Взломать графа бесплатное чтение

Волынская Илона, Кащеев Кирилл. Взломать графа

В центре Лондона отравлены отец и дочь. Они выжили, но… их счета опустошены, документы на дом пропали — никаких следов, словно они никогда и ничем не владели. Никто не может, да и не хочет им помочь, кроме загадочного хакера, специализирующегося на раскрытии кибер-преступлений. Хакера, скрывающего за безликостью — печальную тайну, а в сердце — безнадежную любовь. Что не мешает ему брать с клиентов изрядные деньги и всегда добиваться успеха! Но кто ж знал, что разгадка нынешней тайны — в политических интригах… 18 века? Теперь хакер вступит в схватку с хакером, как когда-то придворные английского двора — с придворными русского, в детективе сквозь века и расстояния

Пролог. Сумрачный беглец

Лондон, 1791 г.

Великий город был темен и пуст, как амбар после вывезенного урожая, и тьма его мокла под дождем. Ни звезд, ни туч, только сплошная чернота, низко-низко нависающая над колющими небо острыми шпилями, и шелест дождя: капли шуршат по мостовой, капли разбрызгивают поверхность луж, капли барабанят по крышам, кое где просачиваясь внутрь и стекая по стенам снаружи и внутри старых домов.

— Шлеп-шлеп-шлеп! — бег, отчаянный, на пределе сил. Лужи разлетелись вдребезги под подошвами сапог — человек выскочил из сумрака, заметался по узкой улочке, и забарабанил кулаками в толстую дубовую дверь.

— Помогите! Прошу вас, помогите!

— Пошел вон! — сверху глухо стукнула рама. — Вон, паршивый бродяга, или я буду стрелять!

— Я не…

Громко хлопнула ставня над дверью и из узкого, как бойница, окошка, высунулось гладкоствольное ружье. Беглец запрокинул голову, испуганно глядя в черный зрачок дула.

Тихий, отчетливый смешок донесся из мрака, звон подкованных сапог по брусчатке мостовой эхом заметался в переулке.

— Шлеп… Тонг! Шлеп… Тонг! — сквозь сумрак проступил силуэт — размытый, нечеткий, он казался гигантским.

Человек отчаянно вскрикнул и снова помчался прочь, прижимая что-то к груди — слетевшая с головы шляпа осталась валяться на мостовой. Он мчался по лужам, не разбирая дороги, иногда задушенно вскрикивая. Скользкий камень вывернулся из-под ноги, снова короткий вскрик — беглец кубарем покатился по мостовой, с размаху приложившись головой о поилку для лошадей. Застонал, тут же зажав собственный рот рукавом, и быстро-быстро, как ящерица, заполз под корыто поилки, вжавшись в ледяные мокрые камни.

— Шлеп… Тонг! Шлеп… Тонг! — мрак колыхнулся, выпуская окутанную плащом фигуру. — Тонг! — преследователь остановился, прислушиваясь.

Скорчившийся под поилкой беглец вжался лицом в собственное плечо, заглушая прерывистое, рваное дыхание. Тонг! Клацнуло, булькнула лужа и совсем рядом он увидал высокие сапоги с тусклыми темными пряжками и полы плаща — с уголков обвисшей мокрой ткани капало. Беглец прижался к камню, точно надеясь продавить мостовую собственным телом и скрыться под землей. Тонг! Тяжелый толстый каблук едва не придавил ему пальцы… Шлеп! Сапоги отшагнули назад… Снова — шлеп-тонг!

— Ага-а-а! — стремительный бросок вперед, и под поилку сунулась затененная глухим капюшоном голова…

— Банг! А-а-а!

Беглец распрямился, точно сжатая пружина. Короткая деревяшка в его руках со всей силы ткнула пришельца под капюшон. Тот пронзительно заорал, отпрянул… Беглец кубарем выкатился из-под поилки, и рванул прочь. Скорее, скорее! Он нырнул в переулок и побежал туда, где мелькали смутные отблески света и доносился рокот человеческих голосов, то затихавших, то вновь накатывающих, как прибой. Быстрей! Быстрей!

— Мы не хотим этой войны! — донесся вдруг резкий, словно выстрел, крик.

Беглец чуть снова не покатился кубарем, но припустил еще быстрее, точно завидев спасение. Темный переулок вильнул, как собачий хвост, и все вокруг озарилось желто-оранжевым светом костров. В пляшущем этом свете видна была запруженная народом площадь. Оратор стоял на вытащенном из ближнего трактира столе, каблук его сапога то и дело ударял в доски, привлекая внимание к самым важным словам.

— Мы все здесь… простые… люди! — он вскинул белые, ярко выделяющиеся во мраке руки в волнах кружевных манжет. — Я вот торговец! А ты, да, ты друг, кто?

— Докер я, ваша милость! — смущенно прогудел могучий детина в драной рубахе.

— Моряк! — откликнулся еще кто-то, площадь загудела.

— Все мы тут торговцы… докеры… моряки! Нам нужно одно: делать свое дело и кормить свои семьи! Верно я говорю, люди?

— Да! Верно! Все так! — разразилась криками площадь.

— Так почему же Кабинет Его Величества, храни Его Господь! Величество, конечно же, а вовсе не Кабинет…

Площадь ответила хохотом на немудрящую шутку.

— Почему, я спрашивая, премьер-министр Питт[1] собирается залезть в мой карман… и в твой карман… и вот в его карман, да-да, парень, в твой тоже… рассорившись с русской императрицей? С самым выгодным нашим союзником? И ради кого, я вас спрашиваю? Ради язычников? Нехристей-турков?

Спешащий по проулку беглец аж всхлипнул от накатившего вдруг облегчения: еще шаг, еще два, и он спасен, он среди друзей, потому что эти люди хоть и не знают его — но они друзья!

Он почти уж добежал, почти проскочил меж пылающими кострами — ввинтится в толпу, и все! Он рванулся вперед…

Фигура в темном мокром плаще и низко надвинутом капюшоне застыла на самой границе тьмы и света, и пляшущие за спиной языки пламени делали его тьму непроницаемо, сатанински черной.

Беглец остановился, едва не врезавшись в эту темную жуткую фигуру. Метнулся назад… Из сгустившейся позади мглы неуклонно и неотступно слышались уже знакомые шаги — за ним двигалась вторая, такая же черная фигура. Беглец застыл, точно заяц меж подбирающимися волками.

— Просто отдай! — прошелестело из-под низко надвинутого капюшона, и рука в черной перчатке требовательно протянулась к нему. — Отдай, и мы тебя отпустим!

Беглец только отчаянно замотал головой, прижимая что-то к груди — стягивающий его косицу щегольской бархатный футляр свалился и волосы мокрыми неопрятными прядями свесились вдоль бледных щек.

— Хочешь, чтоб с тобой случилось то же, что с твоим упрямым приятелем? — черный человек раздраженно шагнул вперед.

Прыжок беглеца вбок был внезапным и неожиданным. Он кинулся прямиком на стену ближайшего дома, точно пытаясь расшибиться об нее, в последнее мгновение оттолкнулся, меняя направление движения — и угрем проскочил мимо преследователя.

— Куда? Стой! — тот попытался схватить беглеца — и схватил! В длинном броске ухватил его за полу мешковатой матросской куртки.

Рывок, пуговица с треском отлетела, и беглец одним гибким движением вывернулся из куртки, оставив ее в руках преследователей. Под круткой у него оказался вышитый, вовсе не матросский жилет, и сорочка, некогда белая, а теперь потемневшая от пота. Мелькнули ноги в заляпанных грязью чулках. Прыжок! Проскочив меж костров, беглец вырвался на площадь. Оставшаяся у него за спиной куча пылающих дров и мусора опасно накренилась, разбрызгивая сполохи пламени. Вылетевший следом из мрака человек в черном плаще — сперва один, потом и второй — шарахнулись в стороны. Люди вокруг рассыпающегося костра закричали, уворачиваясь от искр, толпа взбурлила, беглец нырнул в нее, как в море, и яростно толкаясь локтями, принялся пробиваться на другую сторону площади. На него оглядывались, изумленными взглядами провожая насквозь мокрого юношу в одних лишь штанах и жилете, иногда кричали вслед ругательства, но оратор, не столько разглядев, сколько почувствовав, что толпа отвлеклась, заорал громче и решительней, и все лица вновь повернулись к нему. Точно пробка из бутылки, беглец вылетел из толпы, и вновь нырнул в сумрак лондонских проулков.

Дыхание срывалось, но ноги несли его вперед. Шум толпы отдалился, не было слышно и шагов преследователя, но юноша все бежал. Остановиться он себе позволил всего один раз — когда впереди выросла величественная громада дома за кованой оградой. Вцепился обеими руками в завитушки, повисая на фигурном плетении, затем толкнул себя вперед, распахнул неожиданно легко подавшуюся створку ворот и, настороженно озираясь, заковылял по подъездной дорожке. Даже остановился у крыльца, вслушиваясь в ночь, тихонько посвистел, точно подзывая собаку… никто не откликнулся. С некоторым сомнением в каждом движении, он нажал ручку двери. Та тоже поддалась мягко и бесшумно, и он ввалился в темный холл. Замер. В доме царила сонная тишина, изредка пронизанная легким присвистом. Беглец заглянул в каморку у входа — меж бровей его пролегла мрачная морщина. Он даже протянул руку, чтобы потрясти за плечо спящего на топчане привратника… и остановился. Задумчиво покачал головой… и вышел. Продолжая прижимать к груди свою ношу, заспешил вверх по лестнице, мимо белеющих сквозь сумрак античных бюстов. Ввалился в гостиную и обессилено рухнул на диван. Тут же вскочил, обеспокоенно проведя ладонью сперва по мокрому пятну на обивке, потом по своим насквозь промокшим коротким штанам-кюлотам.

— Этого мне не простят! Несмотря ни на что… — он шагнул к окну, озабочено рассматривая вымазанные дорожной грязью руки под мелькнувшим сквозь тучи лунным лучом…

По подъездной дорожке шли двое. Двое в длинных черных плащах с капюшонами.

Он вцепился в подоконник, чтобы не упасть.

— Как? Но…

Дверь дома распахнулась так же легко, как только что перед ним, и две черных тени неслышно скользнули внутрь. Он отчаянно попятился, схватил свою бесценную ношу, заметался… И наконец сунул ее туда, где она не бросилась бы никому в глаза. Тут сохраннее будет. И ринулся в противоположную дверь — к господским спальням, к людям, к спасению…

Он уже открыл рот, чтобы разбудить спящий дом криком…

В голове его ударил гром и сверкнула молния. Темный коридор вдруг перевернулся вокруг как на майской карусели…Он хотел попросить: искренне и от все души… но ни звука не успело сорваться с его губ. В тишине дома раздался приглушенный удар… а потом только тихий шорох. И снова все стихло.

[1]Уильям Питт Младший (1759–1806) — второй сынУильяма Питта Старшего. Как и отец, был премьер-министром Великобритании во время правления Георга III. Впервые возглавил Кабинет в возрасте 24 лет.

Глава 1 Шпион на пенсии

«Будет проще, если вы включите камеру».

«А вы включите?»

«Вам должны были объяснить, что нет. Вам не нужно знать обо мне ничего: ни мое имя, ни внешность, ни возраст, ни семейное положение. Мы не собираемся дружить домами. Но если вы сами желаете сохранить анонимность, не проблема. Это всего лишь будет дороже стоить»

«Как только вы займетесь нашим делом, тут же выясните, кто мы».

Ага, значит, вас уже минимум двое…

«Я выясню кто вы, до того, как займусь вашим делом. Это вы и оплачиваете — мою дополнительную работу»

Некоторое время окошко чата светилось пустотой: видно, по ту сторону переваривали его наглость. Он ожидал взрыва негодования, потом попытки поторговаться: за сохранение анонимности, за ее нарушение, или просто за деньги. И приготовился к переговорам: муторным и бессмысленным… которые он тоже поставит в счет.

Но вместо этого экран осветился. Он неопределенно хмыкнул: работать с умными клиентами лучше, они хотя бы не мешают… но проблемы умных людей всегда гора-аздо заковыристей, чем беды дураков. Он увидел комнату, открывшуюся в узком диапазоне веб-камеры, и двоих, тесно, плечом к плечу, сидящих на кровати, и мысленно даже не застонал, а взвыл.

— Сейчас он скажет, что частные сыщики не лезут в дела разведок, и отключится! — зло сказала девушка, и нервно ткнула пальцем в дужку, поправляя очки. Промахнулась, попав в стекло — с координацией движений у нее было не очень хорошо. Моргнула несколько раз, и даже не опустила, а уронила руки на колени, принявшись теребить слишком широкую штанину больничной пижамы.

Он говорил про умных людей и заковыристые проблемы? С его стороны умнее всего сделать как она сказала! Потому что проблемы такой степени заковыристости, как у этих двоих, ему точно не решить, а вот самому обзавестись нерешаемыми проблемами — проще простого. Он даже потянулся к мышке, собираясь одним щелчком избавиться от опасных клиентов… и нет, не щелкнул. Была ведь еще и репутация, построенная именно на вот таких делах, взять которые никто не осмеливался. И бешенные гонорары, которым завидовали коллеги по ремеслу, и… Он решительно отмел мысленную суету: привычка обманывать и уговаривать самого себя у него, конечно, была, как у всех, но он с ней жестко боролся. Ему просто до зуда в пальцах было интересно, чего хотят эти двое. В общем, он, конечно, умный — иначе не стал бы тем, кто он есть. Но сумасшедший. И смиримся с этим.

— Я успею сделать это и после того как вы изложите свое дело.

Если сейчас ее папаша скажет пафосную дурь, вроде «Тогда уже отключаться будет поздно!», отключится в самом деле. Потому что они все же дураки, и ничего интересного не расскажут.

Пожилой, слегка обрюзгший, лысоватый тип рядом с девушкой только усмехнулся понимающе и уставился прямо в камеру ожидаемо цепким, внимательным взглядом. Непонятно, правда, что он рассчитывал там разглядеть, кроме темного экрана и аватарки: толстопузого джентльмена с сигарой.

— Что вы о нас знаете? — слегка нахмурился пожилой.

— Ничего. — ответил он.

— Телевизор не смотрите, газет не читаете? — зло бросила девушка.

— Вы хотите, чтоб я судил о вашем деле по масс-медиа? — толстопуз на аватарке вдруг пожал плечами, заставив девушку с легким писком шарахнуться от экрана. — Ну что ж… Вас зовут Олег Гусляр, преподаете, сотрудничаете с русским культурным центром. Бывший шпион, хотя журналисты утверждают, что и нынешний, но расходятся во мнениях — чей именно. То есть, учитывая, что официально вы — шпион британский, все убеждены, что на самом деле — русский. А также приписывают вам работу еще на шестнадцать стран, включая Сомали и Гондурас.

— Сомали — это что-то новенькое. — пробормотал Гусляр.

— Три недели назад вы потеряли сознание на открытой веранде паба, после чего были доставлены в больницу. Утверждают, что вас… и вашу дочь отравили, причем отнюдь не пивом.

— Элен. — вроде как представилась девушка.

— Алена, я так понимаю. — вздохнул он. — Если по-русски…

— Говорите по-русски? — уточнил Гусляр.

— Ни единого слова. — отрезал он. Еще бы, попробуй произнеси эти самые слова с их шипящими звуками и постоянно меняющимися окончаниями. А понимает ли он по-русски, Гусляр не спрашивал.

— Но вы работаете с русскими агентствами? — продолжал настаивать Гусляр.

— Я сотрудничаю с агентствами во многих странах бывшего Советского Союза. — равнодушно обронил он. Это была и правда… и неправда. Сотрудничал он действительно со многими: в Москве, Санкт-Петербурге, Минске и других, больших и маленьких, неизвестных ни одному нормальному англичанину городах. Нанимал на разовые поручения, подряжал на слежку… А работал… Работал он лишь с детективным агентством с забавным названием «Белый гусь». Корпел над программами-следилками вместе с их хакером Вадимом, консультировался по делам финансовым с экономистом Севой. Знал о них так много… и не знал ничего. Не видел их лиц, не слышал настоящих голосов. Вопреки собственным правилам. И отчаянному, почти болезненному желанию. Встретиться. Узнать. Особенно об одном из компаньонов… Об одной. Рыжей девушке с неуловимо старомодным, слегка чопорным, английским, и чересчур, до неприличия, раскованным ником Pussy Cat. Хотя в русском языке вроде бы нормально звучит? Кис-онь-ка… Не выговорить! Не увидеть ее лица, лишь странные фотографии, где только абрис спортивной фигурки вдалеке, и копна рыжих волос… которые и в фотошопе нарисовать можно!

Иногда ему приходилось себя отчаянно сдерживать, чтобы не взломать файлы агентства. Но во-первых, с компаньонами так не поступают… а во-вторых, в самом начале их знакомства они с Вадом пытались друг друга прощупать. Половину техники потом менять пришлось!

Большой Босс раздраженно встряхнул головой — куда-то его занесло мыслями. Делом надо заниматься!

Гусляр тем временем тоже подобрался, поняв, что прелюдия к разговору затянулась. Только спросил:

— Как вас называть?

— Большой Босс. — обронил он, и прежде, чем Алена успела съязвить, все также равнодушно добавил. — Да, у меня мания величия.

— Алена! — шикнул отец и снова повернулся к камере. — Вы нам нужны, чтобы понять, что происходит!

— Вашим делом занимается полиция и контрразведка, их возможности несравнимы… — начал Босс.

— Свои возможности они используют для себя! Мы же знаем о собственном отравлении немногим больше, чем написано в газетах, а то, что знаем, вызывает… скажем так, недоумение!

— Поясните.

Кажется, начиналось интересное!

— Аленка прилетела за день до… происшествия. — начал Гусляр, явно подбирая слова.

Хочет быть точным или наоборот, боится о чем-то проговориться?

— Зачем? — уточнил он.

— Соскучилась! Что я, по родному отцу соскучиться не могла? — вызывающе бросила девушка.

Гусляр снова коснулся ее руки и покачал головой.

— Он еще не сказал, что займется нашим делом! — в ответ на эту немую укоризну хмыкнула она.

— Решать вопрос с работой. — пояснил Гусляр. — Мать Алены, моя бывшая жена, умерла. Алена там одна, я тут один в здоровенном доме… Я уже его продавать думал, но мы решили, будет лучше, если Алена переберется ко мне.

— В паб мы не про работу говорить пошли, а просто так! — буркнула неукротимая Алена. — У тебя полтора часа до лекции оставалось. Я предложила, мы пошли. Никого не предупреждали. Никто не мог знать, что мы туда пойдем!

— Никто. Если не считать, что как ты приезжаешь, мы туда обязательно ходим. Паб «Слон и гвоздь». Пиво вкусное и до университета недалеко, многие мои коллеги туда заглядывают. — мягко улыбнулся Гусляр.

Даже если поход в паб был внезапным, сообразить, куда эти двое направляются за полтора часа до лекции мистера Гусляра, ничего не стоило.

— Сидели около часа, выпили темного. Я помню, как мы выходим, как прощаемся: Алена собиралась домой, я — в университет. Помню, как посмотрел ей вслед… и увидел, что она падает. Потом темнота, и я очнулся в больничной палате. Представители полиции и британской контрразведки сказали, что меня отравили бывшие коллеги. Не университетские, сами понимаете.

— Хором сказали? — хмыкнул Большой Босс.

Алена вскинулась:

— Вы считаете, есть повод шутить?

— Алена… — в очередной раз мученически вздохнул ее отец. И кивнул темному экрану. — Да, это было похоже на хоровое пение. Допра… Беседовали они со мной каждый — отдельно, но их версии событий совпадают даже в деталях.

Что странно. Если расследование полиция и контрразведка ведут вместе, наверняка согласовали, что говорить. Но все равно, следователи, ведущие дело — разные люди, подмечают разное, и беседу с пострадавшим должны были вести по-разному. Если, конечно, с ним разговаривали действующие следователи, а не посторонние сотрудники, которым просто дали список вопросов. Что тоже случается… но для расследования непродуктивно.

— Другие версии не рассматривались?

Гусляр только покачал головой.

— Несмотря на то, что нас ограбили! — снова не выдержала Алена.

А вот и интересное! Потому что об ограблении в масс-медиа ни слова.

— Разоблаченных шпионов не убивают… через десять лет после разоблачения. Это или делают сразу, пока наши секреты свежи и опасны… или дальше нас убивать — только зря время и силы тратить. Страшные тайны спецслужб, которые десять лет хранит тихий университетский преподаватель — это, знаете ли, голливудский сюжет. К тому же я сам точно знаю, что ничего такого не знаю!

«Ну да, другие могут не верить, но сам себе ты доверяешь. Проблема в том, что я — как раз другие». — подумал Большой Босс.

— А способ? — продолжал рассуждать Гусляр. — Травить в лондонском пабе, да еще непонятным ядом, да с шумной оглаской… Современная боевая химия дает столько возможностей притравить тихо и незаметно, хоть на работе, хоть в доме! В любой момент, не дожидаясь, пока ко мне приедет дочь!

— Демонстрация возможностей…

— Каких? Оказаться самыми большими лохами, которые травили… и не дотравили? Кто такие «лохи», знаете?

— Я работаю со странами бывшего Советского Союза. — напомнил Большой Босс.

— В бывшем Советском Союзе за такую безобразную работу, я бы сам своих подчиненных… — он не закончил фразу, только махнул рукой. — Что за пафосная демонстрация в стиле «предателя родины везде найдем»? Меня «везде найти» можно уже десять лет, на одном и том же месте, не усугубляя ситуацию невинной жертвой! — он кивнул на дочь.

Ну, о том, что поднятая шумиха чем-то выгодна родному правительству, Босс подумал еще читая сообщения в сети. Но обсуждать это ни Гусляр, ни сам Босс не станут. Тягаться с собственным правительством Босс не собирался — просто не потянет. С иностранным, впрочем, тоже. Так что разговор все-таки закончится тем, что он извинится и отключится.

— Ладно, допустим, новое поколение диверсантов такие вот недоучки, что мы с Аленкой живы. — фыркнул Гусляр, явственно переживающий за низкое качество подготовки этого самого нового поколения. — Но денежки наши они ловко стащили!

— Что говорит полиция?

— «…them as pinched it done her in»[1] — процитировал Гусляр. — Те же агенты спецслужб: дескать, не предполагали, что мы выживем, вот и решили заодно подзаработать.

— Логика есть. — согласился Большой Босс.

— С наших счетов просто вывели все деньги. — тихо сказал Гусляр. — С использованием логина и пароля. Предполагаю, что с наших собственных телефонов.

— Телефоны пропали? — Большой Босс невольно подобрался.

— Нет. Были, когда нас доставили в больницу. Мой — в портфеле, Аленин — в ее сумочке. Приобщены к доказательствам.

— Их должны были смотреть эксперты. Транзакция проведена с них?

— Мы не знаем. Я спрашивал, но ответа не получил. — Гусляр развел руками.

— Все наши деньги. До последнего пенса. — Алена ссутулилась, зажав ладони между острых коленок. Две тонкие косички печально поникли. — Раз мы живые… надо на что-то жить. Мы вас даже не убийцу искать нанимаем, тут мимо полиции со спецслужбами все равно не протолкнешься! А на деньги им плевать, вот вы бы и занялись, а? Вы же, говорят, спец по сетевым ограблениям! А то даже за больницу заплатить нечем.

— Страховка… — начал Большой Босс.

— У нас нет страховки! — Алена подскочила на кровати, в демонстративном победном салюте вскидывая тощие руки. Рукава больничной пижамы сползли, открывая катетер капельницы у сгиба локтя. — В компах страховой компании наша страховка не обнаружена! Испарилась!

— Занятно… — протянул Большой Босс.

— А уж нам-то как занятно!

— Мы рассчитываем, что дома сохранился распечатанный полис. — вмешался Гусляр. — Моя племянница, Карина, поехала его искать.

— Племянница? — заинтересовался Босс.

— Приехала из Москвы. Это с ее планшета мы с вами разговариваем.

— Ух как Каринка на полицейских орала! — на сей раз восторг Алены был совершенно искренним. — Что мы тут жертвы, а они с нами как с преступниками: телефоны отобрали, доступа к компу не дают, хотя что с нами по сети могут сделать? Отравить через модем?

Большой Босс мог бы объяснить, как много с человеком можно сделать по сети… но не стал. Он такими сведениями на жизнь зарабатывает.

— Но с племянницей же вы как-то связались?

— Она сама примчалась. Виза у нее есть, долгосрочная, она же и раньше ко мне ездила. Мистер Большой Босс, нам действительно нужна помощь! Я знаю, гонорар у вас высокий, но у меня еще осталась недвижимость, тот самый дом. Нам все равно придется его продавать, чтобы покрыть счета. Так лучше мы рискнем, и заплатим вам, чтоб вы нашли наши деньги!

— Занятно… — повторил Большой Босс.

Попытка убийства, которую масс-медиа в один голос назвали делом рук иностранных шпионов… и ограбление, о котором масс-медиа не говорит ничего. Связаны они или нет? Если это все — разборки спецслужб, ему там делать нечего. А вот если неудавшееся убийство — и впрямь разборки спецслужб, а ограбление… ограбление мог совершить кто-то из посетителей паба… или работники скорой… или больницы… Телефоны жертв с банковским приложением, уверенность, что Гусляр и его дочь умрут, и никто ничего не узнает… Логин и пароль откуда? Вряд ли бывший шпион хранил их в том же телефоне. Он — нет, а дочь — могла. Он сам сходу назовет пять-шесть способов их разузнать. Хм, если убийство и ограбление — не одно, а два разных дела — можно попробовать! И цену назвать, не стесняясь.

Он уже собирался задать вопрос…

Густая темная тень накрыла экран, утопив во мраке сидящих на кровати отца с дочерью. Створка больничной двери стукнула об край тумбочки, экран дернулся, а мимо него вихрем пронеслось что-то стремительное, яркое, кажется, край юбки.

— Дядя! — сверху донесся молодой женский голос. Говорил голос по-английски. — Меня просто не пустили в дом! Эти мерзавцы говорят, что…

— Что дом опечатан, мисс! «Эти мерзавцы» повторяют вам одно и то же в который раз! — раздался второй голос, мужской и здорово раздраженный. — Дом опечатан, и никто, повторяю, никто в него не войдет! Пока не будет закончено расследование! А что вы здесь, собственно… — голос изменился, стал настороженным.

Босс успел увидеть метнувшуюся через экран руку в рукаве просторной рубашки — судя по болезненной худобе, Аленину… и монитор погас, сменившись обычной заставкой Skype.

[1]Бернард Шоу «Пигмалион». В русском переводе: «Кто шляпку спер, тот и тетку пришил!»

Глава 2. Неприятностей полный горшок

Тонкая женская рука призрачной белизной мелькнула сквозь густой, как чернила, мрак, взметнулся край шерстяного одеяла, и девушка в нижней сорочке спрыгнула на выстывший за ночь пол.

— А-аай! — приплясывая от холода, она натянула плотные чулки. — Вставай, Бет, а не то нам зададут! — сдернула одеяло со своей соседки по кровати.

— Бррр! — оставаться в постели после такого уж было невозможно — холодный воздух спальни лизнул голую шею и руки. Зябко обхватив себя за плечи, вторая девушка села на кровати. — Ненавижу газетиров!

— Среди них есть очень симпатичные молодые джентльмены! — усмехнулась ее соседка.

— Нет моих симпатий к тем, из-за кого среди ночи вставать! — буркнула Бет, торопливо одеваясь.

— Ворчи сколько хочешь, только корсет мне потуже затяни, чтоб талия как у мисс Беклбек!

— Бесси, ты — вертихвостка! Как и твоя мисс… — наставительно начала Бет, но тут же осеклась и даже огляделась, словно боясь, что кто-то услышит ее неосторожные слова.

— Уж никак не моя! — шкодливо хихикнула Бесси, за что была немедленно наказана резким рывком за корсетные шнуры. Она сдавленно пискнула, пару мгновений подышала, и взялась шнуровать соседку. — Хорошо, что мы вместе спим. — примирительно сказала она. — У старых моих хозяев в корсете спать приходилось, чтоб вовремя воду для умывания подать.

Бет в ответ лишь кивнула, на ходу затягивая завязки юбок и заправляя шейную косынку, и шагнула к дверям. Коридор на этаже прислуги был погружен в кромешную тьму.

— Надо было вчера хоть огарок попросить.

— Твои молодые симпатичные джентльмены и без того месячный запас свечей пожгли! — хмыкнула Бет.

Перебирая ладонями по стене, обе Элизабет заспешили к лестнице для прислуги. Я выждал немного и двинулся следом, тихо, как и они в своих войлочных туфлях, не производящих досадного для господ шума. Оставалось лишь молиться, чтоб ни одна не вздумала оглянуться — стоит девицам узнать, что я подглядывал за ними в спальне, и меня не спасет даже Господня милость! О, я знал, что поступаю нехорошо и мне придется еще поплатиться за свое недостойное поведение, но… просто не смог удержаться, ведь другого случая у меня не будет! Да и не видел я ничего толком, что было с одной стороны даже утешительно, а с другой — весьма досадно!

Впрочем, пока расплата откладывалась: темнота играла мне на руку — обе горничные были озабочены лишь тем, чтоб не сорваться со ступенек.

— Встали наконец-то, ленивые besovki! — вспыхнул желто-оранжевый лепесток огня, лязгнули домовые ключи и из мрака выступила темная фигура… в приличном для экономки коричневом платье. Девушки присели в реверансах.

Почему мистрис Palashka называла Бесси и Бет — besovki, не понимал никто из домашних. У русского секретаря милорда удалось выяснить, что это слово означает что-то вроде «дьяволицы», но что дьявольского мистрис Palashka нашла в низенькой и конопатой Бесси, или в высокой и худой как жердь Бет, так и осталось тайной.

— Я камердинерам велела воду для умывания барину с барчуком самим взять, а барышней камеристка займется.

Бесси и Бет переглянулись и уже живее присели снова:

— Спасибо, мистрис!

— Нечего тут than’k-ать! Чтоб гостиную в порядок привели, а то газетиры — ровно Mamaeva Orda! Ковры, и те отчищать надобно! По-хорошему их бы в снег закопать…

— Газетиров, мистрис? — удивилась наивная Бет.

— Ковры, глупая девчонка! Хотя и газетиров… В вашем Лондоне снега, чтоб для чистки ковра сгодился, и зимой не бывает, а уж нынче… Ну что встали? Заварку спитую в буфетной заберите, раз снега нет, и бегом работать!

Еще один реверанс и горничные умчались и впрямь бегом, рискуя споткнуться. Мистрис Palashka принялась чиркать пером в домовой книге, судя по печальным вздохам, подсчитывая расходы, понесенные из-за вчерашнего нашествия газетной братии. Пользуясь случаем, я тихонько проскользнул мимо нее и поспешил за горничными.

— Mamaeva Orda — это кто? — на бегу спросила Бет.

