Кто-то новый бесплатное чтение

Laura Kneidl

Someone New

* * *

Всем, кто отыщет себя на страницах этой книги.

Имей мужество быть самим собой.
Это процесс, начать который можно когда угодно.
Анабель Штель

Плейлист

Hozier – Someone New

Selena Gomez feat. Marshmello – Wolves

Taylor Swift – Dress

Raleigh Ritchie – Stronger Than Ever

Demi Lovato – Sorry Not Sorry

Beyoncé – Hold Up

MIKA – Grace Kelly

Selena Gomez – Bad Liar

Linkin Park – Waiting for the End

The Darkness – I Believe in a Thing Called Love

Five Hundredth Year – I Did Something Bad

Shinedown – DEVIL

Harry Styles – Sign of the Times

Jennifer Rostock – Kaleidoskop

Nightwish – Ever Dream

A Great Big World feat. Christina Aguilera – Say Something

Keiynan Lonsdale – Preach

Selena Gomez feat. Gucci Mane – Fetish

Hozier – Take Me to Church

Casper – Flackern, Flimmern

Snow Patrol – What If This Is All the Love You Ever Get?

Глава 1

«Ну и долго еще их терпеть?» – в очередной раз задалась я вопросом, когда Гвендолин Финн, лучшая подруга мамы, разглядывала меня. Оценивающим взглядом она скользнула по моим черным волосам и короткой челке, по платью Louis Vuitton, по стареньким туфлям Jimmy Choo из позапрошлой весенней коллекции. Гвендолин сморщила нос, однако на ее окаменевшем от ботокса лице это выглядело как тик.

Но я же с ранних лет живу в высшем свете и со временем научилась читать неподвижные выражения лиц его представителей.

– До меня дошли слухи, что вы, юная леди, не будете поступать в Йель, – заявила миссис Финн. Ее тон показался мне слишком любезным и в то же время формальным, будто она не знает меня с самого рождения. Гвендолин была свидетельницей еще того, как я пачкала пеленки и «поедала» песочные куличики.

– Это правда, – откликнулась я. Теперь понимаю, что чувствовал Сэм Винчестер из «Сверхъестественного», обреченный бесконечно наблюдать за смертями своего брата. А мое проклятье состояло в том, чтобы весь вечер вести один и тот же разговор. Беседы различались подбором слов, но заканчивались одинаково: непониманием и презрением.

– И вы в самом деле собираетесь учиться в местном колледже?

Я с тоской посмотрела на выход и кивнула.

Миссис Финн ошеломленно уставилась на меня. В ее взгляде читался намек на отвращение: можно подумать, она боялась, что я подхвачу заразную болезнь в Мэйфилдском колледже.

Мне хотелось рассказать Гвендолин о безупречной репутации Мэйфилда, но она бы не поняла. Все, что не Йель, Браун, Дартмут, Гарвард или Принстон, считалось ниже достоинства людей из высшего общества. Только семестр учебы по обмену в Европе они находили еще более-менее приемлемым.

– Но вы все равно планируете изучать юриспруденцию, не так ли?

– Само собой, – ответила я с фальшивой улыбкой, стараясь не думать о том, как сильно буду ненавидеть годы учебы в колледже. Дело в том, что меня не интересовали ни политика, ни право, ни государственное устройство. В теории профессия юриста должна способствовать справедливости в мире (разумеется, замечательная идея), на практике же богатые люди становятся еще богаче, а бедные – еще беднее. По крайней мере, именно это я наблюдала в последние годы.

– Это, конечно, порадует ваших родителей, – заметила миссис Финн, но на самом деле имела в виду другое: во всяком случае, ты не идешь изучать искусство и не втаптываешь имя своей семьи в грязь.

– А ваш брат? Он же сейчас по Европе путешествует?

– Да, – ответила я, едва не зевнув от скуки. Зачем эта женщина достает меня вопросами, если ответы ей известны? Ну у нее хотя бы лживые сведения, которые старательно распространяли родители. В их глазах правда была слишком позорной, чтобы делиться ею с общественностью. Хотя стыдиться следовало им.

– Мой старший, Картер, провел несколько месяцев в Италии. Замечательный опыт! – Миссис Финн подняла руку и махнула официантке.

Тут же из другого угла комнаты подошла молодая женщина в белой рубашке и черных брюках с подтяжками в тон. Волосы у нее были стянуты в тугой пучок, а глаза – несмотря на улыбку – ничего не выражали. Она не больше меня хотела находиться здесь. Но не моргнув глазом официантка протянула миссис Финн поднос, а та поставила на него пустой фужер и взяла полный бокал шампанского.

– Остались еще канапе с омаром?

– Узнаю на кухне. – Официантка протянула поднос и мне. Покачав головой, я отказалась, хотя немного алкоголя точно сделало бы вечер терпимее. Но я же дочь двух юристов, неразумно грешить против алкогольной политики, тем более в присутствии клиентов, доверивших свои миллионы моим родителям.

– Михаэлла, вот ты где!

Услышав голос моей мамы, мы с миссис Финн тут же повернулись к ней: она направлялась к нам. На маме был темный костюм с плиссированной юбкой, а шпильки ее туфель стучали по полированному мраморному полу. В отличие от подруг, она еще не колола ботокс, но многослойный макияж скрывал морщинки и прятал веснушки. Веснушки, кстати, – это у нас семейное, и я унаследовала их от мамы.

– Битый час ищу тебя, чтобы кое-кого представить. Знакома уже с Маршаллом Миллингтоном? – Мама многозначительно указала на молодого человека, которого тянула за собой. На вид он казался моего возраста – восемнадцать или девятнадцать, зато серый костюм прямо как у моего отца.

– Очень приятно наконец познакомиться с вами, – произнес Маршалл, протягивая руку. Ну до чего приятная у него улыбка!

Я пожала ему руку.

– Маршалл Миллингтон. Славная аллитерация. Ты что, супергерой?

– О чем ты?

– Ну, знаешь, как Питер Паркер или Уэйд Уилсон.

– Кто все эти люди? – поинтересовался Маршалл и озадаченно посмотрел на маму в ожидании помощи. Она бросила на меня предостерегающий взгляд и едва заметно покачала головой. Неприлично молодой женщине рассуждать о комиксах и супергероях. Это удел детей, и притом лишь мальчишек, по крайней мере, в средневековом мире, в котором жили мои родители.

– Человек-паук? Дедпул? Или Халк? Ну который Брюс Беннер.

Замешательство в глазах Маршалла только усилилось. И как им только это удается? Быть такими якобы искушенными в светских делах и в то же время оторванными от реальности? А ведь заведи я разговор про Уолл-стрит, Маршалл наверняка выдаст целый монолог на тему акций, валютного курса и мирового рынка.

– Не волнуйся. – Мама пришла ему на помощь. – Мне тоже эти имена ни о чем не говорят. У Михаэллы специфические вкусы. Безумно очаровательные, я бы сказала.

Она погладила Маршалла по плечу, ее браслеты при этом звякнули.

– Миссис Финн? – вернулась официантка. Вместо шампанского она несла на подносе закуски. Миссис Финн, Маршалл и мама взяли по маленькой фарфоровой тарелочке и угостились лакомством.

– А ты не хочешь перекусить? – обратилась ко мне мама.

– Нет, спасибо, совсем не голодна, – соврала я. По правде говоря, я едва не падала в голодный обморок, но так не хотелось в очередной раз объяснять, что омары и икра не вписываются в мою вегетарианскую диету, поэтому я предпочла промолчать.

С наигранным интересом я слушала рассказ Маршалла о стажировке в газете и о том, как он смог взять интервью у Дональда Трампа. Разумеется, Маршалл тоже республиканец, а как иначе? До этого я еще терпела, но как только разговор зашел о нашем президенте, не смогла выдержать больше ни секунды. Под предлогом того, что мне нужно отойти, я поспешила удалиться, пока до меня не добрались клиенты и деловые партнеры родителей.

Я вышла из гостиной, даже не обратив внимания на высокие потолки, темную мебель и огромный эркер, выходящий в сад. Но вместо ванной я сбежала в кухню. Громкие голоса и смех стихли позади, и впервые за весь вечер я вздохнула с облегчением.

В кухне родители появлялись редко, и тем не менее размером она была с однокомнатную квартиру, да еще и оснащена профессиональной плитой, какой позавидовал бы любой первоклассный шеф-повар. Готовила же здесь только домработница Рита. Но закуски, которые сегодня на вечеринке разносили официанты, были сделаны не на этой кухне. Повсюду громоздились покрытые фольгой лотки и контейнеры для хранения.

Один только холодильник чего стоил – монстр из нержавеющей стали с двумя дверцами. В него вместилось бы еды на семью из десяти человек. Я открыла этого монстра, но внутри зияла пустота, если не считать смузи и горстки закусок. Закрыв холодильник и сбросив свои Jimmy Choo, я забралась на сервировочный столик – в облегающем платье это оказалось той еще задачей. Родители не допускали дома промышленных сладостей, поэтому Рита всегда прятала для меня шоколадные батончики в дальнем углу шкафа. Но сегодня тайник оказался пуст.

– Изумительно, – в досаде пробормотала я и уже собиралась слезать со столика, как вдруг дверь позади меня отворилась. Вздрогнув, я вцепилась в кухонный шкаф, чтобы не упасть. Вот черт. Я медленно обернулась, решив, что это мама проследила за мной. После того инцидента два года назад она редко выпускает меня из поля зрения на подобных мероприятиях. Но в кухню зашла не мама, а официант.

Он застыл как громом пораженный и уставился на меня широко распахнутыми глазами. Из-за попытки слезть со столика платье у меня вздернулось вверх, и парень теперь мог беспрепятственно смотреть на мое красное кружевное белье. Он бесцеремонно разглядывал меня.

– Видом любуешься? – сказала я с вызовом.

Он соизволил поднять взгляд от моей задницы к лицу и равнодушно пожал плечами.

– Честно говоря, черное мне бы больше понравилось, но и красное ничего.

Бестактный ответ совершенно сбил меня с толку. Большинство людей, которые работали на родителей, обращались со мной как с фарфоровой куклой. То ли принимали за наивную дурочку, то ли боялись, что эта избалованная дерзкая девчонка может вышвырнуть вон. Вот и говорили в моем присутствии только то, что, по их мнению, я хотела услышать.

Спрыгнув со столика и натянув платье на бедра, я внимательно осмотрела парня. Уверена, он еще не пытался сегодня всучить мне шампанское. Я бы запомнила эти угловатые черты лица и полные губы, изогнутые теперь в кривую улыбку. Нос у него острый и, пожалуй, великоват, но любой согласится, что этот официант, бесспорно, самый привлекательный мужчина на вечере. Его каштановые, оттенка темной карамели, волосы чуточку длинноваты, как будто давно не стрижены, беспорядочно зачесаны назад – маме такое бы не понравилось.

– Черный – это очень скучно, – наконец возразила я.

– Черный – это очень элегантно.

– А у тебя белье черное? – Я наклонила голову, пытаясь издали разглядеть цвет его глаз, но из-за искусственного света верхних ламп это сделать не получилось. Уверена только в том, что они голубые либо зеленые, но точно не карие, как мои.

В глазах официанта заиграли озорные огоньки, а на его чисто выбритых щеках образовались ямочки. Совершенно спокойно он поставил поднос на стол, как будто полуголые женщины, лазающие по кухне, для него привычное дело.

– А кто сказал, что на мне вообще есть белье?

– Ты же в курсе, что ты здесь еду разносишь?

– Но я делаю это руками, а не… – он осекся и сомкнул губы, удерживая слово, которое, похоже, вертелось на языке, а затем вздохнул, указывая на открытый шкаф. – Что ты тут делаешь? Ищешь что-то?

– Еду.

– Этого добра тут хватает.

Я фыркнула.

– Это я вижу, но найдется ли хоть что-нибудь без икры, омаров или других мертвых животных?

– Боюсь, нет.

– Черт! – Со стоном я прислонилась к столику и обхватила себя руками, но это не помогло сдержать нетерпеливое урчание в животе. Ну почему я не догадалась по дороге на вечеринку заехать в магазин органической еды?

– Возможно, я смогу тебе помочь. – Официант подошел ближе, и я увидела, что глаза у него зеленые. Но не светлые, как молодая зелень, а темные, цвета осенних листьев, перед тем как они становятся коричневыми и опадают. Не останавливаясь, официант прошел мимо меня в кладовку, где обычно хранились только консервы и сухие продукты. Но сегодня там лежали сумки и куртки. Официант опустился на колени и принялся копаться в сваленных в кучу вещах. Я не видела, что именно он там выискивал, но скоро он встал и подошел ко мне с сэндвичем в руке. Не произнеся ни слова, протянул его мне.

Колебаться я не стала.

– Спасибо, я у тебя в долгу.

– С радостью приму чаевые.

– Обязательно. – Я развернула фольгу на сэндвиче и, убедившись, что мяса в нем нет, жадно откусила кусок – и застонала. На вкус он оказался великолепен, и не только потому, что я ужасно проголодалась. Пышный, свежеиспеченный хлеб, да не просто с сыром и майонезом – но с салатом, огурцами и помидорами, сдобренный капелькой горчицы и чего-то сладкого, что я не смогла определить.

Официант наблюдал за мной. Медленно и придирчиво его взгляд блуждал по моему телу, словно ему была доступна не только внешняя привлекательность, но и моя личность. В этот вечер на меня часто смотрели мужчины, но их любопытство оставляло меня равнодушной. Теперь же сердце забилось быстрее.

– Как тебя зовут? – спросила я с набитым ртом. – Про себя я называю тебя «официант».

– Меня еще и не так называли. – Эти слова легко сорвались с его губ, но, едва он произнес их, в глазах вспыхнуло что-то темное, не соответствовавшее тону.

В раздражении я ждала, когда же официант назовет свое имя, но он молчал.

– Отвечай же, – настойчиво потребовала я.

Не представляю, зачем мне так понадобилось его имя, ведь вряд ли мы еще когда-то увидимся. В этих предприятиях по выездному обслуживанию текучка кадров. Студенты приходили и уходили, как позволяла учеба. Но я сомневаюсь, что мой собеседник был одним из них. Казалось, он немного старше, около двадцати пяти, но, может, он изучал что-то особенно сложное, например медицину, или получал докторскую степень в какой-то другой области.

– Джулиан, – наконец ответил официант, и ничего больше: Джулиан. Ни титула, ни фамилии, чтобы выделиться и показать, сколько денег у его семьи.

Я улыбнулась и уселась на стол. Мои ноги болтались в воздухе.

– А я Мика.

– Я знаю. Михаэлла Розали Оуэнс.

– Звучит жутковато. Откуда такая осведомленность? Преследуешь меня?

– И в мыслях не было. Всего лишь официант с хорошим слухом. Люди сплетничают о тебе.

– И что говорят?

– То и это. В основном судачат, почему ты не поступаешь в Йель. Все думают, ты беременна, как случилось с малышкой Лилли Салливан. Полагают, что отец – сын домработницы, с которым у тебя случился роман некоторое время назад.

Джулиан покачал головой – можно подумать, я его разочаровала.

Закатив глаза, я вцепилась зубами в сэндвич в тщетной попытке проглотить чувства вместе с куском хлеба. Стоило лишь отказаться от колледжа Лиги плюща, и все вокруг начали вести себя так, будто мир рухнул. Но не могу же я с чистой совестью уехать в Йель, не узнав, что происходит с братом? Моя беременность – правда не больше, чем пребывание Эдриана в Европе. Застав своего сына в постели с парнем, родители выгнали его из дома. Гомосексуальность не вписывалась в чопорную идеологию родителей и их партнеров. Конечно, ни один клиент не осмелится открыто выступить против сексуальной ориентации Эдриана: никто ведь не хочет прослыть невежественным. Но со временем многие, скорее всего, нашли бы оправдания, чтобы отказаться от услуг юридической фирмы моих родителей. Из страха запятнать свои фамилии какими-либо слухами.

Эдриана я с тех пор не видела. Как-то раз он тайком пробрался в дом, чтобы забрать вещи и оставить ключи. Всю неделю после «инцидента» я и словом не обмолвилась с родителями, зато бросила все силы на поиски своего близнеца. Безуспешно. Эдриан как сквозь землю провалился. Я не нашла брата ни у друзей, ни в его любимом кафе. Даже в Музее современной архитектуры, который Эдриан называл своим островком безопасности. Где бы ни скрывался мой брат, он не хотел, чтобы его кто-то нашел. В том числе и я. Но родители заморозили все его счета, и уйти далеко он не мог. Эдриан наверняка остался в городе, и это причина, почему я не хочу уезжать из Мэйфилда в Йель. Эдриан не стал поступать в университет, хотя он мечтал учиться в элитном колледже, в отличие от меня. Не собираюсь следовать за мечтой брата без него и тем более бросать его в беде. Хочу быть рядом, если он решит вернуться, а не за тысячи километров. Эдриану нужна моя поддержка, раз от родителей он ее не дождется.

Я никогда не пойму, почему родители прогнали Эдриана, и в глубине души, наверное, никогда им этого не прощу, но в целом мама и папа неплохие люди. Они дали нам все необходимое: одежду, еду, крышу над головой и любовь. Родители много работали и все же проводили с нами хотя бы один вечер в неделю. До недавних событий. Я не оставляла надежду, что однажды все вернется на круги своя и родители примут Эдриана таким, какой он есть. Потому что я стану всем, чего они всегда хотели: студенткой юридического факультета, адвокатом, деловым партнером и наследницей.

– Не нравится сэндвич?

Голос Джулиана вырвал меня из раздумий.

– Напротив, он очень вкусный. С чего ты взял?

– Потому что лицо ты скорчила такое, будто тебя заставили есть грязь.

– Ой, прости, это не из-за сэндвича. – Я улыбнулась, но улыбка вышла натянутая и судорожная. Это все из-за мыслей об Эдриане и моем будущем. Неплохо бы отвлечься: возвращаться в гостиную в таком состоянии ну никак нельзя.

– Где спрятано шампанское?

Джулиан откинул крышку пенопластового ящика. Изнутри сразу поднялись клубы тумана от холодильных элементов. Он достал бутылку и проворно открыл ее с громким хлопком.

Как-то само собой получилось, что я стала разглядывать его руки и изгибы мышц под белой рубашкой. На фитнесе Джулиан, похоже, не помешан, но он следит за собой. Тело у него стройное, но жилистое.

Джулиан заметил мой взгляд, но никак не отреагировал и даже не принял к сведению, а лишь отвернулся с самодовольной ухмылкой и взял бокал. Затем наполнил его до краев шампанским и протянул мне.

– Спасибо.

– Всего лишь выполняю свою работу.

Однако же в его обязанности не входило кормить меня сэндвичем, который он принес для себя, или составлять мне компанию, пока я пряталась от гостей. Но я это оценила.

– Возьми и себе бокал. Поднимем тост.

– Мне нельзя.

Я нахмурилась. Неужели я все-таки ошиблась насчет его возраста?

– Давай. Всего бокальчик. – Я вытянула ногу и требовательно ткнула Джулиана кончиком пальца, окрашенного красным лаком. – Вообще-то мне тоже пока нельзя.

– Речь не о возрасте, а о том, что сейчас я работаю.

– На моих родителей.

– Все равно нельзя.

– Ну пожалуйста. – Я выпятила вперед нижнюю губу. – Никакого удовольствия пить в одиночку.

Джулиан колебался и задумчиво смотрел на меня, размышляя, стоит ли моя просьба нарушения правил.

И в ту же секунду я пожалела о своих словах. Джулиан не обязан из-за меня рисковать работой. Просить об этом было высокомерно и бессовестно, так поступила бы моя мать, но не я. Я хотела сказать Джулиану забыть об этом, но не успела: он вздохнул, взял бокал и налил в него шампанское до половины.

– Хватит и столько, – произнес Джулиан, – за что пьем?

– За то, чтобы этот вечер поскорее закончился, – заявила я, горячо надеясь, что мама не нагрянет на кухню. – Чин-чин!

– Чин-чин! – подхватил Джулиан и протянул ко мне руку с бокалом, при этом рукав его рубашки немного опустился.

Мне показалось, что я увидела шрам на оголившемся предплечье, но ткань быстро скользнула назад, и я засомневалась. Может, почудилось? Не желая показаться еще более бесчувственной, я решила попридержать язык и принялась за напиток. Шампанское покалывало в горле, словно бенгальский огонек, как вдруг раздался громкий звук. Инстинктивно я напряглась, но это оказался всего лишь мобильник Джулиана.

Он отставил бокал, достал смартфон из кармана брюк и, уставившись на экран, нахмурился. И только потом ответил на звонок.

– Привет, что нового? – Джулиан повернулся ко мне спиной и отошел немного в сторону, пока звонивший отвечал ему.

Я деловито жевала сэндвич, чтобы не подслушивать разговор.

– Ну так возьми и выкинь в туалет.

Я нахмурилась. С кем, черт возьми, он общался?

– Сейчас я ничего не могу сделать.

– …

Джулиан вздохнул.

– Кэсси все уберет.

– …

– Тогда жди, когда я вернусь, – Джулиан принялся складывать грязные бокалы в пенопластовый ящик, который кто-то из официантов неосмотрительно оставил на стойке. – Часа через два-три.

– …

Джулиан аж зарычал от раздражения, ударил в стену кулаком, а человек на другом конце линии, очевидно, продолжал что-то говорить. Наконец он опустил руку.

– Спасибо, до скорого.

Джулиан завершил звонок и засунул телефон обратно в карман брюк, так что на черной ткани образовалась выпуклость. Он медленно повернулся ко мне, наткнулся на вопросительный взгляд, но ничего не сказал.

Понятно: объяснять что-то Джулиан не собирается, значит, придется самой расспрашивать.

– Кто звонил?

– Сосед по квартире.

– Тебе обязательно идти? – спросила я и сама удивилась тому, как сильно хотелось, чтобы ответ был «нет».

Джулиан покачал головой, и прядь каштановых волос упала ему на лицо.

– Мой кот нагадил под диваном. Сосед не хочет ничего убирать, но и оставлять не желает. Он у меня всего неделю.

– Кот или сосед?

Джулиан усмехнулся.

– Кот.

– Как его зовут?

– Лоуренс.

Я откусила еще кусочек сэндвича и протянула оставшуюся половину Джулиану. Не хотелось бы, чтобы из-за меня он работал голодным весь оставшийся вечер.

– Я всегда хотела завести кошку, но родители не разрешали.

– Почему нет?

– Они боятся, что все их дорогие костюмы покроются шерстью.

– Так ведь существуют специальные липкие ролики.

Я пожала плечами, и пока Джулиан доедал сэндвич, я рассказала ему об аквариуме, который родители подарили мне на день рождения в семь лет. Но слишком быстро Джулиан доел хлеб, а наши бокалы с шампанским опустели. И теперь причина не уходить с кухни осталась только одна: я просто этого не хотела. Но мама наверняка скоро заметит мое отсутствие.

Я спрыгнула со стола и надела туфли.

– Думаю, мне пора возвращаться, – горько вздохнула я, но не двинулась с места.

– Зачем идти на вечеринку, с которой тебе хочется сбежать? – спросил Джулиан, отмывая бокалы. И делал это как нечто само собой разумеющееся, как будто он всю жизнь только мытьем посуды и занимается.

– Потому что у меня нет выбора.

Джулиан озадаченно сдвинул брови.

– Хочу съехать и как раз ищу квартиру. Но в одиночку я не могу себе этого позволить, поэтому договорилась с родителями. Они оплатят квартиру и учебу в университете, в обмен на это я буду ужинать с ними раз в неделю и периодически мелькать на важных светских мероприятиях.

– Звучит как честная сделка.

– Знаю. – Более чем справедливо. Несколько часов моего времени в обмен на тысячи долларов. И все равно я ненавидела каждую секунду этих встреч.

– Ну а ты здесь зачем? – поинтересовалась я. Не похоже, чтобы энтузиазма у Джулиана было больше, чем у меня: он не сделал ни шага в сторону гостиной.

– А разве и так непонятно? Зарабатывать деньги. Лоуренс, конечно, еще маленький, но на него уходит целое состояние.

– И сколько тебе платят?

– Семьдесят пять долларов.

– В час?

Он засмеялся.

– За целый вечер.

– Но это же очень мало.

– Больше, чем в других местах.

– Не знала. – Да и откуда мне знать? Я же ни секунды в жизни не работала. Но при этом догадывалась, что семьдесят пять долларов – чертовски мало за то, что приходится целый вечер терпеть таких людей, как Гвендолин Финн. Я поманила Джулиана за собой.

– Пойдем.

– Куда?

– Увидишь.

Джулиан помедлил, но колебался недолго. Уже через секунду мы покинули кухню, по коридору прошли мимо гостиной к гардеробной. Маленькая комнатка пахла дорогой кожей новых сумок и духами, шлейфы которых остались на пальто гостей. Я отыскала свою фиолетовую парку – подарок от мамы на день рождения, который был три месяца назад. На соседнем крючке висела маленькая сумочка, трещавшая по швам из-за блокнота, который я запихнула в нее.

– Подержи-ка. – Я протянула Джулиану блокнот.

Он взял его, и я захлопнула дверь гардеробной.

Тусклый свет и тесная, по сравнению с кухней, гардеробная. Примостившись между пальто и куртками, мы с Джулианом стояли вплотную друг к другу. Я почувствовала, какой приятный запах еловой хвои и земли исходил от него. А ведь Джулиан весь вечер таскал подносы с едой.

– Что это? – спросил он.

Подняв голову, я с удивлением обнаружила, что глаза у нас на одной высоте. Со своим «метр шестьдесят» я привыкла на всех смотреть снизу вверх, даже если надевала каблуки, но с Джулианом вышло иначе.

Он пролистал блокнот и рассмотрел мои наброски.

– Просто работаю кое над чем.

– Выглядит неплохо. – Он открыл страницу с первым черновиком «Леди из ночных кошмаров». – Это что, комикс?

– Все может быть, – отрезала я и, чтобы избежать необходимости отвечать на вопрос, сделала вид, что ужасно занята извлечением кошелька из сумочки. Люблю я комиксы, графические романы и мангу. Это искусство для меня как дом родной, но объяснить свое увлечение окружающим, заставить их его понять – та еще задачка. Моя страсть вызывала у большинства людей лишь усталую улыбку, особенно в тех кругах, где вращалась моя семья.

Открыв кошелек, я вытащила несколько купюр и протянула Джулиану.

– Держи.

Он оторвался от блокнота и уставился на деньги. Глаза у парня едва не полезли на лоб.

– Это слишком много.

– Вовсе нет. – Я протягивала двести тридцать долларов. Моя сумочка стоила больше. – Бери же.

– Так не пойдет, – покачал он головой.

– Почему?

Он хотел было ответить, но я опередила.

– Даже не вздумай отказываться.

– Я… – начал Джулиан, но дверь в гардеробную распахнулась, и он не успел договорить. Он застыл, а я непроизвольно сунула купюры обратно в сумочку.

– Михаэлла! – Никто, кроме моей матери, не мог выразить столько возмущения, гнева и разочарования в одном-единственном слове. – Что, серьезно? Опять?

Она смотрела то на меня, то на Джулиана, и презрение в ее взгляде усилилось, когда она осознала, что стояли мы с ним почти вплотную друг к другу. Не обязательно уметь читать мысли, чтобы догадаться, что сейчас мама себе нафантазировала; стоявшие так близко, мы с Джулианом создавали недвусмысленную картину. Вдвоем в закрытой гардеробной, при тусклом свете, да еще и с виноватыми лицами.

– Я всего лишь хотела дать ему чаевые, – объяснила я.

– Чаевые. – Мама буквально выплюнула это слово. – Лучше оставь при себе такие «чаевые», Михаэлла. Мы уже обсуждали эту тему, или ты забыла?

– Нет, но я действительно просто хотела… – я схватила сумочку, чтобы снова достать деньги.

Но мама уже переключила внимание на Джулиана. Накрашенные красной помадой губы искривились в свирепой улыбке, которой она обычно одаривала только адвокатов противной стороны.

Джулиан заметно напрягся, но на его лице это не отразилось. Он смотрел на мою мать почти равнодушно. Реакция ей явно не понравилась.

– А вы… уволены. Убирайтесь.

Я едва не задохнулась.

– Но, мама! Нельзя просто взять и уволить человека!

– Можно и нужно, – отрезала она. – Чем бы вы тут ни занимались, мы платим этим людям не за прятки с тобой в шкафу. Ему следует быть в гостиной и обслуживать.

– Он и не хотел сюда идти. Это я…

– Просто забудь, Мика, – перебил Джулиан. С пустотой в глазах он отдал мне блокнот и сделал шаг назад.

На сердце стало тяжко. Я вдруг подумала о Лоуренсе. Как Джулиану теперь его обеспечивать?

Джулиан уже собирался уходить, как вдруг мама резко остановила его, выбросив вперед руку. Она схватила его за плечо и наклонилась, сморщив нос.

– Вы пили?

– Ну… да, – тихим голосом признался Джулиан. – Полбокала.

Мама брезгливо покачала головой. Да она сама выпила не меньше четырех!

– Я сообщу вашему начальнику. И никто в этом городе больше не примет вас на работу в сферу обслуживания.

Джулиан сжал кулаки и прикусил язык.

Хотела бы я помочь ему, но слишком хорошо знала свою мать. Она упряма, у нее железная воля, а ее решения не подлежали обсуждению – качества, которые и делали ее блестящим адвокатом. Что бы я ни сказала в защиту Джулиана, это лишь ухудшило бы ситуацию. Оставалось только молчать и надеяться, что работа расстроит ее планы и она забудет донести на Джулиана.

Джулиан отвернулся и вышел из гардеробной, не удостоив меня и взглядом. Но я его не винила. Как-никак, это из-за меня он оказался в таком положении и даже не взял деньги, которые я предлагала. Возможно, он уже пожалел о своей ложной скромности.

С тяжелым сердцем я молча наблюдала, как Джулиан уходил на кухню за вещами. Сейчас он, вероятнее всего, исчезнет через служебный выход, и я больше никогда его не увижу.

– Пошли! – велела мама. Не просьба, а приказ. Она требовательно держала открытой дверь гардеробной. Я прикусила язык и послушалась, как делала каждый раз за последний месяц – ради Эдриана.

Повесив сумочку на крючок, я прошла мимо мамы в направлении гостиной. Она следовала за мной по пятам, будто боялась, что я побегу за Джулианом, и всю дорогу я ощущала на спине ее укоризненный взгляд.

Глава 2

Два месяца спустя

Шагнув назад, я осмотрела свое произведение искусства: крепость из картонных коробок, которые остались после переезда. Крепость достигала потолка новой квартиры, а пролезть в нее можно через проем с правой стороны. Строительство отняло у меня три часа жизни, и, хотя моя одежда промокла от пота, оно того стоило.

Вытерев влагу со лба, я вытащила телефон и сфотографировала сооружение: хотелось поделиться с Эдрианом. По всей видимости, сообщения до него доходили, но я могла только догадываться, читал он их или нет: ответа я не получала никогда. И все равно я стойко продолжала писать. Это позволяло мне чувствовать, что я все еще важная часть жизни брата, хоть мы и не виделись три месяца. Я скучала по нему, с каждым днем беспокоилась все больше, но, очевидно, была единственной, кого интересовала судьба Эдриана. Родители жили обычной жизнью, как будто его никогда и не существовало. Казалось, все просто о нем забыли. Недавно я попыталась подать заявление о пропаже человека, но попытка успехом не увенчалась. Полиция отказалась предпринимать какие-либо меры: Эдриан – умственно полноценный, совершеннолетний человек. Он просто собрал вещи и уехал – более или менее – по собственной воле. По мнению полиции, ничего сомнительного или противозаконного не произошло.

Я встряхнула головой, отгоняя воспоминания, пробуждавшие во мне ярость – чувство, связанное последнее время с родителями. Тем больше я была счастлива, что наконец съехала. Поиск подходящей квартиры занял больше времени, чем ожидалось, но с сегодняшнего дня я официальная владелица квартиры на Коппер-авеню – спасибо родителям. Потому что за всю жизнь я не скопила ни цента: никогда не видела в том необходимости. До случая с Эдрианом мне и в голову не могло прийти, что однажды мне станет совестно жить на деньги семьи.

Но у финансовой зависимости нашлась и положительная сторона: мне приходилось общаться с родителями. Да, пока отношения не складывались, но я ведь люблю их и надеюсь, что когда-нибудь все наладится. Возможно ли это? Или же я просто наивно принимаю желаемое за действительное? Не знаю, но должна же я хотя бы попытаться. И все, что я могла делать, – это поддерживать связь с папой и мамой. Я буду связующим звеном между родителями и Эдрианом, как только отыщу его.

Еще разок взглянула на отправленные брату фотографии и уже хотела убрать телефон, как вдруг он зазвонил. В мгновение ока меня охватили страх и надежда. Это же не могло быть совпадением? Дрожащими руками я подняла телефон и уставилась на экран. И в тот же миг разочаровалась, поняв, что звонил не Эдриан. Вообще-то это мог быть кто угодно.

Номер неизвестен.

Поспешно я ответила на звонок, боясь, что человек на том конце бросит трубку.

– Алло?

– Добрый день, вы Мика Оуэнс? – спросил незнакомый низкий голос.

Разочарованно я опустила плечи.

– Да, все верно.

– Это Патрик Уолш, руководитель центра «Гордость дождя». Мы говорили с вами недели три назад: вы обращались к нам за помощью в поисках брата.

– Да, конечно, я помню.

Как я умудрилась об этом забыть?

В полиции не приняли заявление о пропаже, поэтому я расширила собственные поиски. Проверила все известные места встреч ЛГБТК+ в городе, от консультационных центров до ночных клубов, для чего пришлось обзавестись фальшивым удостоверением – родители убили бы, если бы узнали. Но я считала риск оправданным.

– Есть новости? – осведомилась я, не питая особой надежды. Сухой тон Уолша не обещал ничего хорошего.

– К сожалению, нет, – вздохнул он. – Я расспрашивал сотрудников и сообщал всем о вашем брате, но у нас он не появлялся. – Уолш сделал небольшую паузу. – Вы уверены, что он все еще в городе?

Нет.

– Да, – твердо ответила я. К этому времени Эдриан мог раздобыть денег и покинуть Мэйфилд. Но думать об этом совсем не хотелось: тогда шансов найти его почти не оставалось. Вдруг Эдриан уехал не только из города, но и из штата? Или вообще из страны? Чего доброго, эмигрировал в Канаду? Колени подкашивались при мысли об этом. Я уперлась свободной рукой в крепость из коробок.

– И в полиции вы уже были? – задумчиво поинтересовался Уолш.

Я кивнула, а потом вспомнила, что говорю по телефону.

– Да. Они ничего не могут сделать.

– Мне так жаль. – В его голосе звучало искреннее сочувствие. – Надеюсь, вы отыщете брата. Повезло ему с вами.

Неужели? Иногда я сомневалась, что всегда была Эдриану сестрой, какой хотела бы быть. Очевидно, что-то я сделала не так. С чего бы ему убегать от меня, как от родителей? Эта мысль каждый раз задевала за живое.

– Спасибо за помощь, мистер Уолш.

– Не стоит. Если мне станет известно что-то еще, я свяжусь с вами.

– Спасибо, – повторила я и закончила разговор.

Медленно опустила телефон, и от тяжести на сердце судорожно сжались пальцы. Я вгляделась в фон экрана мобильника: фотография четырехлетней давности из семейного путешествия. Мы с родителями и Эдрианом, закутанные в теплые куртки, стояли на палубе судна, которое несло нас по ледяному ландшафту Гренландии. Я выбрала эту картинку из-за впечатляющих ледников на заднем плане, но теперь она напоминала мне о том потерянном, что я хотела бы вернуть.

Сунув телефон в карман брюк, я достала ноутбук из чемодана, в который упаковала самые важные вещи, чтобы они были под рукой при переезде. Кроме ноутбука там лежала необходимая одежда и косметичка, а еще планшет для рисования, пять комиксов и два блокнота от любимой фирмы. В одном из них осталось всего четыре страницы, другой был новый. Мне не терпелось наполнить его мыслями и идеями о «Леди из ночных кошмаров».

С ноутбуком в руках я обошла крепость и расположилась на одном из ящиков, стоявших внутри по бокам от входа. Открыв сайт центра «Гордость дождя», я увидела старенькую фотографию, с которой на меня смотрел улыбающийся Уолш. Рядом помещался короткий текст, где он рассказывал о личном опыте и решении основать этот центр. Эти строки я уже читала, поэтому кликнула сразу на пункт «Пожертвовать». Бегло просмотрев мелкий шрифт, где сообщалось, на что пойдут деньги, я перешла к главному: «Пожалуйста, выберите сумму». Ввела четырехзначное число, кликнула на кнопку «Продолжить», а затем набрала номер и контрольные цифры кредитной карты, которые знала наизусть с десяти лет. Карточка ежемесячно пополнялась родителями.

– Спасибо за ваше пожертвование, мистер и миссис Оуэнс, – промурлыкала я. Если им не хватало порядочности позаботиться о собственном сыне, то, по крайней мере, их деньги помогут другим молодым людям, оказавшимся в похожей ситуации.

Я открыла мессенджер и отправила сообщение лучшей подруге Лилли:

Поужинаем?

Она не заставила меня ждать ответ.

Лилли: Не могу. У меня свидание по скайпу с Таннером.

Я: А завтра? Где обычно?

Лилли: С удовольствием.

Я: Вечером в четыре?

Лилли: Лучше в пять, еще ведь учеба.

Я: Идеально. Жду не дождусь!

Лилли: Я тоже. До завтра!

Я: До завтра! И удачи!!!

Лилли: Спасибо. <3

Я улыбнулась, полная гордости за лучшую подругу. Лилли, бесспорно, самый смелый, амбициозный и достойный любви человек из всех, кого я знаю. Скоро я увижу подругу в мантии выпускницы и стану свидетельницей того, как она получит аттестат о среднем образовании – держу пари, что с отличием, я ведь знаю ее. Не могу дождаться.

Вдруг раздался стук в дверь. Удивившись, я оторвала взгляд от экрана. Наверное, кто-то из соседей пришел познакомиться: новый адрес знали пока только родители и Лилли.

Закрыв ноутбук и отодвинув его в сторону, я направилась к двери. Торопливо разгладила футболку с Чудо-женщиной, купленную на последнем Комикконе, и поправила волосы. Зеркал в квартире еще не было, наверное, и к лучшему: можно представить, что я выгляжу не настолько грязной и потной, как было на самом деле. Я распахнула дверь, уже готовясь бросить пришедшим дружелюбное «Добрый вечер!», но не издала ни звука, увидев гостей.

Перед дверью стояли два человека, не похожие друг на друга настолько сильно, насколько это вообще возможно. Миниатюрная изящная девушка, с рыжими волосами и очень светлой кожей – подарить бы ей солнцезащитный крем. Широкоплечий черный парень был выше спутницы на две головы, он с интересом рассматривал меня своими темными глазами. Но дар речи я потеряла не от разницы между ними, а от того, что их объединяло: оба были в эльфийской одежде.

Гости ухмылялись, явно забавляясь моим изумлением.

Медленно я пришла в себя.

– Здравствуй, Тауриэль. Здравствуй… – я замялась, потому что никак не могла вспомнить черного персонажа из «Властелина колец». Там вообще такой есть? Сто лет не пересматривала фильмы. – Не-Тауриэль, – неловко закончила я, виновато скуксившись.

– Ничего страшного. Считай, это Толкин напортачил, а не ты, – успокоил парень, нервно ущипнув свои заостренные уши. На нем был коричневый кожаный костюм, похожий на воинское облачение, с кучей пряжек и ремней, к которым крепилось всевозможное оружие. Я не сомневалась, что оно не настоящее, хоть и выглядело таковым.

– Ему же хуже. Ты выглядишь невероятно. – Я взглянула на его спутницу и тут же исправилась. – Вы оба выглядите фантастически.

На девушке было зеленое хлопковое платье, темные кожаные манжеты охватывали предплечья, а на бедре покачивался колчан со стрелами. Не хватало только подходящего лука.

– Спасибо, ты так любезна. – Девушка отвесила глубокий поклон, соответствуя своему средневековому костюму. – Ты, наверное, Михаэлла. Если верить новой табличке на двери.

– Мика. Михаэллой меня только родители зовут.

– Отлично, Мика. Я Кэсси, а это Аури, – она указала на мужчину.

– Аури? – переспросила я, приподняв бровь, хотя была уверена, что не ослышалась. Мило звучащее имя совершенно не подходило возвышавшемуся надо мной человеку. Парень действительно был огромен, с его массивными плечами можно поднимать предметы с меня весом в качестве разминки.

– Вообще-то, Мауриций, но Аури тоже сойдет.

– Аури – замечательное имя, – вмешалась Кэсси, глядя на него большими зелеными глазами. Для этого ей пришлось высоко запрокинуть голову: так близко они стояли. Нелегко, наверное, целоваться и обниматься при такой разнице в росте.

– Еще бы ты говорила по-другому. Сама ведь придумала, – улыбнулся Аури.

– Не я, а Патрик Ротфусс, – уверенно заявила Кэсси и, повернувшись ко мне, объяснила: – Аури – персонаж из «Имени ветра», нашей любимой книги. Читала ее?

– Боюсь, что нет, – покачала я головой.

– Могу одолжить юбилейное издание с иллюстрациями, если пообещаешь не загибать уголки страниц. – Девушка бросила на Аури неодобрительный взгляд.

– Я никогда в жизни так бы не поступила, – немедленно ответила я. Читательница из меня не самая страстная, не книг уж точно, но к комиксам я относилась очень бережно: едва не падала в обморок каждый раз, когда нечаянно рвала страницу в блокноте или скетчбуке.

– Одна тут живешь? – осведомился Аури, с любопытством заглядывая в квартиру. С таким ростом он мог беспрепятственно осмотреть ее всю. Но мое жилище не могло похвастаться ничем особенным, кроме разве что крепости, коробок с мебелью и дивана, обтянутого пленкой.

– Да, – выпалила я, торопясь сменить тему, пока они не начали расспрашивать, где я достала деньги. Никогда еще я не испытывала неловкости за богатство семьи, но в ту секунду я ужасно стыдилась. Наверное, потому, что в глубине души знала: нечестно пользоваться кредитками и чеками родителей, если втайне ненавидишь их за Эдриана.

– Вы учитесь?

– Литературоведение, уже второй курс, – кивнула Кэсси.

– Графический дизайн, – бросил Аури. – И спорт.

– Футбол?

Он усмехнулся.

– Да, еще и стипендию платят.

– Хвастун, – буркнула Кэсси, за что заработала легкий толчок от Аури. – Ну а у тебя что?

– Юриспруденция, – отрезала я, стараясь, чтобы голос не звучал слишком горько.

Вводная неделя пролетела незаметно, начались лекции. В конце первого дня я поддалась безумной вере, что все будет не так плохо, как я ожидала. Но уже на второй день я убедилась в своем заблуждении. Во мне кипело отвращение. Я ненавидела каждую минуту лекций. Я на дух не переносила каждое слово преподавателей. И возненавидела американскую правовую систему. Только благодаря однокурснице Ализе я могла хоть как-то терпеть происходящее.

– Какой курс? – поинтересовался Аури.

– Первый.

Кэсси захлопала в ладоши.

– Ух ты, новенькая. С удовольствием покажу и расскажу, где тут что.

– Мило с твоей стороны, но я из Мэйфилда, – улыбнулась я.

– А. – Смутившись, она покосилась на меня, прищурившись. – Поняла. Просто у тебя своя квартира, вот я и подумала…

– Да… то есть нет. Решила – пора съезжать от родителей.

Если бы не история с Эдрианом, я бы так у них и жила. А может, и нет: не сбеги он из дома, мы вместе учились бы в Йеле, а не одна я в Мэйфилде.

– А вы откуда… – я умолкла на полуслове, потому что мне вдруг что-то послышалось. Затаив дыхание, я прислушалась к скребущему звуку, который, казалось, доносился из соседней квартиры. Жалобное мяуканье и царапанье.

– Ой-ой, кто-то проголодался, – пробурчал Аури.

Кэсси виновато повесила голову.

– Мы должны были покормить его еще два часа назад.

– Это ваш кот? – обрадованно спросила я. Кажется, мне попались идеальные соседи. У меня наконец-то появилась возможность завести собственного питомца, но пока я не хотела торопить события. Может быть, для начала следует освоиться и завершить первый семестр.

Кэсси вынула стрелы из колчана, а затем протянула внутрь руку и достала связку ключей.

– Лоуренс – кот нашего соседа, но тот всегда работает допоздна по субботам, так что о питомце заботимся мы.

Не поверив своим ушам, я уставилась на Кэсси.

– Как ты сказала? Как зовут кота?

– Лоуренс. – Она засмеялась. – Странноватое имя для котенка, да?

Я кивнула в знак согласия, но мысли мои уже были далеко. Это не совпадение. Совершенно исключено. Сколько котов по имени Лоуренс может быть в Мэйфилде? Точно не очень много, а это значило, что официант со званого вечера родителей – сосед Кэсси и Аури. Джулиан. Он ведь даже упоминал Кэсси? Я уже не была уверена, но в любом случае не ожидала, что когда-нибудь снова его увижу. С того вечера прошло два месяца, а я то и дело вспоминала Джулиана, и не в последнюю очередь из-за угрызений совести. Но если он живет здесь, значит, у меня появился шанс исправить то, что натворила.

– Вашего соседа, случайно, не Джулиан зовут? – спросила я, пытаясь скрыть волнение.

– Ага, Джулиан Брук. Вы знакомы? – недоверчиво нахмурилась Кэсси.

– Вроде того, – смущенно ответила я, гадая, рассказал ли Джулиан обо мне друзьям. Что им было известно о высокомерной негодяйке, из-за которой уволили Джулиана? Или он умолчал об этой части вечера? – Мы познакомились на вечеринке.

Аури ахнул.

– Правда? – В его голосе звучало удивление.

– Типа того.

Они посмотрели друг на друга долгим многозначительным взглядом, а потом Кэсси повернулась ко мне, все еще сжимая в руке стрелы.

– На какой вечеринке?

– На скучной, – осторожно ответила я. – Он там работал.

– А-а-а. – Понимание озарило ее лицо. – Теперь все ясно.

– Что именно ясно?

Аури фыркнул.

– Джулиан ни за что не пошел бы на вечеринку по доброй воле.

– Никогда? – изумленно осведомилась я.

Кэсси покачала головой.

– Никогда.

– Парень – патологический трудоголик, – объяснил Аури и скрестил руки. – Я постоянно твержу ему, что стоит сбавить обороты, но все свободное от колледжа время он батрачит на тысячах работ.

Тысяча рабочих мест. А я еще и лишила его семидесяти пяти долларов моих родителей.

– Джулиан до сих пор работает официантом? – спросила я со смутной надеждой. В конце концов, субботний вечер – идеальное время для выездного ресторанного обслуживания. И не исключено, что мама все-таки забыла пожаловаться начальнику.

Кэсси задумчиво закусила губы.

– Не уверена.

– Точно нет, – отрезал Аури. – Гордон ведь выгнал его, помнишь? Джулиан больше и не приносит домой закуски.

– Верно, канапе, которых мне так и не досталось.

– Ты же ныла, что тебе не понравились канапе.

– Не понравились те, что из сырой рыбы. Остальные были ничего.

– Ох, тогда я, очевидно, неправильно понял.

Кэсси закатила глаза.

– Как обычно.

Занятно было наблюдать за ссорой влюбленных, однако у меня появилось подозрение, что они не так уж и хорошо знают Джулиана. Как можно не знать или знать только обрывочно, что твоего соседа по квартире уволили? Нечистая совесть ни на каплю не успокоилась, но кот не должен из-за меня так долго ждать еды. Во время разговора он безудержно царапал дверь.

– Ребята, надо кота кормить.

– О господи, конечно. – Кэсси поспешно сунула стрелы обратно в колчан и принялась возиться со связкой ключей, на которой их висело не меньше дюжины.

– Мы ужасные кошачьи родители, – заявил Аури, потянув гремевшую ключами Кэсси к двери своей квартиры.

– Будь это наша кошка, все было бы по-другому.

– Мы завели бы не кошку, а собаку.

Но Кэсси не стала придумывать остроумный ответ и повернулась ко мне.

– Приятно было познакомиться с тобой, Мика. Уверена, мы не раз еще увидимся.

– Не сомневаюсь! Тоже очень рада. – Я помахала на прощание, и ребята поспешно проскочили к себе через узкую щель, стараясь, чтобы Лоуренс не успел выбежать в коридор.

Я замерла на мгновение, уставившись на закрытую дверь. Джулиан Брук. Ну кто бы мог подумать?

Глава 3

– Не прошло и года! – Лилли вскочила со стула, увидев меня. А ведь я всего на пятнадцать минут опоздала на встречу в «Бобы и хлеб» – наше любимое кафе со времен средней школы.

Мы обнаружили его случайно много лет назад: я решила отнести кое-что из одежды в секонд-хенд по соседству. Тот бутик давно уже канул в Лету, и причудливое кафе соседствовало с затемненным магазином для взрослых и маникюрным салоном, окна которого были украшены назойливо мигающими лампочками.

– Извини, пробки. – Я обняла Лилли, затем наклонилась к Линкольну и поцеловала его светло-каштановые волосы.

Он поднял головку и улыбнулся.

– Мика!

– Ну как поживает мой здоровяк?

– Мама велела нарисовать тебе картинку. – Он схватил лист, лежавший перед ним на стульчике, и гордо поднял повыше.

На рисунке… Не знаю, что тут подразумевалось. Лев? Взрывающийся инопланетянин? Абстрактное изображение Вселенной? Я ничего не поняла, но все равно улыбнулась и похвалила Линка.

Глаза у мальчишки заблестели, и он тут же снова принялся за рисование. Отчаянно царапал бумагу цветными карандашами.

Я обратилась к Лилли за разъяснениями.

Внешне мы с лучшей подругой были полными противоположностями. У Лилли голубые глаза и светлые, плавно ниспадавшие по спине локоны, которые она укладывала по-бразильски. Совсем не то, что мои неокрашенные лохмы, которые никак не удавалось уложить во что-то путное. Даже укрощение челки было тем еще испытанием, и по утрам я вновь и вновь объявляла ей войну, беря в союзники выпрямитель.

Лилли пожала плечами и покачала головой.

Успокоенная тем, что даже мама Линка не знала, что изобразил ребенок, я села и взяла меню со стойки. Просто по привычке: я всегда заказывала у Рика одно и то же.

– Ни за что не угадаешь, кто живет в соседней квартире.

– Ник Робинсон!

Я фыркнула.

– Ага, конечно, а Кейнан Лонсдейл этажом ниже.

– Очень жаль, было бы неплохо.

– И не говори, – согласилась я, хотя на самом деле невозможно, чтобы у меня в соседях водились актеры из фильма «С любовью, Саймон». – Подсказка: это не знаменитость.

– Хммм… – Лилли задумчиво постучала пальцем по подбородку. – Александра Куртин?

Алекс вместе со мной и Лилли ходила в дорогую частную школу, а потом ее отца арестовали за отмывание денег, и семья потеряла все состояние. После этого Куртины якобы скрылись. Но на самом деле они и не думали уезжать из Мэйфилда, а всего лишь отдалились от кругов самопровозглашенного высшего общества.

– Нет, и не Алекс, – покачала я головой. – Правильный ответ – Джулиан Брук.

Лилли нахмурилась.

– Кто-кто?

Я сунула меню обратно в подставку.

– Джулиан, официант. Помнишь?

– А, которого ты вышвырнула? – спросила Лилли и, потянувшись к сумочке, достала салфетку, чтобы вытереть нос Линку.

– Не было такого. Ввиду неудачного стечения обстоятельств маме пришлось отстранить его от работы, – напомнила я, но в ту же секунду на меня с новой силой нахлынуло чувство вины и обрушилось воспоминание о том, как холодно и отстраненно Джулиан смотрел на меня.

– Ну и что сказал Джулиан, увидев тебя?

– Ничего. Мы еще не встречались. – Я подняла карандаш, готовый вот-вот скатиться со стола, и протянула Линку. Он тут же принялся рисовать фиолетовые линии на взорвавшемся инопланетном льве. – Его соседи по квартире вчера приходили знакомиться, так что я узнала случайно.

– А почему ты сразу к нему не пошла?

Я закатила глаза. До чего хорошо Лилли меня знает!

– Он был на работе.

– А сегодня утром?

– Решила дать ему выспаться.

Но Лилли одним лишь взглядом требовала дальнейших объяснений. Я вздохнула.

– Ну а еще не исключено, что я не спала до двух часов ночи и не слышала, чтобы Джулиан возвращался домой. Или он так тихо пробрался мимо моей квартиры.

– Или он провел ночь у своей девушки.

– Все может быть. – Я замолчала, краем глаза увидев, что Рик, владелец кафе, подошел к нашему столику.

– Доброе утро, дамы, – поприветствовал он нас с сильным шотландским акцентом. – Как у вас дела?

– Превосходно. А у тебя? – вежливо поинтересовалась Лилли.

Линк оторвал взгляд от рисунка и улыбнулся Рику. Владельцу «Бобов и хлеба» уже за пятьдесят, у него заметно выпирает живот, а седые волосы и не менее седая борода делают его похожим на Санта-Клауса.

– Грех жаловаться, – просиял Рик. – Что вам предложить?

– Яблочный сок Линку. Мне чай-латте и… – Лилли замялась и бросила взгляд на витрину с выпечкой позади Рика. С тоской она смотрела на лимонные маффины.

Ужасно было наблюдать нерешительность подруги. Она хотела кекс, но считала, что его нужно заслужить. Во время беременности Лилли набрала тринадцать килограммов и с тех пор прибавила еще пять. Сущий пустяк, особенно учитывая, что она не только воспитывала малыша, но в то же время подтягивала учебу. Однако Лилли упрекала себя за вес.

Наконец она помотала головой.

– И все. Больше ничего не нужно.

Рик кивнул.

– А тебе?

– Как обычно, – вымолвила я.

– Двойной эспрессо и скон с джемом. Уже несу.

Он бросился на кухню, откуда по всему кафе растекался восхитительный аромат жженого сахара. Мебель в «Бобах и хлебе» стояла на редкость разношерстная: зеленые столы, красные стулья и желтые кресла всевозможных форм и оттенков. Ничего не сочеталось. Казалось, Рик с женой по чуть-чуть перетаскивали в свое заведение товары из соседнего секонд-хенда.

Я стянула у Линка мелок и лист бумаги.

– Как поживает Таннер? – осведомилась я у Лилли, создавая набросок женской фигуры. Я постоянно разрисовывала все, что под руку попадалось: моя причуда, за что я частенько получала нагоняй от родителей. Они думали, что это проявление скуки или безразличия. Полная чушь: обычно рисование, наоборот, помогало мне сосредоточиться.

– Принстон действует ему на нервы. Таннер хотел приехать домой на эти выходные, но преподаватели завалили его работой. Вряд ли он объявится до конца месяца. – Устало улыбнувшись, Лилли взъерошила Линку волосы: мальчик принялся за новый лист и хаотично рисовал черные круги. – Он каждую ночь спрашивает об отце.

– Конечно. Линк ведь скучает. Но Таннер скоро приедет.

– Надеюсь, – вздохнула Лилли.

Я придвинулась к подруге и взяла ее за руку. Лилли редко проявляла слабость, потому что хотела быть сильной – ради Линкольна. Но теперь в ее глазах стояли слезы, и я поняла, как же сильно она тоскует по Таннеру. Он ведь был не только отцом ее сына, но и парнем, которого она любила вот уже полдесятка лет.

Таннер старше Лилли на три года, сейчас он учится в Принстоне на третьем курсе: поступил туда еще до того, как Лилли узнала о беременности. Таннер так хотел присутствовать при родах, что явился в университет на семестр позже, чем собирался. Он даже подумывал о переводе в Мэйфилдский колледж, но диплом элитного университета откроет больше возможностей в будущем. Не говоря уж о том, что учеба в Принстоне – традиция в семье Таннера. Нарушение ее только добавило бы неприятностей; родители и так считали, что нежелательная подростковая беременность очень плохо сказалась на репутации обеих семей.

– А я абсолютно уверена. Вот увидишь, месяц пролетит незаметно.

– Да, мы славно проведем вместе три дня, а потом не увидимся еще целый месяц. – Лилли глубоко вздохнула и откинулась в кресле, сбросив мою руку. – Иногда я сомневаюсь, что приняла правильное решение.

– Правильное, – заверила я подругу, уверенная, что говорю от чистого сердца.

Сомневалась Лилли не в решении родить Линка, а в желании наверстать упущенное и закончить школу. Потому-то она и не поехала с Таннером в Нью-Джерси: там ей пришлось бы в одиночку заботиться о Линке в придачу к напряженному учебному графику. Здесь, в Мэйфилде, ее поддерживали семья и друзья. Даже снобистские родители Таннера прониклись симпатией к внуку.

– Сейчас очень трудно, но ты и оглянуться не успеешь, как будешь гордиться тем, чего достигла.

– Или буду жалеть, что проводила так мало времени с любовью всей моей жизни.

Я только пренебрежительно махнула рукой.

– Даже не думай об этом. Вы оба еще так молоды, у вас столько совместных лет впереди, еще успеете потрепать друг другу нервы. То, что происходит сейчас, – всего лишь прелюдия.

– Затянулась как-то прелюдия, – фыркнула Лилли.

Я пожала плечами и вернулась к своему рисунку.

– Когда-то ты именно это качество в Таннере оценила.

Прижавшись ко входной двери, я через глазок следила за лестничной площадкой. Утро понедельника, самое время выдвигаться на лекции, но я решила задержаться еще на пять минут, чтобы подождать Джулиана. Время шло. Лилли посмеялась бы, если бы увидела меня в таком положении, но я ничего не могла с собой поделать. Так хотелось вновь встретиться с Джулианом и извиниться.

После званого вечера я то и дело вспоминала его и Лоуренса. Хотела было позвонить в компанию по выездному обслуживанию, чтобы разыскать Джулиана и отдать деньги, которые в тот вечер он не принял. Но пришлось бы спрашивать у мамы название обслуживающей компании – заведомо глупая идея: она сразу догадается, в чем дело, и устроит такой разнос, что Джулиан, вполне вероятно, окажется в еще менее приятной ситуации. Вот и приходилось сдерживать совесть, пока она не сменилась беспокойством за Эдриана. Но теперь у меня появился второй шанс, и я собиралась исправить то, что натворила.

– Ну, давай же, – бормотала я и с нетерпением глазела на пустой коридор. Рано или поздно Джулиану придется выйти из квартиры на занятия или работу.

Услышав щелчок открывающейся двери, я вздрогнула от страха, хотя именно этого звука и ждала вот уже битый час. Сердце бешено заколотилось, я еще плотнее прижалась к дверному глазку, но обзор через него был весьма ограниченным. Сначала мелькнула какая-то размытая тень справа, но в следующую секунду я увидела, как Джулиан пробежал мимо моей двери к лестничному пролету.

В спешке я схватила лежавший на полу рюкзак и рывком открыла дверь.

Джулиан испуганно обернулся и замер.

Его взгляд, зеленые глаза – все казалось таким знакомым и в то же время таким чужим. Десятки раз он приходил ко мне в воспоминаниях, десятки раз я видела этот заостренный нос, полные губы и ямочки на щеках. Правда, его волосы были короче, чем в нашу первую встречу, а вместо униформы официанта он надел застиранные джинсы и черный свитер – слишком теплая одежда для конца лета в штате Вашингтон.

– Привет, – поздоровалась я с улыбкой, стараясь вести себя как можно более непринужденно.

– Привет, – ответил Джулиан и коротко кивнул. Он выглядел застигнутым врасплох, но не удивленным: видимо, Аури и Кэсси уже рассказали обо мне.

– Как дела? – улыбнулась я.

– Неплохо. – Он помедлил. – А твои?

На секунду задумавшись, а не выдать ли всю правду, я быстро отбросила эту идею. Вдруг Джулиан, чего доброго, решит, что я совсем спятила.

– Не жалуюсь.

– Отлично, – невозмутимо ответил он. Не успела я сказать что-то еще, как он повернулся спиной и ретировался. Вот так просто – взял и ушел.

Растерявшись, я уставилась ему вслед. Что за ерунда? Я ведь прождала этого парня больше часа, гадая, принесет ли ожидание хоть какие-то плоды. Целых два месяца я изнывала от чувства вины, а теперь все закончится вот так? Ну уж нет. Вероятно, Джулиан и вовсе не узнал меня, а притворился, потому что постеснялся спросить. Тогда на мне было платье Louis Vuitton, сейчас – рубашка с комиксовым принтом, считай, два разных человека.

Торопливо заперев дверь в квартиру, я ринулась за Джулианом. Ступени скрипели под быстрыми шагами, а замедлилась я, только догнав его.

– Привет, – еще раз выпалила я. – Помнишь меня?

Я сама слышала, как неуверенно произнесла это, не представляя, что буду делать, если Джулиан скажет «нет».

Джулиан и не подумал остановиться, поправив лямку сумки, обернулся на меня через плечо.

– Ага.

Какое облегчение! И все-таки что-то не то. Я пялилась на его затылок в надежде, что он продолжит говорить. Но Джулиан хранил молчание, и с каждой пройденной ступенькой оно становилось только тягостней.

– И? – наконец вставила я.

– Что и?

– Ты не собираешься меня обругать?

Джулиан остановился на первом этаже перед почтовыми ящиками и отпер маленькую дверцу с табличками Брук, Кинг и Ремингтон.

– Вообще-то нет.

– Точно не собираешься? – настаивала я, наблюдая, как он достает письма из ящика. Джулиан просмотрел их и убрал в карман те, на которых стояло его имя, а остальные положил на место.

– Тебя же из-за меня уволили.

– Точно, – отозвался Джулиан, сохраняя спокойствие.

Я нахмурилась. Как ему удавалось оставаться таким невозмутимым? На его месте я уже вскипела бы от ярости.

– И ты совсем не сердишься?

Джулиан вздохнул и повернулся ко мне. Впервые с того случая в гардеробной мы встретились лицом к лицу. Он стоял так близко – я почувствовала бы его присутствие даже с закрытыми глазами. Он внимательно рассматривал меня.

– А что, я выгляжу сердитым?

Я покачала головой. Джулиан казался расслабленным, а может, он уже заскучал.

– Нет.

– Вот видишь, сама и ответила. – Его губы изогнулись в невеселой улыбке, которая исчезла через мгновение после того, как появилась. И так же быстро Джулиан прошел мимо и толкнул входную дверь, оставив меня в одиночестве.

Юриспруденцию я ненавижу, а вот Мэйфилдский колледж люблю и не могу представить более приятного места для учебы. Без сомнения, Йель замечательный и делает много заманчивых предложений. Там преподают лучшие профессора страны, а кампус, который мы с Эдрианом посетили весной, чтобы познакомиться с нашим будущим, произвел на меня неизгладимое впечатление. Старые кирпичные здания переносили в другую эпоху, и каждая деталь напоминала о гениальности и таланте таких людей, как Синклер Льюис, Джудит Батлер и Мерил Стрип. Эдриан же с большим энтузиазмом говорил об архитектурной школе. Это, вероятно, и стало главной причиной того, что мы выбрали Йель, а не Колумбию, Дартмут или Гарвард; да и Йельскую школу изящных искусств не хотелось сбрасывать со счетов. Тогда я еще питала надежды, что мне удастся уговорить родителей на изучение искусства и живописи. Но, невзирая на все достоинства элитного университета, я была рада, что учусь в Мэйфилде. Этот колледж оказался для меня более подходящим. Люди здесь гораздо меньше заморачивались. Никто не тратил каждую секунду каждого дня на то, чтобы показывать чудеса продуктивности, никто не сваливался лапками кверху от одного только вида переполненного расписания всего через две недели после поступления – в отличие от Таннера и остальных студентов Лиги плюща, кого я знала. В конце концов, за свои деньги нужно что-то получать и чего-то достигать. Сомневаюсь, что кто-то из студентов элитных университетов мог бы позволить себе праздно шататься по территории кампуса, как это сейчас делаю я.

Первые две лекции закончились, и я расположилась в тени дерева, прислонившись спиной к стволу, листала графический роман в ожидании Ализы. Мы ходили на одни и те же занятия, а подружились после того, как обе пропустили лекции в первый день. Я не пошла на них главным образом из-за нежелания учиться, она – из-за Курбан-Байрама. Ализа не религиозна, но ее воспитывали мусульманкой, и для всей семьи этот праздник значил очень много, поэтому она проводила его с семьей. На другой день мы встретились в лекционном зале, обе ничего не понимающие, – тут разговор и завязался.

Я закрыла книгу и прислонила голову к дереву. Не вышло у меня сосредоточиться на картинках и диалогах. Мысли так и норовили уплыть вдаль: я вспоминала Джулиана и странную встречу, которую и растолковать-то не удавалось. Праведный гнев Джулиана я бы еще пережила, но вот безразличие совершенно сбило меня с толку.

– А вот и я!

Я взглянула вверх и тут же ослепла от сияющей синевы неба. Прищурившись, я заморгала от яркости – только так я смогла разглядеть подошедшую Ализу, одетую в светлую блузку и черные джинсы. Ее темные волосы мягкими волнами спадали на плечи, а шею украшали длинные ожерелья. На глазах идеальные стрелки, и даже не сразу догадаешься, красится она тушью или нет: ресницы у нее от природы невероятно длинные. А моим не помогут и три слоя туши.

– Идем? – спросила я.

Ализа энергично закивала.

– Умираю с голоду.

– Тогда вперед.

Сунув роман в рюкзак, я вскочила на ноги. Уже полчаса как живот недовольно урчал, но Ализа все никак не возвращалась с лекции, которой у меня в расписании не было, и я предпочитала ждать подругу: кому придется по душе обед в одиночестве.

Я отряхнулась от прилипшей к штанам травы, и мы направились в «Дикую оливку» – вегетарианский ресторан в двух кварталах от колледжа, где обедали почти каждый день, потому что еда из столовой доверия не вызывала.

– Прочитала задание на сегодня? – полюбопытствовала Ализа, вытаскивая из сумки солнцезащитные очки. Утром я так спешила и суетилась, пытаясь поймать Джулиана, что, конечно же, забыла свои и теперь щурилась на ярком солнце.

– А ты как думаешь?

– Даже не открывала? – ахнула Ализа.

– А вот и нееет, – пропищала я, как сирена. – Не угадала. Разумеется, я прочитала всю эту чушь. А ты уже всерьез решила, что я оставлю тебя один на один с Лоусон?

Профессор Лоусон нас ненавидела. Она унизила нас перед всем курсом, отчитав за те прогулы в первый день. Стопроцентной посещаемости она якобы не требовала, но студенты, недостаточно мотивированные даже для того, чтобы появиться на первом занятии (это она ясно дала нам понять, с нажимом выделяя каждое слово), не стоили ее профессиональных усилий. В моем случае она, может, и могла так сказать, но Ализа назвала вескую причину, почему она отсутствовала, – Лоусон это признала, пренебрежительно фыркнув. Мама точно так же фыркает.

– Спасибо, успокоила. А я-то боялась, что придется декламировать в одиночку.

– Может, она нас и не спросит, – пожала я плечами.

– Ну да, мечтать не вредно, – закатила глаза Ализа.

Я выругалась. В глазах Лоусон мы с Ализой недостойны изучения юриспруденции, и все же она обращает на нас неприлично много внимания и ужасно беспокоится, как бы мы ничего не пропустили и запомнили каждую фразу в лекции. Не зря же Лоусон приберегает для нас места в первом ряду и при каждом удобном случае на нас набрасывается.

Мы пришли в «Дикую оливку», неказистый ресторанчик, расположенный на первом этаже. Краска на фасаде у него крошилась, а оконные рамы давно выцвели. Баннер с названием, висевший над дверью, потрепался от ветра и порвался в некоторых местах, но ни меня, ни Ализу непримечательное здание не отпугивало. Мы вошли внутрь, и я вздрогнула от холодного воздуха, лившегося из кондиционера.

– Здравствуйте, девочки, – с широкой улыбкой поприветствовала нас Кимберли, дочь владельца, управляющая рестораном. Днем она была еще и за официантку, поскольку держать полноценный штат ради горстки посетителей не имело смысла. Кимберли взяла два меню из стопки возле входной двери и проводила нас к обычному месту перед большим окном, из которого открывался славный вид на небольшой сад с детской площадкой. – Какие напитки вам принести?

– Колу.

– А мне травяной чай.

– Не понимаю, как ты пьешь чай в такую жару, – изумилась я.

– Он охлаждает тело изнутри, да здесь и не жарко.

Что правда, то правда. Я поежилась: легкая рубашка совсем не грела. Не достать ли джемпер из рюкзака? Обожаю лето и тепло. Будь моя воля, зиму я бы отменила как время года. Не представляю, зачем охлаждать помещение до состояния ледника – рано или поздно холод придет. Или, как говорят Старки: «Зима близко» – вроде бы через два-три месяца.

Ализа открыла меню.

– Кто сегодня платит?

– Всегда та, кто спрашивает, – ответила я с ухмылкой. Мы с самого начала семестра ходим сюда как к себе домой – почему бы не платить по очереди? Бессмысленно каждый раз делить счет. – Думаю, я возьму ролл с хумусом и авокадо.

– Отличный выбор, он очень вкусный.

– Так, а что у тебя на очереди?

Ализа оглядела меню. Она решила пробовать все блюда по порядку, поскольку не любила принимать решения.

– Жареные овощи с салатом и арахисово-йогуртной заправкой. Звучит неплохо. – Набравшись решимости, она перевернула меню и положила его поверх моего.

– Как прошли выходные? – поинтересовалась я. Сегодня мы не успели поболтать: поджидая Джулиана, я едва успела на первую лекцию.

– Училась, готовила, пекла булочки и придумывала новый дизайн для блога, но продвинулась недалеко: весь день не вылезала из «Инстаграма». У меня уже почти 250 000 подписчиков. – Ализа восторженно взвизгнула, а я рассмеялась. Сколько я ее знаю, она только о том и мечтает, как бы набрать побольше подписчиков в кулинарном блоге.

– Сколько еще не хватает?

– Секунду. – Ализа схватила телефон. – Чуть меньше двух тысяч.

– Уже послезавтра вечером наберется круглое число.

– Было бы здорово, – вздохнула она. – Четверть миллиона до трехлетней годовщины. Представляешь, сколько же это человек? Чертовски много! А знаешь, кто на днях лайкнул мою фотографию? Гвинет Пэлтроу.

– Но ты же ненавидишь ее кулинарную книгу, – смутилась я. Тоже не тащусь от Гвинет, но ее стоило уважать за игру в фильмах о Железном человеке.

Ализа пожала плечами.

– Не отрицаю. Но это же сама Гвинет Пэлтроу!

Я понимающе кивнула, и тут Кимберли принесла напитки. Мы заказали еду.

– Тебе понравились те графические романы, которые я дала? – спросила я, потягивая колу. – Успела уже глянуть?

– Ага.

– И? – потребовала я подробностей.

Ализа только глубоко задумалась, затем, не сказав ни слова, взяла пакетик сахара, высыпала его в чай и неторопливо помешала, пока горячая вода медленно темнела от трав.

– Весьма занимательно.

Весьма занимательно? И только? Я же дала ей свои самые любимые! Понятно, «Ведьмы» и «Ходячие мертвецы» не всем придутся по вкусу из-за кровожадности, но еще я подобрала «Мисс Марвел» и первые два тома «Саги», да и произведение Сары Андерсен великолепно. Как можно не влюбиться в них с первой страницы?

– Не надо на меня так смотреть, – рассмеялась Ализа. – Да, они неплохи. Только комиксы – не моя тема.

– Графические романы, – поправила я, – что именно тебе не понравилось?

– Я и не утверждала, что мне не понравилось. Просто не восторгаюсь, как ты.

Я обиженно надулась.

– Ну, извини, – выразила сочувствие Ализа.

– Не стоит. В конце концов, не у всех же должен быть хороший вкус, – пошутила я, вернувшись к напитку. По крайней мере, стоило попытаться погрузить ее в свой мир.

Лилли и Эдриана мне так и не удалось увлечь этой страстью, но иногда они ходили со мной в магазин с комиксами. Зато всегда поддерживали мое стремление изучать искусство и однажды опубликовать собственный графический роман. О большем я и мечтать не смела. Но последнее время, а точнее, три месяца, работа над проектом «Леди из ночных кошмаров» продвигалась со скоростью улитки. Вдохновение и креативность почти иссякли. Казалось, Эдриан унес с собой эту часть меня. По ней я скучала почти так же, как по брату.

Глава 4

Кимберли наконец принесла заказ, и только я собралась наброситься на еду, как Ализа выхватила у меня из-под носа тарелку, чтобы сделать фотографии для блога. Пора бы уже привыкнуть к такому поведению, но вид еды будоражил меня до глубины души, и каждый раз я напрочь забывала об этом блогерском ритуале. К счастью, Ализа умело организовывала фотосессию, так что мне хотя бы не приходилось долго ждать.

Сначала мы обедали в тишине, а потом Ализа решила расспросить меня о переезде. Я принялась рассказывать, как пятничным днем в родительский особняк пожаловали перевозчики и начали грузить коробки. Сие действо прошло быстро, и уже вечером они доставили коробки в новую квартиру. В субботу утром там красовалась новая мебель и все ждала, когда я ее соберу. Никак не могу взять в толк, по какой нелепости я отказалась от сборки – у меня и инструментов-то не было. Скорее всего, из ложной гордости, но в любом случае с этим придется разобраться.

Потом я поведала Ализе об Аури и Кэсси. От воспоминания о них сердце радовалось, а губы сами расплывались в улыбке. С той встречи я их еще не видела, но кто знает, на днях все может измениться – надежда на это теплилась внутри. В голову вдруг пришла идея заказать закуски, которые им так понравились, и угостить ребят: в благодарность за душевный прием, а также из личных соображений получить еще один шанс на беседу с Джулианом, чье равнодушие так и терзало мне душу.

Ализа заплатила за обед, и мы отправились обратно в колледж – пережить последние занятия. Какая ужасная скука! Поначалу я изо всех сил старалась слушать, но в итоге большую часть времени рисовала сокурсников, наделяя каждого фантастическим элементом. Светловолосый парень в очках в двух рядах передо мной обзавелся дьявольскими рожками. Его соседка получила жабры. А у лысого типа, который всю лекцию закидывал профессора Накамуру вопросами, на голове выросли оленьи рога из веток.

Последняя лекция подошла к концу, знаний у меня не прибавилось ни на грош, зато появилось пять свежих набросков. Попрощавшись с Ализой – ее семья жила на другом конце города, – я пешком направилась домой. Конечно, автомобиль у меня был: нам с Эдрианом подарили его на шестнадцатый день рождения, но от кампуса мне было идти всего десять минут.

Я достала телефон и открыла беседу с Эдрианом. Беседа – это, конечно, сильно сказано, учитывая, что последнюю сотню сообщений настрочила я. Свежие послания содержали фотографии картонной крепости.

Ставшее привычным разочарование больно укололо сердце, и я набрала новое сообщение: хэй, вонючка, угадай, кому не уступают дорогу автомобили?

Я подождала ответа – его не последовало.

Дворникам, ответила я сама себе и фыркнула, то ли развеселившись, то ли расстроившись. Эдриан любил плоские шутки и частенько строил из себя комика, чтобы подействовать мне на нервы. А теперь я была готова на все, только бы услышать от брата анекдот. Но все-таки я уговорила себя не думать о плохом. Не мог он пропасть из моей жизни навсегда.

Боясь, что беспокойство об Эдриане и негативные мысли возьмут надо мной верх, я набрала номер Лилли. Занятия у нее уже должны были закончиться, но ответила она только после длинной череды гудков.

– Да? – Ее голос звучал устало.

– Привет, – сказала я, уворачиваясь от собаки, путавшейся под ногами. – Все в порядке?

– Ничего не в порядке!

Вот тебе и «не думать о плохом». Нервы у меня натянулись как струны, а мозг в мгновение ока выдал тысячу событий, которые могли привести Лилли в такую панику.

Таннер порвал с ней.

Она снова беременна.

Родители выгнали из дома.

Она провалила экзамен.

Несчастный случай.

– Что случилось?

– Линкольн заболел.

– А. – Я тут же успокоилась. Конечно, ужасно, что Линку нездоровилось, но Лилли оставляло чувство меры, когда речь шла о здоровье сына. Наверное, это из-за того, что он появился на свет на несколько недель раньше срока и первые дни провел на аппарате искусственной вентиляции легких.

– И что с ним?

– Кашель.

– Вы ходили к врачу?

– Ходили? – разозлилась Лилли. – Еще бы мы не ходили к врачу!

– И что он сказал? – допытывалась я.

Лилли немного помолчала и растерянно продолжила:

– Небольшая инфекция. Надо пить больше воды, и скоро станет лучше, но от кашля у Линка болит горло. Он так плакал… – Лилли всхлипнула. – Как же я ненавижу, когда он болеет.

Больше всего на свете я желала, чтобы Лилли не приходилось преодолевать такие испытания в одиночку. Мы все поддерживали ее, но бывали дни, когда никто не мог заменить Таннера.

– Хочешь, я приеду? – все-таки предложила я.

– Это совсем не обязательно. Линк сейчас спит, а мне нужно выучить все, что я сегодня пропустила.

Я остановилась на светофоре и, пока мимо проносились машины, дожидалась зеленого сигнала.

– У тебя есть домашнее задание? Давай я схожу в школу и возьму его для тебя?

– Не надо. Энни уже все привезла.

Сигнал сменился, и я перешла дорогу.

– Хорошо, но если что-то понадобится, ты ведь позвонишь?

– Непременно, – заверила Лилли, но я знала: она сделает это только в случае крайней необходимости. Она была решительно настроена – со всем справляться самостоятельно, особенно с тем, что касается Линка. Как будто Лилли считала себя обязанной постоянно доказывать всему миру, что она может быть хорошей матерью, несмотря на восемнадцать лет. – А у тебя что нового? Удалось поговорить с Джулианом?

– Да, – кратко ответила я и сама удивилась, как едко это прозвучало.

– Что произошло? – осведомилась Лилли после некоторого колебания.

Остановившись перед своим домом, я вздохнула. Рюкзак соскользнул с плеча, и мне удалось достать ключи одной рукой.

– Ничего. Мы столкнулись сегодня утром, и он отреагировал не так, как я ожидала.

– Что же он сделал?

– В том-то и беда, что ничего, – повторила я. – Ему оказалось параллельно.

– Прекрасно же, разве нет?

– Ни разу. – Я отыскала в рюкзаке связку ключей с брелоком в виде Зеленого Фонаря, который светился в темноте. Его всегда легко найти, и это единственная причина, почему я хранила этот брелок, ведь экранизация – настоящая катастрофа. – Если бы меня уволили по чужой вине, я была бы вне себя от ярости.

– Да ты ни разу в жизни не работала!

Я закатила глаза.

– Ну гипотетически.

– А может, Джулиан не так уж и любил эту работу.

– Никому не нравится работать на моих родителей, – растолковала я, отпирая дверь. – Это все только ради денег, Джулиан сам так говорил. Ему нужно содержать кота. Не мог же он вдруг взять и просто наплевать на него?

– Или Джулиан просто не злопамятен. Что было, то прошло.

Войдя, я быстро захлопнула дверь, чтобы жаркий воздух последних летних дней не успел проникнуть в дом. Задумчиво посмотрела на почтовые ящики, возле которых мы с Джулианом беседовали тем утром. Еще раз вспомнила встречу.

– Он точно держит в себе обиду.

– Вот как?

– Точно-точно, – подтвердила я, проверяя почтовый ящик, но внутри оказалась только листовка от службы доставки пиццы. – Видела бы ты его на вечеринке! Такой милый, такой обаятельный, поделился со мной сэндвичем, а этим утром… Совсем другой человек: холодный и недоброжелательный. Где тот парень, который шутил про мое белье? Откуда вдруг такая перемена, если он не злится?

– Не хочется такое говорить, но, может, он из вежливости? Джулиан же работал на твоих родителей, не исключено, что он просто выполнял свои обязанности.

– Разбалтывать, белье какого цвета он предпочитает, – тоже его обязанность?

Ответила Лилли не сразу, но ее многозначительное молчание предупреждало, что мне не понравится то, что она скажет.

– Почему ты так переживаешь из-за Джулиана?

– Совсем не переживаю.

– Лгунья. Ты же на взводе, – фыркнула Лилли.

– Просто увлеклась.

– Ммм, – понимающе промычала она, – увлеклась и сама не заметила, как втрескалась в Джулиана.

– Вовсе нет, – возразила я.

Признаться, на вечеринке Джулиан заинтересовал меня, но к делу это отношения не имело. Я пыталась помочь ему, а в итоге все полетело к чертям. Я жестоко облажалась: надо было защитить парня перед матерью, а не молча наблюдать, как она отсылает его прочь. Я подвела Джулиана, оставила его в беде, точно так же, как бросила на произвол судьбы Эдриана. Потеря работы не шла ни в какое сравнение с изгнанием из дома, но в обоих случаях я проявила трусость. Связанная по рукам и ногам почтением и уважением к родителям, я не решалась выступить против них. Но я не хотела быть такой. Я хотела быть сильной. Проявлять стойкость. Поступать по совести. Жаль, нельзя повернуть время вспять и исправить то, что я сделала или, правильнее сказать, не сделала. Мне оставалось только загладить свою вину, но для этого нужно добиться позволения Джулиана и отыскать Эдриана.

Следующим утром меня разбудил саундтрек из фильма «Чудо-женщина». Зевнув, я перевернулась на матрасе, лежавшем на полу (каркас кровати еще не собран), и прислушалась к мелодии Амазонок с Темискиры.

Я сморгнула сон, продирая глаза, но вставать не стала. Поглощенная мыслями, уставилась в потолок: ни капли мотивации начинать день, в котором мне не светило ничего, кроме скучных лекций. Одна радость – обед с Ализой. Но ведь не обязательно тащиться на занятия ради обеда, – прошептал дьяволенок на плече. Я прислушалась к нему в начале семестра и пропустила целый день. Искушение повторить этот опыт не утихало. Но, в конце концов, я же не для себя старалась, а для Эдриана и всей семьи. Надо бы почаще напоминать себе об этом. Хуже, чем не изучать юриспруденцию, только завалить юриспруденцию. От стыда перед друзьями и коллегами родители больше и словом со мной не обмолвятся. Как убедить их в Эдриане, если они и в меня-то перестанут верить?

Какой бы горькой ни была эта мысль, она дала мне стимул встать с постели. Я вылезла из-под одеяла, выключила будильник и нашла подходящий плейлист. Тут же заиграла старенькая рок-песня. Неуклюже пританцовывая под гитарные риффы, я прошмыгнула мимо коробок, стоявших тут и там, в ванную. Почистив зубы, юркнула в душ. Я преспокойно мыла голову, а мысли неотвратимо возвращались к Джулиану. Лилли придерживалась мнения, что о встрече лучше просто забыть, но я не могла так поступить. Столкнись мы с Джулианом случайно на улице, я, вероятно, и не обратила бы внимания на его поведение, но мы же соседи. Мы живем в смежных квартирах, и мне не хотелось, чтобы эта история стояла между нами все последующие годы, тем более что я с удовольствием подружилась бы с ним, Кэсси и Аури.

Завернувшись в полотенце, я вышла из душа. Зеркало запотело от пара. Я потерла его рукой и взглянула на свое размытое отражение. Мокрые волосы прилипли к щекам. Я побрызгала на пряди средством, которое мама подарила на день рождения, а потом расчесала их и высушила феном, наконец, выпрямила челку утюжком. Обычно я подстригала ее очень коротко, но сейчас она опустилась до бровей. Как только челка приняла правильное положение, я зафиксировала ее лаком для волос. В спальне я вытащила из чемодана черные джинсы и красную футболку с Флэшем. Одевшись, отправилась на кухню завтракать хлопьями.

Не отрываясь от телефона, я помешивала сладкое овсяное молоко. Проверила «Инстаграм» Ализы, оставив там несколько комментариев, потом отправила сообщения Лилли (Как Линк?) и Эдриану (Утречка, вонючка!). Возможно, брат уже сыт по горло постоянными сообщениями, но, если хочет, чтобы я прекратила, пусть сам мне скажет.

Лилли тут же ответила: К сожалению, все еще болен.:(

Я: Бедный малыш. Обними его за меня.

Лилли: Обязательно.

Отправив подруге сообщение с сердечками, приготовила еще порцию хлопьев. Обычно в это время я смотрела видео в интернете или листала комиксы, но теперь вслушивалась в тишину, надеясь застать выходящего из дома Джулиана, хотя, кто знает, не исключено, что он уже давно в колледже или до сих пор спит. Я все еще хотела поговорить с ним, но не представляла, как это устроить. «Случайная» встреча в коридоре казалась более подходящим вариантом, чем стучать прямо в дверь и сваливаться человеку как снег на голову. Вдруг Джулиану покажется, что он должен пригласить меня войти? Не хотелось бы загонять его в угол.

Вдруг я услышала, как открылась дверь.

Быстрее я вскочила бы на ноги, только если бы увидела паука. Сунув планшет в рюкзак, я без лишних размышлений выбежала в коридор – приветствие Джулиану уже вертелось на языке. Однако вместо Джулиана я столкнулась с Аури.

– Доб… Доброе утро, – на этих словах я запнулась и подавила разочарованный вздох.

– Доброе утро. – Глубокий голос звучал хрипловато, как будто Аури только что проснулся. Рюкзак у него свободно висел на правом плече, а сам парень был одет в официальную футбольную форму Мэйфилдского колледжа: черную с темно-красными полосками по бокам, большим номером и названием команды. На спине наверняка написано «Ремингтон». – Ты тоже в колледж?

– Да. А Джулиан и Кэсси идут? – Я старалась произнести это как можно более непринужденно, отвернувшись от Аури, чтобы закрыть входную дверь.

– Нет, Кэсси у врача. А Джулиан…

– С ней что-то случилось? – заволновалась я.

– Вовсе нет. Просто осмотр у диабетолога.

– Фух. – Я выдохнула с облегчением. – А то я уже подумала, что произошло нечто ужасное. Ты что-то говорил про Джулиана?

– Он ушел сегодня в пять или около того.

– В пять часов? – От изумления у меня едва не отпала челюсть.

– Ага. – Аури покачал головой: ему казалось совершенно немыслимым, что можно добровольно вставать в такое время. – Я заметил-то только потому, что проснулся и захотел в туалет.

Мы спустились. Аури шел позади меня, так как лестница была слишком узкой, чтобы идти бок о бок.

– Куда он так рано умчался? – Я знала наверняка, что в пять никто не учится. Даже занятия по астрономии, где наблюдают за звездами, проходили поздно вечером, а не утром. Джулиан, безусловно, выглядел подтянутым, но не казался человеком, способным встать с утра пораньше и отправиться в спортзал или на площадку. Это больше по части Аури.

– Без понятия.

– Ты даже не поинтересовался?

– Нет. А что, надо было?

Я пожала плечами.

– Вы же, в конце концов, живете под одной крышей.

– Верно, но на этом все, – бросил Аури, когда мы вышли на улицу. – Живем вместе – ничего больше. Джулиан не любит, когда лезут в его дела. Сущий нелюдим.

– Как получилось, что вы втроем стали снимать жилье?

– Джулиан поселился в Мэйфилде некоторое время назад, но со старой квартиры ему пришлось съехать. В прошлом году он вывесил объявление о поиске людей, с которыми можно поделить квартиру, а я не горел желанием съезжаться с парнями из команды. Они классные, люблю их, но иногда они чертовски утомительны, а еще ведут себя как засранцы, когда застают меня за другими моими пристрастиями.

– Что за пристрастия?

– Ну косплей и ролевые игры живого действия, – сказал Аури так, будто мне следовало знать ответ.

Мы перешли улицу.

– А в чем разница? – полюбопытствовала я.

– Косплей – это воссоздание уже существующих персонажей, детально или нет – зависит от ситуации. Тут важно погрузиться в образ, – объяснил Аури, а восторженный блеск в его глазах подсказал, что я задала правильный вопрос. – Главное, чтобы персонажа легко было узнать. Покрасуешься в костюме, сфотографируешься – и на этом косплей заканчивается. В ролевых играх, наоборот, можно создать собственного персонажа, в рамках условий игры, разумеется. Чем-то напоминает театр, только без сценария и зрителей.

– Костюмы в выходные были с ролевых игр или косплея?

– Ролевых игр. В колледже даже есть клуб. Встречаемся раз в неделю, а раз в месяц играем.

– Круто.

– Заходи как-нибудь.

Я поморщилась и покачала головой.

– Вряд ли. Разве что я могу заявиться туда в образе супергероини. Тогда мне будет интересно.

– Боюсь, супергерои не впишутся в антураж, – расхохотался Аури.

– Очень жаль, – надулась я, – но спасибо за предложение.

– Всегда пожалуйста, а если передумаешь – ты знаешь, где нас найти.

Вскоре мы добрались до кампуса, Аури попрощался и направился к группе парней, похожих на него телосложением: все как один высокие и широкоплечие. Большинство из них также были одеты в форму. В знак приветствия они сжимали кулаки и хлопали друг друга по плечу.

Некоторые парни с любопытством поглядывали в мою сторону. Но я привыкла к такого рода вниманию на мероприятиях родителей, где мужчины частенько подыскивали новых жертв своих пороков, поэтому меня это нисколько не взволновало, и я неохотно отправилась на лекцию.

Глава 5

Погляди, какие же мы были милые!

К сообщению, отправленному Эдриану, я прикрепила фотографию: нам по семь лет, Хэллоуин, оба в костюмчиках. У Эдриана наряд робота, у меня – платье принцессы, да еще и трезубец в руках. Изначально он не входил в костюм, должно быть, я стащила его у другого ребенка.

Спрятавшись в крепость, я листала старый фотоальбом и улыбалась. Я твердо решила распаковать наконец коробки, но не успела продвинуться дальше половины, как мне попалось на глаза это сокровище. Когда мы с Эдрианом были еще детьми, родители скрупулезно документировали едва ли не каждую секунду нашей жизни. Рождественские праздники, дни благодарения, дни рождения, совершенные нами глупости, разбитые коленки – ничто не ускользнуло от камеры. Все альбомы я забрала себе. Родители не достойны ни крупицы приятных воспоминаний за то, как они обращались с Эдрианом. Ни секунды моего времени мама с папой тоже не заслуживали, и все равно сегодня мне предстояло разделить с ними трапезу.

Пятница, родители пригласили меня на ужин. День встреч менялся каждую неделю в зависимости от деловых командировок и совещаний, которых у них хватало с головой. Хотела бы я отвертеться, да не выйдет: сделка есть сделка. К счастью, судьба смилостивилась надо мной, последнюю лекцию отменили, так что у меня появилось немного времени побыть в тишине и покое – а потом придется войти в пасть ко льву.

Я послала Эдриану еще три фотографии, надеясь, что они послужат демонстрацией того, что мы потеряли, но можем обрести вновь, стоит только ему выйти на связь. При условии, что он вообще получает сообщения.

Перелистнув страницу, я увидела еще одно фото: мы с Эдрианом веселимся в бассейне родителей, растянувшись на надувных матрасах, и, нацепив огромные солнцезащитные очки, потягиваем лимонад из пластиковых стаканов для мартини. Понятное дело, я рассмеялась. Собиралась уже отправить и эту фотографию брату, как вдруг по всей квартире разнесся пронзительный звонок.

Бросив в сторону альбом, я вскочила на ноги и подбежала к домофону.

– Да?

– Здравствуйте. Не могли бы вы принять посылку для Брука?

Брук. Это же Джулиан.

– Разумеется. – Я надавила на кнопку домофона и подождала курьера у открытой двери. Он вручил мне пакет, а я поставила подпись на считывающем устройстве.

