Военная история Японии. От завоеваний древности до милитаризма XX века бесплатное чтение

Александр Спеваковский
Военная история Японии от завоеваний древности до милитаризма XX века

© Спеваковский А. Б., 2022

© «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2022

* * *

Введение

Японцы – воинственная нация, и сами себя они считают воинами, пусть не всегда афишируя это. И это действительно так. Чтобы достигнуть территорий современного расселения, то есть Японских островов, им пришлось в древности пробиваться туда через уже заселенные другими этносами земли континента Восточной Азии.

На Японском архипелаге их никто не ждал, поэтому японцам веками приходилось завоевывать жизненное пространство, отвоевывая его у аборигенов островов – предков современных айнов. Войны с предками айнов были напряженными и длились многие столетия. Окончательно они завершились лишь в конце XVIII века.

Были у японцев войны справедливые и несправедливые. В XIII столетии им пришлось столкнуться с могущественной империей монголов, поработившей половину человеческой цивилизации того времени и желавшей покорить также и Японские острова. Это было самым серьезным испытанием для народа Японии в Средние века, которое он с честью выдержал, отстояв свою независимость.

В пределах собственно Японии, во время междоусобных смут эпохи феодализма, японцы постоянно воевали между собой веками. Каждый феодал имел свою многочисленную армию, что сказалось на социальной истории Японии. Сословие воинов в стране существенно превышало таковые же сословия во многих странах мира эпохи Средневековья.

С объединением страны и прекращением междоусобиц ее феодальные правители взяли сначала курс на внешнюю экспансию – на несправедливые войны. Первым из них был японский диктатор Тоётоми Хидэёси, который в конце XVI века предпринял два похода с целью завоевания Кореи и Китая. Планы Хидэёси были грандиозными, и никто не знает, к чему бы привел успех завоевательной политики Японии в то время. Однако походы диктатора окончились неудачей. А после его смерти правящие круги островного государства отказались от завоеваний и решили самоизолировать страну, опасаясь захвата ее колониальными европейскими державами, уже ставшими хозяевами во многих странах Азии.

Самоизоляция Японии, длившаяся более двух веков, во второй половине XIX столетия, однако, привела к насильственному «открытию» островного государства странами Запада, желавшими получать от Японии выгоды. Но ей удалось избежать порабощения западными колонизаторами. В стране победили силы, пустившие ее по капиталистическому пути. Организованный и дисциплинированный народ, воспитанный в духе подчинения правящим сословиям, очень быстро вывел свою страну на мировую арену в качестве великой державы. И именно в это время японское капиталистическое государство получило новое ощущение способностей и военной силы. Именно на это время приходятся основные события начала военной истории страны новейшего времени.

Успехи в войнах конца XIX – начала XX века окрылили милитаристскую верхушку государства и всецело определили его внешнюю политику в дальнейшем. Япония начала новую эпоху завоеваний. Вместе с победами в войнах, можно сказать, в обществе началось укрепление феномена «этнической исключительности». Японцы начали ощущать себя особой нацией, способной на многое.

После войн XIX века стали считаться этносами второго сорта китайцы, которых японцы изначально, в древности, считали более развитым народом, которому они были очень многим обязаны и подражали, у которых они заимствовали большинство элементов культуры и иероглифическую письменность, а также корейцы, оказавшие на Японию большое культурное влияние. Все изменилось. После Второй мировой войны, правда, корейцы взяли свое. Как и японцы, называющие свою страну ранее и сейчас «Дай Ниппон» («Великая Япония»), южные корейцы стали называть свое государство и писать на товарах, отправляемых в Японию: «Дай Кан Дзиммин Коку» – «Великая Корейская Демократическая Республика». А что говорить о КНДР, располагающей ядерным оружием?

Принцип исключительности характерен не только для японцев, но и для многих других народов земли. Взять хотя бы немцев, выдумавших для себя особую расовую теорию и причислявших себя по расовому признаку к арийскому или нордическому (северному) типу людей. Совсем непонятная теория. Кто же это такие нордические народы и почему их нужно выделять среди других? Может быть, в число таких народов следует включить также наших эскимосов, чукчей и коряков, являющихся аборигенными народами Севера? Это северные, даже, с позволения сказать, суперсеверные общности, о которых большинство немецких нацистов даже, вероятно, и не знали и никогда о них не слышали. Включая немцев в арийскую расу, «исключительно талантливую, умную и культурную», Адольф Гитлер дошел до того, что стал связывать происхождение немцев напрямую с древними греками, оторвавшись в своих рассуждениях от элементарных научных знаний. Французы тоже считают себя лучшими людьми на свете. Не отстают от них англичане, испанцы, итальянцы, португальцы, благо есть чем похвастаться, другие народы Европы, не говоря уже о жителях Соединенных Штатов Америки. У россиян тоже получила в прежнее время распространение так называемая великоросская идея. Список можно продолжать и продолжать.

Да что рассуждать о великих державах и крупных народах. Даже такой малочисленный коренной народ севера Якутии, как юкагиры, при численности всего лишь около полутора тысяч человек имеет этноним «одул» – «великий», «могучий». Среди аборигенных народов Севера «исключительная этническая ситуация» совсем даже не представляет нечто неординарное. Неравное отношение одного народа к другому не является чем-то особым. Каждая этническая общность имеет этническое самосознание и гордость за свой народ, за его любые успехи и достижения. Мне не раз приходилось слышать на Севере, как эвенки и эвены (тунгусы) противопоставляли себя чукчам и корякам, называя их «некультурными» и «грязными». Якуты в то же время считали себя более культурными и сильными по сравнению с тунгусами. Примеров опять-таки можно приводить много, но не они в данной работе являются основными.

Ну кто же себя позволит ущемить и унизить. Ничего плохого нет в том, когда народы считают себя великими, способными, одаренными и талантливыми. Свои традиции и культуру следует чтить, свой народ нужно уважать и интересы его отстаивать. Каждый этнос хочет для себя только хорошего, независимости, прежде всего благосостояния и хорошей жизни. Но когда у людей и их руководителей идея «этнической исключительности» доходит до осознания существования за счет других, «низших» этносов, когда «великие» народы желают строить свое благосостояние, величие и сытую жизнь на основе жизни этих других народов, это ведет к войнам и завоеваниям. Тогда это уже становится преступлением.

Сколько было завоевательных походов, и сколько в их результате образовалось империй. Империя Александра Македонского, Римская империя, завоевания арабов в Европе и Азии, Золотая Орда монголо-татар, извечный «натиск на Восток» немцев, войны Наполеона, не обошедшие Россию, и т. д. и т. п. Апофеоз всему – Вторая мировая война с ее стремлением Германии, Италии и Японии разделить между собой мир и жить за счет побежденных этносов.

К чему все это привело? К неисчислимому горю людей Земли. Войны Германии в Европе и Японии на Тихом океане окончились для них полным крахом. Страны были оккупированы победившими союзниками.

Последствия экспансионистской политики Японии прежних времен в полной мере наблюдаются и сейчас, по прошествии 75 лет после войны. В частности, это проявляется в территориальных проблемах, наличии на островных землях иностранных военных баз, политической зависимости внешней политики японского государства от победивших его уже давно Соединенных Штатов Америки. США, похоже, от своих завоеваний добровольно никогда не откажутся.

А что касается «этнической исключительности», то ее просто не существует. Все люди планеты равны, так как относятся к одному современному биологическому виду homo sapiens, и никогда ни один народ не сможет доказать в честном споре того, что он лучше другого, будь он чукча или немец. Все различия между людьми зависят лишь от исторического развития, национальной культуры, хозяйственной деятельности и мест обитания. Однако самое печальное в отношениях между народами заключается в том, что ни один из них никогда не откажется от своего «величия» и «превосходства» над другими в пользу этих других и не уступит его. Но ни в коем случае нельзя смотреть на другой народ с позиции силы.

Часть первая
Войны японцев в древности, Средние века и позднем Средневековье. Самоизоляция страны

Глава 1
Появление предков японцев на территории Японских островов

За несколько веков до новой эры, точнее, в первых веках до нее на Японские острова начинают проникать иноэтнические мигранты с материка. Миграции были обусловлены сложными этническими процессами на континенте, в том числе и военного характера. Основная масса этих пришельцев были скотоводами и охотниками, говорившими, очевидно, на алтайских языках (по лингвистической классификации к алтайским относятся тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки). Носители новой культуры, связываемой учеными с континентальными мигрантами, проникшими на острова через Корейский полуостров, дали, вероятно, начало корейскому и японскому этносам. Они были представителями военизированной общности, так как пройти через уже заселенные территории континента и отвоевать жизненное пространство на Японских островах можно было только с помощью военной силы. Поэтому и сейчас японцы считают себя военной нацией. Именно с их приходом в Японию начинает развиваться культура заливного рисосеяния и кардинально меняется этническая ситуация на Японском архипелаге (примерно с III века до н. э., а может быть, и ранее).

Культура заливного рисосеяния получила в науке название Яёи (по названию района Бункё префектуры Токио), а период, связанный с ней, Яёи дзидай. В районе Бункё в 1884 году была найдена керамика нового, отличного от керамики Дзёмон (древней культуры предков современных айнов), типа. Позже эта керамика, а также многочисленные изделия из различных металлов (меди, бронзы и железа) были обнаружены и в других местах Японии, почти везде.

Древние японцы, осваивавшие в то время остров Кюсю и земли собственно Японии, ее центральные районы, на юг и север тогда активно не продвигались, но сопротивление предков айнского населения, естественно, на себе испытывали. Воевать приходилось постоянно, так же как и вступать в этнокультурные контакты.

Ранее считалось, что культура Яёи существовала на Японском архипелаге около шестисот лет. Однако в настоящее время, в противоположность мнениям западных исследователей, придерживающимся так называемых миграционных теорий, японские ученые на основании нового метода датировки археологических материалов (АСМ – акселератор спектрометрии масс) удревляют начало периода Яёи на полтысячи лет, отодвигая его к IX веку до н. э., и связывают происхождение этой сельскохозяйственной культуры с автохтонным развитием.

Возможно, удревление праяпонцев на Японском архипелаге справедливо, так как шесть столетий, вероятно, слишком мало для того, чтобы антропологический тип целого этноса начал приобретать особые черты и стал у японцев эпохи феодализма и современных японских жителей переходным, то есть не относящимся по большинству признаков к какому-то определенному народу Восточной Азии, а язык пришельцев изолированным среди азиатских языков, как и многие самобытные особенности их культуры.

Скорее всего, такое своеобразие японской общности в антропологическом отношении можно объяснить этническими процессами, во время которых шло в первую очередь смешение с предками современных айнов. Это смешение дало уникальные результаты для японцев. Они приобрели особенности переходной расы. Айны же не потеряли при этом своего древнего своеобразия. Даже с сильной японской примесью людей, имеющих отношение к айнскому этносу, внешне невозможно и сейчас спутать с каким-либо другим народом, в том числе и с японцами, прежде всего по немонголоидному внешнему облику и темным, иногда черным и длинным волосам, покрывающим лицо, тело, руки и ноги.

Это подтверждают также данные генетики. Согласно современным исследованиям японских и американских ученых, ДНК японцев, с их доминирующей Y-хромосомной гаплогруппой, является гаплогруппа D, та Y-хромосомная гаплогруппа, которая характерна для 80 % айнов и почти отсутствует у корейцев. У айнов с частотой около 15 % еще встречается гаплогруппа С3. Все это свидетельствует о сильном дзёмоновском влиянии на яёиское население Японских островов.

Сами японцы, правда, никогда с восторгом не принимали положений, в соответствии с которыми в их этногенезе в определенной степени принимали участие другие азиатские этносы, будь то предки айнов или какие-либо жители материка. Со второй половины XIX века (в период Мэйдзи, начавшийся в 1868 году), когда Япония после почти семисот лет властвования в стране военных правителей – сёгунов Минамото, Асикага и Токугава – пошла по буржуазному пути развития, японцы вообще рассматривали себя как народ божественного происхождения.

Древние японцы творчески оформили свои анимистические воззрения, превратив их в систему, которую назвали «Путь Богов» или «Синто». Концепция «Синто» развивалась тысячелетия и сохранилась до настоящего времени. Она обосновывала справедливость существования предков японцев на Японских островах и принадлежность их праяпонцам.

Согласно древней народной религии «Синто» и выработанной на ее основе официальной доктрине государственного синтоизма (государственной религии Японской империи XIX–XX веков), основанной на мифах, почерпнутых из древних японских хроник VIII столетия «Кодзики» («Записки о делах древности» 712 года) и «Нихон сёки» или «Нихонги» («Анналы Японии» 720 года), Япония, ее национальные синтоистские божества и народ были созданы богами Идзанаги-но Микото и Идзанамино Микото, спустившимися с небес по повелению верховных сверхъестественных существ. Ни о каком соединении в древности Японии с материком и ни о каком смешении японцев с кем бы то ни было и речи не шло. Бог Идзанаги, находясь над водной поверхностью, с вращением опустил в воды океана свое копье и затем вынул его оттуда. Жидкость, упавшая с острия копья, загустев, образовала сушу – остров Оногоро («Самозагустевший»). Боги Идзанаги и Идзанами вступили на эту сушу и сотворили другие острова, составившие Японский архипелаг.

Одним из основных деяний Идзанаги, как сказано в хрониках, явилось создание им трех главных богов синтоизма: солнца, луны и ветра. От богини солнца Аматэрасу-но Омиками ведет свое происхождение ее земной внук Ниниги-но Микото, стоявший якобы у истоков японской истории. По велению Аматэрасу он установил на Японских островах божественную верховную власть и начал там свое правление. Прямым потомком Ниниги был Камуямато-Иварэхико, правнук богини солнца, первый император Японии, посмертно получивший имя Дзимму-тэнно («Небесный» или «Божественный царь»). От него, в свою очередь, ведут происхождение все японские императоры, включая нынешнего 126-го императора Японии Нарухито, вступившего на престол 1 мая 2019 года. Считается, что все они правят в стране (к 2021 году) без перерыва уже 2680 лет.

Если следовать данным нового метода датировки археологических материалов, предложенного японскими учеными, то время правления Дзимму, указанное в хрониках, вполне может удревлить историю периода Яёи на несколько столетий. Однако исторические исследования показывают, что даты, приводимые в «Нихонги», полностью неверны приблизительно до 603 года н. э., когда впервые в японской истории был принят календарь китайского типа. Большинство историй в «Кодзики» и «Нихонги» представляют собой рассказы мифологического или легендарного характера, которые были призваны для прославления империи и для того, чтобы связать «эпоху богов» с земными правителями.

В Японии нашего времени считается, что дата возведения Дзимму на престол выдумана хронологами VIII века произвольно, с использованием китайской теории цикла в 1260 лет от «одного события, потрясающего мир, до другого».

В «Нихонги» дается полная хронология правления Дзимму (от 711 до 585 года до н. э.), возведенного на трон во дворце Касивара в районе Ямато 1 января (по лунному календарю) 660 года до н. э. Как говорится в этом древнем источнике, Дзимму-тэнно во время своего царствования добился контроля над многими территориями Японии, включая центр Хонсю, и прожил 126 лет.

11 февраля 1872 года (по солнечному календарю) японское правительство, основываясь на упоминании о возведении на трон Дзимму, установило в стране национальный коронационный праздник Кигэнсэцу – День основания Японской империи. Праздник был отменен после войны по требованию американских оккупационных властей и восстановлен в 1967 году под новым названием Кэнкоку кинэмби – День основания государства или День ознаменования страны.

Отсчитывая время назад от 601 года н. э., когда у власти находился племянник императрицы Суйко рьяный сторонник буддизма принц-регент Умаядо Тайси (574–622), получивший посмертное имя Сётоку Тайси («Принц Святые Добродетели» или просто «Добродетельный»), составители текстов пришли к 660 году до н. э., заявив, что правление первого императора началось в этот год.

Сётоку Тайси прославился тем, что осуществил в Японии важные правительственные реформы, заключавшиеся в укреплении государственного аппарата, создании сильного централизованного государства, способного эффективно управлять провинциями, ввел в употребление китайский календарь. Именно поэтому составители хроник взяли за основу начало его правления, отсчитав обратно время по китайскому образцу.

Период Яёи длился в Японии приблизительно до III–IV веков н. э.

На смену Яёи пришел период Кофун – Культура курганов. На это же время (примерно III столетие н. э.) приходится появление на территории Японии (в современной префектуре Нара региона Кинки) древнейшего японского государства Ямато, просуществовавшего до VIII века, времени составления «Кодзики» и «Нихонги».

Глава 2
Вытеснение аборигенного (айнского) населения древними японцами с их общинных земель

Независимо от того, когда на Японские острова пришли предки японцев, соприкосновение двух общностей – пришлой (праяпонской), находившейся на более высоком уровне социального развития, с прогрессирующей экономикой, способной производить прибавочный продукт, – и аборигенной (протоайнской), характеризовавшейся первобытным способом производства, привело к военному противостоянию, так как пришельцам нужно было отвоевывать жизненное пространство на чужой территории. С одной стороны в борьбе за земли стояли примитивные общины охотников на лесного и морского зверя, рыболовов и собирателей продуктов леса и моря, которым нужны были большие территории для существования, с другой – земледельцы, уже готовые к организации собственного раннефеодального государства.

Идеологическое обоснование для завоевания новых территорий у японских анимистов, развивавших концепцию «Синто» с ее идеей создания Японских островов и японского этноса национальными японскими синтоистскими богами, скорее всего, уже начало оформляться, хотя в хрониках, в письменном виде, ученые ознакомились с ним лишь в VIII столетии.

Борьба за жизненное пространство предков современных японцев получила широкое отражение в ранних японских хрониках, где в легендарной форме описывается, каким образом шло распространение праяпонцев по островам и как происходило складывание их племенного союза. Первым завоевателем новых земель был верховный правитель Японии Дзимму. Именно со времени его правления японцы в широких масштабах начинают свои войны с аборигенами островов, которым суждено было продолжаться веками.

Свои деяния Дзимму-тэнно начал из императорской ставки во дворце Такатихо в Хьюга (вероятно, в нынешней префектуре Миядзаки) на острове Кюсю, откуда он совершил несколько завоевательных походов в непокорные ему земли, в частности на восток Японии – остров Хонсю.

Согласно легенде, сопровождал Дзимму во время его завоевательного похода верный помощник ворон-оборотень Ятагарасу, которого послала в помощь императору солнечная богиня Аматэрасу с тем, чтобы ворон показал верховному правителю путь для покорения новых земель.

В летописях описаны знаменательные победы Дзимму, в числе которых особое место занимает уничтожение «бунтовщика», имевшего прозвище Земляной Паук. Этот персонаж японской легенды якобы объявился в краю Кисю. Обладая огромной силой, как явствует из записей, он убил многих людей, пока не был уничтожен воинами императора.

В этой связи обращает на себя внимание, что в японских источниках «земляными пауками» («цутигумо») называли неких аборигенов Японских островов. Скорее всего, под этим названием скрываются предки современных айнов, живших во многих областях Японских островов еще с неолитического времени, в углубленных в землю зимних жилищах – полуземлянках. Эти жилища обозначаются в исторической литературе как «татэана». Айны называли свои зимние дома «той тисэ» – «земляной дом». А победы Дзимму на острове Хонсю некоторые исследователи связывают с утверждением на главном острове Японии земледельческой культуры Яёи, пришедшей с Кюсю.

Другими персонажами хроник были храбрец и герой Ямато-такэру-но Микото (Ямато-дакэ), посланный для усмирения в двенадцати землях «Восточной стороны» эбису («восточных дикарей»), считавшихся наиболее сильными из варваров, и полководец Абэ-но Хирафу. В научной литературе эти дикари (или, как их еще называли, эмиси, а позже эдзо) рассматриваются как аборигены архипелага, то есть предки современных айнов. Японские герои, согласно сказаниям, вели с местным населением настоящие войны.

Впоследствии, после создания в Японии раннефеодального государства, войны становятся постоянными и приобретают еще более напряженный характер. Записи о военных кампаниях, завоевательных походах и карательных экспедициях против «непокорных дикарей» (в источниках IX, X, XI веков и далее) приобретают уже не сказочный вид, как в «Кодзики» и «Нихонги», а, скорее, становятся похожими на боевые сводки, в которых фигурируют десятки тысяч японских воинов, воюющих со «злом». Причем, как указывалось в сообщениях японских военных, они часто не могли на равных противостоять аборигенам, уступая последним.

Однако политика активного вытеснения аборигенов действовала, и предки айнов вынуждены были уходить со своих земель, а в случае любого сопротивления местное население истреблялось. В занятых же областях коренные жители подвергались ассимиляции.

По мере активизации действий японцев по колонизации айнских территорий сопротивление аборигенов постепенно нарастало. Каковы были масштабы боевых операций, свидетельствуют данные, отраженные в энциклопедическом издании «Кокуси дай дзитэн» («Большой словарь истории государства»). В период правления императора Конин (770–781) против айнов несколько раз направлялись многотысячные дружины.

Во время восстания айнского вождя Атэруя, в 780 году, отряд японцев в 6 тысяч человек был разбит айнами на реке Китаками. В 803 году Атэруй с помощью подкупа был захвачен и убит японцами (сомнительно, конечно, чтобы японцы позволили жить Атэрую после своего поражения 23 года).

При императоре Камму (781–806) военачальник Кино Косами, назначенный на должность «посланника для усмирения Востока», предводительствовал уже войском в 52 тысячи человек, воевал с коренным населением целый год, но неудачно, в результате чего вынужден был отступить.

Айны, выставляя против японцев сотни и тысячи лучников, особенно хорошо воевали в лесах и горах, где они были почти неуязвимы. Опасность со стороны аборигенов для японцев была настолько велика, что император Сага (809–823) издал в 811 году специальный указ, в котором предписывал командующим войсками «усердно вести дело», так как от исхода борьбы с аборигенами зависело благосостояние и судьба государства.

В 878 году восставшие айны сожгли японскую крепость Акита. В 1051 году на севере Хонсю айны в очередной раз подняли восстание против японцев.

В XI веке японцы дважды воевали против айнов – в 1056 и 1083 годах. Эти войны получили названия «Первая девятилетняя война» и «Последующая трехлетняя война».

К концу XII столетия айны были вытеснены японцами на север Хонсю. Но еще в XV веке граница между айнскими и японскими территориями проходила приблизительно в районе нынешнего города Сэндай в префектуре Мияги. Военные кампании раннего Средневековья, а иногда и мирные контакты айнов и японцев, осуществлявшиеся с японскими крестьянами, бежавшими от феодального гнета в пограничные районы, со сторонниками мелких и крупных феодалов, разбитых в междоусобных войнах, скрывавшихся на айнских территориях от противников, в конечном итоге повлияли на определенные стороны жизни последних. В частности, связи японцев и айнов на северо-востоке Хонсю оказали влияние на формирование некоторых особенностей воинского сословия – самурайства.

Со второй половины XV века начинается завершающий этап порабощения аборигенов Японских островов японцами. Во второй половине столетия ведущая роль в деле покорения айнов и захвата их земель перешла к феодалам клана Мацумаэ, которые начали с острова Хонсю проникновение на еще не входивший тогда в состав Японского государства остров Эдзо (Хоккайдо). На юге этого острова, на полуострове Осима, японцами был сооружен первый опорный пункт (военное поселение) с замком, где сосредотачивались японские колонисты, готовившие свои военные кампании против айнов. Почти вся четырехсотлетняя история феодального объединения Мацумаэ на севере архипелага вплоть до XIX века представляет собой непрерывную цепь карательных экспедиций и войн по подчинению айнского населения японскому владычеству. Отношение мацумаэсского клана к айнам, как писал русский востоковед Д. М. Позднеев, можно охарактеризовать одним словом: истребление.

С 1457 года, при основателе клана Мацумаэ Такэда Нобухиро (1431–1494), японцы воевали с айнами, которыми руководил их вождь Косямаин. К числу наиболее значительных айнских выступлений XVI века относятся войны 1525 и 1529 годов под предводительством айна Танасягаси и 1536 года под руководством Тариконны. В XVII веке произошли несколько мощных восстаний айнов в 1643 (восстание Мэннаукэи), 1653 и 1662 годах. Все они были с особой жестокостью подавлены японцами.

