Естественные причины бесплатное чтение

James Oswald

Natural Causes

Школа перевода В. БАКАНОВА

* * *

Моим родителям, Дэвиду и Джулиет.
Жаль, что вам не довелось прочесть эту книгу

* * *

Джеймс Освальд — главная звезда нового поколения шотландских авторов, работающих в жанре детектива.
Daily Mail

Роман в лучших традициях Иэна Рэнкина и Вэл Макдермид: это мрачный, жесткий и нуарный детектив.
The Herald

Уверенно сделанный, детально выписанный полицейский детектив с интересным главным героем.
The Guardia

1

Не надо было останавливаться. Не его дело, он ведь не на дежурстве. Однако голубые вспышки маячков, белый фургон автолаборатории и ленточные барьеры, расставляемые полицейскими, неумолимо притягивали инспектора Энтони Маклина.

Он вырос в этом районе — в богатой части города, где стояли роскошные дома, окруженные садами и коваными оградами. Здесь жили состоятельные, солидные люди, умеющие оберегать свою собственность. Здесь редко увидишь на улице бродягу, а о серьезных преступлениях и речи нет, однако сейчас въезд в один из внушительных особняков блокировали две патрульные машины, и полицейские деловито раскручивали бело-голубые ленты.

Маклин подошел, на ходу доставая удостоверение.

— Что случилось?

— Убийство, сэр.

Констебль закрепил кусок ленты и начал отматывать новый. Маклин оглядел подъездную гравийную дорожку. На полпути к дому стояла автолаборатория с распахнутыми дверцами, полицейские растянулись цепью и медленно двигались через лужайку, обшаривая траву в поисках улик. Инспектор решил выяснить, не нужна ли его помощь: как-никак, знакомые места. Он поднырнул под ленту и двинулся по дорожке мимо обшарпанного белого фургона автолаборатории. Неподалеку, рядом с лощеным черным «бентли», сверкающим в вечернем освещении, скромно приткнулся проржавевший старенький «мондео». Маклин отлично знал владельца этой машины. Старший детектив-инспектор Чарльз Дагвид не числился среди любимых начальников. Если дело ведет он, значит, убитый — важная персона. Тогда понятно, почему собрали столько полиции.

— Какого черта ты здесь околачиваешься?

Маклин обернулся на знакомый голос. Дагвид был заметно старше инспектора, сильно за пятьдесят, некогда рыжие волосы поредели и поседели, на морщинистом лице горел нездоровый румянец. Белый бумажный комбинезон спущен до пояса и завязан узлом под обвисшим брюшком — похоже, старший инспектор устроил перекур.

— Я проезжал мимо, увидел патрульных…

— И решил сунуть нос, а? Что ты вообще здесь делаешь?

— Я не собираюсь лезть в ваше расследование, сэр. Просто подумал, что мог бы помочь, я ведь вырос в этом районе.

Дагвид шумно выдохнул и театрально дернул плечом.

— Ладно, раз уж ты здесь — сделай что-нибудь полезное. Иди, потолкуй со своим приятелем-патологоанатомом.

Маклин двинулся к входной двери, но Дагвид остановил его, ухватив за плечо.

— И не забудь доложиться мне, как закончишь. Не вздумай улизнуть!

* * *

После мягких городских сумерек яркий свет в доме резал глаза. Маклин пересек просторную веранду и попал в холл. Внутри суетились эксперты в белых комбинезонах, — напыляли порошок в поисках отпечатков, фотографировали обстановку. Инспектор не успел сделать и двух шагов, как встрепанная молодая женщина сунула ему белый сверток. Он не узнал девушку — она была из новичков в бригаде.

— Наденьте, если собираетесь туда, сэр… — Она ткнула большим пальцем себе за плечо, на открытую дверь в противоположном конце холла. — Там ужас, что творится. Погубите костюм.

— Или внесу посторонние загрязнения… — Маклин поблагодарил женщину и натянул бумажный комбинезон и пластиковые бахилы. Он прошел по мосткам, проложенным криминалистами над полированным паркетом, услышал за дверью тихие голоса и переступил порог.

Это была типичная библиотека джентльмена. Вдоль стен, на полках красного дерева, выстроились книги в кожаных переплетах. Между двух высоких окон располагался антикварный письменный стол, совершенно пустой, если не считать бювара и мобильного телефона. Два кожаных кресла с высокими спинками стояли по сторонам камина, повернутые к пустой решетке. На ручке одного кресла лежала аккуратно свернутая одежда. Маклин пересек комнату, обошел второе кресло и, морща нос от вони, стал разглядывать сидящего в нем.

Мужчина выглядел почти спокойным: руки свободно лежали на подлокотниках, слегка расставленные ноги опирались на пол. Лицо бледное, остекленелые глаза уставились в пространство. Черная кровь протекла между сомкнутых губ и запачкала подбородок. Маклину сначала почудилось, будто на мужчине темный бархатный пиджак. Затем инспектор заметил серо-голубые блестящие петли кишок, свисающие на персидский ковер. «Гм, не бархатный, и не пиджак», — подумал инспектор. Два эксперта в белых комбинезонах присели на корточки рядом с трупом, стараясь не выпачкать колени в крови.

— Офигеть!

Маклин зажал рот и нос, отгоняя железистый привкус крови и густой запах кала. Один из криминалистов обернулся. Инспектор узнал городского патологоанатома, Ангуса Кадволладера.

— А, Тони? Решил присоединиться к компании? — Ангус встал и передал что-то ассистентке. — Подержи, пожалуйста, Трейси.

— Барнаби Смайт… — Маклин подошел ближе.

— Вы знакомы? — удивленно спросил Кадволладер.

— Да. Не слишком близко. В гостях у него я никогда не бывал. Но, боже милостивый, что с ним случилось?

— Дагвид[1] не ввел тебя в курс дела?

Маклин невольно вздрогнул, словно старший инспектор Дагвид стоял у него за спиной и недовольно морщился, услышав свое прозвище.

— Он мне не слишком-то обрадовался. Решил, что я намерен похитить его славу.

— А ты не намерен?

— Нет. Я просто ехал к бабушке. Увидел машины, ну и… — Маклин осекся, заметив улыбку эксперта.

— Кстати, как Эстер? Не лучше?

— Да все по-старому. Я к ней заеду попозже. Если, конечно, тут не застряну.

— Интересно, что бы она сказала, увидев этот ужас. — Кадволладер махнул рукой в окровавленной перчатке на обезображенный труп.

— Не представляю. Наверное, какую-нибудь гадость. Вы, прозекторы, все одинаковы. Так объясни, что здесь произошло, Ангус.

— Судя по всему, его не связывали и никаким другим способом не удерживали в этом положении, так что, похоже, вспороли мертвым. С другой стороны, если бы при первом надрезе сердце уже не билось, крови было бы меньше. Скорей всего, жертву усыпили. Узнаем, когда получим заключение токсикологической экспертизы. Собственно, бо́льшая часть крови отсюда. — Ангус указал на красную полосу отвисшей кожи вокруг горла убитого. — И, судя по брызгам на бедрах и на краях кресла, это проделали уже после того, как его выпотрошили, чтобы кишки не мешали убийце шарить внутри. Крупные органы все на месте, кроме куска селезенки.

— И у него что-то во рту, — вставила ассистентка и поднялась, хрустнув коленками. Кадволладер подозвал фотографа и, наклонившись, пальцами развел губы и челюсти убитого. У Маклина желчь подступила к горлу. Он с трудом сдержал рвотный позыв, наблюдая, как эксперт подносит извлеченный орган к свету.

— А, вот и она. Превосходно.

* * *

Из дома убитого Маклин вышел поздней ночью. В городе никогда не бывает совсем темно — фонари заливают чадные улицы адским оранжевым сиянием. Душная августовская жара отступила, сменившись свежестью, — приятное разнообразие после гнусной вони в помещении. Под ногами похрустывал гравий. Инспектор разглядывал небо в безнадежной попытке высмотреть там звезды — или ответ на вопрос, зачем кто-то выпотрошил старика и скормил ему собственную селезенку.

— Ну? — Услышав знакомые интонации и ощутив знакомый кислый запах табака, Маклин обернулся к старшему инспектору Дагвиду. Тот избавился от комбинезона, потертая ткань заношенного мешковатого костюма лоснилась даже в темноте.

— По-видимому, смерть наступила в результате массивной кровопотери, горло перерезано от уха до уха. По мнению Ангуса… доктора Кадволладера, время смерти — ранний вечер, приблизительно от четырех до семи. Потерпевший не был обездвижен — вероятно, усыпили. Узнаем точно, когда закончат с токсикологией.

— Все это мне известно, я не слепой. Кому понадобилось его резать?

— С мистером Смайтом я знаком понаслышке, сэр. Он был не слишком общителен. К нему в дом я сегодня попал впервые.

— Зато, надо полагать, мальчишкой ты лазил к нему в сад за яблоками.

Маклин проглотил напрашивавшийся ответ. Он привык к издевкам Дагвида, но не понимал, почему тот не уймется, даже когда ему пытаются помочь.

— Так что тебе о нем известно? — спросил Дагвид.

— Он владел коммерческим банком, хотя, вероятно, давно отошел от дел. Я в этих кругах не вращаюсь. Бабушка могла его знать, но она сейчас помочь не в состоянии. Она, знаете ли, перенесла инсульт.

— Значит, мне от тебя никакого проку, — равнодушно фыркнул Дагвид. — Давай проваливай. Желаю хорошо провести вечер с твоими богатенькими знакомыми.

Он отвернулся и отошел к группе куривших неподалеку полицейских. Маклин вздохнул с облегчением, но тут же припомнил приказ — не сматываться потихоньку.

— Вам нужен мой рапорт, сэр? — крикнул он в спину Дагвиду.

— Ни хрена не нужен! — Дагвид резко повернулся. Его глаза блеснули, отразив свет фонаря. — Это мое расследование, Маклин. Вали с моего места преступления.

2

В больнице «Западная» витали специфические ароматы недуга; запах дезинфицирующих средств, перегретого воздуха и физиологических выделений за десять минут пропитывал одежду насквозь. Дежурные медсестры узнали посетителя, улыбнулись и молча кивнули. Одну из них звали Барбара, а другую Хизер, но черт его возьми, если он помнил, которую как. Он слишком мало видел их порознь, а всматриваться в маленькие бейджики было неловко.

Маклин тихо, насколько позволял скрипучий линолеум, прошел по равнодушному коридору. Мимо шаркали мужчины в дешевых больничных халатах, цепляясь артритными пальцами за передвижные штативы капельниц; деловитые медсестры метались от одного пациента к другому; бледные, замученные до полуобморока интерны заглядывали в палаты. Все это давно перестало поражать инспектора — он слишком часто бывал здесь.

Нужная ему палата располагалась в тихом конце больничного коридора, подальше от шорохов и суеты. Приятная комната с окнами на залив Ферт-оф-Форт. Маклину это представлялось несколько абсурдным. В эту палату поместить бы людей, поправляющихся после серьезных операций. А в нее клали пациентов, которым совершенно не было дела до тишины за окном. Маклин подпер дверь огнетушителем, чтобы впустить в комнату деловитый гул больницы, и вступил в полутьму.

Эстер полулежала на горке подушек, прикрыв глаза, будто спала. Провода от ее головы тянулись к мониторам, медленно и ритмично гудевшим у самой кровати. Трубка с прозрачной жидкостью шла к морщинистой, покрытой нездоровыми пятнами руке, а на сухоньком пальце был закреплен зажим счетчика пульса.

Маклин подтянул стул, сел, взяв бабушку за свободную руку, и уставился в некогда гордое и живое лицо.

— Я виделся с Ангусом. Он о тебе спрашивал.

Он говорил негромко, не веря, что она его слышит. Рука была прохладной, комнатной температуры. Бабушка не двигалась, только грудь механически вздымалась и опадала.

— Сколько ты уже здесь? Полтора года?

С прошлого его визита щеки у нее запали сильнее, и кто-то неудачно подстриг ей волосы, так что голова стала походить на череп.

— Я все думал, что ты со временем очнешься, и все будет по-прежнему. А теперь не уверен. Зачем тебе просыпаться?

Она не отвечала. Он уже полтора года не слышал ее голоса — с тех самых пор, как она позвонила ему вечером и сказала, что плохо себя чувствует. Он помнил фельдшеров «скорой помощи», помнил, как запирал опустевший дом. Но не помнил, каким было ее лицо, кода он нашел ее без сознания в кресле у камина. Эти месяцы истощили ее, осталась лишь тень женщины, растившей его с четырех лет.

— Что за безобразие здесь устроили?

Маклин обернулся на шум: медсестра пыталась отодвинуть огнетушитель, придерживающий дверь.

— А, это вы! — воскликнула женщина, заметив посетителя. — Извините, я вас не увидела.

Мягкий акцент Западных островов, копна рыжих волос над бледным лицом, больничная униформа. Маклин попытался вспомнить, как зовут медсестру. Он знал имена всего больничного персонала — либо по работе, либо по визитам на этот тихий пост. Но имя этой женщины инспектор припомнить не мог.

— Ничего страшного, — сказал он, вставая. — Я уже ухожу.

Он снова склонился над бесчувственным телом, выпустив холодную руку.

— Я скоро снова тебя навещу, бабушка. Честное слово.

— Знаете, вы единственный, кто регулярно сюда приходит, — заметила медсестра. Маклин оглядел палату с неподвижными, безмолвными пациентами. В них было что-то жуткое. Очередь в морг, терпеливо ожидающая, пока у смерти дойдут до них руки.

— У них нет родных? — спросил он, кивнув на соседние кровати.

— Есть, конечно. Только не навещают. Да, поначалу приходят. Иногда — каждый день. В первую неделю или две. Даже месяц. Со временем перерывы делаются все длиннее. Вот мистера Смита никто не навещал с мая. А вы здесь бываете каждую неделю.

— У нее больше никого нет.

— Ну, все-таки не каждый бы так поступал.

Маклин не нашелся что ответить. Да, он приходил, когда мог, но никогда не задерживался надолго. В отличие от бабушки, которая проведет остаток дней в этом тихом аду.

— Мне пора. — Он сделал движение к двери. — Простите. — Он поднял огнетушитель и подвесил на место, на крюк в стене. — Спасибо вам.

— За что?

— Что заботитесь о ней. Думаю, вы бы ей понравились.

* * *

Такси высадило его у начала подъездной дорожки. Маклин постоял немного в вечерней прохладе, глядя, как растворяется пар из выхлопной трубы. Одинокая кошка уверенно переходила шоссе ярдов за двадцать впереди и вдруг остановилась — почувствовала, что за ней наблюдают. Завертела гладкой головкой, высмотрела Маклина, оценила угрозу или ее отсутствие и уселась посреди дороги вылизывать лапу.

Маклин прислонился к ближайшему дереву, дерзко взломавшему плиты мостовой, и рассматривал кошку. Улица, всегда тихая, в этот час была почти беззвучной, только чуть слышный гул далекого города напоминал, что жизнь продолжается. Вдали взвизгнул какой-то зверек. Кошка замерла, не долизав лапу, и оглянулась на человека: не он ли издал этот звук? Затем она затрусила прочь и легким прыжком махнула через стену какого-то садика.

Маклин, отвернувшись, уперся взглядом в обветшалое величие бабушкиного дома. Темные окна пусты, как исхудалое, беспамятное лицо старухи. Глаза-ставни закрыты от вечного света городской ночи.

В больницу инспектор ходил по доброй воле, а сюда его гнал тягостный долг. Дома, где он вырос, больше не было, жизнь вытекла из него, как вытекала из бабушки, оставляя лишь каменные кости и прогорклые воспоминания. Маклин подумал, что хорошо бы кошка вернулась и составила ему компанию. Впрочем, он просто тянул время, а пришел сюда по делу, так нечего откладывать.

За неделю в прихожей скопилась гора почтовой рекламы. Маклин сгреб конверты и отнес в библиотеку. Почти вся мебель здесь стояла под белыми чехлами, отчего дом казался еще более неживым, но письменный стол бабушки остался открытым. Маклин проверил автоответчик телефона, предложения телефонной торговли стер, не потрудившись прослушать. Надо бы, пожалуй, отключить запись, но как знать, вдруг объявится кто-то из старых друзей семьи. Рекламные проспекты отправились в мусорную корзину — он отметил, что скоро придется ее опустошить. Среди них попались два счета — их надо было передать адвокатам, которые вели бабушкины дела. Теперь — обойти дом и можно возвращаться к себе. Возможно, даже поспать.

Маклин никогда всерьез не боялся темноты. Быть может, потому, что в четыре года чудовища пришли среди бела дня и отобрали у него родителей. Худшее уже случилось, и он это пережил. После этого темнота его не пугала. И все же Маклин поймал себя на том, что включает свет, чтобы не проходить темными комнатами. Дом был велик — куда больше, чем нужно одинокой старухе. Почти все соседние особняки перестроили в двухквартирные дома, но этот еще держался за внушительной садовой оградой. Бог весть, сколько он стоил: еще одна забота, которой придется заняться со временем. Если только бабушка не завещала все кошачьему приюту. Маклина бы это не слишком удивило — вполне в ее стиле.

Он замер, задержав руку на кнопке выключателя, и впервые задумался о том, что будет после бабушкиной смерти. Конечно, в глубине сознания всегда присутствовала мысль о том, что Эстер умрет, но месяцами, бывая в больнице, он ждал, что в ее состоянии наступит хоть какое-то улучшение. А сегодня, похоже, смирился с тем, что этого не случится. Чувство было грустным и почему-то принесло облегчение.

И тут он осознал, где находится.

Бабушкина спальня была не самой большой из комнат в доме, но гораздо просторнее всей ньюингтонской квартирки Маклина. Он прошел в комнату, провел рукой по простыне, на которой бабушка спала в ночь накануне удара. Открыл гардероб, осмотрел одежду, которой она уже не наденет, перешел к туалетному столику, перед которым лежал небрежно брошенный халат из японского шелка. В щетинках щетки застряли волосы — длинные белые нити, сверкавшие в резком желтом свете, отраженном старинным зеркалом. На серебряном подносике расставлены флаконы духов, рядом красуются фотографии в нарядных рамках. Это было самое личное место его бабушки. Он бывал здесь и прежде — мальчиком, когда его просили принести что-нибудь, или когда он проходил через спальню в ванную за куском мыла. Маклин никогда прежде не приглядывался к обстановке и теперь завороженно озирался, чувствуя себя неловко.

Туалетный столик был главным в комнате — куда главнее кровати. Здесь бабушка готовилась к встречам с внешним миром. На одном из снимков был запечатлен сам Тони Маклин, в новехонькой, с иголочки, полицейской форме. Инспектор помнил, когда сделана фотография, — в день выпуска из полицейского колледжа в Туллиалане. Констеблю Маклину, несмотря на связи и прекрасную перспективу карьерного роста, все-таки пришлось потоптать мостовые, как любому копу.

Второе фото изображало его родителей в день венчания. Сравнивая два снимка, становилось ясно, что Маклин пошел в отца. Они были сняты в одном возрасте и, если бы не разница в качестве пленки, походили бы на братьев. Инспектор задумчиво посмотрел на фотографию. Он едва знал этих людей и уже почти не думал о них.

В комнате было полно других снимков: одни на стенах, другие, в рамках, на крышке широкого низкого комода, в котором наверняка хранилось белье. Здесь были фотографии его деда — сурового старого джентльмена, чей портрет висел над камином в столовой — вечно во главе стола. Снимки размечали дедову жизнь с юных лет и до старости серией черно-белых кадров. Еще здесь были фото отца — и матери, с тех пор как та появилась в его жизни. И пара фотографий бабушки — поразительно красивой молодой женщины, одетой по моде тридцатых годов. На крайнем из этих снимков бабушка стояла между двумя улыбающимися мужчинами в костюмах тех же лет, у знакомых колонн Акрополя на Калтон-Хилл. Маклин долго всматривался в фотографию и не сразу сообразил, что в ней его смутило. Слева стоял дед, Уильям Маклин — тот самый, что на множестве других снимков. Мужчина, стоявший справа, обнимал бабушку за талию и улыбался так, словно весь мир лежал у его ног… И был как две капли воды похож и на новобрачного со старого фото, и на свежеиспеченного констебля.

3

— Что именно у вас пропало, мистер Дуглас?

Маклин пытался поудобнее устроиться на неуютном диване: комья в сиденье были твердыми, как кирпичи. Бросив это безнадежное занятие, он оглядел комнату. Боб Лэрд, сержант следственного отдела (для друзей — Ворчун Боб) записывал показания растянутым петлистым почерком.

Комната, хоть и с комковатым диваном, была хорошо обставлена. Одну стену занимал неоклассический камин в стиле Адама, остальные скрывались под живописными полотнами. Еще два диванчика образовали уютный уголок рядом с камином, в котором, по знойной летней жаре, красовался букет сухих цветов. Повсюду красное дерево и запах полироля, соревнующийся с легким кошачьим запахом. Все старое, но дорогое, даже мужчина, сидящий напротив.

— Отсюда ничего не взяли.

Эрик Дуглас нервно поправил на длинном носу очки в черной оправе.

— Прошли прямо к сейфу. Как будто знали, где он.

— Может быть, вы нам покажете, сэр?

Маклин поспешно встал. Осмотр сейфа мог оказаться полезным, но главное сейчас — возможность размять ноги. Дуглас провел их через весь дом в небольшой кабинет, по которому словно вихрь прошелся. Широкий антикварный стол завален книгами, сброшенными с дубовых полок, за которыми скрывалась дверца сейфа. Сейчас она была приоткрыта.

— Вот, так я все и застал. — Дуглас замер в дверях, словно надеялся, что если не входить в комнату, она сама собой примет прежний вид. Маклин, протиснувшись мимо, осторожно подобрался к письменному столу. Сероватый порошок на полках и на раме единственного большого окна говорил, что криминалисты уже сняли здесь отпечатки пальцев и ушли. Они работали в других помещениях, проверяли дверные косяки и подоконники. Инспектор достал из кармана резиновые перчатки и натянул их, прежде чем взять в руки документы, лежащие на полу у сейфа.

— Драгоценности изъяли, а сертификаты акций оставили. Впрочем, их брать смысла не имеет — в наше время все хранится в электронном виде.

— Как преступники вошли? — Маклин отложил бумаги и повернулся к окну. Раму, покрытую толстым слоем краски, судя по всему, не открывали лет десять.

— Когда я вернулся с похорон, все двери были заперты. И сигнализация включена. Не представляю, как можно было войти.

— С похорон?

— Мать скончалась на прошлой неделе, — мрачно пояснил хозяин дома.

Маклин в душе укорил себя за невнимательность. Эрик Дуглас был в темном костюме с белой рубашкой и черным галстуком. В доме ощущалась пустота, какая бывает там, где кто-то недавно умер. Следовало выяснить, что у человека горе, прежде чем атаковать его вопросами. Инспектор перебрал в уме сказанное, проверяя, не допустил ли какой-нибудь бестактности.

— Примите мои соболезнования, мистер Дуглас. Скажите, о похоронах широко оповещалось?

— Не совсем понимаю вас. В газетах сообщали о времени, месте и прочем…

— Злоумышленники воспользовались вашим несчастьем, сэр. Вероятно, они просматривают газеты. Вы не могли бы показать сигнализацию?

Дуглас открыл дверь, скрывавшуюся под лестничным пролетом. За ней каменные ступени вели в подвал. За дверью мигала зелеными огоньками белая панель. Маклин рассмотрел ее и отметил в уме название обслуживающей компании: «Пенстеммин» — солидная фирма, и охранная система достаточно сложная.

— Вы умеете ее подключать?

— Я не дурак, инспектор. В доме много ценностей. Некоторые картины оцениваются в шестизначные суммы, а для меня они просто бесценны. Я лично включил систему сигнализации перед отъездом в крематорий Мортонхолл.

— Прошу прощения, я должен был удостовериться, — извинился Маклин и сунул блокнот в карман.

По лестнице спустилась криминалистка. Инспектор перехватил ее взгляд, но она только помотала головой и вышла из особняка.

— Мы не станем больше отнимать у вас время. Если можно, хорошо бы получить подробное описание похищенных ценностей.

— У страховой компании должен быть полный список — я пришлю вам копию.

* * *

На улице Маклин догнал криминалистку: она содрала с себя комбинезон и забрасывала оборудование в фургон автолаборатории. Та самая новенькая, которую он видел в доме убитого Смайта. Белокожая, с копной черных волос — запоминающаяся внешность. Глаза то ли обведены темным гримом, то ли девушка здорово погуляла накануне.

— Нашли что-нибудь?

— В кабинете — ничего. Чист, как душа монахини. По дому полно отпечатков, но тоже ничего необычного. Вероятно, в основном хозяйские. Надо бы взять для сравнения.

Маклин чертыхнулся.

— Хозяйку сегодня кремировали.

— Ну, тут уж ничего не поделаешь. Признаки насильственного проникновения отсутствуют, отпечатки и иные следы в комнате с сейфом отсутствуют.

— Добудьте, что сумеете, ладно? — попросил Маклин и проводил взглядом отъехавший фургон. Затем повернулся к служебной машине: Ворчун Боб взял ее сегодня из полицейского гаража. Это дело было первым серьезным расследованием, которое Маклину предстояло провести в чине инспектора. Подобное ограбление будет чертовски трудно раскрыть, разве что очень повезет. Нет бы ему достались очередные наркоманы, утащившие заначку, чтобы купить дозу! Но, разумеется, такие пустяки достаются сержантам. Похоже, Эрик Дуглас воспользовался своими связями, чтобы получить на такое мелкое дело инспектора, хотя бы и свежеиспеченного.

— Что у вас дальше, сэр? — Ворчун Боб оглянулся на Маклина с водительского места.

— Возвращаюсь в участок. Для начала надо разобраться в записях. Проверить, не было ли чего-нибудь похожего среди нераскрытых дел.

Инспектор откинулся на спинку сиденья, глядя, как мелькают за окном шумные городские улицы. Через пять минут у Ворчуна Боба включилась рация. Маклин взялся ответить, повозился с незнакомыми кнопками.

— Инспектор, я звонил на мобильный, но он похоже, выключен, — произнес Пит, дежурный сержант. Маклин вытащил из кармана мобильник и попытался включить его. Заряженный с утра телефон сейчас был мертв как старая миссис Дуглас.

— Извини, Пит. Батарейка сдохла. Так зачем я тебе понадобился?

— Для вас есть дело — если вы не слишком заняты. Суперинтендант говорит, что оно по вашей части.

Маклин застонал, гадая, какую еще мороку на него свалят.

— Давай, Пит. Подробности.

— В особняке Фарквар-хаус, сэр. Это в Сайтхилле. Позвонил строитель, сообщил, что обнаружен труп.

4

Маклин посмотрел в окно машины на промышленные здания, пункты розничного сбыта, магазинчики и замызганные склады, перевел взгляд на башни, высившиеся вдалеке в бурой городской дымке. Такие районы, как Сайтхилл, не рекламируют в туристских брошюрах. Пригород с муниципальными домами разросся вдоль обходной дороги, параллельной Килманрок-роуд, под угрюмой громадой Стивенсон-колледжа.

— Что-нибудь еще известно, сэр? Вы сказали — найден труп.

Маклин все не мог привыкнуть, что Ворчун Боб называет его «сэр». Сержант был пятнадцатью годами старше, но с той минуты, как Маклина повысили до инспектора, Ворчун Боб престал звать его Тони и переключился на «сэра». По правилам, так и следовало, однако звучало странно.

— Я сам не знаю подробностей. На стройке обнаружили тело. Похоже, высокое начальство сочло, что это дело как раз для меня. Не уверен, что это комплимент.

Ворчун Боб помолчал, виляя по маленьким улочкам между однообразными серыми новостройками. Дома, не принадлежащие муниципалитету, отличались свежевыкрашенными входными дверями или современными светильниками у входа. Наконец машина свернула в узкий проезд между крошечными скверами. Зелень загораживали стены, украшенные вмурованной в цемент галькой. Проезд замыкали ворота, неуместные среди муниципальной серости, — когда-то величественные, а теперь заросшие вьюнком, с обвисшими коваными чугунными створками на потрескавшихся каменных столбах. Табличка на левом столбе гласила: «Еще одна престижная застройка трудами фирмы „Макаллистер“».

За воротами стоял особняк в шотландском баронском стиле — четырехэтажный, с узкими высокими окнами и круглой башенкой на углу. Одну стену подпирали леса, а территорию большого сада заполонили строительные вагончики, бетономешалки, лебедки и прочие приметы стройки. У входной двери стояли две полицейские машины, за ними присматривала одинокая патрульная. Маклин предъявил удостоверение. Женщина устало улыбнулась и провела полицейских в темную парадную. Здесь было прохладно после уличной жары, так что у Маклина руки пошли гусиной кожей и по спине пробежал озноб.

— Да, здесь жутковато, — заметила патрульная.

— Кто нашел тело?

— Что? А… — Констебль достала свой блокнот. — Звонил сам Макаллистер. Прораб участка, Дональд Мурдо из Боннирига, вчера задержался допоздна, завершая строительные работы в подвале. Перепугался страшно… ну, вы понимаете.

— Вчера вечером? — Маклин так резко остановился, что Ворчун Боб чуть не ткнулся ему в спину. — Когда это случилось?

— Около шести.

— И тело еще здесь?

— Да, там уже заканчивают. Вчера было много вызовов, а это дело не сочли срочным.

— Почему дело не отнесли к срочным вызовам?

Патрульная наградила инспектора осуждающим взглядом.

— Полицейский врач установил смерть вчера вечером, в четверть восьмого. Мы отгородили место происшествия и охраняем его с тех самых пор. Не моя вина, что половина экспертов вчера была в загуле, да и вы, если честно, могли бы приехать пораньше. Не самое приятное место, чтобы проводить здесь ночь.

Тяжело ступая, констебль стала спускаться в подвал.

Маклин, опешивший от выговора, промолчал и пошел следом.

Внизу кипела бурная деятельность. Толстые провода мощных светильников змеились на пыльном полу, открытые алюминиевые ящики выплескивали содержимое под ноги вошедших, посреди главного коридора тянулась узкая полоска мостков, но никто ею не пользовался. Полдюжины экспертов деловито расчищали место. Только один заметил их появление.

— Тони? Как ты умудрился, едва получив повышение, взбесить Джейн Макинтайр?

Маклин пробрался в дальний конец подвала. Ангус Кадволладер стоял у пробитого в стене широкого отверстия, освещенного мощной дуговой лампой. Он, похоже, немного нервничал, что было несвойственно грубоватому и беспечному патологоанатому.

— Взбесить? — Маклин наклонился, чтобы заглянуть в дыру. — Что ты мне на этот раз приготовил, Ангус?

Сквозь отверстие виднелась большая круглая комната с белыми гладкими стенами. Четыре лампы, установленные вокруг центра, светили внутрь и вниз, словно юпитеры, нацеленные на звезду сцены. Только эта изрезанная и истерзанная женщина вряд ли сорвет аплодисменты.

— Зрелище не из приятных. — Кадволладер вручил Маклину пару латексных перчаток. — Посмотрим поближе.

Они протиснулись в узкий проем, прорубленный в кирпичной кладке, и Маклин сразу ощутил холод. Шум остался позади, словно команда экспертов скрылась за закрытой дверью. Инспектор вздрогнул и оглянулся — ему вдруг захотелось уйти из потайной комнаты. Что-то словно давило на его мысли. Не без труда отогнав странное ощущение, Маклин повернулся к телу.

Женщина была молода. Он сам не знал, как определил возраст, но что-то в этом маленьком теле говорило о жизни, оборванной на самом рассвете. Руки раскинуты в пародии на распятие, почерневшие железные гвозди забиты в ладони, шляпки загнуты, чтоб не дать ей их вырвать. От времени ее кожа высохла, пальцы превратились в скрюченные когти. Лицо искажала гримаса агонии. На женщине было простое платье в цветочек, задранное до груди. Маклин мельком подумал, какое оно старомодное, но тут же забыл об этом, обратившись к другим деталям.

По животу шел аккуратный разрез от паха до грудины, кожа и мышцы развернуты гниющим цветком. Сквозь темно-серую иссохшую плоть белели ребра, но от внутренних органов ничего не осталось. Ноги широко разведены и вывернуты так, что колени касаются пола. Кожа туго натянулась на высохших мускулах, видна каждая косточка узких ступней, прибитых к полу, как и ладони.

— Господи! Кто мог такое сотворить? — Маклин качнулся на пятках, глянул на гладкие стены, потом уставился в яркое сияние ламп, словно надеясь выжечь увиденное из памяти.

— Более актуальный вопрос — когда это сотворили. — Кадволладер присел на корточки рядом с телом, достал дорогую авторучку и стал ее кончиком указывать части тела убитой. — Как видишь, разложение каким-то образом предотвратили, что привело к естественной мумификации. Внутренние органы удалили. Надо будет провести несколько анализов в морге, но я полагаю, что со времени убийства прошло не меньше пятнадцати лет.

Маклин слушал, чуть вздрагивая от холода. Хотелось отвести взгляд, но его словно притягивало к телу. Инспектор почти чувствовал муку и ужас жертвы. Она была жива — во всяком случае, в начале пытки. В этом он был уверен.

— Пришли-ка лучше бригаду, пусть унесут тело, — сказал он. — Не знаю, подскажет ли что-нибудь пол под ней, но попытаться стоит.

Кадволладер кивнул, перешагнул кирпичные обломки в проломе, и вышел. Оставшись наедине с трупом, Маклин пытался вообразить, как выглядело это место, когда она умирала. Стены в ровной побелке, над телом сходится кирпичный свод потолка, аккуратно покрытый известкой. Будь здесь часовня, алтарь располагался бы напротив дверного проема, но в этой комнате не было никаких украшений. Дуговые лампы отбрасывали странные тени на темные деревянные половицы, словно доски шли рябью. Маклин стоял и ждал, пока кто-нибудь вернется. Волны света гипнотизировали его круговыми рельефными изгибами футах в трех от стен. Тряхнув головой, чтобы избавиться от иллюзии, он шагнул из освещенного пятна и застыл. Его тень сдвинулась вместе с ним, скользнула по полу четверным силуэтом. Узор на полу остался неподвижен. Склонившись, инспектор вгляделся в доски. Они были отполированы до блеска и почти не запылились, словно комната, пока не взломали стену, была герметически закрыта. Свет из нескольких источников сбивал с толку. Маклин вытащил из кармана фонарик, включил и направил на узор на полу. Темный орнамент слабо выделялся на дереве. Сложные сплетения линий, расходящиеся причудливыми завитками. Отметки узора смыкались в правильный круг. Инспектор прошел против часовой стрелки и насчитал по окружности еще пять отметин, все на равном расстоянии друг от друга. Первую и последнюю пересекал край обрушенной кирпичной стены.

Выудив блокнот из кармана, Маклин, как умел, зарисовал знаки, зафиксировал положение убитой девушки. Метки точно соответствовали линиям рук и ног, головы и луча, разделявшего пополам угол между бедрами.

— Тело можно выносить, сэр?

Инспектор вздрогнул и обернулся. В стенной пролом заглядывал Ворчун Боб.

— Где фотограф? Верните его сюда поскорей.

Боб выкрикнул что-то неразборчивое. Через минуту в помещение пролез коротышка, незнакомый Маклину: еще один новичок в бригаде криминалистов.

— Приветствую. Вы сфотографировали тело?

— Ага. — Выговор уроженца Глазго, чуть резковатый, нетерпеливый. Оно и понятно, вряд ли парню хотелось сюда возвращаться.

— А знаки на полу отсняли? — Маклин указал на ближайший, хотя уже прочел ответ на озадаченном лице фотографа. — Вот, смотрите. — Поманив коротышку поближе, он лучом фонарика проследил узор. На миг ему что-то померещилось, но тут же потерялось.

— Ага, что-то такое вижу, — буркнул парень, пригнувшись к половицам. От него шел густой запах мыла, и Маклин сообразил, что именно этот запах он уловил, едва войдя в комнату.

— Сфотографируйте пол, пожалуйста. По кругу, вот на таком расстоянии от стены. Крупным планом.

Фотограф кивнул, нервно поглядывая на безмолвную фигуру посреди комнаты, и взялся за дело. Вспышка громко хлопала и взвизгивала после каждого снимка, разрядами молний освещая комнату. Маклин выпрямился и сосредоточился на стенах. Начинай от тела и двигайся наружу. Затянутыми в латекс ладонями инспектор коснулся холодной штукатурки, постучал по ней костяшками пальцев: звук плотный, как от камня. Инспектор двинулся по кругу, методично выстукивая стену. Когда он оказался на линии с головой убитой, стук прозвучал гулко.

Инспектор стукнул еще раз. В смешении света и теней ему показалось, что стена чуть прогнулась. Он прижал ладонь к штукатурке и тихонько надавил. Стена под пальцами подалась, щелкнула, как треснувшая кость, и от нее, отскочив, отвалилась панель примерно в фут шириной и в полфута высотой. За панелью открылась неглубокая ниша, в которой что-то влажно блестело. Маклин опять достал фонарь и направил луч в нишу. На свернутом листке пергамента лежало тонкое серебряное кольцо, а за ним, в прозрачной склянке, словно образец в кабинете биологии, — человеческое сердце.

5

— Ничего лучшего не нашлось?

Ворчун Боб прохаживался вдоль стен чуланчика, где разместили следственный кабинет, и ворчал без умолку. Маклин молча стоял посередине. Здесь, по крайней мере, имелось окно, выходившее на задний двор здания. На белой доске напротив окна сохранились записи от предыдущего расследования: давно забытые имена, сначала обведенные кружком, потом перечеркнутые. Тот, кто их записывал, унес маркер с собой, и губку тоже. Два маленьких стола остались: один задвинут под окно, другой посреди комнаты — а вот стулья давно вынесли.

— А что, мне нравится. — Маклин пошаркал ногой по ковролину и прислонился к единственной батарее отопления. От нее шло тепло, хотя снаружи солнце пропекло улицы насквозь. Наклонившись, инспектор попытался переключить термостат на ноль, однако хлипкий пластмассовый рычажок отломился у него под рукой. — Гм, удобствами придется заняться.

Их отвлек стук в дверь. На пороге возник молодой человек. Он подпирал коленом груду коробок, пытаясь высвободить руку. Костюм на юноше был с иголочки, ботинки начищены до зеркального блеска, свежевыбритое лицо напоминало румяную луну, коротко стриженные светло-рыжие волосы отливали шелком, как подростковый пушок на щеках.

— Инспектор Маклин?

Маклин кивнул и подхватил верхнюю коробку, пока парень не рассыпал содержимое по всему полу.

— Детектив-констебль Макбрайд, — представился юноша. — Старший суперинтендант Макинтайр направила меня к вам для помощи в расследовании.

— В котором?

— М-м… она не говорила. Сказала только, что вам не помешает лишняя пара рук.

— Ну, не стойте в дверях, тепло выпускаете.

Маклин опустил коробку на пол у ближайшего стола, а Макбрайд поставил рядом вторую и стал осматриваться.

— Стульев нет, — заметил он.

— Похоже, ее величество прислала нам в помощь чрезвычайно наблюдательного констебля, — съехидничал Ворчун Боб. — От него ничто не укроется.

— Не обращайте внимания на сержанта Лэрда. Он просто завидует вашей молодости.

— Э-э… слушаюсь. — Макбрайд запнулся.

— Как вас зовут, детектив-констебль Макбрайд?

— М-м… Стюарт, сэр.

— Ну, Стюарт, добро пожаловать в команду. Мы оба тебе рады.

Юноша, приоткрыв рот, переводил взгляд с инспектора на сержанта и обратно.

— И не стой с таким видом, будто тебя отшлепали. Иди-ка, раздобудь нам стулья, малыш, — заявил Ворчун Боб, чуть не силой выставил констебля из кабинета, закрыл за ним дверь и только тогда расхохотался.

— Ты полегче с ним, — предупредил Маклин. — На другого помощника надежды мало. И такой хорош. По крайней мере, будет хорош. Первый год службы делает сыщика.

Маклин открыл одну коробку, вытащил толстую стопку папок и сложил их на стол: нераскрытые ограбления за последние пять лет. Инспектор вздохнул. Меньше всего хотелось рыться в старых протоколах об украденном добре, которое уже никогда не разыщут. Он взглянул на часы и вспомнил, что с утра забыл их завести. Снял браслет с руки и принялся крутить кнопочку завода.

— Который час, Боб?

— Половина третьего. Знаешь, теперь есть такие новомодные часики, у них внутри батарейки. Заводить не надо. Подумай, не обзавестись ли тебе такими?

— Это отцовские. — Маклин затянул браслет на руке и полез в карман за мобильником. Мобильник был на месте, но не работал. — Тебе не хочется прогуляться до городского морга?

Ворчун Боб покачал головой. Инспектор знал, как относится старый сержант к покойникам.

— Ну, ладно. Тогда вы с юным Макбрайдом принимайтесь за ограбления. Может, найдете закономерность, которую десять детективов из дюжины пропустили бы. А я поинтересуюсь мумифицированным трупом.

* * *

Инспектор спускался с холма, направляясь к Каугейту по густой послеполуденной жаре. Потная рубашка липла к спине, и Маклин мечтал о прохладном ветерке. Ветерок обычно делал жизнь сносной, но в последние дни в городе установился мертвый штиль. В ущелье улицы, затененном с двух сторон высокими зданиями, царил душный мертвый зной. Инспектор с облегчением открыл дверь морга и шагнул в кондиционированную прохладу. Ангус Кадволладер уже ждал его в анатомическом театре. Он смерил приятеля взглядом.

— Жарко там?

— Как в печке, — кивнул Маклин. — Ты все приготовил?

— Что? Ах, да. — Кадволладер обернулся и крикнул помощнице: — Трейси, готово?

Маленькая веселая толстушка в зеленом комбинезоне выглянула из-за захламленной стойки на дальнем конце комнаты, отодвинула стул и встала, натягивая латексные перчатки. Под белой простыней на прозекторском столе просматривались очертания тела, готового открыть свои тайны.

— Хорошо, тогда приступаем.

Кадволладер достал из кармана маленькую баночку: смесь крема для кожи и камфары — состав, призванный отбить запах разложения. Прозектор глянул на склянку, потом на Маклина, фыркнул и убрал состав в карман.

— Думаю, сегодня нам это не понадобится.

Маклин за время службы много раз присутствовал на вскрытии. Он не то чтобы привык, но и не мучился больше тошнотой, как поначалу. Из всех убитых, жертв несчастных случаев и просто невезучих людей, каких он перевидал на этом столе, мумифицированный труп молодой девушки был, пожалуй, самым необычным.

Прежде всего, тело уже было вскрыто, но Кадволладер все же исследовал каждый дюйм хрупкой фигуры, бормоча по ходу наблюдений в свисавший сверху микрофон. Наконец, убедившись, что кожа больше не даст ничего полезного относительно причины смерти, он перешел к стадии, которую Маклин терпеть не мог. От визга пилы по кости каждый раз ныли зубы, как от скрежета ногтя по классной доске. Процедура длилась долго и закончилась ужасным звуком: крышка черепа треснула, словно скорлупа вареного яйца.

— Любопытно. По-видимому, и мозг удален. Тони, посмотри!

Маклин взял себя в руки. Со вскрытым черепом девушка казалась еще меньше и моложе. В голове зияло тусклое отверстие, выстеленное засохшей кровью и опилками кости.

— Может, сгнил?

— Нет. Учитывая общее состояние тела, я ожидал, что мозг окажется несколько усохшим, однако он удален. Возможно, через ноздри — так делали древние египтяне.

— Тогда где он?

— Мы получили образцы, но ни один из них не похож на мозг.

Кадволладер кивнул на блестящую каталку, где виднелись четыре склянки с образцами. Маклин узнал найденное накануне сердце, а об остальных органах предпочел не гадать. Еще два сосуда стояли в белых пластиковых контейнерах, потому что стекло треснуло, и из банок вытекала жидкость. Все это обнаружилось в потайных нишах, симметрично расположенных вокруг тела. В каждой нише были и другие предметы, значение которых предстояло выяснить.

— А что в разбитых? — Маклин всмотрелся в серовато-бурую жижу, размазанную по одной из банок. — Это может быть мозг?

— Трудно сказать, учитывая состояние. Но я бы предположил, что в одной почка, а в другой легкое. Проведу анализы — уточню. В любом случае у этих сосудов неподходящая для мозга форма, сам понимаешь. Сколько раз я тебе показывал. Кроме того, если его извлекали через нос, он превратился в кашу. Не было смысла хранить его в банке.

— Дельно замечено. Когда, по-твоему, она скончалась?

— Трудный вопрос. В сыром городе, даже в замурованном подвале, тело вообще не должно было мумифицироваться. Должно было сгнить. Тем не менее, этот труп прекрасно сохранился, но я не могу отыскать ни следа никаких химикатов. Трейси сделает еще несколько анализов, и на углеродную экспертизу образцы пошлем — может, повезет. А так, судя по платью, я бы сказал, лет пятьдесят-шестьдесят. Точнее сам разбирайся.

Маклин пощупал ткань платья, сложенного на каталке рядом с сосудами, поднес его к свету. Всю нижнюю часть заливали бурые пятна, а тонкое кружево ворота и манжет превратилось в волокнистую бахрому. Больше похоже на праздничное платье, а не на будничный наряд. Ткань с цветочным узором выглядела дешево, на подоле виднелись аккуратные заплаты, подшитые вручную. Ярлык производителя отсутствовал. Судя по всему, платье бедной девушки, которая хочет произвести впечатление. Инспектор вернулся взглядом к изломанному рассеченному телу и остро осознал, что только это о ней и знает.

6

Входная дверь опять стояла нараспашку, припертая обломком тротуарной плитки. Маклин подумал, не закрыть ли как следует, но не стал. Не хватало еще, чтобы студенты со второго этажа поднимали трезвон в четыре утра, добиваясь, чтобы кто-нибудь их впустил. В такую жару бездомные не станут искать ночлега в парадной. Впрочем, от бродяг на лестнице не будет вонять хуже, чем уже воняет. Морща нос от кошачьей вони, инспектор взобрался по каменным ступеням на верхний этаж, открыл дверь и бросил ключи на стол. Автоответчик высветил одно сообщение. Маклин нажал кнопку: старый приятель, с которым инспектор когда-то снимал квартиру, в очередной раз предлагал встретиться в пабе. Фил звонил с одним и тем же дважды в неделю, на всякий случай, — вдруг однажды добьется своего.

Улыбнувшись, Маклин прошел в спальню, разделся, бросил одежду в корзину для грязного белья и отправился в ванную. Долгий прохладный душ смыл дневной пот, но не очистил память. Инспектор вытерся, натянул футболку и свободные полотняные штаны и задумался, не пробежаться ли, а может, зайти в спортзал. Час силовых упражнений не помешал бы, но вот в общество напористых офисных работников попадать не хотелось. Ему бы компанию свободных, радующихся жизни людей. Может, стоит отозваться на приглашение Фила? Сунув ноги в разношенные туфли, он прихватил ключи, захлопнул дверь и спустился в паб.

«Ньюингтон-армз» был не лучшим питейным заведением в Эдинбурге, зато ближайшим к дому. Маклин толкнул крутящуюся дверь, приготовился грудью встретить волну шума и дыма, потом вспомнил, что шотландский парламент принял закон, запрещающий курение. Шум остался прежним — наверняка следующий законодательный акт будет против шума. Инспектор заплатил за пинту «дьюкарса» и принялся высматривать знакомые лица.

— Эй, Тони, сюда! — Оклик наложился на паузу в грохоте музыкального автомата. Маклин нашел глазами кричавшего. Несколько человек сгрудились за столом у окна на улицу. Судя по виду — аспиранты. Среди них выделялся профессор Филипп Дженкинс, сияя улыбкой, подогретой пивом.

— Как дела, Фил? Ты сегодня, вижу, целый гарем собрал.

Студентки с готовностью потеснились, и Маклин присел на освободившееся место.

— Не жалуюсь, — ухмыльнулся Фил. — Лаборатория получила новый грант на три года. Между прочим, финансирование повысили.

— Поздравляю. — Маклин изобразил салют пивной кружкой и стал пить под рассуждения старого приятеля о молекулярной биологии и финансовой политике. Затем разговор перешел в праздную болтовню, обычную в пабах. Инспектор время от времени вставлял слово, но с удовольствием слушал. Можно было ненадолго забыть о безумии, об изувеченных телах, о работе. Не то что выпивать со своими после смены — там совсем другое веселье, обычно оборачивающееся тяжелой головой наутро.

— А ты чем нынче занимаешься, Тони? Не часто мы тебя видим.

Маклин взглянул на говорящую. Он вроде бы помнил, что молодую женщину зовут Рейчел, что она пишет кандидатскую по какому-то труднопроизносимому предмету. Она немножко походила на криминалистку, работавшую по делу об ограблении и по расследованию убийства Смайта, только лет на десять моложе и волосы ярко-рыжие — скорее парикмахерской, чем природной рыжиной. Даже аспиранты в наше время выглядят невероятно юными.

— Рейчел, прекрати допрашивать инспектора! Как бы он тебя не арестовал. Еще и наручники наденет. — Фил подмигнул своей кружке и скорчил усмешку, знакомую Маклину по долгой жизни в одной квартире.

— Текущие расследования я не могу обсуждать, — подтвердил Маклин. — Да и слушать о них, поверьте, никакого удовольствия.

— Такие ужасные?

— Не особенно. Не из тех, что показывают по телевизору. Большей частью обычные скучные ограбления и уличная преступность. Зато этого добра в избытке. Да мне в последнее время не приходится вести следствие. От инспектора ждут, что он будет координировать и направлять других, разбираться со сверхурочными и сводить бюджет. Заниматься общим планом. Примерно как Фил сейчас, надо полагать.

Маклин сам не знал, зачем солгал, да и ложью это было только наполовину. Став инспектором, он гораздо больше занимался бумагами и меньше работал ногами. Может, дело было в том, что он пришел в паб, желая забыть о службе. Так или иначе, вопрос отравил ему удовольствие. Он не мог выкинуть из головы безжизненного взгляда Барнаби Смайта, не мог забыть муки на лице мертвой девушки.

— Давайте еще по одной, — предложил он, поднес кружку к губам и чуть не поперхнулся, сделав слишком поспешный глоток. Никто не заметил неловкости, и инспектор сбежал от компании к стойке.

* * *

— Для полицейского вы, инспектор, врете очень неумело, — прозвучал за спиной насмешливый женский голос.

Маклин обернулся. Вокруг толпились люди, отойти от стойки не удавалось. Женщина была вровень с ним ростом, светлые волосы коротко подрезаны на уровне шеи — кажется, такую стрижку называют «каре». Лицо вроде бы знакомо, но она старше собравшихся вокруг Фила аспирантов.

— Простите, мы с вами встречались? — растерянно спросил Маклин.

— Дженни Спирс! — улыбнулась она. — Забыли? Сестра Рейчел. Мы познакомились на дне рождения у Фила.

День рождения… Теперь Маклин вспомнил: море дешевого вина и Фил, будто современное воплощение короля Артура, окруженный свитой восхищенных студентов и аспирантов. Маклин тогда принес бутылку очень дорогого виски, выпил чего-то, оставившего на зубах оскомину, и смылся пораньше. В тот день он ездил на вызов из Лита. Соседи в многоквартирном доме жаловались на постоянно воющую собаку. Несчастного пса винить не приходилось — его хозяйка умерла в своей постели не меньше двух недель назад, а мяса на старушке оставалось маловато. Возможно, в тот вечер Маклин и познакомился с этой женщиной, но воспоминание стерлось другим: обглоданные кости, догнивающие на старом матрасе.

— А, ну конечно. Еще раз прошу прощения, мыслями я был далеко.

— Похоже, вы и сейчас там. И место не из приятных. Трудный день на службе?

— И не один. — Маклин поймал взгляд бармена и предложил Дженни: — Можно вас угостить?

Аспиранты громко хохотали над шуточками профессора. Дженни посмотрела на веселящихся девушек, словно не могла решить, куда ей больше хочется.

— Да, пожалуй, — наконец кивнула она. — Белого вина. Спасибо.

Она была старше сестры, заметно старше. В светлых волосах сверкали седые пряди — она не пыталась их скрыть. И, похоже, вообще не красилась. Одета просто, даже несколько старомодно. Неподходящий наряд для вечера в такой компании. Ни боевой раскраски, ни брони.

— Так Рейчел — ваша сестра? — протянул инспектор, остро сознавая, как глупо это звучит.

— Непредвиденная случайность, как утверждают родители… — Дженни улыбнулась чему-то, понятному только ей. — Похоже, ваш приятель положил на нее глаз. Вы, кажется, вместе снимали квартиру?

— Давно, еще в студенческие годы. — Маклин шумно хлебнул пива и умолк.

— Из вас надо вытягивать по словечку? — спросила Дженни, сделав глоток вина.

— А… нет, извините. Вы застали меня в неудачный момент. Я сейчас не самый веселый собеседник.

— Не знаю, не знаю. — Дженни оглянулась на аспирантов, встречавших шутки Фила взрывами хохота. — Если уж выбирать, я всегда предпочту мрачного интроверта.

— Я… — жалобно начал было Маклин, но его прервала странная вибрация в кармане брюк. Вытащив телефон, инспектор увидел сообщение о пропущенном звонке из больницы и тупо уставился на него. Экран погас, а потом телефон и вовсе выключился. Нажимая кнопку за кнопкой, Маклин добился только слабых вспышек и писка и раздраженно запихнул мобильник в карман.

— Не одолжите мне телефон? — попросил он Дженни. — У моего все время садится батарейка.

— Кто-то вам зла желает. Вытягивает жизнь из важных для вас приборов. — Женщина пошарила в сумочке и извлекла изящный смартфон. — Так сказал бы мой бывший — впрочем, он чокнутый. С работы звонили?

— Нет, из больницы. Там бабушка.

Маклин по памяти набрал номер и быстро связался с нужным отделением. Разговор занял всего несколько секунд.

— Мне пора. — Маклин вернул телефон и направился к двери. Дженни шагнула за ним, но инспектор остановил ее. — Все нормально. Бабушке не хуже, просто надо ее повидать. Оставайтесь, допивайте вино. Скажите Филу, я ему на выходных позвоню. — Он, не оглядываясь, протолкался через веселую толпу. Все-таки он совсем не умел врать.

* * *

Лысый затылок таксиста плавно перетекал в складки загривка, так что голова выглядела какой-то оплывшей. Маклин сидел на заднем сиденье, разглядывал в просвет подголовника светлую щетину и мысленно заклинал шофера молчать. Оранжевые вспышки уличных фонарей моргали как стробоскоп — такси мчалось по ночному городу к больнице. Полоса ливня, налетевшего с Северного моря, затуманила стекла. Инспектор насквозь промок, пока шел к стоянке, волосы слиплись, пальто пахло псиной.

— Вам к главному входу или к отделению скорой помощи? — таксист выговаривал слова как англичанин, возможно из Южного Лондона. Далеко его занесло от дома.

Голос вырвал Маклина из полусна. Прищурившись в мокрое окно, он разглядел мерцающую сквозь дождь громаду больничного здания.

— Высаживайте здесь. — Он протянул водителю десятифунтовую бумажку и сказал, что сдачи не надо. Пока шел от машины по полупустой стоянке, почти проснулся, но голова оставалась мутной. Он ведь только вчера ее видел? А теперь ее нет. Казалось бы, должно быть грустно… Почему же он вовсе ничего не чувствует?

Коридоры в глубине больницы всегда были тихими, а в этот час здание и вовсе выглядело пустым. Маклин поймал себя на том, что старается ступать бесшумно, сдерживает дыхание и ловит слухом каждый звук. Услышь он шаги, постарался бы укрыться в нише или в кладовой. Инспектор едва не вздохнул с облегчением, когда, никого не встретив, добрался до нужного отделения. Не зная, почему ему так противно видеть людей, он отворил дверь палаты и вошел.

Тонкая ширма отгораживала постель бабушки от других пациентов. Раньше этой шторки не было. Привычное мигание и гудение продолжалось, аппараты поддерживали жизнь в других, но пульс палаты переменился. Или это у него в голове что-то изменилось? Глубоко вздохнув, словно перед прыжком с обрыва, Маклин отодвинул занавеску и шагнул к кровати.

Сестры убрали все провода и трубки, откатили аппараты, но бабушку оставили на прежнем месте. Она лежала в постели, запавшие глаза закрыты, как во сне, руки поверх одеяла аккуратно сложены на животе. Теперь она походила на женщину, которую он помнил.

— Примите мои соболезнования…

Маклин обернулся к стоявшей в дверях сестре. Той самой, с которой он говорил накануне, той, что все эти долгие месяцы заботилась о его бабушке. Джинни, вот как ее зовут. Джинни Робертсон.

— Незачем, — сказал он. — Она бы все равно не оправилась. На самом деле так лучше. — Он снова повернулся к покойнице, впервые за полтора года видя в ней прежнюю бабушку. — Если я буду долго это повторять, может быть, и сам поверю.

7

С раннего утра у входа в один из следственных кабинетов толпились люди. Маклин, просунув голову в дверь, обнаружил хаос, неизменно сопутствовавший началу большого расследования. Вдоль одной стены стояла чистая белая доска, и кто-то черным маркером вывел на ней: «Барнаби Смайт». Констебли патрульной службы расставляли столы и стулья, техники подключали компьютеры. Дагвида нигде не было видно.

— Вы участвуете в расследовании, сэр?

Маклин оглянулся. Широкоплечий полицейский нес большую картонную коробку, заклеенную черно-желтой лентой. Эндрю Хаусман, для друзей — Большой Энди. Компетентный полицейский и отличный игрок в регби. Если бы не травма в начале карьеры, он бы сейчас играл за национальную сборную, а не служил на побегушках у Дагвида. Инспектору парень нравился. Может, Большой Энди был не из умников, зато дотошный.

— Следствие веду не я, Энди, — ответил Маклин, — а к моей помощи Дагвид сам знаешь, как относится.

— Но вы были на месте преступления. Эм говорила, что вас там видела.

— Что за Эм?

— Ну, Эмма. Эмма Бэйард. Знаете, новенькая в экспертном отделе. Высокая такая брюнетка, волосы торчком и всегда перебирает с подводкой для глаз.

— Ого? У вас уже что-то затевается? Только я тут скорее на стороне твоей жены.

— Нет-нет, я просто ездил в управление, вещдоки с места преступления привез. — Энди покраснел и покачал коробку, подтверждая свои слова. — Она и сказала, что видела вас в доме Смайта и надеется, что вы изловите психа, который его убил.

— Именно я? В одиночку?

— Ну, она наверно, имела в виду нас всех.

— Конечно, Энди. Только в этом деле придется вам обойтись без меня. Так Дагвид решил. Кроме того, у меня свое убийство имеется.

— Ага, я слышал. Жуть.

Раскаты гулкого голоса в коридоре предупредили о приближении старшего инспектора. Маклин не собирался влипать еще в одно дело, тем более в такое, где следствие возглавлял Чарльз Дагвид.

— Мне пора, Энди. Меня вызывала главный суперинтендант, а она ждать не любит.

Он обогнул крупную фигуру собеседника и направился к своему кабинету, а остальные — чуть ли не половина всех полицейских округа — цепочкой потянулись на утреннее совещание, посвященное убийству Барнаби Смайта. Приятно видеть, что силы распределили поровну! Впрочем, Смайт — важная особа, благодетель города, видный член общества. А девушки из подвала за пятьдесят лет никто не хватился.

* * *

Добравшись до кабинета, Маклин так и не встретил Ворчуна Боба — для него было слишком рано. А вот Макбрайд уже углубился в работу. Он где-то раздобыл три стула и — просто чудо! — лэптоп. Маклин вошел в кабинет, и констебль оторвал взгляд от экрана.

— Как дела, констебль? — Инспектор снял пиджак и пристроил его на створку двери. Радиатор под окном все так же изучал тепло.

— Почти закончил с протоколами ограблений, сэр. Кажется, что-то есть.

Маклин подтянул стул с отломанной планкой.

— Показывай!

— Видите ли, сэр, вот эти все случайные, насколько я могу судить. Взломщики неопытные, может, начинающие наркоманы, а нам просто не повезло с уликами. — Макбрайд взял с края стола толстую пачку дел и убрал их обратно в коробку. — А вот эти… — Он указал на тонкую стопку, четыре или пять папок. — Ну, по-моему, они связаны между собой.

— Продолжай.

— Эти все совершены кем-то умелым. Не просто кирпичом в окно, вообще никаких признаков взлома. Во всех случаях каким-то образом обошли систему сигнализации, и всюду взломщик забирал только мелкие предметы большой ценности.

— Из сейфов?

— Нет, сэр. Взлом сейфа — это что-то новенькое. Но есть еще один общий фактор. Во всех случаях владелец дома незадолго до того скончался.

— Незадолго?

— Ну, в пределах месяца. — Макбрайд помолчал, словно раздумывая, стоит ли продолжать. — Так вот, одно ограбление произошло через восемь недель после смерти старой женщины. А остальные четыре, — в пределах двух недель. То, что на прошлой неделе, — в день похорон. Надо проверить даты похорон по другим делам, в протоколах они не указаны.

— О похоронах миссис Дуглас извещали в газетах, и некролог печатали. — Маклин взял папки, просмотрел имена и даты. Самое свежее дело было годичной давности, самое старое — пять лет назад. Номинально дела не закрыты. Зависли. Все под бдительным оком его любимого старшего инспектора. Вряд ли Дагвид о них вспомнит. — Посмотрим, не удастся ли наскрести с этих костей немного мяса. — Инспектор вернул Макбрайду папки. — Узнай побольше об усопших. Публиковали ли некрологи? Извещали о похоронах или нет, а если да — в каких газетах.

— А что с сигнализацией? — спросил констебль. — Некоторые системы так просто не обойдешь.

— Хорошая мысль. Так… Надо выяснить, где скончались эти люди. Дома, в больнице, в домах престарелых?

— Думаете, наш взломщик был рядом? Разве это не слишком рискованно?

— Нет, если грабить после смерти намеченной жертвы. Подумай сам. Если взломщик работает в доме престарелых, он мог очаровать старика, добиться его доверия. Тогда человек сам ему рассказывал все, что нужно, и оставалось только дождаться его смерти, — задумчиво сказал инспектор и тут же понял, как натянуто это предположение.

Стук в дверь помешал Маклину раскритиковать собственную мысль. В кабинет нерешительно заглянула девушка-сержант, словно опасаясь, что за дверью ее ждет нечто ужасное.

— Сэр, я так и знала, что вы здесь. С вами хочет поговорить суперинтендант.

Маклин встал и потянулся за помятым пиджаком. Девушка скрылась.

— Давай для начала выясним с некрологами. Узнай, насколько известными были эти люди. Дождись Ворчуна Боба и свяжитесь с заявителями по каждому делу, поищите общую тему. А я узнаю, чего желает ее величество. И еще, Стюарт… — Молодой детектив оторвался от раскрытой папки. — Молодец, хорошо поработал!

* * *

Маклин помнил Джейн Макинтайр честолюбивым сержантом полиции, рвущимся к повышению. Уже тогда она находила время для подчиненных. Она избегала равных по званию, предпочитала общаться с инспекторами и главными констеблями, но если кто из нижних чинов нуждался в ее помощи — она помогала. Всегда благоразумнее не ссориться с людьми, которых обходишь, поднимаясь наверх, — а то как бы не пришлось с ними столкнуться, слетая вниз. Впрочем, Маклин сомневался, что Макинтайр ждет срыв — и потому, что ее все уважали, и потому, что она целила на самый верх. Она была всего на восемь лет старше инспектора, а вот — уже суперинтендант, начальник участка. Никто не сомневается, что когда заместитель главного констебля через полтора года уйдет в отставку, Макинтайр займет его место. Она разбиралась в политике и умела произвести впечатление на влиятельных людей, не унижаясь до заискиваний. Возможно, это было главное ее искусство, и Маклин не пенял ей за успех, добытый таким способом. Просто предпочитал не попадать в ее поле зрения.

— А, Тони. Спасибо, что заглянул.

Макинтайр встала, ответив на стук инспектора в открытую дверь. Это уже дурной знак. Она вышла из-за стола, протянула руку. Маленького роста, только-только уложилась в минимум, необходимый для служащего полиции. Длинные каштановые волосы уложены в аккуратный пучок на затылке, виски посеребрила первая седина. Крем-пудра не скрывала морщин, пролегавших в уголках глаз при улыбке.

— Извините, что задержался. Ночь выдалась тяжелая.

— Ничего. Садитесь. — Она кивнула на кресла, стоявшие в углу просторного кабинета, одно заняла сама. — Ко мне сегодня утром обратился старший инспектор Дагвид. Сказал, что вы накануне шныряли на месте убийства Барнаби Смайта.

Так вот в чем дело. Страшная штука — профессиональная ревность.

— Я проезжал мимо, увидел, что случилось неладное, и решил помочь. Я вырос в тех местах и знаю многих жителей района. Старший инспектор Дагвид пригласил меня осмотреть место происшествия.

Макинтайр слушала и кивала головой, не сводя глаз с лица инспектора. Под ее взглядом Маклин всегда чувствовал себя провинившимся школьником, вызванным к директору. Начальница встала и шагнула к боковому столику, где стояла кофейная машина.

— Кофе?

Маклин кивнул. Макинтайр отмерила молотый кофе из стеклянной банки, залила воды ровно на две чашки и включила машину.

— Барнаби Смайт был очень влиятельным человеком, Тони. Его убийство вызвало серьезное беспокойство в верхах. Парламентские запросы и все такое… Нам придется выдержать давление. По этому делу нужен результат, и нужен быстро.

— Я не сомневаюсь, что старший детектив-инспектор Дагвид сделает все возможное. Он уже собрал для расследования основательную группу поддержки.

— Этого мало. По этому делу должны работать мои лучшие следователи, и мне нужно, чтобы они сотрудничали между собой.

Из кофеварки в стеклянный кувшин начала капать коричневая жидкость.

— Вы хотите, чтобы я подключился к расследованию?

Макинтайр вернулась к рабочему столу, взяла с него конверт из плотной бумаги и разложила перед инспектором десятки цветных фотографий, отснятых в библиотеке Барнаби Смайта. Вскрытая грудь крупным планом; остекленелые голубые глаза и залитый кровью подбородок; руки, спокойно лежащие на подлокотниках; вывалившиеся на колени внутренности. Маклин обрадовался, что не успел позавтракать.

— Все это я уже видел, — произнес он, когда Макинтайр, налив две чашки кофе, перенесла их на столик и снова опустилась в свое кресло.

— Ему было пятьдесят четыре года. За свою жизнь Барнаби Смайт сделал для Эдинбурга больше, чем кто-либо другой, и все-таки нашелся злодей, который так гнусно обошелся со стариком. Я хочу, чтобы вы узнали, кто это сделал и зачем. И узнали прежде, чем они вздумают выпотрошить еще кого-нибудь из видных граждан города.

— А Дагвид обрадуется моему появлению в команде?

Маклин пригубил кофе и сразу пожалел об этом. Горячий, но жидкий, на вкус как помои.

— Вряд ли обрадуется. Но Чарльз — опытный следователь. Он не позволит личной неприязни встать на пути столь важного расследования. И мне хочется думать, что то же можно сказать и о вас.

— Конечно.

Макинтайр улыбнулась.

— А как другое ваше дело?

— Констебль Макбрайд предложил хорошую версию по поводу ограбления. Он предполагает связь с несколькими преступлениями, совершенными ранее, до пяти лет назад. Личность убитой девушки пока не установили, криминалисты считают, что убийство произошло лет шестьдесят назад. На сегодняшнее утро у меня назначена встреча со строителями.

Маклин коротко описывал намеченные действия, понимая, что начальница почти не слушает. Все это напоказ: внимание к делам, дружеское участие. Но это — хороший признак. Значит, она считает, что нуждается в инспекторе. Впрочем, у него хватило ума уловить и подтекст. Его подключили к делу об убийстве Смайта, потому что следствие может зависнуть. Возможно, случатся новые покушения на видных граждан, а возможно, преступник исчезнет без следа. В неудаче обвинят не суперинтенданта Макинтайр и не старшего инспектора Дагвида. Нет, Маклина пригласили в следственную группу, чтобы, при необходимости, кинуть на растерзание волкам.

8

Через две минуты после начала разговора Маклин понял, что Томми Макаллистер ему не нравится. Недовольство инспектора усиливалось тем обстоятельством, что, вернувшись от Макинтайр, он не застал своих подчиненных в кабинете и потратил несколько минут на поиски, прежде чем вспомнил, что сам отправил их опрашивать ограбленных. Участок почти опустел — кажется, всех полицейских мобилизовали на расследование убийства Смайта. Все же инспектор сумел отыскать девушку-констебля и убедить, что она ничего не потеряет, если найдет ему служебную машину. Сейчас констебль стояла в углу, держа в руках блокнот, и заметно нервничала. Если она собирается работать следователем, придется ей с этим как-то справляться.

— Могу я предложить вам кофе, инспектор? Констебль?

Макаллистер откинулся на спинку черного кожаного кресла, полагая, что оно придает ему важности. Он был в костюме, только пиджак отбросил на стоявший рядом картотечный шкафчик. Рубаха помята, под мышками темные пятна пота. Ослабленный узел галстука и закатанные рукава создавали впечатление непринужденности, но Маклин отметил, как собеседник нервно стреляет глазами, крутит пальцами и дергает ногой.

— Благодарю вас, не стоит, — отказался инспектор. — Мы ненадолго. Хотелось бы уточнить несколько фактов относительно особняка в Сайтхилле. Мистер Мурдо здесь?

Услышав это имя, Макаллистер недовольно поморщился, но потянулся к столу и нажал кнопку древнего интеркома.

— Джанет, вызови Донни! — Он оторвал палец от кнопки, снова взглянул на Маклина и мотнул головой к окну. — Он где-то на объекте.

Женский голос из динамика объявил, что Донни Мурдо приглашают в контору. Маклин, осмотрев помещение, не обнаружил ничего особенно неуместного. Тесновато, все свободное место занято картотечными шкафами и стеллажами. На стенах правила безопасности, счета, уведомления. В одном углу сложены треноги, рейки и прочее измерительное оборудование.

— Кто владелец особняка? — спросил Маклин.

— Я. Купил за наличные. — Макаллистер выпрямился в кресле, на обветренном лице отразилось нечто вроде гордости.

— Давно вы им владеете?

— Примерно полтора года. Джанет скажет точнее. Самое муторное — получить разрешение на перепланировку, вы же знаете. Прежде можно было добиться всего, просто поговорив с нужными людьми. А теперь всюду комитеты, проверки и запросы. Трудно стало зарабатывать на жизнь.

— Сочувствую, мистер Макаллистер.

— Ну что вы, инспектор, зовите меня Томми.

— У кого вы купили особняк?

— У какого-то банка, из новых. Восточный финансовый банк, если мне память не изменяет. Не слишком понимаю, почему они решили продавать. Возможно, решили отказаться от недвижимости и вернуться к акциям. Они сами недолго им владели. — Макаллистер снова дотянулся до кнопки и отрывисто приказал: — Джаннет, принесите документы по Фарквар-хаусу.

— Для вас это новая область деятельности, не так ли, мистер Макаллистер? — заметил Маклин. — Я имею в виду реконструкцию старых домов. Вы ведь составили капитал, возводя бетонные коробки в Боннириге и Лассуэйде?

