Дороже клятвы бесплатное чтение

Пролог

18 лет назад.

Темнота ночи скрывала за широкой колонной мальчишку. Тот вжимался в неровную каменную кладку, будто пытался с ней слиться. Он прислушивался к звукам, раздающимся по гулким коридорам замка на многие метры, но пока все было тихо. Осмелев, парень выглянул из-за колонны и осмотрелся. В центре зала догорал брошенный на пол факел, едва освещающий открытое пространство. В его тусклом свете у противоположной стены можно было разглядеть тело юной девушки, только вчера вступившей в цветущую пору. Обернувшись по сторонам, и едва сдерживая слезы, мальчик быстрыми осторожными перебежками приблизился к ней, взял за ещё теплую руку и завыл, стиснув зубы.

– Хлоя… – нежно звал он её, – Хлоя…

Парень одернул вниз задранный подол платья, как мог, стянул на груди разорванный лиф. Смерть, наступившая недавно, исказила нежные черты, навсегда оставив на ее лице гримасу боли. Девушка казалась бы живой, если бы не ужасающая рана на вспоротом горле. Ублюдки убили её, после того, как насытились. Всё вокруг было перемазано кровью: пол, платье, волосы и нитка блестящих жемчужных бус. Заплакав, мальчик протянул руку и закрыл широко распахнутые синие как грозовое небо глаза.

– Я отомщу за тебя, Хлоя! – хрипел он. – Клянусь! За каждую твою боль сторицей воздам!

Юноша гладил её лицо, такое невинное, целовал лоб и щеки, поправлял растрепанные волосы. Он забыл о времени и слишком долго задержался здесь. Когда на лестнице раздались глухие шаги и голоса, бежать было уже поздно.

– Всё кончено? – спросил кто-то.

– Да. Милорд велел собрать всех выживших во дворе, мужчинам выколоть глаза, а женщин отдать на потеху. Потом всех убить, – отвечал второй голос.

– Слыхал, как визжала эта свиноматка, жена графа, когда мы её дочку жахнули? А как сама потом стонала да подмахивала? Наверно муженек давно уже силу свою растерял, не мял её как следует. Как она потом смешно трепыхалась, когда я в неё меч засунул! – снова говорил первый. Судя по разговорам их было двое.

Парень сжал кулаки: гнев медленно вытеснял горе. Захватчики вероломно напали ночью, вырезая всех на своём пути, не щадя ни стариков, ни младенцев, насилуя и убивая женщин, девушек, и даже маленьких девочек. Напавшим оказался граф Родерик Десмонд, бывший друг и соратник его отца графа Коула Невилла, убитого на развязанной королем Ричардом войне. Тот самый граф Десмонд, качавший детей Коула на руках, дававший им гарантию безопасности и даже договорившийся о браке с наследником Невилла в случае, если у Родерика родится дочь. Мальчик узнал того по задранной вверх морде волка на гербе. Воспользовавшись объявленной королём войной на Востоке, и отсутствием в крепости защитников, граф Десмонд вероломно захватил земли графа Невилла. Сам король Ричард не вникал в междоусобные разборки, полностью сосредоточившись на войне.

– Говорят, щенка Невилла так и не нашли!

– Да лежит мертвый в какой-нибудь канаве, где этой свинье и место!

Шаги приближались и мальчик, вжимаясь в пол, медленно отползал назад под защиту колонны. Он не успел. Когда до спасительной темноты оставалось метров пять в зал вошли два наемника графа Десмонда.

– Так вот же он! – воскликнул тот, кто назвал его в разговоре свиньей. – Держи его!

Они начали обходить юного графа Невилла, окружая с двух сторон.

– Тебе все равно конец, Дерек! – воскликнул уже второй. – Сдавайся и умрёшь лёгкой смертью!

Дерек, подобравшись для рывка, затравленно переводил взгляд с одного нападавшего на другого: оба высокие и в летах. По внешнему виду и по повадкам было понятно, что они не один год провели в боях. Что мог противопоставить им двенадцатилетний юноша? Парень пригнулся и бросился бежать в освободившийся проход, но это оказалось ловушкой. Нагнав его прыжком, один из нападавших вывернул ему за спину руки, пока второй неспешно подходил к ним, обнажая кинжал.

– Милорд сказал всех мужчин ослепить. Что ж, приступим! Держи его крепче, – добавил он своему напарнику, и тот, одной рукой прижав парня к себе спиной за вывернутые руки, другой силой оттянул ему голову за волосы.

Острое лезвие оказалось в опасной близости от лица юного графа, и тот затрепыхался, безнадёжно пытаясь вырваться из крепкой хватки закалённого в боях воина.

– Какие чистые синие глаза, – глумился мерзавец. – Оставлю их себе на память. Смотри, что у меня есть, – с этими словами свободной рукой он полез в мешочек на поясе и вытащил из него два маленьких окровавленных сгустка. – Узнаешь чьи?

– Ублюдок! – Дерек плюнул говорившему в лицо, не прекращая попыток вырваться.

– Ну что ты, я ж не изверг какой, сначала убил это свиное отродье, прямо возле его мамаши. Вот так! – мерзавец взмахнул ножом и оставил на лице Дерека кровоточащую полосу. Лезвие рассекло правую щеку и верхнее веко, чудом не задев глаз. Дерек закричал от боли, затрепыхавшись в руках второго ублюдка. – Вот так, только по горлу. Но с тобой поступлю иначе.

– Фред, давай быстрей! Не тяни уже! – рявкнул стоявший за спиной.

– Заткнись, Джон, куда тебе торопиться?! Там и без нас справятся! Или ты мало девок попортил? Так нам ещё хватит!

Воспользовавшись их перепалкой, тем, что внимание было сосредоточенно друг на друге, Дерек с силой пнул пяткой в коленную чашечку тому, кого назвали Джоном, а второму резко ударил между ног. Кинжал выпал из ослабленных рук Фреда, со стоном схватившегося за ударенное место, и со звоном откатился в сторону. Вывернувшись из рук первого наемника, для которого его сопротивление оказалось полной неожиданностью, схватив упавшее оружие, Дерек бросился бежать вдаль по коридору. Рана на лице болела и кровоточила, но юноше было не до неё. Зажимая ладонью правый глаз, мальчик, спотыкаясь, но, не останавливаясь, мчался в глубины замка. Враги быстро опомнились и бросились вдогонку. Удары их сапог зловещим гулом разносились по коридорам, и парню казалось, что его окружают со всех сторон.

Дерек петлял только ему известным маршрутом. Захватчики оставили эту часть замка, и на пути ему попадались только трупы его защитников. «Сейчас не время плакать», – напоминал он себе, в ужасе проносясь между убиенными, перепрыгивая через их лежащие вповалку тела. Он нёсся по коридорам замка в место, известное только ему. Свернув в неприметную комнату, больше похожую на каменный мешок, он принялся разбирать стену кирпич за кирпичом. Не скрепленные друг с другом никаким раствором камни легко поддавались ему. Расчистив проход так, чтобы можно было пролезть, он наспех заделал образовавшееся отверстие с другой стороны, и наощупь двинулся вперёд в полной темноте. Вскоре каменные стены сменились сырой землёй, в проход повеяло прохладой, и Дерек понял, что скоро выйдет к реке, далеко от замка.

Юный граф Невилл, пошатываясь, вылез из узкого потайного лаза, прорытого ещё его прадедом, знание о котором передавались от отца к сыну. Опустившись на колени на берегу реки, Дерек протянул руки к воде. Жадно глотая долгожданную прохладу, смывая с лица кровь и грязь, юноша рыдал, вспоминая убитых.

– Хлоя, – простонал он. – Мама, Тим… Я отомщу! Клянусь, я отомщу! Десмонд кровью умоется! Я вырежу всю его семью!

Глава 1

– Стойте прямо, госпожа, – проговорила служанка, стоя за спиной и затягивая шнуровку на моем платье.– И придержите волосы.

Я послушно перекинула через плечо густую огненную волну, заструившуюся до середины бедра.

– Платье невероятно подходит вашим глазам, – продолжала ворковать эта добрая пожилая женщина.

– Спасибо, Мэгги, – одними губами прошептала я и улыбнулась. Меня всегда смущали комплименты.

– Это не мне нужно говорить спасибо, – назидательным тоном произнесла Мэгги, продолжая колдовать над платьем. – А вашему отцу. Милорд так любит вас, что ни в чем не отказывает. Какие ткани он вам привёз из последнего похода! Нанял лучших портных! Многие ли отцы так любят дочерей? Готово! Посмотрите на себя!

Я подошла к огромному зеркалу – предмету зависти моих подруг, коих у меня почти не было. Его подарил мне отец на восемнадцатилетие, привезя из последнего похода вместе с нежнейшими тканями, искусными украшениями и драгоценными камнями. Я засмотрелась на собственное отражение: платье из зелёного шёлка выгодно подчеркнуло все нежные изгибы тела, а изумрудного цвета глаза казались ещё ярче. Я не представляла, что могу быть такой красивой. Нет, я не должна так думать, как говорит наш преподобный отец Георг, юным девушкам стоит больше проводить время за молитвой и меньше перед зеркалом. За дверью послышался шум, и в комнату вошёл высокий мужчина с сединой в волосах и бороде.

– Доброе утро, отец! – тихо поприветствовала я его, почтительно опустив голову, а стоявшая рядом служанка согнулась в поклоне.

– Доброе, Марисоль! – пробасил вошедший. – Всё готово?

– Осталось уложить волосы, милорд, – ответила Мэгги за меня.

Отец подошёл ко мне. Обхватив руками за плечи, долго и внимательно меня разглядывал и, кажется, остался доволен увиденным.

– Ты моя красавица! – воскликнул он. – Вот-вот начнется праздник урожая! В замок прибудет много крестьян с ближайших деревень. А через два дня мы приглашены ко двору герцога Девонского. Там ты, наконец, познакомишься с его младшим сыном Робертом, твоим женихом! Ты знаешь, как давно мы с его отцом планировали этот брак? – я кивнула, и мой отец продолжил. – В столь непростое время, когда старый король умер, и идёт борьба за трон, мы должны иметь сильных союзников. Когда ты родилась, я пообещал твою руку сыну нашего сюзерена. Я отдаю за тобой роскошный замок и земли. Поверь мне, у тебя будет высочайшее положение в обществе.

– Конечно, отец. Как скажешь, отец, – поклонилась я снова.

– Вся в мать! – снова воскликнул он, крепко прижав меня к себе и целуя в макушку. – Красивая и послушная! Как ты напоминаешь мне её! Я так нежно любил мою Элизабет, и так горевал, когда её не стало. Но ты смогла дать мне новый смысл жизни!

– Спасибо вам за всё, отец, – его слова откровенно смущали меня, всю жизнь, насколько я себя помню, я боялась не оправдать его надежд.

– Ах, что за прелестное создание! – продолжал он восторгаться собственной мною. – Ты будешь украшением для своего мужа. Достойная женщина из достойного рода! Дочь Родерика Десмонда возвысит своего отца! Марисоль Десмонд станет герцогиней Девонской! И когда с нашей поддержкой брат усопшего короля займёт трон, он отблагодарит нас! Продолжай! – последнее слово относилось к Мэгги. Она проворно подскочила ко мне, словно ей было двадцать лет, а не пятьдесят шесть, и, усадив меня на низкий пуф, принялась искусно укладывать волосы в косу, которую умела заплетать только она.

Мой отец встал у окна, задумчиво глядя куда-то вдаль. Он перебирал пальцами по каменному подоконнику в такт только ему известной мелодии.

– Я сделал все, чтобы мои дети ни в чем не нуждались. Я обеспечил землёй твоих братьев, а тебя ещё и титулом! Ты даже не представляешь, что для этого мне пришлось сделать.

– Что, отец?! – его слова разволновали меня. Он столько делал и делает для меня и братьев! Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отплатить ему за всю любовь и заботу?

Мой вопрос прозвучал неожиданно громко, что отец вздрогнул, будто очнувшись от воспоминаний.

– Не бери в голову, моя дорогая! – ответил он.

– Я же вижу, что вас что-то беспокоит, отец, – настаивала я. – Скажите мне, облегчите душу.

– Ах, свет мой, – улыбнулся он. – В неспокойные времена мы живём. Бастард на Севере собрал войско и уже готовится штурмовать столицу. Он объединился с Черным Дьяволом, хочет стать королём. Мы не можем допустить, чтобы правителем стал незаконнорожденный! Вся надежда на тебя, душа моя. Скрепив наш военный союз родственными узами, мы с герцогом Девонским окажем принцу Уильяму помощь в борьбе за трон.

– Я не подведу, отец! – с горячностью воскликнула я, приложив руки к груди. – Во всем, слышите, во всем вы можете положиться на меня!

– Я не сомневаюсь в тебе, моя дорогая! – Отец прошёлся по комнате, рассматривая её роскошное убранство. – Я каждый день благодарю Элизабет за то, что она подарила мне такую послушную дочь! – Он остановился у раскрытой шкатулки с драгоценностями, запустил в неё руку, пальцами перебирая бусы, цепочки, ожерелья.

Тем временем с прической было покончено, и служанка с поклоном удалилась, оставив нас наедине. Я подошла к моему отцу, положив ладонь на изгиб его локтя.

– Эту шкатулку я привёз твоей матери. Я ещё не знал, что она умерла, подарив мне тебя, – Отец прикрыл глаза, и его лицо исказила гримаса боли.

– Не надо, отец, – я погладила его руку и слегка потянула на себя. – Не травите душу тяжкими воспоминаниями. Я не могу видеть вас в печали.

Он натужно улыбнулся и снова обнял меня. Этот сильный, жесткий, властный мужчина относился ко мне с нежностью.

