Мили до тебя бесплатное чтение

МИЛИ ДО ТЕБЯ
Тимофеева Ольга

1 миля над землей. Эмили

Мой внутренний фундамент давно треснул. Дай я слабину сейчас, хоть на миг, я бы окончательно сломалась. И всё, ради чего я сделала тот выбор, рухнуло бы моментально. Окончательно лишая того, что и так принадлежало мне. Погрузило бы навсегда во мрак безысходности и апатии.

Условия сделки обязывали меня стремиться к совершенству. Профессионализму. Оттачивать навыки день за днём, полностью отдаваясь учёбе, потом хирургической практике. За два года после окончания учебы я достигла того, чего некоторые добиваются лет десять. Не последнюю роль, конечно, сыграл отчим, договариваясь с лучшими врачами и клиниками для стажировки.

Сейчас в полумраке и тишине нового кабинета, освещённого только настольной лампой, я заполняла карточку лётчика. Всего более тридцати пилотов и медицинскую историю каждого мне надо было изучить.

Два дня, как я прилетела сюда, на авиационную военную базу Калабосо, расположенную в Венесуэле, срочно сменив работавшего до меня хирурга. Три с половиной тысячи километров до Вашингтона. Новая страна, очередная война. Бездушная. Жестокая. Расправа с теми, кто готов ради денег и власти терзать человеческие тела, желая подчинить своей воле сначала город, потом страну. Континент. Весь мир. Не спросив согласия и намереваясь напичкать каждого наркотой, превращая в бесправных рабов.

Ненавидела войну. Ненавидела боль. Моей страстью была хирургия. Возможность дать человеку жизнь и шанс исправить глупые ошибки. Принять верное решение. Признаться в любви или навсегда уйти. Верила, что опытный врач всегда знает своё дело. Лишь пациент где-то на уровне подсознания сам принимает решение жить после операции или умереть.

Место работы - это отдельный мир, в котором проводишь, как минимум треть жизни. Трёхэтажное здание госпиталя внешне выглядело пошарпано. Увидев его впервые, представила, что внутри ждёт грязь, бардак, насекомые. Но переступив порог поняла, что влюблюсь в это место. Идеально чистое и светлое. Оборудование, инструменты - всё, как в лучших клиниках.

Каждый в госпитале стремился как можно скорее ввести меня в курс дела. Наивно полагая, что я слишком молода и неопытна для такой работы. Придётся очередной раз доказывать и показывать, на что я способна.

Помимо основной работы военного хирурга, я успела получить квалификацию авиационного врача. И сразу же на меня возложили дополнительные обязанности по предполётной проверке лётчиков. Ничего особенного: измерить давление, температуру, пульс и исключить употребление алкоголя. На практике это может делать любой специалист, но поручили мне.

Очередной вылет самолётов для атаки боевиков предстоял сегодня ночью. Я сидела допоздна, ожидая лётчиков на осмотр. Шестеро уже отметились и получили справку с разрешением. Оставался седьмой, который задерживал меня и этим немного злил. Я могла бы уже пойти в свою комнату, принять душ и пораньше лечь. Никогда точно не известно, когда получится спать следующий раз. Это война. А где война, там раненые и бесконечные операции. Чтобы не терять зря время, принялась составлять отчёт по израсходованным лекарствам.

Внимательно выписывала в отдельные колонки данные, сверяя с ещё одной таблицей, пока ожидала последнего летчика. Наконец слышу два ритмичных, глухих стука. Не успеваю ничего ответить, как слышу скрип открывающейся двери. В кабинет из коридора мгновенно проникает полоска света, доносится грохот из коридора. Сосредоточенная на сверке цифр, я не могла сейчас отвести взгляд от них. Это было бы равносильно провалу и пришлось бы начинать всё заново. А мне нужна всего пара минут, чтобы закончить.

- Здравствуйте, - слышу уверенный мужской голос. Тембр будто знакомый, но вспомнить не могу.

- Здравствуйте, пилот? - переспрашиваю, не поднимая голову и не отрываясь от цифр.

- Лётчик, - поправляет меня мужчина. Еле заметно усмехаюсь. Я знала, что пилоты водят гражданские самолёты, а лётчики - военные. Но обычно на эти детали немногие обращали внимание. Кроме тех, кто хорошо знает своё дело и видит разницу.

- Проходите, присаживайтесь, я сейчас освобожусь, - сразу отвечаю, стараясь не отрывать глаза и не сбиться.

Мужчина закрывает за собой дверь, погружая кабинет вновь в тишину и полумрак. Неспешной уверенной походкой направляется ко мне. Садится на стул напротив, откидываясь на спинку, складывает руки на груди. Не задаёт лишних вопросов. Терпеливо ждёт.

Досчитываю на калькуляторе числа, пытаясь не сбиться. Ощущаю на себе пристальный взгляд. Неспешно пробегает по лицу, оставляя жгучие следы, и оно начинает предательски гореть. Откликается на него. Пытаюсь держать ровным дыхание, чтобы не выдать непонятное волнение. Боковым зрением подмечаю, что парень облокачивается о стол, от чего тот противно скрипит, нарушая тишину. Летчик немного наклоняет голову, не отводя от меня глаз. Старается разглядеть лицо. От нахально взгляда становится неприятно и не комфортно. Словно голодный зверь нашёл легкую добычу. Как бы не так. Я не для интрижек и романов сюда приехала.

Не понимаю, как он так легко смог вывести меня из равновесия. Я, такая хладнокровная на операциях, потеряла самоконтроль перед каким-то парнишкой от одного взгляда. Минуты томительного молчания. Аромат. Что-то специфическое. Запах свежести с нотками терпкости, придающие свободу, независимость, уверенность обладателю. Хочется его увидеть, узнать, кто, но одновременно страшно поднять глаза и снова случайно попасть в зависимость от мужчины. Нет. Нет. Чёрт. Нет. Не хочу. Не стесняясь, закрываю глаза и глубоко дышу. Сквозь пелену слышу два слова.

-Эмили Уотсон?

***

2 мили над землей. Эмили

Больно. До презрительной ярости и ядовитого гнева в меня вонзается этот голос, освежая в памяти воспоминания и образы. Этот чёртов хрипловатый баритон, заставляющий дрожать мои вены! По икрам предательски пробежала дрожь, молниеносно поднимаясь по телу, распространилась на грудь и руки. Как же я его сразу не узнала, а ведь тело предательски откликается каждой клеточкой?!

Продолжаю делать вид, что считаю. Во рту пересохло. Язык словно стальной. Не могу поднять и сглотнуть. Мысли путаются, перемешивая цифры. Чёрт, всё придётся пересчитывать заново. Тело предательски откликается каждой клеточкой. А должна была забыть. Отвыкнуть. Не реагировать. Надеялась больше никогда в жизни его не встретить, чтобы не убить или не отомстить. Ради этого после школы даже переехала с родителями в другой город, но судьба распорядилась по-другому, вновь сталкивая нас. Сделать вид, что я всё забыла или причинить боль похлеще той, что сделал он?!

Усмехнувшись, я, наконец, осмеливаюсь оторвать глаза от бумаг, и перевести на него, встречаясь с тёмно-шоколадным взглядом.

- Рональд Кейден? - выдержав паузу, спрашиваю. Хотя и так знаю, кто передо мной. Смотрю открыто, не моргая и не улыбаясь. С нотками ненависти и презрения, чтобы только не понял мою слабость. Терять контроль, когда он рядом и действовать под напором эмоций.

Ох, черт. Как же он изменился. От старшеклассника остались лишь глаза, цвета горького шоколада, отравившие когда-то моё сердце. И губы, вкус которых я уже забыла. Теперь он стал крепче, взрослее и ещё притягательней. Копна его тёмных волос сменилась коротким ёжиком. Некогда гладко выбритые щёки теперь покрывала лёгкая щетина. Но больше всего меня смутили руки. Некогда обнимавшие меня, теперь обнимали другую. Ту, которая одела на его безымянный палец обручальное кольцо.

Ладошки и пальцы сковал холодный липкий пот. По спине пробежал озноб, обнажая старые раны. Мои страдания, попытки забыть его. В то время как он наслаждался жизнью, хорошел, женился и заводил детей. Чёртов отец семейства.

- Не ожидал тебя тут увидеть, - первым разрушает молчание Рон, внимательно изучая меня. Пытается что-то для себя понять, но я закрытая книга для него. Не впущу больше в свою жизнь. Никогда. Ни под каким предлогом. Устою и не поддамся соблазну, который обволакивает меня. Струиться вдоль тела, будоража каждый уголок. - Ты же вроде хотела стать детским врачом? - Прищуривается, не сводя глаз. Хочет узнать мою историю. Только она окажется слишком жестока для него. Ни к чему ворошить прошлое.

- Хотела... - отвожу, наконец, взгляд и стучу колпачком ручки о столешницу. Рассказать о том непростом выборе, который пришлось сделать. Из-за всего одного человека поменять планы. И вызвать к себе жалость? Никогда. Пожимаю плечами и пристально, с нотками ненависти, вновь встречаюсь с его глазами. Если бы я только могла отравить, перекрыть кислород, сжечь его, сделала бы это не задумываясь. Ни о чём не жалея. - Планы поменялись, - не отрывая взгляд, холодно отвечаю на его вопрос. Не говорю напрямую, но хочу, чтобы он чувствовал, что причастен к этому. - И я стала военным врачом, - Рон чему-то ухмыльнулся, но промолчал. Будто понял мой намёк. Но у него на этот счёт была своя версия. - А ты, значит, стал лётчиком? - спросила просто так. Ведь со школы знала, как он грезил небом и полётами.

- Да, и сегодня у меня вылет, - сдержанно отвечает парень, откинувшись на спинку стула. - Давай уже, поставь мне печать, мне надо собираться в полёт, - кивает, отдавая приказ.

Только мне он не начальник, чтобы приходить и указывать. Всё будет сделано по правилам и не спеша. Находится в такой опасной близости с ним было рискованно, но сегодня меня разъедала злость. За то что встретила. За то, что придётся работать с ним вместе. За то, что тело так реагирует на него.

Рон расслабленно ожидает, когда я закончу. Остается только поставить печать: "ВЫЛЕТ РАЗРЕШЕН" и пустить его на все четыре стороны. Но я не спешу. Что-то останавливает. С одной стороны ненавижу его жутко. Раздражает самоуверенность и довольный вид. Ведет себя, как главный. С другой, чувствую ответственность за его жизнь. А вдруг этот полет будет последним? Не успею высказать ему всё, что накопилось за эти годы. Всё, что думаю о нем. Под действием противоречивых эмоций черкаю в справке пару строк. Беру печать и, оставив оттиск, складываю лист вдвое и отдаю парню.

Рон не открывая справку убирает ее в нагрудный карман.

- Ещё увидимся, Эмили, - произносит, вставая из-за стола. Смотрит открыто. Ждёт ответа.

- Не думаю, что хочу этого, - выдаю в ответ, он же нагло ухмыляется и прикусывает губу. Чувствую, как тело напрягается, но вида не подаю. Вижу, что он знает, почему я так говорю. Молча разворачивается и идёт к двери. Мгновение и исчезает из кабинета.

Глубоко выдыхаю. Возвращаюсь в реальность. Что я делаю? Он как наркотик, затуманил голову. Обнажил мои эмоции. Сама не понимаю, зачем это сделала.

Хватаю сумку и быстро без разбора сгребаю все вещи в нее. Выключаю настольную лампу и, не переодеваясь, выбегаю на коридор, захлопнув за собой дверь. Сердце гулко стучит. Оглядываюсь по сторонам. Только бы не встретиться с ним. Спешу к себе в комнату. Стыдно быть пойманной сразу. Хочу, чтобы он оказался в неловкой ситуации. Когда строишь планы, а кто-то щелк пальцами. И ты уже не принадлежишь себе.

3 мили над землей. Эмили

Выбегаю из отделения, где находится ординаторская и палаты с больными. Напротив крыло реанимации и операционные. Но я сворачиваю направо, к лестнице. Бегу выше. Второй этаж. Диагностическое отделение и узкоспециализированные врачи. Игнорируя, поднимаюсь выше. Начинаю часто дышать, справляясь с одышкой. Вот и третий этаж. Последний. Весь персонал живет тут. Мгновенно преодолеваю расстояние до двери своей комнаты, на ходу нащупывая ключ в сумке. Оборачиваюсь ещё раз убедиться, что меня никто не преследует, но на коридоре тишина. Одним движением открываю замок. Оказываюсь в своей комнате и захлопываю дверь. Медленно сползаю, прислонившись к ней спиной. Откидываю голову назад. Глубоко дышу, восстанавливая дыхание. Рот постепенно, довольно расплывается в улыбке. Представляю лицо Кейдена, когда он увидит в листе разрешения отметку "ВЫЛЕТ ЗАПРЕЩЁН".

Успокоившись и восстановив дыхание, только сейчас начала понимать всю безответственность моего поступка. Возможно, сейчас я подрывала план какой-то крупной операции. Намеренно срывала его вылет, в котором он был так уверен. Плевать. Не понимала, что со мной. Как он смог за пару минут вынудить меня сделать что-то неправильное. Взорвать такой поток эмоций, который не смогла сдержать. Сжала с силой сумку, которая всё еще была в руках.

Прикрываю глаза. А передо мной он. Думала, когда встречу его вновь, выскажу всё. Сделаю так больно, как только смогу. Исполосую его сердце. Брошу истекать кровью, надеясь, что он захлебнется в совести. Но не смогла. Не могла сделать больно. Ненавидеть. Презирать. По щеке медленно текла слеза, оставляя очередной шрам на душе. Понимаю, что всё еще люблю его. Воспоминания затирались временем. Но внутреннее ощущения на каком-то животном уровне брали верх. Запретно хотеть чужого мужчину. Опасно, ведь однажды я обожглась им. Но всё внутри переворачивалось от одного его присутствия. Мой личный дурман. Опьяняющий мозг. Заставляющий делать глупости. Не знаю зачем. Напомнить о себе? Заставить думать обо мне? А теперь я точно надолго останусь в его памяти.

Смахнув слёзы, поднялась с пола и, бросив сумочку на стул, стала раздеваться. Развесила одежду в небольшой компактный шкаф. Похоже он специально сделан небольшим, чтобы женщины не брали лишнее. Мне повезло, пока я жила одна, хотя комната была рассчитана на двух человек. Небольшой столик, раковина для рук, две кровати и шкаф. Скромно, но достаточно уютно.

Включила вентилятор, который немного помогал справиться с жарой. Не хотела выходить из комнаты и встретиться кое с кем ночью. Раздевшись, обтерлась влажным  полотенцем, выключила свет и легла на кровать, натянув на себя тонкую простынь. Не могла ни о чем больше думать, раз за разом возвращаясь в кабинет. Сколько представляла и прокручивала в голове нашу встречу! А сейчас знаю, что он женат, возможно, у него есть дети. Всё, что я хотела сказать, теперь теряло смысл. Ещё и этот дурацкий поступок.  Эйфория от сделанного прошла. И я мечтала, чтобы никто не заметил моей шутки. Про неё забыли. Тяжело дышать.  Захочет ли он выяснить или проигнорирует? Даже не знаю, чего боюсь больше. Оправдываться за то, что обманула. А мы оба понимаем, что я обманула. Или пропустит и тогда это будет означать, что ему плевать и на работу, и на меня.

Продолжая крутиться на небольшой жёсткой кровати, искала удобное положение. Хотелось поскорее уснуть, чтобы не думать о нем. Жестокие обрывки прошлого прерывали сон. Жара изматывает. Вновь и вновь погружая в бессознательное. Сквозь неяркие картинки несвязанный событий, слышу стук. Не понимаю откуда. Сильно зажмуриваюсь и открываю глаза. Вокруг темнота. Нечеткие очертания мебели в отблеске уличных фонарей.

- Эмили, открывай, - слышу ровный мужской голос. Понимаю кому принадлежит. Сжимаю простынь, понимая, что он нашёл меня раньше, чем я думала. Глубоко дышу. Боюсь пошевелиться, чтобы не узнал, что я тут.

- Открывай или я высажу эту чёртову дверь, - требует с холодной настойчивостью. Пробирая до мурашек своим голосом. Боюсь до жути. Не знаю, на что способен сейчас. Но и близость пугает, не могу думать трезво. Не могу быть уверенной и жесткой. Не с ним.

4 мили под небом. Рональд

Меня всегда тянуло вверх что-то необъяснимое. Невидимая сила и страсть. Всё детство я провёл на деревьях, строя там дома, пункты наблюдения. Представляя себя то разведчиком, то суперменом. Позже переоборудовал чердак под комнату, чтобы жить как можно выше.

Сквозь окно в крыше мог часами наблюдать за небом, облаками, пролетающими надо мной самолетами, вспарывающими голубое пространство. Оставляя после себя белый след.

Ходить по земле - это естественно. Правильно. Заложено природой. Но те, кто поднимаются ввысь и приручают небо - они иные. Когда я взлетаю на десять миль, вокруг уже никого нет. Всё остаётся там, подо мной — облака, люди. А в голове одна мысль — я дома.

Нас перебросили на авиабазу вблизи Калабосо, когда ранее недружественная с США Венесуэла потеряла контроль на западной границе с Колумбией. Приток наркотиков, контрабанды из этой страны, распространение террористических группировок, проводивших взрывы и поджоги в Венесуэле. Через Венесуэлу террор медленно распространялся на остальные страны Южной Америки. Представлял опасность для всего континента. Действовать надо быстро. У нас было максимум полгода, чтобы помочь венесуэльской армии обезвредить террористов, потом начинался сезон дождей. Работа авиации в таких условиях затруднялась.

Венесуэльская армия предоставила нам западную часть своего аэродрома для базирования. Окружённая с одной стороны невысокими горами авиабаза, а с другой - густым тропическим лесом. Будто скрывала нас от расположенного вблизи города, позволяя сосредоточиться на службе и тренировках.

Для лётчиков двухэтажное здание казарм было разделено на небольшие комнаты по два человека. Помещение было маленькое, вмещало-то всего две кровати, шкаф для вещей, небольшую раковину. Душ, тренажёрные залы, столовая — всё находились вне здания. И всё равно это было лучше, чем общие казармы, в которых жили рядовые. Тут хотя бы можно было спокойно отдыхать между длительными перелётами.

Летать на истребителе трудно и сложно психологически, поэтому между полётами я старался максимально отвлекаться от работы. Заниматься спортивными тренировками и отдыхать. В тот вечер я задержался. До сумерек играя с ребятами в баскетбол. Когда вернулся, мой сосед по комнате Люк сказал, что меня уже искали на предполётную проверку. Сегодня предстоял ночной вылет, к которому мне нужно было получить очередное разрешение.

Не переодеваясь, я направился в госпиталь. Это было самое непереносимо гнетущее место. Никто не хотел тут оказаться на столе. Никто не хотел оказаться в морге. Но и без врачей было нельзя. Госпиталь всегда был на стыке подвига и страданий, жизни и смерти, здоровья и инвалидности. Будь моя воля - я бы тут никогда не появлялся, но руководство требовало перед каждым полётом проходить предполётный осмотр.

Я уже слышал, что предыдущий хирург повредил руку и его заменила женщина. Женщина на войне... Звучит, как утопия. Перевязки, обработки — да, но операции... Как правило, они слишком эмоциональны. Им сложно контролировать чувства. А раненого всегда жалко, ведь ему больно. Мне почему-то не хотелось бы оказаться под скальпелем у женщины. Чтобы в ответственный момент она думала не о пациенте, а о том, что надеть вечером.

Войдя в здание, в нос сразу ударил специфический запах больницы. Неприятно сжались пазухи. Быстро миновав коридор, подошёл к нужному кабинету. Постучал пару раз и, не услышав ответа, заглянул внутрь.

В полумраке за столом склонилась девушка и что-то писала. Медсестра какая-то, а не врач. А услышав от неё: "Пилот?" и вовсе поник. Совсем молодая и неопытная. Как можно только таких брать на войну. Закрыв за собой дверь, прошёл вглубь кабинета и сел напротив. Ожидая пока она что-то напишет и освободится. Невольно начал рассматривать её руки, потом переместился на лицо. Такое ощущение, что мне были знакомы её черты, но узнать я никак не мог.

Она же, как специально, сидела, опустив голову так, что я не мог полностью видеть её лица. Пришлось даже немного склониться, чтобы рассмотреть её лучше. Когда же она специфически зажала нижнюю губу зубами и чуть втянула её, я узнал. Яркая вспышка из прошлого. Вспомнил ту, которая так делала, когда нервничала. Чёрт, не думал, что мы когда-то встретимся. Избегал с ней встреч. Как только мог. Мне было стыдно за неё и за себя. За то, что так поступил с ней тогда. За то, что она вела себя, как все. За то, что разочаровала меня. Хоть и прошло много лет, но делать сейчас вид, что я её не помню - глупо. Тем более всё равно на карточке будет моё имя. Надеюсь, всё осталось в прошлом. Мы сможем работать дальше вместе, не обращая внимания на ошибки молодости.

- Эмили Уотсон? - наконец решился спросить я, хотя и так уже знал ответ. Она замерла, услышав меня. Заметил, как сжались её челюсти, будто она была не рада меня встретить. Выходит тоже узнала. Девушка, немного помедлив, подняла голову и пристально посмотрела на меня.

Эмили изменилась. Теперь передо мной был не подросток с разгулявшимися гормонами, а уверенная в себе женщина. Почему-то мне казалось, что врачи убирают и завязывают волосы, а не распускают их. Хотя ей так шли тёмные струящиеся локоны, обрамляющие лицо. Подростковая миловидность сменилась ухоженной эффектностью. Мы сидели и молча сверлили друг друга пронзительным взглядом, поглощённые своими воспоминаниями.

- Рональд Кейден? - наконец переспросила Эмили и, пробежав по мне взглядом, задержалась на руках. Заметила кольцо? Вероятно, да. Меня же заинтересовало, что у неё наоборот не было кольца. Либо она их не носит потому, что врач, либо потому, что не замужем. Как вообще она оказалась тут, ведь хотела стать педиатром?

Но она не горела желанием делится. С неприязнью отвечая на мои вопросы. Мне даже показалось, что она молча обвиняла меня в чём-то, но разбираться с этим не было никакого желания. Я оставил всё в прошлом. Чего и хотел от неё. Она не спеша измерила давление, пульс и, заполнив справку, поставила печать, сложила вдвое лист и отдала мне. Запихнув разрешение в карман, вышел из кабинета.

Всегда, когда ощущаешь, что с прошлым покончено, оно словно раскаленная лава поднимается из глубин. Напоминает о себе опаляющими потоками. Постепенно превращая настоящее в пепел. Создавая новую историю.

К одиннадцати я был в штабе. Получив задание на сегодня, принялся изучать его. Сверяясь с картой, продумывал план полёта.

- Капитан, - обратился ко мне первый лейтенант Купер, - разрешение на вылет.

Я достал сложенный вдвое листок и передал Куперу. Сам же продолжил изучать маршрут. С лейтенантом мы вместе учились в лётной школе, только он выбрал направление оперативного планирования и остался служить на земле, в то время, как я выбрал полёты и небо.

- Рональд, - позвал меня Купер и жестом показал подойти к нему.

Он разглядывал моё разрешение, озадаченно морща лоб. Странно всё это было. Что там такое, что он вызвал меня? Поднимаюсь и иду посмотреть. Сгорая от любопытства. Купер разворачивает справку и кладет передо мной на стол. В глаза сразу бросается печать: "ВЫЛЕТ ЗАПРЕЩЕН".

5 миль под небом. Рональд

Не веря глазам, беру бумагу в руки. Внимательно пробегаю по тексту. Звание, фамилия, должность - мои, дата - сегодня. Ничего не понимаю. Всё было в порядке при обследовании.

- Этого не может быть, - говорю спокойно. Уверен, что Купер разрешит всё исправить. - Она ошиблась, наверное, кладу на стол справку. - Не ту печать поставила. Со мной всё в порядке. Разрешите я уточню.

- Капитан, - качает головой лейтенант, - вы сегодня не летите. - Жестко отрезает. - Вы знаете правила.

Я знал. Знал чёртовы правила. Нельзя покидать штаб, пользоваться телефоном, когда ты получил задание. Внутри готовился маленький взрыв, который точно зацепит её, когда я выберусь отсюда. Значит, хочешь войны? Мог хоть сейчас обратиться к генералу и доложить о нарушении и предвзятом отношении. Будь это кто-то другой так и сделал бы. Но сейчас хотел прежде поговорить сам и всё выяснить.

- Здесь написано: “Учащённое неритмичное сердцебиение”, - объяснял лейтенант. - Я не могу рисковать. Полетит, - Купер окинул взглядом оставшихся лётчиков, - Сэмуэльсон, - кивнул в сторону невысокого паренька, откинувшегося на спинку стула и отдыхавшего. - А вы его проинструктируете. Приступайте, у вас мало времени. Завтра я схожу в госпиталь и разберусь. Кто производил осмотр?

- Эмили... - запнулся. Слишком лично. Не хочу, чтобы знали, что мы были знакомы раньше. Сразу поправляю себя. - Эмилия Уотсон.

Глубоко выдыхаю. Успокаиваюсь. Сейчас займусь Сэмуэльсоном, потом найду Эмили. Хочу поговорить с ней раньше Купера. В ней проснулась маленькая мстительница, и она думает это сойдёт ей с рук. Только сама не понимает, что выдала себя. Придётся преподать урок. Поиграть на её слабостях и показать место. Никто не смеет менять мои планы, если я что-то решил.

У Сэма много часов налёта, но полётов такой сложности мало. Всё, что я мог сделать - рассказать ему нюансы и тонкости. То, как это делал бы я. Надеюсь, он справиться с поставленной задачей.

Когда самолёты ближе к часу ночи взлетели, я не стал откладывать разговор и направился в госпиталь, прямиком к Эмили. Профессия обязывала уметь сдерживать эмоции и мыслить трезво. Не поддаваться на провокации и манипуляции.

Найти её комнату не составило труда, первая же медсестра рассказала, куда её заселили. Поднялся на третий этаж и постучал в дверь. Молчание. Не хотелось будить весь госпиталь, но мне надо решить этот вопрос. Раз и навсегда. Постучал громче, но в ответ услышал только тишину. Несмотря на это уверен, что она там.

- Эмили, открывай, - понимаю, что затаилась. Словно загнанный зверёк. Скорее всего, понимает, для чего я пришёл. Стучу. Настойчиво. За дверью тишина. Чего же ты боишься? Вспоминаю, как сидела там, в кабинете. Ёрзала на стуле. Боялась глянуть на меня. Повышенного внимания что ли?

- Открывай или я высажу эту чёртову дверь, - повысил голос и с силой дёрнул ручку. Показывал свою решительность.

Дверь заперта. Не хотелось, конечно, полвторого ночи исполнять свою угрозу и будить весь этаж. Потом меня точно могут отстранить от полётов для обследования. Я в очередной раз занёс руку, для стука, но услышал позвякивание ключей и щелчок открывающегося замка. Усмехнулся тому, насколько она предсказуема. И страх посвящать в наше знакомство весь госпиталь, одержал победу.

Она приоткрыла небольшую щель. В тёмном дверном проёме виден силуэт Эмили. Она выглядывала испуганно из-за двери. Не спешила меня впускать. Только я хотел наоборот поскорее скрыться из коридора, чтобы не попадаться лишний раз на глаза посторонним.

Делаю шаг внутрь и без приглашения попадаю внутрь. Захлопываю не глядя дверь и нащупываю выключатель. Привычное движение и комната наполняется светом. Эмили машинально зажмуривается от яркой вспышки, ослепившей её. Прикрывает одной рукой глаза. Второй придерживает обкрученную вокруг тела простынь. Пока щурится, могу рассмотреть её. По оголённым плечам понимаю, что под тканью ничего нет. Беру за предплечье, касаясь влажной, горячей кожи, и отвожу к кровати.

- Садись, - приказываю, строго произнося. Не даю возможность услышать что-то дружественное и приветливое. Беру стул, усаживаясь напротив. Жду, когда она привыкнет к свету. Хочу видеть лицо. Понимать, врёт или говорит правду.

- Объясни, почему ты запретила мне вылет? - начал я. Понимаю, что она должна уже привыкнуть к свету.

Уотсон убирает руку. Не спеша поднимает голову. Смотрит открыто и уверенно. Надолго ли хватит твоей решительности?! То, что я подготовил тебе покажет твои слабости и вывернет наружу раны.

- По медицинским показаниям, - вздёрнув кверху носик, пытается держаться убедительно. Но частое дыхание выдает ее. Волнуется.

- По каким конкретно?- уточнил я, зная, что детали сбивают еще больше.

- Я всё написала в справке, - пытается оправдываться. Значит, начинает сдаваться.

- Ты соврала. Не было у меня никакого учащённого сердцебиения. Со мной всё было отлично. - Щеки Эмили покрывает лёгкий румянец. Пытается что-то возразить. Специально перебиваю и нападаю. - Ты ведёшь себя как ребёнок, как та школьница, которую я знал. Затаила обиду и теперь будешь припоминать это. Забудь то, что было десять лет назад. Продолжения не будет, всё закончилось. И не надо привлекать моё внимание таким способом. Это война, а не школьная дискотека. Если ты ещё не выросла из этого уровня, то, что ты тут делаешь? Кто ты вообще такая, чтобы указывать мне, что и когда делать? - Наступаю, не даю время опомниться и оправдаться. Хочу вывести из себя. - Ты вообще, чем думала, когда это делала? Теперь вместо меня на задание полетел совсем молодой парень. Поверь, у меня задания обычно нелёгкие. И, если с ним что-то случится, - направил в неё указательный палец, - это будет на твоей совести. - Взгляд скачет быстрее истребителя. Жутко боится представить эту картину. Жду, когда решится. Поднимает наконец глаза.

- За каждый свой диагноз и действия я могу ответить и доказать правильность, - повышает голос. Ей все сложнее удержать эмоции. - И я тебе не за что не мщу. Мне плевать на тебя, прожила как-то десять лет без тебя, проживу и дальше. - Усмехаюсь её словам. Она убеждает в них скорее себя, а не меня. - Тебе нельзя было лететь по состоянию здоровья и мне больше нечего дополнить. Уходи, - кивнула в сторону двери, - мне завтра рано вставать. Смотрит смело и думает, что напугала меня своими словами.

- Я сам решаю, когда мне уходить, - холодно отвечаю и меняю тактику. Играю не по правилам. Жестко и откровенно. Уверен, она не привыкла к такому, но это покажет её слабые стороны.

Встаю со стула, но не ухожу, а присаживаюсь перед ней на корточки. Плечи девушки сразу стали чаще подниматься и опускаться вслед за участившимся дыханием. Опускает глаза. Нервно сглатывает.  Аккуратно заправляю прядь её мягких тёмных волос за ухо, слегка касаясь кончиками пальцев кожи на лице. Неспешно наклоняюсь к плечу. Втягиваю ее цитрусовый аромат. Двигаюсь медленно к шее. Чувствую, как пульсирует вена на шее.

В следующий миг приближаюсь к ней. Застываю в нескольких сантиметре от губ. Слегка приоткрывает их, желая меня. Хочет, чтобы поцеловал. Знаю теперь её слабость.

Говоришь, плевать на меня...?!

6 миль над землей. Эмили

Я надеялась, что этап моей жизни, связанный с ним, закончился. Оборвала все нити, общих друзей, поменяла номер телефона. Думала между нами навсегда выстроена глухая стена. Ни единой возможности встретится и поговорить. Мечтала оставить в прошлом то, что и так принадлежало прошлому. Вычеркнуть из памяти этого человека. Но всё имеет свою судьбу. И наша снова подталкивала нас друг к другу. Зачем? Я догадывалась зачем, но это будет слишком тяжело для нас обоих.

Он обрушивал на меня тонну своего негатива и недовольства. А я усиленно пыталась вспомнить, почему я его ненавижу. Ведь каждый волосок на моём теле вставал дыбом от его голоса и ощущения того, насколько близко он был. Пыталась что-то возражать, оправдываться, но сидя тут, рядом с ним, тело предавало меня, покрываясь мурашками от одного взгляда в мою сторону. Он требовал ответ, почему я так сделала, а я не могла сказать правду.

Когда Рональд встал, облегчённо выдохнула. Уходит. Наконец-то понял, что не собираюсь ничего рассказывать. В следующий момент садится напротив меня на корточки. Замираю. Боюсь и одновременно хочу того, что он делает. Смотрит в глаза. Без фальши и злобы. Перестаю дышать, чтобы не испортить момент. Наклоняется к плечу. Чувствую жгучее дыхание. Скользит к шее. Смакует каждый дюйм меня. Неправильно. Но не могу остановить. Окутал своими чарами. Делает безвольной и слабой. Превращает в статую. Замираю. Боюсь шелохнуться. В паре дюймов от моего лица. Рассматривает. Не может на что-то решиться. Слегка поворачивает голову и не спеша приближается к моему уху. Так близко, что я ощущала его дыхание. Эти десять лет словно сдуло одним его выдохом, растворяя их во времени. Будто это был один миг. Взмах ресниц. А не чёртова вечность. Почему я сейчас всё бы отдала, чтобы почувствовать касание его губ? Требовательных рук. Тяжесть его тела.

- Ничего подобного, - хрипло шепчет, - тебе не плевать на меня и ты до сих пор думаешь обо мне. Но я не твой, - моментально отрезвляет своими словами. Хватаю жадно воздух. Голова кружится. Прячу за стиснутыми зубами обиду и рвущиеся наружу слёзы. Отодвигается от меня, рассматривает лицо. Хочет увидеть триумф надо мной. Чувствует его и усмехается. - Увидела кольцо, - помахал перед лицом пальцами, - и психанула. Вот почему ты так сделала с печатью. Это так по-детски, Эмили. Ты словно школьница, примитивными методами пытаешься подцепить мужчину, - ехидно кивнул в сторону кровати, - чтобы кто-то согрел твою постель.

Что?! Неожиданно для себя я занесла руку и влепила ему пощёчину. Ладошку обожгла соприкосновение с кожей. Парень дёрнул в сторону голову и погладил покрасневшую щеку.

Он не смеет так говорить, он ничего про меня не знает. Кейден перешёл границы и весь выстроенный хрустальный трон, на который я его превознесла, рухнул, рассыпаясь на осколки, больно вонзаясь в мою душу.

- Это лишь доказывает, что я прав, - вызывающе произнёс он.

Сейчас я окончательно убедилась, что между нами никогда ничего не будет. Стоило ждать десять лет, чтобы понять это. К горлу подступала невыносимая жгучая боль, опаляя накопившейся злостью гортань. Нельзя соединить прошлое с настоящим, чтобы не было шрама. Всегда найдется то, чем можно упрекнуть.

- Проваливай, - сквозь зубы выдавила я.

- В знак старой дружбы я не пойду жаловаться на тебя и твою выходку, - встав, сказал парень, - но если выкинешь что-то ещё, узнаешь, на что я способен, Эми. - Произносит моё имя кратко. Показывает, что я теперь в его руках. Не посмею нарушить запрет. Встаёт и молча выходит из комнаты, оставив дверь за собой открытой.

