Отпуск с осложнениями бесплатное чтение

Лина Манило
Отпуск с осложнениями

Глава 1 Катя

– Вадим!!! – доносится через открытую балконную дверь, а я подскакиваю на кровати, усиленно соображая, не Вадим ли я. Вдруг, пока спала, что-то изменилось?

Нет, вроде бы, Катя. Тогда, кто Вадим? Перебираю в уме всех бабулиных соседей, но человека с таким именем вспомнить не могу.

– Ты подонок! – истошный крик будит собак, и я окончательно прощаюсь с возможностью выспаться. – Я ненавижу тебя! Ты слышишь?! Не-на-ви-жу!!!

Меня это не касается, убеждаю себя. Ложусь на другой бок, накрываю подушкой голову, но вопли рассерженной девицы заглушить сложно. Она будто на ухо мне орёт!

Спрыгиваю с кровати, втаскиваю себя в сарафан, плетусь к балкону. Надо его закрыть, но любопытство побеждает, и я выхожу на свежий воздух.

Лето пахнет упоительно, я вдыхаю полной грудью, растираю лицо, смахиваю остатки сна. Если бы не духота и буйная барышня под моим балконом, начало отпуска можно было бы смело назвать замечательным.

Внизу, за низким бабулиным забором, стоит девушка в коротком тёмном платье и, подпрыгивая на месте, выкрикивает проклятия в адрес незнакомого Вадима. Бедный мужик, честное слово. Мне его даже жаль. В руках она держит туфли на высоченных каблуках и в свете уличных фонарей кажется тоненькой и прозрачной. Что она здесь вообще забыла?

Наверное, выпила лишнего и всё на свете перепутала. Не может ведь трезвый человек вытворять подобное. Хотя, кто их знает этих истеричек. Хорошо, что бабуля моя в гости к старинной подруге ушла отмечать какое-то событие пирогами и чаем, а не то бы выскочила уже на улицу, размахивая чем-нибудь тяжёлым.

Набираю полную грудь воздуха и торжественно объявляю:

– Девушка, успокойтесь. Нет здесь никакого Вадима, и никогда не было. Спокойной ночи.

Девушка задирает голову, фокусирует на мне взгляд и упирает руки в худые бока.

– Врёшь! – заявляет и громко икает. Точно, напилась. – Он, наверное, в твоей кровати. Да?! Признавайся, лохудра крашеная!

Хочется ответить известной цитатой, что это мой натуральный цвет, но обойдётся – ещё разговоры с ней водить.

– Советую поискать Вадима в другом месте.

Ха, какая я спокойная и уравновешенная – сама собой горжусь.

– Так ты его знаешь? Где он? – выходит на новый виток истерики, я закатываю глаза и тяжело вздыхаю. – Я тридцать километров сюда ехала, мне нужно увидеть его! Я сейчас через забор полезу, но его найду. Пусть лучше сам выйдет!

Забор ей едва по грудь, но в таком… возбуждённом состоянии духа может и убиться, перелезая.

Вздыхаю ещё тяжелее и смотрю в чёрное южное небо. Благодаря ночной гостье не усну, но надо как-то от неё избавиться. Не хватало ещё, чтобы она по двору бабушкиному и дому бегала в попытках найти Вадима. Она и так уже всех собак в округе разбудила – лают так, что в ушах закладывает. Скоро и соседи появятся, некоторые даже с факелами и дробовиками, допрыгается.

– Ещё раз повторяю: я не знаю никакого Вадима, – кричу, наверное, заразившись от девицы безумием. – Потому понятия не имею, почему вы ищете его именно здесь. И здесь частная территория, а во дворе огромная злая собака!

– Злая собака? – грустит девушка, и даже шажок назад делает. Умница. – Но ты всё равно его позови, слышишь? Он подонок, я должна ему в лицо об этом сказать!

– Спокойной ночи, – говорю напоследок и ухожу в свою комнату.

Прикрываю плотно дверь, все звуки разом становятся глуше, но я всё равно слышу всё, что происходит на улице: вопли, лай и будто бы даже плеск морских волн. Вот и отдохнула, называется.

Вдруг к общей шумихе добавляется звук мотора, хлопок автомобильной дверцы и мужской голос. Неужели Вадим – похититель сердец? Мужчина говорит громче, девушка тише, собаки вовсе смолкают, будто прислушиваются, а я сгораю от любопытства. Почему и не увидеть всё своими глазами? Я ведь, в какой-то мере, пострадавшая сторона.

Решено.

Снова выхожу на балкон и в свете фонарей и ярких звезд вижу высокого поджарого мужчину в белой майке и простых джинсах, пытающегося утихомирить растрёпанную девицу. Она лупит его кулаками в грудь, он обвивает её худенькое тельце руками и утащить, что ли, куда-то пытается? Может, это не Вадим? Может быть, это маньяк?!

Мамочки, вдруг на моих глазах преступление разыгрывается? А я стою и смотрю, как девушку в машину волокут?!

В памяти всплывают все навыки юного следопыта и борца за справедливость, и я кричу:

– Мужчина, вы вообще кто такой? Отойдите от девушки, она не хочет с вами идти!

Девушка взвизгивает, мужик резко её отпускает, отшатывается в сторону, а я хватаю палку, совершенно случайно лежащую на балконе, и продолжаю:

– Я умею метать копьё, у меня разряд! Предупреждаю!

Конечно, никаких копий я ни разу в жизни не метала, но детство, проведённое в этой деревне, и бесконечные игры с мальчишками многому научили. Бесценный опыт. И палкой при случае стукнуть по голове могу. Больно!

– Сумасшедший дом, – говорит мужик, а я делаю вид, что прицеливаюсь. – Вы вообще кто такая?

– Бдительная общественность!

– Я так и понял. Иди спать, бдительная общественность, мы сами разберёмся. И копьё своё спрячь, а то поранишься.

Нас разделяет всего несколько сотен метров, хоть я и стою на балконе, но он совсем низкий, как и забор. И я хорошо вижу, как перекашивается от злости лицо незнакомца в белой майке. Он сплёвывает на землю и, бросив на меня хмурый взгляд, разворачивается на пятках и уходит к своей машине.

Хамло.

– Вадим, подожди! – вопит девушка, а я смотрю на палку в своей руке и чувствую себя самой настоящей идиоткой.

Да уж, неловко вышло. Надо было не угрожать, а присмотреться для начала. Но с другой стороны, если бы он и правда, оказался похитителем и насильником?

Бросаю палку на пол, она глухо стучит по цементному покрытию, а я облокачиваюсь о перила. Надеюсь, весь отпуск не будет таким же причудливым, как первая ночь – всё-таки я приехала из шумного города к любимой бабуле не для того, чтобы на бесплатные концерты без заявок любоваться.

Тем временем нет-нет, да гляну в ту сторону, куда ушла сладкая парочка. Любопытно мне – нельзя, что ли? Вадим, распахнув заднюю дверцу, отчаянно пытается усадить на просторное сидение девушку, а та упирается, не идёт. Странная особа.

Не успев себя остановить, кричу: “Вам помочь?”, но Вадим отвечает мне всё тем же хмурым взглядом. Эх, вот надо было мне палкой махать на приличного, вроде бы, человека. Хотя, может быть, он, в самом деле, подлец – вдруг девушка не врала?

– Спокойной ночи, бдительная общественность, – доносится глухой голос, и через минуту Вадим захлопывает дверцу, запирая внутри машины свою лихую подружку. Молниеносно занимает водительское место, яростно хлопает дверцей и заводит мотор.

Ох, и ночка. В деревне, где живёт моя бабуля, конечно, всегда весело – не до скуки, но пьяные девушки концерты под чужими окнами, вроде как, ни разу не устраивали.

Машина скрывается за поворотом, я смотрю ей вслед, а над морем сгущается тьма. Пойти, что ли, нырнуть? Всё равно спать больше не хочется.

Решено, пойду-ка я на море. Может быть, хоть так от чувства неловкости избавлюсь.

Глава 2 Катя

Распахиваю створки старого шкафа с лакированными дверцами и огромным зеркалом внутри. Его поставили здесь, наверное, при царе Горохе, и он так угрожающе скрипит, когда в него влезть пытаешься, что страшно.

Нахожу в чемодане новенький купальник, в котором мой микроскопический бюст кажется полной двоечкой. Вечная слава тому, кто придумал пуш-ап! Переодевшись и сунув ноги в ярко-фиолетовые сланцы, бросаю в полосатую пляжную сумку пушистое полотенце и мягкий плед, который отлично послужит подстилкой. Чуть было не беру с собой широкополую шляпу и очки, но вовремя вспоминаю, что на улице ночь. Завтра надену – не зря же я ещё перед Новым годом отстояла за ними длиннющую очередь на распродаже! У меня всё-таки ещё три недели впереди, успею побыть самой модной на деревенском пляже.

Всё, теперь я точно готова к длительным ночным заплывам. Меня слишком манит море и, взбудораженная ночным происшествием, я готова бежать к берегу и нырять, нырять, пока кожа мурашками не покроется, а зубы не начнут выстукивать «Прощание славянки».

Из-за огромной пробки на трассе я приехала к бабуле накануне поздно вечером и такая уставшая, что, наскоро поужинав, сразу завалилась спать. Не хотелось ни пирогов, ни долгих бесед, ни моря – лишь бы в покое оставили. Да и нигде так хорошо не спится, как в этой маленькой, но живописной приморской деревне. И я бы точно, наверное, сопела до полудня, если бы не кое-кто активный со своими любовными переживаниями.

Вдруг голод напоминает о себе, и я хватаю с большого блюда румяный пирожок, кладу в пакетик и выбегаю из кухни. Наверное, гулять с пирожками в обнимку по ночным улицам – не самая здравая идея, но здесь мне нечего бояться: бабулина деревня – на редкость тихое и безопасное местечко, где даже летние отдыхающие – сплошь интеллигентные и порядочные люди. Да и знает меня здесь каждая собака.

Идя вдоль соседских домов к морю, размышляю, кто такой этот роковой Вадим, что за ним аж тридцать километров ехали. Мужик, как мужик, ничего особенного. Симпатичный и высокий – да, но чтоб настолько потрясающий… не знаю. Я, конечно, не разглядывала его, но не показался он мне таким уж потрясающим. Да и откуда он вообще здесь взялся? В отпуск, как и я, приехал? Дом снял – в деревне много пустующих сдают на лето, – или купил недвижимость? Зачем я обо всём этом думаю не знаю, но мысли так или иначе возвращаются к недавнему происшествию. Ещё я с этим «копьём» – бдительная общественность, блин. Стыдоба стыдобушка. Ни разу в жизни себя такой дурой не чувствовала, честное слово.

Так, в размышлениях, я и добираюсь до моря, а вдохнув его яркий йодистый аромат, забываю напрочь про Вадима, его пьяную девицу, работу, заботы, противного бывшего и всё-всё на свете. Чуть левее на пирсе сидят ночные рыбаки, и это привычное с детства зрелище заставляет улыбнуться – есть вещи, которые никогда не меняются. И это здорово.

Поспешно вытаскиваю из сумки плед, кое-как растягиваю его на песке, бросаю сверху вещи и, скинув сарафан, остаюсь в одном купальнике.

– Э-ге-гей, свобода! Море, я иду к тебе! – кричу, расставив руки в стороны, точно крылья, и бегу к ласкающему берег ленивому морю. Луна прокладывает дорожку поверх водной глади, и я вхожу в эту полоску света, чувствуя невероятный восторг.

Вода ледяная поначалу, обжигает кожу, но я не даю себе времени на лишние размышления – ныряю с головой, чтобы скорее привыкнуть к температуре. Эх, хорошо-то как! Здорово!

Не выныривая на поверхность, плыву, пока хватает дыхания. Обожаю воду – пару лет назад даже в бассейн записалась и теперь трижды в неделю после работы устраиваю грандиозные заплывы, мечтая о лете.

Сейчас море тихое и спокойное, и я рассекаю гладь вдоль лунной дорожки, наслаждаюсь водой. Может быть, в прошлой жизни была дельфином? Или камбалой? А что, вполне вероятно – с моим-то «грандиозным» размером груди без камбалы в роду точно не обошлось.

Когда правую ногу начинает слегка покалывать, я ловко разворачиваюсь назад и гребу к берегу. Сколько я плавала? Минут пятнадцать точно. Для первого раза вполне достаточно. Когда до цели остаются считанные метры, я замечаю какого-то мужика рядом с моим пледом. Сердце ухает в груди, внутри всё холодеет, и я примерзаю ко дну, пытаясь понять, к добру ли то, что вижу сейчас.

Незнакомец тем временем скидывает с себя шорты и, оставшись в одних боксерах, бодрой походкой, поигрывая мышцами на ходу и разминаясь, направляется в мою сторону. В смысле, плавать идёт. И когда между нами остаётся пара десятков метров, я протираю глаза от солоноватой воды, потому что отказываюсь им верить. Да не может этого быть, никак не может.

Потому что это тот самый Вадим. Ох ты ж… чёрт.

Глава 3 Катя

Я зажмуриваюсь, словно никогда людей в одних плавках не видела. Да я же выросла на море, в конце концов! Но сейчас мне кажется, что зачем-то заглянула в мужскую раздевалку, хотя меня туда никто не приглашал. И теперь пялюсь на незнакомого полураздетого мужика. Ну как пялюсь? Просто… не отворачиваться же, в самом деле.

Вот это точно, по-моему, не входит в понятие «избавиться от неловкости», когда причина этой самой неловкости уверенно так движется в моём направлении. И меня, кажется, вовсе не замечает. Правильно, человек купаться ведь пришёл, зачем ему я.

Не желая выглядеть ещё глупее, я ныряю под воду и быстро-быстро подгребаю в сторону берега. Вот же, надо было мне идти одной купаться, ещё и ночью. Выдумала же такое, как будто мне не хватило, что я угрожала час назад метнуть ему копьё в… глаз.

Когда прятаться под водой уже невозможно, я выныриваю и, не оглядываясь, бегу к своей подстилке. Сейчас переоденусь и домой пойду.

За спиной плещутся волны, я лихорадочно натягиваю на мокрый купальник сарафан, но это не так-то и просто. Особенно, когда торопишься. Ткань липнет к влажному телу, угрожающе трещит и в любой момент грозит порваться. Чёрт!

Хотя… чего это я? Убегать надумала, как будто мне десять лет и я залезла в чужой яблочный сад. Я пришла сюда провести время на море? Да. Пирожок с собой взяла? Взяла. Значит, самое время перекусить. И никакие Вадимы мне не помеха. Вот ещё, у нас свободная страна, а у меня отпуск.

Интересно, где его барышня? Может, убил всё-таки? Завёз в кукурузное поле – здесь совсем недалеко, – ножом по горлу и обратно к морю рванул – кровь отмывать.

Тьфу, выдумаю же такое.

Снова стягиваю с себя ставший влажным сарафан и, как мне кажется, элегантно усаживаюсь на смятую подстилку. Рядом лежат шорты и белая майка, и я невольно щурюсь, приглядываясь: нет ли на одежде кровавых разводов? На всякий случай ногой отодвигаю вещи Вадима подальше и достаю из сумки пирожок. Не знаю, с чем он, но пахнет умопомрачительно.

Раз кусаю, второй, энергично жую, замотанная в полотенце, сохну. Ночь постепенно рассеивается на горизонте, и небо медленно, но уверенно сереет. Вадим плавает, я ем и вовсе на него не смотрю. Ни капельки. Меня вообще не волнует, какое впечатление произвела на него – я ем и отдыхаю. В конце концов, сам виноват, что его за маньяка приняли – следующий раз нежнее будет девушек в свою машину запихивать.

Так, вся во власти разных мыслей, доедаю пирожок и тоскливо оглядываюсь по сторонам. Надо, наверное, или уходить, или тоже идти плавать. Чего я сижу, как памятник Ундине?

И вот, когда я собираю всю свою храбрость в волевой кулак и поднимаюсь с пледа, Вадим выходит на берег. Руками приглаживает волосы, будто модель модного парфюма, вода стекает с него ручьями, а ещё нетронутая загаром кожа покрыта мурашками и крупными каплями. Останавливается на полпути, смотрит на меня, сощурившись, а я складываю руки на груди. Не знаю, зачем. Так, наверное, круче выгляжу со стороны.

– Бдительная общественность, – усмехается, а я фыркаю, плавно встаю и иду к воде. – Как дела?

– Если не прекратите обзываться…

– Копьё в горло воткнёшь?

– А второе в глаз!

– Да ты страшная женщина, – смеётся, а взгляд наглый-наглый. Самовлюблённый засранец! – Кстати, я хотел извиниться. Моя подруга немного…

– …сумасшедшая, – заканчиваю мысль, а Вадим снова смеётся. – Ничего страшного. Зато я в море ночью искупалась, раз меня так нагло разбудили, тебя разыскивая.

Зачем я буду ему уважительно «выкать», если он обзывается и смотрит так, будто я забавная обезьянка.

– Правильно, общественность должна бдить и днём и ночью.

Вот же! Издевается надо мной, гад.

Глаза у гада голубые-голубые до прозрачности, а волосы каштановые, почти чёрные – в наступающем рассвете вижу его лицо чётко и ясно, в мельчайших деталях. Я что, рассматриваю его?!

Гордо встряхиваю головой, перекидываю через плечо всё ещё влажные тяжёлые волосы и гордой походкой направляюсь к морю. Не хочу я снова позориться – какая-то прям чёрная полоса началась. Никогда со мной такого не было…

И вот, когда я, как Афродита, захожу в воду и готовлюсь эффектной рыбкой нырнуть, Вадим кричит мне вслед:

– Полотенце бы оставила, ведь неудобно в нём плавать.

Он хохочет, а я растерянно осматриваю себя. Так и есть, я забыла скинуть полотенце.

Вот теперь официально заявляю: я позорище.

Глава 4 Катя

Когда я выхожу из воды и подбираю брошенное у самой кромки полотенце, ни Вадима, ни его вещей на пляже нет. Вот и чудесно – надеюсь, если в следующий раз и увижу его, перестану так отчаянно косячить. Я же вообще-то адекватная девушка: ни палками на людей не замахиваюсь, ни замотанная в полотенце нырять не хожу… а тут не иначе магнитные бури или взрывы на солнце.

Пока одеваюсь, окончательно прихожу в норму и улыбаюсь, глядя на рыбаков. Надо идти домой – наверное, бабуля уже вернулась от подруги. Обожаю наши долгие беседы. Она у меня мировая – самая лучшая моя подруга и советчица. И пирожки у неё вкусные. Ради них любую диету забудешь.

Когда все вещи собраны, я почти бегом возвращаюсь к дому, улыбаясь и пританцовывая. Несмотря ни на что, отпуск – это замечательно. А всё остальное – досадные мелочи, на которые даже внимания обращать не буду. Вот ещё, переживать.

Несмотря на ранний час, деревня уже во всю просыпается – только успеваю здороваться с необыкновенно бодрыми и полными жизни соседями, спешащими по своим утренним делам.

– Катрин, ты приехала?! – кричит подруга детства Юля, а я подпрыгиваю на месте от неожиданности. – Заходи в гости!

Красивый Юлькин дом ближе всех остальных к морю. Мы обе уже давно не бегаем всё лето по кукурузным полям, не обносим дружной компанией сады, не пугаем соседских козочек. Став взрослыми и серьёзными, мы забыли все эти глупости, но сто́ит нам встретиться… берегись, кто не спрятался, потому что мы не виноваты.

– Я к тебе чуть позже заскочу, – обещаю и посылаю подруге воздушный поцелуй. Она его ловит, прикладывает ладонь к сердцу и, звонко хохоча, скрывается в окне своей комнаты на втором этаже.

Настроение моё становится ещё радужнее, и я, перекинув сумку на другое плечо, ускоряю шаг. Чаю хочется безумно или просто воды – что-то в горле пересохло. Когда до дома остаётся метров тридцать, замечаю всё ту же машину, на которой ночью уехал Вадим. Точно знать, что это она, я не могу, но похожая. Она стоит у ворот дома напротив, и в доме этом лет десять уже никто не живёт. Хм, неужели Вадим в нём поселился? Этого мне только не хватало, хотя теперь понятно, почему девушка так легко перепутала, под чьими окнами орать свои серенады.

Ладно, не моё дело – пусть живёт, где хочет и сколько хочет. Мне какая разница?

Водительская дверца тёмно-синей иномарки распахнута настежь, и оттуда разносятся по округе звуки весёленького кантри. Хриплоголосый певец душевно и бодро поёт на английском, как весело снять красивую девчонку в баре и плясать с ней всю ночь напролёт. Оригинальный выбор, впрочем, я даже не удивлена.

– Бабуля, я дома! – кричу, толкая невысокие воротца, выкрашенные белоснежной краской.

Но меня то ли не слышат, то ли бабушки всё ещё нет дома. Она у меня вообще неугомонная – человек, в сутках которого, невзирая на возраст, тридцать три часа. Музыка на заднем фоне неожиданно стихает, и я слышу голос бабули, полный возмущения и досады. Ускоряю шаг, огибаю дом, прохожу между вишнёвых деревьев, пока не попадаю на задний двор, где находится маленький, но уютный крольчатник.

– Бабуля, что случилось? – интересуюсь, а бабушка резко поворачивается ко мне, полыхая взглядом.

– Беда случилась! Рагнар сбежал!

– Предводитель викингов, что ли? – глотаю смешок, а бабушка кивает.

– Кролей он предводитель и моя главная головная боль. Как его не запирай, найдёт, стервец, способ и сбежит. Точно на суп пущу, добегается!

Бабушка ворчит, ругая бегуна, а я осматриваю крольчатник. Прохожу вдоль ряда клеток, заглядываю в каждую, подкидываю в кормушки горсти травы, кому-то подливаю воду. Кролики смотрят на меня глазками-бусинками, не переставая жевать, а самые смелые и любопытные становятся на задние лапки, нюхая мои пальцы.

– Катя, надо срочно его найти! – заявляет бабушка. – Он обычно где-то по улице бегает, ищет себе приключения на пушистые окорочка.

Ой, только не говорите, что мне его придётся искать.

– Надо было назвать его Пушком, – замечаю, заглядывая под клетки. – А то придумала кличку скандинавскую, вот он и жить без походов и набегов не может. Небось побежал брать в плен французских монахов.

– Катя! – смеётся бабушка, а я развожу руками. – Походи по улице, поспрашивай. Рагнара все соседи знают, помогут. А у меня запеканка в духовке и ещё одно важное дело есть, не могу отлучиться. Поищешь?

Словно у меня выбор есть.

– Так уж и быть, – притворно вздыхаю, а бабушка смеётся. – А если он на дальние поля ушёл?

– Нет, он хоть и тот ещё бегун, но за пределы нашего пятачка не уходит, – уверенно заявляет бабушка и протягивает мне пучок травы. – Держи, против этого Рагнар устоять не может.

Забираю люцерну и звонко чмокаю бабулю в загорелую щёку. В свои почти семьдесят бабушка выглядит замечательно. А энергии столько, что можно всю деревню электричеством снабдить.

Выйдя на улицу, оглядываюсь по сторонам, в надежде, что Рагнар щиплет траву где-то рядышком, но нет – этот гордый викинг покоряет другие горизонты. Вот где его искать?

Время идёт, я обхожу улицу трижды, заглядываю во все щели, попутно проводя опрос народонаселения, и наконец понимаю, что попала в тупик. Рагнара нигде нет, никто его не видел, но вернуться без него просто не имею права. Есть, правда, одно место, куда моя нога ещё не ступала…

И это тот двор, возле которого стоит машина Вадима.

Глава 5 Катя

Дай бог, мне померещилось, я всё перепутала, и это не его машина. Просто похожая, мало их, что ли, таких. Потому что, боюсь, поиски кролика вряд ли добавят мне очков адекватности.

Эх, была не была, – в конце концов, я не ради праздного любопытства, я Рагнара ищу. Благородная цель всё-таки, не хухры-мухры.

Подхожу к автомобилю, но его дверцы наглухо заперты. И стёкла тонированные – ничего не видно. Осмотревшись по сторонам, присаживаюсь на корточки и заглядываю под днище. Вдруг кроль-бегун там притаился? Тогда я его люцерной поманю, он выйдет, и я его унесу. Но нет, это было бы слишком просто. Похоже, сидеть и терпеливо ждать, пока тебя найдут – не путь кроличьего джедая.

Делать нечего, подхожу к воротам и нажимаю на кнопку звонка. Сейчас хозяин выйдет, кем бы он ни был, и у него узнаю, не видел ли он пушистого беглеца. Ну, вдруг? Просто вежливо спрошу, улыбнусь приветливо и уйду, если ответ будет отрицательный. Просто же? Вполне.

Жму на звонок, жму, но в ответ тишина. То ли звонок сломан, то ли нет никого в доме – не разобрать, но итог печальный: внутрь мне не попасть, Рагнара не найти, и я злюсь на всё подряд. Ну что за проклятие такое? Может быть, мне на спину плюнул кто-то, потому всё в жизни идёт через одно место?

Ладно, некогда сопли на кулак наматывать, нужно искать пропажу, потому что бабушка не успокоится и никому жить спокойно не даст – знаю я её неугомонную натуру.

Опираюсь рукой на ворота, планируя минут пять поотдыхать и подумать, что делать дальше, но они скрипят под моей ладонью. Неужели открыто?

– Хозяева! Отзовитесь! – кричу и тяну за ручку, и железная дверь без особых усилий поддаётся.

Хм, что делать-то? Так и ждать, когда отзовутся хозяева или одним глазком посмотреть на то, что происходит во дворе? Дилемма, конечно… а вдруг Рагнар там и попал в беду? Застрял лапкой где-то и не может выбраться – кролики тихие ведь. Погибнет, не дай бог, и не узнаешь, куда он делся. Нет, надо действовать.

Осматриваюсь по сторонам, чувствуя себя вором-домушником, но я не могу вернуться без кролика – время не ждёт. Бабушка расстроится, если ничего не найду, а волновать её мне хочется меньше всего. И, к тому же, я ведь не по дому буду бегать, по двору всего лишь. Просто посмотрю, далеко ходить не буду.

– Мистер пушистые уши! Отзовись! Ра-а-агнар! – зову тихо, аккуратно ступаю во двор и прикрываю за собой ворота. Чёрт, чего сердце так стучит, будто бы я на грабёж вооружённый иду?! – Где же ты, викинг недоделанный? У меня для тебя люцерна есть, выходи, шерстяная задница!

Двор небольшой, завален всяким хламом: обломками каких-то плит, сваленными в кучу трубами, кусками старого шифера. Он порос травой, неуютный и необжитой, но у меня нет времени разглядывать всё в подробностях – я и так, считай, на преступление пошла, по частной территории шастаю!

Вот вызовут на тебя, Катька, ОМОН, будешь знать. Объясняй потом, что ты кролика искала, а не драгоценности решила вынести за пазухой.

– Рагнар, тебя дома дети ждут, жёны. Ты не забыл? Ты же серьёзный ответственный мужчина, нельзя вот так вот убегать! – Я заглядываю то в один угол, то во второй, разгребаю ногой мусор, но кролик будто бы сквозь землю провалился. Да что же такое!

Время стремительно пробегает мимо, результата мои поиски не дают, но я должна использовать все шансы, раз уж нахожусь здесь. Потому я забираюсь в самый дальний угол двора, где сложены какие-то бетонные плиты. Они стоят наискосок, образовывая полое пространство, где, возможно, и прячется Рагнар. Обхожу их со всех сторон, но зазор между ними и забором слишком узкий – еле рука пролезает. А вот кролик влезть мог, запросто – они юркие, уж я-то знаю.

Что делать? Уходить или всё-таки своими глазами убедиться: там он или нет? Да уж, проблема.

Всё-таки решаюсь использовать этот шанс и, оглянувшись по сторонам, примеряюсь к высоте плит. Если свалюсь, вроде бы, убиться не должна. Попробую.

Уцепившись за край пальцами, вспоминаю все свои спортивные навыки: подтягиваюсь на руках, напрягаю тело и пытаюсь “втащить” себя наверх. Одной ногой опираясь на выступ, вторую ставлю чуть выше и в итоге всё-таки оказываюсь на самом верху. Ура!

И вот, когда я лежу, распластанная, на нагретой от солнца плите, а Рагнар с той стороны мирно, будто так и нужно, щиплет траву, шевеля длинными усами, сзади раздаётся мужской голос:

– Я, смотрю, общественность настолько бдительная, что в каждый угол двора свой нос всунула.

Мамочки!

Глава 6 Вадим

Выхожу из душа, шлепаю босыми ногами по тёплому деревянному полу, наслаждаюсь прохладой и тем, что меня наконец-то все оставили в покое. Наливаю себе стакан ледяной воды – настолько холодной, что зубы сводит, – и пью её жадными глотками, рискуя заболеть ангиной. Но пусть – жару я всё-таки совсем не выношу. За окном что-то мелькает раз, другой, но я не сразу понимаю, что это за белое мельтешащее пятно. А когда доходит, буквально теряю дар речи. Да ну, не может этого быть.

Стою и, как дурак, ошалело пялюсь, как метательница копья в сарафанчике своём дурацком, который едва задницу прикрывает, носится из угла в угол по моему двору. Сосредоточенная такая, серьёзная – настоящая Бдительная общественность в одном лице.

Что это за хрень вообще такая? Что-то я слабо помню, чтобы кого-то в гости приглашал.

Не сбавляя оборотов, принимается что-то выискивать и вынюхивать, будто у неё есть право здесь находиться. Ещё и по сторонам озирается, словно боится, что её в любой момент на горячем застукают. Крадётся, явно ищет что-то. Понять бы только, что она в моём дворе потерять могла. То туда по пути заглянет, то здесь пригнётся, в то место любопытный нос засунет – загадочная особа. Я привык, конечно, что бабы полны изюма, но эта прямо все границы переходит.

И, похоже, останавливаться на достигнутом она не собирается.

Выхожу осторожно на улицу, а девица так увлеклась своими поисками, что ничего вокруг не замечает. Только бурчит под нос что-то невнятное, но слов не разобрать. Зовёт, что ли, кого-то? А я, признаться честно, и не стремлюсь афишировать своё присутствие, наслаждаясь забавным зрелищем. Ну когда я ещё раз попаду в цирк?

Когда она лезет на самый верх сложенных высокой стопкой бетонных плит, которые вообще хер знает, для чего здесь нужны, я понимаю, что играть в прятки надоело. Или она признается, что ищет или я прям даже не знаю, что и думать.

– Я, смотрю, общественность настолько бдительная, что в каждый угол двора свой нос всунула.

Наверное, вышло грубовато, но это не я рыскаю по чужой территории.

Она громко ойкает, вжимается в своё лежбище и замирает, словно если не будет подавать признаков жизни, всё само собой рассосётся. Нихрена не рассосётся.

– Слезай, я тебя вижу, – говорю, а она громко ойкает. – Ну? Я жду.

– Нет, – безапелляционно и дерзко, а ещё и головой туда-сюда качает, будто я глухой и так не понял, что слушать меня никто не собирается.

– Слезай, а то сам сниму.

– Я кричать буду, если тронешь меня, – сопротивляется с такой убеждённостью в голосе, что на мгновение кажется, что это я к ней во двор влез, а не наоборот.

– Что ты там вообще забыла?

– У меня дело… важное, – пыхтит, принимая сидячее положение, но ко мне лицом не поворачивается.

Наоборот, ниже наклоняется, протягивая вперёд руку.

– Рагнар, детка, пойдём домой.

– На солнце перегрелась? – интересуюсь, а она всё-таки бросает на меня взгляд, и глаза её ползут на лоб.

Чёрт, я же забыл, что после душа так и не переоделся. Что ж, полотенце так полотенце.

– Ну извини, – развожу руками и усмехаюсь, когда она снова отворачивается. Слишком поспешно, надо отметить. – Я вообще-то в своём доме, могу хоть голый ходить.

– Спасибо, что хоть полотенцем прикрылся, – бурчит и снова заводит свою шарманку: – Рагнарчик, пойдём домой, бабушка волнуется.

– Там ребёнок, что ли? – интересуюсь, а моя гостья передёргивает плечами.

Этого только не хватает.

– Кролик там, бабушкин. Он сбежал и вот туда забился, – пыхтит и снова смотрит на меня. – А я не могу его достать, не выходит. Сейчас прыгну, заберу и сразу уйду.

– Не надо никуда прыгать, – прошу и трогаю шершавую поверхность плит, а они тёплые от солнца. – Животные меня любят, да, – уверяю и протягиваю руку: – Потому слезай оттуда, я сам его достану.

– Но… – мнётся, глядя то на меня, то на мою ладонь.

– Никаких "но", слезай.

Она морщится и всё-таки спрыгивает не землю, проигнорировав мою ладонь. Ну что ж, не очень-то и хотелось.

– Если с меня слезет полотенце, отвернись, – говорю, а она фыркает, складывая руки на груди.

Я надёжнее фиксирую на бёдрах полотенце, подтягиваюсь на руках и за мгновение оказываюсь на верхней плите. Когда спрыгиваю рядом с мирно жующим траву кроликом, он косится на меня круглым глазом и прекращает есть.

– Как ты вообще тут оказался? – спрашиваю, скорее, самого себя и ловко подхватываю серый комок под пухлым животом, надёжно фиксируя лапы. Чтобы не вырвался.

Помню, когда проходил практику на втором курсе ветакадемии, с фермы сбежали пятьдесят королей в одну ночь. Вот это был квест: догнать и вернуть каждого хозяевам. После этого я даже в пургу зайца поймаю без всякого напряга.