— Это такие русские варвары, которые ужасно обращаются с коврами! — с апломбом ответствовала Бесси, уже второй год служившая в доме русского посла, графа Воронцова, на Мэнсфилд-стрит[1]. — И с диванами тоже! — убитым голосом закончила она, зацепившись за отогнутый край ковра и едва не полетев кувырком прямиком на диван.

Углы гостиной тонули в сумраке, но центр ее освещали отблески пламени в уже растопленном камине.

— Пелагия Игнатьевна первым делом велела тут протопить — в тепле, как барыни работать будете. — поворачиваясь от камина, заметила еще одна девушка. В ее английской речи слышался изрядный акцент. Она стряхнула в мешок выметенную из камина вчерашнюю золу и подошла к замершим у дивана горничным. И тоже замерла.

— Что ж они, во всех лондонских лужах вывалялись, прежде чем к милорду на диван усесться! — наконец выпалила Бесси, яростно потрясая стиснутым кулачком. — Свиньи газетные они, а не джентльмены!

— Правая рука, левая, а вот и… филейная его часть! — чистильщица каминов стащила плотные рукавицы и принялась тыкать пальцем в грязные отпечатки на обивке турецкого дивана. — Свалился, видать, на диван, а потом подняться пытался, да только хуже сделал! Вот говорила Пелагия Игнатьевна джина им не давать, а мистер Фокс[2]: «От джина пишут бойчее!» — передразнила она. — Видать, один и вовсе бойким заделался, пьянь аглицкая! — она нагнулась, возвращая на место отвернутый край ковра. — Э, да здесь тоже, глядите! — она поскребла плохо различимое в сумраке пятно. На пальцах остались темные разводы. — Кофий, что ли? — и потянулась обратно к перчаткам…

— Steshen’ka! — налетевшие с двух сторон Элизабет вцепились ей в локти. — У тебя ведь есть? — Бесси с трогательной надеждой заглянула ей в глаза. — Ведь есть, скажи?

— Нам бы хоть немножечко, хоть чуточку… — обрисовывая ладонью весьма внушительную округлость, вторила Бет. — Одной заваркой ведь не отчистим!

— Так нету! — развела руками Stesha. — Да и откуда? Спят еще все!

— А если милорд проснется и увидит вот это? — жестом трагической актрисы театра «Глоб» Бесси указала на замаранную обивку и пятна на ковре. — К лакеям сходи, к камердинерам!

— Мы тебе потом тоже что-нибудь хорошее сделаем! — клятвенно пообещала Бет.

— От же ж правильно вас Пелагия Игнатьевна зовет, besovki и есть! — ругнулась Steshka, окончательно сдаваясь, и направилась в кухню за нужным ведром.

— Кто придумал секретарей в господском крыле селить? Тоже мне, баре! — стараясь не звякнуть дужкой и не наткнуться на выставленные вдоль коридора вазоны, бормотала она.

Проникшаяся бедой прислуга отдала, что могла. Даже сам дворецкий, мистер Бартон, не побрезговал! Бесовки трудились над диваном, но жирная, явно уличная грязь отходила неохотно, и ясно было, что уже собранного главного моющего средства не хватит, и надо добывать еще.

Кончиками пальцев Steshka толкнула обитую войлоком дверь. Отлично смазанные петли бесшумно повернулись, и она скользнула в приоткрывшуюся щель. Замерла у порога, приучая глаза к темноте. Аглицкому секретарю, как и слугам, брать свечи в комнаты не дозволялось. Хоть бы храпел, что ли, во сне, либо причмокивал — а то куда идти, непонятно. Привыкшие к темноте глаза разглядели, наконец, массивный контур кровати. Смутно белела перина, обрисовывая лежащего под ней человека.

Steshka двинулась сквозь мрак. Шаг… Скрипнула половица. Еще шаг… откуда-то, словно сам подскочил, рядом оказался туалетный столик — от толчка стоящий на нем кувшин закачался, глухо постукивая об умывальный таз — трак-так-так! Steshka замерла на одной ноге…

Кувшин перестал качаться, стук смолк. В комнате по-прежнему стояла тишина.

— Фффухх! — Steshka шумно вдохнула… и сама себе зажала рот ладонью. И сама же разозлилась! — Даже и разбужу, авось, не накажут! Не велика птица — секретарь! — парой стремительных шагов она пересекла спальню… наклонилась…

И выхватила из-под кровати ночной горшок, где с ночи уж должно было прикопиться хоть сколько бесценного и единственно действующего моющего средства!

Наклонила над ведром и… Горшок только глухо стукнул об край. Бульканья не было.

— Пустой, что ли? — Steshka в возмущении воззрилась на спящего секретаря. — Ну и зачем я сюда лезла? — с гневным стуком водрузила горшок на место.

От толчка кровать едва заметно дрогнула и из-под перины вдруг свесилась рука. Качнулась, как маятник… замерла…

Steshka, как зачарованная, уставилась на эту неподвижно свисающую руку, а потом быстрым, вороватым каким-то движением, мазнула пальцами по еще теплой… но уж стремительно остывающей ладони. У нее вырвался задушенный писк… и поставив, наконец, проклятое ведро, она обеими руками сдернула перину с головы лежащего.

Полнозвучный визг оглушил просыпающийся дом.

Из распахнутых дверей я глядел на мертвое тело в кровати, и душу мою рвали тоска, стыд и горечь мучительных сожалений.

[1]Граф Семён Романович Воронцов (1744–1832) — в 1784–1806 гг. посол Российской империи в Великобритании. Брат княгини Екатерины Дашковой и канцлера Александра Воронцова, отец генерал-фельдмаршала Михаила Воронцова, командира русского оккупационного корпуса во Франции во время наполеоновских войн, новороссийского и бессарабского генерал-губернатора, наместника Кавказа.

[2]Чарльз Джеймс Фокс (1749–1806) — английский политический деятель, первый министр иностранных дел в Британии, вождь левого крыла партии вигов, идеолог британского либерализма.

Глава 3. Скандал в банке

— Сожалею… — пробормотал он, с высоты потолка разглядывая чью-то обширную лысину, ярко бликующую в свете ламп. — Можно даже сказать, сочувствую… Так, но мне-то нужен оператор № 16… — он хищно скрючил пальцы над клавиатурой (немного пафоса хотя бы наедине с собой не помешает!). В сеть «Кэмпбелл Банк» он медленно и осторожно просачивался со вчерашнего дня. Мог и быстрее, но тогда проникновение бы засекли, а ему нужна информация, а не отдел кибербезопасности банка, с охотничьими кличами гоняющийся за пролезшим в систему хакером. И похоже, информация нужна не ему одному. Из операционного зала только что запросили данные по счетам Гусляров, Олега и Элен.

Суммы приличные… но не сверхъестественные. Не больше, чем на счету любого немолодого преуспевающего англичанина. Агент разведки, с риском для жизни зарабатывающий… как средний менеджер? Хотя, возможно, есть тайные счета.

— Есть — найду. — уж в этом-то Большой Босс не сомневался. — И выставлю счет — за то, что сами не сказали.

Изображение на экране медленно двигалось, отражая затылки над банковскими столами и макушки рядом с электронными терминалами. Иногда к головами добавлялись ступни — у развалившихся в креслах в ожидании своей очереди. А рядом с кассовыми окошками — еще спины и откляченные зады. Взгляд Большого Босса заметался между экранами, пальцы забегали по клавишам. Изображение заскакало в ответ: камера словно спикировала сверху, обрушиваясь прямо на головы посетителей, снова пошла вверх и наконец зависла над ничем не примечательным столом в выгородке пластиковых стен. В динамиках зашуршало: «Банк Кэмпбелл» не только подглядывал, но и подслушивал своих сотрудников. Наверняка ведь и записывал каждое слово.

— Иногда мне кажется, что этот мир создан если не мною, то для меня! — хмыкнул Босс. В этом утверждении звучало неожиданно много горечи, но все же гораздо больше гордости.

Тонкие пальцы подкрутили рычажки тюнеров — шорох сменился приглушенными, но вполне разборчивыми голосами.

— Пока ждем ответа, хотите взглянуть на нашу экспозицию? — банковский клерк махнул рукой куда-то в сторону. Даже на блеклом изображении с камеры видна была растянувшая его губы дежурная улыбка. — Образцы монет, банкнот и банковских документов больше чем за триста лет! ВВС сюжет делала по нашей коллекции: у нас даже подлинная мерная рейка Генриха VIII есть!

— Я эту программу смотрел! — подхватил мужчина в слегка потертом деловом костюме. Сочетание тоски и чувства собственной значимости на лице безошибочно обличало в нем государственного чиновника.

— Можно, свой туристический зуд вы почешете потом, без меня? Единственное, на что я хочу взглянуть, это счета моего дяди и кузины! — пропущенный сквозь динамик компа голос девушки казался резким и неприятным, зато Большой Босс сразу узнал этот акцент и злые интонации. Племянница Карина… та, что появилась в больнице. Через три недели после случившегося. Хотя о происшествии с Гуслярами масс-медиа орали уже на следующий день, а британская виза, по словам старшего Гусляра, у нее была.

— Мы во всем разберемся и… Вот, как раз и ответ! — клерк поглядел в монитор и радостно провозгласил. — Все в полном порядке! Средства переведены через Интернет-банкинг, три недели назад. На счетах минимальный остаток. Надеюсь, мистер и мисс Гусляр довольны обслуживанием и продолжат сотрудничество с нашим банком. — он щелкнул мышкой, закрывая окно на мониторе.

В динамиках остался лишь легкий шорох. Клерк с дежурной улыбкой на лице глядел на девушку, она — исподлобья — на него.

— Парень… Ты дурак? — наконец спросила племянница.

— Простите? — улыбка на губах клерка застыла как примороженная.

— Дурак, спрашиваю? Или глухой, не слышал, что тебе говорят? Три недели назад моих родственников от-ра-ви-ли! Деньги с их счетов украли! Так что ничего не в порядке! Куда перевели деньги?

— Простите, но это конфиденциальная информация.

— Доверенность! — племянница стукнула кулаком по столу… а, нет, по лежащему на столе документу, наверное, той самой доверенности.

— Да, конечно. — спохватился клерк и с явным неудовольствием снова защелкал мышкой.

Взгляд Большого Босса метнулся на другой экран, где снова перемещались данные.

— Хм… — сказал он, с интересом разглядывая конечный результат.

— Хм… — словно передразнивая, глубокомысленно прочистил горло клерк. И снова расцвел радостной улыбкой. — Вот видите, я же говорил, что все в порядке! Деньги переведены на счет «Гусляр-компани».

— Не существует никакой «Гусляр-компани»! — после короткого молчания сказала племянница.

— Как же не существует, когда вот! — клерк указал на экран.

— Мой дядя и кузина являются учредителями, владельцами или акционерами этой компании?

— Простите, но таких сведений я вам сообщить не могу — ваша доверенность распространяется на личное имущество вашего дяди. Компания в ней не упомянута.

— Потому что никакой компании нет! — рявкнула племянница.

— Мисс Карен, я бы попросил вас держать себя в руках. — негромко обронил ее немолодой сопровождающий.

Племянница Карина медленно опустилась обратно на стул, по лицу ее пробежала гримаса.

— Вы утверждаете, что мои родственники перевели деньги на счета своей компании, но отказываете мне в доступе к информации по этой компании в связи с тем, что это… чужая компания?

Клерк явно озадачился.

— Не находите или вы в этом некое логическое противоречие? — ехидно поинтересовалась Карина. — Или злой умысел?

— Никакого умысла нет, во всяком случае, со стороны нашего банка! — привычно отбил подачу клерк. И снова уставился в монитор, растеряно вертя колесико мышки.

Боссу, к счастью, не нужно было ждать решения какого-то клерка. Итак, компания, так удачно названная «Гусляр-компани», что на первый взгляд кажется, ее владельцем должен быть человек с фамилией Гусляр. Только вот владелец… другая компания, с не менее занятным названием «Олег-компани». Та-ак… У этой компании счета в банке уже нет, значит, лезем в реестры, благо, дорожка туда натоптана давно и надежно. На экране, отображающем банковский зал, клерк все еще медитировал с мышью в руках, а его собеседники ждали: пожилой спутник Карины — с равнодушным терпением, сама Карина — с терпением яростным, заметным по собранными в тонкую нитку губами и злому блеску глаз. Большой Босс тем временем уже выковыривал документы «Олег-компани».

— Оффшоры… Можно было ожидать. — все же легкое разочарование Большой Босс чувствовал. Можно, конечно, найти концы и в оффшорах, и он обязательно попробует, пренебречь возможностью — непрофессионально. Но на реальный результат не рассчитывал, а значит, деньги со счетов могли вывести как некие загадочные хакеры… так и сами Гусляры.

— Что ж… я вынужден признать, что ситуация… неоднозначная. — наконец разродился клерк.

— Вы вернете моим родственникам деньги?

Клерк поглядел на Карину удивленно:

— Простите, но с нашей стороны не было допущено ни малейшей неточности. Обращение к счетам осуществлялось должным образом, проверочный пароли были отправлены на привязанные к счетам номера телефонов. «Кэмпбелл Банк» полностью выполнил свои обязательства. — клерк развел руками.

— То есть… вы отдали деньги моих родственников неизвестно кому — и не виноваты? — от вопля Карины в операционном зале воцарилась тишина… а потом снова зашуршали бумаги и голоса, разве что несколько громче, точно готовясь перекрыть этим шумом новый вопль.

— «Кэмпбелл Банк» существует уже два столетия, мэм! — голос клерка построжел, как у вычитывающего хулиганку школьного учителя. — Мы — старый банк, и строго выполняем свои обязательства, пусть даже взяты они были… — он на миг задумался, подыскивая наиболее эффектный пример. — Да хоть в первый день основания! И ваши родственники получат все до последнего пенса, если докажут, что деньги с их счетов действительно выведены без их согласия.

— Какие еще доказательства вам нужны! Во сколько были переведены деньги?

— Это конфиденциальная банковская информация. — с монотонностью робота откликнулся клерк.

— И для клиентов тоже? — она многозначительно похлопала ладонью по доверенности.

Найти время транзакции Большой Босс сообразил и сам. 14:45. В это время Гусляров уже везли в больницу. А звонок в скорую поступил на полчаса раньше. То есть, валяясь на асфальте в окружении взволнованных прохожих… или на носилках скорой… Гусляры тихонько жали на сенсоры? Чушь. Гораздо логичнее, если это сделал с их телефонов кто-то другой. Но телефоны сейчас при них. Хм-хм…

— Мы… Я должен посоветоваться со старшим менеджером. Но думаю, мы могли бы выдать эту информацию… на запрос полиции.

Карина молча обернулась к своему спутнику, а тот… принялся страдать так явно и недвусмысленно, что Боссу даже жаль его стало. Немножко.

— Полиция может направить такой запрос. — наконец обтекаемо ответил он.

— Направляйте. — немедленно потребовала Карина.

— Я не имею таких полномочий.

— Свяжитесь с теми, у кого полномочия есть.

— Вряд ли мое начальство согласится обсуждать это по телефону, тем более в публичном месте. Да и спешить некуда.

— Это вам некуда! А мои родственники в больнице без единого пенни!

— Все расходы приняло на себя правительство Великобритании. Все, что необходимо для лечения ваших родственников, делается, расследование — ведется. Я не понимаю, что за паника и спешка? — с явным раздражением буркнул безымянный спутник Карины.

— Тем более, что эта информация все равно не повлияет на решение вопроса со счетами. — решил поддержать его клерк.

— А что повлияет? — Карина стиснула кулаки, чтоб не видно была как подрагивают ее пальцы.

— Суд, конечно. — ласково улыбнулся клерк. — Только суд может установить, действительно ли со счетов мистера и мисс Гусляр похищены деньги, и если да, то чья страховка должна покрывать потери: нашего банка или самих пострадавших.

Карина посмотрела на клерка, а потом перевела глубокий, как адова бездна взгляд, на своего спутника. Клерк вряд ли понял, а вот Босс, знающий, что страховка Гусляров тоже растворилась в виртуале, проникся даже через фильтр видеокамеры.

Спутник ее так просто содрогнулся.

— Виновных обязательно установят. — забормотал он, невольно отъезжая на стуле подальше от Карины. — Может, и в суд подавать не нужно будет.

— Вы поймаете агентов КГБ и заставите их вернуть моим родственникам деньги. — неожиданно меланхолично сказала Карина.

— Э-э… КГБ не существует.

— И кому это мешает ловить их агентов?

— Простите, мисс Карен, мне кажется, или вы обвиняете нас… в подтасовке фактов?

— Простите, сэ-эр, мне кажется, или вы заверяли нас, что покушаться на дядю и Алену могли только агенты спецслужб? Они же украли деньги со счетов и… вряд ли вернут.

— Э-э, мы будем настаивать…

— Если мои услуги вам больше не нужны, сэр… мэм… — вмешался клерк, явно уж не чаявший, когда посетители уберутся.

— Нужны. Составите официальное заключение. — отрезала Карина. — О состоянии счетов мои родственников, включая все транзакции с указанием точного времени.

Причин для отказа не было, и клерк покорно кивнул.

— Я провожу вас в отель! — вскочил сопровождающий.

— Нет. В страховую. — тоже поднимаясь, мстительно улыбнулась Карина.

— Но какой в этом смысл, если вы не можете доказать, что страховой полис был оформлен у них!

— Взять с них письменное подтверждение. А с вас — что вы не позволяете зайти в дом и поискать распечатку полиса. К суду надо готовиться. — сладко улыбнулась она. Кивнула клерку, и направилась прочь. Тащившегося за ней сопровождающего клерк проводил сочувственным взглядом.

Переключаясь с камеры на камеру, Большой Босс следовал за ними по залу. У выхода Карина остановилась и скользнула взглядом по стене.

— Это и есть коллекция? — равнодушно поинтересовалась она. Соседняя камера показала забранные в рамки разноцветные гербовые бумаги — не иначе как старинные векселя. Под стеклом с датчиками сигнализации лежала какая-то полированная деревяшка с насечками, снабженная пояснительной табличкой.

— О да! — с явным удовольствием сообщил ее спутник. — И представьте себе, все они до сих пор действительны!

— Так почему никто не получает по ним деньги? — хмыкнула Карина.

— Разные причины. — сопровождающий с заметным сожалением оторвался от изучения коллекции. — Не осталось наследников, подтверждающие документы пропали…

Они шагнули в вертушку двери и пропали за бликующими стеклами.

Большой Босс досадливо откинулся на спинку кресла. Ему нужен доступ к телефону этой самой Карины! Но Алена может не согласиться, кажется, кузину она любит и доверяет. Как будто доверие — это повод не подозревать! Стоп… стоп… Разве он уже взял дело Гусляров, чтобы раздумывать, на что согласится или не согласится Алена? Он хотел всего лишь собрать предварительные данные!

Дело, вне всякого сомнения, политическое. Искать полиция и спецслужбы будут иностранных агентов. И никого больше. И ничего больше. Если он вмешается… Его могут за одного из этих самых агентов принять: на правительство работают не худшие спецы по кибербезопасности, и его шевеление вокруг Гусляров заметят. Еще он может помешать ловить чужих агентов… и что гораздо хуже, поймать этих агентов сам. Куда их потом девать? Наконец, он может выяснить, что иностранные агенты не имеют к делу Гусляров никакого отношения — и разогнавшееся устроить большой международный скандал родное правительство ему этого не простит. Это минусы.

Что в плюсах? Его могут принять за иностранного агента — и появится возможность выяснить, кто круче: он или правительственные кибербезопасники. Он может сам поймать иностранных агентов: и тогда будет точно знать, что он — лучше. Наконец, он и впрямь может поломать родному правительству раздутый на пустом месте международный скандал: а разоблачить родное правительство, когда оно в очередной раз планирует подлость — долг каждого идейного хакера! Хотя он за идею не работает. Только за деньги. А раз кроме него никто с Гуслярами связываться не согласился… гонорар он назначит заоблачный. И пусть решают, готовы ли они отдать половину своих денег, чтобы вернуть вторую, и сохранить дом. Откажутся — ему спокойнее. Согласятся… большие деньги сделают его на шаг ближе к единственной цели и мечте всей его жизни.

Комп тихонько щелкнул, оповещая о новом сообщении.

— Помяни дьявола, и он придет[1]. — хмыкнул Босс.

«Вы беретесь или нет?» — гласило сообщение от Алены, и Боссу казалось, что даже без подключения к больничным камерам он видит, как она сидит на койке, уже готовая расплакаться в ожидании неминуемого отказа.

Он еще подумал немного, пакостно улыбнулся и отстучал.

«У меня будет много… очень много условий!»

Так много, что тайком открыть доступ к телефону кузины она и за проблему не посчитает. На фоне всех остальных проблем и бед.

[1]Speak of the devil, and the devil will come.

Глава 4. Труп в благородном семействе

— Это вовсе не главная наша беда!

Каким образом мистрис Palashka сумела поджать и без того неодобрительно поджатые губы, я понять не смог — но у нее вышло. Она метнула злой взгляд на жмущуюся в углу горничную, отчего та попыталась раствориться в узорчатой шелковой обивке стен.

— Отойди, замараешь! — сквозь зубы процедила мистрис. Бедная Stesha отпрянула от стены столь резко, что едва не врезалась в фигурку Амура на высоком постаменте. — Давай, круши барское добро, чего уж там! — злобно зашипела экономка. — Тебе милость оказали, в господский дом взяли, а ты что творишь? Разоралась на весь дом! Мусор… — она мгновение подумала, видно, засомневалась, относится ли мертвое тело именно к мусору, и округло закончила — …или иной какой непорядок надо тихонько устранять, господ никак не беспокоя! Вот гляди у меня, отправишься обратно в свою деревню! Коровам хвосты крутить!

— Так деревня… Она ж за морем, Пелагия Игнатьевна! — в панике прошептала Stesha. — Как же я… из Лондона-то…

— Раньше думать надо было, а не трупы находить! — неумолимо отрезала экономка.

— Уж не ожидали ли вы, что горничные и труп под ковер заметут, как они с мусором делают? — процедил дворецкий.

— Не водится такого за моими девками, я б и не допустила никогда!

— Я самолично дважды за последние три года ловил!

— Тех горничных тогда же вон выставили, грязнух безруких! Английки ваши только грязь плодят!

— Зато хотя бы без трупов обходятся! — парировал дворецкий.

— Замолчите оба! — милорд одарил начальствующих над прислугой неодобрительным взглядом, от которого всегда становилось мучительно стыдно, что не сумел ответствовать высоким его ожиданиям. — Нашли время для свар!

Дворецкий и экономка тут же вытянулись, ровно солдаты на плацу.

— Простите, милорд, мы непростительно забылись!

— Прощенья просим, барин! От потрясения все. — и зажимая себе рот рукой, экономка пробубнила сквозь пальцы. — Как же так-то?

— Узнаем! — милорд обрадованно встрепенулся, увидев торопящегося к нему лакея и следующих за ним господ.

— Милорд Семьён Романовитч! — первым, как всегда, выдвинулся обтянутый ярко-желтым жилетом живот, предваряя появление уже всего мистера Чарльза Фокса. Широко раскинув руки, лидер партии вигов[1] стремительно шагал по коридору, намереваясь заключить милорда в приветственные объятия. Точно не виделся с ним долгие годы, а не расстался лишь несколько часов назад, торопясь закончить новую статью против политики Кабинета мистера Питта-младшего. Мистер Фокс по-медвежьи облапил терпеливо сносящего эти объятья милорда, и тут же отстранился, внимательно и встревоженно вглядываясь в лицо русского посла. — Признаться, ваше письмо меня весьма удивило и встревожило! Надеюсь все же, дела наши в порядке?

— Увы, мистер Фокс, боюсь, что дела наши… — губы милорда скруглились, неслышно произнося те русские слова, которые никто и никогда не соглашался переводить. — …не в порядке. — уже вслух закончил он. И испытывающе поглядел на спутника мистера Фокса, молчаливой тенью замершего у того за спиной. — Это? — вопросительно начал он.

— Да, да! — энергично подтвердил мистер Фокс. — Именно тот, кого вы желали видеть! Дозвольте представить вам Арчибальда Дженкинса, из Ассоциации по поимке преступников! Не будь я сам в их Учредительном совете да не плати взносы уж четвертый год — навряд бы сыскал вам эдакого мастера, да в эдакую рань![2]

Мистрис Palashka тихонько ахнула. По лицу мистера Бартона на миг скользнуло крайне недовольное выражение, но он тут же принял невозмутимый вид, подобающий дворецкому из хорошего дома. Я же с любопытством уставился на согнувшегося в поклоне Дженкинса. Джентльменом, пожалуй, не назовешь, даже в той малой мере, на которую осмеливался претендовать я, в силу своего происхождения и воспитания. Фигура кряжистая, руки и тронутое первыми морщинами лицо изрядно грубоваты, но сюртук, хоть и отнюдь не новый, отличался строгостью покроя и добротностью ткани. Не прикрытые париком и без грана пудры волосы стянуты неброской черной лентой. Круглую шляпу свою он держал подмышкой, точно офицерскую треуголку. В целом, весь облик пришельца говорил о солидности и некой, невольно вызывающей доверие надежности.

— Это честь, быть полезным милорду Воронцову и мистеру Фоксу! — фамилию милорда Дженкинс произнес неожиданно чисто, без обычной для моих соотечественников склонности к шипению. Я и сам так выговаривать больше месяца учился!

— Что ж, джентльмены… — нервозность милорда не заметил бы чужой человек, но я-то уже успел его изучить и видел, что спокойствие дается ему нелегко. — Прошу за мной. — не дожидаясь, пока Бартон отворит перед ним дверь, милорд сам толкнул створку и первым шагнул внутрь.

— Мой английский секретарь. — мрачно ответствовал милорд и бестрепетно шагнув к лежащему на кровати телу, аккуратно повернул покойнику голову. Я торопливо отвернулся — смотреть снова у меня не достало сил, и без того знал, что сейчас увидят мистер Фокс и Дженкинс. Кровавую рану, запекшуюся под волосами лежащего на кровати юноши! Мистрис Palashka всхлипнула:

— Молоденький совсем! Едва шестнадцать сравнялось!

— Милорд, позвольте… — дворецкий сунулся было с умывальным кувшином.

— Оставьте, Бартон. — отмахнулся посол. — В битве при Кагуле[3] я был в крови по самую треуголку, что уж тут-то… Вчера я отправил юношу в город… — милорд снова обернулся к Дженкинсу. — По нашему совместному делу с мистером Фоксом…

Мистер Фокс энергично закивал.

— До позднего вечера он не вернулся…

— Вас это не обеспокоило, милорд? — встрял Дженкинс.

Милорд едва заметно поморщился — он не привык, чтоб его перебивали — но все же изволил ответить:

— Характер данного ему поручения предполагал, что… чтобы остаться незамеченным… моему секретарю, возможно, придется пересидеть где-то и возвращаться в дом под покровом ночи. Так что привратнику было велено оставить ворота открытыми, привязать дворовых псов, и не спать, конечно же, чтоб проводить секретаря ко мне, когда бы он ни явился. Но привратник, увы, заснул…

— Плетей бы ему, мерзавцу, всыпать! На конюшне! — едва слышно шепнула экономка.

— Зачем же, когда можно уволить без рекомендаций. — шепнул в ответ Бартон.

— Над английцами своими изгаляйтесь, мистер Бартон, а привратник — наш, я над ним эдакого варварства не позволю! — возмутилась экономка.

— …а утром мой секретарь был найден горничной в его же собственной постели! — продолжал милорд. — Мертвым!

Теперь уже всхлипнула Steshka, и тут же была пригвождена к месту гневными взорами экономки и дворецкого. Дженкинс лишь мазнул по ней взглядом, и вновь принялся ощупывать покойного с такой бесцеремонностью, что мне захотелось дать ему по рукам.

— И что же, никто не знает, как он вошел в дом? Неужто у вас сигнализации не имеется?

— Здесь благородный дом, сэр, здесь все имеется! — Бартон побагровел. — Я каждый вечер проверяю запоры! И сигнализацию ставлю! Этой ночью самолично навешивал колокольцы на все двери — на переднюю, и на черную — и на окна нижнего этажа тоже! И шнуры, ведущие от них в коморку привратника проверил тоже! Все было в полном порядке, а если вы подозреваете меня в нарушении моего долга…

— Ну что вы… Бартон, верно? Не подозреваю я вас в нарушении вашего долга, как можно! Всего лишь в убийстве! — насмешливо ответил Дженкинс.

— Сэр! — скандализировано воскликнул дворецкий, и даже милорд с мистером Фоксом поглядели изумленно.

— Успокойтесь, не только вас! Такова особенность моей работы — подозревать каждого! — уже извиняющимся тоном продолжил Дженкинс. — Дабы не тратить зря времени, я уже осмотрел замок на парадной двери…

Мистер Фокс улыбнулся, явно гордясь такой расторопностью своего протеже.

— …и есть у меня подозрения, что в замке том изрядно поковырялись — весь исцарапанный!

Я удивился: вот как?

— Выходит, злодеи проникли извне? — уточнил милорд.

— Сказал бы я — да, кабы не колокольцы! Их-то только изнутри отвязать, а это мог сделать лишь кто-то из домочадцев. — и Дженкинс бросил на Бартона острый, и кажется, весьма зловещий взгляд.

— Милорд! Я… — впервые довелось видеть обычно величественного Бартона таким растерянным. У него даже руки задрожали, и обычно размеренная речь вдруг потеряла связность.

— Успокойтесь, Бартон! — властным командирским тоном оборвал его милорд Воронцов. — Все не так просто, Дженкинс! Бартон недаром сказал, что колокольцы он вешал ночью. Господа с Флит-стрит[4]… принимающие посильное участие в нашем с мистером Фоксом общем деле… — джентльмены обменялись многозначительными взглядами. — …ушли вчера весьма поздно.

— И когда же, милорд?

— Да уж пополуночи! — встряла мистрис Palashka.

— Выходит, до полуночи, а то и позже, дверь оставалась без присмотра?

— Привратник, сэр! — напомнил дворецкий, но тут же признал. — Газетиры то приходили, то вновь уходили, то курьеров милорд рассылал посередь ночи в редакции… Да и привратнику пару раз пришлось отлучаться.

— Значит ли это, что юноша мог проскользнуть в дом незамеченным?

— Непонятно только, зачем бы ему это делать. Ведь он знал, что я его жду! — раздраженно заметил милорд.

— Быть может он устал, решил прилечь на минутку, да и заснул. — начал мистер Фокс и тут же печально добавил. — Смертным сном!

— Кто-то прокрался в комнату и… — милорд задумчиво уставился на тело. — Ударил несчастного прямо в его постели?

— Говорила я, от этих газетиров жди беды! Одного чаю спили… — шепнула экономка.

— Взгляните на его одежду, джентльмены! — привлек внимание Дженкинс. — Сомневаюсь, что у юноши из приличного дома была манера лезть в постель в грязном жилете… — он приподнял перину и закончил. — И башмаках!

