лицо.

– Все не так, Макс. Все.

Развернувшись без лишних слов, я покинула своего бывшего парня. В голове мысли были уже совсем о другом. Я прокручивала события последних двух дней, и что-то мне подсказывало, что во всем этом есть некая несостыковка. Что-то во всей этой истории мне казалось мутным, но я никак не могла ухватиться за эту нить. Не могла понять, что не так.

– Аля!? – услышала оклик Максима, но даже не повернулась к нему лицом, а просто подняла руку вверх и показала средний палец.

– Дура, – тут же услышала в спину.

Ускорила шаг. Мне нужно срочно где-то спрятаться, чтобы хоть на какое-то время остаться одной. Но стоило только выйти из тени деревьев, меж которыми бежала дорожка, как я оказалась чуть ли не в самом центре тусовки.

– Алита?! – первым, кто меня разглядел, был Ник.

Я выдавила из себя улыбку и кивнула, а у него вдруг взгляд начал меняться. Стал напряженным, темным. И это меня напугало. Он тут же отделился от двух дурех, которые, всунув свои полушария в узкие треугольнички купальников, наперебой пытались остановить его.

– Отвалили нахер! – цыкнул на них брат и, подойдя ко мне вплотную, обнял за плечи, да так по-хозяйски, что мне показалось, он от кого-то спрятать меня решил.

– Блядь, Алита. Ты зря сегодня вернулась, – прошептал мне в макушку и попятился неуклюже к входу в дом.

– Эм, не такое я себе приветствие представляла. А что не так? – растерянно покосилась я на него, но Ник на меня и не посмотрел, его взгляд блуждал где-то у меня над головой.

– Я бы тебе задницу надрал за вчерашнее, ан нет, вот приходится прятать.

Мы уже почти оказались внутри, за спасительными стенами, когда нас окликнул отец.

– Дочка? Алита? – его голос не предвещал ничего хорошего.

– Все, сестренка. Тебе… а точнее, нам пиздец, – буркнул Николоз и, отпустив мои плечи, сделал полшага в сторону.

Мне ничего больше не оставалось, кроме как повернуться к отцу, что я и сделала.

– Привет, пап, – натянула на губы добродушную улыбку, но стоило только скосить глаза на того, кто стоял радом с отцом, улыбка мигом слетела с моих губ.

Отец, отделившись от гостя, у которого на лице вдруг появилась плотоядная ухмылка, бодрой походкой направился ко мне. А я будто громом пораженная стояла и не могла отвести глаз от мужика, который прожигал меня взглядом. И этот взгляд, мне очень, очень не нравился, потому что именно так на меня смотрел Давид.

– Ну-ка, быстро в дом, – приказал отец, хватая меня за локоть и втаскивая в кухню.

Но прежде, чем оторвать взгляд от «гостя», я успела увидеть, как он одними губами прошептал «красивая и моя». Меж позвонков завибрировал ледяной ужас.

Что, черт возьми, это значит? Что он только что сказал?

Но отец мне не дал и секунды задержать мысли на этом эпизоде. Втолкнув меня в кухню, он навис надо мной, как ястреб над своей добычей.

– Ты где была, а?! – заорал он, не стесняясь, что нас кто-то может услышать.

– Пап, ну, у подруги же, – заикаясь, ответила я ему, надеясь на то, что мои двойники умело подделали мой голос.

– Так а какого же черта ты у нее не осталась? – продолжал орать вопросы отец.

А я, не зная, что ему ответить, просто лупилась на него в немом молчании.

– Бегом к себе в комнату. И чтобы я тебя сегодня не видел…

– Но пап, а как же ужин? – хрипло проговорила в ответ.

– Алита! – одернул меня Николоз, и я пулей выскочила из кухни, решив не испытывать судьбу.

С дикой скоростью (в ту минуту я даже забыла про свою больную лодыжку), я преодолела расстояние до своей комнаты и, открыв дверь, тут же закрыла ее за спиной на ключ. Я знала, что замок не остановит того, кто всерьез захочет пробраться ко мне в комнату, а потому, прильнув ухом к двери и удостоверившись, что кроме тишины ничего не слышу, щелкнула задвижкой снова и, приоткрыв дверь, воровато выглянула в коридор. Никого. Одернув себя и внутренне приказав быть сильнее, я вышла из комнаты, спустилась по запасной лестнице в конце коридора и оказалась на первом этаже в том крыле, куда не заглядывал даже отец. Гостевая комната, расположенная в самом конце, показалась мне самым надежным укрытием. Уж здесь-то меня искать вряд ли кинутся в первую очередь. А еще отсюда можно быстро и без особых потерь для себя и своего здоровья сбежать.

Стоп, чтобы сбежать, мне понадобятся деньги. Под ложечкой противно засосало, когда я поняла, что кроме как из сейфа отца, мне их неоткуда взять. Скрестила пальцы и небольшими перебежками вернулась в начальную точку своего пути на первом этаже. Бесшумно проскользнув в кабинет отца, я прижалась спиной к двери, перевела дыхание. Пока все идет как нельзя лучше. Где находиться сейф, для нас с Ником секретом не было. Вот только насколько отец доверял брату, я не знала. Зато я знала, что он доверял мне, потому как…

Прокрутив нужную комбинацию цифр на замке сейфа, я дождалась, пока он щелкнул, и дверка плавно отъехала в сторону. В сейфе аккуратными стопками лежали пачки разноцветных купюр. Взяв одну из пачек пятисотенных евро, в уме я быстро прикинула, насколько мне ее может хватить, и после нехитрых подсчетов поняла, что ненадолго. Расстроилась. Отец вряд ли сразу кинется проверять после гостей свои сбережения, а пока до этого дело дойдет, меня уже тут не будет. Поэтому, немного подумав, прихватила еще две пачки сунула их за пояс штанов и поспешила покинуть место преступления, не забыв вернуть все, что трогала, на свои места.

Страх быть пойманной гнал меня с бешеной скоростью. И в какой-то момент я все же осознала, что нога у меня действительно перестала болеть, и двигаю я ей вполне себе сносно. Все-таки парень, который вправил мне ее, гений.

Когда наконец-то моя гонка закончилась без приключений, я добралась до спасительной комнаты, оглянувшись по сторонам, бесшумно скользнула в спальню и тихо прикрыла за собой дверь. С облегчением выдохнула. Я так вдохновлена была своим успехом, что у меня как-то даже на второй план отошли все сомнения по поводу плана побега. Я уселась на пол прямо посреди комнаты. Довольная улыбка, растянувшая мои губы, застыла, когда неожиданно я услышала, что в рюкзаке завибрировал телефон.

Нет! Нет! Нет!

Мне даже не нужно было смотреть, кто звонит, потому что по бешено скачущему сердцу в груди я и так прекрасно это знала. Пока телефон разрывала вибрация, я так и сидела, словно приклеенная к месту, не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Страх сковал все мое тело, и все мои планы разлетелись в пух и прах.

«Я не смогу сбежать, – промелькнуло в голове, – я слишком слаба для этого».

Когда телефон завибрировал повторно, я все-таки смогла скинуть оцепенение и трясущимися пальцами залезла в карман рюкзака, выудила оттуда телефон.

«ДАВИД». Он заглавными буквами вбил свое имя в записную книжку, а мне эти буквы показались клеймом, которое было выжжено у меня прямо на сердце. Нажав кнопку «принять вызов», я закусила губу и поднесла телефон к уху.

– Не смей игнорировать мои звонки, – прорычал Давид, а у меня мурашки по позвоночнику побежали, оставляя после себя будоражащий холодок.

– Я не слышала, телефон стоял на беззвучном, – соврала я, но голос дрогнул, и я поняла, что прокололась.

– Не ври, там стоит вибровызов! – рявкнул Давид, аж в ушах зазвенело.

– Не ори. Оглушишь, – тут же ответила я ему и снова закусила губу, потому что поняла, что зря это сделала.

– Слушай сюда, Алита. Ты чего добиваешься? Думаешь, что спряталась за стенами дома отца, и тебе там ничего не угрожает? Так вот знай, ты ошибаешься, малютка. Я привык брать все, что мне нужно и что мне нравится. Поняла, о чем я?

Я сглотнула, прогоняя сухость во рту, и кивнула ему в ответ.

– Не слышу. Поняла?

– Черт, да что ты вечно орешь на меня? Я все поняла, поняла! – крикнула ему полушепотом в трубку, и меня затрясло от того, что я услышала в динамике утробное рычание. Зверь.

– Я приеду через час. Чтобы встретила меня. В красном платье. Все как обговаривали…

– Я не могу, – перебила его.

– Что это за новость? – зловеще проскрежетал он в динамик.

– Отец приказал из комнаты носа не высовывать. Как я его могу, по-твоему, ослушаться?

Несколько секунд ничего не происходило, а потом меня вдруг оглушил взрыв смеха. Я ждала. Ждала и молилась, чтобы это Чудовище разорвало от смеха так же, как «Пузыря» из сказки. Но мои надежды не оправдались, я снова услышала голос Давида в трубке.

– С каких это пор ты стала слушать папочку, Алита? – с иронией спросил он, а я, сжав в кулак пальцы свободной руки, больно впилась короткими ногтями в ладонь, сдерживая рвущейся наружу ответ. – Молчишь? То-то же. Значит так, слушай меня и впитывай всю информацию. Никакой самодеятельности. Все действия строго по плану, как говорили. Поняла?

– Да, – коротко ответила ему.

– Умница. Такой подход мне нравится. Рад был услышать твой голос, малютка.

И не успела я сообразить, что он только что он мне сказал, как в динамике послышались короткие гудки.

Он скоро будет здесь. Скоро будет здесь… Паника, словно неизбежный прилив, нарастала в душе с каждым биением сердца, становилась все сильнее и сильнее. Я заметалась по комнате. Нужно было что-то придумать, что-то, что могло мне как-то помочь… Но разум твердил только, что все бесполезно. И единственный разумный вариант – это все рассказать отцу. Только он мог мне помочь, но меня мучил вопрос: а захочет ли он мне помогать, когда узнает правду?

***

Я вышла из комнаты ровно тогда, когда заметила, что в ворота въехала машина Давида. Красное платье необычно струилось по моему телу, подчеркивая каждый изгиб и выставляя напоказ совсем небольшую грудь, но тем и лучше. Это платье мне было совсем не к лицу. Оно только больше указывало на несовершенства моего тела. А это значит, что я не буду в нем привлекать к себе всеобщее внимание. А скорее всего, произведу совершенно другой эффект. Да и с лицом, как, собственно, и с прической, я не заморачивалась вовсе. Минимум макияжа, и то ради приличия. Женская моя сущность, правда, вопила о том, что не хочет выглядеть хуже тех сосок, которых притащил отец, и у которых одни только сиськи могли привлечь к себе всеобщее внимание. Волосы я зачесала назад и с помощью лака зафиксировала их в таком положении намертво. В зеркало перед выходом даже не посмотрела. Да и не было смысла. Я уже представляла, в какой ярости будет отец, когда я покажусь перед ним в таком виде, но боялась я вовсе не его. Боялась я того, чья ярость могла погубить всех, кто был мне дорог.

Чем ближе я подходила к выходу на террасу, тем отчетливее доносились голоса с улицы. Отца я слышала отчетливее всех, но даже его голос померк, когда услышала грудной голос Давида. И именно в этот момент я открыла дверь.

Все разом повернулись в мою сторону. Уж не знаю, с чем это было связано. Возможно, стечение обстоятельств, возможно, я слишком сильно хлопнула створкой, чем и привлекла это всеобщее внимание к себе. Разговоры стихли. Одним взглядом я охватила всех присутствующих, и сердце екнуло от страха, когда мое внимание к себе приковал ОН. И стоило нашим взглядам схлестнуться, как я забыла обо всех. Они остались вокруг нас размытым пятном, как будто странные искажения реальности, заполняющие фон.

Короткий вдох. И сердце замедляет ход, когда вижу, как в глазах Давида загорается такой знакомый мне огонь. Этот огонь с каждым мгновением становится жарче, ярче, и мне уже трудно сделать вдох, потому как я вся начинаю гореть от желания к этому мужчине.

Мне уже не важен никто, я хочу лишь одного: чтобы мы оказались наедине. Хочу почувствовать его сильные руки на своем теле. Хочу ощутить то дикое необузданное вожделение, с которым он будет сминать на мне одежду и входить в мое тело, резко, жестко… Так, как я люблю.

– Милая! – вырвал меня из фантазий громкий оклик отца, и все звуки вернулись.

Я вся залилась краской. Мне даже стыдно было представить, как я сейчас выгляжу.

– Пап, извини. Не смогла удержаться, – виновато опускаю взгляд в пол и подхожу к отцу.

Незнакомый мужчина с похотливым липким взглядом продолжает не сводить с меня глаз, я чувствую это и уже жалею о том, что повелась на приказ Давида и вышла сюда. От мужчины исходит реальная опасность, я это ощущаю инстинктивно. Будто почувствовав мой испуг, между нами вдруг оказывается Давид. Он меня оттесняет, и тут я понимаю, что ошибалась, когда подумала, что этого мужчину и Давида связывают одинаковые эмоции, которые они испытывают ко мне. От Давида исходит чистый здоровый запах секса, а вот мужчина, который стоит рядом с отцом, источает что-то нездоровое и… жуткое.

– Ну, что ж, – крякнул недовольно отец, – рад, что тебе стало лучше, Алита.

– И ты, старый лис, хотел скрыть от меня столь восхитительное сокровище? – возмутился мужчина.

– Марат, ну что ты такое говоришь? – вскинулся отец, – Алиточке нездоровится уже несколько дней. Вот решил девочку не донимать… Давид, сын мой. Как добрался?

Отец тут же переключил внимание на сына, а я покосилась из-за спины Давида на этого самого Марата, что все так же не сводил с меня глаз. И конечно же для него мой взгляд не остался незамеченным. Его губы растянула самодовольная улыбка, обнажившая ряд ровных белоснежных зубов, а меня аж покоробило от его оскала.

– Отлично добрался, – сухо отозвался Давид, и я вздрогнула от неожиданности, когда его рука легла на мои плечи, и он прижал меня к себе. – А по сестренке и не скажешь, что у нее что-то болит, а?

В голосе мужчины прозвучал шутливый тон, но это обман. В нем я услышала угрожающее предупреждение для всех. Его пальцы сжали мое предплечье. Я попыталась сглотнуть и смочить пересохшее, как пустыня, горло, чтобы ответить, но не получилось.

– А со мной Марата познакомить не хочешь, отец? – Давид лишь на мгновение задержал на моем лице взгляд и перевел его на отца, а меня как будто завел за спину, пряча от пристального липкого взгляда.

– Ах, да, забыл.

Я посмотрела на отца очень внимательно, так как услышала в его голосе нотки растерянности, что было совсем не свойственно ему.

– А это один из депутатов администрации, Давид. И хороший друг отца. Неужто не слышал о нем? – за нашими спинами послышался голос Николоза, а через секунду появился и он сам.

– Нет, а что, должен? – спросил Давид голосом, полным сарказма.

В какой-то момент я поняла, что совершенно здесь лишняя, и лучше бы мне удалиться. Глазами уже нашла свою мишень – Макса, с которым бы мне хотелось выяснить отношения до конца, и открыла было рот, чтобы сказать, что мне нужно отойти, но не успела.

– Ну, насколько я слышал, ты же в горах живешь?! Так видимо, туда сигналы цивилизации не доходят?

Я почувствовала, как Давид напрягся. Черты его лица заострились. И это означало только одно – зря Марат открыл свой рот, да еще и подшутил над Давидом.

– А я смотрю, в окружении отца шуты завелись? Отец, не знал, что тебе веселья не хватает. Думал, Ника достаточно…

– Ты следи за тем, что говоришь, – прошипел Марат, и я даже немного съежилась в руках Давида от его взгляда.

– Да что ж вы как дети? – вклинился между ними отец, и я с облегчением выдохнула.

Отец как нельзя вовремя.

– Мне нужно отойти, – встряла я, надеясь, что вовремя.

– Стой здесь, – рыкнул Давид и придавил меня к земле своей тяжеленой ручищей.

– Конечно, иди. Ты видела? Максим пришел? – одновременно с ним отозвался отец и запоздало в удивлении кинул взгляд на Давида, когда услышал, что тот сказал. – А ты что-то хотел узнать у Алиты, сын?

– Да, – последовал короткий ответ.

– Так весь вечер впереди. Пусть девочка повеселится. А мы тут потолкуем немного по-мужски. Не думаю, что эти разговоры ей будут интересны.

Я подняла взгляд на Давида. Я видела, как на его скулах от напряжения ходят желваки. Видела, как на шее, выглядывавшей из-под белого воротничка, выступили напряженные вены. Он не хотел отпускать меня, но при этом понимал, что выбора у него нет.

– Ладно, поговорим позже. Только далеко не уходи. Будь у меня на виду, – он через силу снял с моих плеч руку, а меня будто кипятком окатило смущение, и я, не глядя ни на кого, удалилась прочь.

Давид разговаривал со мной так, как будто мы знакомы больше, чем один день, и только слепой не заметил бы этого, а уж отец так точно заметит. Да и Николоз не дурак, он то сразу сложит два плюс два… Щеки горели пожаром. Нет, нет, лучше об этом не думать. Не хочу.

– Аля? – дернулся в сторону при виде меня Максим, и я за это не могла его винить.

Глубокие царапины, что остались после нашей последней встреч, лишь чуть успели покрыться тонкой защитной корочкой. А вот одежду он успел сменить. Для меня была загадка, почему он остался здесь, почему не ушел.

– Не ожидал? – усмехнулась я, подходя к нему вплотную, оттесняя девку, что терлась вокруг него.

– Эй, ты чего толкаешься? – выпучила та на меня глаза.

– Свали в туман. Не видишь, нам поговорить нужно? – грубо отшила я ее, но девка так просто сдаваться не хотела.

– Максик, ты чего молчишь? Что эта… себе позволяет? – надула она губки-пельмешки.

– Слушай, ну ты видишь, поговорить она хочет. Ты иди выпей чего-нибудь. Я через пять минут подойду.

– Да пошел ты, Макс, – выплюнула обиженно девка и, развернувшись на пятках, пошла прочь.

– А ты, я посмотрю, не теряешь время зря, – ядовито заметила я.

– Ну, а чего тянуть кота за яйца, Аля. Ты мне все доходчиво объяснила. Я все понял. Что ты еще от меня хочешь? – пожал парень плечами.

– Я хочу разобраться, Макс. Хочу понять, как я оказалась в группе проституток, которых твой дружок привез на «смотрины»?

– Я не знаю, Аля. Не знаю, – Максим расправил плечи, выпрямился, – и если это все, то я пойду.

– Нет, не все, Максим. Это только начало, – одернула я парня, схватив его за руку.

И когда меня саму схватили за локоть сзади, от неожиданности чуть не вскрикнула.

– Черт! – дернула локоть и повернулась к налетчику с воинственным настроем, отчитать его. Но когда поняла, кто передо мной, язык так и прилип к небу.

– Пошли, – скомандовал Давид и, не дожидаясь от меня согласия или какого-либо другого ответа, потащил меня к дому.

– Ты рехнулся? Куда ты меня тащишь? Да отец если увидит, он тебя четвертует, – говорила ему сбивчиво, потому как мне приходилось бежать следом за ним.

Он шагал чересчур широко для меня, да и у платья был узкий покрой. Мне приходилось в нем ходить мелкими шажочками.

– Ты сейчас запрешься в своей комнате и будешь там сидеть до тех пор, пока я не дам тебе разрешения выходить.

– В каком смысле? Ты же сам мне сказал, что я должна стать приманкой, – прошипела я сквозь зубы полушепотом, но Давид услышал.

– План поменялся.

Давид тащил меня к черному ходу, и только это спасло меня от позорища быть увиденной всеми гостями.

– И какой план теперь? Что ты задумал? Оставишь меня дома? – задыхаясь, спросила я.

Давид неожиданно резко остановился, и я едва не врезалась в него. Он обернулся и, сжав в ладонях мое лицо, заглянул мне в глаза, мне показалось, в самую душу, выжигая там клеймо в виде своего имени.

– Тебя выдают замуж, малютка, – выдохнул он мне в губы.

– Что? – часто-часто заморгала я, в недоумении выгнув брови.

– Что слышала, малютка. А я, как ты понимаешь, не готов делиться тем, что принадлежит мне. Так что сейчас прижмешь свою задницу к кровати и будешь сидеть тише мыши. Пока я не разберусь с отцом. Это займет немного времени. Поняла?

– Ага, – кивнула я, облизывая пересохшие губы.

Давид отпустил меня так же неожиданно, как и схватил.

– Давай, иди первой и сразу в комнату. А я зайду к отцу. И чуть позже встретимся. Все запомнила, что я сказал?

Я кивнула и, открыв дверь, зашла внутрь, опережая Давида всего лишь на шаг. Когда до кабинета отца оставалось несколько метров, я резко повернулась к Давиду и, схватив его за отвороты пиджака, смяла их в пальцах.

– Я не хочу замуж, Давид. Сделай все, чтобы этого не произошло!

Я не осталась дожидаться ответа. Резко развернувшись, я скинула туфли на высоких каблуках и, семеня по коридору, кинулась прочь, еле сдерживая слезы. Я сразу поняла, за кого отец меня решил отдать замуж. Это был Марат. Человек, который только своим видом приводил меня в ужас, заставляя волосы шевелиться на затылке.

Добравшись до комнаты гостей, я захлопнула дверь и закрыла ее на замок. Но этого мне показалось мало. Хаотично оглядываясь по сторонам, я искала еще что-то, чем можно было подпереть дверь. Но спустя минуту поисков я поняла, что смогу сдвинуть с места только небольшую тумбу, предназначенную для ваз с цветами. Сама же все это продумывала. Какая я молодец.

Поднатужившись, я все-таки смогла сдвинуть тумбу с места и подперла ею дверь. Довольная собой, стукнув ладони друг о дружку, я уселась на кровать и, улыбнувшись своей сообразительности, расслабилась немного. Вспомнила слова Давида о том, что его разговор с отцом продлится недолго, достала телефон, включила на таймер пятнадцать минут и кинула гаджет на кровать. У Давида разговор короткий, неважно, кто перед ним находится. А я сейчас желала лишь одного: чтобы мужчина, которого я считала до этого Монстром, забрал меня отсюда как можно скорее, не позволил отцу выдать меня замуж за еще большее чудовище, чем он сам.