– Тихо-тихо, приятель, не трясись, – уговариваю свою перепуганную ношу и кое-как взбираюсь обратно на плиты.

Честно, уже плевать, если останусь голышом.

– Держи Рагнара, – говорю, вручая несчастной девушке кролика.

– Спасибо, – пищит, но кролика держит весьма умело. – Я… я пойду.

Она делает шаг назад, упорно не глядя на меня, а мне становится смешно. Честное слово, она забавная – такие глупости вытворяет на голубом глазу и даже не краснеет.

– Прости, что влезла к тебе во двор, но я же не просто так, мне Рагнара нужно было найти.

– Я понял, – киваю, а она пятится, прижимая весьма крупного кролика к своему боку.

И только я хочу сказать, что ничем хорошим это не закончится, как Рагнар – имечко-то какое! – напрягается всем телом, дёргается и под оглушительный женский визг делает стрекача куда-то в сторону. Всего секунда, а его и след простыл.

– М-да уж, – замечаю, запуская пальцы в слегка влажные после душа волосы. – Ситуация. Нельзя было крепче держать?

– Он тяжёлый и сильный! – вспыхивает девушка, а у меня мысль в голове наконец формируется:

– Признайся, бдительная наша, ты, случайно, не преследуешь меня? Что-то слишком много тебя в моей жизни стало.

Она вспыхивает лесным пожаром до корней светло-русых волос, а в глазах настоящее пламя. Прищуривается, упирает руки в бока и заявляет, чётко выделяя каждое слово:

– Если у кого-то мужское эго раздуто до небес, то стоит обратиться к специалисту. Делать мне нечего, тебя преследовать.

Фыркает, словно ничего глупее в своей жизни не слышала, а я смеюсь. Огонь-девка.

– Ладно, стой здесь и никуда больше не взбирайся – во дворе хлама, как на свалке, ещё убьёшься. Я сейчас.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я быстро ухожу в сторону дома. Надо надеть всё-таки штаны, а то как-то и самого это полотенце сырое на заднице достало.

В комнате сбрасываю кусок махровой тряпки и, глядя в окно на беспокойную девицу, натягиваю шорты. Не успел от одной избавиться, как вторая на мою голову нарисовалась. Надо было в горы уезжать, селиться в заброшенной избушке, питаться солнцем, тогда бы ни Ленка меня не нашла, ни бдительная барышня не рыскала возле, отлавливая кролика.

– Присядь где-то, я сам его поищу, – предлагаю, выходя из дома, но моя незваная гостья отрицательно качает головой, сжав губы в тонкую линию. И почему бабы такие упёртые? – Слушай, если ты феминистка и тебе убеждения мешают принимать помощь от мужиков, я пойму. Но это мой двор, а я в некотором роде специалист, потому просто останься на месте и никуда не лезь.

Нахрен я вообще кого-то уговариваю? Но не хочется потом отвечать, если эта суетливая особа сломает себе шею, перецепившись через какую-нибудь ржавую железяку.

– Специалист он, – бурчит, но с места, вроде как, дёргаться не пытается. Всё-таки я не только собак умею уговаривать не бояться уколов.

– Вот и умница. Присядь, я скоро.

Она кивает и усаживается на огромное бревно, складывая руки на коленях.

А я озираясь по сторонам, пытаясь прикинуть, куда её кролик мог спрятаться. Ну что, Рагнар, берегись. Сейчас дядя доктор тебя отыщет.

Глава 7 Катя

Попала так попала. Представить страшно, какой дурой смотрюсь со стороны.

Вадим всё-таки надел штаны и ушёл искать Рагнара, а я сижу, оттирая невидимые пятна на подоле сарафана, скучаю. Смахиваю воображаемую пыль, разглаживаю складки, тяжело вздыхаю, жду.

Ну что за пропасть такая? И почему этому свободолюбивому кролику пришла в пушистую голову идея спрятаться именно в этом дворе? Лучше бы на дальние поля убежал, тогда бы я не попала в такой просак. Погулял бы и вернулся когда-нибудь, зато я не выглядела бы такой идиоткой.

Что же долго так?

Пока сижу и размышляю о своей горькой доле, усиленно уговариваю себя наплевать и растереть. Подумаешь, опозорилась пару раз. Не детей же мне с этим Вадимом крестить – пусть думает, что хочет.

Вадим чем-то шуршит, зовёт Рагнара, и я иду на звук. Надоело сидеть, да и не обязан посторонний человек искать нашу пропажу. Помогу хоть, раз всё равно неудобство причинила. Правда, Вадим просил на месте сидеть, но я не такая неуклюжая дурочка, как ему могло показаться.

Иду вдоль дома по узкой тропинке, раздвигаю руками низкие вишнёвые ветки, попутно срываю пару ягод, а они сочные, спелые и вовсе не кислые. Вспоминаю, как лет десять назад, когда в этом дворе ещё жила тётя Клава, мы с Юлькой часто помогали ей собирать урожай. Хорошее время было, радостное. Потом хозяйка умерла, и всё здесь постепенно пришло в упадок. А деревья живы, как не издевался над природой.

– Вкусно? – раздаётся за моей спиной, а я подпрыгиваю на месте.

Надо же, испугал почти до икоты.

– Вишня как вишня, – пожимаю плечами, а сердце выпрыгивает из груди от испуга.

– То-то ты её уплетаешь, будто век не ела, – короткий смешок за спиной, а я фыркаю, пытаясь показать, несколько мне плевать на его издёвки.

– Рагнара нашёл? – перехожу к самому важному. – Специалист же… в некотором роде.

Запихиваю в рот ещё пару ягод, сплёвываю косточку в кулак и машинально облизываю пальцы. Вкусно же! Тем временем за спиной раздаётся прерывистый вздох, а я срываю ещё пару вишен.

– Конечно, нашёл, – заявляет Вадим, а голос так и сочится самодовольством. – Вон он.

Вадим берёт меня за плечи и разворачивает на девяносто градусов. Замечаю шерстяную задницу и шевелящиеся уши. Рагнар снова ест, будто бы его вовек не кормили. Разве не стервец? Он самый, права бабуля. Впрочем, бабуля всегда права.

– Может быть, его в мешок? – выдвигаю идею, а Вадим осуждающе цокает языком. Я не вижу его лица, но, кажется, что он еле сдерживает смех.

– Я сам его верну на родину, тебе доверия нет. Снова упустишь, – издевается, а я сбрасываю его руки со своих плеч. – Хотя от твоей бдительности никто не уйдёт.

Он точно издевается!

Разворачиваюсь к Вадиму, и встречаюсь с его насмешливым взглядом.

– Да сколько можно вообще?! – тычу пальцем его в грудь, а кожа горячая и гладкая. – Я извиняюсь, что угрожала копьём, ты извинился за свою невменяемую подружку, – я говорю тихо, чтобы не спугнуть Рагнара, потому что снова его ловить у меня уже никакого терпения не хватит. – На этом советую разойтись.

Вот, молодец же я?! Конечно. Ибо нечего надо мной издеваться – я ему не дурочка какая-нибудь.

– Понял?! Расходимся на этом, – шиплю и свожу сердито брови к переносице.

– Будто мы сходились, – сверкает белозубой улыбкой и кладёт руки на поясницу, от чего его не слишком бугристые мышцы рельефно так выделяются под кожей.

– Вот и чудесно. Не хватало ещё! – закругляю мысль, а вместе с ней и бессмысленный разговор. Но напоследок объявляю: – Я сама верну Рагнара на родину. Спасибо за помощь и прости за беспокойство.

И, собрав все свои навыки воедино, вспомнив всё, чему я научилась за жизнь, присаживаюсь на корточки, подхватываю на руки увесистого Рагнара и гордой походкой, так ни разу не обернувшись, покидаю двор Вадима.

Вот ещё, буду я выслушивать его колкости – триста лет оно мне не нужно. Пусть вон, на истеричке своей тренируется – ей, возможно, понравится.

– Держи его крепче! – советует Вадим, а я дёргаю плечом.

Впрочем, Рагнара прижимаю к себе так крепко, что он подаёт голос и тихо пищит. Ничего, будешь знать, шерстяная задница, как надо мной издеваться.

Глава 8 Катя

Скорее-скорее домой, потому что так устала от этого отдыха, что просто с ног валюсь. Хотя он ещё не успел толком начаться, а я уже устала.

Хорошо, что от дома Вадима до нашего всего десяток шагов, и уже через пару мгновений я толкаю незапертые воротца, стремясь поскорее избавиться от Рагнара. Надоел он мне хуже проказы. Наверное, так от его великого тёзки даже французы с англичанами не страдали, как я сегодня.

– Бабуля, я принесла поганца! – кричу, а та машет мне рукой из окна, улыбаясь. А я добавляю для Рагнара: – Если ещё раз надумаешь сбежать, беги в другое место. Хорошо? А то уши оторву.

Не уверена, что он меня вообще понимает, но моё дело предупредить. Кролики вообще умные животные, не то, что люди.

Когда кое-как всё-таки запихиваю буйного самца в клетку, шустро запираю замок и для надёжности ещё и длинным гвоздём его фиксирую.

– Бетоном залью, будь уверен, – говорю, снижая голос до зловещего шёпота и пальцем Рагнару угрожаю. Мол, знай наших и веди себя прилично.

Логично, что Рагнар лишь фыркает из-за щекочущей нос травы и принимается за еду.

– Обжора, – вздыхаю и, напоследок подёргав дверцу клетки, выхожу из крольчатника.

Так, сейчас попить чаю и к Юльке в гости, а там мне точно ничего не угрожает. Во всяком случае, рядом с подругой можно ни о чём не переживать.

– Где этот кроличий император прятался? – спрашивает бабушка, нарезая большими кусками ароматную запеканку. – Руки мой, завтракать будем.

Я послушно иду к раковине и под журчание тёплой воды рассказываю, как нашла Рагнара у соседа напротив. Конечно, ни о том, что видела его почти голым, ни о других обстоятельствах нашего знакомства не рассказываю – самой стыдно вспомнить, не то что вслух произносить.

– Ты забралась в чужой двор? – притворяется суровой бабушка, но в глазах чистый восторг. – А хозяин… Вадима видела? Успела познакомиться?

Холодок подозрения ползёт по спине, потому что уж слишком резко меняется бабушкин тон при упоминании Вадима. В серых глазах, ещё не выцветших от старости, лукавство смешанное с неподдельным интересом, а я медленно киваю.

– Да, познакомились… он показался мне…

– Симпатичным? – ещё сильнее оживляется бабуля, а я отрицательно качаю головой.

Нет, он, конечно, симпатичный – при свете дня я точно в этом убедилась, но… с чего бы бабуле так восторгаться?

– Обычный он, – бурчу, вытирая руки полотенцем. – Мне некогда было его разглядывать.

Да-да, ни его торс, ни крепкие сильные ноги, ни красивые кисти рук я вовсе не видела. Вот ещё, надо оно мне.

– Вадик – хороший мальчик, – категорично замечает бабуля и ставит на стол чайные чашки с нарисованными по кругу цветочками.

– Бабуля, какой он мальчик?! – удивляюсь, но от меня отмахиваются, как от надоедливого жука. – Ему же лет тридцать, наверное.

Присаживаюсь за стол, ставлю для нас с бабулей тарелки, а она кладёт мне щедрую порцию запеканки, как-то странно улыбаясь.

– Ему тридцать один, он ветеринар и уважаемый человек, – перечисляет достоинства Вадима, бросая на меня мимолётные взгляды. – Кстати, он холост.

– Мне-то эта информация зачем? – интересуюсь, а бабушка пожимает плечами.

Хотя, кажется, я и так знаю ответ. И он мне совсем не нравится, кстати.

– Просто так, размышляю, – говорит и замолкает, глядя на меня в упор. – Мы же беседуем. Как подруги, – она улыбается и накрывает своей тёплой ладонью мою.

– Можно и о чём-нибудь другом поговорить, – предлагаю и смотрю в окно, наслаждаясь красотой летнего дня.

– Катюша, у тебя всё хорошо? Ты так много работаешь…

О, началось.

– Бабуль, понимаешь, карьера ведь сама себя не построит. Я пытаюсь узнать побольше, многому научиться. Это важно для меня.

– Важно, – ворчит, помешивая чай в своей чашке. – Я понимаю, но молодость проходит, а ты сидишь в душном офисе и ничего вокруг не замечаешь. Так же тоже нельзя.

– Можно, нельзя… меня моя жизнь устраивает полностью, я счастлива, – отрезаю, зная наперёд всё, что захочет сказать мне бабушка. – Давай просто попьём чай и поговорим о чём-нибудь приятном. Ты же знаешь, что я коплю на мечту. Вот заработаю много денег и поеду путешествовать по миру.

Бабуля вздыхает, но не спорит. Лишь украдкой бросает на меня встревоженные взгляды, но я делаю вид, что ничего не замечаю. Я и так знаю, что она боится моей одинокой старости. Вдруг так и не выйду замуж, не рожу пятерых ребятишек и не буду нянчить внуков, делая перерывы на прополку морковки.

– Бабуля, я переоденусь и пойду к Юльке сбегаю, – говорю, когда завтрак съеден, а чаю выпито аж две чашки.

И, чмокнув бабушку в щёку, убегаю в свою комнату.

– Только будьте аккуратнее! – несётся мне вдогонку, а я обещаю вести себя хорошо.

Так, что же надеть? Конечно, шорты и любимую майку – без вариантов. Но, достав удобные и любимые вещи, задумываюсь. А что, если Вадим увидит меня в этом наряде? Может быть, что-то красивее и сексуальные надеть? С другой стороны, при чём тут он?! Меня ни капельки не волнует его мнение, совершенно не беспокоит, что он может подумать.

Но всё-таки после недолгих и странных раздумий, я выбираю тёмно-синий сарафан, в котором смотрюсь, надо признаться, весьма неплохо. Даже самой нравится.

В итоге даже лёгкий макияж наношу, хотя совершенно ведь не собиралась этого делать. Как-то само получилось. Честное слово, само по себе!

Когда, гордо подняв голову, выплываю на улицу, взгляд сам по себе цепляется к дому напротив. Ну вот, зачем я туда смотрю?! Не хотела ведь, правда, не хотела, а глаза будто своей собственной жизнью живут. Непослушные!

Так, хватит пялиться, Юлька ждёт. Но когда я уже готова отвернуться, калитка Вадима распахивается, и оттуда выходит девушка – настолько красивая, что дух захватывает: высокая, с умопомрачительно длинными ногами и копной роскошных чёрных, как вороново крыло, волосами. Она улыбается чему-то и мне, поправляет шикарные пряди, а я чувствую себя недоразвитой по сравнению с ней. Бывают же такие красавицы…

Следом выходит Вадим, а девушка целует его в щёку, а тот улыбается и, обняв её за талию, поднимает вверх и кружит над землёй.

Счастливые такие, красивые – оба.

Вот же… кобель! Впрочем, нет мне до этого никакого дела. Но да, кобель.

Глава 9 Катя

Хорошо, что он не замечает меня, и это позволяет слинять, пока парочка обнимается. Не хватало ещё, чтобы Вадим снова сказал, что я слежу за ним – эго у мужика, похоже, размером в Мировой океан.

По дороге к Юлькиному дому ругаю себя за глупый наряд, макияж – не надо было выделываться, тогда бы и по носу не получила. Зачем я это всё сделала? Чтобы мужчина, на которого мне плевать – и это взаимно – упал к ногам, сотрясаясь в конвульсиях из-за моей красоты неземной? На это рассчитывала? Дурашка я, точно говорю.

Так в раздумьях и не замечаю, как оказываюсь у дома подруги, двери которого всегда открыты для меня.

– Да чтоб ты провалился! – из открытого окна раздаётся голос Юльки, полный детской обиды и возмущения, а следом слышится грохот.

Тороплюсь на звук, забегаю в дом, подозревая, что Юлька попала в беду. Вдруг поранилась? Или упала? Хорошо, что я пришла.

– Юль, всё хорошо? Что стряслось?

Оказавшись в кухне, вижу свою дражайшую подругу стоящей у кухонного островка, на котором творится настоящий Апокалипсис: соль горкой на мраморной столешнице, миска днищем вверх, разделочная доска опасно съехала к самому краю и вот-вот упадёт.

– Чтоб у тебя хвост отсох и отвалился! – сыпет проклятиями красная от злости Юля, а у её ног на полу прыгает… рыба! Самый настоящий здоровенный пиленгас лупит хвостом по деревянным доскам и, судя по всему, пытается сбежать, пока его мучительница в истерике.

Оригинально.

– Ну что за день такой дурацкий? – чуть не плачет Юля и пытается смахнуть с раскрасневшегося лица прядь непослушных тёмных волос. – Я собралась его пожарить на обед, а он, – обвинительный жест ножом в сторону рыбины – даже почистить себя не даёт!

– Это точно магнитные бури, – бурчу себе под нос и отматываю приличный кусок от рулона бумажных полотенец. – Не ной, сейчас одолеем. Пожаришь свою рыбу.

Я присаживаюсь и хватаю скользкую рыбину, а она выворачивается, нервничает. Юля же бросает нож в раковину, ругая свою жизнь.

И я с ней полностью согласна.

– Не хочу я уже никакой рыбы, – решительно заявляет, шмыгнув носом, а я смотрю то на неё, то на пиленгаса в своих руках. – Пойдём его выпустим, пусть плавает. Всё равно живой, вот пусть и живёт себе дальше.

Юлька достаёт из недр шкафа большое зелёное ведро, наливает быстро воду, а я бросаю туда рыбину. Не знаю, карма, что ли, у меня такая – гоняться за фауной? Прям то Рагнар, то пиленгас – покоя никакого нет.

– Это с самого начала была плохая идея, – бухтит Юлька, пока мы тащим ведро к морю. – Вот сейчас отпустим, и сразу легче на душе станет. Только быстрее, не хочу, чтобы с ним беда случилась.

– Сама, главное, его пожарить хотела, а теперь волнуешься, – смеюсь, а Юлька фыркает на меня.

– Я женщина, я имею право передумать.

Хорошо, что до моря идти совсем недалеко, потому что я не только сарафан красивый надела, но и босоножки на каблуках обула. И пусть высота не критичная, но в таком виде нести ведро, в котором плещется рыбина, жаждущая свободы, так себе идея. Ноги вязнут в прибрежном песке, рядом пыхтит Юлька, а я боюсь, что рыба издохнет раньше, чем снова обретёт свой дом.

На берегу отдыхают люди, лениво подставляют бока яркому солнцу, а я боюсь снова увидеть Вадима. Думаю, ещё одного позорища я точно не переживу. Наверняка он уже составил мнение, что у меня одна дурь в голове.

– Катрин, давай, последний рывок, – подбадривает Юлька, когда останавливаемся на берегу. Волны накатывают на песок, я кое-как сбрасываю с ног обувь, и мы входим по колено в воду.

Хорошо рядом никто не устраивает заплывов, да и стали мы в отдалении, чтобы не пугать народ невероятно живучим пиленгасом.

– Три, два, раз! – командует Юлька, и мы переворачиваем ведро. Рыба уходит под воду, но через мгновение я вижу его чешуйчатый хвост. Он удаляется от нас и вскоре полностью пропадает из поля зрения. – Вот какие мы хорошие девочки, рыбку отпустили.

Юлька сверкает улыбкой и, приложив руку ко лбу козырьком, смотрит на воду. А потом вдруг предлагает:

– Пойдём в пиццерию, есть так хочется. Тут недалеко открылась, там все наши днём пасутся.

– Наши, говоришь? – размышляю, но не могу найти ни одной причины отказаться. Я скучала по друзьям детства, хочу пиццу и отдохнуть – чем не повод? – Тогда чего мы стоим?! Побежали!

Как в детстве, хватаю Юльку за руку, и под оглушительный хохот мы убегаем с пляжа, чуть не забыв ведро и обувь.

– Тут совсем недалеко, в центре, – говорит Юля, когда мы выходим на широкую дорогу за нашими домами. Ведро благополучно возвращено на место, а я всё-таки переобулась в удобные мокасины. – Отличное место и пицца вкусная.

Когда до нужного здания остаётся совсем немного, а Юлька щебечет что-то радостное, я замечаю ту самую девушку, которую обнимал у своей калитки Вадим. Такая красавица…

Она стоит, повернувшись к нам вполоборота, разговаривает по телефону, нервно теребя роскошную смоляную прядь. Никогда не видела таких красивых волос – на солнце горят, как шёлк китайский.

– Ты её знаешь? – вдруг спрашиваю, остановившись, а Юлька замолкает.

– Кого?

– Вон ту брюнетку, – дёргаю подбородком в сторону спорящей с кем-то по телефону девушки, а Юля задумывается.

– Нет, в первый раз вижу, – пожимает плечами и переводит на меня взгляд тёмных глаз. – Отдыхающая, наверное. Они же в сезон толпами по центру ходят. Но да, прям модель.

Юлька вздыхает и машинально поправляет волосы. Она тоже яркая брюнетка, но рядом с такой красоткой любая невольно почувствуете себя немножко убогой.

– Ну и ладно, если не знаешь, – отмахиваюсь, вообще не понимая, почему меня должна волновать какая-то девушка. – Пойдём пиццу есть.

Юлька не спорит, хотя и поглядывает на меня удивлённо, но я делаю вид, что не замечаю. Мы идём есть пиццу, а о том, что эта девушка вполне может быть не одна, тоже не думаю. Не думаю, я сказала.

– Вон, смотри, свободный столик, – оживляется Юлька и тащит меня в самый дальний конец просторного зала, заполненного гомонящими и радостными людьми.

Я успеваю лишь кивнуть улыбчивому парню за стойкой слева от входа и выхватить из его рук кожаную папку меню.

– Повезло нам, – радуется Юля, когда усаживаемся на мягких диванчиках, а я углубляюсь в изучение ассортимента.

Но не успеваю понять, чего больше мне хочется и хочется ли вообще, Юля толкает меня под столом ногой. Что это с ней? Смотрю на подругу, но она улыбается, глядя куда-то за моё плечо.

– Сдурела, что ли? – спрашиваю, убирая ноги подальше, но Юля не слышит меня. Она привстаёт, ещё шире улыбается и машет кому-то рукой.

– Вадим, иди сюда! – зовёт подруга, а я медленно поворачиваюсь назад, уговаривая Провидение, чтобы это был какой-то другой Вадим. – У нас есть свободное место!

Только фиг мне – это именно он.

Глава 10 Катя

– Ты его, откуда знаешь? – шиплю, а Юля переводит на меня удивлённый взгляд.

Нет, мне срочно нужно в туалет. Есть же здесь уборная? Должна быть. Там спрячусь, а потом в окно вылезу и убегу. Отличный же план.

Стоп, Катя, тормози. Совсем с ума сошла, полоумная?

– Так он же сосед, – выдаёт так же тихо Юля, но больше ничего сказать не получается, потому что чувствую терпкий аромат мужского парфюма, а на столик падает тень.

Не успела сбежать, надо же.

– Тоже перекусить зашёл? – улыбается Юля и указывает рукой на диванчик рядом со мной. Мол, присаживайся, дорогой друг, не робей. – Хорошо, что мы успели этот столик занять.

Интересно, когда они успели сдружиться? И вообще, неужели в этой дыре приморской не осталось больше мест, где я не буду постоянно сталкиваться с Вадимом? Хоть в доме запирайся до конца отпуска, но и там, кажется, достанут.

Кожаная обивка скрипит рядом со мной, проседает под весом Вадима, а я думаю о том, какую пиццу заказать: с грибами или копчёным сыром?

– Я тут недалеко по делам был, решил зайти пообедать. – Он говорит, а я усиленно разглядываю меню. – У меня выдалось на редкость беспокойное утро.

Короткий смешок, а я не выдерживаю, поворачиваю голову влево и смотрю на Вадима в упор. Предупреждаю взглядом, чтобы не вздумал лишнего болтать. Он же отвечает мне широкой улыбкой, от которой я, наверняка, просто обязана в обморок рухнуть.

Не дождётся.

– Надеюсь, все проблемы остались позади, – улыбаюсь своей самой милой улыбкой.

– Я тоже на это надеюсь, но кто знает, кто знает. Вдруг ещё что-то случится?

Вадим разводит руками, а я кладу меню на столик. Юля смаргивает несколько раз, будто минимум час глаза открытыми держала, а к нам торопится хорошенькая официантка.

– Добрый день! Определились с заказом? – щебечет, занеся ручку над блокнотом. Какой отличный сервис. – Или вам нужно ещё немного времени?

– Дамы, доверяете моему вкусу? – усмехается Вадим.

– Нет, – выдыхаю я.

– Да, – бодро рапортует Юлька и, глядя на меня, хмурит брови.

В итоге взмахиваю рукой, мол, делайте, что хотите, а Вадим заказывает пару салатов, кувшин домашнего лимонада и огромную пиццу. Именно ту, которую я и хотела, кстати. Экстрасенс, что ли?

– Я видел, на какую страницу ты смотрела дольше всего, – раздаётся шёпот в опасной близости от моего уха, а я на всякий случай отодвигаюсь чуть дальше.

За столиком повисает гробовая тишина, а я рассматриваю подол своей юбки, не могу расслабиться. Вадим же сидит, вальяжно раскинувшись на диванчике и вытянув вперёд длинные ноги в тёмно-синих джинсах. Его правая рука за моей спиной, и я чувствую её тепло. И, когда Вадим, будто случайно, задевает пальцем меня, ещё дальше отодвигаюсь.

Не хочу, чтобы он трогал меня, даже случайно. У него вон, куча кандидаток – пусть их касается.

– Кхе-кхе, – откашливается Юля, а я по взгляду её несчастному понимаю, что подруга вовсе уже не рада, что позвала Вадима. – Погода отличная, да?

Её робкая попытка разрядить атмосферу имеет успех, потому что Вадим принимается рассказывать, как ему нравится морской климат и как он рад, что приехал именно сюда.

– Ой, у нас хорошо, – восторгается Юля, тарабаня пальцами по столешнице. – Да, Катрин?

Тьфу, а ещё подругой называется.

– Катрин? – уточняет Вадим, мазнув по мне смеющимся взглядом, а я вдруг понимаю, что он ведь не знал, как меня зовут. Но уже узнал. – Необычно… или это вариация Екатерины?

Если бы.

– Ага, Катрин, – дёргаю плечом, мол, вот так меня зовут.

Никто же не виноват, что моя очарованная невиданным ни разу в жизни Парижем мама, назвала меня именно так. Катрин Владимировна – почти как Эбенезер Петрович, но я уже привыкла.

Юля спрашивает Вадима о всякой ерунде, он отвечает, и вообще они весьма мило беседуют. Как старинные приятели, честное слово. Юлька с детства умела находить общий язык с любым человеком, особо не напрягаясь. За пять минут способна навести мосты и прощупать интересные собеседнику темы. Да и я, в принципе, никогда не была букой, просто… просто мы настолько глупо начали с Вадимом наше общение, и я так странно и много косячила раз за разом, что сейчас чувствую неловкость.

Но когда приносят наш заказ, и ароматы пиццы щекочут ноздри, будоража уснувший аппетит, не до неловкости и иных переживаний. Принимаемся есть, охая и вздыхая от того, насколько это вкусно. Бесподобно, правда-правда.

– Как Рагнар поживает? – интересуется Вадим, когда Юлька убегает в уборную. – Не сбежал от тебя, надеюсь?

– Рагнар в полном порядке, – заверяю, ковыряя вилкой салат. – Я пообещала его клетку бетоном залить, если продолжит сбегать. Наверняка бесполезно, но я должна была это сделать.

– Бетоном не надо. Как специалист говорю – кролики этого не любят.

– Рагнар – не кролик, он – асоциальный элемент, склонный к обжорству и побегам. Рецидивист.

Вадим смеётся, чуть запрокинув голову назад, а я тоже не могу сдержать улыбки. Оказывается, мы способны разговаривать спокойно, без издёвок и попыток проткнуть копьём. Удивительно.

Юлька возвращается из уборной, опасливо поглядывая на нас, словно боится, что мы в любой момент можем впиться друг другу в горло. Хм, мне казалось, мы весьма мило беседовали всё это время, вежливо даже.

Вдруг узкая ладонь с идеальным маникюром ложится на плечо Вадима, а я поднимаю глаза на обладательницу руки и вижу всё ту же красавицу. Она кажется встревоженной, а Вадим резко поднимается на ноги. Ты гляди, волнуется.

– Отвезёшь меня в город? Нужно ехать, – говорит девушка, а Вадим кивает, обнимая её за плечи. – Извините, что помешала.

Она улыбается нам с Юлей ослепительно, а я уверяю, что ничего страшного. Пусть забирает своего друга, мы вовсе не будем возражать. В принципе, это должно было случиться – не зря же мы видели её у входа.

Вадим говорит:

– Только не спорьте, – и кладёт деньги на столик.

Надо же, щедрый какой. Впрочем, возражать при всём желании не получится, потому что парочка довольно быстро покидает нас. Не бежать же деньги возвращать, правильно?

– Хм, знакомая или что-то больше? – размышляет Юля, когда Вадим, расплатившись, уводит свою подругу на улицу.

– Да хоть жена. Мне какое дело?

Юля улыбается, глядя на меня, и меланхолично покусывает край пластиковой коктейльной трубочки.

– Он тебе нравится, – говорит Юля, а я удивляюсь, с чего бы такие выводы. – Нравится, и не спорь.

– Будто с тобой можно спорить. Вбила себе в голову, теперь не отстанешь.

– Не отстану, – соглашается, а я начинаю с удвоенной скоростью налегать на салат. – Что делать собираешься?

– Да с чего ты взяла, что я что-то вообще буду делать?!

– Но он же тебе нравится! – не сдаётся Юля.

– Ни капельки! И я ему не нравлюсь – вон, какие девушки вокруг него ходят.

– Будто ты уродина, – ворчит Юля, а я отрицательно качаю головой. – Если нравится, улыбнись, поговори ласково, на свидание, в конце концов, пригласи. Уплывёт же мужик! А таких нельзя упускать – редкий экземпляр. Генофонд!

Тьфу, пропасть какая-то.

– Я не уродина, но не в его вкусе. И он не в моём. Всё, на этом точка.

Юля кивает, но в глазах мелькает что-то такое, что доказывает: Юля плешь мне проест, но докажет, что Вадим – моя судьба.

Глава 11 Вадим

– Почему вы, мужики, такие кобели? – интересуется как бы между прочим Арина, когда мы выезжаем на широкую трассу, ведущую к городу. – Почему не можете жить спокойно? Вечно приключения ищете. Это какие-то комплексы?

Я пожимаю плечами, потому что, хоть убей, не знаю ответа на этот вопрос. И опять же, кто-то кобель, кто-то нет, а некоторые и вовсе голубые импотенты. Но Арина злая сейчас на весь мир, потому что снова узнала об очередной измене мужа. Они женаты почти семь лет, и каждый божий день находятся на грани развода. Даже на собственной свадьбе поругаться умудрились.

– И ты кобель, – обвинительный жест в мою сторону, а я усмехаюсь. Если моя сестра встала на эти рельсы, только держись.

– Я холост, имею право. Я, дорогая моя сестра, ни одну женщину зря не обнадёжил.

Я молчу о той неудачной попытке завести серьёзные отношения, которые вылились в годичный марафон чужих истерик. Вон, даже в деревне меня нашла, опозорила меня.

– Что, холостым не нужно хранить верность?

– Нужно, – дёргаю плечом, раздражаясь. – Но я никому брачных обетов не давал. А вот твой Олег – дерьмо на тонкой ручке.

Арина тяжело вздыхает и зябко ёжится, несмотря на жару.

– Хочешь, я ему в морду дам? Сто раз ведь предлагал. Может быть, тогда у него мозги на место встанут?

Я сжимаю руль крепче, злясь. Вот какого чёрта моя красавица сестра тратит лучшие годы на своего дерьмомужа? Всё-таки бабы точно с другой планеты.

– Не хватало ещё, чтобы у тебя из-за меня проблемы были, – отмахивается Арина и быстро заплетает свои длинные тёмные волосы в косу. Руки порхают над прядями, а я снова перевожу взгляд на дорогу. – Я люблю его, мы с ним столько лет вместе. Просто не понимаю, чего ему ещё не хватает. Разве я некрасивая, разве плохо выгляжу? Зачем ему эти лохудры?

Начинается. Только из-за того, что у моей охренеть какой красивой сестры живут такие мысли в голове я готов расколоть голову её мужику, точно у него вместо черепа арбуз переспевший.

– Да всё с тобой в порядке, – психую, выкручивая руль, сворачиваю в нужном направлении. – Просто он у тебя козёл, а ты терпишь, а потом несёшься ко мне душу изливать. Или разводись, или не морочь мне яйца.

Я действительно устал от её личной жизни. Устал по кругу давать одни и те же советы, предлагать варианты и решения, потому что всё это оказывается в итоге выстрелами в молоко – Арина раз за разом прыгает на одних и тех же граблях. Наверное, ей это нравится – бесконечный бег по кругу и адреналин по венам. У некоторых женщин мазохизм точно в крови, в ДНК вшит, раз готовы терпеть всяких гондонов рядом.

– Ладно, всё, – Арина взмахивает рукой. – Вот вернусь в город, соберу вещи и на развод подам.

– Ага, конечно. В какой раз ты это говоришь? В миллионный?

– Вадим, на этот раз точно, – убеждает, скорее всего, саму себя. – Надоело его фокусы терпеть.

– Вот и не терпи.

– Ты злой, Вадик.

– А чего ты от меня хотела? Я не гожусь на роль подружки, которой постоянно на мужа жалуются. Я твой старший брат, я привык защищать тебя от всяких идиотов. Когда слышу, что ты снова несчастная, бешусь до белых пятен перед глазами. Понимаешь?