Джентльмены склонились над телом, а я вздрогнул, заметив, с каким лицом мистрис Palashka разглядывает подошвы несчастного, лежащие прямиком на белых простынях! Уж лучше умереть, чем попасться ей после такого!

— Хотелось бы знать, где его сюртук? Быть может, там и… — мистер Фокс осекся, настороженно покосившись на Дженкинса.

Тот поглядел на обоих знатных джентльменов проникновенным взором:

— Мне не хотелось бы показаться навязчивым, но для успеха всего дела я вынужден спросить: с каким именно поручением вы отправляли секретаря, сэр?

Джентльмены переглянулись. Я лишь тихонько вздохнул: нелегко говорить с посторонним о делах столь значимых и в то же время деликатных!

— Но вы должны дать слово, что никто и никогда не узнает… — начал милорд.

— Мне случалось хранить тайны благородных джентльменов! — с некоторым даже достоинством поклонился Дженкинс.

Милорд покосился на экономку с дворецким, видимо, обдумывая, не выставить ли домочадцев вон — я даже дыхание на миг затаил!

— Трое знают — все знают[5]! — поняв его колебания, хмыкнул мистер Фокс.

Милорд лишь покачал головой, но выгонять, все же, не стал:

— Как вы, возможно, знаете, Дженкинс, правительство премьер-министра Питта, под предлогом сохранения Очакова для Турции, каковое Англии должно быть вовсе безразлично, настаивает на войне, наносящей ущерб обеим нашим странам. Мы же с мистером Фоксом пытаемся воспрепятствовать этому злу, делая все, дабы английская нация была осведомлена о проектах, противоречащих интересам страны. И надеемся, что общенародный глас заставит Кабинет мистера Питта отказаться от неправедного предприятия.

— Милорд, если об этом еще не знают, так разве в Индийских колониях, а Лондон гудит! — усмехнулся Дженкинс.

— Дороговато нам это гудение обходится! — фыркнул глава партии вигов.

— Мистер Фокс! — укоризненно протянул милорд.

— Вы, господин посол, по дипломатической своей привычке еще век политесы разводить станете! А я человек простой…

— Простой внук герцога и сын барона. — тихонько хмыкнул милорд.

— Так младший же — значит, простой! — уперся бывший министр правительства вигов. — Это у вас в России, сколько бы ни было сыновей графа, все как один сиятельства! Так вот! Нашими усилиями двадцать газет публикуют статьи, что война с Россией за чуждые нам интересы Турции несет британцам исключительно разорение. — снова повернулся он к Дженкинсу. — Газетиры перьями скрипят, наборщики с ног сбились… и всем нужны деньги! А ведь есть еще ораторы на площадях… и в светских салонах… и в парламенте, а те куда как дороже стоят! Так что влезли мы с милордом перед ростовщиками в долги: я — поменьше, он — побольше. Хотя там одни проценты… — он не закончил, только махнул рукой.

— Чтобы уладить наши денежные затруднения, некое… скажем так, влиятельное лицо… — подхватил посол. — Через некоего… скажем так, путешественника… передало нам… свою поддержку.

— И куда этот путешественник поддержку дел? — поинтересовался Дженкинс.

— В банк положил. — буркнул Фокс.

— А ваш секретарь, выходит, должен был эту поддержку забрать. — сделал вывод Дженкинс.

— Это десять тысяч-то фунтов золотом? — хмыкнул Фокс. — Надорвался бы!

Дженкинса бросило в пот. Дрожащей рукой он нервно оправил шейный платок. Даже Бартон на миг утратил свою невозмутимость. Только экономка так и осталась равнодушной, похоже, не понимая, о какой сумме идет речь.

— Чек он должен был принести, или заемное письмо, или что там ему в банке дали бы, чтоб нам расплатиться с ростовщиками без опаски!

— Сам я поехать никак не мог — джентльмены из правящего Кабинета мистера Питта могли связать приезд… того самого путешественника, и мой визит в банк. — продолжил посол. — На моего соотечественника… на путешественника, дважды пытались напасть, прежде чем он сумел доставить в банк всю сумму.

— Перестрелка в Сити! — вдруг щелкнул пальцами Дженкинс. Бартон с неодобрением покачал головой на этот вульгарный жест, но дворецкий Дженкинса больше не интересовал. — Теперь я понимаю…

— Юноша… мистер Вудс… — милорд покосился на прикрытое периной тело и торопливо отвел взгляд. — Отсылал большую часть жалованья матушке, весьма достойной вдове, а что оставалось, откладывал на образование для младшего брата. Его визиты в банк были регулярными, вот мы и понадеялись…

— Но неужели вы отправили его туда одного? — дерзко перебил милорда Дженкинс.

— Нет, конечно же! — милорд не разгневался. — С ним под видом приятельской прогулки отправился мой русский секретарь, а он юноша бойкий — и пистолетами владеет, и шпагой!

— И где… — медленно начал Дженкинс. — Ваш русский секретарь? — и в голосе его явственно слышался намек: а не лежит ли в соседней спальне еще одно мертвое тело?

— Не вернулся. — покачал головой милорд. — Его комната пуста.

Мистер Фокс только крякнул и взъерошил и без того торчащие дыбом стриженные волосы — париков главный виг Британии не носил.

— Могу я взглянуть на комнату другого секретаря? — почтительно поинтересовался Дженкинс.

— Не знаю, зачем это вам, но извольте. — милорд направился прочь из комнаты. И тут же замер на пороге. Я услышал его удивленный голос:

— Мишель? Кэтти? Вы что здесь делаете?

[1]Старинное название британских либералов. В XVIII–XIX вв. виги считались партией торгово-промышленной буржуазии, в противоположность тори— партии земельной аристократии.

[2] В 18 в. в Британии не было государственной следственно-розыскной службы. В случае ограбления или убийства розыск преступника возлагался на пострадавших (или их родственников), которые должны были представить преступника и доказательства его вины местному мировому судье. Пострадавшие могли обратиться в одну из существовавших ассоциаций по поимке преступников и заплатить за розыск, или вносить в такую ассоциацию постоянную плату, чтобы воспользоваться ее услугами в случае нужды. Так что «Шерлоки Холмсы» в Англии появились много раньше, чем «инспекторы Лестрейды».

[3]21 июля (1 августа) 1770 — одна из ключевых битв русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Русская армия, насчитывавшая 17 тысяч пехотинцев и нескольких тысяч кавалеристов, разгромила османское войско численностью 150 тысяч чел.

[4]Улица, на которой располагались редакции первых лондонских газет.

[5]When three know it, all know it.

Глава 5. Следы в гостиной

Протискиваться мимо милорда, точно мимо прохожего в толпе, было совершенно неприлично, но мои способности в изящном лавировании явственно возросли — мне удалось выскользнуть в коридор, не потревожив никого из джентльменов.

Юный лорд Михаил Семенович, в одной лишь сорочке, да кюлотах с чулками и туфлями, смущенно переминался под обеспокоенным взглядом своего папеньки.

— Мишель? — вновь требовательно повторил посол.

— Доброе утро, батюшка… мистер Фокс… сэр… — попадаться на глаза родителю юному лорду вовсе не хотелось, но в коридорчике меж кабинетом посла и спальнями секретарей, скрыться было негде. — Кричали, да так страшно, что… — он замялся.

— Что вы сочли за благо явиться к источнику криков, дабы пугаться с полным удовольствием? — насмешливо поинтересовался посол. — И сестрицу с собой прихватили?

Из-за плеча братца застенчиво выглянула леди Екатерина Семеновна, а я… Меня охватил жар, смущающий и восторженный, и я невольно отступил, боясь, что кто-нибудь догадается об обуревающих меня чувствах. О, я скорее умер бы, чем позволил догадаться о симпатии, неуместной с моей стороны по отношению к столь высокородной юной даме! Я прекрасно понимал, что пройдет еще пара-тройка лет, из прелестной девочки леди Кэтти превратится в еще более очаровательную девушку, а там недалеко время, когда какой-нибудь лорд, уж неважно, русский или английский, составит ей достойную пару… Но сейчас, когда ее прелестным личиком под оборками утреннего чепца могли любоваться лишь домашние… я все же позволял себе порой бросить восхищенный взгляд и не мечтать, нет, а просто радоваться возможности незаметно быть с ней рядом. Совсем незаметно — на меня вовсе не обращали внимания. Впрочем, как и всегда.

— Я ни капельки не испугался. — маленький лорд с достоинством выпрямился. — Я всего лишь разбудился… проснулся. Сестрица Кэтти, да, испугалась! — и постарался незаметно толкнуть сестрицу пяткой.

Леди поглядела на братца с возмущением, наступила ему на ногу в ответ — с явной мстительностью. Но возражать не стала, а даже попыталась изобразить нечто вроде подрагивающих от страха губок, чему изрядно противоречили блестящие от любопытства глазки.

— Вы ведь сами говорили, батюшка, что больше всего пугает неизвестность. Мисс Беклбек отказалась отвечать на наши вопросы, вот мы решили взглянуть… пока она отвлеклась.

— Дипломатом растет. Весь в отца! — крякнул мистер Фокс.

Милорд нахмурился и скупо обронил.

— Горничная увидела мышь.

— Это Стешка-то? — юный лорд безошибочно перевел взгляд на мающуюся меж дворецким и экономкой горничную. — Да она тех мышей совком для золы прибивает — очень ловко у нее получается! — с завистью закончил он.

— Крысу, мастер Майкл, она увидела ужасную, безобразную, хищную крысу! — дворецкий поспешил на выручку господину.

— Вот такенная, барич, вот такенная! — разводя руки на внушительную ширину, слабым голосом пробормотала Stesha. — Как… как зарычит на меня, как кинется…

— Крыса? Зарычит? — юный лорд переглянулся с сестрой.

Дворецкий с экономкой одарили служанку не обещающими ничего доброго взглядами.

— Да! — с упорством отчаяния вскричала та. — И… и… половину зольного совка cгрызла!

Теперь уж леди Кэтти и впрямь пискнула от страха и спряталась за брата, зато тот даже подпрыгнул от восторга:

— А вы, сэр, наверное, крысолов? — воскликнул он, глядя на Дженкинса.

— Совершенно верно, молодой лорд! — тот усмехнулся. — Пожалуй, никто еще так верно не определял род моих занятий. Ох и мерзких же крыс мне случалось ловить!

— Можно ли нам с сестрицей поглядеть на вашу работу? Батюшка, вы дозволите? Мы могли бы попросить господина Гольцова, чтоб он за нами присмотрел.

Милорд невольно вздрогнул, услышав имя русского секретаря.

— Не стоит отвлекать мистера Дженкинса от дел. Позовите Мэри… мисс Беклбек, чтоб забрала детей!

— Майкл! Я обыскалась вас! Куда же вы сбежали, непослушный мальчик! Еще и сестру с собой сманили! — молодая дама в утреннем туалете и с годовалым ребенком на руках уже спешила к ним.

— Простите, мисс Беклбек! — пробормотал юный лорд.

— От хороших-то гувернанток дети не бегают. — ни на кого не глядя, буркнула мистрис Palashka.

Мисс Беклбек даже не обернулась, лишь щеки ее едва заметно вспыхнули. А следом случился и вовсе конфуз. Сидящий у нее на руках юный Василий-Джордж вдруг громко пискнул:

— Па! — и протянув ручки к милорду, радостно залопотал. — Па-па-па!

Лица у экономки и дворецкого окаменели. Мистер Фокс заметно смутился, а Дженкинс, быстро осознавший неловкость ситуации, уставился в сторону. Мисс Кэтти зло закусила губу, исподтишка поглядывая то на отца, то на мисс. И только юный лорд Майкл вдруг протянул руки… и взяв малыша у окаменевшей мисс, направился в сторону детских покоев.

— Пойдем, Кэтти, мисс… До свидания, джентльмены, и… удачи вам в охоте на крысу!

— В дипломаты. — глядя ему вслед, заключил мистер Фокс — и вздохнул так, что казалось, многочисленные пуговицы его жилета сейчас посыплются градом. — На крайний случай — в губернаторы! — и покивал хозяину дома — то ли сочувственно, то ли одобрительно.

— Сперва-то в армии послужить надобно. Хоть до бригадира дослужиться… вот как я… — милорд с трудом отвел взгляд от удаляющейся процессии, и кивнул Бартону, приказывая открыть дверь в спальню к русскому секретарю.

Эта комната мало чем отличалась от предыдущей: разве что простыни на застеленной еще со вчерашнего дня кровати поновее, да умывальный таз без щербин и трещин. Господин Гольцов всегда был любимцем мистрис Palashka. Дженкинс огляделся, цепким взглядом впиваясь в каждую мелочь. И вдруг распахнул гардероб, принялся быстро и умело перетряхивать белье и жилеты.

— Милорд, сколько вы платите секретарям?

Милорд пару мгновений помолчал, кажется, убеждая себя, что сей бесцеремонный господин знает, что делает. И только потом повернулся к мистрис Palashka.

— Двадцать фунтов в год, да на всем готовом: стол, и комната, и сюртуков двое в год, да жилетов четыре, да сорочек дюжину, да башмаки на зиму и на лето, чтоб барина не позорили! — затараторила экономка, загибая пальцы на каждой позиции и впрямь весьма щедрого содержания.

— Здесь явно больше, чем четыре жилета. — Дженкинс предъявил сии части гардероба русского секретаря, украшенные богатой вышивкой.

Даже я понимал, что показанная нам вышивка изрядно стоит. А ведь он еще не знал о пристрастии мистера Гольцова к театру, а также дружеским пирушками с собратьями-студиозусами. Ну так от меня и не узнает!

— Простите, милорд, как вы отбирали своих секретарей?

— Мистера Вудса порекомендовала леди Пембрук. Его матушка — вдова приходского священника в имении Пембруков. После смерти супруга осталась с весьма малыми средствами и четырьмя детьми: от десяти до шестнадцати лет. Я посчитал возможным предоставить старшему из них, Джереми, место в моем доме. Образование юноши не вполне достаточно для исправления должности секретаря. Вудсы всегда жили небогато, обучением детей занимался отец, и кроме знания английского и Священного Писания, юноша лишь чуть-чуть владел латынью. Но он старателен и услужлив, а мой первый, русский секретарь, господин Гольцов, из тех студентов, коих государыня-императрица Екатерина отправила учиться в Оксфорд. Кроме латыни и греческого, владеет французским, немецким, и отнюдь не профан в математике. Увы, государыня не слишком щедра к своим студентам, выделяя им лишь на учебу, но никак не на жизнь.

Я знал, что тема эта была для милорда болезненной. Ведь ему, как и всем русским посланникам до него, из собственных средств приходилось выручать русских студиозусов, поистратившихся путешественников, аристократов, даже не русских, а французских, бегущих от бунта у себя дома. И еще многих иных. Не говоря уж об обязательных обедах, приемах и раутах.

— Боже, храни и вашу королеву тоже! — Дженкинс попытался быть любезным. — Выходит, обоим вашим секретарям нужны были деньги. Одному для обнищавшего семейства, второму… — он снова встряхнул вышитый жилет господина Гольцова. — Просто нужны.

Утверждение сие, по существу верное, прозвучало… весьма неприятно оно прозвучало.

— Что вы имеете в виду, Дженкинс? — обеспокоился мистер Фокс.

— Прежде чем что-либо иметь в виду, джентльмены, мне хотелось бы знать, для чего именно вы желаете меня нанять? Для поиска убийцы или же пропавшего имущества?

— Мне желательно выяснить судьбу моих секретарей… — милорд оценил гримасу мистера Фокса, и тяжко вздохнул. — Но и средства, за которыми они отправились, весьма интересуют тоже! Я несу за них ответственность перед тем влиятельным лицом, что распорядилось их предоставить.

— А уж нужны-то они нам как — и словами не передать! — добавил мистер Фокс.

— Что ж… Думаю, пропажа денег впрямую связана с пропажей вашего русского секретаря и смертью английского! — важно заявил Дженкинс. — Десять тысяч золотом — изрядный соблазн для двух юношей, не обладающих капиталом, зато обремененных самомнением. Случалось мне встречать таких: нищих да образованных! Каждый мнит себя несправедливо обделенным: как же это его, умника, способного свободно болтать хоть с мертвыми римлянами, хоть с живыми французскими вольтерьянцами, судьба деньгами обошла! Вот и глядят на каждый пенни в чужих руках как на личное оскорбление, а уж коли деньги сами идут в руки — как тут удержаться! От излишней образованности все зло!

Мне захотелось ударить этого господина. Жаль, что это было решительно невозможно.

— Это что же, мистер, ты нашего Сашу Гольцова в покраже виноватишь? — в воцарившейся тишине вдруг раздался возмущенный голос мистрис Palashka. — Да как у тебя язык-то повернулся!

— Палаша… — обронил милорд, и кипящая от негодования экономка замолчала, продолжая, впрочем, метать яростные взгляды на Дженкинса. — Мистер Дженкинс считает, что я вовсе не разбираюсь в людях, раз доверил столь важную миссию… зловредно образованным юношам с излишним самомнением.

— Я не хотел оскорбить вас, милорд! — вскинулся Дженкинс.

— Но допустим, вы правы. — не стал выслушивать его оправдания милорд. — Допустим, мои секретари, никогда особо не дружившие…

Чистая правда! Наивный юноша… да что там, шестнадцатилетний мальчишка из провинции, был не товарищем блистательному лондонскому хлыщу Гольцову. Русский секретарь и старше английского на целых два года. Им и говорить-то было не о чем.

— …все же смогли сговориться перед лицом десяти тысяч. — в голосе милорда промелькнула едкая насмешка. — Мой русский секретарь Гольцов удрал с деньгами…

Дженкинс кивал головой, важно, как конь в любимой упряжке милорда.

— Сперва убив моего английского секретаря…

— Деньги не поделили! — немедленно вставил Дженкинс. — Поссорились, подрались — и русский варвар врезал сообщнику дубиной!

— Гхм, гхм! — предостерегающе кашлянул мистер Фокс.

Милорд же поглядел на Дженкинса с замечательным равнодушием:

— Делить деньги и убивать сообщника на улицах Лондона показалось ему, видно, дурным тоном. То ли дело вернуться в дом, полный людей. Куда как удобнее! И тело можно в кровать уложить, вместо того, чтоб сбросить с моста или попросту оставить в проулке. Но таковы уж мы, русские варвары, ничего не делаем попросту!

Дженкинс угрюмо глядел исподлобья — до него, наконец, дошло, что над ним издеваются.

— Однако же ваш английский секретарь убит в доме, полном людей — и убийце это не помешало!

И правда — не помешало.

— Милорд, если б у меня не было сомнений, я был бы уже в доках — искал корабль, на котором этот ваш Гольцов намеревается сбежать куда-нибудь… к американским сепаратистам! — с достоинством объявил Дженкинс. — Я не исключаю, что несчастный юноша, лежащий там… — он ткнул поросшим рыжими волосками пальцем в сторону дверей. — …И впрямь пытался исполнить порученное. В конце концов, он же англичанин, а значит, верен и честен. Возможно, ему даже удалось прорваться к дому… где уже поджидал обогнавший его русский секретарь… или его сообщник. И гнусно лишил жизни!

Бартон, глубокомысленно кивавший на каждое слово, на последнем высказывании подавился воздухом и покосился на Дженкинса: не вернулся ли тот к недавним подозрениям насчет дворецкого? Судя по ответному взгляду — и впрямь, вернулся. Бартон насупился.

Я же, хоть и порадовался, что английский секретарь вроде как обелен в глазах милорда, но продолжал печалиться из-за мистера Гольцова. Ведь ни Дженкинс, ни милорд не знают того, что знаю я, а я… я вынужден молчать!

— Тогда… Где же вексель? — первым заговорил мистер Фокс и огляделся, будто рассчитывал увидеть желанный документ. — Убийца его забрал?

— Мы даже не знаем, вексель ли это! — раздраженно бросил милорд.

— Это-то выяснить проще простого. — усмехнулся Дженкинс. — В банк надо ехать, джентльмены!

— А ведь и верно! — мистер Фокс энергично кивнул. — Может, искать тот вексель нам окажется без надобности.

Все в комнате сразу оживились и задвигались.

— Бартон, велите готовить коляску и пришлите моего камердинера. Завтрак нам с мистером Фоксом накройте у меня в кабинете. Палаша, позаботься, чтоб мистеру Дженкинсу тоже подали чаю.

— Элю, если можно, милорд! Чай и джин — вот что сгубило многих отличных ребят! — с предвкушением обтирая усы, возразил Дженкинс.

Милорд только кивнул экономке и стремительно направился прочь из комнаты — полы его домашнего шлафрока развевались.

— Я пока в гостиной подожду — не провожайте, Бартон, я знаю дорогу! — кивнул мистер Фокс и тоже направился прочь.

— Прошу за мной… чай пить! — мстительно скомандовала Дженкинсу мистрис Palashka. Ублажать элем того, кто обвиняет ее любимчика Гольцова, она не собиралась. Сказано — чаю, вот чай он и получит! Не глядя на Дженкинса — не успеет следом, сам виноват! — она уже шагнула к дверям… и вдруг замерла. — Куда мистер Фокс пошел? — страшным шепотом переспросила она.

— В гостиную. — с легким удивлением ответствовал дворецкий

— Но там же… — лицо мистрис исказило отчаяние, и подхватив юбки, она бросилась следом за мистером Фоксом. — Сэр! Постойте! Вам туда нельзя, вам…

Я вылетел следом за ней, и обогнав не только Бартона и Дженкинса, но и саму экономку, примчался к гостиной первым.

Мистер Фокс стоял у дверей и глядел на Бесси, что замерла на коленках над расплывшимся по изнанке завернутого ковра пятном. Подбежавший Дженкинс отлично расслышал как мистер Фокс изумленно спрашивает:

— Что это у тебя тут, милочка? Неужто кровь?

— Что снова за шум? — до крайности раздраженный милорд появился в гостиной. Следом спешил камердинер с тазом для бритья.

Не отвечая, Дженкинс присел на корточки, коснулся пятна кончиками пальцев… а потом лизнул их! Тискавшая щетку Бесси метнула быстрый взгляд на таз рядом с собой — и по лицу ее пробежала гримаска.

— Сдается, сэр, разрешилась загадка, почему ваш английский секретарь лежал в постели в жилете и башмаках! — с торжеством выпалил сыщик Ассоциации. — Потому что не в спальне его убили… А здесь! — он величественным жестом указал на замытое пятно. — А уж отсюда перенесли в спальню. Хотелось бы только знать, милорд, зачем ваша горничная пыталась это скрыть?

— Мистрис Palashka… приказала… — пролепетала Бесси, а выглянувшая из-за сдвинутого с места дивана Бет судорожно закивала.

— Значит, пока мы осматриваем комнаты, экономка прячет следы преступления? — зловеще процедил Дженкинс и в комнате повисла леденящая душу тишина.

Глава 6. Следствие ведет кузина

— Опять обвинения?

Этот крик души был слышен даже из мрачных темных недр дамской сумочки. Он лежал во внутреннем кармашке и меланхолично прислушивался к доносящимся снаружи звукам. Загруженная на телефон Карины программа позволяла включать фонарик: тихое постукивание и шуршание рядом оказалось трущимися друг об друга пластиковыми карточками — банковской и ключ-картой от номера в отеле. Источник постоянного бряканья установить не удалось — мобильник, в котором он сидел, прятался во внутреннем кармашке, а брякало на дне сумки. Там же и шебуршало, будто мышь. Будь там и впрямь хоть мышь, хоть карликовый тигр, хоть проход в иные миры — он бы не удивился: сумочка Карины напоминала черную дыру. Снаружи чернота лаковой кожи, а внутри сплошные загадки и сюрпризы. Самым большим сюрпризом оказалось, что в мобильнике он «сидел» не один. Стоило немного «пошарить» внутри и тут же кроме его собственной шпионской программы, обнаружилась еще одна, чужая. Хотя он удивился бы, если б ее не было — вряд ли спецслужбы присмотр за Кариной возлагали только на ее обиженного спутника.

— Мисс Карен, это уже переходит всякие границы! — спутник, судя по голосу, тот же, что и вчера в банке — немолодой чиновник в потрепанном костюме. — У меня создается впечатление, что вы считаете происходящее игрой, которую затеяли спецслужбы Ее Величества! Что мы не защищаем ваших родственников, а… чуть ли не вредим им!

— А еще у вас дурацкая фамилия. — ласково сообщила Карина. — Нет, серьезно, вас действительно зовут… Поттер? Ректор чуть не расхохотался, когда увидел вашу визитку, тоже, наверное, не верил, что так могут звать живого человека. Может, вы еще и Гарри?

— Я — Винсент. — еще больше насупился сопровождающий.

— И-и-и… — восторженный писк Карины был пронзительным… и демонстративным. — Почти Альбус Северус.

— Прекратите! — в его голосе громыхнула нешуточная угроза. А сопровождающий, мистер… гхм, не-Гарри, но все-таки Поттер, не так уж и прост. — Почему вы все время пытаетесь меня оскорбить?

— Три варианта. Я хамка без манер и воспитания. Мне за это ничего не будет. Вы меня бесите. — картон слабо прошуршал по пластику стола — Карина отпила кофе из стаканчика. Наверняка разглядывает собеседника поверх крышечки.

Над столиком, где сидели эти твое и тихонько лежал в Карининой сумке мобильник с притаившимся внутри Боссом, повисла недолгая пауза. Жалко, из сумки не видно их лиц. Наблюдать за реакцией людей — далеко не так полезно, как многие думают, зато всегда занятно. Он дорого бы дал, чтоб посмотреть как сейчас корежит бедного мистера Поттера. А взгляд Карины, наверняка, настороженный и выжидающий — он ни минуты не сомневался, что безопасника она злит специально.

— Поттер — самая распространенная фамилия в Британии! Роулинг специально взяла ее, чтобы подчеркнуть, что ее герой — самый обычный мальчик! У нас Поттеров столько же, сколько у вас… Иванов! — проворчал мистер Поттер.

— Среди моих знакомых ни одного Ивана. — равнодушно откликнулась Карина. — Зато есть несколько Джонов.

— Кроме имени и фамилии претензии имеются? — процедил мистер Поттер.

— О, вы всего лишь играете в какую-то игру и вредите моим родственникам! — небрежно бросила она.

— О-оххх! — вдалеке, в комнате с мониторами, Большой Босс с размаху припечатал лицо ладонью. Теперь понятно, кому подражает Алена, когда пытается язвить. Но опыта ей явно недостает. А здесь… стиль, отточенный годами и битвами! Кузина Карина уже становилась ему симпатичной. Что совершенно не мешало ее подозревать. Уж слишком активно она борется за интересы Гусляров. Такая отчаянная родственная любовь вызывает сомнения самим фактом существования.

— Вы ошибаетесь!

Большой Босс даже восхитился сдержанностью безопасника: голос у того аж скрипел от злости, но он не позволил себе сорваться.

— О, а я-то думала: только что, на приеме у ректора, мне сказали, что дядя потерял не только здоровье и деньги, но и работу! Что его уволили и больше он тут не преподает! А оказывается, я ошибаюсь. Почудилось, наверное. Вернусь к ректору в кабинет и уточню! — ножки стула проскребли по плиткам пола — Карина изобразила, что встает.

— Неужели вы всерьез полагали, что ваш дядя сможет вернуться к чтению лекций? — устало вздохнул Поттер. — Да он жив только потому, что его постоянно охраняют!

— До них снова пытались добраться? — в ее голосе вместо привычной язвительности впервые мелькнул страх.

Поттер многозначительно промолчал.

— Мы работаем. — наконец веско объявил он и судя по звукам, присосался к своему кофе.

— И что же дальше? — тихо спросила Карина.

— Расследование. — безопасник по фамилии Поттер не стал отвергать этот первый проблеск доброжелательности. — Но в любом случае… Новое имя, новая биография и место жительства для ваших дяди и кузины. Придется смириться, мисс Карен, что вы вряд ли с ними когда-либо увидитесь. Если, конечно, не захотите навести убийц на их след.

— На что они будут жить? — почти с отчаянием выпалила Карина.

— У них будет работа. — видимо, безопасник пожал плечами.

— Сторожем на автостоянке? Кассиршей в ночном супермаркете? Жить в нищей квартирке? Вы считаете, Аленка для этого сюда приехала? Если они попадут в эту вашу программу по защите свидетелей…

— Вы насмотрелись американских фильмов. В Британии все немного по-другому…

— Неважно! Они даже не смогут явиться в суд, чтоб отбить свои деньги у банка и страховой! Все их сбережения пропадут!

— Продать недвижимость мы им поможем.

— За бесценок? И адвоката для суда наймете задешево? — хмыкнула Карина.

— Вам не кажется, что мы и так делаем достаточно? — с прорезавшимся раздражением ответил Поттер.

Он даже прав: его дело поймать иностранных агентов… ну и спасти жертвам жизнь… по возможности. Если это не мешает первой задаче. Но уж точно не спасать их счета.

— Я не знаю, что вы делаете, вы мне не рассказываете. — честно ответила Карина.

— Считаете, что разберетесь лучше нас? — теперь уже безопасник откровенно злился.

— С охраной дяди и Аленки? Нет, конечно. А вот с адвокатом по имущественным делам для них — безусловно. Хотя бы потому, что я вообще намерена с этой проблемой разбираться. В отличии от вас.

И опять воцарилось молчание.

— Хороший адвокат — это дорого. — нейтрально, только чтоб поддержать разговор, обронил Поттер.

— Моих денег хватит. — отрезала Карина и вдруг рассмеялась. — А вы думали, я — бедная племянница? Цепляюсь за дядюшку, пропаду без его поддержки… Ай-яй-яй! Недорабатывают ваши спецслужбы.

Безопасник молчал, а Большой Босс, сдавленно ругаясь, толкнул кресло, переезжая к соседнему монитору, и торопливо забегал по клавиатуре пальцами. Не знает он, что там думали люди из безопасности, а вот с его стороны явный прокол — не выяснить толком, что собой представляет племянница Карина. Вот что значит стереотипы: племянница из России в Англии — бедная девочка, ни крыши, ни стен[1]… А у нее… Большой Босс с досадой уставился на первую же фотографию из соцсетей: Карина стояла на фоне дома. Большого дома. И с крышей, и со стенами… с подъездной дорожкой, двумя гаражами, флигелем и много чем еще. Наверное, не стоит надеяться, что она просто сфотографировалась на роскошном фоне?

Он торопливо закрутил колесико, наскоро просматривая информацию. Карина оказалась богатой девочкой. Дочкой… в виде исключения, не миллионера, а миллионерши — старшая сестра мистера Гусляра оказалась весьма богата и… Стоп. Поправка. Карина была самостоятельной богатой девочкой — доучивалась по программе двойного диплома, и один из этих дипломов был гарвардский. Уже полгода работала в крупной компании, и вовсе не в маминой. Снимать с нее подозрения рано, но в принципе, можно понять, почему она не примчалась сразу: слишком много собственных дел ей пришлось отставить, чтоб лететь на помощь родственникам. А ведь с ее энергией и связями она может сильно изменить даже планы спецслужб на Гусляров. Да и Каринина мама, отправившая дочь «на разведку», вряд ли останется в стороне, когда нужно будет действовать. Хорошо, когда у человека есть семья. От сопровождающего эту мысль чувства горечи он привычно отмахнулся — непродуктивно! — и снова прислушался к динамику.