Если верить этикетке, посылка с сайта Amazon. Не очень-то информативно. Ну, во всяком случае, теперь я обзавелась славным предлогом побеседовать с Джулианом. Я не видела его с той встречи в понедельник утром. Каждый день он ускользал задолго до начала занятий, а возвращался, очевидно, поздней ночью, если вообще ночевал дома. Все чаще на ум приходил вопрос: а может, он вообще нежить?

Курьер ушел, я вытащила из рюкзака стикеры, нацарапала на одном из них записку Джулиану и приклеила ее на дверь его квартиры.

Привет, Джулиан. Я приняла твою посылку. Можешь забрать ее в любое время, но не сегодня: меня не будет до конца дня.

Xoxo, Мика

Вернувшись в квартиру, я с любопытством встряхнула коробку, но услышала только тихий стук. Оставив ее возле двери, села обратно на пол и вернулась к рассматриванию фотоальбомов.

Время истекло быстрее, чем хотелось бы, – но я старалась не сгущать краски. Хотя я уже подумывала о том, чтобы сказаться больной и отменить ужин, но тогда родители разволнуются и нагрянут в мое гнездышко, а этого мне хотелось еще меньше. Я уложила волосы в «приличную» прическу, как выразились бы родители, выудила дизайнерское платье из коробки. Оно оказалось немного помятым, но погладить его я уже не успевала – ничего не поделаешь.

Поместье родителей вполне могло составить конкуренцию городскому парку. От главной дороги ответвлялась гравийная, ведущая к кованым железным воротам – нужно ввести семизначный код безопасности, иначе они не отопрутся. Фонари освещали длинную подъездную дорогу, по обеим сторонам которой росли деревья. Дальше простиралась необъятная зеленая лужайка, местами засаженная клумбами с цветами. Уже издалека виднелась освещенная прожекторами вилла, ее внушительные колонны, высокие окна и пышно цветущие балконы.

Прадедушка по отцовской линии купил это поместье около семидесяти лет назад. Он и основал юридическую фирму, руководить которой потом стал дедушка. Тот умер от сердечного приступа восемь лет назад, и с тех пор фирмой управляют папа с мамой. Познакомились они во время учебы на юридическом факультете Гарварда и, поженившись, поселились на вилле после смерти прадедушки.

Я припарковала машину в одном из гаражей: отец терпеть не мог, когда автомобили бросали на улице. Видимо, он принимал их за хрупкие вещи, которые мог бы сдуть легчайший порыв ветра. Узнай папочка, что чаще всего мой BMW припаркован без какой бы то ни было охраны на улице перед домом, он, наверное, слег бы с нервным срывом.

Стуча высокими каблуками, я подошла ко входу, освещенному автоматическими прожекторами, и надавила на звонок. Дверь тут же распахнулась, и теплой улыбкой меня встретила Рита, домработница родителей.

– Добрый вечер, Мика, – поприветствовала она.

– Здравствуй, Рита. – Я наклонилась и обняла ее. – Как ты?

– Неплохо. Спина доставляет некоторые неудобства, но это уже давно не новость. – Она оглядела меня с ног до головы. Но не снисходительно, а с любовью: она хотела убедиться, что я в целости и сохранности. – Как тебе новая квартира?

– Очень славная, но пока там царит хаос. – Это почти правда, ведь я разобрала лишь половину одной коробки и уже неделю жила на чемодане, содержимое которого успела разбросать по всей квартире. Одно хорошо: в этом беспорядке я живу сама, меня не грызет совесть, что за мной убирает Рита. – Где папа и мама?

– Отец ждет в гостиной, а мать вышла освежиться.

Только Рита успела договорить, как раздался мамин голос:

– Уже готова. – Мама торопливо спустилась по лестнице. Черные волосы рассыпались по плечам, а вместо привычного костюма с блейзером она выбрала темные трикотажные брюки и свободную блузку – удобная одежда в ее понимании. – К сожалению, меня задержали в офисе, и я немного опоздала.

Мама подошла ко мне и поцеловала в обе щеки. Волосы у нее воняли сигаретным дымом. Вообще-то, уже несколько лет как мама бросила курить, но в самые напряженные моменты она все равно тянулась к никотиновой палочке.

– Все нормально?

– Да, обычное дело, – улыбнулась мама. Вокруг губ и глаз обозначились мелкие морщинки: макияж она уже смыла. Веснушки, украшавшие ее лицо, как и мое, тоже были заметны. Мне пришлась по душе эта версия мамы – освежила память о старых добрых временах и подарила надежду на объединение семьи.

Рита взяла у меня сумочку и вернулась на кухню, чтобы проверить ужин. Запах еды быстро рассеялся в большом особняке, но мне все равно удалось уловить слабый сладкий аромат свежей выпечки.

Мама проводила меня в гостиную – там уже сидел отец в старом кожаном кресле и задумчиво смотрел на экран ноутбука. Для пятидесяти с хвостиком папа выглядел на славу, хоть годы и не прошли для него бесследно: у лба намечалась залысина, а каштановые волосы на висках седели, как и борода, поэтому ему приходилось бриться чаще.

Полностью погруженный в работу папа заметил нас с мамой, только когда мы подошли почти вплотную. Он удивленно поднял глаза, но на задумчивом лице появилась улыбка. Папа снял очки и закрыл ноутбук.

– О, ты уже тут.

– Почему бы и нет? Уже семь. – Я приехала вовремя с точностью до минуты. Чем быстрее ужин начнется, тем быстрее закончится.

Сегодня вечером я решила посетить «Супернову» – клуб, довольно популярный сейчас среди геев. Недавно я достала себе поддельный паспорт и с тех пор стала частенько захаживать на такие тусовки, надеясь встретить там Эдриана или хотя бы кого-то, кто слышал о нем. Разумеется, я знала, что не все геи знакомы друг с другом, но на месте Эдриана я искала бы единомышленников. А где их найти проще всего? В ЛГБТ-сообществе. По крайней мере, я себя убеждала в этом, потому что не представляла, где еще вести поиски.

Папа взглянул на массивные настенные часы над камином и, убедившись в правоте моих слов, удивленно поднял густые брови.

– Посмотрите на это. Очевидно, я опять с головой ушел в работу. – Неодобрительно цокнув языком, он повернулся ко мне. На губах все еще играла легкая улыбка.

Папа сегодня жизнерадостный и беззаботный. Такой… нормальный. Можно подумать, вся семья в сборе. Но Эдриан отсутствовал, и не как в тот раз, когда он отправился с подругой отдыхать на Гавайи. Мой брат как сквозь землю провалился, и никто из нас не представлял, где он и что с ним. Сжав кулаки и прикусив язык, я сдерживала крепкие слова, готовые вот-вот сорваться. С недавних пор мы с родителями слишком часто ругались из-за Эдриана, и это ни к чему не привело. Больше я не собираюсь бездумно сотрясать воздух, а придумаю стратегию, как говорить с папой и мамой о брате.

– Ужин готов, – входя в гостиную, возвестила Рита.

– Благодарю, – отозвался папа, жестом приглашая меня пройти вперед.

Столовая в особняке больше напоминала банкетный зал, со столом, за которым легко могли разместиться двадцать человек, но сегодня его накрыли только на троих. Я заняла обычное место слева от отца и тут же схватила свежеиспеченную булочку. Будь моя воля, ей не пришлось бы готовить ничего другого. Булочка с капелькой масла – и я на седьмом небе от счастья.

– Уже освоилась на новом месте? – поинтересовался папа, разворачивая салфетку, а Рита тем временем расставляла блюда с закусками – тарталетками с козьим сыром и инжиром.

Я подавила соблазн съесть маленькое лакомство руками и взяла нож с вилкой.

– Да, здорово жить так близко к колледжу.

– Надо будет навестить тебя как можно скорее, – произнесла мама. Родители купили эту квартиру – о съеме они и слышать не желали, – а потом еще вложили кучу денег в ремонт, однако так ни разу ее и не посетили: переложили все управление на архитекторов и дизайнеров. Выписывали чеки – и только.

– Как только разберусь с вещами, – ответила я с натянутой улыбкой. Я не горела желанием принимать у себя родителей – наверняка они поставят под сомнение мой образ жизни и вкус. Мама точно не одобрит плакаты, которые я собиралась повесить.

– Познакомилась уже с соседями?

– Ага, барыга по соседству очень милый. Подарил мне пять граммов кокаина на новоселье. А пара с секс-студией все зовет в гости.

Папа весело усмехнулся, а мама сочла комментарий менее забавным. Негодование во взгляде сменилось пустотой: она ждала пояснений, не то мне придется туго.

Я тяжко вздохнула – ну почему ни у кого нет чувства юмора?

– Соседи кажутся приличными людьми. Совсем рядом живут три студента, которые тоже учатся в Мэйфилдском колледже.

– И что изучают? – осведомилась мама, откусывая тарталетку.

– Кэсси занимается литературой, Мауриций – графическим дизайном, а еще играет в футбольной команде, а Джу… про Джулиуса не знаю, – неловко споткнулась я на имени Джулиана. Интуиция подсказала не разбалтывать о нем маме. Маловероятно, что она до сих пор помнит официанта, которого уволила сто лет назад, но рисковать не хотелось.

– Они тоже первокурсники?

– Нет, они уже на втором курсе.

– А как продвигается твоя учеба? – спросил папа.

Я лишь вздернула плечами.

– Отвечай как следует.

– Все нормально, – соврала я: хуже было только на школьных уроках физкультуры.

– Что-то не слышно энтузиазма, – недоверчиво бросила мама. Она же не идиотка и точно знает, что я никогда не мечтала о поступлении на юридический факультет. Наверное, надеялась, что я втянусь, как только начну учиться. На худой конец, должны сработать ее гены: статьи законов у меня в крови.

– Просто не могу сказать большего. Учеба же только началась.

– Начало – это самое захватывающее, – мечтательно протянул папа. – Помню я свой первый месяц в Гарварде. Только-только приехал в город и твердо решил, что буду жить в общежитии, а не в квартире, как предлагал отец… – Он предался воспоминаниям о студенческих годах, выдав целый монолог. Папа всегда вспоминал об этом времени с улыбкой и всегда мечтал, что мы с Эдрианом тоже пойдем в Гарвард, хоть и не настаивал. И все же его разочарование от того, что наш выбор пал на Йель, оказалось и близко не столь огромным, как его недовольство моим решением идти в Мэйфилдский колледж.

Папа все вещал про Гарвард, а Рита уже убирала пустые тарелки и подавала основное блюдо. Я знала каждое слово в истории о его первых днях в Кембридже – городке, где располагался университет, – но мне все равно нравилось слушать отца. То, как он пылал энтузиазмом, было как бальзам на душу: когда он сегодня говорил о работе, никакого воодушевления и близко не чувствовалось.

– На этой неделе я встретила Диану Готфрид у парикмахера, – заметила мама, когда папа закончил рассказ, а Рита принесла десерт. Это прозвучало как бы мимоходом, но я-то прекрасно знала свою мать и догадалась, куда она клонит. – Ее сын Клейтон в восторге от Йеля. Говорит, это лучшее решение в его жизни.

Я сосредоточилась, чтобы не закатить глаза.

– Хорошо ему.

– Может, и тебе там больше понравится.

– А может, и нет, – сухо бросила я. Мы с папой и мамой уже раз двадцать об этом спорили, и мне сей разговор порядком надоел. Они хотели, чтобы я поступила в Йель. Ноги моей там не будет. Мы злились, а заканчивалась дискуссия разочарованием и обреченностью. По всей вероятности, родители не оставят надежд на колледж Лиги плюща, пока я не получу диплом.

– Там рядом с тобой будут люди твоего круга, – вмешался папа.

Я посмотрела на отца угрюмо. Почему они завели ту же песню именно сейчас? Вечер казался таким приятным до сего момента.

– Я и так среди людей своего круга. Все мои однокурсники изучают юриспруденцию, как и в Йеле.

– Не смеши меня. Это и сравнивать нельзя, – разозлился отец.

– Почему же? – дерзко осведомилась я. – Потому что они не прячут под матрасами семизначные суммы?

– Дело не в деньгах, – отрезала мама, покачав головой, при этом свет от люстры изящно преломился в ее бриллиантовых серьгах, которые стоили как небольшой автомобиль. – У этих людей совсем другая жизнь. Их воспитывали не так, как тебя.

– И правда, например, не в гомофобных семьях.

– Михаэлла! – рявкнул отец, гневно сверкнув глазами. Я изрекла слово на букву «Г», с которым родители не хотели иметь ничего общего, впрочем, как и с сыном-геем. Какая ирония.

Я ответила отцу упрямым взглядом. Я не хотела этого произносить: просто сорвалось с языка. Но такова реальность, и я не собиралась извиняться за правду и тем более брать свои слова назад. Иначе я выставлю себя ничем не лучше родителей.

Мама хмыкнула.

– Успокойся, Грэм. Ничего же не случилось.

Она взяла его за руку. Некоторое время отец никак не реагировал на прикосновение, а только продолжал в упор смотреть на меня, но наконец он отвел взгляд и расслабил плечи.

– Прости, – вздохнул он. – Я не хотел срываться.

– Извинения приняты, – с улыбкой промурлыкала мама, выжидающе посмотрев на меня: требование недвусмысленно.

Но я не собиралась говорить то, что она хотела услышать.

Я просто молча взглянула на мать, а она нахмурила брови – этому взгляду она научилась за долгие годы работы в суде и могла выдерживать его бесконечно. Но мы не в зале суда, я – не подсудимая, поэтому маме пришлось в конце концов разочарованно отвернуться.

Как же я устала! Да и сердце у меня измучилось. Полусонная, я поднималась к себе, не слыша ни звука, кроме скрипа ступеней. Деревянные половицы холодили босые ступни: высоченные каблуки я сбросила еще в машине, после долгих часов на ногах болели пальцы и пятки.

После ссоры с родителями я отправилась в «Супернову». В тот вечер клуб оказался забит до отказа. С напускной улыбкой я слилась с толпой счастливых людей, расспрашивая всех об Эдриане и показывая его фотографию. С надеждой я вглядывалась в лица, ожидая увидеть блеск в глазах, который подсказал бы, что Эдриана узнали. Тщетно. Ни одна живая душа его не видела – так повторялось из раза в раз, но почему-то именно сегодня меня будто ножом по сердцу полоснули. Это из-за ужина у родителей? Или потому, что в толпе в клубе меня грызло одиночество? А может, я просто впервые с тех пор, как начала поиски брата, вернулась поздно вечером в пустую квартиру? Одинокая и измученная несбывшимися надеждами.

Тяжело вздохнув, я преодолела последнюю ступеньку и потянулась к связке ключей, чтобы отыскать нужный, как вдруг свет в коридоре погас.

Да чтоб тебя! Отчаявшись и смирившись, я запрокинула голову и глубоко вздохнула, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание. Неужели я действительно поверила, что судьба сегодня на моей стороне? Я так жестоко ошиблась. Она только водила меня за нос: вот тебе, последнюю лекцию отменили. Зато весь оставшийся день будет на редкость скверным.

Вот уж спасибо.

Глаза привыкли к темноте, и я разобрала, что она вовсе не кромешная: из-под двери квартиры Джулиана на лестничную площадку проникал тусклый свет. Осторожно пробираясь вдоль стены, я нащупала выключатель. Ожили мигающие на потолке лампы.

Вставив ключ в замочную скважину, я заметила записку, приклеенную к двери.

Просто оставь посылку возле двери.

Джулиан

Серьезно? Или это такая шутка? Он предпочитает рисковать и оставлять посылку ворам, вместо того, чтобы просто прийти и забрать ее лично? Я же всего лишь хотела дать ему чаевые! И в мыслях не было, что его уволят.

Скомкала записку и повернула ключ. Войдя в квартиру, небрежно бросила туфли на пол, схватила посылку и двинулась к Джулиану.

Постучала. Сначала стояла мертвая тишина, затем послышались шаги, мяуканье, и дверь открылась.

Джулиан в спортивных штанах и темной футболке. Черная тень рыскает возле его ног. Хорошо видно шрам на левом предплечье, который я заприметила еще на вечеринке. Но я не обратила на шрам ни малейшего внимания, как и на озадаченное выражение его лица.

– Что…

Но договорить Джулиан не успел: я сунула посылку прямо ему в руки.

– Держи.

И, развернувшись, убралась восвояси. Ну и чего в этом сложного?

Глава 6

– Как прошел ужин с родителями? – Голос Лилли раздавался из динамика телефона, лежавшего рядом на раковине, пока я чистила зубы. Проснувшись только к полудню, я обнаружила четыре пропущенных звонка от подруги.

Я выплюнула в раковину белую пену.

– Это была катастрофа.

– Ой-ей, настолько плохо?

Из трубки доносился еще и голос Линкольна: он визжал и пищал, пытаясь привлечь внимание мамы. Славно, что малыш чувствует себя лучше, да и Лилли тоже. Ее облегчение заметно даже по телефону.

– Папа с мамой до сих пор спят и видят, чтобы я пошла в Йель.

– Не могут же они отступить.

– Если им так хочется сотрясать воздух – ради бога! Но переводиться я не стану. Пусть радуются, что я вообще поступила в колледж, – обиженно выпалила я, но по молчанию Лилли поняла, что сказала что-то не то, и от досады хлопнула себя по лбу. – Я не это хотела сказать. Ты тоже обязательно поступишь, просто в следующем году. Я имела в виду, что не так уж и нужен мне диплом.

– Понимаю, – вздохнула Лилли. – Но временами бывает так трудно. Все мои друзья заканчивают школу, знакомятся с новыми людьми и открывают абсолютно неизведанную главу жизни. А я все еще торчу у Ньюмана на уроке математики.

Прополоскав рот, я успокоила Лилли.

– Да, но не забывай, что три года назад ты сделала гигантский шаг и теперь далеко впереди всех нас.

– Спасибо, конечно, но посмотри правде в глаза: мало кто назовет подростковую беременность «гигантским шагом». Это больше похоже на гигантский шаг в неправильном направлении, – проговорила Лилли тихим голосом, вероятно, не хотела, чтобы Линк услышал.

Мне нечего было возразить: я ведь знаю, о чем судачат люди за спинами Лилли и Таннера. А в лицо наперебой воркуют, какой же милый у них сынишка.

Мы поболтали еще немного, обсудили планы на выходные и наконец попрощались. Лилли ждало домашнее задание, а мне следовало навести дома порядок. Но, как и всю неделю, мне было ужасно лень возиться с коробками. К тому же нужных инструментов до сих пор не было, поэтому я отдала предпочтение прогулке.

Натянув джинсы, я обнаружила, что чистые футболки в чемодане закончились, а значит, пришло время стирки. Вот только я представления не имела, как это делается: о моих вещах всю жизнь заботилась Рита. Еще одна задача, с которой я разберусь позднее. Я выбрала футболку посвежее, взяла сумочку и вышла в коридор.

Как-то само собой получилось, что мой взгляд метнулся к двери Джулиана, и я вспомнила, как накануне вечером отдавала посылку. Жаль, конечно, что я просто оставила ее и даже не попыталась поговорить с парнем, но раз уж я не Флэш и не Доктор Кто и не могу путешествовать в прошлое, придется, видимо, смириться с упущенным шансом.

Судя по всему, не только я предпочитала долгие прогулки в парке повседневным заботам: по дорожкам, усыпанным гравием, прогуливались молодые семьи и пенсионеры, на траве уютно расположились группы подростков, а скамейки облюбовали парочки. Еще стояли теплые деньки, но признаки приближающейся осени уже бросались в глаза. Желтели и опадали первые листья, а ночи становились длиннее.

Я и до колледжа часто приходила в парк, хотя и не пылала особой страстью к скалолазанию, походам, велопрогулкам и прочим занятиям на свежем воздухе. Душа у меня больше лежит к уютным домашним посиделкам, рисованию и чтению графических романов. А вот гулять я люблю – медленно и спокойно. Свежий воздух и свобода от стесняющих стен вдохновляют на творчество. Зелень – лучшее место для обдумывания новых и старых идей.

Я прошлась по привычному маршруту вокруг пруда, немного посидела на скамейке, где мы с Лилли вырезали наши инициалы. По дороге домой я забежала в магазин органической еды и купила сэндвич, потому что порядком проголодалась. Добравшись до дома, я как раз проглотила последний кусочек. Упаковку я сунула в сумочку и вытащила ключи. На лестничной клетке пахло чистящим средством, а на ступенях виднелись влажные пятна от недавнего мытья пола.

– Стой!

Только я собиралась нажать на ручку входной двери, чтобы закрыть ее за собой, но тут же замерла. Распахнула дверь шире и, сбитая с толку, уставилась на небоскреб. Ну не настоящий небоскреб, а на копию… Это что, Эмпайр-стейт-билдинг? Верхняя часть из коричневого картона, а широкое основание окрашено серым. Когда-то давно Эдриан собрал похожую модель из конструктора. Этот же экземпляр казался полностью самодельным.

Кто-то пытался протиснуть через входную дверь возвышавшееся над его собственной головой здание. Эта штука полностью закрывала обзор, видел ли этот «кто-то» хоть что-нибудь? Сомневаюсь.

– Спасибо, – сказал он, переступая порог, и я сразу узнала голос, даже приглушенный картонным небоскребом.

Я закрыла дверь.

– Тебе помочь?

Джулиан высунул голову из-за макета, чтобы разглядеть меня. На лбу у него блестели капельки пота, а каштановые волосы торчали во все стороны. Бывает, когда целый день запускаешь в них грязные пальцы. И, конечно, вечный темный свитер с длинными рукавами, скрывающими шрам на руке. Джулиан ничего не сказал в ответ, зато во взгляде читалось недоверие – свежо воспоминание, что случилось в последний раз, когда я предлагала помощь.

– Нет, спасибо. Я попробую поднять эту штуку.

– Немного смазки, энергичное трение – и готово, – пошутила я, но уже через мгновение захотелось оттаскать себя за шкирку. Юмор про рукоблудие? Когда я научусь фильтровать глупости, пришедшие в голову?

Джулиан недоуменно захлопал ресницами. На его лице не прослеживалось ни намека на улыбку. Надо признать, острота вышла плоская, но Эдриан посмеялся бы – смех сейчас пришелся бы кстати, чтобы нарушить повисшее между мной и Джулианом молчание.

– Ну я, пожалуй, пойду, – промямлила я, неопределенно махнув рукой в сторону лестницы. В следующую секунду я рванула мимо него на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки, испугавшись, что Джулиан выдаст что-нибудь в ответ, а то и хуже – велит мне заткнуться. Я неслась по лестнице, но замерла на втором пролете, услышав стон, потом странный треск и…

– Ааааа! Черт! – ругательство Джулиана эхом разнеслось по лестничной клетке, затем послышались мелкие шажки и скрип деревянных половиц – отчаянная попытка сохранить равновесие. Этажом ниже вот-вот рухнет Эмпайр-стейт-билдинг. Представляю, какая будет катастрофа.

Собственно, это не мое дело: Джулиан ясно дал понять, что в помощи не нуждается. И тем не менее, ни секунды не колеблясь, я развернулась и бросилась обратно вниз.

Джулиан каким-то образом смог удержаться на ногах и попытался вскарабкаться на следующую ступеньку. Вслепую он ощупывал лестницу, тщательно выбирая, куда поставить ногу, чтобы не промахнуться, а макет опасно перекосился, грозя вот-вот рухнуть через плечо Джулиана.

Не выдержав этого душераздирающего зрелища, я осторожно перехватила верхнюю часть здания и выровняла небоскреб.

– Спасибо, – тяжело дыша, прохрипел Джулиан.

– Кажется, тебе все-таки нужна помощь.

– Может быть.

– Может быть? И только?

– Ну ладно. Я абсолютно уверен. – Джулиан вздохнул и выдержал паузу, собираясь с силами, чтобы попросить меня о помощи. Но в конечном счете рассудок одержал верх над сомнениями. – Ты не могла бы?..

– Не могла бы что?

Он закатил глаза.

– Помочь мне?

– Еще бы, – усмехнулась я.

Бережно я передвинула руки с верхней части Эмпайр-стейт-билдинг к основанию. Макет не был тяжелым – только адски громоздким. Кивнув Джулиану, я шагнула назад. Здание так и норовило выскользнуть из рук, пришлось изогнуться, чтобы его нести. И все равно шпиль едва не задевал потолок.

Первые шаги были нерешительными, но уверенность возрастала с каждым движением. Я то и дело заглядывала за макет, передавая Джулиану указания. Несколько раз модель едва не опрокинулась, парень при этом в панике еле переводил дух. С быстротой улитки мы добрались-таки до третьего этажа. И как Джулиан собрался тащить эту штуку обратно в колледж? Для меня это так и осталось загадкой.

– Теперь отпускай.

– Точно? – Теперь и у меня перехватило дыхание, а еще закололо в левом боку – даже выпрямиться оказалось сложно. Наверное, стоит все-таки сходить на фитнес с Лилли.

– Да. Дальше я сам.

– Как знаешь. – Я аккуратно опустила здание.

– Благодарю за помощь. Буду должен. – Джулиан, пошатываясь, понес макет к себе. Сотрудничество наше, очевидно, окончено.

Я собиралась ответить, но прикусила язык – незачем его задерживать. Повернувшись к двери в свою квартиру, я пошарила в карманах брюк, не в силах вспомнить, в какой именно сунула ключ.

Наконец я отыскала его и тут же услыхала глухой стук: Джулиан стучал в дверь ногами, но никто не открывал.

В раздражении он пробормотал что-то невразумительное и пытался удержать макет одной рукой, упирая его в стену. Но тут же конструкция вновь пошла ходуном. Перепугавшись, Джулиан снова схватил ее двумя руками.

– Вот черт!

– Открыть тебе дверь?

С трудом повернув голову, Джулиан одарил меня злобным взглядом.

– Ты еще не ушла?

– Нет, и не надо прикидываться, что ты и сам справишься.

Джулиан недовольно заворчал. Какая пытка – снова принимать от меня помощь! Они с Лилли точно родственные души. Надо бы их познакомить, пусть организуют клуб: лига упрямых ослов «Я сам!».

Но, как и прежде, Джулиан в конце концов сдался и перешагнул через гордость ради блага макета.

– Ключ в брюках в левом кармане.

– Сзади или спереди?

– Заднем.

Джинсы на Джулиане сидели идеально: нельзя не заметить, какой шикарный у него зад. Ни секунды не медля, я скользнула рукой ему в штаны и потянулась за ключом, который никак не удавалось нащупать, а потому просто спустила пальцы глубже. И вновь мы с Джулианом оказались так близко друг к другу – как в тот раз, в гардеробной, – и вновь аромат сосновой хвои и мокрой земли достиг моего обоняния. Невольно я прижалась к его телу: запах напоминал о парке, откуда я только что пришла.

– Мика?

– Ммм, – промурчала я.

– Я сказал, в левом.

Сбитая с толку, я нахмурилась, но тут же сообразила, что Джулиан имел в виду.

– Ой, – смутившись, убрала руку с его задницы. Вечно путаю право и лево! – Я думала, в левом от меня.

Джулиан бросил на меня взгляд через плечо, снисходительно вздохнув. Мне даже показалось что-то похожее на веселье в его глазах.

– У нас одинаковое лево.

– Упс. – Видимо, отговорка произвела обратный эффект.

Я полезла в другой карман и, сразу же схватив ключ, со звяканьем вытащила на свет. Открыв дверь, придерживала ее, пока Джулиан протискивал макет через низкий проем. Я последовала за ним: подгоняло желание не показаться невежливой, а также неуемное любопытство.

Планировкой квартира напоминала мою. Сразу за входной дверью – общее пространство, объединявшее гостиную, столовую и кухню. Тут же четыре закрытых двери – очевидно, ванная и три спальни жильцов. А в моих хоромах было только две комнаты. К тому же здесь довольно давно не делали ремонт. У меня блестел темный паркет, а у соседей оказалось светлое поцарапанное покрытие. На когда-то белых стенах образовался серый налет, и я заметила следы от гвоздей в стене, где раньше, должно быть, висела полка или картина.

Что ни говори, а это жилище мне больше пришлось по душе, чем собственное. Это настоящий дом, чего не скажешь о моем холодном и неуютном пристанище. Ребята развесили на стенах яркие разношерстные плакаты с величественными зданиями, эпичными драконами и даже составом команды «Патриоты Новой Англии». Комнату украшали многочисленные растения, некоторые даже свисали с потолка. Напротив телевизора обосновался серый диван с кучей подушек, а между ними – журнальный столик, утопавший под кипами журналов.

Машинально я огляделась в поисках места, куда Джулиан мог бы поставить макет, и мой взгляд задержался на обеденном столе, где уже стояла швейная машинка, а рядом возвышалась стопка разноцветных тканей: от шелка до войлока. Я отодвинула в сторону всю атрибутику – Кэсси и Аури, вероятно, использовали это для какого-то косплея.

Осторожно поставив макет на стол, Джулиан вздохнул с облегчением, сбросив с плеч тяжкий груз.

– Спасибо. – Он размял руки.

Я смерила взглядом модель Эмпайр-стейт-билдинг. Не имею ни малейшего представления о строительстве макетов, но скажу, что этот изумителен. Основание уже закончено, в нем можно было разглядеть даже вырезанные в картоне маленькие окошки.

– Ты сам делал этот макет?

– Нет, я стащил его из мастерской.

Я ухмыльнулась.

– Зачем?

– Подумал, он будет славно смотреться в моей спальне.

– А не умнее было бы красть уже готовый?

Джулиан пожал плечами – так невозмутимо, что я на мгновение засомневалась, шутит он или нет. Но тут парень едва заметно улыбнулся.

– Приглянулось мне это грубое, незавершенное очарование.

– Понимаю. – Я прикусила нижнюю губу, сдерживая улыбку. Джулиан проследил взглядом за этим движением, и я готова была поклясться, что зрачки у него расширились.

Я тут же прекратила кусать губы и смущенно отвела взгляд.

– Так ты учишься на архитектора?

– А сама как думаешь? – Он многозначительно посмотрел на макет.

– Какой курс? – полюбопытствовала я, пытаясь осмыслить тот факт, что из всех возможных специальностей Джулиан изучал именно то, о чем всю жизнь грезил Эдриан. Совпадение?

– Первый.

– Правда?

Он кивнул.

– Я думала, больше. Третий или четвертый.

– Почему? Потому что я старый? – Он скрестил руки на груди, но веселый тон выдавал, что он на самом деле не обиделся.

– Ты не старый, – ввернула я. – Просто старше меня. Сколько тебе, двадцать пять?

– Двадцать четыре, – фыркнув, поправил Джулиан.

Капитулируя, я подняла руки.

– Пардон. Виновата. Не хотела тебя обижать, старикашка.

– Не хотела, но обидела. – Притворно возмутившись, Джулиан покачал головой.

– Позволь же загладить вину. – Подойдя ближе, я положила руку на его плечо. – Когда ты должен вернуть грубое, незавершенное очарование в колледж? Могу подвезти – у меня есть машина.

Не знаю, что послужило причиной – вопрос или прикосновение, – но с каждой секундой мышцы Джулиана под кончиками моих пальцев все сильнее напрягались. Вся его аура менялась. Как по мановению волшебной палочки беззаботность исчезла с его лица, растворившись в воздухе.

– В понедельник.

– То есть послезавтра?

– Именно.

– А ты успеешь все доделать?

– Узнаю в воскресенье вечером. – Нахмурив брови, Джулиан изучал Эмпайр-стейт-билдинг от вершины до основания: казалось, он примечал каждую крошечную строительную площадку на макете.

Я громко вздохнула. Вообще-то, не хотелось упускать такую замечательную возможность обсудить эпизод с вечеринки, но, судя по задумчивому выражению лица, Джулиан уже с головой погрузился в работу над проектом. Ну а я не стала ему мешать, зная его плотный график.

– Тогда я лучше оставлю тебя в покое.

Джулиан отстраненно кивнул, а я махнула рукой и удалилась. Закрыв за собой дверь, я осознала, что он так и не принял мое предложение помочь в понедельник.

Глава 7

В воскресенье я морально подготавливалась к учебной неделе. Одна только мысль о предстоящих занятиях вызывала у меня своего рода паническую атаку. Весь день я провела на матрасе и вставала только в туалет.

Первую половину воскресенья я посвятила рисованию: закончила некоторые наброски и сделала эскиз к фан-арту с Капитаном Америкой и Баки, идея которого уже давно вертелась в голове. Потом решила посмотреть фильмы о Бэтмене в режиме марафона и выбрала три своих любимых экранизации:

Первое место: «Темный рыцарь: Возрождение легенды».

Второе место: «Лего Фильм: Бэтмен».

Третье место: «Бэтмен возвращается».

Есть еще антитоп-3, но фильмы с Беном Аффлеком, Вэлом Килмером и Джорджем Клуни трудно распределить по местам: все одинаково отвратительны.

С головой уйдя в киномарафон, я совсем забыла поставить будильник на утро. Разбудило меня в одиннадцать утра сообщение от Ализы: «Ну и где ты?»

Без промедления я отправила ей ответ и поспешила в колледж. Утренние лекции я бессовестно проспала, зато мне удалось пообедать с Ализой и отметить ее достижение: четверть миллиона подписчиков.

В колледже я выискивала глазами Джулиана: хотела узнать, как же он довез макет, но найти его у меня не получилось.

Я сидела на лекции Лоусон и, не слушая профессора, работала над рисунками, как вдруг пришло сообщение от папы: «Ричфилды пригласили нас на ужин в четверг. Мы с мамой будем очень рады, если ты придешь».

Я ответила, что с удовольствием приду. А что еще мне оставалось? Сообщение только на первый взгляд казалось приглашением – на самом деле это повестка. Родители рассчитывали, что я появлюсь на ужине, как-никак это часть сделки: они покупают квартиру, я посещаю светские мероприятия в их обществе. Не хотелось нарушать соглашение в первый же месяц, хотя я знала наверняка, что вечер окажется скукой смертной: легкомысленные беседы о пустяках и сплетни вкупе с разговорами о политике и экономике, а единственный диалог о цифрах, который я могла бы поддержать, – это обсуждение кассовых сборов экранизаций любимых комиксов.

Естественно, мои опасения подтвердились. Вечер был ужасно тоскливым, как и ожидалось, но меня утешило то, что друзья родителей не забыли, что я не ем мясо и рыбу, и заказали вегетарианские канапе.

Покидая вечеринку, я завернула с собой немного закусок, за что удостоилась косых взглядов, но не обратила на них никакого внимания. Еду я взяла не для себя. Вернувшись домой, я тут же отправилась на звуки эзотерической мелодии к двери соседей и постучала. Музыка стихла, и мне тут же открыли – даже ждать не пришлось.

– Эй, ты что, уже… – Кэсси оборвалась на полуслове, увидев меня. Рыжая грива связана беспорядочным узлом на макушке. Серый свитер, наверное, принадлежавший Маурицию, сидел на девушке как платье, под ним виднелись черные леггинсы. – О, привет, Мика. Я подумала, Аури вернулся.

– Не-а. Я хоть и не Аури, но можно к вам? – спросила я с полной надежд улыбкой, протягивая пакет с закусками. – Вы так расстроились, что Джулиан больше не приносит лакомств. Вот я и позаботилась о гостинцах.

– Великолепно, я умираю с голоду! – Кэсси выхватила у меня пакет и бросилась на кухню.

Расценив, что энтузиазм при виде еды можно считать приглашением, я вошла и захлопнула дверь. Сбросив каблуки, я подавила стон наслаждения: наконец-то пятки свободны от пыточных орудий. Изобретатель такой обуви наверняка обожал издеваться над людьми.

– Зачем ты так шикарно вырядилась? – полюбопытствовала Кэсси и оглядела меня с головы до ног, раскладывая закуски на тарелке. – Ходила на свидание?

– Нет, на вечеринку к друзьям родителей, – сухо ответила я.

– Ух ты, наверное, здорово повеселилась.

– Нет, это вообще не моя тусовка.

Незаметно я оглядывалась в поисках Джулиана, но, похоже, он опять куда-то запропастился. Как и его макет, который, разумеется, исчез со стола, а красочные ткани уступили место натуральным материалам различных оттенков коричневого. Настольная лампа освещала пространство вокруг швейной машинки, а рядом пристроилась чашка с чаем.

Кэсси пододвинула закуски.

– Будешь?

– Спасибо, нет, я их уже ела, – отказалась я, а Кэсси тем временем выудила из ящика черный пенал. Содержимое его уж очень напоминало звуковую отвертку Доктора Кто, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это шприц-ручка. Я вспомнила: Аури что-то говорил про диабетолога: очевидно, Кэсси диабетик. Она что-то покрутила на приборе, а потом без всякого стеснения просто уколола себя в живот тонкой иглой. Я вздрогнула и отвернулась: ненавижу шприцы.

– Где Аури и Джулиан? – поинтересовалась я.

– Аури на тренировке, а Джулиан… Без понятия. Работает? – Ответ больше напоминал вопрос.

– Когда он вернется?

– Аури или Джулиан?

– Джулиан.

Кэсси убрала шприц подальше, затем устроилась на табурете у кухонного стола и пошевелила рукой над тарелкой с закусками: видимо, никак не могла решить, какую же попробовать первой.

– Я не знаю. А вы договаривались о встрече? – Кэсси выбрала канапе с лососем.

– Нет, я просто хотела кое-что спросить, – ответила я, небрежно махнув рукой, и изо всех сил постаралась скрыть разочарование. А я-то надеялась поговорить с ним. Казалось, Джулиан был не в обиде за случай на вечеринке, но я все равно считала, что разговор необходим.

– Чем занимаешься? Шьешь костюм Тауриэль? – я сменила тему, указав на швейную машинку.

– И да и нет. Это эльфийский костюм, но не Тауриэль. Я сама придумала героиню, – пояснила Кэсси, засовывая канапе в рот целиком.

– А. – Я отыскала в памяти объяснение Аури. – Так костюм для ролевых игр?

– Угу, – промычала она с набитым ртом.

Я плюхнулась на диван.

– И что за героиню ты придумала?

Кэсси улыбнулась от уха до уха. Она явно пришла в восторг от моей заинтересованности. Сразу видно, девушка вкладывает всю душу в любимое дело. Кэсси горела своим хобби так же, как я – графическими романами и рисованием.

– Я Майлин, целительница. Отец у моей героини погиб на войне, когда она была еще ребенком, а мать умерла семь лет спустя от неизлечимой болезни, и Майлин теперь изучает этот недуг. Она безумно влюблена в Горвина, сына вождя, но она ему не ровня, и, кроме того, он обещан другой.

– О-о-о, запретная любовь, – с восторгом потерла я руки. – Дай угадаю, Горвина изображает Аури?

Кэсси прикусила губу и смущенно кивнула.

И почему меня это совсем не удивило?

– А Горвин отвечает на чувства Майлин?

– Пока не знаю, но он увлечен, это уж точно. Он должен был праздновать летнее солнцестояние с Валери, но провел весь фестиваль с Майлин. Они болтали часами, и он даже поцеловал ее на прощание, – Кэсси зарделась. Девушка до того увлеклась рассказом, что напрочь забыла о закусках.

– А дальше? – полюбопытствовала я.

Кэсси покраснела, и я заподозрила что-то не очень приличное. Потом она тяжело вздохнула.

– Дордан, советник отца Горвина, застал их врасплох.

– О нет, – перепугалась я. – Он растрепал все вождю?

– Это еще не известно, но, вероятно, мы скоро все узнаем, – проговорила Кэсси, заметно волнуясь, можно подумать, на кону стояли ее отношения с Аури. – Следующая игра – в эти выходные. В пятницу вечером все решится.

– Обязательно держи меня в курсе!

– Могу рассказать только в понедельник. На время игры запрещены мобильники.

– Жаль, конечно, но все равно история кажется интересной. Будь это графический роман, я бы его прочитала.

– Графические романы? Это твоя фишка?

Я кивнула.

– Ну, или комиксы. Манга. Книжки с картинками. Вообще все, что нарисовано.

– А сама рисуешь? – осведомилась Кэсси и снова занялась лакомствами.

– Есть немного.

– Круто. Можно посмотреть?

– Само собой. Как насчет понедельника? Расскажешь, как прошла игра.

– С удовольствием. Поужинаем у тебя?

Я сморщила носик. Обстановка у меня не изменилась со дня переезда. Присесть можно было только на матрас, где я спала, и на коробки, где хранилось нижнее белье.

– Может, лучше у вас? Я принесу еще еды.

– Не откажусь, – ответила Кэсси, как вдруг раздалось мяуканье.

Я огляделась и заметила черного котенка, выскочившего из спальни. Вытянув передние лапы, он от души зевнул и побежал вперед, прямо ко мне, глядя большими желтыми глазами.

Я наклонилась, стараясь не выглядеть угрожающе.

– Ты, должно быть, Лоуренс, – пролепетала я мягким голосом, как обычно разговаривала только с Линкольном.

Слишком большие уши котенка дернулись, затем он еще разок сладко мяукнул, как бы отвечая. Я не удержалась и громко ахнула от умиления.

Кэсси, сидевшая позади меня, засмеялась. Лоуренс не обратил на нее ни малейшего внимания и присел, виляя попой, – пытался определить расстояние, которое ему нужно преодолеть, чтобы прыгнуть на диван. Через мгновение котик набрался храбрости, подпрыгнул и приземлился рядом со мной.

Котенок не убежал к Кэсси, а присоединился ко мне – небольшой повод для гордости. Я протянула руку, чтобы он обнюхал.

– Сколько ему?

– Мы точно не знаем. Три или четыре месяца.

– Взяли из приюта?

– Нет, Джулиан нашел его в мусорном контейнере рядом с работой.

Я резко повернула голову – от быстрого движения Лоуренс вздрогнул, но любопытство взяло свое, и кот вернулся к обнюхиванию.

– В мусорном контейнере?

– Ага. – В голосе Кэсси послышалось отвращение.

Это же так печально! Я прямо закипела от ненависти и ярости. Каким же мерзким человеком нужно быть, чтобы выбросить живое существо? Если бы Джулиан вовремя не нашел Лоуренса, мусорщики просто отправили бы его в компактор. От этой мысли я содрогнулась и взглянула на котенка: он уже покусывал мой указательный палец. Я просунула руку ему под животик и приподняла. Шелковистая черная шерстка, все еще взъерошенная после сна, на ощупь оказалась пушистой и мягкой. Прижав котика к груди, я погладила его крохотную головку. Мурлыканья я не услышала, зато почувствовала его трепет.

Тут же от гнева не осталось и следа, и я заулыбалась.

– Мне кажется, я влюбилась.

– Не ты одна, – засмеялась Кэсси. – Котик тут из всех веревки вьет. Даже Аури не избежал этой участи.

– А он не любит кошек? – спросила я, не спуская глаз с Лоуренса: он как раз собирался обшерстить мое красное платье. У мамы бы, наверное, случился сердечный приступ от такого зрелища. Наряд за пятьсот долларов сейчас придет в негодность.

– Аури считает себя собачником. Но он ошибается.

В недоумении я обернулась к ней: она уже успела съесть с полдюжины закусок.

– Может, ему лучше знать?

– Ни в коем случае. – Кэсси, казалось, настроена решительно. – Аури любит собак, это понятно. Но он же большой, спортивный и поджарый, почему-то предполагается, что и животное у него должно быть «мужественное», – объяснила она, изобразив в воздухе кавычки. – Аури и сам поверил в эту чушь, хотя обожает играть с Лоуренсом и обниматься с ним вечером на диване. Видела бы ты их вместе: абсолютный кошатник.

Ну какая же милота: Аури с Лоуренсом вдвоем, да еще и Кэсси, которая знает парня лучше него самого. Они так очаровательны вместе. Интересно, давно ли Кэсси с Аури встречаются? Я хотела спросить, но из коридора послышались тяжелые шаги.

Внезапно Лоуренс поднял голову. Через мгновение дверь отворилась: Аури легок на помине.

– Вечер добрый, дамы, – поздоровался парень, бросая на пол спортивную сумку.

Лоуренс выскочил из моих рук и спрыгнул с дивана – и я близко не успела бы его удержать. Котенок ринулся к сумке Аури, с которой свисал шнурок. Молниеносно Лоуренс атаковал «противника» когтями и зубками.

– Всем привет, – произнес другой голос, и я только сейчас обратила внимание, что Аури пришел не один: его друг оказался немного ниже, но столь же мускулист, из-за чего выглядел коренастым. Кожа темнее, чем у Аури, длинные черные волосы до плеч. Похоже, я его уже видела: это был один из парней, которые тогда глазели на меня в колледже. – Как жизнь?

Кэсси продемонстрировала тарелку.

– Мика угостила лакомствами.

Аури отвлекся от Лоуренса.

– Да что ты?

– Я бы не стала шутить о таких серьезных вещах. – Кэсси потехи ради притворно насупилась, вскочила с табурета и вытащила из шкафа две тарелки.

Ребята поделили между собой оставшиеся закуски, не оставив Джулиану ни кусочка, но я не посмела возразить. Неизвестно даже, явится ли он сегодня вообще.

Аури устроился рядом с Кэсси у кухонного стола, а его друг расположился вместе со мной на диване.

– Кажется, мы не знакомы, – сказал он, протягивая руку. А еще одарил меня лучезарной улыбкой, правда, кусочка левого резца не хватало. – Джейден.

– Мика. – Я пожала ему руку, при этом моя крошечная ладошка едва ли не утонула в его лапище. – Ты тоже в футбольной команде?

– С чего ты взяла?

– Интуиция.

– Ну в этот раз она тебя подвела. Я не играю. – Джейден сунул в рот канапе целиком и невнятно промямлил: – Во всяком случае, не сейчас.

– Почему?

– Он в прошлом сезоне сломал лодыжку, – вставил Аури: Джейден не мог говорить с набитым ртом. – Врачи и тренер пока не выпускают его на поле.

– Профессиональная карьера мне уже не светит, – пробормотал Джейден.

– Так жаль это слышать. – Я сочувственно улыбнулась. Мне ли не знать, каково это – иметь мечту, которой не суждено сбыться, хотя меня останавливала не травма, а надежда на счастливую семью. На самом деле я уже сомневалась, что оно того стоит. Допустим, я найду Эдриана, родители научатся принимать его таким – но сможем ли мы с братом когда-нибудь простить их за то, что произошло за это время?

– Все в порядке, – бросил Джейден. – У меня есть план Б – родители довольны.

Я стянула с его тарелки вегетарианскую закуску, пытаясь скрыть чувства и заткнуть пустоту, образовавшуюся внутри как гром среди ясного неба. В мгновение ока воспоминания о брате испортили мне настроение – терпеть это не могу.

– И что за план Б?

– Спортивный агент – я ведь уже знаю всех будущих звезд. – Джейден красноречиво посмотрел на Аури.

– Подхалим, – фыркнул тот.

– Вот только не надо валять дурака, тебе же нравится. – Джейден послал ему воздушный поцелуй.

Аури закатил глаза, а Кэсси, рассмеявшись, бросила на него взгляд, полный гордости и одобрения.

Признаться, эти двое даже милее, чем Аури с Лоуренсом.

– Так, а ты на кого учишься? – Джейден обернулся ко мне.

– На юриста.

– Кажется, ты не в восторге.

– Так и есть, – призналась я. Родителей здесь нет, моих новых друзей они в глаза не видели, а значит, и заинтересованность с энтузиазмом симулировать не нужно.

– А почему бы тебе просто не сменить специальность? На первом курсе это еще возможно, – сказала Кэсси. Она встала, чтобы уберечь ботинки Аури от атаки Лоуренса, а потом снова села за стол с котенком на руках. Любопытствуя, зверек вытянул шею и вытаращился на тарелку с закусками.

– Родители не сильно обрадуются.

– Они заставляют тебя изучать юриспруденцию? – удивилась Кэсси.

– Вроде того.

Надо отдать должное, они никогда не приказывали. Но еще до изгнания и исчезновения Эдриана родители не скрывали: они ожидали, что хотя бы один из нас станет юристом, а впоследствии возьмет на себя управление адвокатской фирмой и всей империей Оуэнсов. И не дай бог, фирма попадет в руки Гарри, троюродного брата, от которого уже давно отреклись мои родители из-за его пристрастия к казино. Эдриан уже с юных лет выказывал интерес к изучению архитектуры. А вот я никогда не упорствовала в желании заниматься искусством, однако при поддержке брата я бы смогла пережить гнев родителей. Но теперь-то я одна…

– Вы, случайно, не знаете Эдриана Оуэнса? – Вопрос вырвался совершенно спонтанно.

Я переводила взгляд с Джейдена на Кэсси и Аури: ребята посмотрели на меня сначала удивленно, а потом задумчиво. Кэсси первой покачала головой. Аури последовал ее примеру. Я обернулась к Джейдену, который все еще хмурил лоб, но ответ читался в его глазах еще до того, как он заговорил.

– Нет, а кто это?

– Мой брат.

Складки на лбу Джейдена углубились.

– Он тоже играет в футбол?

Я сухо улыбнулась.

– Нет, Эдриан не занимается спортом.

В детстве он любил плавать и даже некоторое время занимался в спортивном клубе, но, будучи подростком, охладел к спорту и в пятнадцать окончательно ушел из команды. Оглядываясь назад, я задаюсь вопросом, действительно ли он потерял интерес к воде или просто стеснялся находиться в раздевалке с другими парнями. До чего же сложно пришлось Эдриану! Никак не могу понять, почему же он не мог все обсудить со мной? Почему решил через все это пройти в одиночку? Нет, не стоит слишком много размышлять о недоверии брата, это только злит.

Джейден все еще выглядел растерянно.

– Откуда нам знать Эдриана?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Просто спросила.

– Оооокааай, – протянул Джейден – очевидно, он ждет объяснений.

Кэсси и Аури тоже смотрели с нетерпением, но не готова я была поделиться с ними историей Эдриана. Пока что нет.

Молчание затянулось, ребята глазели на меня, как вдруг Лоуренс – мой маленький герой – привлек общее внимание к себе. Он вырвался из рук Кэсси, запрыгнул на кухонный стол, ринулся к Аури и набросился на канапе с лососем. Этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь ребят от вопросов об Эдриане.

Мы еще поболтали о том о сем. Джейден рассказал о занятиях по маркетингу и экономике, которые он выбрал на этом курсе, чтобы осуществить свою мечту – работать спортивным агентом. Потом Кэсси заняла место за швейной машинкой и объясняла Джейдену, что к чему в шитье костюмов. Приятель не проявлял никакого интереса к их увлечению и даже ни разу не улыбнулся, но Аури явно чувствовал себя неловко, обсуждая хобби с товарищем по команде – так и бывает, когда ведешь две жизни и не желаешь их объединять.

– Кажется, мне пора, – наконец сказал Джейден, поднимаясь с дивана.

Взглянув на телефон, я с удивлением обнаружила, что уже немного за полночь. В отличие от вечеринки Ричфилдов, время с ребятами пролетело незаметно.

Мы попрощались с Джейденом, и он попросил у меня номер телефона. Без колебаний я назвала контакты: он не показался мне человеком, который станет приставать.

– Наверное, мне тоже лучше уйти, – сообщила я после ухода Джейдена.

– Славно, что ты забежала в гости, – отметила Кэсси. – И спасибо за угощение.

– Пустяки. – Я поднялась с дивана и в последний раз погладила Лоуренса. Котик свернулся черным клубком на спортивной сумке Аури, совершенно обессиленный от возбуждения – шутка ли, сразу четыре человека на одного малыша. – Если мы больше не увидимся до выходных – желаю вам хорошо провести время на игре. С нетерпением жду подробностей в понедельник.

– А я с еще большим нетерпением жду бесплатной еды.

Аури вопросительно поднял бровь. Кэсси усмехнулась.

– Потом расскажу.

Я повернулась, собираясь уходить, но внезапно обратила внимание на дверь, из которой вечером выскочил Лоуренс.

– Это комната Джулиана? – поинтересовалась я, указывая на дверь.

– Да, – протяжно ответила Кэсси.

– Не найдется ли у вас листа бумаги?

– Секунду. – Кэсси вскочила и поспешила в другую комнату, а через несколько минут принесла ручку и стикер. С благодарностью приняв и то и другое, я написала записку для Джулиана.

Глава 8

Я получила ответ Джулиана.

Следующим утром обнаружив на своей двери записку, я расплылась в улыбке. Прошлым вечером я приклеила к двери спальни Джулиана стикер с вопросом, как преподаватель отнесся к макету Эмпайр-стейт-билдинга.

Он в восторге! Лучший макет на курсе.

Улыбка растянулась от уха до уха. Меня переполняла гордость за человека, которого я едва знала. Но радость и воодушевление Джулиана чувствовались даже через его косой почерк. Держу пари, он весь сиял, когда составлял записку. Я мигом вытащила из рюкзака ручку и нацарапала под его сообщением всего одно слово.

Поздравляю!

Приклеив уже потрепанный стикер к двери Джулиана, я устремилась в колледж. Впервые за неделю я шагала легко и спокойно: отвращение к тому, что мне предстояло, уступило место воодушевлению от новости Джулиана и планов на выходные. Придется, правда, еще сделать домашнее задание и попыхтеть над тем или другим учебником по праву, но это можно делать и дома в пижаме. И пусть хоть кто-нибудь только попробует заставить меня надевать что-то приличное или убирать волосы. Ужин на этой неделе родители отменили: оба разъехались по делам. Зато я скоротаю вечер субботы в компании Лилли – она придет посмотреть квартиру. Линка отвезли к бабушке и дедушке, и как бы я ни любила малыша, с нетерпением ждала девичника.

Я добралась рано и заняла нам с Ализой место в пятом ряду с конца. Идеальный ряд. Золотая середина: мы оставались частью толпы и при этом сидели достаточно далеко от преподавателя, чтобы на нас не обращали внимания, но не настолько далеко, чтобы выставлять напоказ безалаберность.

– Доброе утро.

– Утречка, – ответила я, подняв глаза от рисунка и обратившись к Ализе: она как раз присоединилась ко мне. – Суперский наряд.

Верх канареечно-желтого платья Ализы был украшен вышивкой, напоминающей виноградные лозы. На шее у нее висела золотая цепочка с большим кулоном из аметиста. От природы волнистые волосы искусно уложены.

Я сохранила последний набросок к комиксу «Леди из ночных кошмаров» и закрыла программу для рисования.

– Намечается что-то особенное?

– Кто знает. – Ализа прикусила губу – жалкая попытка скрыть улыбку – разумеется, у нее ничего не вышло. Она засияла от счастья на весь лекционный зал. – Я даю интервью журналу «Божественная кухня»!

Ахнув от удивления, я вскочила на ноги и стиснула подругу в объятьях. Название журнала я вспомнила только потому, что во время прогулки на прошлой неделе Ализа купила себе экземпляр. Только так я и догадалась, как для нее это важно.

– Ты не шутишь?

– Ни капельки! Мне позвонили вчера и сообщили, что планируют напечатать в новом выпуске статью о фуд-блогерах, – объяснила Ализа, голос у нее едва не срывался на визг. – Похоже, одному из участников пришлось отказаться по личным причинам, и он порекомендовал меня! Меня!

– Чему ты удивляешься? У тебя превосходный блог, – разулыбалась я.

Других кулинарных блогов я и в глаза не видела, так что сравнивать не с чем, но мне пришелся по нраву проект Ализы. Все объяснялось просто и понятно, тексты написаны остроумно, а еда на фотографиях всегда выглядела так аппетитно, что меня иногда даже накрывало желание отправиться на кухню и готовить. Ну разве что иногда.

Ализа восторженно ахнула.

– Не могу поверить своему счастью.

– И в котором часу тебя завалят вопросами?

Прикусив губу, она открыла рюкзак.

– Как раз об этом я и хотела поговорить, – поставив передо мной жестянку, она тут же отдернула руку – видимо, жертва принесена.

Мне не терпелось открыть банку, но я медлила. Зная Ализу, я предположила, что внутри какая-то вкусная выпечка, например то печенье с тонной шоколада, которым мы лакомились на прошлой неделе.

– Так, когда интервью? – настороженно осведомилась я, хотя догадывалась, какой ответ получу.

– Сегодня днем. Как раз в то время, когда мы должны читать доклад, – ответила она быстро, буквально на одном дыхании, подняв крышку жестянки: четыре идеальных капкейка, украшенных шапками крема. – Я правда пыталась перенести встречу, но у них все так срочно и как раз приближается дедлайн. – Ализа подталкивала пирожные ближе ко мне.

– Ммм, – промямлила я.

– По шкале от одного до десяти насколько ты разозлишься, если придется читать доклад в одиночку?

– Одиннадцать, – ляпнула я по привычке. Любовь Ализы к сериалу «Очень странные дела» переходила всякие границы, так что имя главной героини как ответ на этот вопрос быстро превратилось в шутку между нами. На самом деле я, конечно же, не злилась на подругу, надеюсь, она поняла это по моей улыбке. Доклад не был особо важным и не влиял на итоговую оценку. Нужно было всего лишь прочитать несколько глав из книги, а затем кратко изложить для сокурсников. Я и одна справлюсь.

– А где пройдет интервью?

– Читала мой отзыв на прошлой неделе?

– Само собой.

– В том новом веганском ресторане, о котором я писала, и будет интервью, а фотосессия – у меня дома. Они страсть как хотят поснимать кухню.

– И родители не возражают? – схватила я капкейк.

– Они не в восторге от того, что какие-то незнакомцы будут фотографировать квартиру, но рады за меня. Еще мама пообещала, что они с бабушкой в это время, чтобы не мешать, будут готовиться к следующему собранию в мечети, – сказала Ализа и тоже взяла пирожное. Она из пакистанской семьи, и ее родители хоть и набожны, в целом относятся к жизни свободно, по крайней мере, по рассказам Ализы, они кажутся куда спокойнее, чем мои папа и мама. А вот ее бабушка не одобряет активность в социальных сетях и даже после тысяч объяснений все еще сомневается в полезности блога. – Значит, ничего страшного, если ты прочитаешь доклад в одиночку?

– Конечно. Я так горжусь тобой.

– Спасибо. Наслаждайся угощением.

Мы отсалютовали друг другу капкейками и принялись за лакомство.

Я издала неприличный стон. Святые угодники, Ализа готовит как богиня. Тесто сочное и воздушное, а масляный крем невесомый, как облачко, – так и тянуло окунуться в него.

– Ничего вкуснее я еще во рту не держала.

– Ну у тебя во рту много чего побывало.

– Эй! – я легонько толкнула подругу.

– А что? Я всего лишь имела в виду Риту, твою домработницу. Зуб даю, она готовит еще лучше, – рассмеялась Ализа.

– Да-да, я, конечно же, верю в твою искренность.

– А почему бы и нет? – Ализа улыбалась как ангелочек, а во взгляде играла чертовщинка. Обожаю эту девушку.

– Ты будешь занята завтра вечером?

– Нет, а что?

– Лилли заглянет на огонек – устраиваем девичник. Ты тоже приходи: я вас наконец-то познакомлю. И не придется ждать понедельника, чтобы расспросить про интервью.

– Звучит здорово.

– Круто. Я скину тебе адрес.

После обеда Ализа попрощалась. Я пожелала ей удачи, хотя загрустила, конечно, что остаток дня придется провести в одиночестве.

И вновь в руках планшет – очередная попытка рисовать «Леди из ночных кошмаров». Я создала уже тысячи набросков ее лица, и ни один не представлял героиню как следует. Сначала мне казалось, что результат превзошел все ожидания, но, изучив рисунок два-три дня спустя, я понимала: он никуда не годится. А как же другие художники воплощали в жизнь идеи? Они тоже вели борьбу с гложущими изнутри сомнениями? И если да, как им вообще удавалось довести начатое до конца? У меня все чаще появлялось предчувствие, что моя мечта нарисовать собственный графический роман никогда не осуществится. Я подготовила несметное множество заметок – о мире, персонажах, сюжете, – но они никак не желали собираться в единое целое. Так обидно, однако я не позволю раздумьям испортить мне выходные.

Пережив доклад и последнюю лекцию, я отправилась в «Книги плаща и кинжала» – мой любимый магазин комиксов. Капкейки я захватила с собой и угостила ими владельцев магазина – Теда и Дерека. А они в ответ сделали мне скидку десять процентов: спасибочки, Ализа!

В довершение дня я пожаловала в излюбленное кафе Эдриана, заказала там латте маккиато и взялась за новенькую мангу – но так и не продвинулась дальше страницы. Каждый раз, когда звенел колокольчик над дверью, я поднимала голову, чтобы посмотреть, не Эдриан ли это. Но и сегодня удача не обласкала меня, так что через час я ушла домой и решила посвятить немного времени учебе. Чем больше я сделаю сегодня, тем меньше придется делать завтра: девушка гуляй, а дела не забывай.

Сменив джинсы на удобные штаны для йоги, я забралась в крепость, установила таймер на телефоне, а себя приневолила заниматься два часа. Но ничего, после дождя будет радуга, а у меня – пицца и горячая ванна. Героически я билась с упражнениями, которые задал профессор Чепмен, а за полчаса до тайм-аута позвонила в службу доставки, чтобы еда уж точно прибыла вовремя.

Уже через двадцать минут раздался звонок – избавление принес доставщик пиццы. Я надавила на кнопку домофона, впуская курьера, и отыскала в сумочке деньги.

В дверь постучали.

– Добрый вечер, – поздоровался курьер – вероятно, тоже студент Мэйфилда. – Большая сырная пицца с хрустящей корочкой, диетическая кола и мороженое.

Приняв заказ, я вложила ему в руку сорок долларов.

– Сдачу оставьте себе.

Недоуменно парень вытаращился на деньги.

– Это же почти двадцать долларов чаевых.

– Я в курсе.

– Эм… спасибо! – Он усмехнулся. – Приятного вечера!

– Это обязательно.

Я с минуту поглядела, как курьер бежит вниз по лестнице, и уже собиралась вернуться к себе, как вдруг заметила, что в коридоре кто-то есть.

Джулиан, обнимая сумку, приютился на корточках возле двери в свою квартиру. Прислонившись головой к стене, он наблюдал за мной из-под полуопущенных век.

– Привет.

– Рада видеть.

Я облокотилась о дверной косяк, спрятав пиццу под мышкой, и оглядела его: синие джинсы и клетчатая рубашка, подчеркивающая плечи. Правый рукав закатан, а левый опущен.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду.

– Чего?

– Слесаря. Не могу в квартиру попасть, – горько вздохнул Джулиан, будто взвалил всю тяжесть мира себе на плечи.

– Какой ужас. И давно здесь сидишь?

Шевельнувшись, он вытащил телефон из кармана брюк, сразу засветился экран. Я попыталась разглядеть обои, но не вышло – слишком далеко.

– Полчаса.

– Зайдешь? – предложила я, кивком приглашая внутрь.

Подождать у меня, а то и стянуть кусочек-другой пиццы – это уж, во всяком случае, приятнее, чем торчать тут в гордом одиночестве.

Однако Джулиан не вскочил сию же секунду на ноги, а только осторожно посмотрел на меня и покачал головой.

– Не стоит. Не хочу пропустить слесаря.

Серьезно? Сидеть в коридоре ему больше по нраву, чем переступить порог моей квартиры? Я и секунды не сомневалась, что он примет приглашение. То, что Джулиан этого не сделал, может значить только одно: он до сих пор не простил меня за произошедшее на вечеринке. В каком-то смысле я могла его понять, в конце концов, общение со мной стоило ему работы, но нельзя же дуться целую вечность.

Развернувшись, я молча проследовала к себе. Оставила пиццу, колу и мороженое на коробке с вещами, схватила рюкзак и достала стикер, на котором нацарапала крупными буквами «ПОЖАЛУЙСТА, СТУЧИТЕ К ОУЭНС». Затем вышла в коридор, проплыла мимо Джулиана и приклеила записку к его двери.

– Проблема решена, – усмехнулась я. – А теперь идем, пока пицца не остыла.

Не дожидаясь ответа, я вернулась к себе, оставив дверь открытой. Сунула мороженое в холодильник, отыскала бумажное полотенце и два пластиковых стаканчика – новая посуда, как и мебель, все еще прохлаждалась в коробках.

Шаги и щелчок закрывшейся двери – на долю секунды я испугалась, что Джулиан захлопнул ее снаружи, чтобы не проводить вечер со мной. Но обернувшись, я увидела парня в гостиной, вернее, в комнате, которая должна была быть гостиной.

Опустив сумку на пол и сунув руки в карманы, он с любопытством огляделся по сторонам. Джулиан выглядел потерянным среди всех этих коробок – некоторые из них я успела распотрошить: мне понадобились вещи и одежда из них. Но вдруг все изменилось: выражение на его лице смягчилось и – я могла бы поклясться – оживилось.

– Это у тебя что… Крепость? – полюбопытствовал Джулиан, шагая к ящикам.

– Ага. Каса де ла Оуэнс. Нравится?

– Эм… да, – он покачал головой и тихо усмехнулся, что прозвучало немного нервно, как будто я сразила его наповал, в лучшем смысле этого слова. – Мне нравится грубое, незавершенное очарование.

Я гордо зарделась.

– К моему величайшему прискорбию, я не успела окрасить ее так же прелестно, как ты свой Эмпайр-стейт-билдинг, но внутри славно. Влезай и захвати пиццу.

Опустившись на колени перед входом в крепость, я сунула туда стаканчики, бумажные полотенца и колу, а затем пролезла следом. Пол внутри крепости я уже давно застелила ковром, утащенным из прежней комнаты. На нем разместила пледы и подушки, над крышей натянула темную простыню. Но и это еще не все – я становилась на редкость предприимчивой, когда мне чего-то действительно хотелось. Я подползла к небольшому отверстию, через которое тянулся удлинитель, и щелкнула выключателем. Над головой ожили сотни крошечных огоньков. Они сияли, как звезды в ночном небе, заливая крепость мягким светом. Я удовлетворенно вздохнула. Лишние два часа, потраченные на создание интерьера крепости, себя окупили. На кой черт мне сдалась обычная кровать, шкаф и обеденный стол, когда есть такое великолепие? Взрослая жизнь? С меня хватит.

– Святой ежик, – Джулиан прополз в крепость следом за мной, – а у тебя уютно.

– И не говори.

Я перегнулась через парня, почти прижавшись к его груди. Он попытался отстраниться, но в тесноте крепости это оказалось невозможным. Распутывая шнурок, удерживавший некое подобие шторы, я ощущала дыхание Джулиана на своей шее. Занавес опустился, закрыв проход. Полумрак внутри тайника усилился.

Легкий поворот головы, встретившиеся взгляды – и наши лица так близко друг к другу.

– Ну? – осведомилась я, снизив голос до шепота. – Что скажет господин архитектор о моем сооружении?

– Устойчивость входа вызывает некоторое беспокойство, но в целом все выглядит неплохо. – Джулиан одобрительно кивнул, и в его глазах засверкали огоньки. – И уж точно значительно удобнее, чем в коридоре.

– Я так и думала, – улыбнувшись, я откинулась назад.

Скрестив ноги, я устроилась поудобнее и открыла коробку с пиццей. На внутреннюю часть крышки я поставила два пластиковых стаканчика, которые наполнила колой, а затем положила кусок пиццы на бумажное полотенце и протянула Джулиану.

Потянувшись за едой, он ненароком коснулся кончиками пальцев тыльной стороны моей ладони. Прикосновение легкое как перышко, при других обстоятельствах я бы и внимания не обратила. Но в тесноте и тишине крепости, под фальшивыми звездами, оно ощущалось как удар током. По позвоночнику пронеслась сладкая дрожь, а по рукам пробежали мурашки, тело будто само тянулось к Джулиану.

– Как же ты попал в дом без ключа? – спросила я, направляя мысли в другое русло.

– Миссис Харви впустила меня.

Я еще не познакомилась с миссис Харви лично, но знала о ней: пожилая дама лет восьмидесяти, живет на первом этаже с поседевшей собакой.

– А где Аури и Кэсси?

– На ролевой игре, – неразборчиво прогнусавил Джулиан, откусив от пиццы. Проглотив, он продолжил: – Ребята в лесу, до них не дозвониться, да и в любом случае я не собирался их беспокоить. Всю неделю они только об этой поездке и трепались. Сегодня утром я застал Аури за тесным знакомством со скрабом для губ. А судя по волосам в душе, все тело Кэсси гладкое, как попка младенца. Видно, у Майлин и Горвина большие планы на выходные.

Я озадаченно склонила голову набок.

– О чем ты?

– Очень большие планы. – Джулиан намекающе пошевелил бровями. – Ну ты понимаешь.

– Ты про секс? – нахмурилась я.

– Нет, про танец для вызова дождя. – Он закатил глаза. – Естественно, я говорю про секс.

– Подожди-ка. – Что-то у меня не складывалось. Видимо, я соединила два неправильных кусочка паззла, и только сейчас до меня дошло, что получившаяся картинка бессмысленна. – Я думала… А как давно они вместе?

– Аури и Кэсси?

Я кивнула.

– А они не вместе, – опроверг все мои домыслы Джулиан.

– Что?

Да быть такого не может. Аури и Кэсси же просто влюбленные голубки. Знай я ребят похуже, подумала бы, что они еще со школы встречаются. Как они говорят друг о друге, как ерничают вместе, как смотрят друг на друга. Один только взгляд, которым Кэсси и Аури обменялись при нашей первой встрече, чего стоил. Так друг на друга смотрят только влюбленные.

– Они вообще не пара, – повторил Джулиан со стаканом колы в руке.

– Я поняла, но… они же просто созданы друг для друга. Моя ОТП из реальной жизни! – Последний раз я так возмущалась только два года назад, когда впервые посмотрела «Друзей» вместе с Эдрианом и Рейчел с Россом в сериале расстались.

– Что такое ОТП? – скорчил недоуменную гримасу Джулиан.

– Это из английского: One True Pairing. То есть одна истинная пара, – растолковала я. – Идеальная пара, в которой люди очень подходят друг другу. Почему Аури с Кэсси не вместе?

– Знать не знаю, лучше тебе их самих спросить.

Фыркнув, я откусила пиццу и рассерженно прожевала, даже не распробовав. Да-да, я в курсе, это совершенно не мое дело, строят Кэсси с Аури отношения или нет. Пусть сами разбираются. Но ведь так славно, когда все вокруг радуются! А эти двое уж точно могли бы друг друга осчастливить. Теперь-то я поняла, почему Кэсси так взволнованно рассказывала о Майлин и Горвине. Очевидно, виноват был не только энтузиазм по поводу хобби: в ролевой игре Аури и Кэсси выражали чувства друг к другу.

– Какой же отстой, – выругалась я.

– И не говори, – согласился Джулиан. – Если бы я делал ставки каждый раз, когда думал, что они переспали, я бы давно промотался, – он замялся, – стал бы еще беднее.

Ай-яй-яй. Удар ниже пояса. Незамедлительно проснулась нечистая совесть. Созрело очередное извинение за то, что я натворила больше двух месяцев назад. Но не стоило отталкивать Джулиана, напоминая об этом инциденте. Всему свое время.

– А у тебя как на личном? Есть девушка?

– Нет. – Ответ Джулиана прозвучал, словно выстрел из пистолета, а голос его был холоден, как железная пуля. Тут точно замешана бывшая возлюбленная и тяжелый разрыв.

– Понятно. Просто тебя дома почти не застать, вот я и подумала… – я пожала плечами так, чтобы выглядело невозмутимо. – А где же ты пропадаешь круглыми сутками? – поинтересовалась я, надеясь, что не сморозила очередную глупость.

– Частенько занимаюсь в библиотеке или делаю макеты в мастерской. И, конечно же, я много работаю.

– И где трудишься? – осведомилась я. Несмотря на увольнение Джулиана из службы ресторанного обслуживания по моей вине, мне показалось, что я не обижу его этим вопросом, тем более что он сам поднял эту тему и явно от недостатка работы не страдал.

– Это скорее подработка – она меняется день ото дня. Сейчас я по утрам навожу чистоту на полках в супермаркете, а по вечерам иногда сижу за стойкой в «Ломаных чернилах». Но на эти выходные я взял отгул, надеялся насладиться одиночеством в пустой квартире… Да уж, план удался.

– Может, в следующем месяце повезет, – сочувственно улыбнувшись, я пододвинула коробку с пиццей, чтобы он взял еще кусок. – «Ломаные чернила» – это тату-салон у городского парка, верно?

Джулиан кивнул.

Однажды я там побывала. У меня самой татуировок нет – и снова пришлось отказаться из-за родителей, – зато знакомые из старшей школы наведывались туда, чтобы набить ту или иную картинку. Да и Лилли порой подумывала, а не записаться ли ей на прием.

– А у тебя есть татуировки или пирсинг?

– Нет, мне и без боли неплохо. – Джулиан внял призыву и взял еще пиццы. – А у тебя?

– Татуировок нет. Есть пирсинг.

– В ушах?

– Да, в ушах тоже.

В глазах Джулиана промелькнул интерес.

– То есть еще где-то?

– Да.

– И где?

– Угадай, – поддела я парня.

Джулиан задумчиво хмыкнул и осмотрел меня. Азартно сфокусировал взгляд в точке между моих ног и вопросительно вскинул брови.

– Не-а, не там, – охладила я его пыл.

Раздумывая, он потер подбородок.

– Тогда… – Джулиан перевел взгляд на мою грудь.

– Ага.

– На левой стороне или правой?

Мое дыхание участилось.

– На левой.

Несмотря на лифчик и рубашку, я вдруг почувствовала себя до странности обнаженной. Стало жарко, а соски отвердели под пристальным взглядом Джулиана, как если бы температура в комнате упала градусов на пятнадцать.

Джулиан лукаво усмехнулся, а в его глазах заиграло озорство.

– Можно посмотреть?

– Мечтать не вредно.

– Просто интересно, хорошо ли пробит.

– Конечно, а «Плейбой» ты читаешь, потому что там для статей тщательно материалы подбирают.

– Эй! Иногда попадаются весьма содержательные.

– Все с тобой ясно. – Я поджала губы, сдерживая улыбку, которая грозила растянуться шире, чем у Джокера. Что я вижу? Неужели вернулся тот Джулиан с вечеринки родителей, отпускающий сальные комментарии по поводу цвета моего нижнего белья? И где он прятался все это время? Как будто я общалась по очереди то с Суперменом, то с Кларком Кентом.

Кто-то забарабанил в дверь, и мы с Джулианом одновременно обернулись.

– Слесарь, – догадался Джулиан.

Я кивнула. Это не мог быть кто-то другой, разве что Ализа или Лилли решили спонтанно нагрянуть.

Мы выползли из крепости. Воздух в остальной части квартиры оказался гораздо прохладнее. Я озябла и растирала плечи руками, следуя за Джулианом в коридор.

Там нас ждал мужчина средних лет, волос, давно поседевших, на его голове осталось совсем мало. Логотип на рубашке подсказал, что он работает слесарем.

– Это вы мне звонили?

– Да, попасть не могу. – Кивнув, Джулиан махнул рукой в сторону квартиры.

– Документы у вас есть?

Джулиан достал из кармана бумажник и показал мужчине водительские права.

Слесарь схватил пластиковую карточку и внимательно изучил.

– Адрес верный. Дата рождения?

– 24 мая 1994 года, – ответил Джулиан, бросив мне через плечо взгляд, в котором читалось «какого черта?». Слесарь вернул удостоверение и приступил к работе – а заняла она не больше двух минут.

Как только дверь открылась, Лоуренс прошмыгнул в коридор.

С рефлексами, каким бы любая кошка позавидовала, Джулиан схватил питомца, и тот не успел удрать.

– Нет, никаких экскурсий, – настоял парень, прижимая меховой комок к груди. Но Лоуренс, похоже, нисколько не обиделся, что его поймали. Он с любопытством принюхался к руке Джулиана, верно, учуяв запах пиццы, а затем принялся облизывать палец.

– Сколько я вам должен?

Слесарь взглянул на часы и достал из кармана комбинезона блокнот и ручку, чтобы выписать квитанцию.

– Триста пятьдесят долларов.

– Триста пятьдесят?! – Глаза у Джулиана едва не полезли на лоб.

– Именно, – подтвердил мужчина совершенно невозмутимо, видимо, привык к такой реакции. – Доплата за ночной вызов.

– Это грабеж!

– Могу захлопнуть обратно. – Заскучав, слесарь оторвался от созерцания блокнота.

– Не надо, – нахмурив брови, покачал головой Джулиан. – Можно ли заплатить картой?

– Только наличка, терминал для оплаты сломался.

Джулиан вздохнул. Он переложил Лоуренса, удерживая кота одной рукой, а другой полез в карман за бумажником. Но попытка успехом не увенчалась.

Поспешив на помощь, я потянулась забрать кота, но Лоуренс протестующе замяукал и вцепился когтями в рубашку Джулиана. Осторожно, чтобы не оставить зацепок, я освободила лапы от ткани.

Джулиан порылся в бумажнике.

– У меня только пятьдесят.

– На соседней улице есть банкомат, – буркнул мужчина с явным раздражением, выхватывая у Джулиана пятьдесят долларов.

Я понимала, что работа в пятницу вечером – то еще удовольствие, но хотелось бы рассчитывать хоть на какую-то деликатность. Разуй глаза и увидишь, что материальный вопрос уж очень напрягает Джулиана. Он даже и не догадывался, что услуги слесаря будут стоить целое состояние, иначе, разумеется, попытался бы связаться с Аури и Кэсси.

– Я заплачу.

– Ты не должна этого делать, Мика. Я просто схожу…

– Все в порядке, – перебила я, вручая Джулиану кота – все равно Лоуренс тянулся к хозяину. – Сейчас вернусь.

Я метнулась к себе и схватила деньги – достаточно, чтобы расплатиться. Прибежав в коридор, сунула деньги в руку рабочему.

Пересчитав их и выписав квитанцию, слесарь с ворчанием удалился.

Джулиан посмотрел вслед спускавшемуся по лестнице мужчине и повернулся ко мне.

– Спасибо большое, но не стоило. Я все верну, как только смогу.

– Не парься. Это я тебе задолжала.

– Ничего ты мне не должна, – отрезал Джулиан, зайдя в квартиру и усаживая Лоуренса на диван. Но, спрыгнув на пол, котенок в тот же миг ринулся в кухню и завертелся вокруг пустой миски.

– Но как же, – настаивала я, закрывая дверь. – Из-за меня…

– Я потерял работу, – закончил Джулиан, доставая из шкафа банку с кошачьим кормом. – Это я уже слышал. Но ты не заставляла меня пить шампанское. Ты всего лишь предложила – я согласился. Да и в гардеробную меня никто силком не затаскивал. Я пошел с тобой, потому что сам захотел.

– Да, но…

– Я верну деньги, – снова перебил Джулиан – на этот раз настойчиво. Можно подумать, деньги у него на счету только затем и лежат, чтобы спустить при первой же возможности.

Но неуверенность во взгляде выдала Джулиана с потрохами: он понятия не имел, где раздобыть такую сумму. А самое ужасное – мы оба знали, что мне не сдались эти триста долларов. И даже в качестве подарка Джулиан никогда не примет деньги – гордость не позволит. Это так сильно раздражало, но и не восхищаться принципиальностью парня я не могла.

Глава 9

Шаловливый комментарий о состоянии моей халупы – одна штука, задорное замечание о сооруженной крепости – одна штука, ласковый упрек в сторону растянутого прикида хозяйки халупы – одна штука. Результат: Ализа и Лилли – лучшие подруги. Ну и восторженные характеристики от меня в адрес обеих тоже пришлись кстати.

– Ну же, рассказывай, – в порыве любопытства трясла я Ализу, навалившись на кухонный стол с бокалом вина в руке. – Что там с акулами пера?

На губах Ализы заиграла улыбка.

– Фантастика.

– Одиннадцать по шкале от одного до десяти?

– Точно! – воскликнула Ализа, а ее щеки запылали от восторга. Она цапнула кусок пиццы, которую я заказала в той же службе доставки, что и накануне. – Репортерша – просто золотце. Она так восхищалась моим блогом, сразу видно, что она действительно вникла в статьи, а не пролистала за минуту до интервью.

– О чем тебя спрашивали? – поинтересовалась Лилли.

– О любимых рецептах, предпочитаемых кухонных приспособлениях, «Инстаграме» и будущем кулинарных блогов. Поинтересовались, что я думаю о кулинарных шоу и могу ли вообразить, что когда-нибудь открою собственный ресторан. Немножко порасспрашивала про учебу и о том, как я все успеваю: сейчас ведь многие блогеры превратили увлечение в основную работу. Такой блог, как у меня, да еще и со всеми наворотами, может быстро стать полной занятостью, – втолковала Ализа.

Я согласно закивала. В очередной раз я задалась вопросом, где она находит время и азарт для двух-трех часов в день на блог плюсом к учебе – и это не считая готовки. Однажды Ализа поведала, сколько вопросов и комментариев она получает каждый день, и не все из них приятны. И как только она все это терпит?

Потом Ализа расписала, как прошла фотосессия, показала на телефоне несколько снимков, которые ей прислали сразу после окончания. На них девушка выглядела действительно потрясающе: сияла ярче, чем кухонные поверхности, которые ее мама отполировала до блеска. От фотографий мы перешли к «Инстаграму», и Ализа показала других блогеров, у которых журнал тоже брал интервью.

– Вот этот – симпатяшка, – заметила Лилли, когда мы открыли блог единственного парня из опрошенных. Джош – так его звали – в отличие от Ализы использовал профиль в социальной сети не только для фудблогинга, но и для частных фотографий: семьи, собаки, свадьбы.

Подвергнув тщательному анализу блоги других участников, мы принялись изучать профили наших друзей. И первым этой участи не избежал Таннер – его страницу я открыла у себя на телефоне. Его собственных фотографий там оказалось не так уж много, в основном части тела: ноги, руки, пальцы, сжимавшие какие-нибудь предметы. Еще мы увидели много картинок с пейзажами, а потом отыскалась странноватая фотография Таннера, Лилли и Линка, причем лица их сынишки невозможно было разглядеть. Далее мы перешли к нашим с Ализой сокурсникам и одноклассникам Лилли. В конце концов мы просто наугад пролистывали ленту новостей, останавливаясь на том или ином снимке, чтобы поболтать о пустяках или навернуть пиццы.

Я, правда, выковыривала из нее оливки – ненавижу эту соленую дрянь, зато Лилли их обожает.

Наткнувшись на фотографию моей любимой ютуберши, мы заговорили о прическах. Фотография ежика, сидящего в чашке, пробудила дискуссию о животных и о том, как правильно их содержать. А после рекламы «Старбакса» мы пофилософствовали о том, какое пирожное там вкуснее – тема, в которой последнее слово, без сомнения, осталось за Ализой.

– Вааау, кто это? – Нельзя не заметить, что Ализу зацепило увиденное. Она прижалась ко мне еще теснее, с интересом разглядывая экран.

Палец замер на фотографии молодого человека, лежавшего в постели, светлые волосы взъерошены со сна. Парень устало смотрел в камеру, а на его груди лежала книга. Надпись под снимком гласила:

Не хочу вставать… И, к счастью, не придется.

#lifeisgood #booksarelife #bookstagram

– Это же Лука.

– Только не это, – застонала Лилли.

– Бывший парень? – включила заинтересованность Ализа.

– Нет. – Я пренебрежительно фыркнула. – Заклятый враг.

– Надо же, и что он натворил?

– Лука заявил, что серия романов DC Icons, написанная Ли Бардуго и другими писателями, оставляет желать лучшего!

Ализа в шутку изобразила на лице негодование.

– Да как этот наглец посмел!

– Мальчик просто не понимает, о чем говорит. – Об этом я с абсолютной уверенностью могу и в суде свидетельствовать. Мы часами спорили о книгах на форуме Goodreads. Лука их не понял, а я пыталась растолковать. Но он оказался до неприличия узколобым и самовлюбленным, да еще и никак не желал признавать ошибку. Упертый баран. И как только его девушка терпит такое бревно неотесанное.

– Если ты его так сильно ненавидишь, зачем подписалась на него в «Инстаграме»? – спросила Ализа.

– Держи друзей близко, а врагов еще ближе.

– Говоришь как злодей из комиксов.

– Спасибо.

– Это был не комплимент.

– Знаю. – Одарив Ализу сладкой улыбкой, я заблокировала телефон и отложила его в сторону, чтобы взять еще кусок пиццы. Коробка уже заполнилась оливками, которые я тщательно выковыривала из сыра.

Я посмотрела на Лилли – она умело увильнула от моего взгляда. Подруга, уж тебе ли не знать, на какие мысли это наводит.

– Ты не хочешь есть?

Лилли так и не притронулась к пицце, зато больше часа потягивала вино из одного бокала.

– Нет, я поужинала дома.

Разумеется, я не поверила ни единому слову: уж слишком хорошо ее знала. И даже будь это не так, желудок Лилли предал ее в ту же секунду – он громко заурчал.

– Хочешь, еще что-нибудь закажем? – Поднявшись с пола, на котором мы так удобно устроились, я направилась к холодильнику. Содержимое не могло похвастаться изысканными деликатесами, зато снаружи на дверце удерживались магнитами листовки служб доставки, которые я все время, что жила здесь, кропотливо выуживала из почтового ящика.

– Например, суши, индийская кухня, тайская, бургеры…

– Ничего мне не нужно! – язвительно отрезала Лилли. Она тоже вскочила на ноги и со стуком шарахнула бокал на кухонный стол. Не успел еще утихнуть звон стекла, а Лилли уже ураганом унеслась в ванную. С грохотом дверь за ней захлопнулась.

– Что это было? – спросила Ализа, поднимаясь на ноги.

– Влияние семьи Салливан, – буркнула я.

– Нам стоит с ней поговорить? – Ализа обеспокоенно уставилась на дверь ванной комнаты.

Я покачала головой.

– Подождем минутку.

Нечто подобное уже случалось, и я догадывалась, что послужило причиной на этот раз. Немного времени – все, в чем нуждалась Лилли, чтобы собраться с силами и отогнать пробудившихся внутренних демонов. Скорее всего, ее мама вновь пыталась «помочь», хотя у самой восприятие реальности искажено. Однажды, за месяц до восемнадцатилетия дочери, она вручила ей подписку на курс лечения соками, прокомментировав: «Чтобы ты выглядела как куколка в день рождения». За такое я едва не откусила ей голову. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Лилли и без того прекрасно выглядела, не нужна ей была никакая дурацкая чистка соками.

Как я и думала, очень скоро Лилли, шаркая ногами, выбралась из ванной: плечи опущены, прежде напряженные от гнева мышцы смягчились. Глаза были красными, а ресницы – мокрыми и липкими от пролитых слез.

Приблизившись к подруге, я без лишних слов заключила ее в объятия. Лилли уткнулась лицом мне в плечо и прижалась сильнее.

– Хочешь поделиться? Что произошло?

– Вообще-то не очень, – пробормотала Лилли. Отпустив меня, она потерла глаза, размазывая тушь.

Протянув руку, я стерла черные разводы с ее щеки – жаль, нельзя таким же легким движением снять камень с души.

– У нас сегодня был пирог… Из той кондитерской на площади, – сбивчиво начала Лилли. – Мама его раздобыла, потому что пригласила четырех подруг на кофе. Она и мне предложила присоединиться. Ну, я и согласилась. Мы так славно посидели! Болтали о Линке, Таннере и школе. Я рассказала маме о четверке по химии. – Лилли едва заметно улыбнулась. Она так упорно боролась за эту оценку, потому что если и существовал предмет, который доставлял ей проблемы, то только химия. – Я взяла второй кусок пирога, а мама так насупилась: «Ты уверена, что хочешь съесть еще?» Вслух. При подругах. И посмотрела так. Ну, ты знаешь этот взгляд.

Я кивнула. Взгляд, в котором смешалось осуждение и презрение, я тоже не могла забыть: моя мама владела им в совершенстве. Обычно он использовался в суде, но все чаще и чаще она адресовала его мне по поводу моего решения не поступать в Йель или же нежелания вычеркнуть брата из жизни.

Лилли всхлипнула.

– Я знаю, что она желает мне только добра. И я не скрываю, что некомфортно чувствую себя в своем теле. – Задумавшись, Лилли погладила живот и место, где у нее остался шрам после рождения Линкольна. – Но эти замечания не помогают. Представляешь, как мне было хреново?

– Да, – сочувственно отозвалась я, хотя меня-то никто и никогда за лишний вес не укорял. Родители и родственники находили тысячи других путей и способов загнобить меня. – Если я могу хоть чем-то тебе помочь…

– Можешь, – перебила Лилли, – сходи со мной на фитнес.

Она просила об этом уже не в первый раз, но спорт я ненавидела, а физическая форма у меня – как у человека восьмидесяти лет, причем самого неатлетичного. Я задыхалась, поднимаясь по лестнице даже на третий этаж. Но если я сама предложила помощь, не могла же отказать, верно?

Обреченный вздох.

– Идет. Но я буду заниматься только в человеческое время. И не смей муштровать меня, как сержант в армии, понятно?

Лилли усмехнулась.

– Ага. Спрошу у мамы, когда она сможет присмотреть за Линком. Я уже и зал выбрала.

Лилли пустилась в монолог о спортивном центре, куда ходят только женщины и где, помимо тренажеров, можно выбрать занятия с профессиональным тренером. Каждый вторник и четверг по вечерам проходят занятия по кикбоксингу, о которых Лилли грезила и во сне, и наяву.

Весь диалог Ализа слушала безучастно, но тут с любопытством навострила ушки. Она заинтересовалась спортивным центром и тоже захотела записаться, но отступилась, услышав трехзначную сумму, которую пришлось бы платить ежемесячно, чтобы оставаться членом клуба, а если заплатить сразу за год, она уменьшится на самую малость.

А раз уж я очень скоро стану весьма спортивной – так себе оправдание, – схватила еще один кусок жирной сырной пиццы, но внезапно услышала стук в дверь.

– Кто-то еще хотел заглянуть на огонек? – спросила Ализа.

Покачав головой, я вытерла пальцы о салфетку. Это не могла быть Кэсси: они с Аури до сих пор пропадали на ролевой игре, если только попытка Майлин и Горвина сблизиться не потерпела сокрушительное фиаско. Я поспешила к двери, а Ализа и Лилли с любопытством повернули головы, стоило мне распахнуть ее.

За дверью, натянуто улыбаясь, стоял Джулиан.

– Привет.

– Привет, – поздоровалась я. Сердце забилось быстрее, и я попыталась разгладить помятую рубашку. Не то чтобы от этого стало лучше. – Что-то случилось?

Джулиан бросил взгляд через мое плечо.

– Можно тебя на пару секунд?

Я посмотрела на Ализу и Лилли: девочки глазели на нас, как на зверей в зоопарке. Очевидно, они принимали нас с Джулианом за двух пингвинов, которые вот-вот начнут спариваться. Покарав подруг угрюмым взглядом, я повернулась к Джулиану и продолжила беседу.

– Конечно. Пойдем поболтаем.

Он кивнул и сделал шаг назад.

Я последовала за ним в коридор и потянула дверь на себя, оставив ее приоткрытой.

– Что такое?

– Хочу обсудить вчерашнее.

– И думать забудь. Я не покажу тебе пирсинг в соске.

Вопреки ожиданиям, его взгляд посерьезнел, и даже улыбка соскользнула с губ. Джулиан покачал головой.

– Как бы ни были мне интересны украшения на твоем теле, вообще-то я хотел поговорить о деньгах.

Ну разумеется, о деньгах, о чем еще он мог заговорить. Опять облом. Я быстро скрестила руки на груди, будто гнетущее разочарование возможно было обуздать и не дать ему захватить меня.

– Я уже говорила, что можно не торопиться. Совсем не обязательно возвращать деньги сию минуту. Скажем, в следующем месяце? Или через два?

