Ветер времён бесплатное чтение

Глава 1

Серое небо сгущалось и тяжелело перед грозой. Смолкли птицы. Где-то в кронах кривых кедров допевали последние цикады. Тишина, смешиваясь с тягучим жарким воздухом, давила на виски. Казалось, тяжёлый воздух утроил вес, зажатого в ладони, меча. Сильная рука как-то неуверенно двигала клинком, будто вспоминая забытое упражнение.

Большая каменная площадка, обрываясь пропастью глубокого ущелья, другим своим краем упиралась в ступеньки небольшого храма, пристроенного к серой скале.

Прямо у ступенек, наблюдая за движениями человека с мечом, стояли трое буддийских монахов. Один из них, с седой бородой и в длинной серой одежде, в согнутой перед собой левой руке держал чётки из тёмно-синих лазуритовых шариков.

Человек с мечом продолжал так же неуверенно двигаться по площадке. Это был мужчина средних лет с голым торсом, вид которого вполне соответствовал общей картине горного храма. Но приглядевшись внимательнее, можно было заметить некоторые детали, не совсем уместные в этом уголке простоты и аскетизма. Покрой коричневых штанов, заправленных в сапоги из первоклассной кожи. Инкрустированные ножны меча, оставленные на каменных ступенях. И наконец, висевший на груди, круглый золотой медальон с изображением странной птицы на трёх лапах…

По движениям руки с мечом опытный взгляд определил бы в человеке искусного мастера. Тем более непонятными были его неуверенность и сомнения на лице. Казалось, его внутренняя сущность находилась сейчас где-то далеко от этого места…

Лица наблюдавших за упражнениями не выдавали никаких эмоций. Лишь в руке с чётками угадывалось едва уловимое напряжение – большой палец застыл на очередном шарике, чуть заметно покачивая его из стороны в сторону.

Меч продолжал лениво толкать плотный, душный перед грозой, воздух. Цикады совсем смолкли, и тишина стала превращаться в пустоту. Казалось, всё вокруг замедляется… Но вот… Первая капля упала на поднятое к верху остриё и медленно рывками поползла вниз по зеркально отполированному клинку. Откуда-то из глубин ущелья, с перемешанным запахом травы и цветов, освежающей прохладой на площадку ворвался ветер. Ударив в лицо человека с мечом, он зашевелил его волосами и, проникнув в ноздри, казалось, достиг самого мозга.

Человек раскрыл шире глаза и сделал глубокий вдох. Губы плотно сжались. Взгляд стал ясным и твёрдым. Медленно и плавно он отвёл руку с мечом назад и, застыв на мгновение, сделал молниеносный выпад вперёд, хлестнув по воздуху клинком.

Большой палец седого монаха на мгновение замер и резко со стуком щёлкнул шарик вдоль по нитке…

Где-то за горой сверкнула молния. Зашелестел дождь. Оживший клинок летал, рассекая потоки капель. Каждое движение было наполнено одухотворённостью. Казалось, он писал картину или поэму… Атакующие связки были непохожими друг на друга. Сверкающий клинок то: безжалостно разрубал все дождевые потоки, попадавшиеся на пути… То вдруг резко останавливался, будто щадя некоторые из них. Сильные ноги отточенными движениями перемещали человека: то вправо, то влево, вверх, вперёд, на разворот… Всё убыстрялось. Где-то над головой загрохотал гром. Вкладывая последние силы, человек приближался к финалу схватки… со своими сомнениями. Согнув ногу, он выпрыгнул высоко вверх и, уже приземляясь на одно колено, нанёс завершающий широкий горизонтальный удар клинком, рассёкший всё пространство впереди себя.

Гроза откатывалась за гору. За ней быстро перемещался и дождь. Потоки воды скатывались под уклон к краю площадки и исчезали в пропасти. Тучи, постепенно расходясь, выпустили краешек голубого неба и первый лучик солнца, сразу засверкавший мелкими каплями в траве. Затрещали первые нетерпеливые цикады.

Человек поднялся с колена и, улыбнувшись, зашагал к ступенькам храма. Положив рядом с ножнами ещё мокрый меч, он подошёл к монахам и поклонился.

– Учитель!

Седой монах поднял взгляд на человека перед собой и плавно передвинул ещё один шарик на чётках.

– Учитель! Я… – Человек задумчиво замолчал.

– Знаю. Я всё видел. – Старик слегка улыбнулся. – Ты принял решение.

– Да, Учитель! – Человек поднял взгляд.

– Ты нашёл все ответы? – Большой палец замер на очередном синем шарике.

– Нет, Учитель! Я их не нашёл. – Человек опустил взгляд, но тут же твёрдо вскинул его прямо в глаза старика. – Но решение я принял!

Большой палец седого монаха щёлкнул ещё одним синим шариком. Взгляд потеплел. Старик непроизвольно поднял руку и удовлетворённо пригладил кончик седой бороды…

Глава 2

– И что? Он прямо так и сказал? – Человек в широкой богатой накидке из золотой парчи удивлённо скривил губы и взял со стола грубый керамический кубок.

Его собеседник, с аккуратно подстриженной бородой и в одежде когурёского чиновника, также взял свой кубок и, отхлебнув из него, откинулся на резную спинку кресла.

– Я и сам был удивлён. Да и не только я. Вы не представляете – какой там был скандал. – Чиновник снова отхлебнул из кубка. – Да. Он сказал, что это его решение.

– Но… Но как такое вообще возможно! Чтобы командующий сам… по своей воле ушёл с поста! – Человек в парчовой накидке покачал головой. При этом золотая подвеска в его замысловатой помпезной причёске тихо зазвенела. – Нет, ну… Нас, конечно, это радует. Это довольно благоприятное обстоятельство… Но мне кажется, здесь есть какое-то скрытое намерение. Генерал, который выступает против войны…

– Извините, господин! Но вы не совсем правильно поняли. Если бы речь шла о войне с вашей империей, то, я думаю, его не пришлось бы уговаривать. Да вы и сами знаете. Но война с братскими народами Силла[1] и Пэкче… Это совсем другое дело, и думаю, он не единственный в Когурё, кто так считает. Просто он сказал об этом прямо.

– Да какие там ещё братья! Уже несколько веков вы грызётесь между собой. Отбираете друг у друга земли, крепости… А когда кто-то приходит с нашей стороны, начинаете обзывать нас захватчиками. – Человек в золотой накидке поморщился и со стуком поставил кубок на стол.

– Вы, как всегда, правы. И всё же… Одни корни, одни обычаи… – Чиновник посмотрел на собеседника и, увидев, как тот нахмурил брови, словно спохватившись, приподнялся и, взяв маленький кувшинчик, уважительно двумя руками подлил вина в поставленный на стол кубок. – Но я с вами совершенно согласен! Времена изменились. Новая жизнь требует новых взглядов, новых людей… И наш новый правитель тоже это понимает. Поэтому не беспокойтесь. Война с Силла будет уже скоро.

– Да, уж пора бы… А кстати, генерал уходит. А куда? Какие у него планы? Известно что-нибудь?

– Сказал, что забирает свою семью и уходит в горы.

– Вот как! И что это? Хочет привлечь к себе внимание?

– Я не думаю. – Чиновник задумчиво водил пальцем по кубку.

– Вы знаете, я бы не очень полагался на это его… Даже если он действительно собирается сделать так, как говорит… Он всегда может передумать и вернуться. Пожалуй… Я думаю, вам надо об этом позаботиться. – Человек в золотой накидке пристально посмотрел в глаза чиновнику. – Нельзя допустить, чтобы он вернулся. Тем более там, в горах… Это ведь совсем не трудно будет сделать?

Откинувшись на спинку кресла, чиновник задумчиво кивал головой, но вдруг словно спохватившись, подскочил на месте.

– Что вы! О, Будда! Это невозможно! Никто в Когурё не пойдёт на это. Авторитет генерала настолько… Нет-нет! Это полная бессмыслица! – Чиновник схватил со стола свой кубок и выпил содержимое залпом.

– А может, вам стоит подыскать – кого-то из мохэ[2]? – Подперев голову рукой, он задумчиво постукивал указательным пальцем по резному подлокотнику. – Эти дикари… Они ведь ваши союзники? К тому же… весьма недалёкие и свирепые.

– Мохэ? – Чиновник укоризненно посмотрел на собеседника, словно, на ничего не понимающего ребёнка. – Да. Они, конечно, разбойники. Но генерал с их вождём – чуть ли не кровные братья. Когда-то в молодости он помог их племени отбиться от ваших предшественников – Суй. Так что, генерал у них ещё больший национальный герой, чем даже у нас в Когурё. – Чиновник, махая руками, тряс головой. – Нет! Нет! Это невозможно! Никак!

– Ну, ладно-ладно! Успокойтесь! – Человек в золотой накидке задумчиво покрутил перед глазами свой кубок. – Ну что ж. Хорошо. Это мы возьмём на себя. – Залпом допив остатки вина, он поставил кубок на стол.

Глава 3

Древко стрелы, закончив мелко дрожать, замерло. Наконечник больше чем наполовину плотно засел в шарообразном наросте кривого кедра. Вторая стрела ударила рядом с первой, но уже слабее и, качнувшись, отвалилась. Перевернувшись в воздухе, она дважды ударилась о ствол и упала на траву.

Губы мальчика досадно сжались. Он тряхнул головой и нахмурил брови. На лице начали проступать первые признаки, подступавшей ярости… Но вдруг, словно что-то вспомнив, мальчик вытянулся и медленно опустил руки. Лицо застыло каменной маской. Через мгновение он слегка прикрыл веки и, глубоко вздохнув, потянул следующую стрелу из висевшего на поясе бамбукового колчана.

Мужчина, наблюдавший за мальчиком, улыбнулся. Он сидел, поджав ноги, прямо на траве, в тени раскидистого дерева посреди большой поляны, окружённой высокими чёрными скалами. Слегка откинувшись, мужчина передвинул выше, затруднявший сидячее положение, широкий кожаный пояс. При этом движении солнечный лучик, пробившийся сквозь зелёную крону, задел висевший на груди круглый медальон. Трёхлапая птица сверкнула золотым блеском в ответ.

Окинув взглядом поляну, мужчина посмотрел вдаль. Зелёные вблизи и далее бледные, в синеватой дымке, плавные холмы гор тянулись до самого горизонта. Свежий горный ветер приятно обдувал лицо, наполняя грудь спокойствием.

Расслабленно улыбаясь, мужчина подумал, что уже очень давно не чувствовал такого умиротворения и лёгкости на душе. Казалось, он сбросил с себя тяжёлые оковы тревог, постоянной ответственности, опасений принять неправильное решение…

В решении же, принятом им накануне, он был уверен и считал его единственно правильным в данной ситуации.

Ситуация эта имела возраст почти в шесть столетий и была впоследствии названа эпохой Троецарствия. Три Великих государства: Когурё, Силла и Пэкче. Вышедшие из одних этнических корней и имевшие во многом схожую культуру, эти три народа даже имели одну и ту же цель, одну национальную идею. Состояла она в объединении всех трёх царств в единое государство. Но, несмотря на общее желание, все усилия не приводили к каким-либо результатам.

Основной причиной этого было то обстоятельство, что каждый видел результат по-своему. В Когурё считали, что это должно быть одно большое Когурё. Силасцы видели это новое государство огромным, поглотившим всё вокруг, Силла. Ну и, разумеется, в Пэкче мечтали о новом Великом Объединённом Пэкче…

Сложная задача. Многие выдающиеся люди во всех трёх странах несколько веков пытались найти её решение, но так и не находили.

Не находил этого решения и когурёский генерал Ыльчи Мун Док. Осознавая, что великая задача остаётся для него непосильной, а так же чувствуя, что время его на Земле подходит к завершению, он принял решение: «Если не можешь остановить неправильную войну, то хотя бы просто не принимай в ней участия».

– Отец!

Оторвавшись от своих мыслей, генерал поднял голову.

– Отец, посмотрите! – Мальчик шёл с довольной улыбкой на лице, время от времени оборачиваясь и указывая рукой куда-то назад. Посмотрев в ту сторону, генерал увидел пять стрел, кучно торчавших, в наросте дерева. Однако, приглядевшись, он не нашёл той, что упала в траву.

Гордость в глазах и радостная улыбка. Мальчик бодро шагал, размахивая руками и распихивая носками сапог маленькие камешки. Но, уже подходя к генералу, он внутренне собрался и, смахнув с лица улыбку, зашагал медленнее. Подойдя, он на мгновение замер и поклонился.

– Отец!

Мальчик наклонил голову, и генерал улыбнулся.

– Неплохо, Доксун[3]! Вот только… что-то я не заметил ту стрелу, которая упала. Она ведь там была?

– Да, отец! Я её перезапустил. – Глаза мальчика светились гордостью. – Чтобы она не портила результат.

– Ах, вот оно что! Чтобы не портила результат! – Задумавшись на мгновение, генерал усмехнулся.

Почувствовав неладное, мальчик тревожно посмотрел в глаза отцу.

– Я… Я что-то… неправильно сделал?

– Ну… Можно, конечно, и так… – Слегка улыбнувшись, генерал посмотрел в глаза сыну. – Результат получился красивый. Но… Он ведь не настоящий.

До мальчика начало доходить. Он медленно опустил голову.

– Та стрела, что упала на траву, и которую ты, постыдившись, запустил заново, была для тебя самой ценной. Она принесла тебе больше пользы, чем те, что попали в цель. Вернее, она принесла бы больше пользы. Если бы ты не попытался вычеркнуть её из своей памяти.

Мальчик совсем поник, и генерал, улыбнувшись, продолжил более мягко.

– Подойди! Сядь рядом.

Мальчик сел на траву рядом с отцом.

– Доксун, каждый человек рано или поздно совершает ошибки. И их не надо вычёркивать из своей жизни. Память о них поможет тебе не сделать этого в следующий раз. И более того, если после совершения ошибки, ты будешь размышлять о ней, то, возможно, найдёшь ответы и на множество других вопросов.

Мальчик оживился и с любопытством в глазах посмотрел в лицо отца.

– А какие они? Эти другие вопросы?

От неожиданности генерал озадаченно задумался. Но вдруг рассмеялся и похлопал сына по плечу.

– Вообще-то я не имел в виду что-то определённое. Но… Ну что ж, давай попробуем разглядеть что-нибудь интересное. – Генерал с улыбкой прищурился. – Ну, вот например то, как ты сейчас шёл сюда, ко мне. – Генерал указал в ту сторону, откуда пришёл мальчик. – Если пойти и внимательно посмотреть, то, вероятно, можно будет увидеть и смятую траву, и поломанные стебли цветов, раскиданные в стороны камешки, а может быть, и ещё какого-нибудь раздавленного жука или муравья… То есть – все твои следы пребывания в этом месте.

– А это очень плохо? – Пытаясь понять, мальчик пытливо прищурился.

– Ну… Зависит от того, кто и как на это посмотрит. Если, по-моему, то плохо.

– А почему?

– Ну, во-первых, по таким следам тебя всегда могут найти враги.

– Но сейчас же их здесь нет. Если будут, то я постараюсь…

– Чтобы это получилось у тебя в нужный момент, лучше делать это всегда. Где бы ты ни находился. Тогда у тебя появится привычка, навык. Ты даже не будешь об этом задумываться. Всё будет получаться само собой.

Лицо генерала стало серьёзным. Он положил руку на плечо мальчика.

– И вообще. Не оставлять своих следов на Земле без особой необходимости – будет правильным и справедливым. Вот посмотри вокруг! Эти: горы, деревья, трава, какие-нибудь бурундуки и муравьи… Когда мы с тобой сюда пришли, всё это здесь уже было. И нужно с уважением подойти к этому, созданному до нас, порядку вещей. Так же, зайдя в чужой дом или двор, нельзя по своему усмотрению передвинуть ту или иную вещь. А лучше внимательно присмотреться. И тогда, возможно, станет понятно, что эта вещь находится на этом месте не случайно. Если научишься уважать эти: горы, реки, животных, чужой труд, как результат чьей-то мысли, то сумеешь правильно разглядеть своё место и свой путь в этой Жизни. Тогда придёт Мудрость, а с ней – настоящая Сила.

Генерал замолчал и через некоторое время посмотрел на, задумавшегося, сына.

– Доксун! Ты понял что-нибудь?

– О! – Мальчик, словно, очнулся. – Да, отец! Я понял, кажется, всё! – Его взгляд был настолько серьёзен, будто он мгновенно повзрослел на несколько лет.

– Ну что ж… Это значит, что ты уже вырос. И раз так, то… – Генерал снял со своей шеи кожаный шнурок с круглым золотым медальоном и, повесив его на шею мальчика, аккуратно пригладил ладонью.

– Это мне? Уже? Но… Отец, вы же сказали – когда мне исполнится десять… – Взяв медальон в руку, мальчик взволнованно смотрел то на него, то на отца.

– Ну, во-первых, ждать осталось совсем недолго. Месяц пролетит быстро. И потом, – генерал посмотрел в глаза сыну и улыбнулся, – мне кажется, это уже произошло. – Он потрепал сына по голове и, услышав как у того заурчало в животе, весело рассмеялся. – О! Я слышу, как твой живот говорит, что пора обедать. – Резко, натренированным движением, генерал поднялся и отряхнул с коленей травинки. – Пойдём домой! Мама, наверное, уже всё приготовила и ждёт нас.

Глава 4

Солнце спряталось за облаками. Стало прохладнее, и ветер сразу перестал быть освежающим и приятным. Здесь, у подножия скал, он дул сильнее, чем внизу, на оставленной позади поляне.

Мальчик шёл за отцом, осторожно ступая по каменистому склону. Он старался делать это аккуратно, оставляя меньше следов «своего пребывания в этом месте». Это было нелегко, но очень интересно. А ещё, вспомнив слова отца, мальчик подумал, что со временем ноги привыкнуть и будут без труда делать это сами. Радуясь своим мыслям, он пошёл быстрее, догоняя отца.

– А мы теперь всегда будем жить в этом маленьком домике на горе?

Генерал остановился и, переведя дух, обернулся к сыну.

– Наш прошлый дом тебе нравился больше?

– Ну… Этот, конечно, гораздо меньше, чем тот, что у нас был. Но, зато здесь намного интереснее, чем в городе. Только вот… Мне немного жаль, что теперь не могу встречаться с хёном[4].

– А тебе нравилось с ним общаться? – Генерал присел на небольшой валун.

– Да, отец! – Мальчик радостно улыбнулся. – Он хоть и взрослый уже, но со мной разговаривает, как с равным. И он знает много всего интересного. Вот только… – Мальчик опустил глаза. – Кажется, я не очень нравлюсь его маме.

– Тебя это беспокоит?

– Да, нет. Ведь у меня есть своя мама. – Мальчик поднял взгляд выше, к верхнему краю склона, где уже скоро должен был показаться их новый дом. – О! Кажется, мама немного перестаралась с печкой. – Мальчик, улыбаясь, указал рукой на густой серый дым, поднимавшийся над горой.

Генерал обернулся в ту сторону, куда смотрел мальчик, и встревоженно вскочил с камня. Застыв на мгновение, он рванулся вперёд и, бросив на ходу сыну: «Догоняй!», устремился вверх по склону.

Почувствовав тревогу отца, мальчик мгновенно собрался в жёсткий комок и побежал вслед за генералом. Склон становился круче, и он стал отставать. Отец уже скрылся за краем холма, а мальчик всё продолжал бороться с шуршащими под ногами мелкими камешками. Но вот камни закончились. Дальше пошла мягкая трава, и мальчик ускорился.

Наконец, выбравшись наверх, Доксун окинул взглядом широкое зелёное плато. Дом горел, испуская густой чёрный дым, сквозь который местами прорывалось ярко-красное пламя. Рядом с домом отец бился мечом с какими-то свирепыми бойцами. Они были одеты в звериные шкуры и внешне походили на разбойников. Но при размашистых движениях шкуры распахивались, открывая взгляду ламеллярные доспехи имперских солдат Тан.

Доксун застыл на месте. Мозг мальчика не успевал оценить увиденное. Он машинально обвёл взглядом всё вокруг и вдруг заметил чуть поодаль коричневое пятно на зелёной траве. Вспыхнувшая в голове смутная догадка резко вывела мальчика из оцепенения, и он побежал.

Женщина лежала на спине, раскинув руки. Лицо её было спокойным, глаза закрыты. И Доксун, подбегая, на мгновение подумал, что она уснула прямо здесь, на траве.

– Мама! – Доксун осторожно, словно пытаясь аккуратно разбудить, прикоснулся к руке матери. – Мама!

Её звали Оюн. Она ничем не отличалась от других девушек её селения. Так же следила за порядком в доме своей семьи, так же выделывала звериные шкуры и водила лошадей к реке… Даже ростом, статью и вольным насмешливым взглядом она походила на всех своих сверстниц из народа мохэ. И всё же, хоть внешне это никак не проявлялось, одно отличие было. Она приходилась младшей сестрой вождю племени. И хоть никаких привилегий это положение не предусматривало, оно сыграло определённую роль в судьбе девушки.

Время от времени вождю приходилось бывать в больших городах соседних стран. Рассказы брата о них и невероятно интересные вещи, которые он оттуда привозил – всё это заставляло сердце мечтательной девушки биться сильнее. И поэтому, когда брат сказал, что она должна будет выйти замуж за его друга, когурёского генерала, она согласилась, почти не раздумывая. Тем более что своего будущего супруга она знала уже давно. Он был на много лет старше неё и, несмотря на свои военные заслуги, довольно простым в обращении. А ещё она знала, что у него есть почти взрослый сын от первого брака и… Ну, в общем, и прочие подробности, которые могли интересовать девушку, даже из мохэ, собиравшуюся замуж.

Попав впервые в когурёскую столицу – Пхеньян, Оюн была ошеломлена. Это превосходило все её ожидания и фантазии. Величественный дворец, дома, огромный торговый рынок, искусное оформление городского ландшафта, женщины в нарядных платьях, воины в красной униформе и в грозных доспехах и, самое главное, много, очень много людей. Она подумала, что если бы между их народами началась война, то все эти люди могли прийти даже с пустыми руками и просто затоптать всё её племя.

Прошло некоторое время, и постепенно на смену первым восторженным впечатлениям стали приходить и первые неуютные ощущения. Большой город стал давить на неё. Ей как будто не хватало воздуха, ветра, шума деревьев, ржания лошадей на пастбище… А ещё, Оюн стала замечать надменные, а порой и откровенно насмешливые взгляды. Она чувствовала, что всё делает не так, выглядит не так… Это угнетало девушку, и только дома, рядом с мужем, она вновь ощущала уверенность и спокойствие. Здесь она делилась с ним своими тревогами, и он всегда мудро и с присущим ему юмором развеивал все её страхи. Постепенно с его помощью Оюн изучила местные традиции, обычаи, освоила этикет… И в скором времени перестала отличаться от других когурёских женщин. Это придавало ей больше уверенности, и лишь когда она случайно сталкивалась где-то с бывшей супругой своего мужа или с кем-то из её многочисленных родственников, то снова чувствовала себя чужой и незваной в этом новом и большом мире.

Всё изменилось, когда она родила сына. Казалось, этот маленький пищащий комочек стал последним и решающим штрихом в картине её жизни. Пришло время душевного спокойствия.

Шли годы, Оюн перестала замечать чужие взгляды, чужих людей. Вся её вселенная сузилась до размеров их усадьбы, где, приготовив обед, можно было стоять на высоком крыльце и наблюдать, как муж учит сына стрелять из лука или что-то ему объясняет, указывая на рыб в пруду… Она с улыбкой вспоминала свой благоговейный трепет и восторг от первых столичных впечатлений. Теперь ей было безразлично, что находится или происходит там, за воротами их дома. Поэтому она нисколько не расстроилась решением мужа уйти из города и поселиться в маленьком домике в горах. Она знала – для неё это ничего не меняет. Её жизнь останется прежней.

Вот и сегодня утром Оюн, как всегда, проводила мужа с сыном и принялась за свои привычные дела. Наводить порядок в их новом доме было очень легко. Домик был маленьким. И быстро управившись со всеми делами, включая приготовление обеда, она вышла на маленькое крыльцо.

Здесь не было городского гула. Только трещали цикады, и посвистывала какая-то птица в траве. Подул ветер, и запахло кедровой смолой. Оюн вдохнула эту хвойную свежесть и прикрыла глаза. Вдруг сквозь шелест травы послышалось лошадиное ржание. Молодая женщина удивлённо открыла глаза и посмотрела вдаль.

Конный отряд странных всадников в звериных шкурах медленно приближался со стороны леса. Они выглядели, как мохэ. У одного из них даже был надет на голову боевой мохэский шлем из медвежьего черепа. Но для сестры вождя этого племени всё это выглядело смешной нелепостью. Какая-то смутная догадка мелькнула в голове молодой женщины. И в следующий момент её глаза проницательно сузились, а губы сложились в презрительной усмешке. Оюн быстро вошла в дом и твёрдым движением сняла со стены лук и полный колчан стрел.