Заплетаясь в простыне, рванула к двери, с силой толкнула её.

- Ненавижу, - кричу в пустоту, но в ответ только грохот от закрывающейся двери.

Бросившись на кровать, наконец, дала волю слезам. Они душили от безвыходности. Жгучей обиды. Глупого тупика, в который я сама себя загнала. Я не могу заставить кого-то измениться. Я не хочу разрушать семью. Я не должна думать о нём. Всё это время надеялась, что когда-то встречу его, объясню, мы сможем быть вместе. Сейчас поняла, что пора поставить окончательную точку в этой истории. Оставить прошлое в прошлом. И не тянуть его в будущее. Только как это сделать, если он все время напоминает о себе?

Провалявшись в полудрёме до утра я вспоминала его лёгкое прикосновение к щеке. Как мне могло показаться в тот момент, что он захочет всё вернуть, поцеловать? Это так глупо, поддаться и показать свою слабость. Черт, как же хотелось вновь ощутить вкус его поцелуя. Тёплое дыхание на шее, когда он притрагивается к ней. Царапанье кожи о его щетину. Теперь он знает моё слабое место. Знает, как сделать мне больно. Как манипулировать. Но пусть только попробует. Я могу лишить его полётов. И Кейден задохнётся на земле, не имея возможности вырваться в небо.

Кажется, я только закрыла глаза, а звонок будильника уже прерывал мой сон. Личные проблемы не должны мешать службе и тем более спасению людей, поэтому потянувшись, я всё же встала. В отражении зеркала на меня глядела незнакомка. Опустошённые глаза, припухшие от слёз веки, спутанные волосы. Я специально не спеша возвращала себя к жизни. Прятала своё отчаяние под косметикой. Тянула время, чтобы прийти в столовую позже и не встретится с Роном. Так и получилось, офицерский состав уже позавтракал, а столовую заполнили рядовые. Я даже начала сомневаться, не зря ли я так сделала. Все косились на меня, подмигивали и каждый второй желал раздеть. Проглотив завтрак, я поскорее хотела вернуться в госпиталь.

В ординаторской меня уже ждал Глеб. Так странно было встретить военного хирурга высшей категории с русской фамилией Борисов в американской армии. Он, как ни странно, говорил на чистом американском, без акцента. При этом цитировал русских писателей. Вот только расспросить подробнее про его прошлое пока никак не получалось.

Только принялась пересчитывать вчерашний отчёт, как в кабинет постучали. Пригнувшись, чтобы не задеть дверной проём, вошёл достаточно высокий светловолосый мужчина.

- Мне нужна Эмили Уотсон? - строго произнёс он и что-то внутри тревожно завыло.

7 миль над землей. Эмили

- Это я, - подняла руку, разглядывая незнакомца.

- Могу я с вами поговорить? - спросил первый лейтенант, звание которого я определила по погонам.

- Конечно, проходите,- приветливо ответила, натягивая улыбку. Не хотелось показать своё волнение. Если ищет меня лично, значит пришёл не по болезни. Уж не из-за того ли, что я вчера сделала. Мужчина же подошёл к столу и сел напротив. Там, где вчера сидел Рональд.

- Добрый день, первый лейтенант Купер, - представился он.

- Моё имя вы уже знаете, - продолжала мило улыбаться. Стоит ли спросить, что ему нужно? Или молчать? Чёрт, это он пришёл, значит, пусть сам рассказывает.

- Я хотел у вас уточнить состояние здоровья одного лётчика, - сразу перешёл к делу мужчина. - Это вы вчера запретили вылет капитану Кейдену?

- Да, - кивнула, как я и догадывалась, речь пойдёт о Рональде. Внутренности свернулись в узел. А что, если Рон всё ему рассказал? И Купер знает, что из-за меня сорвался полет.

- Я видел вчера справку и ваше заключение. На моей памяти это первый случай, когда Рональда не пустили в полёт. Скажите, с ним что-то серьёзное?

Лейтенант сам пришёл узнавать про здоровье лётчика. Выходит Рональд и вправду тут на особом счету. Раз Купер говорит "вчера", значит, Рон с ним не разговаривал сегодня. Чёрт, кажется он выполнил то, что обещал и не докладывал про меня никому. Теперь надо было мне его выгораживать. Хоть я и была на него зла, но лишать работы не хотела.

- Надеюсь, что нет. Учащенное сердцебиение может быть вызвано не только серьезной болезнью, но и, например, волнением. Возможно, это просто была какая-то неожиданная новость или событие. А может просто барахлил прибор.

- Вы работаете с неповеренным оборудованием? - приподнял одну бровь Купер. Да что ж он такой дотошный?! Цепляется к каждому слову. Его вопросы застали меня врасплох, зачем я вообще завела разговор про приборы, раз не была готова давать ответ. А лейтенант продолжал сверлить меня своими небесно-голубыми глазами, ожидая внятного ответа. Я начала на ходу оправдываться, сочиняя причины вчерашней ситуации. Рон был в порядке. Значит я должна была либо признать свою ошибку, либо ошибку приборов.

Я чувствовала, как Борисов ухмыльнулся, понимая, что я несу бред, оправдывая себя, но промолчал.

- Хорошо, - остановил меня лейтенант. - Не могли бы вы тогда обследовать капитана Кейдена полностью и принести мне отчёт о его здоровье. Скажем, к вечеру. Он мне нужен для выполнения задания. Заменивший его вчера лётчик не справился с заданием, и у нас могут быть проблемы.

Я вспомнила слова Рона о том, что вместо него полетел совсем неопытный парень.

- Хорошо, - встревоженно кивнула в ответ, - может быть, Борисов осмотрит его, если вы сомневаетесь во мне? – глянула я в надежде на Глеба. Может он оградит меня от встречи с Рональдом.

- Проведите обследование, Эмили, а я почитаю заключение, - вмешался Глеб.

- Отлично, - не дал мне и слова вставить лейтенант, - я пришлю Кейдена к вам и жду отчёт от его здоровье к вечеру, - отсалютовал Купер.

Я успела лишь кивнуть, а мужчина в форме уже покидал кабинет. Внутри меня опять разрывало от предвкушения очередной встречи. Твою мать. Как мне теперь себя с ним вести.

- Спасибо, Глеб, что промолчали, - засмущалась я, когда дверь за Купером закрылась.

- Эмили, вы меня удивляете, - засмеялся он. - Одна встреча с вами и лётчик с идеальным здоровьем стал сердечником. Вы так метко пустили ему стрелу в сердце? - добавил, кладя руку на грудь.

- Старая история, - засмущалась я тому, как он меня расколол в два счёта.

- Так вы знакомы? – погладил бороду Глеб.

- Мы вместе учились, - выдохнула я, - и разошлись после школы не в очень хороших отношениях.

- Тогда это объясняет, почему он вчера не поднял шумиху и пожалел вас, - сделал заключение Борисов, отчего я запуталась ещё больше. Внимательно рассматривая и Глеба, ждала объяснений. - Этот молодой человек всегда требователен и к себе, и к другим, - продолжил врач. - Он, конечно, понял, что вы всё придумали, но промолчал. Будь на вашем месте кто-то другой, вы бы уже летели домой, - кивнул он.

Хотела бы я думать, что он промолчал не просто так. Но всё говорило лишь о том, что он пожалел меня на первый раз в память о старом знакомстве.

- Можно дать вам совет, Эмили? – облокотившись обеими руками на стол, произнёс Глеб. Я кивнула в ответ. - Если уж вы что-то сделали и убеждены в правильности своих действий, уверенно отстаивайте свою правоту. Лейтенант пришёл, а вы уже стушевались и выдали себя.

Я глубоко вздохнула. Всё, что касалось Кейдена, выбивало почву из-под ног. Заставляло медленно мыслить. Делать глупые ошибки. Питать призрачные надежды.

- Знаете, Глеб, мне тяжело обманывать людей. Когда я знаю, что не права, я не могу держаться уверенно. Я не умею лгать.

- Сейчас придёт Рональд, - перебил меня Глеб, - я уверен, что с ним всё в порядке, но проверьте его ещё раз. Неверный шаг или диагноз может перечеркнуть всю его карьеру. Надеюсь, он вам не настолько насолил, чтобы забыть о всех его заслугах. Если есть подозрения, обратитесь ко мне. Если же всё в порядке, держитесь позиции, что вчера прибор дал сбой, а вы перестраховались. - Вопросительно на меня посмотрел, ожидая ответ.

- Хорошо, - кивнула Глебу, - попробую.

- Только не залечите его своими стрелами, - подмигнул мне Глеб. Щеки моментально бросило в жар от его слов.

8 миль над землей. Эмили

- Глеб... вы не правильно поняли, - махнула головой, - это просто маленькая месть.

- Это не моё дело, - улыбнулся он, - но авиации США нужен этот лётчик. А сейчас пойдёмте на обход больных, - вставая из-за стола, позвал меня Борисов.

Я кивнула, поправила халат и направилась за ним.

Мы ходили по палатам и осматривали пациентов. Меня же не отпускала мысль, что мне опять придётся столкнуться с ним. Что бы я не чувствовала, сейчас надо было всё это спрятать куда-то глубоко, под замок. Отключить ощущения и воспоминания. Вчера он чётко дал понять, что я для него ничего не значу. Как же тяжело начинать жизнь заново. Знать, что я для него никто, а он одним взглядом зажигает пламя.

От мыслей отвлёк стон парня с переломанной ногой после неудачного прыжка с парашютом.

- Ну, что же ты, солдат? - как-то по-доброму, по-отцовски спросил Глеб.

- Больно, - стонал тот, - дайте обезболивающее, не могу терпеть, - скривился парень.

- Доза и так велика, больше нельзя, - покачал головой врач.

- Чёрт! Это невыносимо, - злился тот, - я должен был летать, а не с парашютом прыгать.

- Скажите мне, рядовой, - обратился к нему Глеб, - а как вы собираетесь катапультироваться и приземляться при необходимости? Или за вами персонально прилетят спасатели? – палата наполнилась смехом остальных больных.

- Молодой человек, у вас замечательная профессия и вы должны уметь всё. Летать вы всё равно долго не сможете, так что при первой же возможности вернётесь домой и будете долечиваться уже там.

***

Время шло, ожидание его появления всё больше не давало мне сосредоточиться на чём-то определённом. Я хваталась за разные дела. Не могла ни на чём сконцентрироваться. Это становилось невыносимым. Но тот, кого я ждала, так и не появлялся. А мне надо было к вечеру сдать отчёт.

Купер же мог просто ничего не передать Рональду, но спросят-то с меня. Может, стоит поискать его самой? Может, позвонить? Где найти его номер? В медицинской карте. Точно, там должен быть номер. Разыскав его документ, открыла на первой странице.

С небольшой фотокарточки три на четыре на меня смотрел парень. Невольно провела средним пальцем по контуру его лица, всматриваясь в такие знакомые черты. В этот момент, как назло, без стука открылась дверь. Машинально захлопнула картонную обложку, но он уже успел всё увидеть. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Да что же за день такой!

- Любуешься? - слышу, как ухмыляется Рональд. Не оборачиваясь, иду за свой стол. Замечаю улыбку Глеба и сдерживаюсь, чтобы не сорваться.

- Искала твой номер, - говорю спокойно. Через плечо. Пытаюсь быть равнодушной.

- Зачем? - небрежно спрашивает. Совсем рядом. Быстро обхожу стол, чтобы увеличить дистанцию.

- Раз ты пришёл сам, то уже незачем, присаживайся, - киваю на стул напротив.

Беру тонометр и, дождавшись, когда парень сядет, надеваю манжету для измерения давления.

- Ты хоть давление-то измерять умеешь? - с насмешкой спрашивает. Издевается при Глебе. Пусть лучше говорит про работу при начальнике, чем про про вчерашнюю ночь. Не хочу, чтобы кто-то ещё об этом знал.

Бросаю взгляд на Глеба и закатываю глаза. Рональд неисправим. Борисов разводит руками, кивая мне. Всё в моих руках. Вспоминаю утренний разговор и продолжаю измерять давление.

- Молодой человек, - неспешно обратился Глеб, - я бы так не шутил на вашем месте, - мы с Роном, услышав Борисова, не сговариваясь, озадаченно поворачиваем головы в его сторону. Тот хитро прищуривается в ответ. И теперь я боюсь, чтобы Глеб не сказал что-то лишнее. - Вы уже видели, на что она способна, - кивает в мою сторону. - Это коварная женщина. Она может не только давление измерить, но и усыпить вас, а потом отрезать что-нибудь лишнее.

Не понимаю, зачем Глеб нагнетает обстановку. Врач же серьёзно смотрит на нас, а потом начинает смеяться. Ему смешно, черт возьми. Закатываю глаза в ответ и качаю головой. Если он думал, что снял напряжение между нами, то уверена, он ошибся.

- Я оставлю вас и буду в процедурной, если что, - вставая из-за стола, предупреждает нас Глеб, и направляется к выходу. Специально это сделал, военный Гиппократ.

Звук закрывающейся двери снова отделяют нас от всего мира. Оставляя наедине со всем этим багажом. Скользнула взглядом по парню, чтобы оценить, как он к этому отнесётся, а встретила в ответ насмешливый взгляд.

Кажется, сейчас будет продолжение вчерашнего вечера

9 миль над землей. Эмили

Как бы мне хотелось сейчас провалиться, исчезнуть, раствориться, что угодно, лишь бы не находиться с ним наедине. Не слышать шуток или укора. Не оправдываться. Очередной раз чувствовать себя виноватой. Но мы были тут. Одни. И я должна сделать чёртов отчёт.

Приложив к сгибу его руки стетоскоп, продолжила. Не обращая внимания на цепкий, подозрительный взгляд парня. Механически накачивала манжету и прослушивала пульс. Интересно, вспоминал ли он меня хоть раз за эти десять лет? Хотя... у него жена, семья, зачем ему это? К тому же в его глазах я кто? Поверил в какие-то сплетни про меня и даже не дал шанс ничего объяснить.

Сейчас же внимательно следил за каждым моим движением, будто ждал, когда я ошибусь. Врач с моей практикой ошибается только тогда, когда хочет ошибиться. Как вчера вечером. Намеренно и полностью осознавая поступок.

- Давление в норме, - повесив на шею стетоскоп, сказала я, сняла манжету и убрала тонометр.

Теперь надо измерить пульс, а значит, опять придётся касаться его. Подняла левую руку, чтобы засечь время на часах, а указательный и средний палец другой руки положила на его запястье. Подушечками нащупала упругие вены и уловила пульс. Ритмичный. Умеренный. Как и сам Рон. Но зато биения моего сердца были настолько сильны, что вскоре заглушили все ощущения. Я не могла отличить его пульс от своего. Они словно слились в унисон. Да что такое со мной творилось? Он проникал в каждую мою клеточку, заражал её собой. Пульс подчинялся его ритму. Эмоции лились через край. Мозг понимал, что точка поставлена, но тело отказывалось в это верить. Убрала пальцы с его запястья и молча протянула Рону термометр. Думаю, он догадается, что с ним нужно делать. Сама пошла в другой конец кабинета, чтобы включить ЭКГ-аппарат.

Я не услышала от него ни слова, но сейчас это было даже лучше. Мне просто нужно представить, что передо мной не Рон, а кто-то другой. И все. Просто кто-то другой посторонний мне человек.

Как только термометр издал звук о том, что измерил показания, я вернулась к парню и протянула руку. Рон достал прибор, сам посмотрел на циферблат и положил термометр на стол. Черт! Спокойно, Эмили. Он просто проверяет тебя на прочность. Я взяла прибор и, убедившись, что температура в норме, убрала его на место.

- Надо ещё сделать кардиограмму, раздевайся до пояса, снимай обувь и ложись, - указывая рукой в противоположный угол, спокойно сказала я.

- Нашла всё-таки способ меня раздеть? - ухмыльнулся он, наблюдая за мной из-под бровей, и взялся за ворот футболки.

Я усмехнулась, но успела отвернуться до того, как он начал стягивать майку. Чтобы случайно не попасться на том, что я его разглядываю.

Услышав за спиной твёрдые шаги прилипающих босых ног к линолеуму выдохнула, лишая лёгкие полностью воздуха. Напряжение в кабинете нарастало и я чувствовала, что скоро кто-то из нас сорвётся.

Это просто очередной лётчик. И он женат. И я забуду его. Когда-нибудь.

Взяв датчики, я склонилась над лежищим на спине Роном. Как бы я ни была сосредоточена на подключении электродов, я не могла не заметить широкую накаченную грудь, обтянутую гладкой загорелой кожей. Рельефные крепкие руки, напоминающие о постоянных тренировках. Каждая клеточка внутри замерцала от желания прикоснуться к нему.

- Хватит уже разглядывать меня, делай кардиограмму, - услышала нахальный голос. - Я хочу сегодня ещё попасть на тренировку, - будто заметив, что я рассматриваю его, ухмыльнулся тот, кого хотело убить.

Черт! Мне что, глаза завязать?! Так и хотелось резко высказаться, но в памяти всплыл утренний разговор с Глебом. Я должна попробовать настоять на своём.

- Работая врачом в мужском коллективе, каждый день приходится наслаждаться видом загорелых торсов, - демонстративно пробежалась взглядом всем открытым участкам его тела и натянуто улыбнулась. - Поверь, ты не единственный. - Сделав снова серьёзный вид, приказала: - Молчи и не шевелись, а то опять могут получиться плохие результаты.

Сама же отвернулась к прибору. То ли ему нечего было сказать, то ли он не хотел испортить результаты анализов, но Рон промолчал. Что бы там ни было, но это моя маленькая победа. Сама себе мимолётно улыбнулась, записывая кардиограмму. Частота сердечных сокращений в норме, физическое состояние сердца в норме, аритмий нет, нарушений нет.

- Можешь вставать и одеваться, - снимая датчики, сказала я, - с тобой всё в порядке, - отвела в сторону взгляд и, положив электроды, направилась к компьютеру. - Я сейчас сделаю отчёт.

- Как вообще какой-то медсестре доверили проводить предполётную подготовку? - услышала за спиной недовольный голос.

Я догадывалась, на что он намекал. Вчера я повела себя не как врач, пошла на поводу эмоций и поставила ту чёртову печать. Знаю, что не должна была так поступать, но что сделано, то сделано.

Я молча набирала текст, заполняя форму, Рон же будто специально искал повод меня задеть, отомстить за вчерашнее.

- Классная у тебя работа. Раздевайся. Ложись. Давай я на тебя поглазею. Одевайся. Печать. Ты похоже сюда для этого и приехала? - продолжал издеваться он.

10 миль над землей. Эмили

- Ты знаешь, да!  - Развернулась к нему и выпалила. - Военные - они более серьёзные, чем мальчики на гражданке.

- Удачной охоты, - усмехнувшись, ответил Рон и направился к двери.

- Не уходи,- остановила его в последний момент, говоря уже в спину. Рон замер, но не повернулся. Ожидал, что я скажу. - Тебе ещё надо сходить к Глебу и показать ему отчет.

- Не надо мне указывать, что делать, - поворачивается и недовольно смотрит. Ждёт, что я скажу. Не хочу ругаться и пытаюсь объясниться.

- Я не указываю, тебе просто надо сходить, -  сохраняю спокойствие и сдерживаю бурю внутри.

- Сама сходишь и принесёшь в штаб, - вскидывает подбородок. - У меня нет лишнего времени. - Оба знаем, что я виновата, и я буду делать все, чтобы загладить вину. Не только перед ним, но и перед всей авиабазой. Я практически всё доделала. И потом, где мне его искать? Ну, что за упрямец. Рональд же развернулся и опять направился к выходу. Чёрт, его надо остановить.

- Потом не удивляйся, - повысила голос вслед, - если ты опять не полетишь. - Пустила на печать отчет. Он резко развернулся, а на лице заиграли скулы, сводимые судорогой от злости.

- Только попробуй и ты сразу же отправишься домой, второй раз я не буду молчать, - уставившись на меня, сказал он.

Как же он меня достал?! Почему нельзя просто общаться? Почему надо всё время цепляться ко мне? Я проигрывала в этой схватке.

- Если я полечу домой, то ты навсегда лишишься своего неба, - жалкая попытка ответить.

Как же я сейчас его ненавидела! А, может, и к чёрту эту работу? Лечить таких идиотов. Лучше вернусь домой. Исправив со злости кое-что в отчёте, пустила на печать повторно. Он молчал. Недовольно рассматривал меня. Видел насквозь. Знал, что я блефую. Как же мне надоела эта его самоуверенность. Одновременно понимала,  он сильнее, его не переспорить, не доказать что-то, но попробовать я все же могла. Схватив распечатанные листы, направилась к нему и выдала последние свои аргументы:

- Вчера я приложила чуть-чуть усилий, - показывая размер большим и указательным пальцем, поравнялась с ним, - и ты не полетел. Я - авиационный врач. Поверь, я знаю, как сделать, чтобы посеять сомнения относительно твоего здоровья. Ты будешь трижды здоров, но летать тебе будет нельзя.

Я ощутила всё его напряжение и отвращение. Он не знает наверняка, что я могу, но пусть сомневается и думает, что делает.

- Иди за мной к Борисову, - обогнув его, я схватилась за ручку и хотела открыть дверь, чтобы выйти в коридор. Но Рон упёрся в неё ладонью, отчего я даже не смогла ее открыть.

- Ты кем себя возомнила? Ты - медсестра с учебной базы! Ты хоть настоящую войну-то видела? Ты хоть одного человека спасла?

Я с силой сжала зубы, чтобы не расплакаться. Нёбо свело тупой болью. Такой, что все слова застряли от обиды. Нет, он говорил неправду. Он ничего обо мне не знал, но был так уверен, что я ничего не достигла в жизни. Внутри сгорала от понимания, что его мнение обо мне не поменялось.

Обида быстро сменилась злостью. Всё внутри закипало от желания врезать ему и заткнуть. Я отбросила бумаги в сторону и со всей силы пихнула его в грудь. Парень сделал шаг назад, но успел схватить меня за запястья и притянуть к себе. Вцепился в меня глазами.

- Не смей меня трогать. - Ровно проговорил он. -  Кто дал тебе право поднимать на меня руки? Я до тебя и пальцем не притронулся. - Холодный голос разрезал и отдалял нас еще дальше друг от друга. - Хочешь быть на равных? Я тоже могу тебя толкнуть в ответ. - Сильнее сдавливая мои запястья, выговорил он. Потом резко дёрнул мои руки вниз и отпустил. Закрыв глаза, сдерживая слёзы, я услышала шум открывающейся двери и его ледяной голос:

- Пошли к Борисову.

Поджав губы, подняла отчёт и вышла следом. Глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз, прогоняя подступающие слёзы. Тело до сих пор дрожало от пережитого волнения. Я не понимала, почему мне так сложно, практически невозможно контролировать себя, когда он рядом.

Только у процедурного я нагнала Рона и, поглощённая своими мыслями, не глядя хватилась за ручку, чтобы открыть дверь. Понимаю, что мы взялись за неё одновременно, но я на секунду позже. Не убираю руку. С силой надавливаю, чтобы опустить ручку, но парень сильнее. Не даёт мне это сделать. Злюсь неимоверно. Подсознательно хочу сделать ему больно. Сдавливаю его ладонь, впиваясь в неё ногтями. Поднимаю глаза, чтобы посмотреть на него. В них лишь отражается моя слабость. Одергиваю руку, не мешая ему открыть чертову дверь и закончить все это поскорее.

11 миль под небом. Рональд

Шёл по коридору и удивлялся сам себе. Во мне проснулся тот мальчишка со школы, когда хотелось подшутить, поиздеваться над кем-то. Знал слабое место и давил на это, выводя её из себя.

Когда она одновременно со мной схватилась за ручку двери, почувствовал прохладную ладонь, накрывшую мою. Она не собиралась убирать руку, даже больше, она с силой нажала на мою, желая открыть дверь сама. Но я специально не позволил ей сделать это. Ведь я только просил не командовать мной, как она снова пыталась это делать. Эмили со всей злости впилась в мою кожу ногтями, а потом одёрнула руку, сдаваясь.

Пожалуй стоило прекратить эту игру, пока она не зашла слишком далеко. Открыл дверь, пропуская девушку первой. Она бросила на меня недоверчивый взгляд, но всё же зашла к Борисову передо мной, сразу же направившись к его столу. Я зашёл следом и закрыл за нами дверь.

- Я обследовала капитана Кейдена, вот отчёт, - кладя на стол листы, сказала она, - с ним всё в порядке. Глеб, я вас оставлю, у меня дела.

Не дожидаясь его ответа, девушка развернулась и, обогнув меня, направилась к выходу. Лишь громко хлопнула дверью напоследок, отчего Глеб удивлённо поднял на меня глаза.

- Вы хорошо постарались, молодой человек, разозлив моего самого спокойного сотрудника, - покачал головой врач и взял в руки листы.

- Проверьте лучше за ней отчёт, а то опять не того напишет, - кивнул я на бумаги. Видно было, что его забавляла вся эта ситуация, в то время как мне было не до шуток. Я столько времени терял впустую из-за этих обследований.

Когда Борисов читал первый лист, у уголках его глаз появились  сначала многочисленные морщинки, а потом мужчина захохотал. Что такого смешного он мог вычитать там? Неужели она опять написала какой-то чепухи?

- Что такое? - спросил я резко.

Ещё пара таких справок и меня на самом деле отстранят от полётов. Эмили добьётся своего. Я догадываюсь, почему она злиться на меня. Надо будет всё же поговорить с ней как-то и объясниться.

- Вот, - протягивая мне лист, - можете ознакомиться, - усмехнулся Борисов.

- Я пробежал глазами по тексту. Давление, пульс, температура, для меня тут не было ничего особенного. Пока мои глаза не дошли до строчки "Примечание".

"Плохое зрение, так как не видит дальше собственного носа. Плохой слух, так как слышит только себя. Лишённый чувств и этики придурок. Рекомендую отстранить от полётов, а лучше отправить домой."

- Надеюсь, это была шутка? - скомкал одной рукой лист и швырнул на пол.

- Вот, можете ознакомиться с другим вариантом отчёта, - протянул мне ещё один лист.

Все данные повторялись, а в графе "Примечание" было написано совершенно другое.

"Физическое и эмоциональное состояние капитана Р. Кейдена на отличном уровне. Разрешены полёты на сверхзвуковых истребителях. Плохие предыдущие показатели являются ошибкой в измерениях врача Э. Уотсон."

Она подписывала себе приговор последней фразой. Я поднял глаза на Глеба.

- Вы же понимаете, чем это ей грозит? Хотите дать этой бумажке ход? - ставя меня перед выбором, спросил он.

Черт, я был очень зол на неё. Тогда, в её комнате, за её выходку, готов был сам собрать её вещи и отправить домой, но сейчас, вспоминая слова из первой справки, что-то не давало мне покоя. Что она имела ввиду, написав это? Что я не видел и слышал? Внутри всё гудело от ощущения недосказанности. А сердце как никогда начало ускоряться, призывая меня не делать этого. Я покачал головой.

- Вы можете переделать? - бросил отчёт ему на стол.

- Если вы этого хотите, то да, - кивнул Глеб.

- Я подожду, - садясь на стул, предупредил я.

Глеб взял отчёт и удалился.

Я же поднял скомканный ранее листок и развернул его, перечитывая строки.

" Плохое зрение, так не видит дальше собственного носа. Плохой слух, так как слышит только себя. Лишённый чувств и этики придурок. *

Что же она хотела этим сказать? Что я должен увидеть и услышать? Что она сохнет по мне, как десять лет назад? Чёрт, она думает, я не вижу, как она похорошела. Пропала эта подростковая угловатость и сутулость. Сейчас передо мной была привлекательная женщина. Только у нас разные пути. Мы пробудем на этой базе пару месяцев и опять разъедемся в разные уголки нашей страны. То, что когда-то не срослось, не срастётся снова. К тому же теперь я женат. И не смогу бросить Лизу.

Услышав звук открывающейся двери, я обернулся. В кабинет вошёл Глеб и протянул мне новый листок :

- Великий русский писатель Лев Толстой говорил "...Мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое мы им делали." Я не знаю, что у вас там было в прошлом, да и это не моё дело, - начал он, садясь на своё место, - но, надеюсь, вы перестанете мучать друг друга и займётесь делом. Документы передадите лейтенанту Куперу.

Я пробежал глазами по строчкам, доверять ей я теперь не мог. Но ничего кроме разрешения к полёту и сбоя техники, которую отправят на повторную поверку, не было. Я поднял глаза на Глеба.

- Вы хотите сказать, что я кого-то мучаю? Может, это она ведёт себя, как ребёнок?

Глеб пригладил седую бороду и задумался.

- Знаете, Рональд, да, это война, и мне нужен работник, солдат, способный лечить людей, а не зарёванная девица, которой самой нужна помощь. Думаю, она неспроста так вчера сделала. Если не можете сдержать себя, приходите за разрешением на вылет лично ко мне.

- Я вас понял, Глеб, - кивнул, я, - всего хорошего,- встал и направился к выходу, поскорее покинуть помещение пропитанное запахом лекарств. Уже в дверях вспомнил, что хотел кое-что спросить, и развернулся к Глебу.

- Глеб, вы же знаете латинский?

- Да, - врач приподнял брови и расширил глаза.

Я повторил ему ту фразу, что недавно сказала мне Эмили.

- Если дословно, то "не попадись сам". А что это значило в контексте, думайте сами.

Я кивнул Глебу и покинул кабинет.

Лицо обдало горячим душным воздухом, когда я вышел из здания. Но это было лучше, чем атмосфера и запах медикаментов. Направившись в штаб, занёс отчёт, оттуда сразу пошёл на тренировку. Я отвлекал себя, чтобы не думать о постороннем.

Но, когда, наконец, прилёг отдохнуть перед очередным полетом, мысли впустили долю сомнения. Из головы же никак не выходила Эмили. Почему у меня такое ощущение, что я перегнул палку? "Зарёванная девица..." Неужели всё-таки расплакалась, а держалась так уверенно. Хотела покомандовать и не справилась. Мы не виделись десять лет, встретились меньше суток назад, а уже успели поссориться. Она видела меня раздетым, и я тоже видел ее грудь. Когда она наклонилась слишком низко, устанавливая свои датчики, и прямо перед моим лицом сверкнула, из сдвинувшего вниз халата, темным ажурным кружевом. И мне сразу же захотелось уколоть её, задеть. Что это за форма одежды такая?!

Сейчас же чувствовал себя так дерьмово за то, что наговорил ей. За то, что сделал больно. Ведь я даже не почувствовал её удар, но умудрился раздуть из этого целое событие. Пожалуй, стоит прислушаться к совету Глеба и избегать с ней встреч.

Спустя час я уже был на предполётной подготовке и разбирал своё задание. Продумывал план полёта, рассчитывал расстояние.

На гражданке все постоянно восхищались моей профессией. Со стороны это и вправду выглядело круто и романтично, как и у звёзд спорта или профессиональных певцов. Но могут ли тяжёлые изнуряющие тренировки выглядеть романтичными? А, может, романтично всю ночь сдавать экзамен? Это работа. Это тяжёлая, очень тяжёлая работа. Это сложнее всего, что я когда-либо делал. Здесь нельзя вполсилы, нельзя расслабленно. Это больно. Всепоглощающее давление. Перегрузки. Конечно, есть моменты, которые знаю только я. Вещи, которые могут испытать только несколько сотен человек. Непередаваемые ощущения полёта, высоты, превосходства. Но эти моменты... Они только мои.

Предполётная подготовка закончилась, и я, повторив всё в уме ещё раз, направился на взлётную полосу. Мой истребитель, заклеймённый моим позывным, уже был готов к вылету. Это, конечно, была не моя собственность, но я, помимо полётов, следил за технической историей и техническим обслуживанием своего самолёта. Хотя случалось и такое, что мой самолёт отдавали на другое задание, тогда приходилось летать на свободном.

И хотя, различия в оснащении, управлении, множество мелких вещей, ничего не значат, но мне всегда нравилось летать на одном и том же самолёте. Привыкнув к его причудам, вероятность заметить что-то необычное быстрее.

- Земля, я Вирус. Приём, - обратился я к диспетчеру.

- Вирус. Это Земля. Вас слышно.

- Земля. Разрешите вылет.

- Вирус. Вылет разрешён, - подтвердил диспетчер мою просьбу.

Поднимаясь всё выше и выше, я полностью растворялся в небе, отбрасывая мысли о земли.

***

Возвращаясь уже по темноте с задания в казарму, проходил мимо госпиталя и услышал знакомый женский голос. Эмили расслабленно сидела на скамейке, спиной ко мне и разговаривала по телефону. Я не собирался подслушивать её разговор, но услышал мимолётом последнюю фразу, которая почему-то задела.

- ... и я тебя люблю и скучаю.

12 миль над землёй. Эмили

Не было аппетита идти на завтрак. Не было желания встречаться с Роном. Не было мыслей, как вести себя с ним дальше.

Наблюдая из окна своей комнаты за солдатами, вышедшими на утреннюю зарядку, мне вдруг тоже захотелось пробежаться и подумать. На ходу закидывая в себя хлебцы и запивая их соком, я одевалась для пробежки. Возможно, бежать в военной форме было бы правильней, но мне больше нравилась обычная спортивная одежда, предназначенная для бега.

Выйдя из здания, обняла себя руками, привыкая к утренней прохладе. База "Калабосо", на которой мы жили, хотя и находилась немного севернее экватора и днём температура поднималась до тридцати градусов, но утром тут было достаточно свежо.

На фоне гула самолётов был слышен голос командира, руководившего солдатами, украдкой смех какого-то осмелевшего рядового. И, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, я обогнула госпиталь, воткнула наушники и побежала по тропинке. Она проходила за основными зданиями базы и дальше раздваивалась. Налево вела в сторону взлётных полос, направо -  к лесному массиву. Сегодня мне хотелось побыть в тишине ото всех, поэтому свернула к лесу.

Как же здесь было удивительно! Ограничивающие базу с одной стороны экзотические растения, которые я видела впервые и названия, конечно, не знала, окунули меня в некую сказку, волшебство. Дивный сладкий аромат цветов, приправленный запахом зелени. Яркий солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, заставил прищуриться и улыбнуться. Как всё было гармонично! И чего так не хватало мне? Ведь на самом деле, у меня всё было хорошо. Я, моя семья - все живы и здоровы. Рональд? Я сама себя накрутила с ним. Я жила как-то без него всё это время. Просто, случайно встретив сейчас, спустя столько времени, почему-то решила, что он должен влюбиться в меня снова. Но я всего лишь ошиблась. У него своя жизнь. У меня своя. Не стоит чего-то ждать. Надо жить дальше. Мне не хотелось больше спорить с ним, что-то доказывать. Пусть всё будет как есть. Он сделал свой выбор. И я тоже. От этого осознания я радостно вскинула руки вверх и улыбнулась ещё сильнее, утопая в солнечных лучах. И продолжила бежать, впитывая энергию местности.

