Шут из Бергхейма. Выводок бесплатное чтение

Глава 1

Мертвый рыцарь перестал колошматить танков и, будто обидевшись, побрел в центр костяного зала. Под ржавыми сабатонами захрустели черепа. Часть доспехов босса сгнила, и сквозь дыры виднелась мумифицированная плоть. Ростом доблестный воин был метров десять, однако мечом своим, с меня размером, он работал очень быстро для таких-то габаритов. Сейчас он тащил его за собой, словно игрушку, которая надоела, но ее жаль выбросить.

— Приготовились! Милишники, отходим!

Вот прямо так сразу и отходим. Нет, братишка, тут так нельзя. Хочешь в логи — считай секунды. Босс должен пересечь круг из костей, и только потом станет имунным. За это время хороший берсерк вольет порядочный урон, если разогнался. А я, несомненно, разогнался.

«За горло!»

Усиление «Кровавое безумие» активировано.

Лорд Штайнессер получает ослабление от вашего «Пронзания»

Лорд Штайнессер получает ослабление от вашего «Пронзания» (2)

Лорд Штайнессер получает ослабление от вашего «Пронзания» (3)

Все, третий стак. Ну, держись, ходячий! Сабатон мертвеца оторвался от пола, и упакованный в ржавые латы громила сделал еще один шаг к кругу.

Теневой клинок активирован!

Меч Ста Сожранных Душ вспыхнул от влитой в него силы. Я с размаху рубанул лорду по колену, предвкушая сочную разрядку урона. БАЦ!

Внизу, на краю зрения, всплыло:

«Лорд Штайнессер получает 0 повреждений физического урона. Лорд Штайнессер получает 0 повреждений дополнительного урона от тьмы».

Меня развернуло от отдачи. С трудом удержавшись на ногах, я злобно уставился на босса. Это как так?! Опоздал?! Или что-то изменили в последнем патче? Это ж сколько астрономического урона я только что слил в иммун?! Ежка матрешка!

— Викинг?! Какого хрена ты там забыл? Опять в дпс-метр долбишься?!

Что за ерунда? Ну не мог я опоздать! Здесь окно в шесть секунд! Какого хрена он иммунный?

Героический прыжок активирован.

Я влетел в толпу рейда, собравшегося вокруг Валько. Положил дышащее светом рун лезвие себе на наплечник. Вот ведь латная скотина.

Лорд Штайнессер остановился:

— Голоса. Их голоса не давали мне спать. Когда они приходили ночью, к моей кроватке. Где ты был, отец? Они нашептывали. НАШЕПТЫВАЛИ! Их тени стояли вокруг и ждали меня. Звали меня!

— По местам! — заорал Валько. — Кларк быстро из рейда, кайти сферу! Танки ловите говно!

Два рослых северянина, одинаковых в своем сете, как братья, уже перекрыли коридор из дальнего зала и массовыми ударами набирали на себя визгливую мелочь. Черные, сгорбленные силуэты прыгали на воителей из темноты, отскакивали и пищали, как рехнувшиеся крысы.

Да, потеря в ротации Теневого Клинка мне аукнется. Бой теперь точно окажется средним, а то и ниже среднего. Не ворвусь на этой неделе в рейтинги… Предыдущая попытка была очень хороша, но мы все равно легли. А тут… Тут, по закону подлости, босса пройдем, и я отправлюсь на русский сегмент с логами ниже среднего! Прощай топ десять.

Высокие своды подземного храма Смерти задрожали, сверху посыпалась крошка.

— Отец мой! Приди! — загудел закованный в ржавые доспехи лорд Штайнессер. Сквозь дыры в шлеме белело мертвое лицо со струпьями кожи на подгнивших скулах. Взяв огромный меч обеими руками, босс со скрежетом вонзил его в пол. — Приди хотя бы раз!

— Смотрим по сторонам и пошли-пошли-пошли! — приказал Валько.

Рейд двинулся кругом вокруг причитающего Штайнессера. Тот звал папу. Папа слал ему в помощь разную мелкую дичь, которых перехватывали танки. От меча по полу расходились черные трещины. Все шло как обычно.

Вообще оба предыдущих вайпа были по моей вине. Сначала тушкопулом, когда случайно швырнул в Штайнессера «Топор ненависти». Босс выбрал меня в цель и сделал шаг. Тюкнул легонько. Я, разумеется, почти умер, но машинально отпрыгнул от него подальше. Точно так же машинально наш шаман решил меня полечить, а то чего это у него рейдовая панель не по феншую красная.

Лорд тут же забыл про меня, повернулся к лекарю и сдал в него конусный удар. Так как хилы обычно торчат с рдд — толпу кольчужно-тряпочных героев попросту сдуло. Меня поругали. Но так, гуманно.

Во второй попытке на предпоследней фазе я слишком быстро убил адда. Иногда убивать надо медленно, что в моем крошечном берсерочьем мозгу, разумеется, не задерживается.

Но что поделать, у некоторых наших ребят оружие было поумнее меня. В плане нарисованных игрой циферок интеллекта, конечно.

Поэтому сейчас я был начеку. Третьего вайпа мне не простят несмотря на все мое обаяние.

— Ой-ой, — звонко воскликнул женский голос оповещения.

Пол вспучился, из-под него полезла белая сфера, похожая на шаровую молнию. Всплыла и двинулась к забившемуся в самый дальний угол Кларку. Охотник, больше похожий на оживший ходячий куст из-за опутывающих его доспех веток, бил по боссу автоатакой. На все подобные тактики Валько всегда ставил Кларка. Сфера должна была схватить самого дальнего от нее человека, сфокусироваться и доползти до него (разумеется, как можно позже, но уйти от этого рока никак нельзя).

— Ножками-ножками шевелим!

— Отец мой! Ты говорил, что никогда не оставишь меня. Но вместо тебя со мною были лишь тени! Где ты, отец? — громыхал лорд.

Танки забивали оптовую партию нечисти прямо на входе в зал. Отрабатывали блатное положение. Валько отдавал им лучший шмот. В клане с этим никто не спорил, одетый танк — счастливый рейд. Тем более что и Табуреддкин, и Мезарка ребята были ответственные, лояльные и понимающие, что роль танка, это не только носить щит да долбить босса в морду.

Но подтрунивали над их привилегированным положением — постоянно.

— Буренка, сэйв! Остальные прожались! — гаркнул Валько.

Трещины достигли стен, и отовсюду в нас ударил черный свет.

«Плач об отце» наносит 400 урона тьмы. 1600 заблокировано. Ваше здоровье 1350/1950

Полоса здоровья тут же полезла вверх. Буренка затянула восстанавливающую песнь. Жрица в сексуальном белье кружилась посреди рейда, и я старался в ее сторону не смотреть хотя бы по той причине, что Буренка — это Миша из Челябинска, студент-второкурсник с очень развитым чувством собственной важности.

— Кларк, сука! — взвыл Валько. — Кларк! Мускул сэйв, млять!

Охотник уткнулся носом в стену и упорно пытался пробежать ее насквозь. Сейв его почти спас, но вот сфера, неторопливая, неумолимая, доползла до зависшего рейдера. Вспышка.

— Спасибо, папа! — прогудел босс в ослепительном белом. Я попятился, промаргиваясь. Дело бесполезное, но от инстинктов не уйдешь. В молочном мире постепенно проступил храм мертвых, с потрескавшимися черепами на колоннах.

— На ком сфера? Кайтите!

— Ой-ой. Ой-ой! — заверещало оповещение. Внизу проплыло:

«Слеза отца» наносит 900 урона смерти. 1300 заблокировано. Ваше здоровье 1050/1950.

— Хилы, тащите, родные. Да на ком сфера, убогие?!

Рейд жался в сторону от ползущего к нему искрящего сгустка. Танки расправились с мелочью и потащили босса на место, перехватывая его крошащие удары.

— Сука, посмотрите, млять, ваши дебафы! — орал Валько. — Вызовите их и посмотрите! Быстро!

Сфера набирала скорость, приближаясь. Я выглядывал, в кого же она целится, пятился вместе со всеми, сжимая бесполезный Клинок Ста Сожранных Душ, и понимал, что это вайп. На Штайнессере! Третий! Что за день-то такой?

— Викинг, млять! — ото льда в голосе рейд-лидера я покрылся потом. Что значит Викинг? Я тут причем?

И вот именно в этот момент я увидел иконку дебафа «вас преследуют». Чертова строчка с уроном закрыла ее напрочь, оставив только красную рамку. Нет, все-таки, эти дополнительные настройки — прекрасное изобретение, но, думаю, в рейде никто так сейчас не считает. Героический прыжок откатился, я оттолкнулся от пола и сумасшедшим кузнечиком-переростком вылетел из толпы.

Как раз навстречу слезе. Уже в полете понял, что ошибся еще раз. Сегодня явно не день Егорки…

— Походу, Элвис покидает здание, — сказал я, глядя как ко мне приближается сверкающая дрянь. Шлеп. Звяк. Вспышка. Все белое. Из белого проступил череп в рогатом шлеме, из глазниц клубился дымок.

Смертельный урон. Прочность ваших вещей снижена на 30%

Один за другим погасли фреймы танков. Сейчас я видел только интерфейс, как в старые добрые, докапсульные, времена.

Наверное, лорд-нытик впечатал братьев-северян в растрескавшийся пол. Под дебафом дезориентации те и защищаться не могли. Половина рейда легла слегла после того, как я словил сферу.

— Викинг, гребанный ты рак! — крикнул кто-то.

— Да ты охерел, Викинг!

— Отец! Они послужат тебе с толком! — радостно ревел лорд Штайнессер, отправляя в пустоту оставшихся рейдеров.

Стыдно — не то слово.

Одна за другой схлопнулись все тридцать панелей. Последним пытался выжить наш разбойник, из новичков, но его зашибло аурой.

— А че тут случилось, пацаны? Я отходил, — попытался отшутиться я. Раньше такое прокатывало, но теперь ты лежишь в своем электронном гробу, и если встанешь — то выйдешь из игры. Где-то так, как вышел Кларк.

— На замену, Викинг, — процедил невидимый Валько. — Пипец, на плаксе вайпнуться. Вы чего после этого хотите на ласта идти? Играть научитесь, крабообразные.

— Да я с интерфейсом переиграл, виноват.

— Вот посиди на лавочке, посмотри на травушку, да настрой свой гребанный интерфейс! — сказал Валько. — Три вайпа на фармовом боссе — я очень разочарован.

Вы исключены из рейдовой группы

Рейд-лидер у нас суровый. Он, наверное, социопат. Или как там называются люди, которые никогда ни с кем лично не общаются? Наш клан встречался уже трижды, многих я знал лично, а вот Валько, бессменный лидер, не появлялся ни разу. Маг в голубом балахоне — вот и все, что мы о нем знали. Маг, прекрасно знающий тактики, великолепно разбирающийся в механике всех классов, всех боссов и схватывающий на лету любое событие на поле боя. Талант от Бога, честное слово.

Тьма ушла, и я оказался на холме у старой мельницы со сгнившими лопастями. Дорожный указатель, на котором висельниками болтались плетеные куклы с глазами-шишками, покосился. Хмурые тучи скорбно плыли над черной землей с мертвыми деревнями. Когда-то тут правил Штайнессер, пока не перебрался в подземелье. Вместе с половиной жителей.

Дорога спускалась к храму, где я только что покарал весь рейд.

Один за другим у мельницы появлялись наши. Кое-кто смотрел на меня недовольно, кто-то подмигнул ободряюще. Табуреддкин хлопнул по плечу и бросил:

— Рачина!

— Не рачина, а крабик, — поправил его я.

Из-под шлема булькнул смешок.

— Все шутишь? — рядом оказался Валько.

— Нет, — ответил я. — Какие шутки. Разве можно с такими вещами вообще шутить? Разве нормальный человек будет шутить над ситуацией, когда двадцать девять величайших героев Лайланда погибли?! Но я ведь ломать. Я стараться. Я бить большого плаксу моей острая палка сильно-сильно. А он…

— Хватит, Егор, — сказал рейд лидер. Валько в голубом балахоне висел в полуметре над дорогой. Его одеяния красиво трепал ветер. Куклы на столбе раскачивались. — Ну не смешно уже. Что за донные ошибки? Ну совсем на тебя не похоже.

— Да шут его знает, Валько, — неожиданно для себя серьезно ответил я. Развел руками, показывая на темный, мрачный мир вокруг нас:

— Может, надоело это все? Каждую неделю одно и то же. Скучно. Как на работу.

Лицо мага скрывал капюшон. Волшебники любят такую таинственность. Логично, конечно. Может у него там глаза рыбьи, или жидкая поросль усиков вместо бороды, или прыщи со спичечную головку. А так — черное ничто, очень драматично и загадочно.

— Знаешь, Егор… Отдохни пока, ладно? Я пока поищу тебе замену. Захочешь вновь всерьез играть — дай знать.

О, походу меня увольняют.

— А пока — лучше возьми отпуск. Ты хороший игрок. Но сейчас мне в рейде нужны те, кто хочет играть, а не просто привык. Понимаешь?

— Ты меня больше не любишь? — спросил я.

— Дурак ты, — отмахнулся Валько и поплыл над дорогой в сторону храма. Рейд потянулся за ним. Из портала выскочил пришедший мне на замену паладин. Он смущенно кивнул легендарному берсерку и проскочил мимо. В небе заворочался гром.

На соседнем холме меж двух сгоревших домов застыл высокий, выше печной трубы, силуэт с длинными руками. Сгорбившаяся тварь наблюдала за мною не понимая, что я набил таких как она около тысячи, прежде чем получил доступ к рейду. Тварь думала, что сожрет невинную душу.

Я думал о том, что устал и с удовольствием бы посмотрел какую-нибудь ерунду по телеку. Или бы почитал. Тоже развлечение. Игра давно надоела. Часто в рейд приходил с надеждой, что мы не соберем тридцать бойцов, и можно будет выползти из капсулы. Прогуляться.

Отпуск!

Я вызвал жестом панель выхода и ткнул в кнопку.

Пилик.

«Выход» мигнул и снова загорелся. Мир не померк, отключения не произошло.

Пилик.

Пилик-пилик-пилик.

Пилик-пилик-пилик-пилик!

— Ой-ой, — сказал я, в тон оповещению о проблемах.

Вся социальная панель заблокировалась. Я ткнул в чат гильдии, но ничего не смог туда написать. Попытался выдавить что-то из себя в общем — глухо. Просто деактивированные поля.

Меню. Поддержка.

Тоже все серое, неактивное.

Повис. Так, в панику не впадаем. Такое бывает. Редко, но бывает. В больших городах на этот случай всегда стоят башни Хранителей, где дежурят в игровом мире работники поддержки. Если все совсем плохо — нужно просто добраться до города.

Я, конечно, не рассчитывал на путешествие, но что поделать. Вызов транспорта.

Неактивно.

Это что, мне туда, пешочком? До сети телепортов идти часа два точно.

Пилик.

«Выход» так и не очнулся.

Ладно. Пренебречь, братцы, вальсируем. Я зашагал по дороге прочь от храма.

«Отвязка от аккаунта…“

Что, простите?

«… завершена»

Меня выпнуло из тела берсерка, и тот грудой поломанного железа грохнулся на дорогу. Я смотрел на свое игровое тело откуда-то сверху. Электронный призрак над электронным трупом. Меч Ста Сожранных Душ светился тускло-зеленым светом за спиной поверженного громилы. Из-за мельницы показалась долговязая согнутая фигура. Клыкастая пасть, созданная из тьмы, разинулась в хищной усмешке. На лапах заплясали щупальца-когти. Тень Падшего обогнула здание и потянулась к моему трупу.

«Эмуляция аккаунта — готово»

Что?

«Привязка эмуляции — успешно»

«Выбор стартовой локации — Бергхейм»

«Выбор имени персонажа — Лолушко»

«Выбор класса персонажа — Шут»

«Ошибка системы, класс не найден»

«Загрузка класса с сервера — успешно»

«Конфигурация настроек характеристик — успешно»

«Ваш класс — Шут. Хотите посмотреть подробности класса?»

Куклы на покосившемся указателе смотрели на меня. И, по-моему, ржали.

Тень Падшего вонзила в мертвеца лапу, склонилась к шее берсерка. Блеснули сотканные из света зубы. Что-то хрустнуло, и огромная туша стала втекать в моего героя. Воин подергивался в судорогах.

Я мог лишь наблюдать за ним.

Тьма пришла так, как, наверное, приходит смерть в реальной жизни. Мир померк, и меня потащило куда-то назад, в пустоту.

— Сценарист —

— Сервисная служба «Волшебные миры»? — полицейский проверил документы, с ухмылкой посмотрел на заляпанный белый фургон, с эмблемой конторы. Рыцарь прижимающийся спиной к космодесантнику. Массивный пулемет последнего терялся в грязных разводах.

«Вместе — победим» сообщал лозунг под рисунком.

— Игры, да?

Водитель сухо кивнул. Пальцы его поглаживали кожаную оплетку руля. Взгляд глубоко посаженных глаз смотрел на дорогу, куда-то дальше конусов света от фар. Худой, скулы обтянуты, щеки запавшие. Либо недоедает, либо болеет, решил про себя полицейский. Из салона пахло туалетной водой.

Пижон.

— Багажник откройте, пожалуйста.

Мужчина повернул голову к нему. Выражение глаз чуть изменилось, стало задумчиво хищным. Будто изнутри человека облизнулся монстр, но затем спрятался. Может он угашенный?

Полицейский отошел от автомобиля, глянул на сидящего в патрульном «форде» напарника, проверил кобуру. Ночную дорогу озаряли красно-синие вспышки.

Водитель выбрался из микроавтобуса, достал из отделения на двери толстую папку, а затем прошел мимо заляпанного борта и распахнул двери.

Полицейский заглянул внутрь. Кузов был залит голубым светом от игровой капсулы. Огромный хрустальный гроб с лампочками стоял прямо посередине отделения. Надежно перевязан, закреплен. Салон чистый, аккуратный. Но что ж так смущает-то? Что не так-то? На работе разное случается, и чуйка обычно не подводит.

В капсуле лежал человек.

— Что это?

Водитель молча сунул ему документы, накладные, договора, подписи. Полицейский взял фонарик зубами, направил свет на листы и полистал бумаги с печатями. Разрешение на перевозку. Гарантийные обязательства. В целях безопасности нахождение клиента в капсуле. Контактные телефоны. Расписки, сканы документов. Правила перевозки, нормативные акты. Пункт назначения. Дунайский 34.

Какая же унылая хренотень. Он схлопнул папку, сунул фонарь обратно в карман, глянул на невозмутимого хозяина фургона. Можно было бы и придраться, если разобраться в этой прорве официальных документов.

— Куда его?

— В сервисный центр, на Звездной, — прошелестел водитель. — На стационар. Там все написано.

Полицейский кивнул. Дунайский это метро «Звездная». Что ж так тревожно?

— И чего, вот так вот и ремонтируете? С людьми?

— Это нечасто случается, — спустя паузу ответил тот. — У пациента была травма мозга, отмечено затухание сигнала. Возможен шок при отключении. Из безопасности возим вот так.

— Сын такую вот дуру хочет, ноет все время. Паладин хренов, — буркнул полицейский. Сунул пачку документов обратно. Что-то было не так. Что-то совсем не так. Водитель смотрел на него странно. Размышляя о чем-то. От этого взгляда по коже мурашки пробежали. — Расскажу ему про затухание сигнала, балбесу.

Мужик даже не улыбнулся.

— Счастливой дороги, — козырнул он владельцу фургона. Пошел к своему форду. Залез в теплый салон.

— Все ок? — спросил напарник.

— Ага. Волшебные, блядь, миры едут. Стремный мужик, но документы в порядке.

— Ммм. — напарник смотрел в окно, угрюмо изучая заросли по обе стороны дороги. Микроавтобус мигнул тормозными лампами и прополз мимо. Полицейский срисовал себе номерные знаки машины. Странный фургон. Странный водила.

— Мужик переиграл, везут в ремонт. Прямо с мужиком. Капсулы эти ж знаешь?

— Угу. Пробовал. Говно.

— Люстру гаси и поехали.

Еще несколько минут Сценарист косился в зеркало заднего вида в ожидании мигалок патруля. Возможно, только что он совершил роковую ошибку. Но вряд ли бы ему стало легче, если бы он прикончил обоих полицейских. Иногда надо выбирать из двух зол. Это не разведенного фрилансера из загородного дома вытаскивать. Паренька этого может месяц-два никто не хватится. А вот исчезнувший патруль на уши весь регион поставит.

Но ведь могли ж и запомнить… Надо учесть.

Похищение в капсулах было самым нервным из возможных вариантов рекрутинга. Лучше как-то по старинке. По-простому.

Сердце, однако, билось ровно. Он хорошо поохотился сегодня. Он добыл себе того героя, за которым следил несколько недель. И скоро, совсем скоро, Егор «Викинг» Гареев присоединится к его миру.

Волнительный момент. Волнительный.

Сценарист одной рукой раскрыл коробочку с драже «Тик-Так» и бросил одну в рот. Глаза, не мигая, следили за белым трассером шоссе. Фары выдирали из ночной мглы мокрую дорогу. Из магнитолы что-то тихо напевал Шевчук.

Сценарист улыбнулся. Да. Шут — это хорошо. Шут — это очень хорошо. Он должен вписаться в план.

Если, конечно, герой не станет играть в героя.

Впрочем, на все есть варианты.

Проехав Осьмино, он свернул на проселок, полчаса фургон скрипел подвеской по колдобинам дороги, прежде чем Сценарист вывернул на дорогу к его участку. У ворот он остановился, вышел в ночную свежесть. Бросил в рот еще одно драже.

Вот оно, его королевство. За высоким забором из профлиста темнел ангар. Сценарист открыл ворота с пульта, и те с гулом поползли в сторону. Тихий район, подвымерший. Летом наезжают дачники, а вот сейчас хорошо. Сейчас — тихо.

Фургон «Волшебных миров» закатился во двор, и уже через десять минут новичок самой лучших из игр, запертый в электронном саркофаге, катился на пневмотележке вдоль рядов таких же электронных ячеек общества.

Над каждой капсулой торчал небольшой экранчик, где можно было наблюдать за героями. Однако Сценарист предпочитал делать это у себя в комнате, на большом экране, с хорошим звуком.

Загнав саркофаг на место, он подключил питание. Убедился, что пошла зарядка аккумуляторов, вскрыл перфорированную крышку и посмотрел на лежащего в трусах героя. Сноровисто загнал ему капельницу в вену, сверяясь с показаниями терминала. Быстро подключил его к общей сети.

Сейчас все дается легче. Первый герой, которого взял Сценарист, успел очнуться, пока он возился с настройками. Пришлось его вырубить.

Все приходит с опытом.

Закончив, Сценарист перенастроил терминал и выпустил паренька в самый лучший из миров. Бросил в рот еще один «Тик-Так» и отправился к себе. Ужинать.

Глава вторая «Поле близ Бергхейма»

Когда я пришел в себя, то оказался в бесконечном пространстве чистоты и света. Приятно пахло летом, словно запах пришел прямо из детства, когда мы с друзьями целыми днями зависали в деревенских полях.

Это не Альвен. Над долиной мертвых солнце не появлялось никогда. Проклятый край. А значит меня выбросило в другой локации. Я смотрел в безмятежное небо, с розоватыми от восходящего солнца облаками, приходя в себя от случившегося. Почему-то ныл локоть, на сгибе. Будто после неаккуратного укола.

Я поднял руку, закатал рукав просторной и потасканного вида рубахи. Все чисто. Да и что я там ожидал увидеть?

Глядя на кружащихся высоко-высоко птиц, я жестом попытался вывести панель персонажа. То что это игра — было очевидно. На дворе промозглая осень, да и очнуться я должен был у себя в капсуле, если все настолько плохо.

Тем более после тех сообщений.

Панель не появилась. Доведенные до автоматизма жесты, охотно вызывающие кучи настроек в моем милом Лайленде, тут были бессильны. Голосовое управление, что ли?

— Интерфейс, млять? — безнадежно проговорил я. Горло пересохло, очень хотелось пить.

Ничего.

— Настройки?

Никакой реакции. Ну да, хренов-дров вам, а не дружелюбный пользователю интерфейс.

— Сеттингс, что ли?

Лежа на спине, посреди поля, я перебирал варианты, как будто играл в крокодила и все никак не мог угадать чертово слово.

— Характеристики!

Призрачная панель заслонила мне столь прекрасный вид неба. Она разительно отличалась от детища «маговоровцев». Симпатичная, но слишком уж вычурная. С вензелечками.

Имя: Лолушко

Раса: Человек

Класс: Шут

Здоровье: 100

Дух: 100

Основные характеристики:

Интеллект: 2

Выносливость: 2

Сила: 2

Ловкость 2:

Профессии:

нет

Случайные характеристики: Акробатика

Клан: нет

Инвентарь

Социальное

Лолушко, значит. Лолушко. Шут по имени Лолушко, млять. Я не знаю кто это со мною сделал, но у меня к нему вопросов несколько больше, чем банальный «а что тут собственно произошло».

Не вставая, я еще минут десять общался сам с собой, перебирая все возможные варианты. Нашел чат, но тот не работал. До карты не добрался. Поддержки не нашел. Да вообще ничего не нашел, кроме «характеристик» и «социальное общение».

Мне даже произносить вслух это «социальное общение» не хотелось.

Ткнув пальцем в панель, на класс, я увидел:

«Класс Шут: не каждый герой полагается на силу клинка, верный глаз или мудрость заклятий. И пусть вам нечего противопоставить грубой силе и могущественным чарам — помните — у каждого великого правителя есть сотня другая хороших бойцов, но только один шут.

Пассивная способность — каждая шутка способна вызвать эффект «Воодушевление», сила улучшения зависит от уровня вашего интеллекта и харизмы. ВНИМАНИЕ: эффект «Воодушевления» не распространяется на шута»

Невероятно полезная, должно быть, штука. Баффер из стэндапа? Гарик, мать его, Егор Харламов?

Так, мне срочно нужно добираться до города. То, что случилось — это ненормально. Еще и панель другая. Меня насильно запихали в бетатест? Слухи о новой игре от «МагоВоров» ходили давно. Но вот так забривать в игроки — можно и под суд пойти.

Скорее всего где-то сбой. Занесло случайно. У меня есть приятель из тех, кто искусственные интеллекты дорабатывает — он такие вещи рассказывал про забытые запятые и что из этого получается, что я последний, кто будет использовать любое роботизированное новшество, если это может хоть как-то причинить вред. Попросишь кофе у такого аппарата, а он тебе пулю в голову загонит. Точка с запятой не там стояла, простите, исправим в следующем патче.

Хотя вон, капсулам я доверял. Дурашка.

Лолушко, млять.

Ладно, выбираемся отсюда!

Я поднялся. Высокая трава доходила мне до груди. Ветер гнал по заросшему полю мягкие волны. Метрах в ста от меня начинался долгий спуск к озеру. Левее за частоколом спрятался крупный поселок. Я зашагал к нему. На берегу виднелось несколько черных строений.

Мне удалось пройти несколько шагов прежде чем в воздухе что-то загудело, а потом острая боль пронзила спину, рванула легкие. Кровь пошла горлом, и я закашлялся. Рот наполнился солью и свинцом. Грохнувшись в траву, я опустил взгляд на стрелу, пробившую мне грудь. Тронул наконечник и всхлипнул от боли.

Получен смертельный урон от Ловеласа.

Строчку лога я увидел только сейчас. Глядя на системное сообщение, тающее на фоне земли, я повалился на бок, не в силах оторвать взгляда от собственной крови на зазубренном наконечнике стрелы. Зашелся в болезненном кашле. В глазах потемнело. Что это… Что со мною?

Это все… По-настоящему?!

Когда рядом раздвинулась трава и перед глазами оказался поношенный кожаный сапог, я умер.

Сознание всплыло над телом и над моим убийцей. Человек в плаще, с капюшоном и луком. Робин Гуд хренов.

Ловелас

Человек

Уровень 5

Нормально так он меня уложил с одного выстрела.

Ужас отступил. Организм еще выбрасывал адреналин, но уже успокаивался. Все-таки игра. Игра. Но ощущения при смерти были такими, что… Эй, Егорка, вспомни про панель. Чего ты ждал? Видимо здесь иные настройки. Иные правила. Это точно не Лайланд.

Меня передернуло. Но при этом я вглядывался в своего убийцу, запоминая его. Время придет — Егор всплывет.

Игра их не взлетит. Введут такие ощущения при смерти — никто не пойдет к ним. В рейдах Лайланда все просто. Ты умер — тебя выгрузили на место возрождения. Поэтому помирать не страшно. Жалко только времени на беготню. И в больших замесах игроки на игроков тоже не страшно. Весело, ну чуть-чуть больно при пропущенных ударах, чтобы игроки не расслаблялись. А дохнуть… Тут дело не в потере опыта или же частей снаряжения.

Я умер будто по-настоящему.

Лучник-Ловелас перевернул мой труп, обыскал его и поднял взгляд туда, откуда на него пялилось мое сознание. Знал, куда смотреть, паршивец. Лицо моего убийцы было изрезано шрамами так, что я не сразу нашел глаза среди этих глубоких рытвин.

Ловелас забросил лук за спину и сложил из ладоней сердечко, изобразил влюбленный стук и улыбнулся.

Меня же выключило.

Второй раз из травы я так опрометчиво подниматься не стал. Спасибо. Раз тут все так жестко — надо себя поберечь.

Эта игра — говно. Вот так грубо и прямо. У нас в рейдах на освоении бывало до двадцати вайпов за вечер! Танки часто по два-три раза за бой ложатся и их боевыми воскрешениями поднимают. Даже просто неприятные ощущения при смерти ввести в игру — и из нее уйдут все рейдеры. Останутся лишь обнимальщики зайчиков да ролевики. А еще публичные дома. «Эльфийка Гульчинуэль 24 часа от 10 золотых за час» будет на каждом дереве висеть.

Помирать тут никто не захочет.

Хотя, о чем я. Велика земля, и на такой продукт найдутся потребители.

Я привстал и прислушался. В шуме травы, ласкаемой ветром, ничего чужеродного не было. Однако этот Ловелас вряд ли шел мимо по своим делам. Там, куда выкидывают первые уровни, пятым делать нечего.

Если только они не охотятся на первых.

Я осмотрел себя. Обычное тряпье с ржавым клинком за поясом-веревкой. На ногах сапоги. У правого отваливается подошва.

Какой там шут! Класс — оборванец!

Когда я сфокусировал взгляд на мече, то рядом всплыл текст:

Старый клинок грубой работы

Урон 5-10

Этот клинок делали не для боя. Никто на самом деле не знает, для чего вообще осквернили металл, создав из него — вот это вот.

Вытащив оружие, для изучения, я зашипел от боли. Кусок ржавого металла пропорол штаны и зацепил бедро. Ткань тут же пропиталась кровью. Отличное начало дня!

Физический урон 1 ед. Ваше здоровье 99ед. Негативное воздействие — «Кровотечение».

Я заткнул рану пальцем. Она ведь совсем неглубокая. За что сразу ж здоровье так?

Физический урон 1 ед. Ваше здоровье 98ед. Негативное воздействие — «Кровотечение».

Будет восхитительно, если я себя только что зарезал. Они тут вообще охренели с таким реализмом?!

Физический урон 1 ед. Ваше здоровье 97ед. Негативное воздействие — «Кровотечение».

Кровотечение рассеялось на 95 единицах. Меч, как и было обещано в описании, нанес хозяину 5 урона. Хороший мальчик.

Убедившись, что более не истекаю кровью, я сориентировался по солнцу и пошел так, чтобы оно светило мне в затылок.

Ну как пошел… Покрался, так чтобы не высовываться из травы. Расчет был прост — рано или поздно заросли закончатся. Тогда я не стану светить кудрявой головой в роли бегущего кабана, и смогу хотя бы пару сторон определить, как безопасные. В этих чертовых зарослях можно, конечно, подняться и увидеть стрелка прежде чем он тебя заметит. Но ведь можно и наоборот. Ловить еще одну стрелу желания не было.

Нет, рисковый парень бы попробовал разок. Но воспоминания о том, как умирают рисковые парни, еще не выветрились из памяти.

Ловелас взял меня на краю поля. Не знаю, как выследил. Я вывалился из травы к россыпи камней у карликовой березы и увидел, как стрелок вышел из зеленого моря шагах в пятидесяти слева от меня. Он выстрелил раньше, чем мне пришло в голову спасаться бегством. Стрела вошла в грудь, и смерть забрала меня почти сразу.

Смерть без боли ничем не проще. Сознание ж не понимает, что это игра. Оно убеждено, что вот теперь-то ты на самом деле покойник. Ошибка кода. Ошибка разума. Ошибка обследования и пропущенная врачами серьезная болячка. Организм снова вырабатывает адреналин, энергия уходит в никуда, давление зашкаливает и бац — тело в коконе царапает пальцами стекло, и вместо возрождения перед глазами ползут финальные титры.

Всяко бывает.

На третий раз я высунулся из травы, чтобы сориентироваться, и увидев ту березку, у которой меня убили, побежал в обратную сторону. Я ж сообразительный, да! До березки метров триста, не меньше. Ловелас не успеет!

Он убил меня через минуту, и я опять не понял, откуда прилетела стрела. Однако кое-что я теперь знал — оживаешь ты не сразу после смерти. И вдобавок к мысли, что Ловелас гребанный придурок, это уже хоть как-то строило картину нового мира.

После следующего возрождения, я решил не подниматься. Сердце барабанило где-то у горла. Нихренашеньки ощущеньица. Ладно. Ладно, Ловелас. Мы с тобой точно подружимся. Будем скакать, взявшись за ручки, по этому лугу, пока я не раскрою тебе твой поганый череп! Может быть не сейчас. Может быть когда чуть-чуть прокачаюсь, но обязательно еще вернемся к этому разговору.

Стрелок находил меня в этой траве слишком быстро. Может, он какой-нибудь гребанный следопыт и чувствует людишек поблизости? Сейчас проверим.

Организм среагировал на эту мысль странно. В груди стало тесно. Переживать еще одну гибель тело не хотело. И самое поганое — не игровое, восстанавливаемое, а настоящее. Хотя ему то что, это ж не его стрелами дырявят.

Я сел, вытащил меч. На этот раз осторожнее, чтобы не убить себя раньше, чем это сделает Ловелас. Вслушался в шепот трав. Тактика уклонения не сработала. Значит нужно ее менять.

Я встал, быстро огляделся, и тут же рухнул на землю. Капюшон Ловеласа оказался шагах в ста слева от меня. Стрела просвистела над травой и ушла куда-то в поле. Заметил. Ну хорошо. Я двинулся в направлении противника, пригибаясь, не высовываясь и двигаясь эдаким зигзагом. Снайпер все-таки не с пулеметом там засел. Бить из лука вслепую вряд ли станет.

Хотя жужжащую шмелем стрелу я ждал каждый миг. Крался, раздвигал левой рукой траву и как-то машинально выставлял перед собой пятерню, чтобы хоть как-то защититься от выстрела. Ставил ногу плавно, медленно. Чуть вскользь, чтобы не наваливаться всем весом на белые останки старых трав.

Ветер шуршал над головой.

Посмотрим, что из этого выйдет. Если он так полагается на лук — в ближнем бою у меня может быть шанс.

— Соскучился? — вдруг спросил меня Ловелас. Он был совсем рядом. — Или понравилось?

Я прыгнул в сторону, затем перекатился к стрелку по густой траве. Та цеплялась за ноги, но не справлялась с умением акробата. Мне даже понравилась эта легкость движения. Мозг будто сам просчитывал куда и как поставить ноги. Рывок, скачок, смена направления. Стрела прошла совсем рядом, а я вывалился прямо к полевому снайперу.

Он тянулся к колчану, но меч мой был уже наготове. Удар пришелся Ловеласу в плечо, по кожаной куртке стрелка. Левой рукой я схватился за лук, рванул его на себя и рубанул еще раз. В то же место.

Внизу проскочило системное сообщение, но кто их читает-то в такие моменты?

Опешивший Ловелас отпустил лук и ударил кулаком, как в уличной драке. От увесистого тумака меня чуть повернуло, взгляд чуть поплыл, но на ногах удержаться удалось. Изуродованный шрамами убийца схватился за меч.

Я ударил его луком по голове.

— Фух! — опешил Ловелас. Отмахнулся клинком, рассекая тетиву. Воспользовавшись моментом, я ткнул ему в открытое горло мечом.

И попал.

Обычно в боях против игроков такие удары сносит система, снимая урон из общего числа здоровья. Но не здесь. Убийца захрипел, выронил меч и схватился за лезвие двумя руками. Глаза его выпучились. Я налег на клинок всем телом, заваливая стрелка в траву и одновременно раскачивая сталь в жуткой ране.

Ловелас грохнулся, увлекая меня за собой, и я чуть не упустил рукоять меча при падении. Горячая кровь забрызгала лицо. Убийца хрипел, но боролся. Он отпустил правую руку, попытался дотянуться до меня, но в положении пригвозженной бабочки это было не так-то просто сделать.

— Да когда же ты сдохнешь-то, а?! — просипел я в лицо поганцу, а затем резко, как гильотиной, завалил меч на бок. Рукоять клинка хрустнула и развалилась. Сталь резанула по ладони.

— Твою ж мать!

Я вскочил и впечатал ржавую железку в землю. Убийца задрыгал ногами в агонии и, наконец-то, замер.

Вы убили игрока Ловелас.

Вы получаете опыт за убийство.

Прогресс текущего уровня — 60%

Собрать всю добычу? Да\Нет

Ой, конечно же да!

В инвентарь добавлены:

Капюшон бедного стрелка

Куртка из тонкой кожи

Штаны из тонкой кожи

Сапоги из толстой кожи

Клинок бонда

Лук бедного стрелка (прочность нулевая)

Жаренный кролик 6 штук.

2 серебряные монеты

20 медных монет.

Я рукавом вытер лицо от крови. Посмотрел на глубокий разрез на руке и оторвал кусок рукава от рубахи, быстро замотал рану и только после этого поднялся на ноги, глядя на поверженного стрелка. Проглядел гаснущие системные сообщения. 60 % это хорошо. Это, выходит, два Ловеласа — и ты уже поднимаешь уровень. Вряд ли, конечно, получится завалить его еще один раз. Стрелок явно расслабился в охоте за низкими уровнями и не ожидал ближнего боя. Теперь будет готов.

— Это не так весело, как мелочь издалека бить, да? — сказал я мертвецу, залитому кровью. Его доспех исчез и передо мною валялся труп в одном только нижнем белье. Похоже, все добро Ловеласа перекочевало ко мне в инвентарь.

Это же просто изумительно!

Я опомнился, прикинул, откуда он должен наблюдать за мною, и показал ему средний палец.

А затем поскакал по полю в сторону озера, к домам.

Ничего так система боя. Уравнивает шансы. Я вообще — за справедливость в режиме игрок против игрока. Уровень не должен давать преимуществ!

— Инвентарь! — бросил я на бегу. Ничего.

— Снаряжение!

— Сумки!

— Барахло!

— Карманы!

По полю бежал окровавленный Егорка, искал синонимы и чувствовал себя идиотом. Но, конечно, главным идиотом я считал того, кто придумывал этот чертов интерфейс для игрока. Это ж насколько нужно не любить людей?!

Поле закончилось, я выскочил на каменистую пустошь с чахлыми ростками вереска и проплешинами мха.

— Сука! — ветер донес до меня далекий крик Ловеласа.

— Нихрена. Кобелек, — пропыхтел я себе под нос, даже не оборачиваясь, и добавил:

— Баулы? Мешки?!

Поселение, обнесенное частоколом и небольшим рвом со вкопанными кольями — приближалось.

Глава третья «Бергхейм»

В проеме ворот стояло двое северян. Таких вот настоящих северян-северян с копьями. Рыжебородые, в шлемах-полумасках, с подбитыми мехом плащами поверх кольчуг. По-моему, у них даже щиты были круглые, за спину перекинутые. Ну чистые братья-викинги!

Когда я выскочил на дорогу, вымазанный в крови, и бросился в поселок, то отчего-то даже не подумал, как подобное явление должен привечать страж поселения. Но ведь и правда, кто вообще обращает в играх на них внимание? Пока ты не режешь на центральной площади мирных жителей — тебя и трогать не должны. А путь любого приключенца в незнакомом месте всегда лежит к ратуше! Ну, я так считал. Туда и направлялся.

— Эй! — крикнул мне тот, кто был слева.

Ну я и подумал, что сейчас пойдет какая-нибудь заскриптованная «путник, мне прострелили колено» или «срань-погода сегодня». Видали, знаем. Не интересно.

Однако, когда я пробегал мимо этих двоих, то лишь краем глаза отметил резкое движение от северянина справа. В голову садануло как минимум тараном.

Карл Уве Сварсон наносит критический удар кулаком.

Физический урон 40 ед. Ваше здоровье 45 ед.

Получен негативный эффект: «Контузия»

Я рухнул на дорогу как подкошенный. Все вокруг зазвенело, загудело. В системных сообщениях одно за другим всплыло:

Вы открыли поселение Бергхейм

Репутация с кланом Бергхейм — нейтральная.

Вы получаете опыт за исследование территорий.

Прогресс текущего уровня — 65%

Значит это у них нейтральная репутация. Отрадно. В поле зрения появились сапоги с железными набалдашниками на носке. Чьи-то руки подняли меня, как игрушку. Я покорно повис, приходя в себя от нейтрального приветствия карла по имени Уве Сварсон и наслаждаясь тем, что не нужно пытаться искать в теле управление мышцами ног. Потому как не был уверен, что найду.

Рыжее пятно перед глазами постепенно превратилось в бороду под полумаской шлема.

— Бу бу бу бубу?

— Ууу… уууу…. — загудело откуда-то сзади.

— Бур, — жалобно промямлил я в ответ.

— О? Муобо бо? Ва?

— Ул. При. Ил.

— жил?! Юкнул!

— бя б так тюкнул!

Негативный эффект: «Контузия» — рассеян

— Кто ж знал, что он такой дохлый, — бородатый Уве смутился. — Приходит в себя, луговая псина.

Он держал меня под мышки, на вытянутых руках. Как держат младенца люди, которым вдруг всучили орущее дитя на пару минут, пока мама не вернется.

— Ты б его еще копьем пырнул! — гудение тоже трансформировалось в нормальную речь. — Бей вполсилы, что ли, а то убьешь ведь ненароком. Славы нет в том, чтобы твоими ручищами задохликов калечить.

— Ударил бы в полную силу — он бы уже на вечном пиру был, — буркнул Уве.

Меня поставили на землю. Вот ведь кабаны здоровые.

— Приятно познакомиться, — выдавил я из себя, отринув все их унижение. — Очень гостеприимный край! Давно, знаете ли, хотел повидать.

Второй страж хрюкнул. Уве моргнул, отер бороду широкой ладонью:

— Да, в конец очухался малой.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 0,01%

Даже так? Это же сколько моего кипящего остроумия должно войти в головы окружающих, чтобы таким образом поднять репутацию?!

За воротами виднелась улица с длинными домами. Низкие крыши поросли травой и мхом. Дорога мимо них была выстлана тонкими бревнами вперемешку с галькой, по которой гуляли куры. Из-под некоторых крыш валил дым.

— Тебе к озеру надо, задохлик, — сказал Уве. — Там твои стоят, у старой кузни.

— Мне очень хочется в ответ сказать тоже что-нибудь обидное, в ответ на задохлика, — уровень его мне показывался как??? (а значит много больше моего), — всего свербит, но я опасаюсь за то, что второго удара не перенесу. Да?

— Ха. Точно. Не перенесешь, — улыбнулся щербатым ртом северянин. — Топай к своим. Хевдинг сказал до дня Волка вас не пускать. А еще раз так попробуешь побегать — насажу на копье и отнесу в священную рощу. Дротты будут рады.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 0,02%

— Твои у озера стоят. В старой кузне, — пробасил второй страж. — Это там.

Он указал пальцем чуть в сторону от поселка. Я благодарно кивнул и зашагал в том направлении. Голова еще кружилась после удара. Совсем чуть-чуть, но было неприятно.

— И помойся, задохлик, — крикнул мне во след Уве.

Гигиена не так важна, как шанс выяснить, что собственно произошло, как я оказался в этой игре и что мне делать дальше. Если там игроки, а судя по всему так оно и есть, то можно выйти на службу поддержки через одного из них.

Ну и вдобавок разобраться в этом гребанном управлении!

— Рюкзак? — буркнул я себе под нос.

Инвентарь не открылся.

Тропа, ведущая мимо поросших травой холмов, была выложена галькой. Камни захрустели под сапогами. Подошва с правого сапога слетела окончательно, поэтому мне пришлось идти так, чтобы наступать этой ногой на траву. Не так больно шагать.

Но ничего, у меня ж в этом прекрасном игровом инвентаре лежит хорошая обувь. Из толстой, мать ее, кожи! Страшно полезная, должна быть, вещь. Жаль, что до нее не добраться.

— Контейнер?! Сундук? Хранилище, криворукие вы уроды!

Стало холодать. Солнце подобралось к синим горам и собиралось плюхнуться на ту сторону. Серая, подсохшая тропа обогнула возвышенность и вывела меня, наконец, на берегу озера. Дальше она взбиралась на холм, к угрюмому зданию на вершине. На мостках неподалеку сидел человек с удочкой.

— Склад! — фыркнул я и свернул к рыбаку.

— Пожитки!

— Мои вещи!

Я ступил на причал, и мужчина обернулся.

Кузьмич

Человек

Уровень 2

— Привет! Сокровищница? — спросил я у него. — Или, мать его, приспособление для хранения вещей?! Система пакс? Икея?! Как открыть этот гребанный инвентарь?!

— Так ткни в характеристиках, — ответил Кузьмич и улыбнулся. — Лолушко.

— Вот ни разу не смешно! Характеристики!

Панель выплыла, и только сейчас я заметил это поганое изобретение от гейм-дизайнеров. Ткнул в нее пальцем. Вывалилось окно с моим богатством.

— Уроды, — буркнул я, лихо добавив и себя в этот список. Ну мог же догадаться?

Одежда сменилась по двойному удару пальцем на выбранный доспех. На плечах появилась приятная тяжесть, ветер перестал быть столь пронизывающим. И ноги, божечки-кошечки, попали в личный ножиный рай. Или ножий? Короче — в нирвану нижних конечностей.

— Наконец-то. Что это за игра? Где мы?

Кузьмич отложил удочку в сторону, встал. Улыбка его мне не нравилась.

— Хорошее имя!

Я улыбнулся ему в ответ, но совсем не по-доброму. Надеюсь, нечто в моей перепачканной кровью физиономии натолкнуло его на мысль, что к имени у меня есть некоторые претензии.

— Ты как с поля выбрался? — спросил Кузьмич.

— Тот мужик пока с моего имени ржал — я ему горло перерезал.

— О… Значит, ты убил Ловеласа? Молодец!

— Я из игры выход найти не могу. Меня походу глюком закинуло на вашу бету. Как выйти? Тоже что-то в характеристиках?

Он улыбаться перестал. Где-то плеснулась рыба. Из Бергхейма донесся чей-то зычный крик. По воде за спиной рыбака пошла рябь. Легкий ветер коснулся лица. Приятные звуки, приятные ощущения. А вот реакция Кузьмича неприятная совсем.

— Знал бы это — тут бы не сидел, — сказал, наконец, он. — Пошли наверх. Мне долго отвлекаться нельзя — нужно норму сделать. Стас расскажет.

— Сколько там народа?

Он прошел мимо меня, отирая руки о грубую рубаху. Пахнуло рыбой.

— Семь человек. С тобой будет семь.

Я затопал по тропке наверх, оскальзываясь на гальке. Вообще, никаких граф типа выносливость или усталость у меня не наблюдалось, но ноги уже едва слушались. Побегал, подрался. Организм вот в капсуле полежал, и мне надо бы поваляться.

И еще — покушать.

Бывшая кузница с длинной покатой крышей, покрытой то ли черепицей из дерева, то ли просто корой, тоже покрылась мхом. Края крыши почти упирались в землю. Я разглядел пару крошечных окошек, но внутри царила темнота.

Мы обошли дом, пахнущий теплом и едой. У выхода Кузьмич пригнулся, заскочил в темный проем.

— Стас! У нас новенький, выходи! — гаркнул он внутрь. Потом посмотрел на меня, и с таким сочувствием похлопал по плечу, что стало чуточку жутковато. Вкупе с его «знал бы это — тут бы не сидел», выведшим в осадок — смесь показалась гремучей. Рыбак отправился обратно, на причал.

Стасом оказался сухопарый мужичок с именем Книгожор. Третий уровень. Они тут походу не шибко и качаются. И это, кстати, тоже тревожило

— Вы очень страшны, — сказал он после приветствия.

— Не самое милое приветствие, сообщу я вам, — буркнул я в ответ. — Просто никак не мог найти свою косметичку. А вообще Кузьмич меня загадками забросал. Мне срочно нужно связаться со службой поддержки. Я даже из игры выйти не могу!

Книгожор понимающе покачал головой:

— Как и все мы… Как к вам лучше обращаться?

— Егор. Лучше — Егор! Что значит: «как и все мы?»

Из дома выбралось еще двое. Оба вторые уровни. Рыжий долговязый Прыщ и альбинос в кожаной броне — Снежок.

— Олег, — представился беловолосый с воспаленными веками. Я автоматически ответил на рукопожатие. Крепкий парень. Чем-то он мне сразу понравился. И руку жмет всерьез, а не пальцы гладит.

— Миша.

— Так, вернемся. Что значит, как и все мы? — повторил я. Воздух будто похолодел немного. — У всех такая ошибка?!

— Постойте, Егор. Я все вам объясню. Поверьте, все эти вопросы я уже слышал и все вариации человеческих реакций видел. Поэтому попытайтесь просто успокоиться. Помойтесь, например. Я вижу у вас рука повреждена — Светлана сможет с ней что-нибудь сделать. Вы сейчас похожи на человека, вышедшего из кровавой бани. Откуда это?

— Хмырь на поле. Я ему голову отрезал.

Книгожор с легким удивлением хмыкнул:

— Николай выбрал не самый лучший путь. Мы отгоняем его с поля, если случается непредвиденное. Но дежурить там каждый день — не получается. Да и новички у нас нечасто, чтобы его отбивать.

— Он из ваших что ли?

— У него нет терпения. Здесь все не так, как в играх, в которые вы играли. Я вообще склонен считать, что это не игра. Раньше Николай был с нами, но теперь… Нет.

Снежок явно после этих слов напрягся. Глянул на Книгожора с осуждением, а на меня с подозрением.

— Помойтесь. Миша, покажете ему где? Я пока поговорю со Светланой.

— Конечно! — долговязый быстро-быстро закивал.

— А потом заходите в дом.

Игрок Книгожор предлагает вам фазовое перемещение «Дом у озера» Да/Нет?

— Что это? — я уставился на вопрос.

— Это доверие, Егор. С тех пор как Николай…

— Погодите! Я хочу понять как это работает!

Я вошел в темный проем и оказался в затхлом, пропахшем сыростью и плесенью доме. Крыша прохудилась в нескольких местах, на полу гнилые останки мебели. Всюду мусор, рухлядь.

Снежок вошел за мною и исчез на пороге. В проем заглянул Книгожор.

— Удовлетворены?

— Это такой клан холл? Но без клана?

— Простите? — не понял Стас. — Я не слишком разбираюсь в вашем языке.

Я вышел из промозглого дома. Ткнул «Да». Вошел внутрь: чистое, сухо. Комната всего одна, на всю длину. Печка посередине, напротив нее стол. Дальше, в конце, виднелись койки. На одной из них сидела девушка.

— Егор? Помойтесь, пожалуйста.

— Иду-иду.

За столом с задумчивым видом сидел коротышка с хитрым лицом, но недобрыми глазами. Он играл с ножом, и когда перехватил мой взгляд, то подмигнул.

***

После ледяной воды я немного преобразился. Посвежел уж точно, но при этом вернулась тупая боль в рассеченной руке. Да и голова после удара стража все-таки побаливала. Миша на вопросы отвечал как-то спутанно. Осторожно. Тоже оказался игрок, но из Схватки — не самый популярный продукт Волшебных Миров. Что-то про спецназ и враждебный мир джунглей. Для молодых, короче, игрушка. Тоже выбросило из игры и засунуло сюда. Он провел тут месяц… На мое фыркающее удивление, Прыщ сказал, что с прокачкой тут проблемы. Детализировать не стал.

Он все время поглядывал на темнеющее небо и ощутимо нервничал.

А потом я познакомился с той девушкой. Светлана. Брюнетка с длинными волосами и ярко-зелеными глазами. Стройная, милая. Ее ник был — Сучка. Да, тут уж не с Лолушкой плакаться. За все то время, пока она меняла повязку — она ни разу не подняла глаз, хотя я с удовольствием бы в них посмотрел. Очень уж яркий цвет. Но с раной обходилась чрезвычайно бережно. Промыла, почистила, прошептала что-то, отчего кровь было пошедшая — снова остановилась, а затем втерла какую-то мазь.

Система сообщила мне о восстановлении здоровья на десять очков. Боль ушла.

Пока Светлана обрабатывала раны — Стас рассказывал. А я мрачнел, и даже чувство юмора мое на время притихло. Потому что новости были безрадостные. Это не сбой. Не ошибка. Да, почти все во что-то играли, но история Светы оказалась иной. Она возвращалась домой от подруги, когда ее ударили по голове — в сознание пришла только здесь. Сам Книгожор торчал у Бергхейма третий месяц.

Кроме уже известных мне людей здесь оказался еще один обитатель. Тот самый коротышка с ножом. Ник — Кренделек. Как и Книгожор — всего лишь третьего уровня.

Когда окончательно стемнело — дверь заперли, накинули засов. Оставили пару лучин и так же плотно, на засовы, закрыли окна. Голоса притихли. Мы собрались за одним столом. Я похлебал какой-то травяной похлебки, горячая пища довела хит-поинты до сотни. Интересно, в этой игре можно жрать бутерброды в бою, или как всегда? А то я б поиграл.

Но в целом, беседа вышла не самой легкой. Да и закупоренные выходы из дома — беспокоили. Не сильно, но задавать лишние вопросы не хотелось. Ведь для начала предстояло осознать сказанное. Кроме меня тут оказался матерый игрок — Кренделек, по имени Юра. Юра изложил все в довольно понятном духе. Квестов нет. По крайней мере при текущей репутации — никто в Бергхейме их игрокам не выдает. Так что на заданиях опыта не поднимешь. Уничтожать окружающую живность — невероятно сложно. В лесу можно было найти зверье для охоты, но проценты уровня оно давало крохи, к тому же не более 4 процентов в день. А рисков чаща несла больше чем выгоды. Обитатели рощи частенько сами атаковали игроков, и некоторые из них радовали вопросительным уровнем. Каждая смерть отправляла человечка, попавшегося жителям лесов, на стартовое поле, без всего добытого снаряжения.

Там же нынче властвовал Ловелас. 60 % от стартового уровня. Вот золотая жила.

Небольшая община игроков жила работой, охотой, сбором трав, обработкой кожи, легким ремонтом, рыбалкой и торговлей всем этим с Бергхеймом. Раз в неделю Кренделек и Книгожор отправлялись в город, где на базаре продавали все, что удалось заготовить. За каждую успешную сделку создателю и продавцу тоже капал небольшой опыт. Однако в поселении были и свои охотники да рыболовы, а дальше от воды тянулись земли простых бондов, где процветало аграрное искусство.

Так что игроки начинали тут нищими попрошайками. Посреди светлого благоденствующего мира.

Однако духом я не пал. Совсем! Пока Снежок не шикнул, и весь дом не смолк. Затем Книгожор потушил лучину.

— Тихо! — шепнул Кренделек. Ткнул меня в плечо.

Что-то толкнуло ставни окна. Будто попробовало на прочность. Тишина навалилась неожиданно, и нарушать ее не хотелось. Потому что по ту сторону дома что-то было. Оно остановилось у окна, ковыряло доски и пыхтело. Принюхивалось.

— Не войдет, — прошептал Кренделек. — Не шуми. Сам не войдет.

Я застыл. На улице двигалось очень тяжелое создание. Неповоротливое. Сиплое дыхание просачивалось в дом и в нем завоняло тухлятиной. Коготь вновь царапнул доски. Тварь чуяла добычу, но не могла понять, как к ней подобраться.

В темноте ни черта не было видно. Соседи не шевелились, почти не дышали. Можно было только догадаться где кто сидит.

Невидимый гость отошел.

— Засиделись, — вновь шепнул Кренделек. — Услышал. Молчи.

Что-то постучало в дверь. У входа звякнула упавшая на землю железка. Туша незнакомца проползла дальше. Я чувствовал, как она движется вдоль дома, внюхиваясь, вглядываясь. Как она ищет вход.

И мне было реально страшно. Хрен знает кто там ползает, но раз остальные замерли, как сурикаты, то не гоже как-то отрываться от коллектива.

Наконец, ночной визитер отступил, унося с собой гнилой смрад. Мы просидели во тьме еще несколько долгих минут, прежде чем Книгожор тихо произнес:

— Я покажу где тебе можно лечь, Егор. Ночами мы наружу не выходим. Ночью там все гораздо хуже, чем днем.

Вспыхнула лучина. Дрожащий огонек вытащил из мрака желтое лицо Стаса.

— За мною.

Топчан пах сухой травой. Я, не раздеваясь, лег на него. Нашел довольно вонючую шкуру, набросил сверху. Дом молчал. Огонек потух, и соседняя койка скрипнула под весом человека. Затем мимо наощупь прошел еще кто-то. Великие герои отправлялись на боковую. Очень странно играющие в эту игру герои.

В не менее странную, надо сказать, игру.

Но заснуть так просто не удалось. В голове жужжали дурацкие мысли. Картина не складывалась. История Светланы, с похищением, вообще выводила из себя. Ее, если не врет, похитили на улице и заперли в саркофаге. Зачем?! И как к этому относятся остальные, вытащенные из игр? Можно допустить прокол в системе, если бы не Света.

Но может быть все-таки врет?

Черт, а я запер дверь-то сегодня, перед рейдом? Конечно, кто полезет к молодому крепкому парню в залитый светом дом, но…

Своевременная тревога, сказать нечего. По спине пробежали мурашки.

Я пялился в темноту. Как вот тут можно прожить три месяца?! Капсулы имеют аварийный выход, сутки провисел и тебя выбивает из виртуальности, пусть ты даже перепрошил систему. Борьба с эскапистами. Здесь иначе идет время?

Мысль успокоила. Да. Точно. Питаться байтами ж тело не сможет. Три месяца без еды никто не протянет. Может это у него три месяца, а по сути денек минул, а то и полчаса. Да, да. Я слышал про такие эксперименты в игровой индустрии.

Нужно теперь просто выбраться отсюда. Раз у всех такая проблема (а еще вполне возможно, что ответ на этот вопрос кроется в каком-нибудь кодовом слове столь «дружелюбного» интерфейса) — надо идти дальше. По локациям. Очень жаль, что в Бергхейм не занесло никого из той породы игроков, которые разбирают все по циферкам, буковкам и потом армии ленивых, но находчивых, по их гайдам да мануалам строят своих персонажей.

Вообще, почему Стас и остальные тут застряли? Медом намазано лютики для викингов собирать?

Глава четвертая «Вхождение»

— Потому что дорога из долины только одна. Перевал Рокота, — пояснил мне Стас наутро. — Я ходил туда несколько раз. Давно. Дети Скалы убивают. Даже с караваном ходил — они будто выбирают меня из всех и атакуют, сволочи, опять же только меня. Эти, — он кивнул на проснувшийся Бергхейм, — даже не реагируют. Будто и не видят. Мелкие поганцы сбежались со всей округи и порвали на куски.

— Фильтр, — со значением произнес Кренделек. — Чтобы локацию раньше времени не покидали.

— Но, — добавил Стас, — вместе со мною тут был Юра. Другой Юра. Ник — Головастик. Он ушел. Или просто пропал. Мы вместе пытались вырваться через перевал. Потом Юра исчез. Больше я его не видел. Толковый был мужик. Если бы убили — наверное, он бы появился на поле. Однако…

Я посмотрел на окружающие долину горы.

— Ладно. Давайте за работу. Я вчера не спрашивал, какой у вас класс, Егор?

Мой взгляд его смутил.

— Ну, пытаюсь оптимизировать, Егор. Игнат у нас охотник, у него сразу хорошая характеристика попалась, бонус к добыче. Светлана — говорящая с травами. Олег — воин, но ему приходится на охоту ходить, да и характеристика у него «Стойкость к боли». Миша — жрец, зато с руками. Кожу выделывать умеет, профессию себе открыл. Я — бард с торговлей, — он хмыкнул. — Кренделек — вор.

Юра развел руками, словно извиняясь. Но глаза сверкали хитринкой.

— С бонусом против нежити, — сказал он. — Вор света и добра.

— Ты опасный человек, — хмуро отметил я. — Отойду от тебя подальше.

Стас и Юра смотрели на меня внимательно, в ожидании. Над озером прокричала большая птица. Я обернулся, проводил ее взглядом.

И сказал:

— Думаю, я буду очень полезен вашей компании. Моя полезность окажется просто запредельной. Куда там способность грабить трупы. Этот мир преклонится предо мною. Вот увидите.

Они все ждали. Улыбались. Моя склонность говорить подобные вещи с серьезным выражением лица была им в новинку. Поэтому реагировали они как обычно человек реагирует на нечто непонятное от незнакомца. Мол, странный, с прибабахом, но, может, просто поняли как-то не так. Может, все-таки, адекватный?

Их ждет много нового.

— Шут, — выплюнул я. — Шут — акробат.

— О… — натянуто обрадовался Стас. — А что умеет шут? Какие характеристики случайные?

— Я же сказал — акробат. Могу на канате повеситься.

— Готовить умеешь? Рыбу коптить? — вмешался Юра. — Если начнешь заготовку, может кулинарию дадут. Сможем больше продавать. Ты кем работаешь? Ну там, в реале.

— Могу дать тебе рекламу, — мрачно сказал я. — По услугам, с хорошими условиями, которые доступны бесплатно, с доставкой, онлайн без регистрации. Шокирующие подробности. Ведь достаточно взять имеющуюся в каждом доме простую…

Они оба стояли и ждали продолжения. Значит с этим юмором они тоже не знакомы.

— Шучу. Искрометно, — буркнул я.

Стас жалко улыбнулся. Ну хоть по плечу не похлопал.

— Зато Ловеласа победил, — фальшиво жизнерадостно сказал он. — Но я пока не понимаю, когда вы шутите, а когда всерьез.

— Не ты один. Мне нужно больше кривляться. Ладно, братцы. Пренебречь — вальсируем, — моей бодрости не хватило для поддержки поскучневших соратников, но я старался. — Раз у вас есть вор — победитель трупов, то может, и я на что сгожусь? Есть у меня одна идея. Когда там день Волка?

Из головы все не шли те сообщения о прокаченной репутации.

— Через два дня, — сухо отметил Юра. — Мы сейчас за дровами. Игнат, Миша и Олег уже ушли на охоту. Ты с нами?

— Пожалуй нет. Мне бы осмотреться.

Стас положил Юре руку на плечо:

— Пусть придет в себя.

— Можем ваши вещи в схрон положить. Вдруг Ловелас пожалует. У него репутация с Бергхеймом отрицательная, и если он покажется у города — то его порубят, но как-то раз он застрелил Игната во время рыбалки. Подобрался как-то. А это считается Бергхеймом, пусть и старым. Так что больше не приближается. Но вдруг с другой стороны подберется.

— Сейчас ему стрелять не из чего, — идея оставить все, пусть и легко добытое, малознакомым людям — не согрела ни разу.

— Особенно поэтому — лучше оставь вещи у нас. Натяни что-нибудь попроще. При смерти весь инвентарь могут забрать.

— Жестокая игра. Но я пока придержу их у себя.

— Понимаю, — Стас ободряюще подмигнул мне. — Пойдем, Юр.

Кренделек вышел из странной прострации, глянул на меня чуточку недовольно. Надеюсь, я его не обидел. Правда — не хотел. Но может быть шутить о чужой полезности пока не стоило. Вообще, за языком стоит последить. Мои остроты не все понимают. Многие просто терпят. Но для начала, чтоб терпели, нужно заработать репутацию.

Вот прямо как в игре.

Кренделек выкатил тачку из-за дома и вместе с Книгожором покатил ее в сторону леса. Я проводил их взглядом. Затем увидел в поле Светлану, собирающую одной ей ведомые травы. Миша, Олег и Игнат по прозвищу Кузьмич (или Кузьмич по имени Игнат?) отправились в чащу на охоту.

Община жила в своем ритме. И как-то даже стало неловко от решения пошататься, погулять. Может, стоит сходить за дровами? Совесть немножко барахлила. Меня приняли тепло, подлечили, накормили. Не оставили в ночи с той гнилой тварью. Как-то не очень красиво выходит.

Я огляделся. Бергхейм ощетинился заточенными бревнами, на воротах торчали часовые. С возвышенности, где нахохлился наш «клан-холл» можно было разглядеть и поле возрождения. Очень далеко, смутно. Человека в нем и не разберешь. Вокруг поросшие лесом горы.

На дороге, идущей от поселка по ту сторону озера неторопливо двигался сонный всадник. Он скорчился в седле и, по всей видимости, дремал. Такая же дорога выходила с другой стороны Бергхейма и забиралась на поросший лесом холм, с домом на окраине.

Наверное, она вела к перевалу, где властвуют некие дети Скалы.

Я вызвал характеристики. Ткнул в них «Социальное». Пункт, который оказался за пределами внимания, наравне с инвентарем.

«Пригласить в группу» — одиноко горело в этом меню. Тот же самый хрен, что и голосовое «социальное общение».

Я перетыкал все остальные пункты, узнав много «нового» про силу да выносливость. Задержался на профессиях «здесь будет указана ваше ремесло, если вы его, конечно, изучите» и тяжело вздохнул. Какое же уныние. Никаких подсказок, никаких ведущих квестов. Никакой цели. Кто делает такие вот игры? Человеку достаточно один раз зайти, чтобы понять — ну его к лешему. Каждый знает — игрока надо водить за руку. Чтобы он познавал мир, пока набивает рюкзак левыми лапками каких-нибудь цветокаменных рысекрысов.

А тут ты торчишь посреди долины и даже не знаешь в какую сторону пойти. Может где-то за холмом стоит какой-нибудь ребенок и плачет, а если ему снести голову — то начинается цепочка квеста. Но если не снести, а помочь — то другая.

Дрова собирать полгода?

Меня передернуло. Однако я пошел быстрым шагом за удаляющимися игроками. Пусть это будет моим начальным квестом. Отсюда надо выбираться. Конечно, если я приму правила общины, то застряну надолго, потому необходимо держать свежий взгляд.

Когда я нагнал Книгожора и Кренделька, то бард мне радушно улыбнулся, да и вор потеплел.

— Я рад что ты присоединился.

«Книгожор предлагает вам вступить в группу — Да/Нет»?

Да.

«Внимание, в составе группы вы способны на большее, но ради успеха придется разделить опыт с товарищами»

— Ну да, этот несокрушимый вал опыта за сбор валежника одному-то никак не освоить.

Кренделек глянул на меня изумленно:

— Воодушевление?

— О да, несомненно. Во всю, — буркнул я, не сразу поняв, о чем они говорят.

— Что у вас, Юра? — деловито спросил Стас.

— «Шутка шута достигла цели. Теперь вы можете двигаться быстрее».

— А у меня «Шутка шута достигла цели. Теперь вы можете получить больше опыта».

— Какой полезный у нас шут, — хмыкнул Кренделек. — Мне нравится. Ну-ка пошути еще.

— Тук-тук, кто там, сто грамм.

— Нет, ничего, — покачал головой Стас.

— Да и шутка так себе, — добавил Юра.

— Ой простите, отдайте мне мое воодушевление назад!

— «Шутка шута достигла цели. Теперь вы можете восстановить дух быстрее». Заменило улучшение на опыт, — поскучнел Стас.

— Мне опять скорость дали.

— Ну так вперед, тащи тележку к лесу и давай, собирай, раз шустрый! — осклабился я.

— Не стакаются, короче, — подытожил Юра.

— Простите? — не понял сленга Стас.

— Ну, не накладываются друг на друга и не усиливаются. Просто заменяет баф на другой, — пояснил Кренделек.

— Плохо. Мне этот дух без надобности.

— Не, может мне соцопросы проводить после каждой? — ревниво спросил я. — Насколько вы удовлетворены шутками данного шута, по шкале от 1 до 5, где один — убейте его, а пять — это лайк, господа?

«Вы исключены из группы»

— Нет, без вас, Егор, это улучшение спадает, — прокомментировал это Стас.

— Вот сейчас обидно было, кстати, — ввернул я.

«Книгожор предлагает вам вступить в группу — Да/Нет»?

Да.

Мы долго экспериментировали, пока распиливали бревна и закидывали ими тележку. Оттащили одну партию к дому. Получив 0.5 % опыта. Затем другую. Еще 0.5 %. Прибавки «Воодушевление» давало небольшие, но ощутимые. Особенно ценным в такой работе была скорость и сила. Выпадали они нечасто.

На небольших перерывах я осваивал свою акробатику. И это было прекрасно. Если в жизни я легко мог уронить телефон, перекладывая его из руки в руку, или растянуться зимой на льду, то здесь! О, здесь я мог делать сальто, и даже не испытывал страха перед падением. Тело лучше бестолкового хозяина знало, как собою управлять. В реальной жизни, если бы судьба затащила меня на ровную площадку, усеянную спортивными матами — я бы и на руки встать не рискнул. А тут петлял колесом между деревьев, как сумасшедшая белка или же нинздя под «спидами».

Станислав наблюдал за безумной скачкой шута — с восхищением. Юра — с легкой ухмылкой. Когда умолкала пила, они присаживались на бревна, а я с наслаждением прыгал вокруг, наслаждаясь собственной ловкостью.

Мы заработали еще 0.5 % незадолго до полудня и отправились за последней, четвертой партией.

Первым шел Юра, с мечом в руке и вглядываясь в окружающий лес. Я толкал тележку следом, радуясь тому, что корни здесь глубокие, хорошие и не нужно переваливать ее со всем грузом. Замыкал нашу колонну Станислав, который всю дорогу делился планами на моё воодушевление.

Лес пах хвоей. Шептали кронами сосны. Шелестели листьями березки. Иногда попадались заросли елей. Низкорослые такие, пушистые, не больше двух метров в высоту с колючими лапами до самой земли. Мы обходили один из таких островков, когда справа послышался хруст.

Я обернулся.

Из зарослей выскочил оборванец с мечом. Ловелас! Шестого уровня. Бывший соратник общины рванулся вперед, явно использовав какую-то способность. Его тело размыло, и уже через миг Ловелас оказался в Стаса, вонзив в живот барду меч. Меня даже обдало волной воздуха от рывка убийцы. Стас захрипел, согнулся и рухнул на землю.

— Отдай мои вещи, сука, — сказал Ловелас. Без кожаной брони он смотрелся жалко. Похоже, мужик долго фармил то, что так легко мне досталось.

Я оглянулся на Юру, но того и след простыл. Ладно. Ничего страшного. Ловелас задержался у хрипящего барда, пытаясь выдрать меч, но Стас клещом вцепился в рукоять и будто запихивал оружие внутрь себя, пряча от убийцы.

Я выхватил клинок и двинулся на помощь. Где Юра?

Нет. Я не просто двинулся. Я с наслаждением перекувырнулся через голову, прыжком сократив расстояние. Ловелас отшатнулся, а затем с рыком бросился на встречу, прикрывая лицо и горло левой рукой. Ученый.

Акробатика акробатикой, но силы мне явно не хватало. Меч по широкой дуге рубанул Ловеласа по боку, однако противник будто и не почувствовал удара. Хрюкнул только и зарядил кулаком в ответ.

Бум!

Из глаз посыпались искры. Мою руку с мечом Ловелас перехватил на замахе. Бедная конечность будто в тиски попала.

— Н-на, сука, — проревел он и рванул меня на землю. Под голову удачно попалось то ли бревно, то ли камень, и я поплыл. В булькающем мире где-то жалобно гудел Книгожор.

Ловелас навалился сверху, вдавливая мою правую руку в землю и не позволяя воспользоваться мечом. Я даже вывернуться не мог — нападавший был много сильнее.

— Сука, сука, — с каждым ругательством кулак отодвигал меня чуть дальше от реальности.

Бум! Бум! Бум!

Мир заливало красным цветом, я попытался закрыться, но пушечные удары Ловеласа прошибали защиту как соломенный домик.

— Сука, сука, сука! — повторял Ловелас, а потом плюнул в меня кровью. Из горла его вырос железный зуб. Хватка на руке ослабла. Замычав, ублюдок попытался развернуться к новой напасти, и тут уже ему в челюсть ударил я. Левой. Ловелас рывком исчез из поле зрения. Я поднялся, почти не чувствуя ног и пошатываясь от слабости. Увидел Юру, восседающего на спине поверженного врага. Прохрипел:

— Горло у него слабенькое.

Вы убили игрока Ловелас.

Вы получаете опыт за убийство.

Прогресс текущего уровня — 87%

Что-то лязгнуло о камень.

Юра выдернул из шеи Ловеласа меч.

— Критануло дай божЕ! — поделился он с широкой улыбкой. Стас сел на красном от крови мхе, щупая себя. Ржавый клинок ударился о заросший лишайником валун и раскололся.

— Четвертый уровень, — прошептал наш бард. — Песнь заживления. Мне пять очков здоровья оставалось.

— И мне четвертый дало, — закивал вор. — Вскрытие замков!

Меня мутило. Я глянул на сообщения боя.

Игрок Ловелас наносит критический удар кулаком.

Физический урон 20 ед. Ваше здоровье 80 ед.

Игрок Ловелас наносит удар кулаком.

Физический урон 10 ед. Ваше здоровье 70 ед.

Игрок Ловелас наносит удар кулаком.

Физический урон 10 ед. Ваше здоровье 60 ед.

Игрок Ловелас наносит удар кулаком.

Физический урон 10 ед. Ваше здоровье 50 ед.

Игрок Ловелас наносит удар кулаком.

Физический урон 10 ед. Ваше здоровье 40 ед.

Игрок Ловелас наносит удар кулаком.

Физический урон 10 ед. Ваше здоровье 30 ед.

Игрок Ловелас наносит удар кулаком.

Физический урон 10 ед. Ваше здоровье 20 ед.

— Он меня почти убил. Он вообще дурной? — ватными губами спросил я.

— Если бы Стас меч в себя не сунул — он тебя стопудово грохнул бы, — сказал Юра. — Я тогда вылезать бы наверное не стал.

— За прямоту спасибо, — силы оставили меня, и я плюхнулся на моховую кочку.

Наш бард тихонько, явно смущаясь, запел:

— Мама-мама, прости, я себя загубил

Свою молодость под ноги бросил,

Я как в детстве тебя по щенячьи любил,

А под старость по волчьи забросил.

Где ты, мама, теперь? Напиши, отзовись,

Пред тобой я хоть ныне покаюсь:

Пролетает бездарно беспутная жизнь,

Не живу я на свете, а маюсь…

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 10 ед. Ваше здоровье 30 ед.

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 10 ед. Ваше здоровье 40 ед.

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 10 ед. Ваше здоровье 50 ед.

Голос Стаса окреп:

— Ты меня родила и упала звезда,

В лагеря, где не знают свободы…

— Стоп, — прервал я его. В голове прояснилось. — Не надо больше. Не хочу. А то прямо отсюда пойду купола на спине бить.

— Я других не знаю, — извинился Стас. — Давайте возвращаться. Наработались.

— Чей лут? — спросил Юра.

— Наверное мой, — опомнился бард.

Вы получаете 2 медные монеты.

— Каков улов, — хмыкнул Юра. — По-братски поделили.

Вещи с убитого Ловеласа исчезли. Его труп мы даже не стали поднимать, оставив в луже крови.

Я на всякий случай показал в небо средний палец, затем достал из инвентаря жаренного кролика и с удовольствием его умял, восстановив здоровье до заветных 100 ед.

На вкуснятину никто не претендовал. Оба поднявших уровень героя изучали характеристики и новый скилл.

К полудню мы уже были у дома. Приключение приключением, а норму надо выполнить. Все напиленное в лесу нужно попилить уже на чурки, расколоть, сложить в поленницу. Потом, наверное, бард начнет этим торговать.

Я все время поглядывал в сторону поля. Если Ловелас один раз решился, то может прийти и другой. Хотя теперь здесь было два 4-ых уровня. Но везение. Одно везение.

— Охотой или рыбалкой можно еще 4 % набить сегодня, — поделился Кренделек. — Можно тебя потаскать по локациям, там опыт дают хорошо. Увидим, что у тебя за первый скилл будет на втором уровне. Вдруг он нас всех затащит. Но это надо с утра выходить, чтобы к ночи вернуться. За пару дней обойдем. Хотя если начать травить Ловеласа, мы прокачаемся быстрее. Ты знаешь, как он пятый поднял?

Я помотал головой.

— Он перебил всех нас. По одному. Вечером мы еще ужинали вместе, а затем… Ночью встал и всех зарезал. Был второго уровня, стал пятым. Очень простой путь прокачки. Но даже у меня мысли в эту сторону не поворачиваются. Трясет всего.

— Вот так сразу он и изменился?

— Да. Псих.

— Да уж… С такой-то игрой недолго и крышей поехать. Это ж рабские галеры, а не хобби. Дерьмо, а не игра.

— Мы просто чего-то в ней не знаем. Что-то упускаем, — не согласился он. Стас возился в пристройке к кузне, с инструментом. Юра сидел на поваленном бревне, которое мы должны были допилить, и задумчиво наблюдал за товарищем:

— Но зато какой эффект погружения! Я после этого всего, если выберусь, больше никогда не полезу в саркофаг. Ну или наоборот, во что-нибудь стремительное, с читами. Хватит этого усердия. Даже на учебу плевать. Вылечу и ладно. Тоже мне — приключение.

— Почему вылетишь?

— Я тут месяц, Лолушко.

— Егор. Или Егорушко, если важно окончание.

— Я тут с конца июля. А Стас с начала июля. Света сентябрьская.

— А у меня был октябрь, — выдохнул я.

— Да. Каждый день здесь — это день там.

Меня бросило в пот.

— Через сколько пролежни у человека образуются? — Юра шмыгнул носом. — Хотя, в капсулах же есть что-то для этого? Я читал в инструкции вроде. Эх, покурить бы.

— Каждый день здесь… это день там… — эхом повторил я.

— Да. И где-то там, — он ткнул пальцем в небо. — Мы лежим у себя в куполах, сремся и ссымся под себя, зарастаем грязью и питаемся внутривенно. Ведь кто-то же нас кормит. Иначе б подохли уже.

— Да ну…

— Или мы уже мертвы? — предположил Юра. — Нас оцифровали. Тел больше нет — и это наша новая реальность.

— Хорош уже! — мне стало не до шуток.

— Будем собирать хворост до конца своих дней. Год другой и может быть выйдем за пределы Бергхейма. А там графику не прорисовали и такое большое-большое зеленое поле до горизонта. Пустота, — Юра смотрел куда-то вдаль, будто разглядывал это самое поле. Для оцифрованного мне было слишком неуютно.

— Не думаю, — поделился я. — Если кто-то перенес наше сознание со всей нервной системой — тому нобелевку должны давать. Это ж вечная жизнь.

— Может он на нее и идет? Вдруг это все — эксперимент? И мы что-то должны сделать, или найти, — выдал очередь вероятностей Юра. — Может за нами сейчас наблюдают? Логи читают. Размышляют. Эй вы!

Кренделек задрал голову к небу:

— Если вы меня слышите — дайте знак! Нахрена мы тут целыми днями горбатимся, как на нелюбимой работе?! Какая цель у вашей игры?

— Аминь, — хмыкнул я этому воззванию.

Стас высунулся из сарая, вопросительно взглянул на нас.

— Молится, — уточнил я. — Высшему божеству.

— Дело полезное, — покивал наш бард и вновь исчез.

— Спроси, какую кровавую жертву он предпочитает. Может нужно пару девственниц в ритуальном круге зарезать? — бросил я Юре. — Или лучше что-нибудь с огнем? Свету на костре спалить?

— Какую кровавую жертву ты хочешь? — проорал Кренделек.

— Да-да, ответь нам! — поддержал я его воплем.

По ослепительно синему небу неторопливо тащились облака.

— Ладно, Егор. Давай работать, — успокоился Юра. Слез с бревна, взялся за пилу. С поля к нам шла Светлана. Живая. Будь я игроком вроде Ловеласа — то начал бы с нее. Как только не боится…

— Боги не слышат нас, брат, — стараясь проговорить это наиболее трагичным тоном, я нахмурился и покачал головой. Ладонь легла на грубую рукоять пилы. — Боги покинули это место.

— Я всегда был атеистом, — пожал плечами он.

У вас новое сообщение. Чтобы прочитать сообщение откройте панель «Социальное»

Мы заткнулись. Юра смотрел на меня, я на него.

— Характеристики, — хором произнесли два оборванца у старой кузни.

Глава пятая «Ой»

«Поздравляем. Вы установили контакт с божественной сущностью. Ваш чат разблокирован. Теперь вы можете написать ваш запрос и, быть может, вам ответят!»

— Ой, — дурачась сказал я. Вызвал чат. Призрачная строчка стала активной, я ткнул в нее пальцем, и раскрылась клавиатура. Объемные голубые буквы повисли в воздухе. Язык переключить нельзя. Или же просто пока не понять — как это сделать.

— Ой! — со значением для товарищей повторил я. Написал (под нажатием буквы чуть вспыхивали, переливались мягким светом):

«Всем чмоки в этом чатике»

Ввод!

Буквы исчезли.

Юра хмурился, изучал что-то и совсем в мою сторону не смотрел. Он изумленно пялился в пустоту и тыркал указательным пальцем по невидимой клавиатуре. Со стороны это выглядело странно. Ему бы еще шапку на затылок сдвинуть, для образа «крестьянин средневековья и блок-чейн».

Моя панель чата вновь стала не активной.

«Ваше послание ушло к Богам. Вам остается только ждать»

— Ой-ой… — снова повторил я. Вглядываясь в свое сообщение, повисшее как отправленное, я все ждал какой-нибудь любезности со стороны прочитавших. Если есть чат — значит в нем есть люди.