— Ага, верно. Хорошие были времена. Но теперь в городе не найдешь дешевой земли под застройку. Сначала все жалуются, что мы губим природу, а потом стонут, что цены на жилье взлетают до небес. Тут уж выбирать не приходится: либо мы строим новые дома, либо их на всех не хватит и цены поднимаются.

— А может, лучше снести этот особняк и выстроить на его месте жилой квартал?

Макаллистер собирался ответить, но ему помешал стук в дверь. Створка приоткрылась, в дверь нерешительно просунулось мрачная физиономия.

— Заходи, Донни, садись. Не стесняйся. — Вставать Макаллистер не стал.

Донни Мурдо оглядел Маклина, потом констебля, и на хмуром лице появилось выражение загнанного зверя. Этот человек за свою жизнь не раз сталкивался с законом. Плечи он ссутулил так, словно готов был обратиться в бегство при малейшем намеке на угрозу. На тыльной стороне крупных ладоней смутно виднелись вылинявшие татуировки.

— Вот документы, которые вы просили. — Секретарша выложила на стол толстую папку, неодобрительно покосилась на Маклина и бесшумно вышла, закрыв за собой дверь.

— Вы позавчера вечером работали в особняке в Сайтхилле, Донни? — спросил Маклин.

Прораб стрельнул глазами на босса. Макаллистер выпрямил спину, облокотился о стол, чуть заметно кивнул.

— Ага. Точно, как раз там.

— И чем именно вы занимались?

— Мы-то? Подвал разбирали. Там тренажерный зал хотят устроить.

— Мы? Я думал, потайную комнату вы обнаружили, когда один работали.

— А, ну… да, конечно. Ребята раньше помогали. Я их по домам отправил, а сам малость еще разбирался. Закачивал, чтоб они прямо с утра начали штукатурить.

— Страшно было труп найти?

— Да я не много и разглядел. Руку только увидел. Сразу и позвонил вот Макаллистеру. — Донни уставился на свои ладони, поковырял под ногтями — лишь бы не встречаться ни с кем глазами.

— Что ж, спасибо. Вы нам очень помогли. — Маклин встал и протянул прорабу руку. Донни Мурдо испуганно уставился на него и робко пожал предложенную ладонь.

— Чем еще я могу помочь, инспектор? — спросил Макаллистер.

— Не помешало бы получить копии документации. Мне надо выяснить, кому принадлежал дом, когда погибла несчастная девушка.

— Здесь все есть. Забирайте оригиналы, прошу вас. — Макаллистер повел рукой, но с места не встал. — Уж если полиция их не убережет, так на кого надеяться, а?

Маклин передал папку констеблю.

— Я постараюсь вернуть все как можно скорее.

Он собрался уходить, и только тогда Макаллистер поднялся с кресла.

— Инспектор?

— Да, мистер Макаллистер?

— Вы не знаете, когда можно будет возобновить строительство? Мы и так задержались с этим проектом. Я каждый день теряю деньги, а работать нам не позволяют.

— Я переговорю с криминалистами. Наверное, еще день или два.

Выйдя из офиса, Маклин занял пассажирское место, пустил констебля за руль и молчал, пока они не выехали на улицу.

— По-моему, он врет, — задумчиво произнес инспектор.

— Макаллистер?

— Нет. Вернее, да. Этим застройщикам всегда есть что скрывать. Но в данный момент он думает только, как бы продолжить проект. Нет, я о Донни Мурдо. Может, он и был в подвале, но не работал. Уж во всяком случае, не кувалдой. Руки у него нежные — он тяжелой работой много лет не занимался.

— Значит, тело нашел кто-то другой? Кто же?

— Не знаю. Так или иначе, вряд ли это связано с убийством. — Маклин раскрыл папку и начал перебирать беспорядочный набор контрактов и писем. — Но я узнаю.

* * *

— Ты свой чертов мобильник когда-нибудь включаешь? — На правом виске у старшего инспектора Дагвида вздулась толстая жила — неизменно дурной знак. Маклин пошарил в кармане пиджака, выудил мобильник и щелкнул крышкой. Экран пустой, кнопка включения не работает.

— Опять батарейка села. Уже третья за месяц.

— Но ты же теперь инспектор. У тебя собственный бюджет. Купи себе новый телефон. Желательно, такой, чтоб работал. Или рацией обзаведись.

Маклин запихнул злосчастный мобильник в карман и передал папку констеблю Кидд — той самой девушке, что сопровождала его к Макаллистеру, а сейчас, похоже, рада была бы сбежать, пока ее не втянули в начальственные разборки.

— Отнесите это констеблю Макбрайду, предупредите, чтобы не потерял. Я не желаю оказаться в долгу перед Томми Макаллистером.

— Что еще за Макаллистер? Осведомитель, что ли? — поинтересовался Дагвид и посмотрел в спину уходящей девушке, будто соображал, почему она не работает по его заданию.

— Это владелец дома, где нашли тело молодой женщины.

— А, дело о ритуальном убийстве. Слышал, как же. Точно по твоей части: богачи с их непристойными извращениями.

Маклин пропустил шпильку мимо ушей. Слыхал и не такое.

— Вы хотели меня видеть, сэр?

— По делу Смайта. Ты, как я понял, говорил с Джейн, должен понимать, насколько важно получить результат как можно скорее.

Маклин кивнул, отметив, с какой легкостью Дагвид назвал суперинтенданта по имени.

— Ну, вскрытие состоится через полчаса, не опоздай, — продолжил старший инспектор. — И вообще, ты несешь ответственность за сбор и получение всех результатов криминалистических анализов. А я опрошу прислугу, попытаюсь выяснить, с кем Смайт был не в ладах.

В таком разделении обязанностей был смысл. Маклин смирился с необходимостью работать с Дагвидом и решил, что надо по возможности налаживать отношения.

— Послушайте, сэр, насчет того вечера. Извините, что я сунул свой нос не в свое дело. Это ваше расследование.

— Мы не соперники, Маклин. Погиб человек, его убийца гуляет по улицам. Сейчас важно только это. Ты на след преступника выйди, и я стерплю тебя в своей команде, договорились?

Вот и наводи с ним мосты! Маклин кивнул, не доверяя своему языку: не хотелось ляпнуть что-нибудь неприятное для Дагвида.

— Вот и славно. А сейчас отправляйся в морг, узнай, что нашел твой дружок-вурдалак, этот Кадволладер.

* * *

Доктор Шарп подняла голову, улыбнулась Маклину и продолжала раскладывать пасьянс на компьютере.

— Он еще не пришел. Придется вам подождать, — обратилась она к экрану.

Маклин был не против. Вскрытие трупов никогда не радует, зато в морге работали кондиционеры.

— Вы уже получили результаты экспертизы по убитой девушке? — спросил инспектор.

Трейси Шарп со вздохом оторвалась от монитора и повернулась к завалам бумаг.

— Посмотрим… — Она вытащила листок из груды документов. — Вот протокол экспертизы. Хм-м. Более пятидесяти лет назад.

— Это все?

— Нет. Убита менее трехсот лет назад, но, поскольку прошло более пятидесяти, углеродной датировкой точнее дату не установить.

— Почему?

— Спасибо американцам. Они начали ядерные испытания в сороковые годы, а по большому счету все пошло с пятидесятых. Атмосфера наполнилась изотопами сверх природного фона. Мы все ими полны — и вы, и я. Все, кто жил после тысяча девятьсот пятьдесят пятого. Когда мы умираем, изотопы начинают распадаться. Мы пользуемся этим, чтобы установить, как давно умер человек, — но только если он умер после тысяча девятьсот пятьдесят пятого. Ваша бедняжка погибла раньше.

— Понятно, — соврал Маклин. — А по химикатам есть информация? Что использовал преступник?

Трейси, порывшись в бумагах, вытащила еще один листок.

— Ничего.

— Ничего?

— Мы ничего не нашли. Анализы показывают, что она просто высохла.

— Такое случается, Тони. Особенно если выпустить из тела кровь и другие жидкости, — заметил Кадволладеру, входя в прозекторскую, и протянул помощнице бумажный пакет. — Сэндвич с авокадо и беконом. С бастурмой уже кончились.

Трейси схватила пакет, полезла внутрь и вытащила аппетитный бутерброд. У Маклина забурчало в животе — инспектор весь день не ел. Потом вспомнил, зачем сюда пришел, и решил, что оно и к лучшему.

— Ты по делу, или заглянул поболтать с моей ассистенткой? — Кадволладер стянул с себя пиджак и, повесив на дверь, переоделся в чистый хирургический комбинезон.

— Я насчет Барнаби Смайта, — пояснил Маклин. — Мне сказали, сегодня вскрытие.

— Так дело же ведет Дагвид.

— У Смайта много влиятельных друзей. Макинтайр готова впрячь в расследование всю городскую полицию, лишь бы поскорей раскрыть дело. На нее сверху давят.

— Должно быть, неслабо давят, если она свела тебя со старым занудой. Ну, хорошо, посмотрим, что скажут останки.

Тело, накрытое резиновым полотнищем, лежало в прозекторской на столе из нержавеющей стали. Маклин отошел подальше, а Кадволладер приступил к работе, довершая начатое убийцей. Патологоанатом тщательно осматривал твердую бледную плоть и зияющие раны.

— Для его возраста — здоровье отличное. Мышечный тонус свидетельствует о регулярных тренировках. Никаких признаков синяков или следов веревок. Это согласуется с положением, в котором его обнаружили. На руках отсутствуют порезы и ссадины, он не пытался обороняться. — Перейдя к голове Смайта, Кадволладер занялся раной, тянувшейся от уха до уха. — Горло перерезано предметом с острым лезвием, вряд ли скальпелем. Возможно, резаком или кромочным ножом. Неровности разреза указывают, что он сделан слева направо. Угол проникновения лезвия указывает, что убийца встал позади сидящей жертвы, держа нож в правой руке и… — Он рубанул ладонью по воздуху.

— Это его и убило? — осведомился Маклин, отгоняя мысль о том, что чувствовал убитый.

— Возможно. Скорее всего, он умер вот от этого. — Кадволладер указал на разрез, тянувшийся от паха до груди убитого. — Если после такого сердце продолжало биться, значит, Смайта накачали анестетиками.

— Однако глаза у него были открыты, — заметил Маклин, припомнив неподвижный взгляд убитого.

— Возможно провести полное обезболивание, не усыпляя человека. Правда, это не просто. Какое вещество использовали, я не скажу, пока не придут результаты анализов. Ответы должны быть к вечеру, самое позднее — к завтрашнему утру.

Патологоанатом снова повернулся к телу и начал извлекать органы. Он доставал их один за другим, осматривал каждый, укладывал в белые пластиковые корытца, подозрительно напоминавшие коробочки для мороженого, и передавал Трейси для взвешивания. Маклин с возрастающим беспокойством наблюдал, как Кадволладер чуть не носом водит по паре ярко-розовых легких, тычет в них пальцами, едва не ласкает.

— Сколько лет было Барнаби Смайту? — спросил Кадволладер, взяв в руки что-то коричневое и скользкое. Маклин пролистал свой блокнот, но вспомнил, что там нет сведений по этому делу.

— Не знаю. Лет восемьдесят, не меньше.

— Да, я так и думал. — Эксперт отложил печень в ведерко, взвесил и пробурчал что-то себе под нос.

Маклину это бурчание было знакомо, и в животе у него возникло сосущее чувство, никак не связанное с голодом. Инспектор не любил осложнения, возникающие на самой простой стадии расследования. У Дагвида он окажется виноват даже в том, в чем не виноват. Пристрели гонца.

— Хочешь сказать, что есть проблема… — В тоне инспектора не было вопроса.

— Да не то чтобы проблема. Так, в голову всякая дурь лезет. — Кадволладер, отгоняя ненужные мысли, взмахнул перемазанной в крови перчаткой. — Даже обидно. Он, должно быть, всю жизнь старался сохранить здоровье и хорошую форму, а какой-то мерзавец его выпотрошил.

9

Кабинет, отведенный группе по делу об убийстве Смайта, гудел как улей. Десяток полицейских загоняли информацию в компьютеры, звонили по телефонам и вообще не теряли времени даром. Дагвида не было. Маклин, вернувшийся из морга, возблагодарил судьбу и двинулся дальше по коридору, задержавшись только у торгового автомата, чтобы купить бутылку холодной воды. В своем следственном кабинете он открыл бутылку и выхлебал половину в три больших глотка. Вода тяжело стекла в желудок и забулькала.

Ворчун Боб, подперев лоб ладонью, сидел за столом и читал газету. Когда Маклин вошел, сержант виновато глянул на него и потянул к себе коричневую папку с протоколами.

— Что у тебя тут, Боб?

— Э-э… — Сержант недоуменно посмотрел на папку, перевернул ее, открыл и обнаружил, что положил не той стороной вверх. — Дело об ограблении дома некой миссис Дорис Сквайрс. Июнь прошлого года. Мы с парнишкой сегодня видели ее сына. Он очень удивился, что мы объявились. Спросил, не нашлись ли пропавшие драгоценности его матери.

— А где констебль Макбрайд? — Маклин обвел глазами комнату, в которой было совершенно негде спрятаться.

— Я его за пончиками послал. Он скоро вернется.

— Пончики в такую жару? — Маклин снял пиджак, повесил его на створку двери, допил воду и почувствовал легкое головокружение. Мысли его вернулись к Барнаби Смайту. …Нож вскрывает сонную артерию, кровь хлещет на изувеченное тело. Он понимает, что умирает… Инспектор тряхнул головой, отгоняя жуткую картину. Может, неплохо все же что-нибудь съесть. — Сквайрс сказал что-то полезное?

— Смотря что считать полезным. Ясно одно: старая миссис Сквайрс никому не доверила код охранной системы.

— В доме не было сигнализации?

— Была, и еще какая! Охранная система «Пенстеммин», дистанционная. Навороченная до ужаса. Только миссис Сквайрс была слепа и выжила из ума. Кода она не знала и знать не могла. Систему всегда включал сын. И умерла старушка дома, во сне. Ограбление произошло через две недели, в день похорон. В газетах извещали и некролог печатали.

— Значит, не сотрудник дома престарелых. Зато опять система «Пенстеммин». Надо бы их проверить. Узнай, кто в управлении их ведет.

Жалобы Ворчуна Боба на лишнюю работу прервал стук в дверь. Никто не успел ответить — в распахнувшуюся дверь вплыла большая картонная коробка. При ближайшем рассмотрении под коробкой обнаружилась пара ног в синих форменных брюках. Края коробки обхватывали маленькие ладошки, а из-за коробки доносился сдавленный женский голос:

— Инспектор?

Маклин поспешно перехватил коробку и сгрузил ее на стол, поверх папки с делом Сквайрс.

— Спасибо, сэр, — пискнула констебль Кидд, переводя дух. — Я уж думала, уроню.

— Что там, Алисон? — спросил Ворчун Боб.

— Из криминалистического отдела вернули. Говорят, провели все возможные анализы, но безрезультатно.

В коробке обнаружилась груда пакетов для улик с аккуратными бирками: предметы, найденные в нишах. Их сопровождали толстые папки экспертных заключений и фотографии с места происшествия. Органы в банках остались в морге, но имелись их фотографии и результаты экспертиз, подтверждающие, что органы извлечены из тела убитой. Маклин взял первый попавшийся пакет, увидел золотую галстучную булавку и сложенную карточку. Перебрав снимки, он нашел фотографию с места преступления, где два предмета лежали перед треснувшим сосудом.

— Остальные фото у нас? — спросил инспектор.

Ворчун Боб пошарил на столе, наклонился и, скрипя суставами, извлек откуда-то толстую папку, где хранились фотографии формата А4.

— Хорошо, давайте попробуем разложить все по порядку. Констебль… Алисон, вы не могли бы помочь?

Алисон немного смутилась.

— Мне надо работать по делу об убийстве Смайта, сэр.

— А мне надо разбирать экспертные заключения, но здесь нам будет гораздо интереснее. Не волнуйтесь, я не позволю Дагвиду устроить вам выволочку.

Пакеты с вещественными доказательствами вынули из коробки и разложили по полу вместе с соответствующими фотографиями. Тут вернулся Макбрайд с коробкой пончиков. В стене круглой потайной комнаты имелось шесть ниш, и в каждой хранился один сосуд с органом, сложенная карточка с одним напечатанным словом и один предмет. Галстучная булавка прилагалась к сосуду с остатками разложившихся почек, а на карточке значилось «Жестянка». Положив фото банки поверх фотографии ниши, Маклин извлек маленькую серебряную коробочку для пилюль с остатками аспирина и карточку со словом «Вомбат». Потом следовала треснувшая банка с легкими, при ней — украшенная драгоценными камнями запонка и карточка со словом «Куколка». Японская шкатулка-нэцке с хлопьями нюхательного порошка и карточка со словом «Профессор» сопровождали склянку с прекрасно сохранившейся селезенкой. Еще одна уцелевшая банка содержала матку и яичники. Рядом с ней нашли очки в тонкой проволочной оправе и карточку, помеченную «Гребо». И наконец, в нише напротив головы девушки помещалось сердце, изящный серебряный портсигар и карточка со словом «Шкипер».

Когда последние кусочки головоломки улеглись на место, в комнате повисло неуютное молчание. Два из шести сосудов каким-то образом оказались повреждены. Или их в таком виде замуровали? Намеренно или случайно?

Маклин встал, разогнув занемевшие колени.

— Так, кто желает высказаться первым?

Долгая пауза, как в классе, услышавшем трудный вопрос учителя.

— Может, это клички? — робко нарушила тишину констебль Кидд.

— Продолжайте, — ободрил ее Маклин.

— Ну, тут их шесть. Шесть личных вещей. Шесть органов жертвы. Шесть человек?

Инспектора передернуло. Можно предположить, что в убийстве участвовал не один человек, — иначе преступление слишком трудно было бы скрыть. Но шестеро?

— Думаю, вы правы. Тут есть какая-то причина. Вдобавок, если в ритуале участвовали шестеро, значит, каждый оставил какую-то памятку от себя и забрал часть девушки.

— Гадость какая… Зачем такое делать? — спросил Ворчун Боб.

— Папуасы Новой Гвинеи поедали своих умерших.

Все взгляды обратились к Макбрайду, и юноша покраснел от неожиданного внимания.

— Это тут при чем?

— Ну, не знаю. Они верили, что, съев человека, получаешь его силу и мощь. На погребальных пиршествах всем раздавали по куску тела. Вождям и важным особам предлагали лучшие части, женщины и дети обходились требухой и мозгами.

— Откуда ты все это знаешь, Стюарт? — удивился Маклин.

— А потом папуасы начали чахнуть и умирать от таинственной болезни. Помнится, называли ее «куру». Она почти полностью уничтожила население Новой Гвинеи. Ученые считают, что таинственный недуг был формой коровьего бешенства. Знаете, болезнь Крейтцфельдта-Якоба? Каннибализм обеспечил распространение вируса от поколения к поколению.

— Фонтан бесполезных сведений! При чем тут наша бедняжка? Ее никто вроде бы не съел? — пробурчал Ворчун Боб.

— Ну, если каждый взял свою часть, может, они… не знаю, хотели получить часть ее молодости или еще что.

— Ну и фантазер ты, — заметил Ворчун.

— Полегче, Боб. Неизвестно, почему девушку убили. Я готов выслушать самые невероятные версии, но для начала надо сосредоточиться на вещдоках. — Маклин вытащил из коробки пакет с платьем, сложенным аккуратно, будто только что с полки универмага. — Посмотрим, нельзя ли уточнить время смерти.

* * *

Старший инспектор следственного отдела Чарльз Дагвид стоял посреди кабинета, управляя сотрудниками, как дирижер — несыгранным оркестром. К нему то и дело подходили за одобрением своих действий, но чаще нарывались на сарказм. Маклин, остановившись в дверях, наблюдал за происходящим и думал, что дела шли бы лучше, не будь здесь Дагвида.

— Нет, на это времени не тратьте. Мне нужны рабочие версии, а не праздные рассуждения. — Подняв голову, старший инспектор заметил Маклина. — А, инспектор! — у него это слово прозвучало как оскорбление. — Рад, что вы к нам присоединились. А вам, констебль Кидд, не следует отвлекаться на другие дела без разрешения старшего по званию.

Маклин собирался вступиться за девушку, но та виновато понурилась и шмыгнула в ряд полицейских, работавших за компьютерами. Маклин прекрасно помнил о способностях Дагвида управлять подчиненными. Основные методы: наорать и запугать. Всякий, не лишенный инстинкта самосохранения, быстро учился никогда не оправдываться.

— Что там со вскрытием?

— Смерть, вероятнее всего, наступила от кровопотери при перерезании горла. Доктор Кадволладер не уверен, но предполагает, что Смайта накачали обезболивающими средствами, прежде чем вспороть ему живот. Следов борьбы нет, как нет и никаких признаков, что его связали. То обстоятельство, что он не умер от удаления селезенки, заставляет предположить какой-то способ анестезии.

— Значит, убийца обладал некоторыми познаниями в медицине, — заметил Дагвид. — Известно, что он использовал?

— Анализы крови будут готовы к вечеру, сэр. До тех пор я ничего больше не могу сделать.

— А ты поторопи их. Нельзя терять ни минуты. Главный констебль звонит весь день, требует результатов. Вечерняя пресса сообщит об убийстве, к тому времени мы должны знать, что говорить журналистам.

Вот так: дело надо раскрыть побыстрее, чтобы не ставить в неловкое положение главного констебля — а не для того, чтобы остановить сумасшедшего, который вырезает людям внутренности и запихивает их в рот жертвам. Интересно у Дагвида расставлены приоритеты.

— Я немедленно этим займусь, сэр, — пообещал Маклин и повернулся к выходу.

— А это что у тебя? Что-то существенное? — Дагвид кивнул на пакет в руках у Маклина.

«Похоже, день следствия ничего не дал, — подумал Маклин. — Старший инспектор не знает, за что хвататься».

— Это по сайтхиллскому делу. Одежда убитой. — Инспектор протянул пластиковый пакет, но Дагвид и не подумал его взять. — Попробую уточнить время смерти. Может, кто-нибудь знает, когда сшили платье.

Кажется, старший инспектор готов был наорать на Маклина, как орал, когда тот был еще сержантом. Дагвид побагровел, на лбу вздулась жила, он с трудом сдерживался.

— Да, конечно. Хорошо. Но не забывай, насколько важно это дело. — Он обвел рукой помещение. — Тот убийца, вероятно, давно умер. А мы ищем живого.

* * *

Маклин не помнил, когда открылся этот магазин. Кажется, в середине девяностых. На Кларк-стрит полно таких лавочек, их посещают бедные студенты, населяющие окрестности. Магазинчик специализировался на секонд-хенде, в особенности на вечерних платьях и костюмах, сшитых в те времена, когда одежда значила куда больше нынешнего. Маклин несколько раз заходил сюда, искал чего-нибудь, отличающегося от дешевого ширпотреба, из которого инспектор не вылезал с тех пор, как сдал экзамены на следователя. К сожалению, все костюмы здесь были слишком претенциозными. В конце концов Маклин обратился к услугам портного и сшил себе пару костюмов по мерке. Один так и висел в шкафу ненадеванным, другой отправился в мусор — после работы на месте особо кровавого убийства не помогла бы даже химчистка. Пришлось смириться с покупкой дешевых костюмов в универмагах.

Женщина за прилавком была одета как модница двадцатых годов двадцатого века — должно быть, тяжело ей приходилось в такую жару в длинном боа из перьев. Она с подозрением оглядела вошедшего. Вряд ли сюда часто заглядывали люди его возраста. Тем более мужчины.

— Вы разбираетесь в этих нарядах? — спросил инспектор, кивая на стойки с одеждой. — В стилях, что когда было в моде?

— Вам чего надо-то?

Акцент испортил весь эффект от наряда. Разглядев продавщицу поближе, Маклин понял, что она совсем еще девочка, не старше шестнадцати, просто одежда ее взрослит.

— Вы не знаете, когда было сшито вот это платье? Или когда его носили? — Маклин выложил на прилавок пакет.

— Вы продать хотите? — Продавщица взяла его в руки, повертела. — Мы такого не берем.

Маклин предъявил удостоверение.

— Я веду следствие. Это было найдено на месте преступления.

— Я маму позову, — ойкнула девочка, отбросив пакет, словно живую змею. — Она лучше меня в этом разбирается.

Продавщица выскочила из-за стойки и скрылась за вешалками. Через несколько минут оттуда вышла женщина. Заметно старше, хоть и не такая старая, как ее одежда, которой можно было дать лет сто, а то и больше.

— Дженни! — удивленно воскликнул инспектор. — Дженни Спирс? Я вас не узнал в этом наряде.

— Ничего страшного. Мы все одеваемся по моде любимого времени. Видели бы вы Рейчел в наряде хиппи! Кстати, как ваша бабушка?

В магазине собрали костюмы разных эпох. «Трудно себе представить, — рассеянно подумал Маклин, — что наряды, выходящие сегодня из потогонных мастерских Индии и Бангладеш, сохранятся в таком же состоянии хотя бы ближайшие двадцать лет».

— Не знал, что вы здесь работаете.

Прозвучало это несколько жалко. Ловко он уклонился от вопроса — прямо политик!

— Вообще-то, я хозяйка. Уже десять лет. Ну, строго говоря, магазин принадлежит банку, но… — Дженни смущенно осеклась. — Вы ведь не поболтать пришли, инспектор?

— Зовите меня Тони. Сможете ли вы что-нибудь рассказать мне об этом платьице? — Он снова приподнял пластиковый пакет.

— Я открою? — спросила Дженни.

Маклин кивнул. Она ловко разложила наряд на широком прилавке и внимательно рассмотрела. Пальцы ее задержались на пятне крови и чуть вздрогнули.

— Сшито вручную, — заключила она. — Умелой швеей. Кружева могут быть покупными, трудно сказать. Дайте-ка посмотрю. — Она ушла в глубину магазина, протиснулась между стоек с платьями в пластиковых чехлах, проворно перебрала наряды и победоносно вернулась к прилавку.

— Вот, коктейльное платье тридцатых годов. Такое носили богатые светские девицы перед войной. Ваше платье очень похоже, почти копия. Но ткань дешевле, и, как я уже говорила, сшито вручную. Этикетки нет. Вероятно, на покупное не хватило денег.

— Так когда его сшили? И долго ли носили?

— Ну, подобный стиль вошел в моду не раньше тысяча девятьсот тридцать пятого года. До того юбки были длиннее и вырез совсем другой. Платье поношенное — кромка подола сзади подшита, ткань местами протерлась. Я бы сказала, платью лет десять. В войну приходилось чинить старые вещи.

— Стало быть, сороковые, конец Второй мировой…

Маклин задумался, жив ли еще кто-то из участников убийства.

10

На входе в участок инспектора остановил дежурный сержант.

— Вы знаете Джонаса Карстайрса?

Маклин порылся в памяти. Имя было знакомым.

— Он вам весь день звонит.

— Чего хотел, не сказал?

— Что-то про вашу бабушку. Кстати, как старушка, не лучше?

Инспектор побледнел. Он так долго загонял вглубь мысли о болезни бабушки, что не успел привыкнуть к мысли о ее смерти. От вопроса Дженни Спирс Маклин уклонился, но в полицейском участке секреты долго не держатся. И конечно, проще всего известить всех, рассказав дежурному сержанту. Если добавить, что это секрет, новость разлетится еще быстрее.

— Вчера ночью скончалась.

— Господи, зачем же вы на работу вышли?

— Не знаю. Наверное, больше нечем было заняться. Это ведь не внезапно случилось.

Хотя в каком-то смысле, внезапно. Маклин привык, что бабушка в коме, в больнице, осознавал, что рано или поздно умрет, и иногда даже хотел, чтоб скорее. Но ждал, что будут какие-то предвестья ухода. Думал, ему дадут время подготовиться. — Он свой номер оставил? Карстайрс?

— Да, и просил, чтобы вы как можно скорее перезвонили. Знаете, не вредно бы вам время от времени включать мобильник.

Маклин полез в карман за телефоном. По-прежнему мертвый.

— Я включаю, он все время садится.

— А как насчет рации? Не понимаю, почему, вы, следователи, считаете, будто она не для вас.

— Рация у меня где-то есть, Пит, но с ней еще хуже. Совсем не держит заряда, как будто соревнуется с мобильником.

— Ну-ну. Заведите себе что-нибудь, чтоб работало, а?

Сержант подал Маклину клочок бумаги с именем и номером и открыл ему турникет.

У Маклина имелся личный кабинет — одно из преимуществ инспекторского чина. Захудалая комнатушка с окошком, затемненным стеной соседнего здания, так что света почти не было. Шкафы, забитые делами предшественника, занимали почти все место, но какой-то гений геометрии умудрился втиснуть сюда еще и стол. На столе громоздилась груда бумаг. На самую верхнюю папку приклеили желтый листочек с надписью «Срочно», подчеркнутой трижды. Инспектор и не взглянул на нее, протискиваясь на свое место. Он снял трубку, набрал номер, заодно глянул на часы. Рабочий день закончился, но неизвестно, служебный ли это телефон.

— Карстайрс и Веддел, чем могу служить?

Мгновенный ответ и вежливый тон секретарши сбил инспектора с толку. Маклин узнал название юридической фирмы, занимавшейся делами его бабушки со времени удара.

— Здравствуйте. Могу я поговорить с мистером Джонасом Карстайрсом?

До сих пор Маклин общался только с младшим служащим — то ли Перкинсом, то ли Петерсоном. Странно, что старший партнер решил связаться с ним лично.

— Как вас представить?

— Маклин. Энтони Маклин.

— Одну минуту, инспектор, немедленно соединяю.

Опять он попал на незнакомого человека, который его знает! Маклин только успел удивиться, как мелодия ожидания прервалась щелчком.

— Джонас Карстайрс слушает, детектив-инспектор Маклин. Я с сожалением узнал о кончине вашей бабушки. Эстер была замечательной женщиной.

— Вы были знакомы, мистер Карстайрс?

— Зовите меня Джонас. И, да, я давно ее знал. Дольше, чем выступал ее адвокатом. Об этом я и хотел с вами поговорить. Она назначила меня своим душеприказчиком. Я был бы благодарен, если бы вы поскорее выбрали время зайти ко мне. Нам надо кое-что прояснить.

— Хорошо. Завтра можно? Сегодня уже поздно, а я ночь не спал. — Маклин свободной ладонью потер глаза, только сейчас осознав, как измучился.

— Конечно, я понимаю. И не беспокойтесь об устройстве похорон. Я этим займусь. В «Скотсмене» завтра поместят извещение о смерти, и некролог, вероятно, тоже напишут. Эстер не желала церковной службы, так что будет скромная прощальная церемония на Мортонхоллском кладбище. Я дам вам знать, когда уточним время. Вы хотите, чтобы прощание организовал я? Всем известно, как заняты сотрудники полиции.

Маклин, не слушая адвоката, думал о множестве мелочей, которых требует смерть, но не мог сконцентрироваться. На столе лежало коктейльное платье, надежно упакованное в пластиковый пакет. Инспектор с трудом вспомнил, зачем оно здесь. Надо было поесть, а потом обязательно поспать.

— Да, пожалуйста, — с трудом произнес он, поблагодарил Карстайрса, условился о встрече на завтра и повесил трубку.

Вечернее солнце раскрасило жилой дом напротив в теплые охряные тона, но кабинету инспектора досталась самая малость света. Здесь было тесно и душно. Маклин прислонил затылок к прохладной стене и на минутку прикрыл глаза.

* * *

Она нага как день, истощенная девушка с костлявыми руками и ногами. Пряди волос свисают с черепа, глаза тонут в глазницах. Она подходит к нему, протягивает руки, просит помочь. Потом спотыкается, в животе у нее открывается рана, протягивается от лобка до грудины. Девушка подхватывает вывалившиеся внутренности, запихивает их обратно одной рукой, а другую все тянет к нему. Волоча ноги, делает еще шаг, темные глаза молят о помощи. Он хочет отвести взгляд, но не может шевельнуться. Не может даже закрыть глаза. Смотрит, как она падает на колени, разбрасывая кишки по полу, и все пытается подползти к нему.

— Инспектор…

В ее голосе боль. И со звуком голоса лицо начинает меняться, кожа высыхает, еще туже натягивается на скулах, глаза совсем уходят в череп, губы кривятся в пародии на улыбку.

— Инспектор!

Она уже рядом, костлявая рука ложится на плечо, касается его, встряхивает. Девушка силится запихнуть назад внутренности, совсем как домохозяйка в халате, открывшая дверь на стук почтальона. Из разреза вываливаются почки, печень, селезенка…

* * *

— Тони, проснитесь!

Маклин резко раскрыл глаза и чуть не свалился со стула, вырываясь из кошмарного сна. В кабинете стояла суперинтендант Макинтайр. На ее лице раздражение смешивалось с тревогой.

— Спите на службе? Не того я ждала от вас, когда выдвигала на повышение.

— Прошу прощения, мэм. — Маклин чуть тряхнул головой, отгоняя пугающий образ зарезанной девушки. — Это все жара. Я только на минуту прикрыл глаза…

Он осекся, заметив, что Макинтайр прячет улыбку.

— Я пошутила, Тони. Вы выглядите совсем разбитым. Идите-ка домой, отдохните, — сказала она и присела на край стола. В кабинете было место для второго стула, но это место занимали картотечные шкафы. — Сержант Муррей сказал мне о вашей бабушке. Примите мои соболезнования.

— На самом деле она давно умерла. — Маклину было несколько не по себе рядом с примостившейся на столе начальницей. Он понимал, что надо бы встать, но сейчас это вышло бы еще более неловко. — Знаете, я в четыре года остался без родителей. Бабушка растила меня, как растила отца. Ей, должно быть, пришлось нелегко, я был вечным напоминанием о сыне.

— А вам каково пришлось? Я даже не представляю, что значит потерять родителей в таком возрасте.

Маклин навалился грудью на стол, потер глаза. Старые раны почти зажили, лучше не тревожить шрамов. Впрочем, смерть бабушки их разбередила. Может быть, еще и поэтому ему так трудно было принять ее кончину.

Он протянул руку к платью в пакете.

— Время смерти удалось определить точнее: примерно середина сороковых.

— Простите? — тупо уставилась на него Макинтайр.

— Я про убитую, найденную в Сайтхилле. Она носила платье лет десять, а сшито оно не ранее тысяча девятьсот тридцать пятого. Углеродная датировка указывает на смерть не позднее тысяча девятьсот пятидесятого. Скорее всего, где-то под конец Второй мировой.

— Значит, ее убийцы, вероятно, уже нет в живых.

— Убийц. Во множественном числе. Мы считаем, их было шестеро.

Маклин изложил итоги первого этапа расследования. Макинтайр сидела на краешке стола и молча слушала. Слушать ей пришлось недолго.

— А что со Смайтом?

— Вы предполагаете связь? — удивленно спросил Маклин.

— Нет-нет, извините. Я хотела узнать, как продвигается расследование убийства Смайта.

— Вскрытие подтвердило, что его убили и что причина смерти — потеря крови. Я еще жду результатов токсикологической экспертизы — убийца наверняка использовал сильный обезболивающий препарат. Одно это должно сократить круг подозреваемых. Дагвид занимается опросами. Я с ним еще не успел переговорить.

— Хорошо. На утреннем совещании сведем все воедино. Но я прошу вас по возможности не отвлекаться от дела Смайта. След к убийце вашей девушки наверняка остыл за шестьдесят лет.

В словах Макинтайр, конечно, был смысл: куда важнее задержать убийцу, который нанес удар всего сутки назад. Почему же Маклину казалось, что следует сосредоточиться на убийстве девушки? Потому что не нравится сотрудничать с Дагвидом? Инспектор подавил зевоту и отвел взгляд от груды дел, взывающих к срочному рассмотрению: заявления о сверхурочных и отчеты о расходах, требующие его одобрения для включения в квартальный бюджет. Маклин потянулся к документам, но Макинтайр перехватила его руку. Мягкая ладонь держала на удивление крепко.

— Идите домой, Тони. Вам нужно выспаться. К утру голова будет свежее.

— Это приказ, мэм?

— Да, инспектор, приказ.

11

В голове сумятица. Незнакомый город, непонятный грубый язык. Ему плохо, насквозь плохо. Рваное дыхание дерет горло, в груди горит. Прежде он был сильным — это он помнит, хоть и не может вспомнить собственного имени. Прежде он мог зараз перенести дюжину снопов, под жарким солнцем за полдня убрать целое поле. Теперь спина у него горбится, ноги ослабели и заплетаются. Когда он успел стать таким же старым, как отец? Куда подевалась целая жизнь?

Из соседнего здания слышен шум. Сквозь матовые стекла в высоких окнах видны цветные тени людей. Входная дверь распахивается настежь, из нее вываливается молодая женщина, следом еще две. Они смеются, болтают между собой на незнакомом языке. Пьяные и счастливые, они не замечают его, глядящего с другой стороны улицы. Высокие каблучки выстукивают по мостовой, короткие юбки вздергиваются, открывая дряблые белые ляжки.

В памяти мелькают образы. Кто-то совершает страшные дела. Белая кожа, вскрытая острым ножом. Края разреза наливаются кровью. Гнев на давнюю несправедливость. Внизу что-то темное, влажное, скользкое. Это не его воспоминания. А может и его. Он уже не знает, где настоящее.

Теплый воздух — тяжелое влажное одеяло под темным ночным небом. Оранжевые огни фонарей отражаются в тусклых облаках, заливают все адским свечением. Он взмок от пота, в голове бьется пульс. В горле вдруг становится сухо — он понимает, что за здание стоит через дорогу.

Он открывает тяжелую дверь, и в грудь волной бьет шум, в ноздри ударяет запах немытых тел, дезодорантов, духов, еды и пива. Людей сотни, они сидят, стоят, перекликаются сквозь наполняющую воздух немелодичную музыку. Он расталкивает толпу, но никто его как будто не замечает.

Он смотрит на свои ладони — такие знакомые. Эти руки строили стены, ласкали любимых, держали младенца, чье имя он забыл так же, как свое. На этих руках запеклась кровь, забилась в складки, засохла под ногтями. Эти руки орудовали ножом. Ножом, который сотворил ужасное с другим человеком. Эти руки вершили месть за все, что сделали с ним и его родом.

Он видит указатель — единственная мелочь, понятная ему в незнакомом месте. Что это? Болезнь подкосила его или ужасные воспоминания, заполонившие разум и пригнавшие его сюда? Так или иначе, он в туалете, скрючился над унитазом. Рвотные спазмы. Сухие позывы, в желудке пусто.

Он отрывает кусок бумаги, вытирает лицо и руки, спускает воду, выпрямляется. Мир угрожающе накренился. Он задыхается от непонимания. Кругом много людей, все смеются над ним, окружают, как драчуны на школьном дворе. Мысли путаются, он помнит лишь ужасное ощущение ножа в руке, силы, наполнявшей его при каждом ударе, праведной ярости. Он снова чувствует тяжесть рукояти в ладони.

Они уже не смеются. В туалете становится тихо. Смолкла зудящая музыка за стеной. Он оглядывается и впервые замечает перед собой длинное зеркало. Глаза ему застилают встающие в мыслях образы. Сквозь них он смутно видит отражение незнакомого мужчины. Тощий, изможденный, в грязной изорванной одежде, с колтунами седых волос. Он в завороженном страхе смотрит, как мужчина протягивает руку. В кулаке его зажат короткий нож, лезвие повернуто внутрь, к подставленному горлу. «Один раз я уже это сделал», — думает он и ощущает долгожданное прикосновение холодной стали.

Кровь брызжет на зеркало.

12

На следующее утро в участке царила суматоха.

После карри навынос и раннего отбоя Маклин чувствовал себя куда лучше. Он пришел за полчаса до начала утреннего брифинга и надеялся за это время разобрать скопившиеся бумаги. Из главного следственного кабинета доносился громовой голос Дагвида:

— Великолепно! Понаехали тут всякие психи…

Маклин осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Именно в этот момент Дагвид отвлекся от разговора с двумя сержантами.

— А, инспектор Маклин! Хорошо, что явился пораньше. Поможешь здесь прибрать.

— Что прибрать, сэр?

Констебли сосредоточенно складывали папки и документы в коробки, снимали фотографии со стен и протирали доску.

— Мы вчера ночью взяли мерзавца, — с довольной ухмылкой произнес Дагвид. — Вина доказана, по всей библиотеке Смайта его отпечатки.

— Вы поймали убийцу?

Это известие не увязывалось с той стадией, на которой следствие находилось накануне. Инспектор надеялся только, что челюсть у него не слишком отвисла.

— Ну, я не сказал — «поймали», — ответил Дагвид. — Он явился в паб у Сент-Эндрю-сквер примерно в половине одиннадцатого. Зашел в мужской туалет и перерезал себе глотку. Тем же ножом, которым вскрыл Смайта.

— И что с ним?

— А как ты думаешь, идиот?! Он мертв. По-твоему, мы убирали бы здесь все, сиди он в камере в ожидании допроса?

— Нет, сэр, конечно же, нет. — Маклин понаблюдал за процессом уборки. — Кто он?

— Нелегальный мигрант. Зовут Акимбо или как-то так. Не представляю, как они умудряются выговаривать эти иностранные имена.

— Кто установил личность?

— Какая-то девица из экспертизы, вроде бы Бэйард. Поиск по отпечаткам ничего не дал, но она додумалась запросить реестр нелегальных мигрантов. Этого парня полагалось бы арестовать и сплавить в его родной Хренистан, или откуда он там прибыл.

Маклин старательно пропускал мимо ушей расистские выпады Дагвида. Старший инспектор олицетворял собой все пороки полиции. Скорей бы он ушел в отставку!

— Полагаю, супер будет довольна, не говоря уж о главном констебле, — осторожно заметил Маклин. — С них все требовали скорейшего результата.

— Именно так. Поэтому к концу дня рапорт должен лежать на столе у Дженни. Прокурорский надзор не потребует дальнейшего расследования, но все, что полагается, надо сделать. Сходи на вскрытие, удостоверься, что там не будет неприятных сюрпризов. Хотя улики вполне достаточные. На одежде у него кровь той же группы, что у Смайта. Уверен, и молекулярно-генетическая экспертиза подтвердит, что преступник — он.

Вот радость-то! Смотреть, как режут очередной труп.

— На какое время назначено вскрытие, сэр?

На часах Маклина было семь утра.

— На десять. Но ты позвони и проверь.

— В десять я встречаюсь… — Маклин не стал заканчивать фразу. Жаловаться Дагвиду бессмысленно. Не стоит давать ему повод для очередной язвительной тирады. — Я передоговорюсь, сэр.

— Ты постарайся, Маклин.

* * *

Маклин избавился от Дагвида и вернулся к себе. В следственном кабинете было пусто. На одном из двух столов лежала газета Ворчуна Боба, на другом констебль Макбрайд сложил папки аккуратной стопкой. Маклин быстро пролистал их, просмотрел дела об ограблениях за последние пять лет. Между страниц торчали закладки с вопросами. Ну хоть кто-то занят делом. Фотографии органов и предметов из замурованного подвала прикололи на стену, расположив по кругу, — так, как улики были найдены. Посредине висела фотография тела убитой в формате А3. Инспектор все еще стоял, уставившись на эту композицию, когда дверь у него за спиной тихо хлопнула.

— Доброе утро, сэр. Слышали новость?

Констебль Макбрайд с утра, как видно, тщательно приводил себя в порядок. Волосы были еще влажными после душа, а на гладком круглом лице отражалась простодушная надежда и волнение.

— Новость? А, ты про убийцу Смайта? Тебе это не кажется несколько странным?

— Почему, сэр?

— Ну, зачем он это сделал? Зачем вломился в дом к старику и вспорол ему живот? Зачем запихнул селезенку в глотку? И почему покончил с собой через несколько дней?

— Так он ведь был нелегальный мигрант.

— Вот только этого не надо, — раздраженно заметил Маклин. — Они не все, знаешь ли, насилуют наших женщин и отнимают у нас рабочие места. Подобной чуши я наслушался от Дагвида.

— Я не то имел в виду, сэр. — Макбрайд покраснел еще сильнее, даже мочки ушей зарумянились. — Понимаете, он мог затаить зло на Смайта, потому что тот был председателем комиссии по рассмотрению прошений на иммиграцию.

— А он был? Вы-то откуда знаете?

— Мне Алисон… то есть констебль Кидд сказала.

Теперь уже Маклин покраснел от смущения.

— Прости, Стюарт. Не хотел на тебя рычать. Чего еще я не знаю о Смайте?

— В свои восемьдесят четыре года он ни дня не проводил без дела. Заседал в советах директоров десятка различных компаний, владел контрольными пакетами двух биотехнологических стартапов. После войны он унаследовал от отца коммерческий банк, превратил его в крупнейшую финансовую организацию страны и продал — как раз перед тем, как закончился бум интернет-компаний. После этого в основном организовывал благотворительные организации. В городском доме у него постоянно работали трое слуг, но у всех в ночь убийства был выходной. По-видимому, это было обычным делом: он часто отпускал всех, когда хотел провести спокойный вечер.

Маклин слушал, отмечая про себя, что констебль помнит все это наизусть. Если не считать зыбкой ниточки с иммиграцией и репатриацией, Смайта абсолютно ничего не связывало с убившим его человеком.

— Напомни, как звали убийцу?

На сей раз Макбрайд достал блокнот, и, лизнув палец, стал переворачивать страницы.

— Джонатан Около. Из Нигерии. Три года назад подал прошение о политическом убежище, но ему отказали. До апреля содержался в лагере для нелегальных мигрантов, «в ожидании репатриации». Никто точно не знает, как он сбежал, но за последний год оттуда многие удрали.

— Имена остальных известны?

— Нет, сэр, но могу выяснить. А зачем?

— Пока не знаю. Дагвид наверняка захочет поскорее сбыть с рук это дело. Думаю, и главный констебль, и высшее начальство с радостью о нем забудут. Будь я капельку поумнее, сам бы так поступил. Но у меня неприятное предчувствие, что мы еще услышим о Джонатане Около, и я не прочь иметь ход в запасе, когда игра начнется заново.

— Я покопаюсь, сэр. — Макбрайд сделал пометку в блокноте и бережно спрятал его. Маклин попытался вспомнить, куда задевал свою записную книжку — кажется, оставил у себя в кабинете наверху? Вместе со всеми бумагами, которые сами не подпишутся.

— Что у тебя на сегодня намечено, констебль?

— Мы с детективом-сержантом Лэрдом собирались опросить жертв некоторых ограблений, сэр. Как только он придет.

— Ну, Ворчун Боб всегда предпочитал ночные смены. — По лицу констебля стало ясно, что он еще не слышал, чтобы сержанта называли Ворчуном. — Вот что, констебль. Когда придет, скажи, чтобы проводил опросы сам. Если ему одиноко, пусть возьмет кого-нибудь из констеблей. А ты тем временем раскопай сведения об Около и его приятелях. Потом мы с тобой съездим в Каугейт, посмотрим, как доктор Кадволладер труп вскрывает.

— М-м, а это обязательно, сэр? — Румянец на лице Макбрайда сменился зеленоватой бледностью.

— Ты еще не присутствовал на вскрытии?

— Присутствовал, сэр. Пару раз. Предпочел бы отсутствовать.

* * *

Свою записную книжку Маклин нашел там, где оставил, — на столе, под пакетом с платьем. Инспектор сунул ее в карман и напомнил себе, что надо отнести платье в хранилище для вещдоков. У телефона лежал листок с номером Карстайрса. Инспектор позвонил, перенес встречу на вечер, потом включил компьютер и подтянул к себе стопку документов. Он сознавал, что отчетность и соответствующее делопроизводство необходимы, однако предпочел бы свалить их на кого-нибудь другого.

Работа была отупляющей, требовала сосредоточенности, но оставляла место для назойливых мыслей. Маклин краем глаза видел сложенное платье. Наконец, покончив с половиной бумажной волокиты, он отвалился от стола и просмотрел записную книжку.

Очень скоро инспектор наткнулся на зарисовку странного узора с завитками — того, что видел на полу в подвале, если ему не почудилось. Рисунок наводил на мысль о ритуальном жертвоприношении, но потайные ниши предлагали более очевидные и соблазнительные версии. Поэтому Маклин сосредоточился на именах, законсервированных органах и обнаруженных предметах. Как в свое время говорил его учитель, обычно ключ к разгадке преступления кроется в самых неочевидных вещах.

В половину десятого Маклин выключил компьютер, взял платье и вернулся в крошечное следственное помещение. Там он застал Ворчуна Боба — опять за газетой. Констебль Макбрайд, уставившись на экран лэптопа, барабанил по клавишам.

— Доброе утро, сэр. — Ворчун Боб свернул газету и сунул ее в коробку под столом.

— Доброе, Боб. Ты получил снимки с места происшествия?

Сержант оглянулся на Макбрайда, не дождался реакции и прошел к коробке в углу. Перенес ее на стол и достал пачку глянцевых снимков.

— Вам которые нужны, сэр?

— Должна быть серия фотографий пола примерно в футе от стены.

— Ага, я еще удивился, зачем фотограф это снимал.

Боб достал снимки и разложил на столе в порядке номеров, помеченных на обороте.

— Я его попросил, — пояснил Маклин, разглядывая снимки. Все одинаковые: засвеченный вспышкой пол выглядит гладким, без особых примет и знаков. Инспектор достал блокнот, посмотрел свои зарисовки. Он был уверен, что видел линии.

— Это все? — обратился он к Бобу, перебрав все фотографии и ничего на них не обнаружив.

— Ага.

— Свяжись с экспертами и перепроверь, ладно? Я ищу снимки пола вот с такими знаками. — Он показал сержанту листок из блокнота.

— Пусть этим констебль Макбрайд займется, — заныл Боб. — Знаете, он куда лучше меня ладит с криминалистами.

— Нет уж, Боб, констебль сегодня со мной. — Маклин повернулся к Макбрайду. — Ты как, закончил?

— Более или менее, сэр. Еще минуту. — Макбрайд нажал еще пару клавиш и закрыл ноутбук. — Я сейчас все это быстренько распечатаю. А может, вы бы предпочли взять с собой на вскрытие сержанта Лэрда? — В голосе юноши прозвучала надежда.

Маклин улыбнулся.

— Боб только что позавтракал, констебль. А я предпочитаю не знать чем.

13

— Третий раз за двое суток, инспектор! И что вы к нам так привязались? — Доктор Шарп ожидала их у входа в морг. — Да еще и такого красавчика с собой прихватили!

— Это детектив-констебль Макбрайд. Полегче с ним, он здесь в первый раз. — Маклин не стал оглядываться на закрасневшегося констебля. — Кадволладер уже на месте?

— Как раз готовится, — кивнула Трейси. — Проходите.

Прозекторская не слишком изменилась со вчерашнего дня, только на столе лежало другое тело.

— Тони, ты все еще не научился распределять обязанности! — воскликнул патологоанатом. — Обычно младших по званию присылают, чтобы самим не ходить. Почему, ты думаешь, Дагвид послал тебя?

— Может, потому что здесь все слишком напоминает ему родной дом?

— Вот-вот, — усмехнулся Кадволладер. — Ну, перейдем к делу?

Трейси, словно только и ждала этих слов, появилась из кабинета судмедэкспертов. Она успела переодеться в комбинезон, натянула длинные резиновые перчатки и катила перед собой стальную каталку с разложенными на ней орудиями пытки. Констебль Макбрайд напрягся и чуть отшатнулся.

— Субъект мужского пола, негроидной расы, рост шесть футов два дюйма. Лет под шестьдесят, я бы сказал.

— Сорок четыре… — Голос Макбрайда звучал выше обычного, а ведь тело еще не трогали.

— Простите? — Кадволладер накрыл ладонью висящий над столом микрофон.

— Ему было сорок четыре года, сэр. Так сказано в его досье. — Макбрайд помахал распечаткой.

— Странно, по нему этого не скажешь. Трейси, мы тело не перепутали?

Ассистентка сверилась с бумагами, проверила бирку на ноге мертвеца, подошла к стеллажам холодильника, открыла один, другой, заглянула внутрь.

— Нет, — отозвалась она наконец. — Джонатан Около, доставлен вчера ночью. Личность установлена по отпечаткам пальцев в миграционном досье.

— Удивительно, — протянул Кадволладер, разглядывая труп. — Если ему сорок четыре, даже думать не хочется, как он жил. Ладно, давайте продолжим. — Он внимательно осмотрел тело. — Руки грубые, ногти коротко острижены. Пара недавних шрамов, занозы в ладонях и в пальцах. Занимался физическим трудом, хотя, судя по его состоянию, вряд ли от него было много проку. — Эксперт занялся головой покойника, порылся пинцетом в редеющих седых кудряшках. — Дайте пробирку для образцов, Трейси. Если не ошибаюсь, это штукатурка. У него вся голова в ней.

Констебль делал торопливые записи в блокноте. Маклин улыбнулся: все сказанное здесь распечатают и передадут в участок до конца дня, но от такого энтузиазма вреда не будет. К тому же Макбрайду невредно отвлечься от того, что сейчас начнется.

Опытный патологоанатом вскрыл тело с особым изяществом. Более искусных действий Маклину не приходилось видеть. Ловкие движения Кадволладера и его спокойная болтовня с ассистенткой делала наблюдение за процессом более сносным. И все же инспектор порадовался, когда прозекторы стали зашивать разрезы. Значит, скоро можно будет уйти.

— Так каков твой вердикт, Ангус? Сумеешь его спасти?

Эксперт оценил шутку, но мгновенная улыбка тотчас сменилась озабоченной миной.

— Я удивляюсь, как он дожил до убийства Смайта, не говоря уж о самоубийстве, — сказал Кадволладер.

— Как это понимать?

— У него обширная эмфизема, острый цирроз печени, поражены почки. Совершенно непонятно, как могло биться сердце с таким количеством рубцовых изменений сердечной мышцы. Судя по всему, он еле держался на ногах.

— По-твоему, он не убивал Смайта? — Спину инспектора тронул холодный озноб.

— Наверняка убил. У него вся одежда в крови Смайта, под ногтями следы той же крови, а нож идеально отвечает разрезу на горле. Джонатан Около — именно тот, кто вам нужен.

— Может, у него был сообщник? — Маклин ощутил томительное сосание под ложечкой. Он знал, что не заслужит популярности этим предположением, но и отказаться от него не мог.

— Ты у нас детектив, Тони, тебе лучше знать.

14

Адвокатская контора «Карстайрс и Веддел» занимала один из георгианских особняков, протянувшихся на целый квартал в западной части города. Более современные юридические фирмы перебрались на Лотиан-роуд или еще дальше, на Кокбурн-стрит, а это маленькая компания устояла перед переменами. Еще недавно все старые семейные фирмы Эдинбурга — адвокаты и биржевые маклеры, банкиры и торговцы дорогими товарами — располагались в величественных особняках на западе Эдинбурга. Теперь их сменили ресторанчики в полуподвалах, бутики, фитнес-клубы и дорогие квартиры. Времена меняются, но город приспосабливается к переменам.

Инспектор пришел часом раньше назначенного времени, но секретарь сказала, что проблемы это не представляет, и провела Маклина в элегантную приемную, увешанную портретами суровых мужчин. Вдоль стен расположились удобные кожаные кресла. Обстановка больше напоминала джентльменский клуб, чем офис. После знойных улиц здесь веяло прохладой.

— Инспектор, рад снова видеть вас.

Маклин повернулся на голос. Седовласый мужчина приветственно протянул руку, глядя сквозь очки в тонкой металлической оправе.

— Мистер Карстайрс, мы с вами встречались? — уточнил инспектор.

Человек показался ему смутно знакомым. Возможно, присутствовал в суде, где Маклин выступал свидетелем. Может, адвокат даже подвергал его перекрестному допросу.

— Как же не встречались! Правда, с тех пор немало лет прошло. Эстер давала великолепные приемы, но они прекратились, когда вы поступили в университет. Я так и не понял почему.

Маклин припомнил череду пожилых людей, постоянно бывавших в бабушкином доме. Но ведь и бабушка была старой, так что удивляться не приходилось. Джонатан Карстайрс теперь тоже состарился, но тогда был слишком молод для бабушкиного общества.

— Эстер всегда предпочитала одиночество, мистер Карстайрс, но настаивала на том, чтобы я завел широкий круг знакомств. Когда я переехал в Ньюингтон, она перестала приглашать гостей.

Карстайрс покивал, словно прекрасно понимал такой образ действий.

— Прошу вас, зовите меня Джонас. — Он элегантно достал из кармашка часы, открыл крышку и взглянул на циферблат. — Вы не хотите пообедать, инспектор? Неподалеку открылось новое заведение. По слухам, там отлично кормят.

Маклин представил горы неразобранных бумаг на столе и девушку, умершую так давно, что несколько часов для нее ничего не значили. Ворчун Боб занимался ограблениями, Макбрайд собирал всю доступную информацию по Джонатану Около. Инспектор бы только путался у них под ногами.

— Предложение мне нравится, Джонас. Только, раз уж я не на службе, не называйте меня инспектором.

* * *

В таких заведениях Маклин обычно не бывал. Ресторанчик в подвале оказался шумным, его заполняли довольные посетители, неторопливо поглощавшие ланч. Карстайрса и Маклина провели к столику в нише, с окошком, выходящим на углубление в мостовой. Подняв глаза к небу, инспектор увидел юбку проходившей мимо женщины и поспешно уткнулся в меню.

— Говорят, здесь отлично готовят рыбу, — заметил Карстайрс. — Семга сейчас очень хороша.

Маклин заказал семгу, справился с искушением попросить к ней жареную картошку и ограничился минеральной водой с газом. Воду подали в синей каплеобразной бутылке с этикеткой на валлийском.

— В старину аптекари держали в синих бутылках яды. Чтобы не выпить по ошибке. — Маклин налил себе стакан и предложил воду адвокату.

— Ну, в Эдинбурге отравителей хватало — да вы, конечно, знаете. Вы были в Плейфарском патологическом музее?

— Пару лет назад Кадволладер устроил мне экскурсию. Я тогда еще был сержантом.

— Как же, помню Ангуса… У него есть отвратительная привычка уходить из театра посреди спектакля. Наверно, служебные дела.

Они потолковали о работе в полиции, о юридических проблемах, вспомнили общих друзей и знакомых. Когда принесли заказ, Маклин немного огорчился, потому что семга оказалась пошированной, а не обжаренной в кляре. Не то чтобы он не ценил хорошую кухню, просто у него редко находилось на нее время. Инспектор не сумел припомнить, когда в последний раз бывал в подобном ресторане.

— Вы не женаты, Тони?

Невинный вопрос вызвал неловкое молчание, потому что инспектор все-таки вспомнил, когда в последний раз посетил подобное заведение. Его спутница в тот раз была намного моложе, симпатичнее и совершенно не готова к судьбоносному вопросу, который Маклин все не решался задать.

— Нет, — ответил инспектор, чувствуя, что голос звучит сухо.

— Встречаетесь с кем-нибудь?

— Нет.

— Печально… Молодому человеку вроде вас нужна женская забота. Эстер наверняка хотела бы…

— Была у меня девушка. Несколько лет назад. Мы были помолвлены. Она… она умерла.

Маклин как сейчас видел ее лицо: закрытые глаза, гладкая алебастровая кожа, посиневшие губы, длинные черные волосы полощутся в ледяных медлительных водах Лита.

— Простите, я не знал.

Голос Карстайрса ворвался в воспоминания, и Маклин почему-то понял, что старый адвокат лжет. В Эдинбурге об этой истории знали все.

— Вы сказали, что хотели встретиться по поводу завещания бабушки, — напомнил Маклин, меняя тему.

— Да, совершенно верно. Но мне захотелось сначала возродить давние семейные связи. Эстер оставила все вам. Впрочем, это неудивительно — больше у нее никого не было.

— Честно говоря, я об этом почти не думал. Мне пока трудно смириться с ее уходом. Все время напоминаю себе, что не нужно вечером заезжать в больницу.

Карстайрс промолчал. Некоторое время оба сосредоточенно ели. Очистив тарелку, адвокат утер губы мягкой белой салфеткой и только тогда заговорил:

— Похороны в понедельник. В десять часов в Мортонхолле. В «Скотсмене» сегодня разместили уведомление.

Маклин кивнул и отодвинул недоеденную семгу. Очень вкусно, но аппетит у него пропал.

* * *

Карстайрс провел Маклина в большой кабинет в глубине здания, выходивший окном в ухоженный сад. В углу стоял старинный письменный стол, но Карстайрс знаком пригласил Маклина занять кресло у камина и сел напротив. Инспектору вспомнился вчерашний разговор с суперинтендантом. Формальная непринужденность.

На журнальном столике красного дерева лежала толстая папка, перевязанная черной ленточкой. Карстайрс взял папку и развязал ленту. Он двигался с удивительной для его возраста ловкостью и изяществом, словно молодой актер, исполняющий роль старика.

— Здесь все сведения о финансовом состоянии вашей бабушки на момент ее смерти. Мы уже много лет распоряжаемся ее делами — собственно, со времени кончины вашего деда. Она, помимо недвижимости, владела существенным пакетом акций.

— Правда? — Маклин неподдельно удивился. Бабушка жила безбедно и обеспеченно, но он никогда не замечал признаков богатства. Да, она унаследовала фамильный особняк, но была еще и известным врачом с отличной репутацией и солидным стажем, заслужила хорошую пенсию.

— Да, Эстер умело вкладывала средства. Иногда ее рекомендации удивляли наш инвестиционный отдел, но она редко теряла деньги.

— А почему мне об этом ничего не известно? — ошеломленно осведомился Маклин.

— Видите ли, ваша бабушка выдала мне доверенность на ведение ее дел задолго до удара, Энтони. — Карстайрс говорил мягко, успокаивающе, словно знал, что известие встревожит гостя. — И особо просила не раскрывать вам этих сведений, пока она жива. Эстер мыслила по старинке. Подозреваю, она беспокоилась, как бы вы, чувствуя себя богатым наследником, не отвлеклись от карьеры.

Маклин не стал спорить. Это было так похоже на его бабушку, что он сразу представил ее воочию — вот она сидит в своем любимом кресле у камина и внушает внуку, как важны усердие и трудолюбие. А еще она отличалась озорным юмором и сейчас где-то хохотала над ним. При этой мысли губы Маклина тронула улыбка. Впервые за эти месяцы он вспомнил бабушку живой и бодрой, а не бессознательным овощем, хуже мертвеца.

— И каков же размер ее состояния? — Ему самому вопрос показался меркантильным, но ничего другого на ум не шло.

— Оценка имущества произведена лучшими сотрудниками нашего надзорного отдела. Акции оценивались на момент закрытия рынка в день ее смерти. Очевидно, есть и другие статьи наследства, подозреваю, что обстановка и картины в доме кое-чего стоят, и еще где-то что-то есть. У Эстер всегда был острый глаз. — Карстайрс взял из папки листок и развернул так, чтобы Маклин мог прочитать.

Тот поднял бумагу дрожащими пальцами, запутался в длинных колонках цифр, и неверящими глазами уставился на жирно подчеркнутое число в самом низу.

— Не может быть!

Бабушка оставила ему особняк и портфель акций стоимостью свыше пяти миллионов фунтов.

15

Полицейское управление находилось почти по дороге от адвокатской конторы к участку, поэтому Маклин не корил себя за лишний крюк. Разумеется, оттяжка с возвращением позволяла разминуться с Дагвидом. Вдобавок надо было кое с кем потолковать о снимках места преступления.

Криминалистический отдел был, как обычно, полупустым. Скучающий дежурный пропустил инспектора за турникет в безлюдный коридор. Здесь хотя бы работал кондиционер. Внизу, в подвале, освещавшемся сквозь узкие окна под потолком, Маклин разыскал фотолабораторию, распахнутую дверь которой подпирал металлический стул. Инспектор постучал, крикнул: «Эй, есть кто-нибудь?» и вошел. Вдоль стен тихо гудели какие-то непонятные аппараты и приборы. У дальней стены, под окнами, установили широкую деревянную полку с рядом компьютеров. Огромные плоские мониторы моргали и попискивали. За самым дальним, отображавшим расплывчатую картинку, сидела женщина, с головой ушедшая в работу.

— Простите? — погромче сказал Маклин и только тогда заметил на криминалистке белый шнурок наушников. Инспектор приблизился, надеясь привлечь к себе внимание. Но чем ближе он подходил, тем яснее слышал грохот из наушников. Непростая задача.

— Господи, меня чуть инфаркт не хватил!

Женщина одной рукой схватилась за грудь, другой стащила и бросила на стол наушники. Шнур тянулся к компьютеру. Теперь Маклин узнал сотрудницу — она работала на ограблении, собирала отпечатки пальцев, и в доме Смайта тоже была.

— Извините. Я кричал…

— Да, понятно. Немножко перебрала с громкостью. Чем могу служить, инспектор? Нечасто в наш подвал заглядывает столь высокое начальство.

— Здесь значительно прохладней, чем у меня в кабинете, — Маклин не стал обижаться на «высокое начальство» — его, недавно ставшего инспектором, чаще называли новичком. — Не осталось ли у вас оригиналов фотографий особняка в Сайтхилле?

— Сержант Лэрд об этом что-то говорил. — Женщина потянулась за мышкой, быстро закрыла несколько окон на экране. Маклину показалось, что среди других мелькнули отпечатки пальцев с места убийства Смайта, но присмотреться он не успел. Затем экран заполнила серия одинаковых на вид мелких кадров.

— Сорок пять цифровых снимков участков пола в высоком разрешении. Помнится, Мэлки жаловался, что вы заставили его вернуться в комнату с трупом. Право, странно. Можно подумать, не он за эти годы отснял десятки, если не сотни убитых. Извините, отвлеклась. Вы это хотели видеть?

Маклин достал записную книжку, пролистал страницы до первой зарисовки и напряг память, соображая, какой участок просил снимать в первую очередь.

— Я видел знаки на полу рядом с проломленной стеной. Вот такие. — Он показал свой набросок.

Женщина нажала на первый кадр, и фотография приблизилась, заняв весь экран. Гладкий деревянный пол, немного замусоренный по краям, но без всяких отметин.

— Я видел узоры именно здесь. Может, вспышка их засветила?

— Давайте посмотрим. — Эксперт пощелкала мышкой, вызвала меню и с ошеломляющей скоростью разобралась в нем. Видимо, досконально знала программу. Картинка утратила цвет, поблекла, посветлела, потеряла контрастность и перешла в негатив, но в остальном не изменилась. На ней не проступило ничего нового по сравнению с оригиналом.

— Боюсь, ничего нет. Вы уверены, что это были не просто тени? Дуговые светильники, тем более в замкнутом пространстве, дают очень странные тени.

— Да, возможно. Но они располагались по кругу, разделенные шестью отметками. Вы, наверное, знаете, что обнаружилось в стенах против каждой из этих отметок.

— Гм, дайте-ка я попробую в этом разобраться. Берите стул, это займет пару минут.

— Спасибо… Вы миссис Бэйард? — спросил Маклин, устроившись на соседнем стуле, который оказался куда удобнее, чем мебель в следственном кабинете. Как видно, экспертов обеспечивали лучше следователей. Или у них более изобретательный снабженец.

— Вообще-то я мисс. Но да, Бэйард. А вы как узнали?

— Я детектив. Знать все — моя работа.

Лицо под непокорной копной черных волос чуть порозовело. Женщина бессознательно потерла носик-кнопку и снова устремила взгляд на экран, где пересыпались и переворачивались стилизованные песочные часы.

— Ну, мистер детектив-всезнайка, тогда объясните-ка, как вышло, что вы не заметили таблички на двери. Там сказано: «Без вызова не входить».

Маклин оглянулся. Дверь открывалась в коридор, створка подперта стулом. И никаких табличек, кроме номера комнаты: В12. Он озадаченно обернулся к девушке. Та хихикнула.

— Ага, поймала! А, вот оно. — Она снова обратилась к экрану, пощелкала мышкой, сфокусировав один угол обработанного по-новому кадра. — Давайте попробуем усилить… да, вот. Вы не ошиблись.

Маклин вглядывался в экран, щурясь на яркое свечение. Почти вся картинка перешла в белый цвет, мусор и обломки теперь словно плавали над полом, обведенные резкими черными линиями. Завитки странного узора вычерчивались самым бледным оттенком серого.

— Что вы сделали?

— А вы поймете, если я объясню?

— Скорее всего, нет. — Маклин глянул в записную книжку и перевел взгляд на экран. Значит, не привиделось, а то душу уже начал грызть червь сомнения. Подобные размышления инспектору не нравились. — Вы можете пропустить через эту программу остальные снимки?

— Да, конечно. То есть я начну, а когда вернется Мэлки, посажу его доделывать. Пусть порадуется, что не зря старался.

— Спасибо, вы мне очень помогли. Я уж испугался, не схожу ли с ума.

— Может, и сходите. Не понимаю, как вы разглядели эти линии.

— В следующий раз, как буду проверять зрение, спрошу окулиста. — Маклин отодвинул стул, спрятал записную книжку в карман и собрался уходить.

— Я перешлю файлы на ваш принтер. К тому времени, как вернетесь в участок, они будут вас ждать.

— Правда?

Чудо за чудом…

— Да, это очень просто. Удобнее, чем таскаться с ними по городу. Хотя я в любом случае скоро к вам собиралась. Вы идете в паб с компанией?

— В паб?

— Да, Дагвид ставит выпивку всем, кто участвовал в деле Смайта. Мне говорили, он не часто трясет мошной, так что народу будет полно.

— Дагвид угощает? — Маклин недоверчиво покачал головой. — Этого зрелища я не пропущу.

16

Мисс-а-не-миссис Бэйард не обманула: в участке Маклина ждала пачка свежих оттисков. Инспектор унес снимки в следственный кабинет, к вечеру опустевший и тихий. Со стены на Маклина уставилась мертвая девушка. Ее безмолвный отчаянный вопль, растянутый на шестьдесят лет, казалось, обвинял полицию в том, что убийца так и не найден. Инспектор посмотрел на нее, потом на снимки — почти чисто белые. Тончайшие черные линии обозначали края половиц и обводили редкие сучки на дереве. В свете люминесцентных ламп бледно-серые тени вьющегося узора различались с трудом, но присутствовали на всех фотографиях.

Маклин отыскал маркер с тонким кончиком и попытался обвести узор на первом фото. Сначала завитки различались с трудом, но с каждым новым фото повторяющийся орнамент становился ясней. Инспектор отодвинул столы к стенам, расчистил место на полу и полчаса раскладывал фотографии в круг. Уложив на место последний фрагмент головоломки, он осмотрел результат. Как раз в эту минуту на заходящее солнце набежало облако, и в комнате вдруг похолодало.

Маклин стоял в центре круга, образованного шестью витыми канатами. В шести точках, равномерно расположенных по окружности, орнамент сплетался в сложные узлы, невероятные, по-змеиному извивающиеся узоры. Чудилось, что круг сжимается, что грудь стягивает тугая повязка. Свет померк, неизменный городской шум за окнами отдалился. Инспектор слышал свое дыхание и медленное, ритмичное биение сердца. Он хотел переступить с ноги на ногу, но ступни как будто прилипли к полу.

Маклин с трудом повернул голову. Его охватила паника, первобытный страх. Оживший орнамент зашевелился. Внезапно дверь открылась, несколько фотографий сдвинулись из круга. Снова засиял свет, тяжесть в груди исчезла, голова стала легкой. Откуда-то донесся протяжный гневный вопль, эхом прозвучавший в ночи. Невидимые узы исчезли, и Маклин, потеряв равновесие, шатнулся вперед.

