Невеста взаймы бесплатное чтение

Глава 1

Долина Цветущего папоротника

Сияна

– Поднимайся! – Незнакомый мужской голос зазвенел в ушах.

Чьи-то сильные руки рывком дернули мое измученное тело вверх. На голову тут же полился поток ледяной воды, заставляя вскрикнуть от неожиданности. Холод быстро привел меня в чувство.

– Очнулась, – усмехнулся мой мучитель, обнажая ряд крупных белых зубов.

Я попыталась пошевелить изувеченными запястьями, стянутыми тугой веревкой. С белых вьющихся волос на пол стекали ручейки, благодаря которым под босыми ногами уже образовалась лужица. Мокрая ткань сорочки прилипла к телу, подчеркнув мою худобу и едва округлившиеся груди. Если бы не длинные косы, то я вполне могла бы сойти за мальчишку.

– Не дрожи, красавица, – мужчина бесцеремонно поднял мои руки над головой и перекинул веревку через балку, затягивая тугой узел.

Я едва касалась пальцами ног пола. Тело дрожало от страха и холода. Руки то и дело сводило судорогой.

– Хороша, княжна, – протянул мучитель, со звоном опустив пятерню на мое бедро. Кожа под тканью тут же вспыхнула от бесцеремонного шлепка.

Вскрикнула от неожиданности. Словно змея извиваясь в крепких путах, попыталась отстраниться от неприятных прикосновений незнакомого мужчины. Он рассмеялся, даже отступил на полшага, словно играючи. А уже спустя мгновение его грубые шершавые пальцы обхватили мой подбородок, до боли стиснули, заставляя посмотреть в глаза.

– Князь Томаш не пожелал забирать столь лакомый кусочек, – сказал мужчина и одновременно с этим провел большим пальцем по моим губам, сминая их, пороча своими прикосновениями. – А я и дочкой врага не побрезгую, – добавил он. – К чему гнить в земле мужчиной нетронутой? – спросил, сверля меня маслянистым взором.

Пытаясь хоть как-то защититься, собрав всю свою волю в кулак, я смачно плюнула в самоуверенную физиономию мужчины. Получилось из рук вон плохо. Увы, будучи княжной, в подобном я никогда не практиковалась.

– Ох, княжна, – протянул он, вытирая свободной рукой лицо, – а ведь я по-хорошему хотел. Но вижу, ты по-другому любишь.

Пальцы обидчика разжались, и он толкнул меня в сторону. Я едва устояла на ногах, пытаясь удержать равновесие.

За спиной протяжно скрипнула тяжелая дверь. Сил обернуться не было. Да и незачем было. Видеть заклятых врагов хотелось меньше всего, а вот слушать их речи все же приходилось.

– Жива? – спросил вошедший. Он явно был моложе, чем мой мучитель.

Я замерла, закусив губу. Уж лучше бы погибла. Давно бы покоилась в земле рядом с отцом и матерью.

Воспоминание об утрате родителей кольнуло словно иголкой. К глазам подступили непрошенные слезы. За один день вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я осталась одна. В грязи, на самом дне. Единственная дочь князя Домбровского стала рабыней для утех в стане врага. Княжество наше пало, на землях хозяйствует огонь, жадный и беспощадный, уничтожая все то, что отец строил. Нет у меня больше ни семьи, ни дома. Да и имени у меня больше нет.

Княжна Сияна Домбровская отныне пустое место. Нет во мне ни души, ни сердца. Лишь тело, лишенное жажды жизни. Бесполезное и слабое. Подавленное и захваченное. Словно чужое оно. Не мое вовсе.

– Жива, – ответил мучитель, похотливо скалясь.

– Славно. – Ответ удовлетворил вошедшего незнакомца. – Развязывай княжну, да к дороге готовь, – распорядился он.

– Как? Я же еще не…

– Славно, что еще НЕ! – оборвал он на полуслове моего мучителя. – Князь Томаш бы подобного не одобрил.

– Так не нужна же была девчонка ему! – не унимался мужчина.

– Не твое дело! Делай то, что велено! Через час в дорогу отправимся.

Голос смолк, а после и шаги тяжелые стихли.

Я стояла ни жива не мертва. Не знала радоваться мне такой удаче, или слезы лить.

Быть может лучше было бы уже сегодня с жизнью распрощаться? Но, нет. Судьба распорядилась иначе. Она меня в лапы заклятого врага решила направить. Для забавы его уберегла. Чтобы гад ползучий мог нарадоваться победе своей. Нечестной и незаслуженной. Кровью невинных людей он ее омыл. Обманом чужое княжество к рукам прибрал.

Неправильно.

Все неправильно.

– Чего ревешь? – спросил мой мучитель, не скрывая своего разочарования. – Честь тебе оказана. К князю Томашу поедешь. Глядишь, хорошей будешь, и жизнь тебе сохранит. Править конечно не будешь княжеством, но ты и грязной работы не чурайся.

– Еще посмотрим, буду править или не буду, – огрызнулась в ответ.

– Смешная ты, княжна. Мала да глупа еще. Восемнадцать то хоть есть? – спросил мужчина.

– Есть, – ответила я, не глядя на него.

Девятнадцать есть. Но какой прок от прожитых годов, если жизни за пределами замками я вовсе не обучена? Все годы провела словно зверек одомашненный, к рукам прирученный. Кроме отца да матери и знать не знала никого. Лишь к первому выходу в свет готовилась. Да, поздно. Но мне по душе больше жизнь затворницы была, чем хитросплетение интриг лживых на светских встречах.

– Это хорошо. Ты на все согласие давай, княжна. Может и при себе оставит князь, чтоб постель грела. Эх, – вздохнул он, взъерошив свою густую шевелюру, – жаль не мою…

Вот еще! Я лучше сама нить жизни обрежу, чем в постель к убийце заберусь! По его воле родителей моих вчера казнили. Окропили небо кровью алой, которая на закате красным заревом по горизонту разлилась.

– Даже если на коленях молить меня о близости будет, не лягу рядом, – словно змея прошипела в ответ, глядя сквозь широкую фигуру мучителя.

Ни-ко-гда.

Уже через час я сидела в экипаже, который то и дело подбрасывало на ухабистой дороге. Мне выдали скромное платье в пол из льняной ткани. Все лучше вымоченной насквозь ночной рубашки. Другой одежды у меня больше не было. Впрочем, у меня вообще за душой больше ничего не было. И душа отныне мне не принадлежала. Ей распоряжался, как и телом, князь Томаш. Вот только он еще не знал, что княжна Домбровская не станет ублажать его и молить о пощаде. Уж лучше головы лишиться, чем постель врага до конца дней своих согревать.

Влажные белокурые волосы разметались по плечам моим, некоторые пряди к лицу прилипли. Но убрать их я не могла. Запястья мои были туго стянуты веревкой. Та же самая участь постигла и ноги. Путы до боли врезались в кожу, но я и виду не подавала. Терпела, не желая доставлять ни малейшей радости врагам.

Во время сборов, воспользовавшись моей беспомощностью, один из людей князя решил собственноручно усадить плененную княжну в экипаж, не поленившись при этом своей грубой пятерней до бедер дотронуться.

– Гад ползучий! – процедила я сквозь зубы, пытаясь вывернуться из лап негодяя. В тот раз плевок получился лучше. Практика в стане врага делала свое дело.

– Оставь, – приказал мужчина. – Князю не понравится, как ты с девчонкой обращаешься.

Я узнала его по голосу. Это он час назад о скором отъезде известил. На вид ему было около тридцати лет. Волосы темные, как у всех людей князя, были зачесаны назад, лицо покрывала густая поросль щетины. Походный костюм из черной ткани сидел как влитой, демонстрируя силу и мощь мужского тела. Через правое плечо была перекинута шкура какого-то животного, на которой поблескивали отличительные знаки эльентов[1].

– Князю еще утром она и не нужна была вовсе, – ответил негодяй, но руки все же убрал. – Отчего он волю свою поменял, Леош?

Я и сама всю дорогу думала и гадала над тем, чем заслужила внимание князя. Не иначе, как позабавиться вздумал. Опорочить решил и изгнать с позором. А может и того хуже. Проку от меня больше нет. Выкуп требовать не с кого. Князь Томаш меня сиротой оставил.

Гад ползучий! Не прощу никогда! По приезду в лицо плюну и скажу, что думаю о нем!

Дорога оказалась долгой. Мое тело раскачивалось из стороны в сторону, подпрыгивало на выбоинах и ухабах. Благо, кроме кучера и темноволосого мужчины, которого в стане врага называли Леошем, меня никто сопровождать не взялся.

– Мне нужно в туалет, – разорвала я тягучее молчание.

– Терпи! – ответил мужчина, даже не повернув головы.

– Я и так всю дорогу терплю! – возмутилась я.

Другого шанса на побег у меня не будет. Сейчас не попытаюсь – на век пленницей князя останусь.

Леош смерил меня тяжелым взглядом.

– Тормози, – крикнул он кучеру. – С тобой пойду, – сверкнул глазами в мою сторону, да тут же за веревку, обвитую вокруг запястий, на себя потянул. Благо, путы, стягивающие щиколотки немного ослабил.

От неожиданности я охнула, но мешкать не стала. Пошла, едва перебирая ногами, следом за провожатым.

Словно скотину он повел меня сквозь клубы вьющегося в ногах тумана до ближайших кустов. Впрочем, и не кусты это были вовсе. Лишь жалкое подобие. Сухие мертвые ветви, лишенные изумрудной листвы, вряд ли могли послужить укрытием от мужского взора, а уж тем более помочь в совершении побега. Все было видно, как на ладони.

– У тебя минута, – сказал Леош, отворачиваясь. Но веревку при этом из рук не выпустил.

Я огляделась по сторонам, запястьями шевельнула, морщась от боли. Нет, не убежать мне. От веревки не избавиться, а с ней далеко не уйти. Нагонит меня враг за минуту.

– Чего мешкаешь? – бросил Леош через плечо, нетерпеливо постукивая каблуком форменного сапога по сухой растрескавшейся земле.

Я глубоко вздохнула, пытаясь сдержать соленые слезы, подступающие к глазам.

Нет, не привыкла моя княжеская душа к подобному обращению. Отец да мать души во мне не чаяли, пылинки сдували, оберегали, словно цветок редкий. Вот только не справились. Сами сгинули, а меня одну оставили. Впрочем, не их вина в том. Всему князь Томаш причина. Жестокость его не знает границ, а алчность рекой глубокой да полноводной льется, смывая все, до чего вода студеная только может дотянуться.

– Идем, – Леош потянул веревку, заставляя меня сдвинуться с места. – Вижу передумала. Оно и славно. Бежать тебе, княжна, все равно некуда.

Догадался, гад ползучий. Не укрылись мои мысли от него.

– Зачем князь Томаш велел меня к нему доставить? – осмелилась спросить я.

Леош усмехнулся, потирая подбородок.

– Сама у него и спросишь. Скоро на месте будем.

[1] Эльенты – солдаты армии самопровозглашенного князя Томаша Шервинского (прим. автора).

Глава 2

Княжество Пепельных туманов

Сияна

Княжество Пепельных туманов название свое оправдывало сполна. По земле стелилось густое марево, поднималось к небу, пряча под собой высохшие кустарники да изогнутые стволы деревьев. Воздух здесь был влажный, прелый. Казалось, сама природа хотела скрыть от глаз путников непримечательные пейзажи мертвого места. В долине Цветущего папоротника, откуда я была родом, поговаривали, что земли эти прокляты. Не растет тут трава, не журчат ручьи, не поют птицы. Все скованно мертвым сном. Сама смерть в клубах тумана таится, примечая себе новую жертву.

