Пуля рассудит бесплатное чтение

Владимир Колычев
Пуля рассудит

Лучшая криминальная драма

Часть первая

Глава 1

Злится зима, не хочет уходить, хлещет по щекам ледяным ветром, все норовит сыпнуть за ворот колючего снега. Натужно вгрызается в мерзлую землю экскаватор, расталкивают песок бульдозеры, гулко и тяжело хлопают откидные борта самосвалов. У строителей свой график, им зима не указ, дорожную развязку нужно закончить к сроку, иначе премий им не видать. Даже случайно вскрытое захоронение не помешало строителям работать дальше, оно лишь ненадолго притормозило процесс прокладывания дороги.

А захоронение криминальное: два брошенных вповалку тела со следами насильственной смерти. Плоть разложилась, смешалась с землей, одежда сгнила, зато волосы хорошо сохранились у обеих женщин, особенно у той, которая лежала в общей могиле сверху. Останки уже эксгумированы, тела покоятся на черном целлофане, истлевшие лица закрыты, и лишь волосы шевелятся на холодном ветру. Майор Прокофьев в уголовном розыске уже четырнадцать лет, на своем веку он много чего повидал, но все равно не мог удержать взгляд на полусгнивших останках. Истлело почти все, хорошо сохранились только волосы и туфли на шпильках, что указывало на их принадлежность к женскому полу. Страшно, тошно, а работать надо. Нужно думать, вспоминать, анализировать. Судмедэксперту же снова уже в лаборатории придется ворошить полуистлевшую плоть, подтверждая на сей раз официально свое же первоначальное предположение: женщины были застрелены, и в одном теле нашлись пулевые отверстия, и в другом.

Трупы еще не увезли, криминалисты только заканчивают работу, а стройка уже шумит.

— Холодно, — сказал Паша Луков, оттянув и тут же отпустив полы расстегнутой куртки.

Прокофьев бросил на подчиненного быстрый взгляд. Бравирует парень, нарочно держит куртку нараспашку. Но ему-то можно, здоровья ему не занимать, грудь у него широкая, дыхание сильное — спирометр зашкалит, если дунет. Высокий, с располагающей внешностью — открытое светлое лицо, ясный взгляд. И язык хорошо подвешен. Говорят, сначала язык родился, а затем сам Паша.

— Следы остыли, — добавил Саша.

Он тоже Луков, и такой же любитель поговорить. Та же стать, тот же ясный лик, что и у брата. И язык родился раньше его. Паша и Саша не просто братья, они близнецы.

— Холодный след, — согласился Паша.

— А ты попробуй его согреть, — усмехнулся Прокофьев.

Сначала парень покосился на брата, который с улыбкой до ушей заключал в объятия воображаемую девушку, затем глянул на своего начальника.

— Товарищ майор!

— Силой мысли попробуй согреть, — пояснил Прокофьев. — Что за дорога? Что за место?

Трасса федеральная, можно сказать, главная транспортная артерия областного центра, место шумное, оживленное, неподалеку стоянка для дальнобойщиков. До того как начались строительные работы, здесь паслись проститутки, здесь же с них стригли деньги.

— Лесополоса здесь была. — Саша пнул заледеневший кусок слежавшегося снега.

Луковы в отделе недавно, чуть больше года в строю, но до своего перевода в управление уголовного розыска они успели набраться опыта в ОВД Заводского района. И криминальную историю родного города знали не понаслышке.

— И лесные нимфы… — кивнул Паша. — Здесь их и похоронили.

— Если покойные девицы — проститутки, значит, убил их Карамболь, — предположил его брат.

— Карамболь — птица важная, сам он вряд ли станет убивать…

— Значит, будем работать с его выводком. Возможно, кто-то из его сутенеров отличился, — с изрядной долей уверенности сказал Прокофьев.

— А клиенты не в счет?

Прокофьев качнул головой. Даже маньяк не стал бы насиловать и тем более убивать проститутку там, где снял ее.

Это мог сделать только сутенер, обнаглевший от безнаказанности. Причем сделать мог в назидание другим проституткам, у них на глазах. Этих девочек и нужно найти, чтобы из разряда очевидцев перевести в категорию свидетелей. Луковы этим и займутся.

* * *

Женщина делает мужчину мужчиной. Лариса согласится с этим легко и приведет в подтверждение тому сотню примеров. И в первую очередь покажет на собственного мужа, расскажет, как лепила из него мужчину. Это ведь она заставила Аркадия уволиться с работы и заняться бизнесом. Нет, это не он пахал как папа Карло, с утра до темна развозил товар по адресам, создавал и продвигал собственную онлайн-сеть сбыта, это она выводила его в люди. Спасибо ей за то, что считала мужа за человека, гордилась им, ему без этого лечь и умереть. Ха-ха!

— Сука ты! — Сарычев угрожающе надвигался на жену.

Сын в школе, дочь в садике, в доме только он и Лариса, никто не мешает — можно заняться любовью. Но хочется только ему, а она — в штыки. Нет, и точка!.. И вчера так было, и на прошлой неделе, а сегодня коса нашла на камень. Аркадий не выдержал, психанул.

— Я сука?! — взвилась она.

— Извини, погорячился! — фыркнул он. — Сука хотя бы дает, а с тобой импотентом станешь!

— А ты Зайке своей морковку присунь!

— Ну было пару раз, и все! — скривился Сарычев.

Любил он баб, но подолгу рядом ни с одной юбкой не задерживался. А вот на Ларису в свое время запал по-настоящему, любовь, можно сказать, нагрянула. Красивая она баба, сексуальность из нее так и прет. Девять лет в браке, и ни одного, считай, адюльтера. Ну если махнуть рукой на Зойку и Вику, с которой действительно было всего пару раз. С Зойкой было больше, но Лариса о ней не знала. Однако и на ту Аркадий махнул рукой, и на другую.

— Но ведь было!

— Забыли!

— Ты забыл! А я нет!

— Да нет, и ты забыла. Пока все хорошо было. А как проблемы у меня начались, так все вспомнила!

Первое время торговля шла хорошо, стройматериалы расходились как горячие пирожки, Аркадий дом построил, машину хорошую купил. А еще он решил расширить бизнес, набрал кредитов, уверенный в том, что отобьет их в ближайшем будущем, но дело неожиданно застопорилось, люди почему-то вдруг резко перестали строить дома, а крупные заказчики мелкими поставками не особо интересовались. Торговля забуксовала, прибыль ушла в минус, начались проблемы, хоть дом продавай.

— Ты еще заплачь! — усмехнулась Лариса.

— Что?! — вскинулся Сарычев.

— Вдруг я тебя пожалею!

— Пожалеешь, — кивнул он, укладывая руки жене на плечи.

К самой шее пальцы приблизил и взглянул так, будто собирался ее задушить. Аркадий умел так смотреть — жестко, пронзительно, вот и сейчас взглянул свирепо, вселяя в нее страх. Она уже почувствовала, что перегнула палку, глазки забегали, женщина уже не прочь была отступить в тихую гавань. А он мог устроить ей затишье, но только после бури. И чем скорее она это поймет и склонит перед ним голову, тем быстрей он закончит бушевать. А она уже, похоже, на правильном пути к полному взаимопониманию.

— Очень сильно пожалеешь!

— Не надо.

Лариса мягко взяла его за предплечья, и он позволил ей развести руки в стороны. И торжествующе улыбнулся, когда она прижалась к нему. В этот момент и зазвонил звонок — резко, тревожно, требовательно.

Глянув в окно, Сарычев поморщился. Предчувствие не обмануло, на дороге у черного джипа стоял громила Сивый. Темно-синий приталенный костюм, белая водолазка, стильное полупальто нараспашку, вроде бы цивильный вид, но бандитская сущность лезла наружу, как вековая ржавчина сквозь тонкий слой краски. Холодный, бездушный взгляд, нахальная ухмылка уверенного в себе зверя, поза сытого, но готового к нападению хищника. Своим видом Сивый мог нагнать оторопь на кого угодно. А если знать, как легко он убивает…

— Кто это? — Встревоженная Лариса прижалась к мужу.

— Риелтор, — хмыкнул Сарычев.

— Ты выставил дом на продажу? — отталкиваясь от него, возмущенно спросила она.

— Они выставили… Я сейчас!

Сарычев спустился вниз, открыл калитку и увидел широкомордого типа с раскосыми глазами под сросшимися на переносице бровями. Мохнатая меховая шапка, такой же пышный воротник. Взгляд бараний, оскал волчий, смех обезьяний. Тихий смех, почти неслышный, но противный.

Кайман стоял у Сарычева на пути, а ему нужно было к Сивому, обойти препятствие не позволяла гордость. Сарычев стремительно надвинулся на бандита, а комплекция у него внушительная, удар тяжелый, если сам Рубец это знал, то Кайман должен был о его силе хотя бы догадываться.

А Рубец знал, кто такой Аркадий Сарычев.

Они росли на одной улице, вместе гуляли с девчонками, дрались на дискотеках, попали в одну плохую компанию, которая разводила лохов на бабки. Аркадию и Гуслику хватило ума завязать с уголовщиной, а Рубец пошел дальше по криминальной стезе, загремел на зону, за первой ходкой последовала вторая. Сейчас Рубец на коне, девочками заведует в системе Карамболя и на быстрых кредитах капусту рубит. Аркадий по старой памяти не раз уже обращался к нему за помощью и всегда закрывал долги вовремя, но в этот раз взял чересчур много, а расплатиться не получается. Рубец уже не впервой людей засылает с требованием вернуть деньги, возможно, это последнее напоминание.

— Отвали!

Кайман задумался всего лишь на мгновение, Сарычев же отчаянно пер напролом. Он надвигался на бандита, убеждая его и себя в том, что не боится. Он не должен бояться смерти. Если ему суждено умереть, то он умрет, смерть не так страшна, как кажется. Тихо там, по ту сторону жизни, покойно, может быть, даже уютно. А за жену и детей переживать нечего, Лариса баба красивая, найдет себе успешного мужика, он и ее пригреет, и детей.

Но умирать Аркадий не собирался. Если вдруг что-то не так, он сам возьмется за нож, сам убьет всех своих врагов и с Кайманом расправится, и с Сивым, и с Рубцом. Он сможет, он точно сможет, потому что верит в себя. Есть в нем порох, который может вспыхнуть. И пусть бандиты это знают.

Кайман интуитивно почувствовал внутреннюю силу, его настрой и посторонился. Сивого Сарычев таранить не собирался, остановился в двух шагах от него. И в лоб проговорил:

— Я же сказал, что решу вопрос!

Сивый качнул головой, оценивающе глядя на него, усмехнулся. Может, Сарычев и произвел на него впечатление, но право на льготы ему это не дает. Ни скидок не будет, ни отсрочек.

— Дом у тебя ничего так, — сказал он, глянув на ухмыляющегося Каймана.

— Иди ты мимо!.. А деньги будут послезавтра.

— Это твой последний срок. И последнее слово, — хищно сощурился Сивый. — И мое тоже. Если нет, ты знаешь, что с тобой будет.

Сарычев кивнул. Он хорошо знал, с кем имеет дело. Если Сивый сделал предупреждение, то после него последует только пуля в лоб или нож в горло. А грохнуть должника он мог прямо сейчас. Дом на окраине города, слева-справа сплошь незаконченные новостройки, прямо, за дорогой, чистое поле, за ним лес. Свидетелей нет, запросто можно убить. Сарычеву стоило немалых сил сохранять спокойствие и невозмутимость.

— Я тебя услышал.

— Ну бывай!

Сивый повел рукой вроде бы неторопливо, вальяжно, но тут же неожиданно пришел в движение, а сила в нем зверская.

И все же Аркадий не ударил в грязь лицом. Он вовремя уловил момент атаки и превратился в статую. Сивый тяжело толкнул его в плечо, но Аркадий даже не шелохнулся. И при этом он думал о том, что убьет и Сивого, и его подручных, потому что другого выхода нет и не предвидится. Не будет у него денег к сроку, не сможет он рассчитаться с самым опасным своим кредитором.

Бандиты уехали, а он все стоял на холодном ветру и думал, что ему нужен ствол. Не обращаться же в банк за рефинансированием, да и не дадут ему новый кредит, пока не расплатится по старым счетам.

* * *

И стройка шумит, и дорога гудит — фуры едут в город одна за другой. А на стоянке у дальнобойщиков тихо, даже ветра нет. И девочка у «КамАЗа» околачивается, ходит по кругу, то ли ищет кого-то, то ли согревается. Потасканная такая девочка, страшненькая, как жизнь сапожника в запое. Холодно ей, юбка короткая, колготки хоть и шерстяные, но тонкие, а куртка и вовсе на рыбьем меху. Ей бы в кабину, в тепло да кофейку попить, чем не счастье для «плечевой»?

— Тепло ли тебе, девица? — Саша надвинулся на проститутку, как Морозко на замерзшую Настеньку, заставив прижаться задницей к топливному баку.

«Девочка» озадаченно хлопала глазами, глядя на него. Вроде бы приличный на вид парень, благообразной внешности, и вдруг такие манеры.

— Говори, что тепло, а то без подарков останешься, — в шутку посоветовал Паша.

— Вы близнецы? — вымученно улыбнулась несчастная «плечевая».

— Сказочные. — Саша раскрыл свои «корочки». — Из уголовного розыска. Старший лейтенант полиции Луков!

— Аналогично, — кивнул Паша.

— Так я ничего такого…

— И зовут тебя никак?

— Эльза… В смысле Лиза… Я просто так тут…

— Вот с этого, Лиза, все и начинается, сначала просто тут, а потом раз, и уже конченая проститутка, — усмехнулся Саша.

Он уже вернул удостоверение на место, а сейчас вынимал из того же кармана плоскую фляжку.

— Это вы о чем?

— А ты не такая? — Саша открутил у фляжки пробку, вкусно пахнуло коньяком.

— Нет!

— Жаль.

Саша закрутил пробку на фляжке.

— Ну, если только иногда, — сглотнув слюну, призналась Лиза.

И в награду за честность получила заветную фляжку, к горлышку которой тут же припала. Братьев не смущало, что девица может быть заразная, после нее никто из них пить из фляжки не собирался. На службе они, нельзя им сейчас. Да и желания нет: непривычны братья к алкоголю. По праздникам могли выпить, в хорошей компании, но точно не с проституткой. Фляжку Саша носил на всякий случай, вдруг пригодится, и в целях самозащиты. Отец подарил ему эту фляжку, когда узнал, где им с братом придется служить. Он сам когда-то работал в уголовном розыске, и такая же стальная фляжка однажды спасла ему жизнь, задержала у сердца бандитскую пулю. Точно такой же оберег он подарил и Паше: у близнецов все должно быть одинаковым.

— Хватит! — Саша отобрал коньяк.

— Да я только согреться, — вздохнула Лиза.

— Согреешься, — пообещал Паша. — Если расскажешь, кто у вас из девочек носит подвязку на правом бедре.

— Подвязку? — задумалась Лиза.

Паша кивнул, подтверждая. Обнаруженных вчера покойниц закопали без сумочек, ни документов при них, ни личных вещей не оказалось, если не считать нательных крестиков, тюбика губной помады и конвертика с презервативом. Предположительно, трупы пролежали в земле два с половиной года, гнилостные изменения сожрали папиллярные узоры на пальцах, зато сохранилась татуировка на ноге у блондинки, хоть и с трудом, но ее удалось прочитать. Да и дактилоскопию можно было провести, но требовалась специальная экспертиза, а для этого нужно время.

— Татуировка на верхней части бедра. В виде кружевной подвязки с бантом.

— А зачем?

— Зачем носит?

— Зачем вам?

— Может быть, в отделение проедем? Там тепло, — усмехнулся Саша.

— Ага, и субботник! — совсем невесело фыркнула Лиза.

Паша выразительно глянул на брата. Об отделе внутренних дел Западного района ходила недобрая молва, в прошлом году задержали заместителя начальника полиции по охране общественного порядка этого района. Ему вменялось кроме ряда должностных преступлений еще и покровительство проституткам и их сутенерам. Именно поэтому Прокофьев не рекомендовал обращаться за содействием в уголовный розыск Западного района: возможно, к убийству причастен кто-то из действующих сотрудников полиции, а информация — субстанция повышенной текучести.

— И часто привлекают? — спросил Саша, с недоверием глянув на Лизу.

Он бы на такое добро и даром не позарился. Так же, как и Паша.

— Ну, мне как-то везет, — не очень весело улыбнулась она.

— И давно везет? Давно работаешь?

— Почему работаю? Может быть, по зову сердца?

— Не знал, что проститутками становятся по зову сердца, — хмыкнул Саша.

— И согреться не дашь? — уныло спросила Лиза.

Вместо ответа получила фляжку — с остатками коньяка.

— Лет пять уже работаю, — сделав несколько глотков, призналась она.

— Значит, должна знать блондиночку с чернильным бантом.

— Ну знаю одну, Инга зовут, по саунам отрабатывает.

— Живая?

— А что ей там в тепле сделается? — Лиза с жадностью глотнула из фляжки.

Паша мысленно перенесся в горячую сауну и улыбнулся. А что, неплохой метод работы, сидишь в банной тунике и с веничком, вызываешь проституток, допрашиваешь. И тепло, и бегать с высунутым языком не надо.

— Значит, нас другая блондинка интересует.

— Какая другая?

— Мертвая… Причем уже давно мертвая. Два с половиной года как похоронили.

— А почему мертвая? — нахмурилась Лиза.

— Потому что убили ее. Двумя выстрелами в живот. Здесь где-то и убили… — Паша обвел рукой пространство вокруг себя. — Ты тоже здесь где-то работала?

На самом деле в блондинку не только стреляли, судмедэксперты обнаружили на руке колотую рану: похоже, кто-то ударил ее ножом незадолго до смерти. Рана прижизненная, эксперты в этом не сомневаются.

— Ну и здесь бывало, — задумалась проститутка, косо глянув на полицейского.

— Летом тринадцатого?

— Ну и летом…

— Кого у вас там убили?

— Не знаю… — кусая губы, пожала плечами Лиза.

— Никто из ваших не пропадал? — Паша с подозрением смотрел на нее.

— Ну как не пропадал… Бывало, уедет и с концами…

— С кем бывало?

— Ну, с Янкой было… Она потом аж через два года нашлась… Летом тринадцатого, говорите?… Меня саму тогда аж во Владивосток завезли, я там еще по кораблям с месяц… Нет, не слышала я, чтобы у нас тут кого-то убивали!.. — Лиза с решительным видом протянула Саше фляжку.

— Не знаешь или боишься говорить? — Паша проницательно смотрел на девицу.

— Не знаю. — Лиза отвела взгляд в сторону.

— Презервативы с собой носишь? — с усмешкой спросил Саша.

— Могу показать… Вы же на машине?

— Гроб с собой тоже носи. Или ты думаешь, что тебя не грохнут?

— За что? Я ничего такого!..

— А подружки твои, которых вчера откопали?

— Да не подружки они… — Лиза спохватилась, прикусила язык.

— Что не подружки? Ты говори, говори…

— Не знаю я ничего! — мотнула головой девушка.

— Они не подружки или тебе не подружки?

— Кто они?

— Знаешь ты все, знаешь. — Саша в упор смотрел на проститутку, но та упрямо качала головой, отказывая ему в информации.

— Не знаю!

— Знаешь!

— Да он убьет меня, если я скажу!

— Кто он?

— Все, больше ничего не скажу! Ничего!..

Из-за кабины показался долговязый сухопарый мужчина с острым кадыком и желтизной в усталых глазах.

— Ты здесь? — спросил он, с кислым видом глядя на Лизу.

Братьев Луковых он, казалось, и вовсе не замечал. Разблокировал с пульта дистанционного управления центральный замок, распахнул дверь и кивком указал проститутке на рабочее место, но Паша взял ее за руку, не позволив скрыться в кабине. Он понимал, что Лиза не сдаст убийцу, но все же она свидетель, и отпускать ее никак нельзя.

Глава 2

Чайная роза, трюфели с коньяком, бутылочка ликера: к любимой женщине с пустыми руками не ходят. Нажимая на клавишу звонка, Сарычев думал о том, как вспыхнут глаза у Вики, она ведь уже и не думала увидеть его в своем доме, и вдруг — чудо. Но дверь ему открыл высокий смазливый парень с голым, крепко накачанным торсом. Его кубикам пресса на животе можно было позавидовать.

— А где Вика?… — спросил Сарычев. И тут же, пристыдив себя за растерянность, пошел в атаку: — Только не говори, что ты за нее?

— Я и не собирался! — Парень предостерегающе качнул головой.

Он не советовал гостю задираться, а то ведь и по голове можно получить.

— А лифчик чего не надел?

— Пошел ты на хрен!

Парень повел плечом, собираясь закрыть дверь, но, передумав, напротив, распахнул ее. За что и поплатился. Сарычев рубанул его кулаком в лоб. Он умел бить кулаком точно молотом, способным проломить череп; сколько раз эта «коронка» его выручала и сейчас не подвела. Череп он, правда, парню не проломил, да и качок даже не упал, но взгляд у него поплыл, голова закружилась, координация движений нарушилась.

Сарычев не стал ждать, когда противник придет в чувство, ударил его ногой — мощно, с оттяжкой, в пах. А когда парень согнулся в поясе, правой рукой взял голову в захват. Другой же рукой закрыл за собой дверь. И встал на колено, заставляя противника еще сильнее согнуться в поясе.

— Ты кого на хрен послал, пряник?

— Не знаю, — простонал парень.

Он мог пнуть Аркадия или хотя бы попытаться вырваться из захвата, но стоял, не двигаясь, как бычок в стойле. Понял, что, если станет сопротивляться, будет только хуже, и правильно, Аркадия лучше не злить. Он ведь и до смерти забить может.

— Не знаешь?… — засмеялся Сарычев. — А то, что я за Вику спросил, ничего?

— Нет ее дома.

— Но ведь будет.

— Нуда…

— А кто ее будет?

— Что будет? — дернулся качок.

Сарычев с силой оттолкнул его от себя и раскинул руки, предлагая продолжить схватку. Он готов был убивать, и парень это почувствовал, позорно спасовал, отвел взгляд.

— Я ее буду иметь, понял?

— Да иди ты! — буркнул «пряник».

Сарычев хотел его всего лишь пугнуть, но не смог остановиться и от всей души въехал кулаком в ухо. На ногах парень снова устоял, но сдачи отсыпать не решился.

— Уходишь ты… Или будешь смотреть, как мы с Викой?

— Не будешь ты!

— А по рогам? — замахнулся Сарычев.

— Вика на пятом месяце!

— Да ну!.. А чья работа?

— Ну-у…

— Моя работа!.. — убеждая себя в этом, кивнул Сарычев.

Возможно, Вика залетела не от него. Ему-то без разницы, но вдруг она заявит на него права как на отца своего ребенка? Он-то, конечно, переживет, но лучше переложить возможные проблемы на другого человека.

— Это неважно… — вздохнул парень.

— Это важно!.. — Сарычев с размаха опустил руки на его плечи, с силой надавил, заставляя сесть на диван. — И я не могу отдать Вику абы кому!.. Ты кто такой?

— Леша я.

— Леша он… Чем занимаешься, Леша? Где работаешь? Как будешь содержать Вику?

— Содержать?

— А как ты думал, взялся за гуж… Короче, не пей из чужого корыта, козленочком станешь! — стебался Сарычев.

— Не козленочек я!

— А кто?

— И работаю в серьезной конторе, — шмыгнул носом Леша.

— Что за контора?

— Инкассатор я.

— И что, много зарабатываешь?

— Не так уж много, но и немало… И на жену хватит… ну, и на Вику…

— И на жену?… — удивленно повел бровью Сарычев. — Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь. Жена, сын у меня есть…

— Жены уже не хватает?

— Да хватает, — пожал плечами парень.

— Какого ж ты хрена к Вике полез?

— Так влюбился… Сам не понял, как влюбился…

— Вика — твоя ошибка!

— Ну не знаю.

— А за ошибки нужно платить. Инкассатор, значит?

— Инкассатор, а что?

Сарычев заглянул в бар, щелкнул пальцем по бутылке «Джека». Ликер — это для баб, для мужского разговора нужно что-нибудь покрепче. А виски у Вики есть. И газовый пистолет, переделанный под боевой, тоже имеется. Ствол Аркадию нужен, но сначала выпить. И обсудить один очень интересный вопрос.

* * *

Среднего роста, неприметный, взгляд спокойный, невызывающий, и в голосе ничего примечательного. Свою карьеру полковник Шимановский начинал в Комитете государственной безопасности, работал в наружном наблюдении, в эту службу только таких, неприметных, и брали. После развала Союза перешел в систему МВД, где без малого оттарабанил двадцать лет опером. В звании майора собрался на пенсию, когда его наконец заметили и выдвинули, махнув рукой на серую внешность. Он возглавил управление уголовного розыска, стал настоящим полковником — причем во всех отношениях. Не так давно Прокофьев был с ним на равных, но Андрей Васильевич этого как будто и не помнил. Нос он не задирал, но со своим бывшим напарником обращался так, будто всю жизнь ходил в больших начальниках. А чаем все равно угостил, это дело у него святое. И самовар в углу кабинета, и шерстяная баба на чайнике, кружки фарфоровые, из лихих девяностых. Пуд соли они вдвоем съели, не меньше.

— Что там у нас относительно трупов на Тамбовском шоссе? — спросил Шимановский, отхлебнув из чашечки. — Кто такие, я так понял, неизвестно.

— Луковы на проститутку вышли, некто Дятлова Елизавета Михайловна, не привлекалась, но пальчики в картотеке есть. Похоже, она знает покойниц, знает, что случилось, но говорить пока боится. Ничего, отогреют, разговорят.

— А пальчики? Что пальчики?

— Сыроедов обещает пальчики с покойниц снять. Может, и у них приводы имелись. Если проститутки. Не зря же Дятлова их знает.

В дверь постучались.

— Сейчас! — Шимановский начальственно подобрался, но голос все равно прозвучал тихо.

Впрочем, его услышали — в дверь больше не стучали.

— Новость стучится… — кивнув на дверь, с усмешкой сказал Шимановский.

— Хорошая?

— Помнишь, мы о кабинетном спецназе говорили?

— Говорить говорили… — Прокофьев осторожно глянул на своего начальника.

Работа у них суровая, клиентура, мягко говоря, жесткая, под пули ходить как с добрым утром. Силовая поддержка, конечно, не заставляет себя ждать, ОМОН прибывает, как правило, по первому требованию, но хотелось бы иметь группу особого назначения в штате отдела, чтобы всегда под рукой была и без всяких запросов привлекалась в случае необходимости к делу. Неужели Шимановскому подвластно волшебство?

— Ну вот и принимай пополнение, — улыбнулся полковник. — Пока только две боевые единицы. Зато какие!

— Какие?

— А вот это не очень хорошая новость… Не очень плохая, но и не очень хорошо.

— Не очень хорошая или не очень хорошо?

— В том-то и дело…

В дверь снова постучали.

— Сейчас сам увидишь… Войдите!

В кабинет одна за другой вошли две девушки: стройная худосочная шатеночка с голубыми глазами и полногрудая брюнетка с приятными изгибами тела. Короткие стрижки, белые рубашки, наглаженные мундиры, на каждом просвете по звездочке. Совсем еще молодые, но уже бывалые, видавшие виды, если судить по загадочной снисходительности в их взглядах, за которой угадывалась мудрость побывавших в серьезных переделках людей.

Прикладывая ладонь к пилотке, шатеночка даже не шевельнула ногой, но Прокофьев услышал щелчок, с каким соприкоснулись каблучки. Во всяком случае, так ему показалось.

— Товарищ полковник, младший лейтенант Феоктистова прибыла!..

Шимановский махнул рукой, отметая формальности, но не тут-то было, Феоктистова не собиралась останавливаться.

— Для прохождения дальнейшей службы в должности помощника оперуполномоченного уголовного розыска!..

Она ясно, казалось, осознавала свое подчиненное положение, но при этом смотрела на Шимановского сверху вниз. Прокофьева она как будто и вовсе не замечала.

И у брюнетки взгляд как будто стеклянный, казалось, она смотрела на мир через окошко в штурмовом щите спецназовца. И представилась она также по всей форме: «Младший лейтенант Сальникова, помощник оперуполномоченного…»

Не существовало в штате отдела такой должности, но иногда вакансия возникала, когда требовалось принять в работу стажера или еще какого-нибудь временного сотрудника. Возможно, этот кабинетный спецназ в юбке такое же мимолетное явление. Майор Прокофьев озадаченно смотрел на девушек. Может быть, Шимановский выбил две постоянные штатные единицы для отдела, если так, то, с одной стороны, это хорошо, но с другой — для сплоченного мужского коллектива женщины — это сладкий яд. Братья Луковы не женаты, холостяковал и старший оперуполномоченный майор Бордов. Капитан Ярыгин вроде бы счастлив в браке, но вдруг пойдет вразнос под чарами той же Феоктистовой, она как раз в его вкусе. Да и сам Прокофьев не святой, тем более что в семье у него далеко не все гладко. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Хотелось бы в это верить.

* * *

На улице собачий холод, а в кабинете тепло, и белесая дымка рисует узоры над гладью крепко заваренного чая. Лиза с удовольствием отхлебнула из стакана, но тут же с надеждой и выразительно глянула на Пашу. Чай хорошо, а с коньячком лучше. Крепости в напиток ей добавил Саша. Открутил пробку у своей фляжки, налил в стакан коньяку.

— А у вас тут неплохо, — сказала проститутка.

В управлении всего три камеры для задержанных, Лизе предоставили самую лучшую, Паша даже позаботился о теплом одеяле и чистом белье на ночь. Дальнобойщики о таких удобствах для проститутки вряд ли думают.

— Будет еще лучше. Чай допьешь, и на все четыре стороны. — Саша кивком указал на дверь.

Не располагал он правомочиями задерживать гражданку Дятлову, а она все-таки провела ночь за решеткой. Все, больше держать ее никак нельзя, а то вдруг жалобу прокурору настрочит, да еще и за упущенную выгоду истребует.

— А поговорить?

— Да? Ну тогда расскажи нам о своих недетских страхах, — усмехнулся Паша.

И так они вчера водили хороводы вокруг Дятловой, и эдак, а каравай так и не испекли. Болтовни было много, но ничего конкретного. Только намеки. Да, погибшие были проститутками, но кто их убил, за что, этого Лиза так и не сказала. Но стрелял, видимо, кто-то из сутенеров, из тех, кого она очень боялась.

— Нуда, боюсь… — кивнула проститутка. — Вы его отпустите, а он потом на мне отыграется.

— Кого отпустим? — Обнадеженные репликой девушки, братья переглянулись.

— Кого-кого… Сволочь редкостная, знали бы вы, сколько я от него натерпелась, — с видом невинной жертвы вздохнула Дятлова.

— Кто сволочь?

— Но Витя никого не убивал!

— Витя?! — оживился Саша.

— Когда фура идет, она ветер за собой несет. Этим ветром девчонок к нам и занесло, — уныло усмехнулась Лиза. — Я даже не знаю, откуда они. Знаю только, что их здесь высадили. Им бы на автобусе да обратно, а они сниматься стали, ну а наши девчонки этого не любят.