В комнату вошла суперинтендант Макинтайр.

— Что это было? — Она склонила голову, ловя несуществующее эхо. Маклин не ответил. Он был занят — переводил дух. — Что с вами, Тони? Выглядите так, словно увидели привидение.

Он присел на корточки, подтянул к себе снимки, уставившись на сплетенные узлы орнамента. Сейчас на бумаге были просто редкие сплетенные линии, оставленные зеленым маркером, но Маклину зябко было глядеть на них.

— Все в порядке, я слишком резко выпрямился, — соврал он и почти поверил сам себе.

— А чем вы вообще здесь занимались?

Маклин рассказал о фотографиях и о замеченном на полу узоре, который и навел его на потайные ниши. О странной галлюцинации он промолчал. Не верилось, что суперинтендант отнесется к этому с пониманием, да и воспоминание уже начинало бледнеть, оставив после себя смутную тревогу.

— Дайте-ка посмотреть… — Макинтайр забрала у него фотографии, перелистала, задерживаясь на снимках с отмеченными точками.

— Они вам ничего не напоминают?

— Вряд ли.

— Я подумал, это может быть оберег.

— Что?

— Ну, знаете, оберег, защитный круг: заклинания, пятиконечная звезда, свечи — чтобы удержать внутри вызванного демона.

— Я знаю, что такое защитный круг, но не совсем представляю себе, как нам арестовать демонов. Главная проблема заключается в том, что они существуют только в воображении бульварных писак и фанатов.

— Разумеется, мэм. У нас достаточно сложностей и без вмешательства сверхъестественного. Однако то, что демонов не существует, не означает, что вера в них не может заставить человека пойти на убийство.

— Да, верно.

— К сожалению, дело не станет проще, если придется выяснять, какая именно форма безумия его породила. — Маклин потер глаза и лицо, тщетно пытаясь отогнать усталость.

— Ну, если вас интересуют магические круги и поклонение демонам, обратитесь к мадам Роуз с Лит-Уок.

— Э… к кому?

— Поверьте мне, немногие знают об оккультизме больше мадам Роуз.

По тону начальницы Маклин никак не мог сообразить, смеется ли она над ним или нет. Если это насмешка, надо зарубить себе на носу и никогда не играть с суперинтендантом в покер. Да и если она всерьез — тоже не стоит.

— Тогда я, наверно, к ней загляну. Мне не помешает узнать будущее.

— Загляните, Тони. Но это не срочно. — Макинтайр собрала снимки в пачку и решительно отложила на стол. — Я пришла не демонов обсуждать. Во всяком случае, не этого рода. Чарльз прожужжал мне все уши насчет дела Смайта. Вы санкционировали запрос констебля Макбрайда в миграционную службу?

Собственно, Маклин не давал разрешения, но подставлять парня за проявленную инициативу не собирался.

— Да, я счел важным установить мотивы и, возможно, пообщаться с кем-то из людей, интернированных вместе с Джонатаном Около. Результаты вскрытия вызвали несколько сложных вопросов.

— Именно поэтому вам следовало прислушаться к требованиям старшего инспектора и оставить дело в покое. Нам известно, что процедура репатриации Джонатана Около длилась два года. Никому не нравится сидеть за решеткой, особенно если человек считает, что ни в чем не повинен. Смайт часто посещал лагерь нелегальных мигрантов, его там знали. Около сбежал, выследил человека, которого считал ответственным за свои мучения, и в приступе ярости убил его. Конец истории.

— Однако он бежал не один. Что, если подобные идеи появятся и у других? Что будет с другими членами иммиграционной комиссии?

— Остальных беглецов уже поймали и возвратили в лагерь. Двоих репатриировали. Джонатан Около был психом-одиночкой. Возможно, с ума его свели мы, но не в этом дело. Прямых указаний на участие в убийстве других лиц не имеется. У меня нет лишних людей, и, откровенно говоря, я считаю продолжение расследования пустой тратой времени.

— Но…

— Успокойтесь, Тони. — Макинтайр взглянула на часы. — Кстати, почему вы не в пабе? Чарльз не часто раскошеливается на угощение.

— Главный инспектор Дагвид забыл уведомить меня о приглашении, — пояснил Маклин, сознавая, что в его словах прорвалась мелочная обида.

— Да не валяйте вы дурака! Констебль Макбрайд и сержант Лэрд уже там, а они даже в деле не участвовали. Вся дневная смена дружно отправилась в паб. Что подумают о вас подчиненные, если вы запретесь здесь со своими странными фотографиями? Что вы считаете их недостойными своего общества с тех пор, как получили чин инспектора?

Маклин понял, что был не прав.

— Простите. Наверно, я принял это дело слишком близко к сердцу. Не люблю неподобранных концов.

— На то вы и детектив-инспектор, Тони. Но не больше двенадцати часов в сутки, по крайней мере на моем участке. Теперь отправляйтесь в паб. Или идите домой, мне все равно. А про Барнаби Смайта и Джонатана Около забудьте. Заключением по делу займемся завтра.

* * *

Паб походил на шумный съезд сотрудников полиции. Маклин пожалел штатских, оказавшихся здесь, — впрочем, он не заметил ни одного лица, не знакомого по участку. Веселье успело разгореться: компания, распавшись на маленькие группки, заняла все свободные столики. По их расположению можно было запросто вычислить друзей и союзников, и еще проще — врагов и противников. Увидев Дагвида у стойки, Маклин замялся в нерешительности. Он не мог допустить, чтобы старший инспектор отказал ему в угощении, но и принимать выпивку от этого человека не очень-то хотелось. А зайти и не взять кружку выглядело бы странно.

— А, вот и вы, сэр! Я уж подумал, вы нас бросили.

Оглянувшись, Маклин увидел пробирающегося от туалета Ворчуна Боба. Тот указал в темный угол, где за столиком собралась компания подозрительного вида.

— Мы там. Дагвид выложил всего полсотни, скупердяй. Не хватило даже на полпинты для каждого.

— Не понимаю, на что тебе жаловаться, Боб. Ты в следственной группе не состоял.

— Да не в том дело. Нельзя же пообещать выставить каждому выпивку, а заплатить только за половину.

Маклин не успел возразить, потому что они уже подошли к столику в нише. В дальнем углу сидел констебль Макбрайд, рядом с ним — констебль Кидд. Боб протиснулся мимо внушительной туши Энди Хаусмана и плюхнулся на свое место. Маклин примостился на краешек скамьи рядом с мисс-а-не-миссис Бэйард.

— Вы с Эммой знакомы? — поинтересовался Ворчун Боб и с преувеличенным шотландским акцентом провозгласил: — Она снизошла к нам с божественных высот Абер-р-р-р-рдина.

— Да, мы встречались. — Маклин втиснулся на скамью.

— Хватайте, — посоветовала Эмма, когда Боб протянул инспектору полную кружку пенистого лагера, и придвинула себе единственную, оставшуюся на столе. — Не теряйте времени.

— Салют! — Маклин приветственно поднял кружку, потом пригубил пиво. Оно было холодным и шипучим. Вкуса он не разобрал. — Снимки получил, спасибо, — добавил он, повернувшись к эксперту.

— Это моя работа. Они пригодились? Сама я на них ничего, кроме белого, не разглядела.

— Да, они… а, ладно! — Маклин вздрогнул, припомнив странное ощущение беспомощности, и эхо яростного воя. То ли сон, то ли воображение разыгралось. Да, он слишком резко выпрямился, посидев на корточках.

— Секретничаете о делах? Вижу, вижу! — Ворчун Боб победоносно улыбнулся. Кружка его почти опустела. Он хлопнул по груди констебля Макбрайда. — С тебя десятка, парень. Я говорил, что инспектор явится последним, а проштрафится первым!

— Это еще что? — озабоченно нахмурилась Эмма.

Маклин со вздохом полез за бумажником. Он все равно собирался заплатить за следующий круг. Надо сказать, мог себе позволить.

— В пабе разговоры о работе запрещены под угрозой штрафа. Старая традиция, с тех пор как Боб был еще патрульным констеблем, а это где-то между Первой и Второй мировой, так, Боб? — Вытащив двадцатифунтовую бумажку, он, не слушая протестов Боба, шлепнул ею о стол. — Стюарт, окажи нам честь, а?

— Что? Почему я?

— Потому что ты младший.

Констебль Макбрайд, поворчав, выдвинулся из уютного уголка, сгреб деньги и направился к стойке.

— И смотри, чтоб на этот раз пиво было приличное!

* * *

Прошло немало времени, пока инспектор Маклин помахал вслед такси, набитому подвыпившими констеблями и экспертами.

Большой Энди ушел раньше, вернулся домой к жене и детям. Ворчун Боб вызвался проводить Маклина до дома и, судя по его состоянию, собрался заночевать в гостевой спальне. Не в первый раз, да и миссис Боб его не ждала — ушла много лет назад.

— Славная девочка эта Эмма, тебе не кажется?

— А тебе не кажется, что ты староват, чтобы снова попадаться на крючок? — саркастически заметил Маклин и получил дружеский тумак в бок.

— Да не мне, чудак! Я о тебе забочусь.

— Знаю, Боб, и согласен — она славная. Музыкальный вкус странноват, но это мелочь. Ты о ней что-нибудь знаешь?

— Только то, что она перевелась к нам несколько месяцев назад. Из Абер-р-р-рдина. — Ворчун Боб снова раскатил устрашающее абердинское «р».

— Да, это ты уже говорил.

— А больше нечего. Криминалисты ею довольны, так что, надо полагать, дело она знает. Да и приятно видеть в лаборатории милое личико вместо обычных кислых рож.

Они помолчали, шагая по тротуару в ногу, как старый сержант и его напарник-констебль на ночном обходе. Стало прохладно, в темном небе над головами светился оранжевый отблеск: звезд в наше время не видно, слишком загрязнен воздух. Ворчун Боб вдруг остановился на полушаге.

— Говорят, твоя бабушка умерла, Тони. Сочувствую. Великая была женщина.

— Спасибо, Боб. Знаешь, мне все не верится, что ее нет. Вроде бы надо одеться в черное и рвать на себе волосы. Временами полагалось бы еще рыдать и скрежетать зубами. А мне, странное дело, скорее полегчало. Она так долго пробыла в коме…

— Ты прав. На самом деле, так лучше.

Они свернули на улицу, где жил Маклин.

— Я сегодня встречался с юристом. Она оставила мне все. Кругленькую сумму.

— Тони, уж не собрался ли ты бросить службу?

До сих пор эта мысль даже не приходила ему в голову, но Маклин добрых пять секунд обдумывал ответ.

— Нет, что ты, Боб! Чем бы я стал заниматься? К тому же, если я уйду, кто будет прикрывать тебя, когда ты целый день проведешь за газетой?

Они подошли к парадной двери, и Маклин отметил, что обломок плитки, не дающий замку защелкнуться, лежит на прежнем месте.

— Боб, ты до дому доберешься или останешься у меня?

— Нет, пройдусь, подышу воздухом. Протрезвею.

— Ну, тогда спокойной ночи.

Ворчун Боб помахал на прощанье и пошел по улице. Маклин гадал, далеко ли он уйдет, прежде чем решится взять такси.

17

«Охранные системы Пенстеммин» занимали большой участок на берегу реки Форт, между Литом и Тринити. Само здание было современное, безликого складского типа. Там вполне мог бы размещаться магазин строительных товаров или колл-центр… Впрочем, их обычно не огораживают колючей проволокой и не снабжают множеством камер наблюдения. Стены, выкрашенные темно-серым, напоминали борта военного корабля, а под карнизом широкой плоской крыши вокруг всего здания тянулась широкая лента затемненного стекла. На ближайшем углу, за вертикальной полосой того же затемненного стекла скрывался вход и вестибюль.

Констебль Макбрайд припарковал служебную машину на единственном месте, помеченном: «Для посетителей». Белый «воксхолл вектра» выглядел нелепо рядом со сверкающими «БМВ» и «мерседесами»-внедорожниками.

Директор компании ездил на работу в новехоньком «феррари».

— Похоже, мы ошиблись с выбором профессии, — бросил Маклин, проходя с констеблем по стоянке и радуясь прохладному утреннему бризу с залива.

Макбрайд был бледен, перебрал накануне. Текила, которую он пил наперегонки с констеблем Кидд, наверняка лишила его нескольких миллионов нервных клеток. Констебль не сразу понял шутку, но, заметив коллекцию дорогих машин, отозвался:

— Не думал, что вы фанатик автомобилей, сэр. По слухам, у вас ведь даже своей машины нет.

Маклин хотел спросить, по каким это слухам, но передумал. Бывает, у человека за спиной говорят вещи и похуже.

— Машины нет, но это не значит, что я в них не разбираюсь.

Их уже проверили на въезде за проволочное ограждение, однако на входе снова пришлось удостоверить свои личности через интерком с системой наблюдения. В вестибюле их встретила стильно одетая девица с агрессивно короткой стрижкой, в очках с тяжелой прямоугольной оправой, такой узкой, что мир, верно, виделся ей как сквозь щель почтового ящика.

— Детектив-констебль Макбрайд? — Она протянула руку Маклину.

— Нет, я — инспектор Маклин. Вот мой коллега Макбрайд.

— Простите. Кортни Рейн, — представилась девушка и через ряд запирающихся дверей провела посетителей в глубину здания. Оно походило на огромную пещеру, под крышей высоко над головой виднелась сеть опорных балок. Мощные промышленные кондиционеры гнали ледяной воздух. По спине Маклина пробежал озноб.

Офисные перегородки разделяли пространство на небольшие квадратные отсеки, в каждом из которых находилось около десятка человек. Сотрудники в наушниках сидели за экранами компьютеров и безостановочно говорили в микрофоны, зависшие у губ, словно назойливые осы. Равномерный гул голосов рассекался редкими движениями: руководители групп перебегали от одного рабочего места к другому.

— Наш центр отслеживает более двадцати тысяч охранных систем по всему центральному региону, — сообщила мисс Рейн. Маклин решил, что она наверняка «мисс», даже если замужем.

— Не знал, что «Пенстеммин» — такая крупная организация.

— Видите ли, не все системы — «Пенстеммин». Мы ведем наблюдение для двух десятков мелких компаний. Блоки в дальнем конце зала работают по объектам полицейского управления Стратклайда, а эти два блока мониторят все охранные системы в Лотиане и Скоттиш-Бордерс.

— Блоки?

— Мы так называем рабочие группы, инспектор. Не спрашивайте почему — представления не имею.

Мисс Рейн провела полицейских через зал по широкому проходу, разграничившему охранные системы двух крупных городов Шотландии — так некогда эти города разделяла старинная вражда. При появлении девицы в строгом костюме мучнистолицые сотрудники дружно пригибали головы, изображая бурную деятельность, даже если не были заняты. Похоже, работа здесь была не в радость. Маклин задумался, как часто сменяются сотрудники, многие ли уходят обиженными и уносят с собой конфиденциальную информацию.

От дальней стены зала начинался лестничный пролет, ведущий на длинную галерею. За ней шел ряд застекленных кабинетов, каждый из которых, по всей видимости, занимал один из владельцев шикарных автомобилей на стоянке. Бедолаги с нижнего этажа, скорей всего, добирались до работы автобусом или парковались на улицах за оградой.

Путь к лестнице шел через все здание, а теперь посетители двигались по галерее в обратном направлении. Маклин подозревал, что существует более короткий путь от вестибюля к кабинетам, но мисс Рейн зачем-то решила показать им большой зал. Возможно, хотела поразить профессионализмом сотрудников полиции, но, если так, замысел провалился. Маклин, еще не задав ни одного опроса, чувствовал, что устал от «Охранных систем Пенстеммина».

В стене матового стекла на углу здания виднелась большая стеклянная дверь. Мисс Рейн постучала и тут же толкнула створку, возвестив о приходе посетителей.

— Дуг? Со мной инспектор Маклин из полицейского управления Лотиана и Скоттиш-Бордерс. Помните, констебль звонил?

Маклин переступил порог. Мужчина, к которому обращалась мисс Рейн, поднялся из-за громадного стола и начал путь через обширный кабинет. Слово «блок» здесь не годилось — наполнить этот аквариум водой, и здесь можно держать десяток китов.

— Дуг Фейрбэрн. Рад с вами познакомиться, инспектор, констебль.

Не человек, а сплошная улыбка — блеск белых зубов на загорелом лице. Одет в просторную рубашку с крупными золотыми запонками на манжетах, галстук повязан аккуратно. Пиджак остался на спинке стула, но костюмные брюки, сшитые дорогим портным, удачно скрывали зарождающееся брюшко.

— Мистер Фейрбэрн… — Взяв протянутую руку, Маклин оценил твердость пожатия. Фейрбэрн излучал уверенность в себе. Или высокомерие — пока трудно сказать. — Это ваш «феррари» на стоянке?

— «Спайдер». Вы любитель машин, инспектор?

— Мальчишкой мотался в Нокхилл смотреть гонки. Теперь времени не хватает.

— Для Нокхилла моя красавица слишком мощная. На соревнования приходится ездить гораздо южнее. В прошлом году обкатывал трассу в Нюрбургринге. Присаживайтесь. — Фейрбэрн указал на низкий кожаный диван и серые кресла, сконструированные в минималистском стиле. — Чем могу служить, инспектор?

Чаю с печеньем не предложил. Слишком занят разговором о себе.

— Я расследую серию профессиональных ограблений. Не то что обычные «взломай дверь и хватай, что подвернулось». На данный момент мы установили лишь зыбкую связь между преступлениями. В трех домах, подвергшихся ограблению, имелась система «Пенстеммин». И каждый раз сигнализацию уверенно обходили.

— Кортни, принесите отчет, пожалуйста. — Фейрбэрн кивнул деловитой девице, оставшейся стоять у двери. Та вышла и почти сразу вернулась с толстой папкой. — Полагаю, это по поводу недавнего ограбления в доме миссис Дуглас. Согласен, весьма прискорбное происшествие, но я провел полный анализ системы и не нашел ни намека на то, что работа сигнализации была нарушена.

— Ваша система записывает, когда включают сигнализацию? — спросил Макбрайд, достал блокнот и приготовился делать заметки.

— Да, констебль. У мистера Дугласа установлена система высшего класса. — Фейрбэрн раскрыл папку и просмотрел листы распечаток. — Наш компьютер зафиксировал подключение сигнализации в половине одиннадцатого утра того числа, о котором идет речь. Отключена без четверти три того же дня. Диспетчер за это время отметил несколько всплесков напряжения, но это обычное дело. Городская сеть славится сбоями.

— Кто-нибудь мог обойти систему? К примеру, перезагрузить файл диспетчерского контроля?

— Технически такое, пожалуй, возможно. Но для этого необходимо работать непосредственно с центральным сервером, а он у нас установлен за стальной дверью в подвале. Так что пришлось бы сперва проникнуть туда, а это, уверяю вас, не просто. И надо знать систему изнутри, плюс последний пароль. И даже в этом случае остались бы следы. Систему тестировали лучшие специалисты в этой области. Она практически непроницаема.

— Значит, если систему обошли, это сделал кто-то из своих? — уточнил Маклин, наслаждаясь паникой, мелькнувшей на лице Фейрбэрна.

— Не может быть! Наши сотрудники проходят строжайшую проверку. И никто не имеет допуска ко всем частям системы. Мы весьма гордимся нашей профессиональной этикой.

— Не сомневаюсь в этом, сэр. Не скажете ли, кто устанавливал систему мистеру Дугласу?

Фейрбэрн, утратив самоуверенность, нервно пролистал документы в папке.

— Карпентер, — наконец сообщил он. — Джефф Карпентер. Один из лучших наших наладчиков. Кортни, узнайте, пожалуйста, не на вызове ли сейчас Джефф. Если нет, попросите его зайти.

Мисс Рейн снова исчезла из кабинета. Из-за приоткрытой двери послышался приглушенный телефонный разговор.

— Я полагаю, вы захотите с ним поговорить, — пояснил Фейрбэрн.

— Не помешает, — согласился Маклин, не сводя с собеседника упорного взгляда. — По словам мисс Рейн, из вашего центра ведется наблюдение еще за несколькими охранными системами. Можно получить их список?

— Это конфиденциальная информация, инспектор. — Фейрбэрн помедлил, играя пальцами куда менее искусно, чем это проделывал Ворчун Боб. Наконец он вытер ладони о дорогие шелковые брюки. — Но вы, надо думать, вправе ее получить. Как-никак, мы тесно сотрудничаем с полицией всей Шотландии.

— Я облегчу вам решение. Вам что-то говорят названия: «Секьюрихоум», «Лотиан Аларм» и «Сабсисто Раптор»?

— Я… гм, да, инспектор, — встревоженно отозвался Фейрбэрн. — Мы мониторим системы этих трех компаний, установленные в Эдинбурге.

— Давно ли вы с ними сотрудничаете? — Констебль Макбрайд перелистнул страницу блокнота и лизнул кончик карандаша. Маклин решил, что парень насмотрелся полицейских сериалов, но эффект получился забавный.

— Гм, позвольте сообразить. Собственно, «Лотиан» мы закупили всего два месяца назад, но отслеживаем работу их систем уже пять лет. «Секьюрихоум» прибегает к нашим услугам с прошлого года, «Сабсисто Раптор» — полтора года. Если хотите, я разыщу точные даты. Как я понял, с ними произошли инциденты того же рода?

— Именно так, мистер Фейрбэрн.

— Надеюсь, вы не намекаете…

— Я ни на что не намекаю. Просто расследую одну из версий. Вряд ли ваша компания систематически выдает сведения о клиентах. Это было бы глупостью. Но где-то в вашей системе есть утечка, и я намерен ее отыскать.

— Конечно, инспектор, это ваша обязанность. Но, поймите, для нас репутация — это все. Если разойдется слух, что наши системы не срабатывают, мы разоримся.

— Видите ли, мистер Фейрбэрн, я тоже в этом не заинтересован. Компании, подобные вашим, в целом облегчают нам работу. Но я должен поймать того, кто этим занимается.

* * *

— Я что-то упускаю из виду, констебль.

— Сэр?

— Что-то бросающееся в глаза, что-то, что должен был увидеть с самого начала.

— Ну, Фейрбэрн наверняка о чем-то умалчивает.

— Что? Нет, я не о нем. Я думал о погибшей девушке.

Они возвращались в участок и сейчас ехали по Лит-Уок. Вдали от побережья, на улице, застроенной высокими домами, жара в машине быстро стала невыносимой. Маклин открыл окно, но двигались они так медленно, что ветра не чувствовалось — где-то впереди образовалась пробка.

— Сверни здесь налево, — распорядился Маклин, указав на узкую боковую улочку.

— Но к участку прямо, сэр.

— Я пока туда не собираюсь. Хочу еще раз заглянуть в подвал.

— В Сайтхилле?

— Мы попадем туда куда быстрее, если ты не будешь задавать глупых вопросов.

— Да, сэр. Прошу прощения, сэр.

Макбрайд вывел машину на полосу для автобусов, прополз еще немного вперед и свернул. Маклин раскаивался, что огрызнулся на парня, и сам не понимал, отчего у него испортилось настроение.

— Что нам известно о погибшей девушке?

— М-м, о чем вы, сэр?

— Ну, подумай сам. Она была молода, бедна, одета в лучший наряд. Куда она собиралась перед убийством?

— На вечеринку?

— Запомни эту мысль. Вечеринка. Теперь, предположим, вечеринка проходила в том самом доме, где ее нашли. Что это значит?

— Что хозяин Фарквар-хауса знал об убийстве, — предположил констебль, сосредоточенно ведя машину по запутанным улочкам у дворца Холируд.

— Нам известно имя владельца?

— Особняк принадлежал банку Фарквар. По документам дом приобрели в тысяча девятьсот двадцатом году, но полтора года назад активы банка Фарквар перешли Восточному финансовому банку, который и стал новым владельцем Фарквар-хауса.

— Так, давай сформулируем вопрос по-другому. Кто проживал в доме? Если на то пошло, кто был владельцем банка Фарквар до продажи?

— Точно не знаю, сэр. Некто по имени Фарквар?

Маклин вздохнул. Он явно что-то упустил.

— Надо связаться с Восточным финансовым банком. Наверняка кто-то из сотрудников банка Фарквар перешел к ним или сохранились списки прежних сотрудников. Попробуй устроить встречу, когда вернемся в участок.

— Возвращаемся сейчас, сэр?

— Нет. Я хочу еще раз осмотреть дом. Рано или поздно придется разрешить Макаллистеру продолжить работы. Знаю, эксперты там все вымели подчистую, но еще раз взглянуть не помешает.

* * *

Их встретило пустое здание и запертые вагончики. Окна первого этажа забили толстыми листами фанеры, входную дверь закрыли на висячий замок. Маклин велел констеблю позвонить насчет ключей, а сам занялся обходом здания.

Декоративная башенка располагалась сзади — необычно для зданий такого типа. По количеству упавшей черепицы и отслоившейся штукатурки Маклин догадался, что в доме много лет никто не жил. Колючие плети дикой ежевики взбирались по отсыревшим стенам к выбитым окнам второго этажа, а на бывшем газоне пробивались немаленькие уже проростки платанов. Участок был отгорожен высокой стеной, утыканной по гребню осколками стекла. Протоптанная тропинка вела к небольшой арке ворот. Сгнившая деревянная створка отвалилась и заросла травой, отверстие недавно заколотили широкими досками. Томми Макаллистер, в отличие от банка Фарквар, не привечал местных алкоголиков и вандалов.

Через десять минут приехала с ключами девушка-констебль, охранявшая здание в ночь, когда обнаружили тело.

— Вы скоро здесь закончите, сэр? Макаллистер звонит три раза на дню, уши мне прожужжал, что платит рабочим за простой. — Она открыла замок и спрятала ключи в карман.

— Я помню об этом, констебль, но веду следствие не ради удобств Макаллистера.

— Да, понятно, сэр, но вам-то не приходится его выслушивать.

— Если будет еще жаловаться, направьте его ко мне, — посоветовал Маклин.

— Так и сделаю, сэр. А вы, как закончите, закройте здесь сами.

Констебль направилась к своей машине. Маклин покачал головой и вошел в старое здание, жалея, что так и не спросил, как зовут девушку.

Полиция отгородила вход в подвал лентой, однако, спустившись вниз, Маклин с уверенностью определил, что здесь кто-то побывал и навел порядок. Штукатурку вокруг пролома в стене вымели, оставив чистый каменный пол. Возможно, криминалисты прибрались после себя, но на памяти инспектора такого еще не бывало.

Достав фонарик, Маклин шагнул сквозь узкий пролом. Без несчастного истерзанного тела помещение выглядело совсем по-другому. В гладко оштукатуренной стене на равных расстояниях друг от друга открывались аккуратные ниши. Он заглянул в каждую по очереди, не ожидая что-нибудь найти. Простые углубления, образованные кирпичами, вынутыми из кладки стен. Под каждой нишей лежала горка штукатурки и щепок.

— Ее здесь нашли? — Макбрайд остановился у входа и загородил собой свет подвальной лампочки.

Маклин вспомнил, что констебль еще не бывал на месте преступления.

— Здесь, констебль. Входи, осматривайся. Расскажешь мне, что видишь.

Фонарь Макбрайда был мощнее. Возможно, из стандартного снаряжения служебной машины, хотя вряд ли. Констебль медленно прошелся вдоль стен, освещая лучом потолок, пол и четыре отверстия, оставленных забитыми в него гвоздями. В последнюю очередь он осмотрел стены, провел рукой по штукатурке.

— Штукатурить круглую комнату — кошмарная работа, сэр, — заметил он. — Здесь потрудился умелый работник.

Маклин уставился на юношу. Потом опять оглянулся на ниши и арку двери, замурованной, чтобы скрыть ужасное преступление. Какой же он был дурак!

— Вот оно!

— Что — оно?

— Скрыть ниши, замуровать дверь — для этого нужен был строитель.

— Да, конечно.

— А версия ритуального убийства предполагает людей образованных. И богатых, если они собирались на вечеринку в таком месте.

— И что из этого?

— Видишь ли, шестьдесят лет назад богатые люди ремонтными работами не занимались. Они бы не отличили мастерка штукатура от кирки.

— Не понимаю…

— Подумай, констебль. Органы были скрыты в нишах — значит, штукатурили уже после убийства. Преступникам пришлось нанять человека, который завершил отделку. А тот человек не мог не увидеть, что здесь находилось. Каким образом убийцы помешали ему проболтаться об увиденном?

— Убили сразу после окончания работы?

— Именно. Его никак не могли оставить в живых.

— Но что это меняет? Ну, штукатура убили, и что? Спрятали его тело?

— Ты кое о чем забываешь, констебль. Поиск девушки невозможен, потому что мы ничего о ней не знаем. Она могла быть приезжей, иностранкой — все, что угодно. А профессия человека, заделавшего эти ниши, известна. Возможно, он был из местных.

— А если он был одним из шестерых?

Маклин запнулся, сраженный беспощадной логикой Макбрайда, но тут же вспомнил предметы, найденные в нишах: золотые запонки, серебряный портсигар, шкатулка-нэцке, коробочка для пилюль, галстучная булавка… Только очки могли бы принадлежать рабочему сороковых годов, да и то вряд ли.

— Возможно, — признал он, — но, по-моему, маловероятно. И пока нам больше не за что уцепиться. Придется перебрать газеты за двадцать лет, но где-то должно найтись известие о пропавшем штукатуре. Найдем его и узнаем, на кого он работал.

18

— Мистер Маклин, одну минутку, у меня для вас посылка.

Маклин остановился перед лестницей, стараясь не вдыхать запах кошачьей мочи. Старая миссис Маккатчен, должно быть, поджидала его, сидя в прихожей. Оставив дверь открытой, старушка скрылась в глубине своей квартиры. В щель тут же высунулся тощий черный кот и принюхался. На минуту Маклину померещилось, что миссис Маккатчен — ведьма и превратилась в кошку. Может, у нее в обычае бродить ночами по ньюингтонским улицам, заглядывая в окна, подсматривая, кто чем живет? Тогда понятно, почему ей всегда обо всех известно.

— Слышала о вашей бабушке. Примите мои соболезнования. Хорошая была женщина. — Миссис Маккатчен вернулась с большим пакетом в морщинистой дрожащей руке. Кот отирался под ногами, угрожая опрокинуть хозяйку. Версия не подтвердилась!

— Спасибо, очень любезно с вашей стороны. — Маклин перехватил пакет, пока старуха не уронила.

— Знаете, я и не думала, что она прожила такую полную жизнь. Вот так потерять сына, и… — Миссис Маккатчен встретилась с ним глазами и потупила взгляд. — Ох, извините. Конечно, он ведь, должно быть, ваш отец.

— Прошу вас не беспокойтесь, — сказал Маклин. — Как-никак, это дело давнее. Но откуда же вы узнали?

— Так ведь в газете писали. — Она снова скрылась в квартире и тут же вернулась с дневным выпуском газеты «Скотсмен». — Вот, оставьте себе, я уже прочитала.

Маклин снова поблагодарил и поднялся по винтовой лестнице к себе на верхний этаж. Автоответчик высветил большую красную двойку. Маклин нажал кнопку перемотки, отложил пакет и газету.

— Привет, Тони, это Фил. Оставь дома наручники и давай встретимся в пабе в восемь. Джен проболталась, что ты носишь женское платье, — хочу услышать все подробности.

Машинка пискнула и включила второе сообщение.

— Инспектор Маклин? Это Джонас Карстайрс. Подтверждаю, что похороны состоятся в полдень, в понедельник. Я заказал машину, за вами заедут в одиннадцать. Позвоните, если вам понадобится что-то еще. Мой мобильный и домашний номера у вас есть. Да, и к выходным вы должны получить посылку. Там копии юридических документов и прочих бумаг относительно имущества вашей бабушки. Возможно, вы захотите их просмотреть. Подробности обсудим потом.

На пакете стоял штамп юридической фирмы «Карстайрс и Веддел». Маклин вытащил из конверта толстую пачку бумаг, сохранивших запах копировальной машины. На верхнем листе изящным почерком надписано: «Последние распоряжения и завещание». Он собрался читать, когда ответчик снова пискнул.

— Умоляю, помоги мне. Найди меня. Спаси меня. Умоляю!

У него по спине пробежали мурашки. Говорила молодая женщина, может быть девушка. Выговор непривычный. Шотландский, западного побережья, но не эдинбургский. Маклин взглянул на автоответчик. Экран по-прежнему высвечивал «2». Два сообщения. Он заново перемотал кассету, нетерпеливо прослушал бодрый голос Фила, затем Джонаса Карстайрса. Затем — ничего. Машинка щелкнула и встала. Он еще дважды перемотал и выслушал сообщения. Всего два. Маклин прошел в кабинет, нашел в ящике стола старый диктофон, потом еще десять минут искал к нему батарейки. Вставил в аппарат кассету автоответчика и проиграл с самого начала. Вот постоянное сообщение, который наговорил он сам, — неужели его голос звучит так уныло и тускло? Затем короткая пауза перед сообщением Фила. Еще пауза — и Джонас. Несколько старых сообщений, еще не затертых новыми, но они не напоминают того, что он слышал. Или ему показалось, что слышал. А дальше молчание. Он подождал еще немного, перемотал кассету вперед. Диктофон воспроизведет все записи, хотя и на большой скорости. Он расслышит голос девушки. Но услышал он только паузу, а затем растянувшиеся на несколько минут старые-старые сообщения. И тишина.

Шутки воображения? Если это галлюцинация, то очень странная. Лента в тишине докрутилась до конца. Маклин вытащил ее, перевернул на обратную сторону, нажал кнопку воспроизведения.

«Привет, вы позвонили Тони и Кристи. Мы так заняты борьбой с преступниками и злодеями, что сейчас не можем ответить. Оставьте сообщение после гудка».

Маклин медленно опустился на колени — мышцы ног отказались выдерживать тяжесть тела. Он смутно сознавал обстановку комнат, но все было темно и смутно. Ее голос. Сколько же лет он не слышал ее голоса! Этого последнего, рокового, обманчивого «До встречи!». А голос все время был здесь, записанный дурацкой машинкой. Маклин машинально включил перемотку и прослушал сообщение заново. Девичий голос звучал в пустой квартире, и на минуту инспектору почудилось, что все звуки города растаяли вдали. Он огляделся: те же старые картины на стенах, вытертый коврик, покрывающий светлые половицы, узкий столик для телефона у двери, на нем ключи. Столик они купили в антикварном магазинчике в Даддингстоне. Фил подсмеивался над ними, говорил, что они «вьют гнездышко». Как мало переменилось в квартире после смерти Кристи! Она ушла так внезапно, что забыла унести с собой голос.

Звонок в дверь вырвал Маклина из меланхолических воспоминаний. Сначала инспектор решил не отвечать, сделать вид, что его нет дома. Мог бы провести вечер, слушая голос Кристи и веря, что она вернется. Но он понимал, что так не бывает. Он видел труп на столе. Видел, как гроб уезжает за последнюю дверь.

Он нажал кнопку интеркома.

— Кто там?

В гости к приятелю явился Фил. Маклин открыл ему, подумав при этом, что студенты снизу, как видно, перестали подпирать створку кирпичом. На лестнице послышался топот нескольких пар ног: похоже, Фил пришел с Рейчел. Что бы это значило? Старый приятель всегда навещал Маклина один.

Фил, Рейчел и Дженни ввалились в квартиру, смеясь какой-то шутке, прозвучавшей по пути наверх. Смех слишком быстро замер.

— Господи, Тони, ты будто призрака увидел!

Фил шагнул в прихожую как домой, а обе женщины нерешительно переминались в дверях. На минуту Маклину стало досадно, захотелось остаться наедине со своим горем, но он тут же обозвал себя идиотом. Кристи больше нет, он давно с этим смирился. Просто слишком неожиданно услышал ее голос.

— Простите, застали в неудачную минуту. Входите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Берите пример с Фила. — Он сунул диктофон в карман и пригласил их в гостиную, соображая, все ли там прибрано. Маклин не помнил, когда заходил туда в последний раз. — Кто-нибудь хочет выпить?

* * *

Странно было видеть у себя женщин. К сомнительному обществу Ворчуна Боба после возлияний в честь окончания следствия он привык, и Фил к нему заглядывал, когда, порвав с очередной студенточкой, искал утешения в бутылке солодового виски. Маклин уже забыл, когда в последний раз принимал гостей. Ему нравилась одинокая жизнь, общаться он предпочитал в пабах. Вот почему на кухне у него трудно было найти что-нибудь съедобное. Он откопал большой пакет жареного арахиса, но срок годности у него истек, а пакет подозрительно вздулся, словно живот мертвеца.

— Что с тобой, Тони? Похоже, ты от нас прячешься, — заявил Фил.

— Просто искал что подать к столу… — Маклин открыл кухонный шкаф, будто в подтверждение своих слов.

— Тони, это я, помнишь? Твой бывший сосед. Может, ты легко одурачишь вашего психолога, но я-то давно тебя знаю. Что случилось? Это из-за бабушки?

Маклин оглянулся на пакет с документами, оставшийся на кухонном столе вместе с протоколами ограблений и папкой с делом убитой девушки. Вот почему он не любил гостей. Никогда не знаешь, на что они наткнутся у тебя дома.

— Нет, Фил. Бабушку я потерял полтора года назад. Хватило времени с этим примириться.

— Так что тебя гложет?

— Нашел вот это, как раз перед вашим приходом.

Маклин достал из кармана диктофон, поставил на стойку и включил. Фил резко побледнел.

— Ох, Тони, прости… — Он тяжело опустился на стул. — Помню это сообщение. Ему, наверно, лет десять. Как же это?

Маклин начал объяснять и только тогда вспомнил странное послание, заставившее его переслушать ленту автоответчика. Тот голос ему, наверное, почудился, но теперь, слившись со словами Кристи, превратился в мольбу о спасении из далекого прошлого. Маклин вздрогнул.

— Похоже, тебе не помешает компания, дружище. — Фил взял подозрительный пакет с орешками, потыкал пальцем и уронил в пустое мусорное ведро. — Мы с Рейчел решили помочь тебе расправиться с разросшейся коллекцией вин, но для этого нужна пицца.

— У вас с Рейчел серьезно?

— Не знаю. Может быть. Я ведь не молодею. А она продержалась со мной куда дольше других.

Фил пошаркал ногой, сунул руки в карманы — изобразил застенчивого школьника. Маклин невольно хмыкнул и наконец расслабился. В ту же секунду в гостиной раздалась музыка: «Блю Найл» завопил «Голливуд под дождем». Потом громкость убавили, но звук все еще резал уши. Маклин метнулся в гостиную, чтобы попросить девушек сделать потише, но сразу вспомнил, сколько раз ему не давали спать студенты снизу. Сейчас, вечером пятницы, все, кроме миссис Маккатчен, наслаждаются жизнью, а старуха глуха как пробка. С какой стати ему соблюдать тишину?

Рейчел примостилась на краешке дивана и, кажется, чувствовала себя неловко. Она просияла, когда в комнату, следом за Маклином, вошел Фил. Дженни присела на корточки у ряда полок, перебирая коллекцию пластинок. За громом музыки она не заметила возвращения мужчин.

— Тони — безнадежный холостяк, в его хозяйстве еды не сыскать, только выпивка, — заявил Фил, перекрикивая музыку. — Так что закажем пиццу.

— А в паб мы не пойдем? — удивилась Джен и, дотянувшись до стереоустановки, убрала звук. — Простите, я позволила себе… я… — Она порозовела.

— Ничего, — успокоил Маклин, — их надо иногда проигрывать, чтобы музыка не вылиняла.

— Я думала, проигрывателей уже ни у кого не осталось. А сколько пластинок! Должно быть, стоят целое состояние.

— Это не проигрыватель, Джен, — поправил Фил. — Это стереосистема «Линн Сондек», которая стоит чуть больше чем валовой национальный продукт небольшой африканской страны. Должно быть, Тони к тебе очень неравнодушен. Мне бы он руки оторвал, посмей я к ней прикоснуться.

— Брось, Фил. Я знал, что, стоит мне выйти, ты запускаешь свою старую пластинку с Элисон Мойе.

— Элисон Мойе? Обижаете, инспектор Маклин! Я вызываю вас на дуэль, сэр!

— Оружие обычное?

— Конечно.

— Тогда вызов принят. — Маклин улыбнулся, взглянув на озадаченных женщин. Фил на минуту скрылся и вернулся с двумя заскорузлыми мочалками из ванной.

— Вы это что, серьезно? — спросила Рейчел. На заднем плане приглушенный голос Нейла Бьюкенена запел «Останься»: мрачные интонации контрастировали с набирающим силу весельем.

— Конечно, миледи! Задета моя честь, и я должен смыть оскорбление.

Фил вышел в прихожую, Маклин за ним.

— Эй, вы что затеяли? — поинтересовалась Дженни, когда они скатали ковер и убрали его в угол длинной узкой прихожей.

— Дуэль на губках. Так мы решали споры студентами.

— Глупые мальчишки! — Дженни закатила глаза, вручила им оружие и отступила на безопасное расстояние.

* * *

К прибытию разносчика пиццы разгром ликвидировали. Маклин не знал, кто остался победителем, но так хорошо ему давно уже не бывало. Циник-детектив в нем понимал, что Фил затеял все это нарочно. Приятель обычно приходил один. Друзья пили солодовый виски под грустную музыку, вспоминали ушедшую молодость и жаловались друг другу на жизнь.

Прихватив с собой сестер, Фил превратил визит в своего рода поминки по Эстер Маклин — причем такие, которые покойная бы от души одобрила. А вот что бы она сказала о Дженни, Маклин не знал. Дженни Спирс была заметно старше сестры, примерно его ровесница. Она сменила старинный наряд на удобные джинсы и простую белую блузку. Без помады, тоже входившей в рабочий дресс-код, Дженни выглядела привлекательной, хотя и чуточку потерявшей лоск. Маклин не заметил этого при первой встрече. Возможно, потому, что освещение в «Ньюингтон-армз» никого не красило, а еще вероятнее — потому что мысли были заняты выпотрошенными трупами.

— О чем задумались? — Предмет его размышлений выхватила из коробки еще один кусок пиццы. Фил с Рейчел увлеклись обсуждением какого-то фильма.

— А? Ох, извините, ушел в свои мысли.

— Вижу. Вы не часто из них выныриваете, да? Так где вы побывали, инспектор? — Официальное обращение прозвучало шутливо, но все равно задело. Даже здесь, с вином, пиццей и хорошей компанией, работа не оставляла его в покое.

— Гадаю, сделает ли ваша сестра из моего друга порядочного человека.

— Сомневаюсь. Она оказывает на людей дурное влияние.

— Думаете, стоит предупредить Фила?

— Боюсь, уже поздно.

— А вас не беспокоит, что Рейчел подцепила мужчину намного старше себя?

— Нет, она всегда питала слабость к друзьям старшего брата, а Эрик, пожалуй, старше вас.

— У вас большой разрыв в возрасте?

— Рейчел родилась, можно сказать, по счастливой случайности. Когда она появилась на свет, мне было десять, а Эрику — четырнадцать. А как насчет тебя, Тони? Ты где-то прячешь старшего брата?

— Насколько я знаю, нет. Бабушка наверняка предупредила бы меня, если бы где-то таились еще Маклины.

— Ох, прости, какая я бестактная! Фил говорил, что она… скончалась. — Дженни в смущении выпрямилась и сжала руки на коленях.

— Ничего подобного. Мне легче говорить о ней, чем обходить эту тему. У нее полтора года назад случился удар, и после него она уже не выходила из комы. В сущности, умерла больше года назад, только я не мог ее похоронить и жить дальше.

— Но ты ее любил?

— Родители погибли, когда мне было четыре года. Не помню, чтобы бабушка хоть раз пожаловалась, что ей тяжело меня растить. А ведь она потеряла единственного сына. Она всегда была рядом, даже когда…

В прихожей громко зазвонил телефон. Маклин хотел было дождаться, пока включится автоответчик, но сообразил, что вынул кассету, и ему тотчас вспомнилось все остальное.

— Прости, я лучше возьму трубку. Может, это по работе звонят.

Подходя к телефону, Маклин посмотрел на часы. Двенадцатый час — куда подевался вечер?

— Маклин. — Он постарался не выдать раздражения. В такой час ему могли звонить только по одной причине.

— Ты пьян, что ли? — гнусавый голос Дагвида в трубке звучал еще противнее.

Маклин припомнил, сколько выпил: полбутылки вина за три с лишним часа. Причем закусывал, что для него необычно.

— Нет, сэр.

— Хорошо. Я послал к тебе машину. Она вот-вот прибудет.

Наколдовал — в тот же момент задребезжал дверной звонок.

— В чем дело, сэр? Так важно, что нельзя было отложить до утра?

Маклин, еще не договорив, понял, что вопрос глуп. Может, он все же немного пьян.

— Еще одно убийство, Маклин. Для тебя это достаточно важно?

19

Констебль Кидд молчала, пока везла его по городу. Маклин заподозрил, что ее тоже вызвали в неслужебное время. Он хотел выспросить, чего недоговорил Дагвид, но девушка кипела от злости, и он предпочел не подставляться.

Как выяснилось, место назначения находилось всего в нескольких минутах езды от дома инспектора. Патрульные машины мигали голубыми маячками на брусчатке Королевской Мили, напротив собора Святого Эгидия. Полицейские оттесняли припозднившихся любопытных. Констебль затормозила посреди отгороженного участка улицы, и Маклин прошел к фургону автолаборатории, стоявшему на тротуаре. Фургон подогнали задом к узкому проулку между двумя магазинными витринами. Тусклые фонари освещали ряд мусорных баков, задвинутых за чугунную решетку с воротами. К подъезду вели каменные ступени.

— Где старший инспектор Дагвид? — спросил Маклин, предъявляя удостоверение констеблю, разматывавшему бело-голубую ленту.

— Понятия не имею, сэр. Здесь я его не видел. Эксперты и врач наверху. — Полицейский указал на пятиэтажное здание.

«Чудесно! — подумал Маклин. — Очень похоже на Дагвида — поднять всех в нерабочее время по срочному вызову, а самому не оторвать задницу от дивана».

Он сердито двинулся по переулку.

— Эй, ты куда это намылился? — окликнул инспектора громкий женский голос.

У фургона стоял кто-то в белом комбинезоне. Маклин пригляделся и узнал мисс-а-не-миссис Эмму Бэйард.

— О господи! — охнула она. — Простите, сэр, я не хотела…

— Ничего страшного. Осмотр места преступления еще не завершен? — Глупо, с его стороны, надо было спросить, прежде чем ломиться внутрь.

— Наденьте комбинезон и перчатки, сэр. Ребята не обрадуются, если им придется собирать у всех образцы одежды, чтобы исключить привнесенные загрязнения.

Она достала из фургона белый пакет. Маклин влез в комбинезон, сунул ноги в бумажные бахилы, надел латексные перчатки и проследовал за криминалисткой по узкой винтовой лестнице.

Днем на широкую лестничную площадку падал свет через стеклянную крышу. Ночью лестница освещалась только двумя лампами на стенах — по одной у каждой квартиры. Обе двери стояли настежь, и пятна крови на белых стенах не позволяли догадаться, где произошло преступление. Маклин решил и дальше держаться за криминалисткой, но девушка прошла в одну дверь, обернулась и указала на другую.

— Мы берем отпечатки у свидетеля, сэр. А тело там.

Маклин пересек лестничную площадку, чувствуя себя дураком, оттого что не знал даже, где произошло преступление. Из квартиры слышались тихие голоса. Инспектор заглянул в дверь и увидел в прихожей сержанта Энди Хаусмана. Без комбинезона.

— Что ты мне приготовил, Энди? — спросил Маклин.

Рослый сержант подскочил чуть не до потолка.

— Господи, у меня даже сердце захолонуло! — Обернувшись, здоровяк узнал вошедшего и расслабился. — Слава богу, наконец-то детектив появился! Я два часа провисел на рации.

— Ну, меня всего двадцать минут как вызвали. Я не виноват, Энди. Вообще-то, у меня выходной.

— Простите, сэр. Я торчу здесь все это время, а место не из приятных.

Маклин оглядел богато обставленную прихожую. Антикварная мебель загромождала жилое пространство. Стены увешаны эклектичным набором картин, в основном модернистского стиля. Та, что поближе, обращала на себя внимание. Инспектор присмотрелся.

— Пикассо, сэр. По крайней мере, мне так кажется. Я не специалист.

— Хорошо, Энди. Считай, мне об этом преступлении ничего не известно. Введи в курс дела.

— Мы с констеблем Питерсом патрулировали Хай-стрит. Вызов поступил примерно в двадцать один ноль-ноль. Взлом и насилие. Приехав по адресу, нашли ворота и входную дверь открытыми. Прошли по следу, застали старого мистера Гарнера на площадке, в халате.

— Мистер Гарнер?..

— Сосед, сэр. Они с мистером Стюартом дружили. Ну, я бы сказал, что не просто дружили, но это не мое дело, сэр.

— Стюарт? — Маклин, чувствуя себя полным идиотом, проклинал Дагвида.

— Это потерпевший, сэр. Мистер Бьюкен Стюарт. Он там… — Сержант указал на единственную открытую из прихожей дверь, но сам и не подумал двинуться к ней.

— Хорошо, Энди, дальше я сам. Далеко не уходи, у меня еще будут вопросы.

Маклин проводил взглядом покинувшего квартиру сержанта и шагнул в комнату. Первый удар нанес запах. Он доносился и за дверь, но там был приглушен, здесь же металлический привкус свежей крови ощущался на языке. Комната представляла собой кабинет богатого мужчины, тесно заставленный старинной мебелью. Стены украшали произведения современного искусства. Похоже, Бьюкен Стюарт отличался всеобъемлющим вкусом — здесь скопилось всего понемножку. Только все это было ему уже ни к чему. Он сидел в кресле периода королевы Анны, лицом к комнате. На письменном столе кто-то аккуратно сложил его пижаму и длинный бархатный халат. Седые волосы на груди слиплись от крови, которая пролилась из раны, пересекавшей горло от уха до уха. Голова запрокинулась назад, глаза невидяще уставились в лепной потолок. Кровь, вытекшая изо рта, запеклась на подбородке.

— А, Маклин. Сыщикам давно пора бы явиться!

Инспектор опустил взгляд к ногам убитого. На полу возились судмедэксперт с помощником. Маклин предпочел бы увидеть на месте доктора Пичи другого патологоанатома.

— И вам доброго вечера, доктор. — Инспектор нерешительно шагнул вперед, сторонясь темной лужи, скопившейся вокруг кресла Бьюкена Стюарта. — Как пациент?

— Я полтора часа дожидаюсь, чтобы тело забрали. Где вас носит?

— Проводил время дома с друзьями, за бутылкой вина и пиццей. Так что вечер испорчен не только у вас. Вот и мистер Стюарт не восторге от такого поворота дел. Лучше расскажите мне: что здесь произошло?

Доктор Пичи глядел на инспектора снизу вверх, на бледном лице отражалась скрытое раздражение. «С Ангусом было бы проще, — подумал Маклин. — Такое уж мое везение».

— Причина смерти — скорее всего, массивная кровопотеря, — отрывисто, короткими фразами заговорил Пичи. — Горло убитого перерезано острым ножом. Других повреждений на теле нет, не считая паховой области. — Он приподнялся с пола и отодвинулся, открыв Маклину обзор. — Пенис и мошонка удалены.

— Их нет? Забрал убийца? — Маклин почувствовал, что пицца тяжело лежит в желудке, а выпитое вино превратилось в уксус.

Доктор Пичи достал пластиковый пакет, лежавший рядом с открытым врачебным чемоданчиком, и поднял к свету. То, что лежало внутри, больше всего напоминало потрошки рождественской индейки.

— Нет, оставил. Но перед уходом засунул их в рот жертве.

20

Тимоти Гарнер был старым и дряхлым. Прозрачная стариковская кожа обтягивала желтоватые мускулы и голубые вены. Констебль Кидд сидела с ним в его опрятной квартирке и с надеждой глядела на Маклина. Работники морга вынесли тело Бьюкена Стюарта, криминалисты забрали мусорные бачки и тоже ушли. Кому-то предстояло то еще развлечение. Сержант Хаусман разослал полдюжины полицейских для опроса жильцов дома, а инспектору достался свидетель, сообщивший об инциденте.

— Мистер Гарнер, я детектив-инспектор Маклин. — Он протянул удостоверение.

Старик даже не взглянул, смотрел в пустоту, руки его медленно разглаживали складки халата на коленях.

— Вы не сообразите нам по чашке чая, констебль? — попросил Маклин.

— Да, сэр! — Констебль подскочила, словно ее ткнули в зад вилкой, и вылетела из комнаты. Должно быть, общество мистера Гарнера не доставило ей удовольствия.

Маклин сел поближе к старику.

— Мне придется задать вам несколько вопросов. Я мог бы зайти позже, но лучше покончить с этим сразу. По свежей памяти.

Старик не отвечал и не поднимал глаз, продолжая медленно гладить себе колени. Маклин коснулся пальцами сухой ладони, удержав его руку. Прикосновение словно нарушило транс. Гарнер огляделся и медленно сфокусировал взгляд на инспекторе. Под припухшими, морщинистыми веками выступили слезы.

— Я обозвал его подлой сволочью. Это последнее, что я ему сказал.

Голос звучал высоко и тонко, мягкий морнингсайдский выговор странно противоречил с бранными словами.

— Вы хорошо знали мистера Стюарта, мистер Гарнер?

— Да. Мы с Бьюкеном познакомились в пятидесятые, понимаете? И с тех пор вместе вели дело.

— Какое же это дело, сэр?

— Антиквариат. У Бьюкена был верный глаз, инспектор, он сразу распознавал талант и как будто предугадывал, куда качнется рынок.

— Да, я заметил по его квартире.

Маклин осмотрел гостиную Гарнера. Хорошо обставлена, но без роскоши, какой отличался его партнер.

— А вы, мистер Гарнер? Что вносили в дело вы?

— Бриллиантам нужна оправа, инспектор, а Бьюкен — настоящий бриллиант. Теперь вернее сказать — был бриллиантом. — Гарнер сглотнул, крупное адамово яблоко дернулось на тощей жилистой шее.

— Вы не могли бы рассказать, из-за чего вы поссорились?

— Бьюкен от меня что-то скрывал, инспектор. Я в этом уверен. Это продолжалось всего несколько дней, но я достаточно давно его знаю.

— И вы решили, что он вас обманывает. В чем? Завел дела с кем-то другим?

— Можно сказать и так, инспектор. Я подозреваю участие постороннего.

— Который его и убил?

— Не знаю. Возможно.

— Вы видели того человека?

— Нет. — Гарнер покачал головой, подчеркивая смысл ответа, но в голосе прорезалась неуверенность. Маклин молчал, давая сомнениям оформиться. — Вы не поймете, инспектор. Вы слишком молоды. Может быть, когда постареете, сообразите, о чем я. Бьюкен был не просто деловым партнером. Мы с ним были…

— Любовниками? Это не преступление, мистер Гарнер. В наше время…

— Да, но все еще позор, не так ли? И сейчас люди смотрят косо. Я скрытный человек, инспектор. Я не привык жить на виду у всех. И слишком стар, чтобы думать о сексе. Я думал, у Бьюкена так же.

— А теперь подозреваете, что он встречался с кем-то еще? С другим мужчиной?

— Я в этом не сомневался. Иначе зачем он таился? Отчего он вышел из себя и выгнал меня?

Маклин помолчал. В тишине послышался тонкий свист закипающего чайника и звяканье ложечки о фарфор.

— Расскажите, что произошло сегодня вечером, мистер Гарнер. Как вы обнаружили мистера Стюарта?

Старик помедлил. Его руки снова начали ритмично двигаться по коленям. Он с усилием сжал кулаки.

— Мы поссорились. Сегодня днем. Бьюкен хотел, чтобы я уехал на пару недель. В Нью-Йорке проходит художественная ярмарка, и он считал, что мне лучше уехать туда. Даже взял билеты, забронировал номер в отеле — все устроил. Но я много лет как отошел от дел. Я сказал, что лучше останусь, а он пусть едет. Он всегда был энергичней меня.

— Итак, вы поспорили. Но позже вы вернулись в его квартиру, чтобы продолжить разговор? — Маклин заметил, что старик сбился в сторону, и мягко вернул его к теме.

— Что? Ах, да. Было около девяти, может, четверть десятого. Я хотел уладить ссору. У меня вырвалось несколько резких слов, и я решил извиниться. Мы иногда засиживались допоздна, выпивали малость бренди и говорили обо всем на свете. У меня есть ключи, так что дверь я мог открыть сам. Но ключи не понадобились — дверь была распахнута настежь. Я почувствовал нехороший запах. Словно канализацию забило. Ну, я вошел и… Боже мой…

Гарнер зарыдал. Констебль Кидд выбрала этот момент, чтобы вернуться с комнату с подносом, на котором стояли три чашки и чайник.

— Я понимаю, вам тяжело, мистер Гарнер, но прошу вас, постарайтесь рассказать мне, что вы увидели. Не знаю, утешит ли это вас, но, высказывая пережитое вслух, мы смягчаем шок.

Старик шмыгнул носом, трясущейся рукой взял чашку и глотнул чаю с молоком.

— Он сидел там, голый. Я подумал, он что-то с собой делает. Не мог понять, почему сидит неподвижно и смотрит в потолок. Потом увидел кровь. Не знаю, как не заметил сразу. Она была повсюду.

— Что вы сделали, мистер Гарнер? Попытались помочь мистеру Стюарту?

— Что? А, да. Я… То есть нет. Я подошел к нему, но видно было, что он мертв. Кажется, я вызвал полицию. А затем пришел патрульный.

— Вы что-нибудь трогали? Кроме телефона?

— Я… нет, вряд ли. А что?

— К вам заходили взять отпечатки пальцев? Теперь мы сумеем отличить их от других, найденных в квартире мистера Стюарта. И нам полезно было бы знать, где вы побывали.

Маклин поднес к губам чашку. Гарнер поступил так же и сделал длинный глоток. Теплый чай скользнул в горло, старик содрогнулся, выступающий кадык дергался с каждым глотком. Они еще довольно долго сидели молча, пока Маклин не поставил свою чашку на поднос и заметил, что констебль Кидд тоже не притронулась к чаю.

— Мы попросим вас заехать в участок и составить заявление. Не сейчас, можно и завтра, — добавил инспектор, видя, что старик готов подняться. — Я пришлю машину, вас привезут и отвезут обратно. Как насчет десяти утра?

— Да-да, конечно. Можно и раньше, если хотите. Вряд ли я сегодня усну.

— Вы не хотите пригласить кого-нибудь, чтобы не оставаться в одиночестве? Конечно, мы можем попросить констебля… — Маклин покосился на Кидд и поежился под ее возмущенным взглядом.

— Нет, я обойдусь, не беспокойтесь.

Маклин с облегчением встал и подал руку старику.

— У квартиры мистера Стюарта всю ночь будет дежурить констебль. Если вас что-то тревожит, дайте ему знать, и он сообщит в участок.

— Спасибо, инспектор, очень любезно с вашей стороны.

* * *

На площадке было тихо. Дверь в пустую квартиру осталось открытой. Маклин вышел на улицу, где еще работали полицейские. Сержант Хаусман организовывал охрану заграждения за воротами. Фургон экспертизы давно уехал.

— Что там с другими жильцами?

Большой Энди достал блокнот.

— Бо́льшая часть квартир пустует. Они принадлежат арендной фирме, сдаются иностранным бизнесменам и тому подобное. На первом этаже две квартиры — ни в одной ничего не слышали, пока мы не подъехали. Да, в цокольном этаже тоже живут. Парень вернулся с подружкой полчаса назад и очень оскорбился, узнав, что не может войти в дом без сопровождения. Сержанту Гордону в кровь разбил нос, так что придется мистеру Картрайту посидеть немного за решеткой.

— Хулиганство в пьяном виде?

— Владение наркотиками с целью сбыта, сэр. С фунтом марихуаны в кармане ему бы не ввязываться в скандалы с полицией.

— Это точно. Кстати, ты прав.

— Насчет чего?

— Бьюкен Стюарт и Тимоти Гарнер — больше чем приятели. Странно, что они жили в отдельных квартирах через площадку друг от друга.

— На свете полно чудиков, сэр. Иногда думается, я один нормальный.

— Это факт, Энди. — Маклин посмотрел на часы — второй час ночи. — Что ж, на сегодня мы сделали все возможное. Оставь двоих у квартиры. У нас имеется потенциальный свидетель. Не хотелось бы, чтоб убийца вернулся и заткнул ему рот.

— Значит, вы его не подозреваете? Гарнера?

— Нет, разве что он очень хороший актер. Нутром чую, дело не просто в ссоре между любовниками, но Гарнера сегодня допрашивать бесполезно. А тюремная камера не пойдет ему на пользу. — Маклин поднял голову к верхнему окну, откуда лился свет. — Он не сбежит. Пусть успокоится немного, а утром я с ним поговорю. Того, кто вытянет короткую соломинку на ночную вахту, предупреди о нем. Если Гарнер захочет выйти, пусть с ним отправят сопровождающего, хорошо?

— Слушаюсь, сэр! — Энди отошел, выкрикивая приказы оставшимся на месте происшествия полисменам.

Констебль Кидд украдкой зевнула.

— По-моему, вы сегодня днем дежурили, — заметил Маклин.

— Так и есть.

— Как же вас повязали на это дело?

— Я осталась в одной из допросных позаниматься, сэр. У меня дома тихо не бывает, а уж вечером пятницы, если хочешь покоя, дома делать нечего.

— А, догадываюсь. Дагвид на вас наткнулся и послал за мной. Почему сам не поехал, не знаете?

— Предпочту не говорить, сэр.

Маклин не стал терзать констебля вопросами. Не ее вина, что им обоим испортили вечер. Рано или поздно он узнает, почему дело свалили на него.

— Поезжайте домой, попробуйте выспаться. Ничего страшного, если завтра немножко опоздаете. Я договорюсь с дежурным сержантом на проходной, время явки подправим.

— Спасибо, сэр. — Констебль устало улыбнулась. — Подкинуть вас до дома?

— Нет, спасибо.

Маклин оглядел Хай-стрит. Даже в такой поздний час на улице были люди. Выпивохи возвращались из пабов, гуляки расходились из ночных клубов, у продавцов шаурмы и бургеров разгар торговли. Город никогда не спит. И где-то по нему бродит убийца с окровавленными руками. Убийца, который отрезал часть тела жертвы и запихнул в рот покойнику. Совсем как с Барнаби Смайтом. Совпадение? Маклин хотел пройтись по свежему воздуху и все обдумать.

— Спасибо, я дойду пешком.

21

В субботу ему полагался выходной. Не то чтобы Маклин заранее распланировал отдых, но являться в участок в половину восьмого утра никак не собирался. Вдобавок он спал меньше четырех часов.

Инспектор перебирал на компьютере цифровые фото с места убийства Стюарта. Надо будет их распечатать — работать с крошечным экраном невозможно. Отобрав целую пачку, Маклин переслал их на принтер в коридоре, в надежде что машинка заряжена бумагой и не нуждается в смене картриджа.

Когда он, пройдя полторы мили от дома Бьюкена Стюарта, вернулся к себе, квартира, к счастью, оказалась пуста. Не то чтобы Маклин не любил компанию, но предпочитал затеряться в толпе. Один на один, не прикрываясь маской профессионала, общаться слишком сложно, и радости от такого общения мало. Даже сейчас, придя домой с места насильственного преступления, инспектор предпочитал побыть наедине с собой. Со своими призраками.

— Тони, я очень надеялась застать вас с утра пораньше.

Вздрогнув от неожиданности, инспектор поднял голову: по коридору шла Джейн Макинтайр. Форма не слишком хорошо сидела на ней, и Маклин праздно подумал, не набирает ли она вес.

— Мэм?

— Вы взялись за дело Стюарта. Спасибо.

Она повернулась и пошла рядом с инспектором.

— Я удивлялся, почему за него не взялся кто-то другой.

— А, да. Ну, старший инспектор Дагвид предлагал себя, но я, узнав подробности, настояла, чтобы он уступил дело кому-нибудь еще.

— Почему?

— Бьюкен Стюарт… был его дядей.

— А!

— Так что вам должно быть лестно, что Дагвид выбрал вас. Я знаю, вы с ним расходитесь во взглядах.

— Это мягко сказано, мэм.

— Ну, при моей должности приходится быть тактичной. И мое дело — обеспечить сотрудничество старших офицеров. Справьтесь с расследованием, Тони, и, что бы Дагвид ни имел против вас, ему придется это проглотить.

Маклин впервые слышал, чтобы начальница называла старшего инспектора прозвищем. Он улыбнулся ее очевидной попытке взять заговорщический тон, вот только природу их с Дагвидом взаимной неприязни Макинтайр понимала ошибочно. Маклин не любил старшего инспектора, потому что считал его никудышным следователем. Дагвид об этом знал и потому не любил Маклина.

— Что мы имеем на сегодняшний день? — спросила Макинтайр.

— День только начался, мэм. Но я склоняюсь к мотиву ревности. Ничего, по-видимому, не похищено, значит, это не ограбление. А Стюарт разделся — предположительно, в ожидании секса. Он был гомосексуалистом и, возможно, недавно завел нового партнера. Его бы я и заподозрил в первую очередь. Догадываюсь, что этот мужчина был моложе, может быть — значительно моложе убитого.

— Свидетели? Камеры наблюдения?

— Опрос жильцов ничего не дал. Я посадил констебля Макбрайда изучать записи камер за прошлый вечер, но подъезд не просматривается. Возможно, когда патологоанатом уточнит время смерти, мы сможем заняться более узким промежутком.

— А что с человеком, который сделал вызов?

— Тимоти Гарнер, сосед по площадке. Много лет был партнером Стюарта в деловом и… гм, в личном плане.

— Он мог это сделать?

— Вряд ли. Мне в этом видится что-то другое. Так или иначе, он собирался приехать в участок и дать показания, но я хочу опросить его на дому. Там ему будет проще.

— Хорошая мысль. А я помогу замять скандал. Думаю, старший инспектор Дагвид это оценит. — Макинтайр заговорщицки подмигнула. — Знаете, Тони, если хорошенько постараться, дипломатии можно научиться.

* * *

Пятна крови на стене выглядели бледнее и не так страшно при дневном свете, лившемся сквозь стеклянную крышу. Перед квартирой Бьюкена Стюарта нес вахту скучающий констебль. Увидев Маклина, полицейский вытянулся по стойке смирно. Констебль Кидд, опять попавшая в водители к Маклину, тащилась позади.

— Дон, ты что-нибудь заметил? — спросил Маклин.

— Никто и носа не показывал, сэр.

— Хорошо. — Инспектор деликатно постучал в дверь. — Мистер Гарнер? Это инспектор Маклин. — Не дождавшись ответа, он постучал чуть громче. — Мистер Гарнер? — Он снова повернулся к дежурному. — Он ведь не выходил?

— Нет, сэр. Я здесь с семи часов, и с тех пор никакого движения. Фил… констебль Паттерсон дежурил до меня — сказал, все тихо, как в могиле.

Маклин еще раз постучал и тронул дверную ручку. Дверь щелкнула и открылась в темную прихожую.

— Мистер Гарнер? — По спине пробежал озноб. Что если старик умер от сердечного приступа?

Маклин приказал констеблю Кидд следовать за ним и шагнул внутрь.

В квартире стояла тишина, только тикали старинные напольные часы в прихожей. Инспектор двинулся по коридору к гостиной, где беседовал с Гарнером накануне, а констебль Кидд свернула по узкому проходу к кухне. Старика не было в кресле. Маклин заглянул в кабинет: все чисто и опрятно, на столе пусто, если не считать лампы под зеленым абажуром, развернутой так, что круг света падал на одинокий листок бумаги.

Маклин в смятении подошел к столу, нагнулся и прочитал слова, написанные тонким пером на листке.

«Я убил половину своей души, любимого, друга. Я не хотел, это судьба. Я не мог больше жить с ним, а теперь понимаю, что не могу жить без него. Тому, кто найдет эту записку…»

Громкий задыхающийся вскрик отозвался эхом в тишине квартиры. Маклин выбежал из кабинета.

— Сэр? Здесь…

Инспектор пробежал по коридору, уже зная, что увидит. Констебль Кидд стояла в дверях ванной — бледная, с остановившимся взглядом. Маклин мягко отодвинул ее и прошел внутрь.

Тимоти Гарнер принял ванну и бритвой вскрыл себе запястья.

22

— Быстро вы справились, Тони. Пожалуй, даже побили рекорд Дагвида.

Суперинтендант Макинтайр пристроилась на краешке стола — больше в комнате сесть было не на что, Маклин занимал единственный стул. Она в кои-то веки выглядела довольной — как-никак, быстро достигнутый результат украшает статистику. Жаль, что инспектор не мог разделить ее радости.

— Вряд ли убийца — он, мэм.

— Он же во всем признался!

— Да, он оставил записку.

Маклин поднял со стола фотографию предсмертного письма Тимоти Гарнера и подал начальнице. Оригинал забрала экспертиза. Он мог бы избавить их от трудов: наверняка анализы покажут, что запись сделана Гарнером, обычным его почерком. И на бумаге не будет иных отпечатков, кроме пальцев старика, а капли, смазавшие строки последнего абзаца, вероятно, окажутся его слезами.

— «Я убил половину своей души, любимого, друга»… Что это, как не признание? — напомнила Макинтайр. — Вы сами говорили, что они ссорились, потому что Стюарт смотрел на сторону. Конечно, убийство зверское. Но с преступлениями, мотивированными страстью, так часто бывает. Гарнер осознал, что натворил, и не смог с этим жить.

— Не думаю. Чувствую, что здесь что-то не так. Слишком пышные слова. Он мог просто винить себя за то, что не оказался рядом со Стюартом, когда это случилось.

— Бросьте! У него имелись мотивы, имелось оружие.

— Так ли? Экспертиза не установила совпадения его бритвы с орудием, убившим Стюарта. Сказали только, что убийство совершено предметом, острым как бритва.

— Прекратите, Тони! Вы просмотрели записи камер наблюдения за время убийства. Полчаса до и после момента смерти никто не входил и не выходил из здания. Свидетелей убийства не было, а самый вероятный подозреваемый сознался. Не ворошите угли без нужды.

Маклин поерзал на неудобном стуле, разглядывая начальницу. Конечно, она права. Тимоти Гарнер — наиболее вероятный подозреваемый.

— А отпечатки пальцев? Не все они совпадают с отпечатками Гарнера.

— Это потому, что часть так смазана, что ни с чем не совпадет. А в раковине Гарнера, где он мыл руки, обнаружены следы крови Стюарта. И на одежде тоже частицы крови. Возможно, нашлись бы и в ванне, не заполни он ее собственной кровью.

Макинтайр бросила копию записки на стол и положила рядом тонкую коричневую папку, которую принесла с собой, — отчет об убийстве Бьюкена Стюарта.

— Признайте, Тони, из вашего рапорта практически следует, что Гарнер убил Стюарта, после чего покончил с собой. Такое заключение и пойдет к прокурору. Дело закрыто.

— Хотите замять поскорее, чтобы Дагвиду не пришлось объясняться по поводу дядюшки-гея?

Маклин сразу понял, что позволил себе лишнее. Макинтайр напряглась, встала и оправила форму.

— Предположим, что я этого не слышала, детектив-инспектор. Также я не стану отмечать, что вы оставили Гарнера дома, когда ему следовало находиться в камере или, по крайней мере, под надзором сотрудника полиции. А теперь подпишите протокол и убирайтесь. Вам вроде бы следует быть на похоронах?

