Как пройти в библиотеку? бесплатное чтение

Ирина Смирнова

Как пройти в библиотеку?

Глава 1

Евгеника:

За окном снова лил дождь, и настроение у меня было отвратительное. Мать в очередной раз совсем уже нетактично намекнула, что она в моем возрасте меня нянчила. А я до сих пор не замужем, и непонятно, о чем думаю.

– Ты должна наконец сделать выбор! Вот смотри: Эмиль – приятный молодой человек, Гектор – уже лейтенант, через десять лет станет полковником. Дореш – тоже очень милый…

Еще бы Дореш был не милый, когда у его отца сеть кондитерских фабрик. И Эмиль тоже приятный, потому что у него отец – владелец одной из трех крупнейших телекоммуникационных компаний по всей стране. А Гектор – солдафон, и шутки у него дурацкие.

– В конце концов, в твоей академии тоже есть приличные молодые люди, я уверена! Вот тот, кто в последний раз тебя провожал…

Угу, кто-то провожал… Сразу после ресторана, где мы отгуляли всей группой до самого закрытия. Я спустила там все свои карманные деньги, но зато была счастлива, танцевала с кем хотела, говорила что думала и так громко, как мне этого хочется.

Мама пока еще помалкивает по поводу моей привычки задерживаться раз в неделю до полуночи, а то и дольше, но вскоре и это будет поставлено ею мне в укор.

Уверена, она вот-вот напомнит, что позволила мне учиться там где хочется, но это же не означает, что я буду работать по специальности!

Да боги нас спаси! Конечно, женщина из приличной семьи не должна работать. Она должна выбрать себе мужа, который с радостью впряжется в семейный бизнес. Сеть кафетериев и три гостиницы прямо в центре столицы ждут, вместе с моим отцом, когда же я нагуляюсь и приведу кого-нибудь ему в помощь.

Есть, конечно, дичайший вариант – я сама выпрошу у мамы кафе на окраине и попробую не угробить его своим чутким руководством. Но это вряд ли – у меня никакого желания погружаться во все это безобразие нет и не предвидится. И гостиницами заниматься я тоже не жажду. Но выбора-то только два – или потихоньку впрягаться самой, или выйти замуж и свалить все на мужа.

Само собой, мать надеется на второй вариант, вот и волнуется.

В принципе, и мне уже пора начинать волноваться – до выпуска осталось всего несколько месяцев, а я клятвенно пообещала папе, что помощь придет к нему сразу после того, как я получу диплом.

Едва дождавшись окончания воскресного обеда, когда мы все собираемся вместе и прислуге не приходится накрывать стол несколько раз, я отодвинула от себя кружку с недопитым чаем и искоса посмотрела на мать, намекая, что уже наелась. Вставать из-за стола, пока хозяйка дома еще сидит, считалось верхом неприличия, даже если нас за столом всего пятеро.

– Допей чай и доешь кекс, – мама кивнула на мои жалкие потуги размазать по тарелке не очень вкусную выпечку. – Алита старалась все утро, так что соизволь оценить ее усилия по достоинству.

Что ж, раз кекс пекла Алита, не будем подставлять ее под наказание. Она хорошая девочка. Вот второй нашей кухарке я с радостью сделала бы гадость, но, к сожалению, она готовит так вкусно, что о гадости я вспоминаю, уже доедая добавку.

– Вот теперь можешь идти, – величественно кивнула мама. – И не забудь о нашем разговоре.

Я обреченно кивнула, присела в быстром реверансе и как можно скорее сбежала наверх, в свою комнату. Там я вытащила запрятанный в тайнике под кроватью личный ноут, подключенный к общей мировой сети не через семейную линию, а через отдельную, сделанную специально для меня Эмилем.

Приятный молодой человек, и семейный бизнес у него очень приятный. Телекоммуникации – это дорога в будущее… Прямо даже жаль, что мне с ним не по пути, причем дважды – он, конечно, третий сын в семье, но свое будущее видит в помощи своему собственному отцу, поэтому и жену ищет среди «своих». Мои гостинично-кофейные богатства ему не сдались абсолютно.

Но как друг он меня вполне устраивает, так же, как я – его. Вот я и принялась жаловаться ему как другу…

«Странно, что твои не въезжают – вам нужен энергичный парень без гроша за душой. Ну или кто-то вашего круга, тоже с кафешками по городу».

Мои въезжали – вернее, отец въезжал, даже намекал несколько раз, но мать постоянно капризничала.

Она была категорически против «бесприданника», а в семьях с пересекающимся или смежным бизнесом «приличных мальчиков» нужного возраста, кроме принца-карамельки Дореша, не наблюдалось. Выбирала мама из вторых-третьих сыновей, само собой, потому что объединяться и сливаться с кем-то мои родители не желали. Не для того они, видите ли, столько лет раскручивались, чтобы быть поглощенными более сильной компанией.

Угу… а о том, чтобы взять в семью кого-то из более слабых или равного уровня, даже речи не шло. Хотя если бы я притащила и поставила их перед фактом, то смирились бы. Печаль в том, что тащить было некого…

Неурожайная какая-то была пятилетка в сферах общепита и гостиничного бизнеса. Рождаемость низкая. Так что ровесников днем с огнем, а ведь среди них еще надо было что-то адекватное отрыть!..

«А ты устрой конкурс! Выложи свое фото в купальнике, только лицо спрячь под маской. Скажи, что ищешь мужа… ;)»

«Эмиль! Ты гений! :-*»

«В своей гениальности я даже не сомневался. Ну и еще это прекрасный повод увидеть тебя в купальнике =)».

Зараза, конечно, но идея же и правда замечательная! Правда, мужа надо выбирать, помня о том, что ему придется управлять нашими кафетериями и гостиницами, но я продумаю конкурсное задание с учетом этого момента. Причем лучше всего пустить его первым, а значит, надо посоветоваться с отцом.

Спустя полчаса у меня был список самых простых вопросов для собеседования на различные должности, который я между делом выпросила у ничего не подозревающего папы.

Само собой, прямо в лоб я ничего подобного спрашивать не собиралась. Креативный подход – наше все! И понятное дело, мне не нужен готовый специалист. Мне нужен тот, из кого отец сможет со временем слепить себе помощника.

Еще час усердного пыхтения и совместного ржания с Эмилем, и у меня были тестовые задания, которые должны пройти все имеющиеся кандидаты.

Начнем, пожалуй, с уверенной правильной речи и властного голоса. Отец сказал, что это тоже очень важно… так что пусть стихи мне вслух читают или хвалебную оду собственного сочинения.

А в задачнике «Аудиторы шутят» достаточно много сурового бухгалтерского юмора, причем, учитывая название, весь юмор нацелен как раз на то, чтобы бухгалтера завалить на ровном месте. Тестировала я на Эмиле – если он понимал, о чем речь, и давал правильный ответ, значит, задачку можно было брать.

«Десятка хватит, как ты думаешь?»

«Давай посчитаем. На тебе должны быть: трусики и лифчик, юбка, блузка…»

«Чулки, две штуки, шарфик, ленточка в волосах...»

«Да ты издеваешься?! Как ты сможешь сексуально снять ленточку?!»

«Я?! Включай видео, сейчас покажу!»

Глава 2

Евгеника:

Ха! Ленточку из волос сексуально? Сейчас…

Я включила музыку, одернула домашний халатик, скинула тапочки с большими розовыми помпончиками и приняла вызов на видео.

На экране ноута засветилась довольная веснушчатая морда моего лучшего друга. Голубые глазищи предвкушающе сверкали, волнисто-блондинистое безобразие на голове поблескивало едва заметной рыжиной.

– Ну, жги! – хмыкнул он и с видом эстета-ценителя откинулся в кресле.

Я сделала несколько танцевальных па под музыку, потом повернулась к нему задом и покрутила попкой, зная, что это его… эм… слабое место, так скажем… Даже ладонями себя погладила и халатик чуть задрала…

– Ты это… ты ленточку обещала! А не издеваться перед сном! – возмутился Эмиль. – То, что у тебя фигура – зашибись, я в курсе!

Я развернулась лицом к экрану, подмигнула, соблазнительно облизнув губы и с удовлетворением заметив, как бедный парень жадно сглотнул. Если лучшего друга при виде меня так пробирает, значит, незнакомых еще сильнее может шибануть…

Но я на всякий случай еще огладила себя по бедрам, по талии, даже по груди… ну чтобы наверняка! А потом быстрым движением сдернула ленточку с конского хвоста на голове и покрутила шеей, заставляя волосы красиво рассыпаться по плечам.

– Пойдет? – ехидно уточнила я у застывшего Эмиля, жадно поедавшего меня глазами через экран.

– Это был самый страшный облом в моей жизни! Давай следующий вопрос… повышенной сложности! За халатик!

Показав язык, я отключила видео и, довольно усмехаясь, напечатала:

«Значит – ленточка, шарфик, блузка, юбка, чулки, лифчик и трусики. Восемь вопросов получается».

«Я на все ответил! ;)» – напомнил мне Эмиль и прислал смайл кота в позе ожидания. Угу, знаю я, чего этот кот ждет.

«Ты вне конкурса».

«Именно! Я – тестер. Ленточку я одобрил. Теперь давай шарфик!»

«Обойдешься, ты меня без шарфика уже видел :Р».

По зрелом размышлении я решила, что отрываться сначала самой, а потом требовать такого же от мужчин в корне неверно. Надо действовать наоборот. Пусть сначала они мне присылают фото и видео. Ладно уж, не стриптиз, но чтобы фигуру я смогла оценить… А, и еще обязательно какое-то достоинство, выгодно выделяющее из массы претендентов. Не внешнее, а внутреннее, и речь не про органы!

Это отцу, в конце концов, помощник нужен, а я мужа ищу. Мне с ним спать иногда придется и жить рядом.

И раз уж развлекаемся на всю катушку, значит, можно и на домашний быт протестировать. Как он поступит с провинившейся прислугой, например? Или что он думает о женщинах, работающих наравне с мужчинами?

Эмиль вот искренне считал, что это позор на голову мужа и ни о каком равноправии речи быть не может. Мужчина работает, женщина сидит дома, занимается детьми, следит за прислугой. Если мужчина не в состоянии оплатить прислугу, то нечего и жениться… Ну или пусть приходит с работы, готовит ужин, убирается в квартире и развлекает жену, которая весь день без него скучала. Правда, при мысли о подобном раскладе у Эмиля начинал нервно подергиваться глаз, и я его прекрасно понимала.

Уровень бедности, при котором нельзя себе позволить нанять живую прислугу, можно было представить легко. А вот жизнь тех, кому не хватает даже на элементарных роботов, убирающихся дома и готовящих еду, представлять никому не хотелось.

Это была низшая каста… Ужастик. Жители иного, нижнего мира. Отбросы общества, лишившиеся всего имущества по каким-то причинам – страсть к азартным играм, крупные административные штрафы, какие-то преступления против общества, когда происходит не только полная конфискация имущества, но и тюремное заключение. А если денег на уплату долга не хватило, то и…

Нет, та же Алита обручена с кем-то из своего круга и собирается работать у нас кухаркой, пока они с мужем не заработают на двухкомнатную квартиру и медицинскую страховку для третьего члена семьи. Иначе государство не позволит им завести ребенка. А если они решатся на него незаконно, то им потом придется за бешеные деньги оформлять ему документы задним числом. Или лечить и учить дома, выплачивая ежегодные штрафы за нарушение закона. Понятно, что о втором или третьем малыше при таком раскладе даже речи не будет.

Ну и куда потом устроится это дитя? Разве что тоже кухаркой, как его мать, или рабочим, наблюдающим за роботами на заводе, как отец. Хотя нет, на завод его не возьмут без аттестата о среднем техническом образовании. Так что остается только прислуга, но не каждая семья согласится нанять «незаконыша».

Поэтому работающая жена – это всегда первый звоночек об опасности, сигнал о том, что семье не хватает денег. Конечно, в случае с моей семьей сразу понятно, что это блажь глупой девчонки, которой потакают взрослые. Развлечение незамужней избалованной куколки, решившей поиграть в равноправие и сравняться с мужчинами, опустившись до их уровня.

Но, естественно, в картине мира окружающих меня парней работающая жена была кошмаром, а не мечтой.

Да, последние лет так сто женщины решили, что образование им не помешает, к тому же пользоваться техническими новшествами гораздо удобнее, если хотя бы смутно понимаешь, как они устроены. Ну и опять же, все время сидеть дома скучно, так что можно развлечь себя какой-нибудь гуманитарной наукой. Но в основном, это все было так, второстепенно-поверхностно, от скуки. По-настоящему учиться желало очень небольшое число молодых женщин, и уж совсем единицы продолжали развиваться и повышать уровень своего образования после того, как выходили замуж и рожали пару-тройку детей.

Предназначение женщины – наслаждаться жизнью так, как ей нравится, а задача мужчины – обеспечить свою женщину всем, что ей необходимо для наслаждения.

Музеи, библиотеки, кинотеатры, прогулки на природе… Бассейн, спортивный зал, салон красоты… Детские кружки, если тянет какое-то время провести с ребенком!..

Дочери маминых подруг посматривали на меня с недоумением. Ладно бы я получала образование, хоть как-то связанное с семейным делом. Я же поступила и училась в техническом институте!.. Где женщин днем с огнем… зато заумных слов и непонятных терминов навалом!

Но я проспорила Эмилю, вернее – переругалась с ним в пух и перья, и назло ему… поступила! Набрав даже больше баллов, чем он. Правда, это был временный успех, но его хватило, чтобы в группе относились ко мне с уважением. Как к странной шизанутой на всю голову настырной богачке, которая почему-то «шарит» почти по всем предметам.

И вот теперь, с упорством, достойным лучшего применения, я две недели – две недели! – только и делала, что тестировала всех, возжелавших моего тела. Свое фото в купальнике я «зажала» до последнего этапа, ибо иначе снятие блузки и юбки не будет достойным стимулом.

Я заманивала народ «расчлененкой», как обозвал все это дело Эмиль. Прошедшие на очередной уровень получали фото моей ножки, руки, живота, груди… в купальнике, естественно! Но не видели целой картинки. Желающие могли собирать из моих фото пазл, и я уверена, что многие так и делали.

Я даже не ожидала, что окажусь настолько востребована сама по себе, без семейного бизнеса за спиной.

Ведь даже в группе знали, кто такая моя мать, хотя я и скрывалась весь первый курс как могла. Ездила в метро вместе со всеми, конспиративно игнорируя Эмиля, а водитель встречал меня уже на центральной пересадке.

Но все равно в итоге каким-то непонятным образом все стало всем известно. Тогда я расслабилась, перестала играть в агента под прикрытием, подвозила тех, кто жил по пути, тратила карманные деньги, стараясь не заострять внимание на том, что это – на мелкие расходы, потому что у многих таких сумм никогда в руках не было.

Только ощущение легкости и вседозволенности пропало, просыпаясь лишь в ресторанах, где мы кутили, танцевали, обнимались, целовались… не помня кто с кем.

А потом ответственный Эмиль загружал меня в свою машину, довозил до дома, доводил до парадного входа и сдавал с рук на руки дворецкому или отцовскому камердинеру. Приятный молодой человек… да...

А сейчас я снова чувствовала себя… отдельной личностью. Я знала, что мною восхищаются, не зная, кто я. Не подозревая, что проходят отбор у одной из самых завидных невест столицы. Это было так… захватывающе! Я устраивала сеансы односторонней связи, когда меня не видно и не слышно, а мой собеседник весь целиком передо мной. Я наблюдаю за ним, слушаю его голос, он отвечает на мои вопросы…

Эмиль действительно предложил гениальную идею. Ведь обычно кандидатов в мужья выбирают матери, а дочерям, если повезет, позволяется выбрать из трех-четырех избранников.

Тут же я резвилась сама, в одиночестве. Пользуясь тем, что у меня все же очень лояльные родители, балующие и меня, и сестер.

Глава 3

Вячеслав:

Первым делом, вернувшись с тренировки, я включил комп и пошел рыться в холодильнике на предмет чего бы схомячить. Нарыл, настругал салат, разогрел кусок свинины, покидал все это в большую миску и рванул обратно, к себе в комнату.

Игра как раз загрузилась, супер! Так, кто там у меня сегодня в противниках? «Тринити». Отлично, кликуха девчачья, но соперник из этой Тринити очень даже не слабенький.

– Ну что, бьемся?

– Бьемся!

– Ща, салат уконтрапуплю…

– Давай, только быстро, а то у меня тут ночь.

– Так ты звук потише сделай.

– Не учи ученого, все под контролем, кроме предков.

– Сочувствую. Ну все, я готов!

Пустая миска была отодвинута в сторону, и я полностью переключился в происходящее на экране… Ровно до того момента, когда неожиданно мыргнул свет. Причем мыргнул так, отверткой им крестовой в задницу, что даже моя навороченная упса не выдержала. На экране компа была такая же темень, как и по всей квартире.

Матюгнувшись, я встал и на ощупь двинулся к электрощитку. Сначала надо посмотреть свой собственный, потом уже подъездный… Но на половине пути свет снова мыргнул, осветив квартиру. Не мою, мать вашу, квартиру!

Мало того, в этой квартире я был не один. В дверях стоял представительный такой дядька в форме, явно военной, только не определить, какой именно, и за ним два жлоба… Уж на что я не маленький, но вот тут каждый как два меня в плечах и метра так два в высоту. Не, два с лишним, потому что ж явно на голову выше. Два брата-близнеца, одинаковых с яйца…

– День добрый, господин Иванов.

Так, квартира, конечно, не моя, а вот фамилия – родная, редкая, от батяни перепавшая. Единственное, что мне от него перепало, так это фамилия. Ну просто у матери Гарахмундинова, так что она волевым решением меня под фамилией отца записала. Хотя все думали, что она эту фамилию с потолка взяла… А вот и нет, ни я, ни фамилия были не с потолка…

– Да, это я. Чем могу быть полезен?

Я, когда надо, могу и по отцу, и по матери, а иногда могу и вежливым побыть. Тут вот явно требовалось быть вежливым, к тому же с квартирой не понятно, что случилось.

– Ваш долг государству превысил допустимые законом размеры, так что теперь все ваше имущество будет распродано, вместе с вами. Время вашего пребывания в рабстве будет зависеть от суммы, которую государству удастся получить после распродажи всего остального.

Я как стоял, так по стенке и стек.

– Послушайте, тут явно какое-то недоразумение. Какой долг? Я вообще еще студент же, последний курс.

– Вы, господин Иванов, не волнуйтесь. Если недоразумение, то вас обязательно выпустят и даже извинятся, – в голосе мужчины послышалась ехидная насмешка.

Ну да, ну да, выпустят и извинятся. Как же…

– Адвоката, – выдавил я, вспомнив правила поведения в подобных случаях. – И звонок матери!

– От вашей матери у нас есть подписанное согласие о невмешательстве и отсутствии наследственных притязаний на все, кроме квартиры. Так что, учитывая сумму долга, отрабатывать вам придется лет так десять, не меньше.

В голосе мужика промелькнуло что-то похожее на сочувствие, но он тут же отошел в сторону, а два амбала подхватили меня под белы рученьки и понесли вон, на улицу, в темноту, в рабство…

В рабство?! Нет, наверное, меня током каким-то странным образом шарахнуло и я лежу дома, весь такой несчастный, но живой и свободный. Завтра оклемаюсь, и все будет хорошо. Да, обязательно так и будет.

Ментовка у них была так себе, прямо скажем. Хотя с виду чистенькая такая, кафелем пол выложен. Мы сначала по лесенке вверх, потом по коридорчику вбок, потом по лесенке вниз, меня в темноту бумс и дверью за мною хлоп.

Я встал, огляделся, тишина кругом. Неужто одноместный номер? На ощупь нашел что-то похожее на кровать и упал на нее, не раздеваясь.

Квартира не моя, мать тоже какая-то не родная… Отказалась от меня, но претендует на квартиру… Совсем на нее не похоже. Выводы? Я что, попаданец, мать вашу?!

Ну или помираю где-то в своем мире, причем конкретно так помираю. Раньше единственные длинные сны на моей памяти были только про голых теток. А тут пока только мужики одни, хорошо хоть одетые.

Хорошо, что я салат успел схрумкать, потому что кормить меня никто не собирался. На мне вообще зверски экономили – еды нет, света нет, подушки на кровати и той нет. И квартиры у меня теперь, выходит, тоже нет?!

Так, предположим, что я сплю. Щипать я уже себя пробовал – не помогает. Значит, легко и просто проснуться не выйдет. Обидно, но и не из такой жопы вылезали. Понять бы только масштабы жопы.

Предположим, только предположим… что я не сплю. И-ять…

Интересно, может, соус в салате был просроченный или огурчики не на тех химикалиях выращены? Нет, это я опять о хорошем, что лежу у себя и глюки ловлю от отравления… Кстати, тогда надо срочно очухиваться и скорую вызывать! К тому же ладно бы гурии с опахалами, а тут менты ж… Форма такая, грязно-зеленого цвета, сразу мысли о защитке навевает. И погоны ж!.. И нашивки на рукавах. Только левые какие-то, ни туда ни сюда, никуда. Непонятно какой страны, короче.

Так что странные у меня глюки, не по игре, не по реалу, словно у меня вдруг воображение проклюнулось, которого отродясь не наблюдалось. Ток? Яд?

Нет, Славик, жопель явно глубже…

Тут в мой кошмар вернулся уже знакомый мне представительный дядька и объявил:

– Гражданин Иванов, мы проверили все документы и рассчитали остаточную стоимость конфискованного у вас имущества. По нашим расчетам, максимальный срок вашего неоплачиваемого контракта с покупателем будет составлять пять лет.

– А минимальный? – нет, ну логично же, если есть максимум, значит, должен быть и минимум!

– Минимальный – хоть один час, если ваш первый покупатель пожелает передать контракт на владение вами кому-то ещё.

По-моему, мужик надо мной откровенно издевался. По крайней мере, с моей колокольни все сказанное выглядело как глумеж, за который по-хорошему полагалось бы дать в морду… Но я уже успел разглядеть, что этот гад руки за спиной не просто так держит, а прячет какую-то дубинку.

Я-то стоял в полной темноте, а дядька этот представительный – на свету, в дверях. И успел разик боком повернуться, пока меня взглядом искал. Так вот дубинка эта явно была не дубовая, а, скорее всего, металлическая, потому как вряд ли дерево стали ради прикола в стальной цвет красить.

– Сами выйдете, гражданин Иванов, или сопротивляться станете? – поинтересовался мужик, изучая меня так, словно партнера на спарринг выбирал.

– Это чтобы дать вам повод меня той штукой по голове огреть?!

Внутри у меня паника разрасталась в геометрической прогрессии, и в конце концов я не выдержал, поддался… Если сон – проснусь, если не сон – засну и, может быть, проснусь у себя… Потому что мне в этом глючном мирке совершенно не понравилось!

Так что я спокойно посмотрел на застывшего в дверях дядьку, а потом, издав резкое «Х-х-ха!», прыгнул вверх и вперед, вдарил пяткой ему в грудь, выхватил из обмякших рук палку и понесся по коридору, метеля всех, кто встречался у меня на пути. Я почти добежал до какой-то огромной двери, явно на свободу… вот прямо чуял, как от нее свободой пахнет!.. И тут у меня в черепе что-то звякнуло, мыргнуло… и свет погас!..

Глава 4

Вячеслав:

– Говори сразу, сколько. Ты же знаешь, деньги – не проблема, найду.

– У него красный контракт, но не вечный.

– За двадцать пять лет с телом все что угодно произойти сможет, сам понимаешь…

Сначала голоса в моей голове звучали слишком тихо, словно сквозь вату, но потом стали, наоборот, громыхать, как колокола. И то, о чем они громыхали, мне категорически не нравилось. Особенно про двадцать пять лет… Мужик из прошлого сна про контракт на пять лет говорил, с чего вдруг срок увеличился?

– Он особо опасный, за ним присматривать станут, пока полностью в расход не спишут. Так что ничего особо крутого с ним провернуть не получится.

– Я с мозгом собираюсь поработать. Он уже никому не понадобится, а мне для диплома как раз самое то.

– Слушай, не знал бы я, чем именно ты занимаешься…

Тут голоса снова начали удаляться или заглушаться. И, несмотря на легкую панику, я или заснул, или опять потерял сознание.

Второй раз я очнулся в тишине, полежал какое-то время, прислушиваясь к своим ощущениям. Мозг вроде был все тот же, старый, капитально сглюканувший с этим странным сном. И руки были мои, и ноги… я даже смог присесть на кровати и оглядеться… и тут же снова прилег, прикинувшись поленом.

– О, ну надо же! Евгеника, очнулся мой эксперимент! Идите снимайте, только быстро…

В комнату, вернее в палату, ворвалось сразу трое – две девушки и один парень, неказистый такой блондинчик с мелкой россыпью веснушек на носу. Вот девчонки были очень ничего, миленькие такие, стройненькие, фигуристые, в глазах чертики… Особенно у той, что руководила блондинчиком:

– Эмиль, давай, нам надо снять затылок… там такая рана была! Это ж прорыв в медицине… Азалия – ты гений! У меня подруга – гений! Твоя мать теперь надолго отстанет с замужеством, вот увидишь…

При этом меня все трое воспринимали исключительно как манекен. Крутили, вертели, затылок щупали… А я лишь офигевал от их наглости, пока вконец не офигел.

– Эй, вы меня бояться должны! У меня красный контракт или что там… что-то красное… и черный пояс! Так что уберите ваши лапы, придурки!

Блондинчик сориентировался первым. Минуты не прошло, а девчонки уже были отодвинуты к дверям, причем видеокамера оказалась у Евгеники в руках, гениальная Азалия просто застыла с открытым ртом… а сам парень уставился на меня как на внезапно восставшего мертвеца.

– Тебе ж мозги… в кашу… ты слюни пускать должен! Тебя ж на органы должны были пустить... Мы тебя для диплома Азалии взяли, под расписку...

– Сам ты… слюни в кашу! – я длинно и от души выругался, потому что этот сон уже стал очень надоедать. – Все у меня в порядке с мозгами.

– Надо его безопасникам вернуть… – прошептала одна из девчонок. Та, которая не гениальная.

Зато другая чуть не подпрыгнула и возмущенно зашипела:

– Это мой диплом! Я все засняла, но если смогу его живьем предъявить, да еще и продемонстрировать, что он не овощ, а вполне разумный…

– «Не овощ» он по ошибке, – блондинчик мне категорически не нравился, но сил драться у меня пока не было. К тому же мозг настойчиво намекал, что кошмар подозрительно затянулся, а эти трое могли мне внятно объяснить, куда именно я попал. Так что лучше бы с ними задружить…

– Предъявлять его нельзя. Ты же не объяснишь, что именно сделала, чтобы он соображать начал, верно? – оклемалась первая, с камерой в руках. – Так что или возвращаем, или…

– Ну не убивать же его?! – хорошо, что я блондинчику в морду не дал. Вон, умные мысли выдает...

– Значит… – тут все задумались до скрипа извилин.

Причем гениальная с парнем вместе очень странно смотрели на эту, которая Евгеника.

– Вы вообще представляете, как я его домой притащу?! С красным контрактом…

– Здесь его оставлять нельзя! Это операционный блок, – ожила Азалия. – А он… не овощ! – выдала эта гениальная очевидную истину.

– Именно! – блондинчик снова влез с какими-то неправильными идеями: – Он – не овощ, а потенциальный убийца. Он безопасникам сопротивлялся! Побег пытался совершить… У него красный контракт на двадцать пять лет. Таких только в армию забирают, для опытов или еще куда…

Это «еще куда» мне совсем не понравилось. Мне вообще все не нравилось, но объяснять сейчас всем этим троим, что сопротивляться насилию – естественная человеческая реакция, было тупо лень… Организм настойчиво сигнализировал, что запас адреналина закончился и нам опять пора спать. Только засыпать было нельзя – тут моя жизнь решается. Наспался уже...

– Но сами подумайте! Мы не можем сказать, что восстановили ему мозг, значит, его… на органы… А он – нормальный… И… Мы сами тогда станем убийцами. Я так не могу! – Азалия чуть не разрыдалась, вызывая во мне сонно-вялое ликование. Меня нельзя на органы, я целый вполне себе нравлюсь.

– И что ты предлагаешь?! – вторая девчонка глазами сверкнула и руки в бока уперла, даже камера ей не помешала. – Ну купила я его по дешевке, оптом, все органы сразу. Так я ж думала его потом вернуть. Если насовсем брать, то у меня потребуют объяснений – зачем…

– А мы что-нибудь придумаем, – пролепетала гениальная. – Паранойя перед дипломом, секретная информация... Эксперимент какой-нибудь медицинский, который провалится? А потом я попрошу папу заключение написать… И все.

– Да для чего он мне сдался, геморрой этот? У меня конкурс, отбор мужа, а я вместо приличного мальчика в дом убийцу притащу? Смотрите, мама с папой, я вам помощника достала… теперь у нас бизнес в гору пойдет, туристы в гостиницы прямо попрут!..

– Все от многих факторов зависит, – пробубнил я, напрягая мозг со всей силы. – Надо, чтобы реклама была, обслуживание, место удобное, развозка от вокзала…

– От какого вокзала? – девчонка с камерой, Евгеника, как-то прямо на глазах сдулась и даже подошла ко мне поближе, игнорируя предупреждающие знаки блондинчика. – Ты чего несешь вообще?

– А у вас что, вокзалов нет? – искренне удивился я. И это было последнее усилие моего уставшего организма, потому что потом мы с ним дружно в очередной раз отключились.

Очнулся я… в подвале вроде… короче, в каком-то, блин, очень неуютном месте!.. Замкнутое маленькое пространство без окон, тоска смертная. Опять на мне экономят. Даже кровати нет…

Зато на третьем круге обнаружил дверь, в которую принялся отчаянно ломиться с упорством дикого зверя в клетке. Только не прошло и минуты, как у меня в голове что-то завибрировало и череп буквально взорвался от резкой боли. Я заорал даже вроде…

– Эмиль, придурок, зачем сразу на максимум?! Ты ему спалишь все, что Азалия каким-то чудом спасла…

Так, этот голос я знаю. Евгеника… Чем и что они мне палить собрались?! Главное, боль как резко пришла, так резко же и ушла, словно примерещилась.