То, что это может быть некая личка с чем-то иным — и в голову не приходило. А ну как Егорка только что профукал единственный шанс что-то поменять? Запросить выход отсюда. Добавить волшебное «пожалуйста». Потом «бац», а все это было испытание на вежливость, вы его прошли, возвращайтесь обратно.

Или так мимикрирует служба поддержки?

— Блин, — я продолжил глубокий монолог.

Юра все что-то выстукивал. Сосредоточенно, что-то стирая. Добавляя, меняя. Толковый парень. Не то что я.

Впрочем, серьезные и обдуманные решения мне никогда особо не давались. Импровизация — наше все. Так что пренебречь — вальсируем.

Я пошел к Стасу.

— Тебе написали? — спросил у него.

Тот точил топор (довольно жалкого вида) и вопрос встретил с недоумением.

— Нам тут божественная сущность ответила. А тебе? Чат разблокировался?

Глаза Книгожора полезли на лоб. Он сунул топор за ремень и вышел на улицу. Юра все еще колдовал с чатом.

— Понял, не разблокировался, — констатировал я. На самом деле за веселой разбитной манерой пряча разочарование в собственном поступке. Ну как так слил обращение этим дурацким «чмоки».

— Что за чат?!

— Идем…

Когда мы подошли — Юра уже закончил, плюхнулся обратно на бревно, похлопал по штанам и плюнул:

— Сигаретку бы…

— Что ты написал?

— Все как есть. Что я застрял в игре и не могу выбраться. Попросил помочь. Сказал, что тут несколько человек таких. Это ж наверняка поддержка так странно работает, — ответил он. Вид у него был уставший, но довольный. — Но очень интересно, что запустило это сообщение? Крики в небо?

Стас наблюдал за нами немного ошалело.

— А ты что написал? — спросил Юра.

— Да так, ерунду. Душу предложил, черепа для трона черепов, — отшутился я. Глянул в чат, в надежде что там появятся смайлы или какие-нибудь гневные замечания участников. Но мое сообщение торчало последним и единственным.

— Будешь кричать? — Юра покосился на Стаса.

— Сначала посмотрю, что вам ответят, — уклонился тот. — Думаешь, это служба поддержки так активируется?

— Не знаю. Но то, что у кого-то комплекс Бога — это очевидно, — пробормотал Юра. — Надо соответствовать.

— Это чудесное открытие, друзья. Но, отчего-то, меня оно страшит, — сказал Стас. Улыбнулся натянуто. — Отчего-то я боюсь ответа.

— Бояться — глупо, — бодро произнес я.

Ответ пришел поздно вечером, когда в доме закрылись окна, на дверь повесили засов и угасла последняя лучина. Мы разошлись по своим койкам.

— Характеристики, — прошептал я. Выбрал социальное.

«Боги проигнорировали ваши мольбы»

Панель чата вновь стала активной. Я вызвал клавиатуру. Голубые буквы в темноте резали глаза, отчего засвербело в носу. Что написать? «Где я?» «Что это за место?»

Проклятье, с темнотой накатывалась тоска.

«Я не знаю, что мне делать» — набрал я. Подумал немного и стер. Лежал, слушая ровное дыхание и сопение пленников игры, размышлял.

«Как выйти из игры?» — вторая попытка. «Каком» кверху. Удалить.

«Помогите выйти из игры, пожалуйста» — какая унизительная мерзость. Кто-то там читает сообщения. Кто-то решает, игнорировать их или нет. Не думаю, что где-то на сервере крутится искусственный интеллект и обрабатывает входящие. Лебезить перед человеком по ту сторону? Нет.

«Есть ли выход из игры?». Некоторое время я смотрел на короткую строчку, расположившуюся чуть ниже игнорирования Богов, а затем ткнул «ввод». Буквы исчезли, темнота сгустилась. Темнота, в которой что-то бродило прошлой ночью.

Что-то, идущее на голоса.

«Ваше послание ушло к Богам. Вам остается только ждать»

Я повернулся на бок, скрипнув койкой. И уже проваливаясь в сон услышал тихий-тихий шепот.

— Характеристики.

Но труба небытия уже засасывала сознание. Я попытался удержаться, чтобы спросить Юру, что ему ответили, но не мог пошевелиться. Не мог удержаться. Мозг отключался.

И я сдался.

Черная тень настигла меня в поле. Она выросла из сумрака — бесформенная, похожая на силуэт раздувшегося уродливого бегемота, когда я брел к стенам Бергхейма. Факелы на частоколах обещали безопасность, но были так далеко.

Тень шла по пятам. Камни под ее тушей чернели, мох высыхал и крошился. Монстр менял саму суть вещей, выворачивая их наружу. Делая белое — черным. Живое — мертвым.

Его зловоние било в нос похлеще нашатыря. Я бежал по мху, перепрыгивая камни, но стены города не приближались.

Зато приближалась тень. Она становилась все больше, закрывая собою звездное небо. И огоньки далеких светил гасли, поглощенные тьмой. Вонь становилась сильнее, через ноздри она вползала в тело и сковывала мышцы. Ноги налились чугуном.

Я закричал, пытаясь вырваться из объятий смрада. Посмотрел вниз и увидел, как похожие на змей щупальца опутывают меня. Прознают кожу. Приковывают к земле.

Тень приближалась, а клубок холодной упругой плоти поднимался все выше.

— Где твои шутки, шут? Где твои шутки? — спросила тьма.

Я остановился, не в силах преодолеть сопротивление вони. Обернулся и задрал голову, встречая тьму. Животный ужас перехватил нутро, и мышцы на груди грозили сдавить сердце так, чтобы не дать ему более биться.

Силуэт заполонил весь мир. Он окружил меня, отрезав от огней Бергхейма.

— Где твои шутки? Где-твои-шутки? ГДЕТВОИШУТКИ? — ревело вокруг.

И тут закричала Света. Ее крик разодрал подступающего монстра и тот исчез. Я подпрыгнул на кровати, стряхивая липкие щупальца кошмара.

Света стояла у печи и визжала.

— Что такое? Что случилось? — Снежок оттолкнул ее назад, еще не проснувшись, но уже выставив перед собою меч.

Юра висел у двери. Голова свернута набок. Петля перекинута через балку у потолка. Выпученные глаза остекленели.

— Млять… — сказал я.

Мимо промчался Стас, он зачем-то обнял одеревеневшее тело, попытался его приподнять и закричал:

— Помогите, помогите! Режьте веревку.

Игнат поспешил ему на помощь. Рубанул наотмашь, и труп Юры грохнулся на пол. Затем охотник флегматично открыл дверь и выглянул наружу.

— Стас, он скорее всего с поля идет, — сказал он Книгожору. Тот сидел на полу, над телом Кренделька. Вздрогнул, услышав голос Игната, а затем неуверенно улыбнулся. Олег приобнял Свету, успокаивающе ей что-то нашептывая. Судя по тому, как та прижалась к альбиносу — к парочке лучше не лезть.

Я перешагнул труп Юры, выбрался на улицу и уставился на поле. Над горами полыхало зарево рассвета. Прохлада немного отрезвила. Жар ушел с лица. Скоро поднимется солнце и потеплеет.

Юры нигде не было видно.

— Через сколько исчезает тело, после возрождения? — спросил я.

— Через двадцать-тридцать минут, — сказал Игнат. Он встал рядом со мною. Невозмутимый, внимательный, зорко оглядывающийся.

— Тело коченеет через сколько?

Охотник поджал губы. Кивнул:

— Ты прав, Лолушко. Это странно.

— Егор, — поправил его я.

— Какая разница? — не посмотрел на меня Игнат. — Пойду, прогуляюсь до поля.

— А Ловелас?

— У меня тоже есть способность видеть следы. Если почувствую — отойду.

Охотник ловко спустился с холма и пошел в сторону поля, а я вернулся в дом. На душе стало чуточку тревожно. Если сначала думалось, что тараканы у всех свои, и Юра так мог выбросить пар, то теперь, глядя на его окоченевшее тело и не видя поблизости воришку — закрадывались нешуточные подозрения: на этот раз здесь возникла совсем не игровая ситуация.

Разумеется, никто ни на какую работу не пошел. Лишь Игнат отправился на озеро, на рыбалку, и то скорее всего для того, чтобы не оставаться в королевстве уныния. Исчезновение Кренделька будто разорвало общину. Лишь Олег да Света держались вместе. Миша не выходил из дома, а Стас не отходил далеко от сарая, погруженный в свои мысли.

Я же вспоминал ночной шепот Кренделька и слово «Характеристики». Ему пришел ответ. Ну наверняка же что-то, или кто-то, ответило ему на вопрос.

После которого Юра полез в петлю.

Что же ему ответили? Вряд ли это было тоже самое, что и мне. От такого сообщения, что боги вас проигнорировали, руки на себя не накладывают. Но тогда зачем он это сделал? Уж точно, чтобы не свести счеты с жизнью.

Может в этом и выход? Покончить с собой, и тогда игра тебя отпускает? МерзОта-то какая. Я поделился соображением со Стасом, но тот лишь помотал головой, а на расспросы какое-то время морщился и отмахивался. Пока не изменился лицом и не отрезал:

— Нет, Егор. Я пробовал.

Пару раз я проверял ответ «божественной сущности», но ответа не было. Признаюсь, даже чуточку было страшно. Вдруг там придет что-то, от чего и мне захочется вскрыться. Против своей воли.

А после полудня труп Кренделька исчез. Воодушевление охватило скорбную коммуну. На лицах появились улыбки. Олег все обнимал Свету и говорил ей что-то вроде: «Я же говорил». Собравшись, мы отправились на поле.

Юра не вернулся. Игнат засек Ловеласа, но убийца ушел в лес, подальше от нашей группы. Почти два часа мы бродили по полю, пока Стас не сказал:

— Хватит.

Миша заупрямился:

— Давайте еще подождем!

— Нет, Миша. Не надо. Возможно, Юра нашел выход. Я предлагаю так и считать. Егор!

— Здесь, — машинально ответил я.

— Вам ответили?

— Характеристики, — сказал я. Убедился в пустоте и отрицательно помотал головой. Поле пахло цветами. Хотя сколько людей тут погибло… Даже я трижды. Вонь должна была стоять дьявольская.

— Это связано. Это точно связано, — Стас оглядывался, все еще надеясь увидеть поверх травы голову Кренделька. — Но, может быть, ему ответили. Подсказали выход. А может…

— Что? — встревоженно спросила Света.

— Может он там кого-нибудь к херам послал? — буркнул Олег. — И его… того.

— Убили? — всхлипнула травница. — По-настоящему?

Стас обреченно вздохнул:

— Я чувствовал, что этот чат добра не принесет. Однако нам надо идти. Завтра день Волка. Мы не знаем, что произошло, давайте думать о хорошем и двигаться дальше.

Наш бард выглядел потерянным. Он старался говорить убедительно, но растерянность спрятать не мог. Стас появился в Бергхейме первым. Следом пришел тот Юра-Головастик. Затем Николай-Ловелас и Юра-Кренделек. Потом уже остальные. Головастик исчез, Ловелас первый враг, а теперь еще и Кренделек.

«Все, кого я люблю — умирают» — драматично закричал в моей памяти персонаж какого-то фильма.

Я подошел к барду, хлопнул по плечу.

— Держись.

Он натянуто улыбнулся, глядя на то, как ветер гладит травяное море:

— Все к лучшему. Для него это в любом случае закончилось.

— Худая жизнь лучше доброй смерти, — проворчал Олег. Он все обнимал Свету, а та и не отстранялась.

— Идемте, — махнул рукой Стас.

У вас новое сообщение. Чтобы прочитать сообщение откройте панель «Социальное»

— Мне ответили, — сказал я. — Характеристики!

Ткнул в «социальное», чувствуя, как пересохло в горле. Пять пар глаз уставились в мою сторону. По дороге от Бергхейма плелся уже знакомый всадник. Над озером кружили птицы. Шумел лес за полем. Солнце грело. Все прекрасно, но видеть ответ не хотелось.

— Ответили? — выдохнул Стас.

«Да» — гласила строчка под моим вопросом.

— Да, — повторил я вслух.

— Что «да»?!

— Я спросил, есть ли выход из игры. Мне ответили — да.

— Спроси: как! — вклинился Миша. — Спроси: как выйти?

— Спроси про Юру, — вставил Стас.

Остальные молчали.

— Небо там, — ткнул я пальцем наверх. — Покричите, и вам обязательно ответят.

Шутка не удалась, взгляды подернулись льдом.

— Да шучу ж, сейчас спрошу.

Я старательно набил вопрос:

«Что случилось с Юрой? Как выйти из игры?»

Ввод.

«Ваше послание ушло к Богам. Вам остается только ждать»

— Готово! Отправил. Но отвечают они очень медленно. Это не чат, а какой-то заброшенный форум.

Я закрыл панель и возбужденно оглядел соратников. Мне ответили. Ответили! Плюс еще одна определенность в этом неопределенном мире. До последнего боялся, что при чтении сам себя убивать начну. Знаю несколько фильмов ужасов, где такое происходило.

— Попробуйте! — продолжал увещевать я. — Может кто-то сможет задать тот самый вопрос? Самый важный вопрос для всего человечества?

— Нет, — подал голос Игнат. Он, щурясь на солнце, жевал во рту травинку. Обветренное лицо охотника чем-то напомнило старые фильмы с суровыми ковбоями. — Я сегодня пробовал.

— Игнат? — изумился Стас.

— На рыбалке. Как дурак. Мне ответило, что только три уроженца Бергхейма могут говорить с божественным. Вот и все.

— Как-то неловко выходит, да? — сказал я. — Но… Неужели я Избранный! Божечки-кошечки, это же круто, да?

— Три? Егор, Юра… А кто третий? — нахмурился Стас.

— Я думаю, что это был Коля, — произнесла Света. Сверкнула изумрудными очами и опустила взгляд.

— Или Головастик, — предположил Олег.

— Он бы сказал… — помотал головою Стас.

— Кренделек тоже сказал бы, — заметил Игнат.

— Юры… Они такие… — загадочно ввернул я. Никто не улыбнулся. Да что такое!

— Вы не видите самого главного! — воскликнул Миша. — Самого главного! Кренделька система не вычеркнула. Значит он где-то здесь! Надо искать его!

У вас новое сообщение. Чтобы прочитать сообщение откройте панель «Социальное»

Ничего себе!

«Дела других игроков тебя не касаются. Для того чтобы выйти из игры — ты должен ее пройти. Сейчас ты не готов. Выйди за пределы Бергхейма, а там увидим»

— Тебе опять ответили? — ахнул Миша.

Я кивнул, отмахнулся от вопросов. Набрал:

«В каком смысле — выйди за пределы?»

Со звоном передо мною открылось окно.

«Внимание. Вы получили задание «Родные пенаты». Посмотреть информацию о задании?»

Ну, разумеется.

«Дом это место, которое дорого каждому. Тысячи странников отправляются в путь только для того, чтобы вернуться домой. Но гораздо больше людей попросту страшатся покинуть родные стены. Ужас перед неизведанным убивает душу. Преодолейте свой страх.

Внимание: на время действия задания общение с божественной сущностью невозможно.

Награда: [Маска кровавого клоуна]. Одна просьба к божественной сущности с 90 % шансом исполнения»

Маска клоуна впечатлила. Плюс двадцать ко всем основным характеристикам. Вам доступен пятый навык случайных характеристик — Харизма. Предмет не может быть передан другому игроку или же снят с трупа. Да уж… Однако в итоге, божественная сучность меня скорее нахрен послала, чтобы не доставал. Да и просьба с 90 % шансом, это тоже за пределами восторга.

— Все… — признался я товарищам. — Недолго длилась избранность. Сучность заблокировала мой чат. Про Юру он сказал только, чтобы я не лез в дела других игроков. Ощущение, что послали, но как-то заковыристо, что и не прикопаешься.

Про полученное задание я решил не рассказывать.

— Я чувствую себя обманутым, — сказал Олег. — Вроде бы не мне игрушку и дали, но с хрена ли отобрали?

Альбинос с щитом из досок на спине был похож на ролевика, а не на воина. Хотя свирепости в глазах ему хватило бы и на берсерка. Он рубанул рукой воздух и отвернулся, разглядывая злосчастное поле.

— Ладно. Хватит, — проговорил Стас. — Хватит. Эти дурацкие игры… Мы лишь потеряли время и Юру. А завтра день Волка. Мне нужно подготовиться. Кто пойдет со мною?

Я поднял руку.

— Вот и отлично, — кивнул мне расстроенный бард.

— Сценарист —

Горячий чай приятно согрел нутро. Сценарист расположился перед мониторами своего кабинета и задумчиво глядел на поле и людей на нем. Шут рассказывал им все — это хорошо. Но про полученное задание решил промолчать. Возможно — это мудро. Возможно — это можно будет использовать в будущем.

После ночной ситуации Сценарист понял, что чат в Бергхейме работает немного не так, как он планировал. Жаль. Но игроков, с которыми можно работать, в этой локации не так много. Сложная община. Самая сложная из всех.

Но тем и интересная. Хотя, скорее всего, придется запустить им эвент. Становилось скучно, а лазеек игроки просто не замечали. Жили, как в опыте про обезьян. Эксперимент над социумом. Залезала одна мартышка на лестницу за бананом — всех било током. Приучили волосатых, те уже и не пытались забираться за подачкой. Убрали одну обезьяну и запустили новую, та за бананом — а товарищи против. Товарищи кусаются, пинаются, не дают залезть. Мартышка в недоразумении, но боль лучший учитель, так что больше и не пробовала.

Чуть попозже поменяли еще одну обитательницу клетки на новичка.

В конце эксперимента ни одну из обезьян в клетке током не било, а и наверх никто не лез. Потому что так заведено. Вот и в Бергхейме похоже. Те же обезьяны, только с самомнением. Сценарист поморщился. Может, он слишком верил в людей?

Взгляд скользнул по экранам. В верхнем правом перепачканный в зеленой слизи латник пятился под ударами болотной твари. Та хлестала по поднятому щиту древесными лапами и с каждым взмахом во все стороны летели обрывки водорослей. Монстр наседал, заливая все вокруг ядом. В него то и дело били вспышки, озаряющие пещеру. Рослый полуголый детина появился в поле зрения латника, рубанул полуторным мечом чудовище и откатился.

Бронированный воин кашлял, вслепую отмахиваясь сверкающим клинком. По лезвию шли огненные всполохи. Вокруг бойца вспыхнул щит защиты, но тут же раскрошился под ударом болотного создания, однако латник вдруг совершил выпад, блокируя атаку сверху, и резанул монстра по ногам.

Сценарист обнял кружку ладонями. Продрог, пока проверял все генераторы. Ритуал обхода. Сначала медицинский, по капсулам. Обработка, проверка. Затем технический. Забор, двери, генераторы, сигнализация. Потом уже сюда, на пост. Просмотреть записи, отловить интересное.

Почитать воззвания к нему. Взгляд пробежался по строчкам.

«Три зелья здоровья и руну силы. Цена?»

«Пожалуйста, отпустите меня. Умоляю! Я знаю, как достать деньги. Много денег! Я клянусь, что не вру!»

«О великий, взываю к силе и могуществу твоему. Для состязания мне необходимо могучее усиление на ловкость» — вот этого игрока Сценарист любил и выделял среди многих. Он выкрал его с ролевого сервера какой-то старой игры. Совершенно случайно наткнулся. Рискнул, зная, что близкие парня могут начать его искать, но не прогадал. Даже имя сменил герою, с Чушки на Файтера. Просто за то, как он играл свою роль.

«Да где этот гребанный вход в эту крепость? Я затрахался уже его искать!»

— Не груби, — проговорил он. Голос показался ему хриплым, чуждым. Сценарист откашлялся. Потянулся к клавиатуре. Бросил взгляд на верхний экран. Латник лежал на боку, перевернутая камера показывала, как болотная тварь разрывает на куски владельца полуторного меча. Вспышки били в монстра, отчего водоросли скручивались и чернели.

Не одолеют. Сегодня не одолеют.

Пальцы легли на кнопки. Он выбрал первое сообщение из списка и задумался.

Пиликнула смс на телефоне. Сценарист оторвался, глянул на экран.

«МЧС сообщает об усилении ветра»

Деревья вокруг участка он повалил еще в прошлом году, когда готовился. Теперь петербургские штормы его не пугали. Никакая коммунальная служба сюда не сунется.

Сценарист вывел регион первого вопрошающего. Карта развернулась, над ней вспыхнули маркеры. Каждый маркер указывал на героя. Клик-клик. Маркер становится фотографией. Имя, ник, класс, уровень. Сценарист выбрал того, кто запрашивал зелья и руну. Посмотрел на лицо серого, ничем не примечательного человека, которого высшая сила сделала героем и принялся читать логи. Прежде чем давать ответ, нужно многое изучить. И это было страшно интересно. Это стоило того, чтобы убить столько времени и денег.

Это вообще стоило того, чтобы убить.

Глава шестая «День Волка»

На товар, предлагаемый нашей общиной, смотреть было жалко. Разве что Миша постарался: за неделю он сделал два ремня и пять кошелей. Все остальное выглядело скорее отталкивающе. Глиняная треснувшая миска с вязкой дрянью — снадобья от Светы(по маслянистой поверхности лекарства ползала жирная муха). Вяленое мясо — сморщенное, волокнистое. Реально на голодный день. Тележка поколотых дров. Для окруженного лесами поселка — тот еще товар. Я видел, что Олег ковырялся с костями, вырезая что-то, но даже показывать результат он отказывался, чего уж говорить о продаже.

Мне как-то стало немножечко грустно. Но Стас бодрился. Он раскладывал товар в выделенной нам клети на рыночной площади. Вокруг гудели конкуренты. На день Волка сюда приезжали бонды из окрестностей, и вот у них на прилавках все выглядело много пристойнее. Белоснежные шкуры, глиняные фигурки, высушенные травы, поделки из металла, какая-то утварь, мясо, живая птица, где-то мычала корова. Кто уже выложил товар — либо прохаживался по торговым рядам, либо вовсю ожидал покупателей.

В соседней с нами клети торговали браслетами, кольцами. Розовощекий северянин с пышной седой бородой, выкладывал их так бережно, будто они были из стекла.

— Кольцо неистовой силы, — прочитал я подсказку системы. — Ваша сила увеличивается на 5. Ого! Сколько стоит?

— Отдам за пять золотых, — ответил продавец.

В моем инвентаре было две серебряных. И, по-моему, для нас, игроков, это уже было богатство. Я вновь посмотрел на помойку нашего прилавка. Черт.

— Зато у нас цены ниже, — сказал бард, заметив мое неистовое воодушевление (от которого хотелось плакать). — Если продадим хотя бы половину — скорее всего поднимем уровень Мише и Свете.

— Ты сам хоть что-то получаешь за сделку?

— Да.

— Хотел бы я посмотреть на того чудака, который хоть что-то купит из этого.

— Такой шанс представится, Егор… — как-то нехорошо пообещал Стас. — Что-то всегда покупают. Все-таки сюда не просто так ходим. Я вам кое-что покажу, когда объявят открытие.

— Долго еще?

Он посмотрел на солнце.

— Часок есть.

— Я пошатаюсь по городу?

— Конечно, Егор. Конечно, — он согнал муху со Светланиной мази. Улыбнулся.

Бергхейм рассекала на две половины широкая улица. От ворот до ворот. По центру, напротив высокого трехэтажного дома с высоким крыльцом под козырьком (ну чисто княжеский терем на Руси, а не скандинавское), и располагалась рыночная площадь.

У лестниц, ведущих на второй этаж терема, стояли рослые стражи в шлемах, с копьями. У каждого на плечах белели овечьи шкуры, наброшенные поверх кольчуг. Тут явно местная шишка обитает. Хевдинг, должно быть. Ставленник ярла. Хоромы приятные, внушительные.

Остальные дома жались друг к дружке, иногда даже не оставляя места для прохода. Некоторые жилища окружали невысокие изгороди, за которыми бродила всякая живность. Повсюду носились куры и чумазая ребятня.

Я начал обход. Разумеется, будучи убежденным, что все вокруг не столь сообразительны, и просто не нашли какой-нибудь специальной цепочки заданий. Ну не верилось, что здесь нет ни единого квеста. Потому как что получается — зверья для опыта нет. Заданий нет. Как-то же тут предполагается качаться? Я несколько дней обитаю в этом славном уголке чьей-то фантазии, а до сих пор первый уровень. Как-то не по-людски это.

Охотничий пес по кличке Егорка лазал по узким улочкам, прячущимися меж бревенчатыми домами, вглядывался в приколоченные к стенам свитки, но ни черта не понимал написанного. Заглядывал в самые темные уголки, и пару раз отступал перед каким-нибудь недоуменным, но уже взявшим в руки топор, северянином. Пытался заговорить с каждым увиденным, но от меня с пренебрежением отмахивались. Все пустота и тлен.

К началу торгов я вернулся раздавленным.

— Успешно? — даже не посмотрел в мою сторону Стас.

— Да. Нашел депрессию, тревожное состояние и точно подниму пару уровней отчаянья, — отрапортовал я. — Возможно, прокнут суицидальные наклонности.

— Что сделают наклонности? — Стас нахмурился.

— Появятся. Приобретутся. Неожиданно станут моей частью. Смогу осваивать и использовать.

Бард покачал головой:

— Не думаю, что это шутка мне понравилась, Егор. После Юры.

ВОУУУУУУУУУУ!

Звук рога проткнул Бергхейм насквозь и спас меня из неудобного положения.

— Началось, — сказал Стас.

И вот так я увидел чудо. Зеваки на улице появились еще раньше, но теперь, после сигнала, жители потекли на рыночную площадь. То были разные люди. Как простые мужчики, в простых, но чистых одеждах, так и женщины, нарядившиеся так, словно отправлялись на праздник. Иногда попадались воины с заброшенными на спину щитами. Пару раз я видел странного вида жрецов с выбритыми черепами и белыми масками на лицах.

Торговцы загалдели, расхваливая товар. Тихое место стало невыносимо шумным.

Но чудом было не это. Чудо я увидел, когда один из зевак прошел мимо нашего лотка, совсем не собираясь ничего покупать, и тут Стас воскликнул:

— О! Я знаю, что вам нужно!

Мужчина в расстегнутой рубахе остановился, посмотрел ему в глаза и застыл. Выражение лица у северянина стало отстраненное. Он подошел к прилавку, не отрывая взгляда от барда.

— Сколько у вас есть?

— Одна серебряная и двадцать медных.

— Прекрасно, — улыбнулся Стас и сунул ему несколько кусков вяленного мяса. Затем собрал деревянной ложкой мази, шлепнул ее в широкий лопуховый лист, и всучил покупателю.

Тот все безропотно забрал и пошел прочь.

— Да вы мошенник, братец, — прокомментировал это я.

— Случайная характеристика — купец. Если б ее поднять, то, думаю, сумма стала бы побольше. Я же говорил — что-то всегда покупают.

Покупатель шел прочь, держа в одной руке связку с вяленным мясом, а в другой лопуховый лист. Вид у него был потерянный.

— Это какое-то насилие над личностью, — возмутился я. — Так нельзя поступать! А ну ка еще давай!

— Есть проблема, они будто чувствуют неладное и к нам подходят редко.

— Еще бы, ты такое фуфло им втюхиваешь!

На наш ряд заглядывали нечасто, но каждый проходящий мимо попадал под торговый талант барда и расставался со всей наличностью, получая взамен наши «продукты». Однако даже мне было ясно, что в соседние ряды покупатели заглядывают чаще. И что самое убийственное, я видел, как неигровые персонажи торгуются с неигровыми персонажами, ругаются и все-таки покупают да продают. То есть вокруг не массовка царила, а настоящий базар. И деньги уходили в чужие карманы!

— Очень любопытно, — сказал я, зачерпнул пальцем жирную мазь Светы и намазал ею рот, нарисовав на лице широкую улыбку. Затем этой же мазью выкрасил глаза. Стас отшатнулся.

— У тебя ведь нет проблем с клоунами?

— Вы что делаете, Егор? Я боюсь с таким вашим видом проблемы с клоунами появятся у них.

— Свою работу, — низким и хриплым голосом ответил я. Слышал эту фразу в фильме. Там, конечно, был матерый боевик-спецназовец, а не шут. Но…

Я взобрался на крышу нашего прилавка, прошелся по доскам, проверив их на прочность. Крепкие. Сделал сальто на месте. Боже, как прекрасно быть ловким.

— Егор! — крикнул снизу Стас. — Вы куда?

— Один ярл, — заорал я сверху, подбоченившись, — пришел к жрецу.

Люди меня заметили. Кто-то толкнул рукой соседа. Кто-то заулыбался. Пара взглядов были весьма испуганными.

— Пришел, и говорит. Доктор… — тьфу ты. — Жрец, помоги мне! У меня постоянно дергается левый глаз и правая рука!

Я сделал еще одно сальто. Прикинулся жрецом. Сделал вид, что растираю какую-то траву в плошке. Вид смиренный, умный.

— Жрец же трет какой-то порошок. Внимательно так толчет его, не отвлекаясь, ну и отвечает между делом — ну, это ничего. Перенервничали вы, ярл. Распереживались. Прикажите сделать вам отвар из ромашки, попейте и полегчает.

Прыжок. Плечи расправить, голос изменить, показать себя ярлом. Важным таким, но с придурью:

— Да, отвечает ему ярл, но есть и еще кое-что. В последнее время я стал замечать, что на моем драккаре завелись призраки. Они поют песни о любви и требуют ласки. Мой верный меч отказывается меня слушать, он отползает в дальний угол дома и смотрит на меня оттуда взглядом Фенрира на луну. Моя слюна капает изо рта с одинаковыми промежутками и всегда в одну точку! Во сне ко мне приходит Один верхом на Торе и говорит голосом Фреи о том, что не любит меня.

Площадь немного притихла. Очень много глаз смотрело в сторону чудака на крыше клети. Я заметил движение — кто-то подбирался ближе, послушать. Вновь сменил роль.

— Жрец отвечает ярлу, не отрываясь от порошка, ну, дело поправимое. Есть у меня одно зельице. По паре капель перед сном и как рукой снимет.

— О, я знаю, что вам нужно, — сказал снизу Стас.

Кульбит и я снова ярл:

— Но, жрец, говорит ярл, меня очень тревожит проблема размножения ежей в неволе. Я рассчитываю все варианты для увеличения их поголовья и никак не могу выбрать чье учение мне принять. Колдуны Тосканы уверяют, что для этого необходимо определенное положение звезд, но древние книги мертвых мастеров Подземениума утверждают важность семантического анализа самой трактовки.

Все стихло. Я ковырялся в памяти, вспоминая этот анекдот, и перекладывая его на местный манер (втайне молясь, чтобы они понимали, что такое драккар, Один и Фенрир — вдруг это неправильные северяне. Про семантику я не волновался — тут соль, чтобы все звучало поумнее).

— Попробуйте их побрить и все наладится, отвечает ему жрец, по-прежнему растирая порошок.

Я вновь расправил плечи, вошел в роль властителя, но добавил в позу сомнения.

— Ярл помолчал немного, и вдруг тихо-тихо говорит — жрец. Я чувствую и понимаю женщин.

Я растеряно посмотрел в толпу, изображая жреца:

— Тот такой вздрагивает, роняет ступку с порошком, поднимает испуганный взгляд на ярла и протяжно отвечает: — Ой-ой.

— О, я знаю, что вам нужно, — послышался голос Стаса. Со всех сторон раздался смех. Он не громыхнул, как в мечтах, но шутку поняли.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 0,03%

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 0,04%

Системные сообщения посыпались одно за другим, последнее было

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 0,59%

Я подпрыгнул, бешено размахивая руками. Эй, сейчас б шапку с бубенцами. С высоты крыши было видно, что народ показывает в мою сторону и ищет, как подойти поближе. Как пробраться к месту, где их поджидает коварный бард.

— Другая история! Ночью в дверь бонда вдруг постучали. Он встал, злой как пес, дошел до двери, открывает ее — а там смерть. Он ей — ты кто? А она говорит — я — смерть. Ну и что, спрашивает бонд. Ну и все, отвечает та.

Стас внизу снова поймал покупателя.

Солнце пекло нещадно и от этого чудесный грим плыл, обезображивая физиономию. Однако люди все равно тянулись. На улице, неподалеку от терема, остановилось трое воинов. Один из них громогласно ржал шутке, толкал товарищей, но те глядели хмуро. Особенно мрачным смотрелся коротышка с длинной косой на бритом черепе. Все лицо северянина покрывали синие татуировки. За спиной виднелась ручка топора.

Я выдал еще один переиначенный анекдот. Отчего смешливый товарищ зашелся в хохоте, а вот его товарищи помрачнели еще больше. По-моему, что-то шло не так.

Снизу то и слышался голос Стаса, оболванивающего покупателей. В пору радоваться успеху, но эти двое карлов, волками наблюдающих за мною, тревожили. Хотя я старательно их игнорировал, развлекая толпу, отвечая остротами на выкрики.

Пока, наконец, снизу не раздалось:

— Слезай, задохлик.

Коротышка пробрался в наш ряд и теперь стоял напротив Стаса.

— О, я знаю, что вам нужно! — воскликнул бард.

Воин резанул его взглядом, затыкая. Видимо, карла способность Стаса не пробила.

— Слезай!

— Вот еще, — ответил я с безопасного расстояния. — Мне внизу страшно. Там злые люди и могут меня побить.

Еще скачок репутации.

— Если я залезу наверх, то бить точно буду, — сказал карл Бьорн Убесон. Уровень — вопросительный. Смешливый товарищ торчал рядом с ним и широко улыбался.

— Я не очень мотивирован, если честно. Мне кажется, вам нужно поработать с даром убеждения. Может быть, у вас есть конфетка? Конфетка, знаете ли, очень помогла бы. Сойдет даже барбариска.

Смех вокруг расстроил коротышку еще больше. Его друг хохотал громче всех, и колотил приятеля по плечу. Тот же побелел от негодования. Оттолкнул приятеля, сорвал с пояса что-то, и быстрым движением кинул в меня.

Солнце блеснуло от стали, это я успел заметить. А затем холодная боль вонзилась в глаз, сознание померкло почти сразу, и тело где-то за пределами игры выгнулось в дугу, переживая очередную смерть.

Я очнулся посреди знакомого поля. В рванине и с ржавым мечом за поясом. С теснотой в груди, будто не в силах вдохнуть. В горле билось сердце, голова кружилась. Черт. Похоже нервная система не справляется.

Я присел, приходя в себя. Ноги дрожали, горло пересохло, сознание плавало у воронки, ведущей к безумию, и грозило вот-вот скользнуть внутрь. Черт-черт-черт. Так, три раза по пять, как учил врач. Вижу стебель травы, он зеленый. По земле ползет муравей. Синее небо над головой. Грязные руки. Землю, она теплая. Что я слышу?

Самое сложное отыскать пять звуков вокруг себя, чтобы отвлечь мозг, переключить внимание с трясущегося тела. Когда-то меня рвануло. Еще до того, как я перешел на удобный фриланс в загородном доме. Кукушка вылезла из ящика и сказала мне привет.

Так что изнутри знаю, что такое психотерапия. И три раза по пять.

Шум ветра, стук сердца. Я провел рукой по траве, слушая шелест. Крик птицы.

Пятый звук не давался. Но в конце концов в поле что-то хрустнуло. Под чьим-то весом сломалась веточка. Успокоившийся было организм выбросил страдания из головы и вкинул мне адреналину.

— Твою мать… — весь шмот остался там, на месте смерти. Все то, что досталось от Ловеласа. И что же хрустит в поле, интересно? Я бросил счет, сориентировался по солнцу и, пригибаясь, поспешил с поля прочь. Трава хлестала по рукам, цеплялась за одежду. Ноги сразу вспомнили все «удобство» поношенных сапог.

Итак, меня убили посреди города. Во время ярмарки. За шутки. Не игровой персонаж! Черт! Показали бы мне окошко со временем, мол, на принятие решение у вас тридцать секунд и выберите — послать его по бабушке или подарить леденец — я бы понял. Но вот так вот…

Дурацкая игра.

Выскочив на дорогу, я поспешил к воротам, петляя как заяц. Спиной чувствуя взгляд обитателя полей — Ловеласа. Может даже и надуманный. Но между лопаток жгло.

Перед самим Бергхеймом остановился. Что если этот чудик ждет меня на том же месте и с еще одним метательным ножом?

Стражи города с интересом смотрели на меня, я пялился вглубь города. Может, к кузне вернуться? Подождать Стаса, в безопасности, в спокойствии.

Но тогда получается, что меня сломала какая-то агрессивная программа.

— И перед кем ты выеживаешься, Егорка?

Один из стражей кашлянул, выразительно посмотрел на приятеля.

Нет, Бьорн. Не на того напал. Я вошел в городок, гордо придерживая меч левой ладонью. Шлепал по дорожной пыли, подняв голову и наплевав на страхи. Добрался до ярмарочной площади, прошел к клети Стаса.

— Только не втюхивай мне свое барахло, — сказал я ему. Бард улыбнулся.

«Книгожор предлагает обмен. Да/Нет»

Да!

Он вернул мне все вещи, свалившиеся при убийстве. Первым делом я сменил сапоги и блаженно пошевелил пальцами ног.

— Что это было, Стас?

— Не знаю. Но его увели стражи. Никогда такого не видел. Люди разозлились страшно, представляете? Тут такая ругань стояла, даже торги остановились. Вы опять полезете наверх?

Я уже намалевывал себе улыбку. Закончив, вновь поднялся на крышу и гаркнул на всю площадь:

— На чем мы остановились?

Толпа, было откочевавшая от наших рядов, оживленно колыхнулась. Кто-то засвистел, кто-то захлопал в ладоши. Прекрасная публика, прекрасная. Спасибо тому, кто так ее запрограммировал. Может быть, я нашел свое место в этом мире?

Мы распродали весь товар в течении часа. Даже дрова ушли. Под конец выступления я уже не мог вспомнить ни одного анекдота и просто прыгал обезьяной по крыше, выкидывая кренделя руками и ногами. Фарм репутации приостановился, на ужимки реакция шла куда хуже. Хотя люди все еще тянулись поближе к лотку с чудаком на крыше. А я никак не мог вспомнить ничего смешного.

Однако, результат все одно был хорош: когда ворота Бергхейма остались позади — моя репутация с ним была на уровне 18 %. Неплохо для одного дня. Стас с плохо скрываемой завистью признался, что у него она всего 12 % и это за три месяца.

— Мы богаты? — спросил я у него, пока мы шли по дороге к кузне. — Какая выручка?

— Девять золотых, — ответил он.

— О! Можно было купить колечко. Разодеть кого-то из наших, будет сильнее, умелее.

— Можно. Мы так разодели Николая, — помрачнел Стас. — Теперь ты ходишь в том, что мы покупали.

— Какая неловкая ситуация, — признался я. — Не знал. Но зачем покупали, статов ведь нет никаких.

— Статы — это что?

— Ну там бонусы к силе, к ловкости, к хорошему настроению.

— Это слишком дорого, Егор. Хотя с нашей новой стратегией, думаю, мы можем попытаться заготовить товара побольше. Раз уж уходим пустые. И в следующий раз приобретем что-то для нашей группы.

Бард задумчиво толкал пустую тележку. Я посмотрел на него с восхищением. Черт, они горбатились всей группой ради вот этих вот кожаных шмоток. Их украли. И вот, после моей смерти, проклятый шмот вновь оказался в руках Стаса, а тот безропотно, по доброй воле его вернул! Ничего себе святоша. Я видел как из-за вторичных характеристик на добыче друзья в рейде становились кровными врагами. А тут буквально все отдал. Свое же.

— Да, нужно развиваться. Меня тошнит уже от этой локации.

Стас лишь усмехнулся.

Миша и Света получили по уровню — как и ожидал Стас. Сюрпризом оказалось, что третий уровень получил еще и Игнат. Новых способностей им не дали, но зато общая мощь команды увеличилась. Теперь среди задохликов был один бард четвертого уровня, жрец, охотник и травница третьего, воин второго и самый полезный и прокаченный в мире шут.

Олег выглядел подавленным. Он появился раньше Миши и Светы, но не обладал никакими способностями и профессиями, а основной опыт капал как раз с ремесла и торговли. Света приобняла загрустившего воина, выжала из него пару улыбок. Но альбинос все равно шатался вокруг кузни с мрачным видом.

Да, в целом, и мое настроение было так себе. Конечно, сегодня свершилась великая победа задохликов, но дальше вновь ожидается рутина. А я никогда не считался терпеливым человеком. Во всех играх вместо погружения в глубокие истории вселенной — постоянно скакал вперед по уровням, приученный, что настоящее веселье начинается там, на пике.

Но тут даже пик неизвестен.

О, как это бесило. В игре было лишь одно направление — задание «Родные пенаты». Но я даже от Бергхейма далеко не отходил! Только за дровами в лес. Кстати, за сегодня можно было набить опыта работой, поэтому, пока светло, стоило взяться за тележку и топор.

Что я и сделал, взяв с собой Мишу и Стаса.

Конечно, чем меньше ты получаешь, тем больше желания пропустить денек. Отдохнуть. Какая, мол, разница. Однако это большая ошибка многих игроков. Истина предков простая — пока ты спишь — враг качается.

Пусть даже не знает — зачем.

Глава седьмая «Приключение»

Я проснулся спозаранку. Добрался до стола, слушая сопение. Посмотрел в щель меж створок закрытого окна. Уже рассвело. Выложил на лавку все ценное, оставшись в стартовом наряде. Долго-долго смотрел на сапоги, но потом представил их будущее и все же сунул под стол. Уж раз ребята так на это вкалывали — будет очень неприятно профукать их наследие из-за какой-нибудь нелепой случайности.

Однако жаренных кроликов в инвентаре я оставил. Благо в этой «прекрасной» игре не настолько дошли до ручки, чтобы давать срок годности на продукты.

Соратники спали.

Я осторожно выбрался наружу, притворил за собою дверь. Туман сползал назад в озеро. Свежий воздух отчего-то напомнил детство, как когда-то с друзьями выбрались в деревне на рыбалку, на утреннюю зорьку. Перед нами раскрывался огромный, неизведанный мир. То, что взрослые видели каждый день, но не понимали какой дар им достался.

Невероятные пространства в три километра до реки. Пустынные дороги и спящие летние дома. Множество птиц, запахов, цветов. Мы были детьми. Мы были на пороге приключения, одни в огромном сонном мире.

На миг я уловил это щемящее ощущение. Вдохнул полной грудью, выбрал направление (всегда манил холм за Бергхеймом) и пошел.

Пока обходил город — понял, что сапоги все-таки нужно было взять нормальные. Разбитая обувь терла над пяткой, поэтому пришлось свернуть с усыпанной камнями и вереском равнины на дорогу. Стащив обувку, я сунул ее в инвентарь и дальше отправился босиком, по укатанному телегами тракту.

У холма был, наверное, через полчаса. Поднялся наверх, остановился неподалеку от дома на окраине леса. Во дворе, за забором, возился старик. Кудахтали куры. Из дощатого сарая завопил петух.

— Доброе утро! — крикнул я.

Северянин разогнулся, посмотрел подслеповато щурясь, но не ответил. Застыл, изучая босоного путника.

— Говорю — здравствуйте!

Он помотал головой и развернулся.

Ларс Увесон

Уровень 1

Это меня не удивило. На рынке первых уровней было в достатке. Интересно, дают ли за них опыт? Отчекрыжить ему голову, за такое приветствие?

Я приветливо улыбнулся в спину старика, сплюнул и пошел дальше. Опыт, может, и дают, но репутацию с Бергхеймом точно срезают.

Тени от высоких деревьев скрыли восходящее солнце и сразу же накатилась прохлада. Дорога шла через лес, звенящий голосами птиц. Шагая по тракту, я наслаждался путешествием, с интересом поглядывая по сторонам. Земля под ногами стала холодной, но уж лучше так, чем опять надевать чертовы сапоги.

Вскоре лес поредел, а дорога нырнула в низину, где обросла пристройками ферм. Низкие дома с покатыми крышами, поросшими травой или укрытые дерном. Низкие заборы. На стенах некоторых жилищ висели щиты, белые с красным крестом наискось.

В полях работали люди. Некоторое время я озирался, впитывая в себя все более-менее выделяющееся на фоне умиротворения деревенской жизни. Приметил мельницу на холме чуть в сторонке. Лопасти вращались медленно, тяжело. За полями по обе стороны тракта начинался угрюмый лес. Однако справа он сдался под напором людей. У длинного здания на окраине были свалены в кучу бревна. Едва слышалось жужжание пилы. Лесопилка, должно быть. Все чинно, спокойно. Нигде ничего не горит, а значит не надо никого спасать. Бандиты не атакуют мирных жителей. По тракту не бредут зомби. Тут просто нечего делать. Только жить.

Может сама цель игры в этом? Найти себя после суетного мегаполиса в цифровом дауншифтинге? Однако у нас под Питером лесов и полей в достатке. Если выбирать — я б перебрался лучше в реал. Там как-то проще.

Тем более, что я почти так и сделал. Несмотря на. Невзирая…

Память кольнула, из глубин души глянула тьма, облизнулась зловонным языком. Душа задрожала от предчувствия. Послышался вой сирен и хруст дворника по битому стеклу. Он становился все громче, громче. Темнота задышала сине-красными огнями.

«Обернись. Обернись!» — шептала память. Я мотнул головой, закашлялся. Прошелся колесом, а затем дурачась раскинул руки, сделал сальто и во все горло запел:

— Искренне прошу, смейтесь надо мною! Если это вам поможет! Да я с виду шут, но в душе король, и никто как я не мо-ожееееет!

Проходя мимо домов, я старательно улыбался каждому встречному и здоровался. В ответ получал либо односложные ответы, либо недоверчивые взгляды. Один мужик, на мое приветствие, воткнул лопату в землю, облокотился на нее и демонстративно сплюнул. Сквозь зубы, струйкой. И глаза-то такие страшные сделал.

Я остановился:

— Ну и чего мне это должно сказать?

Он молчал, недобро глядя из-под косматых бровей. Я старательно нахмурился, сплюнул в ответ. Получилось не так лихо, но хотя бы не на свою рубаху. Крепкие пальцы северянина побелели на черенке лопаты, мужик выпрямился.

— О, я вижу мы нашли средство для коммуникации! — меня чуть затрясло от злобы. — Качаем взаимодействие внутри команды! Клевушки-воробушки, это прогресс.

— Вали пока цел, задохлик, — проскрежетал бонд. — Не хочу руки об тебя марать.

— Я тебя не виню. Ты ж гребанная программа с установкой на репутацию. Вся суть твоя стоять вот так с лопатой и хмуриться, пока я дружелюбие не прокачаю, да? Вот только пойми, мой косматобровый друг, что нейтральная репутация это не враждебная! Ну выдави из себя «доброго дня, странник». И тебе легче, и мне хорошо. Давай, попробуй. Губы надо ставить вот так. Д. Д. Чувствуешь? Давай теперь — До! Доб! Доброоогоооо!

Он выдернул лопату из земли, взял ее, как дубину.

— Да ладно, вот так вот и полезешь? Смотри! У меня есть ржавый меч! — я осторожно, чтобы не порезаться, вытащил клинок. — Это будет эпическое сражение дерьма и лопаты!

Наверное, ссориться с неигровым персонажем может только Егорка.

Мужик колебался, сомневался. Из дома выскочила женщина, бросилась к нему, увязая во вспаханной земле.

— Олаф, Олаф! Что ты творишь, Олаф?!

Бонд дернулся, как от зубной боли.

— В дом иди, — рявкнул он.

— Нельзя, Олаф! Нельзя, вдруг это тот самый? Нельзя! — причитала женщина.

— Тот самый? Какой тот самый? — насторожился я.

— Боги сказали, что задохлик принесет конец времен. Боги сказали, что в другом задохлике его спасение. Я думаю, что это точно не он, — гаркнул жене Олаф.

— Откуда тебе знать, дурак? — женщина уже была рядом с мужем, вцепилась в лопату. На меня она не смотрела.

— Боги направят мою руку.

— Локи направит твою руку! Брось лопату, дурак!

Моя злость улетучилась. Что ж… Это многое объясняет. Двое неигровых персонажей пререкались между собой, и я никак не мог понять, как куски программного кода настолько правдиво взаимодействуют друг с другом, что даже неловко было от того, что стал причиной семейной склоки.

Как-то слишком наворочено для игры. Слишком сложно.

Я зашагал по дороге дальше, не оборачиваясь на лютую ссору. И уже выходя из поселка увидел человека на цепи. У последнего дома. Звякая звеньями, мужчина разбрасывал корм свиньям. Загорелый, худой как смерть. Грязные спутанные волосы закрывали лицо.

— Добрый день! — крикнул я ему, остановившись у забора. Человек остановился. Повернулся ко мне.

— Здравствуй, — сказал он.

Свиньи визжали, отталкивая друг друга от кормушки. Мужчина локтем утер лицо, показав выжженное клеймо на лбу. Звали незнакомца как-то необычно для этих мест.

Райволг

Уровень 1

— Откуда ты? — спросил я. Варианты типа «а не раб ли ты» или «чем занимаешься» отпали сами собой. Но это был первый человек, который не принадлежал к Бергхейму. И… Вдруг это игрок?

— Из Рассветного родом я, — ответил тот. Обернулся на дом. — Из этих ты? Из воскрешающихся?

— Да, — воскрешающиеся лучше задохликов, однозначно. — Встречал?

— Не единожды. У города нашего деревню колдун темный погубил. Пришли воскрешающиеся убили его.

Йода какой-то.

— А где этот… Рассветный?

— За морем раскинулся, — он погрустнел. — Приход кораблей северных пропустили мы. Врата закрыты стали. Теперь раб.

Райволг тряхнул цепями.

— Давно ты здесь?

— Нет… Купили быстро меня. Выносливый я, — сплюнул Райволг.

Может, это задание? Освободить его надо, и он даст какую-нибудь штуку полезную? Я мялся на дороге:

— Может, помочь тебе чем-нибудь?

— Помочь нельзя мне, — Райволг опустил голову. — Бежать нельзя мне. Раб я.

— Это можно исправить.

— Эй! — окрикнули меня. На крыльцо дома вышла пожилая женщина. — Чего надо?

Райволг сразу вернулся к свиньям.

— Доброго денечка вам! — махнул я хозяйке. Та отмахнулась.

— Почем раб?

— За двадцать золотых отдам! — немедленно отреагировала северянка.

Ах вот оно как, значит, здороваться не будем, а торговаться станем? Одарив ее натянутой улыбкой, я пошел дальше. Нафига мне компьютерный персонаж по цене четырех колечек?

Когда минул полдень — появились сомнения. Никаких новых локаций не открывалось. Ничего интересного для игрока вокруг не было. Дорога петляла по чаще и кроме пары повозок, с жителями Бергхейма, никто мне не встретился. Наверное, стоило уточнить у ребят, куда именно идти, чтобы засчитало новую территорию и дало опыт.

Но самый чистый эксперимент — поставленный на собственной шкуре. Поэтому, когда от основной дороги в чащу справа нырнула хоженая тропа — я не колебался. Тут уже повозки не катались, но дорожка была набита хорошо, а значит это не просто отворот не туда.

Лес вокруг сменился, пошли березы, мох сменили травы. Листва превратила тропку в коридор. Через дрожащие от ветерка листья ничего вокруг видно не было. Мелкие березы росли так плотно друг к другу, что становились стеной.

В конце пути я вывалился на огромную поляну, уставленную деревянными идолами.

— Ну офигеть, — вырвалось у меня.

Вы открыли Священную Рощу

Вы получаете опыт за исследование территорий.

Прогресс текущего уровня — 94%

Посреди поляны красовался выложенный из камня алтарь с огромным железным чаном сверху. Над чаном головою вниз висел мертвец.

— Ну офигеть… — повторил я. Вырезанные в потемневшем от времени дереве лики местных богов смотрели на меня. Рты вымазаны чем-то черным.

Хотя кому я вру. Если на поляне вокруг идолов чан под трупом, то ничего кроме крови в пищу небожителям не предлагали.

Вот вам и мирные северяне. Вот вам и уютные поселения. Как вчера на ярмарке меня привечали местные жители, так же лихо и самозабвенно они, должно быть, радовались, пока тут кому-то резали горло.

Я попятился, сопровождаемый вырезанными глазами идолов. Тут разные боги воплощения нашли. Гневающиеся, смеющиеся, мудрые, вроде бы добрые. Но рот-то у каждого в крови. Не моя религия, не.

Развернувшись, я пошел обратно. Ладно. Ладно, Егорка. Пренебречь, вальсируем. Твоя вылазка все-таки кое-что прояснила. Еще немножко пройду по дороге, а там и возвращаться не грех. Пять процентов получил? Получил. Про задохликов разузнал? Разузнал. Потенциальный квест нашел? Нашел.

На середине пути к дороге я столкнулся с мужиком в просторном одеянии. На выкрашенным в белое лице чернели обведенные углем глаза. Бритый жрец прошел мимо, даже не глянув в мою сторону. А я весь обмер, прикидывая как буду его резать, если он сделает хотя бы одно резкое, или подозрительное, движение. Нервы на пределе.

Что если они и задохликов так вешают?

Чего это я так прикипел к этому определению, кстати? Надо себя чуточку больше уважать.

Выбравшись на дорогу, я свернул направо, но в течении часа так ничего нового и не обнаружил. Лес и лес. Впереди виднелись просветы, но время уже поджимало. В путешествии всегда есть минус — дорога обратно. Особенно, когда она пролегает по тому же маршруту.

Я остановился посреди щебета птиц и шума деревьев. Просвет. Ну обидно будет, если сейчас отверну, не дойдя минут пятнадцать. Надо же узнать… Не идти же потом несколько часов просто ради этого? Все ж рядом!

Через пятнадцать минут хода я дал себе еще пятнадцать. Просветом оказался спуск в низину, где лес превратился в бурелом. Однако дорога шла круто вверх, и там уж точно должно было быть что-то новое.

По прошествии пятнадцати, накинул еще десять, ибо опять увидел просвет. Дал себе слово, что на этот раз, если это спуск, то ну все к лешему — возвращаюсь назад. Ноги уже гудели. Устал, давно столько не бродил.

Когда я вышел к озеру, то обомлел.

Вы открыли Великое Озеро

Вы получаете опыт за исследование территорий.

Прогресс текущего уровня — 99%

Процент! Один процент! Да что ж за издевательство-то?

Дорога шла по левому берегу озера. С воды дул сильный ветер, охлаждая разгоряченное тело. За просторами синели горы. За день не дойти. Как Стас с приятелем добирались тогда до перевала? Водная гладь тянулась на много километров. Противоположный берег казался зыбкой черточкой, будто озеро упиралось прямо в скалы.

На мысу, километрах в шести слева, я разглядел несколько строений. Дорога проходила еще через одно поселение. Совсем небольшое. Наверное, еще пять процентов, но шансы что в конце концов ночь застанет меня в лесу, когда оттуда выберется то большое и гнилое — были слишком высоки. Можно вспороть себе горло, конечно. И меня точно швырнет обратно на поле. Вряд ли тут много мест возрождения.

Организм тряхнуло от одной мысли про смерть. Дышать стало труднее, в висках застучало. Нет, играть с этим я, конечно же, не буду. Судя по последней смерти — запас нервов у тела не бесконечный. Приступы возвращаются. Это меня, конечно, не убьет. Но добровольно вызывать себе панические атаки — отказываюсь.

Зло ощерившись, я мотнул головой и зашагал обратно в Бергхейм. Завтра буду вторым уровнем. Это точно! А там уже можно и дальше отправиться. Но прежде расспросить Стаса — что еще есть в округе и собрать весь возможный опыт, раз все так сложно.

Когда небо стало темнеть — я спускался к тому поселению бондов, где сцепился с Олафом. Солнце свалилось за горы. Небо приобрело зловещий оттенок. Дома притихли. Наверное, во всех деревнях с заходом такое происходит, но тревожная чуйка внутри отметила наглухо закрытые ставни на окнах. Видимо, не только мы запирались на ночь от неведомого.

Я уже порядком устал, но постарался хоть как-то ускориться. Ноги болели. Сумерки накатывались стремительно. Где-то завыла собака, и ей ответили собратья.

По телу пробежался холодок.

С холма, куда я направлялся, спускалось два огонька. Вблизи это оказались двое воинов. Карлы с вопросительным уровнем.

— Они идут, — сказал один из них, когда мы поравнялись. — Ты зря выбрался.

Оба держали в руке по факелу, свет блестел в глазах в масках шлемов.

— Лучше беги, — посоветовал другой.

И воины прошли дальше, спускаясь к поселку. Изумительно. Нет чтобы предложить помощь страннику. Проявить человеколюбие.

Я перешел на бег. Ну, если так можно было назвать торопливое ковыляние. Взобрался на холм и вокруг стемнело. Все стихло. Из долины позади несся вой псов.

— Это игра. Это игра, — сказал я себе, вышагивая по дороге. — Игра. Игра.

В лесу что-то хрустнуло. Ой-ой.

Я вытащил меч, вслушиваясь в тишину. Остановился, озираясь. Чаща окружила меня. Дорога едва угадывалась и по обе стороны от нее что-то шуршало. Что-то двигалось во тьме.

Осторожно сделав первый шаг, с оружием в опущенной руке, я пошел дальше, вглядываясь в окружающий мрак. Всегда любил ужастики, но только когда в собственном доме, с чашкой чая, и зная, где лежит купленный когда-то ствол. Брал незаконно, но, если вдруг что, способ его приобретения окажется самой меньше из возможных проблем.

Но теперь, в черном лесу, окруженный шорохами и далеким тоскливым воем десятков псов — ужасы перестали быть интересным жанром.

В темноте люди становятся совсем крошечными. Мгла заполняет окружающий мир и будто уменьшает каждого, в нее попавшегося. Можно стать частью мрака, можно раствориться в нем. Но только свет дает тебе ощущение прежних размеров.

И он же в ночи делает тебя одиноким. Так что, будь у меня факел, пользоваться им я бы не стал. Черные деревья стали гигантскими монстрами, с картин Бориса Гроха, они наклонялись над дорогой, изучали перепуганного путника и нерешительно тянули к нему колючие лапы.

Лес ожил. Он вскрикивал ночными птицами. Он подрыкивал. Он хрустел валежником, под ногами неведомых обитателей.

Небо чуть посветлело — луна выползла на ночную вахту. Или же ее загораживали облака. Чаща вокруг стала еще зловещее.

Я шагал через перелесок, сдерживая дыхание и стараясь не шуметь. Слева и справа среди деревьев кто-то был. Они будто преследовали меня. Сопровождали. Вот сколько раз бывал в лесах, в пору увлечения туризмом, никогда нигде инфернального не боялся. Самый страшный зверь в чащобе — это человечек. Нет людей — нет проблем.

Когда лес закончился, я увидел Бергхейм. Над воротами да на сторожевых вышках горели огни. Призрачный свет луны преобразил родные края в какое-то жуткое, потустороннее царство. Вроде бы тот же вересково-каменные поля вокруг, но при этом…

Внизу, где-то на полпути к Бергхейму, среди чахлой поросли, застыла черная тварь. Даже отсюда она казалась огромной. Сгорбленная, массивная. Она стояла, замерев, и две длинные, ненормально длинные руки, каждая толщиной в человека, шарили по земле вокруг. Послышалось цоканье по камням. Когти? Даже на таком расстоянии слышно?!

Позади зашуршало. Я обернулся, выставив перед собою меч. Вот влип. Вперед нельзя. Назад — не пойду. Мало того, те кто сзади могут и сами сюда выйти.

Тварь в поле оперлась на руки и поползла в мою сторону. Зашуршали сворачиваемые под тушей монстра камни.

Слева был дом того недружелюбного старика. Свен? Флоки? Астрид? Ларс? Ой, да без разницы. Я перемахнул через забор, пробежав по тропке к двери. Окна, конечно, были закрыты. Дверь, скорее всего, тоже. Северяне запираются на ночь так же, как и мы.

Черт. Если начну барабанить — точно не откроют, а вот та тварь, как я помнил (если, правда, это именно она) очень чутко реагирует на шум.

От забора послышался тихое шипение. Еще какая-то зараза остановилась у калитки. Сгусток тьмы, размером с дога. В тишине послышалось, как на хлипкий барьер что-то навалилось.

Проклятый волк

Уровень 5

Из сарая встревоженно закудахтали куры. Точно! Сарай! В пару прыжков я оказался у дощатого строения, сбросил засов, заскочил в вонючее (но теплое) помещение и прикрыл за собою дверь. Гвалт наседок всколыхнулся.

Прижавшись к доскам, я вслушивался в происходящее по ту сторону. Вновь скрипнул забор. Что-то пробежало вдоль дальней стены сарая, снаружи. Свет луны с трудом проникал внутрь.

Вновь лапы по камням.

Цокот той здоровой твари приближался. Если меня не перепугали мои же глаза — размером та должна была быть в два или три таких сарая. В дверь с той стороны что-то уткнулось. Доски подались ко мне, хотя я и так висел на ручке, не позволяя хлипкой защите открыт ко мне дорогу.

Куры взбесились. Они клокотали, кудахтали, били крыльями. Кто-то из них заехал мне по лицу. Сарай сошел с ума от близости хищника. За шиворот капнуло что-то липкое и теплое. Стиснув зубы, я держал дверь.

Волк по ту сторону заскулил и смылся.

Накатившийся запах гнили перебил вонь куриного помета. Он окутал сарай, вполз сквозь щели со всех сторон. Воздух потеплел от смрада. К горлу подкатил спазм тошноты. Ручка двери резала пальцы, но я тянул ее на себя изо всех сил.

Над сараем что-то прошуршало. По стене стукнуло раз, другой. Пробные удары когтей приближались к моем хлипкому щиту. Куры верещали. Заорали петухи.

В дверь стукнули. От гнилого смрада закружилась голова. Снаружи затрещал проминаемый тяжелым телом забор.

И тут все стихло. Успокоились птицы. Затихло движение вокруг сарая. В тишине лишь долбило в висках сердце. Я облизнул пересохшие губы, старательно вдыхая ртом, чтобы не очуметь от вони.

Тварь по ту сторону завозилась и поползла прочь.

Когда в тошнотворном смраде стал проступать очаровательный аромат куриного помета, я опустил ручку и сполз вдоль косяка на грязный пол. Жуть какая-то. Реальная жуть.

Однако этот Проклятый Волк. Пятый уровень. Неужели мне только что повезло наткнуться на будущий объект для массовых убийств? Втроем мы его наверняка завалим. А это опыт. И наверняка награды какие-нибудь. Может у него внутри золото валяется. Или двуручный меч. Или комплект миланских доспехов с кондиционером и бонусом к халатности. Это же игра.

Вытянув ноги, я улыбнулся.

А потом, не заметив и сам как — уснул.

Глава восьмая «Второй уровень»

Пинок по ноге не самое лучшее пробуждение, но это утро началось именно так. Вымотанный путешествием и вечерним адреналином, я как уснул, сидя, так и проснулся.

Надо мною стоял старик. Ага, все-таки Ларс.

— Что ты тут делаешь? — брызнул он слюной. — Что ты тут делаешь, поганец? Кур воруешь?

Еще один пинок.

— А?! Отвечай?

— Дед, не бузи. Не от хорошей жизни забрался.

— Вор! Вор!

— Могу стать еще и убийцей! Зловещим, темным, страшным монстром, который каждую ночь будет прибивать тебе над дверью голову курицы. Буду рыскать во тьме, отлавливая их, пока те не кончатся! Понял, как люта будет моя месть? — отмахнулся. — Или еще страшнее. Начну давить яйца! Вот, какой я чудовищный человек! Хочешь, начну прямо сейчас? А?

Старик онемел.

— Да шучу я, дед. Действительно — прятался от той твари, что у вас по полям ночью ползает.

— Ты привел Ночного Хозяина к моему дому? Он мне весь забор разворотил! — побагровел Ларс.

— Могу починить, надо?

— Чини! Чини!

«Внимание. Вы получили задание «Помощь старику Ларсу». Посмотреть информацию о задании?»

Награда — 10 % опыта. Черт. Это здорово, но я все равно не понял — кто вообще смог бы догадаться о таком квесте?

Я выбрался из сарая, оглядев повреждения. Ночной Хозяин пришел с поля, помял какое-то садовое дерево, раздербанил метров десять забора. Тяжелый след тянулся по земле мимо курятника, а затем обратно.

— У вас полгорода карлы, почему не изведете его?

— Никто не может убить Ночного Хозяина. Лишь разозлить его. А если разозлишь его, то он полезет в дома. Так сказали жрецы.

Сколько информации. Ну, раз такая вводная, значит когда-нибудь эту тварь придется завалить. Законы жанра.

— Ладно, дед. Включи музыку пободрее, дай инструмент, и сейчас я тебе отгрохаю забор, как в лучших домах ЛондОну и Парижу.

Ларс нахмурился.

— Ты вроде бы по-нашему говоришь, а все равно не понятно, — признался он.

— Понимание — то чего мне очень не хватает в жизни, — пожаловался я в ответ. Оглядел себя, вымазанного в помете и грязи. За шиворотом чесалось. Да, эпический герой. Свергатель королей и побеждатель чудовищ.

Забор я привел в порядок к полудню. Ларс все бродил вокруг, недоверчиво, и проверял работу. Ворчал, сплевывал. Но когда, наконец, хлипкая преграда была восстановлена, сказал.

— Сойдет.

Задание «Помощь старику Ларсу» выполнено.

Вы получаете опыт за задание.

Вы получаете второй уровень

Вы получаете способность «Унижение»

Прогресс текущего уровня — 13%

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 28%

Класс! Класс! Неужели Егорка нашел выход?

«Унижение — ваша шутка задевает цель за живое. Шанс на применение целью способностей снижается на двадцать процентов. Время действия — минута»

Как-то не очень… Радость чуть поутихла. Хотелось чего-то поинтереснее, чем умение накладывать порчу на противников.

Старик с подозрением глядел на то, как я тычу воздух.

— Спасибо, — Егорка парень воспитанный. — Прости, дед, что так вышло. Я, конечно, думал смело вывалиться на бой и позволить этому Ночному Хозяину развесить тут по всему твоему двору гирлянды из моих кишок, но, не уверен, что тебе это больше понравилось бы.

— Как знать, — буркнул Ларс.

— Злой ты. Нехороший. Не люблю тебя больше.

Я ловко перепрыгнул через забор и зашагал по дороге к Бергхейму.

— Характеристики!

Имя: Лолушко

Раса: Человек

Класс: Шут

Здоровье: 200

Дух: 100

Основные характеристики:

Интеллект: 5

Выносливость: 4

Сила: 4

Ловкость: 4

Профессии: нет

Случайные характеристики: Акробатика

Клан: нет

Инвентарь

Социальное

Многие говорят, что самое важное в игре — правильный билд. То есть — правильно распределенные очки характеристик. Ну, типа там все бросить в харизму, и вот ты проходишь игру окруженный восторженными почитателями, или в силу — и одним ударом кулака ломаешь каменные стены, черепа и мироздание.

Здесь такой радости не дали. А можно было так красиво засолить пачку очков, и когда прижмет — ловко выйти из положения, чудесным образом все раскидав и разложив. Одна радость — интеллект мне поднимает более активно, чем все остальное.

Что за дух? И почему он 100?

И что дает клан? Чем мы с ребятами в своем фазовом пространстве не клан, а?

И…

— А вот и ты, — сказал мне проезжающий мимо всадник.

— Ась? — задрал голову я.

Еще один вопросительный карл Бергхейма. Этого звали Олаф, был он без шлема, без шрамов на лице, без передних зубов и без бороды.

— Чавось?

— Хевдинг зовет, — без улыбки сказал северянин. Развернул коня и безразлично указал рукой на Бергхейм. — Идем. Он со вчерашнего дня тебя ищет.

— Я б сначала…

— Либо ты идешь сам, либо тебя везу я. Выбирай, — не стал слушать Олаф. Он еще и без церемоний. Как же много в нем этого «без»!

— Без проблем, — сказал я ему. Он безучастно перехватил поводья лошади, кивнул, пропуская меня вперед. — А чего ему надо?

— Я в чужие дела не лезу и тебе не советую, — беззлобно ответил Олаф. — Он сам тебе все расскажет.

Я бросил взгляд на кузню. Мне показалось, что у входа в нее стоит кто-то из наших, но это было так далеко… Черт, а ведь там может быть все не слишком радужно. Не успел пропасть Юра, как исчез я. Может, и по мне уже траур сыграли? Надо добраться до ребят. Столько нужно рассказать.

Олаф громко харкнул, напоминая о себе. Встретил мой взгляд нагло приподнятыми бровями.

— Выбрал?

— Без колебаний!

В зале пахло дымом и перегаром. Снаружи трехэтажный терем смотрелся просторнее, чем был внутри. Бревенчатые стены крали размеры, окна в них больше походили на бойницы. Потолок нависал над головой, а из-за некоторых балок и вовсе приходилось пригибаться.

На небольшом возвышении, в противоположном от входа краю, в деревянном кресле развалился хевдинг. Сурового вида мужчина, с поджатыми губами. Вокруг угрюмых глаз набухли синяки. Высокий лоб разрезали морщины скуки. Рыжие волосы скрывали половину лица.

Хевдинг забросил ногу на подлокотник импровизированного трона и развлекал себя покачиванием сапога с окованным носком.

По середине зала, чуть ниже трона, расположился длинный дощатый стол с лавками. У торца его друг напротив друга восседали еще двое северян. Судя по глиняным кружкам в лапах воинов и запаху хмеля — викинги безудержно развлекались.

В глубине зала промелькнул силуэт прислужника. Он с кувшином в руках оказался за спиной хевдинга, долил в его рог напиток и растворился во мраке.

— Олаф? — сказал властитель терема. — Ты нашел его?

— Боги сами привели его ко мне, — ответил безобразный Олаф. Подошел ко столу, хлопнул по плечу одного из сидящих. Выхватил кружку и залил в себя ее содержимое.

— Накажу, — тихо сказал ему лишившийся напитка.

— Накажешь, — согласился Олаф. — Прямо сейчас?

Викинг поднялся. Ростом он был выше моего сопровожатого на пару голов. Тоже без бороды, глаза маленькие и злые. Его напарник по возлиянию отставил кружку в сторону, широко улыбнулся изуродованным ртом в радостном ожидании драки.

Хевдинг ловко соскочил со своего трона, двинулся ко мне. Бросил соратникам:

— Тихо. Иначе брошу к Бьорну.

Здоровый северянин глянул на него с обидой, что-то проворочал, но покорно сел. Олаф плюхнулся рядом, ткнул его кулаком в плечо, примиряясь.

Властитель Бергхейма приближался ко мне.

Хевдинг Харальд Скучный

Уровень??????

Клан Бергхейм

— Это тебя Бьорн зарезал? — задорно спросил Харальд, когда оказался прямо передо мною. Я задрал голову, встречая взгляд хевдинга:

— Ты же наградил его за этот геройский поступок? Он сражался как яростный медведь! Это была славная битва. Думаю, скальды сложат о ней немало песен.

Викинг широко улыбнулся, отчего лицо изрезали морщинки.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 29%

— Он врет. Бьорн, его как белку подбил, — сказал из-за стола изуродованный рот.

— Божечки, да как так… Как так-то? — опешил я. — Как ты вообще живешь с таким отношением к миру?! Разумеется, как белку, но… Но… Вы вынуждаете меня рассказывать соль шутки. Я не пойду на это!

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 30%

Так, делай что хочешь Егорка — а надо шутить.

— Я не пойму, что изрыгает твоя вонючая пасть, но уже хочу снести тебе голову, — ответил изуродованный. Без шуток. Всерьез. Его собрат гигант повернул голову. Олаф осклабился, но словам соратника, а не моим.

Харальд счастливо изучал меня, затем порывисто обнял.

— Ты мне нужен, чужеземец. Мои братья прекрасные бойцы, величайшие воины. Каждый из них заслужил место на пиру Одина. Клянусь Всеотцом — за каждого я отдам жизнь.

Я кивал, пока не до конца понимая, к чему он клонит.

Олаф некрасиво улыбнулся, перевел взгляд на соседа и пнул его ногой под столом. Тот загудел, смазал кулаком товарищу по лицу. Прямолинейный удар ушел в сторону, отбитый Олафом.

— Жалко смотреть на тебя, Леннарт.

Верзила одним движением сграбастал Олафа за грудки, как тряпичную куклу сдернул с места.

— Я сказал — отправлю к Бьорну! — не глянул в их сторону Харальд.

Леннарт оттолкнул Олафа прочь.

Развлечения такого рода были мне знакомы. По юности крутился среди реконструкторов. Не тех, что угорали по железу и шили гульфики с определенным швом и из аутентичного материала, а тех, что в бугуртах друг другу кости ломали. Баба, водка да драка — три столпа «пихоты». Люди средневековья, оказавшиеся в большом городе современности. Они прикольные были, и всегда хорошо шутили.

У этих вот, походу, чувства юмора не было совсем. Понятно, почему у их командира прозвище — Скучный.

— Ты живешь у кузни, чужеземец Лолушко? — спросил Харальд.

— Егор.

— Что егор?

— Меня зовут Егор.

— Почему тебя зовут Егор, когда ты Лолушко? — искренне удивился хевдинг. Так. Видимо с ним договориться не получится. Это работает только с игроками.

— Мне больше нравится Егор, — буркнул я, то ли жалко, то ли жалобно.

— Мне больше нравятся бабы, — прокомментировал это Олаф. Воин с изуродованным ртом хрюкнул. Он повернулся спиной ко столу, облокотился на темные от пролитой выпивки доски и с вызовом смотрел в мою сторону.

Значит, юмор у них какой-то все-таки наблюдается. Ну держи:

— Спасибо что сказал, я чего-то переживал, не мужеложец ли ты. Так к мужикам лезешь, будто напрашиваешься. Будто в твоем мире одиночества не хватает стабильности, крепких рук. И эта напускная грубость — крик о помощи. Сокрытая жажда ласки.

Олаф онемел. Громила Леннарт задумчиво поднялся, но сел по приказу Харальда. Послушные ребята. Это отлично. Хотя как-то грубовато вышло.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 31%

— Он… Это… — очнулся Олаф.

— Тихо! Давно пора было тебя осадить! — хевдинг запрокинул голову и осушил рог. Из темноты объявился паренек с клеймом на лбу. Торопливо долил из кувшина, испуганно глянул на меня и поспешил прочь.

— Мне нужен твой язык и твоя дерзость, чужеземец Лолушко, — Харальд внимательно смотрел мне в глаза. — Я наслышан про твое выступление на день Волка, и сейчас убедился, что люди не врут.

Он повернулся к братьям-головорезам:

— В компании вот этих вот великих мужей мне страшно не хватает чего-то подобного. Я безмерно люблю каждого из моих побратимов, но…

Харальд понизил голос, склонившись ко мне:

— Их развлечения меня убивают. Ты ведь понимаешь, о чем я?

— Ну… — протянул я, оглядев викингов. — Да…

— Конунг Миккель Ясный собирает войска для нового похода, — громко продолжил хевдинг. — Это долгий путь. Долгий и ужасно скучный. Я хочу, чтобы ты пошел со мною, чужеземец Лолушко.

— Влепи ему клеймо на лоб, — посоветовал Олаф. — Будет быстрее и надежнее.

— Боги противятся тому, чтобы мы делали задохликов рабами, — тут же ответил Леннарт.

— Серого Человека придумали дротты, чтобы держать тупое стадо в повиновении, — подал голос викинг с изуродованным ртом.

— Я клянусь, что… — здоровяк вцепился в стол. Олаф глянул на богохульника с недовольным прищуром.

Харальд с улыбкой повернулся к братьям, голос налился сиропом:

— Я теряю терпение.

Бойцы умолкли. Даже Олаф отвернулся, перед этим обменявшись взглядом с криворотым.

— Что от меня требуется? — спросил я.

— Шути. Прыгай. Стой на голове. Весели меня и моих гостей. Клянусь Всеотцом — я смогу защитить тебя от любого воина и награда будет достойной. Никто пальцем тебя не тронет.

«Внимание. Вам предложено задание «В поход». Посмотреть информацию о задании?»

Награда денежная. Числа опыта не указаны. Скорее всего еще и репутация. Денег — прорва, конечно. Сумма просто нереальная. Триста золотых монет. Так… Сопроводить хевдинга в набег. Вернуться обратно. Время выполнения не ограничено. Особые требования: не задевать ярлов, конунгов и хевдинга Харальда.

Сколько они в походы ходят, интересно? Что если на полгода?

Я еще раз прочитал описание. Харальд скрестил руки на груди, широко расставил ноги, борясь с дурманом от выпитого меда. Его чуть шатнуло:

— Это отличное предложение, Лолушко.

Поперли квесты. Поперли. Однако это подарок судьбы — выход за пределы Бергхейма. Сразу выполню задание на маску клоуна. Наверняка узнаю что-то еще о мире и о том, как отсюда выбраться. Надо соглашаться. Надо искать других игроков.

За местными ребятами обязательно вернусь. Мне б сейчас только к ним добраться, рассказать все, что узнал. Про квесты. Про ночных обитателей. Про Хозяина, реагирующего на звуки, но не лезущего в дома.

Перед глазами закрутилась схема, веревка через окно. Металлический щит под подоконником, на улице. К веревке привязать чего потяжелее, позвончее и…

— Вот прямо ото всех защитишь? — оторвался от мыслей я.

«Задание принято»

— Да. Если ты не надоешь мне раньше, — обезоруживающе улыбнулся Харальд.

Млять! По спине проползли мурашки. Своевременно добавил. Эти задания ж как-то можно отменить если что?

— Я пришлю за тобой Бьорна.

Черт. Черт.

— С ножом пришлешь?

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 32%

Хевдинг помотал головой.

— Нет. Он еще пару дней посидит в темнице. Подумает. Задохликов в моих краях убивать нельзя даже братьям.

— Почему такая честь?

— Я видел, что может сделать озлобленный задохлик, — честно признался Харальд. — Поэтому предпочитаю держать их в друзьях. Даже когда кто-то из них начинает охоту на моих бондов — я ловлю только его, а не всех остальных. Другой бы вырезал вашу общину и резал бы ее на том поле, откуда вы приходите. Невзирая на заветы Богов.

— Так мы друзья Бергхейма? Черт! Я как-то не сразу и понял это! Походил по округе, пообщался с людьми. Теперь знаю, что такое дружба!

Хевдинг развел руками:

— Боги хранят задохликов, но они не врут нам. Легенда о том, что конец мира принесет один из вас — существует даже у фанатиков распятого, по ту сторону моря. Я был в пустынях, где поклонялись Черной Голове — так и та утверждала, что из-за вашего брата мир погибнет. Что придет Серый Человек. Все очень скверно, Лолушко. Непросто. Я бы порубил каждого задохлика в капусту, просто на всякий случай. Хотя ты видишь — я открытый человек, и мне несложно принимать чужие порядки. Вот только среди вас есть тот, кто может остановить Серого. Если захочет это сделать.

Я с умным видом покивал:

— Действительно, это все усложняет. К счастью.

— Да, — хмыкнул Харальд. — К счастью. Ну что, Лолушко. Жди Бьорна. Мне надо объяснить братьям парочку новых правил.

— Когда мы отправляемся? У меня тут пара неотложных дел. Ничего важного, пара небольших убийств, одно легкое изнасилование и еще по мелочи.

Хевдинг хлопнул меня по плечу.

— Надеюсь, что это была шутка, — широко улыбнулся он. Пальцы показались железными. Божички-кошечки, до Харальд одним движением ладони способен сделать инвалидом.

— Это будет очень непростой путь, — ответил я.

Викинг рыгнул, подмигнул и махнул рукой:

— До новых встреч, Лолушко.

— Та-да-а-а-а! — влетел я в нашу избу боли, скорби и страдания. Раскинул руки в кривляющемся приветствии, мол, а вот и Егорка, встречайте героя. С улыбкой на пол лица станцевал что-то и вновь раскинул руки.

— Та-да?! — неуверенно повторил я, дав петуха.

В доме был только один человек. Он сидел за столом, обхватив седую голову руками, будто та невыносимо болела. На мое пришествие старик оторвал ладони от лица и повернулся.

— Ой, млять… — вырвалось у меня.

Юра по прозвищу Кренделек стал бледной копией того, кем являлся. Глаза его запали, и в них ворочалось нечто чуждое. Кожа пожелтела, волосы поседели. Не слишком ли круто для игрового аватара?

— Привет, Егор, — прошептал вор. — Мы думали ты ушел.

— Это ничего. Ты-то вообще повесился, — оторопело сообщил я. — Что это с тобой?!

Юра дрожал, как в лихорадке. Скрючился весь. Сжался.

— Ты чего, Юр? Где ты был, что случилось?

— Он засунул меня в ад, — глухо ответил Кренделек. — В духовку. Этот мудак бросил меня в огонь. Переключил как-то игру. Сука… Я до сих пор чувствую, как горю.

Он прерывисто вздохнул.

— Вижу, что огня нет, но кажется что… Что он появится в любую секунду. Сука. Вот ведь сука. Это он сделал. Он!

— Кто?!

— Он! Он, тот мудак, что сидит на том конце! Тот гребанный мудак, что запихал нас в эту отрыжку игровой логики!

Юра с силой ударил по столу. Затем еще раз. Звук бил и по ушам, и по сердцу.

— Я так ему и сказал. Так ему и сказал, — прошептал Кренделек. Посмотрел на дрожащие руки. — Так и сказал… Хорошо, что ты пришел, Егор.

— По-моему, я нашел, как тут надо качаться… — вряд ли это был лучший момент для такой информации, но. Слова сами вывалились наружу.

— Мне насрать, — равнодушно ответил Юра. — Мы отсюда не выберемся. Я видел его, Егор.

Глава девятая «Охота» ​

— Я высказал ему все в чате тогда. Он ведь ответил мне какой-то общей фразой, про свою божественность, про то что у меня есть шанс все изменить, но только если я буду играть с ним по правилам. И меня понесло. Знаешь… — Юра беспокойно пошевелился, испуганно оглядел руки. — Знаешь… Вот бывает, тело будто иголками покрылось, язык колючим стал, железным словно. Меня понесло. Я стучал-стучал ему сообщения. Такими покрывал хренами, что самому стыдно. Даже понимал, что порю горячку, но хрен остановишься, когда такое. А потом…

Юра постоянно потирал руки, будто проверяя, не загорелся ли снова. Каждую фразу чередовал с движением ладоней. Поглядывал на плечи, на ноги. Вымотанный ужасом старик.