Она повернулась и вышла.

Маклин со вздохом подтянул к себе тонкую папку. Уши у него горели от выговора. Инспектор понимал, что утратил расположение суперинтенданта — во всяком случае, на ближайшие дни, — но не мог отделаться от мысли, что за смертью Бьюкена Стюарта стоит нечто большее. И не мог не винить себя за самоубийство Тимоти Гарнера. Надо было настоять, чтобы со стариком на ночь кто-то остался. Черт, надо было просто задержать его как подозреваемого. Почему же, собственно, он этого не сделал?

Глядя в окно на бледное утреннее небо и густые тени между зданиями, инспектор подавил зевоту и потянулся до хруста в суставах. Он рассчитывал на отдых, а предстоит долгое и большей частью скучное ожидание результатов вскрытия и протоколов экспертизы. Все указывало на виновность Гарнера, но Маклин не мог с этим смириться. Что-то щемило у него под ложечкой, стоило вспомнить, как он сидел со стариком, касался его руки, выводя из транса, слушал его рассказ. Восемьдесят лет, дряхлый и слабый. Откуда у него взялись силы на убийство? Да еще такое жестокое?

В конце концов, это не важно. Макинтайр приказала закрыть дело. Может быть, она прикрывает Дагвида, или начальство давит сверху. Если Маклин не сумеет предъявить доказательств участия третьей стороны, то с точки зрения всех заинтересованных лиц дело раскрыто. Большой плюс в годичной статистике и экономия бюджетных средств — все довольны. Кроме бедного Бьюкена Стюарта, лежащего на холодном столе, с уложенным в отдельный пластиковый пакет мужским достоинством. Кроме Тимоти Гарнера, бледного и обескровленного, как заколотая свинья.

Кроме самого Маклина. Отбросив эту мысль, инспектор открыл папку и посмотрел на стенные часы. Девять утра… Машина за ним подойдет только через полчаса. Он включил компьютер и принялся печатать. Если Макинтайр требует все подчистить, он на это много времени тратить не станет.

* * *

Мысли путаются, он голоден, встревожен. Боль заполняет голову, мешает сосредоточиться, вспомнить, кто он такой. Руки стерты чуть не до кости, так он старался их отмыть, а на ощупь все грязные.

Руки трут кусок мыла под струей теплой воды из крана. Пальцы ритмично проходят между пальцами другой руки, ладони скользят друг о друга. Он знает место неподалеку. Надо туда. Там можно отмыться дочиста.

Улицы — ущелья, высокие здания вздымаются по сторонам, загораживают свет, а жар копят, как печка. Рокочут машины, шины скрипят по щебенке. Машины его не замечают, и он их тоже. У него теперь есть цель, стоит добраться туда, и все будет хорошо. Надо только вымыть руки.

Ступеньки вверх. Они — словно горы для ноющих от усталости ног. Чем же он занимался, что так устал? Почему не может вспомнить, где был? Почему не помнит, кто он такой?

Стеклянная дверь отъезжает перед ним в сторону, словно испугавшись. За ней светлая просторная комната, здесь прохладнее, чем в зловонном зное снаружи. Он неуверенно переступает с камня на полированный пол, оглядывается, вспоминая, где эти краны, где мыло. Опускает взгляд на свои руки и вдруг пугается их, и того, что они сотворили. Он засовывает их в карманы, сразу нащупывает что-то твердое и гладкое и инстинктивно сжимает.

Кто-то обращается к нему — настойчиво и непонятно. Он оборачивается, в комнате вдруг оказывается слишком много света, сияние режет глаза. За столиком сидит женщина, бледное лицо, круглые испуганные глаза. Он должен бы ее знать. За ней — мужчины в светлых костюмах — застыли как марионетки с перерезанными нитями. Он и этих должен узнать? Он вынимает руки из карманов, хочет помахать им, показать пятна на коже, объяснить, что хочет отмыться… Но в руках появляется гладкий твердый предмет, и с ним — воспоминание. Теперь он знает, что делать.

23

Крематорий Мортонхолл вряд ли вызывает в ком-то счастливые воспоминания. Разве что здешние садовники гордятся своей работой да сотрудники, эффективно укладывающие траурную церемонию в полчаса, положенные по расписанию, упиваются своей вежливостью и компетентностью. Для остальных это скорбное место последнего прощания. Маклин слишком часто бывал здесь по служебным делам, и обстановка больше не влияла на него. Он холодно отмечал перемены, случившиеся с прошлого визита.

Проводить его бабушку пришли немногие. Учитывая ее возраст и склонность к затворничеству, удивляться не приходилось. В первом ряду сидели Фил и Рейчел. Дженни тоже пришла — этого Маклин не ожидал, но был совсем не против. Был Ворчун Боб — единственный представитель полиции Лотиана и Скоттиш-Бордерс, да еще в последнюю минуту в зал влетел Ангус Кадволладер. Джонас Карстайрс сидел, бесстрастно подняв голову и уставившись прямо перед собой. Служащий крематория произносил заученные слова прощания с незнакомой ему женщиной. Старики жались небольшой группой — Маклин смутно помнил их. Ему бы огорчаться, что так мало собралось народа, а он радовался, что хоть кто-то пришел. И конечно, утешал себя мыслью, что его бабушка пережила большинство своих друзей.

Церемония прощания была милосердно короткой, а потом за гробом сдвинулся занавес — края сошлись неплотно, и сквозь щель видно было, как он уезжает в рабочий конец крематория. Маклин вспомнил, как был здесь впервые: ошеломленный четырехлетний мальчик глядел на два деревянных ящика, смутно сознавая, что внутри — его родители, и удивлялся, почему мама с папой не просыпаются. Бабушка держала его за руку и старалась утешить, хотя и сама оплакивала потерю. По своему обыкновению, Эстер подробно и логично объяснила внуку, что такое смерть и что происходит потом. Он понимал, зачем она это сделала, но понимание мало помогало. Когда занавес начал смыкаться, он ожидал увидеть за ним топку, вспыхнувшую пламенем от свежего горючего. Его много лет преследовали кошмары.

Присутствующие вышли из центральных дверей крематория — у заднего входа уже собралась большая группа ожидающих своей очереди. На улице стало жарко, над высокими деревьями, окружавшими участок, поднялось солнце. Маклин пожал всем руки, поблагодарил, что пришли, — все заняло не больше пяти минут. Дженни Спирс, как он заметил, приотстала, не желая становиться в общий ряд. Маклин сам подошел к ней.

— Спасибо, что пришли.

— Честно говоря, я сомневалась, стоит ли. Как-никак, я совсем не знала вашу бабушку. — Дженни откинула выбившуюся прядь соломенных волос. Судя по одежде, она приехала прямо из магазина. Темный, приличествующий случаю наряд: так в молодости одевалась на похороны бабушка Маклина. Он задумался, не нарочно ли Дженни выбрала этот стиль. В общем, он был ей к лицу.

— Я всегда говорю, что похороны нужны живым, а не умершим. К тому же без вас средний возраст присутствующих составил бы трехзначное число.

— Не так все страшно. Здесь Рейчел, ей всего двадцать шесть.

— И правда, — признал Маклин, кивнул в сторону паба «Балм-Велл» и предложил Дженни руку. — Не откажетесь от чашки перестоявшего чая и бутерброда с рыбным паштетом?

Старики и старухи в темных костюмах уже пытались преодолеть поток машин в намерении наесться до отвала за счет покойной Эстер Маклин. Инспектор с Дженни помогли старикам перейти улицу и провели в паб.

Джонас Карстайрс организовал достойные поминки — жаль только, что переоценил число участников. Маклин заметил, что старики не отличались аппетитом и надеялся, что работники паба знают, кому пристроить недоеденное. Его не тревожили расходы, но не хотелось отправлять еду в помойку. Узнай бабушка о таком расточительстве, тоже пришла бы в ужас.

Оставив Дженни с Филом и сестрой, инспектор стал обходить собравшихся, держась со всей любезностью, какую смог в себе наскрести. Все говорили о бабушке почти одними и теми же словами, некоторые вспоминали его родителей. Маклин покорно исполнял свой долг, но, честно говоря, предпочел бы вернуться на службу и помочь Макбрайду раскапывать пачки дел, таких старых, что их не потрудились оцифровать. Или попытаться выяснить, кто владел особняком Фарквар-хаус в сороковые годы.

— Что ж, похоже, все прошло хорошо.

Маклин отвернулся от очередного приятеля бабушки, приехавшего в инвалидной коляске, и оказался лицом к лицу с Джонасом Карстайрсом. Адвокат держал в руке стакан виски.

— Пожалуй, перебор с заказом? — спросил Маклин.

Во взгляде Карстайрса вдруг мелькнул испуг. Адвокат оглянулся через плечо, и почему-то Маклину подумалось, что он не собравшихся пересчитывает. Словно ожидал еще кого-то, а тот не пришел.

— Такие вещи всегда трудно предвидеть заранее, — ответил Карстайрс и глотнул виски.

— Ждали еще кого-то?

— Я и забыл, что наш мальчик — детектив. — Адвокат невесело улыбнулся. — Да, ждал еще человека. Он не пришел. Может быть, не знал.

— А я с ним знаком?

— Вряд ли. Ваша бабушка дружила с ним еще до брака с вашим дедом. Они были близко знакомы. — Карстайрс покачал головой. — Возможно, он давно умер.

Маклин хотел было спросить, как звали давнего друга, но тут ему в голову пришла другая мысль.

— Вы никогда не работали с банком Фарквар?

Карстайрс поперхнулся.

— Почему вы спрашиваете?

— Это связано с одним из моих расследований. Пытаюсь узнать, кто жил в Фарквар-хаус в конце Второй мировой войны.

— Ну, это просто. Старик Фарквар. Был такой Мингис Фарквар, в начале века основал свой банк. Я знавал его сына, Берти. Вы о нем наверняка слышали.

Маклин мотнул головой.

— Не помню.

— Ах, я и забыл, как давно это было. Вы тогда еще и не родились. Бедняга Берти. — Карстайрс покачал головой. — Может, вернее было бы сказать — дурила Берти. Он врезался на машине в автобусную остановку, погубил двенадцать человек. Думаю, семье пришлось бы еще тяжелее, если бы у него не хватило совести самому тоже погибнуть. А старик Фарквар после того случая так и не оправился. Запер Фарквар-хаус и перебрался в Скоттиш-Бордерс. Дом, насколько я знаю, с тех пор пустует.

— Уже нет. Его купил застройщик и устраивает там дорогие квартиры.

— Вот как? — Карстайрс хотел сделать еще глоток и обнаружил, что стакан опустел. Адвокат осторожно поставил стакан на стол, извлек белоснежный носовой платок и промокнул губы. — Кому это пришло в голову? Район не из самых престижных.

— Вы правы.

— Мистер Карстайрс?

Маклин обернулся. Мужчина в темном костюме вежливо остановился чуть поодаль, устремив взгляд на юриста.

— Нельзя ли подождать, Форстер?

— Боюсь, что нет, сэр. Вы велели сообщить сразу, как он выйдет на связь.

Карстайрс напрягся, стрельнул глазами в сторону, как испуганный олень. Он быстро взял себя в руки, но Маклин заметил страх, мелькнувший во взгляде адвоката.

— Что-то случилось?

— Простите, дела фирмы. — Карстайрс похлопал себя по карманам, словно что-то искал, увидел пустой стакан на столе, поднял, словно хотел допить, и только тогда спохватился. — Очень важный клиент. К сожалению, мне придется уйти.

— Не за что извиняться. Я так благодарен, что вы пришли. Вы столько трудились над организацией… — Маклин протянул Карстайрсу руку. — Я бы очень хотел еще с вами поговорить. Очевидно, вы знали бабушку лучше, чем я сам. Разрешите, я вам потом позвоню?

— Конечно, Тони. В любое время. Номер у вас есть.

Карстайрс произнес это с улыбкой, но Маклину упорно казалось, что юрист кривит душой.

24

Дорога до дома была дальней, но Маклин отпустил машину, заказанную для него Карстайрсом. Он предпочел одиночество и размышления в такт шагам по мостовой. Только через полчаса он заметил, что ноги несут его к бабушкиному дому, а не в Ньюингтон. Инспектор собрался свернуть, но передумал: он не был у бабушки с того дня, как нашли тело Барнаби Смайта. А до ее болезни Маклин часто заходил к бабушке за советом по какому-нибудь делу, над которым ломал голову. Эстер обычно обходилась наводящими вопросами, позволяя внуку самому найти выход, но Маклин ценил ее вклад.

С тех пор как бабушка попала в больницу, дом не манил инспектора. Он приходил туда по обязанности: снять показания счетчиков, проверить, не залез ли кто, забрать почту. Это всегда было тягостной обузой. Теперь, когда прах бабушки покоился в земле, возвращение в ее дом — в его дом, как только оформят все бумаги и налоговая служба получит причитающиеся ей отчисления, — казалось уместным. Может, там Маклин сумеет разобраться в одной из множества запутанных проблем, которые не решила даже долгая прогулка.

День клонился к вечеру, и здесь, вдали от центра, шум заглох до отдаленного гула. На улице, где стоял бабушкин особняк, Маклин почувствовал себя почти как за городом. Большие платаны, взломавшие мостовую, глушили звуки и затеняли вечерний свет. По большей части дома в округе таились в глубине старых садов, и только редкие признаки жизни — хлопнувшая дверь, голоса, пролившиеся в открытое окно — доказывали, что люди рядом. Черная кошка немного проводила Маклина, держась на дальней стороне дороги, а убедившись, что ее заметили, скрылась за высокой каменной стеной.

Гравий подъездной дорожки ободряюще захрустел под ногами. Особняк, пустой и безжизненный, призраком вставал над заросшим садом, но Маклин уловил в воздухе знакомый запах родного дома. Открыв заднюю дверь, инспектор первым делом набрал код отключения сигнализации. Логотип «Пенстеммин» перед глазами напомнил, что предстоит допросить человека, который устанавливал систему в доме старой миссис Дуглас. Еще одно дело зависло в воздухе.

Маклин усмехнулся при виде писем на имя бабушки с предложениями кредитных карточек и займов. Подобрав у входной двери почту, накопившуюся с последнего визита, инспектор отложил несколько писем, которые могли оказаться важными, а остальное отправил в мусорную корзину. В прихожей вечером было темно, зато библиотека освещалась красновато-оранжевыми отблесками заходящего солнца на облаках.

Несколько минут Маклин потратил на то, чтобы снять с мебели белые чехлы, аккуратно сложить их и отнести к дверям. На письменном столе бабушки стояли плоский монитор и клавиатура, чужие среди старинной мебели. Пока делами занимался душеприказчик, Маклина это вполне устраивало, но рано или поздно надо будет разобраться в бумагах, привести все в порядок. От одной мысли об этом Маклина охватила усталость.

Он налил себе приличную порцию виски из хрустального графина — бар был искусно скрыт за фальшивой полкой с книгами — и только тогда сообразил, что бутилированная вода простояла по меньшей мере полтора года. Он открыл бутылку, понюхал — ничем особенным не пахло, — плеснул в стакан и пригубил бледно-янтарную жидкость. Судя по вкусу, виски с острова Айлей. И бочковой крепости. Маклин вспомнил, что бабушка предпочитала «Лагавулин»: наверняка она приобрела напиток через «Общество солодового виски».

Маклин сел в одно из кресел у камина. В библиотеке было тепло, в высокие окна с утра до вечера светило солнце. Он всегда любил библиотеку больше других комнат. Здесь было его святилище, тихая, мирная гавань, позволявшая укрыться от безумной жизни города. Запрокинув голову на мягкий кожаный подголовник. Маклин закрыл глаза и отдался усталости.

* * *

Проснулся Маклин в полной темноте и не сразу сообразил, где находится. Он протянул руку к лампе на журнальном столике — там же остались письма и недопитый виски — и тут осознал, что его разбудил чуть слышный, но явственный скрип половиц. По дому кто-то ходил.

Маклин замер, напрягая слух и стараясь не слышать гулких ударов сердца в ушах. Может, почудилось? В старом особняке полно скрипучих досок, подающих голос при перепаде температуры. Но к тем звукам инспектор привык, он под них вырос. Сейчас было другое. Выдохнув, Маклин задержал дыхание, чувствуя дом всем телом. Заперта ли задняя дверь? Там был замок, но что, если он не защелкнулся?

Металл звякнул по фарфору. В прихожей стояли две большие декоративные вазы. Маклину представился пришелец, задевший одну из них рукой с кольцом. Сосредоточившись, инспектор расслышал тихое дыхание, шорох просторной одежды, тихий стук твердого предмета, осторожно опущенного на деревянную поверхность. Звуки были целенаправленными, тихими скорее по привычке, чем нарочно. Тот, кто находился в доме, считал, что здесь никого нет. Маклин затаился за высокой спинкой кресла и украдкой взглянул на дверь. В щель не видно ни лучика света. Либо человек по ту сторону двигается на ощупь, либо использует какой-то прибор ночного видения. Маклин предположил второй вариант, и у него составился план.

В библиотеке было темно. Стены, уставленные книгами, почти не отражали свет городских огней. Все же Маклин различал крупные предметы мебели и наизусть помнил, где расположены скрипучие половицы — у камина и возле двери. Он тихонечко разулся и босиком подкрался к двери. Снаружи донеслись новые звуки: пришелец методично обходил прихожую. Маклин терпеливо ждал, не шевелясь и сдерживая дыхание.

Чтобы добраться до библиотеки, неизвестному понадобилась целая вечность. Наконец медная дверная ручка повернулась. Маклин дождался, пока дверь приоткроется наполовину. В проеме показалась голова, лицо наполовину скрыто массивными очками. Мгновенным беззвучным движением Маклин включил свет.

— С-с-сволочь!

Человек, оказавшийся неожиданно близко, вскинул руки к прибору ночного видения, спеша сорвать очки, пока свет не обжег сетчатку. Не дав взломщику опомниться, Маклин схватил его за грудки, дернул на себя и подставил ногу. Оба рухнули на пол, но инспектор оказался сверху и взял противника в мертвый захват.

— Полиция. Вы арестованы.

Это никогда не срабатывало, однако адвокаты требовали. За свои старания Маклин получил локтем в живот и задохнулся. Взломщик лягнул ногой и выгнул спину, свободной рукой стараясь стянуть очки.

Грабитель был силен и сдаваться не желал. Под черной футболкой и джинсами вздыбились жилистые мускулы. Маклин обхватил его за шею, уперся коленом в спину, точь-в-точь как учили в полицейском колледже. Не помогло: взломщик извивался как целая корзина угрей. Он вывернулся так, что оказался лицом к Маклину, в позиции любовника, и невероятным с точки зрения анатомии движением умудрился подтянуть колени.

— Уф-ф!

Удар подошвой выбил из Маклина дух. Инспектор откатился, налетел на кресло, перевернулся и кое-как поднялся на ноги. Взломщик кинулся к дверям.

— Э, нет, не уйдешь! — Маклин бросился вперед и поймал противника в идеальный захват регбиста. Объединенная движущая сила увлекла противников вперед, и голова взломщика с ужасным треском соприкоснулась с дверной створкой. Грабитель вырубился мгновенно. Маклин, не успев удержаться, тяжело ткнулся лицом в задницу противника.

Инспектор поднялся, отдуваясь и отплевываясь, и вывернул руку грабителя за спину.

— Попался! — с трудом выдохнул он.

Взломщик лежал без сознания. Дорогой прибор ночного видения разбил ему висок, и по лицу растекался огромный синяк.

25

Утро вторника, в допросной номер 3 жарко и душно. В помещении без окон свежий воздух должна была подавать потолочная вентиляция — но она не работала. Посреди комнаты стоял простой белый стол, на пластике столешницы виднелись ожоги от сигарет. На дальней стороне от узкой двери к полу винтами прикрепили пластмассовый стул — на таком расстоянии, чтобы сидящему не слишком удобно было облокачиваться. Задержанный несколько раз попытался опереться о стол, но теперь сидел прямо, сложив на коленях скованные руки.

Маклин некоторое время рассматривал задержанного. Взломщик пока что отказывался назвать свое имя — лишняя морока. Он был молод, лет тридцати, если не меньше. Вид еще тот. Маклин заработал громадный фингал на правой скуле, но это был пустяк в сравнении с тем, как выглядело лицо парня.

Дверь с шумом распахнулась, ввалился Ворчун Боб, втащил поднос с двумя кружками чая и тарелкой печенья. Сержант поставил все на стол, вручил одну кружку Маклину, а другую взял себе и макнул печенье в горячий чай.

— А мне что, не дадут?

Заметный выговор Глазго придавал парню сходство с примитивным громилой, но Маклин не дал себя обмануть. Человек, который умеет вскрыть замок и разбирается в приборах ночного видения, — не обычный наркоман, вломившийся в дом за деньгами на дозу.

— Тебе? — Маклин изобразил задумчивость, прихлебывая чай. — Нет, не дадут. Так у нас положено. Будешь сотрудничать со следствием, и мы пойдем тебе навстречу.

— А сигарету? Я здесь задыхаюсь.

Маклин указал на табличку «Не курить». Эффект оказался несколько смазан, поскольку частицу «не» перечеркнули.

— Вот, скажи спасибо нашему парламенту. В этом здании курить запрещается даже в следственном изоляторе. А ты там долго просидишь, если не станешь с нами сотрудничать.

— Вы не смеете меня здесь держать. Я свои права знаю. Я требую адвоката.

— Телевизора насмотрелся, что ли? — спросил Ворчун Боб. — Думаешь, посмотрел «Фараонов», так все знаешь про полицию? Ты получишь адвоката, когда мы сочтем нужным, солнышко. Чем дольше будешь нас злить, тем дольше его не увидишь. — Он взял с тарелки печенье и вонзил в него зубы, засыпав пол крошками.

— Ладно, начнем с того, что нам известно. — Маклин снял пиджак и повесил на спинку кресла. Залез в карман, выудил пару латексных перчаток, неторопливо натянул, разгладил пальцы. Взломщик следил за ним широко раскрытыми серыми глазами. — Тебя застали этой ночью в доме покойной миссис Эстер Маклин. — Инспектор поднял с пола картонную коробку, выставил ее на стол и извлек тяжелый полотняный рюкзачок, обернутый в пластик. — На тебе был этот рюкзак и вот это… — Из коробки появились разбитые и покореженные очки ночного видения, тоже упакованные в пластиковый пакет. — В рюкзаке мы нашли несколько вещей. — Инспектор вытащил набор серебряных безделушек, хранившихся в стеклянной витрине в прихожей. Странно было держать в руках бабушкины вещи, хотя бы и упакованные в пластик. — Также при тебе обнаружился набор отмычек, стетоскоп, высокоскоростная электродрель и костюм, какой человек твоего возраста мог бы надеть, собираясь в ночной клуб. — Он аккуратно раскладывал улики на столе. — А, еще этот набор ключей, полагаю, от твоего дома. Кроме них, на кольце был ключ от «БМВ», но мой коллега, детектив-констебль Макбрайд, понес их в автомастерскую, чтобы по коду установить владельца машины.

Как нарочно, Макбрайд в ту же секунду постучал в дверь и, войдя, протянул инспектору лист бумаги вместе пластиковым пакетиком.

— Для вас, сэр.

Маклин прочитал и улыбнулся.

— Ну, мистер Макриди, похоже, мы обойдемся и без вашего сотрудничества.

Он поискал на лице взломщика признаки тревоги и нашел — написанные крупными буквами.

— Отведи его в камеру, Боб. И скажи дежурному сержанту, чтобы не угощал сигаретами. — Инспектор взял пакетик с ключами и убрал его в карман. — Стюарт, возьми констеблей и ждите меня в вестибюле, хорошо? Я оформлю ордер на обыск.

* * *

Для домушника мистер Фергус Макриди устроился недурно. Проживал он в Литских доках, в многоквартирном доме, перестроенном из складского здания. Лет двадцать назад здесь селились бы проститутки и наркоторговцы, но цены на недвижимость в этом районе взлетели после переезда сюда Министерства по делам Шотландии и перевода в эдинбургский порт Лит яхты ее величества «Британия». Судя по машинам, припаркованным на стоянке у дома, бедняки здесь не селились.

— Живут же люди, а? — покачал головой Макбрайд, поднимаясь в лифте на верхний, пятый этаж. Дверь открылась на безукоризненно чистую площадку, куда выходили двери всего двух квартир. Макриди занимал ту, что налево.

— Не знаю, по мне, если в доме не пахнет мочой, так это и не жилой дом. — Маклин кивнул на соседнюю дверь. — Проверь, дома ли соседи? Если повезет, им может быть что-то известно о второй жизни нашего взломщика.

Пока констебль звонил соседям, Маклин открыл дверь квартиры Макриди. Просторная как ангар, под потолком перекрещиваются старые деревянные балки. Загрузочные двери склада превращены в высокие окна, из них открывается вид на порт и дальше, на Ферт-оф-Форт. Один угол зала отгорожен под кухню, у дальней стены винтовая лесенка ведет на антресоли, где устроено спальное место. Под ними две двери в закрытые помещения.

— Ну, ребята, ищем все, что может оказаться похищенным имуществом, и все, что даст нам сведения о мистере Макриди.

Маклин встал посреди комнаты, а констебль Кидд с Ворчуном Бобом принялись обшаривать ее, открывая все двери и заглядывая под диванные подушки. Одну стену занимал плазменный телевизор, под ним были аккуратно сложены диски. Маклин просмотрел несколько названий: большей частью японские манга и фильмы с кун-фу. С самого края, словно попав сюда случайно, лежал полный комплект фильмов о Розовой Пантере.

Коробки были потертыми, видно, фильмы смотрели не раз, а вот с самой последней еще не сняли целлофановой обертки.

— Сэр?

Маклин оглянулся на дверь. За плечом констебля Макбрайда стояла девушка: длинные светлые волосы всклокочены, как со сна, глаза округлились при виде обыскивающих квартиру полицейских. Маклин поспешно подошел.

— Это мисс Адамсон, — растерянно пояснил Макбрайд. — Живет напротив.

При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что мисс Адамсон завернута в длинный шелковый халат на голое тело.

— Что происходит? Где Фергус? С ним что-то случилось? — Она говорила тихо и хрипловато спросонья, к выговору Эдинбурга примешивался легчайший американский акцент.

— Мисс Адамсон, я детектив-инспектор Маклин. — Он показал ей удостоверение, но вряд ли женщина сумела что-нибудь рассмотреть. — Извините, что вас потревожили, но не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

— Могла бы, наверное. Ко мне ведь нет претензий?

— Никаких, мисс. Хотелось бы узнать, что вам известно о соседе, мистере Макриди?

— Ладно, пойдемте, я кофе поставлю.

Квартира мисс Адамсон была меньше соседней, но тоже достаточно велика. Девушка ловко обогнула стойку из нержавеющей стали, отделявшую жилое пространство от кухни, и занялась кофемолкой. Скоро в воздухе повис великолепный аромат.

— Так что же натворил Фергус, инспектор? Мне всегда виделось в нем что-то странное.

Маклин устроился на одном из высоких табуретов у стойки. Он спиной ощущал, как неловко чувствует себя Макбрайд.

— Не могу уточнить, пока ему не предъявлено обвинения, но мы захватили его на месте преступления, мисс Адамсон.

— Прошу вас, зовите меня Ванессой. Мисс Адамсон меня называет только мой агент.

— Пусть будет Ванесса. Скажите, вы давно знаете Фергуса Макриди?

— Он уже жил здесь, когда я въехала, — сколько же это, два года назад? Мы встречались в лифте, здоровались. Знаете, как это бывает… — Она разлила кофе по чашкам и обернулась, чтобы достать из громадного холодильника пакет обезжиренного молока. Маклин невольно отметил, что в холодильнике пусто, не считая пары бутылок шампанского. — Он сделал на меня пару заходов, но парень не в моем вкусе. С причудами, и его акцент действовал мне на нервы.

Сама она выговаривала слова мягко, американский акцент чуть окрашивал эдинбургский выговор.

— А чем он зарабатывал на жизнь, вам известно? — Маклин взял протянутую ему чашку и удивился, почему Макбрайд топчется поодаль и не подходит за своей.

— Вроде бы программирует охранные системы. Он как-то пытался мне объяснить. Я, наверно, сделала ошибку, пригласив его в гости. Он так пыжился, словно всю жизнь грабил банки и все такое. Объяснял мне, где слабые места в охранных системах. А мне сдается, он всю жизнь просидел перед компьютером, пялясь на колонки цифр.

В дверь тихо постучали. В квартиру вошла констебль Кидд и ошеломленно уставилась на Ванессу. Инспектор недоуменно посмотрел на хозяйку, не понимая, в чем дело.

— Присоединяйтесь, кофе на всех хватит, — радушно предложила мисс Адамсон и нагнулась за четвертой чашкой. Маклин отвел глаза, поскольку распахнувшийся халат обнажил больше положенного.

— Благодарю вас, мэм, — не переступая порога, ответила констебль, — Но, по-моему, инспектору нужно видеть, что мы нашли.

— Нет покоя злодеям, а? — Маклин спрыгнул с табурета. — Констебль Макбрайд, останьтесь здесь и постарайтесь узнать побольше о нашем взломщике. Ванесса, спасибо за помощь. Если не возражаете, я вернусь допить кофе.

— Вовсе не возражаю, инспектор. За все лето со мной не приключалось ничего интереснее. А может, мне еще придется когда-нибудь играть роль детектива — так что нельзя упускать такой удачный опыт.

Выходя, Маклин уловил, как констебль Кидд, обращаясь к Макбрайду, одними губами выговорила: «Ванесса?» — но лицо ее так быстро приняло обычное недовольное выражение, что инспектор решил — показалось. Он прошел за ней через площадку в квартиру Макриди. Одна из двух дверей в дальней стене теперь была открыта.

— Я что-то упустил, констебль? — спросил Маклин, пересекая огромную комнату.

— Вы ее не узнали, сэр? Ванессу Адамсон? Она в прошлом году получила премию Британской академии киноискусства за роль в исторической драме на «Би-би-си»! И номинирована на «Оскар» за фильм с Джонни Деппом!

Инспектор не смотрел ни того, ни другого, но видел актрису в новостях и теперь вспомнил. Ушам стало жарко. Не удивительно, что она показалась смутно знакомой.

— Правда? Мне казалось, она выше ростом.

Скрывая смущение, он нырнул в открытую дверь, за которой находился громадный кабинет с большим окном от пола до потолка. На стеклянной столешнице стоял лэптоп и телефон — больше ничего. Ворчун Боб крутился в черном офисном кресле.

— Что-то нашел, Боб?

— Вам понравится, сэр.

Сержант встал и потянул одну из книг на верхней полке. Стеллаж со щелчком выдвинулся вперед и бесшумно отъехал на роликах. За ним скрывались другие полки — стеклянные, подсвеченные снизу и сверху. На них была разложена потрясающая коллекция ювелирных изделий.

— Как ты умудрился их найти? — удивленно спросил Маклин.

— Разглядывал корешки, сэр. Увидел книгу за авторством самого Макриди и решил посмотреть, не биография ли это. Только он ее не писал, это такая шутка.

— Ну, за наблюдательность десять из десяти. А за везучесть — все одиннадцать.

— С везением и того лучше, сэр. Я еще вот что нашел. — Боб нагнулся и вытащил из корзины под столом две газеты. «Скотсмен» за прошлую неделю.

Сержант разложил и разгладил листы. Одна газета осталась развернутой на странице объявлений, другая на некрологах. На каждом одна статья была обведена черным кружком. Маклин узнал черно-белую фотографию своей бабушки, сделанную сорок лет назад.

Ворчун Боб расплылся в улыбке, за которую с давних пор носил свое прозвище.

— По-моему, мы нашли нашего специалиста по некрологам, сэр.

26

— Маклин! Где тебя вчера носило? Почему на звонки не отвечал?

Старший инспектор Дагвид шагал по коридору, налившись багрянцем и сжав кулаки. Маклин замешкался, припоминая, чем был занят, — с тех пор столько всего произошло.

— У меня был отгул, сэр, — объяснил он. — Я бабушку хоронил. Если бы вы спросили главного суперинтенданта Макриди, она бы вам, конечно, сказала. И могла бы добавить, что я тем не менее приходил с раннего утра, чтобы закончить рапорт о смерти вашего дяди и самоубийстве его убийцы.

Багрянец на лице Дагвида мгновенно сменился мертвенной бледностью. Маленькие свиные глазки округлились, ноздри раздулись, как у разъяренного быка.

— Не смейте об этом здесь говорить, — прошипел старший инспектор и нервно оглянулся, не слышал ли кто. Кругом было полно полицейских, занятых своими делами, но у них хватало ума не встречаться взглядами со старшим инспекторам. Если кто что и слышал, то не подал вида.

— Вы чего-то хотели, сэр? — ровным голосом спросил Маклин. Меньше всего ему хотелось ярить Дагвида — день начался так хорошо.

— Еще как хотел! Вчера какой-то псих по имени Эндрюс вломился в контору в центре города и перерезал себе горло бритвой. Я хотел, чтобы ты выяснил, кто он такой и почему это сделал.

— А никого другого не нашлось? У меня хватает нагрузки и без…

— Ты не узнаешь, что такое полная нагрузка, даже если она цапнет вас за жопу. Хватит ныть, ступай работать, тебе за это платят!

— Разумеется, сэр. — Маклин прикусил язык и не стал возражать. Когда Дагвид в бешенстве, спорить с ним бесполезно. — Кто проводил расследование на месте?

— Ты. — Дагвид взглянул на часы. — В ближайшие полчаса, если ума не лишился. Рапорт сержанта, работавшего на месте происшествия, у тебя на столе. Ты помнишь, где твой стол, инспектор?

На этой саркастической ноте он удалился прочь, бормоча себе под нос. Из укрытия за копировальной машиной показался Ворчун Боб.

— Черт побери! Что заползло ему в жопу и там сдохло?

— Не знаю. Может, дядюшка оставил все денежки приюту для животных, или еще что.

— Дядюшка?

Значит, Боб не в курсе.

— Выбрось из головы, Боб. Займись этим самоубийцей. Пока эксперты разберутся с драгоценностями, пройдет немало времени, а до тех пор нам не привязать Макриди к остальным ограблениям.

— А предъявлять ему обвинение вы собираетесь?

— Надо бы. Но ты же понимаешь, что какой-нибудь скользкий адвокат вытащит Макриди под залог еще до вечера. Ты видел его квартиру — у парня деньги из ушей лезут. Он прекрасно знает, что в состоянии купить себе свободу.

— Тогда протянем до последней минуты. Проверю у дежурного сержанта, с какого момента он числится под арестом.

Ворчун Боб поспешил в вестибюль, а Маклин направился к своему кабинету. Поверх толстой пачки скопившихся бумаг и вправду лежал тонкий конверт с единственным листком рапорта внутри. Питер Эндрюс несомненно покончил с собой. В рапорте перечислялись имена и адреса десятка свидетелей, сотрудников инвестиционной компании «Ходжетт Скотия». Эндрюс тоже там работал. Согласно показаниям свидетелей, он вошел в помещение в таком виде, словно последние два дня спал, не раздеваясь, вытащил из кармана опасную бритву и перерезал себе горло. Произошло это почти сутки назад. И с тех пор полиция не предприняла ровным счетом ничего.

Маклин вздохнул. Мало того, что расследование, скорее всего, ничего не даст, так его еще ждет встреча с людьми, рассерженными на затянувшееся бездействие полиции. Лучше не бывает!

Схватившись за телефон, он набрал номер морга. Ответил ему бодрый голосок Трейси.

— Вы вчера получили труп самоубийцы? Эндрюса? — спросил Маклин, оборвав привычное легкомысленное заигрывание.

— Да, около полудня, — подтвердила она. — Доктор Кадволладер планировал заняться им сегодня после обеда, ближе к четырем.

Маклин поблагодарил и повесил трубку. Снова заглянул в записи: по крайней мере, адрес в пределах небольшой прогулки. Сначала опрос свидетелей, потом вскрытие. Если хоть немного повезет, к его возвращению драгоценности, найденные в доме Макриди, вернутся с экспертизы. То-то будет развлечение: сверять каждую безделушку со списком похищенного имущества!

Инспектор взял папку, отвернулся от кипы ожидающих рассмотрения бумаг и пошел искать констебля Макбрайда.

* * *

— На этой неделе ты без дела не сидишь, Тони!

Маклин скорчил патологоанатому рожу.

— И тебе доброго дня, Ангус. Кстати, спасибо, что пришел вчера.

— Не стоит. Старушка меня кое-чему научила. Вдобавок хотелось убедиться, что ее проводят как следует.

Кадволладер уже надел комбинезон и натянул тугие хирургические перчатки. Они прошли в прозекторскую, к столу, где в чрезвычайно бледном виде возлежал Петер Эндрюс. Если отвлечься от жуткой раны на горле, он выглядел на удивление чистым и спокойным. Всклокоченные волосы были седыми, но лицо оставалось молодым. Маклин дал бы ему около сорока. Впрочем, по бледному мучнистому трупу трудно судить.

Кадволладер начал скрупулезный осмотр тела, отыскивая следы повреждений, употребления наркотиков или болезни. Маклин наблюдал, почти не вслушиваясь в тихие комментарии и гадая, что могло заставить человека покончить с собой таким жестоким способом. Почти невозможно представить себе образ мыслей, при котором самоубийство выглядит соблазнительнее жизни. Маклин не раз испытывал отчаяние, но всегда помнил о боли и страхе людей, которые обнаружат труп: подобная находка наверняка оставит в их памяти страшные шрамы. Может быть, в том и состоит разница между человеком в депрессии и суицидником: второму нет дела до чувств окружающих.

Если это так, Эндрюс представлялся подходящим кандидатом в самоубийцы. По словам его босса, он не знал жалости в делах. Маклин плохо разбирался в вопросах инвестиций, однако понимал, что Эндрюс вполне мог погубить любую компанию, избавившись от ее акций в инвестиционном портфеле. Беспощадностью он походил на человека, способного покончить с собой, но в остальном располагал всем, ради чего стоит жить. Он был богат, преуспевал, любил свою работу. Собственно, никто в фирме не сказал о нем дурного слова. Предстояло еще поговорить с родителями, которые жили в Лондоне и сейчас спешно выехали в Эдинбург.

Размышления инспектора прервало восклицание Кадволладера:

— Ага, это интересно! — Доктор приступил к исследованию внутренних органов.

— Что интересно?

— Вот это. — Патологоанатом указал на блестящую массу внутренностей. — Рак всего на свете. Похоже, началось с кишечника, но метастазы захватили все органы. Не покончи он с собой, умер бы через месяц или два. Нам известно, кто его лечил? При его состоянии он должен был получать серьезную лекарственную терапию.

— Разве при химиотерапии не выпадают волосы? — удивился Маклин.

— Тонко замечено, инспектор. Вот почему вы — сыщик, а я — патологоанатом. — Кадволладер склонился к голове покойника, пинцетом выдернул несколько волосинок и положил на подставленное ассистенткой стальное блюдце. — Отдай на спектрографический анализ, Трейси. Похоже, он не принимал ничего сильнее ибупрофена. — Доктор обернулся к Маклину. — Химиотерапия оставляет на теле и другие, не столь заметные следы, Тони, но у него ничего подобного нет.

— Он мог отказаться от лечения?

— Не представляю другого варианта. Он наверняка знал, что с ним, иначе зачем бы ему убивать себя?

— В самом деле, Ангус, зачем?

27

Вернувшись в участок, Маклин не застал Дагвида, мысленно вознес благодарственную молитву и прошел в свой крошечный следственный кабинет. Из открытой двери несло жаром: совместные усилия бившего в окно солнца и жарившей на всю катушку батареи. Макбрайд и Боб сняли пиджаки и галстуки. На лбу у констебля, склонившегося над клавиатурой компьютера, проступил пот.

— Напомни потом, чтоб я спросил, где ты раздобыл эту машинку, Стюарт.

Макбрайд поднял голову.

— Майк Симпсон — мой двоюродный брат. Я спросил, нет ли у него свободных.

— Чудик Симпсон? Айтишник из экспертизы?

— Он самый. Он не такой уж чудик, просто так выглядит, сэр.

— Ага, и еще — когда он говорит, я понимаю каждое слово в отдельности, а вот общий смысл в голове не укладывается. Двоюродный брат, значит? Это может пригодиться… Ты попросил его заглянуть в компьютер Макриди? — заметил Маклин и подумал: — «Уже пригодилось, судя по новехонькому лэптопу».

— Майк сейчас этим занимается. Среди эдинбургских хакеров Макриди — почти бог. Известен под кличкой Клузо.

Маклин припомнил диски с «Розовой Пантерой». Все заигранные, кроме последнего.

— Странно, что он выбрал такой ник. Ему больше подходит персонаж Дэвида Нивена.

Лицо констебля Макбрайда выразило полное недоумение.

— Ну, фильм «Розовая Пантера», — пояснил Маклин. — Нивен играл роль сэра Чарльза Литтона — вора-джентльмена. Форточника.

— А, вот оно что! Я думал, вы про мультфильм…

Маклин, покачав головой, отвернулся. Взгляд его упал на фотографии убитой девушки, так и оставшиеся на стене за спиной Ворчуна Боба.

— Кстати, ты что-нибудь узнал о пропавшем штукатуре?

Макбрайд нажал еще пару клавиш, и только потом ответил:

— Простите, сэр. Я был в отделе пропавших, но компьютерные базы начинаются только с шестидесятых годов. Более старые дела надо искать в архивах. Я собирался туда сегодня к вечеру.

— Штукатур? — переспросил Ворчун Боб.

— На самом деле это идея констебля. — Инспектор кивнул на покрасневшего до ушей Макбрайда. — Наши убийцы были люди образованные, они не умели класть кирпичи и штукатурить стены. Но кто-то должен был заложить ниши и замуровать комнату. Им бы понадобился строитель.

— Никакой строитель не стал бы их покрывать, — возразил Боб. — То есть он же наверняка увидел бы труп. И склянки с потрохами. На его месте я бы отказался. Я бы поднял жуткий шум.

— Да, но ты — не представитель рабочего класса, родившийся в начале двадцатого века. Боб. Сайтхилл был в те времена почти деревней, крупного землевладельца считали почти королем. К тому же убийцы не погнушались бы пригрозить его семье. Преступники были не из щепетильных.

— Крупного землевладельца?

— Фарквар-хаус принадлежал Мингису Фарквару. Тому самому, кто банк Фарквар основал.

— Вы думаете, это он? Заставил местного работягу все заштукатурить, а потом и от него самого избавился?

В устах Ворчуна Боба подобная версия звучала скептически, да и сам Маклин не взялся бы упрекать старого друга в недоверчивости. То, что представлялось очевидным на месте страшного преступления, выглядело натяжкой в духоте крошечного следственного кабинета. Натянуто, как оправдания школьника, но ничего другого у них не было.

— Нет, Мингис Фарквар не мог. Но его сын, Альберт? — Маклин припомнил короткий разговор с Джонасом Карстайрсом. Неужели все так просто? Нет, так не бывает. — Впрочем, все это пока — косвенные подозрения. Мы ничего не знаем ни об этом семействе, ни о тех, кто работал на них в военное время. Вряд ли кто-то еще жив и может рассказать. Фаркваров уже точно не осталось. Но я хочу, по крайней мере, узнать имя погибшей. Мы сможем выйти на след, если разыщем пропавшего штукатура. — Он повернулся к Макбрайду. — Стюарт, откопай все, что сумеешь, на Мингиса и Альберта Фаркваров. А потом помоги Бобу в архиве.

— Мне? А что я буду там делать? — заерзал старый сержант, изображая недоумение.

— Перелопатишь рапорты о пропавших, будешь искать опытного строителя и штукатура, проживавшего в Сайтхилле или окрестностях. С сорок пятого по пятидесятый — этого должно хватить. Если ничего не найдем, расширим временной промежуток.

— С сорок пятого? Шутишь? — в ужасе воскликнул Ворчун Боб.

— Ты же знаешь, дела хранятся еще дольше.

— Угу, в подвалах, в огромных пыльных коробках…

— Ну, возьми в помощь кого-нибудь из констеблей. — В это время в дверь постучалась констебль Кидд. — Вот, и далеко ходить не надо.

— Сэр? — удивленно переспросила девушка.

— Не обращайте внимания, — отмахнулся Маклин. — Чем мы можем вам помочь?

Она вкатила в кабинет тележку, нагруженную картонными коробками.

— Это барахло из квартиры Макриди, сэр. Эксперты с ними закончили. Говорят, все чисто, как душа констебля Портера. Не знаю уж, как это понимать.

— Портер — свидетель Иеговы, констебль. Он еще не пытался обратить вас в свою веру?

— Нет, сэр, не припомню. А с проходной просили передать, что вам звонили в кабинет, но не застали. Ваш мобильный переключается сразу на голосовую почту.

Маклин вытащил мобильник. Он точно помнил, что ночью его заряжал. Сейчас экранчик не светился и на нажатие кнопок не отзывался.

— Проклятье, опять батарейки сели. Что бы им не позвонить прямо сюда? Нет, это я зря. — Инспектор покосился на телефон рядом с лэптопом. Если аппарат и работал, он ни разу не видел, чтоб им кто-то пользовался. — Что они хотели передать?

— Там какой-то мистер Дональд Эндрюс хочет вас видеть. Насчет опознания сына.

— Черт! — Маклин бросил Макбрайду свой мобильный. — Констебль, одолжи рацию. Мне в морг пора.

* * *

Дональд Эндрюс не слишком походил на своего сына. Острые скулы, узкий нос, угловатые черты лица, словно кожу оттянуло назад встречным ветром. Волосы он стриг коротко, на висках пробивалась седина. Глаза были ярко-голубыми, и в речи отчетливо слышался выговор южной Англии. Чтобы довезти Эндрюса до морга, Маклин взял служебную машину с водителем. Констебля-шофера оставил ждать у входа, в надежде, что они не задержатся внутри.

Доктор Шарп подготовила тело для опознания. Покойный, накрытый простыней, лежал на столе в отдельном помещении. Трейси проводила посетителей к телу и бережно отогнула простыню, открыв лицо покойной, но не показывая страшного разреза на шее. Дональд Эндрюс долго молчал, уставившись в застывшие черты, потом повернулся к Маклину.

— В чем дело? — требовательно спросил он. — Что сталось с моим сыном?

— Простите, сэр. Это действительно ваш сын, Питер Эндрюс? — уточнил инспектор, охваченный неясной тревогой.

— Я… да… кажется так. Но… прошу вас, покажите мне все тело, — потребовал отец.

— Сэр, вам, пожалуй, не стоит… Он…

— Я хирург, черт вас побери. Я знаю, что с ним проделали.

— Простите.

Маклин кивнул Трейси, и та отвернула простыню до конца. Она же, скорей всего, и зашивала тело после того, как Кадволладер закончил исследование. Инспектора впечатлила тщательная и аккуратная работа, но она не могла скрыть того факта, что тело было жестоко изрезано. Дональд Эндрюс, вместо того чтобы ужаснуться, как почти любой отец на его месте, склонился ниже и стал рассматривать тело сына.

— Он, — заключил наконец Эндрюс. — У него родинка и пара шрамов, я их в любое время узнаю. Но я не понимаю, что с ним случилось. Как он до такого дошел?

— О чем вы, сэр? Таким он был в момент смерти. — Маклин сглотнул. — Вам ведь сказали, как он умер?

— Да, и этому тоже трудно поверить. У Питера были свои слабости, но депрессией он не страдал.

— Вам известно, что у него был рак в терминальной стадии, сэр?

— Что? Не может быть!

— Когда вы в последний раз виделись с сыном, сэр?

— В апреле. Он приезжал в Лондон на марафон. Каждый год участвовал, собирал деньги для детской больницы.

Маклин посмотрел на изуродованное обнаженное тело. Он знал, что в марафоне участвуют самые разные люди, иные не могут бежать и тратят несколько дней, чтобы пройти дистанцию шагом. Если верить наружности Петера Эндрюса, ему пришлось бы ехать на такси. Ноги как палки, позвоночник искривлен. Швы мешали оценить, в каком состоянии он был до вскрытия, но Маклин помнил небольшое брюшко.

— Должно быть, он очень переживал за больницу, если пошел на такие усилия. Много собрал?

— Дело было не в деньгах, инспектор. Он любил бегать. Но в наше время для участия в Лондонском марафоне нужно заниматься благотворительностью.

— Извините, сэр, вы хотите сказать, ваш сын регулярно занимался бегом?

— С пятнадцати лет. Подумывал даже о профессиональном спорте. — Дональд Эндрюс протянул руку, погладил мертвого сына по голове. Сквозь слезы с укором взглянул на следователя. — Последнюю дистанцию он пробежал за два с половиной часа.

28

Непривычный сигнал рации остановил Маклина на пути к участку.

— Слушаю, — отозвался инспектор, с трудом вспомнив, как включается аппарат. Рация была массивнее мобильника и сложнее в использовании, зато батарейки не садились. Пока, во всяком случае.

— Здравствуйте, инспектор. Я уж думал, не соединят.

Маклин узнал голос душеприказчика бабушки.

— Мистер Карстайрс? А я собирался с вами связаться. Насчет Альберта Фарквара.

Пауза, словно его слова застали юриста врасплох.

— Ах да, конечно. Но я звоню по другому поводу. Мы разобрали бумаги вашей бабушки, вам нужно кое-что подписать, после чего можно начинать скучную процедуру передачи дел и тому подобное.

Маклин посмотрел на часы. День почти прошел, а на столе еще ждала куча бумаг, и только ознакомившись с ними, можно будет переходить к увлекательной задаче — исследовать трофеи Макриди.

— Я сейчас очень занят, мистер Карстайрс.

— Разумеется, Тони. Но даже детективам-инспекторам иногда нужно поесть. Я подумал, не выберетесь ли вы поужинать? Часов, скажем, в восемь? Заодно сможете подписать бумаги, а с прочим мы без вас разберемся. Эстер вверила мне несколько посланий личного характера, которые следовало передать вам после ее смерти. На похоронах мне показалось неудобно этим заниматься. И о Берти Фаркваре могу рассказать, если хотите, хотя это довольно неприятная тема.

Отказаться от подобного предложения инспектор не мог, к тому же это было удобнее, чем перекусывать в полночь по дороге домой, ведь раньше с работы не выбраться. Если удастся узнать кое-что про Фарквара, это можно считать рабочим временем.

— Спасибо, Джонас, вы очень любезны.

— Так в восемь?

— Да, отлично.

Карстайрс напомнил ему свой адрес и повесил трубку. Маклин к тому времени уже подходил к участку. Держа в руках рацию и соображая, как ее выключить, инспектор толкнул входную дверь.

— Не устаю удивляться, — заметил дежурный сержант. — Детектив-инспектор с рацией!

— Это не моя, Пит, одолжил у констебля. — Маклин встрянул аппарат, нажал несколько кнопок — тщетно. — Как эта штуковина отключается?

* * *

В крошечном кабинете царил хаос. Коробки, которые приволокла констебль Кидд, разложили по всему полу — одни вскрытые, другие еще запечатанные клейкой лентой. Посредине кабинета стоял на коленях Макбрайд и с надеждой перелистывал страницы протоколов.

— Развлекаешься, констебль? — Маклин глянул на часы. — А домой тебе не пора?

— Решил начать идентификацию вещей пораньше, сэр. — В руках у Макбрайда был пакетик с золотым яйцом, инкрустированным драгоценными камнями — на редкость уродливая вещица.

— Ну, мне надо убить примерно час. Давай один список мне, помогу. Как успехи?

— Эти из списка миссис Дуглас, — сказал Макбрайд, указывая на горку предметов на столе. — Судя по инвентарной описи, они находились на нижней полке справа. Все в один ряд. Я исхожу из предположения, что у мистера Макриди все разложено по порядку. Как-никак, он компьютерщик.

— Звучит разумно. — Маклин осмотрел коробки, сравнивая ярлыки со списком. — Значит, вот это — с верхней полки с левого края — первое ограбление, майор Рональд Дюшен.

Инспектор вскрыл коробку, перебрал прозрачные мешочки, выискивая что-то, соответствующее списку. Вряд ли здесь все — Макриди мог продавать не понравившиеся ему вещи, да и жертвы ограбления почти всегда добавляют кое-что в списки похищенного. Но содержимое коробки со списком не совпадало. Вытащив все пакетики на пол, Маклин уже собирался уложить их на место и взяться за следующую коробку, когда заметил внутри еще один мешочек. Достал его, поднес к свету, и холодный озноб пробежал у него по спине.

На стене висели увеличенные и обведенные кружками снимки предметов, найденных в нишах с органами убитой девушки. Он как раз уперся взглядом в одиночную золотую запонку со сложным орнаментом, украшенную крупным рубином. На дне прозрачного пластикового мешочка лежала пара к ней — точная копия.

29

Она не понимает, что с ней. Все началось… когда же? Она не помнит. Крики, беготня вокруг. Она перепугалась, ей даже стало плохо. Но теперь теплое одеяло накрыло все, даже память.

Голоса шепчут, журят и утешают, подгоняют вперед. Она идет уже много миль, но не замечает расстояния. Тупо ноют ноги, спина, живот. Хочется есть.

Запах щекочет ноздри, манит к себе, словно на канате. Она бессильна противиться, хотя ступни стерты до крови. Кругом люди заняты своими делами. Ей стыдно показаться им на глаза, но они не замечают ее, ковыляющую мимо. Одной пьянчужкой больше, одной меньше…

Она сердится на них, ей хочется ударить, причинить боль, показать им, как они ошибаются. Но голоса успокаивают, заставляют отложить злость на потом. Она не спрашивает, что такое «потом», а просто идет на запах.

Это как сон. Она словно перескакивает от образа к образу. Вот шумная улица, вот тихий переулок, вот большой дом в стороне от дороги. Потом она оказывается внутри.

Он замечает ее и поворачивается к ней. Он стар, но движется как молодой. Он идет к ней. Она встречает его взгляд, и что-то в ней умирает. Надменная осанка снова пробуждает в ней злобу. Шепот голосов глохнет, ярость вырывается наружу. Память, целую жизнь таившаяся в глубине, распускается черным цветком, зловонным и гнилым. Старик покрывается потом, дергается, ее окутывает боль. Прекратите! Господи, умоляю, остановитесь! Но это продолжается. Из ночи в ночь. С ней что-то сделали. Он с ней что-то делал, теперь она в этом уверена, хотя ничего о себе не помнит.

У нее в руке что-то холодное, твердое, острое. Она не знает, как оно к ней попало, не представляет, где она и кто она. Но знает, зачем она здесь и что должна сделать.

30

— Где Макриди? В какой камере? — Маклин вбежал в дежурку, сжимая в кулаке пакетик с запонкой.

Сержант оторвался от чая, засидевшиеся сотрудники ночной смены обернулись, не понимая, из-за чего такой шум.

— Макриди? Ушел пару часов назад.

— Что?

— Прошу прощения, сэр, мы тянули, сколько могли. Но в конце концов пришлось предъявить ему обвинение в ограблении. И тут же, как из-под земли, выскочил адвокат. Отказать в освобождении под залог причин не было.

— Черт. Мне надо с ним поговорить.

— А до завтра отложить нельзя, сэр? Понесетесь за ним, он скажет, что вы его запугиваете. Мы же не хотим, чтоб он вывернулся за счет процедурных вопросов?

Маклин постарался взять себя в руки. Отложить можно. Девушку уже не оживишь.

— Вы правы, Билл, — признал он. — Простите, что ворвался.

— Ничего страшного, сэр. Но, к слову сказать, сделайте доброе дело, подпишите рапорты о сверхурочных. Документы у вас на столе. Подходит конец месяца, надо разобраться с нарядами.

— Сделаю, — пообещал Маклин и вышел из дежурки.

Вместо того чтобы подняться к себе, инспектор вернулся в следственный кабинет, где Макбрайд копался в картонных коробках.

— Не нашел?

— Она где-то здесь, сэр. А, вот! — Констебль вытащил пакетик с нарядной запонкой и отдал Маклину. Не оставалось ни малейших сомнений в том, что запонки парные, хотя та, что найдена в подвальной нише, чище и меньше исцарапана, как будто оставшуюся продолжали носить. Пока она не попала в коллекцию мистера Фергуса Макриди.

Маклин взглянул на часы. Четверть восьмого. Давно пора домой. Мучительно досадно, когда разгадка близко, но приходится ждать. Однако дежурный сержант прав: выдернуть Макриди на допрос сразу после освобождения — слишком похоже на запугивание. Тем более после того, как столько тянули с предъявлением обвинения. Придется ждать до утра.

— Как у твоего Майка с компьютером? — спросил Маклин.

— Говорил, что к утру расколет.

— Хорошо. Иди домой, Стюарт. Займемся этим с утра. Я вообще не понимаю, что ты здесь делаешь так поздно.

Констебль покраснел до корней светлых волос и забормотал — мол, ждет человека, у которого смена кончается в девять.

— Ну, раз так, вот тебе особое поручение: займись для разнообразия настоящей полицейской работой.

— А можно? — Макбрайд обрадовался так, словно ему посулили рождественский подарок раньше времени.

— Да, можно. Иди в мой кабинет и разбери рапорты о сверхурочных. Утром вернусь — подпишу.

Маклин не стал дожидаться благодарностей констебля.

* * *

От участка до парка Инверлит и района Стокбридж Колониз было недалеко и пешком. Солнце скрылось за домами, марево отступило куда-то на северо-запад, но было еще светло. В это время года темнеет двумя часами позже.

За мостом через Лит кварталы георгианской застройки сменились отдельно стоящими особняками. Карстайрс назвал инспектору адрес внушительного трехэтажного здания неподалеку от Ботанического сада. Особняк стоял в узком переулке, оканчивающемся тупиком, так что водители не совались туда объезжать пробки. Здесь было тихо и чисто. Место напомнило Маклину улочку, на которой стоял бабушкин дом. Эдинбург полон таких престижных мест, прячущихся среди менее благоприятных кварталов.

Подходя к дому, инспектор мельком заметил молодую женщину, пьяную, хотя вечер едва начался. Покачиваясь, она удалялась по мостовой. Эдинбургский фестиваль искусств был в полном разгаре, поэтому гуляки заполонили город. Маклин выбросил пьянчужку из головы. Его на мгновенье отвлек прогрохотавший по улице тяжелый грузовик, а когда инспектор снова повернулся, женщина уже скрылась. Он покачал головой, поднялся по шести каменным ступеням на крыльцо и протянул руку к звонку, но заметил, что дверь открыта.

Где-то в глубине дома пробили стенные часы. Рассудив, что Карстайрс его ждет, инспектор шагнул через порог. Возможно, потому адвокат и оставил дверь открытой. У входа в прихожую виднелась стойка с тремя зонтиками и парой тросточек. На чугунных крючках вешалки висели старомодные пальто. Еще одна открытая дверь вела в центральный вестибюль.

— Мистер Карстайрс? — громко окликнул Маклин, не представляя, где в этом огромном доме искать хозяина. Инспектор ступил на черно-белые плитки пола. Здесь было темнее, свет просачивался в высокое окно над лестничным пролетом, затененное с улицы большим деревом. — Мистер Карстайрс? Джонас?

Оглядевшись, Маклин отметил темные деревянные панели стен, громадный камин, наверняка очень уютный в зимнее время. Портреты суровых джентльменов, затейливая медная люстра под высоким потолком. И странный запах.

Инспектор совсем недавно сталкивался с этим запахом. Едва воспоминание пробилось на поверхность, Маклин машинально опустил взгляд на клетчатый пол. Темные пятна тянулись от приоткрытой двери слева. Инспектор осторожно прошел по следу.

— Джонас? Вы здесь?

Уже зная ответ, Маклин толкнул дверь. Она легко распахнулась на смазанных петлях, выпустив наружу невыносимый смрад раскаленного металла и фекалий. Сдерживая рвоту, инспектор носовым платком прикрыл рот и нос.

За дверью находился кабинет, уставленный книжными шкафами. В центре, за старинным письменным столом, запрокинув голову, сидел Джонас Карстайрс. Нижняя половина тела была милосердно скрыта от взгляда, а обнаженный торс превратился в кровавое месиво.

31

Прибывшая через пять минут бригада застала Маклина сидящим на каменных ступенях крыльца. Инспектор дышал свежим воздухом и старался забыть увиденное. Он убедился, что задняя дверь заперта, отправил двух полицейских огораживать место происшествия и стал ждать прибытия врача. Тем временем подкатил фургон экспертизы, из него вышли пять человек. Маклин поймал себя на том, что ему приятно видеть лицо мисс-а-не-миссис Эммы Бэйард, уже повесившей на шею расчехленную цифровую камеру. Потом он вспомнил, что ей придется фотографировать.

— Вы раздобыли нам еще один труп, инспектор? Это, похоже, входит в привычку.

Маклин вместо ответа вымученно хмыкнул, наблюдая, как криминалисты натягивают бумажные комбинезоны и достают из фургона оборудование.

— К чему прикасались? — спросил старший в бригаде, протянув комбинезон Маклину.

— Входная дверь, внутренняя дверь и задняя дверь. Телефоном тоже пришлось воспользоваться.

— Что, нынче инспекторам не выдают мобильных?

— Батарейки сели, — пояснил Маклин, спрятал мобильник в карман и надел комбинезон.

Тут подкатил потрепанный «Фольксваген Гольф», остановился посреди улицы и изверг из себя тучного мужчину в мешковатом костюме. Достав с пассажирского сиденья медицинский чемоданчик, мужчина подошел к ним. Доктор Бакли — милый человек, если не задавать ему глупых вопросов.

— Где тело?

— Вам нужна защитная одежда, док, — напомнил Маклин, предчувствуя хмурый взгляд — и не ошибся. Подходящий по размеру комбинезон пришлось поискать.

Они вернулись в дом. Инспектор провел всех прямо в кабинет. Запах не ослабел, скорее усилился. Вокруг тела кружили сонные домашние мухи.

— Мертв, — заключил доктор Бакли с порога и собрался уходить.

— Это все? Осматривать его вы не будете?

— Вы же знаете, инспектор, это не моя работа. Я и отсюда вижу, что у него перерезано горло. Смерть наступила почти мгновенно. Подробности вам сообщит доктор Кадволладер, когда приедет. Всего хорошего.

Маклин проводил взглядом удаляющегося вперевалку толстяка и повернулся к криминалистам.

— Хорошо, начинайте работать, но тело не трогайте до прибытия патологоанатома.

Криминалисты засуетились, как усердные муравьи. Сверкнула вспышка камеры Эммы Бэйард. Маклин заметил одежду, аккуратно развешанную на спинке кресла в углу: рубашка, пиджак, галстук. Инспектор перевел взгляд на обнаженный торс убитого, потом обошел стол, поморщился при виде внутренностей, сползших на колени адвокату и свисающих до полированного паркета. Убитый сидел прямо, опустив руки. Кровь стекала по обнаженным предплечьям, капала с пальцев и собиралась лужицами с двух сторон. Японский кухонный нож с коротким клинком лежал на столе, весь в крови и слизи.

— Господи, что здесь произошло?! — воскликнул Кадволладер, появляясь в дверях. Из-за его плеча нервно выглядывала доктор Шарп.

— Тебе это ничего не напоминает, Ангус? — спросил Маклин и отступил в сторону, чтобы эксперту было виднее.

— На первый взгляд — напоминает. Копия убийств Смайта и Стюарта. — Кадволладер склонился ближе, обтянутыми перчаткой пальцами коснулся разреза на горле убитого. — Но сказать, с чего начали — перерезали горло или выпотрошили, — сразу не сумею. Вдобавок трудно разобрать, чего не хватает. Гм, что там у нас? — Склонившись над трупом, он раскрыл ему рот. — Трейси, пакет и пинцет. — Взяв инструмент, Кадволладер принялся копаться во рту убитого. — Просто не верится, что влезла целиком. А, нет, разрезана. Тогда понятно.

— Что понятно, Ангус? — Маклина замутило. Господи, только бы не стошнило. Он же не зеленый констебль на первом трупе. С другой стороны, он пришел сюда поужинать с Карстайрсом.

— Это мы, врачи, называем печенью. — Кадволладер подцепил пинцетом и поднял вверх длинную слизистую буро-багровую ленту и опустил ее в пакет. — Ваш убийца нарезал ее на полосы и запихнул в рот жертвы. Не могу утверждать, что это его печень, но не вижу других причин так его обрабатывать. — Эксперт указал на изрезанную грудь и живот Карстайрса. — Давайте-ка заберем его в морг, посмотрим, какие тайны он скрывает.

32

— Извините, Тони, но это дело мне придется отдать старшему инспектору Дагвиду.

Маклин стоял в кабинете главного суперинтенданта Макинтайр — не то чтобы по стойке смирно, но и не расслабляясь. О том, что его вызывают к начальству, коллеги сообщили, едва инспектор с утра пришел в участок после неспокойной ночи с ужасными кошмарами. Маклин стиснул зубы, чтобы сдержать резкий ответ, и заставил себя расслабиться. Выходить из себя, разговаривая с боссом, — пустое дело.

— Почему? — наконец спросил он.

— Вы слишком близки с Карстайрсом.

— Что? Я с ним почти незнаком!

— Он был душеприказчиком вашей бабушки. Вы, как я понимаю, единственный наследник. Он занимался ее похоронами. Вы собирались с ним ужинать. Короче говоря, он был другом семьи. Я не могу допустить, чтобы это обстоятельство нарушило ход важного расследования. Вы представляете, каким влиянием Карстайрс пользовался?

— Я… нет.

— Ну, мне с пяти утра звонят очень важные персоны. Главный констебль играл с ним в гольф; первый министр часто приглашал его на рыбалку; Карстайрс занимался подготовкой проекта конституции для нового парламента.

— Почему Дагвиду? Поручите это дело старшему инспектору Пауэллу или кому-то из других инспекторов…

— Чарльз — самый опытный следователь, Тони. Да и расследование дела Смайта впечатлило всех.

«Кроме меня», — мысленно вставил Маклин.

— Но он склонен упрощать.

— А вы — усложнять без надобности. Очень жаль, что вы не способны работать вместе. Вы с ним дополняли бы друг друга.

— Значит, мне не стоит касаться этого дела?

— Не совсем так. Хотелось бы, чтобы вы участвовали там, где можете быть полезным, но не вели дело. Кроме того, вы можете заняться наиболее насущной стороной расследования. Вы присутствовали на месте убийства Смайта, и вы первым обнаружили труп Карстайрса. Как вам кажется, сходство обстоятельств может быть случайным?

— Но ведь убийца Смайта мертв! Он покончил с собой в течение суток после убийства.

— Именно. Мы не сообщали журналистам подробностей убийства. В прессе пишут просто, что он был зверски убит. А значит, тот, кто убил Карстайрса, имел доступ к подробным описаниям места преступления. Я не потерплю такой утечки. Найдите источник, Тони, и покончите с ним.

— Гм. Подобные расследования входят в компетенцию отдела собственной безопасности.

Макинтайр устало потерла висок.

— Вы хотите, чтобы они перекопали все, чем занимались вы, Дагвид и остальные за много месяцев? Может, до этого и дойдет, Тони, но пока я предпочитаю, чтобы выявлением источника утечки занялся человек, которому я доверяю.

* * *

Она восторженно смотрит на восходящее солнце. Тяжеловесный красный шар лежит на горизонте, заливает ее жаром. Голоса поют ей о великих деяниях, и она понимает, что стала орудием их мести. Сладко исполнить их волю.

Она смотрит на руки, запятнанные кровью, и вновь ощущает тепло влажной человеческой кожи: из-под ножа, рассекающего плоть, проступает красное, пульсирующее, живое. Она держала это в руках, вырезала из него и заставила съесть. Это была его последняя трапеза на земле, а потом она вырвала из него душу и отдала на съедение голосам.

Но она устала, так устала! От голода сосет в животе. Ноги ноют от усталости, в спине с каждым шагом вспыхивает боль. Голоса утешают ее, подгоняют вперед. Ее ждет еще одно дело, еще одно место. В конце концов, не только он осквернил ее. Другие тоже должны расплатиться.

Как трудно повиноваться голосам! Если бы дотянуться до солнца, взять себе малую толику его неимоверной мощи! Тогда хватило бы сил слушаться голосов, а ей больше ничего и не надо. Она всю жизнь жаждала стать орудием мести.

Она стоит на вершине мира. Ветер свищет вокруг, вопит, как испуганная толпа. Она его не замечает. Здесь только она, только солнце, только голоса, которым она жаждет служить.

Широко раскинув руки, она взмывает в небо.

33

Вокзал Уэверли всегда был шумным. А уж в разгар фестиваля… толпы народу, гудящие такси, растерянные туристы. Добавьте сюда машину «скорой помощи», пару патрульных автомобилей и перекрытое движение — и хаос довершен.

Маклин наблюдал все это с надземного перехода, тянувшегося от отеля «Балморал» на Принцес-стрит к Маркет-стрит по другую сторону путей. Когда-то здесь было вонючее отравленное озерцо, заполненное отбросами Старого Города. Иногда Маклину хотелось, чтобы все здесь снова залила вода.

На сей раз доктор Бакли опередил инспектора. Тучный врач склонялся над рельсами, рассматривая нечто, в чем Маклин только вблизи распознал изломанное человеческое тело. Женщина прыгнула с Северного моста и, пробив армированную стеклянную крышу вокзала, упала на рельсы перед поездом, идущим с лондонского вокзала Кингс-Кросс… Для опознания трупа мало что осталось.

— И эта мертва?

Доктор поднял голову.

— Инспектор, я вас ждал. Да, мертва. Возможно, умерла от первого же удара о стекло, бедняжка.

Маклин поискал взглядом главного среди людей в форме. Два констебля оттесняли зевак. Больше никого из сотрудников полиции на месте не оказалось.

— Кто вас вызвал? — спросил он врача.

— Здесь только что был сержант Хаусман. По-моему, он прибыл на место первым.

— Куда же он подевался?

— Я врач, а не следователь, инспектор. Кажется, сержант пошел побеседовать с начальником станции.

— Простите, док. Я не в себе этим утром.

— Это вы мне говорите?! А, вот и он.

Большой Энди расталкивал толпу. За ним по пятам следовала Эмма Бэйард с неразлучной камерой. Оба спрыгнули с платформы и двинулись по путям.

— Надо бы натянуть над ней тент или еще что, — сказал Маклин, глядя на вспышки телефонных камер.

— Уже распорядился, сэр. — Энди указал на двух служащих Шотландской железной дороги, несущих складной навес. Им не хотелось подходить ближе, так что устанавливать навес пришлось инспектору с сержантом.

Бэйард принялась фотографировать место происшествия, и Маклин вдруг поежился от мерзкой, неуютной мысли. Она — официальный фотограф отдела экспертизы. «У кого еще такой удобный доступ к снимкам с места убийства Барнаби Смайта? Да у любого из чуть не сотни полицейских, которых Дагвид привлек к расследованию, и еще у сотрудников администрации, если у них нашелся предлог зайти в следственный кабинет во время скоротечного следствия», — ответил себе Маклин и выбросил эту мысль из головы.

— Что рассказывают? — спросил он.

— Ничего особенного, сэр. Все произошло с полчаса назад. Я оставил на мосту двух констеблей, записывать показания свидетелей, но вряд ли многие признаются, что они это видели. Похоже, она взобралась на парапет и прыгнула. Не повезло, что упала на стекло между рамами и пробила его, еще больше не повезло, что в это время к платформе подходил поезд. Какие шансы на такое совпадение?