— Значит, конфликт был?

— Был. И нож был. Бабочку срезать…

— Был нож! — Саша глянул на Лизу как охотник на добычу.

— А она руку под нож подставила и давай орать, типа, вам всем здесь кранты, пацаны подъедут, всех завалят! Руку сильно порезала, кровь хлещет, а тут Витя… — Дятлова замолчала, не желая продолжать.

— Витя ее и положил?

— И одну, и вторую, — дополнил слова брата Паша.

— Я этого не говорила!

— Но было же!

— Ничего больше не скажу, хоть убейте!

— Значит, Витя?

— И про Витю ничего не говорила, — упрямо мотнула головой Лиза.

Открылась дверь, в кабинет вошел майор Прокофьев. Если он производил впечатление грозовой тучи, то девушек, которых он вел за собой, можно было сравнить с лучами солнца, выглянувшего вдруг из-за облаков. Темноволосые, со светлыми лицами, обе симпатичные, но глаза как будто в тумане. Важные, неприступные, себе на уме. Голубоглазая шатеночка глянула на Сашу снисходительно, интерес во взгляде далекий, рассеянный.

— Это у нас кто? — спросил Прокофьев, глядя на Дятлову.

Роста он чуть выше среднего, плечи далеко не самые широкие, но сам плотный. Не громила он по своей фактуре, но выглядел мощно, тяжеловесно. А сила в руках у него действительно недюжинная, подковы он не гнул, но, если сделает это, Саша не удивится.

— Проза жизни, — улыбнулся Паша, настороженно глядя на брюнетку.

Не нравилась ему ее бездушная дымка в черных глазах. Уж кто-кто, а Саша чувствовал настроение брата.

— Или просто лирика будней.

— Лирика может пока отдохнуть, а будни — за мной! — Прокофьев кивком показал на стеклянную перегородку, за которой находится его кабинет.

Саша кивнул, глядя на своего начальника. Прокофьев — мужчина брутальный, черты лица негрубые, правильные. Женщинам такие мужчины нравятся, но Прокофьеву с личной жизнью как-то не очень повезло. Саша видел его жену: неуклюжая, некрасивая, и если бы она хотя бы стремилась стать лучше, так нет, желание работать над собой умерло в ней вместе с замужеством. А ведь Марине Георгиевне лишь немногим больше тридцати. Но удивительно другое, Прокофьев не изменял своей жене. Во всяком случае, Саша ничего подобного про него не слышал. Никто не знал о его тайных романах, возможно, из-за отсутствия таковых.

Прокофьев знаком предложил девушкам сесть, но ни одна даже не глянула на стулья за приставным столом. Настаивать начальник не стал.

— Прошу любить и жаловать, младший лейтенант Лидия Феоктистова и младший лейтенант Раиса Сальникова. Переведены к нам из отряда полиции особого назначения.

— Старший лейтенант Луков-старший. — Саша нарочно взглянул туманными глазами, изображая из себя невероятно крутого оперативника, изнывающего под тяжестью боевых заслуг.

Он не воображал себя крутым, просто передразнивал девушек. В спецназе они служили или где-то в тылу снаряды считали, проще нужно быть. Везде люди служат, даже в паспортном столе.

— Старший лейтенант Луков-младший, — с тем же видом кивнул Паша.

Он действительно был младшим братом, не важно, что с разницей всего в пять минут.

— Близнецы? — снисходительно спросила Феоктистова.

— Дети дракона, — сострил Саша. — Отрубили голову — две выросли. Мы с Пашей на месте отрубленной головы выросли. Отрубят нас, будет четыре Лукова.

— Ну, тогда Лида и Раиса — реинкарнация ваших… вряд ли святых мучениц, — пошутил Прокофьев. — Немой укор вашей беспомощности.

— Ходячая совесть, — кивнул Паша.

— Совесть — это когда стыдно, — не согласился Саша. — А нам не стыдно. Дятлова…

Он глянул за перегородку, хотел указать на Лизу, но не увидел ее. Пусто в кабинете, Ярыгин на выезде, Бордов на больничном.

— А где Дятлова?

Саша выскочил из одного кабинета, прошел через другой, в коридоре Лизы не было, а в дежурной части осталось только воспоминание о ней. Капитан Клюшников хлопал глазами, глядя на оперативника. Прошляпил он Лизу.

— Идет, чуть не плачет. Понравилось ей, говорит, здесь у нас, а ее выгоняют… Я еще подумал, на улице сейчас холодно.

— Холодно, Костя, холодно, — скривился Луков. — В свисток дуть холодно.

— Ей не привыкать, — сально усмехнулся Клюшников.

— Да нет, Костя, в свисток ты дуть будешь. На перекрестке. В качестве регулировщика.

С Прокофьевым Саша столкнулся на лестнице.

— Неужели ушла? — с осуждением спросил начальник.

— Все равно отпускать… — пожал плечами Саша. — Да и сказала она все, что могла… Кто такой Витя, мы и сами узнаем… А как зовут покойниц, Дятлова и сама не знала. Наверное.

Саша открыл дверь кабинета, пропустил Прокофьева вперед.

— Залетные проститутки, ссора на почве конкуренции, поножовщина, вмешался Витя, а у него разговор короткий.

— Поножовщина?

— Одна проститутка ударила другую.

— Нужно узнать, кто именно, — сказал Прокофьев.

Он открывал дверь в свой кабинет со стороны коридора. Паша с напускной важностью что-то говорил, девушки из спецназа слушали, глядя сквозь него. Услышав голос Прокофьева, Паша обернулся, но говорить не перестал.

— Вот, план у меня созрел! Ставлю задачу — внедриться, вжиться, выявить и обезвредить! Предварительное согласие уже получено!

Сальникова удивленно повела бровью, с возмущением глядя на него.

— Точно получено? — усмехнулся Прокофьев.

— Ну, если девушки здесь, значит, они на все согласны. Если, конечно, они пригодны к использованию!

— А если непригодны? — усмехнулся Саша.

Он, конечно же, понял, о чем говорил брат. А ведь это идея — забросить в тыл к противнику ряженых проституток, возложив на них ответственное задание. Глядишь, и на Витю выйдут, и улики против него раздобудут. Спецназ для того и существует, чтобы действовать на острие удара.

— Я бы выбрал Раю, — не растерялся Паша. — Если ты выберешь Лиду, то и она сгодится!

— На роль проститутки? — с укором спросил Прокофьев.

— Я согласна, — сказала вдруг Лида.

Она пристально смотрела на Пашу, вроде бы без угрозы, но казалось, что ее нога вот-вот пойдет вверх и состыкуется с его промежностью.

— Я тоже, — не осталась в стороне Раиса.

Она смотрела на Сашу, и у него возникло непреодолимое желание поставить блок на уровне паха. Даже во рту пересохло от волнения.

— Нормально! — кивнул Паша. — Подкрасим, приоденем… А там уж вы сами! Если сможете.

— Сможем. — Лида, все так же не мигая, смотрела на него.

— Эх!.. — Паша хлопнул в ладоши, сцепив пальцы в замок. — Аж за душу взяло!..

— Все сказал?… — строго спросил Прокофьев.

— А чем черт не шутит? — вступился за брата Саша.

— Черта нужно брать за рога, а не за хвост. И этим займетесь вы. А нашим девушкам мы найдем более достойное применение… Или они еще не наши? — Прокофьев внимательно посмотрел на Раису.

— Ну почему не ваши? — пожала плечами та. — Если работа интересная.

— Убийство проституток, бандиты, — кивнула Лида.

— Точнее, сутенеры… — поправил Прокофьев. — Но Витя Сивцов да, Витя Сивцов будет покруче всякого бандита.

— Витя Сивцов?… — задумался Саша. — Сивый, что ли?

А ведь слышал он об этом отморозке. Более того, его делом занимался отдел внутренних дел по Заводскому району, в котором они с братом когда-то служили. Они еще только-только оперяться начали, когда Сивого взяли на незаконном ношении оружия.

— Мы его со стволом брали! — расправил плечи Паша.

— А мы на убийстве, — совсем невесело сказал Прокофьев.

— Не посадили? — спросила Лида, внимательно глядя на него.

— Улик не хватило.

— А эта, Дятлова, куда делась? — Раиса с усмешкой кивнула в сторону смежного кабинета.

Она не просто указывала на недостаток в работе, но и намекала на его прокол с Сивцовым. Дескать, куда она попала? Но Прокофьев как будто и не услышал вопроса.

— Значит, работаете по Сивцову, — обращаясь к Саше, сказал он. — Он вам точно ничего не скажет, поэтому его пока не трогать. Начните с Дятловой — установить круг общения, допросить подружек, выяснить, кто ударил ножом залетную… Может быть, она и ударила.

— Да отрицает, — вздохнул Саша.

Решительней надо было действовать, «пришили» бы Дятловой нож, она бы как миленькая все выложила. И кто ножом бил, и кто стрелял.

— Найти Дятлову нужно, — сказал Прокофьев. — Пока Сивый до нее не добрался.

— Вот и я спрашиваю, что мы здесь делаем? — Саша почувствовал знакомую легкость в ногах. Такое чувство обычно возникало у него, когда требовалось бежать по очень срочному и важному делу.

— Вот и я хочу об этом у вас спросить, — кивнул Прокофьев, соглашаясь отпустить парня.

— Если можно, по телефону! — Паша решительно взял брата за руку, увлекая его к выходу.

— Я вам позвоню, — усмехнулся им вслед Прокофьев.

Саша вышел из кабинета и, не останавливаясь, бросил взгляд через плечо. Лида смотрела ему вслед, но как будто сквозь него, в глазах полнейшее равнодушие. А ведь он мог и не вернуться с задания, она должна была это понимать.

Глава 3

Рубец смотрел на Сарычева, и его взгляд не сулил ничего хорошего.

— Деньги принес? — с кислым видом спросил он.

Рубец заранее знал ответ, поэтому не удивился, когда Сарычев качнул головой.

— Я не знаю, на что ты надеешься, — задумчиво проговорил Рубец. Он просчитал возможные варианты развития событий и повелительно посмотрел на Каймана: — Глянь у него ствол!

Рубец принял Аркадия в сауне на улице Маршала Жукова, но стол в трапезной не накрыт, парилка холодная, девочек не будет, во всяком случае, для гостя. Зато мусорный бак за окном пустой, и никто не увидит, как Аркадия туда запихнут. Грохнут, упакуют, и в утиль. Сивый — большой мастер по части мокрых дел, и он уже готов на убийство. Живым из этих тисков можно было выйти только в двух случаях: или вернуть деньги, или убить всех, начиная с Каймана. Тем более что Аркадий действительно собирался это сделать. В ближайшем будущем. И в настоящем он с удовольствием взял бы с собой пистолет, если бы нашел его в квартире у Вики. А он искал, но ствол куда-то исчез. Возможно, она переложила его в другое место.

Кайман обыскивал Сарычева так, как будто искал не пистолет, а пакетик с наркотой, хорошо хоть штаны снять не потребовал.

— Пустой! — отходя к Сивому, сказал он.

— Миша, ты за кого меня держишь? — с усмешкой произнес Сарычев. — Я бы, конечно, мог тебя грохнуть, но как мне потом жить? Карамболь мне твою смерть не простит.

— Это хорошо, что ты это понимаешь, — скривился Рубец. — Плохо, что ты по всем статьям пустой, ни денег, ни ствола. Как ты такой дальше жить собираешься?

— Деньги будут!

— Аркаша, твое счастье, что тебя хорошо знаю. В память о нашей старой дружбе я не буду тебя прессовать. Ни жену твою не трону, ни детей. И долг тебе прощу. После того, как ты умрешь. Прямо сейчас… Сивый, давай!

Сивый оскалился, хищно глядя на Сарычева, вынул из кармана шелковый шнурок. Хлебом его не корми, дай только кого-нибудь замочить. Справиться с ним будет очень трудно, а если подключится Кайман, шансов выжить не останется.

— Может, он сам застрелится? — спросил Кайман.

— Ну что ты, он же мой друг, — усмехнулся Рубец.

— Я же сказал, что отдам деньги, — в оба глаза наблюдая за Сивым, сказал Сарычев. — Половину от своей доли.

— От какой доли?

— Дело на сто миллионов.

— Аркаша, это голимый бред, неужели ты так боишься смерти? — ухмыльнулся Рубец.

— Там реально сто лимонов. Перевозить будут завтра.

— Что будут завтра?

— Инкассаторы будут перевозить. Деньги. Сто миллионов!

— Почему именно сто?

— Это если в тысячных купюрах. А если в рыжих купюрах, умножай на пять… Короче, завтра повезут много денег. Это мой источник знает точно. А в каких купюрах, он скажет только завтра.

— Твой источник?

— И еще он знает, где машина сделает остановку. Там их и возьмем.

— Кого их?

— Инкассаторов.

— И сто миллионов?

— Не меньше.

— Ну хорошо, даю тебе шанс. Берешь инкассаторов, половина моя.

— Миша, я знаю, ты умеешь баб веселить, но мне от твоих шуток не смешно, — скривился Сарычев. — Я тебе всего десятку торчу, а предлагаю как минимум в пять раз больше. Это чтобы самому все сделать, да?

— Я тебе не верю, — качнул головой Рубец.

— А ты поверь. Себе… Карамболь тебя за человека не держит, а почему? Потому что ты по всем понятиям — барыга и сутенер. Какое тут уважение?

— Сивый, не надо его на хомут… — качнул головой Рубец.

— Вот и я думаю, а вдруг дело говорит, — закивал Сивый, запихивая удавку в карман.

— Просто пристрели его.

Но Сивый не хотел сбрасывать со счетов сказанные слова, он глянул на своего босса хмуро, исподлобья.

— А если реальное дело?…

— Ну не все же телкам хвосты крутить! — подстегнул Сарычев.

— А если подстава? — обращаясь к Сивому, спросил Рубец.

Тот думал недолго.

— Я его там на месте и положу.

— Так я с вами не собираюсь, — открестился Аркадий.

— Я же говорю, подстава, — ощерился Рубец.

— Нет, я, конечно, могу с вами. Но тогда вам тридцать процентов.

— Сколько?!

— Вот видишь, уже торгуешься… — ухмыльнулся Сарычев. — Сорок процентов!

— Тридцати хватит, — осклабился Сивый. — Тридцать процентов тебе, остальное нам. Попросишь больше, не получишь ничего. Если попробуешь соскочить, я положу тебя прямо сейчас. А потом и твою жену. Я не шучу.

— А ты умеешь шутить? — мрачно усмехнулся Аркадий.

— Значит, сто миллионов?

— Дело верняк, отвечаю.

— Ну тогда давай, раскладывай, — глянув на Сивого, махнул рукой Рубец. — А мы попробуем тебе поверить.

Не хотел он ввязываться в сомнительное дело, и Аркадий не мог его за это осуждать. Хотя бы потому, что дело действительно гиблое. Хотя еще непонятно, для кого. Возможно, для всех.

* * *

Адрес у плечевой проститутки не дом и даже не улица, адрес ее — кабина дальнобойщика. И если Дятлова хотела скрыться, то искать ее надо было по одному из таких адресов. По одному из тысяч. Впрочем, цифры Сашу Лукова не пугали, если начать с отправной точки, шансы разыскать Лизу у него есть.

А в отправной точке, на стоянке дальнобойщиков, у кафе они с братом натолкнулись на потасканную девицу в мохнатом синтетическом полушубке и синих лыжных брюках.

— Полиция! Убойный отдел! — с ходу ошарашил ее Саша, но вместо удостоверения сунул ей под нос фотографию Лизы Дятловой. — Сюда смотри!

— Чего смотреть? — растерянно пробормотала девица в рыжей шубке.

— А теперь мне в глаза!.. Знаешь, кто на фотографии?

— Нет!

— В глаза смотри! — требовал Саша.

— Чего ты ко мне пристал? Не знаю я, кто это!

— Эльза это! Проститутка!

— Эльза?! — нахмурилась вдруг девица. — Проститутка?!

— Подружка твоя, — насел на нее Паша.

— Подружка моя?!. Проститутка — моя подружка?! Значит, и я?!

— Что ты?

— Я?! Проститутка?!.

— А то нет!

С шумом открылась дверь, из кафе вышел разбитного вида верзила с нахальной улыбкой.

— Я не проститутка! — простонала девушка.

— Чувак, ты чего? Мою жену снимаешь? — Верзила искренне радовался, глядя на Сашу. Радовался тому, что может набить кому-то морду на совершенно законных основаниях.

— Твою жену?! — растерялся Саша.

— Никита, твою жену проституткой назвали! — подлила масла в огонь девица.

Из кафе показался еще один рослый тип такого же нахального вида. От него не пахло спиртным, но взгляд как будто у пьяного.

— Лева, ты понял, эти черти мою Катьку как проститутку снимают! — обратился к нему Никита.

— О-о, блин! Как же я устал!.. — Лева зевнул во весь рот и, раскинув руки, потянулся.

Возможно, он действительно устал на дальнем маршруте, потому и глаза пьяные. Короткий перекус в кафе не восстановил силы, поэтому парень рад был сейчас размяться — с помощью Паши. Для того и раскинул руки, чтобы ударить с размаха.

— Паша!

Чрезвычайная ситуация уже взяла старт, так что поздно козырять корочками, к счастью, Паша понял это без подсказки брата. И когда Лева рубанул его кулаком, стремительно сошел с опасной линии, подставив под удар руку. Как дальше развивались события, Саша не видел. Тревога за брата помешала ему сконцентрировать внимание на себе, и Никита этим воспользовался. Он ударил его кулаком в нос, и Саша успел лишь нагнуть голову, подставляя под кулак лоб.

Сознания он не потерял, на ногах удержался, но искры из глаз брызнули, что, впрочем, не помешало ему вцепиться противнику в руку.

А хватка у Саши железная, сколько лет он лазал по канатам, перебрасывался дисками от штанги, отжимался на пальцах, прокачивал предплечья, тренировался, практиковался. Голова сейчас, правда, работала с задержкой, но рефлексы не тормозили, а мастерство не подвело. Рука противника оказалась в жестком захвате, дальше крутящий момент с переходом на болевой прием — и победа. Верзила взвыл от боли с заломленной за спину рукой. А Паша тем временем уложил на землю своего оппонента и полез под куртку за наручниками.

— Никита, это из полиции! — Катя схватила мужа за свободную руку то ли в порыве чувств, то ли хотела остановить его.

— Старший лейтенант Луков!

Саша не доставал наручники, он крепко держал верзилу в захвате.

— Я откуда знал? — глядя на своего дружка, подавленно буркнул верзила.

— Ты знаешь Эльзу? — спросила Катя.

— Какую еще Эльзу?…

— А кого вы с Левой по Ижевску катали? — В ее голосе лязгнули злые нотки.

— Эту? — Саша достал фотографию Лизы и предъявил парню.

— Так это к Леве!

— На первый раз прощаю! — Луков-старший с силой оттолкнул от себя верзилу. — А потом закрою, лет на пять. За нападение на сотрудника полиции.

— Так я не знал! — потирая запястье, вздохнул Никита.

— Зато Эльзу знал! — набросилась на него Катя.

— Я знал! — подал голос Лева.

Паша позволил ему принять вертикальное положение, наручники не снимал, но ключ от них из кармана достал.

— И где она сейчас?

— Так это… — Лева выразительно глянул на Никиту.

— Знаешь, что это такое? — подбросив на руке ключ, спросил Паша.

— Да милый пустячок, можешь выбросить, — усмехнулся Саша.

— Ну да, браслеты все равно списанные! — Паша замахнулся, чтобы забросить ключ на крышу кафе.

— Эй, вы чего! — забеспокоился Лева.

— Эльза где?

— Ну, видел я ее.

— Когда? — опередив Сашу, спросила Катя.

— Ну сегодня… Макар ее подобрал…

— И ты отдал Макару свою любовь? — съязвила девушка.

— Дав гробу я такую любовь видел!

— Когда Макар ее подобрал?

— Да когда… Перед тем как вы появились. Мы в кафе, а она с Макаром. Телят гонять.

— А я смотрю, чего это вы глазки прячете! — всплеснула руками Катя.

— На Тамбов пошли! — отмахнулся от нее Лева.

— Марка и номер машины?

— А что, вдогон пойдешь? Хотя можно и вдогон… А что такого Эльза натворила?

— Убийство, Лева, убийство.

— Ну, Макар не глухонемой, с ним по рации связаться можно. Если далеко не уехал…

Как оказалось, Макар на своем «Вольво» все-таки успел покинуть пределы досягаемости. Лева и Никита располагали мощной радиостанцией с дальностью действия до двадцати километров, но Макара они достать не смогли. А номер его мобильника никто не знал. Зато Лева запомнил цифры регистрационного номера.

Взяв с собой брата, Саша отправился в погоню. Уже в дороге позвонил Прокофьеву, объяснил ситуацию. Он мог бы и сам связаться с автоинспекцией, но начальник взял переговоры с ГИБДД на себя.

Рефрижератор «Вольво» перехватили в пути следования, а гражданку Дятлову задержали. Узнав об этом, Саша прибавил «газу». Уже через двадцать минут они были на месте, но инспекторы лишь развели руками. Они оба тяжело дышали, как после спринтерского забега.

— Почему вы не сказали, что Дятлову не похищали? — перешел в наступление низкорослый капитан с широкой массивной челюстью.

Его напарник лейтенант тоскливо смотрел в сторону лесополосы, к которой от обочины вела хорошо утоптанная дорожка в снегу. За деревьями мелькали автомашины, несущиеся по шоссе, вливающемуся под острым углом в федеральную трассу. Неужели в этой стороне и скрылась Дятлова? Видимо, «гаишники» за ней гнались, поэтому так тяжело сейчас дышали.

— Не похищали ее! — Саша оглянулся по сторонам.

Вдруг Лиза спряталась за каким-нибудь сугробом на обочине.

— Но мы же не знали! А она в слезы! Похитили, изнасиловали!.. Пока мы с водителем разбирались!.. — Капитан кивком указал на лесополосу.

— Мы за ней… — начал было лейтенант.

— А она в машину и от вас! — перебил его Паша.

И Саша также готов был разозлиться на бестолковость инспекторов.

— Да нет, не видели мы ее…

— Как это не видели? Ей минуты три бежать у вас на виду.

— Так Макаров этот бузить начал, пока успокоили…

— Все равно не могла она так быстро в машину сесть, — качнул головой Паша.

— В автобус могла… Сейчас как раз вахта из лесхоза должна была ехать.

— Вахта — ее стихия! — неприязненно усмехнулся Саша.

— Порхает как бабочка… — хмыкнул Паша.

— Бабочка!.. — Сашу вдруг осенило, он даже застыл, вкрутив палец в небо. — Ну конечно, бабочка!.. Дятлова говорила про бабочку! Бабочку срезать! Ножом! А блондинка наша руку подставила!.. Бабочка у нее на бедре! Подвязка с бабочкой!..

— Ну да! — Паша косо глянул на лейтенанта, который смотрел на брата, словно тот сбежал из психушки.

— А у кого еще такая же наколка с бабочкой?

— С чернильным бантом, — поправил Паша.

— Инга ее зовут. И где она работает?

— Работает… Послать бы вас, ребята, в баню! — глядя на лейтенанта, весело сказал Паша. — Но мы сами туда едем! А вы давайте за вахтой! Живую или мертвую, но Дятлову достаньте!..

Сашу будто ветром сдуло, в машину он садился, словно крылья у него за спиной выросли, но вдруг пожалел о поспешном решении. Надо было все-таки за Дятловой гнаться, она где-то рядом, а Чугуй далеко, пилить и пилить, потом еще какую-то Ингу с татуировкой искать. Может, эта дива и вовсе ни при чем, а они только время потеряют. И будет им бабочка. На подвязку. От майора Прокофьева.

* * *

Кварталы старого города где-то нарядные и живописные, где-то заброшенные и убогие, но в целом неповторимые, а белоснежный кремль над рекой так вообще сказка. А дома поздней советской эпохи — безликий стандарт. Две улицы, Кирова и Ломоносова, похожи, как две линии в тетради для прописей, во всяком случае, дома с нумерацией первых чисел. И одна начинается с пятиэтажки, и другая, несколько одинаковых строений за ними, а затем следуют высотки-свечки с двухуровневыми подвалами.

В одной высотке в девяностых размещался банк «Центавр», в другой — магазин бытовой техники. Банк сменил вывеску, на месте магазина разместились салон красоты и несколько бутиков, которые переживали сейчас не лучшие времена. Здания отличались фасадами, а с торца они выглядели практически одинаково. На въезде в банк у шлагбаума стоял охранник, а у самых ворот красовалась вывеска.

— Такая вот песня, пацаны, куплеты разные, а припевы одинаковые, — снисходительно усмехнулся Сарычев.

Он, Сивый и Кайман сидели в машине напротив салона красоты, мимо них проехала и свернула к шлагбауму старенькая иномарка. Заградительный брус тут же открылся, и «Ниссан» скрылся в недрах многоуровневого подвала, оборудованного под парковку для жителей высотки.

— Хочешь сказать, что инкассаторы сюда свернут? — с пессимизмом спросил у Аркадия Сивый.

— Сворачивали уже, и не раз. А однажды даже заехали… И завтра заедут. А обратно не выедут.

— Дичь какая-то! — скривился Кайман.

— Это не дичь, это логика. По ходу, банк должен располагаться ближе к Советской, а за ним уже салон красоты. А тут все наоборот.

— Не знаю, не знаю.

— Заедут. А если поменяем улицы местами, точно заедут.

— Всего-то! — едко хмыкнул Сивый.

— Сменим вывески на домах.

— На всех?

— Только на первых, на каждой улице.

— Не сработает.

— Охранника ставить не надо, но шлагбаум нужно открыть. Типа автоматически.

— Ты бредишь!

— Я знаю, что говорю! — отчеканил Сарычев.

— Ты больной. Больных нужно отстреливать! — криво усмехнулся Сивый.

— Завтра и пристрелишь. Если броневик мимо пройдет.

— Броневик?

— «Фольксваген» скрытого бронирования.

— Ну да, у тебя же источник.

— Надежный.

— В ментовке?

— А чего тебе ментов бояться? Если машина мимо пройдет, то вы не при делах. Стволы у меня будут, вы как будто про них и не знаете.

— А маски?

— И маски у меня будут. И болгарка.

— Болгарка?

— А как дверь вскрыть? Они же закроются изнутри!

— А если мимо проедут? — спросил Сивый и с ухмылкой провел пальцем поперек своей шеи.

И Кайман правильно его понял.

— Мы тебе этой болгаркой башку срежем!

— А если не проедут, я тебе твою долю в одно место засуну! — вскипел Сарычев.

— Чего?! — взвился Кайман.

— Того! Пасть закрой! — Сарычев резко развернулся к нему и всеми десятью пальцами сжал его череп. А большие пальцы со всей силы вжал в надбровья, собираясь вдавить их в глаза.

И эта его выходка не на шутку испугала Каймана.

— Сивый! — невольно вырвалось у него.

— А че Сивый? По делу надо фонтан открывать… Завтра башку ему срежешь… ну, если вдруг. А если нет, я сам тебе ее оторву!

— А я мешок в задницу затолкаю, отвечаю, — сказал Сарычев.

— Это мы еще посмотрим! — буркнул Кайман.

— Будем посмотреть, — кивнул Сивый. — Лишь бы план сработал.

— Вывески я сам переклею… — заявил Сарычев. — Болгарки, маски — за мной… Стволы — за вами. Ну и броники не помешают.

— Подумаем.

— И шлагбаум нужно как-то открыть.

— Иваныч в этом доме живет. — Кайман кивком указал на высотку. — Машину здесь ставит.

— Нуда, Иваныч… — подтвердил Сивый.

— Зачем Иваныч?… Сканер нужен, у любого угонялы есть, только сигнал не с машины снять, а с палки. — Аркадий ткнул пальцем в сторону шлагбаума.

Он знал, кто такой Иваныч, даже дела с ним когда-то имел, но привлекать Шабалина к ограблению он точно не планировал. Сивый мог назвать его имя в разговоре с Иванычем, а тот в свою очередь — попасть к ментам в ощип. Не нужен Шабалин, не нужен.

— Сканер еще найти надо, а Иваныч сейчас на пятой точке, заскочим по пути, — в раздумье проговорил Сивый.

— Мочалочке какой-нибудь присунем, — хихикнул Кайман.

— Смотри, как бы Михалыч тебе не присунул!

— Под мешок разработает, — усмехнулся Сарычев и посмотрел Кайману прямо в глаза, всем своим видом давая понять, что никогда не откажется от своих слов.

— Задолбал ты со своим мешком! — завибрировал тот.

— Мешок ваш! Я возьму только тридцать процентов.

— Возьмешь, если все срастется, — кивнул Сивый.

— Срастется.

— Тогда уговорил. Спокойно сделали дело, спокойно разошлись.

— Спокойно все сделаем, спокойно разойдемся, — согласился Аркадий.

— А если?… — начал было Кайман.

Но Сизый зыркнул на него с одной стороны, Сарычев — с другой, и он заткнулся.

Глава 4

Печка в машине сломалась на полпути к городу, а к морозу прибавился северный ветер. К тому времени как машина остановилась у неприметного здания на улице Герцена, Саша успел продрогнуть до костей. И у Паши зуб на зуб не попадал.

А сауна встретила их теплом, запахом горячего дерева, распаренного дубового веника и нежным румянцем на щеках миловидной «пышки», к которой вдруг захотелось прижаться как к печке и обнять. А ведь она не ответит отказом, если заплатить сверх прейскуранта.

— Люкс к вашим услугам! — мило улыбнулась девушка.

— Мы не заказывали, — нахмурился Саша.

Он мог бы сверкнуть удостоверением, зажать администраторшу в угол и хорошенько ее закошмарить, но так хотелось тепла, пусть и без ласки. А время вечернее, рабочий день у нормальных людей давно уже закончился, почему бы им с братом не отдохнуть в свое удовольствие. Деньги у них есть. А корочками махнуть они всегда успеют.

— Тогда вам повезло.

— И сколько? — спросил Паша. Он тоже совсем не прочь был погреть кости на горячем сухом пару.

— Сегодня у нас акция, третий час бесплатно. Тысяча шестьсот рублей за три часа.

— Три часа… За три часа много чего можно успеть. — Саша воодушевленно глянул на девушку.

— И много с кем, — не остался в стороне Паша.

— Вы можете пригласить друзей, — зажеманилась «пышка».

— У нас нет друзей-массажисток.

Девушка набрала в легкие воздух, как будто собиралась предложить им очень интересный вариант на озвученную тему, но стыдливо промолчала. Если не дураки, то догадаются.

— Прошу!

Она провела гостей в холл, из которого можно было попасть в любой из трех банных люксов. Саша не удержался от искушения и дернул за ручку одной двери, которая оказалась закрытой. Но его усилие не осталось незамеченным, за дверью послышалось развязное девичье хихиканье.

— Вам сюда!

Девушка распахнула дверь, открывая вид на обшитый деревом предбанник с короткой барной стойкой и мягким диваном за дубовым столом.

— Только после вас! — широко улыбнулся Саша.

— Если что, звоните, я подойду, — отступив на шаг, сказала девушка.

— А как вам звонить?

