«Кровавая свадьба», или Причуды богатых бесплатное чтение

Машина мягко неслась по шоссе. В свете фар проплывали мимо придорожные кусты и столбы. Дворники слаженно работали, очищая лобовое стекло от потоков воды. На улице шел проливной дождь, было прохладно. А в его машине – сухо и тепло. Громко играет музыка. Ему всегда нравилось, когда играла музыка. Проносишься мимо пешеходов на классной тачке, и музыка из открытых окон на всю улицу. И еще он любил с маху проехать по луже, чтобы окатить зевак, стоящих на обочине. Видишь в боковые стекла, как раззявы машут руками, открывают рты, выкрикивая ругательства. А он уже умчался, иди, ищи ветра в поле.

Девушка возникла, как вылепилась из струек дождя. Она стояла на обочине, подняв руку. У нее не было зонта. Но она стояла, гордо выпрямившись, не обращая внимания на дождь. Он увидел, промелькнувший силуэт, и остановился. Зачем он это сделал? Он никогда не брал в машину посторонних. Девушка села на сиденье, захлопнула дверцу, и лишь потом спросила: «До города довезешь?» Она сидела с таким видом, как будто делала ему одолжение. Она даже не задала обычный в таких случаях вопрос о стоимости проезда.

Он разозлился на незнакомку и на себя. Какая-то пигалица, а строит из себя невесть что! Мало того, что ввалилась к незнакомому мужику в машину, но и ведет себя как королева, не меньше. Тонкая намокшая водолазка обтягивала грудь девушки. Короткая джинсовая юбчонка открывала ноги выше некуда. «Она что, без лифчика ходит? Вот, остановлю машину, брошу ее на сиденье, а там пусть пеняет на себя…»

– И не боишься к незнакомым мужикам в машину ночью садиться? – хриплым голосом спросил он.

– Меня зовут Вика Кочубей, – невозмутимо ответила незнакомка.

– А меня Ваня Иванов, – засмеялся он.

– А ты, похоже, не местный?

– Да, я здесь в гостях.

– Придется объяснить. Мой папа тебя из-под земли достанет, если ты меня хоть пальцем тронешь. И уверяю, умирать ты будешь долго и больно.

– Он что, у тебя в органах работает?

– Бери выше. Его все в городе боятся.

– Бандит что ли?

– Вроде того.

– Что же он за тобой не присматривает. Как ты оказалась ночью на дороге совсем одна? Мог бы папочка и охрану приставить!

– Мы на дачу поехали с компанией, а я с парнем своим поругалась. И вообще, все они придурки и козлы! Достали! Ушла и сумку с телефоном оставила. Так бы папа машину прислал. Стою у дороги, а тут ты подвернулся. Кстати, дай мне свой телефон, я папе позвоню, чтобы встретили. А может, ты меня прямо к дому подвезешь? У нас квартира в центре.

– Подвезу, мне по пути.

Почему он поверил девчонке? Сомнений никаких не было, что не выдумала она себе крутого папашу, так уверенно звучал ее голос. Глаза у нее были необыкновенные: темные, как бездонный омут. И захотелось рассказать ей о своем, наболевшем, чтобы выслушала и пожалела. Может, отпустит, уйдет боль с души, и станет легче. Зачем он рассказал ей все о себе, выложил пред ней душу, никто ведь за язык не тянул.

* * *

От этого дня Марина не ждала ничего необычного. Он начинался как любой такой же рутинный будний день 2005 года. Молодая неработающая мама, покормив мужа овсянкой и проводив его до двери, после дежурного вопроса, не забыл ли он ключи, документы и деньги, получала дежурный прощальный поцелуй. Андрей Краснов – генеральный директор издательства «Кредо» – уезжал на целый день до вечера заниматься хоть и хлопотным, но интересным и любимым делом. А Марина Белых – перспективный журналист с университетским дипломом – впрыгивала в колесо, в котором, как белки, бегают целыми днями все молодые мамы, чтобы после вечернего купания и последнего кормления упасть почти замертво, мечтая поспать подряд хотя бы четыре часика.

Сегодня что-то сбилось в отлаженном механизме: не успела Марина сполоснуть посуду после завтрака, позвонила Ульянка, что скоро приедет. Не Бог весть, какое важное событие, но все же развлечение. Ульяна, программист по образованию и дизайнер по призванию, была компаньоном Андрея в его первой маленькой газете. Там с ней и познакомилась Марина, и вскоре стала для Ульяны единственной задушевной подругой, хотя сама имела более широкий круг друзей.

В издательстве «Кредо» Ульяна имела свою долю, так же как Марина и Игорь, друг Андрея по институту, его правая рука и главный бухгалтер. Андрей, получивший «Кредо», тогда еще просто журнал, в подарок от отца, не возражал против этого. Как экономист он понимал, что отдача от собственников будет выше, чем от наемных работников, только контрольный пакет, естественно, оставил за собой. Когда Ульяна и Игорь сошлись в гражданском браке, они стали дружить семьями. Они вместе отмечали праздники, дни рождения, ходили в кино и на выставки, устраивали пикники и лыжные катания, пока беременность Марины и рождение малыша не наложили ограничения не ее «светскую жизнь». Этой весной Ульяна и Игорь поженились официально.

«Надо же, как у них все бурно развивалось: больше года трепали друг другу нервы, то ссорились, то мирились. А сейчас все хорошо. А у нас сразу было все гладко, зато теперь…» – Марина досадливо отмахнулась от невеселых мыслей. – «Сколько же мы с Ульяной не виделись? Целый месяц. Все только перезванивались. Интересно, она сильно поправилась?» – размышляла Марина, не прерывая своих дел. Она осторожно разбудила придремавшего после кормления Сашу, и стала его умывать и переодевать. Последнее время Марина следила за режимом сна и не давала малышу выспаться днем, что бы он крепче спал ночью и не будил родителей. Если Андрей не выспится, он делается сам не свой, раздражительный, нервный. Марина невольно вздохнула.

Хоть бы Ульяна подняла настроение Марины. Но сейчас Уля вынашивает долгожданного ребенка, фанатично исполняет все предписания врачей. Ей некогда ходить по гостям, она без конца сдает какие-то сложные анализы, проходит обследования у разных узких специалистов, соблюдает не только бессолевую, но и еще Бог знает без чего, диету.

Марина пристроила четырехмесячного сына в манеж, повесила три игрушки, чтобы тянулся ручками, и включила пылесос, стремясь как можно быстрее покончить с уборкой. Да, не любила Марина бесконечную изнуряющую и отупляющую домашнюю работу. Помнится, до появления Сашеньки она делала уборку раз в неделю по пятницам, а стирала и гладила раз в две недели. И все было в порядке, ведь они с Андреем целые дни проводили на работе. А теперь стирка и глажка – ежедневные, а уборка просто никогда не кончается, ведь весь день приходится топтаться по дому.

Готовить ей раньше почти не приходилось: завтракали горячими бутербродами или готовыми блинчиками, обедали в кафе, а ужинали чаще в гостях или театральных буфетах. В выходные дни, если никуда не уезжали днем, то вечером нередко отправлялись поужинать и потанцевать в кафе. Конечно, были и у них гости, отмечались праздники, но это были редкие авральные нагрузки. Марине нравилось придумывать праздничное меню, готовить что-то особенное, вкусное, необычное. Приятно было проявить выдумку: красиво сервировать большой стол или устроить фуршет на подоконнике. Однажды она накрыла на ковре на полу настоящий среднеазиатский достархан: на цветной скатерти расставила керамические тарелки с пресными лепешками, овощами, зеленью и фруктами, а посередине красовалось огромное блюдо плова по-бухарски. Гости сидели по-турецки и ели руками, а чай пили зеленый из маленьких пиалок. Всем понравилось, только семейные врачи – мама и Маша – заставили всех тщательно мыть руки перед едой. Нет, что прибедняться, Марина готовить могла, но тратить на это всю свою энергию не хотела.

Вот младшая из сестер Белых, Маша, всегда из домашних дел выбирала «возню на кухне», и это ее вроде бы и не напрягало. «Ну, Маша у нас – чудо природы», – Марина бросила взгляд на любимую фотографию. В рамке на холодильнике стояло фото семьи Ярославских: Маша с мужем Олегом вдвоем держат на руках месячного сына Витю. Оба сияют от счастья. Маша – невысокая платиновая блондинка с вишневыми глазами, хрупкая прежде фигурка приятно округлилась после родов. Олег – красивый синеглазый шатен, очки его совершенно не портят, он среднего роста, но с гордой осанкой. Снимала Марина в своей квартире на праздничном обеде в честь рождения двоих детей у двоих сестер. Марина часто меняла снимки, убирая их из рамки в альбом, но этот задержался. Другой кадр с того же праздника она повесила на почетном месте в большой комнате. На нем запечатлена вся большая патриархальная семья: мама и папа Белых, отец и фактическая мачеха Андрея Краснова с его крошечной сестренкой, ну, и четверо гордых молодых родителей с малышами. Композицию придумала Марина: четыре женщины с тремя детьми сидят на стульях, а четверо мужчин во втором ряду стоят. Краснов-старший кажется выше всех, хотя у Андрея рост больше, но такова сила характера этого человека: он всегда возвышается на окружающими.

«Хорошо, что Андрей снова отпустил усы, ему так больше идет. А лучше бы и бороду носил, а то длинный подбородок усиливает его сходство с отцом. Впрочем, у него и в характере стала проявляться несвойственная жесткость. Наверное, это закономерно, когда плаваешь среди акул бизнеса, но жаль того милого интеллигентного Андрея Краснова. Удачный кадр получился, тем более, что больше таких общих обедов у нас не было. Кстати, чем бы мне Ульяну угостить? Испечь творожники по ее рецепту, только без соли? А вдруг она мучное или сладкое не ест? Ладно, выставлю творог, сметану, яблоки, а если попросит, за разговором приготовлю что-нибудь».

На взгляд Марины Ульяна нисколько не потолстела и выглядела очень хорошо: довольно крупная женщина, не красавица, но привлекательная своей спокойной уверенностью. Как всегда, она была тщательно причесана и аккуратно подкрашена, а новое голубое платье, по последней моде приталенное под грудью, могло скрыть животик любого размера. Ее полные губы улыбались, а выпуклые серые глаза так и сверкали, когда она выложила Марине свою главную новость.

– Икс-игрек хромосомы – мальчик! Здоровый.

– Поздравляю, Ульяна! Ты как раз хотела мальчика. А хромосомный анализ – сто процентов гарантии. Что говорит Игорь?

– Игорек на седьмом небе от счастья. Делает фантастический ремонт, чтобы принести ребенка, нашего Павлика, в чистую квартиру. Живем у его родителей.