Выйдя во двор, она подошла к низкой изгороди и, вытянув из колчана, положила на тетиву сразу две стрелы. Это был старый способ её племени при отражении атаки, кучно наступавшего врага. Тетива издала вибрирующий звук, и стрелы умчались вдаль. Через несколько мгновений за ними ушла следующая пара. Потом ещё и ещё… И вот, уже несколько тел в звериных шкурах осталось лежать на траве. Оставшиеся пришпорили коней и стали приближаться быстрее.

В молодой женщине проснулась кровь её воинственного племени и, плотно сжав губы, она была твёрдо намерена дать бой тем, кто нёс угрозу её дому. Она вытянула очередную пару стрел, но вдруг в глазах её мелькнула какая-то тревога. Словно что-то вспомнив, молодая женщина замерла на мгновение. Затем развернулась и побежала. Обогнув дом, она легко перелетела через ограду и устремилась по зелёной траве к краю плоской горы. Туда, где утром скрылись из вида: муж и сын. В своём боевом азарте, она совсем забыла о них. И сейчас в висках стучало: «Быстрее! Успеть! Остановить! Спасти!»

Сильный толчок в спину. Затем – резкая боль. Молодая женщина, словно споткнувшись, развернулась в воздухе. Она широко раскинула руки и упала на траву, обломав о землю, торчавшую в спине стрелу.

– Мама! – Доксун продолжал трясти руку матери. Он чувствовал всю тщетность своих действий, но отказывался верить в это. Случайно коснувшись земли, он почувствовал что-то мокрое и, одёрнув руку, увидел кровь на своей ладони. Мальчик сел на траву и обмяк. Казалось, он собирается заплакать. Но, вдруг! Его губы перестали дрожать и, плотно сжавшись, приобрели жёсткое выражение. Глаза наливались яростью. Мальчик поднял голову и осмотрелся.

Возле полыхающего дома отец бился с двумя бойцами в звериных шкурах. Ещё двое лежали порубленными у ограды. Где-то сбоку раздались крики, и Доксун увидел ещё троих нападающих, бегущих в сторону дома с мечами наперевес.

Мальчик вскочил на ноги и, выхватив из колчана стрелу, вскинул лук. Он в ярости резко потянул тетиву, но… Перед глазами промелькнула картина: стрела, ударившись о дерево, медленно переворачивается в воздухе и падает на траву. Мальчик остановился и, удобно расставив ноги, сделал вдох. Затем спокойно прицелился и, задержав дыхание, выстрелил.

Стрела ударила в бедро последнего из бегущих. Схватившись за древко, он закрутился на месте и, повалившись на бок, закричал. Первый из троих бойцов, не видя, что происходит у него за спиной, продолжал бежать к дому. Второй оглянулся на крик. Порыскав взглядом, он заметил мальчика с луком и рванулся в его сторону.

Доксун сначала испугался, но лёгшая на ладонь вторая стрела вернула его к реальности. При первом выстреле он немного волновался из-за дальности. Теперь же противник, приближаясь, сам сокращал расстояние выстрела. Где-то в глубине души Доксун обрадовался, но тут же, вспомнив о пагубном влиянии эмоций в этом деле, спокойно положил стрелу на тетиву и прицелился.

Второй выстрел оправдал старания мальчика – вражеский боец, выронив меч, схватился за торчавшую в горле стрелу и упал на колени.

Боец в звериной шкуре, наконец, добежал, и бой у полыхающего дома качественно изменился – теперь их стало трое. Удивить или взволновать генерала данным обстоятельством было невозможно. И он просто отметил про себя это изменение ситуации, как вполне логичное и требующее другой тактики.

Обманным выпадом генерал спровоцировал крайнего бойца на атаку, и тот, рванувшись вперёд, перекрыл собой среднего бойца. На несколько секунд нападающих стало опять двое. Воспользовавшись созданной им же ситуацией, генерал резко перешёл от обороны к атаке. Он обрушил на противника каскад сильных ударов: сверху, снизу, сбоку, опять сверху… Боец не поспевал за атакующими движениями. Он растерялся и пропустил сильный удар на уровне виска, снёсший верхнюю половину его черепа.

Перед генералом снова стояли последние двое бойцов, один из которых изрядно устал. Это было заметно по его движениям и выражению глаз. Отметив про себя это обстоятельство, генерал тут же принял решение. Ложной атакой он оттеснил второго бойца. Первый, уставший, поддавшись на уловку, решил перевести дух и на секунду расслабился. Эта ошибка стала для него фатальной. Резко атаковав, генерал выбил из его рук меч и следующим движением рассёк грудь ничего не успевшего предпринять противника. Второй боец с криком пошёл вперёд, и генерал, решив, что пора заканчивать, резко присел под летящим клинком противника и круговым ударом с разворота полоснул его по животу. Боец вскрикнул и упал на одно колено. Генерал сделал вдох и с выдохом нанёс мощный удар противнику в область шеи.

Крыша дома начала местами рушиться, поднимая вокруг клубы искр и пепла. Генерал опустил меч и, переведя дух, осмотрелся. Остановив взгляд на маленькой фигурке, бегущей в его сторону, он узнал сына.

– Отец! Там! Мама! – Доксун бежал, указывая рукой куда-то назад.

Генерал вскинул тревожный взгляд и помчался навстречу сыну.

– Она не умерла? Ведь так, отец? Да? – Доксун присел, заглядывая в глаза отца.

Генерал стоял на коленях и, держа руку жены, печально смотрел прямо перед собой. Он обнял другой рукой сына, прижав его голову к своей груди.

– Всё, Доксун! Всё. Мамы здесь уже нет. Мы сейчас…

Откуда-то издалека послышалось конское ржание. Генерал поднял голову и тут же вскочил. Со стороны дальнего холма на зелёное плоскогорье въезжал большой конный отряд. Они уже не прятались под шкурами. В форменных доспехах, под боевыми танскими знамёнами, во главе со своим начальником с надменным лицом они ровным строем двигались в сторону горящего дома.

– Доксун, беги! Беги в лес! Спрячься так, чтобы, чтобы тебя не нашли! Быстро! – Генерал оттолкнул сына и побежал в противоположную от леса сторону. Он бежал, привлекая к себе внимание, по открытой поляне в направлении возвышенности, оканчивавшейся крутым обрывом.

Глава 5

Весь остаток дня Доксун бродил по лесу, с удовлетворением осознавая, что приказ отца выполнен – он спрятался. Да так хорошо это сделал, что перестарался. Тщетно пытаясь определить, где он находится и в какую сторону теперь надо двигаться, мальчик понял, что заблудился. А ещё, он сильно проголодался. И поэтому очень обрадовался, найдя большую гроздь мелких древесных грибов. Он оторвал их от дерева и сел на землю, привалившись спиной к, заросшему мхом, стволу. Первый же кусочек показал, что грибы вполне съедобные и даже вкусные. Только не солёные. Мальчик вспомнил, что уже ел эти грибы дома. Тогда мама их… А отец говорил, что сырые тоже… Мама. Отец. И тут Доксуна накрыло. Волна реальности, отставшая где-то позади, наконец, догнала его, заставив вспомнить всё: отец, бегущий к обрыву, уводя за собой погоню; вражеский воин с выпученными глазами, упавший на колени и судорожно схватившийся за стрелу в горле; тело матери, раскинувшей руки на зелёной траве…

Мальчик продолжал жевать. При этом лицо его скривилось, а из глаз текли слёзы. Он вытирал их ладонью, вместе с этим, отправляя в рот очередной кусок.

Так он и сидел, прислонившись к дереву. Ел и плакал. Ел и плакал. Пока не заснул.

Солнце скрылось за верхушками деревьев. Уже начинало смеркаться, когда две тёмные фигуры крадучись подобрались к спящему мальчику.

– Ну что там? Живой? – высокий худой мужчина в старой грязной одежде спросил шёпотом, насторожённо оглядываясь по сторонам.

– Да. Вроде, живой. Спит, просто. – Подросток лет пятнадцати склонился над Доксуном. – Наверное… О! Смотри, хённим! Это же… Золото!

– Где? – Высокий наклонился. Стараясь рассмотреть, прищурился и тут же отпрянул, отдёрнув за руку молодого спутника. – Не трогай!

– Ты что, хённим! Мы же теперь разбойники! Да за такой медальон… Это же золото!

– Это не просто золото. Эта вещь о многом говорит.

– Что же такого она говорит?

– Для таких, как мы… Да и не только для таких… Эта вещь говорит: «Беги! Беги далеко и очень быстро!»

Подросток озадаченно посмотрел на старшего товарища, потом – на спящего Доксуна.

– И что? Мы просто уйдём?

Высокий, прикусив губу, задумался.

– Нет, ну… продать-то мальчишку можно. – Высокий посмотрел на спящего, потом – на молодого спутника. – Но штуку эту не трогай. Забудь, что она вообще была. И не проболтайся нигде, если жить хочешь. Понял?

– Понял, понял.

– Ну, если понял, то давай! Держи ему ноги! – Высокий поморщился и вытащил из-за спины мешок.

Зыбкая серая мгла к ночи стала рассеиваться, открывая чёрное, но ясное небо, усеянное яркими звёздами. Такими же яркими, как искры догоравших брёвен, время от времени поднимавшихся ветром. Ветер постоянно менял направление и иногда уносил искры в сторону края площадки. Туда, где на зелёной траве, раскинув руки, лежала женщина в коричневом платье.

Она была сейчас далеко, на крыльце своего дома в Пхеньяне. В раскрытую дверь было видно, как муж сидит за столом и что-то пишет тонкой кисточкой. У пруда с рыбками, смешно перебирая ножками, ходит её сын. Она подумала: «Почему он такой маленький? Ему ведь уже почти десять». Вдруг ворота распахнулись, и во двор вошёл человек в золотой парчовой накидке. Он подошёл к её сыну и, взяв за руку, повёл к воротам. Она закричала, но крика не было. Она обернулась к мужу, но его там не было. Прогремел гром, и весь двор заслонила от солнца огромная тень. Гигантский ворон с тремя лапами налетел на человека в золотой накидке и, вырвав ребёнка из его рук, взмыл вместе с ним к небу. Она закричала: «Док… су-ун!»

Одна искорка, всё же долетев, опустилась на лицо молодой женщины. Оюн открыла глаза…

Глава 1

Принято считать, что цикады поют. Людей проживающих, в тех широтах, где они не водятся, наверное, данное определение вполне устраивает. Но тот, кто слышит это ежедневно на протяжении большей части календарного года, посчитал бы, что слово «пение» звучит в данном случае несколько кощунственно. Особенно когда ты лежишь весь избитый вдоль и поперёк, и у тебя и без того гудит в голове. Когда ты желаешь только одного – уснуть и забыться, чтобы не чувствовать боли и не помнить, откуда она взялась. И вот этому твоему, казалось бы, довольно простому желанию не суждено сбыться… Потому что эти маленькие демоны, которые, судя по всему, никогда не спят и не едят, режут своим металлическим визгом всё пространство вокруг, а вместе с ним и твою голову.

Осознав, наконец, всю несбыточность своего желания, Минсок открыл один глаз, затем – второй. Пытаясь понять, где находится, мальчик огляделся.

Большое помещение, деревянный настил. По обе стороны длинного прохода – ровные ряды соломенных матрасов.

Пошарив рукой рядом с собой, Минсок понял, что лежит на своей постели в казарме учебного центра хваранов. Он расслабился и снова прикрыл глаза. В голове полетели, одна за другой, картинки прошедшего дня…

– Минсок, сзади!

Он не успел обернуться и получил сильный удар по спине. Деревянный меч, хоть и не может разрубить человека, но окажись он в руках взрослого умелого бойца, а не четырнадцатилетнего подростка из отряда соперников, то такой удар мог стать последним в жизни Минсока. Он закричал и упал на одно колено, опираясь на свой такой же деревянный меч. Удар был по спине, но почему-то потемнело в глазах. Минсок стоял на одном колене и, пытаясь отдышаться, жадно хватал воздух ртом. Его никто не добивал. Не потому, что это было запрещено, правила боевых соревнований были жёсткими, а потому, что его противника оттеснил командир его отряда – Сохён. Он был крепким высоким подростком. И, в отличие от Минсока, уже сейчас блестяще демонстрировал качества необходимые настоящему воину. Поэтому, для него не было большой проблемой взять на себя противника Минсока, в дополнение к своему.

Стук деревянных мечей, крики подростков, поднятая десятками ног пыль… Большая квадратная площадка в центре бревенчатого форта с разноцветными флагами отрядов. Это была учебная база и резиденция хваранов.

Хвараны. Деятельность этой элитной молодёжной организации была направлена на воспитание лучших представителей силлаской молодёжи, способных в будущем повести за собой нацию, став оплотом и защитой государства. Они изучали военное дело и основы морали того времени. Занятия эти в основном заключались в постоянных физических тренировках, направленных на выработку выносливости и укрепление духа учеников.

Минсок никогда не хотел стать хвараном. Все эти тренировки казались ему неимоверно скучными. Поэтому ему всегда больше остальных доставалось в схватках, и во время марш-бросков по окрестным горам он всегда приходил к финишу последним. А ещё, иногда Минсок высказывал странные мысли, которые не вписывались в привычное понимание окружающих, а лишь вызывали постоянные насмешки.

В общем, в отряде «Летающих магов» Минсок был самым слабым звеном, да ещё и с репутацией не вполне нормального человека. Правда, самого Минсока всё это мало волновало. У него была другая проблема. Некое обстоятельство, разрушившее его прежнюю гармоничную жизнь, а также все надежды и планы.

В проделанной дыре своего соломенного матраса Минсок хранил самую дорогую ему вещь. Он почти не имел возможности пользоваться этой вещью теперь. Но ощущение её присутствия рядом приносило Минсоку спокойствие и надежду. Это была маленькая бамбуковая флейта. Давно, в детстве, он получил её в подарок от своего дедушки. Вскоре дедушка умер, так и не успев научить внука пользоваться инструментом. Но мальчику повезло. Оказалось, его мама в дни своей юности играла на похожей флейте. Она научила его извлекать звуки из маленького инструмента и слышать музыку. И музыку эту Минсок слышал теперь, и даже видел, буквально во всём. И в дожде, и в колышущейся траве, и в прыгающих с ветки на ветку воробьях… Если бы Минсок только мог, то он бы остался в этом мире волнующих звуков навсегда и даже, возможно, сделал бы это своей профессией… Но. Дворянский титул его отца бесповоротно ставил крест на такой желанной и несбыточной перспективе.

Теперь Минсок попал в совершенно другой мир. Здесь не было ни плавного течения реки, ни лёгких взмахов веера в руке матери, ни соседской девочки, качающейся на качелях… Здесь были только резкие крики, топот десятков ног, да стук деревянных мечей. И музыка… исчезла. Всё пространство вокруг заполнила пустота с какофонией бессмысленных звуков.

А теперь ещё, вдобавок ко всему: боль в спине, разбитая голова и эти проклятущие цикады… Минсок вздохнул и обречённо опустил голову на матрас.

Глава 2

Сильный, но тёплый ветер шелестел разноцветными флагами над фортом. На площадке внизу сошлись в контрольной схватке оранжевые «Летающие маги» и зелёные «Стражи царства». По всем сторонам, за пределами площадки, ровными квадратами выстроились остальные отряды хваранов. На трибунах вокруг ристалища разместились высшие военные чины и члены Совета дворянства.

Чуть ниже и ближе к площадке, на центральной трибуне, под богато украшенным балдахином сидела молодая девушка в изысканном наряде и с вуалью на лице.

Это была принцесса Чинсон, носившая звание Хранительницы хваранов. Происхождение этого почётного титула имело свою непростую историю. Дело в том, что вся деятельность института хваранов подчинялась внутренним традициям, кодексам и законам. Вмешиваться в эти процессы напрямую не имел права даже король. В то же время, дворянство имело для этого свои определённые рычаги. Данное преимущество обуславливалось тем, что в подавляющем большинстве хваранами являлись юноши из аристократических семей, которые так же, как и их отцы, сбивались в коалиции и вели политическую деятельность внутри хваранской организации. Ну и, разумеется, эта политика дворянства и их отпрысков имела мало общего с заботами о государстве, а преследовала по большей части только свои меркантильные интересы.

И вот, для того чтобы предотвратить дальнейшее разложение хваранской идеи и получить хоть какой-то контроль над воспитанием подрастающего поколения силлаского общества, королевскому двору, с большими ухищрениями, удалось всё же провести решение об учреждении якобы, просто, почётной и формальной должности в этой молодёжной организации. Называлась она – Хранительница хваранов. И со времён короля Чинпхёна эту должность всегда занимала одна из принцесс. Та, что была способна своей безупречной репутацией, умом, силой духа, ну и, конечно же, красотой вдохновить сотни юношей жить и умереть ради страны и нации, а не только ради обогащения их семей.

Чуть выше и справа от места, где сидела принцесса, в своих белых мантиях разместились члены Совета дворянства. Один из них наклонился к своему старшему соседу.

– Сандэдын[5]! Есть известие от моего человека из дворца.

– Что там? – Старик чуть повернул голову к собеседнику.

– Всё, как мы и предполагали. – Собеседник старика огляделся по сторонам. – Королева умирает. Похоже, со дня на день.

Старик нахмурился.

– Мы ещё никогда не были настолько не готовы к этому. – Старик скривил губы. – У нас до сих пор нет претендента.

– Ну а… – Собеседник старика слегка кивнул в сторону, сидящей на центральной трибуне, принцессы.

– Что! Опять! – Старик поднял брови и чуть не вскочил со своего места. – Третья правящая королева подряд! Вы в своём уме? – Спохватившись, старик перешёл на шёпот. – Нет, ну нынешняя королева ещё более или менее… Но прошлая… – Старик покачал головой. – Я, конечно, не спорю, королева Сондок сделала огромный вклад в развитие нашей страны. Но чего это стоило нам, дворянству! Сколько нашей крови! И в прямом и в переносном смысле… Нет! Хватит нам королев!

– Ладно, ладно! Успокойтесь, сандэдын! Я не имел в виду ничего конкретного. На глаза попалась принцесса, ну вот я и… Есть же ещё этот… Племянник прошлой королевы.

Старик скептически посмотрел на собеседника.

– Кого? Этого умалишённого щенка! Он же психически ненормальный! Вы видели его глаза? Они, как будто смотрят в разные стороны. А его ненормальная улыбка? Он же застрял в развитии где-то, наверное, в пятилетнем возрасте. – Губы старика презрительно скривились. – Помните, мы принимали решение о закрытии «Цветочного дворца» его матери? Мы должны были формально заручиться его словом. Мать всё-таки. Так он сказал, что ему это не интересно, и что он торопится на ловлю сусликов со своим учителем, этим пьяницей-монахом. Нет, ну нам-то тогда это было на руку. Но всё же! Иметь вот такое существо на троне Силла… – Старик покачал головой.

– И что же тогда делать?

– Не знаю. Может, ещё всё обойдётся? Может быть, королева не умрёт. А мы пока что-нибудь придумаем.

Глава 3

Сколько нужно времени, чтобы привести в ветхое состояние какое-либо строение? Если этим строением не пользоваться, то оказывается, что это происходит довольно быстро. Прошло всего четыре года с того времени, как Совет дворянства принял решение о закрытии «Цветочного дворца» – резиденции, жившей в нём когда-то принцессы Чхонмён, первой в истории Силла Хранительницы хваранов. И за четыре года, некогда утопавший в цветах, маленький, но очень значимый дворец превратился в заросшие травой и вьющейся зеленью руины.

Правивший некогда король Чинпхён, будучи внуком Великого Чинхына, страстно желал восстановить величие королевской семьи, созданное его дедом, и умерить необузданные амбиции дворянства. Однако, связанный по рукам всевозможными хитроумными положениями и правилами, он был не в состоянии осуществить задуманное.

Его дочь, принцесса Чхонмён, заняв пост Хранительницы хваранов, решила посвятить свою жизнь делу отца и королевской семьи. Отважная и благородная, умная и сильная духом, она сплотила вокруг себя небольшую часть верных хваранов и начала борьбу с неоправданными привилегиями дворянства. Политические ресурсы дворян на тот момент значительно превышали возможности королевского двора. И в этой неравной борьбе принцесса Чхонмён погибла.

Её гибель позволила дворянству обрести утраченный душевный покой. Но, правда, ненадолго. Родная сестра Чхонмён, принцесса Токман, заняла её место как в структуре хваранов, так и на политической арене Силла. Вокруг новой Хранительницы сплотились бывшие соратники погибшей принцессы. К ним добавились хвараны, до сих пор остававшиеся в стороне, но для кого смерть принцессы Чхонмён отнюдь не казалась таинственным несчастным случаем, как было объявлено официально. Обе стороны уже открыто обозначили свои позиции, и борьба началась.

К несчастью для дворян, новая Хранительница хваранов оказалась неожиданно более сильным противником, чем её предшественница. Дело в том, что волею судьбы принцесса Токман воспитывалась в более жёстких условиях, вдали от королевского двора. Поэтому, обладая необходимыми качествами, такими же, что и её погибшая сестра, Токман могла рассчитывать не только на свой твёрдый характер, но и на практический опыт ведения реальной борьбы.

Прошло некоторое время, и дворянство потеряло часть своих привилегий, лишившись при этом и многих своих лидеров. Принцесса Токман, напротив, весьма преуспела в своей борьбе и, развив свой успех, создала прецедент – заняв трон, стала первой правящей королевой Силла.

Годы правления королевы Сондок, как теперь называли принцессу Токман, стали временем процветания и прогресса государства. Она реформировала систему земледелия, внедрив новые методы обработки земли и ведения хозяйства; изменила налоги в пользу бедных слоёв населения, искоренила дискриминацию народа Кая, влившегося в состав Силла со всеми своими территориями. Молодая королева просто публично сожгла все списки каясцев, в результате чего все они стали равноправными гражданами страны. А ещё по её инициативе была построена первая на Корейском полуострове научная обсерватория. Её целью была популяризация среди населения более реалистичного понимания природных явлений в противовес религиозным заблуждениям.

Вскоре королева Сондок умерла. Умерла от болезни, в результате подорванного в детстве здоровья и высокой нагрузки на организм в процессе борьбы за власть и процветание своей страны.

Правление третьей, уже двоюродной сестры, названной королевой Чиндок, протекало более стабильно и ровно. Она успешно поддерживала созданный предшественницей порядок, в то же время, не обостряя отношений с дворянством.

Постепенно дворянство стало поднимать голову и шаг за шагом отвоёвывать утраченное. В воздухе вновь заискрилось общественное напряжение. И в разговорах всё чаще стало появляться упоминание «Цветочного дворца» принцессы Чхонмён, как символа борьбы с несправедливостью. Тогда-то Совет дворян, руководствуясь «экономическими соображениями во благо государства», и принял решение о прекращении выделения средств на содержание «Цветочного дворца» и полном его закрытии.

Маленький, заросший травой, полуразвалившийся дворец располагался в дальнем углу дворцового комплекса. Он стоял на небольшой возвышенности, что не позволяло общей стене скрыть его целиком от глаз, проходящих за ней, людей. Иногда какой-нибудь прохожий останавливался, смотрел на развалины и, неодобрительно покачав головой, шёл дальше.

Напротив развалин, через дорогу от дворцовой стены, раскинулся небольшой торговый рынок. Два ближних к краю, прилавка немного отличались от остальных, привлекая покупателей яркими цветами своих товаров. На одном из них были разложены всевозможные украшения: нефритовые браслеты, кольца; золотые, искусно инкрустированные драгоценными камнями: броши, шпильки, подвески… Второй прилавок не уступал первому в разнообразии и красоте товара. Только это были сладости. Яркие и разноцветные, в форме всевозможных цветов и деталей изысканного орнамента.

Роскошь и соответственно немалая цена всех этих товаров обуславливалась близостью этого рынка к дворцу. И, учитывая данное обстоятельство, можно было бы предположить, что дела у этих торговцев шли довольно успешно. Однако, взглянув на лица двоих мужчин, сидевших за прилавками, вряд ли можно было назвать их счастливчиками, поймавшими свою удачу.

– Как вы полагаете, уважаемый? Который сейчас час? – Торговец сладостями, как более молодой, слегка наклонил голову.

– Полагаю… – Старший торговец, прищурив один глаз, посмотрел на солнце. – Заканчивается час Обезьяны[6].

– Ну да. Ну да… – Младший, как-то обречённо, покивал головой. – Вероятно, вы правы. – Он медленно опустился на маленький стульчик и, смиренно положив руки на колени, грустно опустил голову.

Некоторое время они сидели молча. Затем, младший торговец поднял голову, устремив затуманенный взгляд куда-то вдаль.