— Там телефон есть.

— В смысле как вас звать?

— Анжела.

— Инга вам больше подходит, — сказал Саша.

— Я так почему-то и подумал, — тайком подмигнул ему Паша.

— Инга сегодня не работает, — совершенно серьезно сказала Анжела.

— А кто вместо нее?

— Звоните, я скажу, — натянуто улыбнулась девушка.

И когда братья зашли в сауну, закрыла за ними дверь.

— Я бы пожевал чего-нибудь покрепче, — глянув на пустой стол, сказал Паша.

— Тебе же сказали, звоните. И воздастся вам! Ищите и обрящете!

Саша торопливо разделся, на всякий случай сунул удостоверение под диван, а пистолет с портупеей взял с собой. Паша последовал его примеру. Из трапезной братья перекочевали в моечный зал с маленьким бассейном в нем, дальше сауна — сухой жар над раскаленными камнями.

— Маловато будет! — закрывая за собой дверь, мотнул головой Паша и от всей души выплеснул на камни ковш воды. Поднялся пар, но этого ему показалось мало, он снова зачерпнул воды и поддал жару.

— Ты хорошо подумал? — спросил Саша.

— Да нормально!

В этот момент жар стал нестерпимым, Саша ощутил себя раком, брошенным в бурлящее на костре ведро.

— А-а! — закричал он.

— А-а-а! — вторил ему Паша.

Им пришлось проявить упорство, близкое к отваге, чтобы не выскочить из парилки. Наконец тело привыкло к жару и стало полегче.

— Хорошо!

— Ух!

— Веничек запарен?

— Вода уже остыла!

— А ты погорячей!

Саша не щадил ни себя, ни брата и его веничком отхлестал, и себя. Душ, бассейн, снова парилка, в трапезную они входили еле живые от приятной усталости. Позвонили Анжеле, она предложила сосисок и пару бутылок пива из бара.

Анжела не гнала коней, начала с малого, и очень скоро братьям захотелось большего. После третьего захода на пиво им захотелось чего-нибудь покрепче и погорячей, они заикнулись об ужине из ресторана, но вместо Анжелы появился плотного телосложения мужик с небольшим, но тугим как арбуз брюшком. Он смотрел на братьев угрюмо, с небрежностью хозяина жизни, но голос прозвучал довольно-таки дружелюбно.

— Близнецы?

— Клоны! — улыбнулся Паша.

— Гы!.. А Ингу зачем спрашивали?

— Клонировать!

— Это как?

— Приводите одну, а забираете двух!

Мужчина думал недолго.

— Привожу одну. Но по цене двух.

— По этой цене и заберете! — засмеялся Саша.

Он вел себя естественно, и сутенер ему поверил. Паша показал ему деньги из бумажника, мужчина назвал цену, получил подтверждение, что близнецы согласны с «прейскурантом», и ушел. Цена смущала, но так платить никто и не собирался. Сутенера в наручники, а Ингу на допрос, ничего предосудительного Саша в этом не видел.

— А если Федот да не тот? В смысле Федора.

— Предлагаешь платить? — нахмурился Саша.

— Предлагаю больше не наливать.

— Иногда мне кажется, что мы с тобой полушария одного мозга. И оба правые.

— В принципе, можно заказать два левых полушария.

— Ну, если только два… По цене двух…

В дверь постучали, и она тут же открылась. Послышался стук каблучков.

— Девушки, куда же вы? — донесся голос из холла.

Ответом Анжеле послужил треск, с которым закрылась дверь, а в трапезной появились две стройные, в облегающих одеждах девушки. Их глаза были настолько сильно накрашены, а лица покрывал такой плотный слой косметики, что Саша не сразу узнал в девушках Лиду и Раису.

— Мы же с вами не подружились? — с ошарашенным видом спросил он, радуясь тому, что банная простыня все еще висела на его бедрах.

Лида растеряна была не меньше, чем братья, но держала себя в руках, да и Раиса не поддавалась панике.

— Еще чего!

— А то мы сказали, что у нас нет друзей-массажисток, — вспомнил Паша.

— А у нас нет друзей-маньяков! — заявила Раиса.

— Поэтому вы и подрабатываете проституцией? — съязвил Саша.

— Мы подрабатываем?! — вскинулась Лида.

— Вообще-то мы других девочек заказывали, — сказал Саша.

— А пришли самозванки, — констатировал Паша.

— Нас за это должны убить? — спросила Раиса.

Ни страха во взгляде, ни упрека. Всем своим видом она давала понять, что на роль живца вызвалась хоть и добровольно, но в здравом уме и крепкой памяти.

— А это смотря как вы себя в работе покажете. — Паша подмигнул брату. — Если от вас как от проституток никакого толку, кому вы нужны?

— Имитировать оргазм умеете? — Саша хоть и с трудом, все же сохранил невозмутимость.

— С вами вряд ли получится, — качнула головой Раиса.

— Полная профнепригодность, но, так уж и быть, мы поставим вам зачет. Если вы немедленно освободите помещение. — Саша решительно махнул рукой в сторону двери.

— А если нас там уже ждут? — Лида кивнула в ту же сторону, не сводя при этом с него глаз.

— Неужели вы дадите девушек в обиду? — Раиса презрительно оттопырила нижнюю губку.

— Запрещенный прием!

— Да или нет?

— Ну хорошо, раздевайтесь… — усмехнулся Саша. — В смысле оставайтесь.

— Только не отсвечивайте, — тронув себя за кадык, сказал Паша и взглядом указал на дверь к бассейну и парилке.

— А завтра рапорт на стол!

Саша не шутил. Что бы там ни думали о себе эти девочки особого назначения, а они прежде всего сотрудники отдела по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений против личности и должны отчитываться в своих действиях если не перед ними, то хотя бы перед майором Прокофьевым.

— Есть! — Феоктистова приложила к воображаемому козырьку ладонь, сжала ее в кулак и выставила средний палец.

— Ну и дисциплинка! — цокнул языком Паша. — У вас там, в спецназе, все такие?

— Это не спецназ, — усмехнулся Саша. — Это ангелы… Ночные бабочки спецназа!

На этот раз фак показала ему Сальникова. Она же открыла шкаф, достала оттуда пару простыней и вместе с подружкой скрылась за дверью.

— Интересно девки пляшут! — хмыкнул Саша.

— Да уж! — Паша не просто смотрел на закрытую дверь, он гипнотизировал ее, как будто хотел превратить дерево в стекло.

Но не превратил. И девушки не собирались выходить к ним. Чем они занимались там, за дверью, оставалось только догадываться, может быть, в бассейне плескались, может быть, в парилке грелись, а может быть, просто стояли и ждали, когда их придут убивать.

За ними действительно пришли. Братья Луковы ждали сутенера с Ингой, а появился Витя Сивцов собственной персоной. Где-то в глубине души Саша мечтал о такой встрече, надеялся, что Сивый купится на глупую уловку девушек, придет за ними, но все ж его появление застало братьев врасплох.

— Я вам не помешал? — Он смотрел на Сашу спокойно, внимательно.

И непонятно, узнал он его или нет. Саша-то его узнал: видел его в камере для временно задержанных. Он тогда был совсем еще зеленым лейтенантом, к Сивцову его и близко не подпускали, дел он с ним не имел. Но видеть видел. И Сивый мог его заприметить и его брата. Но, судя по выражению лица Сивцова, он Сашу не узнал, принял всего лишь за обычного посетителя сауны. Но зачем он тогда пришел? Неужели действительно за Лидой и Раисой?

— Если ты без девочек, то помешал, — сказал Паша.

— А где ваши девочки? — Сивый посмотрел на закрытую дверь, за которой находились самозванки.

Мощный он мужик: внушительный вид, тяжелый взгляд, и удар у него, говорят, убойный.

— Да глупые они какие-то, — пожал плечами Паша.

— А вам умные нужны?

— Ну, в определенном смысле, — кивнул Саша.

— А почему именно Инга? — посмотрел на него Сивый.

— Да, говорят, с умом работает.

— Кто говорит?

— Костя Протасов с ней был. — Саша назвал первую же пришедшую на ум фамилию. Не мог же Сивый знать всех клиентов Инги.

— Костя. — Сивцов огладил пальцами свой подбородок. Пальцы у него крупные, как сардельки, ногти такой же прочности, как бивни мамонта.

— Протасов.

— Понравилось?

— Может, врет?

— Да нет, Инга хорошо работает головой… Привести? — спросил Сивый.

Саша не успел ответить: с шумом отворилась дверь, и в трапезную, обвязанные простынями, весело переговариваясь, вошли девочки. Волосы мокрые, туники влажные, под ними ничего. Похоже, девушки не просто вошли в образ, они вжились в роль.

— Ух ты, кто это? — глядя на Сивого, с наигранным кокетством спросила Раиса.

— Мы на третьего не договаривались! — Лида же смотрела на него так, как будто собиралась выцарапать ему глаза.

Возможно, именно к нападению она и готовилась. Прокофьев мог показать им фотографию Сивого, а основания для задержания у них имелись. Такие же надуманные основания, как и само их задание. Если Сивый пришел их убить, значит, они имели полное право действовать, а лучшая защита — нападение. Саша качал головой, глядя на девушек. Какие же они дуры!

— Кто на третьего не договаривался? — беззлобно и даже дружелюбно спросил Сивцов.

— Мы не договаривались.

— С кем работаете, девочки?

— Сами по себе.

— И никто не обижает?

— Да нет пока…

— Это хорошо, это очень хорошо… Но лучше работать под крышей, под крепкой надежной крышей.

— А если нет? — ощетинилась Раиса.

— Могу предложить свою помощь, а если нет, живите, как хотите. Только здесь больше не появляйтесь, это частная собственность…

— А если появимся? — Конечно же, Лида нарочно нагнетала ситуацию, провоцируя встречную агрессию со стороны Сивого.

Вряд ли у нее там, под простыней, оружие, рассчитывать она могла только на свое владение техникой рукопашного боя. Девушка она спортивная, руки тренированные, но куда ей против этого прожженного громилы? Он ее с одного удара зашибет, а из пистолета добавит… Скорее всего, Лида рассчитывала на старших товарищей. Но все равно дура! Саша ничуть в том не сомневался.

— Я так понимаю, Инга вам не нужна, — глянув на него, сказал Сивый.

— Да нет! Нужна!.. Девочки уже уходят!

— Никуда мы не уходим! — возмутилась Раиса.

— Уходят, уходят! — поддержал брата Паша.

— Ну, хорошо, сейчас приведу! — кивнул Сивый.

К двери он подходил медленно, неторопливо, но исчез из виду как-то уж очень стремительно.

— И что это было? — оторопело проговорил Паша.

— Было! — С гордостью за себя Раиса расправила плечи.

Узел на тунике при том развязался, грудь обнажилась, девушка торопливо подхватила простыню, вернула ее на место. — Не будет никакой Инги!.. А он уходит!.. Он ушел!..

Паша бросился к двери, Саша за ним, остановились они разом, повернули назад. Саша сдвинул диван, Паша поднял спрятанное под ним оружие. Но еще нужно было одеться, обуться, не бежать же на мороз голышом и босиком. А Сивый наверняка уже где-то на улице, возможно, в машине и в компании с Ингой, с опасным для себя свидетелем, от которого нужно как можно скорей избавиться.

— А ведь он убьет Ингу! — Саша еще только подумал, а Паша уже озвучил его мысль.

— Если он нас просчитал!

— А кто ему в этом помог? — Паша осуждающе глянул на Раису.

— Рота, подъем! — Саша скинул простыню, без всякого стеснения поворачиваясь к девушкам задом.

Впрочем, любоваться открывшимися видами они не стали, а скрылись в соседнем помещении — одеваться.

Саша уже застегнул «сбрую», наброшенную поверх свитера, когда в дверь постучали.

— Да! — Паша выдернул из кобуры пистолет.

Дверь открылась, и в предбаннике появилась светловолосая девушка — довольно-таки симпатичная, но не первой свежести.

— Я Инга! — невесело и громко сказала она.

Вид у нее усталый, измочаленный, как будто она две смены кряду под клиентом отпахала. Волосы собраны на затылке в хвост, белый свитерок из мягчайшей шерсти, обыкновенные джинсы, не мешковатые, но и не в обтяжку. В руке она держала смартфон, Саша даже не придал этому значения.

— А мы уже заждались! — обрадовался Паша.

Он шел на Ингу, вкладывая пистолет в кобуру, девушка в ужас не пришла, но отшатнулась от него. А он обогнул ее, закрыл дверь на задвижку.

— А Сивый где? — спросил Саша.

— Не знаю такого! — мотнула головой девушка.

— А кто тебя к нам отправил?

— Ну отправили…

— Раздевайся!

— Э-э, а надо?

— Ну ты же не просто так пришла?

— Ну да.

Девушка осторожно положила телефон на стол, скрестила руки, пальцами взялась за нижний край свитера, чтобы стянуть его через голову.

— Не надо, — качнул головой Саша. — Только джинсы.

— Хорошо.

Инга снимала джинсы медленно, неуверенно, похоже, она не собиралась раздеваться, когда шла сюда. Возможно, Сивый сказал, что этого не потребуется. Или он, или кто-то другой сказал, но разговор на эту тему был.

Инга положила джинсы на подлокотник дивана, оправила свитер, который чуть закрывал трусики. Саша разочарованно вздохнул, осмотрев ее ноги.

— А подвязка где?

— Какая подвязка?

— С бантом!

В трапезную, постукивая каблучками, зашли девушки.

— Луков, да ты точно маньяк! — фыркнула Феоктистова.

— Да заткнешь… — Саша оборвал себя на полуслове.

Так хотелось наорать на эту дуру, закрыть ей рот. Это ведь она вспугнула зверя, это ведь из-за нее Сивый понял, с кем имеет дело. И подсунул им наживку.

— Что?! — взвилась Лида.

— А то!.. — Паша схватил со стола телефон, приложил его к уху. — Алло! Кто там!.. Черт! Нас прослушивали!..

Саша с досады клацнул зубами. Ну конечно, включенный телефон использовался как «жучок», видимо, Сивый очень хотел знать, как подозрительные клиенты встретят обманку. И, увы, Саша показал себя во всей красе. И зачем он только спросил про подвязку с бантом? Сивый, конечно же, все понял. А еще Феоктистова, помело у нее вместо языка, и зачем она назвала его по фамилии?

— Кто вас прослушивал? — Голос у подсадной Инги задрожал от волнения.

— А вот это мы у тебя спросим!

— Не надо ничего спрашивать, пойду я! — Мотая головой, девушка подалась к двери.

— А телефон? — спросил Паша. — Или это не твой телефон?

— Мой телефон! — Она протянула к нему руку.

— А зовут тебя как?

— Ну, Инга…

— Дура тебя зовут!.. — Саша метнул взгляд на Феоктистову. — Одни тезки здесь собрались!.. Но ты-то хоть просто дура, а эта — дура с инициативой!

— Слышь, ты! — зашипела Лида.

Но Саша не обращал на нее внимания, он в упор смотрел на подсадную.

— Ты же даже не знаешь, что произошло, а голову под топор сунула! Подставил тебя Сивый! Посадят тебя!

— За что?

— За убийство!.. Как зовут?

— Дина…

— Кто тебя к нам отправил? Сивый?

— Да.

— Что сказал?

— Ничего особенного. Телефон, сказал, не выключать, — захныкала Дина. — И сказал, чтобы я Ингой назвалась…

— Где он?

— Я откуда знаю?… Сел в машину и уехал…

— Один уехал?

— Не знаю, может, кто-то и был с ним в машине.

— Инга с ним была? Настоящая Инга?

— Да нет вроде…

— А ты ее знаешь?

— Ну-у…

— Подвязка с бантом есть? — Саша звонко шлепнул себя по ляжке.

— Да.

— Найти поможешь?

— Ну не знаю…

— Убить ее могут. Сивый может убить… А потом тебя. Если мы его не остановим.

— Хорошо, помогу… Она сейчас в сауне на Карла Маркса должна быть.

— Тогда чего стоишь? Одевайся, и по коням!

И снова Сашу будто ветром подхватило, он с легкостью двинулся навстречу опасности. Но на Лиду с Раисой даже не глянул. Хватит с него их самодеятельности, пусть катятся хоть к черту, но только своей дорогой.

Глава 5

Не хочешь облажаться, тогда надейся только на себя. Впрочем, Аркадий и не верил своим подельникам, от них ему нужно было только оружие. И личное присутствие. А все остальное он сделал сам. И вывески на домах сменил, и болгарку с надежным аккумулятором организовал, и даже нашел способ, как поднять шлагбаум в нужное время. Но, главное, он угнал «Газель» — микроавтобус с затемненными стеклами. Это было непросто, однако обстановка того требовала, а возможности позволяли.

— А мы об этом как-то не подумали, — рассматривая микроавтобус, сказал Сивый и признательно глянул на Сарычева.

— Да и я поздно спохватился, — слукавил тот.

— Вывески поменял? — спросил Кайман.

— Все в порядке, сам увидишь.

Сарычев не боялся, что Сивый и Кайман приведут за собой хвост. Убить они его могли, а сдать ментам — нет, это единственное, в чем он не сомневался.

— Это хорошо, что тачка темная, мне свою светить не резон… — сказал Сивый. И, глянув на Каймана, спросил: — Ну чего торчишь как слива? Стволы давай!

Кайман вынес из багажника две тяжелые сумки, перегрузил их в микроавтобус. Сарычев с удовольствием взял пистолет-пулемет, оснащенный штатным глушителем. Не подвел его Сивый, не обманул ожиданий, более того, превзошел их.

— «Бизон»?

— Да была возможность, взяли, — улыбнулся Сивый.

— Мощь!

Аркадий вертел пистолет-пулемет в руках, пока Кайман не вырвал его.

— Рубец нас убьет! — рыкнул он.

— А это уже не твоя головная боль! — Сивый так свирепо глянул на Каймана, что он тут же поспешил вернуть ствол Сарычеву.

— Он всегда так поперед батьки лезет?… — усмехнулся Аркадий и, не дожидаясь ответа, предрек: — Так ведь и на пулю нарваться можно. У инкассаторов стволы не фанерные.

— Так ты первым и пойдешь! — окрысился Кайман.

— А это не тебе решать! — зыркнул на него Сивый.

— А ты… — начал было, но осекся Кайман.

— Что я?

— Да нет, ничего…

— Ты это, если тебя что-то не устраивает, сразу застрелись. А то я тебя, падлу, по частям резать буду!

— Да устраивает меня все! — буркнул Кайман.

— Вот и не дрыгайся!.. Кстати! — Сивый достал из кармана пластиковый брелок с кнопками. — Шлагбаум — баум!..

— У Иваныча? — спросил Сарычев.

— У него.

— А где Иваныч? — скривился Кайман.

— А где Иваныч? — угрожающе надвинулся на него Сивый.

— Ну, все, все! — закрылся руками тот.

— Еще раз вякнешь, я тебе ствол в горло вобью! Ты меня понял?…

— А у вас все в порядке? — настороженно спросил Сарычев. Не нравилась ему эта вовсе не дружественная перепалка. Чего это вдруг на Каймана нашло? Обычно он косой взгляд на Сивого бросить боится, а тут вдруг голос прорезался.

— Все путем, все путем… — закивал Сивый, думая о чем-то своем. — По времени все так и остается?

— Без изменений. — Сарычев с подозрением смотрел на него.

— Ну тогда успеем!.. Давай, погнали!

Аркадий не знал, что думать. Если у Сивого конфликт с Рубцом, это одно, а если с ментами? Впрочем, хрен редьки не слаще. Но вот возникает вопрос: зачем Сивому деньги? Если он хочет разделить свою долю с Рубцом, это хорошо. А если он рвет когти и собирается уйти с добычей в гордом одиночестве?…

* * *

Ингу найти не удалось, не было ее в сауне на Карла Маркса, и на других точках с утра не появлялась. Возможно, Дятлова умудрилась подать ей знак, и она исчезла, а может быть, Сивый все-таки добрался до нее. Его и самого след простыл. Зато сутенера с улицы Герцена удалось разыскать в лабиринтах гаражного кооператива.

Сивый поступил правильно, он избавился от своего мобильника, а Шабалин Иван Иванович со своим добром расставаться не захотел. Узнали номер телефона, отработали локализацию, сигнал привел в гаражный кооператив «Клаксон», дальше — дело техники.

Вызвали владельца гаража, который одолжил ключи своему другу, тот постучал в ворота, и Шабалину ничего не оставалось, как открыть их. Его доставили в отдел Центрального района, а утром Саша отправился к нему. С задержанным он встретился в специальном помещении для допросов.

— А прятались чего, Иван Иванович? — с едва заметной усмешкой спросил он, для вида изучая содержимое своего же блокнота.

Ночь выдалась беспокойной, сначала были в сауне, затем гонялись за ветром в поле, всего пару часов удалось выделить на сон.

— Я прятался? — изобразил удивление Шабалин.

— Сивый шухер объявил?

— Я даже слов таких не знаю.

— Но на измену сели?

— Чего?

— Да это неважно, прятались вы или нет, важно, когда вы обратились к своему другу с просьбой предоставить убежище. После того как убили Мартынова или до?

Ложь можно назвать святой лишь в том случае, если она помогает ввести в заблуждение преступника. Саша в этом не сомневался. Сам отец когда-то кому-то втолковывал эту истину по телефону, он слышал.

— Кого убили?! — встрепенулся Шабалин.

— А вы не знаете? — удивленно и с насмешкой спросил Саша.

— Нет, конечно!..

— Ингу вы тоже не знаете?

— Ингу?… Гм… Я думал, вы там в сауне прикалывались…

— Прикалывалась Инга. Вернее, накалывалась. Подвязку с бантом на правом бедре себе наколола.

— Инга?

— Не знаете?

— Ну, Ингу знаю.

— Где она сейчас?

— Понятия не имею.

— А Мартынова кто убил?

— Да не знаю я никакого Мартынова!

— Сивцов его убил… Или вы.

— Никого я не убивал!

— Но Сивцов сбежал, а вы у нас… Выводы делайте сами!

Шабалин надул щеки, выпучил глаза.

— Я требую адвоката!

— Потребуйте лучше Сивцова!.. Если он убьет Ингу, то вам никакой адвокат не поможет.

— Зачем ему ее убивать?

— Если это вопрос, я тоже требую адвоката, — пошутил Саша.

— Мне совсем не смешно!..

— Мне тоже. Как найти Сивцова?

— Не знаю.

— Ну что ж, надейтесь на лучшее. А я пойду готовить вас к худшему! — Луков шлепнул себя ладонями по коленям, собираясь подниматься.

— Погодите! — Лицо Шабалина скривилось, будто сапог, смятый в гармошку.

— Да ладно, сами уж как-нибудь! — Саша все-таки поднялся.

— А когда этого, Мартынова, убили?

— Ночью, в половине третьего.

— Дима мне ключи от гаража в половине первого дал.

— Очень хорошо.

— А я Сивому отдал в половине десятого.

— Что отдали?

— Ключи от своего гаража… Нутам не гараж, машино-место…

— Зачем? — Саша опустился на стул.

— Он попросил. Машину, сказал, надо поставить.

— Адрес!

— Кирова, восемь.

— Спасибо!

Паша ждал за дверью. Заметив лихорадочный блеск в глазах брата, он все понял.

— Неужели нашел?

— Да есть зацепка… А вдруг Сивый там в машине! — Саша остановился как вкопанный, испугав женщину в форме, которая шла ему навстречу с высокой стопкой личных дел в руках.

Она остановилась, стопка стала разваливаться, как Вавилонская башня, Паша не растерялся, придержал папки, предотвратив их падение. Но женщина почему-то спасибо ему не сказала.

— Где там в машине? — глядя ей вслед, спросил Паша.

— Может, он там не один… Спецназ нужен!

— Звони Прокофьеву.

Саша озадаченно качал головой. Сивый сам по себе казался глыбой, которую так просто с места не сдвинуть, на него одного нужен усиленный наряд. Но вдруг наводка левая, красней потом от стыда за ложный вызов.

Впрочем, Прокофьев позвонил сам, они были уже у дежурной части, когда в кармане завибрировал телефон.

— Где вы?

— В Центральном… Да вот, звонить вам собирался, товарищ майор. Шабалин знает, где может находиться Сивцов, едем на место.

— Сивцов — мужик серьезный.

— Ну, мы настраиваемся на серьезное дело.

— Оставайтесь в Центральном, спецназ сейчас подойдет.

— Товарищ майор! — бодро протянул Саша, довольный тем, что начальник сам оказал содействие.

Но тут в дверях он увидел Феоктистову и Сальникову. И одна в штатском, и другая, один стиль милитари у обеих. Ну да, это же спецназ.

— Товарищ майор! — Сладко-кислая интонация сменилась на откровенно горькую.

— Ни пуха вам там!

В трубке послышались короткие гудки.

Вряд ли Прокофьев шутил, отправляя им с братом на помощь этих недотеп, но Саша чувствовал себя так, как будто над ним жестоко посмеялись.

«Вертушка» на выходе разблокировалась, Саша прошел к девушкам, которые прятали от него и глаза, и улыбки.

— В мое распоряжение! — приказал он. — И хоть одно слово поперек!.. Уволю!..

— Без пенсии по инвалидности! — уточнил Паша.

— Как у вас тут все запущено! — усмехнулась Лида.

— Уволена! — уже на ходу бросил Саша.

— Инвалид! — постучал по голове Паша.

В машину они садились, не дожидаясь девушек. Не хотят ехать, и не надо. Но девушки хотели, поэтому поторопились занять места.

— Куда едем? — спросила Раиса.

— В цирк! — сострил Саша. — Выступает дрессированный спецназ!

— Между прочим, это вы придумали этот маразм с внедрением! — напомнила Раиса.

— Кстати, а куда едем? — Паша тронул машину с места.

— Кирова, восемь, подземная автостоянка.

— Тут недалеко, — подсказала Лида.

— Значит, жить вам осталось недолго… Спокойно жить, — немного подумав, уточнил Саша. — Стволы есть? Стволов нет!..

— Почему это нет?… — Раиса хлопнула себя по камуфлированной куртке. — Шимановский лично распорядился выдать.

— Рассказали ему, как в сауне дефилировали! — не удержался от колкости Саша.

Их с братом, помнится, почти три недели к оружию не подпускали, и это при том, что они без малого три года в РОВД отпахали, а тут какие-то вертихвостки, и, пожалуйста, оружие в руки.

— В тире дефилировали, упражнение номер пять, сорок из сорока! — съязвила Раиса.

— У меня тридцать девять! — вздохнула Лида.

— Посмотрим, — поморщился Саша.

Пятое упражнение — скоростная стрельба по неподвижной мишени со сменой положения, десять секунд — четыре выстрела. Он тоже однажды уложил все пули в яблочко, выбил сорок очков. Но только однажды. А так, тридцать шесть — тридцать семь, бывало и хуже. Зато в реальной обстановке, был случай, он не промахнулся, один на один с отморозком сошелся, тот из обреза в брата пальнул, а Саша выстрелил ему в грудь, правда, попал в руку, но так этим добился лучшего из возможных результатов. Преступник выронил оружие, а за наручниками дело не встало. И по колесам приходилось стрелять, чтобы машину с преступниками остановить. Одно колесо продырявил он, другое — Паша, причем на бегу.

— Что посмотрим?

— Как вы будете действовать в реальной обстановке.

— А мы, по-твоему, в реальной обстановке никогда не действовали? — снисходительно усмехнулась Раиса.

— Не знаю, не видел.

— Ну как же не видел? — ухмыльнулся Паша. — А вчера?

Раиса махнула рукой, не желая ни в чем разубеждать братьев. Лида же откинула голову назад и закрыла глаза, словно жалуясь на судьбу. Как же тяжело умной женщине жить среди тупых мужчин!

Но как бы то ни было, в машине установилось молчание. С улицы Советской Паша ушел на Линейную и снова вписался в поворот.

— Куда ты свернул? — с насмешкой спросила Раиса, указывая рукой на пятиэтажку с вывеской на углу. — На Кирова надо!

— Я и свернул на Кирова!

— Ломоносова там! Читать не умеешь?

— Где Ломоносова?

Табличка с названием улицы уже осталась позади, но Саша успел прочитать надпись на ней. Действительно, улица Ломоносова, дом один. Но это улица Кирова, никаких в том сомнений. Первый поворот от Советской — на Кирова, второй — Ломоносова. Но в то же время Саша не совсем внимательно следил за дорогой, и Паша мог задуматься, посматривая на спутниц в зеркало заднего вида. Может, проскочили они свой поворот.

— Улица Ломоносова — там на табличке было написано, — сказал Саша.

— Слушайте, все хотела спросить, а чего у вас в машине так холодно?

— Закаляемся.

Увы, Раиса была права, в машине стоял колотун, пробиравший до костей. Согревал только азарт погони, много это или мало, но Саше пока тепла хватало. И брат его не роптал.

— Завязывали бы вы с этим делом. Пока совсем не заморозились, — глумилась Раиса.

— Странно все это… — пожал плечами Паша. Он ловко развернулся на пятачке, вернулся к перекрестку.

— Точно, Ломоносова, — глянув на вывеску, нехотя согласился он и свернул вправо. А по ходу движения метрах в ста шумела оживленная Советская улица.

— Да нет, это Кирова была! — мотнул головой Паша.

— А указатель? — не сдавалась Раиса.

— А табличку и перевесить могли, — скорее в шутку, чем всерьез, предположил Саша.

— Лида, куда мы попали?

Паша развернул машину и на злополучном перекрестке едва не столкнулся с «Газелью». Парень слишком резко повернул, а белый микроавтобус чересчур прытко выскочил из-за поворота. В идеале сворачивать надо под углом девяносто градусов, а у Паши не было и пятидесяти. Все произошло так быстро, что Саша даже не успел заметить водителя «Газели», который долго и истошно просигналил. Да и не мог он его рассмотреть, потому что у мужчины не было лица. Голова была, а лица — нет. Саша и сам не смог бы сказать, почему он так подумал. Даже не подумал, а просто мысль мелькнула и тут же погасла.

— Псих! — бросил вслед Паша.

— Ты тоже хорош! — не упустила возможности упрекнуть Раиса.

— Может, догнать?

— Рая, куда мы попали? — ехидно засмеялась Лида.

— А вас никто не держит!

— Кирова, четыре, — прочитал Саша, глядя на дом, следующий по счету за пятиэтажкой. — Точно, табличку перевесили!

— Не нравится мне это! — Паша нахмурился, подобрался, как Джеймс Бонд перед прыжком в пропасть. Но Раису это лишь позабавило.

— Ну конечно!

Дом под номером восемь представлял собой шестнадцатиэтажную «свечку» с одним подъездом, вход в который располагался напротив банка в свечке-близнеце. Въезд в многоуровневый подвал находился с торца здания, к нему вела дорога, на которую Паша свернул, не доезжая до банка. Он знал город как свои пять пальцев, поэтому не промахнулся и точно вывел машину к шлагбауму, вернее, к тому, что от него осталось.

В кронштейне крепления стрелы торчал только обломок бруса, все остальное валялось, разбросанное вдоль проезда. Похоже, в закрытый шлагбаум въехала машина, причем на приличной скорости. Перед глазами мелькнула белая «Газель». Уж не потому ли микроавтобус так быстро гнал, что в нем находился Сивый? За рулем и в маске. Ну конечно же, в маске!..