– Это очень мило, но… – смутившись, Джулиан опустил голову. – У меня нет таких денег. Слесарь оказался намного дороже, чем я ожидал. И я нигде не смогу раздобыть такую сумму. И сегодня. И завтра. И даже через месяц. Я ходил к начальнику и просил дополнительные смены, но работы просто больше нет, – признался Джулиан, нервно взъерошив рукой волосы. Одинокая прядь осталась торчать вверх, и я едва удержалась от того, чтобы пригладить ее. – А найти новую работу, чтобы она вписалась в нынешний график, вряд ли возможно. И я тут подумал… может, тебе нужен кто-то, кто мог бы поработать на тебя.

От удивления у меня едва глаза на лоб не полезли.

– Работать? На меня?

Он кивнул.

– Ты ведь давно уже переехала? Две недели? Месяц? А квартира до сих пор производит такое впечатление, будто это случилось только вчера. Ничего не установлено и не распаковано. Позволь мне помочь: освободить коробки, расставить мебель и навести порядок. Я, может, и не дизайнер интерьера, но кое-что понимаю. Помогу тебе свить гнездышко.

Сбитая с толку, я уставилась на Джулиана. Я точно все правильно поняла?

– Ты хочешь отработать долг? У меня? Разгрести беспорядок в этой дыре? – Я ткнула большим пальцем куда-то в сторону двери. Теперь жилище не напоминало сумасшедший дом: ради гостей я запихнула все валявшееся тут и там барахло обратно в коробки, но беспорядок от этого не исчез – просто стал не так заметен.

– Именно. – Джулиан решительно кивнул, будто это лучшая идея, когда-либо посещавшая его голову. – Доверься мне. Я здорово разбираюсь в таких вещах. И у меня есть инструменты. Допустим, ты будешь платить мне 10 долларов в час. За триста долларов выйдет тридцать часов. Этого должно хватить, чтобы привести твое жилье в порядок.

– Пятнадцать долларов.

– Что?

– Плачу пятнадцать долларов в час, – настояла я. Возможно, я оказалась единственным работодателем, который добивался того, чтобы платить больше. Но десять долларов – это чересчур мало, особенно если вспомнить, что у Джулиана могли бы найтись свободные деньги, не лишись он из-за меня работы в фирме выездного обслуживания.

Джулиан хотел было возразить, но, видимо, передумал. Несколько секунд он размышлял над моим предложением.

– Согласен, – наконец произнес он. – Пятнадцать долларов в час. Двадцать часов работы.

Джулиан протянул руку, приглашая скрепить сделку.

Я вложила пальцы в его ладонь – первый настоящий тактильный контакт между нами, не считая случайных прикосновений и того случая, когда я схватила его за задницу. Но каждый раз нас разделяла ткань. Теперь я чувствовала Джулиана кожей. Ладонь у него оказалась теплой и немного влажной, огрубевшей от работы в мастерской.

– Можно прийти завтра? В воскресенье у меня выходной, – предложил Джулиан, отпустив мою руку. Сжатый кулак он сунул в карман джинсов, и там образовалась выпуклость. Я заметила, как напряглись его мышцы под свитером. – Ну или в понедельник вечером, – продолжал он. – Но, наверное, соседи не будут в восторге, если я начну греметь мебелью в восемь вечера. Что скажешь?

Я перестала пялиться на кулак в его кармане.

– Завтра мне подходит.

– Замечательно. – Джулиан улыбнулся, так искренне и тепло – у него будто камень с плеч свалился. Боялся, что я откажусь от предложения? – Тогда увидимся завтра. Хорошего вечера.

Кивнув на прощание, Джулиан скрылся у себя, а я, не успев опомниться, осталась одна в коридоре.

Ализа и Лилли в ожидании притихли. От любопытства мордашки у них сделались презабавными. Девочки сидели не шелохнувшись, а за весь разговор с Джулианом я и писка с их стороны не услышала.

Сохраняя молчание, я потихоньку закрыла дверь и медленно поплелась к подругам. Они нетерпеливыми взглядами следили за каждым моим шагом. Вытащив вино из холодильника, я налила себе еще бокал – бульк-бульк-бульк – плеск жидкости эхом раздавался в мертвой тишине. Мика против Ализы с Лилли – вопрос лишь в том, кто сдастся первым.

И победа осталась за мной.

– Это был Джулиан? – разволновалась Лилли.

– Угу, – промычала я, отхлебнув вина.

– А он горяч. – От внимания Ализы такие вещи не ускользали.

– Низковат, правда, – расстроилась Лилли.

Я фыркнула. Да, Джулиан не телеграфный столб. И что?

– Но и не коротышка, тем более что не все готовы заработать растяжение шеи ради поцелуев.

С Лилли такое происходило не единожды.

– Занятно. – Алчное любопытство подталкивало Лилли вперед. – Так ты хочешь целовать Джулиана?

– Я не то имела в виду.

– О, конечно же, нет.

– Нет, серьезно, – не сдавалась я.

Одного кивка Лилли оказалось достаточно, чтобы убедиться: она не верит ни единому слову.

– Прекрати.

– Что прекратить? – Невинный голос, щенячьи глазки – Лилли просто издевалась.

– Ты знаешь что.

– А зачем Джулиан приходил? – прервала балаган Ализа.

– Ух ты. – Вскинув брови, я добавила с едкой ухмылкой: – Что, не вышло подслушать?

– Нет, вы так тихо разговаривали.

– Вот именно, – согласилась Лилли. – Погромче в следующий раз, пожалуйста.

– Разумеется. Любой твой каприз. – Я рассмеялась и поведала девочкам всю историю: как я встретила Джулиана в коридоре, потом совместный ужин в крепости, появление слесаря и, наконец, только что заключенная сделка.

Лилли возмущалась из-за того, что я ни разу за весь вечер не упомянула о свидании. Я заверила ее, что на свидание наша встреча и близко не походила. Рандеву назначаются заранее, а не сваливаются как снег на голову. Но Лилли упорствовала, и в конце концов я бросила попытки переубедить упрямицу.

Глава 10

В чем разница между Землей и моими шутками?

Не сводя глаз с экрана мобильника, я завтракала хлопьями. Проснувшись всего несколько минут назад, я наскоро собралась – Джулиан мог объявиться в любую минуту – и вернулась на матрас, уместив миску с хлопьями на колени. Я ждала ответа от брата.

Которого не последовало.

Как всегда.

Ненавижу, ненавижу, ненавижу.

Земля не плоская, – напечатала я ответ, пальцы неуклюже ползали по клавиатуре: набирать приходилось левой рукой.

Миновала очередная неделя без единой весточки от моего близнеца, медленно, но верно приближалась отметка в четыре месяца его отсутствия. Возможно, стоило бы еще разок попытать счастья в полиции. Или нанять частного детектива. Я с ними никогда прежде не сталкивалась, но помнила сериал «Вероника Марс». Может быть, кто-то вроде Вероники и вправду поможет мне. Несомненно, она знала другие способы выследить человека, кроме социальных сетей и непрерывного проведения поисковых работ в его бывших любимых местах. Если Эдриан действительно не хотел, чтобы его нашли, наверняка он оказался достаточно умен, чтобы избегать этих мест. Я же посещала их в основном от отчаяния, ложной надежды и из желания почувствовать близость с братом.

Что подумал бы Эдриан, заплати я незнакомцу, чтобы за ним шпионили и выслеживали его? Наверное, Эдриан бы рассердился, но ведь я тоже злилась. Мама с папой поступили несправедливо, но и я не заслужила такого отношения с его стороны. Эдриан не предоставил мне и шанса встать на его сторону, вместо этого он, не задумываясь, нацепил на меня тот же ярлык, что и на родителей. Ему ли не знать? Мы не просто брат и сестра, мы – лучшие друзья. Эдриан же видел фанатские рисунки с яоем, которые я нарисовала, будучи подростком. Рита потом нашла их под кроватью и разорвала в клочья. Как Эдриану только в голову могло прийти, что я не приму его? И с чего вдруг ему стало плевать на мои чувства? По сообщениям сразу понятно, насколько сильно я скучаю и переживаю. Но брат не торопится избавить сестру от неведения – он просто молчит. Будь я на месте Эдриана, ни за что бы так не поступила.

Раздосадованная, я вскочила с матраса, забыв о миске с хлопьями на коленях. Она перевернулась, и все содержимое хлынуло прямо на меня.

– Твою налево! – выругалась я, бросила телефон на подушку и осмотрела катастрофу сверху вниз.

Размокшие кукурузные хлопья по всему телу – отлично. Просто великолепно. Обычно пальцы у меня уверенные (нужно для рисования), теперь они дрожали от ярости, когда я пыталась за ворот снять рубашку. Осторожно я натянула ткань на голову, стараясь на размазать грязь еще дальше, но именно в эту секунду Джулиан решил постучать.

Ни раньше, ни позже.

Я бросила рубашку в переполненную корзину для белья. Она соскользнула с наваленной одежды на пол. Оставив рубашку, я поплелась к двери.

– Утречка, – поприветствовала я Джулиана, изо всех сил заставив себя быть дружелюбной. Джулиан не виноват в том, что Эдриан сбежал, а я опрокинула миску с хлопьями.

С неподдельным интересом Джулиан осмотрел меня, но взгляд его задержался на верхней части тела, а на его лице промелькнуло любопытство.

– О, ты послушалась моего совета, – заявил он, а голос звучал на октаву ниже, чем обычно.

– Ты о чем?

– Черный. – Он показал на мою грудь. – Гораздо лучше, чем красный.

Я тоже посмотрела вниз: черный хлопковый лифчик, которому уже лет сто, был каким угодно, но только не привлекательным. Я иногда перебарщивала с дезодорантом, поэтому под мышками на бюстгальтере остались белые ободки. Неужели этот день станет еще отвратнее?

– Заходи, – бросила я, проигнорировав замечание Джулиана, и отправилась на поиски новой футболки, если таковая вообще отыщется. Иначе придется мне, видимо, надевать одно из тех платьев, что я держала для ужинов с родителями.

– Все хорошо? – спросил Джулиан. Теперь он казался обеспокоенным.

– Не совсем. – Склонившись над коробкой, я оглянулась на парня через плечо.

Он подошел к кухонному столу и поставил на него погнутый металлический чемодан. В застиранных джинсах и клетчатой рубашке Джулиан выглядел как типичный мастер на все руки. Он закатал рукава, и под рубашкой показалась белая футболка с длинными рукавами.

– Что случилось?

В коробке, которую я вскрыла, ничего подходящего не обнаружилось, поэтому я открыла другую, с надписью «Шкаф». Внутри, однако, я нашла только тонну носков с различными логотипами супергероев.

– Я облилась молоком с хлопьями.

– И только?

– А что, это не считается? – отрезала я чересчур уж сурово, но в ту же секунду пожалела и повернулась к Джулиану, чтобы извиниться. Я всегда с катушек слетала, стоило только брата вспомнить, да еще и месячные скоро начнутся – они каждый раз эмоциональные качели мне устраивают. – Прости… Что это ты творишь?

Джулиан расстегивал рубашку.

– Тебе нужно что-то надеть.

Я покачала головой.

– Да, но ты не обязан.

– Ну почему же, – настаивал парень, не глядя на меня. В его голосе звучали томные нотки. Мгновение спустя он бросил мне рубашку.

Поймав ее, я проскользнула внутрь, стараясь не обращать внимания на то, до чего же теплая ткань и как хорошо пахнет.

– Спасибо, – сказала я. – Может, еще и штаны мне одолжишь? – Я оглядела себя сверху вниз. Джинсы пострадали не так сильно, как рубашка, но на бедре все еще красовалось влажное пятно от молока.

– Могу принести брюки Кэсси, – предложил он.

– Не нужно, мои уже почти высохли.

Джулиан кивнул и обвел взглядом комнату.

– Ну что, с чего начнем?

Хороший вопрос. Об этом я еще не думала. Я оценила обстановку: слева возвышалась крепость из коробок. В спальне рядом с матрасом у стены стояла несобранная мебель, тут и там валялись разорванные коробки, превращая жилище в полосу препятствий. В довершение всего кое-где расположились мусорные пакеты, в которые я скидывала случайное барахло, в основном принадлежавшее Эдриану. Его вещи я тоже забрала с собой, опасаясь, что родители все выбросят.

– Как насчет стирки?

– Я собирался помогать с обустройством квартиры, а не с ведением хозяйства.

– Не будь букой.

– Даже не думай. – Упершись, как баран, Джулиан встал в позу.

– Ну пожалуйста. – Я с мольбой протянула к нему сложенные руки.

– Ни за что.

– Но я не представляю, как это делается. Без твоей помощи мне придется завтра идти на занятия в пижаме. А послезавтра и вовсе голой. Ты же не допустишь такого? – Ладно, я немного преувеличила. Где-то в недрах крепости отыскались бы шмотки, а с помощью интернета я, скорее всего, смогла бы разобраться, как работает стиральная машина. Но ведь не будет лишним, если кто-то опытный объяснит все.

Джулиан изменился в лице.

– Ты не умеешь стирать одежду?

– Нет. Дома о вещах заботилась Рита. – За прошедшую неделю я уже раз двадцать успела подумать, а не закинуть ли грязное белье в машину и не ринуться к Рите. Пугала лишь мысль о том, что родители все узнают и заведут разговор о переезде.

– Рита? – не понял Джулиан.

– Домработница родителей.

– Следовало бы догадаться. – Он задумчиво поскреб покрытый щетиной подбородок – кто-то поленился побриться с утра. Медленно, но верно упрямство в его глазах сменилось готовностью помочь. – Ну, ладно. Я научу тебя стирать.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – Подскочив к Джулиану, я обхватила его руками. Крепко обняла, уткнувшись лицом в его плечо. Тот же аромат, что и на рубашке, а на самом парне он раскрывался даже лучше. Но Джулиан не ответил на объятие – застыл, не шевелясь.

Я подняла глаза и под таким странным углом сумела разглядеть только то, что он сжал челюсть и крепко стиснул зубы. Видимо, Джулиан не жаловал физические проявления привязанности.

Тяжело вздохнув, я отпустила его.

– Прости.

Джулиан тут же расслабился.

– Может, начнем уже?

Я кивнула, и мы приступили к работе. Для начала Джулиан приволок из своей квартиры еще одну корзину, чтобы легко перенести гору белья – Эверест среди всех гор белья – в подвал. Свои вещи он тоже захватил, и несколько монет в придачу, и наконец мы отправились вниз.

В подвал мне еще не приходилось спускаться, не говоря уж о прачечной – век бы моя нога туда не ступала. С серых стен (возможно, когда-то они были белыми) осыпалась штукатурка. Напольная плитка местами потрескалась, а судя по отвратительной цветовой гамме, меняли ее последний раз лет пятьдесят-шестьдесят назад. В соседней комнате стояли в ряд пять стиральных машин, две из них уже работали. Также там обнаружились стулья, стол, заваленный брошюрами и старыми журналами, а над ним висела черная доска с информацией о доме и правилах.

Мы поставили корзины перед машинами, и Джулиан принялся меня учить.

– Сперва вещи нужно разделить по цвету.

Откинув крышку, он взял первую футболку из стопки и отправил в машину для черных вещей. Джулиан объяснил, что футболки с принтом следует выворачивать наизнанку – что и произошло с доброй половиной моей одежды.

Вообще-то, все оказалось довольно просто: разделить белое, черное и цветное. И почему только я не спешила со стиркой? Ах да, я же неисправимая лентяйка. Но присутствие друга превратило скучное занятие в настоящее развлечение, хоть мы и дюжиной слов не обмолвились, – неплохое спасение от одиночества.

Я бросила в машинку трусики.

– Лучше не класть это в стиралку, – сказал Джулиан и наклонился, извлекая из машины белье. Удерживая трусы на одном пальце, он протянул их мне. – Кружево довольно нежное, лучше стирать вручную. И… – парень понизил голос до шепота. – Лифчики тоже.

Я выдернула свое имущество из его рук. Он видел меня в одних трусах, это еще ладно. Но так похабно их хапать – не позволю. Щеки запылали, что со мной редко случается. Стыдно-то как. Поэтому и вопрос мой прозвучал слишком уж нагло:

– Чего же ты раньше не сказал?

– Прости. – Голос Джулиана сочился от сарказма. – Я больше не стираю женское нижнее белье.

Больше? Я удивилась.

– Но раньше тебе приходилось? – полюбопытствовала я, давая понять, что ответ мне уже известен и я жду лишь подробностей.

– Нет, – ответил он и повернулся к корзине, избегая смотреть мне в глаза. Парень казался столь же напряженным, как и в ту минуту, когда я его обнимала. И чувство от него исходило совсем другое – точно и не скажешь какое, но в одном я была уверена…

– Ты лжешь.

Джулиан на мгновение замешкался, но затем продолжил, как будто я ничего не говорила.

Любопытно. Похоже, моя суперспособность – не только попадать в неловкие ситуации, но и наступать людям на больные мозоли.

Вздохнув, я наклонилась над барабаном стиральной машины и выловила лифчики с косточками, которые по ошибке бросила туда.

– Извини, не стоило мне спрашивать.

– Спасибо, – буркнул Джулиан.

Из его немногословности следовал только один логический вывод: бывшая девушка. Мои подозрения о скверном разрыве подтверждались. Вроде бы Аури упоминал, что Джулиану год назад пришлось освободить старую квартиру. Не похоже, чтобы он ушел добровольно. А вот расставание объясняло многое. И что это за женщина такая, что Джулиан и спустя год не может в себя прийти? Меня жгло желание разузнать об этом деле все, но я прикусила язык.

Мы продолжали разбирать белье, и с каждой секундой напряжение отпускало мышцы Джулиана. Плохие воспоминания исчезали с каждой вещью, которую он бросал в стирку.

Закончили мы довольно быстро. Потом скормили машинам монетки, засыпали порошок, и Джулиан объяснил разницу между настройками.

– Это все? – осведомилась я с ухмылкой, когда машины начали грохотать. Забавно, но я чертовски гордилась собой. Впервые в жизни я сама стирала вещи. Ну с помощью Джулиана, конечно, но я не полагалась ни на Риту, ни на родителей, ни на их деньги. Сама по себе.

– Да, а если у тебя вдруг не будет времени или сил, ты можешь просто закинуть все в машину и надеяться на лучшее. Обычно срабатывает. – Он поджал губы. – Если не думать про тот случай, когда я постирал замшевую рубашку Аури, но тогда я просто недосмотрел. И зачем он только бросил ее в ванной?

– Скидывать все в стиралку? – Я нахмурилась. – Так, значит, вся сортировка лишняя?

Джулиан пожал плечами.

– Не лишняя, просто… необязательна.

– А зачем показал?

– Ты хотела научиться стирать. Вот как это правильно делается. Все то же самое, что с автомобилями. На курсах вождения учат: руки на десять и два часа. А в реальности руль держат одним пальцем, а другой рукой запихивают в рот еду.

– Спасибо за урок, – фыркнула я.

– Всегда пожалуйста.

– И что дальше?

– В идеале мы должны ждать, когда машины закончат стирку. – Джулиан указал на табличку с надписью: «Не оставляйте белье без присмотра». – Но поскольку ни один нормальный человек так не делает, мы пойдем пока поставим полки и будем надеяться, что нас не ограбят.

– Крепче! – кряхтел Джулиан, и я уперлась всем своим весом в доску, которую он прикреплял к новому стеллажу.

Уже битых два часа мы сражались с этой штукой, прервавшись только на то, чтобы принести постиранные вещи из подвала. Я боялась вспоминать о том, что нам предстоит сконструировать еще четыре таких махины, но коллекцию комиксов и графических романов следовало куда-то составить.

Джулиан вставил шуруп в предусмотренное отверстие и приступил к работе. С гудением заработал шуруповерт, которым парень управлял правой рукой, левой же он удерживал доску. Длинный рукав белой футболки задрался, обнажив часть шрама – я уже не раз его замечала. Еще когда я принесла Джулиану посылку, я увидела ожог, растянувшийся на половину предплечья, но я ничего не узнала. Откуда этот шрам? Пожар? Нельзя исключать и автомобильную аварию. Джулиан прилагал недюжинные усилия, чтобы скрыть шрам, иначе я бы давно пристала к нему с расспросами.

– Готово, но я выдохся. – Джулиан застонал от облегчения под затихающие звуки шуруповерта. Отложив инструмент, он отошел от своего произведения.

Я тоже отпустила доску и – о, чудо! – стеллаж не рухнул.

– Ура! Кто молодцы? Мы молодцы! – протянула я Джулиану руку, чтобы дать пять.

Усмехнувшись, мой помощник хлопнул меня по ладони. Щеки у него раскраснелись, а лоб блестел от влаги. Капелька пота скатилась по носу и упала с кончика. Глаза у Джулиана необыкновенно сияли, и это показалось мне почему-то особенно сексуальным.

Должно быть, я пялилась на него слишком долго: Джулиан промямлил извинение и, повернувшись ко мне спиной, вытер лицо краем футболки.

Рядом стояла бутылка с водой – я дотянулась до нее и передала Джулиану.

– Благодарю, – бросил он, но дыхание у него все еще не выровнялось. – Что будем собирать дальше?

Я взяла новую бутылку.

– Еще одну книжную полку?

Он помрачнел.

– Это обязательно?

– Вообще-то, да, но можно сначала сделать кровать.

– И сразу опробовать?

– А ты предлагаешь? – спросила я, уверенно глядя ему в глаза.

Но Джулиан выдержал мой взгляд.

– Может быть.

– Но установка кровати займет время, я не могу так долго ждать.

– Так, может, сделаем это прямо здесь, на полу? – прошептал он.

Я кивнула, и в ту же секунду мы, застонав, раскинулись на паркете, устремив взгляд в потолок. Протяжно охая, я вытянула ноги и ощутила, как мышцы расслабляются. Я слишком долго простояла в скрюченной позе, удерживая вместе доски и полки, и все тело теперь ныло.

– Вот черт, – пожаловался Джулиан. – Я и забыл, как сильно выматывает сборка мебели.

В ответ я промычала что-то невразумительное, но согласилась.

– У твоих родителей же куча денег. Почему ты просто не заплатила трудягам из фирмы-перевозчика?

Тяжело вздохнув, я повернула голову в сторону Джулиана. Прядь черных волос упала мне на глаза. Сдув ее, я покосилась на Джулиана: он растянулся всего на расстоянии вытянутой руки и наблюдал за мной краем глаза.

– Хотела сделать все сама, не полагаясь на предков. Ну, понимаешь, доказать себе, что я могу.

– Да уж, справилась ты великолепно.

– Эй! – Так хотелось толкнуть нахала, но я целый час продержала руки на весу и не могла пошевелиться. – Держу пари, что и тебе с обустройством помогали.

– Ага. Кэсси и Аури помогали, но я же им не платил.

– Я тебе не… – я оборвалась на полуслове: строго говоря, Джулиан получал от меня деньги, а значит, с тем же успехом я могла нанять сборщиков. – Ой, просто заткнись.

Закрыв глаза, Джулиан рассмеялся, так отрывисто и незатейливо, и мне показалось, будто смех для него – редкость. Что вдвойне обидно, ведь мне пришелся по сердцу этот звук. Даже очень. По рукам пробежали мурашки, как бывает, когда находишь прекрасную песню и ищешь кнопку «повтор», чтобы послушать еще раз.

– Можно спросить тебя кое о чем?

Веки Джулиана дернулись, но не открылись.

– Ты только что спросила.

– Ты понял, что я имела в виду, – фыркнула я.

Он чуть улыбнулся.

– Что ты хотела узнать?

Я прикусила губу и приподнялась, упираясь локтями в пол, чтобы лучше видеть лицо Джулиана: не хотелось пропустить его реакцию.

– Ты на самом деле простил меня за то, что произошло на вечеринке?

Джулиан раздраженно застонал.

– Мика…

– Вот только не надо «микать». Отвечай честно, – перебила я. Знаю-знаю, я зациклилась на этой теме, но чувствовала, что между нами стояла стена, и мне просто хотелось, чтобы она исчезла.

Джулиан открыл глаза и непроизвольно поймал мой взгляд, в котором – как я догадывалась – он различит сомнение, неуверенность, а может, и искру гнева. Свои чувства я выставляю напоказ с той же гордостью, с какой Железный человек носит костюм. Не собираюсь прятаться: я – Тони Старк, пусть все знают. А вот Джулиан – Зеленая стрела, поди ж разбери, что или кто скрывается под маской: так много усилий он прилагает для сохранения тайны. Возможно, это ему не всегда удавалось, как случилось с бывшей девушкой, но теперь он вернул себе контроль, и ничто не выдавало, скажет ли он сейчас правду или солжет.

– Я и так честно.

– И почему ты вел себя как настоящий козел, когда мы встретились на лестнице? – недоумевала я. – Не отрицай, ты всеми силами пытался отвертеться от меня. Не хотел принимать мою помощь, когда тащил макет, не хотел заходить в гости, когда ждал слесаря. Мне пришлось чуть ли не силой тебя затаскивать.

Нахмурившись, Джулиан тоже приподнялся на локтях. Из-за этого движения мы оказались еще ближе.

Внимательно осмотрев его, я вспомнила вечеринку у родителей. Джулиана тогда я сочла самым привлекательным мужчиной в доме и с тех пор своего мнения не поменяла. Не знаю, что именно, но что-то в нем меня пленяло. Если бы мне показали лишь его фотографию и спросили, что я изменила бы в этом человеке, я бы категорично ответила: ничего.

– Не помню, чтобы я пытался от тебя отвертеться, – на мгновение задумавшись, ответил Джулиан.

– Но так и было, – упорствовала я. Голос у меня вдруг зазвучал слабо и хрипло. – Ты меня послал.

– Я не хотел.

– В самом деле?

Лицо у него смягчилось, нахмуренный лоб разгладился – я не догадывалась, что вызвало такие изменения. Джулиан вдруг рывком поднялся, будто его молнией ударило. Теперь уже он возвышался надо мной. Прикрыв глаза, он потер лоб, видимо, эта беседа несла ему только головную боль. И столь же внезапно он отдернул руку и посмотрел на меня: в его взгляде я различила признание вины.

– Ладно, ты права, – покаялся Джулиан. – Я делал это специально.

– Потому что ты меня не простил, – умозаключила я.

– Нет, Мика. – Джулиан горько усмехнулся и покачал головой. – Потому что ты мне нравишься.

– Что? – тут я тоже выпрямилась.

Я села, скрестив ноги, и уставилась на него. Это что, розыгрыш? Если да, то ни разу не смешной, хотя не похоже, чтобы Джулиан собирался смеяться. Скорее он выглядел смущенным и вот-вот готов был взять слова обратно. Ну уж нет, этого я точно не позволю.

Я подползла к нему ближе, и наши колени соприкоснулись. Джулиан не стал отодвигаться.

– Не понимаю, – прошептала я. – Почему? Обычно избегают тех людей, которых терпеть не могут.

– По-другому нельзя. Я… – Джулиан замешкался, собираясь с силами, и продолжил более уверенно: – Так будет лучше, просто поверь. И для меня и для тебя. Одному как-то легче.

Я попыталась представить жизнь без Лилли и даже Ализы. Одна-одинешенька, но при этом окружена людьми, к которым чувствую влечение и которых тянет ко мне. Сколько усилий будет стоить не поддаваться желанию?

– Похоже, ты довольно одинок.

Джулиан слабо улыбнулся.

– У меня есть Лоуренс. Он хороший слушатель.

– Но он не сможет дать тебе совет. Не поможет донести макет небоскреба до третьего этажа. И не одолжит триста долларов, если вдруг понадобится, – перечисляла я, загибая пальцы. – А еще не поделится дурацкой шуткой. Яркое, плоское и прыгает от стены к стене – что это?

Сбитый с толку, Джулиан пожал плечами, не спуская с меня глаз.

– Без понятия.

– Солнечный зайчик.

Он даже не улыбнулся.

– Ну же, – я подтолкнула его коленом, – это же смешно. Чуть-чуть.

– Убеждай себя и дальше.

– Этим и занимаюсь.

Джулиан не удержал крошечную улыбку.

Я ухмыльнулась.

– Ха! Вот видишь. Уже смеешься надо мной. Так что плохого в том, чтобы дружить с соседкой? Жизнь не пойдет прахом только потому, что ты проведешь со мной немного времени.

Намечавшаяся улыбка исчезла в мгновение ока.

– Моя жизнь не пойдет, а вот твоя может. – Его слова прозвучали как угроза.

– Что ты хочешь этим сказать?

Ничего не ответив, Джулиан поднялся на ноги. Пришлось далеко запрокинуть голову, чтобы видеть его. Долю секунды Джулиан смотрел на меня в ответ, а затем отвернулся и начал бродить по комнате.

– Ты многого обо мне не знаешь.

Я уставилась на его спину.

– Ну и что? И я тебе не все успела разболтать о себе.

– Но все самое важное я знаю.

– Неужели?

– Точно тебе говорю.

– Докажи, – потребовала я.

Джулиан замер и обернулся ко мне. Выражение его лица в очередной раз становилось загадочным.

– Михаэлла Розали Оуэнс, но ты предпочитаешь просто Мика. Тебе восемнадцать, ты училась в частной школе, а теперь изучаешь юриспруденцию. Выросла в особняке с богатыми родителями и никогда не обходилась только своими силами. Ты беззаботна. Любима. Большой ребенок. – Он многозначительно указал на крепость. – И в твоей жизни нет места для такого, как я. Уж поверь.

Джулиан ошибался. То, что он рассказал, верно, но это лишь красивая, отполированная сторона медали. Темных пятен ржавчины на другой стороне он не видел. Джулиан и не догадывался об исчезновении Эдриана, о горечи, наполнявшей меня с тех пор, как мама с папой прогнали его прочь, и о грусти, одолевавшей меня, когда я скучала по брату. Джулиан ничего не знал о том, какие усилия мне приходится прилагать изо дня в день, чтобы выдержать занятия по юриспруденции. Он не ведал о темных сторонах моего мира, которые то и дело доводили меня до грани отчаяния. За той девчонкой, что он описал, скрывалась женщина, о которой он еще ничего не знал.

Глава 11

– Ты не прав. – Я помотала головой, готовясь изложить все от «а» до «я». – Моя жизнь…

Следующие слова заглушил раздавшийся с лестницы грохот, за которым последовал пронзительный крик и не менее громкое ругательство.

– Я же говорил, ты не сможешь сама взобраться по лестнице.

Аури – его характерный глубокий голос ни с чем не спутаешь.

Вскочив на ноги, я поспешила в коридор, Джулиан не отставал. Распахнув дверь, я увидела, как Аури тащит Кэсси по ступенькам. Выглядел он люто: губы сжались в тонкую линию, удерживая резкие слова, готовые сорваться с языка.

– Что стряслось? – спросила я.

– Я споткнулась о корень и сломала лодыжку, – отозвалась Кэсси. Худенькая девушка на руках Аури напоминала фарфоровую куколку. Очень потрепанную фарфоровую куклу, которую перепачкали грязью. Рыжие волосы у корней блестели от жира, кожа казалась еще бледнее, чем обычно, а на правой ноге красовался гипс.

– Мы всю ночь проторчали в больнице, – добавил Аури, гипнотизируя дверь в квартиру – он, никак, рассчитывал запугать ее, чтобы она открылась сама собой.

– Подожди, я открою. – Джулиан протиснулся мимо меня.

Кэсси и Аури ошарашенно уставились на нас с Джулианом. По их удивленным лицам я сразу догадалась, на какие мысли навело их появление Джулиана из моей квартиры. Кэсси разомкнула губы, но не издала ни звука.

Аури первым пришел в себя.

– Кто-нибудь, принесите ее костыли.

– А где они? – спросил Джулиан, открывая дверь.

– Упали с лестницы.

Джулиан кивнул и побежал вниз по ступенькам.

Я последовала за ребятами. Тут же из ниоткуда вынырнул Лоуренс, взволнованно мяукая, проголодавшись в одиночестве. Требуя внимания, он терся о ноги Аури. Я взяла котенка на руки и держала, пока Аури укладывал Кэсси на диван.

– Тебе что-нибудь принести?

– Здоровую лодыжку, пожалуйста.

– Боюсь, закончились. Как насчет стакана воды и обезболивающего? – Аури достал из кармана пакет и пошуршал им, как вкусняшками перед котом. Лоуренс заерзал в моих объятиях. – Раздобыл действительно забористую штуку, тренер всегда ее рекомендует.

– Не стоит. – Кэсси опустила голову на спинку. – До сих пор ничего не чувствую от лекарств, которыми обкололи в больнице. Я бы лучше съела что-нибудь, иначе начнется гипогликемия.

– Сейчас будет. – Аури ринулся к холодильнику, открыл его, изучил содержимое и захлопнул дверцу обратно. – Ничего. Я в магазин. Собирайся, Джулиан.

– Что? – Джулиан едва успел вернуться. Явно застигнутый врасплох приказом Аури, он поставил костыли у дивана. Перевел взгляд с меня на своего друга. – А может, ты один сходишь?

– Старик, я сутки на ногах. Ты поведешь. – Аури вытащил из кармана ключи и бросил их Джулиану. Тот ловко поймал их на лету.

Не оказав ни малейшего сопротивления, Джулиан исчез в своей комнате и вернулся через считаные секунды, сменив грязную футболку на чистую. Еще он попытался привести в порядок взъерошенные волосы, но ключевое слово здесь «попытался».

– Веди осторожно, – бросила я, едва они вышли за порог. – Руки на десять и два часа! – Показалось, что Джулиан рассмеялся, но тут дверь за ними захлопнулась.

Аккуратно я отпустила Лоуренса. Ему совсем не нравилось сидеть у меня на руках, и, как только его лапы коснулись пола, он сорвался с места и набросился на игрушечную мышь, лежавшую рядом с телевизором.

Кэсси, закашлявшись, обратила на себя внимание.

– Да? – решила я выказать свое участие.

– Как, черт возьми, это произошло? – Она требовательно ждала подробностей.

– Как произошло что?

– Вы с Джулианом. – Кэсси заговорщически наклонилась вперед. – Как он в постели?

Ой. Ну дела. Я рассмеялась и помотала головой.

– Ничего не было.

Не поверив мне, Кэсси продолжила допрос.

– Тогда почему вы оба так запыхались? И вспотели? И какого черта на тебе его рубашка?

– Собирали мебель. А рубашку Джулиан мне одолжил, потому что мне нечего было надеть: не нашлось ничего чистого.

Прищурив глаза, Кэсси посмотрела на меня недоверчиво и в то же время растерянно: так разглядывают трудную головоломку судоку, когда подозревают, что поставили число не в тот квадратик.

– А как ты заставила его помогать?

– Долгая история.

– И что, вы теперь дружите?

– Типа того, – ответила я, хотя вопрос оставался открытым: я ведь не успела сказать Джулиану, в чем он ошибался. – Довольно об этом. Лучше расскажи, как дела у Майлин и Горвина, – поинтересовалась я, переводя тему, и присела на кофейный столик. – Они осуществили все, что задумывали?

Кэсси усмехнулась и смущенно опустила глаза.

– Почти.

– Ух. – От любопытства я наклонилась ближе к ней, подперев подбородок руками. – И что произошло?

– Ну кое-что, – сказала она и пустилась в пространные объяснения: Кэсси поведала обо всех интригах, которые разыгрывались в ее мире между персонажами.

Я словно очутилась в романах «Песни льда и пламени», только с эльфами. Интересовало меня, конечно, лишь одно происшествие, но я решила не забегать вперед.

– И вот Горвин наконец выступил против отца. Прямо в центре деревенской площади. Такой драматичный момент! Он схватил Майлин за руку и повел прочь. Они оказались в лесу, а когда Горвин успокоился, они поцеловались. А потом еще поцеловались и еще… – с каждым словом голос ее становился тише, чувственнее, на губах заиграла мечтательная улыбка.

Ох, жаль только, нет пакета с попкорном!

– И?

– И Майлин споткнулась о корень. – Улыбка померкла, и Кэсси покачала головой, очевидно, разочаровавшись во всем на свете. Она посмотрела вниз на загипсованную ногу. Кэсси, разумеется, не так себе представляла свой первый раз с Аури.

– Долго эту штуку носить?

– Доктор уверяет, что это еще «хороший» перелом, – саркастически буркнула Кэсси, закатывая глаза. – А раз я совсем молодая, то уже через два месяца снова буду ходить без костылей. Просто нужно будет быть осторожней. Вероятно, уйдет шесть месяцев на то, чтобы перелом полностью зажил, и тогда можно будет заниматься спортом без ограничений. – Она мгновение помолчала. – Повезло, что мой любимый вид спорта – силовая дрема.

Я прыснула со смеху.

– Захочешь потренироваться – только позови. С радостью присоединюсь.

Кэсси одарила меня слабой улыбкой. В то же мгновение Лоуренс вскочил к ней на диван. Обнюхав гипс, кот прогулялся по телу девушки и, удобно устроившись на ее плоской груди, довольно замурлыкал. Кэсси погладила котенка, но, несмотря на приподнятые уголки рта, глаза ее выдавали, что она убита горем. Кэсси ожидала от этих выходных очень многого. Но ведь ей вовсе не нужны ролевые игры, чтобы получить то, что хочется.

Вздохнув, я сползла с кофейного столика на пол.

– Можно поговорить с тобой начистоту?

Кэсси замерла с Лоуренсом на руках, а глаза у нее едва не полезли на лоб.

– Ты все-таки переспала с Джулианом, признавайся, – прошептала она, абсолютно уверенная в своей правоте.

– Нет, но если это вдруг случится, ты будешь первой, кому я расскажу, – отрезвила я ее пыл.

– Обещаешь?

– Обещаю, – заверила я подругу – вот только нам с Джулианом до этого шага как до Луны пешком. В отличие от Кэсси и Аури. – Почему вы используете игру как предлог быть вместе?

Кэсси сморщила носик. Она не отрывала взгляда от Лоуренса, всем своим видом демонстрируя, что нет на свете ничего важнее, чем гладить кота.

– Не понимаю, о чем ты.

Я фыркнула.

– Все ты понимаешь – покраснела вон.

– От лекарств.

– Чушь. Вы проецируете свои чувства на Горвина и Майлин.

– А вот и нет.

– А вот и да.

– Нет, это всего лишь игра, – спорила Кэсси.

Я начала злиться.

– Игра, которую вы вдвоем и придумываете.

– Мы с Аури не вдвоем все решаем. Нас там двадцать человек.

– Да, но пространство для импровизации у вас же остается.

– Конечно, но в этом есть смысл. Горвин и Мэйлин созданы друг для друга.

– Точно так же, как и вы с Аури.

Кэсси опустила руку, которой чесала Лоуренса за ушком. Затихнув, она медленно повернула голову. Мгновение она молча изучала меня, а потом тихонько спросила:

– Ты правда так думаешь?

– Я уверена в этом, – твердо ответила я, и, кажется, мои слова попали в самое сердце Кэсси. – Я решила, что вы вместе, еще когда мы только познакомились. И как же я огорчилась, когда Джулиан ошарашил меня и сказал, что вы не пара. Вы производите такое впечатление, будто вместе вечность. Да только то, как вы друг на друга смотрите, чего стоит. Вы созданы друг для друга, как Рейчел и Росс.

Кэсси задумчиво прикусила губу.

– А тебе это не кажется странным?

– Что именно?

– Ну я и Аури, вместе… Как парочка…

Я замотала головой.

– Нет. А должно?

– Но ведь он такой… – Кэсси осеклась и замахала руками, испугав Лоуренса. Он спрыгнул с дивана и бросился прочь. – А я такая… – она указала на себя. – Не-а, не пойдет.

Я нахмурилась, соображая, что она пытается донести. И вдруг меня осенило.

– Неужели в этом все дело? – подозрительно спросила я. – Ты не хочешь этих отношений, потому что он афроамериканец?

– Ни в коем случае! – Кэсси аж подскочила, но гипс помешал ей подняться. Она скривилась и осторожно опустилась. – Мне-то плевать. Но вот остальные так и норовят влезть не в свое дело. Ты когда-нибудь встречалась с «не таким» человеком?

Я покачала головой, хотя некоторое время провела с сыном Риты Эмилио – наполовину латиноамериканцем, но о его корнях никто не догадывался благодаря генам белого отца. Все так удивлялись, услышав, что он свободно говорит по-испански, так что нас вряд ли стоило сравнивать с Аури и Кэсси.

– Тогда ты даже не можешь себе представить, каково это, – жаловалась Кэсси. – Куда бы мы ни пошли вместе, везде на нас глазеют. По взглядам сразу все понятно: нас оценивают. Судят. Наверняка большинство не хочет ничего плохого и просто любопытствует, но это так противно. Мы для всех главный номер на дурацком шоу. Незнакомцы, которые ничего о нас не знают, беспрестанно наблюдают за нами как за подопытными кроликами, да еще и перемывают косточки. Порой у них прямо на лицах написано, как они представляют меня и Аури в постели только потому, что он высокий и черный, а я низкая и белая. С чего они взяли, что у них есть на это право? – С каждым словом Кэсси злилась все сильнее, и под конец ее тонкий голос задрожал от гнева. – И это мы еще всего лишь дружим и близко общаемся. Представить боюсь, что случилось бы, если бы мы держались за руки или целовались.

– Вот черт. – Никаких толковых слов поддержки в голову не пришло. – Я тебе так сочувствую.

Закрыв глаза, Кэсси глубоко вздохнула.

– Забей, все в порядке.

– Нет, не в порядке. – Я схватила ее за руку и бережно сжала. Пальцы у Кэсси оказались ледяными. – Я не знала, как все на самом деле. А так быть не должно. Вы заслуживаете быть вместе, не чувствуя себя при этом неловко. Да и какой нормальный человек будет воображать незнакомых людей в постели? Я себя-то в постели представлять не хочу. Мне однажды довелось побывать в отеле с зеркалом на потолке, и, о боже, зрелище оказалось не из приятных. Видела свое лицо во время оргазма – ужас.

Кэсси засмеялась.

– Что это был за отель?

– А что? Хочешь забронировать номер?

В понедельник я пропустила первую лекцию, зато навестила Кэсси: ей предстояло провести ближайшую неделю в четырех стенах. Девушке приходилось глотать обезболивающее, а оно лишало ее последних сил – преподавателям она в таком состоянии все равно не сдалась.

Мы позавтракали вместе и полистали мои наброски. Бессвязные рисунки, которые я создавала ради практики и вдохновения, составляли богатую коллекцию реалистичных портретов, фантастических существ и пейзажей. Рисунки произвели на Кэсси неизгладимое впечатление, а ее похвала пришлась мне как бальзам на душу и потешила эго. С удовольствием я бы просидела с ней весь день, но не хотелось подводить Ализу. К тому же все не усвоенное на занятиях придется потом догонять дома, а это вытянет из меня куда больше сил, чем плестись в колледж утром понедельника.

Лекции глубокоуважаемых преподавателей, как всегда, наводили на меня лишь тоску, и я попыталась изобразить Кэсси в эльфийском костюме, но рисовать живых людей по памяти оказалось той еще задачкой.

Я предвкушала обед с Ализой, но она заявила, что не сможет: после лекции ее ожидала встреча с группой другого курса. На секундочку закралась мысль сбежать со следующих пар и пойти домой, но я все же решила не лениться.

В «Дикую оливку» одной идти не хотелось, и я поплелась в столовую. В обед там яблоку негде было упасть. Воздух оказался спертым, воняло горелым маслом, а от людского шума разболелась голова. Стоять в очереди за размякшей картошкой фри я не горела желанием, а потому взяла батончик и яблоко из торгового автомата.

Сложив скудный обед в рюкзак, я отправилась к тому дереву, под которым обычно дожидалась Ализу – хотелось немного понежиться на солнышке, – как вдруг мне на глаза попалось необычное здание какого-то факультета. Корпус, как и все строения колледжа, выстроен был из красного кирпича – только кладка здесь выглядела гораздо аккуратнее. Да и за цветами с кустарниками, высаженными перед зданием, тщательно ухаживали. Корпус юридического факультета мог похвастаться только крошечными окошками, а тут на первом этаже встроены панорамные окна – можно даже внутрь заглянуть. За стеклом виднелись не просто серые аудитории, а классные комнаты, обставленные заботливой и внимательной рукой. Ни одна мелочь не отдана воле случая, и результат – уют и гостеприимство.

Не успела я опомниться, как уже поднималась по ступенькам ко входу в здание архитектурного факультета. Вздрогнула, пройдя через холодную дымку кондиционера. Коридор оказался пуст: по всей вероятности, студенты разбрелись по лекционным залам или прохлаждались в столовой. Не спеша я прошлась по коридору, рассматривая висевшие по обеим стенам картины: проекты, наброски, а также фотографии знаменитых сооружений. Под каждым располагалась карточка с информацией – как в музее, не иначе. Вот Эмпайр-стейт-билдинг. Построен в тридцатые годы прошлого века, тогда же и распахнул свои двери. Высота по крыше – 381 метр, со шпилем – больше 443 метров. Всего 102 этажа, 73 лифта и 6514 окон – внушительные цифры, но меня они не заинтересовали. И все равно я сфотографировала карточку и отправила Эдриану.

– Ну и что ты здесь забыла? – неожиданно услыхала я вопрос, раздавшийся откуда-то позади меня.

Обернувшись, я наткнулась на Джулиана: он стоял в двух шагах от меня. Вчера, попрощавшись, я удалилась в свою квартиру как раз после того, как ребята вернулись с покупками. Кэсси устала из-за нашей беседы, да и Аури явно с ног валился. Я понадеялась, что Джулиан пойдет со мной, чтобы завершить разговор, но парень так и не появился.

– Тебя преследую, – ляпнула я. – Разве не понятно?

– Сталкеры обычно держатся на расстоянии и стараются оставаться незамеченными.

– А я не преследователь, а преслед-в-следователь. То же самое, но гораздо ближе.

– Но в первую очередь ты дурочка, – фыркнул Джулиан.

– Зато обаятельная.

– Что верно, то верно, – признал Джулиан, пристально глядя мне в глаза. Я ответила ему тем же взглядом. Стояло позднее лето, жара не спадала – и все равно этот тип нацепил рубашку с длинным рукавом. Одежда подчеркивала мускулистые, но не перекачанные руки (очевидно, результат ношения тяжестей на работе в супермаркете). Ремень наплечной сумки пересекал грудь, а в руке у Джулиана я заметила сэндвич, завернутый в фольгу, – и тут же у меня родилась идея.

– По шкале от одного до десяти насколько я обаятельна?

Джулиан задумчиво нахмурился.

– Пять с чем-то, ближе к шести, – ответил он наконец. Да ладно, по нему сразу видно – меньше чем восьмеркой Джулиан меня не считает. Я оскорбленно скуксилась, но сохранять серьезность оказалось сложно.

– Вообще-то, правильный ответ – одиннадцать, но ничего страшного. От кого-то на четверочку я и не ожидала большего.

– Ух ты, как великодушно. Подозреваю, остальные не дали бы выше двойки.

– Ага. – Я пожала плечами. – Но ведь остальные не знают тебя так хорошо, как я.

– Думаешь?

Кивнув, я одолела небольшое расстояние между нами и схватила Джулиана под руку. Почуяла исходивший от него аромат древесины и клея: видимо, работа над новым макетом шла полным ходом.

– Например, никто не догадывается, что обедать ты пойдешь со мной.

– Разве? – спросил Джулиан, разглядывая наши сцепленные руки.

– Ну я надеюсь. – Я состроила щенячьи глазки, чтобы он сжалился. – Пожалуйста!

– Так уж и быть, – закатил он глаза.

Я просияла, да и его улыбка, хоть и вялая, не заставила себя ждать. Джулиан, может, еще не решил, стоит ли впускать эту девчонку в свою жизнь, но вполне очевидно, он этого хотел.

Я потянулась в сторону выхода на улицу, но далеко не ушла. Джулиан не двинулся с места, а потому моя рука выскользнула, и я вопросительно на него уставилась.

– Пойдем лучше туда. – Он махнул рукой куда-то в сторону лабиринта стен и дверей. – Я знаю одно классное местечко.

– Но погода такая славная.

– Доверься мне.

Ну как такому откажешь? Джулиан повел меня на лестницу, и мы поднялись на четвертый этаж. Миновав коридор, мы добрались до другой лестницы, и по ней тоже пришлось взбираться.

– Неужели у вас нет лифта? – задыхаясь, осведомилась я после того, как мы доползли до металлической двери. Ясное дело, от невиданных физических нагрузок я раскраснелась как рак.

– На нем непрерывно таскают туда-сюда макеты, пройдет вечность, пока дождешься, – посетовал Джулиан, толкая дверь.

В лицо тут же ударил ослепительный солнечный свет, и глаза, привыкшие к тусклому искусственному освещению, пришлось крепко зажмурить.

Шагнув за дверь, я моргнула.

Раз.

Другой.

Третий.

Сад. До того прекрасный, что казалось, он возник из старой доброй сказки: идеально ухоженный газон, в изобилии клумбы и большие кадки с растениями, которые в иных местах так теснились, что создавали миниатюрные джунгли. От ветки к ветке тянулись цепочки выключенных фонарей: их время суток еще не пришло. Тут и там размещены шезлонги, старые поддоны и винные ящики, превращенные в столы и табуретки. На них расположились студенты: наслаждались едой, занимались или просто грелись на солнышке.

Я обернулась к Джулиану.

– Что это за место?

– Оазис, совместный проект архитекторов и ботаников. – Он закрыл дверь, и мы подошли к столу, над которым склонились сосредоточенные студенты. Джулиан попросил у них два свободных табурета и после одобрения сунул мне сэндвич, а сам потащил винные ящики в тень больших пальм.

Ящик оказался весьма удобной заменой стулу.

– И почему мне раньше об этом саде не рассказывали?

– Эти твои юристы понятия не имеют об Оазисе. Это секрет. – Он на мгновение задумался. – Ну или по меньшей мере неписаный закон: не хвастаться садом перед другими факультетами.

Понимаю: расскажи всему колледжу об Оазисе, и здесь яблоку будет негде упасть. Я про себя поклялась унести тайну в могилу – но кое-кому рассказать просто обязана. Недолго думая я вытащила телефон и сделала снимок, который сразу отправила Эдриану с подписью: На крыше архитектурного факультета. Тут тебя очень не хватает.

– Ты только что послала кому-то фотографию секретного места? – возмутился Джулиан.

– Да, моему брату. – Отложив телефон, я достала купленное в автомате яблоко. – Он любит архитектуру.

– Тогда понятно. Он учится?

Первая мысль была ответить отрицательно, но как я могла сказать с уверенностью? Эдриан точно не зачислялся ни в Йель, ни в колледж Мэйфилда – это я проверяла, но мог ведь он поступить в какой-то другой университет.

– Думаю, нет, – сказала я наконец.

– То есть ты не знаешь? – развел руками Джулиан.

Я покачала головой, но простое движение далось мне с таким трудом, будто вся тяжесть мира вдруг свалилась на плечи.

– Вообще, мы оба должны были поступать в Йель, но четыре месяца назад мой брат исчез. Нет, точнее – сбежал. Поцапался с родителями.

Неправильно сказала, нет, какая гнусная ложь! По моим словам получалось, что Эдриан совершил какую-то ошибку. Но я оказалась не готова поведать Джулиану всю правду и открыть, насколько ужасна моя семья и в каком темном обществе я выросла. Поэтому и Ализа до сих пор ничего не знала об Эдриане.

– Сочувствую тебе, – выразил соболезнование Джулиан. Голос прозвучал приглушенно. Парень наклонился вперед, оперевшись локтями в колени, и посмотрел на меня. Сострадание и понимание я отыскала в этом внимательном взгляде. Но не только – было что-то глубже. Знание.

– Полиция его ищет?

– Нет. Говорят, у них руки связаны. – Я нервно вертела яблоко. Когда я вытащила его из автомата, оно показалось мне идеальным. Но сейчас я заметила темные пятнышки на красной кожуре. – Эдриан совершеннолетний, он собрал вещи и в здравом уме и трезвой памяти ушел из дома. Он имеет право идти куда вздумается… даже подальше от семьи.

Подальше от тебя, прошептал дьявол на плече.

Предательское жжение в глазах послужило мне наказанием за беседы о брате. Я лихорадочно заморгала, пытаясь прогнать слезы, но они не желали исчезать так просто. Я, может, и преподносила чувства так же гордо и откровенно, как Тони Старк – костюм, но выглядеть слабой и ранимой ненавидела. Наверное, потому, что люди, впервые меня увидевшие, именно такой меня и воспринимали. Наклонившись, я спрятала яблоко в рюкзак (аппетит совсем пропал) и принялась искать солнцезащитные очки, надеясь скрыть за ними глаза. Слишком поздно – по щеке покатилась слеза. Мгновенно я вытерла ее тыльной стороной ладони.

– Проклятье, – пробормотал Джулиан. Ругательство из его уст прозвучало на удивление нежно. Вскочив с табурета, он опустился на колени передо мной.

Сострадание в глазах, нахмуренный лоб – Джулиан явно собирался выдать что-то утешительное, но, видимо, слова не шли. Потому что их и не существовало. Никакие пламенные речи не помогут мне забыть, как сильно я скучаю по брату.

Похоже, Джулиан сделал такой же вывод. Он не стал ничего говорить, лишь крепко сжал губы, пристально глядя мне в глаза. Отчаяние отражалось в его взгляде, и слезы у меня встали комом в горле.

Я опустила голову, чтобы волосы скрыли лицо. По рукам прошла дрожь, а плач перерос в рыдание. Некоторые дни гораздо хуже других, а я была бессильна что-либо изменить или хотя бы понять, почему так происходит.

– Мика. – Джулиан тяжело дышал. Наверное, он уже успел пожалеть, что показал мне Оазис.

Как же стыдно. Да, я хотела бы показать ему мрачную, покрытую ржавчиной сторону медали, но не так. Собиралась встать и уйти, чтобы спасти нас от неловкой ситуации, но тут вдруг Джулиан наклонился и заключил меня в объятия – и тем самым удержал кусочки моего сердца, на которые оно готово было вот-вот разлететься.

Глава 12

Джулиан крепко прижал меня к себе, и я застыла от удивления: он ведь всегда старался держаться на расстоянии. Должно быть, понял, что в эту минуту мне не хватает объятий. В конце концов я ответила ему тем же, обхватила руками за шею и уткнулась лицом в плечо, орошая слезами его рубашку. Джулиан гладил меня по спине, нежно и естественно, казалось, ему не впервой утешать плачущую девчонку.

Кошки, скребущие на душе, потихоньку успокоились, унося с собой одиночество. Тепло Джулиана, жар, скопившийся между нами, согревали, как огонь из камина в самую холодную зиму. Дрожь отступила, и спокойствие заполнило меня до кончиков пальцев. Медленно, но неуклонно оно вытеснило сестринскую боль и беспокойство, оставив только крошечную их часть: она теперь не покидала меня ни на секунду, а сгореть сможет только в объятиях Эдриана – ведь когда-нибудь же это произойдет.

Я проглотила остатки горьких слез, и дышать стало легче. Тоска, захватившая сердце, никак не желала покидать свое пристанище, но постепенно сдавала позиции и слабела. Спасибо, Джулиан, что не бросил меня в одиночестве. Что просто был рядом. Что просто понял.

Еще крепче прижавшись к другу, я повернула голову. Задела губами нежную кожу на шее – по телу Джулиана пробежала легкая дрожь.

– Прости, что залила тебя слезами, – прошептала я, всхлипнув. Слова хрупкие, как семя одуванчика, – удивительно, как их не унесло ветром.

– Нет проблем, просто сожгу потом рубашку.

Невольно я улыбнулась.

– Запиши это в счет тех денег, которые должен мне.

– Идет.

Я ощутила кожей дыхание Джулиана и еще глубже окунулась в его объятия – ближе уже некуда.

Сердце отбило несколько ударов, пока мы с Джулианом обнимались, не шевелясь и не произнося ни слова. Вокруг нас царило абсолютное безмолвие – а мир продолжал вертеться.

– Долго еще обнимать тебя? – спросил Джулиан, выждав мгновение, длившееся вечность. Он поддразнивал, но я не сомневалась: Джулиан будет прижимать меня к груди ровно столько, сколько захочу. Или пока нас не выгонят из Оазиса.

– Десять секунд, – попросила я.

– Как скажешь, – пробормотал он, а я начала обратный отсчет.

– Десять, девять, восемь… – так я дошла до нуля, но Джулиан не ослабил хватку. Обнимал еще некоторое время и только потом убрал руки с моей спины.

Интересно, может, Джулиан не меньше меня нуждался в объятиях? Судя по всему, обычно он никого близко не подпускает.

Джулиан оперся руками о табурет, на котором я сидела, и заглянул мне в глаза – он явно беспокоился.

– Тебе лучше?

Кивнув и слабо улыбнувшись, я стерла слезы с лица. Что-то черное прилипло к кончикам пальцев, очевидно, подводка и тушь размазались по щекам.

– Как я выгляжу? – осведомилась я.

Джулиан наклонил голову и скривился.

– Запишись на собеседование в комнату страха – точно получишь работу.

Он вытащил из кармана платок.

– Можно?

Я не стала сопротивляться: ни за что не побегу зареванная в туалет.

Одной рукой Джулиан поддерживал меня за подбородок, а другой промокнул лицо. При этом он казался таким сосредоточенным, будто я – макет, который нужно собрать по частям. Брови нахмурены, рот приоткрыт, и – готова поклясться – он даже задержал дыхание, будто опасаясь, что я могу рассыпаться от малейшего вздоха.

Как же давно я никому не позволяла видеть себя такой. Родителям уже не доверяла. У Лилли своих проблем хватает. Я поделилась с подругой опасениями за Эдриана, но пообещала себе не сломаться при ней.

– Как новенькая, – наконец подал голос Джулиан.

– Спасибо, – поблагодарила я, но это слово прозвучало слабо и бессмысленно в такое чудное мгновение.

– Не за что. – Джулиан опустил руки и вернулся на свой табурет.

На долю секунды мне захотелось вновь оказаться ближе к нему, хоть Джулиан и сидел в двух шагах. Как это возможно? Я с удовольствием проводила время с друзьями, наслаждалась их обществом, но Джулиан – другое дело. Тут было нечто большее. Меня влекло к нему, но причину этого влечения я постигнуть не могла – слишком уж мало времени прошло. Рита, наверное, поведала бы что-нибудь о родственных душах, в это я верила не больше, чем в гороскоп, который она читала нам с Эдрианом за завтраком на протяжении долгих лет.

– Ты точно уверена, что тебе лучше? – недоверчиво спросил Джулиан.

Моргнув, я осознала, что, видимо, ушла в себя и уже давно смотрела в одну точку.

– Да, конечно. Просто я кое-что поняла.

В его глазах зажглось любопытство.

– И что же?

– Ты не четверка, а восьмерка.

Если не больше.

Он расплылся в улыбке:

– Спасибо. И я не считаю тебя всего лишь пятеркой. Но ты и так в курсе. – Как бы между прочим он пожал плечами и не стал комментировать свое заявление.

Затрепетали бабочки в животе, но в этом не было вины теплого солнца и хорошей погоды. А может, Джулиан чувствует то же, что и я?

В памяти всплыло признание «Потому что ты мне нравишься». Эх, будь я посмелее и не так разбита после небольшого срыва, отважилась бы расспросить об этом. В отместку себе за трусость вытащила из рюкзака шоколадный батончик – на солнце он успел подтаять и прилип к фольге. Маленький кусочек шоколада, вкус сладости на языке – и мир стал чуточку приятнее.

– У тебя больше ничего нет на обед? – осторожно осведомился Джулиан.

Посасывая кусочек шоколада, я посмотрела на батончик.

– Ну нет.

Вздохнув и покачав головой, он разделил свой сэндвич и предложил мне половину.

– Ты вообще способна выживать в одиночку?

Я с благодарностью приняла угощение.

– А ты возьми меня к себе. Как Лоуренса.

– Ну вот и ты набиваешься в мою постель, – фыркнул Джулиан.

– Ты меня раскусил. – Усмехнувшись, я принялась расправляться с сэндвичем. На вкус он оказался столь же великолепен, как и тот на вечеринке.

В тишине мы съели общий нехитрый обед, а потом поделили растаявший шоколадный батончик.

Пальмовые ветви давали прохладную тень, но на крыше становилось жарче с каждой минутой. По спине потек пот, и, выудив из сумки заколку, я собрала волосы. Свежий ветерок коснулся шеи, и я облегченно вздохнула. Гораздо лучше. Джулиан все это время наблюдал за мной, а я только сейчас заметила, что на нем все еще рубашка с длинным рукавом.

– А тебе не жарко? – Риторический вопрос, и так понятно: его лоб блестел от влаги.

– Все в порядке.

Я и без того знала, что Джулиан пытался скрыть, и хотела, чтобы со мной он чувствовал себя так же комфортно, как и я с ним.

– Твой шрам меня совершенно не беспокоит, – заверила я.

Беззаботность утекла с лица Джулиана, оставив его выражение холодным, исчезла даже тень улыбки.

– Я рад, что тебя он не беспокоит. А вот меня – да.

Меня покоробил его резкий тон. На такое я не рассчитывала. Видимо, шрам докучал ему сильнее, чем предполагалось. Итак, вопрос: Джулиан переживал из-за покрасневшей кожи или, что более вероятно, воспоминаний о появлении шрама? Я бы поставила на второе. До сих пор Джулиан не производил впечатления тщеславного человека, придающего чересчур большое значение мнению окружающих. Я решила не спрашивать его, где он заработал шрам. Пусть расскажет все сам, когда будет готов, а я поделюсь с ним правдой об Эдриане, когда придет время. В качестве извинения я молча протянула Джулиану последний кусочек шоколада.

– Нам тоже пора выдвигаться, – сказал Джулиан по прошествии нескольких минут: студенты поднимались со своих мест, покидая Оазис.

А я бы с удовольствием осталась, но не стоило бросать Ализу в одиночестве на послеобеденных лекциях. Скрепя сердце я собирала вещи в рюкзак, как вдруг что-то упало на пол рядом со мной. Я вздрогнула, а Джулиан громко выругался.

– Зараза!

Молния на его наплечной сумке сломалась, и содержимое высыпалось на пол. Джулиан присел, подбирая вещи и складывая их обратно.

Машинально я наклонилась, чтобы помочь ему. Подняла ручки, книгу, разлетевшиеся листы, исписанные неровным почерком, с которым я уже была знакома по запискам на двери. Но среди цифр и букв я обнаружила кое-что еще. Опешив, я извлекла из бумаг рисунок обнаженного мужчины. На вид ему около сорока, он сидел на корточках. Ноги согнуты, член безвольно висит в промежности. Мужчина мечтательно смотрит вдаль. Шрам из тонких карандашных линий протянулся от шеи до живота.

– Что это? – Я протянула рисунок Джулиану.

Он забрал его.

– Тебе бы следовало знать. Ты ведь тоже рисуешь.

– Это твой рисунок?

– Нет, мне просто нравится таскать с собой рисунки голых мужчин. – Он закатил глаза и сунул лист между бумагами. – Естественно, я это рисовал. На одном из занятий.

– Я думала, ты изучаешь архитектуру.

– И это тоже, – заверил Джулиан, разбираясь с застежкой на сумке. К счастью, она не сломалась, а только разъехалась. – Рисование обнаженной натуры – один из обязательных предметов.

– В самом деле?

– Да. Учимся оценивать формы и пропорции.

– Не знала об этом, – произнесла я, чувствуя, что позеленела от зависти. Я бы отдала все что угодно, чтобы посещать этот курс. Конечно, можно изучать искусство дополнительно, но я опасалась, что приключится то же самое, что и с пачкой чипсов. Стоит только открыть, чтобы съесть всего один кусочек и удовлетворить желание, но не успеешь и оглянуться, как окажешься на полу с болью в животе от проглоченной в один присест пачки.

Джулиан убрал вещи в сумку, после чего мы сразу ушли из Оазиса и спустились вниз. Внутри здание показалось еще более мрачным и унылым после свежести и зелени сада. Маленькие тени плясали перед моими глазами, которые привыкали к изменению освещения.

– Во сколько ты сегодня освободишься? – поинтересовалась я у Джулиана, пока он придерживал для меня дверь на первом этаже. По коридорам тут и там сновали люди, сменявшие лекционные аудитории.

– В четыре.

Мы направились к выходу.

– Я тоже. Пошли домой вместе?

– Прости, не могу. Работа, – замер Джулиан.

– В «Ломаных чернилах»?

Он замешкался, бросив взгляд вдаль, словно на мгновение задумался о чем-то другом. Затем кивнул.

– Хорошо, может быть, в другой раз. – Я наклонилась и на прощание поцеловала его в щеку. Жесткая щетина уколола губы. Я подняла глаза на Джулиана: он так озадаченно на меня уставился, что я прикусила язык, стараясь не рассмеяться.

Отвернувшись и не сказав ни слова, я удрала. Заставила себя не оборачиваться и не смотреть на Джулиана, хотя и ощущала на спине его взгляд.

Итак, Джулиан трудился в салоне, меня не ожидало ничего, кроме пустой неприбранной квартиры, а потому я решила после занятий прокатиться по городу и проверить любимые места Эдриана. Что еще я могла сделать, чтобы найти брата? На этом мои идеи заканчивались, хотя я завела в ноутбуке папку «Частные детективы». Сохранила туда некоторые адреса, почитала отзывы в интернете, обследовала сертификаты и полистала форумы, но пока не осмелилась связаться с кем-то.

Первая остановка, как обычно, – любимое кафе Эдриана. Я заказала кофе и показала баристе фотографию брата, понадеявшись, что она его видела. Но ответ девушки оказался отрицательным. Посидев немного за столиком, я вышла на террасу – погода славная, Эдриан скорее расположился бы на улице. Дальше я двинулась в наш обычный кинотеатр, где мы смотрели «Дэдпул 2» за несколько дней до исчезновения брата. Я показывала его фотографию всем сотрудникам – и все напрасно.

Порой меня терзала совесть за то, что я выставляю брата на всеобщее обозрение. Незнакомые люди глазеют на него – чем не вторжение в личную жизнь? Все это напомнило мне рассказ Кэсси об их с Аури отношениях. Но что мне еще оставалось? Я очень хочу найти брата, но нельзя просто подходить к людям и говорить: «Я ищу молодого человека, похожего на меня». Мы с Эдрианом выглядим совсем по-разному, хоть и были близнецами. Однажды нас даже приняли за парочку в кинотеатре и пожелали «хорошо провести время на свидании». Как же.

После кафе и кинотеатра настала очередь Музея современной архитектуры и зала игровых автоматов, где Эдриан часто зависал с друзьями после школы. Лет сто с тех пор утекло – но чем черт не шутит. Нигде не повстречав брата и в конечном итоге расстроившись, я отправилась в «Книги плаща и кинжала» – надо же подбодрить себя.

Три комикса, два графических романа, новая футболка с «Черной молнией» – самое то для спонтанной покупки. Я помчалась домой, проехав мимо городского парка. Задумавшись, неосознанно направила машину на ту улицу, где располагался салон «Ломаные чернила».

Я припарковалась перед салоном, но не решалась зайти. Ну нагряну я туда, и что? Джулиан сочтет это жутким? Или обрадуется? Сомнения все не рассеивались, и я поразмыслила какое-то время, но все-таки собралась с духом. Если что, совру, что ищу новую заглушку для пирсинга, поскольку старую по невнимательности смыла в раковину.

Раньше я видела этот тату-салон только снаружи, а теперь, зайдя внутрь, рассмотрела интерьер. Стены завешаны фотографиями татуированных частей тела. В витринах выставлены украшения для пирсинга, а полки ломились от призов, выигранных мастерами студии. На заднем плане играла тихая рэп-музыка, смешиваясь с жужжанием игл. За стойкой восседала женщина с ярко-рыжими волосами и туннелями в ушах, до того растянутыми, что можно три пальца сунуть.

Она листала журнал, но подняла глаза, когда я приблизилась к стойке. Губы, того же цвета, что и волосы, растянулись в улыбке.

– Добро пожаловать в «Ломаные чернила». Чем я могу вам помочь?

– Привет, – поздоровалась я, оглядываясь по сторонам в поисках Джулиана, но, кроме нас с этой дамой, на ресепшене больше никого не наблюдалось. Зато из глубины помещения доносились голоса. – Я ищу друга. Джулиана.

– Он сегодня не работает.

Я вздрогнула.

– Вы уверены? Он сказал мне, что будет сегодня здесь.

– Нет, извините. Джулиан работает только по выходным. – Губы растянулись в сочувствующей улыбке, а во взгляде я разглядела сожаление. Женщина, наверное, подумала, что меня продинамили. – Может, он просто перепутал день, – добавила она, пытаясь сгладить неловкость, но мы обе знали, что это неправда. Кто перепутал бы понедельник с субботой? Никто.

Джулиан солгал мне.

Я закипела от ярости, но она тут же сменилась сомнениями. Почему Джулиан не сказал правду? Причина может быть только одна: он не хочет общаться со мной. Неужели все то время, что мы провели вдвоем, Джулиан считает ошибкой? Возможно, он уже собирается вычеркнуть меня из своей жизни, потому что так легче. Но что тогда означали объятия в Оазисе? Ничего не значили?

Закружилась голова, и я вдруг поняла, что выгляжу ужасно глупо. Поблагодарив собеседницу за информацию, я повернулась к выходу, но замерла на полдороге. Не спеша я обернулась к ней.

– Не могли бы вы не говорить об этом Джулиану, пожалуйста?

– Могила. – Женщина понимающе улыбнулась.

– Спасибо, – бросила я и ринулась к машине.

Глава 13

– Почему. Он. Мне. Соврал? – Каждое слово я подкрепляла ударом по боксерской груше.

Первая для нас с Лилли тренировка в спортзале. Сотрудник рассказал нам про оборудование и объяснил, какого результата мы можем достичь. Теперь же мы слонялись по залу и делали все, что на ум взбредет. Первым делом я направилась к грушам, чтобы излить гнев, который не отпускал меня со вчерашнего дня.

Сомнения и неуверенность грызли меня после посещения «Ломаных чернил», но по дороге домой закралась мысль, что это не я должна страдать, а Джулиан. Он солгал. Если уж он имеет что-то против моей компании – пусть поставит меня в известность, а не держит на расстоянии дешевыми отговорками. Хоть на какое-то уважение я могу рассчитывать, не так ли?

– Наверняка этому есть разумное объяснение, – рассуждала Лилли, стоявшая по другую сторону груши – она придерживала ее для меня. Светлые волосы у девушки уложены в пучок. Розово-фиолетовый спортивный костюм местами потемнел: мы успели вспотеть на пробных упражнениях.

– Да ну? И какое же? – раздраженно осведомилась я. По лбу у меня стекал пот, и, если верить зеркалу на противоположной стене, щеки раскраснелись от тренировки.

– Не знаю. – Лилли пожала плечами. – Может, он не сказал правду, потому что было неловко? Например, неприятный визит к врачу. Или встреча в клубе анонимных алкоголиков. Да что угодно – масса вариантов.

– Ты на чьей вообще стороне? – проворчала я, сознавая, что подруга, скорее всего, права. Но все равно я злилась – в основном на себя. Черт меня дернул заявиться в «Ломаные чернила». У меня же не было ни одной причины идти в тату-салон.

Да-да, конечно, ни одной причины, – прошептал дьяволенок на плече, понимающе посмеиваясь.

– На твоей, – ответила Лилли. – Всегда. И ты это знаешь. Я просто не хочу, чтобы ты злилась из-за ерунды. Джулиан солгал, он поступил некрасиво, но если ты поговоришь с ним, я уверена, все прояснится.

– А вдруг ситуация станет еще более неловкой, если он узнает, что я за ним притащилась в «Ломаные чернила»? – Я продолжала нещадно колотить по боксерской груше. Левой. Правой. Левой. Правой. Левой. Правой. Руки уже отяжелели – такими шлепками я никого не вырублю.

– С каких пор тебя волнует, что подумают люди?

– Меня и не волнуют чужие, но мы с Джулианом ведь соседи, – гордо объяснила я, но, конечно, и доли правды тут не было. Мы с Джулианом – гораздо больше чем просто соседи, по крайней мере, мне так показалось. У нас складывалась неплохая дружба, а может… а может, и что-то большее. И давно я не чувствовала к кому-то такого влечения!

Лилли фыркнула. Заморочить ей голову у меня все равно не выйдет, но на правдивости подруга и не настаивала.

– Если поможет, скажи Джулиану, что ты ходила со мной, – предложила она. – Мол, я подумываю о татуировке, вот и решила заскочить в студию.

– Спасибо, – ответила я, улыбнувшись Лилли, хоть и не собиралась отвечать на вранье Джулиана своей ложью. К тому же это слишком рискованно. Вдруг женщина за стойкой все-таки забыла про свое обещание и растрепала ему все? И Джулиан узнает, что я приходила одна. Нет, уж лучше остаться при своей правде и выложить ее лгуну прямо в лицо. Если у меня, конечно, получится. Я еще не определилась, как поступить, но, к счастью, с решением можно подождать.

– Как поживает Таннер? – сменила я тему, чтобы разбавить мысли.

– Как обычно, – вздохнула Лилли. – Ужасно занят и безумно скучает по мне и Линку.

В последний раз я врезала по боксерской груше, но представила не лицо Джулиана, а несправедливость, из-за которой Лилли и Таннер оказались так далеко друг от друга.

– Он все еще не знает, когда сможет приехать? – поинтересовалась я, снимая перчатки и отдавая их подруге.

– Нет, преподаватели дают все новые и новые задания, которые удерживают его в Принстоне.

– Это так печально.

Мы поменялись местами. Лилли приняла стойку, готовясь бить грушу, а я крепко удерживала снаряд, чтобы он не раскачивался, как стенобитный шар.

– А может, существуют какие-то особые условия для студентов с детьми?

Лилли заехала по груше.

– Не думаю.

– А может, тебе к нему приехать?

– Когда? – Стук. – Как? – Пинок. – Линк точно не будет в восторге от перелета. – Толчок. – И даже если мы прилетим в Нью-Джерси. – Удар. – Таннер должен учиться. – Дуплет. – Я не хочу быть обузой. – Туше. – И отвлекать его от обязанностей.

– Ты тоже его обязанность, а то и больше, чем учеба.

– Да, но ведь мы будем мешать ему сосредоточиться, – Лилли снова треснула по снаряду, да с такой мощью, что боксерская груша чуть не вылетела у меня из рук. Видимо, не я одна тут коплю в себе гнев. Но только почему ее слова показались мне отмазкой?

Я собрала волю в кулак.

– Что стряслось?

– Все в порядке.

С языка Лилли летела ложь, зато лицо выдало подругу: сжатые губы, нахмуренные брови – красноречивее любых слов. Сосредоточенно она уставилась на боксерскую грушу, не обращая внимания на мой вопросительный взгляд.

– Так почему ты не хочешь навестить Таннера?

Еще раз Лилли мощно зарядила по груше и, сразу опустив руки, взглянула на меня. Ее явно терзали сомнения.

– Мне страшно.

Я отпустила грушу.

– Страшно?

– Это просто смешно.

– Ничего подобного, – безоговорочно возразила я. – Чего ты боишься?

– Что меня бросят.

– Что Таннер тебя бросит? – нахмурилась я.

Лилли кивнула.

– Он разве на что-то подобное намекал? – осторожно спросила я, сомневаясь, что это возможно. Они же просто созданы друг для друга. Таннер готов целовать землю, по которой прошла Лилли.

– Нет, – прошептала она, подтверждая мои предположения. – Я просто знаю. В следующем месяце Таннеру исполнится двадцать один. Он учится в колледже. А когда вернется, его будет ждать вот это. – Лилли опустила взгляд на свое тело и с отвращением сморщилась. – И зачем ему такая жизнь?

– Потому что он любит тебя.

– Вряд ли он именно так семейную жизнь представлял.

– И что? – пожала я плечами. – Про тебя можно то же самое сказать. Ты бросила бы его по этой причине?

– Ни за что, – без колебаний ответила Лилли.

– Ну а Таннеру зачем это делать? – улыбнулась я.

– Не знаю. Потому что так легче? – Лилли увильнула от моего взгляда. – У меня плохое предчувствие.

Я шагнула к Лилли и положила руки ей на плечи. Кожа у нее оказалась влажной и липкой, но я даже не обратила внимания.

– Чувства тебя обманывают, – заверила я подругу, призвав всю силу убеждения, какую только смогла в себе найти. – У тебя сегодня плохой день, и ты всего-навсего скучаешь по Таннеру. И ничего больше.

– Может, ты и права, – вздохнула Лилли.

– Не может, а точно. Руку дам на отсечение за Таннера.

– Правда? – Лилли подняла голову. – Руки тебе нужны, чтобы рисовать.

– Вот именно: видишь, на какие жертвы я ради тебя готова? А теперь повторяй за мной: Таннер любит меня. Он меня не бросит, потому что мы созданы друг для друга. Мы скоро увидимся и будем часами заниматься сексом, потому что я чертовски сексуальна.

Уголки губ Лилли дернулись в улыбке.

– Ты права. Просто время сейчас тяжелое.

– Тогда повтори, что я сказала, – подначивала я.

– Ты серьезно?

Я кивнула.

Лилли глубоко вздохнула – поняла, что от меня так просто не отделаться, и произнесла то, что я требовала.

– Таннер любит меня. Он меня не бросит, потому что мы созданы друг для друга. Мы скоро увидимся.

– Ииииии?

– И будем часами заниматься сексом, потому что я чертовски сексуальна, – на одном дыхании выпалила Лилли.

– Молодчина, – усмехнулась я. – А теперь пойдем, ты купишь мне то странное красное вещество в соковом баре.

Мы с Лилли выхлебали по смузи и, собрав вещи, отправились в раздевалку принимать душ. Напоследок я предложила Лилли вместе поужинать, но она отказалась, потому что взяла за правило не есть ничего твердого после девяти вечера. А еще она должна была подготовиться к занятиям на следующий день. Вот бы мне столько же мотивации и дисциплины. Мое задание на предстоящий день лежало нетронутым в дальнем углу квартиры. Мы условились, когда пойдем в зал в следующий раз, и попрощались. По дороге домой я захватила буррито с дополнительным сыром и проглотила еду одним махом, не успев добраться до дома, – так сильно я проголодалась после тренировки.

Взбираться на третий этаж пешком я привыкла, но после упражнений в зале ноги стали как будто ватными, а каждый шаг – пыткой. Замерла перед дверью в квартиру, переводя дух. Взгляд как-то сам по себе упал на соседскую дверь. Изнутри доносился звук телевизора. Интересно, Джулиан дома? Или опять работает? Есть только одна возможность узнать, да и к тому же я лучше сейчас с ним побеседую, иначе потом додумаюсь бог знает до чего.

В следующую секунду я распахнула дверь, бросила спортивную сумку на пол и схватила рубашку, которую Джулиан одолжил мне еще в воскресенье. Последний взгляд в зеркало – и я шагнула обратно в коридор. Сразу постучала, пока не успела передумать.

– Аури! Дверь, – крикнула Кэсси, и тут я услышала шаги.

– Привет, Мика, – поздоровался Аури и придержал дверь, впуская меня.

На нем не было футболки. На лбу блестел пот – результат целого вечера, проведенного в приседаниях и отжиманиях. Татуировка украшала правую грудь и спускалась с плеча на спину, черные чернила мягко сливались с цветом кожи – на мне рисунки были бы заметнее.

– Привет, – ответила я и обратилась к лежавшей на диване Кэсси: – Как у тебя дела?

– Чудно, – бросила она, не отрывая взгляда от телевизора. Два героя ее сериала в эту минуту вели бурную дискуссию. – За эти дни я посмотрела почти три сезона «Волчонка».

Я одобрительно закивала:

– Впечатляющее достижение.

Кэсси никак не отреагировала – слишком увлеклась происходившим на экране.

– Ребятки из «Нетфликса», поди, строят догадку за догадкой. Кто знает, может, у нас тут труп перед телевизором, – отметил Аури, натягивая на себя невесть откуда взявшуюся футболку. – С чем пожаловала?

– Джулиан дома?

Аури от удивления вскинул брови.

– Ага, заперся в своей берлоге.

– Спасибо. – Я улыбнулась, крепко вцепившись в рубашку. Вот только не надо паниковать. Я всего лишь возвращаю Джулиану его собственность. А там, глядишь, разузнаю, почему он солгал. У него точно была веская причина – Лилли не может ошибаться. Или может.

Под пристальным взглядом Аури я бросилась к комнате Джулиана и постучала.

– Да? – раздался голос из комнаты.

Я приоткрыла дверь и просунула голову внутрь.

– Привет.

– Привет, – удивился Джулиан при виде меня. Он сидел на кровати, подобрав под себя ноги, на коленях удерживал доску – замену стола. Я застала Джулиана за учебой: в руке карандаш, вокруг – тетради и книги. Тут же приютился Лоуренс. Котенок, свернувшись клубочком, мирно дремал на покрывале.

– Можно войти?

Джулиан кивнул и, вставая, убрал импровизированный стол с колен.

Из-за этого движения я обратила внимание на его руки. Голые руки. Футболка с коротким рукавом позволяла лицезреть шрам, который до сих пор Джулиан старался прятать. Шрам покрывал большую часть предплечья, замыкаясь, как манжета. Неужели Джулиан всю руку в огне держал?

– Мика? – Он соскользнул с кровати.

– Прости, – пробормотала я, повесив голову. Не стоило на него пялиться: потому Джулиан и носил на людях теплый свитер в тридцатиградусную жару и под палящим солнцем. – Я просто хотела вернуть рубашку, – подняла ее повыше в качестве доказательства и бросила Джулиану.

– Спасибо. – Он поймал рубашку и прижал клетчатую ткань к носу.

– Не волнуйся, не стирала. Можешь обниматься с ней и представлять, что тискаешь меня.

– Для этого я урвал на аукционе «eBay» ношеные трусики.

Я сморщилась от брезгливости.

– Фууу.

– Ты первая начала. – Джулиан рассмеялся и точным броском закинул рубашку в корзину, стоявшую рядом с кроватью. Затем распахнул шкаф и принялся что-то искать.

С любопытством я огляделась вокруг: комната обставлена стильно и совсем не сумбурно. Не ожидала такого от первокурсника. Вероятно, все дело в возрасте Джулиана или же характере. Пушистый ковер на потертом паркетном полу прекрасно сочетался с креслом, стоявшим перед окном. На кресле расположился розовый плюшевый мишка. Судя по наружности, он на своем веку разное повидал. Стены украшены плакатами с изображениями зданий, пейзажей и репродукциями произведений искусства. А на письменном столе не оказалось ничего, кроме грязной тарелки.

Побродив по комнате, я остановилась возле полки с книгами по архитектуре, миниатюрной копией какого-то здания и фотографией в рамке. Цвета поблекли – снимок сделали довольно давно. На фотографии запечатлена семейная пара – мужчина и женщина, лица у них светились дружелюбием. Между ними стояла девочка лет восьми-девяти с каштановыми волосами, заплетенными в две косички. Она держала в руках мороженое и гордо улыбалась в камеру, не обращая внимания на отсутствие двух зубов. Невольно я последовала ее примеру. Взяла фотографию и развернула рамку в поисках подсказки, когда и где сделали снимок.

– Это было в Диснейленде во Флориде, – бросил Джулиан, словно прочитав мои мысли. Он вышел из-за дверцы шкафа. Как и следовало ожидать, парень надел рубашку, чтобы спрятать шрам.

Я пригляделась ко взрослым на фотографии.

– Это твои родители?

Он кивнул.

– Не знала, что у тебя есть сестра. Младшая или старшая?

Джулиан забрал у меня симок. Внимательно рассмотрел и поставил обратно на полку.

– Младшая, – наконец ответил Джулиан. Даже не взглянул на меня, да еще и помедлил перед ответом – понятное дело, я насторожилась. Примерно так же я говорила об Эдриане, а теперь, изучив лицо Джулиана, заметила тень, опустившуюся на черты.

– Как ее зовут? – шепотом полюбопытствовала я, словно просила выдать секрет.

Джулиан крепко зажмурился.

– Ее… ее звали София.

Звали.

В прошлом.

Сердце как в тисках сжалось. Я вспомнила, как рыдала на плече Джулиана из-за того, что давно не видела брата. Но ведь Эдриан всего лишь сбежал. А вот Джулиан больше никогда не увидит сестру, кроме как на фотографии.

Тепло улыбнувшись, я окинула снимок и девочку свежим взглядом. Она вдруг предстала в новом свете. Интересно, когда Софию фотографировали, она уже догадывалась, что умрет? Она долго болела? Или всему виной несчастный случай?

– Как она умерла?

– А разве это важно? – бросил Джулиан. До чего же он истерзался, это даже по лицу видно: взгляд потускнел, щеки побледнели.

Я заявилась сюда, чтобы вывести Джулиана на чистую воду за вчерашнюю ложь. Но решимость покинула меня, а гнев иссяк: я осознала, что сердце у Джулиана разбито. Плечи безвольно повисли, голова поникла – Джулиан больше ни секунды не выдержит наблюдать улыбку на лице сестры. Мне так захотелось обнять его и побыть рядом – как он не оставил меня в трудную минуту – и вместе перенести всю тяжесть этой боли. Я и собиралась так поступить, шагнула к Джулиану, но он отпрянул.

Медленно он покачал головой и скрестил руки перед грудью.

– Не надо.

– А… Ладно. – Я опустила руки. И зачем я вообще обратила внимание на фотографию? Да еще хватило ума взять ее и рассматривать. Я мгновенно впала в отчаяние, совершенно не представляя, что делать. Нельзя оставлять Джулиана один на один с горем, но и навязывать ему утешение не хотелось. Я беспомощно наблюдала за ним, а он угрюмо смотрел в пол, погрузившись в свои мысли, и рассеянно касался пальцами левого предплечья.

Предплечье.

Шрам.

Джулиан ненавидел его. Больше, чем что-либо другое.

А что, если?.. Может, ожог он заработал в том же происшествии, когда погибла его сестра? Если так, ничего удивительного, что Джулиан ненавидит даже просто смотреть на обожженную кожу. Всю жизнь носить с собой напоминание о том, что потерял. Как бы я такое пережила? Он остался, у него будет в жизни все, чего никогда не узнает София. Ужасная несправедливость! Жаль, я не могу облегчить страдания Джулиана парой сочувственных фраз: все слова, приходившие на ум, казались бессмысленными.

– Джулиан, прости, – наконец промямлила я, не сообразив, за что именно извиняюсь.

– Ты же не знала, – ответил он и обернулся к Лоуренсу: котик поднялся на лапки и завертелся, отыскивая самую удобную позу для сна. Его счастью и безмятежности можно только позавидовать.

– Если захочешь поговорить… я всегда рядом, в любое время.

– Спасибо.

– Точно не хочешь обняться? – Я раскинула руки в стороны. – Перед тобой настоящий мастер в этом деле. Если бы проводили чемпионат мира по обниманию, я взяла бы первое место на раз плюнуть.

Взгляд Джулиана потеплел, но улыбка так и не появилась.

– В самом деле?

– Конечно. Убедись сам.

Он покачал головой, но печаль понемногу оставляла его черты.

Надо его подбодрить. Вот только как? Лучший способ поднятия настроения – мороженое. А еще хороший фильм. Ну или могу показать пирсинг в соске. План по выведению Джулиана на чистую воду давным-давно канул в Лету, и теперь я больше верила Лилли: у него точно была веская причина не говорить правду. Может, это как-то связано с сестрой?

Мои размышления о дальнейших действиях прервал внезапный звонок телефона. Я поддалась было соблазну не отвечать, но звонок так настойчиво нарушал тишину, повисшую между мной и Джулианом, что я полезла за мобильником в карман. На дисплее светилась фотография отца – ее сделали несколько лет назад в путешествии по Большому каньону.

Джулиан с любопытством прищурился на экран.

– Тебе надо ответить.

– Это займет всего секунду, – пообещала я и приняла вызов. – Привет, папочка.

– Здравствуй, дорогая, – радостно поприветствовал он. – У тебя все хорошо?

– Да, только что вернулась из спортзала.

– Ты сказала «из спортзала»?

Краешком глаза я заметила, что Джулиан присоединился к Лоуренсу. Кот улегся на одеяло и занялся уходом за собой, но замер, как только Джулиан сел рядом и начал его гладить.

– Да, мы с Лилли решили разнообразить тяжелые будни.

– Вот и замечательно, – сказал папа, и я догадалась, что он тут же перейдет к сути. Время – деньги, и свое отец не тратил на светские беседы по телефону. – Сегодня пришла выписка по твоей кредитке.

От удивления я округлила глаза. Обычно родители не интересовались, на что я трачу деньги. Мы с Эдрианом подарили Рите на день рождения отдых на Сейшелах стоимостью в шесть тысяч долларов – они и бровью не повели.

– Ну и?

– Здесь сказано, что ты переводила деньги центру «Гордость дождя».

Вот теперь понятно, в чем дело.

– Да, в качестве пожертвования.

– Больше двух тысяч долларов?

– Именно. А в чем проблема? – спросила я с вызовом.

Резкий тон привлек внимание Джулиана. Он не сводил с меня глаз, и я улыбнулась, давая понять, что все в порядке.

– Здесь замешан твой брат? – Слова отца прозвучали неодобрительно.

– Почему тебя это так задевает? – насупилась я.

– Я имею право знать, на что уходят мои деньги, – сурово отрезал отец.

– Если бы я смыла их в унитаз, ты бы даже не заметил!

– Полная чушь!

– Ну как скажешь, – пожала я плечами.

– Мика, – он рассерженно вздохнул. Я даже представила эту картину: отец сидит за столом, наклонившись вперед и потирая лоб. – Давай не будем ругаться, но, пожалуйста, предоставь мне право делать пожертвования. Все же отображается в наших счетах.

А, так вот в чем дело. Если кто-нибудь узнает, что Оуэнсы спонсируют центр «Гордость дождя», выводы будут однозначны. Конечно, ежегодные пожертвования в зоопарк и больницу Мэйфилда не так щекотливы.

– Это все? – осведомилась я, не желая отвечать на просьбу.

– Нет, я еще хотел пригласить тебя на ужин в субботу. Найдется время для нас с мамой?

– Конечно, – ответила я, приложив все усилия, чтобы голос не дрожал от нежелания. Отказ не принес бы ничего хорошего. Родители назначили бы любой другой день, и рано или поздно мне все равно пришлось бы их навестить. Лучше покончить с этим как можно раньше, да еще и воспользоваться преимуществами соглашения по полной. Какой бы еще организации, вставшей родителям поперек горла, пожертвовать деньги?

– Отлично. Тогда увидимся в субботу.

Я повесила трубку и сунула телефон в карман, опасаясь сделать что-то необдуманное, например отправить папе непотребное сообщение. Потому что самое страшное во всей ситуации было то, что, вопреки всему, я любила родителей. Они значили для меня все, как и Эдриан. Эти люди воспитали меня тем человеком, которым я являюсь сегодня. Они сделали все возможное, чтобы я смогла вести такую жизнь. Да, мы порой расходились во взглядах, но папа с мамой всегда желали мне самого лучшего. Они без умолку твердили о Йеле не для того, чтобы досадить мне, а потому что желали мне прекрасного будущего. И от этого на душе еще тяжелее. Ох, если бы я могла их просто ненавидеть! Тогда я бы не чувствовала себя такой истерзанной.

Глава 14

Деньги сами по себе не приносят счастья. А вот добрые дела, совершенные с их помощью, – очень даже. Следующим утром я проснулась с улыбкой, хотя все тело ныло после тренировки. Побеседовав по телефону с отцом, я точно знала, чем стоило заняться с Джулианом.

Устроившись за его ноутбуком, мы задали жару моей кредитке. Целых два часа мы подбирали организации, которые нуждаются в финансовой поддержке. Я не стала разбалтывать Джулиану, что послужило поводом для жертвенного марафона, но все равно он с радостью помог мне, благодарный за возможность отвлечься от плохих мыслей. В первую очередь отбирались те учреждения, которые, как и центр «Гордость дождя», родители сочли бы недостойными поддержки. В их число вошли фонд для беременных подростков, консультационный центр для страдающих депрессией, реабилитационный центр для алкоголиков и наркоманов и еще одна ЛГБТК-организация под названием «Под радужным куполом», о которой я раньше не слышала. Ее Джулиан отыскал. Основанная совсем недавно, «Под радужным куполом» находится на окраине Мэйфилда, в одном из самых бедных районов, видимо, поэтому я и пропустила ее во время прошлых поисков Эдриана. Нужно немедленно исправить это упущение.