– Как свекровь, не донимает?

– Что ты! Вся семья с меня пылинки сдувает: и свекровь, и свекор. Когда я их в ЗАГСе назвала «мама» и «папа», они оба прослезились. А когда на второй день свадьбы пирогами накормила, то мать сказала, что всю жизнь о такой невестке мечтала, только уже не надеялась, что Игорь когда-нибудь набегается. Потому что его биологический отец был бабник тот еще, а «яблочко от яблони недалеко падает». Сейчас они нам одну комнату выделили, а сами хотели втроем с Владом тесниться, но он сбежал от них на кухню. Помнишь, какая у них кухня?

– Да, помню, большая, хорошая. Ульяна, так мы теперь на одной ветке метро? Жаль, что я последнюю неделю в городе, могли бы чаще видеться.

– Нет, Марина, я только на неделю вышла из больницы. Меня опять кладут, уже на сохранение.

– Надолго?

– Пока на месяц, а дальше не знаю. Ничего страшного, просто после амнеоцентеза лучше поберечься. Ты, смотри, не проболтайся Игорю, что я к тебе ездила. Он мне не разрешает одной в транспорте ездить.

– И зачем ты согласилась на анализ околоплодных вод?

– Ну, как же, мне в этом году тридцать стукнет, положено проверяться на патологию плода. Честно говоря, страшновато было, но врачи уговорили, да и самой хотелось узнать точно, кто у меня растет. Плохо, конечно, что меня опять не будет в редакции. И дизайнеру одному тяжело, и приглядывать за порядком некому. Твоя Ира Савельева так некстати уехала в Казахстан!

Марина удивилась, что Ульяна жалеет об отъезде Ирины, с которой у нее были весьма прохладные отношения. Ульянка была очень ревнива в дружбе и не хотела мириться с наличием каких-либо еще подруг у Марины. Она была недовольна внезапным появлением Ирины Савельевой, подруги Марины по университету, и возобновлением их отношений. Марина близко к сердцу принимала Ирины неурядицы, помогала ей и даже устроила на работу в редакцию «Кредо». Ирина, поработав всего полгода, внезапно уволилась и уехала с мужем на новое место службы в Представительство России в Казахстане. Ирина весьма туманно намекнула, что эта годичная командировка очень выгодна материально и поможет в продвижении Никиты по службе. Но какой именно службе посвятил себя ее муж, так и осталось загадкой для всех друзей Ирины.

– Да что там приглядывать? Все дело отлажено.

– А за Анфиской, твоей протеже. Говорящая у нее фамилия: Подкорытова. Лучше бы, конечно, – «Подколодина». Змея подколодная, прожженная кокетка, ни стыда, ни совести.

Марина удивилась ее резкости: Ульяна говорила о людях плохо очень редко, но всегда – заслуженно.

– Брось, Ульяна, она просто еще очень молодая. А молодости не стоит завидовать, это качество быстро проходит.

– И не такая уж она молодая! Ей, между прочим, двадцать один год – по всем европейским законам совершеннолетняя. Это она ведет себя, как капризный ребенок, чуть что – губки обиженно надувает, ресничками – хлоп-хлоп. И все мужики сразу кидаются ее оберегать и ублажать. Ну, и рост, конечно помогает. Как говорится, «маленькая собачка до старости – щенок».

– Ох, не любишь ты Анфису!

– Да. И считаю, – за дело. А что ты-то в ней нашла? Зачем ты ее взяла на преддипломную практику?

– Но она себя хорошо показала на практике прошлым летом. Она выезжала с Сашей Суходолиным на происшествия, помогала ему, они даже писали под общим псевдонимом. Умеет людей к себе расположить, получить информацию. И пишет Подкорытова хорошо: образно, грамотно, стиль «Кредо» выдерживает. Поэтому я и предложила дать ей возможность еще поработать. Я же не в штат ее пригласила.

– И правильно сделала. А уж после диплома пусть катится, куда хочет. Та еще стерва!

– Да с чего ты взяла?

– Марина! Разуй глаза! Эта Анфиска за один год, считай, с тремя погуляла. Сначала – с Сашей Суходолиным. С ним она спала, причем, не бескорыстно, а набивалась в соавторы. Но Сухарь оказался не таким уж влюбчивым, уволился из «Кредо», пристроился в концерн «Вечерняя Москва» – и кинул ее.

–. Это не вина Анфисы.

– Потом был Стас Коросташевский, новый дизайнер. Все она с ним вечерами задерживалась, якобы «Фотошоп» осваивала. Не знаю, до чего у них дело дошло, но тут жена вмешалась. Ох, крутая баба! Жаль, тебя не было, когда она приехала в «Кредо» проверить, чем ее муж вечерами на работе занимается, и застукала их tet-a-tet. Анфиска, пройда, ухитрилась сбежать, даже блузку не застегнула. А мадам Коросташевская в гневе Стасу оплеух навесила, а потом так ругалась, что штукатурка осыпалась. Всех обвинила в пособничестве разврату: меня, вахтера, Раису Ивановну, корректора. Стас еле-еле утащил ее из редакции.

–. Я что-то слышала, но не вникала.

–.Третий – это мой Игорек. И не надо мне говорить, что он сам ей предложил пройтись под ручку, чтобы я приревновала. Я еще до той нашей ссоры заметила, как она своими маленькими востренькими глазками зыркала на него. А сейчас – угадай, к кому подбирается?

– Ты что, имеешь в виду Андрея?

– Да. И нечего такое лицо делать! «Ах, моя дорогая, Ваши подозрения смехотворны». Он – мужик, значит, просто по определению, имеет слабость на женский пол.

– Ага! Ты еще скажи, что «мужик» значит «козел». Кстати, хочешь, насмешу? Оскар Уайльд сказал: «Все мужчины – чудовища. Поэтому женщины должны их хорошо кормить».

Подруги посмеялись. Ульяна процитировала своего любимого Терри Пратчетта: «Брак – это союз двух людей, каждый из которых готов поклясться, что храпит не он».

Марина уверенно сказала.

– Андрей не станет путаться ни с кем. Он же знает, как я к этому отношусь.

–Марина, да ты и знать не будешь. Пострадавшие в этом деле информируются в последнюю очередь. Например, повесткой в суд на развод. Извини, конечно, за прямоту, но ты излишне доверчива. До развода, может, еще и не дойдет, но Анфиска имеет очень сильное влияние на Андрея. Ты хотя бы в курсе этого?

– Ну, как же, конечно. Он говорил, что Анфиса – способная, близка к молодежной среде, имеет нюх на сенсации. Что в этом плохого?

– А ты последний номер «Кредо» видела?

– Нет, еще. Андрей обещал принести, но забыл.

– Забыл? Прямо как в анекдоте: «Семейная жизнь – это, когда жена обнаруживает своё письмо, которое она просила мужа отправить год назад, в кармане его пиджака, который он просил починить тоже год назад». На, вот, полюбуйся.

Ульяна достала из сумки сверкающий глянцем свежий номер журнала. Марина жадно схватила его и сразу начала просматривать. Запах типографской краски, бумаги, чего-то неуловимого – может, новостей – заставил ее сердце забиться быстрей. Сашенька потянулся, ухватил угол страницы, потянул в рот. Ульяна забрала малыша с маминых колен, умело привалила спинкой к себе на грудь в полусидячее положение и начала с ним играть.

– «Идет коза рогатая…» Ну, как тебе это безобразие?

– Какое безобразие? Статьи серьезные, на хорошем уровне. Я и не знала, что в Голландии автомобили перешли на спиртовое горючее. Это действительно – «энергетическая революция», удачный заголовок. А вот интервью интересное, фото замечательные. Прима помолодела лет на десять.

– «… За малыми ребятами, а кто кашку не съедает – забодает, забодает». – Ульяна осторожно щекотала Сашеньку, он радостно улыбался. Она с трудом оторвала взгляд от ребенка.

– Да ты не там смотришь. Что на обложку вынесено?

Марина прочитали заголовки вслух: «Убийство восходящей звезды в злачном притоне», «Где подобрал невесту Максим Барычев?», «Француженки делили русского стриптизера». Она торопливо отыскала указанные статьи, фотографии были в стиле заголовков. Статьи были подписаны разными псевдонимами: Алиса Котова, Алисова и Анфиса П., – но все они принадлежали Анфисе Подкорытовой. Марина вчиталась в текст.

В первой статье описывалось убийство молодой модной певицы Вики Полянской. Марина слышала о такой, ее песенка «Милый мой, милый мой, что ты сделал со мной…» крутилась на «Авторадио» по два раза в час, но не считала ее звездой. Анфиса называла певицу знаменитой, кумиром молодежи. Далее шли самые грязные намеки на ее нестандартную интимную жизнь, тягу к приключениям самого низкого пошиба. Дескать, это и привело ее к трагическому концу. Странным образом, назвав точную дату (10 апреля) и описывая все подробности: позу, вид трупа, характер телесных повреждений (следы ударов плетью), – Анфиса упустила одну деталь – название ночного клуба. Видимо, не бесплатно.

Вторая новость подавалась игриво, как некая сплетня, слушок. Самый блестящий жених Москвы – Максим Барычев, вроде бы, сделал предложение своей подруге, девушке из очень бедных слоев. И это в то время, как молва прочно связала его с Вероникой Залузской. Как эта неведомая девушка смогла переплюнуть красавицу Веронику, наследницу миллиардного состояния? Был ли он уже тайно женат на ней? Или это вспыхнула любовь с первого взгляда? Или, как говорится, у богатых свои причуды?

Третья статья посвящалась скандалу в стрип-холле в Ницце во время выступления русского гастролера Мишеля. Фотографы запечатлели разъяренных лохматых соперниц в разные моменты схватки. Смаковались детали: как именно танцевал и раздевался Мишель, как ему помогали возбужденные зрительницы, где задержала свою руку пожилая дама на теле стриптизера, чем и вызвала ярость его молодой подруги. Исцарапанные щеки старушки и искаженное злобой лицо более молодой поклонницы были сняты крупным планом. Стриптизер мелькнул только со спины и по пояс.

Марина ужаснулась:

– Что это? Мы перекрасились в желтый цвет?

– Вот именно, почти перекрасились. А все она – Анфиса Подкорытова. Из Коросташевского она вообще веревки вьет, он уже в ее рубрику не вмешивается. А фотографии эти еще не самые пошлые. Стриптизер вообще был снят голым, в одной маске, я его выкинула лично, как раз вовремя вышла на работу.

– В какой маске?