Переодевшись, я подошла к окну и, распахнув рамы, облокотилась на подоконник. Чуть высунулась наружу, чтобы охватить последний раз взглядом как можно больше, ведь здесь сегодня я точно нахожусь в последний раз.

Я не сразу сообразила, что за хруст услышала у себя под окном, и что это предвещает какую-то опасность. Вместо того, чтобы отойти от окна, я, наоборот, навалилась грудью на подоконник, чтобы посмотреть, какое животное могло забраться на наш охраняемый со всех сторон участок, когда на моей шее сомкнулось что-то тугое и холодное. Я даже вскрикнуть и испугаться не успела, когда меня резко дернули вниз, и я, сделав кувырок в воздухе, полетела на землю.

Глава 11

– Не кипятись, Давид, – басом пророкотал отец.

– Я кипячусь? Да я даже еще и не начал, – прорычал я, нависая над ним, сидящим напротив меня в кожаном кресле.

– Что ты так агрессивно реагируешь? Марату я обещал Алиту отдать уже давно. Да и за девку так буду спокоен. Будет жить с ним как у Христа за пазухой…

– Она же еще девчонка, – оборвал я его.

И да, если отец будет настаивать на своем, я готов кинуть ему прямо в лицо доказательства того, что Алита мне не сестра. И забрать малютку с собой, но отдать ее этому ублюдку я не позволю.

– С чего ты взял? Алита уже взрослая девочка. Да и замуж ей пора, а то ты видел, какие женихи вокруг нее вьются? Я Максиму позволяю за ней ухлестывать, чтобы не заскучала, но ему я пообещал яйца открутить и собакам скормить, если вдруг на мою девочку вздумает залезть.

От дикой ревности, что всколыхнулась в груди, у меня аж во рту пересохло, и это только от того, что представил, как моя малютка с этим Максимом терлась. Пусть и до меня.

– А тебе-то что до того, за кого Алита замуж выйдет? – подозрительно прищурившись, вдруг спросил отец.

– Не твое дело, – оборвал я его.

Объясняться с ним по поводу девчонки пока у меня нет никакого резона. Нужно выяснить больше о его темных делишках, уж потом и об Алите будем речи вести.

Оттолкнувшись от столешницы, я сел в кресло, принял расслабленную позу. Нужно усыпить бдительность Церетели-старшего и попробовать все решить полюбовно.

– Ну, раз про Алиточку все выяснили, может, поговорим о делах? – вскинул вопросительно густую бровь отец, отчего его лоб прочертили глубокие морщины. – Ты же именно за этим приехал сюда?

– Как хорошо, что есть общие дела, не так ли?

– Ты прав, сын, – покряхтывая, отец зачем-то выудил из тумбы ноутбук, включил.

– Вижу по твоему поведению, что ты обо всех делишках Ника в курсе? – стараясь не повышать тона, задал я вопрос отцу.

– Не обо всех, как оказалось, – покачал головой старик.

– Отец, не тяни. У меня нет на загадки и игры времени. Ты же знаешь, я не терплю перетягивания резины туда-сюда, и если бы в этом деле не был замешан Ник, то уже давно бы полетели головы с плеч.

– Не торопись, Давид. А то знаешь, успеть можешь, – качнул головой отец, и его губы неожиданно растянула довольная улыбка.

– Вижу, хорошие новости у тебя? – я подтянулся на локтях в попытке хоть что-то уловить на экране, но отец тут же немного отвернул ноут.

– Хорошие, – хитро прищурившись, проговорил он и повернул ноут ко мне.

Я не сразу сообразил, что за кадры мелькают на экране. Слишком темная была картинка. Но даже это не помешало закрасться нехорошему предчувствию под ложечку и противно там засосать.

– Что это? – прохрипел я на выдохе, когда заметил, что группа из троих мужчин тащит четвертого к воротам… четвертую… это девушка, точно.

На ее голове был мешок, и она изо всех сил старалась вырваться. Выкручивалась, извивалась в руках похитителей. Что-то до боли знакомое показалось мне в этой девушке. Что-то, что есть только у нее… у Алиты.

– Так это же… – вздрогнув от своей догадки, я вскочил на ноги и, схватив ноут, пристальнее вгляделся в картинку.

Вот группа людей уже подходит к воротам, открывает калитку.

– Блядь! Твою мать! Останови это! – взревел я диким зверем и посмотрел на отца.

– Понравилась?! – пробасил отец.

Только тут я сообразил, что выдал себя с потрохами, слишком уж бурно отреагировал на похищение «сестренки».

– Верни ее. Немедленно, – я сжал в пальцах ноутбук до хруста корпуса.

– Сядь. Алита предназначена Марату, и больше об этом нет смысла говорить. Я ее давно ему пообещал.

Дикая злость рванулась наружу хищным зверем. Я с силой трахнул крышку ноутбука о стол. Та отлетела в сторону, а оставшуюся в руках часть я запустил в стену. Компьютерные «кишки» разлетелись по всему кабинету.

– Убью всех, кто хоть пальцем посмеет ее коснуться, – рыча, бросил озлобленный взгляд на отца и достал из внутреннего кармана сложенный в несколько раз результат ДНК, кинул ему на стол, – изучи.

Развернувшись на пятках, я метнулся к двери и, схватившись за ручку, дернул ее на себя.

– Стоять! – гаркнул мне в спину отец, и я в недоумении повернул голову к нему.

Отец стоял в центре кабинета с направленным в мою спину пистолетом.

– Вот это поворот, – ярость заставила меня скрежетать зубами.

– Я сказал, отошел от двери и сел обратно, – угрожающе дернул стволом отец, указывая мне на кресло.

– А если нет? Выстрелишь? – сухо спросил я его и с места не сдвинулся.

– У меня нет выбора, Давид. Если понадобится, то да.

– Убьешь своего сына ради связей с Маратом? Я правильно понял? А как же Николоз? Что скажешь своему младшему сыну? Или вы тут все заодно?

– А ты еще не догадался, щенок? – лицо отца перекосила ненависть.

– О том, что вы решили меня подставить? Сразу понял! Тут не поймет только идиот…

– Не-е-ет, – покачал головой отец.

– Ну, то, что подложил под меня Алиту, я тоже понял, но не сразу.

– А я и не подкладывал, Давид. Все случилось само собой. И эта случайность только на руку мне сыграла, хотя связи здесь тоже были не последними. Я когда понял, что ты девочку мою трахнул, хотел тебе яйца открутить, а уж потом и башку, но потом передумал. А когда увидел вашу реакцию друг на друга, то идея, как можно использовать вашу связь против тебя, пришла мгновенно.

Все последние слова отца у меня проскочили мимо ушей. Свое внимание я заострил на том, что отец с какой-то странной интонацией назвал Алиту «своей девочкой». Что он имел в виду?

– В смысле, твою девочку? Так ты Алиту для себя берег или для Марата? Ты думаешь, этот упырь лох, и он бы не сделал тест ДНК? Или он тоже знает, что Алита не твоя дочь?

– Что значит не моя? – хмыкнул отец. – Алита моя на девяносто девять и девять процентов.

– Не может быть. Я сделал тест, когда заподозрил ее во лжи, и он показал, что мы с ней не родственники.

– Вы и не родственники, – кивнул отец и, отступив за стол, снова полез в ящик.

Выудив оттуда папку, он кинул ее мне. Пришлось изловчиться, чтобы поймать.

– Что это? – удивленно спросил я, когда, открыв первую страницу, увидел фото матери с каким-то парнем.

Пригляделся. Твою мать! С удивлением всмотрелся в лицо парня и понял, что тот как две капли воды похож на меня. Фото явно было сделано в прошлом столетии. И матери на ней, как и парню, было не больше, чем по двадцать лет.

– Это твой папаша, сынок, – сделал акцент на последнем слове Церетели, и мне показалось, что его чуть не вывернуло при этом наизнанку.

– В смысле? – поднял я на него взгляд.

И это был риторический вопрос, по выражению перекошенного гневом и ненавистью лица отца я все понял сразу. Мать изменяла ему. А это значит, что Георгий Церетели всю жизнь был рогоносцем и воспитывал не своего ребенка.

– Ну, что, понял, Давид? – прохрипел отец.

– А Николоз? – в голове был полный сумбур.

Мысли хаотично метались от одного к другому. Я пробовал просчитать даты и одновременно понять поступок матери. Зачем она это сделала? Ведь рано или поздно отец бы все равно узнал об измене. Но самый главный вопрос заключался в другом: почему Церетели оставил матери жизнь?

– Вы с Николозом ублюдки нагулянные. Ненавижу вас. И мать вашу, изменщицу, презираю! – брызжа слюной, выплевывал отец оскорбления.

– Так что же растил, раз знал, что мы нагулянные? – сузив глаза, огрызнулся я.

– Мстил твоей матери-шлюхе.

– Не смей говорить про мать в таком тоне! – не выдержав, вскочил я. – Ты и так нас с Ником лишил ее, когда выгнал ее из дома.

– Щенок!

Возможно, я не ожидал такой прыти от старика, либо потерял бдительность, но отец оказался возле меня слишком быстро и, замахнувшись, нанес удар кулаком точно в челюсть. Молниеносная боль обожгла кожу. Дернувшись всем телом от старика (уж драться с отцом я точно был не намерен), я отскочил от него на несколько метров, при этом мне удалось выхватить из его рук пистолет.

– Мразь, – зло прошипел Церетели-старший и, будто разъяренный старый лев, кинулся в атаку.

– Эй! Что тут у вас происходит? – разорвал голос Николоза напряжение в кабинете.

Воспользовавшись заминкой отца, я схватил Ника за шиворот и вытолкнул его из кабинета. Следом выскочил сам, громко хлопнув дверью за спиной.

– Все объясню позже, – не обращая внимания на сопротивление младшего брата, потащил его к выходу.

– Подожди, Давид. Что ты творишь? Я должен сказать отцу…

На то, что он должен, мне глубоко и откровенно плевать, больше он этому ублюдку ничего не должен.

– …да погоди ты…

Николоз вдавил пятки в пол, и я чуть ли не споткнулся об него.

– Да что ты как маленький?! – прорычал раздраженно.

– Мне нужно сказать отцу… Там только что Алиту похитили…

Рваный вдох оцарапал глотку.

– Мы это видели, – кинул ему в лицо и толкнул в грудь, заставляя парня сдвинуться с места.

– Что значит, видели? – заглянул мне с недоумением в лицо брат.

И тут я заметил небольшие ссадины и наливающийся краской кровоподтек на лице.

– Ты с кем-то подрался? – ответил вопросом на вопрос.

– Я хотел их остановить, за что и получил по лицу. Оказывается, эти ребята ушлые. Их силой не взять, – с сожалением вздохнул Николоз.

– Это псы Марата? – задал я вопрос с очевидным ответом.

– Думаю, что да. Но это не точно, – покачал головой Николоз. – А что отец? Он не хочет помочь Алите?

– Нет. Отец ее продал…

– Что? За что? – губы брата побелели.

– А вот об этом ты мне и расскажешь.

Прежде чем выйти на улицу, я чуть приоткрыл щель в двери и, оценив обстановку (отчего-то не сомневался, что отец может вызвать охрану, чтобы остановить меня). Распахнул дверь и был сильно удивлен, не увидев никого.

– Я ничего не знаю. Я же сказал! – дал заднюю брат, от чего только сильнее разозлил меня.

– Не надо мне мозг засирать своим пиздабольством, – не выдержав я схватил его за челюсть, зашипел в лицо, – у меня есть пруфы, так что засунь свой лживый язык себе в задницу и не зли меня. Понял?! – и отвернулся, не дожидаясь ответа. – Артур! – гаркнул на весь двор, но в ответ ничего не услышал.

– Так! Бегом к моей машине, – толкнул в сторону нашего внедорожника Николоза.

– А я могу и послать тебя, Давид. Ты мне никто! Отец за меня любому глотку порвет, – захорохорился Николоз.

– А вот в этом я не уверен. В последней раз тебе говорю, Николоз. Иди по-хорошему к машине и жди меня там…

Я смолк на полуслове, так как заметил в тени машины, под бампером, неподвижное тело Артура.

– Твою мать, что за херня? – я подлетел к компаньону и, склонившись над ним, первым делом прощупал пульс.

– Его что? Того? – навис надо мной со спины Николоз.

– Этого, мать твою. Я этому ублюдку собственноручно шею сверну, – процедил сквозь зубы, вытаскивая Артура на свет уличных фонарей.

– Давид. Они ее увезли, – прокряхтел тот, зашевелившись в моих руках, – ее надо вытащить… вытащить…

Мужчина попытался высвободиться из моих рук, но я не позволил.

– Садись, – рявкнул на брата, и тот от неожиданности послушался, запрыгнул в машину и с грохотом хлопнул дверью.

– Давид. Я не сумел ее отбить. Их было слишком много. Намного больше, чем мы здесь видели.

– Я видел, – кинул компаньону, – ты как? Сможешь передвигаться? Голова целая?

– Да. Думаю, да, – прохрипел мужчина, тяжело поднялся на ноги.

Я помог Артуру обойти машину, открыл пассажирскую дверь и придержал, пока тот забирался на сиденье. Обогнув машину, сам уселся за руль и, бросив косой взгляд направо, прошипел сквозь зубы:

– Нужно пробить, куда они ее повезли.

– Так на ней маяк стоит! – хрипло ответил Артур.

– У нее ничего нету, – отрицательно покачал я головой и захлопнул дверь, – они ее, по ходу, из спальни выцепили. Ник?!

– Да, тут я, – откликнулся брат.

– У тебя есть чем открыть эти ворота?

– С-собой нету, конечно, – заикаясь, отрицательно покачал он головой.

– Твою мать. А что у тебя есть? Кроме никчемной башки.

Брат молчал.

– Ничего, видимо.

Я повернул ключ в зажигании и, когда мотор утробно зарычал, вдавил педаль газа.

– Че-е-е-ерт! – на выдохе услышал возглас Артура в тот момент, когда бампер коснулся железных ворот.

Ощутимый удар сотряс машину, и только благодаря тому, что все были к нему готовы, никто не пострадал.

– Твою мать, Давид! Отец будет в ярости! – визгливым, словно у щенка, голосом проговорил Николоз.

– Он тебе не отец, Ник, – бросил я брату через плечо.

– Что ты имеешь в виду? – недоумение проскользнуло на лице парня.

– То и имею. Георгий Церетели нам не отец. Что не понятного тебе в этих словах? – глянул я на него выразительно в зеркало заднего вида.

– Что-то херня какая-то, – продолжая включать недоумка, выпучил глазищи на меня братишка.

– Артур, ты как? – переключил я свое внимание на компаньона.

– Отошел. Сейчас сделаем ход конем, – постанывая, Артур полез в карман за водительским сиденьем.

Выудил оттуда ноутбук и телефон. Включил ноут и быстро забегал пальцами по клавиатуре. На экране появилась сетка из синих линий.

– Ты думаешь, через эту гребаную систему сможешь их найти? – стараясь не отвлекаться от дороги, покосился я на друга.

– Не думаю, Давид. Знаю. Дай несколько минут. Тот, кто знает, как искать, и кто хочет найти, обязательно это сделает. И прошу, не гони так. А то сообразить сложно.

– Да не могу, ты понимаешь? – чуть отпустил педаль газа, но при этом продолжил активно лавировать в потоке.

– Давид, – послышался кряк с заднего сиденья.

– Ник, все подробности позже. Не хочу пока в этом дерьме копаться. Скажу только одно: в дом Церетели ты больше не вернешься. Понятно сказал?

– Да я понял…

– А еще, – перебил его, – у меня будет к тебе пара вопросов. И заранее предлагаю быть со мной очень откровенным, иначе… – бросил на него убийственный взгляд через плечо, – …хорошего ничего между нами не выйдет. Мне крысы не нужны, Ник.

– Я не крыса, Давид, – тут же отреагировал брат.

– Посмотрим…

– Я нашел, – перебил нас Артур.

– Сейчас поворачиваем на шоссе, второе кольцо, а дальше на выезд из города.

– Там заброшенные склады… – уточнил Ник.

– Откуда знаешь? – задал ему вопрос Артур, потому как я даже рта не мог открыть, думал, от злости челюсть сведет.

– Мы там часто стрелки с братвой забиваем…

– Значит, у нас есть проводник. Считай полдела сделано, – буркнул себе под нос Артур и снова погрузился в изучение синей сетки, замолчал.

– Эй, парни, а братва? Братва-то будет? Нам одним там делать нечего. Банда Марата нас сразу на куски разорвет…

– Не дрейфь, малой, все будет, – зло оборвал я его стенания.

Внутренне я уже готов был крушить и рвать на части всех, кто только попробует встать на моем пути. Вот только бы вовремя успеть и не упустить эту возможность.

Я смял пальцами руль, да так крепко, что костяшки пальцев сделались белыми. Стоило только представить, что малютка находится в лапах этих ублюдков, живот скрутило дикой яростью, и мышцы от бездействия свело в предплечьях. Убью… нет, уничтожу… сравняю гребаного Марата с землей. Я был уверен, Марат знал, что Алита принадлежит мне, и все равно это его не остановило. Нужно было нажать на отца, а не жалеть его.

«Придурок! – обругал себя. – Этот старый мудак выжил из ума и мое благородство вряд ли оценит».

– Давид. Я не уверен, что можно идти в логово хищника без весомой поддержки, – влез в мои размышления брат.

– Так не ходи, Николоз. Тебя никто не зовет, – бросил ему.

– Вот вроде здоровый лоб, а понимать ничего не хочешь, Ник, – покачал головой Артур, не отрываясь от экрана, – не бойся. Подкрепление уже в пути. Прибудут на место вместе с нами.

– Что-то есть новое? – настороженно спросил я Артура, когда у того брови сошлись на переносице.

– Не могу понять, что там происходит. Вроде и движение активное есть по датчикам, а спутник ничего не показывает. Пытаюсь понять, в чем дело.

– Да все просто, – отозвался Ник.

– Разъясни, – глянул на него в зеркало.

– Так как это излюбленное место стрелочников, там стоят антирадарные глушилки. Не вы ж одни такие прошаренные. Возможно, именно они и создают помехи…

– Да неважно это, – оборвал я их.

В крови бешено пульсировал плохой адреналин, и ему необходим был выход. И плевать мне было на датчики. Я хочу наказать всех, кто позарился на мое.

– Это важно, Давид. Горячая голова еще никогда не была адекватным советчиком. Нам нужно знать, чего ожидать. А если там засада? Если все это подстроено именно для того, чтобы заманить тебя?

– Ты в это веришь? Веришь в то, что сейчас сказал?

Артур кивнул с самым серьезным видом.

– Верю, Давид.

– Ты думаешь, они вообще безголовые твари и не понимаю, что последует за их выходкой?

– Я предполагаю, что они чересчур самоуверенны…

– Это не так… – снова влез в разговор Николоз.

Я этого ждал. Парень не мог долго молчать. Если он что-то знал, он не мог не влезть в наши баталии с Артуром.

– Они не самоуверенные и не безголовые. Марат умный чувак. У него все здесь схвачено, и последним звеном остался отец. Именно в его сейфе лежит вся подноготная всего столичного бомонда. У отца в сейфе настоящее сокровище…

– Ну, допустим. Это не секрет, – хмыкнул я.

– Не-ет, Давид. Ты даже не можешь представить, что там есть. Да отец может в любую дверь зайти без запретов. Старику удалось на каждую более-менее значимую шишку в столице нарыть компромат, и Марат как-то об этих документах разнюхал. Вот теперь и пытается подкатить к отцу. Только старик не поддается. Любыми способами от него открещивается… потому и Альку отдал, – с сожалением выдохнул брат.

– А что тогда со мной? Зачем на мою территорию залез? – в недоумении глянул я на Ника, потом на Артура.

– Я не знаю, зачем ты ему. Возможно, использовал тебя, как отвлекающий маневр, – пожал плечами брат.

– Хм, интересно, – я криво ухмыльнулся.

– Это бред, – закончил Артур.

– Здесь что-то другое. И все эти хитрожопые интриги, которые Церетели проворачивает с Маратом, желательно бы разгадать до того, как мы прибудем на место.

– Как бы Алита разменной монетой в этой игре не оказалась, – проворчал Артур. – Тебе не кажется, что Гурамович слишком уж просто нас отпустил?

Хорошие вопросы задавал Артур, на которые мне бы очень хотелось получить внятные ответы. Вот только… Я бросил быстрый взгляд через плечо на Ника. Думал получить их от брата, но теперь стало понятно, что он вряд ли сможет чем-то помочь, и разгребать это дерьмо придется мне самому.

– Мы уже скоро приедем, – заметил брат, при этом изрядно занервничав.

– Братва уже на месте, – сухо оповестил Артур, недобро покосившись на Николоза, а потом, переведя на меня взгляд, добавил: – Ему лучше посидеть в машине. Еще в штаны наложит от страха.

– Соглашусь, – ответил ему в тон.

– Нет, я пойду с вами. Там Алита, и это моя вина тоже, что не смог ее защитить, – с рвением подался вперед брат, чуть ли не в полтуловища вылезая между сиденьями.

– Послушай меня, Ник, – одной рукой держа руль, второй я перехватываю горло брата, сжимаю пальцами его кадык, – надеюсь, твоя башка сейчас ясно мыслит, и ты понимаешь, что Алита нам не сестра. Понимаешь? – сделал паузу, дождался, пока брат согласно кивнет. – И вот еще второй момент. Алита – моя женщина, и свои яйца к ней даже не смей подкатывать.

– Ты о чем, Давид?! – прохрипел Николоз в ответ, но я ему мало верю, его бегающие глаза обо всем мне рассказали до того, как он придумал оправдание.

– Я тебя предупредил. Даже не вздумай смотреть в ее строну, – я отпустил его шею и с силой сжал пальцами руль. Отпустил педаль газа, так как нам нужно было вписаться в поворот.

Как только машина свернула в нужный виток дороги, я тут же заметил тусклые фары и очертания двух внедорожников.

– Укомплектованы? – сухо бросил Артуру.

– По полной, – подтвердил он так же сухо.

– Тогда, пожалуй, к встрече с Маратом мы готовы, – я хищно оскалился, а Артур, выудив из-под сиденья стволы, подверг их быстрому осмотру.