– А помните, уважаемый! Раньше, приблизительно в это время, открывалась вон та маленькая дверь в стене, и оттуда выбегали служанки «Цветочного дворца». Такие молоденькие и весёлые! Они всегда так щебетали и смеялись, что у меня сразу поднималось настроение. А с какими глазами они набрасывались на мои сладости и печенье! Кстати, некоторые из них были такие пухленькие, что я бы не рекомендовал им так увлекаться сладостями, но разве ж я мог им отказать! Эх, какое было время! – От избытка чувств торговец взял со своего прилавка маленькое печенье в виде цветка и, засунув в рот, стал блаженно его жевать.

– Вы что-то путаете! – Старший прокашлялся и принял более значимую позу. – Вовсе они не к вам приходили. Они приходили за моими украшениями. А ваши сладости они покупали просто… ну, так… заодно. Если оставались деньги.

– Ну, это вы зря, уважаемый! – Младший торговец встал. – Мои сладости здесь все знают! Один раз даже Главная придворная «Цветочного дворца» приходила. Она покупала у меня печенье для самой принцессы Чхонмён! А ваши украшения… Они, конечно, хорошего качества. Но такие дорогие, что я даже не зна…

– Да вы хоть представляете, откуда их привозят! Их поставляют мне напрямую из Тан! А это знаете, какие… – Разволновавшись, старший торговец слегка покачнулся и схватился за сердце.

– Что с вами! – Младший торговец вскочил с места и, подхватив старика под руки, аккуратно усадил на стул.

Старик, благодарно кивая, отхлебнул воды из протянутой ему чашки и вздохнул.

– Послушайте! О чём мы с вами спорим! Всё это в прошлом.

– Согласен с вами, уважаемый! – Младший торговец примирительно кивнул и посмотрел в сторону развалин. – Эх, какой был дворец! Если бы этот молодой… А, кстати, уважаемый! Вы когда-нибудь видели этого… ну, молодого принца?

– Сына принцессы Чхонмён? Да он же постоянно пьянствует в таверне, за рынком, с этим горе-монахом. – Старик сплюнул.

– Да-а! Его мать была такой уважаемой женщиной!

– Это всё заграничное воспитание. Принцесса беспокоилась о его безопасности и отправила в Тан. Думала, так будет лучше. А чего же хорошего может быть там, где у всех на уме только роскошь, вино, азартные игры… – Старик опять сплюнул. – Да-а… Испортили они нам принца! А ведь многие его так ждали! Думали, вернётся сын, отомстит за мать… Эх…

Глава 4

Создавая человека, природа помимо какого-то логичного понимания окружающего мира наделила его неким странным, на первый взгляд, свойством. Когда одни и те же явления воспринимаются им с прямо-противоположной оценкой. И дело в том, что этот самый окружающий мир вовсе не меняется, как не меняются и явления, вдруг преобразившие своё значение с минуса на плюс и наоборот. Это преображение не имеет ничего общего с физической реальностью, а происходит только в сознании самого человека.

Таким образом, он способен изменять мир в самых невообразимых направлениях. Но, только… в своём собственном представлении. И, как правило, сам он даже не подозревает, что эти колоссальные метаморфозы вселенной зависят от таких ничтожных физических проявлений, как… настроение. Или же от, казалось бы, не менее ничтожного факта – выспался человек сегодня или нет.

Минсок сегодня выспался. Вчера тоже. И вообще, быть избитым на соревнованиях, как оказалось, вовсе не так уж и плохо. Три дня, пока он поправлялся, его никто не беспокоил. Только приносили еду. Три дня отдыха и полноценного сна! Но даже не это изменило: Минсока, его настроение, восприятие и оценку окружающего мира.

Последняя тяжёлая схватка на ристалище, вытянувшая весь физический и моральный потенциал подростка. Стресс, травма, боль, лихорадка выздоровления… Всё это встряхнуло его организм, прорвав застоявшийся затор в душе и в сознании. И теперь, отдохнувший и очищенный, Минсок чувствовал, что что-то произошло. Более того, он был уверен, что там, в лихорадочном бреду, он опять слышал свою музыку.

Она несколько отличалась от той, что владела его душой прежде. Это было что-то новое и незнакомое и, в то же время, такое близкое и понятное.

Все эти ощущения и догадки толкали подростка к действиям. Ему не терпелось проверить, попробовать, убедиться…

Он легко поднялся с постели и быстрым шагом вышел из казармы. На площадке перед казармой отряд «Летучих магов» отрабатывал индивидуальные упражнения. Стоял грохот ударов деревянных мечей о тренировочные столбы.

Словно в предчувствии чуда, Минсок твёрдым шагом подошёл к стойке с деревянными мечами. Осторожно, двумя руками, будто боясь вспугнуть, он снял со стойки свободный меч. Затем, развернувшись, поднял его над головой и…

Да! Это было так – она проснулась. Эта новая музыка внутри Минсока. С волнующим ритмом барабанов. С искрящейся партией флейты. Мгновенно заставившая подростка подтянуть живот и сконцентрировать взгляд, она сделала его движения резкими, точными и, придав всему действию особый смысл, наполнила душу поэзией. Поэзией… боя.

Минсок уверенно двигался, разрубая воздух деревянным мечом: сверху, сбоку, по кругу, в прыжке… При этом он ни разу не пошатнулся и не оступился. Это новое звучание, прорывавшееся изнутри, управляло теперь всем его телом, делая движения быстрыми и точными. Глаза подростка горели. Он улыбался. Ему снова нравилась жизнь…

И жизнь эта перестала быть тягостной. Как перестали быть тягостными тренировки и марш-броски по горам.

Теперь во время бега Минсок заметил, как мелодия в его голове меняется с изменением ландшафта по пути следования. Он уже знал, что если проложить маршрут по тем большим валунам, где придётся прыгать верх и вниз, то в этом месте всё вокруг начинает искриться каскадом эмоциональных звуковых комбинаций. Минсоку это нравилось, и теперь он осознано выбирал этот путь по более гористой местности, чтобы снова испытать эти будоражащие фантазию ощущения.

Конечно, тот кризис в душе юноши, что теперь был уже позади, мог привести и к совершенно другим последствиям. Он мог придавить его, уничтожив волю. И это могло стать непоправимым. А ещё Минсок мог бы преодолеть эту напасть физически-волевым способом, заплатив при этом, частью своей души. Но и это было бы не самым печальным исходом.

Можно представить человека, стоящего изначально на условно правильном пути. В процессе движения по нему, человек подвергается противостоящему давлению. В основном это – лень и страх. Чтобы уменьшить это давление, он начинает слегка изменять направление движения. С течением времени, это происходит всё чаще. И вот однажды он вдруг замечает, что солнце, висевшее всё время где-то над левым ухом, теперь находится справа. Это значит, что он идёт уже в обратную сторону. И чтобы снова встать на выбранный изначально путь, ему придётся развернуться.

Сделать это не просто, и человек решает эту проблему другим способом. Он начинает переклеивать указатели и ярлычки с правой стороны на левую. И, возможно, у него это неплохо получается. Однако тут появляется некая неприятность, с которой он ничего не может поделать – солнце никак не хочет перетаскиваться на нужную сторону.

Казалось, такого человека можно было бы пожалеть, определив его, просто, заблудившимся. Но дело в том, что подобные люди, как правило, собрав накопленные годами отговорки, создают из них целую теоретическую базу, перерастающую в идеологию. И чтобы оправдать её, им приходится «делать» неправыми тех, кто, осознав ошибку, всё же вернулся на свой путь, и тех, кто вовсе с него не сходил.

Вот такой способ выхода из душевного кризиса, пожалуй, был бы самым губительным. Неизвестно, что уберегло Минсока от такой незавидной перспективы. То ли это была удача, то ли – интуиция… Но вышло так, что причина, а именно – музыка, породившая кризис в душе подростка, сама же и стала лекарством, избавившим его от недуга.

Глава 5

Жизнерадостное пение птиц, и успокаивающее журчание воды. Что может быть прекраснее! И что может быть лучше для достижения ощущения гармонии! А ещё, цветы и деревья среди скальных фрагментов, установленных с тонким вкусом любителя созерцательных наслаждений. Маленький ручеёк, стекавший по камням, падал в небольшой пруд, привлекая пузырьками двух больших карпов.

Всё это сейчас называется китайским садом. И уже тогда, во времена своего зарождения, подобный способ ландшафтного оформления был так же востребован в богатых домах Сораболя – столицы царства Силла.

У самого края пруда, в роскошном кресле, модного в те дни, танского происхождения сидел пожилой мужчина с выражением мудрой усталости на лице. Время от времени он брал из серебряной чаши горсть ячменных зёрен и бросал в пруд. Задумавшись, он не заметил, как сбоку к нему подошёл человек форме высокопоставленного военного.

– Сандэдын, вы хотели меня видеть? – Военный поклонился.

– А, военный министр! – Старик поднял голову. – Присаживайтесь, прошу вас!

– Благодарю вас! – Военный министр сел в соседнее кресло.

Некоторое время старик продолжал молча смотреть на рыб в пруду.

– Сандэдын, вас что-то беспокоит?

– Хотелось бы ответить отрицательно. – Старик вздохнул. – Но вынужден признать… Есть один вопрос, над которым я сейчас ломаю голову.

– В чём же этот вопрос? – Военный министр внимательно посмотрел на старика.

– Да, вот. – Старик застывшим взглядом продолжал смотреть на воду. – Пытаюсь решить, какую из этих двух рыб съесть сегодня на обед, а какую оставить для размножения.

Военный министр с интересом перевёл взгляд на воду и через пару мгновений приподнял одну бровь.

– Ну… Если вы хотите услышать моё мнение?.. Золотая кажется несколько бестолковой. Посмотрите, как она хаотично рыскает в поисках еды. А серая… Серая не делает лишних движений. По-моему, она уже достаточно изучила Вас и знает, в какое место Вы в следующий раз бросите корм. Вот! Видите? Она опять оказалась там, где надо. Так что… я бы съел золотую, а серую оставил. Серая рыба – умная.

На лице старика появилась лёгкая усмешка.

– А зачем нам умная… рыба? – Старик проницательно посмотрел в глаза собеседника. – Ума у нас и у самих достаточно.

Взгляд военного министра сначала застыл в недоумении. Но, спустя мгновение, его губы сложились в лукавую улыбку, и он понимающе кивнул головой.

– Да, уважаемый сандэдын! Вы совершенно правы. К тому же серая рыба гораздо сильнее золотой. И с ней у нас могут возникнуть проблемы.

– Я рад, что вы всё поняли. – Старик удовлетворённо кивнул.

– Да, я всё понял. И я, как всегда, преклоняюсь перед вашей мудростью, сандэдын! Только вот, мне кажется, у золотой рыбы слабое здоровье. Ведь потреблять столько спир… эээ… жидкости… Боюсь, как бы эта рыба не отошла к предкам в скором времени.

– Ничего! Мы успеем вырастить новую рыбу. – Старик с улыбкой обернулся к стоявшей за его спиной служанке. – Выловите вон того серого карпа и отнесите повару.

Выполнив приказ господина, молодая служанка вышла за ворота усадьбы и быстро направилась в сторону рынка. Она нашла нужную лавку и вошла в неё. Рассматривая товар, девушка незаметно дотронулась до руки торговца и чуть слышно прошептала:

– Передайте во дворец – принцесса в опасности!

Глава 1

Плавная тонкая линия бежала за кисточкой, превращаясь в замысловатый узор орнамента. Она уходила то вверх, то вниз. Затем возвращалась, переплетаясь и оставляя маленькие завитушки. Казалось, она могла бежать бесконечно, увлечённая своей фантазией. Но вот, она замедлила свой бег и плавно остановилась. Соён оторвала кисточку от керамической поверхности и положила на плоский камень рядом с собой.

Орнамент наносился на ещё влажную поверхность сосуда. Нужно было успеть это сделать, пока не высохла глина, и руки девочки работали быстро и точно.

Она уже не помнила, когда научилась этому. Раньше девочка просто рисовала что-то угольками на глиняных черепках. Благо и того, и другого всегда хватало. Она работала служанкой в гончарной мастерской. Её обязанностью было выгребать золу с углём из печи и собирать осколки разбитых горшков. Осколков всегда было много. Мастер очень строго подходил к своей работе. После обжига он тщательно осматривал каждый сосуд и, если ему что-то не нравилось, безжалостно разбивал его о стену печи.

Некоторые из забракованных сосудов были очень красивыми и с виду вполне нормальными. Соён всегда было их жалко. И однажды она припрятала один из них. Взяв уголёк, девочка разукрасила его витиеватым орнаментом. Увидев это, мастер очень рассердился. Он сказал, что ни одно испорченное изделие не должно выйти из его мастерской. Отобрав у Соён злосчастный горшок, он уже размахнулся, собираясь разбить, но вдруг остановился.

– Это ты его так разрисовала?

Девочка неуверенно кивнула.

Мастер внимательно осмотрел сосуд со всех сторон и как-то аккуратно поставил его к стене. Немного подумав, он повернулся к девочке.

– А ну-ка, пойдём со мной!

Он привёл её в мастерскую и, порывшись где-то на верхних полках, достал небольшую коробку. Смахнув рукой пыль, он протянул коробку девочке.

– Это когда-то принадлежало моей жене. Попробуешь?

Соён открыла коробку. В ней лежали кисточки и уже засохшие, краски.

– Краски мы купим новые. – Мастер посмотрел ей в глаза. – Попробуй!

Девочка с улыбкой кивнула и поклонилась.

С тех пор к её прежним обязанностям добавилась ещё одна – она стала художницей этой гончарной мастерской. А также, Соён должна была ходить за глиной и за хворостом для печи. К этим материалам предъявлялись непростые требования, и в их поисках она исходила все окрестные леса и горы.

Со стороны могло показаться, что все эти обязанности были слишком тяжёлыми для тринадцатилетней девочки. Но они ей нравились. Когда она вычищала печь от золы и глиняных осколков, то, как будто наводила порядок в своей душе, аккуратно расставляя по местам всё, что там находится. А во время рисования своих узоров её реальная сущность словно засыпала, выпуская наружу другую. Ту, что пряталась где-то очень глубоко и, выйдя на свет, вела руку с кисточкой по независимой от девочки воле.

Ну и наконец, лес и горы. Там она чувствовала себя свободной. Такой же свободной, как в своих снах. Где не было людских взглядов и слов, а сама она была: то сосной с качающимися на ветру ветвями; то ручейком, бегущим по камням; то птицей, кружащей в небе…

А ещё там, в горах, Соён всегда казалось, что за ней кто-то наблюдает. Это был не взгляд человека, а что-то другое… Она вспомнила рассказы мастера о тигре, который прежде чем напасть, долго ходит за человеком и смотрит, чтобы понять – хороший этот человек или плохой. Но девочка ходила по этим лесам уже много раз, и никакого нападения не было. Как не было и ощущения опасности и страха. Хотя… Она ведь была здесь своей. Частью этого мира без людей.

Придя к такому выводу, Соён успокоилась.

Глава 2

– Вы знаете, когда я смотрю на её орнамент, – пожилой худощавый мужчина с длинными седыми волосами, перехваченными на лбу серой повязкой, в задумчивости положил на стол палочки для еды, – мне кажется, что его рисовал не человек, а демон. Человек не может такое нарисовать.

– Давайте, я положу вам ещё! – Женщина протянула руку и взяла со стола пустую чашку. Накладывая из котелка, она грустно улыбнулась. – Это всё потому… что она немая. Потому, что она не разговаривает. – Женщина вытерла руки о фартук и присела на край скамьи. – Наверное, она хотела бы многое сказать, но не может. И поэтому, всё, что у неё накоплено внутри, выходит в этих рисунках.

– Дааа… – Мужчина, соглашаясь, кивал головой. – Бедная девочка! Ведь мы даже не знаем, что ей пришлось пережить!

– Вы правы, мастер! Видимо поэтому она и не говорит. Вряд ли она такой родилась. Ведь она же слышит. – Женщина вытерла платком уголки глаз. – Когда я нашла её там, на дороге, она была такая маленькая! Думала, не выживет. Такая пустота была в её глазах!

– Я помню… Я помню, как вы её принесли… – Мужчина, задумчиво жуя, смотрел куда-то вдаль. – Сколько людей пострадало тогда! Сколько смертей! Хорошо, что мы далеко от столицы. И этот безумный король Ыйджа до нас тогда просто не добрался!

– Да. Это уберегло нас. Но столько людей погибло, чтобы насытить этого демона!

Несмотря на утреннее солнце, накрапывал мелкий дождь. Соён сидела под большим навесом и расписывала очередную чашу. Кисточка, как всегда, быстро и плавно выводила узор, но вдруг остановилась. Соён закрыла глаза и через несколько мгновений открыла их вновь. Кисточка побежала дальше.

В первый раз, когда вот так же, как сейчас, она потеряла узор в своём сознании, девочка растерялась. Что-то подсказало ей, что нужно закрыть глаза. Она закрыла. Узор снова появился. С тех пор Соён всегда пользовалась этим способом. И применяла она его не только в работе над орнаментом. Однажды в лесу ей надо было перейти небольшую речку. Был солнечный день, и блики на воде мешали разглядеть место, где проходил брод. Тогда Соён опять закрыла глаза и увидела то, что ей было нужно.

«Наверное, – подумала девочка, – когда закрываешь глаза, то всё, что тебя отвлекало до этого, исчезает и перестаёт мешать. Это же очень здорово! И вообще надо чаще прислушиваться к себе. Там, внутри, наверное, есть ещё много всяких подсказок». – Соён улыбнулась. Она была очень рада своему открытию.

– Соёна! – Мягкий женский голос вывел девочку из раздумий. – Может, пойдешь, покушаешь? – Женщина погладила девочку по голове. – Мы с мастером уже пообедали. А ты всё работаешь.

Соён покачала из стороны в сторону ладонью.

– А когда закончишь, пойдёшь?

Девочка кивнула.

– Ну, ладно. Хорошо. – Женщина села на скамью и стала поправлять сбившуюся косынку. – К вечеру дождь разойдётся. Спать будет хорошо.

Женщина посмотрела на серое небо. Потом, перевела взгляд на девочку.

– Соёна! А ты хорошо спала сегодня? Что-то ты всё время ворочалась.

Девочка приложила ладонь к своей груди, потом – к голове, потом, двумя руками описала окружность над головой.

– Ты видела сон? – Женщина оживилась. – И что? Что там было?

Девочка стала объяснять жестами.

– Разговор? А, нет! Разговаривала! Ты разговаривала? Не ты? А кто? А, слышала голос! Понятно! А чей? Кто это был? Мужчина? Нет? А, женский голос! Понятно! – Женщина грустно улыбнулась. – Может, это была твоя мама?

Девочка, отрицательно качая головой, указала рукой на женщину, потом – на себя. Губы женщины слегка задрожали, в глазах появились слёзы.

– Нет, девочка! Я не твоя мама. – Женщина встала со скамьи и подошла к Соён. – Я бы хотела стать твоей мамой, но… Мы не знаем, где она сейчас. Но она же есть. Как я могу тебя у неё отнять?

Девочка нахмурилась. Женщина села рядом и обняла её. Затем, она взяла из рук Соён кисточку и, положив её на стол, опустила голову девочки к себе на плечо.

– Ладно-ладно! – Женщина улыбнулась. – Пусть у тебя будет две мамы.

Обнимая Соён и тихонько раскачиваясь, женщина запела старую песню о рыбке, которая потерялась в море и не могла найти свой дом.

Этот сон снился Соён уже не в первый раз. Вернее, он был не совсем один и тот же. Обстановка была всегда разная: то это был лес, то мастерская, то комната в их доме… Но голос был всегда один. Иногда – сверху, иногда – сбоку… Девочка никак не успевала рассмотреть того, кто говорил. А этот спокойный женский голос всегда разговаривал с ней: что-то рассказывал, что-то объяснял, а иногда и ругал…

«Неужели это и правда, – моя мама?» – думала девочка, слушая песню о потерявшейся рыбке.

Глава 3

Руки с крепкими и сильными ладонями. Волевой подбородок. Полный мудрости и грусти взгляд, устремлённый вдаль. На лице – немного усталое, но твёрдое выражение ответственности и бремени отца народа. Облик, вызывающий, если не священный трепет, то, по крайней мере, глубокое уважение.

Но вдруг! Правая рука лихорадочно задёргалась. Мизинец боязливо подвернулся внутрь. Уголки губ опустились вниз, придав лицу слегка капризное выражение… И вот, человек предстал в своём реальном обличье.

Ыйджа, тридцать первый король Пэкче. Когда-то в молодости ещё, будучи принцем, он действительно был умным, сильным и справедливым человеком. Со своим другом, будущим прославленным генералом Кебэком, они мечтали изменить страну, избавив её от коррупции, стяжательства и прочих явлений, мешавших Пэкче идти по пути прогресса и процветания.

Прошли годы. Ставший генералом, Кебэк не изменил своим принципам и оставался честным и справедливым командиром, за что и снискал уважение подчинённых и народа.

А принц Ыйджа, взойдя на престол, неожиданно для себя осознал, что его настоящей целью было то, что он теперь уже получил. Корона и власть. И страх за это своё новое приобретение, за свой авторитет правителя сделал его подозрительным, жадным и жестоким, толкая на противоречивые и сумбурные решения. До него доходили слухи о том, что его считают безумцем, и это придавало ему ещё больше ярости ко всему миру.

Эта ненависть не могла долго копиться, и однажды он решил наконец-то провести большую «чистку». Он знал, что Кебэк не поддержит эту акцию, и потому отправил его на силласкую границу, дабы отвоевать у соседнего государства пару крепостей на спорной территории. А сам, собрав королевскую гвардию, устроил небывалую резню в своей древней столице – Виресоне.

Кебэк, будучи честным солдатом, не подозревал об истинных мотивах короля. Взявшись за дело и исполняя королевский приказ, он успешно провёл военную кампанию, захватив не две крепости, а… сорок. Но, получив известия о происходящем в столице, генерал срочно вернулся в Виресон.

Ему удалось остановить это безумие, уговорив короля одуматься. Но очень многое было уже сделано. Были вырезаны почти все оппозиционные кланы. Те, что остались – отправлены в ссылку, заточены в тюрьмах… Был разгромлен и сожжён Храм провидиц, касты мудрых женщин, веками участвовавших наряду с королём и правительством в управлении страной и народом. Сами провидицы были почти все перебиты, и только вмешательство генерала Кебэка, остановившего солдат короля, позволило небольшой группе, оставшихся в живых, провидиц скрыться.

Король Ыйджа был недоволен подобным поведением Кебэка. Тем более что в народе стали появляться рассказы о том, как генерал всех спас от злого и безумного короля. И, поддавшись на провокационные уговоры свиты, Ыйджа отправил своего старого друга в ссылку.

Прошло несколько лет, и все военные успехи Пэкче стали очень быстро сходить на нет. Отозванный с когурёской границы талантливый силлаский генерал Ким Юсин начал, одну за другой отвоёвывать захваченные Пэкче крепости. Он успешно продвигался в сторону бывшей пэкческой границы, и в Виресоне забеспокоились. Тщетно потеряв немало времени в поисках выхода из сложившейся ситуации, напуганная королевская свита всё же посоветовала правителю вернуть на службу генерала Кебэка.

Король Ыйджа сидел на высоком помосте большой беседки над озером с лотосами. Плавная рябь водной глади рождала иллюзию нерушимой гармонии окружающего мира.

– Ну, что, брат! Вижу, отвык от столицы! Выглядишь, как деревенский мужик!

– Да я никогда и не переставал им быть. – Высокий крепкий мужчина в простой, но опрятной одежде слегка улыбнулся, не поднимая глаз.

– Ты ведь не обижаешься на меня?

– Нет, государь! – Кебэк поднял открытый взгляд в глаза короля.

– Верю-верю! Знаю, ты не умеешь, – король с улыбкой вздохнул, – ни врать, ни обижаться.

– Да. Я не обижаюсь. Но это вовсе не значит, что я…

– Так, Кебэк! Прекрати! – Король ударил ладонью по столу. – Ты опять начинаешь! Да, что за человек такой! Точно, как в тот раз! Прискакал, тут, весь такой взмыленный! Наговорил такого!!! Да ещё и при этих ублюдках – моих министрах! Что мне оставалось тогда делать! Хорошо, не казнил тебя!

– Государь! Вы можете меня хоть казнить, хоть отправить обратно. Но, как тогда, так и сейчас я говорю вам – вы были не правы! Столько людей! Целые кланы! Возможно, у них были другие взгляды. Но они не были врагами. Они также переживали за нашу страну. С ними можно было спорить. А в чём-то, наоборот, прислушаться. Но не убивать же! А провидицы! Что такого сделали эти женщины?

– Они меня не слушались. Почти, как ты.

– А почему они должны были вас слушать? Они собирали и хранили знания о нашей стране, народе, традициях ещё с тех времён, когда ни нас, ни наших отцов и дедов не было на свете. Это мы должны ходить к ним советоваться. К тому же, они действительно могут видеть будущее.