Одним из последних крупных выступлений айнов за свою независимость была война против японского господства, организатором которой являлся айнский вождь Сякусяин, пользовавшийся большим авторитетом среди коренного населения Хоккайдо. Война, продолжавшаяся почти три года (с 1669 по 1672 год), держала в большом напряжении феодалов Мацумаэ. Она была закончена лишь ценой огромных усилий. В сражении в местности Куннуи японцы применили против айнов, вооруженных луками и ядовитыми стрелами, огнестрельное оружие – пушки и ружья, в результате чего последние понесли тяжелые потери. По свидетельствам хронистов, убитых было так много, что их невозможно было даже сосчитать. Сам Сякусяин был, как всегда это делали японцы, обманом завлечен в лагерь японцев и изрублен там на куски самураями.

Несмотря на поражение, Сякусяин навсегда остался в памяти айнов как их национальный герой. В 1970 году в поселке Сидзунай, на высоком холме, господствующем над городком, на том месте, где был тяси – один из последних укрепленных лагерей айнского героя, при поддержке тогдашнего губернатора Хоккайдо Матимуры Кинго был открыт памятник Сякусяину.

Ежегодно 23 сентября в его честь айнские жители поселка устраивают праздник, во время которого преподносят к пьедесталу инау – культовые жертвенные предметы айнов особой важности, представляющие собой заструганные палочки. Деньги на памятник были собраны айнами и японцами – членами «кружка памяти Сякусяина». Однако не всем понравилось то, что губернатор Хоккайдо участвовал в сборе средств для памятника айну. Националисты сочли позором для японской нации участие губернатора в таком мероприятии и замазали после открытия памятника краской имя главы острова, обозначенное на постаменте.

Неудача восстания Сякусяина, можно считать, привела практически к окончательному военному поражению айнов на Хоккайдо, подавлению силой оружия и подчинению их мацумаэсскому клану. Военные правители острова обязали старейшин айнских локальных групп демонстрировать «подобострастие» аборигенов, устраивая так называемые регулярные «административные» встречи (или «аудиенции») – уимам. Уимам ежегодно начали проводить с середины XVIII века, и проходили они обычно в главном управлении клана Мацумаэ в Хакодатэ. Айны рассматривали такие встречи как проявление формальной торговли с японцами. Во время этих встреч айны обычно обменивали продукты охоты и рыболовства на японскую одежду, ремесленные товары и продовольствие (рис и др.).

Но было все-таки еще и самое последнее крупное восстание аборигенов против японцев. Оно произошло в 1789 году. Столкновение между японцами и кунаширскими айнами, которыми руководили предводители Тукиноэи и Икитои, возникло в результате бесчеловечных поборов и произвола японских откупщиков. Более 200 айнов неожиданно напали на конторы японцев, подожгли постройки и убили свыше 70 человек, в том числе и непосредственного вассала клана Мацумаэ. Это было воспринято руководителями клана как страшное преступление, в связи с чем айнское выступление было подавлено самым жестоким образом прибывшим с Хоккайдо самурайским отрядом.

В 1789 году многовековые войны айнов и японцев на территории Японских островов закончились окончательно, а клан Мацумаэ, правивший на Хоккайдо до 1798 года, передал управление островом центральным властям.

Глава 3
Войны Средневековья и Нового времени

Японцы как этнос с древности являлись особой в своем роде, в высшей степени военизированной общностью в течение многих столетий и, может быть, тысячелетий. Это были воинственные племена, прошедшие, как уже было сказано, через занятые другими жителями регионы Восточной Азии, и, очевидно, не без боев и сражений. Для этого большинству пришлого населения так или иначе нужно было быть воинами или людьми, которые обеспечивали воинов.

На японской земле воинственность предков японцев совершенствовалась и привела их к уникальному в мире состоянию. В VII веке началось зарождение особого сословия воинов. В конце VIII – начале IX века император Камму, стремясь более эффективно бороться против айнов, содействовал развитию и укреплению региональных кланов во главе с феодалами и их самурайскими дружинами («самурай» от глагола старояпонского языка «сабурахи» – «служить человеку высшего сословия», «служить хозяину», «защищать хозяина»). С конца XII века, в течение почти семисот лет, Япония являлась государством, управляемым военными объединениями и правителями. В истории Европы и Азии существовали сословия и касты воинов, но они никогда не были такими многочисленными, как в Японии (исключение, может быть, представляла собой Монголия, где почти все монгольское население должно было тоже несколько веков выполнять военные функции). В определенные временные отрезки воинское сословие Японского государства, самурайство, вместе с семьями составляло около 2 миллионов человек, а с челядью более 3 миллионов, что равнялось приблизительно 10 % всего населения страны. В сравнении с этим средневековые рыцари стран Западной Европы, например Англии или Франции, вряд ли превышали 1–2 % жителей этих государств.

Как явствует из древних хроник, основными деяниями уже первого японского императора Дзимму, потомка солнечной богини Аматэрасу Омиками, о чем уже упоминалось ранее, были завоевательные походы с острова Кюсю на остров Хонсю, в частности в область Ямато. Такие завоевательные походы были якобы обусловлены божественной волей Неба и были предназначением Дзиммутэнно. И не случайно именно в это время с небес в помощь Дзимму, направляющегося в Ямато, богиней Аматэрасу был послан гигантский трехпалый ворон-оборотень Ятагарасу (дословно «Ворон с головой величиной в восемь мер», то есть с головой, очевидно, размером около полутора метров), который вел императора к цели и новым завоеваниям. Имя Ятагарасу встречается в «Кодзики», «Нихонги» и «Ямасиро фудоки». Считается, что этот ворон является воплощением бога Такэцунуми-но Микото, внука великого бога Ками-мусуби. В походе Дзимму Ятагарасу был не только проводником императора, указывавшим ему правильное направление, но еще и толкователем его воли главам диких общностей, которые подлежали покорению.

Несмотря на то что Япония, как говорится в хрониках, была создана национальными божествами для японцев, синтоистская традиция никак не объясняет, откуда и когда на Японских островах появились вдруг непокорные племена дикарей-инородцев, как японские боги разрешили им там поселиться и почему их нужно было покорять Дзимму и другим императорам, совершая с юга страны военные экспедиции на север и восток. Однако походы по завоеванию своих же земель против «земляных пауков» и прочих многочисленных врагов и злодеев, что считалось богоугодным делом, в ранние периоды японской истории древним японцам приходилось совершать постоянно.

Поход в Корею Дзингу Кого

Войны и походы с целью усмирения аборигенов были как бы внутренним делом предков японцев в течение более чем двух тысяч лет. Но в середине IV века н. э. японцы впервые, очевидно, столкнулись с врагами, жившими не в Японии, а на континенте. Это были корейцы, которые с этого времени начали рассматриваться как их недруги.

В соответствии с хроникой «Нихон сёки», в рассказах которой много противоречий, где точные даты о жизни и правлении императоров часто не приводятся или запутаны и описания событий носят легендарный характер (более или менее определенные даты начинают появляться в хрониках только со времени правления 30-го императора Японии Бидацу), иноземцами был убит также легендарный, как и все прежние властители, 14-й император Японии из царского рода Ямато Тюай (прижизненное имя Тараси-Накацухико-но Микото).

Тюай правил страной по традиционной хронологии с 192 по 200 год, а по другим сведениям – в 343–346 годах. После него власть в Японии перешла к его вдове Дзингу Кого («Кого» – «неправящая императрица»), имевшей прижизненное имя Окинага-тараси-химэ и ставшей на 69 лет регентшей при своем сыне (жила сто лет и правила с 201 по 269 год).

Со смертью Тюая тоже не все ясно. По одной из версий, он пал от рук корейцев, вторгшихся в Японию. По другой версии, Тюай, наоборот, погиб во время военного похода японцев против государства Силла уже на юге Корейского полуострова. Этот поход в корейском источнике «Самкук саги» («Исторические записи трех государств» 1145 года) датируется 346 годом (по японским данным, корейская кампания была организована в 202 году). По третьей – император внезапно умер, получив через свою супругу приказ синтоистских богов, вселившихся в нее (а вселились в нее, ни больше ни меньше, сама Аматэрасу и три божества Сумиёси), о завоевании Кореи. Тюай, по легенде, такому приказанию не поверил и скоропостижно скончался. Согласно еще одной легенде, Дзингу сама склоняла Тюая к завоеванию богатой Страны утренней свежести (Кореи), но тот воспротивился ей. Тогда в дело вмешались японские боги, которые, разгневавшись, решили наказать вялого и нерешительного правителя. Боги не благоволили императору и не оберегали его. Тюай был убит в одном из сражений с кумасо – местным населением юга Японии при подавлении восстания этих аборигенов. Так или иначе, но поход в Корею японцев был «угоден» синтоистским национальным божествам.

Дзингу, будучи в то время беременной четвертым сыном императора, вняла повелениям богов и предприняла поход вместо умершего императора с целью покарать корейцев и захватить южнокорейское государство Силла. Ею было отдано распоряжение о снаряжении эскадры из трех тысяч кораблей, которые должны были доставить к корейским берегам японских воинов. Походу Дзингу, если верить хронике, сопутствовал успех.

По возвращении в Японию императрица родила сына, будущего 15-го императора Одзина, имевшего личное имя Хомутавакэ-но Микото. Одзину, еще находившемуся во время похода в чреве матери, были приписаны все победы японского оружия в Корее, хотя и сама Дзингу будто бы приложила к этому руку, являясь шаманкой.

С тех пор Одзин стал считаться покровителем японских воинов, сражающихся на поле брани. При жизни (Одзин правил с 270 по 310 или 312 год) он продолжил порабощение Кореи, упрочил императорскую власть, регулярно получал дань от айнов на севере Хонсю.

После смерти Одзина, считавшегося китайскими и корейскими источниками исторической фигурой, его дух был обожествлен и умерший император стал почитаться как «Бог лука и стрел» или бог войны Хатиман (дословно «множество флагов», от древнего обычая японцев ставить флаги в честь богов). Особо его чтили самураи, возносившие ему молитвы и приносившие клятвы: «Юмия Хатиман!» («Да увидит Хатиман наши луки и стрелы!» или «Клянусь Хатиманом!»).

Хатиман, номинально являвшийся божеством Синто, буддизмом также был признан и вошел в буддийский пантеон в качестве бодхисаттвы («Дайбосацу» – «Великого ботхисаттвы») и получил имя Дайдзидзайтэн.

Начиная приблизительно с X столетия в Японии усиливается процесс формирования ряда крупных группировок военных феодалов во главе с их вождями, стремящихся к власти и территориальному преобладанию. Расширение феодальных владений шло в то время за счет государственных (императорских) наделов. Императорская семья, все более и более теряющая власть, уже не могла противостоять могущественным феодальным родам. При этом рост владений крупных феодалов сопровождался междоусобным противостоянием и, соответственно, ростом сословия воинов, постоянно все усиливающимся. Японцы в широких масштабах начали воевать друг с другом.

Гражданская война, которая определила судьбу Японии на более чем семь столетий

Большие и малые гражданские войны на территории Японских островов между местными феодальными князьями за территориальное преобладание, власть, человеческие ресурсы шли часто и на протяжении долгого времени. Гибло множество людей – воинов, крестьян, горожан, приходили в упадок хозяйства, уничтожались материальные ценности. Практически ничего не менялось. Лишь власть от одних феодалов переходила к другим.

Одну из этих междоусобных войн второй половины XII века – противостояние между могущественнейшими феодальными кланами Тайра (Хэйси) и Минамото (Гэндзи), получившую в японской истории название Гэмпэй или Гэмпэй-но соран – «Волнения эпохи Гэмпэй», следует выделить особо. Эта война, являвшаяся апогеем кровавой и исключительно напряженной борьбы двух самых крупных и сильных феодальных домов страны того времени, заслуживает внимания потому, что она дала Японии в итоге новую, никому еще не известную систему военного правления – сёгунат, просуществовавшую в стране почти семь столетий. Нигде в мире ничего подобного отмечено не было, ни по длительности существования, ни по массовости этой системы, ни по влиянию на японское общество и его военную историю, как в Средние века, так в Новое и Новейшее время. Именно эта система правления упрочила и без того свойственную японцам воинственность и постоянное стремление жить по военным законам, где жизнью человека распоряжался феодальный хозяин или командир войскового подразделения, причем часто исключительно жестоко. Именно правление военных наложило особый отпечаток на все сферы существования японского народа как в течение этих семи веков, так и в последующее время, уже при капитализме в конце XIX – первой половине XX века.

Роды Тайра и Минамото, как и все другие феодальные дома, жили не дружно. Уже в X–XI столетиях между ними шла вражда. Тайра были потомственными военными. Настоящее их возвышение началось во второй половине XII века при главе клана талантливом организаторе и стратеге Тайре Киёмори. Род Тайра был очень могуществен, владел большими территориями и массами людей. В распоряжении клана было более 60 провинций с землями и людьми. Но вскоре появилась новая реальная сила, все более набиравшая вес и имевшая большие возможности для усиления своей власти, – дом Минамото. Клан Минамото имел большие возможности для расширения своих владений на север и восток. Минамото воевали с аборигенами Японии, завоевывали их земли и могли жаловать эти земли своим вассалам, чем привлекали к себе все новых и новых служилых людей. Постоянное противостояние обязательно должно было привести к крупномасштабной междоусобной войне.

Война Гэмпэй, длившаяся пять лет, вспыхнула в 1180 году. Поводом ее было престолонаследование, а противоборствующими сторонами – сын бывшего императора Го Сиракава принц Монтихито, которого обошли, отдав престол внуку диктатора рода Тайра Киёмори, и весь клан Тайра.

Вскоре в вопрос о троне стали ввязываться все новые и новые участники из разных самурайских родов, в частности род Минамото, старавшийся вынести для себя из этого противостояния пользу, что привело к военным действиям.

У реки Удзи 20 июня 1180 года произошло первое сражение между Тайра и Минамото. В битве при Удзи победили Тайра под общим командованием Тайры Киёмори. Предводитель Минамото Ёримаса, поняв, что проиграл, вместе со своим сыном прибегнул к самоубийству путем вскрытия живота – сэппуку. Принц Монтихито бежал, но вскоре был убит воинами Тайра.

Следующим «подвигом» Киёмори была месть буддийским монахам, выступившим в битве при Удзи на стороне Минамото. Эта месть привела к ужасным последствиям – беспричинной гибели тысяч мирных, ни в чем не повинных жителей. В городе Нара 40 тысяч конных самураев Киёмори вступили в сражение с 7 тысячами монахов, дравшимися самоотверженно. Бой продолжался весь день. К ночи оставшиеся в живых монахи сосредоточились около буддийских храмов. Чтобы осветить место сражения, самураи Тайра подожгли деревянные утлые дома бедноты, селившейся обычно около буддийских святынь. Обитатели хижин – убогие калеки и больные, надеющиеся мольбами получить у буддийских божеств исцеление, престарелые монахи, женщины и дети – пытались найти спасение в храмах. Однако огонь от хижин перекинулся и на буддийские святыни. Несчастные, испуская жуткие крики, сгорали заживо. Считается, что в эту ночь погибло около трех тысяч обитателей трущоб.

После победы над монахами Киёмори решил разделаться с противником, которого считал самым опасным для рода Тайра, – Минамото Ёритомо, старшим сыном разбитого в 1160 году Минамото Ёситомо.

Ёритомо начал собирать силы. Несколько столкновений между кланами особых результатов не дали. Вскоре, в 1181 году, умер глава клана Тайра Киёмори, так и не разделавшись со своим врагом. С этого времени судьба отвернулась от Тайра. Минамото, напротив, становились все сильнее. К Ёритомо примкнул его двоюродный брат Ёсинака из провинции Синано, хотя и грубый провинциал, но довольно сообразительный и находчивый полководец. Он тоже хотел быть первым среди Минамото.

2 июня 1182 года воины Минамото в ущелье Курикара под руководством Ёсинаки одержали верх над Тайра, пойдя на хитрость. По узкой горной тропе, по которой передвигались самураи Тайра, воины Минамото пустили стадо обезумевших быков, к рогам которых были прикреплены горящие факелы. Множество самураев Тайра свалилось в пропасть, другие пытались укрыться в узкой долине, где их уже ждала засада Минамото. Потери Тайра в долине, как говорят, составили 70 тысяч человек.

Окончательно инициативу род Тайра потерял у деревни Синовара, будучи разбитым все тем же предводителем войск Минамото Ёсинакой. В панике Тайра бежали из столицы того времени Киото, захватив с собой малолетнего императора Антоку и императорские регалии. Ёсинака вступил в Киото как победитель, воображая себя чуть ли не верховным главнокомандующим. Однако такое открытое выступление против других Минамото и многих поддерживавших их феодалов, а также самоуправство грубого провинциала заставили последних разделаться с ним. Посланные против мятежника отряды Минамото разбили войска Ёсинаки, а сам он погиб в завершающей схватке с самураями Ёритомо в окрестностях Киото.

Но желание вернуть свое величие и силу все-таки еще не оставляло верхушку клана Тайра.

Большой удачей в это еще очень тревожное для Минамото время стало появление в рядах войск Ёритомо его младшего брата Ёсицунэ, которому будущий сёгунат – военное правительство – тоже обязан своим созданием. Ёсицунэ, начав служить в рядах армии Минамото, проявил себя как воин и полководец с неординарным мышлением. Он был весьма талантливым и сообразительным, незаурядным стратегом, смелым и настолько удачливым, что еще при жизни превратился в легенду, не говоря уже о том, что было после его смерти.

Минамото Ёсицунэ родился в 1159 году. Его мать хотела отправить сына в буддийский монастырь и сделать добропорядочным монахом. Однако в 15 лет Ёсицунэ решил посвятить себя боевым искусствам и отомстить за отца, убитого людьми Тайра. Во время своих путешествий в Киото подросток сумел добраться до святыни феодалов Тайра – секретного трактата «Лю Тао», посвященного боевым искусствам, хранившегося в, казалось бы, недоступном месте в одном из замков, принадлежащих клану этих военных, и ознакомиться с ним. Подкрепил Ёсицунэ свои знания из трактата на практике, занимаясь якобы приемами фехтования с лесными лешими тэнгу – духами лесов и гор, полулюдьми-полуптицами с красным лицом, белыми волосами и обязательно длинным носом или птичьим клювом. Считалось, что после этого обучения Ёсицунэ стал непревзойденным мастером фехтования на самурайских мечах.

Говорили еще, что, освоив мистические трактаты по воинским искусствам, он научился совершать огромные прыжки, которые были не под силу обычным людям. Еще по одной очень известной в Японии легенде, Ёсицунэ победил на мосту Годзё в Киото объявленного вне закона воина-монаха силача Бэнкэя Мусасибо, вознамерившегося отнять у Ёсицунэ меч для своей коллекции (у Бэнкэя не хватало всего одного меча до ста). Бэнкэю пришлось признать свое поражение, после чего он стал верным вассалом молодого героя до самой своей смерти. Большую часть рассказов о приключениях Ёсицунэ составляют любовные истории, где все красавицы подряд влюбляются в него, хотя герой сказаний в действительности был не очень привлекательным – маленького роста, с хилой фигурой и выступающими вперед большими верхними резцами.

Первое свое настоящее сражение Ёсицунэ провел против восставшего против Ёритомо Ёсинаки в 1184 году вместе со своим братом Нориёри. Ёсинака был разбит.

Через неделю Ёсицунэ и Нориёри со своими самураями выступили в поход против Тайра, которые укрепились в своем последнем на острове Хонсю опорном пункте – морской базе Фукухара на побережье Внутреннего моря, собрав довольно значительные силы. Система укреплений вокруг базы была хорошо продумана. Главным ее сооружением была крепость Итинотани. Любая лобовая атака должна была окончиться большими жертвами, что и произошло в действительности. Основная часть войск Минамото и Тайра сражались перед крепостью почти весь день, и никто не мог добиться победы. Ёсицунэ в это время зашел с тыла, разбил отряд всадников противника у горы Хидоёригоэ и в полной темноте под проливным дождем подошел к крепости со стороны очень крутого каменистого откоса, скорее пропасти, который препятствовал подходу к укреплениям Тайра. Казалось, что преодолеть это естественное препятствие будет невозможно. Ёсицунэ решил проверить это. Он приказал отпустить вниз несколько пойманных ранее оленей. Олени спокойно достигли низа пропасти. Ёсицунэ решил, что если лесные животные в состоянии преодолеть такую преграду, то то же самое могут сделать и люди со своими лошадьми. Отряд всадников Ёсицунэ направился вниз и, не потеряв коней, ворвался в лагерь противника с тыла. Эффект неожиданности сделал свое дело. Воины Ёсицунэ пришли оттуда, откуда их не ждали. С другой стороны в бой снова вступил Нориёри со своей конницей. Полностью деморализованные Тайра бежали к лодкам на берегу и понесли большие потери. Лишь немногим из них удалось достигнуть своей крепости Ясима на берегу острова Сикоку.

После победы все самураи Минамото получили награды, кроме Ёсицунэ, который сделал для нее больше других. Уже тогда между главой клана и его младшим братом началось отчуждение и опасение в том, что Ёсицунэ станет более популярным, чем Ёритомо.

1185 год был годом решающих событий. Минамото решили выбить Тайра из их укреплений на побережьях острова Сикоку и окончательно завершить войну с их кланом. Это было трудным делом, так как воины Минамото не были моряками, как Тайра.

Минамото собрали флот, но перед отплытием их лодок к побережьям Сикоку начался шторм, вызвавший разногласия у полководцев о времени начала операции около острова. Большинство склонялось к тому, чтобы переждать непогоду. Ёсицунэ требовал немедленного начала выхода лодок к месту боевых действий, что было бы неожиданностью для врага. Разругавшись со всеми командирами, он во главе небольшого отряда примерно в двести человек на пяти больших лодках отправился к неприятельскому берегу. Сильный ветер, подхвативший лодки, привел к неожиданному эффекту. Ёсицунэ и его воины преодолели пролив за один день вместо трех. Ёсицунэ никто не ждал, и это позволило ему к ночи приблизиться к городу Ясима. Ночью он разжег под его стенами множество костров. Враг, подумав, что к городу пришло большое войско Минамото, оставил свои укрепления и отплыл на лодках от берега. Утром Тайра поняли, что их обманули, и попытались вернуть инициативу, начав бой. Но им это не удалось, хотя воины Ёсицунэ были в меньшинстве. Вскоре к месту сражения подошли главные силы Минамото. Ясима был потерян, а Тайра пришлось отплыть на Кюсю.

25 апреля 1185 года состоялась последняя морская битва при Данноура, в которой Тайра надеялись взять реванш за все свои поражения. Среди командиров и войск специально была распространена информация о Ёсицунэ как о самом опасном враге. Его надлежало уничтожить во время начала сражения в первую очередь.

После того как плавсредства противников подошли друг к другу на близкое расстояние, началась перестрелка лучников, в которой Ёсицунэ лично продемонстрировал искусство стрелка, а затем и абордажные бои. Когда Ёсицунэ показали главный корабль Тайра, он приказал окружить его, всех глав клана Тайра и восьмилетнего императора Антоку взять живьем в плен. Вскоре корабль был окружен. Битва была проиграна. Бабушка императора прочла молитву, обхватила ребенка и бросилась с ним в воду. Это был сигнал к началу массового самоубийства Тайра, которые начали бросаться в море или искать гибель в рукопашных схватках с Минамото.

Род Тайра в этой битве был окончательно разгромлен, и его феодалы уже не смогли оправиться от поражения.

После разгрома врага Ёритомо решил наконец избавиться от младшего брата Ёсицунэ, опасаясь за свое место верховного правителя. Сделать это было легко, так как Ёсицунэ был оклеветан, обвинен в своеволии и измене, выставлен в качестве противника двора. Верил в навет Ёритомо или нет, но Ёсицунэ со своей славой, почти всеми победами, принадлежавшими ему в гражданской войне, явно уже был не нужен. Сражаться было не с кем. Поэтому без зазрения совести Ёритомо приказал убить своего младшего брата. Начались преследования и погони. На время Ёсицунэ удалось скрыться от врагов у друга его семьи Фудзивары Хидэхиры, вассала дома Минамото, на севере Хонсю в одном из его поместий в провинции Муцу, но тот весной 1189 года умер. Перед смертью Хидэхира завещал передать Ёсицунэ управление своей феодальной армией и провинцией. Но вопреки воле покойного, власть в провинции захватил его сын Ясухира. Сын старика, следуя якобы приказу императора и желая выслужиться перед правителем, напал со своими вассалами на Ёсицунэ в его убежище около реки Коромо. Все друзья и телохранители Ёсицунэ в неравной схватке были перебиты. Последним защитником героя был бесконечно преданный ему Бэнкэй, который, защищая хозяина своей огромной алебардой, был поражен десятками стрел. Сам Ёсицунэ, чтобы не попасть к предателям в плен, пошел по пути славной смерти: убил мечом двадцатидвухлетнюю жену, свою четырехлетнюю дочь и совершил обряд сэппуку.