– А он под леопарда наряжается: полумаска кошачья и шкурка типа набедренной повязки. Вот здесь она еще на нем. И все равно на форуме журналистов нас уже с грязью смешали за эти опусы.

– Но как Андрей допустил?

– Анфиска его уболтала, что это повысит тираж. Ты же сама сказала, что она способная. На все способная.

– Надо что-то делать, как-то ей противостоять, – Марина в волнении заходила по кухне. – «Кредо» не может так опускаться. Хорошо, что это всего одна страница в конце, а остальной материал на нормальном уровне.

– О журнале не беспокойся, на время больничного я уже нашла себе замену. Ты не знакома со Светланой Светиной?

– Лично – нет, а на выставке видела ее работы. Настоящий художник.

– Она и дизайнер отличный, и характер у нее крутой. Она живо сумеет Анфиску на место поставить. Светлане опротивело рисовать кровавые обложки для криминального сериала в издательстве «Катрен», она ушла на вольные хлеба. А в июне Анфиса уйдет на диплом. И – адьё! Ты, главное, не проворонь в личной жизни. Как бы у Андрея дурная кровь не взыграла.

Последние слова больно задели Марину, она так взглянула на подругу, что Ульяна сразу заспешила домой. Марина и сама еще до свадьбы часто вспоминала поговорку «Яблоко от яблони недалеко падает». Андрей тогда с осуждением ей рассказывал о легкомысленном отношении своего отца к женщинам. С детства пример отца у Андрея перед глазами.

Сколько раз Виктор Александрович Краснов был женат? Не сосчитать. Он женщин меняет, словно перчатки снимает. Марина точно знает, у него в Швейцарии живет семья, где двое детей. И здесь, в России, у него есть гражданская жена. Юля, правда, продержалась около Виктора Александровича значительно дольше других своих предшественниц. «Даже дольше, чем мы с Андреем знакомы. Они уже были вместе, когда мы встретились с Андреем. Значит – больше пяти лет». Юля Марине нравилась, хотя они совершенно разные по образу жизни. Юля работала моделью, сначала она подцепила богатого спонсора, а затем влюбилась в него так, что никаких денег ей стало не надо, лишь бы любимый человек был рядом с ней. Юля родила ребенка. Души не чает в своей ненаглядной дочурке Наташе. После родов Виктор Александрович Краснов переместился у Юли на второй план. Возможно, поэтому Краснов и Юля до сих пор вместе.

А что, если Андрей унаследовал от отца слабость к женщинам? Может, сейчас у мужа Марины действительно «взыграла дурная кровь»?

* * *

От мрачных мыслей ее отвлек звонок. Напросилась в гости Настя Вешнякова, – как и Ирина Савельева, сокурсница Марины по университету.

Давай прямо сейчас, пока Саша спит, а то потом еще кто-нибудь приедет. Ко мне сегодня гость идет косяком, – пошутила Марина.

Про Настю Марина не могла сказать, что они были задушевными подругами. Высокая живая обаятельная брюнетка, Настя была наполовину – русская, на четверть – цыганка и полячка. Она унаследовала польский шарм, крестьянское трудолюбие русских предков, цыганскую страсть к приключениям. Настя была кокетливой, ветреной, модно и ярко одевалась. С Ирой Савельевой они сошлись, как «вода и камень, стихи и проза, лед и пламень», одним словом – по принципу дополнения характеров. Но за игривой внешностью Ирина, а за ней и Марина, увидела ум, практичность и доброе сердце. Настя как бы поставила забрало между жестоким внешним миром и своей легкоранимой душой.

У ее родителей был небольшой бизнес – обучение иностранным языкам методом погружения. Они оба были преподавателями, их курсы охватывали английский, немецкий, итальянский, испанский и французский языки. Сначала они вывозили свои группы недалеко: зимой на скромные подмосковные базы, а летом в поездки на теплоходе по Волге. Но в последнее время они дошли до круизов по Средиземному морю. Марина не была знакома с ними, но со слов Насти знала, что они были очень гармоничной парой.

После университета Марина стала журналисткой, а Настя отложила пахнущий краской диплом в долгий ящик. Настя не захотела войти в семейное дело, она завела свое: небольшое ателье по пошиву одежды. Чтобы заработать на жизнь, Настя шила массово ширпотреб: юбки и кофточки для вещевых рынков. Заработанные таким образом деньги давали ей возможность творить. Она создавала эксклюзивные модели одежды. У Насти был нюх на изменения капризной моды, и Настины авторские работы всегда были на гребне волны. Постепенно Настя обзавелась кое-какой клиентурой, с Валентином Юдашкиным ее, конечно, было не сравнить, но кто знает, как оно повернется в будущем. Слава людская – дама капризная и непредсказуемая, но чаще всего она благоволит трудоголикам и упертым, а того и другого Насте было не занимать.

При всей своей занятости Настя умудрялась всегда быть в гуще событий. Именно она обычно устраивала встречи сокурсников, не ленилась всех обзванивать. Марина удивлялась, как Насте хватает 24 часов в сутках, чтобы успевать везде и во всем. Настя занималась восточными танцами, фитнесом и еще Бог знает чем, ходила в сауну и посещала все, более или менее, приличные светские тусовки. Энергия ее плескалась через край, порой, заставляя Настю совершать неординарные поступки: то она с очередным другом проехала автостопом по Европе, то прыгнула с парашютом.

Несмотря на столь различный образ жизни, Марина время от времени встречалась с Настей и общалась с ней по-дружески. Обе были оптимистками по натуре и даже немного похожими внешне. Только у Марины глаза и волосы были светлее, а фигура – более спортивная. Настя как-то созналась, что пишет романтические рассказы, но пока никому их не показывала. Марина подумала, что она, может быть, решилась принести свое творчество. Что еще нельзя обсудить по телефону и почте? Ведь Марина уже публиковалась: кроме газетных и журнальных статей, она написала книгу в жанре детектива, которую Настя читала и в целом одобрила. Марина с тоской подумала, что ее вторая книга, посвященная девушке, потерявшей память, так и зависла на первых страницах. Все есть: фабула, сюжет, образы героев, – но только в голове. Только появится творческое настроение, сядет Марина за компьютер, перечитает написанное, оформит мысль в слова и протянет руки к клавиатуре – тут же что-то отрывает: то Саша проснулся, то муж не может найти носки, то стиральная машина сигналит, что можно белье развешивать.

Тут же, как по команде, проснулся и хныкнул Саша, следом запищала стиральная машина, и, разумеется, позвонила в домофон Настя. Марина проигнорировала развешивание белья, нажала кнопку домофона и с сыном на руках пошла встречать гостью.

Настя влетела, словно заморская бабочка, распространяя запах модных духов, и с первых слов ошеломила Марину, пригласив ее быть подружкой на своей свадьбе.

– Настя, ну и выдумщица ты! Какая из меня подружка невесты? Мало того, что я замужем, я к тому же многодетная мать. Нет, выбери себе другую подружку, – Марина решительно покачала головой.

– Многодетная мать? У тебя один ребенок! – возмутилась Настя.

– Один, но троих стоит! У моей сестры Маши ребенок – ангел по сравнению с моим. Её Витенька может спокойно один лежать в кроватке и играть погремушками. А мой егоза уже два раза падал на пол. Представляешь, ему всего четыре месяца, а уже ползет. Правда только назад получается, но мне и этого хватает. Оглянуться не успеешь, как малыш уже на краю дивана. А недавно между решетками кроватки протиснулся и застрял. Наревелись мы с ним оба, пока вытащила его. Я считаю себя многодетной матерью, что ни день, то новое приключение. За приглашение тебе огромное спасибо. Рада за тебя. На свадьбу мы с Андреем, конечно, придем, но как обычные гости. Подружкой невесты я не буду, даже не уговаривай!

– Марина, а где я возьму другую подружку? Светлана – в Штатах, Аня – в Израиле, Ира – в Казахстане, а Даша – очень беременная. И не только ты, они все замужем, а некоторые и развестись успели, и не по одному разу, пока я себе жениха выбирала.

Погоди, а как же – Пашка, твой первый муж?

– Господи! Какая же у тебя память хорошая! Да, я, и правда, второй раз выхожу. Но Пашка был не муж, а одно недоразумение. Зато этот брак мне помог понять, кто же мне на самом деле нужен.

– Значит, в этот раз ты уже не ошиблась?

– Да, Маринка, я такая счастливая! Хочу, чтобы моя свадьба была яркая, веселая, чтобы запомнилась нам с Максимом и нашим гостям. И не вздумай отказываться, обижусь на всю оставшуюся жизнь. Другом жениха на свадьбе будет Савелий. Они с Максимом с детского сада дружат. Вы будете вместе прекрасно смотреться: он такой эффектный высокий блондин, ты – высокая яркая шатенка. Савелий возьмет на себя все приготовления. Если что, он подъедет к тебе, согласуете с ним свои действия. Сейчас полно разных фирм, которые занимаются организацией свадеб. Я думаю, что Максим с Савелием обо всем позаботились. Честно говоря, я не в курсе. Моя роль быть красивее всех и сиять от счастья.

– Я не сомневаюсь, что ты будешь самой красивой, и от души желаю тебе быть счастливой!

Марина сидела на диване с сынишкой на руках, а Настя ходила перед ними по комнате. Эмоции переполняли подругу, она жестикулировала, помогая себе в разговоре, размахивала руками. Сашенька, раскрыв глазенки, с восторгом следил за ярко одетой Настей. Он радостно гулил и протягивал к ней ручонки. Настя продолжала:

– Я свадебное платье купила себе красное! Специально в Париж слетала.

– Ненормальная, в Москве, что ли купить нельзя было? Свадебных салонов сейчас много, и платья там есть и из Парижа и еще подальше, чем из Парижа.

– Знаю я, что за Париж в салонах! Мое платье точно по последней парижской моде сшито, никто не усомнится. Все деньги потратила на наряд, но он того стоит. Нам, брюнеткам, хорошо в красном. – Настя остановилась перед зеркалом, оглядела себя и подправила волосы. Она осталась весьма довольна своим видом.

– Хорошо, что твой жених не знает, какая ты транжира. Смотри, передумает брать тебя в жены.

– Теперь не передумает. Он на меня свою самую крупную фирму записал.

– Зачем? Ты просила?

– Нет, что ты! Подарок к свадьбе сделал. Я теперь не знаю, что с таким подарком делать. Составила на него доверенность, чтобы управлял фирмой, как раньше. Я в сталелитейном производстве разбираюсь, как корова в апельсинах. У богатых свои причуды.

– А он, как я понимаю, очень богат, если фирмами кидается. Как, кстати, его фамилия?

– Барычев.

– Максим Барычев?!

