Притворись моей дочкой бесплатное чтение

Притворись моей дочкой!

Глава 1

Глеб

— Папа, ты снова меня обманул! — Ника смотрит на меня своими огромными обиженными глазами, и я понимаю, что она вот-вот расплачется.

— Никуль, я не обманывал, — предпринимаю попытку её успокоить и пытаюсь взять за руку, чтобы она меня услышала и правильно поняла. — Ты ведь знаешь, что мы с Викой давно встречаемся и я очень хочу, чтобы вы с ней познакомились.

Я нагло вру. Это Вика мне всю плешь (тьфу-тьфу, три раза) проела, когда уже я представлю её своей семье. Мне нафиг не сдалось знакомить дочь с девушкой, с которой я не собираюсь заводить никаких серьезных отношений. Но! Так как я в принципе ни с кем не собираюсь серьезно встречаться, то почему бы и не познакомить с Викой. Она чуть старше моей Вероники, может девчонки найдут общий язык…

— Папа! — вскрикивает моя красивая копия. — Ты позвал меня на экскурсию в свой новый ресторан. Я думала, что ты покажешь мне кухню, познакомишь с персоналом, а ты решил показать мне куклу и познакомить с грудой силикона?

Ну в одном она всё-таки права. С силиконом Вика действительно переборщила…

— Ник, так я и кухню тебе покажу обязательно! Сейчас Вика придёт и мы вместе отправимся знакомиться с шеф-поваром. Он, кстати, такой мужик классный…

Ника уже меня не слушает, она быстро встает из-за стола и берет свою сумочку.

— Отлично. Но без меня. Спасибо за ужин. Шефу привет.

В её глазах столько горечи, что я не могу заставить её остаться. Она права. Я не сдержал обещания и обманул её.

Когда миниатюрный силуэт дочери скрывается за дверьми ресторана, который я только на этой неделе приобрел, я сажусь за стол и, закрыв лицо ладонями, пытаюсь проанализировать ситуацию.

Ника на меня обиделась. За дело. Значит, придется извиняться. Как? Придётся что-то придумать.

Вика придёт с минуты на минуту. Вернее, она уже должна быть здесь, но как всегда опаздывает. Что сказать ей? Что дочь не хочет с ней знакомиться? Еще и эта обидится. Перед ней тоже извиняться?

Оооо… Женщины! Как же с вами сложно!

Ладно. Будем упрощать. Вика хотела познакомиться с моей дочерью — она и познакомится. Всё равно мы с ней ненадолго. Этот её силикон реально уже бесит…

Я окидываю взглядом зал.

За соседним столиком сидит пожилая пара, чуть дальше двое парней — надеюсь, что они ждут девчонок, иначе даже не хочу думать, что они делают в моём ресторане «ЛяФам» вдвоём… В углу сидит дама моего возраста…

И что делать? Как назло, нет никого, кто хоть немного бы подходил на роль моей дочери.

И тут к моему столику подходит официантка…

Молоденькая — лет двадцать на вид, не больше. Брюнетка, симпатичная. Идеально!

— Притворись моей дочкой! — вскакивая с места быстро выпаливаю, замечая в дверях Вику.

Девушка смотрит на меня круглыми от удивления глазами и ничего не отвечает.

«Нууу, милая моя, туговато соображаешь!», — думаю я и быстро срываю с её блузки бейджик, даже не посмотрев на имя девушки. Да и зачем оно мне? Сейчас её зовут Вероника и никак иначе.

— Ой, Глеб, это твоя дочь? — Вика подходит к столику и внимательно рассматривает девушку, которую я по-отечески обнимаю за плечи. — Когда ты говорил, что она уже взрослая, я не думала, что настолько! — ну, вообще-то моей Нике 18, а эта девчонка не намного старше выглядит. — Вероника, правильно? — уточняет Вика у официантки, словно что-то заподозрив.

Пока она ничего не успела ответить, быстро отвечаю за «дочку», заодно и опровергая всякие сомнения в возрасте:

— Да, Ника просто сегодня с косметикой опять переборщила.

Девушка поворачивается ко мне и зло буравит меня своими серыми глазищами. Ну я и ляпнул — она совсем БЕЗ косметики! Я только теперь это заметил и абсолютно в шоке от понимания, что есть в нашем мире такие красотки, которые могут не краситься…

Тем временем, Вика садится за стол и зовет официанта. А считанные секунды спустя к нам подходит администратор Татьяна и, обращаясь к «моей дочери», говорит:

— Ника, ты приняла заказ у Глеба Викторовича?

Глава 2

Ника

Администратор ресторана Татьяна — настоящая железная леди. Я работаю тут всего третий день, но уже с первого дня поняла, что заправляет всем здесь она. Владелец ресторана, как мне объяснили, только неделю назад выкупил его у бывшего владельца, который по каким-то причинам решил завязать с ресторанным бизнесом и перешел полностью в какую-то другой отрасль.

Как говорили официанты, сплетничая в раздевалке перед сменой, кто бы ни был у нас начальником на бумаге, а всё равно всё будет держаться на Татьяне. Она тут всем и мать, и отец, и судья, и прокурор, и дальше по списку.

За неполные три дня работы я трижды уже проштрафилась. Один раз забыла грязную тарелку на столе. Меня тогда отвлекли новые посетители и попросили проводить к заказанному столику. Второй раз — перепутала заказы. Здесь сказалось, наверное, отсутствие опыта. А может и моя плохая память на лица. За двумя соседними столиками сидели пары с девушками блондинками. А когда я вышла с заказом в зал, то ярко-зеленый жакет, который был отличительной чертой нужной мне пары, куда-то исчез, являя мне совершенно одинаковых с виду девушек.

И вот, похоже, я влипла в третий раз — не узнала какого-то важного клиента по имени Глеб Викторович. Но тут-то я не виновата — за три дня кто сможет знать в лицо всех випов заведения? Распечатывайте тогда их фото и вешайте на доску почета, чтоб знать, перед кем раскланиваться в первую очередь.

Но только я открываю рот, чтобы выразить своё несогласие с грядущими обвинениями, как мужчина, держащий меня за локоть, быстро отвечает:

— Всё хорошо, Татьяна, мы сейчас разберемся…

Ну, спасибо, ваше благородие! Разберется он! Надеюсь, меня не уволят после его разборок…

— Глеб, я не поняла, твоя дочь работает в твоем ресторане официанткой? — подает голос блондинка.

«Мне не послышалось, она сказала «ТВОЁМ ресторане»??? — я перевожу взгляд на мужчину и жду опровержения. Я молю его сейчас сказать, что нет, она ошиблась, это вовсе не его ресторан… Но моим мыслям не суждено было материализоваться, потому что слова красотки подтверждаются. Только не Глебом какеготамовичем.

— Глеб Викторович, Ника — ваша дочь??? — Татьяна, не успевшая еще отойти, когда эта выскочка влезла в разговор, строго спрашивает, глядя на начальника. — Простите, я не знала. Ника, как примешь заказ, будь добра, подойди в мой кабинет.

Татьяна смотрит на меня нечитаемым взглядом и, разворачиваясь на 180 градусов, идёт в сторону служебных помещений, чеканя шаг.

Мне конец. Не знаю, кто меня уволит: она или самый главный начальник, но жареным тут однозначно запахло. И это не из кухни…

— Вик, я сейчас тебе всё объясню, только минутку с дочкой переговорим, — миленьким таким голоском говорит своей подружке, а поворачиваясь ко мне, мужчина сильнее сжимает мою руку, блокируя все попытки улизнуть, и его улыбка превращается в звериный оскал.

Пока он ведет меня к служебным помещениям, я ловлю на себе удивленные взгляды бармена и официантов. Вот так прославилась — третий день на работе и уже в таком переплете засветиться… Ну почему я такая «везучая»?!

— Ника, — обращается ко мне мужчина, заведя меня за угол. — Как ты уже поняла, мне нужна твоя помощь… Татьяне я всё объясню, что это было недоразумение. Но вот та милая леди, которая сидит за моим столиком, должна быть уверена, что всё так, как мы ей представили изначально. От тебя ничего сверхестественного не требуется, просто, когда она будет приходить и называть тебя моей дочкой, ничего не отрицай, ладно?

Я смотрю на него пустыми глазами, потому что совершенно не понимаю, зачем ему такие сложности. Но Глеб Викторович, видимо, трактует мой взгляд иначе.

— Ладно, — будто соглашаясь на что-то, выдает он. — Я выдам тебе внеочередную премию в конце месяца, идет? — он протягивает мне ладонь для рукопожатия. А я как баран смотрю то на неё, то на её владельца и не знаю, что делать.

Вот было же тогда какое-то внутреннее чувство подвоха, точил ведь червячок сомнения мой мозг… Но в тот момент так что-то захотелось премию, что рука моя сама собой хлопнула по протянутой ладони.

— Идёт, — сказала я и получила одобрительный взгляд шефа.

— Теперь пойдём в зал, немного посидишь с нами за столиком, я что-нибудь придумаю, как выкрутиться из ситуации. Ты главное — кивай и улыбайся.

С этим словами он снова обхватывает меня за плечи и мы выходим из коридора, направляясь к столику.

И тут происходит совсем невероятное. Как только мы показываемся из-за угла, нашему вниманию предстаёт такая картина: в центре зала стоит оператор с камерой на штативе, который снимает девушку с микрофоном в руке. Судя по всему, она берет интервью у уже известной мне блондинки, которая стоит рядом со столиком в выгодной для камеры позе и вещает своим манерным тоном.

— А вот и Глеб со своей дочерью, — она указывает на нас своей худой костлявой рукой, а потом и вовсе кричит на весь ресторан: — Дорогой, пресса уже готова нас снимать!

Глава 3

Глеб

— Сюрприз! — восторженно вскрикивает Вика и, подпрыгивая на месте, хлопает в ладоши, кося под маленькую девочку.

Как же бесят эти её странные манерные выходки!

И какого здесь делает пресса?!

Я подхожу к Вике и сквозь зубы, цежу:

— Вика, какого хрена здесь происходит?

Эта силиконовая женщина, удивленно смотрит на меня и, нервно поправляя волосы, и без того идеально лежащие у неё на плечах, мурлычет:

— Дорогой, я хотела сделать тебе сюрприз и заказала рекламный сюжет о твоем ресторане. Ты разве не рад? — стоит хлопает своими накладными ресницами. А я, дурак, еще хотел с ней дочь познакомить, чтобы ей было с кем общаться в чужом городе… С такой можно только спать. Общаться противопоказано. Сегодняшний вечер это доказал.

Я поворачиваюсь к журналистке, которая стоит чуть в стороне и не слышит, надеюсь, наш разговор с Викой, и говорю:

— Прошу меня извинить, моя девушка видимо что-то перепутала. Сюжет нам не нужен. Я заплачу вам за беспокойство.

Я уверен, что деньги решают всё в этом мире, поэтому ни капли не сомневаясь, что несколько красных бумажек сейчас избавят меня от проблем, достаю из кармана портмоне и отсчитываю кругленькую сумму. Но девушка с микрофоном вдруг меня прерывает:

— Нет, это вы не поняли. Сюжет о вашем ресторане уже стоит в новостной ленте на завтра. Отменить его никак не получится. Поэтому мы будем снимать в любом случае, независимо от того, будете вы присутствовать в кадре или нет.

Вот же наглые эти журналюги! А этот с камерой так и следит за мной своим объективом. Ладно, пускай снимают, но я в этом участвовать не…

— Глеб, Ника, идите сюда! — не дает мне даже закончить мысль Вика, и быстро хватает меня и официантку под руки и тащит в центр зала.

На её очередной крик оборачиваются не только представители СМИ, но и посетители, которые всем своим видом дают понять, что не хотят смотреть реалити-шоу, разворачивающееся посреди ресторана. Мне приходится смириться и идти. Также поступает и Ника. А дальше всё происходит быстро и совершенно абсурдно.

Журналистка за считанные секунды расставляет нас в кадре всех троих и командует оператору: «Мотор!». На камере загорается красная лампочка и выскочка с микрофоном деловым голосом вещает:

— Сегодня мы находимся в ресторане «ЛяФам», который знаменитый алигарх столицы Тагиев продал за бесценок, закрывая ресторанную ветвь своей карьеры. Деньги как говорится к деньгам, а хорошая кухня и лучший сервис уходят в надежные руки Орлова Глеба Викторовича, который вместе с дочерью сегодня принимает бразды правления. Глеб Викторович, скажите, планируете ли вы меня концепцию ресторана?

Я стою истуканом и вылупив глаза пытаюсь понять, что отвечать. Мне так хочется послать их всех и просто развернуться и уйти из этого балагана, но я понимаю, что этот поступок станет достоянием общественности и самое главное — моих подчиненных, авторитет перед которыми мне совсем не будет лишним. И я решаю идти до конца. И будь, что будет. Потом будем разбираться с последствиями.

И я отвечаю на вопросы, улыбаясь и рекламируя себя и свой бизнес. «Моя дочь», которая с непонимающим лицом стояла всё это время, притихла и решила наверное, что о ней забыли. Но нет — получив от меня ответы, журналистка обратилась к ней, заваливая вопросами растерявшуюся девчонку. Но надо признать, она держалась молодцом — как я и просил, со всем соглашалась и кивала, правда с очень натянутой улыбкой, но это ничего — даже весело было за ней наблюдать.

Когда журналисты наконец покидают ресторан, я выдыхаю и мы садимся за столик все втроем. Ника заметно нервничает, ерзает на стуле и поглядывает на часы.

И тут, о счастье! Вика уходит в уборную.

— Что с тобой? — быстро шепчу, как только блондинка отдаляется от нас на приличное расстояние. — Чего ты вся издергалась? Если переживаешь из-за Татьяны, то не волнуйся. Правду ей говорить уже не нужно, — Ника возмущенно открывает рот, чтобы возразить, но я не даю ей такой возможности и продолжаю. — Зная, что ты моя дочь, она не будет к тебе придираться по мелочам. Ты только выиграешь от такого статуса, поэтому расслабься и не привлекай к себе внимания.

— Вам легко говорить — расслабься, — как-то с упреком произносит девушка и смешно морщится, — у вас вон дочка взрослая, а моя сейчас в саду сидит и ждет маму… А мама тут чаи распивает в рабочее время…

— Стоп, подожди. Я не понял, у тебя что, ЕСТЬ ДОЧЬ???

— Ну да, папочка, — улыбается мне Ника, — ты оказывается еще и дедушкой сегодня стал…

Глава 4

Ника

Да уж… Надо было видеть его глаза, когда я сказала, что у меня есть дочь! Даже у мужиков, которые набивались мне в мужья, глаза так сильно не выкатывались из орбит, как у этого. Похоже, что стать досрочно отцом не так страшно, как дедом…

Я не могу сдержаться и начинаю смеяться от собственных мыслей. Да, у меня давно нет комплекса, связанного с наличием у меня ребенка. Никогда не понимала женщин, которые «прячут» своих детей у бабушек и устраивают свою личную жизнь. А потом подбирают момент и слова, чтобы помягче преподнести эту новость. Я же всегда говорю в лоб и с каким-то даже азартом жду реакцию. Обожаю наблюдать, как меняется мимика собеседника, как едва уловимо подергиваются губы в кривой улыбке, а глаза начинают бегать по мне, словно он видит меня впервые и пытается оценить, стоит игра свеч, или ну его. Последние пять лет — а именно столько сейчас моей Диане — все пока выбирали вариант «ну его». И я ни об одном не жалела.

Мужчину напротив я вообще не рассматриваю в качестве потенциального «жениха», поэтому к нему даже не применяю свою «проверку». Однако, он поступает ровно так же, как и все его предшественники, услышавшие новость о существовании моей дочери, — он рассматривает меня с головы до ног. Единственное отличие — делает это слишком открыто, а потом вообще даже комментирует увиденное.

— Сколько ж тебе лет??? — вдруг ошарашивает вопросом. — Ты что, в школе залетела?

Этот вопрос хоть и задан серьезным тоном и в нём не звучит и намека на издевку или насмешку, но мне почему-то становится смешно. Вот, оказывается, с какой целью он меня «осматривал» — не рассчитал возраст.

— Мне 24, дочери — пять. Как можете посчитать, я родила её не в школе, — усмехаясь отвечаю на вопросы мужчины. — И представьте себе — не залетела, а вполне законно мы с мужем планировали ребенка.

— У тебя и МУЖ есть???

Нет, ну точно придется собирать его глазные яблоки по всему ресторану! И я не могу так долго смеяться — у меня мышцы лица нетренированные и уже скулы сводит.

— Нет, успокойтесь, — говорю, когда приступ смеха немного отступает, — зятя вам не приведу.

Глеб Викторович собирался спросить еще что-то, но тут возвращается блонди и лениво проведя своими маникюрами по плечу мужчины, томным голосом объявляет:

— Котик, я что-то неважно себя чувствую… Эти журналисты так утомили… Может пойдем уже?

Вот не пойму, как можно так ломаться и манерничать в общественном месте? Тут же кроме «котика» есть еще и другие люди, которых может стошнить от переизбытка гламурного пафоса на один квадратный метр…

— Хорошо, Вик. Собирайся, я отвезу тебя домой. Ника доедет на такси, правда, малыш? — говорит, глядя на меня.

От последнего слова меня аж передернуло. Нет, я могу так назвать мою Дианку, бывший муж тоже меня так называл, когда мы начинали с ним встречаться. Но вот от этого мужчины, который хоть и играет роль моего папочки, однако совсем её не тянет… Я не могу воспринимать его ни как родителя, ни как потенциального жениха, и от этого диссонанса впадаю в ступор.

Видимо, я слишком долго не моргая смотрю на мужчину, что он решается вернуть меня в реальность, делая это весьма своеобразным образом. Он щипает меня за бедро! За такие вещи я обычно не разбирая даю в глаз, как учили меня на секции дзюдо, которую я посещала до 9 класса. И тут рефлекс тоже не подводит…

Только увидев лежащего на полу «моего папашу» и «моего начальника» в одном немного помятом лице, я понимаю, что теперь это точно конец…

Глава 5

Глеб

Честно, я даже не понял, что произошло. Помню, как собирался завершить вечер «с минимальными потерями» и уже вроде бы всё шло хорошо, мы начали прощаться, чтобы разойтись и больше никогда не встретиться, но тут что-то пошло не так…

Во-первых, я назвал официантку дочкой и как-то само собой вырвалось логично прилагающееся к нему слово, как я обычно зову свою Нику. Ну что такого, казалось бы, в простом «малыш», когда ты обращаешься к своему ребенку? Сколько бы ему ни было лет — для родителей он всегда маленький.

Вот только маленькая поправка — я назвал так не Нику. Вернее Нику, как оказалось, но свою. Короче, я сам немного запутался, и, похоже, запутал девчонку. После моих слов стоит и блымает своими глазищами, будто я ей какое-то неприличное предложение сделал при всех. Ну я возьми и пошути: с Никой всегда прокатывало. Легонько ущипнул её за мягкое место.

Дальше — темнота.

Открываю глаза и вижу испуганное лицо Вики, склоненное надо мной, а позади него — растерянное — Ники.

— Глеб, что случилось, как такое произошло? — Вика в каком-то диком удивлении ждёт от меня ответа.

А мне вдруг становится настолько уже пофиг, что я теперь просто хочу насладиться тем, как официантка будет выкручиваться. Ужасно захотелось посмотреть и, безусловно, послушать, как она оправдает свой поступок. И хоть шишка на лбу начинает расти, но я готов сейчас улечься поудобнее и даже попросить поп-корн, готовясь к удивительному рассказу. Что я и демонстрирую всем видом, глядя на свою «дочурку».

Вика переводит взгляд на девушку и та понимает, что уйти от ответа ей не удастся.

— А что случилось? — вдруг очень правдоподобно изображает удивление эта актриса погорелого театра.

— Папе плохо стало, с ним такое бывает, возраст всё-таки…

Ах ты ж, зараза такая! Возраст, значит!?

Почему Вика молчит? Она же видела, как «дочь» вырубила родного отца, неужели её ничего не смущает?

— Глеб, ты не говорил, что у тебя случаются такие приступы… Я лишь на секунду отвернулась, а ты уже лежишь…

Рука-лицо. Неужели этой боксерше доморощенной так подфартило?!

Впрочем, наверное это и хорошо, а то поселять сомнения в Викиной голове по поводу нашего родства было не лучшей идеей.

Поняв, что больше ничего интересного я не услышу, я осторожно пытаюсь подняться на ноги. Голова всё еще кружится, и я снова сажусь на пол.

— Глеб, то есть, папа… — вдруг подскакивает ко мне «дочурка», — не вставай, я сейчас скорую вызову.

И девчонка берет телефон, начиная что-то в нём искать.

Я ненавижу больницы. На дух не переношу врачей, поэтому у меня есть один знакомый доктор, который консультирует, лично приезжая ко мне.

— Стой, не нужно скорую. Я сам позвоню своему знакомому доктору, как только приеду домой. Лучше помогите мне встать.

Я прошу девушек помочь мне подняться, тут к нам подходят и сотрудники ресторана, которые поняли, что произошла какая-то внештатная ситуация.

Охранник и бармен помогают мне дойти до моей машины и сесть на водительское сиденье.

— Вик, садись, я тебя отвезу сначала, а потом…

Но закончить фразу мне не даёт Ника.

— Папочка, ты с ума сошел? Куда ты собрался ехать в таком состоянии?!

Мне кажется, или она сейчас совсем не как дочь меня отчитывает?

Но ответить я не успеваю, она подходит ко мне и ловко выхватывает ключи из моих рук, а потом тянет меня из салона.

— Я тебя отвезу, — заявляет безапелляционно.

Конечно, я бы не позволил настоящей Нике указывать, что мне делать, но с этой спорить сейчас совсем не получалось. Может у меня сотрясение мозга, что в голове нет ни одной разумной мысли?

— Глеб, я лучше на такси доеду, а ты и правда — поезжай лучше с дочерью. Она о тебе позаботится. Я конечно тоже могу, но ты ведь знаешь — у меня показ на носу, сейчас такой плотный график репетиций…

Вика закатывает глаза для пущей достоверности. Но мне плевать — я на неё и не рассчитывал. У меня действительно есть дочь, готовая помогать и поддерживать, а эта фальшивая Ника пусть довезет меня к ней, и закончим этот фарс.

Когда машина отъезжает от ресторана, я наконец могу предъявить девчонке претензии по поводу случившегося.

— Ты не охренела ли, девочка?! Какого лешего ты меня ударила?! — я не просто возмущен, я зол и разгневан.

— Извините, Глеб Викторович, но по-моему это вы, извините, охренели… — говорит вроде бы вежливо, но с цитированием моих слов получается совершенно другой эффект — вроде бы обзывается, но при этом извиняясь. Мне даже смешно от этого становится.

— И что же такого я сделал? — жду, как она охарактеризует мои действия. Почему-то думаю, что не сможет напрямую назвать то место, за которое я её ущипнул.

— Вы сами знаете, чтО вы сделали… — ну точно, засмущалась. Мне начинает нравиться эта игра.

— Я не знаю, ты когда меня вырубила, у меня похоже и память повредилась. Так что там я такого сделал? — я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться и максимально правдоподобно изобразить искреннее непонимание.

— Вы поступили некрасиво и… — она мешкает и подбирает слова

— И… Что же я сделал? — сейчас не выдержу и точно засмеюсь.

— Вы… вы меня ущипнули… — сказала на выдохе. Но если она думает, что на этом я от неё отстану, то пусть даже не надеется.

— В смысле — ущипнул? Куда? — и честными-честными глазами демонстрирую мхатовское удивление.

— Глеб Викторович, я думаю, вам стОит отдохнуть немного. И память вернется. И к тому же, судя по навигатору, мы уже приехали.

Вот же хитрая лиса — выкрутилась всё-таки. Ну ладно, мы с тобой еще поговорим о твоём поведении.

Глава 6

Ника

Я нахожусь в дорогой машине, во дворе элитного поселка. Рядом со мной владелец самого крутого ресторана в нашем городе. И он называет меня своей дочкой… Может это сон? Ущипните меня!

Ой, стоп! Меня ведь уже щипали сегодня.

— Глеб Викторович, где мне припарковать машину? — поворачиваюсь к мужчине, остановившись посреди просторного двора в центре многоэтажек.

— Поставь у того подъезда, — он указывает рукой направление, — я потом переставлю.

Я паркуюсь на указанное место и, заглушив мотор, выхожу из автомобиля шефа.

И тут наступает второй акт марлезонского балета…

Не успеваю я и шагу сделать от двери, как к нам подходит солидный дядечка в пиджаке и при галстуке. У меня закрадываются нехорошие предчувствия. И лучше бы я их слушала. Но вымотавшись за этот сумасшедший день, я спешила поскорее смыться и мысленно уже находилась не здесь, а совершенно в другом районе и звонила в калитку высокого кованого забора, из-за прутьев которого можно увидеть полсотни гномиков. Мой должен быть сегодня в розовых бантиках и платье с принцессами.

Замечтавшись, я улыбаюсь своим мыслям, забыв обо всех сегодняшних неурядицах, и в таком приподнятом настроении поворачиваюсь к Глебу Викторовичу и совершенно без задней мысли решаю немного пошутить на прощание:

— Ну всё, папочка, я тебя привезла и могу быть свободна.

И тут наступает немая сцена… Мужик, остановившись в метре от Глеба, переводит на меня взгляд и его глаза расширяются до размеров столовых ложек. Мой «папаня» в этот момент расстреливает меня своими глазами и кажется матерится одними губами.

Да что я опять сказала не так!? Открываю рот, чтобы реабилитироваться, и как-то исправить произведенное впечатление, но не успеваю.

— Ника? — мужик, пожимая руку Глебу, не сводит с меня глаз. — Глеб говорил, что у него взрослая дочь, но я не предполагал… — ну вот еще один будет говорить, насколько старо я выгляжу, — я не предполагал, что она еще и настолько красивая!

Выкрутился, молодец! Садись, пять.

А мне пора.

— Здравствуйте, — киваю мужичку и собираюсь ретироваться в сторону ближайшей остановки, но, видимо, не судьба…

— Глеб, прости, что не предупредил о приезде, надеюсь, ты не в обиде на старика? Я снял номер в гостинице в нескольких кварталах отсюда и от нечего делать решил прогуляться. Вбил в навигатор твой адрес, который ты прислал мне в сообщении, пришел, а тебя нет дома…

Дядька еще что-то вещает, а мне не терпится уже сбежать. Тем более на часах уже почти пять, а сад в шесть закрывается.

— Я пойду, — несмело перебивая назойливого незнакомца, пищу обращаясь к шефу.

Мужик замолкает и вопросительно смотрит на Глеба.

— Ника, дорогая, познакомься, это Валентин Петрович — старый друг твоего дедушки. Мы будем сотрудничать с ним по вопросам поставки мясных и молочных продуктов для ресторана.

И зачем мне эта информация??? Меня дочь вообще-то ждёт, а я тут вынуждена участвовать в программе «Жди меня» местного разлива…

— Очень приятно, — уважительно кланяюсь, надеясь, что на этом любезности закончатся и меня отпустят с миром.

— Ты, наверное, спешишь? Очень жаль, так хотелось пообщаться с вами. Я ведь последний раз тебя помню, когда ты только в первый класс шла. Мы с дедом твоим тогда вместе отмечали это событие…

Я сейчас просто взвою! Ну что за вечер воспоминаний?!

— Кстати, — спохватывается Валентин вроде бы Петрович, — я ж тебе подарок от деда привез! — он поднимает свой дипломат еще советских времен и похлопывает рукой по нему. — Но раз ты нас покидаешь, отдам Глебу.

— Да-да, папа мне потом передаст.

— Чей папа? — раздается звонкий голос, на который мы все трое как по команде оборачиваемся.

Позади меня стоит девушка лет семнадцати-восемнадцати и вопросительно смотрит на нашу компанию, пытаясь понять, что здесь происходит. Да-да, по ее взгляду читается не просто удивление, а настоящий вызов — она явно ждёт объяснений. Только вот — от кого?

Я запуталась и умываю руки. Мне сегодня лучше помалкивать…

— Ой, Ника, ты снова к нам в гости пришла? — бросается на амбразуру Глеб.

— В гости??? — с явным недоумением восклицает девушка.

И тут до меня доходит вся абсурдность ситуации. Похоже, на авансцену выходит настоящая Ника! И похоже, она ничего не знает о «плане» своего папочки.