Голову Ёсицунэ в сосуде с сакэ вассалы Ясухира отвезли Ёритомо. Считалось, что голова врага, доставленная сюзерену, является свидетельством доблести и знаком победы над недругом. Даже если самурай сам совершил самоубийство. Часто это проверить было невозможно. За такую «смелость» Ёритомо не похвалил сына Фудзивары, а ввел свое непосредственное правление во владении Ясухиры, лишив его всего. Еще через некоторое время Ясухира пал от руки своего же вассала-предателя.

Что касается Ёсицунэ, то кончина очень популярной личности увековечила его как одного из самых трагических героев Японии. Ёсицунэ стал постоянным персонажем драм в театрах но и кабуки.

Ёсицунэ любили и воины клана Минамото, и простолюдины, в связи с чем очень многие люди отказывались верить в его смерть. Гибель любимого героя, превратившегося в мифологическую личность, породила массу легенд, связанных с его чудесным спасением. Согласно одной из легенд, Ёсицунэ с острова Хонсю перебрался на Эдзо (Хоккайдо), где был принят аборигенным айнским населением и стал править им. Некоторые айны верили даже в свое происхождение от Ёсицунэ. В устной айнской фольклорной традиции Ёсицунэ часто отождествляется с небесным божеством Окикуруми (Аиойна камуй), боровшимся против зла, духов и плохих людей. Культурный герой Окикуруми являлся просветителем и учителем коренного населения Японских островов, с ним связывается также появление у айнов материальной и духовной культуры, навыков хозяйственной деятельности. Окикуруми якобы научил айнов не есть сырой пищи и отучил от людоедства. По другой легенде, Ёсицунэ достиг острова Сахалин и был убит там сахалинскими айнами. Однако самая оригинальная легенда говорит о том, как Ёсицунэ очутился в Монголии, получил там власть, уважение и что он и Чингисхан являлись одним и тем же лицом. Действительно, в судьбах этих двух знаменитостей много схожих черт. Даты их рождения приходятся на одно и то же время: Чингисхан родился около 1155 года, Ёсицунэ – в 1159 году. Оба были удачливыми людьми, способными и талантливыми полководцами, известными в народе и популярными в войсках. Но на этом совпадения заканчиваются. Людям всегда хотелось и хочется верить в чудеса.

Впоследствии Ёритомо «убрал», на всякий случай, и второго своего брата Нориёри, хотя его верховной власти никто не мешал и не угрожал и она уже и так была в его руках.

В 1192 году Минамото Ёритомо принял от малолетнего императора Го-Тобы титул Сэйи тай сёгун, то есть «Великий полководец, покоритель варваров» (под варварами подразумевались коренные жители Японского архипелага айны, с которыми японцы воевали уже несколько столетий; титул сёгун давался военачальникам, воевавшим с аборигенами только на время боев). Все было обставлено так, что Ёритомо получил титул сёгуна от императора на совершенно законных основаниях, признававшего де-факто военное правление Минамото. Титул сёгуна с этого времени стал наследственным. Главой сёгуната – военного правительства бакуфу (от «баку» – открытая, без верха, палатка, занавес и «фу» – главная ставка, управление) – был сам сёгун, считавшийся наместником императора, правившим Японией де-юре. Бакуфу представляло собой первое самурайское военное правительство, отражавшее интересы правящего сословия и служившее самурайству. Сёгуны, правившие после Ёритомо, преследовали якобы интересы императоров и исполняли их волю.

Ёритомо не стал переносить свою столицу в Киото, а оставил ее в своей бывшей военной ставке на востоке Хонсю в городе Камакура, превратившемся в центр политической деятельности Японии.

Скончался Ёритомо в 1199 году после падения с лошади. Народная молва объясняла падение испугом животного, которое неожиданно шарахнулось в сторону, «увидев призрак брата сёгуна, Ёсицунэ».

Наследниками Ёритомо были его сыновья Ёрииэ и Санэмото, личности бездарные, безвольные и запуганные своим отцом и матерью Ходзё Масако, представительницей все того же военного рода Ходзё, правил которым дед Ёрииэ Ходзё Токимаса. Сёгуном Ёрииэ был недолго. Когда он заболел, совет старших должностных лиц при бакуфу разделил полномочия Ёрииэ между его сыном, младенцем Итиманом, и младшим братом – одиннадцатилетним Санэтомо. Сиккэном, то есть регентом, был назначен Ходзё Токимаса. Ёрииэ это не устраивало, и он задумал заговор против опекунов. Заговор провалился. По приказу дедушки Токимаса Ёрииэ сначала отправили в ссылку, а затем убили. Сёгуном стал Санэмото, но правил он всего 6 лет, погибнув в результате мести своего племянника, синтоистского священника, мстившего за смерть отца.

С этого времени власть окончательно перешла в руки феодалов клана Ходзё, принявших титул сиккэнов, также наследственно. Ходзё не были сёгунами, но исправно выполняли их функции и, по сути дела, функции того же военного правительства. Власть Ходзё была чрезвычайно сильна, и правили они более столетия, до 1333 года.

Таким образом, итог войны между сильнейшими феодальными кланами Японии заключался в победе рода Минамото, утверждении бакуфу – военного правительства (сёгуната) и превращении государства на шесть с половиной столетий в военную организацию. Сёгун начал считаться наместником императора, практически потерявшего к тому времени реальную власть, а сословие воинов с этого времени правило на Японских островах вплоть до 1868 года, когда режим военной диктатуры был насильственно снова заменен властью императора в результате так называемой революции Мэйдзи.

Важным здесь было то, что многолетняя милитаризация феодальной Японии передала свое влияние новому капиталистическому государству, которое, опираясь на военное прошлое, продолжило его традиции в политике XIX – первой половины XX столетия.

Военные правительства и режимы Японии (1192–1867)

Монгольские вторжения 1274 и 1281 годов

Приблизительно в то же время, когда в борьбе за власть в Японии победил Минамото-но Ёритомо, в Монголии, на всемонгольском курултае 1206 года (съезде степной аристократии), Тэмуджин из рода Борджигин принял титул Чингисхана, став Великим ханом и верховным правителем монголов. Он очень быстро проявил талант руководителя и организаторские способности, объединив разрозненные монголоязычные племена и создав независимое государство. Вскоре Монголия, благодаря усилиям Чингисхана, ставшего одним из наиболее удачливых и известных завоевателей земли, и его последователей, превратилась в империю, занимавшую колоссальную территорию, практически большую часть известного в XIII веке мира.

Достичь таких успехов руководителям Монголии удалось за счет создания в высшей степени боеспособной и дисциплинированной армии, основу которой составляла конница, напору которой на открытом пространстве никто противостоять не мог, и военизация монгольского общества. Все было подчинено в основном только военным целям, все работали на войну, но не на развитие производительных сил или производство чего-либо. Хорошо владели оружием не только воины, но и старики, женщины и дети, которые могли превосходно скакать на конях, стрелять из лука и рубить саблями.

В 1260 году в Монголии к власти пришел внук Чингисхана Хубилай (храмовое китайское имя Ши-цзу), ставший 5-м Великим ханом. Хубилай мечтал присоединить к империи новые земли – всю Восточную, Юго-Восточную и Южную Азию.

После того как в 1271 году в распоряжении хана оказалась северная часть Китая, Хубилай объявил о ее вхождении в состав Монголии. Династия Чингисидов стала называться китайским названием Дай Юань – Великая Изначальная. К 1273 году Хубилаем была завоевана Корея. Полным ходом продолжалось завоевание южносунской империи Китая.

Но еще до завоевания Северного Китая и Кореи Хубилай обратил свое внимание на Японию – богатую страну, населенную независимым, смелым и воинственным населением. Он хотел, чтобы империя имела еще и провинцию за морем. Монголам нужны были все новые и новые территории и людские массы для эксплуатации.

В 1266 (или 1267) году хан сделал первую дипломатическую попытку установить связи с Японией и склонить ее военное правительство к покорности Монголии, послав туда полномочных представителей с ультимативным государственным письмом Властителя Великой Монголии. В нем он требовал от императорского двора и, соответственно, от бакуфу немедленно прислать к Великому хану послов с данью и признать Японию вассальным государством по отношению к Монгольской империи со всеми вытекающими отсюда последствиями. В случае отказа Хубилай грозил японцам военным вторжением и порабощением страны. Письмо достигло Японии только в 1268 году. Помешала непогода и другие обстоятельства. Но попытка могучей империи, перед силой которой трепетали многие народы, заставить Японию подчиниться окончилась полной неудачей.

Обе стороны были раздражены и возмущены поведением противников. Друг другу противостояли две военизированные общности. По мнению монгольских правителей, равных Монголии и независимых от нее государств быть на земле не должно. Эти государства, как считали монголы, просто не имели никакого права на самостоятельное существование на земле в силу божественной небесной предопределенности и исключительности Монголии.

Япония тоже имела своих богов, направлявших ее население на истинный путь, хранивших японцев от всяческих неприятностей и напастей, поддерживавших их в борьбе против всего чужого и иноземного. Поэтому послание монгольского владыки и изложенные в нем условия оскорбили находившегося в то время на престоле 90-го императора Камэяму и привели в крайнее возбуждение и замешательство его двор.

У военного правительства Японии, главой которого являлся в то время восьмой регент (сиккэн) рода Ходзё Ходзё Токимунэ (институт регентства при сёгунах Минамото был введен родом Ходзё в 1203 году, прибравшим власть к своим рукам почти на полтора столетия), письмо вызвало резко негативную реакцию и нескрываемую ярость. Военные не желали ни с кем делиться властью и кому-либо подчиняться, тем более иноземцам. Военный совет правительства дал монголам понять, что никаких разговоров вообще и уступок и быть не может. Бакуфу не допустило монгольских послов к императору в Киото, и те, проведя в Японии около полугода, вынуждены были вернуться без результата обратно в Монголию. Точно так же были проигнорированы и все последующие письма верховного правителя Монголии.

Хубилай уяснил, что с этого момента начинается открытое противостояние двух сторон, понял, что дипломатические усилия, избавлявшие его от огромных материальных затрат и применения военной силы, бесперспективны, и со всей серьезностью начал готовиться к захвату островного государства, наказанию его правителей и населения. Впервые судьба приготовила японцам, чье дело было правым, серьезное испытание, поставив Японию перед угрозой страшной агрессии из-за рубежа. Ни много столетий ранее и ни много веков позже территориальной целостности Японии никто со стороны так не угрожал, как это сделали монголы.

Хубилай лично на военных советах монголов выслушивал многочисленные соображения своих военачальников по поводу начала и дальнейшего ведения боевых действий на японских территориях. Монголы только в общих чертах знали, кто такие японцы и какими были их воины. Они плохо представляли себе, как воюют японцы и как вообще вести боевые действия на территории Японии с ее возвышенностями и горными массивами. С японцами не воевали также ни китайцы, ни корейцы, во всяком случае уже последние семь-восемь веков. Но у монголов никаких сомнений не было, только уверенность в себе. Пока что они только побеждали, и во многих случаях побеждали более многочисленного и сильного противника меньшим числом. Однако самоуверенность в данном случае могла сыграть для монголов плохую роль. Сил вторжения, которыми Хубилай планировал обойтись при оккупации Японии, не хватило бы даже для захвата только Кюсю, тем более что на китайцев и корейцев, которые должны были воевать по принуждению, надеяться не стоило. К тому же монголы с их войнами на суше совершенно не имели опыта десантных операций и не знали, что такое тайфуны в осеннее время года около острова Кюсю. На знания китайцев и корейцев они не обращали, очевидно, внимания, так как запланировали вторжение в пределы Японии на осеннее время.

Как всегда, монгольские полководцы надеялись на свою испытанную во многих сражениях конницу, равной которой не было ни в Азии, ни в Европе. Поэтому основной упор во время военных совещаний в военной ставке хана военачальники Хубилая делали именно на конные соединения монгольской армии. В этой связи предполагалось перебросить в Японию достаточное число подразделений конницы, для чего Хубилаю предлагались разные варианты доставки конников на Японские острова, в том числе и фантастические по тем временам. В частности, по одному из них, между Корейским полуостровом и Японскими островами (островом Кюсю), через архипелаг Цусима и остров Ики – кратчайшее расстояние между материком и Японией – предполагалось соорудить плавающий подвижный (понтонный) мост, по которому массы монгольских всадников должны были достичь цели.

Хубилай всегда любил все эффектное. В одном из сражений он руководил своими войсками с большой платформы, укрепленной на спинах четырех слонов. В случае со вторжением в Японию подобный эффектный проект, разумеется, был неприемлем по техническим соображениям. Изобретательные китайцы, правда, на многое были способны, но из-за огромного количества материалов и плавсредств, необходимых для сооружения подобного рода переправы через пролив, план понтонного моста становился нереальным. Поэтому решено было доставить монгольских воинов с их конями в Японию на больших китайских и корейских кораблях. Для того чтобы построить такие корабли и снарядить армаду всем необходимым, монголы мобилизовали почти все прибрежное корейское население. Сооружались корабли также и на китайских верфях, где на войско хана монголы заставили работать китайцев. Управлять военными кораблями предписывалось корейским и китайским морякам, так как монголы не имели никаких мореходных навыков.

В Японии не знали, какова будет численность войск врага и когда начнется монгольское вторжение, хотя в Китае и Корее было достаточно японских шпионов и осведомителей. Монголы всегда старались следовать своему принципу неожиданного начала боевых действий и никогда не объявляли о своем намерении напасть на противника, а начинали боевые действия внезапно, без предупреждения. Ввиду этого сразу же после отъезда послов бакуфу начало мобилизацию воинов на Кюсю и стягивание сил в предполагаемые районы высадки противника, а также патрулирование побережий острова.

Японцы сотни лет воевали лишь с айнами, вооруженными копьями, простыми луками и стрелами, что больше напоминало партизанские войны, и последние столетия – сами с собой. Они ничего не знали о стратегии и тактике монголов. Никогда против японских воинов не применялись осадные приспособления, изобретенные китайцами, оружие типа китайской огнеметной артиллерии (баллисты) и другие машины метательного типа, посылавшие в неприятеля сосуды с зажигательной смесью, а также шары, начиненные порохом, со страшным грохотом взрывавшиеся в расположении оборонявшихся, убивавшие, калечившие и обжигавшие воинов противника. Во время наступления монголы, прикрывая передовые наступающие отряды своих войск, выпускали в неприятеля большое количество отравленных стрел. Об этом японцы тоже имели лишь смутные представления.

Угроза иноземного вторжения активизировала не только государственных и военных, но и многочисленных религиозных деятелей – синтоистских и буддистских священников, обратившихся к божествам с мольбами о спасении Японии.

Подготовка армады была трудным делом и затянулась, но в начале ноября 1274 года с южной оконечности Корейского полуострова из порта Хаппо (современный Масан) к Японским островам все-таки вышла большая группа кораблей монголо-китайско-корейского флота, насчитывавшая примерно 900 плавсредств разных размеров, с более чем 100 тысячами матросов и около 40 тысячами воинов. Ядро армии вторжения составляли монголы, в том числе и воинственные татары. Китайские, корейские и чжурджэньские войска считались союзниками монголов, но направлялись в этот поход не по своей воле. Началось монгольское нашествие, получившее в японской истории название Гэнко или Моко сюрай.

Первыми на пути захватчиков были острова Цусима (острова Камидзима и Симодзима) и остров Ики. На этих островах агрессорам противостоял всего лишь небольшой отряд самураев (около 200 воинов), возглавляемый Сукэкуни Сё из рода Тайра, потомком Тайры Томомори. Монголы быстро сломили японское сопротивление. В сражениях при небольших населенных пунктах Комода на островах Симодзима и Кацумото и острове Ики малочисленные самурайские дружины, сражавшиеся с исключительным мужеством, были полностью перебиты. С гражданским населением, помогавшим по мере всех своих сил японским воинам, монголы расправились с такой жестокостью, что она ужаснула даже самураев.

Половина пути до Японского архипелага была пройдена, и ключевые позиции для дальнейшего продвижения заняты.

18 ноября 1274 года монголы достигли на кораблях северо-западного побережья острова Кюсю, вошли в залив Хаката и на следующий день высадились на берег. Японцы быстро получили подкрепление из других районов Кюсю, но сил явно не хватало. Патриотизм и отчаянность оборонявшихся японских воинов не могли помешать вторжению многочисленного, сильного и в высшей мере организованного врага. Монголов в заливе Хаката было намного больше, чем японцев. Однако Хубилай понимал, что для развития успеха сил монголов и их союзников будет недостаточно. Но при успешном и быстротечном ходе операции этого должно было хватить, как полагал хан, для склонения руководителей островной страны к покорности и подчинению могучему противнику.

Первый день сражения на острове Кюсю для захватчиков был успешным. Они прекрасно организовали наступление. Соединения монгольских воинов проводили атаки в полном взаимодействии друг с другом, используя различные сигналы, подаваемые с помощью колоколов и гонгов. В течение дня монголы вытеснили с позиций на побережье залива японцев, впервые столкнувшихся с новой для них тактикой ведения боевых действий. Монголы с боями заняли поселки Имадзу и Акасака и вступили в ожесточенное сражение с незначительными по численности силами японских воинов на подступах к местечку Хаката (нынешний город Фукуока).

В захваченных поселках, так же как и на островах Цусима и Ики, запылали храмы и дома местных жителей. Захватчиками было подожжено синтоистское святилище Хакодзаки. Вслед за этим начался грабеж и истребление мирного населения. Стариков, больных и немощных людей захватчики нещадно уничтожали на месте. Японским женщинам, предназначенным для отсылки в Китай и Монголию, монголы прорезали кинжалами ладони насквозь, продевая через образовавшиеся отверстия веревки и цепи, и тащили затем несчастных к своим кораблям, где привязывали их к корабельным конструкциям в носовой части судов.

К концу дня кровавая битва начала подходить к завершению. Самураи понесли существенные потери, но было убито и множество монгольских воинов. К исходу сражения у обеих сторон кончились стрелы. Был ранен китайский полководец Лю, являвшийся главнокомандующим экспедиционными силами. Ранение было настолько серьезным, что через некоторое время он скончался. В этой связи монголы, потерявшие своего верховного командующего, измотанные упорным сопротивлением японских воинов, вынуждены были отойти на ночь к своим кораблям, стоявшим на якорях в бухте Хаката, для отдыха, подсчета потерь, пополнения запаса стрел и перегруппировки, а оставшиеся силы японцев отошли от побережья под защиту своих оборонительных сооружений, где стали ждать подкрепления. Сражение должно было продолжиться на следующий день с новой силой.

Однако вечером, к счастью для защитников Японии, поднялся ветер, все усиливающийся и превратившийся затем в смертоносный тайфун, один из тех, которые часто обрушиваются осенью на юго-западное побережье Кюсю. Шторм заставил монголов вывести корабли из бухты в открытое море с тем, чтобы их не выбросило на берег и не побило о прибрежные скалы. За ночь свирепый ураган разметал по водной поверхности весь флот неприятеля, отправив на дно его лучшую часть, более 200 кораблей, и утопив в морской пучине 13,5 тысячи монгольских, китайских и корейских матросов и воинов вместе с их боевыми конями. Потрепанные остатки армады в полном беспорядке вынуждены были вернуться в Корею.

В японской истории это неудачное нашествие монголов, кроме Гэнко, получило еще название Бунъэй-но эки – «Война годов Бунъэй» (годы Бунъэй, по японской традиции летосчисления, продолжались с 1264 по 1275 год), то есть война, которая шла в годы правления императора Камэямы, правившего в 1260–1274 годах.

В Японии праздновали победу, благодаря японских богов за помощь в отражении серьезной иноземной агрессии. Ни у кого из японцев не было никакого сомнения в том, что именно национальные японские божества спасли страну от ужасной и смертельной беды, послав на врагов разрушительный ураган, который безжалостно потопил корабли неприятеля и уничтожил его многочисленные боевые силы.

Монголы никогда не прощали проигрышей, были злопамятными и мстительными. Они всегда возвращались именно туда, где их постигла неудача, с тем чтобы достичь успеха. Сопротивление противника озлобляло их. Но, победив его, монголы уже не щадили никого, и японцы смогли в этом убедиться на личном опыте.

Гибель лучших сил флота у берегов Японии не обескуражила Хубилая. Неизвестно, была ли трагедия просчетом хана и его полководцев или следствием самоуверенности монгольских военачальников. Но, как и прежде, верховный правитель Монголии был одержим желанием во что бы то ни стало овладеть Японией и ее населением. Долго ждать японцам не пришлось. Уже в следующем, 1275 году Хубилай возобновил свои притязания к Японскому государству, послав туда вновь монгольских послов с требованием подчиниться непослушным японцам Великой империи. Послы знали, что их ждет поле резни, устроенной монгольскими войсками на островах Цусима и Кюсю, но держали себя гордо и уверенно, как подобает представителям великой страны. Однако ни угрозы, ни ультиматумы не возымели никакой силы. По приказу руководителя военного правительства Ходзё Токимунэ и двора японского императора, формальным главой которого продолжал оставаться Камэяма, отрекшийся от престола в пользу своего малолетнего сына Го-Уда в 1274 году, посланцы Монголии были обезглавлены.

Ожидая повторного вторжения, стратеги бакуфу проанализировали все свои недостатки, срочно реорганизовали систему обороны береговых укреплений на юго-востоке, а также севере Кюсю. Решено было удлинить прежние укрепления и построить новые земляные валы, каменные стены и оборонительные башни, задействовав для этого всех местных жителей из ближних прибрежных районов и отдаленных от мест предполагаемых боевых действий крестьян. Туда, где должны были опять высадиться войска неприятеля, начали стягивать самурайские дружины.

Японцами также была разработана тактика морских сражений, которая подразумевала формирование специальных подвижных отрядов малых атакующих боевых лодок. Их предназначением было препятствовать высадке монгольских воинов на берег. Натренированные самураи на своих лодках должны были быстро приближаться к крупным монгольским кораблям и стремительно брать их на абордаж, уничтожать на них живую силу врага и после этого сжигать суда.

В 1279 году войска Хубилая расправились с Южным Китаем и династия Сун прекратила свое существование. Высвободились новые территории и большие силы для того, чтобы поставить наконец Японию на колени. Хубилай в последний раз попытался склонить ее правительство к смирению дипломатическим путем, послав на острова своих посланников. Послы великого хана держали себя надменно и нагло. На этот раз они потребовали еще большей дани и грозили еще большими карами в случае отказа. Все попытки монголов, однако, были тщетными. Угрозы только раздражали японских правителей. Подобно предыдущим представителям хана, иноземные послы были обезглавлены, а их головы отправлены в мешках хозяину.

Хубилай был взбешен. Он немедленно объявил Японию провинцией своей империи и отдал приказ о подготовке новой военной экспедиции с целью уничтожения непокорного государства и физической ликвидации ее глав. На этот раз хан решил окончательно разделаться с противником и выделил для этого силы, во много раз превосходившие те, которые он послал к берегам Японских островов в 1274 году.

Второе нашествие было назначено на весну – лето 1281 года, когда около Кюсю бывает меньше тайфунов. В начале 1281 года началась подготовка новой армады. По планам завоевателей, к Японии должны были на этот раз подойти две группы кораблей с разных сторон. В первой флотилии (восточной группе) было 900 кораблей с примерно 42 тысячами монгольских, корейских и китайских воинов. Как и прежде, она выходила из корейского порта Хаппо. Вторая флотилия – главные силы (южная группа) – насчитывала около 100 тысяч человек, разместившихся на 3500 кораблях, и выдвигалась из китайского портового города Нинбо (современная провинция Чзэцзян). Общее командование военными действиями Хубилай возложил на монгольского полководца Алахана.

Никогда ни прежде, ни впоследствии в истории не составлялось армии вторжения больше, чем монгольский флот 1281 года, – ни по количеству кораблей, ни по численности войск.

Второй экспедиционный флот Хубилая состоял из больших, размером превышавших 70 метров, средних и малых военных кораблей, а также большого числа вспомогательных судов, предназначенных для транспортировки продовольствия и питьевой воды. Помимо пеших войск на кораблях монголов размешались конные отряды монгольской кавалерии, новейшие по тому времени осадные орудия, всевозможные метательные машины для обстрела береговых укреплений японцев. Кроме того, на ряде кораблей имелись небольшие кузницы для изготовления подков для коней, ремонта оружия и военного снаряжения. Прочные корпуса боевых кораблей снаружи укреплялись еще и металлическими листами, а на верхних палубах были сооружены конструкции с прикрепленными на них шкурами животных, предназначенными для защиты воинов от стрел неприятеля. Для маневрирования в прибрежных водах корабли снабжались веслами и гребными колесами.