— Если мне ничего не сообщали, это не значит, что мое начальство не знает. — ответил безопасник. — Но вы же понимаете, что адвокат — это ниточка к вашим родичам?

— А вы ему защиту обеспечите. — также небрежно хмыкнула Карина… и темнота на экране заволновалась, потом поперек экрана возникли шарящие пальцы и… полезли в сумку за мобилкой!

Нет, этот мир и люди точно существуют для его удобства!

— Мисс Гусляр? Простите, вы — мисс Гусляр? — из динамиков донесся незнакомый голос.

— Я — Карина Котова. Но я племянница Олега Гусляра, да! — ее рука, достающая из сумки мобильник, замерла. Босс досадливо цыкнул: теперь половина монитора была в темноте, а вторую выбелил рассеянный дневной свет из окон университетского кафетерия. И там, и там ничего не видно, кроме темной полосы Карининого пальца поперек экрана.

— Прошу прощения! Ваш дядя нас знакомил, но я не запомнил имя… — голос стал виноватым.

— Ничего страшного, я вас вообще не запомнила. — со свойственной ей любезностью уведомила Карина.

Сверху донесся смешок:

— Тогда представлюсь еще раз! Моя фамилия Кроули, мы встречались в «Слон и гвоздь».

«Слон и гвоздь». Паб. Тот самый.

— Надеюсь, хоть не Родон, а то вокруг сплошные литературные персонажи[2]. - хмыкнула Карина.

«Вытащи ты, наконец, мобилку из сумки, образованная!» — мысленно взвыл Большой Босс.

Карина, милая, хорошая девочка, словно приняла этот телепатический вопль — вытащила руку с телефоном из сумки и положила мобильный на стол. На мониторе перед Боссом появился белый пластиковый потолок кафетерия с вмонтированными в него глазками ламп. Большой Босс сдавленно зарычал.

— Хуже, я — Пит![3] — весело откликнулся голос. На экран упала тень, мелькнул розовый контур носа и лба, прошуршал стул… — До сих пор гадаю: то ли мои родители так плохо знали классическую литературу, то ли они меня в глубине души ненавидели. — нежданный собеседник уселся рядом.

— Сами родители что говорят? — заинтересовалась Карина.

— Молчат и отводят глаза! — откликнулся Кроули и тут же сменил веселый тон на предельно серьезный. — Простите мне, если кажусь вам навязчивым, но я просто не мог удержаться, когда вас увидел!

— Вы влюбились в меня с первого взгляда? — восхитилась Карина.

— Э-э… Нет. То есть, конечно, такое вполне возможно… но я все-таки предпочитаю посмотреть во второй раз. — и торопливо, прежде чем Карина ляпнет еще что-то, продолжил. — Я хотел узнать о вашем дяде!

— Это закрытая информация! — голос безопасника стал скрипучим, как расстроенный динамик.

— Сэр, эта ваша закрытая информация обсуждается во всех официальных… а еще больше в неофициальных масс-медиа! — отрезал Кроули и, видимо, снова повернулся к Карине. — Мы с мистером Гусляром коллеги, он мне очень помогал…

— Ой, так вы тоже шпион! — возрадовалась неукротимая Карина.

Ну да, она аж целую минуту молчала!

Кроули судорожно закашлялся:

— Я историю тут, в университете, преподаю. Ну и пишу исследования о русских в Британии. Вы знаете, например, что в Лондоне есть улица, названная в честь русского посла графа Воронцова? — в голосе Кроули зазвучал энтузиазм страстного профессионала. — А его предшественнику времен вашего Петра I, Андрею Матвееву, мы обязаны существованием дипломатического иммунитета! У него были огромные долги — русское правительство не слишком щедро со своими чиновниками — и его должны были посадить в долговую тюрьму. Согласитесь, проделать такое с послом было бы не совсем уместно, вот и пришлось парламенту принять специальный акт, что послов арестовывать нельзя! — весело закончил он.

— О да, англичане — щедрые и заботливые люди! — саркастически протянула Карина. — То-то ваш ректор дядю уволил, пока тот в больнице.

— То есть как — уволил? — вскричал Кроули. Наверняка на него начали оглядываться, потому что безопасник зашипел:

— Тишшше! Мисс Карен, не кажется ли вам, что это не предмет для обсуждения с посторонними…

— Мы приятели с мистером Гусляром, и посторонним я считаться не могу! — отрезал Кроули. — Надеюсь, суммой компенсации за расторгнутый контракт ваш дядя доволен?

— До компенсации мы как-то не дошли. — с веселым удовольствием ответила Карина. — Я вот прямо нутром чуяла, что она должна быть… но никто даже не упомянул!

— Наш ректор с ума сошел? — после недолгого молчания откликнулся Кроули. — Или в Британии вдруг рабочее законодательство отменили? Уволить человека, попавшего в больницу?

— Мне кажется, сэр, это совершенно не ваше дело! — опомнился безопасник.

— Как это — не мое? Даже не будь нашей дружбы с мистером Гусляром, есть профессиональная солидарность! Сегодня уволили его, а завтра — любого из нас! Не беспокойтесь, мисс Карен, я сегодня же обращусь к ректору с официальным запросом, и если его объяснения меня устроят… ну, например, окажется, что компенсацию будет платить не университет, а правительство… Но если не устроят — я немедленно свяжусь с деканом IT-факультета… они с вашим дядей, кстати, тоже приятели, хотя вы его наверняка не помните… Он разошлет масседж через университетскую сеть, мы создадим инициативную группу…

— Ничего подобного вы делать не будете! — зашипел Поттер.

— Посмотрим, как вы сумеете меня остановить! — даже голос Кроули стал ершистым. — Это вы, сэр, как государственный чиновник, несете ответственность перед гражданами Соединенного Королевства, а не наоборот!

— Вы отважный и благородный человек, Пит! — выдохнула Карина. — Простите, что я сперва вас так нелюбезно встретила! Верите ли, я так измучилась! Дядя и кузина — близкие мне люди, я пытаюсь защитить их интересы, но… Я совершенно одна, и только вы… единственный, кто захотел мне помочь! — куда делась ее язвительность, в голосе Карина едва слышно звякнули слезы, и звучал он так трогательно… беззащитно.

Большой Босс готов был держать пари, что этот Кроули сейчас расправляет плечи… и выпячивает грудь… ну как же, хрупкая леди в беде! Теперь понятно, как эта «хрупкая» в своем возрасте сумела занять неплохую должность. Манипуляторша…

— Сохраните мой телефон! — звучало это совсем как «Ко мне за спину, леди, я защищу вас!» И цифры номера — почти как звон скрещенных шпаг! — А вы мне свой… и как только я что-то выясню, тут же позвоню!

«Набери его! — мысленно взвыл Босс. — Набери, или я все мозги твоему смартфону вычищу, материнской платой клянусь!»

На весь экран возникло лицо Карины, а рядом телефон зазвонил мелодией из «Sunset Boulevard», и Босс облегченно выдохнул даже раньше, чем Кроули довольно произнес:

— Сохранил! Ждите известий, Карен… я же могу вас так называть?

Дальше были расшаркивания и взаимные уверения, которые Босс благополучно пропустил мимо ушей, бегая пальцами по клавишам, а глазами — по экрану монитора. Номер телефона. Звонок с одного мобильного на другой. Это так много, если уметь правильно использовать! И если на один из телефонов загружена твоя личная программа.

— Вы с ума сошли! — теперь уже безопасник не шипел, а скорее хрипел, будто его душили. — Вы даже не знаете, кто такой этот Кроули!

— Дядин коллега, вы же слышали. — буркнула Карина.

— С чего вы взяли? Потому что он так сказал? — взвился Поттер. — Он говорит, что вас дядя знакомил, а вы его даже не помните! А если он и есть агент вражеских спецслужб?

— Через пару минут я упаду в этом кафетерии, как дядя с кузиной в пабе? — хмыкнул Карина, бестрепетно допила кофе и выкинула картонный стаканчик в мусорку. — То вы рассказываете, что иностранные агенты проползли по-пластунски через морские границы Британии, чтоб затаиться под столиком паба и отравить моих родственников… то обвиняете человека, который работал вместе с дядей, и мог притравить его в любой момент? Вам не кажется, что вы сами себе противоречите?

— Все равно… — после недолгой паузы мрачно буркнул Поттер. — Мы ничего о нем не знаем.

— Так узнавайте!

— Обязательно! — неслышно откликнулся Большой Босс, третий-невидимый в их разговоре.

— Вся эта история с отравлением дяди и Аленки, кажется мне… все более и более сомнительной. — обронила Карина, забирая мобилку. Потолок отдалился, на экране пронеслась стена, мелькнули пластиковые столики с сидящими за ними людьми… Карина встала. — Не беспокойтесь, мистер Поттер. — с безукоризненной холодной вежливостью, так непохожей на ее обычную манеру, сказала она. — В гостиницу я вполне могу вернуться сама.

— Заблудитесь… — с сомнением пробормотал безопасник.

— Такси возьму.

— Хорошо… — неохотно согласился он. — Езжайте. Мне… тут еще надо кое-что решить.

— В очередной раз надавить на ректора? Ведь это же ваши службы заставили его уволить дядю, не так ли? Но компенсация увольнения уж никак не помешает вашей борьбе с иностранными агентами. Хотя… ректор наверняка стрясет эту самую компенсацию с правительства, а вам, похоже, премию выдают, за сэкономленные средства? Иначе зачем бы вам так суетиться? — она кивнула, и звонко цокая по плитке каблучками, пошла прочь.

Большой Босс в который раз пожалел, что не может высунуться из мобилки и поглядеть безопаснику в лицо. Но был уверен, что тот смотрит Карине вслед.

Вместо этого перед ним раскачивались светлые стены университетских коридоров: туда-сюда, до головокружения, в такт покачиваниям мобилки в руке Карины. Мелькало серое ковролиновое покрытие, ноги проходящих мимо и даже фигуры целиком — в ожидании лекции студенты усаживались на мягком полу у кабинетов. С привычной небрежностью человека, отучившегося в Гарварде, и привыкшего, что коридор — это не только, чтоб ходить, Карина переступила через чьи-то ноги и пошла дальше, копаясь в телефоне.

— Ага! — наконец радостно хмыкнула она.

Большой Босс тоже хмыкнул, задумчиво — искала Карина номер одного из крупнейших интернет-изданий в Британии. Логично, конечно — ближайшая родственница пострадавших, другой взгляд на проблему… журналисты моментально разгонят волну. Особенно если учесть, что умная девочка Карина писала на диктофон в мобилке все: разговоры в больнице, беседу с ректором, свои пикировки с безопасником, даже недавнюю встречу в кафе. Гуслярам такая шумиха может помочь… вопрос, выгодна ли она самому Большому Боссу и его расследованию?

Карина на миг оторвалась от экрана, рассеяно поглядела на очередную развилку университетских коридоров, едва слышно бормотнула:

— Откуда мы шли? Тут, кажется… А потом налево и в переход между корпусами…

Босс видел, как студенты засуетились, вскакивая. Захлопали двери… Видно, началась пара — коридор стал стремительно пустеть. Карина свернула. В переходе между университетскими корпусами не было ни единого окна, лишь белесые галогенные лампы под потолком вспыхивали, откликаясь на движение. Шаг… Блик белого света, почти сразу гаснувшего у Карины за спиной. Еще шаг… Вспышка впереди, на миг ослепившая экран и тут же истаявшая.

Большой Босс почувствовал, что ему это все не нравится! Лицо Карины занимало весь экран, девушка по-прежнему копалась в телефоне, иногда даже злорадно подхихикивая, а по позвоночнику Босс пробежала юркая ледяная капля пота.

— Шла бы ты быстрее! — стремительно активируя все доступные камеры поблизости, пробормотала он. Камер оказалось немного. В начале, и в самом конце перехода. И еще две в середине. Только они обе не работали.

Карина нырнула в сумрак. Свет вокруг не вспыхнул, лампы не бликанули на экран. Невольно остановившись, она замерла в полумраке. Подняла голову. Растерянно оглядела темный коридор — с мобилки в ее руке было видно, как она крутит головой. Темнота за спиной — коридор поворачивал и виден был только четкий квадрат мрака, живого, дышащего и какого-то… ехидного. Темнота впереди — лампа над головой едва заметно тлела, то наливаясь белым червячком света, то полностью затухая. Белые блики мелькали на запрокинутом к потолку лице Карины, то выделяя его словно выбеленным профилем, то заставляя снова сливаться с чернотой. Она попятилась, отступая назад… и тут же качнулась вперед, будто квадрат тьмы позади нее был еще одной, упругой, стеной, оттолкнувшей ее прочь. Покачнулась на каблуках… и судорожно прижимая к груди мобилку, чуть не бегом ринулась дальше по коридору, нервно оглядываясь, и кажется, постанывая от испуга.

Сливавшаяся со стеной дверь медленно и бесшумно открылась у нее за спиной.

Уловив смутное движение, Карина уже вскрикнула в голос, обернулась, вскидывая руку с мобилкой, будто собираясь врезать кому-то…

— Я могу вам помочь? — в мутном ореоле падающего из двери дневного света навстречу ей шагнул невысокий, похожий на колобка пожилой мужчина, и близоруко похлопал глазами под толстенными линзами очков.

— Я… Простите… — Карина растерялась. — Я испугалась… Тут так темно.

Мужчина запрокинул голову, поглядел на потолок и выразительно выдохнул:

— Безобразие! Я немедленно сообщу администрации. — кивнул, и покосолапил по темному коридору в обратную от Карины сторону — зажигающиеся на его пути лампы подсветили темноту. Словно из солидарности, лампа у Карины над головой тоже замерцала.

— Фффух! — девушка шумно выдохнула и заторопилась дальше своей дорогой.

— Действительно… — перед экраном Большой Босс тоже облегченно откинулся на спинку кресла. — Это ж не Голливуд, чтобы…

Впереди показался квадрат дневного света, Карина почти побежала… и выскочила в самый обычный коридор с кучей окон. Нервно засмеялась, глядя вслед торопящейся мимо парочке студентов, и уже спокойно шагнула вперед…

Изображение на экране метнулось. Стремительно проносящийся мимо пол, нижний край стены, заляпанный чем-то черным, распахнутый дверной проем… И словно прыгнувший навстречу легкий стол, в который Карина с размаху врезалась, только и успев судорожно ухватиться за края. Серая поверхность пола ринулась навстречу, раздался глухой стук, изображение содрогнулась и снова наступила тьма.

«Разбила? Уронила экраном на пол?» — успел подумать Босс.

Неподалеку хлопнула дверь и что-то щелкнуло, будто запирали замок.

«Динамик, по крайней мере, цел».

— Я это возьму, красотка? — изображение на экране взлетело вверх, показав на мгновение Карину, все еще цепляющуюся за столешницу.

«Все цело. — меланхолично подумал Большой Босс. — По крайней мере, что касается техники. И снова незнакомый голос. Кто на это раз?»

— На, подержи! — кажется, мобилку кому-то сунули.

— Ыгы. — в ответ гыгыкнули, и… навели объектив на Карину. — А ничего так… — проурчал второй незнакомый голос. — …камера у нее в мобилке.

— Ну привет, подруга! — шагнувший в поле зрения камеры парень ухватил Карину за ворот жакетика… и рывком заставил выпрямиться. Карина покачнулась, цепляясь за легкий стол. Таких столов вокруг было с десяток — похоже, они в небольшой аудитории. — Что ж ты тут бегаешь одна? — новый рывок — парень швырнул Карину на стул и навис над ней, рассматривая с брезгливым любопытством.

Каринин расфокусированный взгляд сошелся на лице нависшего над ней парня. Младше самой Карины на пару лет, типичный студент: раздолбаистая футболка, обтерханные джинсы. Нечеткие, словно смазанные черты лица, и мерзкая улыбочка. Откровенно издевательская. И с этой вот улыбочкой он принялся натягивать тонкие медицинские перчатки.

— Кто вы такой? — не отрывая глаз от этих перчаток, Карина крупно сглотнула. — Что вам надо? — она попыталась вскочить.

— Сидеть! — затянутой в перчатку пятерней парень толкнул Карину обратно на стул.

— Что вы себе позволя…

Короткий удар поддых заставил Карину смолкнуть. Она замерла, широко распахнув рот и судорожно пытаясь пропихнуть хоть глоток воздуха в сведенные от удара внутренности.

— А веришь, красотка, вот что хочу — то и позволяю! — запакованные в тонкую резину пальцы сомкнулись у нее на горле. Сжались. Отпустили. Снова сжались. В улыбке его теперь было настоящее наслаждение. Кончик языка возбужденно прошелся по губам, когда Карина обеими руками вцепилась ему в запястье и принялась дергать, пытаясь оторвать руку от своего горла.

Хряп! — ладонью он хлестко и больно ударил ее по щеке.

— Пусти! — слова с трудом выходили из ее стиснутого горла.

— Пущу! — немедленно согласился парень… швыряя Карину на пол.

Она упала вместе со стулом, с размаху ударившись об пол.

— Я тебя… — корчась в судорожных попытках встать, прохрипела она.

— Ну, вот что ты — меня? — присаживаясь рядом на корточки, чуть устало спросил напавший на нее парень, и ухватив за подбородок, грубо запрокинул ей голову.

— Ты мне ответишь… в полиции… — прохрипела все еще не сдающаяся Карина.

Большой Босс мотнул головой — раздраженно и слегка укоризненно. Вот зачем она его дразнит? Беда девушек в том, что они… сильные. Сила денег в нежных ручках бизнеследи. Знаний в строгих очах профессорш. Власти у государственных чиновниц, и закона у хитрых адвокатесс. И сильные женщины становятся решительными и… неосторожными, не веря, даже мысли не допуская, что не смогут защитить себя сами. Забывая, что силы… просто силы, грубой физической, у них нет.

— В полиции? — тем временем протянул парень. На экране было отлично видно, как его лицо изобразило фальшивое изумление. — Ты собираешься заявить на меня в полицию… и думаешь, что кто-то поверит русской наркоманке?

— Я не… — всем телом дернулась Карина.

Охо-хох! — у экрана вздохнул Большой Босс. Ну вот она скажет: «Я не наркоманка!» А в ответ сразу же: «Ах, извините, мы, наверное, ошиблись, позвольте помочь вам подняться и примите наши нижайшие извинения!» — так, что ли?

— Ты — да-а! — ласково протянул парень… и вдруг с силой впился пальцами ей в щеки, заставляя открыть рот. — Давай, быстрее! — скомандовал он подельнику.

Тот засуетился: стены аудитории закружились по экрану мобилки — подельник отложил телефон, и тут же схватил его обратно, снова нацелившись объективом на Карину.

— Открывай-ка ротик, красотка! — ласково промурлыкал парень. В другой руке он сжимал маленький целлофановый пакетик с белым порошком. С губ Карины сорвался стон — пальцы его все сильнее вонзались ей в щеки, заставляя разомкнуть губы.

— Нет! — отчаянно дергая шеей, промычала Карина, и попыталась пнуть ногой.

— Ах ты ж… — парень снова схватил ее за шею, с силой приложив затылком об ножку стола, а сам уселся на ее ноги, прижимая к полу. — Жри, давай! — и дернул ее за нижнюю челюсть.

— Помогите… — просипела Карина, но он только плотнее стиснул ей щеки, превращая лицо в жуткую рыбью маску. Она попыталась ухватить его пальцы зубами, замолотила кулаками по плечам, слабо и бессмысленно…

— Никто тебе не поможет! — парень с силой стиснул ее запястье. — И ничего ты не докажешь: камер тут нет, а ту, что в коридоре, мы вырубили!

«Ладно, это уже становится опасным. — вздохнул Большой Босс. — И непохоже, что эти двое собираются откровенничать, кто их послал!»

— Да брось ты мобилку и помоги мне! — рявкнул парень, пытаясь удержать яростно выкручивающуюся Карину. — Я сейчас порошок просыплю!

— Ыгы. — покладисто «ыгыкнул» второй. И даже успел сделать шаг вперед… И мобилку, наверняка, собирался отложить…

«Не бросай меня, милый!» — возникшая поперек экрана надпись заставила его остановиться. На несколько кратких мгновений он застыл, тупо глядя в светящийся буквами экран.

— Возьми у меня порошок и сыпь ей в пасть, скорее! — яростно заорал парень, стискивая Каринины запястья. — Нам еще до выхода ее дотащить нужно, там встретят.

Не отвечая, его подельник аккуратно отодвинул мобилку от лица… и заглянул за нее, будто надеялся увидеть, кто ему пишет.

— Брайан! Ты оглох?

Оглох, мог бы честно сказать Брайан. Потому что мобилка в его руке вздрогнула… и заорала, дергаясь в ладони, как живая.

— Ау-ау-ау! — верещала мобилка.

— Аааа! — чуть ли не громче заорал Брайан и отшвырнул телефон. Тот с размаху врезался в стену, упал на пол, подскочил на противоударном чехле… и заорал еще пронзительней:

— Тревога! Нападение на человека! Тревога! Корпус три, аудитория 316!

— Пятнадцать! — нелепо пробормотал все еще сидящий на Карининых ногах парень.

— Э… Спасибо, конечно… — на мгновение перестав орать, буркнула мобилка. И с новым энтузиазмом завопила. — На помощь! Нападение на девушку! Аудитория 315!

— Оно разговаривает! Само! — взвизгнул подельник… и ринулся к двери. На миг в поле зрения камеры мелькнула его обрюзгшая фигура, край скулы… и ухо. Оттопыренное.

Что-то грохнуло. Небось, створку заклинили, потому и не боялись.

— Брайан! Стой, придурок! — парня снесло с Карины, он метнулся к подельнику, остановился, кинулся обратно… и с размаху опустил подошву кроссовка на орущую мобилку. — На! На! — он запрыгал на мобилке, всей тяжестью вдавливая ее в ковровое покрытие пола. — На!

С хрустом разломился экран. Щелкнуло, брякнуло, от мобилки отвалилась задняя панель и посыпались потроха.

— Вот так! — торжествующе выдохнул парень и повернулся к пытающейся подняться Карине. — А ты…

— Тревога! Нападение на женщину! Аудитория 315! — вопли больше не звенели над ухом.

Они неслись откуда-то со стороны. Издалека. Снаружи!

— Что такое? — парень замер на месте, судорожно озираясь, будто рассчитывая сквозь стены увидеть источник криков.

Его подельник у дверей судорожно и бессмысленно затряс створку, видно, окончательно обалдев от страха. Невдалеке слышался топот и перекликались голоса.

— 315-я — это туда! — прокричал кто-то.

Брайан заверещал, сообразил, наконец, рвануть заклинивший замок обрезок стальной трубы, распахнул створку и заячьим скоком ринулся прочь.

— Брайан! Ты-ы! — парень обернулся к Карине. — Твоя работа? Я тебя…

— Вот что ты — меня? — приподнимаясь на локтях, прохрипела неукротимая девчонка.

«О-о Го-осподи Бо-оже, ну что стоило промолчать!» — у экрана Большой Босс в отчаянии уронил голову на сцепленные ладони. Если этот мерзавец сейчас кинется на Карину… помочь ей он уже не сможет.

Парень кинулся. К двери. И сиганул в коридор следом за приятелем, оставив в аудитории сидящую на полу Карину, разбитый мобильник и валяющийся неподалеку пакетик с просыпавшимся белым порошком. Когда в аудиторию ворвались люди, Карина только молча сжалась к комочек под устремленными на нее взглядами.

[1]No roof, no walls (англ.) Аналог «ни кола, ни двора».

[2] Персонаж романа У. Теккерея «Ярмарка тщеславия».

[3] Питт Кроули — неприятный персонаж из «Ярмарки тщеславия»

Глава 7. Не злите русских экономок

Она молчала. И молчала. И молчала. Когда молчание стало вовсе жутким, подняла голову и при виде ее лица попятился даже я, хотя уж мне-то ничего не грозило.

— Палаша… Что скажешь? — как-то даже робко поинтересовался милорд.

— Уж скажу, барин! — задушевно так посулила мистрис. — Можно… я вот его… обсосата вашего из его преступной Обсосации… коромыслом вдарю?

— Ассоциации, Палаша… Где ты тут коромысло найдешь? — его сиятельство явственно растерялся.

— Найду! Или что другое возьму — вы только дозвольте, барин! — и уперев руки в бока, мистрис двинулась прямиком на Дженкинса. — Что ж ты за тварюка такая неприятная? — голос ее сорвался даже не на шепот — на шипение, а сам Дженкинс невольно попятился. — Явился — не запылился, ничего не нашел, а обвиноватил уже всех в доме! То у тебя Бартон английского секретаря убил, то сам покойничек, Царство ему Небесное, барина обокрал, а не он, так Сашенька Гольцов, с деньгами утек! А теперь так и вовсе по бабам пошел!

— Я женат! — продолжая пятиться, вякнул Дженкинс.

— И нашлась же такая, что за тебя вышла! Небось, каждый раз как в доме уборка затевается, ты ее в железо куешь да судье сдаешь, потому как следы преступления прячет! Убираемся мы тут, ясно тебе? Грязь после господ газетиров отмываем!

— Милорд, уймите вашу экономку! — Дженкинс попытался отгородиться креслом.

Вошедшая в охотничий азарт экономка по-птичьи вскрикнула и ухватив со стола подсвечник, взмахнула им над головой. Чуть-чуть не достала до улепетывающего Дженкинса — огарки из подсвечника посыпались тому на голову. Дженкинс прыгнул в сторону.

Кинувшийся меж ними Бартон отчаянно вцепился в подсвечник:

— Отдайте, мистрис! У нас приличный английский дом, где экономка не может бить гостей канделябром! — пропыхтел он.

— Гнать таких гостей из приличного русского дома! — яростно воюя за орудие дженкинсоубийства, пыхтела в ответ экономка. — Уберите руки, мистер Бартон, вы мешаете мне его стукнуть!

— Вот! Так и вашего секретаря убили, милорд! — верещал Дженкинс.

— Причем этим же самым подсвечником. — напряженным тоном вдруг процедил посол и громко скомандовал. — Палаша! Поставь подсвечник, быстро!

Экономка замерла… и враз расслабившись, обвисла в руках дворецкого. Тот торопливо выхватил у нее подсвечник и отскочил в сторону, прижимая его к себе — видно, боялся, что мистрис передумает.

— Бартон! Сюда! — явно сердясь, рыкнул милорд.

Дворецкий в растерянности помешкал… и направился к милорду, почтительно водрузив подсвечник на край стола.

Милорд медленно протянул руку… и его пальцы замерли, не коснувшись острого завитка на краю подсвечника. Шумно сопя, джентльмены сгрудились у него за спиной.

Я тоже заглянул поверх плеча мистера Фокса… и невольно содрогнувшись, поспешил отвернуться. Я… этого я не знал. Теперь знаю.

— Этим юношу и… — мистер Фокс не закончил фразу — взгляд его метнулся в сторону от засохших на краю завитка бурых пятен… и налипших светлых волосков.

— Сдается, что так. — глухо откликнулся милорд.

— Ударили. Сзади. — Дженкинс сделал нечто вроде танцевального па по гостиной — примеривался, как должен был стоять английский секретарь, да как замахивался убийца. — Несчастный упал… — Дженкинс вновь не поленился: ловко опустился на четвереньки, и почти лег на ковер, головой к самому кровавому пятну. — А потом… — он вскочил. — Потом… — он водил взглядом по гостиной туда-сюда. — Выходит, подхватили его за руки-за ноги и оттащили в комнату. Чтоб сразу домочадцам на глаза не попался… Милорд! Это мог сделать только кто-то из своих! — решительно воскликнул он.

Я оставил изучающих подсвечник и ковер джентльменов — все же эти страшные следы меня изрядно смущали! — и призадумался. Дженкинс прав, утверждая, что этот кто-то из своих, иного решения и быть не может. Но тот же Дженкинс сказал, что замок вскрыли. Своим замок вскрывать надобности нет. Или это лишь хитроумный способ запутать дело?

— Но не Бартон. — с явственной, каждому заметной неохотой вынужден был признать Дженкинс. И на вопросительные взгляды джентльменов пояснил. — Серебро обычно в ведении дворецкого, уж он бы нашел способ забрать подсвечник в чистку.

Бартон немедленно приосанился и… кинул быстрый взгляд на экономку.

— А на меня-то чего коситесь, сэр? — мистрис Palashka грозно уперла руки в бока. — Мистер Вудс детина хоть и молоденький, а все ж крепкий, я бы его и не подняла, не то что в спальню донести.

— Вдруг вы прибраться решили. — отводя взгляд, пробормотал Бартон. — В такие моменты вы неудержимы, мистрис!

— Да кабы я знала! — всплеснула руками экономка. — Газетиры заполночь ушли… где там заполночь, уж и час после полуночи миновал!

Бартон подтверждающе закивал головой.

— …Девки им до последнего то столы накрывали, то чаю наливали. Уж с ног валились…

Бесси и Бет немедленно скроили страдальческие мордашки и как-то словно обвисли, демонстрируя усталость.

— Я их и отпустила поспать часок-другой — толку-то с них, таких! Наказала только встать поночи да все прибрать, прежде чем господа проснутся.

— Вы об этом знали, Бартон? — неприязненно спросил Дженкинс.

— Горничные в ведении мистрис. — буркнул дворецкий, всегда ревниво относившийся к своей власти. — Она далеко не всегда полагает нужным уведомлять меня…

— Не нужно — вот и не полагаю. — отрезала экономка, и они с дворецким обменялись решительными взглядами, демонстрируя собственную непоколебимость в извечных вопросах домашнего правления.

— Когда вы поднялись, девушки? — обернулся к служанкам Дженкинс.

— Три пробило, сэр! — дружно присели в реверансе горничные.

Это была не совсем правда, уж я-то знал, что поднялись они на четверть часа позже, но… памятуя, как и зачем я оказался рядом с их спальней, разоблачения с моей стороны они могли не опасаться.

— С часу ночи до трех… — едва слышно шепнул милорд, а я, невольно, покивал, соглашаясь. Хотя кому какое дело — согласен я или нет! На меня и не глядит никто!

— Мы сразу же принялись за уборку! — видно, сама вспомнив свой грешок, Бет слегка закраснелась. — Пятно на ковре…

— …Мы же не думали, что это кровь, сэр! — влезла Бесси. — И диван в пятнах: от ладоней отпечатки черные и… от того места, которым джентльмены садятся. Только это уж точно не кровь, а грязь самая обыкновенная, как на улице!

— Можно подумать леди каким другим местом… — почти неслышно пробурчал Дженкинс, но я-то совсем рядом был — услышал. Он склонился, едва не носом проводя по сидению, потом принялся ощупывать спинку. — А вы не задумались, девушки, откуда вдруг на диване в гостиной — уличная грязь?