— Так, девочки, вы общайтесь, а мы с Валентином Петровичем поднимемся уже в квартиру, сколько ж можно стоять у подъезда!

С этими словами Глеб чуть ли не хватает дядьку в охапку и практически утаскивает его от нас. Мы смотрим вслед удаляющимся мужчинам и видим, как «наш папка» запихивает друга своего отца в подъезд и, поворачиваясь к нам, делает какие-то странные знаки глазами. Ну, видимо, предлагает нам разобраться самим, кто есть кто.

— Привет, Ника, — начинаю разговор я. — Я — Николь, работаю в ресторане твоего отца. Так уж получилось, что сегодня я была тобой…

Я в кратце передаю ей нашу договоренность с Глебом, но у Ники возникает целая куча вопросов.

— Слушай, Ник, я сейчас не очень могу говорить, мне дочку нужно из сада забрать. Если хочешь, давай завтра встретимся и поболтаем.

— У меня есть идея получше, — загадочно говорит девушка. — Давай я тебя отвезу, и ты мне всё подробно расскажешь?

— Отличная идея! Лучшая за сегодня, — мы смеемся и бежим в сторону её машины — сиреневого матиза, припаркованного тут же во дворе.

Глава 7

Вероника

Какая же классная девчонка эта Николь! Когда мы приехали в детский сад за её дочкой, у меня скулы уже болели от смеха.

— Я так рада, что ты не обиделась на меня и не вцепилась в волосы за то, что я выдала себя за тебя, — сказала Николь, когда мы уже парковались у высокого кованного забора.

— Шутишь?! Да я благодарна тебе, что спасла меня от всего этого! — я так рада нашей такой необычной встрече, что мне прямо сейчас очень хочется обнять свою новую знакомую. — И я очень рада, что ты вырубила моего отца! — говорю радостно и натыкаюсь на непонимающий взгляд собеседницы.

— Почему? — Николь смотрит на меня как на неадекватную.

— Ну как же? Если бы ты его не вырубила, ты бы не повезла его домой и мы бы могли с тобой так и не познакомиться… А я очень рада, что это всё-таки случилось.

— Мы можем видиться хоть каждый день — я в ресторане твоего отца работаю. Приходи, поболтаем как-нибудь, — Ника вроде бы приглашает меня искренне, но в её словах чувствуется какая-то недосказанность и грусть. — Хотя… долгие разговоры Татьяна не слишком приветствует…

Теперь понятна причина её грусти. У неё элементарно нет времени на меня… Что ж… мне не привыкать.

Николь выходит из машины, и я снова чувствую себя одинокой. Так хочется еще немного пообщаться с ней.

— Ника, — откликаю девушку, которая уже жмет кнопку на калитке. — Давай я подвезу вас до дома?

Девушка радостно улыбается и кивает, а через несколько минут скрывается за открывшейся калиткой, чтобы уже спустя пять минут вернуться с маленькой куколкой в розовых бантиках.

Пока они идут к машине я вижу, как девочка что-то взахлёб рассказывает маме и смеется, прижимая руку Николь к своей щеке…

У меня никогда не было матери. Точнее, номинально она есть. Я даже знаю, как она выглядит и где живет, но по-настоящему, чтобы вот так рассказать ей о своих делах, переживаниях, секретах, такого никогда не было.

Она оставила меня отцу, когда мне не было и года. Сказала, что это он виноват в моем рождении, а она не хочет ставить крест на своей жизни в семнадцать лет. И угадайте, откуда я знаю такие подробности? Нет, не от папы. Она сама мне всё это рассказала как-то, в очередной раз будучи проездом в нашем городе…

Отец тоже тогда был молод — всего на год старше матери. Взять ответственность за маленького человека не мог. Или тоже не хотел. И воспитывали меня бабушка с дедом. Они стали мне родителями.

Бабушка всегда была очень строгой, она держала меня в строгости, часто повторяя, что сына уже упустила, поэтому мне не даст пойти по его разгульным стопам. Да я и не планировала, если честно.

Но вот дед у меня — мировой! Он — мой самый главный друг детства и юности. Только он всегда слушал меня и помогал разобраться с моими проблемами. Именно разлука с ним тяжелее всего дается мне в последние две недели.

Пока мы едем к дому Николь, девочка, которую, как оказалось, зовут Диана, щебечет без умолку. Ника пытается её немного усмирить, но ребенок настолько увлечен, что совершенно не внемлет матери. А меня почему-то это умиляет. Какое же счастье — когда у тебя есть тот, кому можно вот так нести всякую чушь, и тебя за это еще и целуют в обе щечки.

Мы подъезжаем к старой пятиэтажке, каких большинство в нашем городе. Двор выглядит совсем непривлекательно, даже пугающе. Двери подъездов расписаны краской из баллончиков, скамейки все изломаны, вокруг полно разнообразного мусора. Я останавливаю машину напротив детской площадки и невольно отмечаю, насколько удручающее зрелище она создает. По сути от неё осталась только железная горка. На месте карусели только железный столб, торчащий из земли, а от качелей остались только две треугольные опоры. Довершает картину «счастливого детства» компания явно нетрезвых молодых людей, расположившихся на бортиках песочницы, которая давно забыла, что в ней когда-то был песок.

Что ж это за дом такой?! Он что, находится на особом статусе, и коммунальные службы обходят его стороной?

И самый главный вопрос: как Ника может тут жить? да еще и с маленьким ангелочком? Ответ я попыталась найти на лице девушки, сидящей на заднем сиденье. Но та наверное неправильно поняла мой взгляд, потому что сказала следующее:

— Ника, может хочешь зайти к нам в гости? А то Валентин Петрович, похоже, у вас надолго сегодня, — при упоминании этого персонажа, я невольно улыбаюсь, забывая о шоке от вида окружающей обстановки. — Если ты беспокоишься за сохранность машины, то зря…

Николь выходит из машины и… свистит. Вот это поворот!

На свист оборачиваются маргинальные личности, сидящие на детской площадке. Я в ужасе чуть не закрываю лицо ладонями. Один из них подходит к Нике, та что-то ему говорит, тот кивает и уходит обратно к своей компании. Очевидно, он передает остальным слова девушки, потому что они во время его рассказа постоянно оборачиваются на нас.

— Всё улажено! — говорит Николь, заглядывая в салон. — Можно спокойно подниматься к нам. Суржик всё проконтролирует.

— Суржик? — удивленно переспрашиваю, выходя из машины и нажимая кнопку сигналки.

— Да, это тот, который подходил к нам. Нормальный мужик, только пьёт много, и когда напьётся начинает говорить на непонятном языке, вот его и прозвали так. Пойдем.

Мы поднимаемся по лестнице на пятый этаж. На первом этаже, у меня заслезились глаза от едкого запаха кошачьих, а может и не только кошачьих, экскрементов. На втором чуть не вывернуло от того же «аромата», но смешанного с запахом жаренного лука или чего-то еще. И только к пятому стало немного легче дышать. А может уже «принюхалась»…

Честно говоря, я уже не рада была даже Нике. Я сейчас жутко боялась того, что её квартира будет продолжением того кошмара, который я вижу вокруг. С ужасом представила, как она нальёт мне чай в грязную кружку, а мне придется пить его, давясь запахом старья и грязи… Я была в шаге от того, чтобы сбежать без оглядки, но когда Ника открыла двери своей квартиры, я поняла, что это то место, где можно укрыться от внешнего хаоса и наконец вздохнуть полной грудью.

К моей безграничной радости, жилище новой знакомой очень сильно диссонировало с домом, подъездом и двором. Здесь было бедненько, но очень уютно. А главное — тут приятно пахло порошком. А значит, я могу рассчитывать на чистую посуду!

При входе мне сразу подали тапочки. Это были обычные «одноразовые» тапки, которые выдают постояльцам гостиниц. Мои, видно, были не новые, но выглядели вполне сносно. Похоже, их до меня надевали всего несколько раз. Долгих «ношений» они бы просто не выдержали.

Кухня оказалась такой маленькой, что мы едва поместились втроем за маленьким столиком. И чтобы выйти в коридор нужно было бы кому-то сначала встать, чтобы освободить проход. Зато сидя на одном месте можно было дотянуться и до плиты и до шкафа, занимавшего половину пространства, и до мойки, чтобы убрать туда посуду.

Ника достала из навесного шкафчика металлическую коробку, в которой хранилось печенье и конфеты.

— Приходится все продукты тщательно упаковывать — у нас тут слишком много нежеланных «гостей», и в доказательство своих слов Ника хлопнула мухобойкой по пробегающему мимо таракану.

На удивление, эту живность я совсем не боялась. У бабушки в деревне, где я жила всё время, частенько заводились муравьи. Конечно, это немного не то, что тараканы, но помимо неприязни, страха они не вызывали.

***

Мы пили уже по второй кружке чая, а разговор всё не заканчивался. Несмотря на все неудобства, в этой компании мне было так уютно и хорошо, что даже не хотелось уходить.

Однако пора и честь знать, как любила говорить моя бабушка. На телефон пришло сообщение от моего авантюрного папеньки, что наш гость отчалил и я могу спокойно возвращаться.

— Спасибо вам за гостеприимство, девчонки, — подмигнула я маленькой хозяюшке. — Мне пора.

Я уже почти обулась, как неожиданно в дверь начали тарабанить. Сердце моё пропустило удар. Вспомнилась та компания из песочницы. Как мы, три девочки, сможем противостоять тем грязным пьяным мужикам?!

Но Ника, похоже не собиралась заморачиваться этим вопросом, а быстро подойдя к двери заглянула в глазок и стала быстро отпирать замок.

— Явилась, наконец! — слышу грубый женский голос, обладательница которого буквально врывается в квартиру. — Целыми днями шляется не пойми где! От меня пытаешься спрятаться? Чтобы не платить, да?

Женщина чуть не накидывается на Нику, а Дианка в это время, начинает испуганно кричать и плакать, бросаясь защищать мать от страшной тетки.

— Сколько можно терпеть мне вас! — ядовито рычит эта ведьма, отмахиваясь от ребенка. — Выметайтесь из моей квартиры сейчас же! Или платите за месяц вперед.

Это какой-то сюр… Я словно попала в другой мир, о существовании которого никогда не знала.

— Зинаида Родионовна, я заплачУ вам. Через неделю у меня на работе аванс, потерпите, пожалуйста, — оправдывается Николь, и мне становится за неё так обидно. Почему она оправдывается? Почему позволяет этой мигере так себя вести с ней, да еще и при ребенке!?

— Мне надоело постоянно ждать и делать тебе поблажки! Я итак тебя терплю здесь столько лет, когда могла бы нормальных квартирантов пустить и деньги лопатой грести. Мне надоело с тобой морочиться. Свою миссию как родственницы я выполнила с лихвой. Выметайся завтра же из квартиры. Чтобы к вечеру ни тебя, ни твоей девчонки тут не было, люди после обеда придут жилье смотреть.

— Куда же я пойду? — в ужасе восклицает Ника.

— Куда хочешь, это уже твои проблемы. Девка ты взрослая. Пора уже самой решать свои проблемы.

— Дайте хотя бы пару дней, чтобы я смогла найти новое жильё, — отчаянно просит Николь.

— Никаких пары дней! Завтра!

— Сегодня! — вдруг сама от себя не ожидая вклиниваюсь в разговор я. — Ника, незачем ждать завтра. Вы сегодня уже будете ночевать в нормальных условиях, а не в этом гадюшнике! — я метаю стрелы в сторону мерзкой женщины, которая похоже только сейчас заметила меня. — Вы поедете ко мне!

Глава 8

Глеб

Два с половиной часа слуховых и эмоциональных мучений! Кажется, я даже на сегодняшней встрече с журналистами так не вымотался, как при разговоре со старым другом отца. Миллион раз пожалев, что пошел на поводу у своего «старика» и согласился на сотрудничество с Валентином Петровичем. Фермер принял моё согласие закупать у него продукты, как международную сельскохозяйственную конвенцию. Составил договор. На восьмидесяти четырех листах! Я, дипломированный экономист, ужаснулся, когда увидел, сколько в нём пунктов, подпунктов и сносок…

Честно признаться, собирался сразу его подписать, чтобы поскорее отделаться от компании незваного гостя, но не посмел этого сделать. Нет, не потому, что не доверяю Валентину Петровичу. Мужик он честный, отец за него поручился. Но вот именно потому, что подпиши я сходу все бумаги, он стопроцентно расценит этот жест, как возможность отделаться от него. Да, это конечно правда, но дядя Валя обидится, передаст всё отцу и тогда мне полдня мучаться угрызениями совести и полжизни — нотациями отца. В общем, я честно пожертвовал двумя с половиной часами своей молодой счастливой жизни, инвестируя в будущее.

Шаги Валентина Петровича еще отдавались эхом по подъезду, а я уже откупоривал дорогой виски, который берег для особого случая. Но, похоже, сегодняшний день побил все рекорды по «особенности», поэтому если я сейчас не выпью бокальчик янтарного напитка, то вскоре мне придётся пить кое-что поинтереснее, и скорее всего отпускаемое по рецепту…

Бокал красиво заполнялся растекающейся по стенкам немного вязкой жидкостью, отчего мне пришлось сглотнуть слюну, активно выделившуюся от созерцания сего действа. Нос уже вовсю ощущал аромат, начинавший заполнять пространство кухни, и в предвкушении слегка подергивался. Рука медленно подносила «нектар» к моему лицу, и, когда я в сладостном ожидании прикрыл глаза и приоткрыл рот, всё очарование момента вмиг разрушилось отвратительным звоном.

Вот терпеть не могу материться, но сейчас, похоже, тот случай, когда по-другому просто не выразить всего разочарования и негодования.

Я со вздохом ставлю бокал на барную стойку и плетусь к двери, чтобы посмотреть в глаза тому, кто нагло и бесцеремонно посмел разрушить такое простое, скромное и, как оказалось, хрупкое счастье вымотанного событиями минувшего дня человека.

Щелчок замка и я слышу щебетание моей красивой копии:

— Пап, я ключи забыла, — Ника влетает в прихожую и, практически не делая паузы, скороговоркой выдает: — У нас гости, поэтому надеюсь, что ты прилично одет, — дочь смеется и, окинув меня оценивающим взглядом, поднимает вверх большой палец. — Класс! Папка, встречай свою незаконорожденную! И внучку заодно…

Ника отступает в сторону, являя мне двух девушек, одну из которых я сегодня видел непозволительно много. Вторая гостья хлопает глазами наверное так же, как и я, и мы с минуту смотрим то друг на друга, то на двух «моих дочерей», ожидая объяснений.

— Пап, Нику из дома выгнали. Им с Дианой некуда идти, поэтому я надеюсь, ты не будешь против, если они поживут какое-то время у нас?

Что там дальше по списку? Инопланетяне сегодня проведут прямой эфир из моей квартиры — да не вопрос! К нам на огонёк заглянет Боярский — легко! На лошади — ну естественно! Мне кажется, что даже если у меня сегодня вырастет хвост, я больше ничему не удивлюсь.

Ничего не говоря, я разворачиваюсь и просто спокойно иду на кухню, залпом выпиваю содержимое бокала. Не чувствуя вкуса, даже не поморщившись, пустым взглядом смотрю в окно. Что там? Понятия не имею. С минуту или две стою неподвижно, а затем возвращаюсь к столу и наливаю еще «дозу». Она проходит также безвкусно и безрадостно, как и первая. На автопилоте убираю остатки в шкаф и иду в свою комнату.

Всё. На сегодня я закончился.

***

Просыпаюсь от оглушительного звона будильника. Кто так сильно увеличил на нём громкость?! Он ведь всегда был таким деликатным…

Не раскрывая глаз, тянусь к тумбочке за телефоном, провожу по экрану, прекращая слуховую пытку, и добровольно подписываюсь на зрительную. И всё только ради того, чтобы доказать этой ненормальной технике, что звонить нужно в семь утра, а не сразу после того, как я закрыл глаза.

Но упрямый аппарат стоял на своём, утверждая, что московское время 7:00. Да и солнце предательски заливало светом всю комнату, разрушая последние хрупкие надежды на сбой в системе моего сотового.

Я откидываюсь на подушку и пытаюсь взять себя в руки. Я мужик. Я сильный. Я справлюсь. На счёт три. Раз… Два… Три…

Откидываю одеяло и встаю на ноги, которые, как и мои веки, еще не признали тот факт, что нужно проснуться и собираться на работу. Они не слушают голос совести и мой собственный, который в отрыве от желаний всего организма, продолжает повторять как мантру: «Ты начальник, тебе нельзя опаздывать, подчиненным нужно подавать пример. Нужно выглядеть безупречно, потому что внешнее неразрывно связано с внутренним, и только так — изо дня в день работая над собой — можно добиться успеха».

Прекрасные установки. Рабочие, кстати. Невнятно бурча их себе под нос, плетусь к ванной. Глаза всё еще плотно закрыты, поднять веки с утра для меня такая же проблема, как для одного известного гоголевского персонажа.

Траекторию движения я уже вполне изучил за прошедший месяц, с тех пор как переехал сюда, поэтому по моим подсчетам примерно метра через три должна быть дверь в ванную.

Делаю шаг. Потом второй, и тут чувствую, как по моей ноге проскакивает что-то.

Я взрослый, здоровый мужик! Да я в армии, в конце концов, служил! Но куда всё делось, когда я распахиваю глаза и вижу, как от меня со всех ног несется по коридору огромная крыса!

Нет, лучше не слышать и не вспоминать, какие слова вылетали в тот момент из моего шокированного рта… Я разворачиваюсь к кухне, собираясь найти там хоть какое-то оборонительное орудие, и мчусь с такой скоростью, что в школе бы за такой челночный бег мне явно поставили высший бал. И вот уже осталось только завернуть за угол, как я окажусь на месте, но происходит непредвиденное.

Передо мной возникает лицо официантки из моего сегодняшнего кошмара, и она видимо решает превратить сон в реальность, ибо со всего маху влетает в меня. Но, так как весовые категории у нас немного разные, то она падает сразу, а я уж приземляюсь аккурат поверх неё.

— Да какого ж! Что ты тут делаешь? — я просто в ярости и совершенно забыл, что вчера вечером Ника привела девушку к нам «пожить». Вспомнив этот утерянный эпизод, понимаю, что вопрос глупый, но не отменяет моего негодования. — Чего ты несешься как ненормальная?! Пешком ходить не пробовала?!

Я поднимаюсь на ноги и подаю руку лежащей на полу фиктивной дочери. Та испуганно смотрит на меня, и подает свою ладонь. Но как только я пытаюсь её поднять, девушка резко вскрикивает и из глаз моментально брызжут слёзы.

В этот момент на пороге появляются сразу три удивленных пары глаз. Одни заспанные точь-в-точь, как у меня. Вторые — как у той, что распласталась на полу. А вот обладатель третьих, наглых круглых глазищ только делает вид, что не понимает, что тут произошло, и смотрит так, словно бы это не он пару минут назад стал причиной «добрейшего утра» для меня.

Большая рыжая крыса сидит на руках маленькой девочки, которая с ужасом смотрит на свою маму, плачущую на полу моей кухни.

Отличное начало дня. Я бы даже сказал — многообещающее!

Глава 9

Николь

Я сижу на полу и не могу пошевелить ногой. Неудивительно — когда на меня свалился этот огромный мужик, я не могла контролировать положение тела и наверное подвернула лодыжку. В момент падения боли именно в том месте не почувствовала, потому что, как можно почувствовать укус комара, когда на тебя свалился кит? Ну, ладно, может и не кит, а вполне себе обаятельный и харизматичный мужчина…

Так, стоп, о чем это я!? У меня ж нога болит!

— Да какого ж! Что ты тут делаешь? — орет как резаный мой новый и возможно уже бывший начальник. — Чего ты несешься как ненормальная?! Пешком ходить не пробовала?!

— Глеб Викторович, мы показалось, или вы тоже не прогуливались по коридору? — я, как могу, стараюсь сдерживать свой сарказм, но получается не очень хорошо, ибо, даже несмотря на моё шаткое во всех смыслах положение в этом доме, он-таки рвется наружу.

— Пап, что случилось? Чего вы так кричите с утра пораньше? — вклинивается в разговор Ника, спасая меня от дальнейшей дискуссии, которая уже начал уходить не в то русло, всё больше становясь похожей на скандал.

— Это всё из-за этой крысы! — Глеб тычет пальцем в нашего Роджера.

— Это не клыса, это молская свинка! — поправляет мужчину моя дочь. — Он плосто захотел побегать немного с утла. Мама говолит, что бегать полезно, будешь здоловой и нежилной, а еще…

Дочку, как всегда, понесло. Я понимаю, что пора прикрыть её фонтан информации, иначе всех тут затопит.

— Доченька, посади, пожалуйста, Роджера в клетку. На сегодня физкультуры ему достаточно.

Диана уходит в гостевую комнату, куда нас вчера поселила Ника, а я пытаюсь встать, схватившись за стоящий рядом стул. Тот сначала вроде бы держится, но в последний момент, когда я уже почти оперлась на здоровую ногу, вдруг начинает «убегать» от меня. Я понимаю, что через секунду снова окажусь на полу, и зажмуриваюсь, принимая неизбежное, однако пол почему-то оказался очень мягким. И тёплым. И вкусно пахнущим мужским одеколоном.

Открываю глаза и вижу буквально в нескольких сантиметрах лицо с красивыми, слегка раскосыми карими глазами, прямой аккуратный нос, легкую щетину, которой мне почему-то захотелось коснуться, и губы… Пухлые, но не влажные, а с такими характерными трещинками, которые на ощупь наверняка жесткие и властные…

Вот это меня занесло! Похоже, я не только ногу повредила, голова видимо, тоже пострадала. Иначе откуда у меня такой повышенный интерес к мужчине?

Чтобы прогнать непрошенные мысли, трясу головой и одновременно пытаюсь освободиться от рук, которые держат меня на весу уже с минуту и почему-то не хотят отпускать.

— Спасибо, что поддержали, — стараясь не смотреть в глаза своему начальнику, пытаюсь встать на ноги. — Я дальше сама.

— Видел я, как ты сама. Нет уж, пока еще жива, сиди и помалкивай.

С этими словами он несет меня на руках в комнату.

— Я пока чайник поставлю, — слышится голос Ники из кухни, которую мы уже покинули.

— Как тебя угораздило, а? — вдруг задает мне вопрос мужчина, не останавливаясь на ходу.

— Не знаю, наверное, когда вы на меня свалились, нога и подвернулась, — довольно обыденно отвечаю. Ну, правда, что он сам этого не понимает?

— Я не об этом. Как тебя угораздило собрать столько приключений на свою красивую… — он не договаривает, подбирая слова. Действительно, называть вещи своими именами правильно и хорошо, но в таком положении, когда его рука фактически находится на том самом месте, которое ему нужно назвать, то неловкость вполне оправдана, — на свою беду! — заканчивает он фразу и ставит меня на пол возле кровати, на которой сегодня спали мы с Дианкой. Дочери в комнате уже нет, поэтому я не стесняясь вступаю в спор.

— О каких приключениях вы говорите, Глеб Викторович? Уж не о том ли случае, когда вынудили выдать себя за вашу дочь и засветиться в этой роли перед прессой? Или может приключением вы называете ваше бегство от маленькой морской свинки, стоившее мне ноги, и грозившее вообще летальным исходом? Уточните, пожалуйста, что из этого вы имели ввиду?

Я стою, уперев руки в бока, и с вызовом смотрю на мужчину. В этот момент я совершенно забыла, что передо мной начальник и человек, приютивший меня в своем доме. Жажда справедливости вновь рвется наружу, сметая всё на своём пути — и страх, и стыд, и чувство самосохранения.

— Я говорю, — подходя ближе ко мне и гипнотизируя меня своими глазами, медленно выговаривает мужчина, — что в твоем возрасте… — он подходит слишком близко, и неосознанно хочу отступить назад, — имея маленькую дочь… — он приближается и нависает надо мной, а я пытаюсь отклониться, — нужно быть осмотрительней и не попадать в двусмысленные ситуации.

Он делает еще шаг, и если я не отступлю назад, то мы окажемся не просто близко друг к другу, а буквально сомкнемся вплотную нашими телами, к чему я совершенно не готова. И я, естественно, пытаюсь сделать полноценный шаг назад, наступая при этом на больную ногу. Такого подвоха от меня моя конечность никак не ожидала, а потому обиделась и подвела меня… Я вскрикнула от пронзившей меня боли и не удержавшись начала падать на кровать, у края которой меня поставил Глеб.

Но просто упасть было бы для меня слишком скучно. И я успеваю в полёте схватиться за «соломинку», которой оказалась майка стоящего непозволительно близко мужчины. Итог: мы снова в двусмысленной позе. Только в этот раз всё усугубляется еще и тем, что лежим не на полу в кухне, а на кровати. На кровати, Карл!

Прав был Глеб, говоря о моей «везучести». Я просто притягиваю приключения…

Глава 10

Глеб

Сам не знаю, что на меня нашло…

Стоит она такая вся деловая, руку в боки. Умничает чего-то, острит… И тааак смешно при этом нос задирает, что приходится удерживать себя, чтобы не щелкнуть по нему. Вот же выскочка неугомонная!

Захотелось немного её проучить, чтобы знала, как на взрослых дяденек голос повышать. Смотрю на неё пристально, не моргая. И наконец-то замечаю нужную реакцию — глазки забегали: испугалась. Особенно, когда я для пущего эффекта начал «наступать».

Уже собирался довершить свою шутку неожиданным «Гав!» у самого её носа, но не успел всего каких-то долей секунды. Девчонка вскрикнула и через секунду я оказался лежащим на кровати прямо поверх той, кого собирался научить правилам поведения.

Да уж, Глеб… Учитель с тебя, прямо скажем, не ахти.

— Мама, я соблалась, пойдём уже в садик! — мы в ужасе смотрим с Никой друг на друга, понимая, в каком двусмысленном положении оказались, и что это вот-вот увидит маленькая девочка.

Одной секунды мне хватило, чтобы откатиться в сторону, и всё было бы более-менее нормально, если бы не Ника, которая решила ускорить процесс моей капитуляции с кровати, и подтолкнула меня руками и здоровой ногой.

Летел я красиво. Приземлялся больно. Ругался матом. Но молча, ибо при ребенке нельзя.

За что мне всё это? Кому я перешел дорогу вчера утром? Может старушку какую через дорогу не перевел? Или цыганку на пешеходном не пропустил? Ну не может произойти столько неудач с одним человеком в такой короткий срок!

— Глеб Викторович, вы живы там? — слышу голос откуда-то сверху. Если бы он не был женским и уж слишком знакомым, я бы подумал, что это мой ангел-хранитель уточняет информацию об объекте.

— Не надейся! Я тебе еще устрою! Кстати, собирайся давай, отвезу тебя в больницу.

И, потирая ушибленный бок и затылок, я выхожу из комнаты.

На удивление, поездка-развоз по местам дневной дислокации мне даже понравилась. Моя Ника сидела впереди на пассажирском, Николь с дочкой сзади. Всю дорогу девчонки так прикольно шутили и смеялись, что я почувствовал что-то такое родное и давно забытое, чего давно не было в моей жизни. Мне было уютно и хорошо. Даже жаль было высаживать Нику у института, а потом и Диану у садика.

Кстати, со второй возникла небольшая проблема. Николь не могла идти самостоятельно из-за травмы ноги, поэтому было два выхода: либо нести её к воспитательнице на руках, либо самому отвести девочку. Что в первом, что во втором случае моё появление на территории детского сада было неизбежным, и это очень тревожило Николь.

Зависнув на несколько минут, она всё-таки приняла решение.

— Я сейчас позвоню воспитательнице и скажу, что Диану приведет мой родственник. Думаю, это будет наименьшим злом и вскоре все забудут, что такое вообще было…

Она рассуждает вслух, словно совсем забыв о моем присутствии. Это первая женщина в моей жизни, которая стесняется меня и хочет забыть о моем существовании.

— А меня спросить ты не хочешь? Я может совсем не готов идти на знакомство с пожилыми тетями, которым должен буду еще и в чем-тоотчитываться.

— Откуда ты взял «пожилых тёть»? — недовольно хмыкает Ника, игнорируя первую часть моего вопроса. — У Диану воспитательница моложе меня!

— Да? — я пытаюсь заглянуть за кованые прутья забора, чтобы рассмотреть, какие там красотки прячутся за стайками снующей во все стороны детворы. — Ладно, придётся отвести тебя, Дианка, раз мама твоя на ногах не стоит.