— Чертовски малы, я бы сказал. А внизу нашлись свидетели?

— Ну, машинист поезда. Еще несколько человек были на перроне, но здесь такой хаос… Одни бросились прочь, другие подошли поближе, чтобы полюбоваться.

— Понятно. Все же сделай все возможное, хорошо? И узнай, не найдется ли помещения, где можно провести опрос. От свидетелей будет мало толку, но надо действовать по инструкции.

— Начальник станции обещал освободить для нас кабинет, сэр. А мне бы не помешали еще один-два констебля.

— Позвони в участок, пусть пришлют кого-нибудь из тех, у кого хватило глупости застрять на службе. Разрешение на сверхурочные дам. И труп надо убрать, пока весь город не встал в пробке.

Маклин опустился на колени над изломанным телом. Кажется, женщина была в офисной одежде: немаркая бежевая юбка по колено, некогда белая блузка, из-под кружев виден край лифчика, строгий жакет с тяжелыми наплечниками, от одного протянулись длинные капроновые волоски. Ноги голые, избитые и изрезанные, но недавно выбритые. Пара черных кожаных полусапожек на каблуке, из тех, что были модными в конце восьмидесятых, — мода на них, кажется, вернулась. Распознать, как выглядело лицо, невозможно: спина выгнута назад и наверняка сломана, лицо вдавлено в гравий между шпалами. Длинные рыжие волосы слиплись от крови, и на руках алеют пятна.

— Господи, ненавижу прыгунов!

Маклин обернулся к появившемуся рядом Кадволладеру. Патологоанатом устало разглядывал труп, пальцами в перчатке касался обнаженной кожи. Склонившись еще ниже, Ангус заглянул под выгнутую дугой спину.

— Можно ее уносить? — спросил Маклин.

Кадволладер выпрямился и по-кошачьи потянулся.

— Конечно. Ничего не могу сказать, кроме как, что она умерла раньше, чем получила бо́льшую часть повреждений. Крови не много. Некоторые умирают раньше, чем ударятся о землю. Или, в данном случае, о крышу, — уточнил он, взглянув наверх. — Может, и этой повезло.

Маклин кивнул шоферу «скорой помощи». Тот выскочил из машины и вместе с помощником уложил покойницу на носилки. Инспектор с облегчением убедился, что, пока тело засовывали в черный мешок и застегивали молнию, ничего из вещей погибшей не выпало. Эмма Бэйард крупным планом отсняла оставшееся в щебенке углубление — вспышка камеры выбелила его светом. Патологоанатом был прав — крови на земле не осталось, только пятна мазута. Посреди углубления поднимался одинокий стебелек желтого цветка.

— Где поезд? — спросил инспектор в пространство.

К нему подскочил невысокий мужчина в оранжевом сигнальном жилете: редеющие волосы аккуратно зачесаны на обширную лысину, усикам миллиметра недостает до гитлеровских.

— Брайан Александр, — представился он, протянув пухлую ладонь. — Я диспетчер. Это надолго, инспектор?

— Женщина погибла, мистер Александр.

— Да, понимаю. — У него хватило совести выглядеть пристыженным. — Но у меня десять тысяч пассажиров ждут поездов.

— Ну, вы мне покажите тот, что ее сбил.

— Вам туда, инспектор. — Брайан Александр махнул рукой на пути, уходящие на юг, к Англии. Примерно в двадцати ярдах от них стоял длинный междугородний состав: новенькие красные вагоны чуть косили на бок, уходя за поворот. Под таким углом поезд до смешного походил на автомобиль с лопнувшей шиной. — Пришлось его отогнать. Хорошо, что он уже почти остановился. Я тридцать лет работаю на железной дороге, и, скажу вам, движущийся поезд мало что оставляет от тела.

Маклин подошел к локомотиву. Он раньше не замечал, какие они большие. Махина высилась над ним, пахла жаром и дизельным топливом. Пятно крови на выпуклом лобовом стекле отмечало место, где женщина ударилась в падении. Похоже, ее отбросило на железнодорожное полотно и протащило по рельсам.

— Мисс Бэйард! — окликнул инспектор. — Снимите, пожалуйста. — Он указал на переднюю часть локомотива. — Постарайтесь, чтоб видно было место удара.

Эмма принялась фотографировать, а мистер Александр украдкой покосился на часы. Кадволладер подошел и оценивающе взглянул на поезд.

— И здесь почти нет крови. — Он посмотрел на пробитую стеклянную крышу. — Нельзя ли туда подняться?

— Да, идемте.

Диспетчер провел их до конца платформы и дальше, в главное здание вокзала. Эмма Бэйард сделала еще пару кадров и бегом догнала мужчин у боковой двери с табличкой: «Только для персонала». Они поднялись по узкой лестнице и остановились перед запертой дверью, дожидаясь, пока мистер Александр подберет нужный ключ.

Странно было стоять на крыше вокзала. Отсюда открывался совсем другой вид на город: изнанка Северного моста и цокольные помещения отеля «Норт-Бритиш». Для Маклина название гостиницы всегда оставалось неизменным, ведь Балморал — это замок в Абердиншире.

Мостки по стеклу были ограждены железными перильцами. Крыша напоминала громадную викторианскую оранжерею, только стекло было толстым и мутноватым от армирующих нитей. Пробитый квадрат находился, к большому облегчению Маклина, рядом с мостками. Инспектор не настолько доверял стеклу, чтобы ступить на него всем весом, хотя оно, конечно, должно было выдержать. Но вот — один раз не выдержало, а этого более чем достаточно.

Кадволладер встал на колени над дырой, прищурился на пути.

— Здесь совсем нет крови, — заявил он. Бэйард опять фотографировала — более чем усердная сотрудница. Маклин поднял взгляд к парапету моста, попытался оценить высоту.

— Вы закончили? — спросил мистер Александр.

Маклин решил, что этот человек ему не нравится, хотя и признавал, что желательно как можно скорее продолжить работу станции. Не хватало ему еще выволочки от Макинтайр по жалобе железнодорожников!

— Ангус? — обратился он к патологоанатому.

— Похоже, ее убил удар. Возможно, сломала шею. Наружные повреждения оставлены в основном поездом. Если она в это время была уже мертва, понятно, почему на земле так мало крови.

— Я предчувствую некое «но», — заметил Маклин.

— Ну, если удар поезда не вызвал обильного кровотечения, а здесь практически не осталось фрагментов кожи, почему у нее волосы и руки в крови?

34

Маклин оставил Ворчуна Боба на вокзале распоряжаться следствием, а сам прошел через толпу счастливых в своем неведении туристов и покупателей и направился к участку, рассуждая про себя о делах, навалившихся на него во множестве. Каждое из них было важным, но львиную долю внимания поглощали мысли о девушке в подвале. Неразумно — дело давнее, в конце концов. Шансы застать в живых людей, виновных в ее гибели, почти на нуле. Но от того, что справедливость медлила так долго, становилось еще беспокойнее. Может быть, именно потому, что до погибшей девушки никому не было дела, Маклину хотелось во всем досконально разобраться?

— Мне нужно увидеть Макриди, узнать, где он подцепил запонку. Возьмем машину и нанесем визит нашему домушнику.

Макбрайд усердно стучал по клавишам блестящего лэптопа в следственном кабинете. Прервав работу, констебль закрыл папку, содержание которой переносил в компьютер и, помедлив, ответил:

— Пожалуй, не стоит, сэр.

— Это еще почему?

— Потому что адвокат Макриди уже подал официальную жалобу, утверждая, что к его клиенту при аресте без нужды применили силу, и задержали до предъявления обвинения дольше, чем следовало.

— Что-что? — Маклин чуть не лопнул от ярости. — Этот гад вломился в дом моей бабушки в день ее похорон и позволяет себе предъявлять претензии?

— Да, я понимаю. Он ничего не добьется, но благоразумнее пока оставить его в покое.

— Мы расследуем убийство. Он обладает сведениями, которые могут вывести нас на убийцу. — На лице Макбрайда инспектор заметил явственную неловкость. — Кто тебе это сказал?

— Главный суперинтендант Макинтайр, сэр. Она просила передать, чтобы вы держались от Макриди подальше ради своего же блага. — Констебль примирительно воздел руки. — Это ее слова, сэр, не мои.

Маклин устало потер лоб.

— Замечательно. Обалдеть, как замечательно! Запонки у тебя?

Макбрайд порылся среди бумаг и достал два пакетика. Маклин сунул их в карман пиджака и повернулся к двери.

— Тогда идем!

— Но… Макриди…

— К Фергусу Макриди мы не собираемся, констебль. Во всяком случае пока. Есть и другие способы получить нужную нам информацию.

* * *

«Дуглас и Футс», ювелиры ее величества, скрывались за неприметной витриной на западном конце Джордж-стрит. Похоже, они обосновались здесь еще до того, как Джеймс Крейг разработал свой план Нового города. Единственной уступкой злонравной современности была запертая дверь с табличкой «Открыто» и кнопка электрического звонка. Маклин предъявил удостоверение, и полицейских проводили в комнатку в глубине магазина, которая могла бы служить кладовой в особняке начала девятнадцатого века. После нескольких минут молчаливого ожидания их приветствовал пожилой господин в старомодном строгом костюме и в кожаном фартуке.

— Инспектор Маклин, как я рад вас видеть! Примите мои соболезнования; я слышал о кончине вашей бабушки. Такая интеллигентная дама, и ценитель качественных вещей.

— Благодарю, мистер Теддер. — Маклин пожал протянутую ему руку. — Помнится, она любила к вам заходить; часто жаловалась, что городские магазины уже не те, но в «Дугласе и Футсе» всегда хорошо обслужат.

— Стараемся, инспектор. Но, полагаю, вы пришли к нам не ради обмена любезностями.

— Разумеется. Я подумал, что вы сумеете что-нибудь рассказать мне вот об этом. — Инспектор достал из кармана пакетики и протянул их ювелиру. Мистер Теддер рассмотрел запонки сквозь пластик, повернулся к ближайшему прилавку и включил большую лампу на гнущейся ножке.

— Достать можно?

— Разумеется, только не перепутайте, пожалуйста.

— Трудно перепутать, они совсем разные.

— Вы хотите сказать, не парные?

Мистер Теддер достал и кармана глазную лупу и склонился над первой запонкой, поворачивая ее в пальцах. Через минуту он опустил ее обратно в мешочек и, достав вторую, повторил процесс.

— Несомненно, пара, — заключил он. — Но одну регулярно использовали, а вторая почти как новая.

— Как же вы определили, что они парные? — спросил Макбрайд.

— На них одно и то же пробирное клеймо. Изготовлены у нас, между прочим, в тысяча девятьсот тридцать втором году. Тонкая работа, знаете ли. Они входили в набор для молодого джентльмена, наряду с запонками-пуговицами и, возможно, с кольцом-печаткой.

— Вы не знаете, кому их продали?

— Хм, посмотрим, тысяча девятьсот тридцать второй… — Мистер Теддер потянулся к пыльной полке, уставленной аккуратными томиками, пробежался пальцами по корешкам и вытащил гроссбух в кожаном переплете. — В начале тридцатых драгоценности заказывали немногие. Депрессия, знаете ли… — Он опустил фолиант на прилавок, бережно открыл на последней странице и просмотрел список, составленный аккуратным почерком, слегка поблекшими от времени чернилами. Задержавшись на одной строке, он перелистнул книгу и открыл нужную страницу. — А, вот и они. Золотой перстень-печатка, пара золотых запонок с рубинами бриллиантовой огранки и шесть запонок-пуговиц для рубашки, тоже с рубинами. Проданы мистеру Мингису Фарквару из Сайтхилла. Да, конечно, банк Фарквар. Ну, они не слишком пострадали между войнами. Если память меня не обманывает, сделали большие деньги на финансировании перевооружения.

— Комплект принадлежал Мингису Фарквару? — переспросил Маклин, убирая запонки.

— Ну, он его заказал. Но здесь указано, что на подарочной коробке следует выгравировать надпись: «Альберту Мингису Фарквару в день совершеннолетия, тринадцатого августа тысяча девятьсот тридцать второго года».

* * *

— Маклин, разговор есть, — заявил Дагвид, выходя из кабинета главного суперинтенданта. — Зайди ко мне.

Инспектор чертыхнулся про себя: они с Макбрайдом как раз проходили по коридору мимо двери Макинтайр. Медленно обернувшись, Маклин взглянул в лицо недоброжелателю.

— Так срочно? У меня важные сведения по ритуальному убийству.

— Покойница ждала шестьдесят лет, подождет еще день-другой, инспектор, — бросил Дагвид, наливаясь краской. Это всегда было дурной приметой.

— Да, но ее убийцы не молодеют. Хотелось поймать хоть одного, пока он еще жив.

— Тем не менее разговор важный.

— Слушаюсь, сэр.

Маклин отдал Макбрайду запонки в пакетах.

— Отнесите их в следственный кабинет, констебль. И посмотрите, что можно откопать на Альберта Фарквара. Где-то должно быть заключение по его смерти.

Макбрайд забрал пакетики и поспешил дальше по коридору. Маклин демонстративно посмотрел ему вслед и только потом двинулся за Дагвидом к кабинету старшего инспектора. Кабинет был намного больше его комнатушки, здесь хватило места на пару удобных кресел и журнальный столик. Дагвид закрыл дверь в пустой тихий коридор, но садиться не стал.

— В каких именно отношениях ты состоял с Джонасом Карстайрсом? — произнес он.

— Что вы имеете в виду?

Стены комнаты как будто сомкнулись, и Маклин напрягся, прижавшись спиной к двери.

— Ты меня прекрасно понял! Ты был на месте преступления, ты обнаружил тело. Почему Карстайрс пригласил тебя в гости?

— Откуда вы знаете, что пригласил, сэр?

Дагвид взял со стола лист бумаги.

— Потому что я располагаю записью вашего телефонного разговора. Состоявшегося, замечу, за несколько часов до смерти адвоката.

Маклин хотел было спросить, откуда взялась запись, но вовремя вспомнил, что звонок перевели из участка на рацию констебля Макбрайда. Конечно, служебные переговоры пишутся.

— Если вы, сэр, прослушали запись, то знаете, что Карстайрсу нужны были мои подписи на какие-то документы по наследству бабушки. Он пригласил меня на ужин, понимая, как трудно мне вырваться к нему в контору в рабочее время.

— Не странное ли поведение для душеприказчика? Он мог послать бумаги на подпись с курьером.

— Не странно ли, что старший партнер престижной юридической фирмы лично занимается завещанием клиента, сэр? Да еще и присутствует на похоронах? — сказал Маклин. — Мистер Карстайрс был старым другом моей бабушки. Подозреваю, что он счел своим дружеским долгом лично проследить за ее делами.

— А личные послания, якобы доверенные ему бабушкой? — прочитал с листка Дагвид. — Это о чем?

— Это официальный допрос, сэр? В таком случае, не лучше ли вести его под запись? И в присутствии третьего офицера?

— Какой там к черту допрос! Ты не подозреваемый. Я просто хочу знать все обстоятельства убийства. — Дагвид побагровел.

— Не понимаю, при чем тут завещание моей бабушки?

— Не понимаешь? А почему Карстайрс два дня назад изменил собственное завещание?

— Право, не знаю, о чем вы говорите, сэр. Я познакомился с ним всего неделю назад.

Дагвид отложил распечатку записи и поднял другой лист — фотокопию первой страницы какого-то юридического документа, чуть смазанную факсом. Под номером факса стояло имя отправителя: «Юридическая фирма „Карстайрс и Ведделл“».

— Тогда почему он завещал тебе все свое состояние?

35

В следственном кабинете Ворчун Боб читал газету, задрав ноги на стол с пакетами для улик.

— Что случилось, сэр? — поинтересовался сержант. — Вид у вас такой, словно червяка в яблоке раскусили.

— Нет, все нормально. Просто я немного ошарашен, — ответил Маклин и пересказал сержанту новости.

— Ни фига себе! Везет вам, сэр. Одолжите мне несколько фунтов?

— Не смешно, Боб. Он оставил мне все, кроме своей доли в юридической конторе. Какого черта?

— Понятия не имею. Может, больше некому было оставить? Или у него с вашей бабушкой что-то было, вот он и решил, что лучше уж вам, чем приюту для бездомных собак.

«У него с бабушкой что-то было…»

Слова Боба напомнили кое-что, забывшееся под напором событий. Фотографии в опустевшей спальне. Кто-то, не его дед, очень похожий на отца. И на самого Маклина. Не был ли это молодой Карстайрс? Могло у него с бабушкой что-то быть? Нет. Бабушка не могла… или могла?

— Но он изменил завещание только на прошлой неделе, — заметил Маклин, отвечая и себе и Бобу. Он перебирал в памяти все разговоры с Карстайрсом, начиная с первого его звонка в день смерти бабушки. Поначалу адвокат был дружелюбен и жизнерадостен, словно старый дядюшка. А вот на похоронах казался рассеянным, как будто чего-то ждал. И потом, этот странный разговор в день смерти адвоката… О чем шла речь? Что за послания бабушка велела передать внуку после ее смерти? Или это сам Карстайрс хотел что-то рассказать? Что-то глодало старика. Теперь уже не узнать, что.

— Не понимаю, чем вы недовольны, сэр. Редкий случай — получить денежки с юриста!

Маклин хотел улыбнуться шутке, но не сумел.

— Где констебль Макбрайд?

— Пошел в редакцию «Скотсмена», рыться в архивах.

— А, насчет Фарквара… А что с Макриди?

Ворчун Боб отложил газету, снял ноги со стола и выпрямил спину.

— Мы нашли предметы из списков по пяти ограблениям. Не все перечисленное, но вполне достаточно, чтоб притянуть негодяя. И с его компьютером айтишники почти разобрались. Вряд ли он вывернется, даже с самым дорогим адвокатом.

— Хорошо. А запонка? Айтишники нашли, откуда она?

Боб пошуршал пакетами на столе, вытащил несколько листков, перебрал и нашел нужный.

— Ограбление в Пеникуке, лет семь назад. Некая мисс Луиза Эммерсон.

— В полицию заявляли?

— Посмотрю, сэр. — Ворчун Боб подтянул к себе лэптоп, постучал по клавишам. — Ни имени, ни адреса в базе данных нет.

— Я так и думал. Добудь нам машину, Боб. Съездим за город.

* * *

Пеникук приютился в долине, десятью милями южнее Эдинбурга. Излучина реки Эск рассекала городок надвое. Маклину смутно вспомнились поездки за город с родителями, экскурсии по живописным и историческим местам, которые обязательно завершались поглощением мороженого в кафе «Джапетти». Юный Тони скучал до слез, обозревая достопримечательности, зато любил сидеть на заднем сиденье отцовской машины, глядя, как проплывают за окном унылые поля и перелески, и засыпать под гул мотора и шорох шин. И мороженое он тоже любил. С тех пор городок разросся, взобрался на склоны холмов и протянулся к северу, к армейским казармам. Главная улочка стала пешеходной зоной, а на месте «Джапетти» высился безликий супермаркет.

Нужный им дом располагался чуть на отшибе, у древней церквушки на дороге к Пентлендским холмам. Чуть поодаль от дороги начинался старый сад, где скрывался особняк из красного камня, с высокими узкими окнами и острой крышей — возможно, дом священника тех времен, когда духовному лицу полагалось иметь дюжину детей. Пока машина ехала по длинной подъездной дорожке к каменному крыльцу, из дверей выскочила свора собачонок и визгливо затявкала.

— Они нас не покусают? — спросил Ворчун Боб, когда Маклин стал открывать дверь. Гостя приветствовал восторженный визг.

— Опасаться надо, если псы молчат. — Инспектор нагнулся и радушно подставил ладонь под мокрые носы и шершавые языки.

Сержант остался на месте, не отстегивая ремня безопасности и плотно прикрыв дверь со своей стороны.

— На собак не обращайте внимания, они кусаются только когда голодные.

Разогнувшись, Маклин увидел статную старуху в резиновых сапогах и твидовой юбке. Лет ей было под семьдесят, а в руках она держала секатор и корзинку.

— Это ведь денди-динмонты? — Он потрепал по голове одну из собачонок.

— Совершенно верно. Приятно встретить понимающего человека. Чем могу служить?

— Я — детектив-инспектор Маклин из полиции Лотиана и Скоттиш-Бордерс. — Он предъявил удостоверение и терпеливо ждал, пока дама наденет очки, висевшие на цепочке, и рассмотрит сперва маленькую фотографию, а потом — с плохо скрытым недоверием — его лицо.

— Вы давно здесь живете, миссис…

— Джонсон. Эмили Джонсон. Не удивляюсь, что вы меня не узнали, инспектор. Сколько же мы не виделись, лет тридцать?

«Почти тридцать три года прошло, — запоздало сообразил инспектор. — А когда родителей похоронили на Мортонхоллском кладбище, мне не было и пяти, но мир иногда бывает очень тесен».

— Я думал, вы после крушения самолета перебрались в Лондон, — смущенно заметил Маклин. Об этом он узнал много лет спустя. Тогда, подростком, он был одержим смертью родителей, собирал каждую крупицу сведений о них и о людях, погибших вместе с ними.

— Вы правы, перебиралась, — кивнула старуха. — Но семь лет назад получила этот дом в наследство. Лондон мне надоел, я решила, что лучше места для спокойной старости не сыщешь.

— И замуж больше не вышли? Знаете, после…

— После того, как мой тесть погубил мужа и ваших родителей на своем проклятом самолете? Нет. Не хватило духа пройти все сызнова. — Мрачная гримаса исказила лицо женщины. — Но вы ведь не за воспоминаниями приехали, инспектор. Вы совсем не ожидали встретить меня здесь. Что же вас сюда привело?

— Ограбление, миссис Джонсон. Случившееся сразу после смерти мисс Луизы.

— Луиза была кузиной Тоби. Вышла замуж за Берти Фарквара. Старый Мингис купил им этот дом в подарок к свадьбе. Представляете, после смерти Берти Луиза отказалась от его фамилии. Это, по-моему, где-то в начале шестидесятых. Довольно грязная история. Дурень напился в стельку и врезался на машине в автобусную остановку. А Луиза жила здесь одна до самой смерти, а я и не знала, пока не получила наследства. Наверное, у нее больше не осталось никого из родных.

— Значит, вещи Альберта Фарквара хранятся здесь?

— Разумеется. Почти все. Видите ли, Фарквары никогда не бедствовали — и распродаж не устраивали.

Маклин осмотрел особняк и перевел взгляд на здание поменьше, стоявшее в стороне, — перестроенный каретный сарай. Из просторного гаража высовывал нос новехонький «рейндж-ровер». Похоже, у некоторых деньги сами липнут к рукам; богатые могут не заметить, что их ограбили. Неужели и он такой же? Или станет таким?

— Вы знаете, что дом ограбили, миссис Джонсон?

— Боже мой, нет. Когда это случилось?

— Семь лет назад. Четырнадцатого марта, в день похорон мисс Эммерсон.

— Впервые слышу. Дом я получила только в июле того года — надо было разобрать горы бумаг. Наследство заставило меня вернуться в Шотландию, а оказавшись здесь, я поняла, что устала от Лондона. — Миссис Джонсон перевела дыхание и прищурилась. — А вы как узнали об ограблении, инспектор?

— Мы задержали взломщика, грабившего и другие дома. Он записывал, где побывал, и оставлял памятки о каждом деле.

— Как это глупо! И что он украл отсюда?

— Много мелких предметов, в том числе золотую запонку, которая, как мы точно установили, принадлежала Альберту Фарквару.

— А это важно?

— Возможно, это ключ к разгадке жуткого убийства.

* * *

— Вы разговаривали как старые знакомые. Узнали, чего хотели?

Маклин вел служебный автомобиль и смотрел на дорогу. Ворчун Боб за время разговора так и не вышел из машины.

— Миссис Эмили Джонсон была замужем за Эндрю Джонсоном, а его отец Тобайас пилотировал самолет, разбившийся о склон Бен Макдуй во время рейса из Инвернесса в Эдинбург. Погиб он сам, его сын и мои родители. В тысяча девятьсот семьдесят четвертом году. — Маклин сухо перечислял факты, удивляясь, что до сих пор все помнит. — Последний раз я ее видел на похоронах.

— Господи! Как это так совпало?

— Бывает, Боб.

Маклин объяснил, какие сложные, запутанные отношения связывали нынешнюю хозяйку дома с Берти Фаркваром.

— Думаете, Фарквар-то нам и нужен?

— Вполне вероятно, что он — один из подозреваемых. Я спросил миссис Джонсон, знакомо ли ей прозвище Куколка, но она ничего похожего не вспомнила. Однако обещала поискать на чердаке старые фотографии и выдала еще один очень любопытный обрывок информации.

— Какой же?

— Фарквар и Тобайас Джонсон были старыми друзьями. Вместе служили в армии во время Второй мировой. Какая-то часть особого назначения в Западной Африке.

После этого оба замолчали. Проехали поворот на Рослин с его таинственной часовней, оставили позади Лонхед и ярко-синее здание магазина «Икеа» со стоянкой, забитой машинами покупателей, нырнули под мост, проскочили Бердихаус и поднялись на холм, двигаясь к Мортонхоллу, Либертон-Брэй и дальше, в центр города. Проезжая поворот к крематорию, Маклин ударил по тормозам и резко свернул к воротам под гудки подрезанной им машины. Ворчун Боб ухватился за приборную доску и уперся ногами в пол.

— Господи, предупреждать же надо!

— Извини, Боб. — Маклин выбрал место на стоянке, заглушил мотор и бросил ключи своему пассажиру. — Отгони, пожалуйста, машину к участку. У меня здесь дело.

36

Инспектор посмотрел вслед отъехавшей машине и пошел искать распорядителя. Несколько минут спустя он уже шел от здания к кладбищу, держа в руках небольшую терракотовую урну. Ему не пришлось долго искать нужное место. Маклин виновато припомнил, что не бывал здесь уже три года. Надгробная плита чуть покосилась — возможно, работа древесных корней. Рядом с именем и датами жизни его деда был оставлен пробел. Ниже — имена отца и матери. Родились с разницей в два года, а умерли в один день. В одно мгновенье — когда самолет врезался в горный склон к югу от Инвернесса. Маклину хотелось думать, что, когда это случилось, родители держались за руки, но, по правде сказать, он их совсем не знал.

Кто-то выкопал у основания памятника аккуратную маленькую ямку, и на миг Маклина охватил гнев на неизвестного, который осквернил последний приют отца и матери, но он тут же вспомнил, зачем эта ямка. И зачем он сюда пришел. Он оглядел урну: простая, без украшений и позолоты — как и женщина, чей прах находился внутри. Он подавил желание открыть крышку. В урне покоилась его бабушка, превратившаяся в горстку пепла. Он думал, что давно смирился с ее смертью — еще когда понял, что она не оправится от удара. Но увидев семейную могилу, имена на плите и приготовленное для нее место, Маклин окончательно осознал, что Эстер ушла.

Под деревьями было сухо. Он встал на колени, опустил урну в ямку. Кучка земли высилась рядом, прикрытая зеленым брезентом от взглядов других скорбящих. Наверняка кладбищенский служитель пришел бы засыпать могилу, но Маклину это показалось неправильным. Неуважительным. Он поискал взглядом лопату, осторожно снял брезент и, стоя на коленях, стал пересыпать сухую мягкую землю голыми руками.

— Ах, Эстер Моррисон… Прекрасная была женщина!

Маклин встал и повернулся одним быстрым движением, от которого защемило шею. За его спиной стоял пожилой джентльмен, одетый в длинный черный плащ. В узловатых пальцах старик держал темную широкополую шляпу, а другой рукой опирался на трость. На тыльной стороне ладони проросли густые белые волоски, но внимание Маклина сразу привлекли не руки — лицо.

Некогда гордые сильные черты какая-то ужасная катастрофа изрезала шрамами и заплатами пересаженной кожи. Такое лицо невозможно забыть — не только шрамы, но и пронзительный взгляд. Однако, хотя лицо казалось мучительно знакомым, Маклин не мог вспомнить этого человека.

— Вы ее знали, мистер… — нерешительно осведомился он.

— Спенсер. — Мужчина снял кожаную перчатку, протянул ему руку. — Гэвин Спенсер. Да, я знал Эстер. Давным-давно. Я даже просил ее стать моей женой, но Билл отбил у меня этот приз.

— Вот уж не думал, что услышу, как кто-нибудь назовет деда Биллом. — Инспектор отряхнул ладонь и пожал протянутую руку. — Энтони Маклин, — добавил он.

— Полицейский, да, я слышал о вас.

— Вас не было на похоронах.

— Нет, нет. Я уже много лет живу за границей. Большей частью в Америке. Только позавчера получил известие.

— А как вы познакомились с бабушкой?

— В университете — помнится, в тридцать третьем. Эстер была блестящей студенткой, о ней многие мечтали. Выбрав не меня, а Билла, она разбила мне сердце… Впрочем, это уже древняя история.

— И вы прилетели в такую даль, чтобы заплатить дань памяти?

— Ах да, вы же детектив! — Улыбка странно сморщила обезображенное лицо Спенсера. — На самом деле, мне надо было уладить кое-какие дела. Знаете, как бывает, когда перепоручаешь что-то другим — потом вдвое больше времени тратишь, устраняя недоделки.

— Да, такое случается, но на своих коллег я всегда могу положиться.

— Вы счастливчик, инспектор. Я последнее время только и делаю, что исправляю чужие ошибки, — хмыкнул Спенсер, достал из кармана плаща узкий серебряный футляр, вынул из него визитку и вручил Маклину. — Мой домашний адрес в Эдинбурге. Я проведу здесь неделю или две. Заглядывайте, поболтаем о вашей… бабушке, так? Кто бы мог подумать?

— С удовольствием, сэр — сказал Маклин, снова пожимая ему руку.

— Ну, я пойду. — Спенсер надел шляпу. — Дела ждут, да и вы, наверно, хотите побыть один.

С живостью, удивительной для человека его лет, он зашагал прочь, немелодично насвистывая и помахивая в такт тростью.

* * *

До города Маклина подкинула патрульная машина из Хауденхолла. Водитель предлагал довезти инспектора прямо в участок, но там Маклина ничего не ждало, кроме груды рапортов о сверхурочных и выволочки от начальства за то, что вокзал Уэверли закрыли на полдня. Инспектору хотелось спокойно поразмыслить, и он попросил высадить его в Грандже, откуда пешком дошел до бабушкиного дома. Мобильник по-прежнему садился за полчаса, так что можно было рассчитывать на тишину и покой. Потом, конечно, придется расплачиваться, но так уж всегда бывает.

Едва открыв дверь, он почувствовал перемену. Волоски на загривке встали дыбом. Незнакомый запах — то ли неуловимый аромат духов, то ли просто недавно потревоженный кем-то воздух. После бригады, увозившей Макриди в участок, сюда никто не должен был заходить. Маклин запер тогда дверь, а вернуться пока времени не нашел.

И сменить замки тоже не успел. А Макриди теперь на свободе. На свободе и очень зол. Черт! Маклин застыл, пытаясь уловить признаки присутствия в доме чужого, но ничего не услышал. Тогда он глубоко вдохнул, принюхиваясь к еле заметному запаху. В холле пахло сильнее, а в библиотеке и столовой запах исчез. Поднявшись наверх, Маклин тихо пошел по пустому дому, заглядывая во все комнаты. Ничего не изменилось с прошлого раза, но все стало иным. Спальня, где он вырос, осталась точно такой, как помнилась. Узкая кровать, выцветшие постеры на стенах — хотя и под стеклом, но совсем неуместные в этом доме. Добротная старая мебель — письменный стол, комод, большой платяной шкаф — осталась на прежних местах, а вот деревянный стул, который всегда аккуратно стоял у стола, чуть выдвинут и повернут. Может, Маклин сам его так оставил? Между прочим, когда он в последний раз сюда заходил?

В ванной запах ощущался сильнее. Маклин, смутно припоминая легкий аромат, машинально полез в карман за парой латексных перчаток, не нашел и воспользовался носовым платком, чтобы не оставить отпечатков. В шкафчике над раковиной обнаружилась бритва, старая зубная щетка и пузырек с обезболивающим: несколько лет назад Маклин жил у бабушки, оправляясь после огнестрельного ранения — того самого, которое принесло ему повышение до сержантского чина. Больше ничего особенного, вот только запах не давал покоя.

Маклин поднял крышку сиденья унитаза: лужица воды и круги ржавчины на дне. Он машинально потянулся к рычажку слива, но страшная уверенность, закравшаяся в голову, остановила движение. Края ванны и крышку сиденья покрывал слой пыли, а бачок блестел. Вернувшись в спальню, инспектор нашел в ящике еще один платок. Аромат кедра и нафталина совсем вытеснили неясный запах. Обернув обе ладони платками, Маклин осторожно снял крышку бачка, опустил ее на пол и заглянул в бачок. Ничего. А чего он ждал? Что кто-то даст себе труд подкладывать компрометирующие улики в бабушкин дом? Попытается его подставить? Это переутомление сказывается. Усталость рождает паранойю.

Он наклонился, чтобы положить фарфоровую крышку на место, заметил, что она лежит неровно, и медленно перевернул.

К нижней стороне был прилеплен коричневый пластиковый пакет.

37

— Ого, сэр, да у вас тут настоящий дворец!

Детектив-констебль Макбрайд остановился в прихожей, глядя в пролет широкой лестницы, где двумя этажами выше сверкал стеклянный купол потолка. Маклин оставил его глазеть и шепотом обратился к Ворчуну Бобу:

— Думаешь, стоит его в это впутывать?

— Ему можно доверять, сэр. Хороший парень.

— Не в том дело, — неуверенно ответил Маклин. Полагалось бы вызвать спецотряд по борьбе с наркотиками, сообщить главному суперинтенданту и еще много кому. Но, если пустить все по официальным каналам, инспектора как минимум отстранят от дел до выяснения обстоятельств. И даже тогда у него на шее до конца карьеры будет висеть ярлык: тот самый инспектор, у которого в туалетном бачке нашли кило кокаина. Лучше не уведомлять никого лишнего и разобраться самому. Вдобавок Маклин догадывался, кому обязан находкой. — Меня больше заботит его будущее, если дело выйдет наружу.

— А я, стало быть, не в счет, — скроил обиженную мину Ворчун Боб. — За парня не волнуйтесь, он сам вызвался.

Маклин оглянулся на молодого детектива, гадая, чем заслужил его верность.

— Я постараюсь вам обоим отдать долг. Если сумею.

Ворчун Боб рассмеялся и пихнул инспектора в бок.

— Договорились, сэр. Ну, где это? Мы теряем время, а могли бы сейчас выпивать.

— Наверху. — Маклин двинулся вперед.

Все трое прошли через его спальню в ванную. Крышка бачка с подозрительным пакетом лежала на полу.

— Отпечатки пальцев найдется чем снять? — спросил Маклин, когда Боб вручил ему латексные перчатки.

— Сейчас привезут, — ответил Боб, и тут же, словно по команде, в дверь позвонили.

— Кто?

— Это Эм, — ответил Ворчун Боб.

— Эм? Эмма Бэйард? Ты ей рассказал?

— Она специалист по отпечаткам, привезет все необходимое, не вызвав подозрений. Больше того, все, что найдет, она сверит с базой данных. Она новенькая, никому не обязана, ни на кого не обижена. Ну, пока, во всяком случае.

В дверь снова позвонили. Звонок не изменился в тоне, но прозвучал более настойчиво, словно требуя ответа. Инспектору совсем не хотелось втягивать Эмму в это дело, однако он доверился Ворчуну Бобу: обычно сержант рассуждал здраво, если не считать серьезного промаха в выборе миссис Боб. Здесь действительно требовался опытный криминалист. Встряхнувшись, Маклин пошел к двери.

— Не знала, что инспекторам так хорошо платят. Можно войти? — Эмма была одета для улицы: потертые джинсы и свободная футболка. На плече висел футляр с камерой, плохо уравновешивая алюминиевый чемоданчик с принадлежностями для сбора отпечатков на другом плече.

— Спасибо, что приехали. Позвольте помочь. — Маклин взял у нее чемоданчик и провел к лестнице.

Девушка шла следом, громко цокая каблучками по полу. Обернувшись, Маклин взглянул на ее черные ковбойские сапожки — не слишком обычная обувь для обследования места преступления.

— Боб сказал, дело спешное. Надо было переодеться?

— Нет, все в порядке, просто не думал, что вы любите стиль кантри. — Маклин почувствовал, как горят уши. — Нам сюда. — Он поднялся по лестнице.

— Сразу в спальню? Люблю прямодушных мужчин, — заметила Эмма, бросая взгляд на кровать. — На мой вкус, узковата.

Ворчун Боб в ванной уже вскрыл пакет и озадачено разглядывал содержимое.

— Похоже на кокаин, сэр. Без анализа точно не скажешь, но если вы не имеете привычки хранить в бачке тальк — скорей всего, он. Только ведь это уйма денег. На десять тысяч фунтов. Кто это вас так щедро подставил?

— Я допускаю любые варианты, но человек, который может себе позволить роскошную квартирку в Лите, возглавляет список подозреваемых.

— Хорошая мысль. Надо установить, откуда взялся порошок, а значит, придется уведомить еще кого-то.

— Не обязательно, — возразила Эмма. — Я могу отдать образец на анализ, не регистрируя в системе. Кое-кто в лаборатории мне кое-чем обязан, и можно подать это как калибровочный тест.

— Вы пойдете ради меня на такое? — Маклин не очень понимал, почему девушка его поддерживает, но в любом случае был ей благодарен.

— Конечно, но вам придется расплачиваться.

— Вы уже придумали, чем?

Маклин опустил взгляд на тугой пакет на полу рядом с бачком.

Есть вещи, на которые он не согласится, даже если на кону его свобода.

Эмма, проследив его взгляд, расхохоталась.

— Например, ужином.

Инспектор так обрадовался, что девушка не потребовала долю наркотика, что не сразу сообразил, чего она просит. Между тем Ворчун Боб вдруг застыл, а констебль Макбрайд неловко переступил с ноги на ногу. Возможно, он представлял работу следователя несколько иначе.

— Договорились. Правда, боюсь, не сегодня. Если только вы не сочтете за ужин пиво под пиццу в компании двух разгильдяев.

— Нет, я имела в виду немножко другое.

— Да, я так и понял.

* * *

К полуночи дом осмотрели сверху донизу. Не удовлетворившись кокаином в бачке, анонимный благодетель Маклина спрятал еще мешочек с наличными в баке для холодной воды на чердаке: там набралось несколько тысяч фунтов десятками и двадцатками. На водонепроницаемой упаковке никаких улик не обнаружилось. Эмма выявила полдюжины фрагментарных отпечатков — в основном у задней двери и в ванной. Самым многообещающим был смазанный половинный отпечаток пальца на гладкой белой стене у двери на чердак — вероятно, шляпка гвоздя прорвала латексную перчатку. Похоже, кто-то постарался стереть след тряпкой, что наводило на подозрения. А в остальном в доме было полно отпечатков, принадлежащих большей частью Маклину.

— Дом на сигнализации? — поинтересовалась Эмма, когда они, сидя на кухне, жевали пиццу и запивали ее бутылочным пивом из погреба. Пиво, как и остальные продукты в доме, было на полтора месяца просрочено, но это никого не остановило.

— Да, только я сомневаюсь, чтобы это что-то значило. В «Пенстеммине» пытаются разобраться, что Макриди намудрил с их системой. Я начинаю жалеть, что поймал этого ублюдка.

— Думаешь, он тебя так возненавидел, что все это устроил? — вздохнул Ворчун Боб, развалившись на стуле. — Видит бог, он не бедняк, но все же это слишком!

— Можешь предложить кого-нибудь другого?

— Ну, я завтра утром первым делом сверю найденные отпечатки с его пальчиками. — Эмма взглянула на часы. — То есть, уже сегодня. Мне пора.

Она отодвинула стул и встала. Маклин проводил ее до двери.

— Спасибо, Эмма. Я понимаю, как ты рискуешь, помогая мне.

— Действительно, рискую, но я видела кокаинистов — ты не из них. Что до наличных, зачем они тебе, когда у тебя такой особняк?

— Надеюсь, мне не придется никому этого доказывать. Ты, конечно, понимаешь, как неприятно все это может обернуться. Для всех нас.

Она улыбнулась, в уголках глаз собрались морщинки.

— Не беспокойся, у меня рот на замке. Но с тебя ужин, и желательно — при свечах!

Когда Эмма отъехала, Боб с Макбрайдом подошли к Маклину.

— Ты с ней осторожнее, — посоветовал Ворчун Боб. — У нее, знаешь, та еще репутация.

— Это ты ее пригласил… — начал было Маклин, но осекся, заметив, что Боб улыбается. — Ну, идите уже. Оба по домам!

* * *

Когда машины скрылись в темноте, Маклин вернулся на кухню. Пакеты с кокаином и деньгами лежали на столе рядом с недоеденной пиццей. Пицца, даже остывшая, пожалуй, пригодится на завтрак, а вот с пакетами проблемы. Маклин обернулся к часам на стене: поздно, конечно, но для чего нужны друзья, если их нельзя разбудить среди ночи?

Трубку взяли после третьего гудка. Фил, судя по голосу, слегка запыхался. Маклин решил не задумываться, с чего бы это он, — его бывший сосед физических упражнений не любил.

— Фил, прости, что звоню так поздно. Окажи мне услугу… — Маклин взвесил на ладони сверток с кокаином. — Можно воспользоваться мусоросжигателем в вашей потрясающей лаборатории?

* * *

Фил и Рейчел встретили Маклина у заднего входа в лабораторию. Инспектор несколько удивился. Он не сомневался, что девушка была рядом с Филом во время телефонного разговора, но приезжать-то ей зачем? В такой час уютнее лежать в постели под одеялом, пусть и в одиночестве.

— Спасибо, Фил.

Маклин поправил сумку на плече. Просто удивительно, как много весят кило кокаина и пятьдесят тысяч фунтов мелкими купюрами. Особенно когда несешь их по городским улицам глубокой ночью. Он подумывал взять такси, но решил, что лучше обойтись без лишних свидетелей.

— Я еще не знаю, за что спасибо, — заметил Фил. — Мы теряемся в догадках.

— Ах, да. Давайте войдем? — Маклин кивнул на дверь. Ему хотелось поскорее убраться из-под немигающего взгляда камеры наблюдения.

— Да, конечно. — Фил набрал код, и замок послушно щелкнул, открывшись.

В дальнем, складском конце лаборатории, было полутемно.

Приятели поднялись на два лестничных марша, миновали помещения, где гудели и мерцали огоньками дорогие установки, и вошли в кабинет Фила. Только там Маклин чуть расслабился. Он свалил сумку на пол и рассказал им все. Друзья молча выслушали.

— А разве не положено сообщать о таком в полицию? — нарушила неловкое молчание Рейчел.

— В самом лучшем случае меня на полгода отстранят от работы, пока отдел собственной безопасности копается в моих делах. Даже если я окажусь чист, то навсегда останусь «тем самым копом с кило кокса и полусотней штук в заначке».

— Не преувеличивай, — успокаивающе заметил Фил.

— Ты не знаешь полицейских, дружище. Такие вещи, независимо от исхода, навсегда остаются в досье. Я не скрываю никаких грязных секретов, но это не значит, что отдел собственной безопасности ничего не найдет. Это спрятали у бабушки, значит, и у меня в квартире что-то обнаружится. Вдобавок есть много желающих заставить полицию терять на меня время, выясняя, что это все — подстава.

— Но… зачем? — Рейчел открыла сумку и вытащила пакет с деньгами.

— Убей, не знаю. — Маклин выразительно пожал плечами. — Похоже, я кого-то сильно разозлил.

— Ты собираешься их сжечь? — спросил Фил. — Пятьдесят тысяч фунтов наличными?

— Я хочу сжечь наркотик — это точно. Предпочел бы и от денег избавиться. Честно говоря, понятия не имею — может, они краденые. Да, банкноты не помечены, но что с того?

— Жалко же… — протянул Фил. — Ну, если они и вправду неизвестно откуда взялись. Представляешь, как разозлится тот, кто их подложил, если их не найдут?

Маклин взглянул на бумажки в руках у Рейчел. Он собирался уничтожить все, что принес, ведь сам он в деньгах не нуждался. А вот кому-то другому они бы не помешали. Если он на этом не попадется, выйдет хорошая шутка.

— Ладно, дай-ка их мне.

Пакет с деньгами покрывал тонкий слой серого порошка — Эмма искала отпечатки. Маклин аккуратно вскрыл упаковку и достал пачку, стянутую бумажной лентой.

— Рейчел, записывай номера, ладно?

Это заняло несколько минут. Наконец Маклин решил, что сделано достаточно. Он отобрал наугад несколько купюр для проверки, не фальшивые ли, а потом снова запаковал сверток и вручил Филу. Рейчел отдала ему список номеров.

— Подсуну на проверку, как только будет очередное сообщение об ограблении, — сказал инспектор, — и еще проверю, не фальшивки ли. До тех пор не трогайте ни одной бумажки. Спрячьте так, чтобы никто случайно не наткнулся. Вам совершенно ни к чему попадаться на хранении сомнительных денег. Если они окажутся чистыми, оплатите расходы на свадьбу.

— А тебе они не нужны? — спросил Фил.

— Нет, не нужны. И, кстати, поздравляю.

— С чем?

— С помолвкой. Я заметил, что вы не стали отпираться, когда я заговорил о свадьбе.

— Фил, мы же договорились, что никто не узнает, пока я не защищу диссертацию. — Рейчел покраснела до слез и кулаком пихнула Фила в плечо.

— Не волнуйся, Рейчел. Я прикушу язык до официального объявления. — Маклин ухмыльнулся, впервые за эти сутки ему стало весело. — А теперь пойдем-ка жечь наркоту.

38

К тому времени, как Маклин добрался до своего дома в Ньюингтоне, небо посветлело. От недосыпа темнело в глазах, все кости ныли. Сжечь килограмм кокаина даже в печи, предназначенной для уничтожения биологически опасных отходов, оказалось поразительно долгим делом. Вдобавок пришлось подыскивать место для хранения налички. Маклин думал, что прогулка пешком до дома его взбодрит, но стало только хуже.

— Друг вас нашел?

Инспектор вздрогнул, услышав голос старой миссис Маккатчен, и обернулся к полуоткрытой двери на нижней площадке. Ему было не до болтовни с соседкой, хотелось принять душ и урвать перед работой часок-другой сна. Внезапно до него дошел смысл сказанного.

— Друг?

— Когда же это… кажется, позавчера вечером. Довольно поздно, но ведь вы, полицейские, работаете круглые сутки.

Позавчера вечером… Именно тогда в бабушкин дом подбросили улики. Вскоре после освобождения под залог Фергуса Макриди. Вскоре после убийства Джонаса Карстайрса.

— Вы с ним говорили, миссис Маккатчен? Он вам представился?

— Ох, нет. Я сидела в гостиной, вязала. Знаете, старость — не радость, у меня бессонница. Сон — это для молодых. Автобусы уже не ходили, время было за полночь. Молодой человек подошел к входной двери, позвонил к вам в квартиру.

— Откуда вы знаете, что ко мне?

— Ну, звучат-то все звонки по-разному. Словом, он сразу стал подниматься. Мне это показалось странным — я не слышала, чтобы вы открывали. А студенты подставляют камень, только когда выходят в паб. Но к тому времени они уже вернулись и закрыли все как следует, я точно помню. Хотя не знаю…

— Он долго пробыл?

— Нет. Он только до половины лестницы поднялся, и тут кто-то из студентов вышел и стал на него кричать. Знаете, какие они, когда напьют-ся, да?

Маклин знал. Ему не раз приходилось напоминать шумным соседям, что этажом выше живет полицейский, который может рассердиться, если ему не дают спать.

— Он сразу бросился вниз. Меня, по-моему, не заметил, так торопился. Я как раз выпускала кота. Напугал меня, негодник.

Маклин взглянул на соседку. Когда он въехал, старушка уже жила на первом этаже. Возможно, прожила здесь всю жизнь. Маклин никогда не видел мистера Маккатчена и полагал, что тот давно умер. По правде сказать, он почти ничего не знал о соседке: только что она стара, любопытна и в последнее время дряхлеет на глазах.

— Не думайте об этом, миссис Маккатчен, — посоветовал он, чтобы успокоить старуху. — Главное, кто-то заходил вчера ночью. Вы ведь это имеете в виду?

Старуха кивнула.

— А вы его видели? Лицо рассмотрели?

Она снова кивнула.

— Могли бы узнать по фотографии?

Миссис Маккатчен замялась, ее обычная веселость и оптимизм сменилась старческими сомнениями.

— Ну, мне из дома надолго не уйти, — сказала она, помедлив. — Коты…

Маклин знал, что коты прекрасно позаботятся о себе сами, но говорить этого не собирался.

— Я принесу фотографию сюда, миссис Маккатчен. Если опознаете моего гостя, это мне очень поможет.

* * *

— Я не позволю вам снова тащить сюда Макриди. Если только у вас нет какого-нибудь конкретного обвинения.

Маклин стоял в кабинете Джейн Макинтайр, у самой двери. Подходить ближе не решался, не доверяя себе. В участке инспектор первым делом попросил дежурного вызвать Макриди на допрос. Вероятно, не следовало орать на Пита за то, что тот отказался: бедняга исполнял приказ начальства.

— Он украл запонку Берти Фарквара. Мне нужно знать, что еще он оттуда унес.

— Нет, Тони, не нужно. — Макинтайр не вставала из-за стола. Чтоб ее черти взяли с ее холодной логикой! — Вам известно, где он ее добыл, и, как я понимаю, вы установили, кому принадлежала запонка. Молодец, что обратились к ювелирам.

— Макриди околачивается у моей квартиры.

— Этого вы наверняка не знаете. Полагаетесь на слово дряхлой старухи, которая видела то ли Макриди, то ли еще кого-то.

— Но мне… — Ему надо было спросить, не Макриди ли подкинул кило кокаина в бабушкин дом. В ньюингтонской квартире инспектор ничего подозрительного не нашел.

— Вам надо оставить его в покое, вот что. — Макинтайр сняла очки для чтения и протерла глаза. Может, она тоже не спала ночью? — Видите ли, он взывает к гражданским правам. Да, его взяли на месте преступления. Да, в доме обнаружен склад краденого. Но Макриди уже подал официальную жалобу на применение силы при задержании, а его адвокат оспаривает выдачу ордера на обыск.

— Он… — У Маклина перехватило горло. — Он — что?!

— Если хоть одна жалоба будет принята, дело повиснет на волоске. Все может свестись к обвинению в хранении краденого. Такой тип отделается условным сроком.

— Не может быть!!! Этот гад влез в дом моей бабушки!

— Я знаю, Тони. И, будь по-моему, он ждал бы суда в следственном изоляторе. Но у него хватило денег на лучшего адвоката и, хуже того, у него есть связи. Вы не поверите, с каких верхов на меня давят.

— Нельзя его упускать. Не поддавайтесь.

— Ни за что, — поморщилась Макинтайр. — Не люблю, когда мне диктуют чиновники. Но и вам не позволю палить из всех орудий только потому, что Макриди вас раздражает. Он именно этого добивается, и вы не доставите ему такого удовольствия.

— Но…

— Без «но», Тони. Это уже и не ваше дело. Вы — потерпевший. Вам вмешиваться не положено. Почему бы вам не заняться другими делами? Вы ведь еще не повидались с тем специалистом по оккультным вопросам, о котором я рассказывала?

Дело дрянь. А хуже всего, что суперинтендант права. Маклин прекрасно понимал, что ему и первого допроса Макриди проводить не полагалось. Дело следовало передать незаинтересованному лицу.

— Прошу, скажите хоть, что вы не отдадите его Дагвиду, — взмолился инспектор.

— По-моему, с расследованием прекрасно справится Боб Лэрд. — Макинтайр водрузила очки на нос и усмехнулась. — Вы ему сами об этом и скажете.

* * *

На пути в следственный кабинет Маклин встретил констебля Кидд. Девушка сгибалась под тяжестью папок. На ее лице застыло выражение тоскливого ужаса. Она направлялась в кабинет, откуда совсем недавно вынесли материалы по расследованию убийства Барнаби Смайта, а теперь помещение заполняли новыми документами: старший детектив-инспектор Дагвид готовился в очередной раз с блеском провалить дело.

— Попробую угадать. Дагвид заполучил в свою команду всех, кто способен держаться на ногах?

Констебль Кидд уныло кивнула.

— Сверху сильно давят.

— Сверху всегда давят.

Нет, конечно, на самом деле давят только из-за таких, как Карстайрс. Или как Смайт. Обидно, что дела обычных граждан не получают нужной поддержки. Например, дело о бедной девушке, зверски убитой в подвале богатого и влиятельного человека в ходе какого-то извращенного ритуала.

— Вас обучали работе с фотороботом? — спросил Маклин, вспомнив полузабытые разговоры.

— Ага, — неохотно призналась Кидд.

— А хотите заняться настоящей работой следователя? Я слышал, вы готовитесь к экзаменам.

Макинтайр заявила, что не допустит допроса Макриди без веских оснований. Доказательство, что взломщик ошивался у квартиры инспектора тотчас после освобождения под залог, — достаточно веское основание?

— Я немножко занята, сэр. — Кидд поудобнее перехватила тяжелую стопку досье и мрачно вздохнула.

— Не волнуйтесь, с Дагвидом я договорюсь. Я с утра уйду, но было бы здорово, если бы вы раздобыли лэптоп с программой фоторобота, подобрали парочку фотографий задержанных и добавили к ним фото Фергуса Макриди, сделанное после ареста. А я закажу машину на два часа.

— Я…

— Знаю, суперинтендант не велела мне трогать Макриди… — сказал Маклин со вздохом. Господи, Макинтайр что, всех в участке предупредила? — Я и близко к нему не подойду, поверьте.

39

Табличка на двери гласила: «Хиромантия, гадание Таро, предсказание будущего». Маклин всегда полагал, что за подобными вывесками скрывается что-то другое, скорее всего, проституция, но Макинтайр послала его именно сюда. А он поспрашивал в округе и услышал, что мадам Роуз чиста как день и занимается именно тем, что обещает. В Эдинбурге было не так уж много клиентов для бизнеса по освобождению дураков от лишних денег, однако некоторые считали, что предприимчивый человек может заработать этим ремеслом на корку хлеба.

— Зачем мы здесь, сэр? — Констебль Макбрайд вытянул короткую соломинку и отправился с инспектором проверять очередную бесперспективную версию по одному из нераскрытых дел, список которых продолжал расти.

Ворчуну Бобу предстояла более увлекательная задача: установить личность самоубийцы с вокзала Уэверли и заодно собрать свидетельства против Фергуса Макриди для прокурорского надзора. Оставалось еще дело о возможной утечке информации — более очевидного объяснения для сходства в обстоятельствах убийства Карстайрса и Смайта не нашлось. И еще, конечно, убитая девушка. И все это на один день.

— Нам нужно собрать информацию о человеческих жертвах и дьявольских ритуалах. По слухам, мадам Роуз — крупный специалист по оккульту, а гадание и прочие магические фокусы использует в качестве прикрытия.

Маклин толкнул дверь и оказался на узкой площадке, откуда вверх уходила крутая лесенка. От вытертого ковра, на котором пятна заменяли вылинявший узор, поднимался запах прогорклого жира и плесени — навязчивый аромат безнадежности.

Детективы поднялись по лестнице, раздвинули липкую шторку из бусин и попали в комнатушку, которая откровенно напрашивалась на звание будуара, но не тянула даже на приемную. Весь пол устилал такой же замызганный ковер, как на лестнице; пятна расходились кругами грибницы. Кое-где плесень двинулась на колонизацию стен, тесня гадкие бумажные обои и дешевые гравюры с изображением восточных и мистических сцен. Маклин поднял взгляд и не удивился, обнаружив пятна и на потолке. Дневной зной не улучшал обстановки: влажная духота, смешиваясь с кухонной вонью, заставляла дышать ртом и, по возможности, не глубоко. Нежели кто-то приходит сюда по своей воле?

К наружной стене, под единственным в комнате окном притулилась низкая софа. Садиться на нее не хотелось. Два шатких деревянных табурета стояли по бокам журнального столика, заваленного старыми выпусками «Ридерс дайджест» и «Таро сегодня». В дальнем от лестницы углу кто-то неумело пристроил узкую стойку, за которой виднелась закрытая дверь. На стене висел потрепанный прейскурант: десять фунтов за гадание по ладони, двадцать — за гадание на картах, а для особо желающих имелась возможность выложить целую сотню за «Полный кармический анализ».

— О, недаром я чувствовала колебания эфира. Великолепно.

Низкий глуховатый голос, память о множестве сигарет и порций виски. Маклин не успел заметить, как открылась дверь, и огромная женщина заняла собой половину приемной. Гадалка облачилась в нечто вроде красной бархатной палатки, туго обтянувшей телеса. Руки напоминали сдувшиеся розовые воздушные шары, на мясистых пальцах блестели дешевые фигурные кольца, ногти были выкрашены ярким лаком, почти в тон платья.

— Мне просто необходимо видеть ваши ладони. — Мадам Роуз с удивительным проворством поймала Маклина за руки, перевернула одну ладонью вверх и мягко погладила вдоль линий. Инспектор хотел отдернуть руку, но у мадам была железная хватка. — О, сколько трагедий пережито! И боже мой, сколько впереди… Бедный, бедный мальчик. А это что? — Она выпустила ладонь так же внезапно, как схватила. Драматически отступила на шаг, прижала руку к пышной груди, коснулась растопыренными пальцами дряблого горла. — Вы избраны для одной миссии. Великой миссии.

— Прекратите спектакль. — Маклин предъявил удостоверение. — Я здесь не ради шарлатанских фокусов.

— Уверяю вас, детектив-инспектор, я не занимаюсь шарлатанством. Едва вы переступили порог, я ощутила вашу ауру.

— Значит, вам известно, зачем мы пришли? — вмешался Макбрайд.

— Разумеется. Вас интересуют ритуальные убийства. Гадкое дело. Мой опыт говорит, что они не действуют, зато лучше спиртного будят дьявола, сидящего в человеке… Надеюсь, вам понятна моя мысль.

— Как вы… — У Макбрайда отвисла челюсть.

Мадам Роуз довольно неизящно фыркнула.

— Я беседую с миром духов, детектив-констебль. Ну, и иногда — с Джейн Макинтайр.

— У меня мало времени, а терпения еще меньше. — Маклин сунул удостоверение в карман. — Говорят, вы разбираетесь в оккультных практиках. Если это не так, я не стану больше отнимать у вас время.

— Какой нервный. — Мадам Роуз подмигнула Макбрайду, и парень покраснел до ушей. Затем она обернулась к Маклину. — Пройдемте в кабинет. День сегодня все равно пустой.

* * *

Кабинет оказался большой комнатой с высоким окном, выходящим в серый двор, где на провисших веревках сушилось белье. Контраст с прихожей и приемной ошеломлял. Вместо дешевых безделушек, обычных для цыганки-гадалки, немногочисленные артефакты на полках выглядели подлинными и бередили душу. Вдоль стен высились шкафы, уставленные современными и старинными книгами. На тумбочках у антикварного письменного стола в стеклянных витринах красовались шедевры таксидермического искусства: дикая кошка и снежная сова, запечатленные в миг убийства беспомощных жертв. Иссохшая человеческая ладонь, укрепленная на деревянной подставке, исполняла роль настольного пюпитра. В темных углах скрывались невинные домашние предметы, на первый взгляд казавшиеся зловещими: вешалка с остроконечной шляпой, пальто и зонтиком притворялась мрачным убийцей; палантин, небрежно брошенный на спинку кресла, изображал живую лису — фамильяра ведьмы, злобно следившего за гостями.

Маклин недоуменно заморгал. Палантин моргнул в ответ, а потом зевнул зубастой пастью, потянулся и спрыгнул на пол — не лиса, а тощая кошка, изогнув хвост знаком вопроса, пошла знакомиться с гостями.

— Итак, детектив-инспектор Маклин и детектив-констебль Макбрайд, вы хотите узнать о человеческих жертвоприношениях: зачем люди этим занимаются и тому подобное? — Мадам Роуз потянула серебряную цепочку на шее, вытащила из-за декольте пенсне и водрузила на нос.

— Примерно так, — кивнул Маклин. — Меня интересует конкретный ритуал. Мы подозреваем, что это касалось не одного человека.

— Так обычно и бывает, если это делается не просто для привлечения внимания.

— Я имею в виду, что убийца был не один. Вероятно, их было шестеро.

Маклин, не вдаваясь в подробности, описал, что нашли в замурованной комнате.

— Шестеро? — Мадам Роуз подалась вперед. — Это… необычно. Обычно такими делами занимаются в одиночку. Вдвоем, если считать жертву. Люди, которые решаются на ритуальное убийство, как вы понимаете, не слишком общительны.

— Зачем они это делают? — спросил Макбрайд.

Маклин с усилием сдержал раздражение. Впрочем, он не приказывал констеблю помалкивать.

— Весьма уместный вопрос, молодой человек, — заметила мадам Роуз. — Существует мнение, что подобные действия возвращают таким личностям чувство собственной значимости, которого им не хватает в обыденной жизни. Считается также, что те, кто пережил в детстве насилие от рук близких, путают внимание с любовью и таким образом сполна воздают окружающим за свои страдания. Многие воспитывались в строго религиозных семьях, где для ребенка не жалели розги. Обряд, хотя бы и извращенный, важен для них. С моей точки зрения, эти люди просто помешанные.

— Значит, вы не верите, что такие обряды действуют? — вставил Маклин.

— Верю, конечно. Как верили и ваши шесть сумасшедших. Иначе они не стали бы убивать девушку. Или верил один из них, а остальные ему полностью подчинялись.

— Думаете, такое возможно? Чтобы люди убивали просто потому, что им так велели?

— Конечно. Если у лидера достаточно харизмы. Вспомните религиозную секту «Ветвь Давидова» в Уэйко, общину «Храм народов» в Джонстауне, да хоть «Аль-Каиду», в конце концов. Большинство последователей культа не верят в проповедуемые им истины. Им просто хочется, чтобы кто-то говорил им, как поступать. Так проще жить.

Интересно… От гадалки Маклин ожидал совсем другого.

— Значит, в этом обряде нет ничего особенного? — уточнил он. — Это мог быть любой псих с божественной манией?

— Я не это имела в виду, инспектор. — Мадам Роуз потянулась за книгой — судя по всему, недавно снятой с полки — и нашла отмеченную страницу. — Шесть органов, шесть предметов, шесть имен. Расположенные соответственно положению тела. Скажите, на полу были метки? Может быть, защитные круги?

Она повернула книгу к инспектору. Безыскусный черно-белый рисунок в средневековом стиле изображал женскую фигуру с раскинутыми руками и ногами. Разрез на торсе открывал замазанную черной краской пустоту. Вокруг тела переплетались круги из лоз, стягивались в узлы у головы, рук, ног и паха. Под картинкой была подпись: «Opus Diaboli». Маклин потянул к себе книгу, но мадам Роуз ее отняла.

— Семнадцатый век. Стоит больше годового жалованья вашего юного констебля.

— Где вы ее взяли? — спросил Маклин.

— Любопытный выбор вопроса, инспектор. — Мадам Роуз бережно коснулась страницы пальцем. — Купила у букиниста на Королевской Миле. Много лет назад. Полагаю, он приобрел библиотеку Альберта Фарквара, который, по слухам, увлекался оккультизмом.

Еще один фрагмент головоломки.

— И для чего служит этот ритуал?

— А вот это самое интересное. — Гадалка осторожно перевернула страницу и показала Маклину. Начало новой главы отмечала яркая заставка-буквица. На месте следующего листа виднелся оборванный край — судя по всему, давний. — Я купила книгу в таком состоянии и вот уже двадцать лет ищу полный экземпляр. — Мадам Роуз забрала том и отложила на стол, потрепав по переплету, как зверька.

— Значит, вы не знаете, чего они добивались? — Маклин кивнул на фолиант с жуткой гравюрой.

— Opus Diaboli, инспектор. Дело дьявола.

* * *

Только выйдя на улицу, Маклин осознал, как холодно было в кабинете мадам Роуз. Может быть, оттого, что помещение располагалось на северной, затененной стороне. Впрочем, у инспектора возникло чувство, будто комната располагалась в ином измерении. Он оглянулся на дверь. Вывеска прежняя: «Хиромантия, гадание Таро, предсказание судьбы». Закопченный камень стен, прогнившие оконные рамы не мешало бы покрасить… Маклин тряхнул головой и вздрогнул, словно от озноба, несмотря на жару.

— Странная она, — без нужды заметил констебль Макбрайд.

— Еще бы. — Маклин сунул руки в карманы брюк и зашагал к участку. — Только, думаю, правильнее будет сказать «он».

— Он? — Макбрайд сделал еще три или четыре шага и обернулся к инспектору. — Вы хотите сказать, она… он?

— Такой кадык у женщин не часто увидишь, Стюарт. И такие громадные ладони. Ручаюсь, что и пышная грудь — из подушек.

— Значит, мадам Роуз — действительно шарлатан?

— Ну, я ничего не имею против гадания. Если человек согласен платить за подобные глупости, он заслуживает, чтоб его обчистили. А нам она… он помог, как-никак.

Макбрайд сжимал в руках аккуратный пакет с фолиантом мадам Роуз. Когда Маклин спросил, нельзя ли забрать том в качестве улики, мадам потребовала расписку. Пятизначное число, фигурировавшее в ней, могло быть преувеличением, но констебль не хотел рисковать.

— У нас уже есть запонка, — заметил Макбрайд. — Так нужна ли еще и книга? И так понятно, что преступление совершил Берти Фарквар.

— Лишнее подтверждение никогда не поме-шает.

Кроме того, в этой книге что-то было. Маклину хотелось изучить ее на досуге, хотя бы и без вырванной страницы.

— Меня одно беспокоит, сэр…

— Только одно?

— А, ну… — Макбрайд приостановился, то ли собираясь с мыслями, то ли не решаясь сказать. — Эта книга. Она у этой… у этого… ну, в общем, книга лежала на столе у мадам Роуз. И закладка там была на нужной странице.

— Я заметил.

— А откуда гадалка знала, чего мы ищем?

40

— Этот немножко похож, но, пожалуй, малость смуглее. Нет, этот. Или, может, этот?

Маклин впервые попал в святая святых миссис Маккатчен, хоть и прожил со старушкой в одном доме больше пятнадцати лет. Впрочем, квартира соседки ничем не удивляла: все было, как представлялось инспектору. Расположение комнат такое же, как и у самого Маклина тремя этажами выше, но на этом сходство заканчивалось. Повсюду изящные безделушки — викторианские шкатулочки, статуэтки и шотландские сувениры, — но их столько, что просторная комната выглядела тесной. И еще коты. Маклин насчитал десять и бросил, засомневавшись, не сосчитал ли кого дважды. Коты пялились с полок, глазели с кресел, терлись у ног, заставляя застыть столбом. Присесть было некуда.

— Ой, даже не знаю… А чего они все такие насупленные? Улыбающихся не найдется? Тот парень, что приходил, улыбался до ушей.

Констебль Кидд сидела рядом со старухой на диванчике, который был старше их обеих. На спинках двух старомодных кресел красовались кружевные накидки, на сиденьях клубочками свернулись коты, сверкая глазами и подрагивая усами. Впрочем, все в этой тесной комнате было чисто и опрятно — может быть, даже слишком опрятно. Пахло, как ни странно, только полиролем да старостью. Судя по запаху на площадке перед квартирой, миссис Маккатчен приучила своих котов выходить за надобностью.

— Вот этот. По-моему, похож.

Сквозь полукруглые стекла очков старушка уставилась на экран лэптопа, принесенного Кидд. В память компьютера констебль загрузила фотографии преступников и программу фоторобота. Среди снимков имелось изображение Макриди. Инспектор следил за ходом опознания и напоминал себе, что чай лучше не пить: миссис Маккатчен заваривала его по старинке — на каждого гостя по пакетику и на чайник один. Жаль только, что чайник был маловат для такого количества заварки.

— Да, это он, точно. У него еще глаза такие… забавные. Слишком близко поставлены. От этого вид у него вороватый.

Маклин улыбнулся, одобряя эпитет, и тоже склонился к экрану.

— Он, — торжествующе улыбаясь, сказала Кидд, но Маклин и сам видел, что старуха выбрала нужный снимок. Фергус Макриди.

* * *

— Надо быстрее брать Макриди. Второй раз поганец залогом не отделается.

Инспектор и констебль Кидд шли к Плезанс, в сторону центра. В квартире миссис Маккатчен они задержались дольше, чем хотелось бы, и все это время Маклин отгонял образ Макриди, уносящегося на своем «БМВ» в солнечную страну, не склонную выдавать преступников.

— Я прямо сейчас наряд вызову, сэр, — предложила Кидд и неуклюже полезла за рацией — мешал лэптоп в сумке.

— Дай-ка мне лэптоп, — велел Маклин. — С рацией я обращаться не умею.

Он забрал сумку и повесил ее себе на плечо.

Кидд вытащила рацию, нажала несколько кнопок и приложила аппарат к уху.

— Алло, контроль? Это два-три-девять… Инспектор! — внезапно воскликнула она, выпустила из рук рацию и, кинувшись к Маклину, толкнула его плечом в грудь.

Инспектор замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, однако зацепился за ступеньку лестницы у подъезда жилого дома и упал навзничь. Позвоночник пронзила острая боль, из легких вышибло дух. Маклин не успел даже сообразить, в чем дело. Все объяснилось раньше, чем он додумал эту мысль.

Белый фургон «Форд Транзит», сбив мусорную урну, выскочил на тротуар. Констебль Кидд застыла перед автомобилем, как кролик в луче фар. Мгновенье, показавшееся вечностью, она стояла, полусогнувшись, изумленно распахнув глаза. А потом фургон налетел на нее и подбросил в воздух, словно куклу. Только теперь Маклин услышал рев двигателя, удар тела о землю, звон стекла. И скрежет тормозов.

Переводя дыхание, инспектор поднялся с крыльца. Фургон съехал на проезжую часть и пробивал себе путь среди машин, как пьяный боксер. Номера «форда» инспектор не заметил, а секунду спустя фургон скрылся за углом, удаляясь в сторону парка Холируд. Констебль Кидд лежала в двадцати футах от дома, неподвижное тело жутко вывернуто. Маклин поискал взглядом рацию: на дороге валялись обломки электронных деталей. От мобильника никакого толка — батарейка по-прежнему не держала заряд. Инспектор выхватил удостоверение, кинулся наперерез ближайшей машине, хлопнул ладонью по капоту.

— Телефон есть?

Ошеломленный водитель кивнул на держатель у ветрового стекла.

— Я не разговаривал, честно.

— Мне плевать. Дайте сюда. — Инспектор сгреб телефон, торопливо набрал номер участка и заговорил, не дожидаясь привычного ответа: — Пит, Маклин говорит. Я напротив Плезанс. Дорожное происшествие. Сбили констебля Кидд. Немедленно вызывай скорую. И объяви в розыск белый фургон «Форд Транзит», номер неизвестен, на капоте наверняка здоровенная вмятина. Возможно, разбито ветровое стекло. Удалился по Канонгейт в направлении к Холируду. — Не выпуская телефона, Маклин кинулся к лежащей девушке. У нее изо рта и из носа вытекала, пузырясь, алая кровь. Бедра не должны так выворачиваться, а что с ногами, лучше не думать. Глаза, остекленевшие от шока, оставались открыты. — Держись, Алисон! Скорая едет.