Только я почему-то валяюсь на полу, обхватив голову ладонями, и горло першит, словно я голос надорвал. Реальные такие глюки, в общем. Глюк в глюке… прям матрешки…

Тут меня явно откатом шибануло, или как еще в психиатрии это дело называется? Короче, заржал я, как конь… и давай по полу валяться и гоготать… Причем на самом деле даже не смешно, просто не остановиться. В голове открылся люк, ты не бойся, это глюк. Ну а если в глюке – глюк, подтекает череп, блин…

– Заткнись, пожалуйста, поговорить надо, – спокойный голос девчонки помог мне гораздо больше, чем пинания в бок от блондинчика. Тому просто повезло, что у меня от смеха руки не поднимались в морду ему дать.

– Знаю я ваши разговоры, – фыркнув, я все-таки успокоился и уселся на пол в позе лотоса. Глаза закрыл и представил, что тут нет никого… Или нет! Я на тренировке, стоит глаза открыть – слева Илья, справа Димон. А не… это все… «заткнись» и «пожалуйста»… Так, главное – снова не заржать.

– Азалия вставила тебе в голову чип. Пульты управления есть у меня и у Эмиля, – Евгеника продемонстрировала мне браслет на руке с кнопкой. Одной, мать ее, кнопкой…

А, нет, еще переключатель маленький, который у блондинистого Эмиля на максимуме.

– Обосраться, как круто! – обобщил я все сказанное одной фразой.

– Сама фигею, – усмехнулась девчонка. – Так что теперь, если полезешь – получишь болевой разряд в голову.

– А если не полезу? – решил уточнить я размах моей свободы. – Пожрать дадут? Кровать выдадут? В туалет бы еще сходить… А то все под себя и под себя. Одежду мне мою вернут?

– Одежду не вернут, – сразу разочаровала меня Евгеника. Блондинчик в разговор вообще не влезал, стоял, подпирая дверной косяк и олицетворяя собой максимальное осуждение всего происходящего.

– Жаль, – совершенно искренне вздохнул я, учитывая то, что на мне красовались сероватые мешковато-больничного фасона штаны с модными разрезами спереди и сзади, хорошо с запахами, а не просто дырками для свежего воздуха, и такая же сероватая майка, а в подвале было довольно прохладно.

– Но можно попробовать вывести тебя наверх, помыть и покормить. Если пообещаешь хорошо себя вести.

– Евгеника, ты спятила? Он – убийца, а ты собираешься тащить его в свою комнату?!

– Он из отбросов, но все равно живой же. Может, у нас получится договориться. Маму я о покупке предупредила, она, правда, поняла ее цель несколько неправильно… – тут девчонка смутилась. Причем конкретно так, даже уши запылали. – Начала говорить о том, что использовать для удовлетворения потребностей отброс общества – как раз в моем духе. Хотя она понимает мой страх обязательств после секса. И то, что выходить замуж совсем неопытной глупышкой даже в ее время считалось моветоном.

– У тебя мать очень продвинутая, – чуть насмешливо фыркнул блондинчик и, кажется впервые с момента нашего знакомства, посмотрел на меня с сочувствием. – Еще и поделиться попросит… Вот увидишь.

– С нее станется… – недовольно буркнула Евгеника, пока я переваривал услышанное. То есть сначала меня продавали просто так, за несуществующие долги, потом решили пустить на органы, а теперь, выходит, я этот… отброс для удовлетворения потребностей?!

Глава 5

Евгеника:

Отбор кандидатов на роль мужа проходил довольно успешно. Из более трехсот желающих в жесткой конкурентной борьбе пострадало двести девяносто три. Осталась семерка лидеров – красивые, спортивные, воспитанные и потенциально успешные для семейного бизнеса.

И тут Азалию огорошили, что для защиты конкретно ее диплома им мало одной теории и примеров операций, сделанных на трупах.

Да, она замечательно описала последовательность действий, осуществляемых над оперируемым «объектом». Перечислила все необходимые медицинские приборы, инструменты, материалы, вещества… Короче, расписала все манипуляции и произвела более десятка операций… в морге. Для диплома – достаточно, а вот для того, чтобы запатентовать метод лечения, – нет.

Мы уже были достаточно взрослыми, чтобы понимать: диплом не послужит защитой, и любой, имеющий к нему доступ, – руководитель проекта, два его помощника, те, кто будет присутствовать и оценивать… в общем, любой уже дипломированный медик, имеющий возможность добраться до живого тела, радостно запатентует это изобретение на себя. Хорошо, если хватит совести указать диплом Азалии как опорную литературу, но верить в такое – святая наивность!..

Конечно, если так поступит мужчина, закон будет на стороне Азалии, но беда в том, что среди медицинской профессуры встречалось очень много женщин. На медика надо было учиться долго, много, нудно, сама профессия считалась очень достойной, так что многие больницы и поликлиники держали в штате воспитателя, а то и нескольких, чтобы тот проводил время с детьми сотрудников, пока те спасают, лечат или преподают.

В крупных ветклиниках, кстати, тоже была «няня по уходу за детьми». Прекрасная возможность дать работу скучающим женщинам низшего класса, у кого собственные дети уже выросли, а внуки еще не появились. Вот свою маму я возящейся с малышней видела очень смутно, зато нагрянувшую внезапно в офис, чтобы «поболтать» с главным бухгалтером, – это да. Это она любила.

А еще мама часто улаживала дела с поставщиками, например. С чьей-нибудь женой, за чашечкой утреннего чая или бокалом вечернего коктейля. Или напрямую, заехав «по пути» в офис.

И так как я иногда даже осознанно хотела быть на нее похожей, то, принарядившись, пропитавшись уверенностью в своей неотразимости и захватив с собой карточку, на которую я почти месяц переводила все свои деньги на недельные расходы, отправилась к заведующему медицинским центром при главном городском управлении безопасностью.

Страшно было – аж поджилки тряслись, особенно когда подпись свою на куче документов ставила. О том, что отдаю себе отчет, находясь в здравом уме и трезвом разуме…

– Вы же понимаете, что это опасный преступник? Конечно, учитывая его текущее физическое состояние, он сейчас уже не опасен, но все равно, соблюдайте максимальную осторожность!

– Да, господин полковник, обязательно!

Хорошо, что у меня был опыт общения с Гектором и его отцом. Кратко, четко, по существу и без лишних подробностей. «Да», «Нет», «Надо подумать». Никаких словесных изысков. «Понял», «Не понял»… В общем, чем короче ответ, тем лучше. И главное, не путаться в званиях! Можно назвать подполковника полковником, но не наоборот…

– Операция настолько секретная, что вы отказываетесь от охраны?

– Да, пациент же будет под общим наркозом. К тому же вы сами сказали, что в его состоянии он не опасен. Мы будем максимально осторожны.

– Кнопки вызова дежурного есть по всей палате и в операционной.

– Хорошо. Надеюсь, нам они не понадобятся.

– Я уважаю секретность вашей операции, – мужчина покивал с умным лицом, крутя в руках банковскую карточку без указания имени владельца. Очень удобно для подарков без повода, просто в качестве благодарности за услугу.

Стоимость тела… в смысле стоимость контракта… красного… стоимость красного контракта на двадцать пять лет я оплатила отдельно. Полную стоимость. На всякий случай, если операция пройдет не так успешно, как мы рассчитываем.

– Мы планировали использовать его на органы...

Угу, разобрать на запчасти, положить в баночки со специальным раствором и клонировать, когда возникает потребность. Нас еще в школе несколько раз водили смотреть и баночки, и процесс клонирования, когда мы изучали строение человека.

– Двойная оплата как-то компенсирует финансовые потери вашего центра?

Красный контракт стоит очень дорого, потому что покупается смертник на двадцать пять лет, то есть не просто отброс общества, о котором думать страшно… А… особо опасный преступник…

Мамочки, во что я влезаю, пытаясь помочь подруге?! Но у нее мать категорически против того, чтобы та после интернатуры устраивалась на работу. А у Азалии – призвание, дар… И выходить замуж, чтобы съехать из дома и договариваться уже с мужем, работать ей или нет, подруга категорически не желала. К тому же она хотела работать в той же больнице, где отец, поэтому мир в семье надо было сохранять мирными путями.

Например, признанием государства ее гениальности и запатентованной операцией по восстановлению костей черепа.

– Хм… – полковник покрутил в пальцах карточку и выразительно так посмотрел на меня. Я достала мобильник, вошла в онлайн-банк, вывела нужную сумму на промежуточный, не отслеживаемый счет, спасибо Эмилю, настроившему мне такую возможность, а потом – на карточку, которой передо мной так ненавязчиво помахивали.

Я даже не сомневалась, что не пройдет и часа, как все деньги с нее будут переведены такими же окольными путями на счета полковника. Но зато он будет молчать, в отличие от моих родителей, у которых произойдет легкий такой стресс при виде суммы, которую я сняла со своего счета. На такие деньги можно было купить небольшую машину, а подобные покупки было принято обсуждать заранее, хотя бы за сутки ставить семью в известность. Все-таки это уже не мелкие расходы, а такие… средней крупности. А главное, предъявлять-то я им что буду? Диплом Азалии?!

Но сейчас я старательно держала лицо, потому что ради свободы выбора подруги мне ничего не жалко!.. Я ее понимала как никто… Другое дело, что сама я как раз совсем не горела желанием работать, ни в семейном бизнесе, ни, если честно, по специальности.

Мне хотелось бы стать такой, как мама… И чтобы меня так же любили, как ее – папа. И чтобы все успевать, быть такой же красивой, и чтобы мужчины не просто вставали, когда я вхожу, а застывали и потом с завистью смотрели на моего мужа, как сейчас все смотрят на моего отца, когда мы выезжаем куда-нибудь «в свет». И чтобы меня не тошнило от оперы и театра, потому что в приличном обществе обсуждают не сериалы, а новую постановку и оригинальное прочтение классического сюжета. Но последнее – наживное, со временем научусь обсуждать то, что мне неинтересно, улыбаться тем, кому хочется в лицо плюнуть, позволять целовать руку тем, с кем в одном бы поле… Бизнес – он от нужных знакомств сильно зависит.

– Что ж, смертник ваш, делайте с ним что хотите, а потом, если посчитаете нужным, можете вернуть его нашему центру, со скидкой за перепродажу.

Мы поулыбались друг другу деснами, я собрала все бумаги и на негнущихся ногах, с прямой спиной и сжатыми зубами пошла в операционный блок, где уже готовили мою «покупку» и мельтешила Азалия, счастливая и не совсем еще осознающая, насколько она попала.

– Живой… Евгеника, он же живой! – дошло до нее, как до жирафа, когда все уже было готово к операции, Эмиль стоял с камерой наперевес, а я замерла в уголке, не отсвечивая.

– Вот и не сделай его мертвым! Лечи давай, – рыкнула я на подругу, и та, глубоко вдохнув, собралась и приступила к починке черепа.

Я старалась на это все не смотреть, иначе меня бы стошнило… прямо на пациента или рядом… потому что там было месиво, кроваво-костное месиво, на которое нормальный, не подготовленный к такому, человек смотреть не должен. Только стуканутые на всю голову медики могут в этом копаться и еще определять, что именно они выловили.

– Я использую специальные импланты, вживляя их в сохранившиеся в целости кости черепа. Сверху покрываю все это специальным веществом, моим личным изобретением, схожим по составу с костной тканью…

Уф, в общем, я поняла только то, что Азалия по новой собрала парню череп. И он не умер во время операции… Правда, учитывая бардак внутри его головы, я не очень понимала, зачем и кому может понадобиться подобная операция, но мало ли… Я не медик.

Главное, что этот несчастный даже очнулся! И мы засняли, как он открывает глаза, как смотрит на нас сначала мутно-недоумевающе, а потом вполне осмысленным взглядом. Но я не сразу сообразила, что это не совсем правильно. Только когда он заговорил…

И тут я поняла, что попала… по-крупному попала. У меня в собственности смертник с красным контрактом, и мне надо как-то объяснять семье, куда я дела столько денег и зачем приобрела себе молодого парня…

Глава 6

Евгеника:

Странно, но мама мою покупку одобрила. Правда, поняла она ее как-то очень по-своему, но глубокомысленно покивала, переглянулась с отцом, который уже было начал возражать, и объявила, что решение я приняла правильное.

Флиртовать с равными можно, но увлекаться опасно – мальчики потом могут возомнить о себе невесть что, начать надеяться на большее… Нет, равного надо «пробовать» лишь после того, как приняла решение выходить за него замуж. Но вступать в брак девственницей прямо-таки неприлично, надо уже знать, что ты хочешь от мужчины и что он должен делать, чтобы доставить тебе удовольствие.

Мама говорила все это спокойным ровным голосом, словно мы про мою учебу говорили или обсуждали что-то связанное с работой. А я крутилась, краснела, бледнела и чувствовала себя очень неуютно. Мне было неудобно обсуждать эту тему даже наедине с матерью, и уж тем более за обедом. Хорошо, Эмиль отказался зайти в гости, оставшись в операционном блоке с Азалией. Хотя, если уж честно, его бы я стеснялась меньше, чем отца.

– Прислугу использовать для подобного тем более моветон, – продолжала между тем вещать моя матушка. – Этих людей надо всегда держать на расстоянии, иначе они перестанут нормально выполнять свою работу.

Я согласно покивала, через силу проглатывая тщательно пережеванное мясо. Вкусное, что самое обидное. Просто под такие разговоры у меня кусок в горло не лез.

– Купить отброс… Конечно, это вызов. Но я от тебя все время подсознательно ожидала чего-то… – мама прищелкнула в воздухе пальцами, пока подбирала нужное слово, – чего-то подобного. Конечно, брать надо свеженького, напуганного… Дать его предварительно осмотреть Азалии – очень разумная мысль. Она же ничего у него не нашла? – мать, наконец-то, сменила монотонный тон на слегка заинтересованный.

Отрицательно помотав головой, я сглотнула следующий кусок и преданно уставилась на родительницу. Мне уже было море по колено, потому что я поняла главное – ругать меня никто не будет, смертника провести в дом позволят, а дальше дело за Азалией. Она обещала вшить в его многострадальную голову чип, с помощью которого я смогу его контролировать. Правда, как выкручиваться во время сна, я пока еще не придумала, но тут обещал помочь Эмиль.

– Замечательно. Отбросами общества иногда становятся очень… очень умные молодые люди. Если их приручить, они будут потом есть у тебя с рук и выполнять все твои поручения, даже когда срок их контракта истекает, – мама заметно оживилась, и ее щеки слегка порозовели. Она явно рассуждала не просто так, а со знанием дела. – Если что, у нас в доме есть подвал. Можешь воспользоваться им. Конечно, я в твоем возрасте уже была замужем, – было бы странно, если бы мама не напомнила мне об этом! – Но ты как раз успеешь чуть-чуть набраться опыта, прежде чем избавишься от этого… Если не сможешь приручить, то обязательно продай его кому-нибудь из другого города и не нашего круга. Так будет правильнее. А если сможешь… я подскажу, кому его подарить.

Вот тут я испуганно икнула и быстро изобразила, что поперхнулась. Я-то считала, что отбросы общества – это далекое дно, к которому люди моего круга не имеют никакого отношения. А после слов матери у меня прямо прояснение какое-то случилось. «Подскажу, кому подарить»?! Да ладно?.. Но разрешение пользоваться подвалом меня порадовало.

Хорошо, что мама не видела цвет контракта «умного молодого человека». И на напуганного он совсем не похож. Это скорее я напуганная. Но Азалия права: пускать на органы вполне себе здорового парня – преступление, а объяснить, как за сутки совершенно однозначно потерянный для разумного общества индивид снова стал умственно полноценным, подруга не могла даже нам, что уж там говорить о комиссии, принимающей ее диплом? Или о работниках центра, которым мы бы вернули выкупленного парня обратно?

Азалия раз сто ткнула мне под нос карточку с кучей непонятных слов и диагнозов, взывая:

– Ну вот смотри, тут написано же!

И она тыкала пальцем в эти непонятные мне слова, которые означали, что мозг пациента неработоспособен. Я ей верила, у меня выбора не было. Я в этих словах и терминах разбиралась как гусь в настройке мобильника.

То есть или мы молчим, и тогда убивают здорового парня, или мы признаемся, и тогда диплом подруги под вопросом – кто знает, как вывернут ситуацию с необъяснимой побочкой, которую Азалия не сможет объяснить. И следовательно, куча денег, которые я буквально выбросила на ветер. На подругу – не жалко, а вот на ветер… Ладно бы в клубе прокутила, тогда бы воспоминания остались! Да и вообще, нам нужно положительное внимание, а не подозрительная шумиха. Так что пусть себе полковник думает обо мне все что хочет. Вслух возмущаться он точно не рискнет, тем более я ему намекнула, что мы спрятали прооперированное тело для того, чтобы конкуренты результат не испортили. А после сдачи диплома…

После сдачи диплома Азалия напряжет отца, и тот выдаст нам свидетельство о смерти… уф! И тогда…

Тогда у меня в доме вместо парня-смертника с красным контрактом окажется некто совсем без документов?! Да вашу мать, прости меня, мама!.. И что мне с ним тогда делать?!

С матерком загрузив усыпленное тело сначала на носилки, прикрыв простыней от греха, мы выкатились на улицу, сгрузили постанывающее подтверждение успешности диплома Эмилю в машину, в три пары рук, уже молча, скрипя зубами и стараясь не поругаться. Нервы у всех прямо звенели от напряжения… и от страха мутить опять начало, меня так точно.

Он же живой… шевелится… скоро очнется! А мне с ним жить! Или в подвале держать? Или, может, просто из машины в придорожную канаву? Очухается и пусть валит куда хочет?! Правда, его без документов задержат сразу, а по отпечаткам пальцев вычислят хозяина контракта. Вот позору-то будет…

Так, крепимся, пытаемся быть как мама! Уверенная в себе женщина, понимающая, что творит… А-а-а-а!

В подвал мы тащили тело уже вдвоем, Эмиль впереди, я сзади. За руки и за ноги… Вниз, по лестнице… Уф!

Кинули на пол, переглянулись и побрели ко мне в комнату. Упали на кровать вдвоем и устало уставились в потолок.

– Ну мы и вляпались! – констатировал друг минут через пять вдумчивого мрачного молчания.

– Угу, – промычала я согласно, изучая идеальную белоснежность над головой.

– Чего делать будем?

Ответить Эмилю я не успела, потому что услышала, как кто-то громко и настойчиво пытается выломать дверь в подвале. Мы переглянулись, устало вздохнули и помчались вниз…

Глава 7

Вячеслав:

– Ты же не совсем дикий? – пока мы шли по лестнице наверх, этот вопрос в разных интерпретациях девчонка задала раз пять точно.

Я шел первым, потому что параноидальный Эмиль объявил, что «так положено, я в кино видел!»… Он шел за мной следом, поигрывая настройками дистанционного управления чипом в моей голове. Я буквально физически ощущал каждый щелчок и был уже на грани. Еще пара таких пафосных выкрутасов – и кто-то полетит вниз по лестнице!.. И мне будет уже до звезды, что он при этом будет делать.

– Налево, – прошипел мне параноик, когда мы вышли с подвальной темной лестницы в какой-то коридорный перекресток-развилку между частями дома. Впереди, судя по запаху, была кухня, справа и слева – лестницы наверх и длинные коридоры. – Нам на второй этаж.

В доме все было сделано под дерево или из него, на стенах висели чьи-то портреты, паркетные полы покрыты коврами. А главное, сам домик был такой, что заблудиться можно. Я насчитал три двери, только пока мы шли к нужной, а коридор-то еще не закончился!..

И комнатка была такая… внушительная, как моя однушка, причем, судя по узенькой дверце рядом с входом, – с встроенным туалетом. Я рванул туда и не ошибся… Душевая кабинка, раковина, толчок… Счастье!..

– Можешь помыться и кинуть свои тряпки в утилизатор, – в дверях нарисовался Эмиль собственной персоной. Сложил руки на груди, крест-накрест, и уставился на меня с вызовом.

Я хмыкнул, опустил стульчак обратно и принялся раздеваться. Нравится ему на голых мужиков смотреть – пусть любуется, мне не жалко. Правда, я уже чую, как у меня очередной приступ злости накатывает и желания всех перебить и свалить… обратно к себе свалить!.. Только вот чувствую, что не судьба.

– В утилизатор, я сказал! – и парень ткнул пальцем в какой-то люк, который я вообще сначала за украшение в стене принял. – Только не говори, что ты вырос в таком черезжопинске, где даже утилизатора нет.

– Сам ты… черезжопинский утилизатор, – мрачно буркнул я, залезая в душевую кабину и понимая, что сейчас я тут что-то сломаю, потому что ненавижу чувствовать себя идиотом!

– Здесь горячая, здесь холодная, – Эмиль подошел, встал рядом и повел ладонью полукруг над краном – мне на ноги сначала хлынул кипяток, потом обжигающий лед. – А когда настроишь, переключаешь на душ, – парень чуть привстал за моей спиной и прижал ладонь к стене почти под самым потолком. А потом резко отпрыгнул и захлопнул душевую.

«Гад», – это была самая цензурная мысль у меня в голове. Потому что именно на нее, на мою многострадальную голову, потоком полилось нечто чуть теплое, мощной струей.

Но я уже понял, как настроить более-менее приемлемую для меня температуру, и даже сообразил, как выключить душ: нажал рядом с краном, а потом еще раз, снова рядом с краном. Там выемка такая специальная была для пальцев. Гели, шампуни и мочалки тут, похоже, не водились или прятались. Полотенец я тоже не видел.

– Сушку включи, – за стеклом дверцы появилась моя будущая жертва. В конце концов, я тут опасный преступник с красным контрактом, так что надо оправдывать репутацию.

– Слева! Да где тебя такого отрыли? Даже в глухих деревнях канализация есть…

Я огляделся и нашел еще одну выемку под потолком. После того как я к ней прикоснулся, меня прямо обдало паром. Чуть заживо не сварился, крестовую отвертку им всем тут в задницу!

– Регулируй, дебил! Придурок… – Эмиль распахнул душевую и вытащил меня оттуда до того, как я стал «Славкой на пару».

– Кретин, идиот, тупица!

– На себя посмотри, – слабо огрызнулся я, чувствуя, что завод снова заканчивается и мне пора баиньки.

– Не смей отрубаться, придурок! Твою ж мать… Евгеника, отвернись… Я твоего отброса общества из ванной на матрас перекину.

– Я еще простыню… Ой…

Вот на этом «ой» меня снова вырубило. Что-то у меня с батарейками не то последнее время…

Очнулся я в сероватой такой темени, в которой почти ничего не видно, кроме того, что под самым носом. И вдруг понял, что боюсь. Реально так боюсь даже рукой пошевелить. Это хорошо, если подо мной тот же самый надувной матрас, на который меня этот добросердечный изверг свалил как куль с дерьмом. А если опять камера? Или, того хуже, больница?! Я и раньше к больницам не очень хорошо относился, а последнее время что-то совсем их разлюбил.

Но, собравшись с духом, я пощупал пальцами то, на чем лежу, потом расхрабрился и провел ладонью рядом. Отлично! Очнулся там же, где вырубился.

Сверху что-то едва слышно поуркивало, знакомо так, но снизу видно было плохо, так что я приподнялся на локтях и замер, разглядывая сидящую на кровати боком ко мне девчонку. Она свила себе гнездо из подушек у стены, уселась, укутанная в одеяло, и чему-то там улыбалась, глядя в экран монитора.

Я сначала тоже поулыбался как дурак, глядя на это зрелище. А потом мне до удушающей тоски тошно стало. Еще сутки назад я так же улыбался, лопая салат и играя с Тринити… Еще вчера у меня была нормальная жизнь, последний курс института, тренировки с друзьями, мама, своя квартира, в конце концов! А теперь…

Я дернул рукой, чтобы потереть нос, ну и глаза тоже – зачесалось прямо все, сил нет!.. И обнаружил, что запястья поднять выше десяти-пятнадцати сантиметров от пола не могу. Нормально! Дернул ногами – та же фигня.

– Ой, ты очнулся?! А Эмиль… Эмиль домой ушел, – девчонка мигом отложила свой ноут и растерянно, с легким таким страхом уставилась на меня.

– И что? Мне теперь в туалет нельзя? – огрызнулся, хотя на самом деле не хотел никуда, просто причина ж нужна, чтобы меня освободили.

Запереться бы где-нибудь, умыться… морду бы кому-нибудь начистить, особенно тому, из-за кого моя жизнь так круто сморгнула. Интересно, выясню ли я когда-нибудь, что именно со мной произошло? Вернусь ли обратно?.. Или все, теперь навсегда в этих глюках? А дальше что? Потом? Что со мной будет здесь – потом? Дома-то я без пяти минут инженер был, а тут – преступник особо опасный.

– А ты сам справишься? Эмиль сказал, что ты откуда-то совсем из глубинки, где даже канализации нет.

Девчонка, когда смущалась, становилась трогательно-милая, но я прекрасно понимал, что явление это временное. И исключительно от милоты они меня наручниками или еще чем-то к полу зафиксировали.

Евгеника слезла с кровати, подошла ко мне и зависла, глядя на меня сверху вниз, почему-то еще больше засмущавшись. Я даже не сразу сообразил, в чем дело. Только через полминуты дошло, как до жирафа: одеялки у них тут тоненькие, а стояк у меня вполне такой, внушительный.

– Я… я тебе так нравлюсь? – поинтересовалось у меня это чудо, опускаясь на колени и нажимая на что-то на полу рядом с матрасом.

– Это физиологическое, – хмыкнул я, сразу почему-то догадавшись, о чем она спрашивает. – У тебя ж парень есть, должна знать такие тонкости.

– Эмиль просто друг, – девушка нахмурилась и посмотрела на меня с подозрением. – Иди давай и не испорти ничего!.. Ой!..

Ну да, «ой», под одеялом-то я без ничего был, так что встал и пошел куда послали. А Евгеника осталась сидеть с таким лицом, словно голого мужика впервые увидела.

Глава 8

Вячеслав:

Я в душевую уходил злющий, но глаза уже не чесались, словно лук час резал. Теперь злость тоже притихла. Накатывали апатия и голод, ощутимый такой голод… и апатия на грани пофигизма.

Зато теперь смог полюбоваться на себя в зеркало, а то при блондинистом наблюдателе неудобно было. Я… Как есть я, только теперь вместо стрижки – лысая сзади башка. А челку и макушку не тронули.

Закрыв глаза, я какое-то время стоял и слушал, как льется вода в раковину. Словно я дома… Пришел из института, стою вот… Так, все, стоп! Надо на голод переключаться. Жрать хочется, сил нет. И шмоток бы…

– Слушай, я… Ой!

Я вышел из душевой как раз в тот момент, когда Евгеника подошла к двери. Так что девчонка со всего размаху врезалась мне в грудь и обнаружила очередной раз, что на мне ничего нет. Зато у нее в руках были треники. Нормальные человеческие треники… Правда, на кой они мне, если я спать сейчас снова лягу? Вот только живот крутит, кишка кишку мордует просто… и урчат при этом.

– Надевай и пошли вниз. Есть в спальне моветон…

На лестнице тускло-тускло светила невидимая лампочка, в уже немного знакомом мне коридоре с портретами тоже был приятный такой полумрак. Пока мы шли, я впереди, Евгеника следом, суфлируя шепотом, когда и где поворачивать, мне все время казалось, что я в Эрмитаже.

– Это мои родственники по маминой линии, – заметив мой интерес, пояснила девчонка. – Открывай правую дверь. Мы пришли.

Пришли мы в небольшую залу, в центре которой стоял стол, рассчитанный человек так на десять. Вдоль стен – шкафы со стеклянными дверцами, за которыми прятались несколько столовых и чайно-кофейных сервизов. От этой выставленной напоказ фарфоровой красоты повеяло моим родным миром, и на душе вновь стало муторно. Особенно когда я увидел фигурки слоников… Семь выстроенных по росту слоников, как на полке в доме моей бабушки. Я даже застонал едва слышно, так их вид резанул что-то внутри, проткнув трясину апатии, едва начавшей покрывать мою рану корочкой.

– Болит что-то? – заволновалась Евгеника, но я лишь упрямо мотнул головой, уселся на ближайший стул и уставился на девчонку:

– Чем угощать будешь?

Та внезапно замерла, глазища большие сделала, и лицо такое, с большими буквами на лбу: «Что делать? Все пропало!» Но быстро собралась, вопрос со лба стерла, в глазах уверенность подкрутила и эдак командно-небрежно бросила:

– Сиди здесь, сейчас принесу!

Угу… ясно. Психанула вначале, как меня, такого особо опасного, одного в столовой оставлять. Можно подумать, я сейчас, пока она за едой бегает, сходу всю ее семью передушу по-быстрому.

Когда спустя минут пять, а то и меньше, Евгеника возникла в столовой с полным подносом в руках, мы оба облегченно выдохнули.

Она – потому что я с места не сдвинулся. А я – потому что спустя минуту после ее ухода занервничал от мысли, что сейчас вот заявится ее родня, и что мне тогда делать? Держать меня в доме ей вроде как разрешили, а вот кормить в общей столовой, может, и нет… Да и вообще не горел я желанием ни с кем знакомиться, пока окончательно не пойму, что со мной случилось и как все исправить.

Ну или как вообще мне себя вести правильно. Ненавижу дураком со стороны выглядеть…

– Вот, мясо, картошка вареная, соль… вода, хлеб… Помидоры ешь? Огурцы соленые?

Я энергично кивал на все, подтягивая поближе каждую тарелку, выставляемую с подноса. Во мне, считай, сутки ничего не было, кроме салата, который я слопал еще в своем мире.

Правда, после здоровенного куска жареного мяса и картофелины с соленым огурцом, как это ни обидно, но в меня влезло еще полпомидорины, и все. Пирог с рисом и яйцом я мог есть уже только глазами.

Горестно повздыхав, я дождался, пока Евгеника оттащит поднос обратно, судя по всему – на кухню, и потом побрел впереди нее обратно в комнату.

– Я сейчас отвернусь, ты разденешься, накроешься… и я тебя зафиксирую! – объявила она, гордо поворачиваясь ко мне спиной. Но потом сама сообразила, как это глупо выглядит с учетом того, что они тут все на меня паранойят, и, покраснев, встала боком, чтобы видеть меня краем глаза.