Арина молчит, обиженно сопя, а я протягиваю руку и глажу её по волосам, как в детстве.

– Если нужно будет кастрировать твоего кобеля, только свистни.

Арина смеётся, хлопая меня по плечу, и дальше мы едем, разговаривая о более приятных вещах: родителях, общих друзьях, работе.

– Кстати, Маша замуж выходит, – замечает Арина, поправляя макияж, но я чувствую, что ждёт от меня какой-то реакции.

– Совет да любовь, – пожимаю плечами. – Что ещё я могу на это сказать?

– И что, ничего не ёкает? – хитро щурится, глядя на меня, но я действительно не знаю, что ей на это сказать.

– А должно? – удивляюсь, потому что на самом деле всё давно перегорело. Остались лишь воспоминания, во многом приятные, и больше ничего. – Она любит своего будущего мужа, я надеюсь, вот пусть и будет счастлива.

– Не знаю. Мне кажется, она ещё что-то чувствует к тебе.

Ненавижу привычку сестры влезать под кожу.

– Пусть чувствует, я ей не мешаю.

– А ты? Ты чувствуешь?

Да что за сеанс бесплатного психоанализа?

– Отстань, а? Вот настырная. Не нужна мне Маша и свадьба её тем более.

Арина молчит, а я снижаю скорость, когда въезжаем на грунтовую дорогу. Ещё минут пять и будем на месте.

Мы с Машей расстались больше года назад без взаимных обвинений и скандалов. Она хотела замуж, я жениться не хотел – вот и вся история. Наверное, я никогда её не любил, а она… судя по тому, как быстро нашла себе другого, тоже. Пару раз мы виделись за это время, когда бывшая приводила своего кота на осмотр в мою клинику, но говорить как-то и не о чем было. На том и разошлись целиком и полностью.

– Я пошлю ей букет цветов, – говорю, а Арина кивает.

– Вот и ладно, она мне никогда не нравилась, – расплывается в улыбке сестра и ёрзает на месте.

Я же глушу мотор рядом с высокими воротами дома Арины. Входить туда мне вовсе не хочется, потому что не имею никакого желания видеться с зятем. Ещё сорвусь и правда, кастрирую его, как шелудивого кота.

– Спасибо, Вадим, дальше я сама, – заявляет Арина и решительно толкает дверцу автомобиля.

– Может быть, всё-таки помочь? Или хочешь, сразу к родителям отвезу?

– Нет, – качает головой. – Я должна посмотреть в глаза этому кобелю, тебе там делать нечего. А потом на развод подам. Решилась.

И, развернувшись на каблуках, стремительно уходит к своему дому. Я сижу, смотрю ей вслед и точно знаю, что ни на какой развод Арина не подаст. Просто потому, что наивная и снова поверит, что муж исправится. Только чёрная собака не побелеет, как ни пытайся.

А ещё я думаю о том, что если и женюсь когда-нибудь, так только на той, которой не захочется изменять в принципе. Жаль, пока я не слишком склонен к моногамии.

Глава 12 Катя

Прошло три дня с момента похода в пиццерию, а Вадима и след простыл. Мы не сталкивались с ним на улице, я не видела его на пляже, а также Рагнар и прочая живность не прятались в его дворе. Вот был человек и нет его, будто померещился.

И это хорошо. Наверное. Во всяком случае, у него, как видится, весьма насыщенная личная жизнь, да и я не особенно стремлюсь становиться центром чьего-то мироздания.

Я размышляю о всякой ерунде, сидя на шезлонге, а кто-то протягивает мне бокал с ярко-голубым коктейлем. Он отчётливо пахнет кокосом и тропическими фруктами, а цвет настолько ядрёный, что в глазах рябит. Делаю маленький глоток и морщусь от приторной сладости сока и обжигающей крепости рома. Фу, гадость какая.

Вокруг гомонят люди, плещутся в море, кто-то играет на гитаре, а некоторые устраивают танцы – порой весьма откровенные. Замечательно, просто замечательно – обожаю пляжные вечеринки.

– Ух, Катрин, какие мы молодцы всё-таки, что пришли сюда.

Юлька плюхается на соседний со мной шезлонг и потягивается, как сытая кошка. Я улыбаюсь и медленно пью приторный коктейль, глядя на творящееся кругом радостное безумие.

Вечеринки на пляже – лучшее развлечение, которое можно придумать здесь. Не помню ни единого лета, чтобы их не устраивали. Когда были детьми, мы страстно мечтали на них попасть, но здесь всегда действовало одно нерушимое правило: несовершеннолетним ход закрыт. Слишком уж свободная атмосфера царит, слишком многое себе можно позволить, чтобы ещё беспокоиться о неокрепшей детской психике отдыхающих.

– Такое нельзя пропускать, – замечаю и смеюсь, глядя, как Павлуша – деревенский секс-символ – кручёной рыбкой ныряет в море под оглушительный визг каких-то девиц.

К нам бежит Серёжа – Юлькина любовь всей жизни, – и, подхватив мою подругу на руки, тащит к морю. Она хохочет и брыкается, пытается вырваться, умоляет не щекотать её, но Серёжа знает дело туго – от него не уйдёшь. Впрочем, и Юлька сопротивляется лишь для вида – я-то знаю, насколько она счастлива сейчас.

Я рада знакомым лицам вокруг, рада атмосфере вечного праздника, а бьющая по ушам энергичная музыка, доносящаяся из колонок, делает меня ещё счастливее. Если я что-то и люблю в этой жизни больше своей работы, родителей и бабули, так это танцевать. Обожаю чувствовать ритм каждой клеткой тела, пропускать его через кровоток, отдавая всю себя во власть сладостной вибрации. Танец – он же, как секс, только проблем меньше. Сплошное счастье.

Качаю головой в такт мелодии, допиваю несчастный коктейль, а он с последним глотком даже вкусным кажется. Немного алкоголя в крови дарит тепло и лишает остатков сомнений.

Я хочу танцевать.

Поднимаюсь на ноги, хватаю за руку Костика – лучшего друга детства, а он смеётся, когда тащу его в толпу танцующих.

– Какая ты красавица в этом купальнике, – заявляет Костик, а я шутливо хлопаю его по плечу. – Невероятная. И как это тебя ещё никто под венец не утащил?

– Я – убеждённый холостяк и карьеристка, – перекрикиваю музыку, а Костик цокает языком и качает головой. Осуждает, наверное.

– Ты преступница против человечества! – смеётся, кружа меня вокруг оси. – Такая красота, а вся в работе. Нельзя так!

– Можно, Костик, можно.

– Как скажешь, королева.

Костик – мастер комплиментов и один из самых близких моих друзей, но никогда не переходит границ. Просто потому, что мы знаем друг друга так давно и так долго дружим, что любить друг друга уже не получится. Сложно очароваться парнем, которого увидел голышом раньше, чем научился отличать мальчика от девочки.

Мы кружимся и дурачимся под задорный мотив, а я чувствую себя такой счастливой, будто с каждым движением рождаюсь заново. Вокруг хоровод знакомых лиц, отовсюду несутся радостные возгласы, громкий смех, обрывки разговоров. И я готова плясать бесконечно, даже если наутро не смогу подняться с постели от усталости. Танцуя, я не испытываю неловкости и рада взглядам. Иногда даже мне нравится быть в центре внимания.

Один мотив сменяется другим – более плавным и медленным, а я закрываю глаза и, раскинув руки в стороны, двигаю бёдрами, покачиваясь в такт. Хорошо-то как, легко и радостно. Сейчас я чувствую себя красивой и сексуальной, даже несмотря на весьма скромные женские формы.

Окончательно теряю счёт времени, но вдруг кто-то хватает меня за руку, и я распахиваю глаза.

– Пойдём нырять, – орёт мне на ухо Юлька, пытаясь перекричать музыку. – Освежимся.

Уходить с импровизированного танцпола я не хочу, но и окунуться в тёплую воду не против. В конце концов, музыка никуда не денется, а вечеринка лишь набирает обороты.

– Три, два, раз, – взвизгивает Юлька, и мы синхронно ныряем в море.

Проплываю под водой, пока хватает кислорода в лёгких. Это наша древняя забава: кто дальше проплывёт, чьего дыхания на дольше хватит. Но когда я выныриваю на поверхность, фырча и отплёвываясь, протираю глаза, но Юльки рядом не вижу. Где она. Терпеть не могу такие шутки.

Утонула, что ли? Тьфу ты, типун мне на язык!

Осматриваюсь по сторонам, балансируя на воде, а вокруг расходятся круги и крошечные волны. Вон, чуть дальше Ирка со своим новым парнем плещутся, левее Валера то уходит под воду, то снова всплывает, каждый раз смешно отклячивая зад. А Юльки нет. Хм, странно.

Смотрю на берег, но там столько людей собралось, что в общей толпе никого толком не разглядеть. Да и сумерки сгущаются, готовя небо к чернильной тьме.

Я не далеко заплыла, но основная масса отдыхающих резвится на берегу – море удивительно пустое. И только собираюсь вернуться обратно, как вдруг кто-то хватает под водой меня за ноги – прямо под коленями, – и я визжу, перепуганная до чёртиков.

Брыкаюсь, толкаю ногами невменяемого шутника, но через мгновение меня отпускают. Так же резко, как и схватили до этого. Но не успеваю перевести дух, как рядом, точно вражеская субмарина, всплывает тот, о ком три дня я ничего не слышала.

– Привет, Катрин, – улыбается Вадим, а вода крошечными водопадами стекает с его волос вниз по шее и широким плечам. – Давно не виделись.

Глава 13 Катя

– Ты больной?! – вскрикиваю, но почти не слышу своего голоса, потому что сердце грохочет в ушах. Будто вокруг шторм рокочет, оглушая. – Так можно разве?! Я чуть от разрыва сердца не умерла!

Мне редко хочется материться – я девушка культурная и воспитанная, – но сейчас готова вылить на голову этого придурка всё, на что даже у сапожников фантазии не хватит. Но вместо тысячи слов толкаю его, вкладывая в удар всю свою злость и испуг. Вода отлично смягчает движения, потому вряд ли получится причинить Вадиму хоть какой-то ущерб, но сдержаться не могу.

И я бы толкала его и толкала, честное слово, но Вадим снова уходит под воду, а я быстро-быстро загребаю в сторону берега. Не знаю, что в голове у этого, как говорила бабушка, уважаемого ветеринара. Может быть, он одичал, общаясь с животными, или в силу врождённых особенностей такой идиот, но лучше я буду держаться подальше. От греха и инфаркта.

Но этот ихтиандр точно меня преследует, потому что всплывает рядом.

– Испугалась? Прости. Честно, я не хотел. Не смог сдержаться, ты так растерянно озиралась по сторонам.

– Так только дети себя не ведут. Идиот! – добавляю и, гордо вскинув голову над водой, выхожу на берег.

Мокрые ноги скользят по песку, но я не имею права упасть, потому что позориться снова перед Вадимом не собираюсь. Сейчас я уверена в себе и независима, спокойна и равнодушна, а уважаемый ветеринар пусть катится к своим… подружкам. Или к чёрту – на выбор.

Музыка грохочет над берегом, но танцевать мне уже не хочется – хочется найти Юлю и отшлёпать её по заднице. Уверена, что всё это было сделано специально. Заманила в море и оставила на растерзание психически нестабильного человека. Прям злости не хватает! Лучше он и дальше где-то пропадал, чем вот так появлялся.

Злясь, проталкиваюсь сквозь толпу отдыхающих, машинально здороваясь то с тем то с этим, натянуто улыбаюсь, отвечая на вопросы, но лиц перед собой почти не различаю – у меня до сих пор руки трясутся и коленки ватные. Но зато узнаю у кого-то из девчонок, что Юлька ускакала куда-то с Серёжей – то ли сексом заниматься, то ли от моего гнева решила спрятаться. Ну ничего, всё равно я до неё доберусь. Вот только нервы в порядок приведу и доберусь.

Так, шаг за шагом и сама не понимаю, как оказываюсь у бара. Влипаю в прохладную стойку, переводя дух, а Марик смотрит на меня вопросительно.

– Мар, сделай мне коктейль.

– Какой именно?

Пожимаю плечами, пытаясь вспомнить хоть какое-нибудь название, но я не сильна в винных картах и прочем подобном.

– Какой у тебя самый удачный? Вот такой и сделай. Я доверяю твоему вкусу.

Марик хмыкает, берёт шейкер и ловкими отточенными движениями принимается смешивать напитки, творя волшебство. За этим приятно наблюдать, и я смотрю, как загипнотизированная, за его профессиональными движениями.

Не проходит и минуты, как передо мной возникает высокий бокал, в котором плещется коктейль насыщенного оранжевого цвета, и я сжимаю тонкую ножку, поднося напиток к губам.

– Только залпом не пей, – советует Марик, протирая стойку. – Захмелеешь быстро.

Я киваю, делаю ещё один маленький глоток, наслаждаясь вкусом сочных апельсинов и лёгкой горчинкой. Размышляю, как скорее домой попасть. Вообще настроение веселиться пропало, как не бывало.

– Минеральную воду со льдом, пожалуйста, – раздаётся рядом знакомый голос, а я чувствую, что снова закипаю.

Чуть слышно фыркаю и, не глядя на Вадима, отодвигаюсь в сторону. Умом-то понимаю, что вряд ли он повторит свой фокус, но надёжнее для моей психики держаться от него подальше.

Сейчас он поймёт, что я не хочу с ним разговаривать, и уйдёт топить кого-нибудь другого. Некоторые, наверное, даже счастливы будут, если их такой самец будет лапать.

Ещё один большой глоток коктейля, и я вспоминаю о предупреждении Марика слишком поздно. Чёрт, только напиться и не хватает. Вот умора будет – потом доказывай, что не алкоголичка распутная.

– Катрин, – голос близко-близко, будто шелест осенних листьев. – Ну прости, напугал тебя. Виноват, идиот я.

Раньше надо было думать.

– Извинения приняты, – величественно киваю и ставлю слишком быстро опустевший бокал на стойку.

Чёрт, не надо было этого делать, потому что голая мужская грудь всё ещё покрытая каплями солёной воды, оказывается чётко напротив моих глаз.

Интересно, если лизнуть кожу, она такой же гладкой окажется, как и на вид? Ой, мамочки, не о том я думаю!

Резко отстраняюсь назад, но Вадим, точно вестник Апокалипсиса, оказывается рядом. Ещё и руки ставит по обе стороны от моего тела, запирая.

– Отойди, – прошу тихо и изо всех сил пытаюсь выдержать его взгляд. Не дождётся, я не покраснею и не засмущаюсь. Он же этого добивается?

– Нет, пока точно не пойму, что ты на меня не злишься.

– Не злюсь. Доволен?

– Нет, потому что ты врёшь и не краснеешь. По глазам же вижу, что убить меня готова.

Лёгкая усмешка касается губ, а в светлых глазах мелькает непонятное выражение. Или от коктейля мерещится?

– Много части из-за тебя в тюрьму садиться, – фыркаю и толкаю Вадима в грудь, и он всё-таки отходит на шаг назад, давая мне свободу.

– Ты когда так смотришь на меня, я себя последним уродом чувствую, – усмехается, делая глоток из своего стакана, а лёд мелодично стучит о стеклянные стенки. – Впервые со мной такое.

– Остальные, наверное, не выживали после твоих шуток, – замечаю и, развернувшись на пятках, ухожу к шезлонгам.

В голове немного шумит, а мир плывёт перед глазами. Всё-таки не нужно было пить этот коктейль дурацкий – одни проблемы от этого. Только опьянеть и не хватает.

Бурча себе под нос беззлобные ругательства, запихиваю вещи в пляжную сумку. Потом переоденусь, дома. Окружающие заняты своими интересными делами, потому меня никто не трогает и не мешает уходить с вечеринки. Вот и чудесно.

Закончив нехитрые сборы, поправляю влажные волосы и, ни на кого не обращая внимания, ухожу с пляжа. Вечеринки устраивают возле дальних пирсов, у самых утёсов, потому идти домой довольно далеко. Но дорога хорошо освещена, да и автобусная остановка совсем рядом, а там и до бабулиной фазенды рукой подать. Если скосить угол, то ещё ближе. Значит, решено, по маленькому переулку налево прямо к автобусу.

Господи, хоть бы на идиотов каких-нибудь не напороться.

Глава 14 Катя

Почему-то мысль, что здесь может быть небезопасно приходит ко мне с запозданием. И, главное, в голове яркими вспышками пульсирует огромная кнопка с горящей всеми цветами радуги надписью «ОСТОРОЖНО, ДУРА!», но ноги сами несут вперёд, словно своей жизнью живут, в отрыве от мозга.

Слава богу, в переулке горят фонари, а время не слишком позднее, потому страх рассеивается, не успев толком сформироваться. Действую на каком-то адреналине, ускоряю шаг, уже слыша вдалеке звук отъезжающего автобуса. Это придаёт решимости, и я несусь вперёд, не замечая ничего вокруг. Сумка бьёт по спине, ноги хоть и высохли, но налипший на них ещё кое-где песок царапает кожу под сланцами. Стараюсь на это не реагировать, стремясь скорее уехать домой.

Когда до заветной цели остаётся совсем немного, слышу странный звук: то ли поёт кто-то, то ли плачет – так сразу не разобрать.

Не знаю, почему решаю остановиться. Наверное, глупое любопытство, но я замираю, как вкопанная, и прислушиваюсь. Нет, плачет кто-то, точно плачет. Этот звук пробивается через всё, даже лай далёких собак и стрекотание сверчков не в силах его заглушить.

Осматриваюсь по сторонам и замечаю огромное дерево, а рядом с его толстым стволом маленькую девочку. На вид не больше шести, и она горько плачет, размазывая слёзы по щекам. Совсем несчастная крошка в беленьком платьице с кружевными оборками и смешными растрёпанными тёмными косичками, она смотрит вверх и плачет.

Могу ли я остаться в стороне? Наверное, но только не в этой жизни.

– Что случилось? – Подхожу к рыдающей малышке, а она смотрит на меня удивлённо, а потом указывает рукой на густую крону дерева.

– Клякса. Она там! – девочка объявляет о своём горе, а я пытаюсь что-то рассмотреть в густой кроне, но темнота и листья мешают. – Её Петька туда закинул, а снять отказался.

Ох уж эти мальчишки, одни проблемы от них.

– Клякса? Кукла твоя? – озвучиваю догадку, а девочка часто-часто кивает и снова ударяется в рыдания. Горе луковое. – Не плачь, чего ты?

Мне хочется успокоить ребёнка, но отсутствие опыта общения с детьми сказывается.

– Петька злой, он меня за волосы дёргает и палкой стучит, пугает, – жалуется девочка, сминая тонкими пальчиками кружева на подоле. – А ещё и Кля-я-яксу забрал.

– Мальчики всегда такие. Дураки они, точно тебе говорю.

Девочка прекращает рыдать и смотрит на меня взглядом, полным восхищения. Кажется, я нашла себе новую подружку.

– Ладно, не плачь. Сейчас достанем твою Кляксу.

– Мне её мама пошила, – объявляет, понизив голос до шёпота, будто бы секрет рассказывает.

Мама – это святое, потому ставлю сумку на землю, сбрасываю обувь и принимаюсь ходить вокруг ствола, примеряясь, как лучше попасть наверх. Главное, не убиться – всё-таки я слишком давно лазила по деревьям.

Но мышцы, оказывается, помнят, и тело ощущается невероятно лёгким – то ли алкоголь виной, то ли дурость врождённая, но факт остаётся фактом: подтягиваюсь на руках и лезу вверх, минуя ветку за веткой. Они больно царапают кожу, листья лезут в нос и рот, но я уже вижу Кляксу и, протянув руку, снимаю куклу, застрявшую в кроне.

Ура!

– Держи, – окликаю девочку и скидываю вниз мягкую потрёпанную тряпичную куклу. Она будто подмигивает мне на прощание стеклянным глазом-бусинкой и мягко пикирует вниз – прямо в руки радостной хозяйки.

– Кляксочка моя любименькая! – кричит девочка, прижимая к себе куклу. – Спасибо вам!

Вот! Я, оказывается, не только позорище, ещё и герой!

– Не за что. А теперь беги домой, поздно уже.

Но девочка не торопится: опасливо косится в ту сторону, откуда я пришла, и крепче прижимает к себе куклу. Мне же из-за густой листвы и неудобной позы ничего не видно. Но что-то её точно напугало.

– Всё в порядке? – спрашиваю, спускаясь вниз. Переступая дрожащими от напряжения ногами, двигаюсь осторожно, а грубая шершавая древесина больно впивается в кожу на стопах. Без обуви, конечно, удобно, но как же сложно.

– Там дядька какой-то, сюда идёт, – говорит девочка, когда я кое-как спрыгиваю рядом.

Нет, вообще-то я хотела элегантно спрыгнуть и приземлиться, как женщина-кошка, но вышло уж как вышло. На всякий случай поднимаю с земли большой камень, чтобы, если потребуется, защитить ребёнка от страшного дядьки.

Девочка молниеносно ныряет мне за спину, а я крепче сжимаю в руке камень. Прищуриваюсь, чтобы получше разглядеть медленно идущего в нашу сторону мужчину, и мгновенно прикусываю свой длинный язык. Потому что, честное слово, готова материться в голос.

Ну что за проклятие такое? Точно меня Нинка из снабжения сглазила – ей-то отпуск не дали.

– Не бойся, он тебя не тронет, – успокаиваю девочку, но она всё равно жмётся ко мне. – Он дурачок, но не злой, животных любит.

– Точно-точно? – пищит, а я чувствую дрожь её маленького и худенького тельца.

Интересно, почему ребёнок такой худой?

– Точно-точно, – уверяю и уже громче: – Ты что тут делаешь?

– Гуляю, – пожимает плечами Вадим, а я цокаю языком. – Ночь такая чудесная, я без машины. Вот и иду себе на автобус.

– Ты ребёнка напугал, – заявляю и чувствую, как за спиной девочка быстро-быстро кивает.

Вадим смотрит на меня удивлённо, а потом переводит взгляд на камень в моей руке.

– Это мне? – усмехается, а я выбрасываю камень в кусты.

– А вы, правда, животных любите? – Девочка выглядывает из-за моей спины, а Вадим улыбается ей.

– Правда. А ещё я их лечу, – говорит, присаживаясь на корточки, чтобы быть одного роста с девочкой. Но всё равно выше её. – Тебя как зовут?

– Настя, – пищит, но приближаться к Вадиму боится. – Вы ветеринар?

Вадим кивает, а девочка улыбается. Впереди не хватает парочки зубов, и это делает её милой и трогательной.

– Я… я пойду домой. Сп… спасибо вам!

Девочка тянет ко мне ручки и обнимает крепко-крепко, будто нет ничего важнее для неё сейчас, чем спасённая кукла. А когда убегает, смешно подпрыгивая на месте, я поправляю волосы.

– Ты спрыгнула с дерева. – Вадим поднимается, оказываясь почему-то слишком близко. – Я видел.

– Я лазила за куклой.

Я делаю шаг назад, а Вадим усмехается.

– Ты… странная, – замечает, а я передёргиваю плечами. – Смелая и отважная. Ты всегда такая или морской воздух так действует?

– Ты, правда, шёл на автобус?

– Соврать или правду сказать?

– Тогда что ты тут делаешь?

Вадим молчит пару мгновений, а я переминаюсь с ноги на ногу. Надо ехать домой – остановка близко, но что-то останавливает.

– Знаешь ли, чувство вины – так себе ощущения. Давай я тебя домой отвезу? Машина возле пирсов. Ну… в знак извинения.

И тут, наверное, адреналин отпускает меня, и выпитый коктейль всё-таки бьёт алкогольным градусом по мозгам.

Потому что я соглашаюсь.

Глава 15 Вадим

Если под пытками кто-то спросит, зачем я сделал то, что сделал, я сдохну, но ответа не найду. Ну не знаю, честное слово. Точно мозги набекрень съехали.

Я-то и на вечеринку эту случайно попал: вернулся из города, после трёхдневной запарки в клинике – хотя у меня и отпуск, – вышел из машины, а тут милая бабуля соседка поведала, дескать, на дальних пирсах веселье молодёжное. Мол, чего мне бы и не сходить-то, не развеяться?

Вот и развеялся. Лучше бы не ходил.

– Ты красиво танцуешь, – говорю, когда идём с Катрин к моей машине. – Правда.

Ох, если бы она только знала, насколько моему шальному организму понравился её танец… думаю, не шла бы сейчас, такая спокойная, рядом. Я-то и в море нырнул только для того, чтобы остудиться. Хотя стало ещё хуже, как ни крути.

– Подглядывал? – Она бросает на меня быстрый взгляд из-под ресниц и отворачивается.

Смотрит впереди себя не дорогу, щурится от света фонарей, будто бы избегает моего взгляда. Или мне просто так кажется, и на самом деле ей плевать на меня с высокой колокольни?

– Не знал, что это таинство, которое могут видеть лишь избранные, – хмыкаю, хотя, честное слово, я давно не видел настолько органично танцующей девушки. Словно рождённой для музыки.

– Нет, конечно, – тихо смеётся, глядя себе под ноги, попутно отбрасывая носком ярко-фиолетовой тапки мелкие камушки. – Но я тебя не видела, вот и удивилась. Ты где-то прятался?

Хм, прятался ли я? Хороший вопрос.

– Ну я так себе танцор. Издалека наблюдаю обычно.

– Стесняешься? Или не умеешь? – снова взгляд искоса, на этот раз удивлённый, а я пожимаю плечами.

– Просто у меня всегда были другие интересы в жизни: учёба, животные… – … девочки. Но об этом молчу. – Не до танцев было. Пару раз ходил на школьные дискотеки, но как любой уважающий себя мужчина в пятнадцать лет, гордо стоял у стеночки.

– Учёба? Так ты ботан, что ли? – округляет глаза, а потом смеётся. – Танцевать – это просто. Хочешь, научу?

Я давлюсь словами, а Катрин протягивает мне руку, приглашая. Она ниже меня примерно на голову, но в ней столько смелости и отваги, что хватит на роту солдат. Интересно, для этой девушки есть хоть что-то невозможное – то, что сможет заставить её свернуть с намеченного пути?

– Прямо здесь будем танцевать? – уточняю, обводя рукой освещённый фонарями переулок. – А музыка?

– Без музыки обойдёмся. Просто делай, как я говорю, и не спорь.

Какой строгий у меня нынче преподаватель, посмотрите только.

– Ты пьяная? – усмехаюсь, но от предложения не отказываюсь, потому что…

Потому что хочется дотронуться до неё ещё раз, чтобы понять: она настоящая. Живая и непосредственная, отважная и смелая – она существует.

Вкладывает свою руку в мою, вторую я кладу ей на поясницу, и Катрин начинает плавно двигаться. Просто течёт ручьём, огибая пороги и заполняя собой бреши и мели. А я… я чувствую себя глупо сейчас, но, чёрт возьми, в этом есть своё очарование.

Однажды я лечил кошку, которая вечно влезала в разные неприятности и то и дело травмировалась: то ухо порвётся, то хвост сломается. Не кошка, а тридцать три несчастья. Но каждый раз, получив очередной гипсовый доспех и укол в холку, она принималась с удвоенной энергией тратить свои девять жизней. Чем-то Катрин мне её напоминает.

– Не стой столбом, товарищ приличный ветеринар, – просит, а я смеюсь глупому прозвищу.

– По-твоему я приличный? – спрашиваю, испытывая странное желание сжать пальцами кожу под моей ладонью.

Ну уж это совсем никуда не годится – только-только от стояка избавился. Нужно в руках себя держать. Девушка выпила, ей хорошо и так.

– Ты много разговариваешь, танцуй! – приказывает, а мне ничего не остаётся, как перетаптываться неловко с ноги на ногу под неслышный мотив. – Вот будет у тебя свадьба, нужно будет невесту в первом танце кружить, а ты и не умеешь.

Я смеюсь всей абсурдности ситуации, её болтовне, а Катрин хлопает меня по плечу, сурово сведя брови к переносице.

– Да я танцую, учитель, танцую. Но одного урока может не хватить. Чтобы я смог в будущем достойно кружить свою невесту.

Катрин давится смешком, а потом тихо вскрикивает, когда я всё-таки наступаю ей на ногу.

– Прости, – останавливаюсь и делаю шаг назад. – Из меня плохой ученик.

Ещё и руки прячу за спину, чтобы не коснуться её лишний раз.

– Я заметила, что плохой, – ворчит, морщась. – Ладно, поехали домой, танцор. А то ты меня сегодня, если не до инфаркта доведёшь, так ногу сломаешь.

Она идёт вперёд, прихрамывая, а я на мгновение закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Потому что, мать его, у меня снова стояк.

Глава 16 Вадим

До машины, припаркованной у дальнего утёса, осталось всего несколько десятков метров, и я тороплюсь догнать хромающую Катрин. Чтобы снова куда-то не вляпалась – она, похоже, ещё тот магнит для приключений.

С каждым шагом звуки вечеринки становятся всё громче. Я не большой поклонник, когда слишком шумно и весело, но там мне даже понравилось. Сам от себя не ожидал. Нет, я, конечно, хожу в клубы, но не часто и без сильных восторгов. А тут прям проникся атмосферой.

Вот, что морской воздух и долгожданный отпуск с людьми делают.

Тем временем Катрин останавливается у моей машины, а я снимаю её с сигнализации. Ночь тёплая, домой совсем не хочется, но я же обещал девушку доставить в целости и сохранности, значит, нужно выполнять. В конце концов, я действительно перед ней в некотором роде виноват.

– Можно садиться? – Катрин вопросительно смотрит на меня, а на щеках яркий румянец пылает. Даже в неярком свете фонарей его вижу. Только что-то мне подсказывает, что он вовсе не от смущения.

– Конечно, – киваю и распахиваю дверцу машины. Да-да, несмотря на стояк и бредовость всех последних дней, я ещё не растерял остатки мозгов и кое-какого, но джентльменства.

Катрин занимает место, ставит сумку на колени, а я замечаю, как натягивается сарафан на груди. Какой размер? Если я ещё не разучился определять на глаз, то уверенная двойка. Хотя, сейчас у баб столько причиндалов, чтобы нас с толку сбить, что я ничему не удивлюсь. Даже если эта хрупкая девушка в итоге окажется суровым лесорубом.

Почему я люблю животных? Они не умеют обманывать, не способны строить из себя хер пойми что. Главное, знать своё дело и уметь облегчать страдания, а за это можно получить такую колоссальную моральную отдачу, что с этим мало что может сравниться.

– Нога не сильно болит? – спрашиваю, занимая водительское место, а Катрин отрицательно качает головой. – Если хочешь, я могу посмотреть… на ногу. Я же всё-таки врач.

– А у меня всё-таки не копыто, – улыбается уголками губ, но взгляд строгий. – Всё хорошо, не беспокойся.

– Уговорила, не буду.

– Можно я музыку включу? – Катрин пристёгивает ремень, далеко не с первого раза попадая в нужные пазы.

Музыка? Почему бы и нет. Правда, танцев мне на год вперёд хватило, но зачем ехать в тишине?

– Дурацкая песня, и эта дурацкая, эту терпеть не могу, – пыхтит Катрин, крутя ручку стерео системы, пытается найти мелодию, которая понравится.

– У меня сейчас башка взорвётся, – предупреждаю и, накрываю руку Катрин своей. Неосознанно, без задней мысли, но моя нечаянная спутница замирает. – Я сейчас переключу волну. Всего один раз. Что выпадет, то и будем слушать. Договорились?

Катрин кивает, а я плавно поворачиваю вправо, не отпуская её руки. Интересное ощущения, однако.

– Катрин, довольна? – спрашиваю, перекатывая её необычное имя, как сладкую конфету на языке.

– Да, – улыбается и, откинувшись на подголовник, прикрывает глаза. – Отличная песня, красивая.

Мотор привычно урчит, и машина медленно трогается с места, с каждым мгновением наращивая скорость. Из колонок льётся какая-то романтическая лабуда, но пусть – не хватало ещё десять лет выбирать песню, которая устроит всех.

Я пытаюсь следить за дорогой, но всё-таки не могу удержаться, чтобы нет-нет, да и бросить взгляд на качающую головой в такт мелодии Катрин.

Волосы тёмно-русые, из-за напитавшей их воды тёмные, лежат на плече тяжёлой волной. Точёный профиль, маленький аккуратный чуть вздёрнутый нос, а губы слегка припухшие – такое чувство, что Катрин накануне несколько часов целовалась. Впрочем, может быть, и целовалась – мне-то откуда знать, с кем она свободное время проводит. Тот парнишка, кстати, весьма эффектно тёрся рядом во время танца, да и другие поглядывали на неё с явным интересом – у некоторых аж слюни на трусы капали.

– Приготовься, я сейчас петь буду, – решительно предупреждает, отвлекая от созерцания дороги и разных мыслей. И, не дав мне возможности хоть как-то отреагировать, высовывает голову в открытое окно и начинает, в самом деле, петь.

Больше это, конечно, похоже на вопли брачующихся косуль, чем на пение, но Катрин, похоже, счастлива дарить ни в чём не повинному миру своё творчество.

– Выпадешь сейчас, певица, – говорю, давя в себе хохот, но на меня, похоже, никто не обращает внимания: Катрин поёт, вкладывая в песню всю себя. Умора.

Но на всякий случай, хватаю её чуть повыше локтя, чтобы, если что, успеть поймать на лету. Может остановить машину? Когда-то же она напоётся, верно? Надоест или голос охрипнет – куча вариантов.