Я с трудом поднялась с кровати, чувствуя мышцы, о существовании которых до сегодняшнего дня и не подозревала, и залезла в душ. Потом предупредила Ализу, что пропущу первую лекцию, и за завтраком написала Эдриану обычное утреннее сообщение: Ну что, Вонючка, как спалось? Приготовила для тебя еще одну хохму: Почему послы никогда не болеют? У них дипломатический иммунитет.

Я весело ухмыльнулась собственной шутке и покачала головой. Либо приложение, которое выплевывало эти изречения, действительно становилось все забавнее, либо мое чувство юмора медленно, но верно становилось похожим на чувство юмора Эдриана.

Покончив с хлопьями, я отправилась в южную часть города. Навигатор вел меня к организации «Под радужным куполом».

ЛГБТК-центр размещался в бывшей автомастерской, огороженной ржавым металлическим забором. Из большого двора я прошла в маленький садик со сделанными из покрышек скамейками. Сам центр представлял собой одноэтажное здание с плоской крышей. Ворота, через которые когда-то проезжали автомобили, были открыты, и я смогла разглядеть интерьер: кресла и стулья, настольный футбол и стол для тенниса. А еще книжные полки и телевизор, правда, выключенный: смотреть его было некому. Одна стена увешана фотографиями, сделанными по разным поводам. Внимательно я рассмотрела их все, надеясь хоть где-нибудь увидеть Эдриана, но понимала, что это возможно только совершенно случайно. Фотографии должно быть не больше четырех месяцев.

– Здравствуйте, чем я могу вам помочь? – Внезапно услышав прокуренный голос, я вздрогнула с перепугу. Так засмотрелась на фотографии, что не замечала ничего вокруг.

С виноватой улыбкой я обернулась и посмотрела на женщину – какие у нее теплые карие глаза!

– Доброе утро, – поздоровалась я. Собеседница направлялась ко мне. Высокая, ее длинные руки элегантно покачивались в такт шагов. Наконец она остановилась. – Очень на это надеюсь.

– Сделаю все возможное. – Женщина протянула руку. – Меня зовут Саманта.

Я пожала ее руку, оказавшуюся на удивление грубой.

– Мика, – представилась я и только тогда поняла, что вспотела от расшалившихся нервов и ладони стали липкими. А вдруг Саманта знает Эдриана, и тут мои поиски подойдут к концу? Может, он успел побывать в этой комнате и всего через мгновение я узнаю, чем мой брат жил все эти четыре месяца? Я затряслась от волнения, но заставила взять себя в руки. То и дело я тешу себя надеждами на успех – и всегда разочаровываюсь.

– Не бойся, – успокоила Саманта, по-видимому, неправильно истолковав мое смятение. Не отпуская руку, она ободряюще похлопала меня. – Это свободное пространство. Здесь все имеют право открыто высказывать свое мнение. Предложить тебе что-нибудь?

Я тяжело сглотнула.

– Вода была бы кстати.

Саманта кивнула и повела меня в свой кабинет. Полки, ломившиеся от бессчетных папок с красочными этикетками, чередовались с висевшими на стенах фотографиями, письмами и рисунками.

Я заняла стул, стоявший перед рабочим местом Саманты.

Саманта наполнила водой из графина два стакана, один из которых протянула мне. Она не стала занимать свое кресло за столом, вместо этого села на стул рядом со мной и разгладила юбку.

– Как помочь тебе, Мика?

– Я ищу брата, – призналась я и начала свой рассказ. Голос с трудом продирался через пересохшее горло.

Сколько же порогов я истоптала в поисках Эдриана, но лишь немногие слышали историю целиком. Нелегко было рассказывать незнакомцам о ссоре между братом и родителями, даже если попадался такой чуткий и понимающий человек, как Саманта. Она беспрестанно кивала и участливо слушала, а потом я наконец показала ей фотографию Эдриана.

Саманта приняла телефон из моих рук и вгляделась в экран. На лбу у женщины пролегла морщинка.

– Выглядит знакомо, – наконец сказала она.

– Правда? – Сердце у меня бешено забилось.

– Да, но отыскать информацию не смогу. – Она склонила голову. – Точно не один из постоянных клиентов, я их всех знаю. Некоторые из ребят появляются всего один или два раза. Сколько ему?

– Восемнадцать, – выпалила я и добавила: – Мы близнецы.

Саманта улыбнулась.

– Сожалею, но это значит, не осталось никаких документов. Для несовершеннолетних нужна подпись родителей, а взрослые приходят и уходят когда вздумается. – Она вернула телефон. – Оставь мне свой номер. Я свяжусь с тобой, если он вдруг объявится.

– Это было бы здорово, – ответила я, тут же проглотив разочарование. Саманта узнала Эдриана, и это уже лучше, чем ничего. Если он и в самом деле появлялся здесь прежде, глядишь, еще вернется, и тогда крепкие сестринские объятия будут лишь вопросом времени.

– Не плачь, дорогая, – сказала Саманта, протягивая мне пачку салфеток, лежавшую на столе. Я вытянула салфетку и вытерла слезы. – Ты обязательно отыщешь брата. Точно-точно. Я не в первый раз с таким сталкиваюсь. Нелегко справиться с такой реакцией родителей. Эдриану просто нужно побыть одному. И пока нет причин полагать, что с ним что-то случилось, не стоит переживать. В один прекрасный день он вернется, обещаю.

– Спасибо, – всхлипнула я. Слова Саманты были как бальзам на душу. Она знает, о чем говорит, да и причин лгать у нее нет. Нужно всего-то довериться Эдриану и нашей связи. Ему необходимо немного времени наедине с самим собой, и ничего больше.

– Пока не за что, – отозвалась Саманта. – Если тебе вдруг станет одиноко, приходи, когда захочешь. Днем мы проводим интересные программы, и, может, кто-то из клиентов узнает твоего брата. Я стараюсь в той или иной степени следить за происходящим, но не всегда удается.

– Спасибо, – повторила я и, взяв себя в руки, написала Саманте номер, после чего попрощалась.

Расстроенная, но не убитая горем, я отправилась в колледж, лелея надежду получить весточку от Саманты в ближайшие дни.

Отчий дом я долгие годы считала самым прекрасным местом на Земле. Здесь меня окружало благополучие. Здесь меня оберегали от тревог и волнений. Здесь обо мне заботились. Но сегодня, только взглянув на особняк, я занервничала: пробудились слишком болезненные воспоминания, и в ту минуту я не стала рыться в памяти еще глубже. Но тем не менее я не сбежала, а, глубоко вздохнув, постучала в дверь. Грядет еженедельный ужин – весь день я морально к нему готовилась.

Дожидаясь, пока мне откроют, я еще раз осмотрела платье, проверяя, все ли в порядке: благодаря Джулиану оно не только выстирано, но еще и поглажено. Ни одной складочки на ткани. Мама будет в восторге.

Рита распахнула дверь.

– Опаздываешь, – поприветствовала она и энергично замахала рукой, зазывая меня в дом.

Озадаченно я взглянула на часы, которые носила на левой руке. Подарок отца на шестнадцатилетие – в дополнение к автомобилю, полученному тогда же.

– Всего на пять минут, – удостоверилась я. – Пробки. Движение – просто жуть. – Ложь, я откладывала поездку до последней минуты.

– Родители уже заждались. Да и Уитли тоже.

Семья Уитли? Настораживает. Старые друзья родителей – сто лет их не видела. Мистер Уитли работает в международной компании по производству модной одежды, и несколько лет назад его перевели в Великобританию. Я слышала где-то краем уха, что они всей семьей вернулись, но не догадывалась, что до сих пор родители поддерживают с ними связь. Дружеские отношения в этих кругах подобны знаменам на ветру: куда ветер подует, туда люди и клонятся; меняется направление – сменяются друзья. А для всего остального нужно прикладывать слишком много усилий.

– Почему никто не предупредил, что у нас сегодня гости? – гневно осведомилась я. Никакого желания изображать идеальную дочь, обожающую учебу на юридическом факультете, у меня, разумеется, не было. Но, с другой стороны, раз Уитли составят нам компанию, отец хотя бы не станет вспоминать про пожертвование – а это меня вполне устраивало.

Рита закрыла за мной дверь.

– Видимо, это какой-то сюрприз.

Странные нотки прозвучали в ее голосе, и я тут же догадалась, что от меня что-то скрывают. Я хотела было расспросить Риту, но ко входу подошла мама.

Вместо удобной домашней одежды она облачилась в элегантный костюм и украсила шею жемчужным ожерельем.

– Наконец ты явилась!

– Опоздала всего-то на пять минут.

– Мы тебя уже четверть часа ждем.

– Что ж поделать, раз вы все помешаны на пунктуальности?

– Не забывай про этикет, – упрекнула мама.

Она схватила меня за руку и потащила в гостиную, где обычно ждал отец. Но на этот раз он встретил нас не один. На диване напротив сидели супруги Уитли. На вид они совершенно не изменились. Низенький, кругленький мистер Уитли в последние годы немного располнел. В его лысине отражался свет ламп. Миссис Уитли – полная противоположность мужу – немного выше него, зато в два раза стройнее. Как и моя мама, для ужина она выбрала шикарный костюм, который выгодно подчеркивал фигуру.

Но супруги Уитли пришли не одни. Между ними сидел молодой человек примерно моего возраста. Он показался мне знакомым, и я как следует напрягла память, вспоминая его имя.

Джеспер.

Я помню его до переезда в Европу: щуплый мальчишка со светлыми, вечно взъерошенными волосами и узкими плечами, так что трое таких, как он, могли одновременно пройти в дверь. Но от того мальчика не осталось и следа. Потемневшие волосы аккуратно зачесаны назад. Плечи стали шире, и, несмотря на скрывавший фигуру черный костюм, я решила, что Джеспер определенно занимается спортом.

– Добрый вечер, – поприветствовала я собравшихся и подошла к отцу, чтобы поцеловать в щеку.

– Привет, дорогая. Помнишь семью Уитли? – задал риторический вопрос отец, потому что буквально через секунду, не дожидаясь ответа, он добавил: – Мистер и миссис Уитли недавно вернулись в Мэйфилд из Лондона. А это их сын Джеспер. Вы когда-то играли вместе.

– Точно, – ответила я. – Мы втроем с Эдрианом ловили мышей в сарае, которые прятались там в дровах. – Я не смогла удержаться от упоминания имени брата. Можно было бы, конечно, приложить некоторые усилия, вести себя сегодня прилично и не затевать ссор, но я не собиралась кривить душой и отрицать существование Эдриана. Он остается частью семьи.

Я обернулась к Джесперу.

– Как поживаешь? Все еще фанатеешь от «Могучих рейнджеров»?

Джеспер засмеялся.

– Нет, давно перерос это.

Ничего себе, какой высокий голос. Единственное, что осталось в нем прежним.

– Ну а ты? До сих пор тащишься по комиксам?

– Коне…

– Присядь, – перебила мама, жестом приглашая занять кресло подле отца. – Будешь что-то пить?

Судя по голосу, настроение у нее приподнятое. Напитки обычно подавала Рита, но мама, видимо, испугалась, что я сейчас заведу беседу о комиксах. Понятно: еще одна запретная тема на этот вечер.

– Как всегда. Виски со льдом.

– Но… – Мама замялась, и ее глаза округлились.

Папа тоже смотрел на меня с выражением ужаса на лице, будто я сейчас не алкоголь попросила, а интересовалась, как лучше убивать людей – но об этом-то я из телевизора знаю.

– Не пугайтесь, – сказала я, выводя родителей из шокового состояния. – Всего лишь пошутила.

– Очень смешно, – пробормотала мама, скривившись в улыбке.

– Колу, пожалуйста. И льда побольше.

Супруги Уитли переглянулись и смущенно улыбнулись. Видимо, моя шутка позабавила только Джеспера. Не исключено, что он мог бы мне понравиться, хотя и списал со счетов «Могучих рейнджеров».

В следующее мгновение мама протянула мне стакан с колой.

Я учтиво поблагодарила и чуть-чуть отпила. Ледяная – точно как я люблю.

– Ну что, Михаэлла, как прошел день? – поинтересовался отец.

До чего же я ненавижу это имя. Иногда мне казалось, что родители используют его для того, чтобы призвать дочь, о которой всегда мечтали. Михаэлла. Михаэлла. Михаэлла. О нет, все еще Мика.

– Порядок, – заверила я, пожав плечами. Я подготовила несколько домашних заданий к следующей неделе, но большую часть дня просидела в крепости за рисованием: набросала несколько картинок к «Леди из ночных кошмаров» и записала идеи для сюжетных линий.

– Мика уже почти месяц учится в Мэйфилдском колледже, – напыщенно добавила мама. – Она поступила еще и в Йель, Гарвард и Браун, но такой уж Мика семейный человек, решила остаться в Мэйфилде.

– Что ты изучаешь? – поинтересовался мистер Уитли.

– Юриспруденцию.

– В один прекрасный день она возьмет на себя управление нашей фирмой, – продолжала мама и пустилась в пространный монолог обо мне и моей жизни. Рассказала о моей квартире. Поведала о том, какая же я самодостаточная, творческая и увлеченная. Мама умудрилась так исказить факты, что из ее слов выходило, будто бы я этакая поклонница искусства и каждую свободную минуту провожу в музеях, изучая картины. Я уважала все виды живописи и каждый раз, когда проходили выставки, посещала ту или иную галерею. Но самой большой моей страстью оставались комиксы и графические романы.

Поток ее слов прервался только появлением в гостиной Риты.

– Ужин готов.

– Великолепно. Благодарю, – сказал папа, покидая свое кресло.

Все последовали за ним в столовую, где я уже собиралась сесть на обычное место, но мама перехватила мою руку и многозначительным взглядом дала понять, что сидеть мне весь ужин рядом с Джеспером. И тут-то до меня дошло, какую пьеску разыгрывают сегодня: Мику сватают.

Ну уж нет, без меня. Я только-только отвоевала кусочек свободы от этого мира и не собираюсь погружаться в него еще глубже, заводя шашни с кем-то вроде Джаспера Уитли. Разумеется, он хороший человек, но не тот мужчина, о котором я мечтала.

Рита подала закуски, и для начала завязался разговор на деловые темы. Мистер Уитли рассказывал анекдоты из своих путешествий, а мои родители в нужные моменты вставляли истории из адвокатской фирмы. То и дело они пытались вовлечь меня в беседу дежурными фразочками: «Помнишь, Михаэлла?», «Как тебе такое, Михаэлла?» и «Это случилось сразу после твоего дня рождения, Михаэлла». Да-да, мы все поняли. Я здесь, и на меня нужно обращать внимание.

– Довольно о делах, – наконец сменила тему мама, когда Рита выставляла основное блюдо: стейк, картофель с розмарином и фасоль. Для меня приготовили на гриле сыр с травами.

– Джеспер, тебе нравится Стэнфорд?

– Все просто замечательно. Только атмосфера бесподобна, а как ради нас стараются преподаватели!

Мой отец поднял глаза от стейка.

– Кто из профессоров тебе больше понравился?

– Наверное, профессор Смит-Харрис. Она преподает экономическое развитие и микрофинансирование – в этом вся ее жизнь! Она так заражает энтузиазмом, но мой любимый предмет – язык, литература и культура Ближнего Востока. – Джеспер рассмеялся, очевидно, признание далось ему нелегко. – Не имеет никакого отношения к основной специальности, но меня всегда восхищали другие культуры.

Хозяйка дома улыбнулась.

– Разносторонние интересы – это же замечательно. Просто не следует забывать, где наше настоящее место. – При этих словах она бегло взглянула на меня, но тут же перевела внимание на Джеспера. – У тебя так много учебы, нелегко, наверное, с новыми людьми знакомиться.

Ой, да ладно, серьезно?

Джеспер сделал глоток воды.

– Можно подружиться с кем-нибудь на занятиях.

– Вот и прекрасно. – Мама понимающе кивнула, а ее накрашенные губы изогнулись в улыбке. – Повстречал уже какую-нибудь милую девушку?

Я закатила глаза и покрепче вжалась в стул. Меня мало что может смутить, однако этому разговору удалось, да и Джеспер был явно не в своей тарелке.

Он растерянно рассмеялся.

– Нет, девушку еще не встретил.

– Очень жаль, – наигранно бросила мама. – Любая почтет за счастье быть рядом с таким, как ты.

Джеспер поперхнулся водой и закашлялся.

– Премного благодарен.

Мама явно осталась довольна и склонилась над тарелкой. Подкралась смутная надежда, что на этом диалог и закончен, но следовало бы получше знать свою мать. Съев всего кусочек, она подняла голову и поймала мой взгляд.

– Михаэлла тоже одна.

Джеспер удивленно посмотрел на меня.

– В самом деле?

– К несчастью, да, – с притворным сожалением ответила я. – Невероятно трудно найти мужчину с похожими интересами. Ты случайно не увлекаешься связыванием и прищепками для сосков?

– Михаэлла! – Мамино сердце едва не остановилось от потрясения. Возмущенно она уставилась на меня, глаза у нее чуть ли не на лоб полезли. Зато Джеспер разразился смехом. Папа и мистер Уитли тоже, судя по всему, развеселились. А вот миссис Уитли выглядела растерянно – видимо, она вообще не поняла, о чем я. – Прошу прощения, моя дочь иногда любит нарушить границы.

– Должен же Джеспер знать, на что претендует. – Я похлопала его по лежавшей на столе руке.

Он не стал отодвигать ладонь, даже ощерился, и в ту секунду я осознала две вещи: во-первых, Джеспер – уж точно не простуженный на голову и в курсе, что замыслила моя мать. Во-вторых, у него было столь же мало видов на меня, как и у меня на него.

– Не беспокойтесь, миссис Оуэнс. Я подойду к этому с юмором.

Мама тепло улыбнулась.

– Лучший подход к Михаэлле.

– Нет, лучше всего сзади, – как можно тише прокомментировала я, чтобы только Джеспер услышал. Он прыснул со смеху, на что мама, ужаснувшись, снова округлила глаза. А я от всей души упивалась ее реакцией.

На этом этапе беседы вновь пошли на отвлеченные темы, но слушала я их краем уха, мысленно погрузившись в мир «Леди из ночных кошмаров». Изредка мои думы прерывались вопросом или замечанием, но тут Рита убрала посуду и подала десерт. Ой, да это же…

– Мороженое «От Бена и Джерри»?

– Твой любимый вкус, – отметил папа.

Тут же схватила ложку и в блаженстве вздохнула, ощутив сладкое таянье лакомства на языке.

Я смаковала мороженое, а мама и миссис Уитли завели дискуссию о том, что такая еда слишком калорийная. Как вдруг словцо вставил мистер Уитли.

– А как дела у Эдриана? Я слышал, он собирается весь год путешествовать по Европе.

Лица родителей похолодели, как мороженое в вазочках, но мама так быстро взяла себя в руки, что Уитли, вероятно, даже не заметили эту небольшую оплошность. Она улыбнулась.

– Да, он сейчас в Греции. А буквально на днях прислал нам фотографии из парижских катакомб.

Какая гадкая, омерзительная ложь! Вранье теперь так легко слетает с уст родителей – кто знает, может, они и сами уже давно в это верят. Наверняка помогает облегчить муки совести и как-то жить с тем, что они выставили за порог собственного сына.

– Когда-то и я полгода колесила по Европе с рюкзаком за плечами, – сказала миссис Уитли, откладывая в сторону ложку, хотя мороженого в ее вазочке оставалось еще много. – Опыт оказался поистине обогащающим.

– Почему ты не поехала с ним? – поинтересовался Джеспер.

Все внимание за столом переключилось на меня – и тут мы официально вступали на опасную территорию, ведь врать я не стану. Я взглянула на родителей: каменные лица, плотно сжатые губы – они всеми силами призывали меня попридержать язык за зубами. Но вот беда – я увидела здесь не запрет, а провокацию.

– Я бы с удовольствием отправилась с ним, но, к сожалению, возможности не представилось, – проговорила я, не спуская с родителей глаз.

– Очень жаль. А что тебя остановило? – спросила миссис Уитли, либо не заметив, как накалилась атмосфера между мной и папой с мамой, либо же проигнорировав из вежливости.

Я предположила последнее, потому что чувствовала тяжесть, повисшую в воздухе, так же ясно, как надвигающуюся летнюю грозу. Все вокруг едва ли не искрилось от напряжения – и вот-вот наступит разрядка. Не ясно лишь, произойдет это здесь и сейчас или же буря на время утихнет.

– Ничего. Просто Эдриан так торопился, – ответила я.

– Он всегда был спонтанным, – вмешалась мама.

– Да, – парировала я. – Такой спонтанный – мы до сих пор не представляем, где он.

Опешив, миссис Уитли уставилась на моих родителей.

– А вы разве не переживаете за него?

– Ничуть, – бросила я.

– Постоянно, – сказала мама одновременно со мной.

Из-за противоречия в наших словах все, сидевшие за столом, замолчали.

Вот и первые раскаты грома. Даже поверить трудно, как бессовестно лгали папа с мамой и лицемерно изображали беспокойство за Эдриана, стараясь сохранить лицо в свете своей малодушной идеологии.

Наконец мама нарушила молчание, рассмеявшись, и смех этот был столь же фальшивым, как и ее лживая забота.

– Михаэлла имеет в виду, что мы даем Эдриану свободу и личное пространство, которые ему так необходимы.

– Или это вы так решили, – поправила я с горечью в голосе. Я так устала от этого фарса, и мне невольно вспомнилась Саманта: такая искренняя, такая понимающая, вслушивалась в каждое слово. Она была готова помочь, хотя и не знала ни меня, ни Эдриана. Казалось бы, мама с папой должны любить его безоговорочно, но не смогли проявить и сотой доли такого сочувствия.

– Мы ничего не решали, – произнес папа тем спокойным адвокатским голосом, который проявлялся всякий раз, когда противная сторона приводила его в бешенство, но он не позволял себе срываться на эмоциях, потому что это могло повлиять на решение судьи. – Мы ему всегда рады.

Потрясенная, я уставилась на отца в нелепой надежде, что ослышалась, но, разумеется, нет, он именно это и сказал. Крепко сжала кулаки и пожалела, что под рукой не оказалось боксерской груши из фитнес-центра – так хотелось на чем-то выместить гнев. За этим занятием я бы представляла лица родителей и наслаждалась бы каждым ударом. Да что с ними? Меня затрясло от злости – ох, лучше бы мне убраться отсюда подобру-поздорову, иначе ляпну или сделаю какую-нибудь пакость и не смогу потом исправить.

Я отодвинула стул, и его ножки заскрежетали по полу, омерзительно скрипя.

– Только что вспомнила, я ведь еще договорилась сегодня встретиться с подругой, – солгала я, хотя правда так и норовила слететь с языка. – Чудно посидели. Было приятно снова увидеть вас, миссис и мистер Уитли. Джеспер, подумай о прищепках для сосков.

Не дождавшись ответа, я умчалась из столовой в гостиную, где оставила сумочку. Я пылала от гнева, готовая, как бомба, взорваться в любую секунду. Все, чего я желала, – сбежать отсюда побыстрее, но, конечно же, родители не могли так просто отпустить меня.

Позади меня послышались шаги.

– Михаэлла! Что, черт возьми, на тебя нашло?

Я замерла на месте и презрительно осмотрела мать. От фальшивой улыбки не осталось и следа, а лицо исказилось гримасой гнева и негодования.

– Зачем тебе понадобилось так нас позорить?

– Это ваша заслуга, – огрызнулась я.

– Да мы ничего плохого не делали!

– Если вы действительно так думаете, вам уже ничто не поможет, – покачав головой, я огляделась в поисках сумки. Этот разговор уйдет в никуда.

– Мы с папой всего лишь пытаемся защитить семью, – сказала она приглушенным голосом, чтобы Уитли не расслышали. Но я не испытывала ни малейшего желания успокаиваться.

– Вы распространяете ложь.

– Этих людей не касается то, что случилось между нами и твоим братом.

– Но вы не имеете права искажать правду. – Наконец я увидела сумочку. Схватила ее и крепко вцепилась в ручки, нуждаясь в поддержке. Я вдруг ощутила, что теряю опору под ногами. – Хватит выставлять себя невинными овечками. Это вы с папой выставили Эдриана за дверь. Это вы имеете что-то против его ориентации. И вам же абсолютно плевать, вернется он или нет. А я уже четыре месяца ищу брата. Каждую неделю проверяю все его любимые места. Ежедневно строчу сообщения, надеясь, что когда-нибудь он все-таки ответит. Я так сильно скучаю, что временами не могу спать по ночам. И все по вашей с отцом вине. Так что уж извините, что мне тяжело слушать ложь о собственном брате. В этой истории злодей не Эдриан, а вы.

Нахмурившись и скрестив руки перед грудью, мама потрясенно смотрела на меня. Она молчала некоторое время, а потом помотала головой, будто разочаровавшись во мне.

– Тебе лучше уйти.

– Да с удовольствием, – расправив плечи, я проследовала мимо нее к выходу, но остановилась и развернулась. Лицо у мамы раскраснелось, казалось, что она вот-вот расплачется, но меня это даже не задело – я-то знала, что плакать она будет от ярости, а не от печали. – И ставлю в известность, что весь месяц буду очень занята и не смогу приходить на еженедельные встречи. Увидимся после промежуточных экзаменов.

Глава 15

Сердце неистово колотилось. Я выруливала от дома родителей на машине и слышала, как кровь стучит в висках. Не припоминаю, чтобы когда-либо прежде я так лютовала и свирепствовала. Разве что в тот день, когда Эдриан исчез. Ослепленная гневом, я возвращалась к себе, перебирая решения, принятые за эти четыре месяца, и ставя каждое под сомнение. Я всего лишь хотела сохранить семью – неужели из-за этого желания я бросила на произвол судьбы самого близкого человека? Слишком ли быстро я сдалась, когда обращалась в полицию? Следовало настойчивее требовать, чтобы у меня приняли заявление о пропаже человека? Надо было обвинить родителей в дискриминации и заставить всех меня слушать? Поступить на факультет искусств и радоваться жизни, вместо того чтобы надеяться на благосклонность родителей? Как нам оправиться после этого вечера и ужасных дней? Или я сражалась в проигранной битве? Может, нашу семью уже не спасти?

Да. Да. Да. Ну, конечно же, да! – орал мне в ухо громкоголосый дьявол на плече.

Я уже собралась развернуться и заявиться в полицейский участок, но быстро отогнала эту мысль. Состояние у меня ни к черту – вряд ли мне кто поверит, да еще, чего доброго, заставят сдавать тест на наркотики.

Припарковавшись у дома, я вылезла из машины, захлопнула дверцу и с усилием надавила на кнопку блокировки на ключе. Автомобиль заперся со щелчком, злостно раздавшимся в ушах.

Прижимая к груди сумку, я доплелась до двери и тут поняла, что за мной наблюдают. Я оцепенела.

На ступеньках стоял Джулиан – светлая рубашка, пластиковый пакет в левой руке. Тусклый свет уличных фонарей создавал темные тени на его лице, рисуя углы и грани там, где их быть не должно. И в то же мгновение я почуяла, как гнев внутри утихает. Он не исчез совсем, но уступил место другому, более мягкому чувству.

Мягкая улыбка, предназначенная лишь для меня, играла на губах Джулиана.

– Плохой день?

Я кивнула.

– Как думаешь, не слишком поздно в восемнадцать лет мечтать, чтобы меня удочерили?

– Поцапалась с родителями?

– Да, – проговорила я, поднимаясь по ступенькам. Не стала останавливаться в метре перед Джулианом, а сразу бросилась ему на шею и, обхватив руками, прижалась покрепче. Зарылась лицом в плечо, погружаясь в объятия знакомого запаха. Вот оно – то, что мне так необходимо. Близость Джулиана. Его тепло. Мой личный оплот спасения.

Джулиан, видимо, немного растерялся, но быстро пришел в себя и обхватил меня свободной рукой. Легко, как перышком, поглаживал по спине, а я чувствовала каждый бугорок на его ладони сквозь тонкую ткань платья.

– Ты хочешь поговорить?

Хочу ли? Готова ли я выложить Джулиану всю правду про Эдриана и нашу ни на что не годную семью? Тогда, в Оазисе, об этом не могло быть и речи, но теперь меня так и тянуло обсудить с кем-то произошедшее. А что, если Джулиан не поймет? Вдруг он встанет на сторону родителей? Нет, исключено. Он не такой. Он не может быть таким. И все же меня что-то удерживало, да хотя бы страх перед слезами, которые неизбежно последуют за гневом.

Отстранившись, я покачала головой.

– Нет, не хочу больше об этом думать.

– Понимаю, – пробормотал Джулиан. – Если хочешь отвлечься, присоединяйся.

– А у тебя намечается что-то интересное?

Джулиан поднял руку с пластиковым пакетом.

– Китайская еда под документальный фильм про архитектуру будущего и ее воздействие на окружающую среду.

Я улыбнулась.

– Ух ты, какой бурный субботний вечер.

Он фыркнул.

– Я проснулся в шесть, семь часов проторчал в универе, еще шесть часов просидел за стойкой в «Ломаных чернилах», а последние полчаса своей жизни втолковывал восемнадцатилетней девушке, почему мы не будем бить на ее лице татуировку.

– И почему же нет?

Джулиан вытаращился на меня, набычившись, и мне захотелось прикоснуться губами к тонким морщинкам на его лбу. Но, воспротивившись этому желанию, я взяла пакет с китайской едой из его руки.

– Не хмурься так, я всего лишь пошутила. Пошли, посмотрим твою документалку про архитектуру и экологию.

Недолго думая мы решили расположиться в моей квартире. Я сменила платье на удобную одежду, и мы с Джулианом устроились вдвоем на моем матрасе – кровать до сих пор не собрана. Фильм я включила на «Нетфликсе», а ноутбук поставила между собой и Джулианом. Он угостил меня едой. Я стянула один спрингролл, но больше ни к чему не притронулась: я ведь уже поужинала.

Первые пять минут документального фильма захватили все мое внимание: показывали впечатляющие фотографии и вкратце рассказывали, как менялся строительный стиль человечества на протяжении последних столетий. Но потом пошли интервью с экспертами, я быстро потеряла интерес, а мои мысли уплыли куда-то вдаль.

Зато Джулиан слушал выступающих затаив дыхание. Все его внимание было приковано к экрану, рот аж приоткрылся от изумления, хотя наверняка многие вещи он и так знал. Джулиан увлечен этим столь же страстно, как я – комиксами и рисованием, что, конечно, классно. Странная мысль промелькнула в голове. Эх, сюда бы Эдриана: ребята бы познакомились. Эти двое уж точно бы спелись – часами беседовали бы об архитектуре.

– Что? – подал голос Джулиан, вырвав меня из раздумий. Он повернулся и как-то подозрительно разглядывал меня: видимо, заметил, что я уже давно смотрю на него, а не на экран ноутбука.

– Ничего, – улыбнулась я. – Всего лишь любуюсь твоим прелестным личиком.

Он удивился.

– Эм… ну спасибо.

– Не за что. Просто подумала, что тебе следует знать.

– Я очень ценю это, но не могла бы ты перестать?

– Хорошо.

Мне понравилось, что моя любезность не смутила Джулиана, и он не посчитал себя обязанным возвращать комплимент. Он лишь отложил коробочки от китайской еды в сторону и устроился поудобнее, наслаждаясь концом документального фильма.

Я постаралась последовать его примеру, но уже скоро мысли опять умчались вдаль. Сначала они путались вокруг ужина с Уитли и ссоры с мамой, а потом напомнили о предстоящих промежуточных экзаменах. Тогда я задумалась о том, сколько же всего мне предстояло выучить. А еще следовало написать три работы, но мне ужасно не хотелось. Зато на следующей неделе выходят четыре графических романа – уже почти полгода их жду. Можно купить романы в качестве поощрения за написание одной из работ. Или приобрести заранее – будет стимул побыстрее все закончить, чтобы прочитать романы. Или стоит попридержать деньги? Я ведь четко и ясно заявила матери, что буду нарушать договор некоторое время. Вдруг родители заблокируют кредитки? Тогда придется искать работу. Интересно, Тед и Дерек согласятся нанять меня к себе в магазин?

Вздохнув, Джулиан наклонился, поставил на паузу фильм и оценивающе посмотрел на меня.

– Дааа? – нерешительно спросила я.

– Твои мысли ужасно громкие.

– Ой.

Джулиан наклонил голову, и несколько прядей упали ему на лицо. Не задумываясь, я протянула руку и смахнула их со лба. Пальцы мимолетно коснулись кожи, и по моей руке вверх до груди побежали мурашки.

– Уверена, что не хочешь поговорить? – спросил он.

Слово «конечно» уже вертелось на языке, но, как повелось, я колебалась. Мне очень хотелось поделиться с Джулианом переживаниями. Но могу ли я ему доверять, если он мне не доверяет?

– Почему ты соврал? – выпалила я.

Джулиан растерянно заморгал.

– Ты о чем?

Собравшись с духом, я расправила плечи.

– В понедельник. Ты сказал, будешь работать в тату-салоне. Но вечером я проезжала мимо, и тебя там не было.

– И ты заходила туда?

Я кивнула.

– Прости. Не знал, что ты вдруг там объявишься.

– А если бы знал, скормил бы мне другую ложь?

– Да. Нет… – Джулиан глубоко вздохнул. – Да, – признался он, – да, придумал бы что получше.

О, ну ладно. Зато честно.

– А зачем вообще врать?

В ожидании Джулиан молча смотрел на меня – значит, ответ очевиден. Кто бы мог подумать.

– Потому что правду мне знать не положено, – ответила я на собственный вопрос.

– Прости, – произнес он очень искренне. Ну как можно злиться на такого чистосердечного человека? Тем более что он мне ничего не должен. И все равно пригласил провести вместе субботний вечер. Значит, он врал не потому, что хотел избавиться от меня.

– Извинения приняты, – вздохнула я. – Но в следующий раз вместо лжи лучше вообще ничего не говори.

Но в таком случае меня, скорее всего, погубит любопытство. Чем таким странным занимался Джулиан в понедельник вечером, что ему было настолько неловко об этом говорить?

– Обещаю, – пробурчал он с вымученной улыбкой. – Это все?

– Вполне, – фыркнула я.

Вранье Джулиана – лишь одна из тысячи вещей, которые меня беспокоили, да и меньшее из всех зол, если вспомнить ссору с родителями, пропавшего брата и предстоящие экзамены. Как мне выдержать промежуточную аттестацию? Я ни в коем случае не разгильдяйка, просто разбираться с законами, статьями и политикой – это не мое. И я уже отставала от учебного плана, но все-таки старалась наверстать упущенное. Ализа работала над материалом параллельно с блогом, но для меня это казалось невыполнимой задачей: где мне собрать столько сил и внимания?

– Как думаешь, мне стоит перевестись на другой факультет?

– Не знаю. А ты хочешь?

Я сделала глубокий вдох, будто собиралась выдать громкое заявление, но голос прозвучал тоненько и едва громче шепота.

– Думаю, да.

– Отлично. А что тебя останавливает?

– Родители.

Джулиан кивнул в знак понимания.

– А иначе они оставят тебя без гроша в кармане.

– Вероятно, но это не все, – призналась я. – Об Эдриане я тебе рассказывала. Он повздорил с родителями: они считают, что та жизнь, которую он ведет, плохо скажется на репутации фирмы. Поэтому я и пошла на юридический факультет, чтобы потом возглавить нашу фирму. Так воля родителей будет выполнена, они получат наследницу, а Эдриан сможет заниматься своими делами.

– И вы сможете восстановить отношения в семье, – сделал вывод Джулиан.

– Да, именно.

– Но семья не воссоединится, если ты бросишь учебу.

– Точно! Я знала, что ты меня поймешь!

– Угу, – пробормотал Джулиан. – Дерьмовый план.

В ужасе я посмотрела на него.

– Что, почему?

Джулиан глубоко задумался, размышляя, как лучше выразить мысль.

– Я понял твое намерение, Мика, но все не так работает. Сама подумай. Например, я ни за что не стану заводить дружеские отношения с человеком, который решительно выступает за легализацию оружия. И я не изменю своего мнения об этом человеке, если ты согласишься пойти вместо него на протест против оружия. Он-то свою позицию не изменит.

– Нет, – машинально возразила я и вскочила с матраса – я вдруг сильно разволновалась и не смогла усидеть на месте. Те же сомнения уже грызли меня сегодня, и своим замечанием Джулиан только подлил масла в огонь. – Все совершенно по-другому.

Он следил за мной взглядом.

– Уверена?

– Да, – настаивала я, но прозвучало это ни разу не убедительно. Речь ведь шла не о протесте, а о всей моей жизни. Должны же папа с мамой оценить эту жертву. Если они, конечно, вообще воспринимают мой выбор как жертву. Едва я об этом подумала, тут же отогнала сомнения твердой решимостью. – Точно сработает.

– Мне только остается пожелать тебе успеха, – совершенно искренне сказал Джулиан: он и сам хотел бы ошибиться, лишь бы я получила то, что хотела. – Но, по моему опыту, не стоит рисковать собственным счастьем, чтобы угодить другим.

Замерев, я посмотрела на него сверху вниз.

– А ты кого пытался осчастливить?

– Всех, – вздохнул он тяжело.

– Это же очень много.

– Знаю, и это меня едва не сломало, – признался он. – Не повторяй моих ошибок. Представь, что родителям вдруг станет все равно, не надо будет беспокоиться за Эдриана и фирму и ты сможешь сама выбрать специальность: что бы ты изучала?

Я заметила, что он перевел тему и не стал дальше рассказывать о себе, но решила подыграть.

– Искусство.

– И почему это меня ни капли не удивляет?

Я пожала плечами и села обратно на матрас.

– Я не смогу ответить на вопрос, когда родился Моне или умер Пикассо. Спроси меня об эпохах – придется погуглить, но я обожаю рисовать. Больше, чем что-либо другое.

– Почему?

Предполагается, что глупых вопросов не бывает, но в моих глазах этот явно был одним из не самых умных.

– Потому что искусство пробуждает наши чувства. Нельзя сотворить шедевр, не имея сердца, как нельзя и смотреть на него без сердца. Искусство всегда вызывает отклик в душе – дай только время захватить тебя.

Не представляю, имело ли все сказанное для Джулиана хоть какой-то смысл. Как по мне – все просто и понятно, но родители все равно считали глупостью. Они из тех людей, кто осматривает картины беглым взглядом. Не видят ничего, кроме текстуры и цвета краски, не воспринимают чувств, которые художник вплетал каждым мановением руки, движением карандаша или мазком кисти.

– Надеюсь, прозвучало не совсем безумно.

Джулиан замотал головой.

– Вовсе нет. Я тебя понимаю.

– Правда?

– Да. Люди в основной массе воспринимают архитектуру лишь как средство достижения цели, как крышу над головой. Но это ведь тоже искусство.

Отодвинув ноутбук в сторону, я проползла по матрасу ближе к Джулиану и прислонилась спиной к стене. Мы сидели очень близко, прижимаясь друг к другу ногами.

– Какое у тебя любимое здание? Нет, подожди. Дай угадаю. Эмпайр-стейт-билдинг?

– Нет.

– Опера в Сиднее?

– Опять мимо.

Задумчиво я почесала затылок. Я знаю не так уж и много знаменитых зданий, разве что самые избитые, которые любому дураку придут на ум в первую очередь. Эйфелева башня, Колизей, Крайслер-билдинг…

– Тадж-Махал?

– Нет.

Я обиженно насупилась.

– Ладно, сдаюсь. Выкладывай.

– Я обожаю Хабитат 67.

– Что?

Звучит как имя покемона.

– Хабитат 67, – объяснил Джулиан. – Жилой комплекс в порту Монреаля. Спроектирован архитектором Моше Сафди в стиле брутализма, а построен в шестидесятых.

Джулиан наклонился и дотянулся до ноутбука. Открыл поисковую систему, и уже через мгновение на экране красовалась фотография Хабитат 67.

Следует признать, выглядит впечатляюще.

– Похоже на лего.

Джулиан рассмеялся.

– Ничего удивительного. Он смоделирован по принципу конструктора, а для макета Сафди буквально использовал «Лего». Ходили слухи, что компания «Лего» собирается выпустить набор «Хабитат 67», но этого так и не случилось.

– Жаль, было бы круто. Что еще интересного про него рассказывают? – Я выжидающе уставилась на Джулиана. Моя заинтересованность в архитектуре имела свои пределы, к тому же я наверняка скоро забуду все, что мне поведали, но мне нравилось слушать рассказы Джулиана, нравилось, как загорались его глаза после моих вопросов.

– Хабитат 67 построили для Экспо 1967. Видишь сколько кубиков? – Он ткнул пальцем в экран. – Их ровно 354. Первоначально планировалось сделать 1350, но из-за высокой стоимости и критики со стороны общественности так и не удалось закончить.

– Ты бы хотел там пожить?

– Может, дня два, не больше.

– А я с тобой.

Каникулы с Джулианом показались соблазнительной идеей. Никаких родителей. Никакой учебы. Подальше от этого города и воспоминаний об Эдриане, которые только то и творили, что я сильнее по нему скучала.

– Может, Сафди разрешит нам пожить в его квартире.

– Это было бы очень мило с его стороны.

– Вот и позвоню ему попозже.

– В самом деле?

– Что? – Джулиан нервно рассмеялся. – Нет. Как будто я могу быть знаком с Моше Сафди.

Я пожала плечами.

– А почему нет?

– Этот человек – легенда!

– Как скажешь, – ухмыльнулась я. Скорее всего, лишь единицы знали о существовании Моше Сафди, но я понимала Джулиана. У меня было то же самое с Такеши Обата или Эммой Риос. Мало кто знал их имена, но я затряслась бы, как безумная фанатка, представься мне возможность встретиться с ними.

Джулиан рассказал еще кое-что о брутализме, а потом мы снова включили фильм, чтобы досмотреть. Я бы предпочла послушать истории друга, но раз уж его так интересовало, о чем говорят люди в документалке, я, прикусив язык, тихонечко сидела рядом.

Я старалась не отвлекаться от фильма и слушать спикеров, и некоторое время мне это даже удавалось. Но очень скоро я выдохлась и закуталась в одеяло – это оказалось огромной ошибкой. Глаза неумолимо закрывались, и каждый раз, когда мне удавалось их открыть, в фильме выступал новый докладчик. Голова все больше тяжелела, и вот я уже не смогла удерживать ее в вертикальном положении и прислонилась к плечу Джулиана.

– Устала?

Я зевнула.

– Нет, я пытаюсь тебя соблазнить.

– Очень сексуально. – Улыбку его я не видела, но точно слышала. – Мне уйти?

– Нет, останься.

Я знала, что до конца фильма он меня не оставит. Потом Джулиан, конечно, встанет и уйдет к себе, но на мгновение я представила, что он может провести эту ночь со мной. Славно было бы в кои-то веки засыпать не в одиночестве и проснуться с кем-то вдвоем. Мне бы этого так хотелось.

Покрепче прижавшись щекой к плечу Джулиана, я наслаждалась последними минутами близости.

На секунду мне показалось, что он сидел неподвижно, затаив дыхание. Но затем я различила размеренные вдохи и выдохи, убаюкивавшие меня, как колыбельная. Джулиан расслабленно прислонился к стене, а я почувствовала его ладонь на своем колене. Тепло Джулиана согревало меня даже через одеяло.

И вдруг документальный фильм – прежде казалось, ему конца-края не видно – внезапно закончился. Неподвижный кадр небоскреба сменился титрами: по черному фону заструились белые надписи. Обычно я выключала фильмы на финальных титрах, но на этот раз не стала. Джулиан тоже не шевелился: видимо, и он не готов прощаться. Из-за этого сердце забилось быстрее, но я почувствовала, будто оно остановилось. Томительное ожидание давало хоть какую-то надежду. Я могла бы попросить Джулиана остаться, но тому не нашлось ни одной разумной причины, кроме моего желания. Ссора с мамой вымотала меня и выжала все соки, так что я не смогла набраться смелости и заговорить.

Наконец Джулиан зашевелился, и я убрала голову с его плеча.

– Увидимся завтра?

– Если хочешь, – произнесла я осипшим голосом.

– Начнем завтра распаковывать коробки? Что скажешь?

Я нахмурилась.

– Хочешь снести мою крепость?

– Рано или поздно это должно случиться.

Разумеется, но мне так нравилось сидеть в своем убежище под мерцающими искусственными звездами и, отгородившись от всего мира, рисовать, на время забывая о делах.

– Давай лучше что-нибудь другое. Можно собрать остальные полки.

– Те самые, адски тяжелые?

Я кивнула.

– Ну ладно, – вздохнул Джулиан. – Тогда до завтра. Спи крепко и смотри сладкие сны.

– Ты тоже. – Одарив его прощальной улыбкой, я смотрела ему вслед, пока он уходил из моей спальни и квартиры. Дверь за Джулианом со щелчком закрылась, а я уже не могла дождаться, когда она откроется снова – чтобы впустить его.

Глава 16

Кофе. Единственная мысль, которая смогла вытащить меня из постели во вторник утром. Устала я как собака: полночи расставляла по полкам комиксы и графические романы. Сперва я хотела расставить их по цветам, но потом решила, что очень странно разделять работы одного и того же художника, поэтому начала заново и отсортировала все в алфавитном порядке.

В воскресенье мы с Джулианом несколько часов собирали стеллажи – они теперь располагались слева и справа от комода, предназначенного для будущего телевизора. А еще мы наконец-то поставили диван. Но после сборки мебели болело все тело – я даже руки поднять не могла. Горячая ванна немного исправила ситуацию, и все же, хотя боль в мышцах заметно утихла, я с ужасом подумала, что придется идти сегодня с Лилли в спортзал.

Как сонная муха я доплелась до кухни, ткнула в кнопки новой кофемашины, насыпала хлопьев с молоком и плюхнулась на табурет. Веки так и норовили закрыться обратно, но я мужественно листала «Инстаграм» и даже поставила несколько лайков. Таннер запостил фотографию их с Лилли свидания по скайпу и даже снабдил ее милейшей подписью. И как только моя лучшая подруга могла додуматься, что он собирается ее бросить? Они же просто созданы друг для друга. Точно так же, как я и карамельные брауни, которые Ализа испекла вчера и сфотографировала для подписчиков. Под постом она оставила сообщение, что интервью с ней скоро напечатают в журнале «Божественная кухня». Подписчики были в высшей степени рады за Ализу и все как один написали, что купят журнал.

На какое-то время я с головой ушла в разглядывание фотографий, а потом настрочила сообщение Эдриану: Доброе утро, Вонючка! Знаешь здание Хабитат 67? Его спроектировал Моше Сафди по принципу конструктора. Выглядит очень круто.

Как обычно, я недолго подождала реакции, и, как всегда, сообщение осталось без ответа. Но сил для переживания не нашлось: сказалась вчерашняя усталость. Неохотно я смирилась с молчанием Эдриана в надежде, что на следующий день результат будет другим.

Я отложила телефон и как раз хотела взять чашку с кофе, как вдруг раздался стук в дверь. Рука остановилась на полпути. Как странно: я никого не ждала. Насколько мне известно, Аури уже давно вышел и отправился на тренировку. Он вчера громко сетовал на тренера, который с утра пораньше погнал всю команду на поле. Скорее всего, это Кэсси нуждалась в моей помощи – гипс на ноге доставлял ей кучу неудобств.

Я вскочила с табурета и, распахнув дверь, увидела за ней не Кэсси, а улыбающегося Джулиана.

– Что… Что ты тут делаешь? – растерянно спросила я. Разве ему не следовало быть в супермаркете и расставлять продукты на полках?

– За тобой пришел, – объявил он. – Собралась?

Джулиан оглядел меня с ног до головы: светло-голубые джинсы и рубашку с принтом манги, от которого родители выпали бы в осадок. Но ноги так и оставались босыми, а волосы непричесанными. Челка, теперь коротко подстриженная, торчала во все стороны.

– Пока нет, – ответила я, все еще пребывая в замешательстве. – А мы разве договаривались?

– Нет, но я решил тебя удивить, – гордо вскинул голову Джулиан.

Так ничего и не поняв, я озадаченно промычала.

– С субботы я никак не мог выбросить из головы, что ты рассказывала об учебе и искусстве, поэтому поговорил со Стивеном.

– Со Стивеном?

– С профессором Хопкинсом. Преподает на занятиях по рисованию обнаженной натуры.

Ого… Профессор Лоусон озверела бы, если бы я пожаловала на ближайшую лекцию и поздоровалась бы «Привет, Синтия».

– В общем, я с ним все обсудил, – продолжал Джулиан. – Он разрешил привести тебя на сегодняшнее занятие. Если хочешь.

Не веря своему счастью, я уставилась на Джулиана.

– Ты не шутишь?

– Конечно, нет, – усмехнулся он. – Ну так что? Хочешь пойти?

Хочу ли я? Да, да, тысячу раз да! Но…

– Не думаю, что это хорошая идея, – осторожно произнесла я, хотя руки уже чесались схватить бумагу и карандаш. Но нельзя забывать и о пакете с чипсами – он уже обольстительно посматривает на меня. Если я сейчас съем хоть кусочек, то уже не смогу остановиться.

Улыбка Джулиана померкла.

– Почему же нет?

– Я должна сосредоточиться на учебе, – пожаловалась я сокрушенно. Как было бы здорово целое занятие не слушать ничего о законах, статьях и политике, зато узнать больше об оптике, глубине и работе кистью.

– Займет всего час. А ты…

– Согласна! – рявкнула я. Не сдержалась бы, даже поставь на другую чашу весов мою жизнь. Меня подтолкнуло сильное внутреннее влечение, как инстинкт у животных. Его не остановить. Всего один час. Всего разочек. Пачка чипсов или ничего. Я отыщу крупицы самоконтроля и смогу положить ее на место.

– Я иду с тобой.

– Тебе понравится, – заверил Джулиан, как будто я в этом сомневалась.

– Дай мне пять минут, и я готова, – отвернувшись, я уже собиралась броситься в ванную, как вдруг резко остановилась. Улыбаясь во весь рот, я взглянула на Джулиана и подскочила к нему. С быстротой молнии обхватила его руками и прижала к себе. Мимолетное объятие, которое закончилось так же быстро, как и началось, потому что я не желала пропускать ни секунды занятия. – Спасибо!

Мчась в ванную, я слышала позади смех Джулиана.

Запах краски и скипидара окутал нас, как только мы вошли в студию. Я все именно так себе и представляла: мольберты с табуретами расставлены вокруг пустого постамента. Вдоль стен выстроились полки с принадлежностями для рисования, многочисленные картины украшали комнату – за ними едва было видно кирпичную кладку.

В такую рань успели дойти лишь единицы из студентов, поэтому мы с Джулианом смогли легко выбрать мольберты. Мы остановили взгляд на двух холстах рядом с постаментом, окна располагались за спиной: так солнце не будет нас слепить.

С волнением я изучала взглядом кабинет, рассматривая произведения искусства, висевшие на стенах, но внезапно меня отвлекло жужжание телефона. Я вытащила его из кармана.

Ализа возмущалась в ответ на мое утреннее сообщение о том, что я – в очередной раз – пропущу первую лекцию.

Ализа: Рисование с обнаженной натуры?

Я: Ага.

Ализа: Ну ладно…

Я: Завидуешь?

Ализа: Немного, кажется, это уж в любом случае занимательней, чем государственное право.

Ализа: Ты уже видела голого мужика?

Я: Да я окружена ими!

Я: Сотни!

Я: Тысячи голых мужчин!

Ализа: (эмодзи с баклажаном).

Ализа: Препод пришел!

Ализа: Повеселись там со своими мужиками!

Прыснув со смеху, я отложила телефон и вновь обратила взор на развешенные рисунки, большинство из которых – карандашные и угольные наброски различных частей тела. Грудей или половых органов не наблюдалось, зато то тут, то там мелькали голые попы, но были и абстрактные картины и натюрморты.

– Какая из этих картин тебе больше всего нравится? – поинтересовался Джулиан. Он расположился на стуле рядом и точил карандаши – не одной мне не терпелось взяться за работу.

Задумавшись, я прикусила губу.

– Не знаю. Все такие классные. Хотя… вон тот, возле двери, рисунок с силуэтом истощенного мужчины впечатляет. Как расставлены тени и контрасты! – Я указала на картину. – А твои рисунки здесь есть?

– Нет, я не настолько хорош.

– Не говори глупостей. Тот, что я видела, просто великолепен.

Стараясь не смотреть в глаза, Джулиан протянул мне два карандаша – в спешке и радостном предвкушении я совсем забыла собрать необходимые принадлежности.

– Спасибо, но здесь есть гораздо более талантливые люди. Например, ты.

– Не буду отрицать.

– От скромности ты не умрешь, – ухмыльнулся Джулиан.

– От ложной скромности – точно нет, – пожала я плечами. – Я знаю, что хорошо рисую – так многие говорят. Я тяжело трудилась и долго практиковалась, чтобы рисунки получались такими красивыми. И не собираюсь недооценивать свои достижения. С этим и другие прекрасно справляются, – добавила я с горечью в голосе, потому что ссора с мамой все еще напоминала о себе, как кость в горле.

– Родители? – догадался Джулиан.

Я кивнула, но говорить о них мне совсем не хотелось. Поэтому я лишь ткнула пальцем в сторону пустого постамента.

– А ты знаешь, кого мы сегодня будем рисовать?

– Пока нет. На прошлой неделе Малкольм приходил в последний раз. Значит, сегодня будет кто-то новый. Ну или удача от тебя отвернется, и преподаватель проведет теоретический семинар, – ответил Джулиан, но веселый огонек в его глазах подсказал, что он лжет. Определенно, будет новый натурщик.

Через некоторое время в кабинет вошел профессор Хопкинс. Я сразу поняла, что это преподаватель: не из-за его вида, а потому, что его сопровождала пожилая женщина в красном халате.

Хопкинс поприветствовал собравшихся и представил студентам Мари – натурщицу, шатенку с заметными седыми прядями. Все лицо у нее было покрыто множеством мелких морщинок, отсчитывавших возраст женщины, подобно кольцам дерева. Кожа усеяна родинками, но вызов, который сегодня бросил своим студентам Хопкинс, заключался в другом. Мари не назовешь красавицей, если понимать под этим словом то, что наше общество выдает за красоту. Но она оказывала на всех такое воздействие, что глаз от нее оторвать было невозможно. Как будто она – луна, а все вокруг – море. Мы ее не знали, но не могли сопротивляться ее обаянию и, подобно морскому приливу, тянулись к луне. Мари всего лишь зашла в кабинет, заражая всех лучезарной улыбкой, и настроение в одночасье изменилось. И как мы должны запечатлеть такое воздействие?

– Желаю вам славно провести время, – сказал Хопкинс, закончив краткое знакомство с натурщицей. – Если у вас появятся вопросы или вам понадобится совет, я всегда к вашим услугам. А теперь все ваше внимание и талант должны быть обращены к Мари.

По рядам студентов прокатился одобрительный ропот, все потянулись за карандашами, а Мари, обнаженная и совершенно невозмутимая, встала на постамент.

В то же мгновение у меня в животе запорхали бабочки – так не терпелось приняться за работу. Я бы с удовольствием начала сразу, но пока не была готова рисовать натурщицу. Вокруг меня уже вовсю скрипели карандаши о бумагу, а я наблюдала за женщиной и пыталась ее разглядеть. Увидеть ее суть. Эта женщина, стоявшая передо мной, – кто она? Откуда она? Какие испытания она пережила за свою жизнь? Что сделало ее тем человеком, который теперь предстал пред нами? Что оставило эти морщины на ее лице – солнце или печаль? Для самой себя следовало ответить на эти вопросы и написать историю, быть может, не правдивую, но она поможет мне изобразить не только тело, но и душу женщины.

Прошло добрых четверть часа, и я наконец осмелилась взять карандаш и нарисовать первую линию. Вышла она не плотной и уверенной, зато тонкой и обдуманной. Сейчас приходилось рисовать не выдуманный персонаж, а реального человека – натурщица заслуживала, чтобы я выложилась на полную. И я это сделала.

Я полностью отдалась Мари и рисунку. Ничто не смогло бы отвлечь меня и вывести из равновесия: мимо проходил профессор Хопкинс, ребята позади меня обсуждали выходные, опоздавший студент в панике ворвался в кабинет – но я с головой ушла в работу, как вдруг что-то выдернуло меня из транса.

Ошеломленная, но с горящими глазами, я оторвала глаза от холста. Бросила взгляд на Джулиана.

Он больше не рисовал, а только сжимал в руках мобильник. Телефон вибрировал, но Джулиан не торопился отвечать на звонок. Не шевелясь, он глазел на экран. Парень побледнел.

– Джулиан?

Он и ухом не повел.

Удостоверившись, что Хопкинс не обращает на нас внимания, я наклонилась к Джулиану и посмотрела, что у него в телефоне. Звонили с несохраненного в памяти номера, но, судя по панике на лице Джулиана, номер для него вовсе не был незнакомым.

Осторожно я взяла его за руку, успокаивая, но прикосновение возымело обратный эффект. Вздрогнув от шока, он резко поднял голову – так вздрагиваешь, когда пытаешься уснуть, но мозг внезапно выдергивает из глубин сна.

– Что-то не так? – осведомилась я, хотя ответ был очевиден.

Моргнув, Джулиан впился в меня взглядом. Глаза у него округлились от страха. Он уже собирался что-то сказать, и ответ даже повис в воздухе, но тут телефон замолчал. Из-за внезапной тишины Джулиан снова вздрогнул и еще раз посмотрел на мобильник. Экран загорелся в последний раз, сообщая о пропущенном вызове, но тут же вновь потух, как будто ничего и не произошло.

– Кто тебе звонил? – спросила я как можно тише.

– Моя… – Джулиан едва переводил дух.

Он не успел продолжить, потому что телефон снова завибрировал. Тот же неизвестный номер, но теперь Джулиан лучше держал себя в руках. Он быстро вскочил со стула, едва не опрокинув его, и выбежал вон из кабинета.

Профессор Хопкинс, сбитый с толку, посмотрел ему вслед, перевел взгляд на холст и, наконец, на меня.

Я изобразила извиняющуюся улыбку и, не колеблясь ни секунды, поспешила за Джулианом. Сердце бешено забилось, и я, толкнув дверь, судорожно оглядела весь коридор слева направо, уже готовясь обыскивать все здание, но не пришлось.

Джулиан стоял всего в нескольких шагах от двери, прижимая мобильник к уху – на звонок он все-таки ответил. Он повернулся ко мне спиной, и лица я не видела, но, судя по напряжению в плечах, ему пришлось не по душе то, что говорил собеседник.

Медленно я приблизилась к нему.

– Он поправится?

Вот черт. Кровь в жилах заледенела. Этот вопрос не мог означать ничего хорошего. Я замерла позади Джулиана, и бормотанье в телефоне стало отчетливее, но я так и не расслышала ответ.

– И сегодня тоже? – спросил Джулиан.

И снова ответ прозвучал неразборчиво. Джулиан крепко вцепился в телефон – даже костяшки на пальцах побелели.

Машинально сердце заколотилось еще быстрее. Я понятия не имела, что делать, так как могла только догадываться о том, что произошло, но я чертовски хотела быть рядом. Я сделала еще один шаг к Джулиану, показывая, что я не брошу его.

Мельком взглянув на меня, он вновь уставился в пол. Внезапно по его телу прошла дрожь, а черты лица в одно мгновение будто огрубели. Он крепко стиснул зубы. Однако Джулиан явно не удивился ответу, который услышал.

– Понятно, – пробормотал он холодным, почти отстраненным голосом. – Конечно. Обязательно сообщай новости. – С этими словами Джулиан, не попрощавшись, сбросил звонок.

Рассердившись, он сунул телефон в карман и прикрыл глаза, пытаясь удержать себя в руках. Глубокий вдох и громкий выдох – я так близко стояла, что можно было мысли услышать. Но это нисколечко не приблизило меня к разгадке того, что же только что случилось.

Я встряхнула головой, разгоняя мысли.

– Кто тебе звонил?

Джулиан поднял взгляд. В глазах искрились вперемешку печаль и злость. Что мне делать? Обнять его или дать побыть одному?

– Моя мама.

– А зачем? – осторожно спросила я.

– У моего отца был сердечный приступ. – Джулиан казался равнодушным, но плотно сжатые губы выдавали все его чувства. Но я так и не поняла, от кого он хочет скрыть переживания. От меня? От всего мира? Или от самого себя?

Еще ближе – я подошла, почти прикасаясь к нему всем телом, и ощутила исходившее от него тепло, хотя своим видом он источал лишь холод. Я старалась помнить, что эта суровость предназначалась не мне, и все равно вдруг оказалась в растерянности. В ином случае я бы заключила Джулиана в объятия, утешила и заверила, что с его отцом все будет хорошо. Но ситуация к такому не располагала.

– Отвезти тебя в больницу? – спросила я, тихонечко поглаживая его по спине – обычный жест утешения. Но Джулиан не успокоился, а только напрягся и отодвинулся от меня.

Ладонь соскользнула, я заставила себя не вцепляться ногтями в его рубашку.

– Совсем не обязательно, – покачал головой Джулиан. – Мама велела не приходить. Да и к тому же родители живут в Айдахо.

Недоверчиво я посмотрела на Джулиана. Если бы мой папа слег с сердечным приступом, я сделала бы все что угодно, чтобы его навестить.

– Ты уверен? Инфаркт – это же серьезно.

Что, если твой отец не переживет?

– Знаю, но мы с родителями не очень-то близки, – ответил Джулиан. Тут он вновь облачился в костюм супергероя – из-за этой маски я не понимала, что за человек передо мной, что он чувствует.

– Это понятно, но твой отец…

– Скорее всего, получит еще один инфаркт, как только увидит меня, – резко перебил Джулиан. – Не разводи панику. Они не хотят видеть меня – я не желаю видеть их. Точка.

Не выслушав моего ответа, он развернулся и зашел обратно в кабинет.

Я придержала дверь, чтобы она не закрылась за ушедшим Джулианом, но проходить дальше не стала, наблюдая, как он садится за мольберт и берет карандаш как ни в чем не бывало. Как будто ему не сообщили того, что перевернуло бы мир любого человека с ног на голову.

Это точно ненормально. Невольно я задалась вопросом, есть ли какая-то связь между сломанными отношениями с родителями и смертью Софии. Такой удар судьбы может разрушить любую семью.

Глава 17

Остаток дня я никак не могла прийти в себя: мысли то и дело возвращались к Джулиану и его отцу. У них точно все в порядке? Правильно ли поступил Джулиан, послушав свою мать? Она сама потребовала, чтобы он не являлся в больницу. Почему-то это напомнило мне историю с Эдрианом. Ситуации казались очень разными, но я все же видела связь, которая никак не хотела уходить из головы: два молодых человека, от которых отреклась семья. А вдруг Джулиан потерял последний шанс поговорить с отцом? Я ни за что бы не простила себя, случись это с моим папой. И я ни секунды не сомневалась, что уж на такое сообщение Эдриан ответит. Но я не стану использовать это как ложный предлог вывести брата на общение – слишком жестоко и бесчеловечно.

– Есть планы на субботу? – поинтересовалась Лилли чересчур энергично для человека, только что отпахавшего целый час в спортзале. Узнав, что Таннер приедет домой на выходные, она вела себя так, словно в ее жилах вместо крови течет эспрессо.

– Пока нет, но раз уж ты спрашиваешь, видимо, скоро появятся, – ответила я, смахнув прилипшую к влажному лбу прядь темных волос.

Мы оккупировали сауну фитнес-студии. Как будто мало вспотели на тренировке. Но Лилли настояла на посещении сауны: якобы она способствует циркуляции крови и помогает избавиться от боли в мышцах. Но я сомневалась – тут же просто очень жарко.

– Можно оставить у тебя Линка на ночь? Знаю, ты еще не сидела с ним дольше чем полдня, но я собираюсь последовать твоему совету. Ну ты поняла… про секс часами и все такое. Хочу забронировать номер в отеле для нас с Таннером, но не могу же я просить родителей посидеть с Линком. Привет, мам. Привет, пап. Не могли бы вы присмотреть за моим сыном, чтобы ваш будущий зять мог как следует со мной порезвиться. Ну уж нет. Что скажешь? Приютишь Линка на ночь? Пожа-а-а-алуйста, – последнее слово она тянула очень долго.

– Конечно. Не собираюсь я стоять между тобой и удовольствиями, – согласилась я, но мне было немного не по себе от мысли, что Линк будет со мной целую ночь. Обожаю этого маленького сорванца, но моя квартира же совершенно не приспособлена для детей. Вдруг он ударится головой о стол или наглотается акриловых красок?

Лилли засияла.

– Спасибо, я в долгу перед тобой.

Кивнув, я одарила ее натянутой улыбкой.

– Ладно, сначала я не хотела спрашивать, чтобы не тревожить тебя лишний раз, но ты же мрачнее тучи – не могу больше игнорировать, – Лилли обеспокоенно посмотрела на меня. – Что случилось? Последний раз ты так раскисла, когда думала, что сериал «Люцифер» больше не будут снимать.

– Это из-за Джулиана, – вздохнула я.

– Почему я не удивлена? Что он натворил на этот раз?

– Ничего. Но его отец в больнице.

– О, мне жаль это слышать. – Лилли наклонилась ко мне, пытаясь утешить, но ее полотенце соскользнуло, и она поспешно схватила узел, придерживая ткань над грудью – неужели она боится, что я увижу слишком много? – А что произошло?

– У него случился инфаркт, а Джулиан не хочет его навестить.

– И почему он не хочет? – нахмурилась Лилли.

– Кажется, они поссорились.

– Он не сказал почему?

Я поморщилась, раздумывая, стоит ли поделиться с подругой своей теорией. Проблема не во мне, а в Джулиане: я прекрасно знаю, он не хочет, чтобы каждая собака была в курсе его жизни. Но если нельзя поговорить с Лилли, то с кем вообще можно? Не хотелось копить переживания в себе, а она как-никак моя лучшая подруга. Кроме того, Лилли, в отличие от Аури и Кэсси, не знакома с Джулианом, и они вряд ли пересекутся в колледже.

– Я думаю, это как-то связано с его сестрой. Она погибла.

– Черт. – На мгновение Лилли, казалось, потеряла дар речи. – Как она… ну ты поняла…

– Я уже ни в чем не уверена, но Джулиан не хотел это обсуждать. Помнишь, я рассказывала про шрам?

Лилли кивнула.

– Предполагаю, он остался после автомобильной аварии, в которой погибла София.

– Ого, это сильно. Думаешь, Джулиан виноват в той аварии?

Эта мысль никогда раньше не приходила мне в голову, но, возможно, Лилли была права. Я ни за что на свете не посчитала бы, что Джулиан мог намеренно причинить вред Софии, но несчастье может приключиться с кем угодно. Иногда для него требуется лишь скользкая дорога.

– Я не знаю, – призналась я.

– О боже. А ты не в курсе, сколько лет было Софии?

– Без понятия, – вздохнула я. – Совсем маленькая. Джулиан хранит ее фотографию, на вид ей восемь или девять. Если бы она выросла, снимок был бы посвежее, правда?

– Возможно, – пробормотала Лилли. От пара и тепла ее щеки покраснели, но я все равно заметила, как она опечалилась. Наверняка она думала о Линкольне и о том, каково это – потерять его. – И что ты собираешься делать?

– Не представляю.

Не разводи панику. Жестокие слова Джулиана все еще звучали у меня в ушах. Они больно бередили душу, хоть я и знала, что не стоит принимать их близко к сердцу. За него говорили страх и боль. Джулиану, может, и хотелось верить, что отец для него не так уж и важен, но я-то слышала, как он беспокоится. Где-то в глубине души Джулиан все еще привязан к родителям, как бы ни отпирался. Но как мне донести до него эту мысль, если я даже поговорить с ним не могу?

– И его родители вот так просто смирились с этим? – негодовала Лилли.

– Очевидно. Он утверждает, они и сами не желают его видеть.

– Ну и жесть! То есть они потеряли одного ребенка, а потом вот так вот обращаются с Джулианом? Я думала, родители, наоборот, захотят сильнее сблизиться с ребенком, особенно после чего-то подобного.

– Скорбь еще и не такое может пробудить в человеке, – беспомощно пожала я плечами. – А может, я ошибаюсь. Это просто теория, которая хорошо подходит и логично объясняет, откуда взялся шрам Джулиана. Вполне вероятно, я кругом не права.

– Не думаю. Чаще всего самое простое объяснение оказывается правильным.

– Но это не делает его лучшим.

– Знаю. – Лилли отпустила узел полотенца и взяла меня за руку, нежно сжав пальцы. – Тебе не остается ничего иного, кроме как просто быть рядом с Джулианом.

Но меня нет рядом. После урока рисования у Стивена я просто-напросто отпустила его, как будто ничего не случилось. Джулиан, может, и хотел, чтобы болезнь отца не задела его, но это далеко не правда. Я услышала это в его голосе и прочитала в его глазах еще до того, как он успел надеть маску.

Не разводи панику.

Ну уж нет, я буду разводить панику. Джулиан не должен переживать эту боль в одиночестве, ему нужен человек, который никогда не бросит в беде. И я собираюсь стать этим человеком.

– Джулиан? – Я стучала в дверь его комнаты, стараясь не обращать внимания на мурашки, вызванные сверлящими взглядами Аури и Кэсси. Но не стоит на них обижаться: пробило уже восемь часов, а я ворвалась в их квартиру, как солдат на построение. – Джулиан? Ты еще не спишь?

– Ну теперь-то парень точно на боковой, – услышала я позади бормотание Аури.

Я бросила на него суровый взгляд через плечо, но не смогла долго злиться: они с Кэсси сидели на диване, в окружении груды ткани и швейных принадлежностей. Оба надели костюмы – ну, по крайней мере, их детали. Кэсси чуть ли не сидела на коленях Аури, пытаясь нацепить на него заостренные уши. Вдвоем они выглядели прелестнее, чем мордочки животных, изображениями которых Ализа украшала глазурь на кексах.

Вновь я забарабанила к Джулиану.

Спустя несколько долгих секунд послышалось мяуканье. Потом шаги. Дверь распахнулась, и черная тень пронеслась мимо меня к шмоткам, которые Кэсси и Аури свалили на пол. В то же мгновение Лоуренс набросился на нечто, напоминавшее наплечник, и что есть силы ухватил клыками.

– Что происходит? – спросил Джулиан.

Спать он, кажется, еще не собирался, но и выходить в люди не планировал: к этому не располагали серые спортивные штаны с пятном от кофе, мятая футболка, поверх нее клетчатая рубашка, за рукав которой он то и дело дергал, будто только-только успел накинуть. Мне вдруг стало не по себе – но не от того, что он снова прятал шрам, а от того, что глаза у него покраснели и остекленели, а густые ресницы стали будто темнее, чем обычно. Джулиан все глаза выплакал – мое сердце разбито. Мне хотелось заключить его в объятья и прижимать к себе, пока вся боль не уйдет далеко в прошлое, но интуиция подсказывала, что ему это не понравится.

Не разводи панику.

– Помоги мне кое с чем, – бросила я.

– С чем?

– Со всякими штуками для детской безопасности. – Я подняла повыше пакет, который приобрела в хозяйственном магазине. – Лилли заявила, что Линк будет на выходных ночевать у меня, и я боюсь сломать ее ребенка. Я ей тогда кучу всего должна буду.

– И обязательно делать это прямо сейчас?

– Конечно. Завтра у меня не будет времени. – Ложь. – А на неделе ты вечно занят: колледж, тысяча мест работы и тайные встречи. – Абсолютная истина. – Пожалуйста? – Я сложила руки в молитвенном жесте. – Ты до сих пор должен мне несколько часов своей жизни. – Я не сомневалась, что Джулиан в любом случае придет на выручку, но это напоминание стало последней каплей.

– Дай мне минутку, – вздохнул Джулиан.

– Собирайся быстрее.

Он проскользнул обратно в комнату, но оставил дверь открытой, что я расценила как приглашение. Я пошла за ним, следом стрелой помчался и Лоуренс с наплечником наперевес. Он оказался великоват для котенка, и зверек то и дело спотыкался, но не сдавался и мужественно дотащил подушечку до своей корзинки. Пристроившись рядом, я взяла наплечник, временно исполняющий обязанности игрушки, и стала двигать им в разные стороны. Как и положено маленьким хищникам из семейства кошачьих, Лоуренс атаковал игрушку и запинал ее задними лапками.

– Сколько лет этому Линку? – поинтересовался Джулиан, шевелясь позади меня.

– Три.

– Трехлетку доверили тебе?

– Не говори так, – потребовала я, отталкивая Лоуренса пальцем, но он только сильнее укусил наплечник. – Я частенько нянчусь с Линком. И пока что отвозила в больницу всего разочек.

– Ты серьезно?

– Да, но это была не моя вина, – объяснила я. Правда, я потом некоторое время чувствовала себя провинившейся, но Лилли никогда на меня не обижалась. – Мы гуляли в парке, Линк уполз, и его укусила пчела, которая пряталась в траве.

– Почему ты не положила ребенка на одеяло?

– Знаешь что, раз уж ты так великолепно ладишь с детьми… – я умолкла. Остаток фразы застрял в горле.

Секундой ранее я обернулась к Джулиану. Он не успел одеться, и я беспрепятственно разглядывала почти все его тело. Под его кожей выделялись слабые мышцы, но не они повергли меня в шок, из-за которого я не могла ни слова вымолвить. Потускневший шрам пролегал у него под сердцем, проходил через мышцы груди, немного их деформировав. Это след не от ожога, а от пореза, который добросовестно залатали. Еще мне показалось, что из-под его боксеров виднелся другой шрам.

Джулиан громко откашлялся.

Устыдившись, я оторвала взгляд от его тела и посмотрела в глаза, стараясь не выдать смущения. Ни за что не допущу, чтобы он принял секундное замешательство за отвращение.

– Что ты там говорила? – спросил Джулиан, натягивая свежую футболку – слишком поспешно, он точно не в своей тарелке.

Я отдышалась, вспоминая, о чем мы толковали, хотя меня так и подмывало разузнать у Джулиана все о его шрамах.

– Уж если… если ты так хорошо ладишь с детьми… может, придешь в субботу и поможешь мне с Линком?

Джулиан поднял с кровати телефон и положил в карман.

– Во сколько?

– Не знаю, где-то вечером.

– Я буду в «Ломаных чернилах». Может, лучше позавтракаем втроем?

– Ты хочешь завтракать со мной и Линком? – нахмурилась я.

– Ну да, почему бы и нет?

Потому что большинство парней из колледжа скорее удавятся, чем проведут выходной с чужим ребенком, особенно если потом не получат сексуального обслуживания. Хотя… на последнее я бы польстилась. Увиденное никак не повлияло на это желание.

– Просто это так удивительно, – буркнула я и поднялась. Лоуренс тут же сцапал наплечник. Кажется, Аури и Кэсси больше его не увидят. – Готов?

Джулиан кивнул, и, преследуемые любопытными взглядами ребят, мы перебрались ко мне.

Я заранее подготовила Джулиану ящик с инструментами, который он оставил у меня. Пакет из хозяйственного магазина покоился на кухонном столе подле миски хлопьев с молоком, которую я не убрала утром. На стуле рядом лежало полотенце, которым я сушила волосы.

– Ну давай поглядим, что тут у тебя.

Джулиан внимательно обследовал мои покупки: пластиковые насадки для острых краев мебели, замки для шкафов и ящиков, чтобы ребенок не смог их открыть.

– Тебе не кажется, что ты немного перегнула палку? – поинтересовался Джулиан, рассматривая штуковину, которая, согласно инструкции, предназначалась для удерживания крышки унитаза закрытой.

– А вдруг Линк вздумает пить из унитаза?

– Он же не собака.

– Но сознание у него как у собаки.

Джулиан молча поднял бровь.

– А что? Это научно доказано, между прочим. Собаки такие же умные, как маленькие дети. Я вычитала это в журнале в приемной гинеколога.

– Главное, не играй с ним в «принеси палку», – фыркнул Джулиан.

– Ни в коем случае, я просто учу его командам «сидеть», «лежать» и «умри».

Джулиан рассмеялся, на ресницах у него повисли слезы – но не от грусти, и я убедилась, что приняла правильное решение, выманив его из комнаты.

– Пожалуйста, пообещай никогда в жизни не заводить детей, – вымолвил он сквозь смех.

– Да запросто. В любом случае роль крутой тетушки мне больше по душе.

– Ты не хочешь детей?

– Не-а.

– С чего бы?

– Ты же сам только что заявил, что мне не стоит иметь своего ребенка, – пожала я плечами.

Джулиан вдруг стал таким на удивление серьезным.

– Ты же поняла, что это была всего лишь шутка?

– Понятное дело, но я просто не могу представить себя с ребенком. – Всякий раз, когда в разговоре всплывала эта тема, все кому не лень совали нос мне в матку и уверяли, что я еще передумаю, когда вырасту или найду нормального мужика. Как же они ошибаются. – А ты?

– Хочу ли я детей?

Я кивнула.

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Без понятия. Возможно. Когда-нибудь. А может, и нет.

– Не паникуй, ты не обязан принимать такое важное решение за одну секунду, – засмеялась я. – Единственное, что тебе сейчас придется выбирать, – какую штуковину прикручивать первой: вот эту, – я подняла повыше пластиковую упаковку, – или эту, – я подняла другую.

Джулиан остановил свой выбор на предохранителях, необходимых для того, чтобы Линк не залез ко мне в ящики. Сначала установка продвигалась медленно, но очень скоро мы просекли фишку, и дело пошло быстрее, причем основную работу выполнял Джулиан. Я просто подавала нужные инструменты.

– Тебе понравилось сегодняшнее занятие? – полюбопытствовал Джулиан, затягивая, как казалось, уже сотый винтик за вечер.

– Да, было чудно.

Он ошарашенно замер.

– Чудно? И все?

– Нет, не просто чудно – обалденно! – призналась я, хоть и не успела как следует обдумать урок. Весь день мысли крутились только вокруг Джулиана и его отца. Какое упоение – рисовать часами напролет! Я даже не заметила, как пролетело время. Не раздайся телефонный звонок, я бы и весь день провела в студии. – Профессор Хопкинс – фантастический. А что за натурщицу он нашел! Мари – просто прелесть. Хотелось бы закончить ее портрет.

– А что тебе мешает?

– Я же не зачислена на этот курс.

– Это формальность.

– Но это ведь важно. Мило было со стороны Хопкинса разрешить мне посидеть часок на занятии, но вряд ли ему придется по душе постоянная тайная вольнослушательница.

Джулиан насмешливо улыбнулся – ага, он что-то знает.

– А что, если он не против?

– О чем ты?

– Стивен сегодня перехватил меня в коридоре на перерыве, спрашивал про тебя. Он весьма впечатлен твоим творением. Говорит, у тебя талант и его нужно развивать, поэтому можешь приходить со мной когда пожелаешь. Сейчас уже поздновато записываться на этот курс, но ты ведь можешь заложить хорошую базу на следующий семестр.

Потеряв дар речи, я уставилась на Джулиана и попыталась осмыслить, что только что услышала. Хопкинс мной интересовался? Он хочет, чтобы я ходила к нему на занятия? Творить искусство – всю жизнь только о том и грезила. И эту мечту я отвергла ради Эдриана и будущего нашей семьи. Но после ссоры с родителями уверенность ослабла, а планы пошатнулись. Я всегда стремилась сохранить семью. Но теперь сомневалась, заслуживает ли она спасения.

– Поразмысли над этим, – настаивал Джулиан, прикручивая замок на дверцу. – Следующее занятие снова во вторник. Можем вместе пойти.

Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– А Хопкинс говорил серьезно?

– Стивен никогда не шутит, если речь об искусстве.

Кивнув, я расплылась в улыбке. Я еще не решила, действительно ли стоит посещать эти занятия. В это время у меня другая лекция – придется ее пропускать. Возможно, это разрушит мою и без того шаткую выдержку. Но я была счастлива уже от того, что такая возможность представилась.

– Вот и все. Теперь моя берлога, должно быть, самое безопасное место во всем Мэйфилде, – радовалась я, передавая Джулиану последнюю защитную заклепку, которую он приклеил к краю стола в гостиной.

Установка всевозможных видов защиты отняла больше времени, чем мы рассчитывали, но мой план по рассеиванию тоски Джулиана прошел как по маслу: за это время я не углядела на его лице и тени печали или беспокойства. Без устали мы болтали о самых разных пустяках. Немного посудачили про Хопкинса и его занятия, обсудили искусство, потом разговор плавно перетек к моим любимым комиксам и графическим романам. Я поведала Джулиану, каких же усилий мне стоила расстановка книг по полочкам. Дальше уже друг рассказал мне о «Доме над водопадом» – его втором любимом здании после Хабитата 67. Я постаралась запомнить побольше сведений, чтобы потом сообщить Эдриану.

– Почти самое безопасное место, – заметил Джулиан, поднимаясь с пола. – Не считая одной маленькой детали.

– Неужели? – Я огляделась, проверяя, не забыла ли что-то из покупок, но пустота в пакете из хозяйственного магазина подтверждала мои сомнения. – И что же?

Уперев руки в бедра, Джулиан кивнул в сторону крепости, занявшей добрую половину гостиной.

– Нужно убрать коробки.

– Ни за что на свете! – замахала я руками. – Линк будет в восторге от замка.

– Ну а вдруг Линк с разбегу врежется в него, и коробки завалят малыша?

– А такое возможно?

– Не знаю. Ты мне скажи.

Внимательным взглядом я обследовала крепость: не самая устойчивая конструкция за это время стала еще менее прочной. Некоторые ящики, еще пару недель назад совершенно целые, погнулись с той или другой стороны. Одну коробку я даже выдвинула – как в игре «Дженга»: думала отыскать там папку для рисунков. Я задвинула ее обратно, но, кажется, это не прибавило крепости надежности.

Тяжелый вздох – Джулиан прав, да и к тому же там есть действительно тяжелые коробки.

– Хорошо, но я соглашаюсь на это только ради безопасности Линка.

– Он оценит эту жертву. – Хлопнув рукой по плечу, Джулиан утешительно погладил меня по спине.

Тяжесть его пальцев разбудила бабочек в животе, и по всему телу разлилось будоражащее воображение тепло. Я представила, как он опускает руку ниже, до бедер, запускает ладонь мне под рубашку. Медленно ласкает каждый позвонок, подбираясь к застежке лифчика… По коже побежали мурашки, сердце быстро забилось – ну что же со мной делают одни только мысли о Джулиане!

Я подняла глаза – и встретилась взглядом с Джулианом, из-за чего вся затрепетала в десятки раз сильней. Если я вдруг наклонюсь и поцелую его – что он сделает в ответ? До сего дня я никогда не колебалась, делая первый шаг в отношениях с мужчиной, но и терять мне прежде было нечего. Я медлила в нерешительности, потому что не хотела рисковать нашей дружбой ради необдуманного поступка. Да, Джулиан уже давно признался, что я ему нравлюсь. Но пока не очень понятно, какой оттенок имело слово «нравлюсь»: дружеский или романтический. Готов ли он к тому, что из-за меня его жизнь станет сложнее? Одному как-то легче. Джулиан считал, что одиночество – лучший для него выбор, а каждая секунда, проведенная со мной, лишала его уединения. Мы так много времени провели вместе, может, он уже успел изменить свое мнение?

Из задумчивости меня выдернул голос Джулиана.

– Что такое? – Поймав мой взгляд, он пристально посмотрел мне в глаза.

Интересно, сможет ли Джулиан прочитать в них то, что терзало меня внутри? В глубине души я хотела, чтобы у него это получилось: так пришло бы избавление от сомнений, которые разрывали душу на части.

– Ты из-за крепости так разволновалась?

– Я… – никак не могла найти в себе силы произнести нужные слова. Да еще и в горле пересохло. Я готова была сказать Джулиану все – кроме того, чего хотела и что чувствовала. Поэтому избрала путь малодушия: шагнула в сторону. Его рука соскользнула с моей спины, а я выдала фальшивую улыбку, хоть и понимала, что теряю нечто очень важное.

– Я для начала уберу гирлянды, – хрипло промямлила я и как можно скорее проползла в крепость, чтобы Джулиан не успел разгадать мой маневр.

Торопливо я отсоединяла гирлянду, стараясь не думать о том, что сейчас произошло. Но долго мысли не удалось сдерживать. В памяти всплыла житейская мудрость: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Раскаюсь ли я когда-нибудь в своем решении? Буду ли жалеть о том, что упустила шанс поцеловать Джулиана? Интересно, он вообще разрешил бы? Я этого даже не знала. Он никогда не намекал на что-то кроме дружбы. Если уж совсем начистоту, он и дружить-то со мной не хотел. Я сама навязалась. А чем он ответит, если я потребую что-то большее? Снова даст заднюю? Тогда я разрушу все, что мы так кропотливо создавали за эти месяцы.

Зарычав от разочарования, я дернула кусок скотча, на котором держалась гирлянда, да так сильно, что рукой треснула по стоявшей напротив коробке. От испуга я подскочила и больно ударилась локтем, отчего крепость опасно зашаталась.

– Зараза!

– У тебя там все нормально? – поинтересовался Джулиан, заглядывая в проем.

– Просто отлично! – судорожно улыбнулась я.

– Точно?

– Ага, надо только за руками следить.

– О’кей, зови, если помощь понадобится.

Кивнув, я освободила другие огоньки – из-за нахлынувших эмоций я не смогла даже оплакать потерю крепости. И вот я пропихнула гирлянды, одеяла и подушки через проем. Джулиан сдвинул их в сторону, и уже скоро мы разобрали мое сооружение – спустили на пол все коробки.

– Вещи сама распакую, тебе необязательно в этом участвовать, – сказала я, не смотря Джулиану в глаза и стараясь казаться как можно более равнодушной. Но как же можно сохранять холодность в его присутствии? Идея с поцелуем накрепко засела в мыслях, сознание уже начало проигрывать эту сцену, как в фильме: его руки на моем теле, наши губы соединяются… Перестань же мечтать об этом!

Джулиан прыснул со смеху.

– Будь это правдой, от коробок уже давно и следа бы не осталось. Да и быстрее вдвоем.

Запротестовать я не успела: Джулиан уже схватил ящик и принялся за дело как ни в чем не бывало. Он собирал все мои полки и шкафы, а значит, точно знал, что и куда поставить.

Мгновение я наблюдала за ним, любовалась игрой мышц под рубашкой, но потом, вздохнув, вытянула коробку с надписью черным маркером «Шмотки». Отнесла ее в спальню и занялась развешиванием вещей в шкафу. По большей части это оказались платья и блузки, которые мне покупала мама. Она рассчитывала, что я буду носить их по особым случаям – и это единственная причина, почему я не сдала это барахло в секонд-хенд. «Надеюсь, тебе понравится платье. Будет славно смотреться на предстоящем летнем празднике». «Только посмотри, какая же милая блузка! Надень на крестины малыша Вашингтона». «Этот пиджак идеален для семейного праздника. Как думаешь?» Да никак. Но я и не думала возражать, потому что не хотелось ругаться из-за одежды. И все же помаленьку размышляла: а не слишком ли часто я танцую под родительскую дудку. Не только безропотно надеваю, что скажут, но и в других вопросах уступаю. Может, они бы и не прогнали Эдриана, если бы боялись моей реакции.

– Мика? – раздался позади голос Джулиана.

Перепугавшись, я схватилась за сердце и резко обернулась. Даже пульс участился.

– Не подкрадывайся так!

– Прости, – засмеялся он. – Я тут нашел в какой-то коробке.

Он протянул мне билет.

Я взяла карточку и рассмотрела напечатанный логотип.

– «Высший пилотаж» – это любимая музыкальная группа Эдриана, – объяснила я, едва заметно улыбаясь. Мы купили билеты всего за неделю до его исчезновения. Сидели вместе перед компьютером и обсуждали, какие лучше купить: обычные или VIP, чтобы встретиться с группой после концерта. Он как раз будет в эту пятницу. – Я же совсем про него забыла.

– Пойдешь туда?

– Не знаю.

Как по мне, музыка «Высшего пилотажа» так себе: не то чтобы она плоха, просто вкус у меня совсем другой. На концерт я собиралась идти только ради Эдриана.

– Если вдруг захочешь продать билет, у меня есть друг…

– Ни за что! – перебила я Джулиана, прижимая заветную карточку к сердцу, как самое дорогое сокровище. – Я пойду!

Есть вероятность, что Эдриан не забыл про билет и явится на концерт. А может, и нет. Но я не прозеваю такой шанс.

Джулиан смотрел на меня с тревогой – ясное дело, боялся, что я возьму и разрыдаюсь, как тогда, в Оазисе. Но все же он ободряюще улыбнулся.

– Если ты права и Эдриан действительно тащится от группы, он не упустит возможность увидеть их вживую.

– Надеюсь, – всем сердцем.

Не спуская глаз с билета, я прошла мимо Джулиана к прикроватной тумбочке. Осторожно положила его в ящичек, чтобы не потерять. И только тогда обернулась к Джулиану – он внимательно осматривал мою комнату.

Она сильно изменилась с того вечера, когда мы смотрели документальный фильм. Я повесила плакаты из «Книг плаща и кинжала» и белую магнитную доску, на которую крепила планы и эскизы к «Леди из ночных кошмаров». Пора бы уже начать историю – а ворох заметок мне в этом поможет. Не хватало, правда, главного: самой Леди из ночных кошмаров. Никак мне не удавалось передать на бумаге образ, не покидавший мысли.

– А ты какую музыку слушаешь? – поинтересовалась я у Джулиана в надежде отвлечь его от доски. Я уверена и в рисунках, и в навыках, но просто терпеть не могу, когда люди разглядывают еще незаконченные работы.

– Да что угодно, – пожал плечами Джулиан.

Ненавижу, когда так отвечают.

– Никто не слушает все вперемешку. Какая у тебя любимая группа?

Задумавшись, он наклонил голову набок.

– Ну, наверное, Linkin Park.

– Это меня ни капельки не удивляет.

– Потому что все в моем возрасте Linkin Park слушают?

– Нет, зато я очень хорошо могу представить, как ты, будучи тринадцатилетним подростком, запирался в своей комнате, чувствуя себя непонятым всем миром. Может, ты даже глаза карандашом подводил и красил ногти черным лаком.

– Никогда в жизни не пользовался черным лаком, – фыркнул Джулиан.

– Но глаза-то красил?

Не произнеся ни слова, он сконфуженно отвернулся.

– Ни секунды не сомневалась, – рассмеялась я.

– Ну ладно, а ты? Что слушаешь?

– Сейчас больше Селену Гомез.

– Та, что с Диснея? – нахмурился Джулиан.

– Это было очень давно.

– Включи что-нибудь, послушаем.

Вытащив телефон, я запустила нынешнюю любимую песню Селены: Bad Liar. Как всегда случается, когда делишься с кем-то тем, что сильно любишь, я особенно остро прочувствовала песню и слова из нее. Текст словно отражал мои мысли и саму ситуацию, в которой я оказалась с Джулианом.

– Очень даже неплохо, – похвалил Джулиан, когда последние ноты угасли.

– Какая песня у Linkin Park тебе больше всего нравится?

– Waiting For The End.

Я отыскала ее в интернете и включила. Звучала знакомо, но вряд ли я догадалась бы, что это Linkin Park, услышав по радио. Музыка мало походила на рок, чего я не ожидала, зато текст напоминал о призраках прошлого, с которыми Джулиану, похоже, приходилось бороться. Добавив мелодию в плейлист, я включила все песни Linkin Park вперемешку.