Спустя время боковым зрением заметила кого-то справа от себя и автоматически повернула голову в ту сторону, встретившись взглядом с лейтенантом, который приходил по поводу Рональда. Он довольно улыбнулся, кивнув головой. Я махнула в ответ и вытянула наушники, чтобы поздороваться.

- Доброе утро, - поприветствовала его, переходя на шаг.

- Доброе, - кивнул он,- мисс Уотсон, кажется?

- Можно просто Эмили,- переводя дыхание, ответила я.- Вы тоже бегаете по утрам?

- Да, предпочитаю пробежку занятиям на спортплощадке. Вы в отличной форме, еле вас догнал, - поднимая большой палец вверх, довольно прищурился он. - Как вы, освоились?

- Я уже в курсе всех дел, лейтенант. Штат тут большой, но коллектив доброжелательный и отзывчивый.

Сейчас, когда он был рядом, я смогла рассмотреть его лучше. Светло-серые глубокие глаза, словно бездна, изучающая и притягивающая. Было в них что-то необычное и одновременно пугающее.

- Дэйв, зовите меня Дэйв, - уточнил он. - Да, вы правы людей много и больных тоже, кроме того бывает так, что к нам могут дополнительно привозить раненых, если какой-то военной базе нужна помощь.

- Я всегда готова к работе.

Наша утренняя пробежка превратилась в прогулку. Дэйв, пользуясь случаем, провёл мне небольшую экскурсию по базе, которую я так до сих пор и не видела. Мы прошли вдоль взлётных полос, длинных и идеально гладких. Я увидела истребители разных конструкций. Ещё проходя обучение на авиационного врача, я летала один раз на таком самолёте, чтобы почувствовать условия, в которых оказывается лётчик при полете.

Дэйв же сам занимался оперативным планированием полётов. Разрабатывал планы атаки, а лётчики выполняли эти задания. Его внешность, угловатые черты лица, прямой нос, изучающий взгляд подтверждали то, что он стратег, видящий общую картину и постоянно анализирующий людей и систему.

***

Желание поесть пришло, но желание встречаться с Роном нет, поэтому, взяв вещи, я направилась сначала в душ, а потом работать. Глеб уже сидел за столом и что-то заполнял, когда я вошла в кабинет.

- Доброе утро, Эмили, - приглаживая бороду, улыбнулся он.

- Доброе утро, - кивнула в ответ. - Вы сегодня рано.

- Да, сегодня у нас операция. И несколько человек надо выписать, отправляем домой. Подготовьте их к выписке, - протянул мне карточки седоволосый врач.

Я взяла пластиковые папки и, положив к себе на стол, принялась их разбирать. Бумажную работу я любила меньше, чем лечение и оперирование, хотя в последних, была куда большая ответственность.

Я задумалась и подняла глаза на Глеба. Он удивил меня ещё при первой встрече. Это не был типичный военный врач. На вид ему было около шестидесяти. Седая голова, приличных размеров белая борода, глубокие морщины, как следствие изматывающей тяжёлой работы. Неужели я тоже буду так выглядеть в шестьдесят лет? Глеб что-то писал, и из-под закасанного рукава заметила на руке черные линии замысловатой татуировки. Интересно, есть ли у него семья, жена? Мне хотелось многое узнать о нем, но спрашивать было как-то неловко. Будто почувствовав на себе взгляд, он поднял глаза.

- Ну, что вы готовы, Эмили?

- Да, - кивнула в ответ.

- Тогда позвоните, пусть готовят операционную, - сказал он и продолжил что-то писать.

Я сделала, о чём попросил Глеб и, когда он закончил, мы отправились на плановую операцию. Спустя два часа, успешно завершив её, я сидела в нашем кабине опять заполняя бумаги. Лётчики проходили обследование, но Рон не появлялся. Я ничего не знала о нем и о графике его полётов. И хотя мне было проще с ним не встречаться, я хотела бы его увидеть.

Поэтому, когда в дверь неожиданно постучали, я вздрогнула и с надеждой посмотрела в ту сторону.

13 миль над землей. Эмили

Когда же дверь открылась, в кабинете появился тот, кто с утра спас меня от одиночества.

- Дэйв? Что-то случилось? - глядя на его смущённое лицо, спросила я.

Он не должен быть здесь сейчас. Что-то с ним или с кем-то из лётчиков? Сердце начало волноваться.

- Да, - кивнул он и пошёл ко мне. - Только не смейтесь, Эмили, - хихикнул он, присаживаясь напротив и протягивая мне ладонь.

Кожа вся была усыпана мелкими занозами. Мне кажется, я даже шумно выдохнула, понимая, с какими пустяками он пришёл.

- Вы собирали кактусы? - засмеялась я.

- Нет, - махнул он головой в ответ. - Просто... - начал он, - хотел кое-кого поучить убирать территорию, а в итоге... в общем, не важно, - замялся он. - Поможете всё это удалить, а то у меня и инструмента подходящего нет? - с надеждой из-под бровей глянул на меня.

- Конечно, - успокоила я его.

Встав из-за стола, пригласила лейтенанта в перевязочную, смежную с рабочим кабинетом и разделённых дополнительной дверью. Обработав антисептиком ладонь, достала пинцет и принялась доставать занозы.

- Эмили, - обратился Дэйв.

- Да, - буркнула я, увлечённая занятием.

- Почему ты стала военным врачом? Это не совсем женская профессия.

Он, сам того не зная, затронул очень больную тему для меня. Я не могла рассказать ему правду. Я никому не могла рассказать чёртову правду! Поэтому пришлось рассказывать заранее заготовленную историю.

- Я всегда хотела стать врачом, просто, когда начала выбирать университет, оказалось, что военная медицинская академия находится рядом с домом. Так с родителями я и приняла решение учиться в ней. А лечить гражданских или военных - особой роли не играет. Хотя на войне, конечно, всё жёстче. Экстренней. А ты как стал руководителем полётов? - перевела разговор на него.

- Пошёл в лётное, хотел стать лётчиком, но понял, что это не совсем моё. Мне больше нравилась военная стратегия. Так я и изменил профиль.

Доставая занозы, я рассмотрела его руки. Хотя он и был военным, тренировался, но его изящная тонкая рука, аккуратные ногти выдавали в нем интеллигента. Он не работал физически, скорее всего, занимался исключительно бумажной и умственной работой. Работа ответственная, но не пыльная. Даже мне приходилось больше мазать руки, зашивая органы и обрабатывая раны. Но стратеги на войне тоже нужны, кто-то же должен руководить.

Когда я услышала звук открывающейся в кабинет двери, оставалось по моим подсчётам достать ещё около семи заноз.

- Проходите, присаживайтесь, - донеслось до нас с Дэйвом голос Глеба, пришедшего с кем-то, - как настроение?

В проходную дверь между кабинетом и перевязочной мы с Купером не были видны. И я молча продолжала делать свою работу, чтобы не отвлекать Глеба. Пока не услышала ответ знакомого голоса.

- Всё прекрасно.

От неожиданности я замерла на секунду, но потом быстро продолжила, чтобы не выдавать себя Куперу, делая вид, что всё по-прежнему.

- Давайте тогда измерим давление, - услышала я за стеной.

Так, Рон пришёл на предполётный осмотр именно к Глебу, значит, со мной решил не встречаться. Ну и ладно, может это к лучшему? Только бы Глеб ничего лишнего не ляпнул, чтобы Дэйв это не услышал. Надо срочно привлечь к себе внимание, чтобы он знал, что я тут. Специально слегка задела рукой лежащий на столике инструмент, и он с грохотом упал на пол. Я наклонилась его поднять и сразу же услышала голос Глеба:

- Эмили, это вы там?

- Да, Глеб, - ответила ему, - у меня пациент - лейтенант Купер.

- Что случилось? - заинтересовался Борисов.

Я исподлобья взглянула на Дэйва и заговорщицки кивнула головой. Я не знала, что мне про него рассказать, видно было, что ему неудобно от этой ситуации.

- Добрый день, Глеб, - отозвался лейтенант сам. - Со мной всё в порядке, так пару царапин. Как Кейден? - откинувшись на спинку стула и заглядывая в соседнее помещение, спросил он.

- Норма, может лететь, - ответил Глеб.

- Я заберу его справку сам, всё равно иду в штаб.

- Можете быть свободны, - услышала голос Глеба, обращённого к Рону. Не хотела с ним никак пересекаться, поэтому, не поднимая головы, доставала злополучные щепки.

Всё, что сейчас было в моём распоряжении, это мои уши. Я слышала, как встал и сделал пару шагов в нашу сторону.

- Доброе утро, - сказал Рон, находясь в проёме между помещениями, но я не поняла, к кому они были обращены. Почувствовала, как Дэйв немного потянулся назад, протягивая свободную руку для рукопожатия, поздоровался:

- Доброе утро, капитан.

- Здравствуйте, - не поднимая головы, ровно ответила я, - чувствуя взгляд обоих мужчин на себе, но никому ничего объяснять не собиралась.

- Рональд, в час встречаемся в штабе, - предупредил Купер.

- Понял, лейтенант, - отчеканил тот и покинул кабинет.

- Вы теперь не обследуете его? - рассматривая меня или мою реакцию на него, спросил Купер.

- Обследую, но если я занята, это делает Глеб, - уверенно соврала я, зная, что предложил Рональду Борисов, а тот, похоже, согласился. - Ну вот, вроде бы всё удалили. Пощупайте, нигде ничего не мешает?

- Нет, - разминая ладонь, сказал Дэйв. - Ты - моя спасительница.

- Это моя работа, - улыбнулась я.

- Извини, не могу пригласить тебя в ресторан. Но могу пригласить на обед в столовую. Составишь компанию?

- С удовольствием, - урчаще ответил за меня мой желудок.

Это было моё спасение. Мне не придётся есть в одиночестве и думать, как стать невидимкой, чтобы никто не пялился на меня. Теперь, зная, что я там буду не одна, а в довольно приятной компании, я облегчённо выдохнула, так как хлебцов с соком явно было мало.

- Буду ждать тебя в половине первого на крыльце госпиталя.

- Договорились, - подмигнула я, а Дэйв, забрав документы Кейдена, вышел из кабинета.

Борисов, довольно поглаживая бороду, лукаво улыбнулся.

- Глеб, ничего не говорите, - предупредила я.

Да и сама ничего не понимала. Купер, будто искал повод для встречи. Рональд будто искал повод увидеть, чем мы были заняты в перевязочной.

Время до обеда пролетело незаметно. Выскочив из здания ровно в тридцать минут, обнаружила Дэйва на скамейке перед входом.

- Я готова, пойдём? - окликнула лейтенанта.

- Конечно, - кивнул, улыбаясь, в ответ.

Пару минут и столовая в нашем распоряжении. Какая же я была голодная. Быстро получив свои обеды, мы с Дэйвом заняли свободный столик. Я была так голодна, что не заметила сразу, кто сидит немного в стороне напротив. Поэтому вела себя с Купером общительно и непринуждённо. Смеялась над его шутками и рассказывала врачебные опусы. Пока в какой-то момент не встретилась взглядом с Рональдом, который недовольно нас рассматривал.

14 миль под небом. Рональд

Я твёрдо решил принять предложение Глеба и ходить на предполётный осмотр к нему. Лишние встречи с Эмили мне не были нужны. Они ещё ни разу не закончились нормально. Поэтому, появившись в госпитале, я обратился к первой попавшейся медсестре и попросил найти Борисова. Та быстро прошлась по кабинетам, разыскивая врача. И опять этот больничный запах проникал в меня, возбуждая желание сбежать отсюда. Повезло, что Глеб появился быстро, и я не успел это сделать.

- Капитан? – прищурившись, спросил он.

- Решил принять ваше предложение и проходить осмотр у вас. Думаю, вы не будете против?

- Пройдёмте в кабинет, - кивнул он в ответ и пошёл первым.

Если вдруг там будет Эмили, поздороваюсь и сделаю вид, что так и должно быть. Не очень красиво с моей стороны, но мне так проще. К счастью, когда мы вошли в кабинет, девушки там не оказалось. На её столе лежали телефон, ручка, открытый документ. Складывалось впечатление, что она быстро уходила или ненадолго. Глеб предложил мне присесть и, чтобы не встречаться с ней, я поторопился, чтобы закончить осмотр как можно скорее. Борисов задавал какие-то общие вопросы, но, когда предложил измерить давление, мы неожиданно услышали удар металлического предмета о кафель в смежном помещении.

- Эмили, это вы там? - переспросил сразу Глеб, одевая мне манжету тонометра.

- Да, Глеб, - ответила Эми, - у меня пациент - лейтенант Купер.

Купер? Что с ним? Вчера же было всё нормально. Я напряг слух, чтобы услышать, чем они там занимались, но до меня доносился только тихий шорох.

- Со мной всё в порядке, так пару царапин, - отозвался Дэйв.

Пару царапин? Что за бред? Он в жизни ничего не сделал такого, чтобы появилась царапина. С каких пор у кабинетного питона появились раны? Я должен всё увидеть сам. Сейчас как раз удобный случай, можно поздороваться с ними и заодно подсмотреть. Поэтому, когда Глеб закончил осмотр, я встал и направился к дверному проёму между помещениями. Достаточно было просто туда заглянуть, чтобы понять, что там происходит. Эмили наклонилась над ладонью Дэйва, обрабатывая её и, не поднимая глаз, поздоровалась со мной. Пока мы перебрасывались словами с лейтенантом, я успел рассмотреть его руку. Там не было никаких царапин. И Эмили сидела с пинцетом. Это больше похоже на занозу. Он что, пришёл к ней достать занозу? Это точно не похоже на Дэйва. Но я увидел достаточно, поэтому, оставив своё разрешение на столе, покинул кабинет.

Всю тренировку до обеда они не выходили у меня из головы. Что же Дэйву надо от Эмили? Прийти к ней с занозой... Смешно. Либо он что-то задумал, либо решил познакомиться с ней поближе. И хоть мне было плевать на нее, я чувствовал какую-то ответственность, как старший брат. По большому счёту, как бы там не было, но нас с ней связывало гораздо больше, чем с любым человеком здесь. Мне хотелось её предупредить, чтобы с Купером вела себя осторожней. Если ему надо будет, он, играючи сделает больно, и пойдёт дальше.

Закончив тренировку, переоделся в лётный комбинезон и заглянул в столовую. Обычно перед полётом я не ел, но сейчас он намечался только через пару часов, поэтому еда успеет перевариться. Мой обед, состоящий из овощей и курицы, был съеден наполовину, когда я обратил внимание на звонкий смех Эмили, сидевшей с Дэйвом немного в стороне от меня. Эми что-то эмоционально рассказывала, размахивая руками. Такой я запомнил её со школы. Но сейчас она была другой. По крайней мере, со мной.

Тогда в школе, когда нас поставили в одну пару на выпускной танец, она меня удивила и заинтересовала. Но она всегда вела себя так, что нельзя было понять, что она думала обо мне на самом деле. Когда же на выпускном я перешёл черту, которая нас разделяла, девушка перешла её вместе со мной. И разбила этим всё моё хорошее отношение к ней. Ей, как и большинству девушек, нужно было от меня одно из двух - статус девушки Рональда Кейдена или побывать в постели с Рональдом Кейденом. И одно из двух ей удалось. Мне казалось, она была другая. Более скромная. Чувственная. Загадочная. А на самом деле... Слилась с массой таких же пустышек. Не умеющих сказать: "нет". Остановить. Прекратить всё это.

Сейчас мне было противно от того, что я представил, как Купер предложит ей встретиться у него в комнате, а она с радостью побежит. Ведь это так на неё похоже. Когда Эмили повернула голову и заметила меня, то ничего кроме отвращения, она во мне не вызывала. Не доедая еду, я встал из-за стола и ещё раз, бросив на неё осуждающий взгляд, покинул помещение и направился в штаб.

Минут через двадцать с довольной улыбкой появился Дэйв. Будто то, что он задумал, шло по плану. Получив своё задание на сегодня, я принялся его досконально изучать. Сегодня мне необходимо было нанести удар по одной скрытой базе террористов. Сложность была в том, что они находились в одном из ущелий в Андах. Есть вероятность того, что придётся штопором входить в требуемую зону, сбрасывать снаряд, а затем успеть подняться до взрыва.

Самолёт был готов к полёту. Разрешение получено. Запуск двигателя. Выезд на взлётную полосу. Полная концентрация. Взлёт одна из самых сложных частей. Крылья самолёта длинные и низкие, нет права на ошибку. Быстро набираю нужную скорость, истребитель чутко реагирует на управление и любое неверное движение может привести к непоправимому. Уверенно тяну ручку штурвала на себя. Отрыв. Набор высоты. Выравниваю самолёт. На скорости тысяча  миль в час поднимаюсь на огромную высоту. Пару минут и я в стратосфере.

Это невероятно! Маневрирование многомиллионной машиной на запредельной скорости во внушительных перегрузках через бескрайние небеса. Отсюда наша планета выглядит другой. Совершенной. Идеальной. Уже отчётливо видно, что она круглая. А над головой... Над головой чернеет бесконечное космическое пространство. Тишина. Спокойствие. Выше меня только космонавты. В боковое окно светит солнце. Но тут оно совершенно иное. Не такое как на земле. Особенно яркое. Разбавленная облаками атмосфера подо мной томно обволакивает Землю голубой каймой.

Я стремительно приближаюсь к месту. Уже видны вершины гор. Иду на снижение, пролетая над острой скалой.

- Земля, Земля, это Вирус. Я на месте. Приём, - вызываю диспетчера.

- Вирус, это Земля. Вас слышу. Доложите готовность, - ответили в наушниках.

- Готов! Снижаюсь.

- 6000 футов, 5000... - говорит автоматика самолёта, резко направляю самолёт вертикально вниз. Машину вращает вокруг своей оси, и она входит в штопор, - 4000... 3000, - снижаюсь и слежу за приборами, - 2000.. - земля совсем близко, - 1000... 500...

Время замирает... Всё длиться доли секунды... Выпускаю снаряд, выворачиваю штурвал в сторону и на себя, уводя машину от места предполагаемого взрыва... 3...2...1... Взрыв... Поворачиваю плоскость истребителя на бок, протискиваясь между двумя скалами, поднимаю машину вверх. Ощущая лёгкий толчок ударный волны, оборачиваюсь, осматривая самолёт. Всё в порядке. В стороне в небо поднимаются ядовитые клубы дыма и огня. Ещё одна дислокация боевиков ликвидирована.

Направляя самолёт в сторону базы, снимаю шлем и вытираю пот со лба. Шумно выдыхаю. Надевая назад шлем, вызываю диспетчера.

- Земля, Земля. Это Вирус. Приём.

- Вирус. Это Земля. Вас слышу. Доложите о выполнении.

- Задание выполнено. Террористы в квадрате “В” ликвидированы. Возвращаюсь на базу. Приём.

- Вас понял, Вирус. Отличная работа. Конец связи.

Кто переживал бы за меня, если бы я погиб? Мне вдруг представилось всё это так явно. Вот я лежу в деревянном ящике. Все говорят, какой я был отличный лётчик. Если повезёт, прицепят посмертно медаль. Лиза... даже не знаю... наверное, расстроится, но больше оттого, что останется одна и не будет знать, как жить дальше. Родители... они так редко меня видят, что решат, будто я на очередном задании. Никто... не будет скучать. Подумать только! Мне почти тридцать, а нет ни одного человека, ради которого мне хотелось бы жить и бросить эту службу. Может поэтому я и самый лучший лётчик, что не боюсь рисковать и выполнять сложные задания? Мне нечего терять. И нечем дорожить.

15 миль под небом. Рональд

Я возвращался в казарму после выполнения задания. Уставший. Вымотанный. Единственным желанием было занять горизонтальное положение и отдохнуть. Выйдя на тротуар, ведущий к зданию, я заметил у госпиталя Эмили.

Она стояла, облокотившись о перила, и задумчиво смотрела на уходящее за горизонт бронзовое солнце. Лёгкий ветерок играл с прядями выбившихся из небрежно собранного наспех пучка темных, блестящих волос. Даже против моей воли я окунулся в воспоминания. Её идеальный профиль, грациозная осанка и стройная фигура напомнили мне о нашем выпуском танце. Тогда я мог свободно прикасаться к ней, держа одну руку на талии, а другой сжимая нежную, хрупкую ладошку. Надеюсь, она так и не догадалась, что я специально во время танца прижимал сильнее к себе, чтобы почувствовать её. Я помню и изящную тонкую шею с дивным ароматом и нежные, словно лепестки, губы. Как всегда не в строчку, мои мысли прервал неожиданно появившийся Купер, протягивающий ей букет каких-то цветов. Что же ему было надо от неё? Он знал устав. Знал, что отношения внутри части, тем более во время военных действий, строго запрещены. Или она так сильно ему понравилась, что он готов пожертвовать карьерой? Черт! Она начала занимать слишком много моих мыслей своим появлением. А сейчас я явно был третий лишний.

Я вообще не понимал, что она тут делала. Одела халат врача и уже возомнила себя Гиппократом? Что-то я особо не заметил её знаний. Так давление измерить, пульс, занозу достать. Занимает чьё-то место, а кто-то мог бы вместо неё реально проводить операции и спасать жизни. Да еще и просиживает целый день на стуле, набирая вес. Со мной - стерва, а с ним -  королева.

Когда я вернулся в свою комнату, Люк, мой сосед, был уже там и, лежа на кровати, что-то читал.

- Прилетел? - оторвавшись от книги, спросил он.

- Ага, я в душ и спать, - выбирая из шкафа чистую футболку, чтобы переодеться буркнул я.

Люк снова уткнулся в книгу, знал, что после полётов, лучше меня не трогать. Я вышел из комнаты и направился в душевую, которая находилась в отдельном одноэтажном здании вместе с прачечной. Там уже стирались чьи-то вещи, я бросил свой лётный комбинезон в свободную стиральную машину, а сам пошёл в душ. Когда прохладные капли начали покрывать мою кожу, закрыл глаза и с наслаждением расслабился после сложного полёта. Перед глазами опять Эмили с Дэйвом. То, как он на неё смотрел, то, как она улыбалась в ответ. Да пошли они к черту! Оба! Пусть делает с ней, что хочет, раз она ничего не понимает и не видит. И ударив со всей силы кулаком о жёсткую стену, быстро перекрыл воду и вышел из душа. Рука немного ныла, когда я натягивал одежду, но мне было плевать.

Вернувшись в прачечную, посмотрел на свою машинку. До окончания стирки оставалось десять минут, я сел на стул, прислонив голову к стене.

Меня разбудил сильный грохот, будто рядом что-то взорвалось. Я мгновенно подскочил и встретился с растерянным взглядом Эмили.

- Извини, - промямлила она, - не хотела тебя будить, - и принялась собирать с пола выпавшее из рук ведро с одеждой. Я потёр глаза, прогоняя сон и сел обратно на стул.

- Рон, - услышал голос девушки и поднял на неё глаза.

- Что?

- Извини за тот случай, - нерешительно начала она, - я не должна была так делать, с тобой на самом деле всё в порядке, - теребя мокрые после душа волосы, оправдывалась она, - и... спасибо, что не выдал меня, - избегая моего взгляда, она сидела на полу, гипнотизируя одну точку.

Чего она хотела от меня? Чтобы простил. Но зачем? Чтобы снова стал ходить к ней? А как же Купер? Или ей нужны все? Держать возле себя? Я не узнавал ту Эмили, с которой учился.

- Ладно. Но, думаю, нам не стоит общаться. Чтобы не усложнять всё ещё больше, - предложил я.

- Хорошо, - громко выдохнув, сказала она, - если ты так хочешь...

- Я хочу? - перебил я Эми. - Ты меня вынуждаешь. Я думал, мы - взрослые люди и можем оставить всё прошлом. Но ты решила развести детский сад, начав мне мстить. Я не узнаю тебя. Ты изменилась.

- Хм... изменилась, - махнула головой. А потом вцепилась своим взглядом в меня, - ты меня изменил. Меня и мое отношение ко всему. Это было мерзко.

- Что-то я не помню, чтобы ты особо сопротивлялась?

- Знаешь что? - выпалила, но потом осеклась, не договаривая чего-то, - иди к черту, - поднялась с пола и направилась в сторону выхода.

-Что значила та записка? Чего я не слышу и не вижу? - спросил я, уточняя, что же это значит. Ведь я так и не понял ничего.

- А что тут непонятного? Ты видишь и слышишь только то, что хочешь, а не то, что есть на самом деле.

- То есть я неправильно всё понял, когда там, в твоей комнате ты хотела, чтобы я тебя поцеловал?

Эмили округлила глаза, не ожидая от меня такого вопроса. А я почему-то был уверен, что я всё понял правильно и видел её такой, какой она являлась на самом деле.

Жестко припечатав меня своим взглядом, опять буркнула что-то  на латинском, развернулась и вышла, оставив мой вопрос без ответа.

Меня начинали напрягать ее фразы, которых я не понимал и, соответственно,  не мог ответить.

***

В кои-то веки у меня выдался выходной. Я хотел провести его с механиком и пересмотреть мой истребитель. Мы так увлеклись им, что освободились только вечером. На ужин опоздал. Зато ни Купера, ни Эмили в столовой уже не было. Легко поужинав, я немного передохнул у себя в комнате и пошёл на тренировку. В тренажёрке стоял полумрак. Где-то в стороне был скрип, кто-то уже занимался. Запах кожи и резины будоражил мои мышцы. Не обращая ни на кого внимания, я размялся и пошёл на турник подтянуться. Переходя между тренажёрами, медленно прокачивал каждую мышцу. Сев на очередной лицом к залу, я взялся за ручки и принялся не спеша двигать руками вверх-вниз, поднимая груз. Мой взгляд задержался на девушке в обтягивающем костюме. Она, пританцовывая в наушниках и не замечая меня, подошла к тренажёрам напротив.

Когда же она развернулась и села, я замер, уж никак не ожидая увидеть её здесь. Эмили? Врач? В тренажёрке? Ей же надо беречь руки? Если она врач, конечно. Она начала делать упражнения, сосредоточившись на одной точке. Когда она в какой-то момент повернула голову в мою сторону и встретилась со мной взглядом, то замерла на пару секунд, как и я, явно не ожидая меня тут увидеть. Слишком часто мы с ней случайно встречались. Мне даже показалось, что она специально это делала. Но сегодня она выглядела ошарашенно, как и я её, впрочем. Быстро отведя взгляд, она о чем-то задумалась и продолжила упражнения, но уже не так рьяно. Я бросил на неё ещё пару взглядов исподлобья. Похоже, она часто тренируется, у Эмили отличная фигура. И, если раньше все было спрятано под одеждой, то сейчас наоборот. Неужели я в чём-то ошибся, думая, что она протирает кресло в кабинете? Я смотрел и невольно расплывался в улыбке от того, как она пыталась сделать серьёзный сосредоточенный вид, но у неё это слабо получалось.

16 миль над землей. Эмили

... Думаю, нам не стоит общаться, чтобы не усложнять всё ещё больше...

Вспоминала его слова на следующий день,  собираясь на работу. Перестать общаться можно. Только как убить воспоминания? Как выжечь тебя из сердца? Как забыть? Как перестать волноваться, когда ты очередной раз летишь на задание? Вчера я даже согласилась встретиться вечером с Дэйвом, чтобы выведать между делом, как ты слетал. Хотя узнав от него в обед об этом опасном  полете, в который он же тебя и отправлял, мне захотелось придушить Купера. Дэйв будто не дорожил лётчиками, отправляя их на эти сумасшедшие задания. Главное для него было выполнение инструкций, а на то, что может кто-то погибнуть он плевать хотел.

Теперь, когда я знала, что с Роном всё в порядке, стало спокойней. Хотя он, кажется, решил воплотить свою идею в реальность. Мы с ним не то, что не общались, даже не встретились ни разу за целый день. Ни в столовой, ни в госпитале, ни на улице. А я, каждый раз покидая свой кабинет, отчаянно искала глазами того, кто совсем не хотел быть замеченным.

Словно лавируя между миссиями какой-то игры, до вечера я выполнила бесконечное количество заданий. Больные. Раны. Перевязка. Шрамы. Увечья. Бинты. Скальпель. Шприцы. Единственным желанием было закончить этот день и отвлечься. Сбросить напряжение. Только не отлёживаясь в кровати, а где-нибудь в тренажёрном зале. А лучше на боксерской груше. Она уж точно поймет мое состояние и всё стерпит.

Что-что, а заботиться о своих солдатах  американская армия умела. В шикарно оснащенном спортивном зале было достаточно тренажеров и другого оборудования для тренировок. Оно и понятно, ведь не выносливый, слабый летчик, быстро устанет и не сможет выполнить задание, которое от него требует руководство.

В зале практически не было людей. То ли все занимались днём, то ли были на вылетах, но так даже лучше. Меньше будет взглядов в мою сторону. Вставив наушники, я включила сначала расслабляющую мелодию. Разминая и разогревая тело, тщательно подготавливала каждую мышцу. Упираясь руками в пол, я заняла положение лёжа  и начала отжиматься. С виду хрупкий врач, но на самом деле я была довольно вынослива.

С мужчинами, конечно, соревноваться я бы не стала, но женщинам бы фору дала. Напряжение мышц, чтобы выжить из себя максимум отжиманий, болью отдавалось в руках. Несколько подходов, в перерывах расслабление. Я входила в свой обычный ритм. Лёжа на полу, прокачивала пресс. Как же меня будоражило и возбуждало это жжение, боль, тяжесть в мышцах от упражнений. Двигаясь в такт музыке, не останавливаясь. До боли, а потом максимально расслабляясь.

Закончив, отдышалась и встала, чтобы перейти на тренажеры. Я окинула взглядом весь ряд и, выбрав подходящий для спины, установила нужную нагрузку. Прикрыв глаза от предвкушения, села лицом к противоположной стене тренажеров. Глубоко вдохнув и выдохнув, взялась за ручки и начала упражнение. Сливаясь с музыкой и растворяя в ней всё напряжение. Через несколько движений я открыла наконец глаза. И замерла, словно меня заколдовали.

Рон сидел немного в стороне и наблюдал за мной. Черт! Что он тут делает?  И тут же сообразила, что видела как кто-то занимается, но не хотела ни с кем встречаться и общаться, поэтому сделала вид, что не заметила. Одни в тишине и полумраке большого спортзала, разбиваемого только металлическом звоном. Моргнув пару раз, возвращаясь в реальность, я отвернулась от парня и, уставившись в одну точку, продолжила упражнения. А перед глазами предательски  всплывал  увиденный минуту назад образ. Сексуально взъерошенные волосы. Капельки пота, выступившие на лбу и прозрачными струйками стекавшие по шее. Уверенные, мощные движения руками, отчего бицепсы готовы были разорвать футболку, скрывавшую остальное тело.

Я пыталась сосредоточиться на тренировке, вспоминая правильную технику выполнения упражнения. Так, вдох - усилие, выдох - расслабление. Вчера он явно дал понять, чтобы всё осталось в прошлом. И даже настоящего у меня нет. В это было так больно верить. Словно всё это сон. Проснусь. И мы вместе. Словив взглядом его руку, очередной раз возненавидела это чёртово кольцо. Я обязательно попробовала бы его вернуть, если бы не жена. Глянув мельком на его лицо, попала  в омут его глаз и загадочной ухмылки. Надеюсь, капли пота, выступившие на моем лице, которое мгновенно бросило в жар, не сложатся в фразу "я всё ещё люблю тебя".

Рон неожиданно разорвал нашу зрительную ниточку, повернул голову в сторону и махнул кому-то рукой. Я следом за ним перевела взгляд. В зал проходил невысокий парень. Видно было, что он часто посещает спортзал, но одновременно у него был небольшой живот и мышцы не были так четко очерчены. Среди лётчиков я его не встречала. Значит, вероятно, кто-то из штаба. Возможно, как Дэйв.

Парень кивнул мне головой с явными залысинами, несмотря на молодой возраст. И хотя,  его круглое лицо и крупный нос не делали его красавцем, но что-то в его искренней улыбке и мягком прищуре глаз располагало к себе открытостью и простотой. Я кивнула в ответ. Музыка у меня в ушах заглушала весь их разговор. Но, судя по тому, что они переглядывались между собой, бросая периодически взгляды на меня, речь шла обо мне.

Мне бы сейчас вызвать землетрясение и провалится под землю. Не люблю быть третьим лишним, особенно когда один мужчина спрашивает что-то у другого, и оба смотрят на меня. Отвернувшись от них, продолжила качать спину, хотя хотелось побыстрее исчезнуть с их глаз. Заметив боковым зрением, приближающуюся ко мне фигуру, перевела взгляд. Прямо на меня шёл, словно паровоз, незнакомец. Остановив тренажер, я сбросила один наушник.

 - Привет, - улыбнулся он.

- Привет, - кивнула в ответ, не понимая, что ему от меня надо  и как себя с ним вести.

- Я - Люк, Рон говорит, что Вы наш новый врач? - кивнув в сторону Рональда, спросил он.

- Да, я - ваш новый врач, Эмили Уотсон, - протянула ему руку.

Он сжал своей крупной теплой ладонью мою, а потом потянул руку на себя и нежно поцеловал тыльную сторону ладони. Ого! Вот уж от кого, а от этого медвежонка, я не ожидала такой галантности. Но улыбнулась в ответ. Мне определенно нравился этот парень. Да и кольца у него не было, как у некоторых. По звуку металла за спиной Люка я поняла, что Рон тренируется. Хотя меня больше интересовало, наблюдал ли он за нами.

- Я работаю в столовой, если что-то будет надо, обращайтесь , - подмигнул он, отпуская мою руку.

-Рональд умеет заводить нужные знакомства, - рассмеялась я.

- Да уж, точно, - поддержал меня смехом он, - на самом деле мы живем в одной комнате. А Вы, случайно, не та самая врач, что не пустила его в полёт?

Я заговорщицки усмехнулась в ответ, думаю он всё понял.

- Он рассказывал, что Вы были знакомы раньше, - вдруг сказал Люк,- но в подробности не вдавался. Не знаю, зачем я тебе это говорю, но он, с одной стороны, сильный и независимый, а с другой очень несчастный человек.

Склонившись немного в сторону, поглядела на Рона. Он не выглядел несчастным. Уверенный, целеустремлённый. Встретившись с ним взглядом, быстро перевела глаза на Люка.

- Зачем ты мне это рассказал?

- Подумал, раз Вы давно знакомы, может, ты сможешь расшевелить его? - глядя в глаза попросил он, - ладно, не буду отвлекать. Если что, обращайся, и если Рон обидит, тоже, - подмигнул мне.

Я натянуто улыбнулась в ответ и, встав, быстро отошла подальше от этой парочки. Внутри всё закипало от слов Люка. Схватила попавшиеся на глаза боксёрские перчатки и, надев их, спустила пар на груше. Зачем мне это знать? Он женат, и Люк должен быть в курсе. Удар!  Еще! Мы знакомы? Еще как знакомы.

