Подарок для миллиардера бесплатное чтение

Амелия Борн
Подарок для миллиардера

Когда противная трель дверного звонка раздалась так протяжно, что способна была перебудить весь квартал, если бы он спал, я крикнул в сторону второго этажа:

– Леееер! К тебе?

Другого варианта у меня попросту не имелось. Наверняка очередные курьеры, принесшие очередные же платья и туфли, подружки или бог весть кто еще, кто ходил к нам как к себе домой.

– Нет! Не ко мне. Открой! – отозвалась жена.

Ну как – жена? В последнее время наши отношения больше походили на жизнь соседей. Лера занимала второй этаж особняка, я обосновался на первом. Хотя, мне вполне хватало кабинета и кофе-машины на кухне. Встречались мы раз в день, да и то не всегда. Когда задерживался на работе, ловил себя на мысли, что мне так комфортно. Просто прийти домой, накатить стакан виски и лечь на диване. Что там думала себе Лера – я был не в курсе.

– Ладно, – отозвался я и направился к входной двери.

Сегодня был тихий и снежный вечер, даже как-то царапнуло внутри от того, что мы не гуляем вдвоем, как раньше, держась за руки. Не обсуждаем скорое наступление Нового года. Когда это было в последний раз? Три года назад? Пять? Дерьмо! Такие романтические мысли уже давно меня не посещали. Стареешь, Родионов. Или просто пора было уже что-то решать с этим нашим недобраком?

С такими мыслями я открыл дверь, на которой красовался венок из омелы. И… никого за ней не обнаружил. Черт, опять Лера забыла закрыть ворота, вот местные мальчишки и развлекаются. Нужно будет снова напомнить жене о том, о чем мы говорили сотню раз.

Уже собравшись уйти обратно в дом, я вдруг услышал… шорох. И какой-то писк. Такой, знаете, как будто кому-то очень неудобно привлекать к себе внимание, но иначе никак. И тут же опустил взгляд.

– Твою мать! – процедил я, когда мои глаза наткнулись на что-то вроде люльки, стоявшей на крыльце. Смех, да и только! Нам с Лерой подкинули ребенка? Или там, под белой пеленкой, найдется выводок щенков?

Наклонившись, я отодвинул треугольный край и снова выругался:

– Б*я!

И тут же услышал позади себя:

– Илья, что происходит?

Повернувшись к Лере, окинул ее взглядом. Мне бы кто рассказал, что здесь происходит!

– Это ребенок, что ли? – продолжала расспрашивать жена. Подошла и присела на корточки рядом с люлькой. – Откуда он здесь?

– Ветром надуло, – мрачно отозвался я. – Видишь, метель какая?

Никакой метели не было. Напротив, вечер был безмолвным, только с неба вдруг начал падать крупный снег, медленно оседая на уже покрытом белом ковром газоне. Завтра опять Семеныч будет тарахтеть своей снегоуборочной хренью.

Эти мысли отвлекли, в то время как Лера уже вовсю сюсюкала с подкидышем. Хотя, ребенок спал и вполне себя прекрасно чувствовал и без проявления этой заботы.

– Заноси его в дом! – скомандовала жена.

– Чтоооо?

– Заноси ребенка в дом, тут же холодно!

– Но это не наш ребенок.

Даже расхохотаться захотелось от того, что я только что выдал. Конечно, это был не наш ребенок, но Лера была права. Не держать же подкидыша на улице.

Судя по всему, он был нескольких дней отроду. Не то чтобы я в этом разбирался, но по виду ребенок был очень крохотный.

Все же подхватил люльку и занес ее в дом. Установил на диване и предоставил заниматься всем жене. Хотя, мне совсем не нравилось то, как она воодушевилась при виде подкидыша. Сам же мысленно стал прикидывать, кому звонить, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания. Ведь дай повод газетчикам – раструбят обо всем раньше, чем ребенок успеет обделаться. Кстати, об этом.

– Илья, смотри! Тут памперсы и записка! – воскликнула Лера и я, отвлекшись от своих мыслей, вернулся к жене.

По спине прошел нехороший холодок, но я пока и понять не мог, с чем он связан.

– Илья, этого ребенка я родила от тебя, – прочла жена, и я стал ржать.

Б*я, нужно будет дать задание службе безопасности выяснить, кто это у нас такой новогодний шутник.

– Я не имею к подкидышу никакого отношения, – отсмеявшись, процедил, поймав обвиняющий взгляд Леры.

– Я читаю дальше, – заявила она и всхлипнула.

– Ее зовут Снежана, – продолжила Лера. – Ага, значит, это девочка.

– Мне плевать, кто это! – вставил я свои пять копеек. – Это не мой ребенок и точка.

– Я больше не могу воспитывать ее одна. Позаботься, пожалуйста, о ней. Я знаю, ты сможешь стать ей отличным отцом!

Господи, что вообще за бред?

Я посмотрел на жену, которая присела рядом с люлькой с самым растерянным видом. Дерьмо! Только этого мне не хватало сейчас! Сложный контракт, когда мы из кожи вон лезли, чтобы заполучить сделку века. Натянутые отношения с Лерой. А теперь еще и Снежана!

– Я разберусь с этим, – заявил я и, подойдя к люльке, попытался поднять ту, чтобы унести к себе в кабинет. Намеревался быстро сообразить кому позвонить и куда устроить младенца, но Лера вдруг вцепилась в край, обтянутый красной тканью, не давая мне забрать подкидыша.

– Что значит – разберусь? Что ты собрался с ней сделать, Родионов?

Б*я! Она что – думает, я способен выбросить несчастную кроху в сугроб?

– Я просто найду, куда ее определить. В дом малютки или куда там, – подернул я плечами.

– Нет! – воскликнула она. – Даже если ты ее и нагулял, девочка ни в чем не виновата!

Даже не подозревал, что моя жена такая актриса! Или же нет? Я всмотрелся в ее лицо, но увидел на нем только странный испуг.

– Мы сможем ее воспитать! – зашептала Лера. – А может, она вообще сможет помочь нам снова стать семьей!

Ее лицо искривилось, и жена расплакалась. Я молниеносно убрал руки от люльки. Женские слезы меня… дезориентировали. Никогда не понимал, как с ними справляться.

– Это не моя дочь! – повторил то, что уже сказал жене раньше. – И вообще все, что случилось – чья-то шутка. Или какая-то ошибка. Нам нужно вернуть подкидыша туда, где он сможет найти своих родителей.

– Не называй ее так!

Чего, бл*дь?

Я посмотрел на Леру, не узнавая собственную жену. Она же стала суетиться вокруг люльки. Убрала ворох пеленок и одеял, достала крохотную девочку. Я и не представлял, что дети могут быть такими маленькими! Да, мой брат уже успел обзавестись семейством и даже родил троих детей, но я предпочитал держаться от этого всего подальше.

– Взгляни! Она такая миленькая! – опять воскликнула Лера высоким голосом, но когда я на нее посмотрел, поморщилась.

– Что? Уже не миленькая? – не без сарказма произнес я.

– Она обгадилась. Кажется, – ответила жена и вдруг… вручила ребенка мне.

Твою мать! Я же вообще не имел представления, как держать таких детей! Но, что странно, Снежана удобно уместилась ровно на сгибе моего локтя. И продолжила спать.

Я всмотрелся в ее крохотное сморщенное личико. Никакого узнавания. Да и похожа ли она была хоть на кого-то? А этот нелепый чепчик? Кто придумал, что дети должны носить такое?

– Нам нужна няня, – заявила жена, и я поднял на нее окончательно охреневший взгляд.

О чем она вообще, б*я?

– Мы не имеем к этому ребенку никакого отношения! – процедил я то, что уже говорил, кажется, не раз.

– А если это твоя дочь? Мы можем ее воспитать!

Она уже рылась в телефоне с таким остервенением, что мне даже стало страшно.

– Понимаешь, это то, что нам нужно! Этот ребенок! Мы сможем попробовать укрепить наши отношения!

Она опять всхлипнула. Я сделал пару шагов назад. Только истерики от жены мне сейчас и не хватало!

– Лера, – твердо (ну мне так казалось) произнес я. – У этого ребенка есть мама и папа, я уверен.

– Сначала нам нужно все выяснить. Я позвоню Аркаше. Он точно поможет. И сам подумай! Если вдруг все выйдет за пределы нашего дома? Завтра только ленивый не будет обсуждать эту новость!

Лера заходила по гостиной, я же присел на край дивана. Опять посмотрел на малышку на моих руках, гадая, каким чудом она здесь оказалась, и думая о том, что в словах жены было здравое зерно.

– А еще раньше нам нужно найти няню! Я же совершенно не представляю, как управляться с детьми.

Она умчалась на второй этаж, по дороге дозвонившись до кого-то. Я предполагал, что первым делом Лера набрала агентство по подбору персонала.

– Вот такие дела, – тихо сказал я, понимая, что сбит с толку. И ребенок на моих руках глубоко вздохнул в ответ.

Няня нашлась через час. Мы уже начали нервничать. И я, и жена. Потому что Снежана, проснувшаяся с полчаса назад, устроила нам настоящий концерт.

– Надо ехать за смесью! – раз за разом повторял я. – По дороге вызову социальные службы. И полицию!

– Няня сейчас приедет, – отвечала Лера. – Обещали прислать все необходимое в кратчайшие сроки!

А время все шло.

В общем, кончилось тем, что я сбежал к себе в кабинет. Мне нужна была передышка. Хотя бы на десять минут. А покинул свое убежище только тогда, когда понял, что та самая няня прибыла.

Спасибо, Господи!

Снежана на ее руках странным образом успокоилась. Я как раз вышел из кабинета, когда девушка-брюнетка укачивала ребенка на руках. Бросил на нее взгляд, и она вдруг показалась мне знакомой. Впрочем, очень быстро я убедил себя, что это не так.

Няня тоже посмотрела на меня и быстро отвела глаза. А она была очень даже ничего. Дерьмо! И почему я думаю об этом в такой момент?

– Вы можете пока занять одну из спален на втором этаже, – проговорила Лера. – Пойдемте, я вам все покажу.

Они удалились. Няня, имени которой я так и не узнал, шла впереди. На руках ее лежал младенец. Лера следовала за ними.

Черт бы все побрал! Что-то во всем этом казалось мне чертовски выбивающим из колеи. Особенно жена, которая вдруг восприняла это настолько близко к сердцу.

Поэтому пока я не нашел ничего лучшего, чем отправиться к себе в кабинет и жахнуть пару бокалов виски. А лучше – три.

Я не понимала, что делала здесь.

Наверно, всему виной было банальное любопытство и желание прикоснуться к иной жизни. Той жизни, что была куда более успешной и красивой, чем моя собственная.

– Эй, подруга, не вянь! – ободряюще толкнула меня локтем Лиля. – Кто-нибудь нас обязательно угостит!

Я кинула косой взгляд в сторону бара. Стало неловко от понимания, что не могу позволить себе купить здесь даже напиток.

– Да уж, у нас с тобой денег даже на стакан местной воды нет, – вздохнула я и попыталась снова образумить подругу:

– Может, пойдем отсюда?

– С ума сошла! – живо отреагировала Лиля. – Да мы в самом модном месте города! Я никогда не была так близка к цели!

Цель у Лили, надо сказать, была самая простая – подцепить кого-нибудь богатенького и женить его на себе. В нашей части города, на окраине, подходящих кандидатов, конечно, не водилось. Поэтому неунывающая подруга придумала данную вылазку. И даже умудрилась организовать нам вход в это престижное место через своего поклонника, работавшего тут в качестве секьюрити.

– Ой, смотри, это же тот актер из нового сериала! – восхищенно шепнула мне Лиля, но я, посмотрев в одну с ней сторону, поймала на себе взгляд другого мужчины. Он смотрел прямо на меня. И смотрел как-то странно. Оценивающе, что ли? Словно я была вещью, относительно которой он рассуждал, стоит ее брать или нет.

– А это кто? – с трудом выдавила я из себя, почему-то будучи не в состоянии отвести глаз от незнакомца.

Лиля проследила за моим взглядом и аж присвистнула.

– Ооо, это Илья Родионов! Крутой бизнесмен! Я его недавно на обложке журнала видела!

Это имя не говорило мне ровным счетом ничего. Да и неудивительно, ведь я, в отличие от Лили, никого не искала и не собиралась цеплять. Однако, к моему ужасу, этот миллиардер вдруг направился в мою сторону. А может, мне это только показалось. Но я вдруг испытала такое смущение, что потянула подругу прочь.

– Он, кажется, идет сюда! – шепнула я Лиле. – Давай уйдем!

– Вот глупая! – вздохнула та. – Познакомься, хватит скромничать!

И, к моему ужасу, отошла от меня, направившись к замеченному ею актеру. А я стояла, как к полу прибитая, и не знала, куда бежать и что делать.

Наконец я решила скрыться в извечном женском пристанище. В туалете.

Но не успела.

– Скучаешь? – раздался рядом со мной низкий мужской голос, от которого по позвоночнику мигом пробежал табун мурашек.

Повернувшись к говорившему, я снова встретилась со взглядом темных, оценивающих глаз. И было в них еще что-то… пресыщенность? Скука?

– Вы, видимо, тоже, – набравшись духу, ответила я.

Он осмотрел меня снова, еще пристальнее, и на губах расцвела ленивая усмешка. Дико сексуальная при этом.

– Это верно, – ответил он. – И давай на «ты». Меня Илья зовут, а тебя?

Я слегка замялась. Своего настоящего имени я стеснялась. Очень уж оно было необычным.

Если все вокруг были Кати, Маши и Тани, то меня звали Лали. Как говорила мать, это единственное наследство, которое мне оставил отец. Которого я никогда не видела и о котором мама не любила вспоминать.

– Оля, – ответила я после небольшой паузы, вспомнив, что в детстве меня иногда называли Лелей.

– Оля, – повторил он, словно пробовал имя на вкус. – Пошли, угощу тебя.

Я понимала, к чему обычно приводят такие угощения. Но стоять и дальше посреди зала, как дура, тоже не могла. Тем более, что моя подруга исчезла.

– Что будешь пить? – спросил меня Илья и я снова растерялась. Никогда еще не пробовала ничего крепче шампанского, и не особо разбиралась в алкоголе.

– На твой вкус, – наконец нашлась я.

– Мне вискаря, а моей прекрасной леди Баккарди Кола, – сделал заказ мужчина.

Я посмотрела на него с удивлением. Это я-то прекрасная? Нет, конечно, я не была уродиной. Но и до модели-фитоняшки мне было далеко. А ведь этот миллиардер наверняка привык к обществу самых красивых женщин. Идеальных. Не то, что я, со своим далеко не модельным размером одежды.

Когда бармен поставил перед нами напитки, Илья осушил бокал разом. И мне не осталось ничего иного, кроме как последовать его примеру.

Алкоголь подействовал быстро. Стало вдруг намного веселее и я ощутила себя куда более раскрепощенной.

– Пошли потанцуем, – предложил мужчина и, встав, властно, с силой, сжал мою талию. Так, что у меня не было ни малейшего шанса отказаться.

А когда он обнял меня в танце, я ощутила и вовсе что-то странное. Словно разряд тока прошелся по всему телу. Я даже вздрогнула.

– Замерзла? – спросил Илья, притягивая меня еще ближе. – Или… я тебе настолько нравлюсь? – усмехнулся он.

А он не мог не нравиться. Неудивительно, что его печатали на обложках, потому что он был из разряда тех мужчин, которые одним своим видом способны довести до греха.

И я уже лавировала на грани.

– Я… – начала было, ощущая, что спасаться надо или сейчас, или никогда.

– Расслабься, – промурлыкал Илья мне на ухо, проводя ладонями по моим рукам. – Давай еще выпьем.

Он снова отвел меня к бару. От его ладони на моей пояснице последние трезвые мысли грозили улетучиться. Или виной всему был алкоголь?

– Пей, – сказал он, придвигая ко мне бокал с темной жидкостью.

Мне нравилось обманчивое чувство эйфории, которое дарил алкоголь. В жизни у меня было столько проблем, что имела же я право хоть ненадолго расслабиться?

И я выпила. Даже не подозревая о том, что проблем у меня скоро значительно прибавится.

– Где этот чертов свет? – пробормотал Илья, когда мы, целуясь, ввалились в номер отеля, наспех снятого в этом же здании.

– Не надо… свет, – попросила я. Совсем не хотелось, чтобы он детально рассмотрел все мои неидеальные формы.

– Я хочу видеть тебя, когда буду трахать, – отрезал он в ответ.

Трахать. Грубое слово должно было оскорбить, но оно, наоборот, заводило. Я с трудом отдавала себе отчет в том, что делала. Просто подчинялась инстинктам. Тому пожару, что полыхал в крови от близости этого мужчины. Всем тем новым ощущениям, что никогда не испытывала прежде.

И, возможно, больше не испытаю. Поэтому сейчас я была смелой. Была готовой отдаться этим умелым рукам, так непохожим на грубые, неумелые руки того единственного парня, с которым я встречалась в своей жизни.

– Илья, я никогда… – пробормотала я, но он запечатал мне рот поцелуем, после которого не осталось никакого желания что-либо еще говорить.

Только брать и отдавать.

Он жадно, быстро срывал с меня одежду и я, осмелев, делала то же самое. И все последующее слилось для меня в сплошной комок стонов, криков и нашего смешавшегося дыхания.

Это была первая и самая лучшая ночь в моей жизни.

И самое ужасное утро.

Проснувшись по привычке рано, около пяти утра (именно в это время я вставала на работу) я открыла глаза и увидела рядом с собой того, с кем провела эту ночь.

Он еще спал. Во время сна черты его лица расслабились. Исчезло это жесткое выражение, с которым он смотрел на окружающий мир, словно постоянно ждал подвоха. И теперь он казался мне еще красивее, чем накануне.

Я тайком коснулась его, желая воскресить в памяти прошедшую ночь. Слушая разговоры Лили о сексе, я и представить не могла, что это может быть так. Так одуряюще, так горячо, так… приятно, хотя это было совсем не то слово для описания того, что я испытала.

Я благодарно провела кончиками пальцев по руке Ильи и вдруг наткнулась взглядом на то, что заставило меня похолодеть. На безымянном пальце правой руки у него было кольцо.

Господи! Я переспала с женатым мужчиной!

Зажав рот ладонью, я смотрела на обручальное кольцо с таким ужасом, будто это была ядовитая змея.

Как же я не заметила его вчера? Как могла сделать подобную глупость? Зачем отдала невинность тому, для кого могла стать лишь игрушкой на одну ночь? Потому что он принадлежал другой женщине!

Нет, я, конечно, не рассчитывала, как последняя дурочка, на предложение руки и сердца после этой ночи, но думать, что позволила себя снять, как шлюху, было невыносимо.

Поэтому я сделала лучшее, что могла в этой ситуации.

Стараясь не шуметь, быстро оделась и покинула номер. Наивно желала убежать от воспоминаний о том, что случилось.

Но убежать оказалось невозможно. Потому что два месяца спустя выяснилось, что я беременна.

– Ты чего это, блевала в туалете?

Одна эта фраза матери, подстерегавшей меня за дверью, пугала больше, чем все собственные тщательно заглушаемые опасения по поводу своего состояния. Потому что не могла же я травиться чем-то неведомым несколько дней подряд и именно с утра? А маме многое было виднее с высоты жизненного полета. В том числе и беременность.

За которую она меня просто убьет.

Мама никогда со мной особо не цацкалась, даже в детстве. И я не могла ее за это осуждать. Нежности были непозволительной роскошью для тех, кто с трудом наскребал на весьма скромное питание. И лишний рот – это явно совсем не то, что могло обрадовать мою мать.

Я невольно приложила руку к животу. Наверно, в глубине души уже все понимала, но отказывалась принимать как данность. Нет, ну не могли же высшие силы быть ко мне настолько жестоки? И наплевать на все мои мечты и планы на жизнь, которые ребенок от женатого мужчины может перечеркнуть с концами?

Хотя, если быть честной, из планов на жизнь у меня только и было, что поход на ненавистную работу в паб недалеко от дома, где я работала официанткой. Как и моя подруга, Лиля. И обе мы мечтали вырваться из этого злачного места, но только по-разному. Лиля искала богатого мужа, а я – шанс устроиться на работу согласно полученному образованию. И это были не просто какие-нибудь курсы, чтобы потом гордо трясти сертификатом с видом умудренного и все повидавшего эксперта! Я училась в достаточно престижном вузе.

С огромным трудом мне в свое время удалось поступить на бюджетное отделение по специальности, о которой грезила. Повар-кондитер. Я наивно воображала, что буду создавать сладкие шедевры, но вместо этого сейчас протирала столики и терпела сомнительную публику в упомянутом пабе.

Потому что устроиться на должность мечты без соответствующих связей оказалось нереально. Никто не хотел брать на работу человека без опыта. И почти везде места занимали знакомые сотрудников и знакомые их знакомых. Этакий бесконечный круг. И если ты был в него не вхож, значит, ты был в пролете. Закон жизни.

Все эти мысли проносились в голове, пока мать зло буравила меня взглядом. Не дождавшись ответа, она добавила то, что я и так знала :

– Принесешь в подоле – убью.

Выхода не было, придется пойти в аптеку и купить тест. Я с трудом могла себе позволить подобные расходы, но ожидание очереди в бесплатной поликлинике могла позволить себе еще меньше. Потому что она составляла такой срок, за который можно было реально родить.

– Ты как всегда сама забота, мама, – хмыкнула я и быстро скрылась в комнате, чтобы одеться и уйти на работу. Тест решила купить по дороге.

Паб, в котором я трудилась за более чем скромную зарплату, работал круглосуточно. Моя смена начиналась в 7 утра. Расчет хозяина был весьма и весьма верный – уж чего-чего, а любителей-алконавтов в нашем районе было вдоволь. Хотя что это я? В питейном деле они были самыми настоящими профессионалами! И не позволяли себе просыхать двадцать четыре часа в сутки.

Наверно именно потому, что вертелась с рождения среди подобной публики, я и подпала столь легко под чары Ильи Родионова. Потому что нет такой Золушки, которая могла бы устоять перед Принцем. И дело ведь не в блеске его распрекрасного дворца. Дело в самом Принце. Он был из совсем иной жизни, что сошла словно со страниц сказки. Жаль только, что ни один сказочник не писал о том, что делать тем Золушкам, карета которых уже уехала. То есть таким, как я.

Ладно, та ночь – явно не то, о чем мне стоило сейчас думать. Хотя если тест окажется положительным, подумать все равно придется. Но только не сейчас.

– Ворочай поактивнее своей жопой, Вертинская!

От окрика хозяина нашего заведения, Семеныча, я только глаза закатила. Мало мне было странного имени, так еще и фамилия такая, что, похоже, сам Бог велел по жизни вертеться как белка в колесе. Что я и делала.

– Кстати, о жопе… – добавил Семеныч задумчиво, с пристрастием меня оглядев. – Потолстела ты, что ли?

Меня от этого замечания аж холодок прошиб. Как сговорились все, ей – Богу! Надо выкроить время и побыстрее сделать тест. Правда в любом случае лучше, чем постоянный страх. Вот только что мне делать потом с этой правдой?..

– Семеныч, да ты мастер комплиментов, я смотрю, – откликнулась я, скрыв тревогу за насмешливым тоном.

– Вот еще удумала, комплименты ей говорить! – фыркнул в ответ Семеныч. – Там вон Васька из восьмого дома скучает совсем один! Скрась его одиночество рюмашечкой и отбивной!

Да уж, только этим и можно было порадовать таких, как Василий. Рюмка водки им заменяла и мать, и отца, и жену с детьми. А соответствующий хит Лепса был слаще гимна родной страны.

Отнеся Василию рюмку и отбивную, годящуюся только на то, чтобы ею отбивать аппетит, ну или даже мозги (консистенция для подобного акта насилия была вполне подходящая), я выкроила время и скрылась в туалете.

Трясущимися руками достала тест и быстро прочитала инструкцию.

А спустя положенное время ошарашенно смотрела на роковые две полоски.

В конце рабочего дня я невесело поплелась домой. На протяжении всего прошедшего после теста времени могла думать только о том, как дальше жить. И по всему получалось, что проще не жить вовсе. Потому что я и сейчас скорее выживала, а уж с ребенком…

У лучшей ночи оказалась весьма дорогая цена. И исчислялась она уже вовсе не силой моего разочарования. Во мне жила новая жизнь.

Я не знала, как смогу прокормить ребенка и купить для него самые банальные вещи первой необходимости. Не знала даже, не выгонит ли меня мать из дома после того, как все узнает. Но если в чем-то у меня не было никаких сомнений – так это в том, что я не смогу избавиться от своего малыша. Даже если бы у меня и были средства на аборт.

Я сама была для своей матери вот таким же залетным сюрпризом. Но что бы ни было между нами, а она все-таки произвела меня на свет. А я… я знала, что смогу дать будущему ребенку не только жизнь. Я смогу дать ему любовь.

А заодно – и обречь на нищету.

Скрывать от матери то, что вскоре все равно станет очевидным, я не стала. Разразившаяся тем вечером в нашей двушке с картонными стенами буря стала достоянием всего дома и превзошла по своей силе даже ураган Катрину. Соседи услышали все – крики, угрозы и, что совсем уж неожиданно, мамин плач.

– И почему ты мальчиком не родилаааась, – завывала она так отчаянно, что соседи уже наверняка набирали ноль три.

– Потому что у меня члена нет, – не удержалась я от сарказма.

Мать резко вскинула голову от подобного заявления.

– Зато по членам скакать ты научилась! – выплюнула она зло.

Такой позы, насколько я помнила, той ночью не было. Но сообщать матери эти детали, имевшие мало отношения к проблеме, я не стала.

– Вот иди теперь к этому членоносцу и проси денег! – добавила мать решительно.

Идти к Родинову? Это последнее, о чем я думала!

Но, лежа той ночью в постели без сна, я в конце концов поняла, что мать была права. И дело было вовсе не в желании стрясти с богатого человека алименты (хотя Лиля радостно сделала бы именно это), а в банальном праве будущего отца знать о своем ребенке.

Но, как оказалось, знать об этом Илья Родионов вовсе не желал.

Вот уже два дня подряд я приходила, как по расписанию, к блестящему небоскребу в центре города, где располагался офис Родинова. И вот уже два дня подряд мне отказывали в том, чтобы пройти внутрь. Ответ всегда был один и тот же – пропуска для меня не заказано. Что и неудивительно, ведь меня здесь никто не ждал.

Единственный мой шанс заключался в том, чтобы перехватить Родинова на улице, на входе в здание. Но ждать слишком долго я не могла – за опоздание на работу Семеныч мог легко лишить меня последних средств к существованию.

Однако на третий день мне наконец повезло. Дорогая иномарка с лоснящимися на солнце боками подъехала прямо к главному входу. И из нее вышел тот, кого я так ждала. И кого мне не дано было забыть.

Сердце забилось как сумасшедшее и я не сразу смогла заставить себя сдвинуться с места. Илья уже поднимался по ступенькам ко входу, когда я наконец смогла пошевелить хоть чем-то. А именно – языком.

– Илья! – отчаянно окрикнула я.

Но он, конечно, не обернулся. Ничего удивительного! Ведь здесь он был не просто Илья. А какой-нибудь там Илья Николаевич. Но отчества его для соблюдения подобного этикета я не знала. Последнее, о чем думала в ту ночь – так это о том, чтобы заглянуть к нему в паспорт. А зря.

Накатившее сумасшедшей волной отчаяние при виде его удаляющейся спины сподвигло меня к решительным действиям. Я кинулась следом, чтобы задержать его, но у стоявшей у дверей охраны были относительно меня те же планы.

– Сюда нельзя! – грубо отрезал один из охранников.

И тут я вдруг не выдержала.

Рыдание вырвалось из груди само собой. И как ни пыталась, остановить его я не могла.

Чем и впечатлила второго охранника.

– Эй, ты чего ревешь? – спросил он меня и, взяв за локоть, отвел в сторонку. – Тут это… реветь не положено!

На то, что тут реветь не положено, моей нервной системой было в свою очередь тоже положено. Остановиться никак не получалось.

– А ну это… прекращай! – блеснул снова своим словарным запасом охранник.

– Нннне могу! – выдавила я с трудом.

Господи, гормоны это, что ли? Я ведь вовсе не была по жизни плаксой. У нас на окраине такие просто не выживают.

– Ну чего тебе надо-то тут? Несколько дней ошиваешься, я заметил! – продолжал говорить мужчина.

– Мне надо поговорить с Ильей… Родионовым, – собравшись с духом, сказала я и посмотрела на охранника с надеждой.

Он же в ответ только почесал задумчиво брутально блестящую лысину.

– Ну ты и придумала! Он же шишка ого-го какая! С ним поговорить все хотят, да не все могут!

Спать, видимо, с ним тоже не всем дано. Я прямо выиграла суперприз в ту ночь! Вот только содержать его мне было не на что.

– Это очень важно, – попыталась я убедить охранника. – Мне надо всего одну минутку!

Ну да, чего уж там долго ходить вокруг да около. «Здрасьте, я беременна!» будет вполне содержательной беседой.

– Минутку – это сложно организовать… но помогу тебе, так и быть, – наконец смягчился охранник. – Подружка моя секретаршей у него трудится. Говори, чего передать надо.

Говорить о таком посторонним я была не готова. Но и упускать возможный единственный шанс не могла тоже. Поэтому, быстро достав из сумочки блокнот, написала короткую записку и указала свой номер телефона.

– Может, вы сможете передать? Пожалуйста, – попросила я, протягивая сложенную вдвое записку.