Годы, прошедшие после первого вторжения монголов, не прошли и для японцев даром. Они правильно рассчитали намерения врага, снова избравшего исходным пунктом нападения остров Кюсю, и построили в бухте Хаката ряд защитных каменных укреплений. Одна из массивных каменных стен имела высоту 2,5 метра и протяженность 20 километров. Береговые стены прикрывали также синтоистские святыни – храм Сумиёси-дзиндзя, Хакодзаки-гу, который был сожжен монголами при нашествии 1274 года, но после этого восстановлен, и святилище Касии-гу. На берегу японцы воздвигли башни и сторожевые вышки для наблюдения за водной поверхностью, а между морем и защитными сооружениями устроили массу всевозможных ловушек, которые должны были при первых же шагах агрессоров по японской земле остановить их и помешать продвижению вперед.

Намного лучше были подготовлены конные соединения и пехотинцы. Армия сёгуната на Кюсю состояла из 100 тысяч самураев, еще 25 тысяч человек располагались на соседнем острове Хонсю в резерве.

Для войны на воде японцами были построены небольшие, но чрезвычайно подвижные и легкие гребные лодки. Назначением их экипажей было быстро подойти к неприятельским кораблям, взобраться на них, уничтожить воинов-десантников и матросов и поджечь громадины.

Боевой дух японских войск был очень высок – люди защищали родину. Даже японские пираты – вако (дословно – «японские бандиты»), состоявшие из контрабандистов и ронинов (самураев, потерявших вассалитет), которые в течение первой половины XIII века терроризировали прибрежное население Кореи, временно оставили свое преступное ремесло и присоединились к правительственному флоту.

Япония была готова к отражению новой агрессии. Были готовы к вторжению монгольских орд и острова Цусима и Ики, гарнизоны которых, как и в 1274 году, должны были погибнуть первыми.

Тем временем японские шпионы сообщали с континента малоутешительные вести. Силы вторжения были так велики, что их нельзя было сосчитать даже приблизительно.

В июне 1281 года из того же корейского порта Хаппо и другого, Окпо, с Корейского полуострова вышла первая группа кораблей агрессоров. Приблизительно в это же время началась погрузка на корабли второй группы, которая тоже должна была отправиться к берегам Японии из Южного Китая, но она по разным причинам организационного характера опоздала и вышла только в конце июля.

Иноземцы, как и в первый раз, вошли в бухту Хаката. 23 июня они высадились на берег, но, не сделав по земле Японии и нескольких шагов, попали под жестокий удар японских лучников. На место погибших подоспели новые отряды атакующих. Затем к берегу начали приближаться корабли с метательными машинами, обстреливавшими японские позиции.

Несмотря на то что огнем китайской метательной артиллерии многие береговые укрепления были сожжены, японцы не сдали своих позиций и битва продолжалась на том же месте, где и началась. Сражение на берегу, в котором японцы имели превосходство, продолжалось несколько дней. Однако никакой напор, казалось, не мог сломить стойкость обороняющихся.

Такая же ожесточенная борьба днем и ночью шла и на море, где монгольский флот был атакован японскими боевыми лодками. И здесь преимущество было на стороне японцев, так как громоздкие монгольские корабли не могли свободно маневрировать на воде. Многие монгольские корабли японцы сожгли, и, чтобы как-то обезопасить себя от таких нападений, монголы стали соединять суда корабельными цепями, создавая подобия крепостей.

Встретив такое неожиданно упорное сопротивление со стороны японцев и понеся существенные потери, монголы вынуждены были отойти от залива Хаката. Содействовали такому решению также начавшиеся в условиях страшной жары и скопления на кораблях большого числа монгольских и китайских войск инфекционные заболевания, унесшие за короткое время жизни нескольких тысяч человек.

В конце июля монголы встретились наконец с главными силами у острова Хирадо, расположенном у западного побережья Кюсю. Новую атаку всех войск монголов и их союзников на позиции японцев решено было осуществить в заливе Имари. На этот раз Японии грозила еще большая опасность.

Император и его аристократическое окружение, должностные лица высших рангов, чиновники военного правительства, синтоистское и буддийское духовенство в самый критический момент разворачивавшихся событий обратили свои мольбы к национальным синтоистским богам с просьбой о помощи. Главная церемония была совершена в центре молений – храме Исэ, традиционном месте паломничества. Экс-император Японии Камэяма обещал даже принести себя самого в жертву во имя спасения страны.

И именно в это время судьба еще раз спасла Японию и ее жителей. 16 августа 1281 года над районом сосредоточения монгольского флота разыгрался смертоносный тайфун, нередкий в этой части Восточно-Китайского моря. Ураган небывалой силы прошел над сушей и морем с юго-запада на северо-восток, переворачивая и разбивая друг о друга корабли вторжения. Те, кто пытался спастись, покинув гибнущие суда, находили смерть в водной стихии. До побережья добрались очень немногие. Через три дня ветер стих. Последствия катастрофы были поистине ужасными для монголов. 4 тысячи кораблей и около 100 тысяч воинов погибло в морской пучине.

Чудо свершилось второй раз там, где это было нужно, и синтоистские священнослужители истолковали все произошедшее как подтверждение особой божественной благосклонности к Японии и японскому народу. Жалкие остатки монгольского флота на поврежденных и изуродованных тайфуном кораблях покинули омывающие Кюсю воды и вновь в полном беспорядке вернулись в Корею. Те войска, которые успели высадиться на сушу, были полностью деморализованы и без поддержки, оружия, снаряжения и продовольствия, во враждебном окружении, не могли оказать достойного сопротивления японцам. Большинство оставшихся на берегу монголов, китайцев и корейцев были уничтожены самураями или обращены в рабство.

Вторая масштабная экспедиция монголов в японской исторической литературе была названа Коан-но эки – «Война годов Коан».

Однако и вторая неудача не обескуражила Хубилая. Людей в подвластных монголам Китае и Корее было много. Жизни их для хана ничего не стоили, впрочем, как и жизни монголов. Поэтому он начал готовить новый грандиозный поход, который был запланирован на 1286 год. Но ряд обстоятельств воспрепятствовал осуществлению третьей экспедиции на Японские острова. У монголов были проблемы и с другими территориями, завоеванными и еще непокоренными.

Неприятности были и у самого Хубилая. Умерли его любимая жена и любимый сын, наследник престола. Хан начал злоупотреблять алкогольными напитками, и здоровье его ухудшилось. В 1294 году верховный правитель умер, так и не овладев островами, расположенными к востоку от его империи.

Японцы тем не менее бдительности не теряли, и не напрасно. Преемник Хубилая Тэмур (Чэнь-цзун) в конце 1301 года опять направил к берегам Японии около 200 военных кораблей. Они подошли к островам Косики около юго-западного побережья Кюсю, и один из них приблизился в разведывательных целях к побережью.

В Японии по этому поводу был срочно созван верховный совет, на котором его члены вновь хотели направить мольбы японским богам с просьбой о защите страны от неприятеля. Однако высшие сановники (кугэ) этому воспротивились, заявив, что постоянная надежда только на богов может привести к их недовольству. В этой связи кугэ предложили упредить врага и атаковать его вперед. Но со стороны монголов все закончилось только разведывательным рейсом. Рисковать еще раз они не стали.

Ветер, который разбил монгольскую армаду, с этого времени начал называться в японской истории камикадзе – «божественный ветер», а монголы, китайцы и корейцы стали рассматриваться как недруги японцев. Особенно монголы и так называемые монголы-корейцы. Слова «монгол», как и «монголо-кореец» («мукурикокури»), в старояпонском языке попало в разряд страшных слов («ковай котоба»), таких, например, как «черт», и монголами еще до сих пор пугают иногда японских детей бабушки – носительницы старинных традиций: «Если будешь плакать, то с гор придут монголы. Поэтому лучше засыпай скорее».

Хотя реальной опасности нового вторжения со стороны монголов в пределы Японии не было, японцы продолжали держать западное побережье Кюсю в постоянной военной готовности практически до конца XIII столетия.

Гражданские воины и смуты XIV столетия

В XIV веке никто Японию завоевать не пытался. Страсти кипели только внутри страны. Но как все это происходило? Это были исключительно кровавые столкновения, сопровождавшиеся тысячами, десятками и сотнями тысяч убитых.

Самураи клялись в верности своим господам и на поле боя всеми силами пытались продемонстрировать свою отвагу и военное искусство, заслужить у феодала похвалу и вознаграждение. Доказательством силы и умения воевать были отрезанные головы поверженных противников, которые надлежало предъявлять господину для оценки храбрости. Это было обязательным обычаем самурайской действительности Средних веков. В плен сдаваться было не принято, все равно пленного врага убили бы. Бороться следовало до конца, до славной кончины, а если пасть в бою было не суждено и не было другого выхода, то нужно было прибегнуть к самоубийству путем вскрытия живота – сэппуку (харакири). Очевидно, сэппуку за всю военную историю Японии было произведено сотни тысяч раз. Самоубийством кончали также жены и родственники проигравших сражения самураев. Иногда в боях участвовали большие группы войск – по 50, 100 и более тысяч человек, и очень многие воины гибли в таких битвах. Не исключением в феодальных войнах были предательства, измены и просто переход части войска одного феодала на сторону его противника.

Итак, после монгольской агрессии экономическое положение в государстве резко ухудшилось. Как это обычно бывает, в числе виновных оказались властители Японии, а именно правившие регенты рода Ходзё. Но даже и не в этом было дело. Некогда могущественнейший род Ходзё начал терять свою силу, влияние и популярность, погрязнув в злоупотреблениях и разврате. С правителями и их окружением так часто бывает при сытой жизни. Самурайские кланы открыто начали выражать свое недовольство камакурскими правителями. Этим воспользовался император Го-Дайго, решивший прибрать всю власть к своим рукам. Го-Дайго попытался сделать это военным способом, заручившись поддержкой могущественных военных родов и своих союзников. Несколько сражений с войсками бакуфу, однако, он проиграл и был сослан в 1332 году правителями Камакура на остров Оки. Но союзники у Го-Дайго оставались, в частности верный и чрезвычайно преданный вассал Кусуноки Масасигэ из рода Кусуноки, который начал воевать за дело императора и открыто, и партизанскими методами. В его деяния входила успешная оборона крепостей Акасака и Тихайя. Кусуноки проявлял во время своих боев чудеса храбрости и смекалки.

Все это было описано летописцами в хронике того времени «Тайхэйки» – «Хронике Великого мира».

Кусуноки брал умом, а не численностью. При обороне крепости Акасака его воины соорудили фиктивную оборонительную стену. Когда самураи бакуфу начали карабкаться на нее, воины Кусуноки подрубили опоры и веревки, на которых она держалась, и недруги были придавлены бревнами стены. Второй штурм также не удался. Но численный перевес рано или поздно принес бы Ходзё победу. Поэтому Кусуноки со своими воинами тайно покинул крепость Акасака, а перед уходом поджег ее. Самураи Ходзё решили, что сторонники императора покончили с собой, решив после самоубийства сгореть в пламени пожара, не доставшись врагам со своими головами, и возрадовались победе. Но Кусуноки и его воины ушли незамеченными и начали сразу же после поджога укрепления Акасака строить другую крепость – Тихайя. При обороне Тихайя, сооруженной на горе Конго, Кусуноки обманул врага с помощью тряпичных кукол, одетых в самурайские доспехи и привязанных к деревьям и ограде крепости. Лучники Ходзё поддались на обман и подумали, что приближаются к настоящим недругам, осыпая их стрелами. Самураи Кусуноки выждали и внезапно из-за укрытий открыли ответную стрельбу, убив множество врагов и не понеся потерь.

Куклы были использованы Кусуноки еще раз для пополнения его воинами запаса стрел. Одетые в доспехи свертки тряпок самураи из Тихайя начали спускать по веревкам вниз по стене. Войска Ходзё, думая, что это вылазка врага, выпустили в кукол тысячи стрел. Кукол воины Кусуноки подняли наверх вместе со стрелами. Так продолжалось несколько раз, пока самураи бакуфу не привыкли к этому. А тут произошла уже настоящая ночная вылазка, и правительственные солдаты понесли в ней большие потери. Крепость Тихайя при численности оборонявших ее 2 тысяч человек так и не была взята войсками бакуфу, превосходящими ее во много раз.

Справиться с умным предводителем сторонника императора и другими феодалами, собиравшими все новые и новые войска, бакуфу прежними методами и силами не могло и начало серьезно готовить новые армии.

Правительство привлекло на свою сторону двух крупных феодалов – Асикага Такаудзи и Нитта Ёсисада с не менее крупными армиями. Но в самый ответственный момент эти два военачальника предали Ходзё, перейдя на сторону императора. Этого и надо было ожидать, об этом надо было подумать. Оба главы кланов были из ответвлений рода Минамото (Асикага представлял собой провинциальную ветвь рода Минамото). Ходзё относились к клану Тайра.

Летом 1333 года Асикага захватил Киото, а Нитта атаковал войска Ходзё в его штаб-квартире в Камакура. Практически два этих полководца сокрушили власть сиккэнов Ходзё, истребив почти всю верхушку этого клана. Последний регент Ходзё со своим окружением совершил самоубийство. Сиккэны прекратили свое правление, а с ними и сёгунат Минамото, которому они служили.

Го-Дайго вернулся к власти и не желал ею с кем-либо делиться. Асикага и Нитта тоже рвались к главенству. Каждый из них хотел стать сёгуном.

Противники опять начали готовиться к войне. В конечном итоге в этом потивостоянии Асикага победили основные силы Нитта и императорские войска. В огне сражений погиб и Кусуноки, стратегических советов которого император Го-Дайго и его советники не послушались. Но война продолжалась и окончилась опять-таки в пользу сильнейшего – Асикага Такаудзи (1305–1358), которому принадлежит заслуга основания второго сёгуната, просуществовавшего более двухсот лет.

Остатки войск Нитты Ёсисады продолжали и продолжали сражаться, но все равно проиграли.

Асикага лишил Го-Дайго, сдавшегося победителям, императорского звания, посадив на его место принца Комё. Однако неугомонный Го-Дайго бежал из-под ареста в Ёсино и основал там в 1337 году Южную императорскую династию, в противоположность Северной, оставшейся в Киото. Две династии существовали до 1392 года, и этот период в японской истории получил название Намбокутё – «Северная и южная династии».

Титул сёгуна Асикага Такаудзи получил от им же и возведенного на престол императора Комё. Южный и северный дворы продолжали между собой борьбу. Используя это противостояние, в войны втягивались различные группировки, желавшие приобрести для себя выгоды. Воевали друг против друга даже родственники.

Южная и Северная династии воевали до 1392 года. В 1392 году третий сёгун Асикага Ёсимицу решил прекратить эту войну, вернул Южную династию в Киото и пообещал, что престол императоры двух династий будут занимать по очереди. Но сёгун не сдержал своего обещания.

Авторитет сёгуна тем временем стремительно падал, как, впрочем, становилась все слабее и его власть. Сёгуны Асикага не могли остановить анархию, нарастающую в провинциях. Период междоусобиц и феодальной раздробленности характеризовался потерей контроля военного правительства Асикага над страной, децентрализацией государственной власти и падением режима сёгуната. Воевать начали все против всех. В истории Японии началась длительная и кровавая смута – период Сэнгоку дзидай – Эпоха воюющих провинций, которая продолжалась более столетия – с 1467 по 1568 год.

Главной в период Сэнгоку дзидай была сила, с помощью которой у слабого можно было отнять все – власть, поместья, ценности и имущество, людей и жизнь людей. В военные действия в этот период были втянуты почти все крупные и мелкие феодалы и их самурайские дружины, а также крестьяне, горожане и другие слои населения Японии. Приобретение нового стало основным принципом периода. Правительство ничего уже не могло сделать, так как силы у него не было. Оставалось только наблюдать.

Эпоха воюющих провинций началась со смуты годов Онин (по названию годов правления (1467–1469) из-за наследования места девятого сёгуна Асикага. Война Онин, длившаяся десять лет, привела к расколу в руководстве сёгуната и окончательной потере его авторитета и власти. Полный произвол привел к появлению особой новой прослойки феодальных князей – сэнгоку даймё («князей периода смуты»), владевших большим числом независимых поместий.

На войне Онин смута не окончилась. Постоянные междоусобицы стали обычным явлением Эпохи воюющих провинций в течение второй половины XV и большей части XVI века. Считается, что Асикага начали управлять Японией уже в 1333 году, формально их сёгунат существовал до 1573 года. Фактически он прекратил свое функционирование на несколько лет раньше. Именно в смутное время в конце правления сёгунов Асикага появились новые и незаурядные лидеры. Очевидно, это особенность всех трудных периодов в истории разных народов и стран.

Наиболее яркими фигурами конца Эпохи воюющих провинций были Такэда Сингэн, Уэсуги Кэнсин, Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси, Токугава Иэясу. Именно это время дало истории Японии имя Кусуноки Масасигэ, проявившего редкую преданность подвергшемуся ссылке после неудачного мятежа императору. В XX веке Кусуноки Масасигэ стал рассматриваться в качестве воина бесконечно преданного императору и образца для подражания, особенно в среде бойцов специальных самоубийственных сил в войне на Тихом океане. Каждый из вышеуказанных людей был способен на многое. Казалось, гражданской войне конца не будет, но первый, кто вплотную приблизился к прекращению междоусобных войн и объединению страны, был Ода Нобунага. Князь Ода, имевший владения в провинции Овари, был наиболее удачливым, хитрым и часто не выполняющим свои обещания, а самое главное, жаждущим власти в неограниченных размерах, хотевшим захватить всё. В то же время эти качества сочетались у него с тем, что Ода был думающим и талантливым полководцем. Опираясь на роль защитника сёгуна и императора, Ода объявил о том, что хочет прекратить в стране междоусобицы. Для этого он пригласил в 1570 году в Киото всех самых влиятельных даймё Японии, которые в действительности должны были стать вассалами Оды Нобунаги. Само собой разумеется, что тот, кто не пожелал бы этого сделать, подлежал уничтожению, чем и занимался Ода до конца своей жизни. Жестокий, но весьма действенный способ прекратить гражданскую войну в стране и начать ее объединение.

Князь провинции Овари Ода Нобунага (1534–1582) начал процесс объединения Японии. Завершили объединение страны его преемник Тоётоми Хидэёси (1537–1598), человек неаристократического происхождения, но весьма талантливый военачальник, один из наиболее выдающихся полководцев князя, часто называвшийся в народе просто по имени Хидэёси, и, затем, Токугава Иэясу (1543–1616), утвердивший третий сёгунат.

Особого внимания в борьбе за объединение Японии, превратившего ее в полнокровное государство, способное через два с половиной века влиять на события в Восточной Азии, конечно, заслуживает личность Тоётоми Хидэёси, являющегося наряду с Одой Нобунагой еще одним главным лицом в гражданской войне по объединению Японии. Своими решительными действиями и талантом полководца он ускорил процесс централизации власти и нормализации положения в стране. Без него война японцев друг с другом могла длиться еще сколько угодно.

Хидэёси был выходцем из крестьян и родился в феврале 1536 или в марте 1537 года в деревне Накамура в семье обычного крестьянина (другие считают, что его отцом был асигару – пеший воин) в провинции Овари (современная префектура Аити), властителем которой был князь Ода Нобунага. Желая перейти в сословие самураев, Хидэёси сменил несколько хозяев и наконец нанялся на службу к Оде в качестве слуги – «носителя сандалий». Ода сразу же отметил хозяйственные и организаторские способности нового слуги и начал приближать его к себе.

За свои успехи в хозяйственной деятельности, сообразительность и смекалку, недюжинный ум и храбрость, проявленные в его военных деяниях, Хидэёси был возвышен князем Одой. Хидэёси участвовал практически во всех основных сражениях гражданской войны второй половины XVI столетия на стороне Оды Нобунаги и испытал, что такое мятежи и предательства феодальных властителей, искавших в военных смутах и противостояниях выгоду для себя. В 1566 году он воевал с противным Оде родом Сайто, в 1570-м – против рода Асакура, в 1573-м принимал участие в уничтожении рода Адзаи. В 1575 году Хидэёси воевал в битве при Нагасино, где стрелки из аркебуз князя Оды, крайне эффективно и массово используя против врага огнестрельное оружие, наголову разгромили знаменитую конницу феодального князя Такэды. Хидэёси отличился в военных кампаниях, проводимых Одой, против рода Уэсуги в 1576 году и участвовал в 1577–1578 годах в войне с могущественнейшим кланом Мори, а также родом Ямана. За все свои военные подвиги и заслуги Хидэёси был произведен князем Оды в ранг генерала.

Однако настоящим полководцем Хидэёси был признан воинами Оды уже в 1570 году после успешного отражения им сил армии рода Асакура – властителей севера, провинции Этидзэн (современная префектура Фукуи). Вследствие измены одного из союзников Оды, чтобы не попасть в кольцо вражеского окружения, князь решил отступить к Киото. Для прикрытия отхода Ода оставил отряд Хидэёси, обрекая его тем самым на верную смерть. Хидэёси, применив свой талант военачальника, сумел не только прикрыть тыл сюзерена, но и, казалось бы, в совершенно безнадежном положении, отбив все атаки врага, выиграть сражение при Канагасаки и воссоединиться с главными силами Оды в Киото. После этого боя Хидэёси получил огромную популярность в войсках князя Оды и особый авторитет.

В 1582 году в результате восстания, поднятого мятежником Акэти Мицухидэ против Оды Нобунаги, князь оказался окруженным войсками неприятеля в буддийском храме Хоннодзи в Киото и для сохранения своей чести в стенах горящей святыни совершил обряд сэппуку – вскрытия живота. Хидэёси узнал о гибели Оды во время штурма так называемого водного замка Такамацу, принадлежавшего феодалам провинции Биттю. Лично принимая участие в штурме, он приостановил свои действия и, быстро заключив перемирие с Мори, бросился к месту смерти Оды и разбил войска мятежника. Изменник, скрываясь от воинов Хидэёси, собираясь совершить грабеж в одной из деревень, был безжалостно убит местными крестьянами.

В 1583 году Хидэёси в вооруженном противостоянии уничтожил армию рода Сибата. После этого Хидэёси становится фактическим и единственным приемником князя Оды и узурпирует его власть. С таким положением не мог не считаться император Го-Ёдзэй. В 1585 году Хидэёси получает из его рук должность компаку, то есть правителя-регента, а в 1586 году – и дайдзё-дайдзин – чин великого министра. Также Хидэёси удостаивается аристократической фамилии Тоётоми.

В течение 1584–1590 годов Хидэёси последовательно подчинил себе все независимые земли (острова Сикику и Кюсю, регион Канто с его феодальными владетелями Го-Ходзё и Датэ). Укреплению его положения, правда, пытался воспротивиться бывший союзник князя Ода Токугава Иэясу, также претендовавший на верховную власть, выступивший против узурпатора. Но, оценив в конце концов военное и экономическое могущество диктатора, он смирился со своим положением и в 1586 году, перестав рассматривать себя в качестве претендента на верховную власть, присягнул Хидэёси на верность. Токугава смог взять свое только после смерти Хидэёси, расправившись с его сыном Хидэёри.

Уже через несколько лет, в 1591 году, Хидэёси объединил под своим началом всю Японию в одно государство, став его единоличным правителем. Он ввел общеяпонский земельный кадастр с новым налогообложением крестьянства страны, четко разделил японское общество на военное сословие – самураев и гражданское население (крестьян, горожан и торговцев), отобрав у последнего оружие (акция, получившая название «Охота за мечами»). Чувствуя опасность со стороны Европы, он запретил христианство и изгнал из Японии католических и других миссионеров, уничтожив при этом как европейских, так и массу японских верующих на острове Кюсю (в 1587 и 1589 гг.). Одним из поводов для изгнания христиан из Японии послужил также отказ португальцев предоставить для слабого в то время японского флота большие португальские галеоны и опытных матросов, а также просьба помочь в строительстве новых кораблей для завоевания Кореи. Искоренением христианства Хидэёси положил начало изоляции Японского государства от остального мира. Сам Хидэёси вскоре принял титул тайко – регента в отставке, передав должность компаку своему племяннику Хидэцугу.