Маклин взял ободранную ладонь девушки, старясь не шевелить без необходимости. Вряд ли констебль будет снова ходить, даже если переживет ближайшие пять минут.

Где-то вдалеке завыла сирена.

41

В приемном покое Маклин неподвижно сидел на дешевом пластиковом стуле, не замечая онемевших ног. Инспектор не отрывал невидящих глаз от доски объявлений, увешанной брошюрами и информационными листками. Поездка через город в машине «скорой помощи» осталась в памяти серией стоп-кадров.

Фельдшер что-то втолковывал ему, но Маклин не слышал голоса. Добрые, уверенные руки высвободили из его пальцев ладонь Кидд; опытные профессионалы взялись творить немногочисленные чудеса, что были в их силах; приспособили шейный ортез и спинной корсет; подняли изломанное тело — такое хрупкое и юное — на носилки. Больница, которой он надеялся больше никогда не видеть; серьезные лица, серьезные слова: операция, экстренная хирургия, паралич конечностей. А теперь бесконечное ожидание известий, почти наверняка безрадостных.

Тихий шорох — кто-то сел рядом. Маклину не пришлось оборачиваться: этот аромат он узнал бы где угодно — запах бумаг, озабоченности и «Шанели».

— Как она? — устало спросила Макинтайр.

Инспектор знал, что чувствует начальница.

— Врачи не понимают, как она дожила до больницы. Сейчас в операционной.

— Что произошло, Тони?

— Какой-то лихач сбил и скрылся с места происшествия. Думаю, пытался сбить меня.

Ну, вот, он это сказал. Озвучил свою паранойю.

Макинтайр глубоко вздохнула, словно собираясь с духом.

— Уверены?

— Знаете, я уже ни в чем не уверен. — Маклин потер сухие глаза, задумался, правильно ли поймут его слезы. — Она его заметила. Констебль Кидд. Оттолкнула меня в сторону. Могла спастись, но первым побуждением было спасать меня.

— Она хороший коп. — Макинтайр не добавила: «Далеко пойдет». Возможно, Кидд никуда уже не пойдет. Разве что в инвалидном кресле. — А что вы вообще там делали?

Начиналось самое сложное.

— Возвращались в участок. Констебль Кидд помогала в опознании человека, приходившего ко мне в квартиру накануне ночью, в мое отсутствие. Соседка заметила, что он подозрительно себя ведет.

Господи, как жалко это прозвучало!

— Макриди? — В голосе Макинтайр слышался вопрос.

Маклин кивнул, понимая, что ответа не требуется.

— А почему расследованием занимался не сержант Лэрд? Я же говорила, держитесь подальше от Макриди. Он с вами играет.

— Он пытается меня убить, а не играет.

— Вам не кажется, что это некоторый перебор?

«Нет, потому что мерзавец подкинул мне пятьдесят тысяч фунтов наличными и кило кокаина, а я повел себя не так, как он ожидал, вот он и перешел к прямому действию», — подумал Маклин, а вслух произнес:

— Покойник не смог бы свидетельствовать против него в суде.

— Оставьте, Тони. Мелодрама вам не к лицу. Между прочим, согласно показаниям дежурного сержанта, в четыре часа дня, когда вы сообщили о происшествии, Фергус Макриди давал показания в участке — в обществе весьма хитроумного адвоката.

— Макриди сам не стал бы заниматься такими делами. Он наверняка кого-нибудь нанял, а на сегодняшний допрос вызвался сам. Обеспечил себе идеальное алиби.

Макинтайр медленно выдохнула и прислонилась затылком к стене.

— Вы мне не помогаете, Тони.

— В чем не помогаю?

Он повернулся лицом к начальнице, но та избегала его взгляда.

— Идите домой. Поспите. Здесь вы ничего не сделаете.

— Но мне надо…

— Вам надо домой. На вас скоро скажется шок. Или вы приказа дожидаетесь?

Маклин беспомощно ссутулился на стуле. Он терпеть не мог, когда главный суперинтендант оказывалась права.

— Нет.

— Хорошо, потому что далее последует приказ. Я не хочу видеть вас на службе до следующей недели.

— Что? Сегодня только среда!

— До следующей недели, Тони. — Макинтайр наконец взглянула ему в лицо. — Можете написать подробный рапорт о случившемся. А потом я не желаю о вас слышать до понедельника.

— А как же Макриди?

— О нем не волнуйтесь. Если свидетели подтверждают, что видели его у вашего дома, это означает, что Макриди нарушил условия освобождения под залог. — Макинтайр достала телефон, однако номера набирать не стала. — В ближайшее время он никого не побеспокоит.

— Спасибо! — Маклин резко откинул голову к стене. — Вы уверены, что…

— Оставьте это дело. Если за вами охотятся, я не могу допустить вас к расследованию. И следить за Макриди вам не стоит. Все должно делаться по правилам, Тони. Угомонитесь. Я сама буду вести дело, так что узнаю, если вы сунете нос, куда не звали.

— Я…

— Домой, инспектор. Ни слова больше.

Макинтайр встала и машинально разгладила складки форменной юбки, после чего развернулась и ушла. Маклин проводил ее взглядом и снова уставился в стену.

* * *

В четверть второго ночи Алисон Кидд перевели из операционной в отделение интенсивной терапии. Восьмичасовая операция, возможно, спасла констеблю жизнь, но медики решили погрузить девушку в искусственную кому. Ходить ей наверняка уже не придется: восстанавливать разорванный спинной мозг невозможно. Только время покажет, сможет ли она двигать руками или хотя бы контролировать мочевой пузырь. Кроме того, сохранялась вероятность, что девушка уже не придет в себя.

Врач знала свое дело, хотя, судя по всему, недавно окончила медицинский институт. Она с трезвой осторожностью оценила шансы пострадавшей: чуть больше, чем пятьдесят на пятьдесят. Прозвучало это как хорошая новость, и врач устало улыбнулась.

Маклин возвращался домой на такси. На улице лил дождь. Слова и улыбка врача преследовали инспектора всю дорогу, оставались с ним, когда он начал писать рапорт и когда открыл бутылку односолодового виски. К рассвету он закончил с первым и убедился, что второе не помогает. Напиваться до беспамятства в одиночку было не в его привычках: Маклину для этого требовалась хорошая компания. Он непрестанно твердил себе, что не виноват. Если повторять это достаточно долго, может быть, он даже сумеет поверить.

Позвонив в больницу в шесть утра, он услышал, что перемен нет. По тону медсестры, ответившей на звонок, Маклин понял, что в ближайшее время никаких изменений не ожидается и лучше лишний раз не дергать врачей. Он не спал сутки и должен был чувствовать усталость, но вина и гнев не давали уснуть. Инспектор принял душ, перечитал рапорт, внес пару изменений и отправил его электронной почтой. Он не виноват. Как он мог такое предвидеть?

И все же кое в чем он виноват. Как напомнила Макинтайр, идти с констеблем к миссис Маккатчен полагалось бы Ворчуну Бобу. Тогда наемник Макриди атаковал бы где-нибудь в другом месте, где никому не пришлось бы жертвовать собой ради его спасения. Господи, какого хрена все это затеяно? Зачем этот идиот…

Кулак едва не высадил стекло. Маклин разжал пальцы, отдернул руку, хлопнул ладонью по оконной раме и почувствовал, как горячие слезы щиплют глаза. Не от боли. Не от физической боли. Она сразу погасла. Если бы и другая прошла так же быстро!

Каким же он иногда бывает упертым. Может, слушайся он чужих советов, доверяй время от времени часть дел подчиненным, ничего бы не случилось. А теперь торчи здесь, лезь на стену до конца недели, потому что ему приказано не соваться… И ничего тут не поделаешь. Господи, ну и заваруха!

Так много дел, и другие расследования требуют завершения. Неужели Макинтайр считает, что он до понедельника вообще ничем не будет заниматься? Ладно, он не станет показываться в участке, гоняться за Макриди и искать фургон, сбивший констебля Кидд. Но остаются еще зверски замученная девушка и два самоубийства, не говоря уж об утечке информации…

Выбираясь из квартиры, он чувствовал себя мальчишкой, удирающим покурить за сарай. Впрочем, надо было купить продукты. Вдобавок прогулка иногда приводит мысли в порядок.

* * *

— Инспектор? Какая приятная неожиданность!

Маклин обернулся на голос и увидел сверкающий черный «бентли». Автомобиль медленно ехал вдоль тротуара, вровень с инспектором: точь-в-точь любитель запретных удовольствий, прочесывающий улицы в поисках острых ощущений. Правда, в этом районе девицы легкого поведения по тротуарам не шастали, зато инспектор не удивился бы, обнаружив в одном из элегантных особняков службу интимных услуг. Он чуть пригнулся и заметил руку в перчатке, черный плащ и изувеченное шрамами лицо. Автомобиль беззвучно остановился. Щелкнула и широко распахнулась дверца, мелькнула мягкая красная кожа внутренней отделки — Фрейд пришел бы в экстаз от такого зрелища. Гэвин Спенсер поманил к себе инспектора.

— Вас подвезти?

Маклин оглядел пустую улицу. Полчаса прогулки не избавили его ни от жалости к себе, ни от чувства вины, ни от злости.

— Я, собственно, никуда не собираюсь.

— Тогда выпейте со мной кофе.

Почему бы и нет? Все равно больше делать нечего. Маклин кивнул здоровяку-водителю и опустился на мягкую кожу сиденья рядом со Спенсером. Внутреннее убранство «бентли» выгодно отличалось от салона служебной полицейской машины. Мотор завелся с едва слышным шепотом, с улицы вообще не проникало ни звука. Живут же люди!

— Хороший автомобиль, — не придумав ничего другого, заметил Маклин.

— Сам я уже не могу водить, так что предпочитаю путешествовать с комфортом. — Спенсер кивнул на бритый затылок шофера. — Впрочем, Джетро иногда лихачит.

В зеркале виднелось лицо водителя. Уголок губ чуть дернулся в неприметной улыбке. Стеклянной перегородки не было — очевидно, Спенсер доверял своему работнику.

— А ваша бабушка любила ездить на какой-то жуткой итальянской штуковине. Как же ее?

— «Альфа-ромео»? — Маклин давно не вспоминал о машине. Пожалуй, она так и стоит в глубине гаража, забытая с тех пор, как бабушка решила, что слишком стара и слепа, чтобы садиться за руль. Продавать ее бабушка не хотела, а в гараж Маклин с незапамятных времен не заглядывал. — Это была отцовская машина. Бабушка потратила целое состояние, чтобы ее наладить. Новый мотор, покраска, замена кузова и рамы… в общем, от первоначального автомобиля мало что осталось.

— А, да, пресловутая бережливость Маклинов. Эстер отличалась практичностью. Ну, вот и приехали.

«Бентли» свернул в каменные ворота и по короткой дорожке подъехал к одному из внушительных особняков, что таятся в разных уголках Эдинбурга. За такой участок любой застройщик пошел бы на убийство: здесь можно было уместить двадцать роскошных домов, но землю занимали раскидистые деревья ухоженного сада. Изящный особняк в эдвардианском стиле построили на холме, так что оттуда открывался прекрасный вид на город: замок, Трон Артура и море остроконечных крыш между ними. Маклин не успел осознать, что машина встала, а Джетро уже вышел из-за руля и открыл Спенсеру дверь. Старик выбрался наружу с резвостью, противоречащей его внешности. Никакого скрипа суставов и мучительно разгибающейся спины. Маклин готов был ему позавидовать, когда сам ступил на мелкий гравий и хрустнул позвонками.

— Идемте, — пригласил Спенсер. — Сзади уютнее.

Они обошли дом. По пути Спенсер рассказывал гостю об истории особняка. Оранжерею, пристроенную к заднему фасаду дома, окружала терраса — недавнее усовершенствование, относящееся к семидесятым годам двадцатого века. Вычурный садовый паркет поддерживался в безупречном состоянии, посередине установили кованый стол и кресла. Не хватало только плавательного бассейна — а вот и он, притаился между теннисным кортом и идеально ровной крокетной площадкой! На поддержание всей этой роскоши требовалась уйма средств, но Спенсер, похоже, на расходы не скупился.

Молчаливый дворецкий подал им кофе. Маклин подождал, пока ему нальют, оказался от сахара и сливок, вдохнул восхитительный аромат арабики и пригубил напиток, какого давно не пробовал. Живут же люди…

— Вы говорили, что познакомились с бабушкой в университете. Не в обиду вам, это ведь давно было?

— В тысяча девятьсот тридцать восьмом, если не ошибаюсь. — Спенсер наморщил лоб, словно припоминая, и шрамы на лице выступили рельефнее, переплетением багрово-белых линий. — Или в тридцать седьмом. Память с годами слабеет.

Маклин в этом сильно сомневался.

— А она… а вы с ней… — начал инспектор, но вопрос не шел с языка.

— «Встречались», как теперь выражается молодежь? — Спенсер нахмурился, по изуродованному лицу разбежались новые морщины и складки. — Если бы! Мы были добрыми друзьями. Близкими. Но Эстер не разбрасывалась своим вниманием, да и заниматься ей приходилось вдвое больше, чем остальным.

— Неужели? Мне она всегда казалась способной.

— Да, она отличалась блестящим умом, схватывала на лету, но у нее был серьезный недостаток: принадлежность к женскому полу.

— Но ведь в тридцатые годы уже были женщины-врачи?

— Разумеется. Эстер шла по стопам бесстрашных студенток медицинского факультета, которые отважились превзойти мужчин. К сожалению, она так упорно стремилась к своей цели, что больше ничего не замечала. Все мои усилия добиться ее расположения пропали впустую.

— Вы, наверно, досадовали, когда появился мой дед…

— Билл? — Спенсер пожал плечами. — Они с самого начала были вместе. Он тоже изучал медицину и проводил с Эстер гораздо больше времени, чем мы.

— Кто «мы»?

— Это допрос, инспектор? — улыбнулся старик. — Или вы позволите называть вас Тони?

— Конечно. Извините. Я сам должен был предложить. А что до первого — боюсь, это привычка. Я ведь следователь.

— Да, я удивился, когда узнал. — Спенсер допил кофе и поставил чашку на стол.

— Почему?

— Странный выбор профессии. Видите ли, Эстер была врачом, Билл тоже. Ваш отец стал бы прекрасным адвокатом, если бы не трагедия… Что привело вас в полицию?

— Гм, на медицину у меня мозгов не хватило. — Маклин помнил сдержанное разочарование бабушки по поводу низких оценок за естественные дисциплины. — А о юридическом образовании я не задумывался, ведь отца я почти не помню.

По лицу Спенсера скользнула тень печали, хотя следы пластической хирургии мешали распознать выражение.

— Ваш отец, да… Джон был толковый парень. Он мне очень нравился.

— Похоже, вы знаете мою семью лучше меня, мистер Спенсер.

— Гэвин, прошу вас. Только подчиненные зовут меня мистером Спенсером, да и то исключительно в моем присутствии.

Гэвин… Обращение старику совершенно не подходило. Все равно, что звать бабушку — Эстер, или деда — Биллом.

Маклин погонял остатки кофе по дну чашки, покосился на кофейник. Хорошо бы получить добавку. То ли кофе на самом деле был хорош, то ли инспектору требовалось взбодриться, чтобы совладать с неловкостью. Да, это вопрос. Почему ему так неловко рядом с этим человеком? Наверняка дело не в уродстве. Спенсер вел себя идеально: старый друг семьи, поддерживающий скорбящего. И все же Маклин нутром чуял — тут что-то не так.

— Собственно, это подводит нас к следующему вопросу, — заговорил Спенсер. — Вы не хотели бы работать на меня?

Маклин чуть не выронил чашку.

— Что?

— Я серьезно. В полиции вы даром тратите силы и вряд ли пробьетесь наверх. Умением лавировать и плести интриги вы не обладаете…

Маклин кивнул, не зная, что сказать. Кажется, не он один здесь играет роль детектива.

— Ну, а мне это безразлично. Меня интересуют только личные способности. Возьмем, скажем, Джетро — такого громилу на работу взять побоятся, да и слова ему не даются. Однако он умнее, чем выглядит, и прекрасно справляется с поручениями. По слухам, вы тоже великолепный сотрудник, Тони. Мне пригодился бы человек с вашими способностями и с вашей подготовкой.

— Я даже не знаю, что сказать.

Разве только что Ворчун Боб его убьет, если он подаст в отставку? Да как ему это пришло в голову? Работа следователя ему всегда нравилась. Правда, должность инспектора не так прекрасна, как представлялось в бытность сержантом. Случаются дни, когда дерьмо льет на голову сплошным потоком. Хорошо бы найти такую профессию, которая бы позволяла с гордостью взглянуть на свои достижения. Сейчас Маклину едва хватало времени перевести дыхание, прежде чем снова нырнуть с головой в дерьмо.

— Мне нужен человек, который умеет отслеживать проблемы, — продолжил Спенсер. — Наша организация действует в международном масштабе, и порой нужен человек со стороны, который сможет указать на слабые места, поможет расшевелить дело. Особенно если прибыли падают.

— Звучит… интересно.

— Вы подумайте, ладно? — Спенсер снова улыбнулся, и в его изуродованном лице Маклину померещилось что-то знакомое. Темные глаза казались еще глубже в окружении розовых и белых шрамов. Что за катастрофа так его обезобразила? И каково будет работать на такого человека? Впрочем, обдумать предложение не повредит. Соглашаться-то ведь он не намерен.

— Хорошо, Гэвин, я подумаю.

42

«Альфа-ромео» по-прежнему стояла в глубине каретного сарая, приспособленного под гараж. Маклин пришел сюда прямо от дома Гэвина Спенсера. В голове без устали шевелились мысли о странном предложении старика. Конечно, это чисто философский вопрос. Инспектор и не думал бросать службу. Однако же интересно помечтать, как он раскатывает по всему свету, разбираясь с проблемами компании «Спенсер индастриз». Правда, Маклин понятия не имел, что именно производит фирма. Смутно вспоминался только логотип на каком-то компьютерном оборудовании и обрывки информации из газет и теленовостей.

Инспектор тряхнул головой и переключился на второй вопрос, возникший после разговора. Пришлось передвинуть старую газонокосилку и несколько коробок, зато, когда он стащил чехол, машина вызвала в памяти множество забывшихся образов. Красный цвет был темнее, чем ему помнилось, краска блестела, как новая. Крошечные зеркала, сердцевидная решетка радиатора, блестящий хром колесных дисков, чуть попорченный солью с зимних улиц. Маклин погладил крышу, потянул дверную ручку. Машина была заперта, но ключи висели на крючке в шкафчике, привинченном к стене у двери в кладовку для инструментов.

Замок подался не сразу, заскрипел, предвещая солидный счет за ремонт, и тогда Маклин понял, что, как и бабушка, намерен поддерживать жизнь в машине, напоминающей о давно покойном отце. Как там сказал Макбрайд? «У вас, говорят, даже машины нет»? Так вот, теперь есть.

Инспектор, привыкший к безликим служебным автомобилям, любовно оглядел миниатюрные сиденья, обтянутые черной кожей. На тонкой баранке руля стальные спицы сходились к изящной ступице: дизайн тех времен, когда воздушные мешки считались фантастикой, а очередь за донорскими органами была много короче. Даже ремни безопасности считались необязательной роскошью. Так говорил ему отец, только Маклин десятилетиями не вспоминал ни его рассказов, ни загородных поездок в Скоттиш-Бордерс.

Он глубоко вдохнул полузабытый запах, вставил ключ в зажигание, повернул на один щелчок. Ничего. Ну, оно и неудивительно: автомобилем не пользовались больше двух лет. Надо будет откопать номер автомастерской в Лонхеде, где машину обслуживали. Пусть отладят, проверят тормоза, сменят покрышки и все такое. Маклин неохотно вылез из машины, накрыл ее чехлом и запер гараж.

* * *

Документы на машину нашлись в одном из картотечных шкафов. Маклин с удивлением обнаружил, что к моменту бабушкиной болезни все налоги были уплачены и страховка продлена. Интересно, продолжали ли душеприказчики выплаты? Возможно, Маклину присылали уведомления, а он, не глядя, оставлял их на потом.

Груда бумаг для ознакомления накопилась солидная, рано или поздно ее придется разбирать. Эх, мало ему служебной документации, придется и дома этим заниматься… Такова жизнь, никуда не денешься.

Маклин вздрогнул, услышав резкий телефонный звонок: в гараже и в доме обычно стояла тишина. Кто бы мог звонить? Этот номер знали немногие.

— Слушаю! — раздраженно рявкнул он в трубку.

— Не очень-то вежливо вы отвечаете по телефону, инспектор.

Он узнал голос.

— Извини, Эмма. День вышел долгий.

— Это ты мне рассказываешь? Тут некоторые целый день сопоставляли образцы кокаина с известными источниками. Ты хоть представляешь, сколько различных химикатов в среднем образце?

В прошлом году Маклин слушал какую-то лекцию на эту тему: сотрудники отдела наркотиков похвалялись перед обычными детективами сложностью и важностью своей работы. Что ни говори, идет война. Он смутно помнил технические подробности изготовления кокаина: в наркотик, производимый в колумбийских джунглях, подмешивают немало дерьма, прежде чем он попадает к конечному потребителю со скатанной в трубочку десятифунтовой купюрой.

— Не подумай, что я не ценю твоих трудов. Чего-то добилась?

— Ничего. Нет, не совсем так. Образец для Великобритании уникален, но это и не удивительно, поскольку он беспримесный.

— Чистый?

— Совершенно. Впервые с таким сталкиваюсь. Вдвое дороже, чем ты думал. Хорошо, между прочим, что ты не наркоман. Пара доз тебя бы убили.

Вот радость-то!

— А что с отпечатками? Они что-то дали?

— К сожалению, нет. Слишком фрагментарные. Я первым делом сверила их с отпечатками Макриди, но деталей слишком мало для уверенного заключения. Предположительно, его, но для суда доказательства неубедительные.

Маклин полистал лежащую перед ним папку, не сразу вспомнив, что это документы на машину.

— Ну, что ж, спасибо и на том. Ужин за мной.

— Именно, инспектор. При свечах, насколько я помню. А ты, как я понимаю, завис?

Прямодушная девушка. Ворчун Боб не ошибся. Ну, что ж, сержанту не откажешь в проницательности, а Эмме — в логике. Маклин взглянул на часы — семь вечера, — и удивился, куда подевался день.

— Ты сейчас где? В главном управлении?

— Нет, в участке. Завозила кое-что в хранилище улик. Заглянула в твой кабинет, но мне сказали, что тебя… ну…

Полиция не живет без сплетен. Слухи о временном отстранении Маклина от дел наверняка уже разлетелись по всему Лотиану и Скоттиш-Бордерс. Великолепно!

— Хорошо, давай встретимся через час? — Он предложил подходящий ресторан и повесил трубку. Посидел, уставившись в пространство. За стеной, в городе, народ готовился к новой фестивальной ночи, к шумному веселью. Маклин сомневался, выдержит ли такой шум. Его приятная, уютная, скучная жизнь медленно ускользала, и он никак не мог ее удержать. Инстинкты велели — прячься. Он с ними боролся. Отвечал им — надо овладеть ситуацией.

Папка осталась открытой. Что ж, это можно отложить на завтра. Собирая бумаги, Маклин заметил подсунутую в пачку фотографию. Снимали, должно быть, когда машина была совсем новой, цвета выглядели неестественно яркими, словно за прошедшие с той поры годы мир потускнел. Перед «альфа-ромео», припаркованным у старомодного гаража, стояли отец и мать. И юный Тони тоже был на снимке: в шортиках и нарядной курточке, в одной руке плюшевый мишка, другая крепко сжимает руку матери. Маклин перевернул снимок — никакой надписи, кроме логотипа производителя фотобумаги. Инспектор уставился на фотографию, ловя всплывающие в голове воспоминания. Смутные образы того дня, часа, секунды? Или он просто подстраивает подходящий сценарий на сценку с фотографии?

Положив снимок поверх бумаг, Маклин закрыл папку. Он не знал этих людей, он уже ничего не чувствовал, глядя на них. Но, убирая папку со стола, инспектор не мог выбросить из головы улыбки в темных глазах отца.

43

Они выбрали тайский ресторан рядом с участком. Маклин и прежде не раз бывал здесь, обычно в большой компании голодных сослуживцев.

— Что здесь вкусного? Я никогда не пробовала тайских блюд, — сказала Эмма, отхлебнув пива.

— Зависит от вкуса. Ты любишь острое или не очень?

— Острое. Чем горячее, тем лучше.

Маклин улыбнулся, радуясь вызову, прозвучавшему в ее словах.

— Ну что же, тогда я бы предложил начать с пикантных маринованных креветок и продолжить пананг-карри. Хватит ли у тебя еще места на десерт с кокосовым кремом, будет видно.

— Вы во всех областях такой всезнайка, инспектор? — Эмма вопросительно вздернула бровь и встряхнула черными волосами, отбрасывая их от лица.

Маклин понимал, что его испытывают, и ответил в тон:

— Мне говорили, что даже инспекторам иногда нужна передышка. К тому же я в отпуске до понедельника. И ты же знаешь, что меня зовут Тони.

— И чем же занимается инспектор, когда он не на службе, Тони?

«В последние полтора года — посещением больницы, — подумал Маклин. — С тех пор, как нашел бабушку в кресле без сознания». Он не помнил, когда был в кино или в театре. И не отдыхал больше двух дней подряд, а когда отдыхал, в лучшем случае выбирался на велосипеде в Пентлендские холмы, удивляясь, отчего они с каждым разом становятся круче.

— Обычно я хожу в паб, — ответил он, пожав плечами. — Или в тайский ресторан.

— Надеюсь, не в одиночестве? — улыбнулась Эмма. — Это было бы слишком грустно.

Он промолчал. Смешок Эммы замер, повисла неловкая пауза. Маклин слишком давно ничем подобным не занимался и не знал, о чем говорить.

— Я однажды приводил сюда бабушку, — произнес он. — До удара.

— Вы с ней были очень близки, да?

— Можно сказать и так. Родители погибли в авиакатастрофе к югу от Инвернесса, когда мне было четыре года. В этом возрасте быстро приспосабливаешься. А вот смерть бабушки для меня то же, что для других — смерть родителей. Вдобавок она так долго пролежала в коме… Страшно было видеть, как из нее медленно уходит жизнь.

— У меня несколько лет назад умер отец, — сказала Эмма. — Спился до смерти. Не могу сказать, что мы с мамой провожали его с особенной грустью. Это плохо?

— Не знаю. Нет, не думаю. Он буянил?

— Нет… Скорее, вел себя легкомысленно.

— А братья или сестры у тебя есть?

Маклину хотелось перевести разговор на более веселые темы.

— Нет, я одна.

— И чем занимаются в свободное время сотрудники криминалистического отдела? Если, конечно, у них бывает свободное время.

Эмма рассмеялась.

— Пожалуй, не больше, чем у следователей, инспектор. Уйти с головой в работу совсем не трудно, а когда ты двадцать четыре часа в сутки на службе, личная жизнь сводится к нулю.

— Похоже, у тебя был неприятный опыт?

— Как у всех…

— А сейчас ты ни с кем не встречаешься?

— Ты же детектив, Тони. Думаешь, я пила бы с тобой пиво, закусывая карри, если бы встречалась?

— Извини, глупый вопрос. Расскажи про кокаин. Что там к нему примешивают дилеры?

Как это ни печально, ему проще всего было говорить о служебных делах. Эмма с удовольствием подхватила тему, и Маклин заподозрил, что ее отец был не просто легкомысленным человеком. Впрочем, любая жизнь складывается из бесконечных маленьких трагедий.

К тому времени, как подали еду, они углубились в беседу о необходимости полной стерильности для лабораторных анализов. За едой перешли к обмену сплетнями о коллегах, а потом Маклин расплатился по счету, и оба вышли в ночь.

— Десерт у них роскошный… — Эмма взяла Маклина под руку и прижалась к нему плечом. — Как он называется?

— По-моему, каном-буанг.

Маклин совершенно не представлял, куда они направляются. Ужин он воспринял как вынужденную любезность в оплату долга и несколько удивился, какой приятной оказалась компания. Однако дальше он ничего не планировал. К вечеру похолодало, с северо-востока задул морской бриз. Маклин чувствовал тепло девичьего тела, но многолетняя привычка к одиночеству требовала отстранить Эмму, держать на расстоянии. Впервые за многие годы инспектор не послушался внутреннего голоса и произнес:

— Не хочешь выпить на сон грядущий?

Они завернули в «Гилдфорд-армз»: по пути, да и пиво там приличное. Потом Эмма предложила проверить, можно ли попасть на одно из ночных фестивальных шоу. Маклин подозревал, что она задумала это с самого начала, но охотно подчинялся.

Бар, в который они сумели попасть, был тесным и пропах потными телами. Шел вечер свободного микрофона, комедианты-любители один за другим добивались минутной славы от недоброжелательной и подвыпившей аудитории. Кое-кто был по-настоящему хорош, другие — так плохи, что тем более вызывали смех.

К двум часам ночи представление окончилось, бар опустел. Такси было не найти. Маклин вытащил мобильник и озадаченно уставился на экран.

— Опять разрядился! Честное слово, в этой штуковине поселился злой дух.

— Ты бы поговорил с Мэлки Уоттом из нашей конторы. У него есть теория, мол, аура некоторых людей высасывает энергию из электронных устройств. Особенно, когда какая-нибудь сильная личность думает о тебе не по-доброму.

— Послушать тебя, он просто чокнутый.

— Ну, в общем, да.

— Со мной такого никогда не бывало, началось только в последний месяц. Я менял телефоны, менял батарейки, все перепробовал. Работает, только пока включен в розетку.

— Понятно, — протянула Эмма, разглядывая погасший экран телефона. — Ничего, отсюда до меня пять минут ходу. Вызовешь такси из квартиры.

— Да ладно, я для тебя хотел вызвать. Мне отсюда до Ньюингтона пешком быстрее. Я люблю ночной город. Вспоминаются времена патрульной службы. Пойдем, провожу тебя до дома. — Маклин предложил ей руку.

Эмма жила в Уорристоне, в одном из домов на берегу залива Лит. На повороте Маклин поежился.

— Замерз, инспектор?

Эмма обняла его и притянула к себе. Он напрягся.

— Нет, не замерз. Тут другое. Давай не будем об этом…

Она бросила на него странный взгляд.

— Ладно.

Они пошли дальше. Он прижимал ее локоть к себе, но момент был упущен: Маклин против воли оглядывался на мост, где много лет назад нашел тело Кристи.

Еще ярдов двести, и они подошли к нужной двери. Эмма стала искать в сумочке ключи.

— Зайдешь выпить кофе?

Искушение было велико. Она была добрая и отзывчивая, от нее пахло беззаботными днями и весельем. Она целый вечер отгоняла от него призраков, но сейчас они вернулись. Живи Эмма на другой улице, он бы согласился.

— Не могу. — Маклин демонстративно взглянул на часы. — Мне еще домой возвращаться. День выдался долгий, а завтрашний, похоже, будет еще хуже.

— Врешь, ты же в отпуске! Можешь отсыпаться, сколько душе угодно. Не представляешь, как я тебе завидую. — Эмма игриво ткнула его пальцем в грудь. — Ну да ладно. Мне к восьми в лабораторию. Спасибо, хорошо провели время.

— Да, отлично. Надо бы повторить.

— Вы назначаете мне свидание, инспектор Маклин?

— Ну, не знаю. Если свидание, мне придется стряпать?

— Согласна. А я принесу вино.

Эмма шагнула ближе, потянулась к нему и легко поцеловала в губы, а потом, не дав опомниться, взбежала по ступенькам крыльца.

— Спокойной ночи, Тони! — крикнула она и скрылась за дверью.

Только пройдя половину Принцес-стрит, Маклин понял, что весь вечер не вспоминал о констебле Кидд.

44

Резкое дребезжание вернуло Маклина в царство живых. Приоткрыв глаза, он уставился на будильник. Шесть утра, и самочувствие — хуже некуда. Так нечестно, ведь они так приятно провели вечер! Маклин раздраженно хлопнул по крышке будильника, все еще надеясь отоспаться, но трезвон продолжался. Инспектор сообразил, что звук исходит с крышки комода у дальней стены. Выкарабкавшись из постели, он откинул смятый пиджак, но звонок уже смолк. Подключенный к розетке мобильник высвечивал текстовое сообщение: просили связаться с участком. Маклин как раз собирался перезвонить, когда зазвонил аппарат в прихожей. Пока он бежал к телефону, тот тоже замолк. Маклин так и не сменил ленту в автоответчике. Может, стоит купить новый, цифровой, который не будет сохранять голоса мертвецов… Инспектор взглянул на экран мобильника, нажал кнопку вызова и попросил соединить.

* * *

За десять минут Маклин успел принять душ, одеться и выйти. Завтрак мог обождать.

Холодный утренний ветер свистел по узкой улице, резкие порывы отталкивались от углов высоких домов. Ветер-лентяй, говаривала бабушка: чем обогнуть тебя, проходит насквозь. Маклин поежился в тонком летнем костюме — да еще на голодный желудок, да еще спросонок, да еще грубо разбуженный известием, которого предпочел бы не слышать. Иногда жизнь офисного работника представлялась ему особенно соблазнительной: конец рабочего дня — и забыл обо всем. Идешь домой и знаешь, что тебя не разбудят среди ночи просьбой вернуться и обработать еще несколько документов, или чем там занимаются нормальные люди.

У входа в городской морг инспектора поджидал констебль Макбрайд, мыкался по улице, как студент-первокурсник, не решающийся заглянуть в сомнительный паб Каугейта. И озяб он, похоже, еще сильнее Маклина.

— Рассказывай, констебль, — попросил Маклин, взмахнув удостоверением перед молодым полицейским, прилежно разматывающим черно-желтую ленту у въезда на территорию.

— Девушка, сэр. Та, что из дома в Сайтхилле. Ее… ну, вы лучше поговорите с доктором Шарп.

В здании царила необычная суета. Криминалисты посыпали все подряд дактилоскопическим порошком, искали отпечатки пальцев, собирали улики. Ассистентка нервно наблюдала за ними.

— Что случилось, Трейси? — спросил Маклин.

Доктор Шарп с облегчением перевела взгляд на знакомое лицо.

— Кто-то проник в морг и похитил труп замученной девушки. И сосуды с внутренними органами тоже унесли.

— Что-то еще пропало?

— Нет, но преступники попытались взломать компьютеры. У нас стоят пароли, но, когда я пришла, мой был включен, а я выключала его перед уходом. Я не придала этому значения, а потом выяснилось, что тело исчезло. По-моему, ничего не стерто, но злоумышленники могли скопировать любые файлы.

— А другие тела? — Маклин заглянул сквозь стеклянную перегородку, отделявшую кабинет от анатомического театра. Эмма усердно фотографировала место преступления. Заметив инспектора, она остановилась и приветливо помахала рукой.

— Кажется, их не тронули, — ответила Трейси. — Преступники знали, что именно ищут.

— Тогда эксперты вряд ли что-нибудь найдут. Похоже, все было тщательно спланировано. Тело пропало этой ночью?

— Стопроцентной уверенности нет. Мы же не проверяли ее каждый день. Но органы хранились там. — Трейси указала на массивную деревянную дверь со стеклянным окошком на уровне глаз. — Они были там вчера — я заносила одежду самоубийцы. А сегодня утром я пошла за пробирками и заметила, что склянки с органами исчезли. Я сразу заглянула в холодильник и не нашла тела.

— Вы вчера когда ушли?

— Около восьми. Но здесь круглые сутки кто-то есть. Мы же заранее не знаем, когда привезут труп.

— Насколько я понимаю, человек с улицы сюда не войдет. — Маклину было известно, как охраняется помещение морга. До сих пор посторонние в морг не проникали. — Каким образом вынесли труп? Нельзя же просто взвалить его на плечо и отправиться пешком по Каугейту.

— Чаще всего тела привозит «скорая помощь» или машина похоронной службы, — пояснила Трейси. — Может, так же и увезли?

— Разумно. Сколько тел доставили за ночь?

— Сейчас посмотрю. — Она повернулась к компьютеру и замялась. — Можно?

Маклин перехватил кого-то из криминалистов и задал тот же вопрос ему.

— Мы проверили терминал на отпечатки пальцев, хотя вряд ли что найдем, — ответил эксперт. — На панели сигнализации пусто, и на двери холодильника тоже. Похоже, работали в перчатках.

— Давайте. — Маклин кивнул Трейси. Та защелкала клавишами.

— В половине второго доставили самоубийцу. В восемь — труп с подозрением на инфаркт. Да, этого я помню. Больше ничего. Спокойная выдалась ночь.

— Ночной дежурный может это подтвердить?

— Я спрошу. — Уже не спрашивая разрешения, Трейси взяла трубку, коротко переговорила с кем-то и торопливо набрала новый номер. — Пит? Привет, это Трейси с работы. Да, извини, я знаю, что ты с ночи. Только у нас тут ограбление. Нет, не шучу. К тебе приедут поговорить. Слушай, ты принимал трупы после мистера Лентина во втором часу? — Пауза. — Что? Ты уверен? Ясно. Ясно. Спасибо. — Она повесила трубку. — В два часа ночи подъехала «скорая помощь». Пит клянется, что вносил информацию в журнал, но в памяти компьютера пусто.

— В том самом компьютере, который нашли включенным?

Маклин невольно восхитился доскональностью похитителя. Профессиональная работа. Только зачем понадобилось похищать неопознанный труп шестидесятилетней давности?

* * *

— Знаете, а вы были правы.

— Прав? В чем?

Маклин стоял в дверях кабинета главного суперинтенданта. Эта дверь всегда была открыта для сотрудников, но входить сюда не хотелось. Макинтайр встретила инспектора утомленным вздохом.

— Макриди. Его допрос был назначен на другой день, но адвокат позвонил и уговорил Чарльза изменить время собеседования, поэтому Макриди оказался здесь, когда сбили констебля Кидд. Это ему не помогло. Сейчас он уже препровожден в тюрьму Соктон.

Только это не поможет бедняге Алисон.

— Я звонил в больницу.

— Я тоже, Тони. Без изменений, знаю. Она крепкая девочка, но едва не умерла на операционном столе. Сами понимаете, шансов мало…

«И какая ей предстоит жизнь, если девушка выживет…»

Макинтайр устало потерла ладонями лицо. Маклин ждал, пока она перейдет к делу.

— А почему вы здесь, Тони? Вам положено быть в отпуске.

Инспектор рассказал о похищении трупа.

— Одним из убийц был Берти Фарквар, а из остальных в живых остался только один.

— Думаете, это они ее украли?

— Или устроили похищение. Фарквару, если бы он не разбился, сейчас было бы за девяносто. Подозреваю, остальные участники приблизительно того же возраста. Вряд ли они сами вломились в городской морг.

— Разве что на инвалидных колясках, — слабо улыбнулась Макинтайр.

— Те, кто это проделал, обладают влиянием. Или деньгами. Или тем и другим. Мы не оглашали сведений о находке, но кто-то прознал, что мы нашли труп девушки, и выяснил, где он хранится. Вероятно, пытаются обезопасить себя.

— Вы помните, что я просила вас до понедельника не появляться в участке?

— Да, конечно. Но я не могу взвалить это расследование на сержанта Лэрда. У него и без того забот хватает. Да и я сойду с ума, если буду сидеть дома, пока убийца уничтожает последние следы.

Макинтайр откинулась в кресле и молча разглядывала инспектора. Маклин ее не торопил.

— Что вы намерены делать? — спросила она наконец.

— Попробую разыскать друзей Берти Фарквара. Констебль Макбрайд уже роется в архивах, и отчеты за военное время мы запросили. Может быть, Эмили Джонсон вспомнит еще кого-нибудь. Она хотела поискать на чердаке старые фотоальбомы.

— По-моему, вы в любом случае собирались нанести ей визит…

Маклин изобразил оскорбленную невинность, но Макинтайр только отмахнулась.

— Идите, Тони. Ищите пропавший труп девушки и ее престарелых убийц. Но держитесь подальше от Макриди. Если услышу, что вы к нему лезли, обращусь в службу собственной безопасности, понятно?

45

Ворчун Боб с довольным видом восседал на краешке старого дивана, облепленного собачьей шерстью. Денди-динмонтов заперли в кухне, а гостям подали чай с печеньем. Маклин знал, что в это время дня сержанту большего и не надо.

Эмили Джонсон приняла их приветливо, объяснив, что как раз спустилась с чердака, где разбирала старые вещи. Теперь все сидели в гостиной и просматривали черно-белые снимки.

— Надо бы пригласить профессионального оценщика, — рассуждала старуха. — Там пылится столько хлама, что можно устроить благотворительный аукцион. В пользу больных детей. Я в деньгах не нуждаюсь, а сентиментальных воспоминаний это имущество во мне не вызывает.

Маклин примерил ее слова к себе, вспомнив о совершенно ненужных семейных реликвиях, которые достались ему в наследство. Может, так и сделать: распродать все, перевести деньги какому-нибудь благотворительному фонду?

— Сначала позвольте нам посмотреть вещи Альберта, миссис Джонсон, — попросил инспектор. Ему совсем не хотелось, чтобы ценные улики уплыли с аукциона.

— Об этом не беспокойтесь. Чтобы все устроить, мне понадобится не один год. О, кстати, вот что я нашла.

Из фарфоровой вазочки на каминной полке миссис Джонсон достала какую-то вещицу и передала Маклину. На тисненой коже маленькой шкатулки тускло поблескивали золоченые буквы: «Дуглас и Футс». Изнутри коробочка была выстелена темно-зеленым бархатом, а на внутренней стороне крышки виднелась надпись: «Альберту Мингису Фарквару в день совершеннолетия, 13 августа 1932». В прорези бархата были вставлены четыре запонки-пуговицы, блестящие кровавыми рубиновыми капельками. Еще две пуговицы лишились рубиновых головок. Место для кольца с печаткой пустовало.

— Ваша запонка — из этого набора.

— Верно, и это доказывает, что я не ошибся. — Маклин щелчком закрыл шкатулку и отдал хозяйке. — Строго говоря, похищенная запонка принадлежит вам. Боб, отметь, что после окончания следствия обе надо вернуть миссис Джонсон.

— Не надо, инспектор. Не надо мне этой дряни. Я терпеть не могла Берти. Честно говоря, я подозреваю, что он кого-то убил. Наверное, потому в остановку и врезался…

— Вы хорошо его знали?

— Слава богу, не слишком близко. Он был ровесником Тоби, и очень любил моего мужа Джона. А меня озноб пробирал, когда он пялился на меня из-под тяжелых век. От одного его присутствия возникало гадкое ощущение.

— А в доме в Сайтхилле вы не бывали?

— О господи! Мы его называли «Причуда Фарквара». Наверное, когда-то поместье впечатляло, но среди муниципального жилья особняк выглядел нелепо. Да еще и рядом с тюрьмой… Не знаю, почему старик не распорядился его снести. Вполне мог бы себе позволить.

Маклин взял с журнального столика фотоальбом в кожаном переплете. Боб потянулся за очередным печеньем.

— По-моему, Фарквар пытался что-то скрыть, — заметил инспектор. — Он знал, что именно совершил его сын, и пытался замять дело. После смерти Альберта владение домом перешло банку Фарквар, хотя все остальное имущество и было распродано. Нет, понятно, что старая почтенная фирма исполняла завещание основателя, но всем обязательствам пришел конец, когда их выкупил Восточный финансовый.

— Значит, в особняке нашли труп? — воскликнула миссис Джонсон, прижав руку к груди.

— Простите, я не сказал вам об этом. Да, тело было спрятано в подвале. Мы полагаем, девушку убили в конце войны или вскоре после того.

— Боже мой! Все это время… Эти жуткие вечеринки у Берти… Я и не представляла себе… Как она погибла?

— Давайте ограничимся тем, что ее убили, миссис Джонсон. Меня больше интересует, кто помогал Альберту Фарквару, и жив ли еще кто-то из его старых приятелей.

— Конечно… ну, у него были друзья. Я хочу сказать, они с Тоби… вы же не думаете, что Тоби был замешан?

— Пока я ни в чем не уверен. Точно знаю, что Фарквар виновен. Ваш тесть умер давно, а покойникам трудно предъявить обвинение. Но если кто-то из участников дела еще жив, я не успокоюсь, пока не представлю его в суд.

— Гляньте, что я нашел! — торжествующе перебил их Ворчун Боб. Сержант повернул к ним альбом и положил на кофейный столик поверх остальных.

Маклин склонился к черно-белой фотографии пятерых мужчин в белых фланелевых брюках и блейзерах. Все были молоды, вряд ли старше двадцати, все подстрижены по довоенной моде. Четверо стояли плечом к плечу, держа деревянный призовой щит. Пятый растянулся на земле у их ног. За спинами молодых людей виднелась узкая гребная лодка с веслами и проглядывала река. Под фотографией красовалась подпись: «Команда четверки Эдинбургского университета. Регата Хенли. Июнь 1938». Гораздо интереснее были автографы под фотографией:

Тобайас Джонсон

Альберт Фарквар

Барнаби Смайт

Бьюкен Стюарт

Джонас Карстайрс

46

— У вас найдется минута, сэр?

Маклин стоял в дверях самого большого из следственных кабинетов. Все было как при расследовании убийства Смайта, только теперь вместо фотографии банкира на стену пришпилили фото Джонаса Карстайрса. И снова Дагвид запугиванием, лестью и приказами заполучил к себе весь действующий персонал, и опять пытался добиться результата, допрашивая всех подряд — в надежде, что улики всплывут сами собой. Сам старший инспектор, подбоченившись, стоял в нескольких шагах от двери, озирая общую суету, словно она была признаком успешного хода расследования. Вполне возможно, что он, как истинный бездушный чиновник, и впрямь в это верил.

— Тебя же отправили в отпуск до понедельника, — недовольно буркнул старший инспектор.

— Всплыли новые обстоятельства. Я договорился с главным суперинтендантом.

— В этом я не сомневаюсь.

Маклин пропустил насмешку мимо ушей. Слишком важным было дело.

— Я хотел спросить, что дало следствие по делу Карстайрса.

— Издеваешься, да? — На виске Дагвида вздулась жила, щеки покраснели.

— Ни в коем случае, сэр. Просто его имя всплыло в одном из моих дел. О ритуальном убийстве.

— Ах, да. Старое дело. Джейн отдала его тебе в надежде, что ты не натворишь бед. Она уже раскаивается, бедняжка.

— Собственно, мы установили имя одного из убийц.

— И арестовали?

— Он уже мертв. Почти полвека, как умер.

— Значит, ты напрасно всех переполошил.

— Не совсем так, сэр. — Маклин сдержал желание дать в морду старшему по званию. Хорошо бы, но последствия всю жизнь придется расхлебывать. — Я установил новые обстоятельства, связывающие убийцу с Джонасом Карстайрсом, Барнаби Смайтом и вашим дядей.

Пожалуй, без последней шпильки лучше было обойтись, но этот тип сам напрашивался. Старший инспектор окаменел и стиснул кулаки. Маклин невольно отступил на шаг.

— Не смей упоминать это имя! — угрожающе прорычал Дагвид. — Скажи еще, что он под подозрением!

— Именно это я и предполагаю. Он, Карстайрс, Смайт и еще двое. Думаю, был и шестой участник, который еще жив и делает все возможное, чтобы его не нашли.

— Вплоть до убийства подельников? — Дагвид расхохотался. Что ж, все лучше, чем беситься. — Мы знаем, кто убил Смайта и Бьюкена Стюарта. Добраться до ублюдка, управившегося с твоим приятелем-адвокатом, — дело времени.

Господи, как он дослужился до старшего инспектора?

— Значит, у вас уже есть подозреваемый?

— Разумеется. Кстати, я хотел тебя расспросить о ваших с Карстайрсом взаимоотношениях.

— Я ведь уже говорил, что почти не знал его.

— Однако в последние полтора года ты имел дело с его фирмой.

Маклин подавил вздох. Сколько раз нужно повторять одно и то же, чтобы вбить в тупую лысую башку…

— Он был другом моей бабушки. Фирма много лет вела ее дела. Когда бабушка перенесла инсульт, я не стал ничего менять. Так было проще. С Карстайрсом дела не имел, общался с каким-то Стивенсоном.

— И за все полтора года ты ни разу не встречался с Карстайрсом? Не поговорил со старым другом семьи, которому бабушка доверила немаленькое состояние? С человеком, который так тебя любил, что и свое богатство завещал?

— Совершенно верно. Я узнал об этом от вас, наутро после убийства. — Маклин понимал, что на этом следует остановиться, ответить на вопрос и замолчать, но Дагвид действовал на него, как красная тряпка на быка. — Видите ли, сэр, у инспектора хватает работы. Я был рад, что бабушка устроила свои дела так, что мне не пришлось добавлять к растущим горам бумаг еще и управление ее имуществом. Предпочитал заниматься ловлей преступников.

— Что ты себе позволяешь, Маклин?!

— А мне все равно, сэр. Я пришел узнать, есть ли сдвиги по делу Карстайрса, а поскольку ясно, что ничего нового нет, я не стану вас дольше задерживать. — Инспектор хотел повернуться и уйти, но подумал: какого черта? Если давить, так до конца. — Кстати, вам следовало бы поднять дела Смайта и Стюарта, сэр. Перепроверить выводы экспертизы, показания свидетелей и тому подобное.

— Ты меня учить собрался?

Дагвид попытался схватить инспектора за плечо, но тот уклонился.

— Они все были знакомы между собой — Карстайрс, Смайт, ваш чертов дядюшка. Вместе учились в университете, вместе служили в армии. Подозреваю, что они вместе насиловали и убивали несчастную девушку. А теперь всех их убивают на удивление сходным образом. Вам не кажется, что это обстоятельство заслуживает хотя бы беглого взгляда, сэр? — Он не стал дожидаться ответа и вышел, оставив Дагвида обдумывать услышанное. Либо старший инспектор выберет, кому поручить новое задание, либо побежит жаловаться начальству.

Маклина сейчас волновало другое. Он чувствовал, что не ошибся в догадке о связи трех убийств с давним кровавым ритуалом. По органу на каждого участника жертвоприношения — и у каждого из убитых вырезан и засунут в рот один из внутренних органов. Слишком много совпадений накопилось.

* * *

— Что, если он жив?

К Маклину обернулись озадаченные лица. Даже Ворчун Боб на минуту опустил газету, хотя ноги со стола не снял. Макбрайд, ссутулившись над лэптопом, просматривал изображения на экране. Молодой констебль поднял голову, и Маклина поразила его бледность. Глаза покраснели, словно парень много ночей не спал. И костюм был не так безупречен, как обычно, и волосы давно не встречались с расческой.

— Шестой. Тот, кого здесь нет. — Маклин кивнул на снимок команды гребцов. — Что, если он жив, знает о найденном трупе и пытается замести следы?

Ворчун Боб недоуменно заморгал.

— Труп девушки исчез вместе с органами в банках, — продолжил инспектор. — У нас остались только найденные при них предметы. Известно, что отпечатков на них нет, и молекулярно-генетическая экспертиза вряд ли что-то покажет. Даже если установим личность, трудно будет что-нибудь доказать. Одной связи с Берти Фаркваром мало. Черт, бабушка наверняка была знакома с тремя из них, хотя вряд ли замешана в деле. Но еще месяц назад трое из пятерых были живы.

Макбрайд первым ухватил мысль инспектора.

— Однако нам известно, что Барнаби Смайта убил Джонатан Около. А Бьюкен Стюарт убит ревнивым любовником.

— Точно знаешь, констебль? Лично я — нет. По-моему, следствие поспешно свернули ради душевного спокойствия старшего инспектора. Убийство Смайта не расследовали после ареста Джонатана Около. Дагвид понятия не имеет, кто убил Карстайрса. А мы теперь знаем, что все трое связаны с ритуальным убийством. Вдобавок им вырезали внутренние органы. Три убийства слишком похожи, это не просто совпадение.

— Вообще-то этому есть подходящее объяснение, сэр. — Макбрайд развернул лэптоп экраном к инспектору. — Я пытался найти источник утечки, понять, каким образом кто-то мог скопировать убийство Смайта, если в прессе об этом не писали, понимаете? Так вот, мне пришло в голову, что все фотографии с места преступления оцифрованы, сделать с них электронные копии несложно. На флешку размером с почтовую марку уместятся тысячи снимков. Только не могу же я подойти к криминалистам и спросить напрямик, да и не понимаю, кому могли понадобиться копии, если похититель не продал их газетчикам.

— В Бразилии за них бы хорошо заплатили, — кивнул Маклин.

— Что?

— У них там настоящая культура смерти, — пояснил инспектор. — Есть газеты и журналы, где публикуют исключительно снимки происшествий со смертельным исходом. Фотографы иной раз оказываются на месте раньше медиков и полиции. Такие издания очень популярны, их можно купить у уличных разносчиков.

Макбрайда передернуло.

— Откуда вы все это знаете, сэр?

— Преимущество дорогого образования. Знаю понемногу о многом. Ну, и еще канал «Дискавери», конечно. Так ты хотел рассказать о Смайте и снимках с места преступления?

— Ах, да. Ну, я прикинул, что если бы их продали, то через Интернет. И стал просматривать подозрительные сайты.

— На служебном компьютере? Смело!

— Ничего страшного, сэр. Этот компьютер мне дал Майк, главная система мониторинга его не отслеживает. Иначе мне пришлось бы просить у Дагвида официальное разрешение, а вы же знаете, какой он.

— Давайте о снимках, констебль. — Маклин кивнул на экран.

— Слушаюсь, сэр. Так вот, я много чего нашел. Фото с мест преступления, автомобильные аварии… Часть, наверное, как вы сказали, из Бразилии, хотя языка я не знаю. Похож на испанский.

— В Бразилии говорят на португальском.

— Значит, португальский. В общем, я нашел новостной сайт, довольно надежно защищенный, и на нем все это выложено. Снимки с места убийства Смайта, Бьюкена Стюарта, Джонаса Карстайрса. И два самоубийства. Там еще много чего, но знакомые мне фотографии все загружены неким МБ.

Маклин кликнул по странице с фотографиями и насчитал сотню картинок. Подобных страниц были десятки.

— Значит, этот человек имеет доступ ко всем нашим материалам, — заключил инспектор. — Сколько фотографов в лаборатории?

— Специализируются на фотографии человек десять, но работе с камерой обучены все. И у техников, и у обработчиков тоже есть доступ. Впрочем, с тем же успехом это может быть сотрудник полиции. У нас у всех есть доступ к снимкам.

— А проследить этого МБ через сайт возможно?

— Сомневаюсь, сэр. Майк с утра собирался попробовать. Понимаете, там серверы анонимные, зарегистрированные на аккаунтах за рубежом. Я в этом ничего не понимаю. Хотя теперь ясно, откуда стали известны подробности убийства Смайта. А человек, который ловит кайф от просмотра подобных сайтов, рано или поздно пойдет и дальше.

Ну и дела! А Маклин был так уверен… И все еще уверен. Однако версия слишком серьезна, чтоб ее игнорировать.

— Молодец, Стюарт! Подготовь рапорт, а я позабочусь, чтобы главный суперинтендант узнала, чья это заслуга. Но пока следует отработать версию, что шестой участник еще жив и очень старается, чтобы мы его не нашли.

— Здесь обо мне говорили — или мне послышалось?

Макинтайр стояла в дверях. Макбрайд подскочил, словно от удара током. Ворчун Боб кивнул и снял ноги со стола.

— Я поручил констеблю Макбрайду проверить возможность утечки сведений с мест преступления. Похоже, он выяснил, как это произошло.

Маклин вкратце пересказал услышанное. Главный суперинтендант во время его речи неловко переминалась, словно девочка, которая хочет выйти из класса во время урока и стесняется попросить разрешения.

— Превосходная работа, констебль, — сказала она, когда инспектор закончил. — Видит бог, нам нужны хорошие новости.

Маклин уже догадался, что сейчас услышит, — у Макинтайр все было написано на лице.

— Мне… — он кивнул на дверь.

— Нет, Тони. Это моя работа. Лучше я сама всех оповещу. — Макинтайр разгладила форму, оттягивая момент. — Констебль Кидд… ей стало хуже… Врачи сделали все возможное, но ранения были слишком тяжелыми. Она умерла час назад.

47

Не так уж много было у него людей, к кому можно обратиться, когда на душе кошки скребут. Был, конечно, Фил, однако у Фила от всех бед одно средство — разливное или бутилированное, — а Маклину напиваться не хотелось. Обычно его удерживал от погружения в пучину хандры Ворчун Боб, но старый сержант, похоже, питал особую симпатию к констеблю Кидд. Услышав известие, он прослезился, что было ему совсем не свойственно. Макинтайр распустила всех до конца дня и тоном классной наставницы объявила, что до завтра никого видеть не желает. Ей самой хватало разгребать дерьма, так что нагружать ее своим чувством вины Маклин не посмел. Прежде у него была бабушка — даже лежа в коме, она умела слушать, — но теперь она его покинула.

Вот почему инспектор, ошеломленный новостями, очутился в морге. Экий у него широкий и блестящий круг общения!

— У нас для этого есть особый термин, Тони. Называется: «вина выжившего».

Ангус Кадволладер еще не снял комбинезона после последнего за этот день вскрытия.

— Я помню, Ангус. Сдавал психологию в университете. На отлично. Только знание не помогает. Алисон отбросила меня с дороги. Отдала жизнь, чтобы жил я. Разве это справедливо?

— Сказки о справедливости рассказывают детям, чтоб хорошо себя вели.

— Увы, меня это не слишком утешает.

— Делаю, что могу.

Кадволладер стянул длинные резиновые перчатки и бросил их в стерилизатор. Маклин оглядел зал и только сейчас сообразил, что все признаки деятельности бригады криминалистов исчезли.

— Эксперты у вас не задержались, — отметил он. — Обычно они не жалеют времени, отыскивая микроскопические следы.

— Ну, я только рад, что не задержались. И так потерял целый рабочий день. Люди не перестают умирать, знаешь ли. Из-за твоего вора я выбился из графика, нагонять придется не одну неделю.

— А это кто? — Маклин кивнул на укрытое простыней тело.

— Твоя самоубийца с вокзала Уэверли, — ответил Кадволладер, роясь в шкафу. — Бедняжка все еще без имени. Мы утром ею занимались. Вот Трейси приведет ее в порядок, и будем дожидаться опознания. Кстати, странное дело. Помнишь, у нее голова и руки были в крови? И не видно было, откуда она натекла.

Маклин кивнул, хотя со времени самоубийства на вокзале случилось столько разного, что он позабыл все подробности.

— Так вот, кровь была не ее.

* * *

Эмма Бэйард столкнулась с Маклином на выходе из морга. Она волокла большую запечатанную коробку, о содержимом которой инспектор предпочел не гадать, и, пятясь, влетела в распахнутую дверь. Он подхватил ее в объятья, что в иных обстоятельствах стало бы поводом для шуток.

— Осторожно!

— Чертов дур… какого… — Эмма обернулась и узнала его. — Ой, Тони! Гм… инспектор. Сэр.

Маклин выпустил ее и подавил рвавшийся из горла смешок. Она выглядела такой сердитой, смущенной… такой живой! Он знал, что, начни смеяться, вряд ли сумеет остановиться.

— Прости, Эм. Я не увидел тебя за дверью. И Тони вполне годится. Мне этих «сэров» и «инспекторов» и в лучшие времена хватает.

Что сейчас времена не лучшие, можно было не добавлять.

— Да, я уже слышала. Славная была девочка.

Славная девочка… не тянет на эпитафию. Да, была совсем девочка. Только из колледжа, хотела стать следователем. Толковая, старательная, добрая… вот, умерла.

— Ты входишь или выходишь? — спросила Эмма, нарушив неловкую паузу.

— Что? А, выхожу. — Маклин посмотрел на часы. Рабочий день давно закончился, даже если бы Макинтайр не разослала полицейских по домам. Инспектор кивнул на коробку. — А ты? Приняла или выносишь?

— Это? Да просто занести хотела. Нам ее доктор Шарп на прошлой неделе одолжила, у нас одной не хватало. Я домой собиралась, ну и прихватила.

— Тогда давай помогу.

Маклин потянулся за коробкой.

— Нет, я сама. — Эмма обняла свою ношу так, словно внутри скрывалось сокровище. — А вот компанию можешь составить.

Они быстро избавились от коробки и вернулись к выходу. Маклину не пришлось поддерживать разговор: Эмма говорила за двоих.

— Так у тебя вечер свободен? — спросила она, когда инспектор открыл перед ней дверь.

— Наверно, надо бы заглянуть в участок. Меня дожидается груда бумаг и дежурный сержант, который все красочней выражается на мой счет.

Эти слова Маклин произнес с усталым смирением. Проберется к себе черным ходом, чтоб не заметили, и будет разбираться с документами, пока не добьет их — или они его не добьют. А когда закончит, очень скоро навалятся новые. В такие минуты он сам не знал, зачем взялся за эту проклятую работу. Не лучше ли работать на Гэвина Спенсера и жить в особняке с бассейном?

— Ты так говоришь, что и меня потянуло заняться бумагами. Выбрать какую-нибудь поувлекательнее…

— Ну, если ты предлагаешь…

— Я вот что тебе скажу: пойдем выпьем. А там посмотрим, так ли ты рвешься к работе.

Не дав ему ответить, Эмма направилась по Каугейт в сторону Грассмаркет-сквер. Маклин бросился вдогонку и схватил девушку за плечо.

— Эмма!

— Честное слово, инспектор, вам никто не говорил, что вы зануда?

— В последнее время — нет. Мне пришло в голову, что ты плохо знаешь Эдинбург. — Он повернул ее в обратную строну. — Единственный пристойный паб в этих местах — там.

* * *

Одна кружка сменилась второй, за ними последовала короткая экскурсия по лучшим пабам городского центра, затем карри. Он почти сумел забыть о смерти Алисон Кидд.

Почти, но не совсем. Маклин обходил стороной места, где обычно собирались полицейские, — боялся нарваться на копов, поминающих павшего товарища. Ему не по силам принимать сочувствие, как и разбираться с теми, кто непременно обвинит в случившемся не сбежавшего водителя, а самого инспектора.

Он видел, что Эмма тоже это чувствует. Она болтала без умолку — и о работе, и о том, как хорошо жить в Эдинбурге после Абердина.

— Спасибо за приятный вечер. Повторим при случае, — наконец сказала Эмма, легко прикоснулась к его плечу и по темной улочке ушла домой, туда, где для Маклина обитали ужасы. Инспектор отбросил жуткие воспоминания, сунул руки в карманы и, ссутулившись, побрел к дому.

Эдинбург никогда не спит, а особенно — в сезон фестиваля. К работникам ночных смен и бездомным бродягам присоединились подвыпившие студенты, начинающие актеры, мусорщики и дворники. В сравнении с дневным временем улицы затихли, но час был еще не поздний. Поток машин с одинокими водителями стремился к неведомой цели. Фургоны кружили по улицам, словно толстые вонючие пчелы.

Маклин на ходу старался отвлечься от чувства вины и разобраться в вопросах, крутившихся в голове. Он что-то упустил, что-то не складывалось. В том числе жуткое сходство между убийствами стариков, друзей юности, связанных ужасным, зверским преступлением. Человек с фантазией решил бы, что их посетил мстительный дух. «Opus Diaboli»! Они впутались в дьявольские дела, вот дьявол и явился за ними. Но реальность представлялась куда более будничной: Барнаби Смайта выпотрошил обиженный им нелегальный мигрант; Бьюкен Стюарт стал жертвой ревнивого любовника, а Джонас Карстайрс… Ну, Дагвид найдет, на кого повесить и это убийство.

Топ-топ-топ — подошвы ровно стучали по мостовой в такт неторопливым мыслям. Джонатан Около убил Смайта — это факт. Но Тимоти Гарнер определенно не убивал Бьюкена Стюарта — а значит, убийца еще на свободе. Или кто-то наткнулся на бразильский фотоархив, обнаруженный Макбрайдом, и вдохновился им? Тогда надо искать кого-то еще? Но каким образом преступник выбирает жертву? Возможно ли, чтобы кто-то узнал о ритуальном убийстве и сумел выследить убийц?

Или это шестой заметает следы: убил старых сообщников, выкрал труп, нанял человека, чтобы убрать с дороги ведущего дело детектива? Этот сценарий лучше других соответствовал фактам, но и он не много обещал. Маклин резко остановился, осознав, что он один на улице. Вздрогнув, он обернулся, готовясь увидеть разгоняющийся белый фургон.

Ноги сами собой привели его на Плезанс. Наверно, этого следовало ожидать. Большой синий плакат на тротуарном столбе выглядел обвинением: «Здесь произошла авария. Полиция разыскивает… Если вы были свидетелем… свяжитесь с нами». Инспектор стоял на месте, где фургон сбил Алисон. Она пожертвовала собой, чтобы спасти Маклина. Господи, ужас какой! Инспектор сжал кулаки и поклялся выследить виновного. Легче не стало.

До квартиры, к счастью, было не слишком далеко. Вина и гнев выгнали из головы прежние мысли, и Маклин с трудом восстановил ход своих рассуждений. Дверь опять оказалась подперта камнем: чертовы студенты, посеяли ключи и ленятся сделать новые. Ну, хоть миссис Маккатчен в этот час уже спит. Не придется улыбаться в ответ на ее сочувственные замечания о чрезвычайной занятости сотрудников полиции. Маклин устало поднимался по лестнице. Добраться бы до постели, она так и манила.

Только вот на верхней площадке его ждали.

48

Она скорчилась под дверью его квартиры, подтянула колени к груди, закуталась от ночной прохлады в тонкое пальтецо. Маклин решил, что женщина спит. Бедняжка подняла голову и взглянула на него.

— Дженни? — удивленно воскликнул инспектор. — Что ты здесь делаешь?

Дженни Спирс уставилась на него красными, припухшими от слез глазами. Пряди волос свисали на щеки, обрамляя несчастное бледное лицо. Кончик носа покраснел, словно она страдала от простуды.

— Хлоя пропала, — выдавила Дженни и разрыдалась. Маклин одним прыжком одолел последние ступени, присел рядом и взял ее за руку.

— Ну, ничего, мы ее найдем. — Тут он сообразил, что не знает, кто пропал. — А кто такая Хлоя? — Наверно, не надо было спрашивать. Дженни снова залилась слезами. — Ну, успокойся. Вставай.

Маклин поднял ее на ноги, отпер дверь и провел Дженни на кухню. Спать ему уже не хотелось. Он поставил чайник на огонь, достал пару чашек и банку растворимого кофе.

— Что случилось?

Он вручил Дженни рулон бумажных полотенец взамен зажатого в кулаке, насквозь промокшего платка.

— Хлоя пропала. Не пришла домой к одиннадцати. Она никогда не опаздывает. Даже если задерживается, всегда звонит.

— Притормози немного. Напомни — кто такая Хлоя?

Дженни уставилась на него, будто не веря.

— Моя дочь. Ты ее в магазине видел.

Мысли Маклина совершили кувырок. Ну конечно, видел — в костюме модницы двадцатых годов, с соответствующей прической. Девочка заменяла Дженни за прилавком.

— Извини, не сообразил. Ты ее не представила. Честно говоря, не знал даже, что ты замужем.

— Не замужем. Хлоя… понимаешь, ее отец был моей ошибкой. Добился своего, и только мы его и видели. Но Хлоя — хорошая девочка, Тони. Она не задерживается допоздна, а если где-то застрянет — звонит.

Маклин попытался уложить в голове новые сведения. Сосредоточился на новой проблеме.

— Когда она ушла?

— Около половины восьмого. У нее были билеты на шоу Билла Бейли в «Ассамблее». Они на вес золота, ты же знаешь. Она так радовалась…

— И вернуться должна была к одиннадцати?

— Да. Я дала ей деньги на такси. Не хотела, чтобы она так поздно ходила по улицам.

— Она одна пошла на концерт?

— Нет, с подружками из школы. Но те живут на другом конце города.

— И они, как я понимаю, дома?

— Я звонила, проверила. Обе вернулись в четверть двенадцатого.

— Сколько Хлое лет?

Маклин пытался вспомнить девочку из магазина, но экзотический костюм мешал определить возраст.

— Скоро шестнадцать.

Достаточно взрослая, чтобы гулять без присмотра и самой решать, что можно и чего нельзя.

— Ты обратилась в полицию?

Дженни кивнула.

— Они пришли, расспросили меня, обыскали лавку — вдруг Хлоя где-то внутри спряталась.

— Правильно. Сделали все как положено. — Маклин налил в чашки вскипевшую воду, добавил молока. — Но ты же понимаешь, это может быть просто подростковый бунт. Может, она решила прогулять ночь назло всему.

— Она никогда так не поступала, — взволнованно ответила Дженни. — Никогда ничего такого не делала!

— Верю. Я позвоню в участок, узнаю, нет ли новостей. А тебе надо домой. Что, если Хлоя вернется, а тебя нет?

В глазах Дженни мелькнуло сомнение и испуг.

— Я оставила ей записку на кухонном столе. Но к часу ночи она еще не вернулась. Надо что-то делать.

Маклин сообразил, что даже не знает, где живет Дженни Спирс. И о Хлое он ничего не знал. Сестра Дженни — невеста лучшего друга. Честно говоря, инспектор и с Рейчел был почти не знаком. Он давно уже не пытался запомнить всех подружек Фила. Впрочем, Рейчел взяла приз, которого добивались многие. А вот почему Дженни решила обратиться к нему, Маклин не представлял.

— Ты живешь над магазином?

Дженни снова кивнула, шмыгнула носом и утерла его салфеткой. Маклин прошел к телефону, набрал номер участка, долго ждал ответа. Наконец трубку взял дежурный сержант.

— Это детектив-инспектор Маклин. У вас там заявление о пропавшей девочке, Хлое Спирс.

— Да, было такое. Погодите минуту. — Сержант пролистал журнал дежурства. — А вам она зачем?

— Ее мать у меня на кухне, пьет кофе.

— Счастливчик вы, инспектор. Она женщина интересная. А, вот оно. Поступило в одиннадцать пятьдесят восемь. Патруль прибыл на место в двенадцать ноль девять. Описание разослано по всем участкам, подробности в компьютере. Если к утру не объявится, проверим больницы.

— Сделай доброе дело, Том, разошли описание повторно. И, если время найдется, обзвони больницы.

— Хорошо, сэр. Ночь пока что тихая. Попробую что-нибудь сделать.

— Спасибо, Том. За мной выпивка.

— А не ужин, сэр?

— Что? — ошеломленно переспросил Маклин.

— Говорят, у вас такой тариф на услуги. Или с мисс Бэйард особый случай? — со смешком добавил дежурный сержант.

— Я… кто тебе сказал? — выкрикнул в трубку инспектор. — Кто еще знает?

— Ну, весь участок в курсе. Как-никак, вы встретились с ней у входа. И повели в «Красный дракон». Туда после смены всегда заскакивает кто-нибудь из наших, хоть навынос что-нибудь взять.

Маклин, вешая трубку, так и кипел от злости. Чертовы копы по части сплетен дадут сто очков вперед рыночным торговкам. Впрочем, его репутации это, пожалуй, не повредит.

— Нашли? — встревоженно спросила Дженни, возвращая инспектора к насущным проблемам.

— Нет, к сожалению. Но делают все, что положено в таких случаях. — Маклин пересказал разговор с дежурным сержантом.

При упоминании больницы Дженни сильно побледнела.

