Сиреневый эндшпиль бесплатное чтение

Нарватова Светлана
Трольи шахматы 5. Сиреневый эндшпиль

Локация "Замок Коразон эль Груто"

Покидая номер, в котором оставались Пусик с лекарем и Джетта без сознания, Ансельмо дель Пьеро испытывал сложные чувства. Услышав заключение целителя, за девушку он практически не волновался. Как ни смешно, он беспокоился за судьбу мира. Лежала Сфера Трансформации, погребенная в тайниках подземелий, и пусть бы себе лежала. Так нет же, появились героические они, и что теперь будет, непонятно. Оставлять артефакт вблизи Джетты Паладин бы не согласился даже во имя того самого мира, за который беспокоился. Ему совсем не улыбалось наблюдать, как Темная превращается в монстра. Да и не пошла бы на пользу миру эта близость. С другой стороны, отдавать Сферу незнакомому эльфу тоже боязно...

Эльфы — народ мудрый и дисциплинированный, но отчего длинноухие в почтенном возрасте на глаза людям не попадаются? Может, они от древности свихиваются, и держат их под наблюдением в закрытых заведениях? К счастью, проблема доверия решилась сама собой. Старик был не один, а, подумать страшно, в компании самого Светлейшего Владыки, Великого Князя Эльфийского. Паладину доводилось видеть его на приемах у Императора, а один раз Сельмо сопровождал отца в Дивные Кущи. Подозрения в подмене, иллюзии и прочих магических штучках Владыка развеял несколькими фразами. Поинтересовался, не беспокоит ли отца нога после падения на оленьей охоте в Священном лесу. И передал привет от блондинистой эльфиечки, которую Паладину удалось соблазнить.

Теперь Сельмо уже сомневался, кто кого соблазнял и с какой целью. Сферу Светлейший Владыка принимать отказался. Сказал, что недостоин чести. Седой эльф взял ее с выражением такого благоговения, что в пору было засомневаться, все ли свойства артефакта Джетта выяснила. Напоследок Владыка уведомил дель Пьеро, что помнит и ценит все оказанные услуги. Особенно если они были оказаны неофициально. Или вовсе тайно. Другими словами, настоятельно попросил не рассказывать о Сфере. Паладин и сам бы не стал. При всем уважении к отцу, он сомневался, что папа сможет в полной мере оценить ее опасность. Первый советник Императора не был ни магом, ни Темным, но рассуждал бы, как Джи.

Эльфы отдали Кадуцей, письмо с указанием места, где хранится второй Жезл Силы, и скрылись в портале. Вскрывать конверт при остроухих Паладин не осмелился. Сомневаться в порядочности Светлейшего Владыки — нарываться на международный конфликт. Но после их отбытия разломал печать, развернул благоухающий листок, прочитал и выругался. Совсем недавно он жаждал встретиться с настоятельницей монастыря, где воспитывалась Джетта. Мир с радостью исполнил его желание. Последний артефакт Светлых хранился у нее.

Дель Пьёро без труда нашел дорогу к обители. Пробираясь по норам-коридорам выдолбленного в скале монастыря, Сельмо вспоминал слова Джетты. В подземелье он тоже практически упирался головой в потолок, но на фоне остального это воспринималось, как мелочь. Теперь же своды давили на него так, что если бы не необходимость, он бы вылетел оттуда, как пробка из бутылки эльфийского шипучего вина.

Настоятельница приняла его сразу. Паладин вошел в сумрачную клетушку, по размерам больше напоминающую каменный мешок, и почти столкнулся с сухощавой женщиной в глухом монашеском одеянии. Сельмо не мог сказать, что ожидал увидеть, но мать-настоятельница оправдала все его ожидания. Благородные черты лица. Спина прямая и жесткая, как подставка под доспехи. Пронзительный взгляд, как у классной дамы, которая насквозь видит все проказы.

— Что с Джеттой? — спросила она строго.

Сельмо ломал голову над тем, как начать разговор. Он прокрутил в голове тысячу вариантов, но к этому оказался не готов.

— Когда я уходил, она еще не пришла в себя, но целитель сказал, что опасности для жизни нет, — ответил он как на духу.

— Что он с нею сделал?

— Врезал по мозгам, — признался Сельмо, потому что не мог соврать, когда эта женщина смотрела ему в глаза.

— Он умеет. — В голосе монахини слышалась боль и горечь. — Это ты ее спас?

Очень подмывало согласиться, и может, в каком-то смысле это даже было правдой, но Паладин ответил честно:

— Нет, он сделал это с моего согласия.

Настоятельница вдруг отскочила и, казалось, вдруг стала больше раза в два, как разъяренная кошка. Ее глаза метали молнии.

— Ты заодно с Эдмундо?! — взвилась она.

— Каким Эдмундо?.. — не понял Сельмо.

— Ее отцом!

— Ее отцом… — эхом повторил Светлый, чтобы получить время на раздумье, и вопросы посыпались на него, как градины из серой тучи. — А почему вы решили, что на Джетту напал ее отец? — задал Паладин самый нейтральный.

Монахиня успокаивалась, шерсть кошки понемногу опускалась, а когти втягивались.

— Давайте присядем, — вдруг перешла на официоз она, показав в сторону стола, заваленного бумагами и книгами, какие ведут казначеи и экономки.

Сельмо не стал отказываться. Разговор предстоял долгий, а он почти как горный тролль после охоты. Такой же уставший, только голодный.

— Расскажите мне всё по порядку, — потребовала настоятельница.

— С удовольствием, — соврал дель Пьёро. Никакого удовольствия рассказ ему не сулил. — Но может, сначала вы? Откуда вы знаете про отца Джетты?

— Я многое знаю, — ушла от ответа Темная.

— Я тоже. — Не лучшее время, чтобы играть в молчанку. Он же сюда за артефактом пришел. Однако в этот момент причина визита потеряла значение.

— А про отца Джетты что-нибудь знаете? — спросила настоятельница.

— Да.

Пусть немного, но знает.

— А Джетта?

— Тоже, — утвердительно ответил Паладин.

— А про мать? — казалось, теперь настоятельница сжалась в комок.

Сельмо помотал головой.

— Давайте ответ на ответ, — подумав, предложила настоятельница.

— Давайте. Как к вам обращаться?

Светлый поудобнее устроился на стуле. Вопросов у него было много. Ответов… При желании, ответов на все вопросы хватит, или он не сын своего отца. Так что можно пропустить сеньору вперед и послушать, о чем она спросит в первую очередь.

— Мария.

— Сеньора Мария?.. — предложил назвать фамилию Паладин.

— Просто Мария. Или «мать-настоятельница», — с доброжелательной улыбкой произнесла собеседница. — Джетта виделась с отцом?

— Не совсем. Почему вы решили, что я в курсе Джеттиных дел?

— Вы остановились на постоялом дворе в соседних номерах, вас видели вместе. Что значит «не совсем»?

— Они общались… — Сельмо был несилен в магической терминологии. — В общем, у Джи было видение. Вы всегда интересуетесь соседями по постоялому двору бывших воспитанниц?

— Если узнаю, что они в городе. Почему Джетта решила, что человек, которого она видела, был ее отцом?

— Он назвал ее дочкой. Откуда вы узнали, что она в городе?

— Она приходила на службу, но ушла прежде, чем я успела с нею поговорить. Как выглядел мужчина из видения?

Если монашка знала, что Джи в городе и навела справки среди Темных, ей наверняка известно, что они исчезали на несколько дней. Вопрос о том, с чего она взяла, что с Темной что-то случилось, отпадает.

— Хорошо выглядел. Почему…

— Это не ответ.

— Он был похож на нее чертами лица, очень красив, выглядел лет на сорок.

Губы женщины горько поджались, и Сельмо был готов к тому, что она скажет, что это вовсе не тот человек. Это бы существенно упростило ситуацию. Но взгляд настоятельницы скользнул за Светлого, куда-то… далеко. И она промолчала. Глупо было надеяться на лучшее. Удачи боги всегда отмеряют меньше, чем невезения.

— Откуда вы его знаете? — задал Паладин свой вопрос.

— Из прошлого.

— Это не ответ.

— Я познакомилась с ним случайно. В одном придорожном трактире. Как отреагировала Джетта на появление отца?

— Она испугалась. — Дель Пьёро платил той же монетой, что и монашка: кривой, ломаной и затертой настолько, что с трудом угадывался номинал. — Почему ее бросила мать?

— Мать ее не бросала, — твердо произнесла настоятельница. — Что испугало Джетту?

Не бросала? Получается, ее украли? Или это отец накладывал Печать? Тогда почему он потерял дочь из виду? Но в следующий момент в голове Паладина измятые обрывки сложились в целое письмо.

— Маги, которые учили Джетту, — начал он, — предположили, что способности менталиста-некроманта пришли от отца. И поскольку ни одного законопослушного мага этой специальности в обозримом прошлом незамечено, сделали вывод, что он был из Черных. В отличие от матери, которая попыталась защитить девочку, заблокировав ее дар, — неторопливо рассуждал Сельмо, и Мария кивала в такт его словам. — Это же были вы? — Дель Пьёро смотрел ей прямо в глаза. — Вы — ее мать.

Сеньора (или сеньорита?) Просто Мария откинулась, опираясь на высокую спинку кресла. Побелевшие пальцы настоятельницы вцепились в край стола, будто ее уносило течением. На лице застыла маска отрешенности. Наконец она кивнула.

— При каких обстоятельствах с нее сняли Печать? — спросила настоятельница нейтральным тоном, за которым слышалось напряжение. — Откуда вам известно о Черных магах? Кто учил Джетту?

— Это три вопроса.

— Предлагаю изменить условия. Вы рассказываете всё, что случилось с Джеттой с момента вашей новой встречи. Я рассказываю вам всё о её появлении на свет. И мы вместе придумываем, как ей помочь.

— А с чего вы взяли, что я хочу ей помочь? — усмехнулся Сельмо.

— Вы были влюблены в Джетту в юности. И по тому, как вы говорите о ней, могу сделать вывод, что до сих пор неравнодушны. Вы так и не научились до конца владеть лицом.

— Что еще Джетта обо мне рассказывала?

Почему-то от того, что Темная так запросто болтала о нем, Паладину стало обидно. Он никому не рассказывал ту историю. Никогда. Может, потому что выглядел в ней идиотом. Нет, он допускал, что Джи могла обо всём растрезвонить. И даже придумал, что будет рассказывать в ответ, если до него доползут соответствующие слухи. Но версия, крутившаяся при дворе, была полна недомолвок и таких явных выдумок, что опровергать ее было глупо. Во-первых, ничего, порочащего честь и достоинство, в ней не было. Во-вторых, ни один здравомыслящий человек в нее бы не поверил. И теперь, когда выяснилось, что Джетта всё-таки делилась с кем-то тем, что принадлежало только им двоим, Ансельмо было… неприятно.

— Сначала вы, — произнесла монахиня.

— Нет уж, давайте лучше начнем с начала. С самого.

Молодая магичка Мария — хотя Сельмо был практически уверен, что тогда она носила другое имя, и у нее была фамилия, — действительно познакомилась с будущим отцом Джетты случайно. Четверть века назад отношения со Степью были куда напряженнее. Если в последние годы Пограничью приходилось защищаться от редких набегов, то тогда почти во всей границе шла война. Обученных магов, невзирая на пол и возраст, отправляли на защиту армии.

Стихийником-огневиком Мария была очень слабеньким. В боевые маги ее не взяли, и в самое пекло боев ей попасть не грозило. Но стихии были ее второй специализацией. Первой были иллюзии, и здесь она была реально сильна. В обычной жизни иллюзионисты были почти не востребованы. Разве что при дворе. А на войне ее сразу забрали в разведку. Год с лишним она отходила в рейдах без единой царапины. Ей даже нравилось. Но однажды их отряд натолкнулся на шамана кочевников. Ребята дрались, как волки, — не даром половина была оборотнями — поэтому к своим магичку вынесли. Но жизнь в ней едва теплилась.

Дураки шаманами не становятся. Степняк знал, кого нужно вывести из строя в первую очередь. Отвалявшись в приграничном госпитале месяц, Мария более-менее пришла в себя. На пару недель ее отпустили к родным, в надежде, что в знакомой и родной обстановке магический потенциал восстановится быстрее. Вот тогда-то, по дороге на побывку, она и познакомилась с Эдмундо. Он и тогда на вид был лет под сорок, обворожительный красавец. И маг за ней ухаживал! На войне любая женщина воспринималась прежде всего как способ удовлетворения естественных потребностей.

У магов, особенно Темных, разговор с моралью недолгий. Однако иллюзионистке удалось поставить себя среди воинов так, что к ней проявляли уважение. Всё-таки, магия — это Сила. Но одно дело, когда тебе вежливо предлагают перепихнуться, и на ответ «нет» извиняются и отваливают. И совсем другое — красивые ухаживания. С цветами в окно, комплиментами и галантностью. Мария не устояла. Пара ночей — и маги расстались, довольные друг другом. Темная добралась домой, а там и стены помогают. Так ей казалось. Магия возвращалась. Ее стало даже больше. В чем дело, девушка поняла на обратном пути, когда ее начало мутить, а однажды утром она и вовсе свалилась в обморок. Вероятность беременности от случайной связи между двух неслабых магов мала.

Еще меньше была вероятность повторно встретить того самого мага, с которым Мария ребенка нагуляла. Но они встретились. Буквально на следующий день после обморока. Тот сразу предложил брак. Уверенно и серьезно. Сказал, что для него это невероятная удача. Впервые у него появился шанс получить наследника. Позже, когда Темная узнала истинную мощь своего супруга, она была вынуждена согласиться: да, если таким судьба дает шанс, за него нужно хвататься. А тогда, когда Эд предложил узаконить отношения, она не задумывалась. Ей было слишком плохо, слишком страшно и одиноко. Они обвенчались в храме Девы, и новоявленный супруг доставил женушку до безопасного поместья в глухомани.

В одно мгновение. Эдмундо был пространственником. Он просто открыл портал — и новобрачная оказалась в новом доме. Маг пообещал уладить ее дела в армии. Мария ему верила. Пространственники входили в элиту военных магов, особенно такие сильные. К слову сказать, он выполнил обещание. Как — девушка узнала позже.

Месяц шел за месяцем. Внутри Марии рос ребенок. Она была счастлива. И когда из портала внезапно появлялся супруг, она тоже была счастлива. Но по-другому. Все знают, что иллюзионисты способны отличать правду от лжи. Но не все знают, что буквально. Они физически ощущают фальшь в общении. Сначала Мария думала, что натянутость в отношениях из-за того, что они с мужем едва знакомы. Но чем больше она вслушивалась в свои ощущения и присматривалась к Эдмундо, тем сильнее подозревала, что дело нечисто. Она полагала, правда в том, что ее супруг — двоеженец.

Что где-то есть его настоящая жена, которая не смогла дать ему детей. Возмущенная Мария решила вывести негодяя на чистую воду. Собрав все свои существенно возросшие силы, она создала «идеальное зеркало». Это заклинание делало человека незаметным для всех органов чувств, включая магическое чутье. Невидимая, она проскочила за мужем в портал. То, что Мария там увидела, еще долго преследовало ее в кошмарах. Оказалось, у Эдмундо было несколько поместий. В одном жила она. Предназначение другого угадать было несложно. Подземелье с оковами и звуконепроницаемыми стенами. Распятый на черном камне человек. После ритуала, свидетельницей которого стала Мария, своего мужа человеком она назвать уже не могла.

Про Черных магичка узнала потом. А тогда она просто поняла, что перед ней изверг. Палач. И роды она не переживет. В лучшем случае — просто умрет. В худшем случае — умрет так. Наблюдая за тем, как мертвый мужчина встал и поцеловал окровавленный сапог своего убийцы, Мария вспоминала страшилки, которые ее сокурсники рассказывали на ночных попойках. Эдмундо был некромантом. У нее в голове всё сложилось. Не было никакой чудесной влюбленности — маг внушил ей страсть. И вторая встреча была совсем не случайной. Менталисты-пространственники — идеальные ищейки, способные находить людей по ауре, где бы те не находились. Маг следил за ней, как, наверняка, за любой женщиной, с которой ему случалось переспать. Она обречена. Даже если ей удастся вырваться из этого страшного места, как ей скрыться от мужа?

Сил, здравого смысла и выдержки хватило Темной, чтобы удержать «зеркало» до конца ритуала. Ей удалось прошмыгнуть во второй портал. Теперь она оказалась на передовой. Молясь Деве, под прикрытием иллюзии, утопая в грязи разбитых повозками дорог, Мария рванула подальше от переполненного Силой Эдмундо. Добравшись до храма в Коразон эль Груто, Темная пала на колени и взмолилась о помощи. Удача улыбнулась ей. Богиня ответила на молитвы. На ладони магички проступил знак Дщери Девы Ночи: девятиконечная звезда из трех треугольников.

Дева обещала, что звезда защитит ее. Защитить свою дочь — так сказала Богиня — Марии предстояло самостоятельно. Женщина покинула город. Потом на пороге монастыря Темных появилась трехмесячная девочка-подкидыш. Печать сковала таящуюся внутри младенца магию. Почти следом за ребенком в обители появилась новая монашка.

Мария переживала о родных. Спустя год она попыталась узнать, как у них дела, и выяснила, что семья считает ее погибшей. Похоронка пришла аккурат через неделю после свадьбы с Эдмундо. Он сдержал свое слово — позаботился, чтобы в армии о ней не беспокоились. Для всех она умерла. А от некроманта была надежно скрыта за меткой Девы Ночи.

Настоятельница будто постарела за время рассказа. Между бровей залегли две морщинки, отчего лицо стало выглядеть суровым. Сельмо сидел, прижатый к стулу тяжестью услышанного. Понятно было, откуда это равнодушие к дочери.

— Почему вы не подкинули Джетту к Светлым? Меня всегда интересовало, кстати, что это за имя такое? Нельзя ее было как-нибудь по-человечески назвать? Или вы были настолько разочарованы в людях?

— Я не была разочарована в людях. Монашка горько улыбнулась и продолжила, глядя куда-то в сторону: — Моим слабым местом — моментом, когда Эдмундо мог найти ребенка, — были роды и время сразу после них. Слишком сложно удержать защиту. И Дева Ночи направила меня в горы. Я шла на удачу. Поплутав несколько дней, вышла к селению троллей. К тому моменту я устала настолько, что мне было уже всё равно, что со мною сделают. Вопреки тому, что рассказывают о горных троллях, они оказались гостеприимны. Человеческую речь понимал только шаман. Он принял у меня роды, поставив «завесу», помог наложить Печать и нарек девочку Джетайргош. «Цветок гор». Я подумала, что девочке будет сложно жить с таким именем, и сократила его до «Джетты». А почему я должна была отдать дочь Светлым? — спросила настоятельница, будто не поняла.

— При ее потенциальных способностях нужно было с детства воспитывать в Джетте уважение к Закону. Представление о долге. Сейчас же это неуправляемая стихия, — возмутился Ансельмо.

Он вспомнил разговор с Темной перед выходом из гномьего подземелья. Потом представил грядущие выяснения отношений и оценил объемы потенциальных разрушений. Возвращаться не хотелось. Но есть такое слово — «надо».

На лице монашки промелькнула знакомая обаятельная улыбка. Улыбка Джетты.

— Именно таким я тебя и представляла, — произнесла Мария. — Твердый и острый, как сталь, уверенный в себе и непогрешимости собственного мнения. — Сельмо не понял, были ли ее слова комплиментом или наоборот. — А почему ты думаешь, что долг и закон удержали бы ее крепче, чем разум и здравый смысл?

Паладин опешил. Разве это не очевидно?

— Светлый никогда не поставит свои желания выше долга, — твердо ответил он.

— Какой Светлый, Ансельмо? — уточнила настоятельница. Она подалась вперед. Накрыла правой ладонью кулачок левой. Ее предплечья лежали на краю стола. — О каком Светлом ты сейчас говоришь?

— О любом.

— По-олно те, — монахиня укоризненно покачала головой, а в ее глазах мелькали искры смеха. — Когда ты в юности поставил на кон семейную реликвию, разве ты думал о долге? А когда соблазнял юную Джетту? — Мария не ждала ответа, и сразу продолжила: — Светлые — такие же люди, как и Темные. Они бывают разные: кто-то сильнее, и может противиться соблазну, кто-то нет. Да и соблазн соблазну рознь.

Паладину было нечем крыть. Разве что:

— Зато у Светлых Джетта никогда бы не стала воровкой.

— Когда я шагнула в телепорт за мужем, у меня не было с собой денег. Не знаю, на что я надеялась. Беременные женщины часто глупеют. Поэтому мне пришлось воровать по дороге. Можете считать, что яблоко от яблоньки… — монахиня подняла взгляд, в котором мелькнула насмешка.

— Вы были вынуждены! — произнес Ансельмо, и понял, что оправдывает то самое воровство, которое только что порицал.

— Да. Но небо не обрушилось на меня за мои грехи. Конечно, я никогда не мечтала, чтобы моя дочь стала воровкой. Но кем бы стала девочка-подкидыш у Светлых?

— Ее бы воспитали послушной и покладистой, — возразил дель Пьёро.

— О! Такой характер идеально бы ей помог при встрече с отцом, — губы настоятельницы скривились. — К тому же, — ты пока этого не знаешь, — дети появляются на свет не чистым листом, на который что впишешь, то и получишь. У каждого из них с рождения свой характер. Конечно, Джи можно было заставить стать послушной и покладистой путем упорных наказаний. Но разве она стала бы от этого счастливой?

— А разве она была счастливой рядом с вами? — вырвалось у Сельмо.

Он сумел удержать рвущиеся наружу слова о том, какая она ужасная мать, но Мария и так всё поняла.

— Я понимала, что многого лишаю Джетту, — ответила она, и лицо ее снова стало замкнутым, как после рассказа о знакомстве с мужем. — Но пошла на это, чтобы сохранить ей жизнь. Тебе будет сложно понять, но первые пять лет я каждый день ждала, что отец Джетты найдет меня. И у меня всегда с собой был яд, чтобы успеть его принять прежде, чем Эдмундо сумеет выпытать правду о ребенке. Я не могла позволить себе хоть чем-то выделить дочь среди других воспитанниц. Но была рядом. Помогала советом. Поддерживала. Предостерегала от ошибок. Учила быть самостоятельной, принимать решения и выживать вопреки всему.

— Именно поэтому она сбежала от вас в воровскую Гильдию? — вырвалось у Сельмо. Разумеется, тяжелая судьба ожесточила сердце этой женщины, но как она могла равнодушно наблюдать, как ее дочь опускается на самое дно общества? Было очевидно, что магичка, окончившая университет, вышла не из бедных.

Ансельмо осознал, что в запале перегнул палку. Но настоятельница лишь ровно кивнула:

— Я ценю твое желание защитить любимую девушку.

— Я защищаю справедливость, — запальчиво возразил Паладин.

— Каждый имеет право тешить себя иллюзиями. Они дарят ощущение спокойствия, — снисходительно улыбнулась собеседница. — Ну вот, я рассказала свою историю. Теперь твоя очередь.

— Нет, вы еще не рассказали, что Джетта говорила вам про меня.

— Это уже не моя история.

Мария легко улыбнулась, но Сельмо понял, что спорить бесполезно. Это было нечестно. Взгляд настоятельницы стал сочувствующим.

— Насколько я поняла, вы с Джеттой так и не объяснились? — спросила она, и дель Пьёро неуверенно кивнул. — Скажу лишь одно: она тогда поняла тебя, но не простила.

— Она не простила?! — Удивление в нем соперничало с возмущением.

— Гм. Тем более мне не стоит вмешиваться в эту тему, — припечатала настоятельница.

Сельмо ощущал, что пар сейчас повалит у него из ушей или сорвет крышу. Во всяком случае, было понятно, в кого таланты Джетты по части доведения его до белого каления. А ведь он еще не встречался с ее отцом. Хвала Богам. Дель Пьёро закрыл глаза и медленно выдохнул.

— Лучше расскажите, что вас свело с Джеттой в этот раз, и кто сломал Печать? — попросила Темная.

Сельмо начал рассказывать. Про странный контракт, про изображения на запястьях, про встречу с Джеттой, про Монте-Кримен и Альбаторре. Рассказал про драконов, поскольку рассказать историю Джетты, не упомянув Гешшара, было невозможно. Больше всего Паладин боялся говорить про ссору, из-за которой пути Темных и Светлых разошлись, и Джетта осталась без защиты. Но на лице Марии не мелькнуло и тени осуждения. Только в глубине ее глаз затаилась боль. Она поинтересовалась, к какому роду принадлежал маг, который пришел на помощь Чиро и Джи, но Светлый вспомнил лишь имя. И даже описать его не смог, поскольку сам не видел. Настоятельница кивнула, и Паладин продолжил. Про события в Кастильо дель Сомбра он упомянул вскользь. Про свое предложение руки сказал, пояснив, чем руководствовался. Настоятельница тяжело вздохнула.

— Я что-то не то сделал?! — вспылил Сельмо.

— То, — одобрительно кивнула настоятельница, и когда Паладин уже набрал воздух, чтобы повествовать дальше, добавила: — Но не так.

Паладин сдулся.

— Простите, родовой венчальный перстень дома забыл, — скривился он.

— Родовой венчальный перстень она тебе уже возвращала, — напомнила монахиня о событиях семилетней давности. Как показалось Светлому, не без сарказма.

— Тогда в чем проблема?

— Проблема в иллюзиях.

— Иллюзии — это по части Джетты, — мстительно сообщил Сельмо, на случай, если ее мамочка вдруг забыла.

Настоятельница кивнула:

— Иллюзии по части Джетты, — повторила она. — Что было дальше?

— А дальше она сбежала с моей картой!

Монахиня вновь кивнула, на этот раз удовлетворенно. «Умница, дочка», — читалось в ее глазах. Сельмо сжал зубы, чтобы не сказать лишнего.

— Но потом она нашлась? — предположила собеседница.

— И карта, и Джетта. Потому что мы ей были нужны.

— А она была нужна вам, — констатировала Темная.

Увы, с этим не поспоришь.

Ансельмо рассказал последнюю часть приключений, избегая личных тем. Когда речь зашла о видении отца Джетты, монахиня нахмурилась, но расспрашивать не стала. Видимо, у нее уже сложилась картина произошедшего.

— Значит, вам нужен Жезл Силы? — уточнила настоятельница, когда дель Пьёро закончил. — В любой другой ситуации я бы возможно сказала «нет». Но теперь на карту поставлено слишком многое.

— Жизнь вашей дочери?

— Боюсь, что на жизнь Джетты артефакт не повлияет никак, — ровно ответила женщина. — Подожди меня, я скоро вернусь.

Мария покинула келью и действительно вскоре вернулась. Паладин даже не успел размыслить над полученной информацией.

— Вот. — Монахиня положила перед дель Пьёро знакомый металлический цилиндрик и села. Цель была достигнута, но почему-то Паладин продолжать ждать, будто какая-то сила придавила его к креслу. — У меня есть три просьбы, — продолжила Темная. — Первая очевидная: я хочу, чтобы вы, — внезапно она вновь перешла на официальный тон, — рассказали Джетте мою историю. Я не жду от нее дочерних чувств. Я хочу, чтобы она знала, что ей угрожает. Второе. Передайте ей: есть легенда, что в Храме Карающая Длань Двуцветного оживает. Чтобы Пантера проснулась, она должна врасти хвостом в алтарь. И еще там была непонятная фраза: «Не тронь Пантеру, пока не проснется до конца». Запомните?

Сельмо повторил нелепую фразу. При всей своей бессмысленности, она обладала несомненной ценностью: возможно, за нее удастся купить мир с Джеттой. Если всё остальное не подействует. Джи обожала загадки и головоломки.

— И третья просьба. Протяни, пожалуйста, правую руку ладонью вверх.

Паладин протянул, полагая, что от него потребуется клятва крови. Но не угадал. Настоятельница накрыла его руку своей и сомкнула веки. На секунду Светлому показалось, что его обожгло каленым железом.

— Передай его Джетте, — попросила женщина.

Сельмо посмотрел на ладонь. На ней чернел Знак Дщери Девы Ночи: девятиконечная звезда из трех равносторонних треугольников. Дель Пьёро поднял глаза. Настоятельница разглядывала свою покрасневшую, теперь чистую ладонь, а потом натянула на нее рукав, будто устыдилась наготы. Сельмо ждал, что Темная скажет что-нибудь вроде: «И скажи ей, что я ее люблю» или еще что-нибудь, подходящее моменту, но она добавила лишь:

— И да хранят вас Боги.

И правильно. Такие вещи нужно говорить лично, а не передать через третьи руки. Если Джетта не придет к матери сама, Сельмо ее сюда на пинках загонит. Или на руках принесет. Как вести себя будет.

С появлением напарника в комнате Темной Дамиан сместил руку поближе к метательному ножу — на случай, если кого-то придется останавливать. Не хотелось бы. Но пусть лучше он ранит, чем другой убьет.

Паладин выглядел уставшим. Его лицо казалось бледным, как полотно. Он настороженно ощупал взглядом комнату: остановился на умолкшей Джетте, на Аквилеро; метнулся по углам, убеждаясь, что всё цело.

— Заходи, герой, — насмешливо пригласила Джетта. — Отдавай свою добычу. И проваливайте отсюда оба, — добавила она, посмотрев в глаза Дамиану.

Она хорошо держалась, но именно теперь в глубине ее глаз мелькнула… наверное всё же не ненависть. Обида, усталость, обреченность. Сложно было описать это словами, но Аквилеро стало ее жалко. И стыдно за себя.

— Даже не выслушаешь меня? — Сельмо тяжело доплелся до кресла у окна и рухнул в него, будто ноги отказали.

Похоже, он устроился здесь всерьез и надолго, и мнение хозяйки номера значения не имело. Его сейчас тройкой тяжеловозов с места не сдвинешь. Аквилеро присел на сундук в углу. Отдельно стоящее дерево притягивает молнии.

— Хочешь извиниться? — поинтересовалась Темная, придвинулась спиной к стене и сложила руки на груди.

— Нет, рассказать о твоих родителях.

На лице Джетты мелькнули непонятные эмоции, быстро сменившиеся бесстрастной маской.

— Кадуцей отдай, — безапелляционно произнесла девушка и потянулась к своему дорожному мешку.

— Я дал слово, что расскажу, — заупрямился дель Пьёро.

— Да рассказывай, что хочешь. — Тёмная покопалась в котомке и достала оттуда Плеть и Рубиновый глаз, и выжидающе посмотрела на Ансельмо.

Тот вытащил из-за пазухи сверток. На лице напарника мелькнуло такое мучительное выражение, что Дамиан поднялся и передал артефакт. Паладин благодарно кивнул. Джетта развернула тряпочку на кровати и благоговейно провела по вещице. Она действительно изображала голову пантеры с широко разинутой пастью и выступающими клыками. Затем магичка стала внимательно осматривать артефакты.

— Ну? Говори или убирайся, — бросила она взгляд в сторону дель Пьёро, и вернула внимание к частям Карающей Длани, всем своим видом демонстрируя, что рассказ ее не интересует.

— Твоя мать — Мария, настоятельница монастыря, — выговорил на одном дыхании Сельмо.

Джетта дернулась, как от удара. Она никак не прокомментировала новость. Темная пристально разглядывала Кадуцей, который вертела в руках. Дамиану показалось, что, при этом на ее лице отразились чувство обиды и… разочарования, может быть? Вряд ли они были вызваны артефактом.

Паладин, выждав минуту, продолжил. Он рассказывал сухо, безэмоциально, короткими режущими фразами описывая жизнь женщины, подарившей Джетте жизнь. Аквилеро понял, почему дель Пьёро не мог подняться. Его самого придавило тяжестью истории. А ведь он слушает ее из вторых уст. И в укороченном варианте.

Джетта по-прежнему изображала, что рассказ ее не интересует. Она еще раз заглянула в сумку — чтобы вынуть сверток с воровскими инструментами. Темная бережно развернула его на кровати и стала что-то отковыривать от артефактов. Наконец ее лицо осветилось догадкой, и Плеть прочно соединилась с Рубиновым Глазом. Она хочет попытаться собрать Длань! Сельмо закончил свою историю, и, будто подгадав, Джетта с щелчком вогнала Кадуцей в Рубиновый Глаз. Она подняла взгляд на Аквилеро. В нем читалось торжество. Потом перевела его на Паладина. Тот не оценил триумфа Темной:

— Твоя мать просила передать тебе предание о Длани.

Слова о пробуждении Пантеры вызвали у магички куда больший интерес, чем вся предыдущая история.

— Я считаю, что тебе нужно встретиться с матерью, — подвел итог Сельмо.

— Считай. Кто ж тебе запретит? — пожала плечами Джетта. «Кто ж меня заставит?» читалось между строк.

— Она передала тебе еще кое-что.

Сельмо с трудом поднялся и подошел к кровати. Помедлил немного и, не решившись присесть на расправленную постель, опустился на колени. Темная ощутимо напряглась.

— Протяни правую руку ладонью вверх, — почти торжественно произнес дель Пьёро.

— Да, да. «И закрой глаза», — фыркнула Джетта.

— Глаза можешь не закрывать, — устало выдавил Паладин. — Только будет больно.

Он накрыл своей кистью ладонь магички. Наступила тишина. Спустя несколько минут Темная произнесла.

— И?

Сельмо поднял руку. Посмотрел на ладонь Джетты.

— Птичка не вылетела? — насмешливо поинтересовалась девушка.

Паладин посмотрел на свою руку и выругался.

— Он не снимается! — возмутился дель Пьёро.

— Он? — не понял Аквилеро.

Напарник показал ему ладонь со звездой из треугольников. Дамиана стал разбирать смех. Не иначе, нервное. С трудом удержав смешок, он спросил:

— Это то, что я думаю?

— Знак Дщери Девы Ночи, — кивнул Паладин.

Дамиан, не в силах больше сдерживаться, расхохотался в голос:

— Ничего смешного не вижу, — буркнул Паладин. — Настоятельница просила передать его дочери.

— Сельмо, — всхлипнул Дамиан, — боюсь тебя огорчить, но, видимо, Богиня решила, что из тебя дочка выйдет получше, чем из нашей Джетты. Паладин — Дщерь Девы Ночи! — он вновь расхохотался.

— Пошли вон отсюда, паяцы, — Темная указала пальцем на дверь. — Надеюсь, у вас на сегодня всё?

— Зайди к матери, — попросил дель Пьёро, поднимаясь с колен. — Возможно, в словах Дамиана гораздо больше правды, чем он бы того хотел.

— Сама как-нибудь разберусь, — ответила магичка, распахивая дверь, не вставая с места.

— Не делай глупостей, — практически на выходе бросил за спину Сельмо, и неожиданно добавил: — Пожалуйста.

Дверь за Светлыми захлопнулась.

— Идиот, — прошипел Паладин на телохранителя. — Она же хотела ее защитить.

— Хотела. Только идея передавать Знак через посредника мне не кажется удачной. Я вообще впервые слышу, что Знак можно передавать, — признался Дамиан.

— Я тоже.

— Наверное, настоятельница очень хотела, — продолжил Аквилеро.

— А я, по-твоему, не хотел?! — возмутился Паладин.

— Хотел, хотел. Но либо не настолько сильно, — и поспешил успокоить закипающего напарника: — либо дело в том, что ты — не маг. А может, дело в отношении Джетты к матери…

А может, всё не так просто, как кажется, закончил Дамиан про себя. Среди Избранных — двое, отмеченных Знаком Богов. Одна — внезапно оказалась некроманткой. Аквилеро не удивился бы, если и чудом оставшийся в живых Чиро приобрел какую-нибудь супер-способность. Происходящее с ними давно перестало восприниматься как случайность. Всё казалось частью какого-то запутанного плана, очевидного лишь Богам.

— Хочешь есть? — спросил Дамиан вслух.