Японско-корейская (Имдинская) война 1592–1598 годов. Первый опыт широкомасштабной внешней агрессии

Объединив страну под своим началом, Хидэёси почувствовал, что он способен на большее, а именно на захват военным путем стран-соседей. В конце XVI века гражданские войны, продолжавшиеся в Японии более сотни лет, прекратились. Поэтому Хидэёси почти не составило труда организовать завоевательную экспедицию в две соседние страны – Корею и Китай, отличавшиеся богатством и высокой культурой, с массой трудолюбивого населения. Идея была подхвачена самураями, которые были готовы устремиться в захватнический поход. Жажда деятельности охватила диктатора. После многих лет военных действий верховный военачальник, как и представители военного сословия, окружающие Хидэёси, – феодальные князья и армии феодальных самурайских кланов, прозябавшие без дела, – также не желали остановиться на достигнутом. Но в единой Японии все уже было распределено между феодалами. Феодальным князьям нужен был новый источник обогащения, а самураям – военная работа и, соответственно, также вознаграждение. Требовалось выплеснуть самурайскую энергию, оставшуюся без применения, еще и на внешнего врага.

Многочисленные военные удачи укрепили самомнение Хидэёси, а религиозные идеи, которыми он был пропитан, позволили ему, подобно монгольским ханам, считавшими себя «сыновьями неба», тоже видеть в себе не только величайшего полководца, но и чуть ли не бога войны Хатимана. Есть мнение, что успехи привели Хидэёси к умственным отклонениям. Исключать этого нельзя. Одержимый собственным величием, узурпатор приказал строить большие и ненужные в военном отношении крепости, окружил себя особой и совершенно не характерной для воина роскошью, создав в одной из своих резиденций гарем из 300 наложниц (12—13-летних девушек). Вполне возможно, что навязчивые мысли и идеи вели человека к расстройствам психического характера. Так это или нет, можно только фантазировать, но многим лицам в стране стало известно, что в качестве исторической задачи Хидэёси наметил для себя покорение всех ближайших к территории Японии «цивилизованных земель» Восточной Азии, в первую очередь Кореи и Китая. Не исключался захват Индокитая, близких Китаю по культуре и образу жизни Тайваня и Окинавы, также Филиппин и продвижение на запад с целью оккупации Индии. При наличии массовой армии, жесткой дисциплине, царившей в японских войсках, и передовом в то время вооружении пехоты, имевшей в качестве наступательного и оборонительного оружия весьма эффективные аркебузы, это казалось вполне возможным.

Начать завоевания Хидэёси решил в 1592 году именно с цивилизованного богатого Китая, думая легко «перескочить» через другую страну – высококультурную и тоже богатую Корею. Эти два государства, находившиеся в непосредственной близости от Японии, были вполне, как считал Хидэёси, пригодными для первоначальных завоеваний. Корея в то время была измотана и ослаблена феодальными усобицами, что должно было упростить боевые действия на ее территории. Так считал Хидэёси. К тому же у японцев к корейцам была давняя неприязнь за их участие в походах Хубилая против Японии на стороне монголов в XIII веке.

Предлогом для вторжения в пределы Корейского полуострова послужил якобы отказ правителя Кореи вана Сонджо удовлетворить требование Хидэёси, в соответствии с которым следовало пропустить его войска через территорию страны для вторжения в Китай. В действительности у Хидэёси были другие намерения. Вероятно, он хотел решить сразу две задачи: сохранить силы при продвижении по территории Кореи и ударить затем не уставшими в сражениях войсками по китайским силам, разбить их и завоевать минский Китай. Корея, таким образом, оказалась бы в его руках без сопротивления. Дальнейшую судьбу Кореи решали бы уже японцы по своему усмотрению. Однако ситуация усложнялась. Сонджо требование отклонил. Корея зависела от китайской династии Мин и являлась союзницей Китая. Кроме того, правители Кореи опасались, и совершенно справедливо, опустошения городов и населенных пунктов самурайскими отрядами Хидэёси.

Поэтому японцы, начав подготовку к вторжению в Корею, решили сделать ставку на неожиданность и молниеносность действий. Однако осуществить это было довольно трудно – Корея лежала за морем, а Япония не располагала сильным военно-морским флотом, который мог переправить японские войска на континент и противостоять на море корейцам, которые были намного лучше подготовлены как моряки, чем японцы, и имели превосходные боевые плавсредства. Хидэёси попросил большие корабли у португальцев, но те отказали диктатору, за что потом поплатились. Пришлось полагаться на свои силы, и Хидэёси отдал приказ о строительстве собственных кораблей.

В 1587 году, чтобы проверить боеспособность корейского флота, диктатор отправил к берегам Кореи 26 боевых кораблей. Рейд удался. Своими кораблями японцы остались довольны, посчитав, что корейцы не смогут им противостоять. К началу боевых действий японцы располагали сотнями мелких кораблей и лишь несколькими десятками крупных, притом многие корабли были предназначены не для войны, а для транспортных перевозок. Общее число матросов составляло приблизительно 9 тысяч человек. Это не смущало Хидэёси, так как уже почти готовы были новые плавсредства.

Силы сторон были разными. Япония располагала более чем полумиллионом самураев – опытными офицерами и солдатами, в высшей степени боеспособными и дисциплинированными, готовыми в любое время начать боевые действия. Боевая подготовка самураев считалась одной из лучших в мире. Основу армии составляла конница. Пешие воины состояли из асигару – мобилизованных крестьян, вооруженных длинными копьями, мечами и японскими ружьями, называвшимися танэгасима (по названию острова, куда европейцы начали первоначально завозить огнестрельное оружие). Особый упор японцы делали на огнестрельное оружие – множество аркебуз, которыми японские солдаты научились владеть превосходно. В состав вооружения самураев входили также луки и стрелы, обязательно – мечи, в том числе длинные (одати), копья и нагината – изогнутые стальные лезвия на длинных рукоятках. Доспехи были пластинчатые, железные или кожаные, на голове – прочные тяжелые шлемы. Лица закрывали металлические маски ужасающего вида, призванные деморализовать противника. Наступление обычно начиналось с мощного обстрела из огнестрельного оружия и из луков, затем в атаку шли копьеносцы, завершала действия конница.

Корейская армия насчитывала в своих рядах приблизительно 50 тысяч воинов и совершенно была не готова к войне. Реформы давно не проводились, а в командном составе процветали распри. Офицеры получали свои должности не за боевые заслуги, а просто при продвижении по служебной лестнице. Часто их назначали на очередную должность за их аристократическое происхождение. В корейском офицере больше ценилась ученость, но не военное искусство. Вооружение пехотинцев было простым. В него входили копья, мечи, цепы и корейские луки с дальностью стрельбы до 450 метров. Но было у корейцев и оружие выдающегося класса – так называемые огненные повозки – хвачха. Хвачха по существу являлась установкой залпового огня. Повозка представляла собой многозарядное оружие, снаряжалась сотней ракет или двумястами стрелами. Залп, производившийся одновременно, охватывал довольно большую площадь, производил губительный смертоносный эффект, нанося большие потери неприятелю. На море ситуация была тоже лучше. Корейский флот издавна отличался своей мощью. Распространенным во флоте кораблем был так называемый пханоксон. Корабль был вооружен тяжелыми пушками, которых на японских судах не было.

Армия Китая насчитывала примерно 845 тысяч человек. В нее входили конница и конные лучники, пехота, вооруженная ружьями (пищалями), копьями, луками и мечами, а также арбалетами. На вооружении имелись также артиллерийские орудия и аркебузы. На службе в качестве начальников, как и у корейцев, состояли чиновники, а не военные. Но основным методом борьбы было у китайцев не умение, а численность, которой они и давили врага.

В апреле 1592 года все было готово к агрессии, и Хидэёси отдал приказ о наступлении. Началась японско-корейская, или Имдинская (по наименованию в 60-летнем цикле китайско-корейского календаря 1592 года (имдин), война.

Начав первую военную кампанию, Хидэёси включил в экспедиционную армию около 160 тысяч воинов под общим командованием Укита Хидэиэ. 130 тысяч самураев оставались в резерве на острове Кюсю в Нагое. Начало войны было действительно удачным, так как корейцы не ожидали крупномасштабного вторжения. Даже побережье никем не патрулировалось, не говоря уже о том, чтобы у корейцев имелся какой-то план оборонительных действий. В противном случае корейские корабли, вступив в морское сражение с японцами, несомненно, сорвали бы первоначальный успех кампании.

Примерно на тысяче кораблей японцы преодолели Японское море и, не встречая никакого сопротивления, высадились на побережье Корейского полуострова. Экспедиционная армия состояла из девяти корпусов, три из которых, насчитывавшие приблизительно 60 тысяч человек (по 20 тысяч в каждом) под предводительством лучших полководцев Като Киёмаса (друга детства Хидэёси), Кониси Юкинага и Курода Нагамаса, начали боевые действия.

Японцы уничтожили многие из бездействовавших корейских кораблей прямо в гаванях, разгромили ряд береговых укреплений, 25 мая быстро овладели Пусаном, Тоннэ и еще несколькими портовыми городами и крепостями Кореи, по которым были бестолково рассредоточены малочисленные гарнизоны. Так как корейцы отказались пропустить японские войска к Китаю, японские полководцы приказали своим солдатам не брать пленных – ни военных, ни гражданских. В городе Тоннэ самураи Кониси Юкинага поубивали даже всех собак и кошек.

В рядах оборонявшихся корейцев господствовало смятение, вызванное неожиданностью, растерянностью и полной несогласованностью действий. Плохо вооруженные разрозненные отряды, в распоряжении которых были порой только копья и луки, не имевшие взаимосвязи друг с другом и, конечно же, с центром, несли большие потери, и большинство корейских воинов вынуждены были совершенно бесполезно и массово отдавать свои жизни.

Через три недели (3 мая) два полководца – Хидэёси Като Киёмаса и Кониси Юкинага – были уже в Сеуле, а в начале лета (11 июня) взяли Пхеньян и войска Като вышли на границу с Китаем. Таким образом, большая часть Корейского государства оказалась в руках японских захватчиков. Корейский ван Сончжо из династии Чосон бежал со своими придворными в Китай.

Все, казалось, благоприятствовало японцам, и все шло хорошо. Однако японцы необоснованно, нередко совершенно неоправданно начали жестоко терроризировать корейское мирное население. Поджоги жилищ и храмов, грабежи, которыми занимались японцы в корейских населенных пунктах и городах, сопровождались массовыми убийствами гражданского населения, причем с использованием дикого самурайского правила – отрезания ушей у убитых. В Японии высшей доблестью самурая считалось, победив врага, отрезать его голову для демонстрации ее затем перед хозяином-феодалом. Если это была голова военачальника или высокопоставленного лица, то ценилось это несоизмеримо выше. Везти из Кореи головы тысяч врагов было слишком накладно из-за их большого количества и веса. К тому же это были головы каких-то простолюдинов, даже не японцев. Поэтому самураи ограничивались лишь отрезанными ушами или носами. Их можно было в соляном растворе отвезти в Японию намного больше, чем голов, сколько угодно, что и делали японские воины. Эти военные «трофеи» японцы свозили в мавзолей Мимидзука – «Курган ушей» (хотя там же помещались, очевидно, и носы корейцев), находившийся в Киото рядом с храмом Великого Будды. В мавзолей было переправлено 200 тысяч ушей, отрезанных у убитых жителей Кореи.

Неоправданная жестокость самураев по отношению к корейскому населению, естественно, влекла за собой ответную реакцию. Японцы, находясь во враждебном окружении, не имея никакой поддержки, не понимали, что многочисленные убийства, уничтожение жилищ корейцев, грабежи и необоснованный террор непременно приведут к мщению, что и произошло. Жестокость не устрашила, а озлобила местных жителей. Ограбленное и истерзанное население поднялось на партизанскую войну против захватчиков, организовав Армию справедливости. Во время засад корейских партизан и в ночных схватках японцы начали нести ощутимые потери.

К осени изменилось в пользу корейцев положение и на море. Талантливый корейский флотоводец Ли Сун Син (1545–1598) на своих боевых кораблях-черепахах (кобуксонах), представлявших собой своеобразные плавучие бронированные крепости, длиной в 30–35 метров, с экипажами в 130 человек и вооруженные 30–40 пушками, одержал в Желтом море и Корейском проливе несколько побед над японцами. В битве при Хансандо 13 августа 1592 года корейские корабли выступили против японского флота, насчитывавшего 82 корабля. Корейцы использовали пушки, которые стреляли «огненными бомбами» в металлической оболочке. Взрывы таких бомб вызывали на палубах японских кораблей губительные пожары. Японские потери в этом сражении составили 59 кораблей, 47 из которых было сожжено, а 12 захвачено корейскими моряками. Корейцы не потеряли ни одного корабля. Получив известие о разгроме японского флота при Хансандо, Хидэёси распорядился приостановить все действия японцев на море.

Корейцы между тем уничтожили почти все японские корабли на морских базах в Корее и приступили к ликвидации на море их флотилии, снабжавшей японскую армию всем необходимым. За три месяца под руководством Ли Сун Сина в морских сражениях было потоплено, вероятно, около трехсот кораблей неприятеля. Тем самым снабжение японских войск было нарушено.

Трудности начали сопутствовать японцам и на суше. Им не удалось с первого раза, к примеру, взять в ноябре город Чинджу. Корейцы не дали японцам войти в провинцию Чолладо.

К тому же в конце 1592 года начала прибывать помощь из Китая. В Корею прибыл первый отряд минских войск. В феврале следующего года китайский император Ваньли отправил в помощь вассальной Корее большое войско под командованием генерала Ли Жусуна. Более чем стотысячная армия китайцев не шла, конечно, ни в какое сравнение с японскими профессионалами, даже с асигару, набранными из японских крестьян. У китайцев не было достаточного количества оружия, и вся их сила заключалась в коннице. Пехота имела низкий боевой дух и набиралась из простолюдинов, а военачальники часто не имели никакого отношения к военной службе. Но китайцы, как уже говорилось, брали свое не умением, а численностью. Именно численность находилась в основе стратегии китайской армии династии Мин, и японцы с этим ничего поделать не могли.

К середине 1593 года потери японской армии вторжения составили больше половины ее первоначальной численности. В японской армии стал ощущаться недостаток продовольствия и голод, многие солдаты получили обморожения в горах, начались эпидемии и болезни, вследствие чего упала дисциплина. Ослабленные и истощенные японские воины не могли защитить себя от жравших их тигров, обитавших в горных районах Кореи. Кроме того, в тылу японцев все сильнее разгоралась партизанская война. Потери и усталость японских войск от непрерывных боев заставили их отступать на юг.

Одной из последних военных операций середины 1593 года в Корее был штурм города Хэнджу. Первая попытка не удалась. Во время второй осады города Укита Хидэиэ выдвинул ультиматум – либо крепость сдается победителям, либо будут убиты 10 тысяч пленных крестьян. Корейцы отказались сдать город, после чего японцы обезглавили крестьян, а затем убили и всех (около 60 тысяч) оборонявших крепость защитников.

Японцы могли бы воевать и дальше, но все-таки тяжелейшие условия ведения войны вынудили их прекратить боевые действия, заключить перемирие и начать переговоры. Японцы, конечно, не собирались отступать совсем, а надеялись затянуть время и перегруппировать силы, дополнив их новыми соединениями из Японии.

Переговоры начались в середине 1593 года в Осаке и длились почти четыре года без результатов. При желании все можно было решить и быстрее. Но, возможно, переговорному процессу мешали внутренние дела диктатора Японии. В том же 1593 году к проблеме с переговорами прибавилась еще одна – плохо себя чувствовавшему диктатору нужно было провести мероприятия по сохранению власти. Как раз у Хидэёси от его наложницы Ёдогими в этот год родился наследник – Хидэёри. Состояние здоровья диктатора ухудшилось до такой степени, что он решил создать совет опекунов из старейшин и управляющих (тайро), которые должны были временно, до совершеннолетия Хидэёри управлять государством. Племянника Хидэцугу диктатор отстранил от власти и приказал совершить самоубийство путем сэппуку.

Уступать в переговорах никто никому не собирался, хотя обе стороны устали. Условия сторон были весьма путаными и противоречивыми, так как врать и изворачиваться приходилось и китайским, и японским переговорщикам, опасавшимся гнева своих властителей в случае отрицательных для последних результатов. Китайские послы специально затягивали переговоры и вводили своего императора в заблуждение, искусно лавируя, проявляя чудеса изворотливости.

По условиям Хидэёси, Япония должна была получить южную часть Кореи, а дочь монарха Китая выйти замуж за японского императора. От китайского императора он хотел получить одну из минских принцесс себе в жены. Еще он желал, чтобы Китай признал его ваном Кореи. Другим условием было восстановление торговли между Японией и Кореей. Подкрепить эти требования Хидэёси мог только победой в Корее своих военачальников и солдат, чего достичь одним упрямством было невозможно. На все эти условия Китай, конечно же, не пошел бы.

Китаю война по спасению своего вассала, Кореи, стоила слишком дорого, но при переговорах император Ваньли все равно ни на какие уступки не шел. Он требовал от диктатора Японии признания вассальной зависимости от своей страны, за что обещал выдать Хидэёси «ярлык царя Японии». Китайский император также требовал удаления японских войск из опекаемой им земли, но в развитии торговых отношений отказал. Для Японии все это тоже, естественно, было неприемлемо.

Однако японские представители на свой страх и риск направили китайскому императору фальшивый документ о «признании Японии вассалом Китая при условии восстановления торговых отношений». Японская армия, как говорилось в документе, готова была капитулировать. Также и Хидэёси был ложно проинформирован китайцами о готовности китайской армии капитулировать в войне с Японией.

Пока шли переговоры, японцы продолжали свирепствовать в Корее, жестоко расправляясь с повстанцами. Они разрушили и разметали древнюю столицу Кореи Кёнджу, поголовно вырезав все местное население в отместку за то, что ранее им этот город взять не удалось.

В это же время японцами была совершена еще одна акция, которую можно приравнять к крупной победе. Если верить одной из версий, людям Кониси Юкинаги удалось запустить в корейское военное руководство дезинформацию о заговоре и тайных связях адмирала Ли Сун Сина с японцами. Возможно, что ван Кореи действительно поверил в этот нелепый навет после стольких блестящих морских побед своего флотоводца над японцами. В крайнем раздражении ван отстранил от командования флотом Ли Сун Сина, заменив его на должности командующего бездарным адмиралом Вон Гюном. Если ван действительно поверил клевете, то глупости и ограниченности человеческой можно только удивляться. По второй версии, Ли Сун Син, став настоящим героем Кореи, в результате возни придворных, недовольных его возвышением и влиянием, был оклеветан. Адмирала обвинили в «нарушении приказа», в результате чего флотоводец был отстранен от должности, разжалован в матросы и заключен в тюрьму.

Тем временем в 1596 году переговоры китайских послов о мире подошли к завершающей стадии, и они снова прибыли в Осаку с итоговыми документами. Без конца врать и выкручиваться было уже невозможно. Никаких положительных результатов достичь не удалось. Послам пришлось передать японскому диктатору официальный документ императора Китая, где он как бы прощал тот разбой, который воины Хидэёси учинили в Корее, а самого Хидэёси он признавал ваном Японии и своим вассалом. Хидэёси пришел в бешенство от прочтения документа, лично избил китайских послов и приказал выбросить их с позором из своей резиденции пинками. Произошло удивительное. Для китайских послов такой результат переговоров был наилучшим – они остались живы.

Ответом на оскорбительное послание императора Китая была отправка в Корею нового контингента японских войск в составе 141 тысячи человек на двухстах кораблях под общим командованием Кобаякавы Хидзаки. Силы японцев, как и в первый раз, успешно высадились на Корейском полуострове. Началась вторая стадия войны с Кореей и Китайской империей, в распоряжении которой было около 105 тысяч воинов.

За четыре года японский флот получил существенное пополнение в кораблях, которые уже не уступали корейским, а известие о отстранении Ли Сун Сина от руководства корейским флотом воодушевило японских военных моряков. В результате битвы при Чхильчонняне японцам удалось заманить в ловушку корабли нового адмирала Кореи Вон Гюн и почти полностью уничтожить флот корейцев. Осталось только 12 или 13 кораблей типа пханоксон. Сам Вон Гюн был убит в сражении. Неприятностью для корейцев было также то, что много корейских кораблей было уничтожено тайфуном.

К счастью для корейцев, разум восторжествовал. Чтобы спасти положение, вану Кореи пришлось освободить Ли Сун Сина, и он был восстановлен в качестве главнокомандующего корейским флотом.

И тут же свершилось небывалое. Чудо («Чудо при Мённяне») произошло еще раз. Ли Сун Син, вступив с оставшимися 12 «кораблями-черепахами» в морскую схватку с 200 японскими боевыми судами (по другим сведениям, их было 333), потопил 50 из них, не потеряв при этом ни одного своего корабля. Большая часть японских кораблей была завлечена в узкий пролив и разбита силой течения. Корейцам оставалось только добить силы неприятеля.

Последняя морская битва между корейцами и японцами произошла при Норяне 16 сентября 1598 года. У японцев было до 500 плавсредств, предназначенных для эвакуации армии в Японию. Талант главнокомандующего и лучшая подготовка корейских военных моряков позволили корейцам еще раз показать свое господство над японцами в море. Эвакуация японских войск была сорвана 16 декабря боем в бухте Норян. Ли Сун Син потопил почти весь японский флот, предназначенный для эвакуации самураев в Японию. 10 тысяч солдат Японии утонуло в холодных морских водах, так и не вернувшись с победой на родину.

До конца выполнил свой воинский долг и Ли Сун Син. В последнем сражении он был смертельно ранен шальной пулей. Умирая, адмирал просил подчиненных скрыть факт его смерти, дабы не вызвать деморализации у своих моряков. Еще через некоторое время к месту боевых действий прибыло китайское подкрепление, состоявшее из множества китайских императорских кораблей. Вопрос о поставках японским войскам в Корее всего необходимого – вооружения и продовольствия – был решен: они прекратились.

На суше ситуация для японцев обстояла не лучше. При высадке и продвижении вглубь корейской территории японские войска опять одержали ряд побед, но к осени 1598 года положение вновь изменилось. Сначала императорский Китай прислал в помощь корейцам 150 тысяч войск, и японцы вынуждены были начать отступление на юг Корейского полуострова. Во второй половине 1598 года прибыли новые китайские подкрепления. Японцы оказались запертыми в ряде крепостей на юге Кореи, которые они тем не менее успешно обороняли.

Хидэёси постоянно недомогал и, чувствуя приближение своей кончины, отдал командованию войск экспедиционного корпуса приказ об отступлении и выводе самураев с полуострова. 18 сентября 1598 года диктатор скончался.

Однако вывести армию за пределы Кореи оказалось совсем не легким делом. С одной стороны были наступающие китайско-корейские силы, численно превосходившие японские, с другой – море с множеством китайских кораблей. Особо большие потери понес корпус Кониси Юкинаги. На помощь ему пришли Като Киёмаса и князь Симадзу из провинции Сацума. При Сачхоне произошло последнее крупное сухопутное сражение китайско-корейских войск с японцами. Японцы победили. Китайско-корейская армия оставила на поле битвы около 40 тысяч убитых, уши и носы которых, как и прежде, были отрезаны и отправлены в Японию.

На берегу японцы продолжали отчаянно сопротивляться, и вследствие этого вскоре между Китаем и Японией было достигнуто соглашение о беспрепятственном возвращении в Японию японских солдат. Более половины японского флота было уничтожено. Однако Кониси, Като и Симадзу смогли 21 декабря вывезти свои войска из Кореи. Последние корабли с японцами ушли в Японию, на Цусиму, 29 декабря. Японцы, возвращению которых никто не мешал, не растерялись и вывезли из Кореи большое количество ценностей и произведений искусства, а также специалистов в разных областях техники, в частности мастеров по производству фарфора, книгопечатанию, ученых-конфуцианцев.

Война была проиграна. Она привела японский народ к большим человеческим и материальным потерям, пострадала экономика страны в целом. Таким образом, провалилась первая авантюрная и широкомасштабная японская попытка покорения «цивилизованных стран» Восточной Азии с целью дальнейшей эксплуатации их человеческих, культурных и сырьевых ресурсов. Кампания по захвату Кореи и Китая не достигла желаемого результата, унеся с собой в могилы миллионы убитых из всех воевавших стран. Население Кореи сократилось почти вдвое. Множество людей умерло от голода, а государство постигла культурная катастрофа. Безвозвратно были утрачены многие памятники старины, сожжены храмы, уничтожены старинные исторические записи.

После смерти Хидэёси в Японии началась очередная смута. Оживился влиятельный и могущественный феодал Токугава Иэясу, который был наиболее приемлемым кандидатом на роль главы государства. Используя успехи, достигнутые Одой и Хидэёси, он окончательно объединил страну после битвы при Сэкигахаре в 1600 году, в которой разбил войска других претендентов на центральную власть.