Мысленно я над ней поржал, вслух лишь фыркнул ехидно, стащил с себя треники, швырнул их на спинку ближайшего стула, плюхнулся на матрас, сонно отметил, как она жамкнула на кнопочку у пола и мои запястья и лодыжки оказались плотно зафиксированы невидимыми, но ощутимыми цепями технического прогресса… надеюсь…

– У вас тут магии случайно нет? – уточнил я, сладко зевая.

– Нет… и вокзалов нет, – немного напряженно ответила девчонка. Я успокоенно выдохнул и сладко уснул.

Евгеника:

Едва этот странный парень уснул, я на цыпочках прокралась к секретеру, где хранила все документы, достала его контракт, в котором был указан идентификационный номер физического лица, переходящего в собственность. Уф… Месяц назад подобное казалось немыслимым, сутки назад я воспринимала эту покупку исключительно как вложение денег в счастье подруги, подарок ей на защиту диплома. А подарок – это то, что подарил и забыл!

И вот этот подарочек сопит у меня на ковре… Моя мама считает, что я притащила себе мальчика для секса, мой друг – что я приобрела себе кучу проблем, моя подруга… Ну, Азалия счастлива, хотя и старается это не слишком демонстрировать. И еще ей немного стыдно, потому что она не может мне ничем помочь. Красные контракты можно переоформлять только в присутствии представителя городского управления безопасностью. Но главное, если у меня есть права на покупку почти любого движимого и недвижимого имущества, то Азалии даже котенка нельзя купить без письменного согласия матери. Там все очень строго… И вряд ли ее мама оценит приобретение особо опасного отброса общества с красным контрактом. Это мне повезло!..

«Эм, ты спишь?»

«Издеваешься? Еще только час ночи!»

«Можешь пробить данные по номеру?»

«Еще бы! Я все ждал, когда ты меня об этом попросишь».

«А сам чего не предложил?»

Я даже немного разозлилась. Хорошо, что мне эта идея пришла в голову, а если бы нет? То есть, само собой, в конце концов я бы до этого додумалась, но позже, возможно – значительно позже.

«Кто из нас женщина, ты или я?»

Прямо вижу, как Эмиль ухмыляется, набирая эту фразу. Хитро вывернулся, но мне тоже есть что ему ответить.

«Можно подумать, ты сомневался, помешают ли мне эти знания!»

«А вдруг? Вы, женщины, такие странные».

«На себя посмотри… Короче, вот номер. Пробей!»

Спустя минут двадцать Эмиль прислал мне адрес. Рабочий район, но дом уровня Б, для среднего класса. То есть настраивать горячую и холодную воду парень, живущий уже несколько лет в отдельной квартире, должен был уметь.

Спустя еще полчаса я знала, что у меня на полу спит внезапно обанкротившийся законно рожденный гражданин Северного Союза, с все еще действующей медицинской страховкой, которую еще даже не успели прервать. Причина банкротства засекречена… Засекречена причина банкротства… Это как вообще?!

«Родителей пробить?» – поинтересовался Эмиль. Я машинально кивнула, обдумывая странное загадочное поведение моего личного отброса, потом спохватилась и набрала: «Да».

«Я в шоке!

Отец – Иванов Павел, главный технолог одного из крупных столичных заводов. Второй брак. Трое законно оформленных детей.

Мать – Айгуль Гарахмундинова, разведена. Один законно оформленный ребенок».

Я несколько раз прочла присланный Эмилем текст. Нет, разводы иногда встречались, дело житейское. Обычно они происходили по инициативе женщины, чтобы та могла выйти замуж за другого мужчину, который устраивал ее больше. Но Айгуль жила одна!.. И детей у нее больше не было. Странная какая ситуация. И внезапное засекреченное банкротство. И… Все странно, начиная с того, что Вячеслав Иванов – студент того же самого института, в котором училась и я!.. Факультет только другой, не такой элитный. И обучение на стипендию от завода, то есть заранее место работы на всю оставшуюся жизнь определено.

После окончания должен был впахивать где-нибудь в отделе своего папочки, лет двадцать получая половину зарплаты, чтобы вернуть заводу долг. Обычная жизнь среднестатистического представителя среднего класса. Ну, не считая разведенной матери…

Уф… Но как тогда он умудрился обанкротиться? И почему внезапно разучился настраивать горячую и холодную воду, забыл, где находится утилизатор? Почему он несет какую-то чушь про магию и вокзалы?! Вокзалов у нас уже лет сто как не было… Порталы были. Остановки были. Порты для большегрузов были.

«Эй, кстати, как там твой отбор поживает?» – прервал мои размышления Эмиль.

«Трое кандидатов осталось, – обрадовала его я. – Морально готовлюсь рассекречиваться и встречаться с победителями».

Глава 9

Вячеслав:

Утром я проснулся от кокетливого перешептывания Евгеники с кем-то через ноутбук.

– Нет, я еще не уверена, что ты достоин меня увидеть. Ты должен радоваться, что я позволила тебе услышать мой голос.

На девчонке были наушники, поэтому ответа на ее пафосную реплику я не узнал. Но так даже забавнее. Я улегся поудобнее, чтобы понаблюдать за ней, пока она меня не заметила. Вчера вечером Евгеника была нормальной, растерянной и немного напуганной. Сейчас это была королевна, блин, какая-то, общающаяся с подданным.

Причем королева-вампир, потому что белки ее серо-голубых глаз настойчиво намекали на то, что кто-то не спал всю ночь.

– Я подумаю. Нет, тем более нет… Я рада, что ты оценил мою фигуру по достоинству.

Как я удержался и не заржал – не знаю. Целую минуту крепился, а то и две, пока Евгеника не попрощалась, такая же пафосно-величественная, и не закрыла ноутбук. После этого мы рассмеялись оба.

– Как ты его… – через смех выдавил я и даже попытался показать ей поднятый вверх большой палец, но вспомнил, что прикован к полу. Это как-то слегка снизило градус моего веселья, да и девчонка уже отхихикалась всласть.

– Зануда он, – поделилась она со мной и горестно вздохнула: – Но очень умный, прямо вот идеальный помощник для отца. И симпатичный… Родители его бы одобрили.

– А ты? – уточнил я, потому что в голосе Евгеники никакого энтузиазма не наблюдалось.

– А мне уже замуж пора, – фыркнула она и швырнула в меня подушкой: – Давай, рассказывай, откуда ты такой свалился на мою голову! С засекреченным банкротством, разведенной матерью и не умеющий пользоваться техникой!

– Неправда, ноутбуком я пользоваться умею, – буркнул я и только потом подумал, что тут же вполне может быть все иначе, другая операционка, другие соцсети, другие игры, другая клавиатура!

– Одевайся, – Евгеника спустилась с кровати, проигнорировала мой стояк и отпустила меня на волю. – Умывайся и докажи, что умеешь пользоваться.

Это было почти что взятие на слабо, но я повелся. Очень хотелось понять, чем их технологии от наших отличаются.

Отнял у девчонки ноут, уселся поудобнее, порадовался, что клава такая же, легко вошел в любимую соцсеть и обалдел, увидев свои фото. Записи, правда, были не совсем мои, но в моем стиле. Внутренне трясясь от напряжения, попытался залогиниться. Обалдел еще больше – мои логин и пароль подошли…

Евгеника тоже смотрела на меня с каким-то подозрительным интересом, а я принялся читать записи на стене, потом полез в личку…

Верхнее сообщение было от неизвестного мне парня: «Славка, какого ты вчера прогулял тренировку?»

Я… Вчера… Прогулял… Ну да, вчера – прогулял. Я нахмурился и принялся сверлить взглядом экран, совершенно не понимая, что происходит.

Потом меня озарило, и я зашел на сайт игры, он существовал и здесь. Логин и пароль подошли снова. По-моему, я тихо схожу с ума… Что там Евгеника говорила? Засекреченное банкротство, разведенная мать… Да чтобы их гаечным ключом по затылку! У меня мать счастливо замужем уже много лет. Просто ее муж усыновлять меня не стал, да и я не очень рвался звать его папочкой.

– Моя мать… Айгуль Гарахмундинова? – уточнил я. Ну и пусть идиотом буду выглядеть, если не угадаю, плевать уже. Но девчонка согласно кивнула, продолжая смотреть на меня с подозрением.

Так, отлично. Тринити… Есть ли здесь Тринити?

Не знаю, почему я вцепился в этого парня или девчонку, просто оно было последним, с кем я общался в своем мире.

«Бечик? У тебя все норм? Ты позавчера с такими искрами из игры выскочил!»

«С искрами? Скажешь тоже!» – у меня реально тряслись руки и глаз, по-моему, дергался, пока я все это набивал.

«Да, ты сказал, что понял, в чем фигня, и тебе надо срочно в библиотеку. Среди ночи. И вырубился!»

Я разочарованно выдохнул. Значит, это – не тот Тринити, хотя у того тоже была ночь, когда мы резались последний раз, но у меня-то был вечер. И я не успел ему написать про библиотеку. Я не сам вырубился, а меня вырубило. И…

«Слушай, а о какой я фигне вчера говорил?» – это сообщение я успел набить, но вот отправить мне его Евгеника не дала. Отняла у меня ноут и сама быстро набрала: «Да, почитать приспичило, у меня бывает, ты же знаешь».

«=) В библиотеку среди ночи? Да впервые за три года знакомства. Хотя ты прав – придури в тебе хватает».

Я дернулся вернуть ноут себе, получил по рукам и затих, глядя, как Евгеника чатится с единственным связующим звеном моей шизы из этого и моего мира. То есть раз он есть здесь и там, значит, и я могу быть здесь и там. Значит, надо найти меня здешнего, а меня нездешнего вернуть обратно!.. Домой!.. Я хочу домой так, что прямо пиздец!

– Тут логи переписки есть? – пнула меня в бок Евгеника.

– Логи? Есть, – я несколько раз сморгнул, возвращая зрению четкость. Потом до меня допер смысл вопроса. Я кинулся рыться в хистори, ничего не нашел и помотал головой: – Только на моем ноуте, в системе они не хранятся.

– Значит, надо вытрясти хистори с твоего знакомого. Так, чтобы он ничего не заподозрил.

– Э-э-э-м…

– Да у тебя на лбу написано, что ты или не понимаешь, или не помнишь ничего! Ни про фигню, смысл которой ты понял, ни про библиотеку! Кстати, а в какую ты библиотеку мог попереться? Только в районную, наверное. Но среди ночи?.. – девчонка с жалостью посмотрела на меня, а потом махнула рукой: – Сиди, Эмиль приедет, и решим.

– А без Эмиля никак? – ехидно подколол я. И так настроение дерьмо было, а тут совсем испортилось.

– Он умный. А я прямо чувствую, что у нас тут все… через жопу, прости уж. Все, начиная с твоего засекреченного банкротства. И вот что за фигня, из-за которой ты в библиотеку пошел?

– Да, может, и правда фигня, – я демонстративно пожал плечами, чувствуя, как внутри все возражает против этого. Не прутся люди среди ночи в библиотеку из-за реальной фигни. Даже я. Тем более если уже игра шла… Никуда бы от игры не ушел в здравом уме.

– Так, может, напрямую и спросим? – предложил я. Но тут же сам понял, что это плохая идея, Тринити обязательно что-то заподозрит. Если оно хоть чуть-чуть похоже на моего партнера по игре – заподозрит и затаится.

«Да, я такой. Ладно, пока!» – написала девчонка вместо меня.

«А чего заходил-то?» – внезапно насторожился Тринити.

Мы с Евгеникой переглянулись, я отнял у нее ноут и набил ответ:

«Да в хистори кое-что посмотреть...»

«Псих ты! Все спокойно играют, одному тебе заговоры мерещатся. Держался бы ты от всего этого подальше и хистори свое почисти! Я вот удалил все к демонам, от греха!»

Мы с Евгеникой, не сговариваясь, горестно вздохнули. И тут у ноута в правом углу замигало изображение черного паука на красном фоне. Девчонка испуганно вздрогнула, ойкнула и нажала кнопку отключения от сети. Паук забегал по монитору, становясь с каждой пробежкой все бледнее и бледнее. Наконец, совсем исчез.

– Уф! Антивирус вовремя сработал. Кто-то пытался нас выследить. Может быть, даже твой знакомый, ведь мы только с ним и общались.

– Я еще в соцсеть заходил, – попробовал тихо вякнуть я, сам понимая, что отмаза лажовая.

– У меня настроен сброс сессии через пять минут отсутствия активности. Так что вынесло тебя из соцсети, пока мы с твоим знакомым болтали. А антивирусник сработал позже. Это самый навороченный, его брат Эмиля для безопасников писал.

– Ну раз брат Эмиля, – передразнил я, недовольно щурясь, – значит, круче только яйца!..

– Кстати, о яйцах, – внезапно оживилась Евгеника. – Пойдем позавтракаем.

Глава 10

Евгеника:

Мне с большим трудом удавалось делать вид, что ничего особенного не происходит. Все в порядке. Уф…

Мы условно спокойно позавтракали, при этом мой подопечный тоже старался не паниковать, хотя я по его лицу видела – он одна сплошная нервная клетка. Жующая, глотающая, даже отвечающая на мои вопросы нервная клетка. Я сама была не лучше, если честно.

К счастью, мама так рано не встает, а папа уже уехал на работу, так что мы провели время в столовой в одиночестве, а потом поднялись обратно наверх.

– Дай я еще…

– Нет, – я даже отодвинула ноут и от него, и от себя подальше. – Все. Пока не придет Эмиль, мы его не трогаем. Лучше расскажи… Расскажи, что с тобой случилось.

Давно надо было спросить, наверное. Хотя когда «давно»? Вчера нам явно было не до разговоров…

– Если бы я сам понимал! – грустно как-то выдохнул парень. – Но ты не думай, по башке меня шарахнули уже после того, как я к вам переместился!

– Как «переместился»? – не поняла я. Что-то мне все же не по себе немного: мало того, что со мной рядом особо опасный преступник, так еще и спятивший… Или не спятивший? Вирус-то мы оба видели.

– Сам не понял! – неожиданно рыкнул на меня парень, а потом закрыл глаза и пригорюнился на своем матрасе – свернулся в клубок сидя, обнял ноги руками и лицом в колени уткнулся.

– Мы играли. С Тринити. Вдруг свет моргнул, а когда обратно врубился – я уже у вас был, не у себя… Да не смотри ты на меня как на психа! – загадочный отброс общества снова разозлился. – Параллельный мир, перпендикулярная реальность… не знаю, короче, откуда меня к вам принесло, но я не отсюда! У меня в мире рабства нет!.. – тут парень тяжко вздохнул и добавил: – Такого как у вас, официально узаконенного, – нет. И вообще многое иначе.

– Может, у тебя после операции? Последствия?

Если бы не вирус, ни за что бы не поверила, но теперь я все же засомневалась – а вдруг он не бредит? Конечно, никаких параллельно-перпендикулярных миров не существует. Но, наверное, все происходящее можно как-то логично объяснить, начиная с похода в ночи в библиотеку.

– Последствия?! – парень зло сверкнул на меня глазищами и как пошел шпарить… – У вас в 1812 году война была? Что значит «кого с кем» и сейчас двадцать второй век на дворе? Так вот, у меня в мире двадцать первый! Слушай сюда… Французская революция провалилась, потому что Наполеон всех обманул, захватив власть. А потом он пошел войной на Россию… Мы постоянно с кем-нибудь воюем, потому что нас вечно пытаются завоевать. Когда нас не завоевывают, мы играем в игру «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим – кто был никем, тот станет всем». Ты по датам сверяй, я сейчас тебе основные события выдавать буду, какие помню, потому что я как раз позавчера экзамен по истории пересдавал в своем институте. Спецом выучил все…

Я слушала и чувствовала, что тихо схожу с ума. Нет, я не увлекалась историей, ни новой, ни старой, ни древней. Но даты мировых войн знали даже дети, потому что мы очень гордились, что уже более трехсот лет всем Союзам удается решать все вопросы мирно. И я знала, что когда-то давно какую-то часть Северного Союза занимала такая страна, как Росша. По звучанию и местоположению на карте чем-то похожая на Россию сбрендившего отброса.

– Смотри! – тыкал псих пальцем в карту мира, которую я нашла у себя на диске, не подключаясь к сети. – Вот ваш Союз, а вот так был наш… Советский… Он, правда, развалился еще до моего рождения. Я не мог придумать целый мир, с историей и географией. И техника у нас с вами другая… и вообще…

– Ну, веришь теперь мне? Веришь?! – парень смотрел на меня с такой странной смесью надежды, отчаяния и злой решимости, что я быстро-быстро закивала. А то по нему прямо чувствуется, что еще немного – и начнет меня трясти, требуя поверить в его странную историю…

– Короче, свет моргнул, а когда снова зажегся, в комнате стояло три мужика, объявивших, что у меня какой-то мифический долг, огромный настолько, что даже цена квартиры не покроет, на которую, к тому же претендует мать, и что меня продадут в рабство на пять лет.

– И как пять лет обычного бытового контракта превратились в двадцать пять лет красного?

Уф! Я чуть не… Надо же, оказывается, пока мы тут активно в «верю – не верю» играли, Алита запустила в дом Эмиля. А так как он был мой давний друг и знал, куда идти, провожать наверняка поленилась… Иначе она бы постучала, объявила о том, что ко мне гость, и соблюла бы все положенные случаю приличия.

Ну а без нее Эмиль незаметно просочился в комнату и, похоже, уже давно наблюдает за нами, стоя в уголке между шкафом и стенкой.

– Потому что я мужика, который мне про пять лет объявил, завалил и попробовал сбежать… – устало выдохнул... Вячеслав. Он, конечно, не представился, но я же знаю, как его зовут, в конце концов.

– Завалил безопасника? – очень спокойно и медленно, чуть ли не по слогам, уточнил Эмиль.

– Пяткой в грудь с разбега, – небрежно пожал плечами мой чудо-отброс. – Как два пальца…

– Покажи… В стену.

– А то уж я было обрадовался, что по тебе пяткой вдарить можно! – хищно усмехнулся Вячеслав, а потом отошел к окну, пробежался и подпрыгнул… В стену он, к счастью, бить не стал, но мне хватило воображения, чтобы оценить силу не сделанного удара.

Даже после того, что мы увидели, мой друг сумел задать следующий вопрос почти спокойно:

– То есть ты владеешь запрещенными боевыми искусствами?

Голос у Эмиля буквально звенел от напряжения, я сама была как натянутая пружина от волнения, страха, предвкушения чего-то… загадочного… Вот уж чему-чему, а боевым искусствам от удара по голове не научишься. Так что… Как там тот странный человек из сети написал? «Все спокойно играют, одному тебе заговоры мерещатся». Уф!.. Мне вот тоже начали, так что это заразно, наверное.

– У нас им на тренировках обучают. Всех, кому хочется. Различным, на выбор – бокс, карате, айкидо... Фехтование еще есть, или на мечах можно научиться сражаться.

Лицо Эмиля прямо светилось завистью. Я из перечисленного поняла лишь про сражения на мечах, но как можно ими сражаться, если мечей уже давно нет ни у кого, даже у коллекционеров? Потом вспомнилось, что фехтование – это такой вид решения споров в древности вроде… Или нет, дуэли… только почему мне кажется, что они как-то связаны с фехтованием?..

– Не скучно у вас там, – констатировал Эм, когда немного отдышался. Завистью его изрядно приложило.

У нас же мужчинам между собой драться нельзя, это противозаконно. Соревнования, состязания – да, можно, спортом заниматься – нужно.

Но сто пять лет назад была с позором сожжена последняя перчатка, найденная у коллекционера. Та, которую надевали, чтобы драться на этом… как его… за загородками веревочными. Тогда мужчины надевали на голову шлем, на руки – перчатки, еще щиты какие-то на тело были, если я ничего не путаю. В общем, вели себя как дикари! Теперь никаких контактных видов спорта с насилием. Только танцы можно… обычные, бальные, акробатические… Даже правила для игр с мячом пересматривали – раньше их гораздо больше было, а теперь оставили только такие, где противники разделены расстоянием и сеткой – теннис, волейбол... Баскетбол моя мама еще застала, но потом его тоже запретили. Бабушка рассказывала про страшный зимний вид спорта – хоккей. Мужчины на коньках, с палками в руках, гоняются за плоским диском, чтобы загнать его в ворота другой команде. Ужас!

– Слушай, вы уже завтракали? – внезапно оживился Эмиль, преданно заглядывая мне в глаза. – А то я не успел… Как проснулся, сразу к вам. Покормишь?

– Ну пойдем, – я сначала направилась к двери, потом подумала и кивнула Вячеславу: – Ты тоже давай с нами, за компанию посидишь.

Ну не оставлять же его в комнате одного?

Глава 11

Вячеслав:

Я уже довольно уверенно спускался по лестнице самым первым, следом за мной – Эмиль. Мы сразу пошли в столовую, а Евгеника побежала на кухню, добывать нам еду.

– Давай рассказывай, только быстро… – мы даже к столу подойти не успели, как блондинистый псих резко схватил меня за плечи и сжал, но тут же ослабил хватку и сделал вид, что просто подталкивал меня к стулу.

– Все рассказывай!

Я передернул плечом и повторил по новой историю своего попаданства, а еще обрадовал Эмиля тем, что где-то здесь есть моя копия. Или была… Вот только здешний Славка влез в раскрытие заговора, отправился в ночи в библиотеку и пропал. А меня зачем-то вытащили сюда, спровоцировали на драку… Да, теперь я даже не сомневался – в мире, где агрессия запрещена, меня специально подставляли. Ехидное: «Сами выйдете, гражданин Иванов, или сопротивляться станете?» – я ничем иным, как провокацией, назвать не могу. Тем более… Тем более я же не должен был сопротивляться?..

– Слушай, у вас тут совсем-совсем друг друга по морде бить не принято? Ну вот выдали они мне этот приговор со сроком, и я должен был пасть ниц, поблагодарить и дать себя продать? Кстати, куда и кому?

– Ну обычно по контракту прислугой нанимают, те, кто победнее и не могут платить постоянно, но хотят выделываться, что у них не роботы, а живые люди служат. В нашем кругу такого не принято, – сразу отмазался Эмиль. – Так делают те, кто только-только поднялся на новый уровень, чтобы пыль в глаза пускать.

«В их кругу»… Элита, блин, рабовладельческая!.. Хотя нет, в их кругу же рабов иметь не принято, на них свободные впахивают.

– Если образование какое-то востребованное, то на государственные заводы отправляют, бесплатно вкалывать, за еду и место в общаге. Или еще куда-то на благо Союза, – странно, но в голосе парня даже тени ехидства не прозвучало, словно вот и правда весь такой государству преданный и родинолюбивый. – А оказывать сопротивление безопасникам, особенно когда тебе уже огласили приговор, конечно, глупость. Так никто делать не станет. Система правосудия сбоит редко, тем более когда речь идет о конфискации имущества и принудительных работах во время заключения. В основном – арифметика, долг перед государством, тут сложно ошибиться. Он или есть, или нет. Налоги не уплатил вовремя, проигрался в казино по-крупному…

– А здесь есть казино?! – почему-то удивился я.

– Конечно, – тоже удивился моему вопросу Эмиль. А потом задал вопрос, за который я едва его не обнял… чисто по-дружески: – А в твоем мире их нет, что ли? Тогда откуда ты знаешь, что это такое?

Этот вопрос означал, что хоть один из этой парочки мне поверил! Поверил, что я – попаданец. Вот честно, если бы я сам услышал тот бред, что я нес… да еще от человека, чье состояние мозга вызывает некоторые сомнения… Блин, наверное, испытывал бы нехилую потребность сдать рассказчика в психушку!..

– Есть, но у нас они противозаконны, – я прямо чуть не пропел этот ответ, радуясь, что мою шизу не принимают за шизу. Что я не зря тут распинался до хрипоты в голосе.

– Кто противозаконен? – поинтересовалась вошедшая в столовую Евгеника с очередным уставленным едой подносом. Мне вдруг даже неудобно немного стало – сижу тут, девчонку объедаю уже какой раз за сутки.

– Странный у тебя мир, – констатировал Эмиль, одновременно подходя к девушке и забирая у нее поднос. – Драться учат, а деньги выигрывать запрещают.

– Вы о чем вообще? – Евгеника уселась за стол и вопросительно посмотрела сначала на меня, мельком, потом на блондинчика, в упор, пристально так. Словно приказ ему гипнотический передавала.

Но парень был кремень. Он сначала молча расставил тарелки, уселся и покосился на меня. Перевел стрелки, как я понимаю, потому что, едва я поерзал, принимая его телепатический пендель, Эмиль взял вилку и принялся уничтожать еду, а мне пришлось отдуваться.

– Мы о казино, которое в моем мире в основном является противозаконным.

– Хм… Действительно странно, – Евгеника нахмурилась, потом посмотрела, с какой жадностью блондинчик налегает на содержимое тарелки, и улыбнулась: – Спорим, ты и поужинать вчера забыл?

– Фше мошет пыть, – промычал голодающий, не отвлекаясь от размахивания вилкой.

– Кстати, Эм, у нас тут такой интересный случай с утра произошел… Тебе Вячеслав уже рассказал? Кто-то попытался заслать ко мне на ноут вирус-следилку.

Да, я про наши утренние сетевые приключения почти не упомянул, так, мельком. Но теперь, пока Эмиль жевал и помалкивал, Евгеника пересказала все довольно подробно. И то, что я умею пользоваться ноутом, и то, что умудрился залогиниться в их местной соцсети, и то, что на стене мои фото, и то, что «он на стену так смотрел, как будто впервые видел!»… и про игру потом. Про игру я как раз довольно подробно и сам выдал, но девчонка повторила, добавляя свои впечатления.

И о заговоре, и о библиотеке, и о вирусе…

Короче, в итоге я нить обсуждений немного потерял, потому что в реалиях этого мира ориентировался смутно. Прочухался только тогда, когда Эмиль объявил:

– Надо попробовать выловить твоего Тринити и еще понять, в какую библиотеку ты таскался.

– С чего начнем? – оживился я. Все-таки без помощи понять, что со мной за жопа случилась, и как-то из нее выкрутиться у меня не получится.

– С очистки моего ноута, – хмуро буркнула Евгеника. – Пока там живет не пойми какая зараза, никаких выходов в глобальную сеть, никаких соцсетей, никаких игровых сетей…

– Что ж, пошли проведем ритуальное изгнание демонов, – хмыкнул блондинчик. Но неугомонная девчонка, решившая, что раз она нас кормит, значит, ей все можно, шла впереди нас и всю дорогу наверх брюзжала:

– Изгнание… это хорошо, что я не через домашнюю… а если бы весь дом этой дрянью заразило? Вот о чем я вообще думала?! – задав этот сакраментальный вопрос, Евгеника резко развернулась и уставилась почему-то на меня, обвиняющим таким взглядом, будто это я ей вирус подкинул. – У меня диплом скоро, мне мужа надо найти, а я не пойми чем занимаюсь! – тут она устало выдохнула и снова активизировалась, угрожающе посмотрев на Эмиля: – Мама мне очень настойчиво тебя сватает, наверняка с твоей уже договорилась, так что имей в виду!

– Буду себя плохо вести, ты меня в мужья возьмешь? – хихикнул блондин. – Да ладно! Зачем я твоему отцу сдался? От меня ж никакого прока нет!.. Даже от карамельного принца пользы больше.

– Его мама тоже посчитала, – насмешливо фыркнула Евгеника, пропуская нас к себе в комнату. – Но он мне не нравится…

– А я нравлюсь?

Вот когда у парня в голосе такие интонации звучат, сразу становится ясно, что за шутливой бравадой скрывается желание услышать: «Да, любимый, жить без тебя не могу!» Но девчонки такие моменты не секут почему-то. Даже вроде умные с виду девчонки…

– Конечно нравишься. Я к тебе уже привыкла за двадцать два года как к родному. Если верить матери, мы с тобой на одном развивающем коврике валялись и друг друга погремушками лупили.

– Я не мог, – рассмеялся Эмиль, пытаясь скрыть разочарование. Мать вашу, да оно сквозило из него прямо изо всех пор, как эта тупица не видит?! – У меня агрессии даже в подростковом возрасте не проявлялось, не наговаривай.

Чинно усевшись на стул и возложив ноут на колени, блондинчик принялся стучать по клавишам, а Евгеника уселась с ним рядом, положила щеку ему на плечо и принялась его восхищенно подбадривать. Я устроиться так же с другого бока не рискнул, просто плюхнулся неподалекуи уставился на экран. Эмиль что-то шустрил с настройками антивируса, иногда переключаясь в менеджер для работы с дисковой операционкой и удаляя какие-то файлы вручную. Потом несколько раз перезагрузился, залез в BIOS… Я примерно понимал, что именно он делает, но даже в своем мире не очень любил лазать во внутренности техники без надобности. Вернее, не так: я прекрасно разбирался в микропроцессорах, мог сказать, что не так в конкретной микросхеме. Но что не так в настройках операционной системы – это не ко мне…

– Ну, вроде все. Отладил. Пошли знакомиться с Тринити, – довольно выдохнул блондин и протянул мне ноут, а сам постарался сделать самое каменное и безразличное лицо, на которое способен. Потому что девчонка оторвалась от его плеча и уставилась на меня, буквально намекая, что нам надо местами поменяться, иначе ей плохо видно.

Я радостно застучал по клавишам, игнорируя телепатические сигналы Евгеники. И зря, потому что эта любопытная коза подхватила свой стул и проскакала вокруг нас, чтобы плюхнуться рядом со мной.

Сайт игры загрузился довольно быстро, залогинился я тоже быстро, благо логин и пароль остались в памяти браузера, а вот в хистори моего разговора с Тринити меня поджидал облом. Большой такой облом.

Вместо привычной моему сердцу аватарки сине-зеленого нечта неизвестной половой принадлежности светился белый квадратик с надписью «авы нет», а вместо ника – «Профиль пользователя удален»…

– Да чтоб вас!.. – устало выругался я, без сопротивления возвращая ноут Эмилю.