До боли стиснув челюсти продолжала бить по груше. Меня никто не захотел пожалеть, когда я была несчастна. И он знал это. Знал. И ничего не сделал! Выбившись из сил, скинула перчатки и, переключив плейлист на медленные ритмы,  легла, спиной соприкоснувшись с покрытием в зале. Мне надо было расслабиться и успокоиться.

 В наушниках заиграла грустная мелодичная песня, от которой в памяти возникли события десятилетней давности, щемящие и разрывающие душу…

17 миль над землей. Эмили

Ещё со средней школы мне безумно нравился этот мальчик-уголёк Рон. Когда жгуче-чёрная копна волос, возвышалась над остальными учениками, я всегда замирала, украдкой наблюдая за ним. Рон же напоминал крота, что так комфортно чувствует себя в своей среде, но не видит того, кто у него под носом. А возле него всегда была я. Поддерживала, помогала, оставаясь при этом лишь другом или сестрой. До конца учебного года оставалось доучиться несколько месяцев, потом мы разъедемся по университетам в другие города. После этого я смогу навсегда похоронить эти безответные чувства.

Но всё поменялось в один день, давая ещё один шанс провести с ним время, а вместе с этим и надежду, что Рон изменит своё отношение ко мне.

Всех выпускников собрали в большом зале для формирования пар для выпускного вальса. Перед нами стояли две коробки с именами парней и девушек. Помощник директора медленно доставала по очереди наши имена, создавая пары. Когда я услышала имя Рона, моё сердце ускорилось, выбрасывая в вены дозу адреналина. Мысли словно в вакууме.

Помощник медленно опустила руку в коробку с женскими именами и громко шуршала, перебирая пальцами бумажки. Возникало ощущение, что она тянула выигрышный билет, а не пару для парня. Вся женская часть зала замерла в предвкушении услышать своё имя. В воздухе витала смесь волнения и сладостного предвкушения.

Я закрыла глаза и, глубоко вдохнув, представила бумажку с моим именем. Пару секунд молчания. Хруст развёртывающейся бумаги. Нервно сглатывала, сдерживая волнение.

- Эмили Уотсон, - услышав свое имя, тело обволокла колющая дрожь, от которой стало зябко в душном помещении. Распахнув глаза, я увидела завидующие взгляды девчонок и осознала. Это не сон. Мой шанс. Моя надежда. Моя попытка.

Пробираясь сквозь стулья, поспешно подошла к Рону, он улыбнулся и кивнул мне.

***

Эта была лучшая весна в моей жизни. Всё расцветало, превращаясь из маленьких неприметных почек в цветы. Большие, ярко-возбуждающие с манящими нежными лепестками. Я с трепетом ожидала каждой тренировки. Сильные руки, поддерживающие мою талию и сжимающие крепко ладонь, дурманящий аромат сандала, уносящий из помещения куда-то в пустыню. Душа изнывала от жажды быть с ним, касаться его губ, смотреть в каре-шоколадные глаза, желая утонуть в них навсегда. Это сблизило нас, мы стали проводить больше время вместе, но переступать какие-то границы он не спешил.

День выпускного. Лёгкое волнение и дрожь предало нашему танцу особый шарм. Это было словно признание в моих чувствах. Настолько я была чувственная, внимательная и что-то всё же растаяло между нами за это время.

Вечером на празднике, немного выпив, видимо для смелости, Рон стал раскованней и пригласил меня прогуляться. Он что-то рассказывал, смеялся, я поддерживала его, но всё было, как в дурмане. Едком. Жгучем. Прожигающем до глубины сердца. Я пришла в себя только, когда он, заведя меня в беседку за школой, прижал к стене и обхватил мою нижнюю губу своими. Ни слова. Ни взгляда. Но мне было достаточно этого. Наконец моя влюбленность перерастала в любовь, обретая очертания и ощущения.

Грубые руки нырнули под блузку, жадно исследуя кожу. Когда его рука проникла туда, где не был еще ни один парень, я окончательно поняла, что он хочет меня. А хочет , значит любит. Для меня это было очевидно.

Эти мягкие нежные губы, вкус которых я не спутаю теперь ни с чем. Осмелилась тоже запустить ему руку под рубашку и дотронуться подушечками пальцев до кожи. Сердце впитывало наслаждение, а руки забыли о стеснении, .

Я смело отдала ему то, что так бережно хранила, сливаясь в одно целое. Не так я себе представляла свой первый раз, но ради того, чтобы он был рядом со мной, чтобы не потерять его, я готова потерпеть. Всё закончилось довольно быстро, не принесло ожидаемого удовольствия, но ощущение, что теперь он мой, грело душу.

Когда я открыла глаза и поправила одежду, осмелилась взглянуть на него. Но встретилась с пустыми бездонными глазами. На секунду я увидела в них страх и сожаление. А потом и вовсе что-то непонятное. Мне хотелось ещё раз его поцеловать, прижаться, но он чмокнул меня в лоб и отошёл, выдавливая из себя улыбку.

- Я позвоню, - сказал напоследок и исчез.

Проснувшись на следующий день, первым делом кинулась проверить телефон, но ни звонков ни сообщений не было. Наверное, Рон еще спит. Трепетное ожидание его звонка. Услышать его голос. Прикоснуться к любимым и желанным губам. Уровень напряжения зашкаливал. Скорлупа от яиц крошилась в моих руках, падая прямо в яичницу, кофе проливался на скатерть, оставляя на ней тёмное пятно. А он так и не звонил.

Услышав такой долгожданный сигнал, я подскочила, хватая телефон. Неуклюже взяв за край, выпустила из рук. Разлетаясь и рассыпаясь горохом по полу, я судорожно пыталась скорее его собрать. Это наверняка Рон. С ним всё в порядке. Он просто был занят. Твердила себе, собирая телефон в кучу.

Долгое томительное включение.

- Быстрее, быстрее включайся, чёртов мобильник, - ругала я телефон, будто он мог что-то сделать быстрее, чем делал обычно. Наконец экран загорелся, надавливая сильнее на экран в иконку звонков, хотела поскорее перезвонить ему. Последние вызовы... Линда. Это была Линда... Моя одноклассница. Сквозь выступившие в уголках глаз слезы, я еще раз проверила журнал вызовов. Это была она, звонила две минуты назад. Других звонков не было. Он так и не перезвонил сегодня. Что-то случилось. А может, он сильно занят. Такое вполне может быть. Он не забыл. Он не мог забыть после всего, что у нас было. Завтра перезвоню ему сама.

***

Всю ночь ворочаясь от кошмаров, я проснулась разбитая и подавленная. Накрученная ночными переживаниями, схватила телефон, и, не задумываясь, набрала его номер, чтобы узнать, что с ним всё в порядке. Гудок, другой, третий...

- Да, - ответил мне заспанный мужской бас. Этот бездушный звук вонзил в меня жало и, прокручивая внутри, добавил, - кто это?

- Привет, Рон, - нерешительно ответила.

- Эм? - переспросил парень. Как же я любила, когда он так сокращенно обращался ко мне, будто этим укорачивал расставание между нами, сближая наши души.

- Да, - откашлялась,  чтобы потянуть время, я ожидала, что он что-то скажет, но парень молчал, - с тобой всё в порядке?

- Да, я еще сплю, Эм. Я тебе перезвоню позже, окей?

- Хорошо. - Короткое “хорошо” и он снова отключился.

Внутри всё выворачивало от предчувствия, что он не перезвонит. Я ждала его звонка, как больной ждёт врача, чтобы вылечиться, исцелиться, вернуть желание жить. Почему мне показалось, что он меня любит? Неужели я ошиблась и придумала то, чего не было на самом деле? Жила в иллюзии и теперь сгорала в ней. Он не мог воспользоваться мной. Он не такой.

18 миль над землей. Эмили

Я не думала, что может быть так плохо. Он медленно, мягко проник в моё сердце, поселил там надежду, тепло, вдохновение, счастье. А потом просто вырвал моё сердце, оставив зиять пустоту. Черную, мрачную, неопределённую. Ненавижу это состояние. Ненавижу себя за слабость. Ненавижу его за безразличие. Я готова была бросить свой университет и уехать с ним туда, куда он скажет. Заботиться о нём, любить его. Он же растоптал. Унизил. А я так и не понимала, почему? Что я сделала не так? Тогда ночью, он... это было взаимно... Что поменялось... Или он был пьян и думает, что сделал ошибку? А, может, просто удовлетворил желание? Значит, всё же желал меня. Зарывшись пальцами в волосы, сильно сжала их. Не мог. Дружбу закончить так. Это его выбор?

Мне надо прогуляться. Натянула джинсы, футболку, направилась к двери. Внезапно зазвонивший телефон напомнил, что я его забыла. Взяв его в руки, увидела на экране: "Рон". Неужели он передумал? Сердце вернулось на своё место и замерло в предвкушении чего-то хорошего.

- Да, - бодро ответила я, будто и не было этих нескольких дней мучений, - привет.

- Привет, - извиняющимся голосом произнёс он. Если бы он только знал, как я рада его слышать и уже успела его тысячу раз простить. - Эм, - продолжил парень, - прости, что не позвонил раньше, думал. Я... - его глубокое дыхание в трубке резало слух и не предвещало ничего хорошего.

- Рон, - перебила я его, спеша сказать, что всё было взаимно, он мне нравился и я ни о чём не жалею.

- Нет, Эмили, дай я закончу. Ты разочаровала меня. Я думал ты - другая, особенная, а ты как большинство раздвинула ноги передо мной при первом же случае.

Его слова душили горло, сдавливая и вытягивая из меня жизнь.

- Это не так, Рон. Я...

- Ты была классная, - опять перебил меня, - но смешалась со всей этой толпой таких же безделушек. Не звони мне больше, прощай, - далее раздались короткие гудки.

Телефон с грохотом выпал из рук. Я сползла на пол, теряя остатки себя. Зачем он это сделал со мной? Я не жалела ни об одной минуте, проведенной с ним. Он целовал меня по-настоящему. Это не могло быть глупой проверкой. Это просто не могла быть шутка или спор.

Я закрылась в ванне, залезла в душевую кабинку, включила какую- то музыку, воду и, когда в помещении стало достаточно шумно, зарыдала. От безысходности и непонимания. Музыка играла громко и не могла перекричать моих рыданий. Изрезал мне сердце, душу своими грубыми, грязными словами. Смешал меня с остальными. А я  продолжала его любить. Разве можно выкинуть человека вот так из жизни? После одного звонка. Если он проник везде, в каждый атом моего тела, который теперь хотел вращаться только в унисон с ним. Как забыть его? Его руки, губы, дыхание?

- Как? - крикнула я в пустоту, утопая в своей же любви.

***

Я провела следующие два месяца в мыслях. Ненавидя себя. Ненавидя его. Как я могла поверить ему и отдаться? А он разорвал в лоскуты мою душу. "Я думал ты другая, особенная, а ты как большинство раздвинула ноги передо мной при первом же случае. " Эти слова, сказанные им напоследок, опустили мою самооценку еще ниже. Да, фактически я так и сделала, но я же любила его и люблю. Я не просто хотела стать взрослой. Я не делала этого ради того, чтобы хвастаться. Я просто хотела быть рядом. С ним. Всегда. Почему я не сказала ему всего раньше? Почему позволила придумать то, чего не было на самом деле? Почему я такая дура?

***

Завтра, спустя полтора месяца, мы с родителями переезжали в другой город, поближе к месту моей учебы. Я боялась, но хотела встретиться с ним напоследок. Уговорила Линду, сходить на вечеринку общих друзей. И попробовать поговорить еще раз.

Увидеть его спустя два месяца, это всё, о чём я мечтала. Пробираясь сквозь снующий подвыпивший народ, я искала Рона. Пришлось даже спросить у кого-то, где он. Меня направили за дом, к бассейну. Я обогнула водное пространство, освещенное лишь парой фонарей. Сгущающиеся тучи и усиливающийся ветер, пробирали насквозь. Я предчувствовала что-то плохое, но должна была знать всё. Томные женские вздохи и грубое мужское покашливание расставили всё на свои места. Темноволосый парень в спортивной толстовке с приспущенными шортами и обхватившая его тонкими ножками блондинка наслаждались обществом друг друга. В то время как я стояла и постепенно умирала... Я не хотела в это верить... Я не могла это принять... Я пыталась его ненавидеть...

Сорвавшись с места, убегала из этого ада, в который сама же себя и загнала. Позади горели костры моей юности и первой любви. Настолько сильной, что она готова была бы взорвать полгорода. Я оставляла за собой сухие обгоревшие остатки моего сердца. Здесь, в этом городе, в этой школе. Навсегда прощаясь со всеми, кого знала. Я не смогу снова вернуться сюда, никогда. Видеть их и вспоминать его. Слёзы душили, хотелось выть от той боли, которую он мне причинял. Не хотелось жить. Не хотелось никого любить. Не хотелось ничего. Я даже не догадывалась насколько может быть больно полюбить.

Сжигать мосты было не для кого.

Прислонившись лбом к стеклу машины на заднем сидении нашего автомобиля, я незаметно вытирала не спеша катившиеся слёзы.

***

Понимая, что на самом деле плачу, возвращалась в реальность. В тренажерный зал. Рон. Люк. Неожиданно кто-то аккуратно дотронулся до моей руки.

- Эм, ты плачешь? - такое знакомый и магнетический голос. - Что-то случилось?

Распахнув глаза, увидела его, с волнением наблюдавшим за мной. Словив мой взгляд, он не отпускал его, ожидая ответа. Пару минут назад я опять окунулась в минуты, часы, дни, пропитанные предательством, непониманием, а теперь он тут. Опять. Рядом. Спустя столько лет. Я могу дотронуться до него. Могу поговорить. Могу просто смотреть. Могу поцеловать. Это было похоже на сон.

Но не сейчас. Сбросив его руку, я вскочила и, оставив все вещи в зале, выбежала оттуда. Я не хотела никого видеть сейчас. Тем более его.

19 миль над землей. Эмили

Зачем только ко мне подошёл Люк и всё это выложил? Зачем поднял волну воспоминаний, которая так и не дала мне толком уснуть и выспаться, окуная вновь в слёзы обиды, одновременно поднимая и намекая на едва ощутимую надежду.

***

Ещё пару раз и у меня войдёт в привычку не завтракать. Но видеть ни одного, ни второго, ни даже третьего я не хотела. Доедая последний хлебец и запивая его водой, так как сока больше не осталось, собиралась на службу.

Я думала, что на этом моя чёрная полоса должна закончиться. Но всё стало только сложнее и запутаннее, когда Глеб с утра ошарашил меня известием, что он и ещё несколько врачей срочно вызвали в другую часть для помощи в проведении операций. Я оставалась одна на целые сутки. Не совсем одна, конечно, был ещё терапевт, окулист, санитары и наша медсестра Марта.

Отправив Глеба, я возвращалась назад к кабинету. Будем надеяться, что аврала не будет и день пройдёт спокойно. Отпущу лётчиков, сделаю обход, заполню карточки. А под дверью меня уже ждало приличное количество пилотов, сразу же внося коррективы мои планы.

- Ого, вас сегодня много, - вскинув брови, поприветствовала я их.

- Тренировочные полёты, - отозвался кто-то.

- Тогда подождите минутку, мне нужно найти помощника.

- Я могу быть помощником,- подмигивая правым глазом, предложил один из лётчиков.

- Думаю, ваша миссия покорять небо, а не врачебный кабинет, - улыбнулась я и пошла на поиски Марты.

Скорее всего, она должна быть в процедурном. Первым же делом направилась туда. Это не был кабинет главврача, поэтому я свободно открыла и вошла, замерев от неожиданности. Рональд стоял с Мартой. Близко. Можно сказать вплотную, что-то шепча. Увидев меня, девушка отскочила, а парень криво ухмыльнулся, будто понимая, о чём я подумала. Выдохнув и подавив желание сказать что-то колкое, я обратилась к ним:

- Марта, мне нужна помощь, - потом перевела взгляд на Кейдена и снова вернулась к девушке, - все личные дела решите после работы.

Развернувшись, вышла из кабинета. Только не плакать, только не плакать. Вдох. Глубокий выдох. Сжимая зубы и вытирая выступившую в уголке глаза слезу, успокаивала себя. Меня это не интересует. Мне плевать на него. А ещё говорил: "У меня жена". Лжец.

Когда наконец оказалась перед кабинетом, натянула улыбку перед лётчиками.

- Кто первый? Заходим, - пригласила я, открывая дверь в кабинет. За мной направился паренёк. Удивительно, как он, такой молодой, уже оказался в горячей точке? Не хотела бы я, чтобы мои дети тут работали, выбирая себе такое будущее.

Только принялась искать карточку этого лётчика, как в кабинете появилась Марта. Она не была запыхавшаяся или с раскрасневшимися губами, причёска аккуратная, халат не помят. Или она умело маскируется, или между ними ничего не было.

- Марта, найди Смита, а я пока измерю давление.

Смит оказался в отличной форме, как и последующие лётчики. Но эти непонятные отношения у Марты, ожидание его появления, всё нагнетало обстановку. Девушка же молчала и ничего не рассказывала. Да, мы не были с ней подружками, и она ничем мне не обязана. Кроме того, я не знаю, что у них было до меня. Бесило то, насколько близко он с ней стоял.

- Фамилия, - не глядя крикнула я, заполняя карточку предыдущего лётчика, услышав, что уже вошёл следующий.

- А ты что уже забыла? - неприятно передернуло, когда услышала знакомый голос. И быстро перевела взгляд на Марту, оценивая её реакцию. Сказать, что я ревновала - это ничего не сказать. Меня выворачивало от мысли, что между ними что-то есть. Что он не такой прилежный муж, каким хотел казаться передо мной. Что он целовал девушку. Обнимал. Возможно. Черт! Я даже думать не хочу, что между ними могло происходить за пару минут до моего прихода или наоборот я что-то сорвала.

Но Марта спокойно искала карточку, не смущаясь, не краснея, но избегая его взгляда. Я же молча измерила давление и пульс. И я бы с удовольствием отпустила его даже не проверяя, чтобы только не встречаться с ним лишний раз. Но правила есть правила.

- Научилась измерять давление? - ухмыльнулся, пытаясь задеть меня, когда я надевала манжету. Я же извинилась вчера и думала, что мы закрыли эту тему.

- Научился изменять жене? - парировала в ответ, продолжая измерять чертово давление. Хотелось выдать ему тонометр и предложить вообще не приходить сюда.  Уголок его губ дернулся в наглой усмешке, когда летчик обернулся, взглянув на Марту. Понял мой намек и снова перевел взгляд на меня.

- Для этого много ума не надо, ты же сама знаешь, - бросил в ответ. Руки зачесались мучительно медленно обернуть вокруг его шеи гибкий шланг стетоскопа и затянуть его.

- Вы забываетесь, капитан, мы на службе, - сухо выдала в ответ. Быстро сняв манжету, поставила печать с разрешением на вылет. Развернула справку текстом к Рону и подтолкнула на край стола в его сторону, чтобы проверил.

Рон взял документ и, пробежав по не нему глазами, убрал в нагрудный карман. Все делал медленно и явно не спешил уходить, специально действуя мне на нервы.

- Марта, зови следующего. - Обратилась к девушке, чтобы поторопить Рона и заодно избавиться от него.

- Вот и я не понимаю, что ты делаешь на войне, - бросил в ответ и развернувшись покинул кабинет. Дьявол. Прикрываю глаза, шумно выдыхая. Ему обязательно оставить последнее слово за собой. Обязательно напомнить о прошлом. Обязательно сделать больно.

20 миль над землей. Эмили

- Эмили, - обратилась ко мне Марта, как только дверь за Роном закрылась. Подняла на неё глаза в ответ, замечая, что девушка, держит ручку двери, но не спешит ее открыть и позвать следующего летчика.  - Я хочу, чтобы вы знали. Между мной и капитаном Кейденом ничего нет. Я и сама не ожидала, что он придёт ко мне. Он искал сначала Глеба, хотел, чтобы он дал ему разрешение на вылет. Но я сказала, что Борисова нет и помочь ему можете только вы. Я знаю, что отношения на базе запрещены, поэтому не хотела бы потерять работу из-за того, чего нет на самом деле.

Я еле удержалась, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Почему-то я верила Марте. Или хотела верить. И, получается, он всё-таки верный муж. Хотя и я умею не только давление измерять. Мы снова не понимали друг друга. Есть ли смысл пытаться связать  нить, что держала нас, если всегда на ней будет узелок.

- Я поняла, Марта, - кивнула девушке и попросила позвать следующего летчика. Не стала затягивать с осмотром и быстро отпускала молодых людей.

Всё-таки он не хотел со мной встречаться. Хотел найти Глеба. Может даже просил Марту поставить печать незаметно, чтобы избежать ненавистной встречи. Но мои размышления прервал телефонный звонок, который отвлек от Рона в итоге на целый день.

- Лейтенант Уотсон?

- Да, это я.

- Рядовой Прайс. КПП. Прибыла машина с медикаментами. Будет у вас через пару минут, - сообщил постовой. Черт. Этого ещё не хватало. У меня не закончен обход, хорошо хоть летчиков отпустил.

- Поняла, сейчас встречу.

Выйдя на улицу, увидела вдали фургон, двигающийся в мою сторону. Машина остановилась прямо передо мной и, открыв водительскую дверь, из кабины выскочил водитель. Сбросив брезентовый тент, показал коробки с лекарствами.

- Это всё нам? - осматривая содержимое, спросила у закурившего мужчины.  - Я одна, не справлюсь.

- Нет, только то, что у правой стены. И у вас есть полчаса, - пожал плечами водитель. - Надо еще в одну часть успеть.

-Охохох, - выдохнула я, соображая, что придумать.

Мне нужны грузчики, много грузчиков. Где только мне их взять? Не больных же поднимать. Судорожно кусая губу, соображала, что делать. Лётчики разошлись. Привлечь некого. Да, есть только один человек, который наделён полномочиями собрать рабочую силу. Побежав к ближайшему телефону, я набрала номер, ожидая ответа.

- Штаб. Рядовой Уайт.

- Это врач из госпиталя. Эмилия Уотсон. Могу я услышать первого лейтенанта Купера? Это срочно.

- Сейчас узнаю, - ответил тот, и в трубке повисла гнетущая тишина.

- Да, Эмили, что-то случилось? - раздался голос через несколько секунд.

- Дэйв, мне нужна помощь, срочно. Привезли медикаменты. Много. Мне надо их разгрузить. У нас всего полчаса, а в больнице никого.

- Я понял, Эмили, через пару минут буду у тебя, - и положил трубку, а я поспешила вернуться к машине.

- Сейчас разгрузим, - обрадовала я водителя. - Давайте пока посмотрим документы.

Водитель протянул мне бумаги. Я пробежала глазами по накладной. Внушительный список. Услышав звук подъезжающих машин, я выглянула из-за фургона. Навстречу мне уже шёл Дэйв в окружении военных. С улыбкой признательности посмотрела на него, он кивнул в ответ.

- Что разгружаем? - обратился к водителю.

- Вот это, - указав рукой на коробки, кивнул тот.- Только пусть девушка проверяет сама соответствие документам.

- Эмили, запрыгивайте и сверяй коробки. Ты, - указав на рядового, - с ней, будешь подавать. Остальные сюда, - показал, как выстроиться, скомандовал Купер.

Как у него так всё складно получается? Словно дирижёр, он руководил всеми, обеспечивая слаженность работы. Естественно и просто, каждый делал своё дело. Без заминок. Чётко. Быстро. Я смотрела на него с восхищением. Хотя военным это свойственно, но всё равно вызывало удивление. Когда последняя коробка была убрана, подошла к краю кузова.

- Давай помогу, - кивнул Дэйв и подошел к машине. Отказываться было глупо и пришлось бы прыгать с полутораметровой высоты. Положила руки на плечи мужчине и, почувствовав, как он придерживает меня за талию, спрыгнула, оказавшись тут же прижатой к нему. Слишком много посторонних глаз и я делаю резко шаг назад, чтобы не скомпрометировать ни его, ни себя.

- Спасибо, Дэйв, без твоей помощи мы могли остаться без лекарств, - ответила на его улыбку. Как я могу отблагодарить?

- Сходишь со мной на ужин? - мягко прищурив глаза, спросил он.

- Куда? - удивилась и насторожилась я, ведь тут не было ресторанов.

- В столовую, - усмехнулся он.

- Конечно, - кивнула в ответ.

- Я тебе позвоню, позже, сейчас у нас подготовка к полёту. Сегодня сложное и опасное задание. Мне пора.

- Удачи, береги себя и ... своих лётчиков, - с замиранием сказала я, понимая, что Рон тоже там будет.

21 миля над землей. Эмили

Мысленно перекрестив всех, я вернулась в госпиталь. Время подходило к обеду, но дел было невпроворот.

- Эмили, на обход пойдём? - напоминая мне, уточнила Марта.

- Да, Марта, бери истории и пойдём.

На обход и перевязки мы потратили ещё часа два. Я возвращалась в кабинет, надеясь немного передохнуть, но под дверями меня опять ждали лётчики за разрешением. Вспоминая слова Дэйва об опасном полете, волнение становилось сильнее. Это было так странно. Я чувствовала себя абсолютно спокойно на операции, спасая чью-то жизнь. Но, переживая за дорогого мне человека, теряла способность мыслить здраво. Сходила с ума. Впервые за всю службу.

Пилоты молча сменяли друг друга, будто все разом собрались воевать и это будет их последний бой. Не выдержав, я, наконец, спросила у одного из них, почему так много вылетов сегодня. И лучше бы не знала ответ.

Сложная операция. В нескольких точках одновременно. И никаких подробностей. Да что происходит? Тело начинало колотиться, от догадок, что Рон тоже полетит. Чёрт, лучше бы я опять запретила ему вылет. Или надо наконец поговорить нормально, а потом будь что будет. Он сам решит нашу судьбу.

Сделав глоток холодного чая, заваренного ещё с утра, принялась заполнять высокую стопку немного покосившихся и напоминающих Вавилонскую башню, медицинских карточек и историй.

Время растворялось мгновенно, не давая и минуты перерыва. Оторвавший от писанины звонок рабочего телефона, был как будильник, который вернул в реальность.

- Эмили? - слышу знакомый голос.

- Да, Дэйв.

- Идём на ужин? - спросил Купер, которому я не могла отказать.

- Конечно, - машинально кивнула я, хоть он меня и не видел. - Я буду через три минуты.

- Марта, может, сходишь с нами на ужин? - обратилась к девушке, положив трубку.

- С вами? - приподняв бровь, заулыбалась она.

- Да, со мной и лейтенантом Купером.

- Хорошо, с удовольствием, если я вам не помешаю.

Я улыбнулась в ответ, показывая, что всё нормально. Через три минуты мы уже ждали Дэйва на крыльце и, увидев его вдалеке, пошли навстречу. За ужином я всё ненавязчиво пыталась выудить из него информацию про полет, но он говорил общими фразами. Ничего внятного. Когда же Марта пошла за добавкой, он наклонился ко мне, подзывая меня указательным пальцем тоже склониться, быстро полушёпотом рассказал.

- Разведка доложила, что готовится теракт и надо срочно зачистить несколько баз. Никто не ждёт нападения ночью, к тому же мы отвлечём их. Сложность в том, что базы находятся далеко. Наши истребители могут только долететь туда, сделать атаку и вернуться. Если с первого раза не получиться, надо повторить атаку, но тогда топлива может не хватить. Это риск, но мы должны на него пойти, иначе погибнут мирные люди, а может, и пол-Америки.

- Кто полетит на дальнюю дистанцию? - боясь услышать ответ, спросила я.

- Кейден и Вильсон. Остальные будут отвлекать поблизости.

Во рту сразу образовался комок от понимания, что мы можем больше не встретиться. А мы так нормально с ним и не поговорили. Чёрт. Что это за работа-то такая? Рисковать жизнью каждый день. Хотя раньше меня этот вопрос так не волновал.

- В любом случае, будьте наготове ночью, неизвестно, чего ждать, - добавил он.

Я кивнула в ответ, делая понимающий вид.

- Всего доброго, Эмили, - встал Дэйв из-за стола, закончив ужин довольно быстро, - но мне пора, - и быстро направился к выходу.

Как только он отошёл на приличное расстояние и не мог уже нас услышать, к столу со стаканом сока вернулась Марта.

- Вы ему нравитесь, Эмили, - усевшись напротив довольно улыбнулась и сделала глоток.

- Думаешь? - удивилась я.

- Да, - кивнула девушка, - определённо. Он так на вас смотрит.

- А Кейден?

- Кейден смотрит так, как будто имеет над вами какую-то власть.

Дэйв мне тоже нравился, но пока как друг. Не разобравшись окончательно с Роном, я не могла начать ничего нового. Он всё время стоит перед глазами, я ищу его в других мужчинах, не давая себе шанс жить дальше без него. Если бы ты знала Марта, какую он имеет власть.

- Ладно, Марта, пойдём в отделение, посмотрим наших больных,- не хотела больше продолжать эту тему и тем более давать повод для слухов.

Вернувшись в госпиталь, отпустила девушку, а сама заканчивала заполнять карточки, прислушиваясь к гулу самолётов. Замирая при очередном шуме. Я не знала, на чем он летает, как выглядит его самолёт. Но чувствовала, что я обязана дождаться прилёта.

Выключив свет и закрыв дверь, вышла из госпиталя. На улице давно было уже темно. Меня окутала прохлада вечера, заставляя съёжиться и быстро озябнуть. Слишком тихо. Подозрительно спокойно было вокруг. Прогоняя мрачные мысли, направилась в штаб. Представившись и попросив доложить обстановку, узнала, что Кейден и Вильсон ещё не вернулись, других данных у них нет. Предупредив, что я подожду тут, сослалась на то, что, возможно, понадобится врач и я подожду в пустом кабинете на первом этаже штаба.

Включив настольную лампу, села на диван, ожидая их возвращения. Как же устала за день. Хотелось отдохнуть и расслабиться. Пока там никого не было, сняла обувь, залезла с ногами  и откинулась на спинку, прикрыв глаза.

Что будет, если он вдруг не вернётся? Я мигом соберу все шмотки и умотаю отсюда. Пусть отец делает, что хочет, но я не вернусь в этот ад. Почему я с ним так и не поговорила нормально? Дэйв... Дэйв - хороший, замечательный. Но, зная, что Рон погиб, я не смогу теперь нормально жить. Только бы он остался жив. Господи, пожалуйста...

22 мили над землей. Рональд

Страшно терять того, кто стал другом. Пусть за короткий срок. Всего за пару месяцев. Но понимаю, ближе человека у меня тут нет. Не могу его лишиться и сделаю все, что в моих силах, лишь бы помочь. Хоть сам полечу за врачом.

Переводя дыхание, вбегаю в отделение хирургии в поисках врача. Скорее к кабинету, в котором обычно работает Глеб. Хватаюсь за ручку двери и с силой тяну на себя.  Заперта. Бросает в холодный пот. Сердце гулко бьётся. Знаю, что каждая минута на счету. Жадно хватаю воздух. Оглядываюсь и понимаю, отделение, погружено в полумрак. Все расслаблено отдыхают. Замечаю остатки бледного света на посту. Возможно там мне могут. За считанные секунды оказываюсь возле дежурной медсестры. Что-то читает, но мне плевать. Не здороваюсь, сразу спрашиваю вернулся ли Глеб. Та не спеша отрывает взгляд от книги.

- Еще нет, он и еще несколько врачей улетели для помощи раненым после перестрелки в ущелье, - монотонно отвечает, подтверждая слова Марты днем. Ей, конечно, плевать, почему я готов перевернуть сейчас все, чтобы найти какого-то из врачей. Всё в один миг рушится. Осколками засыпает надежду спасти. Сжимаю челюсти, ищу спасительную ниточку. Должен быть выход. Он всегда есть. В любой ситуации можно что-то найти.

- Кто из врачей остался? - перебираю в уме возможные варианты. Должен быть хоть кто-то.

- Эмили Уотсон есть. Она осталась одна, - говорит спокойно и уверенно. Не знаю, что она умеет, но не хочу зависеть от неё и быть обязанным.

- Медсестра? - переспросил я.

- Нет, - махнула головой девушка. Удивлённо распахнула и так огромные глаза и усмехнулась. - Она - врач, хирург, она не медсестра.

- Кто-нибудь ещё есть, кроме неё? – тру лоб, зажмуривая глаза. Должен быть кто-то ещё. Не может весь мир крутиться вокруг одного человека.

Девушка, поджав губы, отрицательно покачала головой и пожала плечами.

- И что она кого-то может вылечить? – пытаю девушку.

Девушка рассмеялась, будто я сказал глупость.

- Конечно, а кто по-вашему здесь всех возвращает к жизни? Я что ли? - указывая на себя, спросила она. - Они вместе с Глебом лечат и проводят операции.

Это меня ни капли не успокоило, даже наоборот, злило. Как они не видят, что она ничего не знает. Давление нормально измерить не может. Твою мать, но других вариантов у меня всё равно не было.

- Ладно, где мне её найти?

Девушка набрала короткий номер на телефоне и спросила, возвращалась ли Эмили.

- Эмили собиралась в штаб, - положив трубку, поворачивается ко мне, - но пока не возвращалась. Скорее всего она там. Позвонить? - вопросительно смотрит. Ждёт моего решения. Моментально понимаю, что лучше искать самому, так быстрее всё объясню.

- Не надо, я сам её найду, - крикнул, уже направляясь к выходу.

До штаба метров сто. Спрошу у постового, он должен всех видеть. И что она там делает? Вероятно, встречалась с Купером, пока я спасал мир. Хотя Дэйв собирал отчёты о полётах и, насколько помню, пока не уходил. Вбежал в здание, осматривая фойе. Ее нигде не было.

- Врач, Эмили Уотсон, молодая темноволосая девушка была тут? - подбегаю к постовому, игнорируя остальных.

- Да, - кивнул тот, - она как раз искала Вас где-то час назад. Просила сообщить, когда вы вернётесь. Она прошла в тот кабинет, - указал направление парень.

Не задавая лишних вопросов, бросился туда. Ничего не понимал. Ждала меня? Зачем? Скорее она ждала Дэйва, а этот всё перепутал. Чёрт с ними. Кто кого ждал. Кто с кем спит. Дёрнув дверь на себя, заглянул внутрь.

В полумраке кабинета, тускло освещённого лампой, никого не было. Ещё раз внимательно рассмотрел всё. На диване в углу кто-то лежал. Эмили. Шумно выдохнул. Зажмурился на секунду. Нашёл. Уже хорошо. Сжавшись то ли от холода, то ли от неудобного положения, она лежала на боку, обхватив себя руками. Видимо спала. Отлично. Врач, как же. Хотелось плюнуть и уйти, но я ничего не сделаю сам. Не помогу ему.