Спустя пару часов солнце поднялось высоко над линией горизонта. Но его лучи едва ли проходили сквозь туманную завесу. Мы по-прежнему ехали, как мне казалось, наугад. За окнами экипажа едва ли можно было что-то рассмотреть. Лишь буйное воображение то и дело рисовало страшные картины, превращая не укрытые листвой деревья в жутких монстров и кровожадных чудовищ. Впрочем, с одним из них я совсем скоро встречусь лицом к лицу.

– Скоро на месте будем, – повторил Леош, вглядываясь куда-то вдаль.

Одному Слепому бесу[2] было известно, как эти варвары здесь ориентировались. Я же чувствовала себя слепым, беспомощным котенком. Появись у меня сейчас шанс сбежать, вряд ли бы я смогла им воспользоваться. Самостоятельно мне никогда не выбраться из густых туманов, что вьются вокруг нашего экипажа, словно изголодавшиеся живые змеи.

Потирая изувеченные запястья, я попыталась рассмотреть хоть что-то, что могло послужить для Леоша ориентиром. Тщетно. Меня словно окунули в чан с молоком. Как широко глаза не открывай, все равно ничего не увидишь.

– Устала? – обратился он ко мне.

Я гордо вскинула подбородок, отрицательно качнув головой. Признаваться врагу в том, что дорога измотала меня, вовсе не хотелось. Мои невзгоды ему только радость принесут, так что пусть лучше о них и не знает вовсе.

Леош в ответ лишь усмехнулся:

– Ничего, скоро отдохнешь с дороги, Сияна.

– Княжна! – вспылила я, не в силах больше терпеть подобное к себе обращение. – Я – княжна Сияна Домбровская!

Леош рассмеялся:

– Какая ж ты княжна? Княжество твое с лица земли бесследно стерто. Лишь пепелище от него осталось. Жители долины Цветущего папоротника уже давно к Томашу примкнули. Не станут они жизнями своими рисковать ради тебя, княжна! – Последнее слово он произнес с напускной серьезностью, отчего по сердцу будто ножом полоснули, оставляя глубокую зияющую рану.

Как бы не было грустно это признавать, но Леош был прав. Никто ради юной княжны, которой отроду девятнадцать лет, воевать против жестокого князя Томаша не пойдет.

– Чем раньше ты свою прежнюю жизнь забудешь, тем быстрее новую начать сможешь, – добавил мужчина.

Я сверкнула глазами. Внутри меня бушевал гнев, готовый вот-вот выплеснуться наружу.

– Как могу забыть я смерть родного отца и матери? Как могу стереть из памяти земли родные, объятые жарким пламенем? – воскликнула я, подавшись вперед.

– Сможешь, – лишь сухо ответил Леош. – Не первая, кому участь такая выпала.

Не занимать врагам моим жестокости. Неведомо им чувство скорби и сострадания. У них в мыслях лишь жажда наживы. В радость им кровью чужой землю орошать. Жизни людские для них ничего не значат. Лишь своей эти звери дорожат.

Оставшуюся часть пути мы провели в скорбном молчании. Леош заговорить со мной не пытался, а я и подавно. Лишь смотрела сквозь белую пелену за окном экипажа, да украдкой пыталась смахнуть слезинку, то и дело скользящую по щеке.

Копыта угольно-черных лошадей застучали по каменному подъездному мосту, где-то вдалеке послышался скрежет стали и людской говор, заскрипели ворота.

– Приехали, – бросил Леош, расправляя широкие плечи.

Я всмотрелась вдаль. Из тумана вырастал замок, пронзающий облака острыми шпилями, словно пиками. Стены из черного камня возвышались вокруг, лишая возможности хоть на шаг подступить к ним недоброжелателей.

Отец всегда говорил, что главное оружие Томаша вовсе не сила и хитрость, а твердый камень и, как ни странно, туман. Он словно покорный зверь, стелется у его ног, застилая глаза врагу. Нападать в условиях практически нулевой видимости – добровольная смерть. Оттого войско самопровозглашенного князя до сих пор не потерпело ни единого поражения.

Для меня же эта крепость должна была отныне стать темницей. Я взирала на нее, как дикая птица на прутья клетки.

Позади снова лязгнул металл, отрезая мне путь к свободе и прежней жизни. Прав был Леош, не княжна Сияна Домбровская я теперь, а рабыня врага заклятого. Каждый вдох мой теперь только с его позволения будет.

– Стой, – скомандовал мой сопровождающий.

Экипаж дрогнул, а я, лишенная точек опоры, повалилась вперед, больно ударившись плечом о твердую скамью, на которой сидела.

Сильные руки Леоша в два счета подняли меня и, взвалив на не менее сильное плечо, вытащили наружу.

– Пусти, гад ползучий! – потребовала я, стуча связанными руками по его широкой спине.

Оказавшись в неудобном положение, я хотела, как можно скорее ступить на твердую землю. Висеть безвольной тряпичной куклой, перекинутой через плечо врага, да еще и вниз головой, я не желала, оттого всеми силами пыталась ногами в пах его ударить. Получалось плохо. Едва ли ноги меня слушались. Кажется, они и вовсе онемели и мне отныне не принадлежали.

– Как пожелаешь, княжна, – усмехнулся Леош, опуская меня на землю.

Вот только зря я его об этом просила, потому как ноги и впрямь стали словно чужие и слушаться меня наотрез отказывались. Обездвиженные во время дороги, они стали словно ватные, оттого, стоило мне на них опереться, как те тут же подкосились, и я рухнула прямо на дорогу.

Больше Леош рисковать не стал. Взвалил меня на свое плечо и, вопреки всем возражениям, поволок в логово врага. Словно тушу животного, убитого накануне, которой похвастаться хотел. Будто и не человек я вовсе, а добыча его. Мертвая и бездушная.

Рассмотреть окрестности в таком положении было трудно. Но одно я подметила наверняка: за высокой каменной стеной, неприступным кольцом окружавшей замок, тумана не было. Горячие лучи солнца безжалостно опаляли нежную кожу, по обе стороны от дороги шелестела зеленая трава, где-то вдалеке был слышен звонкий лай собак.

Замок князя Томаша оказался оазисом среди безжизненной пустыни. Здесь кипела жизнь вопреки всем слухам, что передавались из уст в уста в долине Цветущего папоротника. Не мудрено, что никто не знал истины. Те, кому приходилось быть захваченным жестоким варваром, уже никогда не возвращались домой. Вот и я не смогу никому поведать об увиденном за высокой стеной. Не вернусь на родные земли. Сгину здесь в одиночестве. Унесу тайну князя с собой в могилу.

– В глаза владыке не смотри, головы не поднимай, – напутствовал меня Леош, поднимаясь по узкой каменной лестнице. Каждый его шаг отдавался болью во всем теле, к горлу подкатывала тошнота. – Лишнего не говори, на вопросы отвечай коротко. И запомни, княжна, – добавил он, опуская меня на небольшую площадку под открытым воздухом, что вела к тяжелой дубовой двери, – судьба твоя дальнейшая в руках князя Томаша. Не гневи его, – убедительно попросил Леош, придерживая меня за плечи, не давая вновь упасть.

Мужчина ослабил путы на руках, развязал веревку, стягивающую щиколотки. Кровь вновь побежала по венам. Ощущение не из приятных, но именно оно напомнило мне о том, что я все еще жива. Все еще дышу, хоть и сопровождается каждый вдох теперь нестерпимой болью. Рана в моей душе открытая не затянулась, не зарубцевалась. Боль утраты навсегда будет со мной, ядом отравляя сердце, горечью оседая на губах.

– Идем, – Леош уверенным жестом развернул меня к двери.

Металлический засов заскрипел, застонал, пропуская нас внутрь.

Внутри было чисто и уютно. Добротная мебель была обита дорогими тканями, повсюду стояли вазы с живыми цветами. Не иначе как у Томаша был свой сад. Иначе откуда им здесь взяться? Начищенные до блеска полы были устланы коврами и шкурами диких животных. Тяжелые шторы опускались до середины окон, не позволяя солнечным лучам рассыпаться по помещению. Они покорно ползли по полу, украдкой забирались на диван и кресла, но большего себе позволить не могли. Оттого внутри сохранялась приятная прохлада и дышать было вольготно и легко. Справа, у стены, располагался большой камин, но вряд ли его использовали здесь по прямому назначению.

– Что это? – изумилась я, завидев на полочке над камином стеклянный шар на металлической подставке, с тремя изогнутыми ножками. Внутри шара плясали радужные всполохи, закручиваясь в спираль. Не иначе, как магический артефакт. В долине Цветущего папоротника к магии относились с осторожностью, оттого редко прибегали к ее помощи.

Губы Леоша растянулись в улыбке:

– Всему свое время, – уклончиво ответил он и поманил меня за собой к лестнице.

На душе было неспокойно. Дурное предчувствие не давало покоя. Зачем путы ослабили и почему в сырую темницу не бросили? И с какой стати эльент говорит со мной на равных? Где тот пренебрежительный взгляд, который он не сводил с меня во время долгой дороги? Не иначе как что-то изменилось, но что именно, я уловить не могла, как не пыталась.

Лестница вильнула дважды, прежде чем мы оказались на втором этаже. Леош остановился у запертой двери, которая ничем не отличалась от остальных. Он поправил пояс, пригладил волосы на макушке и потянул дверную ручку на себя.

– Показывай. – Низкий голос из помещения заставил меня затрястись. Была в нем сила и мощь, которую почувствовать можно было без труда, даже не взглянув на самого обладателя.

Леош стиснул пальцы на моем предплечье и в буквальном смысле слова втолкнул внутрь – в логово зверя.

В комнате было светло. Здесь солнечные лучи облизывали все, до чего только могли дотянуться. И светлые стены, и большой письменный стол, и того, кто за ним сидел. На вид ему было около тридцати. Темные волосы были зачесаны назад, хищный взгляд карих глаз скользил по мне, изучая и рассматривая. Мужчина был в хорошей физической форме. Стоило ему подняться, как я смогла убедиться в том, что он еще и на две головы был выше меня. Этакий великан, рядом с которым я почувствовала себя бабочкой, крылья которой сломать для него не стоило ничего.

– Она? – Смесь презрения и отвращения окатила меня, словно ведро студеной воды.

– Да, – раздался голос Леоша за спиной.

– Мне говорили, что княжна Домбровская не дурна собой, – протянул незнакомец, склонив голову на бок. – Повернись, – бросил он уже мне.

Я не шелохнулась, продолжая в упор смотреть на мужчину. Кажется, Леош говорил не смотреть на него…

– Глухая? – На его лице заиграли желваки. – Я дважды повторять не привык.

Смесь страха и ненависти опалила нутро. Вместо того, чтобы повиноваться, я лишь выше вздернула подбородок.

– Гордая, – протянул мужчина, – но глупая, – припечатал вдобавок.

И правда глупая. Сама себе приговор смертный подписываю. Но иначе не могу. Не под силу мне пресмыкаться и голову склонять пред врагом.

– Ладно, оставляй, – небрежно махнул рукой он, обращаясь к Леошу. – Но глаз с нее не спускай.

[2] Слепой бес – злое божество, которому поклоняются в княжестве Пепельных туманов (прим. автора).

Глава 3

Сияна

Оставляй.

Я понятия не имела, что скрывается за этим словом, оттого спросила у Леоша, который сопровождал меня, уводя все глубже в недра чужого и незнакомого мне замка.

– Всему свое время, – вновь повторил он, ускоряя шаг.

– Довольно, – вспылила я, замирая на ступенях деревянных, словно изваяние, высеченное из камня. – Хватит говорить со мной загадками. Правду знать хочу! Что ждет меня, Леош? – Я впервые обратилась по имени к врагу.