Глава 12

Евгеника:

Мальчишки вели себя как-то очень странно. Чувствовалось, что между ними возникло молчаливое взаимопонимание. Подозрительно быстро, учитывая то, что вчера они друг на друга только не рычали… Да что там «вчера», сегодня утром при упоминании Эмиля Вячеслав съехидничал, причем так явно, что сложно было бы не заметить.

Нет, я не сторонница правила «разделяй и властвуй», наоборот, даже хорошо, что они не будут переругиваться друг с другом, а начнут взаимодействовать, вот примерно как сейчас, вдвоем зависая над моим ноутбуком. По отрывочным репликам я даже понимала, что там происходит. Вначале, например, они пытались выйти через старые данные поисковика на удаленный профиль, чтобы восстановить хоть какую-то информацию о здешнем знакомом Вячеслава.

Уф, как дико звучит… Но, похоже, мы и правда вляпались в какую-то… фигню, чтоб ее… про заговор пока думать не хотелось, хотя вокруг творилось неладное.

– Тухляк, начисто из сети вымело, словно не было его, – устало выдохнул часа через полтора Эмиль, признавая свое поражение.

Все эти полтора часа парочка зависала чуть ли не в обнимку, иногда переговариваясь, перерыкиваясь, обмениваясь фразами типа «А у вас такая фича есть?», «О, надо еще так попробовать», «Пля, да не может такого быть!» и «А я что, по-твоему, делаю?!»…

Лезть выяснять, что именно они там творят, мне не хотелось. Слова, которыми они обменивались, были понятными, конечно. Но во-первых, в институте нас все же учили немного не тому. Мы учились работать с данными, упорядочивать их , систематизировать, чтобы в дальнейшем другие специалисты по нашей схеме писали программы. Естественно, писать программы нас тоже учили, потому что винтик в системе – это мальчик после профессионального училища. А мальчик… ну и девочка с высшим образованием до замужества – это тот, кто будет главным над несколькими группами винтиков. И кстати, умение упорядочивать информацию постоянно необходимо в жизни, так что образование, даже полученное на спор, мне все равно пригодится.

А во-вторых, мужчины заняты делом, целых два мужчины. Идеально же. Значит, я могу пока расслабиться и заняться чем-нибудь интересным, чисто для себя. Например, списаться через телефон с подругой. Правда, приходилось постоянно помнить, что я делаю это через домашнюю сеть, а не через непрослеживаемую, к которой подключен мой ноут. То есть всю мою переписку при желании может перечитать мама… Ну у Азалии тоже весь трафик фильтруется матерью, так что в любом случае посекретничать не вышло бы.

Так, просто поболтать, узнать, как дела, когда защита, можно ли мне прийти ее поздравить и прочие невинные подробности, среди которых можно тонкими намеками передать, что дополнительный материал к ее диплому в порядке, например.

«Это хорошо. А то мне тут сон с ним приснился. Не кошмарный...»

Я чуть не поперхнулась и скосила взгляд в сторону «дополнительного материала». Парень как парень… Симпатичный, согласна. Глаза темно-карие, яркие, ресницы пушистые такие… Забавно, что у мальчишек часто ресницы длиннее и пышнее, чем у девочек. Левая бровь рассечена пополам тонким, едва заметным шрамом. Странно, у него в мире косметологов нет, что ли? Или денег не хватило на операцию?

Интересно, у другого Вячеслава, нашего, есть такой шрамик на лице?

Я едва сдержалась, чтобы не ринуться в соцсеть, посмотреть фото на его стене. Не хочу, чтобы мама знала, с кем именно я заключила контракт… Она ведь даже не стала пока проявлять любопытство и заглядывать ко мне в комнату, чтобы оценить мое приобретение. Вот и не надо привлекать ее внимание…

Зато мое внимание, наконец-то, заострилось на странном сочетании бритого затылка со следами активной работы скальпеля с обросшей макушкой и длинной челкой. Красивые волосы…

«Слушай, а Himalaya можно использовать на шрамы?» – это сообщение набилось практически само по себе, пока я думала о том, что было бы неплохо выровнять прическу моего «контрактника».

«Лучше купи Redken», – Азалия сразу поняла, о чем, вернее, о ком я спрашиваю.

Ну, логично, ибо первое – средство для укрепления волос, а второе – раз в десять дороже, именно для стимуляции роста. И, учитывая стоимость, через три дня у кого-то на затылке коса должна будет вырасти!

Ну вот и тут Эмиль отложил ноут в сторону, горестно вздохнул, потер глаза и признался:

– Тухляк, начисто из сети вымело, словно не было его. Предлагаю прогуляться…

И тут же сам сообразил, что с прогулкой у нас прямо вот так вот сразу и по-быстрому ничего не получится. Потому что на улице еще не настолько жарко, чтобы прогуливаться босиком и в одних тренировочных. Тем более за такое и оштрафовать могут как за нарушение приличий. В нашем районе вряд ли, конечно, тут в чем только народ не ходит, а вот там, куда мы направляемся, – запросто.

– Рулетка в ящике шкафа, – я внимательно посмотрела на Эмиля. Надеюсь, он понимает, что лапать постороннего парня, снимая с него мерки, я не стану. Да, друг сразу сообразил и принялся крутить Вячеслава в разные стороны, замеряя электронным метром и выдавая мне: рост метр девяносто, грудь восемьдесят пять сантиметров, талия шестьдесят…

После этого я по инерции зашла в любимый интернет-магазин, но вовремя остановилась. Не из жадности, а в целях конспирации нарядить нашего иномирца надо было примерно так, как одевался его предшественник. Так что сначала я зашла в соцсеть, поизучала стиль, примерно прикинула производителя, отметила между делом, что шрамика через бровь у местного Вячеслава не было…

Уф… Да, он мог заработать этот шрам во время сопротивления безопасникам, только… только он старый, и это даже я вижу. А на его фото, сделанном неделю назад, видно две целые брови…

Уже довольно слабая, но еще не совсем исчезнувшая надежда на то, что у кого-то от сотрясения просто капитально поехала крыша, растворилась окончательно. Параллельные миры существуют!..

А-а-а-а-а! Мамочка!..

Я успела сделать заказ до того, как меня окончательно накрыло паникой. Зато уж как накрыло так накрыло, причем такое чувство, что она копилась внутри меня достаточно давно, закипая, как чайник на маленьком огне, и вот произошел феерический бабабах!

Чтобы не напугать парней, я спокойно объявила, что перед прогулкой хочу принять душ, зашла в ванную комнату, включила звукоизоляцию и… замерла, сжав кулаки и не понимая, что хочу сделать дальше. Орать? Глупо. Рыдать? Вроде не из-за чего. Визжать? Вот еще!..

Меня распирало от эмоций, а я даже не понимала, как мне их выплеснуть… У меня еще никогда не было такого переизбытка чувств! Может, надо попрыгать? Пробежаться вокруг дома? Хорошая мысль, обычно этот способ прекрасно помогал… вот только сейчас я двинуться боялась, ощущая внутри готовый к извержению вулкан.

Я… вляпалась… в какой-то заговор…

Это не протест против морали и правил, как я учудила с отбором, это круче! Во много раз круче! Круче даже заключения красного контракта…

– У тебя все хорошо? – в ванную сначала вежливо постучал, а потом нагло вошел Вячеслав.

– Тебя не учили… – начала я фразу, но не закончила. Гневно выдохнула, уговаривая себя, что совсем не знаю, чему его учили, а чему – нет. Окинула его злым взглядом, намекая, что пора проваливать, пока я не взорвалась прямо тут от избытка эмоций.

У меня иногда бывало что-то подобное, когда происходила явная несправедливость, изменить которую я не в силах. Но тогда хотя бы было можно возмущаться, придумывать, как действовать, агитировать людей помочь все исправить, бежать за советом и помощью к родителям, в конце концов! А тут можно было лишь биться головой об стену, потому что…

А-а-а-а-а! Параллельный мир! А-а-а-а-а! Заговор, в который втягивают людей из параллельного мира! А-а-а-а-а! Лучше бы я сошла с ума, потому что от этого лечат… а если мы сейчас полезем копать глубже, чаще, дальше, то… Уф… да даже если не полезем, все равно в любой момент на нас могут выйти спецслужбы, и тогда… У меня контракт с парнем из параллельного мира!.. А-а-а-а-а! Я опасна для общества… Я подставила маму, папу, Эмиля… Азалию!.. Что мне делать?!

– Слушай, я понимаю, у вас тут этому не учат, но у тебя сейчас лицо такое… Короче, стукни меня, тебе полегчает, вот увидишь!

Вячеслав смотрел на меня странно-задумчивым взглядом, полным скрытого сочувствия. Женщина не должна вызывать таких эмоций… Желание все бросить и кинуться делать что-то, что сделает ее счастливой, – да, но с вот такой вот унижающей жалостью на меня еще никто не смотрел!.. Тем более провоцируя при этом нарушить закон!..

– Мне не за что на тебя злиться, да еще настолько, чтобы не контролировать собственное проявление агрессии!.. – процедила я, чувствуя, что кипение внутри достигает последней стадии. Еще немного – и…

– То есть вот совсем-совсем не за что? За то, что я ворвался в твою жизнь, испортил ее, втащил тебя в непонятные тайные разборки… Нет?

Он стоял, смотрел мне в глаза и нес какой-то явный бред, потому что это же я договорилась об операции, выкупила тот контракт, притащила его к себе домой, сама лично видела, как он ничего не понимал из разговора со своим партнером по игре…

Кровь шумела в ушах, сердце билось часто-часто, лишая меня способности здраво мыслить и рассуждать, паника нарастала с каждым мигом…

Перед глазами мелькали картинки, как к нам врываются безопасники, как вытаскивают из дома отца, мать, сестер… меня… Как нас увозят куда-то в неизвестность, потому что мы знаем или можем знать что-то опасное для общества. Мы – угроза обществу…

Я влезла во что-то, что может разрушить мой милый уютный скучный мирок, который так меня бесил еще совсем недавно именно свой стабильной затхлостью.

– Хорошо… А теперь?!

Вячеслав схватил меня за плечи, притягивая к себе, а потом обнял и поцеловал, крепко, так что у меня дух перехватило. Сначала я попыталась вырваться, уперевшись руками ему в грудь, а потом… Потом вдруг вся эта паническая волна внутри меня вспыхнула, и я обняла парня одной рукой за шею, а ладонь второй положила ему на затылок, уже сама удерживая и не позволяя вырваться. Если уж кому-то взбрело в голову меня поцеловать без разрешения, то пусть хоть дальше все происходит под моим контролем…

Правда, Вячеслав совсем не хотел уступать, он приподнял меня, сделал несколько шагов, и мы оказались зажаты между кабинкой с ванной и обычной раковиной. Все это, почти не разрывая поцелуя… Глядя в затуманенные карие глаза, чувствуя чужие руки на своем теле, сама впиваясь губами в чужие губы, а ногтями царапая кожу на чужой спине, я прямо физически ощущала, как мне становится легче… Словно я выдыхала эту проклятую панику, словно она выходила из меня, изгоняемая жаркой волной возбуждения.

– Все! – я решительно отодвинула парня и глубоко вдохнула. Вячеслав послушно замер рядом, потихоньку приходя в себя и восстанавливая дыхание. Я опустила взгляд и тут же быстро снова уставилась ему в глаза, потому что… потому что возбуждение еще не совсем отступило, а тут такое…

– Полегчало? – Вячеслав довольно усмехнулся, глядя на меня. – Обращайся, если что… Только… Эмилю не ляпни, хорошо?!

Глава 13

Вячеслав:

Эмиль проводил девчонку подозрительно задумчивым взглядом, потом уткнулся в ноут и принялся постоянно косить в сторону захлопнувшейся двери. Через три минуты я не выдержал:

– Сходи проверь, раз нервничаешь!

Блондинчик чуть не подпрыгнул на месте, лицо стало непрошибаемо ледяным, словно мне его переживания померещились. И ерзать перестал, а уселся с ровной спиной, словно палку проглотил. Все влюбленные – идиоты, что в нашем, что в ином мире!..

Но в одном он прав – Евгеника выглядела несколько странно. Бледность можно списать на невыспанность, но у нее и взгляд был подозрительно напряженный. Так что я встал и, как человек, не обремененный местным воспитанием и кучей комплексов, вломился в ванную комнату…

Нет, девчонка оказалась… Огонь, в общем!.. Так стресс снимать даже правильнее, мне понравилось. И то, как она целуется, – тоже. Сразу понимаешь, что не кисель или бревно рядом, а живой человек со схожими желаниями и потребностями. Вот только… Только вставать между ней и Эмилем я не собирался. Там же явно все на мази, вот-вот покатится, а тут я, весь в… трениках с исцарапанной спиной, и она… с зацелованными губами и румянцем во все щеки.

– Полегчало… Но при чем здесь Эмиль? Мы просто друзья.

Причем никаких сомнений в голосе, одна сплошная уверенность…

– Евгеника, там курьер пришел…

И эта дуреха, всем своим видом намекающая на то, чем мы здесь занимались, выплыла из ванной и удалилась вниз. Я тоже вышел и встал в дверях, подпирая косяк и глядя на блондинистого придурка, а он сверлил взглядом меня.

– Ну? Морду друг другу бить будем или так и будешь изображать из себя неагрессивное тихое дружелюбное чмо, совершенно не влюбленное ни разу?

– Ты… ты… ты ничего не понимаешь! Мои чувства не имеют никакого значения, так же, как и ее! Пока мы друзья, нам так легче, ясно?! Мне, ей…

– Ясно. Значит, ты не возражаешь, если я пойду дальше поцелуев?

В глазах Эмиля сверкнула такая чистая, незамутненная ревнивая ярость, что я даже сгруппировался, ожидая удара… которого не последовало.

– Тебя для этого и покупали, по мнению ее матери. Для того, чтобы она на тебе опыта набралась перед замужеством.

Сказал, как выплюнул, а в глазах по-прежнему злость и… боль. Придурки они тут все какие-то!

– Опыта лучше набираться с тем, кому она нравится, а не с незнакомым парнем с улицы, – я продолжал подпирать косяк, изучая смену эмоций на лице блондинчика.

– Кто тебе сказал такую глупость?! Секс без обязательств – сказка, стать мужем Евгеники мне отец не позволит, у него на меня планы в семейном бизнесе. Да и заниматься ее кафешками с гостиницами я желанием не горю, а они к ней прилагаются в качестве наследства. Так что…

Тут в комнату вплыла девчонка, оглядела нас двоих, недоуменно подняла вверх бровь, потом нахмурилась и кивнула Эмилю:

– Пойдем, поможешь мне сумки поднять.

И этот лопух пошел… жертва семейного бизнес-террора, плоскогубцами бы его… за ухо, придурка!..

У них же тут цивилизация в полный рост, может даже круче, чем у нас. Техника, опять же… И одновременно рабство, браки по расчету!..

Ни черта не понимаю!..

Но долго размышлять о придурях окружающих мне не дали сами окружающие, завалившись обратно. Причем в руках у Евгеники был пакетик с чем-то мелким, а Эмиль был увешан сумками, как новогодняя елка – игрушками.

– Вот тут трусы, тут носки, – начала пояснять девчонка, всучив мне сначала то, что держала в руках, а потом, с ловкостью фокусника четко определив нужный мешок, достала еще одну упаковку с разноцветным нечто… Розовые носки?! Мать вашу, я это не надену!

– Самый модный сейчас цвет, – заметив выражение моего лица, пояснила Евгеника.

Только мне легче не стало. Я уважать себя перестану, если напялю эту дрянь на ноги!

Правда, альтернативы не было – три пары розовых носков… Убейте меня, чтобы не позорился!

Остальная одежда была в чем-то привычной, но у них тут или отставание в моде, или уже неизвестно какой виток.

Я еще у Эмиля отметил странность фасончика, но внимания не заострил. Но мне вручили точно такие же брюки – клеш от колена и рубаху с вырезами на бедрах. Но при этом – высокие кроссы на платформе, с каблуками. Кроссы с каблуками… А я думал, это блондинчик просто слегка хиппует.

– Сам справишься? – с заботливым ехидством поинтересовался Эмиль.

– А ты хочешь помочь мне надеть трусы? – с серьезным лицом уточнил я, словно и правда обдумывая, не позвать ли мне его на помощь.

– Мальчики, а вы когда опять поругаться успели? – влезла Евгеника и посмотрела сначала с укором на меня, а потом требовательно-осуждающе на блондина. У того даже веснушки поблекли, по-моему, от возмущения.

– А когда мы успели подружиться?! То, что мы нормально разговариваем, ничего не значит. Я не агрессивный, этот иномирец тоже умеет себя в рамках держать, что бы он там про свой мир ни навыдумывал… И драться его там учили, и…

Я молча подошел к блондину и… ударить не успел, сзади у меня на руке повисла Евгеника, а когда я повернулся, уставилась на меня с таким нехорошим злым прищуром и скомандовала:

– Извинился перед Эмилем, быстро. А потом – в ванную, одеваться!

Причем у нее в голосе и во взгляде уверенность светилась, что я сейчас прямо подскочу ее желания выполнять. Я уже приготовился послать ее куда-нибудь, чтобы не влезала в мужскую беседу… А то разговорился тут кое-кто! «Навыдумывал» я про свой мир, угу! Ща!..

Но еще раз посмотрел на девчонку, фыркнул, сделал лицо потуповатее и буркнул:

– За языком следи, а то и правда врежу в следующий раз. Рамки у меня расшатались что-то, после того как я в ваш мир попал.

Эмиль только плечами сначала пожал, но потом, словно опомнившись, а скорее всего, встретившись с воодушевляющим взглядом за моей спиной, тоже недовольно пропыхтел:

– Таблеточки успокоительные лопать надо… псих… Ладно, нейтралитет!.. Ты довольна?! – последняя фраза была явно не мне, так что я с чистой совестью направился в ванную. Когда милые бранятся – не нужно им под руку попадаться.

Главное, что я оценил, – ни Евгеника, ни блондинчик про чип в моей башке не вспомнили. Ну или вспомнили, но не воспользовались. А я вот на руку девчонкину посмотрел, браслет управляющий увидел, и прямо как-то сразу внутри замутило. Но хорошо, что все обошлось. Да и зря я, на самом деле, на парня накинулся – он и так, бедолага, старается как может. Я на его месте озверел бы уже давно и выписал тихо в уголочке, чтобы не выделывался и бабу, на которую у меня планы, руками не лапал…

Шмотки на мне сели как влитые, даже носки эти, чтоб их… розовые… и кроссы идеально по ноге оказались. Так что вышел я в комнату красавец прямо… И мне тут же на голову кепку водрузили, бейсболку. Я даже вякнуть не успел, как в голове щелкнуло, всплыл кадр из зеркала. Затылок у меня не в лучшей форме, так что кепка и правда пригодится.

– Пошли… – тоном полководца, собирающегося на штурм крепости, объявила Евгеника и вышла в коридор первой. Эмиль изобразил передо мной сначала поклон с расшаркиванием, а потом ускоряющий пинок коленкой. На что я ему продемонстрировал кулак, а затем, чтобы не мелочиться, провел ребром ладони по шее. В ответ мне повинтили пальцем у виска и скорчили страдальческую рожу, типа: «Ой, все!» или «За что мне все это?!..»

Наверное, в другое время, в другой ситуации и в другом мире мы бы даже подружились.

Ну а сейчас, учитывая то, что я тут как бы ненавязчиво с его девчонкой целовался и, если быть честным, строю кое-какие планы на сегодняшнюю ночь…

А что? Вдруг обломится?! Этот же идиот сам сказал, что его подобное не расстроит. И меня не расстроит. И уж я постараюсь, чтобы Евгеника тоже не расстроилась. Так что все будут счастливы...

Или не влезать? Все-таки меня как сюда принесло, так, надеюсь, скоро вынесет. Узнаем, что там с заговором, и откроем тайну, как я сюда попал и как мне отсюда свалить. А этому блондинистому чуду еще самому с собой разбираться и с семейным бизнес-террором.

Глава 14

Вячеслав:

Само собой, у Эмиля была своя машина, я даже не сомневался. Я между делом изучил это иномирное чудо техники, отметив, что у него вместо колес воздушная подушка, а на крыше какие-то антенки. И еще дверцы открываются не вбок, а вверх, причем сначала складываясь как веер, в три слоя, и только потом приподнимаясь, как козырьки от солнца. На самом деле удобно – при узком парковочном месте никому дверцей зеркала не собьешь.

Пока ехали – отметил еще одну особенность. Вместо мелькающих влево-вправо дворников на окнах тут было что-то наподобие тоненького стержня-скребка, частоту пробега которого можно было регулировать. Светлая полоска промелькнула перед глазами, и вжух – стекло чистое…

Да, Евгеника уселась на заднее сиденье, уступив мне место рядом с Эмилем. Ну а тот, заметив мой интерес, начал выдел… демонстрировать возможности своей машины с такой гордостью, словно это он сам ее выдумал и собрал из металлолома. Я, с ленцой и будто бы нехотя, любовался всеми показываемыми мне чудесами, втайне немного завидуя. У меня были права в моем мире, а вот машины ни в том, ни в этом не предвиделось.

Район, где мы жили, явно был элитный – дома трех-четырехэтажные, на одну семью, с небольшой площадкой-лужайкой, которую можно было разглядеть, если позволял забор. Вокруг одних домов он был невысоким или просто прозрачным. Зато другие окружала железная монументальная стена этажа в два с воротами, которые не пробьешь и танком.

Но вскоре домики стали выглядеть поскромнее, минут через десять мы вылетели из коттеджной системы в таунхаусовую, а потом со свистом влетели в условно привычную мне реальность – ровные линии высоток этажей по двадцать – двадцать пять.

– Вот твой дом, узнаешь? – Евгеника ткнула пальцем в одну из высоток. Да, чем-то похожую на ту, в которой я жил, но явно другую. А я уж было приготовился к полному совпадению…

– Не узнаешь, – правильно перевела мой горемычный вздох девчонка. – Ну пойдем прогуляемся, в ближайшей кафешке перекусим… Про библиотеки местные все выпросим.

– Я здесь, – Эмиль слово «здесь» выделил настолько презрительным тоном, что у меня прямо опять кулак зачесался, – есть ничего не стану!

– Чаю попьешь! – рыкнула сквозь зубы Евгеника. – Мы и так тут выделяемся, с такой-то машиной!.. Пожалуйста, сделай хотя бы лицо попроще… Я тебе ужас как благодарна, что ты мне помогаешь, но давай не будем привлекать к себе еще больше внимания. Мы к одногруппнику в гости заехали, вот и все.

Блондинчик насупился, но при этом дернул меня за рукав и потащил к одному из подъездов.

– Прикладывай палец, должно сработать.

Забавно, но он оказался прав. Едва я прикоснулся указательным пальцем к выемке рядом с цифровой клавиатурой домофона, как дверь распахнулась, и мы оказались в лифтовой. Сразу, без поднятия по ступенькам. Лифтов было аж четыре штуки – два слева, два справа. И две кнопки, красная и синяя.

Эмиль уверенно нажал красную, потом посмотрел на то, как я задумчиво их изучаю, и пояснил:

– Синяя для грузовых. Мы втроем и в обычный влезем.

Жил я, то есть здешний я, на восемнадцатом этаже. И отпечаток моего пальца открыл нам дверь в мою квартиру. Правда, предварительно блондинчик почти минуту обменивался с Евгеникой мигательно-бровеподнимательными и плечепожимательными сигналами. Но в итоге всей этой пантомимы было принято решение попробовать, и вот мы в моей квартире. В той, из которой меня вытащили пару суток назад два амбала, но не в той, в которой я прожил предыдущие шесть лет с того момента, как мать купила мне отдельную однушку на окончание школы.

– Это не мое, это – его, – почему-то шепотом пояснил я. Странно, но меня все поняли. Эмиль достал из кармана тонкие медицинские перчатки, зачем-то оттопырил себе уши, глядя на нас…

А, доперло, прислушиваться попросил!

Правда, на меня редкостная тупизна со ступором накатили. Умом я понимал, что я – не я, квартира не моя, в общем, нет повода для расстройства. А внутри прямо тянуло попробовать свет вырубить, например. Вдруг перекинет в мой мир?! Я даже дернулся электрощиток поискать, но его в зоне видимости не было. Зато были дверь в ванную и, очевидно, на кухню. Игнорируя Евгенику, зло зашипевшую на меня, как кошка, я заглянул и туда, и туда. А что? Отпечатки моих пальцев все равно тут должны быть повсюду.

– Сваливаем, – прошипел возникший за моей спиной Эмиль, но тут же застыл, прямо как я, глядя на раскиданные по столу документы. Кто-то что-то искал, а я, то есть тот я, имел привычку прятать все ценное прямо как я, который я, – на кухне, в железной банке под крупу. В красной, мать их всех, с белыми горошинами железной банке!

Так, главное – не заорать… не заорать… не сорваться…

– Мать вашу, что тут происходит?!!!

– Оригинально… – хмыкнула бесшумно подкравшаяся к нам Евгеника. Потом посмотрела на меня, на то, с каким ужасом я смотрю на банку, и уточнила: – А еще у тебя тайники какие-то были?

Я сначала пожал плечами, отгоняя от себя эту мысль как кошмар, но потом рванул в комнату, огляделся, наткнулся взглядом на наклейку местного атлета… Не Брюс Ли, но сойдет!.. Снова огляделся в поисках чего-нибудь острого.

Эмиль, как почувствовав, протянул мне отвертку… отвертку… не орать, не паниковать!.. Что я, отверток не видел?! Это же я ее сам и выронил, между прочим…

– На полу валялась, – пояснил блондинчик, подтверждая мои подозрения. – Пойдет?

Я молча кивнул, подошел к тайнику, подцепил и вынул вставленный в стену маленький ящичек.

– Никогда бы не додумалась… Я бы под наклейку полезла, – снова хмыкнула девчонка, глядя на меня с уважением. Понятное дело, что любой полез бы под наклейку, поэтому тайник я сделал рядом. Его было не заметить, если не знать, куда смотреть.

В тайнике… в тайнике лежал читательский билет… Мать вашу!..

– Уходим! – прошептал Эмиль, глядя на этот билет с таким лицом, словно это бомба, которая вот-вот взорвется.

Мы с большим трудом заставили себя спокойно выйти из квартиры. Я даже улыбнулся высунувшейся из соседней двери бабульке, чтобы наше бегство было похоже на медленное отступление.

– Славочка! А Айгуль сказала, что ты переехал куда-то и она квартиру сдавать будет.

– Да-да, – я решил не портить уже придуманную легенду моей здешней матери. – Просто зашли вот… – я чуть было не добавил, что за вещами. Но тут же сообразил, что у нас троих в руках даже мешочка никакого нет, и ляпнул, почти уже не задумываясь: – Книгу библиотечную забрать!

– Это хорошо, – бабулька сразу стала серьезная и суровая. – Верни ее обязательно, а то вчера мужчина какой-то молодой приходил, опрашивал всех, в какую ты библиотеку ходишь. Прямо вот в каждую дверь звонил, настырный такой! – соседка осуждающе нахмурилась. – Я так прямо сразу и подумала, что ты книгу, наверное, не сдал.

Логика у бабульки явно хромала, но логические цепочки еще выстраивались… Там библиотека, тут библиотека, понятно, что взаимосвязано все должно быть. Ну или специально под дурочку косит – у бабулек такое бывает, маскируются зачем-то.

– Блондин, да? Это я однокурсника попросил книгу вернуть, а он и адрес библиотеки забыл, и книгу не нашел… Вот и пришлось самому приехать.

– И то правильно, самому-то сподручнее, – закивала старушка. – Только это не блондин, а брюнет был, и для однокурсника твоего он уж больно староват… годков так на десять точно!..

– Тогда не знаю… – успел еще ответить я, пока Эмиль чуть ли не пинками загонял меня в лифт. Я еще успел прокричать: «До свидания!», пока двери не захлопнулись.

– Ты псих! Ты… Ты о чем думал вообще? – зашипел на меня блондинчик, едва мы оказались замурованными втроем в стремительно летящем вниз ящике. Но ответить я не успел, потому что мы остановились на первом этаже, чинно вышли из подъезда и столкнулись с компанией молодых парней, идущих нам навстречу.

– Какие люди… – процедил один из них, глядя на меня и всем энергетическим излучением отрицая тот факт, что в этом мире проявление агрессии вне закона. – С чистюлями из высших связался? – Эмилю и Евгенике достались презрительно-оценивающие взгляды, причем девчонку поизучали гораздо дольше, чем блондинчика. Не то чтобы я этого наглого местного заводилу не понимал… есть на что полюбоваться, согласен, но не с такой похотливой рожей.

– Какая краля! – развитие событий шло по стандартному, привычному мне сценарию, и я приготовился к драке, так же привычно оценивая число и расстановку противников. Если сейчас сделать поворот на правой ноге лицом к подъезду, то левой ногой я уложу того, кто ко мне ближе всех. Потом резко присесть, чтобы увернуться от стоящего чуть подальше, который попытается меня стукнуть, и повернуться направо, в сторону моих ребят и говорливого. Правым локтем заезжаю ему в живот, выпрямляюсь и…

Но тут тот, кто стоял дальше всех, нервно покрутил шеей и процедил:

– Чистюли сейчас решат, что ты не клеишься, а агрессию проявляешь, и тебя снова на неделю к безопасникам отправят. И нам снова отмазываться, что мы просто рядом стояли… Они же все стукачи, а ты к их бабе лапы тянешь!..

– Да ладно, я ей комплимент отвесил, она радоваться должна! – натянуто заржал заводила и действительно потянул лапы к Евгенике. К ее, так сказать, нижней задней половине… И у меня сдали нервы, я протянул руку, игнорируя застывшего между мной и девчонкой Эмиля, и крепко сжал запястье заводилы, так что тот поморщился от боли.

– Все видели?! Я просто стоял, а он… – процедил этот юродивый, глядя на меня в упор многообещающим взглядом.

– Ты меня тронул, – спокойно произнесла Евгеника, чуть склонив голову набок и изучая парня, словно мерзкое насекомое в банке. Я и заводила вопросительно уставились на нее, причем я с удивлением, а этот отморозок с возмущением и… страхом.

– Ты посмел ко мне прикоснуться, – все тем же спокойным тоном произнесла девчонка. – И мои друзья подтвердят это. Как ты думаешь, кому из нас поверят городские безопасники? Женщине или трем нищебродам типа вас?