- Эмили, - окликнул ее и, сократив расстояние между нами, и присел на корточки напротив, но она лежала не реагируя. Убрал с лица прядь мягких волос, заправляя их за ухо. Она так крепко спала, что никак не отреагировала и на этот жест. Знал по себе, что такой сон бывает, когда выматываешься на задании. Пишешь часовой отчёт, а потом приходишь, ложишься и отключаешься.

- Эм, - громче позвал девушку, касаясь плеча. - Это я, Рон.

Будто моё имя стало для неё сигналом или паролем. Резко открыла глаза. Пару мгновений всматривалась в моё лицо. Не верила, кто перед ней. Во взгляде тысяча эмоций. От страха до неудержимого желания. Никогда не видел её такой. Никто не смотрел на меня так.

Не успел спросить, в чём дело. Эми обхватила моё лицо ладошками и притянула к себе. Прижалась к моим губам. Холодные. Ледяные. Дрожат. Будто расплачется сейчас. От волнения. Это не было желание соблазнить меня, раздеть и заняться сексом. Скорее проверить, перед ней действительно я, и... не знаю, почему. Ощущение, что она уже и не надеялась меня когда-то увидеть. Резко отрывается от меня и обнимает. Утыкается в шею, крепче прижимая к себе. Странно бьется сердце. Запутался в ударах. Пропуская здравый смысл. Что происходит?

- Слава Богу, ты живой... - нежно шепчет. Чувствую что-то влажное на коже. Не понимаю, почему со мной что-то должно быть не так? Почему это вообще её волнует? Она... всё-таки ждала меня, а не Купера?! И так сильно переживала, что осталась тут ночевать? Я совсем запутался и даже забыл, что срочно искал её.

- Эм, со мной всё в порядке. Ты чего? - беспокойно говорю. Волнуюсь за неё сам. Придерживаю за талию, но, не прижимаю к себе. Ощущаю пальцами хрупкое стройное тело. Отстраняется от меня, садясь на диван. Уводит голову в сторону и вытирает слезу. Думает, я не замечаю. Вижу, но молчу. Что вообще происходит?!

23 мили под небом. Рональд

- Извини, просто, - смотрит в глаза и взволнованно говорит на одном дыхании, - я переживала. Купер сказал, что ты куда-то летишь. Очень далеко. И можешь не вернуться, так как топлива в обрез. - Отвечает дрожащими губами и на щеке снова блестит влажная дорожка от слезы.

Купер, Купер... Как же без него. Легко усмехаюсь её наивности. Я не стал бы рисковать своей жизнью, не будь уверен, что всё получится.

- Как видишь, со мной всё в порядке, - развожу руки в сторону, чтобы она могла сама убедиться. - В воздухе можно дозаправляться. Этого он тебе не рассказал? - не понимая, что за игру ведёт лейтенант, объяснил я Эмили некоторые моменты. Она покачала головой, потупив взгляд. Будто сейчас стыдилась того, что не знала и что зря переживала. Черт, эта ее искренность меня подкупила, но одновременно отвлекла от того, зачем искал. - Где Борисов?- перевожу разговор на другую тему.

- Он уехал сегодня в город, будет только завтра. Что-то случилось? - пробежалась по мне встревоженно глазами.

- Я не знаю, - выдохнув, покачал головой. - Вернулся к себе после полёта, а Люк лежит, схватившись за живот. Говорит, что отравился чем-то, но боль в правом боку меня беспокоит. Там же обычно аппендицит? - смотрю на неё и молю про себя услышать другой диагноз. Понимаю, если аппендицит - нужна операция. А врача сейчас на базе нет.

- Температура есть? Рвота? - затягивая волосы в хвост, встаёт и обувается.

- Да не знаю я ничего, - машу головой. - То, что увидел, тебе рассказал. Давай, звони Борисову, пусть вылетает.

- Послушай, если это аппендицит, у нас нет времени ждать Глеба. К тому же там он нужнее. Где Люк сейчас? - Не понимаю. Нет времени ждать. Нужна операция. Врача нет. И одновременно вызывать его она не будет. Как это понимать? Внутренности закручиваются в панике. Понимаю, что можем не успеть.

- У нас в комнате.

- Тогда пошли туда, я осмотрю его, - кивнула Эмили и направилась к выходу. Вся слабость, что она показала мне пару секунд назад, резко испарилась, уступив место настойчивости и уверенности. Ее. Но не моей в ней.

- Вызови Борисова, - настаивал, догоняя ее, и повторял в затылок. - Ему нужна помощь врача.

Слышу, как глубоко вдыхает и выдыхает. Словно хочет сказать что-то, но держит в себе. Лучше бы ругалась и злилась. Выходим из здания в прохладу ночи. В сторону казарм. Между нами натянутая тишина. Гнетущее молчание. Не могу выдавить и слова. А если она не определит аппендицит? Вдруг что-то более страшное, а она не разбирается? Если умрёт? Черт, я и думать про это не мог. Вспомнил из краткого курса по первой помощи, как определять эту болезнь, и захотел проверить ее.

- Ты знаешь, как определить аппендицит? – прокашлявшись, решаюсь спросить.

- Кем ты думаешь, я работаю? Вот честно, Рон, кем? - поворачивает голову и смотрит на меня, не сбавляя шаг.

- Помощник врача, ассистент, - ухмыляюсь в ответ. -  Я не знаю, как это называется на вашем языке, - услышав мой ответ, девушка звучно смеётся, рассекая ночное пространство. Словно я рассказал анекдот. Может она там санитарка, а я ее возвел в ранг помощника врача. Сжимаю челюсти, чтобы не прервать этот смех как-то грубо. - Не понимаю, что я сказал смешного? Или я угадал так точно?

- Ты серьёзно? – продолжает хохотать и останавливается, разворачиваясь ко мне лицом. - Думаешь, меня отправили за три тысячи километров, чтобы кому-то поассистировать? - улыбка сползает с ее губ, сменяясь тонкой напряженной линией. - Хотя это в твоём стиле. Ты всегда судил обо мне только по своим и чужим домыслам, предположениям, фантазиям. И ни разу не спросил напрямую у меня.

- О чем ты? – сразу переспрашиваю. Чувствую, что это как-то связано с прошлым.

- Обо всем, Рон. Сначала ты думал, что я шлюха, мечтающая лишиться с тобой девственности и стать популярной за твой счёт. - Слова режут по старым ранам. Причём больше ее, чем меня. - Разве не так? - заглядывает в глаза. Говорит жёстко, чтобы не расплакаться. - Теперь ты решил, что я медсестра с учебной базы или как ты там меня называл... Я военный хирург, Рон. Я была в двух огневых точках, у меня за плечами сотни операций. Ты ни хрена обо мне не знаешь, но делаешь выводы, словно живёшь в моей голове. Почему нельзя просто спросить то, что тебя интересует, а не придумывать? Ни сейчас, ни тогда, - с упрёком спрашивает, поднимая ворох прошлых событий. - И нам лучше поторопиться, с аппендицитом люди тоже умирают, - не дожидаясь от меня ответа, отворачивается и уходит в сторону казарм.

Иду следом. Собираю воедино всё, что она сказала. Эмили - военный хирург, была в огневых точках, проводила операции. Не мог поверить, что это правда. Она оплошалась с моей справкой. Потом всё, что она делала - это измеряла давление и пульс. Не может быть, что она была в огневых точках. Не верю. Хоть и должен поверить, но не могу.

Открыв дверь в нашу комнату, пропустил Эмили вперёд.

Она сразу села на кровать рядом с Люком, дотронулась до лба, попросила показать язык. Следом легко постучала подушечкой согнутого указательного пальца с левой стороны. Затем с правой. Парень сразу издал глухой стон. Надавив в определённую точку, она подержала там пальцы несколько минут, а потом резко убрала. Теперь уже Люк застонал громче, сквозь зубы. Она прощупывала что-то ещё. Наблюдал за ней. Сосредоточенная и внимательная. Не задумывается над действиями. Достаёт телефон из переднего кармана и кого-то набирает:

- Номер вашей комнаты? - разворачивается и спрашивает меня.

- Двести шесть корпус Б.

- Это Уотсон. Мне нужна машина, корпус Б, комната двести шесть. Острый аппендицит, - сбросив вызов, набирает кого-то ещё.

- Марта, готовь операционную. У нас аппендицит. Я сейчас привезу больного. - Убирает телефон в карман.

- Кто оперировать будет, ты? - спрашиваю, а сам знаю и одновременно боюсь услышать ответ.

Она глянула на меня с укором и закатила глаза. Чтобы она не говорила, я не мог поверить в то, что она умеет делать операции и не испортит всё, например, чтобы насолить мне.

- Я и сам могу дойти, зачем нам машина? - пытается шутить Люк, но от этого только хочется дать ему по голове.

- Люк, давай геройствовать будет тот, кому положено геройствовать, - ответила Эмили и, кинув взгляд на меня, повернулась к парню, - но сегодня это не ты, - пожала, улыбаясь, плечами.

Меня разрывали сомнения. Какой из этой девчонки, подписывающей бумажки, измеряющей давление и делающей уколы, врач? Тем более операция! Но она так смело про это говорила. Храбрилась? Не знаю. Но другого выхода у нас не было. Почему Глебу надо было уехать именно сегодня?!

- Кейден, если со мной что-то случится, - прервал мысли Люк, - отдай мои вещи матери, - то ли в шутку, то с иронией сказал он.

- Заткнись лучше, - злился на его нелепые шутки в такой ситуации.

Через несколько минут в нашу дверь уже входили санитары с носилками и через пару минут мы уже были возле машины. Эмили села в салон к парню и глянула на меня, перед тем, как водитель захлопнул дверь, которая должна была нас разделить:

- Поедешь с нами? - молча кивнув, занял место рядом с ней. Больше переживал, что могла не позвать с собой. За нами закрыли дверь, и автомобиль тронулся с места.

- Я могу чем-то помочь? – спросил шёпотом, наклоняясь к девушке. Поднимает на меня глаза. Оценивает состояние.

- Крови не боишься? – переспрашивает и ждёт ответ. Значит, моя помощь возможно нужна. - Нам бы не помешала лишняя пара свободных рук.

24 мили под небом. Рональд

- Я никогда не был на операциях, - пожимает плечами, - но думаю, справлюсь. - Прямо смотрю в глаза. Моя уверенность - её уверенность. Не знаю насколько ей это важно. Но лёгкая улыбка и кивок в ответ, подтверждают мои догадки.

Благо до госпиталя недалеко и через пару минут мы уже тормозим перед зданием. Не медля ни секунды, водитель открыл дверь, а санитары вытянули носилки. Вылез из машины первым и, подав Эми руку, помог спуститься.

- Пошли за мной, - захлопнув двери в машине, направилась в здание. Шёл следом вспоминая, как готовился к своему первому полёту с инструктором. Тот же лёгкий мандраж. Обволакивающее волнение. Понимаешь, что ты всего лишь стажёр, ничем не руководишь, есть кто-то, кто главнее тебя. Но всё равно доля сомнения и переживания есть. Ведь на кону всегда чья-то жизнь. Не твоя.

- Рон, - неожиданно остановившись и развернувшись ко мне прямо перед входом в кабинет, обратилась Эмили. Глубоко выдыхает, собирается с мыслями. Боится начать. - Давай только договоримся. Мы не спорим, ничего не обсуждаем, ты не даёшь мне советы и делаешь строго то, что я говорю. Все вопросы или до, или после операции. От этого зависит его жизнь. Одним словом, ты не отвлекаешь меня.

- Ты точно знаешь, что надо делать и не отрежешь ему что-то нужное, мстя мне? – справляясь с роем негативных мыслей, спрашиваю.

- Я бы скорее тебе отрезала что-то нужное, чем ему, - загадочно улыбнувшись, сказала она, но потом серьёзно добавила: - Не волнуйся, с ним будет всё в порядке. Это всего лишь аппендицит. Я знаю, что делать. - Вижу в ее глазах уверенность и силу. Огоньки азарта и желания поскорее приступить к операции. Киваю в ответ, прикрывая глаза. - Помни у нас общее дело, - зафиксировав наше перемирие взглядом, разворачивается и скрывается в кабинете. Захожу следом.

Мы оказались в предоперационной, где нас уже ждала Марта. В нос ударил едкий запах дезинфицирующих средств. За стеной металлический лязг раскладываемых инструментов. Лучше бы я в стратосферу без кислородной маски полетел. Две хрупкие с виду девушки совершенно спокойны. Будто им предстояло мясо на стейки порезать, а не рвать кишки моего друга. Как они только тут работают?! Тру переносицу, прогоняя сон. Сбежать сейчас уже, к сожалению, не мог.

- Моем руки, - скомандовала Эмили. Следую за ней, делая точно также, как она. Медсестра и врач работали слажено. За пару минут Эмили была переодета в операционную одежду.

- Марта, помоги Рональду одеться, он пойдёт с нами. Расскажи ему кратко, что мы будем делать и в чем его задача, - объяснила Эмили Марте и скрылась за стеклянными дверями.

Марта надела на меня накидку, завязывая пояс вокруг талии, параллельно рассказывая, что от меня требуется. В основном всё сводилось к тому, чтобы что-то придержать или зажать.

- Марта, - вдруг спросил я, решая уточнить еще у одного человека. - Эмили точно умеет делать операции? Она же делала их одна?

- Тут они всегда работают с Глебом, но она знает своё дело. Это точно. Не волнуйтесь, - улыбнулась мне и оставила одного.

Я приблизился к стеклянной двери, разделяющей помещения. Люк лежал уже на столе. Рядом стоял мужчина средних лет с какой-то капельницей. Видимо, анестезиолог. Эмили настраивала освещение. Выглядела уверенной и знающей дело. Я оглядел комнату в поисках каких-нибудь конспектов, учебников. Может подсознательно, искал доказательство, что она читала и повторяла что-то. Стоит отстранить её от моего друга. В душе было такое жуткое, щемящее чувство, будто я могу потерять что-то дорогое. Выдохнул последние сомнения и зашёл в помещение. Ослепительно яркий свет. Тёплое, приятное касание воздуха.

Внутренне беспокойство начинало брать своё. Я боялся не операции. Боялся потерять Люка во время операции. Марта надела мне на руки перчатки. Больной, как всегда, о чём-то шутил, попутно скрючившись от боли и подмигивая Марте. Одновременно приглашая на свидание. Я стоял в стороне, наблюдая за ними. Не заметил, как возле меня оказалась Эмили.

- Ты как? - полушёпотом, чтобы никто не услышал. Не хотела, чтобы кто-то видел моё волнение.

- Мне страшно за него, - честно признался я.

- С ним все будет в порядке, у него крепкий организм, он справится. Меня больше волнуешь ты. - Встретившись со мной глазами продолжила. - Если почувствуешь, что не можешь и тебе плохо, лучше выйди сам заранее, чтобы не надо было бросать Люка и спасать ещё и тебя. – Сделав паузу, добавила. - Ты мне дороже, чем он, и я буду спасать тебя.

Не дав мне сказать и слова, развернулась и громко объявила:

- Начинаем.

Эмили делает три маленьких разреза около сантиметра каждый. Через один вводит в брюшную полость лапароскоп и тут же экране отображается внутренности моего друга.

- Щипцы, протягивает руку Марте и та тут же подает ей нужный инструмент. Я следил за каждым её движением. Не для того, чтобы прицепиться. Наоборот. Был заворожен ее работой. - Рон, держи тут и не шевели. - Подала мне какой-то инструмент, и я замер. С силой сдавливая интремент, словно штурвал во время взлета. Ни на миллиметр нельзя уйти в сторону. Иначе это будет последний полет. - Марта клипсы. - Крепко сжимал руку и отвернулся в сторону. Хотя я был спокоен, но особого желания смотреть на процесс не было. Снова лязг металла о поднос. - Троакар. - Сухой, спокойный голос Эмили. Черт. Я даже слов таких не знал.  Перехватила у меня из рук инструмент, коснувшись теплой кожей пальцев. - Еще чуть-чуть. - Снова повернулся и как раз в тот момент, когда она извлекала из Люка какую-то субстанцию. И, выбросила на поднос, выдохнув. - Расслабся, всё позади. С ним порядок.  Сейчас наложу по шву на разрезы. Потом его выведут из наркоза и он будет отдыхать. - Потратила еще пару минут, чтобы закончить. - Марта, я подежурю сегодня. Убери и иди отдыхай, - сказала девушке, перед тем, как выйти.

Снимая на ходу перчатки, направилась в предоперационную. Еще раз глянув на Люка, вышел следом.

- Ночь проведёт тут, в реанимации. Завтра переведём в палату. - Выдохнула мне устало. Сдерживать эмоции я умел мастерски. Но сейчас не хотел этого. Желал показать ей всё. Стянув перчатки, бросил в мусорку и подошёл. Обнял одной рукой за шею, прижимая к себе. В моих глазах она сделала сегодня невероятное.

- Эм, спасибо, - с трудом подбирал слова. Сложно признавать ошибки. Особенно, когда ты обидел человека. - И... прости. Я дурак. И... был не прав относительно тебя, назвав медсестрой с учебной базы. - Слова застревали в горле, когда вспоминал, как она делала всё чётко и спокойно. - Это явно была не первая твоя операция. Ты чувствовала себя в его кишках, как рыба в воде. - Усмехнулся, но самому паршиво. А самое ужасное, догадывался, что не только в настоящем мог также ошибиться. Но и в прошлом. На что она мне и намекала. - Я бы доверил тебе свою жизнь. - После моих слов, часто задышала, хватая воздух и сильнее прижалась.

Только скрип двери нарушил сейчас нашу идиллию, а я даже не услышал ничего в ответ. Эмили мгновенно отталкивается от меня и отворачивается, чтобы снять операционную одежду.

- Не помешал? - раздался скользкий голос в дверях.

25 миль над землёй. Эмили

Ненавижу попадать в неловкие ситуации. В такие моменты хочется перенестись в другое место. Провалиться под землю или, наоборот, воспарить и наблюдать с высоты. Но вопреки желаниям оказываешься, как назло, в самом эпицентре. Как сейчас, когда я слышу за спиной голос Дэйва. Понимаю, что он видел нас и могу только догадываться, что себе придумал.

- Нет, не помешал, Дэйв, заходи, - слышу голос Рона. Внутри всё отпускает. Расслабляюсь. Беззвучно выдыхаю. Доверяю самому всё объяснить. - У моего соседа по комнате, Люка, разболелся живот. Оказалось аппендицит. Эмили сделала ему операцию. - Бросаю взгляд на Купера. Дэйв сосредоточенно слушает Кейдена. Брови сходятся на переносице, образуя глубокую морщину между. - Врачи все уехали, я помогал. - Спокоен, расслаблен, уверен. Словно ничего особенного и не произошло. Про нас ни слова. Не успеваю ничего подтвердить, как стеклянная дверь из операционной открывается и появляется Марта.

- Почему у нас посторонние? - недовольно бурчит. Как же я люблю её в этот момент. Готова расцеловать и носить на руках. - Лейтенант, попрошу вас выйти. - Строго обращается к нему. - Это реанимация, все вопросы решайте в коридоре.

- Всё в порядке? – ошарашенно смотрит на меня Дэйв. Понимает, что должен выйти, но ждёт подтверждения от меня.

- Да, состояние стабильное. Люк останется на ночь в реанимации, завтра переведём в палату. Жизни ничто не угрожает. - На ходу переодеваюсь, рассказывая.

- Хорошо, - натянул улыбку. - Всё ухожу из вашего стерильного царства, - подняв руки, кивнул Марте. - Кейден, у тебя завтра вылет. - Холодно добавил и вышел. Ему определённо не понравилось то, что он увидел. Но сейчас я так устала, что мне было всё равно. Завтра всё объясню, если будут вопросы.

Отчасти я даже рада тому, что случилось с Люком. Теперь хотя бы Рон понял, что я врач, могу кого-то спасти, провести операцию, а не просто измерить давление. В этом чувствовались свои плюсы.

- Я отдыхать, приду завтра пораньше, - мгновенно переодевшись, оповестила Марта и растворилась, оставляя нас одних.

Подняла глаза на Кейдена. Он кивнул в сторону реанимации, с немым предложением зайти туда к Люку.

- Пойдём, - согласилась. Придержал дверь, пропуская меня вперёд. Сегодня сказала ему слишком много. Ещё больше возникло вопросов у него. Когда-то он захочет получить на них ответы. Ещё и поцелуй этот чёртов. Что на меня нашло?! Прохожу, проверяю работу приборов и датчиков. Одна мысль о том, что Рон мог погибнуть, подкашивает. Сводит судорогой лёгкие. Не могу дышать. Поворачиваю голову в вполоборота. Хочу незаметно глянуть на него. Парень сидит, облокотившись на колени и наблюдает за мной. Живой и здоровый.

По опущенным плечам и спокойному взгляду понимаю, что устал. Делаю, наконец, глубокий вдох и отворачиваюсь. Поправляю датчик и сажусь на свободный стул, немного в стороне. Палата наполняется мерцающим волнением. Тишина пропитывает желанием что-то сказать. Растираю глаза, прогоняя сон.

- Устала? - первым нарушает молчание.

- Нет, - распахнув максимально глаза, отвечаю. Понимаю, что засыпаю, но надо побыть с Люком. Вижу, как дорог Рону этот человек. Хочу сама удостоверится, что с ним всё в порядке.

-Эм, иди, отдохни, я побуду с ним. - Словно чувствует мою усталость, предлагает помощь. Вздремнуть хотя бы пару часов было бы кстати. - Скажи только зачем мне надо следить, - добавляет негромко.

- Не выйдет, - машу головой, - должен быть кто-то из медперсонала, - прикладываю ладошку ко рту, скрывая зевок.

Рон молча подошел к вешалке и снял первый попавшийся халат. С усилием натянул  на себя. Размер явно не его. Но от вида облегающих натянутых рукавов по локоть, не сходящегося на широкой груди медицинского халата невольно улыбаюсь.

- По моему я похож на медперсонал? - оглядывает себя, усмехаясь.

Достала из нагрудного кармана своего халата небольшой блокнот и ручку. Записала свой номер телефона, оторвала верхний листок и, встав, передала парню. Проинструктировала, в каких случаях звонить. Рон посмотрел на номер и убрал в карман комбинезона. Только сейчас заметила, что он так и не переоделся после полёта. Интересно, если надо было бы меня спасать, чтобы он сделал?

- Ты точно посидишь? Тоже ведь целый день в напряжении? - встречаюсь с шоколадом глаз и жду ответ.

- Всё нормально, на учебных тренировках похлеще бывает. Так что не волнуйся. Я привык.

Киваю, а сама вспоминаю губы, которых касалась пару часов назад. Повторила бы снова. Не задумываясь. Опускаю взгляд, очередной раз в поисках признаков его свободы. Металлический блеск золотого кольца отрезвляет. Не сон. Он женат. Внутри раздирает от запретного вкуса. Терпеть это не могу. Машинально киваю и иду к двери.

- Эм, спасибо ещё раз, - слышу в спину.

- Это моя работа, - сухо, не оборачиваясь. Не должен видеть меня слабой. Из-за него. Выхожу из палаты, закрыв за собой дверь и вытираю тыльной стороной ладони слёзы.

***

Кажется я только закрыла глаза, как сразу прозвенел будильник. Подскочила будто что-то проспала. Первым делом проверила телефон. Ни звонков, ни сообщений не было. Почистив зубы и умывшись, побежала вниз, в реанимацию. Рон уже ушёл, а Марта ставила капельницу Люку.

- Как он? - кивая на парня, спрашиваю.

- Рональд сказал, что не просыпался, - отвечает. И сразу же добавляет, будто ощущая, что меня интересует, - я пришла в пять утра и сменила его. Такая дружба, что ради него, - кивает в сторону спящего парня, - пошёл на операцию. Я удивлена.

- Он... - "особенный" звучало в голове, но для Марты сказала лишь, - надёжный друг. Спасибо. Как закончишь, сходи на завтрак, я побуду в отделении.

Закончив, девушка оставила меня одну. Зазвонивший сразу после её ухода в кармане телефон, не дал начать копаться в себе и в этих отношениях. Смотрю на экран. Вижу незнакомый номер. Неужели тот, кто я думаю? Вот так просто звонит?

- Да, - отвечаю строго сразу, спрятав всё волнение.

- Эм, привет. Это я. Как Люк? - Так сразу? Я должна узнать его по голосу? Хотя, кого я обманываю...

- Доброе утро, пока не проснулся, но это нормально, - успокаиваю. Знаю, что переживает за него. Хотя всё позади.

- Марта меня сменила утром.

- Да, я знаю, - молчу, думаю, что ещё сказать, - отправила её на завтрак. - Зачем говорю это ему? Не знаю. Закусываю губу, подбирая слова. Что-то спросить или закончить разговор?

- А сама ходила? - неожиданно спрашивает он.

- Пока нет, потом перекушу, - отвечаю, как есть. Не хочу вызвать жалость, но и придумывать что-то бессмысленно.

- Давай принесу тебе что-нибудь? - слова застревают в горле. Не понимаю его. По-дружески или следом ждать упрёк. Будто уловив мои сомнения сразу спрашивает. - Твои вкусы в напитках не поменялись? - Глупо улыбаюсь, прикрывая глаза.

- Нет, - отвечаю кратко. Дыхание перехватывает от осознания, что он помнит. Боюсь разорвать только связанные вновь ниточки нашего общения.

- Если будет что-то новое, сразу позвони мне, я позже зайду, - не успеваю ответить, отключается. Вношу номер в память телефона.

Всего пару дней назад между нами было такое напряжение, что авиабаза вот-вот взлетела в небо, окутываямая клубами дыма и гари от взрыва. А теперь он звонил и спрашивал, позавтракала ли я? Вернуть дружбу? Так заманчиво. И одновременно опасно. Неверный шаг и дружба может превратиться в желчную ненависть или порочную, заведомо неправильную связь. Разрушающую нас. Знаю, что ничего хорошего из этого всё равно не выйдет. Хотя так хочется верить в обратное.

26 миль над землёй. Эмили

Успела сделать пару записей перед тем, как вернулась довольная и загадочная Марта.

- Угадай, кто тебя ждёт на скамейке перед госпиталем? - Сердце замерло и, словно после остановки, начало набирать обороты, догадываясь, кто это. Не хотела показывать никому этого. Своей радости и огня в душе. Поэтому просто равнодушно пожала плечами.

- Давай-давай иди, а то кофе остынет, - беря меня под руку, повела в сторону двери.

- Кофе? - переспрашиваю, пряча разочарование. Марта кивнула в ответ. Выхожу в коридор, направляюсь на улицу. Ничего не понимаю. Зачем узнавать, не поменялись ли мои вкусы и приносить то, что я не пью? Или он просто перепутал мои вкусы с чьими-то? Перед глазами образ его жены, которую я никогда не видела. Во рту привкус горечи. Развернуться и не идти. Не успеваю передумать, оказываясь на улице. Ищу глазами Рона, а встречаюсь взглядом с Дэйвом. Дэйв? Чёрт. Замечаю у него в руках бумажный стакан с кофе и всё понимаю. Это про него говорила Марта. Улыбаясь, Купер поднимает руку со стаканчиком, приветствуя меня. Машу в ответ. Чертовски приятно знать, что кто-то думает о тебе. И хоть я терпеть не могу кофе, ради Дэйва выпью.

- Марта сказала ты ещё не завтракала, - улыбнулся, когда я подошла ближе, - держи, это тебе, - протягивает небольшой стакан.

- Спасибо, - беру напиток и сажусь рядом — да, вчера был сложный день, потом ещё и экстренная операция ночью. Проснулась и сразу в отделение. Сменила Марту. - Делаю глоток.

Горло обволокла жжёная горечь напитка. Не могла сказать ему, что не пью кофе. Не хотела обидеть. За всё, что сделал для меня вчера признательна. Натянув улыбку, делаю ещё глоток. Понимаю, что у меня работы немерено и надо вернуться в госпиталь. Но не хочу бросать его тут, как алчный потребитель. Дали-взял-ушёл. Знаю, что нужно отплатить своим вниманием к человеку. Хоть немного. Вот что ценно.

- Доброе утро, - слышу за спиной знакомый до мурашек на щиколотках голос. Дэйв машинально поворачивает голову в ту сторону. Я же, наоборот, начинаю бегать глазами, разыскивая место, куда бы спрятаться. Понимаю, что и Рон принёс мне тоже что-то и окажется в глупой ситуации. Твою мать. Да что за день-то такой? Слышу, как Купер здоровается и, выдохнув, тоже поднимаю глаза. Будь что будет.

По Рону и не скажешь, что он спал всего пару часов. Выглядел отлично, даже успел побриться и, судя по влажным волосам, принять душ. Чем их там кормят, что они такие выносливые?! Замечаю в руках бумажный стакан и пакет, вероятно, с чем-то съедобным. Поджимаю губы и киваю в ответ. Глупая ситуация, подробности которой знаю только я.

Рон внимательно посмотрел на то, что у меня в руках.

- Кофе? - уточнил. Я шумно сглотнула. Понимаю, одно его слово и в неловкой ситуации окажусь я.

- Да, Дэйв принёс, ты к Люку? - меняю тему разговора, чтобы убрать неловкость. Ни одного, ни второго не хотела обидеть. Но Рона всё же задела, хоть и не специально.

- Да, - усмехнулся и, развернувшись, направился к госпиталю.

- Дэйв, - обратилась к парню, - спасибо за кофе. Я и вправду ещё не проснулась. Ты не слышал, когда Глеб возвращается?

- До обеда вернутся. Эмили, мне надо идти, - смотрит о чём-то задумавшись. Наконец решается, - может сходим вместе на обед? - приподнимает бровь, ожидая ответа.

- Я с удовольствием, - улыбаюсь, - но не знаю, как получится со временем, вернётся ли Глеб, - пожимаю плечами и встаю.

- Я понимаю, - кивает и уходит.

Как только зашла в здание, выкинула кофе в первую же урну и направилась в реанимацию. Раз Дэйв меня не видит, мучить себя этим напитком незачем. Жаль, что с Роном так получилось. Неудобно. Ещё и потенциальный завтрак проворонила.

- Эмили, - окликнула Марта перед реанимацией, - зайди в свой кабинет, пожалуйста.

- Зачем? Что такое?

- Ты поймёшь, просто зайди туда. Это срочно. С Люком всё в порядке, там Рональд. - Не решаюсь, но загадочный вид Марты берет своё и я сдаюсь. Разварачиваюсь и шагаю в кабинет.

Какого же было моё удивление, когда на моем столе я увидела стакан с тем самым пакетом, что я видела недавно в руках у Рона. Улыбаюсь, прикрывая глаза. Беру в руки бумажную упаковку и уже чувствую аромат свежей выпечки. Ещё не знаю, что там, но уже хочу это съесть. Первым делом наслаждаюсь глотком напитка, ощущая нежный, тёплый, шоколадный вкус. Из бумажного пакета доста

1 миля над землей. Эмили

Мой внутренний фундамент давно треснул. Дай я слабину сейчас, хоть на миг, я бы окончательно сломалась. И все, ради чего сделала тот выбор, рухнуло бы моментально, окончательно лишая того, что и так принадлежало мне. Погрузило бы навсегда во мрак безысходности и апатии.

Условия сделки обязывали меня стремиться к совершенству. Профессионализму. Оттачивать навыки день за днем, полностью отдаваясь учебе, потом хирургической практике. За два года после окончания учебы я достигла того, чего некоторые добиваются лет десять. Не последнюю роль, конечно, сыграл отчим, договариваясь с лучшими врачами и клиниками для стажировки.

Сейчас, в полумраке и тишине нового кабинета, освещенного только настольной лампой, я заполняла карточку летчика. Всего более тридцати пилотов, и медицинскую историю каждого мне надо было изучить.

Два дня, как я прилетела сюда, на авиационную военную базу Калабосо, расположенную в Венесуэле, срочно сменив работавшего до меня хирурга. Три с половиной тысячи километров до Вашингтона. Новая страна, очередная война. Бездушная. Жестокая. Расправа с теми, кто готов ради денег и власти терзать человеческие тела, желая подчинить своей воле сначала город, потом страну. Континент. Весь мир. Не спросив согласия и намереваясь напичкать каждого наркотой, превращая в бесправных рабов.

Ненавидела войну. Ненавидела боль. Моей страстью была хирургия. Возможность дать человеку жизнь и шанс исправить глупые ошибки. Принять верное решение. Признаться в любви или навсегда уйти. Верила, что опытный врач всегда знает свое дело. Лишь пациент где-то на уровне подсознания сам принимает решение, жить после операции или умереть.

Место работы – это отдельный мир, в котором проводишь, как минимум треть жизни. Трехэтажное здание госпиталя внешне выглядело обшарпанно. Увидев его впервые, представила, что внутри ждут грязь, бардак, насекомые. Но, переступив порог, поняла, что влюблюсь в это место. Идеально чистое и светлое. Оборудование, инструменты – все, как в лучших клиниках.

Каждый в госпитале стремился как можно скорее ввести меня в курс дела, наивно полагая, что я слишком молода и неопытна для такой работы. Придется очередной раз доказывать и показывать, на что я способна.

Помимо основной работы военного хирурга я успела получить квалификацию авиационного врача. И сразу же на меня возложили дополнительные обязанности по предполетной проверке летчиков. Ничего особенного: измерить давление, температуру, пульс и исключить употребление алкоголя. На практике это может делать любой специалист, но поручили мне.

Очередной вылет самолетов для атаки боевиков предстоял сегодня ночью. Я сидела допоздна, ожидая летчиков на осмотр. Шестеро уже отметились и получили справку с разрешением. Оставался седьмой, который задерживал меня и этим немного злил. Я могла бы уже пойти в свою комнату, принять душ и пораньше лечь. Никогда точно не известно, когда получится спать следующий раз. Это война. А где война, там раненые и бесконечные операции. Чтобы не терять зря время, принялась составлять отчет по израсходованным лекарствам.

Внимательно выписывала в отдельные колонки данные, сверяя с еще одной таблицей, пока ожидала последнего летчика. Наконец услышала два ритмичных, глухих стука. Не успела ничего ответить, как раздался скрип открывающейся двери. В кабинет из коридора мгновенно проникла полоска света, донесся грохот из коридора. Сосредоточенная на сверке цифр, я не могла сейчас отвести взгляд от них. Это было бы равносильно провалу, и пришлось бы начинать все заново. А мне нужна всего пара минут, чтобы закончить.

– Здравствуйте, – услышала уверенный мужской голос. Тембр будто знакомый.

– Здравствуйте, пилот? – переспросила, не поднимая голову и не отрываясь от цифр.

– Летчик, – поправил меня мужчина. Еле заметно усмехнулась. Я знала, что пилоты водят гражданские самолеты, а летчики – военные. Но обычно на эти детали немногие обращали внимание. Кроме тех, кто хорошо знает свое дело и видит разницу.

– Проходите, присаживайтесь, я сейчас освобожусь, – сразу ответила, стараясь не отрывать глаза и не сбиться.