– Не знаю, за какие заслуги Небеса подарили мне тебя. Какое украшение ты решила надеть на праздник? Тебе подойдут эти изумрудные серьги, – Отец достал драгоценности и приложил их к моим ушам. – Нет, будут сливаться. Лучше рубины. Сыграем на контрасте!

Его запал смутил меня, и я опустила взгляд, позволяя отцу делать выбор. Тот ещё долго выбирал серьги, кольца, подвески, прикладывал их к моему лицу, качал головой, откладывал назад в шкатулку.

– Я знаю, что нужно, отец, – прошептала я и взяла шкатулку в свои руки. – Если позволите.

Покопавшись, я достала с самого дна длинную нитку жемчужных бус, и, сложив их вдвое, повесила на шею.

– Мои любимые, – прошептала я. Но когда я подняла голову, выражение его лица заставило меня воскликнуть: – Отец, вам плохо?! Вы побледнели!

– Сними это, – начал он, но внезапный громкий шум, донесшийся со двора, отвлек его. – Праздник начинается. Спускаемся.

Выглянув в окно, я обнаружила прибывающих с гружеными повозками людей. Лето в этом году выдалось в меру солнечным и дождливым, крестьяне собрали богатый урожай. Я смотрела, как внутренний двор заполнялся фермерами, их детьми, приглашенными циркачами и акробатами, как выкатывались бочки с вином для предстоящего праздника, и улыбалась в предвкушении веселья. Внезапно мое внимание привлек стоявший в стороне от сутолоки высокий мужчина, одетый в черный плащ с капюшоном. Он не принимал участия во всеобщем развлечении, избегая людей. Сердце тревожно забилось, но я прогнала из головы беспокойные мысли.

Глава 2

Распахнутые настежь ворота замка пропускали бесконечную вереницу жителей окрестных деревень, желающих преподнести дары своему сюзерену. Повозки, груженные собранным урожаем, беспрепятственно въезжали во внутренний двор. Отец стоял в самом центре, принимая подношения фермеров. Рядом с ним находился мой старший брат Генри со своей семьей: женой Мэри, дочерью Сьюзан и сыном Стивеном. Повсеместно крестьяне разгружали телеги, а барды славили щедрость господина. Я подбежала к отцу и встала по правую руку.

– Ах, какая тыква! – восхищалась я. – Какая брюква! Репа просто чудо! – я старалась сказать доброе слово каждому.

– Веди себя сдержанней, – сказал отец на ухо. Он надменно принимал поклоны и слова благодарности от крестьян. – Дочери графа Десмонда и будущей леди Девонской не по статусу рассыпаться в любезностях перед челядью.

– Простите, отец, – тихо отвечаю ему, почувствовав легкий укол совести за то, что вызвала его недовольство.

Он всегда был таким: важным и гордым. Никогда не показывал своих слабостей и этого же требовал от нас. Отец мог гордиться Генри, женившись на Мэри, урожденной графини Рассел, выбранной ему отцом, он исполнил свой сыновний долг. Генри всегда и во всем был послушен лорду Родерику.

– Госпожа! Госпожа Марисоль! – услышала я знакомый голос. Обернувшись, я увидела спешащую ко мне жену местного мельника. Сложив на груди руки в молитвенном жесте, она обратилась ко мне с пламенной речью: – О, госпожа! Как я хочу сказать спасибо вам за лекарство, данное моему Джерому! Если бы не вы, не было бы сейчас моего мальчика!

– Рада была помочь, Сара, – улыбнулась я. – Значит, у твоего сына прошла лихорадка?

– Практически сразу! – восторженно воскликнула женщина и отошла, уступая место другим желающим выразить почтение своему господину.

Я бросила быстрый взгляд на отца, как он отреагирует на мое общение с женой мельника? С семи и почти до восемнадцати лет я воспитывалась в монастыре Святой Анны, с утра и до вечера проводя время в молитвах, обучаясь грамоте, вышиванию и выполняя различную посильную работу, там же я и познала лекарское искусство от сестры Мередит. Да, в монастыре я изучила много наук, кроме одной: как быть дочерью Родерика Десмонда, и эти полтора месяца, что я жила в родовом замке, я боялась только одного – не оправдать надежд собственного отца. Он нечасто навещал меня, может, раз пять за все время моего пребывания в монастыре Святой Анны, и никогда не задерживался дольше нескольких минут. В свой последний приезд незадолго до моего последнего дня рождения отец окинул меня оценивающим взглядом и радостно воскликнул:

«Какая ты красавица! Ты так похожа на мою Элизабет, свою мать! Герцог Девонский останется доволен такой невесткой!»

В тот день граф Десмонд забрал меня домой. Перед отъездом я выслушала очередное напутствие матушки Вирджинии: «Во всем! Слышишь, во всем почитай своего отца! Ни в чем ему не перечь!» Сестра Мередит подарила на прощание молитвослов и книжку с описанием лекарственных трав, которую она переписала с огромного монастырского лечебника специально для меня.

– Ты не видела Джеймса? – вопрос отца вывел меня из задумчивости. – Его нет все утро.

– Нет, отец, – проговорила я, чувствуя досаду от того, что могу расстроить его своим незнанием. Вот как ему это удается, не сказав ни слова, вызвать в душе бурю эмоций? Генри такой же, во всем подчиняется отцу, участвует во всех походах, выполняет все распоряжения, даже в жены взял хромую, ведь на этой женитьбе настоял отец, поскольку за Мэри давали хорошее приданное. – Я найду его, – не выдержав душевных метаний, я отправилась выполнять неявное распоряжение отца.

Джеймс же совершенно другой. Он старше меня всего на три года, и до моего отъезда в монастырь мы были очень дружны с ним. Он даже учил меня держать меч и показывал, как наносить удары, у меня плохо получалось, поскольку оружие даже учебное, казалось невероятно тяжелым. Я нашла брата на заднем дворе, он седлал лошадь, а на земле валялся огромный мешок.

– Что ты делаешь? – спросила я его. Джеймс вздрогнул, услышав мой голос.

– А, это ты? – с облегчением выдохнул он, и потянулся за лежащим под ногами мешком.

– Тебя отец ищет.

– Пусть ищет! Не говори ему, что видела меня, – приладив сбоку мешок, он запрыгнул в седло. – До вечера у меня будет фора, а там сам дьявол меня не найдет!

– Так куда же ты?

– Примкну к армии принца! Ты знаешь, что наш старик учудил? Хочет женить меня на Карен Бэйли!

– Ну и что? Хорошая девушка, дочка барона!

– И стать как Генри?! Нет уж!

– И к армии какого принца ты хочешь примкнуть?

– Какого-нибудь! Кто ближе окажется! – фыркнул брат и схватился за поводья. Я подошла ближе, и прикоснулась к его руке.

– Ты расстроишь отца, – начала я, но Джеймс перебил меня.

– Давайте! Пляшите тут под его дудку! А я по его правилам играть не буду! – С этими словами он отцепил мою руку и направил лошадь в сторону ворот. Джеймс накинул на голову капюшон, надвинув его на глаза, и скрылся в толпе.

Прижав ладони к пылающим щекам, я поспешила вернуться к отцу. Я шла, не обращая внимания на крестьян, заполонивших внутренний двор. Многие из них уже закончили подношения и приступили к выпивке. Отец приказал выкатить из погреба бочки с вином, которым угощались всех желающие. Тут же устраивали свое представление приглашенные циркачи и акробаты. По натянутой между двумя вкопанными столбами веревке вышагивала гимнастка с длинным шестом, придерживаемым в качестве балансира. Рядом цыганка устроила зажигательный танец, заставивший столпиться многих мужчин вокруг нее. Чуть далее ребятишки смотрели выступления цирковых шутов. Я же думала о том, как сказать отцу об отъезде Джеймса. Я так углубилась в собственные мысли, что не заметила внезапно выросшего передо мной мужчину, буквально впечатавшись в него. От падения меня уберегло только то, что он схватил меня за талию, тем самым еще крепче прижав меня к себе.

– Будьте внимательнее, миледи, – сказал мужчина глубоким голосом, от которого по спине побежали мурашки. Это был тот самый человек, которого я заметила из окна своей комнаты. Я узнала его по высокому росту и черному плащу с капюшоном, который откинулся назад от нашего столкновения. У меня перехватило дыхание, когда я увидела глубокий застаревший шрам на лице незнакомца, пересекавший правую щеку и веко, чудом не задевший глаз. Густые черные волосы мягкой волной спадали ему на лоб, а глаза цвета грозового неба ярко горели внутренним огнем. Я против воли засмотрелась на волевой подбородок и крепко сжатые губы. Этого мужчину можно было бы назвать красивым, если бы не рубец, обезобразивший его лицо. – Хотите прожечь во мне дыру, миледи? – усмехнулся он, и его слова, наконец, привели меня в чувство. Мужчина взглядом пробежался по моему лицу и спустился вниз. Его брови нахмурились, а глаза недобро сверкнули, когда он произнес внезапно охрипшим голосом: – снимите бусы, графиня, они принадлежат не вам!

– Пустите! – пискнула я, безнадежно попытавшись вырваться из его железной хватки. Вокруг меня было полно людей, но никто не поспешил ко мне на выручку, да и я не хотела привлекать к себе внимание.

– Конечно! – зловеще улыбаясь, незнакомец ослабил хватку, и я чуть не упала, освобождаясь из его объятий. – Мы еще успеем познакомиться поближе! – услышала я вслед и, ахнув, поспешила найти отца.

Глава 3

«Мы еще успеем познакомиться поближе» – слова таинственного незнакомца гудели в голове тревожным набатом весь день. Я рассказала об этом случае отцу, когда нашла его на том же месте в окружении семьи. Пришлось поведать ему обо всех обстоятельствах происшествия. Как я и ожидала, отец разразился гневной бранью в адрес Джеймса, а потом приказал страже найти напугавшего меня мужчину. Они обыскали весь замок и внутренний двор, но никого подозрительного не обнаружили.

Отъезд брата подкосил меня, он единственный, с кем у меня были теплые отношения, а встреча с чужаком поселила в сердце беспокойство. Я только к вечеру смогла немного отвлечься, когда слуги накрыли праздничный стол. Когда крестьяне разбрелись по домам, а ворота замка были наглухо закрыты, лишь тогда моя мятущаяся душа нашла некоторое успокоение, втянувшись в привычный обиход.

– Что прикажешь делать с Джеймсом? – спросил Генри, наливая себе в кубок вино и отламывая ножку запеченному поросенку. Жир стекал с его пальцев, и он обтер их об штаны, вызвав у Мэри брезгливую гримасу. Та отодвинулась от него насколько позволяло место за столом.

– Ничего, сам прибежит, когда деньги закончатся! – отрезал отец и, омыв руки в чаше с водой, аккуратно вытер их чистым искусно расшитым полотенцем и потянулся за лепешкой.

Генри досадливо сморщился. Я слышала, что отец нещадно собственноручно сек его за малейшее неповиновение. Он старше нас с Джеймсом более чем на двадцать лет, рожденный от леди Розалин, первой жены графа Десмонда, первенец, наследник, к нему отец предъявлял самые высокие требования.

– Ты слишком добр к нему, отец! Мне бы ты и меньшего не спустил! – брат с грохотом опустил кубок на дубовый стол, расплескав при этом вино. Мэри попыталась взять его за руку, но Генри оттолкнул ее: – Отвали! – рявкнул он и начал неуклюже выбираться из-за стола, перевернув при этом свою тарелку, полную еды.

– Сел на место! – рыкнул на него отец, и Генри поспешил подчиниться, подбежавшая служанка подняла упавшую тарелку и водрузила ее на стол, но брат отодвинул ее, потянувшись за вином. – Сколько ты уже выпил? Нахлестался за весь день как сапожник!

Я опустила глаза и погрузила ложку в овощное рагу. Кусок не лез в горло, но я заставляла себя раз за разом глотать ароматное варево, Клэр, наша кухарка, со своими помощниками сегодня постарались на славу, жаль, никто не может по достоинству оценить их трудов.

– У Джеймса в отличие от тебя есть стержень! – презрительно процедил отец. – Иногда я думаю, что не того сына выбрал в наследники!

– Просто ты никогда не любил мою мать! – запальчиво крикнул Генри, он снова принялся за еду, впервые открыто выраженная неприязнь к отцу, однако, не умерила его аппетит. Я с удивлением посмотрела в его сторону: что на него сегодня нашло, он никогда не позволял себе говорить неуважительно со своим сюзереном? – Ты был бы счастлив, если бы я сдох тогда от лихорадки, как она!

– Мне ничто не помешает сделать наследником Джеймса, если я того пожелаю, но я чту традиции! – отрезал отец и снова потянулся за вином, Генри последовал его примеру, опрокинув при этом кубок Мэри. Та, взвизгнув, вскочила на ноги, пошатнувшись из-за хромой ноги, и принялась стряхивать с себя красные брызги, которые быстро впитывались в ткань ее платья. – Визжишь как свинья! – неприязненно поморщился брат.

– Не смей так говорить с дочерью моего лучшего друга! – отец с силой ударил кулаком по столу, я едва успела поднять чашу с травяным чаем, который предпочитала вину, чтобы тот не разлился. Тихо извинившись, я выбралась из-за стола, не желая слушать их ссору. Обернувшись на выходе, поняла, что мой уход остался незамеченным.

Я вернулась в свою комнату, тут же следом за мной вошла Мэгги. Верная служанка принесла поднос с едой и поставила его на столик.

– Я заметила, вы почти ничего не ели, госпожа, – мягко проговорила она, расставляя на столе миски с мясом и овощами, а так же чашку с чаем, положив рядом большой кусок хлеба.