– Ох, княжна, – протянул он, медленно разворачиваясь ко мне, словно зверь хищный, – вижу не понимаешь много. Честь тебе князь Томаш оказал, жизнь никчемную твою сохранил. Будь моя воля… – Он оссекся.

– В ноги князю кланяться не буду! Пусть не ждет! – бросила в лицо мужчине, скрещивая руки на груди.

– А чего ему об этом не сказала, княжна? – усмехнулся Леош, медленно приближаясь ко мне, словно тигр, вышедший на охоту. – Испугалась небось?

Я вздрогнула. При мысли о черной бездне глаз хозяина моего нынешнего, по спине пробежал холодок. Такой как он на куски разорвет и сожалеть не станет. Силен, жесток и холоден. Черств, как сухарь. Прав был Леош. Испугалась. Но страх питать свой больше не стану. В следующий раз силу покажу.

– А меня значит не боишься? – спросил мужчина, кружа вокруг меня, словно рыба зубастая, готовая вцепиться в плоть в любую секунду.

Я хотела было ответить, но не успела. Пальцы крепкие тонкую шею обхватили, стиснули столь сильно, что дыхание перехватило. Слезы из глаз градом брызнули, обжигая лицо. Вторая рука обидчика ловко кинжал, изогнутый из ножен извлекла и к лицу моему приставила. Лезвие металла холодом щеку опалило. Сердце в груди зашлось в бешеном ритме, отсчитывая удар за ударом с немыслимой скоростью.

– Будь осмотрительной, княжна, – прохрипел мне в лицо, ослабляя хватку. Кинжал Леош убрал, а большим пальцем грубо по щеке каплю крови выступившую размазал. – Не делай выводов поспешных.

Отшатнулась от него, пытаясь в себя прийти.

– Варвар, – просипела я, хватаясь за истерзанное горло.

В ответ Леош лишь качнул головой и двинулся дальше – вверх по лестнице. Мне ничего не оставалось, как пойти за ним следом. Теперь я старалась держать дистанцию с этим мужчиной, что в действиях своих был полон непредсказуемости. С виду спокойный и рассудительный, на деле он оказался изувером.

Во время моего путешествия по вражескому замку, я заметила еще несколько точно таких же шаров, как на первом этаже в холле. Одни из них осторожно выглядывали из-за книг на стеллажах, другие располагались на деревянных столиках и тумбах. Я насчитала с десяток артефактов, а после бросила это бесполезное занятие.

– Сколько ты пробудешь во владениях князя Томаша, зависит только от тебя, – наконец вновь заговорил Леош.

– Он меня отпустит? – изумилась я.

Эльент неопределенно поддернул плечом. Лица его в этот момент я не видела, так как шла позади.

– С правилами пребывания в замке ты ознакомишься в комнате, – продолжил Леош, оставив мой вопрос без внимания.

В комнате. Значит в сырую темницу меня не посадят. Уже хорошо.

– Располагайся, Сияна, – сказал мужчина, отворяя передо мной ничем не примечательную дверь, и губы его растянулись в улыбке – пугающей и хищной.

Нет, нельзя этого зверя близко подпускать. Рядом с ним всегда нужно быть настороже. Хитер он и опасен.

В комнате было светло и жарко. Солнце нещадно палило, заглядывая в распахнутое окно. Воздух был сухим. В нем витал аромат сандала и спелых апельсинов. Вдоль стен располагалось несколько кроватей. Если быть точнее, то всего пять. На каждой стопка с чистым белоснежным бельем и пузатая подушка. Кроме кроватей обнаружилось одно большое зеркало в резной деревянной раме и трюмо, которое насчитывало ровно пять совершенно пустых ящиков. На полу бурая шкура, которая, судя по размеру, принадлежала дикому лесному медведю. В долине Цветущего папоротника этот зверь никогда не встречался. Впрочем, сомневаюсь, что этот медведь обитал на туманных землях. Скорее всего, еще один трофей, который захватчики привезли, разворовав очередное мирное княжество.

Стоило мне опуститься на мягкую перину, как вдруг поняла, насколько сильно устала. Тело было тяжелым и неподъемным, в голове царил хаос. Слишком многое мне пришлось пережить за последние два дня: набег врага жестокого, смерть родителей, которые до последнего вздоха меня да народ наш защищали, а после отъезд с родных земель, которые ранее я никогда не покидала.

Внезапно усталый взгляд зацепился за лист пергамента, скрученный да перевязанный черной тесьмой. Поверх нее красовалась сургучная печать.

Не раздумывая, я ухватилась за находку, словно в ней было мое спасение, развернула пожелтевший лист и принялась читать текст:

«Добро пожаловать во владения князя Томаша – покровителя Пепельных туманов!

Отныне Вам запрещено покидать замок по собственной воле без разрешения владыки или его доверенных лиц.

В Ваши обязанности входит участие во всех праздных мероприятиях, на которые Вы будете приглашены, а также беспрекословное исполнение воли князя.

Ваше прибытие в замок расценивается как согласие на участие во всех состязаниях, которые будут проводится на его территории и за ее пределами.

Удачи в предстоящем отборе!»

Я еще дважды пробежала глазами по тексту, удивляясь причудливой привычке варваров добавлять в конце почти каждого слова замысловатую завитушку, напоминающую букву «З».

– Что значит отбор? – в слух изумилась я, пытаясь подавить негодование. – Кого хочет выбрать этот гад ползучий?!

Ну, нет! Отправьте уж лучше в темницу сырую! Не хочу принимать участие в коварных играх недруга!

Не в силах совладать с гневом, обжигающим душу, я подбежала к открытому настежь окну и швырнула ненавистный пергамент, в последний момент заметив, как по недоброму вспыхнул серебристо-синим светом стеклянный шар на широком подоконнике.

За спиной скрипнула дверь. Я обернулась, бросив гневный взгляд на вошедшего. В душе бушевал ураган, готовый уничтожить все, до чего только он доберется.

– Скромнее, чем я думала, – протянул тонкий высокий голосок, в то время как его обладательница, провела пальцами по деревянной спинке кровати.

Глупо было думать, что в комнате, где поставили пять кроватей, жить я буду одна. Вот и первая соседка пожаловала. На вид она была примерно моего возраста. Темные волосы цвета спелого каштана по плечам ее точеным разметались, укрывая будто одеялом. Густые и блестящие. Я о таких могла только мечтать. Глаза словно гречишный мед с золотистыми вкраплениями. Тело хрупкое, но в отличие от моего в нем сила неподдельная чувствуется.

Незнакомка поправила глубокое декольте и, расправив длинное платье цвета неспелых оливок, опустилась на кровать.

– Вера, – представилась она, с интересом рассматривая меня.

– Сияна, – ответила я. – Княжна Сияна Домбровская.

Звонкий смех заполнил собой тесную комнату. От него на душе стало тошно и тоскливо. Домой до боли захотелось. Вот только не было его у меня больше. Варвары все уничтожили. Сожгли, превратив воспоминания в серый пепел.

– Хорошую игрушку князь Томаш с чужих земель привез, – протянула она. – Жаль, выбросит, так и не притронувшись.

Мои щеки вспыхнули, я шагнула по направлению к девушке.

– Что ты хочешь этим сказать? – осведомилась я.

– Уж не думаешь ли ты, что князь тебя невестой своей сделает? – Тонкая бровь Веры приподнялась, а губы расплылись в улыбке, обнажив ряд белых зубов. – Ты здесь на потеху всем. После первого же испытания домой отправишься. Ах, – спохватилась она, обхватив ладонями худое личико, – я и запамятовала! Дома-то и нет у тебя больше! – рассмеялась Вера.

Перед глазами заплясали разноцветные вспышки, в ушах поднялся нестерпимый гул. Гнев чужими насмешками разбуженный из пят поднимался, заставляя крепче пальцы стискивать. До боли и хруста сжимать, впиваясь ногтями в ладони нежные, чтобы ненароком не покалечить острую на язычок Веру.

– Замолчи, – процедила в ответ сквозь зубы. – Я и сама не рвусь в невесты князя Томаша. Противен он мне!

В голове начинала складываться картина происходящего. Отбор – не что иное, как пробы на роль невесты. Кто больше понравится и в лучшем свете себя покажет, тот на подмостки и выйдет. Вот только зачем князю дочь врага, поверженного? Права Вера. Не иначе, как смеха ради. Не упустит этот зверь возможность меня еще раз унизить да место мое напомнить, а после вышвырнет, доживать остаток дней впроголодь.

– Оно и верно, – протянула девушка, накручивая тугой локон на палец. – Моим князь будет, – хищно улыбнулась она. Словно кошка, увидевшая мышь пугливую.

Я отвернулась, не желая в спектакле этом участвовать. Не моя судьба это и жизнь не моя. Из княжны я в куклу тряпичную превратилась, управляют которой теперь дикари из княжества Пепельных туманов. Нет у меня ни воли, ни права голоса. Мнение мое никого не волнует больше. Печали мои и невзгоды лишь души греть их будут, а не к состраданию взывать.

Долго наедине с Верой мне в комнате быть не пришлось. Не прошло и четверти часа, как дверь вновь распахнулась. Еще одна девица пожаловала. В отличие от первой, платье на ней было куда скромнее, из легкой белой ткани, перехваченное на талии синим поясом. Черные, словно смоль волосы, были заплетены в тугую косу, в голубых глазах страх неподдельный и беспокойство читались.

– Говорю же – моим князь будет, – подмигнула Вера мне, наградив невысокую незнакомку взглядом, полным презрения. – Как зовут тебя? – обратилась она уже к девушке.

– Анисья, – представилась та, чуть склонив голову. Не иначе, как кому-то раньше прислуживала.

Странно это все. Чем обусловлен выбор князя Томаша? Я для него лишь посмешище. Вера хороша собой и кровь в ней горячая по венам течет. Но что здесь делает Анисья? Не из богатой семьи она и красотой не блещет. Не понимаю…

– Меня Вера зовут, а это, – небрежный взмах руки в мою сторону, – Сияна.

Я отвернулась к окну, за которым бурлила жизнь, места в которой мне отныне не было. Мне не хотелось ни новых знакомств, ни сражений за холодное сердце князя Пепельных туманов. Все казалось чуждым и неправильным.

Вскоре в комнату вошли еще две девушки. Как оказалось, это были сестры. Тана и Цана. У каждой девушки мелодичный голос и огненно-рыжие волосы, которые, в сочетании с загорелой кожей, покрытой веснушками, делали их похожими на отлитые из бронзы статуи. Хладные и высокомерные, взирающие сверху вниз. Молчаливые и надменные, словно победа в отборе была уже у них в руках. Как две капли воды похожие. Вот только у Таны ямочки на щечках более ярко выражены, да и в целом черты лица мягче чем у сестры, если присмотреться.

Кажется, при виде их даже Вера приуныла и не стала опускать колкую фразу о том, что князь ее выберет. Не глупа значит. Хитра и осторожна, хоть и кажется легкомысленной.

Анисья, подобрав под себя ноги, на кровать залезла, да с опаской на соперниц поглядывала. Словно и не по своей воле в княжеский замок приехала. Неужели и ее Томаш заставил? Быть может, как и меня силой приволок?

Вот только если за счет меня князь самоутвердиться хотел, то для каких целей ему пугливая Анисья я и представить не могла. Но в одном была уверена точно: не случайно она тут оказалась, как и я.

Глава 4

Сияна

Ночь не принесла мне избавления от мук моих, лишь усилила их. Я металась на кровати, находясь во власти страшных кошмаров. Вновь переживала утрату родителей, снова слезами солеными омывала их тела под крики варваров, которые готовились отмечать победу свою нечестную и незаслуженную.