– Ладно уж, – кивнул охранник, беря бумагу из моих рук. – Жди тут.

Я прождала более получаса прежде, чем знакомый охранник снова вышел ко мне. В руках у него была та же самая записка.

Мое сердце упало. Родионов, видимо, даже читать ее не стал.

Но все оказалось не так.

– Ответ внутри, – коротко сообщил охранник и удалился прежде, чем я успела сказать ему хотя бы «спасибо».

Дрожащими пальцами я развернула записку и потрясенно уставилась на несколько тысяч рублей, вложенных внутрь.

Размашистым мужским почерком, явно второпях, под моим посланием было приписано:

«Сделай аборт. Удачи».

Сглотнув, я смяла записку в кулаке. Излюбленный мужской способ избавляться от проблем! Которому я вовсе не собиралась следовать.

Семь месяцев спустя, снежной зимней ночью, на свет появилась моя бесценная девочка.

Я назвала ее Снежаной.

Когда однажды вечером в дверь внезапно позвонили, я пошла открывать, не задумываясь.

Хотя следовало бы. Ведь, как правило, к нам никто не приходил. Кроме разве что соседей, но те, зная о младенце в доме, обычно деликатно стучали. Потому что помнили – Снежана очень не любит постороннего шума. Она предпочитала устраивать его сама.

Вот и сейчас дочка разревелась, протестуя против резкой трели. Подхватив ее на руки, чтобы успокоить, я устремилась к входной двери. Подумала, что кто-то из соседей нажал звонок чисто автоматически.

Тетя Люда из соседней квартиры заходила в гости довольно часто. Обычно она, как и другая соседка, Катя, приносила лишние продукты, чтобы как-то нам помочь. Как правило, это было то, что залежалось в холодильнике и у чего уже того гляди истекал срок годности.

Но я была благодарна и за это. Все мои скромные сбережения сейчас уходили на дочку. Часто я не доедала сама, чтобы купить своей девочке самое необходимое. В последние пару дней стало немного полегче – я вернулась на работу в паб и Семеныч позволял мне забрать домой невостребованную за день готовую еду, оставшуюся на кухне.

Работала я теперь в ночную смену, потому что дочка в это время обычно спала, как ангелок. А если все же просыпалась (что случалось изредка), я знала – несмотря ни на что, моя мама за ней присмотрит.

Обычно Снежана быстро успокаивалась, когда я брала ее на руки. Но не в этот раз. Словно знала, что должно произойти. Если бы это знала заранее и я…

– Это вы Ольга? – поинтересовалась у меня красивая ухоженная девушка, когда я открыла дверь.

Ольга? Я не могла вспомнить, чтобы в последнее время называлась кому-то этим именем. Кроме того уже давнего случая с Ильей Родионовым…

– Нет, вы не туда попали, – ответила я и хотела было закрыть дверь, но незнакомка с неожиданной для такой изящной девушки силой ее придержала.

Я заметила, как ее глаза жадно впились в Снежану, которую я держала на руках. От этого взгляда мне стало не по себе.

– Вы родили ребенка от моего мужа.

Незнакомка не спрашивала, она утверждала. И по-прежнему не сводила глаз с продолжавшей плакать Снежаны.

– Она всегда так орет? – поинтересовалась девушка неодобрительно.

– Нет, – ответила я обескураженно и добавила:

– С чего вы взяли, что…

– Меня зовут Валерия Родионова. Илья Родионов – мой муж. С которым вы переспали.

Я вздрогнула. Этим именем было сказано все. Не оставалось сомнений – передо мной действительно была его жена.

Выходит, что Родионов признался ей в своей измене? Впрочем, это уже не имело для меня никакого значения. Я просто не понимала, что этой женщине здесь нужно? Чувствовала лишь еще большую потребность защитить Снежану, спрятать дочь от этого странного взгляда…

Может, жена Родинова считала, что я стану требовать у Ильи алименты? Но между нами ведь все уже было выяснено. Он вообще должен был считать, что я использовала ту подачку на аборт!

Нет, я решительно ничего не понимала.

– Я могу войти? – поинтересовалась, тем временем, гостья. – У меня к вам важный разговор.

Я всем своим существом чувствовала, что не захочу услышать ровным счетом ничего из того, что она может сказать. Но также понимала – просто так эта дамочка не уйдет.

Посторонившись, я позволила ей пройти. И тут же перехватила ее презрительный, полный отвращения взгляд, которым она оглядела мою квартиру, с отклеивающимися то там, то сям обоями и вытертым линолеумом под ногами.

А потом она точно также оглядела и меня саму. Должно быть, недоумевала, как ее красавец-муж вообще мог на меня позариться. И я, честно говоря, тоже этого не понимала.

Ведь передо мной стояла внешне идеальная женщина. Чего не хватало этому Родионову, что он пошел искать кого-то на стороне?

Впрочем, их отношения меня не касались. Я хотела побыстрее уверить эту женщину в том, что ни на что не претендую и избавиться от ее общества.

Закончив осмотр нищенской обстановки моего дома, эта холеная красотка, к моему удивлению, удовлетворенно улыбнулась.

– Вижу, вы живете достаточно скромно, – сказала она.

Я сочла это за намек и решила говорить с ней прямо. Гордо выпрямившись, ответила:

– Может и так. Но не волнуйтесь, от вашего мужа нам ничего не нужно!

Она посмотрела на меня в ответ удивленно. А потом вдруг расхохоталась.

– Что ж, раз вы говорите со мной откровенно, последую и я вашему примеру, – заявила Валерия. – Дело в том, что мой муж собирается сам дать своему ребенку самое лучшее. И поэтому у нас к вам есть весьма конкретное предложение. Мы планируем забрать эту девочку на воспитание себе.

– Чтоооо? – не стала скрывать эмоций я. – Вы с ума сошли?! Я не отдам своего ребенка!

– Я бы не советовала вам принимать поспешных решений, – размеренно, с нажимом, произнесла Валерия.

– Это не поспешное решение! Вы хотите того, чего никогда не будет! Ваш муж знать не хотел ничего о моей дочери! Он вообще должен считать, что я сделала аборт!

От душивших меня возмущения и ярости я почти кричала. Снежана на моих руках снова начала хныкать и я инстинктивно прижала ее к себе крепче. Никому не отдам свою девочку! Ни за что на свете!

Как бы тяжело мне сейчас ни приходилось, но именно в дочери я находила силы для борьбы. Она была моей мотивацией для того, чтобы что-то делать. Она была моим всем. И никто не посмеет ее отобрать у меня, пока я жива!

Но, как вскоре оказалось, на этот счет я сильно заблуждалась.

– Мой муж передумал, – ответила мне Валерия. – Он хочет воспитывать своего ребенка, а я готова это принять. Ваша дочь станет нашей.

– Этого не будет! – отрезала я. – И на этом наш разговор завершен. Уходите, пожалуйста.

Валерия посмотрела на меня как-то странно. Позже я поняла, на что был похож этот взгляд. Это были глаза ядовитой змеи, готовящейся к смертельному нападению на намеченную ею жертву. И этой жертвой являлась сейчас я.

– Я вижу, Ольга, что вы ничего не поняли, – сказала она холодно. – Что ж, окей, я доходчиво вам все объясню.

Не спуская с меня глаз, Валерия отчеканила:

– Мы заберем этого ребенка в любом случае. Я не для того простила мужу измену, чтобы теперь терпеть ваши капризы. Вы представляете себе вообще, кто такой Илья Родионов? Насколько он богат и влиятелен? Какими связями обладает? Милочка, мы уничтожим вас в два счета. Илье будет легче легкого лишить вас родительских прав. Посмотрите только, как вы живете! – она выразительным жестом обвела мою убитую квартиру. – Это нищета! Дно! Одного взгляда на эту халупу достаточно, чтобы устроить проверку. В ходе которой и выяснится, что ребенок живет с алкоголичкой и наркоманкой…

– Я не… – помертвевшими от ужаса губами попыталась возразить я, но жена Родинова перебила :

– А это неважно. Вы будете выставлены той, кем мы захотим.

Холодок страха пробежал у меня по спине, парализуя тело и лишая способности говорить.

Эта женщина с лицом милой куколки и взглядом убийцы совершенно явно мне угрожала. А я не знала, как можно этому противостоять.

– Хочу, чтобы вы ясно понимали, Ольга, – снова заговорила она. – Вопроса о том, отдадите вы нам ребенка или нет, не стоит. Стоит лишь вопрос о вашем месте рядом с дочерью. Либо мы забираем девочку силой и вы больше никогда ее не увидите, либо…

Валерия сделала многозначительную паузу и я, не выдержав, выдохнула:

– Либо?

– Либо вы останетесь с ней рядом, но только в качестве няни.

– Я не понимаю… – пробормотала, не в силах осознать все услышанное.

– Нам в любом случае понадобится няня, – пояснила Валерия. – А вы знаете этого ребенка лучше, чем кто-либо другой. Эта сделка выгодна и вам, и нам.

Сделка… Эта женщина собиралась отнять у меня самое дорогое, что я имела и еще называла это выгодной сделкой!

– Вы можете подумать ровно день , – разрешила милостиво Валерия. – Но я не советую вам пытаться бежать. Илья отыщет вас где угодно. И имейте в виду, что отказавшись от этого предложения, вы потеряете не только дочь навсегда, но даже ту жалкую работенку, что есть у вас сейчас. Мы позаботимся о том, чтобы ни вы, ни ваша мать, больше никогда и нигде не получили никакой работы. Вы даже милостыню просить не сможете!

Я нисколько не сомневалась, что все указанное эта змея непременно выполнит. И это означало, что время, выданное мне на так называемые раздумья было лишь иллюзией. Отсрочкой приговора. Потому что у меня не было ни права выбора, ни какого-либо выхода из этой ситуации.

И даже если бы я рискнула сбежать, далеко бы не убежала просто потому, что мне было не на что.

Валерия легко прочитала все, о чем я думала, по моему лицу. Поэтому сказала:

– Завтра вечером я пришлю за ребенком своего человека. Он также передаст вам инструкцию, которой вы должны будете строго следовать. Если хотите, конечно, остаться рядом со своей дочерью. Точнее – уже моей.

* * *

– Я позвонила Аркаше, – сообщила мне Лера, вернувшись, обратно. Села напротив за барную стойку и посмотрела на меня так, что стало не по себе.

– Мне нечего тебе сказать по этому поводу. Я не помню ее мать от слова «вообще».

– И все же? Ты с ней трахался?

Инстинктивно поморщившись, я налил себе порцию виски, второй стакан придвинул жене.

– Да. Было раз. Мы с тобой тогда переругались к чертям.

Наверно, в этот момент я должен был испытывать угрызения совести (или что там обычно испытывают в таких случаях?), но у меня их не было. Наш брак давно уже был просто иллюзией, а сейчас, когда случилось то, что случилось, я с неотвратимой ясностью понял, что нам нужно было разбегаться уже давно. Зато Лера, похоже, так не считала.

– Я тебя за это прощаю, хотя… мне больно.

Всегда терпеть не мог подобное. Предпочитал трезвые разговоры без заламывания рук и прочего. И Валерия это прекрасно знала. И в этом смысле была идеальной женой.

– Ты действительно хочешь воспитывать этого ребенка? – спросил я, когда понял, что продолжения Родионов-козел-как-ты-мог-я-потратила-на-тебя-лучшие-годы-жизни не предвидится.

– Естественно! Малышку подбросили, как будто она… какая-то вещь!

Жена отпила глоток виски, вскочила и заходила туда и обратно.

– Тебе есть до этого дело? – удивился я.

В чем-в чем, а в любви к детям Лера была ни разу не замечена. Да и в благотворительности и готовности пригреть всех обездоленных – тоже. Я вспомнил, как держал девочку на руках и что-то слабо царапнуло изнутри. Отдать ее в дом малютки? Наверно, это было бы самым правильным в сложившихся обстоятельствах. Я вообще не представлял, что делать с такими детьми и как их растить.

Дерьмо! Да я и не хотел детей, черт бы все подрал!

– Я давно об этом думаю, – сказала Лера, успокоившись и вновь присаживаясь за стойку. – И если уж у нас ребенка нет… а тут самый настоящий подарок под Новый год… думаю, это не просто так.

– Только не говори, что веришь в судьбу или что-то такое, – поморщился я. – Или Деда Мороза, который разбрасывается младенцами.

– А почему бы и нет? – с вызовом откликнулась Лера, и я снова посмотрел на нее с удивлением. Впрочем, в следующую секунду она улыбнулась, смягчая это впечатление. – Посуди сам. У нас давно все плохо. Но ведь мы вместе уже несколько лет! Да, мы все имеем право оступиться, но я готова тебя простить и попытаться построить счастье снова. И дать это самое счастье маленькому ребенку, который остался совсем один в этом мире!

– Мы найдем ее маму, уверен, это было сиюминутное решение, – процедил я в ответ на тираду жены.

Лера поджала губы и вдруг, закрыв лицо руками, разревелась.

– А если она в следующий раз просто ее… выыыбросит? Если малышка ууууумрееет?

Так. Так-так, стоп. В словах жены было здравое зерно, но говорить о нем на таких запредельных тонах с рыданиями я не собирался.

– Иди умойся, успокойся и обсудим все. И дождемся Аркадия, – отчеканил, стараясь не переходить границы.

Жену как ветром сдуло, я посмотрел ей вслед, задумчиво потирая подбородок. Неужели она и взаправду настолько прониклась по отношению к судьбе этого ребенка? А я сам?

Снова вспомнилась почти невесомая тяжесть крохотной девочки, лежащей у меня на руках. Снежана. Возможно, моя дочь, что еще предстояло выяснить. А если нет? Если она не моя? Об этом буду думать, когда все выяснится.

– Нужно сделать тест днк, – сказал я Лере, когда она вернулась обратно, успокоившаяся и даже с улыбкой на губах.

– Я тоже подумала как раз об этом, – ответила она. – Посмотрю лаборатории, которые работают с выездом на дом.

– Хорошо. А что знает твой брат?

– Только то, что ребенка подкинули. Остальное расскажем, когда приедет.

– Окей.

Поднявшись из-за стойки, я растер шею ладонью и посмотрел на Леру.

– Ты куда? – мгновенно напряглась она. – Если к ребенку, то сходим вместе?

Очень странно. Как будто я мог подняться к Снежане и причинить ей вред. Жена и впрямь считала, что я способен на такое?

– В кабинет. Позови меня, как приедет Аркаша, – сказал я и ушел.

– Ну, рассказывайте, как вы докатились до жизни такой, – усмехнулся Аркадий, брат Валерии и по совместительству, начальник отдела полиции. – Только по порядку.

Мне, в отличие от него, было не смешно. Пришлось приструнить его веселье соответствующим взглядом.

– Ни до чего мы не докатились! – вступила Лера. – Просто у Ильи на стороне родилась дочка. Ни он, ни я о ней не знали, естественно. А тут сегодня нам ее подбросили под дверь.

– Камеры смотрели, кто это был? – поднял голову от записей, которые вел, Аркаша.

Точно, б*я! Камеры! И как я не подумал о них в первую очередь?

– Сейчас наберу службу охраны, скажу, чтобы привезли запись за сегодня, – мрачно отозвался я и полез за телефоном.

Когда этот вопрос был улажен, Аркадий приступил к дальнейшим расспросам.

– Значит, ты с кем-то переспал… когда?

Да не помнил я, когда! Это был вообще ничего не значащий эпизод моей жизни, черт бы все подрал! И я не думал, что он закончится чем-то подобным. Я даже не помнил, трахал ли я ту девицу в резинке или нет. Дерьмо…

– Я не помню.

– Вероятность, что это твоя дочь – имеется?

– Надеюсь, что нет.

Я посмотрел на Леру, та – на Аркашу.

– Мы будем делать генетический тест, – быстро проговорила жена. – Уже завтра приглашу сотрудников лаборатории. А что с остальным? Нам же нужно заявить в полицию, что мы нашли ребенка.

– Считайте, что уже заявили, – подернул плечами Аркадий. – Вы же хотите оставить его у себя до окончания всех разбирательств и урегулирования бумажной волокиты?

Ну и что я тут мог сказать? Нет, заберите ребенка и отправьте хоть куда-то? И в этот момент на меня снизошло успокоение. Малая под присмотром, у нее есть няня. Здесь тепло и безопасно, и мне не нужно возиться с какашками и ползунками. Жизнь продолжается, Родионов, только ты делаешь в любом случае хорошее дело.

– Да, мы хотим оставить ребенка у себя, – решил я. – По крайней мере, до того момента, когда будет готов анализ днк.

Лера посмотрела на меня с благодарностью, Аркадий – с интересом.

– Что-то об этой женщине известно? Ну, о матери ребенка? – уточнил он.

– Ни черта. Я даже не помню, как ее зовут… сейчас… Юля… нет, Оля. Точно, Оля. Познакомились в баре.

– Понятно. Значит, раскручивать здесь нам нечего. Ладно. Я займусь бумажными вопросами, созвонюсь с нужными людьми. И когда все решу – позвоню вам. Ну а вы пока делайте экспертизу. Остальное решим после.

Аркаша поднялся и взял блокнот, в котором было написано от силы три строки, а потом отбыл, снова заверив нас, что выйдет на связь в ближайшее время.

– Ух! Ну и денек! – выдохнула Лера, закрыв дверь за братом. – Как ты?

Как я? Я пи*дец, как вымотан этим всем.

– Нормально, – соврал жене. – В душ хочу.

– И я тоже. – Она улыбнулась, и я знал эту улыбку. И давно уже на нее не велся. – Пойду. Ты со мной?

Лера подошла ближе, окинула меня плотоядным взглядом. Возможно, это было лучшим решением – сбросить напряжение, трахнув свою жену, чего не было уже давно. Но мне в голову пришло другое желание.

– Нет, иди, – помотал я головой, и Валерия, после некоторого промедления, ушла.

Вместо того, чтобы отправляться на гигиенические процедуры, я поднялся по лестнице на второй этаж. Некоторое время прислушивался к тому, что происходит за дверями, а когда понял, в какую из спален Лера определила Снежану с няней, зашел без стука.

Няня испуганно охнула, стоило мне только появиться на пороге. Я – замер на месте. Прислонился плечом к дверному косяку и засунул руки в карманы брюк.

– У вас все в порядке? – спросил у няни, которая почему-то опустила взгляд и стала поправлять одеяльце в корзинке. – Завтра мы купим кроватку, коляску и все, что нужно.

Ну просто аттракцион невиданной щедрости, б*я! Но мне и взаправду сейчас хотелось сделать для этого ребенка что-то большее, чем смогла сделать его мать.

– У нас все… в порядке, – натянуто ответила няня, и я понял, что здесь лишний.

– Хорошо. Если вам что-то понадобится, говорите, – сказал я и вышел, чтобы не мешать.

У них тут был совсем другой мир. У этой странной няни и младенца. Даже у Леры, которая так внезапно предстала передо мной совсем с другой стороны. И я пока не знал, где именно в этом мире мое место.

И есть ли оно вообще.

Я облегченно выдохнула, когда Родионов вышел из предоставленной нам со Снежаной комнаты.

Не думала, в общем-то, что он меня узнает, но все же напряглась всем телом под его взглядом.

Мне даны были строгие инструкции в общении с хозяином дома. Точнее – в том, чтобы никак с ним не пересекаться. Валерия явно не хотела, чтобы он меня узнал, опасаясь… чего? Повторения той ночи? Иных причин я найти не могла. Говорить с Родионовым и просить его вернуть мне дочь, я бы ни за что не стала. Муж и жена явно были заодно, и бесполезно было взывать к их жалости. У таких людей, способных купить за деньги всех и вся, наверно и сердца-то не было вовсе.

Когда Родионов вышел, я крепко прижала к себе дочку. Было так хорошо снова чувствовать в своих объятиях ее крохотную фигурку и ощущать тепло родного тела. На глазах выступили слезы от воспоминания о том, как мою девочку забирали.

Я понимала, что должна отдать ее добровольно, иначе будет только хуже. Но когда на пороге квартиры появился неизвестный мужчина и протянул к Снежане руки, поняла, что скорее умру, чем позволю ее у меня отнять. Инстинктивно прижав дочь к себе, я мотала головой на все просьбы отдать ребенка. И тогда он вырвал мою девочку силой, а мне кинул записку с подробными инструкциями о том, что мне дальше делать.

Я помнила, как без сил рухнула в старое кресло и невидящим взглядом уставилась в белоснежный лист бумаги. Слезы текли из глаз сами по себе, падая на безразличные к моему горю строчки.

Прочитать инструкцию я смогла лишь когда глаза стали болезненно-сухими. В указаниях четко говорилось : сделать все, чтобы Родионов меня не узнал. Изменить внешность и имя. И ждать звонка.

Ждать… вот что было самым страшным для меня сейчас. Ждать и бояться, что эта женщина вдруг передумает и решит, что я ей вовсе не нужна. И тогда я рисковала больше никогда не увидеть свою дочь.

Меня затрясло от облегчения, когда звонок все же раздался и мне было велено срочно подъехать по указанному адресу.

Собиралась я быстро. Не раздумывая, взялась за ножницы и решительно, одним махом, отрезала свои длинные волосы. Надела очки и самую бесформенную одежду, что смогла только найти. На моей исхудавшей после родов фигуре она болталась, как тряпки на пугале. Впрочем, и без всех этих ухищрений я не думала, что Родионов меня вспомнит. Было очевидно, что я в его жизни прошла лишь безликим эпизодом.

Но жалеть об этом я все равно не могла. Потому что иначе у меня не было бы моей девочки. Я дала жизнь чудесному маленькому человечку, ради которой была готова на все.

Даже быть с ней рядом простой няней. Даже смириться с тем, что она никогда не назовет меня мамой.

Сглотнув вставшие в горле слезы, я уложила свою малышку обратно в корзину. Родионов обещал купить для нее все необходимое завтра. Это казалось странным – ведь они с женой должны были уже подготовиться к появлению ребенка в доме. Впрочем, все это было не моего ума дело. Главное, что я снова была рядом со своей дочерью.

За окном неторопливо падал снег. Снежана, словно успокоенная этой картиной, уснула. Я прилегла с ней рядом и не заметила, как меня тоже сморил сон.

Ожидавшее нас поутру пробуждение было не из приятных.

– Где это отродье?! – кричал незнакомый женский голос совсем рядом. Следом резко распахнулась дверь нашей комнаты, ударившись ручкой о стену.

Я испуганно подскочила на кровати и ничего не понимающим взглядом уставилась на женщину средних лет, влетевшую в комнату с видом налогового инспектора, устроившего внезапный обвал.

– Это что еще за пугало?! – завопила женщина, тыкая в меня пальцем.

Да уж, так меня еще не называли.

– Меня зовут Лали, я… – начала было, но меня бесцеремонно прервали :

– Да мне плевать, как вас там зовут! Это – отродье Родионова?!

Теперь уже ее наманикюренный палец тыкал в Снежану. Дочь мгновенно расплакалась от поднятого незнакомой женщиной шума. Та в итоге разозлилась еще больше :

– Чего она орет?! Заткните ее немедленно!

Я взяла дочь на руки и стала укачивать. На автомате ответила :

– Она не любит громких звуков.

Поняв свою оплошность, быстро добавила :

– Я так думаю….

– А вот я не люблю, когда мою дочь оскорбляют! – снова заорала женщина.

Снежана заплакала еще громче. Я стояла, прижав к себе ребенка и пыталась успокоить дочь, но ничего не получалось. В результате всего этого шума распахнулась дверь одной из соседних спален и на пороге комнаты появились Родионов с женой.

– Что тут происходит? – хмуро поинтересовался Илья, и я быстро отвернулась к окну, когда он скользнул по мне взглядом.

– Это ты мне объясни! – напустилась на него женщина. – Я доверила тебе свою дочь! А ты скачешь по всяким шлюхам и оплодотворяешь их!

Шлюха. Да, в глазах общественности я таковой и являлась. И никому было не объяснить, что такое со мной было первый раз. И, наверно, последний.

– Мама, прошу тебя! – вступила в разговор Валерия. – Я же сказала тебе, что все ему простила!

Значит, передо мной была теща Родионова собственной персоной. Пожалуй, об этом я могла бы и догадаться. Яблочко от яблони….

– Няня… как вас зовут? – обратился ко мне сам Илья.

– Лали, – откликнулась коротко. Можно было спокойно называть ему свое настоящее имя, ведь он знал меня под совсем иным. Если вообще его помнил.

– Лали, возьмите ребенка и идите вниз. Попросите моего водителя отвезти вас в магазин и купите там ребенку все, что нужно, – распорядился Родионов кратко.

Мне не нужно было повторять дважды. Быстро метнувшись к двери, я хотела как можно скорее покинуть комнату, где разыгрывалась эта семейная драма, но теща Ильи явно не собиралась уступать так быстро.

Ее пальцы молниеносно вцепились в край одеяла, когда я пыталась протиснуться мимо нее, а глаза злобно уставились на Снежану. Мне стало жутко. Эта женщина явно ненавидела мою ни в чем неповинную дочь.

– Ни грамма на тебя не похожа! – постановила теща Родионова с выражением отвращения на лице. – Так почему ты спонсируешь эту ублюдочную?!

Я до боли сжала губы, чтобы не ответить ей на эти оскорбления так резко, как мне того хотелось, но как позволить себе не могла. Вместо этого тихо сказала :

– Отпустите, пожалуйста, одеяло. Вы нервируете ребенка.

– Чтоооо?! – буквально взревела женщина. – Да как ты смеешь мне указывать?!

А в следующий миг она замахнулась, явно намереваясь ударить меня по лицу. Но Родионов быстро перехватил ее руку и скомандовал :

– Лали, идите!

И я мгновенно выскользнула из комнаты и торопливо сбежала по лестнице вниз.

Водитель, представившийся Николаем, довез меня до ближайшего детского магазина. Страшно стесняясь, я ходила по рядам со всякой всячиной, купить которую для дочери прежде могла разве что в мечтах. Впрочем, и сейчас я не позволила себе взять ничего лишнего. Недорогие коляска и кроватка, минимум одежды, памперсы и прочая мелочь. Если Родионов и его жена захотят купить Снежане что-то еще, наверняка сделают это сами.

Когда мы с дочерью вернулись домой, до нас уже с порога донеслись жуткие крики. Я с трудом опознала в этих искаженных злостью голосах Родионова и его жену. Не желая подслушивать, быстро пошла к лестнице, чтобы подняться в отведенную нам со Снежаной комнату. Но прежде, чем успела преодолеть хоть ступеньку, Валерия выскочила из кабинета. Ее взгляд пробежался по мне и она подскочила ближе с таким лицом, что я невольно отступила, боясь того, что она может сделать. В первую очередь – моей дочери.

Но Лера быстро взяла себя в руки и сказала:

– Собери свои вещи.

Я похолодела. Неужели она выгоняет меня? Господи, нужно было утром держать язык за зубами и ничего не говорить ее матери!

– Что ты стоишь? – снова обратилась ко мне жена Родионова. – Собери свои вещи и вещи ребенка.

Но прежде, чем я успела вообразить, что она возвращает мне дочь, та добавила :

– Вы переезжаете. Здесь слишком шумно и нервно, это не на пользу младенцу. Позови Колю, я скажу ему, чтобы отвез вас куда надо.

Спрашивать ничего я не стала. Просто развернулась и пошла обратно к машине, откуда водитель как раз выгружал наши покупки.

– Вас Валерия зовет, – сказала я коротко и поджала губы, чтобы не улыбнуться, когда увидела, как Коля в ответ выразительно закатил глаза.

А когда он ушел, я вздохнула с облегчением. Что бы ни было тому причиной, а я была только рада оказаться подальше от этого дома.

И от Родионова с его женой и тещей.

– Ну и зачем все это было нужно? – мрачно поинтересовался я, когда машина с Лали и Снежаной отбыла в неизвестном направлении. – Куда они?

– А тебе разве есть до этого дело? – на все еще повышенных тонах спросила Лера. – Я просила не устраивать скандалы рядом с ребенком!

Просила она! Какого хрена тогда позвала свою мать, рот которой сегодня был как помойка. О чем я и сказал жене, когда отправил Лали и девочку в магазин, чтобы они не слышали всего того дерьма, которое так и лилось в их сторону.

– Лер, тебе самой не смешно? – Я сложил руки на груди и устало посмотрел на жену. – Я обо всем, что происходит.

– Почему мне должно быть смешно? – вскинула она брови.

– Потому что такого дерьма в нашей жизни не было даже тогда, когда мы оба подумывали о разводе.

Упомянутое расставание подействовало на Леру чудесным образом. Она вдруг вся сникла и всхлипнула.

– Наверно, я все же не до конца тебя простила за измену. Но я буду очень пытаться сдержаться впредь.

Жена подошла ко мне и обняла, устроив голову на моей груди. Пришлось едва приобнять ее в ответ.

– А Лали и Снежана? – спросил я и почувствовал, как Лера напряглась. Впрочем, почти сразу расслабилась. – Впереди Новый год. Самым правильным будет вернуть их и отпраздновать вместе.

Жена мгновенно запрокинула голову и буквально вцепилась в мое лицо взглядом, в котором мелькнуло что-то вроде угрозы.

– Ты это предлагаешь ради ребенка?

– А ради кого еще я могу это предлагать? – подернул я плечами.

– Я не знаю… вдруг тебе понравилась и няня. Черт, прости, – вздохнула она. – Я больше не буду. Просто вырвалось.

– Мне не понравилась няня, – раздельно произнес я, чтобы уже закрыть эту тему и отправиться в чертов офис, где я вроде как должен был быть с самого утра. – И давай закроем уже тему других женщин. Если ты все же меня простила.