– Благодарю, Мэгги, но мне действительно не хочется, – ответила я, но села на отодвинутый стул.

– Вы расстроились из-за отъезда господина Джеймса, или из-за ссоры господина Генри с вашим отцом? – участливо спросила пожилая женщина.

– Не знаю, – призналась я. – Столько всего сегодня произошло. Вроде праздник, все должны радоваться, но… как-то не получается.

Придя к себе, я немного успокоилась, а аромат еды, заполнивший комнату, напомнил мне, что за весь день я съела только пару ложек рагу. В желудке заурчало и я, покраснев, потянулась за хлебом.

– Так-то лучше, – довольно произнесла Мэгги.

– Давай со мной, – предложила я, но служанка наотрез отказалась, заверив меня, что успела нахвататься на кухне. Я не поверила ей, и, разделив еду поровну, придвинула половину ей.

– Ваш отец убьет меня, если узнает, – начала она, но я ее перебила.

– Он не узнает. Он сейчас занят более важными вещами, указывает Генри его место, – сказала я, горько усмехнувшись.

– Что вы такое говорите, госпожа?! – ахнула служанка и тут же прикрыла рот ладонью. – Лорд Родерик души в вас не чает! И в господине Генри тоже! Просто отъезд господина Джеймса сильно расстроил его, ведь лорд Родерик так любит младшего сына, хоть господин Джеймс и огорчает его частенько.

– Джеймс – единственный, кто не боится нашего отца. Он всегда делал, что хотел. В этом он больше всех похож на него. Может, поэтому, отец любит его больше всех?

Мэгги почти не притронулась к еде. Не смея сидеть со мной за одним столом, она примостилась на низкий пуф, поместив миску с мясом и овощами у себя на коленях.

– Он любит вас, госпожа, больше всех! – с жаром возразила она. – Жаль, вы этого не видите!

Все то время, что я жила в замке после возвращения из монастыря, я только и слышала о любви отца ко мне. Граф Десмонд действительно ничего не жалел для единственной дочери, которая по разговорам была живым портретом своей покойной матери.

– Лорд Родерик нашел вам выгодную партию, вы станете герцогиней! – продолжала говорить Мэгги. – Не графиней, не, упаси Боже, баронессой, а герцогиней! Только вдумайтесь в это!

Я вздохнула, в монастыре меня учили почитать отца, и ни в коем случае не становиться причиной его разочарования. Я плохо помнила свое детство, кажется, отец вечно отсутствовал в замке, оставив нас с Джеймсом на попечение воспитателей, и лишь верная Мэгги была всегда рядом. Возвращаясь из походов, лорд Родерик едва ли замечал младших детей.

– Чудесный получился праздник, госпожа, – слова служанки вырвали меня из воспоминаний.

– Да, Мэгги, – согласилась я, – чудесный.

– Господин пригласил музыкантов, циркачей, люди давно так не веселились! – восторженно продолжила она.

– Да, людям нужен был праздник.

– Ах, госпожа, вы были на нем самым ценным украшением!

– Не говори так, – ее слова смутили меня, – это нескромно.

– Зато, правда! Простите, госпожа, если мои слова взволновали вас, – поспешила извиниться служанка.

Неспешно за разговорами мы покончили с ужином. Я потянулась к остывшей чашке с травяным настоем. Такой чай меня научила заваривать сестра Мередит, его хорошо принимать на ночь, он расслабит и подарит крепкий сон до самого утра. Покончив с трапезой, Мэгги принялась собирать миски и складывать их на поднос, а потом помогла мне расшнуровать и снять платье. Я надевала шелковую сорочку, когда громкий грохот, раздавшийся внизу, заставил нас подскочить и броситься к двери.

Глава 4

Мы настороженно прислушались к доносящимся звукам с первого этажа, и я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Посмотрев на Мэгги, я увидела, что она тоже побледнела. Даже тяжелая дубовая дверь не могла заглушить людских криков и звона оружия.

– Что это может быть, Мэгги? – пролепетала я, стиснув на груди жемчужные бусы, которые не успела снять. Отец не одобрил мой выбор, а я сама не могла объяснить себе его. Сегодня я впервые ослушалась отца, потому что нежно любила это украшение, такое простое и незатейливое, но вместе с тем, казавшееся мне изысканным.

– Не знаю, – покачала головой служанка. – Вот что, госпожа: я схожу проверить, а вы оставайтесь здесь. Я уверена, что кто-то просто перепил, но вы спрячьтесь в шкафу на всякий случай, и ни под каким предлогом не выходите!

И, прежде чем я успела сказать хоть слово, служанка выскользнула за дверь, оставив меня одну мучиться в неизвестности. Я беспокойно металась из угла в угол, кусая губы, поглядывая на захлопнувшееся полотно, и пыталась упорядочить тревожные мысли. Я старалась найти хоть какое-то приемлемое объяснение происходящему. Может, крики и звон оружия просто нам послышались? Ведь наш замок хорошо охраняется, отец не жалеет денег на наемников, а значит, все обитатели в полной безопасности! Скорее всего, рыцари приняли лишнего и решили тряхнуть стариной, посоревноваться, кто лучше владеет мечом! Я даже смогла убедить себя, что все именно так и было.

Но время шло, а Мэгги не возвращалась, и я уже не могла оставаться в своей комнате, мне казалось, что сами стены начали давить на меня. Отбросив предостережения пожилой служанки и ее совет спрятаться в шкафу, я набралась смелости и распахнула дверь, предварительно накинув на себя халат из зеленого бархата. Меня тут же оглушила какофония разнообразных звуков. Прокляв собственные любопытство и неосмотрительность, я уже ступила назад, как меня тут же бесцеремонно схватили чужие сильные руки и поволокли в сторону лестницы. В ужасе я закричала, но никто не поспешил мне на помощь. Я отбивалась, пыталась вырваться, упиралась, хваталась за стены, но меня грубо били по рукам, продолжая тащить вниз. Отчаявшись, я лягнула схватившего меня мужчину, попав ему по ноге, тогда тот не церемонясь, ударил меня в ответ по лицу. Вскрикнув от боли и неожиданности, я обмякла.

– Еще выкинешь что-нибудь подобное, и я размозжу тебе голову! – проорал он мне над ухом. Сердце зашлось в бешеном ритме! Боже, что здесь происходит?! Кто этот человек?! Почему никто не спешит меня освободить?!

Парализованная страхом, я беспомощно вертела головой: кругом царили хаос и смерть. Это не может происходить с нами! Кто эти вооруженные люди?! Пока меня, бессильно свисающую с плеча, несли в общий зал, я в ужасе смотрела, как вокруг умирают рыцари отца и наши верные слуги. Напавшие на нас не щадили никого: ни женщин, ни стариков. Я истошно завопила, увидев Мэгги, лежащую в луже крови посреди зала. Никто не спешил ей на помощь. Там же на коленях со связанными за спиной руками стояли мой отец и старший брат. Мэри, жена Генри, рыдала, прижимая к себе Стивена и Сьюзан.

– Кто вы? Что вам нужно? – услышала я гневный голос отца, так похожий на тот зычный бас, к которому мы все привыкли.

На моей памяти, граф Десмонд всегда держался гордо, даже высокомерно, ни в каких ситуациях не давая уронить собственное достоинство. И потому, внимая его уверенному тону, я на краткий миг поверила, что скоро все закончится. Но последовавший вслед за его словами мощнейший удар, опрокинувший отца навзничь, заставил меня истошно завопить:

– Отец! ОТЕЦ!!!

Лорд Родерик с трудом поднялся, пошатываясь и утирая капающую кровь с разбитого лица, и я почувствовала, как липкий страх кандалами сковывает тело.

– Дьявол, смотри, что я нашел! – воскликнул несший меня мужчина. Он бесцеремонно сбросил меня к ногам высокого человека, которого назвал Дьяволом.

При падении я больно ударилась о каменный пол, но ужас, парализовавший все члены, не позволил даже вскрикнуть. Я подняла голову и замерла: на меня, не мигая, уставился мужчина со шрамом на правой щеке. Тот самый, с которым я столкнулась днем. Ухмыльнувшись, он поддел меня носком сапога, острием меча провел по груди, спустившись к животу, и надавил на него.

– Вот и свиделись, миледи! – сказал он, недобро оскалившись.

– Пожалуйста, пощадите, – еле слышно прошептала я, обреченно глядя в его мигом потемневшие глаза.

– Не смей! Не тронь мою дочь! – рявкнул отец, порываясь встать на ноги, но град ударов, пришедшихся по всем частям тела, заставил его растянуться на каменном полу. – Я заплачу! Отдам все, что скажете! – прошелестел он, сплевывая кровь и выбитые зубы.

– Заплатишь, не сомневайся, – прохрипел незнакомец, не сводя с меня пламенного взгляда. – Помнишь Коула Невилла, чью семью ты поклялся защищать, и которую так беспощадно вырезал?

Я слышала звуки, вылетающие из его рта, но они никак не хотели складываться в понятные мне слова. О чем говорит этот страшный человек? Широкими глазами я неотрывно смотрела на него, пока медленно не осознала смысл сказанного. Мысленно застонав, я приложила ладонь ко рту. Отец не может быть причастен к этому ужасному преступлению! Все знают, что Невиллов убили враги короля Ричарда, те, кто сейчас примкнули к лагерю бастарда, не признав притязания его брата, законнорожденного принца. Наш род чудом уцелел в тех беспорядках, только союз с герцогом Девонским спас нас. Отец и Генри рассказывали нам с Джеймсом об этом еще в детстве. С трудом оторвавшись взглядом от человека со шрамом на лице, я посмотрела на отца. Парализованная ужасом, я наблюдала, как мой отец, грозный граф Десмонд, стоял на коленях белее полотна, словно перед ним предстал призрак. Он открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова.

– Д… Дерек? – ошеломленно произнес отец, когда дар речи, наконец, вернулся к нему. – Дерек Невилл?

Тот, кого отец назвал Дереком, подошел к нему и поставил ногу на плечо. Направив острие меча графу в лицо, с силой надавил массивным каблуком сапога, тем самым заставив его растянуться на полу. Отец вцепился в сапог, тщетно пытаясь избавиться от давления, но лишь ухудшил свое положения. Продолжая угрожать оружием, мужчина с обезображенным лицом перенес тяжесть с плеча на горло, вырывая у беззащитного противника сиплый хрип.

– Вот и встретились, старина Род, – с усмешкой произнес Дьявол.

– Ты… Ты… – сипел опрокинутый на спину мужчина, – ты же сдох… Мне принесли твои глаза…

– Отец! – завопила я в ужасе. Что он говорит?! Принесли глаза?! Нет! Мой отец не может быть замешан в подобном варварстве! Только не он – отважный и справедливый лорд Родерик! Я дернулась, порываясь встать, но мигом была пригвождена к полу выставленными против меня мечами прислужников Дьявола.

Тот, кого отец назвал Дереком, перевел на меня сверкающий взгляд и еще сильнее надавил на распростертого под его сапогом тело. Отец начал задыхаться.

– Пожалуйста… отпустите его… – взмолилась я, стоя на коленях, – это неправда, мой отец не мог… вас обманули…

Кто-то потушил в зале камин, просто залив его водой, и теперь осенняя ночная прохлада добралась до всех обитателей замка. Я поежилась и теснее стянула на груди бархатный халат. Это привлекло внимание Дьявола.

– Ну-ка, что тут у нас? – ухмыльнулся он и, оставив моего отца лежащим на полу, двинулся ко мне. Отец попытался схватить его за сапог, чтобы удержать. – Ах ты, тварь! – злобно прошипел Дерек и, выдернув ногу, пнул его в живот. – Маленькая наивная девочка, – мужчина присел передо мной и провел пальцами по щеке. Я дернула головой, сбрасывая с себя его руку. – Такая тонкая нежная кожа, – пробормотал он задумчиво, будто не замечая моих движений. А затем, схватив за волосы, резко потащил к столу.

Я вцепилась пальцами в его руку, пытаясь освободиться от его железной хватки. Мои ноги волочились по каменному полу, я перебирала ими, силясь встать, но этот человек не дал мне ни единого шанса. Он опрокинул меня на стол и сорвал халат, легко ломая малейшее сопротивление. Мгновение разглядывал мое тело скрытое лишь тонким шелком ночной сорочки, а затем с легкостью разорвал нежнейшую ткань, и холодный воздух коснулся обнажившейся кожи. Порочно ухмыльнувшись, Дьявол с силой смял мою грудь, глядя мне в глаза.

– Нееет! – заорала я, тщетно пытаясь вырваться из стальной хватки Дерека, но тот играючи удерживал меня одной рукой.

– Отпусти ее, ублюдок! – прохрипел отец, попытавшись встать, но путь ему преградил один из наемников Дьявола, наставив на него меч.

Вместо ответа Дерек полностью сорвал с меня одеяние, отбросив бесполезную тряпку в сторону. Провел ладонью по моему трепещущему телу, заставив его судорожно извиваться, и вызывая истошный вопль.

– Нееет! – кричала я. – Пожалуйста! Умоляю! Не надо!

– Хлоя… – прохрипел Дьявол, с силой сжав мое горло, так что я начала задыхаться. Легкие разрывало от нехватки воздуха, а неснятые бусы вдавились в кожу. Я царапала его руки, отдирая их от себя, но мужчина только сильнее стискивал пальцы. Его глаза налились кровью, а рот исказился в гримасе ненависти. Лицо, нависшее надо мной, больше не принадлежало человеку, это был зверь. – Генри! – мужчина обернулся, продолжая удерживать меня за горло, не обращая внимания на мои попытки высвободиться. – Помнишь Хлою? Ты был первым у нее! Как ты смотришь на то, что я стану первым у твоей сестры?