– Да. Ты, конечно, слышала о нем. Но ты же не думаешь, Марина, что я из-за богатства его полюбила? У желтой прессы на эту тему приключился словесный понос.

– Что ты, Настя, Бог с тобой! Ничего я не думаю, – Марина была ошеломлена и больше всего боялась, что Настя обратит внимание на журнал «Кредо» и прочитает унизительные слова про себя. Но Настя даже не взглянула на журнал.

– Да, чуть не забыла. Марина тебе нужно заказать или купить длинное облегающее платье абрикосового цвета. Срочно. До свадьбы осталось меньше месяца.

– Может быть, лучше – сиреневое, мой любимый цвет.

– Нет, все уже продумано: я буду в красном, Максим – в белом костюме и белом галстуке, но с красной рубашкой, подружка невесты – в абрикосовом платье, а Савелий в абрикосовой рубашке и тоже в белом костюме. Стильно, правда?

– Хорошо, в абрикосовом, так в абрикосовом. Куплю себе такое платье, раз тебе хочется, и буду изображать круглый и толстый абрикос.

– Марина, ты не обижайся на меня, все равно не вредно тебе купить обнову. И совсем ты не толстая! Ты лишь чуть-чуть поправилась после родов. И полнота тебя не портит, наоборот придает женственность и сексуальность. А посмотрела бы ты, как разнесло Яну – просто «шкаф на ножках»! Я могла бы сама тебе сшить любое платье, но времени катастрофически мало. Месяц на подготовку к свадьбе – это ужасно! Я верчусь, как белка в колесе. Каждый день по минутам расписан. Сегодня приглашения заказала, завтра начнем подписывать и рассылать, а особо важным гостям (а таких у Барычевых десятка два) – развозить и вручать лично. Лучше бы назначили свадьбу на июнь: и времени было больше и не в мае выходить замуж. Говорят, что в мае жениться – всю жизнь маяться.

– И почему вы выбрали май, а не июнь?

– Не знаю, Максим так решил, а я не возражала, я ему не перечу ни в чем. Как говорится, «мудрая жена переходит улицу там, где хочет муж, если они идут туда, куда хочет она». Да ты сама сказала мне, что он передумать может.

– Я не говорила тебе ничего такого, ты сочинила.

– Ну, не говорила, так подумала. Ладно, мне пора бежать. А ты, я понимаю, согласна? Чудесно! Ничего особо делать тебе не надо, только стоять рядом с разнаряженой в пух и прах невестой, то есть, со мной, и делать то, что тебе скажут профессионалы в таких делах.

Настя еще раз взглянула на себя в зеркало, подкрасила губы яркой помадой и упорхнула, оставив в комнате едва уловимый запах духов с ароматом зеленой листвы.

* * *

Марина гуляла в парке с сынишкой. Попутно она купила в киоске пару-тройку изданий, в которых упоминался Максим Барычев. Что-то беспокоило Марину в связи с этой свадьбой. Внутренний голос Марины пытался пробиться из подсознания и что-то подсказать ей, но она отмахивалась от него, уверяя себя, что все великолепно и лучше не бывает. Зачем Максим подарил Насте свою фирму? Из-за всепоглощающей страсти? Непонятно. И отчего такая спешка со свадьбой? Полмесяца назад Максим неожиданно сделал предложение Насте. Конечно, они были знакомы, он дружил с ее братом, но за Настей не ухаживал никогда. Настя, да, она любит Максима очень давно. А Максим? Что это? Очередная причуда, как написала Анфиса? А вдруг он хочет посмеяться над Настей. Затеял приготовления, а сам и не собирается жениться? Нет, нет! Зачем ему устраивать балаган? Он человек серьезный, деловой. Интуиция Марины была тревогу во все колокола, но Марина отгоняла от себя тревожные мысли. Марина искренне желала счастья своей подруге Насте, которой так повезло в жизни. Настя, можно сказать, выиграла самый крупный выигрыш в лотерее. Первый жених Москвы Максим Барычев влюбился в обыкновенную девушку Настю Вешнякову и собирается жениться на ней.

Вскоре Сашенька уснул, Марина присела на любимую лавочку и внимательно прочла прессу. Малыш беззаботно спал в коляске, а у нее не шла из ума предстоящая свадьба Насти. Как ни успокаивала себя Марина, почему-то ей казалось, что эта свадьба не состоится. Уж больно не простой жених. Имя Максима Барычева было у всех на слуху. Единственный наследник разбогатевшего клана, выпускник Сорбонны, Максим большую часть времени проводил за границей. Это не мешало ему успешно продвигать свой собственный бизнес. А уж женщин у тридцатилетнего красавца и богача было не сосчитать! Кто только ни пытался поймать заманчивого жениха в свои сети! Богат, увлекается каратэ, даже выиграл приз на каких-то соревнованиях. И внешностью Бог его не обидел: не сказать, что Аполлон, но очень даже симпатичный: высокий шатен с голубыми глазами. Светская хроника пестрела описанием его многочисленных романов с разными знаменитостями в России и за рубежом. И как гром среди ясного неба: Максим предлагает руку и сердце и кладет свои миллионы к ногам Насти. Новая сказка о золушке! Все уважающие себя издания немедленно поместили материалы о предстоящей свадьбе, даже странно было бы журналу «Кредо» отстать от всех. А уж желтая бульварная пресса отслеживала каждый шаг счастливой пары. Ах, Максим Барычев подарил невесте свадебные украшения с бриллиантами от Армани! Ах, Максим арендовал усадьбу князей Юсуповых для своей свадьбы! Ах, жених забронировал в Париже самый дорогой люкс в роскошном отеле для новобрачных. Ах, Максим собирается покупать особняк в фешенебельном пригороде Парижа рядом с Булонским лесом.

А с другой стороны, почему бы не влюбиться Максиму Барычеву? Должен он кому-то достаться, в конце концов. Почему бы не Насте? Настя – редкая красавица, жгучая брюнетка с копной вьющихся волос, миндалевидными карими глазами, точеным носиком. А губы – отдельная песня, пухлые, влекущие. А как улыбнется, появляются обворожительные ямочки на щеках. А ходит как! Настя танцами занималась с детства, спинку держит прямо, талия тоненькая, и движется сама грациозно, словно танцует. Каждое движение – свой отдельный танец. Настя себе цену знает. Все однокурсницы Марины и Насти давно замуж повыходили, а Настя все ждала своего принца на белом коне, то бишь, на «Мерседесе», и дождалась.

Марина вздохнула: все они – принцы, пока в женихах ходят, а потом… Ей, конечно, грех жаловаться на мужа. «Не пьет и не бьет». Вон, дочка маминых знакомых – Светлана, собой приятная, воспитанная, образованная, а вышла замуж за пьяницу. И жизнь ей не в радость: муж пьет, гоняет и ее и ребенка. Из дома вещи таскает и пропивает. Мама как-то осторожно сказала Свете, что, мол, ты терпишь, не лучше ли ради ребенка тебе развестись со своим мужем? Так Светлана ответила: «А как же у меня ребенок без отца будет расти?» Непонятно, какой прок в таком отце? Трудно понять душу женщины, особенно нашей, русской.

Марина приоткрыла полог коляски. Сын сладко спал, раскинув ручки. Зубки режутся у малыша. Сынуля прохныкал всю ночь, не давая отдохнуть своей маме. Зато теперь, как ни в чем, ни бывало, сладко спит. В последнее время у Марины с мужем появилась какая-то трещинка в отношениях. Марина не понимала, отчего? Всегда они были с Андреем единым целым, понимали друг друга с полуслова. Откуда дует этот ветерок прохлады? Появился долгожданный сын. Сашеньке сейчас четыре месяца. Тьфу, тьфу, не сглазить бы, но малыш растет здоровым. Вон, какой крепыш-богатырь. И это на одном грудном вскармливании! Марина гордилась, что кормит ребенка грудью. Молока ребенку хватает, она не прикармливает сынишку, витамины дает и только. Она гуляет в парке с малышом, так из всех мамаш, с которыми она общается, она одна такая молочная!

Наверное, ребенка надо было заводить раньше. Посмотришь в парке, девчонки молоденькие, а уже мамочки. Некоторые даже умудрились двоих детей завести. Молодым легче приспосабливаться к переменам в жизни. У Марины раньше жизнь била ключом, фонтанировала и переливалась через край. Интересная работа журналистки, собственное дело, которое они тянули вдвоем с мужем, и полная гармония во всем. А теперь Марины застряла между кухней и детской, а муж по-прежнему идет вперед в той, бурной жизни. Нет, Марина нисколько не жалеет, что появился Саша. Она не представляет сейчас своей жизни без ребенка. Но, возможно, ей не хватает остроты ощущений в жизни, а мужу меньше перепадает ее любви и ласки.

* * *

«Не было ни гроша, да вдруг – алтын!» Сегодня для Марины был день гостей. Только вернулась с прогулки домой, как позвонил Петя, сибирский родственник Марины. Петр жил с семьей в Новосибирске, работал следователем и иногда приезжал в Москву в командировки. Марина вспомнила Новосибирск, простую и добрую тетю Катю, ее восхитительные пироги и радушие, с которым ее всегда принимали родственники. Это не купишь, ни за какие деньги. Тетя Катя доводилась отцу Марины троюродной сестрой, а Петя, ее сын, для Марины – пятая вода на киселе. Но родственные отношения с сибиряками поддерживали не только родители Марины, но и их дочери. Более того, Олег и Андрей, мужья Маши и Марины, обожали тетю Катю и ее мужа дядю Васю. Олег был любимчиком тети, за то, что мог съесть разом целую горку её пирожков. Петя Кривощеков сейчас был в Москве, и ехал к Марине.

Марина обрадовалась и засуетилась. «Петю надо угостить и устроить, возможно, он только что прилетел. А я в большой комнате не пропылесосила».

– Извини, я нынче без гостинцев, – с порога начал Петя, занимая высокой спортивной фигурой почти весь дверной проем. – Собрался за час, мать не успела пироги постряпать. Привез вам только горячие приветы от нее и от Сони.

Марина улыбнулась, вспомнив милую приветливую Петину жену.

– Спасибо! Пироги в следующий раз привезешь, мы с Андреем переживем. Олег, конечно, расстроится.

– Как у вас тут дела, бизнес?

– Все в порядке. Андрей поддерживает прежний уровень, а Олег даже пошел в гору, программные средства для систем безопасности и слежения сейчас очень в ходу.

– Детишки здоровы?

– Да, слава Богу. И в весе хорошо прибывают. А что это я тебя баснями кормлю? Ты борщ будешь?

– Спрашиваешь! – Простое открытое лицо Пети осветила радостная улыбка.