— Им не за думанье жалованье платят, а за уборку! — немедленно вступилась за своих подопечных мистрис.

— Уж убрались так, убрались — на совесть! Ничего не разглядишь!

— Мы ж потому Stesha за ночными горшками и посылали, сэр! — простодушно созналась Бет. — Без того, что после ночи в горшках остается, такое и не отчистишь!

— А ковер мы просто еще не успели! — вставила Бесси.

Дженкинс, гладивший диван, будто рассчитывая отыскать пропавшие следы наощупь, замер. Под холодным взглядом милорда и заинтересованным — мистера Фокса, медленно оторвал ладони от дорогой обивки. И сам поднялся, держа руки на отлете.

— Теперь мне понятно, что делала ваша горничная в спальне секретаря в столь ранний час.

— Что ж в доме, служанки — лентяйки какие, что и до света встать не могут? — возмутилась экономка. — Удивительно, что вы бедную Стешку в убийстве не заподозрили!

— Навряд бы девушка смогла: мистер Вудс, как вы верно заметили, был юноша молодой, сильный…

Все смолчали, ну и я тоже. Милейшая Stesha, хоть и принадлежала к полу слабому, сама была куда как сильна, и как ни смутительно признавать, могла справиться. Навряд она и впрямь это сделала, но пока убийца не найден, под подозрением все.

— Я не прошу верить моим подозрениям, милорд! — с сугубой серьезностью глядя его сиятельству в глаза, начал Дженкинс. — Поверьте фактам! Ваш секретарь был убит здесь. — он широким жестом обвел гостиную. — А нашли его в собственной спальне. И если бы не… — он пожевал губами, подбирая слово. — …рвение горничных, нашли бы изрядно позднее. Давая время сбежавшему русскому секретарю получить деньги по похищенному чеку! — с торжеством закончил он.

Мистрис гневно фыркнула, но возражать не решилась.

— Нужно ехать в банк, милорд! — решительно сказал мистер Фокс. — Только там мы сможем узнать хоть что-то о юношах… и деньгах.

— Пусть закладывают карету. — устало кивнул милорд. — И… Бартон! Передайте мисс Беклбек… чтобы она и дети не покидали свои покои. Я решительно запрещаю кому-то из домашних к ним ходить, а им кого-либо впускать!

— Да, милорд! — невозмутимо поклонился дворецкий, хотя знающий человек заметил бы как сильно он смущен. Еще бы!

Мистрис Palashka засуетилась:

— Велю, чтоб завтрак подавали — барин маковой росинки с утра во рту не имел!

Я выскользнул из комнаты и поспешил за джентльменами.

— Мистрис! — у меня за спиной, в гостиной, Дженкинс отчаянно пытался изобразить голосом нечто умильное. — Может, смилостивитесь, и для меня завтрак найдете? Только посущественней: мака вот этого, что для милорда, мне не надо, я ж не птичка! Я такой голодный, что мог бы лошадь съесть!

Мистрис тяжко вздохнула:

— Беги на конюшню, Бет! Скажи кучеру, чтоб готовил лошадей: четырех барину в коляску, а одну пущай на кухню ведет. Мистер Дженкинс завтракать желает!

Глава 8. Тайна банкира

Мучили меня сомнения: будет ли позволено следовать за милордом?

Однако все разрешилось с немалой простотой. Милорд с мистером Фоксом сели в коляску, я запрыгнул на запятки — и никто не стал меня останавливать. Кучер Гаврила, также вывезенный милордом из России, но за время своей бытности в Лондоне изучивший город, как свою ладонь, щелкнул хлыстом, и мы покатили. Мистер Дженкинс проворно забрался на так и оставшуюся несъеденной лошадь, и поскакал следом. С запяток мне отлично видна была его мрачная физиономия: сдается, мистрис Palashka не сменила гнева на милость, и он все же остался голодным.

Мы свернули с тихой респектабельной Мэнсфилд-стрит и…

— Доло-ой! Не позво-олим!!!

Я чуть не слетел с запяток от оглушительного рева.

Площадь была запружена народом. Некий хороший одетый и совсем не юный джентльмен, в противовес возрасту своему и общественному положению, цеплялся за фонарь, и надсаживая голос, кричал:

— Пенька! Ворвань! Лен! Материал для мануфактур, что дают нам работу! Товары на 2 миллиона фунтов, что мы продаем в Россию каждый год! Наши юные моряки служат в русском флоте, набираясь опыта для грядущих сражений во славу Британии! Мудро ли со стороны мистера Питта-младшего — прерывать такую торговлю… и ради чего, спрашиваю я вас? Ради какого-то Очакова, который русские хотят забрать у турок? Ты! Знаешь, где этот Очаков?

— Не-ет, сэр! — заорал ражий детина в блузе, похоже, весьма довольный своим невежеством.

— Ну и какое нам, добрым англичанам, дело до Очакова? Хотят русские этот город — пусть забирают! Но нет! Мистер Питт снаряжает флот, мистер Питт собирается отправить наших моряков драться с нашими же торговыми партнерами за интересы турок!

— Доло-о-ой! — площадь снова потонула в воплях, а мистер Фокс в восторге заколотил тростью по бортику открытой коляски:

— Не зря мы с вами трудились эти дни, милорд! Лондон кипит!

— Да. Отличный оратор. — согласился посол и с явной неохотой позволяя себе коснуться столь низменной темы, поинтересовался. — Дорого ли он нам обошелся?

— Так это Грей! — мистер Фокс удивился. — Он бесплатный! У него самого корабль в русской торговле.

— И много таких? — с интересом спросил милорд.

Ответить мистер Фокс не успел — коляска вновь встала, лошади вскинулись и затанцевали. Дорогу перед ними пересекла процессия нарядно одетых господ. Среди них я увидал даже одну леди: расположение наклеенных на ее лице мушек указывали, что она поддерживает партию вигов.

— Прекрасная Розамунд, вы ли это? — привставая в коляске, вскричал мистер Фокс.

— Джентльмены, это же наш лидер, мистер Фокс! — радостно ответила леди. — И… Боже мой! Вы ведь русский посол, лорд Воронцофф, не так ли?

Милорд поклонился. Ах, как бы мне хотелось хоть раз повторить этот изящный и исполненный достоинства поклон!

Процессия, до того весьма чинная, сломалась, и нас окружила возбужденно галдящая толпа.

— Позвольте пожать вашу руку, милорд! — руки тянулись со всех сторон. — Позвольте нам, промышленникам Британии, поддержать вас в борьбе с произволом мистера Питта! — вещал вскочивший на подножку джентльмен. — Мы идем с петицией к герцогу Лидсу, требовать, чтоб он отменил эту дурацкую войну с вашей государыней! Мануфактуры же страдают! — кричал послу в ухо другой.

— Джентльмены, джент… и вы, леди Розамунд! — раскланивался мистер Фокс. — Нам лестно все это слышать! Но позвольте же проехать! По нашим с вами общим делам! Кучер, выворачивай на…

— По соседней улице вы тоже не проедете — там шествие судовладельцев! — сообщила леди Розамунд.

— И тоже с петицией?

— А как же! Безусловно! — загудела толпа.

Мои джентльмены переглянулись уж в который раз за это утро. Когда после долгих уверений и расшаркиваний коляска все же стронулась с места, милорд прошептал:

— Мы не можем позволить себе остановиться, даже если останемся вовсе без средств.

— Будем надеяться на лучшее! — утешил его мистер Фокс.

То и дело сворачивая, коляска пробиралась проулками. Ни на одну процессию мы больше не наткнулись, но слышали их изрядно, отчего мои джентльмены пребывали в состоянии возбуждения, по большей части радостного, но и тревожного тоже. В пути мы даже Дженкинса умудрились потерять — ну или он нас. Впрочем, на подступах к самому банку его лошадь вылетела из проулка — видно, Дженкинс изрядно гнал, пытаясь отыскать нас на нашем извилистом пути. Затратив на дорогу вдвое больше времени, нежели в обычный день пешком, коляска остановилась перед входом в «Кэмпбелл Банк». Я отцепился от запяток и оглядел здание, дожидаясь, пока Гаврила вместе с выездным лакеем извлекали из коляски мистера Фокса.

Мистер Фокс с легким пренебрежением оглядел чересчур уж новенький и блестящий фасад банка и арку серого камня, украшенную тремя коронами, и принялся с пыхтением подыматься по лестнице. Нетерпеливый Дженкинс обогнал его, но дальше сумел сдержать себя и чинно проследовал за джентльменами в распахнутую привратником дверь.

— Милорды! Какая честь! — средних лет господин в темном сюртуке почти летел нам навстречу, скользя башмаками по гладкому полу. Со всех сторон на нас с любопытством взирали стоящие за высокими конторками клерки, но стоило их начальнику метнуть быстрый недобрый взгляд, как все головы снова склонились над банковскими книгами, и стали видны только белые макушки нитяных париков да шевелящиеся кончики писчих перьев.

— Сюда, прошу! — чуть не порхая, банковский управляющий проводил джентльменов в отдельный кабинет и лично пододвинул кресло под могучее седалище мистера Фокса. — Чаю? У нас есть любые сорта из индийских колоний… у нас даже кофе есть! Недавно пришлось забрать залог — клипер с колониальными товарами… увы, некоторые должники столь неаккуратны… — и не дожидаясь ответа, метнулся к дверям. — Кофе джентльменам! Или все же чай? Чай! — он кинулся обратно, всей фигурой изображая готовность помочь. — Чем наш скромный банк может быть полезен вам, джентльмены?

Джентльмены, несколько ошеломленные всем этим шумом и суетой, привычно переглянулись.

— Минувшего дня… у вас побывали оба моих секретаря. — наконец осторожно начал посол и впился в банковского управляющего глазами, наблюдая за его реакцией.

Дверь глухо стукнула и приоткрылась, пропуская клерка с подносом, нагруженным чашками и парящим чайником. От запаха великолепнейшего чая, и впрямь из Индии, даже у меня дрогнули ноздри. Управляющий принялся колдовать над чашками: то со щипчиками для колотого сахара, то с изящным молочником.

— Молока, милорд? У нас настоящий сподовский фарфор, не трескается, даже если налить холодного молока в горячий чай! Новейшее изобретение! Вот, глядите, милорд! Никаких трещин!

— Тоже в заклад забрали? — проворчал мистер Фокс, чей дворецкий, как я знал, уж замучил его просьбами купить именно такой новомодный сервиз. Да и наш Бартон не отставал.

— Ну что вы! Мистер Джошуа Спод, увы, не наш клиент. — управляющий казался искренне огорченным.

— Но мой секретарь, юный мистер Вудс, был вашим. — вернулся к теме милорд.

— Был, милорд? Неужели при своем последнем визите мистер Вудс остался недоволен обслуживанием? — теперь на лице управляющего читалось страдание.

— Черт его знает, каким он там остался — убили его! — выпалил Дженкинс.

Ложечка в руках управляющего звонко цокнула о фарфор. Все так и впились глазами в его лицо, наблюдая мгновенную смену выражений.

— Прискорбно. — управляющий откинулся на спинку кресла, будто спеша уйти от взглядов, и тут же выпрямился, точно спину ему затянули в корсет. — Такой милый юноша. Мне нужно связаться с его бедной матушкой — весь его вклад в нашем банке завещан ей.

— Большой? — требовательно поинтересовался Дженкинс.

— Мы не болтаем о делах клиентов. — поджал губы управляющий.

— Так я ж разве для дурного спрашиваю! Думаю, не нужно ли помочь бедной женщине… Или она нынче не такая уж бедная? — Дженкинс развязно подмигнул. — С десятью-то тысячами фунтов?

— Простите, сэр, я не понимаю, о чем вы. — голос управляющего стал ледяным как молоко в молочнике.

— Да ладно! — Дженкинс навис над столом. — Парень вчера за деньгами к вам приходил? Приходил! И где они?

— Сэр, боюсь, я вынужден просить вас уйти! — управляющий потянулся к колокольчику.

— Мистер Дженкинс ни в коей мере не хотел проникать в секреты банка. — властно вмешался милорд. — Нас интересует лишь визит моих секретарей. Они сказали, что действуют по моему поручению?

— Да, милорд! — с облегчением выдохнул управляющий. — Только это был один ваш секретарь. Юный мистер Вудс. По моему скромному соображению, излишне юный для столь важного поручения. — в голосе управляющего мелькнуло неодобрение.

— Он был один? — озадаченно переспросил милорд. — И… что же?

— Что, милорд? — с готовностью поинтересовался управляющий.

— Что вы с ним… делали?

— С мистером Вудсом? — растерялся управляющий. — Что вы и велели, милорд!

— Мистер Вудс погиб. — не давая готовому вспыхнуть Дженкинсу и рта раскрыть, напомнил милорд. — Не могли бы вы рассказать, как прошла ваша с ним встреча?

— Я понял, милорд! — возрадовался управляющий. — Мистер Вудс… ох, а ведь владелец хотел его поблагодарить лично, только благодаря ему милорд обратился в наш банк! А теперь как же? Такой молодой! Да-да, милорд, простите, конечно же — к делу! Так вот, юноша явился к нам, и как предупреждал нас князь…

— Без имен! — бросив быстрый взгляд на Дженкинса, остановил его милорд.

— Конечно же, простите! Как и предупреждал посетивший нас… м-м… знатный путешественник, юный мистер Вудс сообщил, что явился от вас и предъявил записку с вашей печатью, милорд. Естественно, мы понимали, чем вызваны эдакие предосторожности — слухи о том, что на карету… м-м… знатного путешественника напали вооруженные бандиты, обеспокоили все лондонское Сити! Должен сказать, то, что карета была пуста, а деньги знатный путешественник доставил нам лично… и пешком! — в голосе управляющего прозвучал благоговейный ужас. — Конечно же, это обмануло грабителей… Но все же весьма опрометчиво носить такие суммы под плащом, без всякой охраны!

По лицу Дженкинса прошла нервная гримаса: похоже, он тоже считал поступок знатного путешественника опрометчивым.

— Да и слежка за мистером Вудсом нас напугала! — продолжал управляющий.

— За ним следили? — чуть не в один голос спросили мои джентльмены.

— Он так сказал! — развел руками управляющий. — Сидел здесь, в этом самом кабинете, дрожал как лист, пришлось его чаем отпаивать. Не правда ли, отличный чай, милорд? Да-да, к делу… Мистер Вудс объяснил, что вам, милорд, требуется нечто особенное… — он пощелкал пальцами, подбирая слова. — Что сохранило бы саму сумму в золоте в полной безопасности, позволило нигде не фигурировать вашему имени, и притом, вести расчеты с ростовщиками. Хотя не могу не заметить, милорд, что наш банк предлагает куда лучшие условия и меньший процент по займам… Ох, тысячу извинений, я вновь отвлекся! И наконец, чтоб это можно было вынести из банка, совершенно не привлекая внимания. Чтоб никто не догадался!

— Выходит, золота, или там серебра, при нем не было? Вы дали парню банковские бумажки, а не настоящие деньги? — вмешался напряженно вслушивающийся в каждое слово банкира Дженкинс.

Тот посмотрел снисходительно:

— О, невежество обывателей! Деньги, сэр, это вовсе не золото и серебро, а то, что мы согласны ими считать. Впрочем, кому я это объясняю? — пробормотал он себе под нос и снова обернулся к послу. — Должен сказать, милорд, задача была непростой… но я взялся за нее лично! Не сочтите за хвастовство, но решение потребовало не только досконального знания банковского дела, но и некоторой доли… театральности! Я ведь даже моряцкую куртку вместо сюртука для мальчишки раздобыл! — управляющий плавно повел рукой… на вешалке у двери и впрямь висел сюртук. Довольно новый еще. Почти не ношенный. Многократно мной виденный.

— Это… его? — дрогнувшим голосом спросил мистер Фокс.

— Ну конечно же! — торжествующе воскликнул управляющий. — Странно бы он выглядел с ЭТИМ… и в сюртуке! А так юноше удалось выскользнуть совершенно незамеченным! Как вам мой ход, милорд? Без ложной скромности — изобретательно, не правда ли?

— Сэр, мистер Вудс погиб, так и не успев передать мне… что вы там изобрели! — начал раздражаться милорд. — Но как только вы мне все расскажете, я сумею оценить ваше хитроумие!

— Я не могу, милорд! — управляющий уставился на милорда растерянно. — Рассказать… Это же банковская тайна!

— Мистер Вудс пришел к вам от меня. — напомнил милорд.

— Несомненно, милорд. Но вы же сами пожелали, чтобы деньги нельзя было связать с вами, вот мы и оформили хранение переданного нам золота на предъявителя. Так что любые сведения по этому вкладу, равно как и само золото, можем передать лишь тому, кто предъявит вторую половину… предъявит то, что мы дали мистеру Вудсу!

— Что за ерунду вы городите! — вмешался мистер Фокс. — Мистер Вудс представлял милорда Воронцова, теперь милорд сам тут, и вы должны…

— Простите, сэр! — управляющий приосанился. — Но на данный момент у «Кэмпбелл Банк» нет перед милордом никаких обязательств. Знатный путешественник отдал распоряжение поступить с деньгами так, как укажет милорд или его доверенное лицо. Доверенное лицо — мистер Вудс — велел выдать ему… м-м… платежное средство на предъявителя, на сумму хранящегося у нас золота — это тоже было сделано. Теперь любые действия с этим золотом может осуществлять лишь обладатель… м-м… данного платежного средства.

— Но… это же абсурд! — мистер Фокс взъерошил свои седые кудри. — Вот что! Мы хотим просто забрать золото — сейчас, сию же минуту!

— Конечно, сэр! — немедленно согласился управляющий. — Как только вы предъявите… то, что мы выдали мистеру Вудсу, я тут же велю достать золото из хранилища и провести взвешивание.

— У нас этого нет! Мы даже не знаем, что это такое, потому что вы не говорите! — заорал мистер Фокс.

— Естественно, сэр! — управляющий гордо выпрямился. — «Кэмпбелл Банк» — весьма молодой банк, нам нет и тридцати лет, но мы очень строго выполняем свои обязательства. Мы выдадим все, до последней крупинки золота, стоит только предъявить… то, что должно быть предъявлено! Пусть даже вы сделаете это через десять… двадцать… Хоть двести лет! Наш клиент будет полностью удовлетворен!

— Милорд Воронцов — ваш клиент!

— Никак нет, сэр! Уже — нет. — и они уставились друг на друга: тяжело дышащий мистер Фокс и уверенно улыбающийся управляющий.

— А может… — вдруг задумчиво проговорил Дженкинс и его скрипучий голос неприятно разрезал тишину. — Вы мальчишку и убили? — он покрутил головой, отмечая ошеломление на всех лицах и криво усмехнулся. — А что? Явился к вам… эдакий теленок. Сколько там вашему секретарю было, милорд?

— Шестнадцать. — дрогнувшим голосом сказал милорд.

— Раньше-то, с его двадцатью фунтами в год, вам интересу не было, а вот десять тысяч — другое дело! Отправили мальчишку на смерть, а сами припрятали, что там такое секретное надо предъявить. Вот и предъявите как все затихнет: не через двести лет, конечно… Годика через два-три!

— Я не стану обсуждать столь оскорбительное предположение! — с достоинством, за которым все же пряталась нервозность, заявил управляющий. — Я попросил бы вас покинуть банк, джентльмены! У меня много работы. Нужно сверить цифры. — он поднялся.

Кровь бросилась милорду в лицо, а на мистера Фокса и вовсе было страшно глядеть. Он начал подниматься с кресла, точно ледяная гора, о которых рассказывают моряки… и вдруг шумно выдохнул, и сгорбившись, направился к двери.

Глава 9. Шпана и кибер-следователь

Шаг, еще шаг, неслышное скольжение…

Невидимый и неощутимый Большой Босс переходил от одной видео камеры к другой, следуя за беглецом. К аудитории 315 сбегались люди, но наблюдать как они охают и ахают над Кариной, Босс не собирался.

— Надеюсь, у нее хватит ума… — только и пробормотал он. Не позволить хватать руками пакетик с наркотой, а дождаться университетской полиции. Показать полицейским разбитую мобилку, на которой наверняка остались отпечатками сбежавшего Брайана. Которому так понравилось снимать издевательства над девчонкой. Которые с ее мобилки сразу уходили в «облако» и теперь лежат там и ждут, когда их просмотрит полиция. Пожалуй, начальство выскажет много неприятного мистеру Поттеру, так неудачно отпустившему ее одну. Вот уж кого ничуть не жаль: сообразить, что Карина тоже может стать жертвой нападения, было не сложно, а он вел себя, будто весь мир охраняет от Карины, а не наоборот.

На экране, на ходу сдирая перчатки с рук и отчаянно стараясь не сорваться с быстрого шага на панический бег, удирал от аудитории напавший на Карину парень. Пронесся по коридорам, нырнул в темноту… Большой Босс поморщился: экономит университет на камерах, никакого инфракрасного диапазона, как будто весь столичный криминал подписался в университете бузить только при свете. Мелькнул блик дневного света… парень выскочил прямо под камеру во внутреннем дворике. Старательно ссутулившись и сунув руки в карманы, зашагал к улице. Босс прищелкнул языком — ясно, про внешние камеры он знает, для того и меняет очертания фигуры. На что угодно можно спорить, что обычно он ходит в мешковатой куртке.

Беглец вывернул на улицу… остановился, внимательно разглядывая происходящее у главного входа. А там, явно поджидая кого-то, стояла машина с логотипом известного телевизионного канала.

Босс переключился на камеру над главным входом, и разглядел на заднем сидении оператора с камерой и молодого парня с микрофоном наготове. Оба то и дело поглядывали на вход.

— Сперва заставляем девчонку принять наркоту, а потом… Как ты там сказал? «Ее до входа дотащить нужно, там встретят» Вот эти, что ли? — предположил Босс, приближая нетерпеливые лица журналистов. — Напрочь неадекватная родственница Гусляров вываливается из дверей университета прямиком на журналистов. В ее крови находят наркотики… и никто уже не принимает всерьез ее обвинения и протесты. Выходит, все-таки государство?

А может быть и нет. Слишком ненадежно. У девочки Карины крутая мама, которая примчится немедленно и будет заниматься в первую очередь дочерью. Но во вторую — братом с племянницей. И все начнется по новой, гораздо жестче и агрессивней, если верить материалам, что он успел нарыть на Каринину маму. Имеет смысл только… только если нужно выиграть время.

— И что такое должно произойти в ближайшее время? — спросил он у беглеца на экране, будто тот мог ему ответить. Хотя это смотря как спрашивать.

Все также сутулясь, беглец перешел на другую сторону улицы. Босс отпустил университетские камеры и перескочил на давным-давно хакнутую камеру охранной службы в сувенирном магазинчике. И двинулся за шагающим по тротуару парнем, переползая от камеры сувенирного — ко входу в банк, от банка — к магазину дорогого вина…

— Maybe it’s because I am a Londoner… — «наигрывая» пальцами на клавиатуре, фальшиво запел Босс. — I love London so[1]… Потому что это мой город! — с удовольствием пробурчал он. Сколько «закладок» он разместил по городским компьютерным сетям, чтоб они тихонько дремали там, давая возможность задействовать на каких-то пару минут! Теперь на улицах города, поворачиваясь, едва слышно жужжали камеры… а парень на экране то словно шел навстречу, то вдруг изображение сменялось, разгоняя на весь экран нечесаный затылок и спускающиеся до ворота футболки волосы, то мелькало ухо и край щеки. Они шли по городу — напавший на Карину парень и невидимый Большой Босс.

— Люблю идиотов. — с чувством сказал Большой Босс, когда парень подозвал такси. — О, ты не идиот, ты наоборот, предусмотрительный!

Под прикрытием затормозившей машины парень резко нырнул в спуск к подземке.

— Фильмов насмотрелся, да? — фыркнул Босс. Входить в систему наблюдения подземки он не любил — все-таки особо охраняемый объект, и работавшие на нем правительственные программеры были, конечно, хуже него… но все же не полными лузерами. Всегда оставался риск, что его проникновение засекут.

— Я только посмотреть! — он рассыпал из-под пальцев код активации закладок.

Вспыхнувшее на экране изображение показало заляпанные граффити и рекламными щитами серые стены станции и запруженную народом платформу на линии Отчаяния[2]. Камера на платформе поймала затылок парня, входящего во второй вагон. Поезд тронулся, с грохотом исчезнув в тоннеле, пальцы Босса заметались по клавиатуре.

Комп чуть не дымился, собирая из надерганных с камер кадров цельный портрет — не простым же глазом вылавливать его лицо в толпе на станции!

— Есть! — Большой Босс облегченно вздохнул — риск упустить беглеца был велик. Из разъехавшихся дверей вагона перла толпа. Головы, головы и… пи-ип, пи-ип! Красные точки заметались по экрану и замерли, нервным миганием подсвечивая поворот головы, нестриженные волосы — слишком длинные для коротких и слишком короткие для длинных — и знакомое ухо. — С возвращением на экраны, бро! Куда ты теперь?

Вместе с толпой парень свернул к выходу. Босс торопливо втянул цифровые щупальца, запущенные в систему наблюдения подземки — обошлось, не засекли! И уже спокойно активировал пару камер на торговом центре напротив входа. Едва не снеся дверь, парень вырвался со станции и чуть не бегом припустил по улице.

— Куда же ты так спешишь: к себе или к нанимателю, отчитываться? К нанимателю, конечно, лучше, но и к себе неплохо. — продолжая следовать за ним, бормотал Босс. И вдруг восторженно взвыл. — О-о!

Его объект поднимался по ступенькам жилого комплекса, вытаскивая из кармана ключ-карту. Босс торопливо вывел на экран детальную интерактивную карту района… и расплылся в широкой счастливой улыбке.

— О да! — чуть ли не в экстазе шептал он. — Лучшее жилье в городе!

Потому что в холле наземного этажа стояла маленькая автоматическая коробочка… безжалостно и немедленно отключающая любую квартиру от света, воды и отопления, стоило жильцу задолжать хоть пенни! А компанию, управляющую программным обеспечением всей этой системы он хакнул еще пару лет назад… и это было не просто. А очень просто.

— Я-а — крутейший чел, у меня-я везде задел! — запел Босс, нетерпеливо и нагло вламываясь в базу данных жилого комплекса. — Я-а почти поэт… м-м-м… у меня нет лаковых штиблет!

На мгновение он помрачнел — вот что-что, а лаковые штиблеты ему точно в ближайшее время не понадобятся! Тут же тряхнул головой и запел дальше:

— Я-а не буду переживать, а-а буду придурка ломать!

База данных жильцов раскрывалась под пальцам как разломленный пополам апельсин. Ну и кто только что воспользовался ключом?

— Кристофер Козинськи… Апартаменты 756… Крис, значит… Какая прелесть! — умилился Босс и… движением мышки уменьшил на его счету оплату за прошлый месяц… ровно на один пенс. И тихонько пропел. — За-а Карину я отомщу, и тебе, козел, не спущу!

Крис метался по комнате. Здоровенный рюкзак стоял на кровати, раззявленный, будто пасть голодного крокодила. В его утробу летели джинсы и футболки, вперемешку с документами и кредитками. Набор отмычек стукнулся о мобильный, чуть не поцарапав экран. Крис глухо выругался и затолкал телефон поглубже — сам вид мобилки заставлял его вздрагивать от страха. Что было в телефоне у русской дряни? Что так… орало? Что она расскажет полиции? Уезжать, немедленно! Билет до Манчестера купить за наличку, и сразу в сквот[3]. Там половина народу вчера от сегодня не отличают, подтвердят, что он уже давно с ними тусуется, и быть сегодня в Лондоне никак не мог. И тогда даже если дебил Брайан его сдаст, не докажут! Телефон русской девки он раздолбал и…

— Черт! О черт! — Крис швырнул футболку на кровать и яростно вцепился себе в волосы. — А если у нее все копируется на Google Disk? — он снова заметался, в бессмысленном вращении похожий на залетевшую в комнату летучую мышь. — Как я мог так вляпаться? Проклятые технологии!

Словно обидевшись на эти слова в ванной вдруг взвыли трубы и… погас свет. Крис замер, ошеломленно глядя в переключившийся на батарею лэп-топ.

— Я же платил! — он дернул ручку двери. Та только сухо щелкнула — электронный замок не открывался. — Что за дела? Эй!

Звонко звякнул сигнал упавшего на почту сообщения. Крис кинулся к лэп-топу и защелкал мышкой. Сообщение было от администрации здания.

— Что там у вас еще? — зло буркнул он, нажимая на файл-атачмент.

«Дорогие жильцы! Произошел сбой в электроснабжении здания. Просим не волноваться и оставаться на местах. Работы ведутся, скоро неполадки будут устранены»

— Скоро! — Крис шандарахнул кулаком об стол, так что лэп-топ аж подпрыгнул. Сделал еще пару кругов по комнате и плюхнулся на кровать рядом с рюкзаком. — Когда — скоро?

Можно было позвонить менеджеру здания, но… не хотелось привлекать внимание. Да и другие жильцы наверняка названивают.

— Сколько ж народу по квартирам заперло? — Крис невольно усмехнулся. Если уж ты вляпался, так приятно, что хоть в одиночестве. — Лифт не работает…

Совсем рядом с запертой дверью загудело и… Крис явственно услышал, как идет лифт. Донесся отдаленный звук голосов — возле лифта разговаривали. Спокойно, как говорят случайно встретившиеся соседи.

— Если электричества нет, так как же… — ошарашенно вскинулся Крис.

— Везде есть. Кроме твоей квартиры. — донесся из динамиков тихий равнодушный голос.

— А? — Крис замер — глаза распахнуты, рот приоткрыт. — Кто здесь?

Большой Босс по другую сторону экрана смиренно вздохнул. Ну неужели так сложно связать происшествие в университете с голосом из динамика лэп-топа — и не задавать дурацких вопросов! Ладно… Он щелкнул по кнопке.

«— Возьми у меня порошок и сыпь ей в пасть, скорее! Нам еще до выхода ее дотащить нужно, там встретят!» — на экране лэп-топа Карина отчаянно извивалась под навалившимся на нее парнем. Его пальцы, пытающиеся раскрыть Карине рот, и пакет с белым порошком наготове были отлично видны.

— А-а! — Крис заорал… схватил стоящую у двери клюшку для гольфа и ринулся к лэп-топу.

— Стоять! — невольно отшатываясь, заорал по другую сторону экрана Босс. — Стоять, или…

Что «или», он сказать не успел — в поле зрения камеры на крышке компа мелькнула вскинутая клюшка… и несчастный лэп-топ просто смело со стола! Мир на экране перевернулся, мелькнули стены, пол, снова стены… ножки стола.

— Стоять! В полицию файл отправлю! Файл! В полицию! — надсаживая горло, вопил Босс.

— Бах! — клюшка для гольфа шибанула по ковровому покрытию… и исчезла. Воцарилась тишина. До боли в пальцах вцепившийся в края письменного стола, Босс тихо-тихо дышал, словно боялся привлечь к себе внимание.

Лэп-топ шевельнулся — ножки стола отъехали назад… и прямиком к камере сунулась физиономия Криса.