Перед глазами мельтешили красные точки, я как рыба, выброшенная на берег, открывала и закрывала рот, напрасно пытаясь сделать хотя бы маленький глоток воздуха. Мои руки, которыми я пыталась отодрать его пальцы, стремительно слабели, и, наконец, соскользнули и повисли вдоль тела. Я уже начала прощаться с жизнью, когда Дьявол отпустил меня. Воздух, стремительно ворвался в легкие, вызвав сильнейший кашель. Я упала на бок и, поджав ноги к животу, схватилась за горло, меня затрясло в рыданиях и кашле. Я судорожно хватала ртом воздух и не могла надышаться. Голова гудела, как будто я находилась внутри огромного колокола, по которому ударили деревянным молотком. До меня долетали обрывки фраз, смысл которых я долго не могла понять.

– Скажи, что это неправда, – услышала я бормотание Мэри, которая продолжала прижимать к себе детей, ставших свидетелями всему творившемуся кошмару. Я часто моргала, пытаясь сосредоточиться на открывшейся мне картине. Генри виновато опустил голову, и его жена напряженно всматривалась в его сжавшуюся фигуру.

– Ты был у нее первый! – громогласно повторил Дерек. Этот страшный человек повернулся ко мне: – Пришла в себя? – спросил он, и, не дав больше ни мгновения собраться с мыслями, снова схватил за волосы, запрокидывая мне голову. – А потом отдал своим людям. Как думаешь, будет справедливо, если я поступлю так же с твоей сестрой?

Боже! Только не это! Осознание безысходности и неотвратимости страшного конца затопило меня с головой. Я отчаянно затрепыхалась, пытаясь соскочить со стола, но Дьявол играючи удерживал меня на месте.

– Один за другим они будут входить в тело твоей невинной сестры, разрывать его, пока не насытятся. А затем убьют ее, как твои люди убили Хлою, когда натешились! Вот так! – резкий взмах ножа, и я, вскрикнув, схватилась за горло, тщетно пытаясь зажать смертельную рану. Сквозь звон в ушах я слышала его демонический хохот и отчаянные крики моих родных.

В нахлынувшей панике я делала один короткий вдох за другим и удивлялась, что могу дышать. Усилием воли, оторвав дрожащую руку от горла, я отчаянно всматривалась в нее и не сразу смогла осознать, что крови нет. Жемчуг с громким стуком посыпался с обрезанной нити, скатился с поверхности стола и мелким горохом попадал на пол.

– Не притворяйтесь, миледи. Я лишь забрал то, что вам не принадлежит. Вашей жизни ничего не угрожает, – Этот страшный человек, этот дьявол во плоти, носком сапога поддел рассыпавшиеся бусины. – Но вы еще будете молить меня о смерти. – Мужчина опустился на одно колено и подобрал раскатившийся жемчуг. – Это принадлежало ей… – хрипло произнес он, убирая их в широкий карман. Обернувшись, к моему отцу, сказал – Ты подарил своей дочери украшение, снятое с мертвеца.

Подняв голову, я огляделась. Отец и Генри подались вперед, но были резко остановлены сильнейшими ударами наемников. Воины продолжали наносить удары за ударами, когда Дьявол поднял руку, призывая тех остановиться. Лица отца и брата были превращены в кровавое месиво. Я завыла. Я зажимала ладонью рот, сначала одной, а затем двумя, но продолжала выть, не в силах остановиться. Слезы градом катились по щекам, я даже забыла о собственной наготе.

Дьявол в два шага преодолел разделявшее нас расстояние.

– Пошла отсюда! – рыкнул он, столкнув меня со стола, и кинул мне вслед порванный и испачканный халат.

Все тело тряслось в уже несдерживаемых рыданиях. Я прижимала к себе бархатную ткань, непослушными руками пытаясь надеть на себя то, что осталось от одежды. Во всей дисгармонии звуков мое внимание привлек тихий стон. Посмотрев в сторону, я увидела, что моя Мэгги, которую я посчитала мертвой, пошевелилась. Не думая о последствиях, я кинулась к своей верной служанке.

Глава 5

Черный Дьявол, захвативший замок, приказал запереть нас в темнице. Он с наемниками пробрался внутрь во время празднования Дня Урожая, воспользовавшись ослабленным вниманием защитников крепости. Отца и Генри заперли в отдельной камере, приковав кандалами к стене. В кромешной темноте, разбавленной лишь тусклым светом факела, горящего в конце коридора у охраняющего нас стражника, я не могла разглядеть, в каком состоянии они находились. Мэри плакала, прижимая к себе моих племянников. Они примостились на кучке сырой прогнившей соломы и дрожали от холода. Чтобы не замерзнуть, я измеряла шагами тесную камеру и куталась в обрывки халата. Мне казалось, что я вся покрываюсь инеем, и даже в царившем здесь мраке видела пар, исходящий изо рта, когда мы с Мэри перебрасывались редкими фразами.

– Когда нас выпустят? – всхлипывала Сьюзан. – Мы Десмонды! Они не имеют права нас здесь держать! Когда принц узнает, он казнит их!

– Как бы нас не казнили, – пробормотала я как можно тише, но Мэри меня услышала.

– Что ты такое говоришь?! – взвизгнула она. – Они не посмеют!

Я пожала плечами и продолжила хождение: хотелось бы мне в это верить! Когда нас притащили сюда и впихнули в узкий каменный мешок за железной решеткой, я несколько часов не могла осознать происходящее. Из памяти не выходили ужасающие сцены прошлой ночи, они причудливым калейдоскоп крутились в моей голове, все глубже погружая меня в бездну отчаяния. Я не могла поверить в услышанное: мой отец и старший брат оказались виновными в страшном преступлении, о котором много лет говорили все жители королевства. Лорд Родерик долгие годы разыскивал убийц семьи своего друга, когда же нашел, приказал повесить их вокруг замка. Король Ричард за верную службу подарил ему земли, принадлежащие ранее графу Невиллу. Эти земли мой отец и планировал отдать герцогу Десмонду в качестве моего приданного на свадьбе с его сыном Робертом.

Хлоя… Я не могла заставить себя забыть леденящую душу судьбу этой девушки, и хуже того, что в этом страшном преступлении обвинили моего старшего брата. Бусы, которые я так беззаветно любила, оказались сняты с ее безжизненного тела. Воспоминание о быстром взмахе ножа яркой вспышкой возникло в памяти, и я резко прижала руку к горлу, едва подавив вскрик. Я обернулась, но в темноте никто не заметил моего жеста. Мэри с детьми продолжали всхлипывать, ютясь на жалкой кучке прелой соломы.

– Я хочу есть, – ныл Стивен. – Когда нас покормят?

– Я пить хочу, – расплакалась Сьюзан.

Я не знаю, сколько времени мы находились в темнице, по ощущениям около суток, но нас ни разу не покормили, и не дали воды. В углу нам поставили ведро для оправления нужд, что добавляло зловония к царившему здесь тяжелому смраду. Я всхлипнула, вспомнив, как Дьявол разодрал на мне одежду на виду всех: рыцарей, слуг, наемников; и опрокинул на стол, как будто я была зажаренным поросенком. Несмотря на то, что я долгие годы воспитывалась в монастыре, я представляла, что именно этот страшный человек собирался сделать со мной. Его откровения зловещим колоколом звучали в памяти. Вчера он пощадил меня, но дал ясно понять, что я об этом пожалею.

– Отец, – позвала я сначала тихонько, а затем все громче, – отец! Отец! ОТЕЦ!!!

– Он не может ответить, – услышала я ответ стражника. На меня обрушились самые дикие подозрения и предположения. Прижав руку к губам, я старалась не расплакаться.

– Почему?

– Дьявол велел отрезать ему язык! – хохотнул наемник.

– О Боже! – заскулила я, прикусив пальцы.

– Я тебе сам язык отрежу и скормлю свиньям! – громогласно пробасил лорд Родерик. – Вот только выберусь отсюда!

– Отец! – воскликнула я и рассмеялась от облегчения. Я не могла остановиться, от хохота сползая вниз по решетке, прижимаясь к ней всем телом, сгибаясь пополам как от боли в животе. – Отец!

– Прекрати немедленно! – мою истерику прервала хлесткая пощечина. – Ты пугаешь детей! – воскликнула подскочившая Мэри. Будто в подтверждении ее слов Сьюзан и Стивен тут же разревелись.

– Прости, – пробормотала я, прижимая руку к щеке.

– Это ты меня прости, – вздохнув, Мэри опустилась на колени рядом со мной и обняла. – Как долго нас здесь будут держать?

– Я не знаю… Отец! – снова позвала я. – Как вы? Как Генри?

– Заткнись немедленно! – отозвался стражник. – Обвиняемым в измене принцу Эдварду, наследнику престола, запрещено разговаривать друг с другом! Еще слово, и граф Невилл точно прикажет отрезать всем вам языки! И не только языки! – на этом месте он снова хохотнул. – Начнет, пожалуй, с, как его там, Гарри, или Генри!

– Что ты мелешь, пустоголовый болван! – рявкнул лорд Родерик. – Вас всех четвертуют за измену принцу Уильяму!

– Этот трус уже бежал из Олдкасла, пока вы сидите в этой дыре! – издевательски произнес наемник Дьявола. – Принц Эдвард готовится к коронации!

– Врешь, сукин сын! – взревел отец.

– А когда его коронуют, вас всех казнят!

– О Боже! – воскликнула Мэри. Обнявшись с детьми, она расплакалась. – Их-то за что, они же дети! Это все из-за твоего брата! – заорала она.

– Неужели ты веришь тому, что сказал тот, кого называют Дьяволом? – спросила я, хотя сама не знала, чему можно верить.

– Да как в это не поверить?! Генри всегда был трусом, но мечтал выслужиться перед отцом! Будь проклят этот род! Будь проклят тот день, когда я согласилась стать его женой!

Громкий скрежет ржавых несмазанных дверных петель прервал начинающуюся истерику. В проеме показался тот самый стражник с факелом в руках.

– Ты! – ткнул он в меня пальцем. – На выход! Дьявол хочет тебя видеть!

Глава 6

Стражник выпустил меня из камеры и тут же запер ее на огромный амбарный замок.

– Шагай! – наемник ткнул меня в спину, понуждая идти быстрее.

Проходя мимо камеры отца и Генри, я бросилась к разделяющей нас решетке и прижалась к холодному железу всем телом, пытаясь просунуть голову между прутьями.

– Отец! – позвала я. – Генри! Как вы?!

Во мраке подземелья, едва освещенном факелом в руках стражника, я с трудом разглядела две темные фигуры, прикованные к стене. Старая цепь лязгнула, когда они пошевелились.

– Марисоль? – пробасил отец. – Куда ты ее ведешь, сукин ты сын?!

– Не твое дело! – отрезал стражник. – Видимо, Дьявол решил закончить начатое! Должно быть, и с нами поделится!

Он снова коротко хохотнул над последними словами и, схватив меня за плечо, с силой отодрал от решетки, в которую я вцепилась до побелевших костяшек, едва услышав его слова.

– Нееет! – проорала я, вырываясь из рук наемника Дьявола, протягивая ладонь с растопыренными пальцами к отцу, пытаясь схватиться за прутья, от которых меня оттаскивали.

Железные цепи загрохотали, когда лорд Родерик задергался в сковывающих его кандалах.

– Отпусти ее! – зарычал он. – Иначе, клянусь вашим Дьяволом, я порежу тебя на мелкие кусочки!

– Скоро тебя порежут! Вас всех! – огрызнулся наемник. – Пошла! – рявкнул он мне и грубыми толчками вытолкал из подземелья.

Полуденное солнце ослепило меня, стоило только ступить во внутренний двор. Глаза слезились от яркого света, и я остановилась, чтобы проморгаться, тут же получив жесткий толчок в спину.

– Пошевеливайся! – гаркнул ведший меня мужчина.

– Куда ты ее, Бран? – спросили его двое стражников, охранявших вход в темницу.

– Дьявол велел привести!

– Зачем?

– А дьявол его знает! – на этих словах все трое залились противным гоготом.

– Слушай, если он решил оприходовать ее, займи нам очередь! – сказал один из них, отсмеявшись.

– За мной будете! – бросил через плечо названный Браном и продолжил тащить меня к входу в замок.

Страшные слова стражников придали мне сил, и я, изловчившись, вырвалась из цепкой хватки наемника, бросившись бежать в сторону ворот. Но далеко мне убежать не дали, повалив в грязь уже через пару шагов.

– Далеко собралась? – услышала я рык у себя над ухом. – Еще подобная выходка и перережу тебе сухожилия! Поняла меня?!

Не дожидаясь, пока я встану, мужчина поволок меня по земле. Я тщетно пыталась подняться на ноги, вырвать руку из его железной хватки. Остатки моего халата вывалились в пыли, пока он дотащил меня до входных дверей.

– Отпусти! Отпусти меня! – истошно кричала, насильно влекомая наемником по коридорам замка в сторону трапезной. Однако мой крик так и остался без ответа.

– Вот, Дерек, как ты приказывал, – сообщил мужчина, вступив в трапезную, бросая меня ему под ноги, как в ту ночь, когда они захватили замок.