– Руки мой – и за стол. Ой, хлеба нет, забыла из-за твоего звонка. Петя, ты можешь за ребенком присмотреть, я на пять минут выскочу.

– Раз я виноват, присмотрю. Что я, с маленьким Мишуткой не сидел? Давай сюда, может он меня вспомнит.

Марина улыбнулась шутке: не мог Сашенька запомнить Петю, которого видел в полтора месяца. Но и Петя сейчас должен удивиться. Она с торжеством внесла сына, и Петя был поражен.

– Мама родная! Когда это Сашок так вырасти успел?

– Каждый месяц по полтора кило набирал – вот и вырос, – она уже стояла в дверях.

Марина скорым шагом шла в магазин, но не в сторону метро к универсаму, а вглубь массива, где на первом этаже жилого дома недавно открыли маленькую булочную. Навстречу также стремительно прошел мужчина.

Марина вздрогнула. «Он или просто похож?» Она оглянулась. Прохожий остановился и смотрел на нее.

– Костя? – неуверенно спросила Марина.

Он подбежал к ней, схватил ее за руки.

– Боже мой! Марина Белых! Марина, ты ли это? Я не сплю?

– Нет.

– А я тебя сразу не узнал, – он с улыбкой вглядывался в ее лицо, – ты так изменилась, стала еще красивее.

«А ты совсем не изменился, – про себя подумала Марина. – Все так же красив, грациозен, как пантера». Но вслух сказала иначе.

– А ты почти не изменился, разве что волосы…

Да, это сейчас модно – осветляться. Ты тоже не отстаешь, я вижу. Ты что делаешь в этом районе? Так же живешь с родителями?

– Нет. – Марина не хотела рассказывать все подробности о себе. – А ты как здесь оказался?

– Я здесь квартиру купил недавно. Что же мы стоим на улице, не зайти ли нам в кафешку, поговорить?

– Нет, Костя, я сейчас очень спешу, – невольное сожаление промелькнуло в ее голосе.

– Вот визитка, позвони мне. Не пропадай, хорошо?

«Почему я сразу не сказала, что давно и прочно замужем? Неужели что-то еще тлеет под золой давно погасшего костра под названием «Первая любовь»? Именно – любовь, а не страсть. Это было такое безответное платоническое обожание, восхищение и преклонение. Безответное? А что же он сегодня так обрадовался? Комплимент сказал: «Стала еще красивее». Здесь явный подтекст: «Я и раньше считал тебя красивой». Сколько же лет прошло? Батюшки, целых десять лет!»

Марина стояла перед прилавком в тесном помещении. Перед ней было всего две покупательницы, старушки-пенсионерки, но они словно сговорились испытывать терпение Марины.

– А батоны свежие? А какой мягче: нарезной или с изюмом? А половинку «Зернышка» можно? А почему не режете? А печенье свежее? А с какой начинкой? А конфеты-батончики есть? А еще какие?

Вопросы сыпались без конца, тем временем мысли Марины улетели в прошлое на десять лет. Она снова видела себя в спортзале, в женской секции дзю-до. Как и все девчонки, Марины была влюблена в своего тренера – Костю Остапенко. Смесь корейской, украинской и русской крови создала совершенный образец современного Давида. Смуглая кожа, лицо чуть скуластое, очень темные густые волосы (которые он зачем-то покрасил в соломенный цвет), слегка раскосые большие карие глаза, прямой ровный, почти римский нос, красивые мужественные губы. Фигура атлета и безумно красивые движения. Медвежья сила и кошачья грация. Пластика и быстрота реакции, как у Джеки Чана. Кстати, по совету Кости они все ходили смотреть фильмы с участием этого актера. Незамысловатый сюжет и специфический китайский юмор искупался потрясающей техникой подлинного мастера боевых искусств. Марина и мужа приучила смотреть эти фильмы, тем более, что он в студенческие годы занимался самбо. Андрей восхищался Джеки Чаном, не подозревая, что Марине он всегда напоминает о первой любви.

«Эх, Костя, Костя! Где ж ты раньше был! Если бы ты тогда меня позвал, я бы не только в кафе, а на край света за тобой пошла». Но тренер всегда «держал дистанцию». Студент института физкультуры, он был старше своих подопечных всего на каких-нибудь пять лет. И Марине это казалось огромной пропастью, хотя предмет воздыханий и не был женат.

Марина выкладывалась на тренировках, ради похвалы тренера готова была заниматься до упаду. Казалось, Костя выделял ее, чаще других вызывал показать новый прием, одобрительно улыбался, кивал. Девчонки ревновали. Одни злились молча, как Полина, другие пытались язвить. Когда в прыжке с места в высоту Марина «обскакала» всех, и Костя сказал: «Молодец!», – Марина так и засияла улыбкой. Анжелика в раздевалке начала муссировать тему, что некоторые девчонки прямо на шею готовы парням вешаться, никакой гордости. При этом она не смотрела на Марину, как бы подначивая: «Ну, сорвись, ответь – сразу выдашь себя». Марина посмотрела на нее в упор: «Язык у тебя длинный вырос, а вот ноги отстают». Девчонки грохнули, Анжелика пошла красными пятнами: ноги у нее действительно были коротковаты, и прыгала она хуже всех.

«Нет, если он интересовался мной, почему же не предупредил об аттестации на первый разряд? Почему не позвонил, когда я не пришла в зал в третий раз? Все наши телефоны у него были в журнале записаны. Конечно, за три пропуска подряд отчисляли из секции, но узнать, не в больнице ли я, в чем причина, он же мог? Вот возьму и спрошу его об этом прямо. А то сидит заноза в сердце все десять лет». Старая обида поднялась из каких-то тайников души, и Марина решила позвонить Косте и, если он пригласит, встретиться.

Вернувшись со свежим хлебом, Марина обнаружила дома полную идиллию: Петя вместе с Сашенькой ползал на четвереньках по дивану. Оба довольно улыбались. Через несколько минут Петя уже сидел за столом, ел борщ и нахваливал. А Марина с сыном на руках расположилась подальше от стола, где много привлекательных, но опасных для ребенка предметов.

– А ты в гости или, как всегда, по делам?

– Как всегда. Настолько неожиданно сдернули с места, что побросал, что попало под руку в сумку и в аэропорт. Даже игрушки никакой ребенку не привез!

– У нас полно игрушек, не переживай. Наверное, серьезное дело, раз тебя командировали в Москву?

– Я в этот раз приехал, как частное лицо. Можно сказать, что я в отпуске.

– Частный детектив?

– Вроде того. Здесь, в Москве, убили дочку одного нашего местного авторитета. Ищут убийцу. Вознаграждение обещали огромное за любые сведения.

– Ты теперь бывшим ворам помогаешь?

– Бывший, он тоже человек. Отсидел, завязал, занимается легальным бизнесом, честно платит налоги. О Вике Полянской слышала? Певица была модная, молодежь фанатела от нее. Её убили в начале апреля в ночном клубе. Кстати, дело об убийстве Вики ведет твой знакомый следователь Федор Афанасьевич Ситников.

– Не думаю, что он с тобой поделится сведениями. Он не из тех, кто каждому частному детективу выложит все на блюдечке с голубой каемочкой.

– У него, как у всех нас, начальство есть. Виктория Полянская – сценический псевдоним. Ее настоящая фамилия – Кочубей.

– Кочубей? Знаменитая фамилия! Это ее предка казнил изменник Мазепа?

– Когда казнил, недавно?

– Петя, шутишь? При Петре Первом, естественно.

– Шучу, но папаша Вики шутить не любит. Наш Кочубей сам, кого хочешь, казнит. В Новосибирске с ее головы волосок не упал бы, появись она в любом самом злачном притоне. Да и здесь у ее папочки связи тоже имеются. Не завидую я тому, кто ее тронул.

– С каких пор ты пользуешься доверием у местных авторитетов?

– Случайно, попал в поле зрения, когда у нас в Новосибирске убили одного владельца казино, москвича. Не забыла мой прошлый приезд? Тогда валили на наших, местных, что, мол, конкурента устранили, в частности, на Кочубея. Он у нас игорный бизнес в руках держит. Но я выяснил, что он в том деле ни сном, ни духом не причастен. Видимо, я ему запомнился. Кочубей настоялся, чтобы я лично занимался делом.

– И ты спокойно обо всем говоришь! Ты сейчас будешь вместе с Федором Афанасьевичем вести следствие, докладывая о ходе расследования отцу Вики. Вы найдете убийцу. И что дальше? Не думаю, что убийца Вики доживет до суда, потому что ты отдашь его на расправу бандиту. Где твоя совесть и профессиональная гордость?

– Марина, ничего докладывать Кочубею я не собираюсь! Поверь, он без меня узнает о ходе следствия. А убийцу надо найти и остановить. Иначе он еще кого-нибудь может убить, ведь мотив до сих пор неясен. Кстати, ты ничего не знаешь об этом деле? Хотя бы слухи, подозрения.

– Неприятно об этом говорить, но наш журнал кое-что об этом напечатал. Пойдем в комнату, покажу.

– Редкий случай, вы такого раньше не писали, – сказал Петя, изучив статью вдоль и поперек. – Так у тебя есть знакомые в этой среде?

– Ну, нет, среди моих знакомых никто не мог ходить в клуб, где занимаются садо-мазохизмом, – горячо возразила Марина, не подозревая, что ошибается.

* * *

Как ни была возмущена Марина писаниной Анфисы, она не стала обсуждать эту тему вечером. Накормила мужа, буквально клевавшего носом, и уложила спать. Зато утром разбудила Андрея пораньше, чтобы не очень спешил. Марина начала издалека, вспомнила, как сама раньше хвалила Анфису, посетовала, как разочаровалась в ней сейчас. Взяла журнал и процитировала отрывки, по ее мнению не соответствующие стилю «Кредо». Она надеялась, что Андрей согласится с ней, признает, что пропустил неудачный материал, и предложит избавиться от Анфисы. Но Андрей горячо заступился за Анфису, он впервые не согласился с женой. Он по-прежнему считал, что Анфиса очень способна и талантлива, и у молодой журналистки большое будущее.

– Ну, и что особенного написано про Барычева? Просто этот интригующий тон показывает читателям, что у журналиста есть еще подробности, чтобы они рассчитывали на продолжение и покупали следующий номер. Если бы его невеста оказалась не Настя Вешнякова, ты бы и сама что-нибудь подобное написала.

– Я? Никогда!

– Да, наверное, мы ведь с тобой из другого поколения. Но надо быть мобильнее, улавливать новые тенденции, – его любимый ласковым баритон звучал наставительно.