– Не передумал? – покосился я на Николоза.

– Нет, – покачал он головой, но в голосе больше не слышалось прежнего рвения.

Артур кинул ему заряженный ствол.

– Понапрасну не стрелять. Только если будет необходимость. Я думаю, нужно попробовать сначала миром договориться.

– Попробуем, – иронично хмыкнул я в ответ, а впереди свет фар выхватил из тьмы железные ржавые ворота, плотно закрытые. – Ну, вот и приехали, – нажал на тормоз прямо перед воротами.

– Нет. Ворота, что ведут на территорию, слева. Около километра до них, – махнул рукой в нужном направлении Ник.

– Хоть какая-то польза от тебя, – проворчал я и, выкрутив руль, надавил на газ.

Глава 12

Когда человек лишен зрения, он слишком остро чувствует то, что происходит вокруг. Сидя в машине с мешком на голове, я чувствовала, будто заперта в крошечной клетке, прутья которой с силой впиваются в мою кожу. Хотя это было вовсе не железо и не прутья, а холодные наглые пальцы похитителей, шарившие по моему телу. Сердце в груди больно сжалось, пропуская удар. Страх неизвестности сковывал меня, он весь сосредоточился в нижней части позвоночника, распуская по телу свои холодные липкие щупальца.

– Да она вся костлявая, как вобла, – фыркнул мужик прямо у меня над головой. Голос его звучал дерзко и с заметным акцентом.

Я вздрогнула, представив, в каком нахожусь положении.

– А тебе то что? Не тебе эту воблу сегодня трахать, – раздался гогот совсем рядом.

Меня от этого заявления аж передернуло. Что значит трахать? Не позволю! Только я могу решать, кто будет трогать меня, а кто нет… Все мысли о Давиде я решительно откинула. Он – это совершенно другая история. Он мной владеет лишь только потому, что я сама этого хочу. При воспоминании о нем низ живота болезненно сжался в отрицании того, что меня может тронуть кто-то другой.

Неожиданно раздался громкий автомобильный сигнал. Машина делает резкий поворот, и слышится грубая ругань. Я понимаю, что это мой шанс. Упершись, связанными сзади руками, в спинку сиденья, я выгибаясь всем телом, валюсь в ту сторону, где несколько секунд назад гоготал похититель. Он, видимо, не ожидав такого поворота, обхватывает меня руками, и теперь я точно могу понять, где находится его лицо. Резко закидываю голову назад и что есть силы бью этого мудака в лицо.

– Блядь! – орет ублюдок, когда мой лоб натыкается на что-то мягкое, и я слышу мерзкий хруст. – Сука, убью! – он хватает меня за шкирку и отшвыривает в сторону.

Ударяюсь спиной обо что-то мягкое, но не успеваю осознать, что или кто подо мной, чувствую, как мою макушку сжимает чья-то пятерня и рывком сдергивает с меня мешок, а вместе с ним вырывает и клок волос.

Я взвыла в голос от боли.

– Что, сука, не нравится?

На моей шее сжимаются смертельной хваткой длинные пальцы, и мужик дергает меня на себя. Я часто-часто моргаю, пытаясь согнать пелену и привыкнуть к тусклому сумраку в салоне автомобиля.

– Отпусти, – шиплю ему в лицо, силясь вырваться.

Своего я добилась. С меня содрали этот чертов мешок, и теперь я могла оценить всю безвыходность ситуации, в которой оказалась. Только от этого мне совсем не полегчало. Ошалело крутя глазами по сторонам, я поняла, что в машине находятся четыре человека, и судя по тому, как сурово они смотрят в нашу сторону, настроены похитители недружелюбно.

– А-ха-ха-ха! – заржал мне в лицо мужик и ткнул мне в губы кулак. Вдавил костяшки в мягкую плоть и резко дернул в сторону, обдирая нежную кожицу.

– Тва-а-а-арь, – я облизала израненные губы и сплюнула кровь ублюдку в лицо.

– Охуела совсем, дрянь! – он замахнулся на меня, и я интуитивно отшатнулась, но хватка на шее не дала мне отстраниться.

– Ты что, совсем дебил? Тебе Марат руки за это поотрубает, – неожиданная помощь пришла откуда-то из-за спины.

Жалящая боль пронизала лопатки и позвоночник, когда один из похитителей дернул меня за руки назад.

– Не трогай эту телку, понял? – прошипел мне через плечо грубый мужской голос. Эти слова, видимо, предназначены тому, кто хотел меня побить.

– А ты, Тощий, не лезь, куда тебя не просят, – огрызнулся здоровяк, но хватку на шее ослабил. – Ты видел, что эта девка сделала? Совсем очумела, тварь!

Он смотрел прямо на меня, и я скривилась в ответ.

– Вот пусть Марат с ней и разбирается сам. А ты ее не тронь, – металлическим голосом проскрежетал у меня за спиной тот, кого называли «Тощим», и, не заботясь о том, что мне может быть больно, потянул меня на себя.

– Черт! – взвизгнула я, когда вывернутые до предела руки хрустнули.

Упираясь пятками в пол, рыча и всхлипывая одновременно, попыталась отодвинуться.

– Помоги!– рявкнул Тощий, и тот, кто до этого хотел меня убить, подхватил меня под колени, помог протиснуть мой зад между передних кресел.

Я вертелась юлой в руках ублюдков, пытаясь хоть как-то облегчить боль, которую мне причинял Тощий, волоча на себя.

– Твою мать, долго вы еще будете копошиться? Пост ментовский впереди, – недовольно рыкнул водитель, и в этот миг я бухнулась задницей на пол между ног Тощего.

– Сиди молча, иначе, – он достал из-под кресла пистолет и направил его мне прямо в лоб, – мозги вышибу.

Ужас сковал меня, когда я смогла разглядеть лицо этого Тощего. Безобразный шрам вывернулся наружу и сросся неправильно. Тонкие губы и сломанный нос делали его лицо еще уродливей, но самыми жуткими были глаза: мутные, бесцветные, словно у мертвеца, они смотрели будто сквозь меня и в то же время внутрь, в самую душу.

– Отвернись, – цыкнул Тощий и толкнул меня ладонью в щеку.

Я тут же послушалась и постаралась забиться как можно дальше под приборную панель, чтобы увеличить расстояние между собой и этим существом. Устремила взгляд на водителя, молясь о том, чтобы он совершил ошибку, и нас остановил патруль ДПС.

Но спустя несколько секунд я увидела довольный оскал на его роже и поняла, что мне не повезло. Все самое страшное ждет меня впереди. Сердце затрепыхалось в груди, будто маленькая птичка. Я закусила больную губу и беззвучно завыла. Уж этой своре будет только за радость поиздеваться надо мной. С них станется. А потом, потом они меня точно убьют. Или растерзают в процессе, как хотела сделать это вчера стая одичалых собак. И это я точно знала, об этом говорили их кровожадные взгляды, устремленные на меня.

Машина ехала с дикой скоростью, причем водитель совершенно не заботился о том, как чувствуют себя его пассажиры. Ну, и с учетом того, что мои руки были связаны за спиной и держаться мне было нечем, при каждом резком повороте мне приходилось вжиматься всем телом в то небольшое пространство, которое было под ногами Тощего. Страх, сковавший все мое нутро, вымораживал все мысли, которые то и дело вклинивались в мою голову, а дикая гонка выбивала кислород из легких при каждом ударе о панель.

– Твою мать, поаккуратнее! Ты, блядь, все-таки не дрова везешь! – гаркнул на бугая за рулем Тощий, в очередной раз от резкого набора скорости приложившийся головой о подголовник.

– Садись сам за руль, раз такой нежный, – огрызнулся водитель.

– Щас пальцы тебе к херам отстрелю, вот тогда и поговоришь, – угрожающе прорычал Тощий, а водитель лишь злобно глянул на него, промолчал.

Я, закусив губу, с облегчением смогла наконец-то вздохнуть. Хоть недолго, пока машину перестало швырять из стороны в сторону, смогла перевести дух. Но вот развить мысли о том, что же со мной произойдет дальше, не успела. Машина резко затормозила, и я со всего размаху треснулась головой о бардачок.

– Сука, – прошипела, сильно зажмурив глаза, постаралась остановить сыплющиеся звездочки из глаз.

– Ничего, соса, это не самая сильная боль. Лучше бы тебе приготовиться к тому, что ждет тебя впереди, – Тощий склонил ко мне свое серое лицо, – Марат любит жесткие игры, – обдавая зловонием гниющих зубов, прошептал он.

Я еле сдержала приступ тошноты, подкативший к горлу. Закатила глаза и отвернула голову. Боженька, дай сил все это выдержать.

Машина снова тронулась с места, и бандит, отлепившись от меня, выпрямился в кресле.

– Не торопись, – глянул на водителя, – сейчас шефу отзвонюсь.

Я вся обратилась вслух. Но вида, конечно же, не подала.

– Але, шеф… Да, это я…. Да, Тощий… Да, подъехали… Девку к вам? Понял.

Отключив связь, глянул на меня, я заметила это боковым зрением, ведь смотреть в глаза этому чудищу побоялась.

– Ну, – толкнул он меня грубо в плечо, – чего побледнела? Не ссы, пока боссу не до тебя. Так что можешь щелку свою расслабить. Трахать тебя никто не будет, – гоготнул он с иронией, но я успела уловить в его словах, какую-то недоговоренность.

– А может, шеф расщедрится и нам ее отдаст? – мазнул по мне взглядом шофер. – Слышал, что у таких тощих баб дырки настолько узкие, что от возбуждения яйца звенеть начинают.

– Ага. Давай, дерзай. Спроси за нее, – гоготнул Тощий. – Что-то мне кажется, после этого твои яйца будут звенеть по другой причине.

Сжавшись в комочек, я сидела ни живая ни мертвая. Боялась пошевелиться, чтобы своими телодвижениями не спровоцировать эту падаль на какие-нибудь действия. Машина тем временем остановилась, и вся дружная компания гиен выбралась наружу, охая и вздыхая, разминая кости. Обо мне как-будто и вовсе забыли. Так и оставили сидеть на грязном полу машины.

– Ну, что?! Куда эту девку? – донесся до меня голос того, которому я сломала нос.

Мою спину крупными градинами обсыпал липкий пот.

– Босс сказал, в колодец ее бросить, – ответил приглушенно Тощий.

– Еб твою мать, – зло сплюнул его собеседник, – нахер ее в колодец? Лучше бы нам отдал.

– Заткнись, дебил, – рыкнул на него Тощий, и я услышала, как он зашаркал подошвой ботинок по асфальту.

– Так, давай-ка, прынцесса, вылезай, – Тощий схватил меня за шиворот и выволок на улицу.

Я, не удержавшись на ногах из-за того, что он меня сильно толкнул, свалилась на колени, больно ударившись об асфальт.

– Слышь, кукла, а ну, встала. Я что тебя, тащить буду? – вздернул меня за ворот вверх Тощий.

– Отпусти. Сама, – прохрипела я сквозь сжатые зубы.

А у самой паника внутри нарастала с каждой секундой все сильнее. От обиды и от безысходности хотелось упасть на асфальт и забиться в истерике, требуя, чтобы меня отпустили. Но глядя в безжалостные глаза похитителей, я понимала, что там нет ни сочувствия, ни милосердия и в помине.

– Ага, щас, – гаркнул Тощий и поволок меня прочь от машины.

– Что со мной будет? – шипя от боли, спросила я у Тощего через плечо.

– Ничего хорошего, – холодно ответил он, и от его ответа у меня мороз сковал позвоночник. Но это меня не остановило.

– А конкретнее?

– У Марата, как встретитесь, спросишь. А сейчас лучше заткнись и побереги силы. Тебе они пригодятся.

– Что ты имеешь в виду? – Тощий мне не стал ничего отвечать.

Он молча дернул меня за веревку, которой были связаны руки, заставляя остановиться.

– Пришли, – цыкнул он.

Я огляделась по сторонам. В этой части двора, а это именно был двор, потому что вокруг нас стояло много невысоких зданий, похожих на какие-то складские помещения, царила тьма, хоть глаз выколи.

– Что? Куда ты меня привел? – я завертелась вокруг своей оси. – Что ты хочешь со мной сделать?

Тощий, громко сплюнув, нагнулся, и только тут я поняла, что он открывает какой-то люк.

– Черт… черт… нет… нет… – заскулила в голос.

Я все сейчас поняла. Все поняла. Он хочет сбросить меня в канализацию. Потому как больше этот люк ничего не мог обозначать.

– Заткнись, а! – гаркнул Тощий, а потом, схватив меня за шею, притянул мое лицо прямо к своему, так близко, что мне даже удалось рассмотреть в его тусклых зрачках блеск. – Своему папаше спасибо скажи. Это он тебя подставил. Тебя и этого… сыночка своего старшего.

Я даже рта не успела открыть, как почувствовала резкий толчок в грудную клетку, а дальше пустота под ногами, и я полетела вниз. Короткий крик вырвался из моего горла лишь на секунду, и следом жесткий удар о твердую поверхность не только поднял брызги сточных вод вокруг меня, но и вышиб напрочь дух из моего тела.

Я помню, как на периферии ускользающего сознания выгнулась всем телом, и тут же мышцы с силой скрутили его, заставляя поневоле сжаться в позу эмбриона. Скользкой змеей меня окутала боль. Моя попытка сделать вдох не увенчалась успехом так же, как и попытка сделать хоть какие-нибудь движения конечностями. Я силилась как можно дольше удержаться в сознании, разжигая внутри злость на самого родного и близкого, как я думала до слов Тощего, человека – моего отца. Как он мог так просто предать меня? Подонок! За что он так со мной? Я понимала, что на эти вопросы мне сможет ответить только один человек – Марат. И я обязательно все это узнаю у него… но не сейчас. Сейчас, мне нужно отдохнуть.

Я закрыла глаза. Клокочущая в груди ярость, словно яд, разъедала душу. Заставляла мое нутро корчиться в агонии несправедливости и лицемерия, которыми я была окружена последние годы. Ненависть черной путиной овила мое сознание, и я, не выдержав такого эмоционального перенапряжения, все же в какой-то миг отключилась, проваливаясь в свой персональный ад.

***

Холод и промозглая сырость. Меня пробила крупная дрожь.

Я встрепенулась, и первое, что мне захотелось сделать, даже еще не открыв глаза, это убрать с лица мерзкую холодную водоросль, залепившую мне нос. Но, дернувшись, я вспомнила, что мои руки связаны, а это значит, мне придется как-то изловчиться, чтобы стереть с лица…

Открыла глаза и застыла от ужаса. Прямо возле моего лица… Твою мать! В мое лицо уперлась двумя когтистыми, мерзко холодными лапками крыса, и это она тычет мне в нос свой холодный мерзкий нос.

Спустя миг после того, как первые волны ужаса сошли, я вспомнила, что до жути жуткой боюсь этих тварей. В легких мгновенно скопилось нужное количество воздуха. Я открыла рот, чтобы издать душераздирающий крик. Или нет, это был ор, от которого у меня самой не только заложило уши, но и из глаз чуть кровь не пошла от перенапряжения. Я орала до тех пор, пока в моей груди не закончился воздух, но и на этом не остановилась, так как эта тварь не испугалась. Она отскочила на пару метров и с интересом уставилась на меня своими маленькими глазками-бусинами. Набрав следующую порцию кислорода, я снова испустила истошный крик.

– Алита! Алита! – не сразу смогла я расслышать доносящийся сверху голос, зовущий меня.

– Блядь! Алита! Давид, она здесь! – сквозь свой, все еще не смолкший крик, я различила голос Николоза.

Взволнованный, но и грубый одновременно, он достиг моих ушей, и я резко смолкла.

– Ник! Ник! Я здесь, внизу! Ник! Тут крысы, вытащи! Вытащи меня! – закричала уже осмысленно.

А сама не могла понять, откуда у меня прорезался голос, ведь в горле так сухо, что кажется, вот-вот вся плоть трещинами пойдет.

– Алита, сестренка! Погоди немножко. Щас, мы с Давидом вытащим тебя! – прокричал мне сверху Николоз, а у меня от копчика в колени прострелило дикое чувство удовлетворения и счастья от того, что Давид меня нашел и заберет из этого кромешного ада. Что не отдаст меня этому ублюдку Марату.

– Николоз, только надо поторопиться! – постаралась как можно громче говорить с Ником.

Чувство радости от скорого освобождения с каждой секундой захватывало меня все сильнее, и я с каждой секундой все острее предчувствовала встречу с Давидом.

– Там люди Марата. У них оружие! – предупредила брата.

– Да, мы в курсе, крошка, – ответил он, а потом я услышала голос Давида.

– Какого хера ты до сих пор тут? Спускайся, чума тебя возьми, вниз, – приглушенный баритон стек сверху и накрыл меня, будто наэлектризованное покрывало, простреливая каждую мою клеточку.

– Давид, там у нее крысы, – прозвучал приглушенный и виноватый голос Ника, – а я это, боюсь грызунов…

– Твою мать. Ну ты и придурок, братишка. Съебни отсюда, пока я не пришиб тебя, – грозно произнес Давид, и я чуть ли не физически ощутила, как его неукротимая, дьявольская энергетика начала давить на меня.

Я оттолкнулась носками от стены и перевернулась на спину, и в этот момент прямо мне в лицо, ударил луч света.

– Блядь! – хриплый голос Давид заставил меня затрепетать под его взглядом.

Видимо я совсем жалко выгляжу, раз в это короткое слово он смог уместить сразу несколько эмоций.

– Все так ужасно? – поинтересовалась язвительно, хоть на это и пришлось собрать все свои силы.

– Лучше тебе заткнуться, малютка. Иначе…

А дальше я услышала утробное рычание дикого зверя, и тут же прямо в нескольких сантиметрах от моего лица опустились черные ботинки с толстой подошвой и грубым протектором.

– Что? – зажмурившись, судорожно сглатываю.

– Мне проще будет убить тебя сейчас, здесь, чем нянчиться с тобой, покалеченной, наверху, – горячее дыхание Давида разнеслось по моим оголенным нервам, словно обжигающая лава.

Распахнув глаза, я впилась взглядом в его лицо.

– Так и брось меня здесь, на съедение крысам. Чего полез за мной? – зашипела ему в губы, которые были в паре сантиметров от моих, так как эта скотина, присев на корточки, смотрела на меня в упор, не шевелясь.

– А ты догадайся, – Давид, подхватив меня под плечи и шею одновременно, рывком поставил на ноги и вгрызся жадным поцелуем в распухшие губы.

Я громко застонала. Только вот стон получился какой-то надрывный, болезненный. Давид тут же отпустил меня, и я, пошатнувшись в его руках, чуть не упала.

– Где больно? – в голосе мужчины проскользнула тревога, но из-за его резких движений она быстро стерлась из моей памяти.

– Везде больно, – зашипела я, – ты мне руки сейчас вывернешь.

Стиснув зубы, я терпеливо ждала, когда он наконец-то развяжет мои затекшие кисти.

– Ты неблагодарная и… – цыкнул он и обжег меня черными глазами.

– Оставь свои обзывательства при себе… Давид, – говорю тихо, так как чувствую, что в горле застряли слезы разочарования.

Это все чертовы эмоции. Вместо того, чтобы радоваться свободе и тому, что именно Давид пришел за мной… Вместо этого я отчего-то обижаюсь на него, сама не понимая, почему.

– Хм, это, милая, не обзывательства, а констатация факта.

В этот миг чувствую, как моим рукам стало легко, и в них нестерпимо зазудело желание дать этому хаму по лицу.

– Эй, вы там что, застряли? – вдруг послышался напряженный голос Ника сверху, а следом раздались выстрелы.

– Твою мать! – рыкнул Давид.

– Блять, Давид, давай быстрей, быстрей… – с жаром затараторил Николоз, протягивая руки вниз.

Давид, не особо церемонясь, сгреб меня в охапку и, как куль с мукой, подкинул вверх.

– Черт! – взвизгнула я, цепляясь за руки Ника.

Все остальные события происходили, как в настоящем боевике. Стоило мне оказаться на поверхности, следом за мной выскочил, как черт из табакерки, Давид.

– Что происходит? – оглядываясь по сторонам, я не могла ничего понять.

Выстрелы слышались все громче, но откуда точно они доносились, было не видно.

– Забирай ее, и в машину, – грубо толкнул меня к Нику Давид, а сам повернулся к нам спиной и направился в сторону одного из ангаров.

– Давид, твою мать! Ты куда? – Ник схватил его за плечо, а я в шоке от происходящего застыла на месте и не могу не то что слова сказать, но и шага сделать, застыла как статуя, ошарашенно глядя в спину Давида.

– Я сказал, взял ее и убрался отсюда быстро, Николоз! Ты чего, совсем тупой? Не понимаешь, что сейчас тут начнется?

– Я как раз все понимаю, Давид. Ты что, не видишь? Они специально тебя сюда заманили. И убьют.

– Блядь, – Давид резко выкинул руку и, схватив Ника за горло, ткнул ему в лоб пистолетом, – я клянусь, мать твою, если ты сейчас не сделаешь, как я сказал, прибью тебя к херам собачьим. Съебался отсюда сейчас же.

Он оттолкнул Ника в мою сторону, и брат, не удержавшись на ногах рухнул прямо лицом в асфальт. Я будто, ужаленная пчелой, вздрогнула всем телом и, ожив, кинулась Нику на помощь.

– Давид, что ты делаешь? Совсем не в себе? – крикнула в удаляющуюся спину мужчины, но вместо ответа он лишь мазнул по мне быстрым взглядом и, пружиня шаг, словно хищник на охоте, быстро направился в сторону ангаров.

– Чертов дурак, – отстраняясь от меня, проговорил Николоз и вытер губы.

– Его там убьют, да? – неожиданно всхлипнув, я тут же закусила нижнюю губу.

– А ты как думаешь? Ты же приманкой была, – ответил Ник, а потом словно вспомнив, что ему сказал Давид, схватил меня за руку и потянул в темноту, в ту сторону, угадывались очертания машины.

– Ник, а может, ему надо помочь? – сердце отчего-то билось совсем не в груди, а в горле, тело совершенно не хотело слушаться, и ноги все время затормаживали движение, отчего Нику приходилось практически тащить меня за собой.