– Давай дуэтом, – предлагает, когда одна песня сменяется другой, и влезает обратно. – Любишь петь?

Только этого мне не хватало.

– Ещё меньше чем танцевать, – усмехаюсь, а Катрин смотрит на меня, прищурившись, и жуёт нижнюю губу. – Приехали, кстати.

За этими народным творчеством чуть не пропустил нужный поворот, а Катрин кивает и выключает музыку. Тишина оглушает, и пауза, повисшая между нами, кажется почти неловкой.

– Я пойду, товарищ ветеринар, – говорит и зевает сладко-сладко, расстёгивая ремень безопасности. – Устала что-то.

– Больше не лезь выпившей на дерево, хорошо?

– Нехорошо… нехорошо, когда ребёнок плачет, – заявляет убеждённо и вдруг резко подаётся вперёд.

Когда её губы касаются моей щеки, я чувствую лёгкий аромат алкоголя и яркий – тропических фруктов и почему-то гвоздики. Я машинально поворачиваю голову вбок, и наши губы соприкасаются на мгновение. Всего одно мгновение, после которого Катрин ойкает и, порывисто распахнув дверцу, убегает в ночь.

А я сижу, точно меня пыльным мешком по башке двинули, и пытаюсь понять: что вообще только что произошло?

Глава 17 Катя

Мысль, бьющая меня обухом по голове: что вчера было? Этот вопрос зудит внутри, не даёт покоя, мучает.

Я пью воду жадными глотками, стоя на кухне, бабуля во дворе кормит птицу, рассветный воздух ещё не обжигает июльской жарой, а голова раскалывается на части, как хрустальный шар после столкновения с землёй. Больше никогда не буду пить. Никогда! Это ж надо было, от парочки коктейлей такое удовольствие назавтра получить. Нет-нет, больше ни капельки.

Так, всё-таки, что вчера было?

Память возвращается ко мне не сразу, потому масштаб катастрофы могу оценить дозированно.

Значит так: я учила Вадима танцевать, потом пела – Господи, спаси! – а под занавес, что сделала? Правильно, поцеловала. В щёку зачем-то, будто нам по пять лет, а потом он как-то неожиданно повернул ко мне голову, и я…

Мамочки, ужас какой!

Ну сколько можно вообще? Почему рядом с этим мужчиной я превращаюсь в какой-то комок неприятностей и странных поступков? То во двор к нему залезу, то на дерево, то песни петь начну. Мрак и апокалипсис.

Всё, не собираюсь я больше вообще с ним пересекаться. Не хочу и не буду, пока не решу, каким образом себя хоть немного реабилитировать в его глазах. Ну или в крайнем случае просто буду уходить огородами, чтобы не видеться с Вадимом.

А что? Отличная идея. И загорать буду на огороде, а общаться с Рагнаром. Чем не компания?

– Катюша, подойди сюда, – зовёт бабуля, а я ставлю стакан в мойку и двигаюсь в сторону огорода.

Нахожу бабулю в крольчатнике, а она стоит напротив клетки с месячными малышами и задумчиво качает головой.

– Мне кажется, с ними что-то не то.

Заглядываю в клетку, а крольчата бегают и прыгают, будто им лапки в скипидар окунули.

– По-моему, бодрые, – замечаю, но бабуля всё равно хмурая. – Посмотри, какие упитанные клубочки.

– А Рагнар?! – восклицает бабуля.

– С ним-то что? – Перемещаюсь к клетке напротив и показываю пушистому рецидивисту язык. – Вон, ест, как ни в чём не бывало. Кажется, ещё толще стал.

– Ест – это хорошо, за его аппетит я не волнуюсь. Но он ведь уже четвёртый день никуда не убегает. – Бабуля задумчиво разглядывает своих питомцев, а между бровей суровая складка. – Он заболел. Точно тебе говорю!

Если бабуля включила панику, только держись.

– По-моему, ты преувеличиваешь.

– Даже если и так. Мне нужно показать их специалисту.

Ой, не нравится мне это всё.

– Думаю, разумное решение.

– Так, Катюша, иди быстренько к нашему соседу, попроси его заглянуть на огонёк, – распоряжается, а я чувствую, как у меня холодеет даже кончик носа. – Мало ли что, а у нас в деревне только Васька Хромой имеется, но он коровам хвосты крутить горазд да пиво пить в баре.

Ох ты ж чёрт его возьми!

– Да и прививки малышне нужно делать срочно. Мне нужна консультация грамотного специалиста.

– Может быть, всё-таки Ваську позовём? – предпринимаю жалкую попытку переломить ход бабушкиных мыслей, но в ответ отрицательный кивок головы. – Тоже специалист же.

– Нет, сходи к Вадиму. Только больше не вламывайся, а то решит, что ты невоспитанная.

По-моему, "невоспитанная" – это самое простое, что может подумать обо мне Вадим. Но не рассказывать же бабушке обо всех перипетиях нашего с ним общения.

– Давай, Катюша. Что ты такая нерасторопная? Прямо не узнаю тебя, – торопят меня, и ничего не остаётся, как идти к уважаемому товарищу ветеринару.

Знала бы ты, родная моя, отчего я такая медлительная. И дело вовсе не в самочувствии.

Ладно, в конце концов, я же не ребёнок, чтобы прятаться на чердаке, да и в детстве никогда не пряталась. Проблемам нужно смело в лицо смотреть, даже если накануне окончательно опозорилась.

Чем ближе его забор, тем сильнее я зажимаюсь, но дело – на первом месте. Вдруг бабушке не показалось? Да и прививки, а Васька пиво пьёт. Крольчата же не виноваты, что я такая дурочка, правильно?

Так, уговаривая себя и успокаивая, нажимаю на звонок и жду. Хорошо, что недолго, потому что буквально через секунд десять раздаётся хлопок двери и лёгкие шаги торопятся к калитке с той стороны.

Слишком, кажется, лёгкие для Вадима. А следом слышится мелодичный голос. Женский.

Глава 18 Катя

Удивлена ли я? Да вот ни капельки. Даже легче стало – теперь можно не переживать. Он с девушкой проводит свой досуг, значит, предаваться воспоминаниям и выпытывать подробности, всегда ли я такая ненормальная не станет. И о глупом поцелуе забудет. Забудет же?

Замок лязгает, калитка скрипит, и передо мной возникает та самая высокая девушка, с которой мы уже виделись в пиццерии. Она смотрит на меня вопросительно и странно улыбается. Загадочно.

– Доброе утро, – начинаю, улыбаясь во все тридцать два. – Извините, я рано, но мне нужно с Вадим… с Вадимом поговорить.

Она мельком смотрит себе за спину и, улыбнувшись ещё шире, пропускает во двор.

– Проходите, мы как раз кофе пьём.

– Я надеюсь, не помешала, – растягиваю губы в улыбке ещё шире, а сама думаю, что всё-таки, наверное, помешала. – У меня к нему дело важное. Профессиональное.

– Кошка заболела? Или собака? – Она ведёт меня к дому, и приходится чуть-чуть задирать голову, чтобы видеть её лицо. Высокая, даже почти босиком. Представляю, каково идти с ней рядом, если она туфли на каблуках обует.

– Кролики, – отвечаю, а девушка прыскает от смеха.

– Вадим обязательно поможет, он замечательный специалист. Проходите в дом.

Она кажется вежливой и приятной, и у меня нет ни единого повода, чтобы думать о ней плохо. И я не думаю, просто… она настолько шикарная, что ни у кого не может быть, наверное, шанса остаться замеченной рядом. Даже симпатичная девушка будет, как некрасивая подружка – всегда в тени.

Мысли роятся в голове, когда попадаю в маленькую прихожую и сбрасываю обувь. На полу старомодный ковёр в тонкую зелёную полоску, но чистый на вид. В доме вообще чистота практически стерильная. Неужели Вадим сам убирает? Или подруга помогает?

– Он там, на кухне, – тихо говорит девушка, указывая рукой на дверь, выкрашенную белоснежной краской.

С момента смерти хозяйки много лет назад в доме мало что изменилось: та же мебель, те же картины на стенах в простеньких деревянных рамах и те же обои в мелкий цветочек, лишь потемневшие от времени.

Не хватает только запаха старости и пыли, а так будто бы в детство попала.

– Я пока в комнату пойду, у меня дела, – объявляет моя провожатая и скрывается в другой двери.

Какая беспечная девушка… а вдруг я разлучница окоянная?

Ну что ж, время и мне заходить. Неловкость отпустила, потому смело толкаю дверь и попадаю в маленькую кухню. Вадим сидит ко мне спиной, что-то читает с экрана телефона, прихлёбывая кофе из большой тёмно-синей кружки с золотыми цветочками на глянцевой глазури. Мне не видно его лица, но почему-то кажется, что он не улыбается сейчас – вон как мышцы на обнажённой спине напряжены, как канатики.

– Вадим, – говорю, откашлявшись, а он вздрагивает, резко повернув в мою сторону голову. – Привет.

– Привет, певица, – усмехается, а я давлюсь вежливостью. Ну вот зачем он напомнил? – Ты так рано. Соскучилась?

А вчера ночью он мне показался даже интересным человеком, а он вон, снова глупости говорит.

– Если ты думаешь, что я всю ночь не спала, считая минуты до нашей встречи, то ты ошибаешься, – выпаливаю на одном дыхании, непонятно почему злясь. Кажется, что на Вадима, но на самом деле, наверное, на саму себя.

– Но зачем-то ты пришла так рано, – замечает и, поставив чашку на стол, плавно поднимается на ноги.

Он в одних шортах, волосы влажными тёмными завитками обрамляют лоб, а на губах та разновидность усмешки, от которой внутри что-то сжимается и никак не хочет разжиматься.

Вадим делает всего один шаг вперёд, чтобы оказаться совсем рядом, а я запрокидываю голову, как комсомольский вожак на расстреле, и смотрю прямо ему в глаза.

– Не знаю, что ты задумал, но твоя девушка в соседней комнате, между прочим, – напоминаю ледяным тоном, а Вадим вопросительно выгибает бровь.

– Моя кто?

– Девушка, подружка, жена или какой там статус у ваших отношений. Мне неинтересны детали, но я советую тебе отойти.

Вадим молчит и просто смотрит на меня, а я делаю то, о чём просила его: отхожу на шаг, приближаясь вплотную спиной к стене. Она прохладная, а в комнате слишком жарко и душно.

– Значит, моя девушка. А ты… ревнуешь, что ли? – интересуется, улыбаясь краешками губ, а я фыркаю, услышав эту глупость.

– Тебе точно нужно подлечить своё эго.

Вадим хрипло смеётся, и я сама не понимаю, каким образом, оказывается так близко, что весь кислород в комнате резко превращается в углекислый газ.

– Ты забавная. Знаешь об этом?

Он упирается ладонью рядом с моей головой, нависает сверху, а я подныриваю под его рукой, чтобы оказаться на свободе.

– Если ты полигамный самец, меня это не касается.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем. И да… то, что я сделала вчера, совсем ничего не значит. Я была…

– …пьяна и не отвечала за свои поступки?

Короткий смешок вырывается из его широкой в меру накачанной груди, а я киваю.

– Именно так. Ты всё правильно понял.

– Только ты врёшь. – В голосе убеждённость, а я разворачиваюсь, чтобы уйти. – Потому что ты не похожа на девушку, которая по пьянке целует любого, кто под губы подвернётся.

– Много ты понимаешь! – заявляю и, выскочив из комнаты, сильно хлопаю дверью.

– Лгунья! – слышится вдогонку, а следом хриплый смех. Он кричит: – Приходила хоть зачем? – а я тихо чертыхаюсь.

Рагнар! И крольчишки! Как же я забыть могла? Я же не спорить приходила. Чёрт. Придётся, значит, вернуться.

Напускаю на себя всю строгость, на которую способна, и приоткрыв дверь, говорю:

– Бабушка просила тебя зайти посмотреть кроликов маленьких и Рагнара. Ей кажется, они захворали.

Вадим моментально меняется до неузнаваемости: становится серьёзным и каким-то взрослым, что ли. И мне вдруг на его месте мерещится мужчина в кипенно-белом медицинском халате. Или в чём там ветеринары ходят?

– Передай бабушке, что я через полчаса зайду.

И вот, когда я вдруг жалею о своей вспыльчивости и странной резкости, он сбрасывает строгую маску, становясь снова тем мужчиной, который способен довести меня до белого каления одной фразой:

– Будешь меня ждать?

Закатываю глаза до самого лба, выражая этим всё, что думаю о нём и напоследок советую:

– Не забудь мои вчерашние уроки, когда жениться будешь. Пригодится.

– Обязательно. Если захочешь подарить нам песню, не стесняйся.

– Придурок, – констатирую и выбегаю из дома, чуть не сбив по дороге подружку Вадима.

Глава 19 Вадим

– Ого, какая порывистая девушка, – Арина входит в кухню и присаживается за стол. – Ты не допил кофе, кстати.

– Перехотелось что-то, – отмахиваюсь, а Арина делает маленький глоток порядком остывшего напитка.

Морщится, но пьёт, хоть и не любит пить что-то, в чём не содержится полкило сахара.

– Тебе и перехотелось кофе? Удивительно, – задумчиво наматывает прядь на палец и сверлит меня взглядом. – Нужно, наверное, тщательнее к девушке этой присмотреться.

– Представляешь, она решила, что ты моя девушка.

Арина прыскает, а кофе мелкими брызгами вокруг. Давится хохотом, кашляет и попутно отрывает кусок бумажного полотенца, чтобы вытереть беспорядок. Мне и самому смешно, потому подхожу к столу и помогаю сестре убрать.

– Ты же, я надеюсь, убедил девушку в обратном? – Отсмеявшись, Арина подпирает подбородок рукой и смотрит на меня внимательно. – Хотя, судя по её побегу, ничерта ты не рассказал.

Развожу руками, а Арина даёт мне подзатыльник, причем, весьма болезненный.

– С ума сошла?

– Потому что ты ведёшь себя, как идиот!

Арина хмурится, тяжело вздыхает, а я потирая затылок.

– Когда признаешься девушке, что я тебе всего лишь сестра единокровная? Или решил в игры играть, аферист?

Я задумываюсь, глядя в окно, потому что мне, чёрт возьми, нравится видеть и понимать, что Катрин ревнует. Как бы она не делала вид, что ей всё равно, что-то в её взгляде и поведении подсказывает: нихрена это не так.

– Ладно, пойду я кроликов спасать. Никуда от работы не деться.

– Будто ты сильно сопротивляешься, – смеётся Арина и всё-таки выливает несладкий кофе в раковину.

Минут через пять я уже нажимаю кнопку звонка, а с той стороны кричат: «Открыто!». Ничего не остаётся, как войти во двор, где на клумбах пышно цветут розы, а дорожка вымощена диким камнем.

– Вадим, здравствуйте, – улыбается Ольга Петровна, вытирая руки о передник. – Проходите, они там.

Взмахивает рукой себе за спину и освобождает проход, а я иду по тропинке к крольчатнику. Когда вхожу внутрь, специфический аромат щекочет ноздри. Принюхиваюсь, чтобы уловить в воздухе признаки возможной болезни, но нет, вроде бы, ничего эдакого. В городе я привык всё больше к кошкам, собакам, да к каким-нибудь экзотическим животным – последних всё чаще заводят, совершенно не думая, что и уход им нужен специфический. Люди – вообще самая странная порода зверья.

– Вот, мне кажется, они вялые, – сокрушается Ольга Петровна. – И Рагнар тоже.

– Сейчас посмотрим, только руки помыть для начала можно?

Ольга Петровна всплёскивает ладонями, смеётся и, ругаясь на свою старческую забывчивость, ведёт меня почему-то мимо уличного рукомойника, где есть всё необходимое, прямиком в дом.

Интересно, Катрин дома? Или всё-таки сбежала? И почему меня это вообще волнует?

Ольга Петровна снова уходит на улицу, оставив меня одного. Мою руки, прислушиваясь к звукам наверху. Там точно кто-то ходит, точно. И музыка ещё – я определённо слышу музыку. Танцует, что ли? Ох, я бы посмотрел.

Воспоминания о её танцах на грани между острым эротизмом и почти детской невинностью снова рождают кучу неприличных образов и заставляют сделать глубокий размеренный вдох. На всякий случай, а то снова подозрительное шевеление пониже пупка.

Интересно, если я сейчас поднимусь по вон той деревянной лестнице, что случится? Что я вообще хочу увидеть? Непонятно.

Так, ладно, сначала кролики, потом всё остальное – нужно делом всё-таки заняться, а не в шпионов играть.

В общем, настраиваюсь на рабочий лад, хотя мысли заняты вовсе не тем, чем нужно – ерундой они заняты, честное слово. Встряхиваю головой, чтобы «сбить настройки» и вернуть мозги в нормальное положение.

Несмотря ни на что, осмотр проходит без сучка и задоринки: достаю каждого малыша из клетки, тщательно прощупываю пушистые животики, тонкие лапки, рассматриваю глаза и ушки. Ольга Петровна лишь восхищённо ахает, рассуждая о том, как же ловко и быстро я справляюсь с мелюзгой – даже пикнуть не успевают.

– С ними всё хорошо, – заверяю, возвращая последнего малыша в клетку, а Ольга Петровна защёлкивает замок. – Пропишу витамины, и обязательно нужно сделать прививки. Затягивать нельзя, сейчас самое время.

– Ещё Рагнара посмотрите, пожалуйста. Не нравится он мне в последнее время.

Рагнара так Рагнара.

– Ну что, приятель, иди сюда, дядя доктор тебя посмотрит. Погадаем на кроличьей лапке, какая хворь тебя в тоску ввела.

Ольга Петровна помогает мне открыть клетку и достать упитанного и вальяжного Рагнара. С ним сложнее – приходится удерживать тщательнее, а веса в нём, как в откормленном поросёнке, но и тут опыт играет в мою пользу.

– С ним всё хорошо, точно вам говорю, – убеждаю хозяйку, а Ольга Петровна вздыхает.

– Извините, Вадим, что отвлекала вас. Простите старуху, запаниковала.

Вот кем-кем, а старухой Ольгу Петровну можно назвать разве что в бреду. Вполне себе энергичная женщина, просто чуть-чуть пожилая.

– Есть место, где я могу присесть и рецепт выписать? – интересуюсь, а Ольга Петровна кивает и размашистой походкой идёт в сторону дома.

Мне вот только интересно: она специально меня именно в дом тащит? Мимо рукомойника или вполне себе удобного стола под деревом. Что-то здесь нечисто, и я, кажется, даже догадываюсь, что именно.

Ха, забавно.

– Присаживайтесь, здесь удобно, – предлагает Ольга Петровна, указывая на стул, и я принимаюсь за работу.

Я давно понял, что мешать личное и служебное – так себе удовольствие. Потому никогда не заводил и не завожу романов с хозяйками своих пациентов, чётко очерчивая границы. Хотя, конечно, желающих многовато. Но сейчас я пишу этот рецепт, понимая, что все мои принципы выстраиваются в каком-то ином ракурсе. И это… непривычно.

– Аптека в городе, ага, помню, – размышляет Ольга Петровна, когда вручаю ей листок.

Вдруг раздаётся звук быстрых шагов, точно горох катится, и я оглядываюсь на лестницу. Катрин, оказавшись на нижней ступеньке замирает, скупо кивает мне и улыбается бабушке.

– Бабуль, я к Юле схожу, мне нужно.

Она будто бы не замечает меня вовсе, а я усмехаюсь. Неужто обиделась на что-то? Забавная. Или решив, что у меня есть девушка, перевела меня в категорию соседского чувака, с которым даже разговаривать не обязательно?

– Катюша, нужно срочно в город съездить, – взмахивает Ольга Петровна в воздухе рецептурным листком, а Катрин слегка морщится.

– У меня же нет выбора, да? – обречённо вздыхает, а я отворачиваюсь к окну, чтобы она не видела мою улыбку.

– Я туда собираюсь сегодня после обеда, – замечаю, как бы между прочим. – Могу отвезти.

Точно не согласится. Вот уверен в этом. Впрочем, моё дело предложить.

– О, отличная идея! – восклицает Ольга Петровна, а я буквально слышу, как матерится про себя Катрин. – Так я не буду волноваться и буду уверена, что ты ничего не забудешь.

– Я и на автобусе могу, – сопротивляется Катрин, а я говорю:

– На автобусе долго и далеко. И опасно… для пассажиров автобуса. Потому в двенадцать будь готова, поедем за лекарствами.

И уже подойдя к порогу, поворачиваюсь и тихо говорю:

– Не расстраивай бабушку. Видишь, она мне доверяет.

Катрин делает страшные глаза, а я выхожу из их дома, стараясь не расхохотаться в голос.

Кажется, поездка обещает быть интересной. Если, конечно, кто-то из нас вернётся живым.

Глава 20 Катя

– Может быть, я всё-таки на автобусе? – спрашиваю бабушку, хотя понимаю, что решения своего Ольга Петровна не изменит. Не тот характер.

– Катюша, не выдумывай, – улыбается и треплет меня по щеке, как когда-то в детстве, подбадривая. – На машине действительно быстрее. Да и зачем тебе в душном автобусе трястись? Там давка, жара. Не спорь.

Бабуля – единственный человек, с которым у меня спорить не получается при всём желании, хотя я регулярно пытаюсь. Потому что тоже характер.

– Я бы уже домой вернулась, чем столько времени бесцельно жду полудня, – бурчу, а Юлька, сидящая за столом в бабушкиной кухне, прыскает в кулак.

– С тобой я отдельно разберусь, потом, – обещаю лучшей подруге зловещим шёпотом, а она смотрит на меня круглыми наивными глазами.

Тему дальше развивать не хочу, потому что бабушка хлопочет рядом и может услышать то, что для её ушей вовсе не предназначено. Пусть лучше думает, что я просто вредная и непокорная спорщица, чем потом сотню вопросов задавать начнёт.

За окном сигналит машина, я тяжело вздыхаю, глядя на часы. Полдень.

– А он пунктуальный, – замечает Юлька, кусая пирожок. – Одни дофтоинфтва!

– Прожуй, а то подавишься, – заявляю кислым тоном и, ещё раз вздохнув тяжко, иду к двери.

Значит, просто поедем в город, купим лекарства, и на том разойдётся. Пару часов с ним наедине постараюсь как-нибудь выдержать. Если начнёт снова свои дурацкие шуточки в мою сторону метать, пересяду на автобус. Вот, решила и даже легче стало.

Когда я выхожу из кухни, мне мерещится тихий смех за спиной, но, наверное, показалось. Это всё от нервов – вон, даже ладошки почему-то вспотели.

Жаль, я трезвая не настолько смелая.

Снова мерзкий гудок автомобильного клаксона, и я, чертыхнувшись себе под нос, ускоряю шаг.

– Иду я, иду, – ворчу, толкая калитку. Вадим сидит на капоте, вертя колечко ключей на указательном пальце, и усмехается.

Вот вечно он кривит свои губы, когда на меня смотрит, словно я не приятная во всех отношениях девушка двадцати четырёх лет, а лабораторный зверёк, за которым забавно наблюдать.

– Поехали? – спрашивает, хотя вопрос риторический.

– Ты же помнишь, что меня заставили, да? Так-то это не моя идея, а ваша с бабушкой.

– Мне просто по пути. – Вадим одним движением отталкивается от капота, вырастая надо мной, как башня.

И почему я сама себе рядом с ним кажусь маленькой и глупой?

– Но ты хотела на автобусе, я помню.

Он снова усмехается, распахивая передо мной дверь. Джентльмен какой, посмотрите не него. Почему-то я снова обращаю внимание на кисти его рук: гладкая кожа, уже успевшая покрыться слабым загаром, проступающие под ней выпуклые вены и сильные длинные пальцы идеальной формы. На такие руки хочется смотреть и смотреть, рассматривать каждый штрих, каждую линию на ладони…

Наваждение длится не дольше секунды, я сбрасываю его с себя усилием воли и занимаю место в кожаном сидении. Оправляю юбку, кладу сумку на колени и смотрю строго вперёд. Совсем не на Вадима, который медленно и как-то рисуясь, что ли, обходит автомобиль спереди, не переставая улыбаться.

– Я знаю одну отличную аптеку в городе. – Занимает водительское место рядом, а я улавливаю аромат сандала, розы и еле ощутимый – мандарина.

Знакомый запах…

Чуть наклоняюсь в сторону и втягиваю ноздрями воздух. Точно, знакомый!

– «Эгоист»? – выдаю, а Вадим удивлённо хмыкает.

– В каком это смысле?

– В смысле, парфюм у тебя «Эгоист» называется?

Вадим вдруг хохочет, а я передёргиваю плечами.

– Ты самая непредсказуемая девушка из всех, кого я вообще знал в этой жизни, – говорит, вытирая выступившие не веках слёзы. – И да, он самый. Тысячу лет им пользуюсь.

– Ты же не подумал, что я нюхала тебя?

Вадим снова смеётся, а я фыркаю гордо и независимо.

– Просто мой папа его любит, вот и узнала.

– Отличный вкус у твоего папы.

Его слова кажутся искренними, и я улыбаюсь. Мотор мягко урчит, красивые пальцы Вадима сжимаются вокруг кожаной оплётки руля и, откинувшись на спинку сидения, расслабляюсь.

Но черти, дёргающие меня вечно за язык, не дремлют, чтоб их!

– Кстати, я ожидала, что твоя девушка поедет с нами. Она дома осталась? По хозяйству хлопочет?

Смешок вырывается из груди Вадима, а я снова пожимаю плечами. Мол, ничего такого я в виду не имела, просто интересно.

– С чего ей с нами ехать?

– Ну а почему бы и нет? Она вообще знает, что ты не один в город едешь, что с тобой посторонняя девушка?

Ох уж эти вопросы, которые сыплются из меня, как из кривого рога изобилия.

– У нас с ней полное доверие. – Вадим левой рукой нащупывает в бардачке солнцезащитные очки и закрывает от меня и всего мира свои небесно-голубые глаза. – Доверие и взаимопонимание.

Какая прелесть.

– Повезло вам, – констатирую и достаю из сумки телефон. Сыграю в кристаллики, отвлекусь, а то снова глупости начну спрашивать и всякую чушь языком молотить.

Вон, между людьми доверие, взаимопонимание, люди счастливы, а я сыграю в игру.

– Повезло, да.

Мне, наверное, мерещится снова, но чувство такое, что Вадим издевается надо мной – есть в его голосе сейчас нечто, что наводит на эту мысль.

– А она знает, что к тебе недавно аж за тридцать километров приезжали, чтобы рассказать, какой ты козёл?

Ой, пожалуйста, всуньте мне кто-нибудь кляп в рот!

– Арина всё обо мне знает, у нас почти нет секретов, – и снова такие нотки в голосе, будто бы Вадим изо всех сил пытается не рассмеяться.

– Арина – красивое имя, – говорю искренне. – И сама она красивая. Не модель, случайно?

Вадим смеётся и, сворачивая с просёлочной дороги на шоссе, отрицательно качает головой:

– Нет, химик, кандидат наук. В лаборатории красоту свою прячет.

– Ещё и умная, – говорю себе под нос, машинально складывая цепочки из разноцветных кристалликов.

– Умная, ага.

Услышал… чёрт.

– Всё-таки ты ревнуешь, – отвлекает меня от игры, а я ещё яростнее жму на экран, в надежде пройти наконец-то этот дурацкий уровень.

– Много чести.

– Лгунья.

– Ты повторяешься.

– И буду повторяться, пока врать хотя бы самой себе не перестанешь.

Это уже ни в какие ворота не лезет. Сам, значит, в отношениях, ещё и разные-всякие к нему приезжают, а от меня требует что-то. Эгоист! И это уже не о парфюме.

– Выпусти меня!

– И не подумаю. Ещё сбежишь, а мне потом перед Ольгой Петровной отвечать.

– Вы-пус-ти! – делю слова на слоги, смотрю на профиль Вадима в упор, пытаясь прожечь взглядом. – Останови машину!

– И не подумаю.

– Не хочешь выпускать? Тогда я сама выйду.

Остервенело запихиваю телефон в сумку и принимаюсь дёргать за ручку двери в глупой надежде, что сбежать получится так просто.

– Она заперта, – смеётся Вадим, но я не сдаюсь.

– Сломаю ведь, ты меня знаешь. Я непредсказуемая, сам говорил.

– Машина крепкая, не сломаешь, – смеётся, а мне хочется его по рёбрам двинуть. Чтобы перестал издеваться.

– Я не ревную тебя. Ты мне даже ни капельки не нравишься!

– Снова врёшь. Ну что же такое, а? Врёт и врёт.

Вадим притворно вздыхает, а я шиплю от досады. Ну вот что за проклятие этот мужчина? С первого дня никуда от него не деться, как наказание какое-то.

– Давай откровенность за откровенность, – предлагает и всё-таки снижает скорость. – Сыграем в игру? Я признаюсь в чём-то, а потом ты признаешься, что ревнуешь меня. Отличная ведь игра, соглашайся, Катри-и-ин.

Он растягивает моё имя, а у меня почему-то мурашки в животе на плацу маршируют.

– И в чём ты признаешься? Что носишь разные носки или любишь уши спичкой чистить? Мне не нужны твои секреты.

– Не доверяешь мне, что ли? Соглашайся, тебе понравится мой секрет.

– То есть мысли, что мне на тебя наплевать, ты не допускаешь? – А это даже становится забавным.

– Не-а, – веселится, выруливая вправо, к обочине.

Вдоль дороги тянется густая кромка изумрудной зелени: кусты, раскидистые деревья и наверняка даже птицы поют, сидя на ветках. Красивое место.

– Ладно, валяй свой секрет. Только мой ответ всё равно будет отрицательный: я тебя не ревную.

– Да-да, я слышал, – кивает и, заглушив мотор, поворачивается ко мне всем корпусом.

Я протягиваю руку и снимаю с его носа очки, потому что не люблю разговаривать с кем-то и не видеть глаз собеседника.

– Итак, секрет: Арина не моя девушка.

Хм…

– Жена? Мать твоих детей? Многолетняя любовница?

Я бы ещё перечислила парочку вариантов, но Вадим вдруг резко подаётся вперёд и, зафиксировав мой затылок рукой, впивается в губы. Нежно? Ласково? Осторожно? Ничего подобного. Этот поцелуй не похож на романтическую прелюдию, не похож на несмелую ласку робкого мужчины, нет. Он властный и напористый, неистовый и горячий. Просто сминает мои губы своими, подчиняя себе. И я почти раскрылась ему навстречу, хотя всё внутри и протестует, но Вадим также резко отстраняется.

– Ты слишком много разговариваешь, – усмехается, касаясь пальцами моей щеки. – Арина – моя сестра.

Глава 21 Катя

Я слышу треск в повисшей тишине салона, а потом что-то больно впивается в мою руку. Но только и могу, что моргать, ощущая на губах лёгкое показывание. Это же не после поцелуя, правильно?

– Сестра? – произношу, привыкая к этой мысли и пытаясь понять, как на всё это реагировать. – И ты молчал?

– Ты же меня не ревнуешь, и я тебе совсем не нравлюсь. Какой тогда смысл в моей откровенности? – в голосе усмешка, а я морщусь.

– Так-то, конечно, да…

– Очки сломала, – Вадим пытается забрать у меня то, что осталось от его модного аксессуара, но мои пальцы будто бы заклинило.

– Я не специально, – мой голос какой-то совсем чужой и немного жалобный.

Просто я совсем запуталась и ничего не понимаю. Значит, сестра. Тогда что делать с его поцелуем?

– Прости, – спохватываюсь, а от зрелища сломанных на части очков почему-то хочется плакать.

– Ничего страшного, – отмахивается Вадим, и мне легче становится от того, что он не сердится, – они мне всё равно никогда не нравились. Дурацкие очки, просто выкинуть руки не доходили.

– Зачем ты меня поцеловал?

Большей глупости я спросить, конечно же, не могла. Впрочем, начинаю, кажется, привыкать, что рядом с Вадимом превращаюсь в чёрт знает кого. А может быть, я всегда и была такой сумасшедшей, просто забыла об этом на минуточку?

– Для этого должны быть какие-то другие причины, кроме желания? – Вадим подпирает рукой голову, глядя на меня сверху вниз. Даже сидя он всё равно кажется слишком большим, хотя он совсем не качок и не бугай какой-нибудь.

– И часто тебе вот так хочется целовать людей ни с того ни с сего?

Я снова перевожу взгляд на пластиковые запчасти в моих руках и кладу их на приборную панель. Надо будет, наверное, купить ему новые. Как подарок, что ли, – виновата ведь.

– Я не большой поклонник человечества в массе, но с ориентацией у меня всё хорошо, как и с либидо.

Я молчу, понимая, что наш разговор может зайти в такие дебри, из которых мы выберемся в крайнем случае завтра утром. В животе что-то пульсирует и сжимается, и я инстинктивно сильнее сжимаю бёдра, чтобы унять странное ощущение.

– Поехали в аптеку, – прошу, пытаясь как-то совладать с ворохом ощущений и эмоций.

Вадим снова касается моей щеки – совсем легко и невесомо, словно пером по коже проводит, и заводит мотор. Я не знаю, что думать, как реагировать, и моя смелость вдруг пропадает куда-то. Мысли путаются, ладошки потеют, а коленки ватные, и всё это наслаивается и громоздится шаткой конструкцией – вот-вот завалится набок.

Мы молчим всю дорогу до города, и это немного непривычно. С первой секунды нашего знакомство всё пошло наперекосяк, словно кто-то решил над нами посмеяться. И да, от ощущения, что Вадиму нужны серьёзные отношения ещё меньше чем мне, никуда не деться.