— Не может быть…

— Не волнуйся, Дженни. Если бы что-то случилось, с тобой бы уже связались. Скорее всего, она повстречалась с кем-то из приятелей и решила прогуляться. Вернется домой к утру, вся виноватая, и ты устроишь ей хорошую выволочку.

Но в душе он знал: это только слова, попытка успокоить Дженни.

49

Он не помнит, как долго стоит в саду, уставившись на молчащий дом. Стемнело давно, а теперь, кажется, уже светает? Который день он так? Голова не работает, он может только повиноваться. Голоса приказывают ему, что делать. Он владеет своим телом не лучше марионетки. Но боль чувствует, и она еще сильней оттого, что он не в состоянии себе помочь.

Жертва там, это он знает. Он ее чует, хоть и не уверен, что способен чуять. Подгнившая листва и теплая сухая земля, автомобильные выхлопы и сладковатый запах пива. В животе кислота проедает кишки, но он стоит, смотрит, ждет.

Что-то шелестит в кустах, злобно ворчит. Он опускает глаза, видит собаку — остроухого добермана. Пес скалит зубы, рычит. Голоса заставляют его растянуть губы и злобно зашипеть в ответ. Пес испуганно скулит, поджимает обрубок хвоста. На земле под ним лужа, от нее поднимается теплый запах мочи.

Он снова шипит, и пес отскакивает в кусты, удирает, не решаясь даже взвизгнуть. Он всегда боялся собак, но голоса не знают страха. В голове стучит так, словно в ней заперты все мигрени мира. Все тело опухло и вздулось, как у голодающих африканских детей, которых он видел по телеку. Суставы раскалены докрасна, вместо хрящей наждак. Но он стоит и ждет.

Новый звук. Что-то большое ломится через кусты к его тайнику. Он медленно оборачивается навстречу человеку. Малейшее движение причиняет страшную боль, но голоса заставляют его молчать.

— Ты что здесь делаешь? — Вопрос звучит откуда-то издалека.

Голоса внутри подталкивают его к нападению, и он вынужден повиноваться.

Он вскакивает, но тело ослаблено голодом и тысячью ужасных болячек. В руке зажат нож — он не помнит, где взял оружие, жил ли когда-нибудь без него. Не важно. Важны только крики внутри. И боль.

Что-то хрустит — это его плечо. Противник здоровый, больше него, и сложен как те, на кого он старался не пялиться в спортзале. Голоса велят напасть, и он повинуется, тянется выдавить глаза, царапает кожу.

— Ах ты, сволочь, я тебя убью на фиг! — злится человек.

Голоса поднимают радостный крик.

Он снова бьет, из носа жертвы хлещет кровь. Мгновенное торжество пронизывает его измученное тело.

А потом он получает удар в лицо. Рука гигантскими клещами сжимает ему горло, выжимает из него жизнь. Его поднимают в воздух и отшвыривают. Он с влажным шлепком валится наземь, и все темнеет. Боль повсюду, боль захлестывает его. Теплая, пахнущая железом влага заливает горло и рот. Он больше не может дышать, видеть, чувствовать. Он слышит только победоносное хихиканье голосов, оставляющих его смерти.

50

Мэнди Кови, как видно, была из тех девочек, что по утрам не в духе. Маклин мало имел дела с подростками, кроме тех, что болтаются по автобусным остановкам с бутылками дешевого пойла и осыпают бранью каждого проходящего. Мэнди была чище грубиянок, подрастающих в многоэтажках Тринити и Крэгмиллара, но на вид такая же смурная. Она сидела за кухонным столом, уставившись в тарелку размокших хлопьев.

— К тебе никаких претензий, Мэнди. Наоборот. — Маклин догадывался, что нежелание девочки помогать полиции заложено на генетическом уровне. — Я здесь не как полицейский. Я друг Хлоиной мамы. Она очень волнуется, что Хлоя не вернулась домой. Ты не знаешь, куда она могла пойти?

Мэнди нервно заерзала: наверняка ей что-то известно, но говорить не хочет. В участке, на допросе, инспектор бы знал, как себя вести, но в данной ситуации не представлял, что и думать.

— У нее есть приятель? Может, они сговорились встретиться? — Вопрос повис в воздухе.

Мамаша Мэнди, к неудовольствию инспектора, влезла в разговор:

— Все хорошо, детка, инспектору можно сказать, он тебя не засадит.

— Миссис Кови, позвольте поговорить с вашей дочерью наедине?

Мамаша уставилась на него как на идиота, однако подхватила свою кружку с кофе, плеснув темной жидкостью на стол.

— Только недолго! У нее дел полно, — буркнула женщина и зашаркала к выходу.

Маклин выждал, пока за ней закроется дверь, прислушался к хлопанью пушистых розовых тапочек на скрипучих ступенях лестницы. Взгляд Мэнди метнулся к потолку и снова уткнулся в миску.

— Послушай, Мэнди, я тебе обещаю. Если ты поможешь найти Хлою, я ни слова не скажу твоим родителям. Речь не о тебе, а о Хлое. Ее надо найти, а чем больше времени проходит, тем меньше у нас шансов.

В воздухе повисло тяжелое молчание, нарушаемое только топтанием миссис Кови в ванной наверху. Маклин попытался поймать взгляд девочки, но та словно приросла к овсянке. Он готов был отступиться, когда она заговорила:

— Вы не скажете маме?

— Нет, Мэнди. Я дал тебе слово. И маме Хлои тоже не скажу.

— Был парень, да. Они познакомились в Интернете.

О господи, только этого не хватало!

— Он вроде бы… не знаю, нормальный, — продолжила девочка. — Он всех эстрадных комиков знает, так обрадовался, когда Хлоя сказала, что у нее билет на Билла Бейли. Он тоже туда собирался. Но так и не объявился.

— Как они договорились встретиться? — Маклин с трудом откопал в памяти имя второй девочки, с которой собирался побеседовать. — Он знал, что вы с Карен там будете?

— Не знаю, что ему Хлоя наговорила… Номер телефона она ему не давала, не такая дура. Но на вечер вырядилась в безумные шмотки из мамашиного магазина. Может, сказала ему, чтобы искал шикарную девицу из двадцатых годов. Заметить ее было проще простого. И на улице после спектакля тоже. Она домой пешком пошла. Там недалеко, а деньги на такси найдется куда потратить.

— А как звали парня?

— Ферги. Хотя кто его знает, настоящее имя или нет.

— Давно он… давно Хлоя с ним общалась?

Маклин плохо разбирался в обычаях сетевых чатов.

— Не-а, пару дней. Может, неделю.

Быстро же она доверилась незнакомцу. «Интересно, я в ее возрасте был такой же дурак? Пожалуй, да», — признался себе Маклин. До эпохи Интернета все выглядело гораздо невиннее. Тогда надо было еще набраться храбрости, подойти и заговорить с девочкой, которая нравилась. Нынешние подростки больше знают о жизни, но все равно они наивные младенцы. Да еще Ферги. Инспектор сразу вспомнил Макриди, хотя в городе проживали тысячи Фергусов и Фергусонов. Надо рассуждать логично, не перескакивать к выводам на основании безумных предположений.

— Мне нужно точное время, когда вы разошлись с Хлоей, Мэнди. — Только теперь Маклин достал блокнот. — Вспомни, что вы делали, когда кончилось представление…

* * *

Карен Беквит с готовностью повторила ту же историю. Стоя перед концертным залом «Ассамблея» на Джордж-стрит, Маклин сравнивал показания девочек, разглядывал дневную улицу и пытался представить, как она выглядела в одиннадцать вечера. В это время они с Эммой сидели в «Гилдфорд-армз», в пяти минутах ходьбы отсюда. Хлоя проводила подружек до стоянки такси на Касл-стрит, Карен и Мэнди поехали домой.

Маклин проделал тот же короткий маршрут, оглядывая дома и отмечая расположение камер наблюдения. В центре города нельзя сделать и шагу, чтобы не попасть в кадр. От стоянки такси дорога к магазину шла вдоль Принцес-стрит, через Северный и Южный мосты и дальше, по Кларк-стрит. На весь путь уйдет не больше получаса, вдоль улиц установлены камеры видеонаблюдения. Известно, когда в последний раз видели Хлою и как она была одета. Остается только пересмотреть записи с камер…

* * *

— Что-то есть, сэр. Вот, взгляните…

Маклин отвернулся от экрана, на котором мельтешили прохожие. Констебль Макбрайд сидел за панелью управления, искусно обращаясь с техникой.

— Что там? — Маклин откатил кресло по ковру и посмотрел на второй экран. Констебль повернул ручку против часовой стрелки, перемотав запись назад, на одиннадцать-пятнадцать.

— Это стоянка такси на Касл-стрит. — Макбрайд вернул воспроизведение к нормальной скорости. Эдинбургский фестиваль в разгаре, а значит, народу на улицах ночью больше, чем днем. — Вот, кажется, наши три девицы. — Констебль остановил запись и указал на девочек, идущих под ручку. На той, что посредине, была прямая клетчатая юбка, блузка без рукавов и шляпка-клош. На шее запомнившееся Маклину боа из перьев. Наряд Хлои выгодно отличался от вульгарных джинсов в обтяжку и дешевых футболок ее подруг.

— Она, — кивнул Маклин. — А потом куда они пошли?

Макбрайд нажал кнопку. Девочки встали в очередь на такси. Хлоя дождалась, пока подружки уехали, и стала спускаться к Принцес-стрит.

— Здесь придется переключиться на другую камеру. — Констебль пощелкал непонятными кнопками на панели, и на экране возникла картинка, снятая под другим углом. Хлоя уверенно шагала по улице — одна. Они проследили ее еще на двух камерах и увидели, как с девочкой поравнялась темная машина. Не знай он о последствиях, Маклин предположил бы типичного уличного приставалу.

Хлоя склонилась к окну автомобиля, беспечно заговорила с водителем, потом открыла дверцу и села в салон. «БМВ» тронулся в сторону отеля «Норт-Бритиш».

— Эту картинку можно приблизить? Рассмотреть номер машины? — спросил Маклин.

— Так только в кино бывает. Освещение скудное, а камера — невысокого разрешения. С другой камеры обзор был бы лучше, но в тот вечер она не работала.

— Возможно, мы сумеем его проследить. Черный или темно-синий «БМВ» третьей серии. На других камерах он не мелькал?

Макбрайд пощелкал кнопками. Машина свернула с Принцес-стрит к Маунду, мелькнула еще на одной записи и потерялась.

— На боковых улицах меньше камер, сэр, — пояснил констебль. — Зная время, можно поискать…

— Сколько это займет?

— Не знаю, сэр. Если не повезет, может, и целый день.

— Хорошо, начинайте. Попробуйте разобрать номер по этому кадру. Хотя бы часть цифр. Пошлите его Эмме, она разбирается в фотографии… — Маклин осекся. «Она разбирается в фотографии». Она обрабатывала снимки с места преступления в Сайтхилле, выявила странный узор на полу. А перед тем у нее на экране компьютера была россыпь маленьких фото. Что она с ними делала? Архивировала или занималась чем-то не столь невинным? МБ. Эм. Б. Эмма Бэйард.

— Что с вами, сэр? — Макбрайд поднял к нему бледное круглое лицо, всматриваясь сквозь полумрак видеозала.

— Кажется, я знаю, кто выложил в сеть кадры с места преступления, — выдохнул Маклин, надеясь, что ошибся.

51

— Телефон так и не работает?

Утром в понедельник дежурный сержант Пит Мюррей встретил Маклина ухмылкой. Инспектор охлопал карманы, нашел мобильник, но не смог вспомнить, ставил ли его на зарядку. Мысли были заняты другим, так что вряд ли. Так или иначе, на нажатие кнопок телефон не отозвался.

— У вас мобильник заговоренный, что ли? — Пит подтолкнул к инспектору толстую пачку бумаг и кивнул на дальний конец приемной. — Вам оставили массу сообщений, а какой-то тип из фирмы «Ходжетт Скотия» явился лично. Похож на банкира.

Маклин растерянно огляделся, вспоминая, откуда ему знакомо это название. Мистер Мастерс, сидящий на пластмассовой скамье в вестибюле, ничем не отличался от тысячи безликих окостюмленных бизнесменов: чуть за сорок, седоватый, с наливающимся брюшком, которое уже не сгоняют две теннисные партии в неделю; дорогой кожаный портфель, набитый электронными девайсами; загородный дом — для жены и детей, квартирка в Старом Городе — для любовницы.

— Инспектор? Я Джонатан Мастерс, из «Ходжетт Скотия», помните? — Бизнесмен бросился навстречу Маклину.

— Мистер Мастерс… — запоздало сообразил инспектор. — Вы свидетель самоубийства Питера Эндрюса.

При упоминании имени покойного Мастерс поморщился.

— У нашей фирмы выдалась трудная неделя, инспектор. Питер был одним из ведущих аналитиков. Нам его очень не хватает.

Хм, ведущий аналитик. Не «отличный парень» и не «душа компании». Не друг.

— Я говорил с его отцом, мистер Мастерс. Кажется, у него было все, ради чего стоит жить, — пока он не узнал о смертельной болезни.

— Это настолько неожиданно… Он никому из коллег не говорил. Может, если бы он… — Мастерс замялся.

— Полагаю, вы пришли ко мне не для разговора о Питере Эндрюсе.

— Да, конечно. Простите, инспектор, неделя не из легких…. У нас пропала секретарша, Салли Дент.

— Дент… Она тоже проходит как свидетель?

— Да, она в тот день находилась в приемной. Мы дали ей отгул, понимаете, из-за стресса… На следующий день после этого она тоже не вышла на работу, а потом наступили выходные. Но ее нет и сегодня с утра. Она не появлялась с тех пор, как Питер…

— Вы пытались с ней связаться?

У Маклина возникло жуткое чувство дежавю — словно паучья тень выползала из подсознания.

— Конечно. Мы звонили ей домой, но ее мать считает, что дочка отправилась в заграничную командировку. Салли действительно собиралась в Токио, с одним из наших менеджеров, но поездку отменили после…

— Итак, вы думали, что она дома, мать считает, что за границей, и никто не знает, где она, со дня самоубийства Эндрюса?

— Совершенно верно.

— Расскажите мне о Салли Дент, — попросил Маклин. — Как она выглядела?

— Я вам лучше покажу… — Мастерс уложил портфель на скамью и раскрыл его. Внутри, в мягких кожаных гнездах, покоились миниатюрный лэптоп, планшет, навигатор и плоский мобильный. Мастерс вытащил лист формата А4 и закрыл портфель. — Вот ее анкета.

Маклин взял лист и повернулся к свету, чтобы хорошенько разглядеть копию фотографии. Больше всего его удивило не то, что он узнал лицо, а то, что он ожидал его увидеть. На снимке она была симпатичнее — улыбалась, полная надежд на будущее. Совсем недавно он видел эту девушку в прозекторской, на столе из нержавеющей стали, а в первый раз столкнулся с ней — изломанной, со слипшимися от крови волосами — на замусоренных путях вокзала Уэверли.

* * *

— Тебя сюда так и тянет, да, Тони? Хочешь, возьмем тебя ассистентом патологоанатома, не придется искать предлоги… — с улыбкой заявил Ангус Кадволладер.

Мастерс остался в вестибюле морга, нервно озираясь и поглядывая на часы.

— Соблазн велик, Ангус, но я же знаю, что тебе никто, кроме Трейси, не нужен, — заметил инспектор.

Улыбка чуть померкла? Или патологоанатом чуть напрягся? Любопытно…

— Да-да, — кивнул Ангус. — Так чем могу служить?

— Женщина, прыгнувшая с моста Уэверли на прошлой неделе. Возможно, она — Салли Дент. Можно приготовить ее для опознания? Ее начальник ждет в вестибюле.

— Нет проблем. Я ее вывезу и крикну, когда будет готово.

Патологоанатом деловито направился в анатомический театр, к шкафам, где хранились тела. На ходу он прихватил стальную каталку. Маклин пошел за ним.

— Вы уже отослали протокол вскрытия?

— Что? А, да, кажется, отослали. Трейси обычно отсылает по мейлу сразу, как они готовы. А что?

— Просто я его не видел.

— Ага, значит, ты не знаешь, что мозг у нее до дыр проеден прионами?

— При… что?

У Маклина по коже побежали мурашки. Осложнения… вечно осложнения.

— Болезнь Крейтцфельдта-Якоба. В тяжелой стадии. Подозреваю, перед смертью бедняжка испытывала довольно яркие галлюцинации. Возможно, потому и прыгнула.

Кадволладер открыл шкаф, показав бледное, отмытое тело Салли Дент. Аккуратно зашитые порезы на лбу и на щеках жутко обезображивали лицо. Ангус передвинул труп на каталку и прикрыл длинной белой простыней. Вдвоем с инспектором они перевезли тело в комнату для опознаний. Джонатан Мастерс подскочил, словно на него заорали.

— Простите, что заставил ждать, мистер Мастерс, — начал Маклин. — Имейте в виду, Салли получила тяжелые повреждения.

Бледность Мастерса приобрела зеленоватый оттенок, и он кивнул, уставившись на укрытое полотном тело. Кадволладер отвернул край простыни, открыв только голову. Банкир отвел глаза. На его лице мелькнул ужас. «Узнал», — понял Маклин, который слишком часто видел такое выражение на лицах родных и близких покойных.

— Что с ней случилось? — сипло произнес Мастерс. Он держался из последних сил, чтобы не упасть в обморок.

— Она прыгнула с Северного моста.

— Самоубийство? Я об этом слышал… Но Салли… не может быть…

— У нее серьезно поражена нервная система. — Кадволладер прикрыл изуродованное лицо. — Возможно, она не сознавала, что делает.

— А как же ее мать? — Мастерс умоляюще взглянул на инспектора. — Как ей объяснить?

— Не волнуйтесь, я сам поговорю с миссис Дент. — Маклин взял бизнесмена под руку и вывел из комнаты. — Вы справитесь? Может быть, вас проводить до офиса?

Мастерс, отойдя от трупа, взял себя в руки. Расправив плечи, он снова взглянул на часы.

— Нет, спасибо, инспектор, со мной все в порядке. Мне пора возвращаться на работу. Боже мой, Салли! — Он сокрушенно вздохнул и покачал головой.

— Возможно, вопрос покажется вам бестактным, но не было ли чего между мисс Дент и мистером Эндрюсом? — поинтересовался Маклин.

— О чем вы? — ошарашенно спросил Мастерс.

— Может быть, у них с Салли были отношения вне офиса? Понимаете, два самоубийства подряд…

— Ну что вы! Питер Эндрюс — гей, разве вы не знали?

* * *

Маклин проводил банкира к выходу и вернулся в морг. К этому времени Кадволладер уложил труп в отделение холодильника и сидел у себя в кабинете. Маклин только теперь сообразил, что нигде не видел неунывающей ассистентки патологоанатома.

— Куда ты девал Трейси? — спросил он.

— Руки прочь от моей помощницы, Тони.

— Она не в моем вкусе, Ангус! — шутливо воскликнул инспектор.

— Да, я слышал, что ты предпочитаешь криминалистов. Что ж, у каждого свои слабости, — усмехнулся Кадволладер. — Трейси повезла образцы в лабораторию. Время от времени я ее выпускаю на волю. Когда вы не слишком усердно заваливаете морг трупами.

— Я и сам не рад… — Маклин виновато пожал плечами. — Расскажи подробнее о Салли Дент. Помнится, что-то с ее кровью не в порядке?

— Не ее. Она перепачкалась в чужой.

— Не знаешь, в чьей?

Кадволладер покачал головой.

— Группу крови мы установили. Я послал образец на анализ, но сравнение займет немало времени, если ты не укажешь кого-нибудь, кто недавно потерял много крови.

Кто недавно потерял много крови? Страшная, неправдоподобная мысль мелькнула в голове у Маклина.

— Как насчет Джонаса Карстайрса?

— Ты что? Думаешь, эта хрупкая женщина… — Кадволладер кивнул на ряд холодильников.

— Он был стар, большой силы не требовалось, — заметил Маклин, припомнив, что результатов вскрытия тела Карстайрса не видел.

— Карстайрс был в хорошей физической форме. Должно быть, занимался йогой, а питался мюсли — по новой моде. — Патологоанатом повернулся к компьютеру, нажал несколько клавиш, вывел на экран и просмотрел соответствующий протокол. — Вот. Анализ крови, обнаруженной на руках и волосах Салли Дент. — Он еще пощелкал, открыл второе окно. — Образцы крови Джонаса Карстайрса… Боже мой!

Маклин читал через плечо друга, не понимая ни слова.

— Совпадают… — удивленно протянул Кадволладер.

— Одной группы?

— Нет, кровь принадлежит Карстайрсу. Совпадают все маркеры. Для полной уверенности я пошлю образец на молекулярно-генетическую экспертизу, но…

— Подумать только! — Маклин прислонился к рабочему столу, соображая, как сложить противоречивые обрывки информации. Opus Diaboli. Дьявольское дело. Результат получался не слишком утешительным. — Труп Питера Эндрюса еще у вас? — спросил он.

— Да, — кивнул Кадволладер. — Его должны были на прошлой неделе отправить в Лондон, но из-за недавнего похищения тела все расписание нарушилось. Я все жду, когда же за телом Эндрюса приедут.

— А как насчет его крови?

— Тони, он перерезал себе горло. Он был весь в крови.

— И вся ли кровь — только его?

— По-моему, да. Мы его отмывали… точнее, Трейси его отмывала. Она бы заметила разные слои. Ты это к чему, Тони?

— Сам не знаю. Есть подозрение, но лучше бы его не было… Слушай, Ангус, сделай доброе дело.

— Смотря какое. Вместо тебя на прием к главному констеблю я не пойду.

— Нет, ничего такого. Пожалуйста, проверь еще раз тело Питера Эндрюса.

— Я его тщательно обследовал. — Кадволладер скроил обиженную мину, но Маклин понимал, что это наигрыш.

— Видишь ли, Ангус, ты осматривал труп самоубийцы, а я хочу, чтобы ты взглянул на него, как на жертву убийства.

52

В крошечном следственном кабинете старший детектив-инспектор Дагвид сидел на месте Ворчуна Боба и разглядывал приколотые к стене снимки. Маклин чуть было не отскочил от двери, но решил, что с подобными неприятностями лучше разбираться немедленно.

— Я могу вам чем-то помочь, сэр?

— Ты же в отпуске!

— А я решил, что лучше заняться поиском преступников, сэр. Вы еще помните, как ловят преступников?

— Подбирай выражения, Маклин.

— Всем нам приходится что-то терпеть. Я, например, не люблю, когда меня пытаются убить. Так зачем вы хотели меня видеть?

Дагвид поднялся со стула, потемнел лицом.

— Я и не знал, что ты в участке. Искал молодого констебля, Мак-кто-то-там. Он говорил, что появилась версия по утечке информации. Что-то с интернетовскими сайтами?

— И что из этого, сэр?

— А вот то самое, Маклин! Как мне расследовать дело Карстайрса, если от тебя помощи не дождешься? Эта утечка — основная версия следствия.

«Единственная, иначе ты бы не стал выбивать ответы из моих людей», — подумал Маклин. Сказать, что убийца лежит в мертвецкой, у него не хватило духу. Пусть Кадволладер проведет молекулярно-генетическую экспертизу, удостоверится и сам передаст заключение по инстанциям. Инспектор не собирался приписывать себе эту заслугу — Дагвид еще сильнее озлобится, ведь Маклин и прежде раскрывал дела, которые вел старший инспектор.

— Детектив-констебль Макбрайд обнаружил в Интернете закрытый сайт, где выкладывают изображения актов насилия, в том числе фотографии с мест преступления. Похоже, в киберпространстве обретается сборище вурдалаков. Я узнал среди этих кадров снимки с места убийства Барнаби Смайта. Возможно, убийца Карстайрса — постоянный посетитель этого сайта.

— И что? Он решил воплотить больные фантазии в жизнь? Господи, только этого нам не хватало! — Дагвид потер лоб. — Так кто же выкладывает снимки и подкармливает маньяков свежими идеями?

— Понятия не имею, сэр.

— Но догадываешься? Я знаю, как у тебя голова работает.

— Мне нужно кое-что проверить, прежде чем…

— Чушь собачья! Если ты, инспектор, кого-то подозреваешь, поделись со мной. Нам тут некогда осторожничать. Убийца, возможно, уже примеривается к следующей жертве.

Не примеривается. Все убийцы мертвы. Преступник скрывает свою мерзкую тайну, хотя неизвестно, как ему это удается. Сайт — только для отвода глаз.

— Нам спешить некуда, сэр. — Маклин осторожно подбирал слова. Если фотографии действительно запостила Эмма, он предпочитал сам схватить ее за руку. Что он будет делать, если подозрения оправдаются, Маклин еще не решил.

— Прикрываешь мерзавца, инспектор? Надеешься, что тебя одного похвалят? — Дагвид ломанулся к двери. — Или тут что-то совсем другое?

Маклин посмотрел ему вслед, поднял телефонную трубку и попытался набрать номер. Аппарат не работал. Он вытащил из кармана мобильник и нажал кнопку. Телефон не отреагировал. Черт побери! Если об ужине с Эммой известно Кадволладеру, то Дагвид тоже об этом знает и скоро сложит два и два — как-никак, он детектив, хотя иногда в это верится с трудом. Инспектор снова покосился на телефон. Стоит ли предупреждать Эмму, что она под подозрением? Да, стоит. Если она виновна, на нее попытаются повесить соучастие в убийстве. Даже если ничего не докажут, ее имя выполощут в прессе. Если говорить начистоту, Маклину вовсе не хотелось, чтобы его самого или его друзей обвинили в причастности к этому делу.

Инспектор, чертыхаясь, пошел по участку в поисках телефона и чуть не налетел на бегущего навстречу Макбрайда.

— Куда тебя несет?

— Нашли, сэр! — Лицо юноши разгорелось от волнения.

— Что нашли?

— Фургон, сэр. Тот, что сбил Алисон.

* * *

В последние годы по Эдинбургу пронесся ветер перемен — снесли старые здания, таможенные склады, товарные дворы и ветхие особняки, заменив их новыми кварталами, роскошными квартирами и торговыми центрами. Но кое-где город дерзко сопротивлялся любым попыткам модернизации и нововведений. Ньюхэйвен устоял перед силами прогресса, одолевшими Тринити и Лит. Продуваемый ветрами южный берег Ферт-оф-Форта не привлекал новых жильцов, а для промышленных зданий земля тут была дороговата.

Макбрайд направил машину в покосившиеся ворота, затянутые сеткой-рабицей, и припарковался на заброшенном участке, рядом с автолабораторией. Маклин с надеждой подумал, что встретит здесь Эмму. Если выпадет минутка для разговора наедине, то инспектор узнает правду о фотографиях и предупредит девушку. Он с удивлением поймал себя на том, что ему просто хочется ее увидеть. Маклин не помнил, когда в последний раз питал к кому-то подобное чувство.

На складе когда-то хранилось ценное имущество, но теперь здание лишилось крыши, на ржавых железных балках перекрытий поселились голуби. Даже в летнюю жару и сушь на бетонном полу стояли грязные лужи. Зимой, когда восточный ветер нес соленые брызги с Северного моря, местечко, наверно, было на диво уютное. В воздухе висела резкая вонь: пахло тлением, дымом, пометом и едким запахом моря. В центре площадки, вокруг обугленного фургона, суетились криминалисты, словно муравьи вокруг дохлой птицы.

«Все „Форды Транзиты“ одинаковые», — внушал себе Маклин, подходя ближе. Однако что-то в облике фургона говорило, что именно этот автомобиль с визгом выскочил из-за угла на Плезанс и унесся по направлению к Холируду. Номерные знаки отсутствовали. Вероятно, номера на шасси тоже сбиты. Но одна примета сохранилась: на обгорелом металле капота виднелась продолговатая свежая вмятина — от удара, оборвавшего полную надежд молодую жизнь. Маклин обошел фургон, держась подальше, чтобы не нарушить обстановку. Криминалист в белом комбинезоне, присев на корточки, осматривал вздувшуюся пузырями, шелушащуюся краску. За спиной сверкнула вспышка. Маклин обернулся, надеясь увидеть Эмму, но с камерой работал другой фотограф. «Мэлки», — припомнил инспектор имя фотографа, который снимал находку в доме Фарквара. Тот самый Мэлки, что пахнет мылом и верит, будто недобрые мысли могут разрядить батарейки мобильника. Ну, в этом есть свой странный смысл. Если смысл вообще есть.

— Эммы Бэйард нет?

— Нет, ее вызвали в другое место.

Парень говорил с акцентом Глазго, но более легким, чем у Макриди.

— Вы, должно быть, Мэлки, — сказал Маклин.

На лице мужчины изобразилось такое презрение, что рядом с ним Дагвид показался бы дружелюбным.

— Вообще-то меня зовут Малкольм. Малкольм Бьюкенен Уотт.

— Простите, Малкольм, — смущенно начал инспектор. — Я…

— Да, некоторые наши сотрудники меня так называют. Они столь же небрежно относятся и к другим аспектам своей работы. Помните об этом, когда придется сотрудничать с особами, подобными мисс Бэйард.

— Зря вы так, Малкольм. Эмма — такой же профессионал, как и вы.

Фотограф предпочел спрятать лицо за камерой и заняться фотографированием. Маклин покачал головой. И отчего люди так обидчивы? Он собирался отойти к другой стороне фургона, но тут раздвижная дверь склада открылась, и знакомый голос окликнул:

— Слава богу, наконец-то! Детектив-инспектор! — ухмыльнулся Энди Хаусман. — Рад, что дело досталось вам, сэр. Нам всем хочется увидеть результат.

— На самом деле меня здесь нет, Энди. Ты меня не видел, ясно?

— Что? Только не говорите, что это поручат Дагвиду!

— Я — один из потерпевших, Энди. Не имею права вмешиваться. — Маклин, хоть и разделял возмущение Энди, успокаивающе поднял руку. — Что здесь произошло?

— Парень выгуливал собаку по берегу, увидел это дело, позвонил нам. Констебли опрашивают народ на складах вдоль дороги, но полагаю, никто ничего не видел. Даже если и видели.

— А фургон? Владельца уже установили?

— Мы этим занимаемся, сэр. Сами видите, почистили его профессионально. Ни номеров, ни заводских клейм.

— Откуда известно, что Алисон сбил именно этот фургон?

— Неизвестно. Наверняка не известно. Но вполне вероятно. Спереди вмятина, как от удара. Согласно вашим показаниям, Алисон сбил «Форд Транзит». Эксперты еще работают, но я уверен, что это — тот самый фургон.

— На отпечатки надежды нет? Кто был за рулем, не установить?

— Что там отпечатки! У нас целый труп. Сюда… — Энди провел инспектора вокруг фургона. Знакомая фигура склонилась над чем-то черным и обгорелым внутри кабины, где, по всем признакам, был эпицентр пожара.

Ангус Кадволладер выпрямился, хрустнув позвонками.

— Все-то мы с тобой встречаемся, Тони. Придется познакомить тебя с моей матушкой.

— Ты нас уже знакомил, Ангус. На вечеринке в Холируде, забыл? Что у тебя здесь?

Кадволладер повернулся к кабине и затянутой в перчатку рукой указал на светлые хлопья в обгорелом рулоне ковра.

На белом латексе перчатки темнели жирные пятна пепла. По запаху Маклин догадался, что завернуто в ковер.

— Не что, а кто, — поправил патологоанатом.

53

Кадволладер обещал осмотреть труп, как только вернется в морг. Тут Маклину сообщили, что Дагвид уже выехал к месту происшествия. Инспектор с Макбрайдом поспешно сели в машину и направились в участок.

— Ты веришь в привидения, констебль? — спросил Маклин, когда они остановились у светофора.

— Как в той передаче по телевизору, где какие-то чудики бегают по заброшенным домам и снимают все камерами ночного видения? Нет, не верю. Хотя мой дядя однажды видел призрака.

— А в демонов? В дьявола?

— Не-а. Это все выдумали священники, чтоб мы хорошо себя вели. А что? Думаете, в этом что-то есть, сэр?

— Нет, конечно. Нам и обычные преступники достаточно осложняют жизнь. Даже думать не хочу насчет ареста адского воинства. Однако Берти Фарквар с дружками во что-то верили, из-за этого девушку и убили. Что внушает человеку такую уверенность и зачем это делать? Чего они добивались?

— Богатства? Бессмертия? Ну, или чего еще людям обычно хочется…

— Похоже, у них не сработало.

Впрочем, в какой-то мере сработало. Все они были сказочно богаты, преуспевали, никто из них не умер своей смертью, от естественных причин. Как там Ангус говорил о Смайте? Легкие, каких не постыдился бы и подросток? И Карстайрс был в прекрасной физической форме. Насколько далеко может зайти самовнушение, и в какой момент придется допустить действие потусторонних сил?

Машина еле ползла по трассе — вокруг велись дорожные работы, укладывали рельсы для несуществующих трамваев. На обшарпанных домах пестрели проплешины облупленной краски. Тусклые окна смотрели на ломбарды и дешевые забегаловки, где с непривычки легко заработать пищевое отравление. Маклин заметил знакомую дверь с табличкой: «Хиромантия, гадание Таро, предсказание судьбы».

— Сворачивай, констебль. Ищи место для парковки.

К неудовольствию движущихся за ним водителей, Макбрайд прижался к обочине.

— Куда мы? — спросил констебль, когда оба вышли из машины.

— Судьбу узнавать, — ответил Маклин, кивая на дом напротив.

* * *

Мадам Роуз как раз провожала клиентку — растерянную женщину в платке, крепко сжимавшую под мышкой сумочку. Маклин вопросительно изогнул бровь, но промолчал. Детективов провели в кабинет.

— Миссис Браун ходит ко мне вот уже три года, со дня смерти супруга. Каждые пару месяцев, — пояснила мадам Роуз. Она согнала двух котов со стульев и предложила полицейским сесть. — Я ничем не могу ей помочь. Общение с духами — не мой профиль, к тому же догадываюсь, что ее Дональд все равно не захотел бы с ней говорить, но с какой стати отказываться от денег, верно?

Маклин усмехнулся про себя и заметил:

— Надо же, а я-то думал, это все для отвода глаз.

— Нет, что вы! — Мадам Роуз сложила руки под могучей, хоть и фальшивой грудью. — Вы должны бы понимать, инспектор. С вашим-то прошлым…

— О чем вы? — хмуро спросил Маклин.

— Полагаю, вы снова пришли за советом относительно демонов.

Похоже, зря они с гадалкой связались. С другой стороны, мадам Роуз отлично играла роль. Опять же, информация о прошлом инспектора доступна всякому, а гадалке полезно заранее вызнать о клиенте столько, чтобы ему стало не по себе. Помогает отвести глаза и не позволяет ему держаться собственного сценария.

— Вы так говорите, словно ожидали нас.

— Я ожидала вас, инспектор, — вздохнула мадам Роуз. — Признаться, раскладывая карты, я не увидела, что вы придете с этим юношей.

Да, пожалуй, не будь здесь Макбрайда, задать вопрос было бы проще. Маклин смущенно потупился.

— Вы хотите знать, существуют ли демоны, — озвучила вопрос гадалка и быстро продолжила: — Давайте, я вам кое-что покажу.

Коты с любопытством покосились на хозяйку. Маклин двинулся за ней. Макбрайд сделал движение подняться, но мадам Роуз махнула ему рукой.

— Без вас, уважаемый. Это только для инспектора. Останьтесь здесь, присмотрите за моими крошками.

Словно по команде, один из котов запрыгнул на колени Макбрайда. Констебль попытался отпихнуть зверька, но тот громко замурлыкал и потерся пушистой головой о ладонь юноши.

— Подождите, — попросил коллегу Маклин. — Мы недолго.

Мадам Роуз вывела инспектора из кабинета в кладовую, заставленную книжными шкафами. Гадалка с трудом протискивалась по узкому проходу. Маклин следовал за ней. В воздухе витал сухой запах старой бумаги и кожи. Инспектор невольно поежился. Он недолюбливал букинистические магазины, а комната была чистой квинтэссенцией их духа.

— Вы не желаете этого признать, инспектор Маклин, — заговорила мадам Роуз, отбросив таинственные интонации, предназначенные для клиентов. В ее голосе пробились хрипловатые ноты трансвестита. — Но вас тоже коснулись демоны.

— Ваша хиромантия меня не интересует, мадам Роуз, Стэн или как вас там зовут. — Маклину хотелось поскорее выбраться отсюда. Гадалка стояла так близко, что он видел поры на ее лице. На его лице, черт побери! Ему морочит голову мужчина. За каким хреном он сюда притащился?

— Разумеется, вы пришли узнать о демонах. А сюда я привела вас потому, что вы не хотите высказывать свои опасения при молодом констебле.

— Демонов не существует.

— Мы с вами оба знаем, что это не так. Демоны являются во множестве обличий. — Мадам Роуз стянула с верхней полки тяжелый том и, уложив его на локоть, как младенца, стала листать хрусткие страницы. — Не все демоны — злобные чудовища. Одни обитают в человеческих душах, но есть и другие, которые живут бок о бок с людьми, влияют на нас и подбивают нас на ужасные деяния. Впрочем, это не означает, что без их помощи мы на гнусные поступки не способны. Вот. — Она повернула книгу так, чтобы Маклину виден был разворот страниц.

Инспектор ожидал, что под массивным кожаным переплетом скрывается роскошно иллюстрированный манускрипт на латыни, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что книга сродни альбому выпускников, только с фотографиями мужчин средних лет. Одно из лиц Маклин узнал сразу же, хотя видел этого человека много позже. Инспектор невольно передернулся, резко захлопнул альбом, вернул его мадам Роуз и направился к выходу. Тяжелая рука удержала его за плечо.

— Я знаю, что с вами случилось, инспектор. В городе мало ясновидящих и медиумов, но всем нам известна ваша история.

— Это было давно. — Маклин хотел высвободиться, но мадам Роуз держала крепко.

— Вас коснулся демон.

— Дональд Андерсон — не демон. Он — подлый ублюдок, который заслуживает гнить в тюрьме до конца жизни.

— Он был человеком, инспектор. Во многом походил на меня. Больше всего на свете интересовался старыми книгами. Но он соприкоснулся с демоном и переменился.

— Дональд Андерсон — насильник и убийца. — Маклин гневно оттолкнул руку гадалки. Мало того что каждый день приходится иметь дело с Дагвидом и ему подобными, так и мадам Роуз еще об этом напомнила. Он не затем пришел… Кстати, зачем он пришел?

— Возможно. С демонами никогда не знаешь.

— Хватит. Я не о Дональде Андерсоне хочу поговорить, и мне плевать, существуют ли демоны. Мне надо понять, чего добивались эти люди. Что надеялись получить за ритуальное убийство девушки?

— Девушки? — Мадам Роуз удивленно изогнула бровь. — Наверняка девственницы. Все, что угодно. Догадываюсь, что их ограничивало только собственное воображение.

— Стало быть, бессмертие, богатство и все, чего обычно желают? — припомнил инспектор слова констебля.

— Наверное… Я же сказала: в пределах своего воображения.

— И как это обычно проделывается? Что может пойти не так?

— Тут не бывает ничего обычного, инспектор. Речь идет о демонах. Точнее, о людях, верящих, что они заключают союз с демонами. В классическом варианте обряда тот, кто вызывает демона, стоит в магическом круге, который защищает от нечистой силы. Отослав демона обратно в ад, заклинатель покидает круг и продолжает безмятежное существование. Однако если какой-нибудь идиот снова вызовет того же демона, то дела плохи: у нечисти долгая память, они не любят исполнять чужие приказания.

— Тело находилось внутри круга, — сказал Маклин.

— Значит, демона пытались привязать к девушке. Тоже годится, пока круг остается замкнутым.

Маклин вспомнил подвал: стена проломлена, по полу рассыпались обломки.

— А если магический круг разомкнуть?

— Ну, тогда явится не просто исчадье ада, взбешенное вызовом, а демон, который просидел в ловушке годы, если не десятилетия. Представляете, в каком он будет настроении?

54

В морге всегда тихо: покойники неразговорчивы. Вечерняя смена была особенной, словно из помещения высосали все звуки. Шаги Маклина по линолеуму у кабинета Кадволладера отдавались как будто издалека. Наверное, сказывалась беседа с мадам Роуз.

Доктора нигде не было видно. Его ассистентка деловито печатала, заткнув уши наушниками.

— Трейси! Привет! — Маклин громко стукнул по раме открытой двери, предупреждая о своем приходе.

— Инспектор! Какая неожиданность! — язвительно ответила девушка.

— Доктор здесь?

— Душ принимает.

Что-то в ее интонациях навело Маклина на мысль, что Трейси не прочь бы составить ему компанию. Кадволладер годился в отцы своей помощнице, и Маклин поспешно выбросил из головы этот странный образ.

— Долгий рабочий день выдался?

— Неприятное вскрытие. Работать с обгорелыми телами — то еще удовольствие.

— Значит, он уже закончил? — уточнил Маклин, с облегчением подумав, что не придется присутствовать при вскрытии.

— Ага, потому и в душ пошел. А я как раз протокол составляю. Мерзкий случай.

— Почему?

— Человек сгорел заживо. Смерть не из легких. Ожоги третьей степени на восьмидесяти процентах тела, ожоги в легких… Он вдохнул пламя. Впрочем, он был так пьян, что особой боли не ощущал. Ну, хочется верить…

— Пьян?

— Уровень алкоголя в крови — восемнадцать сотых процента. Еще не ступор, но близко к потере сознания.

— Время смерти?

— Пока трудно точно сказать, но дни, а не часы.

Маклин вспомнил, когда видел фургон. Сроки соответствовали.

— А как насчет определения внешности? Хоть как-то опознать возможно?

— Какой вы маловерный! — Трейси отодвинула стул и подошла к столу у стены. На нем стоял поднос с грудой прозрачных пакетиков. В каждом пакетике хранилась почерневшая от огня улика. — Во внутреннем кармане обнаружили бумажник. Снаружи обуглился, но натуральная кожа горит плохо. Вот, водительские права и кредитные карточки на имя Дональда Мурдо.

* * *

— У мистера Макаллистера совещание, инспектор. Вам придется подождать.

Маклин решительно отстранил секретаршу и распахнул дверь в кабинет. Макаллистер сидел за дальним концом стола, погрузившись в разговор с бизнесменом в дорогом сером костюме. Оба уставились на вошедшего, причем бизнесмен — испуганным взглядом школьника, пойманного с сигаретой за гаражами.

— Инспектор Маклин, — воскликнул Макаллистер, с трудом сдерживая раздражение. — Какая неожиданность!

— Прошу прощения, сэр. Я пыталась его остановить… — пролепетала секретарша с порога.

— Успокойтесь, Джанет. Мои двери всегда открыты для полиции Лотиана и Скоттиш-Бордерс, — заявил Макаллистер и обернулся к бизнесмену: — Ну что, мистер Робертс, мы все уладили?

Робертс встревоженно кивнул, явно не желая подавать голос, собрал со стола бумаги и поспешно запихнул их в кожаный портфель. Бизнесмен то и дело косился на Маклина, опасаясь встречаться с ним взглядом. Наконец Робертс торопливо сунул расстегнутый портфель под мышку, поспешно кивнул Макаллистеру и выскочил вон.

— Чем же я обязан столь приятным сюрпризом, инспектор? Вы пришли сообщить, что я могу продолжить работы в Сайтхилле? Так вы опоздали. Я только что продал дом мистеру Робертсу. Точнее, компании, которую он представляет. Выгодно продал, между прочим.

— Несмотря на то что в доме произошло зверское убийство?

— Именно благодаря этому, инспектор. Покупателя очень интересовали подробности.

Макаллистер ждал вопроса о покупателе и уже заготовил ответ: информация конфиденциальная, предоставить он ее не имеет права. Впрочем, сейчас это не имело значения, потому что инспектор заметил логотип на бумагах Робертса. Установить название фирмы не составит труда.

— Мы нашли ваше имущество, — сообщил Маклин.

— Неужели? — Макаллистер откинулся на спинку кресла, не предложив инспектору присесть.

— Белый фургон «Форд Транзит». Ну, когда-то был белым. Теперь он в основном черный.

— «Форд Транзит»? Я их не использую, инспектор. Мой брат продает «фиаты», я закупаю у него «дукато» по сходной цене. Очень хорошая модель. Мои все на месте.

— Этот фургон скрылся после наезда на человека. Выскочил на тротуар на Плезанс и сбил констебля полиции. Через два дня девушка умерла. Вы помните констебля Кидд?

— Та самая красотка, что была с вами в прошлый раз? Примите мои соболезнования, инспектор. — Фальшь в голосе Макаллистера сделала бы честь любому политикану. — Вы обвиняете меня в причастности к этому инциденту, инспектор?

— Где Мурдо? — вместо ответа спросил Маклин.

— Понятия не имею. Я его уволил сразу после вашего посещения особняка в Сайтхилле. У нас с Донни вышло недоразумение.

Маклин растерялся и с ужасом почувствовал, что выставляет себя дураком.

— Уволили? Почему?

— Как выяснилось, он нанимал нелегальных мигрантов, чтобы сэкономить на работах. Наличные на руки, и никаких вопросов. — Глаза Макаллистера опасно сверкнули, в голосе снова прорвалась злоба. — Я так дела не веду, не вел и не собираюсь. У меня, кроме репутации, ничего нет. Поспрашивайте людей, вам все скажут, что со времени, как обнаружился труп, я от полиции ничего, кроме неприятностей, не имел, а теперь еще и вы с беспочвенными обвинениями пристаете. У вас есть доказательства? Нет, конечно, не то бы меня уже арестовали. Выковыряли теорию из задницы и вваливаетесь ко мне, черните мое имя. Я буду жаловаться по официальным каналам. А теперь, с вашего позволения, мне нужно работать.

55

В участок Маклин вошел с черного хода. На душе кошки скребли. Инспектор, сознавая свой промах, злился на всех и вся. Одна из сотрудниц администрации торопливо сообщила Маклину, что Дагвид ждет его на совещание, и в ужасе шмыгнула прочь. По-видимому, всплыли новые обстоятельства, способные кардинально изменить ход следствия, — или еще что-то. Поражаясь, как быстро Кадволладер — или, скорее, Трейси, — подготовили материалы по сопоставительному анализу крови, Маклин направился в маленький следственный кабинет: закоулками, чтобы никому не попадаться на глаза. Не помогло — его поджидала Макинтайр.

— Как это я догадалась, что вы явитесь сюда, а не домой?

— Мэм?

— Не мэмкайте, Тони. Я только что беседовала по телефону с весьма раздраженным джентльменом по имени Макаллистер. Кто-то из моих сотрудников вломился к нему в офис и нанес словесное оскорбление.

— Я…

— Что именно вам не понятно во фразе: «Не лезьте в это дело»?

Маклин попытался вставить слово, пока начальница совсем не вышла из терпения.

— Мэм, я…

— Я еще не закончила. Что вам вообще понадобилось от Макаллистера? Какое отношение он имеет к пропавшей девочке?

— Он…

— Никакого. Вот именно, ни малейшего отношения. Какого черта вы шныряли вокруг сгоревшего фургона в Ньюхэйвене? Зачем выпытали у Ангуса Кадволладера личность водителя?

— Простите, мэм. Этот фургон сбил констебля Кидд, я хотел…

— Вы — жертва преступления, Тони. Вам и близко к расследованию подходить не положено. Знаете, во что превратит дело мало-мальски способный адвокат, если проведает? Господи, хватит и того, что вы устроили с Макриди!

Макинтайр присела на край стола, тяжело вздохнула и провела ладонью по глазам. Выглядела она усталой, и Маклин вдруг понял, каково ей живется. Он плакался, что приходится заполнять документы по сверхурочным на свою маленькую команду, а на Макинтайр висел весь участок. Она координировала ход множества других расследований, лишилась констебля, боролась с утечкой информации, а тут еще он осложняет ей жизнь.

— Простите. Я не хотел доставлять вам неприятности.

— Власть подразумевает ответственность, Тони. Я рекомендовала вас на повышение, считая, что вы ответственно отнесетесь к исполнению обязанностей инспектора. Пожалуйста, не разубеждайте меня.

— Не буду. И готов лично принести извинения Томми Макаллистеру. Я ошибся. Поддался эмоциям.

— Отдохнули бы вы пару дней, а? Ступайте домой.

— А что насчет Хлои? — Маклин готов был прикусить себе язык, но было поздно.

Макинтайр смотрела на него в изнеможении, словно не верила своим ушам.

— Вы, знаете ли, не единственный, кто ее ищет. Мы проверяем подозреваемых, разыскиваем машину, просматриваем записи камер наблюдения. Найдем. Но, так или иначе, это дело Ворчуна Боба. Пусть Боб им и занимается.

— Понимаете, я чувствую себя таким бесполезным…

— Если хотите, побеседуйте с матерью Хлои. Вы дружите с Дженни Спирс — попробуйте ее убедить, что мы делаем все возможное.

* * *

Днем, в разгар фестивального сезона, магазин секонд-хенда оказался закрыт. Маклин заглянул в окно, нет ли кого внутри, но в торговом зале было пусто. Рядом с витриной располагалась дверь в квартиры наверху. Над одним из звонков виднелась табличка с именем Спирс. Маклин нажал кнопку и через несколько секунд услышал слабый голос:

— Кто там?

— Дженни, это Тони Маклин. К тебе можно?

Щелкнул замок, дверь открылась, и Маклин вошел на лестницу. В отличие от его дома, в подъезде не пахло кошачьей мочой. Пол был чисто выметен, на подоконнике лестничной клетки стояли горшки с цветами, из окна виднелся ухоженный сквер.

Дженни вышла в коридор: халат небрежно наброшен поверх ночной сорочки, ноги босы, волосы нечесаны. На озабоченном лице отражался страх дурных вестей, глаза покраснели и ввалились.

— Еще не нашли? — прошептала она с надеждой.

— Нет. Пока нет.

Дженни отступила, впустив Маклина в крошечную прихожую. Оглядевшись, инспектор отметил беспорядок в квартире. Как быстро в разбитой семье воцаряется хаос! Дженни застыла, уставившись на лестницу, словно ждала, что дочь вот-вот взбежит по ступеням.

— Мы ее найдем, — пообещал инспектор.

— Да? Правда, найдете? Или ты просто хочешь меня утешить?

Голос Дженни стал жестче, в нем прорезался гнев. Она захлопнула дверь и вернулась в квартиру. Маклин вошел в крошечную кухню.

— Камеры наблюдения засекли ее на Принцес-стрит после спектакля, — начал инспектор.

Дженни, занявшаяся было кофе, обернулась к нему.

— У нее же были деньги на такси!

— Послушай, подростки всегда находят другое применение деньгам на проезд.

— Что случилось? Куда она шла?

— Рядом с ней притормозила машина. Она поговорила с водителем и села к нему. Возможно, общалась с ним и раньше. Через Интернет.

Дженни вскинула руки к лицу, пальцы оставили на щеках белые вмятины.

— Господи, ее похитил педофил! Деточка моя!

— Все не так плохо, — заметил Маклин, осторожно взяв Дженни за руки. — У нас есть снимок части номерного знака, марка машины известна. Она уже в розыске.

— Но моя девочка! Ее… Он…

— Послушай меня, Дженни. Я понимаю, дело плохо, не стану тебя обманывать. Но у нас много информации, мы с ней работаем. И это не случайное похищение, встреча была запланирована. Это хорошее известие.

— Хорошее? Что в нем хорошего?

Маклин выругал себя за бесчувственность. В ситуации не было ничего хорошего, только кое-что было не так плохо, как все остальное.

— Понимаешь, похитителю Хлоя нужна живой.

Во всяком случае, пока…

* * *

Маклин, проведя целый час в тщетных попытках успокоить Дженни Спирс, наконец вернулся домой. Когда он вставлял ключ в дверной замок, в прихожей громко зазвонил телефон. Маклин решил, что включится автоответчик, но вовремя вспомнил, что кассета лежит в ящике стола. Инспектор поспешно схватил трубку.

— Слушаю.

— А, сэр, хорошо, что я вас застал. Это констебль Макбрайд.

— В чем дело, констебль?

— Даг… то есть старший инспектор Дагвид, сэр.

Маклин догадался, что рядом с Макбрайдом находится кто-то из старших по званию.

— Что он учудил в этот раз?

— Собирается в отдел экспертизы с ордером на обыск, сэр. Взял с собой всех наших компьютерщиков. Он намерен арестовать Эмму Бэйард.

56

Маклин опоздал — Дагвид действовал стремительно, желая продемонстрировать свое усердие высокому начальству. Ему в голову не пришло, что люди были нужнее для поисков Хлои Спирс.

Вход в криминалистический отдел перегораживали полицейские. Дагвид, растолкав охрану, вышел из лаборатории и направился к стоянке. Два сержанта вывели Эмму Бэйард в наручниках. Девушка испуганно оглядывалась в поисках дружеского лица.

— Ты что здесь делаешь, Маклин? — окрысился Дагвид, заметив инспектора.

— Хочу удержать вас от серьезной ошибки, сэр. Вам нужна не мисс Бэйард.

— Тони, что происходит? — спросила Эмма.

— Отвезите ее в участок, — приказал сержантам Дагвид. — Сразу оформляйте задержание.

— Вы уверены, что это разумно, старший инспектор? — Маклин выделил голосом слово «старший».

— А, доблестный рыцарь спешит на помощь подружке? Не указывай мне, как вести следствие, Маклин.

— Она из наших, сэр. А вы обращаетесь с ней как с чокнутой наркоманкой.

Дагвид надвинулся на Маклина и ткнул его пальцем в грудь.

— Она — соучастница убийства Джонаса Карстайрса. Ей известен убийца, и я намерен получить от нее все сведения, пока не погиб кто-то еще.

Вот черт! Похоже, результаты сопоставительного анализа крови еще не пришли. Опять Дагвид идет по ложному следу.

— Никакая она не соучастница, сэр. Карстайрса убила Салли Дент.

— Что ты несешь, Маклин? Ты же сам ее подозревал… А теперь пытаешься выкрутиться?

— Это правда? — Эмма удивленно взглянула на Маклина. К ее недоумению прибавился гнев.

— Почему задержанная еще здесь? — рявкнул Дагвид.

Сержанты потащили Эмму к машине.

— Лучше бы вы не вмешивались в это, сэр, — сквозь зубы процедил Маклин.

Полицейские начали выносить из лаборатории компьютеры и загружать оборудование в поджидавший фургон.

— Да? Чтобы ты предупредил свою девку, и она успела замести следы? Не дождешься!

— Она мне не «девка», сэр. Она — мой друг. И, если бы не ваше вмешательство, я бы разобрался без таких мер. — Маклин кивнул на толпу полицейских и ошарашенных криминалистов. — А вы единолично остановили работу криминалистического отдела. Теперь его сотрудники, без которых невозможен осмотр любого места преступления, прониклись к нам недобрыми чувствами. Какой тонкий ход, сэр! Поздравляю! — язвительно заметил инспектор и зашагал прочь.

Дагвид ошеломленно молчал. Эмма наблюдала за происходящим из окна полицейского автомобиля и все слышала. Маклин поймал ее взгляд, но не успел разобрать, что он выражает — девушка демонстративно отвернулась.

* * *

Больше всего инспектору хотелось пойти домой и выспаться или сбросить напряжение за бутылкой виски. Все пошло к черту, в голове крутились мысли о демонах, Хлоя Спирс отсутствовала уже сутки… Вдобавок, Маклин не помнил, когда в последний раз видел свою кровать. Самый впечатляющий провал Дагвида — арест Эммы — стал последней каплей. Маклин плохо соображал, но оставалась еще одна вещь, которую следовало прояснить. Инспектор решил не ехать домой, а попросил патрульную машину подвезти его до участка. Даже в столь поздний час по цокольному этажу участка деловито сновали сотрудники: регистрировали компьютеры, изъятые в криминалистическом отделе, вскрывали и просматривали их память. Майк Симпсон оторвался от какой-то непонятной электронной схемы и мрачно взглянул на инспектора.

— Чего надо?

В голосе айтишника была злость и упрек. Маклин примирительно воздел руки.

— Эй, притормози, Майк. Чем я такое заслужил?

— Тем, что подставил Эмму! И вымазал нас всех в дерьме. — Майк обвел взглядом коллег, которые тупо пялились в мониторы или копались в потрохах компьютеров.

— Я не подставлял Эмму. Я хотел ее прикрыть.

— Дагвид другое говорит.

— И ты веришь ему, а не мне? Я думал, ты умнее.

— Предположим, — смягчился Майк. — Но ты ее подозревал.

— Я детектив, это моя работа. Человек, имеющий доступ ко всем снимкам с места происшествия, подписывается инициалами МБ. Конечно, я должен был проверить. Только я решил, что проще будет спросить ее без шума, наедине. Тогда ничего этого не случилось бы.

— Ну да, а нам теперь разгребать гору дерьма, — пожал плечами Майк.

— Прошу прощения, если это моя вина. В возмещение поставлю вам пиво.

Обещание заметно развеселило Майка. Возможно, никто прежде не был с ним так щедр.

— Заметано, сэр. А теперь, если вы не против, мне надо до полуночи все это перебрать и перепроверить. Мы хотим, чтобы к утру криминалистический отдел вернулся к работе.

— Всего один вопрос…

— Какой? — с напускным отчаянием поинтересовался Майк.

— Фергус Макриди. Его компьютер еще у вас?

— Ага, «Пауэр-Мак». А что?

— Насчет «Пенстеммина» нам известно, но сколько еще дверей взломал Макриди? На какие еще охранные фирмы работал?

— Когда именно? — устало спросил техник. — Он десять лет играл в эти игры.

— Не знаю. Скажем, за последний год. На кого он работал, когда мы его взяли? Что с его почтой?

Майк тяжело поднялся со стула, побрел к компьютеру, задвинутому в дальний угол, и принялся открывать файл за файлом. Наконец на экране появился список, составленный в алфавитном порядке.

— Вот, мейлы, входящие и исходящие, за последнюю неделю перед изъятием компьютера. Похоже, у него было немало клиентов.

Но Маклин видел только одно: два десятка сообщений из переписки Макриди с неким Кристофером Робертсом из юридической фирмы «Карстайрс и Ведделл».

57

Допросная номер 4 была темной и тесной. Маленькое, высоко расположенное окошко затенялось трубой, протянутой по наружной стене здания. Кондиционер гудел и булькал, но воздух не охлаждал. Впрочем, до настоящего зноя оставалось несколько часов. Кристофер Робертс выглядел так, словно глаз не сомкнул со вчерашнего дня, после встречи с Маклином в кабинете у Макаллистера. На нем был тот же костюм, щеки покрывала темная щетина. Робертса задержали в мотеле «Бридж» в Квинсферри — странное место для человека, проживающего в Крамонде. Номер его сверкающего темно-красного «БМВ» подходил к частичному снимку машины, увозившей Хлою Спирс. Возможно, совпадение — не так уж и мало темных машин этой марки и этого года регистрации, — но Маклин за последние время перевидал столько совпадений, что больше в них не верил.

— Почему вы не ночевали дома, мистер Робертс? — начал инспектор, завершив формальную часть допроса.

Робертс молчал, разглядывая свои ладони и ковыряя под ногтями.

— Давайте начнем с простого, — продолжил Маклин. — На кого вы работаете?

— Я работаю в юридической фирме «Карстайрс и Ведделл». В отделе актов передачи имущественных прав.

— Это мне известно. Объясните, что вы делали вчера в конторе Томми Макаллистера. Вы занимаетесь оформлением покупки Фарквар-хауса в Сайтхилле. Кто покупатель особняка?

Робертс побледнел, на лбу у него проступили бусинки пота.

— Я не имею права раскрывать личность клиента. Это конфиденциальная информация.

Маклин поморщился. Так просто не выйдет.

— Хорошо, тогда скажите мне вот что: куда вы увезли Хлою Спирс, после того как подобрали ее на Принцес-стрит позавчера, в половине двенадцатого ночи?

— Я… не понимаю, о чем вы говорите…

— Мистер Робертс, мы располагаем записью камеры наблюдения, на которой мисс Спирс садится к вам в автомобиль. Его сейчас по винтикам разбирают наши криминалисты. Доказать, что девочка была в машине, — вопрос времени. Куда вы ее увезли?

Маклин лгал. Машина действительно стояла в гараже полицейского участка, но пришлось бы долго убеждать криминалистов заняться ею на основании догадки.

— Я не могу сказать.

— Но вы ее куда-то увезли.

— Пожалуйста, не вынуждайте меня. Если я проговорюсь, меня убьют. И жену тоже!

Маклин обернулся к Ворчуну Бобу, подпиравшему стену допросной.

— Пошли патрульную машину к дому мистера Робертса и организуй для его жены защиту свидетеля.

Сержант кивнул и вышел. Маклин снова переключился на Робертса.

— Мистер Робертс, если вам кто-то угрожает, лучше сразу сказать, кто эти люди. Мы сумеем защитить вас и вашу жену. Но если вы будете молчать, и Хлоя Спирс пострадает, я позабочусь, чтобы вы очень надолго остались за решеткой, — весомо произнес инспектор и надолго замолк.

В допросную вернулся Боб. Робертс не вымолвил ни слова.

— Расскажите, как вы уговорили Хлою сесть в машину, — заговорил Маклин. — Я слышал, она неглупая девочка. В автомобиль к незнакомцу она бы не села.

Робертс ошеломленно посмотрел на инспектора.

— Встреча была не случайной. Вы искали Хлою, не так ли? — продолжил Маклин.

— Я… В мои обязанности это не входило… Меня заставили. Угрожали Айрин.

— А в чьи обязанности это входило, мистер Робертс? Не Ферги ли? Вас заставили сыграть его роль?

Робертс невольно кивнул.

— Значит, Ферги? А почему он сам не мог?

Робертс плотно сжал губы и нервно заламывал пальцы, как водится за людьми с нечистой совестью. Страх трепал его, будто лихорадка. Неизвестно, что его так напугало. Маклин понял, что все бесполезно: допрашиваемый не скажет ни слова, пока не убедится, что жена в безопасности. А может, и после того. В то же время инспектор полагал, что знает, почему Фергус не пришел на свидание с Хлоей Спирс. Оставалось это доказать.

* * *

Тюрьма Соктон — не то место, где хочется бывать почаще. Маклин его терпеть не мог, и не только из-за заключенных, которые стараниями полиции оказались в этих безжизненных стенах. В тюрьме было нечто, высасывающее из человека радость и волю к жизни. За время службы инспектор повидал не одну тюрьму, и все они до некоторой степени обладали этим свойством, но в Соктоне это ощущалось сильнее всего.

Их с Бобом провели в маленькую комнату с высоко расположенным окном, без кондиционера. Даже сейчас, утром, здесь было нестерпимо жарко. Адвокат Макриди уже ждал их. Сухощавое лицо, нос с горбинкой и грива седых волос придавали ему сходство со стервятником — подходящая внешность для такой профессии.

— Вы понимаете, что я вижу в происходящем преследование моего клиента, инспектор? — заявил адвокат. Ни рукопожатия, ни кивка, ни даже небрежного приветствия.

— Ваш клиент подозревается в похищении ребенка. Что значит «преследование», вы узнаете, если это превратится в следствие по убийству, — произнес Маклин и пристально посмотрел на адвоката. Тот не дрогнул и не шевельнулся.

Ворчун Боб прислонился к стене. Через несколько минут охранник ввел Фергуса Макриди, усадил заключенного на стул и ткнул большим пальцем в сторону двери, указывая, что будет рядом, если понадобится. Щелкнул замок, четверо мужчин остались наедине. Макриди выглядел усталым, словно толком не спал со времени ареста. Тюрьма мало походила на привычный ему роскошный пентхаус, обитель знаменитостей. Фергус склонился к адвокату, который что-то прошептал ему на ухо, потом снова выпрямился и презрительно покачал головой.

— Тюрьма вам к лицу, Фергус, — заметил Маклин, откидываясь на спинку стула.

— Как жаль, что я не планирую долго здесь оставаться.

Макриди сидел в неловкой позе, руки были скованы наручниками, тюремная роба топорщилась на плечах, привыкших к дорогим костюмам.

— Вы, верно, думаете, что бояться нечего. Интеллектуальное преступление, хакерство, несколько безобидных ограблений. Досье у вас чистое, так что судья не будет суров, даже если я попрошу главного констебля замолвить словечко. Как знать, с хорошим адвокатом вы отделаетесь пятью годами и выйдете через полтора — за хорошее поведение. Срок отсидите в тюрьме открытого типа, поскольку в насилии вы не замечены. Не так уж много за воровство у покойников.

Макриди ответил наглым взглядом. Инспектор улыбнулся и наклонился ближе.

— А вот если пройдет слух, что вы разводили на секс пятнадцатилетнюю девочку… Заключенные — странный народ. У них есть своя мораль. Они считают, что наказание должно соответствовать преступлению.

В комнате стало тихо, но Маклин видел, что угроза сделала свое дело. Наглость в глазах Макриди сменилась тревогой. Он взглянул на дверь, на адвоката, затем снова на инспектора. Маклин развалился на стуле и нарочно затягивал паузу.

— У вас на меня ничего нет, — не выдержал Макриди.

— Я советую вам ничего не говорить, — вмешался адвокат.

Фергус сердито уставился на него. Маклин отметил эту враждебность и решил сыграть на ней.

— Мы располагаем вашей перепиской с Хлоей. У нас есть что вам предъявить. Разумно ли было подписываться собственным именем?

— Это… все было не так.

— А как же? Это любовь?

— Я не могу сказать, он меня убьет!

— Мистер Макриди, я, как ваш адвокат, настаиваю…

— Кто вас убьет?

Макриди не ответил. Инспектор видел страх в его глазах и понимал, что эту стену не пробить. С Робертсом все понятно, но Макриди — не слабак. Чем его так серьезно достали?

— Мы задержали Кристофера Робертса. У него найдется что о вас рассказать. Как вы ухлестывали за юной Хлоей. Что вас в ней привлекло? Она почти взрослая. Я думал, вашего брата тянет к девочкам помоложе.

— Что значит «вашего брата»? Я не педофил! — оскорбленно воскликнул Макриди.

Маклин сообразил, что попал в больное место.

— А, вам просто нравится болтать с девочками в чате, да?

— Я ее не выбирал. Мне назвали ее имя. Я выполнял задание.

— Кто назвал? Какое задание?

Макриди молчал, испугавшись, что наговорил лишнего. Инспектор решил зайти с другой стороны.

— Зачем вы пытались подставить меня, Фергус? Из мести за то, что я вас вычислил?

— За такие деньги? — визгливо хихикнул Макриди. — Шутите? Вы меня вычислили по моей же глупости. За что мне вас ненавидеть?

— Таковы правила игры, а? Тогда зачем же? Вы сказали, что исполняли чье-то поручение? И наркотики от них получили?

На лице Макриди отразилась борьба чувств. Преступник был очень напуган. Кто-то надежно взял его за глотку. Но в нем жил азартный игрок, надеявшийся отыграться в самый последний момент.

— А что я с этого буду иметь? Вытащите меня отсюда, включите в программу защиты свидетелей — тогда, может, и поговорим.

— Я хотел бы минуту побеседовать с клиентом наедине, — с кислой миной попросил адвокат, ошеломленный признаниями Макриди.

— Прекрасная мысль, — кивнул Маклин. — Постарайтесь его образумить. Если девочка пострадает, никаких послаблений не будет.

Инспектор встал. Ворчун Боб постучал, чтобы открыли дверь. В коридоре к ним подошел другой охранник.

— Инспектор?

— Да?

— Вас к телефону, сэр.

Маклин прошел за ним по коридорам к офису, взял телефонную трубку со стола.

— Это Макбрайд, сэр. Приезжайте немедленно, обнаружили очередной труп. Недалеко от дома вашей бабушки.

* * *

Маклин помнил, как ребенком играл в тихом закоулке. В те времена тут любили прогуливаться окрестные жители: мощеная улица сменялась тенистой тропкой, которая сворачивала к реке по крутому склону глена. Освещения здесь не было, и в последние годы тропку забросили, так что она совсем заросла.

Служебные машины полностью перегородили улицу, поэтому пришлось запарковаться поодаль. Маклин с Макбрайдом прошли по неровной мостовой в тени огромных старых платанов туда, где толпились полицейские.

— Нам сюда, сэр. — Констебль Макбрайд махнул в сторону густого кустарника, где на коленях стояли два человека в бумажных комбинезонах.

— Кто обнаружил тело? — спросил Маклин.

— Старушка, выгуливавшая собаку, сэр. Пес не вернулся на зов, и старая леди подошла посмотреть, что его заинтересовало.

— Где она сейчас?

— В больнице, сэр. Сильный шок.

Один из людей в белом обернулся.

— Ты поставляешь мне весьма интересные трупы, Тони, — заметил Кадволладер. — Вот этого, похоже, избили кулаками. Я видел такие синяки после бокса без перчаток. Только вряд ли эти повреждения смертельны.

Маклин склонился над телом. Мужчина был малорослым и коренастым, правда, раздувшийся на жаре труп мог выглядеть сейчас толще, чем при жизни. Он лежал навзничь на куче листьев, раскинув руки, словно прилег вздремнуть. Голова повернута набок, лицо в синяках, нос сломан. Одежда порвана и в грязи, но на синей куртке выделялся красный значок сотрудника железнодорожной компании «Верджин рэйл».

— Документы при нем?

Макбрайд подал инспектору кожаный бумажник.

— Нашли вот это, сэр. Лицо совпадает с фото на водительских правах.

— Дэвид Браун, Саут-Квинсферри. Откуда мне известно это имя?

Ворчун Боб подошел, встал на колени и всмотрелся в лицо мертвеца.

— Я его допрашивал пару дней назад, — сказал сержант. — Машинист поезда, под который попала Салли Дент. Господи, как его сюда занесло?

58

Вскрытие Дэвида Брауна назначили на вечер. Маклин коротал время, перебирая гору скопившихся на столе бумаг. Хоть его и отправили в недельный отпуск, но отчеты о сверхурочных, запросы и тысячи прочих никому не нужных мелочей набегали по-прежнему. Что будет, если инспектор исчезнет на целый месяц? Может, кабинет до потолка завалят бумагами? Или кто-нибудь засучит рукава и разберется с ними?

Его отвлек стук в дверь. Подняв голову, Маклин увидел констебля Макбрайда, удивленно разглядывающего хаос в кабинете.

— Входи, констебль. Попробуй найти себе место.

— Не стоит, сэр. Я хотел вас предупредить, что сегодня Эмме предъявят обвинение.

— Какое? — встревоженно спросил Маклин, злобно сжав кулаки. За всей этой суетой с Брауном он совсем забыл об Эмме.

— Дагвид хотел на полную катушку — соучастие в убийстве, но, думаю, суперинтендант уговорит его ограничиться препятствованием расследованию.

— Черт. Ты веришь, что она этим занималась, Стюарт?

— А вы, сэр?

— Нет. Но раз собираются предъявить обвинение, значит, какие-то улики нашли.

— Вы же были в криминалистическом отделе, сэр. Они там вечно обмениваются компьютерами и паролями. Плевать им на правила безопасности.

Маклин призадумался.

— Тот сайт, что ты нашел, — он еще действует?

Макбрайд кивнул.

— Он расположен на сервере за границей. Чтобы его проследить, у нас уйдет не один месяц.

— А место преступления не обозначено, так? Просто фотографии?

— И даты, сэр. Место съемки не указано, снимки снабжены пометками типа «расплющенный торс» или «перерезанное горло».

— Очаровательно. Удалось выяснить, где сделаны другие снимки, выложенные этим МБ?