Подмигиваю девчушке и выхожу из машины. Открываю заднюю дверь и помогаю выйти маленькой леди. Диана берет меня за руку и мы идем по аллейке к воротам. Моя заинтересованность молоденькой воспитательницей вдруг отошла на второй план. Сейчас, держа маленькую ручку, я вдруг понял очень важную вещь — я был плохим отцом. Нет, даже не так. Я НЕ БЫЛ ОТЦОМ для своей Ники. Я не водил её вот так за руку, не чувствовал ответственности за своего ребенка, не знал, да и до сих пор не знаю, её потребностей, переживаний, не знаю, о чём мечтает моя дочь…

И именно в этот момент мне вдруг всего этого резко захотелось. Неужели маленькая принцесса смогла разбудить во мне отцовский инстинкт? А бывает такой вообще? Что-то явно со мной не так… Может, старею?..

Глава 11

Николь

Глеб ведёт Дианку к садику, а я смотрю им вслед и подвисаю над этой картинкой. Моя дочь лишена отцовской любви и заботы. Мой бывший муж даже не пытается общаться с ней.

Мы расстались с Димой спустя полтора года после нашей свадьбы. Диане тогда еще и года не было. На тот момент я была абсолютно уверена в том, что во всём виновата его мать, которая изначально была против того, чтобы её «сЫночка» связывался с «детдомовкой». Спустя годы я поняла, что обвинять посторонних людей в том, что касается только нас двоих — это перекладывание вины и ответственности. Если я вышла замуж за незрелого, слабого и бесхарактерного индивида, то тут виновата только я. Если он женился наперекор родительнице, но не смог защитить свой выбор и сдался при первых трудностях, то отвечать за это тоже только ему. Бывшая свекровь, правда, свою роль сыграла. По её «милости» я осталась с Дианкой без крыши над головой…

Мои мысли прерываются возвращением Глеба.

— Классная у тебя дочка, — говорит он улыбаясь. — Кстати, мы договорились, что сегодня я её забираю, — добавил странным серьезным тоном.

— Какие-то проблемы у неё в саду? — включается моя подозрительность. Что касается дочери, я всегда подвергаю строгому контролю.

— Нет, всё нормально, — отмахивается Глеб, но я чувствую, что это неспроста. Даже открываю рот, чтобы продолжить «допрос», но мужчина быстро меняет тему. — Я отвезу тебя в больницу, и поеду в ресторан. Как только закончится осмотр, позвони, я заберу тебя.

— Глеб Викторович, я думаю не стоит вам…

— Что мне стоит или не стоит, буду решать исключительно я сам.

Вот и поговорили.

Припарковавшись у здания больницы, Глеб помог мне доковылять до входа. Не знаю, каковы были его дальнейшие планы: возможно, он думал, что прям с порога ко мне подбегут санитары, низко поклонятся Глебу, что доставил меня в целости в их заведение, и помашут ручкой, сказав, что забота о пациенте — их работа. Но только при входе никто не только нас не встречал, кроме вредной тётки, начавшей нас облаивать еще до того, как мы успели переступить порог поликлиники.

— Бахилы! — прогремело как гром среди ясного неба.

Глеб, видимо впервые столкнувшись с бесплатной медициной, попытался было что-то возразить, но я-то знаю, к чему приводят споры в больнице, поэтому быстренько выудила из сумки маленький платиковый шарик.

— Глеб Викторович, я надену эти, а вы пока сходите к аппарату, — и протягиваю ему пятирублевую монетку.

— Ты издеваешься?! — его глаза зло прищурились и начали метать в меня молнии.

Я сначала не поняла, что могло его так обидеть, а потом догадавшись, рассмеялась:

— Глеб Викторович, аппарат принимает только монеты, если у вас есть с собой, то…

Мужчина понял, что облажался, и, чтобы замять ситуацию, быстро выхватил у меня из рук пятак и направился к «бахилотрону».

Ну, а дальше началось самое главное «веселье». Нас направляли от кабинета к кабинету. Я, поддерживаемая за талию Глебом, еле тащилась, фактически прыгая на одной ноге. После третьего кабинета, мужчина понял, что дело это быстро не закончится, и подхватив меня на руки, потащил к выходу.

— Зря я тебя послушал и приперся в этот филиал ада! — ворчал он мне в ухо, лавируя между пенсионерами и мамочками с детьми, рассредоточенными по узкому коридору. — Сейчас поедем в нормальную клинику, где нам обоим не только сохранят жизнь, но еще и надеюсь тебе — ногу, а мне — время.

Спорить у меня не было ни сил, ни аргументов. Сколько раз проходила этот квест с Дианкой…

Платная клиника поразила меня резким контрастом с нашей поликлиникой. Не знаю, во сколько обошлась Глебу экономия времени и сил (так как здесь ему не пришлось таскать меня на руках, мне прямо ко входу подкатили коляску), но получила удовольствие уже от того, как ко мне обращались, как заботливо укладывали на кушетку, как извинялись(!), когда случайно зацепили ногу при перевозке. В общем, мой первый поход в частную лечебницу произвел неизгладимое впечатление.

Осмотр травмотолога и рентгеновский снимок показали вывих. Доктор вправил мне стопу, перевязал тугой повязкой и категорически запретил в ближайшие три дня наступать на ногу.

Ну вот, собственно и закончилась «медицинская сказка». После того, как за нами закрылась дверь клиники, Глебу снова пришлось тащить меня на себе. Честно говоря, хоть мне и было немного жаль мужчину, который к концу всех наших мытарств уже пыхтел как паровоз, но вместе с тем мне было безумно приятно столько времени провести в сильных мужских руках.

Мой бывший муж, хоть и был старше на два года, но телосложение у него было весьма субтильное, даже на свадебных фото мама ему запретила меня поднимать, чтобы не надорваться.

В общем, поездка мне понравилась и запомнилась на всю жизнь еще и тем, что вряд ли мне светит её повторение…

— Глеб Викторович, я благодарна вам за всё, что вы сегодня сделали для меня, — говорю смущенно, когда мы уже едем машине в сторону его дома. — Я постараюсь сегодня же съехать от вас, как только подыщу новое жилье.

— И как ты собираешься «съезжать» с больной ногой? Как будешь искать квартиру, если не сможешь даже поехать посмотреть варианты? — он говорит строго и с явным сарказмом. Мне хочется ответить, но он это делает за меня. — Согласишься на первый попавшийся вариант из интернета? Потащишь ребенка в непонятно какие условия?

— Почему вы отчитываете меня, Глеб Викторович? Может вы что-то перепутали, но я только номинально ваша дочь, и не нужно мне тут изображать «папочку», нас никто не видит и необходимости в моем воспитании нет!

Да, мне стало обидно, что он говорит со мной как с неразумным ребенком. И хоть в глубине души я понимаю, что он прав, но гордость не давала права соглашаться со словами, сказанными таким тоном.

— И еще — все деньги, которые вы потратили на меня сегодня, я требую записать мне в долг. Я всё вам верну, — да, я даже примерно не могу представить, какая там окажется сумма, но я не собираюсь быть в его глазах приживалкой и нахлебницей, как любила называть меня бывшая свекровь. Я твердо намерена ему вернуть всё до копейки, чтобы не оставаться в долгу.

— Считай, что деньги ты мне вернула, согласившись на авантюру с разыгрыванием моей дочери, — говорит нейтральным тоном, чем раздражает еще больше. Я значит тут исхожу на пену от ущемленного самолюбия, а он даже усом не ведет. — Только всё же мне интересно, как ты собираешься зарабатывать на жизнь, если три дня тебе запрещено становиться на ногу? В моем ресторане тебе конечно оплатят эти дни по больничному, но ты получишь по страховке только половину от оклада, никаких чаевых и придет эта сумма только в следующем месяце. Что будет есть Диана всё это время?

— Я её мать и это моя забота! — я чуть не кричу, чтобы не расплакаться от очередного удара судьбы. Глеб прав на сто процентов — я отвратительная мать, я ничего не могу дать своему ребенку…

Тем временем машина уже остановилась на парковке около той самой элитной многоэтажки, в которой до сих пор оставались мои скудные пожитки. Мне хотелось красиво выйти из автомобиля, хлопнуть дверью, и уйти походкой от бедра, высоко подняв голову и не оборачиваясь. Но реальность диктовала свои условия, и я не смогла не то, что «от бедра», но даже и шагу сделать самостоятельно. Пока мы ехали, нога, которую доктор «вправил», начала, как он и предупреждал, сильно болеть.

— Вылезай давай! — сказал Глеб, открывая мне дверь. Он совершенно не щадил моё достоинство, ничуть не изменив своего тона.

И я расплакалась. Вернее даже разрыдалась. От бессилия. От всех насмешек судьбы, от того, что мне вечно так не везет в жизни и от… боли в ноге, которая становилась с каждой секундой всё невыносимее.

— Ну всё, всё… — мужчина присел на корточки рядом с дверью, и протянув ко мне руку, стал успокаивающе гладить меня по плечам. Меня это немного успокоило, и как только я перестала «наращивать обороты» своей истерики, Глеб, мягко улыбнувшись, щелкнул мне по носу и сказал: — Иди к папе на ручки!

И потянув меня на себя, вытащил из салона. Я снова оказалась в его сильных руках. Мне так захотелось почувствовать эту заботу и защищенность, что я прижалась к нему и уткнулась носом в шею. Втянув приятный мужской запах, я кажется совсем потеряла голову, потому что в следующую секунду я прильнула к этому месту уже губами и сама не поняла, как это вышло, но я поцеловала Глеба в шею…

Глава 12

Глеб

Когда Николь заплакала, я понял, что не стоило так резко ей выговаривать по поводу безответственности. На самом деле, я ведь совершенно её не знаю. Мне кажется странным, что девушка осталась с ребенком без крыши над головой — это же уму не постижимо! Но с другой стороны, — я ведь тоже не супер-отец… Если бы не родители, которые фактически воспитали мою Нику, то мой ребенок вообще не понятно, где бы сейчас находился…

Желая утешить и загладить вину за необдуманно брошенные обвинения, я машинально потянулся, чтобы вытереть девушке слёзы, как всегда делал это своей Нике, когда она плакала. Но в этот момент вдруг что-то пошло не так. Прикосновение к лицу Николь вызвало странное ощущение. В первый миг даже чуть было не одернул руку, так резко меня словно током прошибло. Не сделал этого только потому, что стало стыдно за свою реакцию перед девчонкой. Что она подумает обо мне? Вдруг еще решит, что у меня к ней мужской интерес… Но этого не может быть. Николь слишком молода для меня. Да и не в моем вкусе совсем.

Прокрутив в голове все логичные объяснения, я пришел к выводу, что эта реакция — всего лишь слегка сбившиеся ориентиры. Личико весьма симпатичное, вот и сработал какой-то рефлекс.

Не желая еще глубже вдаваться в эту тему, я решил самому себе доказать, что могу владеть своими инстинктами, и неподходящая девушка не сможет пробудить во мне желание против моей воли.

— Иди к папе на ручки! — смело говорю я, акцентируя своё собственное внимание на слове «папа». Я буду воспринимать её как дочь и всё будет ок.

Но стоило мне снова прикоснуться к девушке, взяв её на руки, как внутри всё снова предательски затрепетало. Я миллион раз пожалел, что взялся сам нести её в квартиру. Надо было попросить консьержа, заплатив ему, как это делал уже не раз, перевозя тяжелые вещи в новую квартиру. И сейчас поскорей доставить её в квартиру и смыться на работу было моим единственным желанием. Ну, почти единственным. По крайней мере самым разумным, это точно.

И я уже собрался стартануть к подъезду, как вдруг почувствовал, что Николь начинает меня… нюхать… А через секунду, не дав мне осознать первое действие, девушка совершает следующее, напрочь сбивая все барьеры, которые я так усиленно выстраивал в своей голове. Она меня целует в шею… Легко, невесомо, но от этого прикосновения меня начинает трясти и, кажется, даже кружится голова. В общем, наступает какое-то помутнение рассудка, и я, вместо того, чтобы идти к подъезду, ставлю Николь на ноги и заглядываю ей в лицо. Последняя надежда моя — что она смутится и хоть что-то скажет в своё оправдание — рушится, когда я встречаюсь с затуманенным взглядом заплаканных глаз. Они срывают стоп-кран, и я уже решительно тянусь к её лицу за поцелуем, как вдруг, словно ушат ледяной воды, позади меня раздается до жути знакомый голос:

— Глееебушка! Ну наконец-то!

Все чувства, которые я испытал за последние две минуты, в миг растворились. Я хотел бы не только сейчас не слышать этот голос, но желательно вообще никогда — ни в будущем, ни в прошлом. Но реальность такова: очевидно, что позади меня стоит биологическая мать моей Ники.

Мне очень хочется ошибиться, хочется, чтобы услышанное было просто слуховой галлюцинацией, и поворачивая голову, я, как ребенок, загадываю желание. Но Деда Мороза не существует — передо мной во всей «красе», приняв выгодную позу, с чемоданом в руках стоит Альбина.

— Ну, что же ты, как неродной, стоишь?! — манерность в интонациях у неё появилась после переезда в Москву, лет пятнадцать назад. Примерно с того времени, меня стало подташнивать во время наших вынужденных встреч, связанных с желаниями бывшей жены «повидаться с дочерью».

Альбина виляя бедрами, словно по подиуму, идет в мою сторону и тут же, отталкивая Николь, державшуюся за мой локоть, виснет на моей шее.

— Как ты узнала мой новый адрес? — сухо, без приветствий, задаю вопрос, пытаясь выбраться из тисков тощих жилистых рук.

— Почему это «твой»? — с фальшивой улыбкой воркует Альбина. — «Наш». Наш новый адрес, дорогой.

— Ты пьяная что ли? — резко обрываю её бред и пытаюсь сдерживаться от крепких выражений, так и рвущихся с языка. — Альбина, если ты хочешь проведать Нику, то звони ей сама и договаривайся. Она девочка давно взрослая, а с недавних пор — совершеннолетняя, поэтому зря ты сюда приперлась, я не буду тебе помогать с ней встретиться.

— Милый, зря ты так со мной говоришь. Я ведь твоя законная жена, — она переводит взгляд на Николь, будто только сейчас её заметила, — не то, что всякие пигалицы, которых ты тискаешь на каждом углу.

— Альбина! — я готов взорваться. Мало того, что она снова завела старую песню про «законную жену», так еще и оскорбляет девушку, которая вообще здесь не при чем. — Еще раз спрашиваю, чего тебе надо? Быстро говори и уходи!

Да, получилось немного громко, на нас обратили внимание охранники у поста на проходной, и один из них направляется в нашу сторону.

— Мне действительно есть, что с тобой обсудить, — невозмутимо заявляет бывшая. — Мне прямо здесь говорить? — она, конечно же, тоже заметила приближение блюстителя общественного порядка на территории элитного двора, и теперь козыряет этим.

— Пойдём в квартиру, — резко отрезаю и собираюсь снова поднять Николь на руки.

Девушка пытается сопротивляться и отступает назад, но, видимо, нога у неё действительно сильно болит, потому что первый же шаг дается ей с огромным усилием, и от боли она вся сжимается, из глаз брызгают слезы. Уже не спрашивая и не ожидая одобрения своим действиям, молча подхватываю её и несу к подъезду, слыша за спиной недовольное фырканье Альбины.

В квартире отношу Николь в гостевую спальню, где она с дочерью спала сегодня ночью. Молча сажаю на кровать. Она собирается что-то сказать. Подозреваю, что хочет оправдаться за свой поцелуй. Но я не хочу к этому возвращаться. Забыли. Представим, что ничего не было.

— Тебе в туалет нужно? — деловым тоном задаю вопрос, чтобы отмести всякие попытки поднять неудобную тему.

Ника сначала непонимающе смотрит на меня, не ожидая подобного вопроса, а потом отрицательно мотает головой.

— Ну и отлично. Я в гостиной буду разговаривать с… — почему-то на секунду замешкался, пытаясь подобрать слово, как лучше назвать Альбину, — с мамой Ники. Не выходи пока. А лучше выпей таблетку и ложись, — я вовремя вспомнил, что по пути мы заехали в аптеку и купили лекарства, которые рекомендовал доктор.

Разворачиваюсь и быстро направляюсь к выходу. У самой двери слышу тихое «спасибо». Не оборачиваясь, едва заметно киваю, и закрываю дверь. Всё-таки хорошо, что нас прервали, пусть и таким неприятным образом, но не дали мне совершить огромную ошибку, о которой я наверняка бы сильно и долго жалел. Николь не для меня. Надо держать дистанцию.

Вхожу в гостиную и вижу просто картину маслом: Альбина, аки англицкая королевишна, восседает на моем диване, и оценивающе рассматривает обстановку комнаты, как прораб принимает объект.

— Неплохо, Глеб, — выдает как только видит меня в дверном проеме. — Рада, что у тебя появился вкус…

— Давай без лишних словоизлияний. Ты пришла по какому-то делу, вот и будь любезна — излагай.

Альбина закатывает глаза, и недовольно выдает:

— Но твой отвратительный характер, нисколько не изменился, — она презрительно морщится. — Впрочем, этого стоило ожидать, учитывая твою наследственность…

Оскорблять меня я ей позволял, делая скидку на безмозглость и будучи уверенным в том, что терпеть мне её недолго, но вот говорить плохо о моих родителях, которые воспитали нашу с ней общую дочь, заменив ей и мать и отца, я позволить не мог.

— Если ты сейчас же не начнешь говорить по делу, ты вылетишь из этого дома, как пробка из шампанского, которое ты так любишь.

Видимо, мой тон вселил ей понимание, что настроен я решительно. Альбина подобралась и начала уже с совсем другой интонацией.

— Глеб. Я пришла тебя освободить, — говорит таким елейным голоском, что становится не только противно, но даже страшно — что она задумала, и к чему ведет? — Я решила дать тебе развод.

Ха! Развод она мне дает! Да я теперь и сам могу с ней развестись, не спрашивая «разрешения». За эти годы, я несколько раз просил её подписать бумаги, но она отказывалась и шантажировала меня дочерью, говоря, что отберет опеку и запретит мне и моим родителям встречаться с Никой. Ей статус замужней нужен был, чтобы не возиться с оформлением алиментов. Продуманные родственнички моей жены, науськали её, что если мы будем в разводе и ребенок останется жить со мной, то я рано или поздно могу потребовать от неё алиментов. Я даже не пытался доказывать обратное — если обо мне в той семье такого «хорошего» мнения, то разговоров вести с ними я не собирался. Так и остался я в заложниках нашего подросткового глупого брака.

И вот теперь, когда Веронике исполнилось восемнадцать, я мог бы спокойно стать официально свободным человеком. И не сделал этого я до сих пор только потому, что совсем забыл о своём «женатом» статусе. Спасибо, бывшая напомнила.

— Ты не понял меня, — видя мою усмешку, продолжает Альбина. — Я дам тебе развод, не претендуя на раздел имущества, — она многозначительно обводит глазами комнату и ехидно улыбается.

И тут до меня доходит. Как я мог быть таким дураком?! Ведь и правда — по документам она всё еще моя жена, и при разводе должна получить половину совместно нажитого имущества! Получается, что новая квартира в элитном районе пусть и небольшого города, но однако же районного центра, и самое главное — мой новый ресторан, который я только месяц назад купил, продав отцовский бизнес в нашей деревне — это всё нужно будет делить пополам с ней! От этой мысли мне стало жарко и душно, захотелось включить кондиционер.

— Что ты хочешь этим сказать? Ты собралась претендовать на то, к чему не имеешь никакого отношения? — я пораженно смотрел на неё, пытаясь уловить, насколько серьезно она настроена.

— Нууу… По документам…

— Чего ты добиваешься? — я перехожу на крик, меня достал её спокойный тон, который явно скрывает какой-то очередной коварный план. — Я найму лучших адвокатов и докажу, что наш брак был лишь на бумаге, я не дам тебе ни рубля! Ника тоже подтвердит, кто воспитывал её все эти годы…

— Успокойся, Глеб, — твердым голосом обрывает меня Альбина. — Я знаю, что ты сможешь доказать всё, о чем ты говоришь. Но этот процесс обойдётся тебе в копеечку, да и не быстрым он будет. Я же могу ускорить его и сберечь твои деньги и нервы…

Шантажистка замолкает, намекая, что у неё есть какое-то условие.

— Что ты хочешь? — прежде чем принять её правила, я должен узнать, что она потребует от меня взамен.

— Сущую малость, — невинным голоском отзывается Альбина. — Разреши мне пожить в твоей квартире. Не долго — всего две недели. И я исчезну из твоей жизни навсегда.

Глава 13

Николь

Да, да, я знаю — подслушивать под дверью — это ужасно… Но… Я, кажется, не могу иначе.

Там, у двери машины, мне на секунду показалось, что Глеб собирался меня поцеловать. Потом появилась эта женщина, и на его лице появилось разочарование.

Или мне это всё показалось?..

В любом случае, теперь мне просто необходимо узнать, какие отношения связывают моего начальника и эту мадам.

Вот только одно маленькое недоразумение — мне ровным счетом ничего не слышно. Как я ни старалась прислушаться, из замочной скважины не доносится ни звука. Придется переходить к кардинальным мерам.

С появлением этой Альбины я совершенно забыла про свою ногу, а ведь она у меня очень сильно болит. Вот и лекарство кстати. И стаканчик с водой.

Залпом выпиваю всё до дна. Теперь пришло время этому стакану послужить иного рода службу. Тааак… Стакан к стене открытой частью — и вуаля!

«Чего ты добиваешься? Я найму лучших адвокатов и докажу, что наш брак был лишь на бумаге, я не дам тебе ни рубля! Ника тоже подтвердит, кто воспитывал её все эти годы…».

Вот так новости! Оказывается, Глеб воспитывал дочь один?!

Эта информация настолько меня поразила, что я даже выронила стакан. Благо, сидела я на кровати, и он не разбился.

Как же такое может быть? Неужели, существуют такие мужчины, которые могут сами растить ребенка, без матери?

Неужели существуют такие матери, которые способны оставить свою кровиночку, пусть даже и родному отцу?

За всеми этими размышлениями, я совсем забыла, что надо бы послушать продолжение разговора. Но, только я приложила стакан к стене, как ко мне в комнату постучали.

— Да, войдите — отзываюсь, поправляя футболку, которая задралась во время моей шпионской операции, и убирая стакан на тумбочку.

В комнату уверенным шагом входит Глеб, за ним — его бывшая.

— Николь, познакомься, это моя жена — Альбина. Она вернулась из Штатов и будет жить с нами.

Пока я лупаю глазами, пытаясь осознать то, что только что сказал мужчина, Альбина смотрит на меня с каким-то презрительным выражением, а потом демонстративно кладет руку на плечо Глебу, словно заявляя свои права на него, и, чтобы у меня уж точно не осталось никаких сомнений — целует его в щеку. Собственнически целует, как правоимеющая.

А мне хочется провалиться сквозь землю. Или разрыдаться. Но я не показываю своих эмоций, а только, стараясь натянуть улыбку, киваю, как китайский болванчик на лобовом стекле машины моего бывшего мужа.

Но я ведь сама слышала, как Глеб говорил, что их брак лишь на бумаге?! Неужели, за несколько минут, которые я не подслушала, она смогла убедить его, что готова исправиться и принять её обратно в семью?

— Альбина, оставь нас, пожалуйста, — спокойно говорит Глеб, и женщина с самодовольной ухмылкой, покидает комнату.

Я почти уверена, что он сейчас будет оправдываться, как-то объяснит ситуацию, поэтому смотрю на него глазами, полными ожидания. Не хочу верить, что влюбилась в женатого мужчину…

Но все надежды рушатся с первой же сказанной им фразы.

— Николь, я представил тебя Альбине как нашу помощницу по хозяйству. Я прекрасно понимаю, что ты в ближайшие дни неработоспособна, и уйти из этого дома в таком состоянии я тебе позволить не могу. Поэтому предлагаю тебе следующее решение. В ближайшие две недели ты с Дианой будешь жить здесь на правах моего работника. Когда сможешь наступать на ногу, будешь помогать по дому, а по истечении двух недель, я выплачу тебе зарплату и ты сможешь сама принять решение — остаться здесь или найти другую работу. Но, в случае, если ты согласишься на мои условия, ранее двух недель уйти ты не сможешь — если захочешь уйти хоть днём раньше — не получишь ни копейки.

Глеб смотрит на меня выжидающе, а у меня в голове всё перепуталось.

— Я могу немного подумать, чтобы принять решение? — выдавливаю из себя, и Глеб кивает. — Хорошо, тогда вечером, как только переговорю с дочерью, дам ответ.

Мужчина уходит, закрывая за собой дверь.

Глава 14

Глеб

Николь… Николь… откуда ж ты взялась такая!?

А какая — такая? Вот что в ней, спрашивается, особенного? Обычная девчонка. Ну, симпатичная… Но ведь ничего выдающегося. Сотни таких у меня было. Нет, даже не таких — круче! У меня всегда были девочки стильные, тюнингованные. Даже Альбина. Она всегда считалась самой модной в классе, королевой школы. Дружить с ней хотели все, а встречаться она стала со мной. И тоже ведь неспроста. Я был президентом школы, капитаном школьной сборной по волейболу, баскетболу и настольному теннису. Короче, тоже из «элиты».

Надо же, я, кажется, только сейчас осознал, что наш брак был вовсе не по любви. Там был «залёт», в первую очередь, а во вторую — понты, дешевые, подростковые, глупые… Мы поженились не ради того, чтобы создать семью, а ради того, чтобы кому-то что-то доказать, перед кем-то оправдаться, и, наверное, даже избежать таким образом порицания и наказания. И последствия той ошибки тянутся уже 18 лет…

Кто-то, видимо, умный, оступившись, раскаивается и пытается исправить ситуацию. Ошибки таких людей со временем нивелируются, они не нарастают снежным комом и не обрушиваются в один, самый неподходящий момент в жизни, на голову. Люди, исправляя свои косяки, обеспечивают себе счастье в будущем. Но, как показывает жизнь, это не про нас с Альбиной. За восемнадцать лет мы с ней так и не стали настоящими родителями для нашей дочери.

Я, как идиот, сначала винил бывшую, бросившую ребенка, поступал при этом как тупой пубертат: раз матери дочка не нужна, а мне что — больше всех надо?!

Потом Ника стала подрастать, и я снова открещивался от общения с дочерью — ну, родители же её вырастили, они лучше знают, чего ребенку не хватает, а что я могу ей дать?

И апогеем моей ничтожности, как отца, стало новое оправдание, которое я придумал лет пять назад: я зарабатываю, обеспечиваю Нику, что еще нужно?

И ведь до последних событий я совершенно не задумывался над этим. Приезд Альбины и её предложение показали мне не только, какая она отвратительная мать, но и то, что я не менее отвратительный отец.

— Разреши мне пожить в твоей квартире. Не долго — всего две недели. И я исчезну из твоей жизни навсегда.

Эта фраза меня шокировала и ввергла в ступор — зачем ей это вообще нужно? Видимо, Альбина поняла, мой неозвученный вопрос, потому что после нескольких секунд выжидающего молчания, она решила пояснить:

— Меня пригласили для участия в одном проекте, — для меня не секрет, что бывшая жена во время жизни за бугром подрабатывала моделью. — Это социальная реклама, — а вот тут удивила. — Мне нужна репутация. В течение двух недель к нам несколько раз будут приезжать представители организации, которая готовит этот проект, и мы должны сделать так, чтобы они поверили, что у меня самая лучшая в мире семья, иначе я не получу этот контракт.

… Я даже мысленно стараюсь не материться, но то, что я слышу сейчас, не укладывается в моей голове без помощи крепких словечек. Она собралась не БЫТЬ матерью, а только ИЗОБРАЖАТЬ её!

И она хочет, чтобы Ника тоже в этом участвовала?

— Альбина, ты что, накурилась чего-то в своей Америке? Ты вообще понимаешь, что говоришь?

— Успокойся, Глеб, — говорит всё тем же будничным тоном, — это же всего на две недели. Мы побудем семьёй, проведем время вместе. В конце концов, наша Ника будет счастлива…

— Она никогда не согласиться в этом участвовать!!! — обрываю её елейные речи. — Она воспитывалась моими родителями и не впитала ни грамма лицемерия и фальши!