— Давай быстрей! — пришпорил брата Саша.

Но из сумрака въезда им навстречу выскочил мужчина, бледный как мел, он суматошно махал руками, пытаясь остановить машину. Паша затормозил, остановился, опустил стекло.

— Что такое?

— У вас телефон… У вас телефон есть?… — задыхаясь от страха и волнения, спросил мужчина. — В полицию надо позвонить!..

— Мы из полиции!

— Там стреляли… Труп там!..

Мужчина жадно вдохнул воздух, собираясь рассказывать дальше, но Паша уже набирал скорость.

— Здесь будьте! — крикнул он, обращаясь к мужчине через открытое окно.

На первом ярусе подземной стоянки, в широком проходе между рядом свободно припаркованных автомобилей и линией складских помещений, Саша увидел инкассаторский фургон с открытой задней дверью.

Паша резко затормозил, он остановил машину, едва не наехав на лежащее тело. Человек был в маске, в бронежилете, но без оружия.

— Лида! — Раиса обратилась к своей напарнице так, как будто кроме них двоих в автомобиле никого не было.

Пистолет уже на боевом взводе, вид воинственный, похоже, девушки собирались окружать инкассаторскую машину, уничтожая на своем пути всю преступность во всех ее проявлениях. Двери уже открыты, осталось только выйти из автомобиля.

— Стоять! — выпалил Саша.

Поздно уже, исчезли преступники, а ведь их можно было остановить. След белой «Газели» еще не остыл, грабители только что уехали, и, если бы не Раиса с ее непрошеной наблюдательностью, их можно было бы с боем взять на месте преступления.

— Сам стой! — гневно глянула на него Раиса.

— Это приказ!

Саша не шутил, и — о чудо! — девушка послушалась и остановилась в нерешительности.

— Займитесь свидетелем… — Саша стоял возле машины и смотрел на лежащего человека. — Не дайте ему уйти!

Человек в маске и бронежилете уйти не мог, под головой у него уже скопилась целая лужа крови, и она продолжала растекаться. В воздухе остро пахло порохом, более того, Саше показалось, что под сводами подвала все еще гуляет эхо выстрелов.

Паша приближался к фургону осторожно, с пистолетом наизготовку. Преступников он не заметил, но увидел следы, которые они оставили. На грязном бетонном полу были следы крови. Вряд ли окровавленный человек полз сам, кто-то волочил его по полу — возможно, к той самой «Газели». А след от волочения тянулся от инкассаторской машины-фургона, который оказался пустым — ни денег, ни перевозчиков. Фургон изнутри был посечен пулями, видимо, стреляли в инкассаторов, которые смогли уложить одного грабителя.

Но если инкассаторы погибли, зачем преступники забрали с собой их тела?… А своего дружка оставили?…

Фургон был совмещен с кабиной — достаться могло и водителю. Его на месте не было, но на руле Саша заметил кровь. Возможно, водителя ранили в руку, а вот куда он потом делся? Саша осмотрел сиденье, открытую дверь: и там кровь, и там. Дверь водитель открыл здоровой рукой: скоба чистая. А по стеклу он провел правой, окровавленной рукой, даже пальчики остались. Но сам водитель вышел или его вытащили — нужно разбираться. Возможно, вытащили его труп. Но тогда бы он не схватился за дверь, инстинктивно сопротивляясь.

— Может, нагоним «Газель»? — спросил Паша.

— Время, брат, потеряно! — скривился Саша.

Вроде бы и недавно произошло ограбление, но поздно уже ловить преступников: слишком далеко они ушли.

— Чтобы отсюда уйти, у них только два хороших варианта: или в старую промзону за мостом… — начал Паша.

— Или за карьер, — продолжил за него Саша.

Были и другие варианты, но эти два — предпочтительнее всего. И ехать недалеко, и спрятаться можно основательно, в той же старой промзоне затеряться легче легкого, один только целлюлозно-картонный комбинат чего стоит, шестьдесят гектаров совершенно не охраняемой территории. Известняковые карьеры тоже заброшены, столько пещер и ходов в них, но на машине там не спрячешься. На автомобиле можно уйти в леса, там такая дикая глушь, что хоть лешего в проводники нанимай.

— Перед мостом железка, они там застрять могли, — пожал плечами Паша.

— А мы здесь застряли… Давай, погнали!

Прокофьеву Саша позвонил уже из машины. Доложил обстановку, объяснил, куда и зачем едет, получил добро и только уже затем поделился с ним своими соображениями.

Глава 6

Вывеску на доме действительно заменили. Переставлять не стали, преступник просто сорвал табличку с улицы Ломоносова и переустановил ее на улице Кирова. Куда делась снятая табличка, непонятно, возможно, ее увезли вместе с приставной лестницей, без которой невозможно было подняться на требуемую высоту. Эксперты уже работают, и следы от лестницы обнаружат, если ею пользовались, и отпечатки пальцев снимут, что куда важней. И еще нужно будет произвести масштабный опрос жителей окрестных домов, может, кто-то видел, как перевешивались таблички с названиями улиц. Будет опрос, но не сейчас: капитан Ярыгин работает с персоналом ограбленного банка, братья Луковы безрезультатно гоняются за бандитами, а Феоктистова и Сальникова бестолково слоняются вокруг места преступления, это называется у них действовать по собственному плану. Девочки с инициативой, но к работе их сейчас лучше не подпускать. Хотя свидетеля они смогли опросить, жаль, что много из него вытянуть не удалось. Слышал выстрелы, видел выезжающую «Газель», наткнулся на труп, нанюхался пороху, едва не бухнулся в обморок. Вот и вся история.

Прокофьев остановился возле въезда в подвал «восьмого» дома, глянул вправо — сразу за дорогой такая же «свечка», первый этаж с масштабной пристройкой, вывеска «Космобанк» бросается в глаза. Да, водитель инкассаторской машины мог ошибиться домами, перепутать въезды, но ему достаточно было глянуть вправо, чтобы осознать свой промах. Всего лишь голову повернуть, и он должен был это сделать, потому что вез не дрова, а деньги, много денег. Представитель банка уже озвучил пропавшую сумму, инкассаторы должны были подвезти двести семьдесят миллионов рублей, фантастические деньги.

И еще у въезда в подвал банка должен был находиться охранник в униформе, и вывеска там соответствующая — просто невозможно ошибиться. И видеокамеры. Да и шлагбаум куда более эстетичный. Но нет, водитель въехал в ворота без вывески, без камер — прямо в лапы к грабителям.

Ярыгин вышел из банка, не останавливаясь, пересек практически свободную от машин улицу и подошел к Прокофьеву. Банк совсем рядом, водитель просто не мог его не заметить. Что-то здесь не то, что-то здесь не так.

— Из головного банка деньги везли, — раздумывая над каждым сказанным словом, проговорил Ярыгин.

Взгляд у Савелия умный, выражение лица осмысленное, но вид при этом ухарский, разбитной, как у деревенского задиры. Черты лица простецкие, нос картошкой, подбородок лопатой. Рослый, размашистый, руки длинные, сильные, ладони такие, что сено без граблей скирдовать можно. Одевался он, правда, как городской пижон: стильный кардиган, зауженные брюки, стильное полупальто — конечно же, нараспашку в любое время года. Дурной пример заразителен, братья Луковы тому подтверждение, эти тоже не застегиваются.

— В десять выехали, в одиннадцать были на месте.

— Только не туда заехали… Трое их было?

— Илья Веткин, Алексей Сигайлов, Сергей Костенецкий. Все на хорошем счету.

— Кто был за рулем?

— Сигайлов… Кстати, он уже однажды заехал по ошибке в этот подвал. Сначала улицами ошибся, а затем домами…

— А что ж ему, такому невнимательному, машину доверили?

— После того случая пропесочили его, мозги вправили… Больше не ошибался! — хмыкнул Савелий.

— Точно не ошибался?

— Раньше не ошибался, это точно, а в этот раз не знаю… Может, ошибся, а может, и нет… С одной стороны, восемь часов в дороге, ночь, утро, а с другой — как-то уж вовремя он ошибся…

— Там, в подвале, Кайман убитый лежит… — глядя на подъезжающий спецавтомобиль, сказал Прокофьев.

Труп уже осмотрели, описали, уложили в пластиковый мешок, осталось только забрать и доставить в судебно-медицинский морг.

— О чем это говорит?

— Сивый с ним был, — кивнул Ярыгин.

— Сивый ключ от стоянки брал. — Прокофьев указал рукой на обломки шлагбаума, мимо которых проезжал спецавтомобиль. — Возможно, он от нас прятался.

— А он прятался?

— Ну, если он Шабалину сказал на дно залечь, значит, боялся… Или сказал ему на дно залечь, чтобы проезд освободить… Может, ждал инкассаторов, может, случайно, не могу сказать.

Видеокамер над въездом в подвал не было, но имелся свидетель, который видел, как в дом заезжала инкассаторская машина, а сразу же за ней вкатилась белая «Газель». В ней, возможно, вместе с Кайманом находился и Сивый. Возможно, сутенеры и не собирались никого грабить, просто пережидали время на подземной стоянке, которую и выбрали-то из-за отсутствия камер. Может быть, они уже собирались уезжать, когда увидели машину с инкассаторами, развернулись — и за ней. Но почему тогда они были на краденом микроавтобусе? А факт угона автомобиля уже установлен. И почему Кайман был в бронежилете и маске?…

— А вывеску тоже случайно поменяли?

— Значит, не случайно, значит, готовился Сивый. Знал, что деньги повезут… Знал, что водитель мог ошибиться.

Вопрос: намеренно ошибиться или случайно? — Прокофьев в раздумье тронул себя за подбородок.

— Водитель свою пулю получил.

— Может, пулю, может, сам себя поранил.

— Для отвода глаз? — Ярыгин готов был согласиться с начальником.

— Пока не знаю. Но стреляли от души, — кивнул Прокофьев.

Он, конечно же, уже был на месте преступления, два раза на стоянку спускался, смотрел, представлял, как дело происходило, анализировал. «Газель» остановилась в трех метрах от «Фольксвагена», грабители выскочили, но сразу же попали под огонь быстро среагировавших инкассаторов. Кайман получил пулю в голову, он умер мгновенно, но, возможно, до этого успел выпустить очередь или две. Эксперты исследуют его перчатки, одежду, установят наличие на ней микрочастиц пороховых газов, их плотность, а пока еще рано говорить, стрелял он или нет. Его оружие увезли подельники, остались только гильзы. А гильз много, и еще рано говорить, из одного они оружия или из разного, но однотипного. Возможно, стрелял Кайман. Или кто-то третий. Но кто-то из них точно стрелял, слишком высокой была плотность огня, один Кайман такую обеспечить не смог бы. Следы ног на грязном полу указывали на то, что преступников было как минимум трое. И двое из них грузили в машину тела инкассаторов. Двое — на все три тела. Пока еще неясно, кто из инкассаторов погиб, а кто выжил. Но все они уехали вместе с преступниками. И еще грабители погрузили в машину деньги, а это сто килограммов денег, семь инкассаторских сумок. Понятно, усталость после такого дела должна была валить их с ног, но логичнее было забрать с собой своего дружка, чем всех трех инкассаторов.

— Водитель отстреливаться не мог, — вслух подумал Ярыгин.

— А если все-таки стрелял?… Причем в своих товарищей.

— Хм! В спину?

— Поэтому тела инкассаторов исчезли. Чтобы никто не увидел их спины…

— Если водитель был в сговоре с грабителями, зачем было наводить его на ложный след?

— Ты уже дал ответ.

— Для отвода глаз.

— Водитель мог быть в сговоре с Сивым и Кайманом… Кто же третий?

— А если Рубец?

— Очень может быть, — не мог не согласиться Прокофьев.

Рубец, может, и криминальный босс, но по большому счету он мелкая сошка. Карамболь да, он бы точно не пошел на дело сам, Рубец же мог пойти. А если задачу поставил сам Карамболь, то и побежать.

— Надо бы наведаться к нему, — предложил Ярыгин и поднял ворот полупальто, закрывая шею от холодного ветра.

У Прокофьева зазвонил телефон, на дисплее высветилось: «Шимановский».

— Как там у тебя? — спросил Андрей Васильевич.

— Сивцова подозреваем.

— А Рубчакова?

— И Рубчакова тоже, — глянув на Ярыгина, кивнул Прокофьев.

— Поезжай к нему.

— Куда? Он в «Газели» сейчас должен быть.

— Была «Газель» да уехала, а труп Рубчакова остался. Ермаковская улица, двести шестнадцать. Давай, заводские уже там.

— И наши заводские где-то там, — тихо, себе под нос проговорил Прокофьев. Он хлопнул Ярыгина по плечу и кивком указал на свою машину.

— Что ты говоришь?

— Еду уже, говорю.

В машине Прокофьев связался с Луковым-старшим. Как оказалось, братья находились сейчас в районе карьеров, а Ермаковская улица — именно в этом направлении.

— Смотри, Сивцов на тебя может выйти, — предупредил Прокофьев.

— Да нет, это мы на него выйдем.

— Логично. Но все равно ушки на макушке. Смотреть в оба!

Труп Рубчакова лежал на склоне холма, по верху которого пролегало шоссе. С одной стороны дороги — частные дома, с другой — крутой спуск и овраг, на дно которого мог скатиться покойник, если бы не застрял в снегу.

В снегу труп мог и утонуть, возможно, Сивцов на это и рассчитывал, когда выбрасывал его из «Газели», но тело застряло в сугробе.

На месте уже работала группа из ОМВД по Заводскому району. Прокофьев крепко пожал руку начальнику уголовного розыска. Майор Соломеев, как обычно, курил. Лицо темное, зубы коричневые, глаза с желтизной — и все от переизбытка никотина. Ему бы бросить, но нельзя: сердце остановится, стоит только заполнить легкие чистым, без дыма воздухом. Шутка, конечно, но Соломеев озвучивал ее с самым серьезным видом.

— Из машины выбросили. Две пули в живот, и гуляй. Саночники видели, позвонили, — сказал Соломеев, рукой указав на лыжню вниз по склону.

— Белая «Газель».

— Белая, — подтвердил Соломеев и повел рукой в сторону выезда из города. — Камера там установлена, уже сняли видеозапись с нее.

— И человек в маске за рулем? — Прокофьев скорее утверждал, чем спрашивал.

— Человек в маске.

— Больше камер нет.

— Если свернуть на карьеры, — кивнул Соломеев.

— Луковы уже там.

— Луковы. Луковы могут и не подвести.

— Но мы все-таки поедем, — Прокофьев положил руку на плечо Ярыгину, предлагая ему продолжить путь. — Вдруг им помощь нужна будет.

Соломеев кивнул, отпуская их. А зачем ему здесь «убойный» отдел? Как было совершено преступление, понятно, убить Рубчакова мог только Сивцов или подкупленный им инкассатор, если таковой имелся. Сивцова рано или поздно найдут, а «галочку» в графу раскрываемости можно поставить уже сейчас. Пока только условно, но тем не менее.

— От подельников Сивый избавляется, — закрывая за собой дверь, сказал Ярыгин. — Денег много не бывает, делиться не хочется.

— А инкассаторов дальше везет.

— Закопают их где-нибудь, как потом поймешь, кто предатель.

— Всех закопают, и предателя тоже.

— Ну, если Рубчакова не пощадили.

— Всех закопают, — повторил Прокофьев. — Если Сивцов уйдет.

— Да не должен, — неуверенно проговорил Ярыгин. И, подав голову вперед, глянул вверх. — Туча нехорошая, и ветер крепчает. Как бы не заметелило.

Прокофьев снова позвонил Саше, но, увы, белую «Газель» братья на своем пути до сих пор не встретили. А погода действительно оставляла желать лучшего: и ветер усилился, и снег повалил.

Но Луковы не сдавались, и Прокофьев колесил по предполагаемым маршрутам преступников, пока видимость не ухудшилась до нуля. Вот тогда и возникла задача вернуться домой по занесенным снегом дорогам. Им повезло, обе машины благополучно вернулись в город, но, увы, без результата.

Грабители ушли, план «Перехват» действовал, но шансы разыскать преступников были ничтожно малы.

* * *

И от батарей тепло, и чай горячий, а Сашу и Пашу знобило, но это не температура, они всего лишь продрогли до мозга костей, и все из-за сломанной печки в машине.

— Сейчас бы в баньку, — постукивая зубами, мечтал Паша.

— Сейчас бы Сивого за гриву и в стойло! — Саша с силой надавил на чашку, которую держал в обеих ладонях.

Был бы фарфор, как у Шимановского, раздавил, а у них фаянс. Из фарфоровой чашки сейчас Прокофьев чай хлебал в кабинете у начальника. Вряд ли у него в этот миг на душе радостно. Преступников упустили, и это при том, что была возможность у подчиненных взять их на месте преступления. И на карьерах их где-то упустили. Там они были, Саша нутром это чувствовал. Но в том районе столько дорог!

— Чего это с вами? — спросил Ярыгин. Он тоже пил чай, но стоя у окна, с телефоном в руке.

— А что это с нами?

— Как цуцики дрожите.

— Тебе бы на машине, с отключенной печкой! — вздохнул Паша.

— Закаляетесь! — засмеялся Савелий.

— Девочкам это нашим скажи, вдруг поверят.

— У наших девочек все между нами, девочками… Кстати, а где они? — спохватился Саша.

В кармане зазвонил телефон. Неужели начальник? Неужели снова спецназ на помощь шлет?

Но, как оказалось, звонил лейтенант Осянников, с которым вчера познакомился Саша и о котором уже успел забыть. Да и не думал он, что этот гаишник когда-нибудь позвонит, но телефон ему на всякий случай оставил.

— Александр? — спросил он и, не дожидаясь ответа, произнес: — Мы тут вашу беглянку задержали!

— Вахта выжила? — сострил Саша.

— Да нет, пока на карантине… — в том же тоне ответил ему лейтенант. — Сами за ней приедете или подвезти? А можно переправить… Почтой. Электронной.

— Женя, дело, по правде говоря, очень серьезное. У нас только сегодня по этому делу два трупа. Слышишь, как зубы стучат? Это от злости!..

— Тогда мы уже рядом, через часок подвезем!

— Слышишь, зубы стучат? Это уже от радости!.. Спасибо, дорогой! Жду!..

Только он сбросил вызов, как открылась дверь, и появилась Раиса. Все как обычно, невообразимо деловая. Статуя величия без пьедестала.

— Здравствуйте, девочки! — хмыкнул Паша.

— До свиданья, мальчики! — Раиса смерила его взглядом и обернулась. — Ну что там у вас?

В кабинет нехотя, неуверенно вошла эффектной внешности девушка отнюдь не юных лет. Черты лица правильные, но какие-то жесткие. Впечатление такое, как если бы художник написал портрет красивой милой девушки на грубом холсте. Длинные распущенные волосы, короткая пышная куртка, джинсы в обтяжку, сапоги на шпильках. Саша впервые видел эту длинновласку, но у него вдруг возникло чувство, что он знает ее.

— Кто там Ингу заказывал? — подталкивая девицу, язвительно спросила Лида.

Нетрудно догадаться, кому она обращала свой, в общем-то, риторический вопрос. Саша испытал чувство досады. Он знал, как расколоть Лизу Дятлову, и собирался сделать это в самое ближайшее время, чтобы первым узнать, вернее, получить подтверждение, что девушек на Тамбовском шоссе убил Сивый. И вдруг появляется другой свидетель убийства. Это ли справедливо, если Феоктистова и Сальникова первыми получили признание?

— Ту самую? — глянув на брата, с заметной досадой в голосе спросил Паша.

— Ту самую! — с нескрываемым торжеством передразнила его Раиса. — Знакомьтесь, Инга Миронова.

— А бант? — Саша шлепнул себя ладонью по бедру.

— В стирке! — поддела парня Лида.

— А блондинку кто порезал ножом?… — торопливо, невпопад спросил Паша.

— Я не хотела, Марго сама руку подставила, — вздохнула Инга и, усаживаясь на стул, автоматически оправила руками несуществующую короткую юбку, видимо, забыла, что на ней джинсы.

— А ее звали Марго?

— Марго и Валенсия… Я их не убивала. Это все Сивый!

— Так просто? — спросил Ярыгин.

— Так просто! — мило и даже с благодарностью улыбнулась ему Лида.

С ним-то она не пикировалась, под ногами у него не мешалась, малину ему не портила, а сейчас он одним коротким вопросом подвел ситуацию под общий знаменатель. Действительно, все просто. Саша с Пашей, считай, два дня убили на Дятлову и за Ингой охотились, ночь не спали, и тут вдруг раз — все закончилось без них.

Залетных проституток на Тамбовском шоссе убил Сивый. Все, точка. И Дятлова, если она сейчас появится, всего лишь это подтвердит.

Майор Прокофьев открыл дверь без шума, так же тихо вошел в кабинет, но все интуитивно почувствовали появление начальника, и все взоры обратились к нему. В кабинете стало тихо.

— Что там у вас? — спросил Прокофьев.

— Свидетеля задержали, — невозмутимо и небрежно сказала Раиса.

— Канаткину и Мурыгину убил Сивцов, — заявила Лида.

— Канаткину и Мурыгину? — Прокофьев требовал пояснения.

Он обращался к Феоктистовой, но напряженность момента передалась и проститутке, она поднялась со своего стула, завороженно глядя на Прокофьева. Даже такая женщина не смогла устоять перед его магнетизмом.

— Паспорта у девчонок были, — едва слышно проговорила Инга.

— У Канаткиной паспорт был и Мурыгиной, — громко сказала Сальникова и кивком указала на девушку. — Мироновой их отдал, сказал сжечь.

— Я сожгла… Сначала запомнила, — кивнула Инга. — А потом сожгла…

— А в полицию почему не обратилась?

— Сивый меня бы убил. — Инга опустила голову, изображая страх и раскаяние.

Но Саша мог поверить только в ее страх перед Сивым.

— Ты видела, как он убивал Канаткину и Мурыгину? — спросил Прокофьев.

— Да… Как закапывал не видела, а как убивал, да…

— Вы задержали Миронову? — Прокофьев поощрительно смотрел на Феоктистову.

— Так точно, и задержали, и допросили! — зарумянилась девушка. — Осталось только в протокол занести показания…

Она должна была глянуть на Сашу — язвительно, злорадно и даже с чувством превосходства, он готов был к этому. Но Лида почему-то посмотрела на Ярыгина. Не то чтобы глазки ему строила, но женский интерес все же чувствовался. Ревность Сашу не уколола, но где-то глубоко внутри шевельнулось неприятное чувство.

— Протокол оставьте следователю… А наша задача взять Сивого! — твердо постановил Прокофьев.

Саша невесело глянул на него. Ну вот, одно преступление раскрыто, пора браться за другое. Благодаря Феоктистовой и Сальниковой раскрыто, братья Луковы, конечно же, не при делах. Как будто это они девчонкам игру ломали, а не наоборот.

— Что-то не так? — Прокофьев внимательно посмотрел на парня.

— Да нет, нормально все, — вздохнул Саша.

— Печка у них в машине сломалась, вымерзают потихоньку, — улыбнулся Ярыгин.

Все бы ничего, но при этом он бросил взгляд на Феоктистову, и она, кажется, улыбнулась ему в ответ.

— Согреться бы! — кивнул Саша.

— В сауне? — усмехнулся Прокофьев.

— С девочками, — подначил Ярыгин и снова переглянулся с Лидой.

— Девочки свободны! — Подражая начальнику, Саша резко повернулся к Феоктистовой.

Но та даже глазом не моргнула, лишь удивленно повела бровью.

— У нас тут серьезный разговор!

— Серьезный разговор? — Внимательно глянув на Сашу, Прокофьев мягко взял его за руку и кивком указал на дверь своего кабинета.

Переступая порог, Саша не удержался и глянул на Ингу. Вчера они вот так же оставили без присмотра Лизу Дятлову, и чем все это закончилось? И вчера Прокофьев подставил ему подножку, и сейчас он почему-то бьет в его ворота.

На этот раз Феоктистова и Сальникова остались в общем кабинете. Прокофьев велел им приглядывать за Мироновой и ждать следователя. Закрыв за собой дверь, он пристально посмотрел на Сашу. Посмотрел так, как будто призывал к спокойствию. К спокойствию и к ответу.

— Давай поговорим серьезно!

— Карамболя надо брать за жабры! — решительно и с вызовом сказал Саша.

— Карамболя? — задумался Прокофьев.

— Без него банк бы не тронули!

— Очень может быть.

— Он может знать, где прячется Сивый. — Паша выглядел так же решительно и воинственно, как брат.

— Может и знать…

— Сивый — его человек! — чеканил Саша. — Шабалин — его человек!

— И что? — Прокофьев смотрел на него непривычно жестко.

Обычно мягкий в общении, сейчас он похож был на тренера, который готовил своего проигрывающего бойца к выходу на третий раунд поединка.

— Уже повод для задержания! — стоял на своем Саша.

— Предлагаешь бить противника на его территории?

— Да какая разница, на чьей?…

— Есть разница! Очень большая разница. Карамболь на чужой территории ничего не скажет. А на своей… — Прокофьев задумался, не рискуя озвучить свои самые смелые предположения.

— Где он сейчас может быть? — спросил Саша.

— Прямо сейчас? — удивленно и вместе с тем одобрительно посмотрел на него начальник.

— Прямо сейчас!

— И не боишься?

— Нет!

— Карамболь очень опасен. Очень!

— Где он может быть сейчас? — настаивал Саша.

— В пекло нужно вместе с батькой лезть, — качая головой, сказал Ярыгин.

— Ну, батька не батька, а сгореть можно… — кивнул Прокофьев. — Заодно и согреемся.

На столе у начальника зазвонил телефон, связывавший кабинет с дежурной частью. Как оказалось, прибыли гаишники, привезли Дятлову, но Саша лишь скривил губы, услышав об этом. Дорога ложка к обеду. К тому же он готовился к входу в клетку с тиграми. Карамболь еще тот зверь — зубастый, хитрый и невероятно живучий. Мастодонт из далеких девяностых, и до сих пор на плаву, одно это говорило о многом.

Глава 7

«Моравия» — бар небольшой, зато со стриптизом. Девочек немного, но лучшие из лучших. Одна только Аэлита чего стоила, ей даже не надо было тереть шест своим телом, она могла наэлектризовать атмосферу зала одним только своим появлением. А если еще и виться начнет, сексуальный шторм среди посетителей бара гарантирован.

Карамболь кивал, глядя на свою любимицу. Утром только завтракал с ней — после жаркой ночи, казалось бы, какой тут может быть интерес? Ан нет, желание нарастало. И это Аэлита еще не начала раздеваться…

— Аэлита? — сглатывая слюнки, спросил кряжистый Пентиум, останавливаясь у свободного кресла.

Он был одним из немногих, кто мог входить в кабинет к Карамболю без приглашения, а ведь когда-то считался «шестеркой», мальчиком на побегушках у Рахата. И кличка у него была Пентюх, это он уже потом сам себя переиначил, Пентиумом стал, и ничего, кликуха прижилась, потому что к этому времени Пентюх в люди выбился. Рахата повязали, затем убили — одна часть его команды оказалась в тюрьме, другая разбежалась, остался только Карамболь, он-то и прибрал к рукам дела покойного. И ничего, поднялся, и Пентюх ему в этом помог. В смысле Пентиум.

— А ты не видишь?

— Где ты ее такую нашел? — Пентиум снова сглотнул.

Вечер еще только начался, в зале один только столик и занят, не считая кабинета — с видом на сцену. Цены в баре незубастые, девочки лучшие, порядок и спокойствие гарантированы, но попасть сюда мог далеко не каждый. Не то чтобы бар только для своих, но случайным и тем более не личностям путь сюда заказан.

— Места надо знать.

— Ну да, места у нее что надо!..

— Губу закатай! — неожиданно для себя разозлился Карамболь.

Аэлиту так потому и звали, что начинала она с элитной проституции, Карамболь нашел ее в Москве, привез сюда, пристроил к делу и взял на содержание. Что проститутка, что стриптизерша — разницы практически никакой, одно слово, падший ангел. Так он к своей девочке и относился. Не мог по-другому. Одно только беспокоит: возраст у него уже не тот, полтинник уже отгремел, полвека прожито, Аэлита же совсем еще молодая, двадцать семь лет, где он еще такую красивую найдет, чтобы любила по-настоящему? А она ведь любит, он это чувствует. И танцует Аэлита сейчас для него. Даже раздеваться не станет. Да он и не будет настаивать. Даже не так, он запретит ей оголять свое тело, на которое пускает слюнки Пентиум.

— Да нет, я ничего… Просто жизнь такая короткая, — вздохнул Пентиум.

— О чем это ты?

— Каждой минуткой дорожить надо. Вот я и смотрю, пока минутки есть.

— Короче! — Карамболь внимательно смотрел на подчиненного.

Слишком уж хорошо он знал Пентюха, чтобы верить в его сусальные бредни. Новость какую-то принес, а Аэлиту всего лишь вплел в предисловие — как шелковую ленточку в колючую проволоку.

— Рубец закончился. Две пули в живот, и в сугроб. Из машины выкинули.

— Из какой машины?

— Инкассаторов сегодня бомбанули, менты Сивого в розыск объявили, это факт. Может, и Рубец с ним был. Если честно, я пока не знаю, из какой его машины выкинули, но дело такое было. Может, Сивый его и пристрелил.

— Зачем это Рубца мочить? — нахмурился Карамболь.

Он знал Сивого и даже уважал его — за преданность своему боссу. Сивый не мог просто так застрелить Рубца, даже из-за денег.

— Не знаю, менты его вчера искали, там какие-то старые дела, убили кого-то…

— Какие-то, кого-то… — передразнил Карамболь. — Я суп с мясом люблю, а ты меня перьями какими-то кормишь.

— Да, но курицу только-только ощипали, мясо для супа еще не нарезали, а я уже в курсе… Может, Сивый зашхериться решил, с деньгами… Или Рубец ему что-то не то сказал. — Пентиум беззастенчиво пялился на Аэлиту, которая, похоже, собиралась избавиться от своей сверкающей жилетки.

Карамболь даже не знал, есть ли под ней лифчик.

— А если я тебе что-то не то скажу? — спросил он, хищно глядя на подчиненного. — Ты меня тоже убьешь?

— Юра, ты чего? — ахнул Пентиум. — Побойся бога!

— А ты можешь, — кивнул Карамболь.

Пентиум не специализировался на заказных убийствах, старался обходить мокрые дела стороной, но однажды пришлось взяться за волыну, и ничего, показал себя как надо. И как не надо. Мужика приговоренного пристрелил и его бабу, которая попалась под горячую руку. Никто об этом не знал, только Карамболь. Уж не захочет ли Пентиум от него избавиться?

— Юра, ну ты чего? Нам делить нечего!..

— А если начнем делить?

— Юра, ну хватит! — взмолился Пентиум.

И в этот момент заглохла музыка. Как будто кто-то свет вырубил. Аэлита остановилась, захлестывая полы жилетки, из-под которой только что показалась совершенной формы грудь с красивыми возбужденными сосками.