– Ты сама-то в своем уме, Алита? Да тебя как тушканчика там размотают и не заметят, – воровато оглядываясь мне за спину, быстро говорил Николоз.

– Николоз, но ведь его там убьют… а мы даже не попытались помочь, – попробовала я возмутиться, но брат дернул меня на себя и, перехватив под ребра, заткнул мне рот ладонью, зашипел с горящими глазами:

– Да и черт с ним, Алита. Главное, мы останемся в живых! Ты даже не представляешь, что Давид за человек. Да он в любой ситуации выйдет сухим из воды, что вряд ли скажешь о нас. Ты хоть понимаешь, что это все только цветочки!?

Вытянувшись в его руках в струну, я глядела на него, не веря своим глазам. Как же он так может говорить, ведь Давид его брат… А он… он готов его бросить здесь, заведомо зная, что его убьют.

– Так что сейчас мы садимся в машину и уезжаем отсюда к чертовой матери. Ты свою функцию, как, впрочем, и я, выполнила. Так что заткнись, моя дорогая сестренка, и рот больше свой не открывай, если жизнь дорога.

Я часто-часто заморгала, смахивая розовую пелену.

– Ты меня поняла? – видимо, Ник увидел на моем лице недоумение и решил уточнить, не убирая при этом руки.

Я кивнула.

– Вот и молодец, – парень отпустил меня, и я наконец-то сделала вдох.

– Но он же твой брат, – сделала я еще попытку.

Но Николоз пихнул меня в сторону джипа и, открыв передо мной дверь, затолкал меня внутрь.

– Ага, – кивнул он и захлопнул дверь перед моим лицом.

У меня все завибрировало внутри. Я внутренним чутьем понимала, что Николоз все говорит верно. И нужно бы отсюда свалить, прежде чем найду на свою задницу новых приключений, но вот гребанное чувство чрезмерного влечения и проснувшейся так не вовремя зависимости от Давида толкали на необдуманные поступки. И как только Николоз сел в джип и, к моей огромной удаче, кинул оружие на приборную панель, я резко схватила ствол и, рванув дверь, выскочила наружу.

– Твою мать! Дура! Стой! Стой! – послышался окрик в спину, но я сломя голову уже понеслась вперед в том направлении, куда ушел Давид.

Ничего не могу поделать с собой. И именно сейчас понимаю, что больше не принадлежу себе. Что мое место рядом с Давидом.

И стоило мне проникнуться мыслью о том, что он может умереть сейчас, из-за меня, сердце в груди екнуло, и тошнота от волнения подкатила к самому горлу. Нет, я не позволю этому произойти, я сделаю все, чтобы не допустить этого. Адреналин, зашкаливающий в крови, сделал свое страшное дело: я стала безумной. На глаза как будто шоры надели. И я, не видя и не слыша опасности, которой подвергаю себя, припустила быстрее…

Оглушительный выстрел и резкая боль в плече заставили мое тело дернуться и по инерции отлететь на несколько шагов назад. Ошалело оглянувшись по сторонам, я никого не увидела. Вот только боль в плече расплывалась сильнее. Я опустила взгляд и увидела, как на ткани растекается темное кровавое пятно.

– Алита! – послышался крик Ника позади, и я, крутанувшись вокруг себя, рухнула на колени. – Алита!

Спустя несколько секунд брат подхватил меня на руки и, не задерживаясь ни секунды на месте, помчался сломя голову обратно к машине.

– Меня подстрелили?! – вмиг пересохшими губами изумленно спросила его.

– А ты типа не видишь? – зло прошипел Ник.

Ответить я не успела, так как позади нас снова послышались выстрелы.

– Блядь, блядь… – в голосе брата слышу нарастающие нотки паники.

– Они убьют его, Ник, убьют, – всхлипнула.

– Ты дура полная, поняла?! – вдруг сорвавшись, заорал на меня Ник, засовывая меня в машину. – Сиди смирно, – прорычал и снова захлопнул дверь перед моим лицом.

Да что же это за чертовщина!

Я дернулась на сиденье, чтобы как-то ответить Нику, но острая резь в плече заставила меня вжаться в кресло, зашипеть.

– Блин… блин… – глаза наполнились слезами.

Николоз, как только оказался на водительском сиденье, тут же завел джип и, сорвавшись с места, вдавил педаль газа в пол. У меня в голове все зашумело, и потемнело в глазах.

– Сейчас, потерпи, – Ник выкрутил руль и вылетел с территории ангаров, снеся ворота, преграждающие нам путь.

Резкий удар головой о приборную панель… и я мгновенно оказываюсь в царстве покоя и безмятежности. Заботы всего мирского отошли на второй план. Волны тишины затянули меня в свои объятия и поволокли на дно. Глубоко вдохнув, я уже приготовилась нырнуть в них с головой, когда…

– Алита, твою же мать!

Хлесткий удар по щеке заставил вернуться обратно.

– Ну, слава Богу, очнулась, – облегченно вздохнул Николоз, а я, поморщившись, схватилась за плечо, оставив горящую от удара щеку без внимания.

– Мне больно вообще-то, – прохрипела, злобно глядя на него.

– Ну, извини, а как иначе? Щас заскочим в одно место, докторишка знакомый тебя посмотрит.

От его слов у меня свело живот нехорошим предчувствием.

– А может, не надо? Как-нибудь сами? – произнесла с сомнением в голосе.

– Ты не беси меня, Аля, – покачал головой Ник. – Ты что, думаешь, я смогу пулю из тебя вытащить?

Я кивнула.

– Нет, не смогу, – обрубил мою надежду на корню брат.

– Ну, а как мы объясним врачу, откуда во мне пуля, они же вызовут ментов?

– Аля, просто оставь это мне. Не думай ни о чем. Сейчас и без твоих тупых вопросов я весь на нервах. Так что будь добра, не задавай глупых вопросов.

Я закусила нижнюю губу, пытаясь сдержать рвущийся словесный поток изо рта.

– Что, Аля? Спрашивай! – рявкнул Ник, когда в очередной раз взглянул на меня и встретил мой не мигающий взгляд.

– Ты же не повезешь меня к отцу? – спросила с замиранием сердца. – Я боюсь его. Он меня отдал Марату.

– Я знаю, детка. Все знаю. И нет. Домой мы не вернемся.

Стоило только Нику это произнести, и мои нервы дали сбой. Я расплакалась.

– Аля, Аля. Не плачь, прошу, – Ник потрепал меня по голове, – все будет хорошо. Нас больше никто не найдет.

Последние слова брата я пропустила, не расслышала их за своими рыданиями, а они в дальнейшей моей судьбе оказались ключевыми.

Мы уже отъехали на приличное расстояние, когда ночной воздух сотряс оглушающий взрыв.

Я растерянно закрутила головой.

– Что это? – сорвался в шепот мой голос.

– Посмотри, – сипло проговорил Ник, опуская мне зеркало заднего вида.

Затаив дыхание направила взгляд в зеркало.

– Господи! – воскликнула я, и сжав плечо повернулась всем корпусом назад. – Остановись! Остановись! – заорала на всю машину.

– Ага, щас, – процедил сквозь зубы Ник и только прибавил газу.

– Ну, что ты творишь? Они же там возможно пострадали. Может, им нужна помощь?! Остановись! Я прошу тебя, – последние слова уже сорвались во всхлип, а следом раздалось и рыдание.

– Алита, ты что ревешь? – злясь, спросил брат. – Ты что не понимаешь, что для нас это даже к лучшему, если Давид там сдох, вместе с Маратом.

– Замолчи, – прошипела в ответ.

Я не могла поверить в то, что это говорит родной брат Давида. Он ведь сейчас радуется его смерти? Или я что-то не так поняла?!

– Не буду молчать детка. Хватит, – распрямляя плечи, проговорил Ник,– я и так со всех сторон был зажат. Везде прописывали мне бороду, а сейчас смотри: если Давида больше нет…

– Так ты не исключаешь вероятность того, что он мог остаться жив?! – сквозь надрывные всхлипы переспросила брата, особо не вникая в его речь.

– Вероятность всегда есть, Аля. Но я надеюсь на то, что его все-таки размотало там к чертовой матери, и что ты станешь моим союзником, – он мазнул по мне взглядом, но то, что в нем промелькнуло, мне совсем не понравилось. Говоря мне про союзника, Ник, явно подразумевал что-то большее.

– Ты о чем, Ник? – решила все же уточнить этот момент, а слезы как-то неожиданно сами собою высохли, и даже боль немного отошла на второй план, уступив место любопытству.

– Да я все о том же, Аля. Если эти два зажравшихся ублюдка сдохли, туда им и дорога. А я как раз и остался в шоколаде. Подкачу к отцу, а там глядишь, все у меня наладится. Ведь никто больше мне не помешает. Давид, как и его пес, Артур, уже не у дел и вот здесь могу появиться я. Скорбящий и любящий родной брат. Ты хоть можешь представить себе, какой лакомый кусок я отхвачу, если сяду на трон правления в горах вместо Давида? Да мне батя пятки лизать будет…

Слушая Николоза, я старалась не дышать. Хоть я и не до конца понимала, о чем говорит брат, но, видимо, это было действительно что-то важное и значимое, раз его раздувало буд-то индюка, от воображаемого будущего, в котором нет ни Давида, ни Марата…

– А Марат?! – выплюнула ненавистное имя.

– Да, а Марат не удержался на плаву. Заманил Давида, и сам же попался в свои сети, не повезло, – пожал он плечами, – но даже если и остался Марат в живых, он мне тоже не будет помехой. Я ведь знаю, где находится его ахиллесова пята, – гоготнул ехидно Ник.

– Я ничего не понимаю, – растерянно покачала головой.

– А тебе малышка и понимать нечего. Сейчас мы с тобой заляжем на дно… недель на несколько. Пока точно не будет понятно, что там на складах произошло. И если подтвердятся все мои предположения, – Ник скользнул по мне пылающим взглядом, и неожиданно положил огромную ладонь на колено, – обещаю, что буду заботиться о тебе больше, чем когда о ком либо.

Я судорожно сглотнула вставший в горле ком. Опустила взгляд на ладонь Ника и дернула коленом, но вместо того, чтобы убрать руку, Николоз только сильнее сжал колено.

– Отпусти, – хрипло проговорила я.

– Ты ведь в курсе, что мы с тобой не родные?! – не отвлекаясь от дороги, покосился на меня Николоз.

У меня в груди сердце екнуло. Значит, Давид ему сообщил об этом.

– И что? – вздернула подбородок и еще раз дернула коленом, пытаясь освободиться.

– Я предлагаю тебе свою защиту, Аль. Я тебя уже люблю давно. С самой первой нашей встречи. Когда увидел тебя у нас дома, – с жаром признался Николоз.

А у меня от услышанного, кончики ушей загорелись адским стыдом.

– Ник, я тебя прошу, замолчи. Сейчас же, – вжалась в дверь джипа и закрыла уши руками, как в детстве, – я ничего не слышу, не слышу…

Боже мой! Что же вся это круговерть никак не закончится? Почему все это продолжает преследовать меня? Я не хочу, не хочу это слышать, и не хочу верить в то, что уже услышала.

– Алита, – дергает меня за колено Николоз и я вскрикиваю от боли, пронизавшую мое плечо.

– Не разговаривай со мной. Не хочу тебя слышать. Не хочу слышать и не буду. Не хочу. Не буду, – повторяя одно и то же, говорила громко, чтобы заглушить голос брата…

Хлесткая пощечина, и я, выпучив глаза, уставилась на Ника.

– Ты охренел? – прошипела, схватившись за щеку.

– Когда я тебе говорю, ты должна слушать меня. Поняла? – зло прогремел Николоз, у меня от страха аж в подмышках мурашки завозились. – Поняла?! – гневно окинул меня взглядом.

– Да пошел ты, – сквозь сжатые зубы бросила ему и тут же его рука вновь взметнулась в воздух, готовая нанести удар, я сжалась на сиденье в комочек.

– Тебе лучше не злить меня, детка. Лучше не злить, – пробасил Николоз, и опустил свою ладонь мне на ляжку, с силой сжал.

Сука. Я сильно зажмурилась. Врезать бы ему по роже, но боюсь сейчас я с ним чисто физически справится не смогу.

– А тебе не кажется, Ник, что ты рано празднуешь победу? – все же не смогла сдержать колкости, когда увидела на лице брата самодовольную ухмылку.

– Я так и думал, Алита, что ты, как и все бабы, трахнувшиеся с Давидом, будешь по нему течь, как сучка похотливая, ожидая очередной случки с ним. Я ведь сразу понял, что он выеб тебя, когда начал мне за тебя приписывать предъявы.

– Николоз, ты, что себе позволяешь? Откуда в тебе столько мерзости? – очередное негодование срывается с языка и когда вижу бешеный взгляд, каким окатил меня братец, понимаю, что все, язык пока лучше прикусить и действовать по хитрости, а не кидаться грудью на амбразуру. Тем более заранее зная, что ты останешься в проигрыше.

– Отвези меня к отцу, – решаю отвлечь его на другую тему, не касающуюся Давида.

– Нет, – отрезает он.

– Я хочу взять свои вещи, – говорю с нажимом.

Да и вещи мне действительно необходимы, в них припрятаны деньги, которые мне очень пригодятся, когда я сбегу от Ника.

– Я тебе куплю все необходимое, – голос будто сталь.

– Николоз… – вздохнув, начала я.

– Помолчи, Аля. Я думаю, – пресекает мои попытки Ник.

Продеваю руку под мышку, устремляю взгляд в темноту. Мы уже давно миновали жилые кварталы, и теперь только свет фонарей тянущихся длинной линией по обочине, освещали нам дорогу.

– Куда мы едем? – спустя несколько минут тишины, спросила Ника, так как под ложечкой противно засосало чувство безысходности.

– Для тебя не важно, детка, – дельно ответил братец, – тебе придется довериться мне. И тогда, будет тебе счастье.

Я промолчала в ответ. Задумавшись на несколько минут о том, что же Николоз считает для меня счастьем? А если быть точнее, каким он счастье видит для себя. Не поворачивая головы, покосилась на него. И от мысли, которая следующей пришла в голову, меня немного покоробило. Любит, значит меня… Фу, как же это мерзко, открывать в людях такие низменные пороки. А я еще дура доверчивая, делилась с Ником всем сокровенным. Да он для меня был, как отдушина. И когда мне было плохо на душе, первым к кому я бежала, был именно он… Но на тот момент он был мне братом, а сейчас? Кто он мне сейчас?!

Ник неожиданно повернул ко мне голову, и криво ухмыльнулся, заметив мой взгляд. Я тут же отвернулась.

– Думаешь о нас? – задорно подмигнул брат.

– Нет, Ник, о тебе, – уточнила, и тут же в его голосе пропала бахвальство, он кинул на меня тяжелый взгляд.

– Думай лучше о нас, детка. И можешь забыть все то, что было между нами раньше. Все изменилось. Сейчас ты та, которую я хочу. И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы получить тебя целиком и полностью.

Меня пробила дрожь.

Николоз это говорил таким тоном, как будто все уже давно решил. И все давно спланировал. И меня взяла реальная жуть за то, что он может исполнить свои желания. Теперь то ему никто не помешает. Если раньше его сдерживал отец и наше родство, то сейчас он волен делать все, что пожелает. Ему указа нет.

Ноги свела судорога, и спину прострелил разряд молнии. И тут же живот скрутил судорогой страх. Я вытянулась в струнку.

– Аля, что болит? – не правильно интерпретировал мое поведение Ник. – Сейчас, потерпи немножко, уже почти приехали.

Я шумно задышала, запоздало схватившись за плечо. Воспользовавшись ошибочным толкованием Ника, решила сыграть этот раунд в свою пользу.

– Да, видимо пуля сдвинулась с места, – деланно прохрипела больным голосом.

– Твою мать, – с беспокойством проговорил братец, выжимая больше скорости из джипа.

– Ой-ой-ой, – закатила глаза и откинулась на спинку кресла, запрокинув голову.

– Аля, Аля, – потряс меня за плечо брат, причиняя мне реальную боль.

Я одернула себя.

Главное не переигрывать.

– Больно же, – сиплю в ответ, – пусти.

– Да, твою же мать! – Николоз, вцепляется обеими руками в руль.

Я видела, как у него побледнело лицо, как нижняя губа немного оттопырилась, и на шее проступили сквозь толстую кожу синие вены. Злится и переживает одновременно, но меня, его эмоции мало трогают, я сейчас больше переживаю за себя. А вот о Давиде стараюсь не думать вовсе. Но знаю и верю лишь в одно. Он жив. И он обязательно вытащит в очередной раз меня из этой заварухи.

Глава 13

– Эй, давай вставай, – услышала сквозь вакуум в голове голос Николоза, и лишь больше натянула одеяло до подбородка, – нее-ет, так не пойдет, – зло проскрежетал парень.

Противный звук металлических крючков о карниз вызвал зуд в зубах, и я с неохотой разлепила глаза, чтобы посмотреть, что делает в “моей” комнате этот придурок, и тут же их закрыла снова, так как яркий солнечный свет резанул по воспаленным белкам.

– Сгинь, – прошептала и хотела отвернуться, когда почувствовала, как мне на лицо приземлилось что-то мягкое, и судя по запаху туалетной воды, это моя одежда, – что тебе нужно? – еле разлепив пересохшие губы спросила осипшим голосом.

– Чтобы ты прекратила валять дурака, – рыкнул он, и подойдя к кровати сдернул с меня одеяло.

Я тихо застонала. Так как из-за резкого движения было затронуто плечо.

– Больно? – пробасил Ник. – Так какого хера ты вчера не открыла дверь врачу? Почему не пустила его?

– Пошел ты вместе со своим врачом к черту, – глядя в глаза “брату” ядовито прошипела в ответ, – отвали от меня.

– И что по итогу? – Николоз дернулся в мою сторону и в один миг мое горло сжали длинные пухлые пальцы “брата” и он один рывком поднял меня, заставляя встать на колени.

– Неважно уже, – просипела, схватившись здоровой рукой за его запястье.

– Ну, тогда может проще придушить тебя? Чтобы не мучала ни себя, ни меня.

– Давай дерзай. Лучше умереть, чем с тобой быть, – на выдохе пробормотала еле слышно, так как воздух в легких стремительно заканчивался.

– Ха-ха-ха, нет, – резко ответил Ник, голосом полным злобы, – я тебя не отпущу. К этому гаду ни за что.

В отражение его черных глаз, увидела, как в моих мелькнуло удивление, и они расширились.

– Не понимаешь о чем я?

Покачала головой.

– Конечно откуда же тебе знать. Ты же как овощ стала. Ничего не нужно, но эта новость должна тебя взбодрить.

Я затаилась. Замерла. Предчувствие подсказывало то, что эта новость совсем меня не обрадует.

– Давида сегодня официально объявили мертвым. Так то, – в голосе Ника столько бравады и ненависти, что меня немного замутило от переизбытка негатива с его стороны по отношению к брату.

Или же причина моей слабости заключалась в нечто другом?

– Отец собирается похороны устроить Давида с размахом….

Ник что-то говорил еще, но я его не слышала. В голове образовалась полная каша, а в груди разверзлась невероятных размеров дыра.

– … соберет всех своих дружков…

Донеслись словно из-за толстого стекла слова Николоза и я скривилась от боли, которая яркой вспышкой прокатилась по всему моему телу.

“Признали мертвым”… звучали эхом слова Николоза…

Нет. Нет. Нет. Я в это не верю. Давид не мог умереть не мог.

– … ты так скуксилась. Жалко что ли? Или дошло наконец-то, что ты теперь моя? – оскалился Николоз.

Давид, мертв?!

Набатом продолжали биться в голове слова Ника. И я совершенно не слышала то, о чем говорит парень.

Но неожиданная мысль яркой вспышкой осветила голову. Я вперила взгляд в лицо брату.

– А тело? Тело нашли? – пробормотала одними губами.

И тут же хватка на моей шее усилилась, мне стало совсем трудно дышать.

– Да забудь, забудь о нем. Он гребаный мудак, который взял то, что ему не принадлежало. Ты моя и принадлежишь только мне!

Николоз встряхнул меня как котенка и вжался своими влажными пухлыми губами в мои потрескавшиеся, пересохшие, больные. Я как в припадке забилась в его руках. Пыталась оттолкнуть его большое тело от себя, но он просунув руку мне под спину с силой прижал к себе, тем самым отметая все мои попытки высвободиться.

Еще какие-то секунды я боролась с ним, но в итоге мои силы иссякли так быстро, что руки вмиг опали, повиснув вдоль тела неподвижными плетьми. И следом я обмякла в его руках, так как от недостатка кислорода меня выкинуло из мира реальности.

– Эй, – весомый удар по щеке, заставил открыть глаза, и я сразу же скривилась от омерзения, которое испытала от воспоминаний о поцелуе.

– Не кривись, а привыкай, – Николоз отпустил мою шею и я без сил опустилась на пятую точку. Чтобы не ткнуться носом в пол, уперлась ладонями перед собой. Подняла взгляд на Ника. Посмотрела на него с ненавистью.

– Не скалься, детка, – потрепал он меня по щеке, – скоро свыкнешься. Ведь теперь то трахать тебя некому. Да и от телок, которых трахал мой братец не раз слышал, что он лютует в постели. А я буду с тобой самым нежным, Алита, – он подцепил двумя пальцами мой подбородок и вздернул голову вверх, – что не нравится? Ну ничего, ничего, свыкнешься, – хмыкнул он.

– Ты так и не ответил. Тело Давида нашли? – прошипела, сжимая губы плотно, зло.

– Не смей произносить, его имя при мне. Слышишь? – зло процедил парень и до боли сжал подбородок.

А в этот момент я заметила, как в его глазах промелькнул страх.

– Значит не нашли, – скривила губы.

– Заткнись. Этот мудак мертв. Он мертв, поняла? Марат… – он запнулся, но неожиданно, весь словно загоревшись изнутри гневной волной, заговорил громко, безостановочно, – … Марат самолично казнил несговорчивого сукина сына. И подпалил его задницу, – в его взгляде полыхала одержимая ненависть, – пусть горит в аду, мудак!

Выплюнул он последние слова и довольно оскалился.