— Потому увидел сообщение что «вы находитесь под контролем другого игрока». Встал и тихонько, чтобы не будить никого — повесился, — он потер ладони о стол, безумно улыбнулся. — Жутко это, когда ты что-то делаешь, чего делать не собирался. Вяжешь себе петлю, веревку крепишь. Так все деловито, уверено. А внутри — мама-мама-что-это-помогите!

Я сидел напротив него, переваривая рассказ.

— Потом глаза открываю — в капсуле лежу. Голова кружится, тошнит. Я встать пытаюсь, а руки будто из воды. Не поднять даже. Растекаются. Чувствуешь себя студнем. Думаю, вылез. Вылез. Вот соберусь с силами и свобода. Страшно, конечно. Очень страшно. Потому что пошевелиться не можешь.

Юра стряхнул невидимый огонь с предплечья.

— Гудело там что-то. Заунывно. Фонари откуда-то светили. Потолок знаешь, как будто заводской цех. На Кировском заводе когда был — вот очень похоже. Лежу, подняться не могу. И тут этот мудак. Морда рыбья такая, очки дурацкие. Вот реально, от взгляда мурашками липкими покрываешься. Хочется вытереться.

Кренделек поморщился.

— Жжется. Как жжется. Все жжется! — он с рыком принялся тереть кожу. Я опустил взгляд на кровавые царапины, покрывающие его руки. То, что рассказывал Юра, было плохо. Мы действительно в руках какого-то придурка. Под кожей на голове пробежались мурашки. Меня чуть качнуло. Ну этого только не хватало.

Пять раз по пять. Пять раз по пять. Я вижу…

— Он сказал мне, что за слова придется отвечать. Сказал, что если еще раз такое прочитает — то повторит. Потом очки натянул на меня и… Блядь, поджег. Выгрузил меня куда-то, и я не знаю сколько держал там. Не знаю! Я все время горел! Все время горел! Блядь, все время горел!

— Пошли, — я сдернул его с места, выволок на улицу. Юра не сопротивлялся, он сбивал невидимое пламя, вяло подчиняясь.

На берегу озера он попытался вывернуться, но я швырнул его в воду.

— Теперь не горишь.

— Горю, бля! Горю! — заорал он.

Я смотрел на седого, полубезумного мокрого соратника, стоящего по пояс в воде, и хмурился. Все плохо. Все очень плохо. Это не наша игра. Это игра того человека, который выволок Юру в другую дополненную реальность для пыток. Мы все — его солдатики.

И сейчас он скорее всего наблюдает. Ну, если б я был психопатом, то наблюдал бы точно.

— Ты нихрена не понимаешь, бля. Я все равно горю! — Юра тихонько завыл. Плюхнулся в воду, перевернулся на спину и раскинул руки. — Даже сейчас…

— У него есть правила. У него абсолютно точно есть правила, — сказал я Крендельку. Вор смотрел в небо, плотно стиснув зубы. — Он чего-то хочет от нас.

— Он больной пидорас, — ответил Юра из воды. — В том аду кроме пламени был еще его голос. Никто не смеет дерзить богу. Никто не смеет дерзить богу. Он бесконечно повторял это, пока жег.

— Даже у таких персонажей есть своя логика. Свои мотивы. Ты потух, медуза?

— Пошел ты. Нет.

— Ну я вижу, что тебе полегче. Найти резинового утенка? Может пену завести? Благовония? Расслабляющую музыку?

Я присел на корточки, оглядев берега озера. Значит, все сводится не к программным ошибкам. Эта вот чудесная система прокачки — выведена специально. Фантазия какого-то барана. Интересно, он один? Держать семерых человек под присмотром — не слишком сложно, но накладно.

Зачем это ему вообще?

Неважно, Егорка. Неважно. Толкай мыслишки, раздумывай.

— Ой мля… — протянул я. Семь человек, ну да… Я, Юра, Стас, Миша, Олег, Света, Игнат. А еще ж Николай. И другие были… Тот раб сказал про возрождающихся из-за моря. Да уж, не семь нас тут. Не семь.

Судя по лицу Юры — он, наконец, расслабился. Глаза прикрыл, дышал спокойнее. Чего сразу не полез в озеро-то?

— Характеристики.

Я вызвал чат, посмотрел последнее сообщение. Перечитал его, заострив внимание на следующем:

«Для того чтобы выйти из игры — ты должен ее пройти. Сейчас ты не готов.»

Пройти игру. Пройти игру. Ладно, без прокачки ее не пройдешь ведь, да? Это ж не Марио с фастраном, багами программы и кодами. Не Фоллаут на скорость.

Панель чата была заблокирована. Чертов квест. Но, кажется, я уже знал, что спрошу в следующий сеанс связи.

— Сегодня в ночную выходим, — сказал я Юре. Тот открыл глаза.

— Рехнулся? — из голоса ушла истеричность. Холодная вода ему помогла, определенно. Должен был сам догадаться.

— Нет. Кое-что знаю. Видишь? Я ж уже второй уровень. Еще чуть-чуть и стану топом. Буду вас паровозить.

— Да, Стас говорил, что тебе с репутацией очень сильно фартануло.

— Какой фарт. Суровый тяжелый труд. Посмотри на мои кровавые мозоли! — я протянул ему руки. — С утра до ночи, не щадя живота, ради детей и великого блага.

— Я и говорю — фартануло. Я никуда не пойду ночью.

— Как знаешь. Все равно нужно, чтобы один человек остался.

Никого из общины поблизости не было. Все на работах. Жаль.

— Зачем тебе этот человек? — спросил Юра.

— Стучать, — пояснил я товарищам. — Он будет тут сидеть и стучать, а мы пойдем в перелесок за Бергхеймом и поищем волков!

Я раскинул руки, в ожидании рукоплесканий. Соратники по кузне смотрели кисло. Миша даже переспросил шепотом у Стаса, о чем мол, этот псих, а потом прикрыл рот ладонью в изумлении. Вот только взгляд у парнишки оживился, как у собаки при виде хорошей такой кости.

— Именно! — безумно захихикал я. — Ахахахаха! Смерть! Смерть будет кругом! Смерть! Кровь. Кровушка. Кровища. Ням.

Олег смущенно кашлянул, как-то неловко улыбнулся, будто утешая тем бедного Егорку. Света нахмурилась. Жесть какая скукотень. С чего они все такие серьезные?

Стас все мотал головой. Он весь сжался за столом. Будто спрятаться хотел. Бард, как старожил задохликов, корил себя за малодушие. Люди неделями жили по законам, которые он завел, а оказалось…

Стас выдохнул:

— Каждую ночь этот Хозяин нас ловил. Каждую ночь. Мы, пока не поселились тут, до полуночи и не доживали. На Великом Озере его не было, но там мы не задержались.

— Почему? — спросил я.

— Сложно прикипеть к месту, до которого нужно почти день идти, если убили, Егор. Это слишком расточительно. — Бог мой, никак не могу поверить, что ответ был так прост и так рядом.

— Так вот. Возвращаясь к стуку. Ночной Хозяин не заходит в дома! — со значением поднял палец я, осмотрел его. — Все местные запирают окна и двери с темнотой, зная, что он их не тронет. Кстати, почему мы запираем окна? У нас ведь другая фаза!

— Он утащил меня один раз из кровати, — ответил Стас. — Я проснулся от того, что меня тащат в окно. Мне оторвало голову вот той балкой.

Я посмотрел в указанную сторону, будто желая разглядеть следы и сказал

— Странная тварь. Однако это не важно, мои славные любители компьютерных игр. Если эту заразу привлечь звуком и не давать ей отойти от дома — остальные могут спокойно зачищать окрестности. Не знаю, что дадут за одного волка, но это больше чем нуль!

— Ты думаешь, Хозяин тут один? — спросил Миша. Несмотря на то, что я предлагал уйти в ночь навстречу боли и опасности — его идея даже радовала. А вот Олег смотрел со скепсисом. Он обнимал Свету, а та словно вообще меня не слушала, растаяв в близости альбиноса. Чертовы сердечные дела. Мы заперты в гробах каким-то хмырем-психопатом, но все равно люди каким-то образом находят в себе желание завести отношения.

В памяти по разбитому лобовому стеклу прохрустели, сминая тонкую душевную броню, дворники. Стоп! Стоп!

Сердце ухнуло.

— Это отличный вопрос! — с улыбкой я ткнул в Мишу пальцем и подмигнул, чувствуя, как немеют губы. Тревогу нужно гнать. Нужно гнать. Сейчас нельзя. — Конечно, может быть по углам прятался еще десяток, и я не заметил его ночью, но мне слабо в это верится. Похоже это рейдовый босс местный. Я не понимаю почему он не лезет в дома. Я не понимаю почему он не крушит постройки. Но может у него это как-то прописано. Тру фолс все дела.

— Что руфолс? — не понял Стас.

— Тру или фолс, это из программирования. Истина или ложь, ломать не ломать— разумения в глазах Книгожора стало не многим больше. Я отмахнулся: — Не бери в голову, не утащишь. Сакральное знание. Таким образом люди в подвороченных джинсах и с вейпом в руках доминируют над обычными.

— Вейп? — смутился Станислав.

— Вот откуда ты такой дремучий? — возмутился я. — Забудь! Короче — я собираюсь пойти в ночь. Не знаю, смогу ли завалить одного волка сам, поэтому было бы неплохо найти еще таких, как я. Сумасшедших и смешных.

— Я пойду, — сказал Игнат.

Олег тоже поднял руку.

— Друзья, думаю проще выбрать того, кто останется, — покачал головой Стас. — Светлана?

— Если я девушка, это не значит, что буду сидеть здесь и ждать вас. Я тоже хочу! — возмутилась та. — И тоже пойду!

Юра тяжело вздохнул. Он сидел с краю, стряхивая с себя невидимый огонь. Правое веко подергивалось в тике. Вор обкусывал губы, глядя в пустоту перед собой.

— Как вы вообще можете думать о прокачке? — спросил, наконец, он. — Там, где-то, сидит извращенный говнюк и бога из себя строит, а вы ему подыгрываете. Добровольно! Он, сука, уже выиграл, понимаете? Вы для него как рыбки аквариумные. Хрен куда денетесь, пока глаз радуете. А потом… Имитация жизни.

— Какие варианты? — окрысился на него Олег. — Сдохнуть тут? Типа мы и есть сопротивление?

— Никаких вариантов, — притих Юра. Сгорбился. — Никаких. Но я никуда не пойду. Я просто посижу тут, хорошо?

— Значит будешь стучать, — сказал Олег.

Вор вяло кивнул. Черт, а его хорошо поломал рукотворный ад. Парнишку нужно будет чинить.

— Давайте устраивать тактический совет, — сказал я. — На данный момент, господа и Света, мне доподлинно известно только одно — я могу смешить людей и давать прибавку к скорости еды. Все остальное — сделает железная палка у меня в руках. У Стаса есть мерзкая способность лечить людей Михаилом Кругом. Юра успешно мочит мертвецов, но он взял самоотвод. У Олега на спине дверь — значит он танк. Чем еще располагает наша партия прославленных героев?

— Я умею убивать, — расслабленно сообщила Света. Чуть надломила бровь, встретив мой изумленный взгляд. — А что?

— Ничего. Мне просто стало чуточку страшно, — признался я.

— Бу, — улыбнулась она и поцеловала Олега.

Лес темнел. Тени растянулись и расползлись в стороны, поедая чащу. Сумерки наполнились ночными звуками: резкими, зловещими. Вот не совру — щебет птиц утихал по мере погружения солнца за горизонт. Будто кто-то его выключал плавным регулятором.

— Готовимся, — сказал я. Сам давно уже нетерпеливо топтался по дороге, вслушиваясь в тихий, едва уловимый, стук Юры. Оставленный в кузне вор свою часть сделки выполнял. Пока. Долина поблекла от сумерек. Огни Бергхейма разгорелись ярче, и городок за частоколом можно было бы сфотографировать и начать раскидывать по всяким группам в соцсетях с какой-нибудь душещипательной цитаткой. Типа «вот щаз бы туда, а не вот это вот все» — орфография сохранена.

Черт, а ведь там в своем тереме, у камина, сидит хедвинг Бергхейма, чьи люди рано или поздно придут ко мне и скажут: «А не прогуляться ли нам, Егорка». И Егорка пойдет в набег с толпой северян, как настоящий викинг.

Ну, почти как настоящий. Шутейный долг вряд ли связан с боем. Рассказать об этом остальным, или пока не время?

Лес будто подполз к нам поближе. Там что-то хрустнуло.

— Что это? — сказал Стас, нервно обернулся. Бард взял в руки меч, едва солнце скрылось за горами. Он все мялся, крутился. Пытался несмешно шутить. Короче — боялся.

— Я вижу его! — шепотом воскликнула Света. Она указала вниз и куда-то за дом Ларса, у которого мы остановились. — Вон! Вон он.

Ночной Хозяин выбирался из далекой чащи, раздвигая перед собой деревья, как проснувшийся ленивец — лианы. До него, наверное, было чуть больше километра.

— Он такой огромный!

За нами послышался вой. Уже со стороны леса на холме. Волки приближались.

Олег сбросил щит со спины, сунул за лямки левую руку. Вытащил меч. На голове у него был нелепого вида кожаный шлем. По-моему, работы Миши. Всю остальную броню (кроме сапог, разумеется) наш танк получил от меня. Потому как ему точно нужнее.

Миша встал чуть позади альбиноса. Бард отошел левее. Игнат стоял чуть в отдалении, опустив лук. Мое место было чуть правее Олега. Как у самого остроумного милишника на свете.

Наша травница все тянула шею, рассматривая далекого Ночного Хозяина. А я почему-то любовался тем, как грациозно, и с каким живым интересом девушка это делает. Она, заключенная в персонажа, наделяла его каким-то внутренним светом. Почему я не замечал этого раньше?

Черт, Егорка. Ты чего это? Ну-ка — все внимание на монстра!

Чудовище неторопливо брело к Бергхейму, чуть забирая влево, к кузне. Отлично. Сработало! Юре предстоит веселая ночь — дергать веревку и наслаждаться запахом Хозяина.

— Шути, — бросил Олег.

— Я так не могу! Это ненатурально получится, — вдруг понял я.

— Шути, блядь!

— Хорошо. Давайте не обосремся, пацаны. Это будет красивая победа!

Молчание. Ну да, рейдеров старой закалки тут точно нет, не до прямых цитат.

— Да ну как так-то! — возмутился я. — Ну как можно не знать рейд-лидера Танго?

— О чем ты вообще трещишь, Лолушко? — фыркнул Олег.

Игнат одним движением поднял лук и натянул тетиву. В лесу что-то было. Охотник прищурился, ну вот какой фактурный дядька. Ему б в кино сниматься.

— Шутите, Егор! — воскликнул Стас.

— Да вы обалдели, обезьяны! — черт, мне действительно нечего было сказать. — Мало того, что здесь дубак, волки и по полю шарится неведома хреновина размером с дом и воняющая, как вся моя жизнь, так вы еще и орете на маленького больного Егорку! Это ни разу не вдохновляет, знаете ли!

— Все, можешь заткнуться, — среагировал Олег. — Сработало.

Я встал чуть правее него, вглядываясь в лес.

— У меня на опыт баф. Вздумаешь еще шутить — пристрелю, — сообщил в спину Игнат.

«Пошел ты» — молча послал его я. Бросил быстрый взгляд через плечо. Светлана встала рядом с Мишей. Такая живая, такая смелая. Черт.

Черт… Егор, млять!

— О, песик, — сказал Олег.

Тьма выплюнула на дорогу перед нами волчий силуэт. Тварь, размером с теленка. Вокруг зверя клубилась тьма, будто под шкурой хищника бурлило пламя и выжигало проклятую плоть.

— Танкуй пока молодой, парень, — хмыкнул я.

— Сука, — кинул мне в спину Игнат. Загудела отпущенная тетива, стрела с гулом ушла между мною и Олегом. Волк по-собачьи взвизгнул и бросился в атаку. Альбинос встретил его ударом щита. Вот только зверюга танка будто и не заметила, сбив его с ног и прыгнув на охотника.

Растения вдоль дороги взмыли вверх, забурлили волшебным смерчем. Пахнущий свежескошенной травой вихрь бросил меня в сторону. Волк захрипел, зарычал и грохнулся на землю, спелёнатый заклинанием Светы. Зелень, касающаяся проклятой плоти, стала чернеть. Завоняло гарью.

— Унижение! — крикнул я, тыча пальцем в чудище. — Унижение!

Олег вскочил на ноги и бросился к высвобождающемуся волку. Тварь с визгом сдирала с себя травяные путы. С хрустом в монстра вошла еще одна стрела. Рык перешел в лай. Танк-альбинос воткнул в глаз зверя меч.

— Унижение, вашу мать! — прыгал я вокруг. Да как же запустить этот чертово заклинание?!

Смертельный урон нанес Стас.

Вы убили Проклятый Волк.

Вы получаете опыт за убийство.

Прогресс текущего уровня — 18 % (бонус за состав группы)

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 32,5%

Вы получаете 5 медные монеты.

— Пять медные монеты, — прокомментировал это я. — Русския языка есть хороший нет.

— У меня шкура проклятого волка, — сообщил Миша.

— Работает. Ребята, работает! — выпалил Олег. — Работает, всекаете! Все в лес! Я буду здесь до утра, клянусь! Что ты там орал, Лолушка?

— Унижение, Снежок! — огрызнулся я. — Как скилы активировать?

— Мысленно, — воин улыбался, согнувшись и упершись ладонями в колени. Ни щит, ни меч ему не мешали.

«Для того чтобы наложить на вашу цель «Унижение» вы должны произнести унизительную шутку» — сообщила система на мою попытку. — Да ладно! Ах ты… Нехороший! Нехороший мальчик!

«Вы не можете наложить негативное воздействие на члена вашей группы»

— Печально, — прокомментировал я это и перестал «Унижать» нашего танка. — Да, никто не выдержит мощи моего остроумия.

Действительно все оказалось просто. Но так ли легко будет, когда способностей станет десяток. Как разобраться в такой ситуации — что и куда думать?

— Ну? Идемте в лес! — сказал Стас. Он раскраснелся весь, возбужденно улыбался. — Идемте в лес!

Глава десятая «В чаще леса вскрылся лось»

— Щит! — гаркнул Олег. — Щит!

— Э, дерьмо, дерьмо, мать твою, — голосом переводчика из девяностых произнес я. В нос, на одной интонации. — А я говорил ему, Билли, ты должен был убить этого подонка.

— Как отключить вот этот долбанный рандом твоего бафа? — проворчал Миша. Он вяло махнул рукой. — Вот зачем мне сейчас твоя прибавка к скорости?

Больше никто на мои актерские позывы не среагировал. Усталые сопартийцы собрались на поляне, где принял свою смерть очередной проклятый волк. Да я и сам бы с удовольствием прилег уже. Но идет охота на волков, идет охота!

Вообще, наш ночной забег по мрачному лесу был весьма специфичен. Отчасти его можно было сравнить с ловлей на вертушку, спиннингом. Ну, когда просто бросаешь блесну куда получилось, крутишь катушку, и ежели какая-то дура оказалась на пути приманки — то она твоя. И если для матерого рыбака важно, учел ли ты вес блесны, ее цвет, тип, подобрал глубину, свел все с освещением, поиграл с запахами, проверил положение звезд, удержал определенную скорость проводки, знал мутность воды и ее температуру, исследовал рельеф, течение и тип местной живности. То для охоты на проклятых волков всего этого знать не надо.

Нужно просто мыслить, как блесна. Быть блесной! В нашем случае — идти по лесу, вслепую, отмахиваясь от темноты гудящими факелами, и ждать, когда объятые черным ореолом твари выберутся из чащи на запах блуждающего мяса.

Озверевшие от нашей наглости ночные хищники шли на смерть один за другим.

— Мазовая дрянь! — провыл Олег. Дверь у него в руках сменилась на дверь чуть иного оттенка. Или это вообще так свет от факела упал? Глаза воина горели. Я не удержался от скепсиса:

— Если погрузиться в буквоедство — каким образом в брюхе этого животного…

— Ой, Егор! Хорош! Это игра, а не симулятор выживания, — отмахнулся Миша. Спорное заявление, но я не стал продолжать. Ох, как воодушевились задохлики. В целом, вся наша группа на ночной охоте подняла по уровню. А Олег и вовсе две ступени взял. Вышел вторым, а сейчас уже был четвертым. Получив способность «Слышь».

Из моего опыта игрового было ясно, что албиносу наконец-то дали «таунт» (в игронародье — провокацию). Вселенная бедолаги Олега, гоняющегося за дичью меж Игнатом и Светой, в попытке хотя бы тюкнуть тварь, изменилась. У нас появился настоящий «танк». Крепкий мужик в доспехе, судьба которого — страдать.

Из тьмы раздался низкий рык.

— Давай-давай! — гаркнул в ответ Олег. С радостью гаркнул. Поднял щит, заколотил клинком по «умбону». — Давай!

Стас поднял факел повыше. Я шагнул в направлении рыка, так же задирая факел, чтобы Свете и Игнату было проще обнаружить очередную цель.

— Сюда! — орал Олег. В ночном лесу его вопли били по ушам. Я чуть отступил, утер лицо локтем, чтобы хоть немного взбодриться. Меч лишь приподнял, потому как… Ну а смысл?

Топот лап по палой листве перешел в треск сучьев. Еще один волк вывалился на поляну. Взвизгнул, получив стрелу от Игната и бросился на охотника. Взметнулась трава, схватив зверя за лапы. Хищник ткнулся мордой в землю, истерично залаял, как придавленный пес.

— Блохастая тварь, — наложил я на него «унижение». Меча не поднял. Стас тоже не торопился. Бард держал факел над головой и зевал. Пламя плясало на мечах, в глазах проклятого волка. Лица задохликов искажались зловещими тенями. Будто монстрами этого леса были мы, а не несчастное зверье.

Олег рубанул хищника по загривку, прикрылся щитом. Трава, поднятая Светой, рассеялась, еще одна стрела вошла в бок волка. Проклятый зверь взвизгнул, из раны забил черный фонтанчик дыма. Запахло серой. Волк отпрыгнул от танка и бросился к Игнату. Охотник не дрогнул, потянулся за следующей стрелой.

— Слышь! — тоном гопника из подворотни рявкнул Олег. Волк оступился, взрыв землю. Обернулся. При свете факела морда зверя будто приобрела человеческие черты. Я вот отчетливо увидел в нем изумление. Зверюга с низким рыком повернулась к наглому мужику с деревянным щитом, сделала шаг. Коротко скульнула и ткнулась носом в землю. Тело зверя медленно завалилось на бок. Из бурлящего тьмой трупа торчало три стрелы Игната. Видимо, третья стала последней. Кипение мертвой плоти прекратилось.

— Нам нужно две группы, — сказал я. — Это несерьезно. Мы так офанареем волков по лесам гонять. Нужно внести оптимизацию. Выделить бюджет. Провести несколько стэндапов. Обеспечить фасилити. Всем аджайл, пацаны.

— Норм, — улыбнулся Миша.

— Сука, — флегматично заметил Игнат. — Был баф на опыт.

Никто из них явно не понял ничего из «айти» терминологии, но все стояли с умным видом. Конечно, самая большая трудность человека — признать, что нихрена не понял. Я с этим легко справляюсь. Иные — нет.

Олег покачал головой, вычленив из фразы понятое:

— Две группы нельзя. Нельзя рисковать. Сейчас волк не успевает до вас добраться. А если успеет?

Он бросил взгляд на Свету. Ромео. Наша травница присела на поваленное дерево, положила руки на колени. Плечи девушки поникли, головка медленно-медленно опускалась и заваливалась на бок. Быстро она отключается.

— Пошли на базу, — принял решение танк. Он заряжал нас энергией последний час, чтобы «добить» уже уровень. Меня передернуло утренним ознобом усталости. Я задрал голову, глядя на черные кроны деревьев на светлеющем небе. Светало, тьма уползала в небытие. Скоро уже и факела не понадобятся. В голове шумело, в глаза будто песка накидали. Черт, я даже в юные-то года с трудом переносил сутки на ногах, а уж теперь-то.

Игнат пошевелился. Заскрипел сгибаемый лук.

— Еще волк? — оживился на звук Олег. Поднял меч. В лесу затрещало дерево. Жалобно простонало и грохнулось на землю. Я почувствовал падение ногами. Обернулся на звук. Чаща вокруг ощутимо посветлела, сумрак сменил мглу.

— Хуже, — ответил Игнат.

Стас бросил факел. Я последовал его примеру, растоптав искрящееся пламя. Поморгал, привыкая к освещению.

Грохнулось еще одно дерево, но теперь-то я увидел утреннего гостя.

— Это кто?!

Сквозь призрачный лес к нам пробиралась черная фигура. Тень, созданная предрассветной мглой. Гость шел прямо, отводя в сторону попадающиеся деревья. Прямо и целенаправленно. К нам. Ростом метров шесть, не меньше.

Сын Лося

Уровень 12

— Ой-ой, — сказал я, голосом оповещалки.

Вновь грохнулось дерево, из трухлявых. Ухнуло в заросли, ломая сучьи помельче. В лесу запыхтело кузнечными мехами. С каждым шагом монстра — звук усиливался. Я не сразу понял, что это дыхание приближающегося сына Лося. Меня больше занимала дрожь земли под ногами гиганта.

— Черт! Черт! — всхлипнул Стас.

Вввух — ушла стрела Игната. Света, мотая головой, встала с бревна, подняла руки, забормотала под нос.

— Говнюк, — отправил я свое «унижение» в гостя.

Сын Лося блокировал негативный эффект «Унижение»

Вот это поворот!

Показатель духа уменьшен на 20

Гость встал, раскинул длинные руки в стороны и заревел, запрокинув увенчанную лосиными рогами голову. Вот прямо как оборотни в фильмах старых, только вместо волка — лось. Верэлк?! Элк ж лось по забугорному? А! Это ведь немецкий. Значит вермуз?!

От низкого рева защекотало в животе.

— Рогоносец! — повторил я «Унижение.

Сын Лося блокировал негативный эффект «Унижение»

Показатель духа уменьшен на 20

Игнат отправил еще одну стрелу в сторону вермуза.

— По-моему сейчас он нас того…, — предположил я. — Вскроет.

Земля задрожала, деревья затрещали. Монстр бросился на нас. Я предпринял еще одну попытку наложить дебаф на бегущую тварь, но получил лишь еще один минус. Что будет, если дух упадет до нуля?! Вот ведь какая подлая характеристика.

Вермуз сшиб с пути еще одно дерево, вышел на поляну.

— Слышь! — сказал Олег. Гигант направлялся к Игнату, но послушно свернул с дороги, склонился и одним ударом отправил танка в полет. Альбинос резиновой куклой влетел в кроны дуба, ломая ветви. Затем тяжело рухнул вниз и застыл. Сорванный щит остался там, где танка настиг удар сына Лося.

— Я не успел! — заорал Миша. — Он одним ударом его снес!

— Егор! Владимирский централ, ветер северный! — крикнул Стас. — Этапом из Твери…

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 0 ед. Ваше здоровье 300 ед.

Видимо, теперь танкую я. Перекат. Прыжок в сторону. Куда бить эту мохнатую тушу? Под колено? Я рубанул так, чтобы рассечь связки скотине, когда вермуз шагнул мимо. Однако удар прошел вскользь.

Сын Лося получает урон 3 единицы (штраф за уровень)

Но шуты так просто не сдаются!

Сын Лося блокировал негативный эффект «Унижение»

Показатель духа уменьшен на 20

Сын Лося получает урон 5 единицы (штраф за уровень)

— Миша, Света — валите отсюда, — гаркнул я. — Уродец!

Сын Лося блокировал негативный эффект «Унижение»

Показатель духа уменьшен на 20

ВАШ ДУХ НА НУЛЕ. Вы получаете штраф ко всем способностям.

Меня замутило. Ноги ослабели. Я попытался ткнуть вермуза еще раз, но даже не попал. Клинок показался слишком тяжелым для удара. Сын Лося сделал шаг в сторону, сбив меня с ног как футбольный мяч. Он даже не заметил крошечной помехи на своем пути. Меня швырнуло в сторону. Голова тюкнулась о бугристый ствол.

Физический урон 60 ед. Ваше здоровье 240 ед.

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 15 ед. Ваше здоровье 255 ед.

Получен негативный эффект: «Контузия»

Из меня выкачали силы. Я привалился спиной к дереву, пытаясь встать и одновременно остановить головокружение. Смог лишь пошевелить рукой. Пальцы показались мне длинными, как лапки паука.

Вермуз тем временем нагнал Игната, схватил его, а затем разорвал на части. Отбросил нижнюю половину в одну сторону, верхнюю в другую. Вскрикнула Света.

«Песнь заживления» игрока Книгожор восстанавливает вам 15 ед. Ваше здоровье 270 ед.

— Стас в лес! — заорал Миша. — Лолушка вставай, млять!

«Слово жизни» игрока Прыщ восстанавливает вам 30 ед. Ваше здоровье 300.

Я не мог подняться. Ватное тело не слушалось. Упадок духа плюс контузия. Джек пот. Стас с безумным воплем кинулся на сына Лося с мечом, но тот лишь отмахнулся от него лапой, похожей на корни вырванного дерева. Барда смело как игрушку. Монстр повернулся к Свете. Травница пятилась, бормоча под нос заклинания. Трава лезла из земли черными водорослями, хваталась за лапы вермуза, но Сына Лося задержать не могла. Рвалась, опадала и таяла.

Контузия не проходила. Не проходила. Я лежал сломанной игрушкой у дерева, и наблюдал, как вермуз добивает группу. Смерть Светы прошла легко. Он просто раздавил девушку одним ударом. Затем Сын Лося ушел в лес. Кто-то завизжал в чаще. Так истошно, от боли.

Когда вермуз вернулся — крик еще не утих. Стало совсем светло, или же взгляд настолько привык к сумраку. Но я видел, что с лап монстра капает кровь. Сын Лося шел ко мне. Видимо, к последнему.

Я с трудом приподнял руку и показал ему средний палец.

Сын Лося схватил меня, поднял.

Негативный эффект: «Контузия» — рассеян

Да ну вас в задницу! Как же своевременно. Вблизи морда вермуза тоже походила на лосиную. Только пасть раскрывалась, как у крокодила. От смрада сына Лося у меня закрутило живот. Гниль, паленая и сырая шерсть. Кровь. Костлявые пальцы монстра сдавили ребра. Боль прострелила тело. Сквозь боль щелкнули сломавшиеся кости. Я завыл, задергался, сжатый в кулаке Сына Лося. У глаз зверя не было зрачков. Белое ничто. Но это ничто изучало меня, как будто имело разум.

Дыхание гиганта было последним, что я услышал. Справа устремилась неотвратимая тень — вторая лапа монстра. Он оторвал мне голову.

Сознание воспарило над телом. Сын Лося отбросил мой труп в сторону, оглядел залитую кровью поляну, фыркнул и побрел в лес. Дело сделано.

Сознание поплыло в трубу посмертия. Эпичный бой закончился полным нашим разгромом.

По ушам ударил звон цикад. Поле близ Бергхейма… Я сел, чувствуя тесноту в груди. Воздуха не хватало. Будто лапа сына Лося все еще сжимала ребра, не позволяя вдохнуть. Однако ощущение ложное. Я знал, что на самом деле мешает дышать.

— Черт…, — просипел я. Повалился на бок, пытаясь втянуть в себя загустевшую патоку воздуха. Сердце долбилось дабстепом, в ушах невыносимым писком зудел монструозный москит. Изнутри шла волна паники.

Мир дрогнул. Перед взором поплыли искрящиеся звездочки.

— Помогите… — просипел я в траву. Вцепился пальцами в землю. — Помогите…

В такие моменты не помогает даже «три по пять». В такие моменты приступ нужно пережить. Просто пережить. Позволить себе бояться. Обливаться липким потом и замерзать одновременно.

— Маленький шут… самый грустный… на свете… — вспомнил я песню, пытаясь отвлечься.

Паническая атака ушла через бесконечность, выдрав из меня остатки сил. Черт.

Я перевернулся на спину, глядя в голубое небо. Сил встать не было. Приступ выдернул кости, превратив меня в набитый жиром, жилами и мясом кожаный мешок. Оно вернулось. Вернулось. И сейчас мне никакие терапии не помогут. Я боролся с паническими атаками целый год. Прожил еще год без них.

И вот все откатилось назад. Психотерапевтический вайп.

Волны слабости зарождались в районе солнечного сплетения и расходились по телу миллионами крошечных лапок. Хотелось материться в небо. Как-нибудь поэффектнее. На краю скалы, у бушующего моря. Руки воздеть и так, чтобы волосы развивались. Орать «не-е-е-е-е-ет!»

Трава зашуршала. По полю кто-то шел. Коляша Ловелас? Я было поднял голову, но затем без сил опустился. Плевать. Потом. Если это он — пусть порадуется небольшой победе.

Небо над головой затягивало сознание. Я будто поднимался над миром, устремляясь в голубую бесконечность. Будто взлетал, отрываясь от куска мяса. Обрывая последнюю связь с телом, запертым в капсуле.

Игнат встал надо мною. Протянул руку.

— Идем, — сказал охотник.

— Это обязательно? — через силу улыбнулся я. — Мне там не очень понравилось.

Игнат олицетворял смесь невозмутимого вождя индейцев и ганфайтера из старых вестернов. Эдакий Клинт «Красное перо» Иствуд. Или Монтесума «Блондин». Хороший, плохой, Игнат.

Он поманил пальцами на протянутой руке:

— Шевелись. Добычу нужно забрать.

— Черт… Шмотки… — ахнул я. — Мы все просрали?!

— Возможно, — равнодушно кивнул охотник.

— Что это было?

— Сын Лося, — без тени эмоций сказал Игнат.

Я моргнул. Сглотнул комментарий и протянул руку в ответ. Поднялся, чувствуя, как подкашиваются ноги. Огляделся. Охотник терпеливо ждал, внимательно наблюдая за мною. По полю к нам шла Света. К ней навстречу уже спешил Олег.

— Сын, сука, Лося… — не выдержал я. — Вот от души помог. Все объяснил!

— Несколько раз на охоте натыкался, — по-моему смутился Игнат. — Ты бледный. Все хорошо?

— Кто такие эти сыны Лося? — не ответил я. О причинах такой бледности посторонним не рассказывают. — Он ведь соображал что-то, точно. Так смотрел на меня…

Игнат пожал плечами:

— В следующий раз спроси.

— Шмотки у нас там не космические, но, черт, это ж наши шмотки!

Боль утраты всего обмундирования команды пока не накрыла. Мне хватило переживаний и без этого. Умирать здесь не вариант. Если с каждым разом становится все хуже — то страшно представить до чего дойдет.

Я выдохнул. Побрел сквозь траву в сторону Бергхейма. Огляделся. Будь у Ловеласа лук — он мог бы тут хорошо погулять. Целое поле халявного опыта. Хотя…

Тут уже одной стрелой не управишься. Его ведь теперь Света в одиночку завалит, своими травами демоническими. Вот серьезно — был уверен, что девушке выпал класс к сбору гербариев и созданию лечебных мазей.

— Они были вопросительные, — сказал Олег. Мы шли по дороге к лесу, где бесславно полегли. Игнат надеялся, что сможет отыскать следы и по ним выйти на место гибели. Солнце поднималось над горами. Ощутимо теплело. Стража проводила нас заинтересованными взглядами.

— Пару раз на охоте с ними сталкивался, — произнес танк. Мы шагали рядом. Миша старался угнаться за нашим охотником. Он вообще ощутимо нервничал, все оборачивался, хмурился. Говорил, что нужно поторопиться.

Будто кто-то мог позариться в чаще на наши вещи. Вряд ли обычные жители занимаются подбором лута с игроков.

Или же занимаются?

— Мне кажется, они как-то связаны с тем, сколько ты ухайдокал до этого. Мы поначалу впрок били зверье, оптовый забой, — Олег хохотнул. — Потом перестали — и больше этих Сынов не видели. Будто лес, знаешь, присылает их сам. Ну, когда ты настолько обурел, что приходится вмешиваться. Но смотри, они были вопросительные! А теперь — двенадцатый уровень! Еще ночь посидим и… Ну, может две. Потом найдем их и отхреначим. Если все вместе. Я ж не успел ничего. Надо было стойкость использовать. А я сразу его на себя взял.

Я брел, мечтая о том, как можно будет завалиться спать. Накрыться чем-нибудь, закрыть глаза. На бок повернуться и… Короче, на разговор сил не оставалось, нужно было переставлять ноги по пыльной дороге и удерживаться в сознании. Потому ограничивался кивками. Олега же распирало в желании поговорить.

Тем более — Светлана с нами не пошла. Девушка едва стояла на ногах, когда мы выбрались с поля, но все равно порывалась в экспедицию. Олег безапелляционно отправил ее на базу. Стас ушел вместе с ней. Он выглядел еще бледнее, чем я.

Интересно, сколько нашему барду в реале? По разговорам хорошо за полтинник.

Я слушал болтовню Олега и не мог понять, почему меня расстроило то, что Света не пошла с нами. Вернее, не то чтобы не мог понять. Скорее — не хотел.

Игнат без труда отыскал место, где Сын Лося прервал нашу эпичную охоту. Переломанные ветви и брошенные где попало вещи создавали впечатление довольно мистическое. Куда там загадке перевала Дятлова. Не будь я участником столь неприятных событий — увидев подобное в чаще леса — развернулся б и сбежал без оглядки. Это как в данетках, играх таких, ситуация. Типа мертвого парня в акваланге посреди выжженного леса.

— Как ты это сделал, эльфийский рейнджер? Это само пришло, когда ты класс получил? — спросил я у охотника. Тот не ответил. Он смотрел вглубь леса. Поднял руку, призывая к молчанию. Я похолодел от этого жеста. Неужели опять?

Наконец, Игнат опустил руку. Бросил, не глядя:

— Я егерь. Кто умеет видеть — тот видит. За нами следят.

— Настоящий егерь? — удивился Олег. — Как Ку…

— Да, как Кузьмич, — поморщился Игнат.

— Этот упырь остроумен, — заметил я. — Говорящие имена выбирает. Я про того, кто сюда нас сунул. Я люблю языком почесать и вот пред вами шут с дурацким именем. Кстати, исходя из этой логики ты вообще негр, — ткнул я пальцем в Олега.

Тот не ответил. Но взгляд стал нехорошим.

— Ты чего, правда негр? — ахнул я. — Настоящий афророссиянин?!

— Задрал, Лолушко, — процедил Олег. — Какая тебе, к хренам, разница?!

Я недоверчиво улыбался, не понимая, попал версией или нет.

— Что, правда?! — ахнул в изумлении. Чернокожий в Питере! За одно это в Америках дадут Оскара.

— Нет, — огрызнулся танк. — Собираемся!

— А почему ты Прыщ? — спросил я Мишу.

Он не ответил, зыркнул недобро. Но не ответил. Наверное, и тут была причина.

— Тебя часто за язык били? — спросил Игнат. Очень неожиданный вопрос, и мне он не понравился.

— Простите, — буркнул я в ответ. — Давайте собираться.

Мы наши все, что потеряли. Обыскали окрестности, поглядывая с щебечущий лес, а затем отправились назад. Уже выходя на дорогу, я почувствовал себя очень некомфортно. Будто из-за деревьев в мою сторону кто-то пялился.

Кто-то с рогами на голове.

Игнат резко остановился, обернулся. Я последовал примеру, косясь на охотника. Если он почувствовал, то, может, мне не кажется? Может, это совсем не мнительность?

Охотник некоторое время изучал лес, затем поиграл желваками.

— Идем.

— Сценарист —

Сценарист перекатил драже во рту, наслаждаясь мятным вкусом. Положил вытертую временем пластиковую карту магазина на прозрачный прилавок. Вонзил равнодушный взгляд в кассиршу.

— Здравствуйте, — тихо, немного испуганно сказала та.

Он не ответил.

— Пип, пип, пип, — общались между собой терминалы. Звуки разносились по пустынному магазину как выпущенные на волю рыбы. Метались, ошалев от пространства, и исчезали. Сценарист молча смотрел в глаза кассирше. На ночную смену здесь всегда сидели гости из Средней Азии. Он привык. И ему даже нравилось. В азиатах больше страха. Они не так уверены. Не так наглы.

Их можно исправить.

Кассирша неловко улыбнулась, бросила взгляд на заставленную подгузниками для взрослых ленту. Вновь посмотрела на него. Сценарист медленно постучал указательным пальцем по карте.

В ночном магазине было совсем немноголюдно. И именно по этой причине он и приезжал сюда. Огромные просторы, бесконечные стеллажи, эхо музыки, расползающейся по сонному гипермаркету. Редкие. Очень редкие покупатели.

Сценарист чувствовал себя тут свободным. Защищенным.

Он ощущал себя Человеком.

— Пип, пип, пип, — запиликали покупки. Сценарист буравил кассиршу взглядом. Средних лет, наверняка среднего ума. Средняя жизнь. Средние интересы. Средняя судьба.

Серая средняя грязь.

Интересно, какой класс ей бы подошел? Какое имя он бы ей дал?

Сценарист облизнул пересохшие губы. Поправил очки. Узкоглазая? Пошло. Он не был расистом. Он знал, что некоторые расы ненавидят, но не понимал почему. Пытался понять.

Старался быть как все, но… Не понимал.

— Пип, пип, пип.

Сценарист вытащил кошелек, окинул взглядом пустые кассы. Единственный охранник скучающе прогуливался у выхода, с заложенными за спину руками.

— Пип, пип, пип.

— Тревога-тревога-волк-унес-зайчат, — заорал телефон песней из советского мультика. Сценарист похолодел. Резко сунул руку в карман джинсов, вырвал из тесного плена смартфон. Смахнул в сторону блокировку.

Ах ты тварюга…

На участке сработал датчик движения. Проклятье!

— Какой у вас звонок! — натянуто улыбнулась кассирша. Ей явно было не по себе от такого покупателя. В другой момент Сценаристу это бы польстило, но сейчас он просто прикончил ее взглядом. Бросил:

— Вы не могли бы поторопиться?

До участка двадцать минут. Обычно такие сообщения приходят из-за зверья. Птицы. Кошки.

— Пип-пип-пип-пип, — Сценарист стиснул зубы, сдерживаясь.

Тупорылая! Да, так бы он ее и назвал. Тупорылая!

Расплатился он наличкой, как всегда.

Выкатив тележку к машине, он забросил покупки внутрь, захлопнул дверь и бросился в кабину. Попытался достучаться с телефона до вэб камеры на участке, но экран выводил лишь «нет соединения». Игрушка удобная, но не рабочая. Сценарист выругался, грохнул по рулю кулаком, завелся и с прогазовкой ушел с парковки, оставив за собой дымящийся след подгоревшей резины. Подпрыгнул на «лежачем полицейском» — в салоне что-то грохнулось от удара — и вылетел на дорогу.

Фары дырявили тьму, вырезая из нее светлое пятно асфальта и маркер разметки. Кошка. Больше некому. Полоумная кошка, появившаяся из леса, перемахнувшая трехметровый забор из профлиста, чтобы походить вокруг ангара. Все очевидно. Сценарист бросил в рот еще одно драже «Тик-Так», шумно втянул воздух носом. Дорогу он знал, поэтому не боялся крутых поворотов. Пальцы вцепились в руль.

Когда заныли скулы — Сценарист понял, что все это время стискивал челюсти. Мотнул головой, расслабляясь. Скосил глаза на часы. Полвторого ночи. Птица? Может, птица? Нога вжала педаль газа в пол, двигатель взвыл. Его толкнуло на спинку сидения.

Свет фар он погасил перед поворотом. Выкатился на обочину. Заглушил двигатель. Отодрал клипсу пластикового кожуха на двери, вытащил оттуда пистолет «Макарова». Передернул затвор, от щелчка по спине побежали мурашки.

Осенняя ночь бодрила. Скоро уже ударят заморозки, воздух был по-зимнему пронзителен. Сценарист беззвучно добрался до ворот. Прислушался. Город, да и близкий пригород, никогда не молчит. Где-то что-то всегда работает. Но не здесь. Здесь царство тишины. Воздух пах прелой листвой, с полей тянуло сыростью.

Дорога, идущая мимо участка, была пуста. Уже легче.

Сценарист вдруг понял, что хотел бы, чтобы кто-то оказался на участке.

Чтобы был шанс нажать на спусковой крючок. Почувствовать, как в стволе зарождается настоящая мощь. Направить ее. Пусть даже на разрушение. Вскрыть плоть тишины резким звуком.

Сценарист бесшумно открыл калитку. Замок вскрыт. Что ж… Рано или поздно это должно было случиться. Ну ничего. Для любопытных носов у него была отдельная корзина.

Он скользнул за забор, прислушиваясь. Сердце колотилось ровно. Дьявольское спокойствие обострило чувства. В ночи чуть слышно гудели генераторы. Далеко-далеко прошел поезд.

Мысли шли ровно, складывались в паззл. То, что у ворот не стоит чужая машина — пугало и обнадеживало одновременно. Либо гости уже слиняли, либо он имеет дело с каким-нибудь залетным бродягой. Первый случай опасен, только если им удалось проникнуть в ангар. Второй…

Он поиграл пальцами на рукояти пистолета.

Еще, возможно, гости бросили тачку на подъезде, как поступил Сценарист. Тогда они все еще могут быть здесь. Он притворил калитку, осмотрелся. У входа в пристройку, ведущую в ангар, моргала лампа дневного света. Давно следовало его починить, но…

На вымощенной тропинке кто-то лежал. Сценарист улыбнулся. Медленно пошел к телу. Бесшумное, готовый к сюрпризам. К сообщникам мертвеца (о, он понимал отчего на его земле лежит человек, прекрасно понимал)

— Тревога-тревога-волк-унес-зайчат — заорал телефон. Сценарист хватанул воздух ртом, как рыба. Сердце екнуло. Он вздернул руку с пистолетом, вытащил смартфон и чуть не расколол его от ярости.

Сам дернул свой же датчик движения.

Сценарист отключил звук. Подошел к трупу, встав так, чтобы не испачкать ботинки в луже крови. Гость прополз от двери почти десять шагов, прежде чем кончился. Молодой, в спортивной обуви. Арбалетные болты пробили грудь в двух местах, и все же незваному посетителю хватило сил, чтобы отползти.

Сценарист сунул пистолет на пояс. Осмотрелся. Будь тут сообщники — вряд ли паренек встретил хозяина в таком одиночестве. Как вообще этот хмырь тут оказался?

Телефон покойника лежал рядом с трупом. Сценарист перебрал пальцы гостя на сканере. Подошел большой. Экранчик засветился, журнал звонков не показал исходящих. Отлично. Значит, не успел. Пытался дотянуться, угасая, но не смог.

Ловушка в двери, выплевывающая несколько металлических болтов сквозь пазы в обшивке, спасла всю затею. Когда Сценарист делал ее, то считал себя параноиком.

Главное, чтобы ушлепок был один.

Он обошел ангар, чисто для порядка. Затем вошел в пристройку. Добрался до пульта, забросил в рот еще одно драже, отбросив мысли о сигарете. На камерах все выглядело прекрасно. Вот заходит этот ушлепок. Вот идет по дорожке, уверенно так, упруго. Ни черта не боится.

Камера над входом равнодушно показала, как гостя отшвырнуло от двери болтами, как он пополз прочь, обливаясь кровью. Как затих.

Как к нему приблизился Сценарист.

Хорошая запись. Он улыбнулся. Теперь надо действовать быстро.

Перед тем, как упаковать тело парня в черный пластиковый мешок, Сценарист секатором оттяпал гостю большой палец. Бросил в полиэтиленовый пакет, сунул в карман куртки. Когда подгонял автомобиль, то в свете фар увидел прислоненный к забору велосипед. Придурок приехал сюда на велике!

Он еле затащил сверток в минивэн. Сверху бросил велосипед.

Уже через полчаса перевязанный веревками мешок, забитый камням, плюхнулся в топь у озера Сяберо. Сценарист, мокрый от пота, бросил в рот еще одно драже. Расколол его зубами. Покидал сверху еще камней, чтобы наверняка притопить покойника, затем швырнул велосипед.

Лес хорошо скрывает следы.

Но кто вообще это был?!

В четыре утра вымотанный Сценарист плюхнулся за стол с чашкой чая и ватрушкой с творогом. Он отмыл дорожку керхером. Убедился, что никаких следов ночного гостя не осталось. Он почти не нервничал. Поразительное спокойствие, хотя ведь из-за одного посетителя могла рухнуть вся система. Что, если кто-то знал, куда едет парень? Ждал его звонка?

Сценарист отмахнулся от мысли. Следов больше нет. Тревогу о пропаже забьют не скоро. За это время он успеет избавиться и от телефона, и заложить нужный ему след.

Он проглядел отчеты, пережевывая купленную в гипермаркете выпечку. Адреналин ушел, оставляя тяжелую вялость. Хотелось спать. Однако Сценарист проверил в системе рыжие пометки на двух капсулах, в которых система рекомендовала прекратить игру и обратиться за медицинской помощью. С этим что-то надо делать.

Он пробежался по группам уроженцев, проверил прогресс. Просьбы рассматривать не стал. Не сегодня. У Бога выдался тяжелый день.

Потер уставшие глаза. Вытащил смартфон парня и его палец. Разблокировал экран и принялся листать страницы, приложения. Проверять сообщения. «Скоро буду», «пришли анализы», «через 10 минут на выходе» и сотни других, пустых, ничего не значащих для него, и составляющих жизнь ушедшего на дно болота парня.

Когда Сценарист открыл приложение почты, то в ушах загудело. Сердце забилось чаще. Среди прочих папок (у паренька их было порядочно) взгляд наткнулся на «Федотушкин». В голове легонько кольнуло током.

Он открыл папку, уставился на список писем.

Читая переписку, Сценарист покрывался холодным потом. Болото близ Сяберо сожрало частного сыщика. Федотушкин (тот самый, мать его, Федотушкин) зачем-то нанял детектива, чтобы его найти. Проклятье, вот тот вот сопляк — сыщик? Когда Сценарист был молодым — детективы в книгах и фильмах носили широкополые шляпы, пили виски и искали роковых женщин. А теперь дурак на велосипеде?

Мир мельчает.

Чай остыл. Ватрушка потеряла вкус. Он листал письма, но ни в одном так и не нашел упоминания базы клиентских матриц. Федотушкин так и не понял, что случилось? Тогда зачем вообще этот сыщик?

Уголок рта нервно дернулся. Виталий (как звали мертвеца) должен был навести корпоративную службу безопасности? Или он думал, что выполняет работку типа «сделай пару фотографий мужика со шлюхой и пришли мне»?

— Зачем я тебе? — прошипел Сценарист, прочитав все, что нашел. Федотушкин просто давал задания, Виталик отчитывался. В основном паренек искал его в интернете, да по различным базам, от полицейских, до операторов связи. Предсказуемо. Тот человек, которого знал Федотушкин, только там, в базах этих, и остался. Новая личность Сценариста следов не имела.

Но его, как-то, все равно нашли. Как? Этого в заметках Виталика не было. Думал устроить заказчику сюрприз, а вместо этого схватил в грудь два арбалетных болта?

Он закрыл переписку. Допил чай. Пробежался взглядом по мониторам, переключая внимание. Группа из Бергхейма возвращалась с ночной охоты. Молодцы. Проснулись, наконец. Господи, сколько можно было соображать?!Они ведь хорошо отстают от прочих. Могут потерять все шансы.

Сценарист отвернулся от экрана, вернувшись к мыслям о Федотушкине. Что ему нужно? Этот прилизанный ублюдок не успокоится. Будет и дальше воду баламутить. Особенно, если пропала его ищейка.

Как много откопал детектив и что знает Федотушкин?! По письмам — ничего. В социальных сетях тоже ничего интересного не нашлось. Исходящие звонки единичные, номера разные. Набирать их пока было рано.

Сценарист откинулся в кресле и прикрыл ноющие глаза. Как же он устал. Затем настучал на телефоне: «Я его нашел!»

Ладно, Федотушкин. Ладно. Он облизнул губы и улыбнулся, нажимая «отправить». Сменил пароль на ящике, воспользовавшись восстановлением по смс на смартфоне мертвеца.

Даже если кто-то будет отслеживать его местоположение — уже завтра телефон исчезнет навсегда, вместе с владельцем. Надо просто доехать до Луги, сделать пару звонков, где будет плохо слышно, отправить пару сообщений, с нейтральными интонациями. Все хорошо, я в Луге. Поеду в Псков. Можно оставить какой-нибудь многозначительный статус в соцсетях ищейки.

После которого Виталик никогда больше не появится онлайн.

Глава одиннадцатая «Ночной дозор»

На вторую ночь наш «горящий» Юра решил пойти качаться, и мы, как взрослые люди, разыграли очередь в камень-ножницы-бумага. Собственно, я проиграл. Расстроился, ведь до четвертого уровня оставалось совсем чуть-чуть, но битва меж нами была честной. Да и в свое время рейдеру Викингу пришлось порядочно просидеть на «заменах» прежде чем он стал основным дамагером.

Хочешь быть в топе — умей в дисциплину.

Посреди ночи я, наконец-то, догадался, отчего Юра переписал свою позицию и стал «играть по правилам того мудака». Служба «звонарем» кого-угодно заставит взяться за нож и уйти в леса.

Вахта оказалась невероятно увлекательным занятием. Идущим, правда, вразрез с инстинктами, с разумом. Ведь от аромата Ночного Хозяина волосы в носу скручивались в спираль. Глаза слезились, и это отнюдь не фигура речи. Возня длиннорукого чудовища по ту сторону дома не так беспокоила, как запах. Организм здорового человека бы постарался так далеко оторваться от источника смрада, как только можно. Но мне приходилось дергать за чертову веревку, если вонь ослабевала. Приманивать её.

По стенам в поисках лазейки постукивали пальцы Ночного Хозяина, я лежал на полу (так меньше воняло) давился в спазмах тошноты и вел бесконечный счет секунд, мечтая, чтобы все, наконец, закончилось. Про еду, я полагал, неделю думать не смогу, как минимум. Потому что… Знаете, что такое наестся запахом? Смрад был такой густой, что его можно было нарезать тонкими ломтиками и развешивать в воздухе.

Так что, вместо одной ночки мимо проползла целая жизнь. Когда Хозяин перестал реагировать на шум и уполз в лес, скрываясь от солнечного света, я выбрался на улицу. Воздух еще вонял монстром, но сквозь него пробивалась свежесть. Кожа горела и холодный ветерок немного снял дурноту. Вернувшись в вонючий дом, я распахнул все окна. Открыл дверь настежь и побрел к берегу.

Там зачерпнул ледяной воды и всполоснул лицо. Раз, другой. Холод отрезвлял, но вонь будто въелась в кожу и расставаться с ней не хотела. Сунув одежду в инвентарь, я грохнулся в холодное озеро и, отфыркиваясь, поплыл.

Заодно и проснулся.

Лишь когда смрад Хозяина ушел, я выбрался на берег. Еле дошел до кузни. Обсох на ветру, оделся в тряпье (которое, надо сказать, теперь не воняло).

По дороге мимо Бергхейма шли наши. Глядя на группу задохликов, с которыми, в целом, не до конца и познакомился, я вдруг понял, что рад им. Ну и тем более было здорово, что их не покрошил на куски очередной сын Лося. Охота удалась.

Интересно, насколько серьезно они поднялись? Может выпало что интересное?

Я вдруг поймал себя на том, что улыбаюсь. Чувство снова пришло как из детства, из юношества, когда мы путешествовали по лесам большой компанией, и после недели в чащобах наш лагерь оказывался в паре километров от какой-нибудь деревушки. Объявлялся отдых на день, посвященный мозолям, мышцам, рыбалке и грибам, и назначалась группа разведки, которая уходила в ближайшую деревню «за ништяками». Иногда в поселках попадался магазинчик, иногда нет. Часто покупали молоко и несли его обратно несколько километров в котелке (если не было пластиковых бутылок). По-моему, это очень круто — выпить молока из походной кружки, сидя на берегу реки или озера, в окружении друзей.

Но я отвлекся. Кроме разведчиков у нас всегда были те, кто оставались в лагере. Не знаю для чего. Возможно, чтобы вещи не украли комары и не растаскала мошкара. Однако дежурный был всегда. И вот того, кто оставался в лагере — судьба одаривала счастливым туплением. Существованием здесь и сейчас. Это в целом прекрасное состояние, особенно в перегруженном информацией мире, однако на природе оно так поглощает, так перезагружает сознание — что возвращению товарищей радуешься, как будто бы их не было минимум неделю!

Вопросы, как там было, что притащили. Вдруг есть пиво? Или свежий хлеб? О, в таежных местах такие «ништяки» самая жизнеутверждающая штукенция. Хорошее было время.

И вот стоя на холме, глядя на соратников, идущих вдоль частокола Бергхейма — я поймал то славное ощущение дежурного по лагерю.

Которое немного померкло, когда ночные охотники приблизились. Ко мне шло шесть человек шестого уровня каждый. Они уходили четвертыми! Два уровня?! Черт, я вновь почувствовал себя маленьким, слабеньким, ни на что не годным шутом.

Первым шел улыбающийся Миша.

— Как вы так умудрились, мерзкие звери?! — спросил я.

«Прыщ предлагает обмен. Да/Нет»

Мне в инвентарь плюхнулся «Серп Зубоскала». По характеристикам значительно круче того клинка пехотинца, что уже имелся. С бонусом к ловкости.

— Что это? — автоматом поинтересовался я, и вчитался.

Серп Зубоскала

Урон 55-70

Ловкость + 10

Шанс уклониться от удара + 3%

Зубоскал был шутом конунга Хельге Трехглазого. Никто не знает, чем шут провинился перед своим господином (или чем провинился господин), но однажды ночью Зубоскал исчез из города, оставив серп в комнатушке под лестницей, где жил. Стражнику, попытавшемуся прикарманить волшебное оружие, серп отрезал кисть. В руках шута это оружие способно на многое. Поговаривают, что в нем заперта душа Зубоскала. Что она может пробудиться!

Вы не можете использовать этот предмет на 3 уровне. Минимальный уровень — 6.

Воодушевление пропало.

— Мы завалили сына Лося, — сказал Олег. Глаза его горели. — Я сделал так, как говорил. Было больно, но мы его сделали! Вот тебе презент упал.

— А этот… Папа его не обидится? — спросил я машинально.

— Не спрашивал. Увидим — обязательно спроси, — танк прошел мимо. Я перехватил взгляд Светланы, она улыбнулась. Во мне проснулся робкий подросток и я торопливо отвел глаза, будто не заметил. Будто все равно. Черт.

Юра остановился рядом, шмыгнул носом и с ехидцей поинтересовался:

— Как прошла ночка?

— Ой завались! — поморщился я.

Вор улыбнулся. Отряхнул рукава и прошел мимо.

— Должно быть, Егор, нам не стоит более так по ночам выбираться, — поравнялся со мною Стас. — Должно быть, теперь мы можем сразу отправляться в лес и выманивать сыновей Леса. Днем. Это победа, Егор, понимаете? Мы так далеко продвинулись.

Мне отчего-то было неуютно. Какое-то нехорошее предчувствие. Конечно, победа великая. Возможностей — огромное число. Но… Я посмотрел на лес.

Но что-то мне было тревожно.

Я побрел следом за группой в кузню. Серп — это здорово. Не знаю, как им драться, и пока он просто будет валяться в инвентаре, как бесполезная штука — но здорово. Вообще, не люблю вот такие «отложенные призы» в играх. Не надо нам вещей, которые можно использовать когда-то потом. Только здесь и сейчас. Только хардкор.

Никаких полумер!

На улице просыпался мир, а бригада задохликов задраивала окна и отправлялась спать, как стая матерых вурдалаков. Юра вроде бы почти не вздрагивал и не осматривал себя в поисках пламени. Света и Олег уже перебрались на одну койку. Очень быстро. Очень неприятно. Я хотел поглумиться на эту тему, но вдруг посмотрел на себя со стороны и оставил событие без внимания. Я шут, а не жалкий завистник!

Стас улыбался не переставая, хотя глаза смотрели тускло, устало. Конечно, два уровня за сутки получилось! И четыре за несколько месяцев. Тут любой взбодрится.

Я плюхнулся на кровать. Мысли ворочались лениво. Говорить о подозрениях, о тревогах — не стоило. Убили сына Лося — прекрасно. Вообще отсюда надо валить на Великое Озеро, там, может, уровень монстров будет выше, а дальше…

Дальше я уснул. И почти сразу же проснулся от грохота в дверь. Человек, не спавший ночь, и поднятый по такой тревоге — адекватностью и сообразительностью отличается не слишком сильно. Держится где-то на уровне животного.

Глаза сами собой закатывались, тело звенело от слабости. Однако до двери я добрался первым.

— Дай мне, дай мне, — бормотал Олег. Он уже вытащил щит (кстати не тот, что был вчера). Глаза Снежка были краснее обычного. — Дай мне!

Я отступил. Выудил из инвентаря меч (все еще «клинок бонда»), плохо представляя, что буду с ним делать. Размахнуться тут им особо не получится.

Олег открыл дверь, выставил вперед щит. Над окованной кромкой навстречу гостям сунулось копье. Стас? Бард мутным взглядом уставился на незваных посетителей, сжимая в руках древко.

— Че надо? — рыкнул Олег.

Двое карлов из Бергхейма к такому приему были не готовы. Думаю, каждый из них смог бы размазать всю нашу группу по дому, однако… Северяне явно притащились не для кровавой бойни.

— Девятнадцать часов утра, вы обурели, ироды? — буркнул я.

— Полудня нет, — осторожно сообщил викинг с черной шкурой на плечах. Все лицо бородатого воина было изрисованного рунами. Передние зубы желтели золотом. Длинная коса грязных волос торчала из выбритой головы казачьим чубом-переростком. Чиполлино, блин.

— Ты, — ткнул в меня пальцем второй, повыше, помоложе. Тоже бритый, тоже с косой, но татуировок меньше. — К хевдингу.

— Ты, — в ответ ткнул в него Олег— Нахер!

— Ой это так мило! — не сдержался я. — Так трогательно, Олежа! Так приятно! Спасибо, защитник ты мой!

— Ты тоже нахер! — отмахнулся танк. Мотнул головой, как засыпающая лошадь. Я почувствовал, что сзади собралась вся наша группа. Заскрипела тетива. Прошипел стряхивающий с себя пламя Юра.

Оба викинга явно знали указанный адрес, хотя он точно не входил в принятую северянами мифологию. Молодой захлопал глазами, перерабатывая входящую информацию. Чипполино был быстрее. Он ощерился, шагнул на порог и замер. Рука застыла у меча. Опустилась медленно:

— Где они?! — прошептал викинг. Взгляд его расфокусировался. Он смотрел сквозь нас. Острие копья застыло в десяти сантиметрах от татуированного лица.

Воин нервно облизнулся.

— Кто, Торве? — спросил молодой. Он только-только отошел от дерзости Олега, однако в драку не полез.

— Задохлики, Уве!

— Вот они, Торве! — ткнул в нас пальцем молодой. В голосе золотозубого пробудилась паника:

— Тут нет никого! Они исчезли!

— Извините, что прерываю вашу беседу, — сказал я. — Она меня невероятно интригует, я бы даже сказал, что с огромным удовольствием бы присел и послушал, но меня штырит и очень хочется спать. Давайте вернемся на базу. В самое-самое начало. Итак, вы сказали «ты к хевдингу», верно?

Глаза Торве расширились в ужасе. На лбу воителя выступила испарина. Он слышал нас, но не видел. Фаза! Какая прекрасная вещь, оказывается.

Я приблизился к Торве поближе, шепнул:

— Мы съедим твою душу! — и отшатнулся.

— Где они, Уве?! — взвыл золотозубый, отмахнулся клинком. — Где они?!

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 32,6%

Ой да ладно?! Вот так друг у тебя, Торве.

Уве, пряча улыбку, взял приятеля за шиворот и дернул на себя, вытащив из дома. Покрытый татуировками викинг сначала побледнел, а потом побагровел от злобы, увидев нас. Фаза — это прекрасно.

— Колдовство. Колдовство! — прошептал он. Взгляд налился яростью. Викинг подался вперед, с очевидным намерением.

— Стой, Торве, — молодой взял его за плечо. Татуированный зло обернулся, отмахиваясь, но мигом успокоился, столкнувшись взглядом с Уве.

— Хевдинг зовет тебя. Срочно, — Уве смотрел на меня с лихим и яростным любопытством. Так обычно глазеют на комнатную собачку жены олигарха, испражняющуюся тебе на ботинки. Писклявая, потерявшая берега мерзость, цена которой выше, чем вся твоя гребанная жизнь.

Но пнуть ее все равно хочется. И ты почти готов это сделать.

— Я должен посмотреть свое расписание, — пробухтел я в ответ. Покосился на товарищей. — У меня сегодня пара важных митингов.

Никто не улыбнулся. Миша постучал указательным пальцем по виску. Света смотрела с возмущенным изумлением, изумруд глаз скользнул лезвием по сердцу. Черт.

— Егор, это шанс! Не упустите! — жарко прошептал Стас. — Вы нашли контакт!

Я ведь так и не рассказал им о том, что знаком с хевдингом Харальдом. Да и о том, что вписался в поход северян, не поведал. Как-то не было времени. Момент не подвернулся. И еще парочка нелепых отмазок.

— Но я готов все перенести, — повернулся я к ждущему Уве. — Однако меня тревожит ваш друг. Он без чувства юмора. Дойду ли до Бергхейма? Не упаду ли по дороге на нож тридцать четыре раза?

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 32,65%

— Дойдешь. Выходи, — сказал молодой. Золотозубый морщил нос, как пес перед атакой, дышал сквозь зубы. Мы встретились глазами. Наверное, зря я про его душу пошутил. Не очень зашло воину, это чувствовалось.

Я демонстративно встал на пороге. Вытянул вперед ногу, носком коснулся земли, не отводя взгляда от Торве. Отдернул.

Олег толкнул меня в спину щитом, и я вывалился на улицу. Обернулся возмущенно. Танк улыбался.

— Видишь. Пока живой, — сказал Уве. Торве вогнал меч в ножны и плюнул под ноги.

— Что значит „пока“? — запоздало поинтересовался я.

— Вечером будет пир, чужеземец Лолушко, — сказал Харальд. Он восседал на троне, в богатом убранстве. Причесанный, вымытый, в красном плаще, с золотой цепью на груди. Трезвый, властный, холодный. Совсем не похож на того скучающего владыку, каким был пару дней назад. По бокам от трона замерли двое дружинников в шлемах, с копьями. Чуть в сторонке сунул руки в широкие рукава белолицый жрец. — Пир, на котором мы восславим Одина так, как полагается! И никто не посмеет сказать, что Харальд Скучный чтит богов недостаточно! Никто!

Я поднял брови, ожидая продолжения. У меня были сомнения, что хевдинг так распинается именно передо мною. Дротт с выкрашенным лицом наблюдал за мною исподлобья. Глазницы его были вымазаны черным, отчего голова жреца сильно походила на череп.

Верных побратимов Харальда в зале не было.

— Наутро же мы отправляемся в поход! Миккель Ясный собрал три сотни драккаров. Это будет славный набег! Все кланы Замерзшей Унии пришлют своих лучших людей. Мы пройдем стальным потоком по землям распятого, прославляя истинных Богов!

Он замолчал, пристально глядя мне в глаза. Я неуверенно выдавил из себя:

— Ну, в целом, я не возражаю.

Хевдинг не улыбнулся.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 33,15%

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 33,16%

Глядя на суровые лица северян, я пытался вычислить, кто еще отреагировал на шутку. Прямо квест-квест. Хевдинг-то понятно, раз почти полпроцента дали. Одну сотую притащил мне кто-то из карлов. Кто? Морды у обоих серьезные донельзя.

Левый или правый?

Может беломордый священнослужитель? А что! Вдруг и у него есть чувство юмора. Без него ж сложно людей резать, а так — выпотрошил человечка в своей священной роще, и давай смеяться-смеяться с товарищами, хороводы вокруг жертвы водить. Морды истуканам обмазывать.

Дротт прищурился, ему мой взгляд явно не понравился. Я был настолько откровенен?

Нет, в целом, я восхищаюсь верой, люблю верующих. Сам, увы, не способен. Но когда кому-то пускают кровь ради обращения к высшей силе, то ничего кроме чернокнижия да мракобесия в голову не лезет. Я ведь парень простой. Всегда представляю себя на чужом месте. Поэтому ничего радостного в том, чтобы отдать свою жизнь над ржавым чаном в священной роще — не вижу.

— Ты помнишь наш уговор, чужеземец Лолушко? — нахмурился Харальд. — Я хочу, чтобы ты был на этом пиру. Я хочу представить шута Бергхейма своим воинам.

— Ок, — пожал я плечами.

Хевдинг пожевал губами и неуверенно переспросил:

— Ок?

— Ну да, ок.

— Здоров ли ты, чужеземец Лолушко? — поинтересовался Харальд.

— А… Погодите. — Я выпрямился, расправил плечи:

— Хевдинг Харальд, ничто не способно разорвать наш договор. Почту за честь быть среди приглашенных на пир!

— У меня есть подозрение, что ты надо мною издеваешься, — Харальд подался вперед. Усмехнулся. — Что значит твое «ок»?

— Это значит, что я понял и согласился. Это как «да», только «ок». Сложности коммуникаций у задохликов, знаете ли, — я вспомнил про Стаса и добавил. — Наши тоже не все понимают подобное.

Дротт вдруг снялся с места. Он молча спустился туда, где стоял я. Замер напротив, вглядываясь в глаза. Ноздри жреца раздувались. На лбу блестели капли пота. Он вообще был мокрый-мокрый из-за этой краски на роже. На виске пульсировала жилка.

— Я сомневаюсь. Не сможет быть Серым человеком столь скользкий, дерзкий чужеземец, — змеей прошипел он.

— Позвольте! Еще как могу! — возмутился я. — Не надо так просто меня со счетов сбрасывать. Мама говорила, я талантливый.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 33,66%

За спиной жреца Харальд сделал страшные глаза.

Дротт склонил голову на бок. Водянистые глаза смотрели равнодушно.

— Шут, — выплюнул он и пошел прочь.

Едва дверь закрылась, оба стражника расслабились. Да и Харальд повеселел.

— Твоя смерть находится на кончике твоего языка, Лолушко, — сказал хевдинг. — Проверку Айсли ты прошел, пусть даже никто не понял в чем она заключалась. Жду тебя вечером. Попрощайся со своими.

Я замялся:

— Есть один момент, о котором хотелось бы потолковать, хозяин.

Харальд откинулся на спинку трона. Вытянул ноги, буркнул устало:

— Говори!

Глава двенадцатая «Пирушка»

— Концепция поменялась, — заявил я. — Я слишком хорош для вас. Вы унылые и медленные, почти все некрасивые. Стас трусишка, Юра псих, Олег грубиян, а у Миши прыщи!

Пауза.

— Есть версия, что вам всем в целом должно быть до фонаря на это. Я также допускаю, что мне должно быть до фонаря, но что-то тянет оправдываться. Настроение сегодня такое. Не выспался. Или дело в изумрудных глазах?

В ушах опять захрустели стеклом автомобильные дворники. Будто напоминая, что нельзя так думать, Егор. Нельзя. Я скосил глаза вправо, опасаясь снова увидеть то, что когда-то убило меня. Мотнул головой, сделал сальто на месте. Одинокий шут на дороге к кузне.

— Пренебречь, братцы, вальсируем! — звонко гаркнул. — Дурацкая речь, Егорушка. Омерзительная! Все говно — переделай! Больше драмы. Мы ведь так сблизились за эту неделю. Дави на это, пусти слезу. Расскажи, как полюбил их! Что если бы не то, то это.

Я стоял перед подъемом на холм, где нахохлился наш «клан холл». Кожа на лице горела. В глазах царапался песок. Поспать бы. Голову словно забили ватой. Мысли вспыхивали и таяли прежде чем сформироваться.

Недоспатый разум буксовал. Потому что группу я оставлю, тут и говорить не о чем, но, удивительно, мерзкая душонка низкоуровневого шута противилась решению. Как же так! Ты ведь был с ними! Нельзя же просто уйти. Надо быть тут, никого не бросать. Люди важнее.

Когда-то эта скотская склонность «как же они» сожгла мне много нервов и времени. Пару лет назад тащил на себе гильдию казуалов, которых и на рейд-тайм собрать в полном составе было победой. То танк не пришел. То хил заболел, то дд забухали. Нет, в итоге мы даже убили последнего босса первого рейда. Вот только в этот момент уже почти весь сервер осваивал эпические сложности да проходил рейды прыгая на левой ноге с зажатым в зубах букетиком фиалок, для ачивки типа «Полоумный Цветочник», а мы радовались, что у нас вышло завалить всех в «нормальной» сложности. Для игрока с руками это достижение сомнительное, но… Хорошие люди не всегда хорошие игроки. Люди важнее.

Это был мой девиз, который я когда-то навязал нашему сообществу.

Очень дружная была гильдия. Очень. Однако игроки с руками приходили к нам, но отваливались, потому что видели туговатость танков, отсутствие огонька у части дпс и кривые руки кого-нибудь из хилов. Кто-то оставался, потому что атмосфера. Кто-то тащил потом всех остальных, пытался помочь.

Хороший был период.

Потом я устал и все бросил. Понял, что нет шансов, что нужно больше времени уделять семье. Гильдия осталась, но в течении месяца перестала быть рейдовой — это приятно, что я оказался незаменим, но чувство того, что при этом предал наше Братство (так мы назывались) не покидало и по сей день.

Дурацкое сравнение. Там была игра. Выключил ее и закрыл тему. Переключился. Создал нового персонажа. Выбрал новый сервер, иную фракцию, другой язык. Вообще игру сменил.

Тут такое не прокатит. Тут все серьезнее. Здесь нельзя поступать как обычный задрот. Нельзя уходить молча. И склоку затевать на ровном месте, чтобы вроде б по чужой вине свалить. Знаю таких, видел много за игровую практику. Это совсем не игра. На кону…

Мне стало жутковато. В груди заболело. Я принялся искать взглядом пять предметов, переключаясь. Зашагал к дому.

Вот уеду сейчас, а они тем временем выход найдут — и свалят. Я если найду — то вернусь, а они свалят. Потому что в плохих людей как-то легче верится, чем в хороших. И задохликам моим ведь вообще может быть до фонаря, есть я или нет.

Я добрался до двери кузни, зашел в убежище ночных охотников. Все спали. Друзья. Дружочки. Друженяшеньки. Там, в Бергхейме, может, бедного Егорку перемалывали на кусочки злобные северяне, а они…

Чего тут думать, проснутся и скажу — валю от вас, дорогие мои, хоррррошие. На разведку-разведоньку. Вернусь — все-все расскажу. Они к тому моменту, наверное, допилят уже и Ночного Хозяина. А мне дадут козырную маску клоуна, разблокируют чат с полоумным маньяком. Одни плюшки, никаких потерь. Вдруг еще «дружелюбие» с Бергхеймом прокачаю. Оно ж должно быть веселее чем «нейтральное».

Хотелось бы верить.

Под ногой скрипнула доска. Света приподняла голову с груди Олега, улыбнулась мне заспанно, но радостно.

Я безмолвно раскинул руки, мол, глядите кто пришел. Девушка приложила палец к губам, и от этого жеста меня бросило в жар. Глаза Светы смеялись.

Я протиснулся мимо спящих. Сел на кровать, затем вытянулся, едва не замычав от удовольствия. Тело требовало сна. Я натянул одеяло и только в этот момент понял, что все это время улыбался, как ребенок получивший желанную конфету и отправившийся с ней в под одеялко.

Неуместная гримаса прошла.

«Млять» — всплыла жалобная мысль.

— У Миккеля шут лучше, — громыхнул медведеликий, лохматобородый гигант. На усах обвисли хлопья пены. Рог, окованный металлом, зажатый в огромном кулаке угрожающе мотался у лица полумертвого от выпитого соседа. — Этот хлипкий. Жалкий. Не смешной.

Я грыз в этот момент что-то похожее на куриные крылышки. Расселся, запрокинув ноги на стол, посреди всеобщего безумия и пьяной вакханалии. Мне уже пришлось попрыгать, изобразить пару сценок посмешнее, нащупывая уровень юмора у собравшихся. Тяжелая работа. Неблагодарная. Да и для любителя типа меня — в новинку. Пока тебя не просят развлекать людей — все получается само собой, но когда вдруг скриптованная дрянь ставит тебя шутить перед сотнями других скриптов — есть в этом что-то от апокалипсиса. Что-то из разряда «уговори кофеварку сделать тебе эспрессо или сдохни».

— Хотя все эти кривляющиеся огрызки мужчины есть огромный позор для Унии Мороза, — продолжал гигант. Я вздернул брови, встретив его взгляд. Старательно прожевал очередной кусочек мяса, храня невозмутимость.

Дом хевдинга был забит до отказа. Носились слуги, драли струны менестрели, северяне невпопад горланили жуткие песни. Кого-то тошнило. Слышался шум кулачной схватки.

А до меня докапывался здоровенный викинг. Пьяный, как вся моя жизнь.

— Убожество, — пьяно осклабился бородач. Гаркнул: — Зачем тебе он, Харальд? Взял бы себе девку из тех, из задохликов! Я видел, хороша баба. А этот на что тебе? По столам скакать в своей шапке дурацкой?

Это он так назвал мой прекрасный шутовской колпак, собранный из нескольких тряпок практически на коленке! Мерзота какая! Я ведь старался!

На вопли громилы оборачивались. Вокруг нас будто уже образовался круг. Наверное, все ждали как я пойду ломать груду мяса и костей. Делать ачивку «Давид и Голиаф» версия 5.0. Сразу максимальный уровень, миллион золота, лучший набор брони и обожание местных красоток.

Эх… Мечты, мечты.

— Что ты смотришь на меня, задохлик? — радовался вниманию здоровяк. Люди его слушали. Людям было интересно. Люди ждали шоу. — Что же ты не шутишь?

Хорошо.

Я скучающе посмотрел на него, щелчком пальца швырнул в лицо громиле обглоданную кость. Вздохнул и, забыв про оппонента, потянулся за следующим крылышком. Сосед здоровяка закашлялся, скорчился от хохота. В логе посыпались оповещения системы о прыгающей репутации. Сыпало знатно. Вокруг хохотали грязные, изуродованные, грубые мужики. Я посреди этой гогочущей массы был странным худеньким дурачком.

Однако с закинутыми на стол ногами. И сапоги на мне были хорошие. Те самые, из толстой кожи. Верные соратники, спертые с трупа Ловеласа.

Викинг застыл, будто его обожаемый Один спустился в зал и копьем пригвоздил вояку к полу. Вокруг ржали в лицо бедняге верные товарищи. Кто-то тряс брошенной костью перед багровеющей мордой.

— Ох ты ж ежик, — проговорил я, наблюдая за тем, как наливается свекольным цветом рыхлая физиономия воителя. Хрустнул и осыпался в побелевшем кулаке рог. Эль брызнул в разные стороны. Верзила встал, потянулся ко мне.

— Ивар! — над грохотом и гвалтом пронесся бас Харальда. Мой опекун сидел на своем троне и улыбался. Мягко, дружелюбно, однако верзила остановился. Хевдинг приподнял рог, глядя в глаза соратнику, и добавил. — Это мой шут. Он часть моей Своры.

— За такое… — выдавил из себя закипевший викинг. — Я… За…

Будет неприятно, если хевдинг решит, что ему надоело, и лишит протекции. Уж сколько преданных поклонников я к тому времени заработаю. Но, мам, этот дядя ж первый начал!

— Соберись, — участливо обратился я к Ивару. — Соберись. Проговори про себя то что ты хочешь сказать. Лучше досчитай до десяти. Ты ведь умеешь считать?

Всплеск репутации. Громила пошел пятнами. Бей-унижай. В грубом коллективе никто не станет рассуждать о тонкости шутки, об аллегориях, об отсылках. Чем глубже опустил, тем веселее всем. Хотя, разумеется, нужно быть внимательным. Осторожным.

— Ты… Он…

Я кинул ему в лицо вторую кость. Изогнул бровь вопросительно, вложив в себя все участие, на которое только был способен:

— Уверен — у вас получится. Не забывайте дышать. Тогда, я уверен, мы сможем понять вас. Пока получается не очень, слишком большие паузы, слишком неуверенный слог. Ты, он, я — определитесь, пожалуйста, Ивар!

Харальд задыхающимся ослом ржал в троне. Хохот северян долбил по перепонкам и пробирал до кишок.

— Ты бессмертный? — спросил меня кто-то. Я задрал голову и увидел над собой одного из людей хевдинга. Беззубый Олаф. Побратим Харальда улыбался и хищно смотрел куда-то поверх толпы. Удивительно, но безумные пьяные викинги держались от него подальше. Где-то так же народ в метро бомжей обтекает.

Ивар убивал меня взглядом, но не садился. Здоровый дядька, метра два точно есть. Правое веко северянина дрожало в тике. Хохот стихал, потихоньку. По-моему, даже менестрели сбились с нот (впрочем, они и до этого не шибко-то попадали). Если бы красный викинг был чайником — он бы уже вовсю свистел.

Слева от меня тоже кто-то встал. Я медленно убрал ноги со стола. Еще один старый знакомый, тот хмырь из людей Харальда, с изуродованным ртом. Что он, что Олаф внимательно, и чуточку хищно наблюдали за Иваром. И тот это заметил.

— Ньял? Ты слышал, что говорит этот червяк? — просипел гигант. Северянин с уродливым ртом лишь пожал плечами. Олаф не прекращал улыбаться. Только ноги пошире расставил.

— Но…

— Это шут хевдинга, Ивар, — мягко, но жестко (да, так тоже бывает) сказал Ньял. — А значит часть Своры. Ты же понимаешь?

Гигант повел плечами. Зыркнул в сторону хевдинга.

— Свора не станет защищать тебя вечно, задохлик, — сказал он. Как вообще может неигровой персонаж так выражать эмоции? Ивар ненавидел меня совсем не заскриптованно. — Когда-нибудь Харальд тебя выбросит, и тогда…

«В тот момент я уже буду с уважением целой фракции» — подумал я. И добавил «Надеюсь».

— Мне не нужна защита Своры, малыш! — вырвалось у меня. — Как в песне: пускай все чаще угрожают мне расправой, но я и в драке — хорош собой. Хорош собо-о-ой! Е и е!

Репутация вновь поскакала ввысь.