Самоизоляция страны и ее насильственное «открытие»

Режим военного правительства сёгунов Токугава просуществовал до второй половины XIX века без крупных внутренних войн и внешних конфликтов. Это было время наивысшего развития и подъема системы военного правления. Лишь один раз клану Токугава пришлось применить силу против сына Тоётоми Хидэёси Хидэёри, восставшего против верховного правителя в городе Осака. Противостояние окончилось в 1615 году победой войск сёгуна.

Однако военные лидеры Японии, объединив страну и внимательно наблюдая за обстановкой в ней, стараясь не допустить образования враждебных власти союзов и заговоров, всегда помнили о внешней угрозе со стороны европейских держав, имевших колониальные устремления в мире, и в Азии в частности.

Во второй половине XVI века в Японии появились европейские торговцы. Это были португальцы, а затем и голландцы, испанцы, англичане. Появление их было полезно Японии, поэтому международным связям и торговле японцы не препятствовали и стремились расширять отношения с иностранцами. Но почти одновременно с торговцами туда начали прибывать христианские миссионеры – проповедники римской католической церкви, задачей которых была организация христианских миссий и распространение на островах католицизма. Наиболее богатый опыт приобщения с помощью католических миссий других народов к христианству, с последующим учреждением на чужих землях колоний, имели португальцы и испанцы. Христианская религия столь напористо и последовательно осуществляла свою религиозную пропаганду в Японии, что примерно к началу XVII века в католицизм было обращено около трехсот тысяч японцев. Христианами становились не только простые японцы – крестьяне и горожане, но и даймё – феодальные князья со всеми своими вассалами-самураями. Некоторые из них стали слишком горячими приверженцами христианства, например даймё Такаяма Укон (он же Дом Джусто), принявший христианство еще в детстве вместе с родителями в 1564 году и посвятивший всю свою сознательную жизнь вере в Иисуса Христа.

Чуждая Японии религия начала борьбу с противостоящими ей религиозными системами, которыми в данном случае были синтоизм и буддизм. Началась борьба церквей, в ходе которой христиане на юге Японии начали уничтожать монастыри и храмы противоположных им религий, разрушать национальные религиозные символы и институты. В то же время число католических церквей росло прямо на глазах. Создавалась довольно мощная база противостояния существующим порядкам и традициям.

Ко всему этому добавилось еще и то, что Япония стала ареной противостояния католицизма и протестантства. Католики в лице испанцев и португальцев начали борьбу с протестантами, которыми были англичане и голландцы. Буддизм и синтоизм в Японии не противоречили друг другу, а мирно сосуществовали и взаимодействовали. Христианские же религиозные течения были непримиримы одно другому. Во Франции подданные одного и того же государства, католики и протестанты, на религиозной почве вели гражданские войны уже ряд лет. Апофеозом этого противостояния стала так называемая Варфоломеевская ночь в католическом Париже, когда католики ночью 24 августа 1572 года, в канун Дня святого Варфоломея, устроили самую массовую и кровавую резню столетия, уничтожив за несколько часов около 30 тысяч протестантов. Избиение протестантов, начавшись в Париже, перекинулось затем на другие города и населенные пункты и превратилось в бойню в масштабах всей страны. Пострадало множество совершенно ни в чем не повинных людей. Для Японии такое противостояние было чрезвычайно опасно, так как могло втянуть страну и ее людей не только в очередную смуту на островах, но и в широкомасштабный конфликт с государствами, поддерживавшими разные течения христианства.

Кроме этого, достаточно отчетливо прослеживалась также угроза независимости страны вследствие возможной европейской колонизации. В Японии знали, как действовали европейские колонизаторы в Азии, опираясь на церковников и захватывая для себя новые владения. Поэтому уже с конца XVI столетия японские правители начали принимать меры по предотвращению активного проникновения европейцев в Японию с целью сохранения политического строя и исконного, традиционного уклада жизни японского общества и был взят курс на ограничение контактов с внешним миром.

Началось все с притеснения христианских миссионеров и приверженцев новой для Японии религии. Первый антихристианский декрет был опубликован в 1587 году Тоётоми Хидэёси, начавшим гонения на христиан на острове Кюсю, где их колония была особенно велика. В городе Нагасаки были распяты 26 верующих-католиков.

После смерти Хидэёси преследования христиан продолжил Токугава Иэясу. Он принял решение продолжить практику искоренения на островах новой религии, являвшейся инструментом иностранного политического влияния. По указу сёгуна от 1 февраля 1614 года христианство запрещалось в Японии, а все его проповедники и последователи должны были покинуть страну. В соответствии с этим указом из страны был изгнан и рьяный приверженец христианства Такаяма Укон, который через год умер в ссылке на Филиппинах, в Маниле. В настоящее время местные власти установили ему памятник.

Никто не хотел уступать, но японцы были у себя дома и имели неоспоримые преимущества. В период с 1622 по 1633 год в Японии были лишены жизни уже около 150 японских христиан и европейских миссионеров. В общей сложности в Японии было замучено примерно 3 тысячи приверженцев христианской религии, не считая тех, кто пострадал в тюрьмах и изгнании.

С 1633 по 1639 год в японских эдиктах была сформулирована изоляционистская политика правительства по отношению к японцам и иностранцам. Указом 1635 года японцам запрещалось под страхом смерти покидать пределы страны, определенные ее границами. Но особенно изоляции способствовало восстание крестьян, самураев и бедноты, которые исповедовали христианство, вспыхнувшее на полуострове Симабара острова Кюсю. Восстание было жестоко подавлено, буквально потоплено в крови. И после этого в 1639 году был обнародован указ, по которому иностранцам запрещалось проникать в Японию. Только традиционным торговым партнерам-рюкюсцам, китайским, корейским и голландским торговцам (голландцы оказали бакуфу помощь в борьбе с повстанцами Симабара) разрешалось торговать с японцами, и то в определенных местах. Монопольное право на торговые сделки голландцы получили на созданном человеком острове-резервации Дэдзима, устроенном в черте города Нагасаки на Кюсю.

Таким образом, Япония искусственно и добровольно отгораживалась от остального мира и взяла курс на ограничение контактов с крупными мировыми державами. Это сохраняло режим военного правительства и японский феодализм, но вело к экономическому отставанию страны, препятствовало выходу ее на международную арену и, в свою очередь, захвату чужих территорий, чем с успехом в то время занимались все ведущие европейские страны. Примерно с начала XIX столетия самоизолированная страна получила название сакоку – «закрытая страна».

Самоизоляция Японии от остального мира оказала на нее в последующее время существенное влияние. Ни одно другое государство не было так долго обособлено от других стран, как Страна восходящего солнца. Благодаря изоляции военное правительство рода Токугава смогло продержаться у власти более двух веков, но именно из-за этой изоляции Япония отстала в своем развитии от многих других капиталистических стран, продолжая идти по пути феодализма, именно поэтому Япония не пополнила к середине XIX века число колониальных и империалистических держав мира.

На протяжении всего правления сёгунов Токугава, получившего в японской истории название периода Эдо (по названию столицы сёгуната, в настоящее время Токио), нелюбовь к иностранцам прививалась и культивировалась властями. В результате незаконченной буржуазной революции Мэйдзи 1868 года такое отношение ко всему иностранному было частично ослаблено. Но последующая милитаризация и войны Японии снова его усилили практически до середины XX века, когда после поражения страны и ее оккупации в послевоенное время началась американизация страны.

Однако обособлять себя от остального мирового окружения в условиях становления в Японии капитализма и изменений социального характера было невозможно. Этого не желали и ведущие державы мира, стремившиеся черпать на Японских островах выгоды для себя, желавшие распространить свое влияние на Дальнем Востоке и установить в регионе торговые отношения.

Особенно в этом преуспели Соединенные Штаты Америки, ультимативно грозившие для «открытия Японии» применить военную силу. Над Японией нависла угроза вторжения со стороны Америки, к которой режим Токугава готов не был. Сначала в залив Эдо (в настоящее время Токийский залив) в июле 1853 года вошли четыре «черных корабля» (корофунэ), как их называли в Японии, коммодора М. К. Перри, вооруженные тяжелыми пушками. Перри был снабжен письмом президента США Филлмора и предъявил ультиматум военному правительству с требованием прекратить «самоизоляцию» страны и дал на это время для размышления. Затем в феврале 1854 года Перри вернулся в то же место уже с военно-морской эскадрой, состоящей из восьми кораблей. Хотя многие в Японии верили в новое пришествие камикадзе – «божественного ветра» и самурайский дух был силен у чиновников и военных бакуфу. Император Комэи предписал сёгуну незамедлительно изгнать «варваров» из Японии. Но трезвый расчет реально мыслящих политических деятелей победил. Японцы не могли противостоять новейшим по тому времени корабельным пушкам американцев. Япония одна оказалась перед лицом Америки и стран Запада, готовых выполнить свои угрозы и превратить страну в колониальное владение. Бакуфу вынуждено было пойти на уступки. Диктату пришлось подчиниться, и широкомасштабной агрессии против Японии не состоялось.

Военное правительство Японии уступило нажиму, и в 1854 году в Канагаве подписало с США первый договор. За ним последовали так называемые Ансэйские торговые соглашения 1858 года (по годам правления Ансэй), бывшие по существу неравноправными и унизительными.

Они открывали для иностранной торговли ряд портов, причем Япония лишалась таможенной автономии и ей были навязаны низкие ввозные пошлины. Произошел обмен Японии, США и других стран Запада дипломатическими представительствами. В этой связи в Японии появилось много патриотически настроенных самураев.

Японские лидеры пошли на подписание соглашений, надеясь осуществить экономические реформы, набрать силу, модернизировать страну, а затем неравноправные договоры аннулировать. Военное правительство тем временем теряло силу и авторитет, оказывалось под ударом критики и со стороны реформаторов, и со стороны защитников феодализма.

Ненависти к американцам и другим иностранцам эти соглашения, правда, не убавили. Даже под строгим запретом правительства на чужеземцев периодически нападали патриотически настроенные представители военного сословия, считавшие, что все проблемы можно решить нападениями и убийствами иностранцев. В 1861 году националистами был зарублен переводчик американского консула. В том же году самураи, вооруженные мечами, напали на английское представительство, охраняемое правительственными сёгунскими военнослужащими. Охрана не стала мешать нападающим, и служащим британского представительства пришлось самим отстреливаться от самураев. К серьезным последствиям привело нападение в 1862 году противников-иностранцев на четырех англичан, ехавших верхом на конях и не оказавших должного почтения процессии феодального князя, владевшего провинцией Сацума. Англичане должны были спешиться, поклониться вельможе и встать на одно колено. В результате такого неуважения к князю один англичанин был убит, а три других тяжело ранены воинами, набросившимися на них. Великобритания немедленно отреагировала на этот инцидент и отправила к берегам Японии свои корабли, подвергшие бомбардировке Кагосиму.

Но и на этом противники сёгуната не успокоились. В 1864 году владетель провинции Тёсю закрыл для иностранцев пролив Симонасэки, обстреляв иностранные суда. Объединенная англо-франко-голландская эскадра из 16 кораблей с помощью своих пушек уничтожила береговые укрепления японцев, высадив к тому же английский десант, рассеивший самураев. Положение было восстановлено, и пролив открыт.

Не исключением в антииностранных отношениях японцев, как известно, стал и цесаревич Николай Александрович, будущий император России, посетивший Японию в 1891 году. В Японии Николаю были оказаны самые высшие почести. Однако визит был омрачен случаем, произошедшим в городе Оцу 29 апреля 1891 года. Выходец из самурайской семьи Цуда Сандзо во время шествия гостей по улице города выскочил из толпы и напал на цесаревича, сидевшего в коляске дзин рэкися (рикши). Николай был легко ранен в голову мечом. Этот инцидент получил в японской истории название «Оцу дзикэн» – «Инцидент в Оцу». Впрочем, инцидент довольно странный, так как пик самурайской террористической активности по отношению к иностранцам уже давно прошел. Цесаревич был ранен, и платок со следами его крови хранится сейчас в Государственном Эрмитаже в Петербурге. Об истинных причинах события спорят до сих пор. Правители Японии сделали все, чтобы сгладить инцидент. За три дня, в рекордный срок, для царственной особы специалисты соткали ковер со сценой ябусамэ – традиционной самурайской охоты на собаку, совершавшейся в качестве тренировки японских воинов при стрельбе из лука с коня, который также хранится в Эрмитаже. Но и этого японцам показалось мало. Цесаревичу за оскорбление подарили еще и куклу, изображающую гейшу О-Мацу в натуральную величину, так как саму женщину, понравившуюся ему, вывезти за пределы страны запрещал закон. Кукла сейчас хранится в фондах Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской Академии наук (Петровская Кунсткамера).

Часть вторая
Войны Японии в XIX и XX столетиях

Глава 1
Гражданская война «Босин», «реставрация» власти императора и модернизация Японии

Во второй половине XIX века кризис режима сёгунов Токугава как в области внешней, так и внутренней политики был очевиден. Военное правительство изжило себя во всех сферах деятельности – социальной, экономической и политической. Феодализм стремительно терял свои позиции.

В Восточной и Юго-Восточной Азии в это время почти не осталось государств, которые не были бы в прямой или косвенной зависимости от развитых стран Запада, разными методами эксплуатировавших их. «Открытие» Японии по экономическим и политическим соображениям (открытие портов для торговли и низкие торговые пошлины, право на экстерриториальность иностранных представительств и т. п.) было очень выгодно Соединенным Штатам Америки, Великобритании и другим государствам Европы. Свои интересы на Дальнем Востоке имела Россия.

Но и нарождающейся японской буржуазии была выгодна связь с Западом. Сторонники отказа от политики изоляции страны от остального мира, буржуазного развития, модернизации и вестернизации Японии, чьим знаменем был император, быстро набирали силу.

Общество разделилось на две части, в том числе и сословие воинов. Многие самураи бедностью и нищетой были доведены до критического состояния. В период Токугава войн не было, следовательно, и источников обогащения. Поэтому самураям, которым работать было запрещено и которые просто не привыкли работать, приходилось сводить концы с концами. Многие из этих самураев были сторонниками реформ, улучшения жизни и также требовали в связи с данной ситуацией прямого императорского правления. Другой группировке правящего класса, не обращавшей внимания на свое ухудшающееся положение, нужна была война с иностранцами и сохранение феодальных порядков и привилегий. В этой среде самурайский дух продолжал жить. Однако эти самураи не понимали, что война со странами Запада приведет к военному поражению и полной катастрофе Японии. Обе части общества были непримиримы. О народе, находящимся за чертой бедности, испытавшем не так давно страшный голод, унесший жизни миллионов людей, и говорить не приходится. В таких условиях обычно начинается брожение в массах и, как следствие этого, революция или гражданская война.

В 1864 году начались самурайские бунты, в частности в провинциях Мито и Тёсю. Бакуфу решило прекратить смуту, направив в княжество Тёсю карательную экспедицию, разбившую его войска. Но в конечном итоге правительство ничего сделать не смогло. К капитулировавшему княжеству примкнуло княжество Сацума, в числе лидеров которого был энергичный и деятельный самурай Сайго Такамори. Главы двух княжеств заключили тайный союз о свержении сёгуната. Но две провинции были не единственными противниками феодального правительства. К числу заговорщиков прибавлялись все новые и новые сторонники прямого императорского правления.

Сторонники императора решили, что подошло время для свержения сёгуната и введения прямого императорского правления. Император Комэи призвал всех своих союзников встать под знамена монарха. Первыми в императорскую армию вступили представители мощных объединений юга Японии кланы Сацума, Тёсю и Тоса, которые являлись по отношению к дому Токугава тодзама – то есть посторонними кланами, не являющиеся его прямыми вассалами.

Ситуация несколько разрядилась, когда в 1866 году умер сёгун Иэмоти. Вместо него правителем становился новый, пятнадцатый сёгун, Токугава Ёсинобу (Кэйки). Почти тут же, в 1867 году, скончался император Комэи. Место Комэи на троне занял его сын – принц Муцухито (император Мэйдзи, что означает «Просвещенное правление»). Чтобы хоть как-то исправить положение, новый сёгун Токугава Ёсинобу предложил реорганизовать старое правительство, введя в него императора, но оставив за собой реальную власть, желая стать по западному образцу премьер-министром.

Этот шаг сёгуна стал как бы сигналом для проимператорских сил для начала решительных действий. Сторонники императора предложили монарху ликвидировать сёгунат, сослать нового сёгуна в ссылку и конфисковать все его земли. Сразу же в конце 1867 года был обнародован ранее подготовленный Указ о реставрации императорского правления, в связи с которым сёгунат упразднялся и вся полнота власти переходила к императору.

3 января 1868 года сторонники императора, ядро войск которых состояло из проимператорских самураев провинций Сацума, Тёсю и Тоса, захвативших старую императорскую столицу Киото, официально возвели на престол молодого императора Мэйдзи и объявили, что, в соответствии с новым декретом, в стране восстанавливается императорского правление.

Сёгун не признал указа, объявил его не имеющим законной силы, недействительным и начал готовиться к захвату Киото. Одновременно его войска сожгли в Эдо резиденцию княжества Сацума, убив множество его людей.

Началась гражданская война «Босин» («Босин сэнсо» – буквально «Война года земляного Дракона», по традиционным датам японского правления). Японцы, как и в период междоусобиц, снова начали убивать друг друга.

Однако война «Босин» была уже иной гражданской вой ной, нежели междоусобица Тайра и Минамото, утвердившая на несколько веков военное правительство, или серия междоусобных войн периода Сэнгоку, а также гражданская война по объединению страны, начатая Одой Нобунагой и продолженная Тоётоми Хидэёси и Токугавой Иэясу. Это была принципиально новая война между старым и новым, следствие кризиса в японском обществе, война сторонников феодализма (сёгуната) и реформаторов – приверженцев быстро развивающегося капитализма, война за новую и сильную капиталистическую Японию.

Захват Киото войсками, которые начали считаться императорскими, заставил просёгунскую армию попытаться восстановить положение и отбить старую столицу. Однако Сайго Такамори, смелый и сообразительный военачальник из клана Сацума, командовавший солдатами, верными императору, в первой же крупной битве при замке Тоба-Фусими (недалеко от Киото) 27 января 1868 года не позволил сделать этого и разбил силы самураев сёгуната, превосходившие императорские по численности в три раза. Хотя самураи бывшего сёгуната были обучены французскими военными экспертами и вооружены новейшим западным оружием, большинство их войска имело только холодное вооружение и старые фитильные ружья. Императорские же силы располагали новыми гаубицами, пулеметами, и почти все солдаты имели винтовки.

В это же время сражение между просёгунскими и императорскими силами произошло и на море. Флот сёгуната имел в то время девять паровых военных кораблей, чего не было у моряков императора. 28 января в схватке при Аве победил сёгунский адмирал Эномото Такэаки, происходивший из самурайской семьи, которая служила непосредственно феодалам Токугава. Эномото устроил засаду двум кораблям «Касуга» и «Хохои» княжества Сацума, которые перевозили императорских солдат в Кагосиме. «Касуга» не выдержал напряжения сражения, прекратил перестрелку и покинул поле боя, имея преимущество в ходе, а «Хохои» морякам пришлось затопить самим.

Тот же Сайго Такамори предводительствовал в сражениях по захвату и других крупных городов Японии, находившихся в руках сёгунских войск. В мае 1868 года перед напором солдат Сайго Такамори капитулировали войска, удерживавшие Эдо. Только в Уэно произошла драматическая кровавая схватка с самураями сёгуната. Токугава Ёсинобу, находившийся в это время в Эдо, после взятия города был арестован и изолирован в своем доме.

Две другие битвы при Косю – Кацунума и при замке Уцуномия – окончились в конечном итоге победой императорских войск. После сражения у Уцуномии остатки антиправительственных формирований отступили к городу Айдзу.

Попытка спасти положение заставила силы самурайской оппозиции в мае 1868 года объединиться на севере Хонсю в так называемый Северный союз, одним из главных членов которого было княжество Айдзу. Силы альянса насчитывали 50 тысяч человек. В августе к ним присоединились корабли адмирала Эномото Такэаки, прибывшие в порт города Сэндай. Однако большая армия оппозиции в своем большинстве была вооружена очень плохо. В течение лета – начала осени Северный союз с переменным успехом воевал за Хокуэцу, но постепенно практически исчерпал силу.

Осенняя победа императорской армии на перевале Бонари открыла им дорогу на Айдзу – последний крупный город, находившийся в руках противников императора на севере Хонсю.

Трудности и противоречия в рядах антиимператорской коалиции привели в конце концов к распаду Северного союза. 12 октября флот Эномото Такэаки, состоявший из восьми кораблей, вместе с остатками самурайских просёгунских войск ушел на Хоккайдо. Княжество Айдзу и его основные силы, сосредоточенные в замке Вакамацу, остались в одиночестве перед императорской армией.

В середине октября императорские войска окружили Вакамацу. Несколько неудачных штурмов заставили их перейти к осаде крепости. После месячной осады, понимая бесперспективность обороны, его защитники начали переговоры и замок Вакамацу капитулировал. На Хонсю после этого просёгунские силы прекратили сопротивление.

К концу 1868 года уже практически вся Япония была в руках императорских сил. Оставался только остров Хоккайдо, где закрепились преданные сёгунату военные. Во главе их стоял адмирал Эномото Такэаки – командующий остатками флота сёгуната. Его обслуживали и консультировали французские советники, считавшиеся сёгунатом лучшими военными специалистами. 15 декабря 1868 года Эномото объявил об образовании на Хоккайдо независимой Республики Эдзо, разделив, таким образом, Японское государство на две части. Республику Эдзо считают иногда первой республикой Новейшего времени в Азии. Горячим желанием Эномото было создание независимой страны под управлением рода Токугава. В декабре 1868 года в Хакодатэ прошли первые в истории Японии демократические выборы президента – не без влияния французов, очевидно предложивших японцам западный вариант таких выборов. Президентом был избран Эномото Такэаки. Республика получила все атрибуты, присущие государству, – флаг, герб, государственную печать, государственный язык. Особенно важно в данном случае, что вторым официальным языком начал считаться айнский – язык аборигенов острова Хоккайдо. Республика была сразу же признана Великобританией и Францией.

Прежние владетели Японии видели в образовании республики и обладании островом последний шанс удержать свое влияние на оставшихся приверженцев сёгуната, и они не были против раздела страны на постсёгунскую и императорскую. Провозглашение республики давало им надежду хоть как-то спасти бедственное положение и сохранить прежние феодальные порядки или усовершенствовать их, предоставив остальной Японии развиваться самостоятельно, двигаясь по пути капитализма.

Желая обойтись без кровопролития, Эномото отправил императору Мэйдзи послание, в котором просил разрешить развиваться Хоккайдо в соответствии с самурайскими традициями прошлого. Естественно, он получил отказ, так как императорский двор и новые силы не могли допустить существования еще какой-то Японии, тем более республики. Япония должна была быть единой и сильной, стоящей в одном ряду с передовыми странами мира. Она сама выбрала себе монархическое правление и не желала состоять из двух частей, одна из которых замкнулась бы в собственной скорлупе и шла своим, еще неизвестно каким путем. Войну «Босин» следовало закончить, и закончить именно на Хоккайдо. Приближалась финальная стадия войны. В этой связи с обеих сторон началась подготовка к последним широкомасштабным военным действиям. С одной стороны, для обороны острова Хоккайдо, с другой – для его захвата.

Первое морское соприкосновение республиканцев и монархистов произошло при Мияко. Часть императорского флота в составе флагманского корабля броненосца «Котэццу», пяти других боевых кораблей и трех вспомогательных вошли в гавань города Мияко. Командование флота Республики Эдзо решило атаковать императорские силы и захватить с помощью абордажного боя «Котэцу». Для этого решено было использовать хитрость – также войти в гавань Мияко, но под флагами других государств. Однако республиканцев постигла неудача. Операции помешал шторм, который унес один корабль далеко в море. У другого корабля штормом повредило паровую машину, и он потерял в этой связи ход. В результате только один корабль республики, флагман «Кайтэн», смог войти в гавань под флагом США. В непосредственной близости от «Котэцу» корабль сепаратистов поднял флаг Республики Эдзо. Абордаж не удался, но республиканский корабль смог повредить три императорских. Операция провалилась, и республиканский корабль отправился обратно в Хакодатэ. После этого в гавань вошел корабль сепаратистов с поврежденным паровым двигателем и стал легкой добычей императорских кораблей.