– А! – Ыйджа пренебрежительно махнул рукой. – Сильных среди них было только пятеро. Как их там называли? Лепестки? Первый, Второй, Третий… – Король усмехнулся. – А остальные – так себе. – Он виновато приподнял одну бровь. – Но. С этими провидицами – признаю. Чуть-чуть перегнул я. Но ты не переживай! Выжили они. Ну, те, которых ты успел спасти. Прячутся где-то. Даже, мне доложили, снова набирают учениц. Так что, не беспокойся, Кебэк! Восстановятся ещё твои провидицы. – Король кашлянул. – Если мои идиоты до них не доберутся. – Ыйджа поднял перед собой ладони. – Я их больше не преследую. Но разве ж им объяснишь!

Ыйджа сидел, уставившись в одну точку грустным взглядом.

– Слушай, Кебэк! Почему так происходит? Когда был принцем, ты меня ругал. Стал королём – опять ругаешь. Эх…

Кебэк поднял голову, но тут же, улыбнувшись, опустил взгляд.

– Да не ругаю я. Я просто беспокоюсь. Вот наделаете опять ошибок…

– Правда, беспокоишься? Обо мне? – Ыйджа оживился и повеселел. – А помнишь, брат? Как рабов освобождали в силласком лагере? Тот длинный охранник хотел тревогу поднять, а я его из лука – хацц!

– Как! – Кебэк удивлённо приподнял бровь. – Это же я его застрелил! Ваша стрела тогда мимо пролетела!

– Да нет же! Это я! Ты просто не разглядел, темно было! – Ыйджа лукаво улыбнулся.

Кебэк подозрительно прищурился, но тут до него дошло, и он расхохотался. Ыйджа тоже засмеялся и хлопнул Кебэка по плечу.

– Кебэк, давай выпьем!

– Хорошо!

Уже стемнело. Но над озером ещё долго раздавался смех двух старых друзей.

Глава 4

Уже несколько дней Соён чувствовала, что вокруг что-то происходит. Сначала, проходя мимо колодца, она видела, как женщины что-то обсуждают. Причём, обсуждали они что-то очень серьёзное. Женщины совсем не смеялись. Оставив пустые вёдра, они собрались в круг и о чём-то тихо разговаривали.

Потом, возвращаясь из леса, девочка встретила на опушке молодую женщину в белом, по столичному скроенном, платье. Она была красивая, с тонкими чертами лица и с каким-то твёрдым и, в то же время добрым взглядом. Соён почувствовала на себе этот взгляд. И её голову как будто что-то легонько сдавило. Она шла с этим ощущением, пока оно не пропало. Девочка оглянулась, но молодая женщина уже исчезла.

А сегодня, из окна мастерской, Соён видела, как мама, а она называла её теперь именно так, с кем-то разговаривает у ворот. Из-под длинной серой накидки девочка увидела край знакомого белого платья. Словно почувствовав взгляд Соён, незнакомка обернулась.

«Это же она! – Девочка неосознанно прикрыла рот ладошкой. – Интересно, откуда мама её знает?»

Теперь, лёжа в своей постели, Соён пыталась собрать вместе все эти загадочные факты и прийти хоть к какому-нибудь выводу. У неё ничего не получалось, но она была очень заинтригована. И ничего опасного во всём этом она не ощущала.

Так, ни к чему и, не придя, с предчувствием чего-то большого и значимого, девочка заснула.

– Извините, мастер! Мне нужно с вами поговорить. – Женщина стояла посреди мастерской, сминая в руках платок.

– А, Кэру! Да. Я скоро закончу. – Мастер выводил на гончарном круге сосуд с длинным тонким горлышком.

– Это касается нашей Соён. Я… не знаю, как поступить.

– Соён? – Мастер остановил круг и, вытирая руки тряпкой, озабоченно посмотрел на женщину.

– Эта женщина говорит… Ну, в общем…

– Какая женщина? Что говорит?

– Ох! Я, наверное, должна рассказать вам всё с самого начала. – Женщина махнула рукой и присела на край скамейки.

Мастер, заинтересованно глядя на женщину, положил руки на колени.

– Помните тот год? – Женщина вздохнула. – Когда люди короля сожгли Храм провидиц?

Поглаживая подбородок, мужчина задумался.

– Так вот, тогда там погибло много женщин-ясновидящих. Среди них было пятеро самых сильных. Их называли Лепестками. Оставшиеся в живых провидицы скрылись и обосновались на горе Хосан[7].

– Погоди-ка! Гора Хосан – это же недалеко от нас.

Женщина кивнула.

– Так, так! Ну и что же?

– Так вот! С недавних пор ходят слухи, что провидицы снова набирают учениц. И что одна из тех, самых сильных, уцелела. Её называют – Последний Лепесток. – Женщина, немного помолчав, продолжила. – Сегодня приходила молодая женщина. Благородная. Не из наших. И я… Я думаю, это была она – Последний Лепесток.

– Да? Вы дум… А, кстати, откуда вы всё это знаете, уважаемая Кэру?

Женщина отвернула лицо в сторону. Затем, улыбнулась и, повернув голову обратно, пристально посмотрела в глаза мастера.

– Все женщины у нас об этом знают. – Кэру с улыбкой вздохнула. – У вас, у мужчин, другие заботы, другие интересы… А это – наши, женские, дела и обязанности. Мы, конечно, не провидицы из Храма. Но, мы также несём вместе с ними нашу общую ответственность перед… Жизнью.

Мастер с интересом смотрел в лицо женщины, как будто в первый раз его увидел.

– Дааа! – Мастер покачал головой. – Не думал я… Даже представить…

– Мастер, извините меня, что заставила вас всё это слушать. Но, дело касается Соён…

– А, ну да! Так что же там с Соён?

Женщина прикусила нижнюю губу.

– Ну, в общем, эта провидица, что приходила, просит нас отпустить с ней нашу Соён.

– Нашу Соён? Зачем это?

– Ей нужна проводница, чтобы добраться до их убежища на горе Хосан.

– И всё? Только, как проводница? – Мастер задумался. – А вы не думаете, что она хочет…

– Да. Я тоже об этом подумала. Тем более что провидица обмолвилась, что наблюдала за девочкой. Так что возможно, что…

– Ну, как проводница она, я думаю, вполне бы подошла. – Мастер задумался. – Она действительно хорошо знает все эти горы. И подозрений это никаких не вызовет. Наверное, вся округа знает, что она туда часто ходит. А вот если здесь ещё и то, о чём мы с вами подумали, то… Я даже не знаю. Ведь если она хочет, чтобы Соён стала одной из них, то вся жизнь девочки…

– Да. – Женщина грустно улыбнулась. – Я тоже весь день об этом думаю.

– Мне кажется, ей здесь, у нас, – хорошо. Она всегда накормлена, ей нравится расписывать мои горшки, да и вас она любит, как родную мать…

– Я всё это понимаю. Но, а если это всё – не просто так? Как мы можем не дать сложиться узору Судьбы! Ещё эта её родинка…

– Родинка?

– Да. Напротив локтя, только изнутри. Маленькая, красная, в виде полумесяца.

В комнате повисла тишина. Оба застывшим взглядом молча смотрели перед собой.

– Хорошо, Кэру! – Мужчина вздохнул. – Давайте всё же ещё немного подумаем. А потом примем решение.

– Хорошо! Я с вами согласна.

Глава 5

Ночью разразилась гроза. Она налетела внезапно с сильным ветром, молниями и грохотом грома. Но потом она так же внезапно стихла. Дождь прекратился. И утро, вместе с солнцем и пением птиц, принесло ответы на вопросы людей.

Предчувствие Соён оправдалось, и она шагнула за порог своей прошлой жизни навстречу новому, немного пугающему, но завораживающе манящему миру. Всю ночь, под грохот грозы, они просидели с мамой в обнимку. Они и плакали, и смеялись, что-то вспоминали, говорили о будущем… А утром долго прощались. Кэру собрала ей в дорогу целый мешок припасов, а мастер положил в него коробку с красками и кистями.

Они шли уже полдня, перебираясь через небольшие речушки и огибая верхушки гор. Лес приветливо встречал новых гостей хвойным запахом и пением птиц. Иногда перед ними выскакивала какая-нибудь белка и подолгу смотрела, любопытно уставившись своими чёрными «бусинками». На изогнутых кедровых ветвях, постоянно что-то стрекоча на своём языке, прыгали и потешно дрались бурундуки.

Иногда, Соён останавливалась и закрывала глаза. Постояв несколько мгновений, они продолжали путь.

«Интересно, а она замечает, что я закрываю глаза?» – Соён украдкой улыбнулась.

«Да. Я раньше тоже так делала»

«Она что, меня слышит?» – Соён остановилась.

«Не пугайся, девочка! Всё хорошо!»

Голос провидицы в голове Соён звучал успокаивающе и как-то по-доброму. От этого на душе у девочки стало тепло и уже не так одиноко.

«А я думала…»

«Что ты одна такая?» – Молодая женщина улыбнулась.

«Да»

«Ничего! Скоро ты всё узнаешь». – Провидица вдруг остановилась и стала осматриваться. – «Соён, а ну-ка попробуй осмотреть путь, по которому мы пришли»

Девочка закрыла глаза, но тут же резко их открыла.

«Там!»

«Что?»

«Тигр!»

«Далеко?»

«Не очень».

«Что он делает?»

«Ничего. Просто стоит и смотрит в нашу сторону».

Провидица облегчённо вздохнула и улыбнулась.

«Это хозяин горы»

«Как это?»

«Он хозяин этой территории, где мы сейчас находимся. Это его дом, и он хочет, чтобы в его доме был порядок. Если вести себя аккуратно и показать, что мы гости, которые уважают хозяев, то он нас не тронет»

Молодая женщина посмотрела на мешок за спиной у Соён.

«И надо сделать подарок. Давай-ка посмотрим – что там есть подходящего?»

Девочка поняла и с оживлением стала стаскивать мешок со спины. Развязав, она немного в нём покопалась и достала что-то большое, завёрнутое в тряпицу.

«О! Варёная курица! Я думаю, это то, что надо». – Провидица взяла из рук Соён свёрток и, развернув, аккуратно разложила на большом плоском камне. Затем, она поклонилась подношению и, обернувшись, улыбнулась Соён.

«Кстати, я думаю, нам тоже не мешало бы подкрепиться. Соён, давай-ка перейдём вон тот ручей и перекусим. Я вижу, там, в мешке, что-то ещё осталось».

Они сидели у ручья, разложив на траве свои припасы: рисовые лепёшки; варёные яйца; маленькие кусочки тубу[8], завёрнутые в листья периллы; маринованные овощи… Глядя на всё это, Соён улыбнулась слегка дрогнувшими губами.

«Мама!»

Провидица с грустной улыбкой посмотрела на Соён. Затем разорвала одну лепёшку пополам и вложила кусок в руку загрустившей девочки.

«Соён, ешь! Всё будет хорошо!»

«Правда?»

«Ты забыла? Я провидица!»

Утерев рукавом глаза, девочка улыбнулась и кивнула головой. Она начала есть, и настроение у неё почему-то сразу поднялось. Ей стало весело и она, схватив одно варёное яйцо и второе протянув провидице, предложила «сразиться». Кто проиграет – пойдёт к ручью за водой. Молодая женщина тоже развеселилась и с энтузиазмом приняла вызов. Они долго со смехом прицеливались, и наконец… Соён выиграла.

«Ай-ай-ай, Соён! Как нехорошо! Разве честно так держать яйцо?» – провидица, смеясь, качала головой.

«Это кто – нечестно? Я – нечестно? Да вы сами два раза руку отводили! Думали, я…»

«Стой! Тихо!» – Провидица встала и подняла взгляд наверх. – «Соён, быстро посмотри! Там!» – Она вытянула руку в сторону вершины горы.

Соён закрыла глаза.

«Там люди! С оружием! Королевские солдаты!»

«Они нас нашли! Сколько их?»

«Раз, два… Пять! Их пятеро! Да вон они! Их уже видно. Они… Они нас тоже заметили! Показывают руками!»

«Быстро! Уходим!»

Соён подобрала с травы мешок. Провидица быстро направилась вниз по ручью.

«Стойте! Не туда!» – Соён схватила молодую женщину за руку и потянула прямо через ручей, в сторону, откуда они пришли.

«Что ты задумала?»

«Быстрее! Нам по-другому от них не уйти! Они двигаются сверху – это очень быстро»

Приближаясь к тому месту, где они оставили подношение, провидица перешла на шаг.

«Соён, не беги! Иди спокойно!»

Держась за руки, они вышли к плоскому камню. Он был пуст. Стояла тишина. Не дрались бурундуки, птиц было слышно только где-то далеко. Дойдя до самого камня, они увидели… его.

Он лежал на траве, держа прямо огромную голову и положив передние лапы перед собой.

«Не смотри ему в глаза!»

Он тоже не смотрел на них, а повернул голову чуть в сторону, словно не видя перед собой кого-то достойного его внимания. Он лишь с некоторым лёгким интересом потягивал носом воздух и изредка плавно взмахивал хвостом.

Они медленно ему поклонились и спокойным шагом двинулись мимо. Никакой реакции на это не последовало. Тигр, чуть прикрыв глаза, делал вид, будто ничего не произошло. Но вдруг! Хвост его резко дёрнулся вверх. Он повернул голову в сторону ручья и повёл ушами. Кто-то грубо и бесцеремонно вторгся в его владения. Это подтверждали и поднявшие свой треск разведчицы-сороки. Топот ног, лязг железа, какие-то крики… Ай-ай-ай! Как не культурно! И как это невежливо!

Тигр лениво поднялся, мотнул огромной головой и, мелко подёргивая кончиком хвоста, неторопливо направился в сторону, требующую вмешательства хозяина этого места.

Они подходили к большому озеру, на другой стороне которого уже была видна гора Хосан.

«Как вы думаете, он их съел?»

«Вряд ли. Скорее всего, погонял немного по горе в качестве воспитательных мер». – Провидица улыбнулась.

Представив эту картину, Соён рассмеялась.

«Наверное, нам придётся где-то здесь переночевать? Уже темнеет. Обходить озеро в темноте…»

«Не беспокойся, Соён! Мы уже почти пришли».

Они вышли на берег. Лицо девочки обдало лёгким ветром. Поверхность воды чуть дрожала мелкой рябью. Здесь, у берега, ветер был слабее, но его усилий всё же хватало, чтобы расправить белый парус большой лодки, носом уткнувшейся в прибрежную гальку. На корме, у руля, сидел старик в большой соломенной шляпе. Две женщины в длинных белых платьях с чёрной каймой по краям стояли в ожидании возле лодки. Увидев провидицу с Соён, они медленно и с почтением поклонились.

«Последний Лепесток! Мы вас ждали!»

«Они тоже!..» – Соён вскинула взгляд на женщин.

«Да, Соён! Это наши сёстры. Они тоже провидицы» – Молодая женщина положила руку на плечо девочки. – «Поднимайся! Надо отплывать. Ветер усиливается».

Уже ближе к середине озера, Соён почувствовала, что ветер действительно усилился, и слегка сжала плечи. Провидица сняла с себя накидку и укутала девочку.

«А как же вы?»

«Я привыкла». – Молодая женщина улыбнулась.

«Спасибо!» – Соён поклонилась.

Повернувшись к провидице, девочка заглянула в её лицо.

«Скажите, а почему вы меня всё время просили посмотреть, что происходит то там, то там?.. Вы же должны это делать лучше, чем я. Вы меня испытывали?»

Молодая женщина посмотрела куда-то вдаль.

«Нет, Соён. Не испытывала» – Она улыбнулась. – «Да. Я многое могу увидеть. Но только далеко, в будущем. И, думаю, ты тоже этому научишься»

«А то, что я могу сейчас, оно останется?»

«Этого пока никто не знает. Придёт время, и всё выяснится». – Молодая женщина обняла девочку.

Соён стояла и смотрела на приближающийся берег. Уже можно было разглядеть каменные ступени среди вьющейся зелени, уходившие вверх к большой площадке со входом в пещеру.

В середине площадки, в сложенном из камней очаге, горел огонь. Очаг окружали женщины в белых платьях с чёрной каймой. А на уступах каменных ступеней и у входа в пещеру стояли молодые девушки. Они тоже были в белом, но одежда была мужской. Их волосы перехватывались белыми лентами, а лица закрывали такого же цвета вуали. В руках у девушек были мечи.

«Это жрицы-защитницы!» – подумала Соён, поднимаясь мимо них по ступеням.

Соён шла вслед за провидицей, и её вдруг охватило какое-то волнение. Закипая где-то глубоко внутри, оно быстро превращалось в какой-то панический страх, убеждавший девочку развернуться и убежать. На некоторое время она перестала видеть окружающее. Только огонь. Огонь в очаге. Огонь вокруг… Солдаты с окровавленными мечами… Женщина в белом платье с чёрной каймой тянет её за собой. Они бегут. Снова огонь. Женщина падает! Кровь… Внезапно… всё исчезло. Все ощущения и мысли. Лицо сделалось холодным и взрослым. Она ступила на площадку и, сделав несколько шагов, остановилась у огня.

– Ты привела её? – Мягкий, но властный голос разрезал тишину.

– Да, госпожа! – Молодая провидица поклонилась.

Главная провидица, высокая женщина в белом, медленно подошла к огню и встала напротив.

– Значит… они назвали тебя – Соён!

Она грозно посмотрела в глаза девочки.

– Помнишь ли ты своё настоящее имя?!

– Да! – Девочка подняла затуманенный, но твёрдый взгляд. – Меня зовут, – её глаза сверкнули отблеском пламени, – Последний Лепесток!

Соён услышала СВОЙ ГОЛОС!

Это был голос из её снов.

Глава 1

От нещадно палившего солнца руку жгло, как на жаровне. Правая щека стала красной. Нужно было встать и найти тень. Но сил для этого не осталось. Да и тень в пустыне найти тоже было большой проблемой.

Доксун лежал на песчаном холме. Ночью в пустыне очень холодно, и он так и не смог заснуть до утра. С рассветом потеплело, и сознание мальчика отключилось. Но ближе к полудню солнце разогрело песок так, что очередная добыча пустыни стала прожариваться с двух сторон.

Это была уже третья попытка Доксуна за прошедший год. В первый раз его задержали городские стражники и вернули хозяину. Во второй, уже за городом, танские деревенские мальчишки поймали его и привели назад, получив за это монетку. Правда, двоим из них, Доксун сильно подпортил носы…

И наконец, теперь он добрался до пустыни. Это был самый дальний юго-восточный уголок Гоби. Он был маленьким, и если его пересечь, то можно попасть в Ляоси[9]. А там уже рядом и Когурё. Но маленьким этот «уголок» был только на карте, а в реальности…

Всё же заставив себя подняться, Доксун смотрел с верхушки песчаного холма в сторону горизонта и не видел конца этому жёлтому пространству. Где-то там – Когурё! И где-то там… Перед глазами Доксуна встал горящий дом. Опустив голову, мальчик вздохнул. Но тут же поднял взгляд и уверенно посмотрел вдаль.

Всё равно! Всё равно надо туда вернуться!

Он не знал, что стало с отцом. Но ему казалось, он найдёт его там, где видел в последний раз.

А мама? Её надо похоронить, ведь вряд ли кто-то это сделал…

Забыв про палящее солнце, мальчик стоял и смотрел туда, где был его дом. Это был маленький мальчик с глазами взрослого мужчины. Он смотрел на бесконечные песчаные холмы с твёрдым намерением преодолеть эту пустыню.

Вдохнув полной грудью, Доксун уже собрался сделать первый шаг, как вдруг жёсткая верёвка аркана захлестнула его поперёк груди и повалила на песок.

– Ну всё! Попался змеёныш! Как же ты нас вымотал!

Трое подростков лет на пять старше Доксуна склонились над ним, ловко управляясь с верёвкой.

– Это был третий раз. В следующий – я тебя убью. – Одноглазый мужчина в дорогой, по-походному подтянутой одежде, говорил спокойным хрипловатым голосом.

«Это я тебя убью!» – Доксун, связанный и стоящий на коленях перед мужчиной, свернул глазами, беззвучно пошевелив губами.

– Знаю. – Мужчина с усмешкой посмотрел в глаза мальчика. – Ты не первый, кто хочет это сделать. Только для этого надо научиться… убивать. А ты всё бегаешь. – Мужчина презрительно скривил губы.

Его звали Мастер Гуаньфэнь. Все знали его, как уважаемого танского торговца. Он привозил из Ляоси добываемую там соль, и дальше его караваны развозили её по всему Северному Китаю. Эти пути были опасными, поскольку традиционно пустыня и прилегающие к ней районы славились обилием разбойничьих банд, грабивших слабые караваны.

Караваны Мастера Гуаньфэня не были слабыми. Это обуславливалось хорошо организованной и сильной защитой. Охранников для этой защиты Мастер готовил сам. Он собирал беспризорников, скупал мальчиков-рабов и тренировал их в своей собственной бойцовской школе.

Таким образом, подойдя к задаче наиболее рационально, Мастер Гуаньфэнь создал процветающее дело, всецело пожиная теперь плоды своего труда.

Но, это была не вся правда о Мастере Гуаньфэне. Положение уважаемого и успешного торговца со своей сильной охранной структурой представляло собой только верхушку горы, в недрах которой скрывалась его истинная сущность.

Его настоящее имя было – Хэбу. Он был потомком царского рода древнего государства Пуё. Много веков назад Пуё пало под натиском Когурё и китайской империи Хань. Но потомки пуёской аристократии из поколения в поколение несли в себе амбиции родового достоинства, видя своё предназначение, если не в возрождении древнего царства, то, по крайней мере, в неустанной борьбе с захватчиками. На данный момент этими захватчиками, где-то в двадцатом поколении, можно было считать всё то же Когурё, за шесть веков не изменившее своего положения, и империю Тан как правопреемницу Ханьской династии.

Для более эффективного исполнения своего предназначения Хэбу-Гуаньфэнь, помимо основной группы охранников, формировал ещё одно, тайное, подразделение. Это были отборные бойцы, не только хорошо подготовленные в воинском искусстве, но и владевшие навыками ведения скрытой войны. И самыми важными их качествами Мастер считал: ум, ярость и стойкость. В поиске этих достоинств он подолгу наблюдал за новичками, пытаясь разглядеть подходящих кандидатов.

«Ну, что ж, зверёныш! Ярость у тебя есть» – Держа за спиной левую руку, Мастер загнул один палец. – «Посмотрим, что дальше».

– Сколько в прошлый раз было? – Мастер пристально посмотрел на Доксуна. – Не молчи, как девчонка. Просто ответь.

– Четыре! – Мальчик вскинул злобный взгляд.

– Шесть. В этот раз – шесть. – Мастер наклонился к мальчику. – В следующий раз – смерть.

Подросток, стоявший за спиной у Доксуна, крикнул в открытую дверь:

– Забирайте! Этому – шесть кругов Тропы Тигра!

Тропа Тигра. Это было не замысловатое, но довольно эффективное мероприятие. Оно заключалось в том, что нужно было пройти определённый путь и по кругу вернуться в исходную точку.

Всё начиналось с огромной хаотично наваленной кучи брёвен. Здесь, на разной высоте, располагались щели между брёвнами, в которые нужно было пролезть. Дальше: надо было пересечь большой пруд, прыгая по столбам, торчавшим из воды; обогнуть тот же пруд, перебираясь по ветвям с одной сосны на другую; пройти по бревну над ямой со змеями и подойти к последнему этапу.

Последний этап был схваткой. Шестеро учеников с деревянными палками охраняли проход к финишу. Они стояли каждый в своём круге и могли бить тебя так, как только смогут, но, не выходя за пределы своего участка. Ты мог также отбиваться палкой или быстро пробежать (если удастся) между расположенными в шахматном порядке кругами.

Солнце шло на закат, уступая место сумеркам. Доксун круг за кругом проходил, ставшее для него более или менее привычным, испытание. На пятом круге он почувствовал, что сил больше нет. В глазах помутнело. Мальчик медленно, но настойчиво шёл вперёд. Четыре раза он падал со столбов в воду. Пытаясь воспользоваться своими навыками стрельбы из лука, он останавливался и, делая вдох, старался успокоиться. Но, загнанное тело неумолимо продолжало дрожать, делая движения неточными.

И вот, последний круг. Доксун шёл, падал, поднимался, полз… В голове не было никаких мыслей кроме удивления от того, что он не может пошевелить рукой или ногой. Преодолев яму со змеями, Доксун подошёл к последнему этапу и упал. Он попытался пошевелиться и опять с удивлением понял, что не может. Эта необычная странность рассмешила мальчика. Он засмеялся. Этот смех резко перешёл в безудержный хохот, затем – в плач. Он смеялся и плакал одновременно. Постепенно лицо начало наливаться злобой, злоба переходила в ярость и… Дотянувшись до палки, Доксун шатаясь, встал на ноги. Крепко сжав своё оружие двумя руками, и щурясь замутнёнными глазами, он вытянул палку перед собой.

– Трёхлапый ворон! Давай! – Раздался одинокий возглас из толпы учеников.

– Трёхлапый ворон! – Подхватил второй.