— У-у-у-у, — протянул надо мною Олаф. — Уходим, Ньял. Малек хочет умереть — не будем ему мешать.

Ивар с удивлением посмотрел на меня. Затем на хевдинга. Харальд все слышал, он хищно скалился, сжимая кубок, и степенно кивнул.

— Я затолкаю твои зубы тебе в брюхо! — взревел обрадованный Голиаф. Народ разошелся, образовав круг. Стол, за ним громила, а по другую сторону маленький беззащитный шут в красном колпаке. — Ты будешь срать обломками пока не сдохнешь!

Я запрыгнул на стол. Ивар поднял голову (ну да, так я был чуточку выше). Вид у него был рассеянный.

— Твоя душа будет моей, — завизжал я, как можно страшнее, и прыгнул ему на шею, за спину. Мерзко хихикая повис на верзиле и ткнул подхваченным со стола ножом в горло. Верзила попробовал сбросить меня с себя, но никак не мог дотянуться. А я лупил хлипким кусочком стали ему в шею, болтаясь на громадной туше викинга как пиявка.

Карл Ивар «Железнорылый» получает урон 3 единицы (штраф за уровень)

Карл Ивар «Железнорылый» получает урон 2 единицы (штраф за уровень)

Карл Ивар «Железнорылый» получает критический урон 6 единицы (штраф за уровень)

— Ахахаха! — визжал я в ухо опешившему викингу. Тот махал руками, как медведь в охоте на пчел, и пытался стащить меня со спины. Передо мною мелькали лица северян.

Народ вокруг будто бы немного протрезвел. Даже хевдинг привстал, наблюдая за схваткой.

Я бил и бил Ивара, пока система не обрадовала сообщением что «нож сломан».

— Твоя душа будет моей! — визжал я, как одержимый из фильма ужасов. — Моееей! Высосу! Высосу всю! Боги забудут твое имя. НИКТО НЕ СЯДЕТ С ТОБОЙ ЗА ОДИН СТОЛ В ВАЛХАЛЛЕ!!!

Гигант, наконец, дотянулся до меня. Сдернул, как котенка, со спины. Грохнул о доски пола. Дыхание выбило из груди. Перед глазами потемнело.

«Мои сапожки» — тоскливо подумал я. Растерянный и (божечки-кошечки) испуганный Ивар стоял надо мною. Весь залитый кровью, огромный, но все равно по сути невредимый. Викинг с перекошенным от ужаса лицом занес ногу.

Наверное, я с таким же видом давлю тараканов.

ХРУСТ!

Приступ панической атаки длился чуть дольше, чем в прошлый раз. Но, что хорошо в этих отрыжках измученного разума, отпустил. Я встал, пошатываясь. Огляделся. Следов Ловеласа на было. Неглупый мужик. Не лезет в изначально проигрышную ситуацию. Ноги дрожали так, что я вновь сел. Прикрыл глаза, тщательно считая дыхание. Так, что у нас есть?

Во-первых — мои сапоги. Вот это вот — потеря. Я бы даже назвал ее потерей потерь. Конечно, нпц вроде бы не собирают чужой лут, в обычных играх. Но мы-то давно не в обычной. Тут нпц могут быть похитрее игрока. Дурацкий мир.

Во-вторых — репутация.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 64,91%

Если они будут гулять всю ночь — есть шансы перейти на следующий уровень репутации. Что-то подсказывало мне — дружественным это дружелюбие вряд ли будет, и интерфейс пользовательский ничем не поможет, однако…

Вдруг свершится чудо? Пара новых панелей. Выход на гайды, режим подсказок. Да хотя бы карту!

Нервишки пришли в себя. Для безопасности я еще немного посидел в звенящем от цикад поле, затем поднялся и побрел к Бергхейму. Интересно, куда пропал Ловелас?

Изгой задохликов ведь должен был познать ночной мир, оказавшись за пределами кланхола. Додумался б с волками потягаться и прокачался бы. Однако нет, этот ушлепок торчал тут, на точке возрождения. Зачем? Череда совпадений, и он просто не знал?

Скорее всего тут просто нет волков. Игра жестока, коварна. Очень многое зависит от места. Я обернулся на чернеющий лес. Чаща вскарабкивалась на гору, редела и уступала главенство каменным склонам. Может, тут что-то уровня пятнадцатого гуляет? Вон, какая-нибудь дочь Оленя, размером с десятилетнюю елку. Шастает где-то по склону, смотрит вниз голодными глазами.

Я как-то машинально ускорил шаг.

Если серьезно — что-то же должно было сподвигнуть чертова Ловеласа застрять здесь и отстреливать бедного Егорку, вместо неистовой прокачки на ночных жителях.

Солнце сползло за горы. Похолодало. На смотровых башнях Бергхейма загорелись костры. Судя по всему, меня не было час. Раз встречающей процессии нет — за маленького шута никто не переживал.

Я улыбнулся, хорошо получилось с Иваром. Репутации навалилось очень много. Во всех смыслах этого слово. Теперь-то с полоумным шутом Харальда связываться захочет не каждый. Сумасшедших вообще стараются стороной обходить. Можно страшно пучить глаза, хрустеть кулаками, громко орать — это не на всех подействует. Но похихикай мерзко, поигрывая ножом, пуская слюну и говоря несуразности — и даже самая навороченная программа не найдет подходящей реакции на это.

Вонь нагнала меня неподалеку от входа в Бергхейм. Сначала я подумал, что наступил в какое-нибудь особенно оцифрованное говно, простите за французский. Потом вспомнил как пахнет гнилой зуб. А потом увидел Ночного Хозяина.

Он уже вскарабкался на холм и остановился у кланхола. Сгорбленная фигура шарила руками по крыше дома, но теперь в движениях монстра не было размеренности. Хозяин знал, для чего пришел. Затрещали отрываемые доски. Над засыпающей долиной пронесся женский визг.

До входа в Бергхейм оставалось около ста шагов, когда я свернул с дороги и бросился наверх, еще даже не понимая, зачем. Кричала Света.

Ночной Хозяин сорвал с кузни крышу. Обломки полетели в разные стороны. Монстр запустил длинные руки в недра дома, и вопль Светланы прервался. Наверху залязгало. Грохнуло. Над головой пролетел какой-то тяжелый предмет, поток воздуха коснулся волос.

Я бежал по тропе наверх, а вокруг падали куски того, что прежде было нашей твердыней. Звякнул меч. Затем справа глухо плюхнулось что-то массивное, но мягкое. Как мешок с мясом. Запахло солью и нечистотами. Мимо пролетела нога.

Не останавливаясь, я развернулся и поскакал вниз, к Бергхейму. Планы спасать друзей показались нереализуемыми. Теперь нужно было уцелеть самому.

Впереди на воротах стояло двое карлов Бергхейма, с копьями в руках. Над входом в город горели факела.

Позади монстр потрошил кузню, выбрасывая оттуда все, до чего мог дотянуться.

Очень не похоже было на то, что ребята просто забыли закрыть окна на ночь.

Глава тринадцатая «Выводок»

Из дозорной башни, чуть выпирающей над частоколом, торчал широкий раструб сигнального рога. Здоровый, изогнутый, укрепленный стальными полосами, которые тускло отбрасывали свет факелов. Когда я пробегал вдоль стены, устремляясь в город, часовой повернул рог, как крупнокалиберный пулемет, в сторону Бергхейма. Низкий рев обрушился на долину, особенно жуткий в ночной мгле. Что-то определенно шло не так, как здесь принято, но так, как когда-то уже бывало, пусть сложность сентенции и вызывает сомнения.

Я обернулся. Ночной Хозяин доламывал кузню. Треск и грохот остались единственными звуками, доносящимися с холма. Что означало очевидную вещь — задохлики в кузне закончились. Все-таки моя утренняя тревога насчет сына Лося была отнюдь не напрасна. Ребята, конечно, апнулись, но стоило ли? И, блин, серп Зубоскала остался где-то там, наверху. Бесполезный и беспощадный.

— Выводок! Выводок! — заорали с башни. — Выводок пробудился!

С дальней стороны Бергхейма докатился гул еще одного рога. Ночной Хозяин замер, посмотрел на город. Какой же огромный уродец. В бугристой голове монстра отчетливо формировалась новая цель.

— Ночной хозяин у города!

— Выводо-о-о-ок! — послышался вопль за частоколом. Да, ничего хорошего таким мерзким словом не назовут.

В городе вновь загудели рога. Одни звуком повыше, другие угрожающе низкие. Пошла движуха. Однако стражи на воротах как несли свою вахту, так и несли. Торчали себе на посту, копья сжимали. Нет, оба наблюдали за черной фигурой на холме, но не суетились. Вот это дисциплина. Я встал рядом, заглянул в ворота. Судя по невозмутимости охраны, никто запираться не планировал.

Логично. Смысл закрывать ворота от животного, так поступившего с кузней на холме?

На центральной улице появились первые люди. Самые тревожные, должно быть, самые беспокойные. Один северянин в белой рубахе, навыпуск, озирался у своего дома. Босой, растрепанный, но с огромным топором в руках.

Да, программисты постарались здесь знатно. Алгоритмы этих созданий (которых нельзя считать за людей, нельзя — они скрипты, Егор, скрипты) были построены так, что они не просто ложатся в кровать и изображают сон, а еще и соблюдают ритуалы. Черт, да они ж перед сном даже раздеваются!

А судя по белорубашечнику с топором, их персонажи вообще могут забыть одеться, прежде чем выскочить на улицу.

— Клянусь Одином, я каждую ночь этого ждал, — поделился радостью часовой справа. Глаза карла блестели в свете факелов. Бородатая морда улыбалась. — Я знал, что Выводок нарушит мирный договор!

— Что такое выводок? — спросил я.

— С дороги! — мимо промчалось двое всадников, обдав меня воздухом и парами выпитого. Кто-то с пирушки. Один все покрикивал на коня, молодецки подгоняя животное.

Кавалеристы направили лошадей на холм, поближе к монстру.

— Давно пора! Давно! Негоже было с ними мириться. Это наша земля, не выводка! — продолжил часовой справа. — Я слышал, они наших богов в священной роще говном мажут. Мол, только Серый Человек есть единственный истинный бог.

Всадники кружились неподалеку от подъема на холм, разглядывая Хозяина. Один из них держал в руках лук. Полоумные? Такой туше стрела как киту елочная иголка. Из Бергхейма поднимался гул. Что за пирушка без драки, да? Пьяные северяне собирались на площади перед теремом хевдинга. Однако, надо отдать Харальду должное, несколько викингов занялись сбором мирного населения.

Донесся первый плач ребенка. Теперь должны побежать немощные старики и беременные женщины. Картина пользователю — беда пришла, откуда не ждали.

— Что такое выводок, здрастье? — вновь спросил жалкий я.

— Выводок — это выводок! — отмахнулся страж. Он переступил с ноги на ногу, стукнул древком копья о землю. — Порождение лесных колдунов. Тварь, прячущаяся где-то в Чащобе.

Терминов становилось многовато. Однако то что Чащоба не просто красивое название леса, а именно что — Чащоба, я понял сразу. Есть слова, которые даже произносятся с большой буквы.

— Не стоило дроттам заключать мир с Выводком. Нелюди не держат слова. Нелюди служат только Серому Человеку! — продолжал делиться ненавистью викинг справа.

Ночной Хозяин перестал разглядывать город и двинулся вниз. Послышался хруст останков кузни, хлопнуло, будто веточка в пальцах, бревно. Один из кавалеристов радостно заулюлюкал, размахивая над головой факелом и приманивая гиганта.

Они совсем дурные?

Ночной Хозяин крадучись спускался, ощупывая пальцами дорогу перед собой. Вонь усиливалась. Я услышал, да что там — нервами почувствовал, как с тетивы второго северянина сорвалась стрела.

— О, великий Один, спасибо что ты с нами! — прошептал правый.

— Бергхейм почти пал, когда заключили мир, — наконец-то очнулся страж стоявший слева. — Никто не пришел к нам на помощь, когда твари ходили вокруг частокола. Боги молчали. Это мы отбросили их, а не они. Ни Тор, ни Один — не пришли.

— Эй! Быть может уже через час ты будешь пировать вместе с Всеотцом за общим столом. Побольше уважения!

Левый харкнул на землю.

Эти полоумные действительно собирались помирать. Но у меня таких планов не было. Я посмотрел на ораву собирающихся на площади бойцов. Чего они там так долго? Тут все такое вкусное и ни одного толкового хирда. Нужно ведь красиво вставать, командовать «стена щитов», и рубить, рубить, рубить. Чтобы лицо в крови, морда страшная и в небо кричать. Так в фильмах показывают, я видел.

Всадники тем временем пришпорили коней, и те, взрывая копытами землю, бросились прочь от наступающего Хозяина. Тварь потянулась вслед смельчакам безобразно длинными лапами. Медленно, почти удивленно. Как кот переросток за мыльным пузырем. Когти шкрябнули по камням.

Ночной Хозяин громко вздохнул и побрел за всадниками.

— Может обойдется? Может нажрется задохликами? Может… Может они что-то сделали? — сказал левый. — Может окна не закрыли и сами пустили Хозяина?

— Он дом разворотил! Открой глаза! Выводок прислал его.

— Дом-то задохликов. По мне так пусть из них хоть украшения на стены делает — не жалко.

— Когда я узнаю какого ты уровня, то вернусь и выпотрошу тебя, — поделился я с ним соображениями. Викинг улыбнулся. Блеснул золотой зуб.

— Пошел вон, — сказал мне северянин.

— Весна придет — Егор всплывет, — ответил ему я.

— Мы зря зашумели. Теперь-то, после того как в него стрелу метнули, Ночной Хозяин не успокоится, а так бы мимо прошел, — продолжил сокрушаться левый страж.

Мимо потянулись воины. По одному, по двое. С шутками и без. Хмурые и вконец пьяные. Один боец опирался на копье, вяло убеждая соратников, что воткнет острие Ночному туда, куда никто больше не воткнет. Кто-то толкнул его в плечо, и вояка рухнул на землю. Поверженный викинг с трудом встал на четвереньки, нащупал древко копья и проблевался.

Мой герой.

Однако среди совсем упившихся карлов хватало и собранных вояк. Их отличала молчаливая уверенность. Спокойствие. Скупость жестов.

Я вдруг столкнулся взглядом с Иваром. Улыбнулся грохнувшему меня громиле, исподлобья, но во все тридцать два зуба и захихикал. Викинг торопливо отвел глаза и сделал вид что вообще собирался в другую сторону.

— Чего стоишь? — рядом оказался вкрадчивый Олаф. — Хевдинг тебя ждал.

— Был занят. Обувь выбирал. Любовался видами. Ночь тепла, я слышу, как в полях шебуршатся мыши.

Олаф напоминал сытого кота. Злобного, беззубого, но сытого котяру. Северянин хмыкнул, и бросил на землю мои сапоги. Не знаю как, но побратим Харальда этим жестом стремительно прокачал репутацию с фракцией Егор.

— Ты полоумный, Лолушко. Мне кажется кто-то вскрыл твою голову и хорошо туда нагадил, — репутация покатилась вниз. Однако, ирония, Олаф и не представлял насколько прав в своей версии. Будто видел, как я задыхаюсь в поле и рою землю пальцами, пытаясь справиться с панической атакой.

— Спасибо! — ох, как же приятно не чувствовать подошвами ног всех неровностей этого чудесного мира. По телу разилась приятная истома. Олаф харкнул под ноги, ломая гармонию.

— Что такое выводок? — спросил я.

— Выводок — это весело! — подмигнул викинг.

— Понимаю. Очень сложный вопрос для вас. Никто ответить не может прямо. Тайное знание? Или просто выпендриваетесь? Ой, а давай поиграем в игру, у нас часто в нее играют, у задохликов. Я буду гадать, а ты подсказывать? Давай! Это круто! Выводок — оно живое или мертвое?

Олаф пожал плечами.

— Харальд идет! Харальд! — заорали из города.

— Харальд! — взревели воины.

То выводок, то Харальд. Хевдинг шел в полном боевом облачении, с нахлобученным шлемом. Наплечники, красный плащ, кольчуга до середины бедра. Пластины на груди. Что-то мне подсказывало, что доспех у него не слишком аутентичный, но смотрелся глава Бергхейма достойно.

Харальд шествовал в компании с остальными бойцами Своры, выделяясь среди них лишь доспехом. Настоящий кандидат от народа, блин. Никто не стелил перед ним красную дорожку, никто не прокладывал хевдингу путь. Некоторых викингов Харальд Скучный отодвинул в сторону сам, чтобы пройти. Заметив меня, властитель Бергхейма сменил маршрут.

— Ваша работа? — спросил он сразу. Простой и бесхитростный человек. Люблю таких. С ними всегда так легко. Рассказывать о своих промахах, о проблемах, о проступках. Говорить самую неприятную правду. Быть честным до конца!

— Нет! — возмутился я. — И вообще, ты обещал защищать меня! Что это только что было? Этот громила из меня таракана сделал!

— Ты сам полез, — Харальд отвернулся. Гаркнул:

— Уве! Бери десяток людей и обойди город. Свен — возьми два десятка и езжай в деревню. До утра крутись, делай что хочешь — чтобы ни одна тварь к бондам не подошла. Тащите факелы!

— Где дротты, Харальд? — заорал кто-то. — Как же договор?

Хевдинг отмолчался. Проводил взглядом удаляющегося Ночного Хозяина. Задумчиво посмотрел на меня. Не, все-таки, думаю рассказать ему о том, что утречком задохлики свалили Сына Лося — та еще идея. Оправдываться постарею. Мол как-то так вышло, извините! Сорян, да?

Отчего-то вспомнился бедолага из Священной Рощи, висящий на жертвенным алтарем. Не забудут не простят.

Из Бергхейма притащили целую вязанку факелов, и вокруг стали загораться огни. Вооруженные бородатые северяне, озаряемые языками пламени, будто сошли с картин Якуба Розальски. Крошечные солдатики на фоне которых уходил за всадниками неторопливый Ночной Хозяин.

Харальд отошел от основной группы, сжимая в одной руке меч, а в другой круглый щит с красным крестом. Встал на дороге. Ночь сгустилась еще больше, будто обидевшись на людское посягательство. На небе высыпали звезды. Кстати, созвездия были наши — программисты здесь не стали усложнять и загрузили реальные карты.

Монстр удалялся. Он медленно брел по дороге, ощупывая ее, и терял очертания, становясь темным пятном, скрывающим отражение звезд в озерной глади.

Я отделился от группы, вглядываясь в темноту в районе холма с останками кузни. Весь наш скарб там. И волшебный серп Зубоскала. Черт, что если за этим безобразием наблюдал Ловелас? Махнув гудящим факелом перед собой, я шагнул по тропке наверх. Вдруг живо себе представил, как копаюсь среди кусков мяса в поисках лута. Вон, когда нас Сын Лося по лесу размазал — из весьма противных мест приходилось доставать вещи.

Не стану я выуживать из кишок Стаса лук Игната. У меня на это нервов не хватит. Пусть забирает все. Еще набьем. Интересно, что у них при новых вводных будет с походом? Крайне неблагоразумно бросать Бергхейм в такой момент.

И мысль эта воодушевила. Черт, если поход отменится — значит мне не нужно будет валить отсюда. Особенно теперь, в момент появления непонятного Выводка.

Я прошел к стоящему на дороге Харальду.

— Скучаешь? — спросил у него.

Хевдинг повернул голову. Я почти ткнул ему в лицо факелом, чтобы увидеть глаза. Викинг заслонился от света ладонью.

— Убери, Лолушко, а то вырву тебе руки.

Если человек вежливо просит — я всегда иду навстречу. Поэтому факел не убрал.

— Выводок это серьезно? — спросил я. — Если да, то не пострадает ли большой поход? Не останутся ли без защиты верных воинов несчастные детишки? Кто защитит их от Выводка, когда все мужчины, способные держать оружие…

Хевдинг взмахнул мечом, выбив у меня из рук факел. Острие клинка застыло в неприятной близости к моему горлу:

— Заткнись, Лолушко. Не вынуждай меня.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 63,91 % (понижение)

Черт, это работает в обе стороны. Целый процент просрал.

— Но я же Егор, — жалобно проговорил я.

— Я думаю, егор, — Харальд опустил меч. — Не мешай.

— Понял, не дурак.

В последнем, правда, я сомневался. Умные люди проценты не теряют! Ладно, пренебречь, Егорка, вальсируем. Да и с Ловеласом как-то слишком шустро заднюю включил. Не выспался? Ребята могут потерять все, потому что у одного шута воспалилась брезгливость!

Северяне ждали лидера. Ночной Хозяин исчез в ночи, и вонь даже чуть таяла. Я двинулся к разрушенной кузне. Вряд ли Ловелас выберется сюда. Вряд ли. Должно сойтись много планет в одну линию.

Ну и не сошлось, разумеется.

Я бродил среди обломков нашего быта, когда на тропе появился Стас. Угадать барда в поднявшийся на холм фигуре было непросто. Все-таки довольно темно, а ночью я, отчего-то, плохо вижу. Однако он сам себя сдал:

— Егор? Что вы тут делаете? — сказал он, и развеял весь ореол загадки. Ну, хорошо, что не Олег.

Надо сказать, что мою новость об уходе ребята восприняли несколько… Неоднозначно. Стас расстроился, хоть и согласился с доводами о пользе такой разведки. Мише было до фонаря, как и предполагалось. А вот Олег послал по матери, раз я такой слабак и бегу от сложностей. Юра занимался самогорением, и только Игнат, по-моему, всецело одобрил мои планы.

Света… В ее глазах было разное.

— Караулю, Станислав. Чтобы никто, Станислав, не уволок ваши несметные богатства. Однако, Станислав, вы уверены, что этот вопрос важнее чем «что тут нахрен вообще произошло?»

Он потеряно осмотрел разрушенный дом. Вздохнул.

— Вы правы, Егор. Должно быть, это из-за Сына Лося?

— У меня других версий нет. Он привел старшего братика, не иначе. Может быть, все-таки, рассмотрите предложение-то?

— Какое?

Я закатил глаза, забыв, что в ночной мгле их не видно.

— Ну, Станислав!

— Когда вы так меня называете, Егор, мне чудится будто вы надо мною смеетесь, — напряженно сказал бард.

— Как можно? Я сама серьезность. Стал бы я издеваться над вами, Станислав?

Внизу послышалось проклятье Олега. Ему что-то ответила Света. Какая неловкая сейчас возникнет ситуация.

— Но ты прав, издеваюсь. Извини, — поправился я. — Я про то, что выбил для вас у хевдинга, о переезде в город. Если старичок не пойдет на попятную, чему я не удивлюсь после этого, то за стенами Бергхейма должно быть безопаснее. Возможностей больше.

— О, ты че тут? — сказал Олег. — Вышибли тебя боты? Не обидно теперь, что нас кинул?

— Привет, Егорка! — услышал я мелодию Светы. Егорка. Как мило. И чего она нашла в этом грубияне?

— Привет! На вопрос Олежки отвечать не буду, он ранил меня и мне нужно время прийти в себя.

— Так вали к ботам и приходи в себя там.

— Олег! — вмешался Стас. — Ну что ты. Егор пытается нам помочь.

— Или он подкрысил наш шмот?

— Фу. Поднял шестой уровень и давай малышей обижать, — не сдержался я. — Вот она, топовость.

— Я считаю, что мы должны сделать так, как говорит Егор, — сказал за моей спиной Игнат. Я чуть не заорал от неожиданности. Повернулся к невозмутимому охотнику, подкравшемуся во тьме. — Выбора нет.

— Проверьте шмотки. Я ему не верю, — буркнул Олег. Загорелся факел. Затем еще один. Снизу подошли Юра и Миша.

У Бергхейма началась движуха. Огоньки северян заметались, выстраивая сложный узор. Вновь загудели рога. Один особенно заливисто выводил рулады, будто горнист пытался играть мелодию.

— Чувствуете? — спросил Миша. Демонстративно потянул носом.

Вонь Ночного Хозяина приближалась. Знак, как водится, нехороший.

— Собирайтесь, — бросил я и поспешил вниз. — Встретимся у входа.

Задохлики остались позади, однако напоследок из темноты долетело угрюмое Юрино:

— Я держу в руках свою оторванную голову. Мне очень… странно.

Глава четырнадцатая «Сюрпрайз мазафака»

— О вижу я отца своего! — сказал Харальд. Он волком ходил вдоль строя, глядя во тьму. — О вижу я мать и сестер с братьями!

Определенно, где-то я это слышал. Вот слово в слово!

— О вижу я как наяву предков моих, всех до единого! — подхватил слова командира кто-то из северян.

— Они призывают меня, — голосов стало больше. Точно слышал. Точно!

— Зовут свое место занять рядом с ними, — завопил, перекрикивая всех пьяный викинг с перемазанным лицом, разорванной рубахой и огромным топором в руках.

— В чертогах Валгаллы! — хором грянул строй. — Где вечно живут храбрецы!

Откуда это? Черт, на языке вертится. Посмодерновая отсылочка на что-то старенькое?

Ночь вздохнула. Протяжный стылый звук закончился жутким хлюпаньем, будто в трясину с высоты ста метров бросили всадника в полном боевом облачении. Вместе с бронированным конем.

— Иде-е-е-ет! — закричали в темноте.

Харальд замер перед строем. Из тьмы проступила фигура Ночного Хозяина. Я стоял где-то позади всех, сжимая жалкий ржавый клинок. Было прохладно и невероятно одиноко. Однако думать нельзя. Когда думаешь — сомневаешься. Когда сомневаешься — разрушаешь сам себя. Уж поверьте Егорке — он в этом толк знает.

— Сегодня мы встретимся на пиру! — проорал Харальд. — Еще раз, братья! Здесь или в чертогах Валгаллы — не важно. Сегодня мы еще выпьем!

Хевдинг заколотил мечом по щиту, и северяне последовали его примеру. От грохота у меня заболело где-то в середке черепушки. Я открыл рот пошире, говорят, мол, так оно легче в ситуациях подобных этой. Например, при взрыве гранаты.

Позади гудел окончательно проснувшийся Бергхейм, улицы полнились вооруженными мужчинами, стариками. Я разглядел несколько женщин с мечами да щитами. Похоже, жители городка не слишком верили в дружину Харальда Скучного и готовились сами вступить в бой, как только Ночной Хозяин покончит с бойцами.

Вот только чего они так пафосно на бой выходят? Судя по той скорости, которую развивает монстр — его можно тягать вдоль города всадниками и спокойно расстреливать издалека, не жертвуя ни людьми, ни…

Те двое северян, что дразнили Ночного Хозяина, вылетели из тьмы, понукая коней, растеряв все молодецкое веселье и лихость. Лошади промчались мимо дружинников, а за ними горой, сорвавшейся в сель, гнался Ночной Хозяин. Неторопливость исчезла, будто ее и не было. Громадная пародия на безногого инвалида, устроившего гонки на своей доске, вспарывала землю когтями длинных рук. В ночи вспыхивали высеченные из камней искры.

— Вы же не собираетесь встречать его вот так? — спросил я вслух, даже не рассчитывая, что кто-то услышит бедного задохлика. Этот ночной каток раздавит строй и не заметит никого!

— О! — послышалось справа от меня.

«Карл Олаф предлагает вам вступить в группу — Да/Нет»?

Что, простите?! Да!

«Внимание, в составе группы вы способны на большее, но ради успеха придется разделить опыт с товарищами»

Какой к лешему опыт у них?! В системном логе промелькнуло что-то нечитаемое. Я узнал только failure и exception. Очевидный признак того, что где-то произошла ошибка и невиданное исключение, а значит будущее перестает быть определенным и в нем есть место крошечному программистскому чуду. Деление на ноль. Неожиданное прекращение программы, вселенная не отвечает и будет закрыта или же просто — бесконечные патроны. Сообщения пропали почти сразу. Да, что-то пошло не так, но жуй железо пока горячо. Меня пригласили в группу неигровые персонажи. Как тебе такое, Илон, мать, ты-то тут вообще причем?

Вы получаете положительный эффект «Аура Ньяла»

Вы получаете положительный эффект «Аура Бьорна»

Вы получаете положительный эффект «Аура Харальда»

Вы получаете положительный эффект «Аура Олафа»

Вы получаете положительный эффект «Аура Леннарта»

Вы получаете положительный эффект «Аура Хельге»

Ого! Что за бафы? Я хотел уже начать вычитывать гору полезной информации, но тут Харальд заорал:

— В бо-о-о-ой! — и стена щитов рассыпалась. Я поднял голову, уставившись на несущуюся в мою сторону дурнопахнущую тварь с длинными лапами, горбом, слизеобразным туловищем и омерзительной головой на вполне человеческих плечах. Да, наконец-то Егорка увидел лик Ночного Хозяина. Ряха чудовища напоминала лицо, изуродованное огромными бородавками. Лицо хорошо полежавшего в канаве мертвеца. Вздувшиеся узлы покрывали морду Ночного Хозяина, и я никак не мог понять где у него глаза и рот. Просто бугристый шар, с ушами, как у Йоды переростка. Большими и волосатыми.

Уклониться от встречи с монстром я не успевал.

— Черт!

Отовсюду защелкали разогнувшиеся луки, стрелы с жужжанием ушли в тушу Ночного Хозяина. Блин, мне бы тоже лук, а то…

Монстр вздохнул. Этот скачущий дом не завыл, не заревел под огнем лучников, а вздохнул. Чуть сменил курс, но без разницы — эта туша втопчет меня в землю при любом исходе.

— Уйди оттуда! — заорал Олаф. Он-то благоразумно отскочил. Сообразительный. А я — парень с акробатикой, оказался не столь догадлив и потому стоял на пути бегающего коттеджа.

Рука Ночного Хозяина распорола дорогу в паре шагов от меня. Сила удара оказалась такой, что земля содрогнулась под ногами. Монстр менял направление, чтобы поймать того, чья стрела зацепила его наиболее болезненно. Мне, правда, это все равно помочь не могло.

Однако я прыгнул. Совершенно интуитивно, вот только вышло, словно заправский акробат. Почти как в роликах, где паркурщики по лестницам скачут. Я взлетел по костлявым пальцам Ночного Хозяина ему на руку. В несколько шагов оказался неподалеку от локтя.

Что я вообще творю?!

Ночной хозяин рванул рукой, поднимая ее, и меня потянуло вверх. Уши заложило, сила притяжения придавила меня к вонючей, но сухой шерсти. От запаха замутило. Смрад выжег ноздри и, по-моему, опалил легкие. Лапа замерла на взлете и обрушилась на землю. Крылатые, какие-то, качели. От удара меня сбросило было с Ночного Хозяина, но я интуитивно вогнал в лапу монстра меч и уцепился за него. Кисти рвануло на растяжку. Если бы связки умели выть — то уже визжали бы. Ржавый клинок крепко застрял в зловонной туше гиганта.

Повиснув на рукояти, я ткнулся лицом в вонючую шерсть. Вот, блин, на Ловеласе меч сломался, а тут на тебе.

Ночной Хозяин получает критический урон 6 единицы (штраф за уровень)

Босс замер, а я понял, как живут комары. Всей душонкой ощутил себя жалящей крохой, за которой уже отправили смертоносную длань. Разжал руки, спрыгивая. Вторая лапа тут же врезалась туда, где остался мой меч. Изумленный пожиратель задохликов понял, что его кто-то укусил и искал место, куда ужалили.

С треньканьем в тушу зверя вошло несколько стрел.

— Отдай мой меч, козлина! — заорал я, торопливо отскакивая подальше. Звучит красиво, но бить мне босса больше нечем. — Укушу!

В ответ посыплись сообщения о репутации.

Ночной Хозяин опять вздохнул. С ревом на него со всех сторон набросились викинги. Мыши жрущие еще живого кота. Сталь чавкала по телу монстра.

— Бьо-о-о-орн! Цепи! — взревел Харальд.

Боссы размером с дом отличаются тем, что их можно бить большой группой не слишком друг другу мешая. Есть минусы, конечно. Например, когда монстр не хочет стоять на месте, потому что танки «ниочень» или же, как в нашем случае, их вообще нет.

Ночной Хозяин молча смел облепивших его северян, взмахнув гигантскими лапами. Двое викингов клещами повисли на шее твари. Один боец (я узнал в нем Ньяла) зацепился за ухо хозяина и подбирался к морде босса. Я ловко отпрыгнул, увернувшись от руки чудовища, но не очень ловко поймал чей-то щит головой и рухнул на землю.

Получен негативный эффект: «Контузия»

Серьезно?!

Меня будто погрузили в гигантскую ванну. Снаружи что-то происходило. Что-то куда-то пролетало. Гулко раздавались голоса и крики. В ушах же булькало. Я встал, упал. Опять встал, меня сбили. Вокруг что-то гудело, мычало, бурлило. Куда-то бежали люди. Из города?

— А! …ма!..о!

Потом бахнуло так, словно рванула настоящая бомба. Ночной Хозяин то ли взревел, то ли заорал. Не знаю. Я сел на землю, пытаясь остановить головокружение. Глядел в землю и пытался зацепиться на нее взглядом. Вертолет, но без выпивки. Досадно.

— И! и! ЯМИ!

Негативный эффект: «Контузия» — рассеян

— Цепями! Цепями!

Положительный эффект «Аура Хельге» спадает.

Мимо пролетел кусок викинга, с разорванной кольчугой. Меня обдало кровью. В контузии было как-то спокойнее. Взгляд выхватил валяющийся под ногами меч.

Хороший меч старого карла

(Необходим уровень 8)

Взять подарок старого и должно быть уже мертвого карла не получилось. Клинок упал в инвентарь при попытке его подхватить, и я несколько раз влез в эти чертовы характеристики, посреди хаоса боя, пытаясь забрать меч.

В целом, система мне подсказывала, что я еще слишком юн чтобы пользоваться режущими предметами, но в бурлящей хаосом ночи мозги работают немного иначе. Восьмой уровень, это ведь пока не про Егорку!

Вновь объявились всадники. Через лапу Ночного Хозяина перекинули цепь, лязгнул замок. Один северянин отлетел от удара куда-то во тьму, потеряв в полете шлем. Железка жалобно звякнула о камни. Сразу несколько бойцов подхватили конец цепи и веселой гирляндой попадали, стоило чудовищу двинуть лапой. Я ожидал, что их так же, как и того викинга, унесет в ночь, но не зря сюда приволокли цепи, не зря — монстру пришлось приложить усилия чтобы свалить их. Сбитые с ног воины вскочили, вновь схватились за цепь. Ноги вспахали землю. На помощь устремились еще люди.

— Держи-и-и-и-и!

Вздох. Недовольный вздох. Ньял долбил клинком по морде босса со смехом еще более безумным чем у меня. Как он держался — один их Один и ведает. В свете факелов на земле были видны тела убитых. Черт. Столько движухи, а я без меча.

Вновь зазвенели цепи. Ночной Хозяин попятился, потеряв скорость. Он пытался понять, что мешает ему махать лапами так лихо, как прежде. Потянул к оковам вторую. Но вместо того, чтобы прихлопнуть копошащуюся мелочь, попытался сдернуть с себя цепь.

Викинги только этого и ждали.

Я с изумлением смотрел, как дружина Харальда лихо сковала огромные волосатые руки чудища. Ночной Хозяин споткнулся, попав в ловушку. Вздохнул еще раз, как-то печально-разочаровано. Приподнял руки, вглядываясь в них бугристым слепым лицом (на котором по-прежнему висел Ньял). Мотнул головой, как животное отмахивающееся от насекомых (шею его рубило трое северян, и это было не яростное «ща я тебе дам», а будничное, рутинное — мол сегодня до рассвета нужно перерубить еще четыре шеи и смена подойдет к концу).

— Давай сюда! — завопил Харальд. — Балдер! Лошадей! За хомуты цепляй!

Эта громада должна была разорвать путы, как гнилую веревку, однако монстр лишь тряс лапами, пытаясь разъединить их. В свободный конец цепи впрягли несколько лошадей. Перепуганные звери бросились прочь от вонючего Хозяина и их силы хватило чтобы сдернуть массивные лапы с места. Ночной Хозяин неуклюже подался следом за ними.

— А-е! — взревел кто-то.

Гигант медленно, будто сомневаясь, повалился набок. Завоняло еще больше. Ньял ловко соскочил на землю за миг до падения. С размаху зарядил мечом по морде.

— О-о-о-один!

Ночной Хозяин потянул лапами, завизжали кони, сопротивляясь. Какой-то здоровяк с секирой принялся рубить лапу зловонного монстра на сгибе локтя, добираясь до связок.

Ночной хозяин вдруг заскулил. Жалобно и испуганно. Его облепили викинги. Кто-то рубил мечом, наотмашь, кто-то вздымал двуручный топор, как заправский лесоруб за колкой дров. В свете огней я увидел, как блестит от крови тело чудовища. Вспомнил об историях, как казнили в тайге, привязывая на ночь к дереву голышом. Жестока судьба человека, которого съели комары. Титана каменных полей было чуточку жалко.

С холма скатились задохлики и присоединились к избиению монстра. Первым до поверженного титана добежал — на удивление — Миша. Хотя, если тебе выпало быть лекарем — это часто бьет по адекватности восприятия. Может и Гиппократ был где-то в глубине души — Чикатило.

«Книгожор предлагает вам вступить в группу»

«Приглашение в группу автоматически отменено — вы не можете принять приглашение пока находитесь в другой группе. Выйти из группы. — Да/Нет?

Нет! Вдруг сейчас награда какая грохнется? Опыт игрока подсказывал — бьешь большую дрянь в группе — никогда не выходи, пока дрянь жива. Иначе все потеряешь. А если тебя убили, то лежи и смотри, не пытайся бежать с точки возрождения — тоже может случится всякое. Командная работа, все дела. Один раз тюкнул, случайно, и по закону случайности — получил самую лучшую вещь, за которой уже полгода ходит какой-нибудь космический задрот, теоретически способный свалить эту дрянь самостоятельно.

Как говорил наш рейд лидер, забирая себе шмот, справедливости нет и не будет.

Посреди ночного мира, в котором погибала местная легенда, я вдруг почувствовал себя невероятно одиноким и бесполезным. Даже весело влиться в гурт добивающих босса людей мне было не с чем. Не кулаками ж его долбить.

— Чего стоишь, задохлик? — крикнул кто-то. Мимо пронесся тот мужик в белой рубахе. Взмахнул топором. — Чего ты стоишь?

Неподалеку лежал на земле раненый. Он пытался подняться на ноги, но все время падал. Над Бергхеймом повис рев рогов. Торжествующий, победоносный. Ржали кони, орали воины. Кто-то безумно хохотал, думаю — Ньял. Этот изуродованный побратим Харальда меня пугал. Задохлики смешались с жителями Бергхейма. Свора Харальда резала монстра на кусочки.

В нескольких шагах от меня валялся мертвый викинг. Залитое кровью лицо блестело под огнями факелов, которых понатыркали на частоколе в невероятном количестве. Сложно поверить, что это все куски программы. Наброшенные кем-то скрипты.

Я двинулся к раненому. Подхватил его. Северянин встал на дрожащие ноги, из живота его вывалились внутренности, воин застыл, будто что-то вспомнил и грохнулся без движения на землю. Вот нахрена такая детализация, многоуважаемые создатели? Меня замутило. Я отступил на шаг, и тут Ночной Хозяин захрипел.

Вы убили Ночной Хозяин.

Вы получаете опыт за убийство.

Вы получаете шестой уровень

Вы получаете способность «Злой язык»

Вам открыта пассивная способность «Обезьянья ловкость»

Вам открыта случайная характеристика «Харизма»

Прогресс текущего уровня — 78 % (бонус за состав группы)

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 80,5%

Вы получаете 10 золотые монеты

Отставить страдания, Егор! Вот это нам красиво прилетело! Что такое «Насмешка»?

Ночь взорвалась радостным воем. Северяне ликовали вокруг затихшего Ночного Хозяина. Несколько бойцов забрались на неподвижную тушу и орали в небо, потрясая оружием. Бергхейм за моей спиной голосил победным горнами, слышались радостные крики жителей.

А я читал про новую способность.

«Злой язык — ваша шутка настолько оскорбительна, что вынуждает цель атаковать вас в течении десяти секунд. Ваше уклонение повышается на 80 % в течении пяти секунд и падает каждую секунду на 20 % пока не достигнет нулевого значения. Вы можете использовать эту способность не чаще чем раз в тридцать секунд.»

— Ой-ой, — сказал я. — Это что получается… Это же… Да ладно!

Я торопливо прочитал описание той плюшки, что мне дали вдовесок к злому языку.

«Обезьянья ловкость — предпочитая легкие доспехи вы используете вашу ловкость так, как никто другой, повышая шанс уклониться от ударов противника»

— Сюрпрайз, мазафака. Да я, оказывается, танк?… — выдохнул я.

— Егор! Егор! Я не смог пригласить вас в группу, Егор! — ко мне подбежал Стас. Он улыбался. Лицо барда было черным от крови. Он что, рвал Ночного Хозяина зубами? — Егор, вы же получили опыт? Ах, что же я говорю, получили. Почему я не смог вас пригласить, Егор? У нас каждый получил по уровню, а Миша и я стали восьмыми.

«Книгожор предлагает вам вступить в группу»

«Приглашение в группу автоматически отменено — вы не можете принять приглашение пока находитесь в другой группе. Выйти из группы. — Да/Нет?

Если я выйду из группы со Сворой — смогу ли вернуться назад? Ох какой интересный ты поставил перед собою выбор, Егорка. Неигровые персонажи с аурами или живые люди? Ну ты и задрот!

Да.

Положительный эффект «Аура Ньяла» спадает

Положительный эффект «Аура Бьорна» спадает

Положительный эффект «Аура Харальда» спадает

Положительный эффект «Аура Олафа» спадает

Положительный эффект «Аура Леннарта» спадает

— Что происходит Егор? Мне пишет, что вы состоите в группе! Но с кем?

Я заметил, что за нашей беседой наблюдает Олаф. Беззубый опять оказался рядом. Он отирал лезвие меча тряпкой и смотрел совсем без улыбки. Я бы даже сказал — викинг казался удивленным.

— Я вижу вам должны были дать две способности, Егор. Три уровня за один бой — это великолепно! Я думаю мы уже можем отправляться к перевалам! Можем выйти отсюда и узнать, что происходит за пределами этих проклятых северных земель!

Он вдруг осекся.

— Или вы уходите вместе с ними?

Бард посмотрел на Олафа. Тот сунул меч в ножны, шмыгнул носом.

— Стас, ты чего к нашему ботоизбранному ускакал? — появился Олег. Давай, Снежок, дай мне повода ненавидеть тебя! Развяжи руки. Дай прививку от совести, соперник. Соперничек.

— Олег! — всплеснул руками окровавленный бард.

— Шучу, — улыбнулся танк. — Ты же не обижаешься, Лолушко?

— Нет, Снежок, — немного холодно ответил я.

Подтянулись остальные задохлики. Никто не пострадал, все выглядели довольными. Света улыбнулась мне так мило, так тепло. Да, Олег. Быть нам конкурентами. Тем более, что теперь у нас два танка.

И всего одна заклинательница трав.

Глава пятнадцатая «Квест»

— За мною, задохлики, — вышел из тьмы крошка Бьорн. Тот самый неостроумный северянин, снявший меня метательным ножом с крыши ярмарки. Кажущийся гигантским топор викинг держал правой рукой и будто не замечал веса.

С лезвия до сих пор что-то вязко капало.

— Стоп-стоп-стоп, — вскинулся я. — Этот персонаж мне знаком. Я обязательно накатаю о нем негативный отзыв в интернете.

Коротышка потер лицо рукавом, размазав кровь Ночного Хозяина еще больше. Сморкнулся, зажав ноздрю пальцем левой руки. Сплюнул под ноги. Ритуалист, божечки-кошечки. Я сплюнул в ответ. Язык Бергхейма давался непросто, но давался.

Бьорн замер.

Мы стояли у входа в Бергхейм, отойдя с дороги. Туда-сюда носились всадники. На холме, где когда-то была кузня, загорелись огни. Я слышал ругань Харальда, выдаваемую приказным тоном. Отдыхать викинги явно не собирались. Неподалеку страшно заорал человек. Несколько воинов приподняли раненого соратника и потащили в поселение. Северянин визжал от боли, но его страдания будто не замечали.

Вонь Ночного Хозяина разъедала ноздри.

— Че это за хрен, Лолушко? — спросил Олег. Викинг моргнул, выходя из зависшего состояния. Повернул лицо к Снежку.

— Погоди, мы общаемся, — поднял руку я и снова харкнул. — Ферштейн ж? Шпрехен зи дагестанишь?

— Ты мне не нравишься, шут, — Бьорн оторвал взгляд от Олега и вернулся ко мне.

— Да я от тебя тоже как-то не в восторге.

— Кто это? — тихо спросила меня Света.

— Если не ошибаюсь, этот викинг убил Егора на ярмарке, — прошептал ей в ответ Стас.

— Видишь, твой средний балл недостаточен для того, чтобы бездумно следовать куда-то в ночь с Гимли северного разлива. Оставь нас и уходи, — подытожил громкий шепот я. Северянин покачал топором, не сводя с меня злобного взгляда.

— Харальд приказал отвести вас в дом, подготовленный для тебя и твоих друзей. Хевдинг чтит уговоры, и помнит о них даже в тяжелый час, — вытолкнул из себя викинг. Встряхнулся, выпрямился, самоуверенно расставив ноги. Закинул громадное орудие на плечо. — Мне передать, что ты отказался?

— О, если наши коммуникации двинулись в таком направлении, то я меняю показания. Конечно мы согласны, — улыбнулся я Бьорну. — Веди, боевая табуретка. Надеюсь, мы не потеряем тебя в пути. Ночь темная, знаешь ли. Маленькие предметы плохо различимы.

Северянин ценой немыслимых усилий удержал топор на плече. Шумно выдохнул.

— За мною.

— Мы могли бы помочь, — сказала Света. — Вдруг…

— Ой, это так мило, — не выдержал я. Даже остановился. — Нет, правда.

«Выкручивайся!» — заорало что-то внутри, так как на меня воззрилось с удивлением столько глаз, что я почувствовал себя актером, забывшим речь во время кульминационного момента.

— Серьезно, — повторил я, проглотив несколько ядовитых шуток и не дав им ходу, боясь обидеть Светлану. — Мило.

И зашагал вслед за остановившимся впереди Бьорном, лопатками отбивая изумленные взгляды.

Нашей новой базой стало ветхое строение у северной стены Бергхейма. Окраина, конечно, но хотя бы по эту сторону частокола. Ночной Хозяин живо продемонстрировал, что по ту сторону стало несколько небезопасно. Отмечу, что назвать это сооружение из досок и травы — домом — у меня язык не поворачивался. Несмотря на всю его(языка) внезапно обретенную злобность. Чуть покосившаяся, угрюмая хибара, с крыши которой можно было перепрыгнуть поросшие мхом бревна. Узкое пространство между городской стеной и домом заросло высокой травой, из которой торчали наваленные кем-то гнилые доски.

Однако внутри оказалось не так паскудно. Посреди пахнущего сыростью общего зала был очаг, обложенный железными решетками. Рядом стоял крепкого вида стол. Сколоченные из досок лежаки липли к стенам. Вместо пола — земля. Но тут определенно было уютнее чем в кузне.

Над очагом в крыше зияла дыра и в нее можно было разглядеть звездное небо.

— Никому не говорите про сына Леса, — сказал я, едва ушел карликовый карл сопровождения. Задохлики изучали дом. Игнат присел возле очага. Деловито оглянулся, улыбнулся, обнаружив поленницу. Миша, неторопливо шаркая, дошел до дальнего конца дома и встал под гигантскими рогами. Задрал голову.

— Думаешь, они обидятся? Это вот стопроц с сына Леса сняли, — сказал он.

Юра прислонился к косяку, с шипением отряхиваясь от невидимого огня.

— Думаю, они нас отведут в священную рощу и дадут местным церковникам познакомиться с нашим глубоким внутренним миром, — ответил ему я. — У Бергхейма было перемирие с каким-то Выводком и теперь оно нарушено. Есть подозрения, что нами. По крайней мере первым вопросом ко мне было — не наша ли работа.

— Что значит — познакомятся с глубоким внутренним миром? — не понял Стас.

— Выпотрошат, — закатил глаза я. — У них там есть забавная игра, подвесить человечка и слить с него кровь в тазик. Я не рассказывал?

Света хихикнула, повернула ко мне лицо. До этого она стояла у очага и смотрела в дыру на крыше. От взора девушки приятно защекотало в груди. Сумрак скрывал глаза заклинательницы, но я чувствовал, что они смотрят на меня.

— Ваш юмор, Егор, слишком черный, — отметил Стас. Он стоял рядом со мною и с улыбкой обозревал новые владения. — И непонятный.

— Уходи. Не люблю тебя. Люблю Свету.

Лица Светы я не видел, но она по-прежнему смотрела в мою сторону. Интересно, о чем девушка в этот момент думала?

— Хотя нет, — поправился я, — не люблю, а то проснусь ночью, а мне Олежа ноздри рвет. Так что буду прятать свои чувства и тихонько плакать в подушку.

— Ноздри — это я могу, — заметил танк. Он уже отыскал место, где можно улечься вдвоем. Сраный кобель.

— Что такое Выводок? — подал голос Игнат. Он бросил у очага несколько поленьев. Достал откуда-то из инвентаря топор и принялся делать щепу.

Я припомнил все мои попытки выяснить этот вопрос у местного населения и выложил итог:

— Выводок это тот, кто живет в Чащобе!

Игнат кивнул, а Стас неуверенно улыбнулся.

— Это тоже шутка, да?

— Отнюдь! Это все что я про него узнал. Тут все еще остроумнее меня, поэтому, сами понимаете…

— Еще как, — буркнул Олег. — Ухохотались уже.

В очаге появился огонь, и комната как-то разом потемнела. Пламя словно втянуло в себя свет из дальних углов. На стенах заплясали черные тени.

— Давайте обустраиваться. Утро вечера — мудренее, — сказал Стас.

Юра отклеился от косяка, стряхнул с рук невидимый огонь и прошел к первому попавшемуся лежаку. Стащил куртку и бросил ее на доски. Костер в очаге окрасил лицо Игната в багровый цвет. Глаза охотника блестели.

— Выводок, — сказал Игнат. — Выводок. Я думаю Егор прав. Это сделали мы.

Бой пошел ему на пользу. Такой разговорчивый стал.

— Лес защищается. Я ни разу не встречал охотников из Бергхейма. Они не ходят в лес за добычей, — продолжил он. — Мы убили защитника. Лес ответил. Прислал Хозяина.

— И он дал мне это! — к очагу подошел Миша, вытащил тускло светящийся голубым цветом плащ. — На двадцатый уровень.

— Кому-то еще что-то упало? — спросил я.

— Какая разница? Это двадцатый. А я за три месяца только до восьмого добрался, — буркнул Юра.

— Негативное мышление, мой вороватый друг, портит карму, — заметил я. — Мысли иначе. Ты за три дня поднял пять уровней!

— И что? Это позитивное мышление как-то вытащит меня из капсулы? — фыркнул он.

— Зануда.

Вор лишь отмахнулся.

— Я предлагаю завтра уходить к перевалам, — сказал Стас. — Мы уже можем пройти туда. Или хотя бы понять, какого уровня дети Скалы. Мы можем пробиться, у меня хорошее предчувствие.

— Если Егор прав, — подала голос Света, — то мы только что развязали войну между кем-то и Бергхеймом. Как можно уйти?

— Свет, это компьютерные программы! — вмешался Олег. — Ты чего?

— Они слишком настоящие, — тихо ответила девушка.

— Согласен, — кивнул я. — Очень не похоже на ботов. В них больше человеческого, чем программного. Невозможно написать код, который будет так отрабатывать. Все эти сказки про искусственный интеллект мне уже рассказывали, и как его писать, и как делать. Но у этих у каждого чувство юмора — свое. У кого-то вообще нет.

— Так и у тебя оно не очень, — отметил Олег.

— Это было больно, но я выдержу, — показал я на него пальцем и улыбнулся. — Я сильный и независимый мужчина. Нет правда, я не буду плакать. По крайней мере не при тебе.

Он закатил глаза.

— Вообще у них явно эвент начался, — сказал Миша. — Четко так идет. Внешний враг наступает, тени сгущаются, зима близко. Вот увидите, завтра к нам придут и попросят сражаться за Бергхейм против Выводка. Нормальная движуха. Я бы попробовал побегал, если квест будет. Раз вон, плащик дропнуло на двадцатку, то скорее всего здесь кап такой. Дети Скалы могут быть и пожестче. Чего зря бегать? Качаемся тут. Завтра начнем. Жилье нам перепало. Оно фазируется? Стас?

Бард лежал на койке, глядя на огонь. При словах Миши он вздрогнул, посмотрел на нас, затем на потолок и…

Исчез.

Игрок Книгожор предлагает вам фазовое перемещение «Старый дом у частокола» Да/Нет?

— Над названиями тут не слишком работали. А вообще — как ты это делаешь, шайтан? — спросил я Стаса. Тот опять появился.

— Посмотрите внимательно на потолок, Егор, — сказал он. — Знаете, как в картинки где объемное изображение. Немного сквозь, знаете ли. Я когда-то сыну такую купил…

Стас помрачнел и замолк. Я задрал голову, изучая перекрытие. Но как ни фокусировал взгляд ничего не увидел. У очага мигнула, пропав, Света.

— Ой, — сказала она. — Получилось.

— Чертовы невидимки!

— Ого, — произнес пропавший Олег. — Почему ты нам этого не рассказывал, Стас?

Бард сделал неопределенный жест рукой.

— Я думал вы знаете.

Я, наконец, добился взора сквозь крышу и увидел едва заметные буквы. «Старый дом у частокола. Фаза игрока Книгожор»

Как только надпись сформировалась — чуть ниже появилась приписка: «Сменить фазу»?

Да!

«Создать свою фазу/Выйти в общую локацию (внимание, находясь в общей локации вы видны всем участникам других фаз)»

«Создать свою фазу»

Дом опустел. Огонь горел, плевался искрами. Рай интроверта.

«Выйти в общую локацию»

Дом по-прежнему был пуст.

— Эй! Возьмите меня обратно! — чувствуя себя полным идиотом сказал я голым стенам. Что-то коснулось моей руки. Что-то теплое, мимолетное. Однако от этого касания стало чуточку жутко. По затылку прошлись мурашки.

— Смотри ка, а что будет если я в тебя сейчас меч суну? — сказал невидимый Олег. Видимо, это он экспериментировал.

— Ста-а-а-ас? — жалобно повторил я.

Тут же пришло приглашение от барда, и я вновь оказался среди своих. Выдохнул: — Круто! Но, черт возьми, Холмс, как?! Чем ты таким занимался, что разглядел эту дрянь под потолком, Стас?

Бард поджал губы.

— У меня было много времени для этого, — глухо сказал он.

— Ну так как что делаем завтра? — напомнил о себе Миша. Наш лекарь стоял у очага и грел руки. — Валим? Качаемся? Я зуб даю — эвент это! С ревардами и репой, стопроц!

— Утро вечера мудренее, — произнес Стас. — Но они так легко расправились со столь значимой опасностью, что без проблем сделают это снова. Мы им не нужны.

— Я потерял два десятка бойцов, — сказал Харальд. — И мне нужна ваша помощь.

Миша со значением кашлянул, мол, а я говорил. Может это и правда боты? Действительно выступили в законах жанра. Что могут предложить «вопросительным карлам» несколько задохликов низкого уровня? Однако то, как лидер северян проник к нам в дом — перетягивало чашу весов на сторону человеческой реакции.

Он пришел к нам вскоре после рассвета. Распахнул дверь, минуту смотрел в пустоту, а затем леденящим тоном произнес:

— Где мой шут? Упустили?

Ему что-то ответили неразборчиво и очень удивленно.

— Бьорна сюда, — гаркнул Харальд и вошел внутрь, не подозревая о фазах и прочих хитроумных изобретениях своих создателей. Встал у очага. Коснулся теплых углей рукой и нахмурился. Губы поджал, прикидывая, куда из его города могли сбежать задохлики. Куда делся «его шут». Мне чрезвычайно не понравилось это «упустили».

— Доброе утро, — произнес я. Хевдинг повернул голову на звук, взялся за меч.

— Где ты? — напряженно поинтересовался викинг.

Я торопливо уставился на потолок в поисках перехода между фазами. Эвона как интересно. Можно устроить здесь настоящий дом с приведениями. Валить всех входящих карлов, набирать опыт. Потом дом, наверняка сожгут, но какая бы вышла страшная сказка!

— Секунду! — сказал я.

Надпись никак не формировалась.

— Погоди!

Я пучил глаза в потолок, но то ли спросонья, то ли от таланта природного — ничего не получалось.

Игрок Книгожор предлагает вам фазовое перемещение в общую зону «Старый дом у частокола» Да/Нет?

Харальд не вздрогнул. Даже не моргнул, когда мы возникли вокруг как из пустоты. Распрямился, и сказал:

— Я потерял два десятка бойцов, и мне нужна ваша помощь.

Миша, как я уже говорил, на это кашлянул.

— Чем мы можем помочь Бергхейму? — торжественно произнес я. — Добрым словом или веселой песней?

Харальд провел ладонью по рыжим волосам, посмотрел на пальцы. На шутку он реагировать не стал. Я уж было хотел начать пояснять, что, дескать, чем мы вообще можем помочь людям, которые раскатали Ночного Хозяина, но осекся. Хевдинг на юмор не настроен. Видать припекло серьезно.

— Костры горят, но дротты не покидают Священную Рощу. Мне нужно чтобы они пришли. Входить под своды их леса без спросу никто из моих людей не станет. Даже Ньял. Справитесь?

«Внимание. Вам предложено задание «Среди берез я слышу голос». Посмотреть информацию о задании?»

«Вам должно отыскать в Священной Роще дроттов и привести их к хевдингу Харальду. Награда:

«Прочные штаны с меткой кота»»

Принять разумеется. Я покосился на товарищей. Судя по тому, как отмахивались остальные задохлики — задание приняли все. Хотя насчет Юры я сомневался. Он сидел на своем лежаке, упершись локтями в колени, и смотрел куда-то в землю. В его сожженном разуме бушевало пламя. Черт, как его вытащить оттуда?

Хотя, не человеку с паническими атаками искать такие средства. Так, стоп, переключаемся.

— Почему даже Ньял? — спросил я. Священная Роща не так далеко, если отправится сейчас — к сумеркам буду здесь.

— Валгалла закрыта для тех, кто нарушает таинства дроттов.

Я скептически поднял бровь, но Харальд продолжил, изменив тон на несвойственное ехидство:

— И даже Ньял не готов рисковать шансом сесть за один стол с Одином, как бы он недолюбливал служителей.

— Весьма прозорливо с его стороны. Я готов! Когда отправляться?

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 81,00%

Мы улыбнулись друг другу.

— Леннарт ждет тебя перед ратушей. Мой добрый совет — воздержись с ним от шуток о вере.

Да, набожного громилу я помнил. Свора у Харальда подобралась яркая, отменная.

— Мы планировали все вместе идти, — подал голос Миша.

— Ты кто такой? — повернулся к нему рыжий викинг. Смерил взглядом.

— Я… Это…

— Прыщ? Кто назвал тебя так, чужеземец? И за что?

Миша покраснел. Ноздри его расширились.

— Рискованное это дело — обижать задохликов, — вмешался я в знакомство. — И мы действительно собирались идти вместе!

Харальд оглядел наше воинство.

— Всемером? Зачем? — искренне изумился он.

Я не нашелся что сказать. По всем канонам жанра тот, кто дает задание, например — убить злобного злыдня — потом всю жизнь выдает награды всем пришедшим с головой цели, не вдаваясь в детали, что злобного злыдня убили в пятитысячный раз и сарай с «Прочными штанами» в качестве награды давно уже должен был опустеть.

Он просто принимает голову, отдает штаны и просит следующего путника сходить еще за одной. Так оно устроено. Хевдинг Бергхейма почему-то по правилам играть отказывался.

— Может вам еще семь лошадей выделить? — поморщился Харальд. — Или нам всем подождать пока вы пешком дотопаете? Я отправлю гонцов к Выводку, пусть повременит.

Бот с сарказмом это круто.

— Сколько лошадей дашь? — спросил я.

Остальные молчали, не влезали в диалог. Это даже воодушевляло. Вот стоит Егорка, и он решает проблемы, не оглядываясь ни на кого. Жаль что…

В ушах раздался хруст дворников по стеклу. В голове ухнуло. В груди сжалось. Нет, стоп! Хорош, Егор!

— Четыре найдешь? — спросил я.

Харальд расширил глаза в изумлении, но согласно кивнул. Буркнул:

— Не понимаю, зачем я вообще это делаю.

— Это в твоих же интересах, поверь мне, — широко улыбнулся я, прогоняя воспоминания. — Помнишь, сам говорил — лучше иметь задохлика в друзьях. А еще лучше — семь задохликов, и каждый на отдельной лошади!

— Четыре, — отрезал хевдинг.

Я подмигнул ему.

— Сценарист —

Кадиллак ушел на дно быстро. Болото лишь чавкнуло, принимая в себя мертвеца. Сценарист вытащил дрожащими от усталости пальцами драже. Бросил в рот. Кадиллак ему нравился. Он быстро принял правила игры и двигался вперед даже с каким-то азартом. Группа из лесов Айвалона шла хорошим темпом. Не таким, как община Роттенштайна, но все же…

Без Кадиллака им будет тяжело. Заменить его новичком? Он затормозит всю группу. Конечно, ублюдок должен страдать, но это не значит, что игру Айвалону надо усложнить еще больше. В конце концов они пока ближе всего к Роттенштайну, смогут покачать чашечки весов, если что.

Сценарист втянул носом затхлый воздух топи. Прислушался. Над болотами пронесся панихидный вопль ночной птицы.

Драже наполнило рот мятным вкусом. Изнутри подкатила удушливая волна злости. Пока он возился с новичком — упустил Кадиллака. Хотя кто мог ожидать что крепкий сорокапятилетний мужчина так скоропостижно выйдет из игры. Большой человек на большой машине. Он жил в коттедже под Псковом. Далекий клиент.

Сейчас Сценарист мог вспомнить только его белый внедорожник — кадиллак «Эскаладо». Ну и дом, из которого вывез жертву. Раньше знал больше, а осталось в памяти только это.

Он пошел по тропке к машине, задумчиво рассасывая «Тик-Так». Вообще-то система предупреждала о двух проблемных капсулах. В одной был Кадиллак. Во второй…

Машина стояла на лесной дороге, забравшись кузовом в чащу. Он обошел автомобиль, тщательно отряхнул обувь, не желая пачкать коврики. Придирчиво оглядел армейские ботинки при свете фонаря, а затем завел фургон.

Вторая капсула регистрировала всплески, которые Сценарист довольно быстро синхронизировал с логами. Организм игрока очень бурно реагировал на виртуальную смерть, чем сбивал с толку систему капсулы. Видимо, попался очень впечатлительный молодой человек.

Ячейка Кадиллака сигнал давала постоянно. В текущей ситуации это, несомненно была метка смерти. Слабость не причина поблажек. И все-таки Сценариста выход этого игрока — расстроил.

Свет фар вспыхнул, вонзился в стволы деревьев, породив мириады теней в чаще. Сценарист с полуулыбкой озарения понял, что ему просто удобно винить новичка в смерти Кадиллака. Любопытный феномен. Машина тронулась с места, скрипнула рессорами, переваливаясь через кочки.

Во тьме блеснули глаза ночного зверька, словившие ослепительный свет ксенона.

Куда сунуть новичка — он не размышлял. Любую общину такой якорь потянет за собой, а у Роттенштайна и так на одного человека больше, чем надо. Конкуренцию им могут составить айвалонцы, даже после утраты Кадиллака. Светлолесье вполне поднялось, скоро выдут в основную зону. Да и остальные близки к последнему, самому интересному рывку.

Только одной общине не должно было быть ни холодно, ни жарко от такого подарка.

Сценарист покачивался на кочках лесной дороги, глядя куда-то сквозь ночь и привычно доворачивая руль, объезжая давно знакомые ямы.

Тем более, что у них и так недокомплект.

Сегодня он собирался поспать. Подключить резервную капсулу с незапланированным новичком. Выпить чашечку чая у мониторов и, наконец, выспаться. Однако смерть Кадиллака развалила планы. Постоянная усталость наполнила Сценаристу о старой жизни. Той, что он выбросил и сжег, прежде чем полностью погрузиться в собственный проект.

Все чаще вместо драже хотелось взяться за сигареты. Пагубную привязанность он отбросил год назад. Было сложно, но справился. И вот никотиновые демоны снова звали его к себе. Обещали покой. Обещали выход из разворачиваемой пружиной спирали.

Новичка в игру он загрузил ближе к рассвету. Сгорбившись над клавиатурой (старой, но любимой) он выкручивал настройки и копался в коде, почти не глядя на мониторы. Чай потерял вкус. Сухое печенье еле лезло в горло, но Сценарист не мог вспомнить, когда последний раз кушал по-человечески. Недавно, правда, на заправке взял френч-дог, но было это сегодня или вчера?

Вся эта история с Федотушкиным и его детективом — убила много времени и сил.

Откинувшись на спинку кресла, Сценарист устало выдохнул. Глянул на экраны. Время позднее, на большинстве мониторов ничего не происходило. Люди спят. Люди лежат. На дворе почти утро — в такое время вылезали лишь бергхеймцы, но не сегодня.

Однако кое-где жизнь продолжалась. На левом верхнем, самом крайнем, картинка показывала, как посреди бурлящего моря лозы стоит мужчина в рубахе. Под лунным светом зеленые ветви казались призрачными, серебристыми. Они опутывали человека, покрывая кожу дрожащими веточками. Тонкие пальчики изучали человека, исследуя лицо, проникая в рот, в ноздри.

Несчастный стоял на коленях, разинув рот и выпучив глаза. Во взгляде смешался ужас и восторг.

Сценарист переключился на айвалонцев. Там царило уныние. Несмотря на поздний час — лагерь общины не спал. Народ сидел вокруг костра, сплотившись при утрате. Человек в светящемся во тьме доспехе, украшенном разноцветными знаками, ходил кругом и что-то говорил товарищам. Его не слушали. Сценарист промотал сообщения в чате от его товарищей, мол, куда исчез Кадиллак. Отвечать не стал. Это расходный материал. Рано или поздно смерть должна была навестить жителей его мира. Настоящая смерть.

Однако равнодушный обычно к чужим страданиям Сценарист вдруг ощутил себя неуютно. Как будто в сериале умер персонаж, который был ему интересен.

Включать дневную запись не хотелось. Сил не было. Зато большая работа проделана.

— Спать, — сказал он себе. Голос прозвучал чуждо, неузнаваемо. Бесчувственно и страшно. Сценарист улыбнулся. Взял печенюшку, отлепился от кресла.

Проверять капсулы, мыть этих засранцев, менять питательные растворы, подгузники, переключать программы стимуляции — к черту. Он почти сутки возился с новичком и Кадиллаком. Ничего не успел. История разворачивалась без него, и злая шутка судьбы, что ее создатель был не в курсе, как шел его собственный сценарий.

Но ничего. Теперь будет проще.

Приняв душ, почистив зубы, побрившись, Сценарист добрался до кровати в темной комнате без окон и с запираемой изнутри стальной дверью. Накрыл резервный терминал курткой, чтобы огонек не мешал спать, и рухнул на ортопедический матрац.

Перед сном ему пришла мысль, а что вообще тот мужик делал в лесу ночью? И на кого он там наткнулся? Таких созданий Сценарист не придумывал.

Однако, даже не успев удивиться, творец самой реалистичной игры уснул.

Глава шестнадцатая «Судьба дротта»

Я не хочу рассказывать, насколько эпично семь городских жителей знакомились с верховой ездой. Особенно с ее разновидностью — два новичка на несчастной кобыле. Это было неописуемо. Такого позора, думаю, мои соратники не испытывали давно.

Леннарт, на чьей лошади пришлось ехать мне, на страдания задохликов смотрел с недоумением. Приблизительно так должен смотреть взрослый человек на другого взрослого, обнаружив, что тот не умеет пользоваться ложкой. Типа, что тут такого, это всего лишь животное. Залезай да ехай.

Собственно, не хочу вспоминать.

У входа в Священную Рощу нас ждали двое северян. Гонцы Харальда, не иначе. У дороги горел костер, у которого кемарил косматый и страшно худой викинг, а второй бергхеймец, без левого глазах, ходил вдоль леса, да стучал в огромного вида бубен. Надежды на лице северянина уже не осталось.

— Я обязан Харальду жизнью, — сказал Леннарт, когда наша шайка спешилась. Я, нисколько не сомневаясь, пошел было по тропе в Священную Рощу, но интонации набожного северянина меня остановили. Громила спрыгнул с коня, вытащил из-за спины огромный топор и перекинул его из руки в руку, примериваясь. Делал он это скорее рефлекторно, без злого умысла, но все равно стало не по себе.

— Но что я скажу, когда с меня спросят — как я допустил, что чужеземцы проникли в святое место без разрешения служителей, а я не помешал?

— Вали все на меня, — сообщил ему я. — Я отмажусь.

Говорить ему о том, что, в целом, мне уже знакомо столь значимое место, где добрые дротты потрошат дары суровым северным богам — я не стал.

— Возьми, — рядом со мною встал Олег.

«Снежок предлагает обмен. Да/Нет»

У меня в руках появился «Серп Зубоскала». Черт, я совсем забыл про эту плюшку. Да и вообще, как-то из головы вылетело, что у меня из оружия один лишь меч на восьмой уровень — и тот простая железка.

— Остальное у Стасяна возьмешь, — буркнул воин, опередив благодарность.

Лезвие серпа отливало зеленым светом. Совсем чуть-чуть, но было понятно — это не просто железка. Отделанная кожей рукоятка приятно легла в ладонь, будто домой вернулась. Чуть ниже затылка, на шее, встали дыбом волосы.

— Я обязан Харальду, — глухо повторил Леннарт, — и впервые сожалею об этом.

Ему бы в средние века, на голову шлем с крестом и вперед, сарацинов просвящать. Есть люди, родившиеся не в то время и не в том месте. Есть.

Пусть даже это и не люди.

Получив от Стаса свой довольно скудный набор брони, я, все-таки, почувствовал себя капельку увереннее. Хотя, честно, ходить с серпом в руках было непривычно. Все казалось, что в любой миг я отвлекусь, и эта зачарованная сталь вспорет мне бедро и не заметит.

Как драться такой штукой — я и близко не представлял. Но надеялся, что это как в сексе— природа подскажет.

— За мной!

Я пошел по березовой аллее, отведя руку с оружием чуть в сторону, как заправский маньяк на охоте за нерасторопной блондинкой. Но если в фильмах так делают, чтобы в кадре смотрелось эффектно, то сейчас все происходило исключительно из-за соображения личной безопасности.

Листва молодых березок шелестела почти умиротворяюще. В кронах щебетали птицы. Из чащи долбил дятел и считала кому-то срок кукушка. Все очень по-домашнему, все обычно. Кроме заунывного стука в бубен с дороги. Северяне проводили нас взглядами, но от работы не отвлеклись. Задача поставлена — вызвать жрецов. Задачу надо выполнить. Вполне скриптовая задача. Ну или армейская, что иногда одно и то же.

Меня нагнал Олег.

— Держись позади, — сказал он. Приподнял щит. — Чтобы я мог среагировать.

— Не-не, — мотнул головой я. — Мне тут кое-что проверить надо.

— Как быстро ты умрешь? — поинтересовался танк.

— Отнюдь, — как можно шире улыбнулся ему я. Возможно даже слишком широко, потому что Олег приподнял брови в знаке изумления, но от комментария воздержался.

И слава Богу. Потому что пока я плохо себе представлял, как должен использовать все свои увороты и танковские особенности без полцентнера брони, щита и звериного количества здоровья. Маленький щуплый шут с серпом в руке. Акробатикой работать? Плюнуть в лицо какому-нибудь гиганту и прыгать вокруг него сумасшедшей белкой?

Нет, я играл как-то танком, который все строит на уворотах и парированиях, но там тоже был щит. Если что пошло не так — зажался да закрылся, пусть хилы вытаскивают. У каждого должно быть право на ошибку и резервный вариант. Когда-то давно моим любимым классом во всемирно известной игре был паладин. Благодаря одной особенности — щит неуязвимости. Ошибся где-то или попал под раздачу — прожимаешь его и драпаешь от озверевшего противника.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

Люблю классы, позволяющие исправить большинство ошибок.

У шута таких примочек не наблюдалось.

За этими размышлениями мы и добрались до поляны с идолами. Здесь было тихо. Я обнаружил ленивого зайца, убравшегося в кусты при нашем появлении. Жертву с алтаря сняли. Морды богов скалились черными ртами, глаза гневались.

Я остановился.

— Священная роща, — сказал Олег. — Плюс пять процентов. Хорошо.

— Не был тут?

— Не доводилось. Веди.

— Куда?

— К дроттам, Лолушко!

Поляну огораживали березы. Я оглядывался, вдруг задав себе вроде бы очевидный вопрос, до которого раньше мысли не доходили. Это Роща. Тут режут людей и красят идолов. Но где живут жрецы? В палатках?! В землянках? На деревьях?! Собираются в пещерах, залезают на потолок и, скрестив руки, свисают вниз головой?

Никаких домов в чаще не было. За стеной берез шумели изумрудного цвета заросли. Цвет был яркий, насыщенный. Неудивительно, удобрения у ребят достойные.

Я пошел к дальнему краю поляны, оглядываясь по сторонам в поисках тропок. Дротты ребята обычные, по земле ходят ногами, а значит следы быть должны. Задохлики собрались в центре, ощетинившись оружием (кто мог). Стас отлепился от группы и подошел ко мне. Встал рядом.

— Их дом был там, — сказал он и ткнул пальцем в зеленые джунгли. Какой-то не очень здоровый лес. Мне от него стало чуточку не по себе. Там, за полукругом священных берез, чаща казалась чужеродной. Слишком глухой. Слишком… живой.

Я нашел две тропки, уводящие в изумрудное месиво. Пригляделся.

— Может, позовем? Возьмемся за руки и хором покричим «Дрот-ты, дрот-ты»?

— Думаете поможет? — Стас посмотрел на меня своими кристально невинными глазами. — Слышите?

Далеко бухал бубен северян.

— Они бы услышали, Егор.

Я закатил глаза. Двинулся к ближайшей тропке. Прошел мимо идола одноглазого свирепого бога. Плечи идола белели от птичьего помета.

Из леса пахнуло сыростью и теплом. Запахи знакомые, но не для этих широт. Из чащи несло джунглями. Я бы не удивился визгу обезьян в ветвях и черным полосам пиявок на сочных листьях травы. Как-то раз набрал себе последних полные ноги. Непальский гид ржал и снимал их специальной палкой, а я прикидывал сколько страшных азиатских болезней мне довелось схватить за одну прогулку по влажному лесу.

Те джунгли пахли вот точно так же, как заросли за березами.

— Я осмелюсь предположить, что… Как вы думаете, Егор, может ли это быть связано с Выводком из Чащобы?

— Хрен его знает, — ответил я. Ладонь, сжимающая рукоять серпа, вспотела. Чертова детализация. К груди подобралась тревожность. Голову чуть повело.

Три по пять, Егор, три попять. Отсчитав пять предметов, я прослушал пять звуков (одним из них был голос что-то спрашивавшегося Стаса). Затем просчитал пять тактильных ощущений и, как завещал мне мой доктор, сменил деятельность. Переключился.

Проще говоря — пошел по тропе к зарослям.

Лес изменился. Стволы деревьев, ветви, землю и даже траву забрал ярко-зеленый мох, похожий на болотный, но… Его ростки были много длиннее, много тоньше и беспрестанно шевелились, будто водоросли в течении. Пахло болотом. Тропка уходила дальше, но даже на ней проступили изумрудные пятна.

С ветвей свисали целые клочья зелени.

Меня нагнал Олег.

— Куда ты лезешь первым, чудило? — буркнул он и встал. Заозирался напряженно.

— Виноват. Исправлюсь, иди первым.

Он зыркнул на меня.

— Да ладно, ты, вроде бы, хотел лавры собирать — топай уже.

— Я что-то передумал. Да и по закону вежливости первым в пещеру к медведю заходят женщины и дети. Пусть Света идет?

Олег что-то проворчал и двинулся по тропе. Я не стал пояснять, что шутил и нагнал его. Уклоняясь от облепленных мхом ветвей, мы осторожно шли по влажному лесу. Никогда такого не видел, честно. Будто где-то взбеленилось болото и решило, что теперь все принадлежит ему.

Я остановился у зеленого мха, сожравшего муравейник.

— По-моему мы зря это делаем, — поделился наблюдением с Олегом. Танк глянул на мою находку. Облизнул губы нервно.

— Это как в фильмах ужасов — пойду посмотрю, что там, а мы ж все знаем, что там жопа, — продолжил я.

— Согласен, — неохотно сказал Олег. Он прикрывался щитом, глядя в лес настороженным взглядом.

— Стойте, — махнул я остальным. Группа входила под своды замшелого леса и, по-моему, с облегчением, остановилась.

— Вон он, вон их дом! — крикнул Стас сзади.

Я увидел то, на что указывал бард. Длинный дом в лесу. Сонный лохматый зверь среди деревьев. Ярко-зеленый мох покрыл его стены и крышу, смешав очертание с окружающим лесом.

— Ну его в баню, этот квест, — буркнул Олег. — Валить надо.

К нам подошел Миша.

— Че стоим? Там стропроц надо вальнуть кого. Квестовый итем забрать и за ревардом. Мне че танчить идти?

— Завались, — недружелюбно отшил его Олег.

— Соглашусь. И встречное предложение, Мишань. Сходи, проверь что там.

Жрец с удивлением воззрился на меня:

— А хилить вас кто будет? Олег бинтами или ты шутками?

— Стойте здесь, — отмахнулся я и быстрым шагом двинулся к дому, старательно уворачиваясь от всех свисающих с веток зеленых соплей. Касаться лесной чумы мне не хотелось совершенно.

— Егор! — окрикнул меня Олег.

— Стойте здесь! — рявкнул я. До дома оставалось шагов пятьдесят. Тропу мох почти съел, я прыгал как будто через реку по камушкам, чтобы не зацепить заросли. Один кусок пришлось перескочить с разбегу, и когда я вонзился сапогами в землю — мох потянулся ко мне. Скользнул по обуви зелеными волосками и разочарованно опал.

Омерзение пробрало до костей.

И тут дверь дома отворилась. Наружу вышел… наверное, жрец. Его одеяние также покрывал мох. Зеленые лохмотья порванной паутиной свисали с резного посоха. Клочья прятались и в длинной бороде. По лысине узорами ползли изумрудные вены.

Но глаза были живыми. Слишком живыми для такого существа.

— Чего надо? — спросил жрец. Черт, да, по-моему, даже его голос порос мхом!

— Харальд вызывает дроттов. Вы нужны Бергхейму, — что я вообще несу, ну тут же все очевидно, Егорка! — Вы же дротты? Меня немного смущает ваша униформа, но долг есть долг.

Мужчина смотрел на меня не мигая. Наконец выпрямился и поманил рукой:

— Подойди ближе. Расскажи зачем мы хевдингу Бергхейма.

Из дома выбрался еще один жрец. Такой же зеленый. Похоже, Харальду придется разгребать ситуацию самостоятельно. Нет, где-то в глубине моей испорченной душонки я еще надеялся, что вот такая зелень повсюду это боевая магия местных жрецов. Однако… Больше всего смущали пульсирующие зеленью вены на головах.

— Мне мама не разрешает подходить к незнакомым дяденькам, — я обернулся, оценивая расстояние для прыжка обратно. Мха касаться не стоит, это уже очевидно.

Из дома вышел третий дротт. Встал рядом с товарищами, плечом к плечу. Длинный мох извивался, переплетался с зелеными щупальцами соседей. Он словно сшивал их в единое целое.

— Мама не чтит богов Унии Мороза? — вкрадчиво спросил бородатый. Все трое сделали шаг ко мне. Синхронно.

— Да ну вас в жопу, — нервно ответил я и прыгнул назад. Там земля была почище, без такой подлянки метра на полтора в ширину.

Жрецы моментально и снова одновременно — бросились в погоню. Мои планы красиво потренироваться в прыжках вокруг противника — треснули и посыпались. На узкой тропке особо не развернешься.

— На поляну! Бегом! — заорал я товарищам.

Меня хлестнула ветка дерева. Кожу зажгло, в голове помутилось, по телу скользнула волна пламени. Сотни тоненьких волосков впились в шею, и я взмахнул серпом, отсекая поросшую мхом ветвь. Боль изменилась, теперь просто саднило.

— На поляну!

Олег принял удар дерева щитом, попятился. Мишу уговаривать не надо было — он уже скакал по тропке прочь, возглавляя отступление. Света что-то зашептала, подняла руки, а затем резко опустила их. Из кончиков пальцев в землю вросли корни. Глаза заклинательницы расширились, рот приоткрылся.

— Прикрою! — гаркнул Олег. — Шустрее Лолушко!

— Кого ты тут прикроешь? — заорал я, ветви над головой воина опустились. Он отмахнулся от них мечом и отступил, озираясь. К нам тянулся весь лес, со всех сторон деревья гнули к нам опутанные зеленой паутиной скрюченные пальцы. Два жреца бежали по тропе и мох расступался перед ними. Третий дротт остановился, воткнул посох в землю и хрипло выкрикивал режущие слух слова. Ни черта из его заклинания я не понял, но лес застонал, отвечая.

Мох, до этого вяло любопытный, ожил. Стал искать жертву.

Стал искать нас.

Стрела вошла в левого жреца со звуком будто ее вогнали в чурбак. Дротт этого и не заметил, даже не запнулся на бегу. Стас отступал вслед за Мишей. Юра скрылся в своей невидимости. На тропе остался пятящийся Олег, застывшая Света и флегматичный Игнат.

И тут Света упала на колени. Руки ее задрожали. Корни, пущенные заклинательницей, стали зеленеть. Ну да, воевать с зараженными растениями — травой, идея довольно спорная.

Я уже был возле Олега, ткнул его в плечо:

— Назад. Света под атакой!

— Блядь! — рыкнул танк.

Он уклонился от хлестанувшей ветви, и подбежал к возлюбленной. Мгновенно оценил обстановку и ловко срубил корни, идущие из одной руки. Я ловко смахнул оставшиеся серпом. Света всхлипнула, силы ее покинули, но мы с танком подхватили падающую заклинательницу подмышки и совсем без романтичных жестов поволокли по тропе в сторону поляны. Сработали красиво, без слов поняв друг друга.