— Зря ты так думаешь обо мне, — по-прежнему уверенным в себе голосом парирует моим доводам. — Нике не нужно будет притворяться и лукавить. Ей вообще не нужно знать причины моего переезда к вам.

— Ты дура что ли совсем?! — я срываюсь на крик, но понимаю, что в соседней комнате находится посторонний человек, и ей совсем необязательно знать подробности этого разговора. — Я не буду врать своей дочери! Я обещал. Поэтому разговаривать с ней будешь ты. И расскажешь правду тоже ты! И учти, если Ника будет против, если это расстроит её и хоть одна слезинка упадет у неё из глаз, ты вылетишь отсюда раньше, чем успеешь обуться, туфли и чемодан будешь встречать на лестничной клетке.

— Глеб, я бы попросила… — конечно же, ей не нравятся мои угрозы, она ведь привыкла повелевать и сама диктовать условия.

— Нет, Альбина. Больше я не желаю слышать никаких просьб от тебя. Или ты разговариваешь с Никой на чистоту, или мы завтра же начинаем бракоразводный процесс и раздел имущества.

Конечно, ей ничего не оставалось, как согласиться. Но вот что теперь делать с Николь?

С одной стороны, я не мог её выгнать на улицу с ребенком, потому что это бесчеловечно и жестоко, а с другой — я совсем не хотел, чтобы она в принципе куда-то уходила…

За эти два дня, которые мы с ней знакомы, я словно узнаю какую-то другую жизнь. Благодаря Николь и Дианке, я по-новому посмотрел на отцовство, открыл в себе то, что долгие годы крепко спало во мне (если оно вообще было) — желание заботиться, защищать. Оно возникло настолько неожиданно и твердо, что я даже могу с уверенностью назвать это потребностью. Я не хочу больше прожигать свою жизнь в одиночку. Я хочу семью. Настоящую. Я хочу счастья своей дочери. И себе.

Проанализировав в голове свои мысли, я решил, что должен сделать всё от меня зависящее, чтобы отныне не убегать и не прятаться от проблем, а начать исправлять свои ошибки.

И я предложил Николь сделку. Уверен, что она согласится. У неё нет выбора. А за две недели у меня есть время понять, чего я хочу на самом деле, и принять важные решения.

Глава 15

Вероника

— Ник, ну соглашайся, я без тебя не поеду, — канючит уже третий перерыв подряд Ася, моя единственная на сегодняшний день подруга.

«Подруга», конечно, громко сказано. Хотя девушка, похоже, считает именно так — прилипла ко мне с первого дня моего появления в универе. Не могу сказать, что она мне не нравится или раздражает её навязчивость, — нет, скорее я просто не привыкла к такому общению. В моей станице, где я провела всё детство, у меня, конечно же, были подружки, но мы общались с ними много лет — вместе ходили в сад, потом в школу, наши семьи были хорошо знакомы… В общем, Ася мне нравилась, общаться с ней было приятно, но я почему-то всё время ждала какого-то подвоха. Может просто накрутила себя?..

И вот сейчас она упрашивает меня поехать вместе с активистами института на базу отдыха, которая находится в восьмидесяти километрах от города. Поездку спонсирует вуз, он же выделяет автобус, платит за проживание и питание. Меня, как медалистку, почему-то с первых дней записали в студсовет, и Ася напросилась тоже вслед за мной. В итоге, мы с ней приняли активное участие в оформлении праздника к посвящению в студенты, за что и были «премированы» этой поездкой.

— Ась, я же говорила тебе, что не люблю такие мероприятия. Тем более, ты же знаешь, что даже если бы и любила, то ни за что бы не поехала конкретно в этот раз.

Да уж, я лучше сразу отчислюсь, чем поеду куда-то в одном автобусе с Чацким. С первого дня моей учебы этот пятикурсник, реальное имя которого не столь оригинально, как прозвище, — Дмитрий Петров, — не даёт мне прохода. Аська сначала предположила, что я ему нравлюсь, но я расцениваю его выходки в мой адрес совсем по-другому. Ну не может взрослый парень, активист вуза, спортсмен и главное — почти состоявшийся журналист, ТАК показывать свою симпатию. Просто я ему почему-то не нравлюсь, вот он и устраивает мне травлю.

— Брось, Ник, из-за какого-то идиота пропускать такой шанс классно провести выходные?! Да забей на него! Наверняка, ему там будет не до нас.

Компания Чацкого, конечно, большая, и состоит исключительно из «выдающихся» студентов, но тем не менее, думаю, что полностью избежать столкновения с ним не удастся, поэтому я даже не рассматриваю варианта рискнуть.

Отмахнувшись от дальнейших уговоров, я спешу домой. Вчера я познакомилась с Николь и её дочкой, и они даже теперь временно поселились у нас, поэтому как никогда хочу побыстрей выбраться из универа.

Открываю дверь в квартиру и слышу голоса на кухне. Отлично! Николь уже дома.

Наскоро разуваюсь и, влетая в кухню, застываю в дверях…

Сердце пропускает удар. Улыбка медленно сходит с лица.

— Ой, Никулёк, — да, именно таким отвратительным коверканием моего имени встречает меня моя мать. — Ты сегодня рано.

В смысле — «рано»?! Откуда у неё вообще понятие того, когда для меня рано, а когда поздно?

— Привет, мам. Да я привыкла уже, что всё время невовремя появляюсь в твоей жизни.

Понимаю, что получилось чересчур грубо и язвительно, но с ней всегда так. Сколько слёз я пролила в детстве, когда она приезжала, и, встретившись со мной, через пару часов уже собиралась обратно. Ребенком я не понимала, почему так происходит, просила её остаться. Всё это было зря. Лет в шесть я начала винить себя, что не могу понравиться матери, чтобы она захотела со мной остаться, старалась к её приезду придумывать что-то интересное, делать сюрпризы — рисовала открытки, даже украшала комнату самодельными растяжками из цветной бумаги, но это тоже не давало результата. И лет с восьми я перестала вообще её ждать. Я приняла тот факт, что просто не нужна её. С тех пор каждый её приезд вызывал во мне бурю негативных эмоций. Наверное, мне было бы легче, если бы она вообще не появлялась в моей жизни.

— Никушик, ну ты чего? — она делает такое лицо, будто разговаривает с маленькой шестилетней девочкой. Впрочем, не удивлюсь, если она и не вспомнит, сколько мне лет. — А у меня для тебя сюрприз, — она улыбается, а у меня мурашки по спине бегут — ничего хорошего от её сюрпризов я точно не жду. — Я буду жить с вами!

Да уж… Скажи она эту фразу хотя бы лет десять назад, я была бы самой счастливой на свете. А сейчас эти слова вызывают лишь горечь и негодование. Определиться, чего больше, мне не дает отец, вклинивающийся в наш разговор.

— Ник, это не навсегда. Твоей матери нужен контракт, ради которого это всё и затевается, — отец вываливает мне эти пояснения как скороговорку. Мы договорились с ним, что будем говорить друг другу только правду, и, видимо, он боится нарушить это обещание. После его пояснения мне стало действительно спокойней, хотя бы уже от того, что я понимаю мотивы этой женщины, родившей меня на свет против своей воли.

— А мы здесь при чем? — задаю вопрос матери, но та как-то странно косится на отца, и я невольно тоже перевожу на него взгляд.

— Дорогая, твоя мама просит нас о помощи, — начинает подбирать слова отец, явно нервничая. — За то, что мы подыграем в её спектакле, она тоже сделает нам подарок.

— Мне ничего от неё не нужно. И подарков тем более. Ты же знаешь, что лучшее, что она может сделать — исчезнуть из моей жизни.

Мы говорим с отцом, будто её нет в комнате. Слова, которые я произношу с целью сделать ей больно, ранят прежде всего меня, но я несмотря на колотящееся сердце и подкативший ком, всё-таки стараюсь держаться ровно, чтобы не показать своих эмоций.

— Дочь, я полностью солидарен с тобой, — отец подходит ко мне ближе, создавая преграду между мной и матерью. Мне становится легче, я чувствую его поддержку. — Именно такой подарок и сделает нам твоя мама. По окончании двух недель она даст согласие на развод и вернется к себе в Америку.

— Ты сможешь приезжать ко мне в любое время, — будто спохватившись, вставляет эта женщина. — Ну так что? Я могу на тебя рассчитывать?

Нет, больно ей сделать не получилось. Что я там хотела ранить, чувства? Если их у неё нет ко мне, то я снова зря сотрясала воздух и вонзала иглы в своё собственное сердце.

— Хорошо, — разочарованно хмыкаю, изображая равнодушие, когда внутри всё кипит. — Только я надеюсь, что ты, пап, всё заверишь документально, чтобы не было потом каких-то вопросов к нам.

Я разворачиваюсь и спешу спрятаться в своей комнате. Но перед самым выходом ко мне приходит неожиданная мысль. Не успев её даже как следует обдумать и взвесить все плюсы и минусы, я поворачиваюсь и заявляю:

— Завтра я уезжаю на уикенд со студсоветом. Вернусь в понедельник.

И не дожидаясь одобрения, иду к себе.

Глава 16

Николь

После разговора с Глебом, я находилась в совершенно растрепанных чувствах. Его поведение в отношении меня менялось настолько координально, что у меня пропало всякое понимание того, что я сама думаю о наших «неотношениях». Рассуждать на эту тему сейчас было бессмысленно — первоочередная задача: решить, принимаю я его предложение или нет.

Если принимаю, то обрекаю себя на неизвестность. У Глеба есть жена, как оказалось. И дочь. И обе не фиктивные, как я, а самые что ни на есть настоящие и законные.

Что тогда делать мне? Остаться в качестве прислуги, как и предложил мой начальник? Смотреть каждый день, как он обнимает свою жену, как она его целует, а по ночам, не дай Бог, слушать, как они любят друг друга?

От последней мысли меня бросило в жар, а к горлу подкатил ком. Я не смогу…

Ложусь на кровать и скручиваюсь в своей любимой позе эмбриона.

Ну почему всё опять так сложно в моей жизни?.. Почему ни дня не проходит без испытаний меня на прочность?..

Мои вопросы остаются без ответа. Таблетка обезболивающего начинает действовать. Нога болит всё меньше, и моё сознание постепенно отключается…

Просыпаюсь я от громких голосов в кухне. Стрелки на часах показывают начало третьего, а это значит, что я проспала больше трёх часов. Прислушиваюсь и явно различаю голос Ники. Похоже, она не слишком рада возвращению матери. Может, у них какой-то конфликт или просто поссорились. Я ведь так и не знаю, почему она живет с отцом…

Собираюсь подобраться ближе к двери, чтобы подслушать, о чем идет спор, но замираю в шаге от двери, потому что слышу быстрые шаги по коридору и хлопок соседней двери. Похоже, разговор уже закончен, и Ника закрылась у себя в комнате.

И что мне делать? Сижу одна в шикарной спальне, в элитном доме. И боюсь выйти за дверь. Вот ты какая — золотая клетка. Нет, я не могу на такое согласиться.

Но куда мне идти, если откажусь от предложения Глеба? Снова проситься к тетке? Ни за что. Да и она меня не пустит — вчера ясно дала это понять. Можно попробовать пробиться в общежитие завода. Там работает моя одноклассница, и она может помочь. Но жить среди мужиков — слесарей, сварщиков и разнорабочих, которые по большей части и занимают все комнаты, за редким исключением… Да и где мне найти работу, чтобы элементарно прокормиться?

Я тру виски, понимая, что выбора у меня просто нет. Я вынуждена остаться здесь.

Приняв этот факт, стараюсь найти плюсы из такого решения. Во-первых, минимум на две недели я могу не беспокоиться о жилье для себя и дочери. Во-вторых, у меня будет оплачиваемая работа, и я даже смогу использовать заработанные деньги в качестве залога на следующее съемное жилье. В-третьих, я смогу за это время подыскать какие-нибудь варианты подработок или даже устроиться куда-то на полный день.

Ну вот, одни сплошные плюсы! А то, что буду видеть Глеба и его жену, так это мелочи. Подумаешь, чужой мужик понравился. Позор мне! Придумала какие-то чувства и лелеяла их. Ерунда это всё! У меня есть дочь, и главное для меня — её счастье и комфорт.

С такими бодрыми и радостными установками, я смело распахиваю дверь и собираюсь объявить о своем решении Глебу. Но обойдя с черепашьей скоростью всю квартиру, понимаю, что ни хозяина, ни его жены нигде не наблюдается. Только из комнаты Ники доносится какая-то попсовая музыка.

Ладно, подожду до вечера, и сообщу ему своё решение.

Вот только ждать пришлось дольше, чем я предполагала. Время приближалось к пяти, и я начала волноваться — нужно было забрать Дианку из сада, а сделать этого я бы не смогла самостоятельно, потому что нога по-прежнему болела, и я передвигалась по квартире прыгая на здоровой ноге.

— Ник, могу я войти? — стучусь в дверь, из-за которой уже не слышно истошных воплей современных исполнителей.

— Да, Николь, заходи! — практически моментально отзывается девушка, и я впрыгиваю в её комнату.

— Ник, у меня к тебе просьба…

Я терпеть не могу просить о помощи, но в данной ситуации совсем не до гордыни:

— Не могла бы ты забрать Диану из садика? Я, конечно, могла бы поехать на такси, но скакать от машины к воротам будет слишком… в общем, пожалуйста, помоги.

— Николь, прекрати оправдываться! Правильно, что ты обратилась ко мне, а не начала геройствовать, — Ника откладывает в сторону книгу, которая была у неё в руках, когда я вошла. — Только я не понимаю, почему ты меня об этом просишь? — она намекает, что я должна попросить её отца? Я смотрю на неё непонимающим взглядом, и девушка улыбается и поясняет. — Папа звонил недавно, спрашивал, что купить к ужину, и сказал, что заберет Диану. Разве ты не в курсе?

Конечно же я не в курсе. У меня ведь нет его номера, а мне он ничего не передавал. Почему-то стало обидно, что Глеб не поставил меня в известность о том, что касается напрямую меня и моей дочери.

Видимо, Ника заметила, что я не обрадовалась её словам.

— Николь, ты не обижайся на папу, ему сегодня мама совсем голову заморочила, поэтому он не сказал тебе.

Хорошая всё-таки Ника девчонка… И похоже, любит своих родителей. А я тут на ее отца засматриваться вздумала. Нет, отныне буду общаться с ним строго по делу, и никаких лишних разговоров и неоправданных контактов.

— А я завтра уезжаю на все выходные, — вырывает меня из мыслей несмелый голос Вероники. — Не скучайте тут без меня, — она словно пытается шутить, но в её словах звучит непонятная мне горечь. Может она не хочет уезжать, желая остаться с родителями дома…

— Ты не хочешь ехать, да? — задаю вопрос и аккуратно присаживаюсь на край её кровати, где Ника сидит, поджав под себя ноги.

Девушка поднимает глаза на меня и как-то тоскливо и пристально смотрит, будто решает, говорить мне или нет.

— Если честно, я и сама не знаю… — она разводит руки в растерянности. — С одной стороны, эта поездка должна быть интересной, универ оплачивает всё, начиная от проезда, заканчивая культурной программой. Едет моя подруга, и много других ребят, с которыми мне наверняка будет интересно пообщаться…

— Но ты не хочешь ехать из-за мамы? — не выдерживаю и перебиваю её.

Ну, да, есть у меня такой грешок — вечно я куда-то спешу и стараюсь поскорее добраться до сути.

— Нет, — улыбается Ника, — как раз наоборот. Её приезд и заставил меня согласиться на поездку.

— Вы не ладите? — «любопытство не порок, а большое свинство» — говорила моя воспитательница в интернате. Я понимаю, что лезу сейчас не в своё дело, но мой мозг не успевает за языком.

— Скажем так — мы не общаемся, — довольно спокойно констатирует Ника. — Примерно с тех пор, как я появилась на свет.

— Мама бросила тебя сразу после рождения??? — меня уже не остановить.

— Нет, не сразу. Примерно в восемь месяцев. Но и за это время общения у нас не сложилось. Она уехала в Штаты и до сих пор там живет, а сейчас ей просто нужно немного поиграть в семью, а я терпеть не могу домашний театр, — я вижу, как Ника начинает раздражаться, поэтому спешу сменить тему.

— Так из-за чего же ты не хочешь тогда ехать?

— Да всё из-за Чацкого! — девушка снова злится, но эта совсем другие эмоции. В них не сквозит боль, как когда она говорит о матери.

— Какого еще Чацкого, — мне становится смешно от своего предположения, и я решаю поделиться им с Никой, — который из «Горе от ума», что ли?

— Почти. Только не от ума. А просто — горе. Он достал меня уже… Не знаю, что я ему сделала, но только с первого дня нашего знакомства, он делает всё, чтобы ГОРЕ было со мной постоянно.

Ника, возможно, рассказала бы мне побольше, но нас прервал шум в прихожей, и по звонкому щебетанию я поняла, что моя дочь уже здесь.

— Мама, мама, смотли, что купил мне дядя Глеб! — Дианка впервые не спешит ко мне с объятиями, а кружится вокруг своей оси, демонстрируя очень красивую детскую сумочку, которая выглядит как взрослый редикюль, только в миниатюре. Довольно стильная вещь, надо признать. И невооруженным глазом видно, что дорогая…

— Диана, а разве у тебя сегодня день Рождения? — строго смотрю на дочь, намеренно игнорируя взглядом мужчину, на которого я дала себе обещание смотреть только в случаях крайней надобности.

— Нет, — растерянно отвечает дочь, не понимая, к чему я задала этот вопрос.

— Тогда по какому случаю такие подарки? — всё-таки перевожу взгляд на Глеба, метнув в него пару молний.

— Николь, это подарок не на день рождения, но и не совсем без повода, — пытается оправдаться мужчина.

— Ну и какой же повод? — складываю на груди руки, с вызовом ожидая, что он придумает.

— Сегодня день детской улыбки! — демонстрирует мне все свои тридцать два зуба Глеб. — Мы празднуем!

Прокомментировать я не успеваю, потому что в этот момент из комнаты выходит Ника и Дианка начинает щебетать, хвастаясь обновкой.

Пока девчонки заняты рассматриванием всех отделов маленького саквояжа и их наполнением вещами из комнаты Вероники, я не могу упустить возможность поговорить со своим работодателем.

— Глеб Викторович, — деловым тоном начинаю разговор, — вам не стоило покупать такую дорогую вещь моей дочери. Я считаю правильным вернуть вам потраченные деньги. Прошу вычесть их из моей зарплаты…

Договорить я не успеваю, потому что Глеб меня прерывает и делая шаг в мою сторону, подходит ко мне слишком близко, от чего я моментально теряюсь.

— Я правильно понял, ты принимаешь моё предложение? — мужчина слегка прищуривает глаза и пристально смотрит на меня, склонив голову на бок.

— Да, я согласна остаться у вас, — мямлю, всё еще испытывая неловкость от его близости.

— Ты помнишь об условии? Ты не сможешь уйти раньше, чем через две недели.

— Да, конечно, я помню, — немного раздраженно получилось, но за кого он меня принимает — я взрослый серьезный человек и отдаю отчет за свои действия и решения.

— Отлично! Тогда завтра подпишем все необходимые бумаги и договоримся о твоей зарплате.

— Глеб Викторович, — окликаю мужчину, который уже развернулся, чтобы уйти к себе в спальню. — Завтра Диана останется здесь. Не хочу напрягать вас с садом…

— В этом нет необходимости, — отзывается Глеб, поворачиваясь ко мне в пол-оборота. — Мне не сложно. Да и Диана хотела показать сумку своей подруге. Она уже пообещала ей, а обещания нужно держать.

Он отворачивается и скрывается за дверью. А у меня даже нет слов, чтобы прокомментировать и тем более противопоставить что-то его словам.

Ну ладно… Раз обещала…

Глава 17

Глеб.

Она согласилась. Я, конечно, и так был на 99 % уверен в том, что у неё просто нет другого выбора. Но всё же в голову постоянно лезли мысли о её бывшем муже. Неужели он не поможет матери своей родной дочери и оставит её в таком положении? Эти предположения не давали мне покоя, и когда я забрал Дианку из сада, то первым делом захотел выяснить именно этот момент.

— Диан, а тебя всегда только мама из сада забирает? — ну нельзя же прямо в лоб задавать такие вопросы ребенку.

— Нет, конечно, — сразу заставив меня напрячься, откликается девочка. — Меня иногда тётя Таня забилала, когда мы жили на Малиновой. Мама была на сутках, и я ночевала у Заболотских.

— А тётя Таня — это ваша родственница? — уточняю, потому что из ответа понял только то, что они жили на Малиновой улице.

— Нет, это наша соседка, Витькина мама. Он ланьше тоже в мой садик ходил, а сейчас уже в школу пошёл. Он вледный, и мама не хотела, чтобы я с ним длужила, но сказала, чтобы я не говолила об этом тёте Тане, потому что она обидится и не будет меня забилать к себе.

— А тебе нравилось бывать у тёти Тани? — почему-то захотелось задать этот вопрос, понять почему Николь доверяла ребенка человеку, с сыном которого запрещала дружить.

— Нет, у них дома дулно пахнет. И Витька еще обзывается силотой казанской, — в голосе девочки слышны горькие нотки обиды. — И диван у них весь ободланный и в кошачьей шелсти. А еще в нём какие-то кочки в спину давят, поэтому я по полночи заснуть на нём не могу… А тётя Таня лугается, что я волочаюсь и он склипит на весь дом, а дяде Саше утлом на лаботу вставать.

— А ты маме говорила, что тебе не нравится ночевать у Заболотских? — изумленно спрашиваю, совершенно не понимаю мотивов Николь оставлять дочь на ночь у чужих людей.

— Нет, — тихо отзывается Диана. — Если бы мама узнала, что мне там плохо, то не лазлешила бы у них ночевать.

— Но так ведь это было бы и правильно?! Почему же ты молчала??? — я останавливаюсь на светофоре и поворачиваюсь к Диане, которая сидит на заднем сиденье.

— Я боюсь спать одна в квалтиле, — грустно отвечает девочка. — Лучше уж на вонючем диване…

— А твой отец? Где он? Почему ты не можешь ночевать у него? — я откровенно зол. На ситуацию. На Николь. На этого никчемного недомужика, который позволил своему ребенку пережить всё, что я слышу сейчас от Дианы.

— Папа живёт далеко, туда не ходят поезда и автобусы, можно только на оленях долго-долго скакать. Мама сказала, что когда я выласту, то мы поедем к нему в гости.

— Он что же — совсем никогда не приезжал к тебе? Вы с ним никак не общаетесь? — я, конечно же, не такой наивный, как Диана, и понимаю, что очень маловероятно, что всё действительно так, как сказала ей Николь, но всё же не может ведь такого быть, что отец не звонит и совсем никогда не приезжает к родной дочери.

— Конечно общаемся! Папа плиезжал к нам, но его слочно вызвали на лаботу и он уехал. И он плисылает мне подалки и письма на новый год и день лождения. Я тоже поплосила маму ему написать ответ.

— И что? мама написала?

— Да, но только не то, что я плосила, — грустно отвечает и, откидываясь на сиденье, отворачивается к окну.

Похоже, я утомил ребенка своими расспросами. Надо бы закрыть эту тему, но не могу не задать последний вопрос.

— А что ты просила? — я сомневаюсь, что она расскажет, всё-таки письма — это личное, и Диана уже довольно взрослая, вряд ли захочет делиться такими вещами, но вдруг…

— Я хотела поплосить папу купить мне сумочку, как у Лили, моей подлужки. Она такая класивая. А мам сказала, что там, где папа лаботает, таких сумочек не плодают. Поэтому мы заказали папе купить мне полтфель для школы.

— Так тебе же в школу только через год?! — я не перестаю удивляться этому ребенку.

— Да, но мама сказала, что папа, пока отплавит на оленях посылку, то как лаз и влемя подойдет.

После этих слов у меня закралось сомнение в том, действительно ли подарки, которые Диана получала в свой день Рождения и на Новый год, были от её папы.

— А какую сумку ты хочешь? Она какая-то особенная? — мы почти приехали к дому, но мои планы изменились. Я разворачиваю машину и еду к ближайшему торговому центру. Диана расписывает мне все детали столь желанного аксессуара, а когда машина останавливается на парковке и она узнает, что мы идем исполнять её мечту, то подпрыгивает на месте и чуть не пищит от нетерпения.

В детском магазине я сам ненадолго почувствовал себя ребенком. Во время моего детства не было такого обилия самых разнообразных игрушек. Отдел с радиоуправляемой техникой, в частности — вертолетами, так и манил меня. Эх, если бы у меня был сын, у него бы обязательно был такой. И не один.

Но у меня дочь. И я даже не знаю, чем она играла в детстве. Вроде бы ей нравились куклы… По крайней мере, хорошо помню, что мои родители просили купить для Ники домик Барби на шестилетие. Получается, Диана сейчас как раз в таком возрасте. Интересно, она тоже любит кукол?

— Диан, а ты какими игрушками любишь играть? Может пойдем тебе куклу купим?

— Нет, кукол я, конечно, люблю, но я бы хотела сумочку. Я завтла покажу её Лиле и мы будем вместе с ней иглать в дочки-матели. Я тепель буду мамой, и буду ходить за покупками.

— Ну так давай купим и сумку, и куклу, кто нам помешает? — я уже тяну её в ряд с розовыми коробками, но Диана протестует.

— Мама не лазлешит два подалка. Она будет лугаться…

Девочка испуганно смотрит на меня, и я соглашаюсь. В конце концов, у меня еще будет возможность купить ей куклу. Надеюсь…

Глава 18

Николь

Пока дочь взахлёб весь вечер рассказывала мне все подробности её похода по магазинам с Глебом, я не могла отделаться от мысли, которая сегодня впервые посетила мою голову. Я ревную своего ребенка.

Мы с Дианой всегда были неразлучны, когда я работала в круглосуточном ларьке и выходила раз в три дня на сутки, то всю ночь переживала, как она себя чувствует там, у наших соседей. Душа болела, но выбора у меня не было — нужно было зарабатывать, чтобы платить за квартиру и покупать продукты. Эти три месяца были самыми тяжелыми для меня, и в итоге я не выдержала — написала заявление на увольнение по собственному. Хозяин этой забегаловки оказался обыкновенной сволочью и накануне моего ухода «обчистил» половину прилавков. В общем, доказать я ничего не смогла, и зарплату за последний месяц так и не получила.

В полном отчаянии я бегала по улицам и заходила в каждое попадавшееся на пути заведение, предлагая услуги кассира, посудомойки, уборщицы, официантки и даже курьера. Мне отказывали почти сразу. В ресторан «ЛяФам» я заглянула абсолютно без энтузиазма — время подходило к шести вечера и меня уже ждала Диана в саду, но я решила напоследок зайти в последнее место на исследуемой в тот день улице, чтобы завтра уже не возвращаться сюда.

К моему колоссальному изумлению, меня приняли почти сразу. И хоть просила я место посудомойки или уборщицы, администратор Татьяна почему-то даже без испытательного срока утвердила меня официанткой. Для меня это было настоящим чудом. Недолгим, как оказалось. Я же теперь вряд ли смогу там работать после всего произошедшего.

— Мам, смотли, какое зелкальце мне подалила Ника! — дочь влетает на кухню, где я закончила нарезать овощи для салата. — А еще она сказала, что я похожа на настоящую леди, и обещала подалить мне духи! Пледставляешь, мам, у меня будут такие же, как у Ники! Вот, понюхай, она меня поблызгала чуть-чуть.

Дочь тянет шею, чтобы я понюхала. Я вдыхаю приятный цветочный парфюм и преувеличенно восхищенно, чтобы порадовать мою непоседу, говорю, подкатывая глаза:

— Ммм… какой аромат…

— Согласен, таких ароматов еще не бывало на этой кухне, — я упираюсь взглядом в черные прожигающие меня глаза мужчины.

Глеб стоит в домашних брюках и старой, растянутой футболке. Диана куда-то снова убегает, а я, как загипнотизированная, смотрю на него и не могу оторвать глаз. Этот простой, свободный стиль в одежде меня дезориентировал, и я зависла на его крепких немного подкачанных руках, красивой шее и кусочке грудной клетки, покрытой черными волосами, которые выглядывают из выреза майки. Наконец, замечаю появляющуюся на его лице насмешливую улыбку.

Какая же я дура! Разве можно так откровенно пялиться!?