— По-моему, никто и не пытался, сэр. Хватило снимков с мест убийства Смайта и Стюарта. Эмма в обоих случаях присутствовала как фотограф криминалистического отдела.

— А доступ к ее компьютеру был у всех. И у себя мы развешивали эти фото, как рождественские украшения. Стюарт, сделай доброе дело. Эмма до перевода к нам работала в Абердине. Раздобудь еще снимков с этого вебсайта и отправь их в полицейское управление Грэмпиана на Квин-стрит. Может, абердинская полиция их опознает? А еще узнай, кто из криминалистов к нам недавно перевелся, и свяжись с их предыдущими местами работы.

— Слушаюсь, сэр!

У констебля загорелись глаза, и он со всех ног кинулся исполнять поручение. Маклин позавидовал его энтузиазму: сам он не далеко продвинулся с бумагами. Потянувшись к следующей папке с бессмысленными наборами цифр, инспектор случайно сбил всю груду на пол.

— Чтоб вас! — Он вышел из-за стола и стал подбирать бумаги. Среди упавших документов оказалось несколько следственных досье. Со снимка на инспектора укоризненно глядел мертвый Джонатан Около. Маклин хотел вложить фотографию обратно в папку, но заметил рядом материалы дела по самоубийству Питера Эндрюса. Еще один мертвец укоризненным взглядом смотрел с фото, словно упрекая следователя в равнодушии. Но что между ними общего, кроме того, что оба мертвы?

— Ну, оба перерезали себе горло на глазах у людей. — Маклин не сразу узнал собственный голос. Мысль была странной, но легко проверялась. И это куда увлекательнее, чем копаться в месячной отчетности. Сунув оба снимка в карман, Маклин направился к двери.

* * *

В «Пирующем Лисе» в это время дня было тихо, только несколько человек зашли перекусить и промочить горло, чтобы снова вернуться к работе. Чад прогорклого жира висел в воздухе, но не забивал аромата кофе от редко использовавшейся кофейной машины «эспрессо». Больше половины столиков были свободны, и бармен скучающе уставившись вдаль, протирал стаканы.

— Пинту «дьюкарс», — заказал Маклин.

— «Дьюкарс» кончилось, — буркнул бармен.

— Ладно. — Инспектор равнодушно пожал плечами, вытащил из кармана фотографии и положил на стойку снимок Питера Эндрюса. — Этот человек у вас бывал?

— А вы кто такой, чтобы спрашивать?

Маклин со вздохом полез за удостоверением.

— Вот я кто. И веду дело об убийстве, так что вам благоразумнее оказать содействие.

Бармен две секунды разглядывал фото.

— Да, он почти каждый вечер здесь выпивал. Но в последнее время я его не видел.

— А он разговаривал вот с этим человеком?

Маклин выложил второй снимок — Джонатана Около.

— Это же тот самый… — с ужасом прошептал бармен. — Ну, вы же знаете.

— Ага, — кивнул Маклин. — Так вы не видели, чтобы он говорил с этим вот Питером Эндрюсом?

— Не припомню. Да я, вроде бы, его и не видел до того вечера, когда он заявился.

— А тогда что вы увидели?

— Ну, я уже говорил вашим. Я стоял здесь, за стойкой. Ни минуты свободной. Знаете, как бывает во время фестиваля. Но этого парня я заметил, потому что он был весь в грязи и держался странно. Он направился прямо в туалет, я его перехватить не успел. Я следом — нам здесь таких не надо, — а он уже весь пол кровищей залил. Господи, ужас такой!

— Кто-нибудь еще был в туалете, когда он покончил с собой?

— Не знаю. Кажется, нет. — Бармен почесал заросший щетиной подбородок. — Нет, постойте. Кто-то выходил, как раз когда я вошел. Может и этот вот, кого вы мне показываете.

Он ткнул пальцем в Питера Эндрюса.

— У вас камеры установлены?

— В сортире? Нет, что вы!

— А в баре?

— Да, есть пара камер, одна над входной дверью, другая над черным ходом.

— Сколько времени хранятся записи?

— Неделю, дней десять. Как случится.

— Значит, запись того дня, когда эти двое здесь были, у вас имеется? — Маклин кивнул на фотографии.

— Нет, их ваши забрали. И пока что не вернули.

* * *

— Прокрути назад. Ага, так. Вот отсюда!

Качество было хуже, чем на камерах с Принцес-стрит: скорость — один кадр каждые две секунды. От этого люди появлялись и исчезали как по волшебству. Зернистое качество записи и тусклое освещение тоже не помогали делу, зато камера, снимавшая черный ход паба, захватывала и дверь в туалет.

Вытянуть записи у Дагвида оказалось нелегко. Маклин и не ждал добровольной помощи от этого человека — дрянь есть дрянь. Но хоть бы в этот раз старший инспектор не мешал работе! Все же записи удалось получить, и инспектор с констеблем засели в темном зале видеопросмотра (точнее, в Допросной 4 с опущенными шторами) и наблюдали за посетителями «Пирующего Лиса».

— Видел бы эту пленку департамент охраны здоровья! — Макбрайд смотрел, как выпивохи спешили по узкому коридору мимо туалета к черному ходу. Кадры второй камеры объясняли, в чем дело: в зале паба люди теснились так, что шагу негде было ступить. Затем входная дверь распахнулась, вошел Джонатан Около. Толпа расступалась перед ним, словно Красное море перед Моисеем. Маклин читал показания свидетелей, собранные после происшествия, и удивлялся, почему никто не смог вспомнить этого человека. Судя по тому, как от него шарахались, вонял он до небес. Впрочем, все были пьяны, да и кто в наши дни стремится помочь полиции?

Исчезнув из поля зрения первой камеры, Джонатан Около через несколько секунд появился на второй. Толпа шарахнулась, открыв ему проход к двери туалета. Он вошел, и через несколько секунд дверь снова распахнулась.

— Останови, — попросил Маклин.

Макбрайд нажал кнопку паузы. Странно было смотреть под таким углом — из-под потолка, да и «рыбий глаз» искажал черты. Но человек, вышедший из мужского туалета, зачем-то поднял голову, словно почувствовал, что становится главным действующим лицом.

Это был Питер Эндрюс.

59

— Опаздываешь, Тони. Не похоже на тебя.

— Извини, Ангус. Вы уже начали?

Маклин остановился в дверях прозекторской и не спешил проходить дальше. В последнее время он зачастил в морг, хотя здесь ему совсем не нравилось.

— Еще как начали, — ответил Кадволладер, согнувшись над обнаженным телом, и пристально вгляделся в ладонь мертвеца. — Ты сделала рентген, Трейси?

— Да, сэр. Вот, взгляните.

Кадволладер подошел к стене, на которой висели подсвеченные сзади рентгеновские снимки. Маклин, радуясь, что можно не смотреть на труп, двинулся за ним.

— Видишь? — Ангус указал на светлые и темные тени. — Множественные переломы костей пальцев. Обычно при таких повреждениях руки превращаются в кровавую кашу. Если под асфальтовый каток попали или еще что в таком роде. А у этого только синяки. Ну, основательные синяки, но без угрозы для жизни. Да, еще вот что. — Патологоанатом снял первые снимки и повесил на их место свежие. — Обе бедренные кости сломаны в нескольких местах. Большая и малая берцовая — тоже. И еще… Вот как выглядят ребра. Всего одно без переломов.

Маклин поморщился от воображаемой боли.

— Дрался?

— Дракой это не назовешь. Драка предполагает хоть какое-то равенство сил. На него напали, а отбиваться он был не в состоянии. Тяжелый остеопороз. Кости как фарфоровые, ломаются при легчайшем прикосновении. Полагаю, обломки ребер проткнули легкие, и парень захлебнулся собственной кровью.

Маклин обернулся к лежащему на столе телу.

— Он же был машинистом? Как он мог работать, если кости в таком состоянии?

— Полагаю, очень осторожно, — ответил Кадволладер. — Впрочем, сомневаюсь, что ему бы долго удавалось скрывать болезнь.

Патологоанатом вернулся к объекту исследования, а Маклин занял привычную позицию наблюдателя. Трейси сняла с шеи убитого частичные отпечатки пальцев, потом приступили к вскрытию. Послышались мерзкие хлюпающие звуки.

— Ага, так я и думал, — проговорил Кадволладер. — Четвертое правое ребро… а, и пятое тоже… проткнули легкое. Да, и пятое левое ребро. Сердце тоже не в лучшем состоянии. Могло отказать прежде, чем он захлебнулся своей же кровью.

Осмотр закончился, и Трейси принялась зашивать разрезы. Маклин прошел с Кадволладером в кабинет.

— Что скажешь, Ангус?

— Избит, возможно, крупным мужчиной — отпечатки указывают на толстые пальцы. Обычный человек его возраста и сложения выжил бы, но у этого слабые ребра и сердце, он и сам мог в любую минуту свалиться. Говоришь, работал машинистом?

Маклин кивнул.

— Тогда, я бы сказал, это к лучшему.

— Только не для него.

— Да… — Кадволладер минуту помолчал, потом вспомнил: — Кстати, ты был прав.

— Насчет чего?

— Я еще раз осмотрел труп нашего самоубийцы, Эндрюса, и нашел следы крови и частицы кожи под ногтями. Он довольно тщательно их отмывал, местами даже стер себе кожу — но его отец мне говорил, что парень всегда был чистюлей. Странно, что он выбрал такой отвратительный способ покончить с собой.

— А чьи это кровь и кожа?

— Можно провести сравнительный анализ, но я почти уверен, что кровь не его. Хочешь, пошлем на молекулярно-генетическую экспертизу? Ты, как я понял, уже знаешь, чьи?

Маклин кивнул, но сознание своей правоты его не радовало.

* * *

К тому времени, как инспектор вернулся в участок, настал вечер. Еще один день прошел в сумятице событий. Еще один день не приблизил его ни к Хлое, ни к убийце Алисон Кидд, ни к таинственному «шестому». Хорошо, хоть Макриди под замком и никуда не денется.

— Инспектор? Суперинтендант хотела с вами поговорить. — Дежурный сержант Билл пропустил его в участок.

— О чем, не намекала?

— Нет, но сказала, что срочно.

Маклин, гадая, что случилось, поспешно прошел по коридорам и постучался в дверной косяк. Ему было неспокойно. Макинтайр поманила инспектора в кабинет.

— Тони, мне звонил Джеймисон, главный суперинтендант следственного отдала центрального и западного Глазго. Кажется, ваш юный протеже Макбрайд послал ему какие-то хорошенькие картинки, и Джеймисон очень интересуется, откуда они.

Глазго, а не Абердин. Маклин подавил вздох облегчения.

— Как я понимаю, он их узнал, мэм?

— Да, узнал. Снимки некоторых происшествий за последние три года. Помните войну мороженщиков?

Еще бы не помнить! Конкурирующие наркоторговцы в Глазго сбывали свой товар под прикрытием торговли мороженым и зверски убивали друг друга.

— Сколько мест преступлений на снимках?

— Джеймисон не сказал, но можно предположить, что тот, кто запостил снимки в Интернет, в указанный период имел доступ в криминалистический отдел полицейского управления Глазго. А поскольку мы точно знаем, что Эмма Бэйард в это время проходила подготовку в Абердине, старший инспектор Дагвид был вынужден ее отпустить и даже выдавил из себя извинения.

Ну надо же! Получается, что Маклин снова влез в чужое дело и распутал его!

— Впрочем, его несколько утешило то обстоятельство, что настоящий виновник задержан и посажен за решетку.

— Простите, мэм. Я счел своим долгом восстановить доброе имя мисс Бэйард…

— Одного ужина вам было мало? — подняла бровь Макинтайр. — Поймите меня правильно, Тони. Я считаю вас прекрасным следователем, но если вы и впредь будете наступать на чужие мозоли, то до конца службы останетесь инспектором.

Это еще не самое страшное. Маклин был не из тех, кто лезет наверх по плечам и головам. Ему просто хотелось ловить преступников.

— Я учту это, мэм.

— Пожалуйста, учтите, Тони. И держитесь подальше от Чарльза Дагвида день или два, а? Он вне себя от злости.

* * *

Маклин поспешил скрыться в кабинете, в надежде, что там его никто не отвлечет. Надо было перенести новые сведения из головы на бумагу, пока мысли не разбежались. Наметилась линия, связавшая Джонатана Около, Питера Эндрюса, Салли Дент и Дэвида Брауна. Каждый из них был свидетелем смерти предыдущего. О намеках мадам Роуз инспектор предпочитал не думать. Должно найтись рациональное объяснение, но пока Маклин догадывался только, что кто-то манипулировал этими людьми, вынуждая их убить сначала другого, потом себя. Возможно ли такое? И кто убил Брауна? Где сейчас убийца? И кого убил Браун?

В кабинете Маклина дожидалось письмо, лежавшее поверх других бумаг. Взяв конверт, инспектор отметил написанный от руки адрес, логотип и название фирмы «Карстайрс и Ведделл». Внутри лежал плотный лист бумаги, исписанный тонким, нервным, неразборчивым почерком. Перевернув письмо, Маклин увидел в самом низу второй страницы подпись Карстайрса. Инспектор включил настольную лампу и стал читать.

«Дорогой Энтони!

Если ты читаешь это письмо, значит, я умер. Грехи молодости наконец настигли меня. Я не могу оправдать того, что сделал, — за свое непростительное преступление я наверняка буду гореть в аду. Однако я постараюсь объяснить и, возможно, сумею отчасти загладить вину.

Я хорошо знал Барни Смайта. Мы вместе учились в школе и одновременно поступили в Эдинбургский университет. Там я встретил Бьюкена Стюарта, Берти Фарквара и Тоби Джонсона. Когда началась война, мы вместе пошли в армию и оказались в Западной Африке. Служили в разведывательном управлении, занимались тем, чтобы Гитлер не получал полезной для него информации, и вполне в этом преуспевали. Но война меняет человека, а в Африке мы стали свидетелями такого, чего лучше не видеть.

Я оправдываюсь, но тому, что мы сделали, вернувшись домой в сорок пятом, нет оправдания. Несчастная девушка умирала долго: по ночам я до сих пор слышу ее крики. А теперь ее останки найдены, бедняга Барни убит, и Бьюкен тоже. Я — следующий на очереди, я чувствую приближение зверя. Когда меня не станет, из нас останется только один, тот, кто все и начал.

Я не могу его назвать: мы поклялись тем, что превыше чести. Но ты его знаешь, Тони. И он тебя знает. Все мы питали к нему глубочайшее уважение. Он не раз спасал нам жизнь на войне. Он же и подбил нас на это безумие. Он соберет вокруг себя молодых дурней и попытается повторить безумный ритуал. Для него это единственный способ спастись. Боюсь, что при этом погибнут новые невинные души. Но если ритуал ему не удастся, тогда тот, кого мы заперли, вырвется на свободу, чтобы убивать. Он живет насилием, ничто другое ему не ведомо.

Твоя бабушка просила меня многое передать тебе. Рассказать о том, что она хотела утаить от тебя при жизни, о том, что вспоминала с болью и стыдом, хотя вовсе не была виновата. Это письмо — не место для ее признаний: я расскажу тебе при встрече, или же они уйдут со мной в могилу. Когда-то все это представлялось важным, но сейчас мало что значит. Эстер боялась, что ты вырастешь другим человеком, но этого не случилось, а значит, лучше оставить прошлое в покое.

Сегодня я изменил завещание и оставляю тебе все свое состояние. Пожалуйста, пойми: я не пытаюсь успокоить совесть. Я проклят и знаю об этом. Но в твоих силах исправить то, что сделали мы с Барни и остальными, и это единственное, чем я могу помочь тебе из-за гроба.

С искренним раскаянием,

Джонас Карстайрс».

Маклин долгие минуты разглядывал паутину строк, поворачивал листок, словно надеялся увидеть на обороте что-то еще. Однако Карстайрс не сказал главного, не назвал организатора. И что бы значил этот абзац о бабушке? Как это похоже на адвоката: вечно недоговаривать, обо всем умалчивать. «Лучше бы вовсе не писал — с досадой подумал инспектор. — Здесь только смутные намеки и угроза страшного убийства». И тут что-то щелкнуло у него в мозгу. Новое убийство. Повторение ритуала. Юная невинная девушка. Внезапно Маклин понял, зачем похитили Хлою Спирс. Это стало так ясно, что он готов был отвесить себе пинка за то, что раньше не сообразил. Он потянулся за телефоном, собирался уже набрать номер, но аппарат зазвонил у него в руках.

— Слушаю! — нетерпеливо рявкнул инспектор, торопясь покончить с разговором. Время убегало, ему нужны были ответы, и на этот раз никакой стервятник-адвокат не помешает ему их получить.

— Это констебль Макбрайд, сэр. Только что звонили из Соктона.

— Да? А я собирался им звонить. Надо срочно поговорить с Макриди, Стюарт. Он знает, кто похитил Хлою Спирс, и знает, что с ней намерены сделать.

— Ох… Это будет затруднительно, сэр.

У Маклина перехватило дыхание.

— Почему это?

— Макриди сегодня вечером повесился.

60

Маклин сидел в центре видеонаблюдения тюрьмы Соктон и просматривал изображения на мониторе: вот грузный мужчина входит в комнату свиданий и садится за единственный стол. Темная кожаная куртка, линялые джинсы, футболка с неразборчивой картинкой. В здоровяке было что-то знакомое.

— Я его откуда-то знаю. Как его зовут? — поинтересовался инспектор.

Охранник, сопровождавший Маклина по зданию тюрьмы, сверился с записями в реестре посетителей.

— Некто Джетро Каллум. Адрес — Джоппа.

— Адрес кто-нибудь проверял? — встревоженно спросил Маклин.

Охранник вместо ответа равнодушно пожал плечами. Инспектор записал имя и адрес и снова поглядел на экран. В комнату свиданий ввели арестованного. На посетителя Макриди отреагировал сдержанно, без ужаса.

— Звукозапись есть? — поинтересовался инспектор.

Охранник помотал головой.

— Нет, пару лет назад подняли шум насчет нарушения прав человека. Удивляюсь, как нам до сих пор позволяют запирать камеры!

Маклин покачал головой, соглашаясь с сарказмом офицера, и повернулся к экрану. Мужчины разговаривали несколько минут: жесты и мимика Макриди выдавали нарастающее возбуждение. Потом заключенный вдруг застыл, свесив руки и уставившись на посетителя как загипнотизированный. Через полминуты здоровяк встал и вышел. Охранники увели необыкновенно покорного Макриди. Запись кончилась.

— Примерно через полчаса после этого делали обход камер и нашли его. Он разорвал рубашку на полосы, соорудил удавку и повесился.

— Странно. На самоубийцу он не похож.

— Ага, поэтому за ним и не устанавливали особого наблюдения, — обеспокоенно заметил охранник. Возможно, он опасался неприятностей. С точки зрения Маклина, Макриди оказал миру большую любезность. Но лучше бы он прежде сообщил, где находится Хлоя и его таинственный наниматель. Теперь оставался всего один человек, к которому можно было обратиться.

* * *

— Нам известно, что с ней собираются сделать, мистер Робертс.

Прошел еще час — еще на шестьдесят минут ближе к «слишком поздно». Если еще не поздно. Маклин, вернувшись в участок, пытался вытянуть ответы из откровенно перепуганного Кристофера Робертса.

— Ей прибьют руки и ноги к полу, потом изнасилуют, а затем ножом вспорют ей живот. У еще живой девочки один за другим извлекут внутренние органы, по одному органу на каждого из участников ритуала. Их будет шестеро. Вы должны были стать одним из шестерых, мистер Робертс? Вместе с Макриди? Так вот, вы оба упустили свой шанс на бессмертие или что вы там надеялись за это получить. Вы здесь, со мной, а Фергус умер.

Робертс испуганно взвизгнул.

— Результаты экспертизы готовы, — продолжил Маклин. — Мы знаем, что Хлоя побывала у вас в машине. — Инспектор лгал. Криминалистический отдел еще не возобновил работу, хотя Эмму и отпустили. Дагвид перед экспертами извиняться не собирался, тем более что утечка информации действительно имела место. И еще дольше придется ждать, пока у экспертов дойдут руки до «БМВ» Робертса. — Куда вы ее увезли? Кому передали? Каллуму?

Робертс нервно заморгал и тихим, дрожащим голосом спросил:

— Как он умер?

— Что?

— Фергус. Как он умер?

Маклин наклонился через стол к самому лицу Робертса.

— Он разорвал рубашку на полосы, обвязал удавку вокруг шеи, другой конец прикрепил к верхней планке нар и повесился.

Беседу прервал стук в дверь.

— Войдите, — сказал инспектор.

— Пришли результаты анализов, — сообщил констебль Макбрайд.

— Что там, Стюарт?

— Отпечатки пальцев с шеи Дэвида Брауна, сэр. Они совпадают с отпечатками человека, назвавшегося Каллумом. В свое время он входил в банду из Тринити, но вот уже лет десять о нем ничего не известно.

— Ну вот, а теперь объявился. Спасибо, констебль.

Что ж, пришло время испытать другой подход.

— Послушайте, мистер Робертс, — начал инспектор. — Я понимаю, что вы действовали под давлением. Вы адвокат, а не убийца. Мы сумеем защитить вас и уже взяли под охрану вашу жену. Но вы должны нам помочь. Если Хлою не найдут в ближайшее время, будет поздно.

Побледневший Робертс уставился на стену, избегая взгляда Маклина.

— Они добрались до Фергуса. Если я хоть что-то скажу, они узнают, и меня тоже убьют, — наконец промолвил он и упрямо замолчал.

* * *

— Объявите Каллума во всеобщий розыск, — раздраженно бросил Маклин Макбрайду и Ворчуну Бобу. Инспектор так и не сумел опознать рослого посетителя. Имя было знакомым, но изображение с камеры не давало четкого снимка лица. — И постарайтесь найти приличное фото, а?

Маклину, разумеется, не полагалось участвовать в поисках Хлои. Это дело вел Ворчун Боб. Но старый сержант, похоже, был не прочь взвалить работу на чужие плечи. Макбрайд взялся за рацию. Его негромкий голос наполнил комнату. Маклин, слушая, разглядывал приколотые к стене фотографии. Пропавшая покойница и ее органы. Зачем их было красть? Кому они могли понадобиться?

— Черт, какой же я дурак! — Маклин взвился со стула.

— В чем дело? — спросил Ворчун Боб.

Макбрайд торопливо закончил разговор.

— Это же так очевидно, — пояснил инспектор. — И как я сразу не сообразил!

— Что?

— Куда забрали тело. — Маклин указал на фотографии. — И где собираются убить Хлою.

61

Под гневно пылающим вечерним небом полицейская машина стремительно въехала в ворота Фарквар-хауса. Макаллистер вывез с участка строительное оборудование, и особняк был по-прежнему пуст. Обрывки бело-голубых лент полицейского ограждения трепетали на ветру. Окна первого этажа надежно заколотили листами фанеры, дверь была заперта на висячий замок.

— Сходи за ломиком, — велел Маклин констеблю. — Ждать ключей некогда.

Инспектор с Бобом обошли здание, но среди гор строительного мусора невозможно было понять, пытался ли кто-то проникнуть в особняк.

Констебль вернулся с монтажной лопаткой, приналег — и сорвал замок с деревянной двери. Внутри пахло гнилью и запустением, было тихо и темно как в могиле. Маклин достал фонарик, посветил через вестибюль на пещерный провал лестницы. Дверь в подвал была заперта. От мощного пинка изъеденная древоточцем рама провалилась, взвилась пыль, все закашлялись. Инспектор торопливо спустился по шатким ступеням.

Лампы из подвала вынесли, а темный пролом в стене никуда не делся. Маклин посветил фонарем. Сердце гулко стукнуло и замерло. Посреди потайной комнаты лежало распятое тело, руки и ноги прибиты к полу блестящими новыми гвоздями. Голова запрокинута в несмолкающем вопле, живот вскрыт, ребра мерцают в свете фонаря. Инспектор обвел лучом стены: шесть ниш, в каждой — сосуд с органом.

Ухо уловило сдавленный всхлип. Маклин обернулся, и луч фонаря высветил вторую фигуру, прикованную к стене за лодыжки и запястья. Цепи прикрепили к новехонькому крюку, ввинченному в штукатурку. Девочка была в том же наряде двадцатых годов, только шляпку-клош где-то потеряла. Тушь стекала по щекам черными ручейками, наручники в кровь стерли запястья: пленница пыталась вырваться.

Хлоя Спирс жива…

Маклин пролез в пролом и ощутил холод, как в морозильной камере. Инспектор направил фонарь себе в лицо, чтобы девочка увидела, кто это, затем нагнулся и сорвал клейкую ленту с губ бедняжки.

— Хлоя, я полицейский. Мы отвезем тебя домой.

Девочка молча подтянула колени к груди, обводя взглядом темное помещение. Сколько времени пленница провела наедине с трупом? Что она видела до того, как выключили свет и оставили ее одну?

— Ну-ка… — Маклин подхватил Хлою на руки и вынес в подвал, где ждали остальные.

— Он хотел мне живот вспороть, как другой девушке… когда-то, давным-давно… Он сам сказал. В темноте. — Голос Хлои звучал бледным подобием голоса ее матери. Девочка дрожала и цеплялась за Маклина.

— Никто тебя больше не обидит. Опасности больше нет. — Маклин искал слова, чтобы утешить девочку, и тут до него дошло, что она сказала. — Кто тебе угрожал, Хлоя?

— Человек со шрамами. Он ее убил. И меня хочет убить.

Маклин начал понимать… если, конечно, безумие поддается пониманию.

62

Группа поддержки прибыла к тому времени, как они вышли из особняка. Маклин нес Хлою. Девочка из последних сил цеплялась за него и согласилась уехать с врачами «скорой помощи» только после того, как Маклин заверил бедняжку, что немедленно отправляется искать человека со шрамами.

Ворчуна Боба оставили подчищать концы и принимать почести, когда прибудет Макинтайр, — как-никак, сержант вел это дело. Констебль Макбрайд сел за руль и медленно объехал полицейские машины, скопившиеся в узком проезде.

— Куда путь держим, сэр? — спросил он, выбравшись наконец на Далри-роуд.

Маклин назвал адрес неподалеку от дома своей бабушки: именно там инспектор недавно сел в «бентли» с Джетро Каллумом за рулем. Именно там, на задворках, нашли убитого Дэвида Брауна. Сам дом выходил на заброшенную тропку.

— Выезжай к Грандж. И включи маячок. — Маклин откинулся на сиденье и стал смотреть на огни вечернего города.

— Как вы догадались, что девочка там? — поинтересовался Макбрайд.

— Получил письмо от Джонаса Карстайрса. Он признался в убийстве и назвал остальных подозреваемых. Сказал, что их было шестеро, как мы и думали. Хотя имя шестого Карстайрс скрыл, так что письмо не слишком поможет. Он написал, что шестой вернулся в Эдинбург и попытается повторить ритуал. Где же еще он мог это сделать?

— Довольно смелое допущение…

— Не такое уж смелое. Мне следовало сообразить раньше, как только мы выяснили, что Хлою увез Робертс. Он представлял нового покупателя особняка. За дом предложили внушительную сумму, только я не знал кто. Думал об этом, а должен был бы задуматься — зачем?

— А теперь вы знаете, кто?

— Ну, Хлоя же сказала — человек со шрамами. А я несколько дней назад встречался с человеком со шрамами. Он заявил мне, что приехал завершить незаконченные дела. Господи, как же я медленно соображаю! Гэвин Спенсер… Джетро Каллум работает у него водителем. Похоже, не только водителем. А Робертс представлял фирму «Спенсер индастриз». Я у Макаллистера в конторе видел логотип на документах. Только сейчас додумался.

Остаток пути они проделали в напряженном молчании. Ближе к дому Макбрайд отключил маячок, чтобы не поднимать тревогу. Маклин подсказывал дорогу. Знакомая с детства улица выглядела чужой и зловещей.

— Заезжай сюда, — велел инспектор, указав на открытые ворота. Свет из окон первого этажа падал на сверкающий «бентли» у крыльца.

Приблизившись к дому, Маклин ощутил несвойственную ему боязливую дрожь. Входная дверь была распахнута настежь. Инспектор шагнул через порог. Хотелось спешить, хотя опыт подсказывал, что требуется осторожность. Дубовая лестница вела вглубь особняка. Высокие резные двери все закрыты, кроме одной.

— А разве не надо… — начал было Макбрайд.

Маклин жестом прервал его и указал в глубину дома: начинай оттуда. Сам он бесшумно прошел через вестибюль к открытой двери, откуда слышались слабые звуки. Хлюпающие, неприятные звуки. Набрав в грудь воздуха, инспектор распахнул створку и вошел.

В кабинете, обставленном современной мебелью, у самой двери находилось рабочее место секретаря. Центр комнаты занимали две кушетки и журнальный столик. У окна виднелся огромный письменный стол. За столом сидел Гэвин Спенсер: торс обнажен, одежда аккуратно сложена на низкой тумбочке рядом. Мухи лениво ползали по бледному телу, жужжали над густой кровью, натекшей до кончиков пальцев. Кровь уже свернулась и не блестела. Лицо со шрамами побелело, в невидящих глазах застыл предсмертный ужас. Умер Спенсер давно. За вскрытой грудной клеткой — пустота: у Гэвина Спенсера вырезали сердце.

Краем глаза Маклин заметил какое-то движение, и мгновенно сработал инстинкт: инспектор пригнулся и бросился навстречу громадному противнику. В руке Джетро Каллум сжимал охотничий нож и двигался с плавной грацией, удивительной для такого тучного человека. Впрочем, Маклину вспомнились слова учителя по самообороне: «Излишний вес — не помеха быстроте». Инспектор ожидал удара и отбил клинок, однако Каллум не сделал попытки к бегству, а отступил на шаг и поднес лезвие к собственному горлу.

— Стоять! — Маклин рванулся вперед и выбил нож.

Сила удара свалила обоих противников на пол. Инспектор получил преимущество, оказавшись сверху, но Каллум был на фут выше ростом и раза в полтора тяжелее. Напряженные мышцы под кожаной курткой здоровяка перекатывались, как булыжники. Он не столько оттолкнул, сколько всем телом отбросил Маклина и потянулся за ножом.

Инспектор вытащил из кармана наручники и бросился на противника, но поскользнулся, потерял равновесие и угодил Каллуму в спину. Оба снова очутились на полу, однако Маклину удалось набросить браслет на толстое запястье. Каллум тянулся за ножом, отчаянно скреб толстыми пальцами залитый кровью ковер. Используя наручники как рычаг, Маклин вывернул закованную руку злодея к лопаткам, придавил коленями шею, ткнул лицом в ковер. Каллум по-прежнему пытался схватить нож, лягался и изворачивался, стараясь сбросить тяжесть со спины.

Маклину не удавалось ни вцепиться в свободную руку преступника, ни перехватить нож. Инспектор огляделся и заметил совсем рядом жардиньерку с фарфоровой вазой. Со вздохом сожаления он схватил бесценный шедевр Кларис Клифф и изо всех сил ударил Каллума в затылок. Здоровяк всхлипнул и без сознания замер на полу. За дверью послышались шаги, и в дверях возник констебль Макбрайд.

— Явился, помощничек, — в изнеможении выдохнул инспектор.

63

— Лет десять назад Спенсер переманил его из уличной банды и взял в телохранители. Все это время Каллум работал на старика в Америке, потому и пропал из вида. А знаете, с кем он водил дружбу в годы бандитской юности?

— С Донни Мурдо?

— Точно! Мурдо сбил Алисон Кидд по поручению Спенсера. Возможно, Спенсер рассчитывал, что это отвлечет нас от поисков Хлои. Господи, какой дурацкий повод для убийства! — Ворчун Боб раздраженно пнул корзинку для мусора, разбросав ее содержимое по комнате.

— Интересно, почему Каллум решил прикончить босса? — Маклин кивнул в сторону тяжеловеса, одиноко сидящего в допросной. Детективы наблюдали за ним сквозь одностороннее зеркало. Инспектор предполагал ответ, но хотел бы ошибиться.

— Это у него надо спрашивать… — буркнул Боб.

— Что ж, пора с этим кончать. — Маклин встал и поморщился: в драке он сломал три ребра и заработал синяк, формой и размером напоминающий Польшу. Сейчас инспектор лучше представлял, что именно чувствовал Дэвид Браун перед смертью.

Полицейские вошли в допросную. Каллум не шевельнулся. Маклин неловко уселся напротив, а Ворчун Боб распечатал и вставил в магнитофон две кассеты. Громила-шофер молчал, словно не замечая присутствия детективов. Маклин проговорил положенные фразы и подался вперед, опершись локтями о стол.

— Почему вы убили Гэвина Спенсера, мистер Каллум?

Телохранитель медленно поднял голову. Казалось, он с трудом сфокусировал взгляд, и на лице его отразилось изумление, словно он только сейчас заметил, где находится.

— Кто вы? — неуверенно спросил он.

— Повторяю, мистер Каллум: я — детектив-инспектор Маклин, а это мой коллега, детектив-сержант Лэрд.

— Где я? — ошеломленно произнес арестованный, дергая наручники. — Как я здесь оказался?

— По-вашему, я поверю, что вы этого не знаете? — произнес Маклин, всматриваясь в лицо задержанного. Такого может любить разве что родная мать: лицо обезображено шрамами, полученными в драках, расплющенный нос, близко поставленные глаза, в которых не отражался ум… Но изумленный взгляд что-то таил. Внезапно Маклин всем своим существом ощутил чье-то невидимое присутствие. Каллум перестал натягивать цепь наручников и всем телом налег на кромку стола.

— Я тебя знаю. Я давно тебя учуял. Ты очертил себя кругом, но он тебя не защитит. Нам суждено быть вместе: тебе и мне. В твоих жилах течет его кровь. — Речь Каллума стала отрывистой и четкой. В голосе звучала сила и власть, привычка встречать повиновение. Совершенно другой человек.

— Почему вы убили Гэвина Спенсера? — повторил вопрос Маклин.

— Он был главным. Последним. Я убил его, чтобы освободиться.

— Последним? Вы убили остальных?

— Ты знаешь, кого я убил, инспектор. И знаешь, что они заслужили смерть.

— Нет, не знаю. Кого вы убили? Назовите имена. Чем они заслужили смерть?

Каллум сидел прямо, с окаменевшим лицом. Вдруг его черты смягчились, словно он вспомнил о чем-то трогательном. Глаза расширились, рот приоткрылся. Он испуганно задергал головой, огляделся, потянул цепь наручников, понял, что бесполезно и обмяк. Слезы градом покатились по щекам, исполосованным шрамами.

— Божемойбожемойбожемой… — забормотал исполин тонким голоском и закачался на стуле. Если бы не наручники, Каллум уже испуганно корчился бы в углу комнаты. Злая сила, что подвигла его на зверские убийства, внезапно исчезла, и он остался наедине с воспоминаниями о содеянном.

— Допрос окончен в двадцать один пятьдесят две, — продиктовал инспектор в микрофон, встал, охнув от боли в ребрах, и выключил запись. — Проводите его в камеру, утром попробуем еще раз.

Боб открыл дверь допросной, подозвал охранников. Они встали по сторонам от задержанного, затем один нагнулся и принялся отстегивать наручники.

Все произошло мгновенно. Телохранитель яростно взревел и выбросил вперед кулаки. Констебли отлетели к стенам. Маклин услышал за спиной движение — Ворчун Боб загородил собой дверь, но Каллум и не думал прорываться к выходу. Он метнулся к одностороннему зеркалу и боднул его головой. По стеклу разбежались трещины, но оно выдержало. Взбешенный Каллум нанес второй удар по растрескавшейся перегородке. Зеркало разлетелось длинными острыми осколками. Смертоносный стеклянный обломок застрял в нижней части рамы. На его кончике блестела капля крови Каллума. Телохранитель повернулся и обратил на Маклина властный, уверенный взгляд, в котором не сквозил страх жертвы, а горела ярость хищника.

— Ты скоро поймешь, — четко выговорил он и закинул голову, готовый вонзить острый осколок себе в мозг.

Констебли схватили арестованного за плечи и оттащили назад. Комната наполнилась людьми, облепившими Каллума, как муравьи. Здоровяк извивался и жутко орал, но его повалили на пол, надежно сковали руки за спиной, а потом подняли на ноги. Его лоб и нос покрывали глубокие порезы, в левом глазу застрял осколок стекла. Из пронзенного глазного яблока вытекала прозрачная слизь.

— Господи, — вырвалось у инспектора. — В больницу его, срочно. И наручники не снимайте — чтоб у него не было шанса на такие штуки.

Выйдя в коридор, Маклин привалился к стене, сдерживая охватившую все тело дрожь. Ворчун Боб, стоя рядом, долго молчал.

— Он пытался бежать, вот что, — заговорил наконец сержант.

— Нет. Он хотел покончить с собой, как все остальные.

— Остальные? Ты о ком?

— Неважно, — сказал Маклин старому приятелю. — Знаешь, мне надо выпить.

— И мне. Моя смена кончилась час назад. Вдобавок у нас есть что отметить.

— Где Макбрайд? — спросил инспектор. — Ему, пожалуй, тоже не помешало бы.

— Он в следственном, отчет строчит… Усердный паренек.

— Не испорти его, Боб.

— Ни в коем случае, сэр! — Старый сержант усмехнулся, понемногу отходя от шока. — Если ему нравится работать за двоих, я только приветствую такое рвение. Всегда готов быть вторым.

Пробираясь по коридорам, обоим пришлось отбиваться от поздравлений. Все уже знали, что Хлоя нашлась, а о последних событиях слухи еще не разошлись. Дверь в их следственный кабинетик оказалась открыта и подперта металлическим стулом. Внутри тихо разговаривали. Маклин перешагнул порог. Макбрайд сидел за лэптопом. Его собеседница обернулась, сделала два шага навстречу инспектору и влепила ему пощечину.

— Это тебе за предположение, что я способна на такую гадость, как выложить снимки убийств в Интернет, — заявила Эмма Бэйард.

Инспектор покорно принял заслуженную оплеуху и невольно поднес руку к горящей щеке, но Эмма притянула его к себе и поцеловала в губы.

— А это за то, что сумел доказать, что я невиновна, — добавила она.

У Маклина запылали уши. Он покосился на Макбрайда, но констебль сосредоточенно составлял рапорт. Ворчун Боб демонстративно отвернулся.

— Плюнь на все, Стюарт. Допишешь завтра, — сказал Маклин. — Пошли в паб.

64

Тоненькое дребезжание будильника прорвалось сквозь головную боль, с излишним энтузиазмом напомнив, что пора вставать. Шесть часов утра. Маклин со стоном перевернулся и хлопнул по кнопке. Может, если потерпеть десять минут, похмелье пройдет? Попытаться стоило. Он ткнулся во что-то мягкое под боком, и нипочем не мог вспомнить, что это такое. Внезапно странное нечто хмыкнуло, и Маклин мигом проснулся.

Он протер глаза и поглядел на спящую Эмму Бэйард со смесью раздражения и страха. Инспектор привык спать в одиночестве, привык ограничиваться служебными отношениями и держать окружающих на расстоянии. Психотерапевт диагностировал бы боязнь привязанности. Мысль сблизиться с кем-то еще была слишком болезненной после смерти Кристи. Маклин всего пару раз поужинал с Эммой, а теперь она спит в его постели…

Он попробовал вспомнить прошедшую ночь. Им хотелось отпраздновать благополучное возвращение Хлои, но в возведенной инспектором баррикаде присутствовала привычка никогда не напиваться до беспамятства.

Эмма на него обиделась. Она слышала все, что Маклин наговорил Дагвиду в криминалистическом отделе полицейского управления. Ей не понравилось, что он рассчитывал воспользоваться их дружбой для выявления утечки информации. Все попытки объясниться Эмма отвергла и негодующе заявила, что он ее использовал. Смягчилась она только после того, как Маклин взмолился о прощении. Вот они, женщины, а?

Потом уборщики выставили их из паба. Бог весть в котором часу это было, и сколько больных голов наутро насчитается в участке. Маклин пригласил всех в гости, выпить виски — или это Ворчун Боб предложил? Воспоминания были довольно туманными, и все же Маклин помнил, как решил, что любая компания лучше, чем одному возвращаться в пустую холодную квартиру. Так что вся шайка завалилась к нему и, по всей вероятности, прикончила его запасы. Во всяком случае, это объясняет, что творится с его головой.

Сдерживая стон, Маклин сполз с кровати. Боксерские трусы были на нем — это уже кое-что. Сложенный костюм висел на спинке стула, рубашка и носки лежали в корзине для грязного белья. Все это инспектор проделывал на автомате, голова для привычных действий не требуется. Впрочем, если бы он упился до беспамятства или предался безудержной страсти, то не вспомнил бы о любви к аккуратности. А значит, не стоило мучиться угрызениями совести. Но чем усерднее Маклин припоминал, тем больше был уверен, что ложился спать в одиночестве. Ворчун Боб еще держался, Макбрайд вырубился и растянулся на полу, а Эмма? Да, Эмма уснула в кресле. Он откопал в шкафу плед и укрыл ее, а сам улегся в кровать. Должно быть, среди ночи Эмма забралась к нему под одеяло. Ну, это довольно откровенный намек.

Душ помог рассеять серый туман в мыслях, но вытирался Маклин медленно и осторожно. Треснувшие ребра возмущались каждым движением, синяк на боку начал желтеть по краям. Маклин обмотался полотенцем, вышел на кухню и поставил чайник. Потом, глубоко вздохнув, вернулся в спальню. Эмма не просыпалась, но перевернулась во сне, и одеяло сползло с нее. Лицо скрывали разметавшиеся черные волосы, а все остальное оказалось на виду. От двери к кровати вела дорожка разбросанной одежды. Некоторые изящные предметы женского туалета Маклин не видел уже много лет. Стараясь не шуметь, он забрал костюм, достал из шкафа рубашку и свежие трусы и удалился в кабинет одеваться.

Диктофон лежал на столе безмолвным упреком в жестоком пренебрежении памятью умершей. Маклин отбросил эти мысли, сознавая, что все это — жалость к себе, защитный кокон вины. Давно следовало прислушаться к советам друзей и жить полной жизнью. Дерьма в мире хватает, но и хорошее случается. Хлою Спирс, как-никак, нашли живой.

Маклин оделся и заварил себе кофе. Пакет молока в холодильнике вздулся так, словно вот-вот взорвется. Инспектор заглянул в гостиную и во вторую спальню, обнаружил там одного спящего констебля и одного храпящего сержанта — обоим не помешает кофе и бутерброды. Маклин взял ключи и отправился за продуктами. К его возвращению дверь в ванную оказалась плотно закрыта, шумела вода в душе. Ворчун Боб сидел на кухне в измятом костюме. Маклин принялся готовить бутерброды, но тут явился несколько смущенный констебль Макбрайд.

— С добрым утром, — бодро поздоровался Маклин.

От громкого голоса юноша болезненно поморщился. Ну, все по справедливости. Макбрайд выпил больше всех, зато печенка у него молодая. Переживет.

— Что я пил ночью?

— В пабе или здесь? — Боб поскреб небритый подбородок. В раздевалке участка он хранил электробритву — пригодится.

По лицу констебля разливалось смущение, но ответить он не успел — в дверь негромко постучали.

— Боб, помоги мне с бутербродами. Там, в шкафчике, есть пикантная приправа, — попросил Маклин и подошел к двери.

На лестничной площадке стояла Дженни Спирс.

— Тони, я…

— Дженни, привет…

Они заговорили одновременно и оба осеклись, позволяя другому продолжать.

— Заходи, мы как раз завтракать собрались, — начал Маклин.

— Спасибо, что нашел мою малышку, — воскликнула Дженни, кинулась ему на шею и истерически разрыдалась.

Именно в этот момент из ванной вышла Эмма в небрежно запахнутом купальном халате Маклина. От нее пахло шампунем и свежестью, влажные волосы небрежно взъерошены. Женщины молча уставились друг на друга. Дженни покрепче сцепила руки на шее Маклина.

— Дженни, это Эмма, — спохватился инспектор. — Эмма, это Дженни.

Напряжение не спадало. И тут послышался клич: «Дорогу!» Из кухни вывалился констебль Макбрайд и, оттолкнув Эмму, бросился в ванную. Дверь за ним захлопнулась, за хлопком поднятого сиденья унитаза последовали тихие звуки рвоты.

— Мы вчера праздновали. — Маклин тактично высвободился из объятий Дженни. — Похоже, детектив-констебль Макбрайд не рассчитал своих сил и перебрал «Боумора».

— Нет, это он текилы в пабе нахлебался, — поправила Эмма и зашлепала в спальню.

— Как там Хлоя? — спросил Маклин, в надежде отвлечь Дженни, которая завороженно провожала Эмму взглядом.

— Врачи говорят, физически она оправится, — натянуто улыбнулась Дженни. — Организм обезвожен, но в остальном… Слава богу, ты ее нашел! Честное слово, не знаю, как и благодарить.

— Не стоит благодарности, Дженни. Работа у нас такая… — Маклин подтолкнул ее в кухню, где у плиты орудовал Ворчун Боб, напяливший длинный фартук с забавными картинками.

— Не знаю, как она справится с потрясением, — вздохнула Дженни. — Все-таки бедняжку заковали в цепи, оставили наедине с трупом…

— Хлоя тебе рассказывала? — уточнил Маклин.

Дженни, взяв протянутую ей чашку кофе, кивнула.

— Это хороший способ справиться с травмой, — сказал инспектор. — Крепкая девочка. Сразу видно, в мать пошла.

Дженни молча пила кофе. Ворчун Боб тоже молчал, готовя щедрый завтрак на целую армию. Из ванной донесся звук сливаемой воды. Дженни опустила чашку на стол и заглянула Маклину в глаза.

— Хлоя сказала, что ее выбрали из-за тебя. Хотели добраться до тебя через меня. Почему? Я тебя почти не знаю!

— Ты пришла на похороны бабушки. — Другого ответа он не мог найти. — Должно быть, Спенсер уже тогда следил за мной. Он с самого начала стоял за всем происходящим, пытался меня дискредитировать, нанял Макриди, чтобы тот меня подставил, убил Алисон, чтобы затормозить расследование. Он планировал еще одно ритуальное убийство, ему нужна была новая жертва, а Хлоя подошла по возрасту. Понимаешь, Дженни, если бы ты со мной не познакомилась, они нашли бы кого-нибудь еще.

* * *

— Ты мне когда-нибудь расскажешь, Тони, как тебе это удается.

Уже в который раз за последние две недели Маклин явился в прозекторскую. Ему нравился остроумный, смышленый патологоанатом, но инспектор предпочел бы встречаться с ним в пабе — или в оперном театре, если на то пошло.

— Что именно? — переспросил Маклин, переминаясь с ноги на ногу, пока Кадволладер осматривал труп Гэвина Спенсера.

— Ну вот, к примеру, Питер Эндрюс. Ты ведь знал, что у него под ногтями обнаружатся следы крови и кожи?

— Назовем это интуицией.

— А интуиция не подсказала тебе, чья это окажется кровь?

— Бьюкена Стюарта.

— Хм, об этом я и говорю, — заметил Кадволладер, вытащил печень убитого и посмотрел на инспектора. — Мы здесь совершаем дорогостоящие технологические чудеса, которые обходятся налогоплательщикам в миллионы фунтов, а тебе все ответы известны заранее.

— Сделай доброе дело, Ангус, и никому об этом не рассказывай.

Джонатана Около и Салли Дент всегда будут считать убийцами, хотя на самом деле они были жертвами, беспомощными пешками в безумной игре Спенсера. Не стоит добавлять боли еще и семье Эндрюса.

— С превеликим удовольствием. — Кадволладер вспомнил, что держит на весу окровавленную печень, и переложил ее на поднос для взвешивания. — Было бы очень неловко признаваться, что я не сразу это обнаружил.

Он снова повернулся к трупу, извлекая непонятные кусочки, разглядывая их, взвешивая и раскладывая по отдельным посудинам. Чуть позже Трейси придется укладывать все это обратно и зашивать тело.

— И какова же причина смерти? — не выдержав, спросил Маклин.

— Остановка сердца в результате тяжелой кровопотери. Нож вошел в горло, рассек сонную артерию и оставил след на шейных позвонках. Орудие убийства нашли?

Трейси подала ему пластиковый пакет с охотничьим ножом. Кадволладер взвесил его на руке, осмотрел лезвие и поднес к шее мертвеца.

— Да, подходит. Тогда понятно и с отметинами на грудине и на ребрах. Убийца вскрыл тело, чтобы извлечь сердце. Для этого необходимы определенные навыки, дело нелегкое.

— Время смерти не назовешь?

— От тридцати шести до сорока восьми часов. Он там долго просидел. Удивляюсь, как твой убийца не сбежал за границу. Мог бы оказаться в другой стране прежде, чем мы нашли тело.

Маклин подсчитал в уме. Спенсера убили вскоре после того, как Джетро Каллум в припадке ярости до смерти избил Дэвида Брауна в кустах на границе участка Спенсера.

— Убийца поджидал нас в кабинете, у трупа Гэвина Спенсера, — пояснил Маклин. — А после ареста пытался покончить с собой.

— Итак, существует определенная закономерность…

Маклин тоже подозревал об этом. Внезапно в кармане пиджака зазвонил и завибрировал телефон. Инспектор отвык от этого ощущения — мобильник давно не работал, а тут вдруг батарейки оказались полностью заряжены.

— Продолжай без меня, — бросил он Кадволладеру и вышел из морга.

— Макбрайд говорит, сэр. Из больницы звонили. Насчет Каллума. Он при смерти.

«Ему ведомо только насилие», — вспомнил Маклин слова из письма Карстайрса. И стал перебирать имена: Питер Эндрюс, бывший свидетелем смерти Джонатана Около в городском пабе; Салли Дент, наблюдавшая, как лишил себя жизни Питер Эндрюс; Дэвид Браун, видевший, как тело Салли пробило стеклянную крышу вокзала и ударилось о ветровое стекло локомотива; Джетро Каллум, переломавший кости Дэвиду и выбивший из него остатки жизни; Джетро Каллум, бьющийся головой о стекло в попытке покончить с собой. Как он сказал?

«Ты скоро поймешь».

Тон незнакомый, странный голос.

Несмотря на летнюю жару, Маклин зябко передернулся. Да, наверное, он понимает. И знает, что делать. Если он ошибается, нелегко будет объяснить свои действия. А если он прав? Нет, такое невозможно даже представить.

65

Больница была ему хорошо знакома. Маклин много раз навещал здесь бабушку. Медсестры в коридорах улыбались ему и здоровались, он почти всех знал по имени. Макбрайд, смущенный вниманием, заливался краской и опускал глаза. Усталый и встревоженный врач вышел им навстречу.

— Что с Каллумом, доктор? — спросил Маклин.

— Трудно сказать. Никогда такого не видел. Он в хорошей форме, в самом расцвете сил, но у него один за другим оказывают все органы. Если мы не сумеем этого прекратить и стабилизировать состояние, через несколько часов он умрет.

— Через несколько часов? Он еще вчера был здоров. Еще как здоров… — Ребра у Маклина болели, и он хорошо помнил исполина, дравшегося с ним накануне. Еще один кусочек головоломки встал на место, составляя картину, которой инспектору совсем не хотелось видеть.

— Мы предполагаем, что это какая-то гормональная реакция. Я впервые вижу, чтобы процесс развивался с такой скоростью. Вчера вечером я занимался его глазом, и, если не считать учащенного дыхания, пациент был в норме.

— Он с вами говорил?

— Что? Нет, ни слова не сказал.

— Не отбивался, не пытался покончить с собой?

— Нет. Но он был связан, и от него не отходили три констебля.

— Где он сейчас?

— Мы поместили его в отдельную палату, в отделение коматозных больных.

— Чтобы никого не потревожил, если начнет буйствовать?

— Гм, да. Впрочем, он находится под усиленным наблюдением. Давайте, я покажу вам, куда идти.

— Не надо, я знаю, где это. У вас наверняка есть дела поважнее.

Они оставили озадаченного доктора, и Маклин провел спутника по милям безликих коридоров. Констебль держался за ним, словно верный пес у ноги хозяина.

— Зачем мы сюда пришли, сэр?

— Я намерен допросить единственного уцелевшего подозреваемого, пока таинственная болезнь не убила и его, — ответил Маклин, подходя к нужной палате. У входа, неловко пристроившись на пластиковом стуле, скучающий полицейский читал роман Иэна Рэнкина. — А ты — потому что у Ворчуна Боба настоящий дар пропадать из вида, когда он чувствует, что суперинтендант не одобрит моих действий.

— Инспектор… сэр… меня не предупредили… — Охранник вскочил, пряча книгу за спину.

— Не паникуй, Стив. Мне надо поговорить с арестованным. Ты бы пошел перекусить, а? Констебль Макбрайд справится, если что.

— Что мне делать, сэр? — спросил Макбрайд, когда обрадованный полицейский убежал в сторону столовой.

— Посторожи. — Маклин открыл дверь и вошел в палату. — Никого не впускай.

* * *

Единственное узкое оконце маленькой палаты выходило на пропеченный солнцем асфальтовый двор.

Вдоль стены стояли в ряд два пластмассовых стула и узкий шкафчик, заменявший прикроватную тумбочку. Джетро Каллума окружали монотонно гудящие приборы и аппараты. По трубкам, прикрепленным к телу, перетекали какие-то странные жидкости. Здоровяк-телохранитель превратился в живой труп: бледный, осунувшийся, глаза запали, волосы вылезали клоками, кожа черепа пошла багровыми пятнами. Дряблые руки лежали поверх одеяла. Мышечная масса затрудняла больному дыхание, прижимала его к койке не хуже кожаных ремней.

— Пришел. Я знал, что придешь, — раздался еле слышный шепот, заглушаемый гулом медицинской аппаратуры. Губы Каллума шевелились, но говорил другой, тот, кто угрожал и манил со странной, гипнотической силой.

Маклин подпер стулом ручку двери, убрал в сторону шнур экстренного вызова медсестры и склонился над приборами. К электрокардиографу тянулись тонкие провода. Инспектор снял зажим с пальца Каллума и подключил к своему. Аппарат недовольно запикал и снова заработал в обычном ритме. Маклин осмотрел другие — нет, кажется, к системе срочного вызова подключен только электрокардиограф. Инспектор потянулся к выключателям, защелкал ими, отсоединяя жизнеобеспечение. Медицина поддерживала жизнь в этом теле, но Джетро Каллум умер в тот миг, когда убил Дэвида Брауна. С тех пор то, что овладело его душой, медленно пожирало плоть.

— Расскажи мне о девушке, — начал Маклин, садясь на стул.

— О которой?

— Ты знаешь, о ком я говорю. О девушке, убитой ради безумного обряда.

— Ах, о ней… — голосом чахоточного чревовещателя произнес Каллум. — Малютка Мэгги Дональдсон. Милая крошка. Ей было не больше шестнадцати. Меня привлекла ее невинность. Но они осквернили бедняжку, один за другим, по очереди. Старик знал, что делает. Он запер меня в ней, а потом расчленил тело, так, что каждому досталась часть меня.

— Чего они добивались?

— Чего всегда добивается ваш род? Вечной жизни.

— А ты? Что будет теперь с тобой?

— Я перейду дальше. К тебе.

Маклин смотрел на жалкое существо, умирающее у него на глазах. Вот в чем все дело. Вот в чем причина всех бед, которые начались после того, как в подвале Фарквар-хауса нашли убитую девушку. Вот из-за чего гибли невинные, подчиняясь неведомой, неумолимой, безжалостной воле зла. Вот почему умерла Алисон Кидд.

Инспектору хотелось задушить Каллума, сдавить ему горло, по капле выжать из него жизнь. Или воткнуть что-нибудь в слепую глазницу так, чтобы насквозь пронзить мозг. Авторучка вполне сойдет за оружие. Нужно только ввести под правильным углом и надавить. Так много способов убить человека. Так много…

— Нет! — Маклин выбросил из головы чуждые мысли.

Барнаби Смайт, Бьюкен Стюарт, Джонас Карстайрс, Гэвин Спенсер — все они смирно сидели и ждали, пока их разделают, как тушу на колоде мясника. И Фергус Макриди тоже. Он лишил себя жизни по одному слову. Теперь Маклин знал почему. Мерзкие преступления и жестокие намерения вынуждали злодеев покоряться этому голосу. Но Маклин никого не убивал: ни неизвестную девушку, ни Хлою. Его ничто не связывает с этим чудовищем…

— Связывает, инспектор. Ты замыкаешь круг. Ты — часть этого круга, как и любой из них. Однако в тебе есть сила духа, которой им недоставало. В твоих жилах течет его кровь. Ты для меня — подходящий сосуд.

Внушение смыкалось вокруг инспектора плотным кольцом, словно стена кромешного мрака. Перед глазами Маклина замелькали страшные картины: искаженное от боли лицо Смайта; нож, взрезающий старческое тело; сердце Карстайрса, бьющееся во вспоротой груди; неподвижно сидящий Гэвин Спенсер; медленно перерезаемое горло. С каждым видением накатывала волна силы, безудержного восторга и наслаждения. Все это доступно Маклину. Он сможет жить вечно…

— Зря стараешься. — Инспектор встал, подошел к кровати и перекрыл кран капельницы с физраствором. — Я все понял. Верить не хочется, но придется. Чтобы сменить место обитания, тебе необходимо насилие. Без него ты застрял. Со смертью этого тела ты исчезнешь. Вернешься туда, откуда тебя вызвал гнусный ритуал.

— Не смей! Убей это тело! Исполни мое повеление!!!

Каллум из последних сил забился в ремнях, притягивавших его к кровати. Наконец он мучительно закашлялся и обмяк.

— Ты и сам неплохо справляешься. — Маклин с легкостью отмахнулся от очередной волны внушения, слабой и безысходной. — Вряд ли ты собирался надолго задержаться в бедняге Джетро, но тебе пришлось заметать следы, а это требует времени. Он с самого начала был слишком слаб для тебя.

— Убей меня, — срывающимся шепотом приказал голос. — Дай мне свободу.

— И не надейся. — Маклин сидел, наблюдая, как из груди Каллума вырываются последние хриплые вздохи. — На сей раз ты умрешь своей смертью. От естественных причин.

Эпилог

Кристофер Робертс сидел за столом, низко склонив голову. От него пахло тюремной камерой, прекрасный костюм превратился в тряпку. Маклин стоял у стены допросной и тщетно искал в себе каплю жалости к этому человеку. Не нашел.

— Гэвин Спенсер умер, и Джетро Каллум тоже, — начал он.

Робертс поднял голову, и в глазах его блеснула надежда.

— Я понимаю, что вас втянули силой, — продолжил инспектор. — Мы могли бы учесть это обстоятельство. Хлоя в безопасности, хотя вряд ли когда-нибудь забудет, как ее сутками держали в подвале рядом с изуродованным трупом. Но я, вероятно, нашел бы способ убедить ее отказаться от обвинения.

— Правда? — Робертс смотрел на следователя, как побитый щенок.

Маклин шагнул вперед, выдвинул стул и сел.

— Нет. Вы упустили свой шанс. Когда мы обеспечили защиту вашей жене, вы могли бы нам помочь с задержанием Каллума прежде, чем он убил Спенсера. А теперь мертвы все, кому можно предъявить обвинения в похищении и в убийстве. Все, кроме вас.

— Но… меня заставили… Меня вынудили…

— Нет, мистер Робертс. Вы сами на это пошли. У вас было все, а вам хотелось большего. Что ж, вы надолго задержитесь за решеткой.

* * *

Серое кладбище, продуваемое ветром с реки Форт. Лето закончилось, с дальнего берега Ферт-оф-Форта надвигались шквальные ливни. Маленькая компания еще не промокла, но уже мерзла. Маклин приятно удивился, увидев, сколько народу собралось на похороны. Констебль Макбрайд, Ворчун Боб, Эмма. Главный суперинтендант Макинтайр вырвала время из своего плотного графика и тоже пришла, хоть и все время поглядывала на часы. Ангус Кадволладер и Трейси. Больше всего Маклина удивило, что прийти решилась Хлоя Спирс. Девочка прильнула к матери и проводила взглядом гроб, который опустили в могилу и засыпали землей. Маклин с большим трудом отыскал место захоронения Джона и Элизабет Дональдсонов и позаботился, чтобы их дочь Мэгги похоронили рядом с родителями. Инспектор надеялся, что никто не узнает, что похороны он оплатил из своего кармана.

— Я так и не поняла, как вам удалось установить ее личность, — сказала Макинтайр, когда они отошли от могилы.

— Мы выяснили, что в тысяча девятьсот сорок пятом году без вести пропал строитель из Сайтхилла. Таким образом мы получили примерное время смерти. Документация отдела пропавших не слишком полна, поэтому констебль Макбрайд перелопатил архивы «Скотсмена» и нашел заметку о пропавшей девушке. Оказалось, что ее мать работала горничной в Фарквар-хаусе. Мы разыскали в Канаде ее родственников. Остальное сделали криминалисты, — смущенно пояснил Маклин, несколько погрешив против истины.

На самом деле инспектор намекнул Макбрайду, где искать и что искать. Не мог же Маклин признаться, откуда знал имя убитой девушки.

— Другой на вашем месте удовлетворился бы тем, что установил убийцу.

— Вы же меня знаете, мэм. Терпеть не могу бросать недоделанное.

— И что, ритуал сработал? Демона заманили в ловушку и обеспечили себе вечную жизнь?

— Джейн, ну что вы такое говорите?! Они же все умерли! — Маклин яростно замотал головой. — Никаких демонов не существует.

— Однако же все убитые были в прекрасной физической форме.

— Ну, кроме Берти Фарквара и Тоби Джонсона, которые умерли молодыми. Нет, они прожили долго, потому что верили, что проживут долго. Господи, без веры никто бы на такое не пошел. А успеха они добились, потому что родились богатыми и получили прекрасное образование.

— Будем надеяться, что вы правы. Тони. Не хватало еще, чтобы полицейским пришлось гоняться за демонами.

— Гэвин Спенсер не оставил завещания. — Маклин услышал это в новостях, и информация застряла в памяти. — Он не женился, не завел семьи. Адвокаты сходят с ума, разыскивая наследников. Какому-нибудь дальнему родственнику достанется миллиардное состояние, а все оттого, что Спенсер верил в свое бессмертие.

— Если демоны и существуют, то только здесь. — Макинтайр постучала себя пальцем по виску.

Они подошли на стоянку у ворот кладбища, где в ряд выстроились автомобили, готовые унести каждого в свою жизнь. У машины Макинтайр ждал водитель-сержант. Рядом стоял старенький рыжий «вольво» Фила и болотно-зеленый «ягуар» Кадволладера. Маклин припарковал свой ярко-красный «Альфа-Ромео» неподалеку и распахнул пассажирскую дверь перед Эммой.

— Господи, Тони, это ваша? — ошеломленно спросила Макинтайр.

Маклин не сразу сообразил, что имеет в виду суперинтендант — машину или Эмму. Впрочем, Макинтайр не способна на такую бестактность.

— Нет, не моя, — покачал он головой, пряча усмешку. — Отцовская.

* * *

Маклин стоял в спальне бабушки, у туалетного столика с коллекцией щеток для волос, кисточек для косметики и фотографий. Черный мусорный мешок, наполовину набитый разным хламом, оттягивал руку. Все это надо было сделать давным-давно, когда стало ясно, что бабушка не придет в сознание и не вернется домой. Ей уже не понадобится ни помада, ни носовые платки, ни полупустой пакетик мятных пастилок, ни содержимое гардероба. А Маклину совершенно неинтересны старые фотографии, развешанные по стенам спальни. Особенно один снимок, тот, что висел на стене у двери в ванную. Черно-белое фото: Билл Маклин, Эстер Моррисон и неизвестный. Впервые заметив снимок, Маклин удивился, что отец совершенно не похож на деда, зато очень напоминает этого неизвестного. Что за секрет скрывала бабушка, не выдав его даже после смерти? Что она решилась доверить адвокату, но не внуку? Как там писал Карстайрс? «Она боялась, что ты вырастешь другим». И еще слова Джетро Каллума: «В твоих жилах течет его кровь». Слова безумца, а может, и демона, но забыть их почему-то невозможно. Впрочем, понять, в чем дело, было не трудно.

Маклин снял фотографию со стены и перевернул, проверяя, нет ли подписи на обратной стороне. Нет, только штамп фотостудии с адресом давно не существующей улицы. Профессиональная работа — обратная сторона заклеена черной бумагой. Маклин мог бы срезать бумагу и посмотреть, нет ли под ней надписей, но в том не было нужды. Перевернув рамку, он всмотрелся в снимок. В двадцать лет бабушка была настоящей красавицей. Она сидела между мужчинами, обняв за плечи обоих, и смотрела только на Уильяма Маклина. Неизвестный улыбался, но взгляд его был холодным, в глазах читалась неудовлетворенная тоска. О чем он тосковал? Что готов был взять силой? Или это просто воображение разыгралось? Маклин усилием воли отбросил эту мысль, открыл мусорный мешок и уронил в него снимок.

Послесловие автора

6Этот роман впервые увидел свет в виде рассказа, опубликованного журналом «Спайнтинглер» в конце 2006 года. Я впервые попробовал себя в детективном жанре, после того как много лет писал комиксы, фэнтези и научную фантастику. Все мои познания в этом жанре сводились к чтению: в детстве — «Ребят Харди» и «Великолепной пятерки»; в подростковом возрасте — Агаты Кристи; а позже — романов Иэна Рэнкина, которые я таскал у отца, когда больше нечего было почитать на ночь. Ну и конечно, я обожал романы Стюарта Макбрайда о Логане Макрее, которые видел еще в черновиках. Я давно знаком со Стюартом, и именно он уговорил меня писать не о драконах, а о чем-нибудь более современном и реалистичном. Тогда я написал полдюжины рассказов, сделав главным героем инспектора, которого создал в качестве второстепенного персонажа одного из моих комиксов в начале девяностых годов.

Будучи новичком в детективном мире, я не знал ни об Ассоциации детективных писателей, ни об их конкурсе дебютов: о них мне рассказала Сандра Руттен, редактор журнала «Спайнтинглер». К тому времени я начал перерабатывать «Смерть от естественных причин» из рассказа в полноразмерный роман, и мне показалось, что книгу стоит послать на конкурс дебютов 2007 года. Жюри оценивает первые три тысячи слов и сюжет. Роман начинался так же, как рассказ, но мне показалось, что для привлечения внимания судей нужно что-то более шокирующее. Поскольку сюжет вращался вокруг ритуального убийства, я решил описать преступление, совершенное за шестьдесят пять лет до начала событий в романе. А чтобы поразить читателя сильнее, повествование шло от лица жертвы. Прием сработал, и роман попал в шорт-лист. Я всегда относился к этой сцене со смешанными чувствами. С одной стороны, она создает яркий фон для всего повествования, с другой — отталкивает жуткими подробностями группового изнасилования и убийства. Читатели расходились во мнениях относительного такого зачина: одни отбрасывали книгу, другие отмечали, что тон пролога не соответствует остальному повествованию. Мне все же нравится этот отрывок, особенно заключительная фраза, но, пожалуй, он был бы уместнее в произведении жанра хоррор.

Итак, я решил опубликовать роман без ужасающего пролога. Книга начинается точно так же, как рассказ, написанный в 2005 году. Думаю, роман от этого ничего не потерял. Если вы все-таки желаете ознакомиться с прологом, читайте дальше. Только предупреждаю — это не для слабонервных.

Пролог

Первый гвоздь входит в тело. У нее вырывается непроизвольный вопль. Острая боль пронзает руку до самого плеча. Насильник накидывается всем телом, прижимает к полу. Почему? За что? Зачем он делает ей больно? Он же хороший человек, красивый. Добрый… Он всю войну помогал их семье.

— Не надо! — вскрикивает она, но ладонь зажимает ей рот.

Из теней появляются смутные фигуры, лапают ее, прижимают к полу, дыша тяжелой тьмой. Кто-то хватает ее за запястья, раскидывает ей руки. Пальцы скребут пол. Молоток бьет по гвоздю, острие пропарывает кожу, рвет связки, сминает хрящи. Новый вопль вырывается через нос. Она лягается, пытается сбросить с себя тяжесть и вырвать холодные стальные стержни, впившиеся в плоть. Скользкий от крови металл не отпускает. Она рвется на свободу, но загнутые шляпки гвоздей держат крепко, а острия забиты глубоко в пол.

Он больше не наваливается на нее. В темноте смутно проступает его лицо. Глаза блестят, черты расплываются, потому что на глазах у нее слезы. Знакомые черты искажает жуткая гримаса, словно что-то пытается вырваться наружу. Она снова начинает биться. Он задирает ей платье, срывает трусики и нейлоновые чулки. Что-то взблескивает в бледном свете, сочащемся из-под двери. Обнаженного живота касается что-то холодное и плоское, гладит кожу, и от этого по телу разбегаются мурашки. Теплая влага стекает по бедрам, сладковатый запах мочи наполняет воздух. Она умрет здесь, изнасилованная человеком, которому всегда доверяла.

Ее грубо хватают за лодыжки, с хрустом разводят колени, широко раздвигают ей ноги. Гвозди впиваются в пробитые ладони. Сильные руки прижимают ей ступни к полу. Раздается треск костей, удары стали по стали. В тело вгоняют новые гвозди. Боль накатывает волнами, в глазах взрываются звезды.

Он втискивается ей между бедер, безжалостно прижимает затылком к занозистому полу. Грубые пальцы разжимают ей губы, проникают глубоко в горло, вызывая рвоту. Во рту острый вкус стали, затем вспышка боли — и горло заливает теплая, соленая жидкость. Она задыхается, кашляет и брызжет рвотой в лицо мучителя. Он отстраняется, вытирает щеки, скалит белые зубы в ухмылке. Капли крови падают ей на лицо, алый поток заливает грязные половицы.

Они овладевают ею один за другим, грубо вторгаются в ее тело, разбивая остатки иллюзий. Боль повсюду: в раскаленных остриях гвоздей, в кровавой каше на месте языка, в избитом теле, в переломанных костях. От боли нет спасения, жертва совершенно беспомощна. Мужчина, который был ей другом, заносит нож, вспарывает кожу, разрезает плоть. Раны наливаются вязкой алой кровью.

Смерть медлит целую вечность, а когда приходит, не приносит с собой покоя.

От автора

Эта книга писалась долго, но она вовсе не была бы написана, если бы не Стюарт Макбрайд. Это он предложил мне бросить фэнтези и попробовать свои силы в детективных романах, так что во многом это его вина. Спасибо, Стюарт.

Еще я благодарен Аллану Гатри, первым открывшему передо мной возможности электронных книг и самиздата, и моему агенту Джулиет Мушенс — вихрю энергии леопардовой расцветки. Спасибо и сотрудникам издательства «Майкл Джозеф».

Черновики этого романа читали многие, но особых благодарностей достойны Хизер Бэйн, Кир Аллен, Джон Барелл и Лиза Макшайн. Особого упоминания заслуживает Грэм Кромптон, указавший мне на то очевидное обстоятельство, что вены не пульсируют, не дрожат и не бьются.

Последняя, но далеко не малая благодарность моей любимой женщине, Барбаре, которая не только поддерживала меня все эти годы, но и не возражала, когда я назвал ее фамилией своего детектива-инспектора.

1 Дагвид Бамстед — персонаж комикса «Блонди», ленивый и туповатый менеджер, любитель гигантских сэндвичей.

Продолжение книги