Я сухо сглотнула горечь безысходности. Закрыла глаза. Все, больше не могу смотреть в лицо этого гада, не хочу видеть в его глазах ликование. Давид умер. И если тело не нашли, то это говорит лишь о том, что его либо хорошо спрятали, либо… его превратили в пепел. С трудом удалось втянуть в себя воздух, так как грудь, будто тугое кольцо, сжало отчаяние. Если Давид мертв, значит… и мне жить незачем. В душе образовалась черная дыра, которая с каждой минутой прожитой с этой мыслью, становилась все больше, затягивая мое существо черной тьмой.

– Вставай, Алита, – я чувствую, как пальцы Ника впиваются в мое предплечье здоровой руки и он меня стаскивает нагло с кровати. А я не сопротивляюсь ему. Пусть делает, что хочет с этой минуты. Меня больше нет. Моей души нет. Осталась только оболочка, которая без внутреннего огня, рано или поздно… умрет. – Вставай, говорю, – рычит Николоз и словно щенка тащит меня в ванную, – скоро уже врач придет. Рану перевязать нужно.

– Кому нужно? Мне нет. Мне все равно, – пробормотала под нос, но Ник конечно же услышал, он всегда слышал то, что не нужно.

– Ты это заканчивай, – он подвел меня к раковине и включил воду, – будешь противиться, пожалеешь.

– Ха, – идиотский звук вырвался из моего рта.

– Что, мать твою “ха”, не беси меня, детка. Мне с тобой нянчиться некогда. Но теперь у меня есть бабки. Много бабок. Найму тебе круглосуточную няньку, будет с тобой возиться дни и ночи напролет… Усекла?

Я подняла лицо, и встретилась через зеркало с ним взглядом.

– Ненавидишь? – вскинул вверх брови Ник и тут же его огромное тело прижалось ко мне сзади.

Парень не отводил от меня глаз. Я видела, как его лицо меняется, как на смену гневу во взгляде приходит мерзкая, грязная похоть.

– Отойди, – хрипло процедила сквозь зубы.

– Алита, девочка моя, – с придыхание пришептывал Николоз, обдавая горячим дыханием шею, – хватить капризничать. Все равно ты его не вернешь, а я не хуже, Алита. Ну, ты же знаешь что лучше. Я же как был твоим другом, так и остался. Почему ты не хочешь это принять? Мою дружбу?! Я же не тащу тебя в кровать. И не лезу на тебя, как обезумевший кобель, как это сделал Давид, – добавил последнее с враждой в голосе.

Я дернулась из его рук, сжимающих мои бедра.

– Хорошо, хорошо. Я тебе дам еще немного времени, чтобы ты переварила эту новость, но только если ты пообещаешь, что потом подумаешь над моим предложением…

Мой ответ – молчание.

– А потом, когда все закончится, когда отец все порешает с Маратом, мы уедем с тобой, обещаю. Уедем в горы. Там воздух чистый. Тебе точно на пользу пойдет. Да и нас там никто не знает. Мешать нам не будут. Заживем там, – воодушевленно проговорил Ник, подкатив глаза под лоб.

Мой ответ – молчание.

Парень продолжал задавать вопросы, и не получая на них ответы, позже, сам же начал на них отвечать, словно разговаривая сам с собой. Его мечтания меня смешили и одновременно с этим заставляли ненавидеть его еще больше. Какой же он все таки мерзавец. Его брат мертв, а ему плевать на все, лишь бы его желания были удовлетворены. Непрошенные слезы обиды и отчаяния, подступившие к горлу, начали душить. Собравшись с силой, оттолкнулась от раковины и отошла в угол ванной.

– Оставь меня. Пожалуйста. Выйди, – старалась из последних сил сдержать слезы в голосе.

– Алита, – Ник дернулся ко мне, но я вжалась в стену так сильно, что лопатки заболели от напряжения, скривилась от боли.

– Уйди, – прошу парня, сжимая в кулак на груди пижаму, – уйди.

Как осталась одна я уже не помню. Глаза заволокли жгучие слезы. Горло сжали ледяные щупальца горечи и боли. Меня медленно затягивала обрушившаяся боль утраты. Которую я, видимо, до последнего мига не могла принять. Да и кто бы мог подумать, что Давид за столь короткий срок, смог так глубоко проникнуть мне под кожу, впившись в самые недра моего существа. Сволочь. Как же он мог так поступить. Бросить меня в это страшном мире, одну? А ведь обещал, что буду только его. И он не даст меня никому в обиду.

Глотая жгучий поток слез. Тихо подвывая и постанывая, я сползла по стене в угол. Я совсем выпала из реального времени, потеряв ему счет. Даже холод, исходящий от стен, мало меня тревожил. И не приводил в чувства, хотя ребра и лопатки ломило от холода. Но вряд ли он может быть причиной дискомфорта для мертвеца. Да-да, сейчас я уже наверняка могла признаться себе самой, что вряд ли смогу вернуться в нормальную жизнь к нормальным людям. Давид отнял у меня в первую встречу с ним все. Все что для меня было важным и ценным. В тот день он забрал у меня не только девственность. В ту роковую ночь он похитил и мою душу, и сердце в придачу. Отравил меня собой. Сделал зависимой. Жаль, что слишком поздно я это поняла.

Но теперь это и не важно. Ведь ОН мертв.

Стоя перед зеркалом в ванной, смотрела на свое отражение и даже не верила в то, что эта жалкая тень – я.

Лихорадка, в которой я пребывала последнюю неделю, выжала меня, словно лимон. Залегшие круги под глазами были почти на пол лица. Тонкая, почти прозрачная кожа обтягивала выступающие скулы, высокий лоб, острый подбородок и нос. А до сухих, покрытых болячками губ, было страшно дотронуться.

Включила теплую воду и сунула под нее кончики пальцев, а потом поднесла их к губам, чуть смачивая.

Пустота в голове пугала и одновременно с этим приводила в некое смущение от того, что ничего не испытываю. Ни боль, ни обиду, ни ненависть… Ничего.

Я была пуста и суха внутри, будто сгнивший грецкий орех.

Николоз каждый день меня пичкал новостями о том, как прошли похороны Давида. На какой стадии находится взаимоотношения между Маратом и отцом, и какую, собственно говоря, роль эти самые переговоры могут сыграть в нашей дальнейшей судьбе.

Я молча переваривала всю эту информацию внутри, и тут же выплевывала, ни на секунду не задерживая ее в сердце. То, что Давид жив, я точно знала. Я верила своему предчувствию, которое практически никогда не подводило меня. А если Нику удобно жить с этой новостью, тешиться ею, так пусть, это его дело. А я подожду. И уверена, что дождусь того часа, когда увижу, как этот ублюдок, который был для меня братом, будет корчиться от боли, когда его настигнет кара Давида.

Тихое скрежетание в дверь привлекло мое внимание. Я обернулась. С силой сжала зубы. “Вот же муха приставучая. Даже здесь от нее не спрятаться,” – с досадой подумала про себя.

– Алиточка, вам тут неплохо случаем? – в приоткрытую дверь заглянула женщина средних лет.

Но вместо того, чтобы ответить, я отвернулась от нее и склонившись над раковиной плеснула в лицо теплой водой.

– Я приготовила завтрак. Он ждет вас на кухне. Николоз Георгиевич приказал вас накормить сытно, – продолжала она кудахтать.

– Вот и оставьте свой завтрак для него, а меня не трогайте. Захочу поесть – поем. А сейчас выйдете из ванной, мне нужно помыться, – хриплым, будто простуженным голосом бросила ей не оглядываясь.

– Алиточка, я все понимаю, но Николоз Георгиевич…

– Пошла… вон… – низким голосом выдавила из себя.

– … но Николоз Георгиевич…

Я хватаю с полки целый пузырек жидкого мыла и с разворота швыряю в нее. Женщина, взвизгнув, бросилась за дверь, при этом громко выкрикивая угрозу.

Закрыла глаза.

Боже, как же тяжело находиться в таком мерзком состоянии.

Николоз, меня просто одолел. Ни на минуту, не оставлял в покое, душа меня своей заботой, больной любовью. Да еще и угрозу свою исполнил, нанял сиделку…

Посмотрела на открытую дверь, из-за которой доносился громкий женский голос. Прислушалась. Позвонила таки Нику. Жалуется. Значит, вечером предстоит разговор на повышенных тонах с парнем. Пережить бы это.

Еще немного побыв в относительном одиночестве (громкая брань, которой разразилась женщина, так и не прекратилась), собравшись с духом я все же вышла из ванной, и шаркая подошвой о пол направилась в сторону кухни. Слышать невыносимо громкий голос раскричавшейся женщины было выше моих сил. Нужно было как-то убавить ее громкость. А это значит, придется извиняться за свою выходку. Другого способа заткнуть ее, увы, нет.

Темный коридор показался мне невероятно длинным. Сил преодолеть это расстояние потребовалось немало. И все же в конце пути, мне пришлось даже придерживаться за стену, чтобы не упасть. Но то, что силы мои на исходе я почувствовала тогда, когда переступила порог кухни, потому как сделав еще пару шагов, упала на стул, что стоял ко мне ближе всех.

– Воды, – тихо прохрипела, откидываясь на спинку стула.

Мое дыхание сбилось, и сердце в груди застучало так быстро, что казалось еще немного, и оно выскочит из груди.

Женщина, обескураженная моим появлениям растерялась, и вытаращив глаза застыла на месте.

– Воды, – чуть шевеля губами, попросила ее снова.

– Боже, Алиточка. Что с вами? – она кинулась наливать мне воду, и вся побелев от страха, трясущимися руками подала мне стакан.

– Вызовите скорую. Мне кажется, я умираю, – просипела, так и не сделав, глотка воды, выронила стакан из рук, отключилась.

– Алита, – низкий, до мурашек знакомый голос, ворвался в мое сознание, разрывая мой внутренний вакуум в клочья.

– Давид? – я открываю глаза. – Давид, это и правда ты? – мой взгляд упирается в черные, затягивающие в бездну озера.

– А ты кого-то другого ожидала увидеть, малютка? – насмешливым, немного взволнованным голосом спрашивает мужчина, удерживая меня на своих коленях.

Я в немом шоке оглядываю его лицо с отросшей щетиной. Со шрамом, который проступал красной неровной линией с правой стороны от виска и прятался в коротких волосках бородки, уходя ниже по шее, за воротник свитера.

– Нет, Давид. Нет, я хотела видеть тебя, – здоровой рукой, обвиваю его шею и утыкаюсь носом в мягкую ткань его свитера, жарко шепчу, – я верила в то, что ты жив. Чувствовала.

– И правильно делала, малютка, – на мой затылок легла ладонь мужчины, и он меня прижал к себе нежно и в тоже время так сильно, что я смогла ощутить все его чувства, через одно только прикосновение.

– Подожди, а как ты вошел? Кто тебе открыл? Где нянька, которую нанял Николоз? – затараторила я, отстранившись от Давида.

– Не сейчас, милая. Все твое любопытство я удовлетворю чуть позже, – он поднялся со стула и опустил меня на пол, – а сейчас нам нужно показать тебя врачу. Сама дойдешь?

Я коротко кивнула. И взволнованно оглядываясь по сторонам, прижалась к Давиду, направилась к выходу вслед за мужчиной.

Глава 14

“Хоть пальцем ее тронешь, руки к чертовой матери оторву” – рычал сквозь стиснутые зубы, наблюдая за тем, как Марат трогает мою малютку.

“Без рук остался ты, придурок.” – Марат хрипло смеется, а я тут же опускаю взгляд на свои руки и …

– Нее-ет! – рев боли разрывает горло, и я в диком бессилии дергаюсь всем телом навстречу ублюдку, который продолжает ласкать бездвижное тело моей девочки.

– Давид! Давид! Очнись! – на краю сознания слышу голос Артура и чувствую, как жар обжигает мою голову, легкие, живот.

Делаю короткий вдох-выдох…

Но открыть глаза не получается…

Горящий браслет боли только сильнее стягивает грудь…

Еще попытка…

Вдох-выдох…

И тут же что-то жутко холодное обожгло мне лицо…

Шумно втянул в себя струю воздуха, с привкусом какой-то горечи, и открыв глаза резко сел.

– Проклятье, – вырвалось изо рта, когда уперся взглядом в стоящего прямо в нескольких сантиметрах от меня Артура с какой-то тряпкой в руках, – что здесь происходит? Где этот ублюдок, и где Алита? – ошалело, оглядываясь по сторонам в поисках Марата и моей малютки.

– Это глюк, Давид, – спокойно отвечает Артур, и надавливая мне на плечи заставляет лечь обратно в постель.

– В каком смысле? – непонимающе смотрю на подельника, пытаясь при этом поковыряться в памяти и вспомнить, что же произошло накануне? Что отшибло все мозги до такой степени, что глюки мучают?

– Ты ничего не помнишь? – вкрадчивым голосом спрашивает Артур, как будто что-то пытается утаить, не договаривает.

– Твою мать, – шиплю сквозь зубы, и чувствую, как огненный браслет боли, снова стягивает грудь.

Кривлюсь от рези в груди и тут же правую сторону лица прострелило адской болью.

Подношу пальцы к скуле и вместо кожи чувствую бинт.

– Что произошло? Говори, – металлические нотки в голосе режут воздух, словно нож масло, и я снова пытаюсь встать, но Артур не дает.

– Погоди ты. Куда ломишься? Еле вытащили тебя с того света, не своди труд врачей на «нет», – проговорил Артур и только тут я заметил, насколько уставший у него вид.

– Где Алита?

– Ее должен был увезти Ник. Думаю, он это и сделал, – пожал плечами подельник, – у тебя сломано три ребра Давид, – он садиться на стул, что стоит рядом с кроватью, молчит.

– … и что еще? – подталкиваю его к продолжению.

– Ну… – немного помедлив, Артур вдруг резко поднимает голову и яростью во взгляде обжигает меня, – ты хоть понимаешь, что я тебе говорю? Ты идиот, чуть не сдох в этом адовом пламени! Ты чуть заживо там не сгорел! И все из-за этой девки…

Я в недоумении смотрел на Артура. Столько эмоций в его голосе и в глазах я видел впервые.

– Эй, Ар, ты переживал за меня? – хмыкнул невесело.

– Нет, – глухо сказал он.

– Это лишнее. Ты же знаешь, – в груди неприятно заныло, какое-то неведомое или забытое до этой секунды, чувство.

– Знаю Давид, но от тебя слишком много зависит, чтобы вот так халатно ты раскидывался своей жизнью. Ты не бессмертный, поверь.

– Верю, Ар, – неожиданная усталость навалилась на меня многотонной бетонной плитой.

– Тебе лучше сейчас отдохнуть Давид, иначе … неприятных последствий тебе не избежать.

Я хотел ответить Артуру, чтобы он катился к чертовой матери со своими нравоучениями, но даже и рта не смог открыть. Не было сил.

Меня затянуло в сон так же неожиданно и быстро, как я и очнулся.

На задворках сознания, активно пульсировала только одна мысль. Надо сказать Артуру, чтобы он нашел Алиту. Чтобы не дал Николозу ни единой минуты оставаться с ней наедине. Ни… одной… секунды…

Неделю спустя.

– Какого, мать его, хера я не могу выйти отсюда? – бешено рыча, хищно скалился на Артура.

– Да потому что, еще рано. Врач сказал тебе лежать еще как минимум неделю нужно.

– Ты, охуел совсем? Какую нахуй неделю! Да за неделю они растащат все на куски! Все то, что мы с тобой создавали годами! Ты это понимаешь?

– Неделя в запасе у нас есть. Твой отец, как и Марат уверены что ты мертв. Даже похороны тебе закатили, – оскалился Артур в ответ, и вытащив сложенный пополам конверт, отдал мне его в руки.

– Что там?

– Твои фотки. Полюбуйся.

Я удивленно приподнял бровь. Раскрыв конверт, достал оттуда фотографии.

И каково же было мое удивление, когда обнаружил себя в гробу прямо на первом фото.

– Твою мать! Охереть! Это что, фотошоп? – иронично замечаю вслух, продолжая перебирать глянцевый картон.

– Хероп. Я сам охерел, когда это увидел. Гримеры постарались отлично, – скривил Артур губы в полуулыбке.

– Здесь нет Алиты. Ты ее не нашел? – я просматривал каждое фото внимательно, пытаясь хоть на одной увидеть лицо малютки, но увы. Ее не было.

– Ищем Давид. Но пока ничего. Я даже предположить не могу, куда они могли деть ее. Может ей удалось сбежать?

– Блять. Ты меня специально на нервы выводишь? – со злостью разодрал фото и бросил на пол, под ноги. – Как можно искать столько дней человека? Как? Слежку за Ником установил? Пробил все места куда он ездит, ходит, где сука, он спит?

– Все пробили…

– Марата? Хотя вряд ли она у него. Не верю. И этого чертового ублюдка, чтобы не трогали. Я собственноручно вздерну эту тварь за яйца и выпотрошу из него кишки.

– Ни у него, ни у Церетели ее нет. Как будто под воду канула.

– Не неси чепухи, – отмахнулся от подельника и, кривясь до сих пор от боли, встал с кровати. – Мне нужны информация по каждому шагу, который делает Ник. Чтобы там была расписана каждая минута, где, что и с кем он проводит время. Куда ездит, с кем разговаривает, с кем спит… в общем полный отчет по тому, чем он занимается целый день.

– Почему ты уверен, что Алита у твоего брата? – недовольно проворчал Артур.

– А потому, что я видел, как он смотрел на нее, Ар. Так на чужих женщин не смотрят, так смотрят только на тех , кого считают своей… И так могу на Алиту смотреть только я, – последние слова были сказаны на выдохе.

– Я тебя понял, Давид. Постараюсь сделать все в лучшем виде, – буркнул Артур, поднимаясь со стула.

– Не постарайся, Артур. Сделай. Найди мне ее. Иначе, я найду ее сам.

Когда Артур вышел из комнаты, я бессильно опустился на кровать и откинулся на подушки. Боль до сих пор не отпускала, но этого я не мог показать Артуру. Иначе я тут застряну еще как минимум на пару недель и не одна моя угроза не подействует на него, если вдруг Артур решит, что выписываться мне еще рано. Чурбан, бесчувственный. Ведь знает, что заточение для меня сродни смерти, но даже этим его не пронять.

Комнату, которую оборудовали для меня под палату, изучил уже всю вдоль и поперек, за неделю пребывания в ней. Постарался Артур на славу. Если бы не обстоятельства, которые не позволяли мне светиться в больничном учреждении, никогда бы не догадался, что нахожусь в центре столицы в квартире одной из элитных новостроек.

С трудом поднявшись с кровати, сел. Оттолкнувшись от матраса, встал на ноги и медленно подошел к окну, распахнул жалюзи.

Солнечный свет, на миг ослепил меня.

Привыкнув к свету, охватил открывшийся передо мной вид одним взглядом.

Город купался в золотистых лучах солнца.

Внизу, словно муравьи, туда-сюда сновали людишки, ездили машины и где-то среди них была и моя малютка.

Нелепая ухмылка прилипла к губам.

Перед глазами возникло лицо девчонки.

“Интересно будет увидеть ее реакцию на то, что окажусь жив.

Интересно, она поверила в мою смерть?”

Твою мать!

Ладонью провел по лицу.

Да что за мысли глупого юнца. Конечно же поверила. Как иначе. Да я бы и сам поверил, если бы увидел копию себя в гробу. А уж малютка, точно обманулась.

“Интересно, а она оплакивала меня?”

Дебил. Выбрось эту чушь из головы. Что за влажные мысли влюбленного идиота?!

Это надо же так лохануться было и влюбиться в юную девчонку, у которой молоко на губах еще не высохло?

Фантазия, черт бы ее побрал, тут же нарисовала в моих мыслях малютку: нежный аленький цветочек в полупрозрачном платьице, стоящую передо мной на коленях, смачно сосущую мой член, а на ее губах, влажно поблескивает сперма….

Черт! Пах тут же скрутил спазм, и я скорчившись, поплелся обратно в кровать.

Даже в мечтах моя малютка причиняет мне боль. Не могу без нее ни секунды. Хочу ее видеть рядом с собой каждую минуту. И не дай Бог! Ее кто-нибудь тронул, пока меня не было рядом. Всем смерть.

– Артур! Твою, сука, мать! Артур! Что за долбаебы на нас работают? – я в бешенстве орал на подельника, который понуро опустив голову, виновато кивал мне в ответ.

– Ну, кто ж знал Давид? – отнекивался он.

– Это должны были знать те, кто инфу по Нику пробивал! – бушевал я.

И только боль, сковывающая грудной отдел, не давала вырваться рвущую меня ярость изнутри наружу.

– Да все ребята проверяли. Все досконально. Да я сам за ними проверял, Давид, – встрепенулся Артур, но тут же поник, видя каким я на него смотрел взглядом.

– Все. Заткнись. Не расстраивай меня. Лучше молчи. Ты машину приготовил? – подхватив со стула пиджак, накинул на плечи.

– Подготовил, – недовольно буркнул подельник, – но все же врач не рекомендовал тебе выходить. Да и что ты так завелся. Знаем же теперь, где Алита. Никуда теперь не денется. Будут ребята круглосуточно следить за ней. А ты бы пока отлежался, Давид. Переживаю я все же. Нам еще с Церетели и Маратом разобраться придется.

– Ты долбанулся, Ар? Ты чего со мной носишься, как курица с яйцом? Совсем меня за инвалида держишь? Или того хуже, ребенка во мне увидел что ли?

– Ладно. Хватит орать, оглох уже от твоих воплей, – огрызнулся Артур, выпуская меня вперед.

Я прошел мимо, сдерживаясь, чтобы не залепить Артуру затрещину.

Да и не особо хотелось мне с ним препираться. Я хотел как можно скорее увидеть свою малютку. Спешил к ней.

Когда Артур десять минут назад хмурый появился на пороге моей “палаты”, сразу понял, что где-то кто-то сильно накосячил. А как выяснилось чуть позже, не накосячили пацаны, а по крупному так облажались, когда целую неделю искали Алиту невесть где, а по итогу оказалась, что мою девочку Николоз решил спрятать в моей же квартире, которая давно стоит бесхозной в том же доме, где и квартира Ника.

Я когда узнал это, чуть не растерзал Артура, остановили лишь несросшиеся еще ребра.

– Ника, как я понимаю, сейчас нет дома? – спросил у Артура, когда мы сели в машину.

– Конечно нет. У брата твоего сейчас дела поважнее. Он не вылезает из дома Церетели.