Отойдя от жены, я собрался пойти и переодеться, когда увидел на полу какую-то розовую вещицу, оказавшуюся крохотной детской рукавичкой из ткани. Поднял ее и сжал в кулаке.

– И позаботься об анализе днк. Пусть сделают в ближайшее время, пока все не позакрывалось на праздники.

С этими словами я ушел.

А вечером меня ждал сюрприз. По правде говоря, вернулся я домой быстрее не потому, что так уж рвался посидеть за семейным ужином (которого, кстати, у нас давно с женой не бывало), а чтобы узнать, приехали ли обратно Лали и Снежана.

Хотя, по части еды меня ждал сюрприз. Лера все это время не теряла времени и приготовила просто огромную гору всякой всячины и, довольная собой, накрыла стол.

– Раздевайся, мой руки, давай ужинать! – воскликнула она, буквально порхая по дому. Я воспринял настроение Леры с долей скепсиса, но переоделся, принял душ и спустился в столовую.

– Как прошел рабочий день? Что нового? – спросила жена, накладывая мне на тарелку целую гору всего – салат, мясо, какой-то гарнир из картофеля.

– Нормально. Пришлось напомнить некоторым, что праздники еще не начались.

Я кивнул на бутылку шампанского, охлаждающуюся в ведерке, и уточнил:

– Есть какой-то повод?

– Мы собираемся снова попробовать наладить отношения. Чем же это не повод? – улыбнулась Лера и, присев рядом, взяла в руку бокал. – Открывай.

По правде, я не особо разделял ее восторгов (особенно если учесть, что мы уже успели переругаться в пух и прах), но шампанское все же открыл. Мы выпили по глотку, поужинали почти в молчании, после чего я спросил:

– Лали и Снежана вернулись?

И понял, что дал маху. На лице жены появилось такое выражение, как будто я только что прилюдно ее оскорбил. Однако она быстро взяла себя в руки.

– Нет, и я много думала об этом сегодня. Мы сделаем тест, удочерим девочку, если она твоя. Но пусть они живут там… в спокойствии.

– Живут… там? – удивился я. – Где – там?

– Я же сказала – в спокойствии! Там, где не будет скандалов. И что ты так волнуешься? Кажется, еще утром тебя вообще не волновала судьба этого ребенка.

– А представь себе, сейчас волнует. Я хочу, чтобы они вернулись сюда. И мы здесь отпразднуем все вместе Новый год. Думаю, это единственно разумное решение, раз уж мы собрались дать этому ребенку семью.

Видимо, разумным решением это казалось только мне. Лера вдруг отбросила вилку и вскочила из-за стола. Сначала смотрела с гневом, потом из глаз ее брызнули слезы.

– Я уже не знаю, чего ты хочешь, Родионов! Бьюсь, как рыба об лед!

Я поморщился, услышав этот пафос, собрался возразить, но жена продолжала:

– То ты ничего не хочешь, то ты хочешь! Только помни, что этого ребенка нагуляла на стороне вовсе не я!

И она умчалась на второй этаж.

Я потер подбородок ладонью. В чем-то Лера была права – этого ребенка на стороне нагуляла действительно не она. Так что если я принял решение участвовать в его судьбе, значит, я и должен заниматься всеми вопросами, связанными с дочерью (если она все же моя).

Узнав у Николая, куда он отвез Лали и Снежану, я пошел к себе в кабинет, намереваясь уже завтра вечером забрать девочку с няней обратно домой. Хочет того Лера или нет.

На следующий день из офиса я уехал пораньше. Жена звонила мне несколько раз, и по тому, как со мной говорила, я бы никогда не сказал, что еще вчера у нас целый день были скандалы. Возможно, мне нужно было быть с ней помягче, Лера ведь тоже хотела как лучше. И если уж так посудить, в этой истории пострадавшей стороной являлась именно она.

Заверив жену, что буду вовремя, сел в машину и некоторое время раздумывал, ехать ли за Лали и Снежаной, или же сначала переговорить с женой. Взгляд упал на рукавичку, которую еще вчера я так и забрал с собой и бросил в машине под стекло. Что-то острое прошлось по внутренностям, царапнув и оставив после себя след из противной боли. И когда я трогался с места, уже знал, куда поеду.

Этот дом был на окраине, и здесь все действительно было спокойно и тихо. Настоящая снежная сказка кругом, а в саду все деревья – в белых шапках.

Тормознув возле ворот, я вышел из машины и, после небольшого раздумья, все же заглушил мотор. Если Лали откажется переезжать обратно, наверно, я ее пойму. И оставлю все, как есть.

Лали.

Странная девушка со странным именем. Которая уже успела столкнуться с самой нелицеприятной стороной жизни в нашей так называемой семье. Так недалеко и до того, что от нас обслуживающий персонал будет убегать, куда глаза глядят.

Оказавшись в доме, я прислушался к звукам, чтобы определить, где няня с ребенком. Мне ответила звенящая тишина. А что если Коля соврал и они не здесь? Уволю ко всем чертям!

Все же поднявшись по лестнице, я вдруг различил тихий голос. И замер. Потому что именно эту колыбельную пела мне мать, когда я был маленьким. И сейчас, когда я услышал пение, мне даже почудилось, как будто я перенесся в прошлое. В то, которое уже никогда не вернется.

Осторожно ступая, пошел на звук, попадая в какое-то нереальное измерение. Даже встряхнуться захотелось, чтобы морок исчез. Нажав на ручку двери, открывая ее без стука, я хотел просто сказать: «Собирайтесь, поехали домой».

Но вместо этого выдал:

– Какого хрена?

Потому что Лали сидела на кровати и кормила Снежану.

Грудью.

– Какого хрена?

Раздавшийся мужской голос был настолько внезапным, что я испуганно дернулась. И тут же наткнулась на недоумевающий темный взгляд Ильи Родионова.

То, что сижу перед ним практически с голой грудью, я от шока сообразила не сразу. Гораздо больше меня волновало как объяснить ему увиденное. Мысли в голове лихорадочно метались и когда молчание слишком затянулось, я не нашла ничего лучше, чем пробормотать:

– Простите….

Господи, будто я делала что-то плохое! Хотя всего лишь кормила свою родную дочь. Но об этом-то Родионов и не должен был знать.

– Что тут происходит? – спросил он снова.

Я уцепилась за первую же спасительную мысль, пришедшую в голову :

– Просто… у меня есть молоко… и я подумала, что так будет лучше для малышки…

Все это прозвучало как детский лепет. За свою жизнь я привыкла к необходимости за себя постоять, но сейчас мне нужно было быть тише воды и ниже травы. Потому что я была бессильна перед сложившейся ситуацией и такими людьми, как стоявший напротив мужчина.

– У вас есть ребенок? – нахмурившись, уточнил Родионов. – Почему вы не с ним?

Я сжала губы в попытке удержать горькую усмешку и не сказать : «Я как раз с ним. И это единственный способ быть с ним, потому что вы отобрали мое дитя».

– У меня был… ребенок, – с трудом выдавливая из себя слова, сказала я. Надеясь при этом, что Родионов больше ничего не спросит. Но он не остановился.

– Что с ним случилось? – поинтересовался он негромко, подходя ближе. Я опустила глаза, чтобы Илья не мог меня рассмотреть. Очков на мне в этот момент не было и я не знала, как скрыть от него свое лицо.

Не зная, как ответить на заданный вопрос, я медлила. Самым очевидным было сказать, что ребенок умер, но на подобное у меня попросту не поворачивался язык. Ведь вот она, моя маленькая девочка, на моих руках, и я никому не позволю причинить ей вред.

– Его… похитили, – наконец произнесла я, нарушая возникшую тишину.

Это была почти что правда.

– И не могут найти? – уточнил он.

– И не могут найти, – подтвердила я.

– Мне очень жаль, – сказал Родионов и в его голосе мне послышалось неподдельное сочувствие.

Интересно, что было бы, скажи я ему о том, что именно он сам и его жена сделали со мной все это? Но нет, я бы никогда так не рискнула. Ведь передо мной стоял все тот же человек, что кинул мне несколько тысяч на аборт, даже не пожелав поговорить лично. Тот самый человек, что потом вдруг воспылал отцовскими чувствами и пошел на то, чтобы лишить меня моего родного ребенка. А теперь стоял здесь с сочувствующим видом!

Я вдруг ощутила ненависть. Дикую, кипящую ненависть. Как он смел сожалеть о том, что сам же и сделал?!

Присутствие Родионова вдруг показалось невыносимым. Но все, что я могла сделать – это только терпеть. Только бы не выдать себя. Господи, только бы не выдать.

– Наверно, вы поэтому и пошли в няни, – сделал самостоятельные выводы Родионов. – Кстати, какое агентство вас прислало? – вдруг поинтересовался он.

Я похолодела от ужаса. Что сказать на это – не знала. На этот счет Валерия ничего мне не говорила. По ее задумке ее чертов муж вообще не должен был здесь стоять и о чем-то меня спрашивать!

– Фрекен Бок, – ляпнула я первое, что пришло на ум.

Понятия не имела, существовало ли подобное агентство взаправду, но если нет – Валерии стоило бы его создать! И лучше побыстрее. Пока ее муж не начал наводить о нем справки.

Чтобы как-то отвлечь Родионова от этой темы, я выпалила, взглянув ему прямо в глаза:

– А почему вы интересуетесь? Я вас чем-то не устраиваю? Если вы не хотите, чтобы я кормила девочку грудью, я не буду. Я просто хотела как лучше!

– Не волнуйтесь, – ответил мне Илья. – У меня нет к вам претензий. И я приехал, чтобы вернуть вас домой.

Домой… он даже не представлял, где на самом деле наш со Снежаной дом! Пусть маленький, пусть обшарпанный, но свой, родной…

Интересно, как там сейчас мама? Мне пришлось объяснить ей исчезновение внучки по телефону практически так, как есть. Нет, я не стала пугать ее угрозами, которые мне выдвинула Валерия. Я просто сказала, что отец Снежаны хочет воспитывать ее сам. И что я согласилась на это, потому что он может дать ей гораздо больше, чем я.

И в результате выслушивала обвинения матери в том, что я продажная дрянь. И ее столь ненавистные мне рыдания.

Потому что моя мать была из разряда тех, кто сначала громко и зло кричит : нет, мы не возьмем в дом этого котенка (ребенка, щенка, хомячка – нужное подчеркнуть), потому что его нечем кормить и мне некогда убирать за ним каки! А потом шумнее всех рыдает крокодильими слезами, когда нежеланный котенок внезапно пропадает.

Ей не понять было мою боль. А я не могла ее объяснить. Я вообще никому не могла это доверить.

Но сейчас я отчаянно скучала по той жизни, что была у нас троих до появления Валерии. И вздохнула с облегчением, когда жена Родионова отослала нас со Снежаной в этот затерянный среди леса домик.

Как жаль, что жизнь здесь не могла длиться вечно. И вот уже приехал сам Родионов, чтобы отвезти нас со Снежаной обратно. В то место, что было его домом. Но не нашим.

Я не должна была ничего возражать. Мне стоило покорно собрать вещи и молча идти за ним. Но все же я сделала робкую попытку оттянуть невозможное.

– Но ваша жена сказала, что мы должны жить здесь… – сказала я и услышала, как Родионов в ответ презрительно хмыкнул.

– Моя жена – как, кстати, и вы, Лали – получает мои деньги. А значит, будет делать то, чего хочу я. А я хочу, чтобы вы вернулись со мной домой.

Да, в том, что за свои деньги он мог купить все, я уже убедилась. Ненависть снова всколыхнулась внутри обжигающим пожаром и, чтобы не выдать глазами того, что чувствовала , я потупилась и, встав с дивана, понесла было Снежану в спальню, которую мы заняли. Выхода не было – нужно было снова собираться в дорогу. Но не успела я дойти до двери, как к своему ужасу услышала позади себя:

– Вот черт, снег пошел! Даже не снег, а метелище! Похоже, нам придется здесь переночевать.

Метель была с одной стороны некстати. С другой, я вдруг понял, что не хочу домой. Значит, все было к лучшему.

Лали с ребенком ушли в ту комнату, которую заняли, а я принялся рыться в холодильнике. Мда, запасов было от силы на пару дней, но я и не собирался оставаться здесь дольше. Уже завтра мы вернемся обратно, а сейчас вполне стоило подумать об ужине.

Кулинар из меня был так себе, это я понял, когда извел половину продуктов, а ничего путного не получилось. Пришлось сначала призвать на помощь старый добрый Гугл, но когда не сработал и он – попросить помощи у Лали.

Она уложила Снежану и как раз собиралась спать, когда я появился на пороге комнаты и сказал:

– У меня катастрофа на кухне, а есть хочется. Да и вам будет нелишним поужинать.

Окинув взглядом ее худощавую фигуру, я добавил:

– Если Снежана спит крепко, то давайте приготовим что-нибудь. Я буду помогать. По мере сил, конечно.

Лали посмотрела на меня с сомнением, и когда я уже было решил, что она пошлет меня на хер, кивнула.

– Хорошо. Но я не очень голодна.

– Тогда просто составите мне компанию за ужином. Кстати, кофе я варить умею, так что с меня будет хоть какой-то толк.

Вернувшись на кухню, я начал убирать весь тот срач (а иначе его было не назвать), который развел во время своих кулинарных опытов. Лали присоединилась ко мне позже, принеся с собой и Снежану. Ее она устроила в коляске, и на мой вопросительный взгляд пояснила:

– Ей все равно, где спать. А так будет под присмотром.

Кивнув, я принялся наблюдать за тем, как Лали взялась за готовку. Она действовала быстро, как будто не няней у меня работала, а поваром.

– У тебя отлично получается, – похвалил я, переходя на «ты». – Помощь не нужна?

– Нет. Спасибо, – тихо ответила она, и беседа на этом закончилась.

Я же продолжал смотреть на Лали, пытаясь составить о ней более полное впечатление. Например, о том, как она себя чувствует наедине со мной. И пришел к выводу, что Лали испытывает стеснение. Как будто ей хотелось быть в этот момент где угодно, но только не здесь.

Мои наблюдения прервал плач. Снежана проснулась, и мы с Лали одновременно поспешили к коляске. Только у няни были перепачканы руки, поэтому ребенка немного неуклюже (но уж как умел) взял я.

– Я укачаю ее, – пообещал Лали.

– Только голову держите, она еще не умеет сама.

– Хорошо.

Во взгляде Лали мелькнуло что-то, похожее на затравленность. Я ее пугал? Она чувствовала себя рядом, словно в клетке? Хм, это было довольно странно.

Хотя, точно. У нее же пропал ребенок, и я даже представить не мог, что она ощущала.

– Кстати, брат моей жены работает в полиции, – сказал я, присаживаясь на диван и покачивая Снежану на одной руке. Ребенок был такой крохотный, что вполне на ней умещался. – Он может помочь вам в поисках похищенного младенца.

Я взглянул на Лали, но она вдруг побледнела и снова посмотрела на меня затравленно. Да что вообще происходит, черт бы все подрал?

– Спасибо… но его уже ищут, – выдавила она из себя, и на этом наш разговор опять завершился.

Ужинали мы тоже почти что в молчании. Обменялись лишь парой реплик относительно разбушевавшейся стихии за окном, и на этом все. А когда разошлись по комнатам спать, я набрал номер жены.

– Ты с ней? – было первым, что она спросила, когда взяла трубку.

– Я с Лали и Снежаной. Собирался привезти их домой, но ты сама видишь, что за окном.

Лера промолчала, я слышал только ее дыхание.

– Мы приедем завтра. И будем готовиться к Новому году. Все вместе. Спокойной ночи.

Сам не знаю, почему вдруг мне так захотелось, чтобы этот чертов праздник, который и так наступает ежегодно, прошел именно в этом составе. И почему вообще собирался его отмечать. Но мне этого желалось впервые за много лет.

– Хорошо. Спокойной ночи, – ответила Лера и положила трубку.

Я закинул руки за голову и закрыл глаза. Чувствовал, что все сделал правильно. В следующий раз жена сто раз подумает прежде чем выселять Лали и Снежану, а сейчас… Сейчас я просто хотел спокойствия. И ничего кроме.

– Родионов, вот это новости. Мне Лера позвонила когда, я не сразу вкурил, что вообще творится.

Дима Колесников протянул мне руку, которую я пожал, и кивнул на бар:

– Нальешь выпить?

– Прям с утра? – Я усмехнулся, но все же налил по порции виски себе и Колесникову.

С ним мы дружили лет с пятнадцати. Вместе прошли «войну и немцев», поэтому Дима считал, что может свалиться мне как снег на голову в любой момент.

– Прям с утра. Такие новости, б*я!

Мы с Лали и ребенком встали рано, и как только я откопал машину, отправились обратно домой. Лера встретила нас так, как будто ничего не случилось, и они втроем тут же отправились в комнату, выделенную для няни и ребенка. А мы с Колесниковым устроились в моем кабинете.

– Я сам в шоке, – подернул плечами и опрокинул в себя спиртное. – А ты здесь какими судьбами в такую рань?

– Да я ж говорю. Лера вчера звонила, спрашивала, не у меня ли ты. Потом про мелкую твою рассказала. Ну я не спал, не жрал – сразу к тебе, как рассвело.

– Хм.

Не думал, что у друга появится такой интерес к моей внезапно найденной дочери.

– Ладно, об этом расскажешь потом. А сейчас давай колись, что за крошка за ней присматривает.

Я не сразу понял, о ком речь, а когда до меня дошло, что-то неприятно царапнуло изнутри.

– Обычная няня, – пожал я плечами.

– Да вроде красивая. И худенькая, как я люблю. А буфера какие. – Колесников сделал характерный жест, обрисовав в воздухе эти самые «буфера». Дерьмо! Мне совсем не нравилось то, что он делал и говорил.

– Это няня моего ребенка, Дим, – тихо, но веско сказал я и посмотрел на Колесникова так, чтобы было ясно, куда лезть не следует.

Он взглянул в ответ удивленно, но быстро поднял руки, имитируя жест, которым обычно показывают, что готовы капитулировать, и сказал:

– Ладно, проехали. Расскажи лучше, откуда у тебя дочь вдруг взялась.

И я откинулся на спинку кресла и расслабился.

Все происходящее было… странным.

Я с трудом прежде представляла себе миллиардеров, самолично, своими собственными руками, пытающихся приготовить что-то съестное. Но Родионов делал именно это. Увидев устроенный им на кухне погром, я с трудом сдержала улыбку. И была только рада взяться за то, что по-настоящему любила и умела делать.

Мысли о поведении Ильи не давали мне покоя и все то время, что мы ехали с ним обратно в его дом. Что-то во всей этой истории не вязалось, но я пока не могла понять, что именно. В голове раз за разом всплывало его предложение о помощи в поисках моего ребенка. Неужели же можно быть таким лицемером? И, отняв ребенка у его матери, говорить со мной с таким участием о моей потере? Впервые у меня мелькнула мысль о том, а знает ли Илья всю правду?

Он ведь не приходил ко мне лично, он и знать меня не хотел. За ребенком явилась именно его жена. Возможно, это была именно ее инициатива. Но, как бы там ни было, а Родионов позволил всему этому случиться. Независимо от того, возжелал ли он сам отобрать мою дочь или все это случилось с подачи Валерии.

Я не должна была испытывать к этому человеку ничего, кроме ненависти. И никакие его кулинарные упражнения на кухне не делали его лучше, чем он был. И об этом мне стоило твердо помнить всегда.

Как я и ожидала, едва мы вошли в дом, как Валерия тут же устремилась за мной со Снежаной в уделенную нам спальню. Я понимала, что у нее есть вопросы. И также прекрасно сознавала, о чем именно пойдет речь.

– Что вы делали в этом доме? – потребовала она ответа, как только плотно прикрыла дверь комнаты, ставшей нам с дочерью практически тюрьмой.

– Жили, – ответила я невозмутимо.

Ну а чего она ожидала? Чтобы я сказала ей – да, мы с Родиновым страстно трахались всю ночь? Я не была настолько дурой, чтобы повторять свои ошибки. Жизнь научила меня усваивать преподанные ею уроки с первой же попытки. И больше я не собиралась поддаваться обаянию Ильи Родионова. Да и он даже не думал его на меня тратить.

– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду! – буквально прошипела Валерия. – Что вы делали с моим мужем?

Она особенно выделила слово «мой». Зря старалась. Мне не нужно было напоминать о том, что к этому мужчине лучше было больше не приближаться. И потому, что в противном случае я рисковала потерять дочь, и потому, что сама того не желала. Но Валерии этого явно было не понять. Она, похоже, считала, что все женщины в округе должны охотиться за ее драгоценным мужем.

– Спали, – ответила я ей, вздернув подбородок. В ее глазах мелькнула уже знакомая мне злоба, но прежде, чем она указала бы мне на дверь, я добавила :

– Раздельно, разумеется.

Она умела скрывать свои эмоции, но я заметила на ее лице мимолетное облегчение. Неужели же она действительно считала меня своей соперницей?

– Тем лучше для тебя, – кивнула мне Валерия. – Ты же понимаешь, чем рискуешь, если посмеешь снова раздвинуть ноги перед Ильей? И вообще посмотреть в его сторону?

– Я не собираюсь делать ни то, ни другое, – сказала я почти с отвращением. – Мне просто нужна моя дочь.

– Вот и помни об этом, – холодно улыбнулась Валерия. – И, кстати…

Ее взгляд пробежался по комнате, словно чего-то выискивая. И, наконец, остановился на лежавшей на столике соске.

– Она сосала ее? – спросила меня Валерия, указывая на пустышку.

– Да, – коротко кивнула я.

– Отлично, тогда я заберу это с собой, – заявила жена Родионова, с отвращением подцепляя длинными ногтями детскую соску.

– Зачем? – не удержалась я от вопроса.

– Затем, дорогуша, – окинула меня презрительным взглядом Валерия, – что Илья хочет точно знать, что это – его дочь. Мало ли с кем еще ты спала!

Если бы не боязнь потерять Снежану, клянусь, я бы влепила этой женщине пощечину! Как она смела так говорить? Хотя все богатеи были такие! Считали, будто каждая готова переспать с миллиардером ради его денег. И Родионов ничем от них не отличался. Этот человек, вероятно, даже не заметил , что лишил меня в ту ночь невинности! А теперь еще и сомневался, от него ли я вообще родила дочь!

Я снова ощутила ненависть. Спасительную, желанную ненависть. И это было куда лучше, чем таять под распутным взглядом голубых глаз.

Прошло пару дней, а я, изредка покидая спальню (в основном для того, чтобы погулять со Снежаной) все чаще ловила себя на том, что мне трудно ничего не делать. За долгие годы бесконечного труда я привыкла постоянно быть в движении. Конечно, ребенок занимал большую часть моего времени, но, как правило, дочь вела себя очень спокойно. Много спала, предоставляя мне достаточно свободного времени, которое я не знала, куда деть.

Спускаясь в очередной раз вниз, чтобы погулять с дочерью по саду, я снова заметила, что дом никак не украшен к Новому году. Конечно, меня это совершенно не касалось, но мне очень хотелось, чтобы у Снежаны был первый настоящий праздник, пусть даже впоследствии она его и не вспомнит, а лишь увидит на фото и видео. И, когда мы шли обратно с прогулки я, пересилив себя, постучалась в комнату Валерии.

Открыв дверь, она посмотрела на меня недовольно, словно я оторвала ее от чего-то важного.

– Извините, – поспешила сказать я. – Просто хотела спросить, планируете ли вы украсить дом к Новому году?

Ее взгляд ясно говорил о том, что подобная мысль ей даже на ум не приходила.

– Обычно мы не занимаемся такой ерундой, – фыркнула Лера.

Я почувствовала себя неловко и глупо. Сама я очень любила этот праздник, несмотря на то, что мы с мамой всю жизнь отмечали его более, чем скромно. Но ощущение грядущего волшебства – оно ведь жило главным образом внутри, а вовсе не во внешних деталях и не зависело от того, насколько богатый ты имеешь стол и подарки.

– Я подумала, – сказала я размеренно, пытаясь подобрать нужные слова, – что раз в доме ребенок, можно было бы сделать небольшую праздничную атмосферу. Если вы не против, я смогла бы этим заняться….

Валерия безразлично пожала плечами :

– Действуй. Где-то на чердаке есть коробки со старыми игрушками, а если чего-то не хватает – возьми Николая и съезди в магазин.

Одна лишь перспектива украсить дом подействовала на меня вдохновляюще. Поэтому я искренне сказала Валерии :

– Спасибо!

В первую очередь я поднялась на чердак, пока моя девочка уснула, перед этим плотно поев. Я открыла несколько коробок, чтобы посмотреть их содержимое и, убедившись, что там новогодние украшения, спустила их вниз и дотащила до нашей спальни.

А когда стала разбирать, сев по-турецки на полу, пришла в неописуемый восторг. Это же были настоящие сокровища!

Игрушки были явно очень старыми, какие-то, вполне возможно, даже дореволюционными. Сейчас такие абсолютно точно больше не делали.

Тяжелые расписные шары из настоящего стекла! Звонкие колокольчики со стеклянными язычками! Разные, но неизменно детально проработанные фигурки – совы, лисички, мишки… Но больше всего мне понравился Щелкунчик. Перевернув игрушку, я заметила на ней оттиск художника и место изготовления. Нюрнберг, Германия. Тончайшая ручная работа!

Закончив рассматривать игрушки, из другой коробки я вытянула стеклянные бусы, гирлянды и великолепную Вифлеемскую звезду на макушку елки! Все эти вещи были невероятно красивыми.

Оставалось лишь купить саму елку. А еще – немного наклеек для окон, елочные венки на двери, а также сосновые веточки и остролист для украшения перил лестницы.

Мне не терпелось всем этим заняться, но я покорно ждала, когда проснется мой снежный ангел, чтобы совместить дневную прогулку с поездкой на рынок.

Дочь не заставила себя ждать слишком долго. Около двух дня проснулась, как часы, потребовав грудь. А потом позволила упаковать себя в зимнюю одежду и даже что-то гукала радостно, будто чувствуя мое настроение, пока я несла ее на первый этаж, чтобы найти Колю.

– Валерия разрешила тебе поставить елку? Чудеса! – присвистнул водитель, когда мы со Снежаной расположились на заднем сиденье и я объяснила ему, куда хочу поехать.

– Будет здорово, – ответила я, не скрывая своего почти детского предвкушения.

Управились мы довольно быстро. Купили большую пушистую елку, которую выбрала сама Снежана, вцепившись в нее крохотными пальчиками. И я, улыбнувшись, попросила Колю взять именно эту зеленую красавицу.

Закупившись всем необходимым и втащив покупки в дом, я уложила Снежану в гостиной, и та, даже не заснув, как это делала обычно после прогулки, с интересом наблюдала за моими действиями.

Коля помог мне поставить елку и украсить перила. Затем я вплела в венки и сосновые веточки остролист и добавила в композицию елочные игрушки. То, что получалось, мне ужасно нравилось.

Украсив наклейками окна, я взялась наряжать саму елку. Действовала чисто на наитию, без особой задумки, просто развешивая игрушки по веточкам. Красивейшего Щелкунчика разместила на самом видном месте. И как раз надевала на верхушку звезду, когда в прихожей открылась дверь и, судя по шагам, домой вернулся Родионов.

До меня донесся цокот каблуков Леры, вышедшей встречать мужа, а затем слова:

– Лера, туда ли я попал? Что с нашим домом?

– Я решила, что его нужно украсить к празднику, – проворковала жена Родионова. – Тебе нравится? Я весь день потратила на это!

Я приподняла брови. Она потратила весь день? Очень интересно!

– По-моему, волшебно, – ответил Илья и у меня внутри что-то царапнуло. – Но с чего это вдруг?

– Как это с чего? – удивилась Лера. – Ведь у нас теперь есть ребенок! Мы должны устроить Снежане настоящий праздник!

Я решила, что с меня достаточно. Подхватив дочь на руки, вышла из гостиной, чтобы по другой лестнице подняться в нашу спальню. Внутри было лишь одно желание – исчезнуть. Здесь я явно была лишней.

Кажется, все стало налаживаться. И то, что именно в этот Новый год Лера украсила все, превратив наш дом в нечто сказочное, было лишним тому подтверждением. Она даже вытащила с чердака старые игрушки, наследство от моей матери, которое у меня рука не поднималась выбросить.

Черт. При взгляде на них, у меня все внутри сжималось, а сам я мысленно переносился в прошлое. Я и оставил их потому, что хотел однажды увидеть, как мои дети наряжают елку этими игрушками, как это делал я – с восторгом и ожиданием волшебства.

И теперь у меня был тот самый ребенок, пусть и неожиданно мне доставшийся. В общем и целом, даже если все случилось совсем не так, как я задумывал, все в итоге получилось не так уж и дерьмово.

– Она твоя. Пришли результаты анализа, – сказала мне жена, устраиваясь рядом, когда мы собирались завтракать. Лера произнесла эти слова спокойным тоном, хотя, мне и показалось, что в ее голосе мелькнули нотки разочарования.

А вот у меня их не было. Даже напротив. Я испытал… облегчение. Да, это было именно оно.

– Отлично, – подернул я плечами, принимаясь за еду. – После праздников начнем процедуру удочерения. Аркаша обещал же помочь?

– Да, и поможет.

Лера замолчала, ковыряясь в тарелке.

– Что будем делать сегодня? Можем съездить и закупить продукты к новогоднему столу, – предложил я.

Жена вскинула на меня удивленный взгляд и наморщила нос.

– Я хотела пробежаться по магазинам и выбрать себе немного обновок. Хочешь со мной?