Под музыку на заднем плане мы распаковали остальные коробки, рассовывая содержимое по случайным ящикам, просто чтобы бардак не помешал Линку. Потом еще будет время привести хаос к порядку. Но закончили мы с последней коробкой только к полуночи. Запихнув мусор в комнату, которой я пока не пользовалась, мы заперли дверь в нее.

– Вот теперь точно во всем Мэйфилде нет места безопаснее моей квартиры.

– По крайней мере, пока ты держишься от нее подальше.

– Ну чего ты! – возмущенно ударила я Джулиана по плечу.

Смеясь, он отклонился в сторону.

– Эй, я всего лишь говорю правду.

Я пригрозила ему угрюмым взглядом, но не смогла долго сдерживать улыбку. И тут до меня дошло, насколько же серьезно я влипла. Как же сильно заблуждалась. Надеялась – верила, – что смогу дружить с Джулианом, но нет: чувства слишком глубоки. Рано говорить о любви, но я еще ни к кому не испытывала такого влечения. Ни один человек прежде не дарил мне такой легкости. Джулиан не уничтожал разом заботы и проблемы, но рядом с ним они отступали на второй план, казались терпимее, несущественнее. Одно его присутствие говорило: ты справишься.

– Я, пожалуй, пойду. Уже поздно, – заметил Джулиан.

Провожая парня до входной двери, я лихорадочно пыталась придумать, как его задержать. Теперь не хватало лишь двух вещей: обувной полки и кровати. Но если мы возьмемся устанавливать их посреди ночи, проблем с соседями не оберемся.

На выходе Джулиан замер. Схватившись за дверную ручку, он обернулся ко мне. Улыбка исчезла, отчего красивые черты лица стали серьезнее. Сперва он молчал, лишь пронзительно смотрел на меня – казалось, его взгляд проникал до самых глубин души.

Сердечко забилось, как бешеное, еще и в горле пересохло. А может, он чувствует то же, что и я?

– Спасибо тебе, Мика.

Я вздрогнула от неожиданности.

– Разве не я должна благодарить?

– Я знаю, ты сделала это для меня, – покачал головой Джулиан. – Мне на самом деле нужно было чем-то заняться. Ты спасала меня целый день.

Он наклонился вперед, и на краткий миг показалось, что он хочет меня поцеловать. Но его прикосновение я ощутила не на губах, а только на щеке. Но, так или иначе, меня с головой накрыла горячая волна. Тепло, разлившееся подобно лесному пожару, воспламенило каждую клеточку. На мгновение я даже забыла, как дышать. Щетина Джулиана оцарапала кожу, и я уловила его запах – какой же у него запах! Манящий, как аромат теплого шоколада.

– Спасибо, – прошептал Джулиан мне в ушко, и я поняла, что снова ошиблась. Кажется, самое время говорить о любви.

Глава 18

– Нашла! – заорала я, переполошив весь магазин.

Некоторые даже укоризненно посмотрели на меня, а одна пожилая женщина, объятая ужасом, пришла в крайнее негодование. Возмущенно она покачала головой, будто никогда прежде так сильно не разочаровывалась.

– Где? Показывай же, – возникла из ниоткуда Ализа. Выдернула из моих рук журнал, едва я успела снять его со стеллажа. Не медля открыла оглавление и, лихорадочно пролистав страницы, отыскала наконец желаемое.

Наклонившись, я подняла последний номер журнала «Божественная кухня». На обложку поместили высокие стаканы, наполненные разноцветными коктейлями. Вокруг них красовалось множество заглавий и надписей, одна из которых гласила: «Кулинарные блоги – новое поколение на кухне».

Открыв нужную страницу, я пробежала глазами восьмистраничную статью в поисках материала об Ализе – сама она, притихнув, как раз внимательно читала. Я последовала ее примеру, и с каждым словом моя гордость за подругу росла. Ализе и правда удалось произвести впечатление на журналистку, да и неудивительно. Интервью превосходно. Ализа всегда отвечала по существу, но при этом ее не выставили сухой профессионалкой, она оказалась приятной собеседницей, к тому же она мило выглядела на фотографиях. С такой девушкой хотелось познакомиться и полакомиться любимым пирогом.

Ализа закончила раньше и, не спуская с меня глаз, дожидалась, пока я дочитывала последние абзацы. Вся на нервах, она сияла от радости, как атомная бомба, – того и гляди расплавится журнал, а потом я и Мэйфилд целиком. И вот, дочитав статью, я посмотрела подруге в глаза: они сверкали от волнения.

– Как тебе?

– Не знаю, что и сказать. – Я усмехнулась. – Ты сама-то довольна? – спросила я. Что может быть важнее?

На мгновение задумавшись, Ализа решительно кивнула. Серьги-креолы в ее ушках качнулись в такт.

– Очень. Они сократили некоторые ответы, но этого следовало ожидать. Нельзя же, в конце концов, всю статью посвятить мне.

– А почему бы и нет? У тебя круто получилось.

– Ты правда так думаешь? – Она широко улыбнулась.

– Можешь гордиться собой, – кивнула я. – Правда-правда.

– Спасибо, Мика. – Ализа наклонилась, чтобы обнять меня, и на миг показалось, что в ее глазах блеснули слезы.

В ответ я обвила ее руками, но вышло не очень удобно: в простеньких кроссовках я казалась малышкой по сравнению с Ализой, которая на гигантских каблуках возвышалась надо мной на полголовы.

Потом мы купили все имевшиеся в магазине номера «Божественной кухни»: Ализе хотелось экземпляр для себя, для родителей и еще несколько подписать и разыграть среди подписчиков.

Дальше мы отправились в «Дикую оливку». Припозднились, и, скорее всего, это грозило опозданием на следующую лекцию, но мы ужасно проголодались, и как-никак нам было что отпраздновать.

– За тебя, – подняла я тост принесенным Кимберли стаканом лимонада. – И за твой успех – надеюсь, он никогда не будет настолько большим, что ты бросишь учебу и оставишь меня тут в одиночестве.

– Я об этом и не мечтаю, – рассмеялась Ализа. – Чуть что, ты же первая бросишь колледж, ну или как минимум поменяешь специальность.

Уж Ализа-то знает, что к чему: я разболтала ей все о занятии по рисованию обнаженки у Хопкинса, как мне там понравилось и что мне предложили туда приходить.

– Пожалуй, ты права, – согласилась я. – Но сегодня же не обо мне речь, а об этих сокровищах, – похлопала по стопке журналов на столике и подняла стакан. – За тебя и твой блог. Чтобы ты таскала мне побольше пирожных. Чин-чин!

– Чин-чин! – отозвалась Ализа, и мы ударили стаканами.

Кимберли наконец принесла обед. Разместив рядом с тарелкой по открытой копии журнала, мы обсуждали ответы и фотографии других блогеров. Без сомнения, все интервью были хороши, но Ализе удалось перещеголять всех. По крайней мере, в моих глазах.

– Мика? – раздался внезапно голос, как будто чужой и в то же время на удивление знакомый.

Подняв глаза, я, к своему изумлению, обнаружила возле нашего столика Саманту. Не видела ее с того посещения «Под радужным куполом». Женщина в легком летнем платье сжимала в руках пакет с логотипом «Дикой оливки», видимо, только что забрала заказ.

– Саманта, – поприветствовала я, поднимаясь. Сначала я хотела пожать руку, но передумала и обняла. Саманта ответила тем же. – Как твои дела?

– Замечательно, золотко. А твои?

– Спасибо, все хорошо. Познакомься, моя подруга Ализа.

– Очень приятно, – произнесла Саманта, улыбнувшись, и ее взгляд упал на открытый журнал и целую стопку «Божественной кухни». Она сильно удивилась.

– Ализа ведет блог, и у нее недавно взяли интервью, – объяснила я и, как гордая мать, схватила журнал, чтобы похвастаться.

Саманта внимательно рассмотрела статью.

– Это же здорово! Поздравляю.

– Спасибо, – смущенно улыбнулась Ализа.

– Так ты любишь готовить? – полюбопытствовала Саманта, приблизившись к столу.

– Да, прямо с детства.

– А вела когда-нибудь занятия?

– Нет, только сама училась.

– Может, тебе было бы интересно попробовать?

– Не знаю. – Ализа пожала плечами. – Возможно.

– Я руковожу молодежным центром, и мы частенько ищем добровольцев, которые могли бы хоть чем-то занять ребят. Наверняка многим придется по вкусу кулинарный мастер-класс. Особенно если вести будет кто-то вроде тебя. Ну ты понимаешь, кто разбирается во всех этих интернетах, – сказала Саманта – можно подумать, ей далеко за восемьдесят, а не около пятидесяти.

– Я подумаю.

– Да, пожалуйста. Если надумаешь – у Мики есть мой номер. Ведь так?

Я кивнула и не смогла удержаться от вопроса о брате:

– Ты что-нибудь слышала об Эдриане?

Саманта сразу посерьезнела.

– Боюсь, нет, золотко. Я бы позвонила.

– Жаль. Но я знаю, что он вернется. – Через силу я улыбнулась, твердо решив не терять присутствия духа. Сегодня выдался славный денек, и я не позволю эгоизму брата испортить мне настроение.

– Непременно, – заверила Саманта, подбадривая меня. – И не забывай о том, что я предлагала. Заходи, когда хочешь, – тебе всегда рады. У нас каждый получит теплый прием.

– Благодарю, – ответила я. В прошлый раз я отмахнулась от ее предложения не задумываясь, но сейчас я решила всерьез об этом подумать.

– Присоединишься? – Я указала на пустой стул рядом.

– Хотела бы, да не могу. Работа ждать не будет.

– Жаль, но еще увидимся!

– Конечно. Хорошего дня, девочки! – Саманта еще раз обняла меня и помахала Ализе на прощание. Мы не спускали с нее глаз, пока она не вышла из «Дикой оливки».

– Где вы познакомились? – поинтересовалась Ализа. Сжимая губами стеклянную трубочку, она наслаждалась лимонадом. Я попробовала баклажановую запеканку, но она успела остыть.

– В молодежном центре, где она работает.

– А, понятно. – Ализа явно ждала подробностей.

Колеблясь, я откусила еще кусочек запеканки, чтобы выиграть время. Ализа не знала всей правды об Эдриане, родителях и нашей семье – не самая подходящая тема для обсуждения с новым другом в первые же дни знакомства. Но теперь-то мы подруги, и я не могу держать от нее в секрете такую важную часть моей жизни, поэтому я выложила все и сразу. Рассказала, что Эдриан – гей, да еще и сбежал из дома. Что из-за этого я переехала из родного особняка, а в поисках брата встретила Саманту, и она помогла мне, чем могла. Славно оказалось сбыть этот камень с души, зная, что больше не придется обходить стороной этот вопрос. Я избавилась от необходимости врать каждый раз, когда иду в Музей современной архитектуры, надеясь встретить там Эдриана. Не придется больше бросать Ализу после занятий, придумывая нелепые отговорки, если вдруг захочется прогуляться по городу и проверить любимые места брата.

– Почему ты раньше не рассказывала? – удивилась Ализа, едва я замолчала.

– Мы только познакомились, и я не знала, как ты отреагируешь, – пожала я плечами. – И не хотелось, чтобы ты плохо думала обо мне или нашей семье. – Если честно, я уже и сама придерживалась не самого высокого мнения о родителях, но это немного другое.

– Ни за что на свете я так не поступлю, – пообещала Ализа. – Я могу тебе как-то помочь? Можно рассказать про Эдриана в «Инстаграме». Или выложить фотографию в «Твиттер». Люди там постоянно таким занимаются.

Я покачала головой. Заманчивое предложение, особенно учитывая масштабы аудитории Ализы, но я бы не хотела выставлять Эдриана на всеобщее обозрение. Может, в один прекрасный день я вконец отчаюсь и не найду другого выхода, но хочется верить, что до такого не дойдет. У меня же еще оставались надежды на концерт «Высшего пилотажа» этим вечером.

Они не оправдались.

Сначала я битых два часа прождала под дождем на входе в концертный зал, потом на протяжении всего выступления группы выискивала Эдриана в толпе и, наконец, целый час простояла на холоде, чтобы ни в коем случае не пропустить его. Даже солист группы забеспокоился: около полуночи он подошел ко мне, справляясь, все ли в порядке и не хочу ли я получить автограф. Я выклянчила один, боясь показаться бестактной, но попросила подписать «для Эдриана». Сфотографировала листок с автографом, отправила снимок брату, но ответа не поступило – интуиция подсказала, что его и не будет.

Все субботнее утро я убивалась по этому поводу, но потом отправилась в кондитерскую и скупила половину выставленных сладостей. И вот я поудобнее устроилась на диване вместе с Кэсси, чтобы скрасить ожидание Лилли и Линка и схомячить весь запас лакомств.

– Можно еще кусочек зефирного торта? – взмолилась Кэсси. Она все еще с трудом передвигалась из-за гипса, а потому после несчастного случая появлялась в колледже всего пару раз. Посещать занятия оказалось чрезвычайно хлопотным делом, но, к счастью, преподаватели позволяли ей осваивать основную часть учебной программы дома.

Я протянула ей тарелку с тортом.

– Когда с тебя снимут гипс?

– На следующей неделе. Как раз ко дню рождения.

– У тебя будет день рождения? – удивленно вскрикнула я. И почему же я не в курсе?

– Ага. Ты что, не получила приглашения?

Покачав головой, я взяла на колени Лоуренса: некоторое время котенок рыскал по всему дивану в надежде урвать что-нибудь вкусненькое.

– Аури должен был тебе передать, – недовольно нахмурилась Кэсси.

– То есть как? Настоящее приглашение? – ахнула я. – На бумаге?

Кивнув, она с намеком указала вилкой на ногу.

– Времени у меня теперь – беда сколько. Приглашения я писала от руки на переработанной бумаге, которую я сначала чуток опалила, а потом запечатала все красным воском от свечи.

– Великолепно.

– Устраиваем средневековую вечеринку с ночевкой в лесу, – пояснила Кэсси, откусив кусок торта. – Отправимся за город, поставим палатки. Мои друзья организуют огненное шоу и барбекю. Ты ведь придешь, да?

– Конечно, ни за что не пропущу такое веселье. Нужно что-нибудь принести?

– Только себя и вещи на ночь. И обязательно нарядиться.

– Само собой. – Средневековых нарядов я не держу – придется, видимо, постараться, чтобы с ходу не попасть в опалу. – Джулиан тоже пойдет?

Кэсси понимающе улыбнулась, а глазки заблестели от любопытства.

– Вы так много времени проводите вместе…

Ой, что же делать: позубоскалить, как дурочка, или сокрушенно поохать? Каждую секунду, когда я не думала об Эдриане, в мыслях всплывал Джулиан. Голову я ломала либо над своими чувствами к нему, либо над его предложением ходить вместе на лекции Хопкинса.

– Он помогает мне с квартирой.

– Может, он тебе еще с чем-то помогает? – игриво захихикала Кэсси.

– Ты что, нет, – к сожалению, нет.

Кажется, она поняла, что меня этот факт разочаровывает.

– Почему же нет?

Пожав плечами, я переключила все внимание на Лоуренса: котенок как раз свернулся клубочком на моих коленях и тихонько замурлыкал себе под нос. Хотела бы я найти подходящие слова и объяснить Кэсси, что за драма разыгрывалась между мной и Джулианом. Все ведь было бы идеальным – не выстрой он вокруг себя стену из секретов.

К счастью, Аури, распахнув входную дверь, спас меня от необходимости отвечать Кэсси. Его дух в одно мгновение заполнил всю комнату. Кожа у парня блестела от влаги, а одежда пропиталась потом от пробежки и, вероятно, подтягиваний.

– Вечер в радость! – тяжело дыша, поприветствовал нас Аури. Отстегивая с плеча пульсомер, он разглядывал остатки десертной вечеринки, которой мы с Кэсси успели насладиться. Кофейный столик мы завалили пустыми коробочками из-под тортов. – Выбираешь пирожные для дня рождения?

– Вообще-то…

– Ага, – перебила меня Кэсси. – Хочешь попробовать?

Сняв ботинки, он подошел к нам, но не стал присаживаться на диван и замер. Лоуренс, приподняв голову, в ожидании уставился на Аури. Тот сразу выполнил молчаливую просьбу и почесал котика за ушком.

– Конечно, а для чего же еще я только что пробежал шестнадцать километров?

Кэсси сунула под нос Аури вилку.

Он сомкнул губы и слизнул пирожное, не отрывая глаз от девушки. Кэсси ответила ему тем же. И вдруг взгляд Аури изменился: в нем промелькнуло что-то темное, и веселый друг-спортсмен уступил место знойному соблазнителю. Кажется, Аури хотел лизнуть не только тортик.

– Ну как? – спросила Кэсси, облизнув губы. Не догадываюсь, сделала ли она это осознанно, но от Аури жест не ускользнул.

– Великолепно, – прорычал он. – Можно отхапать еще кусочек?

– Можешь отхапать все. Иначе я тут сейчас в обморок свалюсь от переизбытка сладкого. – Она всучила ему пластиковую тарелочку. Одно мгновение Аури казался разочарованным, что девушка больше не будет его кормить.

– Я лучше пойду сполоснусь, – буркнул он и рванул с тарелкой к себе в комнату.

Замешкавшись, Лоуренс все же спрыгнул с колен и помчался вслед за ним. Наверное, рассчитывал выпросить немного сахарной глазури.

Проводив котенка взглядом, я обернулась к Кэсси: она все еще с тоской смотрела на дверь, за которой скрылся Аури.

Тут я решила напомнить о себе.

Кэсси взглянула на меня. Только посмотрите на нее – сама невинность, но я видела эту девушку насквозь. Отношения Аури и Кэсси вгоняли в почти такое же отчаяние, как и моя личная жизнь.

– Как у вас продвигается? – шепотом осведомилась я, чтобы Аури не расслышал наши сплетни.

– Чудно, – ответила Кэсси, потянувшись за стаканом воды. Паршивая попытка казаться непринужденной. В последней беседе я неплохо изучила ее повадки.

– Вы пробовали сблизиться после того случая в лесу?

В мгновение ока Кэсси покраснела.

– Интересно, целовались ли мы?

Я кивнула.

– Нет.

– Как же так?

– Ну вот так. Не получилось, не срослось.

Я оглянулась через плечо, проверяя, не объявится ли внезапно Аури.

– Как могло не получиться? – все еще шепотом осведомилась я. – Вас же водой не разлить. Вчера вы четыре часа смотрели вместе «Драконий жемчуг Зет».

– Мы просто друзья, – втолковала Кэсси.

– Значит, идите на свидание.

– Аури еще ни разу не звал меня на свидание, – грустно пробормотала она.

Я схватила оставшийся кусочек торта.

– Тогда сама пригласи его.

В ужасе Кэсси уставилась на меня.

– Нет… так не пойдет. Не могу же я… не-а.

– В смысле – не пойдет? Почему? – нахмурилась я.

– Потому что… Просто… – Она осеклась, потупив взгляд на руки, которыми нервно теребила край футболки. Наконец Кэсси глубоко вздохнула и подняла голову. Смущение читалось в каждом движении. – А вдруг он откажется?

– Такого не может быть.

– Тебе-то откуда знать?

– Еще минуту назад он едва не раздевал тебя взглядом.

Встревожившись, она замотала головой.

– А вот и нет.

– А вот и да, – засмеялась я. – Он предпочел бы слизывать торт с твоего тела, а не с вилки.

Кэсси с тоской посмотрела на комнату Аури: дверь приоткрыта, изнутри доносится тихая музыка. Вот только слушал он не плавные средневековые напевы, а агрессивный хип-хоп-трек.

– Завтра спрошу, – неубедительно промямлила Кэсси.

Отвертеться хочешь.

– Спроси сейчас.

– Не могу. Я еще никого на свидание не звала.

– Ну ты и трусиха. Сама спрошу. – Никогда не угрожаю попусту, пусть Кэсси знает. Ее глаза едва не полезли на лоб от ужаса. Паника, надежда – все смешалось в этом взгляде. Дерзко выступив вперед, я начала обратный отсчет с десяти.

– Три, два, один. Аури! – заорала я, а Кэсси съежилась где-то поблизости.

Музыка смолкла. Парень высунулся из комнаты. Потная майка уступила место перекинутому через плечо полотенцу. Ужас Кэсси висел в воздухе.

– Аюшки?

– Есть чем заняться вечерком?

– Сегодня? – пискнула Кэсси.

– Нет, а что?

Я улыбнулась ему, а сердце бешено забилось от волнения, хоть и не ради себя старалась. Сейчас, вот-вот, мои ОТП начнут встречаться!

– Не хочешь сходить куда-нибудь с Кэсси? Прямо на свиданку!

Аури не издал ни звука. Сначала он оценивающе оглядел меня, потом обратился к Кэсси – она как раз пыталась спрятаться за диванной подушкой. Тяжелая работа мысли отражалась на его лице. Как будто я спрашивала у него решение сложной математической задачки, которое на самом деле – проще простого.

– Ну так что? – допытывалась я.

– Эм… – промычал он, не спуская глаз с Кэсси. Его неуверенность росла в геометрической прогрессии, как вдруг его лицо озарила улыбка: Аури нашел ответ, который так долго искал. – С удовольствием схожу с тобой на свидание, Кэсси.

– Ура-ура! – восторженно захлопала я в ладоши. – Закажу вам столик в моем любимом итальянском ресторане. Часов на семь. Вам точно понравится. Обязательно попробуйте каннеллони с козьим сыром – объедение! – Не успев договорить, я вытащила телефон и отыскала сайт ресторана. Столик я бронировала с широченной улыбкой на лице.

Я помогла Кэсси подобрать наряд для свидания, после чего сразу попрощалась: не хотелось мешать ей с подготовкой. Да и Линк должен скоро объявиться.

Уже отпирая дверь к себе, я услышала шаги на лестнице. Но с площадки показались не Лилли с Линком, а Джулиан.

Парень просиял, едва увидев меня.

– Здравствуй.

– Привет. – Дух тут же перехватило, и я лишилась дара речи. Что меня сковало – любовь или трусость? Я глубоко вздохнула в надежде сохранить ясность сознания, а вот на сердце было далеко не спокойно.

– Линк уже у тебя?

– Ага, сидит один в моей квартире, играет с зажигалкой и канистрой бензина. Скоро пойдем в парк, возьмем с собой винтовку AR-15.

– Фух, хорошо, что никто, кроме меня, не слышал этого.

– Что ты вообще тут делаешь? – пожала я плечами. – Ты же должен быть в «Ломаных чернилах», отговаривать людей от татуировок на лицах.

Я уже запомнила график Джулиана. В пятницу и субботу он до поздней ночи сидел за стойкой администратора в тату-салоне. По вторникам и средам выходил из дома в пять утра, чтобы прибраться на полках в супермаркете. Воскресенье – единственный выходной. Попутно он каким-то образом успевал учиться, а в понедельник и четверг после обеда пропадал на странных тайных встречах.

– Взял выходной, чтобы помочь тебе с Линком.

– Ты шутишь?

– Нет. Надеюсь, ты не против.

– Конечно… Конечно, нет, – пролепетала я. – Но не стоило. Ты же не обязан.

Я не могла нарадоваться, что Джулиан все-таки пришел. Каждая секунда, проведенная рядом с ним, оставляла неизгладимый след в моей душе. Тем не менее я упрекала себя: из-за меня он потерял смену в салоне, а вместе с ней и деньги, которые уже не сможет заработать.

– Мне просто захотелось.

Приятное тепло наполнило меня от макушки до самых пяток.

– Захотелось встретиться со мной или с Линком?

– Ты и сама прекрасно знаешь.

Его улыбка расползлась еще шире, и на щеках появились ямочки. Джулиан окинул меня быстрым взглядом. Нет, он не пожирал глазами, лишь пытался уловить впечатление, но что-то во мне все равно откликнулось. Внезапно стало так горячо. По рукам побежали мурашки, а ладони так и тянулись прикоснуться к Джулиану.

Не придумав ответ, я повернулась к двери. До того перенервничала, что не сразу смогла вставить ключ в замок. Наконец мне удалось открыть дверь, и я придержала ее, пропуская Джулиана вперед.

Сумка соскользнула с его плеча, и он бросил ее на диван.

– Вот это да, телевизор! – отметил он.

– Ага, купила на этой неделе, вместе с приставкой.

– Ты разве играешь?

– Нет, но я всегда ищу новые способы потратить время впустую.

Игровая консоль продавалась со скидкой. Консультант, который навязал ее, втюхал мне вдобавок четыре игры. Вообще-то, я хотела всего одну, но продавец не знал ни меры, ни совести, и я просто не смогла определиться.

– Тебе налить что-нибудь?

– А что у тебя есть? – проследовал за мной на кухню Джулиан.

Открыв холодильник и изучив его содержимое, я в очередной раз прониклась мыслью, что службы доставки – просто подарок небес.

– Ну как сказать… Вода из-под крана, вода из-под крана со льдом и несвежая кола с прошлой недели.

Джулиан расхохотался.

– Воды, пожалуйста, безо льда.

Отыскав чистый стакан, я наполнила его и села напротив Джулиана за кухонный стол. Он отпил глоток, а мне вдруг показалось странным следить за тем, как он пьет, поэтому я поскорее опустила голову и нервно принялась колупать отслаивающийся лак с ногтей.

Увидев мои руки, мама взбесилась бы. Однако все-таки стоило отдать должное ей и папе за то, что они с пониманием отнеслись к моему желанию отдалиться. Несомненно, большую роль сыграла отмазка, что мне нужно готовиться к экзаменам, но все же мало похоже на родителей – так легко покориться воле и желаниям другого человека. Они же адвокаты – упорство у них в характере.

– Понравился тебе концерт?

– Да, славно было, – ответила я, пожав плечами.

– Я так понимаю, брата ты не нашла?

Тут же я поспешила перевести тему, чтобы тяжкие думы об Эдриане не опустили мне настроение ниже плинтуса.

– Попробуй угадать, кто сегодня идет на свидание.

Глубоко задумавшись, Джулиан почесал затылок, но потом помотал головой.

– Похоже на вопрос с подвохом, и, наверное, мне следует быть в курсе, но я не знаю. Кто?

– Аури и Кэсси.

– В самом деле? – спросил Джулиан скорее удивленно, чем недоверчиво. Глаза у него округлились. – Аури и Кэсси? Не Горвин и Майлин?

– Не-а. Аури и Кэсси, – ухмыльнулась я.

Джулиан все еще казался сбитым с толку.

– Как… то есть эти двое уже год торжественно выдерживают увертюру, я и не думал, что в этом десятилетии они зайдут дальше.

– Ну я подключила немножечко своей магии, – с гордостью похвасталась я.

– Что ты опять натворила? – Теперь Джулиан, видимо, всерьез забеспокоился.

– Ничего такого. Всего-навсего поинтересовалась у Аури, не хочет ли он сходить с Кэсси на свидание.

– Подожди, ты его спросила?

– Не могла больше смотреть на это.

– Что ж, в таком случае запасусь берушами.

Теперь в замешательство пришла я.

– Видимо, кто-то будет шуметь по ночам, – объяснил Джулиан.

– А, ну если там станет слишком жарко, можешь провести ночь у меня.

В моей постели. Без одежды. Прямо на мне. Зададим жару в ответ.

Кажется, у меня медленно, но верно развивается пристрастие к мазохизму – а как иначе растолковать мои мысли и действия? Пригласила парня, в которого безнадежно втрескалась, провести ночь у себя дома. Молодец, Мика, классная идея. Что может пойти не так?

– Спасибо, я, пожалуй, воспользуюсь твоим предложением.

Да, я к твоим услугам.

Хвала богам, звонок в дверь спас меня от необходимости озвучивать неловкий ответ. Вскочив со стула, я заторопилась к домофону.

– Да?

– Мы пришли, – крикнула Лилли.

Нажав на кнопку, я впустила подругу в дом и подождала ее у входной двери.

Лилли явилась не одна: понятное дело, она привела Линка, но пришел и Таннер. Очевидно, они собирались сразу отправиться в ресторан – нарядная одежда не оставляла сомнений. Обольстительное черное платье Лилли подчеркивало грудь – ну просто куколка. Волосы волнами спадали на плечи, а макияж явно стоил ей немалых усилий. Неброский, но при этом соблазнительный. Лилли просто сама изысканность! Эх, а я сегодня утром даже ресницы не накрасила. Так сильно тосковала по Эдриану.

Таннер постарался не меньше: вместо любимых синих джинсов надел черные классические брюки и темную рубашку. Верхние пуговицы расстегнуты, поэтому внимание сразу привлекали его ключицы – Лилли их просто обожает.

– Привет, Мика, – поздоровался Таннер, опустив на пол сумку, которую держал в руках. – Давно не виделись.

– А кто виноват? – поддразнила я, раскинув руки пошире.

Таннер обнял меня, а я почувствовала себя малышкой в сравнении с ним. Понимаю, женщинам нравятся высокие мужчины, но мне как-то больше по душе, когда надо мной не возвышается целая гора. Вот как с Джулианом.

– Как у тебя дела? – осведомился Таннер.

– Бывало и хуже, – уклончиво ответила я. Поведай я всю правду, ребята задержались бы на полночи. Да еще и мы с Таннером не общались больше месяца. До его переезда в Нью-Джерси мы неплохо дружили из-за Лилли, но как только судьба занесла его в другой город, связь оборвалась и дружба дала трещину. – А у тебя?

– Я провожу выходные с моей чудесной девушкой и славным сынишкой. Так что все шикарно. – Засияв, как елка на Рождество, Таннер наклонился и поцеловал Лилли в висок.

Так сильно люблю их обоих – в ином случае обзавидовалась бы их счастью. Ладно-ладно, я и так завидовала, но все-таки от всей души желала им еще больше.

– Будут особые указания? – спросила я, поглаживая по головке Линка. Малыш прижимался к маме, уже догадываясь, что разлука продлится всю ночь.

– Ничего специфического. Все необходимое в сумке: одеялко, любимая игрушка и разукрашка, – сказала Лилли, расцепив объятия сына. Теперь у Линка проснулось детское любопытство, и малыш внимательно изучал новое место. – Уложить его нужно в восемь, а проснется он, скорее всего, в шесть. У него сейчас не все ладно со сном: частенько просыпается и плачет, но успокаивается тоже быстро.

– Без паники. Я разберусь, – пообещала я, оглядываясь, куда убежал Линк. Ничего страшного: больше ничто в квартире не представляет для него опасности. К тому же Джулиан пришел в полную боевую готовность, чтобы следить за каждым шагом малыша. – Ничего, если Джулиан поможет мне с Линком? Я в курсе, что вы не знакомы, и если вас напрягает, что ваш ребенок будет тусоваться с незнакомцем, я отправлю Джулиана домой. И еще…

– Не волнуйся, – перебила Лилли, понимающе хихикая. – Если он тебе нравится и ты ему доверяешь, то и мы тоже. Правда, солнышко? – Она подтолкнула Таннера, уставившись на него широко распахнутыми глазами – ответ возможен только один.

– Конечно.

– Чудненько, не смею вас больше задерживать.

Лилли так не терпелось уединиться с Таннером: предвкушение у нее на лбу написано.

– Хорошего вам вечера, и не делайте ничего такого, чего не сделала бы я.

– Обещаю, – бросила Лилли и еще разочек обняла Линка на прощание. В конце концов мы с Джулианом остались с ребенком одни – я и опомниться не успела.

Своей первоочередной задачей Линк посчитал основательный допрос Джулиана. Малыша интересовало все самое важное: кто он такой, откуда знает тетю Мику, чем занимается и любит ли рисовать картинки. Как следствие – я оказалась брошенной. Не тратя времени даром, Линк потребовал у Джулиана, чтобы тот нарисовал ему крутой домик – а потом сам его раскрасил. По ходу дела Джулиан рассказывал ему истории из супермаркета. Линк до того ими пленился, как только трехлетки могут очаровываться чем-то совершенно обыденным. Джулиан окончательно завоевал сердце Линка, притащив Лоуренса. И вдруг я оказалась не просто брошенной, а полностью забытой. Вспомнили обо мне только тогда, когда я раздала всем еду из доставки. Под вечер мы сыграли несколько партий в карты и «Мемори» – и вот пришла пора укладывать Линка. Я отвела его к себе в комнату, а Джулиан отнес домой Лоуренса. Котенок совершенно выбился из сил из-за внимания, которым его щедро осыпал ребенок.

– Ты так хорошо ладишь с детьми, – похвалила я Джулиана, когда он вернулся. Беспрестанно наблюдая за ним и Линком, я не сомневалась, что оба чувствовали себя прекрасно и были вполне счастливы. Да и Линк славно провел время с Джулианом. Ребенок все время смеялся, а Джулиан не стеснялся балагурить. Да еще и говорил с малышом, как полагается, полными предложениями, избегая этого чудного детского лепета.

Джулиан протянул мне бутылку с пивом, которую раздобыл у себя в закромах.

– У меня была большая семья, там хочешь не хочешь, а чего-то да нахватаешься.

Присев рядом с ним на диван, я подобрала под себя ноги. Обхватив рукой спинку, обернулась к Джулиану. Я долго не решалась дать волю разыгравшемуся любопытству, но нельзя же вечно ходить вокруг да около.

– У тебя есть еще братья или сестры, кроме Софии?

Джулиан покачал головой.

– Нет, зато у отца пять братьев.

– Ничего себе.

– Да, и у каждого как минимум по двое детей.

В ужасе я раскрыла рот.

– Не меньше двух?

В тех кругах, где обычно вращалась моя семья, иметь больше двоих детей считалось чем-то сомнительным.

– Ага. У Уолтера, старшего, пятеро: три дочери и два сына, – Джулиан пожал плечами. – Что тут скажешь? Детей в нашей семье любят… или предки просто не научились предохраняться. Кто ж их разберет?

– Главное – ты сам знаешь, как работает контрацепция. Представь, у тебя внезапно объявится сын или дочь, как в дрянных киношках, – рассмеялась я, но Джулиана моя хохма не повеселила: он едва заметно улыбнулся. Я закашлялась. – Ну в любом случае ты справился просто превосходно. Если с архитектурой не сложится – откроешь детский сад. Их сейчас так мало.

Вот теперь Джулиан улыбнулся по-настоящему.

– Включу эту идею в список в качестве плана В.

– А есть план Б?

– Да: заведу Лоуренсу аккаунт в «Инстаграме» и буду зарабатывать на его популярности.

– И то верно. Какой разумный карьерный путь.

– А что, нет? Одно плохо: на всех снимках кот выглядит так, будто я пытался сфотографировать черную дыру. – Отыскав телефон, Джулиан придвинулся поближе ко мне, чтобы показать фотографии Лоуренса.

Лоуренсу до популярности в «Инстаграме» как до луны пешком. Котенок смотрел куда угодно, но только не в камеру, к тому же снимки оказались нечеткими: Джулиан пытался фотографировать питомца, когда тот двигался. Порой на снимках с котиком мелькали Аури и Кэсси, что напомнило мне об их свидании. Интересно, как они там? Неизбежно мне пришла на ум другая вещь.

– Ты идешь на день рождения Кэсси? – поинтересовалась я, оторвав взгляд от экрана.

Он тоже поднял голову, и неожиданно мы оказались очень близко друг к другу. Но ни один не отодвинулся. Джулиан скользил взглядом по моему лицу, пересчитывая веснушки.

– Пока думаю. А ты пойдешь?

Теперь лучше не обращать внимания, что по всему телу разливается приятное тепло. Как один-единственный человек может вызывать такие чувства? А началось-то все с шутки о нижнем белье.

– Да, почему бы и нет. Если… вдруг ты хочешь, можем пойти вместе, – промямлила я, заикаясь, как подросток на первом свидании.

– Конечно, давай.

Сердечко подскочило аж до горла.

– Тебе понадобится костюм.

– Не волнуйся, что-нибудь да раздобуду.

Его ответ прозвучал так притягательно – с чего бы это? Может, у нас будет как у Горвина и Майлин. Тайный роман. Да еще и за городом, в лесу, вдали от привычной действительности и секретов, которые Джулиан хранил от меня как зеницу ока.

Глава 19

Ненавижу правоведение всеми фибрами души, и даже сидевший рядом Джулиан не облегчал моего печального положения. Условившись вместе отправиться на праздник Кэсси, мы решили купить ей общий подарок, а потом я предложила обновить приставку. Но Джулиан заставил меня учиться: приближались экзамены как-никак. Правда на его стороне, но от этого я не стала больше любить юриспруденцию, да и настроя нисколько не прибавилось – последнее время его и так кот наплакал.

В начале года я справлялась, только подгоняя себя верой в то, что стараюсь ради семьи и Эдриана. К тому же я унаследую фирму, а значит, буду сама себе начальницей и смогу распределять задачи по своему усмотрению – эта мысль тоже успокаивала. Но теперь я все глубже погружалась в сомнения. После каждой прочтенной главы я вспоминала Хопкинса, занятие у него и то отрадное чувство, когда карандаш, ведомый моей волей, пустился в пляс по бумаге. Вот бы закончить портрет Мари. Да и новым техникам в рисовании не помешало бы поучиться. Хотелось еще набросать свежих идей для «Леди из ночных кошмаров». Я хочу рассказать ее историю. Хочу… слишком много всего. И стоял на моем пути только один человек – я.

И зачем только мне понадобилось саботировать собственное счастье? Мне казалось, я ничего не заслуживаю без Эдриана. И представить страшно, что ему пришлось пережить за это время. Как сложно ему, изгнанному родителями, искать свое место в этом чужом мире. Мы же выросли в золотой клетке – я и сама поняла это, только сбежав из нее. Изнутри она казалась просторной и блестящей, а прутья решетки я увидела только снаружи. Хочу ли я всю жизнь прожить, считаясь с мнением людей, которые спят и видят, как вернуть меня в клетку?

Захлопнув учебник, содержание которого показалось мне бессмысленным, как никогда прежде, я обратила все внимание на Джулиана. В отличие от меня, он с головой ушел в изучение дидактических пособий. На одном колене трудяга удерживал учебник, на другом – блокнот. Взгляд намертво прикован к открытой странице. Глубоко задумавшись, Джулиан грыз карандаш – следы зубов уже покрыли весь кончик. Джулиан даже не заметил, что я пялюсь на него. Следовало бы, наверное, отвернуться, но от этого парня просто невозможно было оторвать глаз.

Он заворожил меня. Так и тянуло взяться за бумагу и карандаш, чтобы запечатлеть Джулиана, но в глубине души я знала – никогда не буду довольна таким рисунком. Невозможно передать на бумаге все то, что я видела в этом человеке, как и мои чувства к нему. Я могу изобразить изящно изогнутую линию подбородка, оттененного щетиной, кончик носа, который напрашивался на поцелуй, губы – в задумчивости Джулиан сжимал их в тоненькую черточку, как будто ему предстояло решать величайшие проблемы человечества. Но Джулиан больше, чем эти черты. Чем дольше я наблюдала за ним, тем больше замечала мелочей, которые прежде ускользали от моего внимания. На шее, у самой линии волос, я заметила три родинки: они образовывали почти идеальный треугольник. На виске притаился седой волосок. В мочке уха виднелась крошечная дырочка, значит, когда-то он носил серьги. Я припомнила тот разговор в крепости – одну из первых настоящих бесед между нами. Тогда он утверждал, что вполне обойдется без боли, которую причиняют проколы. Видимо, эта позиция никак не помешала ему попробовать. Не соображая, что творю, я протянула руку и коснулась мочки уха. Провела пальцем по шраму, но он не прощупывался.

Собранность Джулиана рухнула, как карточный домик.

– В чем дело? – спросил он.

– Не знаю, – призналась я, растирая его мочку большим и указательным пальцами. Кажется, Джулиану понравилось. Прикрыв глаза, он с наслаждением расслабился. – Когда ты пробил дырочки в ушах?

– Очень и очень давно.

– А зачем ты сережку вытащил?

– Она не подошла, – вяло пробормотал Джулиан, откинувшись на спинку дивана. Надавливая сильнее, я массировала уже ухо целиком. Джулиан мурлыкнул почти как Лоуренс. – Так приятно. Если с рисованием не сложится, открывай массажный салон. Вот тебе план Б.

Ну разве не мило? Он считал искусство моим планом А и даже не брал в расчет, что я вообще-то и адвокатом могу стать. Пододвинувшись ближе, я погладила его по голове. Джулиан тихонько вздохнул, и во мне разыгралось любопытство: что же он будет делать, если я возьму и ни с того ни с сего чмокну его в шею? Вздохнет так же или опять замурлыкает? Медленно я наклонилась, но услыхала не сладострастное урчание, а громкий всхлип, за которым последовал еще более громкий вой.

Линк проснулся.

Как никогда вовремя.

Ну почему?

Опустив руку, я поднялась с дивана.

– Схожу проверю, как он там.

Джулиан кивнул, и я бросилась в спальню. Ночник, принесенный Лилли, освещал комнату слабым светом. Линк не двигался с места, лишь лежал на матрасе и рыдал, вцепившись в одеяло, как сильно он хочет к маме. Опустившись на колени, я старалась утешить малыша ласковыми словами и нежными уговорами, но он просто никак не желал успокаиваться. Линк не переставал звать маму, а между делом бормотал малопонятные слова – очевидно, ребенку приснился кошмар.

Я взяла Линка на колени.

– Все будет хорошо, – лепетала я, поглаживая ребенка по голове. – Тебе просто приснился плохой сон. Это не взаправду. Все в порядке. Твоя мама скоро придет.

– Я хочу к маме! – кричал Линк так же громко, как певец на вчерашнем концерте. Да еще и заерзал у меня на коленях.

Душа ушла в пятки. Как же жаль малыша! А я и представления не имела, как объяснить ему, что ничего страшного не случилось.

И тут в дверях показался Джулиан. Его силуэт темным пятном выделялся на фоне света, горевшего в гостиной.

– Ты не мог бы проверить сумку Лилли? Там должна быть какая-то игрушка.

Не говоря ни слова, Джулиан отправился на поиски. Они заняли некоторое время, но наконец он объявился. Правда, с пустыми руками.

– Там нет никаких игрушек.

– Должна быть. Лилли сказала, она положила Линку плюшевую игрушку.

– Я каждый кармашек осмотрел.

Гадство.

– Видимо, она забыла, – или по привычке сунула в свою обычную сумочку.

В отчаянии я оглядела комнату, но, за исключением коллекционных фигурок в оригинальных упаковках, у меня не нашлось ничего, что могло бы успокоить Линка. Меньше всего мне хотелось сейчас беспокоить Лилли и портить ей вечер – ночь, точнее сказать. Они с Таннером заслужили немного времени наедине и не обязаны отказываться от него только из-за того, что няня из меня вышла прескверная.

– Жди здесь, – неожиданно бросил Джулиан (можно подумать, я могу куда-то деться) и бросился вон.

Линк перестал дергаться, а громкий плач превратился в тихое, испуганное хныканье. Почему он не мог просто описаться в кровати? С этим я бы знала, что делать.

– Шшшш, спи, малыш, – без остановки твердила я, прижимая к груди ребенка.

В том же журнале, где я вычитала об одинаковом интеллекте собак и маленьких детей, говорилось, что тепло и объятия оказывают успокаивающее воздействие на нервную систему человека. Но Линка никак нельзя было назвать спокойным, хоть он и уткнулся в меня лицом. Трудно его винить: я и сама хотела бы увидеть Лилли не меньше ее сынишки.

Тут вернулся Джулиан. Он включил свет – на мгновение меня ослепило, – и присел перед нами с Линком. При этом он положил мне руку на колено.

– Эй, дружище. Погляди-ка, что тут у меня.

В порыве любопытства Линк обернулся: на ресничках повисли слезы, нос и глаза сильно покраснели.

Улыбнувшись, Джулиан протянул игрушку – ту самую, которую я видела на кресле у него в комнате.

Линк разглядывал видавшего виды плюшевого медведя: в иных местах на звере красовались заплатки.

– Он же розовый, – недовольно заскулил ребенок.

Джулиан водил медведя из стороны в сторону.

– Вот именно, круто, правда же?

– С розовыми штуками только девчонки играют.

– Это вранье, потому что медвежонок мой, – пояснил Джулиан.

Глаза у Линка едва ли не полезли на лоб.

– Да?

Уж не представляю, как Джулиану это удалось, но всего за полдня он умудрился стать для Линка чуть ли не героем. Он любил причудливые высокие здания и хорошо рисовал – это точно сыграло решающую роль.

– Я ни за что на свете не стал бы врать тебе.

Призадумавшись, Линк сморщил носик. Он пока не решался взять медвежонка, но хотя бы перестал плакать.

– Как его зовут? – полюбопытствовал ребенок, пожимая медвежью лапку, на которой розовый плюш уже порядком истерся.

– Чаки. Он может присмотреть за тобой, пока ты спишь. Разрешишь ему?

– Правда? Всю ночь? – всхлипнул малыш.

– Ну конечно, – заверил его Джулиан, прижимая игрушку к груди Линка. – Он так хорошо присматривает за маленькими детишками!

Нахмурившись, Линк недоверчиво разглядывал игрушку, до сих пор не веря, что розовый плюш способен защитить его от ночных кошмаров. Но в конце концов он решительно кивнул, крепко обнимая медведя. Ну до чего же забавный ребенок!

– Теперь тебе лучше? – погладила я Линка по спинке.

– Да.

– Дать тебе водички?

Линк не стал отказываться, и я протянула ему стакан, предусмотрительно оставленный на ночь возле кровати. Уложила ребенка обратно в кровать и накрыла одеялом. С Чаки под боком он больше не пискнул.

– Сладких снов, – прошептала я и оставила дверь спальни приоткрытой, чтобы Линк снова не испугался.

Джулиан уже ждал меня на диване. Облегченно вздохнув, я осела подле него.

– Ты спас мне жизнь.

– Это явно преувеличение, – засмеялся он.

– Точно, но если бы не ты, мне пришлось бы испортить Лилли и Таннеру свидание, – благодарно улыбнулась ему я. Словами не передать, как я рада, что Джулиан оказался рядом. – Почему ты назвал плюшевого медведя в честь куклы-убийцы?

– Главное, чтобы Линк этого не знал, – пояснил Джулиан и наклонился поближе, зашептав мне на ухо. – Да и вообще, его настоящее имя – миссис Даутфайер, но не скажешь же такое Линку. Он ведь откажется.

– Он ни за что не должен узнать.

– Эта тайна умрет вместе с нами.

Изобразив, как я запираю рот на замок, я выбросила через плечо воображаемый ключик.

Джулиан рассмеялся, но очень тихо – мы ведь не хотели снова разбудить ребенка.

Я впилась в Джулиана глазами. С тех самых пор, как я увидела розового медвежонка, один вопрос не шел у меня из головы. Трудно представить, что родители могли подарить ему такую игрушку. Кое-кому другому этот подарок подходил больше – тому, чье фото Джулиан хранил в комнате.

– Миссис Даутфайер – твой медведь?

– А чей же еще?

– Ты понял, – вздохнула я.

– Нет, не понял, – уперся Джулиан.

Он действительно не понял, что я имела в виду, или только притворялся? Я невероятно расстроилась. Я же просто хочу знать всю правду.

– Это… это медвежонок Софии?

Джулиан ошеломленно взглянул на меня. Он просто не мог поверить, что я посмела произнести ее имя. В зеленых глазах промелькнуло что-то темное, а взгляд был полон боли.

Сначала я рвалась пойти на попятную, извиниться, велеть ему забыть о моих словах. Но нельзя же вечно избегать этой темы – если, конечно, мы хотим, чтобы наши отношения зашли куда-то дальше случайного знакомства. Беседовать с Джулианом об искусстве, музыке и архитектуре – что может быть чудеснее? Но мне этого мало. Мне хотелось увидеть медаль со всех сторон: и с нарядной, блестящей, и с ржавой, той, на которой жизнь оставила глубокие следы. А может, настало время познакомить Джулиана с обшарпанной стороной моей медали? Не могу же я требовать с него откровенности, если сама не до конца честна.

– Эдриан – гей.

– Что? – Джулиан пришел в замешательство от резкой смены темы.

– Эдриан, мой брат, – гей. По этой причине он и поругался с родителями. Они застали его с парнем и прогнали из дома. – Я уставилась в пол, чтобы не смотреть Джулиану в глаза. Так стыдно было за родителей и за собственные промахи. В прошлом следовало вести себя по-другому – тогда брат доверился бы мне сейчас. – Просто подумала, тебе стоит знать. Я не горжусь тем, как поступили родители. Но не имею права ожидать, что ты расскажешь о Софии, когда сама скрываю правду о своей семье.

Джулиан ни слова не вымолвил.

Некоторое время мы сидели в тишине, и эти секунды длились вечность. Ладони вспотели, и я вытерла их о штаны, а потом до боли сжала кулаки так, что от ногтей на ладонях остались отметины. Сердце бешено колотилось, а пульс стучал в ушах. Нервно я ущипнула себя за руку. В конечном счете я не выдержала и вскинула голову.

Джулиан не отводил глаз. Необъяснимо, но он смотрел мне прямо в душу – от его пронизывающего взгляда судорожно сжалось сердце. Я могла только догадываться, какая внутренняя борьба терзала моего друга. Он, как и я, считает, что родители поступили отвратительно, или же займет их сторону? Последнее было трудно представить, но искра беспокойства не покидала меня.

Он все никак не мог прийти в себя. К Джулиану так долго возвращался дар речи, что сердце отпустило еще несколько тревожных ударов.

– Мика, мне так жаль… Прости, что говорю такое, но родители у тебя подкачали.

И вдруг я расхохоталась как чокнутая. Самое интересное, я не знаю, отчего так получилось. Может, всему виной тревога и страх перед реакцией Джулиана? Как бы то ни было, но смех вырвался, как резкая, жестокая икота. Сначала я пыталась подавить его, сдерживая дыхание, но ничего не помогло, и в конце концов я сдалась.

– И то верно, – выговорила я, хихикая, а на глаза навернулись слезы. Причиной им не радость или печаль, не гнев или облегчение. Их источник был где-то между всем этим.

– Иди сюда, – шепнул Джулиан, притягивая меня к себе.

Он обнял меня за плечи, и я прижалась покрепче, зарылась головой в его рубашку и глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя. Но слезы стояли комом в горле. Кто ж разберет эту странную Мику? Почему сегодняшний разговор с Джулианом дался в разы труднее, чем вчерашний с Ализой? Я не нашла Эдриана на концерте его любимой группы – очевидно, это очень сильно меня расстроило, а признавать не хотелось.

Джулиан поглаживал мои плечи, целовал макушку: прикосновения, чудо какие нежные, успокаивали.

Всхлипнув, я втянула еще воздуха. Потом, поднявшись, смахнула последние слезинки с ресниц.

Джулиан изучил мое лицо. На его лбу пролегла морщинка – явное свидетельство его беспокойства за меня.

– Прости. Я не хотела опять рыдать на твоем плече.

– Не переживай, все в порядке. – Он положил руку мне на шею и провел по спине до бедра. Вслед за его пальцами побежали мурашки. – Почему раньше не рассказывала про Эдриана?

Пожав плечами, я снова прижалась к нему. Через все слои ткани я чувствовала тепло. Тепло, которое успокаивало меня лучше, чем плюшевый мишка утихомирил Линкольна.

– Мне было стыдно и страшно.

– Чего?

– Не знаю. Вдруг ты стал бы осуждать?

Джулиан искоса разглядывал меня. Гладил по спине, талии, разок провел рукой по бедру. И заключил в крепкие объятия, давая безмолвное обещание: не бойся, я буду обнимать тебя и поддерживать. Всегда.

– Я бы ни за что не стал судить тебя по поступкам твоих родителей. Особенно когда дело касается Эдриана. Спасибо, что доверилась мне, – произнес Джулиан, глубоко вздохнув. – И мой ответ – да.

– Ответ? – Он совсем сбил меня с толку.

– Ты спрашивала, кому принадлежал медведь. Да, это игрушка Софии.

Глава 20

На следующее утро, еще до пробуждения Линка, в дверь постучали Лилли и Таннер. Обнимаясь, они светились от счастья, как будто только-только влюбились. Ночь, проведенная вместе, – что может быть лучше для отношений. Оставалось надеяться, что Лилли накрепко запомнит это чувство. Когда Таннер снова уедет, оно будет греть ей душу. Он любит ее – этого не изменят ни километры между ними, ни килограммы, которые Лилли набрала со дня знакомства. Ребята счастливы вдвоем, сразу видно, но и по сынишке оба успели соскучиться. Таннер жаждал насладиться каждой минутой со своим ребенком.

Снова поблагодарив за помощь с Линком, они пригласили меня позавтракать вместе. Не хотелось мешать их семейному счастью, поэтому я объявила, что должна готовиться к экзаменам. Абсолютная правда, если честно, но заниматься я собиралась кое-чем другим.

Усевшись на диван, я сообщила Эдриану радостную новость: я всю ночь успешно присматривала за Линком, и он даже остался цел и невредим. Потом настал черед рисования – я закончила рисунок сирены из греческой мифологии, который начала еще на прошлой неделе. Ох, как же не хватает чудесной крепости. С самого переезда я только в ней и творила. Толстые картонные стены отгораживали меня от холодного жестокого мира и неразрешимых проблем. В крепости карандаш сам ложился в руку. Я скучала по ней. Блокнот я сменила на планшет в надежде, что хоть так смогу собраться с мыслями. Но едва я успела начертить первую линию, как раздался стук в дверь.

Как раз вовремя: пора отвлечься. Вскочив на ноги, я поспешила к двери, абсолютно уверенная, что это Кэсси ломится поведать о своем великолепном свидании с Аури. Но на пороге оказался Джулиан, приветствовавший меня улыбкой.

– Доброе утро.

– Доброе, – поздоровалась я. – С чем пришел?

– Завтрак вместе. Уже забыла?

В руках Джулиан сжимал картонную подставку с двумя стаканами кофе и коричневый пакет – как же вкусно пахнет! – на котором красовался логотип кафе «Бобы и хлеб».

– Да… то есть нет. Не думала, что ты придешь утром – всю ночь был у меня. Но раз так, милости прошу.

Джулиан и без того много для меня сделал. Потихоньку я начала задаваться вопросом, куда же делась его любовь к одиночеству. Но жаловаться я не собиралась.

Я закрыла дверь, а Джулиан как ни в чем не бывало прошлепал на кухню. Он уже чувствует себя здесь как дома – ну не мило ли?

– Линк уже проснулся? – поинтересовался он, разбирая продукты.

Приготовившись лакомиться выпечкой, я устроилась за столом.

– Родители уже забрали его. Они не хотят упустить ни секунды, чтобы побыть вместе. Таннер уже во вторник возвращается в Нью-Джерси.

– Чем он занимается там? – Джулиан протянул мне кофе.

Сделав глоток, я скривилась – сахара маловато.

Едва я успела подумать об этом, как Джулиан вытащил из кармана брюк с полдесятка пакетиков сахара. Здорово, теперь можно подсластить кофе.

– Он учится в Принстоне. Из-за этого им втроем бывает сложно, но они справляются.

Джулиан поставил на стол тарелки.

– Уверен, у них все хорошо. Линк – славный парнишка.

– Что верно, то верно, – согласилась я, снова пригубив кофе. Теперь то что нужно. – Он очень сильно хотел забрать с собой миссис Даутфайер. Но мне удалось отговорить его.

– Спасибо, – улыбнулся Джулиан.

– Пожалуйста.

Он протянул мне угощение: скон с фруктами, маслом и джемом.

Я отковырнула изюминку и сунула в рот.

– Как ты узнал, что «Бобы и хлеб» – мое любимое кафе? – Не припомню, чтобы говорила ему.

– Любимое? – удивился Джулиан. – А я думал, никто, кроме меня, о нем не знает.

– Я знаю. Как-то раз я относила шмотки в секонд-хенд и по соседству обнаружила «Бобы и хлеб». Вместо магазина теперь маникюрный салон.

– Помню-помню. Я даже бывал в том секонде пару раз.

– Вот это совпадение!

Интересно, могли ли мы с Джулианом быть в магазине или кафе в одно и то же время? Стоило только подумать об этом, как меня сразу бросило в жар. Но в хорошем смысле – будто нам предначертано свыше встретить друг друга.

– Ты случайно ничего не слышала от Аури и Кэсси? – спросил Джулиан, намазывая булочку маслом. – Они не вернулись вчера вечером, а утром я обнаружил пустые комнаты.

– Не слышала и не видела. Может, свидание прошло как по маслу и они решили продолжить его в отеле, чтобы избавить тебя от шумных подробностей их личной жизни? – пошутила я. – Напишу-ка я Кэсси.

Я отправила ей сообщение и завороженно уставилась на телефон, но ответа не последовало. Ох, не нравится мне это. Я убедила себя, что с подругой все в порядке, в конце концов она же с Аури. Последний раз взглянув на телефон, я отложила его в сторону и вернулась к завтраку.

– Чем сегодня займешься?

– Думал, можно собрать наконец тебе кровать и шкаф для обуви, – ответил Джулиан, запивая булочку кофе. – Потом мы всей группой идем в библиотеку. Мне нельзя провалиться на промежуточных экзаменах.

– Звучит здорово.

– Хочешь пойти со мной в библиотеку?

Я покачала головой. Разумеется, я жаждала быть рядом с ним каждую минуту, но это же безрассудство. Мне и так сложно собраться с силами, чтобы просто учебник прочитать, – а в присутствии Джулиана это вообще невозможно. Да и его отвлекать не хотелось: очевидно, ему важно получить хорошие оценки.

Мы закончили завтрак, я убрала тарелки в раковину и полезла в самый верхний шкаф за ящиком с инструментами. Я прятала его так далеко, чтобы Линк не добрался.

– Ух ты, как круто! – Обнаружив мой блокнот, Джулиан рассматривал рисунок, над которым я работала утром.

– Спасибо, но он еще не готов.

– Почему? Как по мне, отменная вышла русалочка.

Я выхватила у него блокнот и бросила на стол.

– Это вообще-то сирена.

– А есть разница?

– Русалки – добрые булочки с корицей. А сирены убивают людей. У меня получилась какая-то безобидная, да еще и взгляд наивный, – пояснила я, неодобрительно глядя на рисунок. Лучше бы его вообще из блокнота вырвать. – Хотела сегодня закончить, но так ничего и не получилось. Жуть как не хватает моей крепости, моего оплота вдохновения.

– Это ты про шатающуюся конструкцию из коробок? – нахмурился Джулиан.

– Именно про нее.

Конечно, это полная чушь. Годами я рисовала где угодно: за письменным столом, в машине, на диване, в кровати, в самолете… да везде. И никогда не возникало трудностей. Но Эдриан исчез – и между мной и вдохновением будто стена выросла. То и дело я пыталась преодолеть ее, время от времени мне даже удавалось заглянуть за край, узреть проблеск Рая – этого как раз хватало на создание чего-то, чем можно гордиться, например портрет Мари. Но пробить блокаду раз и навсегда не получалось.

– Ну, раз так, отстроим заново твою крепость.

– Я уже выкинула коробки.

– Купим новые.

Я улыбнулась.

– Это очень мило, но нельзя же вечно складировать коробки в доме. Уж как-нибудь да закончу рисунок.

Джулиан заворчал – отговорка убедила его не больше, чем меня.

Затем мы занялись сборкой обувного шкафа. Он оказался до того громадным, что мог бы вместить не только мою обувь, но и ботинки Джулиана, Аури и Кэсси разом. Одну пару кед я ношу почти не снимая, но при этом храню десяток-другой туфель на каблуках в пару к висящим в шкафу дизайнерским платьям стоимостью как крыло самолета.

– Мама вчера звонила, – невзначай бросил Джулиан. В зубах он сжимал гвоздь, из-за которого я едва разобрала бормотание. Затаив дыхание, парень не спускал глаз с доски. – Отца завтра выпишут из больницы.

– Добрые вести.

Джулиан безучастно кивнул, притворяясь, что ему все равно, но я-то знала: он переживает. В противном случае он бы ничего мне не рассказал. Он хотел бы оставаться равнодушным по отношению к родителям, но не мог – и я понимала его слишком хорошо. Постоянно я ловила себя на мысли, что родители не заслуживают моих стараний. И несмотря ни на что в понедельник я опять поведу себя на каторгу в кабинет правоведения.

– Может, пошлем твоему папе открытку?

Джулиан вкрутил шуруп в доску и только потом ответил:

– Ну и зачем нам это делать?

Я отпустила доску – она теперь держалась сама. Помаленьку конструкция становилась похожа на шкаф.

– Чтобы он знал, что ты не забыл его.

В ответ Джулиан лишь головой замотал.

– Ты уверен?

– Уверен. – Джулиан наклонился подобрать шурупы, а потом выпрямился, и я смогла поймать его взгляд. На лице его печаль не оставила и следа, зато в глазах отражалась боль. Он же весь изранен: шрамы у этого человека не только снаружи, но и на сердце. – Я уже посылал им открытку. Она пришла обратно.

У меня аж сердце защемило. Я взяла Джулиана за руку и легонько сжала его пыльную от древесины ладонь.

– Я тебе так сочувствую.

– Не стоит, – покачал он головой. – Следовало догадаться, что так и будет.

Почему? Поверить невозможно, что родители вот так просто бросили его, тем более после всего, через что им вместе пришлось пройти. Мать Джулиана пережила множество трудностей с дочерью и сыном, а теперь вынуждена дежурить подле больничной койки супруга. Каково ей сейчас? На ее месте я сделала бы все возможное и невозможное, лишь бы удержать рядом самых дорогих людей. Софию я знаю только понаслышке, но сомневаюсь, что эта улыбающаяся с фотографии девчушка желала, чтобы после ее смерти брат и родители ругались. Все больше я убеждалась в том, что семейная ссора имеет какое-то отношение к аварии, в которую София, должно быть, попала вместе с Джулианом. По крайней мере, такую версию я сочинила, увидев его шрамы. Иначе с чего бы родителям так жестоко выдворять собственного сына из своей жизни?

– Не смотри на меня так, – злился Джулиан.

– Как не смотреть?

– Вот как сейчас. Жалостливо. – Он дотянулся до следующей доски. – Паршивые отношения с родителями меня, понятное дело, не устраивают, но не буду же я убиваться из-за них. Ты же не собираешься раскаиваться за то, что поссорилась с родителями из-за Эдриана?

Мгновение я размышляла над его вопросом, но все же отрицательно покачала головой. Жалела я о многом: сделала для брата слишком мало, не оказалась дома, когда мама застукала его с парнем, поздно поняла, что на уме у родителей. Но каждая беседа и ссора, которая с тех пор возникала, была суровой необходимостью. Как бы я ни страдала от препирательств, не раскаиваюсь ни в том, что говорила, ни в том, что давала отпор.

Под играющий на фоне альбом Linkin Park мы закончили собирать обувной шкаф. Джулиан, похоже, в их песнях каждое слово знает. Мы мало разговаривали, и он едва слышно мурлыкал себе под нос любимую музыку, подпевая солисту, – осознанно или нет. Хотела бы я послушать, как он поет. Интересно, какой у него голос?

Разместили шкаф поближе ко входной двери, а над ним Джулиан прикрутил крючки для верхней одежды. Дальше занялись кроватью: раскрыли коробки и разложили детали на полу. Джулиан разбирался с болтиками, дюбелями и прочей ерундой, а я отправилась на кухню за напитками.

– Кровать мы не сможем собрать, – провозгласил Джулиан, когда я принесла ему воды.

– Почему?

– Тут некоторых болтов не хватает.

Ужасно расстроившись, я осела на пол.

– И что теперь?

– Можешь позвонить в доставку, но наверняка пройдет вечность, прежде чем ты получишь эти болтики. Или на той неделе я схожу в строительный магазин и куплю новые. Но выйдет в два раза дороже.

Это меня мало заботило.

– Давай сейчас сгоняем.

Задумчиво нахмурившись, Джулиан проверил время на телефоне.

– Не успеть. Ребята из группы ждут, да еще нужно документы Чейзу занести. Раздобуду болты, как только смогу. Обещаю.

– Спасибо, – вздохнула я.

Улыбнувшись, он помог мне убрать доски и решетку к стене и попрощался.

Собирая в мусорный пакет упаковочную пленку, я вдруг заметила розового медведя на матрасе. Я схватила игрушку и поспешила к Джулиану, надеясь, что он еще не ушел в библиотеку.

– Давно не виделись, – поприветствовал меня Джулиан. Прошло всего минут пять, как мы распрощались, он успел только свежую рубашку надеть.

Я вручила ему миссис Даутфайер.

– Ты забыл медведя.

– Ой, спасибо. – Он забрал игрушку и машинально погладил ее по голове.

Невольно я задумалась: это единственное, что у него осталось в память о Софии? Хранил ли Джулиан еще воспоминания о сестре?

В реальность меня выдернул звук бегущих по паркету лап и громкое мяуканье. Не успела я опомниться, как Лоуренс уже проскользнул у меня между ног и принялся тереться о них. Но вдруг котенок кинулся на пол и укусил меня за палец.

– Ай! – Я пыталась осторожно стряхнуть его, но кот накрепко впился в меня когтями.

– Прости, – извинился Джулиан и присел, чтобы отцепить юного хищника. – Мало с ним играем. С этим негодяем уже почти сутки не возились.

Джулиан поднял кота повыше, а тот цапнул его за нос лапой.

– Я могу с ним поиграть, – засмеялась я.

– Ты же не обязана.

– Глупости. Мне только в радость.

Я забрала Лоуренса и понесла в гостиную. Там, в корзине, Джулиан держал кошачьи игрушки: целый склад, хватит и десятку кошек наиграться вдоволь. Я вытащила мышь на шнурке и потянула ее по полу. Лоуренс сию же секунду бросился за пластиковой добычей, забавно двигая головой вверх-вниз.

– Мне пора, – сказал Джулиан. Он надел кожаную куртку, в которой я его прежде не видела. Мне понравилось зрелище: выглядел парень теперь брутально. – Просто захлопни дверь, как будешь уходить.

– Хорошо. Повеселись там.

Равнодушно хмыкнув, он удалился.

В доме воцарилась тишина, и до меня только дошло, что я осталась в гордом одиночестве. Да еще и в квартире Джулиана. Взгляд дерзко метнулся к двери в его комнату. Соблазн порыться в его вещах был силен, но я утихомирила разгоревшееся любопытство. Не стану злоупотреблять его доверием.

Без колебаний я вернулась к Лоуренсу: котенок уже умудрился отгрызть мышке ушко. Пришлось взять новую игрушку – я выбрала такую странную, с перьями, и вернулась к игре. Я загоняла кота, пока он совершенно не выдохся. Обессиленный, Лоуренс забрался на диван и взглянул на меня, приглашая присоединиться. Я погладила шелковую шерстку и сразу получила в награду довольное мурлыканье. Монотонное урчание убаюкивало, захотелось прикорнуть рядышком и сладко задремать.

Тяжелые шаги на лестничной клетке вернули меня к реальности. Отворилась входная дверь, и в квартиру ввалилась Кэсси, хромая на костылях.

– Привет, – поздоровалась она и устало опустилась в кресло. Что за вид – девушка, очевидно, до смерти утомилась! Краше в гроб кладут: бледная, как смерть, волосы превратились в гнездо. Фиолетовое платье, которое мы подобрали для свидания, она так и не сменила.

– А где Аури? – осторожно осведомилась я. Интуиция подсказывала, что причины бурной ночи кроются отнюдь не в удачно сложившемся свидании.

Обычный веселый огонек в глазах Кэсси потух. Тушь и подводка, нанесенные еще вчера, размазались по лицу – явное свидетельство отчаяния, но еще я разглядела злобу, запрятанную под маской печали.

– Без понятия. Мне плевать.

Ох, видно, дело совсем скверно. Я пододвинулась ближе к Кэсси и на свой страх и риск осмелилась задать второй вопрос.

– Свидание прошло не очень, да?

Фыркнув, Кэсси сняла туфлю и запустила ее в дальний угол комнаты.

– Если это можно назвать свиданием. По дороге в ресторан мы наткнулись на его товарищей по команде. Они нас надолго заболтали, а потом потащили в бар. – Кэсси совсем помрачнела. – Бар для спортсменов. И минуты не прошло, как на коленях Аури расселась черт-те какая чирлидерша.

– Твою налево, – выругалась я. – И он даже не стал возражать?

– Нет, ни словом не обмолвился, что пришел со мной.

Потеряв дар речи, я могла только покачать головой.

– Мне так жаль. Это все я виновата. Не надо было толкать тебя на свидание.

– Ты не виновата, что Аури иногда превращается в последнего подонка, – утешила Кэсси. – Никуда ты меня не толкала: я сама хотела пойти. И разочаровалась. Ничего нового. – Кэсси спрятала лицо в ладонях, не веря, что повела себя как наивная дурочка. – В общем, через час я свалила оттуда: дольше терпеть этот цирк не смогла.

– Где же ты пропадала всю ночь? Я писала тебе.

– Прости. Я так переволновалась, что забыла мобильник дома. А после всей гнусности в баре не хотела наблюдать наглую морду Аури, поэтому я переночевала у Люси. – Она замялась и только сейчас заметила, что комната Аури тоже пустовала. – Секундочку. Так он тоже не вернулся домой вчера?

Голова закружилась. Растерявшись, я уставилась в пол.

– Ну… нет.

Зажмурив глаза и покрепче сжав кулаки, Кэсси всеми силами удерживалась от опрометчивого поступка: ворваться к Аури и разнести там все к чертям.

Я уже почти рвалась успокоить ее, убедить, что Аури, скорее всего, ночевал у друга, но тешить подругу ложными надеждами не могла, а потому просто прикусила язык.

– Какая же я идиотка. Где была моя голова? Не стоило идти с ним куда-то.

– Не говори так. Вы же идеально подходите…

– Мы не сможем быть парой, – отрезала Кэсси, пренебрежительно фыркнув.

– Кэсси…

– Оставь меня в покое, – опять перебила она. – Все в порядке, мы все еще друзья. Просто я нафантазировала себе слишком много насчет прошлой ночи. В следующий раз буду умнее, – медленно и боязливо выговорила Кэсси, сама себе, похоже, не веря.

Но я не сомневалась в правдивости ее слов. Мне же нравится дружить с Джулианом, и я ничего не могу поделать с тем, что хочу от него большего. У Кэсси и Аури то же самое. Любому дураку ясно.

– Ты же выскажешь ему свое недовольство?

– Ни в коем случае, – замотала головой Кэсси. – Он не прогнал ту девицу, значит, ни во что меня не ставит. Тут и думать нечего. Я просто забуду об этой истории и буду жить дальше, как будто ничего и не было. Что может быть проще.

– Скорее всего, ты права, – сомневалась я. – Но самый простой путь не значит правильный.

Глава 21

Я так сильно скучаю.

Пожалуйста, ответь.

У тебя все хорошо?

Вот лишь некоторые из сообщений, которыми я заваливала брата с воскресенья. Последнее время мне особенно сильно его не хватает. Никак не могу понять, что изменилось. Все из-за концерта, куда мы вместе хотели пойти? Или потому, что я рассказала все Ализе и Джулиану? Я даже снова позвонила в центр «Гордость дождя» – даст бог, Патрик хоть что-нибудь услышал или увидел. Естественно, мои надежды не оправдались. Но он заверил меня, что будет смотреть в оба. То и дело я рвалась написать частному детективу: даже номер в телефоне сохранила. Но идея нанимать незнакомца, чтобы шпионить за Эдрианом, все-таки претила мне. Я решила установить крайний срок: если ко Дню благодарения от брата не поступит никаких вестей, свяжусь с детективом – и будь что будет.

– Ты будешь покупать эту книгу? – поинтересовалась Ализа.

Я удивленно захлопала глазами (несколько минут – или целую вечность? – я смотрела в пустоту, потерявшись в мыслях).

– А? Что за книга?

– Профессор Чапман только что посоветовал.

– Ой, – без понятия. – Наверное, нет, – еще б я знала, останусь ли вообще на этом факультете. Судя по всему, решение нужно принимать в ближайшее время. Допустим, я заявлю родителям, что не собираюсь быть адвокатом – и одним махом сожгу все мосты к примирению семьи, которые так долго и упорно возводила.

– В какую даль увели тебя твои мысли? – вздохнула Ализа.

– Не мысли, а усталость.

– Ты врешь, я же вижу.

Теперь уже вздыхала я, но придумать подходящую отмазку не успела: в кармане брюк завибрировал телефон. Вот он – идеальный предлог отвертеться от вопроса Ализы. Жестом я попросила ее подождать немного и достала телефон.

– Боже мой! О господи! Неужели! – я вскочила на ноги.

– Мисс Оуэнс, у вас все в порядке? – осведомился профессор Чапман, явно недовольный, поскольку я прервала его увлекательный монолог черт знает о чем.

– Лучше и быть не может! – воскликнула я и повернулась к Ализе. – Мне надо выйти.

Торопливо я побросала вещи в рюкзак и кинулась к выходу, спотыкаясь о каждого человека, которому не посчастливилось сесть на один ряд со мной. После такого выхода все, чего доброго, решат, что я совсем сошла с ума – да и черт с ними. Бегом по ступенькам римской аудитории, марш-бросок по коридору и, наконец, с молниеносной скоростью я выбежала из корпуса на улицу. Крепко сжимая в руке мобильник, я примчалась к своему дереву, бросила возле него рюкзак и уселась на солнышке.

Дрожащими руками я разблокировала телефон, на экране которого светилось сообщение от Эдриана. Все вокруг меня: дома, автомобили, прохожие – вдруг завертелось в бешеном хороводе. Я не верила своему счастью: спустя столько времени он все-таки написал. На глаза навернулись слезы облегчения и радости. Отмахнувшись от них, я открыла сообщение.

Эдриан: У меня все хорошо, Солнышко. Тоже по тебе скучаю, но мне нужно еще немного времени. (Кстати, Хабитат 67 и в самом деле чертовски крут. Кто тебе о нем рассказал?)

От радости сердце готово было вырваться из груди. Снова и снова читала я послание, впитывая каждое слово. Я вся дрожала, а грудь вздымалась так, будто в любой момент может взорваться от счастья. Эдриан в порядке и помнит обо мне!

Я: Ты даже не представляешь, как я счастлива получить от тебя весточку! Я сильно переживала за тебя, Вонючка ты эдакий. (Это любимое здание Джулиана. Ни слова тебе о нем не расскажу, пока не увидимся. Спойлер: он мне нравится. Очень-очень!)

Я крепко вцепилась в телефон, надеясь получить еще хоть одно словечко. Но Эдриан вновь замолчал. Мне, наверное, следовало разозлиться, но облегчение и радость не оставили место другим эмоциям. Сердце колотилось и спустя несколько минут после прочтения сообщения.

Брат написал, что ему нужно «еще немного времени». Ну и как долго продлится это «немного»? Денек-другой? Несколько недель? Месяцы и годы? Утренняя неопределенность обратилась нетерпением. Я хочу увидеть своего брата. Здесь и сейчас.

Мобильник снова завибрировал.

Эдриан: Шантажистка!

Я рассмеялась.

Я: Ну и плевать!

Эдриан: Я так и думал… Кстати, ты знаешь, как здороваются ветеринары?

Ухмылка растянулась еще шире. На мгновение я задумалась, а не поскользнулась ли я в душе и не ударилась ли головой. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Я: Без понятия.

Эдриан: Жирафствуйте.

Я: На редкость дрянная хохма.

Эдриан: Но тебя позабавила.

Я: Подловил.

Эдриан: До скорого, Мика. <3

До скорого? Судя по всему, годами ждать братика не придется. Я сделала скриншоты всех сообщений, чтобы сохранить их. Отложила телефон в сторону, но тут же достала опять, чтобы перечитать послания брата. Улыбка растянулась до ушей. Эдриан написал мне!

– Мика?

Оторвав взгляд от телефона, я увидела, что ко мне направляется Джулиан. И просияла. Вскочив на ноги, бросилась к нему и кинулась в его объятия.

Весело рассмеявшись, он подхватил меня.

– Я тоже рад тебя видеть.

Я обхватила его бедра ногами.

– Эдриан вышел на связь!

– Это же великолепно! – Руки Джулиана скользнули по моей спине, и он придержал меня за талию. Рубашка задралась, поэтому ладонями он касался обнаженной кожи, отчего у меня опять побежали мурашки. – Он рассказал тебе что-нибудь?

– Не очень много. – Я задыхалась от волнения. – Сказал только, что ему нужно еще немного времени. Но он в порядке, все хорошо, он даже намекнул, что мы скоро увидимся.

От радости на глаза навернулись слезы.

– Я так счастлив за тебя. – Джулиан тоже засиял от радости.

– Спасибо. Я все еще по нему скучаю.

– Знаю, – ответил он, будто иначе и быть не может. Держу пари, Джулиан отдал бы все на свете за малейший шанс вновь увидеть Софию, но ни зависть, ни скорбь не просочились в его сердце. Он так искренне радовался за меня. Я умножила счастье, поделившись с Джулианом.

Такие минуты предназначены лишь для одного. Осторожно я обхватила ладонями лицо Джулиана. Он ответил мне взглядом, и блеск его зеленых глаз едва не ослепил меня, сердце забилось быстрее. Я увидела ямочки на его щеках и почувствовала, как по моей спине снова побежали мурашки, разбуженные его руками. Я наклонилась вперед и, закрыв глаза, коснулась Джулиана губами.

Колебания и сомнения остались в прошлом. Есть лишь этот миг, и он великолепен. Ощущение тепла Джулиана на моих губах не передать словами. У парня же губы оказались нежными и одновременно грубыми, но меня это ничуть не побеспокоило. Ведь только сейчас я поняла, с каким нетерпением ждала этого поцелуя.

На долю секунды Джулиан удивился, но быстро собрался – ставлю что угодно, он ждал этого момента не меньше меня. Тихонько вздохнув, он ответил на поцелуй. Крепче обвил руками, запустив левую глубоко под рубашку.

Меня бросило в озноб, но совсем не от холода. Склонив голову набок, я приоткрыла рот, надеясь, что Джулиан воспользуется приглашением.

Да, да, да! Он пошел напролом. Своим языком коснулся моего – и меня унесло куда-то на седьмое небо от счастья. Я и представить не могла, что первый поцелуй может быть идеальным и гармоничным. Мы мгновенно подладились друг под друга, как детальки одной мозаики. Я тут же уловила каждую мелочь: вкус кофе на языке, запах Джулиана, вновь напомнивший о лесе. Аромат земли и сосновых игл окутал меня, и я позабыла обо всем на свете.

Я едва не пожалела, что не поцеловала его раньше. Чего я ждала? Почему так долго колебалась? Странная ты, Мика, странная. Хотя… если бы я не подождала, этот миг не стал бы таким чудесным. Миг, когда счастье бьет через край.

Лишь осознав, что в легких заканчивается кислород, я отпустила Джулиана. Мне показалось, что поцелуй не продлился и мгновения, а на самом деле – гораздо дольше. Из-за этого парня я потеряла счет времени. Очень надеюсь, что ко мне он чувствует то же самое.

Медленно Джулиан открыл глаза и посмотрел в мои, а затем мечтательным взглядом охватил лицо. Задержался на губах: не поцеловать ли еще раз?

Ну, давай же, пожалуйста, сделай это! Мне в голову не приходит ни словечка, чтобы разрядить напряжение. Поцелуй буквально лишил меня дара речи. Я прижалась к Джулиану лбом и провела рукой по его щеке. Щетина легонько уколола ладонь. Занятно было бы ощутить его бородку между ног. Больно, наверное, будет, если щетина мне бедро оцарапает.

Всхлипнув, я постаралась прийти в себя. И все равно голос прозвучал тише, чем биение сердца, которое едва не выпрыгивало из груди.

– Прости, что набросилась, как чокнутая.

– Все отлично, – ответил Джулиан, как вдруг раздались аплодисменты и пронзительный свист, которые вернули нас в реальность.

Оцепенев, мы обернулись на звуки.

Расположившиеся неподалеку студенты радостно улюлюкали нам.

– Вот черт, – возмутился Джулиан, больше потешаясь. Уголки губ слегка дрогнули в улыбке.

Вот бы поцеловать их. Сначала слева, потом справа, потом опять слева и… вряд ли я смогу остановиться.

– Надеюсь, они насладились шоу.

– Жаль, мы не додумались взять плату за просмотр, – подхватил шутку Джулиан.

Рассмеявшись, я пятерней расчесала ему волосы.

– Боюсь, для этого придется сперва порепетировать и удлинить номер. За свои деньги люди будут ждать великого зрелища.

– Удлинить номер? Давай обсудим это позже и более обстоятельно.

Кивнув, я встала на землю рядом с Джулианом.

– Что ты тут делаешь? – полюбопытствовала я, ощутив под ногами твердую землю. Корпус архитектурного факультета в другом конце колледжа.

Джулиан так и не убрал руку с моей спины. Он притянул меня к себе, наши губы вновь оказались до безумия близко.

– Если честно, я искал тебя, – прошептал он сорванным голосом. Поцелуй явно произвел на него впечатление.

Улыбнувшись, я прикусила губу, все еще хранившую вкус кофе.

– Ну вот, нашел.

– Да, трудно было не заметить.

– А зачем? Хотел сорвать умопомрачительный поцелуй или по какой-то другой причине? – поинтересовалась я, скользя руками по его плечам. Так не хотелось отпускать его, и Джулиан, кажется, был со мной солидарен: он все так же крепко прижимал меня к себе.

– Хочу попросить у тебя ключ от квартиры.

– Вот как?

– Мне нужен ящик с инструментами.

– Для чего?

Джулиан прыснул со смеху, подивившись моей пытливости.

– Готовлю один важный проект.

С преогромнейшим удовольствием я попросила бы его забыть о проекте и вместо этого провести время со мной. Но архитектура для Джулиана имеет первостепенное значение, а потому мне не хотелось ставить его перед таким трудным выбором.

Пересилив себя, я оторвалась от парня и наклонилась за рюкзаком, который так и валялся под деревом. Отцепила ключ от связки и протянула его Джулиану. Он потянулся за ключом, но я отдала не сразу.

– Давай попозже увидимся?

– Жду с нетерпением, – улыбнулся он.

Так вот что чувствовала Лилли, когда узнала, что Таннер приедет домой на выходные.

Мне казалось, я могу сдвинуть горы. Пьянящая эйфория накрыла меня с головой. Я была на взводе после поцелуя с Джулианом и новостей от Эдриана – не усидеть мне в таком состоянии на лекции. Так и тянуло позвонить Лилли и выложить ей все. Да вот беда – у нее как раз уроки. Пришлось просто напечатать сообщение, чтобы пригласить поужинать в «Бобах и хлебе» вечером в шесть.

Ответ пришел мгновенно: С удовольствием!

Затем я написала Ализе: сообщила новости о брате и предупредила, что на оставшихся лекциях сегодня меня можно не ждать.

Сперва я собиралась отправиться домой, но там я сразу на стены полезу от перевозбуждения. Поэтому решила побродить по городу.

Заглянула в несколько книжных магазинов, час шарилась по «Литературе плаща и кинжала», в итоге приобрела там парочку новинок. Дальше мой путь лежал в парк: прогулка – лучший способ потратить лишнюю энергию. Скоро заурчал желудок, и я очутилась в кафе, в том самом, которое Ализа уже давно мне советовала. Я заказала завтрак – блинчики с сиропом, и обед – яичницу.

Покончив с едой, я подключила планшет к Wi-Fi кафе. Для начала пролистала почту: в основном рассылки от писателей и иллюстраторов, еще немного писем от магазинов и благотворительных организаций, на которые я подписывалась. Я погрузилась в эти письма в поисках интересных вещей, но потом полезла в Pinterest за вдохновением. В конечном счете просторы интернета привели меня на Goodreads, где я обновила виртуальные книжные полки. Готово: у меня осталось всего тридцать семь книг в списке чтения на этот год. Поразмыслив, я увеличила его до двухсот пятидесяти: казалось бы, тьма-тьмущая, но, если подумать, не так уж и много – я же читаю только комиксы, мангу и графические романы. Пролистав кое-какие рекомендации и отзывы, я добавила несколько книг в список желаний. Монотонное кликанье помогло мне привести мысли в порядок.

Я уже собиралась покинуть интернет и отправиться на встречу с Лилли, как вдруг возле иконки почты загорелся красный значок. Еще одно сообщение. Я открыла его: в такой день ничто не испортит мне настроение, хоть письмо и пришло от моего заклятого врага – Луки.

Лука: У тебя что-то случилось?

Я: С чего ты взял?

Лука: Ты лайкнула мой разгромный обзор на комикс Marve.

Я: Это случайность. Я не туда ткнула.

Лука: И что же тебя отвлекло?

Я: Не думаю, что это твое дело.

Лука: …

Я: У меня появился кое-кто.

Лука: Поздравляю.

Я: Опять твои колкости!

Лука: Я серьезно.

Я: Лжешь.

Лука: Нет, правда. Я рад за тебя.

Я: …

Я: Под влиянием Саги ты становишься мягче. Как у нее дела?

Лука: Неплохо.

Я: Здорово, выкладывай все!

Лука: Вполне неплохо.

Я: Беседуете вы, должно быть, как безумный шляпник с мартовским зайцем.

Лука: Ты понятия не имеешь.

Я: Ага, понятия не имею, что она в тебе нашла.

Лука: Ха-ха. Очень смешно.

Я: Конечно.

Лука: …

Я: …

Лука больше ни слова не написал. Ненавижу этого придурка, но, признаться, довольно мило было с его стороны поинтересоваться моей жизнью только потому, что я по ошибке поставила сердечко под его рецензией – чего не могло случиться даже в самом страшном моем кошмаре. Вообще-то я и вспомнить не смогла бы, как мы познакомились на форуме Goodreads. Похоже, у нас завертелось что-то вроде ненависти-дружбы, как у Магнето и Профессора Икс.

Положив планшет в рюкзак, я бросилась в «Бобы и хлеб» – Лилли уже ждала меня, сидя за нашим обычным столиком. Я сгорала от нетерпения поведать ей о поцелуе с Джулианом, но, едва взглянув на подругу, я поняла: что-то не так.

Я плюхнулась в кресло напротив.

– Что-то случилось?

Безучастно она показала экран телефона. На ее руке висел браслет, который я еще никогда не видела.

– Таннер только что приземлился в Нью-Джерси.

– Ох. – Ну, конечно же, как я умудрилась опять забыть? – Ты в порядке?

– Бывало и лучше. – Лилли горько вздохнула. – Линк уже спрашивал про него. Пришлось объяснять, что папа опять уехал на некоторое время. А я ведь даже не знаю, каким долгим будет это «некоторое время».

– Но ведь Таннер приедет на День благодарения?

– Он постарается, но это пока не точно.

– Надеюсь, у него получится, – загрустила я.

– Я тоже, – бросила она без тени улыбки, но заметно просветлела, когда к столику подошел Рик. С искреннейшим шотландским радушием он поприветствовал нас и принял заказ.

– Что ж, теперь твоя очередь, выкладывай, – принялась выпытывать свежие новости Лилли. – В кафе ты заскочила, как козочка.

– Неужели так заметно? – засмеялась я.

– Ага, заметно, так что давай признавайся. В чем дело? Или нет, подожди – сама угадаю. В твоем ликовании точно замешан Джулиан. Я права или абсолютно права? – нетерпеливо дожидалась она ответа.

Долю секунды я размышляла, не рассказать ли ей о поцелуе, но тут же вспомнила о другом. Джулиан, разумеется, свел меня с ума, но есть кое-что поважнее.

– Эдриан написал мне.

– Ух ты, неужели? – От восторга Лилли захлопала в ладоши.

Отрывисто кивнув, я извлекла телефон и, полная гордости, продемонстрировала сообщения. Всего несколько слов на экране, но для меня они значили весь мир – и Лилли понимала.

– Какие добрые вести, – порадовалась она. – Самое время.

– Я ужасно за него боялась, – пожаловалась я, прижимая руку к сердцу – в кои-то веки оно было спокойно. С души словно свалился камень, который очень долгое время не давал мне вздохнуть полной грудью.

– Чудесно, что все так разрешилось. – Лилли подперла голову руками, а ее взгляд умчался в дальние дали. Картина, столь же хорошо мне знакомая, как мое собственное отражение в зеркале. – Расскажешь родителям?

– Только когда он на самом деле вернется, – покачала я головой.

– Думаешь, они простят его?

– Простят? Тут нечего прощать.

– Ты поняла, что я имела в виду, – закатила глаза Лилли. – Примут ли они его?

– Будем надеяться.

– А я уверена, – обнадежила меня подруга. – Если ваши папа с мамой отыщут в себе хоть крупицу той родительской любви и заботы, которые я чувствую к Линку, они совладают со своими предубеждениями.

– Угу, – пробурчала я, соглашаясь. Все, чего я могла пожелать, – чтобы Лилли оказалась права. А вдруг семья развалится не из-за побега Эдриана, а после его возвращения? Это разобьет мне сердце. Но беспокоиться об этом сейчас совершенно не хотелось. В такую минуту можно лишь радоваться посланиям брата и с нетерпением ждать, что очень скоро мы снова встретимся.

– Мне еще есть о чем тебе рассказать, – начала я, поливая заправкой принесенный Риком салат. – Ты не ошиблась, Джулиан тоже виноват в моем чудесном настроении, – я выдержала драматическую паузу. – Он поцеловал меня.

– Что?! – выпалила Лилли. От неожиданности она хлопнула рукой по столу: стаканы зашатались, а тарелки задребезжали. Лилли виновато сморщилась и повторила уже тише: – Что ты сказала?

– Ну чисто технически это я поцеловала Джулиана, и уже потом он поцеловал меня в ответ.

– И как это было? – Она перегнулась через стол.

– Классно, – ответила я, и ухмылка, которую я после поцелуя изо всех сил сдерживала, все-таки вырвалась наружу. – Просто обалденно.

– Хочу знать всё! – потребовала Лилли, а меня и не нужно было долго упрашивать.

В мельчайших подробностях я поведала ей, как получила сообщение от Эдриана, и о том, как бросилась в омут с головой, поддавшись чувствам.

– А что у вас будет дальше?

– Об этом мы еще не говорили.

– Но ты ведь хочешь быть с ним?

– Думаю, да… – неуверенно произнесла я. Хочу и дальше встречаться с Джулианом, проводить вместе как можно больше времени – в этом я точно уверена. Но подходящее слово подобрать оказалось трудно. Джулиан – мой парень? Мой партнер? Нет, все как-то неправильно. Мой Джулиан?

– Я хочу хотя бы попытаться, вот только…

– Только что?

– Он очень скрытный. Да, я знаю его любимую группу, знаю, как он тащится от архитектуры и все такое, но до сих пор представления не имею, что произошло с Софией и что у него с родителями. Знаю только, что они повздорили. И каждый раз, когда я пытаюсь спрашивать о чем-то подобном, он уворачивается от темы или говорит, что не хочет об этом говорить.

– А это разве настолько ужасно? Секреты есть у всех.

– В тайне можно держать любовную интрижку, а не событие, перевернувшее жизнь с ног на голову.

– Бывают вещи, о которых не очень-то легко говорить.

– Ох, понимаю, – вздохнула я. – Сама почти вечность ждала, чтобы рассказать ему об Эдриане и нашей семье.

– Ну вот видишь. Просто дай Джулиану еще немного времени.

– Ла-а-адно, – сказала я. Ангельское терпение – и без того мой главный принцип в общении с Джулианом. В глубине души я все же понимала, почему он так бережно хранит свои тайны. В конце концов, его бросили самые важные люди в жизни: отец, мать и загадочная бывшая девушка, и ни об одном из них он не готов рассказать. Скорее всего, мне тоже было бы трудно открыться в такой ситуации.

Мы еще долго беседовали о Джулиане и поцелуе. Потом я рассказала Лилли о Кэсси и Аури, спросила ее совета о курсе рисования у Хопкинса: его предложение оставалось в силе. Но если я решусь принять его, придется отказаться от одной лекции по праву, и тогда я точно буду плестись где-то в конце учебной программы. Лилли не смогла бы решить за меня, зато она сказала мне прислушаться к сердцу. Если начистоту, я уже давно знала, к чему оно меня призывает.