– Значит, этот гаденыш, все знал заранее и прикидывался, что не при делах, – холодно проговорил вслух, свои мысли.

– Скажу тебе больше, Давид. Я думаю, что все твое прибытие сюда было четко спланировано. Ты пока валялся в отключке, я немного проанализировал наш прилет в Россию и знаешь, что понял… – он замолчал.

Я посмотрел на него, ожидая его умозаключений.

– Алита здесь тоже замешана, – выдал он.

– Уверен?

– Абсолютно. Ну не верю я в такие совпадения, – его рот скривила подозрительная усмешка.

– Блять. Либо ты все говоришь как есть. Либо мне придется стереть с твоей физиономии это выражение, заехав по ней кулаком.

– Скучный ты, Давид. Вот, как только об этой девке заходит речь, сразу кипятиться начинаешь.

– Прекращай ее называть девкой, – рыкнул на подельника.

– Даже если и перестану, суть не изменится, Давид. Она такая же как и Ник. Я тут взял на себя смелость и тряхнул ее дружка Макса.

– Удиви меня. Мне аж любопытно стало, что мог сказать этот слюнтяй, – хмыкнул зло.

– Очень много интересного рассказал. Но самым интересным для тебя, наверное, будет тот день, когда ты якобы случайно познакомился со своей “сестренкой”, – с издевкой в голосе проговорил Артур.

– Продолжишь в том же тоне, и не досчитаешься зубов. Придется вместо новой машинки, челюсть менять, – пообещал Артуру, зло улыбаясь.

– Короче. Алиту накачать наркотой ему приказал Георгий Церетели. И этому сутенеру Анатолию он тоже ее подсунул по приказу Церетели. И знаешь, что самое интересное… – Артур выжидающе смотрел на меня.

А я, чтобы не разъебать ему череп, вдавить кулак в сиденье, и сжать челюсть до боли. Ублюдок. Какой же Церетели-старший ублюдок. Даже дочь свою не пожалел ради выгоды.

– … что он специально подослал ее к тебе. Все сделано специально.

– Хорошо. Я примерно этого от тебя и ожидал. У нас же изначально была версия того, что Алита подосланная. Так? – процедил сквозь зубы – Но девчонка доказала то, что она про это ничего не знала. Так?

– Так то оно так, Давид. Ну, а как по-твоему, она смогла сбежать так просто? Да и Николоз. Вспомни. Он же точно приехал в тот час и минуту, когда Алита была у тебя. И сбежала она с ним. К нему прыгнула в машину…

– Это совпадение, – я не хотел верить в то, что говорит Артур.

Я видел взгляд, Алиты. Я не мог так ошибиться. Она не врала.

– Я уверен, что Алита здесь ни при чем. И даже если отец и использовал ее, то она об этом могла ничего не знать. Все совпадения- чистая случайность.

– Ты можешь закрывать глаза на правду сколько влезет. Я же понимаю, как тебе трудно в это поверить, потому что ты запал на нее.

– Завали, – рыкнул на Артура, и отвернувшись от подельника, устремил взгляд в окно.

В груди неприятно засвербило сомнение.

А что, если и правда то, что малютка принимала во всем этом участие и знала, что в тот день когда я вытащил ее из люка, меня хотят убить?

Сердце сжалось на секунду от жестокого разочарования, когда понял, что Алита так действительно могла поступить. Предала меня. Не побоялась даже того, что я ей угрожал смертью. Дрянь.

– Давид. Ты уверен, что хочешь забрать девчонку? – не унимался Артур.

– Я пока не знаю, хочу ли ее забрать, но я знаю точно то, что хочу посмотреть в ее лицо и хочу послушать ее оправдания.

– Знаем мы ее оправдания, – пробубнил Артур, – опять поведешься на ее дерзость и сексуальное тело и растекешься лужей возле ее ног. Фу, смотреть на это дерьмо противно.

– Да закроешь ты уже свой рот или нет? Слышать тебя не могу, – грубо осадил Артура.

Но это подействовало. Артур замолчал.

Когда машина остановилась напротив подъезда, Артур мне первым не дал выйти. Сам вышел, а когда попытался открыть дверь, начал угрожать, что если буду выделываться, сам за девчонкой сходит.

Я его такой дерзостью был немного обескуражен. Артур впервые вел себя подобным образом. Не узнавал его. Но и спорить не стал. Сейчас, пожалуй, стоит действительно немного проявить осторожность. И быть осмотрительным. Малютку второй раз оставлять и бросать … не хочу. Моя она. Ничья больше. Впервые за долгие годы задумался о жизни и смерти.

Через несколько минут к подъезду подъехал еще один джип и оттуда вышли крепкие ребята. Я их до этого не видел. Артур широким шагом направился к ним, а я – напрягся. Что-то вдруг стало не по себе. Да и странное поведение Артура стало неожиданно подозрительным…

Открыл дверь, прислушался:

– Ты проверишь первый подъезд, а ты второй. Третьего поставили на воротах? Ориентировки на машину Николоза оставили?

– Да все сделано, шеф, – услышал басистый голос одного из братков.

– Отлично. Ну что встали? Давайте. За работу. Как только все осмотрите, сообщите.

Получив установку, парни двинулись к подъездам, а Артур ко мне.

– Чьи братки? – кивнул на исчезнувших в подъездах парней.

– Да наши, местных головорезов подогнали. Раз такие дела пошли. Решил, что ребят нужно добрать. А то c теми, кто сейчас есть, каши не сварить.

– Возможно ты прав, – кивнул Артуру и выбравшись из салона авто, встал рядом. – А я, если честно, на миг засомневался в тебе, Ар.

Зачем-то признался подельнику.

– Зря, Давид, – ответил ровным голосом Артур, как-будто мое заявление его нисколько не смутило, – у нас одно с тобой дело и одна жизнь, – он глянул на меня искоса, – но с появлением Алиты, я сразу понял, что все покатится под откос к чертовой матери. Эта суч… – он запнулся, увидев, как моя челюсть напряглась, – … короче. Я так понимаю, что скоро ты и завязать со всем захочешь…

– С какого это…? Не дождешься, – отрицать слова сказанные про Алиту не стал.

Знал, что в чем-то Артур прав. Что с появлением этой заразы в моем сердце и правда многое изменилось. Понял, что хочу чего-то большего от жизни. Понял, что пресытился всем что есть и в тот момент вкус к жизни потерял.

Но с появлением Алиты все изменилось. Она меня оживила, дала новый виток в ней.

– Я вижу по тебе, Давид. И знаешь что? – Артур выразительно оглядел меня, – я лучше буду тачками восхищаться, чем вот так, как ты… Совсем голову потерял, ничего не видишь, не слышишь….

– Ладно, хватит уже играть в психолога. Да и сопли развел, как баба, самому не противно?

Артур промолчал. Я закрыл дверь джипа и направился к подъезду, в этот момент в кармане подельника зашипела рация и послышался голос одного из парней, который сообщал о том, что все чисто.

Ехать на этаж пришлось в лифте. Хоть кабина была и больших размеров, но напряжение между мной и Артуром продолжало расти. Не одобрял моей увлеченности подельник.

Я мог понять его чувства. Ведь я был сам категорически против того, чтобы завязывать близкие отношения с противоположным полом, а уж влюбляться…

Лифт остановился на нужном этаже и первым из кабины вышел Артур, следом за ним я.

– Артур, ты же понимаешь, что если бы меня кто-то и захотел добить, то сделал бы это уже давно. Мне кажется, они уверились в том, что я мертв еще две недели назад. Так что, сильно не напрягайся и дай уже пройти.

Подвинул Артура в сторону и подойдя к массивной двери, ведущей в квартиру, вставил ключ в замочную скважину. Повернул.

Щелчок. Еще один.

И я понимаю, что затаив дыхание нажимаю на ручку. Толкаю дверь и до моего слуха долетает высокий встревоженный женский голос.

– Твою мать, – чертыхаюсь и не обращая внимание на оклик Артура захожу в квартиру.

Сердце в груди сжимается в комок.

Предчувствие чего-то нехорошего, щекочет нервы.

Мне хватает нескольких секунд, чтобы преодолеть расстояние до кухни и я застываю перед входом камнем, когда вижу перед собой на стуле бездвижное тело малютки.

– Что? Вы кто? – я перевожу взгляд на женщину, сжимающую в руке телефон. – Как вы зашли? Вы с Николозом Георгивичем? – она заглядывает мне за плечо в поисках Ника.

– Алле, алле… Николоз Георг… – но я не даю ей договорить.

Выхватив телефон из ее руки, бью его об пол и вдавливаю гаджет каблуком туфли в пол.

– Кто вы? – заикается она, с опаской пятится назад, то и дело заглядывая мне за плечо.

– Что с малюткой? – шиплю сквозь зубы.

– С кем? – переспрашивает не отводя от меня взгляда женщина.

Я опускаюсь возле Алиты на корточки и прощупываю пульс. Через миг ощущаю под пальцами слабую пульсацию.

– Артур, ты где? – рявкаю так громко, что женщина, стоящая в отдалении от меня вздрагивает и делает попытку бежать.

Но ее в дверях перехватывает Артур.

– Отпустите прошу. Я ничего не сделала. Девушка сама упала в обморок. Сама, – заверещала она.

– Закрой ее в спальне. И проверь, чтобы в комнате не было телефонов. Делаем все оперативно. Она успела позвонить Николозу. Думаю, не нужно рисковать пока. Сейчас не время встречаться с братом, – Артур мазнул взглядом по Алите, но заметив мой недобрый взгляд, выполняет мой приказ незамедлительно.

А я подхватываю малышку под колени и пересаживаю ее себе на колени.

Черт! Малютка так похудела. Совсем одни кости остались. Лицо голубоватого оттенка, словно приведение передо мной, а не живой человек.

– Девочка моя, – шепчу ей в макушку, поглаживая волосы.

Ну, где же Артур? Глянул на дверь и в этот момент почувствовал, как Алита в моих руках пошевелилась.

– Алита, – зову ее, когда вижу, как по ее лицу пробегает тень, что она вот-вот откроет глаза…

Малютка в тот же миг распахивает глаза и смотрит на меня отчужденно…

Секунда… две… и вот взгляд становится осмысленнее.

– Давид? – голос малютки хрипловатый, скрипучий и такой дорогой. – Давид, это и правда ты?

– А ты кого-то другого ожидала увидеть, малютка, – за насмешливым тоном, которым отвечаю ей пытаюсь скрыть ту гамму чувств, которые рвут мое сердце в клочья.

– Нет, Давид. Нет, я хотела видеть тебя, – дрожит ее голос, и Алита обнимает меня за шею одной рукой, а я вижу как ее лицо перекашивает боль, только тут обращаю внимание, что вторая рука у нее прижата к телу, – я верила в то, что ты жив. Чувствовала.

– И правильно делала, малютка, – вопрос о руке застревает в горле и я просто зарываюсь пальцами в коротких волосах на ее затылке, прижимаю ее к себе нежно и в тоже время так сильно, я хотел чтобы она почувствовала во мне не агрессию, а защиту, через одно только прикосновение.

– Подожди, а как ты вошел? Кто тебе открыл? Где нянька, которую нанял Николоз? – затараторила она, отстранившись.

– Не сейчас, милая. Все твое любопытство я удовлетворю чуть позже, – поднялся со стула и опустил ее на пол, – сейчас нам нужно показать тебя врачу. Сама дойдешь?

Малютка коротко кивнула. А я отвернулся, стараясь спрятать взгляд, в котором закипала дикая ярость и злость, на всех тех, кто был причастен к тому, что моя девочка сейчас страдает.

Глава 15

Оказавшись в машине. Я наконец-то почувствовала себя в безопасности. Прижалась к Давиду всем телом. Замерла. Прислушалась к своим внутренним ощущениям.

Опасность? Противоречие? Ненависть? Все ушло.

Зато теперь на этом пустыре полыхала ярким костром любовь. Затмевая собой все невзгоды, навалившиеся на меня за столь короткий промежуток времени.

Искоса глянула на Давида. И мои губы растянула улыбка.

Как же он все-таки был раздражающе красив. Но его больной вид не давал мне покоя, и я всерьез заволновалась о его здоровье. Я несколько раз порывалась спросить его о том, что с ним произошло, но глядя на хмурый и недовольный взгляд Артура, сдерживалась. Прекрасно в памяти сохранился наш с ним разговор о том, что я должна как можно быстрее свалить от Давида подальше и залечь на дно, чтобы мужчина не смог меня найти. Вот кто бы тогда только знал, что наше противоборство и моя ненависть к Давиду сможет перерасти в зависимость от его дикой, неукротимой власти надо мной. И что самое невероятное, мне это понравится.

– Девочка, моя, – неожиданно Давид прижал меня к себе и глубоко втянул запах моих волос.

У меня от его низкого хриплого шепота, мурашки по спине побежали.

– Что с твоей рукой? – неожиданно спросил он.

Я расслышала в его голосе тревоги больше, чем мужчина наверняка хотел бы показать.

– Меня подстрелили, – ответила я.

На пару секунд в воздухе повисло молчание, но прерывистое дыхание Давида говорило о том, что мужчина еле сдерживает эмоции.

– Кто? Как? Когда это произошло? – сквозь зубы проскрежетал мужчина.

– Давид, не нужно, – отрицательно качаю головой.

Выставлять себя полной дурой перед Давидом, рассказав о том, что сама бросилась под пулю мне совсем не хотелось. Я с точностью на сто процентов готова была поклясться, что он обзовет меня идиоткой, если узнает, что словила металл в плечо, когда бросилась его спасать.

– И все же, Алита. Расскажи. Мне хотелось бы знать, как это произошло? Ведь насколько я помню, тебя Николоз должен был оттуда увезти, – голос у Давида вкрадчивый, доверительный, но я чувствую, как в его глубине звенит злость.

– Давид, – я тяжело вздохнула.

– Просто расскажи. И я обязательно накажу этих ублюдков… – начал мужчина.

– Я не знаю, кто это сделал. Там было темно и я… – запнулась, – … я слишком боялась за тебя, – выдавила еле слышно.

– Боялась? За меня? – голос Давида сорвался на шепот. – То есть, я правильно понял, что ты, вместо того, чтобы послушаться меня и сесть в машину, бросилась за мной следом? – он подцепил пальцами мой подбородок и заставил поднять на него глаза.

Я честно пыталась не смотреть в них. Боялась потерять контроль над собой. Над своими эмоциями и сорваться. Высказать ему все, что так наболело за эти две недели. Как боялась, как скучала по нему. Как ненавидела его за то, что посмел бросить меня.

– Посмотри на меня, – горячее дыхание Давида обожгло кожу, и я сдалась, подняла взгляд.

– Я… я хотела… Когда мне Ник сказал…

Я сбивалась на каждом слове, не зная как помягче преподнести горечь слов, сказанных Ником.

– Одним словом, когда Ник сказал, что там тебя ждет смерть, я поняла, что не могу тебя оставить там умирать. Я хотела тебя предупредить, – в горле пересохло и каждое слово мне давалось с большим трудом, оттого и объяснение получилось невнятным и странным.

– А вот и твой братишка. Шустрый, – прорезал, словно ножом напряжение между мой и Давидом, Артур.

– Что? – Давид оторвал от меня затуманенный взгляд, перевел на Артура.

– Да, вон, только что Николоз пронесся. Даже на светофоре не остановился. Болван, – иронично заметил мужчина покачав головой.

– Ублюдок. Пусть катается пока еще может, – прорычал Давид и снова посмотрел на меня, – хорошо. С рукой я понял. А почему ты упала в обморок? Почему так похудела? Откуда круги огромные под глазами?

– Я… у меня была температура, – мне пришлось все же отвести взгляд от его лица, потому как совершенно не хотела видеть его реакцию на то, что сейчас готовилась ему рассказать.

– И… – подтолкнул меня Давид.

– Когда Николоз сказал, что тебя нашли и отец закатил шикарные поминки… Я тогда поняла, что без тебя жить не хочу, – я замолчала.

Сердце от волнительного момента, билось так бешено, что чуть не выскакивало из груди.

Давид молчал.

И это молчание было настолько гнетущим, что я не удержалась и все же подняла на него взгляд.

– Дурочка ты моя, – не отпуская меня из цепкого взгляда проговорил нежно Давид, и запустив пятерню в волосы на затылке, прижался лбом к моему лбу, – как же так?

Я смотрела в его зрачки, которые затапливала чернота, утягивая меня на самое дно и пропадала.

– Ты хоть понимаешь, что тебя могли убить? – хрипло спрашивает он.

– Угу, – киваю я, еле сдерживая слезы.

Протискиваясь ладонью здоровой руки ему под руку, прижимаюсь. Сквозь свое неровное дыхание, чувствую как его грудь вздымается часто. А гулкие частые сердцебиения заставляют зажмуриться от радости. Осознания того, что Давид боится за меня, приносят мгновенное удовлетворение моей душе. Мне так хорошо и уютно в его сильных руках, что о Николозе думать совсем не хочется.

– Артур. С врачом уже есть договоренность? – не отпуская меня, интересуется Давид у своего друга.

– Ага. Ждут уже, – буркнул Артур с переднего сиденья.

И я вновь почувствовала в его голосе отчуждение и неприязнь. Не любит он меня. Видимо считает помехой.

– Давид, – я поднимаю взгляд на него.

– Да, моя люб… милая, – а у меня аж дыхание перехватило.

И я кожей почувствовала, как в машине стало невыносимо душно и точка накала достигла максимума.

– Я… , – прохрипела я, потому как поняла, что именно я должна разорвать затянувшееся молчание, – … ничего. Я передумала.

Я снова хотела зарыться носом в мягкую ткань его свитера на груди, но мужчина не дал. Его пальцы тут же сомкнулись на моем подбородке, удерживая его на месте.

– Так не пойдет, – в его глазах проблескнули опасные искры, – раз начала говори.

Я немного помолчала.

– Я хотела спросить. Что с тобой было? Откуда этот шрам? – выудив на свободу руку, пробежалась кончиками пальце по его скуле, рядом с красной полосой.

Давид перехватив мою ладонь, повернул ее тыльной стороной и прижался к ней губами. Долго молчал, обжигая кожу горячим дыханием.

– Возможно… я когда-нибудь расскажу тебе эту историю, малютка. Но… не сейчас.

В этот момент машина остановилась, и Артур первым выбрался на улицу.

Я в недоумении глянула на Давида, так как он продолжал сидеть на месте.

– Артур у нас играет в “Защитника”. Может роль Джейсона Стэтхэма на себя примерить решил, – доверительным тоном произнес Давид, но при этом в голосе его чувствовался явный юморной подтекст.

– Что? Кто это? – не понимающе посмотрела на него.

– Да ладно тебе?! Шутишь что ли? Стэтхэма не знаешь? – он удивленно вскинул бровь, а мне пришлось поковыряться в памяти.

– Он что очень знаменит? – я честно пытаюсь вспомнить, но увы, я о нем ничего не знаю.

– Как только закончится вся эта каша. Заставлю тебя пересмотреть с его участием все фильмы, – угрожающе прищурился он.

Я поднялу руку вверх. И забубнила.

– О, пощади, всемогущий, – склонила голову вперед и тут же почувствовала сильное недомогание.

В голове зашумело и перед глазами поплыл размытыми пятнами силуэт Давида.

– Алита, – голос мужчины слышала словно сквозь вакуум.

Последнее ясное воспоминание, что запомнила, это как руки Давида сгребли меня в охапку и он прижав меня к себе вытащил из машины на воздух. Но это не помогло. Все вокруг смешалось в гудящий шум, который с каждым вдохом нарастал до тех пор, пока не превратился в дикий рев. Мне хотелось закрыть уши. Зажмурить глаза. Спрятаться. Но у меня ничего не получалось. И только когда вся эта круговерть достигла апогея, в голове громко щелкнуло и я отключилась.

Пи….пи…пи…

Пытаюсь проглотить сухость во рту, но с первого раза не получается.

С усилием открываю глаза и часто-часто моргаю.

– Аля, девочка моя, – рядом со мной тут же оказывается Давид и я через силу выдавливаю улыбку.

Значит не сон. Значит, не показалось и все это наяву.

– Воды, – тяну к нему руку, а он взволнованный, немного растрепанный, тянется к графину с водой и подрагивающими пальцами берет за горлышко, наливает воды.

Я с усилием подтягиваюсь на локте здоровой руки. Стараясь не налегать на больную.

– Что-то не так? – вкрадчиво задаю вопрос, обеспокоенно глядя на мужчину.

– Уже все хорошо. Ты меня так напугала. Дуреха, – он подает мне стакан и наши пальцы соприкасаются.

– Я не специально. Правда, – делаю маленький глоток, потом еще один, – это все лихорадка. Она у меня сил много отняла, – признаюсь мужчине, делаю еще пару глотков и протягиваю ему стакан обратно.

Он ставит его на столик и переплетая наши пальцы, садится рядом со мной, на край кровати.

– Врач сказал, что у тебя просматривается синдром иммунной дисфункции, – я вопросительно поднимаю брови, – ну, проще говоря упадок сил.

– И это все? – осторожно спрашиваю его, потому как по выражению лица, я понимаю, что мужчина мне что-то не договаривает.

– Пока ничего, – уклончиво проговорил Давид и отпустив мою руку, порывисто встал.

– Давид. Ты меня пугаешь, – я попыталась встать, но Давид тут же оказавшись рядом не позволив встать, надавил на плечо, заставил лечь обратно, – что-то с раной? – под ложечкой засосал неприятным холодом страх.

– Алита, – серьезным, даже слишком голосом проговорил Давид.

– Да…

– Врач сказал, как только ты очнешься, нам нужно будет прийти к нему. Он хочет поговорить с тобой.

Я смотрела на Давида и не могла поверить в то, что это действительно тот самый Давид, который одним своим видом мог подчинить себе любого, кто посмеет ему противоречить. Сейчас же я ощущала в его нервных действиях что-то похожее на переживание, страх… Страх за мое здоровье, за меня.

Мой красивый, хищный и властный мужчина боялся. Боялся того, что со мной может случится беда. И видя в его взгляде эти искренние чувства, я хотела бы влюбиться в него еще больше, если бы это было возможно.

– Тогда чего же мы ждем? Я готова.

Я пыталась напустить на себя веселость, но Давид смотрел на меня с подозрением.