– Вставай! – Кто-то резким движением вырвал из-под головы подушку и сбросил ее на пол. – Здесь до обеда спать не принято!

Я с трудом подняла свинцовые веки. Кажется, сон меня лишь больше измотал. Усталость тяжелым грузом приковала мое тело к постели.

– Ну же, – не унималась Вера, нависая надо мной. – Поднимайся!

– Довольно церемониться с ней! – Одна из рыжеволосых сестер обогнула Веру и плеснула мне в лицо стакан ледяной воды.

Я вскрикнула. От холода дыхание перехватило. Кажется, на мгновение я даже дышать разучилась. Мокрые светлые пряди тут же прилипли к щекам, а ворот тонкой сорочки потемнел от влаги.

Вера равнодушно повела плечом и молча отошла в сторону.

Мне пришлось встать с кровати. Взгляды девушек все это время неустанно наблюдали за мной. Не было в них сочувствия, лишь желание уничтожить соперницу. Растоптать, словно цветок неприметный, взошедший в гордом одиночестве вдали от душистой клумбы.

Я смерила взором, полным презрения, обидчицу свою. Не будь я княжной, вцепилась бы в ее горло своими пальцами, да не отпускала бы до тех пор, пока последний истошный вздох не сорвался бы с губ ее алых. Но нет. Не могу. Не так меня отец да мать воспитывали. Иному учили. Не могу опорочить их дурным поведением.

– Надеюсь, князь Томаш с тобой сегодня вечером распрощается, – процедила рыжая девушка, расчесывая густые волосы гребнем деревянным. – Не пара ты ему.

Мне и возразить нечего. Не гонюсь я за жестоким зверем, не желаю приручить его. В душе моей ненависть плещется и отвращение. Для меня он враг заклятый, а не потенциальный жених.

Усмирив гнев свой, отвернулась так ничего не ответив. Сбросила белую сорочку, да вновь надела скромное платье, в котором в замок вчера прибыла. Остальные девушки же прихорашивались, поочередно в зеркало заглядывали. Тошно было от того, как каждая стремилась выглядеть лучше соперниц. Словно тело и лицо их – товар на ярмарке, за который торговец цену набить пытается. Мне же даже волосы расчесать нечем было. Ничего при мне не было. А просить у соседок не смела. Гордость не позволяла. Благо хоть сорочку казенную на кровати вечером обнаружила, а иначе в платье спать отправилась бы.

– Возьми, – тихо прошептала Анисья, протягивая мне свой гребень. Простой и дешевый, без узоров замысловатых. – Волосы у тебя красивые, – улыбнулась она, с опаской оглядываясь на соперниц. Но тем до нас уже и дело никакого не было. Каждая была собой увлечена.

– Спасибо, – ответила я, нехотя принимая из рук девушки гребень. Неправильно это. Не должна я прихорашиваться для князя. Не заслуживает он этого.

– Говорят, князь красив, – произнесла Анисья, пытаясь скрыть смущение. Но щеки ее все равно порозовели. Казалось, хвалить князя ей не по душе было. Она обернулась к окну, словно боялась быть уличенной в этом.

Я неопределенно пожала плечами:

– Разве внешность в человеке главное? Какой прок от красоты, если душа гнилая? – спросила я.

– Много ты понимаешь, княжна! – рассмеялась Вера, потуже затягивая пояс. Ее и без того тонкая талия стала еще уже. – Вышла бы замуж за горбатого, будь он с доброй душой? Сомневаюсь! Наверняка родители выдали бы тебя за состоятельного наследника одного из соседних княжеств. И чем тяжелей его кошелек – тем больше у него было бы шансов. Разве не так?

Отчасти она права. Судьба моя предопределена была. Мне было пять лет, когда родители суженного выбрали. Вот только не дано нам было воссоединиться, да и не желала я того вовсе. Князь Томаш захватом своим все планы отца моего – князя Домбровского – спутал. Он жизнь у него отнял, а у меня мужа будущего. Кому нужна княжна, за душой которой ничего нет?

– А Томаш не только богат, но и в постели хорош! – с неподдельной уверенностью заявила Вера.

От услышанного залились краской теперь не только щеки Анисьи, но и мои.

– Ты то откуда знаешь? – заливаясь смехом, спросила Тана. Кажется, данное утверждение ее ничуть не смутило. Разве что позабавило.

– Так об этом все говорят, – пожала плечами Вера. – Врать вряд ли станут.

О Томаше вообще много чего говорят. Но за пределами княжества Пепельных туманов – это в основном дурные слухи о жестокости его и сердце каменном. Есть ли в этом мужчине хоть что-то человеческое? Сомневаюсь. Если бы было, не стал бы князь меня в замке своем селить на потеху всем.

Дверь распахнулась и на пороге комнаты появилась невысокая женщина. Первая представительница слабого пола, за исключением моих соседок по комнате, которую я встретила в замке. Сомневаюсь, что Томаш ей был как мужчина интересен. Скорее служила она ему верой и правдой.

Зоркий взор ее скользнул по каждой девушке, на мне чуть дольше задержался, отчего не по себе стало. Стыд в душе поселился, за то, что участие в действе этом безобразном принимаю. Да, не по своей воле. Но все же… Ведь могла же с жизнью, ничего не стоящей, распрощаться, да к родителям отправиться. Но не смогла. Испугалась.

– Доброе утро, девушки! – торжественно произнесла она. – Сейчас вы отправитесь на завтрак, а после, – загадочная улыбка тронула ее тонкие губы, – вас ждет преображение.

Девушки новость о преображении встретили с воодушевлением и энтузиазмом. Я же радости их не разделяла. Не хотела куклой быть в руках варваров, которую будут наряжать в яркие платья.

Завтрак проходил в молчании. Меня оно не тяготило, а позволяло в мысли собственные окунуться. О родителях да доме родном вспомнить. Ведь отныне ни первого ни второго у меня не было. Я тщательно пережевывала овощи заморские, которые ранее и не видела никогда, едва ли ощущая их вкус. В горле ком стоял, а к глазам вновь слезы подступить норовили.

Кроме еды на круглом деревянном столе, покрытом белоснежной скатертью, стоял шар – магический артефакт. Точно такой же, как и в нашей комнате. Разноцветный туман переливался, закручиваясь в спираль. От света его на скатерти блики плясали, словно озорные солнечные зайчики.

– Что это? – спросила я у женщины, сопровождающей нас на завтрак. Во время трапезы она стояла чуть поодаль, неустанно наблюдая за каждой из претенденток на сердце врага жестокого.

Тонкие губы надзирательницы вытянулись в неком подобии улыбки. В карих глазах заплясали озорные огоньки.

– Это око, – ответила она, поправляя густые темные волосы с проседью, собранные на затылке.

– Око? – переспросила я, недоумевая.

Вера отложила в сторону столовые приборы и откинулась на спинку стула.

– Ваше княжество цивилизация стороной обошла? – усмехнулась она. – Наверное силу и направление ветра по сей день по флажку, закрепленному на пике определяете?

Тана и Цана тихо захихикали, а Анисья, потупив взор, попыталась подавить улыбку, тронувшую губы.

Вообще-то да. По флажку. И ничего постыдного в этом нет. В долине Цветущего папоротника этот способ используют повсеместно и зазорным не находят.

Заметив мое недоумение, Вера театрально закатила глаза. Все-таки так себе из нее актриса.

– Око – своего рода передатчик. Он транслирует происходящее вокруг него на другие артефакты, настроенные должным образом, – прервала галдеж наша сопровождающая.

– Транслирует что? – Тревога, ненадолго задремавшая в душе, вновь ожила, встрепенулась.

За столом вновь раздался приглушенный смех.

– Все, что попадает в поле его зрения. Сейчас покажу. – Женщина устремилась к стене, на которой было закреплено нечто, напоминающее зеркало. И как я сразу не заметила? Определенно магический артефакт! Почти как око, только сплюснутое и втрое больше. А внутри будто целая вселенная, с разноцветными галактиками и завихрениями. Словно кто-то рассыпал разноцветную мерцающую пыль, которая теперь без устали перемещается, снова и снова меняя форму. – Видишь? – Пальцы ее коснулись гладкой поверхности, которая тут же подернулась рябью.

Я ждала, не в силах отвести взор. Следила за тем, как цветные пылинки складываются в цельное изображение. И вот, спустя минуту, я уже отчетливо вижу круглый стол и пять девушек. А среди них…

– Слепой бес! – выругалась я, но тут же прикрыла рот ладошкой. Не подобает княжне такими словами разбрасываться. Непристойно. Неправильно. Стыдно. – Как же так?!

Внутри магического артефакта, словно в заточении, была я, нелепо прикрывающая рот руками. Интересно, а звук есть? Мог ли кто-нибудь ругательство мое услышать?

– И много таких артефактов? – спросила я, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.

– Достаточно. За отбором невест будет пристально следить все княжество Пепельных туманов, а возможно, и жители некоторых ближайших земель, не принадлежащих Томашу, – ответила женщина, стирая живое изображение с артефакта одним касанием пальцев.

– И слышать нас они тоже будут? – глухо поинтересовалась я.

Женщина загадочно улыбнулась, поманив нас за собой – в смежное помещение.

Ох, боюсь ответ на этот вопрос мне известен. И он мне категорически не нравится. Я княжна, а не актриса на подмостках! Вот только варваров это не заботит. Они заставляют меня участвовать в представлении, которое в душе моей вызывает лишь отвращение. Что ж, надеюсь вдоволь посмеявшись, они вышвырнут меня за ворота замка, оставив доживать век без рода и имени.

В соседнем помещении нас уже дожидались. Три миловидных девушки тут же принялись стягивать с каждой из нас платье. Они перемещались от одной участницы отбора к другой, неустанно поправляя наряды, прикладывая к лицу разноцветные кусочки ткани и укладывая волосы. Все это сопровождалось бесконечным щебетанием и разговорами.

– Вам к лицу цвет спокойного моря, – сказала одна из них, поднося к моей щеке шелк небесно-голубого цвета.

– Я так не думаю, – возразила я, глядя, словно зачарованная на невесомую ткань.

– Вот только оттенок волос стоит немного освежить, – добавила она, перебирая пальцами непослушные пряди.

Что значит освежить?

– Не бывать этому! Я сама себе хозяйка! Князь Томаш не мой господин! И не станет им никогда!

Я смахнула со стола ткань, а после скрестила руки на груди в оборонительном жесте. Не стану пресмыкаться пред врагом своим! Не позволю играть со мной! Не кукла я бездушная, а княжна! Живая!

Так я и стояла, дожидаясь, когда силу ко мне применят. Ведь Леош продемонстрировал мне, какова плата за непокорность. До сих пор щека саднила. Но вопреки моим ожиданиям, никто не спешил место мне мое напомнить.

– Дайте ей маску лебедя, – наконец разорвала тишину женщина. – Она ее заслужила.

Глава 5

Сияна

Я глубоко вздохнула, пытаясь прогнать нахлынувшее волнение. Суета и предвкушение чего-то особенного, которые царили в замке весь вечер, каким-то чудом передались и мне. Девушки перешептывались, время от времени бросая косые взгляды в мою сторону. Речи их порой сменялись звонким смехом, от того становилось не по себе. Я нервно теребила пышные рукава моего нового платья, перебирая в голове варианты того, что ждет меня в ближайшем будущем: позор, пребывание в чертогах врага заклятого или смерть?