В зал входил майор Прокофьев, за ним три опера, такие же высокие, плотные на вид. Карамболь имел с Прокофьевым дело, пробовал его на прочность, а его оперативников и знать не знал. Для него все они — шлак.

— А я говорил! — тихонько хлопнул в ладоши Пентиум.

Карамболь метнул в него огненный взгляд. Когда это он говорил ему что-то насчет Прокофьева?

— Ну, хотел сказать.

— Шторы… — начал было Карамболь.

— Чего? — Пентиум глянул на шнур, дернув за который можно было зашторить широкий проход, соединяющий кабинет с общим залом, но Карамболь качнул головой.

Нет, не надо отгораживаться: Прокофьев подумает, что он запаниковал, а значит, в чем-то виноват. Карамболь просто не имел права показывать свою слабость перед каким-то мусорком. Он же ничуть не боялся Прокофьева, просто видеть его не мог, но уже поздно зашторивать кабинет, и очень хорошо, что он сдержал себя.

Рахат приказал жить в две тысячи первом, Головастик и еще трое пацанов уехали в Москву, там замутили свое дело, реально поднялись на заказных убийствах. А Карамболь попал в струю, сошелся с бывшим данником Рахата, который стал вдруг городским главой, на пару с ним подмял под себя город. Мокрые дела тогда решались без проблем, Карамболь обращался к Головастику, тот давал отмашку, Ханчик выезжал, решал проблему. Со временем городской глава Семиваров стал обращаться к Головастику напрямую, тот пару раз отправил к нему Шифона.

Московские менты накрыли Головастика, его застрелили при задержании, а Шифона приняли. Ханчик же дал деру, вернулся в родной город, лег на дно. Московские за ним, но Чугуй — город особенный, он своих тайн перед чужими не открывает. И не взяли бы Ханчика, если бы Прокофьев не помог. Он тогда еще капитаном был, но уже с хваткой как у волкодава.

Шифон мог сдать только Семиварова, и его показания отправили мэра сначала в СИЗО, а затем и на этап. А Ханчик сдал всех, и Карамболь тогда только чудом смог уйти от наказания. Был у него выход на одного прапорщика из СИЗО, который как раз и охранял Шифона, «кусок» не очень-то хотел браться за дело, но его заставили. В общем, все сложилось как нельзя лучше, Шифон подавился супом и благополучно отошел в мир иной. Карамболю еще долго мотали нервы, но ничего, все вернулось на круги своя. Правда, дальше пришлось работать без высочайшего покровительства, впрочем, он справлялся и без этого. Скольким людям он за десять-пятнадцать лет помог войти во власть, на этом и выезжал, хотя и не без скрипа.

Чиновники — народ неблагодарный, по счетам платить не любят, но кто не хочет, того всегда можно заставить.

Прокофьев зашел в кабинет как будто в палату к заразному больному, едва заметно сморщил нос, движение рук осторожное, как будто он боялся прикоснуться к столу, к спинке кресла.

— Кого это к нам принесло? — скривился Карамболь.

— Да ходят тут разные, — хмыкнул Пентиум, чуть ли не с ненавистью глядя на майора.

Казалось, он вот-вот схватит со стола нож и всадит его Прокофьеву в горло. Но так только казалось. Что-что, а пустить пыль в глаза Пентиум умел. Это раньше он пентюхом был, а сейчас хитрый, гад, и осторожный. И ковром перед ментами расстелиться мог, если обстановка располагала.

Прокофьев и ухом не повел, как будто и не заметил Пентиума. Он пристально и твердо смотрел Карамболю в глаза.

— Если за инкассаторами стоишь ты… — Прокофьев нарочно сделал паузу, провоцируя собеседника на всплеск эмоций.

Карамболь сначала купился, а затем уже осознал свой промах.

— И что тогда?

— Значит, про инкассаторов знаешь? — усмехнулся Прокофьев.

— Иди ты знаешь куда?

— Куда?

Прокофьев смотрел с вызовом, как будто собирался предложить сыграть в русскую рулетку. А ведь он мужик отчаянный, и Карамболь это знал. Сколько раз его просили отступить, как только ни угрожали, никакого толку. Пер как танк и ведь раздавил бы Карамболя, если бы Ханчика не завалили. А теперь он мог взять реванш за свое невольное поражение и будет давить. Еще как будет! Именно это Прокофьев и давал понять взглядом. Смотрел, как будто душу на шампур нанизывал и проворачивал на медленном огне.

А со сцены сходила Аэлита, Карамболь заметил ее краем глаза. И вспомнил, как они лежали утром в постели, и так ему было хорошо. И завтра он будет с ней спать, и послезавтра. Если Прокофьев не слетит с катушек. А он слетит, если Карамболь пошлет его подальше открытым текстом.

— Иди ты со своими инкассаторами! — Он сказал это зло, жестко, но на матерные слова так и не решился.

— Где они?

— Там их и поищи!

— Где там?

— А я разве не говорил? — вмешался Пентиум. — Инкассаторы все исчезли!

Прокофьев на него даже не глянул. Он смотрел Карамболю в глаза.

— Куда исчезли?

— Ну никого не осталось. Всех увезли.

— Кто увез? — спросил Прокофьев.

Он все-таки перевел взгляд на Пентиума, и Карамболь едва сдержал вздох облегчения. Давно его так не хватали за горло.

— А кто у вас в розыске?

— И где сейчас Сивый?

Пентиум глянул на босса: говорить, спрашивал, или уйти в тень? Карамболь кивнул. Что-то в горле у него пересохло, если голос сорвется, Прокофьев расценит это как слабость.

— Сами бы хотели знать, — сказал Пентиум.

— Сивый ничего не говорил? — Прокофьев снова посмотрел Карамболю в глаза.

И нарвался на отлуп.

— Сивый не мой уровень, чтобы со мной говорить. Такая же шелупонь, как и ты!

В ответ майор лишь пренебрежительно усмехнулся. Не смог Карамболь показать своей уровень: хорошей жизни ему вдруг остро захотелось, не решился он сесть задницей на пороховую бочку. Не смог он послать мента на хрен.

— Хватит на сегодня! — сказал Прокофьев. — Если вдруг что, звонить не надо. Я всегда рядом.

Он действительно ушел, забрав своих оперов. И только за ним закрылась дверь, как грянула музыка.

— И что это было? — спросил Пентиум. Он даже не смотрел на Аэлиту, которая уже зашла к ним в кабинет.

— А то и было! — зло сказал Карамболь.

Зато он смотрел на Аэлиту во все глаза. Красивая она, до жути сексуальная и молодая, он не хотел расставаться с таким чудом. Но именно это и злило. Это ведь из-за нее мент смог надругаться над ним. Пусть и морально, но смог. А сам он мог надругаться если не буквально, то близко к тому над Аэлитой. И стресс нужно было снять, и неожиданно возникшую эрекцию. Только быстрая, полностью опустошающая разрядка могла вернуть ему чувство уверенности в себе.

— На шухер встань!

Сначала он выставил Пентиума за порог, затем зашторил кабинет. И торопливо сорвал с Аэлиты жилетку. Она поняла, что ему нужно, оттолкнулась, будто собираясь убегать. Но когда он сгреб ее в охапку, брыкаться не стала.

Хотя на четвереньки встала без особой охоты…

* * *

Карамболь дал слабину, именно поэтому Егор Прокофьев смог взять верх в моральном с ним поединке. Но так по-другому и не могло быть. Он ведь не просто опирался на закон, он был кирпичиком этого грозного, хотя и неповоротливого механизма. Или даже камнем в фундаменте закона. Прокофьев не сам это придумал, все сказал за него Саша Луков — в порыве чувств. Он хороший опер, но одно дело — вылавливать по закоулкам обычных жуликов и совсем другое — наезжать на легенду криминального мира. В самое логово зверя сунулись, Карамболь, если бы взбесился, мог оставить их там навсегда. И Саша это всей своей шкурой прочувствовал, и Паша, может, потому братья и перестали колотиться в ознобе.

Прокофьев отпустил их домой, прописав горячую ванну и чай с малиной. А сам с Ярыгиным отправился по адресам инкассаторов. Время уже вечернее, работают сейчас только дежурные смены, но слишком уж важное дело на повестке дня. Сивого нужно найти во чтобы то ни стало, с деньгами или без, но желательно живого. Уж очень хотелось знать, причастен Карамболь к ограблению или нет. Из разговора с ним Прокофьев понял, что нет, но как оно на самом деле было, покажет только время. И дело.

Алексей Сигайлов жил в новом многоэтажном доме премиум-класса. Охраняемый двор, подземная стоянка, скоростной лифт. Дверь в квартиру открыла приятной внешности, даже красивая, женщина лет сорока, с подтянутым телом, ухоженная от корней волос до кончиков ногтей. Для своих лет выглядела она очень хорошо, но возраст все же чувствовался. Возможно, двадцативосьмилетний Сигайлов тяготился своей немолодой и, видимо, успешной женой, потому и пошел на гиблое дело, чтобы получить и личную свободу, и материальную независимость. Уж кто-кто, а Егор знал, что это такое — жить с нелюбимой женщиной.

— Майор Прокофьев, управление уголовного розыска.

— Ну вот, я же говорила! — всплеснула руками женщина.

Она распахнула дверь, и Прокофьев увидел немолодого мужчину в костюме.

— А вы, простите, кто будете? — глядя на женщину, спросил майор.

— А кто вас интересует? — Она отступила на пару шагов, приглашая Прокофьева в дом.

— Супруга гражданина Сигайлова.

— Вы, наверное, подумали, что это я? — жеманно сказала женщина.

Из комнаты показалась молодая женщина, которую язык не повернулся бы назвать девушкой. Вроде бы молодая, не расплывшаяся от времени, но у нее был утомленный взгляд женщины, которая устала жить в окружении тупых и никчемных людей. Девушка — это ведь не возраст, а ощущение.

Мать Сигайловой еще могла и, возможно, ощущала себя девушкой, а эта уже чувствовала себя взрослой и невероятно умной женщиной, которой даже не с кем поделиться своими сверхумными мыслями. Прокофьеву приходилось иметь дело с такими вот непризнанными гениальными особами, он уже сочувствовал Сигайлову.

— Мама, ну не надо! — раздраженно фыркнула молодая дама. — Какая тебе разница, кто там что думает?

— Ольга Даниловна! — косо глянув на дочь, натянуто, но и не без кокетства представилась женщина.

Прокофьев выразительно посмотрел на мать, перевел взгляд на дочь. Непохожи они внешне, дочь явно унаследовала отцовские черты лица. Насчет характера Егор сказать ничего не мог, но, судя по тому, что мужчина терпеливо молчал, а молодая женщина была не робкого десятка, вряд ли.

Из коридора, ведущего в дальние комнаты, показался белобрысый мальчишка лет пяти, Ольга Даниловна тут же заметила его.

— Миша!.. Леонид!.. — Сначала она глянула на малыша, затем на мужа, но никто даже не двинулся с места.

— Миша! — рявкнула Сигайлова.

Мальчишку как ветром сдуло, вслед за ним исчез и его дед. Егор смотрел ему вслед в раздумье. Квартира большая, как минимум четырехкомнатная, с двумя санузлами. И Алексей Сигайлов мог здесь спрятаться, и Сивый, но тогда бы женщины вели себя по-другому, они бы не позволили себе оставить сына и внука без присмотра, а ребенок спокойно разгуливал по квартире.

— Вы, конечно, знаете, что произошло сегодня утром… — начал было Прокофьев.

Он готов был выдать следующую фразу, но супруга Сигайлова его перебила.

— Ну а как не знать!.. Вы обязаны найти Алексея! — нахмурив брови, потребовала она. Осталось еще ножкой топнуть.

— Возможно, его взяли в заложники, — сказал Егор, глянув на Ярыгина.

Их сразу же пригласили в дом, но дальше порога так и не пустили. Возможно, хозяев смущало, что гостей двое. Ожидаемых гостей, но двое. Однако в одиночку идти к Сигайлову Прокофьев не мог: вдруг придется иметь дело с вооруженными преступниками. Но уже ясно, Сивого в доме нет и Сигайлова, скорее всего, тоже. Ярыгин понял все без слов, открыл дверь и вышел в межквартирный холл. За домом тоже присматривать нужно, вдруг Сигайлов появится. Что-то не верилось Прокофьеву в его невиновность.

— Почему это возможно? — Супруга Сигайлова уперла руки в бока.

— Может, чаю? — спросила Ольга Даниловна.

Прокофьев кивнул, но Сигайлова встала у него на пути, не пуская на кухню.

— Почему возможно? — настаивала она.

— Все возможно. И то, что ваш муж — потерпевший. И то, что ваш муж — соучастник.

— Соучастник ограбления?!

Сигайлова вроде бы не кричала, во всяком случае, не рвала глотку, но в ушах у Егора зазвенело. И ее мать поспешила исчезнуть на кухне.

— Вы же умная женщина, вы должны понимать, что ваш муж мог быть заодно с преступниками.

— Как умная женщина, я считаю, что это невозможно!

— Почему?

— А зачем Леше деньги?! У него есть все!.. — Сигайлова повела рукой, показывая, какая у них роскошная квартира.

Как будто Прокофьев не мог понять этого без нее. Родители его жены тоже небедные люди, и квартира у них с Мариной немногим хуже этой, но счастья нет. Не любил он свою жену, никогда не чувствовал себя с ней счастливым. Женился, что называется, по залету. Никто его не заставлял этого делать, Марина даже ничего ему о своей беременности не говорила, он сам узнал. И принял ответственное решение, о чем сейчас очень жалел. С каким бы удовольствием он вернул все назад, чтобы Марина никогда не появлялась в его жизни, ни она, ни ее родители. Но чудес не бывает. Марина любит его. И ждет его у окна темными вечерами. И дело даже не в детях, которых Егор не мог предать. Он себя перестанет уважать, если уйдет из семьи.

— И он всем в своей жизни доволен? — поинтересовался Прокофьев.

— Вы в этом сомневаетесь? — возмущенно спросила Сигайлова.

— Почему ваш муж работает инкассатором? Он ведь рискует жизнью.

Прокофьев и сам иногда ловил себя на мысли, что не боится рисковать своей жизнью, не боится умереть. Смерть от бандитской пули — это не предательство, Марина это оценит и будет любить его дальше. И дети будут гордиться отцом, а кормильца они не лишатся, дедушка с бабушкой не дадут им умереть голодной смертью.

— Леше нравятся острые ощущения, — пожала плечами Сигайлова. — Опасность для жизни его возбуждает, он всегда это говорил.

— Он говорил или вы сами это ощущаете?

— Вы имеете в виду постель?

— Я имею в виду блеск в глазах. И отношение к работе. Может, были у него какие-то страхи, предчувствия. Возможно, Алексей попрощался с вами как-то по-особенному.

Возможно, он чувствовал: может не вернуться.

— Мишу поцеловал. И меня обнял крепко-крепко… Как будто прощался… — подумав, сказала Сигайлова.

— Может, он что-то знал? К чему-то готовился?

— Да нет, не мог он участвовать в ограблении… Зачем это ему? У отца мебельное производство, я единственная дочь, Леша фактически его наследник.

— И он согласен с таким положением дел?…

— Что значит согласен? Он даже нашу фамилию взял!

— То есть Сигайловы — это ваша фамилия?

— Да, моя.

Прокофьев качнул головой, осмысливая ситуацию. Он бы не согласился взять фамилию жены ни при каких обстоятельствах, но, если бы вдруг пришлось, его бы очень тяготила такая перемена в жизни. Тяготила бы настолько, что он пошел бы на крайности, лишь бы обрести полную независимость.

— А почему ваш муж не в бизнесе вашего отца?

— Не хочет.

— Сопротивляется?

— Почему сопротивляется?… Они с отцом в очень хороших отношениях, на рыбалку вместе ездят, у нас дом старый у самой реки…

— Где дом? — мгновенно среагировал Егор.

— Камышовая улица, дом сто семнадцать.

— Кто там сейчас живет?

— Мы раньше жили, потом в новый дом переехали… Вы думаете, что Леша может быть там?

— Не знаю, проверим… Все адреса проверяем… — Прокофьев неторопливо извлек из кармана блокнот, открыл на чистой странице. — Так, Парижской Коммуны, Лермонтова, Клары Цеткин… Улица Камышовая, — записывая, проговорил он.

На всякий случай он создавал видимость, что не ставит полученный адрес в список первым. Но разговор решил свернуть и попрощаться. Само предчувствие взяло его за руку и потянуло к выходу.

— Леша мне позвонил бы, — сказала Сигайлова, внимательно глядя на полицейского.

— Это если он соучастник, а если заложник?

— И вы думаете, что он может быть в нашем старом доме?

— Преступников обложили со всех сторон, они сейчас хватаются за любую возможность скрыться.

— Вам дать ключи от дома?

Прокофьев озадаченно повел бровью. Если Сигайлов заранее готовился к преступлению, он мог забрать ключи с собой.

Но ключи нашлись, что вовсе не охладило пыл Егора. Сигайлов мог и не предполагать, что ему придется прятаться на Камышовой улице.

— А другие ключи от дома у вас есть?

— Нет… В доме есть… — немного подумав, сказала женщина. — Под навесом. Для соседей. Если там что-то вдруг случится, мы позвоним, они возьмут, откроют.

— Алексей знает об этих ключах?

— Должен знать… Но я не думаю, что он там.

— Вот и не надо туда ехать. И соседям звонить не надо.

Прокофьев забрал ключи, коротко попрощался и был таков.

Метель не успокаивалась, мороз крепчал, впрочем, его «Спортаж» завелся бы и в самый лютый холод. Если бы не стоял с включенным двигателем. Обогреватель работал исправно, Ярыгин не мерз.

— Интересная семейка, — сказал он, когда Прокофьев закрыл за собой дверь автомобиля. — Я как будто в ошейнике себя почувствовал. Шелковый такой ошейник, теплый. Но жесткий.

— А снять ошейник не захотелось? — усмехнулся Прокофьев.

— Не знаю, но ушел от них с удовольствием!

— И Сигайлов мог сбежать. На Камышовую улицу, дом номер сто семнадцать.

Спецназ Прокофьев вызывать не стал, сначала надо было глянуть на дом. Если в нем люди, это станет ясно, тогда уже нужно будет думать, что предпринять дальше.

Следы присутствия людей обнаружились сразу. Не так давно у ворот стояла машина: след от протекторов занесло снегом, но полосы от них остались. Та же история и со следами ног, от них остались только сглаженные ветром ямки. Углубления были разных размеров, отличия практически неощутимые, но Прокофьев все же решил, что во двор с улицы заходили разные люди. Они же садились в машину. Судя по интенсивности, с какой снег заметал следы, дело происходило не далее чем час-два назад. Если преступников кто-то вспугнул, то вряд ли это сделала жена Сигайлова, потому что, если судить по запорошенным снегом следам, люди уехали не более часу-двух назад, а супруга Алексея могла позвонить им не ранее получаса.

Улица была слабо освещена, фонари горели не везде, а во дворе вообще темень. И окна в доме не светились, и во дворе не горели фонари, хотя должны были. Может быть, их нарочно не включали.

Из трубы поднимался дымок, но это ни о чем не говорило: отопление газовое, котел наверняка с автоматикой, вот и вьется дымок. А дом кирпичный, в холоде такой держать нельзя: штукатурка отсыреет и посыплется, поэтому котел мог работать сам по себе.

— Поближе подойдем? — спросил Прокофьев, нащупывая в кармане ключи от дома.

Забор состоял из кирпичных столбов, между которыми крепились гладкие железные листы. Они не гнулись под тяжестью человеческих тел, и Прокофьев вместе с Ярыгиным легко справились с таким препятствием.

Машины во дворе не наблюдалось, собака из темноты не выскочила, Прокофьев беспрепятственно подобрался к дому, подошел к двери, приложил ухо. Ни голосов не слышно, ни шагов.

Прокофьев выразительно глянул на Ярыгина, тот кивнул, соглашаясь на самые решительные действия.

Замок тихонько щелкнул, дверь, открываясь, даже не скрипнула, из дома дохнуло теплом. Не включая свет, Прокофьев зашел в одну комнату, Ярыгин свернул в другую. Очень скоро стало ясно, что в доме никого нет. Можно было включить свет.

— Что это? — спросил Прокофьев, глядя на отпечатки пальцев, оставленные на светлых обоях окровавленной рукой.

Следы, на первый взгляд, свежие, возможно, их оставил раненый Сигайлов. И вряд ли он сделал это осознанно. Возможно, он пошатнулся от слабости и дотронулся до стены.

Прокофьев не стал вызывать экспертов, не хотел терять время на подробное обследование: ситуация требовала немедленных действий. Дом осмотрели сами, осторожно, но быстро.

На столе в гостиной стояла коробка с домашней аптечкой, но в ней нашли только разорванные упаковки от бинтов и марлевых тампонов, пустой пузырек хлоргексидина. И везде кровь — на столе, на стуле, на коробке, на бумаге.

Окровавленную куртку с логотипами инкассаторской компании нашли в платяном шкафу, там же лежала и скомканная летняя куртка, футболка, все в крови. Видимо, раненый Сигайлов разделся, перевязал раны и ушел в куртке своего тестя. Все указывало на это.

А ранен парень был, по всей видимости, серьезно. Судя по отверстиям в куртке, одна пуля прострелила руку, другая вошла чуть ниже, под правую мышку. Ни в одном случае выходного отверстия в куртке, ни в другом, это говорило о том, что дела у Сигайлова хуже некуда. А за врачебной помощью он не обращался, значит, боялся попасть в руки правосудия. А почему? Ответ лежал на поверхности.

— Похоже, сам тут управлялся, никто не помогал, — предположил Ярыгин.

Прокофьев кивнул. Сигайлов, если это был он, ходил по дому в ботинках, вряд ли бы его спутник стал разуваться, чтобы следовать за ним.

Но других следов от обуви не было. Да и раздевался раненый тяжело, садился на кровать, стул на пол уронил. Никто ему не помогал, не поддерживал. И перевязывал раны он, по всей видимости, сам, наспех. И одевался также в спешке.

— А машина?

— Если это «Газель», то Сигайлова в машине ждали, — пожал плечами Ярыгин.

— Сивый не стал бы его ждать.

— Так, может, уехал, привез его в дом и уехал…

— Оставил Сигайлова в живых, чтобы он его сдал?

— Ну да, уж если он Рубца пристрелил…

— И Сигайлова мог пристрелить. Поэтому Алексей мог сбежать.

— Из «Газели» выпрыгнул?

— Все возможно.

— А кто его сюда подвез?… Может, такси остановил?

— Телефон Сигайлова у нас есть, надо выяснить, кому он звонил… Работаем, Савелий, работаем. Не мог Сигайлов далеко уйти. Нутром чувствую, никуда он от нас не денется, — сказал Прокофьев.

На самом деле чутье молчало, не было уверенности, что Сигайлова удастся взять. Но чутье — понятие субъективное, зачастую не имеющее никакого отношения к реальности. Искать нужно, работать, а не полагаться на интуицию. Дорогу осилит идущий. Или лучше бегущий.

Глава 8

Лучший способ потеряться — это бежать куда глаза глядят. Аркадий даже не знал, куда он заехал, вокруг мгла, ветер, снег, дорогу замело, еще чуть-чуть, и машина безнадежно застрянет или свалится в кювет. Но все же он продолжал держаться за руль: пока едешь, есть хоть какая-то надежда, что Сивый не выстрелит в спину. А он мог, в руках у него автомат, а от злости крышу срывает.

— А ведь ты нарочно Каймана бросил, — сказал Сивый.

Двигатель натужно гудел, ходовая гремела, голос у Сивого звучал тихо, но Сарычев его все-таки услышал. Может, потому что знал, о чем с ним будут говорить.

Все началось превосходно, Леша Сигайлов не подвел, загнал машину в подвал, точно бильярдный шар в лузу. Аркадий должен был подскочить к ней и быстро вскрыть дверь мощной автономной болгаркой, Леша сказал, как это сделать. Но ситуация вышла из-под контроля: напарники Сигайлова не захотели становиться жертвами, сами открыли дверь, а затем и огонь.

Аркадию чертовски повезло, он успел отскочить в сторону, а Кайман попал под пули. Сивый не растерялся, зарядил в фургон длиннющую очередь, двоих инкассаторов положил наглухо, Сигайлова ранил.

Аркадий выполнил уговор, и вывески на домах поменял, и всех инкассаторов с собой забрал. Сивый не понимал, зачем он грузит в машину покойников, но его никто ни о чем не спрашивал. Сам Сивый был ранен, пуля вошла в бедро под самый срез бронежилета. Первое время он был в ауте от боли, мало что соображал, это потом уже Аркадий объяснил ему, что Сигайлов заодно с ними, но парню нужен был отмаз, как будто он не при делах, а всего лишь жертва нападения. Именно поэтому должны были исчезнуть все инкассаторы, хотя, если честно, Аркадий не видел в этом особого смысла. Но Леша просил, а он сделал, хотя чуть не надорвался, когда грузил в машину покойников и деньги. Много денег.

Он мог бы загрузить и Каймана, но зачем? Аркадий только рад был засветить его, а вместе с ним и Сивого, лишь бы менты грешили только на них. В общем-то он и обратился к ним за помощью, чтобы отвести от себя подозрения, а заодно заполучить ствол. Затем он хотел грохнуть Рубца, подставив под убийство Сивого. Он всерьез собирался это сделать, причем в самое ближайшее время, и удача снова улыбнулась ему. Рубец сам позвонил Сивому, предъявил за стволы, которые тот взял без спросу. На свою беду, Рубец оказался практически на пути следования «Газели», Сивый сказал, что надо взять, Аркадий подобрал его. Рубец по жадности своей предъявил права на все деньги, припомнил Сивому стволы, но в ответ получил пулю. Забыл Рубец, с кем имеет дело, зато Сивый вспомнил. А промахнуться он не мог. В общем, не пришлось Аркадию убивать Рубца, Сивый сам его завалил.

Все бы ничего, но у Леши не выдержали нервы. А может, он понял, что следующий на очереди. И ведь правильно все понял, Аркадий планировал избавиться и от него. Да, он выполнил все свои обещания, но это не значило, что Леша — его лучший и, главное, неприкасаемый друг.

Леша воспользовался моментом, схватил сумку с деньгами и дал деру. И ведь знал, гад, какую сумку хватать, с пятитысячными купюрами. Семьдесят миллионов, сволочь, увел, добрую четверть от всей добычи. И Аркадий не мог ничего с этим поделать. И в деньгах потерял, и на грань провала себя поставил. Если Сигайлова заметут, он молчать не станет, и тогда гражданина Сарычева объявят в розыск.

Труп Рубца скинули еще в городе, а чуть позже до Аркадия дошло, что с исчезновением Сигайлова отпала необходимость держать в машине и других покойников. Тела инкассаторов он выгрузил за городом, сам прикопал их снегом. Так хотелось положить рядом и Сивого, но тот понял, к чему дело идет, и взял его на прицел. Душа еле держится в теле, а он все не опускает ствол.

— Не было у меня сил на Каймана! — мотнул головой Сарычев.

Он не жалел голосовых связок, чтобы докричаться до Сивого. И тот, в свою очередь, заговорил громче:

— А почему не сказал мне, что Леша — твой человек?

— А вдруг вы бы не подъехали, а я бы Лешу сдал?… Но вы с Кайманом подъехали, потому что задницу напекло!..

— Это наши проблемы!

— Нормально все! Мы в масках были, никто не знает, что ты деньги взял.

— Зачем ты Рубца скинул?

Аркадий вжал голову в плечи. За каждым таким вопросом мог последовать ответ. С приговором. Сивому ничего не стоило нажать на спусковой крючок.

— Всех скинул! Машину разгрузить! — сказал Сарычев.

— И меня скинешь!

— Нет!

— Да!

— Ну давай, стреляй! Долго ли сам, без меня протянешь?

— Да уж как-нибудь!

— Ну стреляй! — заорал Сарычев.

— Куда мы едем?

— Какой охренительный вопрос!.. Заблудились мы! Метель!

— Пурга.

— Пурга!

— Везде пурга! Все пурга! — простонал Сивый.

Аркадий обернулся в надежде, что этот монстр потерял сознание. Но увидел, как в темноте светятся два тигриных глаза. А может, ему кажется, что светятся? Может, уже отсветили свое?

Сивый был сейчас главной проблемой Сарычева. Аркадий столько всего сделал, чтобы остаться в тени, сама фортуна повернулась к нему лицом, но, спасибо Леше, все коту под хвост. Но хрен с ней, с неуязвимостью, на самом деле все не так плохо. Деньги в машине, непогода замела следы — менты потерялись. К тому времени, когда метель уляжется, Аркадий будет уже далеко. И потеряется окончательно.

У него нет пристанища, но есть машина, в ней он и затихарится где-нибудь в глухом лесу. Со временем волна уляжется, он рванет в Казань, там у него знакомый, он поможет с документами. Можно будет начать новую жизнь. И очень даже нехилую жизнь. Главное, Сивого упокоить. Хорошо, если сам сдохнет. До того, как нажмет на спусковой крючок.

— Ты чего там?… — спросил Сивый. — Ждешь?… Не дождешься!

— Да я ничего!

— Где мы?

— Не знаю… Где-то в районе Хлястова…

От телефонов избавились, чтобы менты не «запеленговали», навигатора в «Газели» не было, а снежная ночь не лучшее время для ориентирования на местности.

— Хлястово — это хорошо.

— Что хорошо? — усмехнулся Сарычев.

Рана у Сивого серьезная, и крови он много потерял, на ладан мужик дышит. И очень хорошо, что заговариваться стал, значит, совсем немного осталось.

— Дом там один есть… Отлежаться надо…

— Ну дом так дом.

— Отвезешь меня.

— Не вопрос!..

— И сам побудешь…

— А как же без меня? — ухмыльнулся Сарычев.

Не верил он ни в какой дом, наверняка Сивый выдумал его в горячечном бреду. Но завалить Аркадия он собирался реально, и с этим нужно что-то делать. Сейчас не самое лучше время умирать.

* * *

Поиск остатков банды шел полным ходом, Прокофьев подключил кого только мог, но пока никаких результатов. Ветер успокоился, метель стихла, небо просветлело, но вряд ли преступники остались где-то под снегом в огромном сугробе. По каким-то адресам, вероятно, скрываются, Сивый — в одном доме, Сигайлов — в другом, но ни того пока не найти, ни другого. Но дело делается, адреса отрабатываются и проверяются, оперативники, участковые — все необходимые для розыска службы задействованы.

— Думай, Иван Иванович, думай. Сегодня мы можем тебя отпустить. А можем и закрыть за соучастие в убийстве.

Прокофьев плотно взял в оборот задержанного Шабалина, но тот пока ничем не мог ему помочь. Назвал пару адресов, однако Сивого там не обнаружили.

— Но я же все сказал, — уныло глянул на полицейского мужчина.

— Значит, не все.

— Сивцов со мной не очень-то и общался.

— Но ключи-то от шлагбаума взял.

— А я знал зачем?

— С кем Сивый общался?

— С кем общался… Ну, много с кем общался…

— Может, проблемы с кем-то были.

— Проблемы?… Да нет, это от него проблемы, — пожал плечами Шабалин.