Дерек Невилл стоял в центре помещения в окружении наемников. Они расступились, когда стражник отшвырнул меня от себя, и я больно ударилась коленями и локтями о каменный пол. Вот сейчас все и произойдет! Сначала Дьявол, потом его приспешники, а затем мне перережут горло, как той несчастной, за которую этот страшный человек и пришел мстить. Я задрожала. Лохмотья моего одеяния уже почти ничего не скрывали, обнажая все изгибы тела. Я видела хищный блеск, горящий в глазах окруживших меня мужчин. Сердце замерло, стало трудно дышать. Я инстинктивно потянулась к горлу, вспомнив, как Дерек держал меня за него. Острые воспоминания вызвали спазм в груди, я снова открывала и закрывала рот, глотая воздух, слушая насмешки и скабрезные намеки, не сводя взгляда с возвышающегося надо мной мужчины со шрамом, ожидая приговор.

– Встаньте, миледи! – его грозный голос раскатился по трапезной, приглушая смешки наемников. Пошатываясь, стягивая на груди обрывки одежды, я поднялась на ноги, не смея отвести взгляд от говорившего, как завороженная разглядывала его иссеченное лицо. – Мне сказали, вы знаете лекарское дело.

– Д… Да, – заикаясь, тихо произнесла я. – Я… я… обучалась этому в монастыре Святой Анны.

– Мой человек при смерти. Исцелите его, и я облегчу вашу участь.

– Я все сделаю, но умоляю, пощадите Мэри с детьми! – выпалила я, прежде чем успела осознать, что говорю и прижала ладонь к губам,

– Ты просишь не за себя? – его брови удивленно поползли вверх, даже наемники замолчали, перестав обмениваться сальными шутками.

– Так будет честно. Если мой отец совершил чудовищное преступление, она и дети ни в чем не виноваты. Я надеюсь, что высокий королевский суд разберется во всем, – сказала я, стараясь держаться с достоинством.

– Судить вас буду я! По закону мести! – отрезал Дьявол, разглядывая меня, и в его глазах загорелся странный огонь, обжегший меня даже на расстоянии.

Глава 7

Меня привели в комнату к тяжелораненому. В затхлом помещении на грубо сколоченной узкой кровати метался в горячке и стонал от боли один из наемников Дьявола. Повязка, наложенная на рану на груди, пропиталась кровью. Я осмотрела свои грязные руки и лохмотья и, набравшись смелости, повернулась к Дереку:

– Мне нужно умыться и сменить одежду, – выпалила я. – В таком виде я принесу больше вреда, чем пользы. А пока я буду готовиться, пусть ваши люди принесут крепкое вино, иглу с нитью, жаровню и поставят на огонь чистую воду.

Дерек смерил меня взглядом, будто взвешивая каждое мое слово, и, наконец, кивнул:

– Вам принесут все, что нужно.

Пока его люди подготавливали все необходимое, я, наскоро приводила себя в порядок в соседней комнате. Обмывшись в лохани с холодной водой и переодевшись в чистое платье, видимо принадлежавшее раньше одной из служанок, заплетя мокрые волосы в косу, я вернулась к раненому. Вода в котле начала закипать, и я бросила в нее инструменты. Эти простые движения помогли мне выбросить все мысли о произошедших событиях из головы и сосредоточиться на оказании помощи.

– Что ты собираешься делать? – знакомый голос, внезапно зазвучавший за спиной, заставил меня вздрогнуть, и я чуть не выронила из рук нож, который только что щипцами достала из кипятка.

– Хочу обработать рану, – объяснила я, отходя от жаровни. Умытая и в чистой одежде я почувствовала себя немного увереннее. Обернувшись, я увидела, Брана, стражника, привалившегося спиной к закрытой двери и не сводящего с меня масленого взгляда.

– Дьявол сказал проследить за тобой, – произнес он, поигрывая кинжалом. – И убить тебя, если Пол умрет, – Бран кивнул на раненого и усмехнулся.

Я едва удержала в руках иглу, в ушко которой уже вставляла нить. Передо мной на низком столике, на чистом отрезе ткани были разложены подготовленные инструменты. Его слова вызвали плохо контролируемую дрожь во всем теле. Опустив иглу, я оперлась руками о стол. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, выпрямилась и повернулась к этому неприятному человеку:

– Тогда сделай это сейчас! – воскликнула я. – Зачем ждать?! Ну, давай же!

Ядовитая ухмылка исказила его лицо. Бран похотливо пробежался глазами по моей сжавшейся фигуре, задержав взгляд на груди.

– Зачем же так сразу? – осклабился он. – Ты красивая. Думаю, мы сможем договориться. В подземелье холодно и шастают крысы. Я дам тебе теплую одежду, воду, еду в обмен на твою благосклонность, – на этих словах мужчина сделал непристойный жест, сложив большой и указательный палец левой руки так, чтоб образовалось кольцо, и ввел в него несколько раз указательный палец правой, после чего снова ухмыльнулся, заметив, как я побледнела. Кажется, ему просто доставляло удовольствие говорить гадости.

– Убирайся! – крикнула я, трясясь от страха. – Немедленно убирайся! Иначе мой отец отрежет тебе язык! – выпалила я в отчаянии. Боже! Зачем я это говорю?! Я бы не хотела, чтобы по моей вине пострадал хоть кто-то!

– Твой отец уже никому ничего не отрежет! – мужчина внезапно посерьезнел. – Его и всю вашу семейку четвертуют! Дьявол устроит показательную казнь!

– Мой отец ни в чем не виноват! – с жаром воскликнула я.

Бран не успел мне ничего ответить, наши крики прервал горячечный стон раненого. Я бросилась к тому, кого Бран назвал Полом. Приложила руку к его лбу и тут же отдернула. Господи, пока мы тут обменивались колкостями, счет пошел на минуты.

– У него лихорадка! Как давно он в таком состоянии?

– Со вчерашнего вечера.

– Нужно было позвать лекаря раньше! – Стражник неопределенно пожал плечами. Я отлепила пропитанную кровью нечистую повязку и ахнула: из раны сочилась мутная жидкость. Меня замутило от открывшегося вида, но усилием воли я взяла себя в руки. – Нужно чистить! Иди сюда! – позвала я Брана, забыв о собственной неприязни. – Держи его крепко!

– Что ты задумала? – мужчина недоверчиво покосился на то, как я схватила ножичек со столика и обмакнула его в сосуд с крепким вином, но приблизился к ложу раненого.

– Его рана загноилась. Нужно прочистить, обработать и зашить, – с этими словами я тоже подошла к постели и присела на нее.

Неизвестно сколько прошло времени, пока Бран удерживал стонущего и рвущегося Пола, а я занималась его раной. Дурнота подкатывала к горлу, но я упрямо продолжала чистить ее ножиком от бело-желтой вязкой субстанции, а местами мне даже пришлось срезать начавшие отмирать ткани.

– Что ты делаешь?! – проорал мужчина, с силой навалившись на раненого товарища.

– Пытаюсь спасти ему жизнь, – бросила я, сосредоточенно разглядывая очищенную рану, стараясь рассмотреть, не остался ли гной.

– А раньше ты этим занималась?

– Я видела, как это делала сестра Мередит, – уклончиво ответила я, решив не уточнять, что не досмотрела, выбежав, когда почувствовала приступ тошноты. Не знаю, успокоили ли его мои слова, но мужчина перестал спрашивать меня о каждом моем действии.

Удовлетворившись проделанной работой, я промыла рану крепким вином, от чего Пол дернулся еще сильнее, так и не приходя в сознание.

– Держи его еще крепче, – сказала я и потянулась за иглой с вдетой нитью.

И когда Бран по сути подмял под себя пострадавшего наемника, я, стянув края раны, аккуратно зашила ее крепкой нитью, после чего наложила чистую повязку. Пол с громким криком дернулся еще раз и затих.

– Повязку менять дважды в день, – отдала я распоряжение. – Предварительно прокипятить ее в воде и высушить, а рану обработать вином. Сейчас принеси мне еще воды, я приготовлю отвар, который ты или кто-то другой так же будешь давать ему. Он должен много пить. Попроси Клэр принести мне мои травы, она знает, где они хранятся.

– Кто такая Клэр? – спросил Бран, отойдя от постели раненого. Мужчина утирал пот со лба и был бледен. Он больше не говорил мне всяких гнусностей.

– Повариха… – начала я и тут же осеклась. С головой уйдя в заботы о раненом, на миг забыла о том, что случилось. – Если она жива, – добавила я тихо и, застонав, в изнеможении опустилась на пол. Я закусила губу и покачала головой, сдерживая рвущиеся слезы.

– Я узнаю, – мрачно ответил стражник и открыл дверь.

– Постой! – крикнула я ему вслед. – Скажи, что с Мэгги?

– А это кто?

– Моя служанка, меня оторвали от нее, когда бросили в тюрьму. Я знаю, что она пришла в себя, но как она сейчас, мне ничего неизвестно.

– Ладно, я выясню, что с ней.

Меня заперли в одной комнате с раненым, который после перевязки уснул пусть и глубоким, но беспокойным сном. Я снова приложила ладонь к его лбу: жар еще не спал. Я прочистила рану и ему больше не грозила смерть от заражения крови, но разыгравшаяся лихорадка представляла нешуточную угрозу.

Бран вернулся по моим подсчетам часа через полтора, принеся огромную сумку с сушеными травами, заготовленными мною этим летом. Вновь вскипятив воду, я приготовила отвар против лихорадки, который недавно помог сыну мельника. Прошептав молитву, я приподняла голову Полу и приставила к его губам чашу.

– Твоя Мэгги жива. Клэр тоже, – услышала я голос стражника и благодарно кивнула.

Глава 8

За мной пришли на закате, когда солнце уже собиралось покинуть небосвод. Все это время я просидела у постели раненого, поила его целебным отваром, обтирала лоб мокрым полотенцем. Я всматривалась в его лицо: лицо врага и удивлялась тому, что не чувствовала ненависти. Немолодой, с сединой в волосах и бороде, он ничем не отличался от воинов отца. Он мог бы быть Фредом или Джоном, или Кеннетом, который играл со мной и Джеймсом в детстве, сажал нас к себе на плечи и носил по замку, а мы заливисто смеялись. Я грустно вздохнула, предавшись воспоминаниям. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился все тот же стражник.

– Идем! – сказал он.

Вот и все, настало время снова отправляться в темную, холодную, сырую тюрьму. Я поежилась, представив себе камеру, в которую мне предстояло вернуться.

Бран заглянул в комнату, подошел к Полу, прислушался к его дыханию, потрогал лоб:

– Его все еще лихорадит?

– Еще рано говорить о выздоровлении. Пусть ему дают этот отвар всю ночь, тогда к утру жар должен спасть.

– В твоих интересах, чтоб он спал, – отрезал Бран. – Если Пол умрет, Дьявол тебе этого не спустит.

Это и так было понятно, потому я ничего не ответила на слова стражника. Я встала и одернула платье, расправила несуществующие складки, еще раз оглядела помещение и раненого.

– Я готова, – сказала я и вышла из комнаты.

Я шла за Браном, гордо выпрямив спину, по темным коридорам замка, едва освещаемым чадящими факелами. Навстречу нам попадались другие наемники и выжившие в пережитой бойне слуги. Первые бросали на меня двусмысленные взгляды, усмехались, но не ничего не говорили, а последние расступались и склоняли головы. Иногда до моих ушей долетали слова их поддержки, высказанные тихим шепотом. Проходя мимо трапезной, я услышала звон тарелок и пьяный хохот, учуяла запах горячей, пищи, и мой рот наполнился слюной. Я подумала о том, что не ела уже больше суток и напряженно сглотнула:

– А пленникам уже дали сегодня что-нибудь поесть? – спросила я Брана.

– Такого распоряжения не было, – хмуро ответил тот. После того, как он помог мне держать Пола во время операции, Бран больше не говорил в мою сторону скабрезности и не пытался как-то иначе унизить меня.

– Там же дети, – прошептала я.

– И что? – оборвал меня мужчина. – Я неделями в детстве голодал и не помер же! – Я отчаянно смотрела в сторону трапезной, от которой мы быстро удалялись. – Даже не думай соваться туда! – прорычал Бран мне над ухом и, схватив за руку, потащил к выходу. От последующих слов по спине пробежал холодок. – Дьявола там нет, никто их не остановит, если они захотят развлечься с тобой!

Мужчина быстрыми шагами направился к дверям, я обреченно двинулась за ним, едва поспевая, не в силах выдернуть руку. Таким образом мы пересекли двор и приблизились к входу в темницу. У тяжелой двери находились те же стражники, и я против воли сжалась и опустила голову от стыда, вспомнив отвратительную сцену, свидетелями которой они оказались.

– Ну что, оприходовал ее? – хохотнул один из них.

– Отойди с дороги, – рявкнул Бран, почему-то не пожелавший в этот раз присоединиться к их веселью.

– Марисоль, с тобой все в порядке?! – пробасил лорд Родерик, когда я проходила мимо их камеры.

– Да, отец, – я хотела остановиться, уже потянулась рукой к решетке, чтобы лучше рассмотреть в каком состоянии они находятся, но Бран не дал мне этого сделать, дернув к себе.

– Пошевеливайся, – рыкнул он и затолкал меня к Мэри с детьми. Они бросились ко мне, едва стражник успел повернуть ключ в замке.

Как же здесь было холодно! Я снова начала дрожать, сырой воздух быстро проник под одежду, и, казалось, добрался до костей. Я обняла повиснувших на мне племянников и чуть снова не заплакала: мне не удалось добыть для них ни крошки.

– Как ты? – спросила Мэри, обнимая меня и усаживая на солому.

– Все нормально, – кивнула я.

– У тебя новое платье? Просто я чувствую пальцами, что это не те обноски, в которых ты уходила. Что ты для этого сделала?! – ее голос перешел в визг, но она быстро постаралась взять себя в руки и продолжила. – А знаешь, я тебя даже не осуждаю! Наверно, на твоем месте так поступили бы многие!