– Трёхлапый ворон! Трёхлапый ворон! – Кричала уже толпа.

Доксун сделал вдох. С лица исчезли все эмоции. Только напряжённые скулы выдавали стиснутые зубы. Он не стал бежать, уворачиваться и отбиваться. Он напал сам! Напал яростно и жёстко.

Между двумя рядами кругов был узкий, но всё же проход. Каждый участник испытания старался быстро пробежать по этому проходу, отбиваясь от сыпавшихся на него с обеих сторон ударов. Перед защитниками прохода стояла задача: достать палкой, успеть, напасть, избить… Мысли о своей собственной защите в их головы вовсе не приходили. И поэтому, первый противник Доксуна, не ожидая такого поворота, растерялся под его натиском и просто вылетел за пределы своего круга. Второй, с тревогой в глазах наблюдавший за первой схваткой, уже понимал, что происходит, но перестроить своё сознание так и не успел. Всё это было слишком неожиданно. Так никто никогда не делал! Доксун сбил его с ног и сильным ударом по спине лишил возможности подняться. Третий ученик был старше, крупнее и с лицом бывалого уличного разбойника. Он нанёс Доксуну несколько ощутимых ударов. Но это добавило тому ещё больше ярости. Перед глазами мальчика, вдруг возникли танские солдаты и его мама, лежавшая на траве. С удвоенной яростью он обрушился на противника. Мальчик уже ничего не видел, не слышал, не осознавал, где находится… Он хотел только убивать! Убивать танских солдат! Вот, один из них уже упал, но мальчик продолжал его бить… Наконец, закончив с ним, он стал глазами искать следующего. А, вот он! Доксун рванулся к нему, но вдруг чья-то сильная рука остановила его, схватив за плечо.

– Всё! Хватит! – Высокий крепкий мужчина, помощник Мастера, одной рукой держал мальчика за плечо, второй пытаясь вырвать из его рук палку.

Дело в том, что, пройдя троих противников по левой полосе кругов, Доксун уже дошёл до финиша, и «уничтожать» защитников кругов справа не было необходимости. Но в горячке боя мальчик уже ничего не понимал. Ему уже не нужен был никакой финиш. Он хотел только бить врага!

Мужчина дёрнул палку, пытаясь вырвать её из рук мальчика. Тщетно. Мужчина дёрнул ещё, ещё… Глаза Доксуна стали красными. Крепко держа палку двумя руками, он оскалился, словно дикий зверь. Мужчина с немым вопросом обернулся в сторону Мастера. Мастер кивнул, и мужчина сильным ударом кулака опрокинул мальчика на землю. Доксун потерял сознание.

Вокруг стало тихо. Все замерли. Защитники правого ряда кругов облегчённо вздохнули. Вдруг откуда-то с задних рядов толпы учеников пошёл тихий негодующий ропот. Он стал перерастать в гул, постепенно становясь громче, громче…

– Тихо! Успокойтесь! – Мастер поднял вверх руку и с лёгкой усмешкой посмотрел на всю эту возмущённую массу. – Да победил он!.. Ваш ворон.

Толпа взорвалась ликованием. Сотня мальчишеских голосов дружно кричала:

– Во-рон! Трёхлапый Во-рон!

Ещё с первого дня всем запомнился необычный медальон Доксуна, лежавший теперь в шкатулке у Мастера.

Глядя на ликование учеников, Мастер загнул ещё один палец. Потом, вспомнив решение Доксуна атаковать левый ряд противников, загнул третий, но немного подумав, разогнул его обратно. Мало ли… А вдруг это случайность.

Глава 2

– Рад приветствовать вас, уважаемый! Надеюсь, дорога была удачной! – Человек в золотой парчовой накидке по-хозяйски радушно развёл руки в стороны. – И рад наконец-то видеть вас в своём доме!

– Благодарю вас за заботу, уважаемый Фушэнь! Я тоже рад наконец-то посетить Тан! – Когурёский чиновник, одетый в этот раз неофициально, уважительно поклонился.

Сервировка стола и вся обстановка отличались от той, что была при их последней встрече. В прошлый раз там, в Когурё, всё это выглядело более сурово и брутально. Здесь же, в «центре мира», можно было рассчитывать на что-то более тонкое и изысканное. И опытный взгляд чиновника выхватывал, отмечая про себя, все эти радующие его детали, чтобы по возвращении устроить и у себя дома нечто подобное.

– Вас можно поздравить?

– С чем?

– Ну… судя по тому, что уже год никто нигде не может найти генерала Ыльчи Мундока, вам всё удалось.

– Ах, вы об этом! – Фушень, чуть понизив голос, наклонился ближе к собеседнику. – Он прыгнул в пропасть. Когда наши солдаты его окружили.

– Вот как! – Слегка прищурившись, чиновник закивал головой.

– Но! Здесь есть нечто странное.

Чиновник вопросительно посмотрел на Фушэня.

– Дело в том, что сведения о местонахождении генерала к нашим военным поступили не от меня.

– Как же?.. Это же я вам тогда сообщил!

– Да-да! И я уже собирался… Но! Меня кто-то опередил. Когда я посылал донесение, оказывается, наши солдаты были уже в пути.

– Странно! – Поглаживая аккуратно постриженную бородку, чиновник задумался.

– Вот и я – о том же. – Хозяин разлил по кубкам вино. – Конечно, в конце концов, всё вышло совсем не плохо… Но! Сюрпризы в таких делах…

– Вот именно! – Чиновник с кивком головы принял кубок из рук хозяина дома. – Ведь, враг твоего врага…

– …не всегда твой друг! – Фушень выпил из своего кубка. – А тем более, когда он… тайный.

– Ну что же! – Чиновник тоже выпил. – По возвращении в Когурё, я займусь этим вопросом.

«Вот он! Ну, наконец-то!» – Глаза радостно блеснули. Крепкий бородатый мужчина с широкой коричневой лентой, охватывающей копну густых чёрных волос, присел на корточки и положил ладонь на большой отпечаток зверя. Примятая трава и вдавленные в почву полоски длинных когтей. Это был след медведя.

– Вождь! Вы нашли! – Коренастый человек с большими крепкими руками и в одежде из волчьей шкуры присел рядом.

– Тише! Он где-то недалеко. След свежий.

Кальтэ – вождь племени Мохэ. Вот уже два дня он безуспешно пытался напасть на след этого хитрого зверя, и вот, наконец… удача!

Племя не нуждалось в провианте, и вождя не интересовало мясо. Ему нужно было нечто другое: медвежья жёлчь и медвежий жир. Он мог послать за этим воинов своего племени, но считал, что ответственность слишком велика. Надо было поставить на ноги друга. Или даже – брата.

Его нашли на речной отмели. Прыгнув со скалы, он задел торчавший камень и сломал об него ключицу. Но в воду протекавшей на дне ущелья реки он вошёл удачно. Бурная горная река несла его с большой скоростью, ударяя о камни и подбрасывая на перекатах. Наконец, она вышла на равнину и успокоилась, прибив к отмели бесчувственное тело.

Его долго лечили и выхаживали. Кризис миновал, но жизненные силы всё никак не возвращались. Если бы он был молодым… Но в возрасте генерала простого лечения было не достаточно.

Медвежьи: жёлчь и жир. Вот то, что могло вернуть силы человеку, который хотел уйти от войны, но к которому она пришла сама.

Запретив воинам вмешиваться, Кальтэ с копьём в руках сам пошёл на медведя. Ему нужно было это. Это или что-то ещё. Он точно не знал. Горечь, досада, жажда мести… Всё это не давало ему успокоиться. Перед глазами стояли останки сгоревшего дома.

Вождь и его воины прочесали тогда всё плато, все склоны и прилегающие леса. Но, его сестру и племянника так и не нашли. Нашли только одно тело – переодетого в мохэ танского солдата, брошенного в спешке своими. С горящей ненавистью в глазах и издавая при этом звуки, похожие на звериный рык, Кальтэ рубил это тело своим огромным топором. Но облегчения душе это не приносило. И сейчас, сразив медведя, у которого, учитывая терзающую ярость вождя мохэ, не было никаких шансов, Кальтэ немного успокоился. Осознание того, что добытое средство поставит брата Ыльчи на ноги, облегчало и настраивало на спокойные и рациональные мысли.

«Мы их найдём, брат! Обязательно!» – Качаясь в седле, Кальтэ в первый раз за долгое время улыбнулся.

Глава 3

Трёхлапый ворон. Древний символ, созданный на заре основания царства Когурё. За шесть столетий его изображали неисчислимое количество раз. В дереве, камне, бронзе… Рисовали на бумаге, на ткани. Выливали из золота.

В последнем варианте он выглядел как-то более значимым и недосягаемым. Но, несмотря на это, он был здесь. Вписанный в окружность медальона, он лежал в детской ладони и поблёскивал на солнце.

Больше суток, постепенно возвращаясь из своих потусторонних скитаний в реальный мир, Доксун пролежал на соломенной циновке в бараке. А утром пришёл Мастер и положил у его изголовья маленький кожаный мешочек.

– Забирай! Он действительно твой. – Присев на корточки, мужчина пристально посмотрел в глаза мальчика. – Теперь вижу – ты его не украл. И, наверное, – Мастер усмехнулся, – ты его получил не просто так.

Уже уходя, одноглазый мужчина остановился в дверях и, словно что-то вспомнив, обернулся.

– Трёхлапый Ворон? – Мастер на мгновение задумался и снова усмехнулся. – Подходит! Теперь это твоё имя.

Тайная группа Мастера Гуаньфэня тренировалась в особом горном лагере. Во избежание лишних любопытных взглядов и вопросов, там был построен соляной склад, куда свозили всю соль и откуда, затем отправляли её караванами во все стороны.

Попадая время от времени в поле зрения Мастера, Доксун наталкивал последнего на мысль – а не отправить ли мальчишку в горный лагерь? И каждый раз, критически поразмыслив, Мастер приходил к выводу, что, пожалуй, не стоит торопиться, а проверить его как-нибудь ещё раз. Неизвестно, сколько бы этот вопрос так и висел не решённым, но подвернулся случай, который расставил всё на свои места и решил дальнейшую судьбу мальчика.

Однажды Мастеру донесли, что на один из его караванов разбойники готовят засаду. Собрав всех старших учеников и помощника, он собрался выехать навстречу каравану, но тут вспомнил, что завтра – день рождения жены начальника городской стражи, у которой служанка украла её любимую нефритовую статуэтку. Служанку наказали, но пропажу так и не нашли. А на днях Мастеру удалось, благодаря своим связям в среде городских воришек и скупщиков краденого, найти эту статуэтку. Это был очень удобный случай завязать перспективные отношения. Узнав, что у хозяйки нефритовой находки скоро день рождения, Гуаньфэнь решил, что такой подарок имениннице придётся по вкусу.

И вот. Эти постоянно не вовремя появляющиеся негодяи-разбойники рушили такой тонкий и изящный план. Вручить подарок сейчас, перед отъездом, было бы верхом неприличия, поскольку только начинался час Зайца и беспокоить в такую рань…

Можно было бы подождать с подарком до возвращения из рейда, но тогда терялся эффект.

Мастер непривычно для себя занервничал. Но тут, он заметил Доксуна, выходившего вместе с другими учениками на утреннюю тренировку. Мозг Мастера неосознанно искал кандидата для выполнения деликатного поручения. Ему не хотелось, чтобы столь красивый жест был испорчен зверской физиономией порученца. И под давлением возникшей необходимости единственный глаз Гуаньфэня заметил, что Доксун внешне не такой, как остальные мальчишки.

Разумеется, лицо отпрыска когурёских аристократов не могло не отличаться от лиц его товарищей по бараку. И Мастер сделал свой выбор. Он оттянул Доксуна в сторону и объяснил, где лежит подарок и письмо с поздравлением, а также – когда и куда его надо отнести и солидно вручить от имени Мастера Гуаньфэня.

Таким образом, вроде бы решив проблему, Мастер отправился на эту, в общем-то, не сложную боевую операцию, чтобы преподать урок негодяям, покусившимся на его авторитет.

Операция прошла успешно. Правда, не без сюрпризов. Отряд Мастера едва сам не угодил в засаду, избежав этой участи лишь благодаря помощнику Гуаньфэня. Тальчи, как звали помощника, был родом из этих мест и в команде Мастера считался экспертом по всевозможным хитростям и ловушкам. Он обратил внимание, что из деревни, через которую они проезжали, исчезли все попрошайки, назойливо докучавшие обычно. Быстро перегруппировавшись по плану того же Тальчи, бойцы Мастера, застав врасплох, ликвидировали засаду и благополучно встретили караван. Банда «Чёрных скорпионов» осталась в тот день без добычи.

На свою базу, вместе с караваном Мастер вернулся только к ночи следующего дня. Отдав последние распоряжения, он направился в свою комнату. Изрядно уставший, Мастер уже предвкушал, как упадёт мёртвым сном на свою кровать. Он потянулся к дверной ручке, и… Мастер вдруг замер с повисшей в воздухе рукой. На ручку была намотана верёвка.

Это была давняя привычка Гуаньфэня. Дело в том, что детство своё он провёл в горной деревушке, где постоянные ветра распахивали двери домов. Это доставляло много хлопот, потому что куры, жившие вместе с людьми в маленьких лачугах, разбегались. Однажды, тогда ещё маленькому, Хэбу надоело вечно гоняться за глупыми птицами, и он придумал привязывать дверь верёвкой. С годами у него даже выработался свой способ, и хоть теперь в этом не было необходимости, Мастер продолжал закрывать свою дверь таким способом – привязывать за ручку верёвкой перекрученным зигзагом со вставленной посередине щепочкой.

Он стоял перед дверью, пытаясь понять, что же его так насторожило. И вдруг до него дошло. Эту верёвку, без сомнения, навязал на ручку он сам. Вот и щепочка была на месте. Он быстро сбросил верёвку и, вбежав в комнату, быстрым взглядом окинул сундук под окном. На сундуке была небрежно разложена карта той местности, куда отправлялся отряд Мастера, со стоявшим на ней недопитым кубком вина. Всё оказалось нетронутым. Таким, каким он это оставил, отправляясь навстречу каравану.

Яростное раздражение захлестнуло Мастера, Он даже не стал заглядывать в сундук. Настолько всё было очевидным.

«Он, что, спросонья ничего не понял?!» – Мастер, злобно сжав кулаки, выбежал из комнаты.

Гуаньфэнь бежал к бараку, бормоча проклятья и с мыслью, что, наверное, он всё-таки убьёт этого мальчишку! Ведь так подставить… Даже самый тупой из учеников мог бы без труда выполнить такое простое поручение! Никак! Ну, никак не ожидал!

Вбежав в барак, Мастер схватил Доксуна за ворот и поднял с циновки. Хотел сразу же ударить. Но сдержался и спокойным, насколько смог, голосом спросил:

– Ну?.. Ты выполнил моё поручение?

Ожидая увидеть растерянное выражение лица, Мастер злорадно представил, что он сейчас сделает с этим недоумком, и сжал кулак.

– Ну… да! А почему вы спрашиваете? – Мальчик с недоумением смотрел на Мастера. – Вы что, письмо не нашли?

– Какое письмо? – Мастер опешил.

– Я всё передал. И подарок, и ваше письмо. Хозяйка была очень рада и написала ответ.

Мастер не шевелился и не менял выражения лица. Истолковав такую реакцию по своему, мальчик, помявшись, продолжил:

– Ну… Там ещё… В общем, эта женщина угостила меня сладостями. Ну… Я взял. Немного. Но, она сама…

– Да, ладно – со сладостями! Письмо где? То, что она передала?

– Так там же! – Мальчик удивлённо уставился на Мастера. – Где был и подарок, и ваше письмо. Я его туда же положил. В красную лаковую шкатулку в сундуке.

Гуаньфэня начало отпускать, и он вздохнул.

– Точно?

– Точно!

– Ну, ладно. Ложись, давай… спать.

Добравшись до своей комнаты, Мастер, уже не торопясь, спокойно вошёл и внимательно осмотрелся. Подойдя к сундуку, аккуратно приподнял, стоявший на карте, кубок. Капля вина, скатившись ранее по стенке кубка, оставила на карте тонкий засохший кружок. Кубок стоял точно вписанный в этот след.

С большими сомнениями, продолжая действовать лишь благодаря инерции, Мастер открыл сундук и вынул красную шкатулку. Ему пришло в голову, что всё это – какое-то сумасшествие и сейчас он увидит там нефритовую статуэтку и своё письмо.

Он открыл шкатулку… Сомнений не оставалось. Статуэтка отсутствовала, а скрученный свиток был явно другой – бумага была очень белая и дорогая. Он развернул письмо и, прочитав, довольно улыбнулся. Оно было коротким, но не оставлявшим никаких сомнений в том, что акция удалась и перспективным отношениям – быть!

Свернув письмо и положив обратно, Мастер посмотрел на кубок и вспомнил… Кубок, карта, сундук, верёвка на двери… Его брови нахмурились.

«Да это просто бред какой-то! Он кто такой?!» – В сознании Гуаньфэня повеяло чем-то мистическим.

Мастер вышел на улицу. Чёрное небо сверкало звёздными россыпями. Тёплый ветерок приятно и успокаивающе обдувал лицо. На толстом бревне возле коновязи сидел Тальчи и, задрав голову, тоже смотрел на звёзды. В раздумье, Гуаньфэнь подошёл и сел рядом. Они смотрели на звёзды. Потом Мастер поделился с помощником последними новостями и своими сомнениями. Потом они снова смотрели на звёзды.

– Мастер! – Тальчи улыбнулся. – Я думаю, мальчишку пора отправлять в горы. На соляной склад.

– Эх… сам знаю. – Мастер вздохнул. – Просто… Он меня немного пугает. Что это вообще!..

– Такие, – Тальчи усмехнулся, – иногда приходят… в этот мир. Никто… не знает – откуда.

– Честно, Тальчи?! Я и не хочу этого знать. – Мастер уверенно загнул третий палец.

Глава 4

Отблески мерцающего пламени создавали в темноте иллюзию таинственного шевеления на раскидистых ветвях. Двое мужчин сидели у костра. Один из них изредка подкидывал в костёр обломки сухих веток.

– Мне кажется, рука начала понемногу шевелиться.

– Так должно быть. Тот медведь был молодой и сильный. Сейчас его сила переходит к тебе.

– Мне сказали, ты сам его убил. Спасибо, брат!

– Да какое там спасибо! – Мужчина досадно цокнул языком. – Вот если бы ты меня тогда послушал! Не надо было бы сейчас никакого спасибо. Ведь я сказал тебе – живи здесь, у нас. Нет! Оюн захотела жить в горах! Да мало ли чего она… – Увидев, как изменилось лицо собеседника, мужчина замер на полуслове и продолжил уже примирительно. – Ладно, не думай! Я же сказал – найдём мы их!

– Кальтэ! Я видел. Она была мертва. – Мужчина говорил медленно и спокойно.

– А потом встала и ушла? Мы всё там обыскали! И ты её всё-таки плохо знаешь. Потому, что относишься к ней, как к ребёнку. А она только прикидывается слабенькой. Я же её с детства знаю.

Кальтэ вспомнил, как в детстве, Оюн тогда было лет пять, они играли в воинов и дрались на палках. Малышка тогда часто притворялась, что ей сильно попало и, хватаясь то за ногу, то за живот, падала на землю и плакала. А когда он подбегал к ней, чтобы поднять и утешить, она вдруг била его палкой по голове и смеялась. А ещё, она как-то потерялась в лесу. Её искали три дня, и нашли… спящей с перепачканным лицом на большой куче всевозможного лесного провианта, который она насобирала, словно, запасливая белка.

Кальтэ улыбнулся.

– Неет, Ыльчи! Не могла она умереть. Да и Доксун тоже. С кровью таких родителей, как ты и моя сестра…

Ыльчи благодарно кивнул.

Они сидели, каждый со своими мыслями, и молча смотрели на огонь.

– Знаешь, Кальтэ! – Генерал поднял немного усталый взгляд. – Я думаю, это всё было спланировано не в Тан. Сделали танские солдаты, а задумано было… в Когурё. И если так, то из-за меня у вас могут быть неприятности. Если узнают, что я здесь…

– На счёт неприятностей – вряд ли. Думаю, Когурё сейчас не до нас и не до тебя.

– Какие-то новости?

– Да. Король низложен. На троне теперь его племянник – Почжан.

– Вот как! – Ыльчи усмехнулся. – Значит, генерал Ён добился, чего хотел.

– А чего он хотел?

– Фактическим правителем теперь будет он. И наше и без того военное государство станет ещё более военным.

– Разве это плохо? Сильная армия – это защита и порядок.

– Да. Но этого недостаточно. Надо уделять внимание и многому другому. Например, как в Силла и Пэкче.

– Силла и Пэкче? Да они должны быть благодарны вам! Уже столько веков Когурё, как железный щит, не даёт до них добраться всем этим ненасытным империям: Хань, Суй, теперь вот, Тан!..

– Да… Это так. Но… если в стране думают только о войне, то перестают развиваться: науки, искусство и вся культура. А это очень важно. Это – основа, на которой стоит всё. В том числе и армия. В Пэкче, конечно, с последним королём всё изменилось к худшему. Но вот, в Силла…

– О, это я знаю! Их прошлая королева такая… Ну… в общем, вызывает уважение!

– Да. Королева Сондок показала всем, как можно нормально жить, развивая науку, культуру, удобное для всех управление… Я слышал, люди из Пэкче уходят в Силла целыми деревнями. Разве это не говорит о многом? Ведь люди – самое большое богатство любого государства.

Соглашаясь, Кальтэ задумчиво кивал головой.

Глава 1

В большинстве случаев, гроза и подобные ей явления, несут с собой массу неприятных моментов, основным из которых является внезапность. Это приводит к хаотичным попыткам принятия срочных решений, к стрессу от понимания, что сделать это правильно в данных обстоятельствах невозможно и т. д.

И с каким же радостным облегчением воспринимается тот факт, что гроза прошла мимо. Пошумела немного и прошла. Задела лишь самым краешком, обронив на вашу голову всего несколько дождевых капель. Она, конечно, не исчезла совсем. А продолжает, изредка громыхая, бродить по соседним районам. Но! У вас теперь есть время, чтобы основательно, не торопясь, подготовиться.

Королева Чиндок не умерла. Как сказал придворный лекарь, Будда даровал ей ещё несколько мгновений в этом мире. Никто не знал, сколько времени продлятся эти мгновения, но все облегчённо вздохнули.

Сандэдына и круг посвящённых членов дворянства также порадовало то обстоятельство, что, возможно, теперь не нужно будет выбирать между двумя «рыбами».

– Я вижу, у вас хорошее настроение, Военный министр!

– О, благодарю вас, сандэдын! Вы правы. И ведь есть чему радоваться! Хоть мы с вами и остановились в прошлый раз на «золотой рыбе», всё же мне этот вариант был не совсем по душе. Кстати, слышали последнюю новость?

– Какую?

– Принц со своим монахом в нетрезвом виде ворвались на дворцовую кухню и заставили служанок устроить им банкет на верхней террасе.

– Им что, в городе заведений не хватает! – Старик осуждающе покачал головой.

– Да их уже никуда не пускают. Они же не платят никому. – Губы Военного министра сложились в презрительную усмешку. – В общем, устроили такой шум во дворце! Это при том, что королева больна.

– И что? Никто не смог прекратить это безобразие?

– Пытались. Но принц выхватил меч и кричал, что это его дворец и любого, кто… В общем, если бы не вмешалась принцесса Чинсон… Ей удалось угомонить принца. Но при этом, она не особо утруждала себя вежливостью, и… – Военный министр наклонился к сандэдыну и перешёл на шёпот. – По глазам принца было видно, что он ей этого не простит.

– Да-а! Хорошо, что мы теперь избавлены от этого варианта. – Старик, вдруг, искоса посмотрел на Военного министра. – А, кстати, как сейчас поживает ваш внук?

– Благодарю вас за ваше внимание, сандэдын! С ним всё хорошо. Растёт здоровым и крепким.

– Ну да, ну да… – Старик задумчиво покивал головой. – А ведь у него есть немного королевской крови. Не так ли? Мать его – племянница королевы?

– Двоюродная племянница. Можно сказать, несколько капель там присутствуют! – Военный министр весело рассмеялся, но тут же осёкся и серьёзно посмотрел на сандэдына. – Вы хотите сказать…

– Да, Уважаемый! Вот пришла внезапно в голову такая мысль. – Старик хитро прищурился. – И с каждой минутой она мне всё больше нравится. Правда, он еще, наверное, немного маловат. Сколько ему?

– Шесть!

– Да, чуть-чуть не дорос пока. Но! Если королева, благослови Будда её здоровье, ещё пару лет продержится, то…

– О, благодарю вас, сандэдын! Вы воистину мудрый человек!

– Но! Даже когда всё произойдёт, ваш внук ещё долго будет не в полном возрасте. И я думаю, вы понимаете, кто должен стать… регентом? – Старик пристально посмотрел в глаза Военному министру.