До берез оставалось немного. Совсем чуть-чуть. Игнат сделал шаг в сторону, пропуская нас, вновь пустил стрелу. До жрецов оставалось шагов двадцать.

— Тащи ее к нашим! — гаркнул я Олегу, развернулся встречать бегущих. — Назад Игнат.

Охотник без слов попятился.

Так, что у нас имеется. Я пригнулся, отведя серп чуть в сторону.

За моей спиной что-то прошипел Игнат. Стрела, сорвавшаяся с тетивы, вошла левому жрецу в лоб и вспыхнула. Дротт рухнул на тропу без звука. Отлично.

— Давай сюда, зеленая дрянь! — гаркнул я второму.

«Унижение активированно».

Жрец гаркнул что-то гортанно, поднял руки, скрючив пальцы. И изумленно уставился на них. Даже запнулся на бегу, будто забыл куда вообще спешил. Удивленная программа подняла на меня взгляд, в котором даже страх проступил. Серп обрушился на выставленную вперед правую руку.

Порабощенный дротт получает урон 95 единицы.

Отсеченная конечность упала на землю. Жрец взвизгнул, его глаза распахнулись и выпучились. Задрав культю, из которой лила зеленая кровь, дротт смотрел на обрубок с детской обидой.

Порабощенный дротт получает урон 105 единицы.

Сталь увязла в боку удивленного жреца. Я выдернул серп обратно, приготовился к замаху. Цифры хорошие, но вдруг у него этого здоровья пара миллионов? Серпом бить было все-таки немножко неудобно. Шашки не просто так делали изогнутыми в другую сторону. Чтобы можно было сечь и сечь, а не лесорубом после каждого удара клинок высвобождать.

Дротт зарычал, вновь гаркнул, и плоть на кистях забурлила, меняясь. Из-под кожи брызнула зелень, застывая на воздухе монтажной пеной. Из обрубка повалила бугристая масса. С чавканьем в ней зародились острые шипы. На лице священника появилась радостная улыбка. Я скользнул в сторону и со всего маха подрубил противнику ногу под коленом.

Сталь с глухим стуком врезалась в дерево и засела в жреце, как топор в сыром полене. Каким-то шестым чувством я качнулся в сторону, прижимаясь. Над головой прогудела шипастая лапа. Навалившись всем весом на рукоять серпа, я перекатился в сторону, выдрав оружие из ноги противника. Жрец кинулся за мною. За его спиной из пустоты нарисовался Юра, клинок прошел сквозь шею дротта и вышел на месте кадыка. Брызнула зеленая кровь.

Мутант захрипел, развернулся и шипованной рукой одним ударом проломил голову воришке. Труп грохнулся на мох, и тот пополз по телу парня, погребая его. От сырости воздуха запершило в горле.

В лоб жрецу вошла стрела Игната. Дротт воткнул взгляд в охотника, забыв про меня. Да ладно, я столько урона влил, почему они переключаются на дд? В играх за такое танков выкидывали из групп.

— Стоять, криволапый! — выкрикнул я.

«Злой язык активирован»

Дротт обернулся, замахнулся рукой-дубиной, а я, как мастер ножевого боя, полоснул по нему серпом. Ругнулся, почувствовав отдачу клинка, высвободил изогнутое лезвие.

Порабощенный дротт получает урон 35 единицы (вскользь)

От удара я увернулся. Полоснул еще раз. Уклонился от второго. Черт, тело будто само понимало, куда ему прилетит и действовало на автомате. Я просто гребанный Нео из Матрицы! Уворот. Удар.

Вы убили Порабощенный дротт.

Вы получаете опыт за убийство.

Прогресс текущего уровня — 98 % (бонус за состав группы)

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 85,5%

Вы получаете 2 золотые монеты

Жрец сухим бревном рухнул в сторону от дороги. Мох забурлил жадно, пожирая плоть. С рыком мимо пробежал Олег. Я обернулся — второй дротт, которого вроде как прикончил Игнат, поднимался на ноги, но после удара танка вновь грохнулся на землю. Воин прижал его к земле и колотил мечом по лысой голове, разбрызгивая по сторонам зеленую кровь-смолу.

Всхлипнул Игнат. Ветви дотянулись до охотника и опутали его зелеными щупальцами, поднимая над тропой. Стрелок рванулся, но деревья разорвали его на части.

Мимо пролетела ветка, едва не попав мне в голову. Лес подступил совсем близко к тропе. Он бесновался, будто оказался во власти урагана. Клочья мха падали сверху и обжигали кожу. Вокруг трещало, шипело, чавкало. От шума листвы болели уши.

Каждое касание мха отнимало мое здоровье. По чуть-чуть, но от шестиста очков уже исчезла сотня.

— Время воровское, время городское, — завыл откуда-то Стас. Песнь заживления поползла в системный чат, сообщая о восстановлении.

Я бросился к тому чудодею, который сводил с ума замшелый лес. Так, какой у нас расклад? Свету выбили из боя. Игнат и Юра убиты. Стас поет — лучше бы погиб. Где Миша? Нас осталось трое против двоих жрецов? Нехороший размен.

Вы убили Порабощенный дротт.

Вы получаете опыт за убийство.

Вы получаете седьмой уровень

Прогресс текущего уровня — 18 % (бонус за состав группы)

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 90,5%

Вы получаете 5 золотые монеты

Олег допилил второго жреца. Красавец. Позади с грохотом ветви ударили по щиту танка. Воин сдавленно что-то крикнул. Я обернулся. Лежа на спине Олег заслонился от нависающих над ним деревьев. Ветки хлестали защитный барьер, и с каждым ударом щит поднимался все медленнее.

Стас бросился на помощь упавшему, но поросшая мхом ель изогнулась, будто червяк на углях, и одним шлепком размазала барда по тропе.

— Ой-ой, — сказал я и ускорился. Магов всегда выпиливают первыми. Ну, если только поблизости нет хилов. Поэтому бородатого «шамана» надо валить как можно быстрее. Над головой трещали ветви. С грохотом бахнула по земле вершина опутанной мхом сосны. Я уворачивался, уклонялся, перепрыгивал препятствия бешенным зайцем, пока не оказался рядом с заклинателем.

Лысый бородач выдернул посох из земли, встречая меня, и гул леса утих.

— Это наш мир, а не игра, — сказал он.

Нужно было пошутить. Сказать ему, что он гадкий старикашка. Что зеленый цвет его полнит. Вместо этого я пошел в атаку, окрыленный двумя победами. Мощный удар посоха вернул меня на землю с потерей почти сотни очков здоровья.

— Это было больно, — заметил я, отскочив. Жрец стоял на месте, поигрывая обросшим мхом посохом. Рядом встал Олег.

— Мха не касайся! — сказал ему я. Танк демонстративно встал сапогом в шевелящееся месиво. То облепило прочную кожу, но тут же потеряло к нему интерес.

— Че стоим? — поинтересовался Олег.

— Мы не должны подчиняться ему. Мы есть мы. Мы есть мир. — сказал жрец.

— Оратор, ты скажем, так себе.

«Унижение активировано»

— Слышь! — сказал Олег, и бросился к дротту, выставив перед собой щит. Дерево грохнуло о дерево. Танк оттолкнул бородатого, заблокировав удар посоха, и лихо тюкнул жреца мечом в висок. Брызнула зелень. Пахнуло гнилым лесом. Дротт перехватил посох, попытавшись взять Олега в захват, но тот деловито приподнял щит, парируя, снова размахнулся и рубанул по ногам.

Жрец с проклятьем пнул Олега в открывшийся пах.

— Сука, — согнулся воин. Мох вновь вцепился в сапоги танка, дополз до штанин и опал.

— Хорошая дворовая школа. Где драться учили, на Ржевке или в Купчино?

«Злой язык активирован»

Жрец пошел на меня. Олег с трудом выпрямился.

— Как, блядь?

— Каком кверху, йопт! — ответил ему я, уворачиваясь от ударов.

— Танк, блядь?

— Ну да, йопт!

Удар посоха сначала прошелся по касательной, я слил его корпусом, вновь едва не потерял серп (ну как же неудобно им биться с деревянными людьми).

Олег похромал к нам, двинул жреца в затылок сначала кромкой щита, а затем клинком. Мотнул головой, и повторил свое:

— Слышь!

Зажатый между двух танков жрец переключался то на меня, то на Олега, пока система не сообщила об еще одном поверженном дротте.

— Собираем шмот и на поляну, — сказал я. С последнего жреца мне в инвентарь упала кольчужная бронь и я, ни секунды не сомневаясь, сунул ее Олегу. Тот кивнул. Затопал назад.

Миша стоял неподалеку, держась подальше от мха. Я не стал спрашивать, где он был. Однако очень хотелось. Но, знаете, в играх часто ведь кричат «И где был хил?» когда что-то идет не так. Дпсеры прыгают в лаву и дохнут там с этими криками. Танк забывает надеть щит и ложится под ударом босса — орет тоже самое.

Всегда виноваты хилы. Точка. Конечно, есть правило — умер танк — виноват хил, умер хил — виноват танк, умер дд — виноват дд, но, по справедливости, того же Юру слила моя неспешность. «Злой язык» как бы не было трудно придумывать «оскорбительные шутки в бою» — нужно бросать сразу.

Затупил. Потом извинюсь.

Но все же вопрос, где ты был, Миша, вертелся на языке беспрестанно. Однако, я же адекватный человек, поэтому вслух его задавать не собирался!

Глава семнадцатая «Чужие достижения»

Сложнее всего было с вещами Игната. Охотника разорвали на части и его экипировку пришлось собирать дольше всего. Странное ощущение. Ты находишься в игре. Бей-качайся. Проходи задания. Собирай гербарии. Читай книги с бесконечными историями команды сценаристов про людей, о которых не слышал в странах, которых не запомнишь.

Но когда твои руки в крови людей, которые только что сражались с тобой рядом — что-то неуловимо меняется в голове. Да, их должно быть вот-вот выбросит на поле возрождения, но сейчас-то перед тобой бездушные останки. Будто бы взаправду разорвало настоящего человека, и перед тобой мертвая плоть, а не порождение единиц и нулей программного кода.

Мы бродили вдоль тропы. Лес притих, затаился. Мох струился по стволам, свисал с веток, шевелился, но не атаковал. Он облепил тела погибших и неумолимо поедал их. Плоть истончалась, смешиваясь с зеленой паутиной.

Мишу шатало. Ран на нем я не видел, но бледное лицо, запавшие глаза и покрытый испариной лоб меня тревожили.

— Что с тобой? — не выдержал я.

— Дух слил, — буркнул он вяло. — Дебаф Светы прохиливал.

— Как она? — вмешался Олег.

Жрец устало развел руками:

— Никак. Ее вещи у меня.

Олег поджал губы. Разворошил мох сапогом, рядом с кровавым месивом. Наклонился разглядывая находку.

— Шишка, — подытожил. — Думал может что полезное. Идем.

— Мы же ее вытащили! — возмутился я. — Какой дебаф?

Миша посмотрел на меня взглядом столетнего старца.

— Я хз. Но что-то жесткая курса была. Я не знаю, как такое отхилить. Слился в ноль.

Я подошел к трупу Юры. Его уже осматривали, но береженого бог бережет. Возвращаться сюда за чем-то забытым не хотелось. Инвентарь уже подзабился. В основном барахлом Стаса, который с собой даже топор для дров таскал и пилу. Поэтому его меч я повесил на пояс. То, что не влезало в системные сумки приходилось напяливать на себя, по старинке.

— Да все собрали, идем, — раздраженно сказал Олег. — Надо на поле.

За его плечами торчал лук Игната. В кольчуге наш танк, надо сказать, смотрелся лучше. Интересно, доберемся ли мы до уровня, когда воин будет сверкать на весь лес волшебными огнями латного доспеха с миллионом различных плюшек на броне.

Я осмотрелся. Да, действительно. Вроде бы все.

На всякий случай перевернул труп вора. Мох проник внутрь раны и погружался все глубже. Замутило. Я отвернулся. Под Юрой ничего ценного не нашлось. Руки мертвеца безвольно упали на тропу. В посмертии нет ничего красивого. Это превращение живого в неживое.

Что я забыл? Ведь что-то хотел сделать. Что-то важное. Зеленая паутина дышала, опутывая убитого игрока.

— Егор? — окликнул Олег. — Идем?

— Да, — кивнул я, глядя себе под ноги. В груди чуть закололо. Интересно, можно ли схватить сердечный приступ в капсуле? Есть там какая медицина на этот счет?

С радостью за эту мысль схватилась тревожность. Голову качнуло. Я резко выпрямился, сделал сальто назад и широко улыбнулся. Последнее мне тоже советовал врач, мол мышечная память, все дела. Техники НЛП, которые грех использовать, но иногда помогает.

— Че ты скачешь?

— Идем, — махнул я.

Северяне перестали бить в бубен только когда мы вышли из леса. Леннарт как встал напротив дорожки в Священную Рощу, так и стоял.

— Что произошло? — спросил он. Вид у нас был, должно быть, неважнецкий. Громила вроде бы виду не подал, но голос дрогнул.

— Есть подозрение, что дротты вам не помогут, — сказал я. — Возвращаемся в Берхейм.

— Почему не помогут? — нахмурился Леннарт. — Что ты сделал, чужеземец?

Олег прошел мимо него, вскарабкался на коня. Миша оседлал второго скакуна. Третья лошадь сиротливо ждала на месте. Отчего-то необходимость забираться на нее и править самостоятельно — заботила больше произошедшего в лесу.

— Эй? — напомнил о себе громила. — Что вы натворили?

— Мы едва унесли оттуда ноги, — ответил я. — Поехали. Там все во мху. И этот мох живой.

Леннарт выругался, глянул в сторону Рощи:

— Выводок… — он покосился в мою сторону. Я встал у лошади, взялся за луку седла. Приноровился, как вставлять ногу в стремя.

— Остальные? — Леннарт знал ответ, но ему явно нужен был мой кивок.

— Нам не охота было делить лошадей и поэтому мы кинули жребий и тех, кто вытащил короткую соломинку — зарезали, — я забрался в седло, взял поводья. — Они так быстрее доберутся.

Косматые брови викинга поползли вверх. Громила быстро справился со своей эмоцией и буркнул:

— Умно.

Я внимательно посмотрел на него. Это он так шутит? Но набожный верзила принял мою версию за чистую монету. Будто от нас можно ожидать и такой оптимизации перемещения.

— Да ну тебя, — махнул я рукой.

Долина бондов пустела. По дороге в сторону Бергхейма ползли телеги, заваленные скарбом жителей. Я обратил внимание на женщину, с опустевшим, как после слез, лицом. Она сидела на краю повозки, откинувшись на заваленные шкурами вещи и с болью в глазах смотрела в сторону леса. Сложно было сказать, сколько ей лет. С равным успехом можно дать и пятьдесят, и тридцать. Где-то визгливо орал ребенок.

У них настоящая эвакуация шла. Это все из-за Сына Лося?! Я покосился на товарищей. Олег воткнул взгляд куда-то за горизонт, наверняка в сторону, где сейчас возрождалась Светлана. Миша скорчился в седле, закутавшись в плащ и накинув капюшон. По небу ползли низкие тучи. Черт, я так привык к солнцу что даже растерялся.

— Все очень серьезно? — спросил я у Леннарта. Верзила нахмурился, сначала не поняв, о чем я, а затем кивнул. Он покачивался в седле, глядя по сторонам. Левой рукой держал поводья, а правой теребил висящий на груди амулет.

— В прошлый раз Выводок остановили дротты. Они обратились к богам, и те спустились к нам, чтобы сразиться с порождением Чащобы. Однако милосердием их не изничтожили погань, а лишь заключили нерушимый договор, дабы жизнь во всех ее видах побеждала смерть, а не взывала к ней.

— Если находишь врага — сотри его с лица земли. Надежно, — сказал я. — Оставишь росток — и он окрепнет.

Леннарт посмотрел на меня со снисхождением.

— Боги ничего не делают просто так. Если убрать опасность из земель Унии Мороза — то некому будет пировать с ними в Валгалле! Враг всегда должен быть рядом. Да, мы ищем его за морем. Да, мы ищем его у крестопоклонников. Но всегда помним, что таится в окрестных лесах. Мальчики с детства умеют сражаться просто потому, что когда-нибудь Выводок вернется.

— Слишком сложно, — посетовал я.

— Не понимаю, зачем ты Харальду, — прогудел Леннарт. — Ты чужой.

— Да вы мне тоже, скажу честно, не родные.

Верзила промолчал.

Мы ехали по тракту медленно, но телеги обгоняли. Взгляды, которыми нас провожали бонды, душу отнюдь не грели. Будто бы фермеры знали, кому обязаны переменам. Из-за кого приходится покидать родной дом, родную землю и беженцем забиваться под защиту стен. Я поглядывал на мрачные лица людей и испытывал угрызения совести. Это ведь и правда из-за нас.

И ведь нельзя сказать, что я гуманист. Особенно по отношению к неигровым персонажам. Иногда, когда голова закипала и хотелось выплеснуть пар, я забирался в капсулу и отправлялся в какой-нибудь поселок, чужой фракции, с качающимися игроками и устраивал там геноцид. Я был здоровенным дядькой-рейдером в эпическом обмундировании, приходящим в селение и крошащим там всё и вся. Трактирщиков, стражников, пахарей, торговцев, дающих квесты персонажей. Выкашивал всех, кто пытался качаться в этой локации. Это игра, я добавлял ей эмоциональный элемент. Меня, разумеется, ненавидели все несущиеся к славному капу уровня игроки, но, убежден, это добавляло атмосферы тем, кто просто изучал мир.

И сейчас мне, отчего-то, было муторно. Возможно оттого что те хозяева таверн и прочая неигровая шелупонь ничего кроме заскриптованных фраз не говорила, помирала с одного удара и когда возрождалась, встречала убийцу так, будто бы ничего не было. Вседозволенность кружит голову. Однако, думается мне, не будь такой возможности у простого человека — он ведь и в реальности может взяться за ствол.

Я зацепился взглядом за одного из бредущих людей, прищурился. Черт, Райволг! Тот странно изъясняющийся заклейменный житель из-за моря. Он шагал рядом с повозкой хозяйки. Женщина развалилась в телеге. Лошадь вел седой и скрюченный временем мужик, а парень из Рассветного понуро глядел на дорогу.

Я поравнялся с ними, посмотрел на женщину сверху вниз. Выгреб семнадцать золотых из инвентаря. Система заботливо сунула это все в кожаный кошель.

— Куплю за семнадцать, — сказал я ей и ткнул пальцем в раба. Хозяйка приподнялась:

— Двадцать.

С памятью у нее все хорошо.

— Семнадцать. Сейчас, пока ваш Выводок кошмарит округу, раб ведь только жрать будет и пользы не принесет. Давайте не будем выносить друг-другу голову. Я торговаться вообще не люблю и не умею. Так что возьмите кошель, отдайте парнишку и будем жить долго, счастливо, покуда мох не разлучит нас.

Женщина в сомнении посмотрела на Райволга. Тот слушал нас без интереса.

— Зачем тебе раб, задохлик? — прогудел Леннарт. — Спроси у Харальда, он так с тобою носится, что с легкостью отдаст тебе кого-то из своих.

— Грехи юности искупаю.

Викинг повел бровями, почти закатил глаза, и подогнал коня. Миша последовал за ним. Олег придержал лошадь, остановился рядом.

— Нахера? — спросил он.

— Готовлюсь к путешествию, собираю данные, — огрызнулся я. — Чего вы привязались? Может во мне дремлет черный властелин и это первый юнит моей огромной армии рабов?!

Олег ухмыльнулся. Райволг поднял голову и посмотрел на меня с ужасом.

— Да ну вас всех в жопу, — сказал я ему в ответ на немой вопрос. Переключился на северянку: — По рукам? А то меня сейчас отговорят, и я эти денежки пропью к чертям собачьим!

Внимание. Скрытый квест «Крушитель Оков» выполнен. Ваша награда — Перчатки из тонкой кожи со знаком холода.

Прогресс текущего уровня — 25%

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 92,5%

Внимание. Персонаж «Райволг» добавлен в соратники. Позиция — раб. Вы можете ознакомиться с панелью управления в разделе «Социальное».

Внимание. Автоматическое добавление нового соратника в клан — невозможно. Нет названия клана.

Внимание. Автоматическое добавление нового соратника в клан — невозможно. В клан нельзя добавить раба.

Репутация с Северным Побережьем — нейтральная

А что, неплохо. Я зачитался сообщениями и не сразу понял, что Райволг в растерянности смотрит то на меня, то на старую хозяйку.

— Найди меня в Бергхейме. — сказал я ему. — Наш дом у северной стены. Ну или спроси в городе, где стоят задохлики. Понял?

Он отрицательно мотнул головой.

Я устало вздохнул.

— Поехали уже, — подогнал меня Олег.

— Семнадцать золотых, мать! Сам ты «поехали уже»! Короче, Райволг, идешь в город. Ходишь по улицам, заглядываешь в глаза прохожим и ласково спрашиваешь куда поселили задохликов. Репутация у нас не очень, поэтому в разговоре с тобой они будут плевать на землю. Это нормально, у них такие обычаи. Если хочешь их задобрить — скажи, что несешь задохликам бубонную чуму.

Вид у раба был совсем потерянный.

— Короче, — не выдержал Олег. — Заходишь в город, по центральной улице идешь до самого высокого здания. За ним поворачиваешь направо и до упора к северной стене. После чего налево. Ищи дом, в двери которого торчит топор. Я лично вгоню его в дверь, чтоб ты не потерялся.

Райволг, наконец, кивнул.

Мы же с Олегом поспешили вслед за Леннартом и Мишей.

— Спасибо, навигатор, — сказал я воину. — Ты картограф?

— Херограф. Семнадцать золотых, блядь! Лучше б мне отдал, я б шмота прикупил.

— Не спортивно, — мотнул головой я. — Настоящий воин должен все забирать с трупа врага. В лавках продают мусор для лохов. Только нубы тратят деньги в стартовых локациях.

— Ага, — язвительно заметил Олег.

Я осознал намек.

— Еще раз — идите вы, Олег-не-знаю-как-по-батюшке в пень! Злой ты и нехороший человек. Всё передернул.

Я полез в «Социальное», изучать предоставленные мне возможности. Очень много интересного вывалила система под жирными буквами «Внимание».

— Михайлович, — сказал танк.

— Что?

— Отчество мое — Михайлович, — он понукнул коня.

Бергхейм готовился к бою. Вокруг города деловито рыли землю, дерн вывозили на телегах в сторону. Все, что могло иметь корни — выпалывалось нещадно. Копали даже женщины. Мы подъехали к воротам. Я задержался немного, глядя на то как сползают с холма телеги с бондами. На полях, отсекающих обитель людей от чащи, виднелись конные патрули северян. Лес вокруг долины выглядел очень неуютно. Он будто еще больше позеленел и притих.

Однако быстро организовываются северяне.

У терема мы разделились. Леннарт ушел искать Харальда, Миша поплелся в сторону базы, а мы с Олегом направились на поле, встречать павших. Двое измученных танков в поисках хилов и дд.

— Зря вы сына Лося свалили, — сказал я, наконец, когда мы оказались одни.

Олег пожал плечами:

— Мы как бы не сами на него наехали, он первый начал и получил по рогам. С хера ли сожалеть теперь?

Я кивнул. Вновь обернулся на город.

— Круто мы ту мразоту раскидали, — вдруг улыбнулся Олег. — Чётенько. Вдвоем!

— Два танка это всегда удобно. Это долго, скучно, но удобно, — согласился я.

— Ща пойдет жара. В две группы быстро поднимемся. И свалим отсюда.

— Куда? — спросил я.

Олег махнул рукой на другой край долины.

— А Бергхейм?

— Ты дурной? — посмотрел он на меня с раздражением. — Какая нам вообще разница что тут будет? Нас тут месяцами как бомжей на задворках держали. С хера ли теперь геройствовать? Валить надо. Здесь выхода домой нет ни хера. Это тебе норм, неделю здесь всего, да? А, блядь, Стасу каково, как думаешь? И че?

Я спорить не стал.

— Я вообще на херу вертел все эти игры. Гробы ваши стеклянные столько стоят, сколько нормальному честному человеку не заработать. Но че, сижу тут, блядь. Вон, как Светик. Есть много чего полезного и кроме них. Но, блядь, вот он я. Здесь. Воюю.

— Как ты сюда попал?

Он пожал плечами.

— С друзьями бухал. Попутку поймал, блядь. Очнулся тут. Надо было такси вызвать, не разорился б. Знал б, блядь, остался б ночевать у Паши, — он щерился от безадресной злости. — Он ведь, сука, предлагал. Но мне ж на работу надо. Я ж, блядь, ответственный.

Система взорвалась сообщениями.

Игрок «Блонда» получает достижение «Первый на сервере вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Бмвхеров» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Бомжара» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Головастик» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Длинноносый» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Зинаида» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Колдунчик» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Очкастая» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Рукоблуд» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «Таксист» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

Игрок «ЯкорнаяШесть» получает достижение «Первый на сервере, вошедший в Твердыню Тысячи Зеркал»

— Че это? — сдавленно спросил Олег.

Я смотрел на имена, поражаясь больной фантазии создателя. То что тут есть достижения — меня не удивило. Мы просто ничего еще не достигли.

— Че это значит? — повернулся ко мне воин. Его лошадь взволнованно всхрапнула.

— Не знаю, — ответил я.

— Он жив! — раздался с поля крик. Через высокую траву к нам бежал Стас. — Жив! Юра жив!

Бард размахивал руками.

— Юра жив!

На поле показался наш воришка. Ну да, жив. Чего так орать? Я недоуменно посмотрел на него, потом на Стаса.

— Головастик! Он вышел тогда из долины! Вышел! — вопил бард. Олег понукнул лошадь и поскакал навстречу появившейся в траве Светлане.

Точно. Стас же рассказывал, как он пытался вместе с каким-то Головастиком пройти перевалы. Выходит, тому все-таки удалось. Это, наверное, здорово. Но…

Почему этот Головастик ушел один? Данный факт наполнял меня неприязнью к незнакомому человеку.

Наверное, комплексы.

Глава восемнадцатая «Нубьё моё»

Свете было плохо. Она сгорбилась на коне и почти не реагировала на наши вопросы, Олег обнимал подругу так бережно, так осторожно, что впечатлил даже меня. Хотя ведь, по-хорошему, я должен был держать его за дерьмо и считать, что он не способен сделать девушку счастливой. Ну, так ведь принято. Соперник, он ж всегда скотина. У хороших людей женщин не отбивают.

А я ж великий отбиватель женщин, да! Особенно если под уксусом подержать, и молоток побольше взять.

Собравшись, поделившись с безвременно почившими соратниками новостями о судьбе квеста, мы отправились было к воротам, когда оттуда выехал Харальд. Викинг в накинутой на плечи белоснежной шкуре направлялся к нам во главе личной своры. За ним семенил тщедушный мужчина в знакомой до боли стартовой экипировке. Со четырех сторон его окружали всадники скандинавского апокалипсиса — Олаф, Ньял, Леннарт и Бьорн.

— Свежее мясо, — максимально цинично сказал я, скрывая интерес.

Стас, постоянно бубнящий про своего Головастика, осекся. Единственный, кто не обратил внимания на новичка — оказался Олег. Он кивнул нам на прощание, и, осторожно правя лошадью, направился в город. Проехав так, что викингам пришлось расступиться. Ньял ощерился так, будто собрался снести воину голову, но удержался.

— Балабол, — прочитал имя новичка Юра.

— Стилистику автор держит. Тут ничего не скажешь, — заметил я.

Вор поежился, бросил взгляд на ноги, но обошелся без ритуального сбрасывания невидимого пламени. Медленно отер ладони о штаны.

Харальд остановился в нескольких шагах от нас.

— Тут такое дело… С дроттами накладочка небольшая вышла, — вместо приветствия сказал ему я. — Там короче, мох. Он такой прыг. Мы от него шасть. Он за нами скок! Эти из дома полезли. Зеленые, волосатые. Голоса стра-а-а-а-ашные. Из рук булавы понавырастали и сразу в драку. А вокруг цветет, воняет, ветвями машет. Короче, нет больше дроттов.

Я развел руками и заискивающе улыбнулся.

Хевдинг смерил меня взглядом.

— Леннарт сказал, что вы ничего не добились.

— Не добились?! Да ваш ботанический сад четверых из наших на это поле отправил. Некоторых по частям, — я покосился на Игната. Тот невозмутимо щурился на викингов и, проклятье, жевал травинку. Он что, специально под вестерны косит?!

— Не надо сейчас шутить, шут. Ночью у меня погиб побратим, — зло сказал Харальд. — Он в отличии от вас — не вернется.

Я запнулся. В свое время пришлось уйти с очень хорошей работы на вольные хлеба, когда начальник запретил подчиненным шутить на собраниях. Мой нрав такого насилия не приемлет. Нет, Харальда можно понять, но, мать его, он же программа.

— В отличии от нас твой побратим сейчас сидит за общим столом с вашими богами и бухает. Горечь твоя, хевдинг, мне понятна, но так не заради этого ли вы живете? К чему излишний трагизм?

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 92,51%

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 92,52%

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 92,53%

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 92,54%

Я ведь не шутил. Совсем не шутил! Я осмотрел морды харальдовой своры. Это работает как-то не так с головорезами хозяина Бергхейма?

— Ловко, — сказал Харальд и неожиданно улыбнулся. — Ловко.

Он повернулся к новенькому:

— Его подобрали вскоре после вашего ухода. Пришел с поля. Забирайте.

Балабол осторожно, с опаской поглядывая на бойцов Харальда, прошел к нам. Встал с краю.

— Сколько дроттов там было? — хевдинг смотрел куда-то поверх наших голов. Устал владыка Бергхейма. Блин, а не слишком ли я его с побратимом приложил? Как-то не очень получается. Если забыть, что это все программы! Но они же программы!?

— Трое.

— Айсли?

— Айсли?! — не понял я.

— Был ли среди них Айсли? — понизил голос Харальд, по-прежнему изучая горизонт. Я вспомнил беломордого жреца, которых приходил смотреть на меня пару дней назад.

— Нет. Был бородатый и двое молодых.

Викинг кивнул.

— Найдите Айсли, — сказал он. — Идите в город. Ты — стой.

Он смотрел на меня.

— Так ты же просил привести дроттов… Какой к лешему, Айсли? Мы так не договаривались…

— Ты привел? — приподнял рыжую бровь Харальд.

Я проглотил едкую остроту, памятую прошлую свою резкость. И это меня выбесило. Чего это вдруг мне решили со всех сторон навешивать? Над этими не шути, над тем не шути. Все страдают, мучаются. По жизни надо идти с улыбкой, а не так. Я есть я.

— Вероятно, мне следовало отрезать одному из тех солдат Урфина Джюса голову, в качестве доказательства, — произнес я. Возможно, слишком злобно. — Ты ведь не клонишь к тому, что мы тебе врем?

— Я верю в то, что ты говоришь, — неожиданно миролюбиво возразил Харальд. — Но, если их было только трое, значит остальные ушли от Выводка. — Хевдинг уставился на моих товарищей. — Чего стоите? Пошли с глаз моих!

Ребята отправились в город.

Я остался. Маленький шут на кобыле, напротив пятерых здоровенных вооруженных викингов. За их спинами удалялись в окруженный частоколом город мои соратники по компьютерному заключению. Стас уже крутился вокруг новичка, а тот лишь оглядывался.

Бергхеймцы молча ждали. Харальд тяжелым взглядом проделывал во мне дырень.

— Пауза затягивается, знаете ли. Эффект будет потерян, — нарушил я тишину. — В драматургии важно выдержать момент, но нельзя с ним опоздать, знаете ли.

«Карл Олаф предлагает вам вступить в группу — Да/Нет»?

«Приглашение в группу автоматически отменено — вы не можете принять приглашение пока находитесь в другой группе. Выйти из группы. — Да/Нет?

Лады, выйдем. Пропустив сообщение о том, как мне повезло, список полученных аур и перечисление всех ошибок, которые произошли в процессе вступления, я в ожидании приподнял бровь:

— И?

— Шути, — бросил Харальд.

Стойкое дежавю.

— Вам, мальчики, только одно и нужно, — фыркнул я.

— Шути, — глухо повторил хевдинг. Суровые лаконичные люди все на одно лицо. Что Олег, что этот. Рубаки, что с них взять.

— Погоди! — я мотнул головой, делая вид что собираюсь. — Сейчас-сейчас. Сейчас.

Я вдохнул в себя побольше воздуха, выпучил глаза и затараторил скороговоркой, имитируя голос онлайн-ридера:

— Лошадь заходит в бар. Подходит к бармену, и говорит, а налей-ка мне квасу! Бармен в шоке смотрит на нее и говорит: «Ты что шутишь?», а лошадь отвечает: «Если бы я шутила, то сказала бы что — лошадь заходит в бар, подходит к бармену и говорит, а налей-ка мне квасу, а бармен отвечает: «Ты что шутишь?» а та говорит, что лошадь заходит в бар…

— Стоп, — прервал меня хевдинг, поморщившись. — Это по-твоему шутка?

— Шутка — это наш разговор, — перестал я паясничать. — Чего тебе надо? Баф словили ночью? Так я ведь и не шутил, по-моему. Я был невероятно серьезен, и в числе первых рвался в бой, но шнурки… Они предали меня!

— Он грозился укусить ночного хозяина, — улыбнулся Олаф мечтательно.

— Поклеп, — ткнул я пальцем в беззубого. — Не грозился! Все было очень серьезно. Я слов на ветер не бросаю! Если бы вы его не убили — укусил бы!

— Есть, — сказал Харальд.

Ньял спрыгнул с коня, махнул Леннарту, мол, давай слезай. Громила молча подчинился. Ньял подошел к верзиле и толкнул его двумя руками в грудь. Викинга отбросило в сторону, будто по нему садануло тараном. Грохнувшись в нескольких метрах от нас на землю, набожный северянин поднялся на ноги. Отряхнулся и коснулся рукой амулета. Сплюнул.

Викинг с изуродованным ртом мерзко захихикал, посмотрел на свои руки, затем на товарищей.

— О как я хорош!

— Как мощны твои лапища, — на автомате добавил я. На них действуют бафы шута? Причем не так, как на моих товарищей. У них ведь жалкие прибавки были, а эти… Может система в процентах считает? Ну там, увеличение силы на десять процентов это так себе радость для десяти единиц. Но весьма внушительно, если силы, например, тысяча.

Харальд окинул взглядом соратников.

— Я же говорил, — осклабился Олаф. Он смотрел победителем. — Я тогда так топор в ночного засадил, что, выдергивая, ручку ему сломал.

— Кто вы такие, задохлики? — спросил хевдинг. — Почему боги прислали нас к вам? Для чего вы им?

— Серый Человек, — прогудел Леннарт, он подошел к своему коню. Задумчиво приподнял того. Животное испуганно заржало, попыталось лягнуть хозяина, но великан увернулся. Скакун замер, застыв на вытянутых над головой руках. Глаза коня выпучились от ужаса.

— Не мучь животное, — сказал я здоровяку. Тот согласно кивнул и осторожно вернул коня на место. Бьорн облокотился на луку седла и смотрел на меня с неприязнью. Проверять свой баф он не стремился.

Харальд задумчиво глядел куда-то в поле.

— В мою свору сложно попасть, Лолушко. Но тебе это как-то удалось. Я не понимаю сил, покровительствующих вам. Я старался всегда держаться от них подальше. Но самые лучшие воины не подходили мне, а ты… случайно… подошел.

— Вот сейчас обидно. Я вполне себе хорош! — хотя рядом с вооруженными громилами я по-прежнему чувствовал себя подростком.

— На один удар хорош, — буркнул Бьорн.

— Чего тебе от меня надо, Гимли? — вскинулся я. — Рост компенсируешь?

Коротышка выпрямился, ноздри его гневно расширились.

— Тихо, — прервал меня Харальд, осадил жестом соратника. Олаф что-то фыркнул Бьорну на ухо, и тот побагровел от злости. Хитро скалясь, беззубый отъехал от него подальше.

— Ты пригодишься мне в бою с Выводком, — сказал хевдинг. — Не думаю, что от твоих товарищей будет польза, но с тобой, думаю, мы сможем пробиться в сердце Чащобы.

Он оглядел товарищей:

— То будет славная драка, братья.

Никто не улыбнулся. Но все посмотрели в сторону леса, над которым за вершины деревьев цеплялись призрачными пальцами тяжелые тучи. Облака затянули горы, наполняя чашу долины дымкой.

— Возвращаемся, — Харальд тронул поводья и развернул коня. Напоследок хевдинг обернулся ко мне и бросил: — Найди мне Айсли.

— И где мне его искать?

Хевдинг указал пальцем в лес и уехал.

Я сплюнул на землю, только после этого жеста осознав, что осваиваю местный язык. Но, черт, я бафаю неигровых персонажей. Причем гораздо круче, чем соратников. Это достойно удивления. Надо обязательно рассказать нашим. И почему меня подвязали на задание, но так его и не выдали?

Может… Это я неигровой персонаж?!

Я понукнул коня, направившись на базу.

Где удивился еще больше.

Балабол молчал. Всю дорогу. Не реагировал ни на какие вопросы. Лишь озирался по сторонам с жалобно-удивленным видом. Автоматически принял приглашение в группу. Так же машинально принял фазу, когда забрел внутрь нашего убежища. Огляделся.

Света легла на кровать, рядом с ней тут же присел Олег. Меня подмывало подойти поближе и спросить, как дела, но, черт возьми, воин так трогательно держал ее за руку. И она так на него смотрела. Третий точно оказался бы лишним. Но я все поглядывал в их сторону. Что с ней случилось? Может у нее тоже отходняки от смерти?

— Как ты думаешь, Лолушко? — спросил Миша. Я торопливо изобразил интерес, признался:

— Я не знаю. Как-то само получается. Но если подумать серьезно — скорее всего благодаря синапсам.

Жрец нахмурился. Игнат хмыкнул.

— Егор, давайте серьезно, — осудил меня Стас. — Идея Миши не лишена смысла.

— Это прекрасно. А какая идея?

— Омг, — выдохнул наш жрец. Закатил глаза.

— Кек, йотп, — ответил ему я. — В натуре. Что вы от меня хотите, я маленький больной шут. Меня скоро увезут в лес валить этот Выводок. И, главное, ни задания не дали, ни мотивировали. В какой момент я оказался на службе у местных нпц?

— Не ходи, — проронил Игнат.

— А че так можно было? — с сарказмом сказал я.

— Попробуй, — пожал плечами охотник.

— Господа, давайте вернемся к обсуждению. Я согласен с идей Миши — мы должны как можно быстрее добраться до этой самой Цитадели.

— Твердыни, — поправил Миша.

— Твердыни Сотни Зеркал!

— Тысячи, — поправил Миша.

— Простите, тысячи. Там наверняка есть подготовленная группа. Они точно подготовлены много лучше нас. И они нам помогут. Вместе мы выберемся отсюда!

— Лишний шмот нам скинут, паровоз куда организуют, — добавил Миша. — Апнемся быстро и разберемся что дальше делать.

— Если Головастик — это наш Головастик, он наверняка поможет.

— Он тебя тут бросил и сбежал, — напомнил я.

— Не верю. Скорее всего нашел выход, но на тот момент не смог об этом сообщить. Егор, вы должны больше верить людям.

— Конечно. Я был свидетелем тому, как из-за фиолетовых пикселей разводились женатые пары. Так что да — очень верю людям.

— Это частности! Если мы уйдем сегодня, то заночуем уже в районе Священной Рощи. А значит завтра к вечеру доберемся до подъема на перевалы. Я предлагаю выходить прямо сейчас!

— Свете плохо, — буркнул с лежака Олег.

— Что с ней? — повернулся к нему Стас.

— Я ж сказал, блядь, ей плохо! — рыкнул тот. Девушка слабо шлепнула его по руке. На бледном лице проступила улыбка.

— Сейчас пройдет, — тихо произнесла травница.

— У нас есть конь. Мы сможем посадить ее на коня. Чем быстрее мы будем действовать, тем быстрее выберемся отсюда! — Стас лихорадочно заметался по дому. Он нарезал круги вокруг очага. — Появился свет, понимаете? Шанс. Сколько времени мы тут проторчали?! Хватит. Мы можем большее. Те ребята знают много ответов и сэкономят нам время. Они выведут нас отсюда, господа!

— Да, о чем вы вообще говорите? — возмутился Юра. Лицо вора перекосило от злости. — О чем?! Куда выведут? Куда вы вообще несетесь, а? Мы, именно мы, сейчас сремся в капсулах, а не в домике сидим и беседы беседуем. И никуда мы отсюда не денемся. С чего вы вообще взяли в свои тупые головы, что тут в конце прокачки выход нарисуется?! Кап уровня это не конец игры, а начало освоения контента! Всегда так было и везде. А вы что, думаете, что там окошко в реальный мир увидите?

— Юра, — жалобно начало было Стас.

— Что Юра? Вас любого в любой момент выключить могут. В любой! Какие планы вы тут строите?! Уровни качать? Да какого хера вообще у вас в головах творится?! Ничего не изменится. Просто вместо Выводка будет Хреныводок, уровнем побольше. Те же яйца, вид сбоку!

— В жизни, знаешь ли, — вмешался я, — тоже все может закончиться в любой момент. За молоком вышел и нашел себе инсульт, кирпич на голову или пьяного ушлепка за рулем прокурорского геленвагена.

Юра посмотрел на меня с яростью.

— Успокойся, — твердо сказал ему я. — Мы ведь это уже проходили, верно? Сидеть на одном месте не имеет смысла нигде. Ни в жизни, ни в игре. Даже если нет выхода — нужно двигаться.

— Прыгать для этого мудака, что за нами следит?! Это твое движение?!

— Жизнь, это то, что мы из нее делаем. Здесь и сейчас, — терпеливо произнес я. — Каждую минуту сознания — мы живы.

Вор выпучил глаза в недоумении.

— Какая разница, Юр, где ты мучаешься — в реальной жизни или в игре? Если никакой, то подумай, может быть и радость равноценна? Сиюминутная. Текущая. Может, стоит выбрать ее?

— Это все ненастоящее! — сказал Юра.

— Да. Но ты — настоящий. Ты — как человек, как личность. Ни как кусок мяса, а, прости — как душа. Какая, тогда, к лешему, разница — в метро ворчать или в виртуальной реальности?

Хрена себе я дал! На меня смотрели все, кроме новичка. Когда-то давно один человек сказал мне, что пустое остроумие — это тлен. Его нужно чередовать с серьезностью. Тогда, говорил мне этот двадцатилетний знаток душ, все девушки будут твои. Я давно вырос, давно уже понял, что это продукт подросткового токсикоза, но…

До сих пор чередовал!

Новичок все еще пялился себе под ноги, запустив пальцы себе в волосы. Света повернула голову и смотрела на меня с изумлением. Стас развел руками:

— Егор. От вас не ожидал.

— Да я сам охренел.

— Я не хочу тут быть, — глухо сказал Юра. Он явно успокоился. — Я хочу домой.

Игнат подошел к вору, хлопнул по плечу, и отправился на топчан.

Народ притих.

— Однако, — вновь подал голос я, — план вижу таким. Отправляемся в путь завтра. Во-первых — Свете надо прийти в себя. Во-вторых — слишком много странной движухи вокруг города. Торопливой, хочу сказать, движухи. Я б не хотел оказаться в лесу в тот момент, когда начнется то, к чему так готовятся наши бородатые боты. Нас хорошо проредили три жреца. А ведь этих жрецов что-то изменило.

— Мы потеряем время, — сказал Стас. Расстроился, бедолага. — Может, мы смогли бы вырваться раньше? Там есть люди, которые знают о мире больше нас. Они обязательно нам помогут.

— Нет, — прохрипел кто-то. Голос был чужим. Чуждым.

Мы все обернулись на Балабола.

— Щеглов делал этот проект экспериментальным, — сказал новичок. — Социально-экспериментальным. Он никогда бы не строил игру на гуманизме. Человек человеку — волк. Не ждите помощи.

— Он разговаривает! — я прижал ладони к щекам и округлил рот. — Божечки-кошечки. Хи из алаааайв! АЛА-А-А-АЙВ!

— Поясните, пожалуйста. Как вас, кстати зовут? — спросил Стас.

Балабол выпрямился:

— Меня зовут Евгений. Евгений Федотушкин. Я работал с Щегловым.

— Сценарист —

Только перебравшись в глушь, Сценарист услышал птиц. Город заглушал их. Город, почти выдавивший из Сценариста душу, забивал слух тысячей искусственных звуков. Даже ночью не оставлял в покое. Выкрики гуляк, моторы гонщиков, шаги бессонных соседей сверху. Лязг лифта из парадной. Коварный падальщик из бетона и асфальта усыплял внимание, подменял истинную жизнь бесконечной суетой. Вокруг всегда что-то происходило, для того, чтобы человек не осознавал жизни. Чтобы запутался в паутине огромного мира, обмяк, и позволил себя сожрать.

Города поедают людей. Но он вырвался. Вырвался и теперь чувствовал тоньше. Теперь весна была весной. Лето — летом. Осень — осенью. С запахами, с видами, со звуками. В городе ты теряешься и делишь дни на «тепло-холодно», «сухо-сыро».

Надо было давно съезжать.

От дыма сигареты кружилась голова. Кончики пальцев покалывало. По телу разливалась слабость, голос в голове сокрушался, тихонько напоминая, мол, зачем ты сдался? Ведь ты не курил целый год!

Эту пачку Сценарист держал для того, чтобы победить своего древнего врага. Чтобы не избегать, а победить. Первая ошибка при отказе от курения — прятаться от сигарет. Отводить глаза от курильщиков, выбрасывать пачки, избегать мест, где захочется втянуть в себя отравленный дым — это все не помогает. Это ненадолго. А вот видеть каждый день и осознавать — что у никотина нет больше власти — хорошо прочищает голову. Он проходил мимо пачки по несколько раз в день. Сначала тянуло страшно. А последний месяц все думал — не выбросить ли сигареты вообще. Зачем пылятся.

Хорошо, что не выбросил. Сегодня — можно.

Птичий щебет глушил гудение спрятанных в ангаре генераторов. Прохладный ветер остужал горящее лицо. Сценарист затянулся еще раз. У него получилось. Получилось то, что не смогла сделать целая корпорация, с безграничными ресурсами, но скованная рамками условностей. Морали. Закона.

Пальцы дрожали. Сценарист смотрел куда-то поверх забора, на кроны далеких елей, над которыми синело холодное осеннее небо. Сознание заволокло туманом, к которому привык каждый курящий, но который так болезненно тяжел, если между порциями никотина прошло время.

Надо быть честным — он не ожидал, что так выйдет. Даже не следил за этим. Говорят, так и происходят самые важные открытия. Своеобразное яблоко на голову. Конечно, в мечтах подобное он допускал, но одно дело в мечтах. А тут…

Докурив, он бросил окурок на землю. Поставил сверху ботинок, впечатывая добитую сигарету. Но затем наклонился, выковырял ее и отнес в дом. Хлопнула крышка мусорного ведра.

Сценарист вернулся к мониторам. Тянуло проверить еще раз, а не привиделось ли ему. Не случился ли какой-нибудь досадный баг, и он принял его за желаемое. Он вытащил на мониторы локации Бергхейма, прошелся взглядом по ним. Жизнь кипела. Жизнь менялась. Размеренный быт развалился на куски. Мох уже захватывал брошенные дома бондов, выбираясь из леса. Потрясающе. И ведь это без запуска эвента. Оно произошло само. Цепочка событий, не спланированная, и тем восхитительная. Триггер он нашел быстро — бергхеймцы убили сына Лося.

— Моб, который изменил все, — сказал Сценарист.

Он вывел на отдельный монитор лог с локации Бергхейма. Отфильтровал по активным персонажам, вычленив их из многоголосого вороха ботов. Тоже победа. Огромная победа. Неигровые персонажи общались между собой постоянно. Раньше Сценарист их даже читал, пока бездействовала местная коммуна. Но теперь… Теперь! Что там этот говнюк наговорит про него, а?

По экрану побежали строчки.

«Балабол: Меня зовут Евгений. Евгений Федотушкин. Я работал с Щегловым»

«Лолушко: Я когда-то работал с девушкой по фамилии Мерина. Это не Бог весть какое достижение, но имя у нее было — Любовь. Любовь мерина. В отличии от какой-нибудь Страсти Осла — в этом есть история. Драма»

«Кузьмич: Почему?»

«Лолушко: Потому что мерин — это кастрированный жеребец, мой лесной брат. Влюбленный кастрированный жеребец, это же…»

«Книгожор: Егор! Ну позвольте же закончить»

— Вот именно, — улыбнулся Сценарист. — Позвольте ему сказать.

Он хотел бы увидеть лицо Федотушкина в этот момент. Реальное лицо, а не сгенерированного системой аватара. Однако честнее всего люди говорят про других только за спиной. Поэтому оставалось лишь греться воспоминаниями, как вытянулась морда бывшего начальника, когда тот сел в машину и увидел вместо ищейки — Сценариста. Выйти он уже не смог, получив удар шокером достаточный, чтобы вырубиться.

«Балабол: Вы ведь должны знать Щеглова. Раз участвуете в его проекте»

«Книгожор: в каком проекте?»

«Балабол: В этом! Вы же… О Господи…»

«Лолушко: ты что-то знаешь о том, где мы и что это?»

— Давай, давай, расскажи им, — ощерился Сценарист.

«Снежок: Как ты?»

«Сучка: Голова кружится. Мне страшно, Олежка… Мне страшно. Я будто до сих пор слышу его… Он у меня в голове, Олежка. До сих пор у меня в голове!»

Сценарист раздраженно промотал беседу возлюбленных, отыскивая суть. Лог локации имел свою плюсы и свои минусы — он отслеживал даже шепот, но сейчас это все было не интересно.

«Балабол: Он совсем спятил… Господи, вы все тоже тут не по своей воле? Я думал…»

«Лолушко: К делу, Евгений. К делу. Что это такое?»

«Балабол: восемь человек… Как он сумел? Господи…»

«Лолушко: Тебя ждет сюрприз, но хватит религии! Одни Господи из тебя прут. Рассказывай, что знаешь!»

«Кренделек: Он что, знает этого мудака, который нас тут запер?»

«Лолушко: цыц! Кто ты такой, Евгеша?»

«Балабол: Я руководитель направления игровых концепций. Волшебные Миры. Слышали? Вот. Щеглов был самым ценным нашим сценаристом, с очень мощным техническим бэкграундом. Господи, да он всегда был странным, но, чтобы вот так… Восемь человек…»

«Лолушко: Вернись, Евгений. Мы все давно оценили его производственные мощности. Нам нужно понять, как отсюда выбраться. Ты тут — значит тоже заинтересован. Что это за прелестное место, из которого не выйти? Ваша игра?»

«Балабол: Нет. Но это была наша разработка»

— Врешь. Это была моя разработка, — произнес Сценарист сквозь зубы. — Моя. Но вы ее испугались.

«Балабол: Когда он показал прототип — коммерческий отдел был заинтересован. Нам дали бюджеты. В разработке всегда несколько проектов, и я позволил Андрею всецело заниматься только этим. Оберегал его от других задач, прикрывал… У него была полная свобода, но на промежуточном ревью целевая группа забраковала игру. Проект закрыли, как потенциально убыточный. Да и внутренний отдел поставил мораторий на используемые технологии, когда изучил техническую часть. Андрей все очень усложнил. Чрезмерно»

— Потому что вы растите дебилов. Оболваниваете еще больше. Три-четыре скрипта, без мотиваций. Боты-функции, разрушающие погружение. Ориентир на баранов! — сказал Сценарист. — Игрока надо водить за ручку. Все должно быть интуитивно понятно, он не должен скучать. И что?! Потом они и в жизни так же ждут чужой руки. Ничего не умеют, ничего не хотят! Потребители. Стадо. Поколение гугла.

Он потянулся к пачке сигарет, но отдернул руку. Частить не надо.

— Полная свобода. Ты ел меня живьем, Женечка. Ел, и потом — предал. Сделал вид, будто я все это за твоей спиной придумал. Будто не драл с меня по два отчета в день, — голос Сценариста охрип от злобы.

«Балабол: Щеглов сорвался. Попал на месяц в клинику неврозов, а когда вернулся — стал неуправляемым. Мы договорились, что он отдохнет в оплачиваемом отпуске, а затем вернется к работе. Год назад. Вы бы знали сколько он зарабатывал! Генеральный зубами скрежетал, но терпел. Щеглова ведь даже Близзард пытались сманить, такой кадр нужен фирме, но год отпуска — это слишком даже для генерального оказалось»

Сценарист поджал губы, вспомнив тихие коридоры с потерянными людьми. Вспомнил туман, в котором он жил. Капельницы, беседы, таблетки, снова капельницы. Жизнь растения. Что происходит с людьми в настоящих домах для помешенных, если в какой-то «клинике неврозов» из него сделали початок кукурузы.

Но именно там он понял, что вокруг слишком много шума. Именно тогда он понял, что город уже раскрыл пасть, чтобы проглотить душу Сценариста. И сбежал.

Взгляд ткнулся в следующую строчку, переключая сознание.

«Кренделек: Да кого это дерет, блядь? Как отсюда выйти?!»

«Лолушко: Погоди. Пусть закончит»

«Балабол: Я искал Щеглова, чтобы вернуть назад или окончательно разойтись. Даже частных детективов подключил. Зарплату он снимал исправно, гонял по счетам, прятался. Мы не смогли отследить. И вот вчера мне пишет один, что нашел его. Сказал приехать. И я тут. Вместо детектива меня ждал Андрей»

«Лолушко: И? Как отсюда выйти?»

«Балабол: Основной концепцией было — выйти можно, только пройдя игру. Глубина погружения, мотивационный момент. Необходимость командной игры. Случайное распределение. У Щеглова был пунктик на этот счет. Ему нравится смотреть как в банке грызутся пауки»

«Прыщ: Да я б хер стал гамать в такое!»

«Балабол: Люди отдают многое за эрзац жизни. У игры нашлись бы почитатели. Просто ради впечатлений. Проект был многообещающим, глубоким, но…»

«Лолушко: Могу пырнуть тебя ножом, чтобы ты оценил всю прелесть этой игры. Все ее глубину, скажем так»

«Балабол: Не надо. Я знаю Андрея — у вас все выкручено на максимум»

«Ловелас: Единым целым. Единым»

Сценарист остановился на этой фразе. Проверил игрока. Перечитал его показатели и улыбнулся. Потрясающе. Это работает. Не понятно «как», но — работает. Нобелевскую дают и за меньшее. Он перевел взгляд на лог. К черту нобелевскую. Не в ней суть.

«Балабол: для выхода требуется прокачка и прохождение последнего подземелья, итогового. Это то что было в основном концепте. То, что он год работал над этим проектом — для меня очевидно. Также то, что он выкрал клиентские матрицы»

«Лолушко: что выкрал?»

«Балабол: я слушал ваши диалоги с ботами. Никто не в состоянии прописать все, что я услышал. Это динамически развивающийся ии. Индивидуальный для каждого бота. Андрей хотел подружить программы со снятыми пользовательскими матрицами. Вы бы видели его базу данных по персонажам. Даже мимо пробегающий мальчик имеет сюжетные связи с десятком других ботов. Щеглов ненавидел картон, но в команде работал как просили — просто и эффективно. В его прототипе нельзя было шагу сделать, чтобы не тронуть паутину взаимоотношений. Даже без матриц его боты впечатляли, а со слепком человеческих эмоций — мотивация должна быть ошеломительной»

«Прыщ: лол. Это правда?! Все-таки собирали их? Я думал это слухи!»

«Лолушко: это вообще законно?»

«Балабол: в пользовательском соглашении прописано, что мы можем их собирать. Вы же принимали его?»

«Лолушко: очень хочу сунуть тебе в торец что-нибудь. Их же никто не читает! Вы ж знаете об этом!»

«Балабол: знаю, но сбор не значит использование. Внутренний отдел потому и наложил вето на разработку Щеглова»

«Снежок: Попробуй поспать…»

Сценарист ощерился. Да заткнись ты со своей телкой.

«Лолушко: а сколько он зарабатывал? Не то чтобы мне интересно, но все-таки, чтобы разжечь классовую ненависть, и поднять массы, на, ну вы понимаете»

«Балабол: много»

«Лолушко: я никому не скажу, правда. У нас сейчас проблемы поважнее, чем корпоративная этика»

«Балабол: сорок тысяч долларов»

«Снежок: сколько, блядь?!»

«Кренделек: мудень…»

«Снежок: Блядь, я как папа Карло по двенадцать часов в день за сорокет рублей работаю, а какой-то больной на голову сочиняшка имеет… это сколько в рублях?!»

«Книгожор: многие гораздо меньше получают, Олег»

«Прыщ: два с хреном ляма»

«Лолушко: с неплохим хреном. Вы там совсем зажрались? Я думал что джависты охреневший народ, но вы тут уделали мои установки разом»

«Балабол: самая высокая зарплата в конторе. Я получаю значительно меньше. Мы должны были надежно перебить Близзард»

«Прыщ: раз ты в теме игры, то как все скипнуть? Может есть какая админская консолька? Бэкдор какой? Че-нить сверх игрового. Или хотя бы где эксит-поинт находится?»

«Балабол: я все попробовал. Андрей закрыл все известные мне лазейки. Он параноик»

«Лолушко: может, все-таки, это та Цитадель Тысячи Зеркал. Прошли последнего босса и свобода?»

«Балабол: не думаю, что это будет так просто. Андрей любил усложнять игрокам жизнь. Его квесты всегда в топе популярности, но самый ненавистный игроками — тоже его. Тот, что с кроликами в «Сказке» — тоже его.

«Прыщ: я знаю этот квест. Пригорало знатно. Цепочка на тридцать минут, отвлекся, оступился, ошибся и с нуля! Всегда знал, что нормальный чел такого не придумает. И реварды говно. Реально для ачивки мудохался»

«Балабол: вы должны понимать. Щеглов никогда не любил игроков, но всегда любил конфликты. Простого выхода не будет»

Сценарист отключил лог с довольной улыбкой. Особенно ему понравилось про деньги. Грязная бумага здорово ему помогла. Зарплата и хорошие сбережения. Одинокому человеку ведь много не надо. Особенно, когда женат на работе. Ему хватало и макарон на кухне, вместо кутежа по мальдивским ресторанам, где убивали себя ошалевшие от дохода коллеги. В коллективе он был чужим.

— А что у нас с Виталием Чуяковым происходит? — мурлыкнул Сценарист себе под нос. Пальцы легли на клавиатуру, мониторы позеленели, расцвели яркими красками. Чащоба менялась. Все затянул мох, но он же придал лесу сказочности. Повсюду распустились цветы. Деревья покрылись красными, желтыми, синими бутонами. Прежде глухая чаща теперь больше напоминала какой-нибудь ботанический сад в пору цветения.

Сценарист повел камеру в глубину леса.

Матрица игрока «Войны лордов» Виталия Александровича Чуякова, так удивившего его недавно, занимала большинство мыслей Сценариста. Она сломала глобальные установки, переработала их и теперь — жила. Жила полностью по своей воле, творила. Развивалась.

Может быть, дело в том, что он не слишком сильно прописывал ее линию и базис сценария уступил под влиянием подселенной матрицы?

Или Виталий Чуяков был непростым человеком? Как знать. В базе ждали своего часа матрицы миллиона игроков. Тысячи игровых часов, связки реакций и событий, расчеты мотиваций и стратегий, собранные психологические особенности, методы решений и поведенческие коллекции. Оцифрованные души. Среди них хватало заурядностей, но и ярких личностей было в достатке.

Жаль, их не определить простым изучением собранного системой кода. Всё полагается на случай. Никому не удавалось полноценно объединить эту базу с ботом. Если удавалось, то бот все равно ломался или нещадно тормозил, не способный обработать все. Тавернщики начинали командовать деревней, вместо того чтобы налить пива страждущим и зависали. Вампиры выходили на солнце и сжигались системой. Шаманы отключались на несколько дней над драгоценными камнями. Зомби становились еще медлительнее, получая информацию быстрее чем могли на нее реагировать и сбивались в очередности.

Много умных голов разбились в попытках подружить матрицу со скриптом. И только у Сценариста получилось. Его мир был отлажен. Матрицы отфильтрованы. Все работало как часы. Но слепок Чуякова пошел дальше…

Сценарист мог сломать образовавшуюся связку, изменив даже самую малость в сценарной базе, и поэтому вообще не лез туда. Только наблюдал. Пытался осознать, как получилось, что в его игре зародилась настоящая жизнь.

Камера выплыла наконец на поляну, прежде угрюмую, зловещую. С гигантским мертвым дубом посередине. Расколотым, скрывающим в себе гнездо местного зла. Теперь вокруг пестрели цветы. Под зазеленевшим деревом затаилась многоногая тварь. Косматая туша была размером с лося-переростка. Само тельце, будто паучье, пряталось за забором поблескивающих на солнце лап. Это что-то новенькое. Чуяков строил защиту?

Сценарист двинул камеру еще ближе. Ему показалось, что глаза твари открылись и уставились прямо на него. Лапы зазвенели, соприкасаясь. Туловище чуть качнулось, выпрямляясь, но медленно осело.

Андрей Щеглов сунулся в расколотый дуб, чтобы еще раз взглянуть на свое детище.

На свой Выводок.

Глава девятнадцатая: «Топор и договор»

— Топор! — сказал я. Посмотрел на Олега. Тот так и сидел у Светы, поглаживая девушку по голове. — Топор!

— Топор? — с недоумением спросил Стас.

— Топор!

Я протянул барду руку ладонью вверх. Тот с беспомощным видом огляделся.

— Топор! — повторил я, наслаждаясь словом и ситуацией.

Стас вытащил из инвентаря злосчастный инструмент, недоверчиво протянул мне.

— Топор, — нежно погладил я топорище. Встал и пошел к выходу.

— Что происходит, Егор? — закончил наш насыщенный диалог Стас. Я остановился, оглянулся. Поднял топор повыше, сказал:

— Топор!

И вышел.

На улице я вогнал топор в дверь. Мои семнадцать золотых, по имени Райволг, рыскали где-то по Бергхейму, в поисках знака, который мы совсем позабыли дать. Думаю, местным сейчас хватает забот, и работать навигатором по городу, ради меченного чужака, никто не стал.

Ну или раб просто сбежал. Так ведь бывает? Потеря невелика, конечно. Я же Лолушко Полерожденный, шут из Бергхейма, выполнивший задание Крушитель Оков и почти мать драконов. Конечно, выкупал я паренька с определенной целью. За пределами Бергхейма нам пригодится источник хоть какой-нибудь информации. Там ведь, наверняка, с чужаками тоже общаются посредством плевков, как принято у северян, ну или схожего лингвистического аналога.

Ладно, что-нибудь придумаем.

Я огляделся, в надежде разглядеть в узких проходах между домов фигуру раба. Тщетно. Из центра города тянулся гул толпы, но здесь было пусто. Почти над нашим логовом возвышалась смотровая башня, в которой торчал северянин в шлеме и с черной шкурой на плечах. Воин пристально вглядывался вдаль.

— Характеристики.

Я ткнул в «Клан». Совсем забыл про новую фишку.

«Введите имя вашего клана»

Внизу развернулась клавиатура. Название — это сложно. Это не должно быть слишком пафосно, вроде Львов Чести. В голове крутилось название одной гильдии из древней игры. Звалась она «Я бегу а волосики назад». О, сколько там было чудесных коллективов. «Вайп на треше», «Свидетели сержанта Пеппера», «пыщь пыщь ололо я водитель нло», «вася где лут». Очень качественные, атмосферные названия. Но это же не самобытно.

И что вообще дает клан?

Система обходилась без подсказок.

Честно говоря, я завис. Стоял рядом с воткнутым в потрескавшуюся дверь топором, вытянув перед собой палец, и соображал. Пахло навозом и вспаханной землей. Да, Егор. Вот она, истинная сложность. В груди неприятно заворочалось.

— Ой, в жопу, — фыркнул я, вспоминая советы врача. — Пренебречь, вальсируем.

И улыбнулся.

«Клан «Пренебречь, вальсируем» создан»

ВНИМАНИЕ: на текущем уровне вы можете взять в свой клан только троих персонажей.

В подменю «Клана» появились пункты: добавить персонажа, удалить персонажа. Для чего это все?!

Ткнул пальцем в «Добавить персонажа»

«ВНИМАНИЕ: Прежде чем добавить персонажа — выберите его»

Дверь распахнулась, я вошел в наше убежище и громогласно объявил:

— Я выбираю Балабола!

Новичок поднял голову.

«ВНИМАНИЕ: Игроки не могут быть добавлены в клан»

— Да е-мое, — выругался я, снова вышел на улицу. Двинулся к смотровой башне. Карл Убе Торсон вопросительного уровня.

— Я выбираю Убе Торсона!

Северянин оторвался от дозора, уставился на меня и сплюнул.

«Убе Торсон отклонил приглашение в «Пренебречь, вальсируем»».

— Вот это обидно было, — сказал я ему. Сплюнул, чтобы поддержать беседу. Северянин повел плечами и отвернулся. Хотя глянул так, что мне подумалось — вот прямо сейчас сиганает вниз, зараза, и поломает дерзкого чужака.

Однако эксперимент есть эксперимент. Эта неведомая хрень для непонятных целей работает неясно. Ура. Задача выполнена.

— Егор, у вас все в порядке? — раздался сзади голос. Ну, в целом вопрос разумный. Со стороны, должно быть, это все выглядело несколько странно.

Я обернулся к барду с улыбкой сумасшедшего. Потер руки и, бегая глазами по сторонам, хихикнул:

— Да, а почему вы спрашиваете?

— Мне сложно понимать ваши шутки, — признался Стас, но на этот раз это было не тихое смущение, а почти агрессия.

Я перестал паясничать, приосанился, размял шею, здесь позвонки не хрустели:

— Понимания в жизни вообще мало кому хватает. Просто эти голоса, знаешь ли. Они шепчут мне, и я не могу сопротивляться, доктор.

Бард нахмурился:

— Опять шутите, да?

— Как можно быть таким скучным? — в ответ спросил я.

— Егор! Мне кажется вы сходите с ума. Я переживаю за вас. Ситуация очень серьезная, нам хватает переживаний и кроме ребусов вашего поведения.

— Ох, Стас, что же вы со мною делаете. Я купил раба, обещал топор вогнать в дверь, чтобы он дом нашел. Тут же адресов нема. Ну и вожусь с опцией «Клан» из характеристик. Пробовали дергать его?

Бард помотал головой.

— Вы все время шутите, почему?

— Мне скучно все делать с серьезной физиономией, Стас. Тебе реально нужно как-то привыкать. Потому как если я перестану паясничать — пиши пропало. Это значит где-то разверглись врата в Ад и к нам оттуда уже ломится такая радостная живность, что…

По ушам врезал тягучий рев сигнального рога. Стражник на башне выдувал легкие в изогнутую трубу, взявшись за нее обеими руками. После сигнала воин склонился вниз, на ту сторону частокола и заорал:

— К воротам! Они идут! Идут!

— Черт. У меня фраза уже почти зацепилась за следующее предложение. Было бы эпично. Там рождалась парочка прикольных образов, особенно с отсылкой на местную фауну, но опустим. Собери тех, кто может идти. Олег пусть остается со Светой и Мишей. Вряд ли они сейчас в состоянии что-то сделать. Если что — я потанкую.

— Егор, простите. Я…

— Я иду к хевдингу. Вытаскивай народ. Время качаться. Если будет заварушка — нам нужно быть там, чтобы успеть пнуть каждую подобравшуюся к городу тварь. Тут явно все работает без пропорций. Если кто-то завалит поцарапанного тобою моба — опыт получишь. Это надо использовать. Я достаточно серьезно все объяснил? Или проскользнуло что-то шутовское?

— Егор, я не имел в виду…

— Потом поговорим.

Я развернулся и двинулся на поиски Харальда.

Квест «Найди северянина в городе, забитом северянами и другой скотиной» награды не предполагал и системой не предлагался. Бергхейм ведь и без понаехавших бондов был довольно обитаемым местом. А теперь центральные улицы напоминали какую-то улочку у бизнес-центра, только вместо разнообразных машин, стоящих со второй полосы и до тротуаров, повсюду торчали телеги, повозки. Согнанные с места земледельцы старались далеко от скарба не отлучатся. Прямо на улице горело несколько костров, над которыми повисли чаны. Ворота захлопнулись, на помостах за частоколом собирались воины Харальда.

Я проталкивался через толчею, вздрагивая от каждой рыжей морды с нахлобученным шлемом и думая, что нашел хевдинга. Однако тут этих рыжих было как грязи.

С башен гудели рога.

— Идут. Идут! — неслось по городу. Бонды хмурились, сжимали бывалые топоры, но честно сказать, при желании, я смог бы один выкосить всю улицу своим «серпом Зубоскала», прежде чем до меня добрались бы высокоуровневые карлы Бергхейма.

— Люди-деревья! Люди-деревья! — донеслось до меня с одной стороны.

— Полуволки! Сотни! — чуть ли не плакала женщина с другой.

Над гвалтом возвысился визгливый многоголосый вой. Он шел будто бы со всех сторон разом. Звук моментально заглушил людской гомон. Город тут же смолк. Черт, страх простых жителей можно было пилить бензопилой и складывать в поленницы — настолько густым стал от него воздух.

Я добежал до ближайшей стены, взлетел на помост. Бритый карл с безумными глазами небесно-голубого цвета с восторгом смотрел в сторону леса.

— Ой-ой, — сказал я, увидев то, что оттуда движется.

— Будет славная драка! — сказал мне голубоглазый. — Скальды восславят ее так, что спустя века наш подвиг будут помнить!

— Искренне рад, — буркнул я.

Мох выполз из леса. Длинные языки изумрудной зелени текли по земле, будто в чаще кто-то пролил несколько тысяч контейнеров с ядовитой краской. На остриях выводковой заразы тяжело шагали жуткого вида твари. Будто огромную жирную тушу заперли в старом полом дереве, а затем крепко стянули цепями. Складки болотного цвет плоти выпирали из всех щелей. Толстые короткие ноги впечатывались в землю, и следы тут же зеленели, расцветая мхом. В дуплах ходящих деревьев в такт шагам дышал мертвецкий свет.

Ветер принес запах тины и плесени.

— Это что еще такое?! — выдохнул я.

— Сеятели.

— Ах сеятели. Ну теперь мне много легче, — с сарказмом сказал я. Карл же согласно кивнул:

— Да, главное их удачно поджечь!

Я устало вздохнул. Может, это не в них дело, а во мне? Неясно изъясняюсь, допускаю кривотолки. Таблички с надписью «Сарказм» нет. Откинув в сторону левые мысли, я принялся изучать гостей.

Между неторопливыми древесными гигантами метались уже знакомые мне проклятые волки. Много волков. И среди них очень сильно выделялись звери побольше, с серебристыми гривами. Уровни их я пока определить не мог.

— Смотри! Смотри какая радость! — толкнул меня в плечо незнакомый карл. Он ткнул рукой налево, туда где когда-то стояла кузня задохликов. На холме появилась тварь чем-то напоминающая Ночного Хозяина. Немного поменьше, но все-таки. Рядом с ней возникла еще одна. Под ногами гигантов сновали волки. Вода вскипела — на берег выбиралась зверюга размером со слона. Щупальца скользили по траве, выволакивая лоснящуюся тушу на берег.

— Это не очень здоровый оптимизм, — отметил я восторг северянина. — Я бы даже сказал — очень нездоровый.

— Чудные слова говоришь, — ответил тот. — Всеотец с нами!

— Где хевдинг?

Викинг огляделся, пожал плечами. Я побежал по помосту, машинально считая бойцов. Среди карлов тут были и простые стрелки. Обмундирование попроще: на головах капюшоны, доспехов почти нет. Но взгляды цепкие. Почти у каждого лучника рядом дымились жаровни с углями, за которыми приглядывали старательно не показывающие страха подростки.

Когда я добрался до стены, которая должна была примыкать к нашему дому, то насчитал тридцать карлов и столько же стрелков. Из леса с северной стороны шли такие же омерзительные сеятели с волками. Но в чаще, на границе, я разглядел несколько Сыновей Лося. Рогатые твари наблюдали за городом из леса.

Это очень напоминает осаду. Черт! Я обернулся.

Поле возрождения уже зеленело. Один из деревянных жирдяев ломился прямо по центру, распространяя вокруг гнилостные волны. Вот дьявол! Это ведь стратегический объект для нас.

Умирать теперь никак нельзя.

— Бить жирных. В первую очередь бить жирных! Сожгите их, во славу Одина и Фреи! — орал здоровенный карл. Я узнал в нем Ивара Железнорылого. Пробегая, хлопнул гиганта по плечу. Тот не сразу меня узнал, но когда понял, что перед ним тот сумасшедший дурак, сломавший об его шею нож, — отшатнулся в испуге.

— Где Харальд?! — спросил его я.

Он отмахнулся, мол, там, дальше.

Хевдинг стоял на противоположных воротах, изучая обстановку. Надо было с этой стороны начинать, не пришлось бы полоумным сайгаком обскакать полгорода.

Пузаны приближались. Топали они очень медленно, не неотвратимо. Судя по всему, Сеятели эти были только в северном лесу. С восточной стороны ходячих деревьев, изрыгающих мох, не наблюдалось. Зато на холме раскачивались деревья, пропуская нечто огромное. Макушки тряслись, даже здесь было слышно, как стонут и падают на землю могучие стволы.

Когда поросшая зеленью тварь выбралась на свободу — мне снова вспомнились картины Розальски. Опутанный листвой гигант, ростом повыше Ночного Хозяина, ныне покойного, волочил за собою вырванный с корнем дуб, взрывая землю сучковатыми ногами. Выглядел он как помесь злобной пародии на человека и хищного энта. Среди пышных зарослей на плечах твари едва угадывалась крошечная головка. Бил этот великан, наверняка, один раз, потому что второго удара не пережить никому.

— Где вы их хоронить-то всех будете? — спросил я Харальда Скучного.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 93,04%

— Зачем хоронить? Мы их сожжем, — улыбнулся хевдинг.

— Звучит логично, — согласился я. — Три-четыре бригады спятивших лесорубов и победа у нас в кармане.

Харальд положил обе руки на частокол.

— Я чего тебя искал-то, славный хвединг. Помнишь, ты приходил к нам с разговором о том, что тебе нужна наша помощь. Так вот! Она пришла! Ребята уже в пути. Куда нам идти?

Хевдинг повернул голову, нахмурился. Очень так громкоговоряще нахмурился.

— У меня напрашивается направление, куда ты можешь нас послать, — добавил я, — но мы ведь можем принести пользу. Вон, тех же волков уже крошили.

Про сына Лося я умолчал. Только покосился на стоящих у леса гигантов с лосиными рогами. Их было уже больше десятка. Северяне на помосте перешучивались. Карлы боя не страшились. Будем надеяться, что это от опыта войны с Выводком, а не из-за их фанатичного желания побухать с Богами в Валгалле.

Харальд фыркнул. Отлепился от частокола, прошел мимо меня.

— Олаф! — гаркнул вниз. — Шут здесь!

«Карл Олаф предлагает вам вступить в группу — Да/Нет»?

Да.

— Ну так что нам делать? Ребята вот-вот подойдут. Может будет какое-то особенно задание?

Хевдинг кивнул, не глядя на меня.

— Будет, — сказал он. — Задание ваше — сидеть за стеной тихо-тихо. Не мешать никому. И не кормить Выводок. Этому отродью все равно, чье тело забирать, могучего карла или же хлипкого шута. Он просто станет сильнее. Понимаешь?

Кажется, мне сейчас объясняли игровое понятие «фидить», когда смерть союзника усиливает противника. Новичок так может «раскормить» врага до непотребного состояния. Типа как ты себе вот только что построил первого рыцаря, довольный ушел ломать поселение варваров, а раскаченный смертями нуба сосед привел к тебе больших человекообразных роботов, сбросил на твой средневековый городок ядреную бомбу и сделал конец игры. Это если на примере старой «цивилизации».

— Понимаю, — кивнул я.

Армия Выводка приближалась. Справа, с полей, тоже двигались сеятели. Меня будто толкнули в затылок, по голове пробежались мурашки. Я облокотился на поручень помоста, прогоняя дурноту. Умирать нельзя. Возрождение кинет на поле, которое уже под контролем мха. И мох этот что-то сделал со Светой. Что-то такое, от чего она не оправилась и после смерти.

Игра показалась мне еще неуютнее, чем раньше. Оставалась надежда, что, как в некоторых голливудских фильмах, прилетят орлы и все разрулят. Но… Это ведь не по Толкиену делалось. Тут с неба может что-нибудь другое нагрянуть. Что-нибудь совсем недоброе, непременно с листиками да зеленого окраса.

Я покосился наверх, на серое небо и добавил:

— Действительно понимаю. Но принять не могу.

— Не будет от вас в бою пользы. Смирись, — Харальд двинулся по помосту к башне у ворот, глядя куда-то на дорогу.

Я только сейчас заметил на ней человека.

Зеленого человека.

Один из дроттов Бергхейма, покрытый мхом, прогулочным шагом шел к воротам. Посох в его руке покрывала лоза с ярко-красными цветами. С каждым ударом по земле, наружу выбирались островки зелени.

Остановившись перед воротами, жрец поднял голову:

— Вы нарушили договор, — сказал дротт. — Теперь эти земли принадлежат Шепчущему. Шепчущий милостив и потому вы можете уйти.

— Ты ведь Ульфред, верно? — спросил Харальд.

— Принявший единство не нуждается в имени.

— Где Айсли, Ульфред?

— Пал жертвой страха, — безмятежно сообщил дротт. — Шепчущий дает вам два дня. После этого мы вернем то, что принадлежит Шепчущему и заберем всех, кто здесь останется.

Сказав это, жрец развернулся и неторопливо пошел прочь.

— Это как боги рассудят, — сказал ему в спину Харальд.

— Твоих богов нет, — не оборачиваясь, крикнул ему дротт. — И никогда не было.

Я приблизился к Харальду. Лучники на стенах косились на предводителя, ожидая команды. Хевдинг молчал, наконец поднял руку, сжатую в кулак, и расправил ладонь.

Стрелки опустили оружие. Из перелеска на холме на поле вышел еще один Сеятель. Вокруг Бергхейма смыкалось кольцо мха. Но больше всего меня тревожил полено-переросток с дубиной-деревом. Такой без особых сложностей снесет частокол. Он его, наверное, даже перешагнуть сможет.

Да и у озера зверье было довольно крупное.

Седьмой уровень это, блин, очень мало для таких приключений.

— Какой план, командир? — спросил я Харальда. — Как вы обычно управляетесь с такими зверюшками? Завалить, а там ногами затопчем?

Мне капнуло еще репутации. Однако хевдинг не изменился лицом, он сурово глядел в спину уходящему дротту, сообщившему о нарушении договора. Должно быть, в душе глава Бергхейма негодовал страшно, потому как его-то совесть была чиста. Он ведь вообще ни разу не знал, кто вскрыл в лесу сына Лося ради уровня и пары шмоток.

Или знал?

— А, командир? — предпринял попытку я. — Какие планы?

— Я планирую поесть, — ответил мне Харальд и двинулся к спуску с помоста, оставив меня одного.

Глава двадцатая: «Слабоумие и отвага»

Итак, ситуация не самая приятная. Город явно в осаде. Повсюду гребанный мох и растительный паноптикум. Если всей оравой дружина Харальда смогла завалить Ночного Хозяина, то здесь ситуация становится не столь оптимистичной. Куча разной мелочевки, несколько довольно внушительных тварей (тот левиафан из озера прямо так посуху в атаку и пойдет, интересно?), и все организовано. Что же у нас?

Миша без сил. Юра тронулся умом, Стас нервничает от шуток, а значит на грани, Света болеет, а значит и с Олегом все непросто. Новичка в расчет не берем, я даже не знаю, что у него за класс, но первый уровень — это несерьезно.

— Сказал шут седьмого уровня. Вот они, ростки дедовщины и социального неравенства, — сказал я вслух. Лучник рядом со мною повернулся, нахмурился:

— Что, чужак?

— Легкая степень шизофрении, ничего серьезного.

— Что, чужак?! — округлились глаза северянина.

Я неопределённо махнул рукой, мол, эти голоса в голове, и отошел подальше, вдруг он как в варкрафте на третью-четвертую итерацию за оружие схватится. А поле уже подо мхом, и мне туда совсем не хотелось.

Итак, в строю могучих задохликов остаемся мы с Игнатом. Наша команда и всемером мало что могла, а на что способны вдвоем? Тем более в ситуации, что командир всего этого безобразия в ближайшие планы поставил — пожрать. Это был сильный ход уверенного в себе человека.

Может и правда ожидаются орлы по-толкиеновски? Как-то местные жители в прошлый раз запилили этот Выводок.

Я посмотрел в небо. Его потихоньку затягивало тучами. Погода явно будет нелетная.

Ну да, запилили, конечно. Вот только божественное вмешательство у Бергхейма было только на бумаге. Все эти боты и программы уверены, что уже воевали с местной флорой и фауной, и с ними плечом к плечу сражались лично Тор и одноглазый Один. Но по факту, игре нет столько лет, сколько они себя помнят.

В груди неприятно заворочалось. Я чрезвычайно болезненно осознал, что происходит на самом деле. Из моего любимого дома меня украли. В капсуле. Переписали в другую игру. И сейчас моя тушка находится во власти этого чертового Щеглова. Воображение любезно нарисовало, как он открывал двери. Как затаскивал эти их агрегаты для транспортировки (я диван-то вытащить один не могу — а тут целая капсула). Как деловито вывозил меня во двор, тащил мимо машины (надеюсь не поцарапал!) и грузил к себе.

Добрые соседи в этот момент чем занимались? Вон, Ярослав слева, владелец какой-то фирмы по производству лестниц, целыми днями на террасе кукует то с кальяном, то с вином, должен был увидеть. Или безымянная тетка, из дома напротив, целыми днями стоящая у окна своей кухни, как персонаж ужастика. Черный силуэт на фоне обоев в клеточку. Мерзкая бабища.

Меня, конечно, забрали ночью — но ведь в тихом коттеджном поселке каждая машина — как второе пришествие. Почему никто не остановил человека, укравшего из дома другого человека?!