– Да нужна ты мне… Трогать тебя… – прошипел растерянно и, мать его, испуганно резко сдувшийся заводила.

– Ваши женщины вас совсем здесь распустили, – пафосно объявила Евгеника. Я прямо ожидал, что сейчас последует фраза: «Но я наведу здесь порядок!», причем не только у меня глаз нервно дернулся. Блондинчик тоже побелел. Но в разговор не лез, помалкивал.

– Мы уходим, – тоном королевы, оскорбленной в лучших чувствах, заявила девчонка, и троица местных облегченно выдохнула. – Эмиль, иди заводи машину.

Блондинчик сначала посмотрел на меня, и мне пришлось отпустить запястье главаря и сделать шаг в сторону, чтобы освободить ему путь. Все это время… вечность… меньше минуты Евгеника стояла напротив заводилы и смотрела на него все тем же презрительно-спокойным взглядом энтомолога. Мне даже стало немного жаль парня – самооценка после такого шоу точно упадет ниже плинтуса.

Но когда мы тоже направились к подъехавшей машине, сначала Евгеника, а потом я, на всякий случай прикрывая тыл… красивый такой тыл… местного главаря отморозило, и он зло процедил мне вслед:

– О тебе безопасники всех наших опрашивали, так я твою страсть по ночам в библиотеку таскаться им не выдал. А теперь донесу и место покажу…

Я обернулся, усмехнулся, словно мне плевать совсем на его слова, и с ехидной усмешкой поддел:

– Да ты знать не знаешь, что именно доносить-то!

– Не знаю?! Ты несколько раз вокруг заброшенной библиотеки крутился, той, что в секторе С. Я тебя там раз пять видел… придурка! Уверен, это именно та библиотека, о которой они всех вчера расспрашивали. Я сразу про эту сказочку о переезде в другой город не поверил. В дерьмо ты вляпался, капитальное… И за инфу о тебе нам наверняка заплатят.

– Кулаком промеж глаз, – буркнул я, но так, чтобы все трое меня услышали. – И тоже в другой город переедешь…

Трусливого товарища заводилы сразу прямо проняло, я заметил, как у него глаз дернулся, но тут Евгеника из окна машины подозвала меня тоном капризной принцессы:

– Слава, прощайся со своими знакомыми и поехали отсюда. Быстро. Мне тут не нравится!..

В моем мире после такой заявы от девчонки парня бы обозвали подкаблучником и окатили сочувствием с презрением, а в этом… в этом три психа посмотрели на меня со скрытой завистью.

Во больные, на всю голову!

Глава 15

Евгеника:

Едва мы выехали из рабочих секторов, Эмиль разбушевался:

– С чего вдруг тебя пробило с каждым встречным по душам поговорить?! Ты бы еще плакат сделал, чтобы им размахивать: «Я вернулся!», чтобы к Евгенике безопасники ломанулись…

Тут он отвлекся на дорогу, свернул в наш район и мрачно припечатал:

– Ты хоть врубаешься вообще, в какую мы жопу из-за тебя влезли?

– Из-за меня?!

Вячеслав чуть не подпрыгнул от возмущения, и в голосе столько негодования, словно это мы виноваты в том, что с ним случилось! Правда, и не он, а его здешний двойник. Вот уж кто вляпался по уши и, главное, потом пропал.

– Брюнет, который тебя лет на десять старше, настырно обзванивающий всех соседей, наверное, тоже безопасник. Из тех, что твоих дворовых знакомых опрашивал. Ну, то есть того, другого…

Я решила отвлечь мальчиков, начав заниматься любимым делом – упорядочиванием данных. И данных у нас было скорбно мало, если уж честно. Вернее, их было много, но…

– Кстати, интересно, а куда он провалился? Ко мне в мир? – немного нервно хихикнул Слава. – Вот будет весело…

– В библиотеку поедем сегодня ночью? – Эмиль, проигнорировав и самого говорившего, и его реплику, повернулся ко мне. Я кивнула:

– Да, но без машины. Оставим ее на въезде в рабочие кварталы.

– Тогда ты не пойдешь, – решительно заявил мой друг. Вот словно мы месяц знакомы и я, само собой, конечно выдав свое недовольство по поводу тона, действительно останусь их ждать дома. Угу…

– Евгеника, ты – женщина, тебе нельзя подвергать себя опасности. А вся эта заваруха с библиотекой…

– Потребует моего присутствия, чтобы отмазать вас от местных, если что! – гордо объявила я.

На самом деле я очень сильно испугалась, когда этот парень шагнул ко мне и уставился на меня своими безумными светлыми глазищами. А когда он руку ко мне потянул, меня на секунду просто парализовало от страха. Да, за малейшее проявление агрессии сажают. Да, за проявление агрессии к женщине его могли еще и оштрафовать на сумму морального ущерба, который озвучила бы я сама, лично. Да я бы могла вообще обвинить его в домогательстве, и, по-моему, именно об этом он и подумал, когда у меня наконец-то прошел паралич и вернулся дар речи.

Но на самом деле, когда Слава сжал этому гаду руку так, что тот побледнел от боли и даже губу закусил, чтобы не вскрикнуть, я перепугалась еще больше, чем боялась до этого. Вот-вот начнется самая настоящая драка… и непонятно, гордиться ли мне, что она произойдет из-за меня, или переживать, что позорно не смогла повлиять на собственного мужчину?! Только как на Славу влиять? Через чип, что ли?! Это же будет нечестно – он ведь меня защищает!

Так что пришлось быстро собраться, сосредоточиться и рыкнуть на этого гопника, чтобы знал свое место.

Но как влиять на Эмиля, я знала прекрасно. Конечно, на правах друга он иногда забывался и начинал мною командовать, вместо того чтобы уговаривать и соблазнять. Но манипулировать им я научилась гораздо лучше, чем он – мной, хотя, по сути, все должно было быть наоборот.

Это же я – женщина, и если я чего-то хочу, то стоит лишь попросить, как любой мужчина просто обязан кинуться и исполнить мое желание. Ну, конечно, если это свободный мужчина и хочу я чего-то законного и достижимого.

Но со мной веками вшитые в подкорку правила немного сбоили. Было бы совершенно логично, если бы я оставила парней разбираться со всем этим таинственным заговором, а сама бы занялась отбором. Хотя еще более логичным было бы вообще запретить им это незаконное опасное расследование и продолжить жить так, как раньше… Да, наверное, любая правильно воспитанная девушка именно так бы и поступила. Не такая уж и правильная, к тому же очень любопытная, – сидела бы дома и ждала, пока мужчины все выяснят. А я собиралась не просто влезть в это расследование, но и возглавить его!

– Евгеника, пожалуйста! Мы все сделаем…

– Я хочу поехать.

Иногда я слышала, как девушки произносили это «хочу» с капризной интонацией избалованной старшей дочери. Думая при этом, что подражают леди из высшего общества. Ха!

Именно я была у нас в семье старшей и прекрасно знала, что на самом деле произносить такие фразы надо уверенно, чуть-чуть надавливая голосом, чтобы даже мыслей о возражении не возникало. Так, как говорит мама.

Никогда уважающая себя женщина не станет капризничать перед мужчиной. Это ниже ее достоинства. Мы изначально уверены, что наши мужья или друзья – достойные и воспитанные люди, для которых нет ничего важнее нашего счастья.

Эмиль сразу замолчал и обреченно вздохнул. Все, вопрос был закрыт. «Я хочу!» – это непрошибаемый аргумент, против которого у моего друга не было никаких шансов.

– Тогда я тебя сейчас закидываю домой, сам еду к себе, обедаем, отсыпаемся, ужинаем и встречаемся ближе к часу ночи? Ты сможешь незаметно выскользнуть или за тобой официально заехать?

– Если ты заедешь за мной официально в час ночи, то мама потом мне будет неделю рассказывать о том, какой ты милый, замечательный и перспективный в плане замужества. Так что мы лучше на цыпочках…

Сначала нам пришлось на цыпочках красться в мою комнату, потому что мы приехали как раз ко времени семейного обеда. Даже папа был дома, судя по плащу и ботинкам. А меня – не было, хотя я никуда не отпрашивалась и никого не предупреждала об отъезде. Так что головомойки от мамы не избежать, но лучше позже, не при Славе… Хотя мама и не будет меня отчитывать при посторонних, но одарит таким взглядом, что я потом два часа чесаться и мучиться совестью буду.

Самое сложное заключалось в том, что мне надо было как-то накормить Вячеслава, поэтому, оставив его в комнате и строго-настрого наказав сидеть и не высовываться, я побрела сдаваться семье. Как выяснилось, опоздала я не слишком сильно, а за виноватый взгляд и скромно-загадочное: «Прогуливалась с молодым человеком» – мама позволила мне присоединиться ко всем сидящим за столом.

После десерта, исключительно чтобы подпортить сладость, не иначе, мама решила поинтересоваться:

– Кстати, а как там поживает твой контрактный любовник? – я чуть не подавилась, хотя вроде бы все уже прожевала. – Евгеника, я же надеюсь, ты не с ним прогуливалась? Опоздать на семейный обед из-за отброса…

– С Эмилем, – буркнула я, чувствуя странную необъяснимую обиду за Славу. Прямо так и подмывало ответить маме, что Вячеслав не отброс!.. Дожили… Собралась спорить с родной матерью, защищая абсолютно постороннего парня.

– У вас с ним что-то серьезное? – с плохо скрываемой надеждой в голосе уточнила мама. – Он очень приятный молодой человек…

– Я знаю, что он тебе нравится, но мы просто дружим.

– Жаль… Я так рассчитывала, что за время обучения вы сблизитесь.

Уф… Кажется, я только что раскрыла секрет разрешения на мое обучение в институте! Эмиль… Ну да, я туда поступила, поспорив с ним, а мама позволила мне там учиться, надеясь, что наши отношения перерастут в нечто большее, чем дружба.

– Что ж, скоро летнее солнцестояние, устроим праздник у нас, пригласим всех знакомых с сыновьями…

– Мама, я и так с ними всеми знакома! Они мне все не нравятся, – внутри меня резко начала подниматься волна возмущения, грозя вот-вот выплеснуться наружу приличным таким цунами. – Вряд ли что-то изменилось с прошлого года!..

– Новых никого не появилось, но зато твои старые знакомцы могли немного вырасти и стать более привлекательными.

– Мама! Вряд ли двадцатилетние парни сильно изменились за год…

– Двадцатилетние – да, а вот семнадцатилетние – легко. Уверена, несколько прыщавых юнцов, не замеченных тобой в прошлом году, вполне смогут привлечь твое внимание в этом… Евгеника, ты же знаешь, что и так неприлично долго засиделась...

– Да-да, ты в мои годы уже меня нянчила, я помню! И про рекомендованную разницу в пять лет между детьми помню, и про то, что лучше три капризные девочки, чем толпа мальчишек, которых потом еще в мужья пристраивать надо…

– Именно так, и я тебе рекомендую присмотреться к приглашенным непристроенным юношам, если не собираешься взять в мужья Эмиля. Хотя очень жаль… Такой воспитанный мальчик, а достанется какой-нибудь невоспитанной страхолюдине из нуворишей.

Меня прямо передернуло от последней фразы. Мама произнесла это с такими интонациями, словно жизнь моего друга после этого закончится. Хотя на самом деле ничего же не изменится… просто у него появится жена, о которой он станет заботиться, с которой будет проводить все свое свободное время и которая, скорее всего, не позволит ему встречаться со мной… То есть, получается, едва Эмиль женится, мы перестанем дружить?! Нет, что-то мне такой расклад абсолютно не нравится… Он – мой, я его чуть ли не с младенчества знаю!..

– Мам, может быть, кто-то из сестер…

Начала говорить и тут же замолчала, сообразив – я чуть не предложила то, что меня саму абсолютно не устроит. Конечно, мать Эмиля с радостью согласится породниться с нашим домом, если в качестве приданого не будет прилагаться семейный бизнес. Любая из моих младших сестренок ее порадует в качестве невестки, и… мы будем видеться на семейных праздниках, сможем продолжить общаться, дружить семьями, но при этом он все равно перестанет быть моим.

Уф! Что-то я запуталась...

Глава 16

Вячеслав:

Евгеника убежала к семье, оставив меня одного в комнате. Прямо потрясающая безалаберность! Мало ли что я тут натворю в одиночестве?

Но я ничего творить не стал, упал на кровать, закрыл глаза и открыл их только тогда, когда девчонка оказалась уже сидящей на мне, а мои руки – зафиксированными над головой теми самыми наручниками, которыми меня к полу примагничивало. Пару раз дернувшись, я убедился, что спинка у кровати крепкая, цепочка у наручников тоже. И взгляд у Евгеники какой-то уж больно подозрительно хитрый.

– Я пришла звать тебя обедать, но ты так соблазнительно сладко спал, что я не удержалась.

Девчонка сползла по мне чуть ниже, устроившись на моих коленях, и принялась уверенными быстрыми движениями расстегивать на мне рубашку, а потом и к штанам потянулась… При этом взгляд – как у юного натуралиста, заинтересованный такой, словно сама не представляет, что будет дальше.

Штаны она с меня сдернула вместе с трусами, сразу до колен, и улеглась мне на ноги – так, чтобы лицо оказалось четко на уровне… моих бедер. И провела указательным пальцем вдоль полоски на члене, от яичек до самой головки. Потом замерла, изучая мой член с таким лицом, словно впервые вблизи такую интересную игрушку видит.

Хотя… судя по тому, как она в смущении глаза жмурила и отворачивалась, то… Добром все это не кончится!

Ну, точно!.. Потянулась и дунула мне прямо на головку, а потом ладонью член накрыла, прижимая его к животу. Хорошо, сообразила, что в другую сторону его отгибать мне не понравится… Потом ее шаловливые ручонки добрались до моих яичек… мать вашу!.. Я себя реально экспонатом каким-то почувствовал, но при этом лежал и молчал, опасаясь и возбуждаясь одновременно.

Она играла в мой член, мяла его, гладила… нюхала, пля… и яичкам тоже досталось!..

Она рисовала кончиками пальцев по выступившим венам, обрисовывала круги вокруг головки… Она довела меня до того, что я уже ни черта не соображал, только стонал, выгибался ей навстречу и иногда пытался освободиться… потому что терпеть подобное было уже выше моих сил!..

При этом мы оба молчали, словно сговорившись… словно боясь спугнуть то странное и непонятное, что возникло между нами. Это было круче поцелуя в ванной!.. Это было круче всего, что со мною было до этого, потому что я остатками разума осознавал – это только начало!.. И главное – не спугнуть. Плевать на Эмиля, плевать на всех и вся, то, что сейчас происходило, связывало нас вместе, потому что это был не обычный секс, а что-то иное. Что-то…

Когда жар внутри стал нестерпимым, как и тяжесть в паху, я выгнулся, отрывая бедра от кровати, чтобы не задеть это любопытное чудо без комплексов… и потом обмяк, понимая, что сейчас со мной можно делать все что угодно – мне абсолютно все равно!..

– Иди в душ, а потом пойдем обедать!.. – неприлично бодрая и очень довольная Евгеника отстегнула наручники, освобождая мои руки. Только у меня не было ни малейшего желания ими шевелить, сползать с кровати, идти куда-то… Но да, засохшая сперма может доставить потом массу очень неприятных ощущений, так что придется… Как бы ни хотелось еще полежать…

– Давай, тунеядец, поднимайся! Нас ждут великие дела!.. – почти пропела девчонка, глядя на меня безо всякого сочувствия. – Но сначала надо поесть, так что руки в ноги и вперед!

Я даже не стал возмущаться на тунеядца, просто тихо стек на пол и пошлепал в ванную.

Евгеника:

Я не знаю, что на меня нашло, но, когда я, злющая после разговора с матерью, вошла в комнату и увидела сладко спящего Славу, у меня в голове что-то перемкнуло. Я тихо подкралась к кровати, захватив по пути магнитные наручи, врученные мне Эмилем для фиксации «особо опасного отброса общества». Ну вот, использую их по назначению!.. Так, соединяем сначала цепочкой, потом – надеваем на Вячеслава… Уф! Меня прямо потряхивало от напряжения, переходящего в какое-то странное возбуждение, пьянило от собственной лихости и храбрости почти так же, как во время танца с ленточкой перед Эмилем. Это было похоже на полет – опасно, рискованно, против всех правил, а в награду – сумасшедше-восторженный мужской взгляд… от которого прямо голова кружится!..

Причем ни один из кандидатов в мужья меня так не заводил, даже те трое оставшихся, с которыми я регулярно болтала, кокетничала и даже иногда разговаривала с видео, не забывая при этом спрятать лицо за маской. Даже если у кого-то и зародятся подозрения о моей настоящей личности, подтвердить их он никак не сможет.

И да, взгляды парней, которые не знали, кто я, но смотрели при этом на меня с восхищением, возбуждали, умасливали мое женское эго, но… противореча самой себе, мне безумно нравилось то, как смотрел на меня Эмиль, и уж тем более сводил с ума взгляд Славы…

Я была не просто «плохая» девочка где-то в сети, я была их знакомая девочка… и я чувствовала свою женскую власть над ними. Свою! Потому что и Эмилю, и Славе было глубоко наплевать на моих родителей и их бизнес. Они оба принадлежали мне… и это опьяняло до головокружения. Заставляя на время забыть обо всем… даже о заговоре, в котором мы увязли заранее, еще ничего о нем, по сути, не зная.

Вот только обидно вляпаться во что-то ужасно опасное и не очень понимать, куда именно.

– Давай, тунеядец, поднимайся! Нас ждут великие дела!.. – обрадовала я разнежившегося на кровати Славу. Вроде ничего такого с ним и не делала, а выглядит он хоть и удовлетворенным, но очень замученным. – Но сначала надо поесть, так что руки в ноги и вперед!

Проигнорировав возмущенный и одновременно несчастный взгляд, я проследила, как Вячеслав скрылся в ванной, плюхнулась на кровать, схватила ноут и проверила, нет ли сообщений от Эмиля.

Писем был вал, но конкретно от него – ни одного. Отлично, значит, отсыпается. Мне бы тоже после обеда не помешало вздремнуть…

Вячеслав:

Самое интересное, что никакой неловкости во время обеда не наблюдалось. Евгеника не смущалась, кокетливо потупив глазки, и не висела на мне, уверенная, что после всего случившегося я целиком и полностью принадлежу ей. Все было как всегда, как будто мне просто приснился эротический сон. А когда после обеда мы поднялись в комнату и мне королевским жестом махнули рукой в сторону матраса, указав место на коврике, как собачке, я даже немного обиделся. Может, между нами ничего такого и не было, но спать на полу после этого «ничего» я не собирался!..

Улегся на край кровати, гордо проигнорировав возмущенно-удивленный и одновременно заинтересованный взгляд, но при этом ни пристраиваться поближе, ни обнимать эту юную натуралистку не стал. Закрыл глаза и… буквально сразу вырубился.

Глава 17

Евгеника:

Проснулась я от странных звуков и только через минуту сообразила, что это подпрыгивает от отчаянного вибрирования мобильник. Пнув Славу, снова нагло улегшегося на моей кровати, я переползла через него, гордо проигнорировав его заинтересованный взгляд.

Слишком много о себе возомнил!.. Права мама… Хорошо, что мы не равные по статусу. Или того хуже! Оказался бы из нашей прислуги – проще было бы уволить, чем на место поставить.

Вроде и не сделала ничего такого, ничего не обещала, просто развлеклась немного с сексуальным подтекстом… Ну хорошо, не немного, увлеклась… Но все равно!.. Муж тогда, получается, вообще будет постоянно с манией величия, что ли? Или их как-то принято осаживать? Папа же продолжает вести себя уважительно, значит, есть какой-то способ держать их в рамках приличия?

– Мы же на час договаривались! Я вас уже минут двадцать жду, выползайте!..

Я посмотрела на часы, на сообщение на мобильном о том, что будильник уже срабатывал, оказывается, три раза, и горестно вздохнула.

– Жди, мы сейчас…

Обернувшись, я отметила, что Вячеслав уже в ванной комнате. Замечательно, даже подгонять не пришлось… чудо иномирное.

Тут у меня в голове случилось временное прояснение. Зря я по Славиному поведению ориентируюсь, он же невоспитанный!.. То есть воспитанный не в нашем мире. Может, у них подобное отношение к женщинам считается нормальным? Дикость, конечно, редкостная… Но надо проверить на ком-нибудь из наших… Вот только на ком?

Ладно, потом придумаю! Сейчас не до этого… Хотя от серьезных переживаний такие мысли очень отвлекают.

– Библиотеку я нашел. Странно, но она действительно заброшенная. Очень нерационально, поэтому ужасно подозрительно.

Я уселась на заднее сиденье, Слава – на переднее, но при этом Эмиль все равно повернулся, чтобы говорить, глядя на меня по-настоящему, а не через зеркало.

– Да, оставить целое здание в рабочем районе неиспользованным – очень расточительно, – согласилась я, и внутри очередной раз все сжалось от нехорошего предчувствия. Куда мы лезем?! Зачем?! Почему я до сих пор не остановила всех?..

Хотя, понятное дело, запретить Эмилю продолжать расследование не в моей власти. Просто он будет это делать без меня и без Славы, которому я как раз могу приказать сидеть на попе ровно. В то, что мой друг, уже почуявший запах тайны, едва я решу остановиться, тоже свернет в сторону и сядет ровно на попу, мне не верилось ни на секунду. Просто будет выяснять все мимо меня… А я – помирать от любопытства… и от волнения за него, кстати.

– Поехали, разберемся, что там происходит! – произнесла я тоном полководца, отправляющего войска в бой за правое дело.

Эмиль кивнул, повернулся и завел машину…

Вячеслав:

Волнение и напряжение просто искрили вокруг. Причем я-то нервничал только из-за того, что вот-вот выясню, что же со мной случилось… а ребята явно психовали еще из-за того, что вместе со мной провалились в какое-то непонятное дерьмо. Даже я ощущал запашок, а уж они-то, местные, должны были чувствовать его вонь еще сильнее.

Библиотека эта таинственная, спрятанный читательский билет, мой пропавший двойник, исчезнувший профиль Тринити… надеюсь, это он сам все удалил из-за паранойи!..

Для нашего мира заброшенная на какое-то время стройка была нормой. Деньги у застройщика закончились, дело житейское. Старых зданий, особенно заводов и фабрик, по всему городу пруд пруди. Цены за землю бешеные, потом еще надо снести старое и построить что-то новое… Не каждый финансово осилит. Вот и стоят, рушатся… разваливаются.

Здесь, как я понял, такое было редкостью.

– У вас не бывает старых бесхозных зданий? – поинтересовался я, повернувшись к Евгенике, раз Эмиль меня все равно чаще всего игнорирует.

– Нет, даже в богатых районах это редкость. Дом может стоять ничейным максимум лет пять-шесть, пока наследники выясняют, кому он достанется. Если так и не решат – продают с аукциона, чтобы не разориться на аренде земли. А в рабочих районах, где аренду оплачивает государство, такого вообще быть не должно!..

Ну, как я и подозревал, в общем-то. Жопа с запашком…

– Думаю, безопасники знают о наличии такого места, – выдал внезапно умную мысль блондинчик. – Оно не засекреченное, и о том, что там раньше была библиотека, даже в сети есть. А уж местные старожилы тем более в курсе.

Я согласно кивнул, хотя моего мнения никто, в общем-то, не спрашивал. Евгеника задумалась, и, даже когда мы затормозили в начале рабочих кварталов, в секторе А, она так и помалкивала с мрачным лицом.

Главное, мы и дальше молчали все. Я из солидарности, Эмиль не знаю почему, а Евгеника – явно размышляя над чем-то очень важным и не очень приятным.

Конечную цель я разглядел сразу, хотя библиотека не выглядела заброшенными развалинами, даже стекла во всех окнах были целыми, но от нее веяло каким-то духом запустения… Это не передать просто!..

Я быстро рванул вперед, чтобы проверить, нет ли где-то засады, Эмиль дернулся за мной… и тут из темноты ближайшей арки между домами буквально вышагнул безопасник. Вот уж кого я узнаю сразу!.. Как он пропустил меня – не знаю! Может, потому, что я бесшумно крался, в отличие от блондинчика, которого такому явно не учили, хотя он тоже старался идти более-менее тихо. Но сейчас расклад был такой: я замер, слившись со стеной дома, Эмиль стоял прямо нос к носу с безопасником, а девчонка… Девчонка…

– Не подскажете, как пройти в библиотеку? – поинтересовалась она, надвигаясь на мужика и задвигая блондина к себе за спину. – А то мы с другом заблудились.

– И зачем вам туда, госпожа? – безопасник быстро прочухался, и я тоже.

Если это единственная охрана столь секретного объекта, то они тут лохи все просто. Скорее всего, где-то еще в засаде прячутся – и не один, не два… А я-то уже проскочил! То есть я уже на втором уровне, в отличие от ребят…

У них явно есть шанс выкрутиться. Или… Нет, бросать их разбираться, а самому бежать дальше я не смог. Но зато у меня родилась другая, шальная для этого мира пацифистов идея… И она укрепилась, едва я разглядел, как этот гад завел одну руку за спину и, незаметно для тех, кто стоит впереди, достает из закрепленной за спиной кобуры пистолет.

– Понимаете, мы с другом нашли на карте упоминание о… – и тут я с прыжка вдарил мужику ногой по позвоночнику, быстро сориентировавшийся Эмиль не дал ему с грохотом упасть мордой на тротуар, а Евгеника спокойно отошла в сторону, чтобы не мешать мне добивать и обыскивать тело…

В арсенале этого бойца оказались наручники. А еще рация и дубинка, типа той, которой мне недавно раскрошили череп. Ну и пистолет. Настоящий, заряженный на полную… Вот только патронов к нему я не нашел.

Рацию, естественно, сразу вырубил, хотя она и не издавала ни звука.

– Эта штука убивает? – Евгеника подошла ко мне и с интересом уставилась на оружие с таким лицом, словно впервые его видела. Я кивнул, сжимая в руке смертоносную сталь и чувствуя себя при этом гораздо спокойнее и увереннее.

– А ты можешь… Ты умеешь ею пользоваться?

Я снова кивнул и проследил за ее взглядом в сторону безопасника.

Да, он собирался их убить… Да, он…

– Он видел наши лица, – пояснила девчонка.

Чувствуя себя игрушкой-болванчиком, я снова кивнул, ощущая, как к горлу подкатывает тошнота. Даже если я во время своей попытки побега и угробил того здоровенного дядьку, то сделал это непредумышленно, а теперь…

– Давай убьем его на обратном пути! – предложил, чувствуя себя жалким трусом, но понимая, что не готов… не смогу… в упор… в живого человека, к тому же валяющегося без сознания!..

Евгеника согласно кивнула и покачнулась. Я и Эмиль кинулись к ней с двух сторон, подхватили одновременно, переглянулись друг с другом…

– Я в порядке!.. Просто он видел… Он может нас узнать. Это плохо…

Голос у девчонки был какой-то словно механический, отстраненно-безэмоциональный. Она тоже была не готова приговорить кого-то к смерти, но понимала, что выбора у нее… у нас нет.

– Да ладно! – попытался успокоить ее блондинчик. – У меня кепка с козырьком на все лицо, у тебя шляпа с вуалью!..

Точно, я еще поржал, когда Евгеника напялила на себя это странное сооружение времен моей прабабушки – шляпку с темной густой вуалью. В сочетании с такими же, как на мне, расклешенными брюками и кроссами, пусть даже на каблуках, эта шляпка казалась мне диким анахронизмом, и даже наличие более-менее классической кофточки, условно напоминающей пиджак, не спасало. А вот ведь… отвертку им всем тут в задницу… пригодилась же!

– Думаешь, пусть живет? – в голосе девчонки прозвучало что-то похожее на неуверенность, смесь сомнения и надежды. Хоть какие-то эмоции!..

– На обратном пути разберемся! – решительно объявил я, а потом подхватил безопасника под мышки и потащил обратно в темноту арки. Усадил его там на асфальт, спиной к стене, напялил на него его же собственные наручники, утер пот со лба и сделал лицо поувереннее. Вышел, посмотрел на этих двух замерших в каком-то странном ступоре пацифистов и махнул рукой в сторону библиотеки:

– Пошли. Только тихо!

Глава 18

Вячеслав:

Нет, безопасники не были лохами, и охраняли они эту проклятую библиотеку очень даже активно, просто не на дальних подступах, а уже впритык к самому зданию. Нам повезло, что вышедший нам навстречу мужик оказался слишком самоуверенным для того, чтобы позвать на помощь. А рации у них тут работают только при нажатии. Я сначала пересрался, уверенный, что сейчас к нашему оглушенному подвалит подмога, но потом покрутил в руках это чудо техники и даже расстроился – вроде ноуты у них тут такого же уровня, как у нас, может даже покруче. Медицина явно дальше нашей ускакала. Однако рация – древний раритет!..

Сначала мы крались вдоль стен, потом выжидали, пока охраняющие вход в библиотеку мужики отвлекутся хоть чуть-чуть, настолько, чтобы смог просочиться хотя бы я…

Да, едва мы увидели двоих охранников на входе, сразу стало понятно, что ребятам в библиотеку не попасть. Правда, Эмиль молча протянул мне распечатанную схему здания и ткнул пальцем в полуподвальную дверь с другой стороны. Черный ход…

После чего он указал на себя и посмотрел на меня с таким злым упрямством, что я сразу понял – полезет, тупица, и даже Евгеника его не остановит.

Так что я жестами объяснил этому герою, что проберусь внутрь, проверю, что творится у черного, и постараюсь расчистить им проход или здесь, или там. Вот только непонятно, как им сообщить…

Но тут внимательно наблюдающая за нашим «разговором» Евгеника протянула мне свою мобилу и вопросительно посмотрела на меня. Я покивал, успокаивая. Справлюсь. Несложно. От наших почти не отличить.

Ну и дальше я очень осторожно покрался как можно ближе. Выждал, пока парочка удачно отвлечется на блондинчика, устроившего небольшой шум с другой стороны от входа.