Чтобы не закопать себя полностью своим смущением, я вдруг выдаю совершенно равнодушным тоном (по крайней мере, я очень надеюсь, что он действительно таковым прозвучал):

— Глеб Викторович, у вас футболка порвалась. Я, как ваша экономка, — специально выделяю это слово, чтобы подчеркнуть чисто деловой интерес к его торсу, — считаю правильным, если вы сегодня после ужина отдадите мне её на ремонт.

— Где порвалась? — вроде бы искренне удивляется мужчина и начинает оттягивать её за края от себя, обнажая всё больше участков тела. — Может тебе показалось? Я не вижу никаких дыр…

Всё понятно. Он снова нарочно меня провоцирует. По хитринкам в глазах я уже научилась различать, когда он серьезен, а когда просто издевается надо мной.

— Вот тут, Глеб Викторович, — я смело шагаю в его сторону и тычу пальцем ему в грудь, чуть выше солнечного сплетения.

Глеб машинально наклоняет голову, а я машинально… хватаю его за нос!

Убейте меня кто-нибудь! Ну когда уже я начну думать, прежде чем делать?!

Мужчина в первые секунды, видимо, находится в состоянии шока от моей выходки, а затем резким рывком, обхватив меня за талию, притягивает к себе.

Секунда, вторая…

— Я так понимаю, ужин уже готов? — мы синхронно поворачиваем головы к двери и я с ужасом понимаю, в какой неудобной позе мы предстали перед взором законной жены.

Глава 19

Глеб

Если бы не Альбина, на этот раз я бы точно её поцеловал. Николь смотрела на меня таким взглядом, что я бы не удивился, что та дырка на майке, о которой она мне говорила, появилась как раз от её прожигающих меня насквозь глаз.

Выходка с хватанием за нос меня шокировала, повеселила и одновременно вызвала такое сильное желание поцеловать эту очаровательную шутницу, что я забил на всё и собирался тут же это желание реализовать. И снова Альбина появилась невовремя. У неё просто талант приходить в мою жизнь тогда, когда её меньше всего ждут.

— Да, я запекла курицу с картошкой, — выскальзывая из моих объятий тут же скороговоркой проговаривает Николь и со скоростью ветра несется к духовке. — Ой!!!

Моментально оказываюсь рядом с девушкой, которая начинает скакать возле плиты, размахивая рукой и лихорадочно дуя на неё.

— Покажи быстрей, — командую, пытаясь взять её за запястье, чтобы оценить степень ожога. — Немедленно под воду.

Пока я держа в своей руке руку Николь охлаждаю ожог проточной водой, слышу хмыканье сзади.

— Да уж… Только ты, Глеб, мог нанять в экономки такую растяпу…

Рука девушки после этих слов дергается в моей, пытаясь вырваться. Я же наоборот, только сильнее её удерживаю. Злость накатывает моментально. Я поворачиваюсь, чтобы высказать Альбине всё, что думаю по поводу её слов, но осекаюсь. В кухню забегает Диана, а следом Ника.

— Что случилось? Николь с тобой всё в порядке? — моя дочь подходит к раковине, у которой стоит девушка, и заглядывает ей за плечо. — Ой, у тебя ожог!

— Мамочка, ты обожглась? тебе больно?

— Не волнуйся, милая, всё хорошо, сейчас перевяжем и будем кушать, — Николь закрывает кран и, поворачиваясь к Нике, спрашивает: — Ник, у тебя есть какой-нибудь бинт?

Пока девушки суетятся, я вижу, как моя бывшая презрительно ухмыляясь, садится за стол и накладывая себе из миски салат, недовольно фыркает:

— «Картошку кушать»… Ну-ну… Где только ты таких находишь?

Её недовольное лицо становится кислее лимона, когда она демонстративно накалывает кусочек огурца, оценивающе смотрит на него, а затем взглядом великой мученицы кладет в рот.

— Отменная гадость, — произносит она, когда в кухне уже никого, кроме меня нет.

Какое же сильное желание подойти и пару раз окунуть её намакияженное личико в эту миску. Как я смогу вытерпеть её целых две недели?

— Альбина, я тебя предупреждаю: моё терпение небезгранично, твоё поведение становится слишком вызывающим. Если тебе не нравится еда, у тебя есть возможность приготовить самой или поужинать в другом месте.

— Ты что, влюбился в эту деревенщину? — ошарашивает меня вопросом бывшая.

— С чего ты это взяла?! Николь просто работает на меня, — сам не знаю, зачем оправдываюсь, видимо, это уже привычка, выработанная годами — при общении с Альбиной постоянно отбиваться от её нападок.

— Видела я, как она «работает»…

— Альбина, хватит! Даже если и влюбился, это не твоё дело!

— А вот и моё, — резко отрезает эта железная леди и строго смотрит на меня. — Завтра приедут представители рекламной компании. Мы будем снимать первый сюжет о нашей «счастливой семье», поэтому мне совсем неинтересно, чтобы ты тут шуры-муры водил при живой жене!

— В смысле «снимать»? Ты же говорила, что сниматься будешь только ты! Я не давал своего согласия на участие в этом цирке.

— Значит, придется дать, — невозмутимо констатирует Альбина. — Они приедут в два и до трёх будут снимать «жизнь» моей замечательной семьи — мужа и дочки. И никаких кухарок здесь в это время быть не должно.

— Мне очень интересно, как ты собралась показать своим рекламщикам дочь, если она уезжает на все выходные? Собираешься уговорить её остаться? Удачи…

— Нет, конечно, Ника не согласится принимать участие в съемках. Да и она не очень фотогенична. Я думаю, что она не подойдет для сюжета.

Как там говорит Ника? «Мой шок в шоке»! Более циничной стервы я не встречал в своей жизни. Ей собственная дочь НЕ ПОДХОДИТ! Боже, дай мне сил вытерпеть её!

— И что же ты планируешь делать? Скажешь, что дочь уехала учиться за границу? Или вышла замуж и не живет с нами?

— Глеб, ты с ума сошел!? Кто в здравом уме поверит, что у меня может быть такая взрослая дочь, чтобы учиться за границей или тем более быть замужем?! — Альбина закатывает глаза, и еще сильнее задирает голову. Хотя, казалось бы, куда уж выше — потолок едва не трещит от её гордости, превозносящейся над нами, простыми смертными.

— И что, ты собираешься взять ребенка в аренду? — я хотел бы шутить, но от этой женщины можно ожидать чего угодно. — Обратишься в агентство проката детей?

— Зачем же? Думаю, это лишнее. Мне вполне подойдет девочка, что и так живет в этой квартире. Вроде бы она довольно милая, в кадре должна смотреться…

Глава 20

Ника

— Могу я войти? — слышу из-за двери голос, который совсем не хотела бы слышать. Не прошло и получаса, как Альбина унижала меня на кухне, а теперь елейный тон в её исполнении звучит пошло и наигранно.

Я хотела бы сказать «нельзя», но по факту — она хозяйка дома, в котором я живу, и запретить ей свободно перемещаться на своей территории я не имею права. Впрочем, Альбина и не ждёт моего согласия, а уже через секунду сама входит в комнату.

— Николь, так ведь тебя зовут? Мы с тобой наверное не поняли друг друга. Я ничего не имею против тебя. Просто мы из разных миров и мне не всегда понятны твои действия и слова. В общем, надеюсь, ты не обиде.

Это конечно же был не вопрос, а самое что ни на есть утверждение. Она не просит прощения, она приказывает мне её простить. Я ничего ей не отвечаю, а только жду, к чему же весь этот концерт? Может Глеб заставил её объясниться со мной?

— У меня будет к тебе маленькая просьба, — да ладно? она умеет «просить»? — мне завтра нужно чтобы твоя дочь немного подыграла мне и Глебу.

— Не поняла? В смысле «подыграла»? — я начинаю заводиться.

— Завтра приедут операторы, чтобы снять сюжет о нашей семье, и мне нужно, чтобы Даша, сыграла роль моей дочери.

— Ну, во-первых, не Даша, а Диана. А во-вторых, что за бред?! Вы в своём уме?! Хотите, чтобы я одолжила вам дочь напрокат?!

Я перехожу на крик, и это слышат, видимо, за пределами нашей комнаты, потому что в дверях появляются все трое оставшихся жильцов квартиры. Мне становится неловко, а вот Альбина, похоже, этому только рада. Она поворачивается к моей дочери, присаживается на корточки перед ней и заискивающим тоном говорит:

— Дианочка, — хорошо хоть имя запомнила, — какая у тебя красивая сумочка!

— Это дядя Глеб мне подалил, — снова улыбаясь демонстрирует обновку этой женщине.

— Какой дядя Глеб молодец, правда? — дочь кивает. Мне хочется прервать их «милую» беседу, которая больше напоминает диалог волка с овечкой. — А ты хочешь отблагодарить дядю Глеба за такой чудесный подарок?

Надо же, как она вывернула! Мастерски манипулирует людьми! Интересно, она этому училась где-то или самородок?

— Хочу, — растерянно проговаривает Диана. Мы с Глебом неосознанно переглядываемся и спешим к ней на выручку, но не успеваем и рта открыть, как Альбина нас опережает:

— А могла бы ты завтра ненадолго притвориться дочкой дяди Глеба? — это страшная женщина! Ради своих целей она пойдёт по головам…

— Доченька, если ты не хочешь, делать ничего не нужно, — быстренько беру Диану за руку, чтобы увести в сторону от Альбины, — тётя пошутила, не нужно никем притворяться!

— Да, Диан, если не хочешь, то это совсем необязательно, — подхватывает Глеб и, стараясь сгладить ситуацию, тоже улыбается и тоже подходит к моей дочке, отгораживая её от Альбины и со своей стороны.

Наступает тишина, мы ждём от Дианы решения, чтобы не давить на неё, увлекая в выгодную нам сторону. Моя малышка вдруг совершенно взрослым взглядом окидывает всех нас, останавливается на Глебе и задаёт неожиданный вопрос:

— Дядя Глеб, а ты хочешь, чтобы я была твоей дочкой?

Глава 21

Глеб

И без того напряженное молчание становится в этот момент просто гробовым. Для меня этот вопрос прозвучал слишком откровенно. И хотя разговор шел совершенно о другом, Диана смотрит на меня таким пронзительным взглядом, что я понимаю — надо ответить именно на заданный ею вопрос, именно в той формулировке, которую она сейчас озвучила…

Хочу ли я, чтобы она стала моей дочкой?

Она — Диана, — девочка, которая странным стечением обстоятельств стала и так уже частью моей жизни. Встреча с этим ребенком пробудила столько неиспытанных мной ранее чувств, что я рядом с ней словно знакомлюсь сам с собой. Хочу ли я, чтобы всё это прекратилось? Кажется, нет. Нет, точно — нет.

Хотел бы я стать отцом для этой девочки? Хотел бы защищать её и её маму? Хотел бы проводить с ними время? Однозначно — да! Эта мысль настолько внезапно ворвалась в моё сознание, что я вдруг словно внутренне просиял от открывшейся мне такой простой истины, и разрушая тишину, я решительно отвечаю:

— Да. Я хочу, чтобы ты стала моей дочерью.

Диана бросается ко мне, и я машинально встречаю её в своих объятиях. Я понимаю важность своего заявления, даже если его не поняла пока еще Николь, и я готов приступить к его реализации.

— Всё это, конечно, очень мило, но может кто-нибудь и МНЕ объяснит, что тут происходит?

Мы совсем забыли, что у всей сцены была и еще одна свидетельница — моя родная дочь.

— Ник, завтра приедет съемочная команда, чтобы сделать материал для маминого сюжета. Ты же уезжаешь на выходные, вот мама и придумала попросить Диану тебя подменить, — я снова пытаюсь разрулить ситуацию, чтобы избежать конфликта. Но Ника, похоже, совсем не для того задала этот вопрос.

— Пап, тебе не нужно оправдываться. Я и так всё поняла. Спасибо, мам! — она бросает на Альбину полный разочарования и обиды взгляд. — Диан, пойдём, мы с тобой так и не доиграли.

Ника берет за руку Диану и они уходят в комнату.

— Так, Николь, я составила меню на завтра, — как ни в чём не бывало, обращается Альбина к девушке и кладет на стол лист бумаги. — К двум часам всё должно быть готово.

Неужели её нисколько не тронули слова дочери? Она даже маленькой паузы не сделала, чтобы хоть как-то подумать над ними…

Мне становится обидно за Нику. И за Николь — какое она имеет право приказывать ей тут что-либо?!

Я быстро подхожу к столу, выхватываю листок из рук только что взявшей его Николь и демонстративно разрываю.

— Если тебе что-то нужно, повторяю: Николь тебе не служанка, не кухарка и вообще — не твой работник. Готовить ничего по твоему списку она НЕ БУДЕТ! — проговариваю последнее слово по слогам, чтобы до бывшей дошло наконец, что она не хозяйка в моём доме. — Николь, пойдём, мне нужно с тобой поговорить.

Мы выходим из кухни и идём в сторону моей спальни. Не знаю, почему, но если еще утром я собирался держаться от неё подальше, то сейчас мне вдруг захотелось оправдаться перед девушкой и объяснить, что здесь делает Альбина.

— Я должен сказать тебе кое-что очень важное, — говорю, закрывая дверь до щелчка. Николь стоит напротив, не понимая, о чём пойдёт наш разговор. Я и сам, если честно, не до конца это представляю…

— Ты знаешь, что Альбина — моя законная жена. Но, ты должна знать, что всё не так… Мы с ней долгое время не живем вместе… и то, что она здесь… вовсе не значит… — я пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить ситуацию, но не знаю, как это сделать правильно. Ника расценивает мои попытки иначе.

— Глеб Викторович, вам не нужно ничего объяснять, я ни на что не претендую. Я — ваш работник и собираюсь исполнять свои обязанности экономки, поэтому зря вы не разрешили мне выполнить пожелания законной хозяйки этого дома.

Говорит это опять своим нарочито деловым голосом, чтобы подчеркнуть наши сугубо деловые отношения. Но ведь всего каких-то полчаса назад, она трепетала в моих объятиях, и я видел, что Николь тоже хотела того поцелуя, не меньше меня.

Я делаю к ней шаг, а она упирается спиной в боковину комода. Отступать дальше ей некуда. Мне хочется не на словах, а на деле сейчас доказать ей, какие чувства испытываю к ней, чтобы она не считала больше мою бывшую хозяйкой.

— Николь… — вышло немного хрипло, потому что в горле образовался ком. — Я должен сказать, что ты…

Мой телефон разрывается увертюрой Бетховена. Я сбиваюсь с мысли и отступаю назад, чтобы посмотреть, кто мне звонит.

«Вика».

Вот же! Я совсем забыл про неё. Сбрасываю вызов и снова смотрю на девушку, пытаясь вернуться к неоконченному разговору. Но звонок повторяется.

— Да, Вик, — рявкаю в трубку, — я немного занят, у тебя что-то срочное?

Вика лопочет что-то в своём стиле, но я её не слушаю — Николь, со злостью отталкивая мою руку, которой я пытался её задержать, разворачивается и выходит из моей комнаты.

Глава 22

Николь

С самого утра мою дочь невозможно унять. Диана проснулась и первое, что она сказала, было:

— Мама, вставай, мы плоспали! Я опоздала быть дочкой дяди Глеба!

Эта идея изначально мне не нравилась, я переживала за эмоциональное состояние моего ребенка — вдруг эта «роль» расстроит её, заставит переживать реальность, в которой у неё нет настоящего отца… Я чувствовала полное бессилие противостоять такому напору обстоятельств: когда ощущаешь неправильность происходящего, но сделать ничего не можешь. Из-за всего этого я была весь день на грани «взрыва». Видимо, моё состояние ощущалось всеми окружающими, потому что с утра ни Глеб, ни Альбина ко мне старались без надобности не подходить.

Ну, вот что касается Глеба, то после вчерашнего разговора в его комнате, закончившегося звонком его «возлюбленной», он вообще ведёт себя нарочито сдержанно. Не знаю наверняка, с чем это связано, но предполагаю, что он в последнее время изрядно запутался в женщинах. Конечно, такой завидный жених — и жена и любовница и я еще решила вклиниться куда-то между первой и второй… Как подумаю об этом, так становлюсь пунцовой. Какой же стыд!..

В общем, Глеба я изо всех сил избегаю. Он не тот, кого я хочу видеть рядом по жизни. Я никогда не смогу доверять ему, и каждую минуту буду убивать себя ревностью, зная о его повышенной популярности у женщин.

— Николь, прими доставку и расставь всё на столе, — слышу очередной приказ Альбины, голос которой доносится из комнаты Глеба.

Да-да, она ночевала сегодня там. А хозяина спальни я обнаружила на диване в гостиной, когда утром вышла готовить завтрак. Видимо, всё-таки какие-то остатки совести в нём есть, раз он после звонка Вики не стал спать в одной кровати с Альбиной. Должно же быть хоть какое-то понятие о чести и уважении к женщине, пусть даже у такого циничного ловеласа, как Глеб.

Пока я накрываю на стол, расставляя заказанные Альбиной блюда из интернет-магазина, дочь вертится тут же и, чтобы не отвечать на один и тот же вопрос — «когда уже приедут гости снимать кино?» — я даю ей маленькие задания.

— Диан, разложи, пожалуйста, вилки возле каждой тарелки, а я пока проверю всё в гостиной.

Внезапно вспоминаю, что собиралась расставить обувь по шкафам, чтобы освободить место в прихожей и приготовить всем индивидуальные тапочки. Спешу исполнить задуманное и, вылетая из кухни, вдруг натыкаюсь на Глеба. Так неожиданно он оказался у двери, что я не успела вовремя затормозить и впечаталась в него. Его руки снова обхватили меня за плечи, чтобы удержать, а я вдохнула потрясающий мужской парфюм, который сразу же затуманил мой разум.

— Извините, — говорю, чтобы выбраться из захвата крепких пальцев, и когда они словно бы нехотя разжимаются, я по кругу обхожу мужчину и иду, забыв изначально намеченный маршрут.

Вбежав в свою комнату, запираю дверь и пытаюсь восстановить дыхание. Сердце колотится в бешеном ритме.

Да что же со мной такое!? Нельзя так реагировать на него. Нужно собраться и взять себя в руки.

Делаю несколько глубоких вдохов и выхожу из спальни. В квартире слышны посторонние голоса и в целом ощущается оживление.

— Проходите, — слышу голос Альбины из прихожей.

Выхожу из-за угла и вижу, как мужчина с камерой и девушка чуть старше меня по возрасту, приветливо улыбаясь, собираются идти на кухню, куда их рукой провожает «хозяйка».

— Подождите, я тапочки приготовила, — бросаюсь вперед и начинаю открывать шкаф с обувью.

— Николь, в твоих услугах пока нет надобности. Займись другими делами. — Альбина говорит вежливо, но в голосе слышится металл.

Я ухожу обратно в комнату, и слышу, как из кухни доносятся отрывки фраз.

— Это мой муж Глеб Орлов, а это наша дочь Вероника.

— Папа, это я вилки лазложила, тебе нлавится?

— Помощница моя, — перебивает Альбина, — мы всё время проводим вместе. Дорогой, тебе передать фондю?

Тьфу! Гадость какая! Как же противно слушать её враньё и этот тошнотворный лебезящий тон…

Я закрываю дверь, но вся нахожусь как на иголках. Полчаса, пока идёт это представление, я хожу из угла в угол, заламывая пальцы. Я волнуюсь за Диану. Мне абсолютно плевать на этих людей, которых я вижу впервые в жизни, на репутацию Альбины и в целом на всё, что сейчас происходит там. Самое главное для меня — эмоциональное здоровье моей дочери. Поэтому я не выдерживаю и всё-таки выхожу из комнаты, на цыпочках подбираюсь к двери в кухню, уже на подходе, слыша щебетание моей принцессы.

Остановившись так, чтобы мне было достаточно хорошо слышно, что происходит за столом, но вместе с тем не привлекая к себе внимание, я минут десять наблюдаю картинку идеальной семьи, где родители мило держась за руки с упоением слушают рассуждения своей дочери. Оказывается, за это время были опрошены взрослые, и теперь пришла очередь ребёнка.

— Дианочка, а скажи, что тебе подарили мама с папой на день рождения?

— Сумочку! она самая класивая, я так о ней мечтала! — далее дочь еще щебечет, хвастаясь недавней обновкой.

— А где вы обычно проводите время в выходные?

— Мы любим ходить в палк, там есть большое озело с моими любимыми лебедями. Мама всегда покупает батон, чтобы мы могли поколмить птиц.

— Папа с мамой тоже любят кормить лебедей?

— Нет, — говорит после небольшой паузы дочь, — они целуются, пока я не вижу. Папа Глеб очень любит мою маму.

Все присутствующие начинают смеяться, а я краснею, понимая, что Диана просто воспроизводит то, чему в один из походов в парк мы стали невольными свидетелями. Тогда дочь увидела целующуюся парочку недалеко от пруда, и Диана спросила, почему они целуются.

— Потому что любят друг друга, — с горечью ответила, вспоминая свои неудачные отношения с её отцом.

— А вы с папой тоже так целовались? Почему я никогда не видела?

— Потому что мы целовались, пока ты не видела, деткам нельзя подсматривать за взрослыми.

Еще несколько вопросов и таких же непосредственных ответов, и съемочная группа начинают сворачиваться.

— Давайте еще немного поснимаем в других комнатах, чтобы получился полноценный ролик, — предлагает мужчина с камерой, и я понимаю, что мне пора уходить, если не хочу быть замеченной.

Еще полчаса, и съемки подходят к завершению. Но тут случается непредвиденное. Роджер, наш морской свин, как я его часто называю, каким-то образом выбрался из клетки. Я, конечно, догадываюсь, что скорее всего, Диана, показывая его оператору, плохо закрыла клетку. И в момент, когда Альбина повела гостей в «свою» спальню, рыжий разбойник бросился ей наперерез. Уж не знаю, то ли он был напуган большим количеством людей, то ли решил раньше всех попасть в спальню, но несся он буквально на всех парусах. Альбина и до этого косо смотревшая на нашего питомца, разозлилась окончательно.

— Диана, — рявкнула она так, что я, наплевав на всё, поспешила на этот крик, — немедленно убери отсюда это животное!

— Это Лоджел! Он не животное, он молская…

Договорить она не успевает, Альбина разражается истерикой, потому что этот «поросёнок» пробегая мимо её туфель, метит их, быстренько присаживаясь на замшевый нос светло-бежевого цвета. Моментально по туфлю растекается маленькое мокрое пятнышко.

— Да ты хоть знаешь, сколько стоят эти туфли!? — похоже, актриса быстро вышла из роли и совсем забыла, что она примерная мать, не чающая души в своём ребенке. — Какая гадость!

Альбина брезгливо снимает обувь и, похоже, собирается отомстить Роджеру за его свинство, ибо в следующую секунду она бросается к нему, хватая за шкирку. Диана, беспокоясь о поросёнке, начинает хныкать. Еще мгновение, и он бы не миновал заслуженной «расправы», но внезапно на её пути возникает Глеб, который до этого скромно стоял в стороне и не вмешивался в происходящее, не проявляя практически никакой инициативы.

— Альбина, прекрати этот цирк. И вообще, я думаю, достаточно на сегодня съемок.

Мужчина забирает Роджера из рук жёнушки, и отдаёт уже вовсю плачущей Диане. Я увожу дочь в комнату и пытаюсь успокоить. Всё-таки я не смогла уберечь её, и позволила чужим людям её обидеть. Диана еще продолжает всхлипывать, когда раздается стук в дверь.

— Можно мне войти, — слышится приглушенный голос Глеба.

Получив моё одобрение, мужчина входит в комнату и тут же направляется к моей плачущей дочери, садясь с другой стороны от неё. Диана оказывается между нами, и мы каждый со своей стороны пытаемся утешить ребенка так, как получается.

— Диан, у меня к тебе предложение, — вдруг довольно бодро говорит Глеб. — А пойдём сегодня в парк? Покажешь мне лебедей? — дочь в ту же секунду затихает и смотрит на мужчину не мигая, словно пытаясь понять, шутит он или нет. — Купим батон, покормим птичек…

Почему после этих слов меня бросило в жар?.. Наверное потому, что Глеб сказал последнюю фразу медленно и слишком уж загадочно…

— Урааа! А на карусели можно? — вскакивает Диана и кружится по комнате.

— Можно, — радостно отвечает мужчина, а потом переведя взгляд на меня, подмигивает.

Глава 23

Глеб

Я не знаю, что со мной происходит и как объяснить мои действия, но я вызвался сам идти на прогулку с маленькой девочкой. Может всё дело в её маме?..

Когда Диана рассказывала про парк и лебедей, меня вдруг так сильно обдало волной непонятного тепла. Захотелось почувствовать всё это — трепет свиданий, романтику тайных поцелуев, взгляд влюбленных глаз. Карих глаз… Да, в моих мечтах сейчас возникли одни совершенно конкретные глаза, принадлежащие той, чьё присутствие каким-то необъяснимым образом всё равно ощущается в этой комнате, где фактически её нет. Я не вижу Николь, но не перестаю о ней думать. Слова Дианы о том, что «папа Глеб очень любит мою маму» особенно отозвались. Словно электрический разряд прошиб меня. Любовь? Ну что вы! Я даже не знаю, что это такое. Но почему-то внутри всё перевернулось от неясного волнения.

— Мы готовы, — весело кричит маленькая модница, выбегая из комнаты. — Дядя Глеб, тебе нлавится моё платье? — непоседа кружится на месте, показывая, как надувается юбка от этих действий.

Умилительная картина. Напомнила мне маленькую Веронику, которая также встречала меня, когда я приезжал в родительский дом на выходные. С Никой мы редко гуляли вдвоём. Те считанные походы в парк, цирк и детский театр были инициированы моей мамой, и ею же сопровождались, поэтому я всегда находился в таком своеобразном положении — иду рядом и не отсвечиваю. И вот теперь я испытываю координально иные ощущения. Эта прогулка нужна МНЕ. Интересна мне. И я радуюсь ей, наверное, больше Дианы.

— Да ты настоящая принцесса! — хвалю девочку и подхватываю на руки, продолжая её кружение теперь уже на своих руках. Дианка звонко хохочет, а я так увлекаюсь процессом, что не сразу замечаю подошедшую Николь. На очередном развороте, я просто утыкаюсь взглядом в девушку, и от неожиданности делаю шаг назад.

— Что? так плохо? — она разочарованно начинает себя рассматривать, пытаясь понять, что меня напугало в её внешнем виде.

Но зря она это делает. Она прекрасна. Сейчас вообще как никогда. Распущенные каштановые волосы лежат на плечах слегка завиваясь. Глаза не тронуты тушью, а губы слегка выделены бесцветным блеском. В первый день нашего знакомства я ошибся, думая, что её красота искусственная, сейчас же не могу не восхищаться тем, что дала ей природа. В ней всё в меру. Никаких перегибов, словно в этой девушке найдена золотая середина. Грудь её, спрятанная под лёгкой полупрозрачной тканью платья нежно-голубого цвета, не являет собой чего-то выдающегося. И этим-то и привлекает. Не знаю, может, сказывается тот факт, что все девушки, которые были у меня до неё, чересчур беспокоились об этой части своего тела, непременно стараясь её увеличить и выгодно подать, но очевидно, у меня началась аллергия на искусственно увеличенные «прелести». Платье длиной чуть ниже колен, подчеркивает стройные ноги, а босоножки на высокой платформе, опоясывающие щиколотку тонким ремешком, делают каждый изгиб невероятно притягательным. Ею хочется любоваться, рассматривать каждую деталь, словно талантливую работу импрессиониста, в которой каждый мазок играет на общем фоне свою уникальную роль.

— Ты прекрасна, — говорю с придыханием, пристально глядя в глаза девушки. Она смущается и от этого становится просто неотразимой для меня. Скромные и стеснительные девушки — такая редкость в наше время.

Мы подъезжаем к парку на моей машине, у входа покупаем хлеб птицам, берем сладкую вату для Дианы и мороженое нам с Николь.

Середина сентября мало чем отличается от лета, но всё же есть прекрасные плюсы. Солнце не так беспощадно палит, а ласкает своими лучами. Деревья начинают приобретать дополнительные расцветки, словно раскрашивая мир вокруг яркими красками.