Сердце бухнуло, висков коснулся раскаленный обруч.

Так, Егорка, отставить. О плохом думать неконструктивно. Если не можешь с этим справиться — действуй. Переключайся от фантазий.

Я лихо перемахнул через частокол и приземлился по ту сторону Бергхейма. Дорога чернела посреди изумрудного поля. По ковру мха бродили волки. Сеятели застыли пограничными столбами. Зеленое пламя внутри них дышало ровно, даже успокаивающе. У края дороги разлегся один из белогривых волков. Уровень — вопросительный. Название оригинальное — Белогривый Проклятый Волк.

— Эй, ты, куда?! — крикнули мне с частокола.

— Войну воевать! — я, из-за импульса, и сам несколько обалдел собственной решительности. Слабоумие и отвага, воистину.

— Стой, дурень!

Я пошел по дороге, вслед за ушедшим жрецом. Тот уже миновал половину пути до холма. Поступок мой был не самым логичным, но… Большая часть игр познается немного… сумасшедшими. Они потом и делятся гайдами. Ну вот скажите, может ли нормальный человек разобраться в том, что, например, босс ХренСГорыщин, в третьей пещере слева, появляется на пять минут раз в сутки, полностью неуязвим для магии и всех видов оружия, но от вида птичьего пера его разрывает на куски? Нет. Обычный игрок читает гайд, между походом в туалет и просмотром нового ролика на «Ютубе», потом заходит в игру, ищет перо, идет к боссу, ждет его в очереди среди сотен других таких же читателей, и получает награду. И все так просто и буднично только потому что один полоумный когда-то пришел к ХренуСГорыщину с пером в руках и свалил образину. Потому что как-то до этого допер. И ведь не рессору от трактора приволок, не клубок сплетенных змей, а простое перо.

Сколько ж ему пришлось дохнуть, пока он перебирал комбинации? Даже представлять не хочу. Среди игроков частенько такие уникумы попадаются.

Впрочем, как и в жизни. Ведь кто-то определил, что геморрой лучше всего лечить сырым картофелем (я читал, я не пробовал!). Какие еще предметы он засовывал себе в задницу, пока его не осенила истина?

Неважно. Сегодняшним психом был я.

— Доброго денечка вам, уважаемый, — сказал я Сеятелю. Пузатый монстр в одежке из бревна не ответил. От него несло сыростью и чем-то сладким. Мох вдоль дороги забурлил, потянулся ко мне, но на дорогу не выполз. Белогривый Проклятый Волк наблюдал за мною словно разморенный на солнце пес. С ленцой.

Когда зверюга вывалила черный язык, сходство с собакой лишь усилилось.

Волки поменьше потянулись ко мне с рыком. От них шел черный дым, едва заметный, будто под шкурой что-то тлело, сжигая тварей заживо. Уровни у них были разные. Кто-то пятого, кто-то седьмого, кто-то десятого. Проклятые звери собирались в стаю, но никто из них мха не покидал. Очень правильное и интересное наблюдение.

Неужели так два дня будет? Выводок всерьез оставил дорогу для людей? Какое прекрасное благородство.

Со стороны Бергхейма что-то кричали. Что-то про задохликов, стрелы, вытащите оттуда эту мразь и смотрите-смотрите!

Перед тем, как ступить на черную полосу, зажатую между полями мха, я обернулся. Ворота города были закрыты. Вдоль частокола тянулась вспаханная траншея. Я увидел забытую кем-то лопату, воткнутую в землю. Очень странные боты. Очень странные. Рассеянность программного кода ведет к огромным проблемам. Но, черт возьми, как это по-человечески!

Отвернувшись, я сделал шаг на дорогу.

И волки взвыли.

Они бесновались вокруг, рычали, скулили, припадали к земле, будто перед атакой. Тлеющие звери сталкивались мохнатыми боками, скалились друг на друга, но никто не сунулся на дорогу. Никто! Словно их стеклянной стеной обрезали. Вой несся слева, справа. Меня сопровождало по меньшей мере десятка три разноуровневых тварей. Однако, в пику общей вакханалии, белогривый волк, когда я приблизился, лишь неохотно встал. Лениво ощерился и прижал уши. Словно отрабатывая необходимый минимум задачи «пугать и устрашать безмерно». Я задрал голову, глядя ему в глаза. От зверюги несло псиной.

— Смотрите какой тут у нас хороший мальчик! — сказал ему я. — Ты ведь хороший мальчик? А кому за ушком почесать? Смотри что у меня есть! Очень хорошая чесалка!

Волк на серп даже не глянул. Он смотрел прямо на меня и в его черных глазах была тьма. Шутить расхотелось.

— Ты недоброе задумал, вижу, — несмотря на это буркнул я. — Гадость какую-то, верно?

Никакой реакции.

Мой конвой все увеличивался, пока я брел к назначенной цели. Когда до ноги деревянного гиганта осталось несколько шагов — поля мха вокруг бурлили от черных волков. И только два белогривых степенно вышагивали вдоль дороги, провожая голодными глазами. Сеятели не реагировали никак.

Гнев Дубов — так звали деревянного великана. Гнев Дубов. Почти как Любовь Мерина, если с ударениями играть, а я люблю играть с ударениями. Уровень у Гнева, разумеется, был вопросительный. Ночной Хозяин в размерах ему проигрывал. Местный Выводок явно гигантоман, вероятно всего комплексы, проблемы детства и деспотичная мать.

Или как там такое еще оправдывают?

Гнев Дубов заскрипел, опуская голову и разглядывая меня. Он стоял так, что дорога проходила у великана между ног. Мох покрывал его ступни и полз к сучковатым коленям. Вот на самом деле — огромный человекоподобный дуб. Необхватные ноги покрывали веточки с шелестящими на ветру листьями.

Задрав голову, я изучал гиганта, борясь с желанием тюкнуть его разок. Вдруг… Ну, мало ли, у них тут все как у истинного программирования. Типа do while. Проще говоря — стой, пока не наступит час икс. И если в эту команду нет ничего вложенного, типа «если тебя ударили, то больше не стой, а бей-убивай-люби гусей», то за два дня тут все можно выкосить.

— Выкосить, — вслух произнес я и улыбнулся. Хорошее слово. Подходящее. — И выкусить.

До леса, облепившего холм, оставалось не так уж и много. Даже отсюда виднелись поваленные Гневом деревья. Чудище проложило настоящую просеку.

И на этой просеке я увидел несколько хищно согбенных фигур, схожих с человеческими. Видимо, полуволки, о которых голосил кто-то в городе. В осаде среди мха я их не видел, где там паникеры насчитали сотни — не ведаю. Но теперь точно знал «они настоящие». Оборотни держались группой. Большая часть сидела, как уставшие от перехода путники, на обрушившихся стволах, но трое ходили кругом вокруг товарищей. Это были высокие поджарые создания с волчьими головами. Длинные руки почти касались земли.

Один из оборотней выпрямился, расправил лапы, продемонстрировав слишком уж длинные для практичного применения когти, а затем, клянусь, помахал мне. И это был не жест обычного приветствия, это было нечто вроде встречи со смертью. Правда, отнюдь не ужасно таинственной, а как в старом мрачном анекдоте. Ты, мол кто? Я, мол, смерть. И, мол, че? И, мол, всё.

Я ошарашено ответил, развернулся и зашагал обратно в город. Ну их нафиг. Даже думать не хочу, что это сейчас было.

Рычащая свора волков последовала за мною. На полпути я вдруг понял, что на стенах торчит гораздо больше людей, чем было. Город наблюдал за тем, как возвращается шут. Как-то неловко стало. Ворота Бергхейма открылись, и в проеме выстроилось несколько щитников. Спасательная экспедиция? Как мило. Но, блин, когда Егорка оказывается в центре внимания — ему очень неуютно. Поэтому Егорка может вести себя странно.

Я перешел с шага на веселое подпрыгивание, словно счастливый ребенок возвращающийся с интересной прогулки. Или как Леонардо Ди Каприо на известном меме. Может быть, известном только мне. В общем целом — полоумный дурачок, скачущий между двух клубков воющей волчьей мешанины — то еще зрелище.

— Карлик прыгал и кричал, народ безумно хохотал, а шут шутить не прекращал! — запел я.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 93,56%

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 93,57%

Судя по тому, что сообщала система — северянам такой подход пришелся по душе.

— На пол вдруг король упал, — задумчиво добавил я. Честно говоря, опыт прошел удачно, но что он даст лично мне и как поможет городу — идей не было. Я просто не очень умный. Там, в Бергхейме, наверняка придумают все по красоте.

— Выводок не тронул шута! Не тронул задохлика! Мы можем уходить! Никто не переживет штурма! Вы слышали, что сказал тот дротт? Выводок отпустит нас! — кричал какой-то щуплый рыжий бонд. Он забрался на телегу и суетливо убеждал толпу в своих выводах. — Мы должны уходить!

Ну, честно говоря, это не то, чего я ожидал. Однако дело явно сдвинулось с мертвой точки. Вот только у хевдинга стало проблемой больше. Гордый правитель вотчину сдавать не планировал, не тот он чело… бот. Да, челобот. Хорошее определение.

Думаю, Харальду в большую радость будет еще раз покружить перед воинами с речевкой из «Тринадцатого воина», но что-то пошло не так и один парень по имени Егорка нечаянно взбаламутил обычный, не столь героический, люд.

Ай да я! Вот реально влияю на сюжет! Круто! Не совсем так, как надо бы, но круто ж!

Толпа реагировала однозначно. Настолько, что кто-то уже принялся собирать телеги. Ворота закрылись за моей спиной, и взгляды щитников, мимо которых я продефилировал, были весьма ошеломленными и даже чуточку восхищенными. Это прекрасно. Тем более, что в сумме мне накапало почти процент репутации, и скоро я прокачаю отношение с великолепными жителями Бергхейма до дружелюбного.

Вероятнее всего к этому времени нас сожрут эти милые твари, присланные Выводком, но это ведь детали. Этим можно пренебречь.

Вальсируя.

— Открывайте ворота! — голос заводилы смешался с ревом толпы. Довольно неприятное зрелище. Все мы личности, все характеры, все не дураки. Но запихать нас в толпу и накидать стресса — наружу выходит мерзкое существо иного порядка. Злобное, опасное и глупое. Даже у челоботов.

— Открывайте ворота! Надо уходить!

— Тихо! — перекрыл гвалт зычный голос Харальда. Лидер Бергхейма прошел сквозь это многоголосое, многорукое существо, которым стали жители, забрался на телегу рядом с рыжим «глашатаем». — Опомнитесь, братья! Когда вы стали верить обещаниями этого зла, прячущегося в наших лесах? Прошлой ночью на нас напал Ночной Хозяин. Напал первым! Каждому известно, что Хозяин служит Выводку, как и все другие чудища вокруг нашего города.

Толпа притихла. Но она ворчала. Она искала виноватых. Я тихонько двинулся подальше. Знаю, как легко выбираются крайние.

— Мы ведь и раньше теряли наших братьев в лесах! Да, открытой войны не было! Выводок разрешал убивать своих детей, нарушивших договор. Он увещевал дроттов, что иногда те его не слушаются. Что все, кто напал на людей, могут быть уничтожены. Что он чтит наш пакт. Посмотрите за стены, так он его чтит?!

— Но мы не сможем победить, хевдинг! — закричала какая-то женщина. — У тебя есть оружие, у тебя есть воины. Что есть у нас?!

Харальд отыскал ее взглядом.

— У вас есть мы. Каждый карл моей дружины с радостью отправится в Вальхаллу ради Бергхейма. Как и я!

— Так и оставайтесь в Бергхейме! — гаркнул еще кто-то. От него даже отошли, но угрюмый мужик с седой бородой лишь поднял голову горделиво. — Воинам воиново! А нам помирать не хочется.

Я уже скрылся на узкой улочке, подальше с глаз местных жителей. Прислонился к стене, слушая.

— Ты же не станешь держать нас силой? — крикнули хевдингу. Толпа всколыхнулась.

— Не удержишь!

— Открывай ворота!

— Выводок сожрет вас всех! — рявкнул Харальд. — Нарожает из ваших тел новых слуг. Так вы хотите закончить свои дни?

— Шута не сожрал!

— Шут чужак! — от голоса хевдинга по спине пробежался холодок. — Задохлики не такие как мы!

— Так давай проверим! — сказал рыжий. — Я выйду, как это сделал шут, и пройдусь. Если они на меня нападут, значит это будет мне уроком. Встретимся за столом у Одина. Если прав…

Харальд молчал. Толпа кипела. На улочку выбежал ребенок, лет семи, ойкнул, увидев меня, и пустился наутек.

— Это боты, Егорка, боты. Прокаченные программы, — буркнул я себе под нос. — Это не настоящий ребенок!

— Хорошо, — ответил, наконец, Харальд. — Пусть будет так. Я не стану держать вас. Я стал хевдингом потому что всегда думал о жителях Бергхейма. Вы это знаете. Каждый из вас знает. Если он — выживет — все желающие могут уйти. Но я останусь. Если боги рассудили, что Бергхейм должен пасть — я исполню их волю, и отправлюсь на встречу с ними с вопросом: «Зачем?».

— Возьми с собой задохликов! Привечаешь чужаков, может от них вся беда! Где они? Надо выпытать у них, что они знают! От них зло! Может среди них Серый Человек?!

Началось. Теперь пойдут погромы?

— Нельзя было пускать их в город! Нельзя!

— Они согласились сражаться и умирать за нас! — ответил Харальд.

— Знаем мы, как они умирают! — голоса были разные. Толпа выплевывала их, заводясь все больше. — Подумаешь, беда! Может они сами порождение Выводка?!

— Спроси у Хельге! — басом прокричал кто-то еще. — Спроси у своего побратима, так ли он умер, как они?

Толпа затихла. Я хотел было выглянуть, чтобы увидеть, отчего она так присмирела. Но не рискнул. Там, несмотря на 90 с хреном процентов репутации, ко мне относились без лишней любви и могли отправить прямиком на поле. В мох.

— Вы верите Выводку больше чем мне — и я не виню вас. Просто умрите достойно, — лязгнул Харальд. — Иди туда, герой. Проверь дорогу.

Я поморщился, а вот это косячок. Вот этого говорить не стоило.

В ответ на странную реплику Харальда бонды возмущенно зашумели. Что за детский выпад-то, хевдинг? Ну как маленький. Я отлепился от стены и поспешил на базу.

— Отличная работа, Егор! Отличная! Мы собираемся! Вы так рисковали! Но теперь мы абсолютно точно можем уйти! — встретил меня Стас. Задохлики собрались вокруг очага. Юра держался чуть подальше. Олег нес вахту у Светланы.

— Вы отчаянный смельчак, Егор. Восхищаюсь! — что это он мне елей в уши льет?

— Шта-а-а? — наконец-то изумился я. — О чем речь вообще?

— Ваш выход на дорогу! Мы ведь последовали за вами, как вы и сказали. Вооружились, пришли на площадь. А там весь город только о вас и говорил. Мы вернулись сюда, раз боя не будет. Нас не слишком-то ценят в этом городке.

— Божечки-кошечки, наконец-то я прославился. Напишешь про это песню? Только без куполов и мамы, ладно?

Стас натянуто улыбнулся.

— Твой пришел, — подал голос Игнат. Ткнул пальцем в угол. Туда забился Райволг. Бедный раб из Рассветного сидел, обхватив колени, и с ужасом смотрел в сторону очага.

— Вы его побили что ли? Эй, дружочек-дружбан, ты чего это?

— Зашел я. Услышал голоса. Хотел уйти прочь. Летела стрела!

Я увидел в стене рядом с ним стрелу.

— Приказал сидеть голос. Свершается чародейство тьмы здесь. Смешивается пространство и голова Райволга.

Нормальный оборот. У меня такое с головой тоже случается.

— Игнат, ты чудишь?

— Да, — кивнул охотник. — Фаза. Лень вставать. Сложно объяснять.

— Радикально.

Я вошел внутрь:

— Как Света?

— Спит, — буркнул Олег. В сумраке альбинос казался совсем белым.

— Понятно. Ладно, — я сел рядом с очагом. Протянул руки к огню, греясь.

— Пропали вы куда? — всхлипнул Райволг. — Пропали и вы почему?

— Я вообще пропащий, — решение Игната было правильным. Объяснять сейчас бедолаге принципы местной механики, когда он сам ее часть, это как мироздание ребенку расписывать. — Потом поговорим. Подожди.

— Там их очень много? — спросил Миша.

Я кивнул.

— Ну значит, раз не агрятся, надо валить. Иначе нас на кладбоне зафармят.

— Стравили город с местной фауной и бежать? — хмыкнул я.

— Лол, — улыбнулся Миша. — Это игра. Че за морализаторство?

Разумно, но… Во мне все восставало против этой мысли. Вспомнился ребенок, который выбежал на меня пока я уши грел на речи Харальда. В груди перевернулось сердце, тут же закружилась голова и по ногам разлилась слабость. Черт.

Паузу восприняли двояко. Стас сразу пошел в атаку.

— Мы тут очень давно, Егор. И все это время к нам относились как… Я даже не могу найти слов для сравнения, поверьте. В город не пускали. Не помогали. У нас нет теплых чувств к этим компьютерным созданиям. Я не могу понять откуда они у вас.

— Я тоже этого не понимаю, — признался я. — Вы думаете, что дойдете до перевалов за отведенное время?

— Конечно!

— И пройдете этих Скальных детей?

— Детей Скал, — поправил меня Стас. — Должны пройти. Головастик же прошел! Мы стали сильнее.

— Тут можно хорошо поднять опыт, — я попробовал зайти с другой стороны.

— Какой опыт, нахер? Валить надо! — рванул Юра. — Чего ты рассусоливаешь? Встали и пошли. Их, блядь, перезальют на сервер и все. Всем насрать. Надо выбираться.

— Опыт при смерти не теряется. Будет больно, жестко, но если скооперируемся с карлами — действительно сможем прокачаться.

— В жопу это все, — отрезал Юра.

— Соглашусь, — кивнул Стас. — Что думаешь, Игнат?

— Я хочу домой, — равнодушно ответил тот. — Мне все равно как.

— Олег?

— Уходим.

— Евгений?

— Простите, я слишком далек от сложившейся обстановки. Мне интересен любой путь, лишь бы отсюда выбраться. У меня семья.

— У всех семья, блядь, — процедил Юра. Народ помрачнел. — Вон, может только у Лолушки ее нет.

Я широко улыбнулся. К горлу подкатил комок, в ушах захрустели дворники по разбитому лобовому. Во рту пересохло.

— Верно, да? — пнул в больное не знающий об этом вор.

В глазах потемнело, я прикрыл веки, вдохнул и медленно выдохнул. Слабо мотнул головой, мол, да. Нет семьи.

Больше нет.

С улицы донесся гул. Я подорвался, схватившись за звук, покачнулся. Вывалился на улицу, панически считая предметы, запахи, ощущения. Все смешивалось, кружилось. Я прислонился к стене, сражаясь с дурнотой. Со стороны центральной улицы летел восторженный многоголосый вопль.

За мною выбрались и остальные задохлики.

— Что это? — спросил у меня Стас. Нахмурился. — И с вами что?

— Думаю это… у них… — сознание путалось. Мозг распалял тревогу, страхи. Мне казалось, что сейчас я умру. — Этот… Праздник.

Он положил мне руку на плечо.

— Вам плохо?

Я сбросил его ладонь, дал себе пощечину. Оказавшись в пике панической атаки, на ровном месте, мне хотелось только одного — прекратить ее. Остановить хоть как-то.

Ноги подкосились, и я сполз по стене на землю. Рядом оказался Юра. Что-то сказал, но неразборчиво. Меня дернули наверх, ставя. Игнат. Щурится. Переключись, Егор. Немедленно переключись. Мир плыл вокруг, уходил в ничто пылевой воронкой.

— В жопу! — заорал я. — В жопу!

Вырвался.

— В Ж-О-О-О-ПУ-У-У!

Атака отступила. Говорят, полезно проораться. Дурнота ушла, оставив только слабость. Задохлики смотрели на меня с ужасом. Я вяло хлопнул в ладоши, а затем по бедрам:

— Хоп хэй лалалэй! Пара пара пам, фьють!

Никто ничего не ответил, я мастерски ввел целую группу в состояние шока.

— Там чудак один хотел повторить героический поход местного шута. Харальд сказал, что, если Выводок смельчака не тронет, то он всех отпустит домой пораньше.

На мою вымученную улыбку никто не среагировал. Взгляды у ребят были знакомые. Пару раз в метро сам так на людей смотрел. С места сдвинуться не можешь, помочь не можешь, и вокруг тебя такие же несчастные и беспомощные свидетели. У всех в руках телефоны, все набирают номер, но надеются, что кто-то успеет позвонить в скорую раньше.

Пока, наконец, не находится тот, кто знает, что делать.

— Что случилось Егор? — тихо спросил Стас.

— Я задаю своему психиатру тот же вопрос. Закрыли тему.

Я зашел в дом, добрался до лежанки и грохнулся на нее пластом.

Глава двадцать первая: «У нас была стратегия и мы ее придерживались»

Облака повисли так низко, что съели верхушки деревьев. Шла мелкая-мелкая морось. Она облепляла лицо неприятной пленкой, не спасал даже капюшон. Зрелище по ту сторону частокола тоже радости не добавляло.

Вообще, денек выдался долгий, сложный и неприятный.

— Ничего не говори, — сказал я.

Стас закрыл рот, но глаза по-прежнему остались вопрошающими. О, этот чудесный взор человека любопытного, обыкновенного. Ты ничем не поможешь. Уймись.

Наверное, это стоило произнести вслух, так как моей просьбы хватило ненадолго.

— Егор…. — снова попытался бард.

— Не работает… — выдохнул я. — Но я взрослый человек и знаю, как с этим бороться.

Я демонстративно заткнул уши пальцами и широко улыбнулся. Стас терпеливо ждал. Вот как он меня нашел? После припадка, за который было невероятно стыдно, я отправился в город (как только отпустила типичная слабость в теле), где и проторчал до вечера. Уходить из Бергхейма в колонне мирных жителей — не собирался. Честно говоря, было бы неплохо если б задохлики, ставшие свидетелем моего позора, свалили бы сами без лишних проводов. Разошлись бы как в море корабли, чинно-мирно.

— Вы слишком много видели. Я должен вас всех убить, — проговорил я в звенящую тишину. Стас нахмурился, но все равно не отступил. Так мы и стояли два эпических героя друг напротив друга, пока, наконец, я не сдался. Опустил руки.

Бард удовлетворенно кивнул.

— Давай так, я немножко ненормальный и на этом остановимся, — признался я. — Это, вообще-то, было очевидно, но может быть вы не верили, или у вас остались какие-то сомнения.

— Если вы про то, что было с вами сегодня, то я не об этом хотел поговорить, — вкрадчиво сообщил Стас.

— Ой… Какая неловкая ситуация, — замялся я. Слишком много о себе думаю. Наверное, это тоже надо бы лечить. — Вообще, я думал вы уходите. Или в ночную решили податься?

— Светлана еще не пришла в… Что значит «вы», Егор? Мы уходим. Вместе!

Я изобразил неопределенный жест ладонью, покачал головой и скорчил гримасу сомнения.

— Что, простите?

— Я остаюсь, — это решение пришло во время прогулки. Оно даже как-то воодушевило, что ли? Мне люто захотелось довести дело по уничтожению Бергхейма до конца. Стать свидетелем его падения, так сказать. Раз уж начал, хоть и косвенно, то надо ж и досмотреть! Конечно, разумнее всего было бежать спасаться. Нестись прочь и где-то потом набить три тысячи кабанчиков для поднятия уровня. Чтобы… Чтобы хрен его знает зачем.

С некоторых пор я стараюсь идти за музой. Если чего-то захотелось, пусть и не слишком разумного, это нужно сделать. Потому что — что я теряю? Все что можно было потерять, я потерял в той аварии.

Барда мой ответ ошарашил. Как, думаю, сбил бы с панталыку и любого другого разумного человека.

— Простите? — повторил он.

— Не прощу. Слишком сильна обида…

— Обида? — он моргнул, потом понял, что я шучу и продолжил. — Зачем вам это?

— Качаться буду. Неистово. А вы идите. Я и правда здесь не так долго, чтобы проникнуться отвращением к городу. И семьи у меня нет. Потом я вас нагоню и пропаравозю.

— Что сделаете?

— Даже объяснять этого не хочу, — отмахнулся я.

Стас протяжно вздохнул.

— Это… Это неправильно. Посмотрите вокруг, — он указал за стены, на поля мха, на несколько стай сидящих в кругу оборотней. — Мы с трудом победили сына Лося. Одного! У нас нет ни единого шанса! Мы не выйдем с поля, Егор!

— Поэтому я и говорю — идите. Я тут вскрыл небольшой баг с карлами, может быть, он нам поможет. Но если не поможет, зайдите сюда, как прокачаетесь, и вытащите меня отсюда.

Я безумно вытаращил глаза:

— Думаю, я уже не буду узнавать вас, после сотой-тысячной смерти, но вы же не бросите старого Егорку? Вы же привезете мне головку сыра?

Стас неожиданно улыбнулся.

— Мне нравится эта аллюзия на Остров Сокровищ Стивенсона.

— Божечки-кошечки! Я рукоплещу! Но будь осторожен. Вдруг ты начнешь меня понимать. Тогда нас поселят в соседние палаты. Как ты относишься к феназепамчику и бурному ощущению себя в роли прикроватного кактуса?

Сухопарый Стас ловко отмел все мои кривляния и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Однако, Егор, я все же считаю ваше решение излишним. Может быть, вы думаете, что вот то, чему мы все сегодня были свидетелями, заставит нас относится к вам иначе — выбросьте это из головы.

Вообще-то я именно так и думал. Дождь усилился, забарабанил по капюшону.

— Простите великодушно, Егор, но о каком баге вы говорите?

— Они умудряются брать меня в группу. И на них действуют мои бафы. А их бафы — на меня. Это открывает новые горизонты.

— Не уверен, что понимаю вас правильно. Это в их группе вы регулярно состоите, когда не можете принять мое приглашение?

— Конечно. Думаешь, тут еще кого-то можно взять в группу.

— Николая, — холодно ответил бард, но тут же смутился и улыбнулся, извиняясь, — у меня были мысли, что вы с ним общаетесь. Рад что ошибался.

С поле долетел истеричный лай. Горстка беженцев Бергхейма поднималась на холм, и клубок волчьих тел сплелся рядом с левой обочиной. Зверье рвало друг друга на части, забыв про путников.

— Не настолько они едины, — отметил это я. Равно как и отметил во время прогулки несколько любопытных приспособ, которые северяне готовили для осады. Некоторые из них входили в мой план. — Вообще, я бы предложил вам остаться, но тут больше рисков. Вы не сможете загрести столько опыта, сколько я. Если только не бегать по кругу, задевая что можете, и дохнуть, а потом надеяться, что справятся карлы. Идея интересная, но что-то меня терзают сомнения. Поэтому лучше сберечь что есть и уйти.

— Вынужден констатировать, что мы отвлеклись. Ваше решение остаться не разумное. Я бы даже назвал его детским. Вы ничем никому не поможете здесь. Нам нужно держаться вместе.

Я серьезно посмотрел ему в глаза:

— Я взрослый человек, Стас. Ты тоже. Вот скажи мне, правду говорят, что с возрастом приходит осознание, что нельзя всегда делать то, что должно? Из нас ведь люто выпалывают это в детстве и потом мы редко обретаем правильное понимание «хочу». Либо уродливое, типа наплюй на всех и возьми свое, либо наоборот — до смерти кому-то должны. Нам надо, необходимо, разумно, логично. Но ведь когда ничего не остается — душа пуста. Душа без хочу и без надо — мертва. Я знаю, что это такое. Поэтому если появляются желания — хватаюсь за них. Особенно если они никому не мешают.

Бард промолчал.

— Нихерашеньки я задвинул, да? — подмигнул ему я.

— Мы не бросим вас тут.

— Еще как бросите. Короче, это мерзкий разговор. Давай его заканчивать? У меня еще столько дел, столько дел! Ты скажи, что это?

Я указал вниз. Там стояла здоровенная крытая бочка из которой несло чем-то едким.

— Они вдоль стен стоят, у подъемов. Порядочно их. По запаху — должно хорошо гореть.

— Допускаю такую вероятность, но…

— И вот это вот важно, Стас. Вот это, а не наша беседа.

Бард коротко кивнул, сообщил:

— Егор, я вас услышал. Надеюсь, вы передумаете. Могу я рассказать о вашем решении остальным?

— Валяй, — я облокотился на частокол.

Стас потоптался за моей спиной, а затем пошагал прочь.

Конечно, мне бы хотелось считать, что план, родившийся в голове во время прогулки, изумительно прекрасен и воплощаем. Сомнения боролись, конечно. Куда проще было бы сорваться в путь с остальными. Тем более в Бергхейме людей нет. Здесь только боты. Пусть и с матрицами. Ничего с этими людьми, чьи характеры оказались среди скриптов, не случится. Их тут нет. Лишь эмоциональные копии.

Но тогда я поступлю против своей, вполне себе человеческой, совести.

Самой большой проблемой плана были панические атаки. Вот это вот действительно — жуть. Если они не сломают затею, то история может заиграть интересными красками.

— Тупой ты организм, не подведи меня, ладно? — сказал я сам себе.

— Хорошо, Егорушка, — басом ответил я. Огляделся. Никто на меня не смотрел, никто пальцем у виска не крутил. Шутка ушла в воздух.

Тем более что город почти опустел. Пока я бродил по его улицам, забираясь иногда на пристройки у частоколов — насладился исходом по полной. Сейчас во всем Бергхейме осталось, должно быть, пара сотен бойцов, торчащих на стенах, да небольшая пригоршня жителей, то ли друзей оставшихся, то ли близких, то ли попросту суицидально направленных личностей.

Река уходящих превратилась в ручеек и почти иссякла. Последние мирные обитателей северного городка покидали родные стены пешком. Они жались к центру дороги, втягивая шеи в плечи, под гвалт и вой волков, и старались не смотреть по сторонам. А вот Выводок осмелел. Сыны Лося бродили по мху уже не скрываясь. Один из них сопровождал небольшую группку беглецов, изображая нападение, махал лапами, и ревел на странников, запугивал.

Зрелище было малоприятное. Но оно раззадоривало во мне странное и одновременно притягательное желание.

Мне хотелось спрыгнуть вниз, взять в руки чего потяжелее, и просто кого-нибудь убить. Выплеснуть все, что скрывалось внутри. Доктор когда-то рекомендовал контактный спорт. Жесткий. Я все отказывался.

Но сейчас напряжение внутри достигло апогея. Оно перекрыло прочие эмоции. Этот вот паноптикум меня совсем не пугал. Злил, раздражал, но не пугал.

Хотя должен был.

Позади замерли тростниковые крыши опустевших северных домов. Узкие улочки вымерли. Я погладил ладонью рукоять серпа. Поганое оружие, неудобное. Да, чтобы быть антуражным шутом — это пойдет, но это ведь даже не арак из Травяного моря. Это реально — серп. Вот если б валяющийся в рюкзаке «Хороший меч старого карла» подержать… Просто подержать. Танковый бонус серпа отличный, ловкость, увороты, то что доктор прописал. Но махать им… Тьфу.

Я перекинул серп в левую руку. Может, так оно спорчее будет? Минуту я стоял, помахивая оружием и кляня себя за тупость. Ну е-мое. Это ж логично. Выудил из инвентаря второй меч, снятый с Ловеласа. Уровнем пониже, уроном пожиже. Блин, Егорка, ты ищешь сложности, Егорка, там где все просто. Левая рука для статов, правая для боя. Это как серебряный для монстров, стальной для людей. Как инь и янь. Как аз и буки. Как квас и кефир, в конце концов.

— Груууви, — голосом Брюса Кэмбепла сказал я.

И все же — что в бочках?

Мне очень не хватало рояля. Или какой-нибудь суперспособности. Ну или чего-нибудь очень крутого в виде тупых окружающих и невероятно сообразительного меня. Слава Богу, по канонам жанра, у меня была возможность использовать системную ошибку, и поэтому все ставки я делал на прокачку в составе Своры Харальда. Пока эти оббафанные мною викинги будут косить посланников Выводка, меня будет апать. А так как, думаю, какой-нибудь чувак из рейдовых подземелий, в сверкающих доспехах, укотропупил бы местную фауну одной левой — то мне надо срочно набирать уровни.

Знать бы еще, какие плюшки мне могут отсыпать и как их правильнее использовать. Это нужно будет понимать в авральном режиме. Желательно, не умирая.

— Нам очень нужно взять это поле, — сказал я Харальду. Хевдинг слушал мой план молча, даже не хмыкая. — Первым дело нужно взять его.

— Вывести всех бойцов за стены? — со скепсисом отреагировал северянин. Угрюмо посмотрел на заросли мха. Один из сереброгривых волков подошел к ближайшему Сеятелю, задрал заднюю лапу и деловито помочился.

— Вот та гигантская деревянная дура, по фамилии Дубов, — махнул я рукой в сторону холма, когда до города доберется — там уже без разницы будет, где будут бойцы. Если меня грохнут, а меня точно грохнут, я появлюсь вот где-то там. Меня сразу же сожрут, и так будет продолжаться до бесконечности.

— Что с того? — флегматично поинтересовался Харальд.

— Вот сейчас обидно было, — ответил я. — А как же единые цели? Священная война с порождениями Выводка? Вива ля Бергхейм? А как же то метание лошадьми, которое твои ребята от моих шуток демонстрировали? Будет ли оно действовать, если меня не станет?

— Надо проверить, — нехорошим тоном предложил хевдинг.

— Когда начнем, тогда и проверим.

Северянин кивнул.

— Так… Еще мне нужен там дом.

— Что? — не понял Харальд.

— Нужно притащить на поле дом. Какой-нибудь сарай. Что-то небольшое, но с дверью стенами и крышей. Еще можно корову к нему. Женщину красивую, способную к деторождению и десять рабов.

— Клянусь Всеотцом, я не понимаю, что ты несешь, шут!

— Шучу. Про все, кроме сарая. Сарай нужен.

— Зачем?!

— Вдруг дождь? Или я устану? — фыркнул я. Харальд юмора не понял. Викинг смотрел на меня с недоверием и раздражением.

— Спроси у своих, как задохлики умеют исчезать в зданиях. Думаю, уже рассказывали? Те, кого ты за мною присылал, столкнулись уже с нашими талантами, — подмигнул ему я.

— Как ты себе это представляешь, Лолушко? Построить дом на поле во время боя? — прорычал Харальд. — Ради того, чтобы ты спрятался?!

— Дом это громко сказано. Сарай. Хочешь, я его сам и сколочу? С утра начну и к вечеру будет готово.

— Да зачем?!

— Мне нужно прийти в себя, после того как восстану из мертвых. Это ведь не так просто. Думаю, выделять на охрану полудохлого шута — отряд карлов специального назначения — трата ресурсов. Если я доползу до этого места, то смогу там прийти в себя. Значит быстрее вернуться в бой.

— Сам Локи бы поразился твоему безумию. Что еще?

— Всё. Хотя нет, — меня вдруг осенило. — У вас ж есть клетка? Ну какая-нибудь, покрепче, попросторнее.

Харальд устало вздохнул. Прикрыл глаза.

— Клетка?! — выплюнул он.

— Это будет даже лучше дома! — загорелся я. — Ну есть же наверняка в таком большом городе какая-нибудь завалящая клетка! Это ж лучшее развлечение для простого люда. Удобная и практичная вещь. В ней можно жарить преступников, или держать другую интересную живность.

Харальд уперся руками в частокол, буравя взглядами поле.

— Клетка… Дом… Поле… Знаешь, Лолушко, мне нужна была помощь твоя и твоих друзей. Таков был план. Теперь же норны спряли свои нить так, что все мои воины должны посвятить свои жизни тому, чтобы удержать кусок оскверненной земли — просто потому что тебе так удобнее?

— Оставь людей в городе, а сам со Сворой выходи и вонзайся. Делов-то. Там ж круто будет. Кровища, боевой угар, да? Чем больше свалите, тем быстрее я смогу помочь не только острым глаголом. Об этой битве точно сложат легенды. В крайнем случае пару анекдотов.

Небо темнело. Вечер близился к ночи. На стенах вокруг Бергхейма горели факела. Силуэты осаждающих потихоньку терялись в сумерках.

— Мы поговорим завтра. Я рассчитывал на вас всех. Надеялся, что мощь, заложенная в вас богами, пробудится.

— Тогда с самого начала не надо было устраивать тут гетто для задохликов. Надо было ласкать, лелеять и всячески помогать. А ты их в город даже не пускал просто так. Жалеешь?

— Я объяснял тебе почему так поступил.

— Поэтому не ворчи, — пожал плечами я. — Все мы люди. Как ты к ним, так и они к тебе.

Харальд хмыкнул. Мне капнуло еще репутации. Какой непредсказуемый молодой человек. То перед ним распинаешься и тяжело, то почти грубишь и ему это нравится.

— Что в бочках? — наконец, спросил я. — Это ведь наверняка что-то полезное, да? Сюрприз для Выводка? Оно ведь нам пригодится, да?

Хевдинг покосился в мою сторону и улыбнулся. Но несколько горько.

— Для этого мне и нужен был Айсли. Пойдем, покажу.

Он отлепился от частокола, зашагал по доскам настила. Отсыревшее от мороси дерево прогибалось под его весом. Я стряхнул скопившиеся на капюшоне капли и последовал за владыкой опустевшего Бергхейма. Харальд шел быстро, так что мне почти приходилось семенить за ним. Впрочем, это неплохо подходило для роли шута.

— Я всегда знал, что мне придется вступить в схватку с Выводком. Боги готовили меня к этому, — говорил он. — Но дротты не раскрывают всех тайн. Большая мощь лишь тогда опасна, когда ее секреты не известны никому — так говорил Айсли. Где отыскать кровь Тора — я знаю. Но как превратить его кровь в дыхание?!

Я плохо понимал, о чем он говорит. Мы долго петляли по городу, пока не вышли к охраняемому навесу. Карлы бухнули по груди кулаками, приветствуя вожака. Смазали по мне мрачными взорами.

Заскрипели ворота, отворяясь, и я увидел телегу. Металл тускло отсвечивал от пламени факелов. С повозки, на которой стояла бочка, спускался длинный раструб, украшенный в виде головы дракона. Эдакая выпрямленная обдолбанным кузнецом волторна.

— Что это?

— Это то, чем мы накормим Выводок, — Харальд с любовью смотрел на повозку.

Я прошел под навес, разглядывая конструкцию. Раструб держался на небольших колесах, как от садовой тачки. Узкий конец тянулся вверх и входил в саму бочку. От цистерны пахло уже знакомое едкой дрянью. С тыльной стороны сооружения к бочке крепились кузнечные меха (явно для нагнетания давления), там же к повозке были прибиты металлические щиты. Вероятно, для защиты грубой физической силы, направляющей ЭТО на врага.

— Это что, сифон? — в недоумении спросил я. — У вас есть греческий огонь?

— Это Дыхание Тора! — чуть раздраженно ответил Харальд. — Твои слова мне совершенно незнакомы.

Я обошел средневековый огнемет (ну никаких сомнений нет, что у местных викингов оказалось таинственное оружие Византии, с тем же самым бонусом, что никто нихрена не знает, как оно работает, а сведущие люди либо умерли, либо одно из двух).

— Признаюсь, обескуражен.

— У меня в достатке крови Тора, но она просто горит, если ее поджечь. Просто горит. И только одна колесница, которую подготовил Айсли, способная вызывать дыхание Тора. Айсли… как этот шлюхин сын смеялся надо моими опасениями. Выводок чтит договор, говорил он. Ты как ребенок с неизведанной игрушкой, повторял ублюдок.

Харальд и правда был похож на ребенка, добравшегося до любимого игрушечного пистолета.

— Два веса золотом я отдал за то, чтобы он сделал колесницу настоящей. Что он туда добавил? Какие волшебные слова сказал? Может напрямую обратился к Тору и тот снизошел? Не знаю! Я сжег две колесницы, пробуя повторить то, что он сделал. Эта последняя.

Он повернулся ко мне с безумной улыбкой:

— Но она работает!

Чертов пироман. Рыжий Харальд с сумасшедшим оскалом наблюдал за моей реакцией. Изучая ее, как энтомолог нового жучка. А потом сказал:

— Кстати, я вспомнил. Клетка. У меня есть клетка для тебя, Лолушко.

В фильмах ужасов на таких словах обычно темнеет экран и звучит тревожная музыка.

— Пойдем, покажу, — вкрадчиво предложил Харальд.

Глава двадцать вторая: «Внутрифракционные подрепутации»

В клетке был скелет. Он сидел на полу, пялясь пустыми глазницами в потолок. Руки мертвеца прижимали к костлявой груди полуистлевшую сумку. Свет от факела плясал во тьме, на стенах сырого подземелья весело танцевали черные тени.

«Ярый миссионер» подсказала система. Следующей строчкой шла информация что объект мертв. Очень, надо отметить, полезная информация!

Клетка находилась в самом конце затхлого подвала.

— Совсем забыл про нее, — сказал Харальд.

— Кто это? — спросил я. Воображение живо дорисовало последние минуты запертого здесь несчастного. Божечки-кошечки, они ведь даже останки не вынесли.

— Раб Распятого, — ответил северянина.

— Про него вы тоже забыли, склеротики?

Викинг пожал плечами.

— Ты хотел клетку. Вот клетка.

По моей задумке внутри должен буду сидеть я. Но сейчас лезть в нее не хотелось совсем.

— Суровый вы народ.

— Он пошел против богов. Обманом насаждал веру в своего жалкого хозяина. Смущал умы моих людей. Сказки рассказывал: про вечную жизнь, про чистоту души и смирение плоти. Плел о том, как тремя рыбами можно накормить целую армию.

Интересный взгляд на христианство. Да, в целом, бедолага миссионер недонес слово Божье до норманских фьордов. Аминь, так сказать.

— Его бог к нему не пришел, — подытожил Харальд. Потянул носом. — Клетка тебя устроит?

— После минимальной санобработки, — буркнул я.

— Что?

— Что? — в тон спросил я.

— Не все твои речи я понимаю, — признался викинг. Повел светом к стене у клетки, взял оттуда ключи. Какое-то время поковырялся в замке, пока тот не хрустнул. Дверца с лязгом отворилась.

Я смотрел на сумку, так бережно прижимаемую к груди мертвеца. Истлеть до такого-то состояния труп не мог. Значит был изначально. Значит — заскриптован. Подарок ложной памяти Бергхейма. Я протиснулся мимо Харальда к клетке, залез внутрь и вырвал сумку из лап покойника. Скелет завалился набок, хрустнули кости. Ткань под пальцами прорвалась и на пол упало несколько свернутых свитков.

— Посвети-ка, — попросил я викинга, поднял один из них и развернул.

«Свиток возрождения, уровень 3»

«Слово Господа прячется среди строк, написанных смертными священниками. Божественная мощь способна полностью восстановить тело и вернуть в него дух. Восстановление здоровья 100%

Ограничения по использованию: нет»

— Ой-ой! — сказал я, улыбнувшись. — Это мы удачно заглянули.

«Свиток возрождения, уровень 2»

«Слово Господа прячется среди строк, написанных смертными священниками. Божественная мощь способна восстановить тело и вернуть в него дух. Восстановление здоровья 50%

Ограничения по использованию: нет»

Пять ресалок. Две на 100 %, две на 50 % и одна на 10 %. Я возбужденно огляделся.

— У него еще что-то было?

— Не помню, — нахмурился Харальд. — Так что с клеткой?

— Ах да… Ты не мог бы его того… Оттуда. Ну этого…

Викинг хмыкнул. Взял со стены висящую кувалду, выбил ею клинья, прихватывающие клетку к полу, и бесцеремонно вытряхнул из нее бедолагу. Сплюнул, глядя на ворох свитков у меня в руках.

— Что ты всякую дрянь подбираешь?

— Нужда заставит — не так раскорячишься, — объяснять ему, какое сокровище досталось Егорке — не хотелось.

Я сунул ресалки в инвентарь и осторожно залез в клетку. Посмотрел наверх, туда где сходились прутья. Харальд с сомнением наблюдал за тем, как задохлик пучит глаза на потолок, но молчал. В тишине подвала слышалось капанье воды и сопение викинга.

Наконец система выдала:

«Старая ржавая клетка. Создать свою фазу?»

Да!

Харальд перестал дышать, рывком поднял факел повыше.

— Получилось! — сказал я. — Получилось!

Викинг тихо выругался. Меня он не видел. Работает. Отлично! Я выбрался из клетки, появившись прямо под носом Харальда. Хевдинг вздрогнул.

— Клетка очень даже подходит! Давай приступать к следующей части! Но прежде я похожу тут, ладно? Посмотрю в бочки там, в ящики. Вдруг у вас там меч-кладенец где-то валяется? Или гироскутер!

Владыка Бергхейма устало поднял брови и тяжело вздохнул. И когда я закончил обыск их чертового подземелья, не найдя ничего ценного, он вздохнул еще раз. Мое разочарование, правда, было больше. Находка в сумке ярого миссионера распалила жажду плюшек и пробудила некую надежду, что я просто смотрел не туда. Что тут все завалено интересными пасхалками.

Но, увы, нет.

— Так, теперь проверим одну мою идею, — сказал я Харальду. Тот молча потопал к выходу.

К ночи небо растянуло, над захваченными мхом полями выползла луна. Заискрились звезды. Вдоль городка тлели зеленые огни Сеятелей. Ходячие фонари Выводка. Пахло болотом. Его запах перебивала только едкая вонь крови Тора.

Ворота закрылись за моей спиной. Я поудобнее перехватил ведро и поковылял к ближайшему распространителю мха. Неудобная ручка резала руки, и по-моему все эти характеристики работали не так, как должны были бы. Вот была у меня сила… Кстати.

— Характеристики

Имя: Лолушко

Раса: Человек

Класс: Шут

Уровень: 7

Здоровье: 400

Дух: 100

Основные характеристики:

Интеллект: 9

Выносливость: 8

Сила: 8

Ловкость: 20(10)

Профессии: нет

Случайные характеристики: Акробатика, Харизма

Клан: «Пренебречь вальсируем»

Инвентарь

Социальное

Полагаю, что ведро на втором уровне было бы таким же тяжелым. Но судя по ловкости — я могу им вообще жонглировать. Надо все вбухивать в нее. У шута она явно основная. Вот почему этого нет в описании класса, а?

Кстати, харизма. Что за зверь? Я ее вообще изучал, или прослакал, как водится?

Стоя за воротами с ведром крови Тора в руках, я вчитался в описание характеристики. Ведь лучшего момента Егорка найти никак не мог. Однако и здесь меня ждало разочарование.

«Харизма — великий дар. За вами готовы пойти люди. Вы легче сходитесь с незнакомцами. Вам чаще улыбаются. Вас готовы слушать.

Внимание: вам доступно влияние на внутрифракционные подрепутации»

— Внутрифракционные подрепутации. Ясно-понятно, — сказал я сам себе.

В поле завыли волки.

— Внутри, мать их, фракционные подрепутации!

По-моему, после того как меня одарили этим великим бонусом, северяне не стали при разговоре реже плеваться.

Или же я просто этого не заметил?

Сеятель, когда я остановился возле него, никоим образом не дал понять, что встревожен. И даже когда кровь Тора выплеснулась на него — не пошевелился. Под корой мерно булькало зеленое пламя.

— Внутрифракционные подрепутации, млять! — сказал я в дупло монстра. Тварь не сагрилась. С поля на меня не неслись проклятые орды всеобразной живности. Небо не разверзлось. Отлично. Просто отлично.

Я зашагал обратно к Бергхейму, катая на языке открытие. Что это вообще за зверь? Кто вообще выражается на таком языке? Как можно в целом допереть, что это значит? Нет, общее понятие харизмы мне доступно. Когда ты режешь голову человеку — ты душегуб, но если ты делаешь этого с харизмой — то ты уже герой. Люди всегда найдут тебе оправдание.

Но что значит эта подсказка?

— Внутрифракционные, млять, подрепутации, сечешь? — сказал я карлу на воротах. Тот сделал страшные глаза, но не ответил. Грохнул засов, отсекая меня от мшистых долин.

— Вижу — сработало, — Харальд и Олаф ждали меня. Олаф беззубо скалился, Харальд торжествовал. — Ты был прав, Лолушко. Не ведаю, отчего Выводок тебя не трогает, но думаю, завтра у тебя будет много работы.

Хевдинг покосился назад, где стояла запряженная лошадьми телега с пузатой бочкой и насосной помпой. Местный пожарный расчет. Вот только теперь, по задумке, мы переметнем его на темную сторону. Выглядел Харальд несколько безумно. Да и во мне потихоньку просыпался юный поджигатель.

— Оно долго держится? — спросил я.

— Кто оно?

— Химия ваша ядерная. Напалм Торовский. Его дождем не смоет? Не испарится?

— Я его не понимаю, — устало признался Харальд. Олаф утешающе хлопнул его по плечу.

— Ты не один.

— Гореть это будет после дождя? — терпеливо уточнил я.

Хевдинг кивнул:

— Дня три держится, как новенькое, потом сохнет.

Я застыл. Новенькое. Новичок!

Может, он знает, что такое эти гребанные подрепутации? Вдруг это еще с «Волшебных Миров» тянется?

Попрощавшись с северянами, я ринулся к базе. Опустевший, окруженный город окутала мистическая тишина. По-моему, брошенные поселения моментально наполняются таинственным ореолом. Звуки становятся резче, тени обретают смысл. То, что остается за пределами внимания в обычное время — выползает наружу.

Я видел рога над входами в дома, оленьи, лосиные и, по-моему, даже сынов Лося. Видел странные руны на стенах. С крыш свисали деревянные обереги в виде человечков, сплетенных из веток. Под ногами чавкала раскисшая от дождя земля.

Факелов в Бергхейме больше не было. Только на стенах. Мрачное, сумрачное место.

Но здесь всяко уютнее чем в доме задохликов. У двери на базу я остановился. Прикрыл глаза, собираясь, выбрасывая из головы мысли о том, как меня там встретят. Встряхнулся. Использовал нлп технику, натянув на лицо улыбку. Пренебречь, братцы, вальсируем! Идем на драйве!

— И снова — здравствуйте! — сказал я с порога.

Очаг горел. У него торчал Райволг, мой брошенный раб. Задохлики либо пытались уснуть, либо спали. Но фарш невозможно провернуть назад. Егорка на арене, время жечь глаголом.

— Чиканутый вернулся? — буркнул из темноты Олег.

— Олег! — прошипел из другого конца дома Стас.

— Брось, мой бронемишка, не настолько все плохо. Вне обострений я довольно мил. А вам вообще повезло. Иногда я очухиваюсь в лесу, у дерева, на котором висит выпотрошенная шлюха. Руки в крови, рот в крови и… ну это неважно. Вот в такие моменты я действительно чиканутый.

Глаза Райволга стали еще больше. Хмыкнул во тьме Игнат. Но шутка явно не удалась, потому что тьма, в которой таились задохлики, еще больше сгустилась. Ладно. Не привыкать. Вальсируем.

— Как Света?

— Также… — глухо отозвался Олег. Черт. Как-то лихо ее приложило. Это тревожило.

— А где наш новый брат во херне? Коллега местного чудилы, — имя новичка я, разумеется, забыл. Вечная беда у меня с именами. Из-за этого меня многие не любили там, в реальной социальной жизни. И поделом.

— Отзовись, программистик!

— Вы всегда такой грубый? — вкрадчиво спросил новичок откуда-то справа.

— Это я еще не грубый! Расскажи мне сказку, друг, — я двинулся на голос. — Сказку, под названием внутрифракицонные подрепутации! Что это вообще за хреновина такая? Есть вариации для человеческого языка?

Новичок сел на кровати, спустил ноги. Я остановился напротив него, присел на корточки, пытаясь разглядеть глаза собеседника.

— Не понимаю о чем вы.

— Характеристика Харизма. Помнишь такую? В этой игре что на нее завязано?

— Простите… — он замялся, — Лолушко. Но у меня десять проектов параллельно.

— Это очень печалит, но поверьте, многоуважаемый Балабол, ситуация не терпит отлагательств!

Диалог был прекрасен. Лолушко и Балабол. За такие ники мне хотелось бы поговорить с создателем игры отдельно.

Я вызвал характеристики и зачитал ему описание. Новичок молчал. Из тьмы к очагу вышел Стас. Выглядел бард настороженно.

— Тут реально не хватает локализации для таких простых парней как я, — обезоруживающе оскалился я новичку.

— Минуту. Я думаю. По-моему что-то такое было, — Балабол смотрел куда-то мимо меня. По-моему, он даже губами шевелил, размышляя. Но возможно так играл свет от очага.

— Уверенности нет, однако я припоминаю одну из основных болезней Андрея, — наконец сказал новичок. — Возможно, это репутации неигровых персонажей. Я говорил, что у него к этому было особенное отношение. Да!

Балабол оживился:

— Андрей разрабатывал клановую систему в нестандартном виде. С прокачкой и развитием непосредственно нпц. Полагаю, это может быть связано.

Я выпрямился.

— Отлично! Теперь мы спасем Францию! Но как можно узнать состояние таких репутаций? В системе только фракции. Есть команда?

— Это Андрей. Скорее всего он так и задумал. Вы же не можете узнать мое отношение к вам. Почему же с нпц должно быть иначе?

В голосе новичка проскользнуло нечто неприятное, и я понял, что его отношение ко мне просчитать, в принципе, можно.

— Спасибо! Очень помогли, знаете ли.

— Обращайтесь, — с толикой сарказма ответил Балабол.

— Вы передумали, Егор? — подал голос Стас.

Я повернулся к новому собеседнику:

— Напротив, друг мой. Я хочу предложить вам остаться! У нас тут вундервафля образовалась, думаю, с ее помощью можно хорошо набить местной живностью.

— Вундер…

— Супероружие! — сразу перевел я. — Ядреная бомба норманского пошиба. У них во дворе стоит огнемет! Плюс непомерные запасы едкой дряни, которая отлично горит. Я попробовал полить местные растения ею — и вуаля! Не сагрились! Завтра вымажу их всех и щелкну зажигалкой. Лет ит, мать его, берн!

— Мы уже решили, Егор. Уходим на рассвете.

— Эй, где Миша? Там килограммы халявного опыта! — обратился я во тьму. Жрец либо спал, либо отмалчивался. — Конечно, мы можем осозновать и оценивать риски, но такой шанс!

— Завались, Лолушко, — Олег все же встал и выбрался к нам. Белый призрак, мать его. Альбинос смотрел злобно. — Просто — завались. В десна лизаться с ботами хочешь — лижись. Нам надо валить. Точка. Меня тошнит от этого места. Как и всех остальных. Это, блядь, тебе игрушки все, потому что ты чиканутый. Нам же надо выбираться.

— Ну и чего потом, будете пачкой за волками бегать? Уровень в неделю набирать? Я думаю тут можно очень круто подняться. Пока не очень понимаю, как задействовать всех сразу, чтобы опыт не терять, но мы вместе…

— Какое вместе, Лолушко? — сардонически ухмыльнулся Олег. — Ты с ботами времени проводишь больше чем с людьми.

— Мыкола, ты шо, обиделся? — ответил я цитатой из анекдота.

— Ты чиканутый. Вконец, — наклонился ко мне альбинос, сжал кулаки. — Я вывожу отсюда Свету. Мне срать, чего там еще кто придумает. Надо будет — один пройду.

— Игнат? — бросил я во тьму.

— Ухожу, — эхом ответил тот. Юру я и спрашивать не стал. Воришку посла испытания адом — просто опытом не заманишь.

— Стас, — я вернулся к их неформальному лидеру. — Десять уровней сверх! Мы ножом пройдем сквозь соседние локации.

— Если нас загонят на поле — мы никуда не пройдем, Егор, — мягко сообщил тот.

— Я договорился, карлы Харальда первым делом возьмут поле и будут его отбивать, на случай если мы кинемся.

Стас помотал головой:

— Увы. Егор, поймите, я видел, что там собралось. Сотня северян не справятся с этим, а мы и подавно.

— Ну нельзя же так сдаваться. Можно пободаться ж!

— Три месяца, Егор, три месяца мы тут «бодаемся», как вы выражаетесь. Это не игра для нас, Егор. Я пытался вам это уже объяснить. Это не игра! На кону наши жизни. На дороге у нас шансов выбраться больше, чем оказаться тут, на поле, под постоянной атакой, пока наши тела не сдохнут в саркофагах, или пока нас не отключат. Тем более боюсь, что у Светланы проблемы со здоровьем благодаря мху. Выход нам известен. Дороги свободны. Головастик прошел перевалы будучи начальным уровнем. Значит и мы пройдем. Понимаете, Егор? Мы не сдаемся, мы идем вперед.

— Стас…

— Блядь, он тебе доходчиво сказал, раз ты простое завались не понимаешь. Давай я переведу на понятный. Иди в жопу, Лолушко, со своими ботами. Берега попутаны — играйся. Мы уходим.

— А еще говорят, что я грубый, — фыркнул я. Но развивать тему не стал. Пустое. Хотя бы попытался. Да и черная частичка в душе расслабленно выдохнула. Мне больше достанется, да и одному проворачивать безобразие будущего будет спорчее.

— Мы шли к этой точке очень долго, Егор, — будто извиняясь сказал бард. — Мы, наконец-то, можем двигаться вперед. Может, мы не видим то, что видите вы. Бесспорно, это допустимо. Вот только когда до заветной конечной одна станция — не хочется выходить из поезда, не доехав.

— Поетишна, — поднял руки я. — Вот довод как довод. Как скажете, собственно. Ладно…

Ситуация была неприятная. Но мне удалось узнать то, что хотелось. А с неприятным осадком от беседы справлюсь, не в первый раз. Конечно, можно было включить пацана и порешить того же Олега, но я не настолько пацан.

— Ладно… Тогда доброй вам дороги, потом свидимся. Буду вам помогать…

— Прощай, — отвернулся Олег и ушел к лежаку.

— Извините его, Егор. Вы понимаете, каково ему сейчас, — тихо произнес Стас.

— Давай, бард. Много не пой. Удачи! Всем чмоки, — добавил я чуть громче.

— Бывай, — донеслось тихое Игната.

— Свидимся, — сказал Юра.

— ББ, — попрощался Миша.

Мне хотелось посмотреть на Свету, но, наверное, это было бы неуместно.

У выхода меня нагнало:

— Судьба моя известна?

Райволг выглядел потерянным. Я обернулся:

— Ты свободен, приятель. Все дороги тебе открыты.

— Увидит клеймо кто, смерти предаст раба одинокого.

— Так вон, иди с ребятами. Они точно будут мимо твоих краев проходить. Скажи, что ты раб Книгожора. А, Стас, возьмешь?

— Че ты нам ботов втюхиваешь? — рыкнул из темноты Олег.

— Я ваще не с тобой ща разговариваю, — в тон ему ответил я. Одернул себя. Только что ж рассуждал, что не надо гнать.

— Возьму, — сказал бард. — Простите еще раз, Егор.

— Видишь, как все хорошо получилось, — подмигнул я изумленному рабу и вышел.

— Сценарист —

Моросило. Мелкий дождь едва слышно шуршал по капюшону. Сценарист курил, пряча огонек в кулаке. На той стороне улицы, за стеной облетевших тополей, в старой пятиэтажке доживала свои дни аптека. Последняя буква в вывеске не горела.

Ноч. Улиц. Фонар. Аптек.

Дым кружил голову, наполняя мозг легкой дурнотой, но старый друг, от которого когда-то давно Андрей отказался — был ему как родной.

Пальцы мерзли, Сценарист грел их дыханием, не сводя глаз с дома.

Темная улочка молчала. Чуть дальше, у перекрестка, сверкали огни центрального проспекта, скорее всего названного в честь Ленина или Революции. Пережитки вросшие корнями в города России. Оттуда несся шум несущихся по мокрому асфальту автомобилей. Там мигал желтым огнем светофор.

Там были люди.

Сценарист ждал. Затея была рискованная, но он подготовился. Приехал на электричке, пару часов провел на местном кладбище, где привел в порядок могилу какой-то Светланы Ивановны Коваленко, изображая скорбящего родственника. Людей почти не встречал, но роль играл исправно. Когда стемнело — Сценарист выдвинулся сюда, держась подальше от главных улиц, пряча лицо под капюшоном серой куртки.

Эта прогулка напомнила ему первую разрядку. Случайную, рискованную. Наполненную чередой ошибок. Ее звали Мария. Как водится — шлюха. У многих первый раз случался с падшими женщинами. Сценарист не стал исключением.

Он взял ее в машину под взглядом пьяных товарок, из придорожного кафе в районе Острова. Мария представилась Анжелой, как и водится дешевке. Неделю Андрей держал ее в подвале, молча наблюдая за мольбами, просьбами и приливами гнева. Садился на стул, напротив прикованной женщины, и смотрел. Не насиловал. Не бил. Наблюдал.

Власть над живым созданием, у которого было детство, были разрушенные мечты, были надежды, были чувства — возбуждала. Ему нравилось просто наблюдать за жертвой. За тем, как она меняется. Как сходит с ума от непонимания.

За неделю Сценарист не проронил ни слова. Говорила только она. Льстила, угрожала, умоляла, обещала, надеялась, отчаивалась, материлась, плакала, смеялась. Андрей слушал.

А потом задушил. Без огонька, без каких-то модных посылов криминалистики об обязательности удовлетворения сексуальных влечений. Трахать это? Увольте. Сценарист понял, что ему нравится. Понял, что такого варианта ему недостаточно, что это все слишком топорно, грубо, прямо. Что самое вкусное было б — если б жертв было две. Или три.

Но контролировать столько людей сразу — на тот момент он не умел. Не справился бы. Слишком велик риск.

Мария была первой. Почти год Андрей жил в страхе, что наследил, что его найдут. Ведь даже машину он вел тогда свою. Но гиблые души из провинции не нужны, порою, даже родственникам. Пронесло. Через год Сценарист был осторожнее, осмотрительнее. Потом он уже пробовал большее, изучая реакции, наслаждаясь шоком жертв, вынужденных проходить его квесты. Работа на «Волшебные Миры» почти не давала отдушины, до Проекта.

Витрины аптеки затянули роллеты. Время. Он сунул руки в карманы, огляделся и торопливо перешел улочку. Женщина вышла на улицу, прижимая зонт плечом, вытащила связку ключей. Приближения Сценариста она не видела.

Андрей сдернул на лицо скатанную на лбу балаклаву. Бесшумно подошел к жертве и аккуратно взял ее за шею.

— Заходи, — шепнул ей. Лет пятьдесят. От нее пахло медициной и ударной смесью дешевых духов. Он подтолкнул аптекаршу, и та покорно вернулась в свою вотчину.

Дверь закрылась. Сценарист сжал горло женщины, пережимая сонную артерию и осторожно положил ее на пол. Замешкался, борясь с желанием завершить начатое, но справился, забрал из безвольной руки ключи.

Пусть считают, что сюда наведались наркоманы. Если он убьет работницу аптеки (о, как хотелось это сделать, как хотелось увидеть стекленеющий испуганный взгляд еще раз) — то искать будут серьезнее. Вряд ли найдут, но сейчас рисковать не следует.

Сейчас у него хватает материала для игр.

Если бы препараты, нужные ему, продавались свободно — Андрей не раздумывая купил бы их, как делал всегда. Но здесь нужны рецептурные психотропные вещества. Все их разнообразие. В химии, меняющей душу людей, он был не силен, поэтому придется экспериментировать. Хотя, конечно, в таком налете на аптеку риска хватало. Торопливый план, на коленке. Часть маршрута он составлял уже в электричке. Но… Сценаристу нравился странный юмор Лолушки, а капсула паренька сыпала тревогами. Сегодня так вообще пришлось подойти и убедиться, что с парнем все в порядке. Пульс запредельный, показатели давления чудовищные. Одна-две встряски и в саркофаге окажется труп. Лишаться удовольствия от чтения логов Андрей не хотел, и потому, после изучения электронной медицинской карты Лолушки, он решил действовать.

Хотя и был соблазн изучать тревожное расстройство наглядно. Вот только если паренек загнется — кто будет мотивировать целую локацию?

В аптеке он провел минут двадцать. Долго не мог найти нужное отделение, а там уже выгреб все в рюкзак. Получилось немного, но для его целей достаточно. Затем Сценарист вышел в холл. Постоял у двери, глядя на сонную мглу среди деревьев. Посмотрел на бесчувственную женщину, облизнулся и вышел.

Нужно было спешить.

На улице нырнул за дом. Прошелся по мокрой дорожке мимо двора, там уже стащил с головы балаклаву, сунул ее в рюкзак. Маршрут Сценарист составил заранее. Места поглуше, потемнее. Побольше зарослей, поменьше магазинов. Спасибо онлайновым картам от гугла и яндекса. Они очень помогли.

Последняя электричка уходила в 23.55, и Андрей на нее успел. Прошел в почти пустой вагон, сел в углу и привалился плечом к окну. Динамик устало пробубнил о следующей остановке, поезд тронулся. Сценарист сбросил мокрый капюшон и достал смартфон. Пароль. Еще пароль. Снова пароль. Подключение.

На экране побежали строки логов. Он переключил несколько камер, убедившись что все в порядке, а затем подсоединился на сервер «Твердыни». В очередной, не самой популярной стратегии от «Волшебных миров», у него было три клиента, за которыми он иногда наблюдал. Один — стример, с тремя-четыремя подписчиками. Один — казуал, студент Первого Меда на стипендии, откуда-то из Сызрани, снимающий квартиру в Девяткино. Один — полухардкорщик, вливающий уйму доната в игру и живущего в районе Матоксы.

Сценарист еще не выбрал, кого возьмет следующим. Пока просто наблюдал, вычленив их из сотен других игроков по показателям одиночества, удаленности, возраста и интереса к их игровому поведению. Стример острил топорно, но хотя бы шутил. Шутников Андрей любил.

Сейчас капсулы забиты. Нового игрока он пока подключать не собирался. Для того чтобы ввести в игру еще одного участника — нужно чтобы из нее вышел кто-то из старых. По воле природы или же его, Андреевской.

Но пока мест нет.

Пока.

Сценарист улыбнулся.

Глава двадцать третья: «Лук для героя»

Не знаю, что творилось у Гнева Дубов в голове, пока я поливал из раструба его ноги. Гигант определенно за мною наблюдал, но никак не реагировал. В ветвях лесного титана щебетали птицы. Иногда что-то страшно скрипело, когда создание Выводка поводило плечами, но ноги его стояли как вкопанные. Может и вовсе корни пустили?

Солнце припекало, работал я без рубахи, наслаждаясь электронным солнцем. Насос качал исправно, двое прикрепленных ко мне карлов послушно давали давление, стоило просто махнуть рукой. Эти, кстати, пахали в полном боевом облачении. Морды красные, пот ручьем, но выражение лиц по-прежнему сурово-северное, героическое.

— Расти большой, не будь лапшой, — приговаривал я, давая струю из брандспойта по ногам Гнева.

Вокруг завывали волки. Сыны Лося отступили ближе к лесу, испуганные запахом. А вот оборотни наблюдали за нашими страданиями с интересом, морщили носы от аромата крови Тора. Я все ждал, пока кто-нибудь из них не выйдет на дорогу, не присядет рядом, вытянув длинные лапы, и не спросит:

— Че делаете?

Уж я бы нашел что ответить! Потому что невероятно скучна работа поджигателя, пока не загорится спичка. Рутина. Разлить отраву, вернуться на базу, залить бочку, отправиться на следующий кусок. Деревянной живности Выводка я уже не опасался. Мы тут все пропитали так, что гореть должно до неба.

На выезде была только одна бригада, но антипожарным служил только я. Харальд не хотел рисковать. Работает с задохликами — пусть задохлики и работают. Вдруг, если кто-то из северян плеснет на мох — Выводок пойдет в атаку?

Опасение разумное. Как говорил один папа программист любознательному сыночку, в ответ на вопрос — почему солнце каждый день встает на востоке и садится на западе: Работает? Проверял? Ничего не трогай, ничего не меняй!

Уж где-где, а в компьютерной игре это уже даже и не юмор. Это суровая правда программерской жизни. Укороти в коде лапки белочкам в Дивном Лесу — и в Грозных Горах вымрут все драконы. Объектно ориентированно, да.

— Шут, — сказал один из северян. — Твои.

Я обернулся. По дороге от поселка двигалась телега, в окружении задохликов. Харальд очень не хотел давать повозку беглецам, но мне удалось его уболтать. И теперь скорбная процессия покидала город. Поздно они… Полдень давно уже прошел, но, возможно, ребята до конца надеялись на Свету.

— Стопэ, браты, — сказал я норманам. Те послушно убрали руки от насоса. Один из них утер мокрое лицо. Команду «стопэ» они уже усвоили. На «брата» плеваться перестали. Хорошие песики.

Едкая кровь Тора была субстанцией весьма липкой. Отчасти еще поэтому я работал в минимальном наборе одежды. Перепачкался весь. Если кто-то рядом закурит — я сначала немного побегаю по полю с истошными воплями, пугая местную живность, а потом отправлюсь на респ, забрав в копилку опыта понятие «заживо сожженный».

Хорошо, что табака местные не знали.

Пользуясь паузой, я присел на край «антипожарной» повозки, дожидаясь процессию. Первым шел Стас. Доспехи игроков выглядели уныло. Кожаные, потрепанные, потертые. Мечи простенькие. Почти ничем от обычных бондов они не отличались.

Так что рядом с ними я, в исподнем, выглядеть должен был довольно сносно.

Мне, признаюсь, стало даже интересно, как выглядят герои упакованные в хорошую бронь. Но в этой игре высокоуровневые персонажи в такие локации не добираются. Вероятно, потому что делать здесь нечего.

— Поздновато вы, — крикнул я, когда повозка приблизилась.

Волки завыли еще громче. Стас что-то ответил, но услышать его за этим гватлом было непросто.

— Качай! — гаркнул я северянам, направил брандспойт на зверье и дал в них струю. Вой сменился визгом. Опешившие хищники ретировались на безопасное расстояние и занялись осознанием случившегося. Терли мокрые носы, избавляясь от запаха. Одного зверя вырвало чем-то дымящимся.

Однако стало потише.

— Стопэ! Не расслышал тебя, Стас!

— Так получилось, — ответил бард. Повозку тащила сонного вида лошадь. Думаю, Харальд выдал самую ленивую скотину из своих запасов. Однако для северянина это уже щедрость. Мог заставить их самих впрягаться и толкать скрипящую колымагу. К задохликам владыка Бергхейма относился с неприязнью. Возможно, та самая внутрифракционная хренотень.

— Не спалось? — шутка ушла в молоко. Хмурые взгляды, напряженные. Олег явно злой. Юра тоже. Стас выглядел вымотанным. Игнат жевал травинку, с интересом изучая зверье по обе стороны дороги.

Мы обменялись вялыми приветствиями. Райволг смущенно кивнул, семеня за Стасом. Я заглянул в телегу, где лежала Света. Глаза девушки были открыты. Перехватив мой взгляд, заклинательница слабо улыбнулась.

— Ты как?

Она не ответила.

Олег вклинился между нами.

— Не трогай. Пусть отдыхает.

Задохлики не остановились. Лошадь заартачилась в арке из ног Гнева, но Олег приложил ее плашмя мечом, и та рывком протащила повозку под угрожающими сводами. Я несколько минут смотрел в спины ребятам. Потом крикнул вслед:

— Удачи!

Игнат обернулся, махнул рукой. Остальные, наверное, не услышали. Позади сочувственно кашлянул один из северян. Я постоял еще некоторое время, физически ощущая одиночество, затем сплюнул, по-бергхеймски.

— Ладно, пренебречь, вальсируем, господа!

Сверху протяжно застонало дерево. Гнев Дубов снова пошевелился. Гигант чуть наклонил голову и смотрел на меня.

Надеюсь, без жалости!

Ближе к вечеру, когда работы закончились и я смыл с себя кровь Тора, пришло время перебора инвентаря. Полезного там нашлось немного. Со статами только серп Зубоскала. Сломанный лук с Ловеласа. Ну и, конечно, мои любимые сапоги!

Денег тоже с гулькин хрен. Мое вложение ушло из города вместе с разумной частью человеческого населения. Однако несколько монет нашлось. С ними я и пришел к Харальду. Он нашелся у себя в тереме, и заливался элем вместе со Сворой. Никакого режима. Завтра в бой, а они бухают!

— Я бы хотел купить лук.

— Что? — не понял Харальд.

— Ну, торговец мне нужен. Какой-нибудь. Лавка там, гипермаркет «все для задохликов». Лук нужен.

Хевдинг изумленно крякнул. Покосился в сторону Своры. Олаф громко рыгнул. Леннарт скорбно опустил голову.

— Что?! — повторил лидер северян.

— Штука такая, ее, короче вот так берешь, палку острую на веревку вставляешь, дерево натягиваешь и пыщь-пыщь!

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 95,84%

— Удави его, Харальд, — посоветовал Бьорн. — Он дурной.

— Я знаю, что такое лук, — вкрадчиво сказал хевдинг. — Но зачем тебе лавка?

— Купить лук! — я чувствовал себя идиотом.

— Если тебе нужен лук, спроси у меня! Торговцев в городе не осталось. Завтра на рассвете мы все отправимся в бой! Неужели ты думаешь, что перед пиром у верховных Асов, я стану продавать оружие соратнику?! Единственному из задохликов, оставшемуся с нами?!

О как.

— Мне нужен лук! — осторожно произнес я. Харальд кивнул, отошел к сундуку за троном, и вернулся оттуда с оружием. Протянул его мне.

В инвентарь добавлен:

Лук безумного охотника за головами (уникальный).

Урон: 400-500

Это оружие воина, сошедшего с ума от жажды крови. Сделанный из лучшего дерева, он обладает зачарованной тетивой. Стрелы сами находят жертву. Но сотни жизней, взятых с помощью этого оружия, наложили на него свой отпечаток.

Ловкость +40

Выносливость +20

Каждая третья стрела восстанавливает здоровье в размере 30 % от нанесенного урона.

Мои глаза поползли на лоб. Ничего себе! Я продолжил читать описание.

Дебаф при использовании «Помутнение рассудка». Каждые десять секунд использования оружия вы теряете 1 процент от текущего здоровья.

Ограничение по классу: Охотник

Требуется сила: 50

Ограничение по уровню: 40

— Да ну нафиг, ты меня троллишь что ли? — я поднял взгляд на дарителя.

— Плохой лук? — не понял тот. Черт, явно от души поделился. Но будто подразнил!

— Отличный, — справился я с досадой. — А есть уровнем пониже?

Пауза.

— Не понял, — наконец, признался Харальд. Выглядел он несчастным. — Что значит «уровнем пониже»?

Объяснять ему механику игры, которую я сам не понимал, желания не нашлось, и я исправился:

— Я не могу его взять. Слишком хорош для меня. Быть может найдется какой-нибудь обычный, охотничий? Там короткий лук юного карла?

— Это отличный лук! Мой друг воевал с ним во всех походах и на поле брани, перед тем, как отправиться к Одину, отдал лук мне! — с какой-то обидой произнес Харальд. Я испуганно покосился на системные сообщения. Репутация не падала. Пока не падала.

— Отличный. Но я с ним не умею обращаться. Мне бы что попроще. Вдруг испорчу. Это превосходное оружие, но…

— Да он его согнуть не сможет, — поднялся из-за стола Бьорн. Подошел ко мне, с насмешкой в пьяном взоре. Сдернул с плеча свой лук.

Я с сожалением протянул оружие сумасшедшего охотника Харальду. По витому черному дереву тянулась дышащая алым светом руническая вязь. Черт, реально произведение искусства. На него смотреть было приятно, а стрелять так, наверное, одно удовольствие.

Хевдинг с потерянным видом принял оружие обратно, а я взял дар Бьорна.

В инвентарь добавлен:

Боевой лук сотника (редкий)

Урон — 150-200

Этими луками хвалятся лучшие бойцы унии Мороза. При должной сноровке они способны пробивать даже рыцарские латы.

Ограничение по уровню: 20

— Нужно еще проще. Тоже не справлюсь.

— Очень слабый и наглый шут, — забрал оружие Бьорн и отошел.

— Идем, — пришел в себя хвединг.

Я покорно затопал вслед за ним, чувствуя себя самым никчемным существом на свете. Особенно когда до меня дошло, что этот лук охотника я мог забрать и отдать тому же Игнату, на вырост. Это ж крутая вещь.

Если, конечно, получится отсюда выбраться. С гораздо большей вероятностью он останется лежать где-то среди мха.

На дворе стемнело. Мы вышли из терема, Харальд прошел вокруг дома, открыл дверь в какой-то сарай. Ушел во мрак. Я остановился на пороге. Наконец, хевдинг вернулся, бросил мне лук.

В инвентарь добавлен:

Лук пехотинца

Урон 60-65

С таким оружием сражаются обычные воины унии Мороза. Надежный, неприхотливый, смертоносный.

Ограничение по уровню — 6.

— Отлично! Отлично! — обрадовался я. Харальд помотал головой, осуждающе. Затем швырнул мне колчан со стрелами. Он сразу плюхнулся в инвентарь. Двести штук. Я закинул его за спину. Ну, теперь повоюем!

— А может, есть еще и бронь какая-нибудь? Шлем, куртка, штаны. Пояс там, из собачьей шерсти? У меня только сапоги есть!

Хевдинг исчез в пристройке, и вскоре появился с охапкой вещей.

В инвентарь добавлен:

Кожаный шлем пехотинца

Кожаный нагрудник пехотинца

Кожаные штаны пехотинца

Ремень следопыта

— И крузак бы восьмидесятый в идеальном состоянии, — сказал я.

— Что? — задал привычный вопрос Харальд.

— Ну мало ли, — улыбнулся ему я. Черт, как с луком сумасшедшего охотника нехорошо вышло. Где твой внутренний Плюшкин, Егорка? У тебя вечно инвентарь хламом забит во всех играх, вдруг мол пригодится сушеное ухо тролля с северных гор. Годами пылятся в банке разные ингредиенты. А тут такая штука и…

— Лолушко, тебе еще что-то нужно? — с намеком угрозы поинтересовался Харальд. Я и не нашелся что сказать. В моих планах дальше лука ничего не шло.

— Уже нет. Спасибо. Очень выручил ты меня, Харальд.

— Не хотел бы я попасть в те края, Лолушко, откуда ты родом. Ты сражаешься за город, и если для сражения за него тебе нужно оружие — кто вообще в здравом уме будет его продавать?! Любой отдаст даром!

Хевдингу мир компьютерных игр не понравился бы. Там посреди сечи может кузнец стоять и ремонтировать оружие за бешенные бабки, а не бесплатно. Даже если твой клинок затупился о плоть пожирающих мир демонов — товаро-денежные отношения это не отменяет.

— Спасибо еще раз.

— Пойдем, Лолушко. Выпьем. Завтра великий день.

Из лука я стрелял несколько раз. И честно говоря, думал попрактиковаться немного, но согласился.

Тем более, речь идет о внутрифракционных репутациях. Ведь, наверняка, у Харальда счетчик отношения ко мне сильно отличается от Бьорновского. Грешно рисковать таким отношением.

Да и выпить хотелось. За руль ж завтра не надо. Так, всего лишь выйти на бой с армией Выводка. Впервой, что ли.

Эль оказался неплох. Меня расслабило уже после первой кружки. На второй, я уже живо острил и ржал над грубыми рассказами участников Своры о былых походах. Истории изобиловали хвастовством. Героизмом. Черепа рабов Распятого проламывались десятками, во славу Одина, конечно.

На третьей кружке я понял, что завидую им. Завидую программам. Соленый ветер в лицо, ярость битвы, непременные победы. Боевое братство. Несмотря на то, что северяне по ту сторону считались грабителями, разбойниками и убийцами — было в них что-то притягательное.

Но ведь, как говорят, злодеи, с которыми сталкиваются наши герои, это герои наших врагов.

Когда меня отключило — репутации осталось всего один процент до 100. Но сил на шутки уже не было. Спать я остался там, где и пил.

Утром меня растолкал хищно скалящийся Ньял.

— Пора, малыш, — обдал он меня перегаром. Я продрал глаза, ошеломленный, раздавленный и не понимающий, где нахожусь.

— Уже рассвет, — уродливоротый клацнул зубами. — Собирайся.

Глава двадцать четвертая: «Свора против Своры»

Стих даже ветер. Флаги Бергхейма безвольно обвисли. Город молчал. Харальд собрал свою небольшую армию на центральной улице и ездил мимо бойцов на коне, вглядываясь в мужественные лица. Я остановился на крыльце, облокотился на перила. Чего они в такую рань собрались? Посланник Выводка дал нам два дня. Если я не ошибаюсь — время еще есть.

В тишине городка слышался только стук копыт. Белый жеребец хевдинга степенно вышагивал среди людей и те почтительно расступались. Харальд вглядывался в лица, воины молча наблюдали за предводителем.

Ньял бесшумно сбежал по лестнице, смешался с прочими бойцами.

Игра в гляделки продолжалась, наверное, дольше приличного. Как раз за гранью когда торжественность перетекает в пафос. Или у них так принято? Иногда Харальд склонялся в седле, и хватался за протянутую руку, будто меряясь силой, улыбался и так же молча отпускал соратника. Порою кто-то хлопал вождя по бедру и тот отвечал взмахом руки.

И никто не говорил ни слова!

— Сегодня многие из нас отправятся в чертоги Одина, — наконец, заговорил Харальд. Он остановил коня, привстал, оглядываясь. — Уверен, каждого из вас он примет, как героя.

Викинги молчали.

— Мы сражались в одном строю множество раз, братья.

Голос хевдинга окреп.

— И я знаю, что среди вас нет трусов. Что я могу положиться на каждого в самой лютой сече, которую уготовят нам Боги! Нет лучшей компании, братья, чтобы уйти к всеотцу! Если норны спряли свои нить так, что сегодня я увижу свою смерть — то хочу сказать, я горд, что бился вместе с вами. Горд, что знал каждого из вас!

Фатализм по-северному. Но что-то в этом было. Меня, правда, не проникало. Я покосился в сторону западных ворот. Повозка с водруженной на нее клеткой ждала своего героя, то бишь меня. Когда ее вытащат на поле — это будет цитадель Лолушки, в которой полоумный шут с луком будет сеять добро там, куда дотянется.

Харальду эта идея показалась дурацкой, но я снова настоял.