— Это ты тогда тревогу включил? — напряженно хмуря брови, спросил он. — А сейчас меня тут запер? По какому праву? Я что, в тюрьме?

Большой Босс уронил лицо в ладони и тихонько застонал сквозь зубы: заперли его, беднягу! Заточили! Знал бы ты, парень, что это такое на самом деле — быть в тюрьме! Так, стоп! Никакой рефлексии, дело и только дело!

— Лэп-топ на стол поставь. — устало процедил он. — Побеседуем…

Хорошо, что корпус у компа крепкий. Плохо, что под ним нет маленьких ножек. Чтоб несчастный лэп-топ мог смотаться от сумасшедшего с клюшкой!

— Не о чем нам беседовать! Убирайся! — клюшка снова промелькнула через экран и ударила в покрытие.

— Не о чем, так не о чем… — Босс поймал свое отражение в соседнем, выключенном, экране и подивился: ох и паршивая же у меня ухмылка! Жалко, Крис не видит, быстрее бы договорились. — Верну файл девчонке на Google account… — и снова пожалел об отсутствии ножек у лэп-топа. Сейчас бы повернуться к идиоту задним… портом. И гордо посеменить прочь.

— Стой! — заорал Крис, будто лэп-топ и вправду — посеменил. Изображение заметалось по экрану — комп подхватили на руки и наконец водрузили на стол. — Ты… — фигура Криса несколько раз мелькнула смазанным силуэтом… заскрежетал стул и он, наконец, придвинулся к глазку камеры так близко, что физиономия расплылась на весь монитор.

«Бриться надо чаще». — подумал Босс, невольно проводя ладонью по щеке. Незамеченные островки жиденькой юношеской щетины на щеках парня выглядели… жалко. Самому ему тоже до брутальной небритости далеко… Хотя кто его видит? Вот и нечего напрягаться.

— Что значит — вернешь? А сейчас он где? — требовательно спросил Крис и… потряс лэп-топ.

«Ну и на что ты надеешься — что я вывалюсь из USB?» — подумал Босс.

— Сейчас он у меня. И только у меня. — голосом подчеркнул он. — От тебя зависит, чтоб так и осталось.

— Ага! — Крис снова вскочил и забегал. Босс поморщился: от его мельканий рябило в глазах. — Ты — хакер! — грозно вытянутый палец ткнулся в центр монитора. — Ты нарушаешь закон! Я сейчас полицию вызову! Кибернетическую! Они найдут следы проникновения в мой комп… Эй! Это что такое у меня на мониторе? Ты что делаешь?

— Форматирую твой диск. — меланхолично сообщил Босс. — Ну не твой, компа твоего… — хотя и собственный диск Криса тоже отформатировать бы не помешало.

— Нет! Стой! — опять заорал Крис, тряся лэп-топ. — У меня там три курсовые незаконченные! На одну уже почти сроки прошли! Помогите! Убивают! — и шепотом добавил. — Курсовую…

— О, представляю, что будет, если тебя услышат! — восхитился Босс. — Взломают дверь, ворвутся… А ты сидишь в углу и дрожащим пальцем тычешь в собственный лэп-топ. И никого!

— Ладно, все! — взвизгнул Крис, шмякая лэп-топ обратно на стол. — Чего ты хочешь?

— Во-первых, чтобы ты перестал травмировать технику! — рявкнул Большой Босс.

На некоторое время в комнатах по обе стороны экрана воцарилась тишина. Камера теперь глядела на окрашенную в бежевый цвет стену, да в динамике слышалось шумное дыхание Криса.

— Хорошо… — он снова уселся перед экраном и крепко сцепил пальцы, стараясь сохранить спокойствие. — А во-вторых? Чего тебе надо?

— Хочу узнать о тебе побольше… Крис. — вкрадчиво проговорил Большой Босс и с удовольствием увидел, как парень вздрогнул. — Студент факультета Маркетинга и Рекламы… — добавил он, просматривая вытащенную на второй экран университетскую базу данных. — О, так это у тебя маркетинговая акция была!

— К… какая? — растерялся Крис.

— Отлови клиентку и запихни ей в глотку «пробничек»! — пояснил Босс. — Чем ты там торгуешь? Кокс? Героин?

— Да я… Да ты что! — спокойствия хватило не надолго, Крис снова взвился с места. — Я к наркотикам никаким краем!

Босс молча вывел на экран руку Криса с пакетиком белого порошка.

— Это не я!

Экран переключился на его лицо крупным планом.

— В смысле, не мое!

На экране снова появилась рука с пакетиком.

— Мне его дали! На один раз! Чтоб девке… — он осекся и опасливо уставился в камеру.

— Давай уже в подробностях. А то мне надоест, и я таки верну видео где взял. — устало потребовал Босс.

Крис поерзал. Повздыхал. Растрепал светлую шевелюру, став похожим на одуванчик. И наконец выдавил:

— Наняли меня… чтоб ту русскую… наркотик ей… подождать, пока подействует… и на журналистов вывести… неадекватную. Заплатить обещали. Так бы я ее в жизни не тронул! Она мне понравилась даже! Красивая… Холеная такая… — и стеснительно добавил. — Взрослая…

— Карина была бы чертовски польщена. — хмыкнул Босс: что русскую кузину пытались скомпрометировать, он прекрасно понял и сам, без откровений Криса-маркетолога. Значит, что-то Карина сделала… или сказала… или заметила, раз засуетились. Он подавил желание немедленно включить запись Карининых переговоров — сейчас надо было дожимать Криса. — Кто нанял? Почему именно тебя, ты ж не кнопка «Help» наоборот… — начал он, и осекся, по забегавшим глазкам Криса поняв, что неожиданно попал в цель. — Во-от оно-о что-о… — протянул он. — И давно ты… оказанием пакостных услуг промышляешь?

— Ну, а чего… Учиться дорого… И жить на что-то… Я ничего такого не делаю! Девчонку подпоить на вечеринке… чтоб к ней подкатить могли… Дверь в общаге один раз попросили измазать… Я даже не знал, чью! — выкрикнул он, будто это последняя фраза снимала сразу все сомнения и обвинения. И снова поник. — Деньги нужны…

Сейчас Босс как никогда радовался, что никто не видит его лица. Любому нормальному человеку смотреть на нахохлившегося на стуле Криса было бы противно. Но Босс только отвел глаза и мрачно уставился в соседний экран. Сам-то он немногим лучше. Девчонок на вечеринках, конечно, не подпаивал, и в темных коридорах не караулил, но… ему тоже нужны деньги. Много, много денег.

— Как с тобой связываются? — хмуро буркнул он.

— Через файлообменник! Я не вижу заказчика, заказчик не видит меня.

Какие все стали компьютерно-грамотные!

— Наркоту тебе тоже через файлообменник передали? — прошипел Босс.

Крис опять принялся маяться:

— Так прямо в универе! — наконец выдавил он. — Сказали, в кафетерии подойти к столику… Он там и лежал! Картонный стаканчик кофе, стикеры с сахаром, а между ними пакетик… его и не видно совсем было. Я сел, ну, будто это мой стаканчик, будто я на минутку отошел. — судя по довольным ноткам, Крис искренне гордился естественностью своей актерской игры. — Сахар насыпал, а пакетик в карман. И бегом! Времени-то мало оставалось.

— Кофе бросил? — строго спросил Босс.

— С собой взял. Ну а что… — Крис опять смутился. — По дороге допил, стаканчик выбросил.

Ясно, стаканчик теперь не найдешь. Да и не для него все это — отпечатки пальцев, анализы ДНК… у него другие методы.

— А кто стакан оставил, я не видел! Я никогда с клиентами в реале не встречаюсь! Я все рассказал, правда! Не знаю я больше ничего!

— Тихо. Помолчи пока. — оборвал начинающуюся истерику Босс. — Мне подумать надо.

Поднял руки, зацепился за висящий прямо над ним турник и подтянул себя из кресла. Ра-аз… Карину попытались устранить, значит, она стала опасной. Два-а… Ее не стали травить хитрым ядом, как Гусляров, а решили скомпрометировать перед журналистами. Дорого ли стоят слова наркоманки? Три-и… Как-то это мало похоже на действия жестоких вражеских спецслужб… Четыре-е… И на отечественную службу безопасности тоже не похоже — те не стали бы обращаться к местному гопнику… Пя-ять… Гопник — университетский. Гусляров отравили неподалеку от университета, на Карину напали прямо в коридоре, наркотик передали в кафетерии. Ше-есть… А кто у нас был в университетском кафетерии с Кариной? Се-емь… Безопасник Поттер… который и раньше был, до того, как ей попытались подсунуть наркотик… и новый персонаж, историк Кроули! Во-осемь… Который вот так, с ходу узнал в кафетерии Карину. Де-евять… Которую видел до этого один раз в пабе «Слон и гвоздь». Де-есять…

Босс отпустил турник и плюхнулся обратно в кресло. Пробежал пальцами по клавиатуре. В квартирке в одном из жилых районов Лондона хрюкнули трубы, принимая снова побежавшую по ним воду, мигнул монитор лэп-топа, отключая батарею, и тихонько щелкнул, открываясь, электронный замок двери.

— Вещи разложи по местам, ты никуда не едешь. Свяжусь с тобой, когда понадобишься. Через файлообменник. — Босс гадостно усмехнулся. — Попробуешь смыться… сам понимаешь. — он помигал записью нападения на Карину. — Будешь вести себя хорошо… — он многозначительно помолчал, глядя, как встрепенулся Крис… и закончил. — Запись так и останется у меня. Навсегда. — и с удовольствием понаблюдал, как тот опять п

Пролог. Сумрачный беглец

Лондон, 1791 г.

Великий город был темен и пуст, как амбар после вывезенного урожая, и тьма его мокла под дождем. Ни звезд, ни туч, только сплошная чернота, низко-низко нависающая над колющими небо острыми шпилями, и шелест дождя: капли шуршат по мостовой, капли разбрызгивают поверхность луж, капли барабанят по крышам, кое где просачиваясь внутрь и стекая по стенам снаружи и внутри старых домов.

– Шлеп-шлеп-шлеп! – бег, отчаянный, на пределе сил. Лужи разлетелись вдребезги под подошвами сапог – человек выскочил из сумрака, заметался по узкой улочке, и забарабанил кулаками в толстую дубовую дверь.

– Помогите! Прошу вас, помогите!

– Пошел вон! – сверху глухо стукнула рама. – Вон, паршивый бродяга, или я буду стрелять!

– Я не…

Громко хлопнула ставня над дверью и из узкого, как бойница, окошка, высунулось гладкоствольное ружье. Беглец запрокинул голову, испуганно глядя в черный зрачок дула.

Тихий, отчетливый смешок донесся из мрака, звон подкованных сапог по брусчатке мостовой эхом заметался в переулке.

– Шлеп… Тонг! Шлеп… Тонг! – сквозь сумрак проступил силуэт – размытый, нечеткий, он казался гигантским.

Человек отчаянно вскрикнул и снова помчался прочь, прижимая что-то к груди – слетевшая с головы шляпа осталась валяться на мостовой. Он мчался по лужам, не разбирая дороги, иногда задушенно вскрикивая. Скользкий камень вывернулся из-под ноги, снова короткий вскрик – беглец кубарем покатился по мостовой, с размаху приложившись головой о поилку для лошадей. Застонал, тут же зажав собственный рот рукавом, и быстро-быстро, как ящерица, заполз под корыто поилки, вжавшись в ледяные мокрые камни.

– Шлеп… Тонг! Шлеп… Тонг! – мрак колыхнулся, выпуская окутанную плащом фигуру. – Тонг! – преследователь остановился, прислушиваясь.

Скорчившийся под поилкой беглец вжался лицом в собственное плечо, заглушая прерывистое, рваное дыхание. Тонг! Клацнуло, булькнула лужа и совсем рядом он увидал высокие сапоги с тусклыми темными пряжками и полы плаща – с уголков обвисшей мокрой ткани капало. Беглец прижался к камню, точно надеясь продавить мостовую собственным телом и скрыться под землей. Тонг! Тяжелый толстый каблук едва не придавил ему пальцы… Шлеп! Сапоги отшагнули назад… Снова – шлеп-тонг!

– Ага-а-а! – стремительный бросок вперед, и под поилку сунулась затененная глухим капюшоном голова…

– Банг! А-а-а!

Беглец распрямился, точно сжатая пружина. Короткая деревяшка в его руках со всей силы ткнула пришельца под капюшон. Тот пронзительно заорал, отпрянул… Беглец кубарем выкатился из-под поилки, и рванул прочь. Скорее, скорее! Он нырнул в переулок и побежал туда, где мелькали смутные отблески света и доносился рокот человеческих голосов, то затихавших, то вновь накатывающих, как прибой. Быстрей! Быстрей!

– Мы не хотим этой войны! – донесся вдруг резкий, словно выстрел, крик.

Беглец чуть снова не покатился кубарем, но припустил еще быстрее, точно завидев спасение. Темный переулок вильнул, как собачий хвост, и все вокруг озарилось желто-оранжевым светом костров. В пляшущем этом свете видна была запруженная народом площадь. Оратор стоял на вытащенном из ближнего трактира столе, каблук его сапога то и дело ударял в доски, привлекая внимание к самым важным словам.

– Мы все здесь… простые… люди! – он вскинул белые, ярко выделяющиеся во мраке руки в волнах кружевных манжет. – Я вот торговец! А ты, да, ты друг, кто?

– Докер я, ваша милость! – смущенно прогудел могучий детина в драной рубахе.

– Моряк! – откликнулся еще кто-то, площадь загудела.

– Все мы тут торговцы… докеры… моряки! Нам нужно одно: делать свое дело и кормить свои семьи! Верно я говорю, люди?

–Да! Верно! Все так! – разразилась криками площадь.

– Так почему же Кабинет Его Величества, храни Его Господь! Величество, конечно же, а вовсе не Кабинет…

Площадь ответила хохотом на немудрящую шутку.

– Почему, я спрашивая, премьер-министр Питт1 собирается залезть в мой карман… и в твой карман… и вот в его карман, да-да, парень, в твой тоже… рассорившись с русской императрицей? С самым выгодным нашим союзником? И ради кого, я вас спрашиваю? Ради язычников? Нехристей-турков?

Спешащий по проулку беглец аж всхлипнул от накатившего вдруг облегчения: еще шаг, еще два, и он спасен, он среди друзей, потому что эти люди хоть и не знают его – но они друзья!

Он почти уж добежал, почти проскочил меж пылающими кострами – ввинтится в толпу, и все! Он рванулся вперед…

Фигура в темном мокром плаще и низко надвинутом капюшоне застыла на самой границе тьмы и света, и пляшущие за спиной языки пламени делали его тьму непроницаемо, сатанински черной.

Беглец остановился, едва не врезавшись в эту темную жуткую фигуру. Метнулся назад… Из сгустившейся позади мглы неуклонно и неотступно слышались уже знакомые шаги – за ним двигалась вторая, такая же черная фигура. Беглец застыл, точно заяц меж подбирающимися волками.

– Просто отдай! – прошелестело из-под низко надвинутого капюшона, и рука в черной перчатке требовательно протянулась к нему. – Отдай, и мы тебя отпустим!

Беглец только отчаянно замотал головой, прижимая что-то к груди – стягивающий его косицу щегольской бархатный футляр свалился и волосы мокрыми неопрятными прядями свесились вдоль бледных щек.

– Хочешь, чтоб с тобой случилось то же, что с твоим упрямым приятелем? – черный человек раздраженно шагнул вперед.

Прыжок беглеца вбок был внезапным и неожиданным. Он кинулся прямиком на стену ближайшего дома, точно пытаясь расшибиться об нее, в последнее мгновение оттолкнулся, меняя направление движения – и угрем проскочил мимо преследователя.

– Куда? Стой! – тот попытался схватить беглеца – и схватил! В длинном броске ухватил его за полу мешковатой матросской куртки.

Рывок, пуговица с треском отлетела, и беглец одним гибким движением вывернулся из куртки, оставив ее в руках преследователей. Под круткой у него оказался вышитый, вовсе не матросский жилет, и сорочка, некогда белая, а теперь потемневшая от пота. Мелькнули ноги в заляпанных грязью чулках. Прыжок! Проскочив меж костров, беглец вырвался на площадь. Оставшаяся у него за спиной куча пылающих дров и мусора опасно накренилась, разбрызгивая сполохи пламени. Вылетевший следом из мрака человек в черном плаще – сперва один, потом и второй – шарахнулись в стороны. Люди вокруг рассыпающегося костра закричали, уворачиваясь от искр, толпа взбурлила, беглец нырнул в нее, как в море, и яростно толкаясь локтями, принялся пробиваться на другую сторону площади. На него оглядывались, изумленными взглядами провожая насквозь мокрого юношу в одних лишь штанах и жилете, иногда кричали вслед ругательства, но оратор, не столько разглядев, сколько почувствовав, что толпа отвлеклась, заорал громче и решительней, и все лица вновь повернулись к нему. Точно пробка из бутылки, беглец вылетел из толпы, и вновь нырнул в сумрак лондонских проулков.

Дыхание срывалось, но ноги несли его вперед. Шум толпы отдалился, не было слышно и шагов преследователя, но юноша все бежал. Остановиться он себе позволил всего один раз – когда впереди выросла величественная громада дома за кованой оградой. Вцепился обеими руками в завитушки, повисая на фигурном плетении, затем толкнул себя вперед, распахнул неожиданно легко подавшуюся створку ворот и, настороженно озираясь, заковылял по подъездной дорожке. Даже остановился у крыльца, вслушиваясь в ночь, тихонько посвистел, точно подзывая собаку… никто не откликнулся. С некоторым сомнением в каждом движении, он нажал ручку двери. Та тоже поддалась мягко и бесшумно, и он ввалился в темный холл. Замер. В доме царила сонная тишина, изредка пронизанная легким присвистом. Беглец заглянул в каморку у входа – меж бровей его пролегла мрачная морщина. Он даже протянул руку, чтобы потрясти за плечо спящего на топчане привратника… и остановился. Задумчиво покачал головой… и вышел. Продолжая прижимать к груди свою ношу, заспешил вверх по лестнице, мимо белеющих сквозь сумрак античных бюстов. Ввалился в гостиную и обессилено рухнул на диван. Тут же вскочил, обеспокоенно проведя ладонью сперва по мокрому пятну на обивке, потом по своим насквозь промокшим коротким штанам-кюлотам.

– Этого мне не простят! Несмотря ни на что… – он шагнул к окну, озабочено рассматривая вымазанные дорожной грязью руки под мелькнувшим сквозь тучи лунным лучом…

По подъездной дорожке шли двое. Двое в длинных черных плащах с капюшонами.

Он вцепился в подоконник, чтобы не упасть.

– Как? Но…

Дверь дома распахнулась так же легко, как только что перед ним, и две черных тени неслышно скользнули внутрь. Он отчаянно попятился, схватил свою бесценную ношу, заметался… И наконец сунул ее туда, где она не бросилась бы никому в глаза. Тут сохраннее будет. И ринулся в противоположную дверь – к господским спальням, к людям, к спасению…

Он уже открыл рот, чтобы разбудить спящий дом криком…

В голове его ударил гром и сверкнула молния. Темный коридор вдруг перевернулся вокруг как на майской карусели…Он хотел попросить: искренне и от все души… но ни звука не успело сорваться с его губ. В тишине дома раздался приглушенный удар… а потом только тихий шорох. И снова все стихло.

Глава 1. Шпион на пенсии

«Будет проще, если вы включите камеру».

«А вы включите?»

«Вам должны были объяснить, что нет. Вам не нужно знать обо мне ничего: ни мое имя, ни внешность, ни возраст, ни семейное положение. Мы не собираемся дружить домами. Но если вы сами желаете сохранить анонимность, не проблема. Это всего лишь будет дороже стоить»

«Как только вы займетесь нашим делом, тут же выясните, кто мы».

Ага, значит, вас уже минимум двое…

«Я выясню кто вы, до того, как займусь вашим делом. Это вы и оплачиваете – мою дополнительную работу»

Некоторое время окошко чата светилось пустотой: видно, по ту сторону переваривали его наглость. Он ожидал взрыва негодования, потом попытки поторговаться: за сохранение анонимности, за ее нарушение, или просто за деньги. И приготовился к переговорам: муторным и бессмысленным… которые он тоже поставит в счет.

Но вместо этого экран осветился. Он неопределенно хмыкнул: работать с умными клиентами лучше, они хотя бы не мешают… но проблемы умных людей всегда гора-аздо заковыристей, чем беды дураков. Он увидел комнату, открывшуюся в узком диапазоне веб-камеры, и двоих, тесно, плечом к плечу, сидящих на кровати, и мысленно даже не застонал, а взвыл.

– Сейчас он скажет, что частные сыщики не лезут в дела разведок, и отключится! – зло сказала девушка, и нервно ткнула пальцем в дужку, поправляя очки. Промахнулась, попав в стекло – с координацией движений у нее было не очень хорошо. Моргнула несколько раз, и даже не опустила, а уронила руки на колени, принявшись теребить слишком широкую штанину больничной пижамы.

Он говорил про умных людей и заковыристые проблемы? С его стороны умнее всего сделать как она сказала! Потому что проблемы такой степени заковыристости, как у этих двоих, ему точно не решить, а вот самому обзавестись нерешаемыми проблемами – проще простого. Он даже потянулся к мышке, собираясь одним щелчком избавиться от опасных клиентов… и нет, не щелкнул. Была ведь еще и репутация, построенная именно на вот таких делах, взять которые никто не осмеливался. И бешенные гонорары, которым завидовали коллеги по ремеслу, и… Он решительно отмел мысленную суету: привычка обманывать и уговаривать самого себя у него, конечно, была, как у всех, но он с ней жестко боролся. Ему просто до зуда в пальцах было интересно, чего хотят эти двое. В общем, он, конечно, умный – иначе не стал бы тем, кто он есть. Но сумасшедший. И смиримся с этим.

– Я успею сделать это и после того как вы изложите свое дело.

Если сейчас ее папаша скажет пафосную дурь, вроде «Тогда уже отключаться будет поздно!», отключится в самом деле. Потому что они все же дураки, и ничего интересного не расскажут.

Пожилой, слегка обрюзгший, лысоватый тип рядом с девушкой только усмехнулся понимающе и уставился прямо в камеру ожидаемо цепким, внимательным взглядом. Непонятно, правда, что он рассчитывал там разглядеть, кроме темного экрана и аватарки: толстопузого джентльмена с сигарой.

– Что вы о нас знаете? – слегка нахмурился пожилой.

– Ничего. – ответил он.

– Телевизор не смотрите, газет не читаете? – зло бросила девушка.

– Вы хотите, чтоб я судил о вашем деле по масс-медиа? – толстопуз на аватарке вдруг пожал плечами, заставив девушку с легким писком шарахнуться от экрана. – Ну что ж… Вас зовут Олег Гусляр, преподаете, сотрудничаете с русским культурным центром. Бывший шпион, хотя журналисты утверждают, что и нынешний, но расходятся во мнениях – чей именно. То есть, учитывая, что официально вы – шпион британский, все убеждены, что на самом деле – русский. А также приписывают вам работу еще на шестнадцать стран, включая Сомали и Гондурас.

– Сомали – это что-то новенькое. – пробормотал Гусляр.

– Три недели назад вы потеряли сознание на открытой веранде паба, после чего были доставлены в больницу. Утверждают, что вас… и вашу дочь отравили, причем отнюдь не пивом.

– Элен. – вроде как представилась девушка.

– Алена, я так понимаю. – вздохнул он. – Если по-русски…

– Говорите по-русски? – уточнил Гусляр.

– Ни единого слова. – отрезал он. Еще бы, попробуй произнеси эти самые слова с их шипящими звуками и постоянно меняющимися окончаниями. А понимает ли он по-русски, Гусляр не спрашивал.

– Но вы работаете с русскими агентствами? – продолжал настаивать Гусляр.

– Я сотрудничаю с агентствами во многих странах бывшего Советского Союза. – равнодушно обронил он. Это была и правда… и неправда. Сотрудничал он действительно со многими: в Москве, Санкт-Петербурге, Минске и других, больших и маленьких, неизвестных ни одному нормальному англичанину городах. Нанимал на разовые поручения, подряжал на слежку… А работал… Работал он лишь с детективным агентством с забавным названием «Белый гусь». Корпел над программами-следилками вместе с их хакером Вадимом, консультировался по делам финансовым с экономистом Севой. Знал о них так много… и не знал ничего. Не видел их лиц, не слышал настоящих голосов. Вопреки собственным правилам. И отчаянному, почти болезненному желанию. Встретиться. Узнать. Особенно об одном из компаньонов… Об одной. Рыжей девушке с неуловимо старомодным, слегка чопорным, английским, и чересчур, до неприличия, раскованным ником Pussy Cat. Хотя в русском языке вроде бы нормально звучит? Кис-онь-ка… Не выговорить! Не увидеть ее лица, лишь странные фотографии, где только абрис спортивной фигурки вдалеке, и копна рыжих волос… которые и в фотошопе нарисовать можно!

Иногда ему приходилось себя отчаянно сдерживать, чтобы не взломать файлы агентства. Но во-первых, с компаньонами так не поступают… а во-вторых, в самом начале их знакомства они с Вадом пытались друг друга прощупать. Половину техники потом менять пришлось!

Большой Босс раздраженно встряхнул головой – куда-то его занесло мыслями. Делом надо заниматься!

Гусляр тем временем тоже подобрался, поняв, что прелюдия к разговору затянулась. Только спросил:

– Как вас называть?

– Большой Босс. – обронил он, и прежде, чем Алена успела съязвить, все также равнодушно добавил. – Да, у меня мания величия.

– Алена! – шикнул отец и снова повернулся к камере. – Вы нам нужны, чтобы понять, что происходит!

– Вашим делом занимается полиция и контрразведка, их возможности несравнимы… – начал Босс.

– Свои возможности они используют для себя! Мы же знаем о собственном отравлении немногим больше, чем написано в газетах, а то, что знаем, вызывает… скажем так, недоумение!

– Поясните.

Кажется, начиналось интересное!

– Аленка прилетела за день до… происшествия. – начал Гусляр, явно подбирая слова.

Хочет быть точным или наоборот, боится о чем-то проговориться?

– Зачем? – уточнил он.

– Соскучилась! Что я, по родному отцу соскучиться не могла? – вызывающе бросила девушка.

Гусляр снова коснулся ее руки и покачал головой.

– Он еще не сказал, что займется нашим делом! – в ответ на эту немую укоризну хмыкнула она.

– Решать вопрос с работой. – пояснил Гусляр. – Мать Алены, моя бывшая жена, умерла. Алена там одна, я тут один в здоровенном доме… Я уже его продавать думал, но мы решили, будет лучше, если Алена переберется ко мне.

– В паб мы не про работу говорить пошли, а просто так! – буркнула неукротимая Алена. – У тебя полтора часа до лекции оставалось. Я предложила, мы пошли. Никого не предупреждали. Никто не мог знать, что мы туда пойдем!

– Никто. Если не считать, что как ты приезжаешь, мы туда обязательно ходим. Паб «Слон и гвоздь». Пиво вкусное и до университета недалеко, многие мои коллеги туда заглядывают. – мягко улыбнулся Гусляр.

Даже если поход в паб был внезапным, сообразить, куда эти двое направляются за полтора часа до лекции мистера Гусляра, ничего не стоило.

– Сидели около часа, выпили темного. Я помню, как мы выходим, как прощаемся: Алена собиралась домой, я – в университет. Помню, как посмотрел ей вслед… и увидел, что она падает. Потом темнота, и я очнулся в больничной палате. Представители полиции и британской контрразведки сказали, что меня отравили бывшие коллеги. Не университетские, сами понимаете.

– Хором сказали? – хмыкнул Большой Босс.

Алена вскинулась:

– Вы считаете, есть повод шутить?

– Алена… – в очередной раз мученически вздохнул ее отец. И кивнул темному экрану. – Да, это было похоже на хоровое пение. Допра… Беседовали они со мной каждый – отдельно, но их версии событий совпадают даже в деталях.

Что странно. Если расследование полиция и контрразведка ведут вместе, наверняка согласовали, что говорить. Но все равно, следователи, ведущие дело – разные люди, подмечают разное, и беседу с пострадавшим должны были вести по-разному. Если, конечно, с ним разговаривали действующие следователи, а не посторонние сотрудники, которым просто дали список вопросов. Что тоже случается… но для расследования непродуктивно.

– Другие версии не рассматривались?

Гусляр только покачал головой.

– Несмотря на то, что нас ограбили! – снова не выдержала Алена.

А вот и интересное! Потому что об ограблении в масс-медиа ни слова.

– Разоблаченных шпионов не убивают… через десять лет после разоблачения. Это или делают сразу, пока наши секреты свежи и опасны… или дальше нас убивать – только зря время и силы тратить. Страшные тайны спецслужб, которые десять лет хранит тихий университетский преподаватель – это, знаете ли, голливудский сюжет. К тому же я сам точно знаю, что ничего такого не знаю!

«Ну да, другие могут не верить, но сам себе ты доверяешь. Проблема в том, что я – как раз другие». – подумал Большой Босс.

– А способ? – продолжал рассуждать Гусляр. – Травить в лондонском пабе, да еще непонятным ядом, да с шумной оглаской… Современная боевая химия дает столько возможностей притравить тихо и незаметно, хоть на работе, хоть в доме! В любой момент, не дожидаясь, пока ко мне приедет дочь!

– Демонстрация возможностей…

– Каких? Оказаться самыми большими лохами, которые травили… и не дотравили? Кто такие «лохи», знаете?

– Я работаю со странами бывшего Советского Союза. – напомнил Большой Босс.

– В бывшем Советском Союзе за такую безобразную работу, я бы сам своих подчиненных… – он не закончил фразу, только махнул рукой. – Что за пафосная демонстрация в стиле «предателя родины везде найдем»? Меня «везде найти» можно уже десять лет, на одном и том же месте, не усугубляя ситуацию невинной жертвой! – он кивнул на дочь.

Ну, о том, что поднятая шумиха чем-то выгодна родному правительству, Босс подумал еще читая сообщения в сети. Но обсуждать это ни Гусляр, ни сам Босс не станут. Тягаться с собственным правительством Босс не собирался – просто не потянет. С иностранным, впрочем, тоже. Так что разговор все-таки закончится тем, что он извинится и отключится.

– Ладно, допустим, новое поколение диверсантов такие вот недоучки, что мы с Аленкой живы. – фыркнул Гусляр, явственно переживающий за низкое качество подготовки этого самого нового поколения. – Но денежки наши они ловко стащили!

– Что говорит полиция?

– «…them as pinched it done her in»2 – процитировал Гусляр. – Те же агенты спецслужб: дескать, не предполагали, что мы выживем, вот и решили заодно подзаработать.

– Логика есть. – согласился Большой Босс.

– С наших счетов просто вывели все деньги. – тихо сказал Гусляр. – С использованием логина и пароля. Предполагаю, что с наших собственных телефонов.