– О чем ты говоришь?! – ахнула я. Я не ожидала такого от Мэри! Подбородок задрожал от необоснованных обвинений. – Как ты можешь?!

– Могу! А ты, я смотрю, времени зря не теряла! – запальчиво воскликнула Мэри, и в ее голосе слышались слезы. – Вот только почему ты вернулась? Не понравилась их предводителю? Пока ты там наслаждалась жизнью, мои дети страдали от голода, холода и жажды!

– Вели своей жене угомониться, – донесся до меня голос отца, пока я собиралась с мыслями после ее обидных слов.

– Замолчи, Мэри! – тут же послышался голос старшего брата.

– Почему я должна молчать?! – его жена сорвалась на визг. – Это все из-за тебя! Все из-за вашей семейки! Мои дети там, где они не должны быть! Они голодают, а тебе плевать!

– Это и мои дети тоже! – взревел Генри, а молчавшие до этого Сьюзан со Стивеном расплакались.

– Заткнулись все! – рявкнул стражник. Он быстрыми шагами подошел к нашей камере и, отперев дверь, поставил на пол корзину, накрытую полотенцем.

Мэри, оттолкнув меня, бросилась к корзине, и в свете факела мы увидели внутри хлеб, сыр и кувшин с водой.

– Отдай! Это детям! – выдернула она из моих рук кусок ржаного хлеба. – Это все детям!

Глава 9

Нам приносили скудную пищу раз в сутки, и мы делили ее на три приема, отдавая лучшие куски детям. Мэри вообще отказывалась от еды, оставляя весь хлеб с сыром для детей, только пила воду. Мне каждый раз стоило огромных трудов уговорить ее поесть, убеждая, что ослабленная она ничем не сможет помочь Стивену и Сьюзан, нехотя она соглашалась с моими доводами. Все это время мы жались друг к другу на кучке прелой соломы, стараясь сохранить тепло. Я пела веселые песни, чтобы хоть как-то разрядить царящую атмосферу уныния и безнадежности, и рассказывала сказки о прекрасных принцессах, страшных драконах и отважных рыцарях, которым меня в детстве научила Мэгги. Сначала Мэри скептически отнеслась к моей затее, но видя, что детей это подбадривает, присоединилась ко мне. Мы поговорили, и я рассказала ей, для чего меня позвали к Дьяволу, и почему я так долго отсутствовала.

– Прости, что плохо подумала о тебе, – сказала она мне на четвертые сутки. – Просто тебя забрали, и ты отсутствовала так долго, а потом вернулась чистая, посвежевшая и в другом платье… Прости, я не должна была…

– Все в порядке, Мэри, – успокоила я ее. Наверно, я и сама так бы подумала, окажись я на ее месте.

Мы сидели рядом, обняв детей, которые спали, положив головы нам на колени. Я ласково пригладила непослушные вихры Стивена. От моих действий мальчик чуть пошевелился, но не проснулся. Они уже не плакали и не просили есть, смирившись со своим положением, только без конца спрашивали, что с нами всеми будет, но на этот вопрос ни у кого не было ответа. Нам удалось перекинуться парочкой фраз с отцом и Генри. Я узнала, что их в отличие от нас почти не кормили и все время держали в кандалах.

Когда первый страх прошел, меня бросило в пучину отчаяния и безысходности. Сначала я верила, что мы вот-вот получим свободу, но время шло, и никто не торопился нас освобождать. В памяти начали всплывать различные истории о замученных голодом и пытками в застенках узниках. Вдобавок ко всему мне так и не удалось ни о чем расспросить отца, и после долгих душевных метаний и сомнений, я приняла непростое решение не верить ни в какие обвинения, только в его признание.

Послышалась тяжелая поступь стражника, а затем наша камера осветилась факелом. Бран отпер дверь:

– Леди Десмонд на выход! – мы с Мэри переглянулись и остались сидеть. Дети, разбуженные его громким голосом, сонно моргали и потирали глаза. – Леди Мэри Десмонд, – уточнил Бран, – с отпрысками.

– Что случилось? – спросила жена Генри.

– Милорд Невилл хочет вас видеть! – соизволил объясниться стражник. От меня не ускользнула перемена в упоминании имени Дьявола. Почему-то от этого мне стало еще тревожнее. Пока Дерек был просто Дьяволом, к нему можно было относиться как к преступному захватчику, но сейчас, когда он обрел имя и титул, у меня появилось дурное предчувствие.

– Вставайте! – Мэри начала тормошить Сьюзан и Стивена, те недоверчиво поднялись и теперь стояли, переминаясь с ноги на ногу. – Идемте! – подтолкнула она их к выходу.

В камеру Мэри больше не вернулась. Я убеждала себя, что так лучше, что я должна радоваться за них, но после их ухода я слишком остро почувствовала внезапно навалившееся одиночество. Казалось, в камере даже стало темнее и холоднее. Я долго металась из угла в угол, а затем в изнеможении опустилась на солому. Я услышала писк и по моим ногам пробежались чьи-то холодные цепкие лапки. Я заорала от страха и омерзения, тут же вскочив на ноги, позабыв об усталости. Господи! Я не смогу спать здесь! Я в жизни не сяду на эту солому! Пока Мэри с детьми были со мной, крысы не подходили близко. Говорят, они могут съесть человека! Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и прошептала молитву: так меня учила делать в минуты душевного смятения сестра Мередит.

Когда Бран принес очередную корзину с провизией, то сообщил:

– Пол пошел на поправку. Милорд говорил с ним сегодня.

– Я рада, – сказала я.

– Я бы не радовался на твоем месте, – отрезал Бран. – Пол – свидетель преступлений твоего отца, бывший рыцарь графа Коула Невилла, чудом выживший в той бойне, как и Дьявол. Скоро состоится суд, где он встанет на сторону обвинения.

– Боже! – только и смогла вымолвить я, прижав ладони к щекам. Резко пропал аппетит, и от запаха еды даже затошнило. Меня качнуло, и я прислонилась к сырой стене, чтобы не упасть.

– Жена твоего брата с детьми только что покинули замок, – продолжал мужчина. – Они возвращаются к ее отцу. Милорд дал им сопровождение. Дьявол всегда держит слово, лучше бы ты попросила за себя.

– Здесь крысы… – пробормотала я, не слушая его. Я вздрагивала каждый раз, когда мне мерещился их писк и быстрое шуршание лапок.

– Ну да, – ответил Бран и закрыл решетку на замок.

Я простояла так очень долго, пока усталость не свалила меня с ног. Когда стражник пришел в следующий раз, то ему пришлось потрясти меня за плечо, чтобы разбудить, поскольку я совершенно не реагировала на его голос.

– Вставай! Начинается суд!

Глава 10

Из тюрьмы нас вывели на рассвете. Я зажмурилась, утреннее солнце, пробивающееся сквозь туман, даже такое тусклое в столь ранний час, резануло по глазам. Ночью лил дождь, об этом сказали мокрая земля, налипшая на подошву башмаков, и промозглая сырость, пробравшаяся под платье. Я тут же обхватила себя руками, задрожав от холода, хотя, казалось бы, должна была уже к этому привыкнуть. Я шла за конвоиром, опустив голову, глядя под ноги, и чуть не налетела на него, когда тот резко остановился.

– Пришли! – сказал Бран.

Я огляделась по сторонам, стараясь понять, куда нас привели. Подняв голову, я чуть не заорала, вовремя зажав рот ладонями. Я, как безумная, оглядывалась, оборачивалась вокруг себя и рыдала, заталкивая горький вопль внутрь себя.

– Джон… Фред… – шептала я, продолжая зажимать руками рот. – Джек… Гарри… Боже! Нет! Кеннет!

По всему периметру внутреннего двора стояли наспех сколоченные виселицы, на которых раскачивались тела рыцарей моего отца. Завывая, я продолжала по кругу перечислять имена тех, кого знала с самого детства. Их трупы, обезображенные, с выколотыми глазами и следами начавшегося разложения были засижены воронами, которые с громким карканьем разлетелись при нашем приближении.

– Возьми себя в руки, Марисоль! – услышала я властный голос отца. – Ты – леди Десмонд! Помни об этом!

Я обернулась к нему. В смятении я не сразу поняла, о чем он говорит. Скованный цепями, лорд Родерик выглядел неважно: порванная одежда, опухший сломанный нос, заплывшие глаза. Но, несмотря на это, отец держался гордо. Он высоко задрал подбородок и надменно поглядывал на конвоиров. У брата вид был не лучше, но в нем не чувствовалось и пятой доли высокомерия рода Десмондов. Генри понуро стоял, как побитая собака.

– Что с нами будет, отец? – спросила я, опустив голову, чтобы не видеть тела повешенных, их распухших лиц с высунутыми языками. Мне чудилось, будто я присутствовала при этой казни, видела как еще живые, они дрыгают ногами в предсмертной пляске висельника, хрипят в тщетной попытке глотнуть воздух. Застонав, я руками сжала голову, проморгалась несколько раз, прогоняя видение. – Нас тоже повесят?

Господи, как же хочется жить! «Дьявол всегда держит слово, лучше бы ты попросила за себя», – всплыли в памяти слова Брана, сказанные накануне, и на краткий миг я малодушно пожалела, что не сделала этого. Но я бы никогда не простила бы себе, если бы Сьюзан со Стивеном пострадали.

– Не говори чепухи, Марисоль! – отрезал лорд Родерик. – Мы принадлежим к древней и знатной фамилии, наш род имеет королевские корни!

– Сегодня вас не спасут ни королевские корни, ни знатность фамилии, – услышали мы за спиной громкий голос Дерека Невилла. – Как не спасли они мою семью от чудовищного истребления тем, кого они считали своим другом и защитником.

Он стоял среди наемников, на полголовы возвышаясь над ними. Его черные волосы растрепались на осеннем ветру, мужчина хмурился, и шрам на его лице, казалось, выступал еще отчетливее. Взглядом, полным холодной ненависти, он пробежался по отцу, Генри, и остановился на мне. Темно-синие глаза загорелись странным огнем. Дерек внимательно рассматривал меня от макушки до ног, и от ног до макушки. Мне нестерпимо хотелось спрятаться от этого изучающего взгляда, казалось, он раздевал меня. Вспомнив, что он уже видел меня без одежды, я прижала руки к пылающим щекам, вызвав в Дьяволе понимающую усмешку.

– Сегодня вы узнаете много тайн, миледи, которые ваши родственники так тщательно скрывали от вас и от всего мира.

– Для чего? Чтобы унести с собой в могилу? – мой голос дрожал. Мне было страшно настолько, что я готова была пасть перед ним на колени и молить о пощаде. Пока нас держали в темнице, я всем разумом цеплялась за иллюзорную надежду того, что это все фарс, и он скоро закончится. Но вот мы здесь, у грубо сбитого эшафота, и только присутствие отца сдерживает меня от того, чтобы не броситься в ноги Дьяволу.

– У вас была возможность избежать уготованной участи, миледи, – напомнил мне этот страшный человек. На этих словах наемники расступились и пропустили вперед того, кого Дерек называл Полом. – Но вы попросили не за себя, чем, признаюсь, несказанно удивили меня. Пол Вуд – единственный выживший в той кровавой бойне, что устроил ваш отец восемнадцать лет назад, не считая меня.

– Неправда… – тихо прошептала я, до сих пор отказываясь верить его словам. – Нет… – качала я головой. – Нет…

– Сэр Вуд, приступайте!

Я не знаю, сколько времени продлилась речь пожилого рыцаря. Утренний туман рассеялся, но осеннее солнце почти не грело. Я дрожала на ветру, слушая обличительные слова Пола. Сердце стыло от всех кровавых подробностей, которыми он щедро делился. Мне хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать ничего, слезы сами катились по щекам от сострадания к погибшим, и я не могла их сдержать. «Боже! – шептала я. – Боже мой!» Украдкой глянув на отца, увидела, что лорд Родерик держался гордо несмотря ни на что. Надменная улыбка не сходила с его лица.

– Что ты мне это рассказываешь?! Ты не смог защитить семью своего сюзерена и придумал эту нелепую историю, обвинив во всем меня – лучшего друга Коула Невилла! – на этих словах отец сплюнул под ноги.

– А разве не ты оговорился совершенно недавно, – вступил в разговор Дерек, – что был уверен в моей смерти, поскольку тебе принесли мои глаза?

– Да! – воскликнул отец. – Когда я и мои люди получили донесение, что замок моего лучшего друга разграблен, а его семья перебита, то мы сразу же прибыли на место. Это я! Я самолично хоронил их! Своими руками копал могилы, чтобы предать их тела земле! Но твоего тела никто не нашел. Фред… – лорд Родерик замолчал, вздохнув, как будто воспоминания приносили ему нестерпимую боль, – принес мне… Боже! Как же тяжело вспоминать! – он покачал головой. – Сколько лет прошло, а как будто вчера! Эти изверги не пожалели никого, даже детей! Фред принес мне… И мы решили, что твое тело было настолько изуродовано, что никто не узнал тебя, похоронив.

– Какая наглая ложь! – лицо Дерека исказилось в презрительной гримасе. – Как отец проглядел змею, пригретую им на груди?!

– Я требую высокого королевского суда для себя и своей семьи! – взревел отец, которому надоело выслушивать лживые обвинения в свой адрес.

На этих словах Дьявол издевательски расхохотался и, достав из-под плаща свиток, зачитал его:

– Вот это вчера доставил в замок королевский посланник! Указом короля Эдварда Второго, за измену королю Десмонды лишаются своего титула и всех земель! Никакого королевского суда!