Наряд, в который мне все же пришлось облачиться, сидел, как влитой. Мягкие ткани, словно ласковые волны, тело мое обнимали, шелестели тихо при каждом шаге. Платье цвета голубого неба. С привкусом свободы, отныне мне неведомой. Волосы мои несколько часов вымачивали в травяном отваре, чтобы придать им золотистый оттенок. Уложенные аккуратными волнами они искрились словно берег песчаный в лучах восходящего солнца, который омывает океан – ласковый, но строптивый и непокорный. Непредсказуемый и враждебный.

– Интересно, князь Томаш уже выбрал для себя фаворитку? – задумчиво протянула Вера, накручивая на палец прядь волос. Отныне они были черными, словно смоль. Впрочем, и локоны остальных девушек сменили оттенок свой. У Цаны алым водопадом по плечам струились, а ярко-рыжие кудряшки Таны медью отливали. Вот только Анисья кажется смогла избежать радикального преображения. Ее волосы, заплетенные в сложную косу, так и остались угольно-черными.

– Не думаю, что выбор князя на тебя пал, – усмехнулась в ответ Тана.

Вера театрально закатила глаза. Кажется, в сестрах она видела истинных соперниц. Конечно. Куда уж мне, не заинтересованной в победе княжне, да неприметной Анисье с ними тягаться?

Мы стояли у запертых дверей, за которыми были слышны голоса. Я стиснула пальцы, негодуя. Хоть я и княжна, но пиршеств и балов пышных никогда не посещала. А там, кажется, как раз празднество было в самом его разгаре. Хоть сердце Томаша жестокого мне и без надобности, но в грязь лицом упасть, да родителей покойных опозорить не хотелось.

– Пора, – шепнула Павла – невысокая женщина всюду нас сопровождающая с самого утра.

Двери тут же распахнулись, а в глазах зарябило от пестрых красок. Пышные наряды всех цветов радуги словно солнечные зайчики заскользили по просторному залу. От ярко-желтого до цвета индиго, с кружевными воланами и меховыми воротниками. Я до сих пор изумлялась привычке варваров носить в столь жарком крае меха животных. Это ведь неудобно и совсем непрактично.

Музыканты играли приятные мелодии, ласкающие слух. Не было в них той живости и бодрости, как в песнях, родившихся в долине Цветущего папоротника, что заставляли сразу пускаться в пляс. Но, тем не менее, пары все же кружились в танце мне не знакомом. Впрочем, сложно назвать тот танец, что я могла бы исполнить. Я не посещала пышных балов и приемов, оттого не спешила осваивать сие искусство. Мама лишь хмурила брови да качала головой, когда я в очередной раз прогуливала уроки танцев.

– В другой раз, – улыбалась я, целуя ее в припудренную щеку. – Еще будет время.

Как оказалось, время слишком быстротечно, а жизнь непредсказуема и жестока. Все, что у меня осталось – это пепел воспоминаний. Только дунь и его след простынет. Тогда останется лишь боль. Колючая и назойливая, не дающая мне ни минуты покоя. Стоит только забыться, как она вновь напомнит о себе свербящим чувством в груди.

– Надень маску, Сияна. – Голос Павлы вырвал меня из тягостных дум.

Я покорно поднесла к лицу маску лебедя с изогнутым клювом и мягкими перьями, полностью скрывающую мое лицо. Павла затянула у меня на затылке ленты, дважды проверила их на прочность и только после этого удовлетворенно кивнула, натягивая мне на голову широкий капюшон из невесомой ткани глубокого синего цвета.

– Удачи, – шепнула она, улыбнувшись одними уголками губ.

На мгновение я почувствовала тепло, сродни материнскому. Отчего-то захотелось коснуться губами гладкой щеки Павлы, на которой не было ни грамма косметики, но я сдержалась. Лишь полы плаща расправила, опуская взор и виня себя за сей порыв.

Она мой враг! Такой же, как и князь Томаш. Дочь или жена одного из варваров, разрушивших мою жизнь. Этим все сказано.

Я скользнула взглядом беглым по другим участницам отбора. Изящные тела скрыты под плащами, волосы шелковистые под капюшонами спрятаны. Лишь горящие глаза видны через прорези, сделанные в масках.

У Таны маска лисицы, которая натуру ее хитрую подчеркивает. Взгляд ее игривый в нетерпении скользит по гостям, в поисках Томаша. Но нет его. Оно и славно. Век бы не видела этого хищного зверя, который плоть мою разорвать хочет, да сердце из груди вырвать.

С опаской глядя по сторонам, я переступила порог зала. Не смотря на говор гостей, не смолкающий ни на минуту, да смех девичий, я слышала, как жалобным скрипом вторят моим неуверенным шагам отполированные до блеска деревянные половицы из дорогих пород. Стон их преисполнен печали, как и душа моя одинокая. Чужая я на этом празднике жизни. Лишняя. Неуместная.

Вдалеке показалась знакомая широкоплечая фигура. Леош. Странно, но на душе легче стало, когда среди лиц счастливых его увидела. Будто частицу жизни забытой повстречала.

Тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли.

Нет.

Леош тот, кто эту частицу – дорогую и нужную – забрал у меня. Отнял силой, не ведая жалости. Ему, как и Томашу, не будет прощения. Сгинет Леош, поплатившись за деяния свои.

– Добро пожаловать! – прогремел его голос над толпой. – Приветствую вас на княжеском отборе!

Гости замерли. Перестали кружится по просторному залу, тонущему в свете пляшущих огоньков свечей. Пламя словно подрагивало от волнения и нетерпения. Дрожь эта и в моем теле отдавалась. Морозом по коже пробегала, прячась где-то на затылке, под копной длинных волос.

– Сегодня, – продолжил говорить Леош, – вы увидите всех претенденток на роль невесты владыки Пепельных туманов – князя Томаша. Худшая из участниц отбора сегодня же покинет стены этого замка. Навсегда, – добавил он заговорщицким тоном. От слов его последних кровь медленнее по венам потекла, загустела. Была в них скрытая угроза, распознать которую я пока не могла.

Зал разразился громкими аплодисментами. Люди в масках закивали, тем самым выражая свое одобрение. Впрочем, несогласие каждый при себе держать стал бы. Не рискнул бы неуважение к князю строгому проявить, опасаясь его гнева.

– Напоминаю всем участницам отбора, что говорить вам сегодня запрещено, – вновь заговорил Леош. – Общайтесь на языке тела. Танец – ваше главное оружие. Приятного вечера!

Если танец – это оружие, а зал пышно украшенный – поле боя, то я – отчаянная и глупая. Ибо никто в здравом уме не станет соперничать с противниками, не имея в руках ничего. Я была полностью безоружна и исправить это мне сейчас было не под силу. Впрочем, и надобности в этом никакой не было. Хотелось поскорее отыграть роль ничтожную в дешевом спектакле Томаша и уйти навсегда, сыпя проклятиями в его адрес.

Я огляделась, в поисках соперниц своих. Тщетно. Девушки в толпе растворились.

Заиграла музыка и гости вновь закружились в танце.

Спрятавшись в тени, подальше от блестящих канделябров, я наблюдала за происходящим. Девушки, ведомые мужчинами, кружили по залу. Их пышные юбки и узкие талии, стянутые корсетами, мелькали перед глазами, неустанно сменяя друг друга. Мужчины, словно черные кляксы, были облачены в однотипные одежды эльентов. Знаки различия были стерты масками, за которыми гости – все до единого – прятали свои лица.

В толпе мелькнула маска лисы. Ее обладательница кружила в танце с незнакомцем. Она словно парила в воздухе, ловко перебирая ногами. Время от времени девушка запрокидывала голову, демонстрируя тонкую лебединую шею с бронзовой кожей. Руки ее скользили по плечам эльента, когда тот притягивал ее хрупкое тело к себе, чтобы выполнить очередное движение. Отпрянув, лисица закружилась словно волчок, воздев пальцы к потолку. Завораживающее зрелище, участницей которого мне никогда не стать. Не прикоснуться к столь увлекательному занятию. Мне дозволено только смотреть. Мгновение, и лиса растворилась в толпе, оставив мужчину стоять в растерянности посреди зала и удивленно хлопать глазами.

– Почему вы не танцуете? – Бархатный мужской голос окутал меня.

Я обернулась.

Позади меня стоял мужчина в форме эльента. Лицо его было скрыто под маской тигра. Видны были лишь темные глаза. В них азарт искрился и неподдельный интерес. Лукавая улыбка тронула губы незнакомца. Я ее не увидела, но почувствовала. Недаром говорят, что глаза – зеркало души. Вот и взор незнакомца был отражением его сокрытых дум. Копна вьющихся светлых волос была его главным отличием. Преимущественно все варвары были темноволосыми.

Губы мои дрогнули, приоткрылись.

– Ах, да! – спохватился незнакомец. – Вам запрещено говорить на этом вечере, – сокрушенно добавил он и взор его стал мрачным.

Я кивнула, надеясь, что это станет прекрасным поводом для мужчины покинуть меня и отправиться на поиски другой девушки, не обремененной узами молчания. Здесь – на пышном балу – таких хватало с лихвой. Но, вопреки моим ожиданиям, он остался стоять рядом, тяготя меня своим присутствием.

– Знаете, я искренне верю в вашу победу, – произнес он после затянувшейся молчаливой паузы.

Я удивленно вскинула бровь, но незнакомец этого не заметил.

– Вам она нужна больше, чем кому бы то ни было, – добавил мужчина и, развернувшись, направился прочь. Вскоре толпа гостей, словно большой разноцветный монстр, проглотила его, сделав частью себя.

Стоя вдали от суеты, я думала о словах незнакомца. Узнал ли он меня? Или просто решил приободрить?

Поправив на лице маску, пушистые перья которой щекотали лоб и щеки, я устремилась следом за странным гостем, который, как мне показалось, никак не вписывался в этот праздник. Он был здесь чужим, как и я. Одинокий эльент среди сотен себе подобных. Что может быть хуже?

– Поговаривают, в отборе участвует княжна Домбровская, – кольнул ухо тонкий женский голос, произнесший мою фамилию с презрением.

Я замерла. По правую руку от меня стояли две девушки в пышных платьях. Одно цвета спелой вишни, второе нежно-розовое.

– Вы правы, – ответила ее собеседница, неустанно обмахиваясь веером. – Я видела ее собственными глазами! – заговорщицким шепотом добавила девушка. – Она такая жалкая!

Я стиснула пальцы, пытаясь подавить приступ гнева.

– Еще бы! – вторила ей собеседница. – Князь Домбровский получил по заслугам. Зря Томаш Шервинский пощадил его дочь. Она должна была ответить за деяния своего отца.

Оскорбления, которыми сыпали в адрес моих покойных родителей, будили в душе такую бурю эмоций, что я едва могла с ними совладать. Этот ураган готов был снести все на своем пути, отчаянно желая мести, справедливости и возмездия.

– Поговаривают, княжна покинет отбор уже сегодня!

– Это так унизительно. Я бы не вынесла подобного, – запричитала девушка в платье цвета спелой вишни.

– Вы не знаете главного, – прошептала ее собеседница, подавшись вперед. Ее взор скользнул по гостям, которые могли бы услышать их разговор. Я спешно отвернулась, демонстрируя безразличие к беседе. – Я слышала, что после этого, княжну казнят! Ее участие в отборе – фикция. Участь Домбровской предопределена. Князь Томаш решил позабавиться и развлечь гостей. Не более того.

Казнят.

Это слово въелось в мои мысли, оставило свой мрачный отпечаток на лице, скрытом под маской лебедя.

Мое участие в отборе для князя всего лишь изощренный способ прилюдного унижения, за которым определенно последует смерть. Моя смерть.

Не бывать этому! Не варвару судьбу мою вершить!