— И есть, и спать. И не знаю, чего больше. — Сельмо зевнул в подтверждение своих слов. — Спуститься вниз, а потом, сытым, подняться вверх, я, прости, не смогу. Будь другом, сгоняй на кухню, закажи блюда в номер.

Это была хорошая мысль. Действие зелья стало быстро сходить на нет, и Дамиан сам был не прочь перекусить и завалиться в постель. В конце концов, самое трудное уже позади. Все артефакты они достали. Осталась сущая мелочь — донести их до Храма.

Джетта с трудом дождалась вечера и оделась в «рабочую» одежду. Темная поймала себя на мысли, что стала привыкать к новому статусу магички. Выход на «дело», пусть целью была не кража, вызвал внутренний протест. Как легко липнут барские замашки к вчерашней безродной воровке. Высока корона, зубья острые, за небо цепляют. Тише нужно быть, скромнее, незаметней. Вчера Джетта была всемогущей, и ей подчинялось время, а сегодня она — рядовая некромантка. Кто знает, не придется ли завтра вернуться в родную Гильдию на равных правах? Боги любят шутки шутить, Джетта на себе почувствовала.

Осенью темнеет рано. На месте не сиделось, и Темная выскользнула с постоялого двора. Бесшумной тенью она скользила по пустынным ночным улицам. Мысли о матери-настоятельнице неотступно неслись следом, куда бы она ни пыталась от них сбежать. Обида за то, что ее родная мать всё время была рядом, но никак этого не показала, была невыносима. Насколько нужно не любить собственную дочь, чтобы отказаться от нее, когда вот она, на виду, в двух шагах? Конечно, с папой маме не повезло. Отца Джетты мать-настоятельница искренне ненавидела. Наверное, поэтому и к дочери так относилась. Доводы о том, что у настоятельницы были основания так себя вести, Джетта упорно гнала. Это всё отговорки. У других детей — пусть не у всех, но у многих, у большинства, — было настоящее детство. А у нее — монастырский приют, холодная постель под колючим одеялом, молитвы в Храме вместо догонялок на солнце. Чем Джетта заслужила такую судьбу? Может, она не всегда была послушна. И даже часто бывала непослушна, что уж душой кривить. Но если бы ее любили, разве бы она так себя вела? Когда она была молодой и глупой и была влюблена в Ансельмо дель Пьёро, она мечтала, что у них будут детишки, и она будет их любить сильно-сильно, даже если они будут шалить. Да уж, мечты и реальность — две очень, очень разные вещи.

Девушка смахнула слезу. Глупости какие! Она взрослый человек. Ей никто не нужен. О родителях она мечтала, когда была маленькой девочкой. Детские мечты теперь уже не казались Джетте смешными. Ведь ее действительно искали. Отец, каким бы злодеем он ни был. Те мысли, будто нашептанные кем-то, наверное, были пресловутым «голосом крови». Если бы не Печать, заблокировавшая ее способности, отец бы обязательно ее нашел. По той самой крови, которая отзывалась даже в спящем состоянии. Злодею-отцу она оказалась важнее, чем родной матери — Дщери Девы Ночи. Жизнь полна парадоксов.

Часы на городской башне пробили полночь. Пора было двигаться в Храм. Храм Девы Ночи никогда не охранялся достаточно серьезно. По юности, когда Джетта сбежала из приюта, она несколько раз пробиралась в монастырь и устраивала мелкие пакости. Однажды мышей притащила в коробке. Они там пищали и шебуршались. Потом девчонки рассказывали, как визжала монахиня, которая их обнаружила. Другой раз скамейки медом измазала. В третий поставила на подставку под священные книги рваный ботинок. Теперь Джетта понимала, что мать-настоятельница была в курсе, кто это устраивал. Но ни разу при встрече не высказала ей ни слова упрека. К слову сказать, через год вольной жизни, после первых ударов судьбы и разочарований, Джетта, по совету старейшины, пришла к матери Марии за советом. И потом. Редко — через гордость нелегко переступать, но когда больше обратиться было не к кому, девушка шла к ней. Пришла и после того, как сбежала от дель Пьёро. Именно мать-настоятельница тогда убедила Джетту вернуть перстень. И правда, ей стало легче на душе после этого решения.

За раздумьями Темная не заметила, как оказалась на месте. Старая монахиня на входе самым бессовестным образом дрыхла, облегчая и без того несложную задачу. Джи прошмыгнула внутрь и огляделась. Ночью внутреннее пространство слабо освещалось магическими кристаллами-светильниками. Когда Джетта была маленькой, ей казалось, что в длинных тенях прятались чудовища. Сейчас тени были друзьями. Скользя вдоль стен, она пробралась к самому сердцу Храма. «Чтобы Пантера проснулась, она должна врасти хвостом в алтарь». Темная приложила Плеть к стене. Чудо не свершилось. Возможно, нужно помолиться? Джи опустилась на колени, чтобы обратиться к Богине с просьбой. Вопрос: с какой? Чтобы хвост пантеры врос? Нет уж, она выучила урок о вреде желаний. Сейчас тут как появится пантера с вросшим в алтарь хвостом, как проснется, да как покажет клыки. То-то будет потеха местным служительницам собирать ее недоеденные останки по всему Храму. Нет, молиться Джетта была не готова. Наверное, поэтому и Знак к ней не пошел. Вера Сельмо была куда сильнее, чем её. Впрочем, что толку страдать о том, что не под силу? Вон, дракона она тоже как только ни уговаривала слушаться, кому только ни молилась. А всё оказалось просто, как день. Чуду нашлось самое прозаичное объяснение.

«Врасти хвостом». Что это может значить на самом деле? Воровка внимательно оглядела собранную Длань. Ее взгляд упал на два аккуратных стерженька. В чем их смысл? Чтобы сильнее ударить? Так их заточить нужно было. Или покрупнее сделать. Каждый стерженек был не длиннее фаланги ее мизинца и не толще соломинки. Может, именно ими хвост должен «врасти»? Тогда в алтаре должны быть две маленькие дырочки. Джетта стала методично осматривать священную стену и ощупывать ее, насколько дотягивалась рука. Снаружи. Потом — изнутри, куда раньше не рисковала войти даже во время детских шалостей. Она потратила на это, наверное, целый час, но так ничего и не обнаружила. Темная села спиной к стене, свесив голову. Ничего не получалось. То ли дырочки начисто замазали, или они грязью за века заросли. То ли она неправильно разгадала загадку.

— Не выходит, — обратилась она к свинячьей морде, торчащей по-соседству, вровень с плечом. — Обидно, да?

Свинка не ответила.

— Хрю-хрю, — ответила за нее Джетта, и нажала пальцем на пятачок. Миленький такой пятачок. Странная мысль мелькнула в голове у Темной. Она отошла от алтаря и заново оглядела его. Все лепные узоры были симметричны, будто в зеркале, кроме этой забавной свинки. Пятачок ее был ровным и круглым, как монетка, но Джетту уж понесло волной. Она опустилась перед рылом на колени. Пальцы привычно нажимали на крохотные выступы в надежде обнаружить замок. Щелк! Кружочек морды крутанулся вниз, болтаясь на одном ухе. В открывшемся темном ареоле чернели две дырочки. Те самые. Джетта положила Длань на пол и дотянула Плеть до отверстий. Стерженьки вошли в них, как родные. И Рубиновый Глаз замигал. Пантера просыпалась. Когда же она проснется до конца?

Темная села подальше и стала наблюдать за красным мерцанием. Оно убаюкивало не хуже колыбельной. Колыбельная! Джетта вспомнила звуки колыбельной и тихий женский голос. Он обещал, что всё печали уйдут, тьма развеется, и наступит новый солнечный день. Так Джетте казалось, хотя она не помнила слова. Только голос. Тихий голос сквозь сон. Иногда певица замолкала, а потом неровно, будто сквозь слезы, продолжала таким родным и знакомым голосом. И вдруг песня прервалась. Воровка проснулась. Красный огонек светил ровно. Пантера пробудилась. Джетта вынула из сумки нож и осторожно коснулась им артефакта. Ничего не случилось. Тогда воровка взяла его в руки. И чем же Длань наводила такой ужас? Темная подержала ее в руках, покачала из стороны в сторону, провела большим пальцем по поверхности. Ничего. Свет Рубинового Глаза начал раздражать. И девушка накрыла его пальцем. Небольшой выступ утонул в артефакте, а между клыков пантеры выскочила белая молния. От неожиданности Джетта выронила Длань, и та со стуком упала на пол. Рубиновый глаз несколько раз моргнул, и вновь засветился ровным светом. Ох, ничего себе!

Темная аккуратно вынула вилочку из двух стерженьков из алтаря и повернула морду на место. Та со знакомым щелчком закрепилась. Джетта завернула артефакт в пергамент. Всё. Можно уходить.

Но вместо того, чтобы вернуться на постоялый двор, она бесшумно двинулась по коридорам в сторону келий, которые занимали монахини. Если ничего не изменилось, она легко найдет ту, где спит мать-настоятельница. Дойдя до нужной двери, воровка остановилась — так сильно стучало ее сердце. Она глубоко вздохнула и приоткрыла дверь. Заглянула. Закрыла и очень быстро направилась назад.

Сельмо проснулся, когда за окном было уже темно. Аквилеро сопел на своей кровати, но стоило Паладину зашевелиться, как он приоткрыл один глаз. Телохранитель. Блюдёт. Дель Пьёро сел на кровати, сладко потянулся… И вдруг его, словно молнией, прошибло страхом: Джетта! Ведь ей теперь от них ничего не нужно. Вдруг она опять сбежала? Первым делом Светлый проверил тайник. Свернутый квадратик карты лежал на месте. За стеной послышался стук. С одной стороны хорошо — значит, не сбежала. А с другой — с чего ей буянить среди ночи? Спать должна.

Паладин натянул сапоги и направился к соседке. И как оказалось, очень вовремя. Зависший над потолком светлячок освещал склонившуюся над дорожным мешком Темную. Она забрасывала в сумку последние вещи, разложенные на постели.

— Что, решила бежать?

Сельмо прислонился к дверному косяку.

— И вам советую, — не отрываясь от сборов, ответила Джетта абсолютно серьезно.

— Что-то случилось?

— Папочка мой объявился, — Темная повернула лицо в его сторону. Веки были красными и опухшими.

— Ты его видела? — тихо спросил Сельмо.

— Нет. — Она смолкла, а потом, быстро вытерев костяшкой пальца под глазом, выдохнула: — Зато я видела, что осталось от мамочки.

Паладин сполз по опоре. Он поднял глаза:

— Я… я не подумал. Я правда не думал, что…

— Уймись, Богов ради, — оборвала его Джетта. — Это был ее прощальный подарок.

Темная вновь смахнула слезу и уложила в мешок пергаментный сверток.

— Избавила тебя от объяснений? — мрачно выдавил Сельмо.

— Она избавила меня от иллюзий на счет отца, — твердо ответила Темная, закидывая мешок на плечо. Ее взгляд был прямым и жестким, между бровей залегли две знакомые морщинки. Такую Джетту Сельмо не знал, зато она была как никогда похожа на мать.

— Подожди, мы идем вместе, — Паладин вскочил на ноги, развернулся и уткнулся в Аквилеро.

— И куда вы собрались на ночь глядя? — поинтересовался он. — Все ворота закрыты.

— Через стену я перенесу, — сообщила магичка.

— Мы сейчас, — заверил дель Пьёро.

Он второпях натягивал доспехи, пока Аквилеро собирал вещи. Джетта ждала их у дверей. Лошади не были довольны ночным приключениям. Конюхи — тем более, но тяжелые монеты заткнули им рты. До северных стен компания добралась без труда, мчась по весь опор по пустым мостовым. Джетта телепортировала через границу города всех троих, но далось ей это нелегко: магичка еле держалась в седле. Сельмо пересадил ее к себе, и Темная даже не сопротивлялась. Она прижалась щекой, и Паладин обнял девушку. Это было правильно.

— Куда едем? — спросил Аквилеро.

Свободной рукой дель Пьёро передал напарнику и карту, и тот ее развернул. Коразон Эль Груто пылал сиреневым. Вариантов движения было немного.

— На запад, — решил Сельмо.

Остальные с ним согласились.

— Ты понял, что происходит? — спросил Игрок Темными.

— Судя по ходу, Сиреневый походил магом. Впрочем, мы и так знаем, что его фигура — маг.

— Нет, я про настоятельницу…

— А что «настоятельница». Молодец настоятельница. Предохранилась от послепосмертного призыва. А не то ходил бы по Коразон эль Груто зомби-маг. Такого хрен упокоишь.

— Да я не про это, — возмутился Игрок темными. — Я про Знак. Как она Знак сняла?

— Чудом.

— Какое, к троллям собачьим, чудо?! С каких пор наноботы стали слушаться местных?

— С тех самых пор, как в тролльих шахматах появился непонятный игрок. Ты когда-нибудь про такое слышал?

— Нет, — твердо ответил Игрок Темными.

— Вот и я — нет, — подвел черту его противник. — Так что, друг мой, самое время уверовать в чудеса.

— Самое абсурдное, до чего можно додуматься в нашей работе, — пытаться уговорить коллегу поверить в чудо.

— Ты просто здесь новичок, — неожиданно серьезно проговорил Игрок Светлыми. — Именно на нашей работе как нигде начинаешь верить в чудеса.

ХОД ТРИДЦАТЬ ПЯТЫЙ,

в котором герои думают, что бегут от опасности, а на самом деле, — навстречу судьбе.

Темные: S/M h1

(Темный Маг-Странник перемещается на поле h1)

Светлые: SN h1

(Светлыt Наемник и Странник перемещается на поле h1)

Чужие: (С)Z i1 = (Ч) Z i1

(Светлый Замок i1 меняет цвет.)

Чиро проснулся от громкого стука в дверь. К нему не стучались — к нему ломились. Через крохотное оконце в комнату проникали лучи полуденного солнца. Подозревая худшее, Хонрадо сжал в руке меч, резким движением отпер засов и отскочил в сторону, позволив неведомому противнику рухнуть вперед. Никто не ввалился. Из открытой двери раздался приятный голосок ночной подруги, драконши:

— Ну, ты, мужик, гора-азд поспать. Я уже беспокоиться стала — не случилось ли чего.

— Ты кулаком гвозди заколачивать не пробовала? — поинтересовался наемник, выглядывая в коридор.

Айша стояла одна, в той же поношенной, но опрятной одежде, что и вчера. При дневном свете Чиро заметил, что на ней нет ни пятнышка. В отличие от его наряда, познавшего все прелести путешествия дождливой осенью. Наемник в который раз позавидовал магической системе очистки драконов.

— Пробовала. Но молотком всё-таки сподручнее, — сообщила Айша. — Пошли завтракать. Разберемся с твоими артефактами, да я своими делами займусь. Жду тебя внизу.

Хонрадо расправился с утренними нуждами в ритме фламенко и присоединился к скучающей драконше. Рыжая сразу ожила. В ее глазах зажегся хищный огонек, и она начала планомерно выпытывать у Чиро информацию о Гешшаре и Рассете.

— Рассета ты тоже знаешь? — удивился наемник.

— Кто ж его не знает. Он же принц, — пожала плечами собеседница.

— Ничего себе… У Гешшара что, никого попроще не нашлось?

— Похоже, он хотел не как проще, а как лучше, — наставительно заявила Айша. — Из тех, немногих менталистов, кого можно запросто поднять на крыло, Рассет — идеальный вариант.

— И что, принц вот так вот запросто полетел бы учить какую-то воровку? — удивился Темный.

— Во-первых, не воровку, а некромантку. А во-вторых, — любопытство. Мы, драконы, страшно любопытны! Иногда не в меру, — буркнула она. — А расскажи еще, как Гешшар Рассета…

— Слушай, — не выдержал наконец наемник. — Может, ты у них сама всё спросишь? Вы уже умеете, того… мысленно.

Он постучал пальцем по черепу и вернулся к завтраку, который, судя по солнцу, был скорее обедом.

— Можем, — согласилась Айша. — Но… понимаешь, меня при Дворе не очень… любят.

— А чего так? — поинтересовался Чиро. — Пришила кого-то не того?

Айша фыркнула.

— Скорее «отшила». Но не суть важно. Скажем так: я кое с кем не сошлась во взглядах.

— И за это тебя вытурили из драконьей страны, — продолжил Хонрадо.

— Еще чего! Я сама, добровольно.

— Ничто не способствует добровольному уходу, как увесистый пинок под зад.

— Фу! Сеньор Хонрадо, как вы грубо выражаетесь, — рыжая сморщила носик, прямо как знатная дама.

— Айша, ты же можешь стать кем угодно? — Собеседница изобразила недоумение. — Ну, в смысле, — наемник очертил в воздухе контуры женского тела, — превратиться в кого угодно.

— Принять облик кого угодно, — поправила его драконша.

— Принять облик, сделать вид… Ты поняла.

— В принципе — да, — кивнула Айша.

— И пойти можешь, куда хочешь?

Драконша кивнула.

— Так почему ты среди людей, а не направилась, например, к эльфам?

— А что я там не видела? — недовольно заявила девушка, которая на самом деле была вовсе не девушка, а ящер. Хоть по виду и не скажешь.

— Ну, как… Дивные Кущи… Сладкоголосые эльфы…

— Подумаешь… «Дивные кущи», «сладкоголосые эльфы»… Они что сто лет назад были такими, что двести. Хотя вру, двести лет назад у них еще Черные встречались. Изредка. Но потом вымерли от скуки. Другое дело люди: как ни придешь, так у них что-то новенькое. Интересненькое. Вы слишком хрупкие, слишком мало живете, поэтому торопитесь… — она покрутила ладонями, словно наматывала пряжу, глядя куда-то вверх, будто там можно было найти нужные слова, — жить. Любить. Веселиться. Страдать. Будто завтра на это времени не будет. Впрочем, у вас и правда не будет. — Она перевела взгляд на собеседника. — Так что давай доедай, да пойдем разбираться с твоими трофеями.

— Они не мои.

— Воровать вы, кстати, тоже спешите, — добавилась Айша, поднимаясь. — И порой сами не понимаете, что и зачем. А потом за вами подчищай…

Рыжая вела Чиро в самый бурелом. Как она объяснила, для безопасности. На осторожный вопрос: «А что, будет опасно?» драконша с усмешкой заявила:

— Уже трусишь, герой?

— Не трусят только дураки. Они не знают, чего нужно бояться, — парировал наемник. — Я тут недавно уединился с одной весьма привлекательной дамой, приближенной ко Двору. И в живых остался только благодаря талантам твоих соплеменников. Ритуал, который ты хочешь привести, может быть опасен?

— Потенциально любой ритуал может быть опасен. Но в данном случае угрозу представляют скорее зеваки, которые могут ненароком забрести в неправильное время в неправильное место. У вас, людей, к этому талант, — проговорила Айша.

Они вышли к небольшой лужайке на берегу мелководной лесной речки, и рыжая с интересом огляделась.

— Вот, здесь и устроимся, — уведомила драконша, присаживаясь на ствол поваленного дерева. Время и насекомые неплохо над ним поработали, но в труху он еще не превратился.

Рыжая вынула из заплечной сумки тряпицу. По факту она оказалась платком, расшитым причудливыми узорами.

— Национальное драконье ремесло? — поинтересовался Чиро, рассматривая его. — Сама вышивала?

— Чиро, ну, представь дракон, — она показала руками размеры воображаемого ящера, — и вышивка… Нет, национальное драконье ремесло — выжигание.

— Чего?

— Да чего угодно. А это — платок гоблинских мастериц. Остался с тех времен, когда они еще водились. Очень древний артефакт. Мне от бабушки достался. Вот смотри, — она бережно провела рукой по вышитому в центре кругу со стрелками-галками по периметру, — это, — драконша прошипела что-то вроде «кшссс». — В человеческом языке нет слова, которое бы обозначало символ Богини-Матери.

— Богини-Матери? — удивился Чиро.

— Ей поклонялись задолго до того, как здесь появились люди, — с затаенной печалью проговорила Айша.

— Она из Древних Богов? — не понял наемник.

— Из очень древних богов. Самый древний бог, о ком сохранились воспоминания в драконьих преданиях. Теперь она забыта. Даже у нас.

— Ты сама себе противоречишь. То говоришь, что о ней помнят, то говоришь, что она забыта.

— Чиро, миленький мой человечек, у драконов ведь нет письменности. Гигантские ящеры не приспособлены для этого. Все свои знания мы передаем друг другу… ментально. А это создает возможности для маленьких семейных тайн и огромных клановых секретов, — Айша говорила тем самым тоном, которым дети рассказывают друг другу страшилки, тем временем вынимая из сумки ароматные свечи. — Артефакторы вынуждены помнить больше других — ведь нам приходится сталкиваться с работами великих мастеров прошлого. В моей семье помнят Богиню-Мать. Но не верят в нее. — Драконша подняла взгляд на наемника. — Как странно, Чиро: вы, люди, пришли в этот мир последними. Слабые, беспомощные, короткоживущие. Но им правят ваши боги.

— Трое — общие Боги, — возразил Хонрадо.

— Они — человеческие боги. Посмотри на их изображения.

— Каждый хочет видеть богов похожими на себя.

— Да. И тем более странно то, что в храмах эльфов, гномов и гоблинов Трое имеют облик людей. Я даже более того скажу: среди моих дедов был тот, кто видел Троих лично. Он передавал мне их образы, когда я была маленькой и любила слушать сказки про великую битву с Черными магами. Так вот: это были Боги-люди.

— А почему тогда ты считаешь, что мы слабые и беспомощные?

— Потому что именно такими вы были, когда пришли в наш мир. Во всяком случае, так вас описывали разведчики.

— У тебя в семье еще и разведчики были? — с насмешкой поинтересовался Чиро, возвращая интонации, какими комментировала рыжая рассказ о его приключениях.

— Почему «были»? И есть. Иллюзия — такая же магия, как любая другая, и требует затрат Силы. Поэтому долго выдерживать личину могут либо маги с огромным резервом, вроде представителей правящего клана, либо…

— Те, кто владеет накопителями, — догадался наемник.

— Правильно.

— А самыми лучшими накопителями обладает тот, кто их создает, — продолжил Темный. — Так что говорится в ваших семейных преданиях о людях?

— Люди пришли из другого мира. Впрочем, как и драконы. Есть древняя легенда о том, что наши предки подверглись на родине какой-то страшной опасности. Они взмолились о помощи, и тогда им открылся проход сюда.

— А как попали люди?

— Вот этот-то вопрос и интересовал наших разведчиков. Они надеялись обнаружить какой-нибудь артефакт перехода. Он бы дал нам возможность путешествовать между мирами.

— И что им удалось узнать?

— Очень мало.

Айша рассказала, что драконы-разведчики восприняли первых людей как крайне примитивных существ. Человечки не просто не были способны общаться мысленно — даже не владели магией. Они не могли объяснить, как попали сюда. Те, с кем общались разведчики, считали, что попали в свой послесмертный мир за добродетельное поведение при жизни. В отличие от мест, где они жили раньше, в этом не было страшных болезней. Люди рассказывали, что в их мире существовали недуги, которые передавались от человека к человеку. От них вымирали целые города. Люди были счастливы, что все их дети живы, здоровы и могут прокормиться, поскольку земли плодородны. Для драконов оказалось шоком, что новое племя копалось в грязи. Никто до них не занимался земледелием. Охота, рыбная ловля, фрукты и съедобные травы — вот что было основным источником пищи. Еще гномы разводили в пещерах рофов — подземный скот, который кормили грибами. А люди выжигали леса, освобождая место под поля, на которых стали выращивать овощи, и одомашнили диких животных. Драконы решили, что новоприбывшие — существа безвредные и, возможно, даже полезные, и на некоторое время потеряли к ним интерес. А над миром сгущались тучи…

Сложно было восстановить цепь событий, которые произошли дальше. Но, наверное, всему виной та скорость, с которой люди размножались. Они захватывали и выжигали всё новые ничейные леса, занимая их под пахоту. А то, что не сжигали, вырубали для построек. Равновесие пошатнулось. Стали вспыхивать войны между народами. Эльфы ополчились на гномов. Гномы — на всех, до кого могли дотянуться. Сильнее других от них пострадали соседи-тролли. Тролли всегда были малочисленны и не слишком дружелюбны. После нескольких нападений со стороны гномов, они ушли высоко в горы и любых чужаков на своей территории встречали с оружием в руках. Менялась природа. На месте недавних лесов возникла Степь. Грань между мирами стала истончаться, и в мир все чаще стали забредать жители человеческого мира. Многие из них сбивались в банды, которые нападали на тех людей, кто успел обжиться. А потом стали рождаться дети со способностями к магии. И среди человеческих магов оказалось на удивление много менталистов. С этого момента люди перестали быть слабыми и беззащитными. Именно тогда впервые заговорили о новых богах, и их служителях — Черных магах.

— Ты хочешь сказать, что Древних Богов люди принесли из своего мира? — набычился Чиро.

— Честно говоря, одна из гипотез так и гласит, — кивнула Айша. — Она приятнее для самолюбия магических народов. Но есть и другая. Что Древние Боги родились здесь, но Мать-Богиня защищала от них своих чад.

Люди не верили в Богиню-Мать, в их мире были другие боги. И потому они стали первыми жертвами — и служителями — Древних Богов. А сила богов зависит от веры. Чем больше обитателей мира верили в них, тем меньше почитателей становилось у Богини-Матери, и тем слабее становилась она. Начались Темные времена. А потом пришли Трое. Жестокие Древние Боги были повержены, а люди доказали равные права с коренными жителями.

— Как странно смотреть на то, что осталось от мертвых богов, — проговорила Айша, раскладывая платок поверх жухлой травы.

В голове Чиро никак не укладывалась мысль о том, что Боги могут умирать. Они же Боги.

— А зачем вы храните этот платок? Не в качестве семейной реликвии же.

— Это древняя, но на совесть сделанная локальная Завеса, — сообщила драконша. — Я в пространственной магии несильна, а у нас тут неподалеку Черные маги бродят. Такие сильные возмущения в Силовом поле нельзя не заметить.

Рыжая расставила четыре желтоватые, пахнущие медом свечки по углам платка. Потом протянула руку, и над ними одновременно вспыхнули веселые язычки пламени.

— Может, костерок запалим? — предложил наемник.

Огоньки свечей вдруг вернули его от увлекательного рассказа о прошлом к реальности. Осенний день был зябким. Темный вроде и одет был по погоде, но, сидя без движения на холодном бревне, ощутил желание погреться.

— Вот разберемся с твоими… находками, тогда и запалим. А пока не стоит привлекать лишнего внимания. Выкладывай, — она показала пальцем в середину платка. — По одной.

Чиро стал вытаскивать вещи, которые забрал из шалаша безумного старика. Айша о них рассказывала. Кое-что оказалось абсолютно безвредно, вроде драгоценностей. Драконша по доброте душевной даже назвала их настоящую цену. Хонрадо прикинул, что если прямо сейчас свинтить, то можно и про контракт забыть. Хватит на небольшой домик в пригороде, и на безбедную жизнь еще останется. С женой и парой ребятишек. Старинный — на вид медный — крутобокий бочонок вроде тех, которыми играют в лото, с непонятным символом сверху, привел в полный восторг Айшу. На вопрос, что это, она отмахнулась, сказав, что для Чиро это штука совершенно бесполезная, а ей за услуги как раз хватит. Наемник не стал выспрашивать. Навешает она ему лапшу. Он всё равно не отличит ложь от правды. А запретить ей забрать артефакт Темному не по силам. Всё же Айша маг. И дракон — не стоит забывать.

Были безделушки, при виде которых лицо ящерши каменело, реплики становились короткими и отрывистыми. Она осторожно вытягивала руки над платком, будто погружала их в воду. Один артефакт после этого полыхнул синим пламенем. Еще несколько сгорели, выпуская клубы черного дыма. Три одинаковых, инкрустированных драгоценными камнями пузырька разлетелись на мельчайшие осколки, открыв глазу границы невидимой Завесы. Чиро испугался, что драконша останется без рук. Ему показалось, что ладони рыжей развеялись внутри, но четверть мгновения спустя они уже лежали у магички на коленях. Хорошо иметь иллюзорные конечности.

Когда заплечный мешок Хонрадо опустел, солнце пошло к закату. На небо стали наползать курчавые сине-серые облака, обещавшие грозу. Вскоре они скрыли дневное светило. Вокруг потемнело, будто внезапно наступил вечер. Чиро слепо доверился девушке в выборе дороги — раз она его сюда завела, должна и вывести. В крайнем случае — вывезти. Так или иначе, но очень бы хотелось вернуться до дождя. И это им почти удалось. Первые капли дождя всё-таки намочили путников, но настоящий ливень начался, когда они забежали внутрь постоялого двора. Стуку двери вторил мощный раскат грома, такой сильный, что, казалось, стены задрожали. Наемник облегченно оперся о стену. Из общей залы веяло теплом. Ароматы кухни напомнили, что после прогулки неплохо было бы подкрепиться. Переодевшись в сухое, он спустился вниз за ужином и обнаружил там Айшу. Вопреки подозрениям Темного, она была одета в другой дорожный костюм. Хотя кто их, драконов, знает. Может, она вообще без одежды, а костюм — всего лишь часть иллюзии.

— Какие у тебя дальнейшие планы? — спросил Чиро, присаживаясь за ее стол.

— Раз уж мне выпало побывать в этих краях, хочу прогуляться к Первому храму Троих, — ответила драконша, плотоядно поглядывая на тарелку деревенского супа перед собой.

— Первый храм? — удивился наемник. — В каком смысле?

— В самом прямом.

Девушка отломила кусок от буханки хлеба. Корочка аппетитно хрустнула под ее пальцами, и у Чиро в животе заурчало. Он махнул подавальщице, чтобы та пошевеливалась. Так и концы недолго от голода отдать.

— Здесь, неподалеку, произошла та самая Битва с Черными магами, при которой явились Трое. Ты не знал?

Чиро помотал головой.

— Да, ты же человек. — Собеседница хмыкнула.

Наемнику стало обидно, а потом он вспомнил утренний разговор о людях и успокоился. Да, он — человек. И это звучит гордо.

— Где?

Чиро и сам был не прочь взглянуть на такую реликвию. Он полез за картой и разложил ее на столе.

— Вот, у тебя даже звездочка тут мерцает, — Айша показывала на участок где-то в сутках пути верхом к северу от постоялого двора.

Но взгляд Чиро впился в другое место.

— Огр подери! — воскликнул он.

Коразон эль Груто переливался мертвенно-сиреневым заревом, так хорошо знакомым Темному. К счастью, огоньки его друзей находились не в самом городе, а рядом. Темно-зеленая точка Джетты светилась бледнее, чем точки Светлых.

— Ох, ничего себе! — выдохнула Айша, заметив, куда смотрит собеседник.

Хонрадо поднял просящий взгляд на драконшу.

— Ладно, ладно! Полечу я спасать твоих приятелей. Только сначала доем, — сурово предупредила она. Чиро кивнул. — И даже не проси взять тебя с собой. Я вас всех не вынесу, — буркнула Айша, наполняя ложку супом.

Темный вновь кивнул. Он очень надеялся, что его постыдная радость была не слишком заметна со стороны.

Дамиан сидел, прислонившись спиной к крепкому стволу. Они скакали всю ночь и полдня. Лошади нуждались в отдыхе. Животные щипали пожелтевшую траву на лесной полянке. Всадникам дорога тоже далась нелегко. Джетта спала на куче лапника, свернувшись в клубок, как кошка, укрытая плащом и одеялом. В тишине осеннего полупрозрачного леса то и дело слышались ее приглушенные всхлипы. Паладин устроился напротив Аквилеро и задумчиво грыз веточку. Пусику был знаком этот отсутствующий взгляд. Он говорил, что отвлекать напарника от раздумий вредно для здоровья. А ведь самое время обсудить дальнейшие действия. Сутки назад казалось, что непростое путешествие подошло к концу. Теперь понятно, что, возможно, это совсем конец. Смерть всегда бродит рядом с воином. Она может выглянуть из-за любого угла. Но теперь, когда столько опасностей осталось позади, Дамиану отчего-то безумно хотелось жить. И это желание окрашивало предстоящий выбор в трагические тона. Что бы сейчас ни решил дель Пьёро, это будет плохое решение. Потому что хороших в создавшейся ситуации нет. Если Сельмо надумает бросить Темную с ее проблемами, что маловероятно, но возможно, Дамиан будет против. А если останется с Джеттой, вряд ли кто-нибудь из них останется в живых.

Под одеялом зашевелилась магичка. В отличие от мужчин, она проспала всю дорогу — восстанавливалась после телепорта. Из-под одеяла показалось ее лицо с покрасневшими опухшими глазами.

— Привет! — произнесла она с хрипотцой в голосе. Откашлялась. Подняла из-под руки взгляд на небо, чтобы определить время. — Где мы?

— Далеко, — подал голос Сельмо.

Темная сняла с пояса флягу, глотнула, прополоскала рот, плеснула на ладонь промыть глаза и попросила:

— Можно взглянуть на карту?

Паладин молча вынул прямоугольник из внутреннего кармана и развернул его на земле. Дамиан пересел поближе и тоже склонился над ним. Пылающий сиреневым Коразон эль Груто остался справа. К северо-западу зеленела точка Чиро. В их направлении двигался дракон. Судя по всему, тот самый, которого они определили как самку. Это был добрый знак. Дружественный дракон — именно то, что им нужно. Может, рановато пока рядиться в саван.

— Карета подана, — прокомментировал происходящее Сельмо.

— Чиро сдрейфил, — разочарованно проговорила Темная.

— Какой смысл ему сюда лететь? — возразил Паладин. — Пользы от него сейчас ноль. Только лишняя нагрузка на ящера. Ей и так нелегко нас троих поднять.

— К тому же драконша могла его мнения не спрашивать, — встал на защиту наемника Дамиан.

— Ладно, уговорили, — Джетта жестом показала, что сдается. — Мне не выстоять против мужской солидарности.

— И здравого смысла, — добавил Аквилеро.

Из уст Светлого по отношению к Темной это могло сойти за шутку, но девушка не отреагировала. Попытка отвлечь провалилась. Пусик попробовал зайти с другой стороны:

— Как ты? — спросил он.

— Жива, — ответила Темная.

— Есть хочешь? — Аквилеро помнил, что после магического истощения на Джетту нападал жор.

— Даже не знаю, когда я теперь захочу есть, — пробормотала она в ответ.

— Как всё было? — поинтересовался Сельмо.

— Хочешь потерять аппетит из солидарности? — резко отреагировала Темная.

— Нет. Джи, ты же была категорически настроена не идти к матери. Как ты у нее оказалась? И что там произошло?

Паладин говорил на удивление ровно и успокаивающе. Мальчик взрослеет прямо на глазах. Не юноша, но муж, практически.

— Я пошла не к ней. Я пошла «пробуждать пантеру», — ответила магичка, уводя взгляд в сторону.

— И как? — Дамиану действительно было интересно. Неужели легенда правдива?

— Пробудила, — твердо произнесла Джетта.

— Покажи.

Магичка потянулась к вещевому мешку и вынула оттуда сверток. Внутри лежала Плеть Двуцветного. Рубиновый глаз пантеры светился красным огоньком. Аквилеро протянул руки, но Джетта отрицательно помотала головой.

— Она стреляет молниями, — пояснила Темная и стала аккуратно сворачивать тряпицу.

— Но не магическими, — уточнил Дамиан. Он помнил, что по легенде магия Богов не магической природы, хотя никак не мог понять смысл этого выражения.

— Абсолютно, — подтвердила Джетта. — В этой вещице магии нет ни капли. Я не знаю, как это действует. И потому не знаю, смогу ли защитить вас от нее.

— Да я, вроде, не грешил, — заметил Аквилеро. — Особенно.

— Может, ей любые грешники не нравятся. И особенные, и неособенные.

Аквилеро счел аргументы убедительными, хотя попробовать, работает или нет, хотелось ужасно.

— А потом? — прервал любопытную тему Сельмо.