Господь всемогущий, о чём я вообще думаю? Какие отношения? Что за ерунда в голову лезет? Это просто поцелуй, ничего больше. Разве со всеми, кто целовал, нужно строить совместное будущее?

Иногда я поглядываю на Вадима, а он следит за дорогой, кажется, вовсе забыв, что рядом с ним кто-то сидит. Как таксист, честное слово. И лишь подрагивающие уголки губ выдают его с головой.

Машина въезжает в город и сворачивает с оживлённой магистрали на тихую улочку. Я рассматриваю рекламные растяжки, любуюсь вывесками магазинов, глазею на людей, мелькающих за тонированным окном. Листочек с рецептом лежит в моей сумке, но мне кажется, Вадим и так всё помнит. Доверяю ли я ему? Наверное. Впрочем, это всё ерунда и глупые мысли. Пройдёт. Просто у меня давно не было секса, а Вадим довольно привлекательный мужчина. Да что там, красивый он. Точно, гормоны взбунтовались – меня, наверное, ни разу так не целовали.

По тихим улочкам мы петляем минут пятнадцать, пока Вадим не останавливает машину на парковке ветлечебницы «Четыре лапы».

Невысокое одноэтажное здание, выкрашенное в песочный оттенок, треугольная крыша под ярко-красной черепицей и много-много зелени вокруг.

– Внутри хорошая аптека, самая лучшая в городе, – говорит Вадим, сжимая в руке ключи, а в голосе неприкрытая гордость.

– Ты работаешь здесь? – озвучиваю догадку, а Вадим кивает, улыбаясь, как мальчишка: светло и открыто.

– Да, в некотором роде. Это моя клиника. Но приёмы веду на регулярной основе.

– Скучно в кабинете сидеть?

– Скучно, – подтверждает и толкает свою дверцу. – Ненавижу бумажную работу, для этого существуют специально обученные люди. А я просто врач, мне с животными комфортнее, чем с документами и сметами.

Вдруг ловлю себя на мысли, что мне нравится узнавать этого мужчину. Нравится слушать его, видеть как блестят глаза, когда дело касается животных и профессии, любоваться открытой и искренней улыбкой на чуть полноваты губах с резким контуром.

Так-так-так, держи себя в руках, Катрин. Не хватало ещё втрескаться по уши.

– Пойдём в мой кабинет пока, – предлагает Вадим, распахивая передо мной дверцу. Хм, так и привыкнуть можно. – Я распоряжусь, провизоры всё необходимое соберут. А ты пока кофе попьёшь.

Кофе? Почему бы и нет.

Выбираюсь из душного салона, но Вадим не торопится никуда уходить, лишь ставит руку рядом со мной на крышу машины. И я, вроде бы, вольна отойти, но что-то не отходится.

– Ты слишком странная и непонятная девушка, – говорит, приблизив губы к моему уху, а я ощущаю тёплое дыхание на своей щеке. – И вроде бы отталкиваешь, а мне наоборот хочется быть ближе. Странное ощущение.

Я молчу, затаив дыхание, а толпа мурашек концентрируется в изгибе шеи, чтобы в тот же миг разбежаться по всему телу.

– И кстати, ты так и не призналась, что ревнуешь меня.

– Не ревную, – выдыхаю, держась за свою глупость и упёртость, как за спасательный круг. – Но тому, что Арина – твоя сестра, я рада.

– Что и следовало доказать.

Глава 22 Вадим

– Присаживайся, сейчас кофе сварю, – предлагаю, указывая Катрин на большое кресло, единственное в комнате.

Я почти не бываю здесь – не люблю все эти важные управленческие дела, предпочитая вести приём, и заниматься тем делом, которому учился и которое люблю. Но кабинет у меня, как у любого руководителя, быть обязан. Как и большое «директорское» кресло.

Катрин не спорит и пользуется моим приглашением, а я задумываюсь на мгновение, почему она сейчас такая тихая. Честно признаться, я сам не понимаю, что творю, потому что представить не могу, чем в итоге это всё обернётся. Поцеловал ещё…

Жалею ли? Нет, конечно – это был охренеть, какой сладкий поцелуй. Только я не подумал, что мне захочется ещё и ещё. И да, не только целовать.

Кофемашина привычно жужжит, выплёвывая пар и ароматный кофе, и я отдаю горячую чашку Катрин.

– Ты сам кофе варишь, – замечает, обнимая ладонями чашку.

Будто бы греется, хотя в кабинете совсем не холодно.

– Не вижу в этом ничего необычного, – пожимаю плечами, искоса глядя на свою гостью.

Я никогда не мечтал об умении читать мысли, но понять, что в голове у этой девушки хочется.

– А как же сексуальная секретарша, которая по первому зову организовывает трапезу начальнику?

Забавно.

– Допустим, у меня руки не отсохнут, если я пару кнопок нажму, – смеюсь и делаю кофе для себя: покрепче и совершенно без сахара. – А секретарша у меня, конечно же, есть. Только её зовут Элла Петровна, ей пятьдесят и пару дней назад она уехала навестить недавно родившую дочь.

– Самостоятельный какой.

– Не люблю ждать и люблю кофе, потому кофемашина прямо в кабинете – мой осознанный выбор.

Катрин смеётся, крепче удерживая чашку, чтобы не разлить, а я снова думаю, что никогда не встречал настолько живых и непосредственных девушек.

Пока провизор в аптеке готовит мой спецзаказ, мы допиваем кофе в абсолютной тишине. Кабинет мой звукоизолирован, потому что клёкот, лай и визг пациентов способен порой и мёртвых разбудить на вековом кладбище. Потому кажется сейчас, что мы с Катрин зависли в каком-то мыльном пузыре, и только часы тикают, отмеряя время.

– Вкусный кофе? – спрашиваю, а Катрин кивает, улыбаясь. Вот чаще бы так, а то вечно очами полыхает. – Я вообще-то обалденный варю на песке, в турке…

Катрин чуть щурится, но улыбаться не перестаёт.

– Приходи завтра утром, будет повод продемонстрировать талант.

– То есть ты меня в гости приглашаешь? – уточняет, а я киваю.

– Почему нет? Мы же соседи. Приходи.

– Соседи, говоришь? – произносит задумчиво, а мне кажется, что откажется. Но нет, она снова меня удивляет: – Ладно, в восемь завтра заскочу, угостишь своим хвалёным кофе.

– То есть даже не споришь? Что-то здесь не чисто, – смеюсь, понимая, что уже чертовски жду завтрашнего утра.

Уж я продемонстрирую свой талант, пусть будет уверена. И не один, потому что умею готовить оргазмически вкусный омлет. Но об этом не сейчас, а то Катрин завтра удивляться нечему будет.

Из аптеки приходит сообщение, что всё готово, и это значит, что можно ехать домой и прививать кроликов. Как-то слишком быстро или мне так только кажется?

– Поехали? – Катрин встаёт из кресла, не выпуская из рук пустую чашку. Вцепилась в нее, честное слово, как в боевой трофей.

– Прямо с грязной чашкой в обнимку и рванём?

– Может быть, помою посуду? Мне не трудно.

Вот же, придумает ещё.

– Делать, что ли, нечего? Оставь, далась она тебе.

– Но мне не трудно, правда.

– Тебя, случайно, не Золушкой зовут? Поехали домой, а то Рагнар снова сбежит.

Я забираю у неё несчастную чашку, ставлю её, не глядя, на стол и чуть подаюсь бёдрами вперёд, прижимая Катрин к столу. Она вскидывает на меня глаза – серые, как грозовое небо, – а я провожу большим пальцем по её подбородку. Чуть выше, ещё на пару миллиметров, очерчивают контур губ. Сначала пухлую нижнюю, после верхнюю, и Катрин приоткрывает рот, словно просит не останавливаться и позволить себе немного больше.

И я позволяю, не находя в себе сил остановиться. Мне нужно ещё раз почувствовать её вкус, потому что, попробовав однажды, не могу его забыть.

Пальцы зарываются в шелковистые волосы на затылке, а мои губы напротив её рта, и остался всего один миллиметр, ещё разделяющий нас. Так сладко, до дрожи. В предвкушении всё-таки есть своя прелесть, как ни крути. И мне не хочется торопиться, но и тормоза беспощадно вырваны с корнем.

– Ты красивая, – выдыхаю в её губы, а Катрин вспыхивает румянцем. Пальцами, ласкающими кожу, чувствую лёгкую дрожь, и это заводит гораздо сильнее всего прочего. – Я…

– Ой! – вскрикивает Катрин, толкая меня в грудь, а я ошалело смотрю то на неё, то на дверь.

Которая сейчас, кажется, с петель слетит. Да что за ерунда?

Глава 23 Вадим

Да что ж покоя-то нигде нет?! Как ни одно, так другое. В горы нужно было ехать или на необитаемый остров.

– Прости, – развожу руками, а Катрин смотрит на дверь широко открытыми глазами, а в них плещется недоумение пополам с решимостью. – Побудь тут, я сейчас.

Катрин кивает, и я иду к двери. Хорошо, что запер предварительно.

Замок щёлкает, стук не прекращается, превращаясь в грохот. Словно с той стороны тараном лупят со всей силы. И да, кажется, я начинаю догадываться, кто там такой настойчивый.

Толкаю дверь и выхожу в коридор. Мне не хочется, чтобы Катрин видела гостя – не нужен ей этот стресс во второй раз.

– Что ты тут делаешь? – Я и так знаю ответ, но раздражает, что некоторые с первого раза ничерта не понимают. – Мы же триста раз уже всё обсудили. И как ты сюда вообще попала?

Аня хлопает глазами, а в них слёзы дрожат. Вот почему некоторые не умеют расставаться навсегда? Обязательно нужно испортить все хорошие воспоминания.

– Нам надо поговорить, – заявляет спустя пару молчаливых мгновений, а я тяжело вздыхаю.

– Нам не о чем разговаривать.

Я уверен в своих словах и уверен в том, что все эти фокусы и показательные выступления – блажь, которая скоро пройдёт. Просто кому-то сложно смириться, что её не любят до гробовой доски.

Есть такая порода баб, которые просто уверены: их невозможно забыть и бросить. Аня как раз из таких. Дёрнул меня чёрт пару месяцев назад связаться с ней на одной вечеринке – прилипла, как банный лист, не оторвать.

– Вадим, ты козёл, но я люблю тебя.

Аня красивая: ноги, задница, грудь – уверенная тройка, волосы – всё в ней дышит сексом, но с ней отчаянно скучно. До ломоты в челюсти и сонного паралича скучно.

– Аня, езжай домой, поспи, отдохни. Ты же в сталкершу превращаешься.

Я так сильно устал от неё и её концертов, что хочется отмотать время назад и не ходить на ту чёртову вечеринку. А если и пойти, то ни в коем случае не пить виски. Чтобы снова не вляпаться в это дерьмо.

– Но у нас же было всё хорошо, – удивляется, хотя ничего хорошего, кроме секса, между нами не было. – Ты нашёл себе кого-то другого?

Хочется гаркнуть ей в лицо: да, нашёл. Чтобы успокоилась и оставила меня в покое.

– Аня, пока я ещё могу держать себя в руках, просто уйди.

Я подталкиваю её под спину к выходу. Потом я устрою разнос сотрудникам, которые пропустили её сюда, но сейчас мне нужно и важно избавиться от рыбки-прилипалы.

– Просто уйди. Давай расстанемся по-человечески. Это не сложно.

– Ну скажи, ты себе другую нашёл? Признайся!

Так, это уже точно никуда не годится. Достала. Я останавливаюсь в пяти шагах от выхода, делаю глубокий вдох, но помогает слабо.

– Слушай сюда, – не выдерживаю, потому что уровень глупости достигает критической отметки. – Я тебя не люблю, никогда не любил и не полюблю. Мы просто трахались и ничего больше. Пойми ты уже, это не сложно.

Я бы ещё многое мог сказать, потому что довела до ручки, но, кажется, ей уже хватит. Губы подрагивают, глаза стремительно наполняются слезами, но с некоторыми иначе не получается. Иногда приходится быть жестоким – такова жизнь. Ведь до последнего пытался оставаться приличным и уравновешенным. Даже, когда она орала под чужими окнами, пытался не сделать ей больно. Но, видно, иначе не понимает.

– Можно я тебя обниму на прощание? – всхлипывает, но мой ответ её, кажется, волнует меньше всего: виснет на шее, вытирая хлынувшие из глаз слёзы о мою футболку.

И вот, когда мне кажется, что ничего хуже нелюбимой рыдающей девушки на моей груди сегодня уже не случится, за спиной щёлкает замок. Почему я не удивлён? Надо было запереть Катрин, слишком бдительная она.

Аня, будто специально, обнимает меня ещё крепче, а я думаю о том, какой же я придурочный идиот. Готов ругать себя последними словами, только ничерта это не изменит.

– Блядь, – вырывается на волю, потому что буквально спиной чувствую взгляд Катрин. – Аня, иди отсюда.

Отрываю её руки от себя, она вытирает кулаком слёзы и, к моему облегчению, всё-таки уходит.

– Я бы сказал, что это не то, что ты подумала, но не стану.

Поворачиваюсь к Катрин, а она стоит, уцепившись в дверь и молчит. По выражению лица совсем ничего не могу прочитать, хотя, уверен, что мыслей в её голове нынче предостаточно.

– Поехали домой, – говорит Катрин, а я практически уверен, что то хрупкое доверие, что зародилось между нами, рассыпалось на миллионы осколков.

Теперь Катрин быстрее палкой меня ткнёт прямо в глаз, чем позволит себя поцеловать. Ну и хрен с ним, будем решать проблемы по мере их поступления.

Глава 24 Катя

– Тискался?! – удивляется Юлька, а я киваю. – Прям там, в коридоре?!

Снова киваю и горько вздыхаю. И хоть я совсем не удивлена, на минуточку ведь показалось, что между нами что-то проскочило. Искра ли, как пишут в романах? Любовь с первого взгляда? Нет, не то, но всё-таки поверилось, что в глазах Вадима был неподдельный интерес. И поцелуй… такой сладкий, что до сих пор, кажется, его вкус на губах чувствую.

– Что думаешь делать? – оживляется Юлька, отвлекая меня от размышлений.

– А что я должна делать? И зачем?

Я действительно искренне не понимаю, как должна, по мнению Юльки, реагировать.

– Мы ничего другу на должны, он свободный мужчина. У него своя жизнь, у меня своя. На этом и закончим.

Я решительным жестом руки отметаю в сторону любые Юлькины возражения. Мало ли что на секунду померещилось – изображать из себя униженную и оскорблённую я не собираюсь.

– И ты даже ничего у него не выяснила? Не заставила объясниться? – Юлька вскакивает с места и принимается копошиться в кухонном ящике. – Всё-таки нужно было поговорить. Нельзя же так! Вдруг у него объяснение есть?

– Повторю для непонятливых: он не обязан мне что-то объяснять. Мы чужие люди.

– Чужие не целуются! А он тебя целовал!

– Ты мне подруга или нет? Не напоминай, хорошо?

Я слежу за ней, потягивая остывший чай, и понимаю, что мне не хочется больше об этом говорить. Ну вот совершенно не хочется, но всё-таки рассказываю, чтобы она уже отстала от меня:

– Мы вернулись домой на его машине, я немножко вздремнула, вот и всё. Он не пытался ничего пояснить, будто бы злился всю дорогу, я не настаивала. Потом он высадил меня у твоего дома. Всё, конец истории.

– А сейчас? – Юля ставит на стол бутылку вина и коробку шоколадных конфет. – Сейчас сидишь у меня в кухне, будто тебя из дома выгнали!

Сводит гневно брови к переносице и достаёт штопор.

– Никто меня не выгонял, – фыркаю, глядя на Юлькин большой двор за окном кухни. – Просто…

– Он там, да?

– Да, с кроликами возится, – вздыхаю, понимая, что всё-таки сбежала позорно. Трусиха.

– А ты здесь страдаешь, – выносит вердикт, а я отрицательно качаю головой.

– Нет, я просто зашла в гости. Да, мне немножечко обидно, самую малость, но это не повод страдать.

Юля молчит, сканируя меня взглядом, а я глаз не отвожу, чтобы она не придумывала себе лишнего.

– Но всё равно, – бурчит, доставая из коробки круглую конфету, – я бы на твоём месте поговорила с ним. Может быть, ты что-то не так увидела или просто показалось?

– Опять ты за своё. Юль, да неважно это всё. Давай забудем и о чём-нибудь приятном поговорим.

У Юли просто не остаётся выбора, и пару часов мы разговариваем о всякой чепухе, но это помогает отвлечься от дурацких мыслей. Настолько помогает, что я забываю о зрелище, которое на одно маленькое мгновение выбило почву из-под ног. Вадим и та девушка, та девушка и Вадим… наверное, они поругались, вот он и решил, что со мной будет весьма забавно скоротать время. Пара поцелуев, глупые комплименты, и я ведь почти растаяла…

Тьфу, снова думаю об этом.

– Катрин, поехали на вечеринку? – предлагает вдруг Юля и несильно хлопает ладонью по столу.

К вину мы так и не притронулись, зато конфеты слопали подчистую.

– Толку дома киснуть, когда за окном лето?

И правда.

– На пляж снова? – уточняю, потому что купаться мне что-то совсем не хочется.

– Нет, у Сержа моего дома. Поедешь?

– Легко! – улыбаюсь и буквально подпрыгиваю на месте.

– Вот! Теперь я узнаю свою Катрин, а то прямо глаза на мокром месте, – смеётся Юля, а я шикаю на эту мастерицу преувеличений.

– Ой, я забыла же… мне ведь переодеться бы надо. Но…

– Домой идти не хочешь? – прищуривается Юля и цокает языком. – И не надо идти, вот ещё. У меня в шкафу куча вещей, сейчас подберём что-то.

Этот вариант меня устраивает, потому что на самом деле пока не готова видеться с Вадимом. Наверняка он уже домой пошёл, но всё-таки. Мне нужно время, чтобы привести эмоции в начальную точку: к полному безразличию.

В Юлькином шкафу вещей столько, что хватит ни на одно лето – и это только летний гардероб. Она вообще шмоточница, потому выбрать есть из чего. Я раскладываю на кровати несколько платьев, но Юля отметает их прочь, нахмурившись.

– Вот что тебе надо! – убеждает, кладя короткое и почти неприличное платье богатого винного оттенка. – Оно потрясающее, тебе подойдёт.

– Хм, а у меня задница наружу не выпадет, когда я потанцевать решу?

Юля хохочет и смотрит на меня, как будто у меня вместо мозга муравейник.

– Ничего там не выпадет, ты просто примерь.

Спорить не хочется, а платье, честно признаться, мне нравится, потому без лишних разговоров переодеваюсь. Тонкая ткань плотно облегает фигуру, как чулок, но нигде не жмёт и не сковывает движений.

– Будто бы на тебя и пошили, – ахает Юля и, взяв меня за плечи, подводит к зеркалу в углу комнаты.

В нём я отражаюсь в полный рост и то, что вижу перед собой, мне, чёрт возьми, нравится!

– Красавица! – хлопает в ладоши, а кручусь туда-сюда, рассматривая себя внимательнее. – Сейчас ещё укладку сделаем, макияж и будешь самой красивой девушкой на вечеринке. Даже красивее меня.

Мы смеёмся, и я даже готова вверить Юлькиным рукам свою внешность, потому что она знает толк во всей этой девчоночьей мишуре. Пусть стану ещё красивее – только на пользу пойдёт.

– Слушай, Катрин, а может быть, тебе там с кем-то романчик замутить? – размышляет Юля, расчёсывая мои волосы. – Клин клином вышибают ведь?

– Какой клин, о чём ты?

– Я вот думаю… может, найдёшь на вечеринке какого-то милого парня и пофлиртуешь с ним. А что? Для самооценки полезно.

– Ой, да иди ты, – бурчу, морщась, когда Юля слишком уж рьяно орудует щёткой. – Не хочу никаких романов, и флирта тоже не хочу.

Но мысль о том, чтобы тоже пообниматься с кем-то на глазах у Вадима, нет-нет, да и царапнет сознание.

Глава 25 Катя

На улице ещё светло, но уже вовсю ощущается вечерняя свежесть. С моря тянет солью и йодом, воздух становится прохладнее, а я уже и забыла обо всех переживаниях. Вот ещё, много чести из-за мужчины слёзы лить. Мы с Юлей идём на вечеринку, где будет музыка и танцы, много шумных людей и старинных приятелей. И мне, так редко позволяющей себе небольшую передышку, не хочется предаваться унынию. Потом, долгими зимними вечерами, позволю себе погрустить. Но не когда лето ласкает кожу солнцем, а на небе ни облачка.

Дом Серёжи расположен у ближних обрывов, и это совсем недалеко – минут десять по прямой. Платье оказывается настолько удобным, что я уже через двадцать шагов забываю, что боялась в нём опозориться и осветить мир вокруг белизной своих трусов.

– Бабушку предупредила? – интересуется Юля, а я киваю.

Несмотря ни на что, в нашей семье принято заботиться о ближних и не волновать их попусту, потому звонок бабуле – обязательная часть программы. Зато теперь могу отдыхать, сколько влезет – никто слова не скажет.

А отдохнуть я намерена на полную катушку.

– Катрин, скажи, – Юля как-то странно молчалива всю дорогу, и я настораживаюсь, – тебя на посещают хоть иногда мысли о детях, семье? Замуж там выйти…

Мы нечасто говорим с Юлей о таких вещах. Просто потому, что слишком редко видимся в последнее время, а по телефону с тотальной занятостью связываемся от силы раз в неделю и по праздникам. В общем, как-то не до этого.

– Не знаю, – пожимаю плечами и слежу как на горизонте краснеет небо. – Нет, наверное.

– Не хочешь замуж, да? Феминистка?

Я прыскаю смехом, потому что этот разговор на самом деле забавный.

– К чему ты вообще об этом спрашиваешь? Нет, я не феминистка и не чайлдфри, но… просто не уверена, что пустые мечты до добра доведут. Меня, знаешь ли, каждый день замуж не зовут, чтобы размышлять об этом всерьёз.

Юля вздыхает, а мне кажется, что её что-то беспокоит.

– Эй, подруга, чего нос повесила? Случилось что-то?

– Да нет, просто…

– Но я же вижу, ты грустная. Может быть, смогу помочь?

Юля молчит, но всё-таки не выдерживает:

– Ты же знаешь, как я люблю Серёжу. И я хочу за него замуж. Мне двадцать четыре, отличный возраст. Чего тянуть? Ему двадцать шесть, мы крепко стоим на ногах, а он молчит.

– Может быть, время ещё не пришло? – размышляю вслух, пытаясь найти нужные слова. Правильные слова. – Мужикам ведь сложно со свободой попрощаться. Он тоже тебя любит, я знаю.

Говорю и говорю, уговариваю, а мысленно решаю поговорить позже с Серёжей и исподволь выяснить, что у него в голове творится. Во всяком случае, на правах старого друга, попытаюсь.

Юля ещё что-то хочет сказать, но мы уже дошли до места, и шум вечеринки наращивает обороты. Двухэтажный дом светится огнями, мигает гирляндами, а плеск воды в бассейне слышен даже через забор. Серёжа всегда был местным мажором, и мы лет с пятнадцати проводили в его дворе целое лето, лишённые всяческого родительского контроля – дом этот его семьёй использовался редко.

Ворота распахнуты, а за ними самое настоящее веселье. Много знакомых лиц, но есть и те, кого вижу впервые.

– Не теряйся, подруга, – зловещий шёпот на ухо, а я смеюсь. – Вон, сколько парней красивых. Нужно завести роман! Курортный!

Конечно, в чём-то Юля права, да только сказать проще чем сделать. Но, во всяком случае, отдохнуть я сегодня планирую, а там как карта ляжет.

– По коктейлю? – орёт на ухо Юля, пытаясь перекричать музыку, а я морщусь, вспоминая, чем обернулось прошлое употребление алкоголя. Бр-р, аж вспоминать не хочется.

Отрицательно качаю головой, но к бару вместе с Юлей иду. Бар, конечно, громкое слово – так, широкий пластиковый стол, на котором в рядок стоят бутылки с самым разнообразным спиртным, на любой вкус, а стопка девственно-чистых пластиковых стаканчиков высится башенкой. Но зато здесь тише, чем возле бассейна, и не нужно орать, чтобы услышать собеседника.

Ищу глазами сок или хотя бы минеральную воду, а жидкая кучка посетителей вечеринки огибает со всех сторон стол.

Вдруг громкий смех совсем рядом чуть не рвёт мои несчастные барабанные перепонки, и я, взмахнув с перепуга рукой, сбиваю на землю большую бутыль с прозрачной жидкостью. То ли ром, то ли водка – я плохо разбираюсь.

К счастью, стекло толстое, потому бутылка цела и невредима, и я присаживаюсь на корточки, чтобы её поднять.

– Хорошо, что не разбилась, да? – Высокий парень забирает у меня бутылку и ставит аккуратно на стол, не сводя с меня взгляда.

– Действительно, хорошо, – улыбаюсь, а парень порывистым жестом убирает упавшую на глаза светлую чёлку.

Я ни разу его не видела – наверное, кто-то из городских приятелей Серёжи, и он мне кажется симпатичным. И улыбка настолько широкая и искренняя, что невозможно не улыбаться в ответ.

– Я Антон, – представляется, протягивая широкую ладонь. – А вы, наверное, Катя?

Моргаю, пытаюсь понять, откуда он может меня знать, но Антон не даёт времени окончательно растеряться:

– Мне сказали, что в этих местах обитает ангел, и зовут его Катя. Угадал?

Вот это новости.

– Божечки, какая пошлость, – смеюсь, а Юлька, всё ещё стоящая рядом, сдавленно хрюкает, пытаясь сдержать хохот.

– Неужели ошибся? – Антон прикладывает ладонь к сердцу, изображая обширный инфаркт. – Этого не может быть!

– Отчасти, – улыбаюсь, потому что ситуация кажется забавной. – Я, конечно, Катя, но вряд ли ангел.

– Ничего не знаю и знать не хочу, – протестует Антон, а светлая слегка волнистая чёлка снова падает ему на глаза. – Вы самая прекрасная девушка. Ангел во плоти.

– Какой кошмар, – булькает рядом Юля, а я прикусываю щёку изнутри, чтобы не расхохотаться в голос. Не попытка познакомиться, а список советов для юных пикаперов.

Антон высокий и худощавый, в обтягивающей стройное и гибкое тело чёрной футболке, а джинсы сидят так низко, что всерьёз начинаю опасаться, что в любой момент могут слететь на пол. Но улыбка приятная, а веснушки на носу смешные.

– Давайте я вам сока налью? – предлагает, пользуясь паузой в разговоре. – Или холодного чая? А может быть, вина? Коктейль?

Юлька толкает меня под рёбра, привлекая внимание, и шепчет на ухо:

– Я пойду найду Серёжу. Или остаться?

Взмахиваю рукой, и Юлька, чмокнув меня в щёку, испаряется. Мы остаёмся с Антоном один на один. Насколько это возможно в шумной толпе.

– Так что будете пить, ангел Катя?

– Можно просто Катя. И да, сок.

Антон моментально находит в скопище разномастной тары пакет с апельсиновым соком и эффектно наливает полный стаканчик.

– Вы, случайно, не бармен? – интересуюсь, когда он передаёт мне стакан. – Слишком уж жесты характерные.

– Нет, я не бармен, но в студенчестве пару лет работал в баре. Весёлое было времечко.

Антон смеётся, а я делаю глоток и слушаю его рассказ о том, какие ему попадались клиенты и как порой хотелось разбить бутылку на чьей-нибудь голове. Киваю, поддакиваю, хотя мне и не слишком всё это интересно.

– Не хотите потанцевать? – спрашивает Антон, наклоняясь ко мне ближе. – Или, может быть, прогуляемся?

Антон протягивает мне ещё один стаканчик сока, а я понимаю, что гулять с ним мне совсем не хочется. Но потанцевать? Почему бы и нет.

Глава 26 Катя

– А пойдёмте, – говорю, и Антон прям расцветает на глазах.

Какой позитивный молодой человек, надо же. Не мужик, а клумба какая-то весенняя.

Чтобы попасть на танцпол, нужно пройти через весь большущий двор, и Антон каждую секунду старается провести с пользой: рассказывает о своей жизни, отталкивает от меня людей и всё это время мягко поддерживает под локоть. А мне лишь хочется сбросить его руку, точно холодную змею – не знаю, правда, откуда это ощущение, но оно противное.

Как только присоединяемся к танцующим, как назло, из колонок льётся медленная мелодия. Сам Бог велел слиться в страстном вальсе, да только нет желания. А Антон кажется разочарованным, что не ныряю при первой же возможности в его объятия, но я чётко очерчиваю границы: держусь на расстоянии шага. Не позволяю себе слишком уж откровенных движений, потому что почему-то не хочется быть привлекательной для Антона.

Он же неловко топчется напротив, а руки беспомощно то взлетают вверх, то упадут поломанными крыльями. Поворот, ещё один, плавные движения, и музыка всё-таки наконец-то сменяется зажигательными ритмами. Ура! Меня подхватывает под руку Юлька – раскрасневшаяся и довольная, – рядом, будто из-под земли, вырастает Серёжа, а Антон удивлённо хлопает глазами. Но Юля и о нём не забывает, и вскоре мы скачем вчетвером в кольце зевак под бурные аплодисменты и одобрительное улюлюканье.

Вот теперь мне точно весело и совершенно наплевать, чем занимается сейчас уважаемый ветеринар. Пусть хоть гарем себе заведёт, или женится на ком-то именно в эту минуту – не волнует.

Трудно сосчитать, сколько песен сменилось, когда почти без сил мы покидаем танцпол. Безумно хочется пить и просто посидеть, наблюдая за вечеринкой.

– Предлагаю рвануть на пляж, – заявляет Серёжа, а Юля ныряет ему под руку, обнимая за талию.

Серёжа настоящий атлет с идеальными пропорциями тела и чертами лица. Светлые волосы, точно шёлковые, а в насыщенных синих глазах всегда таится смех. На него смотришь, и не верится, что мужчина может быть настолько красивым – будто рукой умелого художника нарисован на холсте. Но это никогда не мешало ему оставаться отличным парнем, душой компании и верным другом. Верный ли он Юле? Не знаю, да и не моё это, в сущности, дело.

– На пляж? – оживляется Антон, а я замечаю какую-то тень, которая набегает на лицо Серёжи, но он быстро берёт себя в руки и снова улыбается. – Отличная идея! Машина моя неподалёку припаркована, можем на ней поехать.

– Да тут же совсем недалеко. – Юля, как ей кажется, незаметно целует своего ненаглядного в выпуклый бицепс, а я чувствую себя неловко рядом с Антоном.

Будто бы у нас двойное свидание, только мне совсем не хочется на нём быть.

– Серёж, а как же вечеринка? – удивляюсь, а Серёжа мрачнеет. – Я б на твоём месте не рисковала оставлять гостей без присмотра.

– Точно! Я ж, бляха, забыл, что это мой дом, – он смеётся, ероша Юлькины тёмные волосы, а она тает от этого машинального жеста. – Тогда, может быть, по коктейлю?

– Нет, я пас. Домой, наверное, пойду.

Юля смотрит на меня “страшными” глазами, а я едва заметно покачиваю головой. Не хочется мне что-то танцевать, настроение пропало. Сама даже не понимаю, почему. И пить не хочется, тогда какой смысл здесь оставаться?

– Антон, отвезёшь тогда Катю? – спрашивает Серёжа и пристально смотрит прямо на Антона, а тот энергично кивает.

– Конечно-конечно. До самой двери.

– Да тут идти сто метров, не нужно утруждаться.

– Может быть, останешься? – шепчет мне на ухо Юля, но я уже всё решила.

У меня, правда, нет никакого желания садиться в машину к постороннему парню, даже если он знаком с моими друзьями. Не страшно, нет… не хочется.

– Но я всё-таки проведу, – не сдаётся Антон, а я машу рукой, мол, идти рядом я не запрещаю.

Выхожу за ворота, Антон не отстаёт, а вокруг тишина, и только сверчки поют свои бесконечные песни, да собаки нет-нет, да заворчат, потревоженные.

– Вы знаете, я ведь впервые в деревню приехал, – нарушает тишину Антон, а у меня ощущение, что от его болтовни голова сейчас лопнет.

– Неужели ни разу не были? – удивляюсь в качестве вежливости, а мой спутник весело улыбается.

– Я городской мальчик: школа, курсы, спортивные секции, золотая медаль, красный диплом, медали, кубки…

Ох, ну хватит уже! В этом списке только не хватает вымпела и медали «За смелость на пожаре». Ему вообще надоедает когда-нибудь якать и о себе распинаться?

– Неужели и на море ни разу не были?

– Был, конечно, только всё чаще родители в Европу путёвки покупали, или вот в Артек… а на нашем "местном" никогда.

– У нас тут красиво: погода, природа и кролики бегают.

– Кролики? – удивляется, а я рассказываю, как сбежал Рагнар, и как я искала его, срывая горло.

Когда заканчиваю рассказ, Антон хохочет, будто на концерт стендапа попал, а я тоже улыбаюсь. Ночь приятная, спутник мой весёлый, потому поводов грустить нет. Хоть и эгоист, конечно.

– Спасибо вам, что провели, – топчусь на месте у своей калитки, а Антон останавливается в шаге от меня.

– Может быть, на «ты» перейдём? Всё-таки, вроде бы, познакомились, общались.

– Можно. Почему нет? – пожимаю плечами, Антон улыбается, поправляя свой неугомонный чуб. – Я пойду? Поздно уже…

– Останься, – просит и протягивает мне руку. – Хоть на пять минут задержись, ангел Катя.