В парке много людей. В основном это семьи с детьми. Сегодня выходной и родители проводят счастливые минуты, видя, как радуются и развлекаются их чада. Дианка тоже тянет нас сначала к детской площадке, которая первой попадается на пути. Мы присаживаемся на скамейку, словно обычные родители, болтаем обо всём на свете, будто знакомы тысячу лет. Диана отдает ополовиненную вату своей маме и убегает к горкам. Николь просит меня подержать мороженое, чтобы справиться сначала с ватой. Она отрывает кусочки и кладет в рот, облизывая губы. А я глотаю слюну, глядя, как она это делает.

— Хочешь? — спрашивает девушка, протягивая мне кусочек.

Хочу. Но не вату. Ох, не вату…

Но признаться в истинных своих желаниях я не могу, поэтому подаюсь вперед, открывая рот. Николь кладет кусочек сладкой субстанции мне в рот, слегка касаясь губ, и мне стоит невероятных усилий, чтобы не облизнуть её пальчик. Она не поймёт сейчас. Испугается или подумает, что я домогаюсь её. Нельзя так явно демонстрировать свои желания. И я, чтобы отвлечься и замять образовавшуюся неловкость, пачкаю её нос в мороженое, легонько ткнув в неё рожком. Николь сначала не понимает, что произошло, потом собирается разозлиться на меня, но я вскакиваю с места и успеваю убежать и спрятаться за детский домик.

Я стою за стенкой деревянного сруба, стилизованного под избушку Бабы Яги, напротив меня парковая зона, где почти нет дорожек, а соответственно людей. Дети здесь тоже практически не попадаются, так как избушка стоит в самом углу деткой площадки, и когда я слышу приближающиеся шаги Николь, у меня вдруг возникает сумасшедшая идея. От внезапной мысли сердце начинает учащенно биться.

Раз… Два… Три…

Николь появляется из-за угла и тут же оказывается в моих объятиях. Я стараюсь не держать её крепко, против её воли. Но она и не вырывается. Мы смотрим друг на друга всего пару секунд, и не желая больше терять времени на переглядки, делаем то, что давно должны были сделать. Мы целуемся. Впервые. И пусть весь мир подождёт…

Глава 24

Николь

Нет, ТАК меня еще не целовали никогда! Сначала мы сталкиваемся в каком-то неудержимом порыве, словно голодающие, дорвавшиеся наконец до еды. Потом поцелуй становится ласковее, нежнее, мужские губы словно гладят мои, а оторвавшись, наконец, Глеб шепчет мне в самое ухо:

— Мороженое и сладкая вата — отныне моё любимое сочетание…

Я смущаюсь, но не могу сдержать улыбку. Бабочки в животе устроили бунт, и не дают произнести и слова. Мужчина нежно касается подбородка, поднимая моё лицо и, очевидно, желая продолжить начатое, но наши губы в миллиметре друг от друга замирают, когда я слышу голос моей дочери, разносящийся по всей площадке:

— Папааа!

Мы с Глебом впиваемся друг в друга взглядами. Он — недоуменным, я — шокированным. И уже спустя всего пару секунд, выбежав из нашего «укрытия», мы наблюдаем следующую картину. Диана со всех ног бежит к противоположной стороне детской площадки, всем своим существом устремляясь вперед, и не сводя глаз с «цели». Я провожу невидимую линию в направлении её движения и натыкаюсь взглядом на … бывшего мужа.

Дима стоит в компании молодой девушки примерно моего возраста и держится за ручки летней коляски, которая в данный момент пустая. Судя по всему, малыш уже где-то среди детей, а родители только подошли к скамье.

Диана подбегает к своему отцу и ждёт от него ответной радости. Но её нет. Даже наоборот. Дима виновато озирается на свою, судя по всему, супругу, а потом словно вынужденно, с перекошенной физиономией наклоняется к дочери. Как же обидно мне за мою малышку! Спешу к ней, оббегая горки и батуты, стараясь не разрывать зрительного контроля за ситуацией. Глеб, очевидно, за мной не спешит. Ну, в общем-то я не в обиде — это ведь не его проблема так внезапно нарисовалась.

— Папа, почему ты не позвонил маме, что плиехал? Я так ждала тебя! — Диана щебечет не переставая, вцепившись в руку отца, она ни на секунду её не бросает, словно боится, что он может уйти. И он ведь действительно может. Уж я-то знаю…

— Здравствуй, Дима, — вклиниваюсь в поток слов дочери. Он еще раньше заметил моё приближение и обреченно ждал этой нежеланной, но неминуемой встречи.

— Привет, Ник. Гуляете?

Нет, я, конечно, понимаю, что он, возможно, растерялся, не знал, что сказать, о чём вообще говорить с людьми, которых ты знать не хочешь… Но после года отсутствия в жизни собственной дочери просто спросить: «Гуляете?» — это просто плевок в душу. Мне хочется порвать его на мелкие кусочки за его безразличие к Диане, за то, что наша дочь так тянется к нему, а он постоянно отталкивает её.

— Как видишь, — цежу сквозь зубы. — А ты? Давно вернулся? — последнее слово особенно выделяю.

Легенду про работу на севере я придумала, когда он года два назад приходил «повидать дочь», и засобирался уходить спустя полчаса. Диана расплакалась, а я тогда прямо при нём сочинила историю, как папа долго к ней добирался на оленях (благо — была зима), и что его ждут, и нельзя задерживаться. Дима согласно кивал, чтобы поскорее от нас отделаться и уйти.

— Недавно, мы переехали сюда три месяца назад, — мямлит бывший муж и испуганными щенячьими глазами озирается на девушку, стоящую рядом. Сказать, что та не одобряет всё происходящее — ничего не сказать. — Познакомьтесь, это моя жена Марина, — заикаясь спохватывается Дима и пытается натянуть улыбку. Не знаю, для кого — для меня, Марины или своей дочери, для которой эта информация еще бОльшая неожиданность, чем для меня.

Вообще после развода я перестала не только просить его о помощи, но постаралась свести к минимуму любые наши разговоры, которые не касаются непосредственно дочери. По этой причине, наверное, я и не имела представления, что у него, получается, уже есть новая, вполне себе полноценная семья…

В следующий момент к нему подбегает мальчик лет трёх-четырех и что-то быстро рассказывает, не обращая внимания на присутствующих вокруг посторонних людей. У мальчишки в руках сильно подтаявшее шоколадное мороженое, в котором испачкано и лицо, и руки, и немного даже попало на одежду.

— Дима, убери это безобразие, — брезгливо произносит Марина и протягивает мужу упаковку влажных салфеток. Тот начинает вытирать сына, а я наблюдаю за его действиями, не веря в то, что вижу.

Надо же, оказывается, Дима очень даже неплохо смотрится в роли отца… И коляска ему идет и ребенок не напрягает… И девушка рядом не выглядит несчастной и замучанной. Выходит — дело было не в нём? Получается, свекровь была права, и это я виновата в том, что мы разошлись. Или сошлись?

Стало вдруг очень обидно за себя, ведь я и правда за эти шесть лет по сути ничего не добилась. Всё время пыталась выкарабкаться из какого-то непрекращающегося болота, и моя дочь — единственная моё достижение и радость в жизни. И стоим мы теперь смотрим друг на друга. Я на него — с завистью, он на меня — с жалостью…

В общем, такая волна горечи и обиды на меня накатила, что захотелось доказать бывшему, что не только он такой весь из себя успешный и счастливый. И я, не придумав ничего лучше, хватаю за руку только что подошедшего Глеба и, недвусмысленно прильнув к нему, говорю:

— Познакомьтесь, это Глеб. Мы живем вместе, — всё-таки врать — не мой конёк, и я стараюсь по максимуму говорить правду. Мы ведь и правда живём у него в квартире, значит — вместе.

Глеб и Дима жмут руки, оценивающе осматривая друг друга. Да, здесь, раунд останется за мной. Глеба даже сравнивать с бывшим мужем неприлично. Общее только принадлежность к мужскому полу. В остальном — они полные противоположности.

— Папа, дядя Глеб купил мне сумку, смотли! — Диана всё ещё пытается обратить на себя внимание отца. — Я хотела тебе написать, чтобы ты пливез мне её на оленях, но мама сказала, что там, где ты живешь, таких сумочек не плодают.

Дочь продолжает щебетать, периодически поглядывая на мальчика. Дима решает всё-таки представить нам и его. Что ж, лучше поздно, чем…

— Диана, познакомься, это твой брат — Егор. Он мой сын, — даже мне по сердцу лезвием полоснуло от этих слов. Не представляю, каково моей дочери это услышать…

— Пливет, — растерянно говорит Диана, и неуверенно подаёт руку, исподлобья рассматривая брата.

— Сынок, это твоя сестра — Диана, — говорит Дима мальчику, обнимая его за плечи и подводя ближе к нам. — Не бойся, протяни руку.

— Не боюсь я никого, — кричит насупленный Егор и с силой отталкивает протянутую руку моей дочери. — И нет у меня никакой сестры! — с этими криками, капризный ребенок плюёт в сторону Дианы и убегает на детскую площадку.

Дочь заливается слезами. Я готова убивать. Но ситуацию спасает Глеб. Он берет Диану на руки и уходит с детской площадки. Я спешу следом, стараясь не смотреть в сторону бывшего мужа и его семьи.

— Ник, прости, что так вышло… — летит мне в след.

«Да пошёл ты!» — это всё, что я хотела бы ему ответить.

Глава 25

Глеб

Сердце сжалось от боли за малышку, хотелось одним ударом показать этому папаше, как неправ его отпрыск. Удерживало меня только то, что всё это будет видеть Диана, а ей ни к чему быть свидетелем воспитательных мероприятий над её отцом.

Давясь слезами, девочка цепляется за мою шею своими ручками, как за спасительную соломинку. В этот момент я четко осознал для себя очень важную вещь — я не брошу этого ребенка. Такое чувство, что она дана мне свыше, чтобы искупить свои прошлые промахи, как некудышного отца для Вероники.

Пока мы идем в неизвестном направлении (я не выбирал, куда лучше отправиться, а просто уносил ребенка от ситуации), Николь нас догоняет, пытается отвлечь какими-то разговорами, что-то лепечет про её отца, старается выкрутить ситуацию.

— Братик твой просто очень мал и не знает, как вести себя… Дианочка, папа наказал Егора, он больше так не будет…

Эти слова совершенно не успокаивают малышку, и я понимаю, что хочу вмешаться. Останавливаюсь у первой попавшейся скамейки, с которой уже не видно детской площадки, и сажусь вместе Дианой на руках.

— Дианочка, могу я тебе кое-что сказать? Это касается тебя и моей дочери Вероники, — девочка заинтересованно смотрит на меня, ожидая того, что я собираюсь сказать.

— Глеб, я думаю, не стоит тебе… — пытается вмешаться Николь, но я останавливаю её жестом.

— Диан, так бывает в жизни, что люди иногда делают то, чего совсем не хотят. Вспомни, ты мне рассказывала, как в саду оторвала бантик от туфельки твоей подружки, потому что он тебе понравился, — Диана косится на мать, и мне становится немного стыдно за то, что я рассказал наш с ней маленький секрет. Но сейчас у меня другая цель, которая должна по моему замыслу оправдать мой поступок. — Но ты ведь пожалела об этом, верно?

— Да, — грустно сознается малышка, но всё равно опускает голову, ожидая порицания от Николь.

— Так вот взрослые иногда тоже делают такие поступки, о которых потом жалеют… Твой папа долго не приезжал к тебе, а сейчас у него другая семья… Но в этом нет твоей вины. Пройдёт время и он пожалеет о своём поступке, как ты жалеешь об оторванном бантике. Но как ты не можешь вернуть его на место, так и он не сможет уже исправить то, что сделал, — Диана слушает меня, опустив голову, и, кажется, снова собирается плакать. — А знаешь, откуда я это так хорошо знаю? — вдруг меняя интонацию, обращаюсь к малышке, и она поднимает на меня глаза. — Я тоже был плохим отцом для своей дочери…

— Ты тоже не плиезжал к Нике, когда она была маленькая? — удивленно спрашивает девочка.

— Нет, я приезжал. Но не заботился о ней, как должен был это делать настоящий папа, не ходил с ней в кино, в парк, не кормил уточек…

— Лебедей! — перебивает меня Дианка и наконец улыбается, вытирая слёзы.

— Да, и их тоже, — стараюсь тоже улыбнуться в ответ. — Но у моей Ники еще и мамы не было. А тебе вон как повезло! — это попытка подбодрить уже не только свою собеседницу, но и себя.

— А тётя Альбина лазве не мама Ники? — удивленно смотрит на меня маленькая кареглазка. — Почему ты сказал, что её не было?

— Ну, потому что тётя Альбина еще реже, чем твой папа видела свою дочь. Она и сейчас живет за границей, и погостив у нас недолго, уедет обратно.

— Нике, навелное, будет глустно, когда её мама уедет… — потухшим голосом рассуждает девочка. — Я не хочу, чтобы она глустила.

— А давай мы вместе не дадим ей грустить!? — вдруг появляется у меня идея. — Давай в следующий раз возьмем её с нами в парк! — Диана радостно хлопает в ладоши. — Кстати, мы вообще-то голубей шли кормить! — встаю со скамейки и тяну малышку за собой.

— Лебедей! — хором поправляют меня Диана и Николь и начинают хохотать.

Глава 26

Николь

— Мама, мама, смотли, у нашего Сани появилась подлужка! — восторженно кричит дочь, когда мы подходим к пруду.

— И правда, он теперь не одинок, — соглашаюсь, видя, как красивый белый лебедь с маленьким черным пятнышком на шее, которому мы с Дианой дали персональное имя, плывет рядом с лебедем поменьше, словно покровительствуя последнему. — Но с чего ты взяла, что это подружка, а не друг? — просто так, чтобы услышать мою излюбленную рубрику «Рассуждалки», задаю вопрос и хитро прищуриваюсь в ожидании непосредственных детских аргументов.

— Ну как же, ведь видно же, что она класивая, значит девочка!

— А мальчики разве не могут быть красивыми? — вклинивается Глеб и ослепительно улыбается, непрозрачно намекая на свою персону.

Диана это замечает и смеется:

— Дядя Глеб, ты что, не знаешь: класивыми должны быть девочки, а мальчики — сильными.

— Ты права, малышка, — с легкой грустью отзывается Глеб, разламывая батон. — Давай покормим эту парочку, а то вон, смотри, скоро этот ваш Саня покусает свою подружку, видишь, как клювом щелкает перед ней.

— Это он её поцеловать хочет, — со знанием дела заключает дочь и переводит взгляд на меня. — Мама, а когда лебеди поцелуются, они станут мужем и женой, так ведь?

Я в замешательстве. С одной стороны, у лебедей-то всё может и так, но вопрос прозвучал слишком уж компрометирующе, учитывая заинтересованный взгляд Глеба после слов Дианы и произошедшее между нами каких-то полчаса назад.

— Думаю, что да, дорогая, — говорю, стараясь не смотреть на Глеба, чтобы не выдать своего смущения, — они же не люди, у них всё чётко: поцеловал — женись!

Как я ни старалась говорить абстрагированно, но всё равно выдала какую-то уж очень двусмысленную мысль. Щеки в миг заполыхали. Стыд-то какой! Ну вот почему я именно так ответила!?

Я не вижу выражение лица мужчины, но слышу от него едва уловимую усмешку. Что, интересно, он подумал обо мне? Что я хочу за него замуж?

А я-то хочу?

Ответить себе на этот вопрос я даже не позволяю. Да что ты вообще о себе возомнила, глупая Николь? Кто ты и кто он? Радуйся, что дали крышу над головой. Кормят, деньги платят, что еще нужно? Ах да, еще ж целуют… Ну это вообще уже сверхбонусы.

Мы еще с полчаса проводим у пруда, Диана рассказывает Глебу разные истории, а я не вмешиваюсь, просто наблюдаю за ними, словно со стороны. Какие же они классные… Моя дочь — моё счастье, мой смысл жизни… И как же гармонично смотрится она рядом с этим мужчиной. Если не знать, легко можно подумать, что это папа с дочкой. Глеб так внимательно её слушает, как будто ему и правда интересно, что она рассказывает, так заботливо подсаживает, когда Диана не достаёт до оградки, и придерживает, чтобы она не опрокинулась в воду.

От всех этих чувств у меня даже защемило где-то под ребрами. Как я буду дальше жить без него? Эти две недели закончатся, и он вычеркнет меня из своей жизни. И тогда мне останется только одно — вспоминать эти прекрасные мгновения и понимать, что мой идеал мужчины существует, но никогда не будет достижим для меня.

Мы возвращаемся домой, когда уже почти стемнело. В квартире нас никто не ждал: Ника еще не вернулась, а Альбина, как предположил Глеб, ушла на ночные тусовки, и, скорее всего, будет ближе к утру.

В парке мы всё-таки покатались еще и на аттракционах, поэтому сил хватило только добраться до дома. Моя нога, которую я за день довольно сильно нагрузила, начала снова болеть, поэтому я, наскоро обмыв дочь в душе, отправила её в спальню, а сама поспешила на кухню, чтобы запить водой таблетку обезболивающего.

— Тебе плохо? — слышу позади встревоженный голос Глеба, когда собираюсь проглотить лекарство. Он подходит ко мне ближе и обеспокоенно меня осматривает.

— Нет, всё хорошо, просто нога начала снова болеть, наверное, мне не стоило так долго гулять, — я кладу таблетку в рот и собираюсь запить ее водой. Но от того, что Глеб стоит слишком близко, да еще и следит за каждым моим движением, я начинаю волноваться и рука, дрогнув в самый неподходящий момент, обливает меня водой. С подбородка стекают струи и падают прямо на моё шифоновое платье, которое я так и не успела снять. Легкая полупрозрачная ткань, намокая, становится уже не полу, а полностью прозрачной. В ужасе поднимаю глаза на мужчину и вижу в них… Да чего только я там сейчас не вижу!

Глеб приближается ко мне в одно мгновение, а во второе я уже ощущаю знакомые прикосновения к губам. Этот поцелуй выходит более страстным, чем первый, а когда наши губы всё-таки расстаются, я слышу недвусмысленный стон разочарования. Он хочет большего. Я тоже. Но ничего не получится. Сейчас не время… и не место.

— Спасибо тебе за сегодняшний день, — говорит мне Глеб куда-то в макушку. — Я никогда так хорошо не проводил время…

— Это тебе спасибо, — я действительно считаю, что это я должна благодарить его за сегодня, но Глеб останавливает меня. Он прикладывает палец к моим губам, а через мгновение оставляет на них легкий быстрый поцелуй и, отпуская меня из своих объятий, быстро идет к выходу. Но у самой двери оборачивается и добивает:

— Как жаль, что мы не лебеди…

Глава 27

Глеб

Новый день начинается звоном треклятого будильника. Вчера, после насыщенного впечатлениями дня и очень неоднозначного его окончания, я долго не мог заснуть. Слышал, как вернулась Вероника ближе к полуночи, вышел её встретить. Почти в три ночи заявилась моя «благоверная», очень навеселе, и отправилась прямиком в мою спальню, пришлось опять перебазироваться на диван в гостиной.

Если быть честным с самим собой, то да — я ждал, что, возможно, Николь проснется и выйдет из комнаты, на кухню или в туалет, и я смогу её перехватить на обратном пути. Как разведчик в засаде, прислушивался к каждому шороху, но она так и не вышла из комнаты. По крайней мере, до рассвета уж точно не просыпалась. А я вот только и заснул с первыми лучами, начинавшими пробираться сквозь щелки в шторах.

Утро было совсем не бодрым, всё тело ломило, как после активных тренировок в зале, а голова совершенно отказывалась работать. Но зато ночи мне хватило, чтобы четко определиться со своими желаниями и ближайшими планами: Николь и Диана нужны мне. Я не хочу отпускать их, не хочу отказываться от чувств, которые испытал вчера.

Каковы мои длительные планы на Николь, я пока не мог сказать определенно, но точно уверен, что меня безумно тянет к ней. Кроме того, с ней интересно общаться, она заботливая любящая мать. И еще у неё самая обворожительная улыбка. Когда Николь смеется, я, словно загипнотизированный, не могу оторвать от неё глаз. Мне хочется, чтобы она чаще смеялась, поэтому вчерашнюю прогулку в парке я превратил для неё в стендап-бенефис доморощенного комика Глеба Орлова.

— Доброе утро, пап, — Ника чмокает меня в щеку, когда мы сталкиваемся в коридоре. Она полностью собрана в институт, даже сумка уже висит у неё на плече, что говорит о том, что она собирается уходить.

— Привет, дочь. А ты почему так рано? Только семь пятнадцать…

— Да, я знаю. Просто решила выйти пораньше, прогуляюсь перед занятиями, воздухом подышу…

Ника ведет себя странно, будто чего-то недоговаривает.

— Ник, у тебя всё в порядке? Ты вчера так и не рассказала, как поездка…

— Пап, не волнуйся, всё хорошо. Давай вечером расскажу про поездку, а то я опоздаю, — она снова целует меня в щеку, натянуто улыбается и выбегает в подъезд.

Вот, упрямая! Я же чувствую, что что-то не так в её поведении, но ведь не признается, если не захочет. И что мне делать? Вдруг у неё какие-то проблемы? Мне она точно не доверит их. А что, если…

— Доброе утро, — слышу позади голос Николь.

На ловца и зверь бежит.

— Доброе, — поворачиваюсь к девушке и собираюсь поцеловать, пока не опомнилась, но не получается.

— Дядя Глеб, доблое утло!

— Привет, принцесса! — подхватываю на руки Дианку и кружу в воздухе на вытянутых руках. — Как спалось? Готова идти в сад?

— Глеб, я могу сама отвести Диану, мы не будем тебя отвлекать, — строго говорит Николь и смотрит на меня прямым взглядом.

Да что ж могло случиться за эту ночь?! Какая муха её опять укусила?!

— Кто сказал, что вы меня отвлекаете? Да и как ты собралась везти Диану? На автобусе, что ли?

— А что не так с автобусами? — с вызовом произносит девушка и я понимаю, что режим «колючки» снова включен.

— А то, что утром в автобусе с маленьким ребенком ехать небезопасно. А вам на другой конец города добираться.

Пролог

– Притворись моей дочкой, – говорит мне брутальный красавчик, лет на 10 старше меня.

Это шутка такая? Ему на вид не больше 35, мне 24 и я при всём желании никак не смогу потянуть эту "роль".

Но прежде чем я смогла сформулировать внятный ответ, он хватает меня одной рукой за локоть, вторую кладёт на плечо, фиксируя на месте, и быстро сдергивает с рубашки новенький бейджик с моим именем. В этот момент к нам подходит очень эффектная блондинка неопределённого возраста и противным писклявым голосом с очень плохо разыгранной радостью произносит:

– Ой, Глеб, это твоя дочь? Когда ты говорил, что она уже взрослая, я не думала, что настолько! Вероника, правильно? – это уже мне.

Я собираюсь отрицать сей факт, но "мой папаша" притягивает меня к себе, больно сжимая руку, отчего я чуть не вскрикиваю. А он за меня отвечает:

– Да, Ника просто сегодня с косметикой опять переборщила.

Ничего не переборщила. Я сегодня вообще не красилась. Обиженно смотрю на этого наглеца и понимаю, что начинаю злиться от полнейшего непонимания, что здесь происходит, и почему в этом оказалась замешана я?

Но в следующую секунду всё усложняется ещё сильней. Меня окликает администратор ресторана, где я работаю…

Глава 1.

Глеб

– Папа, ты снова меня обманул! – Ника смотрит на меня своими огромными обиженными глазами, и я понимаю, что она вот-вот расплачется.

– Никуль, я не обманывал, – предпринимаю попытку её успокоить и пытаюсь взять за руку, чтобы она меня услышала и правильно поняла. – Ты ведь знаешь, что мы с Викой давно встречаемся и я очень хочу, чтобы вы с ней познакомились.

Я нагло вру. Это Вика мне всю плешь (тьфу-тьфу, три раза) проела, когда уже я представлю её своей семье. Мне нафиг не сдалось знакомить дочь с девушкой, с которой я не собираюсь заводить никаких серьезных отношений. Но! Так как я в принципе ни с кем не собираюсь серьезно встречаться, то почему бы и не познакомить с Викой. Она чуть старше моей Вероники, может девчонки найдут общий язык…

– Папа! – вскрикивает моя красивая копия. – Ты позвал меня на экскурсию в свой новый ресторан. Я думала, что ты покажешь мне кухню, познакомишь с персоналом, а ты решил показать мне куклу и познакомить с грудой силикона?

Ну в одном она всё-таки права. С силиконом Вика действительно переборщила…

– Ник, так я и кухню тебе покажу обязательно! Сейчас Вика придёт и мы вместе отправимся знакомиться с шеф-поваром. Он, кстати, такой мужик классный…

Ника уже меня не слушает, она быстро встает из-за стола и берет свою сумочку.

– Отлично. Но без меня. Спасибо за ужин. Шефу привет.

В её глазах столько горечи, что я не могу заставить её остаться. Она права. Я не сдержал обещания и обманул её.

Когда миниатюрный силуэт дочери скрывается за дверьми ресторана, который я только на этой неделе приобрел, я сажусь за стол и, закрыв лицо ладонями, пытаюсь проанализировать ситуацию.

Ника на меня обиделась. За дело. Значит, придется извиняться. Как? Придётся что-то придумать.

Вика придёт с минуты на минуту. Вернее, она уже должна быть здесь, но как всегда опаздывает. Что сказать ей? Что дочь не хочет с ней знакомиться? Еще и эта обидится. Перед ней тоже извиняться?

Оооо… Женщины! Как же с вами сложно!

Ладно. Будем упрощать. Вика хотела познакомиться с моей дочерью – она и познакомится. Всё равно мы с ней ненадолго. Этот её силикон реально уже бесит…

Я окидываю взглядом зал.

За соседним столиком сидит пожилая пара, чуть дальше двое парней – надеюсь, что они ждут девчонок, иначе даже не хочу думать, что они делают в моём ресторане «ЛяФам» вдвоём… В углу сидит дама моего возраста…

И что делать? Как назло, нет никого, кто хоть немного бы подходил на роль моей дочери.

И тут к моему столику подходит официантка.

Молоденькая – лет двадцать на вид, не больше. Брюнетка, симпатичная. Идеально!

– Притворись моей дочкой! – вскакивая с места быстро выпаливаю, замечая в дверях Вику.

Девушка смотрит на меня круглыми от удивления глазами и ничего не отвечает.

«Нууу, милая моя, туговато соображаешь!», – думаю я и быстро срываю с её блузки бейджик, даже не посмотрев на имя девушки. Да и зачем оно мне? Сейчас её зовут Вероника и никак иначе.

– Ой, Глеб, это твоя дочь? – Вика подходит к столику и внимательно рассматривает девушку, которую я по-отечески обнимаю за плечи. – Когда ты говорил, что она уже взрослая, я не думала, что настолько! – ну, вообще-то моей Нике 18, а эта девчонка не намного старше выглядит. – Вероника, правильно? – уточняет Вика у официантки, словно что-то заподозрив.

Пока она ничего не успела ответить, быстро отвечаю за «дочку», заодно и опровергая всякие сомнения в возрасте:

– Да, Ника просто сегодня с косметикой опять переборщила.

Девушка поворачивается ко мне и зло буравит меня своими серыми глазищами. Ну я и ляпнул – она совсем БЕЗ косметики! Я только теперь это заметил и абсолютно в шоке от понимания, что есть в нашем мире такие красотки, которые могут не краситься…

Тем временем, Вика садится за стол и зовет официанта. А считанные секунды спустя к нам подходит администратор Татьяна и, обращаясь к «моей дочери», говорит:

– Ника, ты приняла заказ у Глеба Викторовича?

Глава 2.

Ника

Администратор ресторана Татьяна – настоящая железная леди. Я работаю тут всего третий день, но уже с первого дня поняла, что заправляет всем здесь она. Владелец ресторана, как мне объяснили, только неделю назад выкупил его у бывшего владельца, который по каким-то причинам решил завязать с ресторанным бизнесом и перешел полностью в какую-то другой отрасль.

Как говорили официанты, сплетничая в раздевалке перед сменой, кто бы ни был у нас начальником на бумаге, а всё равно всё будет держаться на Татьяне. Она тут всем и мать, и отец, и судья, и прокурор, и дальше по списку.