Джетта вновь побледнела.

— Я уснула в Храме. И вспомнила во сне, как мама пела мне песню на ночь. Я забыла об этом. Абсолютно. И вдруг услышала совершенно ясно, будто она была рядом. Узнала голос. Почувствовала руки, подтыкающие колючее одеяло. Мне стало стыдно. Ведь ее жизнь тоже не сахар была, если вдуматься. — Голос девушки надломился, и по щеке потекла слеза. Темная быстро вытерла ее ладонью. — Я представила, что вся моя жизнь перечеркнута из-за одной ошибки. Из-за ночи, проведенной не с тем. — Она бросила короткий взгляд на дель Пьёро, который смотрел на нее, не отрываясь. — И подумала, что несправедлива к матери. И, по крайней мере, должна дать ей шанс.

Слезы проложили влажные дорожки по ее лицу, и Дамиан вынул из-за манжета чистый платочек. Хорошо воспитанный Светлый всегда должен иметь при себе носовой платок, учила его мама.

— А дальше?

— А дальше я пробралась в келью.

— Было страшно? — спросил Дамиан.

— Было ужасно. Там всё в крови. Такое ощущение, что ее разорвало на части. — Лицо Джетты скривилось. — Папа однозначно был зол.

— А это точно была она? — неожиданно спросил Паладин.

— Да, Сельмо, это была она. Ее голова лежала возле самого входа.

— И что ты теперь планируешь делать? — спросил дель Пьёро.

— Теперь я планирую дожить до прилета драконши.

— А потом? — настаивал Сельмо.

— Так далеко мои планы не заходят.

— Не торопись с ответом. Выслушай меня. — Дель Пьёро поймал взгляд магички. — Внимательно выслушай и не спеши отказываться. Дамиан, тебя это тоже касается.

Заявление Ансельмо настораживало.

— Я хочу предложить тебе Императорскую защиту, — произнес он, не разрывая взгляда с Джеттой. — На любых твоих условиях.

— А взамен? — поинтересовалась Темная.

— Еще раз прошу: выслушай меня, прежде чем сказать «нет», — настойчиво повторил Паладин. — Я прошу тебя отдать артефакт мне.

— И нарушить контракт? — уточнила Джетта.

— И нарушить контракт, — кивнул Паладин. — Вы с Чиро не потеряете в деньгах, клянусь. Вся сумма будет выплачена полностью, включая неустойку Гильдии.

— Ты изначально это планировал? — спросил Аквилеро. — Я-то удивлялся, что понесло сына Первого советника Императора в подобную авантюру. А ларчик-то просто открывался…

— Да, я изначально собирался привезти отцу наши артефакты, если они окажутся настоящими. Прости, Дамиан, но тебе тоже все неустойки будут уплачены. На счет вас, Джи, я ничего не планировал, поскольку не знал, как будут развиваться события. И, если совсем уж честно, я не собирался идти в команде с Темными.

— И почему я должна согласиться? — Джетта была настроена решительно. Причем, против.

— Любой из этих артефактов — возможность решить проблему целой страны. Подумай! Это защита от врагов, нашествий вредителей, вроде саранчи. Дождь над полями в засуху. Это спасенные люди. Всё это стоит дороже денег.

— Сельмо, проблема не в деньгах, — как можно спокойнее произнес Дамиан. — Проблема в том, что происходит вокруг нас и вокруг них. Мы должны завершить этот путь, чтобы остановить Черных.

— Вот и давай остановим Черных! — горячо предложил дель Пьёро. — Пусть это будет первой просьбой к Богам. Артефактов останется еще шесть. Одну потратим на то, чтобы дать тебе защиту, — он повернулся к Джетте. — Раз уж эта троллья штуковина, — Паладин в очередной раз бесполезно попытался сцарапать Знак с ладони, — не желает к тебе переходить.

— А с чего ты взял, что Императору будет до меня дело? — насмешливо поинтересовалась Темная.

— Если ты мне не веришь, мы можем добраться до любого Храма и обратиться с этой просьбой прямо сейчас.

— Ты готов потратить на мою защиту один из моих артефактов? — в голосе Джетты чувствовалась обида.

Да что там. Для Аквилеро подобный поворот событий тоже оказался ударом. Вот только от него ничего не зависело.

— Я готов на это потратить один из своих артефактов, — уверенно произнес Сельмо. — Джи, я действительно готов на всё, чтобы тебя защитить. Если ты мне позволишь.

Последние слова оказались чуждыми в устах сына Первого советника Императора. Дамиану показалось, что Темная от неожиданности на мгновение опешила.

— Джи, подумай, пожалуйста. Я ни к чему тебя не принуждаю, — продолжил уговаривать Паладин.

— У тебя и не получится, — заявила Темная, задрав нос.

— Джетта, не хвались своими новыми способностями. На каждого супермага найдется своя ножка от стула, — напомнил дель Пьёро. — Еще раз повторяю: я тебе не угрожаю. Просто прошу подумать. И моё предложение остается в силе. Я предлагаю тебе стать моей женой. Прости, что говорю это без полагающейся случаю шелухи, вроде цветов и оркестра. Но я искренен. Я предлагаю тебе свою руку и обещаю быть с тобою в богатстве и бедности, здравии и болезни, разделить с тобой счастье и напасти.

Надо сказать, в этот раз у Паладина получилось лучше. Пусть не на «отлично», но всё же по-человечески. Видимо, Джетта тоже так решила.

— Я подумаю, Ансельмо дель Пьёро, — пообещала она. — А пока хочу прогуляться, если никто не против, — закончила Темная тоном, не допускающим возражений.

— Ты твердо решил? — спросил на всякий случай Аквилеро, когда Джетта скрылась за деревьями.

— Да.

— В таком случае ничего не случится, если ты дашь мне наши артефакты, и я попробую собрать из них Око Пресветлого.

— Нет, ты на них только взгляни! — разорялся Игрок Светлыми, меряя шагами пространство возле доски. — Мы им, значит, дракона на встречу посылаем…

— Прямо-таки «мы»? — уточнил его противник, подпиливая ногти.

— А они нас, значит, кинуть хотят?!

— Прямо-таки «нас»? — Игрок Темными сдул с пальцев левой руки отходы маникюра и взялся за правую.

— Ты что, не слышал? Твоя Джетта так и сказала: «Я подумаю».

— Когда речь идет о моей Джетте, слова вообще значения не имеют. Тем более такие. «Я подумаю». Она даже не сказала, когда подумает. И о чем.

— Мне кажется, кому-то пора вправить мозги. — Игрок Светлыми решительно направился к игровому полю, но его остановил вопрос противника:

— Чисто из любопытства: а как ты намерен обойти знак Девы Ночи? Как ты понимаешь, он не только от ментальной магии защищает, он еще и чужие суггесторы блокирует… — мурлыкнул Игрок Темными, сдувая пыль с правой руки и неинтеллигентно обтирая ее о штанину.

— Умный выискался? — задал риторический вопрос Игрок Светлыми. — А мне вовсе и не нужно пробиваться через чужие знаки. Помнишь? У меня есть свой.

* * *

К тому времени, когда девушка вернулась с «прогулки», Дамиану уже удалось очистить Чашу Грааля от всякой «скверны» из золота и драгоценных металлов и воткнуть в нее Светозарный Кристалл. Джетта нашла тайник для Жезлов Силы. Но, увы, чуда не произошло. Дамиан и Темная ощупали собранный артефакт со всех сторон, но ничего так и не случилось. Тут не выдержал Паладин. Он забрал Око Пресветлого, всё разобрал и собрал заново. Ничего. Сельмо швырнул вещицу на разложенное одеяло, неприлично выругался и сказал, что взрослые люди в сказки не верят. И вообще. Мало ли, что могли в нем испортить всякие фанатики-монахи. Или ювелиры. Или он сам от времени… испортился. И предложил перекусить. Дамиан его с радостью поддержал. Джетта тоже возражать не стала, хотя и энтузиазма не выразила. С момента знакомства изящная фигурка Темной стала еще изящнее. Она слегка отъелась, пока находилась с драконами. Но теперь вновь стала почти прозрачной. Еще чуть-чуть, и ее ветром будет сдувать. Только как заставить девушку поесть после такого потрясения? Паладин решил проблему просто. Положил в чашку ломоть хлеба, шмат сала, половину луковицы и подал Темной. Та скривилась. На что Сельмо спокойно, но твердо сказал, что если Джетта это не съест сама, он поможет. По тону было ясно, что поможет не доесть, а засунуть в рот. Потом добавил, что куда бы ни собиралась дальше магичка — с ним или без него, ей потребуются силы. А Дамиан вернул Темной ее же слова о том, что есть, спать и ходить в туалет нужно не тогда, когда хочется, а когда есть возможность. Девушка смирилась и почти все склевала. Мужчины тоже справились со своими порциями.

— Красота, — откинулся назад Паладин, опираясь о руки.

— Сельмо, — очень тихо произнесла Джетта, — ты себя хорошо чувствуешь?

— А что? — поинтересовался он.

— У тебя рука светится.

Дамиан сдвинулся в сторону. Действительно, сквозь кисть дель Пьёро пробивался слабый свет. Он одернул руку. Под ней ярко сияло Око Пресветлого. Паладин резко передвинулся на почтительное расстояние.

— Ты что с ним сделал? — удивился Дамиан.

— Ничего, — быстро произнес Ансельмо тоном нашкодившего мальчишки.

— Он на него нажал, — объяснила Темная.

Магичка потянулась к Светозарному Кристаллу, накрыла его рукой и с силой надавила. Свет пропал. Затем надавила снова — свет вспыхнул. Сомнений не оставалось — артефакт был самый что ни на есть настоящий. Паладин нажал еще раз и бережно завернул Око в тряпицу.

— Пока мы ждем дракона, есть время подумать, — напомнил дель Пьёро Темной. — Джи, ты караулишь первой. Нам с Дамианом нужно отоспаться.

Мнения Аквилеро никто не спрашивал, как стало заведено в последнее время, но желания спорить у него не возникло. Джетта молча кивнула и подсела к костру, освобождая мужчинам место на «лежанке». И тут Ансельмо сделал поистине королевский поступок. Непонятно, по щедрости или по глупости. Он залез за пазуху и вынул оттуда карту.

— На. — Он протянул прямоугольник девушке. — Следи за обстановкой.

Судя по выражению лица, этот жест произвел на Джетту куда большее впечатление, чем предыдущее предложение замужества. Воровка-магичка приняла прямоугольник, будто это был самый дорогой подарок в ее жизни.

— Хорошо. — Чувствовалось, что Темная старалась говорить как можно естественней, но в голосе ощущались плохо сдерживаемые эмоции.

Может, это была не глупость. Возможно, это было самое мудрое со стороны Сельмо решение. Он сделал первый шаг, разрушая стену недоверия. Что ж, время покажет, каким будет ответный ход.

Дамиану снился летний луг, полный полевых цветов с медовым ароматом. Чистое синее небо. Птичье пение в вышине. Его переполняло невероятное, почти нечеловеческое счастье. Но наслаждался им Пусик недолго. Память быстро подсказала, где он видел этот луг. Ощущал этот аромат. Слышал этих птиц.

— Ты вспомнил? — прозвучал в его голове голос Пресветлого.

— Да.

Дамиан вспомнил. Переполнявшее его счастье было последствием чудесного избавления от страшной смерти.

— Ты помнишь, что должен мне?

— Конечно. Я готов исполнить твою волю.

— Вот моя воля. Ты должен выполнить контракт вопреки всему. Око Пресветлого должно быть доставлено до места назначения любой ценой.

Аквилеро опешил.

— Я должен переубедить Ансельмо дель Пьёро? — уточнил он.

— Способ значения не имеет, — твердо ответил Бог.

— А если у меня не получится? — спросил Дамиан. Он не сомневался в том, что Паладина сбить с цели невозможно.

— Сделай так, чтобы получилось.

— То есть ты предлагаешь мне предать людей, которые мне доверяют, во имя твоих целей?

— Такова моя воля, — подтвердил Пресветлый.

— А если я откажусь?

— Твоя жизнь принадлежит мне, — напомнил Бог. — Я ее тебе подарил, я ее и отниму.

Почему-то такая ценная несколькими часами ранее жизнь показалась Пусику ничтожной платой.

— Это твое право, — ответил Аквилеро. — Ты подарил мне прекрасные годы. Я благодарен тебе за них. Но больше всего я благодарен тебе за то, что избрал меня для этого контракта. За последний месяц я пережил больше, чем за всю мою предыдущую жизнь. И сделал больше, чем за всю мою предыдущую жизнь. Если мне суждено умереть сейчас, то мне не жаль. Я честно пожил, и честно приму смерть.

На душе у Дамиана стало так же легко, как тогда, в шестнадцать лет, когда ему чудом удалось избежать гибели.

А в небесах раздался хохот, и совершенно другой голос произнес:

— Ну, как? Съел?

ХОД ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЙ,

в котором появляется Черный маг и Игра прекращается. По крайней мере, так думают Игроки.

Темные: D h1

(Темный Дракон перемещается на поле h1)

Светлые: (C)N = (Т)S

(Активация двойной фигуры. Новое значение — Темный Странник)

Чужие: (Т) g3 = (Ч) g3

(Темное поле g3 меняет цвет.)

Чиро сидел в общей зале возле камина и мелкими глотками пил медовый грог. Напиток был тягучий, как время, которое, казалось, остановилось. Свинцовые тучи скрывали солнце, и сложно было определить, насколько высоко оно было над горизонтом. Но дело явно шло к ночи. Айша, наверное, уже подлетает к ребятам. С одной стороны, она была права — Чиро был бы бессмысленным лишним весом, но лучше бы он полетел. На душе было неспокойно. А вдруг с Джеттой и ребятами что-то случится, а он здесь. И ничем не сможет помочь. Дождь на улице припустил с новой силой. Капли бились о крышу, перебивая треск сучьев в огне. Дверь на постоялый двор отворилась, и в нее ввалился мужчина. Он был хорошо одет. Дорогая бархатная куртка, высокие сапоги гномьего пошива выдавали достаток. Возрастом он был немногим старше Слона, и для богатея своих лет мужчина был в прекрасной форме. В каждом его движении ощущалась сила. Несмотря ливень, вошедший был практически сухим. Мужчина обвел взглядом зал, и болтовня постояльцев, как почудилось наемнику, стала на порядок тише. Что-то в лице богача казалось смутно знакомым, но Чиро никак не мог вспомнить, где его видел. Темные глаза незнакомца обратились к занятому за прилавком хозяину заведения. Тот, как по команде, поднял голову и расплылся в подобострастной улыбке. Сейчас он как никогда напоминал своего коллегу из «Верного пса»: вот-вот забьет хвостом.

— Что угодно благородному сеньору? — затараторил трактирщик. — Где благородный сеньор желает устроиться?

— Поближе к огню, — произнес «сеньор» ровно, но в его голосе слышались командирские нотки. Он не просил, он вежливо приказывал.

«Поближе к огню» — это за стол Чиро. Наемник подвинулся, надеясь, что беседа с новым постояльцем позволит ему скоротать время в ожидании приятелей. Незнакомец действительно направился к камину.

Остановившись в шаге от стола, он стянул перчатки, бросил их на стол коротко произнес:

— Вон!

Чиро даже сначала не понял, что мужчина обратился к нему. Но тот поднял взгляд и негромко повторил:

— Во-он.

— Прошу прощения, — вежливо возразил Чиро, — но я здесь устроился раньше. Места много, я не возражаю против вашей компании.

Лица королевских кровей с ним трапезничать не брезговали, и этот потерпит.

— Интере-есно. — Мужчина склонил голову набок, рассматривая Темного, как крестьянин на ярмарке заморского павлина.

Хонрадо задрал подборок с вызовом.

— Очень интересно, — повторил незнакомец, присаживаясь на освобожденное — нагретое, между прочим! — место.

— Вы — маг, — сложились в голове у Слона странности появления богача.

— Предположим, — согласился собеседник.

И тут до наемника дошла еще одна странность — в зале стояла тишина. Никто не поднимал бокалы, не стучал ложками, не говорил. Постояльцы замерли в самых странных позах. Черный маг, с ужасом понял Слон. Понял Чиро, и откуда он знает вошедшего. Если на его лицо поставить глаза Джетты, чуть заузить скулы, сделать потоньше носик — точь-в-точь выйдет одна его знакомая Темная. И Слон сам себя загнал в угол. Буквально. Теперь он сидел между стеной и Джеттиным отцом.

— А ты откуда такой взялся? — Маг прищелкнул пальцами, и обычный шум заполнил залу. За соседним столом наметилась потасовка. Один из сидевших там замер в неподходящий момент, и его эль вылился на соседа.

— Штучная работа, — не стал Чиро вдаваться в подробности.

— Вижу, что эксклюзив, — согласился маг.

К нему спешил трактирщик с парящим вкусностями подносом. Незнакомец снисходительно кивнул толстопузому хозяину постоялого двора и вернулся к разговору:

— И ты знаешь, кто я, — утвердительно произнес он. — Тебе знакомы мои черты, значит, ты знаешь мою дочь. И ты меня боишься, значит, знаешь, чем я занимаюсь.

Чиро молчал. Если Айша была права, и на него не действует магия Черных, то Джеттин отец не сможет им управлять. Значит, и заставить говорить он его не сможет. Во всяком случае, магически. А физически неизвестно, кто выйдет из схватки победителем.

— Ты знаешь, где она? — спросил маг, впившись цепким взглядом в лицо наемника.

Карта! Что ж, он, дурень, не отдал ее драконше? Нужно бежать!

— Бежать бесполезно, — ответил на мысли Слона маг.

Из-за дальнего столика поднялась четверка крепышей бандитского вида с пустыми взглядами. Двое встали за спиной мага, двое подошли к двери.

— Я могу поднять всех, — проинформировал маг. — Так что радуйся, что с тобой пока по-человечески разговаривают. Так чего ты испугался? — поинтересовался он, вновь вглядываясь в собеседника. — Я не умею читать мысли. Но когда часто копаешься в чужом разуме, хочешь — не хочешь, учишься угадывать их по лицам. Итак. Вы должны встретиться?

Слон отвернулся.

— Смотри на меня, — велел собеседник. — Я же могу попросить ребят помочь. Какой смысл сопротивляться? Вы должны встретиться, иначе ты бы не стал отворачиваться. Здесь?

Нет, теперь они сюда точно не полетят, облегченно подумал Чиро. Только как быть с картой?

— Значит, не здесь. Она тебя где-то ждет?

Что же придумать с картой?

— Нет, не ждет. Значит, вы вместе должны куда-то пойти.

Если бы здесь была Джетта, она бы непременно что-нибудь придумала…

— Тоже нет? Значит, девочка должна тебя найти? Или ты ее? У тебя есть что-то, что поможет вам встретиться?

Карта… Чиро попытался прорваться, но маг не врал. На него набросились все, кто пережидал ливень на постоялом дворе. Десятка полтора, точно. Чиро бился мечом, кинжалом, отбрыкивался ногами… Но против полутора десятка мужчин он был бессилен даже несмотря на то, что ни один из них не обнажил оружие. Они валились на него сплошной массой. Им было плевать, погибнут они или нет. Противник без страха — страшный противник.

Всё это время маг сидел за столом, даже не обернувшись в сторону драки. Два бугая притащили Темного обратно к камину, заломив руки. Из рассеченной брови у него текла кровь, во рту не хватало зуба, оборванный рукав куртки сполз к запястью, а спина «горела» от ударов сапогами. К тому же Чиро хромал — какая-то тварь огрела его по левому колену.

— Не понимаю, — произнес маг. — Ты получаешь удовольствие от боли? К чему был этот марш-бросок?

Он поднялся ленивым движением, рванул шнуровку на груди наемника и потянулся ко внутреннему карману.

— Скорее дезактивируй карту! — рванулся к пульту управления Игрок Светлыми, будто сам собрался это сделать.

— Ничего так заявочки! — возмутился его противник. — Карта — одноразовый девайс. Это тебе не тумблером щелкнуть: вкл/выкл.

— Да и… с ней! — сочно выразился тот, кто играл за Светлых. — Если этот тип сейчас найдет карту, она уже больше никому не пригодится. В живых никого не останется.

— То есть Игру прекращаем? — уточнил Игрок Темными. — Ты проникся серьезностью ситуации?

— Проникся, проникся… Ну, давай уже!

* * *

Чиро напряг мышцы изо всех сил, но ничего не мог поделать. Держали его крепко. Маг пошарил у него за пазухой и вынул сложенный вчетверо листок. Оставалась еще надежда, что Джеттин папаша не разберется, что к чему, и что его безмозглые слуги не рассчитают силу. Тогда Слон умрет прежде, чем сдаст своих друзей. Маг тем временем развернул карту, швырнул ее на пол и потянулся шарить дальше по карманам. Темный не поверил своим глазам. Лист, который валялся на полу, был чист. Совсем. Обычный желтоватый пергамент, затертый на местах сгибов. Бесполезная бумажка. Хвала тебе, Дева Ночи! Или Двуцветный. Или Пресветлый. Да без разницы!

— О, как! — удивился маг, и Чиро понял, что эмоции его выдали. — Так всё дело в этой бумажке? И что с ней не так?

— Похоже, меня обворовали, — озвучил Хонрадо самое очевидное объяснение.

— А что тут было?

— Карта места встречи, — честно соврал наемник.

— И где было это место? — уточнил маг.

— Карта была магическая. На ней было указано место расположения Джетты, где бы она ни была, — ответил Чиро.

Теперь-то что скрывать? К тому же, чем правдивее будут ответы, тем сильнее ему поверят. Чем сильнее поверят, тем проще будет соврать там, где нужно.

— И кто же тебя обчистил? — Черный обвел пристальным взглядом постояльцев в общей зале.

— Др… — Темный поймал слово, которое рвалось с языка. Вдруг маг не знает про то, что драконы могут менять ипостась? Не стоит ему об этом сообщать. — Точнее, я считал ее другом, — поправился он. — Старая знакомая из Гильдии. Видимо, сама решила срубить контракт. Я должен был сопровождать Джи с товаром.

— Каким товаром? — заинтересовался маг.

— Она должна была своровать в Коразон эль Груто одну вещицу. На заказ.

Черный неотрывно вглядывался в лицо наемника, но, видимо, не нашел в нем ни следа лжи. Братки за спиной ослабили хватку. Темный стал растирать затекшие руки.

— Садись, — приказал маг. — Будешь рассказывать про мою дочь. Своровать, говоришь? — он ухмыльнулся. — Надо же. Мамашка — монашка, а дочка — воровка. Как показательно. И назидательно. — Он поднял к небу указательный палец.

За спиной зашевелились мужики. Насколько Чиро мог уловить из брошенных обвинений, они были убеждены, что участвовали в потасовке. Постояльцы перевязывали раны и прикладывали холод к ушибам, проклиная соседей. Легко отделались. Ведь могли бы сейчас трупами маршировать по полям, по лесам.

Наемник сел и стал рассказывать про Джи, что знал. Без особых личных деталей. То, что было известно всем. Пусть Черный только расслабится. Чуть ослабит контроль. И Слон обязательно сбежит. Дайте время.

* * *

Игроки сидели возле доски.

— Что делать будем? — спросил Игрок Темными своего более опытного товарища.

— А что, есть варианты? — тоскливо произнес тот. — Нужно докладывать.

— А я еще когда предлагал… — в тон ему ответил соперник.

— Тогда ситуация не была критической, — возразил Игрок Светлыми. — На самом деле, она и сейчас находится под контролем.

— У кого?

— У нас, — уже более уверенно ответил он. — Преимущество на нашей стороне. Сам вдумайся: две фигуры с отметками Богов; наемник, нечувствительный к магии Черных. Достаточная сила, чтобы справиться с магом-менталистом.

— Да? А ему об этом сообщили? Магу этому? — поинтересовался Игрок Темными.

— Ты что, дурак? Зачем ему об этом сообщать?

— Кто из нас дурак, еще посмотреть надо. Вопрос был риторический, — сообщил он сопернику. — Ты на доску взгляни.

На доске была движуха. Тот самый Черный маг, о котором говорили Игроки, преспокойно переместился на соседнюю клетку. Разбойник, которого он срубил, сменил цвет на сиреневый, пополняя ряды зомби. Это действие было знакомо. Но одновременно с Магом на соседнее поле переместился Темный Наемник.

— Он чего, охренел? — спросил Игрок Светлыми у своего напарника, который был противником.

— Думаешь, он добровольно? — задал встречный вопрос Игрок Темными.

— Похоже, нет, — согласился с ним соперник. — А вот она — точно добровольно, — сказал он, указывая на скользящую по доске фигурку Темного Странника-Мага. — А почему у Темных два хода подряд?

— Возможно, ход Наемника за ход не считается. У дракона же не считается, когда он кого-то везет, — предположил Игрок Темными. — Он же не по собственной воле летит, поэтому ход засчитывается седоку, а не ящеру.

— Зря ты, кстати, дракона помянул. С твоей-то глазливостью.

Светлый Дракон-маг, который и в лучшие времена послушностью не отличался, в этот самый момент рубил Темного разбойника.

— А чего он… так? — удивился Игрок Темными, изображая кистью руки прямую. — А не… так? — он нарисовал в воздухе букву 'Г'.

— Потому что он не только Дракон, но и Маг.

— Допустим, — кивнул тот, кто играл Темными. — Но вот чего я категорически не пойму: мы же прекратили игру. Какого черта они тогда ходят?

— Мы-то прекратили. Но они-то об этом не знают.

ХОД ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ,

в котором происходит трогательное воссоединение семьи, а Пусик обнаруживает подарок Богов.

Чужие: (C)rh3=(Ч) rh3

(Светлый разбойник на поле h3 меняет цвет. Значение — Чужой разбойник)

Темные: NS/M h3

(Темные Наемник и Странник/Маг перемещаются на поле h3)

Светлые: D/M f2

(Светлый Дракон/Маг рубит Темного разбойника на поле f2)

Джетта сидела перед красивым мужчиной с холодными темными глазами. Вот и исполнились все ее мечты. Мать любила ее всю свою жизнь и защищала до последнего, отец не оставлял надежды найти дочь с момента ее появления на свет, Сельмо готов переступить через все сословные преграды, чтобы видеть ее рядом. Почему же она не испытывает счастья? Что намечтала не так?

Когда место вокруг Чиро полыхнуло сиреневым, Джетта была готова мчаться к нему на помощь, но, увы, чтобы перенестись, нужно представлять, куда ты хочешь попасть. Час или два она с тревогой наблюдала за зеленой точкой. Та не бледнела, не меняла цвет. Может, пронесет? Но когда Хонрадо в одно мгновение оказался в десятках километров от места, где находился раньше, надежда растаяла. Это был телепорт. А Чиро магом не был. Значит, ему кто-то помог. И если бы этот кто-то был добрым волшебником, местность не полыхала бы сиреневым, а наемник оказался бы в более безопасном месте. Поэтому, увидев перед собой, как наяву, знакомое лицо отца, она не удивилась.

— Привет! — произнес тот доброжелательно. — У меня твой приятель. — Перед глазами мелькнуло лицо Чиро с подбитым глазом. — Если хочешь с ним повидаться, милости прошу в гости.

— А если не хочу? — на всякий случай уточнила Темная.

— Хочешь. Ты добрая, жалостливая девочка, — с сочувственной улыбкой произнес маг. — И точно не желаешь, чтобы в гости к тебе пришел он. Мертвый.

— И если я к тебе приду, ты оставишь его в живых?

Джетта постаралась вложить в голос весь свой сарказм.

— Это решать тебе, — ответил отец. — Мы поговорим, и ты примешь решение.

— Так давай поговорим.

Темная устроилась поудобнее.

— Не-ет, так не пойдет. Я тебя так долго искал, а ты отказываешь папочке в родственных объятиях.

— Руки папочки испачканы в крови мамочки, — напомнила Джетта. — И учитывая количество крови на стенах, не только руки.

— Вот видишь, — отчего-то обрадовался маг. — У тебя был повод убедиться в серьезности моих намерений. Обещаю, клянусь, чем хочешь: я тебя пальцем не трону. И приятеля твоего отпущу на свободу, если пожелаешь. Но только после того, как мы поговорим. Хочешь, я сам к тебе перенесусь.

Эта угроза была посерьезней первой. Воровка глянула в небо, где на фоне облаков темнел силуэт летящего дракона. Дамиан и Ансельмо будут в безопасности.

— Но у меня тут условия лучше. Тепло, сухо, сытно… — продолжал уговаривать маг, и Джетта поняла, что про Светлых Чиро сумел умолчать.

— Хорошо, — согласилась она, выдержав паузу. — Если ты обещаешь.

Воровка она или кто? Откуда она только не сбегала. Авось, и тут выкрутится.

— Клянусь! — отец ритуально поднял руку. — Я оставлю тебе ориентир. Держись его.

— Сейчас… — она мысленно замялась, будто застеснялась, — костер залью…

Собеседник понимающе усмехнулся. Джетта поставила ментальную защиту, быстро подсунула под бок Паладину Плеть и карту, открыла телепорт и потянула тоненькую ниточку направления.

И в следующий момент оказалась в светлой, просторной комнате. Это был деревенский рубленный дом, но большой. Возможно, постоялый двор или просто жилище зажиточного крестьянина. От стены справа шло тепло — наверное, там топилась печь. Отец, одетый в дорогую одежду черного цвета, сидел за столом. Столешница ломилась от яств.

— Присаживайся, — маг указал на стул рядом, но Джетта предпочла устроиться от него подальше, на противоположной стороне. — Угощайся.

— Спасибо, я сыта, — «по горло» добавила Темная про себя. — О чем ты хотел поговорить?

— О многом. Теперь даже не знаю с чего начать… Начну с того, что я рад тебя видеть.

— Жаль, не могу ответить тебе взаимностью.

— Это тебе мамаша про меня гадостей наговорила? — маг глянул из-под бровей.

— Нет, — честно ответила Джетта.

— Тогда что же она обо мне рассказывала?

— Ничего.

— И ты не спрашивала, кто твой отец?

— Нет.

До девушки стало доходить, что с настоятельницей магу пообщаться не удалось. Припомнился ей и рассказ Сельмо, в котором фигурировал яд.

— Так она тебе живой не далась, — поделилась Джетта своими догадками с отцом. — Ты поэтому так разозлился?

— Это двадцать четыре года назад я разозлился. Когда она лишила меня единственного наследника, — спокойно ответил маг. — С тех пор я абсолютно спокоен.

— Страшно представить, на что ты способен в гневе, — заметила Темная, покачивая головой.

Она уже жалела, что в отличие от матери, не имеет в заначке яд. Вот Сельмо, наверное, имеет. Наверняка в каком-нибудь из перстней или в потайном отделении кинжала у него припасена для врага смертельная доза. Нужно было сильнее ругаться, авось подсыпал бы. И не болела бы сейчас у Джетточки голова, как выкрутиться из этой печальной ситуации.

— Тогда просто не доводи меня до этого состояния, — непринужденно предложил отец.

Несмотря на свои злодеяния, которых, полагала Джетта, было немало, папаша имел легкий нрав. И внешность красавчика. Он должен быть обвешан женщинами, как осенняя лоза виноградом.

— Неужели у тебя не было других детей? — удивилась Темная, припомнив рассказы о том, что у сильных магов редко рождаются дети.

Вот ведь проклятый дар! Когда-то она мечтала о малышах с льняными кудрями Сельмо. Не всем мечтам суждено сбыться.

— Почему же. Дети от простых женщин у меня были. Но никто из них не унаследовал мой дар.

— Хвала Деве Ночи! — облегченно выдохнула девушка. Хотя какая теперь разница? Малыши с льняными кудрями так и останутся мечтой. Недолгой. Если только она не сумеет перехитрить отца. — Так, значит, тебе была нужна не я, а мои способности? — расставила она точки «ё».

— Разве ты не хочешь передать свой талант? — спросил маг.

— Я прожила без него большую часть своей жизни, — призналась Джетта. — И если бы он не открылся, оставшуюся бы прожила и не расстроилась.

— Разве это не прекрасно, когда люди делают то, что ты хочешь?

— Прекрасно, когда делают то, что я хочу, добровольно. Потому что хотят сделать мне приятное. Отблагодарить. А не потому, что я их к этому принуждаю.

— Отчего же сразу «принуждаю». Просишь, убеждаешь… Разве не раздражает тебя человеческая глупость? Жадность? Завистливость? Злость? Разве не хотела бы ты сделать мир лучше?

— А, так тот парад зомби был призван сделать мир лучше? — «догадалась» Темная.

— Так это ты мой отряд развеяла? — обрадовался маг. Сельмо говорил, что матери он представился «Эдмундо» или что-то вроде. — Они были никчемными человечками. Отбросами. Разбойниками. Душегубами. Да на их руках больше крови, чем на моих.

— Не может быть! — не поверила Джетта.

— Вот этот твой сарказм и стремление перечить — очень плохие качества для женщины, — попенял отец. — Мы над ними поработаем.

— Я себе и такая нравлюсь.

— Ты другая понравишься себе еще больше. Спи!

Последней связной мыслью Джетты было то, что, отвлекая разговорами, отец распустил ее защиту, как мастерица — старый чулок. И теперь ей уже ничего не поможет.

— Я не поняла, куда это ваша девчонка делась? — произнес недовольный женский голос прямо над ухом Дамиана.

Пусика словно ведром холодной воды окатило. Он резко сел и огляделся. Рядом столь же беспомощно озирался Сельмо. Прямо перед ними, уперев руки в бока, нависала рыжеволосая девушка приятной комплекции. Комплекция была упакована в наемничий наряд, отчего казалась еще привлекательней.

— К-какая девушка? — спросил Паладин.

— Ваша девушка. Джетта. Я уже подлетала, когда она исчезла в воронке телепорта. Что тут произошло?

Значит, дракон действительно был драконшей.

Рядом полузарычал, полузастонал дель Пьёро, сжимая пальцами голову. К троллям собачьим драконшу. Похоже, Джетта опять сбежала. С картой. Только на этот раз карту напарник вручил ей собственноручно.

— Когда это случилось? — поинтересовался Дамиан, почесывая зудящее плечо. Вроде, не время для гнуса, а вот гляди ты, для хорошего человека найдется.

— Да говорю же: подлетала я. Смотрю, девушка в воронку входит. Вот я и спрашиваю: чего она не дождалась? Вы что, поругались?

— Тебя как звать? — спросил Аквилеро. От Сельмо толку не было. Он сидел на лапнике и раскачивался из стороны в сторону.

— Айша. А это имеет какое-то значение?

— Имя всегда имеет значение, мы просто не всегда его знаем, — произнес Дамиан первое, что пришло ему в голову. Напарника было жаль. Джетта — бессердечная тварь. Разве можно так с человеком поступать?

— Так. — Рыжая опустилась на бревнышко у тлеющего костра. — Третий раз спрашиваю: что у вас тут случилось?

— Что случилось?! — воскликнул дель Пьёро, отнимая руки от лица. — У меня уши длинные?

Драконша пару секунд подумала и ответила:

— Нет.

— А вот очень странно. Потому что я осёл. И-а! И-а!

Сельмо схватил первое, что попалось ему под руку, чтобы запустить это в темноту, где, видимо, ему представлялась Темная. Пусик чудом успел поймать его за запястье.

— Ты чего! Это же Плеть Двуцветного. С ней нужно поосторожнее, — напомнил он, и почувствовав, что рука напарника расслабилась, отпустил.

Плечо зудело с каждой секундой всё сильнее, и Аквилеро стал царапать его ногтями. Облегчение не наступало. Зато пришло озарение.

— Плеть Двуцветного? — произнесли они с Ансельмо практически одновременно и уставились друг на друга.

Вряд ли Джетта, воруя карту, оставила бы свой артефакт, ради которого столько прошла. Паладин отреагировал первым, вынимая «светлячок».

— Подвесь его, пожалуйста, — попросил он драконшу, поднимаясь. — Или просто подержи повыше, — поправился дель Пьёро, заметив на лице девушки недовольное выражение.