Глава 22

Уходили мы с Лилли из «Бобов и хлеба» уже в сумерках. Она подбросила меня домой, поскольку до кафе я шла пешком. У подъезда я пожелала подруге чудного вечера и подхватила рюкзак с заднего сиденья. Джулиану я отдала только ключ от квартиры, поэтому в дом попала без проблем, правда, мы не успели договориться, где он оставит ключ, забрав инструменты.

В темноте я нащупала телефон и настрочила сообщение: Где мой ключ?

Ответ последовал почти мгновенно: У меня.

Очевидно, он предлагает зайти за ключом. Я надеялась застать не только Кэсси и Аури, но и самого Джулиана, потому что очень хотела увидеть его. Но понедельники – такие ужасные дни, когда он таинственным образом исчезал на долгие часы.

Проворно я взбежала по лестнице на третий этаж – и на последней ступеньке замерла, как громом пораженная.

Джулиан стоял, прислонившись к косяку открытой двери. Непринужденно скрестив ноги, он любовался мной и ухмылялся, отчего на его щеках обозначились ямочки – так и тянуло их поцеловать.

Сердце радостно забилось, и я улыбнулась Джулиану в ответ.

– Что ты здесь делаешь?

– Тебя жду.

– Весь день? – удивилась я. Догадайся я об этом, не засиживалась бы с Лилли в кафе.

– Нет, не так долго. После обеда мне пришлось отлучиться на часок-другой, но, к счастью, ты не возвращалась домой. Теперь я могу сам показать тебе сюрприз. – Оттолкнувшись от косяка, он приблизился ко мне.

– Что еще за сюрприз? – взволнованно полюбопытствовала я.

– Если я скажу, пропадет эффект неожиданности. Закрой глаза, – потребовал он.

С нервным трепетом в груди я подчинилась. Обожаю сюрпризы.

Джулиан взял меня за руку. Переплетя пальцы с моими, он потянул меня за собой. Так волнительно – слепо следовать за ним по пятам.

По направлению движения я догадалась, что мы идем в спальню.

– В качестве сюрприза ты снимешь штаны?

– Это была бы дьявольски огромная неожиданность, – рассмеялся Джулиан.

– Надменность тебе не к лицу, – фыркнула я.

– Ты же не знаешь, – ответил он, останавливаясь.

Видеть его я не могла, зато хорошо чувствовала, насколько он близко. Джулиан шагнул мне за спину, и его теплое дыхание коснулось моей щеки и шеи. Запах пота Джулиана смешивался с ароматом его лосьона после бритья.

– Готова? – Теперь его голос зазвучал чуть более натянуто.

Медленный кивок.

– Тогда смотри.

Я распахнула глаза – и заморгала.

– Что… Как… – промямлила я, шагая вперед, в спальню, погруженную в полумрак. Я не могла поверить своим глазам и даже ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что не сплю.

Джулиан собрал-таки кровать, только не ту, что я приобрела, а симпатичную кровать-чердак с прелестной лесенкой. Но настоящим подарком оказалось другое: нижнюю часть занимал укромный тайник, наполненный разноцветными подушками и пушистыми одеялами. Над ним были развешаны ярко мерцающие гирлянды, на стенах укрытия приклеены флуоресцентные светящиеся в темноте звездочки, знакомые всем с детства. Здесь я смогу расположиться под звездным небом, как и было в крепости.

Вне себя от изумления я обернулась к Джулиану. Несмотря на сумрак, мерцающие огни рисовали причудливые тени на его лице.

– Это просто… у меня нет слов, – заикаясь, пролепетала я.

– И не нужно ничего говорить. Просто любуйся.

Должно быть, я таяла от восторга, как ребенок рождественским утром, любующийся кучей подарков под елкой. Сбросив рюкзак, вползла в новое убежище. Там я устроилась на подушках, а Джулиан задернул шторы, которые заблаговременно повесил перед кроватью. Стало еще темнее – свет давали лишь гирлянды фонариков.

Джулиан примостился рядышком, касаясь меня коленями.

– Как тебе? По шкале от одного до десяти? – поинтересовался он.

– Одиннадцать, – просияла я. И это еще преуменьшение. Я до того разволновалась, что едва могла усидеть на месте. Ноги так и рвались в пляс – жаль только, танцовщица из меня так себе. – Когда ты успел это все устроить?

– Вчера после библиотеки я сразу пошел в мебельный магазин за шурупами для кровати. Там и обнаружил эту красоту. – Он нежно погладил основание, поддерживающее каркас. – Отыскал на складе и притащил сюда. Надеюсь, ты не будешь возмущаться, что твою старую кровать я продал другу?

Джулиан говорил так, будто доставить и собрать кровать – пара пустяков, но я-то знала, что все не так просто. Сколько же трудов он вложил. Чем я заслужила это счастье? И как теперь его благодарить?

Внимательно я осмотрела свое маленькое королевство. Джулиан приобрел даже одеяла и подушки, а в углу поставил деревянный ящик – отличный стол.

– Ты понимаешь, что это слишком? – обернулась я к Джулиану.

– Вовсе нет, – покачал он головой.

– Слишком, – настаивала я.

– Считай, это моя благодарность.

– Да за что? – Не припоминаю, чтобы делала для него нечто равноценное. Я развлекала Лоуренса некоторое время, но это же ерунда.

Задумчиво прищурившись, Джулиан внимательно изучил мое лицо, освещенное тусклым светом. Опять он раздумывает, можно ли мне доверить правду. Некоторое время я чувствовала на себе его взгляд, но затем Джулиан подсел ближе. Я надеялась на поцелуй – с самой встречи его жду, – но парень не стал торопиться.

– За то, что ты есть, – прошептал он, а его дыхание легким ветерком пощекотало мои губы. – Я уже за это тебе благодарен. Ты убиваешь во мне сомнения.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурилась я.

– Я и пытаюсь тебе объяснить, – истолковал Джулиан, взяв меня за руку. Погладив большим пальцем тыльную сторону ладони, он нащупал кольцо на среднем пальце и начал играть с ним. Джулиан старался не смотреть на меня, зато наблюдал, как кольцо крутится под его прикосновениями.

– Так тяжело довериться другому человеку. – Джулиан говорил едва слышно, слова было трудно разобрать даже в тишине, повисшей между нами. – Каждую минуту я беспокоюсь о том, что думают обо мне окружающие. Кого они видят во мне. Сомневаюсь во всем, что говорю и делаю. Но только не с тобой. – Наконец он поднял голову, и мы встретились взглядами. – Когда ты рядом, я могу быть самим собой.

С замиранием сердца я вдохнула больше воздуха: стоило только взглянуть на Джулиана, как у меня тут же перехватывало дыхание. Душу распирало от чувств к нему. Мне неведомо, в основном из-за его скрытности, что ему пришлось вынести в этой жизни. Но с каждым днем, прожитым вместе, я больше училась понимать Джулиана и теперь догадалась, чего стоили ему эти слова.

Я перевернула руку, дотрагиваясь до него ладонью. Волнение оставило влажный след на его руках. Я переплела наши пальцы и крепко сжала.

– У тебя нет ни единой причины сомневаться в себе, – выговорила я. Ты идеален. В моих глазах точно.

Не ведая страха, я стерла в пыль расстояние между нами и поцеловала его. Свободной рукой вцепилась в футболку, крепко прижавшись к нему всем телом. Под моими губами Джулиан изогнул свои в улыбке. Сладкий вздох удовольствия неудержимо сорвался с уст, и на меня снизошел покой, о котором я могла только мечтать. Сердце будто пыталось вырваться из груди, каждая клеточка, разбуженная поцелуем, как Спящая Красавица ото сна, пылала неведомой прежде страстью. Но главное – тревога, уже давно висевшая камнем на шее, отступила.

Я покорена.

Глава 23

– Да чтоб тебя! – Рассвирепев, я вскинула руки к небу и запрокинула голову. Почему, черт возьми, не получается?

Уже битый час я крутилась перед зеркалом в ванной, внимая советам блогера из YouTube. Задорно девушка объясняла зрителям способ «проще простого», как сделать прическу из косичек. Как бы не так!

Взглянув на часы, я ужаснулась тому, сколько уже времени. Скоро за мной зайдет Джулиан, мы вместе договорились поехать на день рождения Кэсси. Тема праздника – «Средневековый прием». А я вообще не готова: на голове катастрофа, наряд дожидается на вешалке, а после борьбы с прической еще и макияж нужно поправить.

Тяжело вздохнув, я распутала колтун на волосах и расчесала их, чтобы сделать еще одну попытку. Голос блогера начал действовать мне на нервы, но я призвала все свое мужество и обратила все свое внимание на видео, надеясь, что хоть сейчас получится как надо. Не может же все быть так сложно…

Через десять минут я, признав поражение, захлопнула ноутбук и откинулась в кресле. И с чего я взяла, что справлюсь сама? Нужно было записаться к парикмахеру, да что толку – теперь уже слишком поздно. Бросив случайный взгляд в зеркало, я скривилась при виде бедствия на голове. Заплетенные лохмы, распустившиеся косички и свободные прядки сбились в один большой ком. Пугало огородное! Показываться в таком виде на вечеринке нельзя ни при каких обстоятельствах – это вопрос честолюбия (тем более что планы у меня на этот праздник – наполеоновские).

В очередной раз я оживила ноутбук, собираясь запустить видео сначала, как вдруг раздался стук в дверь. Я поспешно вскочила, едва не споткнувшись о собственные ноги, и рывком распахнула дверь.

Джулиан! Ну почему так рано! Парень ошарашенно осмотрел меня. Он едва не расхохотался при виде гнезда у меня на голове, но вовремя поджал губы, чтобы не смеяться надо мной.

Тем лучше для него. Скрестив руки перед грудью, я встала в позу «пошути мне тут».

– Выглядишь восхитительно. У тебя костюм придворного шута? – Видимо, кому-то жить надоело.

– Ха-ха, юморист! – С укором я бросила на него суровый взгляд, хоть и понимала, что действительно выгляжу смешно. Чего точно не скажешь о Джулиане.

Коричневые кожаные брюки, ремень, к которому парень прицепил бурдюк, льняная рубашка оливкового цвета, облегавшая фигуру. Три верхние пуговицы расстегнуты – тут же во мне пробудилась исследовательница, страсть как желавшая обследовать каждый сантиметр тела под рубашкой. Костюм, может, и не в точности средневековый, но уж во всяком случае вполне старинный, так что подойдет для вечеринки.

– Ну что? Как я тебе? – спросил Джулиан, явно не подозревая о моем пристальном внимании, и одарил меня двусмысленной улыбочкой, от чего на его щеках пролегли ямочки.

– Ну такое… Мог бы чуть больше постараться, – соврала я.

– Кто бы говорил.

– Я еще не закончила. Подожди минут пять.

– Скорее уж пять часов, – фыркнул Джулиан.

Я показала ему язык и, бросив одного в дверях, побежала в ванную – за последней попыткой.

Джулиан направился следом и, опустив крышку унитаза, уселся на него. Запуская видео, я заметила, что он внимательно за мной наблюдает.

Первый шаг – разделить волосы на девять одинаковых прядей – я уже успела отработать до совершенства. Мне даже удавалось заплести первые три прядки в косу. Но дальше руки тяжелели, и задача осложнялась в разы. Указательным пальцем я нащупала четвертый локон и попыталась вплести его, но тут коса опять выскользнула из рук, а затянутые узлы рассыпались.

– Вот ведь черт, – выругалась я, в сотый раз распуская плетение на голове, чтобы начать заново.

Где-то на заднем плане Джулиан с трудом подавил смех.

– Ой, помолчи! Уложил безупречно свои короткие волосенки и сиди, радуйся.

– Ай-яй, и как это понимать: комплимент сделала или обидеть решила?

– И то и другое, – буркнула я и взялась за расческу. Давай, Мика, повозись еще дольше – волосы тогда вообще мыть придется. Ну или можно совсем сбрить и сойти за человека, пережившего нашествие блох. Куда еще средневековей.

При следующем заходе я умудрилась дойти даже до пятой пряди, но потом локоны вновь выскользнули из рук. Сердито зарычав, я опять распутала оставшееся от косы плетение. Проведя рукой по волосам, запуталась в узлах, которые сама же и навязала.

– О господи, – простонал Джулиан, поднимаясь. – Не могу на это смотреть. Давай лучше я. – Он остановился позади меня и деликатно отвел в сторону мои руки.

– Думаешь, у тебя получится исправить это безобразие?

– Еще бы. – Он взял расческу и мягко пригладил волосы.

Не остановила я его только по одной причине: еще одна провальная попытка – и я в самом деле облысею. Да и к тому же ощущения оказались на редкость приятными. Хмм… если очень хорошо попросить, Джулиан сделает мне массаж головы?

Расчесав мне волосы, он для начала ознакомился с видеоуроком и только потом решился на эксперимент. Джулиан перебирал локоны на удивление ловко – он явно не в первый раз сооружает прически.

– Мой отец опять попал в больницу, – внезапно подал голос Джулиан, не отвлекаясь от перебиравших прядки рук.

– Что с ним?

– Должно быть, снова сердечный приступ. – Джулиан произнес это совершенно хладнокровно, лицо напоминало безжизненную маску, но я-то знала, что это напускная безучастность. Хоть один намек от мамы с папой на «Мы бы хотели, чтобы ты был с нами» – и Джулиан запрыгнет на ближайший самолет.

– А как он сейчас?

– За ним приглядывают, – ответил Джулиан, отодвигаясь в сторону, чтобы покрепче вплести очередной локон в косу. – Медсестра мне звонила, сообщила все новости.

– Наверняка твоя мама просто не желала и на минуточку оставлять папу, – попыталась взбодрить я его, в полной уверенности, что мое предположение не соответствует действительности.

Джулиан, вероятно, подумал о том же, но возражать мне не стал, а лишь молча продолжил хлопотать над моей прической.

Его умение плести косы произвело на меня впечатление, я даже не сразу пришла в себя, но вдруг вспомнила фотографию Софии из парка аттракционов. Там у нее тоже были косички. Может, их Джулиан заплетал? Вот бы спросить его, но нет – не стоит портить настроение перед вечеринкой.

– Ты уже говорил с Кэсси?

– Нет, зачем? – Джулиан бросил на меня взгляд через зеркало.

– Из-за всей этой ерунды с Аури. – Я поведала ему о провальном свидании соседей и заставила поклясться, что он не поднимет этот вопрос на вечеринке. – На празднике это будет совершенно не к месту.

– Да нет же, у них все прекрасно, – настаивал Джулиан. – Во всяком случае, еще вчера они вдвоем устроились на диване и под какое-то глупое аниме доделывали костюмы.

Для меня оставалось тайной за семью печатями, как Кэсси смогла столь быстро простить Аури, но я могла утешаться тем, что они разобрались в своих проблемах. Мне, конечно же, хотелось видеть их парой, но, видимо, они еще просто не готовы.

– Закончил, – объявил Джулиан, отступая в сторону.

Поворачивая голову то вправо, то влево, я любовалась прической.

– Ничего себе, впечатляет. Есть ли хоть что-то, с чем ты не справишься?

– Вообще-то, сколько угодно дел. Не умею вязать, танцевать, говорить на иностранных языках, готовить, играть на музыкальных инструментах, да и в шахматы тоже, ездить верхом, не смогу выступить на сцене, даже плавать не умею… Можно перечислять до бесконечности.

Я обернулась к нему – до чего же надоело общаться через зеркало!

– Ты не умеешь плавать?

– Никогда не учился, – покачал он головой.

– Да не может такого быть! Разве у тебя в школе не было уроков плавания?

– Были, но я их прогуливал.

Понимаю. Я и сама частенько пропускала эти уроки. Что может быть хуже, чем раздеться перед одноклассниками? Когда ты подросток и твое тело развито хоть самую малость иначе, чем у других… Ад на Земле.

– Когда-нибудь я тебя научу.

– А ты наденешь бикини? Такая идея мне очень даже по душе. – Просияв от улыбки, Джулиан наклонился, чтобы поцеловать меня.

И в то же мгновение сердце бешено забилось – как бывало всякий раз, когда он целовал меня. Жаль только, ничего, кроме мимолетных поцелуев тут и там, между нами не происходило.

– Мне надо собираться, – пробубнила я, прижимаясь к Джулиану губами, но тут же отодвинулась: мы как-никак опаздываем. Подправила макияж, натянула леггинсы и свитер. Одежда, правда, не самая средневековая, но Тед из «Литературы плаща и кинжала» помог мне отыскать самую суперскую мантию на свете: черную с белой вышивкой на широких, ниспадающих до пола рукавах. Темная ткань закрывала ноги, а позади тянулся шлейф. Спереди мантию украшали два ряда серебристых пуговиц. Их я застегнула до самой шеи и в довершение накинула капюшон. В средневековом романе я – изворотливая шпионка, прячущая кинжалы под одеянием. Не приведи Господь встретить меня в темном переулке!

Джулиан оценил по достоинству мой костюм, и во время поездки я изложила ему историю своей шпионки. А Джулиан на вечеринке будет просто Джулианом. Он, похоже, твердо решил разыгрывать скучнейшую роль кайфолома и не придумал даже подобия истории персонажа.

Парковка оказалась переполнена – машину пришлось бросить на обочине. Я припарковалась во втором ряду как раз позади Аури. Оставалось лишь надеяться, что машину не заберут на штрафстоянку.

Давно стемнело, но тропинка, уводившая нас в глубь леса, освещалась уличными фонариками. Я подобрала полы мантии, чтобы не споткнуться или не зацепиться за сучок, и последовала за Джулианом по дорожке. Воздух пьянил свежестью. Лес встретил нас ароматами дождя и мха, дыма и жареного мяса. Уже издалека мы услышали музыку и звенящие голоса. Чем дальше в лес – тем ярче были праздничные огни, мерцавшие в темноте промеж ветвей. И вот мы наконец добрели до небольшой поляны.

Вид захватывал дух. Я будто в одно мгновение перенеслась в другую эпоху. Никаких фонарей или электрических ламп – в землю воткнуты факелы. Много света давали и большой костер в центре, и костры вокруг, над которыми готовилось мясо. На краю поляны, между деревьями, установили потертые по швам темные палатки. Привычных скамеек не предусмотрели: сидеть предполагалось на древесных стволах и корнях. Тут и там сновали гости, наряженные по-средневековому: кто-то совсем просто, как Джулиан, а кто-то облачился в изысканные одеяния, третьи выбрали костюм рыцаря или придворного шута – один даже жонглировал. Про увеселения тоже не забыли: можно было пострелять из лука или сыграть в игру, в которой ртом вылавливают яблоки из огромной бочки с водой.

Гостей собралось не меньше пятидесяти, но Кэсси было сложно не заметить. Это же ее день, и выглядела она соответствующе: по-королевски. Сказочное пурпурное платье с широченной юбкой и глубоким декольте. Как только Аури удерживается и не крутится вокруг нее, пуская слюни? Рыжую шевелюру украшала корона, а костыль мановением волшебной палочки декоратора превращен в высоченный золотой скипетр, чтобы Кэсси могла на него опираться. Именинница как раз беседовала с парой гостей, не знакомых мне, но, увидев нас с Джулианом, отвлеклась от разговора.

– С днем рождения!

Кэсси просияла от улыбки.

Крепко-крепко я обняла ее, что оказалось жуть как неудобно – шутка ли, столько ткани в обоих костюмах. Потом Джулиан присоединился к поздравлениям и вручил наш подарок: книжку с выкройками и сертификат в магазин, где они с Аури закупались материалами для косплея.

– Вечеринка – просто бомба! – восхитилась я и еще разок окинула взглядом полянку. Только сейчас я заметила, что средневековая музыка доносилась не из колонок – за большим костром играли настоящие музыканты. – Как ты умудрилась столько всего организовать?

– А я ничего и не делала. Бывшая однокурсница мамы организует вечеринки. Она обо всем позаботилась, за фотографии тусовки в ее портфолио. – Кэсси обратила наше внимание на фотографа в обычной одежде, который шатался среди гостей. – Так что, если не хочешь светиться на ее сайте – держись подальше от Рафаэля.

– Поняла, – кивнула я.

– Там расставлены палатки для ночлега. Возле каждой – садовый фонарик, чтобы не потеряться. – Кэсси махнула рукой куда-то в сторону деревьев, и я сразу различила вдали светящиеся огоньки. – Но если вдруг заплутаете, зовите Аури. Он тут где-то неподалеку. Ах да, рядом с буфетом есть коробка с карманными фонариками. Это если вам не хватит света от мобильников.

– Даже об этом позаботились, – пробурчал Джулиан.

– Палатку можно выбрать любую? Хочу где-то бросить рюкзак. – Он болтался лишним грузом у меня на плече. Но взяла я с собой только все самое необходимое: смену белья, зубную щетку и альбом для рисования.

– Нет, мы все распределили. Секундочку. – Кэсси сунула руку в карман, спрятанный в платье, и вытащила телефон. – У вас палатка номер восемь. – Она самодовольно усмехнулась. – Такая славная. И очень уединенная.

Ага, все понятно, куда ведут ее мысли. Мне нравится.

Кэсси показала нам, где искать палатку, и Джулиан предложил отнести туда наши вещи, чтобы мне не пришлось продираться через подлесок в длиннющей мантии.

– Спасибо, ты такой заботливый. – Я передала ему рюкзак, не упустив случая запечатлеть на его губах мимолетный поцелуй.

– Я скоро, – пообещал он, ласково проведя рукой по моим волосам.

– Жду не дождусь. – Я смотрела ему вслед, улыбаясь как дурочка.

– Уму непостижимо, – ахнула Кэсси, покачав головой. В среду я доложила ей о нас с Джулианом, и она просто выпала в осадок. Да еще и заявила, что не может представить нас вместе. Неудивительно: Джулиан, которого она знала, – сдержанный, холодный и неприступный. Мой Джулиан – полная противоположность этого мерзкого типа.

Между тем пришли очередные гости, желавшие поздравить именинницу, и я убралась подобру-поздорову. Попрощавшись с девушкой на время, я отправилась на поиски выпивки.

Промеж деревьев я заприметила бар, за стойкой которого скучала женщина, наряженная трактирщицей. Она заявила, что об алкоголе и речи быть не может: многим гостям не исполнилось двадцати одного года, да еще и велика опасность под хмельком заблудиться в лесу. Подозреваю, это дело рук организатора вечеринки. Голову даю на отсечение, что где-то здесь все-таки наливают из-под полы. Я попросила для нас с Джулианом по стакану колы, и мне подали два серебряных кубка.

Сжимая кубки, я стояла возле костра и разглядывала собравшееся общество. Нужно хорошенько запечатлеть все в памяти, чтобы потом зарисовать. Я мало с кем из пришедших знакома. Нет, понятное дело, у Кэсси полно друзей в колледже, но как же все необычно: я увидела другую сторону ее жизни.

– Привет, – обратилась я к парню, стоявшему неподалеку. Он смотрел в пламя, погрузившись в раздумья. Одет во все черное и ни капли не средневековое: джинсы и футболку. По рукам протянулись забитые татуировками рукава. Жаль, тематику татуировок в неровном свете не разобрать. Единственный намек на хоть какой-то костюм – маска в руке у парня. Судя по всему, он изображал палача. – Как вы с Кэсси познакомились?

Парень повернулся ко мне. Глаза у него оказались столь же темными, как и одежда. Не похоже, чтобы ему тут нравилось. Теплый свет все вокруг делал на удивление мягким, но вот черты его лица оставались жесткими и угловатыми.

– Она меня выбесила.

– В смысле?

– Кэсси. Ее стошнило. Прямо на меня.

Растерявшись, я даже забыла рассмеяться.

– Когда?

– Да уж давненько. Дело было еще на первом курсе. Она перебрала на тусовке, ну и… – пожав плечами, он сделал глоток из своего кубка. Парень едва ли не зевал от скуки, а вот я с нетерпением ждала пикантных подробностей, чтобы потом упрекнуть Кэсси. Как она только посмела не рассказать мне такую чудную историю?

Я сделала малюсенький шажочек в направлении парня.

– Кстати, меня зовут Мика.

– Угу, – промычал он абсолютно безучастно. Я подождала, когда он представится в ответ, но парень угрюмо молчал. И Кэсси еще Джулиана называла неприступным.

– А у тебя есть имя? – полюбопытствовала я. Еще решит, чего доброго, что я пытаюсь флиртовать с ним. Дюжая стать, подкупающая внешность, да еще и крутая татуировка – вниманием он явно не обделен. Джулиана не каждая назовет привлекательным, но этот тип красив более канонично, в чем никто не усомнится.

– Люсьен, – вздохнул он.

– И это настоящее имя? Или какой-нибудь персонаж из ролевой игры? – Ладно, это уже становится похожим на флирт, но у меня же два кубка в руках – как-нибудь догадается, что я тут не одна.

– Настоящее. Оно французское.

– А что оно означает?

– Несущий свет.

О, что ж, отлично. Сложно представить ответ более нелепый. Ну разве что «Несущий счастье лучик солнца». Может, у Люсьена просто выдался плохой день? Тут я увидела Джулиана, мелькнувшего между деревьями. Великолепно! Отличный предлог, чтобы ускользнуть.

– Ой, мой друг вернулся. Приятно было познакомиться, Люсь… – на его имени я осеклась. Не с этим ли самым Люси провела ночь Кэсси, когда Аури обломал их свидание? Надо будет потом вывести ее на чистую воду.

Догнав Джулиана, я вручила ему кубок.

– За что пьем? – тут же осведомилась я. Тогда, на кухне родителей, он спрашивал о том же.

– За нас?

– А что? Мне это по душе, – усмехнулась я. – И за Кэсси. Это все-таки ее праздник.

Мы подняли тост и отпили из кубков. Там была всего лишь кола, но я все равно почувствовала себя величавой леди на пиру. Надо бы чаще пить из кубков (и из черепов своих врагов, разумеется, тоже).

Вслед за тем мы прогулялись по лужайке, потолковали о костюмах собравшихся, полюбовались выдумками шута. Шары он успел отложить в сторону и теперь жонглировал горящими факелами. Скоро выступление закончилось, аплодисменты стихли, и шут пообещал, что следующее представление не заставит себя долго ждать. Музыка, до этого игравшая скорее как фон, изменилась, и гости разбились по парочкам.

– Хочешь потанцевать? – пригласила я Джулиана.

– Ты что, спала, когда я говорил, что не умею танцевать?

– Не обязательно уметь что-то делать. Можно просто наслаждаться процессом.

– Отлично, тогда танцы мне не приносят никакого удовольствия.

– Понятно. – Я прикинула варианты. – Пошли из лука постреляем?

– Уже лучше.

Мы двинулись к стрельбищу, но замерли на полпути – желающих поупражняться в стрельбе набежало с десяток.

– Ага, ладно, пострелять не получится. Как насчет той штуки с яблоками?

– Совсем уж нелепо, – поморщился Джулиан.

– Ну и что? – Я схватила его за руку и потащила к кадке с водой.

Там не оказалось ни души, кроме парня, курировавшего игру. Одет он был в черные шаровары, пеструю бархатную рубашку и шляпу, украшенную пером.

– Низкий поклон вам, путники, – поприветствовал куратор. – Ваша душа жаждет развлечений?

– Конечно! – обрадовалась я.

Джулиан угрюмо хранил молчание. Я толкнула его локтем в бок.

– Да.

– Тогда дорога привела вас как раз куда нужно.

Парень объяснил нам правила игры: нужно встать на колени на противоположных краях бочки и ловить яблоки зубами. Победа останется за тем, кто выловит больше яблок.

– Таким только малыши на утренниках балуются, – заметил Джулиан.

– О, господин Зануда староват для развлечений юности? – подначила я, расстегивая мантию – длинные рукава будут мешать. – Боишься, вставная челюсть не выдержит? Уложить тебя спать в палатку с шерстяным одеялом?

– Ха-ха, как смешно.

– Еще бы!

Джулиан воинственно ощерился.

– Ну, погоди, сейчас я тебя уделаю.

– Раз уж ты так самоуверен, давай спорить, – фыркнула я.

– На что?

– На желание. Проигравший выполняет желание победителя. Абсолютно любое.

Джулиан медлил с ответом.

– Соглашайся, чел, – вмешался хмырь в шляпе, – только представь, какие возможности откроются!

– Дело говоришь, чел, – согласилась я. – Возможности!

– Ладно. Одно желание.

– Ура! – От восторга я захлопала в ладоши, и мы заняли позиции.

Всего в бочке плавало одиннадцать яблок. Надо выловить шесть – и победа за мной. Я точно справлюсь.

Куратор начал обратный отсчет.

– Три. Два. Один. Вперед!

Тут же я бросилась на яблоки. В лицо брызнула вода – пришлось зажмурить глаза. Вылавливать фрукты из бочки оказалось труднее, чем я думала, они так и норовили ускользнуть из-под носа. Снова и снова я кидалась на злосчастные яблоки, и наконец одно поддалось моим зубам. Заработала первое очко! Искоса я посмотрела, как там дела у Джулиана. Он пока ничего не поймал. Я точно выиграю! Как Лоуренс на клубок шерсти, я снова накинулась на фрукты. Вгрызлась в очередное яблоко и уже собиралась его вытащить, как вдруг чья-то рука схватила меня за голову и толкнула лицом обратно в воду. Перепугавшись, я упустила яблоко. Подняла голову, кашляя и хватая ртом воздух.

Поднял голову и Джулиан. Торжествуя, он помахал яблоком, которое удерживал зубами за черенок. Глаза его при этом задорно блестели.

– Жульничество!

Прохвост выплюнул яблоко.

– Правилами это не запрещено.

– То есть ты желаешь играть вот так?

С вызовом Джулиан оскалился.

– Вот разделаюсь с тобой, и пожалеешь, что на свет родился, – пригрозила я.

В конце игры мы оба желали лишь одного: сухой одежды. Ну кто бы сомневался. Все яблоки выловлены – семь на счету Джулиана и лишь четыре на моем, – и воды в кадке почти не осталось. Прическа и макияж безнадежно испорчены, мокрая рубашка Джулиана липла к его телу. Мантия, к счастью, не сильно пострадала: всего несколько брызг.

– Неплохо бы согреться и обсохнуть, – пожаловался Джулиан, приглаживая рукой сырые волосы. После веселой игры он весь пылал.

Мы пошли греться к костру.

– Проголодался?

– И пить хочется, – кивнул Джулиан.

– Как так? Я вот выхлебала, наверное, больше литра воды.

– Ага, ты наглоталась, а я нет, – позлорадствовал он, самодовольно ухмыляясь.

– Наслаждайся торжеством победителя, пока можешь. Другого случая может и не представиться, – прошипела я голосом шпионки. Жаль, не догадалась перед этим набросить капюшон – вышло бы куда эффектнее.

Мы разделились: Джулиан отправился в бар, а я решила штурмовать стол с едой. Крепко сжимая серебряную тарелочку, обошла его весь, чтобы присмотреться. Сколько же денег у родителей Кэсси, что они смогли оплатить такую вечеринку?

– Привет.

Я оторвалась от созерцания блюд.

Меня почтила вниманием принцесса. Светлые волосы, собранные в косу, аккуратно покоились на плече, головку украшала небольшая диадема, платье красиво облегало фигуру. Она как будто стащила его со съемочной площадки «Игры престолов».

– Меня зовут Рейчел.

Я приветливо улыбнулась. Отлично, значит не все здесь такие же брюзги, как Люсьен.

– Мика.

– Еда тут до ужаса аппетитная. – Она тоже собралась полакомиться закусками.

– Что верно, то верно. – Я положила себе фаршированных виноградных листьев, хоть и не подозревала, что внутри. Просто решила довериться табличке «Вегетарианское».

– Откуда ты знаешь Кэсси? – поинтересовалась Рейчел, следуя за мной по пятам.

– Мы соседи. А ты?

– Я с ней плохо знакома. Вот мой приятель Кайл, – она махнула рукой куда-то в сторону костра, но я так и не поняла, на кого из парней она указала, – познакомился с ней и Маурицием на форуме косплееров.

– Это Кайл сделал твой костюм?

– Да. – Пригладив платье, Рейчел наклонилась над тарелкой с инжиром, а я присмотрелась к сырной нарезке. – Я заметила, ты пришла вместе с Джулианом Бруком.

Предложение могло бы показаться вопросом, но нет. Ответ ей уже известен. Ох уж этот лживый, заискивающий тон! Слишком хорошо я с ним знакома: мама и ее подруги всегда опускаются до него, желая получить подтверждение слухам. Кэсси – лишь предлог, чтобы завязать со мной разговор.

– Да, я пришла с Джулианом.

Застыв на месте, Рейчел внимательно оглядела меня с ног до головы. Из-за отблеска факелов ее глаза горели янтарем. Эта девушка красива, даже чертовски красива – мне никогда не приблизиться к такому идеалу, даже если я отращу волосы подлиннее.

– Вы встречаетесь?

Она зашла с тузов, но я смогла выдержать ее напор.

– Что, если так?

– Тогда я должна предупредить тебя об этом человеке. Он лжец.

– Тебе-то откуда знать?

– Мне он врал почти год.

В недоумении я едва не выронила тарелку из рук, но тут меня осенило. Это же она! Бывшая девушка, о которой Джулиан и словом не желал обмолвиться. Такого я точно не ожидала.

– Ты и он, вы…

– Именно что, – перебила Рейчел. – Одиннадцать месяцев жизни коту под хвост. Не повторяй моих ошибок. Беги от него со всех ног. Джулиан не тот, за кого себя выдает.

Ну вот, теперь я окончательно запуталась.

– О чем ты?

– Сама его спроси.

– Это как-то связано с Софией?

Рейчел рассмеялась, но совсем не дружелюбно.

– Все постоянно сводится к Софии, не заметила?

Но поинтересоваться, что означают эти загадочные слова, я не успела: Рейчел поставила тарелку и сбежала. Совершенно сбитая с толку, я могла лишь созерцать ее удаляющуюся спину. Я подумала было ринуться вдогонку, но отбросила эту мысль. Рейчел сообщила все, что хотела, больше она не скажет. Джулиан не тот, за кого себя выдает. Что, черт возьми, это значит? И при чем здесь София?

Погрузившись в размышления, я набрала еды в тарелку: немного сыра, виноград, горсть крекеров – и вернулась к костру. В ожидании меня Джулиан сидел на бревне, накрывшись одеялом. И где только парень его нарыл? Вцепился в кубок до побелевших костяшек и явно был чем-то недоволен.

Я присела рядом, протягивая ему тарелку.

– Угощайся.

– С кем ты только что разговаривала? – Джулиан взял виноградинку.

– С твоей бывшей девушкой, – ответила я совершенно прозаично. – Но ты же и так в курсе.

Лицо Джулиана исказилось в гримасе. Паника вспыхнула в его глазах, как пламя, пляшущее перед нашими лицами.

– И что она тебе рассказала?

– Рейчел… – замялась я в нерешительности.

Конечно, я могла бы сказать все начистоту, но что тогда? Ни к чему хорошему правда не приведет. Джулиан попросту запаникует, как и всегда, когда речь заходит о Софии. А я же не хочу его спугнуть! К тому же бывшая возлюбленная – не самый надежный источник информации. Не то чтобы я обвиняю Рейчел во лжи… Джулиан полон секретов, это я и без нее прекрасно знаю, но злость и обида подчас толкают нас на слова и поступки, основания которых слишком зыбки. Да и нельзя не заметить, что она не единственная вышла из этих отношений израненной.

– Спрашивала, где я познакомилась с тобой и Кэсси.

– И все? – не смог скрыть смятения Джулиан.

Я кивнула, но любопытство сводило с ума. Что утаивает эта парочка? Что такого могло произойти с Софией, что Рейчел посчитала нужным предупредить меня?

Глава 24

В воздухе повисло напряжение.

Слова Рейчел все не шли из головы, да и Джулиан погрузился в себя. Вспоминает ли он то время, когда они были вместе? Или беспокоится, что Рейчел выдала мне какую-то тайну?

Джулиан не тот, за кого себя выдает. А кто же он тогда? Еще недавно он признался мне, что рядом со мной чувствует себя самим собой и благодарен мне за это. А я ведь поверила ему. И до сих пор верю. С чего бы ему притворяться? Разве что ради денег. Нет, это просто смешно. Джулиан, как мне казалось, никогда не гнался за материальными благами. А может, у него такая тактика, – прошипел мне в ухо маленький гадкий чертенок. Ни в коем случае!

Ненавижу себя за то, что позволила Рейчел заронить во мне зерно сомнения. Хочешь предупредить об опасности – говори прямо, а не загадывай загадки, от которых голова идет кругом. Подлость, рассчитанная на то, чтобы выбить меня из колеи. Ее парень знаком с Кэсси и Аури: значит, Рейчел прекрасно знала, что Джулиан придет на вечеринку. Да, они с Кэсси не самые близкие приятели, но маловероятно, что она ни разу не упоминала о нем. Да и вообще – наверняка же Рейчел была в курсе, где поселился Джулиан, покинув их общую квартиру. Если, конечно, они жили вместе. Мимоходом девушка бросила, что они встречались всего одиннадцать месяцев. Маловато для того, чтобы как следует узнать друг друга, влюбиться, да еще и съехаться. Или нет? Обстоятельства подчас как только не складываются. Может, они жили вместе до того, как стали парой, как соседи, например.

Аа-арг! Куда только мысли не заведут! Ну уж нет, не позволю испортить мне вечер – и точка. По крупице я вытеснила из мыслей тревоги и заботы вкупе с болтовней Рейчел. Я верю Джулиану. И не собираюсь сомневаться в нем из-за женщины, которую впервые в жизни видела. Да и притом за год может многое произойти. Возможно, он уже совсем не тот человек, которым был прежде. Я точно не та, что раньше. За эти четыре месяца произошло так много всего, хорошего оказалось мало, но я расту на этом, взрослею и меняюсь.

Вот он, совсем рядом, сидит в сантиметрах от меня. Локти упираются в колени, взгляд устремлен на пламя. В огненном свете кожа отливает бронзой. Сверкающие глаза кажутся не зелеными, а золотыми, как опадающие осенью листья. Мимолетная игра воображения. Меня вдруг посетило болезненное осознание: я не хочу – не могу! – отпустить Джулиана. Слова Рейчел – белый шум.

Наклонившись к плечу Джулиана, я чмокнула его через ткань рубашки. Нас обоих окутывал притягательный аромат дыма и костра, терпкий и вязкий.

Джулиан наконец обернулся ко мне: паника в его глазах уступила место заинтересованности.

– Пойдем в палатку? – Я смущенно прикусила губку.

Невинный вопрос, но о подтексте, скрывавшемся за ним, сказать того же нельзя. Надеюсь, Джулиан понял. Если же нет – пусть ему подскажет блеск в моих глазах, учащенное дыхание, сама атмосфера этого вечера: мои намерения гораздо серьезнее, чем просто заснуть рядышком.

– Уверена? – убедился он. Голос, тихий, как треск пламени, ураганом разнес мое самообладание в клочья.

Даже в горле пересохло. Я кивнула.

Не нарушая магию тишины, Джулиан поднялся с древесного ствола и протянул мне руку. Приняв его помощь, я тоже встала. Хотела бы я поцеловать его здесь и сейчас, да и Джулиан, похоже, ничего не имел против. Крепче сжав мою руку, он повел меня прочь от костра, в самую тьму лесной чащи.

Идти приходилось медленно, чтобы не споткнуться, осторожно делать каждый шажочек, и терпение по капле покидало меня. Людские голоса позади нас стихали, зато звуки ночного леса становились все отчетливее.

Наконец мы добрались. Палатка оказалась вместительнее, чем я ожидала: светлая ткань надежно укроет от ветра, а остроконечная крыша – от дождя. Свет давал лишь фонарь, воткнутый в землю.

Расстегнув молнию, Джулиан жестом пригласил меня пролезть.

Внутри палатка, наполненная одеялами и подушками, напоминала мою крепость. Устроившись поудобнее, я не почувствовала под собой твердой лесной земли. Должно быть, ее предусмотрительно застелили ковриками.

Следом в палатку заполз Джулиан и застегнул молнию, отгородив нас от внешнего мира. Внезапно на всем белом свете не осталось никого, кроме меня и него.

Сначала он был лишь тенью во тьме, но скоро глаза привыкли к сумраку, и я смогла разглядеть его черты в бледном свете фонаря.

Вот мы, друг напротив друга, глаза в глаза. Биение сердца едва не разрывало грудь изнутри, а бабочки в животе порхали под музыку, доносившуюся откуда-то издалека, словно из другого мира. Я распахнула мантию, и наряд соскользнул с плеч. За каждым движением внимательно следил взгляд Джулиана. Тяжелая ткань полетела в угол, и уже спустя мгновение меня обнимали сильные руки, а ко рту приникли его губы. И правда – к чему еще что-то говорить? Джулиан целовал меня жадно и с растущим вожделением, изголодавшись за целый вечер томительного ожидания. Застонав, я приоткрыла рот и раздвинула ноги. Джулиан придвинулся еще ближе, устроив колени между моих бедер. Не останавливая поцелуя, уложил меня на одеяло, подминая под себя. Всем телом он прижимал меня к земле, каждая его частичка оказалась именно там, где нужно, вселяя надежду на то, что последует дальше.

Крепче обхватив его руками за шею, я притянула Джулиана к себе, с наслаждением приникая к его губам, – и позабыла обо всем на свете. Сомнения, тревоги, раздумья – все растопилось от жара чувств, нахлынувших от близости Джулиана. По всему телу разлилось приятное тепло, а от ласк Джулиана, поглаживающего меня по животу и груди, затрепетала каждая клеточка. Я вонзила ногти в его рубашку – ну почему между нами до сих пор ткань? Так хотелось ощутить его кожей. Никогда прежде мужчина не вызывал во мне таких чувств. До боли я прикусила губу, на тело нахлынуло возбуждение и – мурашки, мурашки, мурашки! Никакими силами мне не скрыть мое желание.

Вдруг Джулиан оставил мои губы, и его нежные поцелуи устремились дальше: на щечки, шею и уши.

Потом он закусил мочку уха, и я вздохнула – нет, застонала! – от удовольствия.

– Джулиан! – прошептала я его имя. Одно слово, за которым скрывалось так много всего: просьба, мольба, желание.

Он тихонько засмеялся мне в ухо, а потом покрыл поцелуями шею до самого свитера. Сними же его! Но этого делать Джулиан не стал, зато вернулся к моим губам.

Я хотела запротестовать, но… Как же он великолепно целуется! На этот раз наши губы соединились едва ли не со священным трепетом. Голод утолен – теперь можно вдоволь насладиться десертом.

Джулиан опустил руку к подолу свитера и потянул его вверх. Пощекотал кончиками пальцев обнаженную кожу, от чего я вздрогнула. Прервав поцелуй, распахнула веки. В глазах Джулиана ясно читалось желание, я заметила это, несмотря на окружавшую нас тьму. Шеи коснулось его горячее дыхание, и, едва сердце успело отбить несколько ударов, парень скользнул вниз к моему телу, не отрывая взгляд. Он разорвал зрительный контакт, лишь когда задрал свитер и поцеловал обнаженный живот.

Вздохнув от нетерпения, я запрокинула голову назад: губы Джулиана пустились в путешествие по моей коже. Он внимательно, сантиметр за сантиметром, исследовал ее, сколько позволяла одежда, а желание внутри меня росло все больше.

Кажется, я даже заскулила: Джулиан решил стянуть свитер с груди. Остановившись на мгновение, он обратился ко мне со счастливой улыбкой.

– Черное?

Нетерпеливый кивок.

– Для меня?

И еще раз.

Не то чтобы я все планировала, но в порыве смутного предчувствия все же разжилась новеньким лифчиком: черное кружево, тонкое и деликатное, через него даже пирсинг просвечивает.

– Ммм, – промурлыкал Джулиан, склоняясь над прозрачной тканью. Медленно поцеловал одну грудь, затем другую. Стянул лифчик вверх, обнажая грудь.

Холодный воздух тут же уколол кожу, но внутреннего огня оказалось достаточно, чтобы не мерзнуть. Джулиан прикоснулся губами к отвердевшим соскам. Не поцелуи – сладкая пытка. Язык прошелся вокруг пирсинга, а потом парень схватил украшение зубами и осторожно потянул.

У меня вырвался приглушенный стон.

– Шшш, вдруг тебя услышат, – прошептал Джулиан.

– Постараюсь потише, – пообещала я. Странные вещи делает с нами вожделение: мой голос звучал так томно.

Что же этот парень со мной делает? Теряю контроль и над собой, и над звуками, которые издаю. Я поцеловала его, возвращая в палатку тишину. Обхватила Джулиана обеими руками и прижала к себе. Рубашка потерла обнаженную грудь. Некоторое время я наслаждалась ощущением грубой ткани на коже, но ощутить Джулиана хотелось сильнее.

Едва переводя дух, мы оторвались от губ друг друга. Наши тела давно разгорячились, отчего воздух вокруг стал теплее и тяжелее. Удивительно твердыми пальцами, не выдававшими волнения, я потянулась к пуговицам его рубашки.

Но вдруг, совершенно неожиданно, Джулиан схватил меня за запястья, не разрешая расстегивать рубашку.

– Не надо, – выговорил он сквозь зубы, прилагая недюжинные усилия, чтобы воспротивиться мне.

– Почему? – чмокнула я его в кончик носа.

– Для начала я требую исполнения честно выигранного желания.

– Хорошо, сделаю все, что только пожелаешь, – пролепетала я, целуя его в шею.

– Хочу раздеть тебя, – застонал Джулиан.

И не подумаю возражать. Я уютно устроилась на одеялах и подушках. Вдохи и выдохи стали чаще, в висках стучала кровь. Джулиан снял с меня один ботинок, затем другой. Следом отправились носки. Нетерпеливо я ткнула его ножкой в плечо.

– Слишком медленно!

– Уже не терпится?

– Вот именно, – ответила я. Ох, ну и зря же я это сказала!

Аккуратно он взял в руки мои ступни и начал их массировать. Медленно, слишком медленно. Потом поднялся выше, положил руки на бедра, раздвигая их. Легким, как перышко, прикосновением задел меня посерединке.

К этому моменту возбуждение уже заполнило меня до кончиков пальцев, поэтому я громко застонала от удовольствия, хоть нас и разделяли слои одежды. Сама удивилась своему стону и крепче сжала зубки.

– Ты жестокий.

– Подожди немножко, и запоешь по-другому, – засмеялся Джулиан. Одним резким движением он освободил меня сразу и от леггинсов, и от трусиков, даже не удосужившись полюбоваться черным кружевом. Бесцеремонно отбросил вещи в сторону, не в силах оторвать от меня глаз. С его губ сорвалось одобрительное ругательство, а я вдоволь насладилась восхищением, отразившимся на его лице.

Осторожно Джулиан устроился между моих бедер. В который раз я порадовалась, что он не гигант, как Таннер или Аури, – иначе мы попросту не поместились бы в палатке. Дальше остались лишь ощущения. Теплое дыхание на нежной коже между ног. Влажный рот в самом чувствительном месте моего тела. Я зажмурила глаза в безнадежной попытке держать себя в руках.

– Черт! – вздрогнула я. Машинально едва не сомкнула ноги, но уперлась ими в плечи Джулиана. – Разве желание не подразумевает, что это ты получишь кое-что приятное?

– Не переживай, – сказал он, глядя на меня снизу вверх. Его губы так близко к телу – я чувствовала каждый произносимый им звук. – Я и так беру все, что нужно. – В подтверждение своих слов он вернулся к поцелуям.

Мои стоны становились похожими на жалобное стенание. Святые ежики – я в курсе, что Джулиан превосходно целуется, так он еще и, черт бы его побрал, языком умеет пользоваться. Никогда прежде я такого не чувствовала: видимо, в этом и заключается вся разница между Джулианом – взрослым мужчиной – и парнями, с которыми я до сих пор встречалась.

Отчаянно я прижала тело крепче к его губам. Хочу больше.

Он убрал правую руку с моего бедра и положил пальцы на пульсирующую точку под губами. О да – вздохи я больше сдерживать не могла. Круговыми движениями и с легким нажимом он изучал, как мое тело реагирует на прикосновения.

Я зарылась руками в его волосы. Не собиралась управлять его движениями, просто искала точку опоры. По ногам до самых кончиков пальцев пробежала судорога, и вот я уже вся дрожу. Безвольная марионетка, которую дергает за ниточки Джулиан-кукловод.

– О господи! – я закусила губу, сдерживая громкие стоны, чтобы меня не услышали. Но все усилия казались напрасными: Джулиан нежно проник в меня пальцем. От его касаний я вся извивалась и изгибалась, стоны вырывались сами собой, и не было во мне никаких сил, чтобы сдержать их. – Джулиан, пожалуйста, еще… – фразу я закончить не смогла. Он неотвратимо вел меня, охваченную экстазом, к кульминации. На ощупь я отыскала подушку, схватила ее и прижала к лицу. В отчаянии вцепилась ногтями в ткань, заглушая собственные крики: оргазм, какого я не испытывала еще никогда прежде, полностью лишил меня контроля над телом.

Джулиан ублажал меня языком, пальцами, пока не стихли последние волны наслаждения. Дрожащими руками я сбросила подушку с лица. Такое со мной впервые.

Некоторое время в палатке стояла абсолютная тишина – если не считать моего дыхания. Я хотела сказать что-нибудь, но просто не смогла: дар речи покинул меня, да еще и кружилась голова. Веки отяжелели, но я все равно попыталась разглядеть Джулиана. Разумеется, цвета в темноте было не разобрать, но я вообразила, что щеки у него раскраснелись, а губы распухли. С трудом я подняла руку, подзывая парня ближе.

Он приподнялся и навис надо мной. Нежно поцеловал, и тем временем биение сердца постепенно пришло в норму.

– Это было просто нечто, – пробормотала я, не отрывая от него губ.

В знак согласия он невразумительно промурлыкал. Его теплые руки все не покидали моего тела: ласкали и гладили. Мы же еще не закончили – или только мне так кажется? Бережно Джулиан накрыл меня одеялом. Тяжелая ткань неприятно давила на тело, все еще разгоряченное после такой бурной близости.

– Теперь ты, – предложила я.

Он лишь поцеловал меня в лоб.

– Обо мне не беспокойся.

– Но я тоже хочу сделать тебе приятно.

Только я попыталась откинуть одеяло, как он перехватил мою руку.

– Мне было очень приятно, Мика. Клянусь.

– Но я могу сделать еще лучше, – пообещала я.

– Не думаю.

Я прищурилась, стараясь четче разглядеть его черты.

– Почему?

Протяжно вздохнув, Джулиан смущенно опустил голову.

– Потому что я уже кончил, в штаны. И я буду тебе чрезвычайно признателен, если ты сейчас быстренько заснешь, и я незаметно отлучусь в туалет.

– Ой. – Я одернула подкатывавшую к губам ухмылку, проигнорировав мурашки, опять побежавшие по спине. Очень уж возбуждала мысль о том, что Джулиан получил наслаждение, ублажая меня. Но ему явно не по себе, что он так рано кончил. Не стану сыпать ему соль на рану. Я лишь ободряюще улыбнулась – вряд ли, конечно, он заметил это в темноте. – Я лучше тебя тут подожду.

Глава 25

Разбудил меня дождь, глухо барабанивший по ткани.

Тоненькими ручейками по палатке стекали капли, рисуя змееподобные узоры. Снова закрыв глаза, я прижалась к теплому телу. Подле Джулиана тепло. Обхватив его рукой, я еще крепче прижалась к парню, как к плюшевой игрушке.

– Доброе утро, – сквозь сон пробурчал он, перевернувшись на спину. Я с удивлением обнаружила, что он так и не снял средневековую льняную рубашку с вечеринки.

– Утречка. – Я чмокнула его в щеку. – Хорошо спалось?

Зевнув, он кивнул и мягко улыбнулся. Его прическа не выдержала ночевку в палатке – каштановые волосы взъерошились.

– Сколько времени?

– Секунду. – Ночь явно подошла к концу, но по пасмурному лесному небу трудно оказалось определить точное время: сразу и не скажешь, восемь сейчас, десять или двенадцать. Дотянувшись до рюкзака, я отыскала телефон. Экран ожил, сообщая две новости: во-первых, недавно пробило семь, и во-вторых, пятью минутами ранее поступила весточка от Эдриана. Должно быть, меня вовсе не дождь разбудил.

Эдриан: Доброе утро, Солнышко!

Я прыснула со смеху от прозвища, которым меня наградил братик. Потом дочитала сообщение.

Эдриан: Надеюсь, ты чудно проводишь воскресенье. Мы с парнем сегодня идем в театр. Достаточно по-гейски, как думаешь?

– Над чем ты хохочешь? – поинтересовался Джулиан, придвигаясь ближе, чтобы разглядеть экран.

Я показала ему сообщение. Он нахмурился.

– И ты пойдешь туда?

– Куда? – не поняла я.

– В театр.

Я отрицательно помотала головой. Конечно, я бы очень хотела тут же броситься к историческому зданию и там дождаться появления брата. Но Эдриан написал, потому что решил довериться мне: он хочет впустить меня обратно в свою жизнь. Неловко будет, если я ему засаду устрою. Но я горячо надеялась, что очень скоро мне воздастся за терпение. Поэтому я напечатала брату ответ: Спасибо, Вонючка. У тебя парень? Почему я впервые об этом узнаю? Он секси? Сколько ему? Чем занимается? Цвет глаз/волос. Предпочитает Marvel или DC?

Джулиан смеялся, пока я набирала последний вопрос.

Теплое дыхание пощекотало шею, а спиной я чувствовала биение его сердца. Я поразилась тому, как это я не задавала ему этот вопрос – в отличие от всех, кого только встречала. Кэсси и Ализа голосовали за DC, Аури отдавал предпочтение Marvel. Интуиция подсказывала, что Джулиан не выберет ни то ни другое. Зато – и это я могу утверждать со стопроцентной уверенностью – он пойдет со мной на любой фильм или даже в магазин с комиксами, стоит только попросить.

Эдриан: Вот теперь знаешь. Его зовут Кит. Ему девятнадцать. Он учится на театральном факультете. Глаза карие, шатен. Он обожает Marvel, но любимым фильмом считает «Отряд самоубийц»… Знаю, знаю. Не суди его слишком строго. У него полно достоинств. За это я хочу детали о Джулиане.

Я: Расскажу при первой же встрече!

Эдриан: Какая гнусная подлость!:(

Я: Но если мы увидимся…

Эдриан: Скоро, Солнышко. Передавай привет Джулиану.

Суть сообщения не оставляла простора воображению. Но что с этим делать? Я безмерно счастлива получить весточку от брата, но очевидно: он по-прежнему избегает меня и не желает видеть – как ножом по сердцу. Какое ужасное зло я ему сделала, раз он так со мной обращается? Или дело в том, чего я не сделала? Эдриан уже рассказал мне о своем парне. Почему тогда отказывается от встречи?

Упав духом, я запустила телефон в кучу из одеял и откинулась на подушку. Неистовствуя, я прокляла и лес, и дождь, и его струйки, стекавшие по палатке. И кого только они могут успокоить?

– Я хочу кое-что сказать, но боюсь, что после этого ты будешь считать меня самым ужасным человеком на планете.

– Ни за что, – запротестовал Джулиан, поворачиваясь ко мне. На правой щеке я заметила след от подушки. Джулиан подложил под голову руку и приготовился внимать моему признанию.

Глубокий вдох, чтобы набраться смелости. Мысль, давно крутившуюся в голове, я до сих пор не облекала в словесную форму.

– Порой я ненавижу Эдриана. Причем не той наигранной ненавистью типа «Ну и на кой черт ты купил билеты на концерт Бейонсе?», а самой что ни на есть настоящей, когда вот-вот вмажешь человеку по лицу.

– Хмм, – промычал Джулиан. – А за что ненавидишь?

– За то, что он козлина и эгоист. – Вот. Наконец-то я сказала это. – Очевидно, он плевать хотел на мои чувства. Месяцами не отвечает на сообщения, но ведь наверняка знает, как сильно я переживаю. Да, родители поступили ужасно, но ведь и у меня отношения с ними складываются не лучшим образом. А все из-за него. Думаешь, его это хоть чуть-чуть волнует? Я же не напрашиваюсь на жалость, прошу лишь малую толику сострадания. Чертов эгоцентризм: думает, что весь мир должен вращаться вокруг него. – Ох и припустила же яду, но, начав, остановиться невозможно. Вся злость на брата, месяцами копившаяся внутри, в одно мгновение выплеснулась наружу. – А знаешь, что хуже всего? Он столько лет врал мне и до сих пор не доверяет. Хотя знает обо мне каждую мелочь. Я поверяла ему такие секреты, каких обо мне ни одна живая душа знать не могла, а он все эти годы словом не обмолвился, даже не намекнул, что он гей. Ты хоть представляешь, до чего мне обидно? Так долго скрывать от родной близняшки огромный секрет, отказывать ей в доверии – куда это годится? Что он вообще обо мне думает?

– Может, он просто боялся? – предположил Джулиан, немного поразмыслив.

– С чего бы? Я же так хорошо себя вела.

Ну вот. Хнычу, как мелюзга. Но только потому, что Эдриан втоптал мои чувства в грязь. Сколько же месяцев он держал меня в неведении, все ли с ним в порядке? Никогда не прощу. А вдруг пройдет много лет, он снова не выйдет на связь, и тогда все забытые переживания воскреснут?

– Видишь ли, Мика. Страх порой бывает необъясним, – заметил Джулиан, вздохнув так тяжело, будто камень на сердце сдавил ему легкие. Дальше слова крайне неохотно слетали с его уст. – Подпитываясь этим страхом, секреты растут все больше и больше, пока не становятся скелетами в шкафу. И вот ты уже ни единой живой душе не вручишь ключ от него. Даже человеку, которому можно и жизнь доверить. Не откроешься людям, даже если это поможет защитить их. Расскажи Эдриан всю правду, тебе пришлось бы скрывать ее от родителей. Может, он всего лишь хотел избавить тебя от мук совести.

Я прикусила язык, размышляя. Джулиан хорошо все растолковал, но ненависть все же не исчезла: она ослабла и стала больше походить на то, чем на самом деле и являлась: любовью.

– Но почему он должен проходить через все это в одиночестве?

Жаль, я не узнала правду раньше. Сейчас все обернулось бы по-другому.

– Но ведь у него есть этот Кит, – возразил Джулиан, пряча за усталой улыбкой нотки тоски.

– Даже и не знаю, утешают твои слова или только больше оскорбляют.

– Некоторые вещи проще разделить с людьми, близкими по духу.

Как пить дать, об этом Джулиан знает не понаслышке. Может, по понедельникам и четвергам он бывает на групповой терапии? Но мне тоже знакомо то, что он имел в виду. Литература и ориентация, конечно, разные вещи, но болтать о графических романах с Тедом веселее, чем с Лилли или Джулианом. Хотя они оба значат для меня больше, чем чудак из лавки с комиксами.

Я перевернулась на бок, чтобы оказаться лицом к лицу с Джулианом. Некоторое время мы молча прислушивались к шуму дождя. Круговорот мыслей то и дело возвращал меня к Эдриану, сообщениям от него и объяснениям Джулиана о секретах. На ум так и шел рассказ о скелетах. Самый большой скелет в моем шкафу долго искать не пришлось.

– Когда-то я надеялась, что Лилли сделает аборт, – выговорила я, уставившись вдаль. – Она сообщила мне о беременности, а мне так хотелось, чтобы она избавилась от ребенка. Но я не о Лилли беспокоилась, а о себе. С самого детства она моя лучшая подруга, раньше мы все делали вместе. Я хотела, чтобы и школу мы закончили вместе.

– Но ты все же рада, что она сохранила Линка?

– Безусловно, – ни секунды не колеблясь, ответила я. – Одна из очень немногих вещей, о которых я не рассказывала Эдриану. Как я могла быть такой жестокой? – Глубокий вздох, полный сожалений. – Ох, дружище, столько ужасных признаний, подозреваю, ты уже пожалел, что разделил со мной палатку.

– Вообще-то нет, – заверил Джулиан, кончиками пальцев нежно поглаживая меня за руку. Не сводя с него глаз, я наклонилась и легонько коснулась губами. Раз. Другой. И еще. Четвертый поцелуй, начавшийся очень деликатно, длился дольше. Бережное касание сменилось настойчивым напором. Ненароком я задела Джулиана зубами, а потом вцепилась ногтями в его плечи, из-за чего он заурчал, как мартовский кот – совсем не похоже на Джулиана. Он ведь всегда такой сдержанный. Уравновешенный. Но в тот миг превосходное самообладание изменило ему. Да-да, такой Джулиан мне очень даже по душе. Я укусила его за нижнюю губу и под кончиками пальцев ощутила его трепет.

Джулиан положил руку мне на талию и притянул ближе. От соприкосновения наших тел посыпались искры, как от огнива, которым добывают огонь. Может, и от наших тел разгорится пламя. Я убрала пальцы с плеча Джулиана – ногти оставили отпечатки на рубашке – и медленно провела рукой по его торсу. Просунув руку под рубашку, дотронулась до теплой кожи. У него тут же перехватило дыхание. Погладила его живот, твердый и плоский, но мне не терпелось изучить его не только пальцами, но и губами.

Близость мужчины ощущалась теперь еще острее, я вся затрепетала. Нетерпеливо я подбиралась пальцами выше к его груди, как вдруг наткнулась на складку. Точно, у него же шрам через всю грудь. Лишь на миг я замялась, но и этого оказалось достаточно – чары разрушены.

Разорвав поцелуй, Джулиан схватил мои руки и аккуратно вытащил их из-под рубашки.

Прикосновение потеряно. Кончики пальцев целовал лишь холодный воздух. Смутившись, я отодвинулась и посмотрела Джулиану прямо в глаза. Зрачки расширены, во взгляде явно вожделение, но выражение лица говорит о другом. Что с ним? Он напуган, расстроен или обеспокоен? А может, я вообще не так его поняла.

Внутри догорели последние искорки возбуждения, оставив на память лишь блеклый пепел. Серьезно? Я понимаю: шрамы Джулиану неприятны, напоминают о тех вещах, которые он предпочел бы забыть. Но нельзя вечно бегать от меня. Тем более что он-то меня обнаженной уже видел. Хотела бы я втолковать ему, что не волнуют меня его шрамы. Но как это сделать? Джулиан же не верит ни единому моему слову.

Решительно я вырвала запястья из рук Джулиана. Он попытался обнять меня, но я оттолкнула его. Поспешно оглядела палатку, разыскивая свитер, и обнаружила его возле рюкзака. Быстро натянула его на голое тело. Не желаю больше красоваться перед Джулианом нагишом. Надо бы трусики поискать, но мне вдруг стало стыдно, и я просто прикрылась одеялом. Крепко вцепившись в ткань, грозно набросилась на Джулиана с обвинениями.

– Почему… зачем ты мне лжешь?

– О чем…

– Ты говорил, я убиваю твои сомнения, – продолжала я, не вслушиваясь в его вопрос. – Что со мной рядом ты можешь быть самим собой. Но это вранье. Ты доверяешь мне не больше, чем Эдриан.

Джулиан заметно посерьезнел.

– Неправда. Я верю тебе.

– Тогда почему не хочешь быть со мной? – настойчиво призвала я его к объяснениям. Полная надежд, ждала ответа. Давай, ну же, покажи, докажи, что я важна для тебя. Тишина.

В нашем маленьком мирке воцарилось гнетущее молчание, и я вдруг показалась себе ужасно маленькой и ничтожной. В поисках поддержки я вцепилась в одеяло. На глаза непонятно отчего навернулись слезы. Это грусть, обида или злость?

Джулиану, казалось, тоже неприятна ситуация: зубы плотно сжаты, брови нахмурены и – боль, взгляд полон боли.

– Я… не могу тебе рассказать.

Сожаление в голосе – он разочаровался в себе ничуть не меньше, чем я.

– Я готова выслушать что угодно.

– Многие говорили то же самое, – обреченно повесил он голову.

Но я же не «многие» – мелькнула в голове мысль. Я бы очень хотела пообещать Джулиану, что не предам его доверия. Да что толку? Словам не под силу внушить доверие, это прерогатива действий. Неужели он сам этого понять не может? Если так, моя битва заранее проиграна. Обиднее всего то, что Рейчел он доверял. Она-то знала правду.

– Ну пожалуйста. – Слезы встали комом в горле. Пришлось приложить немало усилий, чтобы не разреветься.

Меня охватила не печаль, а безграничное разочарование. После всего, что между нами было? Я вытряхнула перед тобой все скелеты из шкафа. Рассказала об Эдриане и ужасающих мыслях о беременности Лилли. Прошлой ночью я обнажилась перед тобой. Нет, не просто разделась – позволила себе расслабиться в твоем присутствии. Вслепую отдала контроль над собственным телом и хочу хоть что-то получить взамен. Я больше не могу. В моей жизни я желаю видеть не только тех людей, кто готов подхватить меня, но и тех, кто не боится упасть мне на руки.

– Мика.

И все. Больше он ничего не произнес. Лишь мое имя. Прежде я и подумать не могла, что в четырех буквах может скрываться столько боли и отчаяния. О чем он умоляет меня? Ему нужно понимание? Поддержка? Любовь?

– Мика, я не знаю, что ты хочешь услышать.

– Правду. – Вполне достаточно. – Хочу, чтобы ты был честен со мной. Я не… не могу же я быть с человеком, который постоянно закрывает от меня свою жизнь. Расскажи о родителях, о Софии, о шрамах. Обо всем, что с тобой приключилось.

Джулиан понуро опустил плечи, но не произнес ни слова. Я не получила ни ответов, ни объяснений. Ничего. Оставалось лишь наблюдать, как его лицо становится пепельно-серым.

Тут мне захотелось пожалеть Джулиана, взять на руки, сказать, что все будет хорошо. Что бы ни случилось в прошлом, время оставило на нем множество шрамов, и не только на теле. Но в то мгновение я просто не могла остаться рядом. Всю жизнь я старалась быть внимательней к людям, теперь моя очередь. Я же не прошу звезду с неба. Все, в чем я нуждалась, – толика доверия от человека, который занял место в моем сердце. Неужели я прошу чего-то невозможного?

– Поговори же со мной, – требовала я. Хватаюсь за последний спасательный круг лодки, обреченной на погибель. Уже и течь появилась: по щекам побежали слезы. – Расскажи о Софии. Что произошло? Вы попали в аварию на машине? – впервые я озвучила предположения. Надеюсь, Джулиан воспользуется шансом поделиться со мной сокровенным.

И вновь мои надежды пошли прахом. Он просто запрокинул голову назад, уставившись на крышу палатки. Но смотрел он вовсе не на дождь. Мысленно Джулиан пребывал где-то в другом месте, спасаясь от преследовавших его воспоминаний. Совсем скверных воспоминаний. Сколько же боли пронеслось у него перед глазами, сколько страданий и… вины? Конца и краю не видать этому чувству вины. Оно высасывало из меня все соки, а я даже объяснить его не могла. Никогда прежде я не встречала столь же измученного выражения на лице другого человека и уже возносила хвалы слезам, затуманившим мне зрение.

Потихоньку я отпустила одеяло. Я так сильно за него цеплялась, что пальцы едва не переплелись с тканью. Возможно, подсознание так намекало, что нельзя сдаваться и бросать все на самотек.

– Джулиан…

Внезапно он вскочил на ноги.

– Я… мне нужно выйти отсюда.

Что? Он вот так просто уйдет?

– Джулиан…

– Не смей! – зарычал он на меня, рывком расстегивая молнию на палатке. Руки у него при этом дрожали.

В глубине души я хотела заключить его в объятия. Поговорить, выяснить, что стряслось. Но меня словно парализовало.

Не обронив больше ни слова, Джулиан ушел под дождь.

Глава 26

Должно быть, я случайно обратилась в каменную горгулью: по-другому не описать потрясение, которое я испытала. Обычно сильные чувства сносили мне крышу, как случилось в тот раз, когда Эдриан написал первое после пропажи сообщение. Но после ссоры с Джулианом меня будто парализовало. Я не могла пошевелиться, пока шаги Джулиана стихали в лесу. Я не двигалась с места, даже когда дождь усилился настолько, что казалось, вот-вот смоет палатку. Сидела не шелохнувшись даже после окончания дождя, когда сквозь деревья пробилось солнце. Из-за дождя и жары воздух в палатке стал влажным. Ну и плевать.

Что же теперь делать? Единственный человек, кто мог бы помочь, бросил меня в одиночестве, и чутье подсказывало, что Джулиан не вернется. Приехали мы на моей машине, но ведь до города вполне можно добраться пешком. Да, из-за дождя выйдет не самая приятная прогулка, но Джулиан, очевидно, предпочел бы пробежать марафон по горячим углям, лишь бы не говорить о Софии и о своем прошлом.

А чего он, собственно, ожидал? Что я, как послушная овечка, смирюсь с молчанием и замкнутостью? Что готова никогда не видеть его голым? Речь ведь даже не о сексе, есть кое-что важнее – близость. Очевидно, Джулиан на это не способен.

На секунду я задумалась, могла ли я отреагировать иначе – не так остро. Наверное. Но тот же вопрос можно адресовать и Джулиану. Он утверждал, что рядом со мной сомнения покидают его. И что получается? Сомнения никуда не делись. Почему он не может мне довериться? Для меня нет ничего важнее, чем близкие люди, с которыми я счастлива. Но все растоптали меня. Папа и мама. Эдриан. Теперь и Джулиан. Держу пари, сейчас позвонит Лилли и признается, что не рассматривала нашу дружбу иначе как эксперимент.

Из размышлений меня вырвало странное шарканье. Вернувшись в реальность, я увидела Кэсси: раздвинув молнию на палатке, она скребла пальцами по ткани, чтобы привлечь мое внимание.

– Да? – хрипло выговорила я.

– Утречка, – поприветствовала она меня с сияющей улыбкой, опираясь на костыль. Однако ее радость быстро улетучилась. Уголки губ поникли, на личико легла тень печали. – Ты что, плакала?

– Да, – призналась я. Зачем отрицать очевидное? Не смотрелась в зеркало со вчерашнего дня, но красные опухшие глаза и тушь, размазавшуюся по щекам, и без этого легко представить.

Кэсси оглядела палатку.

– Где Джулиан?

– Ушел.

– Урою этого козла, – зарычала она со свирепым огнем в глазах. – Что он натворил? Он сделал тебе больно?

– Мы поссорились, – успокоила я Кэсси.

С недоверием Кэсси покосилась на меня, не двинувшись с места. В палатку она влезать не стала: протискиваться с травмированной ногой через узкий вход – испытание. Сегодня она сменила королевское платье на джинсы, но проблему это не решало.

– Из-за чего вы поссорились?

– Какая разница? – буркнула я. Вдаваться в подробности не хотелось: слезы оставили меня без сил.

Кэсси решила не настаивать.

– Черт. Мне жаль.

– Спасибо. – Она сочувственно улыбнулась мне.

– Хочешь есть? Остался вчерашний торт.

Проклятье, я обожаю завтракать тортами. Жаль, от нервов кусок в горло не полезет. Даже малюсенький ломтик, наверное, не проглотить.

Я заверила Кэсси, что не голодна, но все же пошла с ней на завтрак.

Около пятнадцати человек сидели на скамейках вокруг вчерашнего костра, от которого остались лишь пыль да пепел – как от наших с Джулианом отношений. К моему облегчению, Рейчел там не оказалось.

Завтрак я практически не заметила – он промелькнул мимолетным видением. Ребята все обсуждали грядущие экзамены и прошедшую вечеринку – она всех привела в восторг. Я не принимала участия ни в одном разговоре, поскольку мои мысли то и дело возвращали меня к Джулиану. Мимоходом услышала, как Аури шепотом осведомился обо мне у Кэсси. Она ответила ему так тихо, что слов я не разобрала, зато вскоре почувствовала на себе сочувственный взгляд Аури.

К счастью, завтрак скоро подошел к концу. Вернувшись в палатку, я сложила вещи в рюкзак. На выходе заметила сумку Джулиана. Мгновение хотела просто бросить ее в палатке, но потом решила не вести себя по-детски и прихватила с собой.

Поехать сейчас домой – выше моих сил. Не готова я пока встретиться с Джулианом. Вспомнилось, как Кэсси сбежала к Люсьену после свидания с Аури. Но если я нагряну к Ализе или Лилли, они точно догадаются, что у меня что-то не так, а говорить сейчас о чувствах не хотелось. Так что я поехала туда, где у меня всегда поднималось настроение: в «Книги плаща и кинжала».

В прошлом году Тед и Дерек купили навороченную кофеварку для своего магазина и разместили в нем столики и маленький диванчик. Заказав латте макиато, я устроилась поудобнее возле окна. Погрузившись в тяжелые думы, наблюдала за потоком людей, несшихся мимо магазина. Рассматривала лица прохожих, запоминала их движения – потом эти детали пригодятся для рисунков. Созерцание незнакомцев отвлекало от тяжких мыслей о своих чувствах. И все же воспоминания о ссоре с Джулианом не желали оставлять меня в покое. Его слова то и дело всплывали в памяти. Я не могу тебе рассказать. Нельзя ожидать, что он сразу же откроется, но и забыть о его прошлом невозможно. Это же важная часть самого Джулиана. Не придавай он такого значения произошедшему, я, может, и не обратила бы внимания. Но очевидно, те события по-прежнему давили на него. Суть отношений – делить на двоих такое тяжкое бремя. Не могу же я просто закрыть глаза и позволить Джулиану нести свою ношу в одиночку, пусть ему и кажется, что он так хочет. Я опасалась, что он может в любую секунду рухнуть под тяжестью бремени. Мне вспомнились вся боль и вина, которые я видела в его глазах, и по спине пробежал холодок.

Глубоко вздохнув, я заставила себя вернуться в реальность. В любом случае я бессильна. Единственный человек, способный победить монстров Джулиана, – сам Джулиан.

Твердо решив больше не думать о нем, я вытащила из рюкзака планшет и погрузилась в рисование. Первые штрихи вышли неуверенными и неуклюжими: сконцентрироваться все еще было сложно. Но через некоторое время я успокоилась. Рисование было для меня своего рода медитацией, и после нескольких набросков я решилась на эскиз для «Леди из ночных кошмаров».

Моей рукой создано уже бесчисленное множество портретов главной героини, но ни один из них не казался мне достойным романа. Сегодня дела шли не намного лучше. С первыми четырьмя эскизами я не продвинулась дальше нескольких штрихов. Они просто никуда не годились. Дрянь. Мусор. И глупость.

Набросок пятый: тоже ни к черту.

Набросок шестой: настоящий хлам.

Набросок седьмой: больше чем дрянь.

Набросок восьмой: не так уж и плохо.

Подозрительно я присмотрелась к серым линиям, превратившимся в женщину, удивительно похожую на живого человека. До сих пор я всегда рассматривала Леди как абстрактное существо. Как монстра, возникшего из детских кошмаров. Однако эта версия оказалась не только чудовищной, но и элегантной. Настоящая дама. Брючный костюм с галстуком. Небрежно она засунула руки в карманы. На ее губах светилась уверенная улыбка. Темные волосы, стрижка боб. Лишь одно в ее облике было ужасным – шесть щупалец, торчавших из спины, как паучьи лапы, а присосками она сможет красть добрые сны и заменять их ночными кошмарами.

– Куда исчезла печаль из твоих глаз?

Я оторвалась от рисунка и взглянула на Теда.

– У меня наконец-то получился дельный набросок для «Леди из ночных кошмаров».

– Поздравляю. Значит, подбадривание тебе больше не нужно, – указал он на тарелку, которую принес мне. Огроменное печенье с шоколадной крошкой и свежей клубникой.

Я невинно улыбнулась.

– А разве я не заслуживаю награды?

Тед ухмыльнулся, поставил тарелку на столик и присел напротив. Его темные волосы, как обычно, собраны в пучок – за это Дерек всегда его дразнил. А я считаю, что прическа Теду идет.

– Поглядим. – Не дождавшись моего согласия, Тед схватил планшет и развернул рисунок. Внимательно изучил набросок, увеличив масштаб, и несколько раз задумчиво хмыкнул. – Она чертовски хороша.

– Спасибо, – выпалила я с полным ртом печенья – и все-таки оно далеко не так идеально, как выпечка Ализы. Но завтрак я пропустила, а после печенья желудок немного успокоился, так что не стоит привередничать.

– Твой рисунок напоминает сагу Вона и Стейплз.

– Это хорошо или плохо?

– Замечательно. Похожая атмосфера, но он самобытен, – пояснил Тед, не сводя взгляда с рисунка. – Талантливых художников сейчас тьма-тьмущая, и все они могут нарисовать красивые картинки, но теряются в общей массе. А у тебя стиль узнаваем.

– Думаешь?

Тед кивнул. Он знаком с некоторыми из моих рисунков, но далеко не всеми. Лучше всего он знал мое фанатское искусство по вселенной DC. Да, я ставила на этих работах свою подпись, но все они созданы в рамках оригинальной вселенной.

– Абсолютно. И я знаю, о чем говорю. В любом случае…

– …у вас лучший магазин комиксов в Вашингтоне, – закончила я предложение, многозначительно указав на сертификат, висевший над кассовым аппаратом. Тед и Дерек никогда не упускали возможность упомянуть полученную от какого-то журнала награду.

– Вот именно, – ухмыльнулся Тед, подтолкнув мне планшет. – Собираешься опубликовать в один прекрасный день?

– Думаю, да.

– Славно. Настаиваю, чтобы первое чтение проходило здесь.

– Конечно, забронируй для меня местечко. Лет этак через пять или шесть.

Он прыснул со смеху.

– Не могу дождаться.

Я закатила глаза. А достаточно ли даже шести лет, чтобы целиком поведать эту историю? Сомневаюсь. Точно не успею, если буду продолжать в том же темпе, как сейчас. А сколько еще предстоит сделать! Все следующие месяцы я посвящу рисункам Леди в том же стиле и в разных позах. Потом набросаю ее противника, Повелителя Снов, а также многочисленных второстепенных персонажей. В графическом романе речь должна идти не только о романтической любви, что усложняет построение сюжета. Тем более что рассказчица из меня не очень.

– Не поделишься, что стряслось? У тебя на лице будто отражалась вся печаль мира, – поинтересовался Тед, опираясь локтями на стол, и ему на лоб упала длинная прядь черных волос, которую он всегда заправлял за ухо. – Ненавижу видеть лучшего клиента в таком состоянии, даже если ты поддерживаешь бизнес, скупая полмагазина, будучи в плохом настроении.

– Не волнуйся. Я и в хорошем настроении поддерживаю ваш бизнес, – ответила я и замолчала.

В ожидании Тед не сводил с меня глаз. Он мог целую минуту смотреть на кого-нибудь, не моргая.

– Проблемы с мужчинами, – вздохнула я.

– Понимаю, – пробормотал Тед. – Ну я – мужчина. Очевидно. И у меня полно проблем. Вывод: я могу помочь. Выкладывай.

Я засмеялась впервые с тех пор, как Джулиан вылетел из палатки.

– Спасибо, Тед, но я не думаю, что это сработает.

– Если передумаешь, я всегда здесь, – усмехнулся он, пожимая плечами. – В лучшем магазине комиксов Вашингтона.

В понедельник утром из полусна меня вырвал звук хлопнувшей двери. Моргая, я приподняла голову и в панике нащупала мобильник – вроде должен лежать где-то на матрасе. Я проспала?

4:52 утра.

Гадство.

Перевернувшись на другой бочок, я свернулась калачиком под одеялом. Но за секунду до того, как разум смог ускользнуть обратно в сон, в подсознании возникла мысль. Джулиан. Это он хлопнул дверью. Ему надо на работу. Расставлять продукты на полках. Ну вот, замечательно, я снова о нем думаю. И о Софии. И о его искаженном болью лице перед тем, как он выскочил из палатки.

Мы так и не встретились после вечеринки Кэсси, и, хотя с момента ссоры не прошло и пары дней, я успела соскучиться. И в то же время я боялась встречи. Как мне вести себя? Конечно, я хотела бы обнять его, но при этом сохранить лицо. Я поведала ему, как сильно страдала из-за холодности Эдриана. Как Джулиан смеет избегать меня после такого признания? Но больше собственной реакции я боялась поведения Джулиана. Он извинится, начнет ссору или просто оставит меня в одиночестве, как сделал в тот день, когда мы встретились на лестнице? Мысли засасывали, как зыбучие пески. Чем упорнее я боролась с ними, тем глубже они меня затягивали, грозя задушить. Тут я откинула одеяло и встала. Хватит с меня.

Я приняла холодный душ и написала Эдриану, делая глоток первой, но далеко не последней в тот день чашки кофе: Что это – миленькое, прыгает по полю и плещется водой?

Ответ брата пришел, лишь когда я уже убрала чашку в раковину, примостив на верхушке горы грязной посуды.

Эдриан: Мойдодыр-младший.

Я фыркнула.

Я: Ты что, загуглил?

Эдриан: Нет.

Эдриан: Просто у меня такое же приложение.

Я: Погоди-ка… Значит, ты уже знал все мои шуточки?

Эдриан: Ага.

Я: Да ну тебя! В жизни тебе больше анекдот не расскажу!

Эдриан: Тем лучше. Доверь это профессионалам.

Я: Значит, не тебе. Поняла.

Эдриан: Ха-ха. Смешно (нет).

Я: А вот и смешно. Здесь все засмеялись.

Эдриан: Разве с тобой рядом кто-то есть?

Я: Поймал.

Эдриан: Просто я очень хорошо тебя знаю. ^_\_()_/^_

«Ой, неужели?» – невольно задалась я вопросом и тут же сама себя одернула. Думать так несправедливо по отношению к Эдриану. В конце концов, он – мой брат, пусть он и не доверяет мне, но прежде он неоднократно доказывал, насколько хорошо знает мои привычки и вкусы. Будь то подарки, которые он делал, или слова, что мне говорил в утешение.

Остаток дня я пряталась в тайнике под кроватью: уже и сама себе ни на грош не доверяю. Ализе же сообщила, что не появлюсь на лекциях.

Она немедленно напомнила мне, что на этой неделе начинаются промежуточные экзамены. Все беспрестанно о них говорили, а я напрочь забыла. И все равно из квартиры я выбраться не смогла.

Несколько часов осоловело провалявшись в постели, я потянулась за учебниками. Раз уж мне и так скверно, будто катком переехали, можно и правом заняться. Хуже не будет. Однако способность к концентрации опустилась до уровня бабочки-однодневки. После каждого прочитанного или написанного абзаца мысли разлетались, как мухи.

Вечером я не выдержала и решила принести сумку Джулиану, но его не оказалось дома. Сумку я вручила Кэсси – тут же в меня прилетел вопрос, все ли в порядке. Я покачала головой, и она предложила составить мне компанию, но мое желание побыть одной пересилило. Обычно в минуты горести и печали я находила утешение в окружающих людях, тянулась к друзьям и родным за объятиями, но на этот раз все было по-другому. Потому что близость как раз и оказалась тем, что привело меня в нынешнюю ситуацию. Вместо этого я спросила Кэсси, можно ли одолжить Лоуренса, и после минутного колебания она отдала мне котенка.

Лоуренс взволнованно рассматривал мое жилище, которое уже успел изучить за время посещения Линка, а потом пришел обниматься в укрытие. Мы вместе смотрели «Мир юрского периода». Ну ладно, я смотрела «Мир юрского периода», а Лоуренс дремал и любезно позволял мне чесать его за ушками. Монотонное мурчание вкупе с юмором Криса Пратта помогло мне наконец обуздать мысли, по крайней мере на час-другой.

Перед сном я возвратила Лоуренса домой. Джулиан так и не вернулся – я была в бешенстве. Они с Эдрианом и в самом деле два сапога пара: эгоистичные засранцы, думающие только о своих чувствах и боли. Неужели Джулиан не мог хоть на секундочку задуматься, все ли у меня хорошо? Он даже не потрудился объяснить свое поведение. Как он только посмел упрекать меня в том, что я ничего не пойму? Я – не все остальные. Не такая, как все те люди, причинившие ему боль. Джулиан и сам отличается от всех, кого я знаю. Он особенный, по крайней мере для меня.

Разозлившись, я легла спать, но уснуть не смогла. Беспокойно ворочалась, пока простыни – да и мои мысли – не сбились в кучу. Лишь с первыми лучами солнца веки начали тяжелеть. Тем не менее я оделась и потащилась в колледж, чтобы не пропустить всю экзаменационную неделю. Все равно настроение не ухудшится еще больше, так почему бы не испортить парочку-другую тестов, на которые мне в любом случае плевать?

Глава 27

Последующие дни оказались худшими в моей жизни – если не считать той поры, когда исчез Эдриан. На душе скребли кошки. Неустанно я твердила себе, что Джулиан того не стоит. Что мне лучше его забыть, как любого случайного парня. Да мы и знакомы-то всего ничего. Однако же дело было не только в нем, но и во мне, в моих чувствах. Правильно ли я оценивала наши отношения или ошибалась, как с Эдрианом? Я чувствовала себя преданной, рассудок кричал мне об этом – да только что проку. Сердце считало иначе, и никакие аргументы в мире не могли убедить меня в необходимости забыть Джулиана. Изо дня в день я надеялась увидеть его в колледже. Временами закрадывалась мысль перехватить его в архитектурном корпусе или в Оазисе на обеденном перерыве. Но я так и не осмелилась, потому что до сих пор не придумала, что сказать. К тому же ссориться на людях – не лучшая идея.

По вечерам я забирала к себе Лоуренса. Мне нравилось возиться с котиком, но по большей части он выступал предлогом, чтобы разузнать, пришел ли Джулиан домой. И мне так и не удалось его застать. Кэсси поведала, что он периодически забегал в квартиру, но оставался не дольше чем на несколько минут. Сначала я убеждала себя, что он всего-навсего беспокоится за промежуточные экзамены и, вероятно, прописался в библиотеке – что для Джулиана может быть важнее оценок? Но кого я обманывала? Он решил избегать меня, выбросить на обочину своей жизни. Страх перед правдой и возможным конфликтом оказался, очевидно, больше, чем чувства ко мне. И, черт возьми, осознавать это было больно.

В воскресенье вечером я снова сидела в убежище с Лоуренсом. Мы пересмотрели все фильмы о юрском периоде, а потом я включила видео на YouTube с Джеффом Голдблюмом. Его голос успокаивал почти так же сладко, как кошачье мурлыканье. Лоуренс свернулся калачиком у меня на коленях. Казалось, он уже начинает чувствовать себя как дома. Я даже подумала о том, не оставить ли его у себя. В таком случае Джулиану рано или поздно придется поговорить со мной, если он захочет вернуть питомца.

Я наклонилась вперед, чтобы включить новое видео, когда вдруг раздалось жужжание дверного звонка. Я осторожно сняла Лоуренса с колен и вскочила на ноги.

– Да? – спросила я в домофон без особой надежды на то, что это мог быть Джулиан. Ему звонить нет нужды – он может просто постучать в дверь.

– Привет, – отозвался знакомый голос.

– Что ты здесь делаешь? – смутилась я.

– Проверяю, жива ли ты, – ответила Лилли. – Всю неделю игнорируешь мои звонки, я переживаю.

Каюсь, это правда. Она не единожды пыталась со мной связаться. Но я не осмелилась поговорить с ней. Лилли сразу замечала все неурядицы. И, в отличие от Ализы и Кэсси, она знала меня слишком долго и слишком хорошо, чтобы такая чепуха, как «Я не хочу это обсуждать», сработала.

– Ты собираешься впускать меня или что? – спросила Лилли своим строгим мамским тоном, который она обычно приберегала для Линка.

Закатив глаза, я нажала на кнопку.

С ней явился и Линк – мальчуган просиял широченной улыбкой, увидев меня. Надеюсь, хоть он не станет допрашивать меня о Джулиане. С другой стороны, его мама, вероятно, сделает это за него. Я чмокнула Линка в щечку и прошептала, что у меня в спальне котенок. Никогда еще не видела, чтобы он так быстро бегал.

– Ты завела кота? – спросила Лилли, закрывая за собой дверь.

– Не-а, позаимствовала у Кэсси, – махнула я рукой. – Как у тебя дела? Сдала экзамен по математике? Есть новости от Таннера?

Лилли саркастически рассмеялась.

– Попытка засчитана. Но речь пойдет не обо мне. Что случилось?

– Ничего такого. Просто стресс из-за промежуточных экзаменов.

Фыркнув, Лилли потащила меня на кухню.

– Если уж врешь мне, то придумай что получше. Выкладывай. Дело в Эдриане? Джулиане? Родителях? Говори, кого побить?

Я засмеялась, и сразу же из сердца схлынула печаль. Ну вот, теперь я чуточку счастливее, чем до прихода подруги. Но выражение лица Лилли оставалось совершенно серьезным. Взгляд ее голубых глаз, казалось, проникал прямо в душу.

Отвернувшись, я распахнула шкаф, чтобы пробормотать следующие слова в направлении стаканов.

– Тебе не нужно никого бить… Ну кроме разве что Джулиана.

– Что он натворил?

Наполнила стаканы водой и пододвинула один Лилли – в ожидании она стучала пальцами по столу. Да, точно, она не успокоится, пока я не расскажу ей все. Глубокий вздох смирения.

– Мы поссорились.

– Из-за чего?

– Мы ходили вместе на день рождения Кэсси в прошлые выходные. Вечеринка с ночевкой в палатке и…

Я покосилась в сторону спальни, где Линк ворковал с Лоуренсом.

– Мы с Джулианом ночевали в одной палатке.

– И-и-и? – нетерпеливо протянула Лилли.

– Помнишь, ты мне как-то раз сказала, что Таннер хорошо владеет языком?

Лилли вскинула бровки, на ее щечки опустился легкий румянец, и только потом она кивнула.

– Ну… Джулиан тоже не бездарен. Это было классно. Я хотела продолжить, но он заявил, что уже кончил в штаны. – Теперь-то я не сомневаюсь, что он соврал. – На следующее утро хотела начать второй раунд, даже полезла снимать с него рубашку, а он заупрямился.

– Мужчины тоже имеют право говорить нет.

– Это понятно, но дело не в том, что Джулиан не захотел, нет – он просто от меня прячется. Не хочет, чтобы я видела его шрамы, не говоря уж о том, чтобы рассказать о них, – объяснила я. – Он мне не доверяет.

– Джулиан сам так сказал?

– Нет, он утверждает обратное, – вздохнула я. – Но я так долго убеждала его, что со мной можно поделиться чем угодно. И вот Джулиан повел себя так, будто я ничем не отличаюсь от остальных. Какое тут может быть доверие?

– Он, должно быть, испугался, – глубоко задумалась Лилли.

– Чего? Боится потерять меня? – цинично спросила я. Тут голос задрожал. – Мои поздравления, ему это удалось. Я задала невинный вопрос о родителях и Софии, а Джулиан на это просто вылетел из палатки. С тех пор я больше его не видела: а ведь говорила ему, что злюсь на Эдриана именно из-за такого поведения.

– У Джулиана и Эдриана разные случаи, – настаивала Лилли.

– Ах, вот как? Он что-то скрывает. Лжет мне. Сбегает от меня, будто это я сделала что-то не так, и даже не интересуется моими чувствами. – Я сухо рассмеялась – прозвучало грубо и безрадостно, зато я возвела преграду между собой и слезами. – Как тебе такие параллели? Похоже, им обоим удалось с легкостью меня заменить. Теперь у Эдриана есть Кит, а у Джулиана… – я покачала головой. Черт возьми, пусть он ползет назад к всезнайке Рейчел! Я закрыла лицо ладонями. Что со мной стало? Я не хотела так ожесточаться. Это совсем на меня не похоже. Но, если подумать, я знала, откуда эта острая реакция…

– Мика. – Перегнувшись через кухонный стол, Лилли накрыла мою руку своей.