– О! Разумеется! Я, конечно, понимаю! Разве могут быть какие-то сомнения!

– Ну, вот и хорошо. Считайте, что этот вопрос решили. – Старик небрежно кивнул в ответ на поклон Военного министра и в хорошем расположении духа двинулся дальше.

Глава 2

Прошёл год, и жизнь Минсока изменилась. Музыка, которая помогла подростку устоять на ногах, повела его дальше, изменив характер или, может быть, просто разбудив его истинную сущность. Минсок стал уверенным в себе. И это не было уверенностью незыблемой скалы. А скорее, осознанная сила маленького вёрткого хищника, вроде хорька или выдры. Всегда подвижный, с искромётной иронией в уверенном взгляде, он теперь ощущал в себе какую-то исключительную способность, благодаря которой, с долей юмора, но всё же небезосновательно, мог считать себя лучшим бойцом среди хваранов своей возрастной параллели.

Перестав биться за физические показатели, вечно догоняя тех, кто от рождения был более приспособлен к мышечному совершенствованию, Минсок пошёл к достижению их общих целей другим путём. Теперь, его можно было часто заметить сидящим где-нибудь в отдалении со своей флейтой в руках. Здесь он создавал свою новую музыку и тем самым, как ни парадоксально это прозвучит… оттачивал своё боевое мастерство.

Держась приблизительно в рамках одной и той же музыкальной темы, эта мелодия являлась постоянной импровизацией и была похожа на быстрый горный ручей с неожиданными поворотами и каскадами. Иногда здесь появлялась какая-то вёрткая птичка, мелко дрожа крыльями зависавшая над ручьём, а затем молниеносно выхватывающая из воды маленькую рыбку. Всё это теперь и определяло основной рисунок и характер движений Минсока. Никаких больших замахов и ударов сокрушающей силы. А – только скорость, лёгкость, точность, импровизация… И всё это под руководством такого же лёгкого, способного мгновенно перестраиваться, сознания.

Таким образом, Минсок неожиданно для себя создал свой собственный стиль, подходящий только ему одному.

Общественная жизнь Минсока тоже изменилась. Его всё чаще стал привлекать к различным организационным моментам командир их отряда, Сохён. Тем более что сам командир стал много времени проводить в резиденции Хранительницы хваранов, постепенно становясь доверенным лицом принцессы Чинсон.

Однажды Сохён дал Минсоку одно деликатное поручение. Сам он не мог уделить этому внимания, поскольку отряд «Летающих магов», разумеется, во главе со своим командиром, отправлялся на манёвры. Нужно было сопровождать принцессу в тайной поездке. Для этого Минсок должен был оставить в казарме хваранскую форму и переодеться во что-нибудь не привлекающее внимание.

Они выехали верхом в сторону пэкческой границы. И через некоторое время встретили на дороге большую группу людей. Мужчины и женщины, дети и старики. Они несли на себе разный домашний скарб.

Подъехав ближе, наши путники увидели, что у большинства мужчин были связаны руки. И сопровождали всю группу люди, с виду напоминавшие мелких торговцев, только вооружённые копьями и мечами.

– Кто эти люди? – Принцесса остановила коня посередине дороги, прямо перед толстым человеком с копьём в руках.

– Это беженцы из Пэкче. – Толстый человек поклонился.

– Почему они связаны, и куда вы их ведёте?

– Мы их поймали у границы, и теперь они будут нашими рабами.

– И кто так решил? – Принцесса улыбнулась.

Толстому не понравился тон принцессы, и он нахмурился.

– Мы так решили! И вообще, отъехали бы вы в сторону, а то мы можем…

– Ты как разговариваешь! – Сверкнув глазами, Минсок схватился за рукоять меча и, тронув с места коня, встал между толстяком и принцессой.

Толстяк отшатнулся и инстинктивно закрыл голову свободной рукой. Он вдруг испугался. По тону Минсока, по рукояти меча и по всему его облику толстяк понял, что перед ним – хваран. И тогда… Молодая знатная особа в сопровождении хварана… О, Будда!

Бросив копьё, толстяк упал на колени.

– Простите! Простите меня, Ваше Высочество! Мы так долго шли! И так устали! Моя голова, наверное… О, простите!

– Хватит! Успокойся! – Принцесса резко оборвала причитания толстяка. – Лучше скажи, почему вы вдруг решили… что можете сделать этих людей своими рабами?

– Ну как же! – Толстяк поднял голову. – Они же пэкчесцы. Мы их поймали на нашей территории. Теперь они наши рабы.

– Как твоё имя?

– Ким Ёндаль, Ваше Высочество!

– Ты, – принцесса пристально посмотрела в глаза толстяка, – каясец?

– Ну, – толстяк помялся, – мои предки были из Кая. Но! Я силласец!

– А кем бы… ты был сейчас, если бы королева Сондок не сожгла списки вашего народа и не сделала твоих предков полноценными гражданами этой страны?

Толстяк опустил голову и через некоторое время вздохнул.

– Простите, Ваше Высочество! – Он смиренно сложил ладони перед собой. – Я понял. Я, действительно, всё понял.

– Эти люди, – принцесса окинула взглядом беженцев, – идут к нам за помощью. Они вероятно наслышаны, что здесь не имеет значения, откуда ты родом – из Силла, Пэкче или Кая… Мы всех примем и всем окажем должную поддержку! Ты разве этого не знал?

– Знал, Ваше Высочество! Конечно, знал! Но только ведь королева Сондок умерла. И сейчас всё становится, как раньше. Ведь дворяне…

– Нет! Ничего не будет, как раньше! Всё останется так, как установила королева Сондок! Запомните это!

– Да-да! Мы запомнили! – Толстяк кивал головой.

– А этих людей, – принцесса обвела рукой толпу, – отведите в крепость вон за тем холмом. Передадите их генералу Ким Юсину. Кстати, он тоже каясец. Но в отличие от вас… никогда не забывал, чего стоила свобода вашему народу.

Они ехали дальше, размеренно покачиваясь в сёдлах. Впереди было огромное поле, усеянное полевыми цветами, а за ними – густой лес, уходящий в гору.

– Надо почаще выходить из дворца. – С лёгким раздражением, принцесса отмахнулась от назойливого овода. – Сразу начинаешь видеть реальную картину мира. – Принцесса придержала коня и поравнялась с Минсоком. – Ведь надо же! Ну, я знала, что дворяне начинают чувствовать себя вольготнее. Но, оказывается, они уже так далеко зашли, что у народа создаётся впечатление, что всё возвращается к прошлому! – Принцесса улыбнулась и искоса посмотрела на Минсока. – Тебя ведь, кажется, Минсоком зовут?

– Да, Ваше Высочество!

– Ну, а что ты обо всём этом думаешь?

– Я? – Минсок задумался. – Если честно, то я не знаю. Мой отец – дворянин. И я тоже. Но, что это значит… я никогда… – Минсок неосознанно потрогал свой подбородок. – Но, мне кажется, сегодня я кое-что увидел… О чём раньше никогда не думал.

– Раньше не думал? – Принцесса весело улыбнулась. – Ну а о чём же тогда?..

– Ну… Моя голова… всегда была занята другим.

– Это чем же? – Принцесса с интересом посмотрела на Минсока.

– Ну… Вот… – Помявшись, Минсок достал из-за пазухи свою флейту.

– О! Ты на этом играешь? – Весело улыбаясь, принцесса с интересом смотрела на маленький бамбуковый инструмент. – А сыграй что-нибудь! Какую-нибудь песню!

– Ну, вообще-то… Я не знаю никаких песен.

– Как же так! Музыкант, а песен не знаешь! А что же тогда ты играешь?

– Ну, просто… То, что вижу.

– О! А как это?

– Ну вот, например… – Минсок окинул рукой цветочное поле и приложил флейту к губам.

Ветер слегка раскачивал полевые цветы, и лепестки, словно водная гладь волшебного розового моря начинала шевелиться волнами. Флейта Минсока, как лёгкая кисть, плавными мазками выводила эту картину. Вот маленькая птичка, скрываясь от ястреба, нырнула в колышущуюся траву. Сделав круг над травой, ястреб взмыл к облакам. Увидев, что опасность миновала, птичка взлетела на ветку одинокого дерева и запела. Она пела, поворачивая маленькую головку в разные стороны. Наконец, она закончила свою песню, вспорхнула и улетела.

Минсок опустил флейту. Принцесса открыла глаза.

– Как же это замечательно! – Принцесса сладко потянулась, сидя в седле.

– Правда? Вам понравилось?

– Ну конечно! – Принцесса с укором посмотрела на Минсока. – Я ведь думала, хвараны только драться умеют. – Принцесса улыбнулась. – Ты меня удивил.

К вечеру, принцесса с Минсоком добрались до подножия гор, рядом с пэкческой границей. Оставив лошадей, они поднялись по едва заметной тропинке к площадке с маленьким озером среди скал. У края озера стояла молодая женщина в серой накидке. Услышав шаги, она обернулась.

– Приветствую вас, Ваше Высочество!

– И я приветствую вас…

– Меня зовут Миран. – Женщина поклонилась.

– Приветствую вас, Миран! – Принцесса поклонилась в ответ.

Остановившись позади принцессы, Минсок также поклонился.

– Благополучно ли вы добрались?

– Спасибо! – Принцесса улыбнулась. – Нам это было не трудно. Ведь мы на своей стороне границы. А вот, вам, наверное, было сложнее.

– Спасибо, Ваше Высочество! Но сложности были скорее, когда я шла ещё по нашей территории.

– Наверное, не стоит терять время. Ведь вам ещё возвращаться.

Тихо разговаривая, две молодые женщины медленно, словно праздно гуляя, шли по прибрежной гальке.

Минсок развернулся в сторону тропинки, по которой они пришли и занял привычную позу охранника. Он чувствовал, что от этой молодой женщины принцессу охранять не надо. Её мягкий, но уверенный голос внушал доверие и симпатию.

Обогнув озеро, молодые женщины возвращались к месту, где стоял Минсок.

– Миран, вы уверены в этом? Насколько верны ваши сведения?

– Как вы понимаете, Ваше Высочество, у нас нет службы сбора сведений. Мы используем другой метод.

– Извините, провидица! – Словно спохватившись, принцесса опустила глаза, прикрыв ладошкой улыбку. – Я действительно несколько забылась.

– Я понимаю. – Провидица улыбнулась в ответ. – Кстати, у нас появилась причина опираться на наш метод с большей уверенностью.

– О, безусловно! Я уже слышала – Последний Лепесток вернулся в свой дом.

– Я вижу… Ваше Высочество, – провидица улыбнулась, – ваши «методы» тоже не плохи. Вы правы – она к нам вернулась.

– Думаю, стоит поздравить с этим всех вас!

– Думаю, стоит поздравить с этим всех НАС! – Провидица положила ладонь на руку принцессы. – Ваше Высочество, если у вас остались ещё какие-то сомнения, отбросьте их! Не опасайтесь подвоха там, где ему даже уместиться негде. Наше сотрудничество – не для ваших личных интересов и не для наших. А для людей этой земли и той, откуда я пришла… – Провидица подняла взгляд в глаза принцессы. – И ещё той… что лежит там, на севере… Это наша с вами обязанность. Если мы хоть что-то можем сделать, то мы должны.

– Я уже поняла. И я согласна с вами. – Принцесса с улыбкой кивнула.

Во время разговора провидица несколько раз бросала пристальные взгляды на Минсока.

– Ваше Высочество, кто этот мальчик? Он хваран?

– Да. Вы его знаете?

– Не совсем. – Провидица посмотрела на Минсока. – Возможно… Я лезу не в свои дела, и вы уже сами знаете… Но! – Она повернулась к принцессе. – Думаю, вам стоит к нему присмотреться. У меня ощущение, что он каким-то образом… вплетается в наш узор.

Солнце скрылось. Подул холодный ветер. И обратный путь показался Минсоку менее приятным. Они молча двигались рысью, стремясь поскорее пересечь цветочное поле. Там, дальше, среди деревьев, можно было хоть как-то укрыться от ветра.

Вдруг Минсоку показалось, что топот их лошадей, словно, размножился троекратным эхом. Он решил, что от долгой скачки у него стучит в ушах, но вот, сзади раздалось лошадиное ржание, и, обернувшись, Минсок увидел вдали блестящие под светом луны, шлемы. Услышав ржание, принцесса тоже оглянулась.

– Это пэкческие солдаты! Быстрее!

Они пустились галопом, но уже скоро топот за спиной стал приближаться. Минсок понял, что им не оторваться, и стал потихоньку придерживать коня.

– Ваше Высочество, скачите вперёд! Скорее!

Постепенно отставая, Минсок направил коня чуть в сторону, в цветочное поле. Решив, что он пытается уйти в перелесок, погоня устремилась следом.

Их было четверо. Догнав Минсока, они окружили его и обнажили мечи. Сражаться верхом Минсок ещё не умел и, соскочив с коня, словно маленький юркий зверёк, проскользнув между двумя верховыми противниками, вырвался из круга. Бойцы быстро спешились и напали с разных сторон.

Перед Минсоком были не подростки-хвараны, а взрослые опытные солдаты. Он немного испугался и просто уклонялся от их атак, действуя, скорее, интуитивно. Один из солдат, промахнувшись мечом, всё же достал его ногой. От сильного удара Минсок отлетел и упал на траву. Сморщившись от боли, он вдруг разозлился. Внутренний голос подсказывал: «Не бойся! Просто делай, что умеешь. Другого выхода нет».

Злость Минсока, словно маленькая кнопка в его голове… включила подходящую случаю музыку. Началось представление, которого солдатам видеть ещё не приходилось. Оно заключалось в том, что они перестали видеть что-либо вообще. За движениями Минсока и днём-то было не уследить. А тем более ночью, при лунном свете.

Солдаты запоздало взмахивали мечами и рубили воздух, время от времени хватаясь то за ногу, то за руку… Казалось, такие комариные укусы их только злят. Но вот! Один из них схватился за горло и упал. Второй согнулся, выронив меч из рассечённой кисти. Двоим оставшимся стало понятно, что всё гораздо серьёзнее, и они, разойдясь в стороны, стали неторопливо присматриваться к необычному противнику.

В этой своей первой боевой схватке Минсок ощутил одно, радующее, его обстоятельство. Применение настоящего боевого меча делало его стиль более эффективным. Быстрые и точные колющие удары железным мечом несли серьёзные повреждения, вплоть до смертельных. Те же удары в исполнении деревянного меча превращались в незначительные тычки, которые в горячке боя противник мог даже не заметить.

Бойцы изменили свою тактику. Больше не суетились, а спокойно и не спеша, поджимали Минсока с двух сторон. Они словно играли с ним, как два больших кота играют с мышью. Минсоку стало сложнее. Теперь он с трудом успевал уклоняться от расчётливых ударов. Едва увернувшись от очередной атаки, он почувствовал резкую боль над левой бровью. Кончик меча вспорол кожу. Рана была пустяковая, но сочившаяся кровь заливала левый глаз и мешала. Музыка в голове смолкла. От волнения появилась одышка, и мрачная перспектива начала угнетать сознание.

Вдруг откуда-то слева послышался шум, и на утоптанную среди цветов и высокой травы поляну ворвались всадники. Один противник Минсока тут же рухнул от удара копьём. Второй побежал в сторону леса, и несколько всадников устремились за ним. Двое, спешившись, подбежали к Минсоку и приставили мечи к его горлу.

– Стойте! – Соскочив с коня, принцесса растолкала воинов и, взяв в ладони его голову, стала тревожно всматриваться. – Ты ранен?

– Да нет! Это… – В глазах Минсока потемнело, и он едва не упал, но чья-то сильная рука удержала его.

– Это ваш хваран, принцесса? – Крепкий мужчина в доспехах высшего командира, поддерживая Минсока за руку, смотрел в его глаза и улыбался.

– Да! – Принцесса вытерла платком кровь с его лба. – Минсок! Поприветствуй! Это – генерал Ким Юсин.

Минсок, высвободив руку, выпрямился и поклонился.

– Хваран Минсок рад приветствовать вас, генерал!

Генерал, улыбаясь, похлопал его по плечу.

– Это твоя первая боевая схватка?

– Да, генерал! – С горящими глазами, Минсок опять поклонился. Радостное волнение охватило его от осознания того, что он, вот так близко, видит прославленного полководца.

Генерал Ким Юсин. Он был сыном каяского князя. Как отпрыск древнего дворянского рода, уходящего корнями к правителям Кая, он в юношестве также поступил в хваранский корпус. Будучи командиром отряда «Цветок дракона», молодой Юсин участвовал в реформаторских начинаниях принцессы Чхонмён и после её гибели стал верным соратником, продолжившей дело сестры, принцессы Токман. После восшествия последней на силлаский трон и ставшей теперь королевой Сондок, Юсин получил звание генерала и пост главнокомандующего Силла. На этом посту он проявил себя, как выдающийся стратег и снискал уважение армии и народа. Но, несмотря на свои достижения и высокое положение, генерал Ким Юсин в душе навсегда оставался простым хвараном, чтя кодекс хваранской чести, утверждённый королевой Сондок.

Глава 3

Как едва слышимые вначале, звуки дождя постепенно нарастают и переходят в, подавляющий всё вокруг, шум неудержимого ливня, так и неизвестно откуда просочившиеся известия о тайной поездке принцессы сначала удивили, а затем с негодованием захлестнули весь высший свет Силла. Покочевав от ведомства к ведомству, от одного дворянского дома к другому, эти сведения стали приобретать устойчивую эмоциональную окраску, переходящую в политическую позицию. Всё чаще стали звучать слово «предательство» и требования к Совету дворянства разобраться в этом деле.

Совет дворянства не заставил себя ждать и на экстренном заседании вынес вопрос на обсуждение. Но результатов это не принесло. Мнения разделились, и дать однозначную оценку действиям принцессы не получалось. Тогда группа, противостоящая королевскому дому и возглавляемая сандэдыном, решила подойти к вопросу иначе, использовав, своё влияние в хваранской среде.

Так сложилось, что традиционно отряд «Солнце, луна и звёзды» из поколения в поколение оставался под контролем лидеров дворянского движения, выполняя различные оперативные и политические задачи, поставленные их знатными покровителями.

Вот и сейчас им было поручено начать смуту в своей среде по поводу этического соответствия Хранительницы хваранов. Это было удачным альтернативным решением. Будучи ещё практически детьми, хвараны с юношеским максимализмом и отсутствием опыта решали вопросы эмоционально, зачастую поступая непоследовательно. А взрослые по закону не имели права напрямую вмешиваться в их решения.

В этот раз, как впрочем, и всегда, бурно и эмоционально пошумев, хвараны постановили, что вопрос о чести Хранительницы будет решён традиционным способом – поединком.

И вот! Снова колышущиеся флаги отрядов. Совет знати на трибунах. И ровные ряды хваранов вокруг боевой площадки форта.

Принцесса сидела на своём месте, спокойным взглядом рассматривая одинокую фигуру в малиновой форме отряда «Солнце, луна и звёзды». Это был их командир – Ильчон. И это он официально бросил вызов принцессе от имени «всех» хваранов и с высокомерным видом стоял теперь посередине площадки с деревянным мечом в руках.

Пхунвольджу, главный командир хваранов, встал со своего места и окинул взглядом весь хваранский строй.

– Кто хочет ответить на вызов Ильчон-рана[10]?

Неожиданная тишина заставила прозвучавший призыв повиснуть в воздухе.

Принцесса внимательно посмотрела на Сохёна. Сохён опустил глаза. Принцесса отвела взгляд и, иронично улыбнувшись, застыла, глядя прямо перед собой.

Минсок, услышав призыв пхунвольджу, едва удержался, чтобы не ответить на него. Но он понимал, что это право, как помощнику Хранительницы хваранов, принадлежит его командиру. Не услышав ответа, Минсок выглянул из строя и увидел, что Сохён стоит, опустив голову. За удивлением пришла тревога, и Минсок занервничал.

Члены Совета стали переглядываться с улыбками на лицах.

Сохён стоял с каменным, начинавшим краснеть, лицом. Он никогда не считал себя трусливым и мог бы не раздумывая вступить в схватку с десятком таких противников, как Ильчон, но… Все эти разговоры о предательстве… А тайная встреча принцессы Силла с представителем вражеского государства не могла расцениваться иначе. И всё это осуждающее мнение вокруг… В общем, его «честь хварана» не позволила ответить на вызов. Но на душе было почему-то мерзко.

Бросив на Сохёна быстрый взгляд, пхунвольджу удивлённо приподнял одну бровь и вновь окинул взглядом разноцветный строй хваранов.

– Я спрашиваю ещё раз! Кто ответит на вызов, чтобы защитить честь Хранительницы?

– Я! – Ещё раз взглянув на Сохёна, Минсок поднял руку и шагнул вперёд. – Я, хваран Минсок, отвечаю на вызов!

Перекинув деревянный меч в другую руку, инициатор поединка сменил позу с вальяжной на любопытно заинтересованную. Он вытянулся, пытаясь рассмотреть, откуда взялся такой смелый безумец. Вид Минсока ничего Ильчону не говорил. Кроме того, что тот носит цвета «Летающих магов». Все также стали рассматривать неизвестного легкомысленного смельчака. А по-другому они его назвать не могли, зная репутацию Ильчона. На лицах появились улыбки, кто-то даже откровенно хихикал. И только «летающие маги» хранили молчание, не разделяя общую реакцию.

Они знали, что Минсок очень изменился. Что их странный товарищ стал ещё более странным. И его непонятные, но опасные действия никак не способствовали несерьёзному пренебрежительному отношению.

Принцесса с удивлением внимательно посмотрела на Минсока и опустила глаза. Затем, снова подняла их и чуть заметно улыбнулась.

Они долго кружили по площадке с выставленными перед собой деревянными мечами. Ильчон уже предпринял несколько атак, но Минсок каждый раз уклонялся от прямого столкновения. Он выжидал. Ильчон был сильным соперником, и ошибиться было нельзя.

Его противника поначалу всё это забавляло. Он делал ложные пугающие выпады и посмеивался, когда противник убегал от него. Но скоро его стало это раздражать. К тому же он почувствовал, что даже при максимальных усилиях не может достать соперника. Непривычное ощущение собственного бессилия тревожило и злило. Наконец, он не выдержал и рванулся в яростную атаку. Осыпая Минсока сильными ударами, Ильчон словно собирался раздавить и размазать по земле своего трусливого противника, как вдруг он почувствовал резкий толчок тупым твёрдым предметом в область печени. Мозг отказывался верить в это, но догонявшая сознание реальность убеждала его в правоте своих подозрений.

С яростным рёвом и едва не плача от досады, Ильчон сокрушающим ударом снёс соперника. Минсок упал и на несколько мгновений потерял сознание.

Толпа с ликованием взревела. Поднялся шум. Члены Совета на трибунах радостно улыбаясь, одобрительно кивали головами.

Чуть шатаясь, с опущенной головой Ильчон брёл к ступеням на трибуны, волоча деревянный меч по песку. Вокруг возбуждённо шумели и кричали: «Ильчон победил! Иль-чон! Иль-чон!»

Вдруг он остановился, не дойдя до ступеней, и резко развернулся. Искажённое мукой лицо и глаза полные слёз. Ильчон вздёрнул вверх руку и прокричал:

– Нет!!!

Шум стал быстро стихать, внезапно превращаясь в звенящую тишину.

– Нет! Я не победил! – Ильчон с болью выкрикивал слова. – Победил он! – Он указал на лежащего Минсока.

Ничего не понимая, все смотрели на победителя, который, кажется, сошёл с ума.

– Если бы мы бились настоящими мечами… то там бы лежал я, а не он! – Голос Ильчона задрожал, но он с силой и криком заставил его выровняться. – Он убил меня! Ещё до того, как я его свалил. – С искажённым лицом Ильчон выбросил вверх руку с зажатым в ней деревянным мечом. – Победил «летающий маг»!

Затем он медленно подошёл к каменной лестнице и, сев на ступеньку, отсутствующим взглядом уставился на песок.

Тишина зависла на пару мгновений. Но вот до всех дошёл смысл сказанного и по рядам хваранов пошёл одобрительный гул. Кто-то крикнул: «Молодец! Молодец, Ильчон!» Его крик подхватили другие.

Каждый из хваранов сталкивался с подобным на тренировках. Но чтобы вот так честно признаться… Да ещё и на состязаниях такого уровня… Такой мужественный и честный поступок по значимости приравнивался к победе в схватке.

Двое «летающих магов» подбежали к Минсоку и подняли его на ноги. Пхунвольджу встал со своего места и объявил:

– Победил боец из отряда «Летающие маги»!

За этим последовал взрыв оваций. «Летающие маги» кричали:

– Мин-сок! Мин-сок!

К ним присоединились «стражи царства» и «цветки дракона». На другом краю площадки кричали:

– Иль-чон! Иль-чон!

Два имени гремели над ристалищем. Но звучали они не в противовес друг другу. Все хвараны признавали, что в сегодняшнем поединке было два победителя.