– Телефоны пропали? – Большой Босс невольно подобрался.

– Нет. Были, когда нас доставили в больницу. Мой – в портфеле, Аленин – в ее сумочке. Приобщены к доказательствам.

– Их должны были смотреть эксперты. Транзакция проведена с них?

– Мы не знаем. Я спрашивал, но ответа не получил. – Гусляр развел руками.

– Все наши деньги. До последнего пенса. – Алена ссутулилась, зажав ладони между острых коленок. Две тонкие косички печально поникли. – Раз мы живые… надо на что-то жить. Мы вас даже не убийцу искать нанимаем, тут мимо полиции со спецслужбами все равно не протолкнешься! А на деньги им плевать, вот вы бы и занялись, а? Вы же, говорят, спец по сетевым ограблениям! А то даже за больницу заплатить нечем.

– Страховка… – начал Большой Босс.

– У нас нет страховки! – Алена подскочила на кровати, в демонстративном победном салюте вскидывая тощие руки. Рукава больничной пижамы сползли, открывая катетер капельницы у сгиба локтя. – В компах страховой компании наша страховка не обнаружена! Испарилась!

– Занятно… – протянул Большой Босс.

– А уж нам-то как занятно!

– Мы рассчитываем, что дома сохранился распечатанный полис. – вмешался Гусляр. – Моя племянница, Карина, поехала его искать.

– Племянница? – заинтересовался Босс.

– Приехала из Москвы. Это с ее планшета мы с вами разговариваем.

– Ух как Каринка на полицейских орала! – на сей раз восторг Алены был совершенно искренним. – Что мы тут жертвы, а они с нами как с преступниками: телефоны отобрали, доступа к компу не дают, хотя что с нами по сети могут сделать? Отравить через модем?

Большой Босс мог бы объяснить, как много с человеком можно сделать по сети… но не стал. Он такими сведениями на жизнь зарабатывает.

– Но с племянницей же вы как-то связались?

– Она сама примчалась. Виза у нее есть, долгосрочная, она же и раньше ко мне ездила. Мистер Большой Босс, нам действительно нужна помощь! Я знаю, гонорар у вас высокий, но у меня еще осталась недвижимость, тот самый дом. Нам все равно придется его продавать, чтобы покрыть счета. Так лучше мы рискнем, и заплатим вам, чтоб вы нашли наши деньги!

– Занятно… – повторил Большой Босс.

Попытка убийства, которую масс-медиа в один голос назвали делом рук иностранных шпионов… и ограбление, о котором масс-медиа не говорит ничего. Связаны они или нет? Если это все – разборки спецслужб, ему там делать нечего. А вот если неудавшееся убийство – и впрямь разборки спецслужб, а ограбление… ограбление мог совершить кто-то из посетителей паба… или работники скорой… или больницы… Телефоны жертв с банковским приложением, уверенность, что Гусляр и его дочь умрут, и никто ничего не узнает… Логин и пароль откуда? Вряд ли бывший шпион хранил их в том же телефоне. Он – нет, а дочь – могла. Он сам сходу назовет пять-шесть способов их разузнать. Хм, если убийство и ограбление – не одно, а два разных дела – можно попробовать! И цену назвать, не стесняясь.

Он уже собирался задать вопрос…

Густая темная тень накрыла экран, утопив во мраке сидящих на кровати отца с дочерью. Створка больничной двери стукнула об край тумбочки, экран дернулся, а мимо него вихрем пронеслось что-то стремительное, яркое, кажется, край юбки.

– Дядя! – сверху донесся молодой женский голос. Говорил голос по-английски. – Меня просто не пустили в дом! Эти мерзавцы говорят, что…

– Что дом опечатан, мисс! «Эти мерзавцы» повторяют вам одно и то же в который раз! – раздался второй голос, мужской и здорово раздраженный. – Дом опечатан, и никто, повторяю, никто в него не войдет! Пока не будет закончено расследование! А что вы здесь, собственно… – голос изменился, стал настороженным.

Босс успел увидеть метнувшуюся через экран руку в рукаве просторной рубашки – судя по болезненной худобе, Аленину… и монитор погас, сменившись обычной заставкой Skype.

Глава 2. Неприятностей полный горшок

Тонкая женская рука призрачной белизной мелькнула сквозь густой, как чернила, мрак, взметнулся край шерстяного одеяла, и девушка в нижней сорочке спрыгнула на выстывший за ночь пол.

– А-аай! – приплясывая от холода, она натянула плотные чулки.– Вставай, Бет, а не то нам зададут! –сдернула одеяло со своей соседки по кровати.

– Бррр! – оставаться в постели после такого уж было невозможно – холодный воздух спальни лизнул голую шею и руки. Зябко обхватив себя за плечи, вторая девушка села на кровати. – Ненавижу газетиров!

– Среди них есть очень симпатичные молодые джентльмены! – усмехнулась ее соседка.

– Нет моих симпатий к тем, из-за кого среди ночи вставать! – буркнула Бет, торопливо одеваясь.

– Ворчи сколько хочешь, только корсет мне потуже затяни, чтоб талия как у мисс Беклбек!

– Бесси, ты – вертихвостка! Как и твоя мисс… – наставительно начала Бет, но тут же осеклась и даже огляделась, словно боясь, что кто-то услышит ее неосторожные слова.

– Уж никак не моя! – шкодливо хихикнула Бесси, за что была немедленно наказана резким рывком за корсетные шнуры. Она сдавленно пискнула, пару мгновений подышала, и взялась шнуровать соседку. – Хорошо, что мы вместе спим. – примирительно сказала она. – У старых моих хозяев в корсете спать приходилось, чтоб вовремя воду для умывания подать.

Бет в ответ лишь кивнула, на ходу затягивая завязки юбок и заправляя шейную косынку, и шагнула к дверям. Коридор на этаже прислуги был погружен в кромешную тьму.

– Надо было вчера хоть огарок попросить.

– Твои молодые симпатичные джентльмены и без того месячный запас свечей пожгли! – хмыкнула Бет.

Перебирая ладонями по стене, обе Элизабет заспешили к лестнице для прислуги. Я выждал немного и двинулся следом, тихо, как и они в своих войлочных туфлях, не производящих досадного для господ шума. Оставалось лишь молиться, чтоб ни одна не вздумала оглянуться – стоит девицам узнать, что я подглядывал за ними в спальне, и меня не спасет даже Господня милость! О, я знал, что поступаю нехорошо и мне придется еще поплатиться за свое недостойное поведение, но… просто не смог удержаться, ведь другого случая у меня не будет! Да и не видел я ничего толком, что было с одной стороны даже утешительно, а с другой – весьма досадно!

Впрочем, пока расплата откладывалась: темнота играла мне на руку – обе горничные были озабочены лишь тем, чтоб не сорваться со ступенек.

– Встали наконец-то, ленивые besovki! – вспыхнул желто-оранжевый лепесток огня, лязгнули домовые ключи и из мрака выступила темная фигура… в приличном для экономки коричневом платье. Девушки присели в реверансах.

Почему мистрис Palashka называла Бесси и Бет – besovki, не понимал никто из домашних. У русского секретаря милорда удалось выяснить, что это слово означает что-то вроде «дьяволицы», но что дьявольского мистрис Palashka нашла в низенькой и конопатой Бесси, или в высокой и худой как жердь Бет, так и осталось тайной.

– Я камердинерам велела воду для умывания барину с барчуком самим взять, а барышней камеристка займется.

Бесси и Бет переглянулись и уже живее присели снова:

– Спасибо, мистрис!

– Нечего тут than’k-ать! Чтоб гостиную в порядок привели, а то газетиры – ровно Mamaeva Orda! Ковры, и те отчищать надобно! По-хорошему их бы в снег закопать…

– Газетиров, мистрис? – удивилась наивная Бет.

– Ковры, глупая девчонка! Хотя и газетиров… В вашем Лондоне снега, чтоб для чистки ковра сгодился, и зимой не бывает, а уж нынче… Ну что встали? Заварку спитую в буфетной заберите, раз снега нет, и бегом работать!

Еще один реверанс и горничные умчались и впрямь бегом, рискуя споткнуться. Мистрис Palashka принялась чиркать пером в домовой книге, судя по печальным вздохам, подсчитывая расходы, понесенные из-за вчерашнего нашествия газетной братии. Пользуясь случаем, я тихонько проскользнул мимо нее и поспешил за горничными.

– Mamaeva Orda – это кто? – на бегу спросила Бет.

– Это такие русские варвары, которые ужасно обращаются с коврами! – с апломбом ответствовала Бесси, уже второй год служившая в доме русского посла, графа Воронцова, на Мэнсфилд-стрит3. – И с диванами тоже! – убитым голосом закончила она, зацепившись за отогнутый край ковра и едва не полетев кувырком прямиком на диван.

Углы гостиной тонули в сумраке, но центр ее освещали отблески пламени в уже растопленном камине.

– Пелагия Игнатьевна первым делом велела тут протопить – в тепле, как барыни работать будете. – поворачиваясь от камина, заметила еще одна девушка. В ее английской речи слышался изрядный акцент. Она стряхнула в мешок выметенную из камина вчерашнюю золу и подошла к замершим у дивана горничным. И тоже замерла.

– Что ж они, во всех лондонских лужах вывалялись, прежде чем к милорду на диван усесться! – наконец выпалила Бесси, яростно потрясая стиснутым кулачком. – Свиньи газетные они, а не джентльмены!

– Правая рука, левая, а вот и… филейная его часть! – чистильщица каминов стащила плотные рукавицы и принялась тыкать пальцем в грязные отпечатки на обивке турецкого дивана. – Свалился, видать, на диван, а потом подняться пытался, да только хуже сделал! Вот говорила Пелагия Игнатьевна джина им не давать, а мистер Фокс4: «От джина пишут бойчее!» – передразнила она. – Видать, один и вовсе бойким заделался, пьянь аглицкая! – она нагнулась, возвращая на место отвернутый край ковра. – Э, да здесь тоже, глядите! – она поскребла плохо различимое в сумраке пятно. На пальцах остались темные разводы. – Кофий, что ли? – и потянулась обратно к перчаткам…

– Steshen’ka! – налетевшие с двух сторон Элизабет вцепились ей в локти. – У тебя ведь есть? – Бесси с трогательной надеждой заглянула ей в глаза. – Ведь есть, скажи?

– Нам бы хоть немножечко, хоть чуточку… – обрисовывая ладонью весьма внушительную округлость, вторила Бет. – Одной заваркой ведь не отчистим!

– Так нету! – развела руками Stesha. – Да и откуда? Спят еще все!

– А если милорд проснется и увидит вот это? – жестом трагической актрисы театра «Глоб» Бесси указала на замаранную обивку и пятна на ковре. – К лакеям сходи, к камердинерам!

– Мы тебе потом тоже что-нибудь хорошее сделаем! – клятвенно пообещала Бет.

– От же ж правильно вас Пелагия Игнатьевна зовет, besovki и есть! – ругнулась Steshka, окончательно сдаваясь, и направилась в кухню за нужным ведром.

– Кто придумал секретарей в господском крыле селить? Тоже мне, баре! – стараясь не звякнуть дужкой и не наткнуться на выставленные вдоль коридора вазоны, бормотала она.

Проникшаяся бедой прислуга отдала, что могла. Даже сам дворецкий, мистер Бартон, не побрезговал! Бесовки трудились над диваном, но жирная, явно уличная грязь отходила неохотно, и ясно было, что уже собранного главного моющего средства не хватит, и надо добывать еще.

Кончиками пальцев Steshka толкнула обитую войлоком дверь. Отлично смазанные петли бесшумно повернулись, и она скользнула в приоткрывшуюся щель. Замерла у порога, приучая глаза к темноте. Аглицкому секретарю, как и слугам, брать свечи в комнаты не дозволялось. Хоть бы храпел, что ли, во сне, либо причмокивал – а то куда идти, непонятно. Привыкшие к темноте глаза разглядели, наконец, массивный контур кровати. Смутно белела перина, обрисовывая лежащего под ней человека.

Steshka двинулась сквозь мрак. Шаг… Скрипнула половица. Еще шаг… откуда-то, словно сам подскочил, рядом оказался туалетный столик – от толчка стоящий на нем кувшин закачался, глухо постукивая об умывальный таз – трак-так-так! Steshka замерла на одной ноге…

Кувшин перестал качаться, стук смолк. В комнате по-прежнему стояла тишина.

– Фффухх! – Steshka шумно вдохнула… и сама себе зажала рот ладонью. И сама же разозлилась! – Даже и разбужу, авось, не накажут! Не велика птица – секретарь! – парой стремительных шагов она пересекла спальню… наклонилась…

И выхватила из-под кровати ночной горшок, где с ночи уж должно было прикопиться хоть сколько бесценного и единственно действующего моющего средства!

Наклонила над ведром и… Горшок только глухо стукнул об край. Бульканья не было.

– Пустой, что ли? – Steshka в возмущении воззрилась на спящего секретаря. – Ну и зачем я сюда лезла? – с гневным стуком водрузила горшок на место.

От толчка кровать едва заметно дрогнула и из-под перины вдруг свесилась рука. Качнулась, как маятник… замерла…

Steshka, как зачарованная, уставилась на эту неподвижно свисающую руку, а потом быстрым, вороватым каким-то движением, мазнула пальцами по еще теплой… но уж стремительно остывающей ладони. У нее вырвался задушенный писк… и поставив, наконец, проклятое ведро, она обеими руками сдернула перину с головы лежащего.

Полнозвучный визг оглушил просыпающийся дом.

Из распахнутых дверей я глядел на мертвое тело в кровати, и душу мою рвали тоска, стыд и горечь мучительных сожалений.

Глава 3. Скандал в банке

– Сожалею… – пробормотал он, с высоты потолка разглядывая чью-то обширную лысину, ярко бликующую в свете ламп. – Можно даже сказать, сочувствую… Так, но мне-то нужен оператор №16… – он хищно скрючил пальцы над клавиатурой (немного пафоса хотя бы наедине с собой не помешает!). В сеть «Кэмпбелл Банк» он медленно и осторожно просачивался со вчерашнего дня. Мог и быстрее, но тогда проникновение бы засекли, а ему нужна информация, а не отдел кибербезопасности банка, с охотничьими кличами гоняющийся за пролезшим в систему хакером. И похоже, информация нужна не ему одному. Из операционного зала только что запросили данные по счетам Гусляров, Олега и Элен.

Суммы приличные… но не сверхъестественные. Не больше, чем на счету любого немолодого преуспевающего англичанина. Агент разведки, с риском для жизни зарабатывающий… как средний менеджер? Хотя, возможно, есть тайные счета.

– Есть – найду. – уж в этом-то Большой Босс не сомневался. – И выставлю счет – за то, что сами не сказали.

Изображение на экране медленно двигалось, отражая затылки над банковскими столами и макушки рядом с электронными терминалами. Иногда к головами добавлялись ступни – у развалившихся в креслах в ожидании своей очереди. А рядом с кассовыми окошками – еще спины и откляченные зады. Взгляд Большого Босса заметался между экранами, пальцы забегали по клавишам. Изображение заскакало в ответ: камера словно спикировала сверху, обрушиваясь прямо на головы посетителей, снова пошла вверх и наконец зависла над ничем не примечательным столом в выгородке пластиковых стен. В динамиках зашуршало: «Банк Кэмпбелл» не только подглядывал, но и подслушивал своих сотрудников. Наверняка ведь и записывал каждое слово.

– Иногда мне кажется, что этот мир создан если не мною, то для меня! – хмыкнул Босс. В этом утверждении звучало неожиданно много горечи, но все же гораздо больше гордости.

Тонкие пальцы подкрутили рычажки тюнеров – шорох сменился приглушенными, но вполне разборчивыми голосами.

– Пока ждем ответа, хотите взглянуть на нашу экспозицию? – банковский клерк махнул рукой куда-то в сторону. Даже на блеклом изображении с камеры видна была растянувшая его губы дежурная улыбка. – Образцы монет, банкнот и банковских документов больше чем за триста лет! ВВС сюжет делала по нашей коллекции: у нас даже подлинная мерная рейка Генриха VIII есть!

– Я эту программу смотрел! – подхватил мужчина в слегка потертом деловом костюме. Сочетание тоски и чувства собственной значимости на лице безошибочно обличало в нем государственного чиновника.

– Можно, свой туристический зуд вы почешете потом, без меня? Единственное, на что я хочу взглянуть, это счета моего дяди и кузины! – пропущенный сквозь динамик компа голос девушки казался резким и неприятным, зато Большой Босс сразу узнал этот акцент и злые интонации. Племянница Карина… та, что появилась в больнице. Через три недели после случившегося. Хотя о происшествии с Гуслярами масс-медиа орали уже на следующий день, а британская виза, по словам старшего Гусляра, у нее была.

– Мы во всем разберемся и… Вот, как раз и ответ! – клерк поглядел в монитор и радостно провозгласил. – Все в полном порядке! Средства переведены через Интернет-банкинг, три недели назад. На счетах минимальный остаток. Надеюсь, мистер и мисс Гусляр довольны обслуживанием и продолжат сотрудничество с нашим банком. – он щелкнул мышкой, закрывая окно на мониторе.

В динамиках остался лишь легкий шорох. Клерк с дежурной улыбкой на лице глядел на девушку, она – исподлобья – на него.

– Парень… Ты дурак? – наконец спросила племянница.

– Простите? – улыбка на губах клерка застыла как примороженная.

– Дурак, спрашиваю? Или глухой, не слышал, что тебе говорят? Три недели назад моих родственников от-ра-ви-ли! Деньги с их счетов украли! Так что ничего не в порядке! Куда перевели деньги?

– Простите, но это конфиденциальная информация.

– Доверенность! – племянница стукнула кулаком по столу… а, нет, по лежащему на столе документу, наверное, той самой доверенности.

– Да, конечно. – спохватился клерк и с явным неудовольствием снова защелкал мышкой.

Взгляд Большого Босса метнулся на другой экран, где снова перемещались данные.

– Хм… – сказал он, с интересом разглядывая конечный результат.

– Хм… – словно передразнивая, глубокомысленно прочистил горло клерк. И снова расцвел радостной улыбкой. – Вот видите, я же говорил, что все в порядке! Деньги переведены на счет «Гусляр-компани».

– Не существует никакой «Гусляр-компани»! – после короткого молчания сказала племянница.

– Как же не существует, когда вот! – клерк указал на экран.

– Мой дядя и кузина являются учредителями, владельцами или акционерами этой компании?

– Простите, но таких сведений я вам сообщить не могу – ваша доверенность распространяется на личное имущество вашего дяди. Компания в ней не упомянута.

– Потому что никакой компании нет! – рявкнула племянница.

– Мисс Карен, я бы попросил вас держать себя в руках. – негромко обронил ее немолодой сопровождающий.

Племянница Карина медленно опустилась обратно на стул, по лицу ее пробежала гримаса.

– Вы утверждаете, что мои родственники перевели деньги на счета своей компании, но отказываете мне в доступе к информации по этой компании в связи с тем, что это… чужая компания?

Клерк явно озадачился.

– Не находите или вы в этом некое логическое противоречие? – ехидно поинтересовалась Карина. – Или злой умысел?

– Никакого умысла нет, во всяком случае, со стороны нашего банка! – привычно отбил подачу клерк. И снова уставился в монитор, растеряно вертя колесико мышки.

Боссу, к счастью, не нужно было ждать решения какого-то клерка. Итак, компания, так удачно названная «Гусляр-компани», что на первый взгляд кажется, ее владельцем должен быть человек с фамилией Гусляр. Только вот владелец… другая компания, с не менее занятным названием «Олег-компани». Та-ак… У этой компании счета в банке уже нет, значит, лезем в реестры, благо, дорожка туда натоптана давно и надежно. На экране, отображающем банковский зал, клерк все еще медитировал с мышью в руках, а его собеседники ждали: пожилой спутник Карины – с равнодушным терпением, сама Карина – с терпением яростным, заметным по собранными в тонкую нитку губами и злому блеску глаз. Большой Босс тем временем уже выковыривал документы «Олег-компани».

– Оффшоры… Можно было ожидать. – все же легкое разочарование Большой Босс чувствовал. Можно, конечно, найти концы и в оффшорах, и он обязательно попробует, пренебречь возможностью – непрофессионально. Но на реальный результат не рассчитывал, а значит, деньги со счетов могли вывести как некие загадочные хакеры… так и сами Гусляры.

– Что ж… я вынужден признать, что ситуация… неоднозначная. – наконец разродился клерк.

– Вы вернете моим родственникам деньги?

Клерк поглядел на Карину удивленно:

– Простите, но с нашей стороны не было допущено ни малейшей неточности. Обращение к счетам осуществлялось должным образом, проверочный пароли были отправлены на привязанные к счетам номера телефонов. «Кэмпбелл Банк» полностью выполнил свои обязательства. – клерк развел руками.

– То есть… вы отдали деньги моих родственников неизвестно кому – и не виноваты? – от вопля Карины в операционном зале воцарилась тишина… а потом снова зашуршали бумаги и голоса, разве что несколько громче, точно готовясь перекрыть этим шумом новый вопль.

– «Кэмпбелл Банк» существует уже два столетия, мэм! – голос клерка построжел, как у вычитывающего хулиганку школьного учителя. – Мы – старый банк, и строго выполняем свои обязательства, пусть даже взяты они были… – он на миг задумался, подыскивая наиболее эффектный пример. – Да хоть в первый день основания! И ваши родственники получат все до последнего пенса, если докажут, что деньги с их счетов действительно выведены без их согласия.

– Какие еще доказательства вам нужны! Во сколько были переведены деньги?

– Это конфиденциальная банковская информация. – с монотонностью робота откликнулся клерк.

– И для клиентов тоже? – она многозначительно похлопала ладонью по доверенности.

Найти время транзакции Большой Босс сообразил и сам. 14:45. В это время Гусляров уже везли в больницу. А звонок в скорую поступил на полчаса раньше. То есть, валяясь на асфальте в окружении взволнованных прохожих… или на носилках скорой… Гусляры тихонько жали на сенсоры? Чушь. Гораздо логичнее, если это сделал с их телефонов кто-то другой. Но телефоны сейчас при них. Хм-хм…

– Мы… Я должен посоветоваться со старшим менеджером. Но думаю, мы могли бы выдать эту информацию… на запрос полиции.

Карина молча обернулась к своему спутнику, а тот… принялся страдать так явно и недвусмысленно, что Боссу даже жаль его стало. Немножко.

– Полиция может направить такой запрос. – наконец обтекаемо ответил он.

– Направляйте. – немедленно потребовала Карина.

– Я не имею таких полномочий.

– Свяжитесь с теми, у кого полномочия есть.

– Вряд ли мое начальство согласится обсуждать это по телефону, тем более в публичном месте. Да и спешить некуда.

– Это вам некуда! А мои родственники в больнице без единого пенни!

– Все расходы приняло на себя правительство Великобритании. Все, что необходимо для лечения ваших родственников, делается, расследование – ведется. Я не понимаю, что за паника и спешка? – с явным раздражением буркнул безымянный спутник Карины.

– Тем более, что эта информация все равно не повлияет на решение вопроса со счетами. – решил поддержать его клерк.

– А что повлияет? – Карина стиснула кулаки, чтоб не видно была как подрагивают ее пальцы.

– Суд, конечно. – ласково улыбнулся клерк. – Только суд может установить, действительно ли со счетов мистера и мисс Гусляр похищены деньги, и если да, то чья страховка должна покрывать потери: нашего банка или самих пострадавших.

Карина посмотрела на клерка, а потом перевела глубокий, как адова бездна взгляд, на своего спутника. Клерк вряд ли понял, а вот Босс, знающий, что страховка Гусляров тоже растворилась в виртуале, проникся даже через фильтр видеокамеры.

Спутник ее так просто содрогнулся.

– Виновных обязательно установят. – забормотал он, невольно отъезжая на стуле подальше от Карины. – Может, и в суд подавать не нужно будет.

– Вы поймаете агентов КГБ и заставите их вернуть моим родственникам деньги. – неожиданно меланхолично сказала Карина.

– Э-э… КГБ не существует.

– И кому это мешает ловить их агентов?

– Простите, мисс Карен, мне кажется, или вы обвиняете нас… в подтасовке фактов?

– Простите, сэ-эр, мне кажется, или вы заверяли нас, что покушаться на дядю и Алену могли только агенты спецслужб? Они же украли деньги со счетов и… вряд ли вернут.

– Э-э, мы будем настаивать…

– Если мои услуги вам больше не нужны, сэр… мэм… – вмешался клерк, явно уж не чаявший, когда посетители уберутся.

– Нужны. Составите официальное заключение. – отрезала Карина. – О состоянии счетов мои родственников, включая все транзакции с указанием точного времени.

Причин для отказа не было, и клерк покорно кивнул.

– Я провожу вас в отель! – вскочил сопровождающий.

– Нет. В страховую. – тоже поднимаясь, мстительно улыбнулась Карина.

– Но какой в этом смысл, если вы не можете доказать, что страховой полис был оформлен у них!

– Взять с них письменное подтверждение. А с вас – что вы не позволяете зайти в дом и поискать распечатку полиса. К суду надо готовиться. – сладко улыбнулась она. Кивнула клерку, и направилась прочь. Тащившегося за ней сопровождающего клерк проводил сочувственным взглядом.

Переключаясь с камеры на камеру, Большой Босс следовал за ними по залу. У выхода Карина остановилась и скользнула взглядом по стене.

– Это и есть коллекция? – равнодушно поинтересовалась она. Соседняя камера показала забранные в рамки разноцветные гербовые бумаги – не иначе как старинные векселя. Под стеклом с датчиками сигнализации лежала какая-то полированная деревяшка с насечками, снабженная пояснительной табличкой.

– О да! – с явным удовольствием сообщил ее спутник. – И представьте себе, все они до сих пор действительны!

– Так почему никто не получает по ним деньги? – хмыкнула Карина.

– Разные причины. – сопровождающий с заметным сожалением оторвался от изучения коллекции. – Не осталось наследников, подтверждающие документы пропали…

Они шагнули в вертушку двери и пропали за бликующими стеклами.

Большой Босс досадливо откинулся на спинку кресла. Ему нужен доступ к телефону этой самой Карины! Но Алена может не согласиться, кажется, кузину она любит и доверяет. Как будто доверие – это повод не подозревать! Стоп… стоп… Разве он уже взял дело Гусляров, чтобы раздумывать, на что согласится или не согласится Алена? Он хотел всего лишь собрать предварительные данные!

Дело, вне всякого сомнения, политическое. Искать полиция и спецслужбы будут иностранных агентов. И никого больше. И ничего больше. Если он вмешается… Его могут за одного из этих самых агентов принять: на правительство работают не худшие спецы по кибербезопасности, и его шевеление вокруг Гусляров заметят. Еще он может помешать ловить чужих агентов… и что гораздо хуже, поймать этих агентов сам. Куда их потом девать? Наконец, он может выяснить, что иностранные агенты не имеют к делу Гусляров никакого отношения – и разогнавшееся устроить большой международный скандал родное правительство ему этого не простит. Это минусы.

Что в плюсах? Его могут принять за иностранного агента – и появится возможность выяснить, кто круче: он или правительственные кибербезопасники. Он может сам поймать иностранных агентов: и тогда будет точно знать, что он – лучше. Наконец, он и впрямь может поломать родному правительству раздутый на пустом месте международный скандал: а разоблачить родное правительство, когда оно в очередной раз планирует подлость – долг каждого идейного хакера! Хотя он за идею не работает. Только за деньги. А раз кроме него никто с Гуслярами связываться не согласился… гонорар он назначит заоблачный. И пусть решают, готовы ли они отдать половину своих денег, чтобы вернуть вторую, и сохранить дом. Откажутся – ему спокойнее. Согласятся… большие деньги сделают его на шаг ближе к единственной цели и мечте всей его жизни.

Комп тихонько щелкнул, оповещая о новом сообщении.

– Помяни дьявола, и он придет5. – хмыкнул Босс.

«Вы беретесь или нет?» – гласило сообщение от Алены, и Боссу казалось, что даже без подключения к больничным камерам он видит, как она сидит на койке, уже готовая расплакаться в ожидании неминуемого отказа.

Он еще подумал немного, пакостно улыбнулся и отстучал.

«У меня будет много… очень много условий!»

Так много, что тайком открыть доступ к телефону кузины она и за проблему не посчитает. На фоне всех остальных проблем и бед.

Глава 4. Труп в благородном семействе

– Это вовсе не главная наша беда!

Каким образом мистрис Palashka сумела поджать и без того неодобрительно поджатые губы, я понять не смог – но у нее вышло. Она метнула злой взгляд на жмущуюся в углу горничную, отчего та попыталась раствориться в узорчатой шелковой обивке стен.

– Отойди, замараешь! – сквозь зубы процедила мистрис. Бедная Stesha отпрянула от стены столь резко, что едва не врезалась в фигурку Амура на высоком постаменте. – Давай, круши барское добро, чего уж там! – злобно зашипела экономка. – Тебе милость оказали, в господский дом взяли, а ты что творишь? Разоралась на весь дом! Мусор… – она мгновение подумала, видно, засомневалась, относится ли мертвое тело именно к мусору, и округло закончила – …или иной какой непорядок надо тихонько устранять, господ никак не беспокоя! Вот гляди у меня, отправишься обратно в свою деревню! Коровам хвосты крутить!

– Так деревня… Она ж за морем, Пелагия Игнатьевна! – в панике прошептала Stesha. – Как же я… из Лондона-то…

– Раньше думать надо было, а не трупы находить! – неумолимо отрезала экономка.

– Уж не ожидали ли вы, что горничные и труп под ковер заметут, как они с мусором делают? – процедил дворецкий.

– Не водится такого за моими девками, я б и не допустила никогда!

– Я самолично дважды за последние три года ловил!

– Тех горничных тогда же вон выставили, грязнух безруких! Английки ваши только грязь плодят!

– Зато хотя бы без трупов обходятся! – парировал дворецкий.

– Замолчите оба! – милорд одарил начальствующих над прислугой неодобрительным взглядом, от которого всегда становилось мучительно стыдно, что не сумел ответствовать высоким его ожиданиям. – Нашли время для свар!

Дворецкий и экономка тут же вытянулись, ровно солдаты на плацу.

– Простите, милорд, мы непростительно забылись!

– Прощенья просим, барин! От потрясения все. – и зажимая себе рот рукой, экономка пробубнила сквозь пальцы. – Как же так-то?

– Узнаем! – милорд обрадованно встрепенулся, увидев торопящегося к нему лакея и следующих за ним господ.

– Милорд Семьён Романовитч! – первым, как всегда, выдвинулся обтянутый ярко-желтым жилетом живот, предваряя появление уже всего мистера Чарльза Фокса. Широко раскинув руки, лидер партии вигов6 стремительно шагал по коридору, намереваясь заключить милорда в приветственные объятия. Точно не виделся с ним долгие годы, а не расстался лишь несколько часов назад, торопясь закончить новую статью против политики Кабинета мистера Питта-младшего. Мистер Фокс по-медвежьи облапил терпеливо сносящего эти объятья милорда, и тут же отстранился, внимательно и встревоженно вглядываясь в лицо русского посла. – Признаться, ваше письмо меня весьма удивило и встревожило! Надеюсь все же, дела наши в порядке?