Ой, б*я! Знал я ее эти «немного обновок», пару раз угодив с Лерой на шопинг. Нужно было таскаться за ней бесконечно, кивать на каждую примерку, уверять, что ей очень идет, а потом слушать, как жена сокрушается по поводу того, что не купила «то самое лиловое платье».

– Очень хочу, – соврал я. – Но у меня контракт скоро, нужно лично просмотреть все бумаги.

– Тогда работай, – кивнула Лера и, встав из-за стола, вздохнула. – А я по магазинам и домой. А еду на новогодний ужин закажем из ресторана.

Она ушла, а я некоторое время посидел в одиночестве, после чего отправился к себе.

Через пару часов, выглянув в окно, я натуральным образом ох*ел. Потому что вдруг обнаружил, что Лали гуляет во дворе в компании… Колесникова. Какого вообще хрена он не только приехал без предупреждения (в этот момент меня взбесил даже этот факт, в целом вполне привычный), но еще и подкатывал сейчас к няне моего ребенка – я не знал. Но собирался это выяснить незамедлительно.

Вышел из дома в чем был, несмотря на то, что в последние дни погода была морозной.

– О, Илюх, а я тут мимо проезжал, дай, думаю, заскочу. Лерка утром сказала, что все подтвердилось, и мелкая действительно твоя дочь.

Я посмотрел на Лали. Она ответила мне удивленным взглядом, но быстро отвела глаза.

– Что-то я не припомню, чтобы вы с моей женой так тесно общались раньше, – процедил я.

И вообще, б*я, что происходило? Лера докладывает обо всем Диме, как будто он просто обязан знать первым о том, что творится в нашей с ней семье. А тот приезжает ко мне, но вместо того, чтобы зайти в дом, гуляет с Лали во дворе.

– Да ладно тебе, не ревнуй, – хохотнул Колесников. – Я если кем и интересуюсь, то совсем не твоей женой.

Он выразительно посмотрел на Лали. У меня сжались кулаки.

– Вам не холодно? – подала она голос и посмотрела на меня. В темных глазах блеснуло что-то вроде заботы.

– Нормально. Ты домой не собираешься?

Почему-то захотелось не просто увести ее с улицы, а спрятать подальше от глаз Колесникова. Довольно странная потребность, но отмахиваться от нее я не собирался.

– Собираюсь. Как раз возвращалась, – ответила Лали и толкнула коляску в сторону входа в дом.

– Я помогу, – вызвался я и прежде, чем отправиться за няней, спросил у Димы: – Ты зайдешь или у тебя дела?

Он ухмыльнулся, и эта ухмылка мне совсем не понравилась.

– Да поеду дальше. Заскочил поздороваться, – подернул он плечами. – До встречи, Лали. Увидимся, – попрощался он с няней, развернулся и ушел.

Мы вернулись в дом в молчании. Хотя я, надо сказать, был раздражен. Но не сливать же негатив на няню, особенно при ребенке.

– Лали, – все же окликнул я ее, когда она вынула Снежану из коляски и направилась в их комнату.

– Да? – обернулась Лали, и я нахмурился. Что-то мелькнуло в памяти, как будто вспышка, которая, впрочем, тут же погасла.

– Я надеюсь, вам не нужно отдельно рассказывать о том, что вы здесь работаете именно няней. И что какие-либо неуставные отношения не просто нежелательны, а должны быть полностью исключены.

Она посмотрела на меня с удивлением, но быстро кивнула и просто сказала:

– Не нужно. Мне пора кормить ребенка, Илья Алексеевич.

И ушла, оставив меня наедине с тем раздражением, которое я все еще ощущал.

Вечером того же дня я все же отправил экономку за продуктами в компании Николая. С удовольствием бы съездил сам вместе с Лали, но счел, что таскать маленького ребенка по магазинам в разгар новогодней лихорадки – плохая идея.

– Николай, ты же останешься в новогоднюю ночь? – спросил я, когда зашел на кухню, где экономка разбирала продукты, которые они привезли.

– Останусь, – кивнул тот.

– Хорошо. И ты, и Лали присоединитесь к нам с Лерой за столом. Мы хотим отметить праздник по-семейному.

Показалось, что Николай смутился, после чего сказал:

– Спасибо, Илья Алексеевич. Я как в дом захожу, у меня чувство, как будто в детство попал.

Я кивнул – Николай озвучил мои мысли.

– Девочка эта все же молодец. Вон как все украсила, – продолжил водитель, и я уставился на него.

Девочка? Это он про Леру? Я вскинул брови, глядя на Николая. Подобного он в отношении Леры никогда себе не позволял.

– Это ты про мою жену? – уточнил я.

На лице Николая появилось озадаченное выражение.

– Да нет же. Няня ваша этим всем занималась. Игрушки с чердака принесла, все остальное купила.

– Вот как?

– Да. А вы не знали?

На лице Николая появилось выражение озадаченности сменилось испугом. Как будто он понял, что выдал тайну, за которую кому-то может достаться на орехи.

– Нет, не знал. Но ты прав. У меня тоже чувство, словно я вернулся в детство.

Развернувшись, я пошел к себе. Значит, дом украсила вовсе не моя жена, а Лали. Интересно, и почему это меня совсем не удивляло?

– Привет, ты ведь Лали, верно?

Незнакомый мужчина улыбался мне во все свои белоснежные тридцать два винира. Захотелось усмехнуться – в его лице легко определялся пикапер сотого уровня, воображающий себя неотразимым. За свою жизнь я повидала таких достаточно для того, чтобы теперь никак не реагировать на подобные подкаты.

И, кажется, я все же где-то видела его недавно. Вероятно, на днях он приходил в этот дом, но меня с ним, естественно, не знакомили.

Я коротко кивнула в ответ на его вопрос и пошла дальше по саду.

– Эй, красотка, ты что, даже не спросишь как меня зовут? – поинтересовался он с ухмылкой. Наверно, по его задумке при виде этого я должна была потечь лужицей.

– Мне здесь платят не за разговоры, – откликнулась я сухо.

Но его это ничуть не смутило.

– Ладно, так и быть, представлюсь сам. Меня зовут Дима, – продолжал скалиться он.

– Очень приятно, – отделалась я вежливой фразой.

– Гуляете? – он кинул мимолетный взгляд на коляску, где находилась Снежана. – Не против, если и я вами?

Я была не на том положении в этом доме, чтобы что-то запрещать знакомым хозяев. Поэтому просто пожала плечами. И так мы и двигались по всему периметру сада – я с коляской и рядом этот Дима.

Было даже интересно, после какого круга ему надоест пожирать меня глазами и он уйдет. Но мужчина оказался из настырных. Наш головокружительный пеший вальс смогло прервать лишь появление Родионова.

От которого я потом и выслушала высокоморальные наставления о том, что я здесь для того, чтобы работать няней, а не шлюхой.

Возражать я ничего не стала. Мне себя упрекнуть было не в чем. И любовные интрижки – последнее, чего я сейчас хотела и искала. И уж тем более в этом доме.

Наступило тридцать первое декабря. Валерия с утра отбыла в салон красоты, о чем и сообщила мне, презрительно оглядев мои криво обстриженные волосы. Казалось, она упивалась любым поводом восторжествовать надо мной, но я не понимала причин. Хотя, вполне возможно, ее до сих пор сильно задевало то, что ее муж изменил ей именно со мной. И я была ходячим о том напоминанием и, соответственно, раздражителем.

Но во всей этой ситуации меня волновало лишь одно: не потерять эту должность. Не потерять свою дочь. Поэтому я старалась лишний раз не показываться на глаза ни Лере, ни Родионову.

Однако в этот праздничный день я невольно оказалась в центре внимания. Или, скорее, конфликта. Снова.

Мы со Снежаной шли на вечернюю прогулку, когда до меня донесся обрывок разговора между Ильей и его женой по громкой связи.

– Ты скоро? – спрашивал Родионов, и голос его звучал раздраженно.

– Ой, мне еще нужно сделать маникюр, – проворковала в ответ Валерия. – Хочу быть сегодня для тебя самой красивой!

Можно подумать, у нее тут куча конкуренток за это звание, – хмыкнула я про себя и прошла мимо, услышав напоследок лишь вопрос Ильи:

– А заказ в ресторане ты сделала?

Я вздохнула про себя. Эти люди заказывали еду из ресторана, а я не могла нигде применить свои кулинарные навыки. Но не навязывать же им свои услуги, в самом-то деле? Я даже могла представить выражение лица Валерии в ответ на предложение приготовить домашний новогодний ужин.

Но, когда мы со Снежаной возвращались с прогулки, оказалось, что моя помощь очень даже требуется.

– Лали! – окрикнул меня Родионов, когда я поднималась по лестнице.

– Да? – ответила коротко.

– У нас проблемы. – Родионов запустил в волосы пятерню и растрепал свою прическу. На лице его читались злость пополам с расстройством.

– Что случилось? – только и могла я спросить.

– Лера не заказала заранее доставку ужина из ресторана, а теперь никто не принимает заказ, потому что слишком большая загруженность. Я штук десять этих чертовых ресторанов обзвонил!

Я смотрела на него с молчаливым вопросом. Снова проведя рукой по волосам, он наконец сказал:

– Мне неловко просить вас об этом… Но, черт, мне так хотелось нормально отпраздновать в этот раз!

Я удивленно изогнула бровь. В этот раз? То есть обычно они праздновали ненормально?

Впрочем, мне стоило помнить, что отношения Родионова и его жены меня не касались. Тем временем Илья продолжал :

– В общем, я подумал, может быть, вы могли бы выручить нас с ужином? Я уже успел узнать, что вы очень вкусно готовите.

Даже если бы до этого я была против готовки, мое сердце кулинара просто не могло не оттаять от подобной похвалы.

– Я с радостью, – ответила искренне. – Сейчас переодену Снежану и посмотрю, что имеется на кухне.

– Хорошо, – кивнул Родионов и добавил после паузы :

– Спасибо.

Пристроив люльку со Снежаной в просторной кухне, я скептически оглядела содержимое холодильника. Да уж, на целый праздничный ужин тут было явно не разгуляться.

– Хреново, – озвучил мои мысли стоявший рядом Родионов, глядя, в свою очередь, на скромные запасы продуктов. А потом решительно добавил :

– Напишите список того, что нужно купить. Некоторые магазины еще работают, я попрошу Колю съездить за продуктами.

Коротко кивнув, я спросила :

– У вас есть какие-либо пожелания к меню?

– Только одно, – усмехнулся Родионов. – Чтобы было, что поесть.

– С этим я точно справлюсь, – кивнула я серьезно, но смеющиеся глаза меня явно выдавали.

Быстро набросав список, я взялась за подготовку тех продуктов, которые имелись в холодильнике. Наблюдая за мной, Родионов предложил :

– Помочь вам как-то?

Вспомнив его недавние попытки что-то приготовить, я с улыбкой покачала головой :

– Лучше не надо. Судя по прошлому разу, я быстрее сделаю все сама.

– Наверно, вы правы, – улыбнулся он в ответ. – Но вы не против, если я здесь посижу?

– Не против, – подернула я плечами и принялась за дело.

К десяти вечера у меня были готовы ряд классических салатов, жюльен, несколько видов мяса и гарниров, а также пеклось в духовке имбирное печенье. И все это время Снежана мирно спала, а Родионов наблюдал за мной, как кот в ожидании угощения. И это вызывало у меня невольную улыбку, которую я старательно прятала.

– Я будто в детство попал, – сказал мне Илья, вдыхая аромат выпечки, которую я извлекла из духовки. – Моя мама пекла такое же, – добавил он задумчиво.

– Надеюсь, на этом мое сходство с вашей мамой заканчивается, – усмехнулась я и быстро пояснила :

– Не хотелось бы думать, что выгляжу так, что гожусь вам в матери.

Эта шутка вырвалась сама собой, под воздействием почти домашней праздничной атмосферы, в которой мы оказались. Я с досадой прикусила язык, но было поздно.

Глаза Родионова вдруг сделались темными и он посмотрел на меня так, что от смущения краска резко бросилась в лицо.

– Вы выглядите прекрасно, Лали.

Нет, я не хотела этого слышать! Да и не должна была. Поспешно отвернувшись, сказала:

– Осталось только накрыть на стол.

Достав из шкафа посуду, я стала сервировать стол. Ровно на двоих, понимая, что Родионов и его жена захотят остаться наедине. Но Илья вдруг сказал :

– Накрывайте на четверых, Лали.

И не успела я спросить, зачем, как в кухне вдруг появилась Валерия во всей своей наведенной красе. И тут же вмешалась в разговор :

– Лали делает все верно, дорогой, – улыбнулась она мужу. – Мы ведь не ждем гостей.

– Гостей – нет, – отрезал Илья. – А вот Лали и Николай будут ужинать вместе с нами.

– Зачем? – искренне изумилась Лера. – Прислуга должна есть отдельно.

Я едва не фыркнула. Ну прямо герцогиня вещает, ни дать, ни взять! Впрочем, она была права – мне нечего было делать с ними за одним столом.

– Они живут в этом доме и я хочу, чтобы мы отпраздновали Новый год все вместе, – жестко повторил Илья.

– А я хочу побыть с тобой вдвоем, – упрямо заявила Лера. – Кстати, где ты успел заказать ужин? – промурлыкала она, обнимая мужа.

– Нигде, – ответил сухо Родионов. – Его приготовила Лали. Как жаль, что на этот раз тебе не удастся приписать себе чужие заслуги, правда, дорогая?

Первого января я отправился на работу. Вполне мог взять законный выходной и выспаться, но предпочел провести время с пользой.

Праздник, который мы отметили вчетвером (а если учесть маленькую Снежану, мирно спящую в колыбели даже под громко работающий телевизор, впятером) оставил в моей душе двоякое впечатление. Я и сам не мог понять, что вдруг стало разочарованием – то ли ощущение, что эта моя потребность отпраздновать Новый год как в детстве – чистой воды фикция, то ли отношение к этому Леры.

Она показала (и не раз), что именно думает по поводу наших посиделок вчетвером возле телевизора. Конечно, я прекрасно понимал, что жена предпочитает праздновать совсем иначе, но ведь она сама сказала, что ради Снежаны готова отметить так, как это обычно делают нормальные люди.

Или мы совсем не были нормальными?

В офисе было от силы полтора землекопа, и сотрудники больше делали вид, что работают, чем занимались реальными делами, поэтому вскоре я принял решение распустить всех по домам. Да и сам отправился в том же направлении.

А когда добрался до дома – охренел.

Едва вышел из машины, встал соляным столбом, потому что музыка, доносящаяся от нашего с Лерой дома, была способна разбудить половину города.

Войдя в холл, я увидел множество одежды, наваленной в кучу на одном из диванов. В углу стояла обувь… ну как – стояла? Всякого рода ботинки и сапоги представляли из себя целую гору.

– Лер! – окликнул я жену, когда зашел в гостиную, в которой вовсю веселились люди, добрую половину из которых я видел впервые в жизни.

– А! Илюш! Мы празднуем! Присоединяйся! – воскликнула жена, продефилировав ко мне с бокалом шампанского. – Новый год, ураааааа!

– Урааааа! Бухааааем! – поддержали ее нестройные голоса гостей.

Ни бухать, ни восхищаться всем этим действом я был совершенно не намерен. Схватив жену за локоть, уволок ее в сторону своего кабинета и, закрыв за нами дверь, потребовал ответа:

– Какого вообще хрена происходит? Что за вечеринка?

Лера пьяно хихикнула и, залпом выпив шампанское, подошла ко мне вплотную.

– У нас Новый год, Родионов. Ты забыл? Мы празднуем. – Она приподнялась на цыпочках и в попытке поцеловать мня, обдала парами алкоголя. Я инстинктивно увернулся.

– Мы не празднуем так, Лера. В доме ребенок, ты забыла? – вскинул я бровь, и вдруг услышал то, от чего у меня все внутри похолодело.

– Твоя нагулянная дочь уже была представлена гостям, Родионов, – с каким-то остервенением, послышавшимся в голосе, буквально выплюнула Лера.

Она что, притащила ребенка в это сборище и Лали со Снежаной находились в нем, пусть и недолго?

– Ты ох*ела, Лера, – процедил я и вышел из кабинета.

Когда постучал в дверь комнаты Лали и своей дочери, понял, что злюсь. Да так, что у меня кулаки сами собой сжимались от того, что чувствовал. Дерьмо! Это все было ненормальным! То, что творилось, и во что Лера превращала нашу жизнь, стремясь сыграть в нормальную семью. Хватило бы просто обычного времяпрепровождения – например, прогулок вместе, или же праздника, проведенного так, чтобы у соседей не полопались барабанные перепонки.

Вместо этого Лера предпочитала какие-то кардинальные меры, в ходе которых страдала прежде всего Снежана. И мне это, б*ядь, совершенно не нравилось! Даже желание возникало увезти дочь куда подальше. Дочь и Лали. Почему-то совсем не представлял мелкую без ее няни.

– Лали! – не дождавшись ответа, я толкнул перед собой незапертую дверь, и тут же увидел, как няня отворачивается, держа ребенка на руках. Как будто я сейчас представлял опасность, а она хотела спрятать от меня Снежану, чтобы я ей не навредил. Она испуганно посмотрела на меня, приоткрыла рот, но из него не вырвалось и звука.

– Я сейчас же выпровожу всех, – пообещал я няне своего ребенка, после чего удалился.

– Ильяяяя! Ну какой же ты скучныыыыый! – протянула Лера, когда все гости покинули наш дом, отправившись праздновать Новый год бог знает куда. – Я чуть с ними не уехала!

– Так надо было уехать, – подернул я плечами и отвернулся, когда жена попыталась меня поцеловать.

– Это все из-за твоего этого младенца? – поморщилась жена и, сев на диван, закурила. – Пусть привыкает! Я не собираюсь ради ребенка отказываться от своих потребностей.

Она была пьяна, и я это видел. Но говорила Лера то, что у нее явно было на языке.

– А я наоборот. Собираюсь отказаться от всего, что может принести вред моей дочери, – жестко и отрывисто сказал я, и Лера тут же села на диване прямо.

– Ты сейчас серьезно? – выдохнула она, и взгляд ее прояснился.

– Более чем, – все так же четко сказал я. – Так что если ты не хочешь выкатиться вслед за своими друзьями, будь добра, больше никаких вечеринок.

Сказав это, я ушел, оставив жену там, где она и сидела с зажатой в руке сигаретой. И первым делом направился к комнате Лали и своей дочери.

На этот раз няня открыла мне сама, и хотя я видел, что она до сих пор напугана, все уже изменилось. Моя дочь сопела в кроватке, а Лали больше не пыталась спрятать ее от всех.

– Она спит, – озвучил я очевидное, подойдя к Снежане и посмотрев на малышку. – А ты как? Вам никто ничего не сделал?

– Нет. Просто ваша жена… ну… – Лали замялась, а я вдруг завис на том, что смотрю на ее губы, которые она облизала. – Она хотела представить вашу дочь гостям.

– Этого больше не повторится, – заверил я няню и направился из комнаты.

И уже дошел до двери, когда услышал свое имя.

– Илья! – окликнула меня Лали, и я обернулся.

– Что? – произнес тихо, снова глядя на губы няни своего ребенка.

– Нет, ничего, – покачала она головой.

Черта с два! Я знал другой ответ на свой вопрос. Очень даже чего!

Шагнув к Лали, быстро обхватил ее лицо руками и, повернув к себе, поцеловал ее в губы. Сам не знал, почему это делаю, но осознавал, что в этот момент это было единственным чего я хотел.

– Спокойной ночи, Лали, – попрощался я с няней. – Вас больше никто не потревожит, – пообещал ей.

А потом ушел, чтобы не остаться и не совершить ту ошибку, за которую расплачиваться придется нам обоим.

Все происходящее меня пугало.

Между Валерий и Родионовым явно было что-то не в порядке, а пострадать от их конфликта могли в первую очередь мы со Снежаной. И я до безумия боялась, что в один ужасный момент в комнату войдет Лера и скажет, что мне нужно убраться из этого дома куда подальше.

Я чувствовала себя неловко с ними за новогодним столом, где царило по большей части молчание. Лицо Валерии ясно выражало все, что она об этом думала, а Родионов делал вид, что этого не замечает. Я же мечтала встать и уйти, боясь одним лишь своим присутствием спровоцировать у жены Родионова гнев, который толкнет ее на непоправимое. Для меня.

На следующий день легче не стало, хотя я всеми силами старалась избегать хозяйку дома. Однако она нашла меня сама, буквально заставив принести Снежану в гостиную, на потеху своим друзьям. И это было отвратительно.

Я понимала – все оказалось совсем не так, как говорила Валерия, когда впервые пришла ко мне. И чем дальше, тем хуже становилась атмосфера в доме. Мне стало страшно, что с моей дочерью может что-то случиться. Потому что уж в чем-в чем, а в ее воспитании и том, чтобы стать ей настоящей матерью, Валерия была совсем не заинтересована.

Мне все чаще стало казаться, что из этого дома нужно бежать. Но как? У этих людей было все – деньги, власть, связи. Но, как я успела заметить, не было одного – единства. И это могло быть моим шансом.

Я и сама не знала, зачем вдруг окликнула Родионова в тот момент, когда он уходил. Это был какой-то неясный мне самой порыв. И когда Илья обернулся, я даже не знала что ему сказать. А потом….

А потом он меня поцеловал. И я вдруг снова ощутила себя той невинной девчонкой, которая послушно за ним пошла. За его руками и губами, притягивающими к себе, как магнит. Словно и не было того разочарования, которое испытала, поняв, что он снял меня, как шлюху, будучи женатым. Словно не было горечи от того, что не захотел даже поговорить со мной, когда я пришла к нему беременной. Словно не было злости и ненависти за то, что отобрал мою дочь.

Словно…. Но ведь на самом деле все это было! И мне не стоило об этом никогда забывать. И испытывать всей той бури чувств, что порождал его поцелуй, не стоило тоже.

А вот чем мне действительно стоило заняться, так это тем, чтобы понять какие на самом деле отношения между четой Родионовых. Да, я все еще боялась вызвать гнев Валерии, но еще больше я боялась за свою дочь. И ради нее должна была попытаться разобраться в происходящем.

У меня был совершенно очевидный кандидат для того, чтобы аккуратно задать несколько вопросов. Коля, как я успела заметить, не испытывал по отношению к Валерии особой симпатии и вряд ли станет докладывать ей о том, что я интересовалась их с Родионовым жизнью.

Водитель как раз вышел покурить на крыльцо, когда мы со Снежаной возвращались с прогулки. Я остановилась напротив него и, улыбнувшись, сказала, передразнивая голос из рекламы:

– Курение вредит вашему здоровью.

Хмыкнув, Коля ответил:

– С такой работой раньше с инфарктом сляжешь на нервной почве, чем сдохнешь от сигарет.

– Что-то случилось? – спросила я.

– Да Валерия эта! – отмахнулся Коля. – По сто раз на дню ей машину то подай, то убери.

Я поняла, что это та самая возможность спросить кое-что ненароком.

– Она кажется немного нервной в последнее время, – невинно заметила я.

– Ха, в последнее время! – фыркнул Коля. – Да у этой бабы всегда был дурной характер.

Вот значит как. Наклонившись к Снежане, я сказала как бы между делом :

– А я уж подумала, что это из-за ребенка.

– Да что ты! – удивился Коля. – Когда эту девчоночку подкинули, она над ней прям ворковала!

Я замерла. Чтоооо? Как это подкинули?

– Подкинули? – переспросила я, надеясь, что никак себя не выдаю.

– Ну да, прямо на крыльцо, представляешь? Бедняжка, в одном лишь одеяльце да корзине оставили!

Мне стало нехорошо. Судорожно вцепившись пальцами в ручку коляски, я сказала :

– Что ж это за мать такая? И кто нашел Снежану?

– Илья Алексеевич нашел. Он в таком шоке был! Хотел ее в дом малютки отдать, да жена не дала!

В голове у меня роилась куча вопросов, которые я хотела задать. Но пока я пыталась осознать все услышанное, из дома донесся крик Валерии:

– Коля!!! Куда тебя черт унес?!

– Опяяяяять, – закатил глаза водитель и, затушив сигарету, отправился обратно в дом.

Я же без сил присела на скамейку возле дома. Все услышанное с трудом укладывалось в голове.

Итак, Валерия солгала мне как минимум в одном – Илья ничего не знал о ребенке. А значит, даже не думал отбирать у меня дочь! Потому ему и понадобился тест на днк, чтобы убедиться, что так называемый подкидыш именно от него!

Зародившаяся внутри надежда буквально жгла грудь. Захотелось вдруг увидеть Родионова и обо всем его спросить. Но делать это вот так, прямо и открыто, было никак нельзя. Я попыталась успокоиться и напомнить себе, что он все еще остается тем, кто не захотел ничего знать обо мне и Снежане. И что ему ничего не стоит прогнать меня отсюда ко всем чертям. Нужно было быть осторожной. Я плохо знала Родионова, но хорошо понимала – если есть хоть какой-то шанс вернуть свою дочь, то поможет мне в этом только он.

Я как раз уложила Снежану спать после прогулки, когда возле нашей комнаты послышались голоса. Я без труда узнала в них Валерию и Илью, также легко различив, что они говорят на повышенных тонах.

Неожиданно дверь в нашу с дочерью комнату распахнулась и хмурый Родионов, появившийся в проеме, отрывисто приказал :

– Лали, соберите Снежану и все необходимое, мы уезжаем на несколько дней.

Я покорно кивнула и встала, решив, что Илья хочет отвезти всех куда-то на новогодние каникулы. Но ошиблась.

Следом за ним в комнате появилась разъяренная Валерия и заявила :

– Ты не сделаешь этого, Родионов!

Я замерла. От поднятого шума заплакала Снежана и я тут же бросилась к ней. В то время как Илья говорил:

– А иначе что?

– А иначе… – Валерия вдруг всхлипнула и разрыдалась. – Как ты можешь так поступать со мной?!

– А ты? – спросил он. – Ты сама говорила, что ребенку нужен покой. Но вместо этого устраиваешь пьяные вечеринки! Я не знаю, чего еще от тебя ждать. И мне будет спокойнее, если Снежана на время командировки будет при мне. А нам с тобой не помешает немного отдохнуть друг от друга.

– Ты просто хочешь уехать со своей шлюхой, признай это! – выкрикнула Валерия истерически.

Снежана заплакала еще громче. Я принялась укачивать дочь, думая о том, почему им вечно нужно было орать именно в этой комнате?

– Ты с ума сошла, – процедил Илья сквозь зубы и, к моему облегчению, взял Валерию за локоть и выволок из комнаты, кинув мне напоследок :

– Лали, собирайтесь! Выезжаем через полчаса.

Успокоиться удалось только тогда, когда мы выехали на трассу. Лали сидела сзади со Снежаной, а у меня была возможность просто смотреть на дорогу и думать.

В первую очередь я размышлял о том, до чего докатился мой брак. Нет, как бы Лера ни старалась склеить наши с ней отношения чужим для нее ребенком, у нее вряд ли что-то получится. Зато я понял многое за последнее время. То, что Снежана для меня важна, и что я начинаю испытывать к ней отцовские чувства, в первую очередь.

– Здесь две комнаты и гостиная, – сказал я Лали, когда мы поднялись в снятые апартаменты. – Располагайся и отдыхай. Если что-то понадобится, сразу говори. У меня завтра пара встреч, потом задержимся здесь на день и вернемся.

– Хорошо, – просто кивнула в ответ няня и ушла.

Раньше мне бы и в голову не пришло мешать личную жизнь с работой, но сейчас взять с собой ребенка и няню показалось вполне закономерным.

Сам я прошел в свою комнату и залез в мини-бар. Б*я, я так сопьюсь ко всем чертям, потому что выпить в последнее время мне хочется чаще, чем сделать что-нибудь еще. И все же отказывать себе в этом не хотел. Потому что сейчас, когда был вдали от дома и тех проблем, которые так или иначе появлялись, когда мы с Лерой общались, чувствовал облегчение. Прежде всего потому что Лали и Снежана были рядом.

На следующий день, когда был на тех самых встречах, ради которых и приехал в этот город, постоянно ловил себя на мысли о том, что думаю о девочках. Как они там? Всего ли хватает? Не станет ли стесняться Лали вызвать персонал отеля, если будет в чем-то нужда? И успокоился только тогда, когда вернулся к ним.

Няня нашлась в гостиной. Она сидела и читала какую-то книгу, а Снежана, наверно, спала в их комнате.

– Привет, – поздоровался я, входя в номер. Лали тут же вскинула голову, и в глазах ее мелькнул странный испуг.

Мы так и не говорили о том самом поцелуе, да я и сомневался, что стоит вести о нем разговоры. Было и было, и вроде как ничего особо страшного мы в этом не видели. Оба. Иначе бы точно этот поцелуй всплыл в беседе.

Черт! А ведь я даже не знал, есть ли у Лали парень или муж, что было вполне нормально, если учесть, что она недавно родила.

– Здравствуйте, – сказала она и поднялась, видимо, собираясь уйти, но я не дал ей этого сделать.

– Подожди, – произнес, скидывая пальто и бросая его в одно из кресел. – Ты ела?

– Только завтракала, – кивнула Лали.

– Тогда останься. Дочь спит?

– Да.

– Прекрасно. Сейчас я закажу еды. Чертовски проголодался.

С этими словами направился к телефону, гадая, не сочла ли Лали произнесенную фразу слишком двоякой. Мне бы этого не хотелось, хотя, надо сказать, эта женщина и вызывала у меня вполне конкретные желания.