— Я знаю, что все вы рветесь в бой. Знаю, что многие хотели бы пойти с нами. Пойти со Сворой. Будьте терпеливы. Сегодня сталь каждого из вас вкусит вражеской крови, — продолжал хевдинг. — То, что ждет нас за стеной, — он указал куда-то на юг, — лишь начало. Немного разогреться перед главным боем!

Глядя на бойцов, я все меньше боялся того, что ждало нас в полях. С вундервафлей Тора, вчерашней подготовкой и такой оравой головорезов — свалим всех за милую душу.

— Наш самый главный враг прячется в Чащобе. И сегодня мы избавимся от Выводка!

Нестройный гул одобрения смешался с моим недоумением. Это что за лирическое отступление? Какая Чащоба?

— Он пришел к нам с угрозой? Мы ответим. Ответим так, что навсегда очистим наши леса от проклятой мерзости! Сегодня наш бой закончится в его логове!

— АЕ! — заорал кто-то, воины взревели.

— Никто не смеет угрожать воинам Мороза! Никто не смеет угрожать Бергхейму! Никто не смеет угрожать нам!

Город вспыхнул торжествующими кличами. Викинги били в щиты, потрясали оружием. Харальд выхватил меч, и солнце заискрило на начищенной стали.

— Бергхе-е-е-ейм!

— БЕРГХЕ-Е-Е-ЕЙМ! — ревели викинги.

— Какого хера? — пробормотал я и поскакал вниз по лестнице.

Добраться до хевдинга я смог не сразу. Восторги воинов подразумевали очень бурное бурление человеческой массы. Каждый хотел побрататься с вождем, и тот охотно склонялся в седле. Потом и вовсе спрыгнул с коня и исчез в толпе.

Когда мне удалось протиснуться к Харальду, он встретил меня объятьями, видимо, уже на автомате.

— Какая, к лешему, Чащоба? — пискнул я ему в ухо.

— Ты возвращаешь мне веру в задохликов, Лолушко. Не испорти, — с широкой улыбкой сообщил мне хевдинг.

Фатализм и оптимизм. Всё какой-то онанизм.

— Цели сразу надо ставить высокие, — подмигнул он.

Вокруг бесновались воины. Уверен, скажи Харальд — в атаку — они б бросились за стены прямо сейчас. Или он и собрался так поступить?

Меня оттеснили в сторону.

— Бергхейм-Бергхейм!

— Слава Унии Мороза!

— О-о-оди-и-ин!

Наконец, Харальд вырвался из объятий толпы, забрался на коня.

— Торве! Удмунд! Белый Эрик! Начинаем!

И все завертелось. Толпа пришла в движение. За ворота выскочило несколько всадников с факелами, лихо подгоняя скакунов. Бойцы растеклись по стенам. В конце концов на центральной улице остались лишь Харальд, его Свора и я.

«Карл Олаф предлагает вам вступить в группу — Да/Нет»?

Голова закружилась. Уже, что ли?

Вы получаете положительный эффект «Аура Ньяла»

Вы получаете положительный эффект «Аура Бьорна»

Вы получаете положительный эффект «Аура Харальда»

Вы получаете положительный эффект «Аура Олафа»

Вы получаете положительный эффект «Аура Леннарта»

— Я даже зубы не почистил, — буркнул я.

— Хорошо сказал! — хохотнул Харальд. — Я чувствую силу.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 99,52%

— Клетка ждет, шут, — сказал Бьорн.

— Вы вот так прямо разом и начнете? Не выпуливая?

— Что? — как обычно не понял Харальд.

— Ну можно было ща по дороге пройтись, посмотреть кто в сторонке стоит, пальнуть в него из лука, пусть бежит. Вдруг остальные бы не напали. И так капелька к капельке, хворостинка к хворостинке — так бы и утрамбовали всех.

Возмущаться я возмущался, но при этом уже обматывал заготовленными тряпками лицо. Ни миллиметра нежной кожи подлому мху! В нем таится больше опасности, чем казалось.

— Что ты делаешь? — с интересом спросил Олаф. Беззубая морда.

— Маскируюсь под сарацина, млять.

Викинг махнул рукой.

Как-то все быстро происходило. Я думал целый день впереди! Да, блин!

— А клетка? Вы ж не пожгли поле еще?! Надо ж выехать!

— Успеем, — отмахнулся Харальд. Но какое-то сомнение в его глазах промелькнуло. Что, не учел логистику, благородный дон? Вижу цель — не вижу препятствий?

Скандинавский огнемет стоял на противоположном конце улицы, нацелившись на ворота. Значит, пойдем налегке.

— Тогда давайте успевать! — я запрыгнул на телегу, вошел в клетку.

Моя боевая колесница со скрипом выехала из ворот. Кобылу вел под уздцы Леннарт. Со стен неслись ободряющие вопли защитников. Я уставился в сторону поля. Всадники, отправленные на поджог, растянулись по дороге вдоль мохового ковра и одновременно швырнули факела в ядовитую зелень.

Огонь вспыхнул мгновенно, хищным языком скользнув по мху. Здесь я лично пролил бочек пять адского зелья, но все равно боялся — не займется. Задачка была не простая. Периметр-то обработать не беда, Сеятелей полить — тоже. Но дальнобойностью раструб не баловал, поэтому центр уж точно сырой.

Однако гудящее пламя ринулось вглубь с жадностью. Горящая волна поглотила растительность и живность Выводка, и до меня донесся волчий вой. Боль, страх и ярость в одном флаконе.

Над полем поднялся вонючий черный дым. Языки пламени с гудением вытянулись на высоту человеческого роста. Сеятели вспыхнули как пучки соломы, но никто из них не тронулся с места.

Всадники с гиканьем бросились к городу.

А за ними сквозь пламя неслись дымящиеся волки.

— О вижу я отца своего… — затянул Харальд. Он шагал первым, слева его прикрывал Ньял, справа Олаф. Бьорн торчал позади телеги. Лошадей северяне оставили в городе.

— Вижу я мать и сестер с братьями! — подхватили соратники.

— О, вижу, как наяву, предков моих, всех до единого, — донеслось со стен.

Молитву викинги читали вместе. Уныло, торжественно. Когда северяне утихли, я добавил им немножко своего, старого доброго хип-хопа из древней «Касты»:

— Сколько воинов я возьму с собой, чтоб разбить их отряд?

Мною движет месть

Меня ведет залитая грязью честь!

Может вся династия на прекратится –

Я даю слово, наш стяг воцарится!

На стенах и башнях

Замка свирепых врагов

Тысячам пленных не избежать оков!

В бой,

В которых я поведу благородных братьев,

Будет великой битвой,

Во всех землях будут знать!

Телега двигалась медленно, ритма не получалось, и поэтому я утих. Олаф заинтересованно спросил:

— А дальше?

— Дальше все умерли.

Из волчьего войска вырвалось трое сереброгривых. Каждый размером с лошадь. По псине на всадника. И, черт побери, твари лихо догоняли наших поджигателей. Я торопливо оглянулся: зверье на руинах бывшей кузни с места не сдвинулось. Мини-хозяева восседали на холме, но в атаку не спешили. Волков с юга не видать.

Черт, они что, действительно не социальные?! Их по одному можно выпилить?

Я стащил с плеча лук, выудил из колчана стрелу. Проверил, нахожусь ли в фазе клетки. Волки приближались. Два пятнадцатого уровня, один вопросительный. Северяне отчаянно понукали коней, но расстояние между ними и вопросительным — быстро уменьшалось.

— Какая-то хреновая вышла стратегия! — пробормотал я себе под нос. До поля было минут десять такого хода, как сейчас. Если начнется бой — завязнем прямо тут, и тогда весь план насмарку. Грохнут — добраться до фазы могу не успеть. Может, хевдинг потенциальный суицидник и весь его план — сдохнуть, а не победить?

Вонь дотянулась до нас. Поле чадило страшно. Огонь ревел, будто мы подпалили месторождение газа.

Там визжали гибнущие от пламени твари, у которых не хватило соображения вырваться из капкана. Блин, там бесславно уходил в никуда опыт! Опыт, на который я рассчитывал.

Когда между нами и всадниками осталось метров триста, высокоуровневый сереброгривый волк добрался до последнего из викингов. Зверь обошел северянина справа, а затем прыгнул, впечатав лошадь и его хозяина в землю. Воин, однако, вырвался, перекатился в сторону и вскочил на ноги, уже с топором в руке.

— Вперед! — гаркнул Харальд и троица ломанулась к полю. Леннарт и Олаф продолжали сопровождать наш медлительный скандинавский болид. Набожный викинг поторапливал недоуменную кобылу, а беззубый тоже взялся за лук. Я натянул тетиву, но тотчас опустил оружие. Не думаю, что попаду на таком расстоянии. Я ж не Робин Гуд. И уж точно не английский лучник. Послать стрелу на триста метров и кого-нибудь убить — это только в фильмах бывает.

Товарищи настигнутого всадника развернули коней.

— О-о-один! — донеслось до меня. Со всех сторон поднялся вой. Мини-хозяева на холме проснулись, длинные лапы медленно потянулись вперед. Все-таки социальные. Черт.

Вопросительный волк уклонился от удара топора и сбил северянина с ног, а затем просто откусил бедняге голову. Двое оставшихся поджигателей довольно лихо разобрались со своими преследователями. Один было развернулся к убийце их товарища, второй крикнул ему что-то, и в следующий миг их обоих накрыла черная лавина проклятых волков. Лошади исчезли под телами зверья, издав напоследок почти человеческие вопли.

— Бергхе-е-е-ейм! — заорали идущие в атаку воины своры. Черт. Если вопросительных северян так лихо укотропупили какие-то волки, то что делать с нами?

— Не слишком ли хитроумный у нас план? — спросил Олаф. — Уж не спустившийся ли ты на землю Локи, решивший погубить нашего хевдинга и нас заодно?

— Я говорил, что телегу надо было поставить до боя, а не во время! — рыкнул я в ответ. — Все должно было быть рационально, а не на кураже!

Разорвав всадников, кипящая стая волков покатилась в нашу сторону. Ей навстречу бежали трое из Своры. Леннарт почти тащил за собою кобылу и сыпал сквозь зубы ругательствами. Олаф отошел чуть в сторону, пустил стрелу в сторону противника. Разочаровано крякнул.

Когда черная лавина соприкоснулась с северянами — произошло чудо. Иначе это назвать я не мог. Туча рассыпалась на куски. Несколько черных тел вылетело прочь, будто пущенные из пушки. Визг столкнувшихся с викингами зверей резанул по ушам. Теперь в нем охотничьего было значительно меньше. Твари испугались.

Вы убили Проклятый Волк.

Вы получаете опыт за убийство.

Прогресс текущего уровня — 30%

Вы достигаете репутации «Дружелюбие» с фракцией «Клан Бергхейма»

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 0,5%

Вы убили Проклятый Волк.

Вы убили Проклятый Волк.

Вы убили Проклятый Волк.

Вы убили Проклятый Волк.

Вы убили Проклятый Волк.

— Пошла жара, — выдохнул я. Какого уровня Свора, черт возьми? Или это у них ауры?

Характеристики.

Я прочитал описание аур северян. Глаза полезли на лоб. Они взаимно бафали друг друга на проценты силы, ловкости и выносливости. По двадцать процентов у всех, кроме Харальда. Аура Харальда давала 50 %. Какой смысл им был с такими плюшками выводить на бой с Ночным Хозяином целую армию? Вышел бы один хевдинг да зарубил бы зверюшку. Или рейд-босс был настолько хорош, что без этих бафов выпилил бы весь поселок?

Система спамила сообщениями о смертях волков, репутации и текущем уровне.

Вы получаете восьмой уровень

Вы получаете способность «Душевная рана»

«Благодаря ловкости и острому языку вы наносите урон всем противникам перед собой, ослабляя их и вызывая кровотечение. Удар игнорирует броню противника и любые защитные эффекты. Использовав «душевную рану», вы тратите 50 очков духа»

Сереброгривый волк ворвался в гущу схватки, выбив оттуда Бьорна. Коротышка грохнулся на спину, закрылся щитом от удара лапы. Ньял обернулся к товарищу, запнулся о труп одного из проклятых и на нем повисло сразу двое противников. Северянин закружился, сбрасывая с себя нападающих. Харальд самозабвенно рубил мелочь, но почувствовал, что фланги потеряны, попятился.

Бьорн извернулся, откатываясь в сторону от сереброгривого, отмахнулся топором, встал на колено, но его снова сбили с ног.

— Ходу-ходу! — заорал Олаф. — Леннарт! Вперед, я дотолкаю! Проклятье! Быстрее!

Набожный викинг сорвался с места.

— Пошла! — беззубый подскочил к кобыле и стал стегать ее так, будто хотел забить до смерти. Лошадь возмущенно заржала, но телега покатилась чуть быстрее.

— Нелепая затея! — рявкнул Олаф. — Глупая!

Леннарт с огромным топором наперевес бежал на помощь. С холма спускались мини-хозяева. Но самое страшное — у озера зашевелилась членистоногая туша. Щупальца напряглись, вытаскивая гигантское тело на землю. Ньял расправился со своими противниками и с воплем обрушил топор на спину сереброгривого. Визг.

Сто метров. Я не выдержал, и тоже пустил стрелу в сторону схватки. Оценил свои возможности. Та на излете ткнулась в землю неподалеку от груды волчьих тел.

— Я, блядь, самый бесполезный в мире шут.

— Да! — гаркнул злой Олаф.

Волк обернулся к новому противнику, позволив Бьорну отползти и подняться на ноги. Коротышку пошатывало, но он сразу же бросился в бой.

Визг.

— Пошла! — вопил на кобылу Олаф.

Харальд упал под натиском мелких зверей. Ньял уклонился от атаки сереброгривого, рубанул волка вдогонку. Бьорн бросился на помощь хевдингу, с ревом разгоняя хищников.

Я смотрел то на мини-хозяев, то на левиафана из озера. Черт-черт-черт. Они двигались медленно, но очень целеустремленно. Наша телега тащилась не многим быстрее. Олаф нервно поглядывал в их сторону, понукая ленивую гадину.

Сереброгривый волк и Ньял топтались друг напротив друга. Уродливоротый пригнувшись, рычал на противника в ответ, держа топор двумя руками. Хитрая тварь старалась больше бока и спину не подставлять, держась подальше от остальных северян. Поэтому рыскала то влево, то вправо, держа в поле зрения остальных викингов.

Леннарт с воплем вонзился в битву, разбросав мелочь. Система вновь посыпала сообщениями о том, как лихо я убил проклятого волка и какое безумное количество опыта за него получил. Харальд вырвался из-под воющей массы зверья, в несколько ударов прикончил нападающих. Леннарт и Бьорн добили остальных, а затем северяне принялись окружать последнего, высокоуровневого противника.

Сереброгривый оскалился. Ситуация для него изменилась. Только что он был хищником, и вдруг оказался добычей. Прижав уши, истекающий кровью зверь расставил лапы и прыгнул на рычащего Ньяла.

Уродливоротый ловко увернулся, и с размаху всадил топор в голову приземлившемуся волку. Туша, размером с коня, грохнулась на землю и замерла.

Вы убили Сереброгривый Проклятый Волк.

Вы получаете опыт за убийство.

Прогресс текущего уровня — 85%

Я рассчитывал на большее, но и так тоже отлично.

Когда телега подошла к месту битвы — Свора переводила дыхание, глядя на ползущих к нам титанов. Поле уже прогорало. Оттуда еще слышался вой и визг запертых тварей, но скоро пламя угаснет и те, кто уцелел, найдут как отомстить.

— Ой-ой, — сказал я. Ткнул пальцем в сторону северного леса. Оттуда шли двое сыновей Лося, а за ними шеренга зеленых фигур, похожих на ходячие кусты.

— Еловики, — признал последних Харальд. — Выводок всех пригнал.

В городе заревел рог, а затем земля содрогнулась.

Затем еще раз. Мы обернулись к Бергхейму. Гнев Дубов было видно даже отсюда.

Лесной великан положил дерево на плечо и брел к Бергхейму, который вдруг стал игрушечным городком на детской площадке и ждал пинка заблудшего хулигана.

— Ну что, братья, размялись? — спросил хевдинг. Глаза воина источали веселое безумие.

Земля дрожала под поступью гиганта. Несокрушимый, неудержимый монстр надвигался на беззащитные стены, когда вдруг застыл. Опустил голову вниз и протяжно застонал. Пламя взметнулось по его ногам, перекинулось на тело. Во все стороны полетели сгорающие листья. Гнев Дубов остановился, медлительно сбивая огонь. Закрутился, а затем медленно побрел в сторону от города, будто забыв куда изначально шел. Первое правило при горении — упасть на землю и кататься. Но не думаю, чтобы кто-нибудь учил местного великана подобным премудростям.

Пламя жадно поедало деревянную плоть.

И еще опыт мимо?! Да вы гоните!

Перемазанные кровью викинги переглянулись.

— Да, — сказал хевдинг. Леннарт перехватил топор и встал между нами и сынам Лося.

— Сиди тут, Лолушко, и не высовывайся, — приказал Харальд. — Мы возьмем Глотку Озера. Потом займемся отпрысками Хозяина.

— Ага, — соврал я. Вновь посмотрел на бредущего по полю Гнева Дубов. Повторил:

— Ага. Что я, чиканутый, что ли, высовываться?

Глава двадцать пятая: «Некромантия на спидах»

Кобыле и так сегодня досталось, но к такому повороту она точно была не готова. Как, впрочем, и братья-северяне. Когда я распряг измордованную викингами лошадь и вскочил в седло, на шум обернулся Леннарт.

— Что ты задумал, задохлик?! — рявкнул он.

— Очень сложно, до свидания! — ответил ему я. Запоздало понял, что здоровяк не уловит тонкости иронии и добавил. — Сейчас вернусь!

Возможности пострелять из клетки были, конечно, но тут такой куш в полях догорает!

Ошалевшая от событий кобыла поспешила ретироваться с места волчьей бойни, ее даже понукать не пришлось. Вот что значит — мотивация. Без телеги и прочь от огня лошадь шла гораздо бодрее. Скотинка косила безумным взглядом назад, чтобы удостоверится — пламя и смерть ее не нагоняют.

О, какой, должно быть, в голове скриптованного животного творился шок, когда я направил ее в сторону полыхающего Гнева Дубов. Кобыла притормозила, рванулась в сторону, но мне удалось выправить движение.

И лошадь смирилась.

Великан горестно бродил по полю, размахивая руками и распространяя вокруг себя облако пепла. Огонь жрал гиганта с ревом, жадно, наверняка не планируя делиться с одним не совсем нормальным шутом.

Мини-хозяев я обошел по дуге, один из монстров замер, потянул ко мне лапы, будто ленивец, учуявший вкусненькое. Схватился когтями за землю и развернулся. Черт! В груди набух ледяной комок. Я осознанно шел на гибель ради каких-то там процентов опыта. Ладно бы какой дебаф был, пережить можно, но ежику понятно, как меня скрутит после смерти.

И ведь, божечки-кошечки, я все снаряжение заботливо разложил на полу клетки. С собой взял лук и пару десятков стрел. То есть изначально подготовился к тому, что возвращаться придется уже с поля. Задрот, жеваный ты крот. Полоумный задрот. В моем возрасте и о здоровье подумать надо.

Главное, о таких поступках в водительской комиссии психиатру не говорить. Там суицидальные настроения не в чести.

Лошадь норовила забрать еще левее, поближе к городу, пучила глаза на горбатые фигуры, уже спустившиеся с холма. Полыхающий Гнев ее, по-моему, не так сильно заботил, как эти двое.

Взлетев по склону, я обогнул руины кузни. Дальше начинались поля мха, с редкими каменными островками и путевыми столбами в лице гнилостно светящихся Сеятелей.

Вы убили Сереброгривый Проклятый Волк.

Вы убили Проклятый Волк.

Вы убили Проклятый Волк.

Шут спит — опыт идет. Походу, с поля возрождения выбралась остальная живность.

Сообщения прыгали одно за другим.

Вы получаете десятый уровень

Вы получаете пассивную способность «Усовершенствованное воодушевление»

Это как десятый? Я в этом спаме девятый пропустил?!

Изучать плюшку было некогда. Я понукнул кобылу еще раз.

— Шевелись, Плотва! — гаркнул на несчастное животное. Отчего-то подумалось, не запихали ли и в нее матрицу чью-нибудь? Может, скачет Лолушко сейчас на какой-нибудь Анжелике2001, покорительнице 999 уровня игры «Три кубика в ряд». Прискорбное же, должно быть, положение.

Как у Лолушки, так и у Анжелики2001.

Мы въехали на поле. Кобыла вдруг испуганно заржала, резко прыгнула в сторону, взвилась на дыбы, и я грохнулся на землю, в объятья мха. Мерзкие нити тут же поползли по телу, в поисках открытых мест. Загнанное в ловушку животное бросилось назад, подальше от кусающейся земли. Ростки жадно тянулись вслед взбунтовавшемуся транспортному средству.

Вы убили Сереброгривый Проклятый Волк.

Вы убили Проклятый Волк.

Лошадь почти кубарем скатилась с холма, отбрыкиваясь и скача так, словно оказалась на гигантской сковородке. Ох, не хорошо выходит. Нехорошо. Егорушко умный, но не настолько чтоб обмотать копыта скакуну какой-нибудь тряпкой.

Ладно, пренебречь — вальсируем.

Зверья тут, отчего-то, не было. Стояли Сеятели, как столбы мохового забора. По зеленому ковру шел, жалобно стеная, горящий великан. Ни волков, ни оборотней, ни рогатых отпрысков местного Лося. Пустота, если не считать поднимающегося на склон мини-хозяина.

До Гнева было метров, наверное, пятьсот.

Я покосился под ноги, на то как безуспешно жалит мои сапоги ядовитый мох, и побежал.

За опытом!

Вы убили Проклятый Волк.

Вы убили Сына Лося

Вы убили Еловик-работник

Вы получаете одиннадцатый уровень

Мох вокруг бурлил, возмущенный тем, что по нему топчется кто-то несоюзный и при этом отказывающийся пожираться. Гнев стонал, потерянно шатаясь по полю и неотвратимо двигаясь к озеру. Разумная образина!

Я припустил изо всех сил, ловко перепрыгивая камни. Мне показалось, что движения стали еще точнее, аккуратнее. Будто это не система характеристик накинула, а весь мир подстроился и старался сунуть под ноги опору, прежде чем мозги обработают всю информацию.

Первая стрела упала неподалеку от Гнева. Я сплюнул, пробежал еще немного. Мох вздымался волнами, иногда доходившими по пояс. Хватался за ремень, оплетал ноги, но рассыпался от любого движения.

Вторая стрела попала в Гнева на излете.

Гнев Дубов получает урон 0 единицы (по касанию, штраф за уровень)

— Да гребанный ты Буратино! — выругался я и подбежал еще ближе. Пока суть да дело — великан почти добрел до озера. И Егорушко оказался между ним и мини-хозяином. Длиннорукая тварь неторопливо ползла в мою сторону.

Третья стрела!

Гнев Дубов получает урон 50 единицы (штраф за уровень)

Не знаю, как дерево можно ранить деревом, но у меня получилось. Однако Гнев Дубов будто и не заметил моей атаки. Он почернел, обуглился, но еще двигался. Вели ли его инстинкты, или же лично Выводок — не знаю, знать не хочу и постараюсь об этом не думать.

Я принялся палить в великана с максимальной скоростью, надеясь допилить его раньше, чем горящий гигант доберется до спасительной воды. Что слону дробина! Гнев стонал, стенал и всячески меня игнорировал.

— Сюда иди, хмырина обгорелая! — бахнул я по нему «Злым языком». Если это плюхнется в воду — все было зря. Так не пойдет.

Гнев Дубов застыл, повернулся. Получил еще одну стрелу. Дубину-дерево великан уже где-то потерял. Или же она тупо сгорела — не ведаю. Но задачку Лолушко решил.

Стрела. Стрела. Позади раздался протяжный низкий хрип. Мини-хозяин двигался уже чуточку быстрее. В систему сыпались похоронки Еловикам, волкам, сыновьям Лося. Было еще что-то, но я не вычитывался, не до этого. В Бергхейме ревели рога, смешиваясь с визгом зверья. Выводок повел своих на город.

Гнев молча шел ко мне, быстро сокращая и так небольшое расстояние между нами. Земля содрогалась, мох разлетался во все стороны от горящих ног великана, съеживался и старался будто спрятаться от следующего огненного удара.

— Я б сказал тебе чего пафосное, дубина. И чтоб плащ у меня развевался за спиной. И все девочки плакали навзрыд! И это не слезы, это просто дождь. Но не те времена, ты понимаешь, да?

Гигант сделал еще шаг. Последнюю фразу я договаривал на бегу, косясь на мини-хозяина. Этот тормоз. Его может и прокайчу. А вот Гнев… Хотя, двигался он уже значительно медленнее.

Вы получаете двенадцатый уровень

Вы получаете способность «Неистовый хохот»

Потом прочитаю!

Нога великана бухнула по земле метрах в десяти от меня. Затылок обдало жаром, меня накрыло облако пепла, в котором ковылял Гнев Дубов. Черт.

— Да иди ты в задницу, головешка! — я бросил в гиганта еще один «Злой язык». Хрип мини-хозяина был мне ответом. Тварь подобралась тоже слишком уж быстро. Нужен рояль. Рояль! Орлы! Бог из машины. Что-нибудь.

Мой забег уже выводил к восточной стене города. Очень хотелось завернуть левее, чтобы вдоль частокола и рва ускакать к Своре, но этот длиннорукий ублюдок… По всем законам геометрии нагонит. Я несся вниз с холма, глядя на то, как перед воротами Бергхейма бурлит зверолюдская масса. Северяне выкатились в ворота, выстроились подобием черепахи, прикрывая расчет Дыхания Тора. Викинги завязли в бою с полуволками. Рвы вокруг города горели, отсекая пламенем стены от осаждающих. Со стен летели стрелы.

Судя по выжженным полосам на земле — Дыхание уже отработало. Это все, что ли?!

БАХ!

Математика компьютерного мира вытащила меня из-под ноги Гнева Дубов, благодаря брошенному на великана «Языку». Удобно, конечно, но страшно, когда тело начинает двигаться не так, как ты планировал.

— Когда ты уже, сука, кончишься?! — пропыхтел я, отчаянно работая локтями.

Вы убили «Щенок Ночного Хозяина»

Вы убили «Еловик-Лидер»

Вы получаете тринадцатый уровень.

Вы убили «Гнев Дубов»

Вы получаете четырнадцатый уровень

Вы получаете способность «Боевой задор»

Вы получаете пятнадцатый уровень

Вам открыта случайная характеристика «Богоборец»

Пошла жара! Я обернулся, на миг, чтобы убедиться — великан отправился в компьютерный рай, в район битых секторов сервера. Гнев Дубов, превратившийся в обугленную пародию фигурки из Икеи медленно заваливался вперед носом, догорая.

И падал в мою сторону.

Положительный эффект «Аура Олафа» спадает.

Беззубый викинг откинулся. Черт!

Горящий великан грохнулся на мох позади, земля содрогнулась в последний раз. Я пытался прикинуть маршрут побега. Надо срочно заворачивать влево. Но там гребанный щенок Хозяина, и тварюга двигается уже быстрее. Сейчас наши скорости были примерно одинаковые. Памятуя, как резво скакал сам Хозяин той ночью, за всадниками, можно ожидать скорой кончины нашего забега. С моим летальным исходом, когда щенок настакает себе достаточно скорости. Бежать прямо в город? Может быть и успею, но там рубятся северяне и со стороны это смотрелось началом поражения.

Кобылы, сбросившей меня, поблизости тоже не было. Все бросили бедного Егорку!

Положительный эффект «Аура Бьорна» спадает.

Да блин!

Я обернулся на минихозяина. Система показывала его уровень красным. Двадцать пятый. Уже не вопросительный. Между нами оставалось метров шестьдесят. Тоскливо. Печально. Может отдаться ему и сэкономить время? Выскочу с поля…

Сколько там времени я проведу? Минут пятнадцать? Час? Если час — тут все закончится раньше. Блин, я думал викинги дольше продержатся. Тем более оббафанные.

Если только мой баф не отвалился, когда я отбежал подальше.

Что делать? Что у меня есть? Читать и бежать — занятие, скажу я, то еще. Однако — справился ведь! Пару раз чуть не навернулся на камнях, но спасибо акробатике.

«Боевой задор»

«Если противник находится под действием Унижения, скорость вашего движения увеличивается. Эффект суммируется»

«Неистовый хохот»

«Вы издаете смех такой силы, что все противники в радиусе пятидесяти метров будут атаковать вас в течении двадцати секунд, пораженные ненавистью к чужому и неуместному счастью»

Но реально танковое. Когда за тобой хилер и пара толковых дамагеров — масс-таунт очень полезен. Сейчас не пригодится. А вот «задор» и есть тот самый орел, который был мне нужен. Мой драгоценнейший рояль.

— Я убил твоего папку! — крикнул я щенку. Сила «Унижения» толкнула меня вперед. Отличная штука. Отличная. Взгляд упал на ближайшего Сеятеля.

— Ты еще бесполезнее чем я!

Толчок. Теперь я бежал со скоростью неторопливого велосипедиста. О, сейчас что-то будет! На лицо вскарабкалась неуместная улыбка. Добравшись до места сражения, я накидал «унижений» в спины воющих с северянами полуволков и «встал на глиссер». Под ноги смотреть не хотелось, вдруг укачает. Да и есть ли они там. По ощущениям я будто вдавил тапку газа в пол, находясь в автомобиле. Мимо промелькнули сражающиеся звери и люди. Я поймал несколько удивленных взглядов. Но Егорушко не был бы Егорушкой если бы не…

Неистовый хохот активирован

За мною было ринулся окровавленный Сереброгривый Волк, но сразу отстал. Развернувшись по дуге, я проскочил изумленного «Щенка» и полетел вдоль южного рва, наслаждаясь скоростью и спамом сообщений о том, как безвестно пало очередное порождение выводка. Масс-таунт я использовал, когда пробегал мимо огнемета викингов, и забрал с собой всю наседающую на северян толпу. Покорные игровой механике звери, монстры и прочая шелупонь послушно показали старым врагам спину, бросившись вдогонку за бешено хохочущим шутом.

Воинов Бергхейма дважды просить не пришлось.

Вы получаете шестнадцатый уровень

Довольный собой я не сразу и заметил, как скорость начала падать. Из города затрубили рога. Владельцы шутовского «унижения» отправлялись в местное пекло один за другим, сбрасывая с меня бафы. Когда я выскочил к западной стене, то бежал уже как простой смертный.

Правда, не обремененный преследователями.

Положительный эффект «Аура Леннарта» спадает.

Я не видел, как упал набожный громила. Лишь догадался, что живая изгородь хищных садовых фигур возле клетки — это место его кончины. Ближе к озеру дороги кружились вокруг бурлящего щупальцами левиафана два последних северянина. Мышки цапали кота. Судя по движениям останков Своры — скоро и их ауры подойдут к концу.

Тем более, что Еловики, убравшие с дороги Леннарта, вот-вот зайдут викингам в тыл. Зеленые фигуры двинулись в сторону Харальда и Ньяла, обтекая груды мертвых посланников Выводка. Трупов тут было много. Свора изрядно проредила западную сторону и, по-моему, успешнее чем войска Бергхейма с восточной.

Я бросился к клетке, окруженную Еловиками. Тут уже было не до хитростей или осторожности.

Левифан сражался молча. Больше всего он походил на паука, только с щупальцами вместо лап. Туша перетекала из стороны в сторону, иногда одна из конечностей вздымалась и с шлепком пыталась прибить жалящую озерного жителя мелочь. Двое северян уклонялись, сокращали дистанцию для пары ударов, откатывались.

Еловики приближались. Я увидел, как Ньял повернулся к гостям и с ревом бросился навстречу безмолвным хвойным фигурам. Харальд остался с левиафаном один на один. Гордый викинг в белом плаще и огромный сгусток желеобразной плоти, невозможно чуждый посреди камней, травы и мха.

У клетки я оказался, когда Ньял уже сцепился с Еловиками. Мне плюнуло несколько сообщений о смертях, но в этот момент руки сами шарили среди заботливо оставленного барахла в поисках нужных вещей.

Свитки!

Найдя их, я бросился к груде тел, где, по идее, оставался Леннарт. Небольшой холм из трупов узнать было несложно. Оскальзываясь на крови, спотыкаясь, я подобрался ближе. Викинг лежал навзничь, уставившись изуродованным лицом в небо. Кровавая маска с блеском уцелевшего голубого глаза. Все тело в рваных ранах.

— Ну ты и страшен!

Почему-то в голове зрела уверенность, что не сработает. Что очевидная вещь получится у меня не так. Я ведь, мать его, уникальный человек. Если мне достается простая задача, с которой справляется даже ребенок — у меня большой шанс накосячить.

Зато сложные орешки щелкаю как та белка у Пушкина.

Развернув сверток, я уставился на мертвого Леннарта. Как это использовать?! Просто читать? Вслух? Про себя? Рвать? Сжигать? Втирать в больное место, мать его? Буквы вроде складывались и походили на русские, но какая-то тарабарщина выходила.

— Да е-мое! — в сердцах выдохнул я, перевернул свиток. Сплюнул, и затараторил:

«Отче наш, Кото си на небесята, да се свети Твоето име, да дойде Твоето Цартство да буде воля Твоята»

По мере чтения труп Леннарта менялся. Тело стало подергиваться. Чувствуя себя некромантом самоучкой, я барабанил текст почти не запинаясь. Викинг изогнулся дугой, руки взметнулись. Я читал.

Когда молитва закончилась, Леннарт закашлялся. Перевернулся на бок.

Вы получаете положительный эффект «Аура Леннарта»

— Не время умирать, война! — сказал я ему. Громила сел, ощупал свое тело. Выбитый глаз восстановился. Дыры на теле затянулись. Викинг посмотрел на меня с ужасом и благоговением одновременно.

— Там твоих братьев убивают, — между делом сообщил ему я. — Помочь бы.

Леннарт нащупал свой топор, выдернул его из трупа Еловика и встал на ноги. Обернулся.

— Я был на полпути в Валгаллу. Валькирия должна была забрать мое тело. Что ты наделал?

— Да ну тебя, — я развернулся и бросился в сторону схватки, пытаясь угадать, где лежат тела остальных бойцов своры. Ньял отмахивался от наседающих Еловиков топором, Харальд уклонялся от ударов левиафана.

— О-о-од-и-и-н! — взревел позади Леннарт.

Погибших воинов Своры отыскать было просто. Где холм из трупов — там наверняка лежит кто-то из викингов. Первым я отыскал Олафа. Этот нашел свою смерть среди пахнущих паленым мясом и шерстью волков. Рядом валялся сын Лося. Оглядываясь, я быстро провел еще один обряд воскрешения, но ждать реакции беззубого не стал. Убедился, что аура работает и побежал искать Бьорна.

И в этот момент левиафан попал по Харальду. Баф лидера Бергхейма исчез, а значит приоритеты изменились. Во-первых, он самый адекватный из Своры. Во-вторых, у меня с ним репутация явно выше. В-третьих, его усилки нам нужнее всего.

Я ринулся к осьминогу-переростку, отыскал взглядом размозженное тело хевдинга и принялся читать молитву, не обращая внимания на переливающееся желе рядом. Тварь поползла мимо, словно мои дела ее не касались, но когда труп Харальда задергался — остановилась. Щупальца медленно поднялись.

— В супе ты лучше, — на миг прервался я, бросая «Злой язык» и со скоростью сумасшедшего рэпера достучал последние слова молитвы. Система швырнула меня в сторону, уведя от первого удара монстра. Я ловко перекатился и попал под второй.

От боли потемнело в глазах. В теле что-то хрустнуло.

Ваша спина сломана. Вы не можете двигаться. Обратитесь к лекарю.

Получен негативный эффект: «Яд повелителя озера»

Ваше здоровье 243ед.

Боль была адская, но я мог только хрипеть. Перед глазами плыл красный туман, в котором ощущалось движение. Кто-то кричал, но звук шел будто со дна болота. Меня дернули. Потащили в сторону. Я взвыл от раскаленного лома, пробившего тело с головы до паха. Грудь сдавило. Кто-то перевернул меня на спину, отчего красный туман боли стал алым.

Ваше здоровье 193ед.

В пелене проступило чье-то лицо, но тут же исчезло.

Ничего кроме боли. Нервная система забилась в панике. Стало трудно дышать.

Здоровье уменьшалось. И я хотел, чтобы оно ушло до нуля. Если возрожусь — то боль уйдет. Черт с ними, с атаками. Хочу жизнь без боли. Без боли.

Вы убили «Повелителя озера»

В инвентарь добавлен: «Щупальце повелителя»

Вы получаете семнадцатый уровень

Получен негативный эффект: «Яд повелителя озера»

Меня резко отпустило. Будто жарящий на сковороде черт кинул тушку грешника в прохладную сметану. Я выдохнул. Туман ушел. Боль ушла.

Вы получаете восемнадцатый уровень

Вы получаете способность «Коварный удар»

Получен негативный эффект: «Яд повелителя озера»

Я поднял руки, глядя на них, как ребенок на любимую игрушку. Шевелятся. Чувствую! Встал на ноги.

Ваше здоровье 890ед.

Ваше здоровье 850ед.

Левиафан издох. Свора добивала Еловиков. Я смотрел на то, как тает мое здоровье. Ну, видимо, теперь точно на кладбон. Получение уровня здесь лечит даже сломанные спины. Но яд повелителя озера так просто, видимо, не снимается.

Жизнь без боли — это жизнь в счастливом тепле. Хотя меня и шатало, но чувствовал я себя гораздо лучше. Надо успеть теперь все доделать и можно отправляться.

Когда я нашел коротышку Бьорна — у меня оставалось 600 единиц. Когда дочитал молитву — 400. Бой стих. Свора оглядывалась в поисках противников, но поля были пусты. Неужели все закончилось?

— Я отравлен, — сказал я Харальду, когда приблизился. Меня замутило.

— Мне очень жаль, — глухо ответил тот. Остальные смотрели с сочувствием, несвойственным Своре. Залитый кровью Ньял наклонился, упершись ладонями в колени и тяжело дышал. На губах викинга лопались красные пузыри.

— И нет ничего волшебного? — выдавил из себя я. — Бальзама «Звездочка», например?

Викинги промолчали.

Я протянул Харальду зажатый в руке последний свиток, и слабо, проваливаясь в вязкий туман, пролепетал:

— Потом отдашь.

Ноги подкосились, и я умер.

В нос ударило гарью. Изнутри сразу накатилась духота, сердце сдавило. Я перевернулся, хватая пальцами вязкую липкую грязь. В ушах стучало, перед глазами плыли черные круги. Терпеть, Егор. Терпеть. Сейчас пройдет. Душу выкручивало наизнанку.

Мир содрогнулся, будто по нему прошли помехи. Где-то на грани сознания тревожно запищало, как в больнице перед воплем «мы его теряем». Голова кружилась страшно. Ребра распирало так, словно кто-то загнал под них автомобильную шину и сейчас баловался с атмосферами, мол, насколько хватит этого паренька.

Я встал на колени. Грязный, оборванный, шатающийся.

Передо мною стоял Еловик-воин. Человек-дерево, похожий чем-то на спецназовца в «Лешем», слегка переборщившим с маскировкой под ель. Двадцатый уровень. Сука. Слева по выгоревшему полю шли зеленые фигуры.

Где северяне? Мы же, блядь, договаривались!

Я вытащил из инвентаря тот самый ржавый меч. Пошатнулся. Я умираю. Точно умираю. В груди болело страшно. За грудиной (там, в реальности, а не в игре) сердце играло дабстеп, отчего першило горло. Губы онемели.

Из-под хвои Еловика выросло два острых клинка-заточки и нелюдь шагнул ко мне. От первого удара я отмахнулся мечом. Второй пробил мне живот. Боль выбила из головы дурноту. Надо запомнить. С ревом я бросился на противника.

— Я поставлю тебя в угол на Новый Год! –

«Унижение активировано»

— И выброшу твой труп в мае!

«Злой язык активировано»

Еловик бил просто. Руки-мечи выстреливали в мою сторону колющими ударами. Каждый второй я пропускал, ахая от боли, пока не удалось срубить ублюдку правую конечность. Еловик прошелестел, иглы его задрожали.

— Не нравится? — гаркнул я, увернулся от следующего удара и наотмашь рубанул тварь куда-то в сплетение зелени. Что-то приятно чавкнуло. — Не нравится?!

Голос походил на хрип. Еловик отшатнулся, пряча от меча целую конечность. Хвоя монстра встопорщилась, отчего он раздулся. Интуитивно я догадался прикрыть лицо, потому что в следующий миг тварь выплюнула во все стороны сотни колючих игл. Боль ожгла тело. С руки так вообще будто содрали кожу.

Я ринулся в атаку, нанося размашистые удары. Урон наносил детский. Копеечный. Но, проклятье, какое удовольствие я получал от каждого попадания. Злое, страшное удовольствие. Комок в душе расправился, давление на ребра ослабло. Еловик пятился под моим напором, иногда выплевывая уцелевший шип-меч.

Но боли словно не существовало больше в моей жизни.

«Коварный удар»

Хоть тут шутить не надо было. Меч вспыхнул синим цветом, врезался в Еловика, отчего в стороны полетели зеленые брызги. Нелюдь пошатнулся. Рука-меч вывалилась из листвы и обмякла. Я отсек ее одним ударом.

Еловик стоял, подрагивая. Не знаю, что это было, но успех необходимо закреплять. Я лупил неподвижного Еловика как одержимый, пока тот не пришел в себя. Иглы встопорщились.

— И гирлянду повешу самую дешевую!

«Унижение активировано»

Еловик потужился, но сдулся, так и не выстрелив. Видимо, наконец-то, унижение сработало как полагается и заблокировало способность. Получив еще раз мечом, он будто-то скрипнул жалобно.

«Коварный удар»

Синий росчерк меча. Тварь снова поникла, а затем повалилась на землю.

Вы убили Еловик-воин.

ВАШ ДУХ НА НУЛЕ. Вы получаете штраф ко всем способностям.

— Да ну вас в жопу, — плюнул я, вяло шевеля губами. Тело окутало онемение. Это последствия дебафа, паническая атака или лопнула аневризма в голове? Сзади послышался шелест, но прежде чем я успел обернуться — в спину воткнулся меч-шип. Боль вернулась. Я попытался повернуться. Еще удар. Новый Еловик поднял меня над землей, разрывая на части.

Предпоследней мыслью было — где гребанные викинги?!

Последней — а хрен ли ты не побежал, Егорушко?

Глава двадцать шестая: «Плюшки, статы и хабар»

Здравствуй, грязь.

Я открыл глаза, небо завертелось волчком. Невидимый враг сдавил сердце так сильно, что оно билось пузырями меж скрюченных черных пальцев. Воздуха не хватало. Небо мигало, шло рябью. Синева сменялась тьмой с белым пятном, затем, после помех, опять голубело. В уши било истошное пиликанье, сквозь которое сочился непонятный гул.

Надо двигаться. Я попытался сесть, проваливаясь между реальностями. Грязь. Всюду грязь, подергивающаяся, как будто у моей внутренней видеокарты пошел перегрев, и она щедро закидала меня «артефактами».

— Что ж так хреново-то, а? — просипел я. Это «пробуждение» было тяжелее предыдущих.

Виски сдавило тисками, в темени пульсировала боль. Руки скрючились в судороге. Воздух вонял, облеплял жаркой духотой. Я вытащил меч, оперся на него, едва ухватившись за рукоять. Поднялся. Отыскал взглядом Бергхейм.

Город дернулся, сменившись тьмой с белым пятном. По ушам врезало пиликанье. Да что такое-то? Галлюцинаций отродясь не было! Как-то не похоже на обычную атаку. Я резанул мечом по левому плечу. Боль пронзила тело и слегка отрезвила. По крайней мере ушел писк в ушах и картинка устаканилась. Еще пара таких смертей и, думаю, я сдохну по-настоящему.

Позади раздался стук копыт. Я вяло развернулся и увидел всадника. Рыжая борода из-под шлема показалась знакомой. Викинг склонился в седле, бесцеремонно схватил меня и закинул на спину коня, животом вниз.

— Держись, брат! — хлопнул по спине бородач.

Меч выпал из рук, но его было не жаль.

— Хэй! — гаркнул викинг скакуну.

Свои.

Когда меня ввезли в распахнутые ворота Бергхейма — я почти пришел в себя. Еще по дороге отметил — трупов у города стало больше. Над домами в северной части поднимался черный дым. Что-то интересное тут творилось, пока я куковал на респе.

Судя по солнцу — полдень позади. Я, содрогаясь от внутренней дрожи, спешился. Мне даже слезть помогли. Кто-то хлопнул по плечу. Северян вокруг было не меньше десятка. Из Своры только двое — Ньял и Бьорн. Руки дрожали так, словно позади запой в пару недель, а перед глазами рюмка. Зубы клацали. Организм выбросил весь адреналин и теперь собирался в режим консервации. Очень хотелось спать.

«Делать я этого, конечно, не буду» — вспомнилась цитата из интернета.

— Замерз, задохлик? — почти с сочувствием спросил Ньял.

— Это от переизбытка чувств. Скучал по твоей улыбке, знаешь ли.

Уродливоротый ухмыльнулся.

— Держи, — Бьорн положил на землю плащ и развернул его. Бережно. Аккуратно. Из взгляда исчезла привычная злоба. Неужто репутация прокачалась? Северяне и правда смотрели иначе. Никто презрительно не плевался. Вот что значит — бергхеймское дружелюбие. Я даже оттаял.

— Жрать будешь? — спросил коротышка.

— Мы что, победили уже? — не ответил я.

— Война — это война. Еда — это еда, — многозначительно сказал Бьорн. — Собирай свое барахло и пошли. Хевдинг ждет.

Барахло — и правда барахло. После всего пережитого «серп зубоскала» казался ненужной игрушкой, но шанс уворота… Меч показался дрянным. Да и вообще после такого побоища надо было пройти стервятником по трупам и поискать лут.

Среди того, что оказалось завернутым в плаще, был странного вида кнут. Угольная ручка, с серебряным узором, и пульсирующий, будто живой, зеленый хлыст. Я взял оружие в руку и улыбнулся, как удобно оно легло. Плечи сами собой расправились.

Щупальце повелителя (уникальный).

Урон: 250-500

Конечность легендарного повелителя северного озера. Многие герои пали, пытаясь отыскать мифическое чудовище. Кому посчастливилось — те погибли в бою с ним. Но тому, кто одержал победу — плоть поверженного водяного владыки послужит верно. Осторожнее с ядом.

Сила +20

Выносливость +16

Ловкость +10

Шанс критического удара +5%

Критические удары игнорируют броню противника и накладывают яд Повелителя Озера. Яд можно снять только магическим рассеиванием.

— Идешь?

— Стопэ! — я жадный шут. — Стопэ!

Черт, там в полях должно быть масса всего удивительного. В инвентарь автоматом плюхнулось только щупальце. До этого ведь предлагало забрать добычу с трупа. Но кто ее б забирать стал в том состоянии, в котором я носился вокруг Бергхейма?

— Мне б немного за частоколом побегать.

— Не набегался? — вкрадчиво спросил Бьорн. Рослый викинг рядом хохотнул.

— Ну мам, ну очень надо. Можно я еще пять минут погуляю? Выводок же домой ушел.

Коротышка нахмурился.

— Должно быть сами Боги вступились за нас. Когда полчища зверья прорвались в ворота мы думали, что пришел конец Бергхейму, — заговорил еще один из северян. — Но Харальд лично возглавил атаку и чудища отступили. Лес закричал, призывая их.

— Давно?

— Не очень, — Бьорн смотрел очень внимательно. — Ты хочешь заставить хевдинга ждать?

— Ну ничего, я вон тоже вас ждал и ничего, не умер, — широко улыбнулся ему я. — Хотя вру. Умер.

Ньял осклабился, а вот коротышка нехорошо прищурился.

— Город мог пасть. Как думаешь, что мы выберем между тобой и Бергхеймом?

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм — 27,41%

— Единую Россию? — шутка ушла в молоко. Разумеется — дикие люди. Вообще, репутации маловато набил. А ведь сколько тварей на тот свет отправил. Не сам, конечно. Но участие принял посильное. В меру недюжиных талантов.

— Я быстро! Коня дадите?

Рыжебородый, который притащил меня в город, протянул поводья. Очень приятно. По-моему, это был тот самый карл, что приголубил бедного Егорушку в первый день знакомства с этим чудесным, мать его, краем. До контузии приголубил.

— От души, — шутливо поклонился ему я.

Уже на выходе из города, во время изучения характеристик, выяснилось, что репутация с Бергхеймом у меня — уважение. Здорово! Да, внимательность не мой конек, но тем приятнее удивление.

Итак, краткий итог. Немного страдания, боли и суеты, плюс изумительная по силе паническая атака, но зато «уважение», восемнадцатый (божечки-кошечки) уровень, крутая пушка, шевелящаяся сама по себе и целое поле подарков вокруг. Если отсюда выберусь — запишусь на курсы лечения от игровой зависимости, раз уравниваю здоровье и пиксели.

— Характеристики! — вызвал я панель еще раз.

Имя: Лолушко

Раса: Человек

Класс: Шут

Уровень: 18

Здоровье: 1750(800)

Дух: 100

Основные характеристики:

Интеллект: 18

Выносливость: 35(16)

Сила: 38(20)

Ловкость: 44(20)

Профессии: нет

Случайные характеристики: Акробатика, Харизма, Богоборец

Клан: «Пренебречь вальсируем»

Инвентарь

Социальное

Кстати, Богоборец это у нас что?

«Вы привыкли сражаться с сильным врагом. В гуще битвы такие бойцы ищут лидеров и вражеских героев, чтобы доказать свою отвагу. В бою с превосходящим по уровню противником вы более не подвержены штрафам.»

Я просто имба. Уровни викингов, правда, были по-прежнему вопросительными, но теперь, если что, их можно ковырять с целью, а не ради увеселения окружающих. Да и вообще, пренебречь, вальсируем! Еще пара тысяч ведер, и золотой ключик у нас в кармане, да, Егорка?

Так… А что такое «Коварный удар»?

«Вы знаете слабые места живых существ. Вы наблюдательны. Вы терпеливы. Собравшись с духом, в нужный момент, вы наносите критический удар противнику. Три секунды цель, не имеющая иммунитета к эффектам обездвиживания, не может двигаться и атаковать. За каждое наложенное вами ослабление удар увеличивает свою мощь, но снимает негативные эффекты.

Цена: 50 духа»

Даже несмотря на такие вот способности, я все равно не понимал, как мне удалось завалить Еловика после возрождения. Почти голым, с ржавым мечом в руках. Да, дебаф на бешеную елку я бросил, но этого явно мало. Сочетание Богоборца, ослаблений и крита? Блин, математика игровая это слишком сложна-а-а! Как говорили когда-то — мне обещали, что в этой игре я убью дракона, и никто не рассказывал ни про какие ротации и приоритеты статов.

И, кстати, как регенить дух? Уже второй раз сливаюсь по нему — и это оказывается чрезвычайно неприятным событием.

Ой, в задницу.

Я закрыл все системные окна, огляделся

Пейзаж изменился. То, что раньше можно было отдавать какому-нибудь натуралисту на сказочное полотно, с петляющей дорогой, золотистыми полями, озерной гладью и голубыми горами за лесом — теперь стало иллюстрацией для обложки какого-нибудь темно-фэнтезийного романа. Гарь, нездоровая зелень, груды трупов, силуэты Сеятелей посреди всеобщей разрухи.

Еще бы грозовых туч нагнать, фигуру за горами демоническую, в полгоризонта.

Но пока над миром синело летнее безоблачное небо.

— Время мародерить, — буркнул я себе под нос. — Начнем, пожалуй, с буратины.

В детстве я часто собирал с семьей грибы. Отец вывозил нас с мамой на север ленинградской области, в район Гаврилово. Утренний подъем, часов в пять, в субботу. Минут сорок на машине, в которой я сонно прилипал к холодному стеклу, изучая сырую осень за окном. Потом мокрый лес, шерстяные носки в сапогах, палка в руке, корзина. Семейные соревнования — кто сколько соберет. Дома торжественный подсчет итогов и булькающие кастрюли не плите.

Хорошие воспоминания. Так вот — как-то раз мы наткнулись на слой. Приходилось перебирать корзины, выбрасывая грибы помягче, так как на очередной поляне нас встречали армии крепких «подосиновиков» да «боровиков», которые очень хороши в любом съедобном виде. Грибы в тот раз собирали даже в болоньевые дождевые плащи. Казалось бы — зачем? Времена были сложные, но мы не голодали. Азарт?

Неважно. Просто… Приблизительно те же самые ощущения я испытал во время вылазки. С Гнева Дубов набрал золота, редкий лук, редкую кольчужную бронь. На месте побоища у восточных ворот выгреб различного оружия и доспехов. Деньги даже не считал. Пристрастия менялись с повышением уровня. На шмотки ниже десятого допуска, без дополнительных усилений, я даже не смотрел. Хоть и брал про запас, в расчете снарядить остальных задохликов, когда их нагоню и прокачаю.

И все равно забил инвентарь прежде чем вернулся к западным воротам, где Свора нашинковала прорву высокоуровневых тварей.

По дороге протестировал «Щупальце» на Сеятеле. Тот не сопротивлялся, покорно снося мои удары, пока, наконец, зеленое пламя в нем не угасло. Опыта капнуло совсем мало. Это не слишком воодушевило, но ради теста пойдет. Деревянному распространителю заразы я всек «Коварным ударом» почти на тысячу — и с пятидесяти очков дух стал расти только после выхода из боя.

В качестве тренировки пришлось выкосить остальных Сеятелей вдоль южной стены, поглядывая в сторону чащи. «Унижение», плюс «душевная рана», плюс «злой язык» накачали «удар» до двух тысяч. В итоге дышащее гнилью дупло погасло после первого же удара. Дух кончился, вышло сообщение про статы. Весь хабар, который я нес, обрушился на плечи и придавил к земле, но вне боя эта псевдомана восстановилась очень быстро, поэтому уже через пару секунд вес стал приемлемым.

— Хорошо, что я не хилер.

Не может быть, чтобы дух никак не восстанавливался. Помню, как-то я увеличивал бафом кому-то скорость его регенерации, но как сапожник без сапог на подобную блажь мне рассчитывать не приходится. В играх ведь все продумывается. Там же не дураки сидят, просчитывают каждую деталь, да?

Вот тут у меня отчего-то зародились сомнения. Вдруг не учли? Да, базовая характеристика, но ведь и на старуху бывает проруха. Может этот полудурок, выкравший меня из собственного дома, не слишком вдавался в детали?

Я отошел от трупа последнего Сеятеля, мох вокруг которого стал желтеть и сворачиваться. Вновь посмотрел на лес. Сейчас чаща казалась местом тихим и благостным. И не скажешь, что где-то в ней скрывались твари вроде Ночного Хозяина да Гнева Дубов.

А что еще там прячется — и представлять не буду. Могу, но не хочу.

На западной стороне инвентарь пришлось перебрать еще раз. Сердце кровью обливалось, когда я выкидывал вещи с прибавками к статам. Но конь уже немного нервничал, из-за навешанного на него снаряжения, да и я сам был экипирован под завязку. На спине болтался щит с оскаленной волчьей мордой, и глаза хищника поблескивали рубинами, на поясе перевязанные каким-то магическим ремнем висели четыре меча. При ходьбе железки больно били по ноге, но это ведь не повод их выбрасывать! В правой руке я сжимал копье с прибавкой к ловкости и возможностью поджечь противника. Пальцы в кольцах и груда бижутерии в отдельном мешочке.

В цифры особо не вглядывался. Больше и хорошо. Искренне завидую тем людям, что просчитывают каждый пункт. Мне всегда было лень. Довольствовался «окей, гугл, топ пушек на варвара» и там уже смотрел, что могу добыть, а о чем и думать не стоит. Голову себе не сношал, время экономил, а дпс давал такой, что рейд не жаловался.

Почему-то с грустью вспомнилась моя команда. Сюда бы их сейчас, вот бы шороху навели вместе. С общими шутками, рукастостью и гениальностью Валько, нашего рейд-лидера. Он бы все по полочкам разложил и выработал бы стратегию. Без брожений и сомнений. Вот не думал, что буду по нему скучать.

Несмотря на так некстати всплывшие воспоминания, настроение было приподнятым. В голове зародился веселый мотив, и я, насвистывая, вел коня в сторону ворот, когда увидел человека, идущего по выгоревшему полю возрождения. Свист заглох сам собой.

Альбиноса Олега было невозможно не узнать.

— Ой-ой… — произнес я. Воин бродил по грязи кругами, постоянно озираясь, словно искал кого-то.

На поле появился еще один из задохликов. Миша. Он растеряно побрел к городу, оглядываясь на следы побоища. Олег в его сторону даже не посмотрел. Я остановил коня. Еще одна фигура. Это Стас. Рядом с ним поднялся новичок Женя. Чуть позже возродился Игнат. Где Света? Я все ждал, когда появится заклинательница. Бард и следующий за ним новичок какое-то время торчали вместе с Олегом, а потом пошли ко мне.

Светы не было.

Воин все бродил по полю, когда подошел Миша. Жрец смотрел на мое снаряжение с тенью восхищения и зависти.

— Что случилось? — спросил его я.

— Заовнили нас, просто гг. Зергом тупо, Олег ватный — сразу склеился. Говнотанк.

— Где Света?

— Я чешу? Этот же, — он кивнул в сторону Олега, — слился, лол. Ну и меня сдуло в секунду.

Мне стало тревожно.

— Она в телеге была. Там жопа, Лолушко.

Миша помолчал несколько мгновений, изучая меня.

— Рульно ты апнулся.

— Да, неплохо, — отстраненно сказал я. Света осталась там одна? Ох, как нехорошо. — А Юра где?

— В инвизе, — пожал плечами Миша. — Думаю оттуда и не вылез. Смысл так дохнуть? Фак, надо было с тобой на фарме зависнуть. Всех, кто из города сдристнул — тоже вайпнуло. Там холмы заросшие, за пустым поселком у Великого Озера. Мы наверх первого поднялись, вывернули на спуск и гг. Вся долина в мертвых энписях. Короче хрен там пройдешь с такими вагонами и говнотанком. Какая пуха, дай подержать!

— Помолчи, — обрезал я. Мне вспомнились дети жителей Бергхейма, отправившиеся в общий исход из города. В груди стало тесно. Миша почему-то страшно выбесил своей просьбой о пухе.

— Кек? — удивленно протянул жрец.

— Чебурек, блядь. Притихни, пожалуйста.

Миша закрыл рот, помрачнел. У некоторых хилеров, по-моему, чердак протекший еще больше чем у меня. С ними играешь и сам себя нпц чувствуешь — настолько они высоко себя чтут. Это профдеформация, наверное? У танков такое тоже бывает.

Упаси Господь от этого.

Когда до меня добрались все задохлики, кроме Олега — на поле никто больше не объявился. Но ведь Света была не в том состоянии, чтобы сражаться, где она? Вряд ли девушка смогла бы протянуть много дольше чем остальные. Юра ладно, Юра мог и уйти.

— Вы изначально были правы, Егор, — глухо сообщил Стас вместо приветствия. Он совсем осунулся. Глаза потухли.

— Я не испытываю никакого торжества от этого. Что со Светланой, ты видел что-нибудь?

Бард с сожалением помотал головой.

— Все так быстро произошло. Полуволки лавиной из леса выкатились.

— Один был на телеге, когда меня убили, — сказал Игнат.

Я кивнул, наблюдая за Олегом, и надеясь, что вот сейчас Света появится на поле. Самый простой вариант в рейдах. Все померли — и ты помирай, не тяни время, не изображай из себя гуру. Лег, встал, пошел. Остальные вариации всегда ведут к какому-нибудь геморрою.

— Может, ее на другой кладбон определило? — немного виновато предположил Миша. Неужели дошла сложность ситуации?

— Может, — согласился я. Согласился, но не поверил. — Может, она очнулась и выпилила весь Выводок.

В лесу раздался зловещий многоголосый вой. Почти сразу в ответ прогудел рог из Бергхейма.

— В город, — скомандовал я задохликам. Олег остановился, прислушиваясь, а затем двинулся в нашу сторону. Одинокий альбинос шел по выжженному и заваленному трупами полю и постоянно оборачивался. Но с каждым разом надежда в его движениях умирала.

Я на миг даже забыл, что общение у нас с ним не складывалось. Сейчас это было не важно.

Над полем появились первые вороны.

— Чего стоите? Пошли! — подогнал я задохликов, дернул коня и потопал к воротам.

Глава двадцать седьмая: «Вот кто-то с горочки спустился»

Харальд встретил нас у ворот. Он стоял в проеме широко расставив ноги и скрестив на груди руки. Очень картинно, надо сказать, стоял. Рядом с ним возвышался Леннарт, опершись на гигантский топор. С помостов на задохликов мрачно глядели бородатые северяне.

— Не думаю, что они нам рады, — промолвил Стас.

— Риали? — с издевкой спросил я.

Бард переспрашивать не стал, хотя явно не понял сленга.

Хевдинг, тем временем, медленно наклонил голову и, волком оглядывая моих компаньонов, с нескрываемым презрением сплюнул. Под угрожающими взорами викингов наш ход замедлился. Первым остановился Стас. За ним сразу же новичок, прилипший к барду как смола к штанине.

Последним встал Олег, он чаще озирался на поле возрождения, чем следил за происходящим. Альбинос не сразу понял, что идет один. Остановился, вернулся. И вновь уставился в сторону выжженной земли.

— Даже не знаю, что с вами и делать, — заметил я. — Как-то у вас не складывается с местными. Да еще и Юру со Светой просрали. И раба моего. Света с Юрой ладно, полбеды. Но раб!

— Егор… — поморщился Стас.

— Что Егор? Егором делу не поможешь. Если в город не пустят — осторожненько пробегитесь по трупам. Я там накидал разного, вам пригодится. Апнетесь, сможете таскать то что я набрал с собой. Если полезет говно из леса — помогу, но они жесткие и их много. Эти-то вряд ли пальцем пошевелят. Не любят они вас. Ума не приложу почему.

Последнюю фразу я плотно нашпиговал намеками и интонациями. Реакции не последовало. Вздохнув, я двинулся к хевдингу.

— Я ждал тебя, Лолушко! — произнес тот.

— Сорян. Никак не мог подобрать куртку под цвет глаз. И ведь, главное, там столько глаз на выбор, и ни к чему не подходит. Хочешь покажу? — я сделал вид, что полез в сумку.

— Что покажешь? — не понял хевдинг.

— Ну не куртку же! — изменился лицом я. — Глаза, конечно!

Растерянность ушла из взора викинга.

— Шутишь. Это хорошо. Идем.

— Нам бы расположиться…

— Располагайтесь, — Харальд окатил задохликов ледяным прищуром. — За Бергхеймом хватит места для всех. А ты иди со мною.

— Погода, а если Выводок, все дела. Трубный глас ангелов, апокалипсис и Мор и Глад в арьергарде! — вступился за товарищей я.

— Они хорошо бегают. Пусть бегут, — вынес вердикт Харальд. — Идем, шут!

Распределив часть снаряги по моим скорбным компаньонам из мира людей — я отправился вслед за хевдингом. Честно говоря, так и думал, что задохликов на порог не пустят. Тут край обидчивых программ. С ними «мягше надо и тоньшее». Харальд углубился в северный край города. Леннарт шел за нами и всю дорогу как-то уж слишком громко и неодобрительно вздыхал. Хевдинг морщился, терпел эти странные проявления чувств, и в конце концов не выдержал.

— Это решено, брат!

— Нельзя делать то, что позволено лишь Богам! — тут же отреагировал здоровяк. — Нельзя этого делать!

— Простите… А что конкретно нельзя делать? — вклинился в их беседу я. Оба викинга проигнорировали вопрос. Харальд и побратим воткнули друг в друга многозначительные взгляды. Немая дуэль длилась недолго — Леннарт сдался.

— Ну, теперь-то стало гораздо понятнее, — сказал я. — Но соглашусь, дурацкая затея. Нельзя так делать!

— Помолчи, шут, — рыкнул Харальд.

Наконец мы оказались у низкого дома с тростниковой крышей. Бревна потемнели от времени. Здесь точно никто не жил. Какой-то склад? Еще что-то чудесное вроде бесполезного огнемета?

Харальд открыл дверь, поморщился. Из черного зева пахнуло так, что меня тут же замутило. Хевдинг снял со стены факел, зажег его и шагнул внутрь. Леннарт опять тяжело вздохнул.

— Чего это вы задумали, братцы? — занервничал я.

— Иди, — буркнул набожный громила.

На земляном полу повсюду лежали мертвецы. Воняло страшно. Я шел почти наощупь, ориентируясь на силуэт Харальда. Хевдинг стоял над одним из покойников. Лицо единственного живого в этом доме викинга было как каменное.

— Вы же грузите всех на драккары и жжете потом с женами и наложницами, разве нет? — выдавил я из себя. Царство мертвых северян. Чертова детализация. С монстрами ведь не так. Труп Ночного Хозяина исчез к утру. Почему эти лежат?

«Потому что у каждого из них матрица?» — пришло в голову.

— Сейчас не шути, — рыкнул Харальд. Поднял факел повыше. Свет падал на мертвеца в дорогом доспехе, на груди покойника поблескивал амулет. — Верни его. Пожалуйста…

— Кто это? — я сделал вид, что выдавленное «пожалуйста» меня не шокировало.

— Хельге. Он погиб в бою с Ночным Хозяином.

Шестой из Своры. У меня оставался последний свиток оживления из пяти. И, божечки-кошечки, у лидера северян были на него планы. Теперь понятно, почему нервничал Леннарт. Трупу третий день. Нормальные мертвые викинги в это время заливаются хмельными напитками в компании их божества. С точки зрения религиозного воителя — сейчас злобный шут вытащит героя прямиком из Валгаллы. Места, куда этот народ мечтает попасть с рождения. Я бы за такое убил.

Харальд посмотрел на меня.

— Ты сможешь вернуть его?

Дилемма. Кто такой этот Хельге — не ведаю. Тратить свиток на него не хотелось абсолютно. Сомневаюсь, что в этих краях в клетках кончилось достаточно миссионеров Распятого Бога, чтобы обеспечить меня запасом ресалок. Однако, заявить Харальду — извини, братишка, но меня задушила северная татуированная жаба с бородой и топором— я не мог. Тем более — хевдинг волшебное слово родил.

Но свиток-то один. А ведь я, напомню, в другой игре уши троллей в банке держал с мыслью, вдруг пригодятся. Среди десятка нагрудников с разными характеристиками, на поиграть, или же просто — потому что красивые.

— Не много ли времени прошло, хевдинг? — осторожно спросил я.

— Лучше попытаться один раз и неуспешно, чем ни разу не попробовать, — ответил мне цитатой из соцсетей суровый викинг.

Я дышал сквозь рукав, но смрад наполнял мертвецкую как мед пчелиные соты. Вязкий, тяжелый, липкий.

— Мне очень не нравится эта идея…

— Ты не пожалеешь, Лолушко. Мы с детства вместе. Ходили на одном драккаре еще юнцами. Нет человека ближе для меня. Я в долгу не останусь.

Прямо завязка для квеста, но система молчала. Я вытянул свиток из инвентаря. Жалко. Очень жалко.

— Пожалуйста, — попросил еще раз Харальд. Зрелище не для слабонервных.

— Хорошо. Но если это вдруг оживет и полезет меня жрать, так как твой друг забухал с Одином и возвращаться не желает — бей его в голову.

— Почему жрать?

— У нас мертвецы часто так поступают. Я в кино видел.

— В кино?

Я закатил глаза и продолжил:

— Просто поверь мне, Харальд. Всегда бей в голову и все будет хорошо!

— Из страшных и диких ты краев пришел, Лолушко.

— Мама мне тоже самое говорила.

Я развернул свиток, жестом попросил чуть света от хевдинга и тот торопливо поднял факел. Псевдорусские слова загремели в тишине мертвецкой. Какое-то время мне казалось, что я просто сжег к чертям собачьим последний дар от миссионера Распятого, но потом труп дернулся.

Харальд вздрогнул, свет от факела задрожал.

Я бубнил молитву, не отвлекаясь от свитка. И когда, наконец, плотная и грубая бумага под пальцами стала обращаться в пепел — посмотрел на оживляемого. Викинг открыл глаза. Трупные пятна исчезли. Раны затянулись. Сработало.

Хельге резко сел. Поднял руки и посмотрел на них с удивлением. Затем уставился на Харальда. Перевел взгляд на меня.

— Рад тебе, брат, — протянул ему лапу хевдинг. Викинг поднялся. Обернулся. А затем со всего маху врезал мне в скулу. Атаку я никак не ожидал. Потому не успел ни унизить возвернувшегося героя, на бросить злой язык.

Получен негативный эффект: «Контузия»

–..ой! Ы! Е!

Я поплыл. Второй удар швырнул меня на что-то мягкое. Факел улетел куда-то во тьму, из глаз сыпанули искры. Нащупав ватной рукой «Щупальце», я попытался встать. Вяло ткнул во тьму левой. По-моему попал. Из-за дебафа и темноты ни черта в мертвецкой не было видно.

— ла! ОН! Ы?! — ревело отовсюду.

— …ет! Е!

Света стало больше.

— Е!

Многозначительные междометья падали в меня со всех сторон. Что-то дернуло назад. Рука с «Щупальцем» завязла в крепкой хватке. Я дергался, как сломанный робот, пытаясь ее высвободить. Вслепую махнул кулаком.

— И! сти!

По-моему, это Леннарт. Картинка плыла, но просто по логике — он.

— Ска… — выдавил из себя я. Рванул сильнее. Плевать на криты и дебафы до смерти. В задницу такие приветствия от спасаемых. Порешу, нахрен. — Пути… ска…

Еще один пушечный удар в голову.

«Негативный эффект «Контузия» увеличен»

Выкрики стали мычанием. Оружие у меня вырвали. Затем мир посветлел. Я упал на спину, пытаясь разобрать в окружающем молоке где верх, а где низ. Что за механика? Какого черта паршивый удар в голову так выводит из строя?!

Постепенно «Контузия» сошла на нет. Мир вернулся на круги своя. Я оказался на улице, в грязи у входа в мертвецкую. Леннарт и Харальд прижимали возрожденного Хельге к стене дома. Тот уже почти не рвался, но смотрел с ненавистью.

— Ой, блядь, пожалуйста, — процедил я, поднимаясь. — Пара пустяков было твою тушу поднять.

— Прости, Лолушко, — пропыхтел Харальд. — Прости.

Только сейчас я узнал в Хельге того смешливого северянина, что вместе с Бьорном отметили мое выступление на рынке. Этот — смехом, Бьорн — метательным ножом.

— Сама Фрейя призвала меня на Фолькванг. Я видел ее как вас сейчас, — прорычал Хельге. — Я видел Фолькванг! Нет места прекраснее! Не будет места прекраснее! Зачем ты сделал это, брат?

Я отряхнулся. Предсмертные галлюцинации программы? Заложенный скрипт? Неужто Щеглов настолько упоротый, что еще и несколько Валгалл придумал, как в мифах, да засовывал туда убитых персонажей?

Так некстати вспомнился персональный ад для Юры. Да он реально поехавший!

— Прости, — Харальд все извинялся, но теперь уже перед другом. — Прости.

— Оружие отдай, — обратился я к Леннарту. Тот бросил в мою сторону «Щупальце». Я подобрал его и побрел в сторону центра. Пусть сами разбираются. Шут свое дело сделал. Получилось не очень смешно и совсем мне не понравилось, но все к лучшему.

Пренебречь, вальсируем.

Звук рогов застал меня неподалеку от центральной улицы. Я перешел на бег, слушая поднимающийся гвалт со стен. Выскочил к восточным воротам, махом залетел на пристройку у частокола.

С холма спускался отряд всадников. На солнце поблескивали шлемы-полумаски. За спиной щиты. Над кавалькадой реял флаг со сломанным пополам драккаром. Северяне. Викинги вокруг приветствовали подмогу. Рядом торжествующе махал мечом косматый воин с заплетенной в косы бородой. Я предусмотрительно отодвинулся. Мало ли вдруг. У меня сегодня с бергхеймцами не складывается. Получить еще один привет, но теперь железкой, душу никак не грело.

От группы кавалеристов отделился человек на белом коне. Без шлема, без щита, в просторном балахоне. Типичный дротт. Да и лицо всадника было вымазано белой краской.

Когда жрец приблизился — я узнал Айсли.

На шум выскочил Харальд.

— Открыть ворота! — проорал хевдинг. Заскрипели створки. На центральной улице появился Хельге. Его тут же сграбастал в объятья Ньял. Возрожденный викинг хмуро глазел по сторонам.

Его можно было понять. Но полученные тумаки как-то нивелировали сочувствие. Питаю стойкую антипатию к людям, которые сначала бьют, а потом думают. Возможно делаю так из-за зависти. Но я учусь. И гуманоидов буду привечать ударом в голову, раз тут так лихо работает контузия.

Айсли замедлил коня перед грудами трупов, преодолел преграду и спрыгнул с седла, когда оказался рядом с Харальдом. Жрец окинул взглядом частокол и увидел меня. Лицо дротта нехорошо изменилось даже под слоем белой краски.

— Вот кто развязал войну! — гаркнул жрец и ткнул в мою сторону обвиняющим перстом. — Вот из-за кого погибли жители славного Бергхейма! Они все мертвы, Харальд! Поле у Великого Озера покрыто телами женщин и детей!

Харальд обернулся, с изумлением посмотрел на меня. Воины на помостах тоже повернулись. Егорушко в центре внимания, черт побери. Нет, я не против, но только если шутка там удачная, или победа громкая. Вот только сейчас лучше было б оказаться где-нибудь в лесу, подальше от северян.

— Чужаки убили сына Лося и пробудили Выводок! — рявкнул Айсли. — Чужаки привели к городу Ночного Хозяина. Чужаки погубили Бергхейм!

Какая поразительная и подозрительная информированность. Надо что-то делать. Репутация покапала вниз с угрожащей скоростью. Этот друид хренов гробил все мои труды!

— Стопэ, бледнолицый! — гаркнул я с помоста. Перепрыгнул через частокол, ловко приземлился на обугленную землю и пошел к дротту. — Сын Лося напал на моих друзей в лесу! А ведь договор…

— Сын Лося пришел на защиту Чащобы! — проорал Айсли. Диалог у нас явно не складывался. Нельзя так перебивать!

— Чего так орешь, я и так слышу, — предпринял я еще одну попытку. — Или тебе нужно просто прокричаться? Когда Ночной Хозяин из окон моих друзей вытаскивал — там тоже мы были виноваты? Или, когда сын Лося мои кишки по деревьям размазывал? Ваш договор…

— Лес принадлежит Выводку! — снова прервал меня жрец. — Таков договор!

— Да завались ты уже, а? Ваш договор ведь подразумевает, что если твари Выводка напали первыми — то их можно пустить на котлеты. Я уточнял. Я умный.

— Кто ты такой, говорить о договоре? — поразился жрец. — Ты всего лишь…

— Шут спас город, — в лучших традициях нашей беседы вмешался Харальд. — Если бы не он, ты пришел бы к руинам.

Накатилась подмога. Всадники проехали в город, принялись спешиваться. Держались бойцы особняком. Наш постоянно прерываемый диалог немного утих. Мне очень не понравились взгляды вновь прибывших северян. Из-под полумасок сочилась ненависть ко мне лично. Даже нейтральное отношение бергхеймцев казалось, по сравнению с этими эмоциями, как минимум — уважением.

«Опытный карл Эрик Бьорнсон» прочитал я над одним из бородачей. «Клан Штормвред»

Фак, это что теперь еще и с этими репутацию качать? Сколько тут этих кланов в Унии Мороза?!

— Спас? — ахнул Айсли с возмущением. Огляделся.

— Спас! — твердо (и лестно для меня) повторил Харальд.

— Весь город остался в полях! — процедил Айсли. — Вот где теперь город. Здесь только твоя дружина, Харальд. Чужаки погубили Бергхейм! И ты за это заплатишь, хевдинг! Сюда идет сам конунг вместе с собранной для набега армией. Он будет здесь уже завтра. Как только Миккель Ясный увидит, что стало с жителями Бергхейма, как думаешь, с кого он спросит? Кому он скажет спасибо за то, что вместо похода за море его солдаты топчут землю за перевалами и гибнут в лесах? Кто выпустил в мир Серого Человека, Харальд?

Харальд окаменел.

— Если бы ты, Айсли, был здесь во время пробуждения Выводка — все было бы иначе.

— Да что ты можешь, против Выводка, хевдинг? Я сразу отправился в Кронгард.

— Как видишь — мы кое-что смогли, — Харальд многозначительно показал на трупы вокруг города. — И шут нам помог!

Дротт уставился на меня. Левое веко жреца дрожало:

— Ты сразу мне не понравился, чужак.

— Всю ночь спать теперь из-за этого не буду, — мрачно поделился я.

— Буду просить Миккеля, чтобы он доверил именно мне сделать тебе «Кровавого орла». Участь твоя решена!

— Айсли! Лолушко сражался за Бергхейм, и я не позволю…

— Пойдешь против конунга? — резко спросил Айсли. Вот какой же мерзкий мужик. — Ты даже не ярл, Харальд!

Хевдинг побагровел, но смолчал.

— Я в седле с вечера, как и люди ярла Борга, — переключился дротт.

— Штормвред всегда желанный гость в Бергхейме, — выдавил из себя Харальд.

Айсли потянул коня за поводья и пошел в сторону ворот. Хевдинг проводил его взглядом и, не поворачиваясь, сказал мне:

— Я догадывался, что причина нападения Выводка в вас.

— Я знаю. Но мы не атаковали первыми. Ты сам представь нас рыскающих по лесу в поисках Сына Лося?!

Харальд кивнул. Задрал голову, посмотрел в синее небо.

— Они все мертвы… — сказал хевдинг устало. — Все, кто ушел — мертвы.

— Ты ведь пытался их удержать. Это было их решение.

— Расскажи об этом погибшим детям, — рыкнул хевдинг.

В груди заклубилась тревога. Воздух показался ледяным, ментоловым. В голове екнуло, я перевел взгляд и принялся считать предметы, успокаиваясь. Это скрипты. Скрипты. Их потом просто всех загрузят в какой-нибудь местный аналог рая, как Хельге. Или же переведут в другую локацию. Это матрицы, это не живые люди, Егор! Хватит!

Черт, я сойду с ума в этой игре.

— Эта тварь… — Харальд сжал кулак так, что хрустнули костяшки. — Эта тварь… Я… Никого так не ненавидел, как порождение Хели из нашего леса. Весь город…

Он обернулся к лесу, а затем заорал в спину уходившему дротту:

— Айсли!

Жрец остановился, развернулся. Белое лицо выражало один большой вопрос.

— Покажи мне его логово!

Жрец отвернулся и пошел дальше.

— Покажи мне его логово, Айсли! Он убил всех! — Харальд кричал во все горло. Викинги на стенах застыли, ловя каждое его слово. — Я отомщу за каждого ребенка, которого сожрал Выводок!

Дротт замер. Теперь воины Бергхейма смотрели на него. Харальд двинулся к жрецу, не понижая голос:

— Ты знаешь где он прячется. Ты единственный из дроттов, кто остался в живых. Где его логово?!

Айсли снова обернулся. Прищурился и змеиным шипением сказал:

— Хорошо, Харальд. Я покажу.

— Сценарист —

Времени не хватало. Конечно, он привык к рутинным ежедневным обходам, но если до движения проекта ему хватало наблюдения и короткой игры, то теперь необходимость отвлекаться вызывала тихую ярость. Он ходил от саркофага к саркофагу с огромным пакетом для мусора, менял чертовы подгузники, вытирал следы нечистот, заправлял питающие капельницы. Включал программы для стимуляции мышц в тех капсулах, где они были. Механически менял положение тел там, где хозяин капсулы поскупился. И все равно игроки, вошедшие в проект первыми, напоминали ему жертв концентрационных лагерей. Слабые звенья.

Люди годами проводят в коме, на пиликающих агрегатах, и приходят в себя лишь с мышечной атрофией. А тут немногие провели в игре больше четырех месяцев, но Сценарист опасался, что вот-вот начнет терять персонажей. Все-таки капсула — это не полноценный больничный аппарат.

Да и познаний в медицине Сценаристу недоставало. Умерщвлять плоть в разы проще, чем поддерживать в ней жизнь.

Он закончил обход, задержавшись у капсулы Лолушки. Сегодня она выдала ряд таких тревог, что он чуть было не вколол парню лошадиную дозу успокоительного. Остановило лишь незнание — а какая доза — лошадиная. Убивать шута Сценарист не хотел. Этот игрок хорошо двигал сюжет Бергхейма и стоял в приоритете интересов выше многих. Но к сожалению, с психотропными средствами работать нужно очень осторожно, особенно, когда пациент не в силах рассказать о возникающих побочных эффектах.

Андрей просто боялся накачивать паренька химией. Отчего злился еще больше. Да и его сторонний проект шел, пожалуй, слишком медленно. Объект реагировал хорошо, но слишком велик риск при плохой подготовке.

Сценарист вышел на улицу, прошел к бочке для сжигания мусора. Вывалил туда мешок с вонючим содержимым. Ливанул сверху бензином, забросал сухими березовыми дровами. Закурил и бросил спичку внутрь.

Пламя вспыхнуло, загудело. Повалил черный дым. Сценарист жадно выкурил сигарету, наслаждаясь одиночеством и тишиной. Вокруг ни души. Зачем он гробил себя в чертовом городе все эти годы? Давно бы перебрался.

На кухне он разогрел полуфабрикаты, и когда пиликнула микроволновка, вытащил тарелку. Подхватил ее полотенцем и пошел к подвалу. Отбросил люк, щелкнул переключателем привода. Плита под полом загудела, открывая проход вниз. Черное нутро пахнуло грязью и потом.

Спустившись, Сценарист дошел до клетки. Сунул в щель тарелку. Убедился, что с водой все хорошо, и сел на стул напротив решетки. Шлепнул ладонью по выключателю, и яркий свет залил черный подвал. Фигура, лежащая под одеялом на раскладушке — пошевелилась. Слепо щурясь от яркого света женщина с копной давно не мытых волос вытянула шею и посмотрела в сторону Сценариста. Лет двадцать назад ее можно было назвать симпатичной. Да и сейчас, если объект как следует обработать у косметолога — интерес мужской она вполне могла вызвать.