Они вдвоем стали ощупывать постилку, пока между сучков не нашелся прямоугольник пергамента. Паладин развернул его с такой силой, что Дамиан испугался: не порвется ли. Артефакт выдержал.

— Больная! — воскликнул Паладин. — Она что, больная?! — обратился он непонятно к кому.

— Тс-с, — попытался успокоить его Пусик, заглянул в карту и согласился: — Да, она больная. Она точно одна, добровольно вошла в телепорт? — спросил он у рыжей.

— Я больше никого не видела. А что? — Айша протянула руку к карте, повернула ее к себе и спросила: — А какого горного тролля он туда поперся? Я же его не там оставила.

Тут до Дамиана дошло, что с утра Чиро действительно находился в другом месте, по соседству. Но там тоже светилась сиреневая зона.

— Она отправилась вызволять своего телохранителя, — познал Пусик всю глубину женской логики.

— Почему тогда она сбежала? — обиделся Сельмо. — Мы бы ее не бросили.

— Потому и сбежала, что мы бы ее не бросили, — продолжая расчесывать плечо, ответил Дамиан. — Похоже, ее нашел отец. И она дала нам возможность спастись.

— Нам? Спастись? — потрясенно повторил дель Пьёро. — Без нее?!

Дамиан подумал, что если бы сейчас Джетта видела своего несостоявшегося жениха, она бы приняла его предложение. Пусть оно было сделано без цветов и оркестра, пусть он не сказал самых главных слов, но Ансельмо дель Пьёро, похоже, не представлял свою жизнь без воровки.

— Думаю, она хотела как лучше, — негромко произнес Аквилеро.

— Я её найду, я ей скажу, как лучше, — продолжал бурчать Паладин, забирая карту у драконши и раскладывая на земле.

— Зато Гешшар на подходе, — обрадовал напарника Дамиан, обратив внимание на желтую кривулю поблизости.

— Где Гешшар? — испуганно, как показалось Пусику, спросила драконша.

— У вас… неприязнь? — осторожно поинтересовался Аквилеро.

— Ой, да с чего вы взяли? — Айша кокетливо отмахнулась. — Ну, раз ваш приятель вот-вот сюда доберется, я могу быть свободна.

Она поднялась, будто собиралась в тот же момент упорхнуть, но Сельмо уже достаточно пришел в себя, чтобы не упустить транспорт.

— Стой, — он ухватил драконшу за руку. — Вот отнесешь нас к Джетте, и лети на все четыре стороны.

— А Джетта теперь у своего папаши? — уточнила драконша, и Сельмо кивнул. — А папаша у нас некромант? — задала она второй вопрос и снова получила утвердительный ответ. — И одного дракона, — рыжая резким движением вырвала карта у Паладина и ткнула пальцем в сиреневую загогулину, — ему мало, поэтому вы решили подарить ему второго, — подвела итог Айша, ткнув себе в грудь. — Нет, спасибо. У вас вон, — она мотнула головой в сторону карты, — Гешшар есть. Политика, войны — это по его части. А я так… мимо пролетала. Не вовремя, — последнее слово она недовольно буркнула себе под нос.

— Хорошо, — смилостивился Паладин. — Тогда отнесешь нас куда-нибудь поближе. Например, туда, где вы с Чиро встретились. Это реально?

Драконша задумалась.

— Хотелось бы куда-нибудь подальше, — призналась она. — А мага там точно уже нет?

— Вот бы знать, — скривил губы Сельмо в любимой присказке. — Но, скорее всего, он сейчас рядом с Джеттой. Дамиан, ты мыться не пробовал? — недовольно выдавил он, глядя, как Дамиан в очередной раз расчесывает плечо.

— Или с блохами бороться, — хитро подмигнула Айша, явно намекая, что в курсе его прозвища.

— Ну, вас! — не выдержал Аквилеро, скинул теплый плащ и стал расшнуровывать одежду.

Он оголил плечо и повернул его к костру. Драконша сделала чуть заметное движение пальцами в сторону углей, и огонь взвился веселыми языками. Сельмо присвистнул, глянув на телохранителя. Айша скорчила «значительную» физиономию. Аквилеро и сам был ошарашен. На его плече красовался символ Двухцветного: переплетенные черная и белая капли. В черной была белая точка, в белой — черная.

— Рыцарь Двухцветного, — завистливо произнес Паладин. — Ну почему как Пусик, так то Просветленный, то Рыцарь Двухцветного, а как я — так Дщерь Девы Ночи?! — обиженно вопросил он у небес.

— Покажи. — Глаза Айши загорелись любопытством.

Блондин обреченно раскрыл ладонь.

— Да ладно, — утешая, произнесла дракониха. — Какая же из тебя Дщерь? Ты — Сын Девы Ночи.

— Таких не бывает, — не поверил дель Пьёро.

— Но ты же есть. Единственный в своем роде.

— Врешь ты всё, — буркнул Сельмо, но уже без обиды в голосе. — Как это тебя угораздило? — спросил он у Дамиана.

Перед глазами Пусика встал недавний сон.

— Отказался выполнить контракт, — дошло до него. — Пресветлый требовал, чтобы я любой ценой доставил наш артефакт к намеченной цели.

— Вот видишь! — воскликнул дель Пьёро. — Я же говорил: нужно отдать их Императору.

— Нужно просто не предавать своих друзей, — уверенно возразил Дамиан и с укоризной взглянул в сторону Айши.

— Нет-нет-нет, и не уговаривайте. Ваши божественные милости мне на хвост не упали, — она крест-накрест закачала руками с растопыренными пальцами. — Так что только до постоялого двора. А дальше — мальчики направо, девочки налево. И учтите: я летела весь день и имею право на отдых. Не то рухну где-нибудь посреди дороги вместе с вами.

— Не надо, — испуганно произнес Паладин и тут же пояснил: — Мы с Джеттой уже рухнули один раз. Вместе с драконом. Лучше выспись.

— И поешь, — добавила шантажистка.

— И поешь, — согласился Паладин, шарясь в вещевом мешке.

— А ты пока расскажешь, как и на ком рухнул, — потребовала рыжая, усаживаясь поудобнее между мужчинами.

Дамиан тоже с интересом прислушался. Эту часть приключений в Альбаторре Паладин раньше не афишировал.

Сельмо велел драконше и напарнику спать, а сам остался на карауле. Ему всё равно не заснуть. Рассказ о падении среди гор разбередил воспоминания. Сколько раз Джетта была на волосок от гибели? Сколько раз дель Пьёро мог ее потерять? В лавке Бьёрна, когда ее ударило магической защитой, а Сельмо ничего не сделал, чтобы это предотвратить. В монастыре, где она чуть было не вышла замуж за Алейо — с согласия Паладина, и не важно, что согласие было вложено в его голову предприимчивым монахом. По дороге в Кастильо дель Сомбра, когда из-за вспыльчивости дель Пьёро она оказалась перед бандой ходячих мертвецов. Сколько раз Джи могла погибнуть в подземельях Коразон эль Груто, даже сосчитать сложно. Он обязан был ее защитить. Но не защитил. Неудивительно, что теперь она рассчитывает только на себя. Более того, пытается защитить его. Пусть она Темная, но ее поступок настолько в духе Светлых, что Светлее даже придумать сложно. Права была мать-настоятельница, мама Джетты. Как легко жить, развешивая ярлыки. Если другие, значит плохие. Давно ли Сельмо пытался отменить магический контракт из-за одной лишь возможности сотрудничать с Темными? А так ли они отличаются: Темные, Светлые? Насколько тонка, иллюзорна грань между ними. Во истину, Богам под силу перевернуть мир. Мир Ансельмо дель Пьёро был перевернут с ног на голову. И внезапно ему стали понятны слова Джетты, сказанные в центре Коразон эль Груто. Дель Пьёро был уверен, что делает одолжение безродной девушке, предлагая свою руку. А на самом деле ему очень повезет, если Джетта снизойдет до него. Если он ее спасет. Стоп! Никаких «если». Когда он ее спасет.

— Паладин, — вернул его к реальности шепот Пусика, — ты там живой?

Сельмо кивнул головой. Дамиан вылез из-под одеяла и подсел поближе.

— Слушай, я тут подумал… — тихо произнес он, глядя на тлеющие угли. — Я понимаю, ты хочешь как можно скорее добраться до Джетты. Но, может, отпустишь Айшу? Пусть она дракон, но она женщина. И ей страшно. Не женское это дело — воевать.

Паладин усмехнулся. Вот и ответ на вопрос, почему Пусик то Просветленный, то Рыцарь Двухцветного. Потому что он такой есть. И таким был. Просто дель Пьёро с высоты своего трона этого не видел.

Дамиан истолковал усмешку по-своему.

— Ну, сам подумай: нам что на лошадях до Джи два дня, что на крыльях, — уговаривал он, пользуясь аргументами для Темных. — А если считаешь, что нам нужна помощь ящеров, то действительно лучше к Гешшару обратиться. Он всё-таки Верховный Маг.

— Пусть летит, куда хочет, — согласился Ансельмо.

Согласись он с доводом Пусика, что воевать — не женское дело, раньше, в своей резиденции под Монте-Кримен, не оказалась бы Джетта в руках у своего отца — Черного мага. И возможно, осталась бы в живых ее мать. Возможно, артефакты дались бы Паладину с большим трудом. Но если Боги что-то дают, они взамен что-то забирают. Контракт дался ему меньшими силами, но большей ценой.

— Дами, — чуть слышно произнес дель Пьёро, — ты говорил, что Пресветлый хотел, чтобы ты выполнил контракт любой ценой. А Двухцветный за то, что ты отказался, сделал тебя своим Рыцарем. Выходит, Боги враждуют?

Субтильный Пусик с тонкими, почти девичьими чертами повернулся к собеседнику. В его взгляде читались мудрость и жизненный опыт. Почти такой же взгляд был у Марии, матери Джетты, настоящего имени которой Ансельмо так и не узнал.

— Богослов из меня не вышел, хоть я и третий сын, — спокойно улыбнулся Аквилеро. — Но я думаю так. Истина — одна, только добраться до нее можно разными путями. А Трое этим и различаются — способом достижения цели. Разум, Долг, Сила.

— Справедливость, Мудрость, Воля, — кивнул Паладин, вспоминая Божественные милости.

— А может, это было всего лишь испытание, — продолжил Дамиан. — Может, Пресветлый меня просто искушал. А я устоял. Сложно сказать. Вот доберемся до ближайшего алтаря и спросим.

— Думаешь, ответят?

— Если честно, мне всё равно. Главное — остановить Черных, пока они не заполонили наш мир снова.

Джетта стояла на крыльце рядом с отцом. Домик, в котором они устроились, находился на краю деревеньки. Вокруг чернели пятна перепаханной в зиму земли. Ветер гонял по ней последние опавшие листья. Большинство их собратьев мокли в лужах, вбитые в грязь вчерашним ливнем. Над деревней всё еще нависали серые тучи, но на горизонте уже пробивалось солнышко. Виски налились свинцом. Раньше такого не было. Но теперь, после удара по голове, Джи начала остро реагировать на смену погоды. Это папа объяснил. Как хорошо, что он нашелся. Впервые у Джетты появился тот, кто о ней заботится. Защищает. Сердце наполнилось теплом. В виске кольнуло, и глухая боль шевельнулась в затылке. Да скорее бы уже прояснилось! Проклятый Пусик! Страдай теперь. Обманули, избили, ограбили… Как это по-Светлому. Отец очень расстроился, что так поздно узнал про существование Сферы. Точнее, он слышал легенды, но не знал, что она существует в действительности. Ну, ничего. Они с папой вдвоем теперь кого угодно найдут. Никто и ничто их не остановит.

— Так какие артефакты ты оставила Светлым? — уточнил отец.

Джетта повернула голову в его сторону. Какой он всё-таки красивый. И сильный. Вот таким и должен быть настоящий мужчина. Уверенный, спокойный, уравновешенный.

— Плеть Двухцветного, — напомнила Темная.

— И ты говоришь, она действительно работает? — В голосе папы слышалось раздумье.

— А почему тебя это удивляет? Это подлинный артефакт Богов.

— Доченька, никакие они не боги. — Во взгляде мага читалась снисходительность. — Это самозванцы из другого мира. Из-за зависти матери большую часть жизни ты была лишена своего Дара, и поэтому не замечала того, что не ускользнуло бы от некроманта твоего уровня. Храмы ваших так называемых «богов» фонят внушениями. Согласен, их магия отлична от нашей, но, по сути, очень к ней близка. Именно поэтому они истребляют менталистов — боятся конкурентов. Наше предназначение — избавить родную землю от этих захватчиков.

В душе девушки зазвенел колокол праведного гнева.

— А кто же тогда Боги? — шевельнулась в ней непривычная мысль, отзываясь тупой болью в затылке. Джетта поморщилась.

— Давай, я полечу, — предложил папа, присел на крыльцо и указал рукой на ступеньку ниже.

Девушка опустилась у его ног. Отец распустил ее волосы и погрузил в них твердые пальцы, разминая подушечками кожу головы. Боль забилась в самую глубь. Джетта облегченно выдохнула, благодаря родителя за эту передышку.

— Истинные Боги — Древние Боги, — рассказывал тот неторопливо. — Самозванцы сделали всё, чтобы люди про них забыли. Но именно они, Древние Боги, дали людям силу. Сделали их равными другим магическим расам. И мы с тобой вернем их величие. Мы принесем им достойные жертвы, призовем их, и мир изменится.

— А жертвы — это обязательно?

Эта мысль была словно чужой, и боль зашевелилась в голове раненым зверем, что тщетно старается устроиться поудобней.

— Ты так говоришь, будто жертва — это плохо, — удивился отец, продолжая массировать девушке голову. — Отдать свою жизнь во имя истинных Богов — величайшая честь. Мы живем и умираем во имя Богов. Боги дают нам Силу. Ничто не может сравниться с тем пьянящим чувством, когда в момент обряда Сила вливается в тебя. И ты ощущаешь всю полноту Божественной милости.

Отголосок этого наслаждения коснулся Джетты. Как, наверное, здорово почувствовать это самой. Боль сдавила голову тугими тисками. Всё, что нужно для того, чтобы навсегда от нее избавиться — признать истинных Богов, поняла девушка. Пройти ритуал посвящения. И больше никакой боли. Никогда. Джетта станет такой же, как отец. Уверенной, спокойной, уравновешенной. Никаких сомнений. Никаких тревог.

— Ты сама можешь выбрать свою первую жертву. Первая жертва — как первая любовь. Это должен быть кто-то особенный. Чем дороже приношение, тем сильнее будет отдача, — делился отец.

Сельмо. Ее первой жертвой станет Ансельмо дель Пьёро.

— Отличный выбор, — согласился папа, и Джетта поняла, что произнесла имя вслух. — Ты говорила, он отмечен знаком Девы Ночи? Я горжусь тем, что ты — моя дочь!

Долгими одинокими ночами в монастырском приюте Джи мечтала услышать эти слова.

— Ты заслуживаешь того, чтобы весь мир лежал у твоих ног, — говорил отец.

Весь мир у ног. Да, именно это ощущала Джетта, когда в ее руках была Сфера Трансформации. Это было восхитительно!

— Моя дочь стоит этого мира. — Горячие ладони скользили по волосам, пробуждая… желание.

Девушка встряхнула головой, прогоняя наваждение, и голова вновь взорвалась болью.

— Я, пожалуй… пойду посплю, — выдохнула Джетта смущенно и поспешила встать.

— Да, да, конечно, — согласился отец со странным выражением лица. — А у меня пока есть одно важное дело.

— Теперь понятно, из-за чего весь сыр-бор, — откинувшись на спинку кресла, объявил Игрок Светлыми.

— Тебе от этого стало легче? — поинтересовался его противник.

— Легче — не легче, но предсказуемость — лучше, чем непредсказуемость.

— А управляемость — лучше, чем неуправляемость.

— Ну, ты размечтался! — рассмеялся тот, кто ходил Светлыми, пока они не начали ходить сами.

— Тебе эта фраза не кажется странной, учитывая, кто мы?

— Это там мы — боги. А тут мы — люди. И не стоит об этом забывать ни тут, ни там.

— А когда ради своего развлечения ты отправляешь человека на смерть, ты помнишь об этом? — абсолютно серьезно поинтересовался Игрок Темными, который «там» исполнял обязанности Двухцветного.

— Мир — странная штука, и даже с помощью суперкомпьютеров нельзя предсказать, как то или иное воздействие в нем отзовется. Иногда нам кажется, что мы управляем миром. Но, может, это мир управляет нами? — подмигнул тот, кто работал Пресветлым.

— Снял с себя ответственность?

— Не снял, а разделил. Ты здесь новичок. Наслушался инструктажей об исключительности нашей миссии и величайшем грузе долга. Но на самом деле всё немного не так. Ты помнишь из истории, что когда проход в жестокий мир А16m стабилизировался, наше руководство приняло решение о вмешательстве.

Пресветлый констатировал, и Игрок Темными кивнул. Разумеется, помнил. Данный факт не был известен широкой публике, но уж те, кто допускался до этой работы, были в курсе.

— Наши технологии столь разительно отличаются от этого мира, основанного на магии, что нас действительно приняли за богов, — рассказчик продолжал озвучивать известные истины. — Расчет оправдался. Основная цель была достигнута — жестокие Древние боги были свергнуты. А дальше началось удивительное. Наши решили заняться прогрессорством. Нести свет цивилизации в темный магический мир. Что только ни делали: внушали через суггесторы, устраивали божественные знамения… Все попытки с треском провалились. Мир сопротивлялся, не пуская технику дальше храмов. Типа, у себя в «посольствах» творите, что хотите, а у нас, будьте добры, следуйте местным законам. Это было первой ласточкой. Дальше было много других провалов, мелких и крупных. Мир будто сам определяет границы допустимого. Поэтому, если ты можешь что-то сделать, значит, он дал тебе разрешение, — и чуть погодя добавил: — Или, по крайней мере, не запретил.

— А почему мне об этом не рассказали?

— А чтобы не расслаблялся, — Игрок Светлыми подмигнул.

— Так, выходит, ты с самого начала знал, что эта Игра — не просто игра? — изумленно спросил Игрок Темными.

Его соперник выразительно постучал себе по лбу.

— Я же говорил: мы — обычные люди. Мы просто выполняем свою работу. Решаем межгосударственные конфликты, отвечаем на мольбы, устраиваем чудеса и оказываем божественные милости. А на судьбу мира мы обычно не влияем, — и, чуть подумав, добавил: — Так явно, во всяком случае.

— Но теперь мы обязаны вмешаться, — твердо заявил Игрок Темными.

— Обязаны, — согласился тот, кого называли Пресветлым. — Вопрос: где?

— Уже не вопрос, — возразил ему напарник и кивнул на игровую доску, где теперь лиловела Цель Черных.

ХОД ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОЙ,

в котором становится видна Цель Черных.

Чужие: (Т)g4=(Ч) C g4

(Активация двойной карты. Поле g4 меняет цвет. Новое значение — Цель чужих)

Темные: Dj2

(Темный Дракон перемещается на поле j2)

Светлые: SN/(T)S h2

(Светлый Странник и Светлый Наемник/Темный Странник перемещаются на поле h2)

Сельмо разбудил напарника под утро. Небо заволакивало тучами, и вскоре месяц и звезды скрылись из виду. А потом посыпал снег. На западе Империи, откуда Дамиан был родом, была примета, что попасть под первый снег — это к удаче. Люди выбегали из домов, чтобы мелкая крупка первого снегопада одарила их везением. Сейчас это везение падало с неба крупными хлопьями и оседало на еще не остывшей земле полупрозрачным сероватым покрывалом. Деревья в белых накидках выглядели куда наряднее. Слишком рано для первого снега. Днем он стает. Но удача сейчас очень кстати, так что причин ругаться в адрес Богов не было. Аквилеро подкинул в костер свежих дров, и огонь с треском набросился на них. Нужно было подогреть в котелке воду.

Суета вокруг костра разбудила драконшу. Девушка села, потянулась и встряхнула огненными волосами, которые рассыпались ровной волной по плащу. На вид она казалась немного старше Джетты, но на деле могла Дамиану в бабушки годиться. Кто их, этих драконов, под гламором разберет?

— Айша, а как вы холод переносите? — полюбопытствовал Пусик. — Вы же холоднокровные.

— Тебе доказать, насколько у меня горячая кровь? — с чуть заметным вызовом ответила рыжая, глядя Дамиану прямо в глаза, и тот неожиданно смутился.

— И мне, мне доказать! — вмешался в разговор Паладин. Он зябко потер плечи, а потом протянул руки к огню.

— Ты бы уж определился, — недовольно буркнул Аквилеро. — То ты Джетте предложения делаешь, то к драконше клинья подбиваешь.

— Джи всё равно не соглашается. А тут, глядишь, чего и перепадет. — Сельмо хитро подмигнул рыжей.

— Да у вас тут прямо любовные траге-едии, — потянула Айша.

— При чем тут «любовные»? — не удержался от шпильки Пусик. — Любовь тут совсем ни при чем. Ансельмо дель Пьёро, сын Первого советника Императора, — телохранитель указал кивком на напарника на случай, если драконша не поняла, о ком речь, — сделал очередное официальное предложение Джетте. Та отказала.

— Не отказала, а обещала подумать, — возразил Сельмо.

— В прошлый раз после обещания «подумать» она сбежала с нашей картой, — напомнил Дамиан.

— А в этот раз без нее. Так что динамика положительная, — ответил дель Пьёро довольно. Обычная вспыльчивость Паладина уступила место спокойной уверенности в своих силах. Мальчик взрослеет прямо на глазах.

Драконша следила за собеседниками, переводя цепкий взгляд с одного на другого.

— Вот поэтому я предпочитаю людей, а не эльфов, — не к месту произнесла она.

— Они не задают вопросов о вашей холоднокровности? — невинно поинтересовался Пусик.

— Они вообще ничем, кроме себя самих, не интересуются, — отмахнулась Айша. — Ваш приятель, Чиро, спрашивал, почему я живу среди людей. А не у эльфов, например.

— А почему не среди драконов? — задал логичный вопрос Сельмо. — Если я правильно понял, у вас не очень приветствуется женская самостоятельность.

Драконша понимающе усмехнулась.

— У Гешшара — да, не приветствуется, — согласилась она. — Да и вообще не очень, — драконша растянула губы в недовольной гримасе.

— Соскучилась по своим? — Вопрос соскочил с языка Дамиана сам собой.

— Я бы и рада, да не дают, — пожаловалась рыжая.

— А как там Чиро поживает? Что рассказывал про Кастильо дель Сомбра? — Паладин подобрался, излучая внимание.

— Чиро ваш — тот еще ловец приключений на пятую точку, — рассмеялась Айша.

Она зачерпнула кружкой горячей воды и всыпала туда ароматной травы из суконного мешочка. Невзрачная серовато-коричневая кружка сначала приобрела буроватый, затем малиновый оттенок. От ручки по поверхности стал расползаться зеленый узор из листьев и стеблей, словно разрасталась молодая лиана, над которой, наконец, распустились нежно-розовые цветы. Всё это произошло за минуту от силы. Драконша-показушница отхлебнула напиток с видом, будто так и надо, и принялась рассказывать про злоключения наемника.

— Неплохо, — выдал Сельмо, когда она закончила. — Его нечувствительность к Черной магии будет нам очень кстати. Айша, — продолжил он, — мы посовещались и решили, что ты права. Лети, где безопаснее. Мы справимся сами.

Драконша выглядела потрясенной.

— Сами? — переспросила девушка, и Дамиану стало обидно. Они оба — опытные воины, а не мальчики, которые на лужок попрыгать вышли.

— А почему бы нет? — поинтересовался Аквилеро.

«А как же я?» — было написано на лице у Айши крупными буквами, и Дамиан с трудом удержал смех.

— Улетай, — попросил он. — Так или иначе, и Чиро, и мы, защищены от некроманта. В отличие от тебя.

— Но с вами не будет ни одного мага, — напомнила драконша.

— Может, оно и к лучшему, — заметил дель Пьёро.

То, что присутствие драконши несет опасность не только для нее, но и для остальных, озвучено не было. Но девушка и сама всё поняла. Паладин устроился на остывшей куче лапника и вынул карту. На ней лиловел значок, каким на карте были отмечены конечные пункты путешествия Темных и Светлых.

— Хорошая новость — папы рядом с Джеттой нет, — констатировал Сельмо.

— А это что такое? — спросил у напарника Аквилеро.

— А я откуда знаю? — задал встречный вопрос тот.

— Ну, как? Ты же с заказчиками общался, — смешался Пусик. — Значит, должен знать.

— А ты общался с Богами.

— Не столько я с ними, сколько они со мной, — напомнил Дамиан. — Да и то во сне.

— Вот в следующий раз, как спать ляжешь, и спросишь, что это за хрень, — поставил точку дель Пьёро.

Было заметно, что разговор ему был неприятен. И дело, скорее всего, было не в зависти, а в том, что Паладина новый знак пугал. У Пусика добрых ощущений он тоже не вызвал.

— Если я правильно ориентируюсь, это место Великой битвы с Древними Богами, — подала голос позабытая мужчинами драконша.

— Еще раз и помедленнее, — попросил Сельмо, подняв взгляд к ее лицу.

Айша поняла его правильно. Она вздохнула и стала рассказывать о Древних Богах, о тех смельчаках, которые решили бросить вызов их жрецам, и неожиданной помощи Трех. К концу рассказа она доцедила свой напиток и спрятала волшебную кружку в заплечный мешок. Потрясенные Светлые смотрели друг на друга.

— Ну, в общем, я полетела? — произнесла Айша, будто до конца не верила, что так легко отделалась.

— Удачи! Может, еще увидимся. — Дамиан помахал ладошкой, прощаясь.

— Береги себя, — улыбнулся Сельмо. Но улыбка его была грустной.

— Ты с ума сошла? — возмутился Чиро, когда увидел напарницу в вонючем подземелье, где его держали. Теперь, спустя полчаса, он уверился окончательно: да, Джетта сошла с ума. Не было никаких сомнений, что перед ним стояла «Золотая ручка». Она знала такие детали их прошлого, о которых никто больше знать не мог. Но теперь это был совершенно другой человек.

— … а скоро сюда придут Пусик и Паладин, и тогда мы с папой принесем величайшую жертву! — с восторгом в глазах говорила Джи; маленькая Джи, которую Слон прикрывал в ее первых самостоятельных воровских вылазках. — Ты тоже там будешь! — радостно пообещала она.

Первобытный ужас наполнял позвоночник Чиро Хонрадо по прозвищу «Слон», грозя прорваться наружу «медвежьей болезнью». Наемник понимал, в качестве кого он будет присутствовать на предстоящем пиршестве крови и боли.

— Глупый, — щебетала воровка-магиня, — это огромная честь — быть принесенным в жертву Великим Древним Богам. Мы возродим их. Ваши имена войдут в историю. Тысячи, миллионы людей буду поминать вас, принося дары Великим!

Честь огромная, но сомнительная. Конечно, Чиро было глубоко плевать на то, что будет после его смерти, поскольку после смерти его уже не будет. С другой стороны, оставаться в памяти людей и нЕлюдей человеком, попустительством которого в мир вернулись кошмары, не хотелось. Но по сравнению с предстоящими пытками это выглядело мелочью. Темный впервые в жизни задумался о самоубийстве. Он вообще в последнее время думал больше, чем когда-либо в жизни. А чем еще ему было заниматься?

После знаменательного ужина папаша Джетты направился в свое логово. Но не один, и даже не вдвоем с ним. Маг прихватил дюжину самых крепких из постояльцев. Насколько Чиро мог судить, за ними Черный и явился. Мужики пошли без вопросов, будто так и надо. Мощь незнакомого мага пугала. Слон был вынужден согласиться с гипотезой дракона в отношении Джеттиного рождения. Ее мать приняла самое мудрое решение из гуманных: сбежала от отца девочки и наложила на дочь Печать, лишившую ее магических способностей. Лучше никаких, чем такие.

От постоялого двора маг, Чиро и компания головорезов отбыли телепортом. Было темно, и наемник не смог сориентироваться, где находится. Но, судя по погоде, переместились они не слишком далеко. Двое крепких братков отконвоировали Темного в темницу, обыскали на предмет скрытого оружия, и больше Слон их не видел. Факел ему не полагался, а светлячки не работали. Как и магические отмычки, которые лежали про запас в полости каблука, «огневухи» и прочий подручный арсенал наемника. Непонятно как, но магии в подземелье не было от слова «совсем». В общем, Темный ничего не видел. Но очень много слышал. От душераздирающих воплей он, наверное, поседел во всех местах, где у него остались волосы. Сейчас Слон глядел на свою бывшую напарницу, и перед ним рисовалась картина, как она, сияя от восторга, будет его заживо разделывать. Нет, лучше уйти самому. Он не позволит использовать себя в качестве жертвенного барашка! Хорошо бы у зануды Сельмо нашелся какой-нибудь яд. Хотя Паладину эта парочка менталистов промоет мозги еще на подходе, и он попрется на алтарь безропотно, как баран.

— Вижу, я тебя совсем утомила. Ты уже меня не слушаешь, — констатировала Джетта и в который раз за время рассказа потерла лоб.

— Голова болит?

— Болит, — призналась девушка, страдальчески поджав губы.

До Темного вдруг дошло, что Джетта не разделяет бредовые идеи отца. Папаша промыл ей мозги, но Джи сопротивляется. Как может. Рано или поздно ее настоящая сущность прорвется наружу. Плохо, если это случится поздно. Еще хуже, если это понимает папаша. Вряд ли он захочет держать под боком столь мощное оружие, которое в любой момент может выйти из-под контроля. А значит, на алтарь лягут все четверо. Да уж. Единственный ребенок, собственноручно принесенный в жертву. На такое Древние Боги точно выберутся. Куда бы их ни загнали Трое. Только пока Джетта всего этого не понимает.

— Крыса зашевелилась? — с намеком поинтересовался Чиро.

— Ты о чем? — удивилась собеседница.

— В голове. Крыса.

— Какая крыса? Ты тут, похоже, умом двинулся немного… — на лицо девушки легла чуть заметная тень озабоченности. — Знаешь, я, пожалуй, пойду. У тебя здесь так душно, что голова разболелась просто невыносимо… — она направилась вглубь подземелья, унося с собою свет.

— Джетта, помнишь, когда у тебя так же болела голова? — крикнул Темный ей вслед.

— Нет, — ответила бывшая напарница, скрываясь за поворотом. Свет факела еще освещал противоположную стену, но все более скудно. — Мне больно вспоминать… — с трудом расслышал Чиро прежде, чем недра подземелья поглотили последние лучи живого огня.

ХОД ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ,

в котором раскрываются все тайны Сезама, некоторые тайны драконов и одно неожиданное свойство Ока Пресветлого.

Темные: Dh3

(Темный Дракон перемещается на поле h3)

Светлые: SN/(T)S h3

(Светлый Странник и Светлый Наемник/Темный Странник перемещаются на поле h3 и рубит Чужого разбойника)

Черные: Dg4

(Черный Дракон перемещается на поле g4)

Дорога была пустынной. Светлые выбирали не самые оживленные пути, и всё же не встретить ни единого путника — это странно. Словно народ вымер. Метафора, конечно. Однако недавняя встреча Темных с зомби вынуждала опасаться худшего. Ехали молча. Сельмо был погружен в себя. Выражение мрачной отрешенности выдавало человека, идущего на смерть. Дамиану это не нравилось. Чувство самосохранения — полезное изобретение. Оно заставляет находить выход даже там, где его нет. А Паладин настроен драться насмерть.

Последние часа три они ехали по узкой тропе вдоль болотистых лугов. Земля была покрыта волосатыми волдырями черно-серых кочек, между которыми поблескивали лужицы. Под копытами тоже периодически чавкало. Не дай Боги оказаться здесь в самый гнусный сезон. Гнусный — от слова «гнус». К счастью, ранние холода прибили кусучую живность. Словно замученные неведомым злодеем, над жухлой травой возвышались тощие кривые деревца. На горизонте, в качестве финального штриха к пасторальному пейзажу, виднелись черные горы. Путники, не торопясь, ехали вперед. Черные горы росли ввысь. То справа, то слева обзор терялся за островками леса. У самых гор деревья образовали почти монолитный колючий строй. Вопреки всякой логике, тропка вывела Светлых к пустой поляне у отвесной скалы. Непролазный лес разошелся клином, открывая путь… в стену. Огр знает куда. С одной стороны, хорошо, что не к укреплениям врага. С другой — где теперь искать узников? За какой из вершин они прячутся? Небо позади окрасилось кровью заката. На душе у Пусика было… неуютно.

— Куда дальше? — спросил он.

— Понятия не имею, — сообщил дель Пьёро и спешился.

Он подошел к камню и потрогал его рукой. У Аквилеро тоже была мысль, что это иллюзия.

— Ну, как?

— Твердый, — пожал плечами Паладин. — Холодный. Сухой.

— Может, где-то есть проход? Давай, ты в одну сторону, я — в другую? — предложил Аквилеро и подошел к напарнику.

Паладин вынул и развернул карту на карту в поисках подсказки. На ней возле двух светлых огоньков полыхнула темно-зеленая загогулина. В руках мужчин мгновенно оказалось оружие, а спина прижалась к спине.

— Хорошая реакция, — одобрила Айша, выходя из телепорта у самой скалы.

Рыжие волосы были собраны в немудреную прическу, магический вихрь вздымал возле головы выбившиеся локоны. Бледное лицо с тонкими чертами от сияния воронки казалось еще бледней. На фоне темного камня, окрашенного кровавыми лучами заката, она казалась ведьмой из страшной сказки.

— Ты же говорила, что не сильна в пространственной магии, — процедил Паладин, не спеша опускать меч.

— Не сильна, — кивнула драконша. — Но я же артефактор.

— Как ты нас нашла? — Дамиану ситуация тоже казалась подозрительной.

— Я ар-те-фак-тор, — по слогам произнесла рыжая. — Подложила телепортационный маячок тебе в сумку, — призналась она, кивнув головой Пусику.

— И зачем? — поинтересовался тот.

Айша легкомысленно махнула рукой:

— На всякий случай. — Но ответ прозвучал не очень искренне.

— Ты же не хотела сюда отправляться? — допрашивал дель Пьёро.

Лицо драконши стало серьезным.

— Так надо.

— Кому? — поинтересовался Сельмо.

Девушка перевела свой взгляд за спины Светлых, где в багровом мареве умирал день. Обвела взглядом нависшие над ними скалы, подползавший с двух сторон лес, и поёжилась:

— Места повеселее найти не могли? — спросила она у Паладина обычным капризным тоном и неожиданно серьезно продолжила: — Поверь, если бы это было возможно, меня бы здесь не было. Но… Не знаю как это объяснить на вашем языке. У нас иногда бывает… — она перевела взгляд на скалу и, казалось, подбирала слова. — На человеческом это звучит примерно как «Путь дракона», «Судьба дракона» и «Битва дракона». Всё вместе. В общем, иногда дракон понимает, что он должен что-то сделать. Короче, это моя битва. Мнение, ваше или моё, не имеет значения.

— Я тебе не верю, — упрямо произнес дель Пьёро.

Рыжая перевела взгляд на него:

— Это тоже не имеет значения.

В ее голосе не было кокетства или агрессии. Отрешенное лицо представительницы древнейшей расы было как две капли воды похоже на физиономию Паладина пару часов назад. Драконша тоже пришла биться насмерть. Оставалось надеяться, что таинственная сила, определяющая Путь ящеров, играла на стороне Светлых.

— И какие у тебя планы? — поинтересовался Пусик, пряча меч.

Совсем рядом гукнула сова. В полной тишине, повисшей после слов Айши, этот звук прозвучал так оглушающе, что рука дрогнула, и воин чуть не промахнулся мимо ножен. Дель Пьёро неохотно последовал примеру напарника. Теперь они стояли втроем, образуя равносторонний треугольник. Кони отошли в сторону, подкрепляясь жухлой травой и насторожено кося взглядом в сторону чащи.