Мужчина закрыл за собой дверь, вновь погружая кабинет в тишину и полумрак. Неспешной уверенной походкой направился ко мне. Сел на стул напротив, откидываясь на спинку, и сложил руки на груди. Не задавал лишних вопросов. Терпеливо ждал.

Досчитывала на калькуляторе числа, пытаясь не сбиться. Ощущала на себе пристальный взгляд. Он неспешно пробежал по лицу, оставляя жгучие следы, и оно начало предательски гореть. Откликнулось. Пыталась держать ровным дыхание, чтобы не выдать непонятное волнение. Боковым зрением подметила, что парень облокотился о стол, отчего тот противно скрипнул, нарушая тишину. Летчик немного наклонил голову, не отводя от меня глаз. Старался разглядеть лицо. От нахального взгляда стало неприятно и некомфортно. Словно голодный зверь нашел легкую добычу. Как бы не так. Я не для интрижек и романов сюда приехала.

Не понимала, как он так легко смог вывести меня из равновесия. Я, такая хладнокровная на операциях, потеряла самоконтроль перед каким-то парнишкой от одного взгляда. Минуты томительного молчания. Аромат. Что-то специфическое. Запах свежести с нотками терпкости, придающие свободу, независимость, уверенность обладателю. Хотелось его увидеть, узнать кто, но одновременно страшно поднять глаза и снова случайно попасть в зависимость от мужчины. Нет. Нет. Черт. Нет. Не хочу. Не стесняясь, закрыла глаза и глубоко задышала. Сквозь пелену услышала два слова.

– Эмили Уотсон?

Больно. До презрительной ярости и ядовитого гнева в меня вонзился этот голос, освежая в памяти воспоминания и образы. Этот чертов хрипловатый баритон, заставляющий дрожать вены! По икрам предательски пробежала дрожь, молниеносно поднимаясь по телу, распространилась на грудь и руки. Как же я его сразу не узнала? Продолжала делать вид, что считаю. Во рту пересохло. Язык словно стальной. Не могла поднять и сглотнуть. Мысли путались, перемешивая цифры. Черт, все придется пересчитывать заново. Тело предательски откликалось каждой клеточкой. А должна была забыть. Отвыкнуть. Не реагировать. Надеялась больше никогда в жизни его не встретить, чтобы не убить или не отомстить. Ради этого после школы даже переехала с родителями в другой город, но судьба распорядилась по-другому, вновь сталкивая нас. Сделать вид, что я все забыла или причинить боль похлеще той, что сделал он?

Усмехнувшись, я, наконец, осмелилась оторвать глаза от бумаг и перевести на него, встречаясь с темно-шоколадным взглядом.

– Рональд Кейден? – выдержав паузу, спросила. Хотя и так знала, кто передо мной. Смотрела открыто, не моргая и не улыбаясь. С нотками ненависти и презрения, чтобы только не понял мою слабость. Терять контроль, когда он рядом, и действовать под напором эмоций.

Ох, черт. Как же он изменился. От старшеклассника остались лишь глаза цвета горького шоколада, отравившие когда-то мое сердце. И губы, вкус которых я уже забыла. Теперь он стал крепче, взрослее и еще притягательней. Копна темных волос сменилась коротким ежиком. Некогда гладко выбритые щеки теперь покрывала легкая щетина. Но больше всего меня смутили руки. Некогда обнимавшие меня, теперь обнимали другую. Ту, которая надела на его безымянный палец обручальное кольцо.

Ладони и пальцы сковал холодный липкий пот. По спине пробежал озноб, обнажая старые раны. Мои страдания, попытки забыть его в то время, как он наслаждался жизнью, хорошел, женился и заводил детей. Чертов отец семейства.

– Не ожидал тебя тут увидеть, – первым разрушил молчание Рон, внимательно изучая меня. Пытался что-то для себя понять, но я закрытая книга для него. Не впущу больше в свою жизнь. Никогда. Ни под каким предлогом. Устою и не поддамся соблазну, который обволакивал меня. Струился вдоль тела, будоража каждый уголок. – Ты же вроде хотела стать детским врачом? – прищурился, не сводя глаз. Хотел узнать мою историю. Только она окажется слишком жестока для него. Ни к чему ворошить прошлое.

– Хотела… – отвела, наконец, взгляд и постучала колпачком ручки о столешницу. Рассказать о том непростом выборе, который пришлось сделать? Из-за одного человека поменять планы. И вызвать к себе жалость? Никогда. Пожала плечами и пристально, с нотками ненависти, вновь встретилась с его глазами. Если бы я только могла отравить, перекрыть кислород, сжечь его, сделала бы это не задумываясь. Ни о чем не жалея. – Планы поменялись, – не отрывая взгляд, холодно ответила на его вопрос. Не говорила напрямую, но хотела, чтобы он чувствовал, что причастен к этому. – И я стала военным врачом. – Рон чему-то ухмыльнулся, но промолчал. Будто понял мой намек. Но у него на этот счет была своя версия. – А ты, значит, стал летчиком? – спросила просто так. Ведь со школы знала, как он грезил небом и полетами.

– Да, и сегодня у меня вылет, – сдержанно ответил он, откинувшись на спинку стула. – Давай уже, поставь мне печать, мне надо собираться в полет, – кивнул, отдавая приказ.

Только мне он не начальник, чтобы приходить и указывать. Все будет сделано по правилам и не спеша. Находиться в такой опасной близости с ним было рискованно, но сегодня меня разъедала злость. За то, что встретила. За то, что придется работать с ним вместе. За то, что тело так реагирует на него.

Рон расслабленно ожидал, когда я закончу. Оставалось только поставить печать: «ВЫЛЕТ РАЗРЕШЕН» и отпустить его на все четыре стороны. Но я не спешила. Что-то останавливало. С одной стороны, ненавидела его жутко. Раздражали самоуверенность и довольный вид. Вел себя, как главный. С другой – чувствовала ответственность за его жизнь. А вдруг этот полет будет последним? Не успею высказать ему все, что накопилось за эти годы. Все, что думаю о нем. Под действием противоречивых эмоций черкнула в справке пару строк. Взяла печать и, оставив оттиск, сложила лист вдвое и отдала парню.

Рон, не открывая справку, убрал ее в нагрудный карман.

– Еще увидимся, Эмили, – произнес, вставая из-за стола. Смотрел открыто. Ждал ответа.

– Не думаю, что хочу этого, – выдала в ответ, он же нагло ухмыльнулся и прикусил губу. Почувствовала, как тело напряглось, но вида не подала. Видела, что он знает, почему я так говорю. Молча развернулся и пошел к двери. Мгновение – и исчез из кабинета.

Глубоко выдохнула. Вернулась в реальность. Что я делаю? Он как наркотик, затуманил голову. Обнажил мои эмоции. Сама не понимала, зачем это сделала.

Схватила сумку и быстро, без разбора сгребла все вещи в нее. Выключила настольную лампу и, не переодеваясь, выбежала в коридор, захлопнув за собой дверь. Сердце гулко стучало. Огляделась по сторонам. Только бы не встретиться с ним. Поспешила к себе в комнату. Стыдно быть пойманной сразу. Хотела, чтобы он оказался в неловкой ситуации. Когда строишь планы, а кто-то – щелк пальцами. И ты уже не принадлежишь себе.

Выбежала из отделения, где находится ординаторская и палаты с больными. Напротив крыло реанимации и операционные. Но я свернула направо, к лестнице. Побежала выше. Второй этаж. Диагностическое отделение и узкоспециализированные врачи. Игнорируя, поднялась еще. Начала часто дышать, справляясь с одышкой. Вот и третий этаж. Последний. Весь персонал живет тут. Мгновенно преодолела расстояние до двери своей комнаты, на ходу нащупывая ключ в сумке. Обернулась еще раз убедиться, что меня никто не преследует, но в коридоре тишина. Одним движением открыла замок. Оказалась в своей комнате и захлопнула дверь. Медленно сползла, прислонившись к ней спиной. Откинула голову назад. Глубоко дышала, восстанавливая дыхание. Рот постепенно довольно расплывался в улыбке. Представляла лицо Кейдена, когда он увидит в листе разрешения отметку «ВЫЛЕТ ЗАПРЕЩЕН».

Успокоившись и восстановив дыхание, только сейчас начала понимать всю безответственность моего поступка. Возможно, сейчас я подрывала план какой-то крупной операции. Намеренно срывала вылет, в котором он был так уверен. Плевать. Не понимала, что со мной. Как он смог за пару минут вынудить меня сделать что-то неправильное? Взорвать такой поток эмоций, который не смогла сдержать. Сжимала с силой сумку, которая все еще была в руках.

Прикрыла глаза. А передо мной он. Думала, когда встречу его вновь, выскажу все. Сделаю так больно, как только смогу. Исполосую его сердце. Брошу истекать кровью, надеясь, что он захлебнется в совести. Но не смогла. Не могла сделать больно. Ненавидеть. Презирать. По щеке медленно текла слеза, оставляя очередной шрам на душе. Понимаю, что все еще люблю его. Воспоминания затирались временем. Но внутренние ощущения на каком-то животном уровне брали верх. Запретно хотеть чужого мужчину. Опасно, ведь однажды я обожглась им. Но все внутри переворачивалось от одного его присутствия. Мой личный дурман, опьяняющий мозг. Заставляющий делать глупости. Не знаю зачем. Напомнить о себе? Заставить думать обо мне? А теперь я точно надолго останусь в его памяти.

Смахнув слезы, поднялась с пола и, бросив сумочку на стул, стала раздеваться. Развесила одежду в небольшой компактный шкаф. Похоже, он специально сделан небольшим, чтобы женщины не брали лишнего. Мне повезло, пока я жила одна, хотя комната была рассчитана на двух человек. Небольшой столик, раковина для рук, две кровати и шкаф. Скромно, но довольно уютно.

Включила вентилятор, который немного помогал справиться с жарой. Не хотела выходить из комнаты и встретиться кое с кем ночью. Раздевшись, обтерлась влажным полотенцем, выключила свет и легла на кровать, натянув на себя тонкую простынь. Не могла ни о чем больше думать, раз за разом возвращаясь в кабинет. Сколько представляла и прокручивала в голове нашу встречу! А сейчас знала, что он женат, возможно, у него есть дети. Все, что я хотела сказать, теперь теряло смысл. Еще и этот дурацкий поступок. Эйфория от сделанного прошла. И я мечтала, чтобы никто не заметил моей шутки, чтобы про нее забыли. Тяжело дышать. Захочет он выяснить или проигнорирует? Даже не знаю, чего боялась больше. Оправдываться за то, что обманула. А мы оба понимаем, что я обманула. Или пропустит, и тогда это будет означать, что ему плевать и на работу, и на меня?

Продолжая крутиться на небольшой жесткой кровати, искала удобное положение. Хотелось поскорее уснуть, чтобы не думать о нем. Жестокие обрывки прошлого прерывали сон. Жара изматывает, вновь и вновь погружая в бессознательное. Сквозь неяркие картинки не связанных событий услышала стук. Не понимала откуда. Сильно зажмурилась и открыла глаза. Вокруг темнота. Нечеткие очертания мебели в отблеске уличных фонарей.

– Эмили, открывай, – ровный мужской голос. Знала, кому принадлежит. Сжала простынь, понимая, что он нашел меня раньше, чем я думала. Глубоко задышала. Боялась пошевелиться, чтобы не узнал, что я тут.

– Открывай или я высажу эту чертову дверь, – потребовал с холодной настойчивостью, пробирая до мурашек своим голосом. Боюсь до жути. Не знала, на что способен сейчас. Но и близость пугала, не могла думать трезво. Не могла быть уверенной и жесткой. Не с ним.

2 мили под небом. Рональд

Меня всегда тянуло вверх что-то необъяснимое. Невидимая сила и страсть. Все детство я провел на деревьях, строя там дома, пункты наблюдения. Представляя себя то разведчиком, то суперменом. Позже переоборудовал чердак под комнату, чтобы жить как можно выше.

Сквозь окно в крыше мог часами наблюдать за небом, облаками, пролетавшими надо мной самолетами, вспарывавшими голубое пространство, оставляя после себя белый след.

Ходить по земле – это естественно. Правильно. Заложено природой. Но те, кто поднимаются ввысь и приручают небо – они иные. Когда я взлетаю на десять миль, вокруг уже никого нет. Все остается там, подо мной – облака, люди. А в голове одна мысль – я дома.

Нас перебросили на авиабазу вблизи Калабосо, когда ранее недружественная с США Венесуэла потеряла контроль на западной границе с Колумбией. Приток наркотиков, контрабанды из этой страны, распространение террористических группировок, проводивших взрывы и поджоги в Венесуэле. Через Венесуэлу террор медленно распространялся на остальные страны Южной Америки, представлял опасность для всего континента. Действовать надо быстро. У нас было максимум полгода, чтобы помочь венесуэльской армии обезвредить террористов, потом начинался сезон дождей. Работа авиации в таких условиях затруднялась.

Венесуэльская армия предоставила нам западную часть своего аэродрома для базирования. Горы с одной стороны авиабазы и густой тропический лес с другой скрывали нас от расположенного вблизи города, позволяя сосредоточиться на службе и тренировках.

Для летчиков двухэтажное здание казарм было разделено на небольшие комнаты по два человека. Помещение маленькое, вмещало-то всего две кровати, шкаф для вещей, небольшую раковину. Душ, тренажерные залы, столовая – все находилось вне здания. И все равно это лучше, чем общие казармы, в которых жили рядовые. Тут хотя бы можно было спокойно отдыхать между длительными перелетами.

Летать на истребителе трудно и сложно психологически, поэтому между полетами я старался максимально отвлекаться от работы. Заниматься спортивными тренировками и отдыхать. В тот вечер я задержался. До сумерек играя с ребятами в баскетбол. Когда вернулся, сосед по комнате Люк сказал, что меня уже искали на предполетную проверку. Сегодня предстоял ночной вылет, к которому нужно было получить очередное разрешение.

Не переодеваясь, я направился в госпиталь. Это было самое непереносимо гнетущее место. Никто не хотел тут оказаться на столе. Никто не хотел оказаться в морге. Но и без врачей было нельзя. Госпиталь всегда на стыке подвига и страданий, жизни и смерти, здоровья и инвалидности. Будь моя воля, я бы тут никогда не появлялся, но руководство требовало перед каждым полетом проходить предполетный осмотр.

Я уже слышал, что предыдущий хирург повредил руку и его заменила женщина. Женщина на войне… Звучит как утопия. Перевязки, обработки – да, но операции… Как правило, женщины слишком эмоциональны. Им сложно контролировать чувства. А раненого всегда жалко, ведь ему больно. Мне почему-то не хотелось бы оказаться под скальпелем у женщины, чтобы в ответственный момент она думала не о пациенте, а о том, что надеть вечером.

Вошел в здание, и в нос сразу ударил специфический запах больницы. Неприятно сжались пазухи. Быстро миновав коридор, подошел к нужному кабинету. Постучал пару раз и, не услышав ответа, заглянул внутрь.

В полумраке что-то писала девушка, склонившись над столом. Медсестра какая-то, а не врач. А услышав от нее «Пилот?» и вовсе поник. Совсем молодая и неопытная. Как можно только таких брать на войну? Закрыв за собой дверь, прошел вглубь кабинета и сел напротив, ожидая пока она допишет и освободится. Невольно начал рассматривать ее руки, потом переместился на лицо. Такое ощущение, что мне были знакомы ее черты, но я никак не мог узнать.

Она же, как специально, сидела, опустив голову так, что я не мог полностью видеть ее лицо. Пришлось даже немного склониться, чтобы рассмотреть ее лучше. Когда же она специфически зажала нижнюю губу зубами и чуть втянула ее, я узнал. Яркая вспышка из прошлого. Вспомнил ту, которая так делала, когда нервничала. Черт, не думал, что мы когда-то встретимся. Избегал с ней встреч как только мог. Мне было стыдно за нее и за себя. За то, что так поступил с ней тогда. За то, что она вела себя, как все. За то, что разочаровала меня. Хоть и прошло много лет, но делать сейчас вид, что я ее не помню – глупо. Тем более все равно на карточке будет мое имя. Надеюсь, все осталось в прошлом и мы сможем работать дальше вместе, не обращая внимания на ошибки молодости.

– Эмили Уотсон? – наконец решился спросить, хотя и так уже знал ответ. Она замерла, услышав меня. Заметил, как сжались ее челюсти, будто она не рада меня встретить. Выходит, тоже узнала. Немного помедлив, она подняла голову и пристально посмотрела на меня.

Эмили изменилась. Теперь передо мной не подросток с разгулявшимися гормонами, а уверенная в себе женщина. Почему-то мне казалось, что врачи убирают и завязывают волосы, а не распускают их. Хотя ей так шли темные струящиеся локоны, обрамлявшие лицо. Подростковая миловидность сменилась ухоженной эффектностью. Мы сидели и молча сверлили друг друга пронзительным взглядом, поглощенные своими воспоминаниями.

– Рональд Кейден? – наконец переспросила Эмили и, пробежав по мне взглядом, задержалась на руках. Заметила кольцо? Вероятно, да. Меня же интересовало, что у нее, наоборот, не было кольца. Либо она их не носила потому, что врач, либо потому, что не замужем. Как вообще она оказалась тут, ведь хотела стать педиатром?

Но она не горела желанием делиться, с неприязнью отвечая на мои вопросы. Мне даже показалось, что она молча обвиняла меня в чем-то, но разбираться с этим не было никакого желания. Я оставил все в прошлом, чего хотел и от нее. Она не спеша измерила давление, пульс и, заполнив справку, поставила печать, сложила вдвое лист и отдала мне. Запихнув разрешение в карман, вышел из кабинета.

Всегда, когда ощущаешь, что с прошлым покончено, оно словно раскаленная лава поднимается из глубин. Напоминает о себе опаляющими потоками, постепенно превращая настоящее в пепел. Создавая новую историю.

К одиннадцати я был в штабе. Получив задание на сегодня, принялся изучать его. Сверяясь с картой, продумывал план полета.

– Капитан, – обратился ко мне первый лейтенант Купер, – ваше разрешение на вылет.

Я достал сложенный вдвое листок и передал Куперу. Сам же продолжил изучать маршрут. С лейтенантом мы вместе учились в летной школе, только он выбрал направление оперативного планирования и остался служить на земле, в то время как я выбрал полеты и небо.

– Рональд, – позвал меня Купер и жестом показал подойти к нему.

Он разглядывал мое разрешение, озадаченно морща лоб. Странно все это. Что там такое, что он вызвал меня? Поднялся и пошел посмотреть, сгорая от любопытства. Купер развернул справку и положил передо мной на стол. В глаза сразу бросилась печать: «ВЫЛЕТ ЗАПРЕЩЕН».

Не веря глазам, взял бумагу. Внимательно пробежал по тексту. Звание, фамилия, должность – мои, дата – сегодня. Ничего не понимаю. Все было в порядке при обследовании.

– Этого не может быть, – сказал спокойно. Уверен, что Купер разрешит все исправить. – Она ошиблась, наверное, – положил на стол справку. – Не ту печать поставила. Со мной все в порядке. Разрешите, я уточню.

– Капитан, – покачал головой лейтенант, – вы сегодня не летите, – жестко отрезал. – Вы знаете правила.

Я знал. Знал чертовы правила. Нельзя покидать штаб, пользоваться телефоном, когда ты получил задание. Внутри готовился маленький взрыв, который точно зацепит Эмили, когда я выберусь отсюда. Значит, хочешь войны? Мог хоть сейчас обратиться к генералу и доложить о нарушении и предвзятом отношении. Будь это кто-то другой, так и сделал бы. Но сейчас хотел прежде поговорить сам и все выяснить.

– Здесь написано: «Учащенное неритмичное сердцебиение», – объяснял лейтенант. – Я не могу рисковать. Полетит, – Купер окинул взглядом оставшихся летчиков, – Сэмуэльсон, – кивнул в сторону невысокого паренька, откинувшегося на спинку стула и отдыхавшего. – А вы его проинструктируете. Приступайте, у вас мало времени. Завтра я схожу в госпиталь и разберусь. Кто производил осмотр?

– Эмили… – запнулся. Слишком лично. Не хочу, чтобы знали, что мы были знакомы раньше. Сразу поправил себя: – Эмили Уотсон.

Глубоко выдохнул. Успокоился. Сейчас займусь Сэмуэльсоном, потом найду Эмили. Хотел поговорить с ней раньше Купера. В ней проснулась маленькая мстительница, и она думает, это сойдет ей с рук. Только сама не понимает, что выдала себя. Придется преподать урок. Поиграть на ее слабостях и показать место. Никто не смеет менять мои планы, если я что-то решил.

У Сэма много часов налета, но полетов такой сложности мало. Все, что я мог сделать, – рассказать ему нюансы и тонкости. То, как это делал бы я. Надеюсь, он справится с поставленной задачей.

Когда самолеты ближе к часу ночи взлетели, я направился в госпиталь прямиком к Эмили. Профессия обязывала уметь сдерживать эмоции и мыслить трезво. Не поддаваться на провокации и манипуляции.

Найти ее комнату не составило труда, первая же медсестра рассказала, куда ее заселили. Поднялся на третий этаж и постучал в дверь. Молчание. Не хотелось будить весь госпиталь, но надо решить этот вопрос. Раз и навсегда. Постучал громче, но в ответ услышал только тишину. Несмотря на это уверен, что она там.

– Эмили, открывай, – понял, что затаилась, словно загнанный зверек. Скорее всего, понимала, для чего я пришел. Постучал. Настойчиво. За дверью тишина. Чего же ты боишься? Вспомнил, как сидела там, в кабинете. Ерзала на стуле. Боялась глянуть на меня. Повышенного внимания, что ли?

– Открывай или я высажу эту чертову дверь, – повысил голос и с силой дернул ручку, показывая свою решительность.

Дверь заперта. Не хотелось, конечно, в полвторого ночи исполнять свою угрозу и будить весь этаж. Потом меня точно могут отстранить от полетов для обследования. Я в очередной раз занес руку, для стука, но услышал позвякивание ключей и щелчок открывающегося замка. Усмехнулся тому, насколько она предсказуема. Страх посвятить в наше знакомство весь госпиталь одержал победу.

Она приоткрыла небольшую щель. В темном дверном проеме виден силуэт Эмили. Она выглядывала испуганно и не спешила меня впускать. Только я хотел, наоборот, поскорее скрыться из коридора, чтобы не попадаться лишний раз на глаза посторонним.

Сделал шаг и без приглашения попал внутрь. Захлопнул не глядя дверь и нащупал выключатель. Привычное движение, и комната наполнилась светом. Эмили машинально зажмурилась от яркой вспышки, ослепившей ее. Прикрыла одной рукой глаза. Второй придерживала обкрученную вокруг тела простыню. Пока щурилась, могу рассмотреть ее. По оголенным плечам понял, что под тканью ничего нет. Взял за предплечье, касаясь влажной, горячей кожи, и отвел к кровати.

– Садись, – приказал строго. Не дал возможности сказать что-то дружественное и приветливое. Взял стул, усаживаясь напротив. Ждал, когда она привыкнет к свету. Хотел видеть лицо. Понимать, врет или говорит правду.

– Объясни, почему ты запретила мне вылет? – Эмили убрала руку. Не спеша подняла голову. Смотрела открыто и уверенно. Надолго ли хватит твоей решительности?! То, что я подготовил, покажет твои слабости и вывернет наружу раны.

– По медицинским показаниям, – вздернув кверху носик, пыталась держаться убедительно. Но частое дыхание выдавало ее. Волновалась.

– По каким конкретно? – уточнил, зная, что детали сбивают еще больше.

– Я все написала в справке, – пыталась оправдываться. Значит, начала сдаваться.

– Ты соврала. Не было у меня никакого учащенного сердцебиения. Со мной все было отлично. – Щеки Эмили покрыл легкий румянец. Пыталась что-то возразить. Специально перебил и напал. – Ты ведешь себя как ребенок, как та школьница, которую я знал. Затаила обиду и теперь будешь припоминать это. Забудь то, что было десять лет назад. Продолжения не будет, все закончилось. И не надо привлекать мое внимание таким способом. Это война, а не школьная дискотека. Если ты еще не выросла из этого уровня, то что тут делаешь? Кто ты вообще такая, чтобы указывать мне, что и когда делать? – Наступал, не даю времени опомниться и оправдаться. Хотел вывести из себя. – Ты вообще чем думала, когда это делала? Теперь вместо меня на задание полетел совсем молодой парень. Поверь, у меня задания обычно нелегкие. И если с ним что-то случится, – направил в нее указательный палец, – это будет на твоей совести. – Взгляд скакал быстрее истребителя. Жутко боялась представить эту картину. Ждал, когда решится. Подняла наконец глаза.

– За каждый свой диагноз и действия я могу ответить и доказать правильность, – повысила голос. Ей все сложнее удержать эмоции. – И я тебе не за что не мщу. Мне плевать на тебя, прожила как-то десять лет без тебя, проживу и дальше. – Усмехнулся ее словам. Она убеждала в них скорее себя, а не меня. – Тебе нельзя было лететь по состоянию здоровья, и мне больше нечего дополнить. Уходи, – кивнула в сторону двери, – мне завтра рано вставать. Смотрит смело и думает, что напугала меня своими словами.

– Я сам решаю, когда мне уходить, – холодно ответил и поменял тактику. Играл не по правилам. Жестко и откровенно. Уверен, она не привыкла к такому, но это покажет ее слабые стороны.

Встал со стула, но не ушел, а присел перед ней на корточки. Плечи Эмили сразу начали чаще подниматься и опускаться вслед за участившимся дыханием. Опустила глаза. Нервно сглотнула. Аккуратно заправил прядь мягких темных волос за ухо, слегка касаясь кончиками пальцев кожи на лице. Неспешно наклонился к плечу. Втянул ее цитрусовый аромат. Двигался медленно к шее. Чувствовал, как пульсирует вена на шее.

В следующий миг приблизился к ней. Застыл в нескольких дюймах от губ. Эмили слегка приоткрыла их, желая меня. Хотела, чтобы поцеловал. Знал теперь ее слабость.

Говоришь, плевать на меня?!.

3 мили над землей. Эмили

Я надеялась, что этап моей жизни, связанный с ним, закончился. Оборвала все нити, общих друзей, поменяла номер телефона. Думала, между нами навсегда выстроена глухая стена. Ни единой возможности встретиться и поговорить. Мечтала оставить в прошлом то, что и так принадлежало прошлому. Вычеркнуть из памяти этого человека. Но все имеет свою судьбу. И наша снова подталкивала нас друг к другу. Зачем? Я догадывалась зачем, но это будет слишком тяжело для нас обоих.

Он обрушивал на меня тонну своего негатива и недовольства. А я усиленно пыталась вспомнить, почему я его ненавижу. Ведь каждый волосок на моем теле встает дыбом от его голоса и ощущения того, насколько он близко. Пыталась что-то возражать, оправдываться, но тут, рядом с ним, тело предавало меня, покрываясь мурашками от одного взгляда в мою сторону. Он требовал ответа, почему я так сделала, а я не могла сказать правду.

Когда Рональд встал, облегченно выдохнула. Уходит. Наконец-то понял, что я не собираюсь ничего рассказывать. В следующий момент сел напротив меня на корточки. Замерла. Боялась и одновременно хотела того, что он делает. Смотрел в глаза. Без фальши и злобы. Перестала дышать, чтобы не испортить момент. Наклонился к плечу. Почувствовала жгучее дыхание. Скользнул к шее. Смаковал каждый дюйм меня. Неправильно. Но не могла остановить. Окутал своими чарами. Сделал безвольной и слабой. Превратил в статую. Замерла. Боялась шелохнуться. Он в паре дюймов от моего лица. Рассматривал. Не мог на что-то решиться. Слегка повернул голову и не спеша приблизился к моему уху. Так близко, что я ощущала его дыхание. Эти десять лет словно сдуло одним его выдохом, растворяя их во времени. Будто это был один миг. Взмах ресниц, а не чертова вечность. Почему я сейчас все бы отдала, чтобы почувствовать касание его губ? Требовательных рук. Тяжесть его тела.

– Ничего подобного, – хрипло прошептал, – тебе не плевать на меня, и ты до сих пор думаешь обо мне. Но я не твой, – моментально отрезвил своими словами. Схватила жадно воздух. Голова закружилась. Спрятала за стиснутыми зубами обиду и рвавшиеся наружу слезы. Отодвинулся от меня, рассматривал лицо. Хотел увидеть триумф надо мной. Ощутил его и усмехнулся. – Увидела кольцо, – помахал перед лицом пальцами, – и психанула. Вот почему ты так сделала с печатью. Это так по-детски, Эмили. Ты словно школьница, примитивными методами пытаешься подцепить мужчину, – ехидно кивнул в сторону кровати, – чтобы кто-то согрел твою постель.

Что?! Неожиданно для себя занесла руку и влепила ему пощечину. Ладонь обожгло соприкосновение с кожей. Парень дернул в сторону голову и погладил покрасневшую щеку.

Он не смеет так говорить, он ничего про меня не знает. Кейден перешел границы, и весь выстроенный хрустальный трон, на который я его вознесла, рухнул, рассыпаясь на осколки, больно вонзаясь в мою душу.

– Это лишь доказывает, что я прав, – вызывающе произнес он.

Сейчас я окончательно убедилась, что между нами никогда ничего не будет. Стоило ждать десять лет, чтобы понять это. К горлу подступила невыносимая жгучая боль, опаляя накопившейся злостью гортань. Нельзя соединить прошлое с настоящим, чтобы не было шрама. Всегда найдется то, чем можно упрекнуть.

– Проваливай, – выдавила сквозь зубы.

– В знак старой дружбы я не пойду жаловаться на тебя и твою выходку, – вставая, ответил он, – но если выкинешь что-то еще, узнаешь, на что я способен, Эми, – произнес мое имя кратко. Показывал, что я теперь в его руках. Не посмею нарушить запрет. Встал и молча вышел из комнаты, оставив дверь за собой открытой.

Заплетаясь в простыне, рванула к двери, с силой толкнула ее.

– Ненавижу, – кричу в пустоту, но в ответ только грохот от закрывающейся двери.

Бросившись на кровать, наконец, дала волю слезам. Они душили от безысходности. Жгучей обиды. Глупого тупика, в который я сама себя загнала. Я не могу заставить кого-то измениться. Я не хочу разрушать семью. Не должна думать о нем. Все это время надеялась, что когда-то встречу его, объясню, мы сможем быть вместе. Сейчас поняла, что пора поставить окончательную точку в этой истории. Оставить прошлое в прошлом и не тянуть его в будущее. Только как это сделать, если оно все время напоминает о себе?

Провалявшись в полудреме до утра, я вспоминала легкое прикосновение к щеке. Как мне могло показаться в тот момент, что он захочет все вернуть, поцеловать? Это так глупо, поддаться и показать свою слабость. Черт, как же хотелось вновь ощутить вкус его поцелуя. Теплое дыхание на шее, когда он притрагивается к ней. Царапанье кожи о его щетину. Теперь он знает мое слабое место. Знает, как сделать мне больно. Как манипулировать. Но пусть только попробует. Я могу лишить его полетов. И Кейден задохнется на земле, не имея возможности вырваться в небо.

Кажется, я только закрыла глаза, а звонок будильника уже прервал мой сон. Личные проблемы не должны мешать службе и тем более спасению людей, поэтому потянувшись, все же встаю. Из отражения на меня глядела незнакомка. Опустошенные глаза, припухшие от слез веки, спутанные волосы. Я специально не спеша возвращала себя к жизни. Прятала отчаяние под косметикой. Тянула время, чтобы прийти в столовую позже и не встретиться с Роном. Так и получилось, офицерский состав уже позавтракал, а столовую заполнили рядовые. Я даже начала сомневаться, не зря ли я так сделала. Все косились на меня, подмигивали и каждый второй желал раздеть. Проглотив завтрак, я поскорее хотела вернуться в госпиталь.

В ординаторской меня уже ждал Глеб. Так странно было встретить военного хирурга высшей категории с русской фамилией Борисов в американской армии. Он, как ни странно, говорил на чистом английском, без акцента. При этом цитировал русских писателей. Вот только расспросить подробнее про его прошлое пока никак не получалось.

Только принялась пересчитывать вчерашний отчет, как в кабинет постучали. Пригнувшись, чтобы не задеть дверной проем, вошел довольно высокий светловолосый мужчина.

– Мне нужна Эмили Уотсон, – строго произнес он, и что-то внутри тревожно заныло.

– Это я, – подняла руку, разглядывая незнакомца.

– Могу я с вами поговорить? – спросил первый лейтенант, звание которого я определила по погонам.

– Конечно, проходите, – приветливо ответила, натягивая улыбку. Не хотелось показать свое волнение. Если ищет меня лично, значит, пришел не по болезни. Уж не из-за того ли, что я вчера сделала? Мужчина же подошел к столу и сел напротив. Там, где вчера сидел Рональд.

– Добрый день, первый лейтенант Купер, – представился он.

– Мое имя вы уже знаете, – продолжала мило улыбаться. Стоит ли спросить, что ему нужно? Или молчать? Черт, это он пришел, значит, пусть сам рассказывает.

– Я хотел у вас уточнить состояние здоровья одного летчика, – сразу перешел к делу мужчина. – Это вы вчера запретили вылет капитану Кейдену?

– Да, – кивнула, как я и догадывалась, речь пойдет о Рональде. Внутренности свернулись в узел. А что, если Рон все ему рассказал и Купер знает, что из-за меня сорвался полет?

– Я видел вчера справку и ваше заключение. На моей памяти это первый случай, когда Рональда не пустили в полет. Скажите, с ним что-то серьезное?

Лейтенант сам пришел узнавать про здоровье летчика. Выходит, Рональд и вправду тут на особом счету. Раз Купер говорит «вчера», значит, Рон с ним не разговаривал сегодня. Черт, кажется он выполнил то, что обещал, и не докладывал про меня никому. Теперь надо мне его выгораживать. Хоть я и была зла на него, но лишать работы не хотела.

– Надеюсь, что нет. Учащенное сердцебиение может быть вызвано не только серьезной болезнью, но и, например, волнением. Возможно, это просто была какая-то неожиданная новость или событие. А может, просто барахлил прибор.

– Вы работаете с непроверенным оборудованием? – приподнял одну бровь Купер.

Да что ж он такой дотошный?! Цепляется к каждому слову. Его вопросы застали меня врасплох, зачем я вообще завела разговор про приборы, раз не была готова давать ответ. А лейтенант продолжал сверлить меня своими небесно-голубыми глазами, ожидая внятного ответа. Я начала на ходу оправдываться, сочиняя причины вчерашней ситуации. Рон был в порядке. Значит, я должна была признать либо свою ошибку, либо ошибку приборов.

Я чувствовала, как Борисов ухмыльнулся, понимая, что я несу бред, оправдывая себя, но промолчал.

– Хорошо, – остановил меня лейтенант. – Не могли бы вы тогда обследовать капитана Кейдена полностью и принести мне отчет о его здоровье? Скажем, к вечеру. Он мне нужен для выполнения задания. Заменивший его вчера летчик не справился, и у нас могут быть проблемы.