Опасливо я взглянула на нее сквозь пальцы. Глаза уже наполнились слезами.

– Эдриан не забыл тебя. Иначе он больше не писал бы тебе. Он просто влюбился. А Джулиан… – она сокрушенно покачала головой. – Я даже не знаю. Мы с ним знакомы не так хорошо, как с Эдрианом, но посмотри, что он сотворил в спальне. Человек, который хочет вычеркнуть тебя из своей жизни, не стал бы так утруждаться. Ты без умолку твердишь, что я должна доверять Таннеру и говорить с ним. Да, мне не особо нравится это признавать, но пока что ты оказывалась права. Поэтому поговори с Джулианом.

Я опустила руки.

– Так вот у тебя какой совет? Поговорить с ним? – Лилли кивнула. – Ничего себе, в высшей степени полезный. Я бы никогда сама не додумалась.

– Эй! – запротестовала Лилли. – Не нужно ехидничать. Иногда…

– Мама! Мама! – прервал Линк, замерев на пороге гостиной. Глазки у малыша сияли от волнения. – Скорее посмотри на котика. Он весь черный!

На лице Лилли появилась нежная улыбка.

– Минутку, дорогой. Мы с тетей Микой беседуем. Пожалуйста, погладь его пока что за меня. – Линк решительно кивнул и побежал обратно в спальню. Лилли повернулась ко мне. – Что я там говорила?

– Иногда… – повторила я.

– Точно. Иногда нужно просто высказать наболевшее. И давай будем честными, что тебе терять? Тебе уже плохо. Ты ревешь, прячешься в четырех стенах, игнорируя звонки лучшей подруги, крадешь у соседей кота в поисках ласки.

– Я не крала Лоуренса. Я взяла его напрокат.

– Это дела не меняет. Важно вот что: если ты ничего не сделаешь, лучше все равно не станет, так что поговори с Джулианом. Представь, что ты читаешь предпоследнюю страницу графического романа. И нужно лишь перевернуть ее, чтобы увидеть, что на последней. Либо будет продолжение, либо история окончена, но, по крайней мере, неопределенность исчезнет, и ты сможешь с чистой совестью перейти к следующему комиксу.

Я проворчала что-то невнятное. С холодным расчетом Лилли воспользовалась моей неспособностью просто забывать прочитанные книги на полках. Теоретически, конечно, я знала, что она права, но сказать легче, чем сделать. В то мгновение я даже поддалась иллюзии, что мы с Джулианом еще можем наладить отношения. Но если я действительно выведу его на разговор, а он в очередной раз оттолкнет меня – все будет кончено. Вторую такую ссору мы не переживем. Мы же не Таннер и Лилли. У нас нет совместно прожитых лет. Мы и знакомы-то всего ничего. С другой стороны, разве время на самом деле хоть что-то решает? Порой отношения распадаются спустя десятилетия. Не самая обнадеживающая мысль, зато как нельзя лучше доказывает, что время может и не играть роли. Все меняется – один из немногих фактов, не подлежащих сомнению. Мы можем лишь выбирать, как принимать эти изменения. И я не желаю все последующие дни, недели и месяцы продолжать в том же духе. Я поговорю с Джулианом, и если этот разговор вызовет неприятные последствия, то, во всяком случае, со всем будет покончено. Конец главы. Разве это не лучше, чем жить в бесконечных сомнениях?

– Ну и долго ты собираешься торчать здесь? – Аури протянул мне бутылку колы.

– Сколько потребуется, – ответила я, отвинчивая крышку. Битых два часа я прождала на лестнице перед входной дверью. Ни при каких обстоятельствах не пропущу Джулиана.

Уже миновала неделя с того происшествия в палатке – самое время поговорить. Пусть он хоть разок зайдет домой переодеться, взять документы или перекусить, ему придется меня выслушать. И будь что будет, это совсем другая история. Мне необходимо избавиться от того, что скопилось на душе, иначе рано или поздно я взорвусь.

– Принести еще чего-нибудь? – поинтересовался Аури, оперевшись на перила, и старое дерево прогнулось под его весом. – Платочки? Чипсы? Печенюшки? Пустая бутылка, чтобы пописать?

– Нет, спасибо. У меня все супер, – рассмеялась я.

– Славно. – Он оттолкнулся от перил. – Если вдруг надумаешь, кричи.

– Идет. – Я смотрела вслед Аури, захлопывающему за собой дверь в квартиру. С облегчением и благодарностью, что он не пытался меня отговаривать.

Затем я прислонилась к стене и вернулась к игре в тетрис на телефоне. Никогда еще я не доходила до такого высокого уровня. А чтобы настрой не угас, то и дело я придумывала себе новые нелепые задания, на исполнение которых вообще не могла повлиять. Пока не придет Джулиан, надо получить x баллов или Джулиан объявится прежде, чем я дойду до следующего круглого числа. Если бы. Но в любом случае это лишь вопрос времени. По понедельникам после своих секретных дел он всегда возвращался домой. И моя задача в том, чтобы дать ему знать: я рядом, наша ссора еще не означает конец. Не позволю его скелетам из шкафа так просто меня прогнать. Я готова сражаться с Джулианом рука об руку против самых ужасных монстров – пусть только разрешит.

Я как раз сложила еще один тетрисный ряд, и вдруг телефон завибрировал. Закрыв приложение, я обнаружила сообщение от Эдриана. Он написал уже второй раз за день. С неприятным чувством открыла текст. Почему-то я готовилась к худшему.

Эдриан: Чем сейчас занимаешься?

Я: Жду.

Эдриан: Чего?

Я: Долгая история.

Последовала короткая пауза.

Эдриан: Хочешь мне рассказать?

Эдриан: Лично?

Я чуть не задохнулась. Как такое возможно? Я уткнулась в экран и снова прочитала слово. Букву за буквой. Л-И-Ч-Н-О. Это то, что я думаю? Если нет – тогда что? Сердце радостно екнуло, а по рукам внезапно пробежали нервные мурашки, как случилось этим утром.

Ответ Эдриану я набирала дрожащими пальцами.

Я: Правда?

Я: Ты серьезно?

Я: Погоди.

Я: Ты издеваешься надо мной?

Я: Если ты меня обманываешь, я переломаю тебе все кости.

Эдриан: Да ты все равно не сможешь.

Эдриан: Но нет, я не шучу.

Я: Точно-точно?

Эдриан: Да!

Эдриан: Ты что, головой ударилась?

Я: Где встретимся?

Эдриан: «Под радужным куполом»? Через полчаса?

Я: Скоро приеду!

Эдриан: До встречи.

Глава 28

Я припарковала автомобиль напротив центра «Под радужным куполом» и вытащила ключ из замка зажигания.

По телу пробежала дрожь, я глубоко вздохнула. Путь от дома до ЛГБТК+-центра я преодолела будто в трансе. Не удивлюсь, если после такого найду в почтовом ящике жирные пачки писем со штрафами за превышение скорости. Очень не хотелось заставлять Эдриана ждать. Однако, бросив взгляд на часы на приборной панели, я поняла, что приехала раньше аж на двадцать минут.

Влажные следы от ладоней остались на руле, когда я выпустила его из рук, выходя из машины. Дверца со щелчком захлопнулась. На секунду я задумалась, не подождать ли мне Эдриана у центра. Но вдруг он уже там? Я решила зайти и осмотреться.

Бывшая автомастерская пустовала, когда я была здесь в прошлый раз, однако теперь людей тут набилось до отказа. Молодые ребята сидели в саду прямо на автомобильных покрышках, похоже, там у них проходил турнир по настольному теннису – крики были слышны даже со стороны улицы. Несколько девушек и парней склонились над кузовом старой машины, слушали объясняющего им что-то механика. Но все это не привлекло моего внимания, я сосредоточилась на поисках Эдриана. Не обнаружив его во дворе, я забежала через распахнутые ворота гаража в сам центр. На диванах, креслах сидели и другие ребята, разговаривали, играли в карты. Один парнишка – ему не дашь и двенадцати – читал потрепанную книгу о Нарнии. Но Эдриана здесь я не нашла. Видимо, он и правда еще не пришел.

Меня заметила девушка, стоявшая возле теннисного стола и наблюдавшая за игрой между двумя соперницами, она поймала мой ищущий взгляд. Девушка скромно улыбнулась и мягко спросила:

– Я могу тебе как-то помочь?

Она была одета в огромный свитер, едва не спадавший с худых плеч, и джинсы с дырками на коленях.

Мне пришлось прочистить горло.

– Возможно. Я ищу брата. Его зовут Эдриан.

Задумавшись, она поджала губы, затем покачала головой:

– Прости, но я такого не знаю. Ты можешь спросить Джулиса. Он тут со всеми знаком.

– Хорошо. А где мне его отыскать?

– Должен быть вместе с остальными ребятами в глубине сада.

Девушка указала на открытую дверь с другой стороны автомастерской. За ней виднелось много зелени.

Поблагодарив ее, я вышла в сад. Удивительно, как много здесь народа, но, с другой стороны, для вечера понедельника это, наверное, абсолютно нормально. Уроки на сегодня закончились, и молодежь могла прийти сюда поделиться своими идеями с единомышленниками.

Сад за дверью автомастерской выглядел ухоженным: лужайки подстрижены, клумбы аккуратно засажены, там был даже маленький пруд, в котором плавали рыбки. Неподалеку лысый паренек стоял на поролоновом коврике на коленях и сражался с сорняками на грядках.

– Привет. Прости, пожалуйста, – осторожно начала я, чтобы не напугать его.

Он отвлекся от грядки.

– Да?

– Ты не знаешь, где мне найти Джулиса?

– Конечно, знаю, он в сарае.

Киркой парень указал на небольшой деревянный дом и быстро вернулся к работе.

Я прошла сквозь сад, глазами продолжая искать Эдриана.

Люди вокруг начали обращать на меня внимание. Кто-то даже наблюдал за мной, следя за мной любопытными взглядами.

Дверь в сарай оказалась приоткрыта. Я постучала по дверному косяку.

– Джулис? – позвала я, пытаясь сквозь щель посмотреть, что происходит внутри.

Послышался звук шагов, дверь открылась.

– Что… Мика?

Да. Какого. Лешего? Растерянно я глядела на Джулиса. Да нет же, не на Джулиса. На Джулиана. Я заморгала, будто это была моя фантазия и она вот-вот исчезнет. Но ничего не менялось. Он стоял передо мной, смотрел, и его растерянное выражение лица вряд ли сильно отличалось от моего. В голове пронесся вопрос: не из-за меня ли он сейчас здесь, но в этом не было никакого смысла. Он не мог знать, что я собираюсь встретиться с Эдрианом.

– Что… что ты тут делаешь? – заговорила я на две октавы выше.

Джулиан нахмурился, между бровей у него пролегла глубокая складка.

– Могу задать тебе тот же вопрос.

– Я первая спросила.

Он провел рукой по волосам, и я заметила, как напряглись его мышцы, а из-под завернутых рукавов рубашки показался шрам. Так близко, да еще и при дневном свете, я еще его не видела.

Джулиан резко опустил руку.

– Я здесь работаю.

– Ты здесь работаешь, – медленно повторила я, будто его слова можно было понять неправильно.

Он кивнул, но я все еще ничего не понимала. Он работает в центре «Под радужным куполом»? И, очевидно, не первый день, раз все тут знают его по имени. К тому же именно он привлек мое внимание к этому центру несколько недель назад. Почему он никогда не говорил, что работает здесь? Да больше того, он врал, хранил это в секрете! Руку даю на отсечение, что он и после обеда в четверг проводит тут время. Но почему такая секретность? В конце концов, работа с молодежью – что в ней плохого? Должно быть, я что-то упускаю…

– Ты так и не сказала, что тут делаешь. – Джулиан прервал мои размышления. Руки скрестил на груди. Между бровей все еще пролегала складка.

Пришлось заставить себя снова поднять на него взгляд.

– Эдриан. У нас тут встреча.

Я нахмурилась, мне показалось, что в жилах застыла кровь.

– Погоди-ка. Если ты здесь работаешь… Ты знаешь Эдриана? Ты все это время знал, где он? – с упреком набросилась я.

Покрывал ли он моего брата? Я почувствовала, что в который раз за последнее время глаза стали наполняться слезами. Не от грусти, от обиды. Я чувствовала себя преданной. Я понимала, почему Саманта не выдавала Эдриана. Она глава этого центра и должна защищать интересы своих подопечных, но Джулиан – Джулиану следовало занять мою сторону.

– Нет, – ответил он, очевидно, заметив сверкание слез в моих глазах. – Я не знаю Эдриана. Клянусь. Я бы тебе сказал.

Я хотела ему верить, но не могла. Ложь и молчание подорвали доверие к нему. Ложь разделила нас морем из осколков разбитого сердца, и требовалось больше, чем одно предложение, чтобы снова вернуться к разговору с предателем.

Я достала телефон, открыла нашу с Эдрианом фотографию и сунула ее Джулиану прямо в лицо, да так, что экран чуть не столкнулся с его носом.

– Серьезно? Ты его ни разу не видел, хотя проводишь тут каждый день? Не смей мне лгать! Если ты не скажешь мне правду, Эдриан скажет.

Джулиан не отшатнулся. Я заметила, как сильно он занервничал, забрав у меня телефон из рук. Он уставился на экран, прищурившись, а затем снова перевел взгляд на меня.

– Это Эдриан?

– Да, кто же еще.

– Я думал, вы близнецы. А вы совсем не похожи.

– Мы не однояйцевые близнецы, идиот.

Как только эти слова сорвались с губ, я пожалела о том, что сказала. Джулиан не виноват, что не знал об этом. Я ведь сама не говорила. Тяжело вздохнув, я потерла глаза.

– Я похожа на маму, Эдриан – на папу.

Джулиан посмотрел на фото, затем опять на меня.

– Почему ты не показывала мне раньше?

Я пожала плечами. В висках застучало, закружилась голова, будто голову мне сунули под воду. Мое кровообращение явно не рассчитано на такие эмоциональные качели.

– А почему должна была?

– Да потому что… я его знаю. – Джулиан вернул мне телефон. – Это Иен.

– Иен, – эхом откликнулась я. Эдриан всегда хотел, чтобы мы звали его Иен, но родители не воспринимали прозвища и по той же причине отказывались называть меня Мика. А потом в нашей школе еще и появился мальчик по имени Иен Гэррингтон, так что Эдриан так и остался Эдрианом.

Джулиан кивнул.

– Я ведь рассказывал тебе о нем. Это… – запнулся он. – Это тот мой знакомый, который мог бы заинтересоваться билетом на концерт «Высшего пилотажа». Я… – он снова тряхнул головой и усмехнулся, правда, совсем не весело. – Проклятье, Мика! Если бы я только знал, что Иен – это и есть Эдриан, я бы тебе сказал. Ты должна мне поверить. Я даже не знал, что у него есть сестра. Да и к тому же вы ведь и правда не похожи. Ни капли. Даже я больше похож на Эдриана, чем ты.

Разумеется, он прав, но черт! Я чуть не лопалась от злости. На Джулиана, который скрывал эту часть жизни от меня. На Эдриана, который, судя по всему, даже не счел нужным ни разу упомянуть о сестре. И на саму себя, что не узнала обо всем этом раньше. Как много нервов, потраченных из-за неопределенности этих месяцев, удалось бы тогда сберечь.

– Мика! – взволнованный возглас вырвал меня из потока мыслей, и разговор с Джулианом тут же остался где-то на задворках сознания.

Обернувшись, я увидела спешащего ко мне Эдриана. Улыбка озаряла его лицо.

Пульс, и без того уже зашкаливающий, подскочил еще выше. Я вздрогнула, хотела броситься ему навстречу, но Эдриан в одно мгновение оказался рядом и заключил меня в объятия. Изо всех сил – а мой брат тот еще силач – обнял меня. Я закряхтела, ноги оторвались от земли: он приподнял меня. Эдриан всегда так обнимался, потому что знал, что я это терпеть не могу. Но теперь это было неважно.

Я обнимала его в ответ, уткнувшись лицом в грудь, пытаясь скрыть слезы, текущие по щекам. Эти объятия – самые родные на свете. Но не дай бог, Эдриан заметит, что я распустила нюни – непременно станет дразнить, хоть слезы и текут от облегчения. Пять долгих месяцев я так боялась, что больше не увижу его, но теперь он здесь. Со мной. И я никогда больше его не отпущу. Если понадобится, надену ему на ногу браслет с чипом.

Эдриан прижал меня к себе еще крепче, да так, что я почувствовала, как смещаются органы, а потом наконец опустил на землю.

Ноги сразу подкосились. А я не могла налюбоваться на братца. Высокий, гораздо выше меня, да еще и широкоплечий – понятно почему, ведь когда-то он был капитаном команды пловцов. Почему-то мне казалось, что Эдриан будет выглядеть иначе, чем когда я видела его в последний раз: более зрелым, взрослым, однако он совсем не изменился. Озорство все так же искрилось в его карих глазах, и он так и ходил с трехдневной щетиной, скрывавшей ямочку на подбородке, которая почему-то ему ужасно не нравилась. Только светлые волосы стали длиннее.

– Здравствуй, солнышко, – поприветствовал он меня и еще больше расплылся в улыбке.

– Ну привет, Вонючка. – Я ударила его по плечу так, что аж пальцы захрустели. – Чего это ты удумал так просто взять и сбежать?

– Ауч! – застонал Эдриан, потирая руку. Улыбка исчезла с его лица, брови сдвинулись. – Синяк будет, зуб даю.

– Не ответишь, вдарю по второй! – на полном серьезе пригрозила я.

Жалко ли мне, что я ему вмазала? Немного. Заслужил ли он это? Определенно да. Как и семь лет назад, когда он бросил мою любимую игрушку в реку. В тот день он спрятался за мамой, но сейчас ее нет рядом.

– Нет, Джулис, ну ты слышал? – с наигранным негодованием спросил Эдриан. Продолжая тереть руку, он обращался к Джулиану, стоявшему у меня за спиной. – Не хочешь помочь? Я думал, насилие тут не в почете.

Капитулируя, Джулиан поднял руки.

– Я не вмешиваюсь. Но советую переместиться в другое место, если не планируете превращать разговор в театральное представление.

Многозначительно он развел руки в стороны. Многие из сидевших в саду молодых людей оторвались от своих занятий и бесед, чтобы посмотреть наш маленький спектакль.

Я вздохнула.

– Согласна. Ты голоден?

Эдриан перестал потирать плечо.

– А я когда-нибудь бываю сыт?

С ним не поспоришь.

– Пицца?

– Всегда за.

– Хорошо, значит, ты платишь.

Эдриан было открыл рот, чтобы запротестовать, но так же быстро закрыл. Может быть, понял, что все-таки передо мной виноват. Однако одной пиццы недостаточно, чтобы загладить вину за тот ад, что я пережила за последние несколько месяцев. Хотя для начала и пицца – неплохо.

– Откуда ты знаешь Джулиса? – прозвучал первый вопрос Эдриана, после того как мы покинули «Радужный купол» под любопытные взгляды других посетителей. Теперь мы уже сидели в машине, и я снова оживила двигатель, включив зажигание.

– Мы соседи, – пояснила я, выезжая на улицу. Сейчас мне не хотелось говорить о Джулиане, слишком много у меня накопилось вопросов к Эдриану, да и было бы разумнее отложить такой тяжелый разговор на то время, когда я перестану маневрировать на многотонном транспортном средстве в потоке других машин. – Еще он подрабатывал официантом на одной из вечеринок у родителей, пока из-за меня его не уволили.

Эдриан фыркнул.

– И что же ты сделала?

– Мама застала нас в гардеробе в тот момент, когда я хотела дать ему чаевые.

– О, понимаю… Чаевые. – Он игриво пошевелил бровями.

– Ой, заткнись! – засмеялась я, бросив взгляд в его сторону, чтобы убедиться, что рядом со мной действительно сидит Эдриан. Не могу поверить, что он здесь, рядом. Все казалось таким привычным, но в то же время закрадывалось ощущение, что между сегодняшним днем и нашим последним разговором прошла вечность. – Всего-навсего хотела дать ему денег за то, что он поделился со мной сэндвичем, ведь папочка с мамочкой снова забыли, что я не ем мясо.

– И теперь вы вместе? – предположил Эдриан. Вопрос прозвучал как будто бы с безразличием, но это лишь видимость. Странно-то как.

С недоверием я посмотрела на брата.

– Нет. Все сложно, – встряхнула я головой. Вспомнив о Джулиане, я разозлилась даже больше, чем ожидала. – Расскажи лучше про Кита. Как вы познакомились?

– В приложении, – пробурчал Эдриан и принялся тыкать в экран приборной панели, отыскивая в моем плейлисте песню, которая ему нравилась.

– И сколько вы уже вместе?

– Давненько, – смущенно скуксился Эдриан.

И что это за уклончивый ответ?

– Сколько? – не отступала я.

– Два года.

Отвлекшись от дороги, я уставилась на него.

– Два года?

Он кивнул, хотя бы имея совесть опустить взгляд.

Долгое мгновение застывшую в машине тишину разрывала лишь песня The Weeknd. Я сильно сжала руль – до побелевших костяшек. Два года? Эдриан скрывал от меня отношения два этих чертовых года? Грудь едва не разорвалась от боли. Внезапно я осознала, что совершенно не знаю собственного брата. Неужели я действительно переоценивала нашу близость? И неужели Эдриан настолько мне не доверял, что годами скрывал от меня самого важного в своей жизни человека?

– Мика, прости, я правда сожалею. – Обернувшись, он положил руку мне на плечо.

Я оттолкнула его.

– О чем? – рявкнула я и с яростью включила поворотник, чтобы свернуть на улицу, где располагалась наша любимая пиццерия. – О том, что скрывал от меня Кита? Или о том, что бросил сестру в одиночестве? Или о том, как сбежал и оставил меня сходить с ума от беспокойства о том, где ты и что с тобой? А может, ты сожалеешь о том, что не отвечал на сообщения месяцами? О том, что я ночами не спала в страхе, что с тобой что-то случилось? О том, что лгал? Или все-таки о том, что ты явно мне не доверяешь?

С каждым вопросом голос становился все громче. Слезы навернулись на глаза от негодования. Бросив взгляд в зеркало дальнего вида, я поехала к тротуару. Я, может, и бушевала от гнева, но пока что была в своем уме. Нервно, дрожащими от волнения пальцами пошарила по салону в поисках салфетки.

– Держи, – сказал Эдриан, протягивая мне одну.

Я выхватила у него салфетку, вытерла глаза и высморкалась. Боже, я пылала от ярости, чувствуя, что меня предали все мужчины в моей жизни. Почему они не хотят быть честны со мной? Я не принцесса на горошине, чтобы защищать меня от горькой правды. И уж точно не невежественная сволочь, какой, по-видимому, считал меня Эдриан целых два года. В висках опять застучало. Я пыталась успокоить дыхание, но ничего не вышло. В горле застрял комок разрывавших меня рыданий, которые я все пыталась сдерживать.

– Можешь ударить меня еще раз, вдруг поможет, – проговорил Эдриан.

Мне дважды предлагать не надо. Я снова стукнула его по плечу. На этот раз он не издал ни звука, даже когда я ударила во второй, третий, четвертый раз. Но мне совсем не полегчало. Опустив кулак, я понурила голову над рулем. Слеза скатилась и упала мне на колено, я зажмурилась. Не хочу чувствовать эту боль, не хочу быть такой эмоциональной. Надо поговорить с Эдрианом, понять его. Но мое сердце и разум не могли найти согласия.

– Мне жаль, – повторил Эдриан спустя какое-то время, понизив голос. Он наклонился ко мне. Я чувствовала теплоту его дыхания, когда он утешающе погладил меня по спине. – Я не хотел причинить тебе столько боли. С тех пор как родители выгнали меня, не прошло и дня, чтобы я не думал о тебе, не хотел с тобой связаться.

Не поднимая головы с руля, я всхлипнула и повернулась, чтобы посмотреть на него.

– Так почему же ты этого не сделал? – спросила я хриплым, срывающимся голосом.

– Потому что ты все же их дочь.

Вдруг в груди что-то оторвалось.

– И что это значит?

– Я не имею в виду, что ты думаешь, как они. Понимаю, ты другой человек, но ведь они все еще твоя семья, – пояснил Эдриан. Теперь его голос тоже зазвучал странно, сипло. – Если бы я не ушел или выдал свое местоположение, ты сделала бы все, чтобы снова объединить нас. Я ведь знаю тебя. Ты бы говорила со мной о них, пыталась бы объяснить такую реакцию. А я не смог бы этого вынести. Я был не готов.

С этим поспорить трудно.

– А теперь готов?

– Не совсем, но если это цена, которую я должен заплатить за то, чтобы вернуть тебя в свою жизнь, то я постараюсь справиться, – грустно улыбнулся Эдриан. Его взгляд сделался печальнее в этот миг. – Я так давно хотел написать тебе, Мика. Ты и представить себе не можешь, сколько сообщений я писал тебе, но стирал. Кит готов был взорваться. Как-то раз он даже отобрал у меня телефон, потому что каждый раз, как ты писала, я приходил в отчаянье.

Ума не приложу, любить ли за это Кита или ненавидеть, но очевидно, что он заботится о моем брате, и поэтому я выбрала первый вариант.

– Тогда объясни, – сказала я, откинувшись на сиденье. – Почему ты не сказал мне, когда понял, что гей? А когда встретил Кита? Я могла бы тебе помочь.

– Нет, не могла бы, – ответил мне Эдриан со спесивой улыбочкой. Можно подумать, это понимание мне вообще недоступно. – Ты ведь не была на моем месте, тебе это незнакомо. Не так это работает, что я проснулся как-то утром и подумал: «О, блин, да мне нравятся пенисы». – Эдриан встряхнул головой. – Ты хоть знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы принять свою ориентацию?

Нет, потому что ты об этом и словом не обмолвился, подумала было я, но промолчала.

– Годы, – горько заключил Эдриан. Он поджал губы и уставился куда-то у меня за спиной, отсутствующим взглядом изучая проезжающие мимо машины. – Я не выбирал этого. Не хотел признавать, что я гей, Мика, особенно после всего того, что мне приходилось слышать в школе и дома. Все шутки и оскорбления в адрес геев… Ты сама была свидетелем подобных разговоров. Да и должна помнить, как дочь госпожи Ковингтон привела ту итальянку к себе домой. Знаешь, что тогда им посоветовал наш отец?

Я отрицательно покачала головой. Я слышала о произошедшем, тогда разыгралась целая драма, но, если честно, я постаралась стереть разговоры о Колин из памяти. Всегда так делала, когда дело касалось друзей, знакомых или фирмы родителей.

– Он посоветовал выдать ее замуж, чтобы в зачатке пресечь те жуткие слухи, что могут распространиться. А ее подруге он предложил жить с ними в качестве домработницы.

Я слушала его с открытым ртом.

– Он не мог такое сказать.

– Но все-таки сказал. А один из папиных друзей даже предложил отправить ее в «такой лагерь, где она снова сможет вернуться к нормальной жизни». Не хватало только предложения провести с ней сеанс шоковой терапии.

Эдриан говорил об этом с отвращением, и я невольно задалась вопросом, как же он пережил последние годы рядом с родителями. Я понятия не имела, говорил тогда папа серьезно или все это было просто глупой болтовней. Но как бы то ни было, ужасно, что Эдриану приходилось такое выслушивать.

– После того случая я решил прямо в раздевалке заняться сексом с девушкой из команды по плаванию. Какое-то время я уже нравился ей и подумал, что, занявшись с ней этим, смогу заставить себя полюбить женщин. Как бы не так. Когда все произошло, я почувствовал себя куском дерьма, заперся в туалете и разревелся. Но, конечно, этого было мало, поэтому именно в эту секунду в туалет зашла группа парней. Они услышали мои всхлипывания и стали кричать, что я гомик.

– Мне так жаль, – пробормотала я.

Эдриан устало улыбнулся. Когда при встрече мы обнялись, он был полон жизни. Теперь же он выглядел измученным, изможденным, будто воспоминания о пережитом лишили его сил.

– Мне тоже жаль.

Вздохнув, я погладила его по тому месту, где била. Теперь я сожалела о том, что ударила его.

– Не знаю, что и сказать. Как бы мне хотелось, чтобы мы могли поговорить об этом раньше. Я бы…

– Ты бы что? – прервал меня Эдриан, схватив за руку. В сравнении с его рукой моя выглядела слабой и тонкой. – Поменяла бы этот мир?

Я снова шмыгнула носом.

– Помогла бы тебе пережить это.

– Или отказалась бы от меня.

– Я бы так не поступила.

– А откуда мне было знать? Я не ожидал, что родители так отреагируют. Да, я знал, что они рассердятся, может, даже перестанут со мной общаться на какое-то время, но они взяли и вышвырнули меня. А ты выросла на тех же поганых гомофобных стереотипах, что и все в нашей школе. Откуда мне было знать, что ты можешь думать иначе? Или ты считаешь, что я мог серьезно воспринимать тот пошлый яойный рисунок, что ты намалевала? Тот факт, что тебе нравилась красивая картинка и фантазии о ней, не значит, что ты смогла бы принять ее в реальности.

Возражения уже вертелись у меня на языке, но я снова сдержалась. Мне хотелось упрекнуть его за недоверие, за то, что ему следовало бы знать меня лучше. Но он прав, для меня все его проблемы были только картинками. Я рисовала вымысел, иллюзию, искажала реальность – так героям аниме рисуют большие глаза. Даже когда думаешь, что знаешь человека, что-то не известное о нем так или иначе проявляется. В чужую душу не влезешь, всего о человеке не узнаешь. И даже если я ни разу не давала Эдриану повода не доверять мне, то и повода во всем мне доверять я тоже не давала. Будь я внимательней, заметила бы, с какими сложностями и сомнениями он столкнулся. Но я обращала внимание не на то, неправильно толковала его настроение и удовлетворяла себя самыми простыми ответами на вопросы о том, что с ним происходит.

– Давай просто забудем обо всем? Что думаешь? – Эдриан выпустил мою руку. – Мы не сможем изменить того, что уже произошло, но теперь я рядом и никуда не денусь.

Забыть обо всем? Не уверена, что мне так легко удастся его простить. Одного разговора недостаточно, чтобы перечеркнуть воспоминания о тех месяцах, которые я провела без него. С другой стороны, теперь я понимала Эдриана намного лучше. Да и взаимные обвинения делу действительно не помогут.

– Поклянись, – протянула я мизинец.

– Клянусь, – ответил он.

Глава 29

Лучше бы отдохнуть от обсуждения тяжелых тем. Пускай наш разговор в машине вышел недолгим, зато был выматывающим. Однако же я считала, что мы обсудили далеко не все, что нужно.

Мы решили не есть в пиццерии, а взять пиццу навынос, тем более что Эдриан хотел увидеть мою квартиру. Ожидая заказ, мы обсуждали фильмы и сериалы, которые посмотрели за последнее время. Многие мы посмотрели оба, что неудивительно, ведь у нас схожие вкусы. Единственное – я не разделяла пристрастие Эдриана к ужастикам. Как-то раз он заставил меня посмотреть «Человеческую многоножку», и меня чуть не вырвало. С тех пор он старался выбирать менее пугающие фильмы, чтобы мы могли их смотреть вместе.

– Волнуешься? – спросила я Эдриана уже у двери в квартиру.

Со скучающим видом он приподнял бровь.

– Нет, а стоит?

– Зануда. – Я распахнула дверь и жестом пригласила его войти.

На входе Эдриан попытался выполнить книксен, забавно согнув ноги. Он внимательно осматривал квартиру, то и дело произнося «хм» или «ага» – что жутко меня бесило, но, наверное, на то и был расчет. Вот дурак.

– Недурно, – прокомментировал он со скучающим видом. В глазах у него плясали веселые огоньки. – А платят за нее родители?

– Хм, – хмыкнула я. – Они ее купили.

Эдриан кивнул.

– Ну да, аренда для них – это не дело, да и теперь, когда в семье единственный ребенок, можно тебя и побаловать.

– Не говори так.

– Но это правда. Мои кредитки они заблокировали на следующий же день. Не удивлюсь, если и из завещания уже успели вычеркнуть. Так что да, единственный ребенок.

Эдриан пожал плечами, будто ему все равно, но я чувствую: это не так. Прежде чем я успела хоть что-то сказать, Эдриан продолжил:

– У тебя классная кровать.

– Спасибо, – вяло отозвалась я.

Вообще-то предыдущая тема не закрыта, но, если Эдриан хочет поговорить о предмете интерьера, всегда пожалуйста. Если брат сдержит свое обещание, то у нас еще будет время поговорить о родителях. Если. Ненавижу это слово и связанные с ним сомнения.

– Джулиан мне ее сделал.

– До того, как все стало сложно?

– И да и нет, – ответила я и отправилась на кухню за стаканами и бумажным полотенцем. – Все сложно с самого начала.

Эдриан заворчал и плюхнулся на стул перед стойкой.

– Все из-за его обстоятельств? – спросил он, задумчиво закусив нижнюю губу.

Я замерла на полпути и медленно повернулась к нему.

– Каких еще обстоятельств?

– Ну знаешь… – Эдриан не поднимал на меня глаз, пристально изучая стоящую перед собой коробку из-под пиццы, будто хотел взглядом открыть ее. – Из-за его обстоятельств.

Как такое возможно? Он знает про Софию? Джулиан обсуждал с ним произошедшее? В конце концов, в центре «Под радужным куполом» он явно не испытывает дискомфорта из-за того, что все видят его шрамы.

– Ты знаешь эту историю? – с недоверием, но при этом и с любопытством спросила я.

Эдриан достал кусок пиццы из коробки.

– Кое-что мне известно.

– Что именно? – не унималась я.

Он покачал головой.

– Я не могу тебе сказать.

– И почему же?

– Вполне возможно, что мы говорим о разных вещах.

– Ты первый, – настаивала я.

– Давай сначала ты.

Проклятье, его взяла. Не могу я рассказать ему о Софии и моих предположениях по поводу аварии, пока не буду уверена в том, что Эдриан говорит о том же. Джулиан ведь работал с Самантой и другими ребятами. Не мое дело рассказывать Эдриану о его личной жизни. Я бы рискнула, не теплись во мне до сих пор надежда на то, что у нас с Джулианом еще может что-то сложиться. Но и давать брату повод сомневаться в моей преданности я не хотела.

– Так что? – с любопытством спросил Эдриан.

Я вздохнула.

– Давай есть.

Я люблю Эдриана. Это далеко не открытие. Но мы так мило сидели в убежище на первом ярусе кровати и поедали пиццу, что ко мне пришло ясное осознание того, насколько сильно я его люблю и как безумно по нему скучала. Главным образом мне напоминали об этом разные мелочи. Например, он всегда кладет один кусок пиццы на другой, перед тем как съесть. А еще ему всегда нужно море подушек, чтобы чувствовать себя уютно. Я сидела почти на голом полу, в то время как Эдриан восседал на мягчайшей горе из пуха. А спал в кровати почти сидя – я никогда не понимала, как он умудряется просыпаться без боли в шее.

– У тебя есть фотография Кита? – Эдриан достал телефон, и я придвинулась ближе.

Он быстренько пролистал галерею, выбирая нужный снимок: абсолютно будничное фото. Эдриан на нем улыбался, глядя на парня рядом. Кит оказался темноволосым, а его кожа – чуть темнее, чем у моего брата. На его полных щеках горел румянец.

– Он выглядит милым.

– Он и есть милый, – заверил меня Эдриан с улыбкой. – Тогда я скачал одно приложение, решил попробовать. Никогда бы не подумал, что познакомлюсь там с кем-то вроде Кита.

Голос Эдриана звенел от нежности.

– Это твой первый парень?

Эдриан кивнул.

– Первый и, надеюсь, единственный.

– Оууу, Эдриан влюби-ился! Эдриан втре-ескался! Эдриан втю-юрился! – дразнила я братца, подражая детской песенке, хотя на самом деле пела у меня душа. Я так жалела, что он не рассказал мне о Ките раньше, и в то же время так радовалась, что он у него есть. Думаю, Кит – главная причина, почему жизнь Эдриана после ухода из дома не превратилась в кромешный ад. – Вы вместе живете?

– Да. Он живет в общаге, но у Кита классные соседи – они не против, что я у них кантуюсь. Мы думаем съехать оттуда в ближайшее время. Комната Кита на самом деле маловата для двоих. Нам просто нужно найти жилье, которое мы сможем себе позволить.

Я быстро обмозговала то, что успел рассказать Эдриан. Вскочив на ноги, кинулась в гостиную и схватила сумку, хотя осознанного решения еще толком не приняла. Вернувшись в убежище, я достала из бумажника кредитку и протянула брату:

– Вот, держи.

Он уставился на пластиковую карту.

– И зачем она мне?

– Покупать всякое.

– Так не пойдет.

– Не говори ерунды. – Я схватила его руку и вложила в нее карту. – Все траты списываются со счетов мамы и папы. Это меньшее, что они могут для тебя сделать. Только ты порнофильмы не покупай.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Возьми. У меня еще две есть.

– Но если родители узнают…

– Об этом я позабочусь, – перебила я. – Тебе не стоит об этом беспокоиться. Что они сделают? Выгнать они меня не могут, квартира оформлена на мое имя. Это подарок мне в честь начала учебы.

Эдриан медлил, но потом все же опустил карту в карман.

– Спасибо.

– Мне только в радость. А когда увидим родителей… Что им скажем?

Братец уже было вернулся к поеданию своей пиццы, но внезапно снова поднял на меня глаза. Во взгляде его читалось непонимание.

– О чем?

– О тебе, – ответила я с тем же непониманием.

– Эмм, ничего?

– Но ты ведь вернулся, – констатировала я очевидное.

– Этого им знать не надо.

– Ты не хочешь, чтобы они знали? – сбитая с толку, спросила я. Неужели он не хочет поговорить с родителями? Вообще? Давно ли он списал со счетов нашу семью, за которую я так долго цеплялась?

– Не хочу.

Я вернула откушенный кусок пиццы в коробку. Аппетит пропал. Желая выиграть время, я потянулась за стаканом. Кола пузырьками защекотала мне горло, но я даже толком не почувствовала этого. Я напряженно пыталась понять, что Эдриан пытался этим сказать. Он не хотел иметь никакой связи с родителями. Значит ли это, что все сделанное мною ради нашей семьи бессмысленно? Все компромиссы? Дискуссии? Ссоры? Я всегда знала, что будет нелегко, ведь наши родители – довольно ограниченные люди, но мне и в голову не приходило, что не из-за них, а из-за Эдриана будут сожжены все мосты.

– А что, если они извинятся?

Эдриан закатил глаза.

– Ты и сама не веришь в это.

– Ну а что, если все-таки да? – настаивала я. – Ты бы простил их?

Последовал глубокий, тяжелый, полный усталости вздох.

– Не знаю. – Он покачал головой. – Возможно. Я не знаю.

По крайней мере, это не окончательное «нет».

– До твоего каминг-аута они же были неплохими родителями, не так ли? Всегда заботились о нас и старались исполнять все наши желания.

Он нерешительно кивнул.

– Думаю, они заслуживают еще один шанс. – Хотя сказанное мной было правдой, слова прозвучали нелепо. Как будто, перетягивая канат, я приняла чужую сторону.

Эдриан задумчиво поджал губы. Он посмотрел в пол, потом снова на меня.

– Согласен, – тяжело вздохнул он, будто не мог поверить, что сказал это. – Но я не пойду с тобой. Поговори с ними сама. Если они готовы спокойно общаться, не оскорблять меня и не наставлять на путь истинный… то ладно, я согласен.

– Точно не хочешь остаться? – спросила я Эдриана, глядя на него по-собачьи, как я хорошо умела: глазки распахнуты, губки надуты. – Можешь поспать на втором этаже кровати.

– Заманчивое предложение, но меня ждет Кит, – засмеялся братишка.

– Да ты зови его сюда.

– Мика…

Я с сожалением вздохнула.

– Все в порядке, уходи, бросай меня в полном одиночестве.

– Хорошая попытка, но я на это не куплюсь. Мы еще увидимся.

Эдриан чмокнул меня в лоб на прощание и спешно стал спускаться по лестнице. Послушав эхо его удаляющихся шагов, я закрыла дверь. Мы проболтали весь вечер и, если бы Кит не написал ему, могли бы засидеться до рассвета.

О сне не могло быть и речи: после беседы с братиком я была вся на нервах. Так что решила немного порисовать и сделать пару новых набросков для «Леди из ночных кошмаров». Я оглядела комнату в поисках планшета. Он на кухонном столе. Только собралась открыть программу для рисования, как в дверь постучали. Неужели он все-таки передумал?

Однако за дверью я увидела не своего брата, а Джулиана: время уже позднее, и ему завтра на работу к пяти в супермаркет. Он был одет все в те же джинсы и рубашку, в которых с утра я встретила его «Под радужным куполом».

– Привет.

Я скрестила руки на груди, и радость от воссоединения с Эдрианом сразу поутихла.

– Что ты здесь делаешь?

– Хотел узнать, как ты. И поговорить.

– Сейчас?

Он кивнул.

– Ты не против?

Упрямый ребенок внутри меня готов был сказать: «Нет, я против». Он ведь избегал меня несколько дней. Он оставил меня тогда в палатке одну, да еще и скрывал, что работает на Саманту. Но желание получить ответы на вопросы и помириться перевесило упрямство.

Я отступила в сторону.

– Заходи.

– Спасибо, – сказал Джулиан, прикрывая за собой дверь. – Как прошла встреча с Эдрианом?

– Хорошо, – плюхнулась я на диван.

– Поговорили?

– Ага.

Джулиан присел рядом.

– Ладно, похоже, обсуждать это ты не хочешь.

Нет, я бы хотела поговорить. Рассказать все об Эдриане и услышать все, что Джулиан знает об Иене. Но сначала следовало прояснить все между нами. Я подтянула к себе ноги и обхватила колени, прячась за ними, как за крепостью.

Джулиан вздохнул.

– Эдриан рассказал тебе, чем я занимаюсь «Под радужным куполом»?

– Нет, – покачала я головой. – У нас нашлось множество других тем для беседы.

– Понимаю.

Джулиан опустил голову, и тень легкой улыбки пробежала по его лицу.

Я не поняла причину его облегчения, но вдруг я наконец осознала, зачем на самом деле Джулиан сегодня объявился. Вот ублюдок!

– Поверить не могу! – внезапно я разразилась смехом. – Заявился ко мне, чтобы убедиться, что Эдриан не раскрыл твоей тайны! Не так ли? Ты не обо мне беспокоился, а только о себе любимом!

– А вот и неправда!

Я скептически фыркнула.

– Да неужели?

– Ладно-ладно, возможно, ты права. Не до конца, но права. Но я здесь не только поэтому, – начал Джилиан, и плечи его наконец расслабленно опустились. Он беспокойно потер лицо, кажется, разговор с глазу на глаз давался ему с трудом. – Я хотел извиниться. За то, что тогда случилось в палатке. Просто взять и уйти было неправильно с моей стороны. И я сожалею, что избегал тебя так долго. Я ужасно замотался, и мне очень жаль, что я причинил тебе боль.

Слова его прозвучали искренне, очевидно, он и сам верил в то, о чем говорил. Но теплые чувства, которые его признание должно было у меня вызвать, так и не появились.

– Извинения приняты, но… этого недостаточно. Нельзя просто взять и жить дальше, будто ничего не произошло. Так что спрошу еще раз, даже если ты потом снова исчезнешь: почему мне нельзя видеть твои шрамы?

Этот вопрос – верхушка айсберга. С таким же успехом я могла бы попробовать наконец узнать, почему он не рассказал мне о работе в «Под радужным куполом» и почему отказывается говорить о Софии. Но мне не хотелось снова загонять его в угол допросами. Я уже один раз сделала так в день рождения Кэсси, и я знала, к чему это приведет. Будем двигаться шаг за шагом.

– Все не так просто.

Я наблюдала неуверенность в его глазах.

– Почему?

– Трудно сказать.

– Это из-за меня?

– Нет, вовсе нет, – решительно отрезал Джулиан. – Мика, ты действительно для меня важна. И я не лгал, когда говорил, что доверяю тебе.

На глаза опять навернулись слезы.

– Тогда докажи.

Джулиан обвел взглядом шрамы и затем опустил руку на грудь в том месте, где располагался большой шрам прямо под сердцем.

Вот бы узнать, в каком ритме сейчас оно бьется.

– Неужели все для того, чтобы увидеть меня без одежды?

– Вовсе нет, – покачала я головой. – Я просто чувствую, что ты что-то от меня скрываешь. И не понимаю зачем, ты ведь сам твердишь о доверии. Мне все равно, есть у тебя шрамы или нет.

– Я… – начал было Джулиан, замолк, но, замявшись, продолжил: – Шрамы – это некрасиво.

– И что с того? Не так уж и ужасно, – попыталась заверить его я, однако не стала опровергать и ранее сказанное. Мы ведь оба знали, как выглядят его шрамы, я не собиралась льстить. Конечно, я предпочла бы, чтобы его тело было без шрамов, но просто потому, что я не хотела, чтобы с ним произошла та авария. – Шрамы – это часть тебя, и если они не делают из тебя Самого Сексуального Мужчину На Свете, что с того? У меня вот груди разного размера – не быть мне Мисс Америка!

– Это не одно и то же.

– Неужто? – с вызовом набросилась я, хоть и знала, что Джулиан прав. Для него ведь это не просто шрамы – это воспоминания, причем очень болезненные. – Я тоже так считала, но не помешал же мне этот факт, чтобы быть с тобой?

– Да, но вечером в палатке, знаешь ли, темновато.

День. Ночь. Свет. Тьма. Какая, к черту, разница! Очередное оправдание! Ну уж нет, я не позволю ему вновь так поступить со мной. Не успев толком обдумать решение, я стянула с себя майку и осталась перед Джулианом в одном лифчике. Я потянулась расстегнуть застежку на спине. Лифчик соскочил с груди, и лямки спокойно упали с плеч. Кожу лизнул холодный воздух – соски затвердели. Ничего, меня согреет полный огня взгляд Джулиана.

Растерянно он разглядывал меня, вернее сказать, только грудь. Губы у него слегка разомкнулись, зрачки расширились.

Я дрожала. И все равно, даже оголившись перед Джулианом, не чувствовала себя уязвимой, ведь все, что я говорила ему, – чистая правда. Я доверилась Джулиану и тому, что между нами было.

Наконец Джулиан пробудился от дурмана и заговорил.

– Они… они вовсе и не разные.

– Да нет же. Левая – заметно меньше, но пирсинг немного отвлекает внимание.

– Я этого не вижу, – не отступал Джулиан, не сумев совладать с голосом. Он все еще не смотрел мне в глаза.

Под его пристальным взглядом побежали мурашки, а между ног у меня возрастало возбуждение.

– Джулиан?

Настойчивый вопрос заставил его в конечном итоге поднять взгляд.

– Да?

– Раздевайся, – премило улыбнулась я.

Он и ухом не повел. Стискивая зубы, он изучал меня пронизывающим до глубины души взглядом. Не двигался с места, но и не отказывал.

Я придвинулась ближе, села совсем рядом. Медленно потянулась к верхней пуговице его рубашки. Аккуратно расстегнула ее, стараясь не выдать волнения. Джулиан меня не остановил. Раздеть его – непозволительная прежде близость. За всю жизнь мне доводилось раздевать не так уж и много мужчин, и когда это все-таки случалось, выходило неуклюже и чересчур быстро: сказывались всплеск гормонов и страх быть пойманной родителями. Но сегодня с Джулианом спешка совсем ни к чему. Речь ведь не о сексе, а о нас – и у нас все время мира. Мы его потратим, творя воспоминания, за которые потом сможем держаться.

Я стянула с плеч Джулиана рубашку. Впервые я видела его шрамы так близко. Левое предплечье почти целиком покрыто шрамом – он напомнил браслеты у Чудо-женщины. Кожа покраснела неравномерно, виднелись светлые и темные пятна. Кроме того, рука в этом месте казалась тоньше, как будто повредилась не только кожа, но и мышцы. Не отводя взгляда, я подняла руку и пальцами провела над шрамом, не касаясь его. Краем глаза я заметила, что Джулиан смотрит на меня недоверчиво, с подозрением, однако он не отшатнулся. Кровь отчетливо застучала в висках, и мне даже почудилось, будто я слышу, как яро бьется сердце и у него в груди. Осторожно я прикоснулась к шраму пальцем. Джулиан вздрогнул, и в эту секунду я поняла, что он может просто вскочить и убежать.

И все же он этого не сделал.

Нежно я погладила покрытую шрамом кожу. Шрам оказался совсем не таким, как я представляла: намного нежнее, прямо-таки бархатистым, и, несмотря на видимые неровности, на ощупь был абсолютно гладким, как пластик. Я не отпускала Джулиана, изучая и другие его рубцы. Длинный шрам начинался у него чуть ниже сердца и пересекал грудь – кожа там слегка сморщилась – и из-за этого соски теперь располагались на разном уровне. Несколько шрамов поменьше располагались ниже пупка и исчезали где-то под ремнем на джинсах – как и волоски, тянувшиеся тонкой дорожкой вниз. Надо признать, не глазеть на шрамы трудно. Ни один из моих знакомых не обладал таким количеством рубцов, однако я и не думала считать Джулиана уродливым. И шрамы не помешали мне представить, как я губами изучаю его плоский живот.

Я на мгновение подняла на Джулиана глаза, затем наклонилась и поцеловала его в плечо. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, а я губами провела по его ключице. Коснулась языком прохладной кожи – и она потеплела под моим дыханием. Джулиан вздрогнул от ласки. Меня его шрамы не беспокоили, и все же я избегала касаться их, думая лишь о том, как его не смутить.

Он схватил меня за руки, и я было испугалась, что сейчас меня снова оттолкнут, но вместо этого Джулиан притянул меня ближе, приникая ко мне губами. Здесь не нашлось места касаниям наобум, поцелуй вышел осознанным и честным. Можно лишь надеяться, что Джулиан понимает, как я благодарна ему за доверие.

Обвив меня руками, он притянул меня к себе вплотную. Кожа к коже. Но вместо страсти в моей душе горело другое, более теплое чувство. Я не хотела заниматься с ним любовью, я желала лишь объятий, лишь наслаждаться мгновением этой близости, к которой мы наконец пришли.

Глава 30

– Ты справишься, – бормотала я, вытирая влажные от волнения ладони о платье.

Почему мне кажется, что эта встреча с родителями – самое важное испытание в моей жизни? Сердце колотится, дышу часто и тяжело, а дезодорант перестал действовать уже по дороге. Подняв руку, я увидела расплывшееся под мышкой пятно. Шикарно. Почему именно сегодня мне хватило глупости надеть светлое платье? Я помахала на потемневший островок ткани, и, естественно, это не сработало. Может, мне повезет и эти пятна настолько отвлекут маму, что она не обратит внимания на мои слова.

Минут пятнадцать я просидела в машине на подъездной дорожке, но все равно назначенное время еще не подошло. Впервые в жизни я пришла так рано. Просто войди и покончи с этим – но страх меня парализовал. Снова и снова я прокручивала в голове речь, которую репетировала всю неделю. Столь многое зависит от этой встречи. Если не смогу призвать их к благоразумию и заставить цивилизованно встретиться с Эдрианом, все будет кончено. Никогда прежде я не желала ничего с такой же страстью. Друзья, семья – это самое важное для меня, но три самых значимых человека в моей жизни предпочли пойти разными дорогами, и сердце мое разбилось. К тому же сейчас стало очевидно, что придется выбрать чью-то сторону. И я точно знала, с кем мне по пути.

На этой неделе я много времени проводила с Эдрианом и наконец увидела, как несчастен он был все месяцы и годы до каминг-аута. Горечь и отчаянье медленно проникали в его жизнь и личность, а я этого даже не замечала. Только теперь я смогла увидеть произошедшие в нем перемены. Эдриан за эти пять месяцев стал совершенно другим человеком. Гораздо счастливее. Спокойнее. Его сердце наполнилось надеждой. Рядом с Китом он вновь расцвел, в то время как родители и их общество иссушали его душу.

Вспоминая рассказы Эдриана, я до того опечалилась, что едва не завела мотор и не уехала домой. Но слишком долго я боролась за нашу семью, слишком многим пожертвовала, чтобы сейчас просто взять и сдаться. Меньшее, что я могу сделать для Эдриана, – это попытаться вернуть ему маму и папу. Пусть они согласятся хотя бы встретиться с ним и своими глазами увидят, что едва не потеряли сына.

Резко распахнув дверцу машины, я вышла, прихватив лежавшую на пассажирском сиденье сумочку, и засеменила в сторону особняка, который с каждым посещением казался мне все больше и пустыннее.

Не успела я надавить на кнопку звонка, как Рита открыла мне дверь.

– Ну наконец-то! – цокнула она языком. – А я гадала, сколько еще ты проторчишь в машине.

– Смелости набиралась, чтобы войти в львиную клетку.

У Риты округлились глаза:

– Что-то случилось? Ты беременна, поди?

– Нет.

– Адвокат нужен?

В ответ я только улыбнулась.

– Ух ты, так я, выходит, или беременна, или совершила преступление. И как же я напортачила? Стащила грудничка из яслей?

Рита явно не оценила мою шутку: скорчив недовольную гримасу, взмахом руки пригласила войти.

– Родители в гостиной. Они прямо на ушах стоят с того момента, как ты написала, что приедешь сегодня на ужин. Тебе стоит предупреждать их о визитах заранее. Твоя матушка чуть не уволила меня за то, что я забыла купить натуральный мед.

Она разочарованно покачала головой, будто мать, имеющая дело с непослушным подростком.

Жаль, что Рите из-за меня приходилось терпеть капризы родителей. Полагаю, стоит пригласить ее к себе на работу, она могла бы заняться моей квартирой. С другой стороны, сильно сомневаюсь, что по завершении сегодняшнего вечера у меня еще будут деньги, чтобы платить ей.

Я протянула Рите сумочку и направилась в гостиную.

Как я и думала – папа восседал в своем кожаном кресле, держа в одной руке стакан виски, а в другой – деловой журнал. Мама устроилась на диване напротив и листала папку – видимо, из офиса. Оба сменили формальные костюмы на что-то более удобное, так что я в платье от Донны Каран чувствовала себя разодетой.

Мама заметила меня первой. На ее веснушчатом лице появилась теплая улыбка. Она сложила папку на коленях и поднялась с дивана.

– Я не слышала, как ты звонила, Михаэлла.

– Рита меня впустила.

Мама обняла меня. Я почувствовала знакомый запах ее духов, и впервые за день у меня возникло чувство, что этот вечер, возможно, и не закончится катастрофой. Я ответила на ее объятия и подошла к отцу – он отложил журнал, а я чмокнула его в щеку.

– Здравствуй, дорогая, – поприветствовал он меня. – Как поживаешь?

– Не жалуюсь, – пожала я плечами.

– Как твоя квартира? – В вопросе звучал неподдельный интерес.

Самую малость расслабившись, я села на диван рядом с мамой.

– Наконец-то готова. Теперь только нужно купить всякие штуки для декора, но спешить некуда.

– У тебя есть фотографии?

– Да, в телефоне, но я оставила его в сумочке. Покажу вам потом.

В ответ мама кивнула, и на мгновение воцарилось молчание.

– Как дела на работе? – как бы невзначай поинтересовалась я. Ответ меня не особо интересовал, но нам не помешает что-то вроде светской беседы, прежде чем я перейду к делу.

Родители рассказали мне о деле, над которым вместе работают. Обычно мама и папа распределяли клиентов между собой, но, похоже, сейчас они представляют интересы компании, хранившей слишком много скелетов в шкафу, а поэтому требуется двойная мощь.

Вежливо я осведомилась, как им вместе работается.

Родители молниеносно переглянулись, улыбнувшись друг другу, – вполне понятно, почему они в браке вот уже двадцать лет. Как так случилось, что столь счастливые супруги не смогли подарить своему сыну ни крупицы любви?

А они все толковали и толковали о деле. И вот речь зашла о вещах узкоспециальных, мне совершенно неведомых, я выпала из разговора и очнулась, уже когда Рита пригласила нас к столу, а мама обратилась ко мне:

– Джеспер Уитли о тебе спрашивал.

Она посолила салат из помидоров и сыра феты, который Рита вынесла в качестве закуски.

– Правда? – нахмурилась я.

– Да.

Обманщица. Ладно, не исключено, что Джеспер действительно обо мне спрашивал, но даже если так, то вовсе не по той причине, по которой думает мама.

– Тебе стоит с ним встретиться.

– И что мы будем делать?

– Узнаете друг друга получше. Из вас может получиться прекрасная пара.

– Меня это не интересует, – нахохлилась я.

– Почему нет? – спросил папа, пытаясь наколоть кусочек сыра на вилку. – Он из хорошей семьи. Образованный, привлекательный, успешный молодой человек.

– И посмеялся над той твоей жуткой шуткой, – присовокупила мама.

– Вот вы с ним и встречайтесь, – заметила я, указав вилкой на папу и маму по очереди. – Полигамные отношения сейчас широко распространены.

Мама возмущенно фыркнула.

– Не смейся над нами. Мы говорим серьезно. Не стоило так нападать на тебя в тот раз на ужине с Джеспером, но он ведь и в самом деле милый мальчик.

Ее слова прозвучали удивительно искренне, поэтому я сдержала следующее колкое замечание. Вместе этого честно ответила:

– Я уже кое с кем встречаюсь.

– Ты серьезно? – удивившись, поинтересовалась мама.

– Ага.

– Как его зовут? – в вопросе отца слышалось сомнение.

Как же мне хотелось ответить, что я встречаюсь с девушкой – посмотреть на их реакцию. Но не стоило выводить родителей из себя раньше, чем я сброшу бомбу под названием «Эдриан».

– Джулиан.

– Где же вы познакомились? – полюбопытствовала мама. Она, очевидно, все еще не верила мне – мол, выдумала я этого Джулиана, только бы меня не сватали с Джеспером.

– Он мой сосед. – Сообщать сейчас, что это тот самый официант с вечеринки, которого она уволила, было бы совсем некстати. – И он тоже учится в Мэйфилдском колледже, – добавила я.

– Что он изучает?

– Архитектуру.

– Правда?

Родители быстро переглянулись – ну как мне не знать, что значат эти взгляды.

– У вас есть общие лекции?

– Нет. – Уроки по рисованию с натуры у Хопкинса я забросила. Официально меня не зачисляли, а последние несколько занятий я просто пропустила.

– Познакомишь нас как-нибудь?

– Может, – ответила я. Ведь все зависит в первую очередь от того, куда заведет наш разговор. Я глубоко вздохнула, собираясь с силами. Сейчас или никогда. – С Эдрианом они уже знакомы.

Мама и папа затаили дыхание. Они не шевелились, замерли, будто две фигуры на холсте.

Через несколько мгновений мама все же смогла очнуться от оцепенения. Она медленно подняла голову. С лица схлынули все краски, оно словно опустело, глаза округлились от ужаса.

– С Эдрианом? – Голос ее прозвучал глухо, как под водой. – С Эдрианом – твоим братом?

– Нет, с Эдрианом, моим экстрасенсом, – закатила я глаза. – Конечно, с братом. И вашим сыном, – напомнила я, желая лишний раз подчеркнуть родство. – На этой неделе он связался со мной, и мы встретились.

– Замечательно, – отрывисто кивнула мама.

Я вытаращилась на нее. Ждала, что она скажет хоть что-то еще, спросит: Как он там? Спрашивал про нас? Где сейчас живет? Но она хранила молчание.

Повернулась к папе. Может, он просто дара речи лишился? Но отец только сжал губы в тонкую ниточку.

У меня по рукам побежали мурашки, страх забрался под кожу и угнездился ощущением холода где-то в груди. Крепко сжала в руке вилку. Это не может быть правдой. Я не ждала ликования, но спустя столько месяцев неизвестности, отсутствия новостей от сына неужели сейчас им не стало хоть капельку легче? Просто по-человечески.

– С ним все в порядке, – сказала я таким же железным тоном, какими, по-видимому, являлись чувства родителей. В комнате снова воцарилась тишина. Только откуда-то доносился приглушенный лязг и звон – это Рита возилась с посудой и кастрюлями. – Сейчас он живет в общежитии. А еще работает в зоомагазине. Я как-то раз сказала, что у Джулиана есть кот, так он притащил электрическую мышку – она сама ездит по полу.

Я выдержала паузу, чтобы родители могли хоть как-то отреагировать на эти новости. Затаив дыхание, я глядела на них по очереди, ожидая, что кто-то заговорит. Хотелось вдохнуть, горло жутко сжимало. Но я ждала. Пока жжение в горле не стало невыносимым. И на что я надеялась, как еще мог сложиться этот разговор?

– Да что с вами такое? – наконец выдохнула я, бросив вилку рядом с тарелкой. – Я тут сообщаю вам, что ваш сын – мой брат-близнец – объявился после долгого отсутствия, ведь мы даже не знали, жив ли он. А вам больше нечего сказать, кроме «Замечательно»? Погода замечательная. Цветы замечательны. Хэйли из Paramore замечательна. А возвращение Эдриана – настоящее чудо. Вы и представить себе не можете, что он пережил за последние годы, и потом он…

– Михаэлла! – резко перебил меня отец. – Прекрати. Мы не хотим это слушать. – Он гипнотизировал меня взглядом: зубы сжаты, глаза потемнели от гнева. Не помню, чтобы раньше он так на меня смотрел. С таким разочарованием. – Как прошли экзамены? – продолжил он.

– Хочешь просто сменить тему?

Отец не произнес ни слова – он умел приказывать взглядом, молча.

Что ж, ладно.

– Завалила, – огрызнулась я в ответ. Ладно, все не совсем так. Результаты пока неизвестны, но кого я обманываю? Я почти ничего не написала на экзаменах, да и те работы, что сдала, были слишком коротки, выполнены небрежно. Ализа все не унималась: всеми силами пыталась заставить меня приложить хоть какие-то усилия, но я оказалась неспособна даже на малейшие вложения.

– Какой предмет? – Голос мамы прозвучал менее гневно, чем я ожидала. Может, мне удалось задеть хоть один ее нерв своим рассказом об Эдриане?

– Все, – расплывшись в медоточивой улыбке, ответила я.

– Ты провалилась по всем предметам? – Папа даже застыл от потрясения.

Я схватила свежеиспеченную булочку и разломила ее пополам.

– Именно.

– Как такое могло произойти? – ничего не поняв, он покачал головой.

– У меня есть несколько теорий на этот счет, – задумчиво протянула я. – Но, вероятнее всего, так произошло потому, что юриспруденция заботит меня не больше, чем вас – ваш собственный сын.

– Михаэлла! – вновь прогремел отец. Стоило бы пить каждый раз, когда он так делает: славная вышла бы игра. Вот он ошарашенно выкрикивает мое имя – хлоп! – каждый опрокидывает стопку. – Достаточно! Тебе что-то не ясно? Мы не хотим говорить об Эдриане, не хотим даже слышать о нем.

– А я не хочу ничего слышать о Джеспере, ваших друзьях и долбаной юридической фирме, – слегка повела я плечом, хотя в эту секунду уже была готова бить тарелки о стену. Но тогда Рите пришлось бы все убирать. – Мы оказались в патовой ситуации. Так что, хм, давайте и правда поговорим о Джулиане. Знаете, он работает в ЛГБТК+-центре. Круто, да? Может, и мне туда записаться волонтером? Можете представить? Я имею в виду работу в этом центре. Или вы слишком гомофобны и даже воображение включить не в состоянии?

Подперев подбородок рукой, я выжидающе уставилась на родителей. Наверное, мне следовало возмущаться яростнее. Сердиться. Свирепствовать. Но я была на нуле. Реакция родителей ошеломила меня, но, по правде говоря, я могла бы предусмотреть такой вариант развития событий. Я надеялась, что, когда придет время, они смогут принять верное решение ради нашей семьи. С чего бы? Наивная дурочка. За эти месяцы они ни разу не дали мне даже лучика надежды на то, что смогут поступить правильно. Да и возможно ли было это? Узколобые, малодушные, полностью ослепшие от блеска золотых монет.

У папы от злости раздувались ноздри, а мама так выпучила глаза, что я даже испугалась, как бы они не выпали в тарелку. Но ни один из них не издал ни звука.

– Я задала вам вопрос.

В тот же миг терпение мамы лопнуло: она сжала кулаки и заверещала что есть мочи:

– Как ты смеешь так с нами разговаривать? Я ожидала от тебя большего, Михаэлла. Разве мы не потакали всем твоим прихотям эти восемнадцать лет? Мы даже позволили тебе поступить в Мэйфилд, купили тебе квартиру, потому что ты этого хотела. Мы приняли твое решение, теперь прими и ты наше.

– Нет.

– Нет? – у мамы задергался глаз.

– Нет, – повторила я настолько уверенно, насколько могла: горло уже сжималось от нарастающего отчаянья. Разговор плохо закончится, это очевидно. – Я не собираюсь сидеть здесь, улыбаться и делать вид, что ничего не произошло, пока все вокруг нас горит синим пламенем. Вы хоть представляете, сколько я взвалила на себя ради нашей семьи? – спросила я, продолжая говорить, не давая родителям времени ответить. – Вы такие же эгоисты, как Эдриан, притворяетесь, что вы тут единственные, кому пришлось пойти на жертвы. Да, вы купили мне квартиру, и да, учусь я в Мэйфилде, а не в Йеле. Но я изучаю правоведение для вас. Потому что это делает вас счастливыми, не меня. Я ненавижу юриспруденцию. Ненавижу, ненавижу, ненавижу ее всеми фибрами души. Но я была готова кое-как вымучить эти восемь семестров, чтобы вы мной гордились и чтобы позднее возглавить фирму. Я хотела быть хорошей дочерью. Дочерью, на которую будет направлен свет вашего прожектора, и все для того, чтобы Эдриан мог быть собой и не беспокоиться о репутации вашей драгоценной фирмы – что, кстати, полная чушь. Любой может добиться успеха, независимо от пола и сексуальной ориентации. И тем не менее я готова была приспособиться к этому нелепому образу мышления. Ради вас. Ради Эдриана. Но вам плевать. Вы, находясь в полном душевном покое, наблюдаете, как я сражаюсь за нашу семью, и, вместо того чтобы помочь мне, бросаете в меня камни и пресекаете любые обсуждения.

Во мне клокотал гнев. Вдруг стало жарко. Пятна пота под мышками, должно быть, увеличились раза в два. Дыхание прерывалось, а сердце билось так, словно я бегу марафон. Не то чтобы я в реальности бегала марафоны. Но ни за что на свете не возьму назад слов, только что вылетевших из уст.

А что же родители? Они молчали.

В конце концов отец фыркнул.

– Не говори ерунды, Михаэлла. Что бы ты хотела изучать, если не юриспруденцию? Искусство? – Он засмеялся. – Может быть, ты и талантлива, но ни один профессор в Мэйфилде, а уж тем более в Йеле не захочет смотреть на твои комиксы. Это не искусство – детские забавы. Так что заканчивай, ты ведешь себя смешно, повзрослей наконец.

От удивления я округлила глаза.

– Я… я веду себя смешно? – Пальцем я указала на себя, а отец еще и имел наглость в ответ кивнуть. Что. За. Черт? – Это вы ведете себя смешно. Да, мои рисунки в ближайшие пятьдесят лет не попадут в музей, но это вовсе не значит, что они – бесполезный хлам. Но вам, конечно же, этого не понять. Да и как бы вам уразуметь, с вашим-то малодушием и птичьими мозгами? Я порой удивляюсь, почему вы не бьете камень о камень, чтобы разжечь огонь. Судя по вашим разговорам, вы застряли где-то между каменным веком и Средневековьем.

– Михаэлла, – зарычал отец предупреждающе.

– Почему же так ужасно, что Эдриан – гей? – не обратила я на него ни малейшего внимания. – Он все тот же. Узнав о его ориентации, вы просто взяли и в один день решили разлюбить его? Что повернулось не так в вашей жизни? Вы разрушили нашу семью!

– Нашу семью разрушил Эдриан, – ответила мама с хладнокровием адвоката, привыкшего выслушивать самые жуткие обвинения в суде. Однако спокойный тон не соответствовал возмущенному выражению на ее лице. Морщины сделались глубже, заметно напряглись скулы и губы.

– Вы правда так думаете? – возмутилась я.

– Да, – в один голос ответили родители.

– И вы не позволите ему вернуться в вашу жизнь. – Это не вопрос, скорее заявление. Так я стерла последнюю каплю сочувствия, которое испытывала к этим людям до этого момента.

Мама кивнула.

– Если только он не решит перестать жить во грехе.

Я расхохоталась. Нет, не просто рассмеялась. Я разразилась раскатистым смехом, хотя поводов особых не наблюдалось. Но если не хохот – то разревелась бы, а родители не заслуживали ни слезинки. Они такие ханжи, лживые и недалекие. Эдриан должен перестать жить во грехе? Во-первых, с каких это пор они религиозны? А во-вторых, что, черт возьми, с ними не так? Сами по себе они неплохие люди, но не нужно быть гением, чтобы догадаться: фирмы и содержащие их владельцы, интересы которых представляют мои родители, никоим образом не способствуют улучшению этого мира. Я даже думать не хочу, сколько раз эти двое обманывали суд, выставляя лжецами людей, обвинявших в сексуальных домогательствах их клиентов. И кто дал им право осуждать Эдриана?

Родители в изумлении не сводили с меня глаз.

– Что тебя так насмешило? – осведомился отец.

Я сделала глубокий вдох, чтобы снова не рассмеяться.

– Вы.

– Ничего не понимаю, – нахмурился папа.

Не оправившись от смеха, я только помотала в ответ головой и отодвинулась от стола. Вот и пришло то мгновение, когда стоит признать поражение. Я поняла, что проиграла. Все мои попытки сохранить нашу семью провалились, но за мной все еще оставался выбор – как принять проигрыш. Позволить отцу выбить меня из колеи или же самой похлопать себя по плечу, благодаря за то, что хотя бы попыталась? Я выбрала второе.

– Куда ты? – мама бросила на меня вопросительный взгляд.

– Домой.

– Но… мы еще не закончили.

– Нет, мы именно закончили.

Глава 31

Эдриан: Как дела на ужине?

Припарковав машину возле дома, я гипнотизировала взглядом сообщение брата, полученное полчаса назад. Что мне ответить? Как сообщить Эдриану, что люди, которые должны любить его без оглядки, его презирают? А хуже всего то, что он уже вычеркнул родителей из своей жизни, а я имела глупость подать ему ложные надежды. Теперь придется самой их и рушить.

Набрала сообщение. Нет, все не то. Стерла, начала заново. Выбрала смайлик в конце текста. Получилось еще хуже. Окончательно удалила сообщение и набрала номер брата.

– Они меня и знать не желают, – голос Эдриана раздался уже после второго гудка. Он не сомневался в таком исходе. Лучше бы пощечину мне влепил.

– Это не так, – вздохнула я.

– Что именно они сказали?

– Тебе лучше не знать, – откинулась я на кресло.

– Все так паршиво? – На заднем плане я услышала тихий голос. Надеюсь, это Кит и он крепко обнимет моего брата после разговора.

– Это не имеет никакого значения, – пояснила я. Папа с мамой примут Эдриана обратно, если он сменит ориентацию или хотя бы не будет ее афишировать. Но я ни за что не допущу, чтобы он узнал их намерения. Хватит прогибаться под родителей. Я тоже не собираюсь этого делать.

– Я тебе так сочувствую, Эдриан.

– Не стоит. – Его голос едва не срывался на плач.

Да чтоб тебя. Мне на глаза тоже навернулись слезы. Не могу спокойно переносить рыдание других людей, особенно когда они рядом.

– И с чего я взяла, что они смогут измениться, – всхлипнув, проговорила я. Лихорадочно смахнула слезу со щеки. – Просто наивная дурочка.

– Всего лишь веришь в лучшее в людях.

– Но ведь это одно и то же, – горько рассмеялась я.

– Неправда, – твердо сказал он. – И пусть хоть кто-то посмеет утверждать обратное.

Я кивнула, хоть он и не видел меня, но так даже лучше. Если честно, я уже сомневалась, что смогу и дальше верить в людей. Слишком уж часто я разочаровываюсь: в Эдриане, в родителях, в Джулиане, да даже в самой себе. Но у брата собственных проблем хватает, ни к чему обременять его своими заботами.

– Если что-нибудь нужно, покупай как можно скорее. Вероятно, все мои кредитки завтра заблокируют, – посоветовала я. Во всяком случае, чего-то подобного следовало ожидать. Родители любят бить туда, где, как им казалось, больнее всего, и чаще всего они отыгрывались на моей финансовой зависимости. Признаться, меня охватывала паника, стоило лишь подумать о том, что я могу остаться без материальной поддержки. Всю жизнь я полагала, что денежные невзгоды обойдут меня стороной, но, очевидно, времена меняются. Ну хоть жилье снимать не придется. Вряд ли родители вышвырнут меня из квартиры – все документы оформлены на мое имя. Вдруг поползут слухи, репутация фирмы окажется под угрозой.

– Не волнуйся, – успокоил меня Эдриан. – У нас с Китом все будет пучком. – Из трубки снова раздался тихий голос, потом последовало предложение: – Не желаешь заглянуть?

– Не сегодня, но как-нибудь обязательно, спасибо. – Я не в том настроении, чтобы общаться с людьми, и уж точно не гожусь для встречи с Китом. Этот парень чрезвычайно важен для Эдриана, я обязана произвести хорошее впечатление. А сил для этого у меня пока нет.

– Жаль. Но, может, позавтракаем втроем?

– Давай. Напиши, когда и где, я подъеду.

– Заметано, – ответил Эдриан. Я пожелала им с Китом славного вечера и повесила трубку.

Телефон отправился обратно в сумочку. Не сходить ли в спортзал? Секундочку я поразмыслила над этим вопросом. Можно побить что-нибудь и заодно отработать пропущенную на прошлой неделе тренировку. Но я так измотана, но не физически – эмоционально. Не хотелось ничего, кроме как лечь, полистать графический роман или посмотреть фильм на «Нетфликсе».

Вдруг раздался стук в лобовое стекло.

Перепугавшись, я вздрогнула и машинально опустила руку на автоматический замок. Выглянула в окно и вздохнула с облегчением: Джулиан. Открыв дверь, я наконец вышла из машины.

– Хэй, – поприветствовал меня Джулиан севшим голосом. На улице прохладно, а на парне только спортивные штаны и мятая футболка, оголявшая шрам. Значит, он не проходил мимо, а вышел из дома ради меня. – Что ты тут делаешь? Из окна я увидел свет в твоей машине и решил – надо бы проверить, – объяснил он, застенчиво улыбаясь. Его робкая улыбка ударила меня в самое сердце и окончательно оборвала хрупкую нить, на которой висело мое душевное равновесие.

Так и не скажешь, куда зашли наши с Джулианом отношения. Сколько же еще недомолвок между нами, но тем вечером я отчаянно нуждалась в поддержке. И не нашлось бы на всем белом свете человека, которого я хотела бы обнять сильнее, чем Джулиана.

Я подошла к нему вплотную, глаза в глаза, и положила голову на его плечо. Оставалось лишь надеяться, что он заключит меня в крепкие объятия, как раньше, и не станет отсылать прочь.

Сердце отбивало долгие удары, но вот наконец он обвил меня руками и прижал к себе. Ладони нежно и одновременно решительно гладили бедра.

На каждом вдохе меня ласкал запах еловой хвои и сырой земли, столь же привычный, как и тепло, которым меня окутал Джулиан. Я наслаждалась мгновением близости, такой умиротворяющей, напрочь позабыв обо всех неопределенностях, поджидавших меня в будущем.

Какое-то время мы просто стояли, обнявшись, но потом Джулиан поцеловал меня в лоб и обеспокоенно спросил:

– Расскажешь, что стряслось?

Я лишь помотала головой.

– Хорошо, – промурлыкал он как ни в чем не бывало. Может, ему Эдриан позвонил? – Хочешь, посмотрим вместе какой-нибудь фильм?

– Настоящий фильм? Не документалку? – удивилась я.

– Чего твоя душа пожелает, – ухмыльнулся он.

Взявшись за руки, мы двинулись домой. Я схватила пижаму и скрылась в ванной. Раздеваться перед ним в тот момент мне не хотелось.

Смыв макияж и облачившись в растянутые шмотки, я прошмыгнула следом за Джулианом в новое убежище. Он уже успел удобно расположиться на одеялах и разместить на ящике ноутбук. Я включила фильм, который давно хотела посмотреть. Только я собиралась приютиться рядышком с Джулианом, как он взял меня в охапку и усадил перед собой. Я упиралась спиной в его жесткую грудь, а он обхватил меня руками за талию. Пространства для маневра не осталось, так что пришлось просто поддаться его ласкам.

Я удовлетворенно вздохнула и не стала докапываться до причин поведения Джулиана: спор с родителями вымотал мне все нервы. Почему бы просто не насладиться мгновениями? Кто знает, как долго они продлятся. Ненароком я задела рукой шрам Джулиана, но на этот раз он не издал ни звука.

И вот началась забавная комедия с Люси Лью, которую я обожаю с первой серии сериала «Элементарно». К величайшему огорчению, даже этой прекрасной актрисе не удалось захватить все мое внимание. Стычка с родителями никак не шла из головы. Я что, и вправду обозвала их малодушными и с птичьими мозгами? Как подло. Отец всегда говорил, что я талантлива, хоть и не понимал моего творчества. Может, я слишком рано полезла на рожон? А может… Нет. Я все сделала правильно: набросилась на родителей, потому что они отказались говорить об Эдриане. Он же не труп, который можно просто зарыть в подвале.

Вдруг дыхание Джулиана пощекотало мне ухо.

– Ты притихла.

– Прости, – подала я голос, не отрываясь от фильма.

– Точно не хочешь рассказать, что случилось?

Я покачала головой.

– Дай мне знать, если передумаешь.

Он прижался ко мне еще крепче. Губы нежно коснулись моей щеки, и тут я задумалась: заметит ли кто, если мы просидим тут вечность.

– Как прошло занятие у Хопкинса? – поинтересовалась я, позабыв про фильм.

– Славно, – ответил Джулиан. – Но тебя не хватало.

Я расплылась в улыбке. В последнее время я все чаще превращаюсь в глупую плаксу. Вот и сейчас на глаза навернулись слезы.

– Я тоже по тебе скучала.

Мы оба прекрасно понимали, что речь не только о занятии, но и о тех днях, когда мы избегали друг друга.

– Мика?

Я обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Да?

– Кажется, нам надо поговорить.

Нервы вдруг натянулись, как струнки.

– Да, надо.

– Есть кое-что… – Речь Джулиана прервалась телефонным звонком.

Машинально я проверила все карманы в поисках телефона, но потом вспомнила, что оставила его в ванной. Звонил лежавший неподалеку мобильник Джулиана. Прищурившись, я попыталась разобрать, что написано на экране. Звонили с неизвестного номера.

Его родители, промелькнула мысль.

Джулиан сбросил вызов и отложил телефон.

– Я хотел сказать: ты должна кое-что обо мне узнать. Наверное, давно уже следовало просветить тебя, но я… боялся. – Опять раздался звонок. Джулиан выругался. Тот же самый неизвестный номер. Джулиан опять отклонил звонок и выключил звук на мобильнике.

Джулиан возился с телефоном, а я в это время поставила фильм на паузу. Сердце бешено билось в груди: вот-вот выпрыгнет. Он сейчас расскажет все про Софию, что угодно ставлю. Нельзя вести такие беседы, прерываясь на ссоры Люси Лью и ее помощницы.

Я так взволнована! Сев лицом к Джулиану – он уже в панике прикусил губу, – положила руку ему на колено, чтобы успокоить.

– Что ты хочешь сказать?

– Я… ну… знаешь… – запнувшись, он нервно усмехнулся. – Черт, ну почему так сложно?

Рассеянно он потер руки о штаны. Кадык беспрестанно шевелился, но страх проглотить невозможно. И вот, в ту самую секунду, когда Джулиан уже собрался с духом и приготовился говорить, загорелся экран его телефона. Жаль, что мы не могли просто не обратить внимания: во мраке укрытия любой свет сиял ярко, как факел.

Как завороженная я уставилась на отображавшийся на экране номер.

– Может, тебе лучше ответить?

– Не сейчас.

– Вдруг это срочно. – Я подняла телефон, приняла вызов и протянула трубку Джулиану, не оставляя ему выбора.

Поколебавшись, он все-таки взял мобильник.

– Да? – равнодушно сказал он и вдруг перестал казаться взвинченным до предела. Собирался уже что-то ответить собеседнику, но, очевидно, не успевал вставить ни слова.

Затаив дыхание, я вся обратилась в слух. Жаль, не разобрала ничего, кроме пронзительного писка. Это плачет человек на том конце провода?

– Мама! Мама, успокойся. Что же… – тут Джулиана перебили. – Что случилось? Умер? – Он побледнел от потрясения.

От ужаса у меня перехватило дух. Я догадывалась, что звонок не предвещает ничего хорошего, но чтобы смерть… Его отец мертв? Вряд ли он старше пятидесяти. Придвинувшись ближе к Джулиану, я сжала его колено в попытке оказать поддержку. Уже готова была утешать своего убитого горем друга, но не видела печали на его лице. В его глазах я разглядела лишь пустоту и слабую тень шока.

– Мне ужасно жаль это слышать. – Его голос даже не дрогнул.

Из трубки донесся ответ матери Джулиана. От ее рыданий разрывалось сердце, и его осколки больно кололи грудь изнутри. Да, я никогда не видела эту женщину, к тому же она, очевидно, в прошлом причинила Джулиану уйму боли, но в тот момент она нуждалась в сострадании как никто другой. Сначала потерять дочь, а следом и мужа – такого и врагу не пожелаешь.

– Когда будут похороны?

Плач на том конце линии прервался, но ответа я все же не смогла разобрать. Что бы мама ни говорила, Джулиану это, кажется, не нравилось: он помрачнел, и в сумраке убежища я различила, как его глаза горят от гнева.

– Ладно, я понял. Спасибо, что позвонила. Пока.

Я сильно удивилась. Спасибо, что позвонила?

Завершив разговор, Джулиан неосторожно швырнул телефон в гору подушек. Тяжело вздохнул и потер ладонями глаза – жест не печали, а усталости. Звонок явно оставил его совершенно без сил.

– Ты в порядке? – бережно я дотронулась до его руки.

– Да.

Резкость ответа доказывала обратное. Усевшись к нему на колени, я прижалась теснее. Но обнимать меня Джулиан не стал, только опустил руки на пол.

– Что же случилось? – ответ я попыталась отыскать в его глазах.

– У отца снова был сердечный приступ, – отрешенно выговорил он. – Ему делали срочную операцию, и сердце остановилось. Его пытались реанимировать, но безрезультатно.

– Я так тебе сочувствую, Джулиан. – Я расчесала ему волосы пальцами, пытаясь разобраться, какой именно поддержки он от меня ждет. Как ему помочь?

Скорбь – штука неповторимая. Все справляются с ней по-своему. Может, Джулиан хочет заглушить горе едой? Утопить в алкоголе? Или ему нужны лишь объятия? Как же все сложно… На его лицо вернулась маска, прятавшая настоящего Джулиана. Так, я решила зайти с другой стороны.

– На какой день назначены похороны?

– Следующую пятницу.

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет. – Это уже прозвучало резко и грубо.

Я оцепенела. Намотала прядь его каштановых волос на палец, стараясь не принимать отказ близко к сердцу. Похороны – это очень личное, но я надеялась, что мы с Джулианом зашли достаточно далеко, чтобы делиться друг с другом всем.

– Ты хочешь быть с родственниками, понимаю.

– Что? Нет. – Он встряхнул головой. – То есть я сам не пойду.

Я с удивлением отшатнулась.

– Как так?

– Не хочу, – пожал он плечами, едва заметно колеблясь.

Я ни на секунду не купилась на его равнодушие. Как можно не хотеть идти на похороны отца? Пусть вы разругались, но это же последний шанс попрощаться.

Склонив голову набок, я постаралась определить его чувства по выражению лица. Жаль, в тусклом свете ускользали нюансы выражения, пробивавшиеся сквозь бездушную маску. У него глаза покраснели или мне лишь показалось?

– Уверен? – решила убедиться я. – Больше такой возможности не представится.

– Я в курсе. – Он крепко стиснул зубы.

Но я просто-напросто не смогла принять этот ответ и закрыть тему: его голос сорвался на последнем слове.

– Если у тебя и в самом деле нет желания идти туда – ладно. Но я не хочу, чтобы через год, два или пять лет ты опомнился и пожалел, что отказался.

Джулиан вцепился в одеяло, сдерживаясь, чтобы не начать бить кулаками в стену, но не произнес ни слова.

В убежище повисла тишина, столь густая, что даже дыхание сквозь нее не могло продраться. И тут вдруг Джулиана охватила дрожь. Он рывком опустил голову, но все же не успел скрыть от меня, что глаза у него на мокром месте. Сорвалась слеза и капнула ему на спортивные штаны, оставив темное пятно на серой ткани.

– Вот черт, – выругался он, зарывшись лицом в ладони. Руки крепко вцепились в волосы, а потом вдруг задрожали.

Несмело, еще более робко, чем обычно, я погладила его по плечу. Джулиан кашлял и задыхался, пытаясь взять себя в руки.

– Джулиан?

– Она не хочет меня видеть.

Тут у меня сердце ушло в пятки.

– Что?

– Она велела мне не появляться там.

А слезы все капали и капали, текли по его лицу и падали на штаны, окрашивая их темнее и темнее…

От одного вида несчастного я едва не полезла на стену. Я сжала кулаки, принимая недюжинные усилия, чтобы не схватить телефон и не позвонить матери Джулиана. Как можно такое говорить? Как она посмела?

– Все равно иди, – шептала я, нежно сжимая и поглаживая его руки, от ладоней до локтей.

Но Джулиан замотал головой.

– Нет, они и знать меня не желают. Они… – он глубоко вздохнул, но следующие слова тем не менее дались ему с трудом. – Они все ненавидят меня.

С ресниц у меня капнула слеза и побежала по щеке, но я даже не потрудилась смахнуть ее. Все мое внимание принадлежит Джулиану, и сейчас главное – осмыслить сказанное.

– А кто они? – спросила я. И за что им тебя ненавидеть?

Однако он меня даже не услышал. Дрожа всем телом, он продолжал лепетать малопонятные слова:

– Все винят меня. Отец из-за меня умер. Это из-за меня у него сердце разбито. Я – нечто мерзкое. Больное. Позор семьи. Нужно сделать всем одолжение и покончить с собой.

От потрясения у меня закружилась голова. Меня словно парализовало. Соленые слезы защипали глаза. Следовало успокоить Джулиана, утешить, но дар речи покинул меня. Чего ради он должен нести ответственность за смерть отца? Почему он должен заболеть или совершить самоубийство? Что за страшные люди способны на такие слова? Да еще и бросать их в лицо сына, потерявшего отца?

– Я пытался, но духу не хватило, – бормотал Джулиан. Казалось, он с головой ушел в себя, в свой мир, полный боли и отчаяния. Все чувства, которые он днями, месяцами, годами скрывал от меня и всех окружающих, разом вырвались на волю и погребли беднягу под своей тяжестью. – Ничего не понимаю. Я же не хотел никому навредить. Просто хотел быть самим собой. Почему они не могут этого понять? Почему они меня обижают? Почему они не могут просто любить меня тем, кто я есть? – Он так и прятал лицо в ладонях, но у меня вовсе не было необходимости разглядывать его, чтобы догадаться, какая боль гложет его. Она жалила его на каждом вдохе. Бежала следом за каждым содроганием, охватившим плечи. Саднила на каждом произнесенном звуке.

Я попыталась осмыслить его слова, подобрать контекст. Но как бы я ни старалась, суть от меня ускользала. Эти ужасные вещи не вписывались в образ Джулиана. Только в одном я не сомневалась: они мне знакомы. Этими жестокими штрихами нарисована и наша с Джулианом картина.

– Ты ошибаешься, – быстро выпалила я, чтобы рассудок не успел предостеречь от опасности, а сомнения – потащить назад. – Есть человек, который любит тебя любым. Это я. – Чертенок на плече призывал к благоразумию. Признаю, я слишком многого не знаю о Джулиане. Но никаким силам в этом мире не переубедить меня. – Я люблю тебя, Джулиан. Слышишь? Люблю, – наклонившись, прижалась к его груди. – Я люблю тебя.

Наконец он начал успокаиваться, дыхание выровнялось, и я решила открыть ему лицо. Сперва он сопротивлялся, но все же сдался и опустил руки. На щеках высохли слезы, глаза опухли и покраснели. Мы встретились взглядом. В его зеленых глазах отразились искания – Джулиан еще сомневается, верить мне или нет.

– Я люблю тебя, Джулиан, – повторила я. На удивление легко дались мне слова, каких я прежде не говорила мужчинам.

Он все не спускал с меня глаз. На его красивом лице бушевала буря эмоций. Но нам обоим не нужно было стыдиться своих чувств.

Улыбнувшись, я погладила его по щеке. Его лицо сияло в сравнении с моей рукой.

– Понятия не имею, что не так с твоей матерью и другими людьми, о которых ты говоришь. Но они ошибаются. Ты совсем не такой. Ты – лучшее, что случилось со мной за всю жизнь.

Глава 32

Прикрыв глаза, я пыталась рассортировать мысли по полочкам. Но из задумчивости меня вырвал шум с лесенки.

В комнате было темно, лишь в окне виднелся свет уличного фонаря. Различить я смогла только силуэт Джулиана: закончив с душем, на который его еще уговаривать пришлось, он забирался ко мне на кровать-чердак. С мокрых волос капала вода, вместо белой рубашки на нем красовалась моя толстовка с супергероями – отрада для маленького сердечка комиксовой маньячки. Не говоря ни слова, он пристроился рядышком и взял меня за руку.

Я же просунула руку в карман толстовки, чтобы приобнять Джулиана за живот.

– Тебе лучше? – осведомилась я, прижимаясь к теплому телу. Впервые со дня знакомства он пах не собой, а мной и гелем для душа – молоко с медом.

– Да. – Славно, что вода смыла последние слезы – он вновь похож на себя. – Прости, что тебе не посчастливилось стать свидетельницей моей истерики.

Я чмокнула его в плечо.

Его взгляд блуждал в пустоте. Рассеянно Джулиан погладил меня по руке, затем скользнул под футболку, обнимая за талию.

– Тебе не за что извиняться. Я была рада помочь.

– Ты и вообразить не можешь, как мне стыдно, – сконфузился он. – Мне еще ни разу не приходилось реветь перед кем-то, не считая разве что врачей, – словно мимоходом выдал Джулиан. Я даже подумала: он и собирался рассказывать именно об этом или проговорился по забывчивости?

– Выброси эту чушь из головы. У тебя отец умер. Да, ладили вы на редкость скверно, но он остается твоим папой. И постарайся забыть гадости, что наговорила тебе мама. Я бы от чего-то подобного не скоро оправилась. Свернулась бы калачиком на полу и рыдала часами.

– Естественно.

– Серьезно, – надулась я. – Ревела бы, как дитя малое.

– Да уж, мы друг друга стоим, – фыркнул он.

– Ага, идеальная парочка.

Тут он наконец проявил признаки жизни: на лице промелькнула мимолетная улыбка, и Джулиан прижался ко мне, крепко-крепко.

Разумеется, от меня не ускользнуло, что он и словом не обмолвился по поводу моего признания, но я не обратила на это никакого внимания. У Джулиана сейчас хватает забот, а мне достаточно просто знать, что он меня тоже любит. В ином случае мои слова не дошли бы до цели и не смогли бы выцарапать его из черной дыры, где он оказался по вине матушки.

– И что ты собираешься делать? – поинтересовалась я, принявшись нервно дергать торчавшую в кармане толстовки нитку.