— У кого?

— Да на Аркашу Сарычева наехали.

— Кто такой?

— Он с Рубцом когда-то корешился. Денег много одолжил, а отдать вовремя не смог. Сивый на Сарыча наехал.

— Рубца больше нет. — Прокофьев пристально смотрел на Шабалина, как будто наводил на правильную мысль.

— А долг остался, — сообразил тот.

— Сивый мог обратиться к Сарычеву за предоставлением убежища?

— В счет долга, — кивнул Шабалин.

— Ну что ж, отработаем эту версию. А ты давай, думай. Вдруг вспомнишь что-нибудь интересное…

Прокофьев на ногах с самого утра, но усталости он не чувствовал. Усталость навалится на него потом, когда он возьмет за клыки матерого волка. Как же он любил чувствовать в себе именно такую усталость победителя в трудном деле.

* * *

Горячая ванна, ночь в теплой постели, но все равно с утра холодно. Хоть самому себе в чай коньяк наливай. Но чайный ликер достался Лизе Дятловой. Понравилось ей в теплой камере, ни одной жалобы не поступило. И на чаек в кабинет к оперативникам она пожаловала с удовольствием. Саша вчера отнесся к ней с пренебрежением, но сегодня снова пробудился к девушке интерес.

— Ты подумай, где может спрятаться Сивый? — спросил Паша.

— Так это, ваш начальник меня уже спрашивал, — зевнула Дятлова.

— И мы тебя спрашивали, кто Канаткину и Мурыгину застрелил.

— А я знала их по фамилиям?

— Ты знала, кто их убил, но не сказала.

— Сказала.

— Поздно!

— Лучше поздно…

— Не лучше!

Дверь быстро открылась, и в кабинет стремительно вошла Феоктистова, как обычно, важная и неприступная. Саша терпеть ее не мог, но по сторонам глянул, нет ли рядом Ярыгина? Вчера между Савелием и Лидой искра, кажется, проскочила, и Саше это почему-то не понравилось. А еще майор Бордов сегодня на службу вышел, уже работает по главному делу, он мог появиться в любой момент. Появиться и очаровать девушек, как он это умел. Валентин ведь не просто холостяк, он бабник-перехватчик, ас в этом деле.

Но ни Бордова в кабинете, ни Ярыгина, зато Сальникова появилась. И сразу в бой.

— Вчерашний день ищете? — ехидно спросила она.

— Кого надо, мы уже нашли! — расправил плечи Паша.

— Ну да, вы же в «Моравии» были, на самого Карамболя наехали! — поддала сарказму в голос Феоктистова.

— Вас забыли спросить! — скривил губы Саша.

— И вас с собой взять тоже забыли, — хмыкнул Паша.

— А могли бы и взять! — обиженно глянула на него Раиса.

— Еще не поздно! Можете к нему внедриться. Стриптиз танцевать умеете?

— Спокойно, Паша, спокойно! — Саша взял брата за руку. — Они ведь пойдут! Не буди лиха!..

— И пойдем! — сверкнула взглядом Раиса и, выразительно посмотрев на Лиду, двинулась к выходу.

— Скатертью дорожка! — напутствовал Саша.

— Кобуру с лифчиком не перепутай! — бросил вслед Паша.

Феоктистова выходила последней. Дверь уже почти закрылась, когда появилась ее рука. Сжата в кулак с оттопыренным кверху пальцем. А рука у нее красивая, кожа нежная и пальцы длинные, как у пианистки. Ну какой из нее секретный агент! Саша испытал неудержимое желание остановить ее. Или хотя бы узнать, куда они с Раисой собрались. Но в этот момент заговорила Дятлова.

— А вы что, на Карамболя наехали? — спросила она.

— Это для тебя он бог, для нас — обыкновенный бандит, — снисходительно усмехнулся Паша.

Он тоже о чем-то думал, глядя на только что закрывшуюся дверь. Или о ком?

— Ну бог не бог, а крутой… И стриптиз у него что надо… Я как-то пробовалась на роль стриптизерши…

Видимо, Лизу разморило от крепкого чая, она полезла за сигаретами, достала одну. В прошлый раз ей говорили, что в кабинете не курят, но, видно, забыла.

Саша вынул из тумбы стола пепельницу в виде черепа, поставил перед девушкой. Большая пепельница, как будто из настоящего человеческого черепа.

— Спасибо! — Она щелкнула пальцами, требуя огонька.

— У нас не курят.

— А пепельница зачем?

— А это чтобы ты знала, что остается от головы тех, кто курит у нас в кабинете!

— Сивый подогнал?

— Сивого надо остановить!

— Ну, я знаю одного человечка, с которым он вась-вась. Я вашему майору про него не говорила, а вам скажу. Только вы никому!..

Саша с кислым видом глянул на Дятлову. Не верил он ей, но человечка нужно проверить. Мелочей в их работе не бывает, и Прокофьев об этом не уставал повторять, и личный опыт подтверждал.

* * *

Тихо в «Моравии», только бокалы позвякивают, с которыми возится бармен. Утро уже закончилось, можно пропустить рюмку коньяку. Карамболь пил коньяк рюмками, но никак не бокалами. А ведь было время, когда хлестали гранеными стаканами. И не только коньяк, а еще водку, самогон, все, что горит. И спали с кем попало. Эх, и куда ты делась, шальная молодость?… Впрочем, порох еще не отсырел и жажда жизни никуда не делась.

Коньяк согрел кровь и душу, расширил сосуды, в голову полезли мысли об Аэлите. Но появился Пентиум, бухнулся на диван в кабинете, велел бармену подать коньяку. Карамболь сам его вызвал.

— Замерз? — спросил он, с недовольством и проницатель�

Часть первая

Глава 1

Злится зима, не хочет уходить, хлещет по щекам ледяным ветром, все норовит сыпнуть за ворот колючего снега. Натужно вгрызается в мерзлую землю экскаватор, расталкивают песок бульдозеры, гулко и тяжело хлопают откидные борта самосвалов. У строителей свой график, им зима не указ, дорожную развязку нужно закончить к сроку, иначе премий им не видать. Даже случайно вскрытое захоронение не помешало строителям работать дальше, оно лишь ненадолго притормозило процесс прокладывания дороги.

А захоронение криминальное: два брошенных вповалку тела со следами насильственной смерти. Плоть разложилась, смешалась с землей, одежда сгнила, зато волосы хорошо сохранились у обеих женщин, особенно у той, которая лежала в общей могиле сверху. Останки уже эксгумированы, тела покоятся на черном целлофане, истлевшие лица закрыты, и лишь волосы шевелятся на холодном ветру. Майор Прокофьев в уголовном розыске уже четырнадцать лет, на своем веку он много чего повидал, но все равно не мог удержать взгляд на полусгнивших останках. Истлело почти все, хорошо сохранились только волосы и туфли на шпильках, что указывало на их принадлежность к женскому полу. Страшно, тошно, а работать надо. Нужно думать, вспоминать, анализировать. Судмедэксперту же снова уже в лаборатории придется ворошить полуистлевшую плоть, подтверждая на сей раз официально свое же первоначальное предположение: женщины были застрелены, и в одном теле нашлись пулевые отверстия, и в другом.

Трупы еще не увезли, криминалисты только заканчивают работу, а стройка уже шумит.

– Холодно, – сказал Паша Луков, оттянув и тут же отпустив полы расстегнутой куртки.

Прокофьев бросил на подчиненного быстрый взгляд. Бравирует парень, нарочно держит куртку нараспашку. Но ему-то можно, здоровья ему не занимать, грудь у него широкая, дыхание сильное – спирометр зашкалит, если дунет. Высокий, с располагающей внешностью – открытое светлое лицо, ясный взгляд. И язык хорошо подвешен. Говорят, сначала язык родился, а затем сам Паша.

– Следы остыли, – добавил Саша.

Он тоже Луков, и такой же любитель поговорить. Та же стать, тот же ясный лик, что и у брата. И язык родился раньше его. Паша и Саша не просто братья, они близнецы.

– Холодный след, – согласился Паша.

– А ты попробуй его согреть, – усмехнулся Прокофьев.

Сначала парень покосился на брата, который с улыбкой до ушей заключал в объятия воображаемую девушку, затем глянул на своего начальника.

– Товарищ майор!

– Силой мысли попробуй согреть, – пояснил Прокофьев. – Что за дорога? Что за место?

Трасса федеральная, можно сказать, главная транспортная артерия областного центра, место шумное, оживленное, неподалеку стоянка для дальнобойщиков. До того как начались строительные работы, здесь паслись проститутки, здесь же с них стригли деньги.

– Лесополоса здесь была. – Саша пнул заледеневший кусок слежавшегося снега.

Луковы в отделе недавно, чуть больше года в строю, но до своего перевода в управление уголовного розыска они успели набраться опыта в ОВД Заводского района. И криминальную историю родного города знали не понаслышке.

– И лесные нимфы… – кивнул Паша. – Здесь их и похоронили.

– Если покойные девицы – проститутки, значит, убил их Карамболь, – предположил его брат.

– Карамболь – птица важная, сам он вряд ли станет убивать…

– Значит, будем работать с его выводком. Возможно, кто-то из его сутенеров отличился, – с изрядной долей уверенности сказал Прокофьев.

– А клиенты не в счет?

Прокофьев качнул головой. Даже маньяк не стал бы насиловать и тем более убивать проститутку там, где снял ее. Это мог сделать только сутенер, обнаглевший от безнаказанности. Причем сделать мог в назидание другим проституткам, у них на глазах. Этих девочек и нужно найти, чтобы из разряда очевидцев перевести в категорию свидетелей. Луковы этим и займутся.

* * *

Женщина делает мужчину мужчиной. Лариса согласится с этим легко и приведет в подтверждение тому сотню примеров. И в первую очередь покажет на собственного мужа, расскажет, как лепила из него мужчину. Это ведь она заставила Аркадия уволиться с работы и заняться бизнесом. Нет, это не он пахал как папа Карло, с утра до темна развозил товар по адресам, создавал и продвигал собственную онлайн-сеть сбыта, это она выводила его в люди. Спасибо ей за то, что считала мужа за человека, гордилась им, ему без этого лечь и умереть. Ха-ха!

– Сука ты! – Сарычев угрожающе надвигался на жену.

Сын в школе, дочь в садике, в доме только он и Лариса, никто не мешает – можно заняться любовью. Но хочется только ему, а она – в штыки. Нет, и точка!.. И вчера так было, и на прошлой неделе, а сегодня коса нашла на камень. Аркадий не выдержал, психанул.

– Я сука?! – взвилась она.

– Извини, погорячился! – фыркнул он. – Сука хотя бы дает, а с тобой импотентом станешь!

– А ты Зайке своей морковку присунь!

– Ну было пару раз, и все! – скривился Сарычев.

Любил он баб, но подолгу рядом ни с одной юбкой не задерживался. А вот на Ларису в свое время запал по-настоящему, любовь, можно сказать, нагрянула. Красивая она баба, сексуальность из нее так и прет. Девять лет в браке, и ни одного, считай, адюльтера. Ну если махнуть рукой на Зойку и Вику, с которой действительно было всего пару раз. С Зойкой было больше, но Лариса о ней не знала. Однако и на ту Аркадий махнул рукой, и на другую.

– Но ведь было!

– Забыли!

– Ты забыл! А я нет!

– Да нет, и ты забыла. Пока все хорошо было. А как проблемы у меня начались, так все вспомнила!

Первое время торговля шла хорошо, стройматериалы расходились как горячие пирожки, Аркадий дом построил, машину хорошую купил. А еще он решил расширить бизнес, набрал кредитов, уверенный в том, что отобьет их в ближайшем будущем, но дело неожиданно застопорилось, люди почему-то вдруг резко перестали строить дома, а крупные заказчики мелкими поставками не особо интересовались. Торговля забуксовала, прибыль ушла в минус, начались проблемы, хоть дом продавай.

– Ты еще заплачь! – усмехнулась Лариса.

– Что?! – вскинулся Сарычев.

– Вдруг я тебя пожалею!

– Пожалеешь, – кивнул он, укладывая руки жене на плечи.

К самой шее пальцы приблизил и взглянул так, будто собирался ее задушить. Аркадий умел так смотреть – жестко, пронзительно, вот и сейчас взглянул свирепо, вселяя в нее страх. Она уже почувствовала, что перегнула палку, глазки забегали, женщина уже не прочь была отступить в тихую гавань. А он мог устроить ей затишье, но только после бури. И чем скорее она это поймет и склонит перед ним голову, тем быстрей он закончит бушевать. А она уже, похоже, на правильном пути к полному взаимопониманию.

– Очень сильно пожалеешь!

– Не надо.

Лариса мягко взяла его за предплечья, и он позволил ей развести руки в стороны. И торжествующе улыбнулся, когда она прижалась к нему. В этот момент и зазвонил звонок – резко, тревожно, требовательно.

Глянув в окно, Сарычев поморщился. Предчувствие не обмануло, на дороге у черного джипа стоял громила Сивый. Темно-синий приталенный костюм, белая водолазка, стильное полупальто нараспашку, вроде бы цивильный вид, но бандитская сущность лезла наружу, как вековая ржавчина сквозь тонкий слой краски. Холодный, бездушный взгляд, нахальная ухмылка уверенного в себе зверя, поза сытого, но готового к нападению хищника. Своим видом Сивый мог нагнать оторопь на кого угодно. А если знать, как легко он убивает…

– Кто это? – Встревоженная Лариса прижалась к мужу.

– Риелтор, – хмыкнул Сарычев.

– Ты выставил дом на продажу? – отталкиваясь от него, возмущенно спросила она.

– Они выставили… Я сейчас!

Сарычев спустился вниз, открыл калитку и увидел широкомордого типа с раскосыми глазами под сросшимися на переносице бровями. Мохнатая меховая шапка, такой же пышный воротник. Взгляд бараний, оскал волчий, смех обезьяний. Тихий смех, почти неслышный, но противный.

Кайман стоял у Сарычева на пути, а ему нужно было к Сивому, обойти препятствие не позволяла гордость. Сарычев стремительно надвинулся на бандита, а комплекция у него внушительная, удар тяжелый, если сам Рубец это знал, то Кайман должен был о его силе хотя бы догадываться.

А Рубец знал, кто такой Аркадий Сарычев. Они росли на одной улице, вместе гуляли с девчонками, дрались на дискотеках, попали в одну плохую компанию, которая разводила лохов на бабки. Аркадию и Гуслику хватило ума завязать с уголовщиной, а Рубец пошел дальше по криминальной стезе, загремел на зону, за первой ходкой последовала вторая. Сейчас Рубец на коне, девочками заведует в системе Карамболя и на быстрых кредитах капусту рубит. Аркадий по старой памяти не раз уже обращался к нему за помощью и всегда закрывал долги вовремя, но в этот раз взял чересчур много, а расплатиться не получается. Рубец уже не впервой людей засылает с требованием вернуть деньги, возможно, это последнее напоминание.

– Отвали!

Кайман задумался всего лишь на мгновение, Сарычев же отчаянно пер напролом. Он надвигался на бандита, убеждая его и себя в том, что не боится. Он не должен бояться смерти. Если ему суждено умереть, то он умрет, смерть не так страшна, как кажется. Тихо там, по ту сторону жизни, покойно, может быть, даже уютно. А за жену и детей переживать нечего, Лариса баба красивая, найдет себе успешного мужика, он и ее пригреет, и детей.

Но умирать Аркадий не собирался. Если вдруг что-то не так, он сам возьмется за нож, сам убьет всех своих врагов и с Кайманом расправится, и с Сивым, и с Рубцом. Он сможет, он точно сможет, потому что верит в себя. Есть в нем порох, который может вспыхнуть. И пусть бандиты это знают.

Кайман интуитивно почувствовал внутреннюю силу, его настрой и посторонился. Сивого Сарычев таранить не собирался, остановился в двух шагах от него. И в лоб проговорил:

– Я же сказал, что решу вопрос!

Сивый качнул головой, оценивающе глядя на него, усмехнулся. Может, Сарычев и произвел на него впечатление, но право на льготы ему это не дает. Ни скидок не будет, ни отсрочек.

– Дом у тебя ничего так, – сказал он, глянув на ухмыляющегося Каймана.

– Иди ты мимо!.. А деньги будут послезавтра.

– Это твой последний срок. И последнее слово, – хищно сощурился Сивый. – И мое тоже. Если нет, ты знаешь, что с тобой будет.

Сарычев кивнул. Он хорошо знал, с кем имеет дело. Если Сивый сделал предупреждение, то после него последует только пуля в лоб или нож в горло. А грохнуть должника он мог прямо сейчас. Дом на окраине города, слева-справа сплошь незаконченные новостройки, прямо, за дорогой, чистое поле, за ним лес. Свидетелей нет, запросто можно убить. Сарычеву стоило немалых сил сохранять спокойствие и невозмутимость.

– Я тебя услышал.

– Ну бывай!

Сивый повел рукой вроде бы неторопливо, вальяжно, но тут же неожиданно пришел в движение, а сила в нем зверская. И все же Аркадий не ударил в грязь лицом. Он вовремя уловил момент атаки и превратился в статую. Сивый тяжело толкнул его в плечо, но Аркадий даже не шелохнулся. И при этом он думал о том, что убьет и Сивого, и его подручных, потому что другого выхода нет и не предвидится. Не будет у него денег к сроку, не сможет он рассчитаться с самым опасным своим кредитором.

Бандиты уехали, а он все стоял на холодном ветру и думал, что ему нужен ствол. Не обращаться же в банк за рефинансированием, да и не дадут ему новый кредит, пока не расплатится по старым счетам.

* * *

И стройка шумит, и дорога гудит – фуры едут в город одна за другой. А на стоянке у дальнобойщиков тихо, даже ветра нет. И девочка у «КамАЗа» околачивается, ходит по кругу, то ли ищет кого-то, то ли согревается. Потасканная такая девочка, страшненькая, как жизнь сапожника в запое. Холодно ей, юбка короткая, колготки хоть и шерстяные, но тонкие, а куртка и вовсе на рыбьем меху. Ей бы в кабину, в тепло да кофейку попить, чем не счастье для «плечевой»?

– Тепло ли тебе, девица? – Саша надвинулся на проститутку, как Морозко на замерзшую Настеньку, заставив прижаться задницей к топливному баку.

«Девочка» озадаченно хлопала глазами, глядя на него. Вроде бы приличный на вид парень, благообразной внешности, и вдруг такие манеры.

– Говори, что тепло, а то без подарков останешься, – в шутку посоветовал Паша.

– Вы близнецы? – вымученно улыбнулась несчастная «плечевая».

– Сказочные. – Саша раскрыл свои «корочки». – Из уголовного розыска. Старший лейтенант полиции Луков!

– Аналогично, – кивнул Паша.

– Так я ничего такого…

– И зовут тебя никак?

– Эльза… В смысле Лиза… Я просто так тут…

– Вот с этого, Лиза, все и начинается, сначала просто тут, а потом раз, и уже конченая проститутка, – усмехнулся Саша.

Он уже вернул удостоверение на место, а сейчас вынимал из того же кармана плоскую фляжку.

– Это вы о чем?

– А ты не такая? – Саша открутил у фляжки пробку, вкусно пахнуло коньяком.

– Нет!

– Жаль.

Саша закрутил пробку на фляжке.

– Ну, если только иногда, – сглотнув слюну, призналась Лиза.

И в награду за честность получила заветную фляжку, к горлышку которой тут же припала. Братьев не смущало, что девица может быть заразная, после нее никто из них пить из фляжки не собирался. На службе они, нельзя им сейчас. Да и желания нет: непривычны братья к алкоголю. По праздникам могли выпить, в хорошей компании, но точно не с проституткой. Фляжку Саша носил на всякий случай, вдруг пригодится, и в целях самозащиты. Отец подарил ему эту фляжку, когда узнал, где им с братом придется служить. Он сам когда-то работал в уголовном розыске, и такая же стальная фляжка однажды спасла ему жизнь, задержала у сердца бандитскую пулю. Точно такой же оберег он подарил и Паше: у близнецов все должно быть одинаковым.

– Хватит! – Саша отобрал коньяк.

– Да я только согреться, – вздохнула Лиза.

– Согреешься, – пообещал Паша. – Если расскажешь, кто у вас из девочек носит подвязку на правом бедре.

– Подвязку? – задумалась Лиза.

Паша кивнул, подтверждая. Обнаруженных вчера покойниц закопали без сумочек, ни документов при них, ни личных вещей не оказалось, если не считать нательных крестиков, тюбика губной помады и конвертика с презервативом. Предположительно, трупы пролежали в земле два с половиной года, гнилостные изменения сожрали папиллярные узоры на пальцах, зато сохранилась татуировка на ноге у блондинки, хоть и с трудом, но ее удалось прочитать. Да и дактилоскопию можно было провести, но требовалась специальная экспертиза, а для этого нужно время.

– Татуировка на верхней части бедра. В виде кружевной подвязки с бантом.

– А зачем?

– Зачем носит?

– Зачем вам?

– Может быть, в отделение проедем? Там тепло, – усмехнулся Саша.

– Ага, и субботник! – совсем невесело фыркнула Лиза.

Паша выразительно глянул на брата. Об отделе внутренних дел Западного района ходила недобрая молва, в прошлом году задержали заместителя начальника полиции по охране общественного порядка этого района. Ему вменялось кроме ряда должностных преступлений еще и покровительство проституткам и их сутенерам. Именно поэтому Прокофьев не рекомендовал обращаться за содействием в уголовный розыск Западного района: возможно, к убийству причастен кто-то из действующих сотрудников полиции, а информация – субстанция повышенной текучести.

– И часто привлекают? – спросил Саша, с недоверием глянув на Лизу.

Он бы на такое добро и даром не позарился. Так же, как и Паша.

– Ну, мне как-то везет, – не очень весело улыбнулась она.

– И давно везет? Давно работаешь?

– Почему работаю? Может быть, по зову сердца?

– Не знал, что проститутками становятся по зову сердца, – хмыкнул Саша.

– И согреться не дашь? – уныло спросила Лиза.

Вместо ответа получила фляжку – с остатками коньяка.

– Лет пять уже работаю, – сделав несколько глотков, призналась она.

– Значит, должна знать блондиночку с чернильным бантом.

– Ну знаю одну, Инга зовут, по саунам отрабатывает.

– Живая?

– А что ей там в тепле сделается? – Лиза с жадностью глотнула из фляжки.

Паша мысленно перенесся в горячую сауну и улыбнулся. А что, неплохой метод работы, сидишь в банной тунике и с веничком, вызываешь проституток, допрашиваешь. И тепло, и бегать с высунутым языком не надо.

– Значит, нас другая блондинка интересует.

– Какая другая?

– Мертвая… Причем уже давно мертвая. Два с половиной года как похоронили.

– А почему мертвая? – нахмурилась Лиза.

– Потому что убили ее. Двумя выстрелами в живот. Здесь где-то и убили… – Паша обвел рукой пространство вокруг себя. – Ты тоже здесь где-то работала?

На самом деле в блондинку не только стреляли, судмедэксперты обнаружили на руке колотую рану: похоже, кто-то ударил ее ножом незадолго до смерти. Рана прижизненная, эксперты в этом не сомневаются.

– Ну и здесь бывало, – задумалась проститутка, косо глянув на полицейского.

– Летом тринадцатого?

– Ну и летом…

– Кого у вас там убили?

– Не знаю… – кусая губы, пожала плечами Лиза.

– Никто из ваших не пропадал? – Паша с подозрением смотрел на нее.

– Ну как не пропадал… Бывало, уедет и с концами…

– С кем бывало?

– Ну, с Янкой было… Она потом аж через два года нашлась… Летом тринадцатого, говорите?.. Меня саму тогда аж во Владивосток завезли, я там еще по кораблям с месяц… Нет, не слышала я, чтобы у нас тут кого-то убивали!.. – Лиза с решительным видом протянула Саше фляжку.

– Не знаешь или боишься говорить? – Паша проницательно смотрел на девицу.

– Не знаю. – Лиза отвела взгляд в сторону.

– Презервативы с собой носишь? – с усмешкой спросил Саша.

– Могу показать… Вы же на машине?

– Гроб с собой тоже носи. Или ты думаешь, что тебя не грохнут?

– За что? Я ничего такого!..

– А подружки твои, которых вчера откопали?

– Да не подружки они… – Лиза спохватилась, прикусила язык.

– Что не подружки? Ты говори, говори…

– Не знаю я ничего! – мотнула головой девушка.

– Они не подружки или тебе не подружки?

– Кто они?

– Знаешь ты все, знаешь. – Саша в упор смотрел на проститутку, но та упрямо качала головой, отказывая ему в информации.

– Не знаю!

– Знаешь!

– Да он убьет меня, если я скажу!

– Кто он?

– Все, больше ничего не скажу! Ничего!..

Из-за кабины показался долговязый сухопарый мужчина с острым кадыком и желтизной в усталых глазах.

– Ты здесь? – спросил он, с кислым видом глядя на Лизу.

Братьев Луковых он, казалось, и вовсе не замечал. Разблокировал с пульта дистанционного управления центральный замок, распахнул дверь и кивком указал проститутке на рабочее место, но Паша взял ее за руку, не позволив скрыться в кабине. Он понимал, что Лиза не сдаст убийцу, но все же она свидетель, и отпускать ее никак нельзя.

Глава 2

Чайная роза, трюфели с коньяком, бутылочка ликера: к любимой женщине с пустыми руками не ходят. Нажимая на клавишу звонка, Сарычев думал о том, как вспыхнут глаза у Вики, она ведь уже и не думала увидеть его в своем доме, и вдруг – чудо. Но дверь ему открыл высокий смазливый парень с голым, крепко накачанным торсом. Его кубикам пресса на животе можно было позавидовать.

– А где Вика?.. – спросил Сарычев. И тут же, пристыдив себя за растерянность, пошел в атаку: – Только не говори, что ты за нее?

– Я и не собирался! – Парень предостерегающе качнул головой.

Он не советовал гостю задираться, а то ведь и по голове можно получить.

– А лифчик чего не надел?

– Пошел ты на хрен!

Парень повел плечом, собираясь закрыть дверь, но, передумав, напротив, распахнул ее. За что и поплатился. Сарычев рубанул его кулаком в лоб. Он умел бить кулаком точно молотом, способным проломить череп; сколько раз эта «коронка» его выручала и сейчас не подвела. Череп он, правда, парню не проломил, да и качок даже не упал, но взгляд у него поплыл, голова закружилась, координация движений нарушилась.

Сарычев не стал ждать, когда противник придет в чувство, ударил его ногой – мощно, с оттяжкой, в пах. А когда парень согнулся в поясе, правой рукой взял голову в захват. Другой же рукой закрыл за собой дверь. И встал на колено, заставляя противника еще сильнее согнуться в поясе.

– Ты кого на хрен послал, пряник?

– Не знаю, – простонал парень.

Он мог пнуть Аркадия или хотя бы попытаться вырваться из захвата, но стоял, не двигаясь, как бычок в стойле. Понял, что, если станет сопротивляться, будет только хуже, и правильно, Аркадия лучше не злить. Он ведь и до смерти забить может.

– Не знаешь?.. – засмеялся Сарычев. – А то, что я за Вику спросил, ничего?

– Нет ее дома.

– Но ведь будет.

– Ну да…

– А кто ее будет?

– Что будет? – дернулся качок.

Сарычев с силой оттолкнул его от себя и раскинул руки, предлагая продолжить схватку. Он готов был убивать, и парень это почувствовал, позорно спасовал, отвел взгляд.

– Я ее буду иметь, понял?

– Да иди ты! – буркнул «пряник».

Сарычев хотел его всего лишь пугнуть, но не смог остановиться и от всей души въехал кулаком в ухо. На ногах парень снова устоял, но сдачи отсыпать не решился.

– Уходишь ты… Или будешь смотреть, как мы с Викой?

– Не будешь ты!

– А по рогам? – замахнулся Сарычев.

– Вика на пятом месяце!

– Да ну!.. А чья работа?

– Ну-у…

– Моя работа!.. – убеждая себя в этом, кивнул Сарычев.

Возможно, Вика залетела не от него. Ему-то без разницы, но вдруг она заявит на него права как на отца своего ребенка? Он-то, конечно, переживет, но лучше переложить возможные проблемы на другого человека.

– Это неважно… – вздохнул парень.

– Это важно!.. – Сарычев с размаха опустил руки на его плечи, с силой надавил, заставляя сесть на диван. – И я не могу отдать Вику абы кому!.. Ты кто такой?

– Леша я.

– Леша он… Чем занимаешься, Леша? Где работаешь? Как будешь содержать Вику?

– Содержать?

– А как ты думал, взялся за гуж… Короче, не пей из чужого корыта, козленочком станешь! – стебался Сарычев.

– Не козленочек я!

– А кто?

– И работаю в серьезной конторе, – шмыгнул носом Леша.

– Что за контора?

– Инкассатор я.

– И что, много зарабатываешь?

– Не так уж много, но и немало… И на жену хватит… ну, и на Вику…

– И на жену?.. – удивленно повел бровью Сарычев. – Сколько тебе лет?

– Двадцать восемь. Жена, сын у меня есть…

– Жены уже не хватает?

– Да хватает, – пожал плечами парень.

– Какого ж ты хрена к Вике полез?

– Так влюбился… Сам не понял, как влюбился…

– Вика – твоя ошибка!

– Ну не знаю.

– А за ошибки нужно платить. Инкассатор, значит?

– Инкассатор, а что?

Сарычев заглянул в бар, щелкнул пальцем по бутылке «Джека». Ликер – это для баб, для мужского разговора нужно что-нибудь покрепче. А виски у Вики есть. И газовый пистолет, переделанный под боевой, тоже имеется. Ствол Аркадию нужен, но сначала выпить. И обсудить один очень интересный вопрос.

* * *

Среднего роста, неприметный, взгляд спокойный, невызывающий, и в голосе ничего примечательного. Свою карьеру полковник Шимановский начинал в Комитете государственной безопасности, работал в наружном наблюдении, в эту службу только таких, неприметных, и брали. После развала Союза перешел в систему МВД, где без малого оттарабанил двадцать лет опером. В звании майора собрался на пенсию, когда его наконец заметили и выдвинули, махнув рукой на серую внешность. Он возглавил управление уголовного розыска, стал настоящим полковником – причем во всех отношениях. Не так давно Прокофьев был с ним на равных, но Андрей Васильевич этого как будто и не помнил. Нос он не задирал, но со своим бывшим напарником обращался так, будто всю жизнь ходил в больших начальниках. А чаем все равно угостил, это дело у него святое. И самовар в углу кабинета, и шерстяная баба на чайнике, кружки фарфоровые, из лихих девяностых. Пуд соли они вдвоем съели, не меньше.

– Что там у нас относительно трупов на Тамбовском шоссе? – спросил Шимановский, отхлебнув из чашечки. – Кто такие, я так понял, неизвестно.

– Луковы на проститутку вышли, некто Дятлова Елизавета Михайловна, не привлекалась, но пальчики в картотеке есть. Похоже, она знает покойниц, знает, что случилось, но говорить пока боится. Ничего, отогреют, разговорят.

– А пальчики? Что пальчики?