– Просто Катя, – напоминаю, а Антон совсем близко подходит.

Он высокий, хоть и худой, а аромат его одеколона щекочет ноздри. Слишком насыщенный, до удушья.

– Нет, всё-таки ты ангел, – напирает, и вот его рука уже в моих волосах, глазом моргнуть не успеваю.

– Антон, отойди, – прошу, но кто бы меня ещё слушал? Провёл девушку до двора, получи законный поцелуй.

Я толкаю его в грудь, крепко смыкаю губы, мычу, но Антон упорен в своём желании на практике мне доказать, насколько я прекрасна и как действую на него.

– Совсем сдурел? – шиплю, когда он всё-таки прекращает попытки разбудить мою сексуальность.

Я пытаюсь отдышаться, Антон смотрит на меня ошарашенно – наверное, не ожидал, что начну сопротивляться, – а я вдруг замечаю Вадима. Он стоит у своей калитки и смотрит на меня, сощурившись. Просто молчит и смотрит, а потом делает шаг в нашу сторону.

Глава 27 Катя

Вадим всё ближе и ближе – улица наша слишком узкая, потому ему достаточно пяти шагов. Руки в карманах, лицо непроницаемое, а я смотрю на него, не отрывая взгляда. Вот зачем он здесь нужен? Хотя так Антон больше не будет ко мне ручонки свои тянуть загребущие.

– Добрый вечер, – Вадим останавливается рядом с

Глава 1 Катя

– Вадим!!! – доносится через открытую балконную дверь, а я подскакиваю на кровати, усиленно соображая, не Вадим ли я. Вдруг, пока спала, что-то изменилось?

Нет, вроде бы, Катя. Тогда, кто Вадим? Перебираю в уме всех бабулиных соседей, но человека с таким именем вспомнить не могу.

– Ты подонок! – истошный крик будит собак, и я окончательно прощаюсь с возможностью выспаться. – Я ненавижу тебя! Ты слышишь?! Не-на-ви-жу!!!

Меня это не касается, убеждаю себя. Ложусь на другой бок, накрываю подушкой голову, но вопли рассерженной девицы заглушить сложно. Она будто на ухо мне орёт!

Спрыгиваю с кровати, втаскиваю себя в сарафан, плетусь к балкону. Надо его закрыть, но любопытство побеждает, и я выхожу на свежий воздух.

Лето пахнет упоительно, я вдыхаю полной грудью, растираю лицо, смахиваю остатки сна. Если бы не духота и буйная барышня под моим балконом, начало отпуска можно было бы смело назвать замечательным.

Внизу, за низким бабулиным забором, стоит девушка в коротком тёмном платье и, подпрыгивая на месте, выкрикивает проклятия в адрес незнакомого Вадима. Бедный мужик, честное слово. Мне его даже жаль. В руках она держит туфли на высоченных каблуках и в свете уличных фонарей кажется тоненькой и прозрачной. Что она здесь вообще забыла?

Наверное, выпила лишнего и всё на свете перепутала. Не может ведь трезвый человек вытворять подобное. Хотя, кто их знает этих истеричек. Хорошо, что бабуля моя в гости к старинной подруге ушла отмечать какое-то событие пирогами и чаем, а не то бы выскочила уже на улицу, размахивая чем-нибудь тяжёлым.

Набираю полную грудь воздуха и торжественно объявляю:

– Девушка, успокойтесь. Нет здесь никакого Вадима, и никогда не было. Спокойной ночи.

Девушка задирает голову, фокусирует на мне взгляд и упирает руки в худые бока.

– Врёшь! – заявляет и громко икает. Точно, напилась. – Он, наверное, в твоей кровати. Да?! Признавайся, лохудра крашеная!

Хочется ответить известной цитатой, что это мой натуральный цвет, но обойдётся – ещё разговоры с ней водить.

– Советую поискать Вадима в другом месте.

Ха, какая я спокойная и уравновешенная – сама собой горжусь.

– Так ты его знаешь? Где он? – выходит на новый виток истерики, я закатываю глаза и тяжело вздыхаю. – Я тридцать километров сюда ехала, мне нужно увидеть его! Я сейчас через забор полезу, но его найду. Пусть лучше сам выйдет!

Забор ей едва по грудь, но в таком… возбуждённом состоянии духа может и убиться, перелезая.

Вздыхаю ещё тяжелее и смотрю в чёрное южное небо. Благодаря ночной гостье не усну, но надо как-то от неё избавиться. Не хватало ещё, чтобы она по двору бабушкиному и дому бегала в попытках найти Вадима. Она и так уже всех собак в округе разбудила – лают так, что в ушах закладывает. Скоро и соседи появятся, некоторые даже с факелами и дробовиками, допрыгается.

– Ещё раз повторяю: я не знаю никакого Вадима, – кричу, наверное, заразившись от девицы безумием. – Потому понятия не имею, почему вы ищете его именно здесь. И здесь частная территория, а во дворе огромная злая собака!

– Злая собака? – грустит девушка, и даже шажок назад делает. Умница. – Но ты всё равно его позови, слышишь? Он подонок, я должна ему в лицо об этом сказать!

– Спокойной ночи, – говорю напоследок и ухожу в свою комнату.

Прикрываю плотно дверь, все звуки разом становятся глуше, но я всё равно слышу всё, что происходит на улице: вопли, лай и будто бы даже плеск морских волн. Вот и отдохнула, называется.

Вдруг к общей шумихе добавляется звук мотора, хлопок автомобильной дверцы и мужской голос. Неужели Вадим – похититель сердец? Мужчина говорит громче, девушка тише, собаки вовсе смолкают, будто прислушиваются, а я сгораю от любопытства. Почему и не увидеть всё своими глазами? Я ведь, в какой-то мере, пострадавшая сторона.

Решено.

Снова выхожу на балкон и в свете фонарей и ярких звезд вижу высокого поджарого мужчину в белой майке и простых джинсах, пытающегося утихомирить растрёпанную девицу. Она лупит его кулаками в грудь, он обвивает её худенькое тельце руками и утащить, что ли, куда-то пытается? Может, это не Вадим? Может быть, это маньяк?!

Мамочки, вдруг на моих глазах преступление разыгрывается? А я стою и смотрю, как девушку в машину волокут?!

В памяти всплывают все навыки юного следопыта и борца за справедливость, и я кричу:

– Мужчина, вы вообще кто такой? Отойдите от девушки, она не хочет с вами идти!

Девушка взвизгивает, мужик резко её отпускает, отшатывается в сторону, а я хватаю палку, совершенно случайно лежащую на балконе, и продолжаю:

– Я умею метать копьё, у меня разряд! Предупреждаю!

Конечно, никаких копий я ни разу в жизни не метала, но детство, проведённое в этой деревне, и бесконечные игры с мальчишками многому научили. Бесценный опыт. И палкой при случае стукнуть по голове могу. Больно!

– Сумасшедший дом, – говорит мужик, а я делаю вид, что прицеливаюсь. – Вы вообще кто такая?

– Бдительная общественность!

– Я так и понял. Иди спать, бдительная общественность, мы сами разберёмся. И копьё своё спрячь, а то поранишься.

Нас разделяет всего несколько сотен метров, хоть я и стою на балконе, но он совсем низкий, как и забор. И я хорошо вижу, как перекашивается от злости лицо незнакомца в белой майке. Он сплёвывает на землю и, бросив на меня хмурый взгляд, разворачивается на пятках и уходит к своей машине.

Хамло.

– Вадим, подожди! – вопит девушка, а я смотрю на палку в своей руке и чувствую себя самой настоящей идиоткой.

Да уж, неловко вышло. Надо было не угрожать, а присмотреться для начала. Но с другой стороны, если бы он и правда, оказался похитителем и насильником?

Бросаю палку на пол, она глухо стучит по цементному покрытию, а я облокачиваюсь о перила. Надеюсь, весь отпуск не будет таким же причудливым, как первая ночь – всё-таки я приехала из шумного города к любимой бабуле не для того, чтобы на бесплатные концерты без заявок любоваться.

Тем временем нет-нет, да гляну в ту сторону, куда ушла сладкая парочка. Любопытно мне – нельзя, что ли? Вадим, распахнув заднюю дверцу, отчаянно пытается усадить на просторное сидение девушку, а та упирается, не идёт. Странная особа.

Не успев себя остановить, кричу: “Вам помочь?”, но Вадим отвечает мне всё тем же хмурым взглядом. Эх, вот надо было мне палкой махать на приличного, вроде бы, человека. Хотя, может быть, он, в самом деле, подлец – вдруг девушка не врала?

– Спокойной ночи, бдительная общественность, – доносится глухой голос, и через минуту Вадим захлопывает дверцу, запирая внутри машины свою лихую подружку. Молниеносно занимает водительское место, яростно хлопает дверцей и заводит мотор.

Ох, и ночка. В деревне, где живёт моя бабуля, конечно, всегда весело – не до скуки, но пьяные девушки концерты под чужими окнами, вроде как, ни разу не устраивали.

Машина скрывается за поворотом, я смотрю ей вслед, а над морем сгущается тьма. Пойти, что ли, нырнуть? Всё равно спать больше не хочется.

Решено, пойду-ка я на море. Может быть, хоть так от чувства неловкости избавлюсь.

Глава 2 Катя

Распахиваю створки старого шкафа с лакированными дверцами и огромным зеркалом внутри. Его поставили здесь, наверное, при царе Горохе, и он так угрожающе скрипит, когда в него влезть пытаешься, что страшно.

Нахожу в чемодане новенький купальник, в котором мой микроскопический бюст кажется полной двоечкой. Вечная слава тому, кто придумал пуш-ап! Переодевшись и сунув ноги в ярко-фиолетовые сланцы, бросаю в полосатую пляжную сумку пушистое полотенце и мягкий плед, который отлично послужит подстилкой. Чуть было не беру с собой широкополую шляпу и очки, но вовремя вспоминаю, что на улице ночь. Завтра надену – не зря же я ещё перед Новым годом отстояла за ними длиннющую очередь на распродаже! У меня всё-таки ещё три недели впереди, успею побыть самой модной на деревенском пляже.

Всё, теперь я точно готова к длительным ночным заплывам. Меня слишком манит море и, взбудораженная ночным происшествием, я готова бежать к берегу и нырять, нырять, пока кожа мурашками не покроется, а зубы не начнут выстукивать «Прощание славянки».

Из-за огромной пробки на трассе я приехала к бабуле накануне поздно вечером и такая уставшая, что, наскоро поужинав, сразу завалилась спать. Не хотелось ни пирогов, ни долгих бесед, ни моря – лишь бы в покое оставили. Да и нигде так хорошо не спится, как в этой маленькой, но живописной приморской деревне. И я бы точно, наверное, сопела до полудня, если бы не кое-кто активный со своими любовными переживаниями.

Вдруг голод напоминает о себе, и я хватаю с большого блюда румяный пирожок, кладу в пакетик и выбегаю из кухни. Наверное, гулять с пирожками в обнимку по ночным улицам – не самая здравая идея, но здесь мне нечего бояться: бабулина деревня – на редкость тихое и безопасное местечко, где даже летние отдыхающие – сплошь интеллигентные и порядочные люди. Да и знает меня здесь каждая собака.

Идя вдоль соседских домов к морю, размышляю, кто такой этот роковой Вадим, что за ним аж тридцать километров ехали. Мужик, как мужик, ничего особенного. Симпатичный и высокий – да, но чтоб настолько потрясающий… не знаю. Я, конечно, не разглядывала его, но не показался он мне таким уж потрясающим. Да и откуда он вообще здесь взялся? В отпуск, как и я, приехал? Дом снял – в деревне много пустующих сдают на лето, – или купил недвижимость? Зачем я обо всём этом думаю не знаю, но мысли так или иначе возвращаются к недавнему происшествию. Ещё я с этим «копьём» – бдительная общественность, блин. Стыдоба стыдобушка. Ни разу в жизни себя такой дурой не чувствовала, честное слово.

Так, в размышлениях, я и добираюсь до моря, а вдохнув его яркий йодистый аромат, забываю напрочь про Вадима, его пьяную девицу, работу, заботы, противного бывшего и всё-всё на свете. Чуть левее на пирсе сидят ночные рыбаки, и это привычное с детства зрелище заставляет улыбнуться – есть вещи, которые никогда не меняются. И это здорово.

Поспешно вытаскиваю из сумки плед, кое-как растягиваю его на песке, бросаю сверху вещи и, скинув сарафан, остаюсь в одном купальнике.

– Э-ге-гей, свобода! Море, я иду к тебе! – кричу, расставив руки в стороны, точно крылья, и бегу к ласкающему берег ленивому морю. Луна прокладывает дорожку поверх водной глади, и я вхожу в эту полоску света, чувствуя невероятный восторг.

Вода ледяная поначалу, обжигает кожу, но я не даю себе времени на лишние размышления – ныряю с головой, чтобы скорее привыкнуть к температуре. Эх, хорошо-то как! Здорово!

Не выныривая на поверхность, плыву, пока хватает дыхания. Обожаю воду – пару лет назад даже в бассейн записалась и теперь трижды в неделю после работы устраиваю грандиозные заплывы, мечтая о лете.

Сейчас море тихое и спокойное, и я рассекаю гладь вдоль лунной дорожки, наслаждаюсь водой. Может быть, в прошлой жизни была дельфином? Или камбалой? А что, вполне вероятно – с моим-то «грандиозным» размером груди без камбалы в роду точно не обошлось.

Когда правую ногу начинает слегка покалывать, я ловко разворачиваюсь назад и гребу к берегу. Сколько я плавала? Минут пятнадцать точно. Для первого раза вполне достаточно. Когда до цели остаются считанные метры, я замечаю какого-то мужика рядом с моим пледом. Сердце ухает в груди, внутри всё холодеет, и я примерзаю ко дну, пытаясь понять, к добру ли то, что вижу сейчас.

Незнакомец тем временем скидывает с себя шорты и, оставшись в одних боксерах, бодрой походкой, поигрывая мышцами на ходу и разминаясь, направляется в мою сторону. В смысле, плавать идёт. И когда между нами остаётся пара десятков метров, я протираю глаза от солоноватой воды, потому что отказываюсь им верить. Да не может этого быть, никак не может.

Потому что это тот самый Вадим. Ох ты ж… чёрт.

Глава 3 Катя

Я зажмуриваюсь, словно никогда людей в одних плавках не видела. Да я же выросла на море, в конце концов! Но сейчас мне кажется, что зачем-то заглянула в мужскую раздевалку, хотя меня туда никто не приглашал. И теперь пялюсь на незнакомого полураздетого мужика. Ну как пялюсь? Просто… не отворачиваться же, в самом деле.

Вот это точно, по-моему, не входит в понятие «избавиться от неловкости», когда причина этой самой неловкости уверенно так движется в моём направлении. И меня, кажется, вовсе не замечает. Правильно, человек купаться ведь пришёл, зачем ему я.

Не желая выглядеть ещё глупее, я ныряю под воду и быстро-быстро подгребаю в сторону берега. Вот же, надо было мне идти одной купаться, ещё и ночью. Выдумала же такое, как будто мне не хватило, что я угрожала час назад метнуть ему копьё в… глаз.

Когда прятаться под водой уже невозможно, я выныриваю и, не оглядываясь, бегу к своей подстилке. Сейчас переоденусь и домой пойду.

За спиной плещутся волны, я лихорадочно натягиваю на мокрый купальник сарафан, но это не так-то и просто. Особенно, когда торопишься. Ткань липнет к влажному телу, угрожающе трещит и в любой момент грозит порваться. Чёрт!

Хотя… чего это я? Убегать надумала, как будто мне десять лет и я залезла в чужой яблочный сад. Я пришла сюда провести время на море? Да. Пирожок с собой взяла? Взяла. Значит, самое время перекусить. И никакие Вадимы мне не помеха. Вот ещё, у нас свободная страна, а у меня отпуск.

Интересно, где его барышня? Может, убил всё-таки? Завёз в кукурузное поле – здесь совсем недалеко, – ножом по горлу и обратно к морю рванул – кровь отмывать.

Тьфу, выдумаю же такое.

Снова стягиваю с себя ставший влажным сарафан и, как мне кажется, элегантно усаживаюсь на смятую подстилку. Рядом лежат шорты и белая майка, и я невольно щурюсь, приглядываясь: нет ли на одежде кровавых разводов? На всякий случай ногой отодвигаю вещи Вадима подальше и достаю из сумки пирожок. Не знаю, с чем он, но пахнет умопомрачительно.

Раз кусаю, второй, энергично жую, замотанная в полотенце, сохну. Ночь постепенно рассеивается на горизонте, и небо медленно, но уверенно сереет. Вадим плавает, я ем и вовсе на него не смотрю. Ни капельки. Меня вообще не волнует, какое впечатление произвела на него – я ем и отдыхаю. В конце концов, сам виноват, что его за маньяка приняли – следующий раз нежнее будет девушек в свою машину запихивать.

Так, вся во власти разных мыслей, доедаю пирожок и тоскливо оглядываюсь по сторонам. Надо, наверное, или уходить, или тоже идти плавать. Чего я сижу, как памятник Ундине?

И вот, когда я собираю всю свою храбрость в волевой кулак и поднимаюсь с пледа, Вадим выходит на берег. Руками приглаживает волосы, будто модель модного парфюма, вода стекает с него ручьями, а ещё нетронутая загаром кожа покрыта мурашками и крупными каплями. Останавливается на полпути, смотрит на меня, сощурившись, а я складываю руки на груди. Не знаю, зачем. Так, наверное, круче выгляжу со стороны.

– Бдительная общественность, – усмехается, а я фыркаю, плавно встаю и иду к воде. – Как дела?

– Если не прекратите обзываться…

– Копьё в горло воткнёшь?

– А второе в глаз!

– Да ты страшная женщина, – смеётся, а взгляд наглый-наглый. Самовлюблённый засранец! – Кстати, я хотел извиниться. Моя подруга немного…

– …сумасшедшая, – заканчиваю мысль, а Вадим снова смеётся. – Ничего страшного. Зато я в море ночью искупалась, раз меня так нагло разбудили, тебя разыскивая.

Зачем я буду ему уважительно «выкать», если он обзывается и смотрит так, будто я забавная обезьянка.

– Правильно, общественность должна бдить и днём и ночью.

Вот же! Издевается надо мной, гад.

Глаза у гада голубые-голубые до прозрачности, а волосы каштановые, почти чёрные – в наступающем рассвете вижу его лицо чётко и ясно, в мельчайших деталях. Я что, рассматриваю его?!

Гордо встряхиваю головой, перекидываю через плечо всё ещё влажные тяжёлые волосы и гордой походкой направляюсь к морю. Не хочу я снова позориться – какая-то прям чёрная полоса началась. Никогда со мной такого не было…

И вот, когда я, как Афродита, захожу в воду и готовлюсь эффектной рыбкой нырнуть, Вадим кричит мне вслед:

– Полотенце бы оставила, ведь неудобно в нём плавать.

Он хохочет, а я растерянно осматриваю себя. Так и есть, я забыла скинуть полотенце.

Вот теперь официально заявляю: я позорище.

Глава 4 Катя

Когда я выхожу из воды и подбираю брошенное у самой кромки полотенце, ни Вадима, ни его вещей на пляже нет. Вот и чудесно – надеюсь, если в следующий раз и увижу его, перестану так отчаянно косячить. Я же вообще-то адекватная девушка: ни палками на людей не замахиваюсь, ни замотанная в полотенце нырять не хожу… а тут не иначе магнитные бури или взрывы на солнце.

Пока одеваюсь, окончательно прихожу в норму и улыбаюсь, глядя на рыбаков. Надо идти домой – наверное, бабуля уже вернулась от подруги. Обожаю наши долгие беседы. Она у меня мировая – самая лучшая моя подруга и советчица. И пирожки у неё вкусные. Ради них любую диету забудешь.

Когда все вещи собраны, я почти бегом возвращаюсь к дому, улыбаясь и пританцовывая. Несмотря ни на что, отпуск – это замечательно. А всё остальное – досадные мелочи, на которые даже внимания обращать не буду. Вот ещё, переживать.

Несмотря на ранний час, деревня уже во всю просыпается – только успеваю здороваться с необыкновенно бодрыми и полными жизни соседями, спешащими по своим утренним делам.

– Катрин, ты приехала?! – кричит подруга детства Юля, а я подпрыгиваю на месте от неожиданности. – Заходи в гости!

Красивый Юлькин дом ближе всех остальных к морю. Мы обе уже давно не бегаем всё лето по кукурузным полям, не обносим дружной компанией сады, не пугаем соседских козочек. Став взрослыми и серьёзными, мы забыли все эти глупости, но сто́ит нам встретиться… берегись, кто не спрятался, потому что мы не виноваты.

– Я к тебе чуть позже заскочу, – обещаю и посылаю подруге воздушный поцелуй. Она его ловит, прикладывает ладонь к сердцу и, звонко хохоча, скрывается в окне своей комнаты на втором этаже.

Настроение моё становится ещё радужнее, и я, перекинув сумку на другое плечо, ускоряю шаг. Чаю хочется безумно или просто воды – что-то в горле пересохло. Когда до дома остаётся метров тридцать, замечаю всё ту же машину, на которой ночью уехал Вадим. Точно знать, что это она, я не могу, но похожая. Она стоит у ворот дома напротив, и в доме этом лет десять уже никто не живёт. Хм, неужели Вадим в нём поселился? Этого мне только не хватало, хотя теперь понятно, почему девушка так легко перепутала, под чьими окнами орать свои серенады.

Ладно, не моё дело – пусть живёт, где хочет и сколько хочет. Мне какая разница?

Водительская дверца тёмно-синей иномарки распахнута настежь, и оттуда разносятся по округе звуки весёленького кантри. Хриплоголосый певец душевно и бодро поёт на английском, как весело снять красивую девчонку в баре и плясать с ней всю ночь напролёт. Оригинальный выбор, впрочем, я даже не удивлена.

– Бабуля, я дома! – кричу, толкая невысокие воротца, выкрашенные белоснежной краской.

Но меня то ли не слышат, то ли бабушки всё ещё нет дома. Она у меня вообще неугомонная – человек, в сутках которого, невзирая на возраст, тридцать три часа. Музыка на заднем фоне неожиданно стихает, и я слышу голос бабули, полный возмущения и досады. Ускоряю шаг, огибаю дом, прохожу между вишнёвых деревьев, пока не попадаю на задний двор, где находится маленький, но уютный крольчатник.

– Бабуля, что случилось? – интересуюсь, а бабушка резко поворачивается ко мне, полыхая взглядом.

– Беда случилась! Рагнар сбежал!

– Предводитель викингов, что ли? – глотаю смешок, а бабушка кивает.

– Кролей он предводитель и моя главная головная боль. Как его не запирай, найдёт, стервец, способ и сбежит. Точно на суп пущу, добегается!

Бабушка ворчит, ругая бегуна, а я осматриваю крольчатник. Прохожу вдоль ряда клеток, заглядываю в каждую, подкидываю в кормушки горсти травы, кому-то подливаю воду. Кролики смотрят на меня глазками-бусинками, не переставая жевать, а самые смелые и любопытные становятся на задние лапки, нюхая мои пальцы.

– Катя, надо срочно его найти! – заявляет бабушка. – Он обычно где-то по улице бегает, ищет себе приключения на пушистые окорочка.

Ой, только не говорите, что мне его придётся искать.

– Надо было назвать его Пушком, – замечаю, заглядывая под клетки. – А то придумала кличку скандинавскую, вот он и жить без походов и набегов не может. Небось побежал брать в плен французских монахов.

– Катя! – смеётся бабушка, а я развожу руками. – Походи по улице, поспрашивай. Рагнара все соседи знают, помогут. А у меня запеканка в духовке и ещё одно важное дело есть, не могу отлучиться. Поищешь?

Словно у меня выбор есть.

– Так уж и быть, – притворно вздыхаю, а бабушка смеётся. – А если он на дальние поля ушёл?

– Нет, он хоть и тот ещё бегун, но за пределы нашего пятачка не уходит, – уверенно заявляет бабушка и протягивает мне пучок травы. – Держи, против этого Рагнар устоять не может.

Забираю люцерну и звонко чмокаю бабулю в загорелую щёку. В свои почти семьдесят бабушка выглядит замечательно. А энергии столько, что можно всю деревню электричеством снабдить.

Выйдя на улицу, оглядываюсь по сторонам, в надежде, что Рагнар щиплет траву где-то рядышком, но нет – этот гордый викинг покоряет другие горизонты. Вот где его искать?

Время идёт, я обхожу улицу трижды, заглядываю во все щели, попутно проводя опрос народонаселения, и наконец понимаю, что попала в тупик. Рагнара нигде нет, никто его не видел, но вернуться без него просто не имею права. Есть, правда, одно место, куда моя нога ещё не ступала…

И это тот двор, возле которого стоит машина Вадима.

Глава 5 Катя

Дай бог, мне померещилось, я всё перепутала, и это не его машина. Просто похожая, мало их, что ли, таких. Потому что, боюсь, поиски кролика вряд ли добавят мне очков адекватности.

Эх, была не была, – в конце концов, я не ради праздного любопытства, я Рагнара ищу. Благородная цель всё-таки, не хухры-мухры.

Подхожу к автомобилю, но его дверцы наглухо заперты. И стёкла тонированные – ничего не видно. Осмотревшись по сторонам, присаживаюсь на корточки и заглядываю под днище. Вдруг кроль-бегун там притаился? Тогда я его люцерной поманю, он выйдет, и я его унесу. Но нет, это было бы слишком просто. Похоже, сидеть и терпеливо ждать, пока тебя найдут – не путь кроличьего джедая.

Делать нечего, подхожу к воротам и нажимаю на кнопку звонка. Сейчас хозяин выйдет, кем бы он ни был, и у него узнаю, не видел ли он пушистого беглеца. Ну, вдруг? Просто вежливо спрошу, улыбнусь приветливо и уйду, если ответ будет отрицательный. Просто же? Вполне.

Жму на звонок, жму, но в ответ тишина. То ли звонок сломан, то ли нет никого в доме – не разобрать, но итог печальный: внутрь мне не попасть, Рагнара не найти, и я злюсь на всё подряд. Ну что за проклятие такое? Может быть, мне на спину плюнул кто-то, потому всё в жизни идёт через одно место?

Ладно, некогда сопли на кулак наматывать, нужно искать пропажу, потому что бабушка не успокоится и никому жить спокойно не даст – знаю я её неугомонную натуру.

Опираюсь рукой на ворота, планируя минут пять поотдыхать и подумать, что делать дальше, но они скрипят под моей ладонью. Неужели открыто?

– Хозяева! Отзовитесь! – кричу и тяну за ручку, и железная дверь без особых усилий поддаётся.

Хм, что делать-то? Так и ждать, когда отзовутся хозяева или одним глазком посмотреть на то, что происходит во дворе? Дилемма, конечно… а вдруг Рагнар там и попал в беду? Застрял лапкой где-то и не может выбраться – кролики тихие ведь. Погибнет, не дай бог, и не узнаешь, куда он делся. Нет, надо действовать.

Осматриваюсь по сторонам, чувствуя себя вором-домушником, но я не могу вернуться без кролика – время не ждёт. Бабушка расстроится, если ничего не найду, а волновать её мне хочется меньше всего. И, к тому же, я ведь не по дому буду бегать, по двору всего лишь. Просто посмотрю, далеко ходить не буду.

– Мистер пушистые уши! Отзовись! Ра-а-агнар! – зову тихо, аккуратно ступаю во двор и прикрываю за собой ворота. Чёрт, чего сердце так стучит, будто бы я на грабёж вооружённый иду?! – Где же ты, викинг недоделанный? У меня для тебя люцерна есть, выходи, шерстяная задница!

Двор небольшой, завален всяким хламом: обломками каких-то плит, сваленными в кучу трубами, кусками старого шифера. Он порос травой, неуютный и необжитой, но у меня нет времени разглядывать всё в подробностях – я и так, считай, на преступление пошла, по частной территории шастаю!

Вот вызовут на тебя, Катька, ОМОН, будешь знать. Объясняй потом, что ты кролика искала, а не драгоценности решила вынести за пазухой.

– Рагнар, тебя дома дети ждут, жёны. Ты не забыл? Ты же серьёзный ответственный мужчина, нельзя вот так вот убегать! – Я заглядываю то в один угол, то во второй, разгребаю ногой мусор, но кролик будто бы сквозь землю провалился. Да что же такое!

Время стремительно пробегает мимо, результата мои поиски не дают, но я должна использовать все шансы, раз уж нахожусь здесь. Потому я забираюсь в самый дальний угол двора, где сложены какие-то бетонные плиты. Они стоят наискосок, образовывая полое пространство, где, возможно, и прячется Рагнар. Обхожу их со всех сторон, но зазор между ними и забором слишком узкий – еле рука пролезает. А вот кролик влезть мог, запросто – они юркие, уж я-то знаю.

Что делать? Уходить или всё-таки своими глазами убедиться: там он или нет? Да уж, проблема.

Всё-таки решаюсь использовать этот шанс и, оглянувшись по сторонам, примеряюсь к высоте плит. Если свалюсь, вроде бы, убиться не должна. Попробую.

Уцепившись за край пальцами, вспоминаю все свои спортивные навыки: подтягиваюсь на руках, напрягаю тело и пытаюсь “втащить” себя наверх. Одной ногой опираясь на выступ, вторую ставлю чуть выше и в итоге всё-таки оказываюсь на самом верху. Ура!

И вот, когда я лежу, распластанная, на нагретой от солнца плите, а Рагнар с той стороны мирно, будто так и нужно, щиплет траву, шевеля длинными усами, сзади раздаётся мужской голос:

– Я, смотрю, общественность настолько бдительная, что в каждый угол двора свой нос всунула.

Мамочки!

Глава 6 Вадим

Выхожу из душа, шлепаю босыми ногами по тёплому деревянному полу, наслаждаюсь прохладой и тем, что меня наконец-то все оставили в покое. Наливаю себе стакан ледяной воды – настолько холодной, что зубы сводит, – и пью её жадными глотками, рискуя заболеть ангиной. Но пусть – жару я всё-таки совсем не выношу. За окном что-то мелькает раз, другой, но я не сразу понимаю, что это за белое мельтешащее пятно. А когда доходит, буквально теряю дар речи. Да ну, не может этого быть.

Стою и, как дурак, ошалело пялюсь, как метательница копья в сарафанчике своём дурацком, который едва задницу прикрывает, носится из угла в угол по моему двору. Сосредоточенная такая, серьёзная – настоящая Бдительная общественность в одном лице.

Что это за хрень вообще такая? Что-то я слабо помню, чтобы кого-то в гости приглашал.

Не сбавляя оборотов, принимается что-то выискивать и вынюхивать, будто у неё есть право здесь находиться. Ещё и по сторонам озирается, словно боится, что её в любой момент на горячем застукают. Крадётся, явно ищет что-то. Понять бы только, что она в моём дворе потерять могла. То туда по пути заглянет, то здесь пригнётся, в то место любопытный нос засунет – загадочная особа. Я привык, конечно, что бабы полны изюма, но эта прямо все границы переходит.

И, похоже, останавливаться на достигнутом она не собирается.

Выхожу осторожно на улицу, а девица так увлеклась своими поисками, что ничего вокруг не замечает. Только бурчит под нос что-то невнятное, но слов не разобрать. Зовёт, что ли, кого-то? А я, признаться честно, и не стремлюсь афишировать своё присутствие, наслаждаясь забавным зрелищем. Ну когда я ещё раз попаду в цирк?

Когда она лезет на самый верх сложенных высокой стопкой бетонных плит, которые вообще хер знает, для чего здесь нужны, я понимаю, что играть в прятки надоело. Или она признается, что ищет или я прям даже не знаю, что и думать.

– Я, смотрю, общественность настолько бдительная, что в каждый угол двора свой нос всунула.

Наверное, вышло грубовато, но это не я рыскаю по чужой территории.

Она громко ойкает, вжимается в своё лежбище и замирает, словно если не будет подавать признаков жизни, всё само собой рассосётся. Нихрена не рассосётся.

– Слезай, я тебя вижу, – говорю, а она громко ойкает. – Ну? Я жду.

– Нет, – безапелляционно и дерзко, а ещё и головой туда-сюда качает, будто я глухой и так не понял, что слушать меня никто не собирается.

– Слезай, а то сам сниму.

– Я кричать буду, если тронешь меня, – сопротивляется с такой убеждённостью в голосе, что на мгновение кажется, что это я к ней во двор влез, а не наоборот.

– Что ты там вообще забыла?

– У меня дело… важное, – пыхтит, принимая сидячее положение, но ко мне лицом не поворачивается.

Наоборот, ниже наклоняется, протягивая вперёд руку.

– Рагнар, детка, пойдём домой.

– На солнце перегрелась? – интересуюсь, а она всё-таки бросает на меня взгляд, и глаза её ползут на лоб.

Чёрт, я же забыл, что после душа так и не переоделся. Что ж, полотенце так полотенце.

– Ну извини, – развожу руками и усмехаюсь, когда она снова отворачивается. Слишком поспешно, надо отметить. – Я вообще-то в своём доме, могу хоть голый ходить.

– Спасибо, что хоть полотенцем прикрылся, – бурчит и снова заводит свою шарманку: – Рагнарчик, пойдём домой, бабушка волнуется.

– Там ребёнок, что ли? – интересуюсь, а моя гостья передёргивает плечами.

Этого только не хватает.

– Кролик там, бабушкин. Он сбежал и вот туда забился, – пыхтит и снова смотрит на меня. – А я не могу его достать, не выходит. Сейчас прыгну, заберу и сразу уйду.