Пока мужики пытались выяснить, что там шумело – птица, кот или враг, я проскочил внутрь. Сам не понял, каким чудом… Адреналин в башке пульсирует, мышцы все напряжены, чувства обострены… Ну, пля, ниндзя на задании!.. Еще бы не трясло всего, словно от заряда электричества!..

Внутри было даже темнее, чем на улице. Так что я какое-то время постоял в вестибюле первого этажа, пока глаза привыкали к темноте. А потом разглядел дверь… Возможно, я собирался бы с духом подольше. Возможно, вспомнил бы, что пообещал ребятам запустить их. Возможно…

Но тут я услышал, как по лестнице кто-то спускается, и запаниковал, ринулся к этой двери, даже не подумав, что там тоже может быть охрана.

Просто инстинктивное желание спрятаться победило такое же инстинктивное желание набить гаду морду или устроить пальбу.

Но пистолет я на всякий случай сжал пальцами – это успокаивало, не знаю почему. Смогу ли я выстрелить в человека или нет – дело десятое. Главное, что кроме умения драться в моем арсенале есть еще какое-то оружие. А то будет как в каком-то фильме, когда мужик выбежал с криками «Ий-я!», весь такой восточно-единоборный, а другой мужик посмотрел на него, поприкалывался, достал пистолет – и ба-бах! И дубинкой мне по затылку, кстати, некисло так приложили… Так что…

Балансируя на грани адреналинового опьянения до состояния берсерка и естественной паники здорового на голову человека, я подбежал к двери, дернул ее… и она открылась, само собой, если это здание уже много лет заброшено! Странно, что она вообще не слетела с петель, учитывая силу, с которой я дернул. Внутри… Ма-а-а-ать вашу… Было бы темно – я бы не так испугался! А вот маленькая лампочка, освещающая небольшую часть стола сразу справа от входа, заставила меня знатно перетрухнуть. Я принялся крутить головой, но никого не увидел, выдохнул… И тут я разглядел дальше, за столом, дичайшую для библиотеки конструкцию!.. Турникет. Турникет, вашу мать! Отвертку им всем…

Под дверью за моей спиной раздались какие-то звуки, и я ринулся вправо, обежал стол, свернул вбок к турникету и замер… всего на несколько секунд… а потом вытащил из кармана читательский билет. Обычная пластиковая карточка с моей фотографией. Мне на ней лет одиннадцать, может двенадцать. Вот вылитый я, только шрама через левую бровь нет. А я его в девять получил, так что должен был быть заметен, и очень хорошо…

Странное чувство, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, хотя я ничего такого не делаю, просто стою и смотрю на турникет, крутя в руках карточку…

Когда дверь заскрипела, приоткрываясь, я решился. Взял и приложил свой билет, словно он обычный подорожник, и… створки расползлись, открывая мне проход куда-то… куда-то в темноту.

Евгеника:

Едва Слава скрылся за дверью, я потянула Эмиля прочь. Он попытался сопротивляться, но потом смирился, когда я на пальцах объяснила ему, что здесь находиться рисковано. Впереди охранники библиотеки, а сзади в любой момент может появиться кто-то пришедший на смену первому безопаснику. Конечно, преимущества нахождения здесь тоже были, но я трусливо собиралась увести Эмиля с опасной территории.

Когда мы ехали сюда, я только подозревала, что мы влезаем в очень подозрительную игру, чужую, с непонятными правилами и целями. Но когда я увидела, как Вячеслав обезоруживает мужчину, с которым я только что разговаривала, как крутит в руках настоящий пистолет… Уф!

У меня подруга – медик, и принцип работы этой штуки я поняла сразу. Примерно так же выглядят шприцы-пистолеты для самостоятельных инъекций. Нажал на курок и…

Только этот был заряжен не иглами, а железными продолговатыми штучками. Вячеслав назвал их «пули» и обращался с находкой очень уверенно, словно не раз держал в руках нечто похожее.

Да, теоретически я знала, как пользоваться медицинским пистолетом, и даже видела его применение на практике, вот только самой стрелять не приходилось. Зато воображения, чтобы понять, как работает эта, усовершенствованная модель, хватило. Раньше я о таком только слышала, и вот, надо же… против меня чуть не применили настоящее смертельное оружие.

Понятно, что прогуливающаяся ночью рядом с заброшенной библиотекой парочка выглядит подозрительно, но это же не повод их убивать!..

Может, конечно, нас просто хотели припугнуть… но почему-то я никак не могла заставить себя в это поверить...

Я тащила Эмиля прочь, к машине, но у той… у той самой арки замерла, чувствуя, как холодеет все внутри. Там, в темноте, был человек, который чуть было не убил нас и которого чуть было не убили мы. Там, в темноте, был тот, кто мог нас узнать. Там, в темноте, был… конец моей спокойной жизни.

Шуточки закончились. Подозрения и сомнения – тоже. Я своими глазами видела… оружие… которое едва не применили против нас. И мне было страшно… страшно!..

– Подожди, надо проверить… как он…

– Не-е-ет! – я еле удержалась, чтобы не сорваться на крик. С трудом немного успокоилась, выдохнула…

– Не надо! Ты прав, наши лица он разглядеть не смог, так что пусть живет… Но специально снова появляться перед ним, чтобы покрасоваться и позволить разглядеть себя получше, – глупо!

Тут я еще несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, чувствуя, как отступает паника и постепенно проясняется в голове. Сейчас там, в библиотеке, был Вячеслав. С моим мобильником. Оформленный на меня по контракту опасный преступник с изъятым у безопасника пистолетом и с моим мобильником. А я тут из-за лица переживаю…

Нет, конечно, можно будет подать заявление, что я не справилась и мерзкий отброс от меня сбежал… Уф! Чудом живой, недавно прооперированный, купленный не совсем законно для защиты диплома Азалии…

Я почувствовала, как нервное напряжение сжимает меня в тиски и не дает устроить прямо здесь на месте истерику или нервный срыв, совсем не подобающие воспитанной девушке, но вполне достойные идиотки… спятившей идиотки, которая последнее время совсем не соображает, что творит!

Может, помолиться? Вдруг поможет?!

– Иди к машине! – спокойно и уверенно приказала я Эмилю. – Тебя тут точно быть не должно.

– Размечталась! С чего ты решила, что я тебя брошу здесь одну? Мы влезли во все это вместе…

– Хочешь сказать, ты представлял глубину, на которую нам предстоит занырнуть? Думаю, что нет! – все так же спокойно продолжила я. – Иди в машину. Ты – парень, третий сын, государство не пойдет твоим родителям навстречу, если вдруг что-то случится. А я – девушка, так что… Иди. В машину! И жди!

– Вячеслав будет связываться со мной, – напомнил мне Эмиль.

Точно… Уф! Какая прекрасная возможность сбежать в машину вместе, закрыться там и… уехать…

У меня даже проскочила трусливая мысль рассказать обо всем маме, совсем обо всем… Повиниться, прорыдаться, покаяться… и объявить, что неблагодарный отброс сбежал, украв мой мобильник. Наверное, на таких условиях меня смогут вытащить за уши…

Но я стоически переждала очередное нашествие трусливых соблазнов.

Глава 19

Евгеника:

– Мобила у меня, и да, ты – девушка, значит, будет правильнее, если ты пойдешь и сядешь в машину. А если с нами что-то случится, попробуешь нас выручить законными методами, – теперь мы с Эмилем поменялись ролями, и это он решил позаботиться обо мне, как и полагается мужчине. Только он должен делать то, что сделает меня счастливой, а не творить все, что ему вздумается.

– Ты уверен, что нужно проверить того человека? – я проигнорировала попытку друга спровадить меня подальше от опасности и переключилась на более насущные проблемы.

– Нужно. Я хочу… хочу его допросить, – Эмиль проговорил все это очень быстро, искоса посмотрел на меня, но даже не стал спрашивать моего мнения. Плохой знак. Значит, уже все для себя решил. – Хочу понять, что тут происходит.

– А может, ну его? – озвучитла я свои сомнения. – Дождемся Вячеслава и… Ты же понимаешь, что допрашивать лучше не здесь? – уточнила я на всякий случай.

Мысли у меня скакали, перемешивались и никак не хотели упорядочиваться. Мне было ужасно страшно. Страшно оттого, что мы здесь и с нами может произойти все что угодно. Что мы подставляем своих родных. Страшно оттого, что здесь явно происходит что-то очень-очень противозаконное и непонятное.

– Почему они не засекретили этот объект? – выскочила из меня очередная условно здравая мысль. – Охраняют, но не огородили, не выставили забор, не… Не понимаю! – я с трудом справилась с очередным наплывом паники. – Ладно, давай действовать поэтапно. Сходи проверь этого мужчину… Я постою тут. Покараулю, как в детстве.

Мы обменялись с Эмилем понимающими взглядами, он даже подмигнул мне, хотя я чувствовала, что он тоже боится. За столько лет знакомства я знала его как саму себя. И все эти едва заметные подергивания головой, почесывания запястья, постоянное перебирание пальцами застежки молнии на куртке… Волнуется и боится. Как и я.

И когда Эм вынырнул из темноты, ему даже не надо было ничего говорить. Я сползла по стене и тихо, едва слышно, застонала. Очень хотелось разрыдаться… очень… но нельзя. Не сейчас. Не при мужчине, которому тоже страшно, причем, возможно, даже больше, чем мне.

– Его зарезали… Нож так там и торчит… в сердце…

– Ты его не трогал?!

Эмиль даже не стал мне отвечать. Протянул руку, помогая подняться, и потащил к машине. Теперь я не сопротивлялась. Убийца… где-то тут рядом бродит убийца.

Внутри, в салоне, мне стало спокойнее. Пахло знакомо, как раньше. Обшивка у кресел была родная… И вообще, если закрыть глаза, то можно представить, что весь этот кошмар просто приснился.

– Зато он теперь уже точно нас не выдаст, – не очень удачная шутка заставила меня снова встряхнуться. Я вспомнила, где мы и зачем мы тут…

Слабая, едва ощутимая вибрация – и мы оба потянулись к лежащему между нами телефону. Эмиль успел схватить его первым, провел пальцем, снимая блок, и довольно ухмыльнулся.

– Твой отброс скоро будет здесь.

Я максимально спокойно взяла в руку протянутый мне мобильник и прочла короткое послание: «Бегу к машине».

– Вот и… – начала я, но договорить не успела. Передняя дверь открылась, и Слава тяжело плюхнулся на сиденье рядом с Эмилем.

– Сваливаем! Быстро!..

Вячеслав:

Я занырнул в темноту почти не задумываясь и побежал вперед, в этот нескончаемый темный туннель… Ну, то есть сначала я решил, что он нескончаемый, но потом обнаружил, что конец у него все-таки есть – я с разбега налетел на что-то, и это «что-то» оказалось или стеной, или… Да! Я на ощупь обнаружил ручку, обычную дверную ручку, нажав на которую, я открыл дверь в… чтоб им всем молотком по пальцам! Я вылетел в метро!.. Обычное такое, привычное метро. Напротив – окошки в кабинки торгующих жетончиками хмурых тетенек, автоматы для самоудовлетворения, турникеты… мать их… и я, в дверях… как идиот!

Резко развернувшись, я попытался шагнуть обратно в темноту и озадаченно замер. В лучших традициях мистических кошмаров туннель в иной мир пропал, а я стоял в дверях в небольшую комнатенку, типа той, где подозрительных пассажиров шмонают на предмет подозрительности. Сидящая за столиком женщина с некоторым изумлением смотрела на меня, словно я с луны только что свалился. Хотя, наверное… хм…

– Вы нам не подходите, молодой человек, – наконец проморгалась она. – Слишком молоды.

Я проследил за ее взглядом и уставился на висящий на двери плакат с картинкой бравого солдата.

«Требуются офицеры ВС в отставке. Работа на территории работодателя…»

Мать вашу, вашу… Офицеры!

– А можно узнать подробности? – я постарался сделать самое заинтересованное лицо, на какое был способен, и одновременно взгляд кота из мультика – преданно-умильный, чтобы разобрало на жалость по полной. – Мне кажется, это подойдет моему дяде…

– А он военнослужащий? – женщина скептически поджала губы, но все же удостоила меня раз�

Глава 1

Евгеника:

За окном снова лил дождь, и настроение у меня было отвратительное. Мать в очередной раз совсем уже нетактично намекнула, что она в моем возрасте меня нянчила. А я до сих пор не замужем, и непонятно, о чем думаю.

– Ты должна наконец сделать выбор! Вот смотри: Эмиль – приятный молодой человек, Гектор – уже лейтенант, через десять лет станет полковником. Дореш – тоже очень милый…

Еще бы Дореш был не милый, когда у его отца сеть кондитерских фабрик по городу. И Эмиль тоже приятный, потому что у него отец – владелец одной из трех крупнейших телекоммуникационных компаний по всей стране. А Гектор – солдафон, и шутки у него дурацкие.

– В конце концов, в твоей академии тоже есть приличные молодые люди, я уверена! Вот тот, кто в последний раз тебя провожал…

Угу, кто-то провожал… Сразу после ресторана, где мы отгуляли всей группой до самого закрытия. Я спустила там все свои карманные деньги, но зато была счастлива, танцевала с кем хотела, говорила что думала и так громко, как мне этого хочется.

Мама пока еще помалкивает по поводу моей привычки задерживаться раз в неделю до полуночи, а то и дольше, но вскоре и это будет поставлено ею мне в укор.

Уверена, она вот-вот напомнит, что позволила мне учиться там где хочется, но это же не означает, что я буду работать по специальности!

Да боги нас спаси! Конечно, женщина из приличной семьи не должна работать. Она должна выбрать себе мужа, который с радостью впряжется в семейный бизнес. Сеть кафетериев и три гостиницы прямо в центре столицы ждут, вместе с моим отцом, когда же я нагуляюсь и приведу кого-нибудь ему в помощь.

Есть, конечно, дичайший вариант – я сама выпрошу у мамы кафе на окраине и попробую не угробить его своим чутким руководством. Но это вряд ли – у меня никакого желания погружаться во все это безобразие нет и не предвидится. И гостиницами заниматься я тоже не жажду. Но выбора-то только два – или потихоньку впрягаться самой, или выйти замуж и свалить все на мужа.

Само собой, мать надеется на второй вариант, вот и волнуется.

В принципе, и мне уже пора начинать волноваться – до выпуска осталось всего несколько месяцев, а я клятвенно пообещала папе, что помощь придет к нему сразу после того, как я получу диплом.

Едва дождавшись окончания воскресного обеда, когда мы все собираемся вместе и прислуге не приходится накрывать стол несколько раз, я отодвинула от себя кружку с недопитым чаем и искоса посмотрела на мать, намекая, что уже наелась. Вставать из-за стола, пока хозяйка дома еще сидит, считалось верхом неприличия, даже если нас за столом всего пятеро.

– Допей чай и доешь кекс, – мама кивнула на мои жалкие потуги размазать по тарелке не очень вкусную выпечку. – Алита старалась все утро, так что соизволь оценить ее усилия по достоинству.

Что ж, раз кекс пекла Алита, не будем подставлять ее под наказание. Она хорошая девочка. Вот второй нашей кухарке я с радостью сделала бы гадость, но, к сожалению, она готовит так вкусно, что о гадости я вспоминаю, уже доедая добавку.

– Вот теперь можешь идти, – величественно кивнула мама. – И не забудь о нашем разговоре.

Я обреченно кивнула, присела в быстром реверансе и как можно скорее сбежала наверх, в свою комнату. Там я вытащила запрятанный в тайнике под кроватью личный ноут, подключенный к общей мировой сети не через семейную линию, а через отдельную, сделанную специально для меня Эмилем.

Приятный молодой человек, и семейный бизнес у него очень приятный. Телекоммуникации – это дорога в будущее… Прямо даже жаль, что мне с ним не по пути, причем дважды – он, конечно, третий сын в семье, но свое будущее видит в помощи своему собственному отцу, поэтому и жену ищет среди «своих». Мои гостинично-кофейные богатства ему не сдались абсолютно.

Но как друг он меня вполне устраивает, так же, как я – его. Вот я и принялась жаловаться ему как другу…

«Странно, что твои не въезжают – вам нужен энергичный парень без гроша за душой. Ну или кто-то вашего круга, тоже с кафешками по городу».

Мои въезжали – вернее, отец въезжал, даже намекал несколько раз, но мать постоянно капризничала.

Она была категорически против «бесприданника», а в семьях с пересекающимся или смежным бизнесом «приличных мальчиков» нужного возраста, кроме принца-карамельки Дореша, не наблюдалось. Выбирала мама из вторых-третьих сыновей, само собой, потому что объединяться и сливаться с кем-то мои родители не желали. Не для того они, видите ли, столько лет раскручивались, чтобы быть поглощенными более сильной компанией.

Угу… а о том, чтобы взять в семью кого-то из более слабых или равного уровня, даже речи не шло. Хотя если бы я притащила и поставила их перед фактом, то смирились бы. Печаль в том, что тащить было некого…

Неурожайная какая-то была пятилетка в сферах общепита и гостиничного бизнеса. Рождаемость низкая. Так что ровесников днем с огнем, а ведь среди них еще надо было что-то адекватное отрыть!..

«А ты устрой конкурс! Выложи свое фото в купальнике, только лицо спрячь под маской. Скажи, что ищешь мужа… ;)»

«Эмиль! Ты гений! :-*»

«В своей гениальности я даже не сомневался. Ну и еще это прекрасный повод увидеть тебя в купальнике =)».

Зараза, конечно, но идея же и правда замечательная! Правда, мужа надо выбирать, помня о том, что ему придется управлять нашими кафетериями и гостиницами, но я продумаю конкурсное задание с учетом этого момента. Причем лучше всего пустить его первым, а значит, надо посоветоваться с отцом.

Спустя полчаса у меня был список самых простых вопросов для собеседования на различные должности, который я между делом выпросила у ничего не подозревающего папы.

Само собой, прямо в лоб я ничего подобного спрашивать не собиралась. Креативный подход – наше все! И понятное дело, мне не нужен готовый специалист. Мне нужен тот, из кого отец сможет со временем слепить себе помощника.

Еще час усердного пыхтения и совместного ржания с Эмилем, и у меня были тестовые задания, которые должны пройти все имеющиеся кандидаты.

Начнем, пожалуй, с уверенной правильной речи и властного голоса. Отец сказал, что это тоже очень важно… так что пусть стихи мне вслух читают или хвалебную оду собственного сочинения.

А в задачнике «Аудиторы шутят» достаточно много сурового бухгалтерского юмора, причем, учитывая название, весь юмор нацелен как раз на то, чтобы бухгалтера завалить на ровном месте. Тестировала я на Эмиле – если он понимал, о чем речь, и давал правильный ответ, значит, задачку можно было брать.

«Десятка хватит, как ты думаешь?»

«Давай посчитаем. На тебе должны быть: трусики и лифчик, юбка, блузка…»

«Чулки, две штуки, шарфик, ленточка в волосах…»

«Да ты издеваешься?! Как ты сможешь сексуально снять ленточку?!»

«Я?! Включай видео, сейчас покажу!»

Глава 2

Евгеника:

Ха! Ленточку из волос сексуально? Сейчас…

Я включила музыку, одернула домашний халатик, скинула тапочки с большими розовыми помпончиками и приняла вызов на видео.

На экране ноута засветилась довольная веснушчатая морда моего лучшего друга. Голубые глазищи предвкушающе сверкали, волнисто-блондинистое безобразие на голове поблескивало едва заметной рыжиной.

– Ну, жги! – хмыкнул он и с видом эстета-ценителя откинулся в кресле.

Я сделала несколько танцевальных па под музыку, потом повернулась к нему задом и покрутила попкой, зная, что это его… эм… слабое место, так скажем… Даже ладонями себя погладила и халатик чуть задрала…

– Ты это… ты ленточку обещала! А не издеваться перед сном! – возмутился Эмиль. – То, что у тебя фигура – зашибись, я в курсе!

Я развернулась лицом к экрану, подмигнула, соблазнительно облизнув губы и с удовлетворением заметив, как бедный парень жадно сглотнул. Если лучшего друга при виде меня так пробирает, значит, незнакомых еще сильнее может шибануть…

Но я на всякий случай еще огладила себя по бедрам, по талии, даже по груди… ну чтобы наверняка! А потом быстрым движением сдернула ленточку с конского хвоста на голове и покрутила шеей, заставляя волосы красиво рассыпаться по плечам.

– Пойдет? – ехидно уточнила я у застывшего Эмиля, жадно поедавшего меня глазами через экран.

– Это был самый страшный облом в моей жизни! Давай следующий вопрос… повышенной сложности! За халатик!

Показав язык, я отключила видео и, довольно усмехаясь, напечатала:

«Значит – ленточка, шарфик, блузка, юбка, чулки, лифчик и трусики. Восемь вопросов получается».

«Я на все ответил! ;)» – напомнил мне Эмиль и прислал смайл кота в позе ожидания. Угу, знаю я, чего этот кот ждет.

«Ты вне конкурса».

«Именно! Я – тестер. Ленточку я одобрил. Теперь давай шарфик!»

«Обойдешься, ты меня без шарфика уже видел :Р».

По зрелом размышлении я решила, что отрываться сначала самой, а потом требовать такого же от мужчин в корне неверно. Надо действовать наоборот. Пусть сначала они мне присылают фото и видео. Ладно уж, не стриптиз, но чтобы фигуру я смогла оценить… А, и еще обязательно какое-то достоинство, выгодно выделяющее из массы претендентов. Не внешнее, а внутреннее, и речь не про органы!

Это отцу, в конце концов, помощник нужен, а я мужа ищу. Мне с ним спать иногда придется и жить рядом.

И раз уж развлекаемся на всю катушку, значит, можно и на домашний быт протестировать. Как он поступит с провинившейся прислугой, например? Или что он думает о женщинах, работающих наравне с мужчинами?

Эмиль вот искренне считал, что это позор на голову мужа и ни о каком равноправии речи быть не может. Мужчина работает, женщина сидит дома, занимается детьми, следит за прислугой. Если мужчина не в состоянии оплатить прислугу, то нечего и жениться… Ну или пусть приходит с работы, готовит ужин, убирается в квартире и развлекает жену, которая весь день без него скучала. Правда, при мысли о подобном раскладе у Эмиля начинал нервно подергиваться глаз, и я его прекрасно понимала.

Уровень бедности, при котором нельзя себе позволить нанять живую прислугу, можно было представить легко. А вот жизнь тех, кому не хватает даже на элементарных роботов, убирающихся дома и готовящих еду, представлять никому не хотелось.

Это была низшая каста… Ужастик. Жители иного, нижнего мира. Отбросы общества, лишившиеся всего имущества по каким-то причинам – страсть к азартным играм, крупные административные штрафы, какие-то преступления против общества, когда происходит не только полная конфискация имущества, но и тюремное заключение. А если денег на уплату долга не хватило, то и…

Нет, та же Алита обручена с кем-то из своего круга и собирается работать у нас кухаркой, пока они с мужем не заработают на двухкомнатную квартиру и медицинскую страховку для третьего члена семьи. Иначе государство не позволит им завести ребенка. А если они решатся на него незаконно, то им потом придется за бешеные деньги оформлять ему документы задним числом. Или лечить и учить дома, выплачивая ежегодные штрафы за нарушение закона. Понятно, что о втором или третьем малыше при таком раскладе даже речи не будет.

Ну и куда потом устроится это дитя? Разве что тоже кухаркой, как его мать, или рабочим, наблюдающим за роботами на заводе, как отец. Хотя нет, на завод его не возьмут без аттестата о среднем техническом образовании. Так что остается только прислуга, но не каждая семья согласится нанять «незаконыша».

Поэтому работающая жена – это всегда первый звоночек об опасности, сигнал о том, что семье не хватает денег. Конечно, в случае с моей семьей сразу понятно, что это блажь глупой девчонки, которой потакают взрослые. Развлечение незамужней избалованной куколки, решившей поиграть в равноправие и сравняться с мужчинами, опустившись до их уровня.

Но, естественно, в картине мира окружающих меня парней работающая жена была кошмаром, а не мечтой.

Да, последние лет так сто женщины решили, что образование им не помешает, к тому же пользоваться техническими новшествами гораздо удобнее, если хотя бы смутно понимаешь, как они устроены. Ну и опять же, все время сидеть дома скучно, так что можно развлечь себя какой-нибудь гуманитарной наукой. Но в основном, это все было так, второстепенно-поверхностно, от скуки. По-настоящему учиться желало очень небольшое число молодых женщин, и уж совсем единицы продолжали развиваться и повышать уровень своего образования после того, как выходили замуж и рожали пару-тройку детей.

Предназначение женщины – наслаждаться жизнью так, как ей нравится, а задача мужчины – обеспечить свою женщину всем, что ей необходимо для наслаждения.

Музеи, библиотеки, кинотеатры, прогулки на природе… Бассейн, спортивный зал, салон красоты… Детские кружки, если тянет какое-то время провести с ребенком!..

Дочери маминых подруг посматривали на меня с недоумением. Ладно бы я получала образование, хоть как-то связанное с семейным делом. Я же поступила и училась в техническом институте!.. Где женщин днем с огнем… зато заумных слов и непонятных терминов навалом!

Но я проспорила Эмилю, вернее – переругалась с ним в пух и перья, и назло ему… поступила! Набрав даже больше баллов, чем он. Правда, это был временный успех, но его хватило, чтобы в группе относились ко мне с уважением. Как к странной шизанутой на всю голову настырной богачке, которая почему-то «шарит» почти по всем предметам.

И вот теперь, с упорством, достойным лучшего применения, я две недели – две недели! – только и делала, что тестировала всех, возжелавших моего тела. Свое фото в купальнике я «зажала» до последнего этапа, ибо иначе снятие блузки и юбки не будет достойным стимулом.

Я заманивала народ «расчлененкой», как обозвал все это дело Эмиль. Прошедшие на очередной уровень получали фото моей ножки, руки, живота, груди… в купальнике, естественно! Но не видели целой картинки. Желающие могли собирать из моих фото пазл, и я уверена, что многие так и делали.

Я даже не ожидала, что окажусь настолько востребована сама по себе, без семейного бизнеса за спиной.

Ведь даже в группе знали, кто такая моя мать, хотя я и скрывалась весь первый курс как могла. Ездила в метро вместе со всеми, конспиративно игнорируя Эмиля, а водитель встречал меня уже на центральной пересадке.

Но все равно в итоге каким-то непонятным образом все стало всем известно. Тогда я расслабилась, перестала играть в агента под прикрытием, подвозила тех, кто жил по пути, тратила карманные деньги, стараясь не заострять внимание на том, что это – на мелкие расходы, потому что у многих таких сумм никогда в руках не было.

Только ощущение легкости и вседозволенности пропало, просыпаясь лишь в ресторанах, где мы кутили, танцевали, обнимались, целовались… не помня кто с кем.

А потом ответственный Эмиль загружал меня в свою машину, довозил до дома, доводил до парадного входа и сдавал с рук на руки дворецкому или отцовскому камердинеру. Приятный молодой человек… да…

А сейчас я снова чувствовала себя… отдельной личностью. Я знала, что мною восхищаются, не зная, кто я. Не подозревая, что проходят отбор у одной из самых завидных невест столицы. Это было так… захватывающе! Я устраивала сеансы односторонней связи, когда меня не видно и не слышно, а мой собеседник весь целиком передо мной. Я наблюдаю за ним, слушаю его голос, он отвечает на мои вопросы…

Эмиль действительно предложил гениальную идею. Ведь обычно кандидатов в мужья выбирают матери, а дочерям, если повезет, позволяется выбрать из трех-четырех избранников.

Тут же я резвилась сама, в одиночестве. Пользуясь тем, что у меня все же очень лояльные родители, балующие и меня, и сестер.

Глава 3

Вячеслав:

Первым делом, вернувшись с тренировки, я включил комп и пошел рыться в холодильнике на предмет чего бы схомячить. Нарыл, настругал салат, разогрел кусок свинины, покидал все это в большую миску и рванул обратно, к себе в комнату.

Игра как раз загрузилась, супер! Так, кто там у меня сегодня в противниках? «Тринити». Отлично, кликуха девчачья, но соперник из этой Тринити очень даже не слабенький.

– Ну что, бьемся?

– Бьемся!

– Ща, салат уконтрапуплю…

– Давай, только быстро, а то у меня тут ночь.

– Так ты звук потише сделай.

– Не учи ученого, все под контролем, кроме предков.

– Сочувствую. Ну все, я готов!

Пустая миска была отодвинута в сторону, и я полностью переключился в происходящее на экране… Ровно до того момента, когда неожиданно мыргнул свет. Причем мыргнул так, отверткой им крестовой в задницу, что даже моя навороченная упса не выдержала. На экране компа была такая же темень, как и по всей квартире.

Матюгнувшись, я встал и на ощупь двинулся к электрощитку. Сначала надо посмотреть свой собственный, потом уже подъездный… Но на половине пути свет снова мыргнул, осветив квартиру. Не мою, мать вашу, квартиру!

Мало того, в этой квартире я был не один. В дверях стоял представительный такой дядька в форме, явно военной, только не определить, какой именно, и за ним два жлоба… Уж на что я не маленький, но вот тут каждый как два меня в плечах и метра так два в высоту. Не, два с лишним, потому что ж явно на голову выше. Два брата-близнеца, одинаковых с яйца…

– День добрый, господин Иванов.

Так, квартира, конечно, не моя, а вот фамилия – родная, редкая, от батяни перепавшая. Единственное, что мне от него перепало, так это фамилия. Ну просто у матери Гарахмундинова, так что она волевым решением меня под фамилией отца записала. Хотя все думали, что она эту фамилию с потолка взяла… А вот и нет, ни я, ни фамилия были не с потолка…

– Да, это я. Чем могу быть полезен?

Я, когда надо, могу и по отцу, и по матери, а иногда могу и вежливым побыть. Тут вот явно требовалось быть вежливым, к тому же с квартирой не понятно, что случилось.

– Ваш долг государству превысил допустимые законом размеры, так что теперь все ваше имущество будет распродано, вместе с вами. Время вашего пребывания в рабстве будет зависеть от суммы, которую государству удастся получить после распродажи всего остального.

Я как стоял, так по стенке и стек.

– Послушайте, тут явно какое-то недоразумение. Какой долг? Я вообще еще студент же, последний курс.