Я развернулась и стремительно направилась вперед.

– Осторожнее! – пискнула одна из девушек, когда я, проходя мимо, задела ее локтем. Слова ее остались без внимания. Мимо меня пролетели.

Протискиваясь сквозь толпу, огибая кружащиеся в танце пары, я пыталась отыскать в толпе загадочного незнакомца. Он же словно сквозь землю провалился!

Сердце в груди клокотало от злости. Я ненавидела это место и людей, с интересом наблюдавших за мной. Они жаждали хлеба и зрелищ. Их забавляло мое незавидное положение. Варвары! Звери бездушные!

Томаш уже возомнил себя победителем. Я для него пыль под ногами. Что ж, вскоре он убедиться в том, что княжна Домбровская способна на большее, чем покорно ждать своей участи. Я возьму судьбу в свои руки. Спутаю карты врага заклятого. Заставлю его смотреть на меня с вожделением.

Этот хищный зверь отнял у меня все: дом, родителей, имя. Томаш поплатится за содеянное. Ему придется расплатиться за жестокость свою, отдав мне черствое каменное сердце, что бьется в его груди.

Я замерла, принялась осматриваться. Дыхание сбилось, а руки дрожали. Но в этот раз не от страха. От решимости и ненависти. Она переполнила тело мое и сейчас рвалась наружу.

– Простите. – Бархатный мужской голос вырвал меня из пелены мрачных дум. Ладонь эльента словно невзначай коснулась моего локтя. – Вы неважно выглядите. Вам нездоровиться?

Я повернулась к мужчине. Сердце в груди отстукивало удар за ударом. Так быстро, что мысли в голове путались. Мои руки скользнули по его плечам. Впервые я столь близко к мужчине. Это волнительно и странно. Смешанные чувства.

Эльент все понял без слов. Руки его легли на мою талию, притянули ближе к себе.

– Доверьтесь мне, – шепнул мужчина, увлекая меня в водоворот танца.

Глава 6

Сияна

Я пыталась отдышаться. Щеки пылали от стыда. Несколько раз я наступила на начищенные до блеска форменные сапоги эльента. Он же даже виду не подал. Словно и не почувствовал ничего. Но вот другие пары, плавно скользящие по залу, кажется мое «мастерство» заметили. Судя по насмешкам, даже оценили по достоинству. Как не старалась я быть грациозным лебедем, безмятежно порхающим над проблемами, выглядела как гадкий и неуклюжий утенок.

Музыка смолкла. Тишину нарушал лишь звон бокалов да восторженные возгласы гостей, головы которых уже кружились от выпитых напитков. Я же к яствам даже не притронулась. Не смогла. Судьба моя на кону стояла. Распорядиться ею должен был жестокий князь, который во мне врага заклятого лишь видел.

Моя попытка вскружить всем голову танцем с треском провалилась. Довольно ожидаемо. Не мое это. Нет во мне чувства такта и грации. Не могу я кошкой к мужчине льнуть, да змеей извиваться в руках его сильных. Все пропало. Если выбор Томаша будет опираться на умение в танце кружиться, то я, непременно, отбор первой покину. Только теперь такая перспектива меня отнюдь не радовала, а скорее удручала.

Говор гостей смолк. В зале пышно украшенном тишина повисла. Хоть ножом ее режь. Я обернулась в поисках партнера по танцу. Эльент уже растворился в толпе, слился, вновь став с ней единым целым. Лишь я стояла одна, словно неприкаянная. Чужая и неуместная.

Свечи вспыхнули ярче. Я зажмурилась, привыкая к яркому свету. Тьма покорно по углам спряталась, сжалась, дрожа от страха. Только сейчас я заметила, что все это время из густого полумрака на нас взирал еще один человек. Темнота покорно укрывала его широкую фигуру от любопытных взглядов. Он стоял непоколебимой статуей, словно атлант расправив плечи. Он был здесь господин. Хозяин положения. Взор жалящий холоден и беспристрастен, нет в нем ни эмоций и чувств. Есть ли у этого варвара сердце? Если есть, то я заставлю его биться чаще! Заставлю дрожать от желания и нетерпения, а после вырву из груди! Растопчу, уничтожу!

Проклятый зверь, безжалостно убивающий людей! Захватывающий все новые и новые территории! Он отнимает счастье, рушит привычный уклад жизни. А все для чего?! Чтобы потешить свое самолюбие? Варвар, не знающий сострадания! Хищник, ведомый лишь жаждой наживы!

Томаш сделал шаг вперед. Будь моя воля, сбежала бы. Отступила. Но толпа, тянущаяся к нему, сомкнувшаяся плотным кольцом, не давала мне такой возможности. Я стояла слишком близко, в первых рядах. Взглядом, полным злости, ненависти и решимости, следила за каждым движением мужчины. Лицо его тоже было скрыто под маской медведя, его же шкура покрывала плечи.

– Добрый вечер! – его уверенный голос разлился по залу. В каждом слове сила чувствовалась. – Рад приветствовать вас в своем замке!

Толпа зашелестела, принялась усердно хлопать в ладоши. Я же стояла не в силах пошевелиться. Следила, словно завороженная, а в голове в это время воспоминания сменяли одно другое. Детство, юность, совершеннолетие, реки крови алой, да дожди багряные, оросившие долину Цветущего папоротника. Крики и стоны нечастых, а после мамино: «Прощай».

– Сегодня мы попрощаемся сразу с двумя участницами отбора, – вырвал меня из дум голос князя.

Кажется, такого поворота событий не ожидал никто. Я в том числе. Неужели мы втроем останемся?

Рядом с владыкой Пепельных туманов появился Леош. Словно тень его верная встал рядом, не смея шагнуть вперед.

– Я прошу всех участниц отбора подойти ближе, – потребовал варвар, кинжал которого вчера на моей щеке ссадину оставил.

Гости расступились, пропуская девушек вперед. Первой по направлению к Томашу шагнула лисица с бронзовой кожей, затем появилась девушка в маске черной кошки. Ее капюшон немного съехал, открыв взору густые черные волосы. Неужели Вера? Я, следуя их примеру, тоже сделала два шага вперед, встав с ними в одну линию. Сердце в груди забилось быстро и неравномерно.

Не хватало еще двух участниц.

Краем глаза я заметила, как по левую руку от меня встала девушка в серебристом платье. Лицо ее под маской мыши было скрыто. Рядом появилась волчица – статная и высокая.

Я пыталась понять, кто это, но все мои попытки были тщетны. Не Тана и Цана, чья кожа словно золото. Кожа волчицы бледная, как мел. И не Анисья. Та ростом ниже меня, а эта участница на полголовы меня выше.

Вопросы отпали сами собой, когда от толпы отделились еще пять девушек. Значит всего участниц десять. Кажется, в смятении были все соперницы. Еще бы! Теперь кандидаток на роль невесты Томаша стало вдвое больше, а шансов у каждой соответственно вдвое меньше.

– Князь наблюдал за вами во время бала, – продолжил Леош. – За каждой из вас, – добавил он и губы его растянулись в усмешке.

Значит и позор мой не оставит без внимания…

– Но у вас будет шанс реабилитироваться прямо сейчас, – сказал варвар и девушки будто ожили. Никто не хотел покидать замок владыки Пепельных туманов. И я в том числе. – Павла, прошу, принесите все необходимое для следующего состязания, – обратился он к женщине, которая все это время стояла поодаль, наблюдая за происходящим со стороны.

Она кивнула и скрылась за дверью. А мы же остались стоять под опаляющими кожу взглядами гостей, страшась неизвестности.

Долго нам ждать не пришлось. Вскоре Павла вернулась в зал. В руках ее была небольшая черная коробочка.

– Здесь, – Леош взял из рук Павлы реквизит для следующего состязания, – десять заданий. Каждая из вас должна будет выполнить одно. Прошу подойти первую участницу, – сказал он, поставив коробочку на заранее подготовленный миниатюрный столик с резными деревянными ножками.

Девушки переглянулись. Первой быть никто не хотел. Каждая желала на соперниц взглянуть и тактику верную выбрать.

– Девушка в маске мыши, подойди к столу, – потребовал Леош. Голос его был властным, с таким спорить не станешь.

Участница в серебристом платье шагнула вперед. В нерешительности замерла рядом с коробочкой. Я с неприкрытым интересом наблюдала за происходящим, пытаясь понять, чье лицо скрыто под маской неприметной. Нет, определенно это девушка не из нашей пятерки.

Худенькая ручка вынула из коробки небольшой лист пергамента, свернутый трубочкой. Дрожащие пальцы девушки не без труда развернули его.

– Шадарами[3]? – Вопросительный взгляд девушки был обращен к Леошу.

Шадарами? Игра?

– Данная участница отбора будет дисквалифицирована за нарушение правил, – рявкнул князь. – Всем остальным напоминаю: на этом вечере язык ваш и голос – главные враги, тело – оружие. Общаться и задавать вопросы – запрещено! Ясно? – Колючий взор скользнул по моему лицу, заставляя сердце биться чаще.

Девушки закивали. Покинуть замок Томаша раньше времени не хотел никто. Каждая видела себя рядом с жестоким князем, мечтала стать невестой кровожадного варвара.

– Снять маску и увести, – приказал владыка Пепельных туманов.

Леош бесцеремонно сорвал маску с лица девушки. Сероглазая незнакомка с худощавым лицом затрясла головой, отчаянно отказываясь верить в то, что для нее отбор закончился едва ли начавшись.

– Пожалуйста! – взмолилась она, встав на колени. – Дайте мне еще один шанс, о, мой господин! Я буду покорной! – причитала она, заламывая руки. На глазах девушки выступили слезы. – Вы не пожалеете!

Я отвела взор, не в силах смотреть на ее унижения.

– Бланка Заславская покидает отбор! – Леош озвучил имя участницы.

Эльенты спешно подхватили несчастную под руки и волоком потащили к выходу, не взирая на ее крики и причитания. Бланка так и не поднялась с колен. Она выла и скулила от отчаяния, будто весь смысл ее жизни был здесь – в пышно украшенном зале.

Когда голос ее смолк в пустынных коридорах, Леош позвал к столу следующую участницу:

– Девушка в маске лебедя!

Ноги подкосились. Как же так? Я? Уже?

В тишине зала каждый шаг эхом отдавался в моей голове. Казалось, мир замер, застыл, и лишь я была в нем живая, не окостеневшая. Промелькнула мысль: а что, если провалить испытание, как Бланка? Я покину отбор, забуду князя, как страшный сон.

Нет. Как бы отчаянно мне не хотелось земли вражеские покинуть, понимала я, что не бывать этому. По крайней мере, сейчас. Если и не убьет меня варвар жестокий, то и жизни спокойной не даст. Да и не смогу я жить на земле чужой, когда смерть моих родителей тяжким грузом на сердце лежит. Душа мести просит. Справедливости жаждет. Рано мне еще уходить. Я остаться должна. Должна заставить Томаша слезами солеными умыться, да боль тупую в сердце почувствовать. Впрочем, для начала понять нужно: есть ли оно у него…

– Доставай! – приказал Леош.

Что же это за отбор невест, если здесь участницы словно скот? Приказы из уст варваров сыпятся неустанно. Разве можно желать жизни такой? Даже несметные богатства князя не способны заставить полюбить его и добровольно рабыней покорной стать.

Стараясь на князя не смотреть, молча развернула пергамент.

«Покорность», – читаю, беззвучно шевеля губами.

Почему судьба так жестока? Почему хочет сломать меня? Заставить голову пред врагами склонить? Как ни силюсь я гордость свою сохранить, она меня к земле клонит, на колени упрашивает встать.

Я отдала записку Леошу и повернулась к гостям.