– Прекращай смотреть на меня так. А то мне как-то не по себе, – пожаловалась.

– Прости, крошка, – Давид подходит ко мне вплотную и берет лицо в ладони, сжимая приподнимает, – этот врач какой-то мутный. Не пойму его. На нервы весь извелся, пока ты в отключке была.

Я не успеваю ответить. Его губы прижимаются к моим и он забирает все мое дыхание целуя глубоко, жадно.

– Господи, как же я скучал, – шепотом проговорил он, освободив мой рот.

– Правда? – смотрю в его глаза ища там подтверждения его слов.

– Правда, малютка. Если бы знал, что так будет. Не в жизни девок из того борделя не позвал.

Я смотрела на него во все глаза, хлопая ресницами. О чем он говорит?

– Ты знаешь, Аля. До встречи с тобой мне казалось, что жизнь это странная штука, в которой нет места ни любви ни привязанности. Возможно, думал так потому, что между отцом и матерью не было подобного. А когда повзрослел и вовсе уехал из дома. И будучи втянутым во взрослую жизнь с ранних лет, я так и не успел познать ни первой влюбленности, ни уж тем более любви. Шлюхи, проститутки… их всегда хватало за глаза.

– Зачем ты мне это говоришь? – я попыталась отстраниться от мужчины, но руки, словно клещи, вцепились мне в лицо.

– Я хочу, чтобы ты знала кто я.

– Я знаю, Давид, – утвердительно проговорил я.

– Я убийца и бандит, Аля. Пусть и не простой. Но от того не легче. Моя жизнь всегда граничит со смертью. И я боюсь тебя в нее звать, малютка. Боюсь, – его голос превращается в хриплый шепот и он прислоняется лбом к моему, – я боюсь за тебя.

– Но мне без тебя нет жизни, – ответила так же шепотом, наконец-то понимая, что хочет сказать мне Давид, – после всего ты не имеешь права бросить меня. Слышишь?

И теперь вместо того, чтобы отстраниться от него, я наоборот обхватываю его за талию и вжимаюсь всем телом в него.

– Не смей меня оставлять, – голос срывается во всхлип.

– Девочка моя, – Давид сминает мои губы поцелуем и я, закрыв глаза, отдаюсь в его власть.

Не отпущу. Больше не отпущу.

Клятвенно обещаю себе.

Ты только мой. И я твоя. Никак по-другому.

– Как вы себя чувствуете? – врач смотрит на меня поверх очков, при этом Давида, который сидит, широко расставив ноги на диванчике, словно не замечая.

– Уже лучше, спасибо, – кивнула врачу.

– Давайте, тогда все по порядку.

Я кивнула, украдкой бросив взгляд на Давида. Тот не отрываясь следил за мной и чуть меньше обращал внимания на доктора. Губ коснулась застенчивая улыбка. Лучше бы он вышел. Только смущает меня.

Врач задал ряд простых вопросов, связанных с моим здоровьем, на что я все без утайки ему ответила. Теперь скрывать мне было нечего.

– Хм, я так и думал, – кивнул врач каким-то своим мыслям после нашего недолгого общения.

– Что конкретно, доктор. Говорите яснее, – тут же встрял Давид.

Врач бросил на Давида укоризненный взгляд, но тут же стушевался, когда Давид поднялся на ноги и подойдя ко мне встал за моей спиной, положив руки на спинку стула.

– Алита, подскажите, когда у вас в последний раз была менструация, – переводя взгляд на меня спросил доктор, а я от неожиданности рот открыла и сказать ничего не могу.

– Эм, ну… не помню, – пожала плечами, а сама в памяти усердно стала искать события месячной давности, – ну в прошлом месяце. Точно.

– Что это значит? – я подняла голову, посмотрела на Давида, который как-будто потерялся в прострации.

– Значит так. Чего гадать. Пойдемте в кабинет узи, там все и выясним. Мне отчего-то кажется, я знаю причину вашего недомогания, – странно улыбнулся врач, обводя меня и Давида подозрительным взглядом.

– Давид, – шепнула мужчине, когда мы вышли из кабинета, – по-моему он намекает на то, что я беременна.

Лицо Давида и без того бледное, совсем посерело. Двигаясь по направлению к кабинету узи, мы обнаружили Артура, который завидев нас тут же спохватился и встал навстречу.

– Ну что? – мазнув по мне взглядом, перевел его на Давида.

– Пока ничего нового. Нужны дополнительные обследования, – как-будто находясь в трансе проговорил Давид.

И больше не задерживаясь рядом с Артуром двинулся дальше по коридору за врачом.

– Ты вспомнила, когда у тебя были месячные? – склоняя голову к моему уху, спрашивает Давид.

– У меня календарь в телефоне был. Я никогда не заморачивалась по этому поводу, – ответила я, пожав плечами.

Но прикинув даты, я вдруг осознала то, что в словах врача есть логика. И у меня действительно, хоть и маленькая, но задержка есть.

– Прошу вас, проходите, – врач распахнул перед нами дверь кабинета и запустил внутрь, – Давид Георгиевич, вы присаживайтесь на стул, а вы Алита раздевайтесь до пояса. Там за ширмой есть одноразовый халат можете одеть его и возвращайтесь к нам.

Я старалась как можно спокойнее относиться к происходящему, но от волнения сердце заходилось и громко колотилось о ребра.

Стянув с себя штаны и трусики, я накинула поверх оставшейся одежды халат, пряча голый зад под прозрачной материей. Смущение не покидало меня ни на секунду. В висках пульсировала кровь, от чего голова начала кружиться сильнее.

– Алита, проходите сюда, – врач похлопал по поверхности кушетки, при этом даже не повернулся ко мне, зато цепкий взгляд Давида не упустил ни одну деталь и недовольно нахмурил брови, когда разглядел, что на мне нет трусиков.

– Не волнуйтесь. Вы же когда-то уже делали узи? – я кивнула головой. – Ну вот, знаете же что это не больно.

Я снова кивнула головой. Ложась на кушетку, я все время оглядывалась на Давида. Мне вдруг стало жизненно необходимо видеть его. Словно его взгляд являлся для меня источником кислорода.

– Согните ноги в коленях, расставьте немного, – попросил врач.

Я сделала как он просил, а у Давида челюсть сжалась так сильно, что желваки на скулах заходили.

– Сейчас введу датчик, будет немного прохладно, – комментировал доктор свои действия.

А я вся горела внутри, видя каким пылающим взглядом обжег мои оголенные лодыжки, колени, бедра, Давид.

Когда же датчик скользнул внутрь меня, мне показалось, что я услышала утробное рычание мужчины. Умоляюще посмотрела на Давида.

– Вот, все верно. Как я и думал, – сотряс воздух врач и я невольно вся напряглась.

А у Давида нижняя челюсть немного отпала.

– Вы беременны. Срок три недели, – я перевожу взгляд на врача, – так что ваше состояние вполне оправдано. Поздравляю.

Довольно улыбаясь врач поворачивается к Давиду.

– Все с вашей невестой хорошо, Давид Георгиевич. Больше нет повода волноваться. И невесту берегите, – он освободил мою промежность от датчика, – можете одеваться, – обратился ко мне, – постарайтесь больше не допускать таких истощений. Иначе можно спровоцировать выкидыш, – это он уже говорил Давиду. Я его слова слышала из-за ширмы. Я словно в бреду натягивала вещи. Беременна. Я беременна. Господи. Да как такое возможно?

– Спасибо, доктор, – хрипловатый голос Давида пронзил меня словно нити тока.

Я на ватных, подкрашивающихся ногах вышла из-за перегородки и стоило встретиться взглядом с Давидом, тут же опустила его.

– Я вас направлю к гинекологу. У нас очень хороший есть доктор…

– Я надеюсь, это женщина? – грубовато уточнил Давид, а я подойдя к нему обвила рукой его талию, прижалась.

– Да, да. Ольга Ивановна Логозинская. Замечательный доктор. Она осмотрит вас и даст все необходимые рекомендации.

Как только мы покинули кабинет, Давид обнял меня за плечи стиснул ощутимо.

– Хорошо, – буркнул Давид, не спуская с меня взгляда.

– Подойдите на ресепшн, вас медсестра проводит. А я сейчас сообщу о вас доктору.

Врач поспешил откланяться. А Давид как-будто только этого и ждал.

Стоило нам остаться с ним вдвоем, он тут же подхватил меня под колени, оторвал от пола. Я невольно вскрикнула и обхватив его голову одной рукой прижалась к нему.

– Давид, поставь меня. Пожалуйста, – улыбаясь во все тридцать два зуба, попросила мужчину, но он как-будто не слышал, закружился вокруг себя.

Я старалась сдержаться, чтобы не завизжать. Оглядывалась по сторонам и ловила на нас осуждающие взгляды посетителей.

– Давид, люди смотрят, – мой голос был таким высоким, что его можно было принять за писк.

– Плевать, малютка. На всех плевать, – задыхаясь произнес Давид и, опустив меня на пол, схватил меня за лицо и, прижавшись горячими губами к моему влажному распахнутому от эмоций рту, смачно поцеловал в засос.

Он оторвался от моих губ только тогда, когда моя голова поплыла кругом.

Тяжело дыша, Давид смотрел на меня горящими восторгом глазами.

– Я люблю тебя, Аля. Слышишь, люблю. И уже не отпущу. Теперь ты моя. Только моя. И тебе придется с этим смириться.

К моим губам сама собой приклеилась глупая улыбка влюбленной идиотки. Я смотрела на Давида и улыбалась. Не сразу почувствовала, что по щекам текут слезы. Не сразу поняла, что в уголках глаз Давида блестят маленькие слезинки, больше похожие на бриллианты.

И только спустя миг мое сердце разорвалось от полной, всепоглощающей любви к этому мужчине.

Хм, какая же я все-таки наивная дурочка. Думала, что нельзя уже полюбить сильнее. Ошиблась. Можно.

– Я люблю тебя, Давид, – подняла руку и сняла дрожащую с длинных ресниц Давида слезинку, поднесла к губам, промокнула их соленой влагой, – люблю. Навсегда.

Глава 16

Два черных джипа останавливаются напротив входа элитной гостиницы.

Консьерж кидается к машине, чтобы открыть дверь гостям, но его опережает охранник.

– Отвали, – преградивший ему путь, рявкнул на паренька бандит, открыл заднюю пассажирскую дверь.

– Извините, – расшаркался он и тут же отскочил в сторону, когда из машины вышел Давид Багратиони. Старший сын Георгия Церетели.

– Я сейчас предупрежу администраторов, – ринулся к двери консьерж.

– Останови, – холодно приказал Давид одному из своих бандитов, – Артур, оставь нескольких парней у входных дверей. Пусть приглядывают. Всех остальных раскидай по этажам. К Марату пойду один.

– Нет, – отрицательно покачал головой подельник, – я пойду с тобой. Хочу видеть рожу этого козла, когда он получит пулю в лоб.

Бандиты распахнули входные двери и семь человек в черных костюмах и вооруженные до зубов заполнили собой зал.

– Здравствуйте, – к ним навстречу вышел администратор, – чем могу помочь? У вас забронирован номер?

Его тупое любопытство позабавило Давида.

– Бесстрашный какой. Ты посмотри, – хмыкнул он, – ты, мой дорогой, переходишь рамки дозволенного. Так нельзя, – покачал головой Давид, а Артур что-то шепнул одному из бандитов и тот подцепив администратора за шиворот потащил в сторону заднего выхода здания.

– Что вы делаете? – взвизгнул парень. – Лера! Вызывай охрану! Звони в полицию! – заверещал словно баба администратор, но больше сказать ничего не успел, его вывели на улицу.

– Если Лера не хочет получить пулю в лоб, – громко и внятно пробасил Артур, направляя ствол пистолета на побледневшую девушку, что стояла за стойкой, – то она выйдет сейчас оттуда и пока взрослые дяди будут заниматься своими делами, тихонечко посидит возле окошка на стульчике. Выходи, Лера.

Девушка так перепугалась, что еле передвигая ногами обошла стойку и встала возле окна.

– Садись, – указал Артур концом ствола вниз, указывая тем самым что нужно сделать девушке, та послушалась, – и не звука. А то Артем у нас нервный. Ненароком пристрелить может. Артем, она на тебе, – указал он одному из парней на девушку, и тут же последовал за Давидом, который уже направлялся к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Надеюсь, эта крыса не конспирируется, бегая по номерам, – Давид зло скривил рот.

– Я думаю, ваша встреча будет для него полной неожиданностью. Информатор надежный человек. Ему можно доверять.

– Отлично, – процедил сквозь зубы Давид.

Расстояние до нужного номера преодолели за считанные минуты.

– Странно. Охраны нет. Неужто совсем никого не боится? – вскинул брови Давид, глянул на Артура.

– Думаю, в Москве пока не родился тот, кто бы мог пойти против Марата, – пожал плечами Артур и поднес к электронному замку карточку-ключ.

Давид нажал на ручку и дверь легко открылась.

Откинув с порога лакированные мужские туфли, Давид прошел вглубь. Туда, где слышались гортанные стоны, больше похожие на стоны боли.

– Твою мать, кого он там трахает?! – слышит Давид бормотание Артура прежде, чем открывает дверь в спальню.

Как и входная, межкомнатная дверь открывается так же бесшумно, немного цепляясь краем за разбросанные на полу вещи. Давид замер в дверях, увидев на огромной кровати, застеленной кроваво-красным покрывалом два сплетенных тела. Мужских. Марат лежит на спине, а на нем, оседлав его бедр, извивался, выгибался назад, совсем молоденький парнишка. Его белокурые волосы скользили по узкой спине, доходя чуть ниже лопаток.

Он жестко насаживал свою узкую задницу на вздыбленный член Марата и это именно он издавал этот дикий гортанный стон. Давида замутило от этой картины животного совокупления двух особей мужского пола.

– Неожиданно, – хрипло, с отвращением просипел он.

Марат медленно, будто в замедленной съемке поднимает голову, и в его осоловелых глазах сначала скользит непонимание происходящего.

Парнишка, что продолжал сидеть на члене Марата, тоже повернулся на голос Давида, и его по-женски красивое лицо вытянулось в изумление.

– Ты? – выдохнул Марат, во взгляде которого наконец-то забрезжило прояснение. – Но, как? Ты же был мертв. Я лично видел тебя в гробу…

– Ты его знаешь, Маратик? – сорванным голосом проговорил длинноволосый и зазывно улыбнулся Давиду.

– Заткнись придурок, – Марат размахнувшись ударил парня по щеке.

Тот всхлипнув, соскочил с толстого члена Марата и откатился в сторону, светя своими яйцами.

– Уроды, – Давид скривил рот в отвращении и направив дуло пистолета Марату в лоб, нажал на курок.

Коротко взвизгнув малолетний пидор забился под кровать, а Давид не отводя взгляда от перекошенного ненавистью лица Марата, смотрел, как тот издыхает, лежа в кроваво-красных шелках, с аккуратной дыркой от пули, ровно в середине лба.

– Фу, мрази, – сплюнул в сторону длинноволосого Артур, – как же бесят эти извращенцы. И чего им только не хватает?

– Не убивайте. Прошу. Не убивайте, – выползая из-за кровати взмолился парень, – я больше не буду, обещаю. Сегодня же завяжу.

Давид мазнул по бледному подобию человеческой особи, мало напоминающей мужчину и, развернувшись на пятках, вышел из номера. Ощущение было такое, что его только что изваляли в грязи.

Удовлетворение от смерти Марата, было испорчено.

На этот день у Давида было много запланированных дел. И сейчас они направились в дом отца. А точнее бывшего отца. Ненастоящего.

Но картина с Маратом никак не выходила из головы Давида. Он многое повидал в этой жизни и ему далеко было до святоши, но своим жизненным принципам он не изменял. Никогда. И видеть воочию сношающихся мужиков, это было верхом его представления о чернухе, до которой скатились даже такие моральные ублюдки как Марат.

– Нужно было отпустить тебя одного, – буркнул Артур сидя по правую сторон от Давида, – как теперь мне это развидеть. Кровь из глаз, – обреченно проговорил он и отвернулся к окну.

– Со временем пройдет, – сухо ответил Давид.

– Тебе хорошо говорить. Из твоей головы все быстро выветривается. Алита постарается. А обо мне некому позаботиться, – жалостливо проговорил он, не поворачиваясь к Давиду.

– Как только вернемся домой. В отпуск тебя отпущу. Машину новую купишь. Шлюшку заморскую трахнешь и все пройдет, – пообещал Давид.

– Твои слова да Всевышнему в уши, Давид, – ответил мужчина.

– Церетели уже дома? Там ребята зачистку провели? – перешел к насущным вопросам Давид.

Артур глянул на экран телефона. Пальцами потыкал в сенсор. Подождал.

– Да. Все готово. Ребята ждут, – косясь на Давида, ответил Артур, – ты уверен, что Церетели не должен получить шанс?

– Да, – коротко бросил мужчина и в машине повисла тишина.

Давид погрузился в свои мысли и по большей части все они крутились вокруг Алиты. Оставляя малютку сегодня одну, Давид нервничал. Не верил, что все так может быстро зажить в ее душе и что она так быстро смогла простить все его нападки на нее. Не верил. И поэтому, уезжая, оставил охрану. Не только для ее безопасности, но для того, чтобы следили за его малюткой. Караулили.

Ворота открылись как только машина свернула на подъездную дорогу к особняку.

“Ждут. Значит и отец ждет.” – понял Давид, а в груди у самого сердце вдруг обратилось в камень, перестав выбивать ритм.

Вот он и вернулся, прежний, хладнокровный, беспощадный зверь, готовый наказывать тех, кто посмел покуситься не только на его жизнь, но и на жизнь той, которая полностью принадлежит ему.

Ступая твердым, широким шагом через двор, Давид уже понимал, что все то, с чем было связано его детство он хочет забыть и продать к чертовой матери.

Не оставит никаких воспоминаний ни о Церетели-старшем, ни о младшем. Все в топку. Все пусть катится в тар-тара-рам.

Входную дверь перед ним распахнул головерез из банды, которую нанял Артур.

– Он в кабинете, – коротко оповестил бандит и занял исходное положение, перед входом.

– Артур. Я зайду один. Мне нужно пару минут. Хочу, чтобы он сделал это сам, – проговорил Давид и первым пошел по коридору в направлении кабинета отца.

Артур отстал. Хоть и с неохотой, но отпустил босса.

Перед дверью Давид замер. Он чувствовал страх отца, даже за закрытой дверью. Эти вибрации в воздухе ни с чем перепутать нельзя.

Ну, хватит тянуть.

Давид нажал на ручку. Толкнул дверь.

Отец сидел за столом. В том же кожаном огромном кресле. Но стоило ему поднять взгляд и встретиться с глазами Давида, как все эмоции исчезли с его лица, остался только убийственно-тяжелый, мрачный взгляд, направленный на сына.

– Значит, не зря мое сердце чувствовало подвох со стороны Марата, – низкий грудной бас прокатился по кабинету, заполняя собой все пространство.

Давид сделал шаг внутрь, закрыл за собой дверь.

– Хм, – Давид скривил губы в косой ухмылке, – странно слышать от тебя это, Церетели. Неужто надеялся, убить меня?

Отец молча смотрел на сына, меряя его хмурым взглядом.

– Пришел мстить?

– И это единственное, что тебя волнует?

– Да, – холодно ответил он.

– Нет. Мне тебе не за что мстить, отец. Мы сами выбрали себе такой путь. Путь бандитов. И ты перешел путь не тому человеку. Позарился на родн… – Давид замолчал, – позарился на то, что тебе не принадлежит. Ты сгнил Георгий Церетели. – Давид, не спеша подошел к отцу и поставил перед ним пузырек. – Надеюсь у тебя хватит мужества сделать всю грязную работу самому?

– Пошел ты… Ублюдок, – процедил мужчина с перекошенным от ненависти лицом.

Вскочил с кресла и вскинул руку, в которой был зажат пистолет. Нажал на курок. Раздался выстрел… Но Давид, ожидающий такого поворота, был к этому готов. Он будто хищный зверь, извернувшись, молниеносно, в два шага, преодолел расстояние до отца. Перемахнув через стол, выбил из его рук ствол, пока тот не успел выстрелить снова.

– Ну, что наигрался? – тяжело дыша проговорил Давид.

Его грудь горела огнем. Ведь раны затянулись не до конца.

– Чтоб тебе сгореть в аду, сучий потрох, – прохрипел отец, придавленный грудью к твердой поверхности стола.

Дверь распахнулась как раз вовремя. Силы покидали Давида слишком быстро, и ему приходилось прикладывать немало усилий, чтобы удержать в захвате отца.

– Артур, – прохрипел он, взглядом показывая компаньону, что тому нужно сделать.

Артур оказался возле Давида в миг. Он перехватил Церетели под мышки и усадил в кресло. Придавив лопатками к спинке кресла, зафиксировал в таком положении.

– Как хочешь, – пожал плечами Давид и сжав челюсть отца, надавил с двух сторон… сильно.

Мужчина, хрипя и отбрыкиваясь, пытался высвободиться, но хватка Давида была сильна. Он вскрыл пузырек и залил содержимое в самое горло старику. Тот захрипел. Попытался выплюнуть. Но Давид не дал, сдавил гортань.

– А пока ты будешь умирать, расскажу тебе последние новости, отец. Все же назову тебя так. Ведь ты меня растил, воспитывал.

Церетели-старший с ненавистью смотрел на сына, но вымолвить не мог ни слова. Давид продолжал удерживать его челюсть.

– Когда ты умрешь, мы с Алитой будем скорбеть по тебе. Несмотря на то, что ты оказался хуевым отцом для своей дочери. И вот еще новость, твоя дочь беременна, представляешь какая радость, – Давид зло оскалился, – но ты не увидишь своего родного внука, потому что сдохнешь через … – мужчина посмотрел на часы, – … две минуты. Врачи констатируют остановку сердца. Возраст как никак. Так в смерти твоей никого не заподозрят.

Давид на миг замолчал. В голове крутилось много всякого дерьма, которое ему хотелось вылить на отца, но времени оставалось мало. Да и что взять с этого мерзавца. Все что будет можно, Давид и так заберет.

– Так на чем я остановился?… Ах, да. Тебя закопают в землю и мы уедем с моей девочкой далеко отсюда. И на могилу к тебе ходить будет некому, потому что ты все просрал. Вот так-то. Большой и властный мафиози Георгий Церетели, обосрался прямо перед смертью. Проебав всю свою родню.