– Ты будешь мясо или рыбу? – уточнил я, обернувшись к няне, когда выбирал блюда и диктовал заказ.

– Мясо, – пробормотала она растерянно. – Илья Алексеевич, я…

– Все. Тише.

Как будто уговаривал ее заняться со мной сексом, в самом деле! Продиктовав заказ и получив заверения, что его принесут в кратчайшие сроки, я вернулся к Лали и сел напротив нее. Не знал, о чем с ней говорить, но няня сама решила этот вопрос. Она отложила книгу и спросила:

– Можно задать вам вопрос… ну, о Снежане?

Я мгновенно напрягся. Не знал, чего ожидать, поэтому просчитать, что именно захочет разузнать Лали, не имел никакой возможности.

– Конечно, – кивнул в ответ. – Есть какие-то проблемы?

Вообще я мало представлял себе, что за трудности могут ждать в воспитании ребенка. Она плохо какает? Почти не ест? Ей нужны новые ползунки или чепчики?

– Нет, никаких проблем, – покачала головой Лали. – Я просто… Николай сказал, что этого ребенка вам подкинули, – выдохнула няня, и я откинулся на спинку кресла.

Ах, вот оно что.

– Да, подкинули. Ее мама решила отказаться от ребенка.

Няня поерзала на диване, а я не мог понять, что ее так задевает, пока снова не вспомнил, что малыша Лали похитили. Черт! Она, видимо, и представить не могла, что можно вот так просто подбросить ребенка, как будто он ненужная вещь!

– Но ты не должна переживать. Я готов сделать все, чтобы Снежана не чувствовала, что ей чего-то не хватает.

Лали поджала губы и стала теребить край своей безразмерной кофты. А мне захотелось отвезти ее в какой-нибудь брендовый бутик, чтобы она купила себе те вещи, которые бы шли ей гораздо больше этих балахонов.

– Значит, о ее матери вы ничего не знаете? – спросила она, и тут в дверь номера постучали.

– Это ужин, – сказал я няне и пошел открывать дверь.

Мы расставили тарелки на невысоком столике. В комплекте к еде шла бутылка вина, но, открывая ее я уточнил:

– Тебе ведь нельзя, наверно?

Лали покачала головой.

– Я буду сок.

Несколько минут мы ели в молчании. Я обдумывал, что ответить на вопрос няни, а она бросала на меня взгляды, но тут же отводила глаза.

– Я знаю, что ее зовут Оля. И что она родила мне ребенка, которого потом мне и подбросила. А больше – ничего, – наконец выдал я те крохи информации, которыми обладал.

Лали поежилась, отставила тарелку и отпила глоток сока. И я спросил, переводя разговор на другую тему:

– А ты? Расскажешь о себе?

И тут же понял, что дал маху, потому что Лали вскочила с дивана и принялась еще быстрее теребить край одежды. Все же я был дураком, потому что лез туда, куда не следовало. Она не знала, где сейчас ее ребенок! Что, б*ядь, Лали могла мне рассказать?

– Извини, я не хотел давать тебе поводов нервничать, – сказал я, поднимаясь следом за ней.

– Все нормально, – пробормотала она. – Если вы не против, я пойду.

Я даже не успел сказать, против я или нет, как Лали ушла в комнату к Снежане, и на этом наш вечер за ужином был окончен.

К моему сожалению.

Кругом была ложь.

Состоявшийся у нас с Ильей разговор подкинул мне новые поводы для размышления. По всему выходило, что о ребенке он не знал до того самого момента, как Снежану ему якобы «подкинули». Но как же записка? Как же деньги? К кому все это попало и кто пожертвовал мне эту подачку?

Я уже не знала, что думать. Что мне было известно о Родионове? Не так уж и много. И если он изменил Валерии со мной, то, вероятно, изменял ей с другими и раньше. А значит – подобные новости о беременности для него могли быть не в новинку. И от меня он мог просто отмахнуться мимоходом и даже об этом не помнить.

Нет. Я и сама в это не верила. Конечно, особых чувств к дочери Илья пока не проявлял, но он наверняка просто не знал, как и многие мужчины, как обращаться с младенцем. Во всяком случае, он даже не думал скидывать с себя ответственность за Снежану. И это меня подкупало. А еще заставляло надеяться, что именно Родионов сможет мне помочь, если я открою ему правду.

Нужно было с ним сблизиться. Я уже готова была пожалеть, что позорно сбежала с совместного ужина. Но пока не была готова к вопросам о себе и открытому общению. А больше всего – к его близости, которая будоражила и нервировала одновременно. И мне никак нельзя было поддаваться всем тем чувствам, что Родионов во мне вызывал. Потому что такие, как я, для него развлечение на один раз. В этом я вполне успела убедиться.

О чем говорить? Он ведь даже меня не помнил! И этому стоило бы радоваться, но я вдруг поняла, что при мысли об этом у меня внутри что-то скребет.

Но мои эмоции были не так уж важны. Снежана и ее благополучие – вот что оставалось для меня главным. И какой бы пыткой ни было нахождение рядом с Ильей и понимание, что этот мужчина моим никогда не будет, ради дочери я готова была вынести все.

Следующий день был для Родионова выходным. Утром, за завтраком, заказанным им снова прямо в номер, Илья неожиданно сказал :

– Лали, как ты считаешь, Снежана выдержит поход по магазинам?

Я посмотрела на него с удивлением. Затем улыбнулась:

– Ну, она ведь все-таки женщина, хоть пока еще и маленькая. Уверена, Снежана будет не против небольшого шоппинга.

– Тогда решено, – кивнул Илья. – Закончим завтрак и поедем. Говорят, тут есть отличный торговый центр. Я заметил, что у Снежаны совсем немного вещей.

– Я просто не была уверена, что стоит их покупать, – ответила я. – Когда вы отправили меня в магазин, я подумала, что, может быть, вы с Валерией потом захотите купить все сами….

Упоминание Леры явно стало ошибкой. Родионов нахмурился, потом решительно отрезал :

– Я и хочу. Купить все с тобой. Ты ведь в этом разбираешься?

– В этом волей-неволей разбирается любая мама, – усмехнулась я и прикусила язык. Согласно тому, что я была вынуждена наплести Илье, говорить о своем материнстве мне стоило с исключительно скорбной миной.

Я старательно помрачнела. И вдруг ощутила, как рука Родионова накрыла мою ладонь и крепко ее сжала.

– Нужно надеяться, Лали, – сказал он негромко.

Я подняла на него глаза. И сказала твердо :

– А я и не отчаиваюсь.

Этот мужчина, что проявлял ко мне участие, и был моей единственной надеждой, только пока об этом и не подозревал.

– Лали… – выдохнул он вдруг. – Я хочу, чтобы ты купила что-нибудь и себе тоже.

Я испуганно отпрянула.

– Вы очень добры, Илья Алексеевич. Но мне ничего не нужно.

Он выразительно посмотрел на мою старенькую безразмерную одежду и сказал:

– Молодая девушка не должна хоронить себя в бабушкиных тряпках.

Я вздернула подбородок и возразила :

– Я работаю у вас просто няней. Но если вы считаете, что со мной стыдно появиться на людях…

– Я этого не говорил! – поморщился Родионов. – Можешь хоть старую простыню и валенки на себя надеть!

Не успела я сказать, что думаю об этом бьюти-совете, как Илья вдруг наклонился ко мне (так плотно, что я ощущала на своем лице его дыхание) и сказал :

– Твою красоту все равно не скроет никакая убогая одежда.

Я замерла. Он был настолько близко, что от ожидания поцелуя я забыла, как дышать. И что нельзя ничего подобного допускать – забыла тоже. От накатившего возбуждения покалывало губы, будто между нами пробегали разряды тока. Я жадно вслушивалась в его прерывистое дыхание, боясь того что будет дальше и одновременно страшась спугнуть этот момент.

Но Родионов отстранился также внезапно, как и приблизился. А чувство иррационального разочарования – осталось.

– Если ты закончила завтрак, то собирайся, – кинул он отрывисто прежде, чем выйти из гостиной.

Мы со Снежаной гуляли по торговому центру, ожидая, когда вернется отлучившийся в один из магазинов Родионов. Дочь вела себя в целом спокойно, но ей, похоже, нравились далеко не все бутики. И когда в парфюмерном она расплакалась, было решено, что мы со Снежаной подождем Илью снаружи.

Во время ожидания меня и настигла неожиданная встреча.

– Лали, ты, что ли?! – воскликнул знакомый голос и, обернувшись, я увидела перед собой Лилю.

Надо заметить, подругу я не встречала с той роковой ночи, когда мы пошли в новомодный бар. Она и звонила-то мне с тех пор только раз – рассказать, что тот актер на нее запал и она уехала с ним. Я в ответ поведала о своей беременности, но Лиле, наконец зацепившей долгожданную добычу, явно было не до моих проблем.

И вот теперь мы удивленно смотрели друг на друга. Она – на мои изуродованные волосы и истощавшую фигуру, я – на ее модную прическу и дорогую одежду.

– Вот это ты схуднула! – в свойственной ей манере присвистнула Лиля и я улыбнулась, сознавая, что под наведенным внешним лоском прячется все тот же человек.

– Да, роды наложили свой отпечаток, – сказала в ответ.

На лице подруги вдруг отразилось нечто, похожее на чувство вины.

– Слушай, мне очень жаль, что так вышло. Не перестаю себя корить! Если бы я тогда тебя туда не потащила, у тебя не было бы всех этих проблем….

– У меня родилась чудесная дочь, – покачала я головой. – И она – не проблема, она – радость.

Лиля только сейчас, кажется, заметила рядом со мной коляску. Наклонившись к ней, придирчиво оглядела Снежану и вынесла свой вердикт :

– Прикольная кроха!

От Лили это можно было считать лучшим комплиментом.

– Ты-то как? – спросила я подругу, хотя по ней и так было видно, что жизнь наконец удалась. – Все еще живешь с тем актером?

– Нет, конечно! – фыркнула она. – У меня сейчас есть кое-кто получше. Он ооооочень влиятельный человек! – сообщила Лиля, понизив голос. – А твой этот козел – миллиардер не объявился?

Не успела я ответить, как Лиля удивленно уставилась на кого-то за моей спиной. А потом к моему ужасу выдала :

– Здрасьте! А мы вот вас как раз вспоминали!

– Меня? – переспросил появившийся Родионов и я, выразительно взглянув на Лилю, сказала:

– Нет. Моя подруга вас перепутала.

– Да ничего я не… – начала было Лиля, но я ее прервала :

– Прости, нам идти надо. Рада была увидеться. Звони, не забывай!

Когда мы отошли, Илья полюбопытствовал:

– И с каким же это козлом меня перепутала твоя подруга?

Господи, он и это слышал? И что еще успел зацепить из нашего с Лилей разговора?

– С отцом моего ребенка, – после небольшой паузы ответила я.

– Он вас бросил? – нахмурился Илья.

– Даже знать не захотел. Просто передал мне денег аборт.

Я внимательно вглядывалась в его лицо, ища там воспоминание о том, что он сам так и поступил. Но Родионов смотрел на меня прямо и открыто.

– И правда козел, – постановил он, а потом вдруг протянул мне небольшой пакетик :

– Кстати, это тебе.

– Что это? – удивилась я.

– Всего лишь парфюм, – улыбнулся в ответ Родионов. – Надеюсь, тебе понравится. Во всяком случае, ты ассоциируешься у меня именно с этим ароматом.

Я нервно сглотнула.

– Не уверена, что могу его принять. Это как-то….

– Лали, бога ради! – поморщился Илья. – Сейчас новогодние праздники. В это время положено дарить друг другу подарки.

– Но мне нечего подарить в ответ, – возразила я.

– Ошибаешься, – улыбнулся он. А потом, как ни в чем не бывало, сказал :

– Ну что, по мороженому и домой?

Эта поездка многое переставила с места на место в моей голове. То, что раньше казалось неважным и как будто из другой жизни, сейчас приобрело совсем другое значение.

Мы с Лали стали еще ближе друг другу, хотя, казалось бы, у нас не было ничего общего. Мы ничего не знали друг о друге, виделись не так часто, как обычно бывает у людей, которые становятся значимыми, но я не мог не признаться себе в том, что меня к ней тянуло.

И даже мысль о том, что у нее может быть кто-то другой, выбешивала. Но об этом я ее пока не расспросил, хотя информация относительно того, что отец ребенка Лали бросил их, внушала мне некоторый оптимизм.

– Наконец-то ты дома! – воскликнула Лера, когда мы втроем вошли в гостиную особняка, вернувшись из поездки.

Я ожидал скандала (и даже был к нему морально готов), бойкота со стороны жены, или чего похуже. Но не того, что получил. Лера обняла меня, обвив руками шею, нежно поцеловала в губы, а потом отошла и заворковала над люлькой, в которой лежала Снежана.

Мы с Лали переглянулись. Вернее, не совсем так. Это я поймал ее взгляд, в котором мелькнуло что-то вроде боли и растерянности, но не успел ничего сказать, как Лера произнесла:

– Если ребенок сыт и переодет, предлагаю дать нашей няне немного отдыха.

Не дождавшись ответа, она стала расстегивать комбинезон на моей дочери, а потом вынула ребенка.

– Лера, она спит, – одернул я жену.

– Ничего страшного. Мы просто проведем с девочкой немного времени. Втроем. Одной семьей.

С этими словами она вручила мне ребенка и повернулась к Лали.

– Ты можешь быть свободна. Мы принесем тебе Снежану, когда она проголодается или… наделает в памперс.

Я увидел, какой ужас появился на лице няни, поэтому спросил:

– Лера, зачем тебе это?

Жена посмотрела на меня удивленно, как будто я спрашивал о том, что было яснее ясного и так.

– Я хочу побыть со своей семьей. С тобой и Снежаной. А ты разве этого не хочешь?

Я не успел ответить, когда слово взяла Лали:

– Наверное, вам взаправду нужно побыть всем вместе наедине.

Я снова различил страх на ее лице, но не мог понять, что является его причиной.

– Хорошо, Снежана со мной в безопасности, – сказал я, потому что решил, что Лали может перенести свои страхи за ее похищенного малыша на мою дочь. – Я принесу ее тебе, когда она проголодается.

Няня кивнула и ушла, а я присел на диван, так и держа Снежану на руках.

– Я соскучилась, – тут же прощебетала Лера, садясь рядом. – Как прошла встреча?

– Хорошо. Все улажено. – Покосившись на жену, я гадал, что скрывается за этим ее поведением, но не мог ничего понять.

– Отлично. Хочешь, переложим ребенка обратно? Она спит и не будет нам мешать.

– Ты же хотела провести время втроем, – вскинул я бровь.

– Да, хотела. Но это не значит, что девочку нужно таскать на руках. Да и я читала, что приучать их к такому не стоит. К тому же, я приготовила ужин. Давай просто проведем время вместе.

Лера вскочила на ноги и я поднялся следом.

– Проведем, – кивнул я, после чего направился в сторону кухни. – Но свою дочь бросать одну я не собираюсь. И мне плевать, что там за идиоты считают, будто ребенку вредно быть на руках.

С этими словами я ушел, оставляя Леру в одиночестве.

На следующий день я вышел на работу на целый день, наказав Лали звонить мне в любой момент, если вдруг что-то случится. Или даже если не случится – няня должна была держать меня в курсе происходящего. Дела фирмы закрутили меня с головой, а когда я собрался на ланч, меня ждал сюрприз. Охранники на входе, не заметив моего наличия за их спинами, обсуждали… меня же.

– Да, в офисе об этом только и разговоров. Ее ему подкинули.

– Верка говорила, ага. Наверно, та девчонка, что приходила. Помнишь, я рассказывал?

Я даже дышать перестал. Та девчонка? И почему я ничего о ней не знаю? Куда она приходила и когда?

– Помню, ага. Встречи с Родионовым искала, а он ее отослал.

А день переставал быть томным.

– Зенкин, я пожертвую ланчем, но ты мне расскажешь все, что об этом знаешь, – произнес я, и охранники, как по команде, обернулись ко мне.

– Драчев, а ты смотри в оба, – добавил я. – Хотя, нет. Смотрит в четыре глаза – за обоих. Идем, – кивнул я Зенкину и направился в свой кабинет.

Я чувствовал, что начинаю подбираться к тому, что было связано с матерью моего ребенка, но пока не понимал, правильно это или нет. Ведь она избавилась от Снежаны, а это означало, что малышка ей была не нужна.

– Значит, мать моей дочери приходила в офис, – озвучил я очевидное, садясь в кресло. Зенкин остался возле двери и теперь переминался с ноги на ногу.

– Приходила. Я думал, вы знаете, – кивнул он.

– Почему ты так думал?

Зенкин почесал в затылке. На его лице отразилась работа мысли.

– Ну вы это… записку ей вроде как прислали. И деньги.

Чего, бл*дь?

– Я прислал записку? А деньги зачем?

– Так на аборт. А она его не сделала. Ну, так говорят.

– Кто говорит? – прищурился я.

– Так все говорят. Ребенка-то она вам подбросила, значит, аборта не было. Или…

Зенкин снова напряг все мыслительные процессы, и я даже испугался, что его голова лопнет от такой натуги.

– Или думаете, она успела от кого-то другого нагулять, а вам принесла?

У меня руки сами по себе сжались в кулаки. Дерьмо! Какие же слухи ходили в офисе об их собственном боссе! То есть, обо мне.

– А когда она приходила, не вспомнишь? – все же спокойно спросил я. Смысла выговаривать Зенкину за тупость я не видел. Он здесь охранником работал, а не Эйнштейном.

– С полгода где-то, наверно. Может, чуть больше. Если нужно, я могу повспоминать.

Я сделал вдох и выдох.

– Нужно. Но это потом. Сейчас расскажи мне все, что ты знаешь о том дне.

На лице Зенкина отобразилось состояние крайнего напряжения, но оно быстро исчезло, и охранник начал рассказывать. И чем больше я узнавал, тем выше перемещались мои брови.

– А секретарша уволилась пару недель назад, – мрачно сказал я самому себе, когда услышал, что Оля общалась именно с ней.

Я потер подбородок. Эта история была какой-то мутной. Но хоть что-то стало проясняться, а это уже был плюс.

– Да, уволилась. У нас с ней это… не сложилось.

У них не сложилось. Пиз*ец! Они что тут, свои личные проблемы решали в рабочее время?

– Ладно. Свободен, – сказал я Зенкину и он пулей вылетел из кабинета. Точнее, вылетел бы, если бы я его не окликнул: – И постарайся не увольняться в ближайшее время. Ты можешь мне еще понадобиться.

– Так я это… Илья Алексеевич… вообще увольняться не думаю, – сказал Зенкин, затормозив на выходе.

– Ладно. Иди, – махнул я ему рукой, и охранник исчез.

– Значит, он утверждает, что мать вашего с Лерой ребенка приходила в офис? – переспросил Аркаша и переглянулся с сестрой.

Разумеется, первым делом я все рассказал жене и ему. Сейчас у нас была хоть какая-то зацепка, чтобы найти ту самую Олю, которую я так необдуманно трахнул. Сам не знал, зачем собираюсь это сделать, но чувствовал, что так должно быть.

– Да. Утверждает, – кивнул в ответ.

– Это все равно, что искать иголку в стоге сена, – подернул Аркаша плечами. – Но попробую опросить этого… как его?

– Зенкина Толю.

– Да, Зенкина Толю, – ответил брат Леры и записал что-то в блокнот.

– А куда секретарша-то твоя делась? – хмыкнула жена и посмотрела на меня с какой-то непонятной тревогой.

– Откуда я знаю? Написала заявление на увольнение. Но все контакты у меня есть. Нужно будет к ней съездить.

– Я съезжу, – тут же пообещал Аркаша. – И посмотрим, что там за россказни про деньги и записки.

Мы посидели в молчании. Я в который раз прокручивал в голове, что же все-таки могло случиться, когда ко мне приходила Оля. И зачем вообще она это делала, если хотела избавиться от ребенка. Собиралась предложить мне забрать его, когда он родится? И что вообще за история с тем, что ей передали деньги от моего имени.

– Илюх, не парься, – произнес Аркадий, видимо, поняв по моему лицу, что именно у меня творится в голове. – Все выясним, обещаю.

Я просто кивнул и поднялся из-за стола. От всей этой истории со Снежаной веяло каким-то душком. И чем острее я это понимал, тем больше у меня было желания проводить с дочерью время.

– Я к Снеже, – сказал я напоследок. – Если что, зовите.

И ушел в детскую.

– Она спит?

Родионов возник в дверном проеме неожиданно. Вошел, тихо ступая, видимо, боясь разбудить Снежану. Точнее – свою дочь. Я поняла, что все еще не привыкла к этому факту. Пусть и была вынуждена согласиться отдать своего ребенка юридически, но все еще воспринимала ее как исключительно мою девочку. Только мою.

Но этот человек, стоявший напротив, тоже имел на нее права. И с этим мне не просто следовало считаться. Мне нужно было обернуть это себе на пользу. Ведь должен же был Илья понять, что Лера совершенно негодная мать! Несмотря на весь тот спектакль, что она закатила, когда мы вернулись в этот дом.

Вспомнив ту сцену, я невольно поморщилась. Неприятно было видеть, как эта женщина по-хозяйки касается моей дочери. Хотя я понимала, что все так и должно быть. Она хотела выдать Снежану за своего ребенка, а я должна была ей это позволить. Но только сейчас начала понимать, насколько это сложно. Нет, не сложно, а практически невозможно.

А еще я осознала, что дело было не только в Снежане. Мне было невыносимо наблюдать, как Валерия целует своего мужа. Хотя она имела на него все права, а я не имела права даже на ревность. Но все равно ее испытывала.

Оказалось, что там, вдали от этого дома, было очень легко забыть о существовании тех проблем, что на меня свалились с неумолимостью снежной лавины. О самой Лере. О том, что в любой момент для меня все может быть кончено, если Валерия так пожелает.

Между мной и Ильей не произошло ничего особенного. Ничего, кроме какой-то иллюзии близости и ощущения, что здесь и сейчас он принадлежит только мне и Снежане. Но правда была в том, что мне не принадлежала даже собственная жизнь.

И все же… я вдруг поймала себя на том, что в обход требований Валерии хочу выглядеть так, чтобы Родионов снова смотрел на меня также, как в вечер нашего знакомства. Также, как в тот момент, за завтраком, когда почти меня поцеловал. Я не должна была, но отчаянно хотела его внимания. Его присутствия рядом. Его самого.

Я не могла позволить себе, в отличие от Валерии, не то, что салоны красоты, но даже самую дешевую парикмахерскую. Криво обстриженные волосы пришлось кое-как подравнять самой, придав им форму модной асимметрии. Самым приличным из одежды оказалось простое темное платье, в котором я когда-то ходила на работу в паб. Не бог весть какое преображение, но я почувствовала себя немного увереннее.

И вот настал момент, которого я неосознанно ждала весь день – Илья зашел в детскую. И пусть пришел он, чтобы посмотреть на дочь, а не на меня, сердце мгновенно заколотилось громче, когда наши взгляды пересеклись.

– Уже не спит, – улыбнулась я в ответ на его вопрос. – Похоже, почувствовала ваше приближение.

Родионов коротко улыбнулся мне в ответ и подошел к кроватке, чтобы взглянуть на Снежану. Я наклонилась и, взяв дочь на руки, протянула ее Илье.

– Подержите ее.

Он взял Снежану, все еще по-мужски неловко, и она что-то радостно загукала, будто и правда понимала происходящее.

– Она мне улыбнулась, – удивленно заметил Родионов, переводя взгляд на меня.

– Я же говорила, что она вас чувствует, – откликнулась я, глядя как дочь, будто успокоившись тем, что оба родителя рядом, снова сомкнула глазки.

– Лали… – выдохнул вдруг Родионов.

Я снова подняла на него глаза. Мне нравилось, как он произносил мое имя – немного тягуче, с правильным ударением на первый слог.

– Ммм? – протянула я вопросительно.

В его ответном взгляде плескалась озабоченность и непонятная мне тяжесть.

– Как можно было ее бросить? – спросил он с проступившей в голосе хрипотцой.

«Я не бросала!» – отчаянно хотелось мне закричать, но вместо этого заставила себя ровным тоном поинтересоваться :

– Почему вы думаете сейчас об этом? Что-то случилось?

Родионов нахмурился и, передав мне спящую дочь, ответил :

– Случилось.

Я молча ждала продолжения. Чуть подумав, он сказал :

– Я узнал сегодня, что мать Снежаны приходила ко мне в офис несколько месяцев тому назад.

У меня перехватило дыхание. Узнал сегодня? Значит, записка до него действительно не дошла?

– А вы не видели ее? – постаралась спросить я как можно спокойнее.

– Даже не знал об этом. Кто-то дал ей денег на аборт. Но она его не сделала. И я не могу понять – почему?

– Почему она не убила своего ребенка? – уточнила я, чувствуя, как губы сами по себе складываются в кривую горькую улыбку.

– Нет, – покачал головой он. – Почему она в итоге от нее отказалась?

– На это может быть множество причин помимо даже самых очевидных вроде отсутствия денег, – сказала я. – Одно я знаю точно – не стоит судить человека, не зная его сторону правды.

– Я не сужу, – откликнулся Родионов негромко. – Я хочу ее найти.

Сердце у меня снова подскочило и застучало как бешеное, а руки вдруг задрожали так, что я была вынуждена уложить Снежану в кроватку.

– Вы бы вернули ей дочь, если бы она того захотела? – спросила я, когда почувствовала, что голос мне хоть как-то подчиняется.

– Я не знаю, – взъерошил растерянно волосы Родионов. – Но я знаю, что мне нужно с ней поговорить.

Я заколебалась. Что, если рассказать ему все сейчас? Как он отреагирует? В памяти вдруг снова всплыло то, как терлась вокруг него Лера, как она ворковала над Снежаной… Я поняла, что, как бы мне того ни хотелось, а для подобного шага было еще слишком рано. Валерия могла убедить Илью в том, что я сама бросила своего ребенка. Наверняка именно с этой целью она и инсценировала то, что Снежану им якобы подкинули. Господи, да она могла наговорить мужу что угодно! И мое слово оказалось бы против ее. И я совсем не была уверена в том, что Родионов поверил бы именно мне. Более того – сейчас он наверняка и не поверит. Он совсем меня не знал, а с женой все же прожил несколько лет….

Пока я молча колебалась, Родионов неожиданно спросил :

– Лали, вот ты ведь не смогла бы бросить своего ребенка?

– Никогда! – горячо откликнулась я. – Но та женщина….

Он вдруг неожиданно приложил палец к моим губам, заставляя замолчать. И я прервалась, погружаясь с головой в бездонную голубизну его глаз.

– Как бы я хотел, чтобы ты была матерью Снежаны, – вдруг сказал отрывисто Родионов, а потом отстранился и, резко развернувшись, вышел из комнаты.

А я осталась. С ощущением полного раздрая внутри и застывшим на губах признанием : «Я и есть ее мать!».

– С секретаршей я поговорил. Вовремя успел, кстати, – ухмыльнулся Аркадий, отпивая из бокала глоток виски. – Она куда-то сваливает. То ли в Гондурас, то ли в Зимбабве.

– И что выяснил? – потребовал я ответа, когда брат Леры замолчал.

– Да ничего не выяснил. Она сказала, что ты ей отдал указание с этим разобраться.

Б*я! Только этого не хватало. И ведь я и взаправду мог это сделать, даже не вникая в суть проблемы. А уж как секретарша решила вопрос, дело десятое.

– А что насчет Ольги?

– А тоже ничего. – Аркадий пожал плечами и прикончил виски. – Что тут можно из всего этого выжать? Секретарша Олю твою не видела. Охранники тоже ничего о ней особого не знают. Только Зюзюкин твой сказал, что это вроде как блондинка была.

– Зенкин, – автоматически поправил я Аркашу.

– Ну Зенкин, – подернул он плечами. – Или предлагаешь фоторобот составлять и расклеивать его везде?

Я поморщился, когда представил, что по городу расклеят портреты матери моего ребенка. Хотя, может, если отчаюсь, и пойду на этот шаг.

– Не нужно, – помотал я головой.

– А по камерам что? Мы же тогда так это и не обсудили, – вспомнил Аркаша.

Я хмыкнул.

– Да ничего. Лера когда с сигналки дом снимала, и камеры отрубила. Прямо чертовщина какая-то.

Я перевел взгляд на жену, которая хлопотала на кухне. Для нее это все было не то чтобы любимым занятием, но в последнее время она как будто хотела показать, что желает быть хозяйкой в нашем доме.

– Бабы, блин, – выругался Аркаша, и я кивнул и подлил ему виски.

– Ладно, – смирился я с тем, что и эта ниточка ни к чему не привела. – Ужинать будешь или поедешь?

– Да поеду, наверное, – ответил Аркадий и поднялся из-за барной стойки. – И если что надо будет – звони сразу.

Он ушел, а я задумчиво повертел в руках бокал. Значит, и здесь провал. Ну, что ж, так тому и быть.

После ужина, во время которого Лера в основном щебетала о том, как стоит перестроить наш дом или вообще купить новый, я в основном кивал на все предложения жены. И думал. Думал о сказанном Лали. Признание, что хотел бы видеть ее матерью моего ребенка, вырвалось неожиданно даже для меня самого. Но чем больше я об этом думал, чем чаще представлял Лали хозяйкой в доме в окружении наших с нею детей, тем отчетливее понимал, что эти мысли мне нравятся.

– Давай спать, – сказал я Лере, устраиваясь на постели.

Жена тут же юркнула под одеяло и выключила свет. И я, отвернувшись от нее, почти мгновенно провалился в сон.