– Не надо никуда прыгать, – прошу и трогаю шершавую поверхность плит, а они тёплые от солнца. – Животные меня любят, да, – уверяю и протягиваю руку: – Потому слезай оттуда, я сам его достану.

– Но… – мнётся, глядя то на меня, то на мою ладонь.

– Никаких "но", слезай.

Она морщится и всё-таки спрыгивает не землю, проигнорировав мою ладонь. Ну что ж, не очень-то и хотелось.

– Если с меня слезет полотенце, отвернись, – говорю, а она фыркает, складывая руки на груди.

Я надёжнее фиксирую на бёдрах полотенце, подтягиваюсь на руках и за мгновение оказываюсь на верхней плите. Когда спрыгиваю рядом с мирно жующим траву кроликом, он косится на меня круглым глазом и прекращает есть.

– Как ты вообще тут оказался? – спрашиваю, скорее, самого себя и ловко подхватываю серый комок под пухлым животом, надёжно фиксируя лапы. Чтобы не вырвался.

Помню, когда проходил практику на втором курсе ветакадемии, с фермы сбежали пятьдесят королей в одну ночь. Вот это был квест: догнать и вернуть каждого хозяевам. После этого я даже в пургу зайца поймаю без всякого напряга.

– Тихо-тихо, приятель, не трясись, – уговариваю свою перепуганную ношу и кое-как взбираюсь обратно на плиты.

Честно, уже плевать, если останусь голышом.

– Держи Рагнара, – говорю, вручая несчастной девушке кролика.

– Спасибо, – пищит, но кролика держит весьма умело. – Я… я пойду.

Она делает шаг назад, упорно не глядя на меня, а мне становится смешно. Честное слово, она забавная – такие глупости вытворяет на голубом глазу и даже не краснеет.

– Прости, что влезла к тебе во двор, но я же не просто так, мне Рагнара нужно было найти.

– Я понял, – киваю, а она пятится, прижимая весьма крупного кролика к своему боку.

И только я хочу сказать, что ничем хорошим это не закончится, как Рагнар – имечко-то какое! – напрягается всем телом, дёргается и под оглушительный женский визг делает стрекача куда-то в сторону. Всего секунда, а его и след простыл.

– М-да уж, – замечаю, запуская пальцы в слегка влажные после душа волосы. – Ситуация. Нельзя было крепче держать?

– Он тяжёлый и сильный! – вспыхивает девушка, а у меня мысль в голове наконец формируется:

– Признайся, бдительная наша, ты, случайно, не преследуешь меня? Что-то слишком много тебя в моей жизни стало.

Она вспыхивает лесным пожаром до корней светло-русых волос, а в глазах настоящее пламя. Прищуривается, упирает руки в бока и заявляет, чётко выделяя каждое слово:

– Если у кого-то мужское эго раздуто до небес, то стоит обратиться к специалисту. Делать мне нечего, тебя преследовать.

Фыркает, словно ничего глупее в своей жизни не слышала, а я смеюсь. Огонь-девка.

– Ладно, стой здесь и никуда больше не взбирайся – во дворе хлама, как на свалке, ещё убьёшься. Я сейчас.

Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я быстро ухожу в сторону дома. Надо надеть всё-таки штаны, а то как-то и самого это полотенце сырое на заднице достало.

В комнате сбрасываю кусок махровой тряпки и, глядя в окно на беспокойную девицу, натягиваю шорты. Не успел от одной избавиться, как вторая на мою голову нарисовалась. Надо было в горы уезжать, селиться в заброшенной избушке, питаться солнцем, тогда бы ни Ленка меня не нашла, ни бдительная барышня не рыскала возле, отлавливая кролика.

– Присядь где-то, я сам его поищу, – предлагаю, выходя из дома, но моя незваная гостья отрицательно качает головой, сжав губы в тонкую линию. И почему бабы такие упёртые? – Слушай, если ты феминистка и тебе убеждения мешают принимать помощь от мужиков, я пойму. Но это мой двор, а я в некотором роде специалист, потому просто останься на месте и никуда не лезь.

Нахрен я вообще кого-то уговариваю? Но не хочется потом отвечать, если эта суетливая особа сломает себе шею, перецепившись через какую-нибудь ржавую железяку.

– Специалист он, – бурчит, но с места, вроде как, дёргаться не пытается. Всё-таки я не только собак умею уговаривать не бояться уколов.

– Вот и умница. Присядь, я скоро.

Она кивает и усаживается на огромное бревно, складывая руки на коленях.

А я озираясь по сторонам, пытаясь прикинуть, куда её кролик мог спрятаться. Ну что, Рагнар, берегись. Сейчас дядя доктор тебя отыщет.

Глава 7 Катя

Попала так попала. Представить страшно, какой дурой смотрюсь со стороны.

Вадим всё-таки надел штаны и ушёл искать Рагнара, а я сижу, оттирая невидимые пятна на подоле сарафана, скучаю. Смахиваю воображаемую пыль, разглаживаю складки, тяжело вздыхаю, жду.

Ну что за пропасть такая? И почему этому свободолюбивому кролику пришла в пушистую голову идея спрятаться именно в этом дворе? Лучше бы на дальние поля убежал, тогда бы я не попала в такой просак. Погулял бы и вернулся когда-нибудь, зато я не выглядела бы такой идиоткой.

Что же долго так?

Пока сижу и размышляю о своей горькой доле, усиленно уговариваю себя наплевать и растереть. Подумаешь, опозорилась пару раз. Не детей же мне с этим Вадимом крестить – пусть думает, что хочет.

Вадим чем-то шуршит, зовёт Рагнара, и я иду на звук. Надоело сидеть, да и не обязан посторонний человек искать нашу пропажу. Помогу хоть, раз всё равно неудобство причинила. Правда, Вадим просил на месте сидеть, но я не такая неуклюжая дурочка, как ему могло показаться.

Иду вдоль дома по узкой тропинке, раздвигаю руками низкие вишнёвые ветки, попутно срываю пару ягод, а они сочные, спелые и вовсе не кислые. Вспоминаю, как лет десять назад, когда в этом дворе ещё жила тётя Клава, мы с Юлькой часто помогали ей собирать урожай. Хорошее время было, радостное. Потом хозяйка умерла, и всё здесь постепенно пришло в упадок. А деревья живы, как не издевался над природой.

– Вкусно? – раздаётся за моей спиной, а я подпрыгиваю на месте.

Надо же, испугал почти до икоты.

– Вишня как вишня, – пожимаю плечами, а сердце выпрыгивает из груди от испуга.

– То-то ты её уплетаешь, будто век не ела, – короткий смешок за спиной, а я фыркаю, пытаясь показать, несколько мне плевать на его издёвки.

– Рагнара нашёл? – перехожу к самому важному. – Специалист же… в некотором роде.

Запихиваю в рот ещё пару ягод, сплёвываю косточку в кулак и машинально облизываю пальцы. Вкусно же! Тем временем за спиной раздаётся прерывистый вздох, а я срываю ещё пару вишен.

– Конечно, нашёл, – заявляет Вадим, а голос так и сочится самодовольством. – Вон он.

Вадим берёт меня за плечи и разворачивает на девяносто градусов. Замечаю шерстяную задницу и шевелящиеся уши. Рагнар снова ест, будто бы его вовек не кормили. Разве не стервец? Он самый, права бабуля. Впрочем, бабуля всегда права.

– Может быть, его в мешок? – выдвигаю идею, а Вадим осуждающе цокает языком. Я не вижу его лица, но, кажется, что он еле сдерживает смех.

– Я сам его верну на родину, тебе доверия нет. Снова упустишь, – издевается, а я сбрасываю его руки со своих плеч. – Хотя от твоей бдительности никто не уйдёт.

Он точно издевается!

Разворачиваюсь к Вадиму, и встречаюсь с его насмешливым взглядом.

– Да сколько можно вообще?! – тычу пальцем его в грудь, а кожа горячая и гладкая. – Я извиняюсь, что угрожала копьём, ты извинился за свою невменяемую подружку, – я говорю тихо, чтобы не спугнуть Рагнара, потому что снова его ловить у меня уже никакого терпения не хватит. – На этом советую разойтись.

Вот, молодец же я?! Конечно. Ибо нечего надо мной издеваться – я ему не дурочка какая-нибудь.

– Понял?! Расходимся на этом, – шиплю и свожу сердито брови к переносице.

– Будто мы сходились, – сверкает белозубой улыбкой и кладёт руки на поясницу, от чего его не слишком бугристые мышцы рельефно так выделяются под кожей.

– Вот и чудесно. Не хватало ещё! – закругляю мысль, а вместе с ней и бессмысленный разговор. Но напоследок объявляю: – Я сама верну Рагнара на родину. Спасибо за помощь и прости за беспокойство.

И, собрав все свои навыки воедино, вспомнив всё, чему я научилась за жизнь, присаживаюсь на корточки, подхватываю на руки увесистого Рагнара и гордой походкой, так ни разу не обернувшись, покидаю двор Вадима.

Вот ещё, буду я выслушивать его колкости – триста лет оно мне не нужно. Пусть вон, на истеричке своей тренируется – ей, возможно, понравится.

– Держи его крепче! – советует Вадим, а я дёргаю плечом.

Впрочем, Рагнара прижимаю к себе так крепко, что он подаёт голос и тихо пищит. Ничего, будешь знать, шерстяная задница, как надо мной издеваться.

Глава 8 Катя

Скорее-скорее домой, потому что так устала от этого отдыха, что просто с ног валюсь. Хотя он ещё не успел толком начаться, а я уже устала.

Хорошо, что от дома Вадима до нашего всего десяток шагов, и уже через пару мгновений я толкаю незапертые воротца, стремясь поскорее избавиться от Рагнара. Надоел он мне хуже проказы. Наверное, так от его великого тёзки даже французы с англичанами не страдали, как я сегодня.

– Бабуля, я принесла поганца! – кричу, а та машет мне рукой из окна, улыбаясь. А я добавляю для Рагнара: – Если ещё раз надумаешь сбежать, беги в другое место. Хорошо? А то уши оторву.

Не уверена, что он меня вообще понимает, но моё дело предупредить. Кролики вообще умные животные, не то, что люди.

Когда кое-как всё-таки запихиваю буйного самца в клетку, шустро запираю замок и для надёжности ещё и длинным гвоздём его фиксирую.

– Бетоном залью, будь уверен, – говорю, снижая голос до зловещего шёпота и пальцем Рагнару угрожаю. Мол, знай наших и веди себя прилично.

Логично, что Рагнар лишь фыркает из-за щекочущей нос травы и принимается за еду.

– Обжора, – вздыхаю и, напоследок подёргав дверцу клетки, выхожу из крольчатника.

Так, сейчас попить чаю и к Юльке в гости, а там мне точно ничего не угрожает. Во всяком случае, рядом с подругой можно ни о чём не переживать.

– Где этот кроличий император прятался? – спрашивает бабушка, нарезая большими кусками ароматную запеканку. – Руки мой, завтракать будем.

Я послушно иду к раковине и под журчание тёплой воды рассказываю, как нашла Рагнара у соседа напротив. Конечно, ни о том, что видела его почти голым, ни о других обстоятельствах нашего знакомства не рассказываю – самой стыдно вспомнить, не то что вслух произносить.

– Ты забралась в чужой двор? – притворяется суровой бабушка, но в глазах чистый восторг. – А хозяин… Вадима видела? Успела познакомиться?

Холодок подозрения ползёт по спине, потому что уж слишком резко меняется бабушкин тон при упоминании Вадима. В серых глазах, ещё не выцветших от старости, лукавство смешанное с неподдельным интересом, а я медленно киваю.

– Да, познакомились… он показался мне…

– Симпатичным? – ещё сильнее оживляется бабуля, а я отрицательно качаю головой.

Нет, он, конечно, симпатичный – при свете дня я точно в этом убедилась, но… с чего бы бабуле так восторгаться?

– Обычный он, – бурчу, вытирая руки полотенцем. – Мне некогда было его разглядывать.

Да-да, ни его торс, ни крепкие сильные ноги, ни красивые кисти рук я вовсе не видела. Вот ещё, надо оно мне.

– Вадик – хороший мальчик, – категорично замечает бабуля и ставит на стол чайные чашки с нарисованными по кругу цветочками.

– Бабуля, какой он мальчик?! – удивляюсь, но от меня отмахиваются, как от надоедливого жука. – Ему же лет тридцать, наверное.

Присаживаюсь за стол, ставлю для нас с бабулей тарелки, а она кладёт мне щедрую порцию запеканки, как-то странно улыбаясь.

– Ему тридцать один, он ветеринар и уважаемый человек, – перечисляет достоинства Вадима, бросая на меня мимолётные взгляды. – Кстати, он холост.

– Мне-то эта информация зачем? – интересуюсь, а бабушка пожимает плечами.

Хотя, кажется, я и так знаю ответ. И он мне совсем не нравится, кстати.

– Просто так, размышляю, – говорит и замолкает, глядя на меня в упор. – Мы же беседуем. Как подруги, – она улыбается и накрывает своей тёплой ладонью мою.

– Можно и о чём-нибудь другом поговорить, – предлагаю и смотрю в окно, наслаждаясь красотой летнего дня.

– Катюша, у тебя всё хорошо? Ты так много работаешь…

О, началось.

– Бабуль, понимаешь, карьера ведь сама себя не построит. Я пытаюсь узнать побольше, многому научиться. Это важно для меня.

– Важно, – ворчит, помешивая чай в своей чашке. – Я понимаю, но молодость проходит, а ты сидишь в душном офисе и ничего вокруг не замечаешь. Так же тоже нельзя.

– Можно, нельзя… меня моя жизнь устраивает полностью, я счастлива, – отрезаю, зная наперёд всё, что захочет сказать мне бабушка. – Давай просто попьём чай и поговорим о чём-нибудь приятном. Ты же знаешь, что я коплю на мечту. Вот заработаю много денег и поеду путешествовать по миру.

Бабуля вздыхает, но не спорит. Лишь украдкой бросает на меня встревоженные взгляды, но я делаю вид, что ничего не замечаю. Я и так знаю, что она боится моей одинокой старости. Вдруг так и не выйду замуж, не рожу пятерых ребятишек и не буду нянчить внуков, делая перерывы на прополку морковки.

– Бабуля, я переоденусь и пойду к Юльке сбегаю, – говорю, когда завтрак съеден, а чаю выпито аж две чашки.

И, чмокнув бабушку в щёку, убегаю в свою комнату.

– Только будьте аккуратнее! – несётся мне вдогонку, а я обещаю вести себя хорошо.

Так, что же надеть? Конечно, шорты и любимую майку – без вариантов. Но, достав удобные и любимые вещи, задумываюсь. А что, если Вадим увидит меня в этом наряде? Может быть, что-то красивее и сексуальные надеть? С другой стороны, при чём тут он?! Меня ни капельки не волнует его мнение, совершенно не беспокоит, что он может подумать.

Но всё-таки после недолгих и странных раздумий, я выбираю тёмно-синий сарафан, в котором смотрюсь, надо признаться, весьма неплохо. Даже самой нравится.

В итоге даже лёгкий макияж наношу, хотя совершенно ведь не собиралась этого делать. Как-то само получилось. Честное слово, само по себе!

Когда, гордо подняв голову, выплываю на улицу, взгляд сам по себе цепляется к дому напротив. Ну вот, зачем я туда смотрю?! Не хотела ведь, правда, не хотела, а глаза будто своей собственной жизнью живут. Непослушные!

Так, хватит пялиться, Юлька ждёт. Но когда я уже готова отвернуться, калитка Вадима распахивается, и оттуда выходит девушка – настолько красивая, что дух захватывает: высокая, с умопомрачительно длинными ногами и копной роскошных чёрных, как вороново крыло, волосами. Она улыбается чему-то и мне, поправляет шикарные пряди, а я чувствую себя недоразвитой по сравнению с ней. Бывают же такие красавицы…

Следом выходит Вадим, а девушка целует его в щёку, а тот улыбается и, обняв её за талию, поднимает вверх и кружит над землёй.

Счастливые такие, красивые – оба.

Вот же… кобель! Впрочем, нет мне до этого никакого дела. Но да, кобель.

Глава 9 Катя

Хорошо, что он не замечает меня, и это позволяет слинять, пока парочка обнимается. Не хватало ещё, чтобы Вадим снова сказал, что я слежу за ним – эго у мужика, похоже, размером в Мировой океан.

По дороге к Юлькиному дому ругаю себя за глупый наряд, макияж – не надо было выделываться, тогда бы и по носу не получила. Зачем я это всё сделала? Чтобы мужчина, на которого мне плевать – и это взаимно – упал к ногам, сотрясаясь в конвульсиях из-за моей красоты неземной? На это рассчитывала? Дурашка я, точно говорю.

Так в раздумьях и не замечаю, как оказываюсь у дома подруги, двери которого всегда открыты для меня.

– Да чтоб ты провалился! – из открытого окна раздаётся голос Юльки, полный детской обиды и возмущения, а следом слышится грохот.

Тороплюсь на звук, забегаю в дом, подозревая, что Юлька попала в беду. Вдруг поранилась? Или упала? Хорошо, что я пришла.

– Юль, всё хорошо? Что стряслось?

Оказавшись в кухне, вижу свою дражайшую подругу стоящей у кухонного островка, на котором творится настоящий Апокалипсис: соль горкой на мраморной столешнице, миска днищем вверх, разделочная доска опасно съехала к самому краю и вот-вот упадёт.

– Чтоб у тебя хвост отсох и отвалился! – сыпет проклятиями красная от злости Юля, а у её ног на полу прыгает… рыба! Самый настоящий здоровенный пиленгас лупит хвостом по деревянным доскам и, судя по всему, пытается сбежать, пока его мучительница в истерике.

Оригинально.

– Ну что за день такой дурацкий? – чуть не плачет Юля и пытается смахнуть с раскрасневшегося лица прядь непослушных тёмных волос. – Я собралась его пожарить на обед, а он, – обвинительный жест ножом в сторону рыбины – даже почистить себя не даёт!

– Это точно магнитные бури, – бурчу себе под нос и отматываю приличный кусок от рулона бумажных полотенец. – Не ной, сейчас одолеем. Пожаришь свою рыбу.

Я присаживаюсь и хватаю скользкую рыбину, а она выворачивается, нервничает. Юля же бросает нож в раковину, ругая свою жизнь.

И я с ней полностью согласна.

– Не хочу я уже никакой рыбы, – решительно заявляет, шмыгнув носом, а я смотрю то на неё, то на пиленгаса в своих руках. – Пойдём его выпустим, пусть плавает. Всё равно живой, вот пусть и живёт себе дальше.

Юлька достаёт из недр шкафа большое зелёное ведро, наливает быстро воду, а я бросаю туда рыбину. Не знаю, карма, что ли, у меня такая – гоняться за фауной? Прям то Рагнар, то пиленгас – покоя никакого нет.

– Это с самого начала была плохая идея, – бухтит Юлька, пока мы тащим ведро к морю. – Вот сейчас отпустим, и сразу легче на душе станет. Только быстрее, не хочу, чтобы с ним беда случилась.

– Сама, главное, его пожарить хотела, а теперь волнуешься, – смеюсь, а Юлька фыркает на меня.

– Я женщина, я имею право передумать.

Хорошо, что до моря идти совсем недалеко, потому что я не только сарафан красивый надела, но и босоножки на каблуках обула. И пусть высота не критичная, но в таком виде нести ведро, в котором плещется рыбина, жаждущая свободы, так себе идея. Ноги вязнут в прибрежном песке, рядом пыхтит Юлька, а я боюсь, что рыба издохнет раньше, чем снова обретёт свой дом.

На берегу отдыхают люди, лениво подставляют бока яркому солнцу, а я боюсь снова увидеть Вадима. Думаю, ещё одного позорища я точно не переживу. Наверняка он уже составил мнение, что у меня одна дурь в голове.

– Катрин, давай, последний рывок, – подбадривает Юлька, когда останавливаемся на берегу. Волны накатывают на песок, я кое-как сбрасываю с ног обувь, и мы входим по колено в воду.

Хорошо рядом никто не устраивает заплывов, да и стали мы в отдалении, чтобы не пугать народ невероятно живучим пиленгасом.

– Три, два, раз! – командует Юлька, и мы переворачиваем ведро. Рыба уходит под воду, но через мгновение я вижу его чешуйчатый хвост. Он удаляется от нас и вскоре полностью пропадает из поля зрения. – Вот какие мы хорошие девочки, рыбку отпустили.

Юлька сверкает улыбкой и, приложив руку ко лбу козырьком, смотрит на воду. А потом вдруг предлагает:

– Пойдём в пиццерию, есть так хочется. Тут недалеко открылась, там все наши днём пасутся.

– Наши, говоришь? – размышляю, но не могу найти ни одной причины отказаться. Я скучала по друзьям детства, хочу пиццу и отдохнуть – чем не повод? – Тогда чего мы стоим?! Побежали!

Как в детстве, хватаю Юльку за руку, и под оглушительный хохот мы убегаем с пляжа, чуть не забыв ведро и обувь.

– Тут совсем недалеко, в центре, – говорит Юля, когда мы выходим на широкую дорогу за нашими домами. Ведро благополучно возвращено на место, а я всё-таки переобулась в удобные мокасины. – Отличное место и пицца вкусная.

Когда до нужного здания остаётся совсем немного, а Юлька щебечет что-то радостное, я замечаю ту самую девушку, которую обнимал у своей калитки Вадим. Такая красавица…

Она стоит, повернувшись к нам вполоборота, разговаривает по телефону, нервно теребя роскошную смоляную прядь. Никогда не видела таких красивых волос – на солнце горят, как шёлк китайский.

– Ты её знаешь? – вдруг спрашиваю, остановившись, а Юлька замолкает.

– Кого?

– Вон ту брюнетку, – дёргаю подбородком в сторону спорящей с кем-то по телефону девушки, а Юля задумывается.

– Нет, в первый раз вижу, – пожимает плечами и переводит на меня взгляд тёмных глаз. – Отдыхающая, наверное. Они же в сезон толпами по центру ходят. Но да, прям модель.

Юлька вздыхает и машинально поправляет волосы. Она тоже яркая брюнетка, но рядом с такой красоткой любая невольно почувствуете себя немножко убогой.

– Ну и ладно, если не знаешь, – отмахиваюсь, вообще не понимая, почему меня должна волновать какая-то девушка. – Пойдём пиццу есть.

Юлька не спорит, хотя и поглядывает на меня удивлённо, но я делаю вид, что не замечаю. Мы идём есть пиццу, а о том, что эта девушка вполне может быть не одна, тоже не думаю. Не думаю, я сказала.

– Вон, смотри, свободный столик, – оживляется Юлька и тащит меня в самый дальний конец просторного зала, заполненного гомонящими и радостными людьми.

Я успеваю лишь кивнуть улыбчивому парню за стойкой слева от входа и выхватить из его рук кожаную папку меню.

– Повезло нам, – радуется Юля, когда усаживаемся на мягких диванчиках, а я углубляюсь в изучение ассортимента.

Но не успеваю понять, чего больше мне хочется и хочется ли вообще, Юля толкает меня под столом ногой. Что это с ней? Смотрю на подругу, но она улыбается, глядя куда-то за моё плечо.

– Сдурела, что ли? – спрашиваю, убирая ноги подальше, но Юля не слышит меня. Она привстаёт, ещё шире улыбается и машет кому-то рукой.

– Вадим, иди сюда! – зовёт подруга, а я медленно поворачиваюсь назад, уговаривая Провидение, чтобы это был какой-то другой Вадим. – У нас есть свободное место!

Только фиг мне – это именно он.

Глава 10 Катя

– Ты его, откуда знаешь? – шиплю, а Юля переводит на меня удивлённый взгляд.

Нет, мне срочно нужно в туалет. Есть же здесь уборная? Должна быть. Там спрячусь, а потом в окно вылезу и убегу. Отличный же план.

Стоп, Катя, тормози. Совсем с ума сошла, полоумная?

– Так он же сосед, – выдаёт так же тихо Юля, но больше ничего сказать не получается, потому что чувствую терпкий аромат мужского парфюма, а на столик падает тень.

Не успела сбежать, надо же.

– Тоже перекусить зашёл? – улыбается Юля и указывает рукой на диванчик рядом со мной. Мол, присаживайся, дорогой друг, не робей. – Хорошо, что мы успели этот столик занять.

Интересно, когда они успели сдружиться? И вообще, неужели в этой дыре приморской не осталось больше мест, где я не буду постоянно сталкиваться с Вадимом? Хоть в доме запирайся до конца отпуска, но и там, кажется, достанут.

Кожаная обивка скрипит рядом со мной, проседает под весом Вадима, а я думаю о том, какую пиццу заказать: с грибами или копчёным сыром?

– Я тут недалеко по делам был, решил зайти пообедать. – Он говорит, а я усиленно разглядываю меню. – У меня выдалось на редкость беспокойное утро.

Короткий смешок, а я не выдерживаю, поворачиваю голову влево и смотрю на Вадима в упор. Предупреждаю взглядом, чтобы не вздумал лишнего болтать. Он же отвечает мне широкой улыбкой, от которой я, наверняка, просто обязана в обморок рухнуть.

Не дождётся.

– Надеюсь, все проблемы остались позади, – улыбаюсь своей самой милой улыбкой.

– Я тоже на это надеюсь, но кто знает, кто знает. Вдруг ещё что-то случится?

Вадим разводит руками, а я кладу меню на столик. Юля смаргивает несколько раз, будто минимум час глаза открытыми держала, а к нам торопится хорошенькая официантка.

– Добрый день! Определились с заказом? – щебечет, занеся ручку над блокнотом. Какой отличный сервис. – Или вам нужно ещё немного времени?

– Дамы, доверяете моему вкусу? – усмехается Вадим.

– Нет, – выдыхаю я.

– Да, – бодро рапортует Юлька и, глядя на меня, хмурит брови.

В итоге взмахиваю рукой, мол, делайте, что хотите, а Вадим заказывает пару салатов, кувшин домашнего лимонада и огромную пиццу. Именно ту, которую я и хотела, кстати. Экстрасенс, что ли?

– Я видел, на какую страницу ты смотрела дольше всего, – раздаётся шёпот в опасной близости от моего уха, а я на всякий случай отодвигаюсь чуть дальше.

За столиком повисает гробовая тишина, а я рассматриваю подол своей юбки, не могу расслабиться. Вадим же сидит, вальяжно раскинувшись на диванчике и вытянув вперёд длинные ноги в тёмно-синих джинсах. Его правая рука за моей спиной, и я чувствую её тепло. И, когда Вадим, будто случайно, задевает пальцем меня, ещё дальше отодвигаюсь.

Не хочу, чтобы он трогал меня, даже случайно. У него вон, куча кандидаток – пусть их касается.

– Кхе-кхе, – откашливается Юля, а я по взгляду её несчастному понимаю, что подруга вовсе уже не рада, что позвала Вадима. – Погода отличная, да?

Её робкая попытка разрядить атмосферу имеет успех, потому что Вадим принимается рассказывать, как ему нравится морской климат и как он рад, что приехал именно сюда.

– Ой, у нас хорошо, – восторгается Юля, тарабаня пальцами по столешнице. – Да, Катрин?

Тьфу, а ещё подругой называется.

– Катрин? – уточняет Вадим, мазнув по мне смеющимся взглядом, а я вдруг понимаю, что он ведь не знал, как меня зовут. Но уже узнал. – Необычно… или это вариация Екатерины?

Если бы.

– Ага, Катрин, – дёргаю плечом, мол, вот так меня зовут.

Никто же не виноват, что моя очарованная невиданным ни разу в жизни Парижем мама, назвала меня именно так. Катрин Владимировна – почти как Эбенезер Петрович, но я уже привыкла.

Юля спрашивает Вадима о всякой ерунде, он отвечает, и вообще они весьма мило беседуют. Как старинные приятели, честное слово. Юлька с детства умела находить общий язык с любым человеком, особо не напрягаясь. За пять минут способна навести мосты и прощупать интересные собеседнику темы. Да и я, в принципе, никогда не была букой, просто… просто мы настолько глупо начали с Вадимом наше общение, и я так странно и много косячила раз за разом, что сейчас чувствую неловкость.

Но когда приносят наш заказ, и ароматы пиццы щекочут ноздри, будоража уснувший аппетит, не до неловкости и иных переживаний. Принимаемся есть, охая и вздыхая от того, насколько это вкусно. Бесподобно, правда-правда.

– Как Рагнар поживает? – интересуется Вадим, когда Юлька убегает в уборную. – Не сбежал от тебя, надеюсь?

– Рагнар в полном порядке, – заверяю, ковыряя вилкой салат. – Я пообещала его клетку бетоном залить, если продолжит сбегать. Наверняка бесполезно, но я должна была это сделать.

– Бетоном не надо. Как специалист говорю – кролики этого не любят.

– Рагнар – не кролик, он – асоциальный элемент, склонный к обжорству и побегам. Рецидивист.

Вадим смеётся, чуть запрокинув голову назад, а я тоже не могу сдержать улыбки. Оказывается, мы способны разговаривать спокойно, без издёвок и попыток проткнуть копьём. Удивительно.

Юлька возвращается из уборной, опасливо поглядывая на нас, словно боится, что мы в любой момент можем впиться друг другу в горло. Хм, мне казалось, мы весьма мило беседовали всё это время, вежливо даже.

Вдруг узкая ладонь с идеальным маникюром ложится на плечо Вадима, а я поднимаю глаза на обладательницу руки и вижу всё ту же красавицу. Она кажется встревоженной, а Вадим резко поднимается на ноги. Ты гляди, волнуется.

– Отвезёшь меня в город? Нужно ехать, – говорит девушка, а Вадим кивает, обнимая её за плечи. – Извините, что помешала.

Она улыбается нам с Юлей ослепительно, а я уверяю, что ничего страшного. Пусть забирает своего друга, мы вовсе не будем возражать. В принципе, это должно было случиться – не зря же мы видели её у входа.

Вадим говорит:

– Только не спорьте, – и кладёт деньги на столик.

Надо же, щедрый какой. Впрочем, возражать при всём желании не получится, потому что парочка довольно быстро покидает нас. Не бежать же деньги возвращать, правильно?

– Хм, знакомая или что-то больше? – размышляет Юля, когда Вадим, расплатившись, уводит свою подругу на улицу.

– Да хоть жена. Мне какое дело?

Юля улыбается, глядя на меня, и меланхолично покусывает край пластиковой коктейльной трубочки.

– Он тебе нравится, – говорит Юля, а я удивляюсь, с чего бы такие выводы. – Нравится, и не спорь.

– Будто с тобой можно спорить. Вбила себе в голову, теперь не отстанешь.

– Не отстану, – соглашается, а я начинаю с удвоенной скоростью налегать на салат. – Что делать собираешься?

– Да с чего ты взяла, что я что-то вообще буду делать?!

– Но он же тебе нравится! – не сдаётся Юля.

– Ни капельки! И я ему не нравлюсь – вон, какие девушки вокруг него ходят.

– Будто ты уродина, – ворчит Юля, а я отрицательно качаю головой. – Если нравится, улыбнись, поговори ласково, на свидание, в конце концов, пригласи. Уплывёт же мужик! А таких нельзя упускать – редкий экземпляр. Генофонд!

Тьфу, пропасть какая-то.

– Я не уродина, но не в его вкусе. И он не в моём. Всё, на этом точка.

Юля кивает, но в глазах мелькает что-то такое, что доказывает: Юля плешь мне проест, но докажет, что Вадим – моя судьба.

Глава 11 Вадим

– Почему вы, мужики, такие кобели? – интересуется как бы между прочим Арина, когда мы выезжаем на широкую трассу, ведущую к городу. – Почему не можете жить спокойно? Вечно приключения ищете. Это какие-то комплексы?

Я пожимаю плечами, потому что, хоть убей, не знаю ответа на этот вопрос. И опять же, кто-то кобель, кто-то нет, а некоторые и вовсе голубые импотенты. Но Арина злая сейчас на весь мир, потому что снова узнала об очередной измене мужа. Они женаты почти семь лет, и каждый божий день находятся на грани развода. Даже на собственной свадьбе поругаться умудрились.

– И ты кобель, – обвинительный жест в мою сторону, а я усмехаюсь. Если моя сестра встала на эти рельсы, только держись.

– Я холост, имею право. Я, дорогая моя сестра, ни одну женщину зря не обнадёжил.

Я молчу о той неудачной попытке завести серьёзные отношения, которые вылились в годичный марафон чужих истерик. Вон, даже в деревне меня нашла, опозорила меня.

– Что, холостым не нужно хранить верность?

– Нужно, – дёргаю плечом, раздражаясь. – Но я никому брачных обетов не давал. А вот твой Олег – дерьмо на тонкой ручке.

Арина тяжело вздыхает и зябко ёжится, несмотря на жару.

– Хочешь, я ему в морду дам? Сто раз ведь предлагал. Может быть, тогда у него мозги на место встанут?

Я сжимаю руль крепче, злясь. Вот какого чёрта моя красавица сестра тратит лучшие годы на своего дерьмомужа? Всё-таки бабы точно с другой планеты.

– Не хватало ещё, чтобы у тебя из-за меня проблемы были, – отмахивается Арина и быстро заплетает свои длинные тёмные волосы в косу. Руки порхают над прядями, а я снова перевожу взгляд на дорогу. – Я люблю его, мы с ним столько лет вместе. Просто не понимаю, чего ему ещё не хватает. Разве я некрасивая, разве плохо выгляжу? Зачем ему эти лохудры?