— Мне известно это место, — нарушила молчание Айша. — Очень древнее сооружение.

— Горы же, — фыркнул Сельмо.

— Горы еще древнее, — не стала спорить драконша. — Но я сейчас про пещеры.

— Опять пещеры… — простонал Паладин.

— Это другие пещеры. — Рыжая была настроена на удивление миролюбиво и конструктивно. — Наши предания говорят, что они рукотворны и насчитывают почти две тысячи лет.

— То есть были созданы при Древних Богах? — уточнил Аквилеро.

— До них, — помотала головой рыжая. — Но не в этом суть. Самое важное то, что пещеры изолированы от магии.

— От Линий Силы? — не понял Дамиан.

— Вообще. Магия там не действует. Нормальная, во всяком случае. Про Черную наверняка не знаю.

— А про обычную тебе откуда известно? — спросил Сельмо.

Айша досадливо поморщилась.

— Я же говорила про «Путь дракона». В общем, когда начиналась битва с Черными — та самая — один дракон… струсил. Очень жить хотелось, — в тоне Айши сквозило презрение. — А тут неожиданно появились Трое, и наши в этой битве внезапно победили, — тут девица вроде как сама удивилась. — Дракону бы живи и радуйся, но нет. Выяснилось, что тех, кто отказывается от своего Пути, начинают преследовать видения Неслучившегося. Он вновь и вновь переживал всё то, чего боялся. Сначала во сне, вновь и вновь. А потом видения стали сопровождать его повсюду. Уже полубезумный, он забрел сюда. И провел здесь сто лет в относительном покое. Сто лет без магии, представляете?! — воскликнула она, но Дамиан жил без магии с рождения, и ужас ситуации представлял весьма приблизительно. — Да я лучше сдохну, — уверенно закончила рыжая, глядя в закат.

Неподалеку истошно закаркала ворона. Ей сварливо ответила другая. К дуэту присоединился целый хор. Задумываться над тем, откуда здесь полчища ворон, не хотелось.

— Ты что-то говорила про магию Черных? — напомнил Дамиан. — Здесь, в подземельях.

— Этот дракон рассказывал, что видел алтари Черных, и что они древнее тысячи лет. То есть появились задолго до людей. Но его рассказы всерьез не воспринимались. Всё-таки сто лет без магии, в темноте, без общения с родичами должны были сказаться на психике. Но теперь я вполне допускаю, что он был прав.

— То есть мы сейчас полезем в Черный гадюшник, не имея никакой магической поддержки? — дошло до Пусика.

— Не хочешь — не лезь, — отрезал Паладин. — Тебя никто не заставляет.

Он вынул меч и провел по нему ладонью, будто лаская.

М-да.

— У тебя есть карта подземелий? — Дамиан попытался перевести обсуждение в конструктивное русло.

Высказывания в стиле: «А теперь — оп! — и я красиво умираю», начали утомлять.

— Есть, — кивнула Айша, — но вам-то она зачем? У вас же своя есть.

Действительно. Магия из мира Богов — она же не магия, значит, пара козырных тузов у них в рукаве припасено.

— Я тут… — точнее, еще там, — рыжая показала рукой куда-то в сторону, видимо, намекая на то место, откуда телепортировалась, — подумала: нам лучше разделиться. Вы вдвоем защищены от ментальной магии, вам идти за Джеттой. А я пойду вытаскивать Чиро.

— Ты же без магии, — напомнил ей Аквилеро.

— В изначальном облике я и без магии не беспомощна, — резонно возразила Темная.

Хор ворон неподалеку выразил сомнения. Среди спасателей повисла тишина.

— Ну, что? Вперед? — не слишком решительно предложил Паладин.

Аквилеро и драконша поочередно кивнули.

Паладину было страшно. О нем ходила слава, как о человеке безбашенном. И, чего спорить, «башню» ему периодически сносило. Увы, сейчас он был в здравом уме и твёрдом рассудке. Кажется. И липкий страх холодил за грудиной, заставляя сжиматься всё ниже пояса. Каждый волосок на усыпанной пупырышками коже стоял, как караульный на посту, а ладони сотрясала мелкая дрожь. Сельмо плохо понимал причины этого страха. Возможно, он боялся за Джетту. Или Джетты. Или знакомства с ее отцом. Вот уж не ожидал Ансельмо дель Пьёро, сын Первого советника Императора, что его будет так трясти перед знакомством с отцом невесты, хм. А может, всё дело в этом кошмарном месте. Какой бы ни была причина, у Сельмо было ощущение, что он лезет прямо огру в пасть, и шансов выбраться оттуда один из тысячи. Но не пойти не мог. Если у Айши с ее драконьими «путями» выбор всё же оставался, то у Светлого нет. Нет — и всё. Ему страшно до жути, но он пойдет, и будет ломиться в эту огрову скалу, пока не проломит ее к огровой же матери.

Паладин решительно двинулся, но дракоша оттолкала Светлых подальше и повернулась лицом к скале.

— Харам — хрш-ш-ш-сез-жам — худум — сез-жам… — забормотала Айша нараспев, размахивая руками.

— Сезам, откройся, — шепнул Пусик.

Сельмо было фыркнул, но когда после резкого пасса цельная скала вдруг с грохотом разъехалась в стороны, был вынужден согласиться с народной мудростью. Сказка ложь, да в ней намек. Хозяева Сезама в самом деле жили и разбойничали на его земле. Народ просто умолчал о том, что злодеи были Черными магами.

— Интересно, их в правду было сорок? — вырвалось у Паладина.

— Может, сорок, — устало выдохнула драконша.

Выглядела она бледненько. Колдовство, похоже, оказалось не из легких.

— Может, десять, — продолжила Айша. — А может, всего один. У страха глаза велики. Особенно с такими усилителями.

— Усилителями?.. Так этот страх магический? — облегченно выдохнул дель Пьеро, и лишь потом понял, что сдал себя с потрохами.

К счастью, взгляд Пусика был понимающим, а девушка была настолько измотана, что ей, видимо, было плевать на всё, кроме собственного самочувствия. Сельмо думал, что она вообще его не услышала, но драконша слабо кивнула.

— Мы же, вроде, защищены от ментальной магии, — недоуменно произнес Дамиан.

— А здесь работал не менталист, — возразила Айша. — Это целительство, с позволения сказать. Уникальный артефакт, хоть молодняк на экскурсии гоняй. Редчайший случай целительско-пространственной артефакторики. Даже у эльфов, которые склонны к извращениям, «тройнички» — большая редкость. А уж у людей… И пусковой механизм тончайший. Гений работал.

В голосе драконши сквозило уважение.

— Руки бы поотрывать этому гению, и в… — Паладин в последний момент поймал себя на том, что рядом дама, и заткнулся.

Вот что случается с хорошими манерами, когда столько времени проводишь с Темными!

— Может, и поотрывали, — безо всякого выражения прокомментировала девушка. — И даже засунули. Говорят, суровые были времена…

— Слушай, — вдруг озарило Паладина. — А как этот твой сородич внутрь попал, если тут «пусковой механизм тончайший»?..

— Когда Кршшес обнаружил пещеру, она была открыта. Представить не могу, что нужно было сделать с хозяином, чтобы он оставил нычку не запертой. Даже не спрашивайте. Уже потом дядя обнаружил тайник с записями мага и после долгих экспериментов смог восстановить заклинание.

Вопросы о судьбе несметных сокровищ отпал сам собой. Вряд ли они лежат нетронутыми по сей день. Недавний рассказ Айши о драконе, который отсиживался здесь сотню лет, засиял новыми гранями. Пещера, сокровища, ящер, который их охраняет…И драконоборцы — не то защитники родной земли, не то любители поживиться за чужой счет. Это как же допекли они ящера, если тот наплевал на свой страх и пошел экспериментировать с заклинаниями? Зная пакостный характер чешуйчатых, Сельмо полагал, что неведомый Кшшерс в долгу не остался. Воображение Паладина разыгралось. Ночной костер. К рыцарям подсаживается «бродяга» и рассказывает о безжалостном драконе. Под усилителем страха. Со спецэффектами. К утру поседевшие воины рассасываются по домам, разнося по миру выдумки об огнедышащих чудовищах… Да это место просто создано, чтобы порождать сказки! Быть может, и об их походе сложат легенду. Посмертно…

Впереди зиял зев пещеры. Под закопченными сводами пылали старомодные факелы. Изнутри веяло склепом.

— Нас ждут, — произнесла девушка.

— Может, не нас? — с надеждой произнес Аквилеро.

— Восхищаюсь твоим оптимизмом, — поддержал драконшу Паладин.

Ждут. Однозначно. И то, что армия нечисти не встречает у дверей, говорит только о том, что она спряталась где-то внутри и нападет внезапно. От «Сезама» несло западнёй, как от попрошайки нечистотами. Дель Пьёро вынул карту. Пусик потянулся к ней. Огонек Джетты зеленел с одной стороны, точечка Чиро — с другой. Айша раздвинула плечами мужчин и тоже уставилась на штуковину из мира Богов.

— Ну, вот, мальчики направо, девочки — налево, — произнесла она, будто подвела итог долгой дискуссии.

— Может, всё же все вместе пойдем? — предложил Аквилеро.

С одной стороны — заманчиво. С другой…

— Дамиан, мне тоже страшно, — призналась драконша. — Но если папаша вашей Джетты здесь, то шансов у нас нет ни вместе, ни по отдельности. Вот такая печальная арифметика. Так что вся наша надежда на то, что его нет, и его хитроумная ловушка рассчитана на наше благоразумие. При этих условиях хотя бы одна из спасательных операций может завершиться успешно.

Дель Пьёро был согласен на все сто. Он кивнул. Пусик развел руками: дескать, «мое дело предложить».

— Тогда я на разведку, — уведомил наемник спутников, и прежде, чем кто-либо успел отреагировать, вдоль стеночки проскользнул в пещеру.

Что ж, сложно достичь эффекта внезапности, когда твоему появлению предшествует раздвигание скалы. Однако у такого опытного разведчика, как Дамиан Аквилеро, достаточно навыков, чтобы незаметно умыкнуть мышь из-под носа у кота, а им было бы неплохо знать, где поджидает та самая нечисть.

Пусик скрылся за поворотом.

Прошла секунда. Вторая. Третья. На пятнадцатой Сельмо стал постукивать пальцами по гарде.

— Перестань барабанить, — раздраженно шикнула на него Айша через пару минут. — Слушать мешаешь.

Точно! У драконов же великолепный слух.

— Что там? — шепотом спросил Паладин.

— Тихо пока.

Сельмо сложил руки на груди и настроился ждать тихо. Его хватило еще на пару минут. От силы.

— А сейчас? — прошептал он.

— Не мешай!

Чтобы отвлечься, Светлый стал про себя считать. На счёте «сто» его терпение лопнуло.

— Ты можешь сказать, что происходит?! — потребовал он в полголоса.

— Не могу. У меня слух хороший. А видеть сквозь стены я не умею!

— Но слышно-то что?

— Ничего не слышно. В том-то и проблема. А тут ты еще мешаешь сосредоточиться… — недовольно буркнула Айша, и кончики ее ушей вытянулись, а раковины повернулись.

— Не слышно — это хорошо. Драку было бы слышно. Или падение тела… — произнес Сельмо, пытаясь успокоиться.

— О! Кто-то идет, — чуть слышно выдохнула драконша, отскочила под прикрытие скалы и подняла палец.

Один. Если повезет — Пусик.

Только бы повезло!

Сельмо метнулся к другой стене пещеры, прижался к холодному камню спиной и вынул меч. Стук сердца отдавался в ушах. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

Девушка подняла руку, подавая знак. Паладин напрягся, готовясь к прыжку. Отмашка!.. И он оказался меч к мечу с Дамианом. Сельмо отер пот со лба. Побледневший Пусик шумно выдохнул.

— Как там? — спросил Паладин.

— Пусто. Давай сюда карту. Освещенный туннель ведет сюда, — Аквилеро нарисовал сложную кривую в сторону, где зеленел огонек Джетты. — В обе сторону идут ответвления, но они темные.

— То есть, ловушка для нас, — уточнил дель Пьёро.

— Если ловушка есть, то да. Надеюсь, девушке повезет больше, — обнадежил драконшу галантный Пусик.

— Сомневаюсь. Но по-прежнему считаю, что лучше идти по раздельности, — уверенно заявила Айша. — Давайте, вы вперед, я за вами.

Светлые, сжимая мечи, осторожно вошли внутрь. Через несколько секунд за их спинами послышалось клацанье когтей, разлетевшееся под сводами пещеры стократным эхом. То, что дракон за спиной дружественный, успокаивало. Но несильно. Опыт предыдущих поколений, гнездившийся где-то в районе печени, утверждал, что драконы дружественными не бывают. В какой-то момент звуки за спиной стихли. Айша свернула в боковой коридор. Несколько секунд спустя позади послышались звуки боя. Завоняло паленым мясом. Хозяева проявили недовольство самоуправством гостей. Сказали — по факелам, значит, нужно по факелам. Сельмо скрестил пальцы на удачу драконше и коротко помолился за нее Трем Богам. А потом еще помолился. Так, в пространство. И еще раз — теперь за себя, Пусика, Чиро и Джетту. И мир во всем мире. Проход расширялся.

Последний промежуток бодрствования показался Чиро бесконечным. Вопли не прекращались. Он пытался сделать заглушки в уши, затыкал их руками, накручивал вокруг головы чалму из одежды — плевать на холод… Ничего не помогало. Возможно, когда-нибудь безразличие накрыло бы его спасительной пеленой, но до этого светлого мига он не доживет. Чиро окончательно уверился в этом и молился лишь об одном — чтобы это случилось скорее. И быстрее. В какой-то момент крики стихли, и обессилевший Хонрадо впал в забытье — сном это состояние назвать было невозможно. Он видел Сельмо и Дамиана. Они стояли спиной к спине. Между ними, без чувств, лежала Джетта. На них со всех сторон наступали мертвецы. И вдруг в потолке открылся глаз. Обычный человеческий глаз, только большой. С голубой радужкой, как у Паладина. Глаз посмотрел на мертвых врагов — и те стали отступать. Но Светлые продолжали махать оружием, будто не видели. Чиро как вживую слышал звуки боя и ощущал смрад. Под конец ему примерещился рев дракона. Непонятно, что ящер делал в его сне, но голос у него был противным. И только когда звук раздался почти над ухом, Слон понял, что никакой это, к ограм троллячим, не сон. Он отскочил в дальний угол клетки, прикрыл голову руками и приоткрыл глаза. Дракон медленно выпустил вверх струю огня, освещая помещение. И наемник сообразил, что перед ним не самец, а самка. Айша выглядела плохо. Из бока торчала рукоятка меча, шкура кровоточила от ран. Левая передняя лапа тоже была повреждена — в верхней фаланге среднего пальца белела кость.

— Ты одна? — спросил Чиро. Голос от долгого молчания звучал хрипло. Темный откашлялся.

Айша помотала головой.

— Паладин и Пусик?

Драконша кивнула.

— Живы?

Чешуйчатое чудище замерло в темноте, и отчаяние затопило Слона. Он словно потерял братьев. Потом Айша выпустила через ноздри облако дыма с искрами и неопределенно покачала здоровой лапой. Прислушивалась, — дошло Чиро. Она не знает. Есть надежда. Он рванул к дверце своей клетки. Драконша предупреждающе рыкнула. Темный отошел. Ящерша, заметно прихрамывая, подошла ближе и выпустила тонюсенькую струйку огня в ограду клетки. Железный прут, накаляясь, краснел, а ручеек пламени становился всё белее, приобретая волшебный голубоватый отлив. Вот оно, национальное ремесло драконов — выжигание. Смотреть стало невыносимо. Даже сквозь закрытые веки наемник видел, как драконий огонек потянулся в сторону. Металл плавился с шипением и вонью. Затем раздался стук решетки о пол. Чиро открыл глаза. Будто вися в воздухе, во тьме алели пики расплавленных прутьев. Не веря, что это явь, Хонрадо сделал шаг на свободу… в черноту. Вопрос освещения нужно решать.

— Айша, ты факелы здесь видела?

Драконша осветила морду пламенем и качнула головой назад.

— Далеко?

Та махнула лапой куда-то назад. Плохо, что драконы не умеют говорить. А люди — не читают мысли.

Помимо освещения перед Темным стояла проблема вооружения. На элементарном уровне ее можно было решить за счет спутницы.

— Если я выдерну клинок, ничего плохого не случится? — спросил Чиро. Не хватало еще, чтобы драконша кровью истекла от неловкой попытки помочь.

Айша помотала головой и легонько подтолкнула мужчину к своему хвосту. Острие засело крепко. А может, он просто ослаб. Пришлось упереться в чешуйчатый бок ногой. Под светом драконьего огня кровь из раны была темной, почти черной — настоящий цвет определить было невозможно. Драконша глухо заскулила. Она снова потянулась к выходу из клетки — на этот раз к пересечению прутьев. Быстро расплавила металлические планки сверху и снизу и стала накалять место соединения. Чиро подумал сначала, что рыжая делает замену факела — хотя это глупо, железо слишком быстро остынет. Но затем понял. Айша хочет, чтобы он прижег раны. В военной практике такое случалось. Когда заканчивались зелья и амулеты, и лекаря-мага под рукой не было, в ход шел прокаленный клинок. Слон помнил, как это. Спиртное и сжатый зубами ремень — слабое обезболивающее. Но это дракон. Они рождены с огнем. С другой стороны — это женщина. Молодая, красивая женщина.

Будьте прокляты, Черные маги!

Наемник поймал алеющий на конце крест, когда тот уже был готов упасть под собственным весом. Быстро поднес к ране. Шкура почернела и пошла пузырями. Айша вжалась мордой в решетку, но смолчала. Кровь запеклась. Пока металл не остыл, Темный коснулся следующего места, где враг рассек чешую до мяса. И еще. Еще. Когда с самыми крупными ранами было покончено, Слон разорвал на полосы рубашку и перетянул поврежденную лапу. Девушка благодарно боднула его в грудь.

Теперь можно идти.

Чиро хотел двинуться первым, но Айша прихватила его зубами за штаны. Драконша была не в лучшей форме, но толку в бою от нее было больше. Потом наемник найдет себе достойное оружие, а пока он годится только тыл прикрывать. Этим самым «тылом» ящерша его и бортанула, проползая мимо. Слон чудом удержал равновесие. Он прихватил короткий меч, выдернутый из раны, и двинулся на звук. Покинув помещение, где располагалась клетка, они оказались в узком коридоре. Судя по скрежету, Айша пробиралась с трудом, обтирая боками стену. Было темно, хоть глаз выткни. Воняло паленым мясом. Чиро осторожно переставлял ноги. Они шли по чему-то мягкому. Время от времени внизу что-то хрустело. Иногда Темный обо что-то спотыкался. Порой это «что-то» было твердым и тяжелым — скорее всего, камни. Иногда нога попадала во что-то вязкое. Впереди послышалось как-то шуршание. Затем шаркнула лапа, и раздался глухой удар о стену. Что бы ни попалось на пути драконше, ему не позавидуешь. Внезапно Айша выпустила струю огня. Сначала перед собой — стены вокруг осветились. Морда поднялась вверх, и под потолком запылали факелы. Большая часть коридора терялась в тени, отбрасываемой драконшей, но и освещенной части хватило, чтобы у бывалого Темного к горлу поднялся рвотный ком. Мягкость дороге придавал беловатый порошок, легкой взвесью поднимающийся при каждом шаге. В этом «покрывале» из праха виднелись обгорелые части тел. Местами виднелось покореженное оружие. У самой стены лежала верхняя часть человеческого туловища. Она с трудом двигала вывернутыми в суставах руками. Мертвые глаза были широко раскрыты, беззубые челюсти шевелились. Но не мольба читалась на лице. В безжизненных чертах застыла ненависть. Чиро вспомнил полчище бандитов-зомби под Альбаторре. Обрубок — точнее «огарок» — принадлежала их собрату.

Айша двинулась дальше, зажигая по пути факелы, но, погорев пару минут, они гасли за спиной. Теперь Хонрадо пробирался еще осторожнее, стараясь не наступать на руки, стопы и ребра. Он шел и думал о спасительном драконьем огне, освободившем тела несчастных от того издевательства над жизнью, в которое превратилось их существование. Внезапно Айша застыла и подняла лапу. Наемник понятливо остановился. Ящерша глухо рыкнула и оглянулась. Как же плохо, что драконы не умеют говорить. А люди не читают мысли. Она качнула головой, будто прося спутника пройти вперед. Чиро пошел, и Айша вжалась в стену, позволяя ему протиснуться. Стоило Темному поравняться с мордой, как молниеносным ударом — не то крыла, не то конечности, рассмотреть не удалось — драконша сбила на пол горящий факел. Затем подняла лапу и показала вперед, потом налево. И подтолкнула воина. Иногда говорить не нужно. Светлые в опасности. Хонрадо поднял факел, осветил путь и со всех ног побежал.

Дамиан держался чуть позади напарника, напряженно вслушиваясь в звуки за спиной. Спереди Сельмо и сам с

Подземный город гномов. Часть четвертая, в жанре приключенческого экшена

Жизнь Чиро всё еще висит на волоске, и Дамиану, Ансельмо и Джетте втроем предстоит раздобыть последние артефакты. Для того чтобы их получить, троице, раздираемой конфликтами, предстоит проникнуть в древнюю гномью сокровищницу. Оттуда они должны вынести – Сферу Трансформации, мощнейший артефакт, некогда похищенный гномами, чтобы вернуть его эльфам. Казалось бы, задача по силам. Да только Джетте в красках показали смерть каждого из троих в гномьих катакомбах и предупредили, что один из тех, кто пойдет, не вернется. Можно ли обмануть судьбу, если смерть – не самая страшная опасность, которая им грозит?

Ход двадцать шестой, в котором читатель узнает краткую историю Коразон эль Груто, а Ансельмо дель Пьёро – что он осёл

Темные: S/М c2

(Темный Странник-Маг перемещается на поле с2)

Светлые: SN c2

(Светлые Странник и Наемник перемещается на поле с2)

Замок они покинули на рассвете. Дорога предстояла неблизкая. Коней принцесса не пожалела, но нестись галопом не хотелось. Пошли рысцой. Впереди уже светил финал путешествия, а Дамиану казалось, что только вчера он произнес магическую клятву. Странно, но он даже немного жалел о том, что скоро всё закончится. Это однозначно было самое яркое из его приключений. И компания достойная. Минус один в строю оказался болезненным ударом. Именно с Чиро Пусик сблизился больше других. Зато вернулась Джетта. Она как-то неуловимо изменилась. Было ощущение, что талантливый художник подправил чей-то посредственный набросок. Темная была вполне миловидна и обаятельна, но внешность имела неброскую. Теперь она превратилась в настоящую красавицу. Вроде те же черты, а впечатление совершенно другое.

Когда путники остановились передохнуть, девушка рыкнула на обоих:

– Вы решили мне череп прожечь?!

– Джи, у тебя это, – Паладин как-то неуверенно повел ладонями в направлении ее лица, – иллюзия?

– Что у меня не так с «этим»? – она передразнила Сельмо и повторила его жест.

– Всё у тебя так, – поспешил успокоить её Аквилеро. – Просто… как-то это всё… слишком.

– Я тоже думаю волосы подстричь, – неожиданно заявила девушка.

– Зачем волосы подстригать? – испугался Дамиан. Новая прическа девушки ему очень нравилась. – Я не про волосы. Я про лицо.

– Лицо как лицо, – буркнула она.

– Согласен. Но очень красивое. Вот Сельмо и интересуется: не иллюзия ли это? Вполне простительное любопытство, учитывая наш недавний опыт.

– Идите вы к троллям собачьим. Не накладывала я никаких иллюзий. Ради кого?

– Давно меня так не оскорбляли, – рассмеялся Дамиан.

Остальные не поддержали веселья. Сельмо вглядывался в черты спутницы и молчал. Джетта осматривала окрестности.

– Ладно, вы тут можете тешить свое самолюбие, если вам угодно, а я пока вас покину. Когда вернусь, предлагаю обсудить дальнейшие планы, – и она направилась в приглянувшиеся кустики.

Тема для обсуждения и правда была. Выбор пути был как в той сказке: налево пойдешь – навек пропадешь, направо пойдешь – смерть найдешь, а прямо пойдешь – вообще огребешь. Паладин вынул из кармана карту.

– Ты ей веришь? – тихо спросил он и указал взглядом в сторону кустов.

– Почему нет?

– Потому что она менталистка и иллюзионистка.

– То есть ее вина доказана, – уточнил Аквилеро.

– Я не о том, – поморщился дель Пьёро. – Но всё это… – он обвел лицо ладонью.

– Да, я тоже оценил. И – да, я думаю, что она не врет. Нет смысла. Допускаю, что у тебя есть основания для недоверия. Но ведь всё может быть по-другому. Что, если на Джетту была наложена не только магическая печать, но и иллюзия?

– Зачем?

– Ни за что не догадаешься: чтобы скрыть внешность. Мы знаем, что один из ее родителей владел ментальной магией. Вероятнее всего, отец. Мать, видимо, была мастером иллюзий. Она постаралась защитить дочь на случай, если та окажется похожей на отца.

Дель Пьёро на это промолчал, поскольку объект обсуждения приближался. Джетта потянулась к карте.

– А твоя где? – поинтересовался он.

– Оставила, – ответила Темная.

– Ты что?.. – переспросил Паладин.

– Я оставила карту, – повторила девушка твердо. – Это единственный шанс для Чиро меня найти.

– Неизвестно, когда он встать сможет. И мы вполне в состоянии тебя защитить, – возмутился Сельмо, будто не сомневался минуту назад в благонадежности спутницы.

– Может, ты забыл, но нам по пути только до ближайшего города. А потом наши дороги расходятся, – напомнила Джетта. – Так что я очень надеюсь на Слоника и целительские таланты Гешшара. И на чудо, разумеется. Надеюсь, Двухцветный не оплошает. Ну что, будем наводить порядок в здешних лесах?

Острый слух в очередной раз сослужил Темной добрую службу. Подозрительность Паладина была ожидаемой. Она даже думала, что всё будет хуже, и ей придется добираться до Коразон эль Груто в одиночку. А вот отношение Пусика ее порадовало. И идея, им высказанная, показалась интересной. С чего маги взяли, что ее мать была слабой магичкой? Может, ее отец отбирал возможную родительницу наследника, как Алейо – с учетом способностей. Или у него самого иллюзии были слабой стороной, и он рассуждал, как драконы. В любом случае у бедной матушки устоять против него шансов не было. Особенно если истинной внешностью Джетта пошла в него. Мощный менталист и красавчик впридачу. Тут даже Дева Ночи не устояла бы.

Еще недавно Джетта не поверила бы, что будет столько времени уделять мыслям о бросивших ее родителях. Интересно, какие таланты были у них вторыми? Что бы там ни зубоскалил Макс по поводу несовершенства магической Печати, лишившей Темную дара, а продержалась она о-го-го. Учитывая, что Печать – это магическая ловушка, только наоборот, не притягивает, а запирает Силу, это заклинание из разряда пространственной магии. Как минимум мамаша была в ней не полный ноль. А что известно про отца? Он точно не прорицатель. Как рассказывал Макс, дар предсказателя не привык делиться. Или он, или всё остальное. К тому же, будь папаша прорицателем, все уловки с прятками пошли бы прахом. Учитывая те жалкие крохи целительства, которые достались девушке, у родителей оно тоже было не в фаворе. Однако еще оставались таланты медиума, артефактора и стихийника. Какие-то выводы можно было бы сделать из возможностей Джетты, но она пока знала их плохо. Хотя основы владения магией она получила, до полноценного мага ей было, как гному до эльфа – расти и расти. Что ж, будем поспешать медленно. Пока – вперед.

После передышки путники поехали дальше. Пробираться сквозь сиреневое пятно они не решились. В памяти Темной были свежи картины шагающих в ногу мертвецов и искаженное лицо вампирши с окровавленным ртом. Светлые знали о черномагических штучках больше по рассказам, но увидеть их воочию не рвались. Однако дорога через лес, в котором хозяйничали разбойники, тоже развлекательным променадом не была. Даже для компании из двух опытных бойцов и одного мага. Заночевать решили в безопасном месте, а на территорию лиходеев въехать посветлу.

Ночной костер занялся быстро, несмотря на влажные от вечерней росы дрова. Джетта подкормила пламя своей Силой. Красноватые сполохи всегда притягивали ее взгляд. От веселой пляски искр на душе становилось легче.

– Джи, ты же родом из Коразон эль Груто? – спросил Дамиан и разрушил волшебство момента.

– Где родилась, я не знаю, – недовольно откликнулась Темная. – Но выросла там.

– Расскажи, чего нам от него ждать, – попросил он. – Я, к стыду своему, ни разу там не был.

Девушка задумалась. А потом стала рассказывать.

Согласно легенде, Коразон эль Грута построили гномы. В далекие времена, когда в мире существовали только Старшие расы, низкорослый мастеровой народ обжил все доступные горы. Раньше Джетта не очень верила в то, что эльфы и гномы появились в мире раньше людей. Считала эту теорию происками бородатых расистов и длинноухих шовинистов. Правда, теперь, после слов Гешшара про драконов, задумалась: а нет ли зерна истины в этих преданиях?

Так вот. В те далекие времена солнце еще не выжгло бескрайние пространства Степи. На ее месте стояли леса. И в горах, окруженных вековыми дубняками, гномы построили чудесный город, прославивший их мастерство. Она вырубали свои дома прямо в скалах. Но однажды что-то случилось с этим замечательным местом. Почему-то природа отвернулась от него. Жаркие ветра иссушили благодатные земли. И гномы ушли. По другой версии легенды, пришли люди и всех выгнали. До недавнего времени Джетта так и считала. Увы, теперь Темная скорее склонялась к тому, что когда люди пришли, вокруг уже никого и ничего не было. Люди – твари непривередливые, они освоились в скворечниках среди скал. Что бы ни заставило гномов покинуть насиженные места, это не было истощением ресурсов. Человечки огляделись, обнаружили рабочие шахты и занялись добычей руд, самоцветов и горючего камня. Вокруг вырос город. Его назвали Коразон эль Грута – Сердце Пещер. Хотя в самое сердце пещер, вглубь гномьих галерей, люди не рвались.

– Это же город Светлых? Почему тебя отдали в приют Девы Ночи? – спросил Паладин.

– Ты говоришь так, будто это было ошибкой, – возмутилась Темная.

– Во всяком случае, воспитывайся ты среди Светлых, ты бы не связалась с ворами, – с упреком заявил дель Пьёро.

Красивые губы блондина поджались. В отблесках костра он выглядел так, что воровке самой было впору задуматься, а не наложил ли кто на сына Первого советника иллюзию. Жаль, что иллюзии на нее не действовали. А Сельмо действовал. Действовали его долгие взгляды, когда ему казалось, что на него никто не смотрит. И то, как он заводился, когда рядом с Джеттой появился кто-нибудь из драконов, вызывало необъяснимое, злорадное чувство удовлетворения. Но его упертость и уверенность в собственном превосходстве ужасно раздражали.

– Матушка-настоятельница любила говорить, что мы зачастую принимаем за случайность и несправедливость то, что было предначертано заранее, – возразила Темная. – И не вмешательством Богом, а нашим же характером,

– А что ты бы советовала нам там посмотреть? – попробовал разогнать грозу Аквилеро.

Наивный Пусик, похоже, пытался втереться к ней в доверие. Совершенно напрасно. Нет у нее такого органа.

– Пещеры. Библиотеку. Говорят, ее построили еще гномы. Гарантию не дам, но здание весьма необычное. А еще говорят, что там полно древних манускриптов.

– Интересовалась с профессиональной точки зрения? – спросил Ансельмо.

– Я ворую только по заказам, а не ради собственного удовольствия.

– А мой перстень тебе кто заказал? – зыркнул из-под бровей Паладин.

Что это на него нашло? Вечер воспоминаний?

– Никто. Но если тебя это утешит, удовольствия я тогда не получила. А еще, – Джетта перевела взгляд на Пусика, – возле библиотеки есть чудесный Фонтан Истины. Он работает круглый год, даже зимой. Обязательно загляни в воду, Ансельмо, – Темная вновь повернулась ко второму собеседнику. – Ты увидишь в ней отражение осла.

Темная поднялась и пошла готовиться ко сну. Не так уж долго ей осталось терпеть «осла» дель Пьёро. Пару недель, не больше. И они вновь разойдутся, чтобы никогда не встретиться. Нужно радоваться, что скоро всё закончится.

Нужно.

Но почему-то не получалось…

Интерлюдия

– Что-то Черные молчат, – произнес Игрок Темными, глядя на доску. – Закончились, что ли?

– Это с нашей-то удачливостью? Нет, наверняка пакостят. Но где-то далеко. Пока наш индикатор срабатывал в пределах пары клеток.

– Может, всё же погоняем Странников по доске? Чтобы всех гадов обнаружить.

– А как же игра?

– А какой смысл продолжать? Ты всё равно уже практически проиграл.

– Я проиграл?! – возмутился Игрок Светлыми.

– Сам прикинь. У меня преимущество по фигурам. Даже элементарно, мой Странник может попасть в Замок в три хода, а твоим потребуется минимум пять.

– Четыре. Твоему Страннику требуется четыре хода. Смотри. Иду разбойником i2 на h2, и ты не только теряешь темпы, но и оказываешься под угрозой в Замке. Не забывай, девчонка там не на своём поле. Идти вместе – вот твой единственный шанс.

– У меня еще запасной ход есть.

– Ничего не знаю. Магичка была не моя. За ходы Черных ответственности не несу, – произнес игрок Светлыми и победно взглянул на соперника.

– Ну, раз ты так уговариваешь… – согласился тот и с видом одолжения сделал требуемый ход.

Ход двадцать седьмой, в котором происходит встреча героев с разбойниками, а также с белым и пушистым чудовищем

Темные: S/М d3

(Темный Странник-Маг перемещается на поле d3)

Светлые: SN d3

(Светлые Странник и Наемник рубят Темного разбойника на поле d3)

Паладин скомандовал выезд, едва встало солнце. Очень хотелось пройти опасный участок за день и ночевку устроить в спокойном месте. Шли хорошо, ровно. Молча. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание? Вчера они долго спорили: идти основным трактом или окольными тропами? Дорога обеспечивала хорошую скорость, но драка с разбойниками при этом практически неизбежна. Кружные пути вероятность встречи с лиходеями снижали, но отсутствие отнюдь не гарантировали. И во втором случае путники точно не проходили участок за светлое время суток. Не будь с ними Темной, Сельмо, не задумываясь, выбрал бы тракт. Но теперь он был в ответе не только за себя. Дамиан спросил, может ли новоявленная магичка накрыть их невидимостью. Девушка ответила, что даже если сможет, то растратит на это все свои ресурсы и в бою будет бесполезна. Ансельмо хотел сказать, что бой – мужское дело, но вовремя сдержался. Как ни прискорбно было это сознавать, Джетта нынче была более серьезным противником, чем они с Пусиком, вместе взятые. Это очень, очень раздражало.