– Увы, мистер Фокс, боюсь, что дела наши… – губы милорда скруглились, неслышно произнося те русские слова, которые никто и никогда не соглашался переводить. – …не в порядке. – уже вслух закончил он. И испытывающе поглядел на спутника мистера Фокса, молчаливой тенью замершего у того за спиной. – Это? – вопросительно начал он.

– Да, да! – энергично подтвердил мистер Фокс. – Именно тот, кого вы желали видеть! Дозвольте представить вам Арчибальда Дженкинса, из Ассоциации по поимке преступников! Не будь я сам в их Учредительном совете да не плати взносы уж четвертый год – навряд бы сыскал вам эдакого мастера, да в эдакую рань!7

Мистрис Palashka тихонько ахнула. По лицу мистера Бартона на миг скользнуло крайне недовольное выражение, но он тут же принял невозмутимый вид, подобающий дворецкому из хорошего дома. Я же с любопытством уставился на согнувшегося в поклоне Дженкинса. Джентльменом, пожалуй, не назовешь, даже в той малой мере, на которую осмеливался претендовать я, в силу своего происхождения и воспитания. Фигура кряжистая, руки и тронутое первыми морщинами лицо изрядно грубоваты, но сюртук, хоть и отнюдь не новый, отличался строгостью покроя и добротностью ткани. Не прикрытые париком и без грана пудры волосы стянуты неброской черной лентой. Круглую шляпу свою он держал подмышкой, точно офицерскую треуголку. В целом, весь облик пришельца говорил о солидности и некой, невольно вызывающей доверие надежности.

– Это честь, быть полезным милорду Воронцову и мистеру Фоксу! – фамилию милорда Дженкинс произнес неожиданно чисто, без обычной для моих соотечественников склонности к шипению. Я и сам так выговаривать больше месяца учился!

– Что ж, джентльмены… – нервозность милорда не заметил бы чужой человек, но я-то уже успел его изучить и видел, что спокойствие дается ему нелегко. – Прошу за мной. – не дожидаясь, пока Бартон отворит перед ним дверь, милорд сам толкнул створку и первым шагнул внутрь.

Вслед за дворецким и экономкой в комнату скользнул и я, и привычно забился в угол, хотя изгнания мог не опасаться – на меня попросту не обращали внимания. Портьеры в комнате так и остались задернутыми, и мрак разгоняла свеча, что водрузила мистрис Palashka у изголовья постели.

Мистер Фокс шагнул было вперед… и тут же остановился, совершенно по-женски всплеснув пухлыми руками:

– Это что ж такое?

– Мой английский секретарь. – мрачно ответствовал милорд и бестрепетно шагнув к лежащему на кровати телу, аккуратно повернул покойнику голову. Я торопливо отвернулся – смотреть снова у меня не достало сил, и без того знал, что сейчас увидят мистер Фокс и Дженкинс. Кровавую рану, запекшуюся под волосами лежащего на кровати юноши! Мистрис Palashka всхлипнула:

– Молоденький совсем! Едва шестнадцать сравнялось!

– Милорд, позвольте… – дворецкий сунулся было с умывальным кувшином.

– Оставьте, Бартон. – отмахнулся посол. – В битве при Кагуле8 я был в крови по самую треуголку, что уж тут-то… Вчера я отправил юношу в город… – милорд снова обернулся к Дженкинсу. – По нашему совместному делу с мистером Фоксом…

Мистер Фокс энергично закивал.

– До позднего вечера он не вернулся…

– Вас это не обеспокоило, милорд? – встрял Дженкинс.

Милорд едва заметно поморщился – он не привык, чтоб его перебивали – но все же изволил ответить:

– Характер данного ему поручения предполагал, что… чтобы остаться незамеченным… моему секретарю, возможно, придется пересидеть где-то и возвращаться в дом под покровом ночи. Так что привратнику было велено оставить ворота открытыми, привязать дворовых псов, и не спать, конечно же, чтоб проводить секретаря ко мне, когда бы он ни явился. Но привратник, увы, заснул…

– Плетей бы ему, мерзавцу, всыпать! На конюшне! – едва слышно шепнула экономка.

– Зачем же, когда можно уволить без рекомендаций. – шепнул в ответ Бартон.

– Над английцами своими изгаляйтесь, мистер Бартон, а привратник – наш, я над ним эдакого варварства не позволю! – возмутилась экономка.

– …а утром мой секретарь был найден горничной в его же собственной постели! – продолжал милорд. – Мертвым!

Теперь уже всхлипнула Steshka, и тут же была пригвождена к месту гневными взорами экономки и дворецкого. Дженкинс лишь мазнул по ней взглядом, и вновь принялся ощупывать покойного с такой бесцеремонностью, что мне захотелось дать ему по рукам.

– И что же, никто не знает, как он вошел в дом? Неужто у вас сигнализации не имеется?

– Здесь благородный дом, сэр, здесь все имеется! – Бартон побагровел. – Я каждый вечер проверяю запоры! И сигнализацию ставлю! Этой ночью самолично навешивал колокольцы на все двери – на переднюю, и на черную – и на окна нижнего этажа тоже! И шнуры, ведущие от них в коморку привратника проверил тоже! Все было в полном порядке, а если вы подозреваете меня в нарушении моего долга…

– Ну что вы… Бартон, верно? Не подозреваю я вас в нарушении вашего долга, как можно! Всего лишь в убийстве! – насмешливо ответил Дженкинс.

– Сэр! – скандализировано воскликнул дворецкий, и даже милорд с мистером Фоксом поглядели изумленно.

– Успокойтесь, не только вас! Такова особенность моей работы – подозревать каждого! – уже извиняющимся тоном продолжил Дженкинс. – Дабы не тратить зря времени, я уже осмотрел замок на парадной двери…

Мистер Фокс улыбнулся, явно гордясь такой расторопностью своего протеже.

– …и есть у меня подозрения, что в замке том изрядно поковырялись – весь исцарапанный!

Я удивился: вот как?

– Выходит, злодеи проникли извне? – уточнил милорд.

– Сказал бы я – да, кабы не колокольцы! Их-то только изнутри отвязать, а это мог сделать лишь кто-то из домочадцев. – и Дженкинс бросил на Бартона острый, и кажется, весьма зловещий взгляд.

– Милорд! Я… – впервые довелось видеть обычно величественного Бартона таким растерянным. У него даже руки задрожали, и обычно размеренная речь вдруг потеряла связность.

– Успокойтесь, Бартон! – властным командирским тоном оборвал его милорд Воронцов. – Все не так просто, Дженкинс! Бартон недаром сказал, что колокольцы он вешал ночью. Господа с Флит-стрит9… принимающие посильное участие в нашем с мистером Фоксом общем деле… – джентльмены обменялись многозначительными взглядами. – …ушли вчера весьма поздно.

– И когда же, милорд?

– Да уж пополуночи! – встряла мистрис Palashka.

– Выходит, до полуночи, а то и позже, дверь оставалась без присмотра?

– Привратник, сэр! – напомнил дворецкий, но тут же признал. – Газетиры то приходили, то вновь уходили, то курьеров милорд рассылал посередь ночи в редакции… Да и привратнику пару раз пришлось отлучаться.

– Значит ли это, что юноша мог проскользнуть в дом незамеченным?

– Непонятно только, зачем бы ему это делать. Ведь он знал, что я его жду! – раздраженно заметил милорд.

– Быть может он устал, решил прилечь на минутку, да и заснул. – начал мистер Фокс и тут же печально добавил. – Смертным сном!

– Кто-то прокрался в комнату и… – милорд задумчиво уставился на тело. – Ударил несчастного прямо в его постели?

– Говорила я, от этих газетиров жди беды! Одного чаю спили… – шепнула экономка.

– Взгляните на его одежду, джентльмены! – привлек внимание Дженкинс. – Сомневаюсь, что у юноши из приличного дома была манера лезть в постель в грязном жилете… – он приподнял перину и закончил. – И башмаках!

Джентльмены склонились над телом, а я вздрогнул, заметив, с каким лицом мистрис Palashka разглядывает подошвы несчастного, лежащие прямиком на белых простынях! Уж лучше умереть, чем попасться ей после такого!

– Хотелось бы знать, где его сюртук? Быть может, там и… – мистер Фокс осекся, настороженно покосившись на Дженкинса.

Тот поглядел на обоих знатных джентльменов проникновенным взором:

– Мне не хотелось бы показаться навязчивым, но для успеха всего дела я вынужден спросить: с каким именно поручением вы отправляли секретаря, сэр?

Джентльмены переглянулись. Я лишь тихонько вздохнул: нелегко говорить с посторонним о делах столь значимых и в то же время деликатных!

– Но вы должны дать слово, что никто и никогда не узнает… – начал милорд.

– Мне случалось хранить тайны благородных джентльменов! – с некоторым даже достоинством поклонился Дженкинс.

Милорд покосился на экономку с дворецким, видимо, обдумывая, не выставить ли домочадцев вон – я даже дыхание на миг затаил!

– Трое знают – все знают10! – поняв его колебания, хмыкнул мистер Фокс.

Милорд лишь покачал головой, но выгонять, все же, не стал:

– Как вы, возможно, знаете, Дженкинс, правительство премьер-министра Питта, под предлогом сохранения Очакова для Турции, каковое Англии должно быть вовсе безразлично, настаивает на войне, наносящей ущерб обеим нашим странам. Мы же с мистером Фоксом пытаемся воспрепятствовать этому злу, делая все, дабы английская нация была осведомлена о проектах, противоречащих интересам страны. И надеемся, что общенародный глас заставит Кабинет мистера Питта отказаться от неправедного предприятия.

– Милорд, если об этом еще не знают, так разве в Индийских колониях, а Лондон гудит! – усмехнулся Дженкинс.

– Дороговато нам это гудение обходится! – фыркнул глава партии вигов.

– Мистер Фокс! – укоризненно протянул милорд.

– Вы, господин посол, по дипломатической своей привычке еще век политесы разводить станете! А я человек простой…

– Простой внук герцога и сын барона. – тихонько хмыкнул милорд.

– Так младший же – значит, простой! – уперся бывший министр правительства вигов. – Это у вас в России, сколько бы ни было сыновей графа, все как один сиятельства! Так вот! Нашими усилиями двадцать газет публикуют статьи, что война с Россией за чуждые нам интересы Турции несет британцам исключительно разорение. – снова повернулся он к Дженкинсу. – Газетиры перьями скрипят, наборщики с ног сбились… и всем нужны деньги! А ведь есть еще ораторы на площадях… и в светских салонах… и в парламенте, а те куда как дороже стоят! Так что влезли мы с милордом перед ростовщиками в долги: я – поменьше, он – побольше. Хотя там одни проценты… – он не закончил, только махнул рукой.

– Чтобы уладить наши денежные затруднения, некое… скажем так, влиятельное лицо… – подхватил посол. – Через некоего… скажем так, путешественника… передало нам… свою поддержку.

– И куда этот путешественник поддержку дел? – поинтересовался Дженкинс.

– В банк положил. – буркнул Фокс.

– А ваш секретарь, выходит, должен был эту поддержку забрать. – сделал вывод Дженкинс.

– Это десять тысяч-то фунтов золотом? – хмыкнул Фокс. – Надорвался бы!

Дженкинса бросило в пот. Дрожащей рукой он нервно оправил шейный платок. Даже Бартон на миг утратил свою невозмутимость. Только экономка так и осталась равнодушной, похоже, не понимая, о какой сумме идет речь.

– Чек он должен был принести, или заемное письмо, или что там ему в банке дали бы, чтоб нам расплатиться с ростовщиками без опаски!

– Сам я поехать никак не мог – джентльмены из правящего Кабинета мистера Питта могли связать приезд… того самого путешественника, и мой визит в банк. – продолжил посол. – На моего соотечественника… на путешественника, дважды пытались напасть, прежде чем он сумел доставить в банк всю сумму.

– Перестрелка в Сити! – вдруг щелкнул пальцами Дженкинс. Бартон с неодобрением покачал головой на этот вульгарный жест, но дворецкий Дженкинса больше не интересовал. – Теперь я понимаю…

– Юноша… мистер Вудс… – милорд покосился на прикрытое периной тело и торопливо отвел взгляд. – Отсылал большую часть жалованья матушке, весьма достойной вдове, а что оставалось, откладывал на образование для младшего брата. Его визиты в банк были регулярными, вот мы и понадеялись…

– Но неужели вы отправили его туда одного? – дерзко перебил милорда Дженкинс.

– Нет, конечно же! – милорд не разгневался. – С ним под видом приятельской прогулки отправился мой русский секретарь, а он юноша бойкий – и пистолетами владеет, и шпагой!

– И где… – медленно начал Дженкинс. – Ваш русский секретарь? – и в голосе его явственно слышался намек: а не лежит ли в соседней спальне еще одно мертвое тело?

– Не вернулся. – покачал головой милорд. – Его комната пуста.

Мистер Фокс только крякнул и взъерошил и без того торчащие дыбом стриженные волосы – париков главный виг Британии не носил.

– Могу я взглянуть на комнату другого секретаря? – почтительно поинтересовался Дженкинс.

– Не знаю, зачем это вам, но извольте. – милорд направился прочь из комнаты. И тут же замер на пороге. Я услышал его удивленный голос:

– Мишель? Кэтти? Вы что здесь делаете?

Глава 5. Следы в гостиной

Протискиваться мимо милорда, точно мимо прохожего в толпе, было совершенно неприлично, но мои способности в изящном лавировании явственно возросли – мне удалось выскользнуть в коридор, не потревожив никого из джентльменов.

Юный лорд Михаил Семенович, в одной лишь сорочке, да кюлотах с чулками и туфлями, смущенно переминался под обеспокоенным взглядом своего папеньки.

– Мишель? – вновь требовательно повторил посол.

– Доброе утро, батюшка… мистер Фокс… сэр… – попадаться на глаза родителю юному лорду вовсе не хотелось, но в коридорчике меж кабинетом посла и спальнями секретарей, скрыться было негде. – Кричали, да так страшно, что… – он замялся.

– Что вы сочли за благо явиться к источнику криков, дабы пугаться с полным удовольствием? – насмешливо поинтересовался посол. – И сестрицу с собой прихватили?

Из-за плеча братца застенчиво выглянула леди Екатерина Семеновна, а я… Меня охватил жар, смущающий и восторженный, и я невольно отступил, боясь, что кто-нибудь догадается об обуревающих меня чувствах. О, я скорее умер бы, чем позволил догадаться о симпатии, неуместной с моей стороны по отношению к столь высокородной юной даме! Я прекрасно понимал, что пройдет еще пара-тройка лет, из прелестной девочки леди Кэтти превратится в еще более очаровательную девушку, а там недалеко время, когда какой-нибудь лорд, уж неважно, русский или английский, составит ей достойную пару… Но сейчас, когда ее прелестным личиком под оборками утреннего чепца могли любоваться лишь домашние… я все же позволял себе порой бросить восхищенный взгляд и не мечтать, нет, а просто радоваться возможности незаметно быть с ней рядом. Совсем незаметно – на меня вовсе не обращали внимания. Впрочем, как и всегда.

– Я ни капельки не испугался. – маленький лорд с достоинством выпрямился. – Я всего лишь разбудился… проснулся. Сестрица Кэтти, да, испугалась! – и постарался незаметно толкнуть сестрицу пяткой.

Леди поглядела на братца с возмущением, наступила ему на ногу в ответ – с явной мстительностью. Но возражать не стала, а даже попыталась изобразить нечто вроде подрагивающих от страха губок, чему изрядно противоречили блестящие от любопытства глазки.

– Вы ведь сами говорили, батюшка, что больше всего пугает неизвестность. Мисс Беклбек отказалась отвечать на наши вопросы, вот мы решили взглянуть… пока она отвлеклась.

– Дипломатом растет. Весь в отца! – крякнул мистер Фокс.

Милорд нахмурился и скупо обронил.

– Горничная увидела мышь.

– Это Стешка-то? – юный лорд безошибочно перевел взгляд на мающуюся меж дворецким и экономкой горничную. – Да она тех мышей совком для золы прибивает – очень ловко у нее получается! – с завистью закончил он.

– Крысу, мастер Майкл, она увидела ужасную, безобразную, хищную крысу! – дворецкий поспешил на выручку господину.

– Вот такенная, барич, вот такенная! – разводя руки на внушительную ширину, слабым голосом пробормотала Stesha. – Как… как зарычит на меня, как кинется…

– Крыса? Зарычит? – юный лорд переглянулся с сестрой.

Дворецкий с экономкой одарили служанку не обещающими ничего доброго взглядами.

– Да! – с упорством отчаяния вскричала та. – И… и… половину зольного совка cгрызла!

Теперь уж леди Кэтти и впрямь пискнула от страха и спряталась за брата, зато тот даже подпрыгнул от восторга:

– А вы, сэр, наверное, крысолов? – воскликнул он, глядя на Дженкинса.

– Совершенно верно, молодой лорд! – тот усмехнулся. – Пожалуй, никто еще так верно не определял род моих занятий. Ох и мерзких же крыс мне случалось ловить!

– Можно ли нам с сестрицей поглядеть на вашу работу? Батюшка, вы дозволите? Мы могли бы попросить господина Гольцова, чтоб он за нами присмотрел.

Милорд невольно вздрогнул, услышав имя русского секретаря.

– Не стоит отвлекать мистера Дженкинса от дел. Позовите Мэри… мисс Беклбек, чтоб забрала детей!

– Майкл! Я обыскалась вас! Куда же вы сбежали, непослушный мальчик! Еще и сестру с собой сманили! – молодая дама в утреннем туалете и с годовалым ребенком на руках уже спешила к ним.

– Простите, мисс Беклбек! – пробормотал юный лорд.

– От хороших-то гувернанток дети не бегают. – ни на кого не глядя, буркнула мистрис Palashka.

Мисс Беклбек даже не обернулась, лишь щеки ее едва заметно вспыхнули. А следом случился и вовсе конфуз. Сидящий у нее на руках юный Василий-Джордж вдруг громко пискнул:

– Па! – и протянув ручки к милорду, радостно залопотал. – Па-па-па!

Лица у экономки и дворецкого окаменели. Мистер Фокс заметно смутился, а Дженкинс, быстро осознавший неловкость ситуации, уставился в сторону. Мисс Кэтти зло закусила губу, исподтишка поглядывая то на отца, то на мисс. И только юный лорд Майкл вдруг протянул руки… и взяв малыша у окаменевшей мисс, направился в сторону детских покоев.

– Пойдем, Кэтти, мисс… До свидания, джентльмены, и… удачи вам в охоте на крысу!

– В дипломаты. – глядя ему вслед, заключил мистер Фокс – и вздохнул так, что казалось, многочисленные пуговицы его жилета сейчас посыплются градом. – На крайний случай – в губернаторы! – и покивал хозяину дома – то ли сочувственно, то ли одобрительно.

– Сперва-то в армии послужить надобно. Хоть до бригадира дослужиться… вот как я…– милорд с трудом отвел взгляд от удаляющейся процессии, и кивнул Бартону, приказывая открыть дверь в спальню к русскому секретарю.

Эта комната мало чем отличалась от предыдущей: разве что простыни на застеленной еще со вчерашнего дня кровати поновее, да умывальный таз без щербин и трещин. Господин Гольцов всегда был любимцем мистрис Palashka. Дженкинс огляделся, цепким взглядом впиваясь в каждую мелочь. И вдруг распахнул гардероб, принялся быстро и умело перетряхивать белье и жилеты.

– Милорд, сколько вы платите секретарям?

Милорд пару мгновений помолчал, кажется, убеждая себя, что сей бесцеремонный господин знает, что делает. И только потом повернулся к мистрис Palashka.

– Двадцать фунтов в год, да на всем готовом: стол, и комната, и сюртуков двое в год, да жилетов четыре, да сорочек дюжину, да башмаки на зиму и на лето, чтоб барина не позорили! – затараторила экономка, загибая пальцы на каждой позиции и впрямь весьма щедрого содержания.

– Здесь явно больше, чем четыре жилета. – Дженкинс предъявил сии части гардероба русского секретаря, украшенные богатой вышивкой.

Даже я понимал, что показанная нам вышивка изрядно стоит. А ведь он еще не знал о пристрастии мистера Гольцова к театру, а также дружеским пирушками с собратьями-студиозусами. Ну так от меня и не узнает!

– Простите, милорд, как вы отбирали своих секретарей?

– Мистера Вудса порекомендовала леди Пембрук. Его матушка – вдова приходского священника в имении Пембруков. После смерти супруга осталась с весьма малыми средствами и четырьмя детьми: от десяти до шестнадцати лет. Я посчитал возможным предоставить старшему из них, Джереми, место в моем доме. Образование юноши не вполне достаточно для исправления должности секретаря. Вудсы всегда жили небогато, обучением детей занимался отец, и кроме знания английского и Священного Писания, юноша лишь чуть-чуть владел латынью. Но он старателен и услужлив, а мой первый, русский секретарь, господин Гольцов, из тех студентов, коих государыня-императрица Екатерина отправила учиться в Оксфорд. Кроме латыни и греческого, владеет французским, немецким, и отнюдь не профан в математике. Увы, государыня не слишком щедра к своим студентам, выделяя им лишь на учебу, но никак не на жизнь.

Я знал, что тема эта была для милорда болезненной. Ведь ему, как и всем русским посланникам до него, из собственных средств приходилось выручать русских студиозусов, поистратившихся путешественников, аристократов, даже не русских, а французских, бегущих от бунта у себя дома. И еще многих иных. Не говоря уж об обязательных обедах, приемах и раутах.

– Боже, храни и вашу королеву тоже! – Дженкинс попытался быть любезным. – Выходит, обоим вашим секретарям нужны были деньги. Одному для обнищавшего семейства, второму… – он снова встряхнул вышитый жилет господина Гольцова. – Просто нужны.

Утверждение сие, по существу верное, прозвучало… весьма неприятно оно прозвучало.

– Что вы имеете в виду, Дженкинс? – обеспокоился мистер Фокс.

– Прежде чем что-либо иметь в виду, джентльмены, мне хотелось бы знать, для чего именно вы желаете меня нанять? Для поиска убийцы или же пропавшего имущества?

– Мне желательно выяснить судьбу моих секретарей… – милорд оценил гримасу мистера Фокса, и тяжко вздохнул. – Но и средства, за которыми они отправились, весьма интересуют тоже! Я несу за них ответственность перед тем влиятельным лицом, что распорядилось их предоставить.

– А уж нужны-то они нам как – и словами не передать! – добавил мистер Фокс.

– Что ж… Думаю, пропажа денег впрямую связана с пропажей вашего русского секретаря и смертью английского! – важно заявил Дженкинс. – Десять тысяч золотом – изрядный соблазн для двух юношей, не обладающих капиталом, зато обремененных самомнением. Случалось мне встречать таких: нищих да образованных! Каждый мнит себя несправедливо обделенным: как же это его, умника, способного свободно болтать хоть с мертвыми римлянами, хоть с живыми французскими вольтерьянцами, судьба деньгами обошла! Вот и глядят на каждый пенни в чужих руках как на личное оскорбление, а уж коли деньги сами идут в руки – как тут удержаться! От излишней образованности все зло!

Мне захотелось ударить этого господина. Жаль, что это было решительно невозможно.

– Это что же, мистер, ты нашего Сашу Гольцова в покраже виноватишь? – в воцарившейся тишине вдруг раздался возмущенный голос мистрис Palashka. – Да как у тебя язык-то повернулся!

– Палаша… – обронил милорд, и кипящая от негодования экономка замолчала, продолжая, впрочем, метать яростные взгляды на Дженкинса. – Мистер Дженкинс считает, что я вовсе не разбираюсь в людях, раз доверил столь важную миссию… зловредно образованным юношам с излишним самомнением.

– Я не хотел оскорбить вас, милорд! – вскинулся Дженкинс.

– Но допустим, вы правы. – не стал выслушивать его оправдания милорд. – Допустим, мои секретари, никогда особо не дружившие…

Чистая правда! Наивный юноша… да что там, шестнадцатилетний мальчишка из провинции, был не товарищем блистательному лондонскому хлыщу Гольцову. Русский секретарь и старше английского на целых два года. Им и говорить-то было не о чем.

– …все же смогли сговориться перед лицом десяти тысяч. – в голосе милорда промелькнула едкая насмешка. – Мой русский секретарь Гольцов удрал с деньгами…

Дженкинс кивал головой, важно, как конь в любимой упряжке милорда.

– Сперва убив моего английского секретаря…

– Деньги не поделили! – немедленно вставил Дженкинс. – Поссорились, подрались – и русский варвар врезал сообщнику дубиной!

– Гхм, гхм! – предостерегающе кашлянул мистер Фокс.

Милорд же поглядел на Дженкинса с замечательным равнодушием:

– Делить деньги и убивать сообщника на улицах Лондона показалось ему, видно, дурным тоном. То ли дело вернуться в дом, полный людей. Куда как удобнее! И тело можно в кровать уложить, вместо того, чтоб сбросить с моста или попросту оставить в проулке. Но таковы уж мы, русские варвары, ничего не делаем попросту!

Дженкинс угрюмо глядел исподлобья – до него, наконец, дошло, что над ним издеваются.

– Однако же ваш английский секретарь убит в доме, полном людей – и убийце это не помешало!

И правда – не помешало.

– Милорд, если б у меня не было сомнений, я был бы уже в доках – искал корабль, на котором этот ваш Гольцов намеревается сбежать куда-нибудь… к американским сепаратистам! – с достоинством объявил Дженкинс. – Я не исключаю, что несчастный юноша, лежащий там… – он ткнул поросшим рыжими волосками пальцем в сторону дверей. – …И впрямь пытался исполнить порученное. В конце концов, он же англичанин, а значит, верен и честен. Возможно, ему даже удалось прорваться к дому… где уже поджидал обогнавший его русский секретарь… или его сообщник. И гнусно лишил жизни!

Бартон, глубокомысленно кивавший на каждое слово, на последнем высказывании подавился воздухом и покосился на Дженкинса: не вернулся ли тот к недавним подозрениям насчет дворецкого? Судя по ответному взгляду – и впрямь, вернулся. Бартон насупился.

Я же, хоть и порадовался, что английский секретарь вроде как обелен в глазах милорда, но продолжал печалиться из-за мистера Гольцова. Ведь ни Дженкинс, ни милорд не знают того, что знаю я, а я… я вынужден молчать!

– Тогда… Где же вексель? – первым заговорил мистер Фокс и огляделся, будто рассчитывал увидеть желанный документ. – Убийца его забрал?

– Мы даже не знаем, вексель ли это! – раздраженно бросил милорд.

– Это-то выяснить проще простого. – усмехнулся Дженкинс. – В банк надо ехать, джентльмены!

– А ведь и верно! – мистер Фокс энергично кивнул. – Может, искать тот вексель нам окажется без надобности.

Все в комнате сразу оживились и задвигались.

– Бартон, велите готовить коляску и пришлите моего камердинера. Завтрак нам с мистером Фоксом накройте у меня в кабинете. Палаша, позаботься, чтоб мистеру Дженкинсу тоже подали чаю.

– Элю, если можно, милорд! Чай и джин – вот что сгубило многих отличных ребят! – с предвкушением обтирая усы, возразил Дженкинс.

Милорд только кивнул экономке и стремительно направился прочь из комнаты – полы его домашнего шлафрока развевались.

– Я пока в гостиной подожду – не провожайте, Бартон, я знаю дорогу! – кивнул мистер Фокс и тоже направился прочь.

– Прошу за мной… чай пить! – мстительно скомандовала Дженкинсу мистрис Palashka. Ублажать элем того, кто обвиняет ее любимчика Гольцова, она не собиралась. Сказано – чаю, вот чай он и получит! Не глядя на Дженкинса – не успеет следом, сам виноват! – она уже шагнула к дверям… и вдруг замерла. – Куда мистер Фокс пошел? – страшным шепотом переспросила она.

– В гостиную. – с легким удивлением ответствовал дворецкий

– Но там же… – лицо мистрис исказило отчаяние, и подхватив юбки, она бросилась следом за мистером Фоксом. – Сэр! Постойте! Вам туда нельзя, вам…

Я вылетел следом за ней, и обогнав не только Бартона и Дженкинса, но и саму экономку, примчался к гостиной первым.

Мистер Фокс стоял у дверей и глядел на Бесси, что замерла на коленках над расплывшимся по изнанке завернутого ковра пятном. Подбежавший Дженкинс отлично расслышал как мистер Фокс изумленно спрашивает:

– Что это у тебя тут, милочка? Неужто кровь?

– Что снова за шум? – до крайности раздраженный милорд появился в гостиной. Следом спешил камердинер с тазом для бритья.

Не отвечая, Дженкинс присел на корточки, коснулся пятна кончиками пальцев… а потом лизнул их! Тискавшая щетку Бесси метнула быстрый взгляд на таз рядом с собой – и по лицу ее пробежала гримаска.

– Сдается, сэр, разрешилась загадка, почему ваш английский секретарь лежал в постели в жилете и башмаках! – с торжеством выпалил сыщик Ассоциации. – Потому что не в спальне его убили… А здесь! – он величественным жестом указал на замытое пятно. – А уж отсюда перенесли в спальню. Хотелось бы только знать, милорд, зачем ваша горничная пыталась это скрыть?

– Мистрис Palashka… приказала… – пролепетала Бесси, а выглянувшая из-за сдвинутого с места дивана Бет судорожно закивала.

– Значит, пока мы осматриваем комнаты, экономка прячет следы преступления? – зловеще процедил Дженкинс и в комнате повисла леденящая душу тишина.

Глава 6. Следствие ведет кузина

– Опять обвинения?

Этот крик души был слышен даже из мрачных темных недр дамской сумочки. Он лежал во внутреннем кармашке и меланхолично прислушивался к доносящимся снаружи звукам. Загруженная на телефон Карины программа позволяла включать фонарик: тихое постукивание и шуршание рядом оказалось трущимися друг об друга пластиковыми карточками – банковской и ключ-картой от номера в отеле. Источник постоянного бряканья установить не удалось – мобильник, в котором он сидел, прятался во внутреннем кармашке, а брякало на дне сумки. Там же и шебуршало, будто мышь. Будь там и впрямь хоть мышь, хоть карликовый тигр, хоть проход в иные миры – он бы не удивился: сумочка Карины напоминала черную дыру. Снаружи чернота лаковой кожи, а внутри сплошные загадки и сюрпризы. Самым большим сюрпризом оказалось, что в мобильнике он «сидел» не один. Стоило немного «пошарить» внутри и тут же кроме его собственной шпионской программы, обнаружилась еще одна, чужая. Хотя он удивился бы, если б ее не было – вряд ли спецслужбы присмотр за Кариной возлагали только на ее обиженного спутника.