– Играть в шадарами ты будешь с князем, – добивает меня варвар жестокий и бессердечный.

Оборачиваюсь, пытаясь гнев свой подавить. Если у него на поводу пойду, то выдам себя. Необходимо быть умнее и сдержаннее. Переступить сейчас через себя нужно, чтобы после на врага сверху вниз смотреть.

Князь стоит, скрестив руки за спиной, смотрит на меня с вызовом и интересом. Темный взор тяжелый по телу гуляет, изучает, заставляя кожу мурашками покрываться. Словно огонь беспощадный опаляет ее, оставляет ожоги невидимые. Клеймит меня своим порочным взглядом, от которого отмыться поскорее хочется.

Набрав полную грудь воздуха, я опускаю взор. Не могу на него смотреть больше. Пытка для меня это невыносимая. Разорвать варвара хочу, глаза выцарапать, а должна пресмыкаться. Стискиваю зубы до скрежета противного. Еще немного и крошиться начнут. Пальцы в кулак сжимаются и ногти нежную плоть ладоней царапают. Больно. Но боль эта отвлекает от раны саднящей, что на сердце у меня.

Проклиная себя, опускаюсь пред врагом на колени. Голову покорно склоняю. Молча. Не издав ни единого звука.

Тишина в зале давит на меня. Уж лучше бы гости смеялись, да слова нелестные в мой адрес бросали. Легче бы было. Но нет, они ни звука не произносят. Смотрят глазами жалящими, да осуждают.

– Поднимайся. – Перед глазами рука сильная появляется, словно помочь хочет мне на ноги встать. Я нехотя принимаю эту помощь. В глаза его черные заглядываю. По коже мороз гуляет, а внутри горит все. Одним рывком поднимает меня и тут же пальцы одергивает. – Мне нравится покорность, – говорит он, а губы в усмешке изгибаются.

– Поздравляю, ты справилась, – звучит за спиной голос Леоша.

Я отворачиваюсь от князя, разрывая зрительный контакт, от которого внутри все органы в узел тугой свернулись. Подобрав полы длинной юбки спешу встать на свое место, чтобы расстояние, разделяющее нас, увеличить. Чтобы не чувствовать себя добычей, на которую хищник вот-вот когтистую лапу опустит, обездвижит играючи.

Но даже здесь – рядом с остальными участницами отбора – я чувствую на себе его взгляд. Ноги становятся ватными, сердце заходится в бешеном ритме, а в голове звучит лишь одна мысль:

«Узнал».

[3] Шадарами – игра, в которой один из участников загадывает слово, а остальные должны его отгадать. Участник дает подсказки другим игрокам с помощью жестов, поз, мимики и звуков. Игра распространена на территории большинства княжеств, преимущественно среди знатных сословий. (прим. автора).

Гадкий утенок

Глава 7

Томаш

– Как такое возможно? – Сжатый кулак с треском опустился на стол. – Она должна была первой покинуть отбор!

Я не привык проигрывать. Не привык ошибаться. Гнев будоражил кровь, не давал мыслить хладнокровно и рассудительно. Мне хотелось крушить и ломать, выплескивая эмоции, которые разрушали изнутри.

– Ума не приложу, – пожал плечами Леош. В отличие от меня он был предельно спокоен. – Я своими глазами видел, как девчонка оттоптала все ноги молодому эльенту. Где ты видел, чтобы княжна не умела танцевать? Да их же с детства по балам таскают, подыскивая выгодную партию. Кстати, и у Домбровской жених был, но, когда понял, что выгоды из этого союза он уже не извлечет, спешно покинул долину Цветущего папоротника.

Значит и жених был. Выходит, князь Домбровский и тут преуспел. Хотел дочь побыстрее пристроить. Наверняка, чувствовал, что конец его близок.

– Да ты и сам, Томаш, видел, как она колени пред тобой преклонила, покорно голову опустила, будто и не княжна вовсе!

– Я должен был предугадать! – Еще один удар по столешнице и тупая боль на мгновение отрезвляет рассудок.

– Откуда тебе было знать, что эта строптивая фурия вдруг превратится в покорную лань? – усмехнулся Леош, глядя на меня.

Он прав. Девчонка – не подарок. Вся в отца. С характером. Что ж, придется показать ей ее место.

– Она вздумала играть со мной в игру, правил которой не знает, – произнес я, глядя как колышутся невесомые занавески, впуская в кабинет ночную прохладу.

Я должен разобраться с этим. Должен показать, что бывает с теми, кто идет против меня – князя Пепельных туманов.

– Домбровская должна уйти следующей, Леош, – сказал я, постукивая пальцами по столу. – Я не хочу потерять контроль над ситуацией.

– Будет сделано. – Его губы растянулись в улыбке. – Разве я тебя когда-то подводил, брат?

Я скривился. Порой, глядя на Леоша, я видел свое отражение. Наверное, именно так я и выглядел пять лет назад. Молодой, горячий, прыткий. Я так же, как и навязанный мне матерью младший брат, порой шел на поводу у эмоций. В моих глазах горел огонь. Я любил эту жизнь, всегда изнывал от жажды к новым приключениям, мечтал заглянуть в каждый уголок этого чертова мира, но, тем не менее, был вынужден прозябать в руинах старого дома, играя в прятки со смертью.

Судьба порой бывает коварна. Теперь я, с потухшим взором, скитаюсь по этой земле, в поисках того, что у меня отняли…

– Кстати, о князе Домбровском, – осторожно произнес Леош, глядя на меня из-под нахмуренных бровей.

Я уперся кулаками в подбородок, взгляд прилип к лицу Леоша. По тем эмоциям, что я мог без труда прочесть на нем, ситуация оставалась плачевной.

– Эльенты прочесали всю долину вдоль и поперек. Замок Домбровских разобрали по камушкам, даже окрестности проверили, – перечислял он и голос его становился с каждым словом все тише.

– Не нашли? – догадался я. – Этот хитрый лис знатно постарался.

– Мы будем искать, Томаш, слышишь? – Леош шагнул по направлению ко мне, хотел положить руку на плечо в ободряющем жесте, но я отпрянул, откинулся на спинку стула, заставив его одернуть руку. Ни к чему это. Хоть мы и кровные братья, между нами пропасть, которую не пересечь, ни обойти. Нечего и пытаться. – Поиски будут продолжать до тех пор, пока…

– Хватит, – грубо прервал его пылкую речь. – Мы оба знаем, что Домбровский не стал бы прятать его у себя под носом.

– В таком случае, нужно допросить княжну, – не сдавался Леош.

– Она вряд ли что-то знает, – ответил я.

Мысль о том, что девчонке что-то известно, я отмел сразу же. Не стал бы князь так рисковать. Эту тайну он унес с собой в могилу.

– Одно мы знаем точно – он там. Указ Верховного совета гласит, что «он подлежит хранению исключительно на вверенных князю территориях». Так было всегда! И долина Цветущего папоротника не исключение! Мы просто плохо ищем! – не унимался Леош. Его темные глаза горели азартом. Как когда-то и у меня…

– Да, ты прав, – равнодушно отозвался я, не желая продолжать этот бессмысленный разговор.

В отличие от Леоша я уже давно не верил в чудеса. За эти долгие пять лет я навсегда утратил надежду. Она больше не шла со мной нога в ногу. Я оставил ее там, позади, на осколках прежней жизни, к которой мне никогда уже не вернуться.

Сияна

Я натянула на голову одеяло, пытаясь спрятаться от шума. Уж лучше жар, чем бесконечный говор соперниц. Солнце едва взошло, а девушки уже неустанно обсуждали события минувшего вечера.

– Кто бы мог подумать! – восклицала Тана, заглядывая в зеркало. – Князь выгнал Бланку Заславскую! Да, она не так хороша собой, как я, – не без гордости заявляла девушка, – но ее отец – князь Заславский – один из самых влиятельных людей в нашем государстве!

– Томашу влияния не занимать, – усмехнулась Вера, оттесняя Тану от трюмо. – Ему нужна красивая и умная невеста, которая не ударит в грязь лицом.

– Тогда не понимаю, как здесь оказалась ты! – уколола ее в ответ Тана, закалывая длинные волосы шпильками, украшенными россыпью янтаря.

Вера бросила на соперницу гневный взгляд, но промолчала.

– А мне интересно другое, – протянула Цана, поглаживая бронзовые от загара пальчики, – почему князь не избавился от нее? – небрежно махнула рукой в мою сторону, даже не удостоив взгляда.

Вчера мне удалось остаться. Отбор кроме Бланки покинула еще одна девушка, имени которой я не запомнила. Меня же эта участь пока миновала, как и моих соседок по комнате.

Колючие взгляды устремились на меня. Я поежилась под ними. Лишь от Анисьи я не чувствовала враждебности.

– Танцевала она как дворовая девка! – подтвердила Тана. – Я сама видела.

– Кажется, эльенту придется покупать новые сапоги, – рассмеялась Вера и сестры тут же подхватили.

Я отбросила одеяло в сторону, подскочила с кровати и спешно стала натягивать платье. Взгляд то и дело падал на магический шар, в котором, казалось бы, разместилась целая вселенная. Красиво и одновременно страшно. Словно всевидящее око он неустанно следил за каждым моим шагом, преследовал даже во снах, не стыдясь своего любопытства.

– Ты же говорила, – протянула Вера, подойдя ко мне ближе, – что князь тебя не интересует? Почему не поступила вчера также, как Бланка? Одного твоего слова было бы достаточно, чтобы никогда больше не видеть лица Томаша, – добавила она. Пальцы ее стиснули мой подбородок и заставили взглянуть ей в глаза. Там плескался океан обид и море неприкрытой ненависти.

Я стиснула зубы. Лицо мое будто окаменело.

– А что тут непонятного? – вновь вмешалась Цана. Голос ее был словно сладкий мед, но в речах чувствовался вкус полыни – горький и терпкий. – До княжны наконец-то дошло, что теперь у нее за душой нет ни гроша. Вот и цепляется за свой последний шанс.

От злости прикусила язык. Боль отрезвила. Тряхнула головой, сбрасывая руку Веры, отпрянула от нее назад, пытаясь подавить желание вцепиться в ее длинные волосы и повыдергивать их. Лишь здравый смысл не позволял мне этого сделать. Я одна, а их, как минимум, трое. Ничего мне не оставалось, как смотреть на соперницу злобной фурией, метая взглядом молнии.

– Что молчишь? Вздумала стать княжеской подстилкой? – Тана встала рядом с Верой, заставляя меня отступить к стене. Девушка не стеснялась в выражениях, срывающихся с ее острого язычка. Ее сестра же лишь наблюдала за происходящем со своей кровати, растянув губы в хищной улыбке.

– Если и так, то не по собственной воле, – выплюнула я, – в отличие от вас! – На ходу затягивая шнуровку платья, я обогнула соперниц, намеренно задев Тану плечом. Перед глазами плясали мушки, а в голове стоял гул. Мысли от него путались, превращаясь в бессвязную вереницу фраз.

– Ненормальная, – прошипела мне в след Вера.

Порой мне и самой казалось, что рассудок я потеряла. Иначе как объяснить то, что по доброй воле в этом спектакле участвовать стала? Ведь и правда, могла еще вчера с этим кошмаром покончить. Но страх неизвестности не позволил. Он заставил меня колени пред врагом заклятым преклонить, чтобы жизнь свою сохранить. Не отправили бы меня, как Бланку Заславскую, в родное княжество, не отпустили бы на волю. А если бы и отпустили, то чтобы меня там ждало? Бескрайняя пустыня, укрытая туманами серыми, в которых невесть какие монстры да чудища водятся.