– Сыроедов обещает пальчики с покойниц снять. Может, и у них приводы имелись. Если проститутки. Не зря же Дятлова их знает.

В дверь постучались.

– Сейчас! – Шимановский начальственно подобрался, но голос все равно прозвучал тихо.

Впрочем, его услышали – в дверь больше не стучали.

– Новость стучится… – кивнув на дверь, с усмешкой сказал Шимановский.

– Хорошая?

– Помнишь, мы о кабинетном спецназе говорили?

– Говорить говорили… – Прокофьев осторожно глянул на своего начальника.

Работа у них суровая, клиентура, мягко говоря, жесткая, под пули ходить как с добрым утром. Силовая поддержка, конечно, не заставляет себя ждать, ОМОН прибывает, как правило, по первому требованию, но хотелось бы иметь группу особого назначения в штате отдела, чтобы всегда под рукой была и без всяких запросов привлекалась в случае необходимости к делу. Неужели Шимановскому подвластно волшебство?

– Ну вот и принимай пополнение, – улыбнулся полковник. – Пока только две боевые единицы. Зато какие!

– Какие?

– А вот это не очень хорошая новость… Не очень плохая, но и не очень хорошо.

– Не очень хорошая или не очень хорошо?

– В том-то и дело…

В дверь снова постучали.

– Сейчас сам увидишь… Войдите!

В кабинет одна за другой вошли две девушки: стройная худосочная шатеночка с голубыми глазами и полногрудая брюнетка с приятными изгибами тела. Короткие стрижки, белые рубашки, наглаженные мундиры, на каждом просвете по звездочке. Совсем еще молодые, но уже бывалые, видавшие виды, если судить по загадочной снисходительности в их взглядах, за которой угадывалась мудрость побывавших в серьезных переделках людей.

Прикладывая ладонь к пилотке, шатеночка даже не шевельнула ногой, но Прокофьев услышал щелчок, с каким соприкоснулись каблучки. Во всяком случае, так ему показалось.

– Товарищ полковник, младший лейтенант Феоктистова прибыла!..

Шимановский махнул рукой, отметая формальности, но не тут-то было, Феоктистова не собиралась останавливаться.

– Для прохождения дальнейшей службы в должности помощника оперуполномоченного уголовного розыска!..

Она ясно, казалось, осознавала свое подчиненное положение, но при этом смотрела на Шимановского сверху вниз. Прокофьева она как будто и вовсе не замечала.

И у брюнетки взгляд как будто стеклянный, казалось, она смотрела на мир через окошко в штурмовом щите спецназовца. И представилась она также по всей форме: «Младший лейтенант Сальникова, помощник оперуполномоченного…»

Не существовало в штате отдела такой должности, но иногда вакансия возникала, когда требовалось принять в работу стажера или еще какого-нибудь временного сотрудника. Возможно, этот кабинетный спецназ в юбке такое же мимолетное явление. Майор Прокофьев озадаченно смотрел на девушек. Может быть, Шимановский выбил две постоянные штатные единицы для отдела, если так, то, с одной стороны, это хорошо, но с другой – для сплоченного мужского коллектива женщины – это сладкий яд. Братья Луковы не женаты, холостяковал и старший оперуполномоченный майор Бордов. Капитан Ярыгин вроде бы счастлив в браке, но вдруг пойдет вразнос под чарами той же Феоктистовой, она как раз в его вкусе. Да и сам Прокофьев не святой, тем более что в семье у него далеко не все гладко. Впрочем, что ни делается, все к лучшему. Хотелось бы в это верить.

* * *

На улице собачий холод, а в кабинете тепло, и белесая дымка рисует узоры над гладью крепко заваренного чая. Лиза с удовольствием отхлебнула из стакана, но тут же с надеждой и выразительно глянула на Пашу. Чай хорошо, а с коньячком лучше. Крепости в напиток ей добавил Саша. Открутил пробку у своей фляжки, налил в стакан коньяку.

– А у вас тут неплохо, – сказала проститутка.

В управлении всего три камеры для задержанных, Лизе предоставили самую лучшую, Паша даже позаботился о теплом одеяле и чистом белье на ночь. Дальнобойщики о таких удобствах для проститутки вряд ли думают.

– Будет еще лучше. Чай допьешь, и на все четыре стороны. – Саша кивком указал на дверь.

Не располагал он правомочиями задерживать гражданку Дятлову, а она все-таки провела ночь за решеткой. Все, больше держать ее никак нельзя, а то вдруг жалобу прокурору настрочит, да еще и за упущенную выгоду истребует.

– А поговорить?

– Да? Ну тогда расскажи нам о своих недетских страхах, – усмехнулся Паша.

И так они вчера водили хороводы вокруг Дятловой, и эдак, а каравай так и не испекли. Болтовни было много, но ничего конкретного. Только намеки. Да, погибшие были проститутками, но кто их убил, за что, этого Лиза так и не сказала. Но стрелял, видимо, кто-то из сутенеров, из тех, кого она очень боялась.

– Ну да, боюсь… – кивнула проститутка. – Вы его отпустите, а он потом на мне отыграется.

– Кого отпустим? – Обнадеженные репликой девушки, братья переглянулись.

– Кого-кого… Сволочь редкостная, знали бы вы, сколько я от него натерпелась, – с видом невинной жертвы вздохнула Дятлова.

– Кто сволочь?

– Но Витя никого не убивал!

– Витя?! – оживился Саша.

– Когда фура идет, она ветер за собой несет. Этим ветром девчонок к нам и занесло, – уныло усмехнулась Лиза. – Я даже не знаю, откуда они. Знаю только, что их здесь высадили. Им бы на автобусе да обратно, а они сниматься стали, ну а наши девчонки этого не любят.

– Значит, конфликт был?

– Был. И нож был. Бабочку срезать…

– Был нож! – Саша глянул на Лизу как охотник на добычу.

– А она руку под нож подставила и давай орать, типа, вам всем здесь кранты, пацаны подъедут, всех завалят! Руку сильно порезала, кровь хлещет, а тут Витя… – Дятлова замолчала, не желая продолжать.

– Витя ее и положил?

– И одну, и вторую, – дополнил слова брата Паша.

– Я этого не говорила!

– Но было же!

– Ничего больше не скажу, хоть убейте!

– Значит, Витя?

– И про Витю ничего не говорила, – упрямо мотнула головой Лиза.

Открылась дверь, в кабинет вошел майор Прокофьев. Если он производил впечатление грозовой тучи, то девушек, которых он вел за собой, можно было сравнить с лучами солнца, выглянувшего вдруг из-за облаков. Темноволосые, со светлыми лицами, обе симпатичные, но глаза как будто в тумане. Важные, неприступные, себе на уме. Голубоглазая шатеночка глянула на Сашу снисходительно, интерес во взгляде далекий, рассеянный.

– Это у нас кто? – спросил Прокофьев, глядя на Дятлову.

Роста он чуть выше среднего, плечи далеко не самые широкие, но сам плотный. Не громила он по своей фактуре, но выглядел мощно, тяжеловесно. А сила в руках у него действительно недюжинная, подковы он не гнул, но, если сделает это, Саша не удивится.

– Проза жизни, – улыбнулся Паша, настороженно глядя на брюнетку.

Не нравилась ему ее бездушная дымка в черных глазах. Уж кто-кто, а Саша чувствовал настроение брата.

– Или просто лирика будней.

– Лирика может пока отдохнуть, а будни – за мной! – Прокофьев кивком показал на стеклянную перегородку, за которой находится его кабинет.

Саша кивнул, глядя на своего начальника. Прокофьев – мужчина брутальный, черты лица негрубые, правильные. Женщинам такие мужчины нравятся, но Прокофьеву с личной жизнью как-то не очень повезло. Саша видел его жену: неуклюжая, некрасивая, и если бы она хотя бы стремилась стать лучше, так нет, желание работать над собой умерло в ней вместе с замужеством. А ведь Марине Георгиевне лишь немногим больше тридцати. Но удивительно другое, Прокофьев не изменял своей жене. Во всяком случае, Саша ничего подобного про него не слышал. Никто не знал о его тайных романах, возможно, из-за отсутствия таковых.

Прокофьев знаком предложил девушкам сесть, но ни одна даже не глянула на стулья за приставным столом. Настаивать начальник не стал.

– Прошу любить и жаловать, младший лейтенант Лидия Феоктистова и младший лейтенант Раиса Сальникова. Переведены к нам из отряда полиции особого назначения.

– Старший лейтенант Луков-старший. – Саша нарочно взглянул туманными глазами, изображая из себя невероятно крутого оперативника, изнывающего под тяжестью боевых заслуг.

Он не воображал себя крутым, просто передразнивал девушек. В спецназе они служили или где-то в тылу снаряды считали, проще нужно быть. Везде люди служат, даже в паспортном столе.

– Старший лейтенант Луков-младший, – с тем же видом кивнул Паша.

Он действительно был младшим братом, не важно, что с разницей всего в пять минут.

– Близнецы? – снисходительно спросила Феоктистова.

– Дети дракона, – сострил Саша. – Отрубили голову – две выросли. Мы с Пашей на месте отрубленной головы выросли. Отрубят нас, будет четыре Лукова.

– Ну, тогда Лида и Раиса – реинкарнация ваших… вряд ли святых мучениц, – пошутил Прокофьев. – Немой укор вашей беспомощности.

– Ходячая совесть, – кивнул Паша.

– Совесть – это когда стыдно, – не согласился Саша. – А нам не стыдно. Дятлова…

Он глянул за перегородку, хотел указать на Лизу, но не увидел ее. Пусто в кабинете, Ярыгин на выезде, Бордов на больничном.

– А где Дятлова?

Саша выскочил из одного кабинета, прошел через другой, в коридоре Лизы не было, а в дежурной части осталось только воспоминание о ней. Капитан Клюшников хлопал глазами, глядя на оперативника. Прошляпил он Лизу.

– Идет, чуть не плачет. Понравилось ей, говорит, здесь у нас, а ее выгоняют… Я еще подумал, на улице сейчас холодно.

– Холодно, Костя, холодно, – скривился Луков. – В свисток дуть холодно.

– Ей не привыкать, – сально усмехнулся Клюшников.

– Да нет, Костя, в свисток ты дуть будешь. На перекрестке. В качестве регулировщика.

С Прокофьевым Саша столкнулся на лестнице.

– Неужели ушла? – с осуждением спросил начальник.

– Все равно отпускать… – пожал плечами Саша. – Да и сказала она все, что могла… Кто такой Витя, мы и сами узнаем… А как зовут покойниц, Дятлова и сама не знала. Наверное.

Саша открыл дверь кабинета, пропустил Прокофьева вперед.

– Залетные проститутки, ссора на почве конкуренции, поножовщина, вмешался Витя, а у него разговор короткий.

– Поножовщина?

– Одна проститутка ударила другую.

– Нужно узнать, кто именно, – сказал Прокофьев.

Он открывал дверь в свой кабинет со стороны коридора. Паша с напускной важностью что-то говорил, девушки из спецназа слушали, глядя сквозь него. Услышав голос Прокофьева, Паша обернулся, но говорить не перестал.

– Вот, план у меня созрел! Ставлю задачу – внедриться, вжиться, выявить и обезвредить! Предварительное согласие уже получено!

Сальникова удивленно повела бровью, с возмущением глядя на него.

– Точно получено? – усмехнулся Прокофьев.

– Ну, если девушки здесь, значит, они на все согласны. Если, конечно, они пригодны к использованию!

– А если непригодны? – усмехнулся Саша.

Он, конечно же, понял, о чем говорил брат. А ведь это идея – забросить в тыл к противнику ряженых проституток, возложив на них ответственное задание. Глядишь, и на Витю выйдут, и улики против него раздобудут. Спецназ для того и существует, чтобы действовать на острие удара.

– Я бы выбрал Раю, – не растерялся Паша. – Если ты выберешь Лиду, то и она сгодится!

– На роль проститутки? – с укором спросил Прокофьев.

– Я согласна, – сказала вдруг Лида.

Она пристально смотрела на Пашу, вроде бы без угрозы, но казалось, что ее нога вот-вот пойдет вверх и состыкуется с его промежностью.

– Я тоже, – не осталась в стороне Раиса.

Она смотрела на Сашу, и у него возникло непреодолимое желание поставить блок на уровне паха. Даже во рту пересохло от волнения.

– Нормально! – кивнул Паша. – Подкрасим, приоденем… А там уж вы сами! Если сможете.

– Сможем. – Лида, все так же не мигая, смотрела на него.

– Эх!.. – Паша хлопнул в ладоши, сцепив пальцы в замок. – Аж за душу взяло!..

– Все сказал?.. – строго спросил Прокофьев.

– А чем черт не шутит? – вступился за брата Саша.

– Черта нужно брать за рога, а не за хвост. И этим займетесь вы. А нашим девушкам мы найдем более достойное применение… Или они еще не наши? – Прокофьев внимательно посмотрел на Раису.

– Ну почему не ваши? – пожала плечами та. – Если работа интересная.

– Убийство проституток, бандиты, – кивнула Лида.

– Точнее, сутенеры… – поправил Прокофьев. – Но Витя Сивцов да, Витя Сивцов будет покруче всякого бандита.

– Витя Сивцов?.. – задумался Саша. – Сивый, что ли?

А ведь слышал он об этом отморозке. Более того, его делом занимался отдел внутренних дел по Заводскому району, в котором они с братом когда-то служили. Они еще только-только оперяться начали, когда Сивого взяли на незаконном ношении оружия.

– Мы его со стволом брали! – расправил плечи Паша.

– А мы на убийстве, – совсем невесело сказал Прокофьев.

– Не посадили? – спросила Лида, внимательно глядя на него.

– Улик не хватило.

– А эта, Дятлова, куда делась? – Раиса с усмешкой кивнула в сторону смежного кабинета.

Она не просто указывала на недостаток в работе, но и намекала на его прокол с Сивцовым. Дескать, куда она попала? Но Прокофьев как будто и не услышал вопроса.

– Значит, работаете по Сивцову, – обращаясь к Саше, сказал он. – Он вам точно ничего не скажет, поэтому его пока не трогать. Начните с Дятловой – установить круг общения, допросить подружек, выяснить, кто ударил ножом залетную… Может быть, она и ударила.

– Да отрицает, – вздохнул Саша.

Решительней надо было действовать, «пришили» бы Дятловой нож, она бы как миленькая все выложила. И кто ножом бил, и кто стрелял.

– Найти Дятлову нужно, – сказал Прокофьев. – Пока Сивый до нее не добрался.

– Вот и я спрашиваю, что мы здесь делаем? – Саша почувствовал знакомую легкость в ногах. Такое чувство обычно возникало у него, когда требовалось бежать по очень срочному и важному делу.

– Вот и я хочу об этом у вас спросить, – кивнул Прокофьев, соглашаясь отпустить парня.

– Если можно, по телефону! – Паша решительно взял брата за руку, увлекая его к выходу.

– Я вам позвоню, – усмехнулся им вслед Прокофьев.

Саша вышел из кабинета и, не останавливаясь, бросил взгляд через плечо. Лида смотрела ему вслед, но как будто сквозь него, в глазах полнейшее равнодушие. А ведь он мог и не вернуться с задания, она должна была это понимать.

Глава 3

Рубец смотрел на Сарычева, и его взгляд не сулил ничего хорошего.

– Деньги принес? – с кислым видом спросил он.

Рубец заранее знал ответ, поэтому не удивился, когда Сарычев качнул головой.

– Я не знаю, на что ты надеешься, – задумчиво проговорил Рубец. Он просчитал возможные варианты развития событий и повелительно посмотрел на Каймана: – Глянь у него ствол!

Рубец принял Аркадия в сауне на улице Маршала Жукова, но стол в трапезной не накрыт, парилка холодная, девочек не будет, во всяком случае, для гостя. Зато мусорный бак за окном пустой, и никто не увидит, как Аркадия туда запихнут. Грохнут, упакуют, и в утиль. Сивый – большой мастер по части мокрых дел, и он уже готов на убийство. Живым из этих тисков можно было выйти только в двух случаях: или вернуть деньги, или убить всех, начиная с Каймана. Тем более что Аркадий действительно собирался это сделать. В ближайшем будущем. И в настоящем он с удовольствием взял бы с собой пистолет, если бы нашел его в квартире у Вики. А он искал, но ствол куда-то исчез. Возможно, она переложила его в другое место.

Кайман обыскивал Сарычева так, как будто искал не пистолет, а пакетик с наркотой, хорошо хоть штаны снять не потребовал.

– Пустой! – отходя к Сивому, сказал он.

– Миша, ты за кого меня держишь? – с усмешкой произнес Сарычев. – Я бы, конечно, мог тебя грохнуть, но как мне потом жить? Карамболь мне твою смерть не простит.

– Это хорошо, что ты это понимаешь, – скривился Рубец. – Плохо, что ты по всем статьям пустой, ни денег, ни ствола. Как ты такой дальше жить собираешься?

– Деньги будут!

– Аркаша, твое счастье, что тебя хорошо знаю. В память о нашей старой дружбе я не буду тебя прессовать. Ни жену твою не трону, ни детей. И долг тебе прощу. После того, как ты умрешь. Прямо сейчас… Сивый, давай!

Сивый оскалился, хищно глядя на Сарычева, вынул из кармана шелковый шнурок. Хлебом его не корми, дай только кого-нибудь замочить. Справиться с ним будет очень трудно, а если подключится Кайман, шансов выжить не останется.

– Может, он сам застрелится? – спросил Кайман.

– Ну что ты, он же мой друг, – усмехнулся Рубец.

– Я же сказал, что отдам деньги, – в оба глаза наблюдая за Сивым, сказал Сарычев. – Половину от своей доли.

– От какой доли?

– Дело на сто миллионов.

– Аркаша, это голимый бред, неужели ты так боишься смерти? – ухмыльнулся Рубец.

– Там реально сто лимонов. Перевозить будут завтра.

– Что будут завтра?

– Инкассаторы будут перевозить. Деньги. Сто миллионов!

– Почему именно сто?

– Это если в тысячных купюрах. А если в рыжих купюрах, умножай на пять… Короче, завтра повезут много денег. Это мой источник знает точно. А в каких купюрах, он скажет только завтра.

– Твой источник?

– И еще он знает, где машина сделает остановку. Там их и возьмем.

– Кого их?

– Инкассаторов.

– И сто миллионов?

– Не меньше.

– Ну хорошо, даю тебе шанс. Берешь инкассаторов, половина моя.

– Миша, я знаю, ты умеешь баб веселить, но мне от твоих шуток не смешно, – скривился Сарычев. – Я тебе всего десятку торчу, а предлагаю как минимум в пять раз больше. Это чтобы самому все сделать, да?

– Я тебе не верю, – качнул головой Рубец.

– А ты поверь. Себе… Карамболь тебя за человека не держит, а почему? Потому что ты по всем понятиям – барыга и сутенер. Какое тут уважение?

– Сивый, не надо его на хомут… – качнул головой Рубец.

– Вот и я думаю, а вдруг дело говорит, – закивал Сивый, запихивая удавку в карман.

– Просто пристрели его.

Но Сивый не хотел сбрасывать со счетов сказанные слова, он глянул на своего босса хмуро, исподлобья.

– А если реальное дело?..

– Ну не все же телкам хвосты крутить! – подстегнул Сарычев.

– А если подстава? – обращаясь к Сивому, спросил Рубец.

Тот думал недолго.

– Я его там на месте и положу.

– Так я с вами не собираюсь, – открестился Аркадий.

– Я же говорю, подстава, – ощерился Рубец.

– Нет, я, конечно, могу с вами. Но тогда вам тридцать процентов.

– Сколько?!

– Вот видишь, уже торгуешься… – ухмыльнулся Сарычев. – Сорок процентов!

– Тридцати хватит, – осклабился Сивый. – Тридцать процентов тебе, остальное нам. Попросишь больше, не получишь ничего. Если попробуешь соскочить, я положу тебя прямо сейчас. А потом и твою жену. Я не шучу.

– А ты умеешь шутить? – мрачно усмехнулся Аркадий.

– Значит, сто миллионов?

– Дело верняк, отвечаю.

– Ну тогда давай, раскладывай, – глянув на Сивого, махнул рукой Рубец. – А мы попробуем тебе поверить.

Не хотел он ввязываться в сомнительное дело, и Аркадий не мог его за это осуждать. Хотя бы потому, что дело действительно гиблое. Хотя еще непонятно, для кого. Возможно, для всех.

* * *

Адрес у плечевой проститутки не дом и даже не улица, адрес ее – кабина дальнобойщика. И если Дятлова хотела скрыться, то искать ее надо было по одному из таких адресов. По одному из тысяч. Впрочем, цифры Сашу Лукова не пугали, если начать с отправной точки, шансы разыскать Лизу у него есть.

А в отправной точке, на стоянке дальнобойщиков, у кафе они с братом натолкнулись на потасканную девицу в мохнатом синтетическом полушубке и синих лыжных брюках.

– Полиция! Убойный отдел! – с ходу ошарашил ее Саша, но вместо удостоверения сунул ей под нос фотографию Лизы Дятловой. – Сюда смотри!

– Чего смотреть? – растерянно пробормотала девица в рыжей шубке.

– А теперь мне в глаза!.. Знаешь, кто на фотографии?

– Нет!

– В глаза смотри! – требовал Саша.

– Чего ты ко мне пристал? Не знаю я, кто это!

– Эльза это! Проститутка!

– Эльза?! – нахмурилась вдруг девица. – Проститутка?!

– Подружка твоя, – насел на нее Паша.

– Подружка моя?!. Проститутка – моя подружка?! Значит, и я?!

– Что ты?

– Я?! Проститутка?!.

– А то нет!

С шумом открылась дверь, из кафе вышел разбитного вида верзила с нахальной улыбкой.

– Я не проститутка! – простонала девушка.

– Чувак, ты чего? Мою жену снимаешь? – Верзила искренне радовался, глядя на Сашу. Радовался тому, что может набить кому-то морду на совершенно законных основаниях.

– Твою жену?! – растерялся Саша.

– Никита, твою жену проституткой назвали! – подлила масла в огонь девица.

Из кафе показался еще один рослый тип такого же нахального вида. От него не пахло спиртным, но взгляд как будто у пьяного.

– Лева, ты понял, эти черти мою Катьку как проститутку снимают! – обратился к нему Никита.

– О-о, блин! Как же я устал!.. – Лева зевнул во весь рот и, раскинув руки, потянулся.

Возможно, он действительно устал на дальнем маршруте, потому и глаза пьяные. Короткий перекус в кафе не восстановил силы, поэтому парень рад был сейчас размяться – с помощью Паши. Для того и раскинул руки, чтобы ударить с размаха.

– Паша!

Чрезвычайная ситуация уже взяла старт, так что поздно козырять корочками, к счастью, Паша понял это без подсказки брата. И когда Лева рубанул его кулаком, стремительно сошел с опасной линии, подставив под удар руку. Как дальше развивались события, Саша не видел. Тревога за брата помешала ему сконцентрировать внимание на себе, и Никита этим воспользовался. Он ударил его кулаком в нос, и Саша успел лишь нагнуть голову, подставляя под кулак лоб.

Сознания он не потерял, на ногах удержался, но искры из глаз брызнули, что, впрочем, не помешало ему вцепиться противнику в руку. А хватка у Саши железная, сколько лет он лазал по канатам, перебрасывался дисками от штанги, отжимался на пальцах, прокачивал предплечья, тренировался, практиковался. Голова сейчас, правда, работала с задержкой, но рефлексы не тормозили, а мастерство не подвело. Рука противника оказалась в жестком захвате, дальше крутящий момент с переходом на болевой прием – и победа. Верзила взвыл от боли с заломленной за спину рукой. А Паша тем временем уложил на землю своего оппонента и полез под куртку за наручниками.

– Никита, это из полиции! – Катя схватила мужа за свободную руку то ли в порыве чувств, то ли хотела остановить его.

– Старший лейтенант Луков!

Саша не доставал наручники, он крепко держал верзилу в захвате.

– Я откуда знал? – глядя на своего дружка, подавленно буркнул верзила.

– Ты знаешь Эльзу? – спросила Катя.

– Какую еще Эльзу?..

– А кого вы с Левой по Ижевску катали? – В ее голосе лязгнули злые нотки.

– Эту? – Саша достал фотографию Лизы и предъявил парню.

– Так это к Леве!

– На первый раз прощаю! – Луков-старший с силой оттолкнул от себя верзилу. – А потом закрою, лет на пять. За нападение на сотрудника полиции.

– Так я не знал! – потирая запястье, вздохнул Никита.

– Зато Эльзу знал! – набросилась на него Катя.

– Я знал! – подал голос Лева.

Паша позволил ему принять вертикальное положение, наручники не снимал, но ключ от них из кармана достал.

– И где она сейчас?

– Так это… – Лева выразительно глянул на Никиту.

– Знаешь, что это такое? – подбросив на руке ключ, спросил Паша.

– Да милый пустячок, можешь выбросить, – усмехнулся Саша.

– Ну да, браслеты все равно списанные! – Паша замахнулся, чтобы забросить ключ на крышу кафе.

– Эй, вы чего! – забеспокоился Лева.

– Эльза где?

– Ну, видел я ее.

– Когда? – опередив Сашу, спросила Катя.

– Ну сегодня… Макар ее подобрал…

– И ты отдал Макару свою любовь? – съязвила девушка.

– Да в гробу я такую любовь видел!

– Когда Макар ее подобрал?

– Да когда… Перед тем как вы появились. Мы в кафе, а она с Макаром. Телят гонять.

– А я смотрю, чего это вы глазки прячете! – всплеснула руками Катя.

– На Тамбов пошли! – отмахнулся от нее Лева.

– Марка и номер машины?

– А что, вдогон пойдешь? Хотя можно и вдогон… А что такого Эльза натворила?

– Убийство, Лева, убийство.

– Ну, Макар не глухонемой, с ним по рации связаться можно. Если далеко не уехал…

Как оказалось, Макар на своем «Вольво» все-таки успел покинуть пределы досягаемости. Лева и Никита располагали мощной радиостанцией с дальностью действия до двадцати километров, но Макара они достать не смогли. А номер его мобильника никто не знал. Зато Лева запомнил цифры регистрационного номера.

Взяв с собой брата, Саша отправился в погоню. Уже в дороге позвонил Прокофьеву, объяснил ситуацию. Он мог бы и сам связаться с автоинспекцией, но начальник взял переговоры с ГИБДД на себя.

Рефрижератор «Вольво» перехватили в пути следования, а гражданку Дятлову задержали. Узнав об этом, Саша прибавил «газу». Уже через двадцать минут они были на месте, но инспекторы лишь развели руками. Они оба тяжело дышали, как после спринтерского забега.

– Почему вы не сказали, что Дятлову не похищали? – перешел в наступление низкорослый капитан с широкой массивной челюстью.

Его напарник лейтенант тоскливо смотрел в сторону лесополосы, к которой от обочины вела хорошо утоптанная дорожка в снегу. За деревьями мелькали автомашины, несущиеся по шоссе, вливающемуся под острым углом в федеральную трассу. Неужели в этой стороне и скрылась Дятлова? Видимо, «гаишники» за ней гнались, поэтому так тяжело сейчас дышали.

– Не похищали ее! – Саша оглянулся по сторонам.

Вдруг Лиза спряталась за каким-нибудь сугробом на обочине.

– Но мы же не знали! А она в слезы! Похитили, изнасиловали!.. Пока мы с водителем разбирались!.. – Капитан кивком указал на лесополосу.

– Мы за ней… – начал было лейтенант.

– А она в машину и от вас! – перебил его Паша.

И Саша также готов был разозлиться на бестолковость инспекторов.

– Да нет, не видели мы ее…

– Как это не видели? Ей минуты три бежать у вас на виду.

– Так Макаров этот бузить начал, пока успокоили…

– Все равно не могла она так быстро в машину сесть, – качнул головой Паша.

– В автобус могла… Сейчас как раз вахта из лесхоза должна была ехать.

– Вахта – ее стихия! – неприязненно усмехнулся Саша.

– Порхает как бабочка… – хмыкнул Паша.

– Бабочка!.. – Сашу вдруг осенило, он даже застыл, вкрутив палец в небо. – Ну конечно, бабочка!.. Дятлова говорила про бабочку! Бабочку срезать! Ножом! А блондинка наша руку подставила!.. Бабочка у нее на бедре! Подвязка с бабочкой!..

– Ну да! – Паша косо глянул на лейтенанта, который смотрел на брата, словно тот сбежал из психушки.

– А у кого еще такая же наколка с бабочкой?

– С чернильным бантом, – поправил Паша.

– Инга ее зовут. И где она работает?

– Работает… Послать бы вас, ребята, в баню! – глядя на лейтенанта, весело сказал Паша. – Но мы сами туда едем! А вы давайте за вахтой! Живую или мертвую, но Дятлову достаньте!..

Сашу будто ветром сдуло, в машину он садился, словно крылья у него за спиной выросли, но вдруг пожалел о поспешном решении. Надо было все-таки за Дятловой гнаться, она где-то рядом, а Чугуй далеко, пилить и пилить, потом еще какую-то Ингу с татуировкой искать. Может, эта дива и вовсе ни при чем, а они только время потеряют. И будет им бабочка. На подвязку. От майора Прокофьева.

* * *

Кварталы старого города где-то нарядные и живописные, где-то заброшенные и убогие, но в целом неповторимые, а белоснежный кремль над рекой так вообще сказка. А дома поздней советской эпохи – безликий стандарт. Две улицы, Кирова и Ломоносова, похожи, как две линии в тетради для прописей, во всяком случае, дома с нумерацией первых чисел. И одна начинается с пятиэтажки, и другая, несколько одинаковых строений за ними, а затем следуют высотки-свечки с двухуровневыми подвалами.

В одной высотке в девяностых размещался банк «Центавр», в другой – магазин бытовой техники. Банк сменил вывеску, на месте магазина разместились салон красоты и несколько бутиков, которые переживали сейчас не лучшие времена. Здания отличались фасадами, а с торца они выглядели практически одинаково. На въезде в банк у шлагбаума стоял охранник, а у самых ворот красовалась вывеска.

– Такая вот песня, пацаны, куплеты разные, а припевы одинаковые, – снисходительно усмехнулся Сарычев.

Он, Сивый и Кайман сидели в машине напротив салона красоты, мимо них проехала и свернула к шлагбауму старенькая иномарка. Заградительный брус тут же открылся, и «Ниссан» скрылся в недрах многоуровневого подвала, оборудованного под парковку для жителей высотки.

– Хочешь сказать, что инкассаторы сюда свернут? – с пессимизмом спросил у Аркадия Сивый.

– Сворачивали уже, и не раз. А однажды даже заехали… И завтра заедут. А обратно не выедут.

– Дичь какая-то! – скривился Кайман.

– Это не дичь, это логика. По ходу, банк должен располагаться ближе к Советской, а за ним уже салон красоты. А тут все наоборот.

– Не знаю, не знаю.

– Заедут. А если поменяем улицы местами, точно заедут.

– Всего-то! – едко хмыкнул Сивый.

– Сменим вывески на домах.

– На всех?

– Только на первых, на каждой улице.

– Не сработает.

– Охранника ставить не надо, но шлагбаум нужно открыть. Типа автоматически.