Раздражало еще кое-что. Ночью возле костра, пока он держал первую вахту, у Сельмо было время собраться с мыслями. До него дошло, что именно смущало его в новой внешности Джетты. Именно так должна была выглядеть, повзрослев, та девушка, с которой он познакомился семь лет назад. Когда Темная заявилась вместе с Чиро, Паладин узнал ее. И порадовался тому, что память сыграла с ним злую шутку. В его воспоминаниях Джетта была сказочно красива. За годы ее черты немного стерлись, оставив смутное ощущение чего-то невозможного. Что ж, подумал дель Пьёро тогда, в таверне. Влюбленным юношам свойственно преувеличивать достоинства своих избранниц, даже если на деле они оказываются подлыми и лживыми тварями. Правда, даже неидеальная Джетта, даже с учетом всего, что Паладин о ней знал, ощутимо задевала его сердце, заставляя ревновать и мечтать. Теперь же он терялся в догадках. Маги утверждали, что на девушке с рождения была магическая печать. Значит, она не могла наложить на себя иллюзию семь лет назад. Сельмо должен был видеть ее такой, какой она была. Но была-то она под иллюзией. Тогда почему он видел ее такой? Или всё-таки иллюзия – то, что он видит сейчас, и магическая печать была иллюзией, и Джетта успешно морочила голову ему тогда, и магам теперь? Всё это очень раздражало Сельмо. К тому же новый старый облик Темной был живым напоминанием о ее предательстве. Ее двуличии. О том, что этой девушке нельзя доверять ни на йоту. А еще он напоминал о том, что между ними было. И будил желание всё вернуть.

В общем, в голове у дель Пьёро была каша. И заварила ее Джетта. И Сельмо за это был на нее очень зол.

Спустя несколько часов скачки, когда осеннее солнце соизволило согреть воздух, путники решили остановиться. Лесок вокруг был не слишком густой, и Темная, в которой вдруг проснулась стыдливость, углубилась в чащу. На слова Сельмо не отходить далеко, она отмахнулась, что будет осторожна. Да пусть идет куда хочет. Он в няньки не нанимался.

– У тебя появились мысли, как искать второй Жезл? – поинтересовался напарник, пока Паладин провожал взглядом тонкую фигурку, укутанную в плащ.

– А? – вернулся из своих мыслей Сельмо и взглянул на Аквилеро. – Сходим в библиотеку. Почитаем манускрипты. В фонтан заглянем, – буркнул он.

– Я серьезно.

– Дами, у меня на этот счет нет совершенно никаких идей. Я, как и Джетта, надеюсь на чудо. Пока эта стратегия себя оправдывала. Давай сначала доберемся, – Паладин огляделся. – Не нравится мне здесь. Куда эта кукла огрова поперлась?

– Не дергайся. Пусть девочка немного успокоится. Ты ее совсем заклевал.

– Я заклевал?!

– Ансельмо, при всём моем уважении, сбавь ход. Я могу понять твое состояние, но сейчас не время и, как ты совершенно точно заметил, не место.

– И что ты можешь понять? – вскинулся Сельмо.

– Только спокойно давай, – примирительно поднял руки Дамиан. – Ты – человек, который привык всё держать под контролем. Любишь, чтобы всё шло так, как ты запланировал. А Джетта не укладывается в эту схему. Ты сам в свою схему не укладываешься, когда она рядом. Расслабься. Отпусти события. Не форсируй.

– Слушай, Пусик…

– Сельмо, за «Пусика» можно и в бубен получить.

– …не кажется ли тебе, что ты снова лезешь не в свое дело? – закончил свою мысль Паладин.

– Дело было бы не моим, если бы мы все не были в одной связке. Тебе не кажется, что Джетте пора уже вернуться? – концовка была не совсем логичной, но очень понятной.

– А как же твой совет расслабиться? – не удержался дель Пьёро и тоже уставился в ту сторону, где не так давно скрылась Темная.

– А в остальном – расслабься. Давай ее крикнем, а?

– И сообщим всем, кто еще не в курсе, что мы уже приехали.

– Может, сходить ее проверить? – предложил Дамиан.

– Хорошо, считаю до десяти, и если не появится, иду проверять.

Он продержался до семи. Нечастые деревья сменились плотными кустами. Продравшись сквозь их колючки, Паладин оказался на берегу небольшого ручья. На примятой траве валялся плащ Джетты. И всё. У Сельмо было ощущение, что в тот момент он из блондина стал седым.

Джетта понемногу начала приходить в себя. Ощущения радовали многообразием. Затылок нещадно болел. Руки были связаны за спиной. Онемевшие пальцы покалывало. Саднило правый бок. Видимо, неудачно упала после удара по черепу. Что ж ей так не везет с головой в последнее время… Наверное, потому что у нее это самое слабое место. Темная осторожно приоткрыла глаза и осмотрелась. Она лежала под кустом. Ее сторожила страшненькая дворняжка. Подставив солнцу тощее, грязное пузико, псинка деловито выгрызала блох. За спиной слышались мужские голоса. Вокруг ни домиков, ни землянок, ни шалашей, ни даже костровища. Довольно тихо. Похоже, не лагерь. Наверное, что-то вроде постоянной засады. Мужики приходят сюда чисто по делу. Раззяв ловить. Таких, как она. Это ж надо было так по-идиотски вляпаться!

Темная не собиралась забредать далеко. Просто хотела отойти за пределы видимости. Но услышала журчание ручья и решила освежиться. Вода была чистая. Ледяная. Темная глотнула из сложенных лодочкой ладоней. Сбросила плащ, чтобы умыть лицо и шею. Тут-то её и стукнули. Ну, ладно раньше. Хотя как раз раньше она всегда настороже была. А теперь расслабилась. Теперь-то она не тяп-ляп, а Великая, огр ее подери, Магиня! Видимо, любой враг теперь должен падать замертво от одного ее светлого – то есть Темного – лика. Тьфу! Да, поставить охранку ей в голову не пришло. Зато прилетело. Ох, и влупит ей Паладин за правила безопасности! И правильно сделает. Он там уже наверняка рвет и мечет. Не хватало, чтобы он или Пусик пострадали из-за ее глупости. Надо выбираться.

Темная попыталась вслушаться в разговор за спиной. Говорили тихо и не очень внятно, а голова болела, так что пришлось очень постараться.

– …Хлыщи оне могёть и хлыщи, да, знаешь, железки-та крепко держуть.

– Чуешь, монетами от них несет? Больши-ими деньжищами!

– …к ограм такие деньжищи. Захреном оне будут тобе безголовому? Почитай, мужички с нами ужо расплатились. Видал, кака краля! У тебя така когда-нить была?

И не будет. Ишь, губу раскатал. Смотри не оттопчи.

– Хороша девка, – согласился второй. – Степняки с руками оторвут.

В голосе второго бандита слышались мечтательные нотки. Он, наверное, уже мысленно кошель взвесил.

– После того, как мы ее в логове… подлатаем, – полуспросил, полупотребовал третий разбойник.

Его поддержали еще несколько голосов. Ох, не делили б вы, братки, прелести недобитой магички.

Джетта закрыла глаза. Нащупала ближайшую нить Силы. Отгородила псину невидимостью. И стала колдовать.

Паладин усилием воли подавил панику. Он выбрался из кустов и крикнул напарника. Теперь таиться смысла не было. О том, что они здесь, разбойники уже знали. Пусик благоразумно подошел вместе с лошадьми. Джетту они в любом случае уже потеряли. Остаться еще и без коней было бы с их стороны крайне неосмотрительно.

– Всё плохо? – поинтересовался Дамиан.

Паладин указал головой в сторону ручья. Напарник отсутствовал несколько минут и вернулся с плащом Темной.

– Их было несколько, – доложил Аквилеро. – Следов борьбы нет. Крови нет. Скорее всего, ее оглушили. Наверное, метали из пращи, поэтому девчонка не услышала. Неподалеку валяется подходящий камень.

– Сама уйти с ними не могла?

– Увы, Сельмо, ее оттуда однозначно унесли.

– Что будем делать дальше?

По части ведения военных действий столь малочисленным отрядом у Дамиана было больше опыта. А события последнего месяца наглядно доказали дель Пьёро, что не стоит пренебрегать чужими талантами в угоду своим амбициям.

– Будь я на их месте, уже бы отсюда свалил, – честно признался Пусик.

– К счастью, на их месте не ты. Но будь ты на их месте, где бы ты устроил засаду?

– Хочешь атаковать в лоб? Поиграть в смертников? Сельмо, она – маг. Она не беззащитна.

– Могу тебе подсказать несколько вариантов того, что можно сделать с магом, пока он без сознания. Особенно если он – она.

Дамиан скривился. Видимо, сам до этих вариантов дошел. Он задумался.

– Я бы… – начал он, но слова потонули в треске ветвей.

Душегубы с криками бежали навстречу, размахивая оружием. Преимущество неожиданности было разыграно очень необычно. Светлые рассредоточились, чтобы не мешать друг другу. Сельмо принял стойку, перехватил меч поудобней и встретил им первого нападавшего. Вскоре стало ясно, что основной целью разбойников были не они с Дамианом, а лошади. Махать мечом пришлось в пару раз активней. А спустя еще несколько минут стало ясно, откуда у лиходеев возникла такая жгучая потребность, для многих ставшая летальной.

Из кустов вывалилось ужасное чудовище. Тварь передвигалась на четырех лапах, цепляясь за жухлую траву выпущенными когтями. Из спины и черепа торчали длинные шипы. Морда и грудь были замызганы кровью. Глаза – узенькие щелки – налились красным. Верхние клыки выступали острыми кинжалами. Монстр оскалил зубы и зарычал. Стало ясно, что нижние клыки у него тоже ничего. Разбойники, которые были еще живы, но усилиями Светлых бежать уже не могли, пытались ползти. Хотя Сельмо в этом смысла не видел. Он мысленно простился с жизнью, хотя на краешке сознания маячила предательская мысль, а не скормить ли твари ржавших на привязи коников. Если его загрызут, пользы от животных все равно не будет. А так, может, чудовище нажрется и отстанет. Хотя трех ему может и не хватить.

Не сговариваясь, Светлые встали плечом к плечу. И в этот момент из кустов выбежала Джетта.

– Ой! – пискнула она и закрыла рот ладонями.

Чудовище растаяло в воздухе, а на его месте появилась колченогая дворняга со свалявшейся шерстью. Собака попятилась, отчаянно лая. Похоже, у Паладина с Пусиком вид был суровый, потому что нервы псины не выдержали, она взвизгнула и рванула назад. Лишь спрятавшись за ноги Джетты, она осмелела и тявкнула напоследок.

– Хвала Богам, не опозорились, – облегченно выдохнул дель Пьеро. Очень-очень тихо, чтобы его услышал только напарник.

– Повезло, – кивнул тот.

Интерлюдия

– Твоя Золотая Ручка – страшная женщина.

– Это ты мне ее подсунул, – напомнил Игрок Темными.

– Отдай мою Ручку! – внезапно гаркнул его противник, хватая соперника за грудки.

Игрок Темными дернулся от неожиданности.

– Сам ты дурак, и шутки у тебя дурацкие, – буркнул он вырываясь. – Детский сад какой-то. Между прочим, по сравнению с твоими головорезами, – в прямом смысле этого слова, – Джетта – кроткий агнец.

– Ага. И зверюшка у нее белая и пушистая.

– Именно так, – недоуменно согласился Игрок Темными. – К собачке-то какие претензии?

– К собачке – никаких, – кивнул его противник. – Я про другую.

Игрок Темными сделал вид, будто внимательно вглядывается в происходящее на игровом поле.

– Никаких других не вижу, – констатировал он. – Нечего чужие галлюцинации на здоровую голову перекладывать.

Ход двадцать восьмой, где звучит предложение, от которого невозможно отказаться. Но от него оказываются

Темные: S/М е4

(Темный Странник-Маг перемещается на поле е4 к Темному Дракону)

Светлые: SN е4

(Светлые Странник и Наемник перемещаются на поле е4 к Темному Дракону)

Чужие: (С)е2=(Ч)е2

(Светлое поле е2 меняет цвет. Значение – территория Чужих)

Сборы в общей сложности заняли минут пять. Четыре из них ушли на то, чтобы успокоить коней. Путники справедливо решили, что погребением погибших душегубов есть кому заняться. Например, раненым и сбежавшим. Если этого не сделают свои же, почему столь неблагодарной работой должны заниматься Светлые? Так заявил дель Пьёро, и Дамиан был с ним согласен. Вообще, Паладин, бледный с тех самых пор, как обнаружил пропажу Темной, был на удивление немногословен – как выяснилось позже, он просто копил силы. Пятая минута ушла по попытку прогнать пса. Но тот ни в какую не хотел оставаться в прежней компании. То ли его так напугало побоище, то ли это было последствием магического воздействия, то ли кобель просто проникся симпатией к Джетте. Чем он хуже других? Темная нарекла его романтичным именем Кошмарик. Собака оправдывала кличку и без иллюзий. Несуразные уши торчали в разные стороны. Козлиная бородка висела сосульками. Зубы были желтыми и кривыми. Глаза прятались за челкой, из-за чего пес постоянно крутил головой, пытаясь найти угол, под которым ему будет хоть что-то видно. Длинная шерсть свалялась. Ее цвет под грязью не угадывался категорически. Образ дополняли туго закрученный калачик хвоста, кавалерийские лапы и блохи, которых собака постоянно выгрызала. Джи отхватила редкостного красавца.

Путь держали по карте. Когда приблизились к зеленой загогулине дракона, солнце уже село. Сельмо распорядился разводить костер, поскольку искать темной ночью в поле Темного дракона – дело бесперспективное. Джетта на это сказала, что чего его искать, если он вот, и зажгла магический огонек в нескольких метрах от земли. Кошмарик взвизгнул и юркнул за ноги девушки. Новый дракон казался помельче, чем виденные раньше. Но и Гешшар, и Рассет не были рядовыми представителями своего племени. Растянувшись на пузе и вытянув шею на лапы, ящер поглядывал на прибывших сквозь щелочку приоткрытого глаза.

– Привет! – начала Темная и протянула руку к морде. Огнедышащий фыркнул и переложил голову. – Мы хорошие знакомые Гешшара. Можешь у него спросить. Я – Джетта. Это – Ансельмо. Это – Дамиан.

На последних словах ящер открыл оба глаза, приподнял голову и стремительно боднул Пусика в живот. Тот, не ожидавший подлости, бухнулся на пятую точку. Дракон выпустил в поверженного струйку дыма и чуть оскалился, но Дамиану почему-то показалось, что чешуйчатая скотина смеется.

– По-моему, ты ему понравился, – подтвердила подозрения Джетта.

– Это и пугает, – признался Пусик. – После недавних откровений Макса о постельных талантах Гешшара.

Дракон на это подхватил Дамиана зубами за шиворот, как щенка, перетащил на несколько метров в сторону и снова плюхнул. Морда ощерилась довольным оскалом.

– Мне кажется, ему не понравились твои слова, – констатировала очевидное Темная.

– Или ей, – высказал предположение Сельмо. – Возможно, это девочка.

– По объемчикам не скажешь, – возразил Аквилеро.

Ящер демонстративно отвернулся от людей. Только женщины могут столь болезненно реагировать на замечания о своей фигуре. Похоже, действительно самочка. И она обиделась.

– Может, попросить ее обернуться? – предложил дель Пьёро.

В целом идея Пусику понравилась. Тем более что драконш у него тоже еще не было. Или были? Огр их разберет с этим гламором. Аквилеро вдруг начал понимать извечную подозрительность Паладина. Однако при таком обращении с капризной огнедыдашащей они вряд ли поладят.

– Ансельмо, где ваши манеры? Разве можно при сеньоре говорить о ней же в третьем лице? – пристыдил Дамиан напарника.

Дракоша резко забыла о том, что обиделась, повернула морду и снова выпустила в Пусика струйку едкого дыма. Он закашлялся и поправился:

– Простите, сеньорита.

Ящерица удовлетворенно отвернулась.

– Похоже, сеньорита не желает составить нам компанию у костра, – подвела итог Джетта. – Но это не освобождает вас от обязанности его разводить.

Может, и к лучшему, что она не обернулась, размышлял Дамиан, собирая сушняк в окрестностях. А то Чиро, вон, попробовал экзотики. Мало ли какие у этих гадов брачные ритуалы? Опять же, характер у нее не сахар. Скажешь такой, что, мол, мне пора, а она тебя на медленном огне поджарит. И съест. Нет, пожалуй, тут не стоит форсировать. Обиделась, и хвала Богам.

Возле кучки дров за время отсутствия Аквилеро обстановка накалилась, и в воздухе начали проскакивать искры.

– …Ансельмо, я ценю твою заботу, но я уже взрослая девочка и много лет справлялась без твоих ценных советов. – Голос Джетты подрагивал от напряжения. – Опасность мне угрожала и раньше. А теперь к тем, кто за мной гонялся, добавилась огрова магическая стража Императора и, вероятно, родители. Мне с этим предстоит как-то выживать. Самой. Поскольку ты сегодня здесь, а завтра тебя найди.

Сельмо настойчиво пытался разжечь огонь с помощью огнива. Трут воспламеняться не торопился, но Светлый упорно не желал просить помощи у магички. Темная столь же уперто помощь не предлагала.

– Выходи за меня замуж, – неожиданно предложил дель Пьёро, и огонь взметнулся рваными сполохами.

В упавшей на полянку тишине было слышно, как затаила дыхание драконша. Аквилеро почти физически ощутил, как напряглась ее шея от желания подглядеть. Просто соревнование, кто у нас здесь самый гордый.

– А что, я всё обдумал, – продолжил Паладин. Оказывается, он не просто так молчал всю дорогу. И силы копил. Он обдумывал. – Статус моей жены даст тебе неприкосновенность. Тебе больше не нужно будет воровать. Слоняться по всей Империи, как бездомной бродяге. Ты сможешь жить, как все нормальные люди.

Огонь костра полыхнул так, что даже дракоша оглянулась.

Очень творчески некоторые трактуют совет отпустить события и не форсировать, подумал Аквилеро.

– А твой папа не будет возражать против столь вопиющего мезальянса? – мягко поинтересовалась Темная.

– Джетта, ты – маг. Теперь ты находишься вне сословной лестницы, – озвучил Сельмо известный факт.

Дамиана, пожалуй, тоже приняли бы в родовом гнезде с распростертыми объятиями, женись он на магичке. Не то чтобы Аквилеро рвался воссоединиться с семьей, но мысль мелькнула.

– А то, что я – менталистка, тебя не смущает? Вдруг это я тебе внушила идею о том, что ты должен на мне жениться? – с тем же обманчивым спокойствием спросила Джетта.

– Это решение я принял, когда тебя рядом не было, – твердо ответил Паладин.

– А сеньора Первого советника Императора этот факт не смутит? – продолжала допытываться девушка.

– Отец смущаться не способен.

Возможно, Дамиану показалось, но в словах Сельмо прозвучала горечь.

– А тот факт, что я – Темная, не помешает?

– Формально последователи всех Трех Богов в Империи равны, – в словах Паладина не звучало уверенности.

– А по факту, некоторые из них ровнее, – хмыкнула Джетта. – Ты долго думал над своим предложением?

– С утра, – выдавил Сельмо.

До него, видимо, начало доходить, что опять что-то пошло не по его сценарию.

– Мне кажется, тебе стоит подумать еще, – подвела итог несостоявшаяся невеста. – Знаете, мальчики, я, пожалуй, не голодна. Подруга, ничего, если я тебе под бочок устроюсь? – спросила она у Драконши.

Та опустила голову на лапы. Молчание – знак согласия. Джетта вытащила из заплечного мешка теплое походное одеяло и, укутавшись в него, прижалась к ящерице. Та немого полежала, а потом осторожно поменяла положение, обвиваясь вокруг Темной.

Интерлюдия

– Слушай, чего она ломается? – возмутился Игрок Светлыми.

– Ты про Драконшу или Странницу? – флегматично поинтересовался его соперник.

– Да про обеих.

– А ты, небось, хотел, чтобы они поженились, причем прямо здесь и сразу? И лучше все вчетвером? Бедному мальчику не дают посмотреть фильм для взрослых, – жалостливо произнес Игрок Темными.

– Ну да, ты-то у нас мальчик богатый, поэтому от Ребекки с грудью наголо отворачивался, глазки руками закрывал и еще зажмуривал для гарантии. И рот платочком затыкал, чтобы слюнями пол не заляпать.

– Тебе напомнить, чем дело кончилось? Тело вон еще до сих пор не определилось, куда ему: в реанимацию или сразу в морг?

– Так эти-то две не Черные.

– Может, в этом всё дело? Может, их обеих «сиреневеньким» для обмена опытом отправить?

– Отправляй, – легко согласился Игрок Светлыми.

– Ага. Подарить тебе безнадежную партию? Нет уж. А для развлечений своих бы девок набрал и пользовал, как хочется. А мои без боя не сдаются.

– Ну-ну. Посмотрим. Партия еще не закончена.

– Пари? На желание.

– Пари!

Ход двадцать девятый, в котором Паладина ждет удар в самое сердце

Темные: S/МD g3

(Темный Странник-Маг на Темном Драконе перемещается на поле g3)

Светлые: SND g3

(Светлые Странник и Наемник на Темном Драконе перемещаются на поле g3)

Чужие: (С)e3=(Ч)e3

(Светлое поле e3 меняет цвет. Значение – территория Чужих)

Сельмо стоял на карауле первым. Поленья весело потрескивали в костре, а ему было не до смеха. Он не мог сказать, насколько быстро уснула Джетта. Признаков бодрствования она не проявляла с тех пор, как легла. И тем не менее он был искренне благодарен Дамиану за то, что тот не стал обсуждать провальное сватовство. Ему пора было уже смириться с тем, что Джетта реагирует на его предложения не так, как положено нормальным женщинам. Он не ждал, что Темная бросится ему на грудь и оросит ее слезами благодарности. Но явное игнорирование болезненно ударило по самолюбию. Может, он сделал не всё так, как положено: не получил согласие ее родителей, не встал на колено, не поднес обручальное кольцо. Но откуда у него в дороге обручальное кольцо? Он же не жениться ехал. Паладин успешно избегал этой ответственной миссии, хотя последние года два отец был очень настойчив. Сельмо был единственным ребенком. После смерти первой жены, матери Ансельмо, отец женился еще дважды. Во втором браке родился мальчик, но маги в один голос заявили, что ребенок чужой. Третья жена, наученная горьким опытом обманщицы, на подлог не решилась, но и от отца не понесла. Судьба рода лежала на плечах Паладина. А его коробило от одной мысли, что должен будет покрывать жену, как племенной бык корову, пока та не родит Первому советнику Императора желанного внука. Совершенно безответственно для Светлого. И всё из-за огровой Джетты.

После того как воровка сбежала с родовым перстнем дель Пьёро, он года два считал женщин поголовно лживыми, продажными тварями, и общался с ними исключительно в борделях. Там они хотя бы не скрывали своей сущности. Потом обида утихла, в свете же стали шептаться о его интимной слабости. Тогда Сельмо обзавелся-таки официальной любовницей. Продержалась она недолго, – как и другие, последующие, – но всем была довольна. До момента, когда Паладин дал ей отставку. После целая очередь выстроилась. Хоть в фаворитки, хоть в жены. Так что дель Пьёро не мог понять, откуда у Джетты такое пренебрежение. Может, она не поверила в серьезность намерений? Подумала, что для этого между ними слишком большая разница в социальном положении? Разумеется, она – не та партия, которую бы хотел видеть отец. Однако ее редкий дар открывал перед Темной двери высшего света. Не то чтобы ей там были рады. Но уж точно выгнать не посмели бы. Чувство самосохранения не чуждо даже придворным дамам. К тому же Джетту можно было бы представить как какую-нибудь провинциальную дворянку, и тогда ее приняли бы более благосклонно. Проблемой являлся и ее выбор Бога-покровителя, это Темная тоже верно подметила. Но брак Императора с матерью Инес показал, что подобные союзы – не приговор. Напротив, со стороны он казался весьма удачным. Императрица не всегда жестко следовала придворному этикету, чем вызывала злые шепотки. Зато не устраивала супругу скандалов и сцен, с пониманием относясь к его слабостям.

Самому Паладину идея о женитьбе на Джетте нравилась всё больше. Он видел в ней огромное количество плюсов. А то, что в итоге ему придется держаться подальше от дворца Императора, так он и сейчас бывает там, как кочевник-степняк в приграничных городах – набегами. На отношения без обязательств с Джеттой он не решился бы. Паладин понимал, что так просто ее не удержать, а разбередить старые раны и снова остаться ни с чем Сельмо был не готов. Брак – другое дело. Темные уважали семейные узы. Во всяком случае, измены в их семьях случались не чаще, чем у Светлых. Ничего, решил Паладин, когда пришел черед следующей вахты. Он попробует еще раз. Вот возьмут они последние артефакты, Сельмо всё равно предстоит непростой разговор. Он попробует смягчить удар повторным предложением, но уже по всем правилам. Дель Пьёро выдернул Дамиана из-под лапы драконши и отправился спать.

Проснулся он от ледяных брызг. Это сушился Кошмарик. Ручеек тёк неподалеку, мужчины брали там воду для чая накануне вечером. Вода была студеная, аж зубы ломило. Каково было псу в ней купаться, Сельмо мог лишь догадываться. Но на веревке за Джеттой его никто не тащил. Сам пошел, добровольно. Паладин продрал глаза. Собака значительно побелела по части цвета, но красивее не стала. Длинная шерсть, раньше прижатая тяжестью грязи, теперь торчала кудлами во все стороны. Пес улегся возле костра и довольно ощерился. На огне булькал котелок. Новый день вступил в свои права.

Лицо Пусика поблескивало капельками влаги – он тоже освежился с утра. Один Паладин оставался неумытым поросенком. Драконшу в расчет можно не брать, они магически чистятся. Проблема решалась легко, и вскоре Сельмо, потирая руки в попытке согреть их после холодного ручья, вернулся к стоянке. Все делали вид, что ничего особенного вчера вечером не случилось. Паладин тоже решил не выделяться. Они уложили вещи и выпили перед дорогой горячего травяного настоя.

– Ты собираешься взять собаку с собой? – спросил дель Пьёро у Джетты.

– Не бросать же? – ответила она и почесала пса за ухом.

Тот радостно забил хвостом и перевернулся на спину, подставляя брюхо и сводя на нет все попытки новой хозяйки привести его в божеский вид.

– Думаю, он не пропадет, – произнес Сельмо. – Да, мужик? – спросил он у пса.

Тот перевернулся со спины на живот, повернул морду к говорившему, задрал одно ухо и наклонил голову вбок, будто задумался. Потом, видимо, решив, что философские вопросы ему не под силу, подскочил и припал на передние лапы, приглашая поиграть. Сельмо, почти не задумываясь, взял палку рядом с костром и швырнул в сторону. Кошмарик помчался за ней. Видимо, еще совсем молодой. Темная глянула вслед умчавшейся собаке и твердо сказала:

– Да, я беру его с собой. Авось потом пристрою в хорошие руки…

– …по сходной цене, – хохотнул Аквилеро.

– Посмотришь на вас – благородные сеньоры, – флегматично заявила Джетта, почесывая холку вернувшемуся псу. – А послушаешь – оболтусы оболтусами.

– И как ты его собираешься везти? – полюбопытствовал Паладин.

– Слышь, подруга, – драконша подняла голову и повернула ее к Темной, – ты не против, если на тебе поедут не трое, а четверо пассажиров?

Ящерица отвернулась, демонстрируя всем своим видом, что ей недосуг на подобные глупости отвечать.

– Вот видишь, она не возражает, – закончила мысль Джетта. – Ну, что? По драконам?

Дракон был на всех один, и вести его, то есть, её, предстояло Паладину. У Джетты руки были заняты внезапно обретенным домашним любимцем. Ну, да. Дома нет, так пусть хоть домашний любимец будет. Дель Пьёро подошел к транспортному средству и спросил, как они будут лететь. Ящерица посмотрела на карту, и на вопрос, нужно ли ей указывать направление во время полета, отрицательно помотала головой. Потом вздыбила гребни, – они были мельче и не такие острые, как у самцов, – приглашая подниматься. Сельмо взобрался без приключений. Джетта поднялась и позвала Кошмарика. Когда компания вдоволь насмеялась над тем, как бедолага скатывался на пузе по крутому боку драконши, Аквилеро подал-таки пса владелице. Пусику удалось взобраться только с третьей попытки: дважды драконша подсекала его хвостом. И главное, ведь смотрела она в это время в другую сторону и всячески изображала, что не при делах. Однозначно, Дамиан влип.

Самочка летела мягко, ровно, в итоге убаюкав седоков. На опыте Сельмо это был первый раз, когда он уснул во время полета. Остальные тоже после посадки терли глаза. Спущенный на землю Кошмарик скакал так радостно, будто уже простился с жизнью, а тут вдруг такая удача, и посекундно задирал лапу над каждым кустом. Драконша напоследок шлепнула Дамиана хвостом и куда-то упорхала. Судя по карте, приземлилась неподалеку, но видно ее не было. Похоже, накрылась гламором.

Вечер прошел на удивление спокойно и мирно. Даже Джетта была мила и доброжелательна. Этой ночью стоянку первым охранял Пусик, второй была Темная, Паладин должен был стоять последним, под утро.

В чувство его привел поцелуй. Вообще-то против подобной побудки дель Пьёро не возражал. Особенно если считать её ответом на сделанное накануне предложение. Сельмо открыл глаза. Джетта сидела на нем. В паху было тесно – тело отреагировало на ласку быстрее, чем до Паладина дошло, что происходит. Темная вела пальцами по его груди и плечам. Ее губы покрывали легкими касаниями лицо и шею. Сердце стучало практически в глотке. Огр подери, если так пойдет, одними поцелуями дело не ограничится. Сельмо скосил глаза: Пусик, отвернувшись, спал по другую сторону тлеющих веток. Вот и хорошо. Паладин притянул Джетту к себе и впился в ее губы, словно месяц бродил по засушливой Степи и наконец добрался до источника влаги. Запах костра смешивался с травяным запахом девушки. В голове шумело. Руки тряслись мелкой дрожью. Он помог Темной стянуть со своих плеч куртку и почувствовал, как девушка начала распускать шнуровку на его камизе. На Джи тоже было слишком много одежды. Возмутительно много. Сельмо потянулся к ее груди, но девушка прижала палец к губам, прошептала: «Тс-с-с!», и вернулась к своему занятию по освобождению мужчины от одежды. Задрав его рубашку до шеи, она стала целовать оголившуюся грудь, спускаясь к животу. Сельмо не выдержал и застонал, погружая пальцы в ее густые, шелковистые волосы. Шпильки разлетелись в стороны, и локоны рассыпались, щекотя кожу. Быстро. Слишком быстро. Он не выдержит и опозорится, как мальчишка. Это так долго снилось ему по ночам. Джетта выпрямилась, убирая левой рукой волосы за плечи. В этот момент в другой руке блеснуло лезвие, и кинжал вошел прямо в сердце Паладина.

…И тут Сельмо по-настоящему проснулся.

Он успел уловить отблеск захлопывающейся воронки телепорта. Его куртка действительно была расстегнута, а камиза развязана. Карты не было. Джетты и Кошмарика – тоже.

Интерлюдия

– Знаешь, это слишком даже для Темных, – возмутился тот, который ими не играл.

– А ты как думал, – довольно ухмыльнулся его противник. – Надеялся, что я тебе подарю победу и в игре, и в пари? Нет, друг мой, я предоставлю тебе возможность проявить всю глубину стратегического гения. А то будешь потом ныть, что выигрыш дался тебе слишком просто…

– Но карта… Это моя карта!

– Было ваше, стало наше. Как там недавно вещали древние? «Ин дер гросс фамилиа нихт клювом клац-клац», кажется.

– Да я твою девчонку в порошок растопчу! Сотру с доски, как учитель нецензурное слово!

– Ты ее сначала поймай. К моменту, когда твои молодцы дойдут до следующей локации, она оттуда уже уйдет вместе с артефактом. Не плачь. Я не буду слишком жесток в своем желании.

– Ну, ты скоти-ина…

– Учился у лучших, – ненавязчиво намекнул Игрок Темными. – Ходи. Аш два. О! – поглумился он над ходом противника.

Ход тридцатый, в котором Джетта видит картины далекого прошлого и ближайшего будущего

Темные: S/М Zi1

(Темный Странник-Маг перемещается в Замок i1)

Светлые: SN h2

(Светлые Странник и Наемник перемещаются на поле h2)

Джетта глянула на спавшего Паладина. Даже в кривых сполохах костра он казался безупречным и недостижимым, как Пресветлый на старых гравюрах. Нет, Джетта научена горьким опытом. Она знала, какой он на самом деле. Его темперамент был горячим, как жаркое солнце Степи, но сердце твердым, как кремень. Сколько невинных девиц, столкнувшись с ним, сгорело от вспыхнувших искр? Как минимум одну Джетта знала. Мечтайте осторожно, учила их мать-настоятельница. Мечты имеют свойство сбываться. Вот и сделал ей предложение Ансельмо дель Пьёро. Отчего же у нее такое чувство, будто ее обманули? Будто глупую девчоночью мечту втоптали в грязь? Нет уж. Спите спокойно, сеньор сын Первого Советника. Пусть вам приснится исполнение вашей самой заветной мечты. И пусть в конце злой ветер развеет ее пепел, пожелала в сердцах Джетта. Карту она хозяину обязательно вернет. Вот заберет свой артефакт, и подбросит ее Светлым. И будет приглядывать, не грозит ли ее бывшим спутникам опасность. Сейчас она не могла допустить, чтобы ее нашли. Да и за состоянием Чиро нужно следить. За последние дни его значок на карте стал чуть более четким. А может, ей так просто хотелось в это верить.

Джетта сосредоточилась, вспоминая ощущения, которые уловила во время телепортации в поместье вампирши. Конечно, риск есть. Но до Коразон эль Груто уже недалеко, а его улицы знакомы ей с детства. Она зажмурилась и вспомнила ту часть Старого Города, где ничто не могло поменяться за последние годы: каменный фонтан и украшенную изразцами отвесную скалу – вход в древнюю Библиотеку. Она стала наполнять воспоминания красками и жгучим желанием оказаться там. Открыв глаза, Темная обнаружила перед собой мерцающую воронку телепорта. Кошмарик сидел рядом и преданно смотрел в лицо. Подхватив пса под мышку, девушка сделала шаг вперед. Получилось. Она оказалась на главной площади города.

Настоящего дома у Джетты никогда не было. Но чувство, которое она испытывала, приезжая в Коразон эль Груто, ближе всего подходило под выражение «возвращение домой». Именно сюда она приползала зализывать раны, если что-то не получалось. Здесь были ее самые надежные убежища на случай преследований. И здесь прошло ее детство. Пусть при монастыре, но детство тем и хорошо, что наполнено радостью и верой в светлое будущее вне зависимости от действительности. Да и не так было плохо в монастыре, если честно. Сестры глядели на шалости сквозь пальцы. Вместо привития добродетелей, как это было бы у Светлых, больше внимания они уделяли полезным навыкам и обучению ремеслам. Не их вина, что Джетта подалась в Воровскую Гильдию. Впрочем, уже повзрослев и став профессионалом, Темная не раз появлялась в знакомых каменных стенах монастыря. И никто никогда ее не попрекнул в неверном выборе. Зарабатывать на жизнь своими умениями, какими бы они ни были, лучше, чем продавать душу или тело, говорила мать-настоятельница. Впрочем, там не осуждали никого. У каждого свой жизненный путь. Всем с готовностью давали приют и спешили поделиться мудростью в доступных – монахиням и прихожанам – пределах. Но беспокоить сестер среди ночи Джетта не стала. Вместо этого, вернув себе с помощью иллюзии привычный облик, она направилась на знакомый постоялый двор, где ей были рады в любое время суток.

Работа предстояла несложная. Благодаря команде «Чиро-Пусик», воровка знала, в какой именно храм Пресветлого передали Кадуцей. Раздобыть схему размещения в нем сокровищницы – в родном-то городе – проблемы не составило. Прикупив нужное оборудование и дождавшись темноты, Джетта двинула на дело. Новые возможности маскировки пару раз помогли ей разойтись с обитателями храма. После того как сигнализация в сокровищнице была отключена, а замок щелкнул, воровка осторожно прикрыла за собой дверь и зажгла крохотный светлячок. В следующий момент в помещении вспыхнул основной свет, и воровка увидела в удобном кресле, занимавшем целый угол, старого эльфа. По-настоящему старого: с сединой и морщинами. До сего момента она думала, что таких не существует в природе.