– Короля… Эдварда? – растерянно повторил лорд Родерик. Кажется, я впервые видела его таким.

– Пока вы находились в темнице, принц Эдвард был коронован в Олдкасле, и это, – Дерек еще раз потряс свитком, – один из его первых указов.

Я бросила взгляд на старшего брата, его лицо было серым, глаза бегали по наемникам Дьвола, с одного лица на другое, он сжимал и разжимал кулаки, будто на что-то решался.

– Это фарс! Если не возможен королевский суд, я требую Божьего! – проорал он.

– Хочешь Божий суд? – обманчиво тихо спросил Дерек. – Ты его получишь. Раскуйте его и дайте меч, – бросил он конвоирам.

Тот ужас, что произошел потом, будет еще долго преследовать меня в кошмарах. Генри получил оружие, и они схлестнулись в поединке. Я не смогла на это смотреть. Я опустилась на мокрую землю и закрыла лицо руками. В ушах громким эхом раздавались удары клинков, брань и крики. Меня трясло. Мы оказались вне закона, нам даже не предоставили священника для исповеди. Мне было страшно, я жалела себя, отца, брата, даже радость за Мэри с племянниками отошла на второй план. Я вздрагивала, стоило мне только услышать очередное бряцанье мечей. Я пыталась молиться, но будто разом позабыла все слова.

– Пожалуйста, – причитала я, качаясь из стороны в сторону, – пожалуйста, хватит!

– Возьми себя в руки, Марисоль! – без конца повторял отец, но я даже не отняла ладони от лица, чтобы взглянуть на него.

Страшный крик заставил меня открыть глаза и вскочить на ноги. Разыгравшийся передо мной ужас заставил забыть о страхе и осторожности. Мне хотелось только одного: броситься к Генри закрыть его своим телом. Меня тут же схватил кто-то из конвоиров, я рвалась из его рук, но тот лишь крепче прижимал меня к себе.

– Отвернись, – узнала я голос Брана, – не смотри!

Но я не могла. Как завороженная я смотрела на поединок между Генри и того, кого по заслугам называли Дьяволом. Меч Дерека отсек моему брату правую кисть с оружием, и то, что произошло потом оказалось просто жестоким добиванием безоружного.

– Божьего суда?! – орал Дьявол в горячке боя, размахивая мечом. – Ты хотел божьего суда?! Получай!!! Получай!!!

– Нееет! – завопила я, когда Дерек отрубил ему правую руку уже по самое плечо и не остановился на этом. – Нееет!

Бран закрыл мне глаза ладонью и с силой отвернул.

– Отпусти! Отпусти меня! – я билась в его железных объятиях, но так и не смогла вырваться.

Я ничего не видела, но прекрасно слышала, как Генри молил о пощаде, а Дьявол был неумолим:

– Хлоя тоже просила пощадить ее, – жестко сказал Дерек, – ей было всего шестнадцать, но ты не был к ней милосерден!

– Это все он! – визжал Генри. – Это он сказал мне сделать это!

Это оказались его последние слова перед смертью. Резкий удар оборвал все звуки. Наступившая тишина обухом ударила по голове, дав понять, что все кончено. Вот теперь действительно кончено.

– Трус! Трусом жил, трусом помер! – сплюнул Дьявол. – Жалкая тень мерзавца-отца! Что, так и будешь отрицать свою вину, Род?

Стражник ослабил хватку, и я приоткрыла глаза, чтобы застонав снова их закрыть. Меня замутило от увиденного, и я чуть не потеряла сознание. Разрубленное тело брата лежало в грязи, а Дерек вытирал меч от крови. Бледный, как призрак, лорд Родерик, не отрываясь, смотрел на то, что осталось от его старшего сына.

– Признайся, облегчи участь своей дочери. Что ты на это скажешь?

Прежде, чем он успел ответить, я бросилась к отцу на шею:

– Нет! – воскликнула я, рыдая на его груди, гладя ладонями его лицо. – Не смейте! Я не приму этой жертвы! Отец! Я верю вам! Я знаю, что вы ни в чем не виноваты! Я знаю вас много лет, вы бы никогда не допустили подобного варварства! Если мне суждено умереть, пусть так! Но мне не нужна жизнь, сохраненная ценой вашей и вашего доброго имени! Убийца! – обернулась я к Дереку, вложив в свой крик всю ненависть, на которую была способна. – Убийца!!!

Глава 11

– Убийца! – кричала мне она. – Убийца!

Ее глаза горели зеленым пламенем. Отвращение, испытываемое ко мне, исказило прекрасные девичьи черты, столь юные и свежие. Промокшее под начавшимся осенним дождем платье облепило ее стройную фигуру. Марисоль… Дочь моего врага зовут Марисоль… Она рыдала на груди этого мерзавца, которого я поклялся убить, и умоляла не оговаривать себя. Я отвернулся от этой тошнотворной картины, но их слова все равно долетали до меня.

– Зато ты будешь жить, – «убеждал» ее папаша.

– Нет, мне не нужна жизнь такой ценой, – продолжала всхлипывать эта наивная дурочка.

Было видно невооруженным взглядом, что Род слишком хорошо знал свою дочь, он прекрасно осознавал на какие точки надо давить, чтобы добиться желаемого. Вот и сейчас, она уговаривает его не клеветать на самого себя, а он якобы нехотя соглашается. Я презрительно сплюнул от развернувшегося фарса. Оглядел разрубленное тело насильника и истязателя моей сестры, валяющееся в грязи: собаке – собачья смерть! Он хотел Божьего суда, вот Бог нас и рассудил! Трус! Хотел выслужиться перед папашкой, показать, что он тоже чего-то может, и выбрал беззащитную девчонку! Сколько лет я лелеял в сердце ненависть, строил планы мщения! Я круглыми сутками перебирал в голове имена людей, кому поклялся отомстить, среди них было и ее, девушки, обещанной мне еще до рождения. Я бросил взгляд в ее сторону, Марисоль продолжала обнимать отца, убеждая его, что с достоинством примет свою смерть.

Захватить их замок оказалось слишком просто: в тот день стражники накидались вином как свиньи с самого утра. Наши повозки беспрепятствченно ввезли вооруженных до зубов наемников под мешками с картофелем, которые даже никто не проверил. Я покачал головой. Я не смог сделать с ней того, что они сделали с Хлоей. В ту ночь, когда я разорвал на ней одежду и увидел жемчужные бусы, те самые, что были перепачканы кровью моей сестры, на краткий миг мне померещилось, что это она, Хлоя, лежит сейчас обнаженная передо мной и умоляет сжалиться над ней. Видение было столь отчетливым, что я замешкался: еще одна загубленная жизнь. Эта девушка ни в чем не виновата, она даже не родилась тогда еще. Хлоя тоже была ни в чем не виновата… И Тим… И мама…

В тот вечер я приказал посадить всех в темницу. Марисоль еле оттащили от тела служанки, которую она бережно пыталась привести в чувство. Такая же, как Хлоя… Та тоже думала в первую очередь о ком угодно, но не о себе, что и сгубило ее. Она бросилась спасать слуг, надеясь вывести их через секретный лаз, и попалась.

Рыцарей Десмонда я приказал казнить той же ночью. Все, кто участвовал в той бойне, получили по заслугам, согласно древнему закону: око за око, зуб за зуб! К сожалению, в пылу сражения Пол – старый рыцарь моего отца – получил страшную рану, от которой впал в лихорадку. Я не мог дать ему умереть! Лекарь, присланный из деревни, только дрожал, даже не смог нормально обработать увечье, и тут слуги проболтались про Марисоль. После ее лечения Пол быстро пошел на поправку и смог присутствовать на этом фарсе под громким названием «суд»! Этот рыцарь буквально спас меня восемнадцать лет назад. Он так же как я выбрался по тайному ходу из замка и нашел меня у реки. Он отговорил меня возвращаться назад и хоронить тела, сказав, что им уже не помочь, а я должен жить.

– Что прикажешь делать дальше, господин? – обратился ко мне Пол, прервав горестные воспоминания.

– Бросить в канаву! – кивнул я на то, что осталось от Генри Десмонда.

– Не по-людски это, – возразил рыцарь и покачал головой, – не по-людски. При жизни он заслужил и худшую участь, но после смерти…

– После смерти эта мразь тоже не найдет покоя! – оборвал я Пола.

Старый рыцарь замолчал, возможно, он остался не согласен со мной, но возражать больше не стал. Мы наблюдали, как мои наемники оттаскивали тело наследника лорда Родерика. Сам же Родерик, скованный цепями стоял рядом с дочерью. Он ничего не предпринял, чтобы остановить нас и попрощаться со старшим сыном. Девушка же, потрясенная смертью брата, опасалась даже смотреть в его сторону. Она все еще рыдала, прижимаясь к отцу, а тот стоял как каменное изваяние.

«Убийца!» – слышался в голове ее голос, полный ненависти.

– Нет, я не убийца, – проговорил я и направился к ним.

Родерик весь подобрался, заметив меня. Я усмехнулся: конечно, он знает, кто будет следующим. На звук моих шагов обернулась Марисоль.

– Нет! – воскликнула она, повиснув на шее отца, словно пытаясь закрыть его собой. – Нет!

Марисоль смотрела на меня красными воспаленными глазами. Девушка промокла под усиливающимся дождем, мокрая ткань ее тонкого платья, совсем не предназначенного для такой погоды, уже ничего скрывала. Чувство, которое я старательно гнал от себя эти дни, с той самой ночи, когда увидел ее обнаженную, снова взыграло во мне. И я ненавидел себя за него: я вожделел дочь своего врага! Что я не убью ее, я понял еще тогда и все время, что она провела в темнице, я думал над ее участью. Я уже намеревался ее отпустить, сразу же после казни виновных. Хватит с нее. Пусть идет куда хочет: в монастырь или к дальним родственникам, даже дал бы сопровождение. Но сейчас, глядя на эту сжавшуюся глупышку, безоговорочно верящую в невиновность ублюдочного старика, я тонул в темных желаниях.

– Взять его! – командую я, убирая меч в ножны. И мои наемники, оттащив от него рыдающую девчонку, потянули его к эшафоту. – Или ты тоже хочешь Божий суд?

– Нееет! Отец! – Марисоль билась в руках стражников, тщетно пытаясь вырваться.

– Уведите ее, – бросил я им, направляясь к месту казни. Палач уже приготовил свой топор: за все прегрешения Десмонда четвертуют.

– Марисоль, – крикнул ей Родерик, когда стража уже дотащила его до плахи, – будь сильной! Помни, что ты из рода Десмондов! Я люблю тебя! Не верь тому, что тебе могут наговорить про меня!

– Нееет! Отец! Остановитесь! Прошу вас, остановитесь!!! Умоляю! – мои наемники еле удерживали девушку, с такой силой она рвалась к своему старику.

Горькое осознание посетило меня: сейчас он умрет, и навсегда останется мучеником в глазах дочери. Нет! Я не позволю ему стать святым в ее представлении! Я подошел к Родерику, когда его руку уже положили на плаху и палач готовился опустить топор. Схватив за волосы, я с силой запрокинул ему голову.

– Ты думал отделаться так просто?! – яростно прошипел ему в лицо. – Нет! Все королевство узнает о твоем вероломстве! Твое имя будет втоптано в грязь! От тебя отрекутся все! А самое главное, от тебя отречется твоя дочь! До конца жизни ты будешь гнить в темнице и никогда не увидишь солнца!

– Что… Что ты сделаешь с ней? – еле слышно прошелестел некогда гордый и влиятельный Родерик Десмонд, не сдержав вздоха облегчения.

Он держался все эти дни, но сейчас, когда смерть внезапно отступила от него, убийца моей семьи дрожал, съежившись возле плахи, и, казалось, сейчас заплачет. Как же приятно было видеть своего врага растоптанного и униженного! С ненавистью я оттолкнул его ногой, и старик упал, где-то в стороне снова вскрикнула Марисоль. Что я сделаю с ней?

– Я бы мог ее казнить на твоих глазах, обречь ее на то, на что обрекли вы мою сестру и мать и всех женщин нашего замка! Или сделать ее своей подстилкой, чтоб ты мучился от осознания того, что с ней стало из-за тебя! Но ведь тебе плевать! – Я присел на корточки возле Родерика. – Как всегда было плевать на всех. Поразительно, Марисоль – единственное, что ты сделал стоящего в своей жизни! И сейчас, когда король Эдвард лишил вас земель и титула, она осталась без защиты, любой может сделать с ней все, что захочет и ничего ему не будет. Когда-то ты обещал ее мне. Пришло время сдержать обещание!

Я встал, оставив эту мразь валяться в грязи. Слышал, как после моих слов, его потащили в темницу, он что-то выкрикивал, умолял дочь беречь свою честь. Я усмехнулся: от нее уже это не зависит.

– В замок! – скомандовал я, и стражники повели Марисоль вслед за мной.

Глава 12

Моросящий дождь превратился в промозглый ливень, размывающий под ногами почву, пробирающий до костей. Избитого и униженного лорда Родерика потащили назад в темницу, а меня повели в замок. Я оборачивалась, пыталась вырваться, но наемники Дьявола держали крепко. Я не слышала, о чем Дерек говорил с моим отцом, почему помиловал его в последний момент, почему меня не заперли в тюрьме снова. По коридорам замка стражники привели меня в мою комнату и закрыли.

Я бросалась на дверь, колотила по крепкому деревянному полотну, умоляя выпустить меня и пустить к отцу, но все было тщетно. Устав от криков и слез, я измождено сползла по двери, прислонившись к ней спиной, и уселась на пол. Уронив лицо в ладони, я завыла от горя. Не знаю, как долго я просидела так, когда за спиной послышался лязг ключей, и дверь открылась. На пороге застыла Мэгги.