Мне снилось что-то жаркое. Как будто в пустыню попал, и кругом темнота. Только чувствовал на себе руки, такие прохладные, нежные. Тянулся за ними, что-то хотел сказать, но не мог. А когда моих губ коснулись чьи-то влажные губы, в мыслях только одна женщина была.

Лали.

Простонав в ее рот что-то нечленораздельное, я запустил пальцы в волосы и притянул Лали к себе. Смял губы поцелуем, впился в ее рот с таким жаром, что меня бы не смогли оторвать никакие силы. А она отвечала, да так, что у меня крыша окончательно уехала.

Я провел руками по соблазнительным изгибам ее тела, скользнул за кромку нижнего белья, пока она обхватывала пальцами мой член, который уже был в полной боевой готовности.

– Ильяяяя, – простонала она, когда я коснулся ее влажных складочек.

– Лалиии, – ответил я, и тут же проснулся, потому что услышал голос Леры, полный ужаса.

– Чтооо? – простонала она, и мне в глаза ударил свет от ночника.

Замечательно, б*ядь! Лежу тут голый со стоящим наперевес членом, и думаю, что трахаю во сне совсем не жену. И вроде бы должен испытывать муки совести, вот только их как раз и не чувствую.

– Ничего, прости, – сказал я, садясь на постели и прикрывая эрекцию простыней. Потер глаза, выплывая из остатков сна. Угораздило же!

– Прости?! Я должна тебя… простить? – задохнулась Лера, вскакивая с постели и маршируя по спальне. Из одежды на ней был только растерзанный пеньюар. Дерьмо! Я что, успел раздеть жену, думая, что собираюсь трахнуть совсем другую женщину?

– Мне приснилась не ты.

Ну а что я еще мог сказать? Только правду и ничего кроме правды. Мне снилась Лали, именно ее я хотел взять всеми возможными способами… и именно ее имя назвал, когда моя жена начала приставать ко мне, чтобы я выполнил супружеский долг.

– Это понятно, – процедила Лера, запахивая на груди пеньюар. – Но понятно и другое. Я иду вышвырнуть эту чертову няню куда подальше!

Чего, бл*дь?

Я успел подскочить к жене ровно в тот момент, когда она собиралась выйти из комнаты. Схватил ее за руку и оттащил от двери.

– Только попробуй ее тронуть, – процедил, уже представляя, чем именно все обернется.

И да, я был виноват. Но вину свою видел лишь в том, что давным-давно не разошелся с той, с кем у меня уже давно не было ни любви, ни семьи. Нужно было разбежаться с Лерой в тот момент, когда только почувствовал, насколько у нас с ней все стало дерьмово. И к этому не имели отношения ни чужая женщина, ни мой нежданно найденный ребенок.

– Я поняла, – всхлипнула жена, и я отпустил ее.

В этот момент почувствовал себя козлом, но пути назад не было. Или решать все здесь и сейчас (не ночью, конечно, а завтра), или снова тянуть эту волынку, которая не приносила счастья ни мне, ни самой Лере, как бы она ни пыталась убедить себя в обратном.

Она отошла к нашей кровати и уселась на ее край. Закрыла лицо руками и разрыдалась.

А я понял, что сейчас последнее, что стоит делать – это утешать ее. Поэтому не нашел ничего лучшего, как взять спортивные штаны, нацепить их и выйти из нашей спальни.

Отправился коротать ночь в свой кабинет на диван, но в этом не было ничего необычного. И наверно, зря я вообще перемещался для ночевок в супружескую спальню.

Я достал плед и бросил его на диван. Сам улегся сверху и заложил руки за голову. В мыслях все еще появлялись отголоски сна, который я видел так, как будто он был реальностью. Лали, такая настоящая, открытая, готовая на все. Вот, чего я хотел на самом деле. Все остальное было ложью. Прежде всего – самому себе.

Закрыв глаза, я призвал на помощь всю свою фантазию. Сегодня я хотел видеть в своих снах вполне конкретную женщину. И это, как вы успели понять, была совсем не моя жена.

Утром меня разбудили голоса, доносящиеся из кухни. Когда я встал и прошел в их направлении, оказалось, что нас посетила моя теща. Я ее, конечно, видеть был рад. Но только когда она жила на расстоянии нескольких кварталов и приезжала в лучшем случае раз в год. А тут что-то зачастила.

– Доброе утро, – поздоровался, входя на кухню.

Мои глаза тут же нашли притулившуюся на краешке дивана Лали, возле которой стояла коляска. Судя по тому, что Снежана, лежащая в ней, не издавала ни звука, она, видимо, спала.

– Ой, Ильюшенька! А мы как раз о тебе говорили! – сказала теща, вскакивая из-за стола и устремляясь ко мне. – Когда же вы уже оформите документы на этого ангела?

Она указала пухлой рукой в сторону коляски, и я невольно вскинул брови. Ангела? Совсем недавно теща считала Снежану моим отродьем.

– Когда будет нужно, тогда и оформим, – отрезал я, кивая на Леру. – Вы бы лучше за стол присели, Виолетта Петровна. Вон дочь ваша уже что-то приготовила.

Отведя тещу к столу, я усадил ее ждать завтрак, сам же вернулся к Лали.

– Забери дочь и иди к себе, – сказал я мягко, и когда няня вскинула на меня глаза, добавил так, чтобы меня слышала только она: – А если такое повторится, когда бы это ни случилось, сразу звони мне, хорошо?

Лали кивнула, вскочила с дивана и, забрав ребенка из коляски, ушла в свою комнату. Я же повернулся к теще и жене. Последняя, поймав мой взгляд, поспешно отвела глаза. Тем лучше. В следующий раз сто раз подумает прежде чем в очередной раз станет тревожить покой Снежаны и Лали и вытаскивать их на потеху черт знает кому.

А когда Виолетта Петровна уйдет, мы поговорим. И разговор этот вряд ли понравится Лере. Но иного выхода у меня просто нет.

Брошенные напоследок Родионовым слова о матери его ребенка долго не шли у меня из головы. Кажется, я думала о них беспрерывно. И в конечном итоге даже додумалась до того, что, быть может, это была проверка? Что, если Илья уже как-то выяснил личность матери Снежаны и хотел, чтобы я сама призналась?

Но нет, в подобное я все же не верила. Он казался слишком растерянным для того, кто мог затеять подобную интригу.

В последующие дни мы виделись только мельком. И от этого я испытывала такое разочарование, что самой становилось страшно. Приходилось напоминать себе, что я здесь ради своего ребенка, а вовсе не его отца. Хотя правда заключалась в том, что многое изменилось с того момента, как я впервые вошла в этот дом. Совершенно неотвратимо Илья занимал все больше моих мыслей, отвоевывал все больше места в душе. Хотя ничего для этого даже не делал. Просто эти чувства, что испытывала, были чем-то мне неподдающимся. Как будто все происходящее было предначертано кем-то свыше.

И мне оставалось с этим только смириться.

Спустя пару дней после последнего разговора с Родионовым, я возвращалась домой с обычной дневной прогулки с дочерью. Лера, вместе с матерью устраивавшая показные выступления на тему «ах какой милый у нас ребенок, сю-сю-сю», вовсе не интересовалась Снежаной в отсутствие Ильи дома. И это было только к лучшему. Переносить ее поползновения в сторону моей дочери становилось все сложнее. Но иного выбора, кроме как терпеть, у меня до сих пор не было.

Однако в этот день судьба решила, видимо, разогнать трясину, в которой мы все погрязли с головой. И началось все с того, что, едва вернувшись в дом с прогулки, я обнаружила, что меня вовсю ищет Коля.

– Вот ты где! – сказал он, бросаясь ко мне и при этом опасливо оглянулся по сторонам.

– Что-то случилось? – мгновенно испугалась я, взглянув в его встревоженное лицо.

– Не то слово! – живо отреагировал водитель. – Пришла какая-то женщина и напрочь отказывается уходить, пока тебя не увидит.

Мое сердце резко ухнуло вниз. Неужели мама? Но это было совершенно на нее непохоже.

– Мать твоя женщина! – раздался знакомый голос со стороны кухни. – А я – девушка!

– Лилька… – прошептала я ошарашенно, глядя как подруга выплывает из дверей кухни.

– Значит, ты ее все-таки знаешь? – уточнил Коля и, получив в ответ от меня молчаливый кивок, добавил :

– Слушай, так не положено, но я ее провел в дом. Поговорите, но… – он развел беспомощно руками. – Но не задерживайтесь. Сама понимаешь, если Валерия узнает….

– Понимаю, – кивнула я. Имя Валерии действовало весьма отрезвляюще.

Я откатила коляску на привычное место и, взяв Снежану на руки, кивнула подруге в сторону кухни, чтобы она зашла обратно. Последовав за ней, крепко прикрыла за собой дверь и спросила :

– Ты что здесь делаешь?

– Разве так встречают лучших подруг? – обиженно надула губки Лиля, но тут же возмущенно добавила :

– У меня к тебе вообще-то тот же вопрос!

Вопрос у нее! На который у меня не было ответа.

– Я здесь… работаю, – ответила я, фактически сказав правду.

Подруга уставилась на меня как-то странно. Мы молча изучали друг друга несколько секунд, потом Лиля сказала :

– Не знаю, что тут происходит, но ты мне сейчас все расскажешь!

– Для начала объясни, как ты меня нашла, – перешла в наступление, в свою очередь, я. – Вряд ли адрес особняка Родионова пишут в твоих любимых глянцевых журналах.

– Не пишут, – кивнула Лиля. – А жаль! Это бы весьма упрощало задачу познакомиться с завидным женихом!

Я невольно улыбнулась. Подруга ничуть не менялась. Но, как бы ни было мне приятно ее общество, а долго говорить нам было нельзя. Валерия могла появится здесь в любой момент. И наличие в доме чужого человека ее явно не обрадует.

– Лиля, у нас времени мало. Ответь, – поторопила я подругу.

– Ну как-как? – пожала плечами та. – Я после нашей встречи в торговом центре никак не могла успокоиться! Ты вела себя странно, одета была черт-те как… И тогда я подумала – а вдруг тебе помощь нужна? Ну и примчалась к тебе домой, а тебя там и нет!

– И тогда мама дала тебе адрес, – констатировала я очевидное.

Я действительно оставляла матери адрес на всякий случай. Но так как попрощались мы ужасно, была уверена, что та его даже не сохранила. Стало быть, ошиблась.

– Да, – подтвердила Лиля. – И что это за история о том, что ты продала своего ребенка его отцу?

Я сделала глубокий вдох. Мама считала именно так. А я не могла ничего отрицать и объяснить.

– Не спрашивай, пожалуйста, – взмолилась я. – Я все расскажу, только не сейчас. Лучше скажи, как там мама?

На мои звонки с того дня она не отвечала. Словно вычеркнула меня из своей жизни и сознавать это было тяжело. Но еще тяжелее было бы лишиться дочери, поэтому приходилось позволять родной матери думать самое худшее.

– Да ничего, держится, – ответила Лиля. – Хотя, судя по всему, крепко на тебя обижена.

– Обижена не то слово… – вздохнула я. А потом извиняющимся тоном сказала :

– Лиль, прости… но я не могу больше говорить. Мне нельзя водить гостей и если нас застанут….

– Да подожди ты! – перебила подруга. – Я же не просто так приехала! Не верю, что ты могла так поступить! Я тебе уже говорила, мой новый ухажер большая шишка и если тебе нужна помощь – скажи! Мы все разрулим!

Не успела я что-либо на это ответить, как дверь позади меня распахнулась и в кухню вошла Валерия.

– Что тут происходит? – потребовала она ответа. – Это еще кто?

– Тот же вопрос, – не стушевалась Лиля.

– Чтоооо?! – буквально взревела Валерия. – А ну вон отсюда!

– Я тебе что, собака какая? – огрызнулась подруга, но я быстро взяла ее за локоть и шепнула :

– Уходи. Пожалуйста. Потом поговорим.

– Ладно, – кивнула она и, кинув на Валерию последний взгляд, презрительно фыркнула и вышла.

Как же легко ей было вот так разговаривать с теми, среди кого она теперь вращалась! Я же себе позволить подобного не могла. И именно мне предстояло отвечать за эту сцену перед Валерией, которая буквально сверлила меня глазами. Ну Лилька, ну удружила!

Я ожидала от Леры криков, угроз, чего угодно, но только не того, что в итоге услышала.

– Собирай свои вещи! – холодно отчеканила она. – Ты мне надоела! От тебя сплошной вред!

В какой – то степени это было даже ожидаемо. Но я все равно стояла, потрясенная, и не знала, что мне теперь делать.

– Что? – переспросила тупо.

– Что слышала! Мое терпение лопнуло, убирайся! И вот еще что… – ее рука сжала мой локоть, а длинные хищные ногти больно впились в кожу.

– Если мой муж позвонит, чтобы узнать, почему ты ушла, ты скажешь ему, что решила так сама. Это ясно? Только вякни что-то другое – и я тебя уничтожу!

Отвернувшись, чтобы уйти, я скривила губы в невеселой усмешке. Она что, это серьезно? Я теряла свою дочь, и это единственное, что могло меня уничтожить! Это та черта, за которой больше нечего было бояться.

Поднимаясь по лестнице со Снежаной в комнату, чтобы собрать свои вещи, решила – ждать, что Родионов мне позвонит, я не буду. Наберу его сама. И расскажу об угрозах Валерии. Худшее уже все равно случилось.

Но звонить в итоге мне даже не пришлось. Илья вернулся домой в тот самый момент, когда я спускалась вниз с небольшой сумкой, где уместились все мои немногочисленные вещи.

– Лали, – посмотрел на меня удивленно Родионов. – Ты куда – то собираешься?

Валерия не преминула нарисоваться за моей спиной раньше, чем я успела ответить.

– Лали уволилась, дорогой, – сказала она с сожалением. – Увы, с этой должностью она не справляется.

Обернувшись, я увидела, что она по-хозяйки держит на руках Снежану и от этого зрелища внутри невыносимо скребло.

– Но ты не переживай! – продолжала говорить Валерия. – Я думаю, мы справимся, пока агентство не пришлет нам новую няню!

Она стала показательно качать мою дочь на руках и та в ответ надрывно расплакалась.

Родионов в это время переводил взгляд с меня на Леру и обратно. А потом спросил, глядя мне прямо в г

Когда противная трель дверного звонка раздалась так протяжно, что способна была перебудить весь квартал, если бы он спал, я крикнул в сторону второго этажа:

– Леееер! К тебе?

Другого варианта у меня попросту не имелось. Наверняка очередные курьеры, принесшие очередные же платья и туфли, подружки или бог весть кто еще, кто ходил к нам как к себе домой.

– Нет! Не ко мне. Открой! – отозвалась жена.

Ну как – жена? В последнее время наши отношения больше походили на жизнь соседей. Лера занимала второй этаж особняка, я обосновался на первом. Хотя, мне вполне хватало кабинета и кофе-машины на кухне. Встречались мы раз в день, да и то не всегда. Когда задерживался на работе, ловил себя на мысли, что мне так комфортно. Просто прийти домой, накатить стакан виски и лечь на диване. Что там думала себе Лера – я был не в курсе.

– Ладно, – отозвался я и направился к входной двери.

Сегодня был тихий и снежный вечер, даже как-то царапнуло внутри от того, что мы не гуляем вдвоем, как раньше, держась за руки. Не обсуждаем скорое наступление Нового года. Когда это было в последний раз? Три года назад? Пять? Дерьмо! Такие романтические мысли уже давно меня не посещали. Стареешь, Родионов. Или просто пора было уже что-то решать с этим нашим недобраком?

С такими мыслями я открыл дверь, на которой красовался венок из омелы. И… никого за ней не обнаружил. Черт, опять Лера забыла закрыть ворота, вот местные мальчишки и развлекаются. Нужно будет снова напомнить жене о том, о чем мы говорили сотню раз.

Уже собравшись уйти обратно в дом, я вдруг услышал… шорох. И какой-то писк. Такой, знаете, как будто кому-то очень неудобно привлекать к себе внимание, но иначе никак. И тут же опустил взгляд.

– Твою мать! – процедил я, когда мои глаза наткнулись на что-то вроде люльки, стоявшей на крыльце. Смех, да и только! Нам с Лерой подкинули ребенка? Или там, под белой пеленкой, найдется выводок щенков?

Наклонившись, я отодвинул треугольный край и снова выругался:

– Б*я!

И тут же услышал позади себя:

– Илья, что происходит?

Повернувшись к Лере, окинул ее взглядом. Мне бы кто рассказал, что здесь происходит!

– Это ребенок, что ли? – продолжала расспрашивать жена. Подошла и присела на корточки рядом с люлькой. – Откуда он здесь?

– Ветром надуло, – мрачно отозвался я. – Видишь, метель какая?

Никакой метели не было. Напротив, вечер был безмолвным, только с неба вдруг начал падать крупный снег, медленно оседая на уже покрытом белом ковром газоне. Завтра опять Семеныч будет тарахтеть своей снегоуборочной хренью.

Эти мысли отвлекли, в то время как Лера уже вовсю сюсюкала с подкидышем. Хотя, ребенок спал и вполне себя прекрасно чувствовал и без проявления этой заботы.

– Заноси его в дом! – скомандовала жена.

– Чтоооо?

– Заноси ребенка в дом, тут же холодно!

– Но это не наш ребенок.

Даже расхохотаться захотелось от того, что я только что выдал. Конечно, это был не наш ребенок, но Лера была права. Не держать же подкидыша на улице.

Судя по всему, он был нескольких дней отроду. Не то чтобы я в этом разбирался, но по виду ребенок был очень крохотный.

Все же подхватил люльку и занес ее в дом. Установил на диване и предоставил заниматься всем жене. Хотя, мне совсем не нравилось то, как она воодушевилась при виде подкидыша. Сам же мысленно стал прикидывать, кому звонить, чтобы не привлечь к себе излишнего внимания. Ведь дай повод газетчикам – раструбят обо всем раньше, чем ребенок успеет обделаться. Кстати, об этом.

– Илья, смотри! Тут памперсы и записка! – воскликнула Лера и я, отвлекшись от своих мыслей, вернулся к жене.

По спине прошел нехороший холодок, но я пока и понять не мог, с чем он связан.

– Илья, этого ребенка я родила от тебя, – прочла жена, и я стал ржать.

Б*я, нужно будет дать задание службе безопасности выяснить, кто это у нас такой новогодний шутник.

– Я не имею к подкидышу никакого отношения, – отсмеявшись, процедил, поймав обвиняющий взгляд Леры.

– Я читаю дальше, – заявила она и всхлипнула.

– Ее зовут Снежана, – продолжила Лера. – Ага, значит, это девочка.

– Мне плевать, кто это! – вставил я свои пять копеек. – Это не мой ребенок и точка.

– Я больше не могу воспитывать ее одна. Позаботься, пожалуйста, о ней. Я знаю, ты сможешь стать ей отличным отцом!

Господи, что вообще за бред?

Я посмотрел на жену, которая присела рядом с люлькой с самым растерянным видом. Дерьмо! Только этого мне не хватало сейчас! Сложный контракт, когда мы из кожи вон лезли, чтобы заполучить сделку века. Натянутые отношения с Лерой. А теперь еще и Снежана!

– Я разберусь с этим, – заявил я и, подойдя к люльке, попытался поднять ту, чтобы унести к себе в кабинет. Намеревался быстро сообразить кому позвонить и куда устроить младенца, но Лера вдруг вцепилась в край, обтянутый красной тканью, не давая мне забрать подкидыша.

– Что значит – разберусь? Что ты собрался с ней сделать, Родионов?

Б*я! Она что – думает, я способен выбросить несчастную кроху в сугроб?

– Я просто найду, куда ее определить. В дом малютки или куда там, – подернул я плечами.

– Нет! – воскликнула она. – Даже если ты ее и нагулял, девочка ни в чем не виновата!

Даже не подозревал, что моя жена такая актриса! Или же нет? Я всмотрелся в ее лицо, но увидел на нем только странный испуг.

– Мы сможем ее воспитать! – зашептала Лера. – А может, она вообще сможет помочь нам снова стать семьей!

Ее лицо искривилось, и жена расплакалась. Я молниеносно убрал руки от люльки. Женские слезы меня… дезориентировали. Никогда не понимал, как с ними справляться.

– Это не моя дочь! – повторил то, что уже сказал жене раньше. – И вообще все, что случилось – чья-то шутка. Или какая-то ошибка. Нам нужно вернуть подкидыша туда, где он сможет найти своих родителей.

– Не называй ее так!

Чего, бл*дь?

Я посмотрел на Леру, не узнавая собственную жену. Она же стала суетиться вокруг люльки. Убрала ворох пеленок и одеял, достала крохотную девочку. Я и не представлял, что дети могут быть такими маленькими! Да, мой брат уже успел обзавестись семейством и даже родил троих детей, но я предпочитал держаться от этого всего подальше.

– Взгляни! Она такая миленькая! – опять воскликнула Лера высоким голосом, но когда я на нее посмотрел, поморщилась.

– Что? Уже не миленькая? – не без сарказма произнес я.

– Она обгадилась. Кажется, – ответила жена и вдруг… вручила ребенка мне.

Твою мать! Я же вообще не имел представления, как держать таких детей! Но, что странно, Снежана удобно уместилась ровно на сгибе моего локтя. И продолжила спать.

Я всмотрелся в ее крохотное сморщенное личико. Никакого узнавания. Да и похожа ли она была хоть на кого-то? А этот нелепый чепчик? Кто придумал, что дети должны носить такое?

– Нам нужна няня, – заявила жена, и я поднял на нее окончательно охреневший взгляд.

О чем она вообще, б*я?

– Мы не имеем к этому ребенку никакого отношения! – процедил я то, что уже говорил, кажется, не раз.

– А если это твоя дочь? Мы можем ее воспитать!

Она уже рылась в телефоне с таким остервенением, что мне даже стало страшно.

– Понимаешь, это то, что нам нужно! Этот ребенок! Мы сможем попробовать укрепить наши отношения!

Она опять всхлипнула. Я сделал пару шагов назад. Только истерики от жены мне сейчас и не хватало!

– Лера, – твердо (ну мне так казалось) произнес я. – У этого ребенка есть мама и папа, я уверен.

– Сначала нам нужно все выяснить. Я позвоню Аркаше. Он точно поможет. И сам подумай! Если вдруг все выйдет за пределы нашего дома? Завтра только ленивый не будет обсуждать эту новость!

Лера заходила по гостиной, я же присел на край дивана. Опять посмотрел на малышку на моих руках, гадая, каким чудом она здесь оказалась, и думая о том, что в словах жены было здравое зерно.

– А еще раньше нам нужно найти няню! Я же совершенно не представляю, как управляться с детьми.

Она умчалась на второй этаж, по дороге дозвонившись до кого-то. Я предполагал, что первым делом Лера набрала агентство по подбору персонала.

– Вот такие дела, – тихо сказал я, понимая, что сбит с толку. И ребенок на моих руках глубоко вздохнул в ответ.

Няня нашлась через час. Мы уже начали нервничать. И я, и жена. Потому что Снежана, проснувшаяся с полчаса назад, устроила нам настоящий концерт.

– Надо ехать за смесью! – раз за разом повторял я. – По дороге вызову социальные службы. И полицию!

– Няня сейчас приедет, – отвечала Лера. – Обещали прислать все необходимое в кратчайшие сроки!

А время все шло.

В общем, кончилось тем, что я сбежал к себе в кабинет. Мне нужна была передышка. Хотя бы на десять минут. А покинул свое убежище только тогда, когда понял, что та самая няня прибыла.

Спасибо, Господи!

Снежана на ее руках странным образом успокоилась. Я как раз вышел из кабинета, когда девушка-брюнетка укачивала ребенка на руках. Бросил на нее взгляд, и она вдруг показалась мне знакомой. Впрочем, очень быстро я убедил себя, что это не так.

Няня тоже посмотрела на меня и быстро отвела глаза. А она была очень даже ничего. Дерьмо! И почему я думаю об этом в такой момент?

– Вы можете пока занять одну из спален на втором этаже, – проговорила Лера. – Пойдемте, я вам все покажу.

Они удалились. Няня, имени которой я так и не узнал, шла впереди. На руках ее лежал младенец. Лера следовала за ними.

Черт бы все побрал! Что-то во всем этом казалось мне чертовски выбивающим из колеи. Особенно жена, которая вдруг восприняла это настолько близко к сердцу.

Поэтому пока я не нашел ничего лучшего, чем отправиться к себе в кабинет и жахнуть пару бокалов виски. А лучше – три.

Я не понимала, что делала здесь.

Наверно, всему виной было банальное любопытство и желание прикоснуться к иной жизни. Той жизни, что была куда более успешной и красивой, чем моя собственная.

– Эй, подруга, не вянь! – ободряюще толкнула меня локтем Лиля. – Кто-нибудь нас обязательно угостит!

Я кинула косой взгляд в сторону бара. Стало неловко от понимания, что не могу позволить себе купить здесь даже напиток.

– Да уж, у нас с тобой денег даже на стакан местной воды нет, – вздохнула я и попыталась снова образумить подругу:

– Может, пойдем отсюда?

– С ума сошла! – живо отреагировала Лиля. – Да мы в самом модном месте города! Я никогда не была так близка к цели!

Цель у Лили, надо сказать, была самая простая – подцепить кого-нибудь богатенького и женить его на себе. В нашей части города, на окраине, подходящих кандидатов, конечно, не водилось. Поэтому неунывающая подруга придумала данную вылазку. И даже умудрилась организовать нам вход в это престижное место через своего поклонника, работавшего тут в качестве секьюрити.

– Ой, смотри, это же тот актер из нового сериала! – восхищенно шепнула мне Лиля, но я, посмотрев в одну с ней сторону, поймала на себе взгляд другого мужчины. Он смотрел прямо на меня. И смотрел как-то странно. Оценивающе, что ли? Словно я была вещью, относительно которой он рассуждал, стоит ее брать или нет.

– А это кто? – с трудом выдавила я из себя, почему-то будучи не в состоянии отвести глаз от незнакомца.

Лиля проследила за моим взглядом и аж присвистнула.

– Ооо, это Илья Родионов! Крутой бизнесмен! Я его недавно на обложке журнала видела!

Это имя не говорило мне ровным счетом ничего. Да и неудивительно, ведь я, в отличие от Лили, никого не искала и не собиралась цеплять. Однако, к моему ужасу, этот миллиардер вдруг направился в мою сторону. А может, мне это только показалось. Но я вдруг испытала такое смущение, что потянула подругу прочь.

– Он, кажется, идет сюда! – шепнула я Лиле. – Давай уйдем!

– Вот глупая! – вздохнула та. – Познакомься, хватит скромничать!

И, к моему ужасу, отошла от меня, направившись к замеченному ею актеру. А я стояла, как к полу прибитая, и не знала, куда бежать и что делать.

Наконец я решила скрыться в извечном женском пристанище. В туалете.

Но не успела.

– Скучаешь? – раздался рядом со мной низкий мужской голос, от которого по позвоночнику мигом пробежал табун мурашек.

Повернувшись к говорившему, я снова встретилась со взглядом темных, оценивающих глаз. И было в них еще что-то… пресыщенность? Скука?

– Вы, видимо, тоже, – набравшись духу, ответила я.

Он осмотрел меня снова, еще пристальнее, и на губах расцвела ленивая усмешка. Дико сексуальная при этом.

– Это верно, – ответил он. – И давай на «ты». Меня Илья зовут, а тебя?

Я слегка замялась. Своего настоящего имени я стеснялась. Очень уж оно было необычным.

Если все вокруг были Кати, Маши и Тани, то меня звали Лали. Как говорила мать, это единственное наследство, которое мне оставил отец. Которого я никогда не видела и о котором мама не любила вспоминать.

– Оля, – ответила я после небольшой паузы, вспомнив, что в детстве меня иногда называли Лелей.

– Оля, – повторил он, словно пробовал имя на вкус. – Пошли, угощу тебя.

Я понимала, к чему обычно приводят такие угощения. Но стоять и дальше посреди зала, как дура, тоже не могла. Тем более, что моя подруга исчезла.

– Что будешь пить? – спросил меня Илья и я снова растерялась. Никогда еще не пробовала ничего крепче шампанского, и не особо разбиралась в алкоголе.

– На твой вкус, – наконец нашлась я.

– Мне вискаря, а моей прекрасной леди Баккарди Кола, – сделал заказ мужчина.

Я посмотрела на него с удивлением. Это я-то прекрасная? Нет, конечно, я не была уродиной. Но и до модели-фитоняшки мне было далеко. А ведь этот миллиардер наверняка привык к обществу самых красивых женщин. Идеальных. Не то, что я, со своим далеко не модельным размером одежды.

Когда бармен поставил перед нами напитки, Илья осушил бокал разом. И мне не осталось ничего иного, кроме как последовать его примеру.

Алкоголь подействовал быстро. Стало вдруг намного веселее и я ощутила себя куда более раскрепощенной.

– Пошли потанцуем, – предложил мужчина и, встав, властно, с силой, сжал мою талию. Так, что у меня не было ни малейшего шанса отказаться.

А когда он обнял меня в танце, я ощутила и вовсе что-то странное. Словно разряд тока прошелся по всему телу. Я даже вздрогнула.

– Замерзла? – спросил Илья, притягивая меня еще ближе. – Или… я тебе настолько нравлюсь? – усмехнулся он.

А он не мог не нравиться. Неудивительно, что его печатали на обложках, потому что он был из разряда тех мужчин, которые одним своим видом способны довести до греха.

И я уже лавировала на грани.