Дворяне на трибунах с недовольными лицами возмущённо переговаривались:

– Зачем он это сделал?

– Глупец!

– Он нам всё испортил!

– Глупый мальчишка!

И лишь один человек среди них не участвовал в этом осуждении. Он, словно, не слышал ничего вокруг и находился сейчас где-то далеко. Далеко… в своей памяти.

Это было здесь же, на этой площадке. Только двадцать лет назад. Тогда, на месте Минсока здесь стоял хваран Ким Юсин. А на месте Ильчона – он сам. И ситуация была точно такая же.

Человек улыбнулся. Это был отец Ильчона – князь Почжон. Тогда, двадцать лет назад, он так же, как теперь его сын, был командиром отряда «Солнце, луна и звёзды». И, будучи сыном Военного министра Сольвона, также действовал в интересах дворянства. И, несмотря на это, также не смог предать свои принципы. Ведь он был… хвараном.

Князь Почжон просто сидел и, слегка улыбаясь, смотрел на плачущего Ильчона. Сейчас ему не было никакого дела до доносившихся до него осуждающих разговоров его соратников, до борьбы с принцессой и королевским двором… Он просто сидел и с гордостью в душе смотрел на своего сына.

Глава 4

Всем известно, как бывает переменчива погода в конце лета. То яркое солнце под радостное пение птиц раскрывает все краски цветов, деревьев и рыб в прозрачной воде. То вдруг, с ураганным ветром налетит гроза, и чёрное от туч небо рождает в душе страх от мысли, что пришёл конец света…

Группировка высших дворян во главе с сандэдыном была уже в шаге от победы над грозной претенденткой на силлаский престол. Но изменчивая судьба развернула ситуацию в обратную сторону, разрушив блестящие перспективы.

Победа поединщика Хранительницы хваранов принесла принцессе великолепные моральные и политические преимущества. Результат в поединке. Казалось бы довольно нелепый аргумент в решении государственных вопросов. Но для народа, воспринимавшего слова «судьба» и «провидение» не простой метафорой, а реальным указанием, такое понимание было естественным.

Позиция принцессы Чинсон поднялась на несколько ступеней. Вдобавок ко всему, вернувшийся в Сораболь генерал Ким Юсин развеял все подозрения в предательстве принцессы. Он убедил всех в том, что её тайная миссия была исключительно в интересах государства.

Надежда сандэдына на план с внуком Военного министра стала убывать с каждым часом. Но он не отчаивался, решив не торопиться и положиться на время.

Однако, время… закончилось! Королева Чиндок умерла.

Нужно было что-то срочно предпринимать. И сандэдыну пришлось «достать из рукава» свой старый «запылённый» план со второй «золотой рыбой». Принца срочно выдернули из его алкогольного рая, посулив нечто более грандиозное. Немного поупиравшись, принц согласился, но с условием, что его монах пойдёт с ним. Махнув рукой, сандэдын согласился.

Решив вопрос с принцем, заговорщики поняли, что этого недостаточно. Ведь позиции принцессы всё ещё оставались сильнее. И тогда сандэдын, собрав сподвижников, призвал их принять одно не очень привлекательное решение. Они все, включая самого сандэдына, должны пожертвовать большой частью своего состояния для подкупа нейтрально настроенного дворянства и проведения «разъяснительных» мероприятий среди населения. Все понимали, что деньги – это их приоритетное оружие, которого нет у их противников и, скрепя сердце, согласились.

Расчёт старого политика оказался верным. Почти весь Совет принял решение в пользу принца.

Помпезная коронация проходила с каким-то душевным подъёмом. Выражение лиц присутствовавших дворян не было формальным. Они искренно радовались. Ведь всё, что они сейчас видели перед собой, было результатом их усилий и больших финансовых затрат. Это была их победа.

После длительной церемонии под солнцем, на дворцовой площади, было очень приятно ощущать прохладу тронного зала. Здесь присутствовало всего несколько министров во главе с сандэдыном и чиновники королевского секретариата. Коронованный принц сидел на своём месте – широком, украшенном золотым орнаментом, троне.

Это была давняя традиция – принятие новым правителем своего первого указа. Это было очень важно. Ведь первый указ нёс символическое значение, определяя всю дальнейшую политику короля.

Возможно, в этот раз новый король был, мягко говоря, не совсем готов определить эту политику и отразить её в указе. Но сандэдын, конечно же, предусмотрел это и подготовил пару вариантов для подсказки своему подопечному. И видя, как новоиспечённый король в замешательстве задумался, он решил прийти к нему на помощь.

– Ваше Величество! Если вы затрудняетесь, то, возможно, я смогу помочь вам с выбором. – Старик поклонился. – И не беспокойтесь, в вашем замешательстве нет ничего необычного. Такое происходило со многими вашими предшественниками. Но для того мы и находимся сейчас рядом с вами, чтобы вовремя дать добрый совет. – Старик опять поклонился.

Принц, ставший королём, сидел и со скучным видом рассматривал пальцы на своей левой руке.

– Благодарю вас, сандэдын! Я всегда был уверен в вашей поддержке. Но… у меня, кажется, уже есть один неплохой вариант. – Он посмотрел на чиновников. – Главный чиновник секретариата! Пишите мой первый указ! – Король окинул взглядом всех присутствующих. – Повелеваю… реставрировать Цветочный дворец моей матери – принцессы Чхонмён!

Сандэдын резко вскинул взгляд на короля и от неожиданности приоткрыл рот. Он его не узнавал. Перед ним сидел совершенно другой человек. Глаза его больше не косили в стороны, а пронзительным взглядом смотрели прямо в глаза старика. Губы короля медленно сложились в жёсткую усмешку.

С большой террасы, возведённой на скале среди мохнатых деревьев, был виден весь Сораболь. Чуть ниже, у подножия короткой каменной лестницы, стояли в позе охранников несколько дворцовых стражников и четверо хваранов, среди которых был теперь и Минсок.

Лёгкий ветер гулял по террасе и шевелил свисавший край розовой вуали, которую принцесса сняла и прикрепила к запястью.

– Ваше Величество, вы не поторопились?

– Во-первых, Чинсон, перестань меня так называть! Хотя бы, когда мы одни. А во-вторых, сколько я ещё должен был изображать идиота! Столько лет я, как… – Молодой король порывисто приподнялся в кресле, собираясь что-то сказать, но… передумал и, безнадёжно махнув рукой, опустился обратно. – Ты бы сама попробовала!

– Ладно-ладно, Чхунчху[11]! Не заводись. – Принцесса весело улыбнулась. – Ведь всё было не зря. Наш план оказался вполне успешным.

– Да-а, это правда. – Король откинулся на спинку кресла. – Хотя я бы предпочёл, чтобы удался наш первый план. Где королевой стала бы ты.

– Ну, ты же сам видел, с каждым днём это становилось всё менее реальным. И потом, какая разница? Мы ведь всё давно решили.

– Согласен, сестрёнка! Мы давно договорились, что кто бы из нас ни получил трон, мы всё будем решать вместе – ты, я и Юсин. Только вот… Не привык я быть на виду. Не мой стиль это.

– Ничего, урабони[12]! – Принцесса похлопала рукой по его ладони. Надо привыкать.

И вообще хватит капризничать. А то сейчас я ещё начну рассказывать, как мне трудно.

– Во! – Король обернулся к сидевшему чуть поодаль монаху. – Видели, Учитель, как она со мной?

Качнув головой, монах улыбнулся.

– Кстати, Учитель! Давайте больше никогда не будем прикасаться к вину. Меня от одного его вида уже воротит.

– А вы… что! – Монах поднял удивлённый взгляд. – Вы что, его на самом деле пили?

– А вы… – нет?! – Чхунчху подскочил на месте.

– Эх, Чхун… О! Простите! Ваше Величество, то есть. Я же показывал, как надо! – Лицо монаха не скрывало досады. – Вот так руку…

И тут он увидел странное выражение на лице своего ученика. Тот расширил издевательски невинные глаза и придурковато открыл рот. Эту гримасу монах знал ещё с тех времён, когда Чхунчху было лет семь.

– Ах… ну, ты!.. Опять провёл меня! – Монах, махнув рукой, засмеялся.

Чхунчху с Чинсон засмеялись в ответ.

Глава 1

Высохшее русло реки. Яркое пламя, пожиравшее огромную чёрную птицу. Большое овальное солнце, затопившее своими лучами всё вокруг.

Рядом с большим холстом, разложенном на каменном полу, лежали кисти с ещё не засохшими красками. Сама картина тоже не до конца просохла, и, чтобы она не свернулась, по её углам были разложены камни.

– Это твой сон? – Провидица присела на корточки рядом с молодой девушкой с перепачканными краской руками, задумчиво смотревшей на свой рисунок.

– Да. – Девушка продолжала пристально вглядываться в картину. – Он снится мне уже не в первый раз.

Провидица внимательно осмотрела картину и повернулась к девушке.

– Расскажешь?

– Да. – Девушка кивнула. – Только я сама ещё ничего не поняла. Кроме того, что… из реки Угри[13] ушла вся вода.

– А ну-ка давай попробуем вместе. – Провидица обняла девушку одной рукой, а второй стала водить по холсту. – Так. Это высохшая Угри, это чёрная птица в огне, это солнце, которое… Что там было? Что оно делало?

– Оно, словно, затопило своим светом всё: и реку, и птицу, и пламя…

Приложив палец к губам, провидица задумалась. Она смотрела куда-то вдаль. Затем она на несколько мгновений закрыла глаза… и вдруг резко их открыла.

– Соён! Это не солнце! – Миран отпустила девушку и уже двумя руками стала водить по рисунку, быстро перемещая их от одной детали к другой.

– Смотри! Чёрная птица – это ворон! Трёхлапый ворон Когурё! Он горит! Так?

– Да. Он горел.

– Река Угри, из которой уходит вода. Это – Пэкче! А это… солнце? Или?.. – Провидица посмотрела в глаза Соён. – Оно таким и было? Вытянутым?

Глядя на свой рисунок, девушка кивнула.

– Это не солнце, Соён! Это яйцо! Священное яйцо Хёккосе.

– Что это значит?

– По древней легенде, царство Силла основал тринадцатилетний мальчик Пак Хёккосе, вышедший из священного яйца. И тогда… – Она чуть отстранилась назад, чтобы рассмотреть картину в целом. – Из Угри уходит вода. Вода – это люди. Люди уходят из Пэкче. Трёхлапый ворон в огне. Это горит Когурё. А дальше… – Провидица подняла взгляд и, снова устремив его куда-то вдаль, тихо и медленно прошептала:

– Силла своим светом затопит всё вокруг…

– Миран! – Девушка тронула провидицу за плечо.

Молодая женщина, словно очнувшись от каких-то видений, слегка качнула головой и повернулась к девушке.

– Там было ещё кое-что. – Соён, словно оправдываясь, опустила глаза. – Я просто не успела дорисовать.

– Что же?

Когда ворон сгорел, из затухающего пламени вылетел маленький ворон и улетел в небо.

Обернувшись, они ещё долго стояли и смотрели на картину.

Отблески пламени из большого кованого жертвенника, отражаясь на стенах пещеры, заставляли шевелиться нарисованные фигуры драконов, волшебных черепах с длинными змеиными головами и прочих загадочных существ.

Главная провидица сидела в кресле, обтянутом звериными шкурами и задумчиво смотрела на колеблющееся пламя. За спиной у неё стояли две боевые жрицы с вуалями на лицах и с мечами в руках.

– Миран, подойди!

Молодая женщина отделилась от группы стоявших поодаль провидиц и, подойдя к жертвеннику, поклонилась.

– Ты уверена, что всё правильно истолковала?

– За исключением маленького ворона, думаю, что да.

– Значит, Силла! – В глазах главной провидицы вспыхнуло отражение пламени. – И когда это может произойти?

– Поскольку я этого ещё не вижу, а Со… простите, Последний Лепесток видит, то, вероятно, не скоро. Она видит гораздо дальше меня.

– Даже если не скоро… – Главная провидица откинулась на спинку кресла и задумалась. – Думаю, нам стоит предупредить наших сестёр в Когурё. А заодно и послушать, что они думают на этот счёт. – Она посмотрела на молодую провидицу. – Миран! Вам с Последним Лепестком надо собираться в дорогу.

Когда-то провидицы существовали во всех царствах и племенах этого мира. Но вследствие возникших общественных и политических различий в этих странах, ситуация изменилась. В малых общественных образованиях они перешли на индивидуальный уровень гадалок и шаманок. В наиболее развитых государствах, таких, как Силла, создавших уже более цивилизованную систему управления, их положение свелось к роли храмовых жриц для исполнения религиозных обрядов. В Пэкче, в результате гонений со стороны короля, им пришлось перейти на нелегальное положение. И лишь, орден когурёских провидиц пока ещё твёрдо и независимо стоял на ногах.

Глава 2

Выйдя ранним утром, они направились на север. Две молодые женщины, волею судьбы обладавшие даром, в природе которого люди не могут разобраться многие столетия. Одна, прошедшая за свою жизнь множество превратностей и испытаний, но в силу характера оставшаяся мягкой и уравновешенной. И вторая, только переступившая порог своей новой жизни, полная надежд и мечтаний. И хоть Соён только исполнилось шестнадцать, а Миран была на десяток лет старше, они уже стали хорошими подругами, идущими рука об руку, как им казалось, по лунной дорожке, не имеющей конца.

Они шли на север, потом на запад. Шли через горы и леса. Дважды едва не попали в плен к работорговцам. Их спасли только их находчивость и дипломатические способности Миран. Потом на рыбацкой лодке они пересекли кусочек Жёлтого моря и, сойдя на берег, снова пошли на север. Там, на самой границе Когурё и теперь уже танского Ляоси, в горах находился храм когурёских провидиц.

Наконец, добравшись до него, наши путницы остановились, удивлённо взирая на цель своего долгого путешествия.

Это была настоящая военная крепость, с одной стороны примыкавшая к огромной чёрной скале и с других сторон окружённая полукругом высокой каменной стеной с двумя рядами бойниц. У верхнего края стены мелькали воины в грозных доспехах и с женскими лицами.

Соён с изумлением повернулась к старшей подруге. На её удивлённый вопросительный взгляд Миран с иронией устало улыбнулась:

– Мы в Когурё, Соён.

То, что они увидели, войдя внутрь, также мало походило на Храм провидиц, а скорее напоминало хорошо организованный военный лагерь с караульной службой на стенах, с тренировочной площадкой и с оружейными стойками. У края площадки, на циновках сидела группа женщин. Из большой кучи бамбуковых заготовок они делали стрелы. Откуда-то из дальнего угла крепости доносились звуки кузнечной наковальни. И лишь в отдалении, под самой скалой, на небольшой возвышенности наши путницы увидели знакомые очертания самого храма.

Когурёские провидицы и жрицы тоже выглядели несколько иначе. Вместо белых величественных нарядов, как у провидиц Пэкче, они были одеты в серые, с коричневой и синей отделкой, платья более практичного покроя. В них можно было без затруднений работать и, по всей вероятности, ещё и сражаться.

С любопытством и нескрываемым интересом Соён наблюдала за всем этим, не упуская ни единой детали. Миран старалась выглядеть невозмутимой, хотя нельзя было не заметить, что и для неё всё это тоже было довольно… необычно.

– Привет! – Молоденькая бесцеремонная девчушка лет пятнадцати с улыбкой во весь рот и с расширенными от восторга глазами подбежала и, не удержавшись, от полноты чувств, тронула за руку Соён. – Вы провидицы из Пэкче?

Молодые женщины с улыбкой переглянулись.

– Да. Мы прибыли именно оттуда. – Миран чуть наклонила голову. – Меня зовут Миран. А это – Соён.

Соён поклонилась.

– Ой! – Девчушка спохватилась и, прикрыв ладошкой рот, тоже поклонилась. – А я – Чжунби[14]!

– Чжунби? – Соён удивлённо посмотрела на девчушку.

– Это потому, что я всегда готова. Ко всему и везде. Куда бы ни позвали. – Девчушка похлопала по железному шлему на своей голове, из-под которого свисали две, заплетённые на танский лад, косички.

«У нас бы, наверное, сказали – иголка в одном месте», – С улыбкой подумала Миран.

– Чжунби! – Проходившая вдоль стены, строгая женщина в воинских доспехах сурово нахмурила брови. – Ты почему оставила пост? А ну, живо на место!

– Ой! – Девчушка втянула голову в плечи и прокричала:

– Да, мама! Бегу!

– Я тебе не мама, а старшая караульной службы! – Женщина, вздохнув, покачала головой.

– Ладно. – Девчушка перешла на шёпот. – Потом ещё поболтаем. – Она поклонилась и, развернувшись, побежала на свой пост.

Настоятельница храма, на первый взгляд, ничем не отличалась от других женщин в крепости. Она была так же подтянута и одета почти в такую же одежду. Однако Миран показалось, что она очень похожа на их Главную провидицу. Такой же мягкий и в то же время властный голос. Взгляд, словно, рассматривающий тебя изнутри. И такая же привычка, задумавшись, подпирать указательным пальцем голову. Вот и сейчас, прервав чтение письма, переданного Миран, она так же задумалась, опираясь виском о палец.

– Вы знаете, что здесь написано? – Настоятельница посмотрела в глаза Миран.

Та отрицательно качнула головой.

– Она просит оставить вас обеих здесь, у нас. До тех пор, пока она вас не позовёт.

Миран с Соён переглянулись.

– Кто из вас Последний Лепесток?

Соён привстала и поклонилась.

– Надо будет познакомить вас с нашей Юнгро. Может быть, из этого что-то получится. – Настоятельница встала. – Ну что же! Не вижу причин отказать вашей старшей в её просьбе.

Подруги встали.

– Она полагает, что здесь вам будет безопаснее. – Настоятельница задумчиво посмотрела через раскрытое окно вдаль. – Никто не знает, где сейчас безопаснее.

Когда-то Храм когурёских провидиц не имел крепостных стен и стоял в глубине территории страны. Но однажды войскам Тай-Цзуна удалось отбить у Когурё его западный край под названием Ляоси. И граница переместилась почти вплотную к горе, на которой размещался храм. Уже за небольшим перевалом теперь начиналась территория Тан. Беженцы из Ляоси, кому удалось скрыться от танских солдат, селились в приграничных областях. Многие женщины, потерявшие свои семьи, нашли приют в этом горном храме. А сам храм, окружив себя мощной стеной и разными защитными сооружениями, стал теперь крепостью.

Солнце уже коснулось краем горных вершин, когда Миран с Соён вышли из, отведённого им помещения на тренировочную площадку. Весело смеясь, они осматривали друг друга, поочерёдно поддёргивая и расправляя складки новой одежды. Во избежание недоразумений им выдали такую же серо-коричнево-синюю форму, как у всех. Миран поначалу чувствовала себя в ней не очень комфортно. Она постоянно: то подтягивала, то ослабляла пояс, то поправляла рукава… Соён же, напротив, очень быстро подстроила свои ощущения к новому фасону и, радостно улыбаясь, пробовала эту когурёскую одежду на работу в движении.

– Вот вы где! – Чжунби, уже без воинской амуниции, стояла, уперев одну руку в бок и грызла яблоко. – Вы уже поели?

– Да, Чжунби! Спасибо! Нас накормили.

– Нас сменил другой отряд, и все пошли спать. А я… спать не хочу!

«Точно, иголка…» – улыбаясь, подумала Миран.

– Чжунби, а ты тоже – провидица? – Соён с улыбкой посмотрела в глаза девочке.

– Ещё чего! – Чжунби сделала возмущённые глаза. – Я не белоручка! Я – боевая жрица! – Вдруг, словно спохватившись, девочка с виноватым взглядом втянула шею. – Вернее… я скоро ею стану. Наверное. – Чжунби погрустнела.

– Конечно, станешь! – Миран мягко положила руку ей на плечо. – Ваша наставница очень мудрая, и она обязательно разглядит, какая ты способная.

– Да-а… – Чжунби обречённо махнула рукой. – Если бы она одна всё решала!

Девочка откусила от яблока последний кусок и, сильно размахнувшись, попыталась перекинуть огрызок через стену. Огрызок был маленький и лёгкий. Пролетев две трети расстояния, он стукнулся о каменную поверхность и полетел обратно, едва не попав Соён по голове.

– Вообще-то у нас здесь не один начальник. – Девочка заговорщицким тоном стала говорить тише. – Их у нас трое. Настоятельница заведует только храмовыми вопросами. А все дела в крепости: оборона, снабжение, внутренний распорядок… В общем, всем этим командует вот он. – Девочка указала в сторону ворот.

Там, держа в руке бамбуковую палку, стоял лысый мужчина со строгим лицом.

– Кто это? – Миран с Соён удивлённо смотрели на первого увиденного здесь мужчину.

– Это Мастер Чхольду. Он раньше был буддийским монахом, а ещё раньше – солдатом. Это он здесь всё организовал и теперь следит, чтобы всё выполняли, как надо. Если кто-нибудь возьмёт какую-нибудь вещь и не положит на место, хоть ведро, хоть лопату… То он его сразу своей палкой – ттадахх!

Что, прямо любого?

Ну… настоятельницу-то он, конечно, не бьёт. Хотя… однажды я видела, как он ей за что-то выговаривал, а она стояла, опустив глаза, как девочка. А потом, собрала нас всех и приказала, чтобы мы её не позорили и точно выполняли всё, что он скажет. Потому что, как она сказала, он один знает, как здесь всё устроить, чтобы всем было хорошо. Только… я вот не понимаю, чего он там такого знает?..

– Понимаешь, Чжунби! – Держа руку на плече девочки, Миран с улыбкой смотрела куда-то вдаль. – Ваша настоятельница, наверное, права. Мужчины и женщины действительно отличаются. Что-то мы умеем делать лучше, а они на это не способны. И, наоборот, с какими-то делами, которые нам не подвластны, мужчины справляются легко. Например, идя по дороге, мы смотрим себе под ноги, чтобы, скажем… не наступить на змею. А они смотрят вдаль и планируют – в какую сторону нам всем идти, чтобы не заблудиться. Наша работа и их – одинаково важны. Поэтому лучше не спорить, а действовать сообща.

– Вы думаете? – Чжунби задумалась.

– Да. И ты тоже это потом поймёшь. – Миран потрепала, загрузившуюся мыслями, девочку по голове. – Так что? Это мастер Чхольду мешает тебе стать боевой жрицей?

– Что? А, это! Нет. – Девочка встряхнулась. – Есть тут, у нас… ещё один начальник. Это мой командир. Она говорит, что я ещё маленькая.

– Твой командир?

– Да. Вы её тоже скоро увидите. Когда они вернутся. Она со своими санхва[15], – девочка перешла на шёпот, – ушла в разведку.

– Санхва? Кто это?

– «Горные цветы»! Это её особый отряд. Они самые лучшие бойцы. И ещё, они все отличные лучницы. Только вы с ней – поаккуратнее… Она очень строгая. Её зовут… Оюн.

Глава 3

Стража на стенах ещё издали заметила приближающийся отряд и открыла ворота. Три десятка по-боевому подтянутых, но усталых женщин, в чёрной мужской одежде и облачённых в лёгкую кожаную защиту, поднимались к крепости по узкой тропинке среди травы. Они вели за собой с десяток лошадей, навьюченных большими тюками и ящиками. Всё это, включая лошадей, было военной добычей, отбитой у танского конвоя. На последней лошади, перекинутая поперёк седла, лежала одна из женщин. Её безвольно свисавшие руки слегка раскачивались в такт движению, при этом касаясь высокой травы кончиками пальцев.

Среди стражи на стене пошло лёгкое волнение.

– Кто это там? Кого убили?

– Минха?

– Да, нет! Вон, Минха идёт с краю!

– Кто же тогда?

– Ёнджи! Ёнджи нет! Это она!

– Да, верно. Ёнджи не видно.

– Эх, девочка! Ну как же так!

Стражники в грозных доспехах, обнимая друг друга, утирали глаза. Они не думали сейчас ни о правилах караульной службы, ни о суровом Чхольду с его палкой… Сейчас они снова были простыми деревенскими женщинами, которых лишили их прежней естественной жизни чьи-то: алчность, зависть, оторванные от реальности амбиции… Всё то, что абсолютно не нужно для жизни и для Мира в целом, но то, что, вероятно, в виде испытания, вложено в человеческую сущность.

Умывшись из большой глиняной чаши, заблаговременно оставленной в своей комнате, Оюн задумчиво вытирала лицо. Она устала и была немного раздражена.

Операция в целом удалась. Они освободили захваченных танскими солдатами крестьян и взяли неплохую добычу, при этом потеряв всего одного бойца. Всего одного… Но как глупо это получилось!

«Чем слушала эта девчонка!» – Оюн с досадой швырнула мокрое полотенце в угол.