Я вспомнила слова Рона о том, что вместо него полетел совсем неопытный парень.

– Хорошо, – встревоженно кивнула в ответ, – может быть, Борисов осмотрит его, если вы сомневаетесь во мне? – глянула я в надежде на Глеба. Может, он оградит меня от встречи с Рональдом.

– Проведите обследование, Эмили, а я почитаю заключение, – вмешался Глеб.

– Отлично, – не дал мне и слова вставить лейтенант, – я пришлю Кейдена к вам и жду отчет о его здоровье к вечеру, – отсалютовал Купер.

Я успела лишь кивнуть, а мужчина в форме уже покидал кабинет. Меня опять разрывало от предвкушения очередной встречи. Твою мать. Как мне теперь себя с ним вести.

– Спасибо, Глеб, что промолчали, – поблагодарила, когда дверь за Купером закрылась.

– Эмили, вы меня удивляете, – засмеялась он. – Одна встреча с вами – и летчик с идеальным здоровьем стал сердечником. Вы так метко пустили ему стрелу в сердце? – добавил, кладя руку на грудь.

– Старая история, – засмущалась тому, как он меня расколол в два счета.

– Так вы знакомы? – погладил бороду Глеб.

– Мы вместе учились, – выдохнула я, – и разошлись после школы не в очень хороших отношениях.

– Тогда это объясняет, почему он вчера не поднял шумиху и пожалел вас, – сделал заключение Борисов, отчего я запуталась еще больше. Внимательно рассматривала Глеба и ждала объяснений. – Этот молодой человек всегда требователен и к себе, и к другим, – продолжил врач. – Он, конечно, понял, что вы все придумали, но промолчал. Будь на вашем месте кто-то другой, вы бы уже летели домой, – кивнул он.

Хотела бы я думать, что он промолчал не просто так. Но все говорило лишь о том, что он пожалел меня на первый раз в память о старом знакомстве.

– Можно дать вам совет, Эмили? – облокотившись обеими руками на стол, произнес Глеб. Я кивнула в ответ. – Если уж вы что-то сделали и убеждены в правильности своих действий, уверенно отстаивайте свою правоту. Лейтенант пришел, а вы уже стушевались и выдали себя.

Я глубоко вздохнула. Все, что касалось Кейдена, выбивало почву из-под ног. Заставляло медленно мыслить. Делать глупые ошибки. Питать призрачные надежды.

– Знаете, Глеб, мне тяжело обманывать людей. Когда я знаю, что неправа, я не могу держаться уверенно. Я не умею лгать.

– Скоро придет Рональд, – перебил меня Глеб, – я уверен, что с ним все в порядке, но проверьте его еще раз. Неверный шаг или диагноз может перечеркнуть всю его карьеру. Надеюсь, он вам не настолько насолил, чтобы забыть обо всех его заслугах. Если есть подозрения, обратитесь ко мне. Если же все в порядке, держитесь позиции, что вчера прибор дал сбой, а вы перестраховались, – вопросительно на меня посмотрел, ожидая ответа.

– Хорошо, – кивнула, – попробую.

– Только не залечите его своими стрелами, – подмигнул мне Глеб. Щеки моментально бросило в жар от его слов.

– Глеб… вы неправильно поняли, – махнула головой, – это просто маленькая месть.

– Это не мое дело, – улыбнулся он, – но авиации США нужен этот летчик. И, пока Кейден не пришел, пойдемте на обход больных, – вставая из-за стола, позвал меня Борисов.

Я кивнула, поправила халат и направилась за ним.

Мы ходили по палатам и осматривали пациентов. Меня же не отпускала мысль, что опять придется столкнуться с ним. Что бы я ни чувствовала, сейчас надо было все это спрятать куда-то глубоко, под замок. Отключить ощущения и воспоминания. Вчера он четко дал понять, что я для него ничего не значу. Как же тяжело начинать жизнь заново. Знать, что я для него никто, а он одним взглядом зажигает пламя.

От мыслей отвлек стон парня с переломанной ногой после неудачного прыжка с парашютом.

– Ну что же ты, солдат? – как-то по-доброму, по-отцовски спросил Глеб.

– Больно, – стонал тот, – дайте обезболивающее, не могу терпеть, – скривился.

– Доза и так велика, больше нельзя, – покачал головой Глеб.

– Черт! Это невыносимо, – злился тот, – я должен был летать, а не с парашютом прыгать.

– Скажите мне, рядовой, – обратился к нему Глеб, – а как вы собираетесь катапультироваться и приземляться при необходимости? Или за вами персонально прилетят спасатели? – Палата наполнилась смехом остальных больных. – Молодой человек, у вас замечательная профессия, и вы должны уметь все. Летать вы все равно долго не сможете, так что при первой же возможности вернетесь домой и будете долечиваться уже там.

***

Время шло, ожидание появления Рона все больше не давало мне сосредоточиться на чем-то определенном. Я хваталась за разные дела. Не могла ни на чем сконцентрироваться. Это становилось невыносимым. Но тот, кого я ждала, так и не появлялся. А мне надо было к вечеру сдать отчет.

Купер же мог просто ничего не передать Рональду, но спросят-то с меня. Может, стоит поискать его самой? Может, позвонить? Где найти его номер? В медицинской карте. Точно, там должен быть номер. Разыскав его личное дело, открыла на первой странице.

С небольшой фотокарточки три на четыре на меня смотрел Рональд. Невольно провела средним пальцем по контуру его лица, всматриваясь в такие знакомые черты. В этот момент как назло без стука открылась дверь. Машинально захлопнула картонную обложку, но он успел все увидеть. Черт! Черт! Черт! Да что же за день такой!

– Любуешься? – услышала, как ухмыляется Рональд. Не оборачиваясь пошла за свой стол. Заметила улыбку Глеба и еле сдержалась, чтобы не сорваться.

– Искала твой номер, – ответила спокойно. Через плечо. Пыталась быть равнодушной.

– Зачем? – небрежно спросил. Совсем рядом. Быстро обошла стол, чтобы увеличить дистанцию.

– Раз ты пришел сам, то уже незачем, присаживайся, – кивнула на стул напротив.

Взяла тонометр и, дождавшись, когда Рон сядет, надела манжету для измерения давления.

– Ты хоть давление-то измерять умеешь? – с насмешкой спросил. Издевался при Глебе. Пусть лучше говорит про работу при начальнике, чем про вчерашнюю ночь. Не хотела, чтобы кто-то еще об этом знал.

Бросила взгляд на Глеба и закатила глаза. Рональд неисправим. Борисов развел руками, кивая мне. Все в моих руках. Вспомнила утренний разговор и продолжила измерять давление.

– Молодой человек, – неспешно обратился Глеб, – я бы так не шутил на вашем месте. – Мы с Роном, услышав Борисова, не сговариваясь, озадаченно повернули головы в его сторону. Тот хитро прищурился в ответ. И теперь я боялась, чтобы Глеб не сказал что-то лишнее. – Вы уже видели, на что она способна, – кивнул в мою сторону. – Это коварная женщина. Она может не только давление измерить, но и усыпить вас, а потом отрезать что-нибудь лишнее.

Не понимала, зачем Глеб нагнетает обстановку. Борисов же серьезно посмотрел на нас, а потом начал смеяться. Ему смешно, черт возьми. Закатила глаза в ответ и покачала головой. Если думал, что снял напряжение между нами, то уверена, он ошибся.

– Я оставлю вас и буду в процедурной, если что, – вставая из-за стола, предупредил нас Глеб и направился к выходу. Специально это сделал, военный Гиппократ.

Звук закрывающейся двери снова отделил нас от всего мира, оставляя наедине со всем этим багажом. Скользнула взглядом по парню, чтобы оценить, как он к этому отнесется, а встретила в ответ насмешливый взгляд.

Кажется, сейчас будет продолжение вчерашнего вечера…

4 мили над землей. Эмили

Как мне хотелось сейчас провалиться, исчезнуть, раствориться, что угодно, лишь бы не находиться с ним наедине. Не слышать шуток или укора. Не оправдываться. Очередной раз чувствовать себя виноватой. Но мы тут одни. И я должна сделать чертов отчет.

Приложив к сгибу его руки стетоскоп, продолжила, не обращая внимания на цепкий, подозрительный взгляд Рона. Механически накачивала манжету и прослушивала пульс. Интересно, вспоминал ли он меня хоть раз за эти десять лет? Хотя… у него жена, семья, зачем ему это? К тому же в его глазах я кто? Поверил в какие-то сплетни про меня и даже не дал шанс ничего объяснить.

Сейчас же внимательно следил за каждым моим движением, будто ждал, когда я ошибусь. Врач с моей практикой ошибается только тогда, когда хочет ошибиться. Как вчера вечером. Намеренно и полностью осознавая поступок.

– Давление в норме, – повесив на шею стетоскоп, сказала я, сняла манжету и убрала тонометр.

Теперь надо измерить пульс, а значит, опять придется касаться его. Подняла левую руку, чтобы засечь время на часах, а указательный и средний палец другой руки положила на его запястье. Подушечками нащупала упругие вены и уловила пульс. Ритмичный. Умеренный. Как и сам Рон. Но биение моего сердца было настолько сильно, что вскоре заглушило все ощущения. Я не могла отличить его пульс от своего. Они словно слились в унисон. Да что такое со мной творится? Он проникал в каждую мою клеточку, заражал ее собой. Пульс подчинялся его ритму. Эмоции лились через край. Мозг понимал, что точка поставлена, но тело отказывался в это верить. Убрала пальцы с его запястья и молча протянула Рону термометр. Думаю, он догадается, что с ним нужно делать. Сама пошла в другой конец кабинета, чтобы включить ЭКГ-аппарат.

Я не услышала от него ни слова, но сейчас это было даже лучше. Мне просто нужно представить, что передо мной не Рон, а кто-то другой. И все. Просто кто-то другой, посторонний мне человек.

Как только термометр издал звук, что измерил показания, я вернулась и протянула руку. Рон достал прибор, сам посмотрел на дисплей и положил термометр на стол. Черт! Спокойно, Эмили. Он просто проверяет тебя на прочность. Я взяла прибор и, убедившись, что температура в норме, убрала его на место.

– Надо еще сделать кардиограмму, раздевайся до пояса, снимай обувь и ложись, – указывая рукой в противоположный угол, спокойно сказала.

– Нашла все-таки способ меня раздеть? – ухмыльнулся он, наблюдая за мной из-под бровей, и взялся за ворот футболки.

Я усмехнулась, но успела отвернуться до того, как он начал стягивать майку, чтобы случайно не попасться на том, что я его разглядываю.

Услышав за спиной твердые шаги прилипающих босых ног к линолеуму выдохнула, лишая легкие воздуха. Напряжение в кабинете нарастало, и я чувствовала, что скоро кто-то из нас сорвется.

Это просто очередной летчик. И он женат. И я забуду его. Когда-нибудь.

Взяв датчики, склонилась над лежащим на спине Роном. Как бы я ни была сосредоточена на подключении электродов, не могла не заметить широкую накаченную грудь, обтянутую гладкой загорелой кожей. Рельефные крепкие руки, напоминающие о постоянных тренировках. Каждая клеточка внутри замерцала от желания прикоснуться к нему.

– Хватит уже разглядывать меня, делай кардиограмму, – услышала нахальный голос. – Я хочу сегодня еще попасть на тренировку, – будто заметив, что я рассматриваю его, ухмыльнулся тот, кого хотелось убить.

Черт! Мне что, глаза завязать?! Так и хотелось резко высказаться, но в памяти всплыл утренний разговор с Глебом. Я должна попробовать настоять на своем.

– Работая врачом в мужском коллективе, каждый день приходится наслаждаться видом загорелых торсов, – демонстративно пробежалась взглядом по всем открытым участкам его тела и натянуто улыбнулась. – Поверь, ты не единственный. – Сделав снова серьезный вид, приказала: – Молчи и не шевелись, а то опять могут получиться плохие результаты.

Сама же отвернулась к прибору. То ли Рону нечего было сказать, то ли он не хотел испортить результаты анализов, но он промолчал. Что бы там ни было, но это моя маленькая победа. Сама себе мимолетно улыбнулась, записывая кардиограмму. Частота сердечных сокращений в норме, физическое состояние сердца в норме, аритмий нет, нарушений нет.

– Можешь вставать и одеваться, – сказала, снимая датчики, – с тобой все в порядке, – отвожу в сторону взгляд и, положив электроды, направилась к компьютеру. – Я сейчас сделаю отчет.

– Как вообще какой-то медсестре доверили проводить предполетную подготовку? – услышала за спиной недовольный голос.

Я догадывалась, на что он намекал. Вчера я повела себя не как врач, пошла на поводу эмоций и поставила ту чертову печать. Знаю, что не должна была так поступать, но что сделано, то сделано.

Я молча набирала текст, заполняя форму, Рон же будто специально искал повод меня задеть, отомстить за вчерашнее.

– Классная у тебя работа. Раздевайся. Ложись. Давай я на тебя поглазею. Одевайся. Печать. Ты похоже сюда для этого и приехала? – продолжал издеваться он.

– Ты знаешь, да! – развернулась к нему и выпалила: – Военные – они более серьезные, чем мальчики на гражданке.

– Удачной охоты, – усмехнувшись, ответил Рон и направился к двери.

– Не уходи, – остановила его в последний момент, говоря уже в спину. Рон замер, но не повернулся. – Тебе еще надо сходить к Глебу и показать ему отчет.

– Не надо мне указывать, что делать, – обернулся и недовольно посмотрел. Ждал, что я скажу. Не хотела ругаться и пыталась объяснить.

– Я не указываю, тебе просто надо сходить, – сохраняла спокойствие и сдерживала бурю внутри.

– Сама сходишь и принесешь в штаб, – вскинул подбородок. – У меня нет лишнего времени. – Оба знали, что я виновата, и я буду делать все, чтобы загладить вину. Не только перед ним, но и перед всей авиабазой. Я практически все доделала. И потом, где мне его искать? Ну что за упрямец. Рональд же опять направился к выходу. Черт, его надо остановить.

– Потом не удивляйся, – повысила голос вслед, – если ты опять не полетишь. – Пустила на печать отчет. Он резко развернулся, а на лице заиграли скулы, сводимые судорогой от злости.

– Только попробуй и сразу же отправишься домой, второй раз я не буду молчать, – уставившись на меня, сказал он.

Как же он меня достал?! Почему нельзя просто общаться? Почему надо все время цепляться ко мне? Я проигрывала в этой схватке.

– Если я полечу домой, то ты навсегда лишишься своего неба, – жалкая попытка ответить.

Как же я сейчас его ненавидела! А может, и к черту эту работу? Лечить таких идиотов. Лучше вернусь домой. Исправив со злости кое-что в отчете, пустила на печать повторно. Он молчал. Недовольно рассматривал меня. Видел насквозь. Знал, что я блефую. Как же мне надоела эта его самоуверенность. Одновременно понимала: он сильнее, его не переспорить, не доказать что-то, но попробовать все же могла. Схватив распечатанные листы, направилась к нему и выдала последние аргументы:

– Вчера я приложила чуть-чуть усилий, – показывая размер большим и указательным пальцем, подошла ближе, – и ты не полетел. Я авиационный врач. Поверь, я знаю, как сделать, чтобы посеять сомнения относительно твоего здоровья. Ты будешь трижды здоров, но летать тебе будет нельзя.

Я ощутила все его напряжение и отвращение. Он не знал наверняка, что я могу, но пусть сомневается и думает, что делает.

– Иди за мной к Борисову. – Обогнув его, я схватилась за ручку и хотела открыть дверь, чтобы выйти в коридор. Но Рон уперся в нее ладонью, отчего я даже не смогла ее открыть.

– Ты кем себя возомнила? Ты медсестра с учебной базы! Ты хоть настоящую войну-то видела? Ты хоть одного человека спасла?

Я с силой сжала зубы, чтобы не расплакаться. Небо свело тупой болью. Такой, что все слова застряли от обиды. Нет, он говорил неправду. Он ничего обо мне не знал, но был так уверен, что я ничего не достигла в жизни. Внутри сгорала от понимания, что его мнение обо мне не поменялось.

Обида быстро сменилась злостью. Все внутри закипало от желания врезать ему и заткнуть. Я отбросила бумаги в сторону и со всей силы пихнула его в грудь. Рон сделал шаг назад, но успел схватить меня за запястья и притянуть к себе. Вцепился в меня глазами.

– Не смей меня трогать, – ровно проговорил он. – Кто дал тебе право поднимать на меня руку? Я к тебе и пальцем не притронулся. – Холодный голос разрезал и отдалял нас еще дальше друг от друга. – Хочешь быть на равных? Я тоже могу тебя толкнуть в ответ, – сильнее сдавливая мои запястья, выговорил. Потом резко дернул мои руки вниз и отпустил. Закрыв глаза, сдерживая слезы, я услышала шум открывающейся двери и его ледяной голос:

– Пошли к Борисову.

Поджав губы, подняла отчет и вышла следом. Глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз, прогоняя подступающие слезы. Тело до сих пор дрожало от пережитого волнения. Я не понимала, почему мне так сложно, практически невозможно контролировать себя, когда он рядом.

Только у процедурного я нагнала Рона и, поглощенная своими мыслями, не глядя схватилась за ручку, чтобы открыть дверь. Поняла, что мы взялись за нее одновременно, но я на секунду позже. Не убрала руку. С силой надавила, чтобы опустить ручку, но Рональд сильнее. Не дал мне это сделать. Разозлилась неимоверно. Подсознательно хотела сделать ему больно. Сдавила его ладонь, впиваясь в нее ногтями. Подняла глаза, чтобы посмотреть на него. В них лишь отражалась моя слабость. Отдернула руку, не мешая ему открыть чертову дверь и закончить все это поскорее.

5 миль под небом. Рональд

Шел по коридору и удивлялся сам себе. Во мне проснулся тот мальчишка со школы, когда хотелось подшутить, поиздеваться над кем-то. Знал слабое место и давил на это, выводя ее из себя.

Когда она одновременно со мной схватилась за ручку двери, почувствовал прохладную ладонь, накрывшую мою. Она не собиралась убирать руку, даже больше, с силой нажала на мою, желая открыть дверь сама. Но я специально не позволил ей сделать это. Ведь просил не командовать мной, но она снова пыталась это делать. Эмили со всей злости впилась в мою кожу ногтями, а потом отдернула руку, сдаваясь.

Пожалуй, стоило прекратить эту игру, пока она не зашла слишком далеко. Открыл дверь, пропуская девушку первой. Она бросила на меня недоверчивый взгляд, но все же зашла к Борисову передо мной, сразу же направившись к его столу. Я зашел следом и закрыл за нами дверь.

– Я обследовала капитана Кейдена, вот отчет, – кладя на стол листы, сказала она, – с ним все в порядке. Глеб, я вас оставлю, у меня дела.

Не дожидаясь ответа, Эмили развернулась и, обогнув меня, направилась к выходу. Лишь громко хлопнула дверью напоследок, отчего Глеб удивленно поднял на меня глаза.

– Вы хорошо постарались, молодой человек, разозлив моего самого спокойного сотрудника, – покачал головой врач и взял листы.

– Проверьте лучше за ней отчет, а то опять не то напишет, – кивнул я на бумаги. Видно было, что его забавляла вся эта ситуация, в то время как мне не до шуток. Я столько времени терял впустую из-за этих обследований.

Борисов читал первый лист, и в уголках его глаз появились сначала многочисленные морщинки, а потом мужчина захохотал. Что такого смешного он мог вычитать там? Неужели она опять написала какую-то чепуху?

– Что такое? – спросил резко.

Еще пара таких справок, и меня на самом деле отстранят от полетов. Эмили добьется своего. Я догадывался, почему она злится на меня. Надо будет все же поговорить с ней как-то и объясниться.

– Вот, – протягивая мне лист, – можете ознакомиться, – усмехнулся Борисов.

Пробежал глазами по тексту. Давление, пульс, температура, для меня тут не было ничего особенного. Пока глаза не дошли до строчки «Примечание».

«Плохое зрение, так как не видит дальше собственного носа. Плохой слух, так как слышит только себя. Лишенный чувств и этики придурок. Рекомендую отстранить от полетов, а лучше отправить домой».

– Надеюсь, это шутка? – скомкал одной рукой лист и швырнул на пол.

– Вот, можете ознакомиться с другим вариантом отчета, – протянул мне еще один лист.

Все данные повторялись, а в графе «Примечание» написано совершенно другое.

«Физическое и эмоциональное состояние капитана Р. Кейдена на отличном уровне. Разрешены полеты на сверхзвуковых истребителях. Плохие предыдущие показатели являются ошибкой в измерениях врача Э. Уотсон».

Она подписывала себе приговор последней фразой. Я поднял глаза на Глеба.

– Вы же понимаете, чем это ей грозит? Хотите дать этой бумажке ход? – ставя меня перед выбором, спросил он.

Черт, я был очень зол на нее. Тогда, в ее комнате, за ее выходку, готов был сам собрать ее вещи и отправить домой, но сейчас вспоминал слова из первой справки, и что-то не давало мне покоя. Что она имела в виду, написав это? Что я не вижу и слышу? Внутри все гудело от ощущения недосказанности. А сердце как никогда начало ускоряться, призывая меня не делать этого. Я покачал головой.

– Вы можете переделать? – бросил отчет ему на стол.

– Если вы этого хотите, то да, – кивнул Глеб.

– Я подожду, – садясь на стул, предупредил.

Глеб взял отчет и удалился.

Я же поднял скомканный ранее листок и развернул его, перечитывая строки.

«Плохое зрение, так не видит дальше собственного носа. Плохой слух, так как слышит только себя. Лишенный чувств и этики придурок».

Что же она хотела этим сказать? Что я должен увидеть и услышать? Что она сохнет по мне, как десять лет назад? Черт, она думает, я не вижу, как она похорошела. Пропали подростковая угловатость и сутулость. Сейчас передо мной была привлекательная женщина. Только у нас разные пути. Мы пробудем на этой базе пару месяцев и опять разъедемся в разные уголки нашей страны. То, что когда-то не срослось, не срастется снова. К тому же теперь я женат. И не смогу бросить Лизу.

Услышав звук открывающейся двери, я обернулся. В кабинет вошел Глеб и протянул мне новый листок.

– Великий русский писатель Лев Толстой говорил: «…Мы любим людей за то добро, которое мы им сделали, и не любим за то зло, которое мы им делали». Я не знаю, что у вас там было в прошлом, да и это не мое дело, – начал он, садясь на свое место, – но, надеюсь, вы перестанете мучать друг друга и займетесь делом. Документы передадите лейтенанту Куперу.

Я пробежал глазами по строчкам, доверять я теперь не мог. Но ничего кроме разрешения к полету и сбоя техники, которую отправят на повторную поверку, не было. Я поднял глаза на Глеба.

– Вы хотите сказать, что я кого-то мучаю? Может, это она ведет себя, как ребенок?

Глеб пригладил седую бороду и задумался.

– Знаете, Рональд, да, это война, и мне нужен работник, солдат, способный лечить людей, а не зареванная девица, которой самой нужна помощь. Думаю, она неспроста так вчера сделала. Если не можете сдержать себя, приходите за разрешением на вылет лично ко мне.

– Я вас понял, Глеб, – кивнул я, – всего хорошего,– встал и направился к выходу, чтобы поскорее покинуть помещение, пропитанное запахом лекарств. Уже в дверях вспомнил, что хотел кое-что спросить, и развернулся к Глебу.

– Глеб, вы же знаете латынь?

– Да. – Врач приподнял брови и расширил глаза.

Я повторил ему ту фразу, что недавно сказала мне Эмили.

– Если дословно, то «не попадись сам». А что это значило в контексте, думайте сами.

Я кивнул Глебу и покинул кабинет.

Лицо обдало горячим душным воздухом, когда я вышел из здания. Но это было лучше, чем атмосфера и запах медикаментов. Направившись в штаб, занес отчет, оттуда сразу пошел на тренировку. Отвлекался, чтобы не думать о постороннем.

Но, когда, наконец, прилег отдохнуть перед очередным полетом, мысли посетила доля сомнения. Из головы же никак не выходила Эмили. Почему у меня такое ощущение, что я перегнул палку? «Зареванная девица…» Неужели все-таки расплакалась, а ведь держалась так уверенно. Хотела покомандовать и не справилась. Мы не виделись десять лет, встретились меньше суток назад, а уже успели поссориться. Она видела меня раздетым, и я тоже видел ее грудь, когда она наклонилась слишком низко, устанавливая свои датчики, и прямо перед моим лицом сверкнула из сдвинувшего вниз халата темным ажурным кружевом. И мне сразу же захотелось уколоть ее, задеть. Что это за форма одежды такая?!

Сейчас же чувствовал себя так дерьмово за то, что наговорил ей. За то, что сделал больно. Ведь я даже не почувствовал ее удар, но умудрился раздуть из этого целое событие. Пожалуй, стоит прислушаться к совету Глеба и избегать с ней встреч.

Спустя час я уже был на предполетной подготовке и разбирал свое задание. Продумываю план полета, рассчитывал расстояние.

На гражданке все постоянно восхищались моей профессией. Со стороны это и вправду выглядело круто и романтично, как и у звезд спорта или профессиональных певцов. Но могут ли тяжелые изнуряющие тренировки выглядеть романтичными? А может, романтично всю ночь сдавать экзамен? Это работа. Это тяжелая, очень тяжелая работа. Это сложнее всего, что я когда-либо делал. Здесь нельзя вполсилы, нельзя расслабленно. Это больно. Всепоглощающее давление. Перегрузки. Конечно, есть моменты, которые знаю только я. Вещи, которые могут испытать только несколько сотен человек. Непередаваемые ощущения полета, высоты, превосходства. Но эти моменты… Они только мои.

Предполетная подготовка закончилась, и я, повторив все в уме еще раз, направился на взлетную полосу. Истребитель, заклейменный моим позывным, уже был готов к вылету. Это, конечно, не моя собственность, но я, помимо полетов, следил за технической историей и техническим обслуживанием своего самолета. Хотя случалось и такое, что мой самолет отдавали на другое задание, тогда приходилось летать на свободном.

И хотя различия в оснащении, управлении, множество мелких вещей ничего не значат, но мне всегда нравилось летать на одном и том же самолете. Привыкнув к его причудам, вероятность заметить что-то необычное быстрее.

– Земля, я Вирус. Прием, – обратился я к диспетчеру.

– Вирус. Это Земля. Вас слышно.

– Земля. Разрешите вылет.

– Вирус. Вылет разрешен, – подтвердил диспетчер мою просьбу.

Поднимаясь все выше и выше, я полностью растворился в небе, отбрасывая мысли о земле.

***

Возвращаясь уже по темноте с задания в казарму, проходил мимо госпиталя и услышал знакомый женский голос. Эмили расслабленно сидела на скамейке спиной ко мне и разговаривала по телефону. Я не собирался подслушивать ее разговор, но услышал мимоходом последнюю фразу, которая почему-то задела.

– …И я тебя люблю и скучаю.

6 миль над землей. Эмили

Не было аппетита идти на завтрак. Не было желания встречаться с Роном. Не было мыслей, как вести себя с ним дальше.

Наблюдала из окна своей комнаты за солдатами, вышедшими на утреннюю зарядку, и тоже возникло желание пробежаться и подумать. На ходу закидывая в себя хлебцы и запивая их соком, я одевалась для пробежки. Возможно, бежать в военной форме было бы правильней, но мне больше нравилась обычная спортивная одежда, предназначенная для бега.

Выйдя из здания, обняла себя руками, привыкая к утренней прохладе. База «Калабосо», на которой мы жили, находилась немного севернее экватора, и днем температура поднималась до тридцати градусов, но утром тут было довольно свежо.

На фоне гула самолетов был слышен голос командира, руководившего солдатами, украдкой смех какого-то осмелевшего рядового. И, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, я обогнула госпиталь, воткнула наушники и побежала по тропинке. Она проходила за основными зданиями базы и дальше раздваивалась. Налево вела в сторону взлетных полос, направо – к лесному массиву. Сегодня мне хотелось побыть в тишине ото всех, поэтому свернула к лесу.

Как же здесь было удивительно! Ограничивающие базу с одной стороны экзотические растения, которые я видела впервые и названия, конечно, не знала, окунули меня в некую сказку, волшебство. Дивный сладкий аромат цветов, приправленный запахом зелени. Яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь листву, заставил прищуриться и улыбнуться. Как все было гармонично! И чего так не хватало мне? Ведь на самом деле, у меня все хорошо. Я, моя семья – все живы и здоровы. Рональд? Я сама себя накрутила с ним. Жила ведь как-то без него все это время. Просто, случайно встретив сейчас, спустя столько времени, почему-то решила, что он должен влюбиться в меня снова. Но я всего лишь ошиблась. У него своя жизнь. У меня своя. Не стоит чего-то ждать. Надо жить дальше. Мне не хотелось больше спорить с ним, что-то доказывать. Пусть все будет как есть. Он сделал свой выбор. И я тоже. От этого осознания я радостно вскинула руки и улыбнулась еще шире, утопая в солнечных лучах. И продолжила бежать, впитывая энергию местности.

Спустя время боковым зрением заметила кого-то справа от себя и автоматически повернула голову в ту сторону, встретившись взглядом с лейтенантом, который приходил по поводу Рональда. Он довольно улыбнулся, кивнув. Я махнула в ответ и вытянула наушники, чтобы поздороваться.

– Доброе утро, – поприветствовала его, переходя на шаг.

– Доброе, – кивнул он, – мисс Уотсон, кажется?

– Можно просто Эмили, – переводя дыхание, ответила. – Вы тоже бегаете по утрам?

– Да, предпочитаю пробежку занятиям на спортплощадке. Вы в отличной форме, еле вас догнал, – поднимая большой палец, довольно прищурился он. – Как вы, освоились?

– Я уже в курсе всех дел, лейтенант. Штат тут большой, но коллектив доброжелательный и отзывчивый.

Сейчас, когда он оказался рядом, я смогла рассмотреть его лучше. Светло-серые глубокие глаза, словно бездна, изучающая и притягивающая. Было в них что-то необычное и одновременно пугающее.

– Дэйв, зовите меня Дэйв, – уточнил он. – Да, вы правы людей много и больных тоже, кроме того бывает так, что к нам могут дополнительно привозить раненых, если какой-то военной базе нужна помощь.

– Я всегда готова к работе.

Наша утренняя пробежка превратилась в прогулку. Дэйв, пользуясь случаем, провел мне небольшую экскурсию по базе, которую я так до сих пор и не видела. Мы прошли вдоль взлетных полос, длинных и идеально гладких. Я увидела истребители разных конструкций. Еще проходя обучение на авиационного врача, летала один раз на таком самолете, чтобы почувствовать условия, в которых оказывается летчик при полете.

Дэйв же сам занимался оперативным планированием полетов. Разрабатывал планы атаки, а летчики выполняли эти задания. Его внешность, угловатые черты лица, прямой нос, изучающий взгляд подтверждали то, что он стратег, видящий общую картину и постоянно анализирующий людей и систему.

***

Желание поесть пришло, но желание встречаться с Роном нет, поэтому, взяв вещи, я направилась сначала в душ, а потом работать. Глеб уже сидел за столом и что-то заполнял, когда я вошла в кабинет.

– Доброе утро, Эмили, – приглаживая бороду, улыбнулся он.

– Доброе утро, – кивнула в ответ. – Вы сегодня рано.

– Да, сегодня у нас операция. И несколько человек надо выписать, отправляем домой. Подготовьте их к выписке, – протянул мне карточки.

Я взяла пластиковые папки и, положив к себе на стол, принялась их разбирать. Бумажную работу я любила не меньше, чем лечение и оперирование, хотя в последних куда большая ответственность.

Я задумалась и подняла глаза на Глеба. Он удивил меня еще при первой встрече. Это не был типичный военный врач. На вид ему около шестидесяти. Седая голова, приличных размеров белая борода, глубокие морщины как следствие изматывающей тяжелой работы. Неужели я тоже буду так выглядеть в шестьдесят лет? Глеб что-то писал, и из-под закатанного рукава заметила на руке черные линии замысловатой татуировки. Интересно, есть ли у него семья, жена? Мне хотелось многое узнать о нем, но спрашивать как-то неловко. Будто почувствовав на себе взгляд, он поднял глаза.

– Ну что, вы готовы, Эмили?

– Да, – кивнула в ответ.

– Тогда позвоните, пусть готовят операционную, – сказал он и продолжил что-то писать.

Я сделала, о чем попросил Глеб, и, когда он закончил, мы отправились на плановую операцию. Спустя два часа, успешно завершив ее, я сидела в нашем кабинете, опять заполняя бумаги. Летчики проходили обследование, но Рон не появлялся. Я ничего не знала о нем и о графике его полетов. И хотя проще с ним не встречаться, я хотела бы его увидеть.

Поэтому, когда в дверь неожиданно постучали, я вздрогнула и с надеждой посмотрела в ту сторону.

– Войдите.

Когда же дверь открылась, в кабинете появился тот, кто с утра спас меня от одиночества.

– Дэйв? Что-то случилось? – глядя на его смущенное лицо, спросила я.

Он не должен быть здесь сейчас. Что-то с ним или с кем-то из летчиков? Сердце начало волноваться.

– Да, – кивнул он и подошел ко мне. – Только не смейтесь, Эмили, – хихикнул, присаживаясь напротив и протягивая мне ладонь.

Кожа вся была усыпана мелкими занозами. Мне кажется, я даже шумно выдохнула, понимая, с какими пустяками он пришел.

– Вы собирали кактусы? – засмеялась я.

– Нет, – махнул он головой в ответ. – Просто… хотел кое-кого поучить убирать территорию, а в итоге… в общем, не важно, – замялся. – Поможете все это удалить, а то у меня и инструмента подходящего нет? – с надеждой из-под бровей глянул на меня.

– Конечно, – успокоила его.

Встав из-за стола, пригласила лейтенанта в перевязочную, смежную с рабочим кабинетом и отделенную дополнительной дверью. Обработав антисептиком ладонь, достала пинцет и принялась доставать занозы.

– Эмили.

– Да, – буркнула я, увлеченная занятием.

– Почему ты стала военным врачом? Это не совсем женская профессия.

Он, сам того не зная, затронул очень больную для меня тему. Я не могла рассказать ему правду. Я никому не могла рассказать чертову правду! Поэтому пришлось рассказывать заранее заготовленную историю.

– Я всегда хотела стать врачом, просто, когда начала выбирать университет, оказалось, что военная медицинская академия находится рядом с домом. Так с родителями я и приняла решение учиться в ней. А лечить гражданских или военных – особой роли не играет. Хотя на войне, конечно, все жестче. Экстренней. А ты как стал руководителем полетов? – перевела разговор на него.

– Пошел в летное, хотел стать летчиком, но понял, что это не совсем мое. Мне больше нравилась военная стратегия. Так я и изменил профиль.