– Я… – начала было, ощущая, что спасаться надо или сейчас, или никогда.

– Расслабься, – промурлыкал Илья мне на ухо, проводя ладонями по моим рукам. – Давай еще выпьем.

Он снова отвел меня к бару. От его ладони на моей пояснице последние трезвые мысли грозили улетучиться. Или виной всему был алкоголь?

– Пей, – сказал он, придвигая ко мне бокал с темной жидкостью.

Мне нравилось обманчивое чувство эйфории, которое дарил алкоголь. В жизни у меня было столько проблем, что имела же я право хоть ненадолго расслабиться?

И я выпила. Даже не подозревая о том, что проблем у меня скоро значительно прибавится.

– Где этот чертов свет? – пробормотал Илья, когда мы, целуясь, ввалились в номер отеля, наспех снятого в этом же здании.

– Не надо… свет, – попросила я. Совсем не хотелось, чтобы он детально рассмотрел все мои неидеальные формы.

– Я хочу видеть тебя, когда буду трахать, – отрезал он в ответ.

Трахать. Грубое слово должно было оскорбить, но оно, наоборот, заводило. Я с трудом отдавала себе отчет в том, что делала. Просто подчинялась инстинктам. Тому пожару, что полыхал в крови от близости этого мужчины. Всем тем новым ощущениям, что никогда не испытывала прежде.

И, возможно, больше не испытаю. Поэтому сейчас я была смелой. Была готовой отдаться этим умелым рукам, так непохожим на грубые, неумелые руки того единственного парня, с которым я встречалась в своей жизни.

– Илья, я никогда… – пробормотала я, но он запечатал мне рот поцелуем, после которого не осталось никакого желания что-либо еще говорить.

Только брать и отдавать.

Он жадно, быстро срывал с меня одежду и я, осмелев, делала то же самое. И все последующее слилось для меня в сплошной комок стонов, криков и нашего смешавшегося дыхания.

Это была первая и самая лучшая ночь в моей жизни.

И самое ужасное утро.

Проснувшись по привычке рано, около пяти утра (именно в это время я вставала на работу) я открыла глаза и увидела рядом с собой того, с кем провела эту ночь.

Он еще спал. Во время сна черты его лица расслабились. Исчезло это жесткое выражение, с которым он смотрел на окружающий мир, словно постоянно ждал подвоха. И теперь он казался мне еще красивее, чем накануне.

Я тайком коснулась его, желая воскресить в памяти прошедшую ночь. Слушая разговоры Лили о сексе, я и представить не могла, что это может быть так. Так одуряюще, так горячо, так… приятно, хотя это было совсем не то слово для описания того, что я испытала.

Я благодарно провела кончиками пальцев по руке Ильи и вдруг наткнулась взглядом на то, что заставило меня похолодеть. На безымянном пальце правой руки у него было кольцо.

Господи! Я переспала с женатым мужчиной!

Зажав рот ладонью, я смотрела на обручальное кольцо с таким ужасом, будто это была ядовитая змея.

Как же я не заметила его вчера? Как могла сделать подобную глупость? Зачем отдала невинность тому, для кого могла стать лишь игрушкой на одну ночь? Потому что он принадлежал другой женщине!

Нет, я, конечно, не рассчитывала, как последняя дурочка, на предложение руки и сердца после этой ночи, но думать, что позволила себя снять, как шлюху, было невыносимо.

Поэтому я сделала лучшее, что могла в этой ситуации.

Стараясь не шуметь, быстро оделась и покинула номер. Наивно желала убежать от воспоминаний о том, что случилось.

Но убежать оказалось невозможно. Потому что два месяца спустя выяснилось, что я беременна.

– Ты чего это, блевала в туалете?

Одна эта фраза матери, подстерегавшей меня за дверью, пугала больше, чем все собственные тщательно заглушаемые опасения по поводу своего состояния. Потому что не могла же я травиться чем-то неведомым несколько дней подряд и именно с утра? А маме многое было виднее с высоты жизненного полета. В том числе и беременность.

За которую она меня просто убьет.

Мама никогда со мной особо не цацкалась, даже в детстве. И я не могла ее за это осуждать. Нежности были непозволительной роскошью для тех, кто с трудом наскребал на весьма скромное питание. И лишний рот – это явно совсем не то, что могло обрадовать мою мать.

Я невольно приложила руку к животу. Наверно, в глубине души уже все понимала, но отказывалась принимать как данность. Нет, ну не могли же высшие силы быть ко мне настолько жестоки? И наплевать на все мои мечты и планы на жизнь, которые ребенок от женатого мужчины может перечеркнуть с концами?

Хотя, если быть честной, из планов на жизнь у меня только и было, что поход на ненавистную работу в паб недалеко от дома, где я работала официанткой. Как и моя подруга, Лиля. И обе мы мечтали вырваться из этого злачного места, но только по-разному. Лиля искала богатого мужа, а я – шанс устроиться на работу согласно полученному образованию. И это были не просто какие-нибудь курсы, чтобы потом гордо трясти сертификатом с видом умудренного и все повидавшего эксперта! Я училась в достаточно престижном вузе.

С огромным трудом мне в свое время удалось поступить на бюджетное отделение по специальности, о которой грезила. Повар-кондитер. Я наивно воображала, что буду создавать сладкие шедевры, но вместо этого сейчас протирала столики и терпела сомнительную публику в упомянутом пабе.

Потому что устроиться на должность мечты без соответствующих связей оказалось нереально. Никто не хотел брать на работу человека без опыта. И почти везде места занимали знакомые сотрудников и знакомые их знакомых. Этакий бесконечный круг. И если ты был в него не вхож, значит, ты был в пролете. Закон жизни.

Все эти мысли проносились в голове, пока мать зло буравила меня взглядом. Не дождавшись ответа, она добавила то, что я и так знала :

– Принесешь в подоле – убью.

Выхода не было, придется пойти в аптеку и купить тест. Я с трудом могла себе позволить подобные расходы, но ожидание очереди в бесплатной поликлинике могла позволить себе еще меньше. Потому что она составляла такой срок, за который можно было реально родить.

– Ты как всегда сама забота, мама, – хмыкнула я и быстро скрылась в комнате, чтобы одеться и уйти на работу. Тест решила купить по дороге.

Паб, в котором я трудилась за более чем скромную зарплату, работал круглосуточно. Моя смена начиналась в 7 утра. Расчет хозяина был весьма и весьма верный – уж чего-чего, а любителей-алконавтов в нашем районе было вдоволь. Хотя что это я? В питейном деле они были самыми настоящими профессионалами! И не позволяли себе просыхать двадцать четыре часа в сутки.

Наверно именно потому, что вертелась с рождения среди подобной публики, я и подпала столь легко под чары Ильи Родионова. Потому что нет такой Золушки, которая могла бы устоять перед Принцем. И дело ведь не в блеске его распрекрасного дворца. Дело в самом Принце. Он был из совсем иной жизни, что сошла словно со страниц сказки. Жаль только, что ни один сказочник не писал о том, что делать тем Золушкам, карета которых уже уехала. То есть таким, как я.

Ладно, та ночь – явно не то, о чем мне стоило сейчас думать. Хотя если тест окажется положительным, подумать все равно придется. Но только не сейчас.

– Ворочай поактивнее своей жопой, Вертинская!

От окрика хозяина нашего заведения, Семеныча, я только глаза закатила. Мало мне было странного имени, так еще и фамилия такая, что, похоже, сам Бог велел по жизни вертеться как белка в колесе. Что я и делала.

– Кстати, о жопе… – добавил Семеныч задумчиво, с пристрастием меня оглядев. – Потолстела ты, что ли?

Меня от этого замечания аж холодок прошиб. Как сговорились все, ей – Богу! Надо выкроить время и побыстрее сделать тест. Правда в любом случае лучше, чем постоянный страх. Вот только что мне делать потом с этой правдой?..

– Семеныч, да ты мастер комплиментов, я смотрю, – откликнулась я, скрыв тревогу за насмешливым тоном.

– Вот еще удумала, комплименты ей говорить! – фыркнул в ответ Семеныч. – Там вон Васька из восьмого дома скучает совсем один! Скрась его одиночество рюмашечкой и отбивной!

Да уж, только этим и можно было порадовать таких, как Василий. Рюмка водки им заменяла и мать, и отца, и жену с детьми. А соответствующий хит Лепса был слаще гимна родной страны.

Отнеся Василию рюмку и отбивную, годящуюся только на то, чтобы ею отбивать аппетит, ну или даже мозги (консистенция для подобного акта насилия была вполне подходящая), я выкроила время и скрылась в туалете.

Трясущимися руками достала тест и быстро прочитала инструкцию.

А спустя положенное время ошарашенно смотрела на роковые две полоски.

В конце рабочего дня я невесело поплелась домой. На протяжении всего прошедшего после теста времени могла думать только о том, как дальше жить. И по всему получалось, что проще не жить вовсе. Потому что я и сейчас скорее выживала, а уж с ребенком…

У лучшей ночи оказалась весьма дорогая цена. И исчислялась она уже вовсе не силой моего разочарования. Во мне жила новая жизнь.

Я не знала, как смогу прокормить ребенка и купить для него самые банальные вещи первой необходимости. Не знала даже, не выгонит ли меня мать из дома после того, как все узнает. Но если в чем-то у меня не было никаких сомнений – так это в том, что я не смогу избавиться от своего малыша. Даже если бы у меня и были средства на аборт.

Я сама была для своей матери вот таким же залетным сюрпризом. Но что бы ни было между нами, а она все-таки произвела меня на свет. А я… я знала, что смогу дать будущему ребенку не только жизнь. Я смогу дать ему любовь.

А заодно – и обречь на нищету.

Скрывать от матери то, что вскоре все равно станет очевидным, я не стала. Разразившаяся тем вечером в нашей двушке с картонными стенами буря стала достоянием всего дома и превзошла по своей силе даже ураган Катрину. Соседи услышали все – крики, угрозы и, что совсем уж неожиданно, мамин плач.

– И почему ты мальчиком не родилаааась, – завывала она так отчаянно, что соседи уже наверняка набирали ноль три.

– Потому что у меня члена нет, – не удержалась я от сарказма.

Мать резко вскинула голову от подобного заявления.

– Зато по членам скакать ты научилась! – выплюнула она зло.

Такой позы, насколько я помнила, той ночью не было. Но сообщать матери эти детали, имевшие мало отношения к проблеме, я не стала.

– Вот иди теперь к этому членоносцу и проси денег! – добавила мать решительно.

Идти к Родинову? Это последнее, о чем я думала!

Но, лежа той ночью в постели без сна, я в конце концов поняла, что мать была права. И дело было вовсе не в желании стрясти с богатого человека алименты (хотя Лиля радостно сделала бы именно это), а в банальном праве будущего отца знать о своем ребенке.

Но, как оказалось, знать об этом Илья Родионов вовсе не желал.

Вот уже два дня подряд я приходила, как по расписанию, к блестящему небоскребу в центре города, где располагался офис Родинова. И вот уже два дня подряд мне отказывали в том, чтобы пройти внутрь. Ответ всегда был один и тот же – пропуска для меня не заказано. Что и неудивительно, ведь меня здесь никто не ждал.

Единственный мой шанс заключался в том, чтобы перехватить Родинова на улице, на входе в здание. Но ждать слишком долго я не могла – за опоздание на работу Семеныч мог легко лишить меня последних средств к существованию.

Однако на третий день мне наконец повезло. Дорогая иномарка с лоснящимися на солнце боками подъехала прямо к главному входу. И из нее вышел тот, кого я так ждала. И кого мне не дано было забыть.

Сердце забилось как сумасшедшее и я не сразу смогла заставить себя сдвинуться с места. Илья уже поднимался по ступенькам ко входу, когда я наконец смогла пошевелить хоть чем-то. А именно – языком.

– Илья! – отчаянно окрикнула я.

Но он, конечно, не обернулся. Ничего удивительного! Ведь здесь он был не просто Илья. А какой-нибудь там Илья Николаевич. Но отчества его для соблюдения подобного этикета я не знала. Последнее, о чем думала в ту ночь – так это о том, чтобы заглянуть к нему в паспорт. А зря.

Накатившее сумасшедшей волной отчаяние при виде его удаляющейся спины сподвигло меня к решительным действиям. Я кинулась следом, чтобы задержать его, но у стоявшей у дверей охраны были относительно меня те же планы.

– Сюда нельзя! – грубо отрезал один из охранников.

И тут я вдруг не выдержала.

Рыдание вырвалось из груди само собой. И как ни пыталась, остановить его я не могла.

Чем и впечатлила второго охранника.

– Эй, ты чего ревешь? – спросил он меня и, взяв за локоть, отвел в сторонку. – Тут это… реветь не положено!

На то, что тут реветь не положено, моей нервной системой было в свою очередь тоже положено. Остановиться никак не получалось.

– А ну это… прекращай! – блеснул снова своим словарным запасом охранник.

– Нннне могу! – выдавила я с трудом.

Господи, гормоны это, что ли? Я ведь вовсе не была по жизни плаксой. У нас на окраине такие просто не выживают.

– Ну чего тебе надо-то тут? Несколько дней ошиваешься, я заметил! – продолжал говорить мужчина.

– Мне надо поговорить с Ильей… Родионовым, – собравшись с духом, сказала я и посмотрела на охранника с надеждой.

Он же в ответ только почесал задумчиво брутально блестящую лысину.

– Ну ты и придумала! Он же шишка ого-го какая! С ним поговорить все хотят, да не все могут!

Спать, видимо, с ним тоже не всем дано. Я прямо выиграла суперприз в ту ночь! Вот только содержать его мне было не на что.

– Это очень важно, – попыталась я убедить охранника. – Мне надо всего одну минутку!

Ну да, чего уж там долго ходить вокруг да около. «Здрасьте, я беременна!» будет вполне содержательной беседой.

– Минутку – это сложно организовать… но помогу тебе, так и быть, – наконец смягчился охранник. – Подружка моя секретаршей у него трудится. Говори, чего передать надо.

Говорить о таком посторонним я была не готова. Но и упускать возможный единственный шанс не могла тоже. Поэтому, быстро достав из сумочки блокнот, написала короткую записку и указала свой номер телефона.

– Может, вы сможете передать? Пожалуйста, – попросила я, протягивая сложенную вдвое записку.

– Ладно уж, – кивнул охранник, беря бумагу из моих рук. – Жди тут.

Я прождала более получаса прежде, чем знакомый охранник снова вышел ко мне. В руках у него была та же самая записка.

Мое сердце упало. Родионов, видимо, даже читать ее не стал.

Но все оказалось не так.

– Ответ внутри, – коротко сообщил охранник и удалился прежде, чем я успела сказать ему хотя бы «спасибо».

Дрожащими пальцами я развернула записку и потрясенно уставилась на несколько тысяч рублей, вложенных внутрь.

Размашистым мужским почерком, явно второпях, под моим посланием было приписано:

«Сделай аборт. Удачи».

Сглотнув, я смяла записку в кулаке. Излюбленный мужской способ избавляться от проблем! Которому я вовсе не собиралась следовать.

Семь месяцев спустя, снежной зимней ночью, на свет появилась моя бесценная девочка.

Я назвала ее Снежаной.

Когда однажды вечером в дверь внезапно позвонили, я пошла открывать, не задумываясь.

Хотя следовало бы. Ведь, как правило, к нам никто не приходил. Кроме разве что соседей, но те, зная о младенце в доме, обычно деликатно стучали. Потому что помнили – Снежана очень не любит постороннего шума. Она предпочитала устраивать его сама.

Вот и сейчас дочка разревелась, протестуя против резкой трели. Подхватив ее на руки, чтобы успокоить, я устремилась к входной двери. Подумала, что кто-то из соседей нажал звонок чисто автоматически.

Тетя Люда из соседней квартиры заходила в гости довольно часто. Обычно она, как и другая соседка, Катя, приносила лишние продукты, чтобы как-то нам помочь. Как правило, это было то, что залежалось в холодильнике и у чего уже того гляди истекал срок годности.

Но я была благодарна и за это. Все мои скромные сбережения сейчас уходили на дочку. Часто я не доедала сама, чтобы купить своей девочке самое необходимое. В последние пару дней стало немного полегче – я вернулась на работу в паб и Семеныч позволял мне забрать домой невостребованную за день готовую еду, оставшуюся на кухне.

Работала я теперь в ночную смену, потому что дочка в это время обычно спала, как ангелок. А если все же просыпалась (что случалось изредка), я знала – несмотря ни на что, моя мама за ней присмотрит.

Обычно Снежана быстро успокаивалась, когда я брала ее на руки. Но не в этот раз. Словно знала, что должно произойти. Если бы это знала заранее и я…

– Это вы Ольга? – поинтересовалась у меня красивая ухоженная девушка, когда я открыла дверь.

Ольга? Я не могла вспомнить, чтобы в последнее время называлась кому-то этим именем. Кроме того уже давнего случая с Ильей Родионовым…

– Нет, вы не туда попали, – ответила я и хотела было закрыть дверь, но незнакомка с неожиданной для такой изящной девушки силой ее придержала.

Я заметила, как ее глаза жадно впились в Снежану, которую я держала на руках. От этого взгляда мне стало не по себе.

– Вы родили ребенка от моего мужа.

Незнакомка не спрашивала, она утверждала. И по-прежнему не сводила глаз с продолжавшей плакать Снежаны.

– Она всегда так орет? – поинтересовалась девушка неодобрительно.

– Нет, – ответила я обескураженно и добавила:

– С чего вы взяли, что…

– Меня зовут Валерия Родионова. Илья Родионов – мой муж. С которым вы переспали.

Я вздрогнула. Этим именем было сказано все. Не оставалось сомнений – передо мной действительно была его жена.

Выходит, что Родионов признался ей в своей измене? Впрочем, это уже не имело для меня никакого значения. Я просто не понимала, что этой женщине здесь нужно? Чувствовала лишь еще большую потребность защитить Снежану, спрятать дочь от этого странного взгляда…

Может, жена Родинова считала, что я стану требовать у Ильи алименты? Но между нами ведь все уже было выяснено. Он вообще должен был считать, что я использовала ту подачку на аборт!

Нет, я решительно ничего не понимала.

– Я могу войти? – поинтересовалась, тем временем, гостья. – У меня к вам важный разговор.

Я всем своим существом чувствовала, что не захочу услышать ровным счетом ничего из того, что она может сказать. Но также понимала – просто так эта дамочка не уйдет.

Посторонившись, я позволила ей пройти. И тут же перехватила ее презрительный, полный отвращения взгляд, которым она оглядела мою квартиру, с отклеивающимися то там, то сям обоями и вытертым линолеумом под ногами.

А потом она точно также оглядела и меня саму. Должно быть, недоумевала, как ее красавец-муж вообще мог на меня позариться. И я, честно говоря, тоже этого не понимала.

Ведь передо мной стояла внешне идеальная женщина. Чего не хватало этому Родионову, что он пошел искать кого-то на стороне?

Впрочем, их отношения меня не касались. Я хотела побыстрее уверить эту женщину в том, что ни на что не претендую и избавиться от ее общества.

Закончив осмотр нищенской обстановки моего дома, эта холеная красотка, к моему удивлению, удовлетворенно улыбнулась.

– Вижу, вы живете достаточно скромно, – сказала она.

Я сочла это за намек и решила говорить с ней прямо. Гордо выпрямившись, ответила:

– Может и так. Но не волнуйтесь, от вашего мужа нам ничего не нужно!

Она посмотрела на меня в ответ удивленно. А потом вдруг расхохоталась.

– Что ж, раз вы говорите со мной откровенно, последую и я вашему примеру, – заявила Валерия. – Дело в том, что мой муж собирается сам дать своему ребенку самое лучшее. И поэтому у нас к вам есть весьма конкретное предложение. Мы планируем забрать эту девочку на воспитание себе.

– Чтоооо? – не стала скрывать эмоций я. – Вы с ума сошли?! Я не отдам своего ребенка!

– Я бы не советовала вам принимать поспешных решений, – размеренно, с нажимом, произнесла Валерия.

– Это не поспешное решение! Вы хотите того, чего никогда не будет! Ваш муж знать не хотел ничего о моей дочери! Он вообще должен считать, что я сделала аборт!

От душивших меня возмущения и ярости я почти кричала. Снежана на моих руках снова начала хныкать и я инстинктивно прижала ее к себе крепче. Никому не отдам свою девочку! Ни за что на свете!

Как бы тяжело мне сейчас ни приходилось, но именно в дочери я находила силы для борьбы. Она была моей мотивацией для того, чтобы что-то делать. Она была моим всем. И никто не посмеет ее отобрать у меня, пока я жива!

Но, как вскоре оказалось, на этот счет я сильно заблуждалась.

– Мой муж передумал, – ответила мне Валерия. – Он хочет воспитывать своего ребенка, а я готова это принять. Ваша дочь станет нашей.

– Этого не будет! – отрезала я. – И на этом наш разговор завершен. Уходите, пожалуйста.

Валерия посмотрела на меня как-то странно. Позже я поняла, на что был похож этот взгляд. Это были глаза ядовитой змеи, готовящейся к смертельному нападению на намеченную ею жертву. И этой жертвой являлась сейчас я.

– Я вижу, Ольга, что вы ничего не поняли, – сказала она холодно. – Что ж, окей, я доходчиво вам все объясню.

Не спуская с меня глаз, Валерия отчеканила:

– Мы заберем этого ребенка в любом случае. Я не для того простила мужу измену, чтобы теперь терпеть ваши капризы. Вы представляете себе вообще, кто такой Илья Родионов? Насколько он богат и влиятелен? Какими связями обладает? Милочка, мы уничтожим вас в два счета. Илье будет легче легкого лишить вас родительских прав. Посмотрите только, как вы живете! – она выразительным жестом обвела мою убитую квартиру. – Это нищета! Дно! Одного взгляда на эту халупу достаточно, чтобы устроить проверку. В ходе которой и выяснится, что ребенок живет с алкоголичкой и наркоманкой…

– Я не… – помертвевшими от ужаса губами попыталась возразить я, но жена Родинова перебила :

– А это неважно. Вы будете выставлены той, кем мы захотим.

Холодок страха пробежал у меня по спине, парализуя тело и лишая способности говорить.

Эта женщина с лицом милой куколки и взглядом убийцы совершенно явно мне угрожала. А я не знала, как можно этому противостоять.

– Хочу, чтобы вы ясно понимали, Ольга, – снова заговорила она. – Вопроса о том, отдадите вы нам ребенка или нет, не стоит. Стоит лишь вопрос о вашем месте рядом с дочерью. Либо мы забираем девочку силой и вы больше никогда ее не увидите, либо…

Валерия сделала многозначительную паузу и я, не выдержав, выдохнула:

– Либо?

– Либо вы останетесь с ней рядом, но только в качестве няни.

– Я не понимаю… – пробормотала, не в силах осознать все услышанное.

– Нам в любом случае понадобится няня, – пояснила Валерия. – А вы знаете этого ребенка лучше, чем кто-либо другой. Эта сделка выгодна и вам, и нам.

Сделка… Эта женщина собиралась отнять у меня самое дорогое, что я имела и еще называла это выгодной сделкой!

– Вы можете подумать ровно день , – разрешила милостиво Валерия. – Но я не советую вам пытаться бежать. Илья отыщет вас где угодно. И имейте в виду, что отказавшись от этого предложения, вы потеряете не только дочь навсегда, но даже ту жалкую работенку, что есть у вас сейчас. Мы позаботимся о том, чтобы ни вы, ни ваша мать, больше никогда и нигде не получили никакой работы. Вы даже милостыню просить не сможете!

Я нисколько не сомневалась, что все указанное эта змея непременно выполнит. И это означало, что время, выданное мне на так называемые раздумья было лишь иллюзией. Отсрочкой приговора. Потому что у меня не было ни права выбора, ни какого-либо выхода из этой ситуации.

И даже если бы я рискнула сбежать, далеко бы не убежала просто потому, что мне было не на что.

Валерия легко прочитала все, о чем я думала, по моему лицу. Поэтому сказала:

– Завтра вечером я пришлю за ребенком своего человека. Он также передаст вам инструкцию, которой вы должны будете строго следовать. Если хотите, конечно, остаться рядом со своей дочерью. Точнее – уже моей.

***

– Я позвонила Аркаше, – сообщила мне Лера, вернувшись, обратно. Села напротив за барную стойку и посмотрела на меня так, что стало не по себе.

– Мне нечего тебе сказать по этому поводу. Я не помню ее мать от слова «вообще».

– И все же? Ты с ней трахался?

Инстинктивно поморщившись, я налил себе порцию виски, второй стакан придвинул жене.

– Да. Было раз. Мы с тобой тогда переругались к чертям.

Наверно, в этот момент я должен был испытывать угрызения совести (или что там обычно испытывают в таких случаях?), но у меня их не было. Наш брак давно уже был просто иллюзией, а сейчас, когда случилось то, что случилось, я с неотвратимой ясностью понял, что нам нужно было разбегаться уже давно. Зато Лера, похоже, так не считала.

– Я тебя за это прощаю, хотя… мне больно.

Всегда терпеть не мог подобное. Предпочитал трезвые разговоры без заламывания рук и прочего. И Валерия это прекрасно знала. И в этом смысле была идеальной женой.

– Ты действительно хочешь воспитывать этого ребенка? – спросил я, когда понял, что продолжения Родионов-козел-как-ты-мог-я-потратила-на-тебя-лучшие-годы-жизни не предвидится.

– Естественно! Малышку подбросили, как будто она… какая-то вещь!

Жена отпила глоток виски, вскочила и заходила туда и обратно.

– Тебе есть до этого дело? – удивился я.

В чем-в чем, а в любви к детям Лера была ни разу не замечена. Да и в благотворительности и готовности пригреть всех обездоленных – тоже. Я вспомнил, как держал девочку на руках и что-то слабо царапнуло изнутри. Отдать ее в дом малютки? Наверно, это было бы самым правильным в сложившихся обстоятельствах. Я вообще не представлял, что делать с такими детьми и как их растить.

Дерьмо! Да я и не хотел детей, черт бы все подрал!

– Я давно об этом думаю, – сказала Лера, успокоившись и вновь присаживаясь за стойку. – И если уж у нас ребенка нет… а тут самый настоящий подарок под Новый год… думаю, это не просто так.

– Только не говори, что веришь в судьбу или что-то такое, – поморщился я. – Или Деда Мороза, который разбрасывается младенцами.

– А почему бы и нет? – с вызовом откликнулась Лера, и я снова посмотрел на нее с удивлением. Впрочем, в следующую секунду она улыбнулась, смягчая это впечатление. – Посуди сам. У нас давно все плохо. Но ведь мы вместе уже несколько лет! Да, мы все имеем право оступиться, но я готова тебя простить и попытаться построить счастье снова. И дать это самое счастье маленькому ребенку, который остался совсем один в этом мире!

– Мы найдем ее маму, уверен, это было сиюминутное решение, – процедил я в ответ на тираду жены.

Лера поджала губы и вдруг, закрыв лицо руками, разревелась.

– А если она в следующий раз просто ее… выыыбросит? Если малышка ууууумрееет?

Так. Так-так, стоп. В словах жены было здравое зерно, но говорить о нем на таких запредельных тонах с рыданиями я не собирался.

– Иди умойся, успокойся и обсудим все. И дождемся Аркадия, – отчеканил, стараясь не переходить границы.

Жену как ветром сдуло, я посмотрел ей вслед, задумчиво потирая подбородок. Неужели она и взаправду настолько прониклась по отношению к судьбе этого ребенка? А я сам?

Снова вспомнилась почти невесомая тяжесть крохотной девочки, лежащей у меня на руках. Снежана. Возможно, моя дочь, что еще предстояло выяснить. А если нет? Если она не моя? Об этом буду думать, когда все выяснится.

– Нужно сделать тест днк, – сказал я Лере, когда она вернулась обратно, успокоившаяся и даже с улыбкой на губах.

– Я тоже подумала как раз об этом, – ответила она. – Посмотрю лаборатории, которые работают с выездом на дом.

– Хорошо. А что знает твой брат?

– Только то, что ребенка подкинули. Остальное расскажем, когда приедет.

– Окей.

Поднявшись из-за стойки, я растер шею ладонью и посмотрел на Леру.

– Ты куда? – мгновенно напряглась она. – Если к ребенку, то сходим вместе?

Очень странно. Как будто я мог подняться к Снежане и причинить ей вред. Жена и впрямь считала, что я способен на такое?

– В кабинет. Позови меня, как приедет Аркаша, – сказал я и ушел.

– Ну, рассказывайте, как вы докатились до жизни такой, – усмехнулся Аркадий, брат Валерии и по совместительству, начальник отдела полиции. – Только по порядку.

Мне, в отличие от него, было не смешно. Пришлось приструнить его веселье соответствующим взглядом.

– Ни до чего мы не докатились! – вступила Лера. – Просто у Ильи на стороне родилась дочка. Ни он, ни я о ней не знали, естественно. А тут сегодня нам ее подбросили под дверь.

– Камеры смотрели, кто это был? – поднял голову от записей, которые вел, Аркаша.

Точно, б*я! Камеры! И как я не подумал о них в первую очередь?

– Сейчас наберу службу охраны, скажу, чтобы привезли запись за сегодня, – мрачно отозвался я и полез за телефоном.

Когда этот вопрос был улажен, Аркадий приступил к дальнейшим расспросам.

– Значит, ты с кем-то переспал… когда?

Да не помнил я, когда! Это был вообще ничего не значащий эпизод моей жизни, черт бы все подрал! И я не думал, что он закончится чем-то подобным. Я даже не помнил, трахал ли я ту девицу в резинке или нет. Дерьмо…

– Я не помню.