– Доброй ночи, Джетта, – произнес он.

– Кто такая Джетта? – сыграла в отказную Темная.

– Я предсказатель и ждал тебя, – эльф не стал тратить время на пустые препирательства.

– А нам говорили, что будущее Избранных темно и туманно, – усмехнулась воровка, понимая, что отпираться бесполезно.

– Зато можно гадать на предметы. Даже если они из мира Богов, – ответил эльф.

– И Кадуцея тут нет, – сообразила Джетта.

– Нет, – согласился прорицатель.

– И зачем вы меня ждали?

– Мне нужна от тебя услуга. Нужно вернуть один предмет.

Ситуация до боли напоминала широко известную в криминальной среде сказку про вора-оборотня по прозвищу Серый Волк. Получил он как-то заказ на Жар-птицу, но из-за криворукости молодого напарника по имени Хуан, всё пошло наперекосяк. Чтобы забрать добычу, пришлось ему воровать чудо-коня, а за чудо-коня – красавицу-девицу. В какой-то момент глупость, самонадеянность и жадность Хуана достала бывалого Серого, и он загрыз парня, дабы будущим поколениям неповадно было. Честно награбленных сверх заказа коня и девицу оборотень оставил себе. Да, ситуация была прямо один в один. Жаль только, что сейчас Джетта ощущала себя не в той роли, в которой хотелось бы.

– И что же за предмет мне нужно найти? – спросила Темная.

– Не столько найти, сколько принести. Все знают, что между эльфами и гномами стоит давняя вражда. Но вряд ли кто-то помнит, из-за чего она началась…

Эльфы известны как сильнейшие виталисты и синтетики – маги, способные соединять в заклинаниях разные специализации. Почти тысячу лет назад они придумали артефакт, который позволил бы им решить многие проблемы. Основу отлили в строгом соответствии расчетам, но вложить в нее столь сложное заклинание остроухим оказалось не по силам. Тогда они обратились за помощью к самому сильному артефактору того времени – старому гному. Над Сферой Трансформации трудились десять магов. Увы, гном вложил в работу слишком много сил и вскоре умер. Заказчики щедро расплатились с его родственниками. Артефакт работал. Благодаря ему эльфам удалось смягчить суровый климат, и их страна превратилась поистине в цветущий сад. Наступила эра благоденствия. Открывались новые месторождения полезных ископаемых, отступали стихийные бедствия, активно развивались ремесла. Однако не всем чужой успех пришелся по душе. Гномы роптали, что счастье соседей построено на крови их сородича. Поговаривали, что остроухие сами же и убили его, чтобы тот не разнес секрет по миру. Недовольство росло. И однажды эльфы Сферу на месте не обнаружили. Несколько столетий ушло на то, чтобы выяснить, что произошло. А случилось следующее. Артефакт украли несколько отчаянных коротышек. Причем сделали это по-умному, так, что пропажу обнаружили не сразу, и хорошо замели следы. В общем, пока остроухие перелопачивали пространство в поисках своего сокровища, кучка заговорщиков обустроилась в пещерах Коразон эль Груто, надежно укрывших артефакт от поисковых заклинаний. Тогда город еще только начал строиться. Благодаря Сфере он развивался очень быстро. Но гномы не знали главной тайны Сферы. Ее можно было использовать как мощнейший источник Силы. Только Сила не возникает ниоткуда. Артефакт вытягивал ее из окружающего мира. На земли Коразон эль Грута все чаще приходили засухи. Земля не родила. Тогда-то эльфы и вычислили, куда делся артефакт, и потребовали, чтобы соседи вернули украденное. Гномы на это заявили, что нечего напраслину на честных тружеников возводить. Эльфы, валите домой и проклятье свое снимите. Вполне возможно, к тому времени коротышки-рудокопы уже искренне верили, что Сфера изначальна была создана ими. Верить в то, что приятно, гораздо легче, чем нести пятно позора. В общем, диалога не вышло. Вышла затяжная война. Гномы снова и снова черпали силы из Сферы, и та истончила границы мира. В него пришли люди. А следом за ними – жестокие Древние Боги. Старейшины, знавшие тайну Сферы, схоронили ее от Черных магов в подземелье. Гномы к тому времени бросили проклятые земли Коразон эль Груто и постарались забыть об артефакте. А те, кто рисковал заглянуть в катакомбы, назад не возвращался. В их глубинах поселились чудовища.

Время шло. Наступила эпоха Трех Богов. Пора относительного мира. Идеальный момент, чтобы остановить вражду между двумя древними расами. Вернуть артефакт истинным владельцам.

Джетта слушала старого эльфа и практически ничему не удивлялась. История была стара, как этот мир. Хотя, что она знала об этом «старом мире»? Ей совсем недавно стало известно о Древних Богах. А оказалось, что были времена, когда их не было. Но была одна мысль, которая не давала Темной покоя.

– А почему вы до сих пор не забрали артефакт сами? – полюбопытствовала она.

– Эльфы не могут находиться глубоко под землей. На нас накатывает безотчетное чувство страха, удушье, вплоть до судорог. Мы пробовали. Самые храбрые воины. Увы…

– А почему не наняли людей? – не сдавалась Джетта, чувствуя надвигающуюся подставу.

– И где их потом искать? – спросил в ответ эльф.

– Вы же прорицатель.

– Девочка, – снисходительно произнес старик, – предсказания всегда несут элемент неточности. Так мир защищается от излишнего любопытства своих чад. Например, я знал, что ты явишься сюда ночью. Но когда? В итоге я тут сижу еженощно уже почти месяц. При том что у меня в руках был предмет, с которым связана твоя судьба. Нет, мы ждали знака. И дождались.

– А если я откажусь? – на всякий случай спросила Джетта.

– Ты не откажешься, – уверенно произнес предсказатель. – Хотя путь будет трудным. И один из тех, кто пойдет с тобой, не вернется.

– Я работаю одна, – уверенно произнесла воровка.

– Хочу кое-что тебе показать. То, что видел сам. Возьми. – Эльф снят с шеи медальон и протянул его Джетте. – Закрой глаза.

Темная послушно сомкнула веки. На нее навалилась чернота, освещенная тусклым светлячком. Она видела себя в просторном зале, заваленном старинными предметами. Джетта в видении взяла в руки удивительной красоты золотую вазу, стоящую на постаменте посреди комнаты. В этот момент стены начали рушиться. С потолка посыпались камни. Огромный каменный блок упал прямо на голову воровки, и она замертво упала рядом с небольшим мифриловым шаром, увитым спиралью. Сферой Трансформации, откуда-то знала Темная.

Видение сменилось другим. Та же темнота, и тот же бледный светлячок. По узкому коридору, выложенному каменными плитами, следом за Джеттой, осторожно, след в след, движется Сельмо. А он-то тут откуда взялся?! Неловкое движение, и земля разверзлась. Сын Первого советника падает в пропасть. Темная кричит от ужаса и отчаянья, понимая, что ничем не может ему помочь.

Третье видение. Темнота. Светлячок. Пусик – воровка уже ничему не удивляется – отбивается от какого-то чудовища: крупного, размером с теленка, животного без шерсти. Видно плохо, но, возможно, и без кожи. Глаза зверя, отдаленно напоминающего собаку, горят кладбищенским зеленоватым огоньком. Зубы оскалены. Пусик отбивается мечом, нанося монстру удар за ударом. Фокус видения переходит на Джетту. Та снова что-то кричит, показывая в сторону рукой. Пусик поворачивается к ней… и в следующий момент падает обезглавленный.

Темнота сменилась освещенной комнатой. Прямо перед ней сидел очень красивый мужчина. Не юный. Он выглядел ровесником Чиро, хотя Джетта чувствовала в нем опыт куда больших лет. И мощь мага. В темных, почти черных глазах светилось торжество победы. Его черты были знакомы Темной по отражению в зеркале.

– Так вот ты какая, дочка, – с улыбкой произнес отец.

И Джетта выронила медальон. Он с грохотом – как ей показалось в тишине – упал на каменный пол. Девушка очнулась. Эльф озабоченно смотрел на нее.

– Что случилось? – испуганно спросил старик. – Куда тебя унесло? Я тебя потерял.

– Не важно, – Темная тряхнула головой, прогоняя маячащие перед глазами образы. – А если мои недавние спутники откажутся идти со мной? – спросила она, твердо зная, что так и будет. Да что там. Они Джетте даже озвучить предложение не дадут – пошинкуют в лапшу, стоит ей появиться на горизонте.

– Не откажутся, – уверенно сказал эльф. – Я знаю, что ищут они. И я им это дам. Всё, что от вас потребуется – принести мне Сферу Трансформации.

Интерлюдия

– Ну, знаешь… – возмущенно прошипел Игрок Темными.

– Не-а, не знаю, – со смешком возразил противник. – Я тут ни при чем. Эта пакость столь гениальна, что я бы не смог до нее додуматься.

– Как-то всё в одни ворота игра идет. В Альбаторре не оказалось моего артефакта, мою пару чуть не пришибли зомби, моего Наемника чуть не обратила вампирша, а теперь еще…

– Может, это вселенская справедливость? – кротко произнес Игрок Светлыми, за что тут же получил тумака.

– Пошел ты… – ругнулся драчун.

– Я-то пойду. Вон мои парни как заждались. Мечи надраили, зубы наточили… Мести жаждут. Крови.

– Да и я, пожалуй, пойду… – Игрок Темными сделал ход фигурой Странника, выводя ее из-под удара сдвоенной фигуры противника.

– Бежишь? – саркастически прокомментировал его противник, делая свой ход.

– Нет, всего лишь стратежно отступаю, – возразил Игрок Темными и вернул свою Наемницу в Замок.

– Ты, это!..

– Должок, помнишь? За твою своевольную вампиршу.

– Я-то тут при чем?

– Ты ни при чем. Я ни при чем. И они ни при чем. Никто ни при чем. Просто звезды так сложились.

Ход тридцать первый, в котором Темные ходят туда-сюда, но от судьбы-то не уйдешь…

Темные: S/М h1

(Темный Странник-Маг перемещается из Замка на поле h1)

Светлые: SN Zi1

(Светлые Странник и Наемник перемещаются в Замок i1)

Темные: S/М Zi1

(Темный Странник-Маг возвращается в Замок i1)

Локация «Замок Коразон эль Груто»

1. Вы не ждали нас, а мы приперлися

Светлые второй день почти не разговаривали. Паладин был раздавлен. Аквилеро даже представить не мог, что однажды увидит напарника в таком состоянии. Нет, он не расклеился. На его лице застыла мрачная решимость. Губы были сжаты, будто дель Пьёро пытался сдержать рвущиеся наружу слова. На щеках ходили желваки. Меж бровей залегла жесткая складка. А в глазах была пустота. Дамиан пытался начать разговор, но Сельмо в грубой форме его послал, в очередной раз велев не лезть не в своё дело.

– Ничего себе – не моё дело. Мы теперь без карты. Учитывая множественную сиреневую хрень вокруг – слепы, как котята.

– У тебя что, руки отвалились?! Оружие сломалось? Доспех ржавчиной разъело? – на грани крика выплюнул Паладин. – Нет? Значит, мы в состоянии за себя постоять. И справимся. Чего бы это ни стоило. А эту дрянь я найду и язык ее лживый вырву, – закончил он с пугающим спокойствием.

– Вообще-то она тебе ничего не обещала, – непроизвольно возразил Пусик.

– Защищаешь? Глаз на нее положил? – прошипел Сельмо, и взгляд его стал острым, как бритва брадобрея. – Давай-давай. Она тебя также обберёт и прирежет как-нибудь в чистом поле.

В общем, диалога не вышло. Поэтому указывать своему спутнику на то, что Джетта пока никого не прирезала, Дамиан не стал. И о будущем не заикался. И вообще старался молчать, чтобы не будить вулкан, клокотавший внутри Паладина. Что бы там ни говорил его спутник, Пусик был уверен, что корень зла крылся в предложении руки, сделанном накануне, и прошлом этой странной парочки. Делиться своими догадками он по понятной причине не спешил. Здоровье дороже.

В Коразон эль Груто они въехали, когда солнце уже клонилось к закату, окрашивая золотистыми лучами скалы и дома. Город давно перерос древние крепостные стены, оставшиеся со времен гномов. Их серо-ржавые сторожевые вышки пронзали пиками небо с редкими облаками. От набегов кочевников жителей защищал новодел. Он уступал в монументальности гномьей постройке. Но степняки не жаловали тяжелые осадные орудия, и нынешней мощности стен должно было хватать.

Дель Пьёро посоветовался насчет постоялого двора у стражи и выбрал дорогой, но добротный вариант за Внутренней Стеной. Как показалось Пусику, дома в Старом Городе были поприземистей. Их постоялый двор белел свежевыкрашенными боками. Красная черепица покрывала кокетливые крыши-колпачки его башенок. Паладин решил остановиться в одной из них. То ли его тянуло насладиться видом, то ли уединиться, то ли он надеялся выследить Темную с высоты. Оплатив проживание и заказав ужин в номер, Светлые двинулись вслед за слугой. Тот отворил замок, вручил ключ постояльцам и ушел по своим делам. Сельмо распахнул дверь. За нею открылась просторная комната с большими окнами. У дальней стены сидела Джетта и смотрела на улицу. На полу рядом с ней лежал Кошмарик. Он приоткрыл глаз и снова погрузился в сон, будто Светлые выходили на минутку и вернулись.

Джетта была готова ко всему. Что от воплей Сельмо разлетятся стекла в окнах. Что придется пустить в ход метательные ножи, один из которых был припрятан в рукаве. На крайний случай у нее был обездвиживающий амулет. На самый крайний. В виталистике Темная была слаба. Она могла шарахнуть ментальным заклинанием, но тем самым похоронила бы надежду на успех переговоров. Поэтому запинала собственную магию в самый дальний уголок, чтобы та не вылезла в неподходящий момент.

Вопреки ожиданиям, дель Пьёро спокойно подошел к кровати, что стояла справа, сбросил на нее седельную сумку и стал развязывать ремни доспеха. Нарочито спокойно, будто не заметил гостью. Скинув латы и мокрый от пота подлатник, он остался в одной тонкой рубашке, облепившей крепкое тело. И продолжил раздеваться. Обтеревшись камизой, он швырнул ее к подлатнику и вынул из сумки свежее белье. Оделся. Сел. Посмотрел в глаза Темной. И только тогда Джетте стало по-настоящему страшно.

– Где ты была? – спросил Паладин так, будто она была его прислугой.

На язык просилась грубость. Хорошая провокация. Сельмо стал достойным сыном своего отца, отметила Джетта. Еще чуть-чуть, и он научится скрывать боль на дне глаз. Темная понимала, что делает ему больно. И даже хотела доставить ему боль. Но не ожидала, что почувствует ее как свою. Это было, как после ожога тронуть тонкую кожицу под лопнувшим волдырем. Только в душе. Под грудиной что-то мучительно сжалось.

– Тебя интересует, где я была, или почему я здесь? – взяла себя в руки воровка.

Разумеется, отвечать на первый вопрос Джетта не собиралась. Не будет же она, в самом деле, признаваться, что трусливо сбежала из города и хотела послать контракт к троллям собачьим, лишь бы избежать этого разговора? Но потом ей стало стыдно. Перед Чиро. Перед собой. Опасность нужно встречать лицом к лицу. Если нельзя ей дать пинка под зад, учили ее в подворотнях Коразон эль Груто.

– Больше всего меня интересует, почему ты всё ещё, – дель Пьёро сделал акцент на двух последних словах, – здесь. Всё, что от тебя нужно – карта. Моя карта. Клади на стол и выметайся.

Вроде Паладин вырос не в подворотне, а школа одна и та же. Джетта всегда подозревала, что у Воровской Гильдии много общего с Императорским Двором.

– Как ты узнала, что мы окажемся здесь? – пришел на помощь Пусик.

Всё-таки он такой Пусик!

– Владелец заведения платит монету стражникам за каждого нового клиента. Посоветоваться вам было больше не у кого. Да если бы и посоветовались, вам бы всё равно указали на «Красную шапочку» – так его здесь называют. Это действительно лучший постоялый двор. А дальше карта, чтобы удостовериться, куда вы направляетесь, и пара монет, чтобы вас разместили в этой комнате. Отсюда замечательный вид на Старый Город. Больше нигде такого не найдете.

– Так ты о нас заботилась? – в голосе Паладина сочился сарказм.

– Нет, Сельмо, ты же знаешь, я думаю только о себе, – спокойно ответила Темная, закрывая еще одно направление спора. Как и ты, очень хотелось добавить ей. В следующий раз. Добавит как-нибудь в следующий раз. Может быть.

– Знаю, – кивнул он.

– Почему ты вернулась? – Дамиан вновь попытался разогнать напряжение, висевшее в комнате плотной стеной.

– Правильный вопрос, – похвалила его Темная. – Вам нужен Жезл Силы?

– Ты знаешь, где он? – поинтересовался Аквилеро.

– Нет, не знаю. Но знаю того, кто знает.

– Ты ей веришь? – спросил Сельмо у напарника, якобы показательно игнорируя непрошеную гостью, но на самом деле говоря для нее.

– А мне не надо верить, – возразила ему Джетта. – Я не проповедник. Но ты совершенно прав. Ничего хорошего я не предложу.

И она честно, без утайки, рассказала о том, что случилось с ней в Коразон эль Груто. Про старика-эльфа, и про видения, и про отца.

– В общем, такая вот неприглядная ситуация складывается, – закончила Темная. – Но мне вы верить не обязаны. Вы можете сами поговорить с эльфом. Заодно узнаем, так ли он хорош в предсказаниях, как из себя строит.

Свою миссию Джетта выполнила, информацию до Светлых донесла. На быстрое согласие она не рассчитывала, поэтому положила на стол карту, пожелала мужчинам приятного вечера и оставила их выяснять отношения. Было понятно, что Пусик склонен предложение принять. Вряд ли у них есть какой-то другой способ найти свой артефакт. В той же мере было ясно, что Сельмо против. Сейчас он был бы против, даже если бы висел над пропастью, а она протянула ему руку. Оставалось ждать и надеяться на эльфа. Джетта не сомневалась, что Пусик – один или с напарником – к нему заявится. Самое трудное позади: разговор состоялся. Теперь наконец-то можно спокойно выспаться. Она выгуляла пса, вернулась в здание и открыла дверь в соседний со Светлыми номер. «Красная шапочка» реально была лучшим постоялым двором. И Джетта уже давно могла себе его позволить.

Напряжение и переживания последних дней не прошли бесследно, и она проснулась, когда утро было уже в разгаре. За окном, сквозь гомон прохожих и стук каблуков о мостовую, пробивался раскатистый бас какого-то постояльца, выяснявшего отношения со своим конем. Из коридора пахло сдобными булками. Темная выпустила скулящего Кошмарика за дверь, наскоро привела себя в порядок и постучалась к соседям. Там стояла тишина. Без паники, сказала себе воровка. Магический маячок, который она повесила на карту, – мало ли когда опять украсть потребуется, – указывал, что Светлые где-то неподалеку. Джетта стала спускаться в общую залу. Счастливый пес встретился по пути. Он преданно заглядывал в глаза, махал хвостом и зевал, намекая пустой пастью, что неплохо было бы подкрепиться.

Светлые завтракали. Мрачное настроение Паладина сменилось на мрачно-задумчивое. Были у эльфа, как пить дать. Джетта рискнула сесть с ними за один стол. Рядом с Пусиком. Мало ли что. Подсыплет ей дель Пьёро ядику в кашу. И не станет больше Джетточки. Кто тогда покормит бедного Кошмарика? Темная потрепала пса по холке. Тот сел рядом со столом и уставился голодным глазами на кость в руке Сельмо. Вытянул голову и сглотнул, будто его сутки не кормили. Кошмарик был способен прошибить слезу у любого, кто не испугался до икоты его внешнего вида. Рука Паладина дрогнула, и остатки бараньей ноги полетели на пол. Ничего, утешила себя Джетта. Зато смерть ей теперь не страшна, поскольку пес практически пристроен в условно добрые руки.

– Как сходили? – спросила Темная.

Сельмо, ожидаемо, сделал вид, что не услышал. Пусик посмотрел на напарника и убедившись, что от него ответа не дождаться, кивнул.

– Нормально сходили, – озвучил он ответ. – Эльф твой странный, конечно.

Ну вот, начало диалогу положено.

– Он не мой, – возразила Джетта и помахала рукой разносчику, чтобы сделать заказ.

– А говорил о тебе так, будто ты ему внучка, – буркнул Паладин, не отрывая глаз от еды. – Или дочка. Или вы в более тесных отношениях состоите, – ядовито закончил он.

– Наверное, Светлые остроухого высокими идеалами и дурным характером так достали, что любой Темный ему слаще малины, – не удержалась девушка.

– Если мы собираемся идти вместе, то нужно как-то учиться разговаривать, – влез Аквилеро.

– Не согласен. Достаточно, чтобы кто-то научится молчать, – заявил Сельмо, глядя на Пусика.

– У меня есть два варианта кто, – огрызнулся тот.

Похоже, между Светлыми пробежала собака. Джетта глянула на своего пса. Тот увлеченно терзал мосол. Хорошо быть собакой: на улицу сбегал, кость погрыз – и счастье.

– Что он вам рассказал? – вмешалась Темная, обращаясь к Аквилеро.

– Практически ничего нового, – ответил он. – Дал карту подземелий, как и тебе, и попросил передать, чтобы ты не очень переживала: мало кто на твоём месте удержался бы от соблазна.

О, этого вполне достаточно, чтобы эльф перешел в число личных врагов дель Пьёро. Немудрено, что он такой оскорбленный.

– Так вы идёте? – поинтересовалась Джетта, не желая ходить вокруг да около.

– Я бы не пошел, – флегматично сообщил Паладин.

– Ну и не иди! – взорвался Пусик.

– Я бы не пошел, – всё так же спокойно повторил Сельмо для напарника. – Но выбора нет. Более того, старик сообщил, что если мы хотим поспорить с судьбой, наше время на исходе, – он впервые за утро посмотрел на Темную. – Что нам нужно взять с собой, и какой у нас план?

Джетта не стала ёрничать.

– Давайте поедим, и я вам покажу Старый Город. Заодно зайдем в пару мест, – предложила она.

Теперь не приходилось сомневаться, что ее услышат.

2. Романтика Старого города

Спустя час все трое уже стояли возле выхода. Возле ног, побрехивая на прохожих, крутился Кошмарик.

– Коразон эль Груто насчитывает много столетий, – начала Темная тоном рассказчиков, которые на Старой Площади приглашали гостей города покататься по городу. Многие из них были собратьями Джетты по Гильдии, так что в итоге, бывало, слушатели не досчитывались кошеля.

– А сразу к делу нельзя? – перебил ее Паладин.

– Сельмо, а как же романтика? – трогательно спросила Джетта.

– Спасибо, дорогая, – тем же тоном ответил тот. – Романтики мне хватило. По самое «не хочу».

– Хорошо, я беру твою долю, – заявил Пусик, оборачивая руку девушки вокруг своего предплечья.

На лице дель Пьёро мелькнула оторопь, и Джетта решила усилить эффект. Прижавшись к спутнику, она промурлыкала:

– Может, бросим его здесь?

– Не, не стоит, – ответил Дамиан. – Вдруг кто-нибудь подберет? А у него карта.

– Аргумент, – деланно вздохнула Темная, наблюдая, как темнеют глаза у внешне невозмутимого Паладина. – Нам нужно зайти в магические лавки, закупиться амулетами, – по-деловому добавила она.

– А как же твои новые суперспособности? – тоном праздного любопытства поинтересовался Ансельмо. – Уже всё… использовала?

– Мои способности – это наш резерв, – отрезала Джетта. – И восстанавливаются они медленно.

– Так Сфера Трансформации же практически безграничный источник Силы, – напомнил Пусик.

– Восхищаюсь вашим оптимизмом. Нам до нее еще нужно добраться.

Темная высвободила руку и пошла. Пес рванул вперед, поминутно оглядываясь на хозяйку. Джетта смотрела на знакомые с детства дома. Некоторые из них обветшали. Другие, усилиями владельцев, поменяли цвет. Третьи разрослись флигелями. Но в целом всё было знакомое и родное. Шагавшие позади Светлые казались инородными в этом мире.

В планы Темной, помимо приобретения всяких магических штучек, входила покупка провианта и утепленной одежды, а также визит к одному из старейшин Гильдии. Подземелья были признанным местом схрона. Для некоторых, правда, последним. Но если в руках Имперской Стражи у преступников шансов не оставалось, то в пещерах пусть призрачный, но был. Планы, составленные эльфами, заслуживали доверия. Но. Время. Вода. Сквозняки. Всё это было беспощадно к постройкам, неважно, людей ли, гномов ли. Да еще и непонятное Зло, что скрывалось в глубинах. В реальности всё могло оказаться совсем не так, как было на бумаге. Джетта надеялась разжиться более свежими данными из проверенных источников.

– Джи, а монастырь, в котором ты воспитывалась, далеко? – Пусик нагнал ее и пошел слева. Не прошло и полминуты, как справа оказался Паладин.

– Нет, он находится здесь, в Старом Городе. В скалах. – Девушка указала рукой вперед.

Вдалеке виднелся монолит горного обрамления, коричневато-серый в дневном свете. Там, среди барельефов, изображавших деревья, животных и трудолюбивых гномов с кирками и молотами, круглыми дырами чернели окна.

– В гномьих постройках? – уточнил Паладин.

– В гномьих норах, – поправила его Джетта и непроизвольно поёжилась.

– Всё так плохо? – поинтересовался Аквилеро.

– Нет. Просто… – Темная задумалась. – Норы – они норы и есть. С низким потолком, который на тебя давит тем сильнее, чем выше становишься. Промозглость, даже летом. Мало света. Монастырь. Место для тех, кто отказался от мирского, избрав служение Богам.

– И вас, детей, держали там? – в голосе Паладина послышались нотки гнева.

– Нет, для детей есть приютный дом у подножия, – успокоила его Темная. – В монастырь мы ходили молиться. Помогать сестрам по хозяйству, когда стали старше…

– Безумие какое-то. Дети в норах, – буркнул Сельмо.

– Конечно. Лучше бы на улицах! – непонятно отчего вскинулась Джетта. Будто не было тех времен, когда она так и считала.

– Джи, почему ты сбежала? – неожиданно спросил Паладин, поймав ее взгляд.

– Хотела свободы, – глядя в мостовую, ответила Темная. – Мне казалось, что за стенами приютного дома обязательно будет свобода. А за стенами свободы не оказалось. Свободы нет нигде, Паладин. Только в нас самих, – процитировала она мать-настоятельницу.

– Нет, я спросил, почему ты сбежала от меня. В этот раз, – уточнил он.

Они вышли на небольшую площадь, где располагался крохотный базарчик. Главная торговая площадь была в Большом Городе – как называли новую часть. Здесь же располагалось несколько лавочек в домах да с десяток палаток в центре. Цены пугали заоблачностью, зато можно было найти эксклюзив. Джетта с надеждой глянула в сторону торговцев, но взгляд Сельмо не смягчился. Более того, Паладин взял девушку за руку и оттянул к каменной стене.

– Это сложный вопрос, – уклончиво ответила Темная.

Пусик встал рядом, будто отрезая путь к бегству. Он тоже был серьезен. И вдруг стала заметна их разница в возрасте. Девушка поймала себя на том, что обаятельная улыбка и светлый взгляд сильно молодили Дамиана. Теперь же было видно, что он старше более чем на десять лет. И даже Кошмарик, не мигая, уставился ей в лицо. Он сел, широко расставив кривые лапы и благоразумно прижав к ним хвост.

– Я хочу знать ответ, – упрямо произнес дель Пьёро. – Если я правильно понял, там, внизу, жизнь каждого из нас будет висеть на волоске. Я хочу знать, не ждать ли мне удара в спину.

– А ты мне поверишь? – хмыкнула воровка.

– Зависит от ответа.

Дамиану показалось, что звуки вокруг приглушились. Словно новоявленная магичка оградила их от окружающего мира невидимым барьером. Хотя, возможно это у нее нечаянно получилось. А может, ему вообще причудилось. Джетта не выглядела загнанной в угол. Она смотрела на своего пса.

– Преда-атель, – осуждающе произнесла она. – Понимаю, мужская солидарность. Эти – кобели, и ты туда же.

Кошмарик склонил голову набок, будто задумавшись, и пару раз стукнул по мостовой хвостом. Его хозяйка подняла взгляд на Паладина.

– Чего ты ждал, когда делал мне предложение?

– О, женщины! – простонал тот. – Вы непостижимы! Разумеется, меньше всего я ждал, что ты сбежишь, украв карту.

– Хорошо. Задам вопрос по-другому: почему я должна была согласиться на предложение стать твоей женой?

– Хотя бы потому, что в этом случае тебе не придется больше воровать. – В голосе дель Пьёро слышался вывоз.

– Я и так могу не воровать. У меня уже достаточно средств, чтобы прожить оставшуюся жизнь безбедно.

– Но это деньги, полученные незаконно, – глаза Ансельмо сжались в щелки.

– Разумеется, твои деньги получены законно, – кивнула Джетта. – Закон дал тебе право безнаказанно обирать тех людей, которые падают от усталости на твоих полях и убиваются на твоих рудниках.

– Не нужно сгущать краски, – возмутился напарник.

– Не буду. Но смысл в том, что мои деньги пусть незаконно, но мною заработаны. А твои?

– Пока мои люди на полях работали, я на полях сражался. Защищая их. Это мой долг как аристократа: служить Императору и Империи.

Джетта прижалась спиной к стене, опираясь на заложенные за спину руки, и насмешливо произнесла:

– А в чем будет заключаться мой долг перед Императором? Раздвигать перед тобой ноги? Или, поскольку я не аристократка, я ему ничего не должна?

– Джетта, я ничего не могу поделать с тем, что ты не родилась аристократкой, – осторожно, будто разговаривая с маленьким ребенком, который вот-вот опять заплачет, ответил дель Пьёро. – Но ты можешь ею стать по праву брака.

– Ты так говоришь, будто я этого хочу, – фыркнула девушка.

– Я не понимаю, почему ты не хочешь! – вспылил Паладин.

– Знаю я ваше «высшее общество». Я умею лгать и лицемерить, но для дела. Мне за это платят. А вы делаете это ради удовольствия.

– Да, Двор – тот еще гадюшник, – согласился Ансельмо. – Но тебе необязательно там бывать.

– А чем ты мне предлагаешь заниматься? Сидеть в четырех стенах? Под охраной? Чем это лучше тюрьмы?

– Тем, что ты сможешь там себе позволить всё, что захочешь!

– Боюсь тебя огорчить, но с моими деньгами я и в тюрьме смогу себе позволить всё, что захочу. Гильдия недаром берет свой процент с наших контрактов.

Авилеро смотрел на этих двоих и не понимал, что вообще могло их связывать. Они принадлежали разным мирам. Более того, глубоко презирали образ жизни друг друга. Сейчас они стояли как противники на турнире: копья наперевес, кони бьют копытом. Будто говорили не о браке, а о вызове на поединок.

– Джетта, – вмешался Дамиан, пока соперники не перешли от слов к делу. – Нравится тебе это или нет, но с позиции общества Паладин – великолепная партия. Почти безупречная. И признать это тебе мешает только упрямство и обида. Как я понимаю, давняя. Я, разумеется, не призываю тебя принять его предложение. Просто посмотри на него объективно. В нем не было ничего оскорбительного.

– Так и знала, что вы не поймете, – горько произнесла Темная. – Вам кажется, что вы лучше. Но только для вас. Паладин – идеальная партия. Для аристократки. Но это не та причина, по которой я бы вышла за него замуж.

– Ладно, лично я понял, почему ты не согласна связать себя с ним узами брака. Но почему ты сбежала, украв нашу единственную карту? – Дамиан вернул разговор к изначальной теме.

– Потому что мы, женщины, непостижимы, – зло ответила Джетта, оттолкнулась от стены и направилась в сторону торговых палаток.

Первым за ней потянулся Кошмарик, следом – задумчивый Паладин. Пусику не оставалось ничего, как пойти за ними.

3. Базарный день

Джетта, как и грозилась, пустилась в торг. Паладин наблюдал со стороны, как она спорила с пожилым гоблином. Его сморщенное лицо приобрело от южного солнца темно-оливковый оттенок. Крупный рот с толстыми губами мог бы послужить объектом насмешек, однако острый взгляд маленьких глазок старика говорил, что обидчик не останется безнаказанным. Воровка придирчиво осматривала амулеты, сердито хмурилась, находила в них несуществующие царапинки и жаловалась на недостаточную полировку. Продавец увлеченно расхваливал товар, размахивал руками с мощными ладонями и длинными тонкими пальцами, обвинял покупательницу в невежестве и ссылался на известных экспертов, вроде сеньора Мигеля с третьей улицы… Темная не соглашалась, твердила, что товар не стоит и половины запрошенных денег, и в конце развернулась уходить. «Эй, паслюшай, пасьледний цена! Грабищ старика, но не могу отказать такой очаровательный девущка», – окликнул гоблин с акцентом. Джетта обернулась, ее безразличное раньше лицо расплылось в улыбке:

– Дядюшка Гафар, вы по-прежнему несносны, – пожурила она продавца. Тот раскрыл объятья, и Темная потонула в его огромных руках.

– Зато юрький Джи совсем вирос и сьталь красоткой.

На этих словах гоблин отчего-то подмигнул Сельмо. Тот от неожиданности смутился. Пока Темная и торговец обсуждали общих знакомых, дель Пьёро размышлял о том, что сам он никогда не любил эти вот церемонии южного базара. Ему было глубоко плевать на игры между продавцом и покупателем. Он просто платил, сколько просили. Не приходилось сомневаться, что гоблин знал о достатке воровки, а та знала о том, что он знал, и всё же оба исполнили свой танец с саблями. Не ради зрителей, а поскольку этого требовал обычай. Отец не раз сетовал на то, что Сельмо вырос «упертым бараном» и не желал постигать тонкости дипломатии. Паладину были известны правила, но следовал он им исключительно в рамках необходимости. Пластичная, как глина, Джетта хранила в рукаве тысячу и один облик с разными вариантами поведения в зависимости от участников спектакля и зрителей. Она наверняка знала тонкости того, как нужно себя вести с высокопоставленным гномом и рядовым эльфом, причем в зависимости от собственной роли. Отец такого специалиста в свою агентурную сеть с руками бы оторвал. Не факт, кстати, что он не пользовался услугами воровки. Кто только ее услугами не пользовался… На этой мысли настроение Ансельмо дель Пьёро сползло ниже уровня местных катакомб. Но почему-то даже ревность не смогла остудить его решимости. А может, наоборот, ее подпитала.

Парадоксально: чем сильнее Джетта сопротивлялась предложению Паладина, тем сильнее ему хотелось видеть девушку своей женой. И тем больше он находил доводов в пользу такого развития ситуации. Даже там, где, казалось бы, искать было нечего. Например, из всей отповеди, что Паладин только что получил, он сделал совершенно неожиданный для себя вывод: Джетта, наверное, единственная его знакомая, которой не нужны ни его титулы, ни деньги, ни статус. Если она выйдет за него замуж, то не ради них, а ради него самого. А она выйдет, рано или поздно. Или он не Ансельмо дель Пьёро, сын Первого советника Императора.

Темная тем временем скупила у гоблина почти половину лавки. Некоторые амулеты были Паладину знакомы, назначение других оставалось загадкой. Но то, с какой серьезностью – теперь искренней – Джетта в них копалась, говорило о том, что товар действительно хорош, а сама наемница напугана. Дело, которое им предстояло, у Анасельмо тоже не вызывало оптимизма. Хотя в итоге он был благодарен эльфу, подложившему воровке столь очаровательную свинью, что хоть целуй ее в пятачок. Теперь, после разговора по душам, кража карты и бегство Темной почему-то уже не казались столь ужасным ударом. Напротив, вопреки здравому смыслу, на душе у Сельмо стало легко. Настолько, что, отходя от прилавка зеленокожего знакомца Джетты, дель Пьёро обернулся к нему, улыбнулся и подмигнул.