Марина поперхнулась чаем: «Из другого поколения?! Это тебе, мой милый, за тридцать, а я старше Анфиски всего на 5 лет!» Но, прокашлявшись, она продолжила разговор строго по существу.

– А драка из-за стриптизера нам зачем? «Кредо» уже нечем привлечь читателей, кроме обнаженной натуры?

Андрей все же слегка поморщился, в серых глазах мелькнула тень, но стоял на своем.

– Это просто забавная история, так, для развлечения. Да и натуры нет. Я бы не пропустил, ты же знаешь, – он примирительно улыбнулся, но Марина не поддалась.

– Ладно, это были цветочки, а вот про убийство – это уже ягодки. Уж лучше бы обнаженка, чем это кровопролитие. Ты только посмотри, как Анфиса смакует подробности, упивается жуткими деталями.

– Да, мне тоже на первый взгляд было немного не по себе, но для молодежи надо писать именно так: ярко, выпукло, остро, иначе им не интересно.

– Позволь с тобой не согласиться, я ведь тоже отношу себя к молодежи.

– Да, конечно. Но тебе не надо читать криминальные статьи. Зачем себя нервировать? Это может сказаться на молоке. Ты лучше выбирай что-нибудь спокойное, на семейные темы.

Марина вскочила из-за стола:

– Я в твоих глазах – только дойная корова для нашего сына? Я уже – не личность? – предательские слезы полились из глаз, горло перехватило от обиды.

Андрей обнимал ее, извинялся, успокаивал, но Марине казалось, что она «попала в точку», определила суть их нынешних отношений. С трудом подавив рыдания, она отправила мужа на работу. В ее ушах весь день звучали его извинения.

– Извини, что я тебя расстроил! Ты и так устаешь в хлопотах по дому, не высыпаешься, не взваливай на себя и мою ношу. Это моя обязанность – заниматься журналом.

После этой ссоры, как ни отгоняла Марина от себя неприятные мысли, слова Ульяны прочно поселились в ее сердце. Она стала сомневаться в Андрее, по нескольку раз перетолковывать все его слова и поступки, отыскивая подтверждение своим подозрениям. В последнее время Андрей взахлеб расхваливал Анфису: ах, какая она работящая – осталась вечером с ним поработать; ах, какая она хозяйственная – испекла изумительный торт и принесла его на работу; ах, какая она ответственная и добросовестная – что ни поручи ей, тут же выполнит. Похоже, эта Анфиса пытается занять место Марины в редакции. А если и не только в редакции? Неужели наметилась соперница?

Раньше Марина находила множество других причин для объяснения некоторой прохлады в их отношениях: свою усталость от кормления и хронического недосыпания, однообразие своей домашней одежды, отсутствие косметики, красивой прически, сужение интересов, замкнувшихся вокруг ребенка, усталость и занятость Андрея. Теперь в ее сердце появилась ревность, но Андрею она ни разу не подала виду, что ревнует. Зачем подталкивать мысли мужа в нежелательном направлении? Скоро Анфиса уйдет из редакции и исчезнет из их жизни. Но вернутся ли прежние – теплые и нежные – отношения? Или это все в прошлом?

* * *

Я любила Максима всю свою жизнь, сколько себя помнила. Мне было лет пять. Меня привели из детского сада. По поводу какого-то праздника я была разодета в свое самое нарядное платье. Я помню, что платье было белого цвета с оборками по подолу и на рукавах, с пышной нижней юбкой, а на голове у меня были завязаны большие банты. Какой-то незнакомый мальчик пришел к нам в дом вместе с моим старшим братом Валентином. Я во все глаза рассматривала незнакомца. Это был Максим. Он был белобрысый с редкими веснушками на курносом носу, а одет он был в аккуратные брючки, белую рубашку и жилетку. Максим окинул меня восхищенным взглядом: «Какая красивая девочка! Ты похожа на принцессу из сказки!» С тех пор он часто приходил к брату. Каждый раз я старалась нарядиться для него. И он замечал всегда мои новые банты, красивые заколки и платья. Благодаря Максиму, я стала считать себя красавицей и считаю так до сих пор. Осталась привычка наряжаться и привычка любить Максима. Волосы его постепенно темнели от светло-русых то темно-русых, и даже это казалось мне хорошим знаком: мы сближаемся внешне.

Мои родители всю жизнь преподавали иностранные языки. Денег, зарабатываемых ими, нам хватало на безбедное существование, и только. Мы не голодали, но одевались в основном с вещевого рынка. Зато на наше с братом образование родители не жалели ни сил, ни времени. Нас водили во всевозможные кружки и секции. Меня в шесть лет привели на занятия в ансамбль народного танца. Мне хотелось заниматься бальными танцами, но там надо было шить дорогие костюмы. Мама рассудила: «Танцы – они и в Африке танцы. Пусть танцует хоть где, главное, что бесплатно». Иностранные языки мне давались легко. С маминой подачи я выучила английский и французский, а папа научил меня итальянскому.

Старшего брата, Валентина, родители определили заниматься теннисом. У брата оказались способности, и родители считали, что теннис – это перспективно. Денег на его занятия родители тратили – не меряно! Брат действительно подавал надежды, пока не получил серьезную травму ноги. Чемпионом Уимблдона он не стал, но неплохо устроился в жизни: он работает тренером в частной спортивной школе и с друзьями является совладельцем модного и дорогого корта.

С Максимом брат познакомился, когда начинал заниматься теннисом. Они стали друзьями, наши семьи были примерно одного круга: его мама преподавала химию в ВУЗе, отец, правда, был главным инженером крупного завода. У Максима мама – кандидат наук, доцент, у нас для симметрии папа – кандидат. Но затем пути наших семей разошлись. Мои родители так и остались на прежнем уровне, а родители Максима удачно скупили какие-то акции, удачно вложили деньги, и стали птицами другого полета. Максима отправили учиться за границу. В редкие свои наезды на родину Максим навещал моего брата, ему нравилось с ним играть в теннис. Брат всегда был реалистом. В закадычные друзья к Максиму не набивался, свое место знал, но и не лебезил. Может, поэтому Максим уважал Валентина и ценил встречи с ним. Я же из кожи вон лезла, чтобы лишний раз попасться на глаза своему кумиру. Брат посмеивался над моим увлечением. А я цвела и пахла, когда на меня случайно падал взгляд моего принца из сказки.

Конечно, все эти годы я не жила монашкой. Максим был как мираж, недостижимая мечта всей моей жизни. Я не из тех, кто запирается в монастыре, созерцая портрет своего кумира, плача или целуя подобранный тайком его носовой платок. Я люблю жизнь! Это у меня от папы. Он у нас жизнелюб, весельчак, душа компании. Академическое образование и цыганский темперамент. По-итальянски он умеет не только говорить, но и жестикулировать. Над папиным столом висит плакат из четырех букв: «ПГОЖ!» Это значит – «Пей, гуляй, однова живем!» Жизнь – одна, она прекрасна и многогранна! Каждый день жизни – неповторим. Надо ловить, хватать двумя руками и наслаждаться прекрасными мгновениями, которые никогда не повторятся. Я где-то прочитала замечательные слова: «Счастье заключается не в том, чтобы получать то, что хочешь, а в том, чтобы тебе нравилось то, что у тебя есть». Да, есть на свете то, что согревает мое сердце. Но зачем предаваться тоске и печали? Жизнь коротка, и надо везде успеть.

Замуж я выскочила очень рано, на втором курсе. Выскочила по дурости. У нас в университете на две журналистские группы было пятеро парней, остальные – девчонки. Пашка был увалень, толстый и в очках. Одевался подчеркнуто небрежно с оттенком нигилизма. Наши девчонки в группе сохли по нему. На безрыбье? Или по наивности? Сначала он, было, задружил с Наташкой из нашей группы. Она была самая шустрая из нас. Практичная Наталья быстро прибрала Павла к рукам, они ходили неразлучной парочкой. От этого ценность Пашки в моих глаза выросла вдвое. Мне сразу захотелось увести его у Наташки, я всегда была красивой. Я покрутила перед ним бедром, покачала плечиками, ну и само собой, постреляла глазками. Пашка распустил слюни, глядя на меня, и сделал мне предложение. Серьезно замуж я не собиралась, но не отпускать же было Пашку, тем более что Наталья стояла за спиной и тяжело дышала мне в затылок. Была ни была! Я приняла предложение Павла.

Свадьбу сыграли студенческую, небогатую, но шумную и веселую. Я гордилась собой, что первая с нашего курса выскочила замуж. Отшумела свадьба, и мне пришлось постигать азы семейной жизни. Оказалось, что ни я, ни мой молодой муж совершенно не представляли той ответственности, которую накладывал брак. Мы были не готовы ни уступать друг другу, ни считаться с мнением своей половины. Навалились материальные трудности, которые мы с молодым супругом не могли разрешить. Наша семейная лодка разбилась о рифы быта. Мы с облегчением расстались с Павлом, и забыли свой неудавшийся брак, как кошмарный сон.

После развода вступать в новый брак я не собиралась. Мужчин у моих прекрасных ножек пребывало великое множество. Были всякие: и умные, и красивые и богатые. Но не было ни одного мужчины, в котором все бы эти качества присутствовали разом. А других мне было не надо! Существовал на свете только один человек – Максим, с которым я согласилась бы жить в шалаше, прощать его недостатки и исполнять все желания. Но Максим об этом не знал, а если и знал, то не спешил идти в мой шалаш.

Я, естественно, не сидела в четырех стенах, страдая по Максиму. «Однова живем!» Я благосклонно принимала ухаживания представителей сильного пола. Мне нравилось появляться на светских тусовках с очередным красавцем. С некоторыми самцами, мои отношения перерастали из платонических в нечто большее, но дальше секса не тянули. Моя студенческая подруга Ира Савельева, когда мы с ней перезванивались, жаловалась, что она не успевает запоминать имена моих бой-френдов. Мне кажется, что она немного завидовала мне. Она всегда была абсолютно лишена кокетства: ни юбочку покороче надеть, ни верхнюю пуговичку расстегнуть, ни глазками стрельнуть, – ничего не умела. А вот, поди ж ты, так удачно замуж вышла, что мне и не снилось.

В английский клуб я ходила из-за Максима, тратя приличную долю своих доходов. Максим был завсегдатаем сего клуба и регулярно посещал его, когда приезжал в Россию. Обычно, он подходил ко мне поздороваться. Мы перекидывались парой фраз, иногда болтали минут пять-десять. Затем Максим уплывал в общество очередной пассии, а я утешала себя тем, что ни одна из них не сможет его любить больше, чем я.