Завершающими сражениями войны «Босин» были битвы при Хакодатэ на суше и в гавани города. Высадившись на побережье Хоккайдо, императорские войска разбили 4 апреля 1868 года силы республиканцев. 4 мая шесть военных кораблей императорского флота обстреляли и разрушили береговые укрепления Хакодатэ и вступили в бой с пятью кораблями республики Эдо, базировавшимися около Горёкаку, рядом с Хакодатэ. Флот республики был разбит и потерял почти все свои корабли; множество военнослужащих было убито. 7 мая императорский флот праздновал победу. Республика Эдзо капитулировала и 27 июня 1868 года прекратила свое существование. С падением республики завершилась война «Босин», в которой участвовало 120 тысяч человек и которая унесла жизни 4 тысяч японцев. Произошло окончательное «возвращение страны и народа» императору – «Хансэки-хокан».

Война между сторонниками сёгуната Токугава и проимператорскими вооруженными формированиями шла в течение полутора лет. Приверженцы сёгуната потеряли в три раза больше людей, чем солдаты, воевавшие на стороне императора. В общем, это показатель преимущества японской армии нового типа. Гражданская война завершилась поражением феодального военного правительства, что привело к так называемой Реставрации Мэйдзи – Реставрации власти императора. На престол вступил 122-й император Японии Муцухито (Мэйдзи). Начался период просвещенного правления – Мэйдзи исин, направивший страну по пути буржуазного развития при сохранении власти императора.

Однако никто не мог гарантировать Японии того, что страны Запада и Соединенные Штаты Америки не превратят слабую страну в свою колонию. Их колониальный разбой в Азии и угроза национальным интересам островного государства заставили японцев быстро принять соответствующие меры. Мыслящие умы Японии и единение нации сделали чудо. «Открытие» страны стимулировало стремительное восприятие западного опыта во всех областях жизни. Ситуация заставила японцев приобщиться к новой общественно-экономической формации быстрее, чем это произошло в свое время на Западе. Япония поспешно начала модернизацию, целью которой было создание современной экономики. В кратчайшие сроки она достигла того, на что многим другим странам потребовалось намного больше времени. Общенациональная идея модернизации, прекращение внутренних распрей в стране, умелые и думающие предприниматели, трудолюбивое население, коллективизм с его жестким подчинением младших старшим, как и при феодализме, упорство и стремление в достижении цели позволили в конечном итоге избежать дальнейшего диктата Запада, быстрыми темпами развить промышленность и преодолеть экономическую отсталость. С каждым годом Япония становилась все сильнее и сильнее.

Но для вхождения в круг ведущих империалистических держав мира тем не менее этого было мало. Для государственной мощи Японии нужны были еще и новые территории, дающие промышленности источники сырья, а также дешевые рабочие руки на этих территориях. Ей требовались регионы для сбыта готовой продукции и земли для японского населения, коих не хватало на островах. В этой связи Япония нуждалась в современной сильной и дисциплинированной армии и флоте, которые способны бы были, как и вооруженные силы других стран империализма, вести ее по пути территориальной экспансии.

Руководство страны справилось и с этой задачей, благо после незаконченной буржуазной революции множество представителей бывшего сословия японских воинов (самураев) осталось не у дел. Но в буржуазной стране армия должна была быть всенародной, а не сословной. В этой связи в 1873 году была осуществлена военная реформа: армия перестала быть только самурайской, но стала доступной всем слоям населения, как на Западе. В 1876 году было упразднено и само сословие воинов, даймё вынуждены были отказаться от своих феодальных прав на землю и вассалитет.

Эти мероприятия правительства, конечно, повлекли за собой недовольство самураев и серию восстаний бывшего военного сословия, крупнейшим из которых было выступление сацумских самураев в 1877 году под руководством героя войны «Босин» Сайго Такамори. Ему среди ряда других военных деятелей страны принадлежала заслуга в утверждении власти нового императора Муцухито, но в то же время Сайго был крайне недоволен правительственными реформами в отношении самураев. Все-таки ему пришлось подчиниться новым веяниям. Заслуги бывшего самурая власти не забыли, удостоив его чести поста главы военного ведомства.

На новом посту Сайго Такамори начал активно разрабатывать план военного вторжения в Корею, разорвавшую с Японией торговые отношения. То, что не

© Спеваковский А. Б., 2022

© «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2022

* * *

Введение

Японцы – воинственная нация, и сами себя они считают воинами, пусть не всегда афишируя это. И это действительно так. Чтобы достигнуть территорий современного расселения, то есть Японских островов, им пришлось в древности пробиваться туда через уже заселенные другими этносами земли континента Восточной Азии.

На Японском архипелаге их никто не ждал, поэтому японцам веками приходилось завоевывать жизненное пространство, отвоевывая его у аборигенов островов – предков современных айнов. Войны с предками айнов были напряженными и длились многие столетия. Окончательно они завершились лишь в конце XVIII века.

Были у японцев войны справедливые и несправедливые. В XIII столетии им пришлось столкнуться с могущественной империей монголов, поработившей половину человеческой цивилизации того времени и желавшей покорить также и Японские острова. Это было самым серьезным испытанием для народа Японии в Средние века, которое он с честью выдержал, отстояв свою независимость.

В пределах собственно Японии, во время междоусобных смут эпохи феодализма, японцы постоянно воевали между собой веками. Каждый феодал имел свою многочисленную армию, что сказалось на социальной истории Японии. Сословие воинов в стране существенно превышало таковые же сословия во многих странах мира эпохи Средневековья.

С объединением страны и прекращением междоусобиц ее феодальные правители взяли сначала курс на внешнюю экспансию – на несправедливые войны. Первым из них был японский диктатор Тоётоми Хидэёси, который в конце XVI века предпринял два похода с целью завоевания Кореи и Китая. Планы Хидэёси были грандиозными, и никто не знает, к чему бы привел успех завоевательной политики Японии в то время. Однако походы диктатора окончились неудачей. А после его смерти правящие круги островного государства отказались от завоеваний и решили самоизолировать страну, опасаясь захвата ее колониальными европейскими державами, уже ставшими хозяевами во многих странах Азии.

Самоизоляция Японии, длившаяся более двух веков, во второй половине XIX столетия, однако, привела к насильственному «открытию» островного государства странами Запада, желавшими получать от Японии выгоды. Но ей удалось избежать порабощения западными колонизаторами. В стране победили силы, пустившие ее по капиталистическому пути. Организованный и дисциплинированный народ, воспитанный в духе подчинения правящим сословиям, очень быстро вывел свою страну на мировую арену в качестве великой державы. И именно в это время японское капиталистическое государство получило новое ощущение способностей и военной силы. Именно на это время приходятся основные события начала военной истории страны новейшего времени.

Успехи в войнах конца XIX – начала XX века окрылили милитаристскую верхушку государства и всецело определили его внешнюю политику в дальнейшем. Япония начала новую эпоху завоеваний. Вместе с победами в войнах, можно сказать, в обществе началось укрепление феномена «этнической исключительности». Японцы начали ощущать себя особой нацией, способной на многое.

После войн XIX века стали считаться этносами второго сорта китайцы, которых японцы изначально, в древности, считали более развитым народом, которому они были очень многим обязаны и подражали, у которых они заимствовали большинство элементов культуры и иероглифическую письменность, а также корейцы, оказавшие на Японию большое культурное влияние. Все изменилось. После Второй мировой войны, правда, корейцы взяли свое. Как и японцы, называющие свою страну ранее и сейчас «Дай Ниппон» («Великая Япония»), южные корейцы стали называть свое государство и писать на товарах, отправляемых в Японию: «Дай Кан Дзиммин Коку» – «Великая Корейская Демократическая Республика». А что говорить о КНДР, располагающей ядерным оружием?

Принцип исключительности характерен не только для японцев, но и для многих других народов земли. Взять хотя бы немцев, выдумавших для себя особую расовую теорию и причислявших себя по расовому признаку к арийскому или нордическому (северному) типу людей. Совсем непонятная теория. Кто же это такие нордические народы и почему их нужно выделять среди других? Может быть, в число таких народов следует включить также наших эскимосов, чукчей и коряков, являющихся аборигенными народами Севера? Это северные, даже, с позволения сказать, суперсеверные общности, о которых большинство немецких нацистов даже, вероятно, и не знали и никогда о них не слышали. Включая немцев в арийскую расу, «исключительно талантливую, умную и культурную», Адольф Гитлер дошел до того, что стал связывать происхождение немцев напрямую с древними греками, оторвавшись в своих рассуждениях от элементарных научных знаний. Французы тоже считают себя лучшими людьми на свете. Не отстают от них англичане, испанцы, итальянцы, португальцы, благо есть чем похвастаться, другие народы Европы, не говоря уже о жителях Соединенных Штатов Америки. У россиян тоже получила в прежнее время распространение так называемая великоросская идея. Список можно продолжать и продолжать.

Да что рассуждать о великих державах и крупных народах. Даже такой малочисленный коренной народ севера Якутии, как юкагиры, при численности всего лишь около полутора тысяч человек имеет этноним «одул» – «великий», «могучий». Среди аборигенных народов Севера «исключительная этническая ситуация» совсем даже не представляет нечто неординарное. Неравное отношение одного народа к другому не является чем-то особым. Каждая этническая общность имеет этническое самосознание и гордость за свой народ, за его любые успехи и достижения. Мне не раз приходилось слышать на Севере, как эвенки и эвены (тунгусы) противопоставляли себя чукчам и корякам, называя их «некультурными» и «грязными». Якуты в то же время считали себя более культурными и сильными по сравнению с тунгусами. Примеров опять-таки можно приводить много, но не они в данной работе являются основными.

Ну кто же себя позволит ущемить и унизить. Ничего плохого нет в том, когда народы считают себя великими, способными, одаренными и талантливыми. Свои традиции и культуру следует чтить, свой народ нужно уважать и интересы его отстаивать. Каждый этнос хочет для себя только хорошего, независимости, прежде всего благосостояния и хорошей жизни. Но когда у людей и их руководителей идея «этнической исключительности» доходит до осознания существования за счет других, «низших» этносов, когда «великие» народы желают строить свое благосостояние, величие и сытую жизнь на основе жизни этих других народов, это ведет к войнам и завоеваниям. Тогда это уже становится преступлением.

Сколько было завоевательных походов, и сколько в их результате образовалось империй. Империя Александра Македонского, Римская империя, завоевания арабов в Европе и Азии, Золотая Орда монголо-татар, извечный «натиск на Восток» немцев, войны Наполеона, не обошедшие Россию, и т. д. и т. п. Апофеоз всему – Вторая мировая война с ее стремлением Германии, Италии и Японии разделить между собой мир и жить за счет побежденных этносов.

К чему все это привело? К неисчислимому горю людей Земли. Войны Германии в Европе и Японии на Тихом океане окончились для них полным крахом. Страны были оккупированы победившими союзниками.

Последствия экспансионистской политики Японии прежних времен в полной мере наблюдаются и сейчас, по прошествии 75 лет после войны. В частности, это проявляется в территориальных проблемах, наличии на островных землях иностранных военных баз, политической зависимости внешней политики японского государства от победивших его уже давно Соединенных Штатов Америки. США, похоже, от своих завоеваний добровольно никогда не откажутся.

А что касается «этнической исключительности», то ее просто не существует. Все люди планеты равны, так как относятся к одному современному биологическому виду homo sapiens, и никогда ни один народ не сможет доказать в честном споре того, что он лучше другого, будь он чукча или немец. Все различия между людьми зависят лишь от исторического развития, национальной культуры, хозяйственной деятельности и мест обитания. Однако самое печальное в отношениях между народами заключается в том, что ни один из них никогда не откажется от своего «величия» и «превосходства» над другими в пользу этих других и не уступит его. Но ни в коем случае нельзя смотреть на другой народ с позиции силы.

Часть первая

Войны японцев в древности, Средние века и позднем Средневековье. Самоизоляция страны

Глава 1

Появление предков японцев на территории Японских островов

За несколько веков до новой эры, точнее, в первых веках до нее на Японские острова начинают проникать иноэтнические мигранты с материка. Миграции были обусловлены сложными этническими процессами на континенте, в том числе и военного характера. Основная масса этих пришельцев были скотоводами и охотниками, говорившими, очевидно, на алтайских языках (по лингвистической классификации к алтайским относятся тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки). Носители новой культуры, связываемой учеными с континентальными мигрантами, проникшими на острова через Корейский полуостров, дали, вероятно, начало корейскому и японскому этносам. Они были представителями военизированной общности, так как пройти через уже заселенные территории континента и отвоевать жизненное пространство на Японских островах можно было только с помощью военной силы. Поэтому и сейчас японцы считают себя военной нацией. Именно с их приходом в Японию начинает развиваться культура заливного рисосеяния и кардинально меняется этническая ситуация на Японском архипелаге (примерно с III века до н. э., а может быть, и ранее).

Культура заливного рисосеяния получила в науке название Яёи (по названию района Бункё префектуры Токио), а период, связанный с ней, Яёи дзидай. В районе Бункё в 1884 году была найдена керамика нового, отличного от керамики Дзёмон (древней культуры предков современных айнов), типа. Позже эта керамика, а также многочисленные изделия из различных металлов (меди, бронзы и железа) были обнаружены и в других местах Японии, почти везде.

Древние японцы, осваивавшие в то время остров Кюсю и земли собственно Японии, ее центральные районы, на юг и север тогда активно не продвигались, но сопротивление предков айнского населения, естественно, на себе испытывали. Воевать приходилось постоянно, так же как и вступать в этнокультурные контакты.

Ранее считалось, что культура Яёи существовала на Японском архипелаге около шестисот лет. Однако в настоящее время, в противоположность мнениям западных исследователей, придерживающимся так называемых миграционных теорий, японские ученые на основании нового метода датировки археологических материалов (АСМ – акселератор спектрометрии масс) удревляют начало периода Яёи на полтысячи лет, отодвигая его к IX веку до н. э., и связывают происхождение этой сельскохозяйственной культуры с автохтонным развитием.

Возможно, удревление праяпонцев на Японском архипелаге справедливо, так как шесть столетий, вероятно, слишком мало для того, чтобы антропологический тип целого этноса начал приобретать особые черты и стал у японцев эпохи феодализма и современных японских жителей переходным, то есть не относящимся по большинству признаков к какому-то определенному народу Восточной Азии, а язык пришельцев изолированным среди азиатских языков, как и многие самобытные особенности их культуры.

Скорее всего, такое своеобразие японской общности в антропологическом отношении можно объяснить этническими процессами, во время которых шло в первую очередь смешение с предками современных айнов. Это смешение дало уникальные результаты для японцев. Они приобрели особенности переходной расы. Айны же не потеряли при этом своего древнего своеобразия. Даже с сильной японской примесью людей, имеющих отношение к айнскому этносу, внешне невозможно и сейчас спутать с каким-либо другим народом, в том числе и с японцами, прежде всего по немонголоидному внешнему облику и темным, иногда черным и длинным волосам, покрывающим лицо, тело, руки и ноги.

Это подтверждают также данные генетики. Согласно современным исследованиям японских и американских ученых, ДНК японцев, с их доминирующей Y-хромосомной гаплогруппой, является гаплогруппа D, та Y-хромосомная гаплогруппа, которая характерна для 80 % айнов и почти отсутствует у корейцев. У айнов с частотой около 15 % еще встречается гаплогруппа С3. Все это свидетельствует о сильном дзёмоновском влиянии на яёиское население Японских островов.

Сами японцы, правда, никогда с восторгом не принимали положений, в соответствии с которыми в их этногенезе в определенной степени принимали участие другие азиатские этносы, будь то предки айнов или какие-либо жители материка. Со второй половины XIX века (в период Мэйдзи, начавшийся в 1868 году), когда Япония после почти семисот лет властвования в стране военных правителей – сёгунов Минамото, Асикага и Токугава – пошла по буржуазному пути развития, японцы вообще рассматривали себя как народ божественного происхождения.

Древние японцы творчески оформили свои анимистические воззрения, превратив их в систему, которую назвали «Путь Богов» или «Синто». Концепция «Синто» развивалась тысячелетия и сохранилась до настоящего времени. Она обосновывала справедливость существования предков японцев на Японских островах и принадлежность их праяпонцам.

Согласно древней народной религии «Синто» и выработанной на ее основе официальной доктрине государственного синтоизма (государственной религии Японской империи XIX–XX веков), основанной на мифах, почерпнутых из древних японских хроник VIII столетия «Кодзики» («Записки о делах древности» 712 года) и «Нихон сёки» или «Нихонги» («Анналы Японии» 720 года), Япония, ее национальные синтоистские божества и народ были созданы богами Идзанаги-но Микото и Идзанамино Микото, спустившимися с небес по повелению верховных сверхъестественных существ. Ни о каком соединении в древности Японии с материком и ни о каком смешении японцев с кем бы то ни было и речи не шло. Бог Идзанаги, находясь над водной поверхностью, с вращением опустил в воды океана свое копье и затем вынул его оттуда. Жидкость, упавшая с острия копья, загустев, образовала сушу – остров Оногоро («Самозагустевший»). Боги Идзанаги и Идзанами вступили на эту сушу и сотворили другие острова, составившие Японский архипелаг.

Одним из основных деяний Идзанаги, как сказано в хрониках, явилось создание им трех главных богов синтоизма: солнца, луны и ветра. От богини солнца Аматэрасу-но Омиками ведет свое происхождение ее земной внук Ниниги-но Микото, стоявший якобы у истоков японской истории. По велению Аматэрасу он установил на Японских островах божественную верховную власть и начал там свое правление. Прямым потомком Ниниги был Камуямато-Иварэхико, правнук богини солнца, первый император Японии, посмертно получивший имя Дзимму-тэнно («Небесный» или «Божественный царь»). От него, в свою очередь, ведут происхождение все японские императоры, включая нынешнего 126-го императора Японии Нарухито, вступившего на престол 1 мая 2019 года. Считается, что все они правят в стране (к 2021 году) без перерыва уже 2680 лет.

Если следовать данным нового метода датировки археологических материалов, предложенного японскими учеными, то время правления Дзимму, указанное в хрониках, вполне может удревлить историю периода Яёи на несколько столетий. Однако исторические исследования показывают, что даты, приводимые в «Нихонги», полностью неверны приблизительно до 603 года н. э., когда впервые в японской истории был принят календарь китайского типа. Большинство историй в «Кодзики» и «Нихонги» представляют собой рассказы мифологического или легендарного характера, которые были призваны для прославления империи и для того, чтобы связать «эпоху богов» с земными правителями.

В Японии нашего времени считается, что дата возведения Дзимму на престол выдумана хронологами VIII века произвольно, с использованием китайской теории цикла в 1260 лет от «одного события, потрясающего мир, до другого».

В «Нихонги» дается полная хронология правления Дзимму (от 711 до 585 года до н. э.), возведенного на трон во дворце Касивара в районе Ямато 1 января (по лунному календарю) 660 года до н. э. Как говорится в этом древнем источнике, Дзимму-тэнно во время своего царствования добился контроля над многими территориями Японии, включая центр Хонсю, и прожил 126 лет.

11 февраля 1872 года (по солнечному календарю) японское правительство, основываясь на упоминании о возведении на трон Дзимму, установило в стране национальный коронационный праздник Кигэнсэцу – День основания Японской империи. Праздник был отменен после войны по требованию американских оккупационных властей и восстановлен в 1967 году под новым названием Кэнкоку кинэмби – День основания государства или День ознаменования страны.

Отсчитывая время назад от 601 года н. э., когда у власти находился племянник императрицы Суйко рьяный сторонник буддизма принц-регент Умаядо Тайси (574–622), получивший посмертное имя Сётоку Тайси («Принц Святые Добродетели» или просто «Добродетельный»), составители текстов пришли к 660 году до н. э., заявив, что правление первого императора началось в этот год.

Сётоку Тайси прославился тем, что осуществил в Японии важные правительственные реформы, заключавшиеся в укреплении государственного аппарата, создании сильного централизованного государства, способного эффективно управлять провинциями, ввел в употребление китайский календарь. Именно поэтому составители хроник взяли за основу начало его правления, отсчитав обратно время по китайскому образцу.

Период Яёи длился в Японии приблизительно до III–IV веков н. э.

На смену Яёи пришел период Кофун – Культура курганов. На это же время (примерно III столетие н. э.) приходится появление на территории Японии (в современной префектуре Нара региона Кинки) древнейшего японского государства Ямато, просуществовавшего до VIII века, времени составления «Кодзики» и «Нихонги».

Глава 2

Вытеснение аборигенного (айнского) населения древними японцами с их общинных земель

Независимо от того, когда на Японские острова пришли предки японцев, соприкосновение двух общностей – пришлой (праяпонской), находившейся на более высоком уровне социального развития, с прогрессирующей экономикой, способной производить прибавочный продукт, – и аборигенной (протоайнской), характеризовавшейся первобытным способом производства, привело к военному противостоянию, так как пришельцам нужно было отвоевывать жизненное пространство на чужой территории. С одной стороны в борьбе за земли стояли примитивные общины охотников на лесного и морского зверя, рыболовов и собирателей продуктов леса и моря, которым нужны были большие территории для существования, с другой – земледельцы, уже готовые к организации собственного раннефеодального государства.

Идеологическое обоснование для завоевания новых территорий у японских анимистов, развивавших концепцию «Синто» с ее идеей создания Японских островов и японского этноса национальными японскими синтоистскими богами, скорее всего, уже начало оформляться, хотя в хрониках, в письменном виде, ученые ознакомились с ним лишь в VIII столетии.

Борьба за жизненное пространство предков современных японцев получила широкое отражение в ранних японских хрониках, где в легендарной форме описывается, каким образом шло распространение праяпонцев по островам и как происходило складывание их племенного союза. Первым завоевателем новых земель был верховный правитель Японии Дзимму. Именно со времени его правления японцы в широких масштабах начинают свои войны с аборигенами островов, которым суждено было продолжаться веками.

Свои деяния Дзимму-тэнно начал из императорской ставки во дворце Такатихо в Хьюга (вероятно, в нынешней префектуре Миядзаки) на острове Кюсю, откуда он совершил несколько завоевательных походов в непокорные ему земли, в частности на восток Японии – остров Хонсю.

Согласно легенде, сопровождал Дзимму во время его завоевательного похода верный помощник ворон-оборотень Ятагарасу, которого послала в помощь императору солнечная богиня Аматэрасу с тем, чтобы ворон показал верховному правителю путь для покорения новых земель.

В летописях описаны знаменательные победы Дзимму, в числе которых особое место занимает уничтожение «бунтовщика», имевшего прозвище Земляной Паук. Этот персонаж японской легенды якобы объявился в краю Кисю. Обладая огромной силой, как явствует из записей, он убил многих людей, пока не был уничтожен воинами императора.

В этой связи обращает на себя внимание, что в японских источниках «земляными пауками» («цутигумо») называли неких аборигенов Японских островов. Скорее всего, под этим названием скрываются предки современных айнов, живших во многих областях Японских островов еще с неолитического времени, в углубленных в землю зимних жилищах – полуземлянках. Эти жилища обозначаются в исторической литературе как «татэана». Айны называли свои зимние дома «той тисэ» – «земляной дом». А победы Дзимму на острове Хонсю некоторые исследователи связывают с утверждением на главном острове Японии земледельческой культуры Яёи, пришедшей с Кюсю.

Другими персонажами хроник были храбрец и герой Ямато-такэру-но Микото (Ямато-дакэ), посланный для усмирения в двенадцати землях «Восточной стороны» эбису («восточных дикарей»), считавшихся наиболее сильными из варваров, и полководец Абэ-но Хирафу. В научной литературе эти дикари (или, как их еще называли, эмиси, а позже эдзо) рассматриваются как аборигены архипелага, то есть предки современных айнов. Японские герои, согласно сказаниям, вели с местным населением настоящие войны.

Впоследствии, после создания в Японии раннефеодального государства, войны становятся постоянными и приобретают еще более напряженный характер. Записи о военных кампаниях, завоевательных походах и карательных экспедициях против «непокорных дикарей» (в источниках IX, X, XI веков и далее) приобретают уже не сказочный вид, как в «Кодзики» и «Нихонги», а, скорее, становятся похожими на боевые сводки, в которых фигурируют десятки тысяч японских воинов, воюющих со «злом». Причем, как указывалось в сообщениях японских военных, они часто не могли на равных противостоять аборигенам, уступая последним.

Однако политика активного вытеснения аборигенов действовала, и предки айнов вынуждены были уходить со своих земель, а в случае любого сопротивления местное население истреблялось. В занятых же областях коренные жители подвергались ассимиляции.