Когда отец захрипел, Давид понял, что пошел необратимый процесс. Еще мгновение и сердце Церетели-старшего остановится. Лицо старика уже стало мертвецки-бледным, и глаза полезли из орбит…

– Ну все. Надеюсь, в этой жизни мы больше не встретимся, отец. И передай привет Марату, – Давид разжал пальцы и взглядом приказал отпустить Артуру руки старика.

Тот тут же запрокинув голову назад затрясся всем телом и в ту же секунду испустил дух.

Давид даже не двинулся с места, так и продолжил сидеть на краю столешницы, глядя на бездыханное тело отца.

– Вызывай скорую, – коротко бросил он Артуру, и оттолкнув ногой кресло с телом Церетели-старшего, встал – дожидаться врачей не будем. Пусть останется кто-то из парняг. Что нужно сказать, проинструктируй. А я подожду тебя в машине. Нет ни малейшего желания задерживаться здесь больше чем нужно.

– Хорошо, Давид, – кивнул Артур и мужчины покинули кабинет.

– На сегодня хватит. С Николозом разговор будет короткий. Он поедет с нами, как только разберемся с отцом и его тайнами, сразу уезжаем домой.

– Мы не полетим на самолете? – удивленно вскинул брови Артур.

– Нет. Хочу с Алитой прокатиться на машине. Так что приобретение тачки, как и похороны отца, тоже лягут на твои хрупкие плечи, – с сарказмом проговорил Давид, – не хочу втягивать Алиту во всю эту суету. Ей сейчас не до этого.

– Я все понимаю, – в голосе подельника прозвучала ирония, – беременные девки капризные до невозможности. Не то что железные машинки.

– Какой же ты… – Давид замолчал, и посмотрел на Артура так, что все было понятно и без слов, но Давид все же добавил, – … язва.

Артур громко расхохотался.

– Не злись чувак. Это элементарная зависть. Машины, к сожалению, детей не рожают. Вот глядишь, насмотрюсь на вас и тоже захочется наследника. Но… – поднял палец кверху, – не сейчас. Сейчас я пока не готов. Ещё кучу дерьма разгрести надо. А женщина в этом деле только помеха.

Давид согласно кивнул. Но отвечать Артуру не посчитал нужным. Он молча вышел из дома. Мысленно прощаясь с прошлым. Молча сел в джип. Молча наблюдал, как подъехала скорая и не слова ни проронил даже тогда, когда в машину сел Артур.

– Не интересно? – задал один единственный вопрос подельнику, на что Давид отрицательно покачал головой.

– Не хочу, – бросил он и отвернулся к окну.

Все его мысли занимала его малютка.

К которой сейчас тянулось не только его тело, но и душа.

И даже находясь сейчас за несколько десятков километров от нее, мысленно он был каждую секунду с ней. В кровати, которую они теперь делили одну на двоих.

– Алита, ты нужна мне прямо сейчас, – Давид громко вдыхает запах ее волос и тут же подхватывает на руки.

Девушка, оказавшись в воздухе, обхватывает его шею руками и прижимается крепко к груди.

– Я скучала, – шепчет она тихо, обжигая своим дыханием его кожу.

– Ты не можешь представить себе, как скучал я, родная, – Давид с ходу открывает дверь спальни и сразу же несет свое сокровище на белоснежные простыни кровати, осторожно укладывая девушку, чуть отступает, – дай мне пять минут, малютка. Хочу смыть с себя всю дневную грязь. Не хочу пачкать тебя этим дерьмом.

Алита, подняла на мужчину глаза и ее ресницы затрепетали словно крылья бабочки. Девушка пробежалась кончиком язычка по нижней губе, увлажняя ее.

– Я жду тебя, – томно проговорила она, провожая Давида мечтательным взглядом.

– Твою мать, малютка. Если ты продолжишь, пойдешь в душ вместе со мной, – рычит мужчина ей в ответ.

– Нет-нет, я только оттуда. Я тебя здесь подожду, – кокетливо улыбаясь проговорила она и чуть прогнула узкую спину в пояснице, выпирая упругий зад вперед

– Аррр, – больше не теряя ни секунды Давид скрылся за дверь ванной, оставив девушку одну.

Сорвав с себя одежду, мужчина встал под холодные струи воды, не дожидаясь когда та нагреется. Тщательно помывшись, Давид, обмотав вокруг бедер полотенце вошел в спальню на сто процентов готовый ко встрече со своей девочкой.

Глава 17

Когда дверь ванной открылась, у меня ускоряется сердечный ритм. Словно завороженная смотрю на мокрого Давида. Часто дышу, впиваясь взглядом в каждый сантиметр его обнаженного тела. Стройного, красивого, желанного до невозможности.

Он подошел к кровати и уперся коленом в матрас, потянулся к моей лодыжке. Сжав ее в руках подтянул меня к себе.

– Я дико хочу тебя, малютка, – признался он хрипло и начал стаскивать с меня шорты, в которых я разгуливала по дому.

Но стоило джинсовой ткани освободить мои бедра, как меня будто обдает жаром, когда улавливаю возбужденный диким желанием взгляд Давида, остановившийся на кружевных бикини, скрывающих мою влажность от жадного мужского взгляда.

– Ты хочешь, чтобы я сожрал тебя, малютка? – хрипит он, с нетерпением продолжая освобождать меня от остатков одежды.

Я улыбнулась его реакции. Мне нравится дразнить и возбуждать в моем мужчине дикого опасного зверя.

– Мне срочно нужно быть внутри тебя, Алита. Сейчас же.

Меня сильно заводит мысль о том, что я довела такого сильного мужчину до потери контроля над собой. Видеть в его глазах, в его движениях как желание становится диким и необузданным.

Давид рывком сорвал полотенце, и я охнула, увидев его огромный вздыбленный член.

Давид навис надо мной и одним движением перевернул меня на живот, подтянул ягодицы вверх.

Я почувствовала, как его твердый член, упирается в верхнюю часть моей попки, Давид нетерпеливо провел головкой члена по моей промежности и когда он ощутил влагу между моих ног… застонал. Он понял, что я уже готова, поэтому быстро пристроив свой каменный ствол в мою влажную промежность, вошел в меня одним долгим глубоким толчком.

От острого ощущения наполненности я ахнула.

– Ты в порядке, малютка? – его голос был хриплым, и я понимала, что он с трудом сдерживает себя, но не услышав моего ответа не продолжает.

– О, Боже, да … – простонала в ответ.

Тогда пальцы Давида сжали мои бедра, и он жестко насадил меня себе на член, и так уже находившегося глубоко во мне.

– Чёрт возьми, Алита, я люблю тебя, – его бархатный голос прокатился по моей коже жаркой волной возбужденных мурашек. Я задрожала в его руках. Осознать сказанные им слова не успела.

Давид вышел из меня и начал входить глубокими толчками снова и снова, вбиваясь в меня всё сильнее.

Спустя несколько цикличных толчков я подстроилась и начала двигаться вместе с ним в такт. Сжимала в кулаки прохладную ткань простыни и двигалась навстречу его сильным толчкам так, чтобы он проник в меня ещё глубже.

Из моего горла вырвался стон и Давид, должно быть, почувствовал мой надвигающийся оргазм. Широкой ладонью он надавил мне на верхнюю часть попки заставляя чуть опуститься. Он поменял положение своих толчков и теперь мне казалось, что его толстый член увеличился, а новое положение позволило проникнуть еще глубже, заставляя меня балансировать на грани оргазма. Простонав его имя, я попыталась пролепетать, что уже там, и чтобы он присоединился ко мне, когда услышала, как он прошептал мое имя и кончил, выплескивая струю густого тепла, разлившуюся в моем дрожащем теле. Ощущение горячего семя внутри себя, продлило мой оргазм, позволяя нам пережить волну удовольствия вновь.

Наконец, он вышел из меня, развернул, сгреб в охапку и бережно поместив меня сверху, крепко прижал к груди. Я полностью лежала на нем, чувствуя себя прекрасно.

– Ты знаешь, – после долгих нескольких минут молчания, вдруг проговорил Давид, – я только что понял, что всю жизнь ждал именно тебя. Ты мой мир и моя судьба.

Я настолько была поражена его признанием, что все слова застряли в горле, превращаясь в огромный комок, который вот-вот готов был задушить меня.

– Ты выйдешь за меня замуж? – второе признание Давида добило меня.

Сердце заклокотало, где-то в гортани.

Судорожно всхлипнув я разрыдалась.

– Да, – сквозь смех и слезы, проговорила я, заливая грудь мужчины соленой влагой, – да-да-да….

Повторяла и повторяла, пока мой любимый не заткнул мне рот поцелуем.

Эпилог

Несколько недель спустя.

Кабриолет с невероятной скоростью плавно скользил по горному серпантину напоминая скейтбордиста, спускающегося на максимальной скорости с заснеженных гор.

Я с любопытством крутила головой по сторонам то и дело вытягивала руки кверху, пропуская горячий горный воздух между пальцев.

Боковым зрением уловила на себе взгляд Давида и тут же обернулась к нему. Мужчина сдержанно улыбнулся.

– Я знал, что тебе тут понравится, – проговорил он.

– Кто бы сомневался, – кокетливая улыбаясь я припала к плечу Давида и пробежалась пальчиками по его груди и ниже, туда, где под ширинкой брюк выпирал хорошо заметный бугор. Накрыла его ладонью. Сжала.

– И что это значит, мое сокровище? – лукаво улыбнулся мужчина.

– Всегда хотела попробовать одну вещицу. Видела такое в фильмах, – дернула вниз молнию на джинсах обнажая член.

– И что же это были за фильмы, стесняюсь спросить? – вскинул брови вверх Давид, а я успела заметить, как в его глазах промелькнуло вспыхнувшее желание.

– Оммм, тебе лучше не знать. Не отвлекайся, – напустила на себя загадочный вид.

Изо рта Давида вырвался гортанный рык.

Я деланно ойкнула. Округлила глаза, когда он зарылся пальцами в коротких волосах на моем затылке и подтолкнул меня к действию.

Я раскрыла рот и приняла его член в себя.

Боже, как же он хорош. Везде.

Втягивая щеки, я плотно всасывала его плоть в себя, принимая все глубже и глубже.

– Твою мать, малютка. Как у тебя так получается? – услышала над головой протяжный стон Давида и в ту же секунду он потянул меня за волосы, заставляя оторваться от моего занятия.

– Что? – облизываю влажные губы и смотрю в лицо Давида с недовольством. – Тебе не нравится?

Но вместо ответа, Давид резко бьет по тормозам и машина с юзом скользит по обочине. У меня заходится сердце от понимая того, что там за железным бортиком, который стоит вдоль дороги, отвесный обрыв. И мы могли бы туда в раз улететь.

– Давид! – возмущенно вскрикиваю, но мужчина, перехватывая меня за бедра, подтягивает к себе и не давая опомниться, задирает мою короткую юбку, отодвигает в сторону полоску стрингов и насаживает меня на увитый синими венами ствол, начинает сразу же бедрами всаживая в меня свой толстый член.

– Боже, Боже! – стону я двигаясь в такт его движениям.

Уже через несколько минут я начинаю сходить с ума.

Подкатывающие волны оргазма настолько сильны, что кругом идет голова. Я впиваюсь ногтями в плечи Давида. Обхватываю его ногами. Прижимаюсь к его паху, поддаюсь вперед к нему …

Ахаю от напряжения – и Давид ахает вместе со мной… громко, надрывно. Я смотрю на любимого и вижу, как его длинные ресницы дрожат, а зрачки затопило обволакивающей чернотой. Он сжимает пальцами мой затылок, и мы сливаемся в страстном, рвущем душу, поцелуе.

Когда волны оргазма сошли, и сжигающее все на своем пути вожделение улеглось, я наконец-то расслабилась и упала на грудь любимого, растекаясь на ней лужицей.

Давид сжал меня в объятиях и шумно вдохнул мой запах.

– Твой запах, это мой наркотик, – хрипло проговорил мужчина, зарывшись носом в мои волосы.

– Надеюсь, Артур отстал от нас на приличное расстояние и не увидит, всего этого порочного беспредела, – хмыкаю я, поерзав по паху Давида.

Член мужчины дернулся во мне, и я застонала. Сжимаясь в предвкушении, новой волны приятных ощущений.

– Какая же ты нетерпеливая, моя маленькая дрянная девчонка. Нам до дома осталось всего пару часов. Могла бы и потерпеть, – хмыкнул Давид.

– С тобой невозможно быть порядочной, – пробубнила я.

На лице Давида появилась притворная невинность, будто он не знал, о чем я говорю.

– Помнишь, я тебе обещал рассказать про то, как я остался жив? – вдруг серьезно проговорил Давид.

– Угу, – кивнула я и вся обратилась в слух.

– Так вот, мне отчего-то кажется, что сейчас самое время. О том, что на складе будет засада, мы конечно же знали. Единственный, в ком я обманулся, был Ник. Этому засранцу удалось провести меня. Если бы я знал, что он позарится на тебя, никогда бы тебя ему не доверил. Но я в тот момент не знал об этом и когда оказался на складе, там уже вовсю шла перестрелка. Чтобы первая же пуля не прострелила мне башку, я укрылся в нише. На первый взгляд она не показалась мне такой надежной, но на самом деле… – Давид замолчал, – теперь я знаю, то есть кто-то наверху, кто знал, что Ник не достоин занять место рядом с тобой. И только лишь поэтому я остался жив, малютка. Я понял это в тот момент, когда прогремел взрыв и стены ниши оградили меня от огня и не дали разрушившимся стенам похоронить под собой.

– Боже, – вырвалось у меня, когда представила себе всю картину.

– Артур с ребятами вытащили меня, когда пепелище остыло.

– А шрам… – я коснулась пальцами извилистой отметины.

– А это мне осталось напоминание о том, чтобы больше не забывал, что смерть ходит параллельно жизни.

Давид, сжав широкой ладонью мою шею, снова прильнул к губам, но в этот раз уже по особенному нежно, чувственно. Так, что в груди сердце распадается на осколки и снова собирается вместе, и в новом осознании настоящего больше нет ни тени обид и тревог из прошлого. Есть только мы истинные, обновленные.

Но неожиданно всю нашу идиллию нарушил громкий стук о железо. Я изумленно посмотрела на Давида. Потом на багажник. Так как звук шел именно оттуда.

– Там кто-то есть? – сглатывая образовавшуюся от испуга сухость во рту спросила у Давида.

– Откройте, – приглушенный голос… Боже мой, это был Ник, это его голос.

– Там Николоз?

– Как же он не вовремя проснулся. Черт бы его побрал, – недовольно пробасил Давид и освободив мое лоно от члена, рывком пересадил на сиденье.

– Он что, все это время был с нами? – удивленно подняла брови.

– Угу, – кивнул Давид и поправив ширинку, вжихнул замком, вышел, – сидишь здесь. Чтобы ни шагу из машины, – приказал Давид и закрыл дверь.

Только хотела пошутить по поводу того, что вряд ли открытая машина как-то меня защитит, как откинулась задняя часть у машины и крыша поползла вверх.

– Вот же зануда, – психанула я.

Сейчас мне было любопытно, зачем же он тащит с собой Николоза? Я отчего-то думала, что он его прибьет на месте, как только отыщет.

Как только крыша заняла свое положение, я чуть приоткрыла окно, прислушалась.

Негромкий щелчок багажника и ….

– Ублюдок. Что тебе от меня нужно? Хочешь бросить меня своим псам на съедение? Или устроить охоту? Хочешь меня выставить добычей? Я наслышан про твои игрища… – плевался ядовитыми словами Николоз, а я затаив дыхание слушала.

– Закрой свой рот, мудак, – слышу утробный рык Давида, в котором столько злости, что только от этого можно уже умереть.

– А то что? – вскидывается парень, и следом слышу хлесткий удар и стон Николоза.

– А если развязать меня и один на один. Слабо? – в голосе парня слышится отчаяние, но за дерзкими выпадами он пытается спрятать его.

– Если бы не пообещал матери привезти тебя, – прошипел Давид, то ты бы сдох в тот миг, когда я нашел тебя. И если хочешь доехать до пункта назначения живым, то лучше бы тебе помолчать.

– А не боишься, что я матери все про тебя расскажу?

Я не поверила своим ушам. Николоз что, пытается шантажировать Давида?

– А ты прав, – вдруг меняется в голосе Давид и я чувствую, как машина начинает двигаться.

Вытаскивает его из багажника. Догадалась я.

– Что ты хочешь делать? – суетливо забубнил Николоз вперемешку со стонами.

– Я тебе предоставлю выбор, – холодно проговорил Давид, – где живу, знаешь. На машине еще часа два пути. А вот пешком, – и тут злорадная ухмылка появилась на его лице.

Я ее четко разглядела в боковое зеркало.

Что он задумал?

– Пойдешь дальше пешком, – будто услышал мой вопрос Давид, – но поторопись. Вечером тут много диких зверей. Могут сожрать одинокого путника. Не пожалеют.

Давид толкнул Николоза в плечо и тот попятившись ломанулся в сторону.

Давид, хмыкнув, направился обратно к машине.

Я так и осталась сидеть, прилипнув взглядом к его отражению в боковом зеркале.

Открыв дверь, Давид сел в салон и нажав на кнопку, чтобы откинулась крыша, тронулся с места.

– Ты его серьезно бросишь? – с выражением посмотрела на Давида.

– Да.

– А если его и правда, съедят? – у меня по спине пробежался холодной змеей холок. Вспомнила тот момент, когда на меня напали собаки.

– Не сомневайся в этом, мое сокровище, – хмыкнул Давид и подцепив мой подбородок смачно впился в мои губы, жадным, требовательным поцелуем.

Жар возбуждения тут же окатил мое тело. Сердце пустилось в галоп, разгоняя по венам застывшую кровь. О Николозе, я в этот момент совсем не думала.

Два часа спустя.

Машина остановилась перед въездными воротами.

– Вау, – выдохнула я.

Потому как это были не просто ворота, а настоящее произведение искусства.

Замысловатая ковка заполняла собой каждый сантиметр этой громадины, и с первого взгляда невозможно было определить точно, что там за рисунки.

Ворота открылись, и мы въехали во двор.

– Ты точно обычный бандит? – кажется я высказала вслух то, что крутилось у меня на языке.

– Самый обычный, – кивнул Давид.

А мне теперь так не казалось.

Мы ехали по подъездной дороге, обочины которой украшали разнообразные фигурки из живого кустарника, а идеально стриженный газон был выстлан самыми разнообразными клумбами с цветами.

– Тут прекрасно. А этот дворец, я так понимаю, твой дом? – с замиранием сердца спросила Давида, когда мы подъехали к главному входу необъятного особняка.

– Малютка, прекрати так пялиться. Ты меня ставишь в неловкое положение.

– Я? Тебя? – иронично выгнула бровь и перевела взгляд снова на дом. – Мне кажется, чтобы содержать все это?! – я обвела рукой все то, что только что мы проехали, – ты должен быть как минимум, – Доном Корлеоне, – невеселый смешок вырвался из моего рта.

– Если ты сейчас же не прекратишь, то будешь спать в доме для прислуги, – пообещал Давид.

Я отрицательно замотала головой.

– Нет-нет. Я же еще не была внутри и не видела кровать. Так что у тебя есть все шансы оставить меня при себе, – наигранно скромно улыбнулась, опустила взгляд.

– Зараза, – Давид вышел из машины и обойдя ее в несколько секунд дернул дверь на себя.

Вытащил меня с пассажирского сиденья и подхватив под колени, забросил себе на плечо. Направился прямо в дом.

Я громко верещала. Стучала по его широкой спине. Требовала отпустить меня. А то ведь кровь к голове могла прилить и тогда уж мне точно будет не до смеха.

Но Давид лишь только пощипывал меня за попку и посмеивался, но неожиданно замолчал. Остановился. Я напряглась.

Он осторожно спустил меня с плеча и развернул к дому передом.

– Здравствуй, сын, – на нас смотрела высокая стройная брюнетка с вьющимися длинными волосами.

Я в замешательстве смотрела то на Давида, то на женщину. Мать. Это его мать? Но почему он мне не сказал? Засранец. Да еще и голую задницу мою ей показал. Стыдобища какая!

– Здравствуй, мам. А ты что тут делаешь? Когда успела приехать? – Давид, смотрел настороженно на мать и даже про меня забыл, видимо, потому как не удосужился нас представить. – Я вообще-то гостей не ждал, – сухо добавил он.

– Только сегодня. А кто твоя спутница? – она свысока глянула на меня, но во взгляде я четко читала ревность.

Ожидаемо и не удивительно.

– А это моя невеста, мам. Алита Церетели. Прошу любить и жаловать. Алита, а это моя мать. Госпожа Багратионе. Ну, вроде познакомились. Пойдемте в дом. Что стоять на пороге. Раз уж приехала, придется проявить гостеприимство.

– Здравствуйте, – буркнула я и опустила взгляд, так как черные глаза матери Давида прожигали меня насквозь.

И ясно же почему. Я дочь ее покойного мужа. Я дочь той, с кем делил ее муж постель, в то время, когда она куковала в изгнании далеко от дома.

– Здравствуй, – холодно произнесла она в тот момент, когда мы поравнялись с ней, – надеюсь у вас это ненадолго, – сказала так, что это, видимо, услышала только я, так как Давид совершенно не обратил на ее слова никакого внимания. Я последовала его примеру.

Ну что ж, как говорится, “путь к счастью тернист”, и это выражение как нельзя лучше описывало мою дорогу к долгожданному счастью.

Но я буду сильной. Преодолею все преграды и буду счастлива. И мне не важно кто встанет на моем пути. У меня есть цель обрести безграничную любовь с Давидом и родить ему здорового ребеночка. И мне никто не помешает достичь ее. Даже вы, – украдкой оглянулась на мать Давида, та с холодным презрением наблюдала за мной, – госпожа Багратионе, не помешаете мне. Наша любовь разрушит любые преграды. Это мое последнее слово.

Я прижалась к Давиду. Обняла его за талию и тихо шепнула:

– Люблю тебя.

– А я тебя, – улыбнувшись, ответил мужчина, обжигая губы нежным поцелуем ласковых губ.

Идеальный. Мой.

Конец.

03.12.2020 г