Доставая занозы, я рассмотрела его руки. Хотя он и был военным, тренировался, но изящная тонкая рука, аккуратные ногти выдавали в нем интеллигента. Он не работал физически, скорее всего, занимался исключительно бумажной и умственной работой. Работа ответственная, но не пыльная. Даже мне приходилось больше марать руки, зашивая органы и обрабатывая раны. Но стратеги на войне тоже нужны, кто-то же должен руководить.

Когда услышала звук открывающейся в кабинет двери, оставалось по моим подсчетам достать еще около семи заноз.

– Проходите, присаживайтесь, – донеслось до нас с Дэйвом голос Глеба, пришедшего с кем-то, – как настроение?

В проходную дверь между кабинетом и перевязочной мы с Купером не были видны. И я молча продолжала делать свою работу, чтобы не отвлекать Глеба. Пока не услышала ответ знакомого голоса.

– Все прекрасно.

От неожиданности я замерла на секунду, но потом быстро продолжила, чтобы не выдавать себя Куперу, делая вид, что все по-прежнему.

– Давайте тогда измерим давление, – услышала за стеной.

Так, Рон пришел на предполетный осмотр именно к Глебу, значит, со мной решил не встречаться. Ну и ладно, может, это к лучшему? Только бы Глеб ничего лишнего не ляпнул, чтобы Дэйв это не услышал. Надо срочно привлечь к себе внимание, чтобы он знал, что я тут. Специально слегка задела рукой лежавший на столике инструмент, и он с грохотом упал на пол. Я наклонилась его поднять и сразу же услышала голос Глеба:

– Эмили, это вы там?

– Да, Глеб, – ответила, – у меня пациент – лейтенант Купер.

– Что случилось? – заинтересовался Борисов.

Я исподлобья взглянула на Дэйва и заговорщицки кивнула. Я не знала, что мне про него рассказать, видно, что ему неудобно от этой ситуации.

– Добрый день, Глеб, – отозвался лейтенант сам. – Со мной все в порядке, так, пара царапин. Как Кейден? – откинувшись на спинку стула и заглядывая в соседнее помещение, спросил он.

– Норма, может лететь, – ответил Глеб.

– Я заберу его справку сам, все равно иду в штаб.

– Можете быть свободны, – услышала голос Глеба, обращенный к Рону. Не хотела с ним никак пересекаться, поэтому, не поднимая головы, доставала злополучные щепки.

Все, что сейчас было в моем распоряжении, это уши. Я слышала, как кто-то встал и сделал пару шагов в нашу сторону.

– Доброе утро, – сказал Рон, находясь в проеме между помещениями, но я не поняла, к кому они обращены. Почувствовала, как Дэйв немного потянулся назад, протягивая свободную руку для рукопожатия, поздоровался:

– Доброе утро, капитан.

– Здравствуйте, – не поднимая головы, ровно ответила я, чувствуя взгляд обоих мужчин на себе, но никому ничего объяснять не собиралась.

– Рональд, в час встречаемся в штабе, – предупредил Купер.

– Понял, лейтенант, – отчеканил тот и покинул кабинет.

– Ты теперь не обследуешь его? – рассматривая меня или мою реакцию на него, спросил Купер.

– Обследую, но, если я занята, это делает Глеб, – уверенно соврала, зная, что предложил Рональду Борисов, а тот, похоже, согласился. – Ну вот, вроде бы все удалили. Пощупай, нигде ничего не мешает?

– Нет, – разминая ладонь, сказал Дэйв. – Ты моя спасительница.

– Это моя работа, – улыбнулась я.

– Извини, не могу пригласить тебя в ресторан. Но могу пригласить на обед в столовую. Составишь компанию?

– С удовольствием, – урча ответил за меня мой желудок.

Это было мое спасение. Мне не придется есть в одиночестве и думать, как стать невидимкой, чтобы никто не пялился на меня. Теперь, зная, что я там буду не одна, а в довольно приятной компании, я облегченно выдохнула, так как хлебцов с соком явно было мало.

– Буду ждать тебя в половине первого на крыльце госпиталя.

– Договорились, – подмигнула я, а Дэйв, забрав документы Кейдена, вышел из кабинета.

Борисов, довольно поглаживая бороду, лукаво улыбнулся.

– Глеб, ничего не говорите, – предупредила я.

Да и сама ничего не понимала. Купер будто искал повод для встречи. Рональд словно стремился увидеть, чем мы были заняты в перевязочной.

Время до обеда пролетело незаметно. Выскочив из здания ровно в тридцать минут, обнаружила Дэйва на скамейке перед входом.

– Я готова, пойдем? – окликнула лейтенанта.

– Конечно, – кивнул, улыбаясь, в ответ.

Пара минут – и столовая в нашем распоряжении. Какая же я была голодная. Быстро получив свои обеды, мы с Дэйвом заняли свободный столик. Я была так голодна, что не заметила сразу, кто сидит немного в стороне напротив. Поэтому вела себя с Купером общительно и непринужденно. Смеялась над его шутками и рассказывала врачебные истории, пока в какой-то момент не встретилась взглядом с Рональдом, который недовольно нас рассматривал.

7 миль под небом. Рональд

Я твердо решил принять предложение Глеба и ходить на предполетный осмотр к нему. Лишние встречи с Эмили мне были не нужны. Они еще ни разу не закончились нормально. Поэтому, появившись в госпитале, обратился к первой попавшейся медсестре и попросил найти Борисова. Та быстро прошлась по кабинетам, разыскивая врача. И опять этот больничный запах проникал в меня, возбуждая желание сбежать отсюда. Повезло, что Глеб появился быстро и я не успел это сделать.

– Капитан? – прищурившись, спросил он.

– Решил принять ваше предложение и проходить осмотр у вас. Думаю, вы не будете против?

– Пройдемте в кабинет, – кивнул он в ответ и пошел первым.

Если вдруг там будет Эмили, поздороваюсь и сделаю вид, что так и должно быть. Не очень красиво с моей стороны, но так проще. К счастью, когда мы вошли в кабинет, девушки там не оказалось. На ее столе лежали телефон, ручка, открытый документ. Складывалось впечатление, что она быстро уходила или ненадолго. Глеб предложил мне присесть, и, чтобы не встречаться с ней, я поторопился, чтобы закончить осмотр как можно скорее. Борисов задавал какие-то общие вопросы, но, когда предложил измерить давление, мы неожиданно услышали удар металлического предмета о кафель в смежном помещении.

– Эмили, это вы там? – переспросил сразу Глеб, надевая мне манжету тонометра.

– Да, Глеб, – ответила Эми, – у меня пациент – лейтенант Купер.

Купер? Что с ним? Вчера же было все нормально. Я напряг слух, чтобы услышать, чем они там занимались, но до меня доносился только тихий шорох.

– Со мной все в порядке, так, пара царапин, – отозвался Дэйв.

Пара царапин? Что за бред? Он в жизни ничего не сделал такого, чтобы появилась царапина. С каких пор у кабинетного питона появились раны? Я должен все увидеть сам. Сейчас как раз удобный случай, можно поздороваться с ними и заодно подсмотреть. Поэтому, когда Глеб закончил осмотр, я встал и направился к дверному проему между помещениями. Достаточно было просто туда заглянуть, чтобы понять, что там происходит. Эмили наклонилась над ладонью Дэйва, обрабатывая ее, и, не поднимая глаз, поздоровалась со мной. Пока мы перебрасывались словами с лейтенантом, я успел рассмотреть его руку. Там не было никаких царапин. И Эмили сидела с пинцетом. Это больше похоже на занозу. Он что, пришел к ней достать занозу? Это точно не похоже на Дэйва. Но я увидел достаточно, поэтому, оставив свое разрешение на столе, покинул кабинет.

Всю тренировку до обеда они не выходили у меня из головы. Что же Дэйву надо от Эмили? Прийти к ней с занозой… Смешно. Либо он что-то задумал, либо решил познакомиться с ней поближе. И хоть мне было плевать на нее, я чувствовал какую-то ответственность, как старший брат. По большому счету, как бы там ни было, но нас с ней связывало гораздо больше, чем с любым человеком здесь. Мне хотелось ее предупредить, чтобы с Купером вела себя осторожней. Если ему надо будет, он играючи сделает больно и пойдет дальше.

Закончив тренировку, переоделся в летный комбинезон и заглянул в столовую. Обычно перед полетом я не ел, но сейчас он намечался только через пару часов, поэтому еда успеет перевариться. Мой обед, состоящий из овощей и курицы, был съеден наполовину, когда я обратил внимание на звонкий смех Эмили, сидевшей с Дэйвом немного в стороне от меня. Эми что-то эмоционально рассказывала, размахивая руками. Такой я запомнил ее со школы. Но сейчас она была другой. По крайней мере, со мной.

Тогда, в школе, когда нас поставили в одну пару на выпускной танец, она меня удивила и заинтересовала. Она всегда вела себя так, что нельзя было понять, что думает обо мне на самом деле. Когда же на выпускном я перешел черту, которая нас разделяла, девушка перешла ее вместе со мной. И разбила этим все мое хорошее отношение к ней. Ей, как и большинству девушек, нужно было от меня одно из двух – статус девушки Рональда Кейдена или побывать в постели с Рональдом Кейденом. И одно из двух ей удалось. Мне казалось, она была другая. Более скромная. Чувственная. Загадочная. А на самом деле… Слилась с массой таких же пустышек, не умеющих сказать «нет». Остановить. Прекратить все это.

Сейчас мне было противно от того, что я представил, как Купер предложит ей встретиться у него в комнате, а она с радостью побежит. Ведь это так на нее похоже. Когда Эмили повернула голову и заметила меня, то ничего, кроме отвращения, она во мне не вызвала. Не доев, я встал из-за стола и, еще раз бросив на нее осуждающий взгляд, покинул помещение и направился в штаб.

Минут через двадцать с довольной улыбкой появился Дэйв, будто то, что он задумал, шло по плану. Получив свое задание на сегодня, я принялся его досконально изучать. Сегодня необходимо было нанести удар по одной скрытой базе террористов. Сложность была в том, что они находились в одном из ущелий в Андах. Есть вероятность, что придется штопором входить в требуемую зону, сбрасывать снаряд, а затем успеть подняться до взрыва.

Самолет был готов к полету. Разрешение получено. Запуск двигателя. Выезд на взлетную полосу. Полная концентрация. Взлет – одна из самых сложных частей. Крылья самолета длинные и низкие, нет права на ошибку. Быстро набрал нужную скорость, истребитель чутко реагирует на управление, и любое неверное движение может привести к непоправимому. Уверенно потянул ручку штурвала на себя. Отрыв. Набор высоты. Выровнял самолет. На скорости тысяча миль в час поднялся на огромную высоту. Пара минут – и я в стратосфере.

Это невероятно! Маневрирование многомиллионной машиной на запредельной скорости на внушительных перегрузках через бескрайние небеса. Отсюда наша планета выглядит другой. Совершенной. Идеальной. Уже отчетливо видно, что она круглая. А над головой… Над головой чернеет бесконечное космическое пространство. Тишина. Спокойствие. Выше меня только космонавты. В боковое окно светит солнце. Но тут оно совершенно иное. Не такое, как на земле. Особенно яркое. Разбавленная облаками атмосфера подо мной томно обволакивает Землю голубой каймой.

Я стремительно приближался к месту. Уже видны вершины гор. Пошел на снижение, пролетая над острой скалой.

– Земля, Земля, это Вирус. Я на месте. Прием, – вызвал диспетчера.

– Вирус, это Земля. Вас слышу. Доложите готовность, – ответили в наушниках.

– Готов! Снижаюсь.

– 6 000 футов, 5 000… – отсчитывала автоматика самолета. Резко направил самолет вертикально вниз. Машину завращало вокруг своей оси, и она вошла в штопор. – 4 000… 3 000. – Снижался и следил за приборами, – 2 000… – Земля совсем близко. – 1 000… 500…

Время замерло… Все длилось доли секунды… Выпустил снаряд, вывернул штурвал в сторону и на себя, уводя машину от места предполагаемого взрыва… 3…2…1… Взрыв… Повернул плоскость истребителя набок, протискиваясь между двумя скалами, поднял машину. Ощутив легкий толчок ударный волны, обернулся, осматривая самолет. Все в порядке. В стороне в небо поднимались ядовитые клубы дыма и огня. Еще одна дислокация боевиков ликвидирована.

Направляя самолет в сторону базы, снял шлем и вытер пот со лба. Шумно выдохнул. Надел шлем снова, вызвал диспетчера.

– Земля, Земля. Это Вирус. Прием.

– Вирус. Это Земля. Вас слышу. Доложите о выполнении.

– Задание выполнено. Террористы в квадрате «В» ликвидированы. Возвращаюсь на базу. Прием.

– Вас понял, Вирус. Отличная работа. Конец связи.

Кто переживал бы за меня, если бы я погиб? Мне вдруг представилось все это так явно. Вот я лежу в деревянном ящике. Все говорят, какой я был отличный летчик. Если повезет, прицепят посмертно медаль. Лиза… даже не знаю… наверное, расстроится, но больше оттого, что останется одна и не будет знать, как жить дальше. Родители… они так редко меня видят, что решат, будто я на очередном задании. Никто не будет скучать. Подумать только! Мне почти тридцать, а нет ни одного человека, ради которого хотелось бы жить и бросить эту службу. Может, поэтому я и лучший летчик, что не боюсь рисковать и выполнять сложные задания? Мне нечего терять. И нечем дорожить.

Я возвращался в казарму после выполнения задания. Уставший. Вымотанный. Единственным желанием было занять горизонтальное положение и отдохнуть. Выйдя на тротуар, ведущий к зданию, я заметил у госпиталя Эмили.

Она стояла, облокотившись о перила, и задумчиво смотрела на уходившее за горизонт бронзовое солнце. Легкий ветерок играл с прядями выбившихся из небрежно собранного наспех пучка темных, блестящих волос. Против воли я окунулся в воспоминания. Ее идеальный профиль, грациозная осанка и стройная фигура напомнили мне о нашем выпуском танце. Тогда я мог свободно прикасаться к ней, держа одну руку на талии, а другой сжимая нежную, хрупкую ладошку. Надеюсь, она так и не догадалась, что я специально во время танца прижимал ее сильнее к себе, чтобы почувствовать. Помню и изящную тонкую шею с дивным ароматом, и нежные, словно лепестки, губы. Как всегда не вовремя, мои мысли прервал неожиданно появившийся Купер, протягивающий ей букет каких-то цветов. Что же ему надо от нее? Он знал устав. Знал, что отношения внутри части, тем более во время военных действий, строго запрещены. Или она так сильно ему понравилась, что он готов пожертвовать карьерой? Черт! Она начала занимать слишком много моих мыслей своим появлением. А сейчас я явно был третьим лишним.

Я вообще не понимал, что она тут делает. Надела халат врача и уже возомнила себя Гиппократом? Что-то я особо не заметил ее знаний. Так, давление измерить, пульс, занозу достать. Занимает чье-то место, а кто-то мог бы вместо нее реально проводить операции и спасать жизни. Да еще и просиживает целый день на стуле, набирая вес. Со мной – стерва, а с ним – королева.

Когда я вернулся в свою комнату, Люк, мой сосед, был уже там и, лежа на кровати, что-то читал.

– Прилетел? – оторвавшись от книги, спросил он.

– Ага, я в душ и спать, – буркнул, выбирая из шкафа чистую футболку, чтобы переодеться.

Люк снова уткнулся в книгу, знал, что после полетов лучше меня не трогать. Я вышел из комнаты и направился в душевую, которая находилась в отдельном одноэтажном здании вместе с прачечной. Там уже стирались чьи-то вещи, я бросил свой летный комбинезон в свободную стиральную машину, а сам пошел в душ. Когда прохладные капли начали покрывать кожу, закрыл глаза и с наслаждением расслабился после сложного полета. Перед глазами опять Эмили с Дэйвом. То, как он на нее смотрел, то, как она улыбалась в ответ. Да пошли они к черту! Оба! Пусть делает с ней, что хочет, раз она ничего не понимает и не видит. И ударив со всей силы кулаком о жесткую стену, быстро перекрыл воду и вышел из душа. Рука немного ныла, когда я натягивал одежду, но мне было плевать.

Вернувшись в прачечную, посмотрел на свою машинку. До окончания стирки оставалось десять минут, я сел на стул, прислонив голову к стене.

Меня разбудил сильный грохот, будто рядом что-то взорвалось. Я мгновенно подскочил и встретился с растерянным взглядом Эмили.

– Извини, – промямлила она, – не хотела тебя будить, – принялась собирать с пола выпавшее из рук ведро с одеждой. Я потер глаза, прогоняя сон и сел обратно на стул. – Рон, – услышал голос девушки и поднял на нее глаза.

– Что?

– Извини за тот случай, – нерешительно начала она, – я не должна была так делать, с тобой на самом деле все в порядке, – теребя мокрые после душа волосы, оправдывалась она, – и… спасибо, что не выдал меня. – Избегая моего взгляда, Эми сидела на полу, гипнотизируя одну точку.

Чего она хотела от меня? Чтобы простил? Но зачем? Чтобы снова стал ходить к ней? А как же Купер? Или ей нужны все? Держать возле себя? Я не узнавал ту Эмили, с которой учился.

– Ладно. Но, думаю, нам не стоит общаться, чтобы не усложнять все еще больше, – предложил я.

– Хорошо, – громко выдохнув, сказала она, – если ты так хочешь…

– Я хочу? – перебил Эми. – Ты меня вынуждаешь. Я думал, мы взрослые люди и можем оставить все прошлом. Но ты решила развести детский сад, начав мне мстить. Я не узнаю тебя. Ты изменилась.

– Хм… изменилась, – махнула головой. А потом вцепилась своим взглядом в меня. – Ты меня изменил. Меня и мое отношение ко всему. Это было мерзко.

– Что-то я не помню, чтобы ты особо сопротивлялась?

– Знаешь что? – выпалила, но потом осеклась, не договаривая чего-то. – Иди к черту, – поднялась с пола и направилась в сторону выхода.

– Что значила та записка? Чего я не слышу и не вижу? – спросил я, уточняя, что же это значит. Ведь так и не понял ничего.

– А что тут непонятного? Ты видишь и слышишь только то, что хочешь, а не то, что есть на самом деле.

– То есть я неправильно все понял, когда там, в твоей комнате, ты хотела, чтобы я тебя поцеловал?

Эмили округлила глаза, не ожидая от меня такого вопроса. А я почему-то был уверен, что все понял правильно и видел ее такой, какой она являлась на самом деле.

Жестко припечатав меня взглядом, опять буркнула что-то на латыни, развернулась и вышла, оставив мой вопрос без ответа.

Меня начинали напрягать ее фразы, которых я не понимал и, соответственно, не мог ответить.

***

В кои-то веки у меня выдался выходной. Я хотел провести его с механиком и пересмотреть мой истребитель. Мы так увлеклись им, что освободились только вечером. На ужин опоздал. Зато ни Купера, ни Эмили в столовой уже не было. Легко поужинав, я немного передохнул у себя в комнате и пошел на тренировку. В тренажерке стоял полумрак. Где-то в стороне был скрип, кто-то уже занимался. Запах кожи и резины будоражил мышцы. Не обращая ни на кого внимания, я размялся и пошел на турник подтянуться. Переходя между тренажерами, медленно прокачивал каждую мышцу. Сев на очередной лицом к залу, взялся за ручки и принялся не спеша двигать руками вверх-вниз, поднимая груз. Мой взгляд задержался на девушке в обтягивающем костюме. Она, пританцовывая в наушниках и не замечая меня, подошла к тренажерам напротив.

Когда же она развернулась и села, я замер, уж никак не ожидая увидеть ее здесь. Эмили? Врач? В тренажерке? Ей же надо беречь руки. Если она врач, конечно. Она начала делать упражнения, сосредоточившись на одной точке. Когда она в какой-то момент повернула голову в мою сторону и встретилась со мной взглядом, то замерла на пару секунд, как и я, явно не ожидая меня тут увидеть. Слишком часто мы с ней случайно встречались. Мне даже показалось, что она специально это делала. Но сегодня она выглядела ошарашенно, как и я ее, впрочем. Быстро отведя взгляд, она о чем-то задумалась и продолжила упражнения, но уже не так рьяно. Я бросил на нее еще пару взглядов исподлобья. Похоже, она часто тренируется, у Эмили отличная фигура. И если раньше все было спрятано под одеждой, то сейчас наоборот. Неужели я в чем-то ошибся, думая, что она протирает кресло в кабинете? Смотрел и невольно расплывался в улыбке от того, как она пыталась сделать серьезный сосредоточенный вид, но у нее это слабо получалось.

8 миль над землей. Эмили

… Думаю, нам не стоит общаться, чтобы не усложнять все еще больше…

Вспоминала его слова на следующий день, собираясь на работу. Перестать общаться можно. Только как убить воспоминания? Как выжечь тебя из сердца? Как забыть? Как перестать волноваться, когда ты очередной раз летишь на задание? Вчера я даже согласилась встретиться вечером с Дэйвом, чтобы выведать между делом, как ты слетал. Хотя, узнав в обед об этом опасном полете, в который он же тебя и отправлял, мне захотелось придушить Купера. Хоть и понимала, что это его работа. Ему тоже кто-то приказывает.

Теперь, когда я знала, что с Роном все в порядке, стало спокойней. Хотя он, кажется, решил воплотить свою идею в реальность. Мы с ним не то, что не общались, даже не встретились ни разу за целый день. Ни в столовой, ни в госпитале, ни на улице. А я, каждый раз покидая свой кабинет, отчаянно искала глазами того, кто совсем не хотел быть замеченным.

Словно лавируя между миссиями какой-то игры, до вечера я выполнила бесконечное количество заданий. Больные. Раны. Перевязка. Шрамы. Увечья. Бинты. Скальпель. Шприцы. Единственным желанием было закончить этот день и отвлечься. Сбросить напряжение. Только не отлеживаясь в кровати, а где-нибудь в тренажерном зале. А лучше у боксерской груши. Она уж точно поймет мое состояние и все стерпит.

Что-что, а заботиться о своих солдатах американская армия умела. В шикарно оснащенном спортивном зале было достаточно тренажеров и другого оборудования для тренировок. Оно и понятно, ведь невыносливый, слабый летчик быстро устанет и не сможет выполнить задание, которое от него требует руководство.

В зале практически не было людей. То ли все занимались днем, то ли были на вылетах, но так даже лучше. Меньше будет взглядов в мою сторону. Вставив наушники, я включила сначала расслабляющую мелодию. Разминая и разогревая тело, тщательно подготавливала каждую мышцу. Упираясь руками в пол, заняла положение лежа и начала отжиматься. С виду хрупкий врач, на самом деле я была довольно вынослива.

С мужчинами, конечно, соревноваться я бы не стала, но женщинам бы фору дала. Напряжение мышц, чтобы выжать из себя максимум отжиманий, болью отдавалось в руках. Несколько подходов, в перерывах расслабление. Я входила в свой обычный ритм. Лежа на полу, прокачивала пресс. Как же меня будоражили и возбуждали эти жжение, боль, тяжесть в мышцах от упражнений. Двигалась в такт музыке, не останавливаясь, до боли, а потом максимально расслабляясь.

Закончив, отдышалась и встала, чтобы перейти на тренажеры. Я окинула взглядом весь ряд и, выбрав подходящий для спины, установила нужную нагрузку. Прикрыв глаза от предвкушения, села лицом к противоположной стене тренажеров. Глубоко вдохнув и выдохнув, взялась за ручки и начала упражнение, сливаясь с музыкой и растворяя в ней все напряжение. Через несколько движений я открыла наконец глаза. И замерла, словно меня заколдовали.

Рон сидел немного в стороне и наблюдал за мной. Черт! Что он тут делает? И тут же сообразила, что видела, как кто-то занимается, но не хотела ни с кем встречаться и общаться, поэтому сделала вид, что не заметила. Одни в тишине и полумраке большого спортзала, разбиваемого только металлическом звоном. Моргнув пару раз, возвращаясь в реальность, я отвернулась от парня и, уставившись в одну точку, продолжила упражнения. А перед глазами предательски всплывал увиденный минуту назад образ. Сексуально взъерошенные волосы. Капельки пота, выступившие на лбу и прозрачными струйками стекавшие по шее. Уверенные, мощные движения руками, отчего бицепсы готовы были разорвать футболку, скрывавшую остальное тело.

Я пыталась сосредоточиться на тренировке, вспоминая правильную технику выполнения упражнения. Так, вдох – усилие, выдох – расслабление. Вчера он явно дал понять, чтобы все осталось в прошлом. И даже настоящего у меня нет. В это было так больно верить. Словно все это сон. Проснусь – и мы вместе. Поймав взглядом его руку, очередной раз возненавидела это чертово кольцо. Я обязательно попробовала бы его вернуть, если бы не жена. Глянув мельком на его лицо, попала в омут глаз и загадочной ухмылки. Надеюсь, капли пота, выступившие на моем лице, которое мгновенно бросило в жар, не сложатся во фразу «я все еще люблю тебя».

Рон неожиданно разорвал нашу зрительную ниточку, повернул голову в сторону и махнул кому-то рукой. Я следом за ним перевела взгляд. В зал вошел невысокий парень. Видно было, что он часто посещает спортзал, но одновременно у него был небольшой живот и мышцы не так четко очерчены. Среди летчиков я его не встречала. Значит, вероятно, кто-то из штаба. Возможно, как Дэйв.

Парень кивнул мне головой с явными залысинами, несмотря на молодой возраст. И хотя круглое лицо и крупный нос не делали его красавцем, но что-то в его искренней улыбке и мягком прищуре глаз располагало к себе открытостью и простотой. Я кивнула в ответ. Музыка у меня в ушах заглушала весь их разговор. Но, судя по тому, что они переглядывались между собой, бросая периодически взгляды на меня, речь шла обо мне.

Мне бы сейчас вызвать землетрясение и провалиться под землю. Не люблю быть третьим лишним, особенно когда один мужчина спрашивает что-то у другого и оба смотрят на меня. Отвернувшись от них, продолжила качать спину, хотя хотелось побыстрее исчезнуть с их глаз. Заметив боковым зрением приближающуюся ко мне фигуру, перевела взгляд. Прямо на меня шел, словно паровоз, незнакомец. Остановив тренажер, я сбросила один наушник.

– Привет, – улыбнулся он.

– Привет, – кивнула в ответ, не понимая, что ему от меня надо и как себя с ним вести.

– Я Люк, Рон говорит, что вы наш новый врач? – кивнув в сторону Рональда, спросил он.

– Да, я ваш новый врач, Эмили Уотсон, – протянула ему руку.

Он сжал своей крупной теплой ладонью мою, а потом потянул руку на себя и нежно поцеловал тыльную сторону ладони. Ого! Вот уж от кого, а от этого медвежонка я не ожидала такой галантности. Но улыбнулась в ответ. Мне определенно нравился этот парень. Да и кольца у него не было, как у некоторых. По звуку металла за спиной Люка я поняла, что Рон тренируется. Хотя меня больше интересовало, наблюдал ли он за нами.

– Я работаю в столовой, если что-то будет надо, обращайтесь, – подмигнул он, отпуская мою руку.

– Рональд умеет заводить нужные знакомства, – рассмеялась я.

– Да уж, точно, – поддержал меня смехом он, – на самом деле мы живем в одной комнате. А вы, случайно, не та самая врач, что не пустила его в полет?

Я заговорщицки усмехнулась в ответ, думаю, он все понял.

– Он рассказывал, что вы были знакомы раньше, – вдруг сказал Люк,– но в подробности не вдавался. Не знаю, зачем я тебе это говорю, но он, с одной стороны, сильный и независимый, а с другой очень несчастный человек.

Склонившись немного в сторону, поглядела на Рона. Он не выглядел несчастным. Уверенный, целеустремленный. Встретившись с ним взглядом, быстро перевела глаза на Люка.

– Зачем ты мне это рассказал?

– Подумал, раз вы давно знакомы, может, ты сможешь расшевелить его, – глядя в глаза попросил он. – Ладно, не буду отвлекать. Если что, обращайся, и если Рон обидит, тоже, – подмигнул мне.

Я натянуто улыбнулась в ответ и, встав, быстро отошла подальше от этой парочки. Внутри все закипало от слов Люка. Схватила попавшиеся на глаза боксерские перчатки и, надев их, спустила пар на груше. Зачем мне это знать? Он женат, и Люк должен быть в курсе. Удар! Еще! Мы знакомы? Еще как знакомы.

До боли стиснув челюсти, продолжала бить по груше. Меня никто не захотел пожалеть, когда я была несчастна. И он знал это. Знал. И ничего не сделал! Выбившись из сил, скинула перчатки и, переключив плейлист на медленные ритмы, легла, спиной соприкоснувшись с покрытием в зале. Мне надо было расслабиться и успокоиться.

 В наушниках заиграла грустная мелодичная песня, от которой в памяти возникли события десятилетней давности, щемящие и разрывающие душу…

Еще со средней школы мне безумно нравился этот мальчик-уголек Рон. Когда жгуче-черная копна волос возвышалась над остальными учениками, я всегда замирала, украдкой наблюдая за ним. Рон же напоминал крота, что комфортно чувствует себя в своей среде, но не видит того, кто у него под носом. А возле него всегда была я. Поддерживала, помогала, оставаясь при этом лишь другом или сестрой. До конца учебного года оставалось доучиться несколько месяцев, потом мы разъедемся по университетам в другие города. После этого я смогу навсегда похоронить эти безответные чувства.

Но все поменялось в один день, давая еще один шанс провести с ним время, а вместе с этим и надежду, что Рон изменит свое отношение ко мне.

Всех выпускников собрали в большом зале для формирования пар для выпускного вальса. Перед нами стояли две коробки с именами парней и девушек. Помощник директора медленно доставала по очереди наши имена, создавая пары. Когда я услышала имя Рона, мое сердце ускорилось, выбрасывая в вены дозу адреналина. Мысли словно в вакууме.

Помощник медленно опустила руку в коробку с женскими именами и громко шуршала, перебирая пальцами бумажки. Возникало ощущение, что она тянула выигрышный билет, а не пару для парня. Вся женская часть зала замерла в предвкушении услышать свое имя. В воздухе витала смесь волнения и сладостного предвкушения.

Я закрыла глаза и, глубоко вдохнув, представила бумажку с моим именем. Пару секунд молчания. Хруст развертывающейся бумаги. Нервно сглатывала, сдерживая волнение.

– Эмили Уотсон, – услышала свое имя, и тело обволокла колющая дрожь, от которой стало зябко в душном помещении. Распахнув глаза, увидела завистливые взгляды девчонок и осознала: это не сон. Мой шанс. Моя надежда. Моя попытка.

Пробираясь сквозь стулья, поспешно подошла к Рону, он улыбнулся и кивнул мне.

***

Эта была лучшая весна в моей жизни. Все расцветало, превращаясь из маленьких неприметных почек в цветы. Большие, ярко-возбуждающие, с манящими нежными лепестками. Я с трепетом ожидала каждой тренировки. Сильные руки, поддерживающие мою талию и сжимающие крепко ладонь, дурманящий аромат сандала, уносящий из помещения куда-то в пустыню. Душа изнывала от жажды быть с ним, касаться его губ, смотреть в каре-шоколадные глаза, желая утонуть в них навсегда. Это сблизило нас, мы стали проводить больше времени вместе, но переступать какие-то границы он не спешил.

День выпускного. Легкое волнение и дрожь придали нашему танцу особый шарм. Это было словно признание в моих чувствах. Настолько я была чувственная, внимательная, и что-то все же растаяло между нами за это время.

Вечером, на празднике, немного выпив, видимо, для смелости, Рон стал раскованней и пригласил меня прогуляться. Он что-то рассказывал, смеялся, я поддерживала его, но все было, как в дурмане. Едком. Жгучем. Прожигающем до глубины сердца. Я пришла в себя, только когда он, заведя меня в беседку за школой, прижал к стене и обхватил мою нижнюю губу своими. Ни слова. Ни взгляда. Но мне было достаточно этого. Наконец моя влюбленность перерастала в любовь, обретая очертания и ощущения. 

Грубые руки нырнули под блузку, жадно исследуя кожу. Когда его рука проникла туда, где не был еще ни один парень, я окончательно поняла, что он хочет меня. А хочет – значит любит. Для меня это было очевидно.

Эти мягкие нежные губы, вкус которых я не спутаю теперь ни с чем. Осмелилась тоже запустить ему руку под рубашку и дотронуться подушечками пальцев до кожи. Сердце впитывало наслаждение, а руки забыли о стеснении.

Я смело отдала ему то, что так бережно хранила, сливаясь в одно целое. Не так я себе представляла свой первый раз, но ради того, чтобы он был рядом со мной, чтобы не потерять его, готова потерпеть. Все закончилось довольно быстро, не принесло ожидаемого удовольствия, но ощущение, что теперь он мой, грело душу. 

Когда открыла глаза и поправила одежду, осмелилась взглянуть на него. Но встретилась с пустыми бездонными глазами. На секунду увидела в них страх и сожаление. А потом и вовсе что-то непонятное. Мне хотелось еще раз его поцеловать, прижаться, но он чмокнул меня в лоб и отошел, выдавливая из себя улыбку.

– Я позвоню, – сказал напоследок и исчез.

Проснувшись на следующий день, первым делом кинулась проверить телефон, но ни звонков, ни сообщений не было. Наверное, Рон еще спит. Трепетное ожидание его звонка. Услышать его голос. Прикоснуться к любимым и желанным губам. Уровень напряжения зашкаливал. Скорлупа от яиц крошилась в моих руках, падая прямо в яичницу, кофе проливался на скатерть, оставляя на ней темное пятно. А он так и не звонил.

Услышав такой долгожданный сигнал, я подскочила, хватая телефон. Неуклюже взяв за край, выпустила из рук. Тот разлетелся и рассыпался горохом по полу, а я судорожно пыталась скорее его собрать. Это наверняка Рон. С ним все в порядке. Он просто был занят, твердила себе, собирая телефон в кучу.

Долгое томительное включение.

– Быстрее, быстрее включайся, чертов мобильник, – ругала я телефон, будто он мог что-то сделать быстрее, чем делал обычно. Наконец экран загорелся, я надавила сильнее на экран в иконку звонков, хотела поскорее перезвонить ему. Последние вызовы… Линда. Это была Линда… Моя одноклассница. Сквозь выступившие в уголках глаз слезы я еще раз проверила журнал вызовов. Это была она, звонила две минуты назад. Других звонков не было. Он так и не перезвонил сегодня. Что-то случилось. А может, он сильно занят. Такое вполне может быть. Он не забыл. Он не мог забыть после всего, что у нас было. Завтра перезвоню ему сама.

***

Всю ночь ворочаясь от кошмаров, я проснулась разбитая и подавленная. Накрученная ночными переживаниями, схватила телефон и не задумываясь набрала его номер, чтобы узнать, что с ним все в порядке. Гудок, другой, третий…