– Вероятность, что это твоя дочь – имеется?

– Надеюсь, что нет.

Я посмотрел на Леру, та – на Аркашу.

– Мы будем делать генетический тест, – быстро проговорила жена. – Уже завтра приглашу сотрудников лаборатории. А что с остальным? Нам же нужно заявить в полицию, что мы нашли ребенка.

– Считайте, что уже заявили, – подернул плечами Аркадий. – Вы же хотите оставить его у себя до окончания всех разбирательств и урегулирования бумажной волокиты?

Ну и что я тут мог сказать? Нет, заберите ребенка и отправьте хоть куда-то? И в этот момент на меня снизошло успокоение. Малая под присмотром, у нее есть няня. Здесь тепло и безопасно, и мне не нужно возиться с какашками и ползунками. Жизнь продолжается, Родионов, только ты делаешь в любом случае хорошее дело.

– Да, мы хотим оставить ребенка у себя, – решил я. – По крайней мере, до того момента, когда будет готов анализ днк.

Лера посмотрела на меня с благодарностью, Аркадий – с интересом.

– Что-то об этой женщине известно? Ну, о матери ребенка? – уточнил он.

– Ни черта. Я даже не помню, как ее зовут… сейчас… Юля… нет, Оля. Точно, Оля. Познакомились в баре.

– Понятно. Значит, раскручивать здесь нам нечего. Ладно. Я займусь бумажными вопросами, созвонюсь с нужными людьми. И когда все решу – позвоню вам. Ну а вы пока делайте экспертизу. Остальное решим после.

Аркаша поднялся и взял блокнот, в котором было написано от силы три строки, а потом отбыл, снова заверив нас, что выйдет на связь в ближайшее время.

– Ух! Ну и денек! – выдохнула Лера, закрыв дверь за братом. – Как ты?

Как я? Я пи*дец, как вымотан этим всем.

– Нормально, – соврал жене. – В душ хочу.

– И я тоже. – Она улыбнулась, и я знал эту улыбку. И давно уже на нее не велся. – Пойду. Ты со мной?

Лера подошла ближе, окинула меня плотоядным взглядом. Возможно, это было лучшим решением – сбросить напряжение, трахнув свою жену, чего не было уже давно. Но мне в голову пришло другое желание.

– Нет, иди, – помотал я головой, и Валерия, после некоторого промедления, ушла.

Вместо того, чтобы отправляться на гигиенические процедуры, я поднялся по лестнице на второй этаж. Некоторое время прислушивался к тому, что происходит за дверями, а когда понял, в какую из спален Лера определила Снежану с няней, зашел без стука.

Няня испуганно охнула, стоило мне только появиться на пороге. Я – замер на месте. Прислонился плечом к дверному косяку и засунул руки в карманы брюк.

– У вас все в порядке? – спросил у няни, которая почему-то опустила взгляд и стала поправлять одеяльце в корзинке. – Завтра мы купим кроватку, коляску и все, что нужно.

Ну просто аттракцион невиданной щедрости, б*я! Но мне и взаправду сейчас хотелось сделать для этого ребенка что-то большее, чем смогла сделать его мать.

– У нас все… в порядке, – натянуто ответила няня, и я понял, что здесь лишний.

– Хорошо. Если вам что-то понадобится, говорите, – сказал я и вышел, чтобы не мешать.

У них тут был совсем другой мир. У этой странной няни и младенца. Даже у Леры, которая так внезапно предстала передо мной совсем с другой стороны. И я пока не знал, где именно в этом мире мое место.

И есть ли оно вообще.

Я облегченно выдохнула, когда Родионов вышел из предоставленной нам со Снежаной комнаты.

Не думала, в общем-то, что он меня узнает, но все же напряглась всем телом под его взглядом.

Мне даны были строгие инструкции в общении с хозяином дома. Точнее – в том, чтобы никак с ним не пересекаться. Валерия явно не хотела, чтобы он меня узнал, опасаясь… чего? Повторения той ночи? Иных причин я найти не могла. Говорить с Родионовым и просить его вернуть мне дочь, я бы ни за что не стала. Муж и жена явно были заодно, и бесполезно было взывать к их жалости. У таких людей, способных купить за деньги всех и вся, наверно и сердца-то не было вовсе.

Когда Родионов вышел, я крепко прижала к себе дочку. Было так хорошо снова чувствовать в своих объятиях ее крохотную фигурку и ощущать тепло родного тела. На глазах выступили слезы от воспоминания о том, как мою девочку забирали.

Я понимала, что должна отдать ее добровольно, иначе будет только хуже. Но когда на пороге квартиры появился неизвестный мужчина и протянул к Снежане руки, поняла, что скорее умру, чем позволю ее у меня отнять. Инстинктивно прижав дочь к себе, я мотала головой на все просьбы отдать ребенка. И тогда он вырвал мою девочку силой, а мне кинул записку с подробными инструкциями о том, что мне дальше делать.

Я помнила, как без сил рухнула в старое кресло и невидящим взглядом уставилась в белоснежный лист бумаги. Слезы текли из глаз сами по себе, падая на безразличные к моему горю строчки.

Прочитать инструкцию я смогла лишь когда глаза стали болезненно-сухими. В указаниях четко говорилось : сделать все, чтобы Родионов меня не узнал. Изменить внешность и имя. И ждать звонка.

Ждать… вот что было самым страшным для меня сейчас. Ждать и бояться, что эта женщина вдруг передумает и решит, что я ей вовсе не нужна. И тогда я рисковала больше никогда не увидеть свою дочь.

Меня затрясло от облегчения, когда звонок все же раздался и мне было велено срочно подъехать по указанному адресу.

Собиралась я быстро. Не раздумывая, взялась за ножницы и решительно, одним махом, отрезала свои длинные волосы. Надела очки и самую бесформенную одежду, что смогла только найти. На моей исхудавшей после родов фигуре она болталась, как тряпки на пугале. Впрочем, и без всех этих ухищрений я не думала, что Родионов меня вспомнит. Было очевидно, что я в его жизни прошла лишь безликим эпизодом.

Но жалеть об этом я все равно не могла. Потому что иначе у меня не было бы моей девочки. Я дала жизнь чудесному маленькому человечку, ради которой была готова на все.

Даже быть с ней рядом простой няней. Даже смириться с тем, что она никогда не назовет меня мамой.

Сглотнув вставшие в горле слезы, я уложила свою малышку обратно в корзину. Родионов обещал купить для нее все необходимое завтра. Это казалось странным – ведь они с женой должны были уже подготовиться к появлению ребенка в доме. Впрочем, все это было не моего ума дело. Главное, что я снова была рядом со своей дочерью.

За окном неторопливо падал снег. Снежана, словно успокоенная этой картиной, уснула. Я прилегла с ней рядом и не заметила, как меня тоже сморил сон.

Ожидавшее нас поутру пробуждение было не из приятных.

– Где это отродье?! – кричал незнакомый женский голос совсем рядом. Следом резко распахнулась дверь нашей комнаты, ударившись ручкой о стену.

Я испуганно подскочила на кровати и ничего не понимающим взглядом уставилась на женщину средних лет, влетевшую в комнату с видом налогового инспектора, устроившего внезапный обвал.

– Это что еще за пугало?! – завопила женщина, тыкая в меня пальцем.

Да уж, так меня еще не называли.

– Меня зовут Лали, я… – начала было, но меня бесцеремонно прервали :

– Да мне плевать, как вас там зовут! Это – отродье Родионова?!

Теперь уже ее наманикюренный палец тыкал в Снежану. Дочь мгновенно расплакалась от поднятого незнакомой женщиной шума. Та в итоге разозлилась еще больше :

– Чего она орет?! Заткните ее немедленно!

Я взяла дочь на руки и стала укачивать. На автомате ответила :

– Она не любит громких звуков.

Поняв свою оплошность, быстро добавила :

– Я так думаю….

– А вот я не люблю, когда мою дочь оскорбляют! – снова заорала женщина.

Снежана заплакала еще громче. Я стояла, прижав к себе ребенка и пыталась успокоить дочь, но ничего не получалось. В результате всего этого шума распахнулась дверь одной из соседних спален и на пороге комнаты появились Родионов с женой.

– Что тут происходит? – хмуро поинтересовался Илья, и я быстро отвернулась к окну, когда он скользнул по мне взглядом.

– Это ты мне объясни! – напустилась на него женщина. – Я доверила тебе свою дочь! А ты скачешь по всяким шлюхам и оплодотворяешь их!

Шлюха. Да, в глазах общественности я таковой и являлась. И никому было не объяснить, что такое со мной было первый раз. И, наверно, последний.

– Мама, прошу тебя! – вступила в разговор Валерия. – Я же сказала тебе, что все ему простила!

Значит, передо мной была теща Родионова собственной персоной. Пожалуй, об этом я могла бы и догадаться. Яблочко от яблони….

– Няня… как вас зовут? – обратился ко мне сам Илья.

– Лали, – откликнулась коротко. Можно было спокойно называть ему свое настоящее имя, ведь он знал меня под совсем иным. Если вообще его помнил.

– Лали, возьмите ребенка и идите вниз. Попросите моего водителя отвезти вас в магазин и купите там ребенку все, что нужно, – распорядился Родионов кратко.

Мне не нужно было повторять дважды. Быстро метнувшись к двери, я хотела как можно скорее покинуть комнату, где разыгрывалась эта семейная драма, но теща Ильи явно не собиралась уступать так быстро.

Ее пальцы молниеносно вцепились в край одеяла, когда я пыталась протиснуться мимо нее, а глаза злобно уставились на Снежану. Мне стало жутко. Эта женщина явно ненавидела мою ни в чем неповинную дочь.

– Ни грамма на тебя не похожа! – постановила теща Родионова с выражением отвращения на лице. – Так почему ты спонсируешь эту ублюдочную?!

Я до боли сжала губы, чтобы не ответить ей на эти оскорбления так резко, как мне того хотелось, но как позволить себе не могла. Вместо этого тихо сказала :

– Отпустите, пожалуйста, одеяло. Вы нервируете ребенка.

– Чтоооо?! – буквально взревела женщина. – Да как ты смеешь мне указывать?!

А в следующий миг она замахнулась, явно намереваясь ударить меня по лицу. Но Родионов быстро перехватил ее руку и скомандовал :

– Лали, идите!

И я мгновенно выскользнула из комнаты и торопливо сбежала по лестнице вниз.

Водитель, представившийся Николаем, довез меня до ближайшего детского магазина. Страшно стесняясь, я ходила по рядам со всякой всячиной, купить которую для дочери прежде могла разве что в мечтах. Впрочем, и сейчас я не позволила себе взять ничего лишнего. Недорогие коляска и кроватка, минимум одежды, памперсы и прочая мелочь. Если Родионов и его жена захотят купить Снежане что-то еще, наверняка сделают это сами.

Когда мы с дочерью вернулись домой, до нас уже с порога донеслись жуткие крики. Я с трудом опознала в этих искаженных злостью голосах Родионова и его жену. Не желая подслушивать, быстро пошла к лестнице, чтобы подняться в отведенную нам со Снежаной комнату. Но прежде, чем успела преодолеть хоть ступеньку, Валерия выскочила из кабинета. Ее взгляд пробежался по мне и она подскочила ближе с таким лицом, что я невольно отступила, боясь того, что она может сделать. В первую очередь – моей дочери.

Но Лера быстро взяла себя в руки и сказала:

– Собери свои вещи.

Я похолодела. Неужели она выгоняет меня? Господи, нужно было утром держать язык за зубами и ничего не говорить ее матери!

– Что ты стоишь? – снова обратилась ко мне жена Родионова. – Собери свои вещи и вещи ребенка.

Но прежде, чем я успела вообразить, что она возвращает мне дочь, та добавила :

– Вы переезжаете. Здесь слишком шумно и нервно, это не на пользу младенцу. Позови Колю, я скажу ему, чтобы отвез вас куда надо.

Спрашивать ничего я не стала. Просто развернулась и пошла обратно к машине, откуда водитель как раз выгружал наши покупки.

– Вас Валерия зовет, – сказала я коротко и поджала губы, чтобы не улыбнуться, когда увидела, как Коля в ответ выразительно закатил глаза.

А когда он ушел, я вздохнула с облегчением. Что бы ни было тому причиной, а я была только рада оказаться подальше от этого дома.

И от Родионова с его женой и тещей.

– Ну и зачем все это было нужно? – мрачно поинтересовался я, когда машина с Лали и Снежаной отбыла в неизвестном направлении. – Куда они?

– А тебе разве есть до этого дело? – на все еще повышенных тонах спросила Лера. – Я просила не устраивать скандалы рядом с ребенком!

Просила она! Какого хрена тогда позвала свою мать, рот которой сегодня был как помойка. О чем я и сказал жене, когда отправил Лали и девочку в магазин, чтобы они не слышали всего того дерьма, которое так и лилось в их сторону.

– Лер, тебе самой не смешно? – Я сложил руки на груди и устало посмотрел на жену. – Я обо всем, что происходит.

– Почему мне должно быть смешно? – вскинула она брови.

– Потому что такого дерьма в нашей жизни не было даже тогда, когда мы оба подумывали о разводе.

Упомянутое расставание подействовало на Леру чудесным образом. Она вдруг вся сникла и всхлипнула.

– Наверно, я все же не до конца тебя простила за измену. Но я буду очень пытаться сдержаться впредь.

Жена подошла ко мне и обняла, устроив голову на моей груди. Пришлось едва приобнять ее в ответ.

– А Лали и Снежана? – спросил я и почувствовал, как Лера напряглась. Впрочем, почти сразу расслабилась. – Впереди Новый год. Самым правильным будет вернуть их и отпраздновать вместе.

Жена мгновенно запрокинула голову и буквально вцепилась в мое лицо взглядом, в котором мелькнуло что-то вроде угрозы.

– Ты это предлагаешь ради ребенка?

– А ради кого еще я могу это предлагать? – подернул я плечами.

– Я не знаю… вдруг тебе понравилась и няня. Черт, прости, – вздохнула она. – Я больше не буду. Просто вырвалось.

– Мне не понравилась няня, – раздельно произнес я, чтобы уже закрыть эту тему и отправиться в чертов офис, где я вроде как должен был быть с самого утра. – И давай закроем уже тему других женщин. Если ты все же меня простила.

Отойдя от жены, я собрался пойти и переодеться, когда увидел на полу какую-то розовую вещицу, оказавшуюся крохотной детской рукавичкой из ткани. Поднял ее и сжал в кулаке.

– И позаботься об анализе днк. Пусть сделают в ближайшее время, пока все не позакрывалось на праздники.

С этими словами я ушел.

А вечером меня ждал сюрприз. По правде говоря, вернулся я домой быстрее не потому, что так уж рвался посидеть за семейным ужином (которого, кстати, у нас давно с женой не бывало), а чтобы узнать, приехали ли обратно Лали и Снежана.

Хотя, по части еды меня ждал сюрприз. Лера все это время не теряла времени и приготовила просто огромную гору всякой всячины и, довольная собой, накрыла стол.

– Раздевайся, мой руки, давай ужинать! – воскликнула она, буквально порхая по дому. Я воспринял настроение Леры с долей скепсиса, но переоделся, принял душ и спустился в столовую.

– Как прошел рабочий день? Что нового? – спросила жена, накладывая мне на тарелку целую гору всего – салат, мясо, какой-то гарнир из картофеля.

– Нормально. Пришлось напомнить некоторым, что праздники еще не начались.

Я кивнул на бутылку шампанского, охлаждающуюся в ведерке, и уточнил:

– Есть какой-то повод?

– Мы собираемся снова попробовать наладить отношения. Чем же это не повод? – улыбнулась Лера и, присев рядом, взяла в руку бокал. – Открывай.

По правде, я не особо разделял ее восторгов (особенно если учесть, что мы уже успели переругаться в пух и прах), но шампанское все же открыл. Мы выпили по глотку, поужинали почти в молчании, после чего я спросил:

– Лали и Снежана вернулись?

И понял, что дал маху. На лице жены появилось такое выражение, как будто я только что прилюдно ее оскорбил. Однако она быстро взяла себя в руки.

– Нет, и я много думала об этом сегодня. Мы сделаем тест, удочерим девочку, если она твоя. Но пусть они живут там… в спокойствии.

– Живут… там? – удивился я. – Где – там?

– Я же сказала – в спокойствии! Там, где не будет скандалов. И что ты так волнуешься? Кажется, еще утром тебя вообще не волновала судьба этого ребенка.

– А представь себе, сейчас волнует. Я хочу, чтобы они вернулись сюда. И мы здесь отпразднуем все вместе Новый год. Думаю, это единственно разумное решение, раз уж мы собрались дать этому ребенку семью.

Видимо, разумным решением это казалось только мне. Лера вдруг отбросила вилку и вскочила из-за стола. Сначала смотрела с гневом, потом из глаз ее брызнули слезы.

– Я уже не знаю, чего ты хочешь, Родионов! Бьюсь, как рыба об лед!

Я поморщился, услышав этот пафос, собрался возразить, но жена продолжала:

– То ты ничего не хочешь, то ты хочешь! Только помни, что этого ребенка нагуляла на стороне вовсе не я!

И она умчалась на второй этаж.

Я потер подбородок ладонью. В чем-то Лера была права – этого ребенка на стороне нагуляла действительно не она. Так что если я принял решение участвовать в его судьбе, значит, я и должен заниматься всеми вопросами, связанными с дочерью (если она все же моя).

Узнав у Николая, куда он отвез Лали и Снежану, я пошел к себе в кабинет, намереваясь уже завтра вечером забрать девочку с няней обратно домой. Хочет того Лера или нет.

На следующий день из офиса я уехал пораньше. Жена звонила мне несколько раз, и по тому, как со мной говорила, я бы никогда не сказал, что еще вчера у нас целый день были скандалы. Возможно, мне нужно было быть с ней помягче, Лера ведь тоже хотела как лучше. И если уж так посудить, в этой истории пострадавшей стороной являлась именно она.

Заверив жену, что буду вовремя, сел в машину и некоторое время раздумывал, ехать ли за Лали и Снежаной, или же сначала переговорить с женой. Взгляд упал на рукавичку, которую еще вчера я так и забрал с собой и бросил в машине под стекло. Что-то острое прошлось по внутренностям, царапнув и оставив после себя след из противной боли. И когда я трогался с места, уже знал, куда поеду.

Этот дом был на окраине, и здесь все действительно было спокойно и тихо. Настоящая снежная сказка кругом, а в саду все деревья – в белых шапках.

Тормознув возле ворот, я вышел из машины и, после небольшого раздумья, все же заглушил мотор. Если Лали откажется переезжать обратно, наверно, я ее пойму. И оставлю все, как есть.

Лали.

Странная девушка со странным именем. Которая уже успела столкнуться с самой нелицеприятной стороной жизни в нашей так называемой семье. Так недалеко и до того, что от нас обслуживающий персонал будет убегать, куда глаза глядят.

Оказавшись в доме, я прислушался к звукам, чтобы определить, где няня с ребенком. Мне ответила звенящая тишина. А что если Коля соврал и они не здесь? Уволю ко всем чертям!

Все же поднявшись по лестнице, я вдруг различил тихий голос. И замер. Потому что именно эту колыбельную пела мне мать, когда я был маленьким. И сейчас, когда я услышал пение, мне даже почудилось, как будто я перенесся в прошлое. В то, которое уже никогда не вернется.

Осторожно ступая, пошел на звук, попадая в какое-то нереальное измерение. Даже встряхнуться захотелось, чтобы морок исчез. Нажав на ручку двери, открывая ее без стука, я хотел просто сказать: «Собирайтесь, поехали домой».

Но вместо этого выдал:

– Какого хрена?

Потому что Лали сидела на кровати и кормила Снежану.

Грудью.

– Какого хрена?

Раздавшийся мужской голос был настолько внезапным, что я испуганно дернулась. И тут же наткнулась на недоумевающий темный взгляд Ильи Родионова.

То, что сижу перед ним практически с голой грудью, я от шока сообразила не сразу. Гораздо больше меня волновало как объяснить ему увиденное. Мысли в голове лихорадочно метались и когда молчание слишком затянулось, я не нашла ничего лучше, чем пробормотать:

– Простите….

Господи, будто я делала что-то плохое! Хотя всего лишь кормила свою родную дочь. Но об этом-то Родионов и не должен был знать.

– Что тут происходит? – спросил он снова.

Я уцепилась за первую же спасительную мысль, пришедшую в голову :

– Просто… у меня есть молоко… и я подумала, что так будет лучше для малышки…

Все это прозвучало как детский лепет. За свою жизнь я привыкла к необходимости за себя постоять, но сейчас мне нужно было быть тише воды и ниже травы. Потому что я была бессильна перед сложившейся ситуацией и такими людьми, как стоявший напротив мужчина.

– У вас есть ребенок? – нахмурившись, уточнил Родионов. – Почему вы не с ним?

Я сжала губы в попытке удержать горькую усмешку и не сказать : «Я как раз с ним. И это единственный способ быть с ним, потому что вы отобрали мое дитя».

– У меня был… ребенок, – с трудом выдавливая из себя слова, сказала я. Надеясь при этом, что Родионов больше ничего не спросит. Но он не остановился.

– Что с ним случилось? – поинтересовался он негромко, подходя ближе. Я опустила глаза, чтобы Илья не мог меня рассмотреть. Очков на мне в этот момент не было и я не знала, как скрыть от него свое лицо.

Не зная, как ответить на заданный вопрос, я медлила. Самым очевидным было сказать, что ребенок умер, но на подобное у меня попросту не поворачивался язык. Ведь вот она, моя маленькая девочка, на моих руках, и я никому не позволю причинить ей вред.

– Его… похитили, – наконец произнесла я, нарушая возникшую тишину.

Это была почти что правда.

– И не могут найти? – уточнил он.

– И не могут найти, – подтвердила я.

– Мне очень жаль, – сказал Родионов и в его голосе мне послышалось неподдельное сочувствие.

Интересно, что было бы, скажи я ему о том, что именно он сам и его жена сделали со мной все это? Но нет, я бы никогда так не рискнула. Ведь передо мной стоял все тот же человек, что кинул мне несколько тысяч на аборт, даже не пожелав поговорить лично. Тот самый человек, что потом вдруг воспылал отцовскими чувствами и пошел на то, чтобы лишить меня моего родного ребенка. А теперь стоял здесь с сочувствующим видом!

Я вдруг ощутила ненависть. Дикую, кипящую ненависть. Как он смел сожалеть о том, что сам же и сделал?!

Присутствие Родионова вдруг показалось невыносимым. Но все, что я могла сделать – это только терпеть. Только бы не выдать себя. Господи, только бы не выдать.

– Наверно, вы поэтому и пошли в няни, – сделал самостоятельные выводы Родионов. – Кстати, какое агентство вас прислало? – вдруг поинтересовался он.

Я похолодела от ужаса. Что сказать на это – не знала. На этот счет Валерия ничего мне не говорила. По ее задумке ее чертов муж вообще не должен был здесь стоять и о чем-то меня спрашивать!

– Фрекен Бок, – ляпнула я первое, что пришло на ум.

Понятия не имела, существовало ли подобное агентство взаправду, но если нет – Валерии стоило бы его создать! И лучше побыстрее. Пока ее муж не начал наводить о нем справки.

Чтобы как-то отвлечь Родионова от этой темы, я выпалила, взглянув ему прямо в глаза:

– А почему вы интересуетесь? Я вас чем-то не устраиваю? Если вы не хотите, чтобы я кормила девочку грудью, я не буду. Я просто хотела как лучше!

– Не волнуйтесь, – ответил мне Илья. – У меня нет к вам претензий. И я приехал, чтобы вернуть вас домой.

Домой… он даже не представлял, где на самом деле наш со Снежаной дом! Пусть маленький, пусть обшарпанный, но свой, родной…

Интересно, как там сейчас мама? Мне пришлось объяснить ей исчезновение внучки по телефону практически так, как есть. Нет, я не стала пугать ее угрозами, которые мне выдвинула Валерия. Я просто сказала, что отец Снежаны хочет воспитывать ее сам. И что я согласилась на это, потому что он может дать ей гораздо больше, чем я.

И в результате выслушивала обвинения матери в том, что я продажная дрянь. И ее столь ненавистные мне рыдания.

Потому что моя мать была из разряда тех, кто сначала громко и зло кричит : нет, мы не возьмем в дом этого котенка (ребенка, щенка, хомячка – нужное подчеркнуть), потому что его нечем кормить и мне некогда убирать за ним каки! А потом шумнее всех рыдает крокодильими слезами, когда нежеланный котенок внезапно пропадает.

Ей не понять было мою боль. А я не могла ее объяснить. Я вообще никому не могла это доверить.

Но сейчас я отчаянно скучала по той жизни, что была у нас троих до появления Валерии. И вздохнула с облегчением, когда жена Родионова отослала нас со Снежаной в этот затерянный среди леса домик.

Как жаль, что жизнь здесь не могла длиться вечно. И вот уже приехал сам Родионов, чтобы отвезти нас со Снежаной обратно. В то место, что было его домом. Но не нашим.

Я не должна была ничего возражать. Мне стоило покорно собрать вещи и молча идти за ним. Но все же я сделала робкую попытку оттянуть невозможное.

– Но ваша жена сказала, что мы должны жить здесь… – сказала я и услышала, как Родионов в ответ презрительно хмыкнул.

– Моя жена – как, кстати, и вы, Лали – получает мои деньги. А значит, будет делать то, чего хочу я. А я хочу, чтобы вы вернулись со мной домой.

Да, в том, что за свои деньги он мог купить все, я уже убедилась. Ненависть снова всколыхнулась внутри обжигающим пожаром и, чтобы не выдать глазами того, что чувствовала , я потупилась и, встав с дивана, понесла было Снежану в спальню, которую мы заняли. Выхода не было – нужно было снова собираться в дорогу. Но не успела я дойти до двери, как к своему ужасу услышала позади себя:

– Вот черт, снег пошел! Даже не снег, а метелище! Похоже, нам придется здесь переночевать.

Метель была с одной стороны некстати. С другой, я вдруг понял, что не хочу домой. Значит, все было к лучшему.

Лали с ребенком ушли в ту комнату, которую заняли, а я принялся рыться в холодильнике. Мда, запасов было от силы на пару дней, но я и не собирался оставаться здесь дольше. Уже завтра мы вернемся обратно, а сейчас вполне стоило подумать об ужине.

Кулинар из меня был так себе, это я понял, когда извел половину продуктов, а ничего путного не получилось. Пришлось сначала призвать на помощь старый добрый Гугл, но когда не сработал и он – попросить помощи у Лали.

Она уложила Снежану и как раз собиралась спать, когда я появился на пороге комнаты и сказал:

– У меня катастрофа на кухне, а есть хочется. Да и вам будет нелишним поужинать.

Окинув взглядом ее худощавую фигуру, я добавил:

– Если Снежана спит крепко, то давайте приготовим что-нибудь. Я буду помогать. По мере сил, конечно.

Лали посмотрела на меня с сомнением, и когда я уже было решил, что она пошлет меня на хер, кивнула.

– Хорошо. Но я не очень голодна.

– Тогда просто составите мне компанию за ужином. Кстати, кофе я варить умею, так что с меня будет хоть какой-то толк.

Вернувшись на кухню, я начал убирать весь тот срач (а иначе его было не назвать), который развел во время своих кулинарных опытов. Лали присоединилась ко мне позже, принеся с собой и Снежану. Ее она устроила в коляске, и на мой вопросительный взгляд пояснила:

– Ей все равно, где спать. А так будет под присмотром.

Кивнув, я принялся наблюдать за тем, как Лали взялась за готовку. Она действовала быстро, как будто не няней у меня работала, а поваром.

– У тебя отлично получается, – похвалил я, переходя на «ты». – Помощь не нужна?

– Нет. Спасибо, – тихо ответила она, и беседа на этом закончилась.

Я же продолжал смотреть на Лали, пытаясь составить о ней более полное впечатление. Например, о том, как она себя чувствует наедине со мной. И пришел к выводу, что Лали испытывает стеснение. Как будто ей хотелось быть в этот момент где угодно, но только не здесь.

Мои наблюдения прервал плач. Снежана проснулась, и мы с Лали одновременно поспешили к коляске. Только у няни были перепачканы руки, поэтому ребенка немного неуклюже (но уж как умел) взял я.

– Я укачаю ее, – пообещал Лали.

– Только голову держите, она еще не умеет сама.

– Хорошо.

Во взгляде Лали мелькнуло что-то, похожее на затравленность. Я ее пугал? Она чувствовала себя рядом, словно в клетке? Хм, это было довольно странно.

Хотя, точно. У нее же пропал ребенок, и я даже представить не мог, что она ощущала.

– Кстати, брат моей жены работает в полиции, – сказал я, присаживаясь на диван и покачивая Снежану на одной руке. Ребенок был такой крохотный, что вполне на ней умещался. – Он может помочь вам в поисках похищенного младенца.

Я взглянул на Лали, но она вдруг побледнела и снова посмотрела на меня затравленно. Да что вообще происходит, черт бы все подрал?

– Спасибо… но его уже ищут, – выдавила она из себя, и на этом наш разговор опять завершился.

Ужинали мы тоже почти что в молчании. Обменялись лишь парой реплик относительно разбушевавшейся стихии за окном, и на этом все. А когда разошлись по комнатам спать, я набрал номер жены.

– Ты с ней? – было первым, что она спросила, когда взяла трубку.

– Я с Лали и Снежаной. Собирался привезти их домой, но ты сама видишь, что за окном.

Лера промолчала, я слышал только ее дыхание.