По мере активизации действий японцев по колонизации айнских территорий сопротивление аборигенов постепенно нарастало. Каковы были масштабы боевых операций, свидетельствуют данные, отраженные в энциклопедическом издании «Кокуси дай дзитэн» («Большой словарь истории государства»). В период правления императора Конин (770–781) против айнов несколько раз направлялись многотысячные дружины.

Во время восстания айнского вождя Атэруя, в 780 году, отряд японцев в 6 тысяч человек был разбит айнами на реке Китаками. В 803 году Атэруй с помощью подкупа был захвачен и убит японцами (сомнительно, конечно, чтобы японцы позволили жить Атэрую после своего поражения 23 года).

При императоре Камму (781–806) военачальник Кино Косами, назначенный на должность «посланника для усмирения Востока», предводительствовал уже войском в 52 тысячи человек, воевал с коренным населением целый год, но неудачно, в результате чего вынужден был отступить.

Айны, выставляя против японцев сотни и тысячи лучников, особенно хорошо воевали в лесах и горах, где они были почти неуязвимы. Опасность со стороны аборигенов для японцев была настолько велика, что император Сага (809–823) издал в 811 году специальный указ, в котором предписывал командующим войсками «усердно вести дело», так как от исхода борьбы с аборигенами зависело благосостояние и судьба государства.

В 878 году восставшие айны сожгли японскую крепость Акита. В 1051 году на севере Хонсю айны в очередной раз подняли восстание против японцев.

В XI веке японцы дважды воевали против айнов – в 1056 и 1083 годах. Эти войны получили названия «Первая девятилетняя война» и «Последующая трехлетняя война».

К концу XII столетия айны были вытеснены японцами на север Хонсю. Но еще в XV веке граница между айнскими и японскими территориями проходила приблизительно в районе нынешнего города Сэндай в префектуре Мияги. Военные кампании раннего Средневековья, а иногда и мирные контакты айнов и японцев, осуществлявшиеся с японскими крестьянами, бежавшими от феодального гнета в пограничные районы, со сторонниками мелких и крупных феодалов, разбитых в междоусобных войнах, скрывавшихся на айнских территориях от противников, в конечном итоге повлияли на определенные стороны жизни последних. В частности, связи японцев и айнов на северо-востоке Хонсю оказали влияние на формирование некоторых особенностей воинского сословия – самурайства.

Со второй половины XV века начинается завершающий этап порабощения аборигенов Японских островов японцами. Во второй половине столетия ведущая роль в деле покорения айнов и захвата их земель перешла к феодалам клана Мацумаэ, которые начали с острова Хонсю проникновение на еще не входивший тогда в состав Японского государства остров Эдзо (Хоккайдо). На юге этого острова, на полуострове Осима, японцами был сооружен первый опорный пункт (военное поселение) с замком, где сосредотачивались японские колонисты, готовившие свои военные кампании против айнов. Почти вся четырехсотлетняя история феодального объединения Мацумаэ на севере архипелага вплоть до XIX века представляет собой непрерывную цепь карательных экспедиций и войн по подчинению айнского населения японскому владычеству. Отношение мацумаэсского клана к айнам, как писал русский востоковед Д. М. Позднеев, можно охарактеризовать одним словом: истребление.

С 1457 года, при основателе клана Мацумаэ Такэда Нобухиро (1431–1494), японцы воевали с айнами, которыми руководил их вождь Косямаин. К числу наиболее значительных айнских выступлений XVI века относятся войны 1525 и 1529 годов под предводительством айна Танасягаси и 1536 года под руководством Тариконны. В XVII веке произошли несколько мощных восстаний айнов в 1643 (восстание Мэннаукэи), 1653 и 1662 годах. Все они были с особой жестокостью подавлены японцами.

Одним из последних крупных выступлений айнов за свою независимость была война против японского господства, организатором которой являлся айнский вождь Сякусяин, пользовавшийся большим авторитетом среди коренного населения Хоккайдо. Война, продолжавшаяся почти три года (с 1669 по 1672 год), держала в большом напряжении феодалов Мацумаэ. Она была закончена лишь ценой огромных усилий. В сражении в местности Куннуи японцы применили против айнов, вооруженных луками и ядовитыми стрелами, огнестрельное оружие – пушки и ружья, в результате чего последние понесли тяжелые потери. По свидетельствам хронистов, убитых было так много, что их невозможно было даже сосчитать. Сам Сякусяин был, как всегда это делали японцы, обманом завлечен в лагерь японцев и изрублен там на куски самураями.

Несмотря на поражение, Сякусяин навсегда остался в памяти айнов как их национальный герой. В 1970 году в поселке Сидзунай, на высоком холме, господствующем над городком, на том месте, где был тяси – один из последних укрепленных лагерей айнского героя, при поддержке тогдашнего губернатора Хоккайдо Матимуры Кинго был открыт памятник Сякусяину.

Ежегодно 23 сентября в его честь айнские жители поселка устраивают праздник, во время которого преподносят к пьедесталу инау – культовые жертвенные предметы айнов особой важности, представляющие собой заструганные палочки. Деньги на памятник были собраны айнами и японцами – членами «кружка памяти Сякусяина». Однако не всем понравилось то, что губернатор Хоккайдо участвовал в сборе средств для памятника айну. Националисты сочли позором для японской нации участие губернатора в таком мероприятии и замазали после открытия памятника краской имя главы острова, обозначенное на постаменте.

Неудача восстания Сякусяина, можно считать, привела практически к окончательному военному поражению айнов на Хоккайдо, подавлению силой оружия и подчинению их мацумаэсскому клану. Военные правители острова обязали старейшин айнских локальных групп демонстрировать «подобострастие» аборигенов, устраивая так называемые регулярные «административные» встречи (или «аудиенции») – уимам. Уимам ежегодно начали проводить с середины XVIII века, и проходили они обычно в главном управлении клана Мацумаэ в Хакодатэ. Айны рассматривали такие встречи как проявление формальной торговли с японцами. Во время этих встреч айны обычно обменивали продукты охоты и рыболовства на японскую одежду, ремесленные товары и продовольствие (рис и др.).

Но было все-таки еще и самое последнее крупное восстание аборигенов против японцев. Оно произошло в 1789 году. Столкновение между японцами и кунаширскими айнами, которыми руководили предводители Тукиноэи и Икитои, возникло в результате бесчеловечных поборов и произвола японских откупщиков. Более 200 айнов неожиданно напали на конторы японцев, подожгли постройки и убили свыше 70 человек, в том числе и непосредственного вассала клана Мацумаэ. Это было воспринято руководителями клана как страшное преступление, в связи с чем айнское выступление было подавлено самым жестоким образом прибывшим с Хоккайдо самурайским отрядом.

В 1789 году многовековые войны айнов и японцев на территории Японских островов закончились окончательно, а клан Мацумаэ, правивший на Хоккайдо до 1798 года, передал управление островом центральным властям.

Глава 3

Войны Средневековья и Нового времени

Японцы как этнос с древности являлись особой в своем роде, в высшей степени военизированной общностью в течение многих столетий и, может быть, тысячелетий. Это были воинственные племена, прошедшие, как уже было сказано, через занятые другими жителями регионы Восточной Азии, и, очевидно, не без боев и сражений. Для этого большинству пришлого населения так или иначе нужно было быть воинами или людьми, которые обеспечивали воинов.

На японской земле воинственность предков японцев совершенствовалась и привела их к уникальному в мире состоянию. В VII веке началось зарождение особого сословия воинов. В конце VIII – начале IX века император Камму, стремясь более эффективно бороться против айнов, содействовал развитию и укреплению региональных кланов во главе с феодалами и их самурайскими дружинами («самурай» от глагола старояпонского языка «сабурахи» – «служить человеку высшего сословия», «служить хозяину», «защищать хозяина»). С конца XII века, в течение почти семисот лет, Япония являлась государством, управляемым военными объединениями и правителями. В истории Европы и Азии существовали сословия и касты воинов, но они никогда не были такими многочисленными, как в Японии (исключение, может быть, представляла собой Монголия, где почти все монгольское население должно было тоже несколько веков выполнять военные функции). В определенные временные отрезки воинское сословие Японского государства, самурайство, вместе с семьями составляло около 2 миллионов человек, а с челядью более 3 миллионов, что равнялось приблизительно 10 % всего населения страны. В сравнении с этим средневековые рыцари стран Западной Европы, например Англии или Франции, вряд ли превышали 1–2 % жителей этих государств.

Как явствует из древних хроник, основными деяниями уже первого японского императора Дзимму, потомка солнечной богини Аматэрасу Омиками, о чем уже упоминалось ранее, были завоевательные походы с острова Кюсю на остров Хонсю, в частности в область Ямато. Такие завоевательные походы были якобы обусловлены божественной волей Неба и были предназначением Дзиммутэнно. И не случайно именно в это время с небес в помощь Дзимму, направляющегося в Ямато, богиней Аматэрасу был послан гигантский трехпалый ворон-оборотень Ятагарасу (дословно «Ворон с головой величиной в восемь мер», то есть с головой, очевидно, размером около полутора метров), который вел императора к цели и новым завоеваниям. Имя Ятагарасу встречается в «Кодзики», «Нихонги» и «Ямасиро фудоки». Считается, что этот ворон является воплощением бога Такэцунуми-но Микото, внука великого бога Ками-мусуби. В походе Дзимму Ятагарасу был не только проводником императора, указывавшим ему правильное направление, но еще и толкователем его воли главам диких общностей, которые подлежали покорению.

Несмотря на то что Япония, как говорится в хрониках, была создана национальными божествами для японцев, синтоистская традиция никак не объясняет, откуда и когда на Японских островах появились вдруг непокорные племена дикарей-инородцев, как японские боги разрешили им там поселиться и почему их нужно было покорять Дзимму и другим императорам, совершая с юга страны военные экспедиции на север и восток. Однако походы по завоеванию своих же земель против «земляных пауков» и прочих многочисленных врагов и злодеев, что считалось богоугодным делом, в ранние периоды японской истории древним японцам приходилось совершать постоянно.

Поход в Корею Дзингу Кого

Войны и походы с целью усмирения аборигенов были как бы внутренним делом предков японцев в течение более чем двух тысяч лет. Но в середине IV века н. э. японцы впервые, очевидно, столкнулись с врагами, жившими не в Японии, а на континенте. Это были корейцы, которые с этого времени начали рассматриваться как их недруги.

В соответствии с хроникой «Нихон сёки», в рассказах которой много противоречий, где точные даты о жизни и правлении императоров часто не приводятся или запутаны и описания событий носят легендарный характер (более или менее определенные даты начинают появляться в хрониках только со времени правления 30-го императора Японии Бидацу), иноземцами был убит также легендарный, как и все прежние властители, 14-й император Японии из царского рода Ямато Тюай (прижизненное имя Тараси-Накацухико-но Микото).

Тюай правил страной по традиционной хронологии с 192 по 200 год, а по другим сведениям – в 343–346 годах. После него власть в Японии перешла к его вдове Дзингу Кого («Кого» – «неправящая императрица»), имевшей прижизненное имя Окинага-тараси-химэ и ставшей на 69 лет регентшей при своем сыне (жила сто лет и правила с 201 по 269 год).

Со смертью Тюая тоже не все ясно. По одной из версий, он пал от рук корейцев, вторгшихся в Японию. По другой версии, Тюай, наоборот, погиб во время военного похода японцев против государства Силла уже на юге Корейского полуострова. Этот поход в корейском источнике «Самкук саги» («Исторические записи трех государств» 1145 года) датируется 346 годом (по японским данным, корейская кампания была организована в 202 году). По третьей – император внезапно умер, получив через свою супругу приказ синтоистских богов, вселившихся в нее (а вселились в нее, ни больше ни меньше, сама Аматэрасу и три божества Сумиёси), о завоевании Кореи. Тюай, по легенде, такому приказанию не поверил и скоропостижно скончался. Согласно еще одной легенде, Дзингу сама склоняла Тюая к завоеванию богатой Страны утренней свежести (Кореи), но тот воспротивился ей. Тогда в дело вмешались японские боги, которые, разгневавшись, решили наказать вялого и нерешительного правителя. Боги не благоволили императору и не оберегали его. Тюай был убит в одном из сражений с кумасо – местным населением юга Японии при подавлении восстания этих аборигенов. Так или иначе, но поход в Корею японцев был «угоден» синтоистским национальным божествам.

Дзингу, будучи в то время беременной четвертым сыном императора, вняла повелениям богов и предприняла поход вместо умершего императора с целью покарать корейцев и захватить южнокорейское государство Силла. Ею было отдано распоряжение о снаряжении эскадры из трех тысяч кораблей, которые должны были доставить к корейским берегам японских воинов. Походу Дзингу, если верить хронике, сопутствовал успех.

По возвращении в Японию императрица родила сына, будущего 15-го императора Одзина, имевшего личное имя Хомутавакэ-но Микото. Одзину, еще находившемуся во время похода в чреве матери, были приписаны все победы японского оружия в Корее, хотя и сама Дзингу будто бы приложила к этому руку, являясь шаманкой.

С тех пор Одзин стал считаться покровителем японских воинов, сражающихся на поле брани. При жизни (Одзин правил с 270 по 310 или 312 год) он продолжил порабощение Кореи, упрочил императорскую власть, регулярно получал дань от айнов на севере Хонсю.

После смерти Одзина, считавшегося китайскими и корейскими источниками исторической фигурой, его дух был обожествлен и умерший император стал почитаться как «Бог лука и стрел» или бог войны Хатиман (дословно «множество флагов», от древнего обычая японцев ставить флаги в честь богов). Особо его чтили самураи, возносившие ему молитвы и приносившие клятвы: «Юмия Хатиман!» («Да увидит Хатиман наши луки и стрелы!» или «Клянусь Хатиманом!»).

Хатиман, номинально являвшийся божеством Синто, буддизмом также был признан и вошел в буддийский пантеон в качестве бодхисаттвы («Дайбосацу» – «Великого ботхисаттвы») и получил имя Дайдзидзайтэн.

Начиная приблизительно с X столетия в Японии усиливается процесс формирования ряда крупных группировок военных феодалов во главе с их вождями, стремящихся к власти и территориальному преобладанию. Расширение феодальных владений шло в то время за счет государственных (императорских) наделов. Императорская семья, все более и более теряющая власть, уже не могла противостоять могущественным феодальным родам. При этом рост владений крупных феодалов сопровождался междоусобным противостоянием и, соответственно, ростом сословия воинов, постоянно все усиливающимся. Японцы в широких масштабах начали воевать друг с другом.

Гражданская война, которая определила судьбу Японии на более чем семь столетий

Большие и малые гражданские войны на территории Японских островов между местными феодальными князьями за территориальное преобладание, власть, человеческие ресурсы шли часто и на протяжении долгого времени. Гибло множество людей – воинов, крестьян, горожан, приходили в упадок хозяйства, уничтожались материальные ценности. Практически ничего не менялось. Лишь власть от одних феодалов переходила к другим.

Одну из этих междоусобных войн второй половины XII века – противостояние между могущественнейшими феодальными кланами Тайра (Хэйси) и Минамото (Гэндзи), получившую в японской истории название Гэмпэй или Гэмпэй-но соран – «Волнения эпохи Гэмпэй», следует выделить особо. Эта война, являвшаяся апогеем кровавой и исключительно напряженной борьбы двух самых крупных и сильных феодальных домов страны того времени, заслуживает внимания потому, что она дала Японии в итоге новую, никому еще не известную систему военного правления – сёгунат, просуществовавшую в стране почти семь столетий. Нигде в мире ничего подобного отмечено не было, ни по длительности существования, ни по массовости этой системы, ни по влиянию на японское общество и его военную историю, как в Средние века, так в Новое и Новейшее время. Именно эта система правления упрочила и без того свойственную японцам воинственность и постоянное стремление жить по военным законам, где жизнью человека распоряжался феодальный хозяин или командир войскового подразделения, причем часто исключительно жестоко. Именно правление военных наложило особый отпечаток на все сферы существования японского народа как в течение этих семи веков, так и в последующее время, уже при капитализме в конце XIX – первой половине XX века.

Роды Тайра и Минамото, как и все другие феодальные дома, жили не дружно. Уже в X–XI столетиях между ними шла вражда. Тайра были потомственными военными. Настоящее их возвышение началось во второй половине XII века при главе клана талантливом организаторе и стратеге Тайре Киёмори. Род Тайра был очень могуществен, владел большими территориями и массами людей. В распоряжении клана было более 60 провинций с землями и людьми. Но вскоре появилась новая реальная сила, все более набиравшая вес и имевшая большие возможности для усиления своей власти, – дом Минамото. Клан Минамото имел большие возможности для расширения своих владений на север и восток. Минамото воевали с аборигенами Японии, завоевывали их земли и могли жаловать эти земли своим вассалам, чем привлекали к себе все новых и новых служилых людей. Постоянное противостояние обязательно должно было привести к крупномасштабной междоусобной войне.

Война Гэмпэй, длившаяся пять лет, вспыхнула в 1180 году. Поводом ее было престолонаследование, а противоборствующими сторонами – сын бывшего императора Го Сиракава принц Монтихито, которого обошли, отдав престол внуку диктатора рода Тайра Киёмори, и весь клан Тайра.

Вскоре в вопрос о троне стали ввязываться все новые и новые участники из разных самурайских родов, в частности род Минамото, старавшийся вынести для себя из этого противостояния пользу, что привело к военным действиям.

У реки Удзи 20 июня 1180 года произошло первое сражение между Тайра и Минамото. В битве при Удзи победили Тайра под общим командованием Тайры Киёмори. Предводитель Минамото Ёримаса, поняв, что проиграл, вместе со своим сыном прибегнул к самоубийству путем вскрытия живота – сэппуку. Принц Монтихито бежал, но вскоре был убит воинами Тайра.

Следующим «подвигом» Киёмори была месть буддийским монахам, выступившим в битве при Удзи на стороне Минамото. Эта месть привела к ужасным последствиям – беспричинной гибели тысяч мирных, ни в чем не повинных жителей. В городе Нара 40 тысяч конных самураев Киёмори вступили в сражение с 7 тысячами монахов, дравшимися самоотверженно. Бой продолжался весь день. К ночи оставшиеся в живых монахи сосредоточились около буддийских храмов. Чтобы осветить место сражения, самураи Тайра подожгли деревянные утлые дома бедноты, селившейся обычно около буддийских святынь. Обитатели хижин – убогие калеки и больные, надеющиеся мольбами получить у буддийских божеств исцеление, престарелые монахи, женщины и дети – пытались найти спасение в храмах. Однако огонь от хижин перекинулся и на буддийские святыни. Несчастные, испуская жуткие крики, сгорали заживо. Считается, что в эту ночь погибло около трех тысяч обитателей трущоб.

После победы над монахами Киёмори решил разделаться с противником, которого считал самым опасным для рода Тайра, – Минамото Ёритомо, старшим сыном разбитого в 1160 году Минамото Ёситомо.

Ёритомо начал собирать силы. Несколько столкновений между кланами особых результатов не дали. Вскоре, в 1181 году, умер глава клана Тайра Киёмори, так и не разделавшись со своим врагом. С этого времени судьба отвернулась от Тайра. Минамото, напротив, становились все сильнее. К Ёритомо примкнул его двоюродный брат Ёсинака из провинции Синано, хотя и грубый провинциал, но довольно сообразительный и находчивый полководец. Он тоже хотел быть первым среди Минамото.

2 июня 1182 года воины Минамото в ущелье Курикара под руководством Ёсинаки одержали верх над Тайра, пойдя на хитрость. По узкой горной тропе, по которой передвигались самураи Тайра, воины Минамото пустили стадо обезумевших быков, к рогам которых были прикреплены горящие факелы. Множество самураев Тайра свалилось в пропасть, другие пытались укрыться в узкой долине, где их уже ждала засада Минамото. Потери Тайра в долине, как говорят, составили 70 тысяч человек.

Окончательно инициативу род Тайра потерял у деревни Синовара, будучи разбитым все тем же предводителем войск Минамото Ёсинакой. В панике Тайра бежали из столицы того времени Киото, захватив с собой малолетнего императора Антоку и императорские регалии. Ёсинака вступил в Киото как победитель, воображая себя чуть ли не верховным главнокомандующим. Однако такое открытое выступление против других Минамото и многих поддерживавших их феодалов, а также самоуправство грубого провинциала заставили последних разделаться с ним. Посланные против мятежника отряды Минамото разбили войска Ёсинаки, а сам он погиб в завершающей схватке с самураями Ёритомо в окрестностях Киото.

Но желание вернуть свое величие и силу все-таки еще не оставляло верхушку клана Тайра.

Большой удачей в это еще очень тревожное для Минамото время стало появление в рядах войск Ёритомо его младшего брата Ёсицунэ, которому будущий сёгунат – военное правительство – тоже обязан своим созданием. Ёсицунэ, начав служить в рядах армии Минамото, проявил себя как воин и полководец с неординарным мышлением. Он был весьма талантливым и сообразительным, незаурядным стратегом, смелым и настолько удачливым, что еще при жизни превратился в легенду, не говоря уже о том, что было после его смерти.

Минамото Ёсицунэ родился в 1159 году. Его мать хотела отправить сына в буддийский монастырь и сделать добропорядочным монахом. Однако в 15 лет Ёсицунэ решил посвятить себя боевым искусствам и отомстить за отца, убитого людьми Тайра. Во время своих путешествий в Киото подросток сумел добраться до святыни феодалов Тайра – секретного трактата «Лю Тао», посвященного боевым искусствам, хранившегося в, казалось бы, недоступном месте в одном из замков, принадлежащих клану этих военных, и ознакомиться с ним. Подкрепил Ёсицунэ свои знания из трактата на практике, занимаясь якобы приемами фехтования с лесными лешими тэнгу – духами лесов и гор, полулюдьми-полуптицами с красным лицом, белыми волосами и обязательно длинным носом или птичьим клювом. Считалось, что после этого обучения Ёсицунэ стал непревзойденным мастером фехтования на самурайских мечах.

Говорили еще, что, освоив мистические трактаты по воинским искусствам, он научился совершать огромные прыжки, которые были не под силу обычным людям. Еще по одной очень известной в Японии легенде, Ёсицунэ победил на мосту Годзё в Киото объявленного вне закона воина-монаха силача Бэнкэя Мусасибо, вознамерившегося отнять у Ёсицунэ меч для своей коллекции (у Бэнкэя не хватало всего одного меча до ста). Бэнкэю пришлось признать свое поражение, после чего он стал верным вассалом молодого героя до самой своей смерти. Большую часть рассказов о приключениях Ёсицунэ составляют любовные истории, где все красавицы подряд влюбляются в него, хотя герой сказаний в действительности был не очень привлекательным – маленького роста, с хилой фигурой и выступающими вперед большими верхними резцами.

Первое свое настоящее сражение Ёсицунэ провел против восставшего против Ёритомо Ёсинаки в 1184 году вместе со своим братом Нориёри. Ёсинака был разбит.

Через неделю Ёсицунэ и Нориёри со своими самураями выступили в поход против Тайра, которые укрепились в своем последнем на острове Хонсю опорном пункте – морской базе Фукухара на побережье Внутреннего моря, собрав довольно значительные силы. Система укреплений вокруг базы была хорошо продумана. Главным ее сооружением была крепость Итинотани. Любая лобовая атака должна была окончиться большими жертвами, что и произошло в действительности. Основная часть войск Минамото и Тайра сражались перед крепостью почти весь день, и никто не мог добиться победы. Ёсицунэ в это время зашел с тыла, разбил отряд всадников противника у горы Хидоёригоэ и в полной темноте под проливным дождем подошел к крепости со стороны очень крутого каменистого откоса, скорее пропасти, который препятствовал подходу к укреплениям Тайра. Казалось, что преодолеть это естественное препятствие будет невозможно. Ёсицунэ решил проверить это. Он приказал отпустить вниз несколько пойманных ранее оленей. Олени спокойно достигли низа пропасти. Ёсицунэ решил, что если лесные животные в состоянии преодолеть такую преграду, то то же самое могут сделать и люди со своими лошадьми. Отряд всадников Ёсицунэ направился вниз и, не потеряв коней, ворвался в лагерь противника с тыла. Эффект неожиданности сделал свое дело. Воины Ёсицунэ пришли оттуда, откуда их не ждали. С другой стороны в бой снова вступил Нориёри со своей конницей. Полностью деморализованные Тайра бежали к лодкам на берегу и понесли большие потери. Лишь немногим из них удалось достигнуть своей крепости Ясима на берегу острова Сикоку.