Практически ощутив себя супругом Темной, – хотя в глубине души Сельмо не оставлял надежды ее перевоспитать, – Паладин испытал потребность совершить какой-нибудь мужской поступок. От слова «муж».

– Джи, – окликнул он девушку, которая уже мчалась в сторону навеса у белобокого дома, – подожди. – Светлый поймал Джетту за руку. – Мне кажется, будет справедливо, если расходы я возьму на себя.

– Не беспокойтесь, сеньор дель Пьёро, – официально произнесла та, высвобождая ладонь и подхватывая под локоток невесть откуда взявшегося Пусика. – Я непременно выставлю вам счет за ту часть покупок, которые предназначаются вам. – И степенно пошла дальше бок о бок с Аквилеро, будто знатная дама на променаде в Императорском саду.

Благодушное настроение Паладина как кобыла языком слизнула. Он в три шага нагнал парочку и обернул девичью кисть вокруг своего предплечья.

– Как погоды нынче хороши, – как бы между прочим заметил он, взмахнув рукой в направлении безоблачно-синего неба.

На дворе действительно стояла пора, именуемая среди простолюдинов «бабьим летом». Осеннее солнышко из последних сил пыталось прогреть город, пока не пришли долгие, промозглые зимние ночи.

Джетта вырвала руку из-под локтя Сельмо, но и Пусик остался ни с чем.

– Чувствую себя, как под конвоем, – буркнула воровка, потирая запястье – якобы оно ныло. – Осень – лучшее время здесь, – неожиданно продолжила она. – Зима морозная, весна слякотная, лето душное. И только осень дарит покой измученной душе.

Сельмо удивленно посмотрел на спутницу.

– Так говорила мать-настоятельница, – встретилась с ним взглядом Джетта. – Имею же я право на ностальгию? Пусть в моем детстве не было коня-качалки, но детство-то у меня было!

Паладину послышался вызов. Но почему-то желания принять его не возникло. В который раз за день ему стало мучительно жаль девочку, выросшую в гномьих норах. Захотелось, чтобы кто-то ответил за это «детство». Только Сельмо не мог придумать, кто.

– Благородные сеньоры, – Темная отвесила шутливый поклон, указывая рукой в сторону навеса, – настойчиво рекомендую вам не проходить мимо. Вы найдете здесь массу полезных вещей, которые на первый взгляд могу показаться не по сезону, но уверена, вскоре вы оцените их полезность. Сеньор Кошмарик, – обратилась она к виляющему хвостом псу, – к вам это не относится.

– Еще бы, с такой-то шерстью, – согласился Пусик.

– Я не собираюсь брать собаку с собой, – недовольно отреагировала Темная. – Это же не увеселительная прогулка.

Вместо того чтобы обрадоваться промашке соперника, Сельмо ощутил обиду. Почему-то мысль, что о псине Джетта заботиться больше, чем о нем, задела. В конце концов, он же лучше собаки!

Чтобы отвлечься, Паладин переключился на выбор теплой одежды. Темная знала толк в вещах. Если качество амулетов дель Пьёро мог оценить весьма условно, то в тканях и мехах разбирался. Собственно, решение идти с Джеттой в подземелье он принял сразу. Но утром, после разговора со стариком-эльфом, оно перешло в конкретные планы. Он хотел оставить тяжелый доспех наверху. Вряд ли внизу его поджидают полчища врагов. Маневренность там будет ценнее. Поэтому Сельмо намеревался прикупить хорошую кольчугу, – две кольчуги, вторую Джетте. А новый доспех требовал соответствующей экипировки. В итоге спутники задержались в лавке даже дольше, чем Джи у гоблина. Вызванная из дома молоденькая девушка, хихикая и строя глазки, подогнала одежду под рост клиента. Ширину удалось отрегулировать ремешками шнуровки. Результатом Паладин остался весьма доволен. Он настолько увлекся покупками, что совсем забыл про компаньонов. Однако теперь, оглядевшись, он заметил тючки у ног обоих. Джетта шепнула что-то торговцу, протянула монету, тот зычно гаркнул, и рядом показался шустрый мальчишка.

– Он отнесет наши вещи на постоялый двор, – пояснила Темная.

– Мне нужно к кузнецу-доспешнику, – сразу озвучил своё желание Сельмо. Он неожиданно втянулся в процесс и, уже осознав, что Джетта в плохое место не приведет, испытывал азарт предвкушения.

– Хорошо. Это по пути, – кивнула проводница. – Заодно у вас будет возможность познакомиться с главной достопримечательностью Коразон эль Груто – Фонтаном Истины. Говорят, – Темная неспешно тронулась вперед, приглашая спутников присоединиться, – фонтан никогда не лжет. Если заглянуть в его воды в полнолуние, можно увидеть свою суть.

Идти до местной реликвии оказалось совсем недолго. Два коротких проулка, и троица оказалась на широкой площади возле высокого здания из серого камня.

– Это библиотека, – указала на него Джетта. – Самое старое строение в городе, если не считать катакомб. А это фонтан, – она ткнула пальцем в сторону чаши, пристроенной к библиотеке. По желобку прямо из стены в нее текла вода.

Сельмо сделал вид, что диковина его совершенно не заинтересовала, но, проходя мимо, не удержался и заглянул в водную гладь. В воде отражался… осел. С длинными ушами, меж которых торчал хохолок жесткой гривы. Осел открыл пасть в вопле, – к счастью, беззвучном, – обнажая крупные кривые зубы.

Спереди послышался сдавленный звук. Паладин поднял глаза, и увидел плескавшийся в глазах Джетты смех. Она сделала чуть заметное движение рукой, и осел исчез. На его месте появилось отражение Ансельмо. Темная невинно улыбнулась, будто не при делах, и пошла дальше. А отражение качнуло в приветствии ладонью с темным пятном, неясным в водной ряби. Паладин перевел взгляд на воровку, но та легкой походкой двигалась к противоположной стороне площади.

Оставив позади еще пару коротких улочек, Джетта указала спутникам на высокий дом с широкими воротами и кованым петушком-флюгером на крыше. На голове птицы вместо обычного гребешка был рыцарский шлем с плюмажем. Пожалуй, сложно прорекламировать свой товар более наглядно.

– Здесь я вас оставлю, – заявила Темная тоном, не допускающим возражений. – Мне нужно зайти к одному давнему знакомому. Там не будут рады вас видеть. У хозяина постоялого двора можете заказать провиант в дорогу. Он человек надежный, не обманет и доставит всё свежее. Постарайтесь не увлекаться прогулками, – наставительно закончила она. – Если всё будет нормально, сегодня вечером выступим.

– Там-то какая разница, когда идти: ночью или днем? – не понял Пусик, и Паладин разделил его недоумение. – Выспимся и с утра пойдем с новыми силами.

– Там-то всё равно, – согласилась Джетта. – А здесь – нет. Нам не стоит привлекать лишнее внимание. Если – вдруг – нам всё же удастся найти то, за чем мы идем, меньше всего хотелось бы, чтобы снаружи нас встречали с цветами и оркестром. От слова «орк». А если вы не шутили про «время на исходе», то тянуть с выходом не стоит, – закончила она, подняв решительный взгляд на Сельмо, будто тот был главным препятствием к достижению цели.

Паладин проследил, как изящная фигурка скрылась в людской толпе, и распахнул створку ворот.

4. Везение требует подготовки

Джетта возвращалась от старейшины в смешанных чувствах. С одной стороны, она была рада, что удалось получить альтернативный вариант карты. С другой – даже беглого взгляда на нее хватило, чтобы понять: всё печально. Предположение Джетты оправдалось. Внизу они увидят вовсе не то, что сулили эльфы. Остроухие не врали. Просто… Время, влага, сквозняки. Воры и их преследователи. Эти тоже внесли весомый вклад в изменение облика уровня. Первого уровня. Привратника, как он значился в эльфийских списках. Первый уровень представлял собой, по сути, огромную торговую площадь. Здесь размещались лавки торговцев и ремесленников. Здесь же трудолюбивые гномы демонстрировали гостям-ротозеям свои таланты. Там были фонтаны, статуи и причудливые самодвижущиеся диковины. Были и ловушки-потешки, которые срабатывали по сигналу смотрителей. Иногда ради смеха, иногда – чтобы наказать особо неучтивых чужаков. Во всяком случае, так говорилось в описаниях, которые раздобыли ушастые. Увы, сведения, полученные от старейшины, говорили, что от былого величия подземного Коразон эль Груто остались одни воспоминания. Где у эльфов стояли названия статуй, у воров значились в лучшем случае постаменты. Единственное, что сохранилось от эпохи благоденствия – гигантские водяные часы на одной из стен. Время они давно не показывали, зато позволяли определиться в направлении. А вот как горе-кладоискатели будут ориентироваться на других уровнях?

Всего, включая Привратник, им предстояло одолеть четыре уровня. Второй был жилым и ремесленным. От старейшины Джетта узнала, что оттуда мало кто возвращался. Те, кому это удавалось, рассказывали, что главная проблема там – не заблудиться. Бесконечные лабиринты одинаковых улочек-проходов сливались в одну бесконечную ловушку. Правда, у Сельмо оставалась карта, полученная от заказчиков. Очень ценное приобретение. Во всяком случае, по ней всегда можно увидеть стороны света. Другая опасность, которая грозила спутникам – неизвестная живность. Мрачным симптомом было то, что все выжившие ее только слышали. Тонкий намек, что личная встреча ничем хорошим не заканчивалась. Немного утешало, что команда состояла из двух профессиональных воинов и одной, пусть недоделанной, но всё же магички. Хотя как там с Линиями Силы, было непонятно. Ни один из информаторов старейшины к магии отношения не имел.

Третий уровень служил для горнодобычи. Он состоял из огромных залов-цехов, узких штолен и тоннелей. Ими, – если верить эльфам, которые, в свою очередь, прочитали у гномов, – окрестные горы были изрезаны, как термитник – ходами. Сюда прикатывали руду, здесь ее дробили, обжигали и плавили в огромной печи, которая согревала верхние этажи. С поверхности к третьему уровню вели вентиляционные шахты. Что на нем завелось Призрачное Зло, писали еще гномы. В чем именно заключалось зло от этого Зла, гномы умолчали. Может, конечно, оно от тоски, одиночества и отсутствия жертв за несколько веков уже рассосалось. Но почему-то в последнее время Джетта в свою удачу не верила.

О четвертом уровне сведения были весьма условны и отрывочны. Там была сокровищница. Уже одного слова было достаточно, чтобы понять, что Призрачное Зло третьего уровня и жуткие существа второго – жалкие попытки напугать по сравнению с тем, что их ждет здесь.

Хотя… Чем Боги не шутят? Авось, им повезет. Однако кто-кто, а Джетта точно знала, что везение требует подготовки. Как там говорил Чиро? «Я не верю в Богов, но, говорят, Боги помогают даже тем, кто в них не верит». Поэтому воровка скрепя сердце направилась на встречу со своим прошлым – в монастырь Девы Ночи.

Сумрачные своды монастырского храма были похожи на ночное небо со светящимися точками звезд. Когда Джетта была маленькой, она пыталась понять, как это устроено. А потом смирилась: это чудо. Разве можно понять, как устроено чудо? Оно просто или есть, или нет. Говорили, что это один из древнейших храмов Богов. Странно. Почему-то раньше она не задумывалась: если храм когда-то был создан, то что-то же должно было существовать до этого? Да уж. Похоже, Рассет прав: у людей очень короткая память. А ум еще короче.

Молебен служила сухощавая женщина в монашеском одеянии. Черный платок с белым ободком. Строгое черное платье. Белые воротничок и манжеты символизировали чистоту помыслов. Служительницы Богини выглядели похоже, как шишки с одной ветки. И всё же эта отличалась от всех других. Она была истинной Дщерью Девы Ночи. И свидетельством тому была несмываемый Знак на правой ладони. Сироты-воспитанницы видели в своей жизни слишком много грязи и лжи, чтобы кому-либо верить, не говоря уже о непонятных Богах. Девочки всячески старались доказать, что Знак нарисован. На какие только каверзы они ни шли. Далеко не все выходки были безобидными. После одной из них на руке настоятельницы остался безобразный ожог. Кожа с ладони слезла, но Знак никуда не делся. После того случая неверие многих девочек пошатнулось. Потом, когда Джетта уже покинула стены приютного дома, она поняла: матушка стойко и долготерпиво сносила «проверки» именно потому, что они давали детям веру. Хотя на Джеттин неприхотливый взгляд, любовь им была нужнее. Но любовь – не по части Богов. Лишь Закон, Здравый смысл и Справедливость. Может, именно из-за недостатка любви она когда-то кинулась в объятия Сельмо как в омут с головой. Может, потому и разочарование было столь сильным. Да что она всё о прошлом, да о прошлом… Самое время о будущем подумать.

Джетта опустилась на колени лицом к алтарю. Он почему-то всегда напоминал ей ширму уличного театра с окошком-отверстием. Сегодня в нем светился облик самой Девы Ночи. Ее волосы будто шевелил легкий ветер. Черты лица лишь слегка угадывались, и каждый видел Богиню по-своему. Кому-то казалось, что она радуется, кому-то – что осуждающе хмурит брови. Это тоже было чудо. Чудо – это как раз то, что ей сейчас нужно. Джетта всмотрелась в переменчивые тени, рисующие лицо Девы. Увы, казалось, Богиня смотрит совсем в другую сторону. Куда-то далеко. Темная привычно произнесла молитву о помощи в делах, чистоте разума и твердости руки. А вдруг? И в этот самый момент настоятельница обернулась к прихожанам. Взгляд ее пал на Джетту, и озабоченность коснулась чела настоятельницы. Вот только проповеди о неразумности поступков воровке сейчас и не хватало. Ей бы самой сначала разобраться в своих проблемах. А потом она и чужое мнение по этому поводу будет готова выслушать. И не дожидаясь, пока матушка-настоятельница доберется до своей воспитанницы, Джетта сбежала из храма. Время. Время на исходе. До заката осталось часа полтора-два.

Темная появилась, когда солнце уже подбиралось к горизонту. Сельмо весь был как на иголках, и даже сам себе не мог сказать наверняка, что его больше напрягало: то, что она могла сбежать, или то, что с ней могло что-то случиться. Он сидел у окна, на том самом месте, где их ждала Джетта, и выглядывал ее на улице, за что схлопотал несколько едких фраз от Пусика. Пока тот сам не схлопотал. Когда воровка, наконец, появилась в дверях, лицо ее радости не выражало.

– Что-то случилось? – спросил Паладин.

– Ничего пока не случилось, – выдохнула Джетта и опустилась на грубоватое кресло у стола. Было заметно, что она устала.

– Может, отложим поход на день? – Дамиан украл фразу у дель Пьёро. – Отоспимся.

– Да разве тут уснешь… – буркнула Темная. – Под землей отоспимся, – добавила она «страшным» тоном, видимо, чтобы скрыть неловкость от предыдущего признания. Держалась она хорошо, так что Паладин бы и не заметил, что она нервничает. Одно слово: лицедейка.

– Ну тебя, – Дамиан сделал отводящий знак. Раньше за напарником суеверий тоже не замечалось. Сколько еще откровений готовит предстоящая вылазка?

– И меня тоже, – согласилась воровка. – Давайте-ка поделим артефакты… – Нет, всё-таки магичка.

Она расстелила на столешнице мягкую тряпицу и высыпала туда разноцветные штуковины. Джетта отделила крупные жемчужные бусины – «светлячки» – и разложила их на всех. Вторая кучка образовалась из красных «монеток». Они тоже были знакомы Сельмо. «Огнёвки», вызывающие столб пламени. Эти также разделились натрое. Следующими Джетта раздала черные «шнурки»-уменьшители. Гномья работа. Они позволяли компактно упаковывать поклажу, ужимая размеры раз в пять, а то и больше. Увы, на вес они не влияли. Затем Темная стала выбирать мутно-серые шарики.

– Подсвечивают Нити Силы, – пояснила она Паладину, уловив недоумение. – Возможно, вам придется выбираться из сокровищницы без меня. А то и вовсе в одиночестве.

– Какой у тебя нынче жизнеутверждающий настрой, – усмехнулся Пусик, но Сельмо заметил, как телохранитель снова сложил пальцы в отводящий знак.

Затем Темная взяла из кучки на столе черные колокольчики. Покопавшись в сумке, она выудила веревочки, которые ловко вдела в амулеты, и протянула мужчинам.

– На всякий случай, – сказала она. – Предупреждает, когда впереди мощное заклинание.

О том, что «всякий случай» – это когда рядом не окажется магички, она умолчала. И так было ясно. Но Пусик свой колокольчик взял. И Сельмо тоже. Ведь может случиться, что магичка будет рядом, но без чувств. Паладин отметил, что среди амулетов практически не было боевых. «Огнёвки» не в счет. Логично. Как завалит их где-нибудь. Выспятся они тогда… Хотя как раз на случай завалов по «хлопушке» – разрушающему заклинанию – каждому досталось. Вещь была крайне недешевая, но дель Пьёро и сам на пару штук по дороге назад разорился: в той лавке, где Джетта закупалась, их не было. Еще каждый получил «лозу» – искать воду, если закончится запас; по паре «защиток» – от направленного заклинания средней мощности, и вдогонку несколько горошин сильного стимулятора. Запрещенного, кстати, к хождению в Империи. Из эльфийских зелий, вызывающих привыкание при частом использовании. На тряпице осталось еще несколько предметов, о применении которых Паладин не знал.

– Ну вот, вроде всё, – произнесла Джетта, заворачивая их.

– Нет, не всё, – возразил Сельмо, направляясь к своей постели, на которой лежал небольшой сверток. Мифриловая кольчуга. – Надень.

Темная заглянула внутрь.

– Я как бы маг, – с насмешкой заметила она.

– Стрелы зубами ловишь? – ядовито огрызнулся Паладин.

– Зубами – не зубами…

Сейчас они опять поругаются, понял Сельмо. Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.

– Просто возьми и надень, – спокойно попросил он.

– А больше тебе ничего не надо? – с явным вызовом в голосе поинтересовалась Темная.

– Больше ничего, – так же ровно ответил дель Пьёро.

– Ладно, возьму, – покладисто согласилась Джетта.

Огр подери, нужно было еще попросить, чтобы она согласилась замуж выйти, запоздало подумал Паладин.

5. Кошмарик и летучие кони

Дамиан считал, что днем раньше, днем позже – значения не имеет. Но кто его спрашивал? Джетта и Паладин, казалось, вообще не замечали окружающей реальности. Одна витала где-то в глубоком прошлом, другой – в несбыточном будущем, и со стороны их разговоры выглядели как общение слепого с глухим. Мимолетные просветления, вроде случая с кольчугой, не столько объединяли, сколько подчеркивали глубину пропасти.

Делёж артефактов оказался самой долгой частью прелюдии к походу. Джетта вернулась очень быстро, одетая в плащ, под которым с трудом угадывалась уменьшенная котомка.

– А где собака? – спросил у нее Ансельмо.

– У хорошего человека, – ответила Темная, тоном показывая, что продолжения не будет.

В общем, так, втроем, они и отправились в сторону гор. Звезды дружно высыпали на небо посмотреть на безумцев, которым не страшно за свою судьбу. Новорожденный месяц, казалось, с опаской выглядывал из-за облака, будто боялся заразиться общим психическим нездоровьем. Аквилеро прислушивался и приглядывался, но не заметил никаких признаков слежки. Однако Джетта упорно делала вид, что они – обычные загулявшие допоздна гости города. Она повисла на локте Дамиана и о чем-то щебетала. Пусику никак не удавалось понять, о чем. Молчаливое раздражение Паладина било по нервам так, что в ушах закладывало.

Наконец они уперлись в черную – по случаю ночи – скалу. Точнее, ему показалось, что уперлись, потому что Темная потянула Аквилеро за собой, и выяснилось, что ровная поверхность была иллюзией. Качественной иллюзией, под стать драконьим. Воспринимаемой не только глазом, но и на ощупь. Внутри стояла полная темнота, хоть глаз выколи. Три светлячка вспыхнули практически разом. Позади было непроницаемое покрывало Завесы, впереди – забитый досками вход.

– Это тоже иллюзия? – с надеждой поинтересовался Дамиан.

– Власти наивно полагают, что нет, – буркнула Джетта, ощупывая доски. – Для того чтобы избежать случайных жертв, вход постоянно заделывают. А Гильдия упорно оставляет здесь л-лазейки, – с усилием произнесла она, сдвигая широкую доску. Та поддалась с противным скрипом. Открылась щель. – Милости прошу, – указала она рукой в сторону зияющей черноты.

Паладин глянул на спутников недобрым глазом и бочком стал протискиваться в отверстие. Надень он свои доспехи – пришлось бы или идти без Паладина, или прорубать в досках новое отверстие. Следом в проход нырнула Джетта, за ней – Дамиан. С обратной стороны к доске-дверце была предусмотрительно приделана ручка. Аквилеро закрыл вход, который был и выходом. Светлячки выхватывали из темноты лишь небольшое пятно. По бокам виднелись оббитые статуи. Пусик предположил, что в лучшие времена они изображали гномов в доспехах. Было холодно. Темная, не тратя времени, сняла легкий плащ и полезла в котомку за теплой одеждой. Спутники последовали ее примеру.

– Покажи карту, – попросила Джетта. – Чтобы сориентироваться.

Ансельмо помедлил, но вынул из-за пазухи – некоторых опыт не учит – сложенный вчетверо артефакт. Темная бесцеремонно его выхватила и развернула. Все трое склонились над слабо светящимся прямоугольником. Карта воспринимала скалу как границу города. В дальнем углу светились кривуля Гешшара и точка Чиро. Последняя уже уверенно источала темно-зеленый свет, хотя по интенсивности всё же уступала соседу-дракону. Теперь можно было смело утверждать, что жизнь наемника вне опасности. Джетта покрутила карту. Стрелочка компаса на ней двигалась, указывая направление.

– Работает, – довольно кивнула девушка и протянула листок Паладину. – Ну что, идем?

Ответить Дамиан не успел. И дель Пьеро тоже. Потому что снаружи что-то заскреблось. Более того: заскреблось когтями. Мужчины переглянулись.

– О, Дева! – с досадой протянула Джетта и потянула ручку «двери». Доска не поддалась, и Сельмо пришел на помощь первым. В дыре показалась довольная морда Кошмарика с высунутым от усердия языком. Пес протиснулся внутрь, отряхнулся и, поскуливая, радостно запрыгал вокруг Темной. С шеи собаки тянулась веревка.

– Человек, может, и хороший. А вот веревки у него не выдерживают никакой критики. Не говоря уже о рвущейся к хозяйке собаке, – констатировал Дамиан.

Джетта укоризненно на него посмотрела – а за что, собственно? – погладила пса по голове и легким пассом, будто рисуясь, послала свой светлячок вверх. Он послушно завис в вышине, освещая путь. А затем магичка чуть повернула кисть, будто подкручивая фитилек, и тусклый огонек вспыхнул звездой. Дальше практически одновременно произошло несколько событий. Где-то вверху раздалось оглушающее хлопанье крыльев, будто сотни птиц взмыли вверх. Воздух наполнился скрежетом и треском. Огромные черные тени заскользили по потоку. Кошмарик задрал голову и звонко загавкал. Лай отразился от стен и вернулся таким мощным эхом, что псина забилась за хозяйку, поджав хвост. От звука с потолка посыпалась штукатурка – или чем там гномы его покрывали? Не могли же летучие мыши его настолько обгадить? Джетта дернула на голову капюшон, рванула в сторону стены, споткнулась о Кошмарика и с разгону угодила в Паладина. Мужик-скала, восхитился про себя Дамиан, прячась от сора под полой плаща. Если бы Темная влетела в него, они бы уже на пару валялись на земле. А дель Пьёро даже не пошатнулся, стоял как был, лишь прижал Джетту к себе, прикрывая ее голову руками.

– Это всего лишь летучие мыши, – произнес Паладин, когда эхо собачьего голоса стихло, и летуны более-менее утихомирились.

– Скорее, летучие кони, если по размерам судить, – буркнула наемница, выбираясь из объятий, снимая капюшон и отряхиваясь.

Из-за Ансельмо показался герой ночи – Кошмарик.

– Умный, смелый пёс, – произнес Сельмо панегирик в его честь. – Как бы мы тут без тебя управились?

– Время покажет, – Джетта недовольно глянула на своего спасителя и натянула капюшон до бровей. – Нам туда, – Темная ткнула рукой немного вправо.

Там, на стене, темнело огромное кольцо циферблата со стрелкой, замершей на двух часах. Благодаря достаточно яркому освещению Аквилеро понял, что имела в виду девушка, говоря, что здесь их ждет разруха. В пределах пространства, вырванного из темноты, не было видно ничего целого.

– Интересно, а почему стрелка часов сохранилась? – спросил он вслух.

– Говорят, еще в былые времена ее не раз воровали – это был символ города. В итоге гномы накрепко ее зачаровали. Так что внизу часы охраняет уже не один скелет, – сообщила Джетта на ходу.

За ней тронулся Паладин. Верный пес трусил (теперь Дамиан уже не был уверен в ударении) чуть впереди хозяйки. Аквилеро поправил лямку дорожного мешка и замкнул шествие. Привратник погрузился в тишину, изредка нарушаемую шелестом шагов, скрежетанием и писком. Под ногами что-то хрустело. Пусик старался не всматриваться в то, по чему шел. Если под сводами пещеры живут летучие мыши, то на земле должен жить те, кто питается тем, что от них перепадает. Эти непуганые, мохнатые, копошащиеся кто-то не спешили разбегаться. Поэтому хруст под ногами иногда сменялся чваканьем. Эхо шагов создавало ощущение, будто в темноте движется неизвестный, но многочисленный противник. Вдали что-то ухнуло. Было слышно, как где-то медленно капает вода. Стало жутковато.

– Джи, если я… – Слова разлетелись по помещению, многократно отражаясь от стен, – …правильно понял, – гораздо тише продолжил Аквилеро, – ты же здесь уже бывала?

– Пару раз приходилось отсиживаться, прячась от преследователей, – обернулась она.

– А я тебе предлагал… – как бы к слову произнес Паладин.

– Можно подумать, за тобой никогда не гонялись, – фыркнула Темная. – Ни за что не поверю, учитывая, кто твой отец.

Дель Пьёро не ответил. Судя по всему, врать не хотел, а правду говорить не хотел еще сильнее. Молчание наполнилось напряжением, как воздух перед грозой. Того и гляди, молнией шибанет. Дамиан нагнал спутников, и теперь они шли практически шеренгой, благо ширина дороги позволяла: Джетта в центре, мужчины по бокам.

– А чем питаются эти крылатые твари? Дверь же заколочена, – негромко спросил Дамиан, чтобы развеять обстановку.

Мыши над головой зашуршали и защелкали наперебой, будто поняли, что речь идет о них. Пусик успокоил себя тем, что они просто отреагировали на голос.

– Теперь проблема питания у них отпала сама собой, – зловещим голосом произнес Паладин, повернувшись к напарнику и чуть подавшись корпусом вперед.

– Глупости, – возразила Джетта. – Летучие мыши питаются в основном насекомыми.

– А конкретно эти? – полюбопытствовал Сельмо.

– Меня, пока я тут была, ни разу не кусали, – сообщила Темная.

– Ты уверена? – якобы озабоченно спросил всё тот же Паладин. – Я слышал, – пугательно продолжил он, – что укушенный летучей мышью начинает бросаться на ни в чем не повинных людей. Может, у тебя это тогда началось? – светским тоном уточнил Сельмо.

– Я, кажется, знаю, кто не вернется из подземелья, – сообщила ему Джетта. – Думаю, здесь есть вентиляционные шахты, через которые мыши летают на охоту, – ответила она Дамиану.

Под ногами раздался ощутимый «чвяк». Магичка-воровка остановилась, брезгливо осмотрела подошву и несколько раз обтерла сапог о дорогу.

– Если им местной живности мало, – закончила Темная.

Разговоры стихли. Джетта несколько раз сверялась по листочку, куда идти. Аквилеро подумал, что без схемы они бы уже давно заблудились. По крайней мере, он с трудом мог определить, где был вход. В кромешной тьме потеряться – раз плюнуть, тут и к чавэлам не ходи. Он бы тоже на месте городского главы забил бы сюда вход. И на иллюзию бы денег не пожалел.

По ощущениям, путники прошли часа два, когда Джетта остановилась у небольшой хижины с плоской крышей. Ее окна были заколочены.

– Это схрон Гильдии, – сообщила она. – Безопасное, проверенное место. Встроенные охранки. Предлагаю выспаться, перед тем как идти дальше.

Дамиан был согласен. Переполох, устроенный в самом начале, разогнал сон, но теперь ощущалось, что ночь в самом разгаре. По опыту разведчика Пусик знал, как снижается реакция от недосыпа. Сельмо тоже возражать не стал. Светлячок, послушный велению магички, нырнул в дверь, погружая пространство позади во мрак. Домик был небольшим, но стены и потолок оказались целыми. Возле печки лежал небольшой запасец дров. Первым делом Джетта направилась туда.

– Не угорим? – спросил Ансельмо.

– Если угорим, то будем первыми, – оптимистично сообщила Джетта. – Хочешь мерзнуть – за дверью места много.

Скоро помещение прогрелось. Из мешков появился котелок, из бутылок – вода. Жизнь налаживалась. Плащи были свалены на пол. Сверху на них улегся пес. На попытку его согнать, зверь ответил рычанием и чуть было не цапнул Паладина, решившего проявить собственнические чувства и нежелание делить с собакой ее блох. Джетта на это заявила, что не известно еще, у кого блох больше. На Кошмарика противоблошиное заклинание она лично вешала. А про Сельмо ничего не знает. К удивлению Пусика, напарник лишь улыбнулся на шпильку. Наверное, не хотел рушить хрупкий мир и тоже наслаждался напоследок покоем и безопасностью. Кто знает, что ждет их завтра?

6. Писающий гномик

Джетта проснулась от жары. Странно. За время сна домик должен быть выстыть. Темная попыталась пошевелиться и поняла, в чем дело. С обеих сторон ее обнимали мужчины. И от обоих несло жаром, как вчера от печки. Особенно от Паладина. Темная испугалась, не заболели ли ее партнеры. Кто знает, что там с потолка на них вчера насыпалось? Аристократы – существа нежные, мало ли что… Она сбросила с себя тяжелые мужские руки и последовательно проверила ладошкой лбы. Лбы были нормальные. Непробиваемые лбы были. Как обычно. Мужики похрапывали, не обращая внимания на ощупывания. Просто кто-то вчера – точнее, уже сегодня, напомнила себе Джетта – распробовал очередную настоечку Сельмо. Фамильную. Вкусная была настойка. И пьяна-ая… Помнится, потом Паладин настойчиво рекомендовал Джетте выйти за него хотя бы ради настоек. Джетта почти согласилась, но тут вмешался Пусик, заявив, что настоечки и купить можно. «Вот закончим это гиблое дело, – сказал он, – и накупим настоек всяких разных. И гномьей водки, и эльфийского эля, и гоблинского грога…» Далее шло перечисление прочих национальных напитков. Джетта не согласилась и сказала, что они столько не выпьют. Сельмо сказал, что выпьют. Это дело чести. И за это дело нужно выпить… В домике ощутимо воняло перегаром. Даже Джетта его чувствовала, хотя сама выдыхала не ароматы фиалок. Нужно проветрить, что ли… И мужиков распинать.

Почуяв, что хозяйка проснулась, оживился Кошмарик. Он жался возле двери, переминаясь с лапы на лапу, и поскуливал, царапаясь у выхода. Как Джетта его понимала. Она зажгла простенького светлячка – уже второго, первый выгорел дотла – и приоткрыла дверь. Снаружи было всё так же темно. Злобные хищники за порогом не обнаружились. Пес выскочил за дверь, крутанулся, определяясь по своим собачьим приметам, где правильнее справить нужду, задрал лапу и словно прирос к стене. Темная порадовалась, что проснулась первой, и тоже отдала дань природе. Пса мрак не прельщал, поэтому, шкрябнув пару раз лапами и рыкнув для смелости, он нырнул в домик. Наемница последовала за ним. Что себе-то врать? За дверью было страшно. И тогда, и теперь.

Пока Джетта растапливала печь, память любезно показывала события минувшей ночи. Ансельмо после первой же крышечки настойки стал раскованным и таким… милым. Улыбался, смеялся, порол всякую чушь. Требовал поцелуй за следующую порцию. Пусик, тоже расслабившийся, – хотя этот-то и по жизни… ненапряженный, – поинтересовался, чем будет расплачиваться он. И даже губы обтер. Сельмо сказал, чтобы Дамиан свои поцелуи засунул себе… куда-нибудь. Только пусть наружу выйдет предварительно, чтобы девушку не смущать. На что настойчивый Аквилеро сообщил, что может расплачиваться поцелуями с Джеттой. Сельмо ответил, что тогда Пусик получит не порцию настойки, а кулаком в нос. Было весело и приятно чувствовать себя объектом внимания двух таких ярких мужчин. И тут любезная память вынесла на поверхность другие воспоминания. Отчаянье в глазах Сельмо, летящего в пропасть. Голову Пусика, залитую кровью.

– Эй, пьянь подзаборная, а ну, подъем! – гаркнула Джетта, прогоняя видения. – Нас ждут подвиги!

Да уж, в жизни всегда найдется место подвигам. Или глупости. Хотя, возможно, это одно и то же.

Несмотря на бодрый перегарный дух, поднялись мужчины легко и на головную боль не жаловались. Сей факт был отдельно отмечен Паладином с выводом: замуж всё же надо выходить. Это заявление озадачивало. Ночные выступления можно было оправдать веселящими парами алкоголя. Теперь же приходилось гадать: то ли утро оказалось ночи не мудренее, то ли всё оказалось мудрёнее, чем казалось. Джетта решила не заморачиваться на сей счет. Вообще, может, дель Пьёро просто страхуется от пакостей с ее стороны? Обещать – не значит жениться. Даже жениться не означает жениться при подобном мезальянсе. Сегодня он женат, а завтра – особым указом Императора совершенно свободен. Нет, Темная помнила своё место. Легкость, что была на душе сразу после сна, окончательно смылась текущими тревогами и прошлыми обидами.

После перекуса Джетта наводила порядок в хижине, а сеньоров аристократов выгнала наружу. У нее под ногами никто не болтается, они спокойно… проветрятся. Темная убрала со стола, замела, сменила накопители Силы в защитных контурах и уже собиралась выходить, когда снаружи раздался хохот Паладина. Кошмарик навострил уши, соизволил поднять пузо с пола и сунул любопытный нос в дверь. Темная тоже выглянула. Светлячок, подвешенный магичкой над домом, освещал следующую картину: Сельмо ржал как лошадь, сложившись пополам у порога, а Аквилеро стоял перед ним в мокром плаще. Причем плащ был мокрым исключительно спереди. И в брызгах. Джетта прикрыла рот ладошкой, чтобы скрыть улыбку.

– Где… – Слова Ансельмо заглушил смех. – Дамиан, друг мой, – дель Пьёро взял себя в руки, лишь изредка покашливая смешками, – где ты тут нашел ветер?

Наемница ожидала, что Аквилеро вспылит, но тот лишь скривил губы, не то от досады, не то сдерживая улыбку:

– Понимаю, как это выглядит, но объяснение еще смешнее: это не я, это статуя.

Выяснилось, что Дамиан решил уединиться. То ли его смущал свет, то ли вчерашняя настойка еще не выветрилась из головы и звала на приключения, но он захотел отойти подальше. Забрел вглубь и наткнулся на статую писающего гномика. Пусику это показалось хорошей идеей.