Однако у Сценариста на ее счет были совсем другие планы.

Женщина выбралась из-под одеяла, метнулась к тарелке и принялась жадно есть, даже не глядя на Сценариста. Он наблюдал. Кричать она прекратила неделю назад. Последние три дня не плакала. Может быть, готова?

Доев, она подвинула тарелку обратно и вернулась на раскладушку. Снова посмотрела на Сценариста.

Тот молчал. Как молчал уже три недели, пока держал здесь воспитанницу. Просто сидел и наблюдал. С живыми проще. При должном запасе воды и еды — они не требовали столько заботы, как игроки в капсулах. А унитаз в камере избавлял от мерзкой процедуры с ведром нечистот.

Старшую медсестру Светлану Борисову он выкрал из кингисеппской больницы. Объект обладал необходимыми знаниями, но главные испытания еще не прошел.

Сценарист поднялся со стула. Щелкнул выключателем и вернулся в ангар. Завтра. Он попробует это завтра.

Наверху, у пульта наблюдения, он сыпанул в чашку две ложки растворимого кофе, бросил четыре кубика сахара и залил это все кипятком. Снова закурил, осторожно положил сигарету на край стеклянной пепельницы в виде замка. Белое тело никотиновой убийцы легло промеж башен, как гигантский таран, промахнувшийся мимо ворот.

Все основные события он просмотрел быстро. Роттенштайн завяз на первом боссе в Твердыне, и если им хватало понимание механики (благодаря игроку «ЯкорнаяШесть») то со снаряжением у ребят было все не так радужно. Да и потеря мощного хила сказалась.

Сценарист улыбнулся. Должно быть, недюжинное разочарование испытала группа, когда им пришлось расстаться с толковым лекарем. Основная прелесть замысла была в том, что правила игры участники узнавали по ходу.

Мужичка, прошедшего путь сравнимый с путешествием героя какого-нибудь приключенческого романа, финал подкосил, но не сломал. Это как Фродо бы добрался до горы Ородурин, со своим кольцом и получил бы вводную, что вместе с кольцом нужно сбросить в жерло еще и любимую трубку дяди, которая осталась в Шире. Сценарист был убежден — толкиеновский персонаж бы просто сошел с ума от обиды.

А этот ничего. Суетился что-то. Крутился. Сценарист отыскал его, вывел на экран. Шаман, увешанный искрящимися тотемами и светящимися черепами птиц, стоял на палубе корабля. Лица из-за уродливой ритуальной маски видно не было. Руны на одежде, сотканной из разных шкур, то разгорались, то погасали. Лекарь походил на нахохлившегося грифа с торчащими во все стороны перьями.

За спиной шамана мускулистый рулевой сражался со штурвалом.

Будущее хила было крайне любопытным.

Он хлебнул кофе, откинулся в спинке поудобнее, и вывел на экраны всех северных персонажей.

В углу системного терминала мигали запросы от игроков других общин, но сегодня их Бог был занят.

Глава двадцать восьмая: «Чащоба, дротты и стволы»

Когда над нашими головами сомкнулись зеленые своды Чащобы — я обернулся на Бергхейм. По опустевшему городу, в котором остались только воины Штормвреда да остатки мирных жителей, ползли тени от облаков. Перед исходом дружины Харальда Айсли о чем-то поговорил с главарем новоприбывших. Широкоплечий викинг во время всего разговора смотрел в мою сторону, как скинхэд на чернокожего. Этот взгляд не давал мне покоя.

Не все викинги одинаково полезны. И оговорки про кровавого орла в душу запали. Не идет ли сюда Миккель накаченный ненавистью к чужакам? Может, этот Айсли успешно прокачал нам репутацию. Удаленно, без регистрации и смс. В минус.

Сам дротт шел по заросшей дороге первым. За ним катилась телега с Дыханием Тора. Хевдинг стоял на повозке, вцепившись в кованные рукояти. Викинг из его дружины, худой, как жердь, вел лошадей под уздцы. Остальные воины рассыпались полукругом, пробираясь через заросли вдоль дороги.

Лес позеленел еще больше. Мох был повсюду. Его клочья, вырванные копытами лошадей (северяне, кстати, предусмотрительно обмотали ноги животных тряпьем) желтели осенними листьями на изумрудном ковре. Деревья в зеленых шубах молчали. Кроны не шевелились, и сплетенные ветви казались тропическими лианами. Из-за чертового мха чаща преобразилась. В ней уже не было присущих северу черт. Даже валуны покрылись шевелящимся ковром. Угрюмое место, честное слово.

В тишине Чащобы слышны были лишь треск сучьев под ногами викингов да мягкий топот копыт по дороге. Выводок извел даже птиц.

Я старался держаться поближе к хевдингу. После того, как вскрылись карты — можно было ожидать, что северяне покрошат нас в капусту, однако воскрешение Хельге как-то уравновесило события и особых перемен в отношении с Харальдом для меня не последовало.

А вот задохликам, идущим следом, было несладко. Воины шарахались от них, как от чумных. Хевдинг не скрывал презрительного отношения к ним и старательно демонстрировал его при каждом контакте. Как выкручиваться из сложившейся ситуации — мне в голову не приходило. Но, в конце концов, каждый сам качает репутацию с теми, с кем хочет и как умеет.

Тем более, возвращение ребят заставляло разрываться между ними и северянами. Оставлять коллег по пленению без помощи нельзя, но, черт возьми, в компании со Сворой можно быстрее добиться большего. Меня вот подмывало напроситься к Харальду в боевой расчет. Эта пушка хорошо должна жечь мелкую тварь, и снабжать опытом. Но коллектив задохликов и так выглядел брошенным да раздавленным. Разве что Игнат никак не изменился. Он прогуливался по тропе, сквозь равнодушный прищур разглядывая красоты поглощенного мхом леса. На сей раз без травинок во рту. Шевелящийся лес не способствовал даже мысли сорвать что-то и пожевать.

Короче, я курсировал между молчаливым хевдингом и задохликами, отыгрывая роль то маньяка, то всемудрого знатока, то полудурка. Собственно, ничем особенным от себя обычного — не отличался. Был везде и по верхам.

Выводок не атаковал. Либо тварь поняла, что ее идут бить и стягивала ресурсы к логову, либо была занята армией конунга. Ну или по горящей путевке на юг улетела отдыхать, не знаю.

Заросшая дорога постепенно становилась все менее проходимой, пока, наконец, не закончилась вовсе. Айсли же уверенно шел дальше, следуя одному только ему ведомому маршруту. Телегу с Дыханием Тора приходилось проталкивать через заросли. Колеса оставляли в плоти леса глубокие раны. Щелкал хлыст, лошади возмущенно хрипели. Несколько северян прокладывали путь топорами, выкашивая мелкие деревья там, где не могла проползти повозка.

Движение отряда замедлилось.

Но эти ребята, как я читал, даже драккары по лесам тягали. Поэтому малодушных предложений бросить к лешему малополезную приблуду не поступало. Даже я молчал, хотя был, вероятно, самым разочарованным ею человеком.

Стемнело. Ночной лес озарился десятками факелов. Ругань северян стала громче, яростнее. Воображение заселило чащу тенями, рисуя среди стволов и ветвей длинные скрюченные фигуры неведомых порождений Выводка. Они словно прятались за деревьями, выглядывая временами и изучая чужаков злобными глазками. Угловатые, сучковатые порождения фантазии.

До меня только сейчас дошло, что мы заночуем в этом лесу. Сотня теплых тел в холодном царстве мха. По коже пробежали неприятные мурашки. Разумеется, рассчитывать на то, что враг Бергхейма живет по соседству — было нелепо, но вдруг в мире Щеглова идет разрушение канонов, и Выводок находится поблизости, освещен неоновыми вывесками, а рядом есть супермаркет и автобусная остановка?

Когда Харальд приказал становится лагерем — лес стал еще зловещее. Воображаемые фигуры вытянулись, став выше мохнатых елей, согнулись над огнями северян. Чащу терзал стук топоров, треск падающих деревьев. Повсюду зажглись костры.

Маленький островок жизни посреди мрака Чащобы. Мы с задохликами единственные, кто не принимал участия в разбитии лагеря. Ну, не считая лошадей, конечно. Тьма толкнула нас друг к другу и мы сбились в кучку как-то подсознательно.

— Я ведь не просил у вас прощения еще, Егор. — вдруг сказал Стас. — Мне на дает покоя мысль, что мы ушли и бросили вас. Очень тягостное чувство. Не было ли это предательством?

— Омг, — вздохнул Миша.

— Вот, божечки-кошечки, нашел ты время и место, — фыркнул я. Тревожность зашкаливала. Черт, это игра. Просто игра. Однако… Большая проблема панических атак — это страх перед наступлением следующей. Нет там никаких фигур над деревьями. А если и будут — разберемся.

Вот только… Вдруг убьют? Меня ж тогда опять накроет.

В груди стало тесно. Я откашлялся.

— Я думаю, это моя вина, Егор, — продолжил Стас. На меня он не смотрел. В темноте я видел лишь очертания его лица, но бард явно пялился на суетящихся северян. — Мы столько времени провели в этой долине в нашем нелепом существовании… Мысли зашорились. Я хотел уйти любой ценой.

— Стас, забей. Давай не сейчас. Я ведь сам хотел остаться.

— Блядь, да заткнись ты и послушай его, — рыкнул Олег. Он весь день шел будто не с нами, погруженный в свои мысли. Но к вечеру ожил. Выстроил, должно быть, вселенную на будущее. — Он хоть и херню несет, но это его херня. Дай выговориться.

Мне стало совсем неловко. Стас поднимал эту тему, пока я метался между задохликами и хевдингом? Лиц соратников видно не было, но то, как выступил Олег подсказывало — разговор бард затеял не спонтанно.

— Я спорил с вами прилюдно, прилюдно же и извиняюсь. Я был не прав. Я не должен был бросать вас. Я должен был повлиять на остальных, — голос Стаса окреп. — Простите меня, Егор.

Мозг сканировал вариации остроумных ответов, отсекая неуместные, злые, обидные. В конце концов я сдался и выдавил из себя:

— Я не держу на тебя зла, Стас. Ни на кого не держу.

— Так, блядь, только он и извиняется. Рассиживаться и ждать пока ты с ботами хороводы водишь — это бред. Семеро одного не ждут.

— Agree, — сказал Миша.

— Нам тупо не сфартило. Будем умнее, — продолжал Олег. — Главное сейчас — найти Свету!

— И Юру, — вставил Стас.

— Конечно! И Юру! Я подумал — может Свету не заметили в телеге? Может, она очнулась, к нам пошла, а мы вон, в дебри уперлись. Надо было остаться в городе!

— Тут экспа. Боты заагрят мобов и мы их покрысим, — возразил Миша. — Мы обсуждали это. Лолушко норм качнулся. Все так апнемся — по лайту прокатим дальше.

— Да? — удивился Олег. — Я пропустил. Но как же тогда быть? Она ведь там одна.

— С Юрой, — терпеливо уточнил Стас.

— Да, блядь, считай одна! — отмахнулся танк.

— Ничего страшного с ней не случится, — я выжал из себя весь оптимизм. — Найдем. Решаем проблемы поэтапно. Сначала устраним Выводок. Затем вернемся к месту, где вас накрыли и там уже наш егерь поработает, может быть выйдет на след. Отыщем ребят. Никуда они не денутся с подводной лодки.

— В город надо кого-нибудь послать, — убежденно сказал Олег. — Обязательно. Вдруг она уже там?

— Они, — уточнил Стас.

— Блядь, ты задрал! — устало отмахнулся воин.

— Лолушко, нам бы тут немного обработать. Отойди пожалуйста, — из тьмы выдвинулся викинг с факелом.

— Че встали, хельево отродье? Отошли быстро! — тут же бросил он остальным задохликам. Репутация в действии.

Мы сместились в сторону, где мох уже почернел от пламени. Ноздри ела гарь. Северяне устраивали вокруг лагеря завалы из поваленных деревьев.

— Ночь будет тяжелой, — сказал я.

И не соврал. Уснуть мне не удалось. Я ворочался на плаще, крутился, но мозг отключаться отказывался. Ноздри рвал запах гари, в районе затылка ныла тянущая боль и найти положение, чтобы она не беспокоила — не получалось. Иногда я привставал, прислушиваясь к ночной жизни лагеря. По периметру бродили часовые. Викинги дрыхли вповалку тут и там. Да и задохлики спали, словно матерые вояки на привале. Я слышал сопение, храп и зловещую тишину за ними. Иногда под ногами дозорных хрустели сучья. Порою долетали приглушенные разговоры. Глубокой ночью лагерь ненадолго оживился, во время пересменки, и пока заспанные бойцы расходились по местам — дозорные уже засыпали.

А я крутился, не в состоянии расслабить голову. Мне казалось, что стоит провалиться в сон хоть ненадолго — последует атака. Мерзкое свойство организма. В тех же самолетах я из тех спасителей, что бодрствуют всю дорогу и лишь тем держат многотонную стальную махину в воздухе. Бытует такое мнение, что, если все пассажиры на борту уснут — авиакатастрофа неминуема. Поэтому, если в перелете меня отключает, то это не дольше чем на пару секунд. Из благословенного сна вышибает уверенность, что мы уже падаем. Я хватаюсь за поручни, я вызываю снисходительные улыбки соседей, но зато живу. Лечу.

Так что ночь действительно была тяжелой. Лишь в момент зарождения рассвета я ненадолго отключился, но это скорее была болезненная дрема, чем сон.

Лагерь пробудился. Звенело оружие, слышался смех. Викинги споро собирались в поход. Вновь застучали топоры. Я осоловело наблюдал за приготовлениями, когда ко мне подошел Игнат.

— Ночью там было двое, — сказал он. Охотник показывал в ту сторону, куда вел нас Айсли.

— Двое? — переспросил я и окончательно проснулся.

— Двое.

— Двое чего, друже? Викингов? Зайчиков? Может два холодильника Бирюса?

Игнат улыбнулся:

— Два человека подходили к лагерю.

Люди? В лесу?

— Дозорные?

— Нет. Вечером нас было сто тридцать шесть, ночью сто тридцать восемь. Сейчас снова сто тридцать шесть.

— Откуда ты это знаешь, шайтан-машина? — округлил глаза я.

— Шестое чувство. Навык. Определяю на радаре гуманоидов.

Я выпучил глаза еще больше.

— Шоблять? На радаре?! На каком, мать его, радаре?

Игнат смутился:

— Ну на игровом радаре, справа внизу. Блеклый такой. С цифрами целей внизу.

Я застыл, фокусируя и расфокусируя взгляд. Где тут радар у меня? Как так вышло, что я его проглядел. Игнат какое-то время наблюдал за моими потугами, потом хмыкнул.

— Может, он только с Шестым Чувством дается? — спросил я.

— Может. У меня с начала был. У тебя нет?

— Нет, — диалог становился сюрреалистичным. — Шут с ним, с радаром. Чего ты сразу не сказал, что у нас гости?

— Зачем? Они подошли к периметру и почти сразу ушли, — пожал плечами охотник.

Я посмотрел на юг, в зеленые джунгли.

— Идем, — сказал Игнату.

Хевдинг уже был у телеги с Дыханием. Когда я подходил, он уже закончил сыпать распоряжениями и теперь буравил лес взглядом. Рядом с ним стоял Айсли. При виде меня он сморщился.

— Ночью у нас были гости, — взял я быка на рога. — Двое.

Жрец нахмурился. Хевдинг сонным медведем повернулся ко мне.

— Пришли оттуда, — ткнул я пальцем на юг. — Постояли немного и вернулись в лес. Конечно, может это были заплутавшие грибники, или просто туристики, но, по-моему, этот бизнес у вас не очень развит. Да и не сезон.

Харальд проследил за указанным направлением. Прищурился.

— Выводок ждет нас, — сказал Айсли. — Он готовится. Там могут быть ловушки.

— Кто-то из твоих? — спросил его хевдинг.

Дротт не ответил. Он по-кошачьи мягко двинулся к южному периметру. Там уже возились северяне, оттаскивая в сторону наваленные бревна. Жрец осторожно обогнул их, аккуратно ступая на мох и приглядываясь.

— Откуда знаешь про гостей? — поинтересовался Харальд.

— Он их засек, — я кинул на Игната. Викинг окатил его презрительным взглядом, фыркнул. Охотник на это никак не отреагировал. Он улыбался солнцу, пробивающемуся сквозь затянутые мхом кроны. Острые лучи красили лес в праздничные краски. Зеленое небо порабощенной листвы искрилось зайчиками.

— Засек?

— У задохликов много талантов.

— А где трупы? — спросил хевдинг.

Я забуксовал. Растерянно посмотрел на Игната:

— Какие трупы?

— Если он их засек, значит должны остаться трупы, — убежденно сказал Харальд.

— Не могу сказать, что это звучит логично, — через паузу признался я. — Нет, конечно, в извращенном мире брутальных мужиков, даже срущих с топором в руке — это возможно, но…

— Засек, значит почувствовал. Увидел. Заметил, — пояснил флегматичный Игнат.

— Ваш язык отвратителен и чужд мне, — хевдинг посмотрел на охотника более внимательно. — Не из страха ли ты их «засек», чужак?

— Нет, — отстраненно сказал тот. Казалось, Игната больше интересует решето зеленого неба, а не разговор с бергхеймцем.

Айсли вернулся. Молча прошел мимо работающих викингов, напряженно поджав губы. Дошел до хевдинга.

— Чужак не лжет. Ночью здесь были Взятые.

Харальд кивнул. Промолвил:

— Почему не атаковали?

— Они оставили мне послание, — сказал жрец. — Хотели сообщить, что я последний. Что все мои братья теперь — Взятые. Когда они, — ткнул в меня пальцем он, — нарушили договор — Выводок прислал Глашатая Корней и привел мох. Я оставил братьев в лесу, чтобы предупредить конунга. Они должны были задержать Глашатая.

— Мне жаль, — произнес Харальд.

— Не убивать их. Я смогу вернуть души Взятых, но не смогу оживить мертвых, — обратился к нему жрец. — Если встретимся, делай что хочешь, но не убивай! Скажи своим!

— Так и будет, Айсли, — хозяин Бергхейма почтительно склонил голову перед дроттом.

Белолицый развернулся, смазав по нам, напоследок, ледяным взглядом. Не нравимся мы ему. Да, в целом, на его месте мы бы мне тоже не понравились.

Вскоре наш отряд двинулся в путь. Облаченные в кожаные стеганки воины рассыпались по лесу. Заскрипела измученная телега. Айсли упрямо шагал первым, указывая дорогу. Отчаянный парень. Я бы на его месте указывал направление, сидя в повозке. Под защитой десятка крепких головорезов. Потому что дорогу знает только жрец, и, если его завалить, — мы пойдем вслепую.

Озвучивать северянам я это не стал. Они люди опытные, наверняка продумали разные варианты. Да и вопросы чести Унии Мороза, вдруг это оскорбление лютое — засунуть важного человека в тыл. Поэтому я просто держал белую фигуру дротта в поле зрения. Мало ли что. Мало ли где. Мы продирались сквозь мшистый лес, топча ядовитую зелень сапогами. Стучали топоры, высекая подобие тропы для телеги. Трещали и глухо бились о землю поваленные деревья.

А я, как заправский сумасшедший, следил за каждым шагом жреца. Эдакий то ли недошпион, то ли недоманьяк. Мне казалось, стоит отвезти взор — лес слижет дротта зеленым мохнатым языком. Честно говоря, в этих опасениях я недалеко ушел от истины.

Потому что, когда лес вздохнул, я искал взглядом Ивара, того северянина с пира. Живой ли? Тут ли? Отвернулся на миг, короче. И в этот момент перебирающийся через поваленное дерево Айсли взмыл в воздух. Покрытые мхом ветви сграбастали жреца и потащили куда-то в густые кроны. Посох жреца грохнулся на землю.

Тут же справа застонали деревья. То, что казалось давно мертвыми завалами, поднималось. Толстые ветви обрушились на идущих воинов. Один из них от удара пролетел метров десять, потеряв по дороге оружие и шлем. Северянин с хрустом грохнулся в мох и замер. Лес потрясли несколько криков боли.

Айсли сучил ногами, поднимаясь к небу. Сверху, с крон, к нему полз сгусток мха, похожий на бурлящее осиное гнездо.

— Где! Где он? — я обернулся на Игната. — Показывай! Радар!

— Поворачивай! — взвыл хевдинг. — Назад! Все назад.

Харальд уже держался за рукоятки своей чудо пушки.

Охотник указал куда-то вперед. Я приблизительно понял направление, бросил в ответ:

— Олень слепошарый!

«Унижение активированно»

Флегматичный Кузьмич опешил. Потом извинюсь. Сейчас надо действовать. Раскидав «Унижение» по всем остальным задохликам (благо всю дорогу так и состоял в группе со Сворой), я рванул в лес. Скорость, конечно, была не такая, как у города, но в нетронутую чащу я ворвался ветром, ловко перепрыгивая через бревна, заросли, отталкиваясь от спрятанных подо мхом камней. Айсли хрипел, вырываясь из хватки ветвей. Пульсирующая зеленая дрянь приближалась к его голове, изумрудные нити тянулись вниз, как слюна из пасти монстра.

Где-то в чертовых зарослях колдовал порабощенный Выводком дротт. Я летел по лесу, уклоняясь от хищных веток. Костлявые лапы деревьев свистели над головой. Сверху сыпалась хвоя, листья и комочки липкого мха. Чащоба ревела так, что болели уши.

Акробатика была как нельзя кстати. Не уровень Нео из Матрицы, но тоже хорошо. На одну из летевших на встречу ветвей, толщиной в ногу, мне удалось запрыгнуть. Оттолкнувшись от нее, я по-позерски перевернулся в воздухе, выглядывая в зарослях врага.

И увидел. Почти заросший мхом жрец стоял за узловатым от сучков дубом. Дротт с закрытыми глазами сжимал обеими руками сочащийся вязкой зеленью посох и что-то шептал. Лес ревел, раскачивался. Позади вопили северяне. Фурррррх, плюнула огнем вундервафля хевдинга.

Перекатившись, я избежал удара еще одного дерева. Метнулся в одну сторону, обманывая лес, прыгнул в другую, сокращая расстояние между мною и заклинателем.

«Коварный удар»

Жрец открыл глаза, удивленно воззрился на меня. Лес почти сразу же стих. Сила ушла из бьющих ветвей.

— Приветики, — сказал я дротту и саданул в голову колдуну подхваченной палкой. Взятый пошатнулся. Надеюсь, то была контузия.

— Как настроение? — спросил я и врезал еще раз. Заклинатель упал на колени, выронив посох. Взгляд жреца ощутимо поплыл.

— Боевое?

Третий удар повалил Взятого на мох. Опустевшее лицо тут же опутали зеленые щупальца, но сразу отпустили. Видимо, то, что Взято, второй раз не Берется. Я сноровисто спеленал вялого жреца, затолкал ему в рот его же оторванный рукав, затем нагнулся и забросил заклинателя себе на спину.

Баф на скорость закончился. Завоняло гарью и едкой кровью Тора. Впереди и чуть левее от меня гудело пламя. Я шагал по мху, переступая через поваленные бревна и стараясь не угодить ногой между спрятавшихся под шевелящимся ковром камней. Жрец мычал что-то, извивался. Но пока еще не очень уверенно.

Оказавшись среди своих, я сбросил тело на землю. Огляделся. Айсли уже оттащили подальше от мха, над ним склонилась пара викингов.

— Покарауль, — бросил я оказавшемуся рядом северянину. В умолкшем лесу слышны были лишь стоны покалеченных деревьями бергхеймцев и гул огня. Пламя таяло на глазах, мох накатывался на него и тушил собой. Воняло отвратительно.

Айсли выглядел совсем нехорошо. Ветви и так-то не отличались нежностью, а когда чары ушли — то и вовсе отпустили пленника, и тот грохнулся на землю, переломав себе кучу костей. Дышал жрец часто-часто и хрипло, лицо залито кровью из десятка глубоких порезов. Рука торчала под углом, природой явно не запланированным.

— Миша?! — я отыскал задохликов. Те как отступили во время атаки и сбились в кучу, так и стояли.

— Че? — спросил наш жрец. Как я его назвал то под «Унижением»? Черт, не вспомню. Накидал что в голову пришло из обидного. Ни разу не стыдно.

— Хиль, че! Стас?

— Я только на группу могу… — признался бард. Жрец же издевательски улыбнулся.

— Кого хилить? Мобов?

Я подошел ближе, чтобы не орать на всю округу.

— Мобов, Миша. Мобов. Отбросим в сторону мораль, хотя я хотел бы прочитать тебе лекцию на тему того что хорошо, а что плохо. Иди, Миша, и качай репутацию, а? Этот хмырь нам нужен. Чем больше залечишь, тем чаще тебе улыбаться будут.

Жрец хмыкнул. Неохотно отделился от группы задохликов и побрел к умирающему Айсли. Очень хотелось его подогнать, но вдруг там юношеский максимализм, подростковое бунтарство или еще чего.

— Игнат, есть кто еще в округе? Видишь кого?

— Не вижу. Я же слепошарый, — ровным голосом ответил тот.

— Вот не думал, что ты такой обидчивый, мой дорогой карельский вариант Клинта Иствуда. Ну прости меня, дурака. Это просто абилка у меня так работает. Нужна была скорость и либо вас, либо северян дебафать. А любой из викингов всю нашу группу уконтропупит и не заметит. Так что лишний пиетет тут неуместен. По ударной силе они были важнее.

— Я шучу, Лолушко, — без тени улыбки сообщил охотник. Вот как оно выглядит. Тоже ведь люблю выдавать перлы с серьезной мордой. Особенно в среде каких-нибудь очень правильных людей со светлыми лицами. Вежливых и воспитанных, пока броню эту напускную не расколешь. — Чисто в лесу.

— Где тогда второй? — я обернулся на дышащую мхом Чащобу. Мне никто не ответил.

Когда я подошел к Айсли, наш жрец уже закончил и отправился в сторону следующего раненого. На меня Миша демонстративно не смотрел. Ладно, выживу как-нибудь.

— Я принес тебе подарок из леса, бледнолицый.

Кровь смешалась с краской и теперь рожа дротта напоминала какую-нибудь японскую ритуальную маску. Айсли сидел на мху, глядя на руки, и меня не слушал. Должно быть в заскриптованом мозгу сейчас шла череда ошибок, крушились методы, сыпались классы, а функции возвращали нулл, нан и леприконов.

— Друг мой. Там твой приятель лежит, мхом объятый. Чего ты хотел со Взятым делать? Я одного принес. Если не надо, то могу обратно в лес отнести. Прикопаю, где понравится. Цветочки на нем посажу. Астры.

Дротт поднял взгляд на меня. Растерянный, почти детский. Ни чета тому, которым он прежде меня охаживал.

— Я… Вы… Задохлики?

Он поднялся, глядя куда-то в пустоту. Повторил еще раз, с бОльшим недоумением:

— Задохлики?!

Ну да, шкуру местного нациста спасли двое чужаков. Если бы не я — он бы сейчас молебны Выводку сочинял. А если бы не Миша — отправился бы туда, куда отправляют жрецов северные Боги. Кстати, а куда? Дротты в общем строю с обычными вояками на Рагнарек выходят, или у них свои посмертные обязанности?

Жрец добрел до товарища, который пришел в себя и ерзал, пытаясь освободиться от пут. Увидев Айсли — пленник замычал что-то злобное, задергался.

— Ролло… — тихо сказал Айсли и присел рядом. Мох плыл по коже Взятого, как ожившая и страшно голодная ряска по зеркалу пруда. Порабощенный дротт зло пучил глаза.

Айсли коснулся его, бережно, как трогают спящего ребенка, а затем встал. Выпрямился.

— Хёнир самт Лодур калле дит!

Дротт запрокинул голову к небу, раскинул руки и напевно затараторил:

— Биста скадет зонн Ролло Сигурдсон!

Без гугл-переводчика понять это было невозможно, поэтому я нихрена и не понял. Голос Айсли набирал силу. Северяне вокруг со значением хмурились, а я стоял с нелепой улыбкой на роже, чувствуя свою полную неуместность ситуации.

Айсли сыпал незнакомыми словами, тянул слога и срывался на крик. Дротт под его ногами шипел и крутился. И чем быстрее говорил жрец, тем интенсивнее дергался Взятый. Мох вспучивал кожу несчастного, собираясь в подобие гигантских зеленых прыщей. Бедняга стонал, мычал, рычал и бился на земле.

Я отступил на шаг.

В небе громыхнуло. Зелень прорвала плоть жреца, и тот задрожал, как в агонии. Я отвернулся. Меня, честно говоря, замутило от зрелища. Видеть, как именно суровые боги вылечат порабощенного северянина — расхотелось.

Читающий молитву дротт умолк. Миша брел к задохликам, не видя, какими восхищенными взорами провожают его северяне. Я не мог себя заставить повернуться. Позади зашевелились воины. Айсли устало выдохнул и сел на землю.

— Брат, — раздался слабый голос. — Я видел страшный сон, брат. Я видел предвестников Серого Человека!

Глава двадцать девятая: «Чувствуя наше Дыхание»

Экспресс-допрос спасенного дротта показал — ни черта тот не помнит, не знает, не видел и последние воспоминания закончились тем, как его забрал Глашатай. Зацепка про предвестников Серого Человека привела лишь к религиозному бормотанию. Ролло и сам, видно, сомневался в реальности воспоминания, потому что не смог описать ни как выглядят эти самые «предвестники», ни кто они. Даже объяснить причинно-следственную связь его галлюцинации с местным букой — у бедняги не получилось.

Получалось, что жесткий диск порабощенного дротта заботливо очистился заклинанием Айсли. Серьезный и действенный метод. Я бы заказал подобное и себе.

В памяти зашуршал по битому стеклу автомобильный дворник. Голова закружилась. В груди набух чугунный комок.

Опять! Стоп, Егорка! Стоп! Считай!

Мох. Северянин с топором. Северянин с копьем. Разочарованный Харальд. Поваленное дерево. Подсчет предметов закончен. Приступаем к звукам. Шелест кольчуги, шаги чьи-то, тихий разговор Айсли со спасенным жрецом, далекий, очень далекий шум в лесу, едва слышимый треск да удары. Это еще что?

Судя по тому, как северяне насторожились — это не было глюком. Приятная новость. Чердак мой готов был потечь в любой момент, и я много лет живу с чувством, что вот-вот оно случится. Читай на Книгоед.нет

— Выдвигаемся, — скомандовал хевдинг.

Я торопливо пробежался по остальным пунктам «переключения внимания». Жестом подозвал Игната.

— Бди!

Охотник кивнул.

— Чего там у нас, — спросил я Харальда, который уже занял боевой пост у Дыхания Тора. По ощущениям где-то по пути работала бригада бешенных лесорубов. Звук не приближался. Уже хорошо. Но что это?! Хоровод титанических порождений Выводка вокруг елочки?

— Увидим, — коротко сказал хевдинг.

— Ты помнишь, что их тут ночью было двое? Где-то шарится еще один дротт.

Викинг поднял бровь.

— Прячется, достославный хевдинг, — перевел я. — Скрывается. Таится во мгле. Лучше?

Харальд улыбнулся:

— Мы его найдем.

И мы его нашли. Ну, не совсем его, конечно. Незадолго до полудня наш отряд выкатился к просеке и уткнулся в завалы из вековых деревьев. Выданные с корнем исполины пахли сыростью. Покрытые мхом титаны, метра два в диаметре, навалило друг на друга так, что какой-нибудь профессиональный скалолаз расплакался бы от умиления.

Во внезапный и локальный ураган верилось с трудом. Да и зачем. Возможности свои порабощенные дротты уже не раз демонстрировали.

Я шел неподалеку от Айсли (того атака ничему не научила, и он по-прежнему возглавлял отряд), когда жрец остановился. Бергхеймец потянул воздух носом и огляделся. В глазах царило сомнение. Завалы уходили влево и вправо насколько хватало глаз.

— Ну что, бледнолицый. Раз твои друзья так ловко с лесом управляются, может и ты колданешь чего-нибудь? Какого-нибудь лесоуборочного бога там. Или, хотя бы, мост, а?

Жрец глянул искоса:

— Сила леса — сила Выводка. Черная сила. Прикоснувшийся к ней изменится.

Он замолчал. Я подождал несколько долгих секунд, но расшифровки не последовало.

— Эм… Да, это звучит красиво и наверняка что-то означает. Я правда не понимаю, что конкретно.

— Служители Асов не используют силу леса. Мы лишь голос, который могут услышать боги.

— Тут твои товарищи такое с лесом творили, что у меня есть некоторые…

— Потому что сила леса — сила Выводка! — резко прервал Айсли. Отмахнулся. — Оставь свои разговоры, шут. Наш враг находится там.

Жрец показал рукой на завалы.

Я ловко забрался на мертвые деревья. Взбежал по стволу, хватаясь за покрытые мхом ветви. Зеленые щупальца бессильно жалили кожаные перчатки. Оказавшись на самой высокой из доступных точек, я выдохнул. Кто бы ни устроил эти баррикады — поработал он знатно. Разглядеть концы «просеки» мне не удалось. Ощетинившаяся ветвями-иглами древесная змея конца не имела. Хотя справа виднелся небольшой провал в моховом хребте.

Всю бы эту энергию да в полезное русло. Зачем тратить столько сил на препятствие? Мог просто завалить нас деревьями. Или в этом и был план?

Северяне подступали к лесной баррикаде, укрываясь за круглыми щитами. Харальд взобрался на телегу с Дыханием и взялся за ручки. Любимая игрушка вождя, которую теперь уж точно придется бросить. Бесполезная дрянь. Много мороки, мало толка. Бесит.

По ту сторону завала тянулся лес. Я задрал голову, глядя на то, как ветер колышет опутанные мхом вершины. Огляделся, а затем обезьяной поскакал вправо, перепрыгивая с одного поваленного дерева на другое. Ничего подозрительного. Среди зелени не мелькают хищные тени, не торчат за стволами лосиные рога. Тогда нахрена тут эта преграда?

Позади уже врубались в поверженных великанов топоры северян. Чертов Харальд решил тащить свою повозку дальше.

Я пробежался по завалам до небольшой низины, которую увидел сверху. Тут деревья попадали в трясину, но природного моста не создали. Воняло отвратительно, но это место мхом не было тронуто. В черной жиже проступил вдруг пузырь и лопнул. Запах только усилился.

Ложный след. Тащить сюда людей смысла нет. Потонут к лешему.

Но что-то меня смущало. Что-то тревожило (больше чем обычно). Я остановился, внимательно оглядывая лес слева и справа от завалов. Осмотрел берега трясины. Метров сто-двести в поперечнике. Вроде бы все хорошо, ничего подозрительного. И взгляды никакие спину не жгут.

Решив, что это вновь моя мнительность, я решил возвращаться, когда увидел на краю черного пятна сломанную человеческую фигурку. Мох затянул ее так, что спутать тело с гнилым бревном было несложно.

Я еще раз оглядел лес и спрыгнул на ту сторону.

Под зеленой паутиной лежал порабощенный дротт. Мертвый. Иссушенный. Зелено-черная кожа облепила череп. Губы съежились, оголив зубы. Глаза под закрытыми веками запали. Его даже мох не жрал. Судя по положению тела — жрец просто сел на кочку, затем откинулся назад и умер. Парень сгорел на работе.

— Надорвался, бедненький? — спросил я.

Голос показался слабым, жалким. Где-то далеко стучали топоры, но тут, у трясины, посреди Чащобы, я был совсем один. От острого чувства даже лес стал выше. Он молчал, как и прежде, но теперь в этом молчании таилась угроза.

Я попятился к завалам, вглядываясь в мирные заросли, а затем торопливо вернулся к отряду.

Харальд все же выставил охранение. Несколько северян торчали уже по ту сторону преграды. Я узнал среди них Хельге с Бьорном. На гребне поваленных деревьев застыли лучники. Я добрался до хевдинга, мрачно скрестившего на груди руки. Айсли, как тролль из старого варкрафта, сидел на корточках, ковырялся в земле палочкой и смотрел на работающих викингов.

— Может ну ее? Так, ножками дотопаем. Нам долго еще? — спросил я.

— Мы почти на месте, — произнес Айсли.

— Я не пойду на Выводок с одной лишь сталью, — рыкнул хевдинг. Повозка выедала ему мозг, определенно, но тащить ее столько времени, чтобы бросить тут… Харальд к такому повороту готов не был.

— Он хочет задержать нас. Зачем? — спросил я жреца.

Айсли пожал плечами.

— Только Хель знает.

— Сложный организм ваш Выводок. Прямо стратегические решения принимает. С микроконтролем. Один дротт тебя пытался угробить, другой…

— Не угробить. В ветвях была сущность Глашатая. Они хотели меня забрать… — Айсли передернулся. — И ты меня спас.

— Не благодари.

— Не буду.

Вот это как-то поубавило очарования.

— Но услуга за услугу, шут. Ни тебе, ни твоим товарищам не стоит возвращаться в Бергхейм.

— Почему же? — спросил Харальд. Вроде бы безучастно, но при этом угрожающе.

— Люди конунга хотят крови задохликов. Мне пришлось надавить на воинов Шторвреда, чтобы они не начали резню сразу по приезду. Харальд бы наверняка взялся за оружие, чтобы защитить вас. Крови же и так пролилось достаточно.

— Конечно! Потому что Штормвред пусть распоряжается на своих землях! Клянусь Одином, это мой город и мне решать!

— Боюсь, что больше нет, — Айсли не смотрел на хевдинга.

— Что?! — опешил Харальд.

— Я слышал, что Миккель отдает эти земли Штормвреду.

— Может ты еще что-то слышал, служитель? — викинг навис над жрецом. — Может, нам стоит еще что-то знать?

— Не ярись, Харальд. Ты потерял город, — Айсли будто не замечал хевдинга. — Ты потерял людей. Я не знаю волю конунга и что он сделает с тобой, если ты вернешься. Но ты знаешь его сам. Знаешь, как клан Штормвреда относится к долине. Как думаешь, что тебя ждет?

Харальд стиснул зубы, ноздри рыжеволосого викинга раздувались. Он резко отошел от нас, покрикивая на работающих.

— Там твой приятель лежит. Мертвенький, — я не очень деликатно разодрал повисшее молчание.

Айсли кивнул на завалы:

— Силы смертного не хватит на такое. Даже если черпаешь их из мглы Выводка — бесследно ничто не бывает.

Видимо, новость его не слишком расстроила. Я постоял еще немного в неловкой тишине. Попробовал разговорить дротта еще раз:

— Меня заботит, зачем он это сделал. Я видел его армию у Бергхейма. Вряд ли он вывел к стенам все что есть. Эти комариные укусы, в виде сливаемых нам жрецов, бесполезны и бессмысленны. Он будто тянет время. Зачем?

Айсли поднял на меня взгляд:

— Мы скоро это узнаем, шут.

На преграду мы потеряли часа два. Северяне сменяли друг друга, выгрызая топорами тропу для Дыхания Тора. Безмолвная Чащоба безучастно наблюдала за процессом, и из нее никто не лез за нашими головами. Выводок, чья база, по словам Айсли, была неподалеку, бездействовал.

И я не понимал зачем.

Наконец отряд двинулся вперед, в брешь между сочащихся древесным соком исполинов. Тишина леса нервировала. Шаги бойцов, скрип телеги на ее фоне казались громче, почти оглушительными. Никто не разговаривал.

Вокруг тянулись к небу огромные деревья, лес погрузился в сумрак из-за того, что свет едва пробивался сквозь кроны. Пахло чем-то сладким и мокрым. Мох покрывал все. Иногда впередиидущие солдаты (теперь Айсли держался ближе к Харальду, указав направление) оказывались в зеленом ковре по колено. Будто пересекали вброд бесконечную изумрудную реку.

Спереди вдруг раздался тихий свист. Харальд вскинул руку. Тотчас остановился весь отряд, будто северяне больше занимались созерцанием вождя, а не поиском места, куда поставить ногу. Встала телега. Один из викингов вернулся к нам. Обернулся. Ткнул пальцем куда-то вперед и сказал:

— Там!

Забряцало оружие. Отряд сбился плотнее. Харальд забрался на телегу, вглядываясь в зелень.

— Пришли, — сказал Айсли.

— Вперед! — скомандовал хевдинг.

Я тянул шею, чтобы разглядеть то, что увидели дозорные, но бесполезно. Вроде бы впереди просвет, но из-за чертовой зелени разобрать ничего не удавалось. Мы медленно выбрались на начало долгого пологого слона, почти лишенного деревьев, но изрытого корнями да вспучившимися кочками. Черная низина шевелилась от набившегося туда зверья и на них падали солнечные лучи. Волки. Целое море волков бурлило вокруг старого покрытого цветами дерева с расколотым стволом. Среди зверья возвышались сыновья Лося и какая-то лютая, похожая на пернатого медведя, тварь.

— Который из них Выводок? — спросил я.

Мне не ответили. В голове забрезжила идея. Наглая, но полезная. Я подобрался поближе к Харальду. Тот уже стоял за штурвалом Дыхания, сжимая рукояти. Викинг оглядывал склоны в поисках подвоха, но выходило, что весь противник собрался в котловине.

— Достославный хевдинг, дай пальнуть? — сказал я ему. Харальд повернулся ко мне, нахмурился.

Рыжий пироман тащил эту дуру для огненного триумфа и вот, на последнем шаге, у него собирались забрать игрушку. Все это я прочитал во взгляде хевдинга.

Северяне остановились на склоне. Живая масса внизу замерла. Сотни проклятых глаз остановились на викингах. Пернатый медведь встал на задние лапы, вытянул в нашу сторону покрытую цветами морду.

— Нет, шут. Это мой бой, — сказал, наконец, хевдинг.

Ладно, пренебречь, вальсируем!

«Вы приглашаете в группу игрока Книгожор»

«Игрок Книгожор не может принять приглашение, так как состоит в другой группе»

Снизу поднялся гортанный рык, волки скалились людям. Сыны Лося взревели, задрав рогатые головы к небу. Один лишь медведь молчал.

«Вы приглашаете в группу игрока Книгожор»

«Игрок Книгожор не может принять приглашение, так как состоит в другой группе»

— Да какого хера, Стас? — гаркнул я, обернувшись.

Бард стоял неподалеку, держа копье в руках и растерянно глядя на меня.

— Что ты смотришь? Возьми в группу.

«Книгожор предлагает вам вступить в группу — Да/Нет»?

Да.

Черная масса пришла в движение. Зверье Выводка двинулось к нам.

Харальд сместился вдоль жерла, рванул торчащий из телеги рычаг. Завозился у дула с огнивом. Ударил, высекая искры.

Вой волков резанул перепонки. Скачущее моря, с островами-сыновьями, ринулось по склону наверх.

Искра, искра. Я вдруг понял, что если эта хренотень не заработает — то волна Выводка отправит хевдинга в Вальгаллу без всякого толка.

Бойцы попятились, оставляя нас на линии атаки. Первая линия закрылась щитами. Из-за спин полетели первые стрелы.

Искра.

И пламя пробудилось. Огонь плюнул метров на шестьдесят вперед. Харальд направил раструб в сторону надвигающейся лавы. Медведь все еще стоял, изучая нас. Перья его задрожали, тело пошло радужными пятнами.

Пламя разбежалось огненной лужей по зеленому ковру, и первые ряды волков попытались притормозить, избегая пламени, но остальная орава продолжала рваться вперед, перепрыгивая затормозивших сородичей.

Теперь к нам двигался животный вал скачущих друг через друга зверей. Сыны Лося перли в черном окаене рогатыми ледоколами. Медведь…

Медведь исчез.

— Держать строй! Держать строй! — орали слева и справа. Хевдинг водил раструбом, поджигая землю, так как не мог дотянуться до врага.

И очень ненормально улыбался.

Воздух рядом с телегой Харальда задрожал. Стоящий на острие атаки колесный огнемет вдруг дернулся, будто его пнули. Хевдинг покачнулся. Из пустоты вылетел медведь. Туша ударилась о повозку и лапой смахнула викинга. Жерло огнемета качнулось в сторону, заливая огнем правый фланг. Северяне попятились.

Телега медленно покатилась вниз, навстречу черной лаве.

— Сраный ты Винипух! — гаркнул я «Унижением» в медведя, рванулся вдогонку ускользающей вундервафле, не совсем понимая — что делаю. Хевдинг рухнул в мох метрах в двух от повозки и сцепился с пернатой тушей. Ему на помощь бросили щитники.

Я же вскочил на трясущееся Дыхане, схватился за раструб и направил его в сторону волков. Лава уже теряла скорость. Никому не хотелось лезть в огненную стену — зверье выло, отступало, чтобы остаться подальше от жгущего пламени.

Но пламя, в лице безумного шута, надвигалось само.

— Ви гоинг ту зе блякнесь! — завизжал я с хохотом. Струя огня, покорная движению раструба, хлестанула по первым рядам волков. — Ту зе блякнесь!

Телега набирала скорость, подпрыгивая на кочках и корнях. На пути, слава Богу, самих деревьев не наблюдалось. Это хорошо и плохо одновременно. Тормозов и руля викинги явно не знали.

Позади ревел то ли Харальд, то ли пернатый медведь.

Вы получаете девятнадцатый уровень

Я поднял раструб повыше, заливая черную армию волков. Полыхающие звери бросились в разные стороны, поджигая товарищей. Струя огня заткнула ревущего сына Лося и тот схватился за вспыхнувшую голову, мигом потеряв желание сражаться.

— Деус мать его вульт! — гаркнул я. Расстояние между нами стремительно сокращалось. Трясло так, что приходилось цепляться за рукояти, как за спасательный круг.

— О-о-о-од-и-и-ин! — сквозь грохот повозки, гул пламени и визг порождений Выводка — боевой клич оставшихся позади бергхеймцев был почти не слышен.

Повозка катилась все быстрее, я орудовал жерлом, рационально разливая огненную смерть так, чтобы зацепить как можно больше зверья. Пламенные фигуры разбегались по лесу, но волков все равно хватало. Я сшиб пламенем еще двоих сыновей Лося.

Вы получаете двадцатый уровень

Стало жарко. Очень жарко. Огнемет вкатился в горящий мох, и тут повозку тряхнуло так, что я едва не вылетел прямо в пламя. Повис на рукоятях, жерло повернулось к небу, выплевывая смерть куда-то навесом.

Я понял, что падаю. Повозка с Дыханием накренилась, заваливаясь набок и на меня. Пламя ожгло спину.

Зашипев от боли, я рванулся навстречу телеге, как будто герой боевика, прыгающий по падающим камням через обрыв. Вцепился в деревянную кромку, отталкиваясь. Спасибо тебе, акробатика! Перекинул тело, нашел опору ногами. Толчок, толчок. Прыжок. Рухнув в огонь, я завыл от боли. Ломанулся по наитию наверх, сквозь пламя.

Споткнулся, вылетев из пожара, но удержался. Кожа доспеха занялась огнем, но он быстро сходил на нет. А вот сапоги не унимались, из-за чертовой Крови Тора.

Навстречу мне с кличем неслись викинги. Система плевала сообщениями об уроне от огня, но я и без нее понимал — что здоровье мое — не очень. Упав на мох, я принялся кататься и одновременно скидывая с себя полыхающие сапоги. В обугленную кожу вцепились ядовитые щупальца. Стало еще хуже.

Бахнуло так, что кто-то сразу выключил звук в мире Егорки. Ударная волна сбила наступающих северян. На ногах осталось не больше десятка, но и те предпочли остановиться. Шипя от боли, я поднялся, содрал куртку и бросил ее на землю. Встал сверху, прячась от мха.

Вы получаете двадцатый первый уровень

Вы получаете двадцатый второй уровень

И тут стало хорошо. Откуда-то накатила прохлада. Сквозь гудение в ушах просочился лютый визг за спиной. Не волчий. Будто бы кричало что-то из фильма «Нечто», сжигаемое из огнемета.

Как удачно. Бергхеймцы вставали, но в атаку больше не рвались. Викинги с неприкрытым удивлением смотрели на что-то за моей спиной.

Я обернулся. Лес полыхал. Видимо бочка сорвалась с телеги, занялась огнем и докатилась прямо до расколотого дерева, где и взорвалась. Гребанный страйк! Черный дым валил из полыхающих останков бревна, а из котлована неслись прочь догорающие посланники Выводка. Лесная армия рассыпалась.

— Ты точно чиканутый, — рядом со мною оказался Олег. — Реально шизоид.

Визг заползал куда-то в черепную коробку, забивался между извилин мозг и бил по ним, как пьяный гитарист по струнам. Меня замутило.

— Что это орет? — буркнул я в ответ.

Мимо прошел залитый кровью Харальд. Глянул на меня со смесью уважения и обиды. Викинг остановился на границе с огнем и всматривался в полыхающее бревно.

Воняло паленой шерстью и сгоревшим шашлыком.

— Это что, все? — спросил я с удивлением. — Это весь ваш хваленый Выводок?!

— Не думаю, — ответил Харальд, не оборачиваясь. — Это не может быть так просто.

Вы убили «Выводок»

Вы получаете двадцатый третий уровень

Вы получаете двадцатый четвертый уровень.

Ваша способность «Коварный удар» улучшена.

Вы получаете двадцатый пятый уровень

В инвентарь добавлен «Ремень Тора»

— Изи катка, — послышалось за моей спиной. Миша подоспел. Я огляделся. Мир чуточку изменился. Вокруг нас столпились викинги тридцатого уровня. Вопросительными осталась только свора. Олег добрался до пятнадцатого. Миша семнадцатый.

Это мы хорошо зашли.

Мох вокруг корчился, увядая.

Мы победили!

— Ура, — кисло протянул я. Быть темным пророком и кричать, что зло не может быть повержено так просто — мне не хотелось. Но в лес я по-прежнему смотрел настороженно. Вокруг гудели северяне, празднуя. Кто-то то и дело подходил, чтобы огреть ладонью по спине. Что-то говорил Стас.

Я же смотрел в лес.

Поэтому, когда увидел движение в нем — не удивился.

Глава тридцатая: «Взятые»

Кусты тряслись, ветви сбрасывали с себя клочья мха. Что-то ломилось к нам сквозь заросли. Северяне обернулись к новой напасти. Я выдвинулся чуть вперед. Рядом встал Олег.

— Что за нахер? — буркнул воин.

— Я так и знал, что это вы тут! — заорало откуда-то спереди. Голос знакомый. — Быстрее! Эта хреновина что-то сделала со Светой! За мною! Нам туда.

Мы не пошевелились. Направление «туда» точки над «ё» не расставило. С нами разговаривала пустота.

— Че вы стоите, блядь? — ахнул невидимый Юра.

— Повернись-ка к лесу передом, а ко мне задом, — сказал я.

— Че, блядь?

— Выйди, блядь, из ивиза, блядь, — пришлось выходить на язык собеседника, чтобы быть понятым.

Юра появился в нескольких шагах от нас. Лицо замотано каким-то тряпьем, так что видна только щель на уровне глаз.

— Юра! — воскликнул Стас. — Господи, Юра! Как я рад тебя видеть!

— Я уже и забыл, что в стелсе, — признался вор. Обернулся на лес. — Два дня в нем… живу. Тут такое. Короче, Света у них. Я хер знает, чего с ней сделали, но, когда вас порешили, ее загребли оборотни. Вытащили сныкавшегося под телегой энпися твоего и потащили в лес. Здесь их какая-то мохнатая дрянь по имени «Глашатай Корней» обработала и все — жопа.

— Ой! Райволг живой?! — обрадовался я.

— Нет. Его скормили Свете.

Я представил себе нашу красавицу, доедающую несчастного паренька из Рассветного. Передернулся. Понятно, что из нее сделали еще одного Взятого. Слава Богу у нас есть Айсли и он эту тему разрулит. Но жрать людей… Или это сленг?

— Так. Вдох-выдох, друг ты мой хороший, давай по порядку. Что значит скормили Свете?!

— Эта дрянь ее качала всю ночь. Там овраг за этим, — вор махнул рукой куда-то на юг. — Он весь в трупах. Реально конвейер. Мобы сами к Свете подходили, чтобы она их кончила. Сука, выли, дрожали, но шли. Раба твоего первым грохнула.

— Ой-ой…

— Не расстраивайтесь, Егор. Иногда судьба сильнее, — с натянутым позитивом проговорил Стас. — Если бы не вы — он умер бы вместе со всеми в долине.

— Охрененное утешение, — фыркнул я в ответ.

— Какая нахер разница? Где Света? — рявкнул Олег.

Рядом с нами остановился Харальд. Молча, но со значением. Юра шумно вздохнул, успокаиваясь, и терпеливо продолжил:

— Пока мы беседуем — Света уходит за остальными на юго-запад.

— За остальными? — вмешался хевдинг.

— За остальными, — многозначительно подтвердил задохлик.

— За кем остальными?

— За остальными порождениями Выводка? — предположил я. Юра кивнул.

— Они разбредутся по лесу, и в конце концов мой народ их перебьет. Без Выводка нет больше силы, способной управлять ими! Мы победили! — убежденно заявил Харальд.

Вор устало посмотрел мне в глаза, мол, помоги, а затем добавил:

— Короче, Света там, — он опять ткнул пальцем в лес. — Тут всю ночь шла движуха. Кто-то уходил, кто-то приходил. Хорош языком чесать, надо идти!

— Идем! — Олег зашагал туда, откуда явился Юра. — По дороге расскажешь!

— Поможешь? — обернулся я к Харальду. Остальные задохлики уже потянулись вслед за танком. Вор в надежде посмотрел на северянина.

— Нет, — ответил викинг. — Быть может, я бы отправился в путь, если бы помощь нужна была именно тебе. Но ради них, — он скривился, — никто из клана Бергхейм не сделает ни шагу. Пусть они и помогли в битве с Выводком, но бегство из города я не забуду никогда. Так что дела задохликов — это дела задохликов. Мне же надо предстать перед конунгом.

— Мы не справимся одни, там их порядочно! — сказал Юра. — Нам нужна помощь.

— Нет, — смерил его взглядом Харальд. Вор махнул рукой и поспешил за остальными.

Я протянул викингу руку.

— Тогда бывай, хевдинг Бергхейма.

Он расправил плечи, хватанул ладонь и крепко сжал.

— Одна просьба, — не отпустил я его руки. — Когда притащим Взятую — убеди Айсли ее расколдовать.

Рыжий нахмурился.

— Ну, пусть он сделает с ней то же, что сделал с Ролло, — пояснил я.

— Обещаю, Лолушко, — кивнул викинг.

Я отступил, отвернулся и бросился вслед за товарищами.

Лес светлел. Пожухлый мох срывался с ветвей и опадал апокалиптическим снегопадом. Солнце пробивалась сквозь листву, раскрашивая желто-красный ковер под ногами. Первым сквозь Чащобу ломился Олег. Пер как настоящий танк, не разбирая дороги.

Благо, след Света оставила хороший. Каждые несколько метров нам попадались трупы. Простых волков тут уже не было. Зато валялись сереброгривые, стеклянными глазам смотрели в небо сыны Лося, осели игольчатыми кочками еловики, попадались скорченные полуволки, и еще какие-то странные костлявоподобные создания двадцатого уровня — похожие на иссушенных терминаторов с шлемами-черепами. Травница выкашивала монстров на марше.

Но, почему-то, по одному. Хотя я помню, как заклинательница работала с древесиной. Она тут могла устроить небольшой армагеддон по площадям, но обходилась точечными убийствами. Черт, какого уровня будет Света, когда мы ее нагоним?

— Как давно ты ее потерял? — спросил я Юру. Тот буркнул:

— Часа два назад. Утром сюда орава пошла, вместе со Светой. Ночью еще одна ушла, с Глашатаем. У пня осталась третья.

Весть о том, что компьютерный разум что-то сделал с живым игроком — меня тревожила. Перепрошивка сознания играющего — это слишком круто. И это по-настоящему страшно. Вот этот мох способен изменить личность?! Сделать так, что ты начинаешь преследовать не свои интересы, а интересы программы? А как же душа? Мы, конечно, набор химических процессов, но все-таки хочется быть немного большим чем бродячая биомасса.

От мыслей в груди стал набухать камень. Отставить, Егорка! Отставить. Качай в другую сторону. Выводок. Почему так ведет себя Выводок? Отдал базу, разделил силы. Прокачал Свету. Грохнули ли мы его вообще?

Хотя… мох ведь сохнет, разваливается. Даже не жжется больше. Или это продуманный отвлекающий маневр? Местная бука получила по щам от нас и дружины Харальда. Когда сюда припрется армия конунга — Чащоба сольется в один момент. Десяток огнеметов, пачка дроттов и пара тысяч клинков вычистят леса за милую душу. В целом, было бы разумно инсценировать свою смерть.

И мы сейчас легко вывалимся к очередной задумке цифровой твари, но уже без сопровождения бергхеймцев, без огнемета. В составе…

— Евгений, мать вашу, с какого лешего вы все еще первый уровень? — опешил я, уставившись на новичка. Стас зыркнул на меня выразительно, мол, давай помягче.

— Ты хоть в группе был? — проигнорировал его я. — Я считай живота не жалел, а ты нихрена не апнулся?

— Вы получаете второй уровень. Внимание, вы не можете получить второй уровень. Ваш уровень ограничен первым уровнем, пожалуйста, приобретите лицензионную версию игры или перестаньте быть мудаком, — отстраненно сообщил Евгений. Он шел по лесу и будто бы совсем не расстраивался. Хотя голос дрогнул. — Смотрите, я даже наизусть выучил! Все логи только этими сообщениями и забиты.

— Это стопудово личное, — резюмировал я.

— Не понимаю, за что Андрей так меня ненавидит. Очень непрофессионально с его стороны.

Я, в целом, понимал. Евгений и мне не нравился. Так, новичка отбрасываем. Какие ресурсы у нас еще есть. Два танка. Имба-шут с щупальцем и к нему воин пятнадцатого. Суппорт — Стас, восемнадцатого. Дд — Игнат, восемнадцатого и вор девятого. Хил — Миша, восемнадцатого. С Юрой понятно было, он сильно отстал. Но чего так кисло качается Олежа, а?

Кстати, плюшки.

Ремень Тора (уникальный).

Говорят, что этот ремень принадлежал самому Громовержцу и был утерян во время последней войны с Выводком.

Сила +40

Выносливость +20

Ловкость +10

Шанс критического удара +15%

При нанесении урона есть шанс поразить противника огнем, по истечении минуты пораженная огнем цель взрывается, поджигая союзников.

На мне был какой-то обычный ремень неведомого охотника за волками, с небольшим бонусом к ловкости, поэтому я сразу его сменил, ибо бомбическая вещь. Улучшенный коварный удар тоже порадовал. Три последующих атаки получают сто процентный шанс нанести критический урон. И вот с остальным было не очень. Я внимательно изучил характеристики и способности, пытаясь найти то, что пропустил в логах. Выходило, что на двадцатом мне апнуло «Злой язык», уменьшив время восстановления способности и все. То есть после двадцатого улучшалки идут раз в четыре уровня.

С одной стороны — плохо, ибо мало плюшек. С другой стороны — я и в этих-то плаваю.

— Юра, как ты узнал, что мы пришли? — спросил Стас.

Вор обошел труп очередного сына Лося, переступив через откинутую когтистую лапу.

— Оборотни. У них там вожак был, он командовал. Рослый такой, седой весь, когти как мачете, реально. Я рядом с ним и держался, слушал. Когда он стал подгонять всех, со словами что «люди и шесть иных уже на подходе к сердцу» — рванул назад. Эти, — Юра ткнул пальцем вперед, на труп одного из полуволков, — зовут нас иными.

Мертвый оборотень выглядит омерзительнее живого. Тело в целом человеческое. Ноги и руки длиннее, живот впалый, голый, а вот плечи и спина в шерсти. Голова чисто волчья. Я переступил покойника, от которого несло мокрой псиной.

— Хватит болтать, — гаркнул спереди Олег. — Шевелите булками!

Где-то через полтора часа дороги Юра встал. Кивнул на покойника:

— Вот их вожак.

Тридцать пятый уровень.

Мы обступили истерзанного гиганта. Из глазницы седого полуволка росла елочка. Еще несколько продрали шкуру, и теперь выглядели рождественской инсталляцией серийного убийцы из-за блестящих внутренностей в качестве гирлянд. Куда там китайской пытке бамбуком! Отдыхайте, панды. Здесь все сурово, по-бергхеймски.

— Ботаника. Царица наук, — буркнул я. Было крайне неуютно. Во-первых, от того что умела наша травница, во-вторых от уровня убитого. В-третьих, смерть вожака означала, что монстры у Светы кончились.

Игнат присел у покойника, запустил руки в рану. Равнодушно, как будто каждый день копался в чужих потрохах.

— Теплый.

Юра тут же растворился в воздухе. Стас взял в руки копье, обернулся. Охотник поднялся, отер руку о штаны, затем поднял лук и кошачьим шагом двинулся дальше, вслушиваясь в Чащобу. Евгений попятился назад.

— Убивать нельзя, — сказал я. — Ее уже тогда коматозило, после дроттов, и смерть ничего не изменила. Выбросит к Бергхейму — хрен найдем потом. Берем живьем.

— Разумеется нельзя, — прорычал Олег. — Даже думать, сука, об этом не думай. Зубы в глотку забью.

Ах, Ромео-Ромео. Я даже реагировать на это не стал. Романтика — это хорошо, меня самого тянуло к Светлане, но включать пацана в такой ситуации неразумно.

— Сало кидайте сразу, — посоветовал Миша.

— И окороком ее, — машинально добавил я, хоть и понимал, что под «салом» имеется в виду «сайленс». Проще говоря, затыкание рта всяким волшебникам грубой физической силой или умной магической. Последней у нас не было.

Олег злобно смотрел на нас, будто сама речь о его возлюбленной, ведущаяся в таком-то ключе, была оскорбительна.

— Нам нужно будет пару раз ее тюкнуть, Олежа, — улыбнулся я ему. Немного по-маньячески. — Или тюкай ее ты, любя и бережно. Но так, чтобы она лыка не вязала.

Воин стиснул зубы. Шумно вздохнул.

— Это как комарик укусит, — продолжил я.

— Идем, — не ответил танк. Развернулся.

К нам торопливо, но как-то по-эльфийски бесшумно шел Игнат. Приблизившись, охотник указал пальцем себе за спину и сказал:

— Она там.

Света стояла на небольшой поляне, рыже-черно-красной от умирающего мха. Травница щурилась солнцу и счастливо улыбалась.

— Качнулась норм, — сказал Миша. — Вопросительная.

— Тридцать четвертый уровень. Чем мы тут занимаемся? Пошли все отдадимся Выводку, — прокомментировал я. Прокашлялся — в горле пересохло.

Наряд девушки оказался подстать фэнтезийной классике. Глубокое декольте, усиленное деревянным корсетом с горящими рунами. На голове сверкающая диадема, волосы струятся и в них по какой-то лютой магии не застряли клочки мха, веток, иголок, паутины, листьев и десятка другого иных признаков долгой ходьбы по лесу. Света смотрела в нашу сторону, чуть подбоченясь и будто позируя для невидимого фотографа из журнала «Знакомства Бергхейма». Ничего себе какие ноги у нее длинные. И стройная какая. Короткая юбка из кожи и мха достигала лишь середины бедра. Животик открыт.

— Светик! — крикнул Олег и рванулся вперед.

— Стой, баран! — гаркнул я. Воин отмахнулся, проламываясь сквозь заросли к возлюбленной.

— Я кажись понимаю, для чего такие доспехи делают. Олегов разных приманивать, — пробурчал себе под нос. — Больше ни у кого гормоны не играют, надеюсь?

Мне не ответили.

— Тогда медленно двигаемся. Это пошлая замануха, сексуальное зло. Слава Слаанеш, мать его.

Олег вывалился на поляну.

— Олежка! — позвала его Света. — Слава Богу, ты нашелся.

Танк побежал к ней навстречу, на ходу вкладывая меч в ножны.

Травница взмахнула рукой, что-то сказала — земля перед воином вспучилась, наружу жуткими червями полезли корни, сплетаясь между собой. Олег застыл, потянулся за оружием, но клубок корней спеленал его, оставив в покое только голову.

— Че за херня, Светик? — выдавил из себя танк.

— Иногда приходится все брать в свои руки. Ты поймешь.

— Рассыпались, — тихо бросил я своим, убедился, что расстояние между нами увеличилось и одними корнями нас не взять, вышел на поляну и остановился:

— Выглядишь шикарно, Светлана. Но… Нет ли в этом сексизма? Я старательно смотрю тебе в глаза, чтобы ты не считала будто пялюсь куда-то еще. Но мне сложно, Света! Что-то в твоем наряде мешает. Что это за злое колдунство? Женственность что ли?

Она звонко засмеялась:

— Егорчик, я по тебе даже соскучилась. Ты такой забавный. Но я ведь для себя это, а не для вас. Мне нравится быть такой, а тебе? — травница грациозно подняла руки над головой и обернулась на цыпочках. Грубая, грязная манипуляция. Но рабочая.

— Я практически влюблен, но что-то меня смущает судьба предыдущего избранника.

— Светик, блядь? — рыкнул Олег. — Что ты делаешь?

— Так надо, Олежка. Не ругайся.

Честно говоря, я ожидал чего-то демонического, а не вот такого. С нами говорила та девушка, к которой мы привыкли.

— Помнишь, ты говорил, что мы должны жить всегда и везде? Что не имеет смысла, где ты испытываешь радость — здесь или в реальной жизни? — спросила она. Взгляд у Светы был магнетический. Я не мог от него оторваться. Не хотел. Стало душно.

Травница кивнула, будто чувствуя свою власть надо мною:

— Может быть и не помнишь. А я запомнила. Ты прав, Егор.

Мои товарищи ближе не подходили. Стас нервно топтался на месте. Игнат с прищуром следил за девушкой, лук с наложенной стрелой смотрел в землю. Женя даже на поляну не вышел, остался под защитой деревьев. Юра… Юры нигде не было.

— Не ссы, прохилю, — шепнул за спиной Миша. — Агри ее.

— В жопу иди, — одними губами ответил я, не сводя глаз с заклинательницы. Может, не все так плохо? Выглядит она адекватно.

— Ты во многом был прав, Егорчик. Они все здесь — настоящие, — вновь улыбнулась Света. — Этот мир — настоящий. Он лучше нашего. Голос леса дал мне цель, и я хочу поделиться ею с вами. Хочу поделиться ею с Олегом. Я уверена, что вы испугаетесь. Я тоже боялась, но потом страх ушел.

Так, адекватность отменяем.

— Ну это типичная речь взятого черным чародейством героя, Света. Как-то прямо избито-избито, — сделал я шаг вперед, готовый прыгать куда придется, если почувствую движение под землей. Олег, спелёнатый корнями, пыхтел, пытаясь освободиться, и пучил глаза.

— Во многих книжках такое есть, почитай. Там тоже все довольны служа Госпоже, Властелину, Покорителю и разным рогатым демонам. Но по факту они плохиши. Ты ведь не хочешь быть плохой девочкой, Света?

— Мне все равно, — пожала плечиками она. Склонила головку, глядя на меня. — Сейчас мне так хорошо, как не было никогда. Нет тревог и боли. Я думаю, тебе это не помешает, Егорчик. Ты ведь понимаешь.

— Света, отпусти! — провыл воин.

— Мы будем вместе Олег. Все равно вместе. Когда Он придет — ты поймешь. Так надо, — заботливо добавила Света и вновь обворожительно улыбнулась. Черт, как я отвык от нее. От того, как девушка двигается. Как говорит. Как лучатся ее глаза при смехе. Последние дни мы либо искали ее, либо она лежала полутрупом. Черт… Она мне действительно нравилась, и дело было не в наряде.

Я… соскучился? Но… Дворники зашуршали так, что захотелось обернуться.

— Короче, у меня доводы кончились. Давайте сдадимся, — сказал я вслух. Сделал шаг вперед. — Возьми меня вместо Олега. Уйдем в закат, взявшись за руки. Старшего сына назовем Святолесом. Дочку — Чертмытебянепланировали.

— Я возьму всех. Так или иначе, — она демонстративно огляделась, пропустив шутку и давая нам понять, что маневр раскрыт. — Если надо будет — убью, хотя очень не хочу этого делать. Потом найду и все равно отведу к Нему. Ради вашего блага. Мы ведь столько пережили в этой унизительной лачуге у озера. А теперь можем жить здесь, покуда наш срок не закончится. Жить, ребята. Жить счастливо. Быть хозяевами, а не рабами. Он сделает этот мир еще лучше. Сделает его Единым.

— Светлана, мы знаем, как тебя освободить! — подал голос Стас. — Если ты…

— Не надо меня освобождать, — возмутилась девушка. — Не надо ничего менять. Я не чувствовала себя такой живой… Никогда, должно быть!

— Ну, короче, сама ты с нами не пойдешь, верно? — резюмировал я.

— Он идет, Егорчик, — хищно усмехнулась заклинательница. За ее спиной в лесу что-то с треском упало. Далеко. Бровь Светы со значением приподнялась. Черт. Ждать незнакомца не хотелось совершенно. Надо действовать.

Мне бы еще метров десять пройти — и смогу войти в контакт с ударом. На за эти десять метров заклинательница успеет положить половину группы.

Я шагнул еще раз.

— Вы поймете, мальчики, — подытожила Светлана. — Когда Он придет — вы всё поймете. Когда…

Она пошатнулась, вздернула руки к горлу, хватаясь за невидимую удавку. Из пустоты вывалился Юра.

— Пять секунд! — проорал он. Красавчик! Я бросился к травнице.

— Не стреляй! — гаркнул поднявшему лук Игнату. Подскочил к хрипящей красотке:

— Извини.

«Коварный удар»

Рукоять кнута врезалась девушке в висок. Меня всего выкрутило от факта того, что я бью женщину. Бум. Бум. Слава Контузии! Ноги Светы подкосились, я заботливо подхватил заклинательницу, положил ее на мох и врезал по голове еще раз. Ох, думаю, Олег этого не простит.

Однако спелёнатый корнями альбинос смотрел с одобрением.

— Вяжем! Рот заткните.

Через пару минут травница могла лишь гневно зыркать на нас и мычать. Освободив Евгения и Олега, мы собрались вокруг пленницы. Швыряться заклятьями та не могла. Оружия нет, руки и ноги крепко связаны. Во рту кляп. Грация из облика Светы исчезла, но сердце все равно крутило. Нет, конечно, может у нее есть какой аналог «Коварного удара», но раз по нам до сих пор на жахнуло, то бояться нечего.

Наверное.

— Тот колдун сможет ее освободить? — спросил Олег. Воин со смешанными чувствами стоял над Светой, та извивалась и мычала. Альбинос присел, врезал ей по голове рукоятью меча.

— Зачем? — холодно спросил я.

— Чтобы поспокойнее была, — встретил мой взгляд Олег.

— Не делай так, мститель хренов.

— Я сам разберусь, что делать.

— Не уверен, — прищурился я. Воин нахмурился. Но тут в лесу что-то бухнуло. Уже гораздо ближе. Мы обернулись на звук.

— Ладно, это было увлекательное путешествие, но похоже нам надо спешить, — сказал я. — Потащили!

Олег взвалил пленницу на плечо.

Кто бегал по лесу, тот знает, как это непросто даже налегке. Сломать себе ногу в таких местах — плевое дело. Мы же двигались по Чащобе в доспехах, с оружием, и с груженным женщиной мужиком. Короче — очень медленно.

Однако треск деревьев не приближался. Иногда что-то падало в лесу, но далеко. Мы спешили по тропе мертвых мобов, и тот седой оборотень остался далеко позади, когда Игнат вдруг крикнул:

— Радар! Сзади!

Я обернулся. Лес ничем не выдавал преследователя, но раз охотник его почувствовал — значит уже скоро.

— Ходу! — заорал я. — Ходу-ходу-ходу!

А сам остановился. Игнат застыл рядом со мною с недоумением.

— Валите! Тащите ее к жрецу, пусть мозги промоет. Я тут покручусь.

— Один?

— Нет, со своей личной армией! Беги уже!

Остальные задохлики ломились дальше. Игнат хлопнул меня по плечу и последовал за группой. Я развернулся, всматриваясь в лес. Позади хрустели сучья под сапогами товарищей. Впереди враждебно молчала Чащоба.

Рукоять хлыста придавала сил. Если грохнут — то огородами с поля к перевалам уйду. Шмот жалко, конечно. Надо было отдать Игнату.

Но если б отдал и его не хватило бы для победы?

— Пускай все чаще угрожают мне расправой, но я и в драке хорошо собой! — проорал я в лес.

Оттуда что-то бухнуло. Еще далеко. Игнат явно засек кого-то еще… Кого?

Фффух. Удар в плечо развернул меня на месте. От боли я задохнулся.

Игрок Ловелас наносит критический удар «Прицельный выстрел».

Физический урон 1800 ед.

— Да ладно, — пропыхтел я. — Серьезно?

Чаща молчала. Прилетевшая стрела меня почти прикончила. Накатилась слабость. Я покосился на древко в левом плече. Обломал его и швырнул на мох.

— Ты что, еще жив? — прохрипел я в лес.

Он проявился из пустоты. Фигура отклеилась от ствола дерева, будто отпочковалась. Ловелас расслабленно и уверенно шел ко мне. Опущенный лук пульсировал красным. Доспех, похожий на маскхалат «Леший» переливался искрами силы. Шлем в виде волчьей головы скрывал лицо, но глаза светились магическим огнем. Опять классика.

Уровень Ловеласа был вопросительным. Черт. Парня давно взяли. То-то он к нам не лез.

— Привет, сученыш, — сказал охотник. Вытащил из поясной сумки бутылочку и бросил в мою сторону. Отскочить от нее я не успел. У сапог предмет лязгнул, внизу зашипело. Холод пронзил тело ниже колена, и ноги подкосились.

В лесу снова затрещало и бухнуло. Уже ближе.

Я стоял на коленях, глядя на подходящего Ловеласа.

— Я бы тебя с большим удовольствием бы прикончил, но ты нужен Ему, — листья на доспехе охотника шевелились, как от ветра. — Так что наслаждайся.

Он встал рядом со мною. Присел на корточки.

— Мы убили твоего хозяина, — выплюнул я.

— Пусть все так и считают. Скоро ты все будешь знать сам. Я пойду за остальными. Знал, что баба не справится, но был занят. Жди.

В лесу опять бухнуло.

— Глашатай идет, — многозначительно сказал он. Мягко поднялся.

«Коварный удар».

Благодаря «Богоборцу» жахнуло по охотнику хорошо. Тот запнулся. И тут я хлестанул его щупальцем, наотмашь. Затем еще раз. Крит! Крит! Крит!

Ловелас вышел из стана, отскочил подальше, но пропустил еще один удар щупальцем и тоже критовый. Подфартило. Жаль, под шлемом не было видно лица охотника. Он наверняка удивлен приятному дебафу. Он ведь стакается?

— Скушал? Скоро дотикает, — ухмыльнулся я.

— Сука, — процедил охотник, бросился в погоню за моими товарищами.

— Куда пошел, тварь мохнатая, — крикнул я вслед «Злым языком», когда стрелок отбежал подальше. Ловелас запнулся, развернулся, подчиняясь. Поднял лук, и вошел в клинч с приказом меня не убивать. Лук поднимался и отпускался. Поднимался и опускался.

— Сука! — гаркнул Ловелас, шагая ко мне. Счет шел на секунды, дебаф капал. Я улыбнулся ему. Наконец, охотника отпустило, слуга Выводка развернулся, вновь побежал, и тут я захохотал, используя следующую способность.

— Какого хера, сученыш! — взвыл Ловелас. — Что происходит?!

В лесу бахнуло. Уже совсем близко. Я обернулся. Среди деревьев шла заросшая мхом согбенная фигура, будто старая гигантская ведьма в плаще. Шла она медленно, но неумолимо. Плечо создания зацепило дерево и то затрещало, повалилось на землю.

Бах.

Охотник бросился в лес, я провожал его взглядом. Меня сложило тогда очень быстро. Насколько хватит Ловеласа?

Слуга Выводка растворялся в лесу, но мне все-таки удавалось разглядеть силуэт.

— Далеко отправился, куст ходячий? — гаркнул я вдогонку откатившимся «Злым языком».

Ловелас застыл, обернулся, бросился ко мне, оглашая лес проклятьями. Прикольная игрушка. Наконец, охотника отпустило, он развернулся, пробежал несколько шагов и упал.

Вы убили игрока Ловелас

В инвентарь посыпались артефакты. Я даже не изучал их. Меня ждала другая встреча. Глашатай Корней продирался свозь чащу в моем направлении. Ноги не слушались.

Я вспомнил, какая дрянь пыталась забрать Айсли. С туши Глашатая свисали такие же сгустки.

— Не-не, — покачал я головой. — Так не пойдет.

Глашатай тоже был вопросительным. Но вряд ли это какой-то уж очень мощный боец. Свалить его и бегать кругами? Без ног и с моим здоровьем не вариант.

Я выпрямился, встречая чудовище. Поднял «Щупальце».

— Ох, как же не хочется, — пробормотал себе под нос.

И врезал самому себе по спине.

Крит. Тьма. Боль. Именно в таком порядке.

Эпилог

Когда я открыл глаза, то увидел над собою лампу в темноте. Затем на глаза попалась наклейка в виде пьяного смайлика. Я прикрепил ее к капсуле, внутри. Не знаю зачем. А потом уже привык, выбираясь, щелкать по рожице ногтем.

Что-то страшно пиликало над головой. Система мониторинга?

Глаза закатывались. В горле скопился комок. Слабость была жуткая. Я вяло взмахнул рукой. Та словно тонну весила. Грохнулась обратно. Шлепнула по чему-то подстеленному подо мною. Разомкнув сухие губы, я закашлялся от резкого воздуха.

Настоящего воздуха. Вставай, Егорка! Вставай! Я дернулся, но сознание отключилось.

Мир дрогнул. Сквозь тьму проступило небо с облаками. По нему вновь пошла рябь. Мышцы выворачивало, я взмок от пота. В груди рвало, кололо. Пиликанье утихало.

Перевернувшись я поднялся на ноги. Шатало. Сквозь шум в ушах послышались далекие крики, возмущенные, яростные.

Замутило так, что я упал на колени, готовясь выполаскивать желудок. На краю сознания вспыхнуло, что я так ведь задохнусь в капсуле. Что умру уже совсем по-настоящему.

— Еще один! Еще один! — орали рядом.

Но я видел капсулу. Вытащив из инвентаря меч, я упер его лезвием в горло. Я видел капсулу. Чуть-чуть не хватило. Паническая атака выплюнула меня из игры. Значит ее надо повторить.

Ко мне бежали воины Штормвреда.

— Этого хоть не упустите, глупцы!

— Тот убил пятерых наших голыми руками, Зигурд!

Я бросился на меч, чувствуя входящую в тело сталь. Перед глазами потемнело.

— Что он делает?

— Бей!

На меня посыпались удары, отправляя на свободу. Умереть с благодарностью — это удел Егорки.

Снова капсула. Система мониторинга за здоровьем верещала, как резаная. Я нашарил шлем, срывая с себя его за провода. Похер на ремонт. Похер на все. Голова кружилась и болела. Тело не слушалось. Я нащупал кнопку открытия саркофага. С гулом прозрачная крышка пошла наверх.

Тут же завоняло говном, сыростью. Но холодный воздух придал сил.

Я вцепился пальцами в края капсулы, пытаясь подняться. Мышцы не слушались. Простое же движение, но никак оно не давалось. Я кряхтел как старик, не в силах сесть. Сердце болело. В голову били острые иглы. В зубах стреляло.

Наконец, получилось. Я перевалился через край капсулы и грохнулся на холодный пол. По телу струился пот. Дыхание сбивалось. Грудь болела. Считай. Считай, Егорка.

Я лежал в каком-то ангаре, в коридоре, вдоль которого стояли игровые капсулы, с фонарями над каждой. Если б не они — тьма была б кромешная. Перевернувшись на живот, я встал на четвереньки. Ухватился за край саркофага, поднимаясь на ватных ногах.

Встал, перевел дыхание.

Черт. Их тут несколько десятков. Помогая себе руками, я потащился к ближайшей капусле. Небольшой переход преодолел так, словно пробежал километр. Вцепился мокрыми пальцами в саркофаг, в котором лежал голый тощий мужик в татуировках и с подгузником. Надо вытащить. Вдвоем справимся.

Я посмотрел на себя. Такой же причиндал был и на мне. Как же это унизительно. Кнопка нашлась быстро. Капсула с щелчком раскрылась.

Что-то грохнуло. Я обернулся на звук. Из освещенного прямоугольника двери ко мне торопливо шел человек.

— Стой, — прохрипел я. — Стой.

Он приближался. В руках мужчины было что-то напоминающее пистолет. Такими, вроде бы, в зверей пуляют для гуманной эвакуации.

— Да ладно, блядь… — простонал я.

— Рано, — спокойно сказал мне мужчина. Поднял руку.

Игла вошла в выставленную вперед ладонь. Я отшатнулся, упал на спину. В затылке вспыхнула боль.

Глаза закатились сами собой. Но перед тем как отключиться, я увидел, как мужчина встал надо мною. Он улыбался.

А потом передо мною возникло голубое небо Бергхейма. Я отстраненно смотрел на него, как Болконский. Затем встал. Ко мне бежали воины Штормвреда. Я посмотрел на свои ладони, наслаждаясь туманным покоем. Боже, как же хорошо. Как спокойно. В ушах шумело, как когда-то от лекарств в клинике. Бездумное существование растения. Благостное, после обычного пробуждения в этой игре.

Даже когда мне могучим ударом отсекли руку, я почувствовал лишь отголосок боли. Посмотрел удивленно на яростно орущего викинга. Почувствовал еще один удар. Что со мною?

Тьма.

Свет. Викинги. Смерть. Свет, викинги, смерть. Не знаю, сколько меня так включало и выключало. Но в очередное пробуждение на меня никто не бросился. Я стоял посреди поля, усыпанного трупами северян. Неподалеку от меня застыла серая фигура. Будто манекен из магазина, но без лица и двигающийся. Словно перетекающий из положения в положения, сотканный из вихря пыли. Без доспеха, без оружия.

Однако викинги Штормвреда, караулящие в поле, были мертвы.

Серый Человек

Уровень — вопросительный.

Он подошел ко мне и бесцветно произнес:

— Идем.

И я пошел.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Больше книг на сайте - Knigoed.net