15 апреля был обычный вечер в клубе, ничего особенного. Кроме того, что Максим не отошел от меня. Он не сводил с меня глаз, а я млела от возможности столь долго лицезреть свое божество. Я чуть в обморок не упала, когда Максим вдруг на глазах у всех сказал: «Настя! Выходи за меня замуж. Я понял, что любил тебя всю свою жизнь»…

Так сбылось то, что снилось мне во сне, о чем с самого детства мне хотелось больше всего на свете. Больше, чем стать знаменитой кутюрье, как Коко Шанель, или писательницей, как Джейн Остин. Меньше недели остается до нашей свадьбы. Сбудется мечта всей моей жизни, но какая-то тревога не покидает меня. Я не могу понять причины своего беспокойства. Я не уверена в своем женихе? Боюсь, что Максим передумает? Но он затеял такие грандиозные мероприятия в связи с предстоящей свадьбой! Если у него были бы сомнения, то зачем столь значительные траты? Я отгоняю неприятные мысли. Что за самоедство? У нас с Максимом никогда не будет секретов друг от друга, мы будем жить дружно, как мои папа и мама. И в свадебном путешествии обязательно заедем в Испанию на Ибицу. Надо отбросить неприятное и жить сегодняшним днем. Какие чудесные дни стоят нынче в мае! Природа постаралась для меня, и я буду ей благодарна. Впереди у меня столько счастья!

* * *

В середине мая на Москву навалилась жара, немыслимо было мучить ребенка, оставаясь в городе. Марина, скрепя сердце, переехала в коттедж за городом. Их общение с Андреем сократилось до минимума, а дистанцию еще увеличилась.

Просторный коттедж из красного кирпича в сосновом лесу Марина занимала вместе с сестрой Машей. Когда Марина и Маша практически одновременно завели детей, то отец Андрея, человек не бедный, сделал малышам королевский подарок. Он купил коттедж, находящийся по соседству с собственным домом, а потом формально продал – но фактически подарил – его двум молодым семьям. Коттедж перестроили, разделив на две половины, но все равно места на двух этажах было больше чем достаточно. Маша с удовольствием переселилась в коттедж, а Марина до сих пор считает домом их старую с Андреем двухкомнатную квартиру в городе. А что? Квартира расположена недалеко от станции метро – удобно ездить; окна выходят в тихий дворик – не шумно; рядом магазины – всегда можно купить что требуется. И всего в двух кварталах от дома находится чудесный парк – есть, где погулять с малышом. А как удобно Андрею добираться до работы – не надо стоять в многочасовых пробках. Но, если честно, Марина цепляется за свою старую квартиру, как утопающий за соломинку, потому что она была здесь безумно счастлива с Андреем. Была? Похоже, что «была» – прошедшее время от «есть».

За городом Марина вставала рано. Она принципиально готовила завтрак мужу, чтобы он не испортил себе желудок сухомяткой, а после завтрака еще немного спала, если позволял Саша. Сегодня грустные мысли не давали ей заснуть. Андрей уже не обсуждает с ней никаких серьезных дел, даже не привез последний номер «Кредо». Забыл. Наверняка забыл и о годовщине их знакомства, а ведь в этом году исполняется пять лет. Правда, ночевать он всегда приезжает к Марине, но иногда так поздно, что она уже спит. Он всегда объясняет эти задержки важными делами. Но кто может ему помешать провести вечерок с Анфисой? Или это все – глупые женские домыслы от отсутствия серьезного дела? Может, Марина просто «с жиру бесится»? Что ей надо еще для счастья? Сама и ребенок – здоровы, сыты, обуты, одеты. Муж – не пьет, не бьет, деньги дает, с капризами мирится. Захотела загородный дом – приобрел. Надоел коттедж – переехали обратно в квартиру. В гости в Новосибирск – пожалуйста. Конкурс для читателей придумала – провела. Характер у мужа покладистый на зависть. А, может, он просто равнодушный? Уступает, чтобы не надоедала, а сам в это время за ее спиной… «Стоп! Хватит уже себя раскручивать! Нет ничего серьезного, из-за чего можно переживать».

Марина открыла глаза и взглянула на часы. «И что я сижу здесь, как в ссылке? Никто не требует от меня такого. Машина – в гараже, села – и поехала. Мне же надо к свадьбе Насти платье купить. Решено, сейчас и поеду!»

Марина, немного отвыкшая от руля, внимательно следила за дорогой. За ее спиной в салоне Сашенька задремал в детском кресле. Программа у нее была обширная: обновить прическу, купить подходящее платье, пообедать с Андреем и вернуться до наступления часа пик.

Когда Настя пригласила их с Андреем на свою свадьбу, Марина сразу согласилась пойти, даже дала себя уговорить быть подружкой невесты. Марине настолько хотелось праздника, что она перестала задумываться о том, что же ей кажется нелогичным в предстоящей свадьбе. Со всей энергией она занялась подготовкой, в которой покупка платья была далеко не главной проблемой. Труднее было решить вопрос, как оставить Сашеньку, и как убедить его папу. Андрей воспринял предстоящее мероприятие без особого энтузиазма:

– Свадьба за городом! Мы что, на целых два дня уедем из дома? А как же наш сын, ты что, не собираешься кормить его?

– Да я заранее буду молоко сдаивать и замораживать. Трех бутылочек хватит на целые сутки, – убеждала Марина мужа.

Особенно не понравилось Андрею, что Марина будет на свадьбе подружкой невесты:

– Что, у Насти не нашлось незамужних подруг? Тебе же придется весь день с невестой провести! Зачем тебе эта светская жизнь? Тебе мало быть матерью и женой?

Марина сердилась, она приводила логичные, как ей казалось, доводы, но муж продолжал ворчать. Не замечала она за Андреем раньше склонности к занудству. А ведь Марина продумала каждую мелочь, предусмотрела все мыслимые форс-мажорные обстоятельства. И под надежным присмотром останется малыш, и покормить его будет чем. Кто может лучше всех присмотреть за ребенком, чем родная сестра Маша, у которой свой малыш, ровесник Сашеньке? Маша, кажется, ни разу в жизни еще не отказала сестре ни в одной просьбе. Вот и сейчас с готовностью согласилась помочь, только спутала Настю Вешнякову с другой сокурсницей Марины, Настей Ивлевой, которая уже давно была и замужняя и детная.

– А я запомнила, когда мы ездили за красным комбинезоном, что у нее фамилия какая-то растительная: то ли ива, то ли вишня. Ничего себе, думаю, шустрая девушка, эта Настя: она только на год раньше нас родила, а уже за другого выходит. Вот как опрометчиво плохо судить о человеке.

– Да, так и рождаются ложные слухи.

– Погоди, Настя Вешнякова, как я теперь понимаю, это та самая, незамужняя подруга Иры Савельевой? Ты же говорила, что она никогда не выйдет замуж, так у нее какая-то безнадежная любовь. Или я опять ошиблась?

– Нет, не ошиблась. Она за эту самую любовь и выходит, причем тогда, когда уже перестала надеяться. Представляешь?

– Фантастика! Ну, если у Насти мечта всей жизни сбывается, ты просто обязана пойти в подружки.

Марина заранее позвонила в салон «Красота и мода» и няне, а до Андрея не смогла дозвониться. После въезда в Москву она сама не стала отвечать на его вызов, чтобы не отвлекаться.

Сначала все шло, как по маслу. Машину припарковала чуть не у самых дверей парикмахерской. В салоне знакомый мастер, Оксана, подстригла Марине мелированую челку по новой моде – асимметрично, и подправили концы отросших до середины спины волос. Она придумала Марине прическу для торжества: подняла волосы вверх, подколола и спустила их пышным пучком с одного бока.

– Можете сверху несколько раз обернуть бусами или тесьмой в цвет платья, – посоветовала она.

Сашенька спокойно сидел в складном стульчике и разглядывал новую обстановку. «Пожалуй, ребенок – это не так уж и страшно», – сделала вывод Марина, с удовольствием разглядывая себя в зеркале. Запел органайзер, напоминая о жестком графике, – и Марина уехала домой, на московскую квартиру. Только успела покормить Сашеньку, явилась няня. Это была вторая удача, что Вера Кузьминична, которую хорошо знает и любит малыш, была свободна и согласилась приехать на три часа.

Оставив сына под ее опекой, а «Вольвочку» во дворе, Марина совершила набег на несколько магазинов. Абрикосовое платье не купила, не нашла. Зато приобрела брюки, повседневные, но приличные, к ним должен подойти прошлогодний жакет, блузка и туника. Купила зонтик, его давно пора было сменить, новую золотистую сумочку, а кошелек для Андрея прихватила просто так. Следующим на ее пути оказался ювелирный салон. Назывался он вычурно: «Голд кутюр», что в переводе с «англо-французского» – «Золотая мода». Ну, что ж, по крайней мере, владелец употребил оба слова без ошибки. А то сплошь и рядом в рекламе путают слова «кутюр» – «мода» и «кутюрье» – «модельер, автор модной коллекции». Услышали, что говорят: «платье от Валентино» или «костюм от Кардена» и смешав с понятием «высокая мода» («От Кутюр»), расплодили уродливых гибридов. «Эти платья от кутюр», «Сделаем прическу, как от кутюр».

Обычно Марина равнодушно проходила мимо драгоценных украшений. Те немногие серебряные вещицы, что у нее были, ее вполне устраивали. Но этот гарнитур: золотой кулончик с серьгами – ее заворожил. Изящная цепочка сложного плетения, подвеска в виде небольшого цветочка с крошечными бриллиантами и такой же формы, только поменьше, цветочки на сережках. Ничего особенного – но глаз притягивает. А цена? Ничего себе! Вон, рядом в два раза массивнее кулон – за те же деньги. Продавец объяснила, что это – авторская работа известного мастера Данилова, эксклюзив. Марина недоверчиво ухмыльнулась.

– Знаем мы этот эксклюзив, купишь «единичный экземпляр» платья или украшения, а потом встречаешь такие же на каждом углу.

– Вы можете посмотреть в Интернете сайт нашей сети ювелирных салонов «Голд Кутюр», там есть страница мастера Данилова.

В доказательство девушка вытащила какой-то сертификат с печатями и голограммой, дала карточку с адресом в Интернете. Марина в конце концов ей поверила, но не решилась на столь крупную покупку. К тому же она вдруг подумала, как приятно было бы получить украшение в подарок от мужа. «Вот и развеялись бы все сомнения. И коттедж, и конкурс в журнале – это все вещи полезные, обоснованные. А здесь – предмет роскоши, прихоть в чистом виде. Если любит – поймет».