– Вы, господин Иванов, не волнуйтесь. Если недоразумение, то вас обязательно выпустят и даже извинятся, – в голосе мужчины послышалась ехидная насмешка.

Ну да, ну да, выпустят и извинятся. Как же…

– Адвоката, – выдавил я, вспомнив правила поведения в подобных случаях. – И звонок матери!

– От вашей матери у нас есть подписанное согласие о невмешательстве и отсутствии наследственных притязаний на все, кроме квартиры. Так что, учитывая сумму долга, отрабатывать вам придется лет так десять, не меньше.

В голосе мужика промелькнуло что-то похожее на сочувствие, но он тут же отошел в сторону, а два амбала подхватили меня под белы рученьки и понесли вон, на улицу, в темноту, в рабство…

В рабство?! Нет, наверное, меня током каким-то странным образом шарахнуло и я лежу дома, весь такой несчастный, но живой и свободный. Завтра оклемаюсь, и все будет хорошо. Да, обязательно так и будет.

Ментовка у них была так себе, прямо скажем. Хотя с виду чистенькая такая, кафелем пол выложен. Мы сначала по лесенке вверх, потом по коридорчику вбок, потом по лесенке вниз, меня в темноту бумс и дверью за мною хлоп.

Я встал, огляделся, тишина кругом. Неужто одноместный номер? На ощупь нашел что-то похожее на кровать и упал на нее, не раздеваясь.

Квартира не моя, мать тоже какая-то не родная… Отказалась от меня, но претендует на квартиру… Совсем на нее не похоже. Выводы? Я что, попаданец, мать вашу?!

Ну или помираю где-то в своем мире, причем конкретно так помираю. Раньше единственные длинные сны на моей памяти были только про голых теток. А тут пока только мужики одни, хорошо хоть одетые.

Хорошо, что я салат успел схрумкать, потому что кормить меня никто не собирался. На мне вообще зверски экономили – еды нет, света нет, подушки на кровати и той нет. И квартиры у меня теперь, выходит, тоже нет?!

Так, предположим, что я сплю. Щипать я уже себя пробовал – не помогает. Значит, легко и просто проснуться не выйдет. Обидно, но и не из такой жопы вылезали. Понять бы только масштабы жопы.

Предположим, только предположим… что я не сплю. И-ять…

Интересно, может, соус в салате был просроченный или огурчики не на тех химикалиях выращены? Нет, это я опять о хорошем, что лежу у себя и глюки ловлю от отравления… Кстати, тогда надо срочно очухиваться и скорую вызывать! К тому же ладно бы гурии с опахалами, а тут менты ж… Форма такая, грязно-зеленого цвета, сразу мысли о защитке навевает. И погоны ж!.. И нашивки на рукавах. Только левые какие-то, ни туда ни сюда, никуда. Непонятно какой страны, короче.

Так что странные у меня глюки, не по игре, не по реалу, словно у меня вдруг воображение проклюнулось, которого отродясь не наблюдалось. Ток? Яд?

Нет, Славик, жопель явно глубже…

Тут в мой кошмар вернулся уже знакомый мне представительный дядька и объявил:

– Гражданин Иванов, мы проверили все документы и рассчитали остаточную стоимость конфискованного у вас имущества. По нашим расчетам, максимальный срок вашего неоплачиваемого контракта с покупателем будет составлять пять лет.

– А минимальный? – нет, ну логично же, если есть максимум, значит, должен быть и минимум!

– Минимальный – хоть один час, если ваш первый покупатель пожелает передать контракт на владение вами кому-то ещё.

По-моему, мужик надо мной откровенно издевался. По крайней мере, с моей колокольни все сказанное выглядело как глумеж, за который по-хорошему полагалось бы дать в морду… Но я уже успел разглядеть, что этот гад руки за спиной не просто так держит, а прячет какую-то дубинку.

Я-то стоял в полной темноте, а дядька этот представительный – на свету, в дверях. И успел разик боком повернуться, пока меня взглядом искал. Так вот дубинка эта явно была не дубовая, а, скорее всего, металлическая, потому как вряд ли дерево стали ради прикола в стальной цвет красить.

– Сами выйдете, гражданин Иванов, или сопротивляться станете? – поинтересовался мужик, изучая меня так, словно партнера на спарринг выбирал.

– Это чтобы дать вам повод меня той штукой по голове огреть?!

Внутри у меня паника разрасталась в геометрической прогрессии, и в конце концов я не выдержал, поддался… Если сон – проснусь, если не сон – засну и, может быть, проснусь у себя… Потому что мне в этом глючном мирке совершенно не понравилось!

Так что я спокойно посмотрел на застывшего в дверях дядьку, а потом, издав резкое «Х-х-ха!», прыгнул вверх и вперед, вдарил пяткой ему в грудь, выхватил из обмякших рук палку и понесся по коридору, метеля всех, кто встречался у меня на пути. Я почти добежал до какой-то огромной двери, явно на свободу… вот прямо чуял, как от нее свободой пахнет!.. И тут у меня в черепе что-то звякнуло, мыргнуло… и свет погас!..

Глава 4

Вячеслав:

– Говори сразу, сколько. Ты же знаешь, деньги – не проблема, найду.

– У него красный контракт, но не вечный.

– За двадцать пять лет с телом все что угодно произойти сможет, сам понимаешь…

Сначала голоса в моей голове звучали слишком тихо, словно сквозь вату, но потом стали, наоборот, громыхать, как колокола. И то, о чем они громыхали, мне категорически не нравилось. Особенно про двадцать пять лет… Мужик из прошлого сна про контракт на пять лет говорил, с чего вдруг срок увеличился?

– Он особо опасный, за ним присматривать станут, пока полностью в расход не спишут. Так что ничего особо крутого с ним провернуть не получится.

– Я с мозгом собираюсь поработать. Он уже никому не понадобится, а мне для диплома как раз самое то.

– Слушай, не знал бы я, чем именно ты занимаешься…

Тут голоса снова начали удаляться или заглушаться. И, несмотря на легкую панику, я или заснул, или опять потерял сознание.

Второй раз я очнулся в тишине, полежал какое-то время, прислушиваясь к своим ощущениям. Мозг вроде был все тот же, старый, капитально сглюканувший с этим странным сном. И руки были мои, и ноги… я даже смог присесть на кровати и оглядеться… и тут же снова прилег, прикинувшись поленом.

– О, ну надо же! Евгеника, очнулся мой эксперимент! Идите снимайте, только быстро…

В комнату, вернее в палату, ворвалось сразу трое – две девушки и один парень, неказистый такой блондинчик с мелкой россыпью веснушек на носу. Вот девчонки были очень ничего, миленькие такие, стройненькие, фигуристые, в глазах чертики… Особенно у той, что руководила блондинчиком:

– Эмиль, давай, нам надо снять затылок… там такая рана была! Это ж прорыв в медицине… Азалия – ты гений! У меня подруга – гений! Твоя мать теперь надолго отстанет с замужеством, вот увидишь…

При этом меня все трое воспринимали исключительно как манекен. Крутили, вертели, затылок щупали… А я лишь офигевал от их наглости, пока вконец не офигел.

– Эй, вы меня бояться должны! У меня красный контракт или что там… что-то красное… и черный пояс! Так что уберите ваши лапы, придурки!

Блондинчик сориентировался первым. Минуты не прошло, а девчонки уже были отодвинуты к дверям, причем видеокамера оказалась у Евгеники в руках, гениальная Азалия просто застыла с открытым ртом… а сам парень уставился на меня как на внезапно восставшего мертвеца.

– Тебе ж мозги… в кашу… ты слюни пускать должен! Тебя ж на органы должны были пустить… Мы тебя для диплома Азалии взяли, под расписку…

– Сам ты… слюни в кашу! – я длинно и от души выругался, потому что этот сон уже стал очень надоедать. – Все у меня в порядке с мозгами.

– Надо его безопасникам вернуть… – прошептала одна из девчонок. Та, которая не гениальная.

Зато другая чуть не подпрыгнула и возмущенно зашипела:

– Это мой диплом! Я все засняла, но если смогу его живьем предъявить, да еще и продемонстрировать, что он не овощ, а вполне разумный…

– «Не овощ» он по ошибке, – блондинчик мне категорически не нравился, но сил драться у меня пока не было. К тому же мозг настойчиво намекал, что кошмар подозрительно затянулся, а эти трое могли мне внятно объяснить, куда именно я попал. Так что лучше бы с ними задружить…

– Предъявлять его нельзя. Ты же не объяснишь, что именно сделала, чтобы он соображать начал, верно? – оклемалась первая, с камерой в руках. – Так что или возвращаем, или…

– Ну не убивать же его?! – хорошо, что я блондинчику в морду не дал. Вон, умные мысли выдает…

– Значит… – тут все задумались до скрипа извилин.

Причем гениальная с парнем вместе очень странно смотрели на эту, которая Евгеника.

– Вы вообще представляете, как я его домой притащу?! С красным контрактом…

– Здесь его оставлять нельзя! Это операционный блок, – ожила Азалия. – А он… не овощ! – выдала эта гениальная очевидную истину.

– Именно! – блондинчик снова влез с какими-то неправильными идеями: – Он – не овощ, а потенциальный убийца. Он безопасникам сопротивлялся! Побег пытался совершить… У него красный контракт на двадцать пять лет. Таких только в армию забирают, для опытов или еще куда…

Это «еще куда» мне совсем не понравилось. Мне вообще все не нравилось, но объяснять сейчас всем этим троим, что сопротивляться насилию – естественная человеческая реакция, было тупо лень… Организм настойчиво сигнализировал, что запас адреналина закончился и нам опять пора спать. Только засыпать было нельзя – тут моя жизнь решается. Наспался уже…

– Но сами подумайте! Мы не можем сказать, что восстановили ему мозг, значит, его… на органы… А он – нормальный… И… Мы сами тогда станем убийцами. Я так не могу! – Азалия чуть не разрыдалась, вызывая во мне сонно-вялое ликование. Меня нельзя на органы, я целый вполне себе нравлюсь.

– И что ты предлагаешь?! – вторая девчонка глазами сверкнула и руки в бока уперла, даже камера ей не помешала. – Ну купила я его по дешевке, оптом, все органы сразу. Так я ж думала его потом вернуть. Если насовсем брать, то у меня потребуют объяснений – зачем…

– А мы что-нибудь придумаем, – пролепетала гениальная. – Паранойя перед дипломом, секретная информация… Эксперимент какой-нибудь медицинский, который провалится? А потом я попрошу папу заключение написать… И все.

– Да для чего он мне сдался, геморрой этот? У меня конкурс, отбор мужа, а я вместо приличного мальчика в дом убийцу притащу? Смотрите, мама с папой, я вам помощника достала… теперь у нас бизнес в гору пойдет, туристы в гостиницы прямо попрут!..

– Все от многих факторов зависит, – пробубнил я, напрягая мозг со всей силы. – Надо, чтобы реклама была, обслуживание, место удобное, развозка от вокзала…

– От какого вокзала? – девчонка с камерой, Евгеника, как-то прямо на глазах сдулась и даже подошла ко мне поближе, игнорируя предупреждающие знаки блондинчика. – Ты чего несешь вообще?

– А у вас что, вокзалов нет? – искренне удивился я. И это было последнее усилие моего уставшего организма, потому что потом мы с ним дружно в очередной раз отключились.

Очнулся я… в подвале вроде… короче, в каком-то, блин, очень неуютном месте!.. Замкнутое маленькое пространство без окон, тоска смертная. Опять на мне экономят. Даже кровати нет…

Зато на третьем круге обнаружил дверь, в которую принялся отчаянно ломиться с упорством дикого зверя в клетке. Только не прошло и минуты, как у меня в голове что-то завибрировало и череп буквально взорвался от резкой боли. Я заорал даже вроде…

– Эмиль, придурок, зачем сразу на максимум?! Ты ему спалишь все, что Азалия каким-то чудом спасла…

Так, этот голос я знаю. Евгеника… Чем и что они мне палить собрались?! Главное, боль как резко пришла, так резко же и ушла, словно примерещилась.

Только я почему-то валяюсь на полу, обхватив голову ладонями, и горло першит, словно я голос надорвал. Реальные такие глюки, в общем. Глюк в глюке… прям матрешки…

Тут меня явно откатом шибануло, или как еще в психиатрии это дело называется? Короче, заржал я, как конь… и давай по полу валяться и гоготать… Причем на самом деле даже не смешно, просто не остановиться. В голове открылся люк, ты не бойся, это глюк. Ну а если в глюке – глюк, подтекает череп, блин…

– Заткнись, пожалуйста, поговорить надо, – спокойный голос девчонки помог мне гораздо больше, чем пинания в бок от блондинчика. Тому просто повезло, что у меня от смеха руки не поднимались в морду ему дать.

– Знаю я ваши разговоры, – фыркнув, я все-таки успокоился и уселся на пол в позе лотоса. Глаза закрыл и представил, что тут нет никого… Или нет! Я на тренировке, стоит глаза открыть – слева Илья, справа Димон. А не… это все… «заткнись» и «пожалуйста»… Так, главное – снова не заржать.

– Азалия вставила тебе в голову чип. Пульты управления есть у меня и у Эмиля, – Евгеника продемонстрировала мне браслет на руке с кнопкой. Одной, мать ее, кнопкой…

А, нет, еще переключатель маленький, который у блондинистого Эмиля на максимуме.

– Обосраться, как круто! – обобщил я все сказанное одной фразой.

– Сама фигею, – усмехнулась девчонка. – Так что теперь, если полезешь – получишь болевой разряд в голову.

– А если не полезу? – решил уточнить я размах моей свободы. – Пожрать дадут? Кровать выдадут? В туалет бы еще сходить… А то все под себя и под себя. Одежду мне мою вернут?

– Одежду не вернут, – сразу разочаровала меня Евгеника. Блондинчик в разговор вообще не влезал, стоял, подпирая дверной косяк и олицетворяя собой максимальное осуждение всего происходящего.

– Жаль, – совершенно искренне вздохнул я, учитывая то, что на мне красовались сероватые мешковато-больничного фасона штаны с модными разрезами спереди и сзади, хорошо с запахами, а не просто дырками для свежего воздуха, и такая же сероватая майка, а в подвале было довольно прохладно.

– Но можно попробовать вывести тебя наверх, помыть и покормить. Если пообещаешь хорошо себя вести.

– Евгеника, ты спятила? Он – убийца, а ты собираешься тащить его в свою комнату?!

– Он из отбросов, но все равно живой же. Может, у нас получится договориться. Маму я о покупке предупредила, она, правда, поняла ее цель несколько неправильно… – тут девчонка смутилась. Причем конкретно так, даже уши запылали. – Начала говорить о том, что использовать для удовлетворения потребностей отброс общества – как раз в моем духе. Хотя она понимает мой страх обязательств после секса. И то, что выходить замуж совсем неопытной глупышкой даже в ее время считалось моветоном.

– У тебя мать очень продвинутая, – чуть насмешливо фыркнул блондинчик и, кажется впервые с момента нашего знакомства, посмотрел на меня с сочувствием. – Еще и поделиться попросит… Вот увидишь.

– С нее станется… – недовольно буркнула Евгеника, пока я переваривал услышанное. То есть сначала меня продавали просто так, за несуществующие долги, потом решили пустить на органы, а теперь, выходит, я этот… отброс для удовлетворения потребностей?!

Глава 5

Евгеника:

Отбор кандидатов на роль мужа проходил довольно успешно. Из более трехсот желающих в жесткой конкурентной борьбе пострадало двести девяносто три. Осталась семерка лидеров – красивые, спортивные, воспитанные и потенциально успешные для семейного бизнеса.

И тут Азалию огорошили, что для защиты конкретно ее диплома им мало одной теории и примеров операций, сделанных на трупах.

Да, она замечательно описала последовательность действий, осуществляемых над оперируемым «объектом». Перечислила все необходимые медицинские приборы, инструменты, материалы, вещества… Короче, расписала все манипуляции и произвела более десятка операций… в морге. Для диплома – достаточно, а вот для того, чтобы запатентовать метод лечения, – нет.

Мы уже были достаточно взрослыми, чтобы понимать: диплом не послужит защитой, и любой, имеющий к нему доступ, – руководитель проекта, два его помощника, те, кто будет присутствовать и оценивать… в общем, любой уже дипломированный медик, имеющий возможность добраться до живого тела, радостно запатентует это изобретение на себя. Хорошо, если хватит совести указать диплом Азалии как опорную литературу, но верить в такое – святая наивность!..

Конечно, если так поступит мужчина, закон будет на стороне Азалии, но беда в том, что среди медицинской профессуры встречалось очень много женщин. На медика надо было учиться долго, много, нудно, сама профессия считалась очень достойной, так что многие больницы и поликлиники держали в штате воспитателя, а то и нескольких, чтобы тот проводил время с детьми сотрудников, пока те спасают, лечат или преподают.

В крупных ветклиниках, кстати, тоже была «няня по уходу за детьми». Прекрасная возможность дать работу скучающим женщинам низшего класса, у кого собственные дети уже выросли, а внуки еще не появились. Вот свою маму я возящейся с малышней видела очень смутно, зато нагрянувшую внезапно в офис, чтобы «поболтать» с главным бухгалтером, – это да. Это она любила.

А еще мама часто улаживала дела с поставщиками, например. С чьей-нибудь женой, за чашечкой утреннего чая или бокалом вечернего коктейля. Или напрямую, заехав «по пути» в офис.

И так как я иногда даже осознанно хотела быть на нее похожей, то, принарядившись, пропитавшись уверенностью в своей неотразимости и захватив с собой карточку, на которую я почти месяц переводила все свои деньги на недельные расходы, отправилась к заведующему медицинским центром при главном городском управлении безопасностью.

Страшно было – аж поджилки тряслись, особенно когда подпись свою на куче документов ставила. О том, что отдаю себе отчет, находясь в здравом уме и трезвом разуме…

– Вы же понимаете, что это опасный преступник? Конечно, учитывая его текущее физическое состояние, он сейчас уже не опасен, но все равно, соблюдайте максимальную осторожность!

– Да, господин полковник, обязательно!

Хорошо, что у меня был опыт общения с Гектором и его отцом. Кратко, четко, по существу и без лишних подробностей. «Да», «Нет», «Надо подумать». Никаких словесных изысков. «Понял», «Не понял»… В общем, чем короче ответ, тем лучше. И главное, не путаться в званиях! Можно назвать подполковника полковником, но не наоборот…

– Операция настолько секретная, что вы отказываетесь от охраны?

– Да, пациент же будет под общим наркозом. К тому же вы сами сказали, что в его состоянии он не опасен. Мы будем максимально осторожны.

– Кнопки вызова дежурного есть по всей палате и в операционной.

– Хорошо. Надеюсь, нам они не понадобятся.

– Я уважаю секретность вашей операции, – мужчина покивал с умным лицом, крутя в руках банковскую карточку без указания имени владельца. Очень удобно для подарков без повода, просто в качестве благодарности за услугу.

Стоимость тела… в смысле стоимость контракта… красного… стоимость красного контракта на двадцать пять лет я оплатила отдельно. Полную стоимость. На всякий случай, если операция пройдет не так успешно, как мы рассчитываем.

– Мы планировали использовать его на органы…

Угу, разобрать на запчасти, положить в баночки со специальным раствором и клонировать, когда возникает потребность. Нас еще в школе несколько раз водили смотреть и баночки, и процесс клонирования, когда мы изучали строение человека.

– Двойная оплата как-то компенсирует финансовые потери вашего центра?

Красный контракт стоит очень дорого, потому что покупается смертник на двадцать пять лет, то есть не просто отброс общества, о котором думать страшно… А… особо опасный преступник…

Мамочки, во что я влезаю, пытаясь помочь подруге?! Но у нее мать категорически против того, чтобы та после интернатуры устраивалась на работу. А у Азалии – призвание, дар… И выходить замуж, чтобы съехать из дома и договариваться уже с мужем, работать ей или нет, подруга категорически не желала. К тому же она хотела работать в той же больнице, где отец, поэтому мир в семье надо было сохранять мирными путями.

Например, признанием государства ее гениальности и запатентованной операцией по восстановлению костей черепа.

– Хм… – полковник покрутил в пальцах карточку и выразительно так посмотрел на меня. Я достала мобильник, вошла в онлайн-банк, вывела нужную сумму на промежуточный, не отслеживаемый счет, спасибо Эмилю, настроившему мне такую возможность, а потом – на карточку, которой передо мной так ненавязчиво помахивали.

Я даже не сомневалась, что не пройдет и часа, как все деньги с нее будут переведены такими же окольными путями на счета полковника. Но зато он будет молчать, в отличие от моих родителей, у которых произойдет легкий такой стресс при виде суммы, которую я сняла со своего счета. На такие деньги можно было купить небольшую машину, а подобные покупки было принято обсуждать заранее, хотя бы за сутки ставить семью в известность. Все-таки это уже не мелкие расходы, а такие… средней крупности. А главное, предъявлять-то я им что буду? Диплом Азалии?!

Но сейчас я старательно держала лицо, потому что ради свободы выбора подруги мне ничего не жалко!.. Я ее понимала как никто… Другое дело, что сама я как раз совсем не горела желанием работать, ни в семейном бизнесе, ни, если честно, по специальности.

Мне хотелось бы стать такой, как мама… И чтобы меня так же любили, как ее – папа. И чтобы все успевать, быть такой же красивой, и чтобы мужчины не просто вставали, когда я вхожу, а застывали и потом с завистью смотрели на моего мужа, как сейчас все смотрят на моего отца, когда мы выезжаем куда-нибудь «в свет». И чтобы меня не тошнило от оперы и театра, потому что в приличном обществе обсуждают не сериалы, а новую постановку и оригинальное прочтение классического сюжета. Но последнее – наживное, со временем научусь обсуждать то, что мне неинтересно, улыбаться тем, кому хочется в лицо плюнуть, позволять целовать руку тем, с кем в одном бы поле… Бизнес – он от нужных знакомств сильно зависит.

– Что ж, смертник ваш, делайте с ним что хотите, а потом, если посчитаете нужным, можете вернуть его нашему центру, со скидкой за перепродажу.

Мы поулыбались друг другу деснами, я собрала все бумаги и на негнущихся ногах, с прямой спиной и сжатыми зубами пошла в операционный блок, где уже готовили мою «покупку» и мельтешила Азалия, счастливая и не совсем еще осознающая, насколько она попала.

– Живой… Евгеника, он же живой! – дошло до нее, как до жирафа, когда все уже было готово к операции, Эмиль стоял с камерой наперевес, а я замерла в уголке, не отсвечивая.

– Вот и не сделай его мертвым! Лечи давай, – рыкнула я на подругу, и та, глубоко вдохнув, собралась и приступила к починке черепа.

Я старалась на это все не смотреть, иначе меня бы стошнило… прямо на пациента или рядом… потому что там было месиво, кроваво-костное месиво, на которое нормальный, не подготовленный к такому, человек смотреть не должен. Только стуканутые на всю голову медики могут в этом копаться и еще определять, что именно они выловили.

– Я использую специальные импланты, вживляя их в сохранившиеся в целости кости черепа. Сверху покрываю все это специальным веществом, моим личным изобретением, схожим по составу с костной тканью…

Уф, в общем, я поняла только то, что Азалия по новой собрала парню череп. И он не умер во время операции… Правда, учитывая бардак внутри его головы, я не очень понимала, зачем и кому может понадобиться подобная операция, но мало ли… Я не медик.

Главное, что этот несчастный даже очнулся! И мы засняли, как он открывает глаза, как смотрит на нас сначала мутно-недоумевающе, а потом вполне осмысленным взглядом. Но я не сразу сообразила, что это не совсем правильно. Только когда он заговорил…

И тут я поняла, что попала… по-крупному попала. У меня в собственности смертник с красным контрактом, и мне надо как-то объяснять семье, куда я дела столько денег и зачем приобрела себе молодого парня.

Глава 6

Евгеника:

Странно, но мама мою покупку одобрила. Правда, поняла она ее как-то очень по-своему, но глубокомысленно покивала, переглянулась с отцом, который уже было начал возражать, и объявила, что решение я приняла правильное.

Флиртовать с равными можно, но увлекаться опасно – мальчики потом могут возомнить о себе невесть что, начать надеяться на большее… Нет, равного надо «пробовать» лишь после того, как приняла решение выходить за него замуж. Но вступать в брак девственницей прямо-таки неприлично, надо уже знать, что ты хочешь от мужчины и что он должен делать, чтобы доставить тебе удовольствие.

Мама говорила все это спокойным ровным голосом, словно мы про мою учебу говорили или обсуждали что-то связанное с работой. А я крутилась, краснела, бледнела и чувствовала себя очень неуютно. Мне было неудобно обсуждать эту тему даже наедине с матерью, и уж тем более за обедом. Хорошо, Эмиль отказался зайти в гости, оставшись в операционном блоке с Азалией. Хотя, если уж честно, его бы я стеснялась меньше, чем отца.

– Прислугу использовать для подобного тем более моветон, – продолжала между тем вещать моя матушка. – Этих людей надо всегда держать на расстоянии, иначе они перестанут нормально выполнять свою работу.

Я согласно покивала, через силу проглатывая тщательно пережеванное мясо. Вкусное, что самое обидное. Просто под такие разговоры у меня кусок в горло не лез.

– Купить отброс… Конечно, это вызов. Но я от тебя все время подсознательно ожидала чего-то… – мама прищелкнула в воздухе пальцами, пока подбирала нужное слово, – чего-то подобного. Конечно, брать надо свеженького, напуганного… Дать его предварительно осмотреть Азалии – очень разумная мысль. Она же ничего у него не нашла? – мать, наконец-то, сменила монотонный тон на слегка заинтересованный.

Отрицательно помотав головой, я сглотнула следующий кусок и преданно уставилась на родительницу. Мне уже было море по колено, потому что я поняла главное – ругать меня никто не будет, смертника провести в дом позволят, а дальше дело за Азалией. Она обещала вшить в его многострадальную голову чип, с помощью которого я смогу его контролировать. Правда, как выкручиваться во время сна, я пока еще не придумала, но тут обещал помочь Эмиль.

– Замечательно. Отбросами общества иногда становятся очень… очень умные молодые люди. Если их приручить, они будут потом есть у тебя с рук и выполнять все твои поручения, даже когда срок их контракта истекает, – мама заметно оживилась, и ее щеки слегка порозовели. Она явно рассуждала не просто так, а со знанием дела. – Если что, у нас в доме есть подвал. Можешь воспользоваться им. Конечно, я в твоем возрасте уже была замужем, – было бы странно, если бы мама не напомнила мне об этом! – Но ты как раз успеешь чуть-чуть набраться опыта, прежде чем избавишься от этого… Если не сможешь приручить, то обязательно продай его кому-нибудь из другого города и не нашего круга. Так будет правильнее. А если сможешь… я подскажу, кому его подарить.

Вот тут я испуганно икнула и быстро изобразила, что поперхнулась. Я-то считала, что отбросы общества – это далекое дно, к которому люди моего круга не имеют никакого отношения. А после слов матери у меня прямо прояснение какое-то случилось. «Подскажу, кому подарить»?! Да ладно?.. Но разрешение пользоваться подвалом меня порадовало.

Хорошо, что мама не видела цвет контракта «умного молодого человека». И на напуганного он совсем не похож. Это скорее я напуганная. Но Азалия права: пускать на органы вполне себе здорового парня – преступление, а объяснить, как за сутки совершенно однозначно потерянный для разумного общества индивид снова стал умственно полноценным, подруга не могла даже нам, что уж там говорить о комиссии, принимающей ее диплом? Или о работниках центра, которым мы бы вернули выкупленного парня обратно?

Азалия раз сто ткнула мне под нос карточку с кучей непонятных слов и диагнозов, взывая:

– Ну вот смотри, тут написано же!

И она тыкала пальцем в эти непонятные мне слова, которые означали, что мозг пациента неработоспособен. Я ей верила, у меня выбора не было. Я в этих словах и терминах разбиралась как гусь в настройке мобильника.

То есть или мы молчим, и тогда убивают здорового парня, или мы признаемся, и тогда диплом подруги под вопросом – кто знает, как вывернут ситуацию с необъяснимой побочкой, которую Азалия не сможет объяснить. И следовательно, куча денег, которые я буквально выбросила на ветер. На подругу – не жалко, а вот на ветер… Ладно бы в клубе прокутила, тогда бы воспоминания остались! Да и вообще, нам нужно положительное внимание, а не подозрительная шумиха. Так что пусть себе полковник думает обо мне все что хочет. Вслух возмущаться он точно не рискнет, тем более я ему намекнула, что мы спрятали прооперированное тело для того, чтобы конкуренты результат не испортили. А после сдачи диплома…

После сдачи диплома Азалия напряжет отца, и тот выдаст нам свидетельство о смерти… уф! И тогда…

Тогда у меня в доме вместо парня-смертника с красным контрактом окажется некто совсем без документов?! Да вашу мать, прости меня, мама!.. И что мне с ним тогда делать?!

С матерком загрузив усыпленное тело сначала на носилки, прикрыв простыней от греха, мы выкатились на улицу, сгрузили постанывающее подтверждение успешности диплома Эмилю в машину, в три пары рук, уже молча, скрипя зубами и стараясь не поругаться. Нервы у всех прямо звенели от напряжения… и от страха мутить опять начало, меня так точно.

Он же живой… шевелится… скоро очнется! А мне с ним жить! Или в подвале держать? Или, может, просто из машины в придорожную канаву? Очухается и пусть валит куда хочет?! Правда, его без документов задержат сразу, а по отпечаткам пальцев вычислят хозяина контракта. Вот позору-то будет…

Так, крепимся, пытаемся быть как мама! Уверенная в себе женщина, понимающая, что творит… А-а-а-а!

В подвал мы тащили тело уже вдвоем, Эмиль впереди, я сзади. За руки и за ноги… Вниз, по лестнице… Уф!

Кинули на пол, переглянулись и побрели ко мне в комнату. Упали на кровать вдвоем и устало уставились в потолок.

– Ну мы и вляпались! – констатировал друг минут через пять вдумчивого мрачного молчания.

– Угу, – промычала я согласно, изучая идеальную белоснежность над головой.

– Чего делать будем?