За неполные три дня работы я трижды уже проштрафилась. Один раз забыла грязную тарелку на столе. Меня тогда отвлекли новые посетители и попросили проводить к заказанному столику. Второй раз – перепутала заказы. Здесь сказалось, наверное, отсутствие опыта. А может и моя плохая память на лица. За двумя соседними столиками сидели пары с девушками блондинками. А когда я вышла с заказом в зал, то ярко-зеленый жакет, который был отличительной чертой нужной мне пары, куда-то исчез, являя мне совершенно одинаковых с виду девушек.

И вот, похоже, я влипла в третий раз – не узнала какого-то важного клиента по имени Глеб Викторович. Но тут-то я не виновата – за три дня кто сможет знать в лицо всех випов заведения? Распечатывайте тогда их фото и вешайте на доску почета, чтоб знать, перед кем раскланиваться в первую очередь.

Но только я открываю рот, чтобы выразить своё несогласие с грядущими обвинениями, как мужчина, держащий меня за локоть, быстро отвечает:

– Всё хорошо, Татьяна, мы сейчас разберемся…

Ну, спасибо, ваше благородие! Разберется он! Надеюсь, меня не уволят после его разборок…

– Глеб, я не поняла, твоя дочь работает в твоем ресторане официанткой? – подает голос блондинка.

«Мне не послышалось, она сказала «ТВОЁМ ресторане»??? – я перевожу взгляд на мужчину и жду опровержения. Я молю его сейчас сказать, что нет, она ошиблась, это вовсе не его ресторан… Но моим мыслям не суждено было материализоваться, потому что слова красотки подтверждаются. Только не Глебом какеготамовичем.

– Глеб Викторович, Ника – ваша дочь??? – Татьяна, не успевшая еще отойти, когда эта выскочка влезла в разговор, строго спрашивает, глядя на начальника. – Простите, я не знала. Ника, как примешь заказ, будь добра, подойди в мой кабинет.

Татьяна смотрит на меня нечитаемым взглядом и, разворачиваясь на 180 градусов, идёт в сторону служебных помещений, чеканя шаг.

Мне конец. Не знаю, кто меня уволит: она или самый главный начальник, но жареным тут однозначно запахло. И это не из кухни…

– Вик, я сейчас тебе всё объясню, только минутку с дочкой переговорим, – миленьким таким голоском говорит своей подружке, а поворачиваясь ко мне, мужчина сильнее сжимает мою руку, блокируя все попытки улизнуть, и его улыбка превращается в звериный оскал.

Пока он ведет меня к служебным помещениям, я ловлю на себе удивленные взгляды бармена и официантов. Вот так прославилась – третий день на работе и уже в таком переплете засветиться… Ну почему я такая «везучая»?!

– Ника, – обращается ко мне мужчина, заведя меня за угол. – Как ты уже поняла, мне нужна твоя помощь… Татьяне я всё объясню, что это было недоразумение. Но вот та милая леди, которая сидит за моим столиком, должна быть уверена, что всё так, как мы ей представили изначально. От тебя ничего сверхестественного не требуется, просто, когда она будет приходить и называть тебя моей дочкой, ничего не отрицай, ладно?

Я смотрю на него пустыми глазами, потому что совершенно не понимаю, зачем ему такие сложности. Но Глеб Викторович, видимо, трактует мой взгляд иначе.

– Ладно, – будто соглашаясь на что-то, выдает он. – Я выдам тебе внеочередную премию в конце месяца, идет? – он протягивает мне ладонь для рукопожатия. А я как баран смотрю то на неё, то на её владельца и не знаю, что делать.

Вот было же тогда какое-то внутреннее чувство подвоха, точил ведь червячок сомнения мой мозг… Но в тот момент так что-то захотелось премию, что рука моя сама собой хлопнула по протянутой ладони.

– Идёт, – сказала я и получила одобрительный взгляд шефа.

– Теперь пойдём в зал, немного посидишь с нами за столиком, я что-нибудь придумаю, как выкрутиться из ситуации. Ты главное – кивай и улыбайся.

С этим словами он снова обхватывает меня за плечи и мы выходим из коридора, направляясь к столику.

И тут происходит совсем невероятное. Как только мы показываемся из-за угла, нашему вниманию предстаёт такая картина: в центре зала стоит оператор с камерой на штативе, который снимает девушку с микрофоном в руке. Судя по всему, она берет интервью у уже известной мне блондинки, которая стоит рядом со столиком в выгодной для камеры позе и вещает своим манерным тоном.

– А вот и Глеб со своей дочерью, – она указывает на нас своей худой костлявой рукой, а потом и вовсе кричит на весь ресторан: – Дорогой, пресса уже готова нас снимать!

Глава 3.

Глеб

– Сюрприз! – восторженно вскрикивает Вика и, подпрыгивая на месте, хлопает в ладоши, кося под маленькую девочку.

Как же бесят эти её странные манерные выходки!

И какого здесь делает пресса?!

Я подхожу к Вике и сквозь зубы, цежу:

– Вика, какого хрена здесь происходит?

Эта силиконовая женщина, удивленно смотрит на меня и, нервно поправляя волосы, и без того идеально лежащие у неё на плечах, мурлычет:

– Дорогой, я хотела сделать тебе сюрприз и заказала рекламный сюжет о твоем ресторане. Ты разве не рад? – стоит хлопает своими накладными ресницами. А я, дурак, еще хотел с ней дочь познакомить, чтобы ей было с кем общаться в чужом городе… С такой можно только спать. Общаться противопоказано. Сегодняшний вечер это доказал.

Я поворачиваюсь к журналистке, которая стоит чуть в стороне и не слышит, надеюсь, наш разговор с Викой, и говорю:

– Прошу меня извинить, моя девушка видимо что-то перепутала. Сюжет нам не нужен. Я заплачу вам за беспокойство.

Я уверен, что деньги решают всё в этом мире, поэтому ни капли не сомневаясь, что несколько красных бумажек сейчас избавят меня от проблем, достаю из кармана портмоне и отсчитываю кругленькую сумму. Но девушка с микрофоном вдруг меня прерывает:

– Нет, это вы не поняли. Сюжет о вашем ресторане уже стоит в новостной ленте на завтра. Отменить его никак не получится. Поэтому мы будем снимать в любом случае, независимо от того, будете вы присутствовать в кадре или нет.

Вот же наглые эти журналюги! А этот с камерой так и следит за мной своим объективом. Ладно, пускай снимают, но я в этом участвовать не …

– Глеб, Ника, идите сюда! – не дает мне даже закончить мысль Вика, и быстро хватает меня и официантку под руки и тащит в центр зала.

На её очередной крик оборачиваются не только представители СМИ, но и посетители, которые всем своим видом дают понять, что не хотят смотреть реалити-шоу, разворачивающееся посреди ресторана. Мне приходится смириться и идти. Также поступает и Ника. А дальше всё происходит быстро и совершенно абсурдно.

Журналистка за считанные секунды расставляет нас в кадре всех троих и командует оператору: «Мотор!». На камере загорается красная лампочка и выскочка с микрофоном деловым голосом вещает:

– Сегодня мы находимся в ресторане «ЛяФам», который знаменитый алигарх столицы Тагиев продал за бесценок, закрывая ресторанную ветвь своей карьеры. Деньги как говорится к деньгам, а хорошая кухня и лучший сервис уходят в надежные руки Орлова Глеба Викторовича, который вместе с дочерью сегодня принимает бразды правления. Глеб Викторович, скажите, планируете ли вы менять концепцию ресторана?

Я стою истуканом и, вылупив глаза, пытаюсь понять, что отвечать. Мне так хочется послать их всех и просто развернуться и уйти из этого балагана, но я понимаю, что этот поступок станет достоянием общественности и самое главное – моих подчиненных, авторитет перед которыми мне совсем не будет лишним. И я решаю идти до конца. И будь, что будет. Потом будем разбираться с последствиями.

И я отвечаю на вопросы, улыбаясь и рекламируя себя и свой бизнес. «Моя дочь», которая с непонимающим лицом стояла всё это время, притихла и решила наверное, что о ней забыли. Но нет – получив от меня ответы, журналистка обратилась к ней, заваливая вопросами растерявшуюся девчонку. Но надо признать, она держалась молодцом – как я и просил, со всем соглашалась и кивала, правда с очень натянутой улыбкой, но это ничего – даже весело было за ней наблюдать.

Когда журналисты наконец покидают ресторан, я выдыхаю и мы садимся за столик все втроем. Ника заметно нервничает, ерзает на стуле и поглядывает на часы.

И тут, о счастье, Вика уходит в уборную.

– Что с тобой? – быстро шепчу, как только блондинка отдаляется от нас на приличное расстояние. – Чего ты вся издергалась? Если переживаешь из-за Татьяны, то не волнуйся. Правду ей говорить уже не нужно, – Ника возмущенно открывает рот, чтобы возразить, но я не даю ей такой возможности и продолжаю. – Зная, что ты моя дочь, она не будет к тебе придираться по мелочам. Ты только выиграешь от такого статуса, поэтому расслабься и не привлекай к себе внимания.

– Вам легко говорить – расслабься, – как-то с упреком произносит девушка и смешно морщится, – у вас вон дочка взрослая, а моя сейчас в саду сидит и ждет маму… А мама тут чаи распивает в рабочее время…

– Стоп, подожди. Я не понял, у тебя ЕСТЬ ДОЧЬ???

– Ну да, папочка, – улыбается мне Ника, – ты оказывается еще и дедушкой сегодня стал…

Глава 4.

Ника

Да уж… Надо было видеть его глаза, когда я сказала, что у меня есть дочь! Даже у мужиков, которые набивались мне в мужья, глаза так сильно не выкатывались из орбит, как у этого. Похоже, что стать досрочно отцом не так страшно, как дедом…

Я не могу сдержаться и начинаю смеяться от собственных мыслей. Да, у меня давно нет комплекса, связанного с наличием у меня ребенка. Никогда не понимала женщин, которые «прячут» своих детей у бабушек и устраивают свою личную жизнь. А потом подбирают момент и слова, чтобы помягче преподнести эту новость. Я же всегда говорю в лоб и с каким-то даже азартом жду реакцию. Обожаю наблюдать, как меняется мимика собеседника, как едва уловимо подергиваются губы в кривой улыбке, а глаза начинают бегать по мне, словно он видит меня впервые и пытается оценить, стоит игра свеч, или ну его. Последние пять лет – а именно столько сейчас моей Диане – все пока выбирали вариант «ну его». И я ни об одном не жалела.

Мужчину напротив я вообще не рассматриваю в качестве потенциального «жениха», поэтому к нему даже не применяю свою «проверку». Однако, он поступает ровно так же, как и все его предшественники, услышавшие новость о существовании моей дочери, – он рассматривает меня с головы до ног. Единственное отличие – делает это слишком открыто, а потом вообще даже комментирует увиденное.

– Сколько ж тебе лет??? – вдруг ошарашивает вопросом. – Ты что, в школе залетела?

Этот вопрос хоть и задан серьезным тоном и в нём не звучит и намека на издевку или насмешку, но мне почему-то становится смешно. Вот, оказывается, с какой целью он меня «осматривал» – не рассчитал возраст.

– Мне 24, дочери – пять. Как можете посчитать, я родила её не в школе, – усмехаясь, отвечаю на вопросы мужчины. – И представьте себе – не залетела, а вполне законно мы с мужем планировали ребенка.

– У тебя и МУЖ есть???

Нет, ну точно придется собирать его глазные яблоки по всему ресторану! И я не могу так долго смеяться – у меня мышцы лица нетренированные и уже скулы сводит.

– Нет, успокойтесь, – говорю, когда приступ смеха немного отступает, – зятя вам не приведу.

Глеб Викторович собирался спросить еще что-то, но тут возвращается блонди и, лениво проведя своими маникюрами по плечу мужчины, томным голосом объявляет:

– Котик, я что-то неважно себя чувствую… Эти журналисты так утомили… Может пойдем уже?

Вот не пойму, как можно так ломаться и манерничать в общественном месте? Тут же кроме «котика» есть еще и другие люди, которых может стошнить от переизбытка гламурного пафоса на один квадратный метр…

– Хорошо, Вик. Собирайся, я отвезу тебя домой. Ника доедет на такси, правда, малыш?

От последнего слова меня аж передернуло. Нет, я могу так назвать мою Дианку, бывший муж тоже меня так называл, когда мы начинали с ним встречаться. Но вот от этого мужчины, который хоть и играет роль моего папочки, однако совсем её не тянет… Я не могу воспринимать его ни как родителя, ни как потенциального жениха, и от этого диссонанса впадаю в ступор.

Видимо, я слишком долго не моргая смотрю на мужчину, что он решается вернуть меня в реальность, делая это весьма своеобразным образом. Он щипает меня за бедро! За такие вещи я обычно не разбирая даю в глаз, как учили меня на секции дзюдо, которую я посещала до 9 класса. И тут рефлекс тоже не подводит…

Только увидев лежащего на полу «моего папашу» и «моего начальника» в одном немного помятом лице, я понимаю, что теперь это точно конец…

Глава 5.

Глеб

Честно, я даже не понял, что произошло. Помню, как собирался завершить вечер «с минимальными потерями» и уже вроде бы всё шло хорошо, мы начали прощаться, чтобы разойтись и больше никогда не встретиться, но тут что-то пошло не так…

Во-первых, я назвал официантку дочкой, и как-то само собой вырвалось логично прилагающееся к нему слово, как я обычно зову свою Нику. Ну что такого, казалось бы, в простом «малыш», когда ты обращаешься к своему ребенку? Сколько бы ему ни было лет – для родителей он всегда маленький.

Вот только маленькая поправка – я назвал так не Нику. Вернее Нику, как оказалось, но не свою. Короче, я сам немного запутался, и, похоже, запутал девчонку. После моих слов стоит и блымает своими глазищами, будто я ей какое-то неприличное предложение сделал при всех. Ну я возьми и пошути: с Никой всегда прокатывало. Легонько ущипнул её за мягкое место.

Дальше – темнота.

Открываю глаза и вижу испуганное лицо Вики, склоненное надо мной, а позади него – растерянное – Ники.

– Глеб, что случилось, как такое произошло? – Вика в каком-то диком удивлении ждёт от меня ответа.

А мне вдруг становится настолько уже пофиг, что я теперь просто хочу насладиться тем, как официантка будет выкручиваться. Ужасно захотелось посмотреть и, безусловно, послушать, как она оправдает свой поступок. И хоть шишка на лбу начинает расти, но я готов сейчас улечься поудобнее и даже попросить поп-корн, готовясь к удивительному рассказу. Что я и демонстрирую всем видом, глядя на свою «дочурку».

Вика переводит взгляд на девушку и та понимает, что уйти от ответа ей не удастся.

– А что случилось? – вдруг очень правдоподобно изображает удивление эта актриса погорелого театра. – Папе плохо стало, с ним такое бывает, возраст всё-таки…

Ах ты ж, зараза такая! Возраст, значит!?

Почему Вика молчит? Она же видела, как «дочь» вырубила родного отца, неужели её ничего не смущает?

– Глеб, ты не говорил, что у тебя случаются такие приступы… Я лишь на секунду отвернулась, а ты уже лежишь…

Рука-лицо. Неужели этой боксерше доморощенной так подфартило?!

Впрочем, наверное это и хорошо, а то поселять сомнения в Викиной голове по поводу нашего родства было не лучшей идеей.

Поняв, что больше ничего интересного я не услышу, осторожно пытаюсь подняться на ноги. Голова всё еще кружится, и я снова сажусь на пол.

– Глеб, то есть, папа… – вдруг подскакивает ко мне «дочурка», – не вставай, я сейчас скорую вызову.

И девчонка берет телефон, начиная что-то в нём искать.

Я ненавижу больницы. На дух не переношу врачей, поэтому у меня есть один знакомый доктор, который консультирует, лично приезжая ко мне.

– Стой, не нужно скорую. Я сам позвоню своему знакомому доктору, как только приеду домой. Лучше помогите мне встать.

Я прошу девушек помочь мне подняться, тут к нам подходят и сотрудники ресторана, которые поняли, что произошла какая-то внештатная ситуация.

Охранник и бармен помогают мне дойти до моей машины и сесть на водительское сиденье.

– Вик, садись, я тебя отвезу сначала, а потом…

Но закончить фразу мне не даёт Ника.

– Папочка, ты с ума сошел? Куда ты собрался ехать в таком состоянии?!

Мне кажется, или она сейчас совсем не как дочь меня отчитывает?

Но ответить я не успеваю, она подходит ко мне и ловко выхватывает ключи из моих рук, а потом тянет меня из салона.

– Я тебя отвезу, – заявляет безапелляционно.

Конечно, я бы не позволил настоящей Нике указывать, что мне делать, но с этой спорить сейчас совсем не получалось. Может у меня сотрясение мозга, что в голове нет ни одной разумной мысли?

– Глеб, я лучше на такси доеду, а ты и правда – поезжай лучше с дочерью. Она о тебе позаботится. Я, конечно, тоже могу, но ты ведь знаешь – у меня показ на носу, сейчас такой плотный график репетиций…

Вика закатывает глаза для пущей достоверности. Но мне плевать – я на неё и не рассчитывал. У меня действительно есть дочь, готовая помогать и поддерживать, а эта фальшивая Ника пусть довезет меня к ней, и закончим этот фарс.

Когда машина отъезжает от ресторана, я наконец могу предъявить девчонке претензии по поводу случившегося.

– Ты не охренела ли, девочка?! Какого лешего ты меня ударила?! – я не просто возмущен, я зол и разгневан.

– Извините, Глеб Викторович, но по-моему это вы, извините, охренели… – говорит вроде бы вежливо, но с цитированием моих слов получается совершенно другой эффект – вроде бы обзывается, но при этом извиняясь. Мне даже смешно от этого становится.

– И что же такого я сделал? – жду, как она охарактеризует мои действия. Почему-то думаю, что не сможет напрямую назвать то место, за которое я её ущипнул.

– Вы сами знаете, чтО вы сделали… – ну точно, засмущалась. Мне начинает нравиться эта игра.

– Я не знаю, ты когда меня вырубила, у меня похоже и память повредилась. Так что там я такого сделал? – я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться и максимально правдоподобно изобразить искреннее непонимание.

– Вы поступили некрасиво и … – она мешкает и подбирает слова

– И… Что же я сделал? – сейчас не выдержу и точно засмеюсь.

– Вы … вы меня ущипнули… – сказала на выдохе. Но если она думает, что на этом я от неё отстану, то пусть даже не надеется.

– В смысле – ущипнул? Куда? – и честными-честными глазами демонстрирую мхатовское удивление.

– Глеб Викторович, я думаю, вам стОит отдохнуть немного. И память вернется. И к тому же, судя по навигатору, мы уже приехали.

Вот же хитрая лиса – выкрутилась всё-таки. Ну ладно, мы с тобой еще поговорим о твоём поведении.

Глава 6.

Ника

Я нахожусь в дорогой машине, во дворе элитного поселка. Рядом со мной владелец самого крутого ресторана в нашем городе. И он называет меня своей дочкой… Может это сон? Ущипните меня!

Ой, стоп! Меня ведь уже щипали сегодня.

– Глеб Викторович, где мне припарковать машину? – поворачиваюсь к мужчине, остановившись посреди просторного двора в центре многоэтажек.

– Поставь у того подъезда, – он указывает рукой направление, – я потом переставлю.

Я паркуюсь на указанное место и, заглушив мотор, выхожу из автомобиля шефа.

И тут наступает второй акт марлезонского балета…

Не успеваю я и шагу сделать от двери, как к нам подходит солидный дядечка в пиджаке и при галстуке. У меня закрадываются нехорошие предчувствия. И лучше бы я их слушала. Но вымотавшись за этот сумасшедший день, я спешила поскорее смыться и мысленно уже находилась не здесь, а совершенно в другом районе и звонила в калитку высокого кованого забора, из-за прутьев которого можно увидеть полсотни гномиков. Мой должен быть сегодня в розовых бантиках и платье с принцессами.

Замечтавшись, я улыбаюсь своим мыслям, забыв обо всех сегодняшних неурядицах, и в таком приподнятом настроении поворачиваюсь к Глебу Викторовичу и совершенно без задней мысли решаю немного пошутить на прощание:

– Ну всё, папочка, я тебя привезла и могу быть свободна.

И тут наступает немая сцена… Мужик, остановившись в метре от Глеба, переводит на меня взгляд и его глаза расширяются до размеров столовых ложек. Мой «папаня» в этот момент расстреливает меня своими глазами и, кажется, матерится одними губами.

Да что я опять сказала не так!? Открываю рот, чтобы реабилитироваться, и как-то исправить произведенное впечатление, но не успеваю.

– Ника? – мужик, пожимая руку Глебу, не сводит с меня глаз. – Глеб говорил, что у него взрослая дочь, но я не предполагал… – ну вот еще один будет говорить, насколько старо я выгляжу, – я не предполагал, что она еще и настолько красивая!

Выкрутился, молодец! Садись, пять.

А мне пора.

– Здравствуйте, – киваю мужичку и собираюсь ретироваться в сторону ближайшей остановки, но, видимо, не судьба…

– Глеб, прости, что не предупредил о приезде, надеюсь, ты не в обиде на старика? Я снял номер в гостинице в нескольких кварталах отсюда и от нечего делать решил прогуляться. Вбил в навигатор твой адрес, который ты прислал мне в сообщении, пришел, а тебя нет дома…

Дядька еще что-то вещает, а мне не терпится уже сбежать. Тем более на часах уже почти пять, а сад в шесть закрывается.

– Я пойду, – несмело перебивая назойливого незнакомца, пищу обращаясь к шефу.

Мужик замолкает и вопросительно смотрит на Глеба.

– Ника, дорогая, познакомься, это Валентин Петрович – старый друг твоего дедушки. Мы будем сотрудничать с ним по вопросам поставки мясных и молочных продуктов для ресторана.

И зачем мне эта информация??? Меня дочь вообще-то ждёт, а я тут вынуждена участвовать в программе «Жди меня» местного разлива…

– Очень приятно, – уважительно кланяюсь, надеясь, что на этом любезности закончатся и меня отпустят с миром.

– Ты, наверное, спешишь? Очень жаль, так хотелось пообщаться с вами. Я ведь последний раз тебя помню, когда ты только в первый класс шла. Мы с дедом твоим тогда вместе отмечали это событие…

Я сейчас просто взвою! Ну что за вечер воспоминаний?!

– Кстати, – спохватывается Валентин вроде бы Петрович, – я ж тебе подарок от деда привез! – он поднимает свой дипломат еще советских времен и похлопывает рукой по нему. – Но раз ты нас покидаешь, отдам Глебу.

– Да-да, папа мне потом передаст.

– Чей папа? – раздается звонкий голос, на который мы все трое как по команде оборачиваемся.

Позади меня стоит девушка лет семнадцати-восемнадцати и вопросительно смотрит на нашу компанию, пытаясь понять, что здесь происходит. Да-да, по ее взгляду читается не просто удивление, а настоящий вызов – она явно ждёт объяснений. Только вот – от кого?

Я запуталась и умываю руки. Мне сегодня лучше помалкивать…

– Ой, Ника, ты снова к нам в гости пришла? – бросается на амбразуру Глеб.

– В гости??? – с явным недоумением восклицает девушка.

И тут до меня доходит вся абсурдность ситуации. Похоже, на авансцену выходит настоящая Ника! И похоже, она ничего не знает о «плане» своего папочки.

– Так, девочки, вы общайтесь, а мы с Валентином Петровичем поднимемся уже в квартиру, сколько ж можно стоять у подъезда!

С этими словами Глеб чуть ли не хватает дядьку в охапку и практически утаскивает его от нас. Мы смотрим вслед удаляющимся мужчинам и видим, как «наш папка» запихивает друга своего отца в подъезд и, поворачиваясь к нам, делает какие-то странные знаки глазами. Ну, видимо, предлагает нам разобраться самим, кто есть кто.

– Привет, Ника, – начинаю разговор я. – Я – Николь, работаю в ресторане твоего отца. Так уж получилось, что сегодня я была тобой…

Я в кратце передаю ей нашу договоренность с Глебом, но у Ники возникает целая куча вопросов.

– Слушай, Ник, я сейчас не очень могу говорить, мне дочку нужно из сада забрать. Если хочешь, давай завтра встретимся и поболтаем.

– У меня есть идея получше, – загадочно говорит девушка. – Давай я тебя отвезу, и ты мне всё подробно расскажешь?

– Отличная идея! Лучшая за сегодня, – мы смеемся и бежим в сторону её машины – сиреневого матиза, припаркованного тут же во дворе.

Глава 7.

Вероника

Какая же классная девчонка эта Николь! Когда мы приехали в детский сад за её дочкой, у меня скулы уже болели от смеха.

– Я так рада, что ты не обиделась на меня и не вцепилась в волосы за то, что я выдала себя за тебя, – сказала Николь, когда мы уже парковались у высокого кованного забора.

– Шутишь?! Да я благодарна тебе, что спасла меня от всего этого! – я так рада нашей такой необычной встрече, что мне прямо сейчас очень хочется обнять свою новую знакомую. – И я очень рада, что ты вырубила моего отца! – говорю радостно и натыкаюсь на непонимающий взгляд собеседницы.

– Почему? – Николь смотрит на меня как на неадекватную.

– Ну как же? Если бы ты его не вырубила, ты бы не повезла его домой и мы бы могли с тобой так и не познакомиться… А я очень рада, что это всё-таки случилось.

– Мы можем видиться хоть каждый день – я в ресторане твоего отца работаю. Приходи, поболтаем как-нибудь, – Ника вроде бы приглашает меня искренне, но в её словах чувствуется какая-то недосказанность и грусть. – Хотя… долгие разговоры Татьяна не слишком приветствует…

Теперь понятна причина её грусти. У неё элементарно нет времени на меня… Что ж… мне не привыкать.

Николь выходит из машины, и я снова чувствую себя одинокой. Так хочется еще немного пообщаться с ней.

– Ника, – окликаю девушку, которая уже жмет кнопку на калитке. – Давай я подвезу вас до дома?

Девушка радостно улыбается и кивает, а через несколько минут скрывается за открывшейся калиткой, чтобы уже спустя пять минут вернуться с маленькой куколкой в розовых бантиках.

Пока они идут к машине, я вижу, как девочка что-то взахлёб рассказывает маме и смеется, прижимая руку Николь к своей щеке…

У меня никогда не было матери. Точнее, номинально она есть. Я даже знаю, как она выглядит и где живет, но по-настоящему, чтобы вот так рассказать ей о своих делах, переживаниях, секретах, такого никогда не было.

Она оставила меня отцу, когда мне не было и года. Сказала, что это он виноват в моем рождении, а она не хочет ставить крест на своей жизни в семнадцать лет. И угадайте, откуда я знаю такие подробности? Нет, не от папы. Она сама мне всё это рассказала как-то, в очередной раз будучи проездом в нашем городе…

Отец тоже тогда был молод – всего на год старше матери. Взять ответственность за маленького человека не мог. Или тоже не хотел. И воспитывали меня бабушка с дедом. Они стали мне родителями.

Бабушка у меня очень консервативных взглядов, она всегда держала меня в строгости, часто повторяя, что сына уже упустила, поэтому мне не даст пойти по его разгульным стопам. Да я и не планировала, если честно.

Но вот дед у меня – мировой! Он – мой самый главный друг детства и юности. Только он всегда слушал меня и помогал разобраться с моими проблемами. Именно разлука с ним тяжелее всего дается мне в последние две недели.

Пока мы едем к дому Николь, девочка, которую, как оказалось, зовут Диана, щебечет без умолку. Ника пытается её немного усмирить, но ребенок настолько увлечен, что совершенно не внемлет матери. А меня почему-то это умиляет. Какое же счастье – когда у тебя есть тот, кому можно вот так нести всякую чушь, и тебя за это еще и целуют в обе щечки.

Мы подъезжаем к старой пятиэтажке, каких большинство в нашем городе. Двор выглядит совсем непривлекательно, даже пугающе. Двери подъездов расписаны краской из баллончиков, скамейки все изломаны, вокруг полно разнообразного мусора. Я останавливаю машину напротив детской площадки и невольно отмечаю, насколько удручающее зрелище она создает. По сути от неё осталась только железная горка. На месте карусели только железный столб, торчащий из земли, а от качелей остались только две треугольные опоры. Довершает картину «счастливого детства» компания явно нетрезвых молодых людей, расположившихся на бортиках песочницы, которая давно забыла, что в ней когда-то был песок.