Начинается. Только из-за того, что у моей охренеть какой красивой сестры живут такие мысли в голове я готов расколоть голову её мужику, точно у него вместо черепа арбуз переспевший.

– Да всё с тобой в порядке, – психую, выкручивая руль, сворачиваю в нужном направлении. – Просто он у тебя козёл, а ты терпишь, а потом несёшься ко мне душу изливать. Или разводись, или не морочь мне яйца.

Я действительно устал от её личной жизни. Устал по кругу давать одни и те же советы, предлагать варианты и решения, потому что всё это оказывается в итоге выстрелами в молоко – Арина раз за разом прыгает на одних и тех же граблях. Наверное, ей это нравится – бесконечный бег по кругу и адреналин по венам. У некоторых женщин мазохизм точно в крови, в ДНК вшит, раз готовы терпеть всяких гондонов рядом.

– Ладно, всё, – Арина взмахивает рукой. – Вот вернусь в город, соберу вещи и на развод подам.

– Ага, конечно. В какой раз ты это говоришь? В миллионный?

– Вадим, на этот раз точно, – убеждает, скорее всего, саму себя. – Надоело его фокусы терпеть.

– Вот и не терпи.

– Ты злой, Вадик.

– А чего ты от меня хотела? Я не гожусь на роль подружки, которой постоянно на мужа жалуются. Я твой старший брат, я привык защищать тебя от всяких идиотов. Когда слышу, что ты снова несчастная, бешусь до белых пятен перед глазами. Понимаешь?

Арина молчит, обиженно сопя, а я протягиваю руку и глажу её по волосам, как в детстве.

– Если нужно будет кастрировать твоего кобеля, только свистни.

Арина смеётся, хлопая меня по плечу, и дальше мы едем, разговаривая о более приятных вещах: родителях, общих друзьях, работе.

– Кстати, Маша замуж выходит, – замечает Арина, поправляя макияж, но я чувствую, что ждёт от меня какой-то реакции.

– Совет да любовь, – пожимаю плечами. – Что ещё я могу на это сказать?

– И что, ничего не ёкает? – хитро щурится, глядя на меня, но я действительно не знаю, что ей на это сказать.

– А должно? – удивляюсь, потому что на самом деле всё давно перегорело. Остались лишь воспоминания, во многом приятные, и больше ничего. – Она любит своего будущего мужа, я надеюсь, вот пусть и будет счастлива.

– Не знаю. Мне кажется, она ещё что-то чувствует к тебе.

Ненавижу привычку сестры влезать под кожу.

– Пусть чувствует, я ей не мешаю.

– А ты? Ты чувствуешь?

Да что за сеанс бесплатного психоанализа?

– Отстань, а? Вот настырная. Не нужна мне Маша и свадьба её тем более.

Арина молчит, а я снижаю скорость, когда въезжаем на грунтовую дорогу. Ещё минут пять и будем на месте.

Мы с Машей расстались больше года назад без взаимных обвинений и скандалов. Она хотела замуж, я жениться не хотел – вот и вся история. Наверное, я никогда её не любил, а она… судя по тому, как быстро нашла себе другого, тоже. Пару раз мы виделись за это время, когда бывшая приводила своего кота на осмотр в мою клинику, но говорить как-то и не о чем было. На том и разошлись целиком и полностью.

– Я пошлю ей букет цветов, – говорю, а Арина кивает.

– Вот и ладно, она мне никогда не нравилась, – расплывается в улыбке сестра и ёрзает на месте.

Я же глушу мотор рядом с высокими воротами дома Арины. Входить туда мне вовсе не хочется, потому что не имею никакого желания видеться с зятем. Ещё сорвусь и правда, кастрирую его, как шелудивого кота.

– Спасибо, Вадим, дальше я сама, – заявляет Арина и решительно толкает дверцу автомобиля.

– Может быть, всё-таки помочь? Или хочешь, сразу к родителям отвезу?

– Нет, – качает головой. – Я должна посмотреть в глаза этому кобелю, тебе там делать нечего. А потом на развод подам. Решилась.

И, развернувшись на каблуках, стремительно уходит к своему дому. Я сижу, смотрю ей вслед и точно знаю, что ни на какой развод Арина не подаст. Просто потому, что наивная и снова поверит, что муж исправится. Только чёрная собака не побелеет, как ни пытайся.

А ещё я думаю о том, что если и женюсь когда-нибудь, так только на той, которой не захочется изменять в принципе. Жаль, пока я не слишком склонен к моногамии.

Глава 12 Катя

Прошло три дня с момента похода в пиццерию, а Вадима и след простыл. Мы не сталкивались с ним на улице, я не видела его на пляже, а также Рагнар и прочая живность не прятались в его дворе. Вот был человек и нет его, будто померещился.

И это хорошо. Наверное. Во всяком случае, у него, как видится, весьма насыщенная личная жизнь, да и я не особенно стремлюсь становиться центром чьего-то мироздания.

Я размышляю о всякой ерунде, сидя на шезлонге, а кто-то протягивает мне бокал с ярко-голубым коктейлем. Он отчётливо пахнет кокосом и тропическими фруктами, а цвет настолько ядрёный, что в глазах рябит. Делаю маленький глоток и морщусь от приторной сладости сока и обжигающей крепости рома. Фу, гадость какая.

Вокруг гомонят люди, плещутся в море, кто-то играет на гитаре, а некоторые устраивают танцы – порой весьма откровенные. Замечательно, просто замечательно – обожаю пляжные вечеринки.

– Ух, Катрин, какие мы молодцы всё-таки, что пришли сюда.

Юлька плюхается на соседний со мной шезлонг и потягивается, как сытая кошка. Я улыбаюсь и медленно пью приторный коктейль, глядя на творящееся кругом радостное безумие.

Вечеринки на пляже – лучшее развлечение, которое можно придумать здесь. Не помню ни единого лета, чтобы их не устраивали. Когда были детьми, мы страстно мечтали на них попасть, но здесь всегда действовало одно нерушимое правило: несовершеннолетним ход закрыт. Слишком уж свободная атмосфера царит, слишком многое себе можно позволить, чтобы ещё беспокоиться о неокрепшей детской психике отдыхающих.

– Такое нельзя пропускать, – замечаю и смеюсь, глядя, как Павлуша – деревенский секс-символ – кручёной рыбкой ныряет в море под оглушительный визг каких-то девиц.

К нам бежит Серёжа – Юлькина любовь всей жизни, – и, подхватив мою подругу на руки, тащит к морю. Она хохочет и брыкается, пытается вырваться, умоляет не щекотать её, но Серёжа знает дело туго – от него не уйдёшь. Впрочем, и Юлька сопротивляется лишь для вида – я-то знаю, насколько она счастлива сейчас.

Я рада знакомым лицам вокруг, рада атмосфере вечного праздника, а бьющая по ушам энергичная музыка, доносящаяся из колонок, делает меня ещё счастливее. Если я что-то и люблю в этой жизни больше своей работы, родителей и бабули, так это танцевать. Обожаю чувствовать ритм каждой клеткой тела, пропускать его через кровоток, отдавая всю себя во власть сладостной вибрации. Танец – он же, как секс, только проблем меньше. Сплошное счастье.

Качаю головой в такт мелодии, допиваю несчастный коктейль, а он с последним глотком даже вкусным кажется. Немного алкоголя в крови дарит тепло и лишает остатков сомнений.

Я хочу танцевать.

Поднимаюсь на ноги, хватаю за руку Костика – лучшего друга детства, а он смеётся, когда тащу его в толпу танцующих.

– Какая ты красавица в этом купальнике, – заявляет Костик, а я шутливо хлопаю его по плечу. – Невероятная. И как это тебя ещё никто под венец не утащил?

– Я – убеждённый холостяк и карьеристка, – перекрикиваю музыку, а Костик цокает языком и качает головой. Осуждает, наверное.

– Ты преступница против человечества! – смеётся, кружа меня вокруг оси. – Такая красота, а вся в работе. Нельзя так!

– Можно, Костик, можно.

– Как скажешь, королева.

Костик – мастер комплиментов и один из самых близких моих друзей, но никогда не переходит границ. Просто потому, что мы знаем друг друга так давно и так долго дружим, что любить друг друга уже не получится. Сложно очароваться парнем, которого увидел голышом раньше, чем научился отличать мальчика от девочки.

Мы кружимся и дурачимся под задорный мотив, а я чувствую себя такой счастливой, будто с каждым движением рождаюсь заново. Вокруг хоровод знакомых лиц, отовсюду несутся радостные возгласы, громкий смех, обрывки разговоров. И я готова плясать бесконечно, даже если наутро не смогу подняться с постели от усталости. Танцуя, я не испытываю неловкости и рада взглядам. Иногда даже мне нравится быть в центре внимания.

Один мотив сменяется другим – более плавным и медленным, а я закрываю глаза и, раскинув руки в стороны, двигаю бёдрами, покачиваясь в такт. Хорошо-то как, легко и радостно. Сейчас я чувствую себя красивой и сексуальной, даже несмотря на весьма скромные женские формы.

Окончательно теряю счёт времени, но вдруг кто-то хватает меня за руку, и я распахиваю глаза.

– Пойдём нырять, – орёт мне на ухо Юлька, пытаясь перекричать музыку. – Освежимся.

Уходить с импровизированного танцпола я не хочу, но и окунуться в тёплую воду не против. В конце концов, музыка никуда не денется, а вечеринка лишь набирает обороты.

– Три, два, раз, – взвизгивает Юлька, и мы синхронно ныряем в море.

Проплываю под водой, пока хватает кислорода в лёгких. Это наша древняя забава: кто дальше проплывёт, чьего дыхания на дольше хватит. Но когда я выныриваю на поверхность, фырча и отплёвываясь, протираю глаза, но Юльки рядом не вижу. Где она. Терпеть не могу такие шутки.

Утонула, что ли? Тьфу ты, типун мне на язык!

Осматриваюсь по сторонам, балансируя на воде, а вокруг расходятся круги и крошечные волны. Вон, чуть дальше Ирка со своим новым парнем плещутся, левее Валера то уходит под воду, то снова всплывает, каждый раз смешно отклячивая зад. А Юльки нет. Хм, странно.

Смотрю на берег, но там столько людей собралось, что в общей толпе никого толком не разглядеть. Да и сумерки сгущаются, готовя небо к чернильной тьме.

Я не далеко заплыла, но основная масса отдыхающих резвится на берегу – море удивительно пустое. И только собираюсь вернуться обратно, как вдруг кто-то хватает под водой меня за ноги – прямо под коленями, – и я визжу, перепуганная до чёртиков.

Брыкаюсь, толкаю ногами невменяемого шутника, но через мгновение меня отпускают. Так же резко, как и схватили до этого. Но не успеваю перевести дух, как рядом, точно вражеская субмарина, всплывает тот, о ком три дня я ничего не слышала.

– Привет, Катрин, – улыбается Вадим, а вода крошечными водопадами стекает с его волос вниз по шее и широким плечам. – Давно не виделись.

Глава 13 Катя

– Ты больной?! – вскрикиваю, но почти не слышу своего голоса, потому что сердце грохочет в ушах. Будто вокруг шторм рокочет, оглушая. – Так можно разве?! Я чуть от разрыва сердца не умерла!

Мне редко хочется материться – я девушка культурная и воспитанная, – но сейчас готова вылить на голову этого придурка всё, на что даже у сапожников фантазии не хватит. Но вместо тысячи слов толкаю его, вкладывая в удар всю свою злость и испуг. Вода отлично смягчает движения, потому вряд ли получится причинить Вадиму хоть какой-то ущерб, но сдержаться не могу.

И я бы толкала его и толкала, честное слово, но Вадим снова уходит под воду, а я быстро-быстро загребаю в сторону берега. Не знаю, что в голове у этого, как говорила бабушка, уважаемого ветеринара. Может быть, он одичал, общаясь с животными, или в силу врождённых особенностей такой идиот, но лучше я буду держаться подальше. От греха и инфаркта.

Но этот ихтиандр точно меня преследует, потому что всплывает рядом.

– Испугалась? Прости. Честно, я не хотел. Не смог сдержаться, ты так растерянно озиралась по сторонам.

– Так только дети себя не ведут. Идиот! – добавляю и, гордо вскинув голову над водой, выхожу на берег.

Мокрые ноги скользят по песку, но я не имею права упасть, потому что позориться снова перед Вадимом не собираюсь. Сейчас я уверена в себе и независима, спокойна и равнодушна, а уважаемый ветеринар пусть катится к своим… подружкам. Или к чёрту – на выбор.

Музыка грохочет над берегом, но танцевать мне уже не хочется – хочется найти Юлю и отшлёпать её по заднице. Уверена, что всё это было сделано специально. Заманила в море и оставила на растерзание психически нестабильного человека. Прям злости не хватает! Лучше он и дальше где-то пропадал, чем вот так появлялся.

Злясь, проталкиваюсь сквозь толпу отдыхающих, машинально здороваясь то с тем то с этим, натянуто улыбаюсь, отвечая на вопросы, но лиц перед собой почти не различаю – у меня до сих пор руки трясутся и коленки ватные. Но зато узнаю у кого-то из девчонок, что Юлька ускакала куда-то с Серёжей – то ли сексом заниматься, то ли от моего гнева решила спрятаться. Ну ничего, всё равно я до неё доберусь. Вот только нервы в порядок приведу и доберусь.

Так, шаг за шагом и сама не понимаю, как оказываюсь у бара. Влипаю в прохладную стойку, переводя дух, а Марик смотрит на меня вопросительно.

– Мар, сделай мне коктейль.

– Какой именно?

Пожимаю плечами, пытаясь вспомнить хоть какое-нибудь название, но я не сильна в винных картах и прочем подобном.

– Какой у тебя самый удачный? Вот такой и сделай. Я доверяю твоему вкусу.

Марик хмыкает, берёт шейкер и ловкими отточенными движениями принимается смешивать напитки, творя волшебство. За этим приятно наблюдать, и я смотрю, как загипнотизированная, за его профессиональными движениями.

Не проходит и минуты, как передо мной возникает высокий бокал, в котором плещется коктейль насыщенного оранжевого цвета, и я сжимаю тонкую ножку, поднося напиток к губам.

– Только залпом не пей, – советует Марик, протирая стойку. – Захмелеешь быстро.

Я киваю, делаю ещё один маленький глоток, наслаждаясь вкусом сочных апельсинов и лёгкой горчинкой. Размышляю, как скорее домой попасть. Вообще настроение веселиться пропало, как не бывало.

– Минеральную воду со льдом, пожалуйста, – раздаётся рядом знакомый голос, а я чувствую, что снова закипаю.

Чуть слышно фыркаю и, не глядя на Вадима, отодвигаюсь в сторону. Умом-то понимаю, что вряд ли он повторит свой фокус, но надёжнее для моей психики держаться от него подальше.

Сейчас он поймёт, что я не хочу с ним разговаривать, и уйдёт топить кого-нибудь другого. Некоторые, наверное, даже счастливы будут, если их такой самец будет лапать.

Ещё один большой глоток коктейля, и я вспоминаю о предупреждении Марика слишком поздно. Чёрт, только напиться и не хватает. Вот умора будет – потом доказывай, что не алкоголичка распутная.

– Катрин, – голос близко-близко, будто шелест осенних листьев. – Ну прости, напугал тебя. Виноват, идиот я.

Раньше надо было думать.

– Извинения приняты, – величественно киваю и ставлю слишком быстро опустевший бокал на стойку.

Чёрт, не надо было этого делать, потому что голая мужская грудь всё ещё покрытая каплями солёной воды, оказывается чётко напротив моих глаз.

Интересно, если лизнуть кожу, она такой же гладкой окажется, как и на вид? Ой, мамочки, не о том я думаю!

Резко отстраняюсь назад, но Вадим, точно вестник Апокалипсиса, оказывается рядом. Ещё и руки ставит по обе стороны от моего тела, запирая.

– Отойди, – прошу тихо и изо всех сил пытаюсь выдержать его взгляд. Не дождётся, я не покраснею и не засмущаюсь. Он же этого добивается?

– Нет, пока точно не пойму, что ты на меня не злишься.

– Не злюсь. Доволен?

– Нет, потому что ты врёшь и не краснеешь. По глазам же вижу, что убить меня готова.

Лёгкая усмешка касается губ, а в светлых глазах мелькает непонятное выражение. Или от коктейля мерещится?

– Много части из-за тебя в тюрьму садиться, – фыркаю и толкаю Вадима в грудь, и он всё-таки отходит на шаг назад, давая мне свободу.

– Ты когда так смотришь на меня, я себя последним уродом чувствую, – усмехается, делая глоток из своего стакана, а лёд мелодично стучит о стеклянные стенки. – Впервые со мной такое.

– Остальные, наверное, не выживали после твоих шуток, – замечаю и, развернувшись на пятках, ухожу к шезлонгам.

В голове немного шумит, а мир плывёт перед глазами. Всё-таки не нужно было пить этот коктейль дурацкий – одни проблемы от этого. Только опьянеть и не хватает.

Бурча себе под нос беззлобные ругательства, запихиваю вещи в пляжную сумку. Потом переоденусь, дома. Окружающие заняты своими интересными делами, потому меня никто не трогает и не мешает уходить с вечеринки. Вот и чудесно.

Закончив нехитрые сборы, поправляю влажные волосы и, ни на кого не обращая внимания, ухожу с пляжа. Вечеринки устраивают возле дальних пирсов, у самых утёсов, потому идти домой довольно далеко. Но дорога хорошо освещена, да и автобусная остановка совсем рядом, а там и до бабулиной фазенды рукой подать. Если скосить угол, то ещё ближе. Значит, решено, по маленькому переулку налево прямо к автобусу.

Господи, хоть бы на идиотов каких-нибудь не напороться.

Глава 14 Катя

Почему-то мысль, что здесь может быть небезопасно приходит ко мне с запозданием. И, главное, в голове яркими вспышками пульсирует огромная кнопка с горящей всеми цветами радуги надписью «ОСТОРОЖНО, ДУРА!», но ноги сами несут вперёд, словно своей жизнью живут, в отрыве от мозга.

Слава богу, в переулке горят фонари, а время не слишком позднее, потому страх рассеивается, не успев толком сформироваться. Действую на каком-то адреналине, ускоряю шаг, уже слыша вдалеке звук отъезжающего автобуса. Это придаёт решимости, и я несусь вперёд, не замечая ничего вокруг. Сумка бьёт по спине, ноги хоть и высохли, но налипший на них ещё кое-где песок царапает кожу под сланцами. Стараюсь на это не реагировать, стремясь скорее уехать домой.

Когда до заветной цели остаётся совсем немного, слышу странный звук: то ли поёт кто-то, то ли плачет – так сразу не разобрать.

Не знаю, почему решаю остановиться. Наверное, глупое любопытство, но я замираю, как вкопанная, и прислушиваюсь. Нет, плачет кто-то, точно плачет. Этот звук пробивается через всё, даже лай далёких собак и стрекотание сверчков не в силах его заглушить.

Осматриваюсь по сторонам и замечаю огромное дерево, а рядом с его толстым стволом маленькую девочку. На вид не больше шести, и она горько плачет, размазывая слёзы по щекам. Совсем несчастная крошка в беленьком платьице с кружевными оборками и смешными растрёпанными тёмными косичками, она смотрит вверх и плачет.

Могу ли я остаться в стороне? Наверное, но только не в этой жизни.

– Что случилось? – Подхожу к рыдающей малышке, а она смотрит на меня удивлённо, а потом указывает рукой на густую крону дерева.

– Клякса. Она там! – девочка объявляет о своём горе, а я пытаюсь что-то рассмотреть в густой кроне, но темнота и листья мешают. – Её Петька туда закинул, а снять отказался.

Ох уж эти мальчишки, одни проблемы от них.

– Клякса? Кукла твоя? – озвучиваю догадку, а девочка часто-часто кивает и снова ударяется в рыдания. Горе луковое. – Не плачь, чего ты?

Мне хочется успокоить ребёнка, но отсутствие опыта общения с детьми сказывается.

– Петька злой, он меня за волосы дёргает и палкой стучит, пугает, – жалуется девочка, сминая тонкими пальчиками кружева на подоле. – А ещё и Кля-я-яксу забрал.

– Мальчики всегда такие. Дураки они, точно тебе говорю.

Девочка прекращает рыдать и смотрит на меня взглядом, полным восхищения. Кажется, я нашла себе новую подружку.

– Ладно, не плачь. Сейчас достанем твою Кляксу.

– Мне её мама пошила, – объявляет, понизив голос до шёпота, будто бы секрет рассказывает.

Мама – это святое, потому ставлю сумку на землю, сбрасываю обувь и принимаюсь ходить вокруг ствола, примеряясь, как лучше попасть наверх. Главное, не убиться – всё-таки я слишком давно лазила по деревьям.

Но мышцы, оказывается, помнят, и тело ощущается невероятно лёгким – то ли алкоголь виной, то ли дурость врождённая, но факт остаётся фактом: подтягиваюсь на руках и лезу вверх, минуя ветку за веткой. Они больно царапают кожу, листья лезут в нос и рот, но я уже вижу Кляксу и, протянув руку, снимаю куклу, застрявшую в кроне.

Ура!

– Держи, – окликаю девочку и скидываю вниз мягкую потрёпанную тряпичную куклу. Она будто подмигивает мне на прощание стеклянным глазом-бусинкой и мягко пикирует вниз – прямо в руки радостной хозяйки.

– Кляксочка моя любименькая! – кричит девочка, прижимая к себе куклу. – Спасибо вам!

Вот! Я, оказывается, не только позорище, ещё и герой!

– Не за что. А теперь беги домой, поздно уже.

Но девочка не торопится: опасливо косится в ту сторону, откуда я пришла, и крепче прижимает к себе куклу. Мне же из-за густой листвы и неудобной позы ничего не видно. Но что-то её точно напугало.

– Всё в порядке? – спрашиваю, спускаясь вниз. Переступая дрожащими от напряжения ногами, двигаюсь осторожно, а грубая шершавая древесина больно впивается в кожу на стопах. Без обуви, конечно, удобно, но как же сложно.

– Там дядька какой-то, сюда идёт, – говорит девочка, когда я кое-как спрыгиваю рядом.

Нет, вообще-то я хотела элегантно спрыгнуть и приземлиться, как женщина-кошка, но вышло уж как вышло. На всякий случай поднимаю с земли большой камень, чтобы, если потребуется, защитить ребёнка от страшного дядьки.

Девочка молниеносно ныряет мне за спину, а я крепче сжимаю в руке камень. Прищуриваюсь, чтобы получше разглядеть медленно идущего в нашу сторону мужчину, и мгновенно прикусываю свой длинный язык. Потому что, честное слово, готова материться в голос.

Ну что за проклятие такое? Точно меня Нинка из снабжения сглазила – ей-то отпуск не дали.

– Не бойся, он тебя не тронет, – успокаиваю девочку, но она всё равно жмётся ко мне. – Он дурачок, но не злой, животных любит.

– Точно-точно? – пищит, а я чувствую дрожь её маленького и худенького тельца.

Интересно, почему ребёнок такой худой?

– Точно-точно, – уверяю и уже громче: – Ты что тут делаешь?

– Гуляю, – пожимает плечами Вадим, а я цокаю языком. – Ночь такая чудесная, я без машины. Вот и иду себе на автобус.

– Ты ребёнка напугал, – заявляю и чувствую, как за спиной девочка быстро-быстро кивает.

Вадим смотрит на меня удивлённо, а потом переводит взгляд на камень в моей руке.

– Это мне? – усмехается, а я выбрасываю камень в кусты.

– А вы, правда, животных любите? – Девочка выглядывает из-за моей спины, а Вадим улыбается ей.

– Правда. А ещё я их лечу, – говорит, присаживаясь на корточки, чтобы быть одного роста с девочкой. Но всё равно выше её. – Тебя как зовут?

– Настя, – пищит, но приближаться к Вадиму боится. – Вы ветеринар?

Вадим кивает, а девочка улыбается. Впереди не хватает парочки зубов, и это делает её милой и трогательной.

– Я… я пойду домой. Сп… спасибо вам!

Девочка тянет ко мне ручки и обнимает крепко-крепко, будто нет ничего важнее для неё сейчас, чем спасённая кукла. А когда убегает, смешно подпрыгивая на месте, я поправляю волосы.

– Ты спрыгнула с дерева. – Вадим поднимается, оказываясь почему-то слишком близко. – Я видел.

– Я лазила за куклой.

Я делаю шаг назад, а Вадим усмехается.

– Ты… странная, – замечает, а я передёргиваю плечами. – Смелая и отважная. Ты всегда такая или морской воздух так действует?

– Ты, правда, шёл на автобус?

– Соврать или правду сказать?

– Тогда что ты тут делаешь?

Вадим молчит пару мгновений, а я переминаюсь с ноги на ногу. Надо ехать домой – остановка близко, но что-то останавливает.

– Знаешь ли, чувство вины – так себе ощущения. Давай я тебя домой отвезу? Машина возле пирсов. Ну… в знак извинения.

И тут, наверное, адреналин отпускает меня, и выпитый коктейль всё-таки бьёт алкогольным градусом по мозгам.

Потому что я соглашаюсь.

Глава 15 Вадим

Если под пытками кто-то спросит, зачем я сделал то, что сделал, я сдохну, но ответа не найду. Ну не знаю, честное слово. Точно мозги набекрень съехали.

Я-то и на вечеринку эту случайно попал: вернулся из города, после трёхдневной запарки в клинике – хотя у меня и отпуск, – вышел из машины, а тут милая бабуля соседка поведала, дескать, на дальних пирсах веселье молодёжное. Мол, чего мне бы и не сходить-то, не развеяться?

Вот и развеялся. Лучше бы не ходил.

– Ты красиво танцуешь, – говорю, когда идём с Катрин к моей машине. – Правда.

Ох, если бы она только знала, насколько моему шальному организму понравился её танец… думаю, не шла бы сейчас, такая спокойная, рядом. Я-то и в море нырнул только для того, чтобы остудиться. Хотя стало ещё хуже, как ни крути.

– Подглядывал? – Она бросает на меня быстрый взгляд из-под ресниц и отворачивается.

Смотрит впереди себя не дорогу, щурится от света фонарей, будто бы избегает моего взгляда. Или мне просто так кажется, и на самом деле ей плевать на меня с высокой колокольни?

– Не знал, что это таинство, которое могут видеть лишь избранные, – хмыкаю, хотя, честное слово, я давно не видел настолько органично танцующей девушки. Словно рождённой для музыки.

– Нет, конечно, – тихо смеётся, глядя себе под ноги, попутно отбрасывая носком ярко-фиолетовой тапки мелкие камушки. – Но я тебя не видела, вот и удивилась. Ты где-то прятался?

Хм, прятался ли я? Хороший вопрос.

– Ну я так себе танцор. Издалека наблюдаю обычно.

– Стесняешься? Или не умеешь? – снова взгляд искоса, на этот раз удивлённый, а я пожимаю плечами.

– Просто у меня всегда были другие интересы в жизни: учёба, животные… – … девочки. Но об этом молчу. – Не до танцев было. Пару раз ходил на школьные дискотеки, но как любой уважающий себя мужчина в пятнадцать лет, гордо стоял у стеночки.

– Учёба? Так ты ботан, что ли? – округляет глаза, а потом смеётся. – Танцевать – это просто. Хочешь, научу?

Я давлюсь словами, а Катрин протягивает мне руку, приглашая. Она ниже меня примерно на голову, но в ней столько смелости и отваги, что хватит на роту солдат. Интересно, для этой девушки есть хоть что-то невозможное – то, что сможет заставить её свернуть с намеченного пути?

– Прямо здесь будем танцевать? – уточняю, обводя рукой освещённый фонарями переулок. – А музыка?

– Без музыки обойдёмся. Просто делай, как я говорю, и не спорь.

Какой строгий у меня нынче преподаватель, посмотрите только.

– Ты пьяная? – усмехаюсь, но от предложения не отказываюсь, потому что…

Потому что хочется дотронуться до неё ещё раз, чтобы понять: она настоящая. Живая и непосредственная, отважная и смелая – она существует.

Вкладывает свою руку в мою, вторую я кладу ей на поясницу, и Катрин начинает плавно двигаться. Просто течёт ручьём, огибая пороги и заполняя собой бреши и мели. А я… я чувствую себя глупо сейчас, но, чёрт возьми, в этом есть своё очарование.

Однажды я лечил кошку, которая вечно влезала в разные неприятности и то и дело травмировалась: то ухо порвётся, то хвост сломается. Не кошка, а тридцать три несчастья. Но каждый раз, получив очередной гипсовый доспех и укол в холку, она принималась с удвоенной энергией тратить свои девять жизней. Чем-то Катрин мне её напоминает.

– Не стой столбом, товарищ приличный ветеринар, – просит, а я смеюсь глупому прозвищу.

– По-твоему я приличный? – спрашиваю, испытывая странное желание сжать пальцами кожу под моей ладонью.

Ну уж это совсем никуда не годится – только-только от стояка избавился. Нужно в руках себя держать. Девушка выпила, ей хорошо и так.

– Ты много разговариваешь, танцуй! – приказывает, а мне ничего не остаётся, как перетаптываться неловко с ноги на ногу под неслышный мотив. – Вот будет у тебя свадьба, нужно будет невесту в первом танце кружить, а ты и не умеешь.

Я смеюсь всей абсурдности ситуации, её болтовне, а Катрин хлопает меня по плечу, сурово сведя брови к переносице.

– Да я танцую, учитель, танцую. Но одного урока может не хватить. Чтобы я смог в будущем достойно кружить свою невесту.

Катрин давится смешком, а потом тихо вскрикивает, когда я всё-таки наступаю ей на ногу.

– Прости, – останавливаюсь и делаю шаг назад. – Из меня плохой ученик.

Ещё и руки прячу за спину, чтобы не коснуться её лишний раз.

– Я заметила, что плохой, – ворчит, морщась. – Ладно, поехали домой, танцор. А то ты меня сегодня, если не до инфаркта доведёшь, так ногу сломаешь.

Она идёт вперёд, прихрамывая, а я на мгновение закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Потому что, мать его, у меня снова стояк.

Глава 16 Вадим

До машины, припаркованной у дальнего утёса, осталось всего несколько десятков метров, и я тороплюсь догнать хромающую Катрин. Чтобы снова куда-то не вляпалась – она, похоже, ещё тот магнит для приключений.

С каждым шагом звуки вечеринки становятся всё громче. Я не большой поклонник, когда слишком шумно и весело, но там мне даже понравилось. Сам от себя не ожидал. Нет, я, конечно, хожу в клубы, но не часто и без сильных восторгов. А тут прям проникся атмосферой.

Вот, что морской воздух и долгожданный отпуск с людьми делают.

Тем временем Катрин останавливается у моей машины, а я снимаю её с сигнализации. Ночь тёплая, домой совсем не хочется, но я же обещал девушку доставить в целости и сохранности, значит, нужно выполнять. В конце концов, я действительно перед ней в некотором роде виноват.

– Можно садиться? – Катрин вопросительно смотрит на меня, а на щеках яркий румянец пылает. Даже в неярком свете фонарей его вижу. Только что-то мне подсказывает, что он вовсе не от смущения.

– Конечно, – киваю и распахиваю дверцу машины. Да-да, несмотря на стояк и бредовость всех последних дней, я ещё не растерял остатки мозгов и кое-какого, но джентльменства.

Катрин занимает место, ставит сумку на колени, а я замечаю, как натягивается сарафан на груди. Какой размер? Если я ещё не разучился определять на глаз, то уверенная двойка. Хотя, сейчас у баб столько причиндалов, чтобы нас с толку сбить, что я ничему не удивлюсь. Даже если эта хрупкая девушка в итоге окажется суровым лесорубом.

Почему я люблю животных? Они не умеют обманывать, не способны строить из себя хер пойми что. Главное, знать своё дело и уметь облегчать страдания, а за это можно получить такую колоссальную моральную отдачу, что с этим мало что может сравниться.

– Нога не сильно болит? – спрашиваю, занимая водительское место, а Катрин отрицательно качает головой. – Если хочешь, я могу посмотреть… на ногу. Я же всё-таки врач.

– А у меня всё-таки не копыто, – улыбается уголками губ, но взгляд строгий. – Всё хорошо, не беспокойся.

– Уговорила, не буду.

– Можно я музыку включу? – Катрин пристёгивает ремень, далеко не с первого раза попадая в нужные пазы.

Музыка? Почему бы и нет. Правда, танцев мне на год вперёд хватило, но зачем ехать в тишине?

– Дурацкая песня, и эта дурацкая, эту терпеть не могу, – пыхтит Катрин, крутя ручку стерео системы, пытается найти мелодию, которая понравится.

– У меня сейчас башка взорвётся, – предупреждаю и, накрываю руку Катрин своей. Неосознанно, без задней мысли, но моя нечаянная спутница замирает. – Я сейчас переключу волну. Всего один раз. Что выпадет, то и будем слушать. Договорились?

Катрин кивает, а я плавно поворачиваю вправо, не отпуская её руки. Интересное ощущения, однако.

– Катрин, довольна? – спрашиваю, перекатывая её необычное имя, как сладкую конфету на языке.

– Да, – улыбается и, откинувшись на подголовник, прикрывает глаза. – Отличная песня, красивая.

Мотор привычно урчит, и машина медленно трогается с места, с каждым мгновением наращивая скорость. Из колонок льётся какая-то романтическая лабуда, но пусть – не хватало ещё десять лет выбирать песню, которая устроит всех.

Я пытаюсь следить за дорогой, но всё-таки не могу удержаться, чтобы нет-нет, да и бросить взгляд на качающую головой в такт мелодии Катрин.