– В смысле? – запутался Джулиан.

– Я о похоронах. Ты пойдешь?

– Нет.

Как досадно. Я едва не упала духом, чувствуя себя виноватой, что опять подняла эту тему. Что за напасть. Почему именно мне вечно приходится его уламывать?

– Ты абсолютно уверен?

– Ты что, не слышала?

– Да, мама тебя там видеть не желает, но я думаю, что она негодяйка. Не слушай ее и вообще забудь, – продолжала я, прикусив язык, чтобы не обругать эту ужасную женщину словами покрепче. – Твой отец умер. А ты давно не ребенок. Забудь, что наплела тебе мама. Ты сам хочешь пойти на похороны? Да или нет?

Джулиан сильно притих, размышляя над вопросом. Наконец он кивнул.

– Да, я очень хочу.

– Значит, так тому и быть.

– Но…

– Никаких «но», – перебила я и приподнялась на локтях, возвышаясь над парнем. – Ты хочешь попрощаться с отцом – значит, попрощаешься. Если мать не сможет смириться с этим – это ее проблемы. Ты к ним не имеешь отношения. Никто же не заставляет вас общаться друг с другом.

Хмурь покинула его черты.

– На словах все так просто.

– И на деле проще, чем ты думаешь.

– И ты поедешь со мной?

– Если хочешь.

Джулиан опять набычился, но все же кивнул. С трудом, но ответ засчитан.

Забыв, что меня в темноте не видно, я улыбнулась и, спохватившись, чмокнула его в губы. Велела себе не забыть поутру купить на накопленные мили билеты в Айдахо, чтобы Джулиану не пришлось об этом беспокоиться.

– Хочешь, досмотрим фильм? – спросил он, щекоча меня кончиками пальцев.

Люблю, когда он трогает меня, и просто тащусь от того, что он понимает, как сильно мне нужны прикосновения. Обожаю обниматься. Человеческая близость и тепло – мое все. Джулиан, в свою очередь, довольно скуп на касания, хранит их, как сокровища. Даже в день рождения не решился обнять Кэсси, а мне отдавал всю близость, какую только мог собрать.

– Нет, я так устала, – закрыла я глаза.

– Тогда давай спать.

Я кивнула, хоть меня и раздирало любопытство. Появилось множество вопросов о его маме и о том, что она говорила. Одна фраза особенно не желала идти из головы. И Джулиан так и не поделился тем, о чем собирался рассказать до рокового звонка. Но вечер что-то затянулся. У меня не осталось никаких сил на размышления и тревоги, для них найдется время в будущем – вся жизнь впереди.

Вздохнув, я прижалась к Джулиану и стала слушать его дыхание. Медленно сознание уплывало в тот чудный туманный край, где заканчивается реальность и начинается сон.

– Мика?

– Да? – промычала я.

Джулиан помедлил.

– Я тоже тебя люблю.

– Знаю, – улыбнулась я.

Айдахо встретил нас дождем. Разумеется, дождем, чем же еще. Мэйфилд провожал нас яркими лучами солнца, а вот Айдахо оказал холодный прием: густые облака накрыли все будто серой шерстью. Но и без скверной погоды настроение было подавленным – мы же все-таки на похороны едем. Вопреки всем сомнениям Джулиана, который менял решение с десяток раз на дню.

Утром, проснувшись в моей постели, он заявил, что не поедет, но уже через пять часов, застыв перед полкой в магазине, передумал. Спустя два часа во время прогулки в парке решение снова изменилось. И так всю неделю.

Разумеется, мне было плевать: я-то знала, что в конечном итоге все закончится в Айдахо, в буквальном смысле.

Самолет приземлился. Погасло табло «застегнуть ремни», и пассажиры тут же всполошились. Я отстегнула ремень, но не поддалась всеобщему волнению. Нам некуда торопиться: багажа нет, только ручная кладь на пару дней, и, поскольку похороны будут лишь после обеда, мы точно успеем.

Погрузившись в свои думы, Джулиан глазел в окно. Весь полет я не отпускала его руку, ведь он так нуждался в поддержке.

Джулиан обернулся ко мне. Мрачнее тучи, да еще и круги залегли под глазами – следы бессонной ночи.

– Все хорошо? – улыбнулась я.

– Порядок, – пожал он плечами.

– Хочешь перекусить перед заселением в мотель?

– Нет, возьми себе что-нибудь, если надо.

– Я тоже не хочу, – соврала я, а желудок выразил громкий протест. Не смогла ничего съесть утром – всегда паникую перед полетами. Еще одна вещь, которую я скрывала от Джулиана. И вот теперь пропущенный завтрак вышел мне боком. Но пусть лучше Джулиан немного поспит в мотеле, а я перехвачу там что-нибудь.

Самолет опустел, и мы подхватили сумки. Выйдя из терминала, взяли такси. Семья Джулиана живет далеко от аэропорта, в небольшом городке с одним-единственным мотелем. Светлый фасад, балконы украшены горшками с цветами – выглядит не слишком убого, по крайней мере снаружи. Джулиан расплатился с таксистом, и мы вместе направились на стойку регистрации.

Там нас встретила пожилая женщина с редеющими каштановыми волосами. Она начала улыбаться нам, едва мы переступили порог.

– Добрый день! Меня зовут Дебра. Чем я могу вам помочь?

– Здравствуйте, мы бронировали номер. На фамилию Оуэнс, – сказала я.

Дебра сразу обратилась к ноутбуку. Быстро отыскала бронь и вручила нам бланк регистрации.

Я заполнила его и вернула Дебре вместе с деньгами за ночь в мотеле.

– Большое спасибо. – Она сверила данные. – Ой, да вы из Мэйфилда. Там учится мой старший внук, Стивен. Вы его не встречали? – Я покачала головой. – Жаль. И что же привело вас в Эктон?

– Похороны, – отрезал Джулиан, до сих пор хранивший молчание.

– О боже. – Улыбка Дебры померкла. – Эдди?

– Да.

– Это настоящая трагедия. Он же был так молод. А его жена? Бедняжка. Потерять сначала дочь, а потом и супруга. – Покачав головой и поцокав языком, она перекрестилась. – Неисповедимы пути твои, господи.

При упоминании матери и сестры Джулиан оцепенел.

– Вы знаете их семью? – поразилась я.

– Да уж давненько, – кивнула Дебра.

Сбитая с толку, я переводила взгляд с Джулиана на Дебру. Что-то тут не сходится. Дебра знакома с семьей Джулиана. Тогда почему она не узнала его? Во всяком случае, я не заметила. Тогда она знала бы, зачем мы приехали сюда. С другой стороны, Джулиан как-то упоминал, что больше шести лет не появлялся дома. Вероятно, причина в этом.

– Я очень устал, – вставил Джулиан. – Можно получить ключ?

Вопрос прозвучал вовсе не грубо, особенно в сочетании с очаровательной улыбкой, но я уже выучила все мельчайшие проявления гнева и раздражительности на его лице и безошибочно их читала. К тому же он нервно царапал ногтями сумку и заламывал пальцы. Джулиан не желает говорить с Деброй ни секунды дольше, чем это необходимо.

– Конечно, – ответила ему управляющая мотелем с улыбкой. – Второй этаж, сразу налево. – Она указала направление, и я вежливо поблагодарила ее.

Комната оказалась не очень большой, но для двуспальной кровати и комода с телевизором на нем места хватило. Встроенный в стену шкаф тоже не мог похвастаться вместительностью, как и расположенная рядом ванная: мыться предстояло в узкой душевой кабине. Из окна спальни открывался вид на поле, раскинувшееся за мотелем. Ну хоть с пейзажем повезло.

– Почему ты не сказал Дебре, что Эдди был твоим отцом? – поинтересовалась я, бросая на кровать сумку. Джулиан как раз снимал ботинки. Ему пришлось извернуться, чтобы увидеть меня. Улыбка исчезла с его лица.

– Чтобы она смутилась от того, что не узнала меня? – Покачав головой, он вновь отвернулся. – К тому же так она не разболтает маме, что я приехал.

Зарычав, я приложила некоторые усилия, чтобы ворчливость Джулиана не задела меня. Последние дни он всегда такой. Смерть родственников – это, конечно, непростое испытание.

Всю неделю Джулиан был словно сам не свой. Пропустил все занятия в колледже, что случалось лишь в крайних случаях, не вышел на работу и даже забыл про волонтерские смены в центре «Под радужным куполом». Все, чем он занимался, – философские размышления в лежачем положении и игры с Лоуренсом. И беспрестанно твердил, что я не обязана составлять ему компанию. Но оставить его в одиночестве я боялась.

Я должен оказать всем услугу и покончить с собой. Я даже пытался. Эти слова то и дело всплывали в памяти. Я и подумать боялась, насколько серьезно он к ним относится, но он явно страдал, а потому идти на риск не стоило. Как-то раз я пыталась с ним поговорить. На Джулиан не поддержал меня. Все это время мне было непросто, но я уговаривала себя потерпеть. Когда-нибудь похороны пройдут, и мы вернемся домой.

Я не спускала глаз с экрана телефона, точнее, с часов в верхнем углу. Еще минуточку, твердила я себе вот уже четверть часа. Недавно пробило три. Следует выдвигаться, если мы не хотим пропустить церемонию. Первую похоронную службу мы пропустили по просьбе Джулиана. И все равно я не могла заставить себя будить прикорнувшего ангелочка. Во сне на него словно снизошло небесное спокойствие. Умиротворение на лице, а в теле ни один мускул не напряжен. Но сейчас я разбужу его, он встанет, наденет черный костюм и похоронит отца.

Глубокий медленный вдох, 15:08 на часах и – вперед. Я присела перед Джулианом на колени и погладила по голове.

– Джулиан, – тихонько шептала я. – Вставай.

Веки сонно дернулись, потом он, пробуждаясь, распахнул глаза.

– Пора собираться.

Он нахмурился, силясь вспомнить, куда и зачем ему нужно собираться. Но скоро туман сновидений рассеялся, и на лице снова отобразилось страдание. В то же мгновение я пожалела, что не дала ему еще минуту спокойствия. Я хочу видеть любимого человека счастливым, но Джулиан пребывал где-то на противоположном полюсе от понятия «счастье».

– Давай, – уговаривала я, расчесывая ему волосы пальцами. – Ты справишься.

Джулиан наконец поднялся, но так медленно, надеясь, очевидно, пропустить похороны из-за долгих сборов.

Вручив ему костюм, я отправила Джулиана в ванную готовиться. Тем временем заказала нам такси до кладбища. Сама я успела переодеться уже давно: сдержанное черное платье длиной до колена с высоким горлом и короткими рукавами. Мама купила его, потому что темный пояс выгодно подчеркивал талию. Поверх я накинула вязаный жилет, чтобы не замерзнуть.

Нервно сжимая в руках сумочку, полную салфеток, я дожидалась Джулиана. Мы уже опаздывали, но торопить его я не стала.

Через добрых двадцать минут он вышел из ванной. Чистенький и свежевыбритый, в костюме, который сидел на нем отлично. Вот бы увидеть Джулиана в таком наряде по другому случаю.

Задержав его, я поправила съехавший набок галстук.

– Готов?

Джулиан помотал головой, из тщательно уложенной прически выбилась прядка и упала ему на лоб.

– Думаю, я не хочу туда идти, – пробормотал он дрожащим голосом. – Я не смогу это вынести.

– Сможешь, – провела я рукой ему по щеке.

– Нет, я… – отмахнувшись от меня, он замахал руками. – Я не хочу никого видеть.

Только тут я поняла, что Джулиан имел в виду. Они. Речь не об отце, а о матери. О ней и других скорбящих. Они все меня ненавидят. Я собралась с духом: мне тоже будет непросто встретиться со всеми этими людьми. Но нужно взять себя в руки.

– Джулиан, послушай. – Я поймала его взгляд. Спасибо высоченным каблукам – я могу посмотреть ему прямо в глаза и увидеть в них всю накопившуюся боль. И причина ее не только в смерти отца. – Я люблю тебя. Забудь о том, что тебе раньше говорили. Все эти люди – ничто. Пыль. Их слова – ветер. Я. Люблю. Тебя. А остальное не имеет никакого значения. И я буду рядом. Мы едем туда, чтобы ты попрощался с отцом, и всего-то. Ладно? Ни на кого не обращаем внимания и ни с кем не общаемся. Что бы люди ни сказали – нам плевать.

Джулиан все не мог вымолвить ни слова. Медленно окинул взглядом мое лицо. Зеленые глаза, такие загадочные, темные и глубокие, в них можно навечно затеряться.

Он взял меня за руку, гладившую его по щеке, и нежно поцеловал. От его ласки перехватило дыхание и участился пульс.

– Спасибо, – прошептал он, и его дыхание пощекотало мне кожу. Наклонившись, он поцеловал меня в губы. Нежно, нежно, нежно. Миллион раз нежно.

Не знаю отчего, но в горле комом встали слезы. Всхлипнув, я сильнее прижалась к Джулиану.

Оторвавшись от меня, он взглядом призвал меня к спокойствию.

– Идем.

Мы явились последними, как я предположила. Утопавшее в зелени кладбище раскинулось на обширной, но все же обозримой территории. Несколько десятков могил выстроились рядами перед крохотной церквушкой, больше напоминавшей часовню. Тут и там их ряды перемежались деревьями, а в самом центре площадки журчал фонтан. Тем не менее шум его заглушался стуком дождевых капель, барабанивших по зонту.

Я прижалась к Джулиану, и мы рука об руку влились в черное море. Собралось не меньше сотни скорбящих, все теснились вокруг могилы и беседовали едва слышным шепотом. Некоторые повернулись и окинули нас взглядом мрачнее тучи, но заводить разговор не стал никто. Я сжала Джулиану руку. В конце концов, он мог и ошибаться: может, у этих людей больше не осталось ненависти.

Остановились мы в последнем ряду. Я хотела вытащить Джулиана ближе – он как-никак сын Эдди, не просто знакомый. Но Джулиан удержал меня за руку, молча покачав головой.

Впереди нас расположилась семейная пара с малышом не старше пяти, справа – мужчина лет сорока-пятидесяти, вероятно, старый друг Эдди, слева – два пожилых человека. Заметив меня, они почтительно кивнули, но ни один не выразил Джулиану соболезнований. Ну и странные же они.

Беспокойно я переступала с ноги на ногу, каблуки утопали в размякшей от дождя земле. Джулиан смотрел куда-то вдаль, уйдя в себя. Нужно спросить, как у него дела.

– Ты в порядке?

Отрывисто кивнув, он закрыл меня зонтом от дождя, и тут над рядами скорбящих поднялся голос.

– Дорогие родные и друзья Эдуарда Брука! Сегодня мы собрались здесь, чтобы попрощаться с этим удивительным человеком…

Приподнявшись на цыпочки, я вытянула шею, чтобы разглядеть священника. Но единственная картина, представшая моему взору, – затылки впереди стоявших. Значит, Джулиану тоже отсюда ничего не видно. Просунув руку ему под пальто, я обняла его за талию. Пусть не чувствует себя брошенным в одиночестве.

– Эдуард, или Эдди, как многие из присутствующих к нему обращались, покинул этот мир слишком рано. Он был любящим мужем Линды Брук и отцом очаровательной Софии Брук. Со всей страстью он отдавался любимому делу – рыбалке и…

Джулиан. Как же Джулиан? В недоумении я взглянула на друга, надеясь, что просто прослушала его имя. Но, судя по его реакции, Джулиана действительно оставили за бортом: лоб нахмурен, зубы сжаты сильно, до боли.

Ошеломленная, я вцепилась в его рубашку. Мать Джулиана, несомненно, заслуживала жалости, но сочувствия к ней у меня не осталось. Как она посмела вычеркнуть Джулиана из жизни отца? Кто способен на такое? Сколь трагичными бы ни были обстоятельства смерти Софии, Джулиан не виноват, что выжил, а она умерла.

– Забудь об этом, – прошептал Джулиан мне на ухо.

– Ну уж нет, я запомню, – прошипела я, наверное, чересчур громко. Стоявший впереди семьянин повернулся и наградил нас укоризненным взглядом. – Нельзя просто взять и проигнорировать тебя, забыть о твоем существовании. Ты восемнадцать лет прожил с этим человеком под одной крышей. Он растил тебя, праздновал с тобой дни рождения, помогал в бедах. Как твоя мама могла отбросить все это? Ты – единственная семья…

– Мика, – торопливо перебил Джулиан.

Видимо, к концу речи я уже перешла на крик. Теперь на нас осуждающе смотрел не только отец семейства. Пожилая пара и еще некоторые люди присоединились к молчаливому неодобрению. Глаза у них сочились гневом и презрением. Можно подумать, здесь только я должна стыдиться.

На их суровые взгляды я ответила тем же. В конце концов, я же не оскорбляла покойного и не желала ему отправиться в ад, а имела в виду лишь его жену.

Остаток речи прошел мимо моих ушей, да и к лучшему. Вместо этого я посвятила всю себя Джулиану, оказывала ему поддержку, угадывая каждое его желание: объятия, личное пространство, да даже носовой платок. Хоть он и не плакал, в отличие от всех остальных. Слезы у него на глазах заметно блестели, но ни одной Джулиан так и не проронил. Потом я заметила сжатые кулаки, жилку, пульсирующую на шее, и поняла: это слезы не печали, а гнева. И зачем я уговорила его приехать? Я и вправду верила, что для него это замечательный шанс – последний – проститься с отцом, но с таким настроением все бесполезно. Жаль, я не удержала рот на замке.

Вот священник закончил речь, гроб опустили в землю. Заиграла музыка, и к могиле двинулись скорбящие, один за другим. Все шептали прощальные слова и бросали на крышку гроба цветы. Все плакали и всхлипывали. Наверное, я тоже должна была разреветься от этой картины, но даже не растрогалась. Мне хотелось лишь вернуться с Джулианом в мотель, обнять его крепко-крепко и пообещать, что я не брошу его. Никогда и ни за что. И плевать, что будет с нами через пять, десять или пятнадцать лет.

– Ты простишься с отцом? – все равно осведомилась я.

– Давай исчезнем отсюда, – покачал он головой.

Ничего не имею против. Вытащив телефон, набрала номер такси, который предусмотрительно сохранила еще до отъезда.

– Такси приедет через десять минут вот туда, – объявила я, указывая на дерево в дальнем конце кладбища. – Можно там дождь переждать.

Крона дерева оказалась на редкость плотной. Славное место, чтобы уберечься от дождя, заморосившего еще во время похоронной службы. Закрыв зонт, Джулиан оперся на него, как на трость.

В попытке прогнать его плохие мысли я поведала ему об Ализе – в отличие от меня она сдала все промежуточные экзамены. И о Лилли – блестяще написала тест по математике.

Джулиан только кивал и бормотал что-то одобрительное, показывая, что слушает меня. Но мыслями он унесся далеко, взгляд прикован к толпе скорбящих. Точнее, лишь к одной из них. Джулиан не спускал глаз с женщины средних лет, не отходившей от могилы. Теперь, когда толпа поредела, она выделялась на фоне серого осеннего пейзажа. Черное пальто до щиколоток и каштановые волосы промокли от дождя. На лице не было и тени улыбки, она постарела, но я тем не менее узнала женщину с фотографии в спальне Джулиана.

– Это она?

Кивком Джулиан подтвердил мою правоту.

– Красивая, – признала я.

Неужели это и в самом деле она? Джулиан так на нее похож, по фотографии и не скажешь. Мать и сын примерно одного роста, подбородок у Джулиана скорее квадратный, но в целом их черты лица идентичны. Держу пари, они и улыбаются одинаково. Но там, возле могилы мужа, вдова не улыбалась. Ее лицо исказилось гримасой горя. Глаза опухли, нос покраснел, а плечи ссутулились, удерживая на себе непосильный груз. Эта печальная женщина, казалось, не имела ничего общего с монстром, говорившим Джулиану всякие мерзости.

Только я хотела оторвать взгляд от вдовы и предложить Джулиану подождать такси на дороге, как вдруг она посмотрела в нашу сторону. Прошлась внимательным взглядом.

Джулиан замер, затаив дыхание. Вцепился в ручку зонтика до побелевших костяшек.

И тут его мать снова обернулась к священнику.

На мое лицо легла тень сомнения. Это становится все более странно. Дебра не узнала Джулиана спустя шесть с лишним лет – пусть. Но его собственная мать?

Я уже собиралась спросить его об этой нелепости, но вдова опять обернулась к нам. На этот раз она рассматривала нас чуть дольше, но все же не двинулась с места. Наконец она вновь обратилась к священнику, не подавая ни малейшего признака того, что узнала Джулиана.

У меня подкосились ноги и закружилась голова. Я никак не могла прийти в себя, сколько бы ни старалась, тело просто отказывалось подчиняться. К горлу подкатила тошнота.

– Джулиан? – Я отшатнулась от него. – Почему мама тебя не узнает?

Джулиан открыл рот, но не издал ни звука. Дыхание было поверхностным и прерывистым. У него паническая атака?

Я переводила взгляд с него на вдову, судорожно соображая, что тут творится. Здесь точно что-то ненормально. Чертовщина какая-то.

И тут его мать внезапно обернулась. Глаза распахнуты от ужаса. Она оцепенела, увидев Джулиана.

С его лица схлынула вся краска, будто ему нож в грудь вонзили. Джулиан инстинктивно отшатнулся, когда его мать сделала первый же шаг в нашу сторону. Под дождем и по мокрой земле она неслась к нам, пылая от ярости.

– Джулиан? – растерянно проскулила я. Видать, я что-то упустила. Знать бы еще, что именно. Где-то я мысленно свернула не туда и теперь блуждала в потемках.

– Мне так стыдно, Мика, – понуро опустил он голову.

– За что?

– Надо было раньше сказать.

Паника накрыла меня с головой, а интуиция нашептывала, что мне сейчас признаются в чем-то, отчего я свалюсь в пропасть.

– Что надо было сказать раньше?

– Помнишь фотографию в моей комнате? И девочку на ней? Она – не моя младшая сестра. – Дрожа как осиновый лист, он глубоко вздохнул. – Это я и есть. Я трансгендерный человек.

Глава 33

Изумление, паника, шок – эмоции сменялись, как мозаика в калейдоскопе. Меня предали, меня снова обманул близкий человек. Почему Джулиан раньше не сказал правду? Перепутавшись, мысли закружили меня, как на карусели. Она вращалась и вращалась, а я никак не могла сойти. Разум перелистывал воспоминания о Джулиане, отыскивая связи там, где я прежде их не замечала.

Я трансгендерный человек. Неправильно я истолковала знаки. Шрамы Джулиана. Авария, которой и не было. Его работа «Под радужным куполом». История плюшевого медведя. Плетение кос. Оглядываясь назад, я вспомнила тонну мелочей, и все указывали именно на это. Множество деталей, со значением которых я ошиблась. Джулиан не тот, за кого себя выдает. Как я могла быть такой слепой? Джулиан – транс-человек.

– Что ты здесь делаешь? – вскрикнула его мама, грозно нависая над ним. Черные разводы туши и подводки размазались по лицу, придав ей волчий оскал. – Мне казалось, я выразилась вполне ясно.

Джулиан взъершился и сжал ручку зонта так крепко, что она едва не хрустнула в его руке.

– Я… я просто хотел попрощаться с папой, – заикаясь, выпалил он.

– Пхах! – Линда плюнула ему под ноги. – Эдди тебе не отец!

– Мама… – Джулиан еще сильнее побледнел.

– Не смей меня так называть, – окрысилась она. По щекам текли слезы, в уголке рта выступила слюна. – У меня нет сына. Слышишь? У меня. Нет. Сына!

Я похолодела от ужаса, но не осмеливалась и пальцем пошевелить.

– Мама, – умолял Джулиан. Его руки задрожали, он вот-вот расплачется. – Прошу… – речь резко оборвалась: мать отвесила ему пощечину. Громкий звук удара ладони о лицо, казалось, отразился от надгробий, и голова Джулиана откинулась в сторону.

Задержав дыхание, я, будто парализованная, наблюдала за тем, что происходило дальше.

Джулиан выпрямился и потер щеку – она пылала огненно-красным. Гнев в его взгляде смешался с растерянностью.

Тогда она замахнулась во второй раз.

Джулиан попытался увернуться, но она все равно задела его. Удар был столь же крепок, что и в первый раз. Джулиан поднял голову, и я увидела кровь, блестевшую у него на губах.

Сердце не выдержало, и я вышла из ступора.

– Что, черт возьми, происходит? – Я притянула Джулиана в объятия. Осторожно погладила по здоровой щеке, повернув его к себе. – Ты в порядке?

Джулиан кивнул, но глаза говорили обратное. Зонтик он выронил и тыльной стороной ладони вытирал с губ капавшую на землю кровь. Должно быть, он прикусил язык или щеку. От потрясения у него тряслись руки. Похоже, Джулиан едва сдерживался от того, чтобы не наброситься на свою мать.

А может, я возьму это на себя.

– Да что с вами не так? – не сводя с Линды глаз, я извлекла из сумочки платок и протянула его Джулиану. Как можно ударить собственного ребенка, да еще и на похоронах отца? Родители ни за что не подняли бы на меня руку и на Эдриана тоже, без сомнения.

– Что со мной не так? – возмутилась Линда, пылая от гнева, я даже испугалась, что она и мне сейчас влепит пощечину. – Вопрос скорее в том, что с ней не так. – Она указала на Джулиана.

Выражение его лица изменилось так сильно, что я не выдержала этого зрелища. Не потому, что боялась вида крови, а из-за отчаяния в его глазах. Несмотря на дождь, я заметила, что Джулиан плачет. Слезы смешивались с каплями, падавшими с древесной кроны. Тут я впервые увидела человека, которому подходят слова «Я уже пытался».

– Почему? – одно-единственное слово слетело с его губ.

– Почему? – эхом отозвалась его мать. На ее шее выступили красные пятна. На родного сына она смотрела с отвращением. – Ты нас опозорила. Вот почему. Ты – позор и разочарование нашей семьи.

На Джулиана больно было смотреть. Он как будто даже стал меньше, униженный женщиной, которая подарила ему жизнь. В отчаянии он цеплялся за мой пояс, пытаясь хотя бы так удержаться в вертикальном положении.

– Не понимаю, что мы сделали не так. Мы воспитывали тебя так, чтобы ты могла стать кем-то лучшим. Но тебе не могло прийти на ум ничего другого, кроме как сбежать из дома и сотворить с собой вот это. Да ты только посмотри на себя. Как же я рада, что моего Эдди больше нет и он не видит тебя такой. Хоть от этого ужаса он избавлен. Надеюсь, ты довольна тем, что натворила, София.

– Заткнитесь! – огрызнулась я на Линду.

– Хах! Ты, должно быть, тоже одна из них! – брезгливо фыркнула она.

– И очень горжусь этим! – бросила я, просто чтобы подразнить фурию.

Я еще сама не до конца осознала произошедшее. Джулиан раньше был Софией? Надо бы попривыкнуть к этой мысли. Разумеется, я знала, что существуют люди, которые не могут идентифицировать себя с полом, приписанным при рождении. Но мне и в голову не могло прийти, что Джулиан – один из них. Впрочем, прошлое не повлияет на мое мнение о нем.

– Давай, мы уходим, – велела я Джулиану.

– Ты серьезно? – Он вылупил на меня глаза.

– Да, или ты хочешь остаться здесь?

– Конечно, нет, – прорычал Джулиан, схватил с земли упавший зонт, и, как по команде, мы развернулись.

До меня донеслись тихие ругательства Линды, бормочущей себе под нос слова наподобие «извращенцы» и «больные». Но я даже не стала прислушиваться. Такая же гадюка, озлобленная на всех и вся, как и мои папа с мамой. Хорошо бы, чтобы все люди с куриными мозгами собрались вместе и портили жизнь только друг другу. Весь цивилизованный мир тут же вздохнет с облегчением.

Кладбище мы покидали под любопытные, а подчас и презрительные взгляды собравшихся. Чудесно, что не все выказали отвращение. На тех или иных лицах показалась улыбка, а одна молодая женщина не старше Джулиана даже помахала ему рукой.

К моему величайшему облегчению, такси показалось из-за угла, едва за нами успели закрыться тяжелые железные ворота. Машина остановилась, и я, не медля, распахнула дверь и села рядом с водителем. Джулиан скользнул на заднее сиденье.

– Куда? – осведомился таксист.

– В мотель, пожалуйста, – ответила я.

Всю поездку я пялилась в окно. Дождь зарядил со страшной силой, что есть мочи стучал в ветровое стекло, не видно было даже фар двигавшихся впереди автомобилей. Загипнотизированная лившимся с неба водопадом, я пыталась разложить мысли по полочкам.

Я пока так и не разобралась, что же чувствую.

Джулиан – транс-человек.

Осторожно я покосилась на него. Он отодвинулся от меня как можно дальше и даже не смотрел в мою сторону. Совершенно недвижимый, он разглядывал проплывавшие мимо здания. О чем он задумался? Вспоминает отца, ссору с мамой или меня? Кто или что ни занимало бы его мысли, ясно лишь одно: его сердце преисполнено тревог. Я даже чувствовала исходившую от него волнами тревогу. Она захлестнула меня с головой и понесла в море.

Интересно, кто знал правду? Наверняка Саманта и ребята «Под радужным куполом», может, даже Эдриан. А Кэсси и Аури? Исключено. Маловероятно, что Джулиан сокурсникам рассказывал. Великая тайна, как-никак. Потому он и носил свитера с длинными рукавами, даже в палящую жару. Не желал, чтобы шрамы выдали его секрет. Я сразу предположила, что шрамы остались после операции. Вот только никакой аварии не было.

Одному как-то проще. Теперь я поняла: если никого не подпускать близко, не нужно и оправдываться. Никто больше не причинит боль и не бросит, как поступили с ним родители и Рейчел. Но я ни за что на свете такого не сделала бы. Джулиан – он Джулиан и есть, а остальное не имеет значения. Рассматривая его профиль, уже очень хорошо мне знакомый, я пыталась отыскать черты Софии. Но их не было. Вообще. Ни единая деталь не указывала на то, что Джулиан не тот, за кого я всегда его принимала.

Перегнувшись через сиденье, я взяла его за руку.

Опешив, он повернулся ко мне. Ужасы последнего часа оставили следы на его лице. В недоумении Джулиан посмотрел сначала на меня, потом на наши переплетенные пальцы.

Руки холодные, будто его окатили ледяной водой. Я попыталась согреть его и выдавила из себя ободряющую улыбку в надежде, что мне удастся утихомирить хоть малую толику тревог и страхов. И вообразить страшно, каково это – когда тебя ненавидят уже за само твое существование и за то, что от тебя совершенно не зависит.

Джулиан все не решался нарушить тишину. Может, подбирает подходящие слова? Или боится ляпнуть глупость и разрушить наши и без того хрупкие отношения? Но, разумеется, причина не в том, что сказать было нечего. Объяснения уже вертелись у него на языке, готовые вот-вот сорваться. А в моей голове созрели тысячи вопросов. Я немного ориентировалась в этом вопросе, в конце концов телевизор и интернет помогли бы разобраться получше, но зачем мне история персонажа или незнакомца? Я хочу услышать историю Джулиана.

Такси притормозило перед мотелем, и, расплатившись с водителем, мы прошмыгнули внутрь, греться и сушиться. Поздоровавшись, Дебра полюбопытствовала, как прошла похоронная служба. Мы не обратили на ее вопросы ни малейшего внимания, и в кои-то веки я не укорила себя за грубость.

Мы взбежали на второй этаж, и я отперла дверь в комнату. Дождь лил сплошной стеной, даже поля за окном было не разглядеть.

Выдохшись до изнеможения, Джулиан упал на кровать. Развязал галстук и только потом стянул обувь.

Замерев, я нависла над ним.

– Нам надо поговорить.

Он и ухом не повел.

– Почему ты раньше не рассказал? – спросила я. – Тебе не раз представлялась возможность, ты предпочел молчать. А я ведь поделилась с тобой, как чувствовала себя всеми преданной из-за произошедшего с Эдрианом. Почему? Не могу взять в толк.

– Прости, Мика, – чистосердечно извинился Джулиан. – Я правда хотел рассказать. Но все не мог решиться, а тогда, в палатке, ты загнала меня в угол, и я вышел из себя. Потом уже было стыдно смотреть тебе в глаза. Только я отыскал в себе мужество развеять туман недопонимания, как раздался телефонный звонок. Оставалось надеяться, что мама меня не узнает. Прости, если можешь.

Отрывистый кивок – я не готова произнести «прощаю». Понимаю, почему он так боялся признаться: родители и Рейчел только подпитывали этот страх. Хранить молчание – его право. Только Джулиану решать: перед кем открываться, а перед кем – нет. И все равно обидно.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, да?

– До сих пор?

– Конечно, – без колебаний ответила я.

Восхищение и очарование – вот что вызвали в Джулиане мои слова. Он не мог поверить, что любовь может быть беззаветной. Как только родители и Рейчел посмели отказать ему?

– Я готов тебя всю расцеловать.

– Нет, сначала поговорим. – Мне необходима ясная голова, а губы Джулиана всякий раз срывали мне крышу. Когда он близко, я не доверяла самой себе, а потому приняла меры предосторожности: остерегалась присаживаться рядышком, зато встала, скрестив руки на груди. – У меня куча вопросов.

– Да, я понимаю. – Оперевшись руками о спинку кровати, Джулиан сделал глубокий вдох, чтобы подготовиться к сложному разговору. – Что тебе рассказать?

– Когда ты узнал? – я прислонилась к стене.

– Честно? Без понятия, – пожал он плечами. – В таких делах точной даты не бывает. Сколько я себя помню, всегда чувствовал что-то странное. Но я не знал, что именно, и никто не мог объяснить. Эктон – на редкость консервативный городишко. Вокруг сновали мужчины и женщины, мальчики и девочки, и никто не сталкивался с такими проблемами. В двенадцать я узнал, что означает слово «лесбиянка». И тогда подумал – это оно.

– То есть ты раньше был лесбиянкой?

– Нет, никогда, – смущенно выговорил он. Слишком заметно, что ему неловко объяснять мне переживания, наверное, раньше он просто никогда не говорил об этом с кем-то за пределами «Радужного купола». Тем более я оценила, что он пересилил себя ради меня. – Я, может, тогда и обладал женскими признаками, но всегда был гетеросексуальным мужчиной. Понадобилось еще пять лет, чтобы осознать это.

Медленно кивнув, я как следует постаралась осмыслить сказанное.

– И как же ты понял?

– Я уже говорил, точной даты нет, но задумался я, прочитав статью о Майкле Диллоне. Лоуренсе Майкле Диллоне. – Уголки губ дернулись в слабой улыбке, и я тоже ухмыльнулась. Теперь понятно, откуда у котика необычное человеческое имя. – Сперва я даже не хотел признавать это. Но со временем отрицать стало просто невозможно. Когда мне исполнилось восемнадцать, я рассказал родителям. В тот день меня и вышвырнули из дома.

Сердце сочувственно сжалось, и я воспротивилась желанию пойти и обнять его. Но так хотелось!

– Что произошло дальше?

Тяжело вздохнув, он потер лицо, хотя слезы высохли давным-давно.

– Переехал в Мэйфилд и сделал все возможное, чтобы стать тем, кто я есть. Купил мужскую одежду. Пошел к врачам. Сменил имя. Нашел работу, да не одну, чтобы оплачивать это все. И наконец решился на операцию.

– Ну ты даешь, – пробормотала я, мысленно пытаясь разобраться в его шрамах. С порезом на груди все понятно. Про отметины на животе тоже сообразила – насмотрелась плакатов у гинеколога. А вот шрам на руке оставался загадкой. – А член у тебя есть?

– Будет плохо, если нет?

Я задумалась. Разумеется, я всегда представляла себе будущее с мужчиной, который обладает работающим членом. До сих пор у меня не появлялось причин подвергать сомнению этот образ, явно навязанный обществом. Но тут загвоздка заключалась в том, что я люблю Джулиана и считаю его привлекательным, даже после признания. Да, он не сможет зачать детей, но разве это проблема? Наоборот – в моем случае это скорее преимущество. А все остальное легко и просто поправить. Для чего еще существуют всякие пристегивающиеся штуковины?

– Думаю, нет, – наконец, сказала я Джулиану, который извелся от ожидания. Тут я вспомнила ночь в палатке, его лицо между моих ног и язык на коже. Я смогла целиком и полностью отдаться ему. Это ли не самое главное?

Джулиан сбросил пиджак и закатал рукава рубашки, оголяя шрам. Кожу с руки использовали, чтобы придать форму пенису?

– Шрам остался после фаллопластики. Эту операцию мне сделали как раз после двадцать первого дня рождения.

– Больно было?

– А сама-то как думаешь? – возмутился он.

Ладно-ладно, сморозила глупость. Еще бы не больно. Я, например, едва ли не на стену лезла, когда живот скручивало от спазмов во время месячных. А тут вырезают огромный кусок кожи.

С любопытством я разглядывала шрам – теперь он предстал в совершенно ином свете. Про один только шрам у меня созрело не меньше сотни вопросов, но пусть лучше на них ответит интернет. Я же понимаю, как изнурителен для Джулиана этот разговор, да и весь этот день. Ни к чему мучить его допросами.

– И через все тебе пришлось пройти в одиночку?

– Более или менее. На терапии и в больнице я повстречал других мужчин, женщин и небинарных людей. Наконец-то смог пообщаться с единомышленниками – это просто подарок. Но, разумеется, не то же самое, что семья, которая оказывала бы настоящую поддержку.

– А как же Рейчел?

– Она появилась позже, – пояснил он, опуская рукав. – Я познакомился с ней до операции, но только после решился позвать на свидание.

– Так, значит, она тоже сначала ничего не знала?

– Нет. После острой реакции родителей и старых друзей я был очень осторожен. Тянул время, как мог, наговорил Рейчел, что не хочу секса до свадьбы. Она поверила и не давила на меня, но потом все же пришлось ей сказать. Далее последовало именно то, чего я так боялся.

– Она тебя бросила, – сделала я вывод. Старалась произнести это потише, себе под нос, но Джулиан все равно услышал.

– Именно, – кивнул он. – А под конец разболтала всем знакомым, так что я снова потерял друзей. Хозяин выставил из квартиры. Да еще и присылали письма с угрозами. Я уже собирался уезжать из Мэйфилда, но меня как раз приняли на учебу на архитектурный факультет, поэтому я просто переехал в другую часть города.

Я пораскинула мозгами. Бедняга Джулиан, один-одинешенек против всех опасностей и боли. И никого рядом, чтобы просто взять за руку. Понятно теперь, откуда растут ноги его страхов и сомнений. Подумав об этом, я опять едва не разревелась.

– Даже и не знаю, нужно тебя пожалеть или восхищаться твоим мужеством, – искренне произнесла я.

– Я не требую ни того ни другого. Просто принимай меня тем, кто я есть, – вымученно улыбнулся Джулиан.

Оставив в покое стену, я потянулась к нему. В глазах Джулиана горело любопытство, пока расстояние между нами сокращалось. Растянувшись в улыбке, я начала разминать его затекшие мышцы шеи и плеч.

Прикрыв веки, Джулиан глубоко вздохнул. Наконец-то бедняге удалось расслабиться: слишком долго он сдерживался, боясь потревожить монстра в шкафу.

– Можно еще один вопрос? Последний?

Он довольно мурлыкнул, что я растолковала как согласие.

– Почему именно Джулиан? Так звали какого-то знаменитого архитектора?

– Нет, просто мне всегда нравилось это имя, – засмеялся он.

– Очень красивое. – Прервав массаж, я глубоко задумалась. – Знаешь, какое выбрала бы я? Микеланджело.

– В честь художника? – удивился Джулиан.

– Нет, в честь черепашки-ниндзя, – фыркнула я.

Глава 34

– Что ты там творишь? – раздался сонный голос Джулиана.

– Ничего, спи дальше, – подняла я глаза от чемодана.

Естественно, ему и в голову не пришло послушаться, так что он приподнялся на локтях. Волосы растрепались. Накануне мы проболтали до поздней ночи, так что заснули в одежде. Джулиан поведал множество историй об операциях, бюрократии, когда пришлось менять имя, и, наконец, о своем детстве. Я поинтересовалась о фотографии в его комнате: зачем он сохранил ее, на ней ведь запечатлена София. Он объяснил, что не хочет предавать забвению прошлое, а фотография напоминает о славных временах, когда его семья была счастлива.

– И в этом ты ходила на похороны моего отца? – возмутился Джулиан, помрачнев.

Я оглядела себя сверху вниз: как раз успела сбросить платье и осталась в одном черном кружевном белье, которое просвечивало в некоторых интересных местах. Том самом, со дня рождения Кэсси.

– Ну под такое платье надевают белье с незаметными швами, – я провела пальцем по шву, подтверждая слова. – Или ты предпочел бы, чтобы я явилась вообще без белья?

– Вообще без белья… – мечтательно повторил Джулиан. Низкий мрачный голос пробрал до мурашек, а взгляд задержался на моей груди, просвечивавшей через нежное кружево.

Под пристальным взглядом соски напряглись, а по спине пробежали мурашки. Удивительно, что у меня остались силы на такие эмоции: весь прошлый день – сплошные эмоциональные качели. Не самая здравая мысль, пронеслось у меня в голове, но не продержалось и пяти секунд – Джулиан буквально раздевал меня взглядом. Рисовал себе в воображении, как я выгляжу без одежды.

Последние капли и без того иссякшего самоконтроля растворились в воздухе, и я поддалась соблазну. Вернулась в кровать и верхом села на колени Джулиану.

Его глаза загорелись страстью, и он обхватил руками меня за голые бедра.

Вздрогнув, я наклонилась к его губам, почти – почти! – касаясь их.

– Если хочешь, раздень меня.

Джулиан сцапал меня в охапку и прижал к себе крепче. Тонкая ткань трусиков задела грубый материал брюк. Я и глазом моргнуть не успела, как его губы накрыли мои. Джулиан набросился на меня с поцелуем, как ураган, а я, сгорая от страсти, ласкала его в ответ. Нуждаясь в опоре, я схватила его за плечи и едва не оцарапала ногтями. Пламя страсти тем временем возгоралось все сильнее, а пощипывание между ног ощущалось все ярче. На мгновение я задумалась – а не нужно ли мне теперь, когда я знаю правду, вести себя по-другому. Но тут же эта мысль полетела в копилку бессмысленной чуши. Это же Джулиан. Все тот же человек, кем он был для меня раньше. Мужчина, которого я люблю. Мужчина, с которым я хочу быть вместе, что бы это ни значило. Я не представляла, как все произойдет, но доверилась ему в надежде, что он покажет и расскажет.

Кончиками пальцев он пощекотал бедра, талию и грудь, а потом касания стали тверже. И так по кругу, снова и снова, пока последние крупицы неуверенности не улетучились. Все тело охватил трепет, а по рукам пробежали мурашки.

Джулиан разорвал поцелуй, чтобы перевести дух, и поймал мой взгляд. Аккуратно приласкал грудь сквозь кружево лифчика.

– Уверена?

Я кивнула и не успела опомниться, как застежка лифчика раскрылась и он полетел на пол. Следующее ощущение – его касания вокруг сосков. Прикусив губу, я прогнула спину. Джулиан, однако, не торопился терять спокойствия. Неторопливо поцеловал меня в шею. Спустился до ключицы. Наконец настала очередь ложбинки промеж груди.

– Прошу… – взмолилась я, откидывая голову.

Кажется, до моих ушей донеслось тихое бормотание: что-то о «терпении» и «совершенстве». Но о такой ерунде, как слова, я и не думала – тело захватили новые ощущения, проносившиеся подобно электрическим разрядам.

И вот, когда мое терпение подходило к концу, Джулиан перешел к более настойчивым действиям. Поцеловал то место, где прежде господствовали его руки. Со вздохом наслаждения обхватил губами левый сосок и языком поиграл с пирсингом.

Мои стоны разнеслись по комнате, и я зарылась пальцами в волосы Джулиана. Что ж, будем надеяться, стены в мотеле не шибко тонкие.

Затем он переключился на правую грудь. Меня захлестнула волна возбуждения, оставив между ног влагу. Не спеша, будто располагая всем временем мира, Джулиан коснулся губами моих. Он и сам заныл от удовольствия, и его стоны отдались вибрацией во всем теле. Схватил меня за бедра и, не отрываясь от поцелуя, осторожно перевернул меня на спину, прижимая к кровати своим весом. Разместив руки по бокам от меня, приподнялся и посмотрел сверху вниз.

– Джулиан… – голос изменил мне. Вцепившись Джулиану в рубашку, я притянула его к себе и впилась губами. Ощутила вкус шоколада, который мы разделили перед сном. – Ты такой вкусный, – прошептала я.

– А ты слаще меда. – Как и я, он дрожал от возбуждения. До чего многообещающе.

И вновь его губы оказались на моей груди, но поцелуи двинулись дальше, вниз, к черным трусикам, которыми тогда, в палатке, он даже не потрудился полюбоваться. Невольно я следила взглядом за его движениями. Джулиан раздвинул мне ноги и остановился на темном кружеве – вроде бы все закрыто, но в то же время ничего не спрятано от глаз. Сначала я порывалась сомкнуть бедра, но это желание исчезло, как только Джулиан без колебаний накрыл меня ртом.

– О боже! – застонала я, и мои бедра машинально приподнялись. Закрыв глаза, я вцепилась ногтями в простынь.

Все крепче и крепче, что есть мочи, сминала я в руках простынь, наслаждаясь ласками Джулиана. Крошечные электрические разряды тем временем раскалили мое тело и слились в одно гигантское напряжение. И тут, как нарочно, он стянул с меня трусики и продолжил свои проникновенные поцелуи уже на обнаженной коже. Я сжала зубы, подавляя тяжелый вздох, уже готовый вырваться из легких. Естественно, ничего не помогло. Пальцы на стопах судорожно сжались. Инстинктивно я выгнулась навстречу поцелуям, чтобы язык Джулиана попал как раз в нужную точку. Наконец, меня настигла долгожданная разрядка, и, кончая, я застонала так, что слышно было, наверное, во всем мотеле.

Последние волны оргазма схлынули, и Джулиан поднялся выше, покрывая мое тело поцелуями. Он довольно ухмылялся, его губы блестели от влаги, а глаза горели возбуждением.

Лениво улыбнувшись в ответ, я обвила его за шею и притянула к себе для поцелуя. На сей раз чувственно и не спеша: суматохи хватило и прошлым вечером.

– Теперь твоя очередь, – требовательно прошептала я. Больше никаких оправданий! Обвила Джулиана ногами, а руками уперлась ему в грудь – так я вынудила его сменить позицию и оказалась сверху.

– Уверена, что хочешь этого? – осведомился Джулиан.

На этот раз уже я смотрела на него сверху вниз. До чего же сладострастное зрелище! Я, абсолютно голая, и он, в черных брюках и рубашке. Но ненадолго. Я бросилась целовать его в шею и расстегивать рубашку. Первая пуговица уже поддалась.

– Безусловно, – пробормотала я, прижимаясь к нему. Ничто в этом мире не сможет удержать меня.

Поцеловала его ключицу, сдвинула рубашку и перешла к плечу, сначала правому, потом левому, стараясь не оставить без внимания ни единого миллиметра.

В нетерпении Джулиан прижимался к моим обнаженным бедрам. Грубая ткань потерла кожу, и я застонала. Сильнее я присосалась к его шее, вызвав у Джулиана урчание. Оно застало меня врасплох, но все равно я довольно хмыкнула. С причмокиванием я оторвала губы от его шеи – небольшой участок даже покраснел – и поцелуями проложила дорожку вниз, к его груди. Нежно прикусила сосок, ожидая вызвать еще один стон, но его не последовало.

– Лучше с другой стороны, – сдавленно прошептал Джулиан.

Не ставя под сомнения указания, я переключилась налево. Осторожно взяла сосок в зубки, и на сей раз дыхание у него перехватило. Между тем я разделалась с пуговицами рубашки. Приподнявшись, сняла ее окончательно. С восхищением погладила плоский живот. Да, мне не впервой наблюдать его обнаженный торс, но все равно у меня подкосились ноги. Обстоятельно я осмотрела шрамы, вдруг приобретшие совершенно новое значение.

– Можно? – Я дождалась разрешения.

Бережно прикоснулась я к разрезу. Он начинался сразу под сердцем и тянулся через всю грудь, прерываясь посередине. Шрам оказался на удивление плоским, я едва ощутила его на ощупь. Я наклонилась к покрасневшей коже, и Джулиан, тяжело вздохнув, зарылся рукой мне в волосы. На мгновение я испугалась, что он опять оттащит меня, но, к счастью, ошиблась. Джулиан не отстранил меня, даже когда я провела кончиком языка по покрасневшей дорожке.

Потихоньку я опускалась ниже, до волосков, исчезавших под ремнем. Не буду лгать самой себе – я немного боюсь того, что меня ждет внизу, но страх никоим образом не помешал мне расстегнуть ремень, а затем и брюки.

Но я медлила с раздеванием, для начала взглянула на него. Лицо у Джулиана раскраснелось, на лбу выступил пот. Взгляд горел похотью, но вдобавок я заметила и нотку неуверенности. Очевидно, он опасался моей реакции на его тело, а вот мне уже было безразлично. Да, я сама нервничала и немного боялась, но в основном беспокоилась только о нем – о нас, – уж никак не об его органах.

Я одарила Джулиана очаровательной улыбкой, надеясь, что это вселит в него уверенности, и с поцелуем прижалась к ширинке.

Возбуждение в его взгляде разгорелось еще сильнее, и он приглашающе приподнял бедра.

Я ухватилась сразу за пояс брюк и боксеров под ними, стягивая их одновременно. И вот наконец Джулиан полностью раздет, и я могу осмотреть его. Без понятия, чего я себе навоображала, но удивляться там оказалось нечему. Не то чтобы маленький – но и не огромный, в самый раз. Член оказался просто… членом, хотя и выглядел немного иначе, чем обычно.

Нерешительно я сжала в руке вялый пенис.

Джулиан резко и глубоко вздохнул.

Я взглянула на него в поисках одобрения: Джулиан наблюдал за мной из-под опущенных век. Аккуратно я подвигала рукой вверх-вниз, привыкая к ощущениям.

– Скажи, что тебе сделать?

– Что угодно, – отдышался он.

– Хочу, чтобы тебе было приятно.

– Так и будет.

– Но…

– Доверься мне, – перебил Джулиан. – Что бы ты ни сделала, мне понравится.

Убедительно. Не раздумывая больше ни секунды, я наклонилась и лизнула стержень на всю длину.

– Черт! – хрипло выругался Джулиан, и это вселило в меня храбрости.

Я пробовала. Потихоньку выясняла, что приносит ему удовольствие. Уже скоро пальцы и язык двигались в слаженном ритме, от которого у Джулиана перехватывало дыхание. Сбивало с толку, что член не твердел, но это не мешало сохранять темп. И вдруг Джулиан схватил меня за руки и притянул к себе.

– Совсем никуда не годится? – Я смущенно облизала губы.

– Наоборот, дьявольски хорошо, – возразил он, целуя меня.

Приподнявшись на локтях, я опять обратилась к нему.

– А мы сможем заняться сексом? – полюбопытствовала я, чувствуя себя последней идиоткой.

– Разве сейчас у нас был не секс? – спросил он, посмеиваясь.

Легонько я ущипнула его.

– Ты понял, что я имела в виду.

Желая убедиться в своей правоте, я снова схватила его пенис и принялась тереть его. Он так и не твердел, но по наслаждению, которое отражалось на лице парня, вывод следовал однозначный: мои прикосновения достигают цели.

Кивнув, Джулиан выпрямился. Бесцеремонно я глазела, как он взял в руку яички, тяжело свисавшие между бедер, и начал разминать их. Секунды спустя вялый член выпрямился, увеличился и стал тверже.

– Как мы…

Не успела я договорить, как Джулиан обвил меня руками и усадил себе на колени, накрывая губы голодным поцелуем.

Разомлев, я прижалась к его груди. В кончиках пальцев отдавалось биение его сердца. Но отчетливее этой пульсации я чувствовала твердость у себя между ног. Невольно я толкнулась бедрами в его эрекцию, трепеща в радостном предвкушении, отчего меж бедер выступила влага.

– Ты чистая? – прошептал Джулиан мне в губы.

До сих пор я всегда настаивала на презервативе, и на последнем осмотре доктор не обнаружил ничего подозрительного. Я, правда, полгода назад перестала принимать таблетки, но с Джулианом о беременности можно было не беспокоиться.

– Да. А ты?

Он кивнул.

– Доверяешь мне?

В любом другом мужчине я бы сомневалась, но только не в Джулиане. Он ни за что не навредит мне, можно не беспокоиться. Вновь припав к нему с поцелуем, я приподняла бедра.

Просунув руку между нами, Джулиан приподнял свой пенис. Направил его к моему лону и недолго поводил в разные стороны.

Я застонала от нетерпения и, как только он остановился, медленно опустила бедра. Затаила дыхание, когда он скользнул внутрь.

Джулиан прикусил губу, но не стал давить на меня, предоставляя время привыкнуть к растяжению. Наконец, я оказалась на нем.

– Черт, Мика!

– Черт, Джулиан! – в шутку поддразнила я, одаривая его поцелуем. Теперь, когда он был во мне, ощущения стали еще более интимными и насыщенными. Нерешительно я задвигала бедрами, сначала медленно, но затем ускорила темп. Джулиан крепче обхватил меня руками, и соски при каждом движении терлись о его голую кожу.

– Тебе приятно от этого? – спросила я на сбитом дыхании.

Он кивнул, не разжимая губ.

Мои движения еще ускорились, пока наконец ноги не задрожали, а мышцы не сжались вокруг пениса Джулиана.

Из его горла вырвался глубокий стон. До сих пор он позволял мне играть ведущую роль, но теперь присоединился к движениям. Я почувствовала напряжение в его теле, а затем последовали мощные толчки.

– О мой бог, – прикрыла я глаза. Дрожь дошла до бедер, и где-то внутри меня медленно, но неуклонно нарастал очередной оргазм. Прижимаясь к Джулиану, я уткнулась носом ему в плечо, чтобы заглушить стоны, которые была уже не в силах сдержать. Сейчас. Через мгновение. Вот-вот…

Джулиан решил помочь мне и придавил пальцем раскалившееся место над его членом. Теперь мне уже не удержаться. Я подошла к кульминации. Все мышцы напряглись, и напряжение, скопившееся в теле за эти минуты, взорвалось. Джулиан подталкивал мой оргазм, все глубже погружаясь, пока тоже не кончил.

Вне себя от усталости и безмерного счастья, я легла на его торс. Руки, сжимавшие меня, ослабли – силы покинули Джулиана, так же как и меня. Ласково он погладил меня по голове и шее. Закрыв глаза, я наслаждалась мигом покоя, которого мне прежде не приходилось разделять с кем-то после секса.

Понемногу сердцебиение успокоилось, и я собиралась подняться, как вдруг с удивлением обнаружила, что член Джулиана все еще твердый. Напрягла мышцы и услышала его вздох.

– Ты ведь кончил, да? – потребовала я объяснений.

– Конечно. – Лукавые искорки заиграли в его глазах.

– Но ты все еще твердый.

– Да.

– А сейчас? – нахмурилась я.

– Теперь, – произнес Джулиан, чмокнув меня в лоб, – мы можем снова заняться сексом. Ну или я выпущу воздух.

Недоверчиво я покосилась на него.

– Там ведь не воздух, да?

– Нет, – засмеялся он.

Я искривилась в недовольной гримасе – не люблю, когда надо мной смеются. Но что уж теперь. Можно только порадоваться, что он сохраняет невозмутимость и даже шутит над ситуацией, а то, что веселье за мой счет, – черт с ним.

Но Джулиан видел меня насквозь. Сжав руками мое лицо, он поцеловал в лоб, в нос и, наконец, в губы.

– Спасибо. – Он произнес это или мне лишь послышалось во вздохе, сорвавшемся с его губ?

– За что?

– За то, что мне так легко с тобой. – Вновь последовали поцелуи, а потом мне нежно пригладили волосы. Должно быть, моя прическа пришла в негодность, а макияж размазался по лицу. Но Джулиан все равно смотрел на меня с восхищением. И тут-то у меня появилась твердая уверенность: я буду на его стороне не только сегодня. Всегда.

Глава 35

– Ты не должен этого делать, если не хочешь, – в стотысячный раз повторяла я Джулиану, сжимая его руку, ледяную, но при этом влажную от пота. В нерешительности мы переминались с ноги на ногу перед дверью его квартиры. Изнутри доносились звуки телевизора. – Тебя никто не заставляет.

Он улыбался, но рассеянность во взгляде подсказывала, что он уже тысячу раз успел навоображать себе, как все летит к чертям собачьим.

– Знаю, но мне надоело прятаться. Не хочу больше бояться, что ребята в любой момент могут обнаружить мой тестостерон. И я устал постоянно гадать, что они скажут, когда узнают.

Я понимающе кивнула. Сама бы давно с катушек съехала от такой неопределенности. Но вместе с тем сильно удивилась, когда Джулиан сообщил, что собирается рассказать все Кэсси и Аури. И что он будет счастлив, если я поддержу его. Как по мне – очень даже правильное решение, хоть я и не ожидала, что он решится на это спустя всего две недели после того, как просветил меня. Похороны отца и холодный прием матери выбили его из колеи. Но, возможно, Джулиану необходимо поставить эту точку, чтобы жить дальше. И сбросить камень с души.

– Ты уже придумал, что скажешь?

– Да, я, эмм… – он отпустил мою руку и пошарил по карманам, выискивая два аккуратно сложенных листа. – Я написал им письма. Очень по-дурацки?

– Что ты, конечно, нет, – заверила я, пытаясь его успокоить. Но я ведь ни малейшего представления об этом не имею. Мне же никогда не приходилось признаваться в таком. Откуда мне знать, как это правильно делается?

Кэсси и Аури развалились на диване. Травмированная нога Кэсси покоилась на коленях Аури, а Лоуренс уютно прикорнул на ее животе. Втроем они смотрели японский сериал «Драконий жемчуг БП», взгляды, прикованные к экрану, неотрывно следили за субтитрами.

– Здорово, – поприветствовал нас Аури, не отвлекаясь от просмотра.

– Приветики, – эхом отозвалась Кэсси.

Я вся испереживалась от планов Джулиана, а не то растаяла бы от этой картины. Они вдвоем такие милашки. И как могло случиться, что свидание у Кэсси и Аури пошло наперекосяк? До сих пор не понимаю.

Джулиан приготовился к речи. Но никто из ребят даже не обратил внимания на повисшее в воздухе напряжение.

– Найдется минутка? – спросил он, занимая кресло напротив Кэсси и Аури. Я прислонилась к подлокотнику, обнимая Джулиана за плечи. – Надо кое-что обсудить.

Так ему удалось наконец привлечь их внимание. Аури потянулся за пультом и поставил сериал на паузу. Кэсси отодвинула Лоуренса в сторону и выпрямилась.

– Какие вы серьезные, – забеспокоилась Кэсси. – Что случилось?

– Мика беременна? – уставился на меня Аури.

– Почему все так думают? – возмутилась я и огладила рубашку, демонстрируя, что никакой выпуклости там и в помине нет. – Я не беременна.

– А будь Мика беременна, я запаниковал бы всерьез. – Джулиан покосился на меня. Неуверенная улыбка не покидала его лица. Я мягко подтолкнула его, и он вновь обратился к своим соседям. – Но нет, речь обо мне. Я должен кое-что рассказать вам.

– Ты болен? – спросила Кэсси.

– Ты умираешь? – в ужасе ахнул Аури.

Джулиан закатил глаза.

– Нет. Никто не забеременел, не заболел и не умирает. Я просто передам вам записки. Прочитайте, пожалуйста. – Он вручил им письма. Бумага уже успела пойти волнами из-за потных рук.

В ту же секунду Аури развернул записку.

– Подожди, – прервал Джулиан. – Мы с Микой пока посидим у меня. А когда закончите, постучите. Потом и обсудим. Договорились?

Кэсси и Аури синхронно кивнули. Безмятежность, еще недавно царившая в их душах, исчезла. Беспокойство отражалось на лицах: Кэсси нахмурилась, а Аури задумчиво закусил губу.

Нервничала я ничуть не меньше Джулиана, но, чтобы успокоить ребят, нашла в себе силы на ободряющую улыбку.

Мы скрылись в спальне Джулиана. Едва дверь захлопнулась, как он издал протяжный вздох и вытер влажные ладони о штаны. Руки у него дрожали.

– Джулиан? – присела я к нему на кровать.

– Да?

– Сядь и передохни, – приглашающе я похлопала по матрасу.

Джулиан помедлил – ясное дело, всякий предпочел бы слоняться по комнате из угла в угол, но потом все же передумал и пристроился рядом.

Я подтянула ногу на кровать и развернулась, чтобы видеть его лицо. Затем потянулась вперед, прижимаясь к его плечу. С похорон отца Джулиан так и не побрился, поэтому борода у него отросла гуще, чем когда-либо. Это сказывается лень или просто попытка доказать невесть что?

– Я горжусь тобой.

– А меня сейчас стошнит, – пожаловался он.

– Глупости.

– Они читают письма прямо сейчас, в эту самую секунду.

– Или досматривают серию, – пошутила я.

Но Джулиан никак не отозвался на шутку. Не спуская глаз с закрытой двери, он еще раз вытер руки. Нервно стучал ногой в пол.

Я погладила его по колену.

– Все будет хорошо. Обещаю.

– Нет, это ужасная ошибка. Не следовало им ничего говорить, – замотал он головой.

– Говорить правду не может быть ошибкой, – попыталась я его успокоить. За Джулиана говорили страх и многолетние сомнения. – Аури и Кэсси справятся. А если они вдруг окажутся засранцами – во что я не верю, – ты просто переедешь ко мне. Проблема решена, – пожала я плечами.

– Правда? – Кажется, мое предложение заинтересовало парня.

– Конечно. Но только если ты возьмешь с собой Лоуренса.

– Признайся, я нравлюсь тебе только из-за кота, – тяжко вздохнул Джулиан.

– Да, а еще из-за твоих денег, – подтвердила я.

Как и ожидалось, родители заблокировали все мои кредитки. Они, вероятно, надеялись, что я приползу на коленях, моля о прощении, но не дождутся. Ни секунды не пожалела я о своем решении дать им отпор. И деньги свои пусть себе в одно место засунут. Мне удалось кое-что скопить, еще отыскалась пара вкладов, открытых на мое имя, не говоря уже о квартире, владелицей которой я являюсь. Кроме того, теперь можно с чистой совестью продать дизайнерские шмотки из платяного шкафа – мама слишком долго навязывала мне их.

Некоторое время мы с Джулианом молча сидели рядышком, держась за руки в ожидании знака, что ребята готовы к разговору. Мы все ждали и ждали. Каждая секунда, казалось, проходила медленнее, чем предыдущая. Мы погрузились в безмолвие. Целиком обратились в слух. Но с той стороны двери не раздавалось никаких звуков.

Теперь и у меня вспотели ладони. До сих пор я и не думала сомневаться в Кэсси и Аури, но от томительного ожидания в голову полезли вопросы. А не ошиблась ли я? Напряжение в комнате можно было ножом резать, вдруг стало ужасно жарко. Неукротимое желание гнало меня открыть окно. И тем не менее я осталась подле Джулиана.

Только я хотела проверить, что их задержало, как вдруг в дверь постучали.

– Вот черт, – перепугался Джулиан.

– Ты справишься, – ободряюще я сжала ему руку.

Глубокий вдох – медленный выдох. Теперь Джулиан готов. Он расправил плечи и поднялся.

Аури стоял у кухонного стола, наливая воду в стакан, Кэсси так и сидела на диване. Глаза у девушки блестели – одно слово, и она разрыдается. Но увидев Джулиана, Кэсси просияла в улыбке.

Мы снова устроились в кресле.

Никто не решался заговорить первым. Тишину нарушал лишь Лоуренс, скребясь, как мышонок, в кошачьем туалете.

– Итак, вы… – взял слово Джулиан. Голос прозвучал тоненько, так что парень прокашлялся и заговорил снова. – Вы прочитали?

– Ага, – ответила Кэсси.

Аури только кивнул.

Джулиан снова вытер руки о подлокотники и ногтями впился в ткань, готовясь к тому, что сейчас произойдет.

– И… что скажете?

С надеждой я обратилась к Кэсси, но первым заговорил Аури.

– Я и так знал, – эти слова разорвались в пространстве, как воздушный шарик, проткнутый булавкой. Улыбка Кэсси испарилась, а Джулиан приоткрыл рот от удивления. – Один парень у меня в старшей школе вдруг начал носить платья. В какой-то момент стал просить всех звать его… ее Кирой. Ее избили. Да так, что девчонка потом три дня в коме провалялась. Подонков тех так и не нашли. Потом Кира, конечно, сменила школу, а директриса так разозлилась на засранцев, что притащила какого-то мужика прочитать лекцию и просветить нас. Ну и да, шрам у него был точь-в-точь как твой.

– И почему ты ничего не говорил? – осведомился Джулиан.

– Прости, конечно, старик, но с чего бы мне говорить что-то? – пожал плечами Аури. – Твое тело – твое дело. Да по тебе за версту видно, что ты не желаешь это перетирать. Если уж честно, ты же и трех слов в день нам не жаловал, пока Мика не переехала в соседнюю квартиру.

– Но это не потому, что вы мне не нравитесь.

– Я в курсе, – протянул Аури. – Мы с этой девчулей клевые.

– Что верно, то верно, – ухмыльнулся Джулиан. – Я выбрал вас двоих из более чем пятидесяти претендентов на совместное проживание не просто так. Последние годы выдались для меня нелегкими. И я очень надеюсь, вы все еще хотите жить со мной после того, как узнали про меня правду.

– Иначе и быть не может, – выпалила Кэсси. Она с удовольствием вскочила бы заключить Джулиана в объятия, но больная нога пока не позволяла таких маневров.

В ожидании мы обратились к Аури.

– Что? Не пяльтесь так, – выговорил он, выпрямляясь во весь рост. – Давно бы свалил, если бы напрягало. – Энтузиазма в его голосе было меньше, но все так же много искренности.

Я погладила Джулиана по спине, чувствуя, как камень с его плеч катится куда-то вдаль. Он всегда хотел лишь одного – чтобы к нему относились по-человечески. Джулиан уж точно не ожидал, что Аури бок о бок с ним гордо пронесет радужный флаг по улицам Мэйфилда.

Эпилог

Семь месяцев спустя

Все на меня таращились – а мне хоть бы что. Лилли ступила на помост, забирая свой сертификат на звание лучшей ученицы этого года. А я ликовала, как Аури на стадионе, когда его любимая футбольная команда выиграла. Я ликовала пронзительно и громко, подпрыгивая чуть не до небес. Чертовски горжусь подругой!

Единственным человеком, радовавшимся успехам Лилли больше, чем я, был разве что Таннер. Правда, он не позволял восторгу сбить его с ног, поскольку на его плечах восседал Линк. Взволнованно малыш наблюдал, как его мамочка выдала блестящую речь, задевшую всех до глубины души. Даже отец Лилли пустил слезу.

Во время церемонии рядом со мной не умолкали щелчки фотоаппарата: Джулиану я дала задание запечатлеть миг, который утрет нос всем засранцам, хаявшим Лилли. Ее считали наивной дурочкой, сомневались в ее способностях и твердили, что заводить ребенка в столь юном возрасте – все равно что смывать жизнь в унитаз. Но Лилли недооценивали.

В последний раз выстроились на помосте выпускники, позируя для общего фото. Ради этого, разумеется, наняли профессионального фотографа, но гордые отцы и матери – с прибившимся к ним Джулианом – бросились делать собственные снимки. Но вот все фотографии отсняты, все радостные моменты запечатлены, выпускники один за другим разошлись.

Лилли вприпрыжку подбежала к нам. Улыбаясь во весь рот, она радостно махала аттестатом.

Я неслась ей навстречу, раскинув руки для обнимашек.

– Ты сделала это! – кричала я. Сжимала в объятиях подругу так крепко, насколько хватало сил, – такая возможность представится еще не скоро. Не сегодня-завтра она покинет Мэйфилд и вместе с Линком переедет в Нью-Джерси к Таннеру: ее приняли в Принстон. Новость, вознесшая меня на седьмое небо от счастья и в то же время опечалившая до глубины души. Но Лилли это заслужила. После тяжких лет разлуки она наконец-то будет с сыном и любовью всей своей жизни. А мне остается только скучать по закадычной подружке.

– Ну еще бы, – пропела Лилли, прыгая вокруг меня козочкой.

– Прими мои искренние поздравления, – сказал Джулиан. Он как раз успел пробиться сквозь плотную толпу выпускников. Поздравления он сопроводил поцелуем в щеку, за которым искоса наблюдали супруги Салливан.

Не представляю, откуда они узнали историю Джулиана. Да, он перестал скрываться от всех и каждого, но и не трещал о себе на каждом углу. Просто перестал врать.

– Спасибо, – просияла Лилли.

Таннер спустил Линка с плеч, но держал его на руках: на лужайке царила суматоха. Тут и там суетились чьи-то друзья и родственники, вновь щелкали фотоаппараты, вручались первые подарки выпускникам. Тишины здесь еще долго не наступит.

– Я так сильно горжусь тобой, – радовался Таннер. Низко наклонившись, он чмокнул Лилли в губы. Линк на эту картину выдал лишь «Фуууу», развеселив всех.

– Нам осталось лишь присоединиться к поздравлениям твоих друзей, – сказала миссис Салливан, обнимая дочь. – Ты на славу потрудилась.

Лилли улыбнулась, сдерживая слезы.

– Спасибо, мамочка, и тебе тоже, пап. Знаю, мы не всегда ладим, но без вас я бы не справилась, – обратилась она к насупленному мужчине в строгом сером костюме. А ведь когда-то ему было неловко плакать перед нами.

– Всегда рад тебе помочь, малышка, – всхлипнул он.

– Может, пойдем? – спросила Лилли. – Все уже, наверное, заждались.

– А ты не хочешь ни с кем попрощаться? – поинтересовался Таннер.

– Уже попрощалась, – покачала она головой.

И мы направились к парковке. То и дело нас останавливали незнакомые выпускники, желавшие сфотографироваться с Лилли. Не выдержав толкотни, Таннер отправил нас с Джулианом вперед, чтобы мы проверили, все ли в порядке.

Через полчаса мы подъехали к той же парковке, где останавливались на день рождения Кэсси. Как-то раз я показала Лилли фотографии с вечеринки на сайте организатора. И с тех пор она не могла удержаться: всенепременно ей хотелось отпраздновать выпускной именно здесь.

Все для костра уже подготовили, но огонь зажгут позже. Зато я заметила множество знакомых лиц: поздравить Лилли пришли Кэсси и Аури, Эдриан и Кит, а еще родственники и близкие друзья Салливанов. Последние не могли надивиться необычному выбору места, а в своих дорогущих нарядах выглядели здесь неуместно. Даже Ализа объявилась. Я бросила учебу в колледже, но мы частенько ходили вместе куда-нибудь. Узнав о вечеринке, Ализа настояла на том, чтобы позаботится о фуршете.

Сначала Салливаны хотели пригласить и моих родителей, но Лилли воспротивилась. С того дня, когда я ураганом вылетела из их дома, мы не сказали друг другу ни слова. Изредка они писали мне сообщения, но отвечала я односложно и лишь тогда, когда видела в том необходимость. С тоской я ждала, что хоть один из них поинтересуется жизнью Эдриана, но мои надежды не оправдывались.

– Мне нужно проверить еду, – заявила я Джулиану.

– О’кей, а я принесу нам попить.

– Спасибо. – Бросив ему благодарный взгляд, я направилась к Ализе. Она как раз стояла за длинным столом, расставляя тарелки и раскладывая закуски.

– Выглядит чертовски вкусно, – заметила я.

– Благодарю, я сегодня особенно постаралась, – улыбнулась она.

– За такой фуршет должны кучу денег отвалить.

– Глупости, – возразила Ализа. – Хватит и того, что ты добавила к покупкам. Остальное – подарок Лилли от меня. К тому же теперь будет о чем в блоге написать: это тоже дорогого стоит.

С негодованием я пробурчала что-то себе под нос, так и не смирившись с тем, что Ализа не хочет брать деньги. Потом окинула взглядом штатив для камеры – установлен, чтобы через мгновение сделать снимок идеально сервированного стола.

– Как скажешь. – Цапнув канапе с авокадо и сливочным сыром, я сменила тему. – Как дела в колледже? Лекции по праву признали уже видом пыток?

– Все просто супер. Нет, не признали, – фыркнула Ализа. – Вообще-то, стало гораздо интереснее. На прошлой неделе ходили на судебные заседания, а скоро я возьму интервью у федерального судьи. Того самого, что высказывался в защиту смертной казни. Он, разумеется, кругом заблуждается, но дискуссия обещает быть интересной. – Она так восторженно лепетала, что я решила воздержаться от едких комментариев. Остается лишь радоваться, что ее так вдохновляет учеба. А вот я рада, что сбежала.

– Тебе уже прислали ответ? – поинтересовалась Ализа, ловко меняя подносы.

– Пока нет, но, может, на следующей неделе придет.

– Держу пари, тебя примут.

– Будем надеяться.

Месяцами я усердно трудилась, чтобы поступить на факультет искусств. Поругавшись с родителями из-за Эдриана и разрешив все проблемы с Джулианом, я бросила юридический факультет, устроилась на неполный день в магазин комиксов, а все свободное время посвятила работе над «Леди из ночных кошмаров» – краеугольный камень моего портфолио для поступления. До завершения мне еще работать и работать, но роман уже выглядит многообещающе.

– Тебе нужна помощь? – спросила я Ализу.

– Нет, почти закончила.

– Ладушки. Если понадоблюсь – кричи как можно громче.

Она кивнула, а я решила проверить диджея. Мы обсудили кое-какие детали, после чего я огляделась, разыскивая Джулиана. Парень обнаружился в компании Эдриана и Кита. В руках он сжимал два стакана колы.

Я направилась к ребятам и забрала свой стакан.

– О чем говорите?

– Джулис рассказывал о вручении аттестатов, – просветил меня Эдриан.

– Речь у Лилли вышла потрясная.

– Вот он то же самое сказал. А что ее мама?

– Выказывала образцово-показательное поведение.

– А что с ее мамой? – полюбопытствовал Кит, приобняв Эдриана за талию.

– Ах, это! Мы втроем прошвырнулись по магазинам, чтобы подобрать Лилли платье для сегодняшнего вечера, и ее мама намекнула, что неплохо бы больше внимания уделять фигуре. И тут Лилли взбесилась прямо посреди магазина и наорала на нее.

– И что говорила? – Кит округлил глаза.

– Ничего, кроме правды, – пожала я плечами. – Что она разумная взрослая женщина и хорошая мать. Что она надорвала себе задницу, чтобы поступить в Принстон, и не намерена больше выслушивать эту чушь.

– Ох, жаль, меня там не было, – загрустил Эдриан.

– Сцена вышла знатная. Возмущенная до глубины души, миссис Салливан пулей вылетела из магазина, но между делом все-таки извинилась перед Лилли, – сказала я, выискивая взглядом подругу.

В сопровождении Таннера, Линка и родителей Лилли как раз направлялась к гостям. Платье – то самое, в несколько слоев шелка разных оттенков синего – шикарно смотрелось на фоне зелени листвы. Наконец девушку заметили и остальные и встретили аплодисментами. Смущенно опустив голову, Лилли одарила друзей милой улыбкой.

Лилли обошла всех гостей, приветствуя их, а мы с Ализой и Джулианом разнесли шампанское и апельсиновый сок. И вот, когда все формальности были соблюдены, Таннер помог Лилли взобраться на стул – еще одна речь, Лилли должно быть хорошо видно.

Сердце забилось чаще, и мной овладела легкая грусть.

– Всем привет, – робко начала она, разглаживая складки платья. – Благодарю, что пришли на мой скромный праздник. Для меня очень важно увидеть вас всех сегодня, потому что скоро мы с Таннером и Линком уедем в Нью-Джерси. Обещаю, буду часто наведываться домой, но как прежде уже не будет. – Голос сорвался, и даже с такого расстояния я разглядела блестевшие в ее глазах слезы.

От этой картины у меня защемило сердце.

Но Лилли смело продолжила.

– И словами не передать, как сильно я буду по всем скучать. С вами я пережила самые трудные годы жизни, вы помогли мне найти себя. Без каждого из вас, а особенно без моего чудесного сына, я бы не стала тем человеком, которого вы видите перед собой. Вовсе не хочу показаться высокомерной, но мне этот человек очень даже нравится. – Она рассмеялась, и гости последовали ее примеру. – Поэтому от чистого сердца я благодарю вас за дружбу, терпение и поддержку. Спасибо!

Вновь все разразились ликованием, и на щеках Лилли появился румянец. Отвесив поклон, она уже собиралась спуститься, но Таннер остановил ее.

От волнения у меня душа ушла в пятки, и в поисках поддержки я прижалась к Джулиану: мне ли не знать, что сейчас произойдет. Два месяца хранила этот секрет.

– Мне тоже есть что сказать, – обратился к гостям Таннер, но отвлекся на Лилли. Девушка же растерянно искала в моих глазах поддержки.

Я ободряюще улыбнулась ей, но не смогла сдержать предательскую слезу, как назло выкатившуюся не вовремя.

– Лилли, я так горжусь тобой, – продолжал Таннер, взяв ее за руку. – Не только потому, что ты окончила школу с лучшим результатом, но и, что гораздо важнее, потому что ты просто замечательная женщина. Думаю, ты заслуживаешь немного высокомерия. – Он просиял в улыбке, от которой, наверное, растаяло сердечко не только у Лилли, но и у всех собравшихся. – Я повстречал тебя, когда ты была еще маленькой девочкой, мы повзрослели вместе. У нас чудесный сын, за которого я благодарен тебе каждую секунду. Все, кто знает нас, понимают, что этот путь оказался не из легких, но о другой попутчице я и не мечтаю. Я люблю тебя, Лилли, а потому задаю этот вопрос: ты выйдешь за меня?

– Да! – закричала Лилли, прыгая Таннеру в объятия – он даже не успел извлечь на свет маленькую черную коробочку, содержимое которой выбирал с моей помощью. Лилли прижалась к нему и покрывала жаркими поцелуями, смеясь и рыдая от радости, а мы хлопали и радовались за них.

Наконец Лилли отпустила Таннера, он надел ей кольцо на палец, и мы сгрудились вокруг новоиспеченных жениха с невестой, чтобы их поздравить.

Всхлипывая, мы с Лилли заключили друг друга в объятия, и она тут же предложила мне стать подружкой невесты. Дважды меня просить не пришлось: по правде говоря, я уже давно придумала дизайн для свадебных приглашений. Мне уже не терпелось выложить Лилли все идеи, но из-за напора поздравителей мы не смогли сразу же приступить к планированию. Попрощавшись с ней на некоторое время, я присоединилась к Джулиану, болтавшему с Кэсси и Аури.

Приобняв его за талию, я чмокнула его в щечку.

– Я так сильно люблю тебя.

– Следовало догадаться, что ты одна из этих, – тяжело вздохнул он.

– Из кого?

– Из тех, кто ударяется в сантименты, стоит только произнести слово «свадьба», – улыбнувшись, объяснил он и обнял меня за бедра.

– Возможно, но ведь это так красиво, – парировала я. – Два человека решили, что хотят быть вместе до конца своих дней. Пока смерть не разлучит их.

– Ну или адвокат по разводам.

– Не будь таким циником, – закатила я глаза. – Кэсси, скажи ему, что это романтично.

– Это романтично, – подтвердила Кэсси и стянула закуску с переполненной тарелки Аури. – Если я в один прекрасный день и выйду замуж, пусть свадьба будет в стиле «Властелина колец» или «Игры престолов». Там будет… Наверное, последнее может скверно закончиться. Лучше уж «Властелин колец».

– А вдруг твой будущий муж не захочет такого? – поинтересовался Аури.

Кэсси презрительно зашипела.

– Как тебе только в голову могло прийти, что я выйду замуж за человека, имеющего что-то против свадьбы по «Властелину колец». – Она задумчиво прикусила губу. – Еще я бы с удовольствием сходила на свадьбу по «Звездному пути». Как у Лилли с тематическими вечеринками?

– И думать забудь, – ответила я. – Все будет в лучших традициях классических свадеб.

– Вот черт. А что насчет тебя?

– Тоже нет. Когда мы с Джулианом созреем для брака, у нас будет свадьба в стиле супергероев.

– Как жаль, – надулась Кэсси, но уже через мгновение от ее обиды не осталось и следа. – Кто хочет выпить? Я там коктейли видела. «Секс на пляже», давайте включайтесь!

– Сначала мне нужно что-нибудь съесть, – я махнула рукой в сторону стола с едой.

– И мне, – подхватил Джулиан.

– Ну а ты? – Кэсси обратилась к Аури.

– Я с тобой, – кивнул он.

Ребята скрылись в направлении бара. Ой, и длинную же очередь им придется отстоять.

Я тоже собиралась сразу пойти за едой, но Джулиан не выпустил меня из объятий.

Вопросительно я захлопала ресницами.

Мягкая улыбка, радостные искорки в глазах – ох, что-то будет.

– Да?

– Ты сказала «Когда мы с Джулианом созреем для брака».

– Ну да, а что не так?

– Нет. Просто прозвучало так естественно.

– Тебя это пугает? – ухмыльнулась я.

– Ни в коем случае, – покачал он головой. – Я тут подумал, может, нам сделать еще один шаг, прежде чем мы созреем для брака.

Тут проснулось мое любопытство.

– И каким же будет этот шаг?

– Я перееду к тебе.

– Ты серьезно?

– Я целый месяц не ночевал у себя. А Кэсси с Аури только рады будут, если у них появится лишняя комната для костюмов.

Я уже улыбалась во весь рот. А потом Джулиан поцеловал меня. Клятва верности принятому решению. И вдруг, в одно мгновение, мое сердце стало таким большим, что казалось, оно вот-вот разорвет грудную клетку. Год назад, примерно в это же время, я потеряла Эдриана и натерпелась такого страху, что на десять таких, как я, хватит. Но он вернулся и теперь счастлив как никогда прежде, счастлив с Китом. Моя лучшая подруга помолвлена, а все ее желания исполнились. Джулиан готовится стать блестящим архитектором и больше не боится показывать миру свою истинную сущность. То был долгий путь, с каждым днем он все меньше и меньше позволял страхам влиять на его жизнь.

А вот я держала в руках еще не все ниточки для управления своей жизнью. Слишком много оставалось вопросов без ответов. Многое зависело от того, примут ли меня на факультет искусств. Но каким бы ни оказалось решение, я знаю: со мной рядом чудесные друзья и великолепный мужчина. В один славный день я осуществлю свою мечту. Давай, прекрасное будущее, я в нетерпении.

Послесловие

ВНИМАНИЕ!

ПОЖАЛУЙСТА, ЧИТАЙТЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

ТОЛЬКО ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЗАКОНЧИТЕ КНИГУ!

ДАЛЬШЕ СПОЙЛЕРЫ!

«Я транс-человек».

И не имеет значения, признаетесь ли вы в этом впервые сами себе или открываетесь другим людям: произносить эту фразу всегда чертовски сложно, потому что вы уже вообразили себе все худшие сценарии. Но быть трансгендерным человеком – само по себе неплохо. Плохо бывает лишь из-за людей, которые видят в транс-людях проблему. Потому что уж очень многим в этом мире знакомы чувства Джулиана.

Но, к счастью, мы становимся все более заметными. Мы существуем, и у нас есть право жить в соответствии с нашим истинным полом.

Значение термина «транс-человек» весьма широко. Чаще всего его используют для описания людей, которые не идентифицируют или только частично идентифицируют себя с полом, приписанным при рождении. Ни хромосомы, ни внутренние или внешние половые признаки не определяют однозначно пол человека (очень многие люди думают, все именно так и происходит, хотя это верно лишь для большинства). Он в конечном итоге определяется головой.

На самом деле все просто: все, кто чувствует себя мужчиной, – мужчины. Все, кто чувствует себя женщиной, – женщины. Все, кто помещает себя за пределами бинарного спектра, вольны чувствовать себя комфортно.

Независимо от возраста люди изъявляют желание жить в соответствии со своей истинной половой идентичностью. Быть транс-человеком – это не фаза, это решение обрести гармонию с самим собой. Чаще всего это выражается в соответствии тела полу, определяемому головой.

Самосознание «Я – транс-человек» является ключевым моментом для многих. Кто-то внезапно натыкается на это высказывание и в ту же секунду относит его к себе. Для других процесс самопознания – более длительное путешествие, в котором сначала нужно испытать себя. И оба варианта совершенно нормальны. В конце концов, неважно, как вы пришли к этому осознанию.

Для окружающих, особенно для родителей, родственников и друзей, каминг-аут может стать неожиданностью и принести перемены. Часто подкрадывается страх, выдвигаются завышенные ожидания, особенно если человек раньше никогда с этой темой лично не сталкивался. И поэтому, к сожалению, реакция на каминг-аут может быть самой разной.

Презрение матери Джулиана на похоронах его отца показано весьма ярко. Она не принимает путь, выбранный сыном, даже спустя годы после каминг-аута. Это ужасная несправедливость, но, к сожалению, в реальности и такое случается. Трудно постичь, почему некоторые родители так остро реагируют. К счастью, находится множество тех, кто относится к каминг-аутам спокойно и поддерживает своих детей.

И тем не менее я бы хотел сказать им несколько слов:

Уважаемые родители,

Вы не теряете дочь или сына. Вы получаете более счастливого ребенка. Ребенка, который доверяет вам и который просто хочет быть счастливым – с самим собой и в своей жизни. Совершенно нормально и понятно, если каминг-аут поначалу выбьет вас из колеи, но вы заметите, как ваше чадо расцветет. Ваш ребенок не станет другим человеком только из-за того, что возьмет другое имя. Ваш ребенок любит вас и нуждается в вашей поддержке. И про вас (надеюсь) можно сказать то же самое.

Кстати, это относится и ко всем остальным родственникам и друзьям: если человек что-то значит для вас, транс-человек он или нет, не должно играть никакой роли. Потому что меняется не сердцевина, лишь тело, оболочка. Более того, ничего не происходит в одночасье, поскольку путь транс-людей – длительный процесс. Ни в коем случае нельзя употреблять фразы вроде «Это все просто этап», «Ты уверен в том, что делаешь?», «Но я не буду называть тебя… пока ты не сделаешь операцию» и «Для меня ты всегда будешь…».

Транс-человек – это не фаза и не игра, и никто не имеет права судить, является ли другой человек достаточно мужественным/женственным, чтобы к нему обращались по новому имени.

Путь Джулиана – один из многих возможных путей транс-людей. Он предпринял шаги, важные и необходимые для него, чтобы стать довольным собой и своим телом. И даже если есть отдельные шаги, одинаковые для всех, каждый путь все же индивидуален. Некоторые просто меняют имя и пол в судебном порядке (т. е. в удостоверении личности и во всех других документах), другие проходят гормональную терапию тестостероном или эстрогеном, третьи выбирают разнообразные операции по изменению пола.

Шаги, которые предпринимает человек, не мерило того, стал ли он достаточно мужчиной, женщиной, квиром или небинарным. Операции не определяют пол, они являются средством достижения цели – создание тела, в котором человек наконец-то может чувствовать себя комфортно, свободно – «как дома», и поэтому решение о том, делать их или нет, также зависит от каждого человека.

Если вы опасаетесь серьезных изменений характера, можете вздохнуть с облегчением: суть человека в результате не меняется. Если вы всегда были человеком с чувством юмора и гармонии, вы им и останетесь. Изменения связаны, по большому счету, с тем, что человек становится счастливее, увереннее в себе и, возможно, немного более открытым по отношению к другим людям, чем больше он примиряется с собой.

Мы, транс-люди, – не экзотика, не люди, которых можно узнать за километр. Мы не пытаемся привлечь внимание или выделиться как можно сильнее. Совсем напротив. Цель большинства – жить в гармонии со своим телом, совершенно нормально, сливаясь с обществом.

На этом пути многие приходят к согласию не только с собственной идентичностью, но и с сексуальной ориентацией, и важно понимать, что это две совершенно разные вещи. Приставка «транс» не является сексуальной ориентацией. Это гендерная идентичность. Сексуальная ориентация абсолютно никак не связана с идентичностью и у транс-людей так же разнообразна, как и у остальных. Поэтому транс-люди могут быть асексуалами, бисексуалами, гомосексуалами, пансексуалами, гетеросексуалами и иметь другую ориентацию.

И в какой-то момент, как говорят многие, путь транс-человека просто заканчивается.

Вам не придется тратить всю жизнь, объясняя и оправдываясь, кто вы такой. Однажды вы смените имя и документы, переживете самые крупные изменения после гормональной терапии и залечите все шрамы после операций. Да, в какой-то момент возвращается что-то похожее на ощущение нормы (возможно, никогда прежде не испытанное). Однажды все просто закончится. И самое позднее в этот момент, а возможно, и уже в процессе перехода, многие перестают совершать каминг-аут – в этом просто больше нет необходимости.

Напоследок я хотел бы дать всем, кто также является транс-человеком, несколько советов: ищите полную и исчерпывающую информацию о возможных шагах, не верьте первому, что вам говорят. Обменивайтесь сведениями с другими людьми через социальные сети, форумы и местные группы помощи и разыскивайте поддержку. Вы не одиноки, есть много людей, которые чувствуют то же самое, что и вы. Мы все нормальны.

Поскольку путь представляет собой длительный процесс, правильно и разумно снова и снова размышлять, пересматривать и, если необходимо, менять решения – все мы люди. Это ваш путь, ваша жизнь, а значит, и ваши решения.

Что бы вы ни делали, оставайтесь самими собой. Не стоит притворяться ради других людей. Поэтому так важно прислушиваться к себе. Только вы знаете, что правильно, а что нет, что лучше, а что хуже.

Сделайте все возможное, чтобы стать счастливым. Оно того стоит – обещаю!

Торбен Румп

Благодарности

В книге «Кто-то новый» рассказывается история, которую я не смогла бы изложить на бумаге без посторонней помощи. Больше всего я признательна людям, которые помогли мне лучше понять Джулиана. Благодарю Эдриана за его открытость и за то, что он так неутомимо отвечал на все вопросы. Торбену спасибо за посвящение и прекрасное послесловие. Линуса я бы хотела поблагодарить за то, что он открыл мне глаза на многие вещи. А также спасибо Бенджамину за честный отзыв. (Да, я действительно распечатала его.) Вы четверо оказались ценными помощниками в работе над книгой.

Моя благодарность адресована и другим замечательным людям, которые поддерживали этот проект своим временем, знаниями и словами: Иво, Айви, Саския, Каро, Нина, Дана, Сюзанна, Анабель, Верена, Таня и Эйприл.

Разумеется, в этот список также входят издательство LYX, Стефани Бабли, Руза Келава и Симон Деко. Спасибо, что доверяете мне и имеете смелость позволить мне рассказать такую историю, как «Кто-то новый». Я также благодарю остальных членов команды LYX за их неустанную поддержку: Симону Белак, Момке Замхофер, Анну Фохс и всех остальных, кто помогает за кулисами воплощать мои романы в жизнь.

Спасибо также Габриэлле Буйдосо за очаровательные иллюстрации Джулиана и Мики, которые можно найти в специальном издании романа.

Кроме того, как всегда, я благодарю литературное агентство и моего агента Маркуса Михалека, мою семью и вас, моих читателей. Надеюсь, вам понравилось читать книгу «Кто-то новый» так же, как мне понравилось ее писать. История Мики и Джулиана всегда будет занимать особое место в моем сердце, и поделиться ею с вами было для меня огромной радостью. Я надеюсь, вы прочитаете следующий роман и присоединитесь к Кэсси и Аури в их путешествии.

Продолжение книги