– Ты бредишь!

– Я знаю, что говорю! – отчеканил Сарычев.

– Ты больной. Больных нужно отстреливать! – криво усмехнулся Сивый.

– Завтра и пристрелишь. Если броневик мимо пройдет.

– Броневик?

– «Фольксваген» скрытого бронирования.

– Ну да, у тебя же источник.

– Надежный.

– В ментовке?

– А чего тебе ментов бояться? Если машина мимо пройдет, то вы не при делах. Стволы у меня будут, вы как будто про них и не знаете.

– А маски?

– И маски у меня будут. И болгарка.

– Болгарка?

– А как дверь вскрыть? Они же закроются изнутри!

– А если мимо проедут? – спросил Сивый и с ухмылкой провел пальцем поперек своей шеи.

И Кайман правильно его понял.

– Мы тебе этой болгаркой башку срежем!

– А если не проедут, я тебе твою долю в одно место засуну! – вскипел Сарычев.

– Чего?! – взвился Кайман.

– Того! Пасть закрой! – Сарычев резко развернулся к нему и всеми десятью пальцами сжал его череп. А большие пальцы со всей силы вжал в надбровья, собираясь вдавить их в глаза.

И эта его выходка не на шутку испугала Каймана.

– Сивый! – невольно вырвалось у него.

– А че Сивый? По делу надо фонтан открывать… Завтра башку ему срежешь… ну, если вдруг. А если нет, я сам тебе ее оторву!

– А я мешок в задницу затолкаю, отвечаю, – сказал Сарычев.

– Это мы еще посмотрим! – буркнул Кайман.

– Будем посмотреть, – кивнул Сивый. – Лишь бы план сработал.

– Вывески я сам переклею… – заявил Сарычев. – Болгарки, маски – за мной… Стволы – за вами. Ну и броники не помешают.

– Подумаем.

– И шлагбаум нужно как-то открыть.

– Иваныч в этом доме живет. – Кайман кивком указал на высотку. – Машину здесь ставит.

– Ну да, Иваныч… – подтвердил Сивый.

– Зачем Иваныч?.. Сканер нужен, у любого угонялы есть, только сигнал не с машины снять, а с палки. – Аркадий ткнул пальцем в сторону шлагбаума.

Он знал, кто такой Иваныч, даже дела с ним когда-то имел, но привлекать Шабалина к ограблению он точно не планировал. Сивый мог назвать его имя в разговоре с Иванычем, а тот в свою очередь – попасть к ментам в ощип. Не нужен Шабалин, не нужен.

– Сканер еще найти надо, а Иваныч сейчас на пятой точке, заскочим по пути, – в раздумье проговорил Сивый.

– Мочалочке какой-нибудь присунем, – хихикнул Кайман.

– Смотри, как бы Михалыч тебе не присунул!

– Под мешок разработает, – усмехнулся Сарычев и посмотрел Кайману прямо в глаза, всем своим видом давая понять, что никогда не откажется от своих слов.

– Задолбал ты со своим мешком! – завибрировал тот.

– Мешок ваш! Я возьму только тридцать процентов.

– Возьмешь, если все срастется, – кивнул Сивый.

– Срастется.

– Тогда уговорил. Спокойно сделали дело, спокойно разошлись.

– Спокойно все сделаем, спокойно разойдемся, – согласился Аркадий.

– А если?.. – начал было Кайман.

Но Сизый зыркнул на него с одной стороны, Сарычев – с другой, и он заткнулся.

Глава 4

Печка в машине сломалась на полпути к городу, а к морозу прибавился северный ветер. К тому времени как машина остановилась у неприметного здания на улице Герцена, Саша успел продрогнуть до костей. И у Паши зуб на зуб не попадал.

А сауна встретила их теплом, запахом горячего дерева, распаренного дубового веника и нежным румянцем на щеках миловидной «пышки», к которой вдруг захотелось прижаться как к печке и обнять. А ведь она не ответит отказом, если заплатить сверх прейскуранта.

– Люкс к вашим услугам! – мило улыбнулась девушка.

– Мы не заказывали, – нахмурился Саша.

Он мог бы сверкнуть удостоверением, зажать администраторшу в угол и хорошенько ее закошмарить, но так хотелось тепла, пусть и без ласки. А время вечернее, рабочий день у нормальных людей давно уже закончился, почему бы им с братом не отдохнуть в свое удовольствие. Деньги у них есть. А корочками махнуть они всегда успеют.

– Тогда вам повезло.

– И сколько? – спросил Паша. Он тоже совсем не прочь был погреть кости на горячем сухом пару.

– Сегодня у нас акция, третий час бесплатно. Тысяча шестьсот рублей за три часа.

– Три часа… За три часа много чего можно успеть. – Саша воодушевленно глянул на девушку.

– И много с кем, – не остался в стороне Паша.

– Вы можете пригласить друзей, – зажеманилась «пышка».

– У нас нет друзей-массажисток.

Девушка набрала в легкие воздух, как будто собиралась предложить им очень интересный вариант на озвученную тему, но стыдливо промолчала. Если не дураки, то догадаются.

– Прошу!

Она провела гостей в холл, из которого можно было попасть в любой из трех банных люксов. Саша не удержался от искушения и дернул за ручку одной двери, которая оказалась закрытой. Но его усилие не осталось незамеченным, за дверью послышалось развязное девичье хихиканье.

– Вам сюда!

Девушка распахнула дверь, открывая вид на обшитый деревом предбанник с короткой барной стойкой и мягким диваном за дубовым столом.

– Только после вас! – широко улыбнулся Саша.

– Если что, звоните, я подойду, – отступив на шаг, сказала девушка.

– А как вам звонить?

– Там телефон есть.

– В смысле как вас звать?

– Анжела.

– Инга вам больше подходит, – сказал Саша.

– Я так почему-то и подумал, – тайком подмигнул ему Паша.

– Инга сегодня не работает, – совершенно серьезно сказала Анжела.

– А кто вместо нее?

– Звоните, я скажу, – натянуто улыбнулась девушка.

И когда братья зашли в сауну, закрыла за ними дверь.

– Я бы пожевал чего-нибудь покрепче, – глянув на пустой стол, сказал Паша.

– Тебе же сказали, звоните. И воздастся вам! Ищите и обрящете!

Саша торопливо разделся, на всякий случай сунул удостоверение под диван, а пистолет с портупеей взял с собой. Паша последовал его примеру. Из трапезной братья перекочевали в моечный зал с маленьким бассейном в нем, дальше сауна – сухой жар над раскаленными камнями.

– Маловато будет! – закрывая за собой дверь, мотнул головой Паша и от всей души выплеснул на камни ковш воды. Поднялся пар, но этого ему показалось мало, он снова зачерпнул воды и поддал жару.

– Ты хорошо подумал? – спросил Саша.

– Да нормально!

В этот момент жар стал нестерпимым, Саша ощутил себя раком, брошенным в бурлящее на костре ведро.

– А-а! – закричал он.

– А-а-а! – вторил ему Паша.

Им пришлось проявить упорство, близкое к отваге, чтобы не выскочить из парилки. Наконец тело привыкло к жару и стало полегче.

– Хорошо!

– Ух!

– Веничек запарен?

– Вода уже остыла!

– А ты погорячей!

Саша не щадил ни себя, ни брата и его веничком отхлестал, и себя. Душ, бассейн, снова парилка, в трапезную они входили еле живые от приятной усталости. Позвонили Анжеле, она предложила сосисок и пару бутылок пива из бара.

Анжела не гнала коней, начала с малого, и очень скоро братьям захотелось большего. После третьего захода на пиво им захотелось чего-нибудь покрепче и погорячей, они заикнулись об ужине из ресторана, но вместо Анжелы появился плотного телосложения мужик с небольшим, но тугим как арбуз брюшком. Он смотрел на братьев угрюмо, с небрежностью хозяина жизни, но голос прозвучал довольно-таки дружелюбно.

– Близнецы?

– Клоны! – улыбнулся Паша.

– Гы!.. А Ингу зачем спрашивали?

– Клонировать!

– Это как?

– Приводите одну, а забираете двух!

Мужчина думал недолго.

– Привожу одну. Но по цене двух.

– По этой цене и заберете! – засмеялся Саша.

Он вел себя естественно, и сутенер ему поверил. Паша показал ему деньги из бумажника, мужчина назвал цену, получил подтверждение, что близнецы согласны с «прейскурантом», и ушел. Цена смущала, но так платить никто и не собирался. Сутенера в наручники, а Ингу на допрос, ничего предосудительного Саша в этом не видел.

– А если Федот да не тот? В смысле Федора.

– Предлагаешь платить? – нахмурился Саша.

– Предлагаю больше не наливать.

– Иногда мне кажется, что мы с тобой полушария одного мозга. И оба правые.

– В принципе, можно заказать два левых полушария.

– Ну, если только два… По цене двух…

В дверь постучали, и она тут же открылась. Послышался стук каблучков.

– Девушки, куда же вы? – донесся голос из холла.

Ответом Анжеле послужил треск, с которым закрылась дверь, а в трапезной появились две стройные, в облегающих одеждах девушки. Их глаза были настолько сильно накрашены, а лица покрывал такой плотный слой косметики, что Саша не сразу узнал в девушках Лиду и Раису.

– Мы же с вами не подружились? – с ошарашенным видом спросил он, радуясь тому, что банная простыня все еще висела на его бедрах.

Лида растеряна была не меньше, чем братья, но держала себя в руках, да и Раиса не поддавалась панике.

– Еще чего!

– А то мы сказали, что у нас нет друзей-массажисток, – вспомнил Паша.

– А у нас нет друзей-маньяков! – заявила Раиса.

– Поэтому вы и подрабатываете проституцией? – съязвил Саша.

– Мы подрабатываем?! – вскинулась Лида.

– Вообще-то мы других девочек заказывали, – сказал Саша.

– А пришли самозванки, – констатировал Паша.

– Нас за это должны убить? – спросила Раиса.

Ни страха во взгляде, ни упрека. Всем своим видом она давала понять, что на роль живца вызвалась хоть и добровольно, но в здравом уме и крепкой памяти.

– А это смотря как вы себя в работе покажете. – Паша подмигнул брату. – Если от вас как от проституток никакого толку, кому вы нужны?

– Имитировать оргазм умеете? – Саша хоть и с трудом, все же сохранил невозмутимость.

– С вами вряд ли получится, – качнула головой Раиса.

– Полная профнепригодность, но, так уж и быть, мы поставим вам зачет. Если вы немедленно освободите помещение. – Саша решительно махнул рукой в сторону двери.

– А если нас там уже ждут? – Лида кивнула в ту же сторону, не сводя при этом с него глаз.

– Неужели вы дадите девушек в обиду? – Раиса презрительно оттопырила нижнюю губку.

– Запрещенный прием!

– Да или нет?

– Ну хорошо, раздевайтесь… – усмехнулся Саша. – В смысле оставайтесь.

– Только не отсвечивайте, – тронув себя за кадык, сказал Паша и взглядом указал на дверь к бассейну и парилке.

– А завтра рапорт на стол!

Саша не шутил. Что бы там ни думали о себе эти девочки особого назначения, а они прежде всего сотрудники отдела по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений против личности и должны отчитываться в своих действиях если не перед ними, то хотя бы перед майором Прокофьевым.

– Есть! – Феоктистова приложила к воображаемому козырьку ладонь, сжала ее в кулак и выставила средний палец.

– Ну и дисциплинка! – цокнул языком Паша. – У вас там, в спецназе, все такие?

– Это не спецназ, – усмехнулся Саша. – Это ангелы… Ночные бабочки спецназа!

На этот раз фак показала ему Сальникова. Она же открыла шкаф, достала оттуда пару простыней и вместе с подружкой скрылась за дверью.

– Интересно девки пляшут! – хмыкнул Саша.

– Да уж! – Паша не просто смотрел на закрытую дверь, он гипнотизировал ее, как будто хотел превратить дерево в стекло.

Но не превратил. И девушки не собирались выходить к ним. Чем они занимались там, за дверью, оставалось только догадываться, может быть, в бассейне плескались, может быть, в парилке грелись, а может быть, просто стояли и ждали, когда их придут убивать.

За ними действительно пришли. Братья Луковы ждали сутенера с Ингой, а появился Витя Сивцов собственной персоной. Где-то в глубине души Саша мечтал о такой встрече, надеялся, что Сивый купится на глупую уловку девушек, придет за ними, но все ж его появление застало братьев врасплох.

– Я вам не помешал? – Он смотрел на Сашу спокойно, внимательно.

И непонятно, узнал он его или нет. Саша-то его узнал: видел его в камере для временно задержанных. Он тогда был совсем еще зеленым лейтенантом, к Сивцову его и близко не подпускали, дел он с ним не имел. Но видеть видел. И Сивый мог его заприметить и его брата. Но, судя по выражению лица Сивцова, он Сашу не узнал, принял всего лишь за обычного посетителя сауны. Но зачем он тогда пришел? Неужели действительно за Лидой и Раисой?

– Если ты без девочек, то помешал, – сказал Паша.

– А где ваши девочки? – Сивый посмотрел на закрытую дверь, за которой находились самозванки.

Мощный он мужик: внушительный вид, тяжелый взгляд, и удар у него, говорят, убойный.

– Да глупые они какие-то, – пожал плечами Паша.

– А вам умные нужны?

– Ну, в определенном смысле, – кивнул Саша.

– А почему именно Инга? – посмотрел на него Сивый.

– Да, говорят, с умом работает.

– Кто говорит?

– Костя Протасов с ней был. – Саша назвал первую же пришедшую на ум фамилию. Не мог же Сивый знать всех клиентов Инги.

– Костя. – Сивцов огладил пальцами свой подбородок. Пальцы у него крупные, как сардельки, ногти такой же прочности, как бивни мамонта.

– Протасов.

– Понравилось?

– Может, врет?

– Да нет, Инга хорошо работает головой… Привести? – спросил Сивый.

Саша не успел ответить: с шумом отворилась дверь, и в трапезную, обвязанные простынями, весело переговариваясь, вошли девочки. Волосы мокрые, туники влажные, под ними ничего. Похоже, девушки не просто вошли в образ, они вжились в роль.

– Ух ты, кто это? – глядя на Сивого, с наигранным кокетством спросила Раиса.

– Мы на третьего не договаривались! – Лида же смотрела на него так, как будто собиралась выцарапать ему глаза.

Возможно, именно к нападению она и готовилась. Прокофьев мог показать им фотографию Сивого, а основания для задержания у них имелись. Такие же надуманные основания, как и само их задание. Если Сивый пришел их убить, значит, они имели полное право действовать, а лучшая защита – нападение. Саша качал головой, глядя на девушек. Какие же они дуры!

– Кто на третьего не договаривался? – беззлобно и даже дружелюбно спросил Сивцов.

– Мы не договаривались.

– С кем работаете, девочки?

– Сами по себе.

– И никто не обижает?

– Да нет пока…

– Это хорошо, это очень хорошо… Но лучше работать под крышей, под крепкой надежной крышей.

– А если нет? – ощетинилась Раиса.

– Могу предложить свою помощь, а если нет, живите, как хотите. Только здесь больше не появляйтесь, это частная собственность…

– А если появимся? – Конечно же, Лида нарочно нагнетала ситуацию, провоцируя встречную агрессию со стороны Сивого.

Вряд ли у нее там, под простыней, оружие, рассчитывать она могла только на свое владение техникой рукопашного боя. Девушка она спортивная, руки тренированные, но куда ей против этого прожженного громилы? Он ее с одного удара зашибет, а из пистолета добавит… Скорее всего, Лида рассчитывала на старших товарищей. Но все равно дура! Саша ничуть в том не сомневался.

– Я так понимаю, Инга вам не нужна, – глянув на него, сказал Сивый.

– Да нет! Нужна!.. Девочки уже уходят!

– Никуда мы не уходим! – возмутилась Раиса.

– Уходят, уходят! – поддержал брата Паша.

– Ну, хорошо, сейчас приведу! – кивнул Сивый.

К двери он подходил медленно, неторопливо, но исчез из виду как-то уж очень стремительно.

– И что это было? – оторопело проговорил Паша.

– Было! – С гордостью за себя Раиса расправила плечи.

Узел на тунике при том развязался, грудь обнажилась, девушка торопливо подхватила простыню, вернула ее на место. – Не будет никакой Инги!.. А он уходит!.. Он ушел!..

Паша бросился к двери, Саша за ним, остановились они разом, повернули назад. Саша сдвинул диван, Паша поднял спрятанное под ним оружие. Но еще нужно было одеться, обуться, не бежать же на мороз голышом и босиком. А Сивый наверняка уже где-то на улице, возможно, в машине и в компании с Ингой, с опасным для себя свидетелем, от которого нужно как можно скорей избавиться.

– А ведь он убьет Ингу! – Саша еще только подумал, а Паша уже озвучил его мысль.

– Если он нас просчитал!

– А кто ему в этом помог? – Паша осуждающе глянул на Раису.

– Рота, подъем! – Саша скинул простыню, без всякого стеснения поворачиваясь к девушкам задом.

Впрочем, любоваться открывшимися видами они не стали, а скрылись в соседнем помещении – одеваться.

Саша уже застегнул «сбрую», наброшенную поверх свитера, когда в дверь постучали.

– Да! – Паша выдернул из кобуры пистолет.

Дверь открылась, и в предбаннике появилась светловолосая девушка – довольно-таки симпатичная, но не первой свежести.

– Я Инга! – невесело и громко сказала она.

Вид у нее усталый, измочаленный, как будто она две смены кряду под клиентом отпахала. Волосы собраны на затылке в хвост, белый свитерок из мягчайшей шерсти, обыкновенные джинсы, не мешковатые, но и не в обтяжку. В руке она держала смартфон, Саша даже не придал этому значения.

– А мы уже заждались! – обрадовался Паша.

Он шел на Ингу, вкладывая пистолет в кобуру, девушка в ужас не пришла, но отшатнулась от него. А он обогнул ее, закрыл дверь на задвижку.

– А Сивый где? – спросил Саша.

– Не знаю такого! – мотнула головой девушка.

– А кто тебя к нам отправил?

– Ну отправили…

– Раздевайся!

– Э-э, а надо?

– Ну ты же не просто так пришла?

– Ну да.

Девушка осторожно положила телефон на стол, скрестила руки, пальцами взялась за нижний край свитера, чтобы стянуть его через голову.

– Не надо, – качнул головой Саша. – Только джинсы.

– Хорошо.

Инга снимала джинсы медленно, неуверенно, похоже, она не собиралась раздеваться, когда шла сюда. Возможно, Сивый сказал, что этого не потребуется. Или он, или кто-то другой сказал, но разговор на эту тему был.

Инга положила джинсы на подлокотник дивана, оправила свитер, который чуть закрывал трусики. Саша разочарованно вздохнул, осмотрев ее ноги.

– А подвязка где?

– Какая подвязка?

– С бантом!

В трапезную, постукивая каблучками, зашли девушки.

– Луков, да ты точно маньяк! – фыркнула Феоктистова.

– Да заткнешь… – Саша оборвал себя на полуслове.

Так хотелось наорать на эту дуру, закрыть ей рот. Это ведь она вспугнула зверя, это ведь из-за нее Сивый понял, с кем имеет дело. И подсунул им наживку.

– Что?! – взвилась Лида.

– А то!.. – Паша схватил со стола телефон, приложил его к уху. – Алло! Кто там!.. Черт! Нас прослушивали!..

Саша с досады клацнул зубами. Ну конечно, включенный телефон использовался как «жучок», видимо, Сивый очень хотел знать, как подозрительные клиенты встретят обманку. И, увы, Саша показал себя во всей красе. И зачем он только спросил про подвязку с бантом? Сивый, конечно же, все понял. А еще Феоктистова, помело у нее вместо языка, и зачем она назвала его по фамилии?

– Кто вас прослушивал? – Голос у подсадной Инги задрожал от волнения.

– А вот это мы у тебя спросим!

– Не надо ничего спрашивать, пойду я! – Мотая головой, девушка подалась к двери.

– А телефон? – спросил Паша. – Или это не твой телефон?

– Мой телефон! – Она протянула к нему руку.

– А зовут тебя как?

– Ну, Инга…

– Дура тебя зовут!.. – Саша метнул взгляд на Феоктистову. – Одни тезки здесь собрались!.. Но ты-то хоть просто дура, а эта – дура с инициативой!

– Слышь, ты! – зашипела Лида.

Но Саша не обращал на нее внимания, он в упор смотрел на подсадную.

– Ты же даже не знаешь, что произошло, а голову под топор сунула! Подставил тебя Сивый! Посадят тебя!

– За что?

– За убийство!.. Как зовут?

– Дина…

– Кто тебя к нам отправил? Сивый?

– Да.

– Что сказал?

– Ничего особенного. Телефон, сказал, не выключать, – захныкала Дина. – И сказал, чтобы я Ингой назвалась…

– Где он?

– Я откуда знаю?.. Сел в машину и уехал…

– Один уехал?

– Не знаю, может, кто-то и был с ним в машине.

– Инга с ним была? Настоящая Инга?

– Да нет вроде…

– А ты ее знаешь?

– Ну-у…

– Подвязка с бантом есть? – Саша звонко шлепнул себя по ляжке.

– Да.

– Найти поможешь?

– Ну не знаю…

– Убить ее могут. Сивый может убить… А потом тебя. Если мы его не остановим.

– Хорошо, помогу… Она сейчас в сауне на Карла Маркса должна быть.

– Тогда чего стоишь? Одевайся, и по коням!

И снова Сашу будто ветром подхватило, он с легкостью двинулся навстречу опасности. Но на Лиду с Раисой даже не глянул. Хватит с него их самодеятельности, пусть катятся хоть к черту, но только своей дорогой.

Глава 5

Не хочешь облажаться, тогда надейся только на себя. Впрочем, Аркадий и не верил своим подельникам, от них ему нужно было только оружие. И личное присутствие. А все остальное он сделал сам. И вывески на домах сменил, и болгарку с надежным аккумулятором организовал, и даже нашел способ, как поднять шлагбаум в нужное время. Но, главное, он угнал «Газель» – микроавтобус с затемненными стеклами. Это было непросто, однако обстановка того требовала, а возможности позволяли.

– А мы об этом как-то не подумали, – рассматривая микроавтобус, сказал Сивый и признательно глянул на Сарычева.

– Да и я поздно спохватился, – слукавил тот.

– Вывески поменял? – спросил Кайман.

– Все в порядке, сам увидишь.

Сарычев не боялся, что Сивый и Кайман приведут за собой хвост. Убить они его могли, а сдать ментам – нет, это единственное, в чем он не сомневался.

– Это хорошо, что тачка темная, мне свою светить не резон… – сказал Сивый. И, глянув на Каймана, спросил: – Ну чего торчишь как слива? Стволы давай!

Кайман вынес из багажника две тяжелые сумки, перегрузил их в микроавтобус. Сарычев с удовольствием взял пистолет-пулемет, оснащенный штатным глушителем. Не подвел его Сивый, не обманул ожиданий, более того, превзошел их.

– «Бизон»?

– Да была возможность, взяли, – улыбнулся Сивый.

– Мощь!

Аркадий вертел пистолет-пулемет в руках, пока Кайман не вырвал его.

– Рубец нас убьет! – рыкнул он.

– А это уже не твоя головная боль! – Сивый так свирепо глянул на Каймана, что он тут же поспешил вернуть ствол Сарычеву.

– Он всегда так поперед батьки лезет?.. – усмехнулся Аркадий и, не дожидаясь ответа, предрек: – Так ведь и на пулю нарваться можно. У инкассаторов стволы не фанерные.

– Так ты первым и пойдешь! – окрысился Кайман.

– А это не тебе решать! – зыркнул на него Сивый.

– А ты… – начал было, но осекся Кайман.

– Что я?

– Да нет, ничего…

– Ты это, если тебя что-то не устраивает, сразу застрелись. А то я тебя, падлу, по частям резать буду!

– Да устраивает меня все! – буркнул Кайман.

– Вот и не дрыгайся!.. Кстати! – Сивый достал из кармана пластиковый брелок с кнопками. – Шлагбаум – баум!..

– У Иваныча? – спросил Сарычев.

– У него.

– А где Иваныч? – скривился Кайман.

– А где Иваныч? – угрожающе надвинулся на него Сивый.

– Ну, все, все! – закрылся руками тот.

– Еще раз вякнешь, я тебе ствол в горло вобью! Ты меня понял?..

– А у вас все в порядке? – настороженно спросил Сарычев. Не нравилась ему эта вовсе не дружественная перепалка. Чего это вдруг на Каймана нашло? Обычно он косой взгляд на Сивого бросить боится, а тут вдруг голос прорезался.

– Все путем, все путем… – закивал Сивый, думая о чем-то своем. – По времени все так и остается?

– Без изменений. – Сарычев с подозрением смотрел на него.

– Ну тогда успеем!.. Давай, погнали!

Аркадий не знал, что думать. Если у Сивого конфликт с Рубцом, это одно, а если с ментами? Впрочем, хрен редьки не слаще. Но вот возникает вопрос: зачем Сивому деньги? Если он хочет разделить свою долю с Рубцом, это хорошо. А если он рвет когти и собирается уйти с добычей в гордом одиночестве?..

* * *

Ингу найти не удалось, не было ее в сауне на Карла Маркса, и на других точках с утра не появлялась. Возможно, Дятлова умудрилась подать ей знак, и она исчезла, а может быть, Сивый все-таки добрался до нее. Его и самого след простыл. Зато сутенера с улицы Герцена удалось разыскать в лабиринтах гаражного кооператива.

Сивый поступил правильно, он избавился от своего мобильника, а Шабалин Иван Иванович со своим добром расставаться не захотел. Узнали номер телефона, отработали локализацию, сигнал привел в гаражный кооператив «Клаксон», дальше – дело техники. Вызвали владельца гаража, который одолжил ключи своему другу, тот постучал в ворота, и Шабалину ничего не оставалось, как открыть их. Его доставили в отдел Центрального района, а утром Саша отправился к нему. С задержанным он встретился в специальном помещении для допросов.

– А прятались чего, Иван Иванович? – с едва заметной усмешкой спросил он, для вида изучая содержимое своего же блокнота.

Ночь выдалась беспокойной, сначала были в сауне, затем гонялись за ветром в поле, всего пару часов удалось выделить на сон.

– Я прятался? – изобразил удивление Шабалин.

– Сивый шухер объявил?

– Я даже слов таких не знаю.

– Но на измену сели?

– Чего?

– Да это неважно, прятались вы или нет, важно, когда вы обратились к своему другу с просьбой предоставить убежище. После того как убили Мартынова или до?

Ложь можно назвать святой лишь в том случае, если она помогает ввести в заблуждение преступника. Саша в этом не сомневался. Сам отец когда-то кому-то втолковывал эту истину по телефону, он слышал.

– Кого убили?! – встрепенулся Шабалин.

– А вы не знаете? – удивленно и с насмешкой спросил Саша.

– Нет, конечно!..

– Ингу вы тоже не знаете?

– Ингу?.. Гм… Я думал, вы там в сауне прикалывались…

– Прикалывалась Инга. Вернее, накалывалась. Подвязку с бантом на правом бедре себе наколола.

– Инга?

– Не знаете?

– Ну, Ингу знаю.

– Где она сейчас?

– Понятия не имею.

– А Мартынова кто убил?

– Да не знаю я никакого Мартынова!

– Сивцов его убил… Или вы.

– Никого я не убивал!

– Но Сивцов сбежал, а вы у нас… Выводы делайте сами!

Шабалин надул щеки, выпучил глаза.

– Я требую адвоката!

– Потребуйте лучше Сивцова!.. Если он убьет Ингу, то вам никакой адвокат не поможет.

– Зачем ему ее убивать?

– Если это вопрос, я тоже требую адвоката, – пошутил Саша.

– Мне совсем не смешно!..

– Мне тоже. Как найти Сивцова?

– Не знаю.

– Ну что ж, надейтесь на лучшее. А я пойду готовить вас к худшему! – Луков шлепнул себя ладонями по коленям, собираясь подниматься.

– Погодите! – Лицо Шабалина скривилось, будто сапог, смятый в гармошку.

– Да ладно, сами уж как-нибудь! – Саша все-таки поднялся.

– А когда этого, Мартынова, убили?

– Ночью, в половине третьего.

– Дима мне ключи от гаража в половине первого дал.

– Очень хорошо.

– А я Сивому отдал в половине десятого.

– Что отдали?

– Ключи от своего гаража… Ну там не гараж, машино-место…

– Зачем? – Саша опустился на стул.

– Он попросил. Машину, сказал, надо поставить.

– Адрес!

– Кирова, восемь.

– Спасибо!

Паша ждал за дверью. Заметив лихорадочный блеск в глазах брата, он все понял.

– Неужели нашел?

– Да есть зацепка… А вдруг Сивый там в машине! – Саша остановился как вкопанный, испугав женщину в форме, которая шла ему навстречу с высокой стопкой личных дел в руках.

Она остановилась, стопка стала разваливаться, как Вавилонская башня, Паша не растерялся, придержал папки, предотвратив их падение. Но женщина почему-то спасибо ему не сказала.

– Где там в машине? – глядя ей вслед, спросил Паша.

– Может, он там не один… Спецназ нужен!

– Звони Прокофьеву.

Саша озадаченно качал головой. Сивый сам по себе казался глыбой, которую так просто с места не сдвинуть, на него одного нужен усиленный наряд. Но вдруг наводка левая, красней потом от стыда за ложный вызов.

Впрочем, Прокофьев позвонил сам, они были уже у дежурной части, когда в кармане завибрировал телефон.

– Где вы?

– В Центральном… Да вот, звонить вам собирался, товарищ майор. Шабалин знает, где может находиться Сивцов, едем на место.

– Сивцов – мужик серьезный.

– Ну, мы настраиваемся на серьезное дело.

– Оставайтесь в Центральном, спецназ сейчас подойдет.

– Товарищ майор! – бодро протянул Саша, довольный тем, что начальник сам оказал содействие.

Но тут в дверях он увидел Феоктистову и Сальникову. И одна в штатском, и другая, один стиль милитари у обеих. Ну да, это же спецназ.

– Товарищ майор! – Сладко-кислая интонация сменилась на откровенно горькую.

– Ни пуха вам там!

В трубке послышались короткие гудки.

Вряд ли Прокофьев шутил, отправляя им с братом на помощь этих недотеп, но Саша чувствовал себя так, как будто над ним жестоко посмеялись.

«Вертушка» на выходе разблокировалась, Саша прошел к девушкам, которые прятали от него и глаза, и улыбки.

– В мое распоряжение! – приказал он. – И хоть одно слово поперек!.. Уволю!..

– Без пенсии по инвалидности! – уточнил Паша.

– Как у вас тут все запущено! – усмехнулась Лида.

– Уволена! – уже на ходу бросил Саша.

– Инвалид! – постучал по голове Паша.

В машину они садились, не дожидаясь девушек. Не хотят ехать, и не надо. Но девушки хотели, поэтому поторопились занять места.

– Куда едем? – спросила Раиса.

– В цирк! – сострил Саша. – Выступает дрессированный спецназ!

– Между прочим, это вы придумали этот маразм с внедрением! – напомнила Раиса.