Она подъехала к редакции, с улицы позвонила Андрею и сразу начала разговор:

– Андрей, мне так понравился один гарнитур, посмотри его на сайте…

– Какой гарнитур, кухонный?

– Нет, золотой: кулончик и сережки. Авторская работа мастера Данилова «Цветы весны». Найди сайт «Голд Кутюр».

– Марина, ты не заболела? Я вообще-то собирался пойти на обед.

– Ну, пожалуйста, это же недолго, – попросила Марина, приберегая свою коронную фразу «А пообедаем вместе» напоследок.

– Ну, ладно, сейчас посмотрю. (Слышны щелчки «мыши», потом протяжный свист) Марина, ты, надеюсь, пошутила? Разве ты забыла, что мне предстоит поездка на конференцию по издательскому делу в Швейцарию?

– Ну, да, конечно, пошутила. Мне же скучно дома сидеть, вот я и разглядываю целыми днями побрякушки.

Ты не обижайся, может, как-нибудь потом, после расширения дела. А сейчас, извини, я бегу на обед, а то позже в кафе будет много народа.

– И я – с тобой, – сказала Марина, но, увы, – в отключенную трубку.

Досадуя на Андрея и себя, она повторила вызов, но сразу сбросила. «Нечего злиться и скандалить! Надо выполнять свой первоначальный план. У меня намечен обед с мужем, значит – будет обед с мужем. Ясно, он направляется в ближайшее от редакции кафе у метро «Савёловская». Он думает, что я дома в халате и тапочках, а я стою тут, красивая, причесанная, с новой сумочкой. Сейчас выйдет – и отпадет». Марина расположилась напротив входа в здание, ожидая эффекта. Андрей вышел – Марина «отпала».

Он шел под руку с Анфисой, оживленно беседуя, и заглядывая ей в лицо. Это было непросто, Андрею приходилось наклоняться, так как дама едва доставала кавалеру до подмышки. Анфиса кардинально сменила имидж с тех пор, как Марина ее видела. Сейчас это была не худенькая скромная рыженькая девчушка в дырчатых джинсах, а вполне зрелая девица, в стиле «женщина-вамп». Среди рабочей недели ее голову украшала пышная белокурая прическа, кукольные длинные черные ресницы делали выразительными не слишком большие глаза, слой тонального крема замаскировал веснушки, губы пламенели темно-красной помадой в цвет обтягивающей кофточки с глубоким вырезом, значительно пополневшие ножки удлинялись высоким каблуком и предельно короткой юбкой. Парочка завернула за угол, даже не заметив Марину.

* * *

На следующий день Марина позвонила Косте. Он очень обрадовался, стал энергично приглашать ее встретиться в кафе. Она, не раздумывая, согласилась. На этот раз, оставив сына Маше, она поехала в Москву на маршрутке. Костя встретил ее на «Мерседесе» и отвез в какое-то кафе в стиле диско. Здесь даже был допотопный музыкальный автомат. Костю здесь знали и уважали, судя по скорости обслуживания. Марина не стала смотреть меню, ей было все равно, что есть, только отказалась от вина. Хотя обычный аппетит кормящей матери давал о себе знать, она не замечала вкуса блюд, Все ее внимание сосредоточилось на собеседнике. Всего за полчаса они рассказали друг другу главные события из жизни каждого.

Марина была краткой: окончила университет, поработала в журнале, вышла замуж и сидит дома с маленьким ребенком.

– Боже! Бедные молодые мамы! – посочувствовал Костя. – Запереть свою молодость в четырех стенах – это просто подвиг. Скучаешь?

– Нет, не скучаю, – почему-то солгала Марина, но потом призналась. – Но тяжело бывает. А кто нам говорил, что дети – это легко? Если бы наши родители боялись трудностей, то и нас бы не было.

– А ты – молодец, оптимистка, – уважительно сказал Костя, и снова, как в школе, Марине стало радостно от его похвалы.

Костя после окончания института физкультуры не смог устроиться в Москве, и вынужден был вернуться к себе в провинцию. Его отца уже не было в живых, в доме хозяйничали старшая сестра с мужем. Мать была рада ему, но прочие родственники смотрели косо. Вскоре он женился, но неудачно. Жили у ее родителей. Жена постоянно пилила его за маленькую зарплату, отказывалась родить ребенка. Сначала надо квартиру, машину, дачу, словом, дом – полная чаша, потом уже и о детях думать. А при его доходах желанного благосостояния не удалось бы достичь и к пенсии. В спортивной школе, где он работал тренером, платили сущие гроши, он часто подрабатывал ночами, разгружая вагоны. Местный мафиози предложил работу телохранителя, он отказался, чем вызвал недовольство и авторитета, и собственной жены. Семейные скандалы кончились разводом, а от мафии он уехал в Москву. Прежних связей здесь не нашел, перебивался с хлеба на воду, пока не завязал новые.

– Но сейчас ты явно не бедствуешь: «Мерс» последней модели, квартиру купил. Чем занимаешься?

– Зарабатываю бодибилдингом, у меня уже несколько залов.

– Теперь понятно, зачем ты такой плечевой пояс накачал. И прическу сменил.

– Да, в моем деле требуется декоративность. И блондины сейчас в моде. А тебе так не нравится?

– Нет, все нормально, просто непривычно. Главное, чтобы твоим клиентам нравилось.

– Да, – улыбнулся он, как будто Марина сказала удачную шутку. – Моим клиентам очень нравится.

– И как, прибыльное дело?

– Как видишь, вполне. Но не будем о скучном. Марина, как я рад, что мы встретились с тобой снова! Подумать только, нас развели интриги Анжелики. Я, как дурак, поверил, что она твоя подруга, и ты поручила ей сказать, что бросаешь дзю-до. Конечно, я мог бы сам тебе позвонить, но я обиделся. Мальчишка!

– А я тоже обиделась. Девчонка!

– Ты и была тогда совсем юной. Юная девушка с косой до пояса. Всегда с томиком стихов. Романтичная и очень женственная. Такой не показной, не агрессивной, а затаенной женственности я больше не встречал. И такого понимания без слов.

Марина смутилась и принялась разглядывать публику. Костя «сбавил обороты», возвращаясь в русло беседы старых приятелей.

– А чем ты занималась после дзю-до? Наверное, тяжело было так резко сменить режим.

– Во-первых, я действительно готовилась к поступлению в университет, занималась на подготовительных курсах по трем предметам. – – А во-вторых, нашла себе танцы.

– Ну, и как? Хорошо получалась?

– Да, занималась легко и с удовольствием.

– Я так и думал. «Кто боек в пляске рыночной…» – он оборвал цитату и встал, протягивая Марине руку. – Потанцуем?

Их автомата полилась зажигательная «Кумпарсита». Хотя в такой ранний час никто не танцевал, Марина охотно поднялась, надеясь, что краска ее щек в движении будет смотреться естественней. Она про себя закончила слова Цветаевой: «Кто боек в пляске рыночной, не слаб и на перинушке. Мариночка, Маринушка, Марина – синь – моря». «И на что он, спрашивается, намекает? Он же не думает, что я не помню Цветаеву? Господи, как давно я не танцевала!» Костя танцевал танго не слишком технично, игнорируя многие сложные фигуры, но элегантно и с чувством. Все посетители жевать перестали, глядя на бесплатное представление, но танцующая пара этим не смущалась. Марина попробовала направить партнера на «дорожку», он сразу понял, повелся, получилось замечательно. «Какой чуткий!» Марине чувствовала себя так, словно в ее знакомстве с Костей не было никакого перерыва, словно она – все та же влюбленная в учителя школьница, только на этот раз ей отвечают взаимностью.

Накал страсти нарастал, и к концу танца Марине казалось, что между ней и партнером не то что искры, а молнии проскакивают. В заключительном па Марина смело откинулась на руку Кости, чувствуя спиной, какая надежная и твердая эта рука. Костя помог Марине выпрямиться и слегка поцеловал ее в висок, – нет, даже не поцеловал, а просто едва коснулся губами ее волос. Облако нежности накрыло Марину с головой. «Ничего, сейчас я уйду – и все кончится. Мы никогда больше не будем встречаться. Никогда». Идя к столику, она поникла. Костя сразу это почувствовал: «Я провожу тебя, пойдем». Грустная, как будто потеряла близкого человека, Марина вышла из кафе и села в его «Мерседес».

В машине Костя, не спрашивая, привлек Марину к себе и поцеловал. Гроза, взрыв, землетрясение – ощущения Марины находились где-то в промежутке. Изумленная, она глаза в глаза посмотрела на Костю. «Поедем ко мне?» – полуутвердительно спросил он, нежно поглаживая руку Марины. «Нет!» – решительно ответила она. «Почему? Ты же хочешь этого». – «Я не могу изменять мужу». – «Тогда измени мужа». Марина растерялась от этих слов, и Костя снова поцеловал ее в раскрытые губы. Голова пошла кругом, но Марина оторвалась от него отчаянным усилием воли, открыла дверцу и вышла. Костя не удерживал ее, только сказал вслед: «Подумай, я буду ждать звонка».

Марина нырнула в метро и сгоряча проехала пару остановок совсем не туда, куда надо, вышла на соседней станции, кое-как сообразила, в какую сторону ей садиться и где сделать пересадку. Голова ее шла кругом, а ведь не пила ни капли спиртного. Тридцать минут езды она мучительно разбиралась в своих мыслях и чувствах.

«Все это мило и приятно, но дальше-то что? Стать любовниками тянет до головокружения. Но это, как говорится, зов плоти. А семья, Андрей? Завести с Костей интрижку, постоянно лгать мужу, изворачиваться, бояться разоблачения? Да еще и ложиться в постель по очереди то с одним, то с другим? Отвратительно! Но если даже согрешить только один раз, это все равно переступить через себя. Сама же придумала афоризм: «Супружеская верность, как свежесть осетрины, не имеет второй категории». Поверить в силу взаимных чувств и уйти от мужа совсем? Сиюминутно, сейчас, мне этого вдруг очень захотелось: уйти самой, не дожидаясь пока мне укажут на дверь. Уйти от невнимания, торопливых поцелуев, спокойных ночей – к любви, к страсти, к свежим молодым чувствам. Костя прямым текстом сказал, что он готов и жениться. И в это можно поверить: он одинокий мужчина, встретил старую любовь, вспыхнуло неудовлетворенное когда-то желание. Кстати, это может оказаться именно желание, а не любовь. С чего это я взяла, что дело может дойти до брака? Это мы, бабы-дуры, придумываем, что поцеловал – значит, любит, жениться хочет, дом, детей завести. А они, мужчины, зачастую, хотят лишь приятный вечерок провести. И никакого значения своим словам и обещаниям в этот момент они не придают».