Что ж это за дом такой?! Он что, находится на особом статусе, и коммунальные службы обходят его стороной?

И самый главный вопрос: как Ника может тут жить? да еще и с маленьким ангелочком? Ответ я попыталась найти на лице девушки, сидящей на заднем сиденье. Но та наверное неправильно поняла мой взгляд, потому что сказала следующее:

– Ника, может хочешь зайти к нам в гости? А то Валентин Петрович, похоже, у вас надолго сегодня, – при упоминании этого персонажа, я невольно улыбаюсь, забывая о шоке от вида окружающей обстановки. – Если ты беспокоишься за сохранность машины, то зря…

Николь выходит из машины и… свистит. Вот это поворот!

На свист оборачиваются маргинальные личности, сидящие на детской площадке. Я в ужасе чуть не закрываю лицо ладонями. Один из них подходит к Нике, та что-то ему говорит, тот кивает и уходит обратно к своей компании. Очевидно, он передает остальным слова девушки, потому что они во время его рассказа постоянно оборачиваются на нас.

– Всё улажено! – говорит Николь, заглядывая в салон. – Можно спокойно подниматься к нам. Суржик всё проконтролирует.

– Суржик? – удивленно переспрашиваю, выходя из машины и нажимая кнопку сигналки.

– Да, это тот, который подходил к нам. Нормальный мужик, только пьёт много, и когда напьётся, начинает говорить на непонятном языке, вот его и прозвали так. Пойдем.

Мы поднимаемся по лестнице на пятый этаж. На первом этаже у меня заслезились глаза от едкого запаха кошачьих, а может и не только кошачьих, экскрементов. На втором чуть не вывернуло от того же «аромата», но смешанного с запахом жареного лука или чего-то еще. И только к пятому стало немного легче дышать. А может уже «принюхалась»…

Честно говоря, я уже не рада была даже Нике. Я сейчас жутко боялась того, что её квартира будет продолжением того кошмара, который я вижу вокруг. С ужасом представила, как она нальёт мне чай в грязную кружку, а мне придется пить его, давясь запахом старья и грязи… Я была в шаге от того, чтобы сбежать без оглядки, но когда Ника открыла двери своей квартиры, я поняла, что это то место, где можно укрыться от внешнего хаоса и наконец вздохнуть полной грудью.

К моей безграничной радости, жилище новой знакомой очень сильно диссонировало с домом, подъездом и двором. Здесь было бедненько, но очень уютно. А главное – тут приятно пахло порошком. А значит, я могу рассчитывать на чистую посуду!

При входе мне сразу подали тапочки. Это были обычные «одноразовые» тапки, которые выдают постояльцам гостиниц. Мои, видно, были не новые, но выглядели вполне сносно. Похоже, их до меня надевали всего несколько раз. Долгих «ношений» они бы просто не выдержали.

Кухня оказалась такой маленькой, что мы едва поместились втроем за маленьким столиком. И чтобы выйти в коридор нужно было бы кому-то сначала встать, чтобы освободить проход. Зато сидя на одном месте можно было дотянуться и до плиты и до шкафа, занимавшего половину пространства, и до мойки, чтобы убрать туда посуду.

Ника достала из навесного шкафчика металлическую коробку, в которой хранилось печенье и конфеты.

– Приходится все продукты тщательно упаковывать – у нас тут слишком много нежеланных «гостей», и в доказательство своих слов Ника хлопнула мухобойкой по пробегающему мимо таракану.

На удивление, эту живность я совсем не боялась. У бабушки в деревне, где я жила всё время, частенько заводились муравьи. Конечно, это немного не то, что тараканы, но помимо неприязни, страха они не вызывали.

__________________

Мы пили уже по второй кружке чая, а разговор всё не заканчивался. Несмотря на все неудобства, в этой компании мне было так уютно и хорошо, что даже не хотелось уходить.

Однако пора и честь знать, как любит говорить моя бабушка. На телефон пришло сообщение от моего авантюрного папеньки, что наш гость отчалил, и я могу спокойно возвращаться.

– Спасибо вам за гостеприимство, девчонки, – подмигнула я маленькой хозяюшке. – Мне пора.

Я уже почти обулась, как неожиданно в дверь начали тарабанить. Сердце моё пропустило удар. Вспомнилась та компания из песочницы. Как мы, три девочки, сможем противостоять тем грязным пьяным мужикам?!

Но Ника, похоже, не собиралась заморачиваться этим вопросом, а быстро подойдя к двери заглянула в глазок и стала быстро отпирать замок.

– Явилась, наконец! – слышу грубый женский голос, обладательница которого буквально врывается в квартиру. – Целыми днями шляется не пойми где! От меня пытаешься спрятаться? Чтобы не платить, да?

Женщина чуть не накидывается на Нику, а Дианка в это время, начинает испуганно кричать и плакать, бросаясь защищать мать от страшной тетки.

– Сколько можно терпеть мне вас! – ядовито рычит эта ведьма, отмахиваясь от ребенка. – Выметайтесь из моей квартиры сейчас же! Или платите за месяц вперед.

Это какой-то сюр… Я словно попала в другой мир, о существовании которого никогда не знала.

– Зинаида Родионовна, я заплачу вам. Через неделю у меня на работе аванс, потерпите, пожалуйста, – оправдывается Николь, и мне становится за неё так обидно. Почему она оправдывается? Почему позволяет этой мигере так себя вести с ней, да еще и при ребенке!?

– Мне надоело постоянно ждать и делать тебе поблажки! Я итак тебя терплю здесь столько лет, когда могла бы нормальных квартирантов пустить и деньги лопатой грести. Мне надоело с тобой морочиться. Свою миссию как родственницы я выполнила с лихвой. Выметайся завтра же из квартиры. Чтобы к вечеру ни тебя, ни твоей девчонки тут не было, люди после обеда придут жилье смотреть.

– Куда же я пойду? – в ужасе восклицает Ника.

– Куда хочешь, это уже твои проблемы. Девка ты взрослая. Пора уже самой решать свои проблемы.

– Дайте хотя бы пару дней, чтобы я смогла найти новое жильё, – отчаянно просит Николь.

– Никаких пары дней! Завтра!

– Сегодня! – вдруг сама от себя не ожидая вклиниваюсь в разговор я. – Ника, незачем ждать завтра. Вы сегодня уже будете ночевать в нормальных условиях, а не в этом гадюшнике! – я метаю стрелы в сторону мерзкой женщины, которая похоже только сейчас заметила меня. – Вы поедете ко мне!

Глава 8.

Глеб

Два с половиной часа слуховых и эмоциональных мучений! Кажется, я даже на сегодняшней встрече с журналистами так не вымотался, как при разговоре со старым другом отца. Миллион раз пожалев, что пошел на поводу у своего «старика» и согласился на сотрудничество с Валентином Петровичем. Фермер принял моё согласие закупать у него продукты, как международную сельскохозяйственную конвенцию. Составил договор. На восьмидесяти четырех листах! Я, дипломированный экономист, ужаснулся, когда увидел, сколько в нём пунктов, подпунктов и сносок…

Честно признаться, собирался сразу его подписать, чтобы поскорее отделаться от компании незваного гостя, но не посмел этого сделать. Нет, не потому, что не доверяю Валентину Петровичу. Мужик он честный, отец за него поручился. Но вот именно потому, что подпиши я сходу все бумаги, он стопроцентно расценит этот жест, как возможность отделаться от него. Да, это конечно правда, но дядя Валя обидится, передаст всё отцу и тогда мне полдня мучаться угрызениями совести и полжизни – нотациями отца. В общем, я честно пожертвовал двумя с половиной часами своей молодой счастливой жизни, инвестируя в будущее.

Шаги Валентина Петровича еще отдавались эхом по подъезду, а я уже откупоривал дорогой виски, который берег для особого случая. Но, похоже, сегодняшний день побил все рекорды по «особенности», поэтому если я сейчас не выпью бокальчик янтарного напитка, то вскоре мне придётся пить кое-что поинтереснее, и скорее всего отпускаемое по рецепту…

Бокал красиво заполнялся растекающейся по стенкам немного вязкой жидкостью, отчего мне пришлось сглотнуть слюну, активно выделившуюся от созерцания сего действа. Нос уже вовсю ощущал аромат, начинавший заполнять пространство кухни, и в предвкушении слегка подергивался. Рука медленно подносила «нектар» к моему лицу, и, когда я в сладостном ожидании прикрыл глаза и приоткрыл рот, всё очарование момента вмиг разрушилось отвратительным звоном.

Вот терпеть не могу материться, но сейчас, похоже, тот случай, когда по-другому просто не выразить всего разочарования и негодования.

Я со вздохом ставлю бокал на барную стойку и плетусь к двери, чтобы посмотреть в глаза тому, кто нагло и бесцеремонно посмел разрушить такое простое, скромное и, как оказалось, хрупкое счастье вымотанного событиями минувшего дня человека.

Щелчок замка, и я слышу щебетание моей красивой копии:

– Пап, я ключи забыла, – Ника влетает в прихожую и, практически не делая паузы, скороговоркой выдает: – У нас гости, поэтому надеюсь, что ты прилично одет, – дочь смеется и, окинув меня оценивающим взглядом, поднимает вверх большой палец. – Класс! Папка, встречай свою незаконорожденную! И внучку заодно…

Ника отступает в сторону, являя мне двух девушек, одну из которых я сегодня видел непозволительно много. Вторая гостья хлопает глазами наверное так же, как и я, и мы с минуту смотрим то друг на друга, то на двух «моих дочерей», ожидая объяснений.

– Пап, Нику из дома выгнали. Им с Дианой некуда идти, поэтому я надеюсь, ты не будешь против, если они поживут какое-то время у нас?

Что там дальше по списку? Инопланетяне сегодня проведут прямой эфир из моей квартиры – да не вопрос! К нам на огонёк заглянет Боярский – легко! На лошади – ну естественно! Мне кажется, что даже если у меня сегодня вырастет хвост, я больше ничему не удивлюсь.

Ничего не говоря, я разворачиваюсь и просто спокойно иду на кухню, залпом выпиваю содержимое бокала. Не чувствуя вкуса, даже не поморщившись, пустым взглядом смотрю в окно. Что там? Понятия не имею. С минуту или две стою неподвижно, а затем возвращаюсь к столу и наливаю еще «дозу». Она проходит также безвкусно и безрадостно, как и первая. На автопилоте убираю остатки в шкаф и иду в свою комнату.

Всё. На сегодня я закончился.

_________________________

Просыпаюсь от оглушительного звона будильника. Кто так сильно увеличил на нём громкость?! Он ведь всегда был таким деликатным…

Не раскрывая глаз, тянусь к тумбочке за телефоном, провожу по экрану, прекращая слуховую пытку, и добровольно подписываюсь на зрительную. И всё только ради того, чтобы доказать этой ненормальной технике, что звонить нужно в семь утра, а не сразу после того, как я закрыл глаза.

Но упрямый аппарат стоял на своём, утверждая, что московское время 7:00. Да и солнце предательски заливало светом всю комнату, разрушая последние хрупкие надежды на сбой в системе моего сотового.

Я откидываюсь на подушку и пытаюсь взять себя в руки. Я мужик. Я сильный. Я справлюсь. На счёт три. Раз… Два… Три…

Откидываю одеяло и встаю на ноги, которые, как и мои веки, еще не признали тот факт, что нужно проснуться и собираться на работу. Они не слушают голос совести и мой собственный, который в отрыве от желаний всего организма, продолжает повторять как мантру: «Ты начальник, тебе нельзя опаздывать, подчиненным нужно подавать пример. Нужно выглядеть безупречно, потому что внешнее неразрывно связано с внутренним, и только так – изо дня в день работая над собой – можно добиться успеха».

Прекрасные установки. Рабочие, кстати. Невнятно бурча их себе под нос, плетусь к ванной. Глаза всё еще плотно закрыты, поднять веки с утра – для меня такая же проблема, как для одного известного гоголевского персонажа.

Траекторию движения я уже вполне изучил за прошедший месяц, с тех пор как переехал сюда, поэтому по моим подсчетам примерно метра через три должна быть дверь в ванную.

Я делаю шаг. Потом второй, и тут чувствую, как по моей ноге проскакивает что-то.

Я взрослый, здоровый мужик! Да я в армии, в конце концов, служил! Но куда всё делось, когда я распахиваю глаза и вижу, как от меня со всех ног несется по коридору огромная крыса!

Нет, лучше не слышать и не вспоминать, какие слова вылетали в тот момент из моего шокированного рта… Я разворачиваюсь к кухне, собираясь найти там хоть какое-то оборонительное орудие, и мчусь с такой скоростью, что в школе бы за такой челночный бег мне явно поставили высший бал. И вот уже осталось только завернуть за угол, как я окажусь на месте, но происходит непредвиденное.

Передо мной возникает лицо официантки из моего сегодняшнего кошмара, и она видимо решает превратить сон в реальность, ибо со всего маху влетает в меня. Но, так как весовые категории у нас немного разные, то она падает сразу, а я уж приземляюсь аккурат поверх неё.

– Да какого ж! Что ты тут делаешь? – я просто в ярости и совершенно забыл, что вчера вечером Ника привела девушку к нам «пожить». Вспомнив этот утерянный эпизод, понимаю, что вопрос глупый, но не отменяет моего негодования. – Чего ты несешься как ненормальная?! Пешком ходить не пробовала?!

Я поднимаюсь на ноги и подаю руку лежащей на полу фиктивной дочери. Та испуганно смотрит на меня, и подает свою ладонь. Но как только я пытаюсь её поднять, девушка резко вскрикивает и из глаз моментально брызжут слёзы.

В этот момент на пороге появляются сразу три удивленных пары глаз. Одни заспанные точь-в-точь, как у меня. Вторые – как у той, что распласталась на полу. А вот обладатель третьих, наглых круглых глазищ только делает вид, что не понимает, что тут произошло, и смотрит так, словно бы это не он пару минут назад стал причиной «добрейшего утра» для меня.

Большая рыжая крыса сидит на руках маленькой девочки, которая с ужасом смотрит на свою маму, которая плачет на полу моей кухни.

Отличное начало дня. Я бы даже сказал – многообещающее!

Глава 9.

Николь

Я сижу на полу и не могу пошевелить ногой. Неудивительно – когда на меня свалился этот огромный мужик, я не могла контролировать положение тела и наверное подвернула лодыжку. В момент падения боли именно в том месте не почувствовала, потому что, как можно почувствовать укус комара, когда на тебя свалился кит? Ну, ладно, может и не кит, а вполне себе обаятельный и харизматичный мужчина…

Так, стоп, о чем это я!? У меня ж нога болит!

– Да какого ж! Что ты тут делаешь? – орет как резаный мой новый и возможно уже бывший начальник. – Чего ты несешься как ненормальная?! Пешком ходить не пробовала?!

– Глеб Викторович, мы показалось, или вы тоже не прогуливались по коридору? – я, как могу, стараюсь сдерживать свой сарказм, но получается не очень хорошо, ибо, даже несмотря на моё шаткое во всех смыслах положение в этом доме, он-таки рвется наружу.

– Пап, что случилось? Чего вы так кричите с утра пораньше? – вклинивается в разговор Ника, спасая меня от дальнейшей дискуссии, которая уже началf уходить не в то русло, всё больше становясь похожей на скандал.

– Это всё из-за этой крысы! – Глеб тычет пальцем в нашего Роджера.

– Это не клыса, это молская свинка! – поправляет мужчину моя дочь. – Он плосто захотел побегать немного с утла. Мама говолит, что бегать полезно, будешь здоловой и нежилной, а еще…

Дочку, как всегда, понесло. Я понимаю, что пора прикрыть её фонтан информации, иначе всех тут затопит.

– Доченька, посади, пожалуйста, Роджера в клетку. На сегодня физкультуры ему достаточно.

Диана уходит в гостевую комнату, куда нас вчера поселила Ника, а я пытаюсь встать, схватившись за стоящий рядом стул. Тот сначала вроде бы держится, но в последний момент, когда я уже почти оперлась на здоровую ногу, вдруг начинает «убегать» от меня. Я понимаю, что через секунду снова окажусь на полу, и зажмуриваюсь, принимая неизбежное, однако пол почему-то оказался очень мягким. И тёплым. И вкусно пахнущим мужским одеколоном.

Открываю глаза и вижу буквально в нескольких сантиметрах лицо с красивыми, слегка раскосыми карими глазами, прямой аккуратный нос, легкую щетину, которой мне почему-то захотелось коснуться, и губы… Пухлые, но не влажные, а с такими характерными трещинками, которые на ощупь наверняка жесткие и властные…

Вот это меня занесло! Похоже, я не только ногу повредила, голова видимо, тоже пострадала. Иначе откуда у меня такой повышенный интерес к мужчине?

Чтобы прогнать непрошенные мысли, трясу головой и одновременно пытаюсь освободиться от рук, которые держат меня на весу уже с минуту и почему-то не хотят отпускать.

– Спасибо, что поддержали, – стараясь не смотреть в глаза своему начальнику, пытаюсь встать на ноги. – Я дальше сама.

– Видел я, как ты сама. Нет уж, пока еще жива, сиди и помалкивай.

С этими словами он несет меня на руках в комнату.

– Я пока чайник поставлю, – слышится голос Ники из кухни, которую мы уже покинули.

– Как тебя угораздило, а? – вдруг задает мне вопрос мужчина, не останавливаясь на ходу.

– Не знаю, наверное, когда вы на меня свалились, нога и подвернулась, – довольно обыденно отвечаю. Ну, правда, что он сам этого не понимает?

– Я не об этом. Как тебя угораздило собрать столько приключений на свою красивую … – он не договаривает, подбирая слова. Действительно, называть вещи своими именами правильно и хорошо, но в таком положении, когда его рука фактически находится на том самом месте, которое ему нужно назвать, то неловкость вполне оправдана, – на свою беду! – заканчивает он фразу и ставит меня на пол возле кровати, на которой сегодня спали мы с Дианкой. Дочери в комнате уже нет, поэтому я не стесняясь вступаю в спор.

– О каких приключениях вы говорите, Глеб Викторович? Уж не о том ли случае, когда вынудили выдать себя за вашу дочь и засветиться в этой роли перед прессой? Или может приключением вы называете ваше бегство от маленькой морской свинки, стоившее мне ноги, и грозившее вообще летальным исходом? Уточните, пожалуйста, что из этого вы имели ввиду?

Я стою, уперев руки в бока, и с вызовом смотрю на мужчину. В этот момент я совершенно забыла, что передо мной начальник и человек, приютивший меня в своем доме. Жажда справедливости вновь рвется наружу, сметая всё на своём пути – и страх, и стыд, и чувство самосохранения.

– Я говорю, – подходя ближе ко мне и гипнотизируя меня своими глазами, медленно выговаривает мужчина, – что в твоем возрасте… – он подходит слишком близко, и неосознанно хочу отступить назад, – имея маленькую дочь… – он приближается и нависает надо мной, а я пытаюсь отклониться, – нужно быть осмотрительней и не попадать в двусмысленные ситуации.

Он делает еще шаг, и если я не отступлю назад, то мы окажемся не просто близко друг к другу, а буквально сомкнемся вплотную нашими телами, к чему я совершенно не готова. И я, естественно, пытаюсь сделать полноценный шаг назад, наступая при этом на больную ногу. Такого подвоха от меня моя конечность никак не ожидала, а потому обиделась и подвела меня… Я вскрикнула от пронзившей меня боли и, не удержавшись, начала падать на кровать, у края которой меня поставил Глеб.

Но просто упасть было бы для меня слишком скучно. И я успеваю в полёте схватиться за «соломинку», которой оказалась майка стоящего непозволительно близко мужчины. Итог: мы снова в двусмысленной позе. Только в этот раз всё усугубляется еще и тем, что лежим не на полу в кухне, а на кровати. На кровати, Карл!

Прав был Глеб, говоря о моей «везучести». Я просто притягиваю приключения…

Глава 10.

Глеб

Сам не знаю, что на меня нашло…

Стоит она такая вся деловая, руку в боки. Умничает чего-то, острит… И тааак смешно при этом нос задирает, что приходится удерживать себя, чтобы не щелкнуть по нему. Вот же выскочка неугомонная!

Захотелось немного её проучить, чтобы знала, как на взрослых дяденек голос повышать. Смотрю на неё пристально, не моргая. И наконец-то замечаю нужную реакцию – глазки забегали: испугалась. Особенно, когда я для пущего эффекта начал «наступать».

Уже собирался довершить свою шутку неожиданным «Гав!» у самого её носа, но не успел всего каких-то долей секунды. Девчонка вскрикнула и через секунду я оказался лежащим на кровати прямо поверх той, кого собирался научить правилам поведения.

Да уж, Глеб… Учитель с тебя, прямо скажем, не ахти.

– Мама, я соблалась, пойдём уже в садик! – мы в ужасе смотрим с Никой друг на друга, понимая, в каком двусмысленном положении оказались, и что это вот-вот увидит маленькая девочка.

Одной секунды мне хватило, чтобы откатиться в сторону, и всё было бы более-менее нормально, если бы не Ника, которая решила ускорить процесс моей капитуляции с кровати, и подтолкнула меня руками и здоровой ногой.

Летел я красиво. Приземлялся больно. Ругался матом. Но молча, ибо при ребенке нельзя.

За что мне всё это? Кому я перешел дорогу вчера утром? Может старушку какую через дорогу не перевел? Или цыганку на пешеходном не пропустил? Ну не может произойти столько неудач с одним человеком в такой короткий срок!

– Глеб Викторович, вы живы там? – слышу голос откуда-то сверху. Если бы он не был женским и уж слишком знакомым, я бы подумал, что это мой ангел-хранитель уточняет информацию об объекте.

– Не надейся! Я тебе еще устрою! Кстати, собирайся давай, отвезу тебя в больницу.

И, потирая ушибленный бок и затылок, я выхожу из комнаты.

На удивление, поездка-развоз по местам дневной дислокации мне даже понравилась. Моя Ника сидела впереди на пассажирском, Николь с дочкой сзади. Всю дорогу девчонки так прикольно шутили и смеялись, что я почувствовал что-то такое родное и давно забытое, чего давно не было в моей жизни. Мне было уютно и хорошо. Даже жаль было высаживать Нику у института, а потом и Диану у садика.

Кстати, со второй возникла небольшая проблема. Николь не могла идти самостоятельно из-за травмы ноги, поэтому было два выхода: либо нести её к воспитательнице на руках, либо самому отвести девочку. Что в первом, что во втором случае моё появление на территории детского сада было неизбежным, и это очень тревожило Николь.

Зависнув на несколько минут, она всё-таки приняла решение.

– Я сейчас позвоню воспитательнице и скажу, что Диану приведет мой родственник. Думаю, это будет наименьшим злом и вскоре все забудут, что такое вообще было…

Она рассуждает вслух, словно совсем забыв о моем присутствии. Это первая женщина в моей жизни, которая стесняется меня и хочет забыть о моем существовании.

– А меня спросить ты не хочешь? Я может совсем не готов идти на знакомство с пожилыми тетями, которым должен буду еще и в чем-то отчитываться.

– Откуда ты взял «пожилых тёть»? – недовольно хмыкает Ника, игнорируя первую часть моего вопроса. – У Дианы воспитательница моложе меня!

– Да? – я пытаюсь заглянуть за кованые прутья забора, чтобы рассмотреть, какие там красотки прячутся за стайками снующей во все стороны детворы. – Ладно, придётся отвести тебя, Дианка, раз мама твоя на ногах не стоит.

Подмигиваю девчушке и выхожу из машины. Открываю заднюю дверь и помогаю выйти маленькой леди. Диана берет меня за руку, и мы идем по аллейке к воротам. Моя заинтересованность молоденькой воспитательницей вдруг отошла на второй план. Сейчас, держа маленькую ручку, я вдруг понял очень важную вещь – я был плохим отцом. Нет, даже не так. Я НЕ БЫЛ ОТЦОМ для своей Ники. Я не водил её вот так за руку, не чувствовал ответственности за своего ребенка, не знал, да и до сих пор не знаю, её потребностей, переживаний, не знаю, о чём мечтает моя дочь…

И именно в этот момент мне вдруг всего этого резко захотелось. Неужели маленькая принцесса смогла разбудить во мне отцовский инстинкт? А бывает такой вообще? Что-то явно со мной не так… Может, старею?..

Глава 11.

Николь

Глеб ведёт Дианку к садику, а я смотрю им вслед и подвисаю над этой картинкой. Моя дочь лишена отцовской любви и заботы. Мой бывший муж даже не пытается общаться с ней.

Мы расстались с Димой спустя полтора года после нашей свадьбы. Диане тогда еще и года не было. На тот момент я была абсолютно уверена в том, что во всём виновата его мать, которая изначально была против того, чтобы её «сЫночка» связывался с «детдомовкой». Спустя годы я поняла, что обвинять посторонних людей в том, что касается только нас двоих – это перекладывание вины и ответственности. Если я вышла замуж за незрелого, слабого и бесхарактерного индивида, то тут виновата только я. Если он женился наперекор родительнице, но не смог защитить свой выбор и сдался при первых трудностях, то отвечать за это тоже только ему.

Бывшая свекровь, правда, свою роль сыграла. По её «милости» я осталась с Дианкой без крыши над головой…

Мои мысли прерываются возвращением Глеба.

– Классная у тебя дочка, – говорит он улыбаясь. – Кстати, мы договорились, что сегодня я её забираю, – добавил странным серьезным тоном.

– Какие-то проблемы у неё в саду? – включается моя подозрительность. Что касается дочери, я всегда подвергаю строгому контролю.

– Нет, всё нормально, – отмахивается Глеб, но я чувствую, что это неспроста. Даже открываю рот, чтобы продолжить «допрос», но мужчина быстро меняет тему. – Я отвезу тебя в больницу, и поеду в ресторан. Как только закончится осмотр, позвони, я заберу тебя.

– Глеб Викторович, я думаю, не стоит вам…

– Что мне стоит или не стоит, буду решать исключительно я сам.

Вот и поговорили.

Припарковавшись у здания больницы, Глеб помог мне доковылять до входа. Не знаю, каковы были его дальнейшие планы: возможно, он думал, что прям с порога ко мне подбегут санитары, низко поклонятся Глебу, что доставил меня в целости в их заведение, и помашут ручкой, сказав, что забота о пациенте – их работа. Но только при входе никто не только нас не встречал, кроме вредной тётки, начавшей нас облаивать еще до того, как мы успели переступить порог поликлиники.

– Бахилы! – прогремело как гром среди ясного неба.

Глеб, видимо впервые столкнувшись с бесплатной медициной, попытался было что-то возразить, но я-то знаю, к чему приводят споры в больнице, поэтому быстренько выудила из сумки маленький платиковый шарик.

– Глеб Викторович, я надену эти, а вы пока сходите к аппарату, – и протягиваю ему пятирублевую монетку.

– Ты издеваешься?! – его глаза зло прищурились и начали метать в меня молнии.

Я сначала не поняла, что могло его так обидеть, а потом догадавшись, рассмеялась:

– Глеб Викторович, аппарат принимает только монеты, если у вас есть с собой, то…

Мужчина понял, что облажался и чтобы замять ситуацию, быстро выхватил у меня из рук пятак и направился к «бахилотрону».

Ну, а дальше началось самое главное «веселье». Нас направляли от кабинета к кабинету. Я, поддерживаемая за талию Глебом, еле тащилась, фактически прыгая на одной ноге. После третьего кабинета, мужчина понял, что дело это быстро не закончится, и подхватив меня на руки, потащил к выходу.

– Зря я тебя послушал и приперся в этот филиал ада! – ворчал он мне в ухо, лавируя между пенсионерами и мамочками с детьми, рассредоточенными по узкому коридору. – Сейчас поедем в нормальную клинику, где нам обоим не только сохранят жизнь, но еще и надеюсь тебе – ногу, а мне – время.

Спорить у меня не было ни сил, ни аргументов. Сколько раз проходила этот квест с Дианкой…

Платная клиника поразила меня резким контрастом с нашей поликлиникой. Не знаю, во сколько обошлась Глебу экономия времени и сил (так как здесь ему не пришлось таскать меня на руках, мне прямо ко входу подкатили коляску), но получила удовольствие уже от того, как ко мне обращались, как заботливо укладывали на кушетку, как извинялись(!), когда случайно зацепили ногу при перевозке. В общем, мой первый поход в частную лечебницу произвел неизгладимое впечатление.