Ответить Эмилю я не успела, потому что услышала, как кто-то громко и настойчиво пытается выломать дверь в подвале. Мы переглянулись, устало вздохнули и помчались вниз…

Глава 7

Вячеслав:

– Ты же не совсем дикий? – пока мы шли по лестнице наверх, этот вопрос в разных интерпретациях девчонка задала раз пять точно.

Я шел первым, потому что параноидальный Эмиль объявил, что «так положено, я в кино видел!»… Он шел за мной следом, поигрывая настройками дистанционного управления чипом в моей голове. Я буквально физически ощущал каждый щелчок и был уже на грани. Еще пара таких пафосных выкрутасов – и кто-то полетит вниз по лестнице!.. И мне будет уже до звезды, что он при этом будет делать.

– Налево, – прошипел мне параноик, когда мы вышли с подвальной темной лестницы в какой-то коридорный перекресток-развилку между частями дома. Впереди, судя по запаху, была кухня, справа и слева – лестницы наверх и длинные коридоры. – Нам на второй этаж.

В доме все было сделано под дерево или из него, на стенах висели чьи-то портреты, паркетные полы покрыты коврами. А главное, сам домик был такой, что заблудиться можно. Я насчитал три двери, только пока мы шли к нужной, а коридор-то еще не закончился!..

И комнатка была такая… внушительная, как моя однушка, причем, судя по узенькой дверце рядом с входом, – с встроенным туалетом. Я рванул туда и не ошибся… Душевая кабинка, раковина, толчок… Счастье!..

– Можешь помыться и кинуть свои тряпки в утилизатор, – в дверях нарисовался Эмиль собственной персоной. Сложил руки на груди, крест-накрест, и уставился на меня с вызовом.

Я хмыкнул, опустил стульчак обратно и принялся раздеваться. Нравится ему на голых мужиков смотреть – пусть любуется, мне не жалко. Правда, я уже чую, как у меня очередной приступ злости накатывает и желания всех перебить и свалить… обратно к себе свалить!.. Только вот чувствую, что не судьба.

– В утилизатор, я сказал! – и парень ткнул пальцем в какой-то люк, который я вообще сначала за украшение в стене принял. – Только не говори, что ты вырос в таком черезжопинске, где даже утилизатора нет.

– Сам ты… черезжопинский утилизатор, – мрачно буркнул я, залезая в душевую кабину и понимая, что сейчас я тут что-то сломаю, потому что ненавижу чувствовать себя идиотом!

– Здесь горячая, здесь холодная, – Эмиль подошел, встал рядом и повел ладонью полукруг над краном – мне на ноги сначала хлынул кипяток, потом обжигающий лед. – А когда настроишь, переключаешь на душ, – парень чуть привстал за моей спиной и прижал ладонь к стене почти под самым потолком. А потом резко отпрыгнул и захлопнул душевую.

«Гад», – это была самая цензурная мысль у меня в голове. Потому что именно на нее, на мою многострадальную голову, потоком полилось нечто чуть теплое, мощной струей.

Но я уже понял, как настроить более-менее приемлемую для меня температуру, и даже сообразил, как выключить душ: нажал рядом с краном, а потом еще раз, снова рядом с краном. Там выемка такая специальная была для пальцев. Гели, шампуни и мочалки тут, похоже, не водились или прятались. Полотенец я тоже не видел.

– Сушку включи, – за стеклом дверцы появилась моя будущая жертва. В конце концов, я тут опасный преступник с красным контрактом, так что надо оправдывать репутацию.

– Слева! Да где тебя такого отрыли? Даже в глухих деревнях канализация есть…

Я огляделся и нашел еще одну выемку под потолком. После того как я к ней прикоснулся, меня прямо обдало паром. Чуть заживо не сварился, крестовую отвертку им всем тут в задницу!

– Регулируй, дебил! Придурок… – Эмиль распахнул душевую и вытащил меня оттуда до того, как я стал «Славкой на пару».

– Кретин, идиот, тупица!

– На себя посмотри, – слабо огрызнулся я, чувствуя, что завод снова заканчивается и мне пора баиньки.

– Не смей отрубаться, придурок! Твою ж мать… Евгеника, отвернись… Я твоего отброса общества из ванной на матрас перекину.

– Я еще простыню… Ой…

Вот на этом «ой» меня снова вырубило. Что-то у меня с батарейками не то последнее время…

Очнулся я в сероватой такой темени, в которой почти ничего не видно, кроме того, что под самым носом. И вдруг понял, что боюсь. Реально так боюсь даже рукой пошевелить. Это хорошо, если подо мной тот же самый надувной матрас, на который меня этот добросердечный изверг свалил как куль с дерьмом. А если опять камера? Или, того хуже, больница?! Я и раньше к больницам не очень хорошо относился, а последнее время что-то совсем их разлюбил.

Но, собравшись с духом, я пощупал пальцами то, на чем лежу, потом расхрабрился и провел ладонью рядом. Отлично! Очнулся там же, где вырубился.

Сверху что-то едва слышно поуркивало, знакомо так, но снизу видно было плохо, так что я приподнялся на локтях и замер, разглядывая сидящую на кровати боком ко мне девчонку. Она свила себе гнездо из подушек у стены, уселась, укутанная в одеяло, и чему-то там улыбалась, глядя в экран монитора.

Я сначала тоже поулыбался как дурак, глядя на это зрелище. А потом мне до удушающей тоски тошно стало. Еще сутки назад я так же улыбался, лопая салат и играя с Тринити… Еще вчера у меня была нормальная жизнь, последний курс института, тренировки с друзьями, мама, своя квартира, в конце концов! А теперь…

Я дернул рукой, чтобы потереть нос, ну и глаза тоже – зачесалось прямо все, сил нет!.. И обнаружил, что запястья поднять выше десяти-пятнадцати сантиметров от пола не могу. Нормально! Дернул ногами – та же фигня.

– Ой, ты очнулся?! А Эмиль… Эмиль домой ушел, – девчонка мигом отложила свой ноут и растерянно, с легким таким страхом уставилась на меня.

– И что? Мне теперь в туалет нельзя? – огрызнулся, хотя на самом деле не хотел никуда, просто причина ж нужна, чтобы меня освободили.

Запереться бы где-нибудь, умыться… морду бы кому-нибудь начистить, особенно тому, из-за кого моя жизнь так круто сморгнула. Интересно, выясню ли я когда-нибудь, что именно со мной произошло? Вернусь ли обратно?.. Или все, теперь навсегда в этих глюках? А дальше что? Потом? Что со мной будет здесь – потом? Дома-то я без пяти минут инженер был, а тут – преступник особо опасный.

– А ты сам справишься? Эмиль сказал, что ты откуда-то совсем из глубинки, где даже канализации нет.

Девчонка, когда смущалась, становилась трогательно-милая, но я прекрасно понимал, что явление это временное. И исключительно от милоты они меня наручниками или еще чем-то к полу зафиксировали.

Евгеника слезла с кровати, подошла ко мне и зависла, глядя на меня сверху вниз, почему-то еще больше засмущавшись. Я даже не сразу сообразил, в чем дело. Только через полминуты дошло, как до жирафа: одеялки у них тут тоненькие, а стояк у меня вполне такой, внушительный.

– Я… я тебе так нравлюсь? – поинтересовалось у меня это чудо, опускаясь на колени и нажимая на что-то на полу рядом с матрасом.

– Это физиологическое, – хмыкнул я, сразу почему-то догадавшись, о чем она спрашивает. – У тебя ж парень есть, должна знать такие тонкости.

– Эмиль просто друг, – девушка нахмурилась и посмотрела на меня с подозрением. – Иди давай и не испорти ничего!.. Ой!..

Ну да, «ой», под одеялом-то я без ничего был, так что встал и пошел куда послали. А Евгеника осталась сидеть с таким лицом, словно голого мужика впервые увидела.

Глава 8

Вячеслав:

Я в душевую уходил злющий, но глаза уже не чесались, словно лук час резал. Теперь злость тоже притихла. Накатывали апатия и голод, ощутимый такой голод… и апатия на грани пофигизма.

Зато теперь смог полюбоваться на себя в зеркало, а то при блондинистом наблюдателе неудобно было. Я… Как есть я, только теперь вместо стрижки – лысая сзади башка. А челку и макушку не тронули.

Закрыв глаза, я какое-то время стоял и слушал, как льется вода в раковину. Словно я дома… Пришел из института, стою вот… Так, все, стоп! Надо на голод переключаться. Жрать хочется, сил нет. И шмоток бы…

– Слушай, я… Ой!

Я вышел из душевой как раз в тот момент, когда Евгеника подошла к двери. Так что девчонка со всего размаху врезалась мне в грудь и обнаружила очередной раз, что на мне ничего нет. Зато у нее в руках были треники. Нормальные человеческие треники… Правда, на кой они мне, если я спать сейчас снова лягу? Вот только живот крутит, кишка кишку мордует просто… и урчат при этом.

– Надевай и пошли вниз. Есть в спальне моветон…

На лестнице тускло-тускло светила невидимая лампочка, в уже немного знакомом мне коридоре с портретами тоже был приятный такой полумрак. Пока мы шли, я впереди, Евгеника следом, суфлируя шепотом, когда и где поворачивать, мне все время казалось, что я в Эрмитаже.

– Это мои родственники по маминой линии, – заметив мой интерес, пояснила девчонка. – Открывай правую дверь. Мы пришли.

Пришли мы в небольшую залу, в центре которой стоял стол, рассчитанный человек так на десять. Вдоль стен – шкафы со стеклянными дверцами, за которыми прятались несколько столовых и чайно-кофейных сервизов. От этой выставленной напоказ фарфоровой красоты повеяло моим родным миром, и на душе вновь стало муторно. Особенно когда я увидел фигурки слоников… Семь выстроенных по росту слоников, как на полке в доме моей бабушки. Я даже застонал едва слышно, так их вид резанул что-то внутри, проткнув трясину апатии, едва начавшей покрывать мою рану корочкой.

– Болит что-то? – заволновалась Евгеника, но я лишь упрямо мотнул головой, уселся на ближайший стул и уставился на девчонку:

– Чем угощать будешь?

Та внезапно замерла, глазища большие сделала, и лицо такое, с большими буквами на лбу: «Что делать? Все пропало!» Но быстро собралась, вопрос со лба стерла, в глазах уверенность подкрутила и эдак командно-небрежно бросила:

– Сиди здесь, сейчас принесу!

Угу… ясно. Психанула вначале, как меня, такого особо опасного, одного в столовой оставлять. Можно подумать, я сейчас, пока она за едой бегает, сходу всю ее семью передушу по-быстрому.

Когда спустя минут пять, а то и меньше, Евгеника возникла в столовой с полным подносом в руках, мы оба облегченно выдохнули.

Она – потому что я с места не сдвинулся. А я – потому что спустя минуту после ее ухода занервничал от мысли, что сейчас вот заявится ее родня, и что мне тогда делать? Держать меня в доме ей вроде как разрешили, а вот кормить в общей столовой, может, и нет… Да и вообще не горел я желанием ни с кем знакомиться, пока окончательно не пойму, что со мной случилось и как все исправить.

Ну или как вообще мне себя вести правильно. Ненавижу дураком со стороны выглядеть…

– Вот, мясо, картошка вареная, соль… вода, хлеб… Помидоры ешь? Огурцы соленые?

Я энергично кивал на все, подтягивая поближе каждую тарелку, выставляемую с подноса. Во мне, считай, сутки ничего не было, кроме салата, который я слопал еще в своем мире.

Правда, после здоровенного куска жареного мяса и картофелины с соленым огурцом, как это ни обидно, но в меня влезло еще полпомидорины, и все. Пирог с рисом и яйцом я мог есть уже только глазами.

Горестно повздыхав, я дождался, пока Евгеника оттащит поднос обратно, судя по всему – на кухню, и потом побрел впереди нее обратно в комнату.

– Я сейчас отвернусь, ты разденешься, накроешься… и я тебя зафиксирую! – объявила она, гордо поворачиваясь ко мне спиной. Но потом сама сообразила, как это глупо выглядит с учетом того, что они тут все на меня паранойят, и, покраснев, встала боком, чтобы видеть меня краем глаза.

Мысленно я над ней поржал, вслух лишь фыркнул ехидно, стащил с себя треники, швырнул их на спинку ближайшего стула, плюхнулся на матрас, сонно отметил, как она жамкнула на кнопочку у пола и мои запястья и лодыжки оказались плотно зафиксированы невидимыми, но ощутимыми цепями технического прогресса… надеюсь…

– У вас тут магии случайно нет? – уточнил я, сладко зевая.

– Нет… и вокзалов нет, – немного напряженно ответила девчонка. Я успокоенно выдохнул и сладко уснул.

Евгеника:

Едва этот странный парень уснул, я на цыпочках прокралась к секретеру, где хранила все документы, достала его контракт, в котором был указан идентификационный номер физического лица, переходящего в собственность. Уф… Месяц назад подобное казалось немыслимым, сутки назад я воспринимала эту покупку исключительно как вложение денег в счастье подруги, подарок ей на защиту диплома. А подарок – это то, что подарил и забыл!

И вот этот подарочек сопит у меня на ковре… Моя мама считает, что я притащила себе мальчика для секса, мой друг – что я приобрела себе кучу проблем, моя подруга… Ну, Азалия счастлива, хотя и старается это не слишком демонстрировать. И еще ей немного стыдно, потому что она не может мне ничем помочь. Красные контракты можно переоформлять только в присутствии представителя городского управления безопасностью. Но главное, если у меня есть права на покупку почти любого движимого и недвижимого имущества, то Азалии даже котенка нельзя купить без письменного согласия матери. Там все очень строго… И вряд ли ее мама оценит приобретение особо опасного отброса общества с красным контрактом. Это мне повезло!..

«Эм, ты спишь?»

«Издеваешься? Еще только час ночи!»

«Можешь пробить данные по номеру?»

«Еще бы! Я все ждал, когда ты меня об этом попросишь».

«А сам чего не предложил?»

Я даже немного разозлилась. Хорошо, что мне эта идея пришла в голову, а если бы нет? То есть, само собой, в конце концов я бы до этого додумалась, но позже, возможно – значительно позже.

«Кто из нас женщина, ты или я?»

Прямо вижу, как Эмиль ухмыляется, набирая эту фразу. Хитро вывернулся, но мне тоже есть что ему ответить.

«Можно подумать, ты сомневался, помешают ли мне эти знания!»

«А вдруг? Вы, женщины, такие странные».

«На себя посмотри… Короче, вот номер. Пробей!»

Спустя минут двадцать Эмиль прислал мне адрес. Рабочий район, но дом уровня Б, для среднего класса. То есть настраивать горячую и холодную воду парень, живущий уже несколько лет в отдельной квартире, должен был уметь.

Спустя еще полчаса я знала, что у меня на полу спит внезапно обанкротившийся законно рожденный гражданин Северного Союза, с все еще действующей медицинской страховкой, которую еще даже не успели прервать. Причина банкротства засекречена… Засекречена причина банкротства… Это как вообще?!

«Родителей пробить?» – поинтересовался Эмиль. Я машинально кивнула, обдумывая странное загадочное поведение моего личного отброса, потом спохватилась и набрала: «Да».

«Я в шоке!

Отец – Иванов Павел, главный технолог одного из крупных столичных заводов. Второй брак. Трое законно оформленных детей.

Мать – Айгуль Гарахмундинова, разведена. Один законно оформленный ребенок».

Я несколько раз прочла присланный Эмилем текст. Нет, разводы иногда встречались, дело житейское. Обычно они происходили по инициативе женщины, чтобы та могла выйти замуж за другого мужчину, который устраивал ее больше. Но Айгуль жила одна!.. И детей у нее больше не было. Странная какая ситуация. И внезапное засекреченное банкротство. И… Все странно, начиная с того, что Вячеслав Иванов – студент того же самого института, в котором училась и я!.. Факультет только другой, не такой элитный. И обучение на стипендию от завода, то есть заранее место работы на всю оставшуюся жизнь определено.

После окончания должен был впахивать где-нибудь в отделе своего папочки, лет двадцать получая половину зарплаты, чтобы вернуть заводу долг. Обычная жизнь среднестатистического представителя среднего класса. Ну, не считая разведенной матери…

Уф… Но как тогда он умудрился обанкротиться? И почему внезапно разучился настраивать горячую и холодную воду, забыл, где находится утилизатор? Почему он несет какую-то чушь про магию и вокзалы?! Вокзалов у нас уже лет сто как не было… Порталы были. Остановки были. Порты для большегрузов были.

«Эй, кстати, как там твой отбор поживает?» – прервал мои размышления Эмиль.

«Трое кандидатов осталось, – обрадовала его я. – Морально готовлюсь рассекречиваться и встречаться с победителями».

Глава 9

Вячеслав:

Утром я проснулся от кокетливого перешептывания Евгеники с кем-то через ноутбук.

– Нет, я еще не уверена, что ты достоин меня увидеть. Ты должен радоваться, что я позволила тебе услышать мой голос.

На девчонке были наушники, поэтому ответа на ее пафосную реплику я не узнал. Но так даже забавнее. Я улегся поудобнее, чтобы понаблюдать за ней, пока она меня не заметила. Вчера вечером Евгеника была нормальной, растерянной и немного напуганной. Сейчас это была королевна, блин, какая-то, общающаяся с подданным.

Причем королева-вампир, потому что белки ее серо-голубых глаз настойчиво намекали на то, что кто-то не спал всю ночь.

– Я подумаю. Нет, тем более нет… Я рада, что ты оценил мою фигуру по достоинству.

Как я удержался и не заржал – не знаю. Целую минуту крепился, а то и две, пока Евгеника не попрощалась, такая же пафосно-величественная, и не закрыла ноутбук. После этого мы рассмеялись оба.

– Как ты его… – через смех выдавил я и даже попытался показать ей поднятый вверх большой палец, но вспомнил, что прикован к полу. Это как-то слегка снизило градус моего веселья, да и девчонка уже отхихикалась всласть.

– Зануда он, – поделилась она со мной и горестно вздохнула: – Но очень умный, прямо вот идеальный помощник для отца. И симпатичный… Родители его бы одобрили.

– А ты? – уточнил я, потому что в голосе Евгеники никакого энтузиазма не наблюдалось.

– А мне уже замуж пора, – фыркнула она и швырнула в меня подушкой: – Давай, рассказывай, откуда ты такой свалился на мою голову! С засекреченным банкротством, разведенной матерью и не умеющий пользоваться техникой!

– Неправда, ноутбуком я пользоваться умею, – буркнул я и только потом подумал, что тут же вполне может быть все иначе, другая операционка, другие соцсети, другие игры, другая клавиатура!

– Одевайся, – Евгеника спустилась с кровати, проигнорировала мой стояк и отпустила меня на волю. – Умывайся и докажи, что умеешь пользоваться.

Это было почти что взятие на слабо, но я повелся. Очень хотелось понять, чем их технологии от наших отличаются.

Отнял у девчонки ноут, уселся поудобнее, порадовался, что клава такая же, легко вошел в любимую соцсеть и обалдел, увидев свои фото. Записи, правда, были не совсем мои, но в моем стиле. Внутренне трясясь от напряжения, попытался залогиниться. Обалдел еще больше – мои логин и пароль подошли…

Евгеника тоже смотрела на меня с каким-то подозрительным интересом, а я принялся читать записи на стене, потом полез в личку…

Верхнее сообщение было от неизвестного мне парня: «Славка, какого ты вчера прогулял тренировку?»

Я… Вчера… Прогулял… Ну да, вчера – прогулял. Я нахмурился и принялся сверлить взглядом экран, совершенно не понимая, что происходит.

Потом меня озарило, и я зашел на сайт игры, он существовал и здесь. Логин и пароль подошли снова. По-моему, я тихо схожу с ума… Что там Евгеника говорила? Засекреченное банкротство, разведенная мать… Да чтобы их гаечным ключом по затылку! У меня мать счастливо замужем уже много лет. Просто ее муж усыновлять меня не стал, да и я не очень рвался звать его папочкой.

– Моя мать… Айгуль Гарахмундинова? – уточнил я. Ну и пусть идиотом буду выглядеть, если не угадаю, плевать уже. Но девчонка согласно кивнула, продолжая смотреть на меня с подозрением.

Так, отлично. Тринити… Есть ли здесь Тринити?

Не знаю, почему я вцепился в этого парня или девчонку, просто оно было последним, с кем я общался в своем мире.

«Бечик? У тебя все норм? Ты позавчера с такими искрами из игры выскочил!»

«С искрами? Скажешь тоже!» – у меня реально тряслись руки и глаз, по-моему, дергался, пока я все это набивал.

«Да, ты сказал, что понял, в чем фигня, и тебе надо срочно в библиотеку. Среди ночи. И вырубился!»

Я разочарованно выдохнул. Значит, это – не тот Тринити, хотя у того тоже была ночь, когда мы резались последний раз, но у меня-то был вечер. И я не успел ему написать про библиотеку. Я не сам вырубился, а меня вырубило. И…

«Слушай, а о какой я фигне вчера говорил?» – это сообщение я успел набить, но вот отправить мне его Евгеника не дала. Отняла у меня ноут и сама быстро набрала: «Да, почитать приспичило, у меня бывает, ты же знаешь».

«=) В библиотеку среди ночи? Да впервые за три года знакомства. Хотя ты прав – придури в тебе хватает».

Я дернулся вернуть ноут себе, получил по рукам и затих, глядя, как Евгеника чатится с единственным связующим звеном моей шизы из этого и моего мира. То есть раз он есть здесь и там, значит, и я могу быть здесь и там. Значит, надо найти меня здешнего, а меня нездешнего вернуть обратно!.. Домой!.. Я хочу домой так, что прямо пиздец!

– Тут логи переписки есть? – пнула меня в бок Евгеника.

– Логи? Есть, – я несколько раз сморгнул, возвращая зрению четкость. Потом до меня допер смысл вопроса. Я кинулся рыться в хистори, ничего не нашел и помотал головой: – Только на моем ноуте, в системе они не хранятся.

– Значит, надо вытрясти хистори с твоего знакомого. Так, чтобы он ничего не заподозрил.

– Э-э-э-м…

– Да у тебя на лбу написано, что ты или не понимаешь, или не помнишь ничего! Ни про фигню, смысл которой ты понял, ни про библиотеку! Кстати, а в какую ты библиотеку мог попереться? Только в районную, наверное. Но среди ночи?.. – девчонка с жалостью посмотрела на меня, а потом махнула рукой: – Сиди, Эмиль приедет, и решим.

– А без Эмиля никак? – ехидно подколол я. И так настроение дерьмо было, а тут совсем испортилось.

– Он умный. А я прямо чувствую, что у нас тут все… через жопу, прости уж. Все, начиная с твоего засекреченного банкротства. И вот что за фигня, из-за которой ты в библиотеку пошел?

– Да, может, и правда фигня, – я демонстративно пожал плечами, чувствуя, как внутри все возражает против этого. Не прутся люди среди ночи в библиотеку из-за реальной фигни. Даже я. Тем более если уже игра шла… Никуда бы от игры не ушел в здравом уме.

– Так, может, напрямую и спросим? – предложил я. Но тут же сам понял, что это плохая идея, Тринити обязательно что-то заподозрит. Если оно хоть чуть-чуть похоже на моего партнера по игре – заподозрит и затаится.

«Да, я такой. Ладно, пока!» – написала девчонка вместо меня.

«А чего заходил-то?» – внезапно насторожился Тринити.

Мы с Евгеникой переглянулись, я отнял у нее ноут и набил ответ:

«Да в хистори кое-что посмотреть…»

«Псих ты! Все спокойно играют, одному тебе заговоры мерещатся. Держался бы ты от всего этого подальше и хистори свое почисти! Я вот удалил все к демонам, от греха!»

Мы с Евгеникой, не сговариваясь, горестно вздохнули. И тут у ноута в правом углу замигало изображение черного паука на красном фоне. Девчонка испуганно вздрогнула, ойкнула и нажала кнопку отключения от сети. Паук забегал по монитору, становясь с каждой пробежкой все бледнее и бледнее. Наконец, совсем исчез.

– Уф! Антивирус вовремя сработал. Кто-то пытался нас выследить. Может быть, даже твой знакомый, ведь мы только с ним и общались.

– Я еще в соцсеть заходил, – попробовал тихо вякнуть я, сам понимая, что отмаза лажовая.

– У меня настроен сброс сессии через пять минут отсутствия активности. Так что вынесло тебя из соцсети, пока мы с твоим знакомым болтали. А антивирусник сработал позже. Это самый навороченный, его брат Эмиля для безопасников писал.

– Ну раз брат Эмиля, – передразнил я, недовольно щурясь, – значит, круче только яйца!..

– Кстати, о яйцах, – внезапно оживилась Евгеника. – Пойдем позавтракаем.

Глава 10

Евгеника:

Мне с большим трудом удавалось делать вид, что ничего особенного не происходит. Все в порядке. Уф…

Мы условно спокойно позавтракали, при этом мой подопечный тоже старался не паниковать, хотя я по его лицу видела – он одна сплошная нервная клетка. Жующая, глотающая, даже отвечающая на мои вопросы нервная клетка. Я сама была не лучше, если честно.

К счастью, мама так рано не встает, а папа уже уехал на работу, так что мы провели время в столовой в одиночестве, а потом поднялись обратно наверх.

– Дай я еще…

– Нет, – я даже отодвинула ноут и от него, и от себя подальше. – Все. Пока не придет Эмиль, мы его не трогаем. Лучше расскажи… Расскажи, что с тобой случилось.

Давно надо было спросить, наверное. Хотя когда «давно»? Вчера нам явно было не до разговоров…

– Если бы я сам понимал! – грустно как-то выдохнул парень. – Но ты не думай, по башке меня шарахнули уже после того, как я к вам переместился!

– Как «переместился»? – не поняла я. Что-то мне все же не по себе немного: мало того, что со мной рядом особо опасный преступник, так еще и спятивший… Или не спятивший? Вирус-то мы оба видели.

– Сам не понял! – неожиданно рыкнул на меня парень, а потом закрыл глаза и пригорюнился на своем матрасе – свернулся в клубок сидя, обнял ноги руками и лицом в колени уткнулся.

– Мы играли. С Тринити. Вдруг свет моргнул, а когда обратно врубился – я уже у вас был, не у себя… Да не смотри ты на меня как на психа! – загадочный отброс общества снова разозлился. – Параллельный мир, перпендикулярная реальность… не знаю, короче, откуда меня к вам принесло, но я не отсюда! У меня в мире рабства нет!.. – тут парень тяжко вздохнул и добавил: – Такого как у вас, официально узаконенного, – нет. И вообще многое иначе.

– Может, у тебя после операции? Последствия?

Если бы не вирус, ни за что бы не поверила, но теперь я все же засомневалась – а вдруг он не бредит? Конечно, никаких параллельно-перпендикулярных миров не существует. Но, наверное, все происходящее можно как-то логично объяснить, начиная с похода в ночи в библиотеку.

– Последствия?! – парень зло сверкнул на меня глазищами и как пошел шпарить… – У вас в 1812 году война была? Что значит «кого с кем» и сейчас двадцать второй век на дворе? Так вот, у меня в мире двадцать первый! Слушай сюда… Французская революция провалилась, потому что Наполеон всех обманул, захватив власть. А потом он пошел войной на Россию… Мы постоянно с кем-нибудь воюем, потому что нас вечно пытаются завоевать. Когда нас не завоевывают, мы играем в игру «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим – кто был никем, тот станет всем». Ты по датам сверяй, я сейчас тебе основные события выдавать буду, какие помню, потому что я как раз позавчера экзамен по истории пересдавал в своем институте. Спецом выучил все…

Я слушала и чувствовала, что тихо схожу с ума. Нет, я не увлекалась историей, ни новой, ни старой, ни древней. Но даты мировых войн знали даже дети, потому что мы очень гордились, что уже более трехсот лет всем Союзам удается решать все вопросы мирно. И я знала, что когда-то давно какую-то часть Северного Союза занимала такая страна, как Росша. По звучанию и местоположению на карте чем-то похожая на Россию сбрендившего отброса.

– Смотри! – тыкал псих пальцем в карту мира, которую я нашла у себя на диске, не подключаясь к сети. – Вот ваш Союз, а вот так был наш… Советский… Он, правда, развалился еще до моего рождения. Я не мог придумать целый мир, с историей и географией. И техника у нас с вами другая… и вообще…

– Ну, веришь теперь мне? Веришь?! – парень смотрел на меня с такой странной смесью надежды, отчаяния и злой решимости, что я быстро-быстро закивала. А то по нему прямо чувствуется, что еще немного – и начнет меня трясти, требуя поверить в его странную историю…

– Короче, свет моргнул, а когда снова зажегся, в комнате стояло три мужика, объявивших, что у меня какой-то мифический долг, огромный настолько, что даже цена квартиры не покроет, на которую, к тому же претендует мать, и что меня продадут в рабство на пять лет.

– И как пять лет обычного бытового контракта превратились в двадцать пять лет красного?

Уф! Я чуть не… Надо же, оказывается, пока мы тут активно в «верю – не верю» играли, Алита запустила в дом Эмиля. А так как он был мой давний друг и знал, куда идти, провожать наверняка поленилась… Иначе она бы постучала, объявила о том, что ко мне гость, и соблюла бы все положенные случаю приличия.

Ну а без нее Эмиль незаметно просочился в комнату и, похоже, уже давно наблюдает за нами, стоя в уголке между шкафом и стенкой.

– Потому что я мужика, который мне про пять лет объявил, завалил и попробовал сбежать… – устало выдохнул… Вячеслав. Он, конечно, не представился, но я же знаю, как его зовут, в конце концов.

– Завалил безопасника? – очень спокойно и медленно, чуть ли не по слогам, уточнил Эмиль.

– Пяткой в грудь с разбега, – небрежно пожал плечами мой чудо-отброс. – Как два пальца…

– Покажи… В стену.

– А то уж я было обрадовался, что по тебе пяткой вдарить можно! – хищно усмехнулся Вячеслав, а потом отошел к окну, пробежался и подпрыгнул… В стену он, к счастью, бить не стал, но мне хватило воображения, чтобы оценить силу не сделанного удара.

Даже после того, что мы увидели, мой друг сумел задать следующий вопрос почти спокойно:

– То есть ты владеешь запрещенными боевыми искусствами?