– Госпожа, – запричитала она, – что же вы госпожа! – служанка кинулась ко мне, пытаясь поднять. – Вставайте! Вставайте же леди Марисоль! Какая же вы холодная! – С помощью Мэгги я встала, а та продолжала меня обнимать и причитать надо мной. – Вы же заболеете так! Святые угодники! Я так молилась, чтобы с вами все было в порядке! – Затем она обернулась к кому-то за дверью и крикнула: – Заносите уже!

Слуги внесли в комнату большой чан с горячей водой, и миску с еще дымящимся варевом, от аромата которого сжался желудок. Мэгги усадила меня за стол, но от запаха еды меня едва не стошнило. Я отодвинула от себя миску и отвернулась. Несмотря на сильный голод, я поняла, что не смогу проглотить ни кусочка.

– Не могу… – прошептала я. – Генри больше нет… Отец в темнице… – я обхватила себя руками и снова расплакалась.

– О, госпожа! – Мэгги опустилась передо мной и обняла мои колени. – Умоляю вас, поешьте! Вы так нужны нам! Святые угодники! Вы вся мокрая! – воскликнула она. – Скорее, снимите ваше платье, госпожа!

Служанка помогла мне раздеться и помыться в горячей воде. Мои руки и ноги отказывались слушаться меня, все происходящее чудилось мне дурным сном. Мэгги так старательно мыла меня, с таким усердием растирала мое тело, что холод, казавшийся мне уже вечным, отступил. Она ополоснула меня и подала чистое платье.

– А теперь за стол, – произнесла Мэгги и я послушно села на отодвинутый стул.

Напрасно я думала, что не смогу проглотить ни кусочка. Схватив ложку и краюху хлеба, я торопливо начала поглощать мясное рагу. Я обжигалась, давилась, кашляла, но продолжала проталкивать в себя пищу. На краткий миг все случившееся сегодня отступило на задний план.

– Вот так-то лучше, госпожа – похвалила меня служанка, что вызвало во мне грустную улыбку. Она протянула мне чашу с горячим вином и специями. – Выпейте, чтобы не заболеть. – Я благодарно приняла ее и припала губами к ароматному напитку.

– Я больше не госпожа… – тихо сообщила ей.

– Как не госпожа?! – всплеснула руками женщина.

– В Олдкасле коронован принц Эдвард, и он лишил наш род титула и земель.

Служанка что-то говорила, возражала, убеждала, что я всегда останусь ей госпожой, но я уже не слушала ее. Перед глазами стояли события прошедшего утра: убитый с особой жестокостью брат, его изрубленное тело, лежащее в грязи, заточенный до самой смерти в темницу отец.

– Боже! Боже мой! – я не заметила, как начала раскачиваться, обхватив себя руками, слезы, не переставая, катились из глаз. Что теперь с нами будет? Что будет со мной?

– Госпожа, – я не сразу отреагировала на слова Мэгги, и та, осмелившись, легонько тронула меня за плечо. – Госпожа! – я вздрогнула, и, наконец, очнулась от своих мыслей. – Надо распорядиться насчет похорон. Никто кроме вас этого не сделает. Я слышала, что новый господин отказался хоронить господина Генри.

– Новый господин? – не поняла я.

– Да… – замялась служанка, – ну мы так называем этого Дерека Невилла или Дьявола.

– Отказался… хоронить… Генри… – от этого жестокого поступка перехватило дыхание, а сердце бухнуло куда-то вниз. Я бы упала, если бы не сидела. – Как можно? Как можно быть таким чудовищем?!

Я больше не слушала причитаний Мэгги. Вырвавшись из рук пытавшейся меня остановить служанки, я выскочила за дверь. Стоявший у двери стражник, явно не ожидавший от меня подобных действий, не успел схватить меня. Он кинулся за мной, когда я уже буквально слетела по лестнице. Я бросилась в рыцарский зал, надеясь застать там Дьявола. К счастью я не ошиблась, но стоило мне увидеть его, окруженного толпой наемников, как вся решимость испарилась.

– Простите, Ваше Сиятельство! – прогремел стражник сзади меня. – Я не успел ее поймать.

– Ваше Сиятельство? Ваше Сиятельство? – бормотала я. У меня в голове не укладывалось, как этот убийца может быть «Вашим Сиятельством».

Я тряслась, но упрямо шла вперед, а наемники расступались передо мной, и смыкались сзади, образуя нерушимую стену. Дьявол, как и я, успел переодеться. Он с интересом наблюдал за моим приближением. Кто-то из его прислужников заговорил, но Дерек поднял вверх руку, призывая того к молчанию.

– Слушаю вас, миледи? – он первым обратился ко мне.

Казалось, что язык намертво прилип к небу, я открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. Слезы продолжали катиться по щекам, и я быстрым движением утерла их.

– Милорд? – я не знала, как обращаться к нему. Я хотела прокричать ему в лицо все, что думала о нем, что такому исчадию ада не место среди людей, но вместо этого, тихо сказала: – милорд…

– Да, миледи? – его левая бровь изогнулась, а вся его поза говорила о крайнем нетерпении.

– Я… Я прошу разрешения похоронить моего брата… – я вскинула голову, стараясь, смело смотреть ему в лицо.

– Нет, миледи, – отрезал Дерек и отвернулся. Меня потянули назад, но я не собиралась сдаваться.

– Умоляю! Будьте же вы человеком!!! – воскликнула я.

– Человеком? – тихо переспросил мужчина, резко развернувшись ко мне. И от его тихого тона в жилах застыла кровь. – Человеком? А была ли эта падаль, которую ты собралась хоронить, человеком?! Эта мразь, издевавшаяся над моей сестрой, была человеком?! Вы все, пошли вон! – скомандовал Дерек, и наемники поспешно начали покидать рыцарский зал. Когда за последним из них закрылись двери, он продолжил. – Это, – мужчина достал из нагрудного кармана жемчужные бусы, те самые, что он срезал с меня в ту ночь, и намотал на кулак как монашеские четки. Кто-то уже починил их. – Это было на Хлое. Эти бусы были вымазаны ее кровью. – Я нервно сглотнула, схватившись за горло, так остры были воспоминания о пережитом ужасе. Неужели все время я трепетно любила украшение, снятое с мертвой девушки? – Сначала был Генри, а потом остальные. Я слышал их смех и ее крики. Когда я смог подобраться к ней, все уже было кончено. В ту ночь я поклялся, что вырежу весь род Десмондов! Поэтому уходи, Марисоль! Не заставляй меня жалеть о том, что я нарушил свою клятву, оставив в живых тебя и отпрысков этого шакала!

– Умоляю! – прошептала я, в отчаянии опускаясь на колени и утирая слезы.

– Встань, Марисоль! – властно произнес Дерек, но я покачала головой. – Прекрати этот дешевый спектакль!

– Нет, умоляю… Я не верю, что Генри был способен на это…

– Он же сам сказал перед смертью!

– Человек что угодно скажет, даже оговорит себя, лишь бы остаться в живых! – пылко ответила я, не вставая с колен. – Даже если допустить, что он действительно был виновен, то вы уже отомстили ему. Прошу, позвольте отдать ему последние почести.

– Ты же росла в монастыре? – неожиданно спросил мужчина. – Должна знать Писание. Как там сказано: око за око, зуб за зуб?

– Мне отмщение и аз воздам, – процитировала я Писание. – Прости ближнему твоему обиду, и тогда по молитве твоей отпустятся грехи твои.

– Да я лучше в аду сгорю! – взревел Дерек и быстрыми шагами направился ко мне. Резко ухватив за плечо, он заставил меня подняться с колен. – Я здесь закон! – яростно зашипел он. Его глаза метали молнии, а лицо исказила гримаса ненависти. Не осознавая, что я делаю, я протянула к нему ладонь и коснулась изувеченной щеки.

– Умоляю, – повторила я. – Смилуйтесь.

Он плотно сжал губы и внезапно с силой оттолкнул меня. Я пошатнулась и отступила на пару шагов.

– Уходи, Марисоль!

– Нет, – покачала я головой, – не уйду.

– Ты всегда такая смелая, когда просишь не за себя?

– Он – мой брат. Это меньшее, что я могу сделать для него. Позвольте мне похоронить его, и я буду молиться за вашу душу.

– Молиться?! – Дерек издевательски расхохотался! – За мою душу?! Посмотри сюда! – он ткнул пальцем в свой шрам на лице. – Где был твой Бог, когда мою семью вырезали, а мне оставили на память это?! – Быстрыми шагами он направился к дверям. – Увести ее! – скомандовал он страже.

Весь день и весь вечер я провела в молитве. Когда солнце склонилось к закату, оставив на горизонте свой тусклый лимб, а на слезы больше не осталось сил, дверь отворилась, и в комнату вошла Мэгги. Она принесла ужин. Я села за стол, пока служанка расставляла миски с мясом и овощами.

– Новый господин разрешил похоронить господина Генри, – сообщила она мне. – Похороны завтра. Придет отец Георг.

Глава 13

На моей постели лежало черное платье с глухим воротом. Кажется, оно раньше принадлежало леди Элизабет, моей матери, по крайней мере, так сказала мне Мэгги, когда принесла его поутру. Так же она подготовила для меня кожаный плащ и сапоги.

«Десмонды напали ночью. Воспользовавшись доверием жителей замка, принявших их за друзей, они въехали внутрь и устроили резню. Грабили и убивали, не щадили ни стариков, ни младенцев!» – так рассказывал сэр Вуд.

«Почему жители доверяли им?» – спросил его Дерек.

«Когда мой господин граф Коул Невилл погиб на войне, Родерик поклялся защищать его семью. Стражники узнали их по гербам».

«Что было изображено на гербах?»

«Волк, воющий на луну», – ответил старый рыцарь.

«Что? И это все доказательство?! – расхохотался лорд Родерик. – А почему бы тебе не придумать, что на гербе был лев на двух лапах, как у короля?!»

«Потому что это был ты, – сказал Дьявол и провел пальцем по шраму. – Фред и Джон – твои рыцари. Они оставили мне эту отметину».

Дерек был так уверен в своих словах… Эту ненависть, пылающую в глазах, невозможно подделать.

– Вы так ничего и не поели, госпожа, – вырвала меня служанка из воспоминаний о вчерашнем утре.

– Кусок в горло не лезет, Мэгги.

Женщина вздохнула и, взяв с постели траурное платье, подошла ко мне:

– Давайте я помогу вам, госпожа.

Когда служанка сообщила мне вчера, что Дьявол разрешил похоронить Генри, я даже не поверила поначалу, ведь я так умоляла его об этом, а он был непреклонен.

«Будьте же вы человеком!!!» – крикнула я ему тогда.

«Человеком? А была ли эта падаль, которую ты собралась хоронить, человеком?! Эта мразь, издевавшаяся над моей сестрой, была человеком?! Сначала был Генри, а потом остальные. Я слышал их смех и ее крики».

– Это ужасно! – воскликнула я, предавшись воспоминаниям.

– Что ужасно? – не сразу поняла Мэгги.

– Все! И смерть Генри, и эта история с Невиллами!

– Да, госпожа, – мрачно ответила служанка, помогая зашнуровывать платье.

Когда мы спустились вниз, Мэгги накинула мне на голову капюшон плаща, не дожидаясь, пока я сама это сделаю. Мы сели в крытую повозку, и лошади тронулись. Следом за нами выехало четверо наемников.

– Отец Георг будет ждать на кладбище, там же уже слуги с гробом, – бросил нам кучер через плечо.

Дождь лил, не переставая, всю прошедшую ночь и весь день. Кладбищенская земля, пропитанная водой, разъезжалась под ногами. Кутаясь в плащ, я бросила мокрый комок на крышку опущенного гроба. Слова отца Георга едва долетали до меня, настолько я была погружена в горестные мысли. Дерек разрешил похоронить Генри на краю деревенского погоста, позволив установить на могиле лишь деревянный крест без какой-либо опознавательной таблички. На похоронах присутствовали только мы с Мэгги и несколькими слугами, которые теперь закапывали то, что осталось от тела моего брата, заколоченное в деревянный ящик, поскольку воронье уже успело полакомиться мертвечиной. Чуть поодаль стояло несколько наемников Дьявола, приставленных ко мне, видимо для того, чтоб не сбежала.

«Он же сам сказал перед смертью!» – из головы не шли слова Дерека. И как я не гнала от себя мысли о виновности Генри, они упорно возвращались. «Это все он! Это он сказал мне сделать это!» – прокричал мой брат, прежде чем простился с жизнью. Земля глухо стукалась об крышку гроба, постепенно засыпая его. «Покойся с миром», – прошептала я и осенила себя крестным знамением. «Скажи, что это неправда», – просила его Мэри в ту злополучную ночь, но он ничего ей не ответил. «Генри всегда был трусом, но мечтал выслужиться перед отцом! Будь проклят этот род! Будь проклят тот день, когда я согласилась стать его женой!» – сказала мне мать моих племянников, а уж она наверно знала его гораздо лучше меня. Но ведь Мэри никогда его не любила! Да и он всегда был холоден к ней! Как-то в детстве мне довелось подслушать, как она жаловалась своей сестре, приехавшей к нам погостить, что он часто игнорирует ее как женщину, предпочитая развлекаться с крестьянками. Немудрено, что она с радостью отреклась от него и поспешила покинуть замок, когда представилась такая возможность. А обличительная речь сэра Вуда? Разве можно такое придумать? Сомнения разбирали меня: неужели я была так слепа? Но, если виновен Генри, значит ли, что мой отец тоже виновен? Столько вопросов и ни одного ответа.