Прежде чем замок Томаша покину, я и его страдать заставлю. Отброшу страхи, застилающие взор, чтобы варвар жестокий слезами солеными умылся. Нет, лучше уж пусть захлебнется ими!

Скрипнула дверь, отворяясь. Взгляды наши тут же устремились на вошедшую в комнату Павлу.

– Доброе утро, девушки! – поприветствовала она нас, тепло улыбнувшись. – Вас осталось восемь. Сегодня после завтрака у вас будет возможность познакомится с соперницами.

Вера и Тана переглянулись. Кажется, девушки решили держаться вместе. По крайней мере, пока.

Уж не знаю, радоваться мне этому или огорчаться. Ведь я видела лица только тех, с кем комнату делю, да тех, кто отбор покинул. Лица остальных под масками были скрыты. Но даже сквозь узкие прорези для глаз нетрудно было почувствовать взгляды, преисполненные неприязни. От них мороз по коже шел, а сердце удары пропускало, цепенея от страха.

Что ж, пора признать: здесь нет места дружбе. Все мы враги. А врага нужно знать в лицо.

После завтрака Павла сопроводила нас в сад. Я впервые вышла на улицу, избавившись от гнета черных стен замка.

Теплый ветерок взъерошил волосы, нежно коснулся щеки, будто хотел утешить. Воздух, раскаленный палящими лучами солнца, обжег кожу. Бледный диск висел прямо у нас над головами. Жар от него был столь силен, что мы с девушками тут же юркнули в тень – под раскидистую крону дерева.

Аромат сандала, спелых апельсинов и душистых магнолий кружил голову. Не знаю, каким чудом князю Томашу удалось взрастить посреди пустыни этот благоухающий оазис, который зеленой кляксой красовался средь песков и тумана, но в глубине души я была ему за это благодарна.

Сад владыки Пепельных туманов был огромен. Дорожки, выложенные из белого камня, петляли меж цветов и кустарников. Птицы заливались у нас над головой звонкой трелью, то взметая ввысь, то прячась меж веток. Среди пышной растительности виднелась беседка, увитая плющом. Рядом с ней журчал ручеек, который прокладывал себе дорогу между камней и мелкой гальки.

Я коснулась пальцами прозрачной воды, но тут же одернула руку. Холодная, словно горная река.

За зеленой изгородью послышались женские голоса. Я обернулась, силясь рассмотреть их обладательниц. Вскоре, на узкой дорожке, показались три девушки и пожилая женщина, которая шла во главе этой маленькой делегации. Ее жидкие светлые волосы с проседью были собраны на затылке в аккуратный пучок, глубоко посаженные глаза скользили по нам, будто она пыталась разглядеть то, что было сокрыто у каждой на дне души. На ней было черное платье с глухим воротом и длинными рукавами. Ума не приложу, как она могла в нем терпеть жар полуденного солнца? В руках женщины была трость, украшенная головой орла.

Когда незнакомка поравнялась с нами, ее трость с глухим стуком опустилась на каменную кладку, заставив девушек смолкнуть. Судя по тому, как вытянулись по струнке три девушки и поджали губы, женщина была строгих нравов и поблажек от нее ждать не стоило.

– Перейдем сразу к делу, – прохрипела она, каждое слово сопровождая ударом тростью оземь. – Владыка наш женское внимание любит и ценит. Ваша задача: сделать князю подарок.

– А разве не князь нас подарками одаривать должен? – усмехнулась Вера, обмахивая ладонями раскрасневшееся от жары лицо.

Женщина сощурилась. Сделала шаг вперед. Ее взгляд колючий за Веру зацепился, а трость бесцеремонно в грудь девушки уперлась.

Вера пошатнулась и тут же отступила, округлив глаза.

– Говорить будете тогда, когда я вам позволю, – сказала женщина, окинув взглядом всех собравшихся. – Вам ясно? – повысила она голос.

Девушки поспешно закивали.

– Меня зовут Джудита Кински, – добавила женщина. – Впредь, попрошу без надобности рот не открывать. Наш князь молчаливых да покорных любит. – Ее холодный взор будто невзначай меня коснулся. Сердце тут же покрылось толстой коркой льда. Не по себе сразу стало, будто в грязи изваляли. Заныло в груди столь сильно, что выть захотелось. Ком к горлу подступил.

Вера молчала. Лишь взглядом гневным женщину сверлила. Я же камни неровные под ногами рассматривала, не в силах пытку варварскую больше выносить.

– Вот и славно, – чуть мягче сказала Джудита. – У вас ровно один час, чтобы придумать, чем князя нашего порадуете.

Женщина развернулась и, отстукивая тростью известный только ей ритм, устремилась прочь.

Девушки разбрелись по парку, а я сетовала на то, что даже рассмотреть их толком не успела. Не до того мне было. Все мысли новым заданием были заняты.

Я недоумевала. Что за очередная глупость? О каких подарках идет речь, если мы здесь лишены всего? Князь нас поит и кормит, да взаперти, словно рабынь, держит. Благо, хоть в сад позволил выйти да глоток воздуха свежего сделать.

Солнце не щадило меня. Оно опаляло кожу нежную, заставляло краснеть ее. Пытаясь спрятаться от его лучей, я направилась к беседке. Под куполообразной крышей, увенчанной белоснежным шпилем, царила приятная прохлада. Камень еще не успел нагреться, оттого в столь знойный день находиться здесь было отрадно.

Тихий шелест листвы да журчание воды ласкали слух. Голоса соперниц давно смолкли. Наверное, девушки в глубь сада ушли на поиски того, чем Томаша смогли бы порадовать. А мне и радовать его не хотелось вовсе. Душа от гнева металась, места себе не находила, а совесть неустанно мучала. Он – враг мой, а не жених желанный. Он варвар жестокий, пред которым я – княжна Домбровская – на колени опустилась.

Тошно. Отец бы не простил.

Сквозь журчание ручья до меня донесся еще один звук. Прислушалась. Не иначе, как плачет кто-то.

Нехотя я вышла из беседки. Шумно выдохнула, почувствовав себя будто в воде кипящей. Нет, Томаш определенно от части девушек, участвующих в отборе, хочет избавиться заблаговременно. Иначе, как объяснить это издевательство?

– Анисья? – За цветущими зарослями кустарника сидела черноволосая девушка, поджав под себя ноги. Взор ее потух, на щеках влажные дорожки слез соленых виднелись. – Тебя кто-то обидел?

Осторожно опустилась на колени рядом с Анисьей. Она подняла на меня свой опечаленный взор да горько вздохнула. Казалось, в душе у нее боль таилась ничуть моей не меньше. Она терзала ее, рвала сердце девичье.

– Нет, – отрицательно покачала головой девушка. – Устала я. Чужой себя тут чувствую, – ответила Анисья, громко всхлипнув.

Мне ли не знать, что такое быть лишней? Взгляды колкие на теле изо дня в день чувствовать, да ропот за спиной ни на миг не смолкающий слышать?

– Зачем же согласилась в отборе участвовать? – спросила я. Если меня сюда силой доставили, то остальные участницы, судя по всему, по доброй воле прибыли в замок владыки Пепельных туманов.

Анисья тыльной стороной ладони смахнула с щеки слезы, припухшие веки пальцами потерла.

– А у меня не было иного выбора. Не княжеская я дочка, чтобы нужды ни в чем не знать, – сказала она, удостоив меня завистливого взгляда. – Все мое детство в нищете прошло, как и трех сестер моих младших. Единственный шанс для меня не умереть от голода – это невестой князя стать.

Обида сердце кольнула. Но я отмахнулась от нее, словно от мухи назойливой. Не понять ей никогда, что и я, будучи княжной, несчастна и одинока. За богатства несметные не купить мне родителей, не вычеркнуть из памяти страшный день, разделивший жизнь мою на «до» и «после». Из любимой дочери в игрушку князя Томаша превратилась, от которой он желает, как можно скорее, избавиться.

– Если слезы лить будешь, то невестой князя никогда не станешь, – сказала я, поднимаясь на ноги и расправляя юбку. – Вставай, – добавила, протянув Анисье руку. Она на нее словно на змею ядовитую покосилась. Будто та ужалит ее, стоит только прикоснуться.

Немного поразмыслив девушка нехотя помощь мою приняла. Глядя настороженно на меня, на ноги встала, складки на юбке длинной руками разгладила.

– Мне и подарить князю нечего, – прошептала она, размазывая по щекам бледным слезы.

Я вздохнула. Что ж, придется постараться, чтобы не покинуть отбор раньше, чем мне того хотелось бы.

Девушки стали в беседке собираться. Большинство из них уже подарки для князя приготовили. В основном это были душистые цветы, спелые фрукты или украшения, которыми соперницы мои готовы были уважить Томаша, сняв их с тонких запястий да лебединых шей.

– У меня и украшений нет, – всхлипнула Анисья и по щеке ее вновь слеза покатилась.

– Зато у тебя есть кое-что другое, – загадочно улыбнулась я, чувствуя небывалый прилив сил и энергии. – Подожди меня здесь, – попросила я и, не дожидаясь ответа, устремилась к ближайшим зарослям кустарника.

Скрывшись из виду, я спешно вытащила из декольте миниатюрный флакончик, наполненный желтоватой жидкостью, искрящейся под палящими лучами солнца. В голове не укладывалосья: как эти несколько капель могут отнять чью-то жизнь? Яд из сока папоротника смертелен даже в столь малой дозе.

Этот флакончик вручила мне мама в день моего шестнадцатилетия. Сама она носила при себе точно такой же. И если она яд в день набега войска Томаша выпила, то у меня духу не хватило. В руки врага живая попала. Да, я трусливая, не в силах собственноручно с жизнью никчемной распрощаться. От того нестерпимо тошно.

Хоть я и прогуливала занятия по танцам, но вот уроки алхимии посещала исправно. Оттого знала, что будет происходить при взаимодействии друг с другом определенных веществ и какие метаморфозы будут для них неизбежны. Так, например, сок папоротника при взаимодействии с пурпурной кровчанкой [4] способен окрашивать некоторые предметы в огненно-рыжий. То, что нужно!

За неимением ножниц мне пришлось потрудиться, чтобы отрезать прядь волос. Благо под ногами обнаружился камень, одна из граней которого была острой и могла послужить подобием необходимого инструмента.

– У вас осталось несколько минут! – Голос Павлы заставил мое сердце учащенно забиться. Нужно было поторапливаться.

Я осторожно откупорила флакончик с ядом и вылила его содержимое на отрезанную прядь волос. Если я не ошиблась и в краситель, который мне нанесли на волосы перед вчерашним вечером, была добавлена пурпурная кровчанка, чей аромат, словно назойливая муха, преследовал меня до самой ночи, то у меня все получится.

Затаив дыхание, я следила, как под моим пристальным взором прядь волос меняет свой цвет с золотистого на ярко-рыжий.

Получилось!

Я сорвала едва распустившийся бутон магнолии и, выйдя из своего укрытия, поманила за собой Анисью, заблаговременно припрятав прядь волос под складками длинного рукава.

– Все пропало! – вновь запричитала девушка, хлопая влажными черными ресницами. – Времени совсем не осталось!

Я опустилась на колени и ополоснула пустой флакон под проточной водой ручья, журчащего у нас подле ног. Пальцы от холода тут же свело судорогой.

– Ты подаришь князю цветок? – изумилась она. – Просто цветок?

Я пожала плечами, улыбнувшись одними уголками губ.

– Возьми, – я протянула ей чистую склянку.

Анисья осторожно взяла из моих рук пустой флакончик. В глазах ее стояли слезы. Взгляд полный непонимания и растерянности коснулся моего лица. В нем сквозило разочарование.