План операции, благодаря опыту Чхольду, с которым Оюн всегда советовалась, был идеальным. Там, на лесной дороге, им удалось разделить танский отряд на две части. И пока одна группа, держа под обстрелом вторую половину противника, не давала ей сдвинуться с места, большая часть «чёрных» жриц быстро разделалась с первой. Покончив с этим, они, напав уже с двух сторон, завершили разгром противника. Вроде бы хороший результат хорошо спланированных действий. Но… Ещё в первой схватке одна совсем юная жрица, вырвавшись далеко вперёд, осталась одна против пяти танских солдат и погибла.

Оюн стояла у окна и не могла успокоиться. Она не давала себе думать о том, что ей очень жаль эту юную, храбрую и ещё такую глупенькую девочку. Она, просто, была зла на неё.

Губы Оюн чуть дрогнули, в глазах появился туман… Но она тут же встряхнулась и взяла себя в руки. Внезапно она вспомнила, что ещё её беспокоило всю обратную дорогу.

Во время боя Оюн преследовало ощущение, что в лесу есть кто-то ещё. Она терялась в догадках – кто это? Сколько их? И на чьей они стороне? Она даже оставила часть санхва в резервной засаде, на случай если это враги. Но… Они так и не появились.

Посмотрев в окно, Оюн вернулась к заботам и решила не ломать голову, а пойти и осмотреть трофеи.

В сгружённых на землю, рядом с кузницей, деревянных ящиках лежали танские арбалеты новейшего образца. Оюн видела их в действии раньше. И с воодушевлением вытащив один из ящика, вскинула вверх, приникнув к прицелу. Эх, если бы у неё был такой тогда! Там, на горе, у её нового дома! Оюн нахмурилась, но тут же прогнала тяжёлые мысли, вернувшись к реальности.

«Надо будет вооружить этим санхва», – подумала она и уже собиралась положить грозное оружие обратно в ящик, как вдруг услышала за спиной шаги и обернулась.

– Командир! – Чжунби в сопровождении двух незнакомых молодых женщин подошла к Оюн и поклонилась. – Вот! Это наши гостьи из Пэкче. Это – Миран, а это – Соён.

Молодая женщина и девушка поклонились. Оюн кивнула в ответ и строго посмотрела на девчушку.

– Чжунби! Ваша смена уже давно отдыхает, а ты всё скачешь! А завтра будешь на посту засыпать? Давай-ка живо в казарму!

– Да, командир! – Повесив голову, Чжунби побрела прочь. Проходя мимо Соён, шепнула:

– Я же говорила! Во, какая строгая!

Оюн с улыбкой смотрела ей вслед. Затем, обернулась к пэкческим гостьям и приветливо улыбнулась.

– Она, наверное, вас замучила.

– Да, нет! Что вы! – Миран улыбнулась в ответ. – Она хорошая девочка.

– Да-а, хорошая. – Оюн, нахмурившись, грустно вздохнула. – Одна хорошая сегодня уже…

– Здравствуйте!

Все обернулись. Перед ними стояла девушка, на пару лет старше Соён, в чёрной, как у Оюн, форме.

– Вы – Миран? А Вы – «Последний Лепесток»? – Девушка рассматривала их, приветливо улыбаясь.

– Да. Я – Соён.

Соён с Миран поклонились. Девушка поклонилась в ответ.

– Меня зовут Юнгро. Настоятельница сказала, чтобы я с вами встретилась. Но, сначала, – она посмотрела на Оюн, – мне нужно переговорить с моим командиром.

– Хорошо. Мы вас подождём. – Они поклонились и отошли чуть дальше.

– Командир! Я только сейчас вспомнила, что должна вам кое-что рассказать.

– Да, Юнгро. Я слушаю.

– Скажите, вы там, в лесу, ничего не почувствовали?

– Ты тоже? – Оюн вскинула на девушку тревожный взгляд.

– Да. Когда вы оставили нас в засаде, я чувствовала, что за нами наблюдают.

– Ты кого-то заметила?

– Мне показалось, что среди ветвей что-то блеснуло. И я подкралась поближе.

– Что там было?

– Там, на дереве, сидел молодой юноша и наблюдал за схваткой. Я взяла его на прицел. Но он, просто, сидел и не шевелился. А потом он спрыгнул вниз и исчез.

– Что значит – исчез?

– Я сама не поняла. Это было близко от меня. Всего в нескольких шагах. Но я ничего не увидела. И когда подошла… Там не было никаких следов.

Оюн пристально смотрела вдаль.

– Это всё?

– Да. Хотя нет. Ещё… Когда он спрыгнул с дерева, я заметила у него на груди золотой медальон. На нём был наш когурёский трёхлапый ворон.

– Что?! – Оюн резко обернулась к девушке.

Глава 4

– Ты видишь это во сне?

– Да. Ты тоже? – Соён с радостным удивлением посмотрела на свою новую подругу.

Они стояли на крепостной стене, провожая закат. Всего за один вечер общения девушки почувствовали, насколько похожи их ощущения и восприятие всего окружающего.

– Не совсем. – Юнгро задумалась, пытаясь понятнее сформулировать ответ. – Это тоже, как сон. Только наяву, когда я не сплю. Эти видения проходят параллельно реальности.

– А трёхлапого ворона ты тоже видела?

– Да. Только он был не в пламени, как у тебя. А в жёлтом дыму или тумане. Что-то вроде песчаной бури, что приходит со стороны Гоби. Только очень густая и вязкая. Ворон запутался в ней и не мог вырваться.

– А маленький ворон там был?

– Да. Это в точности, как у тебя. Он появился и, вырвавшись из тумана, взмыл к облакам.

– Пожалуй, – Соён задумалась, – различий у нас почти нет.

– Я тоже так считаю. – Юнгро, словно вспомнив что-то весёлое, улыбнулась. – Ты знаешь, Соён! Это видение пришло ко мне во время тренировки. Из-за этого я немного замедлилась и пропустила удар деревянным мечом прямо в лоб. – Девушка рассмеялась. – Кстати, а это правда, что ваши провидицы не сражаются?

– Конечно. Для этого есть боевые жрицы.

– Ффи! Как скучно вы живёте! Это же так здорово! – Юнгро потрясла Соён за плечо. – Если хочешь, я тебя научу. Нет! Я обязательно тебя научу! А ну пошли!

– Куда?

– Пошли-пошли!

Схватив за руку свою младшую подругу, Юнгро потянула её вниз по лестнице.

Солнце давно село. Оюн лежала в своей постели и не могла заснуть. Через открытое окно до неё доносились: стук деревянных мечей и раскатистый девичий смех. Нахмурившись, Оюн уже хотела встать и отругать негодных девчонок, но… Она вдруг задумчиво улыбнулась и, вздохнув, закрыла глаза.

Уже ярко светила луна, когда в крепости, наконец, все угомонились: перестали носиться с какими-то вёдрами и развешивать бельё, постоянно выкрикивать женские имена в поисках друг друга. Одно имя звучало особенно часто. Либо оно было очень распространённым, и его носило много разных обладательниц. Либо эта женщина умудрилась оказаться нужной сразу всем, а сама, плотно поужинав, где-то заснула. Кто-то где-то оставил свои вещи и, забыв, где, растерянно бродил в поисках…

Раньше, Чхольду всё это сильно выводило из себя. Каждый раз ему хотелось взять палку и… Он долго надеялся, что рано или поздно сумеет добиться понимания рациональной дисциплины у всех этих женщин. Но это было невозможно. Порой, в отчаянии, он хотел всё бросить и уйти куда-нибудь далеко-далеко… Но, наблюдая за тем, как и что эти женщины делают, он понимал: без него они обязательно сожгут эту крепость или сделают что-нибудь подобное. Чхольду пришёл к выводу, что это его судьба. Его наказание за все прошлые грехи.

Он сидел один в ночной тишине у костра, время от времени переворачивая палкой большую редьку, шипящую в углях.

– Извините! Я не помешаю? – Миран, улыбнувшись, вежливо поклонилась.

Мужчина поднял взгляд, и устало вздохнул.

– Присаживайтесь! – Он указал рукой на циновку у костра.

– Спасибо! – Миран поклонилась и села, поджав ноги.

Мужчина никак не реагировал на присутствие молодой провидицы. Как будто её здесь не было. Он смотрел на огонь и думал о своём. Ночью, в тишине, он подводил итоги прошедшего и составлял планы на будущее, с практическими пометками: на что необходимо обратить внимание, кому поручить то или иное дело… Он давно понял, что в этой крепости по-настоящему положиться можно было только на командира санхва, Оюн. Эта жёсткая женщина отличалась от остальных. Она ничего не забывала, ничего не теряла, не говорила глупостей, на лету схватывала суть рациональных мыслей… Мастер Чхольду знал её историю и сейчас, глядя на улетающие в темноту искры, думал: «Неужели, чтобы наполнить голову здравым смыслом, женщине надо обязательно пройти через такое? И как тог…»

– Извините!

Мужчина поднял голову и увидел, что молодая провидица всё ещё сидит на циновке сбоку от него. Он слегка кивнул головой.

– Извините! А, правда, что вы были буддийским монахом? – Миран с вежливой интонацией аккуратно расставляла слова.

– Был? – Мужчина в недоумении пожал плечами и снова уставился на огонь. – Да, я и не переставал…

– А вам так можно?

– Что вы имеете в виду? – Мужчина внимательно посмотрел в глаза Миран.

– Ну… Ведь мы – провидицы. И вы здесь… с нами… Вы не пострадаете? Вам не запрещены отношения с такими… как мы?

До мужчины, наконец, дошло, и он рассмеялся.

– Нет-нет. Нам не запрещены такие отношения. – Подавив смех, он с улыбкой опять перевёл взгляд на пламя костра. – Буддизм не запрещает. Он только предлагает. И даже если вы не принимаете то, что он предлагает, это вовсе не делает вас в его глазах неправильным. – Мужчина искренне улыбался. – Но за заботу – спасибо!

Мастер выгреб палочкой из костра дымящуюся редьку.

– Хотите?

– Спасибо! – Миран с улыбкой утвердительно кивнула.

Прошло всего несколько дней, а Миран с Соён уже вполне освоились на новом месте. Они также работали, как другие женщины, и осваивали новое для себя воинское искусство. Правда, Миран наотрез отказалась прикасаться к тяжёлым железным предметам и выбрала лук. Зато Соён, несмотря на её юный возраст, всерьёз увлеклась оружием и теперь не расставалась с длинным копьём, увенчанным тройным наконечником. Получив несколько уроков у Юнгро, она с упоением вращала вокруг себя свою новую игрушку, легко перемещаясь по площадке.

– Фу, Соён! Как ты можешь! Ты же девушка! – Миран, словно, охотница-аристократка элегантно накладывала стрелу на тетиву.

– Ты не понимаешь, Миран! – девушка радостно кричала в ответ и смеялась. – Я же летаю! Смотри! Вжихх! Вжихх!

Как нескончаемая река неудержимо разносит дальше по течению попадающие в неё – листья, щепки, кусочка коры, так и людские потоки беженцев приносят известия из тех мест, которые им пришлось покинуть. Люди из Ляоси рассказывали об увеличении численности имперских войск на границе с Когурё. Во всей округе стало неспокойно. Вдобавок, пошли слухи о том, что одно из племён мохэ откочевало со своего прежнего места и поселилось недалеко от крепости провидиц.

Последнее обстоятельство обеспокоило обитателей крепости, и настоятельница высказалась о необходимости визита к мохэ для выяснения степени опасности. Однако, как стало известно, это племя почему-то было настроено враждебно к Когурё. И тогда было принято решение – отправить к ним представителей нейтральной стороны, двух провидиц из Пэкче.

И вот, переодевшись для большей убедительности в свою прежнюю одежду, Миран и Соён снова отправились в путь.

Глава 1

Мокрые после дождя ветки хлестали по лицу. Каменистый склон под ногами убегал куда-то назад, заставляя иногда замедляться, чтобы не упасть. Большой чёрный валун на пути… Прыжок! Дальше – овраг. Опять прыжок!

Он перелетел, едва не сорвавшись, но успев ухватиться за свисавшие кривые корни. Справа и слева от него его товарищи, также удачно перескочив глубокий изогнутый ров, понеслись дальше.

Где-то впереди, чуть правее, послышался треск сухих веток. Все на мгновение замерли и прислушались. Окинув взглядом лес, он резким движением руки указал направление, и все молча устремились туда.

В начале погони их было восемнадцать. Сейчас, он насчитал четверых. Значит, вместе с ним – пять. Ещё тринадцать осталось лежать где-то позади. Он не знал, мертвы они или ранены. Но останавливаться было нельзя. Он, наконец-то, напал на след этого демона. И если его упустить, придётся всё начинать сначала. Уже почти полгода никто не мог его поймать. Но, наконец, проанализировав все нападения, удалось просчитать его предпочтения и устроить засаду. Все участники погони не жалели сил, чувствуя приближение развязки.

Впереди, между торчавшими корнями, показались раздавленные сухие ветки. Добежав до них, он увидел обломок стрелы, очевидно выпавшей из колчана и сломавшейся при падении.

«Значит, демоны тоже падают!», – он усмехнулся и помчался дальше, почти сразу наткнувшись на тела двоих товарищей со стрелами в груди. Справа, выше по склону, вдруг раздались отчаянные крики и звон клинков. Он рванулся туда и уже почти на самом верху нашёл ещё двоих. Один был ещё жив и из последних сил указывал рукой в сторону вершины.

Выдернув из ножен меч, он устремился туда, зная, что дальше демону бежать некуда. Гора резко обрывалась в ущелье.

«Ну, вот и всё!», – он плотно сжал губы и поднял клинок.

Вдруг, что-то тёмное мелькнуло слева, потом справа… Резкая боль в бедре и правом плече. Он выронил меч, падая на землю. Всё произошло неожиданно, и осознание реальности приходило медленно. Опираясь на здоровую руку, он приподнял голову и увидел перед собой: сначала ноги, затем фигуру в чёрном и, наконец, лицо.

Это был ещё совсем молодой юноша. Он держал в руке меч со стекавшей по клинку кровью и спокойно смотрел в глаза. Это было неправдоподобно и сначала вызывало недоумение. Но вот, наконец, до лежавшего на земле дошло понимание реальности, и он обречённо рассмеялся.

– Ты выиграл. – Кровь хлынула горлом, и он закашлялся. – Но всё же… Я нашёл тебя… демон. – Он попытался дотянуться до ног юноши. – Ты хорош! Но, не на столько, как думаешь. Ты оставил много следов.

– Я старался. – Юноша усмехнулся. – Благодарю, что оправдали мои надежды.

Блеснул клинок, и всё исчезло. Всё провалилось в тёмную бездонную пропасть.

Доксун вытер лезвие о плечо танского офицера и вогнал меч в ножны. Затем, он подошёл к краю скалы и, глядя на искрящийся вдали водопад, облегчённо вздохнул.

Как же это было не просто! Уже несколько месяцев он ходил по пятам этого имперского отряда карателей, вырезая их поодиночке и мелкими группами. И, наконец, сегодня он с ними покончил.

Когда жителей последней деревни не убили на месте и не угнали из Ляоси в Тан, а заперли в амбаре, Доксун понял, что эта приманка – для него. Поразмыслив, он решил ею воспользоваться, перевернув действие западни в обратную сторону. Обозначив своё присутствие рядом с импровизированной тюрьмой, он выманил почти весь танский отряд и, «подкидывая следы», увёл его за собой в горы. С оставшейся небольшой охраной должны были покончить четверо его товарищей из горного лагеря.

Прошло несколько лет с того дня, когда Доксун, пройдя все испытания, был зачислен в специальный отряд Мастера Гуаньфэня. Многое произошло с тех пор. Были тяжёлые тренировки, забиравшие много сил, но впоследствии возвращавшие их сторицей. Были интриги и предательства завистливых соперников. Однажды он едва не угодил в их ловушку. Доксуна спасли тогда: его наблюдательность и аккуратность. Он сразу заметил изменения в привычном месте и избежал опасности. Появились у него и друзья-единомышленники, также пострадавшие от имперских солдат.

А ещё, в жизни Доксуна и всего их сообщества произошли и более значительные перемены.

Мастер Гуаньфэнь угодил в тюрьму. Это не было результатом его тайной и опасной борьбы, а всего лишь новая экономическая политика молодой танской империи. Монополия на торговлю солью из Ляоси в руках торговца, далёкого от императорского двора, – слишком большое расточительство. Пара умелых доносов, и всё имущество вместе с процветающим делом – теперь под контролем лояльного танского купца.

Вся кропотливо созданная система Гуаньфэня рухнула. Взрослые бойцы во главе с Тальчи ушли в Гоби и стали ещё одной разбойничьей бандой. Полсотни учеников секретного горного лагеря под предводительством Серого Буйвола и Трёхлапого Ворона переместились на восток, в Ляоси. Здесь они пытались в обход официальных властей завязать отношения с отдельными добытчиками соли, изредка разграбляя танские караваны.

В результате борьбы за свои экономические интересы члены юношеского отряда неизбежно обретали и политическую позицию: империя Тан стала их врагом.

Глава 2

Утренние цикады воодушевлённо разрывались трелями, заглушая шелест высокой травы и шаги людей. Подол коричневого платья намок от росы, и маленькая детская ручка, пытавшаяся зажать в кулачок его край, постоянно соскальзывала. Лицо мальчика лет пяти, с высохшими следами слёз, было растерянным и тревожным. Он уже не плакал и не думал о том, что он голоден или замёрз. Он только боялся отпустить кусок коричневой ткани.

Женщина не могла помочь ребёнку. Её руки были связаны за спиной толстой верёвкой. Конец верёвки волочился по траве – женщина была последней в связке.

Полтора десятка крестьян-беженцев пытались добраться до Когурё. Они покинули свою деревню ещё затемно, надеясь уйти, пока не рассвело, как можно дальше. Но, на их беду, командир танского конвоя, перевозившего, припасы в пограничную крепость тоже решил выдвинуться пораньше. В его планах было – вернуться сегодня же, чтобы не пропустить одно важное мероприятие – свадьбу дочери его начальника, где в неформальной обстановке, за душевными разговорами, можно было неплохо улучшить своё положение.

Командир был в приподнятом настроении, но неожиданно план, суливший заманчивые перспективы, оказался под угрозой. Захваченные по пути беженцы сильно замедлили движение конвоя, и командир начал нервничать.

Определив направление движения танского конвоя, Доксун сразу понял, куда и с какой целью он идёт. Было только непонятно, зачем они тащат за собой крестьян. Решив выяснить это, он осторожно двинулся дальше. Конвой вошёл в лес, и Доксун сократил расстояние, уже не опасаясь быть замеченным.

Рука легла на рукоять меча. Потом, отпустив её, вернулась на место, на луку седла. Пальцы нервно дрогнули. Губы, скривившись, сложились в недовольное выражение.

Командир конвоя, нахмурившись, смотрел на плетущихся крестьян. Он уже зарубил двоих стариков, постоянно отстававших и задерживавших весь караван. И вот теперь ещё эта женщина с ребёнком.

Она могла бы идти быстрее, – командир пригляделся, – но ребёнок, конечно же, сильно её задерживает. Ладно! Женщина пусть идёт дальше. А ребёнок… не нужен. Он мешает.

Командир выдернул меч из ножен и тронул коня.

Услышав конский топот, женщина подняла голову и увидела приближавшегося верхом танского начальника с занесённым над головой мечом. Быстро накрыв ребёнка собой, она упала на землю и закрыла глаза. Женщина ждала удара и боли, но этого не последовало. Она услышала, как заржал конь, и что-то тяжёлое упало на землю рядом с ней. Женщина открыла глаза и увидела танского начальника. Он лежал недалеко от неё и, захлёбываясь кровью, судорожно хватался за стрелу, торчавшую в его шее.

Доксун видел, скачущего между деревьями танского командира с мечом, приготовленным для удара. Проследив направление движения всадника, он всё понял и выхватил из-за спины стрелу. Быстро наложив её на тетиву, Доксун поднял лук, но… внезапно потерял цель из вида. Конь с пустым седлом промчался дальше и скрылся за деревьями. Всадник лежал на земле, дёргая ногами. Доксун в недоумении опустил лук.

Вдруг раздался многоголосый яростный боевой клич, и какие-то бесстрашные бойцы в чёрной одежде со всех сторон налетели на танский конвой. Припав к торчавшим корням дерева, Доксун стал следить за происходящим. Густая зелень изрядно мешала обзору, и он влез на толстое раскидистое дерево.

Наблюдение за схваткой привело Доксуна в некоторое недоумение. По яростным крикам и манере двигаться он с удивлением определил, что все «чёрные бойцы» – женщины. Их владение оружием и боевыми навыками, с его точки зрения, вряд ли можно было назвать искусным. Но их настойчивые и слаженные действия поражали своей результативностью. Они использовали, по мнению Доксуна, блестящую тактику, разделив танский отряд на две части и затем уничтожив их поочерёдно.

Искренне похвалив их в душе, Доксун улыбнулся. Поддавшись настроению, он едва не решил присоединиться к сражению. Однако, наблюдая, как они успешно справляются и без его участия, благоразумно решил не обнаруживать себя.

Впрочем, не обнаруживать себя всё же не получилось. Внизу, справа, Доксун почувствовал едва уловимое движение. Сделав вид, что поправляет за спиной мешающий колчан, он незаметно бросил быстрый взгляд в ту сторону.

Это была молодая девушка из того же отряда «чёрных бойцов». Она старалась двигаться бесшумно, и это у неё почти получалось. Отдавая должное её стараниям, Доксун едва заметно улыбнулся. Но вот, медленно подняв лук, она взяла его на прицел, и весёлое настроение Доксуна сразу исчезло.

Она, что, собралась в меня стрелять? Вот так сразу? И совсем ничего не спросит?

Чтобы не провоцировать девушку, Доксун продолжал сидеть в расслабленной позе. Только пятка согнутой в колене правой ноги, принявшая на себя напряжение всего тела, была готова в любой момент резко выбросить вперёд своего хозяина.

Девушка не стреляла, и Доксун понял, что она тоже напряжена и ещё не знает, как с ним поступить. Решив прервать их знакомство на этом неопределённом этапе, он сделал вид, что ему надоело сидеть на дереве и, лениво потянувшись, неторопливо спрыгнул на землю. Затем он наклонился, отряхивая колени и, спружинив ногами, резко нырнул влево, по-кошачьи мягко приземлившись на траву. Поднявшись, Доксун быстро огляделся и бесшумно скрылся за деревьями.

Глава 3

Туман постепенно расступался, снимая, свою тягучую пелену с покрытого зеленью плоскогорья.

Он шёл по траве, медленно переставляя ноги и давая кузнечикам возможность скрыться с его пути. Пройдя ещё несколько шагов, он остановился и увидел…

Это был маленький домик. Совершенно целый и невредимый. Всё более проявляясь сквозь туман, он был вполне реален и не казался чем-то странным и неправдоподобным. Лишь маленький кусочек сомнений выбрался из глубин сознания и крохотной птичкой, усевшись на плече, шёпотом поскрипывал: «Неправда. Дом сгорел, сгорел…» Но этот тоненький шёпот терялся в шуме травы и вскоре исчез. Он вошёл за ограду. Во дворе повсюду под ноги попадались разные препятствия. То птичье гнездо с яйцами, лежавшее прямо на земле. То компания муравьёв, занимавшаяся своими хозяйственными делами…

Осторожно, чтобы не наступить на что-нибудь, он шёл, глядя себе под ноги. Подойдя к самому дому, он поднял глаза и увидел их.

Они стояли, обнявшись, и с улыбкой смотрели на него.

Это было уже слишком… Маленькая птичка вспорхнула с его плеча и, быстро увеличиваясь, превратилась в огромную чёрную птицу с тремя лапами. Захлопав гигантскими крыльями, она раскрыла свой страшный чёрный клюв и гортанно прокричала: «Неправда! Неправда! Их нет! Очнись!»

– Ворон! Ворон, проснись!

Доксун открыл глаза и увидел над собой встревоженное лицо.

На его вопросительный взгляд широколицый юноша мотнул головой в сторону.

– Буйвол всех собирает.

– Зачем?

– Да… Обезьяна – всё это! – Широколицый досадно поморщился. – Пока тебя не было, он подбивал всех уйти из Ляоси и присоединиться к Тальчи.

Доксун резко поднялся с циновки.

– Пошли!

Заброшенный соляной склад разорившегося торговца был приспособлен под казарму и, выходя из неё, Доксун спросонья едва не стукнулся головой о чьи-то свисавшие над проходом ноги. К этому времени в окружённом невысоким бамбуковым забором дворе собрался уже весь отряд. Кто-то сидел на мешках с солью, кто-то стоял, а кто-то устроился на краю крыши. Неслышно было, обычно стоявшего здесь, гомона. Все молчали, и только один голос эмоционально и агрессивно разрезал тишину хрипловатым фальцетом.

Это был Красная Обезьяна. Невысокий и худой, с неприятной улыбкой, он был сыном проворовавшегося чиновника. После казни отца, он сам пришёл к Гуаньфэню и вскоре, зарекомендовав себя мастером интриг и всевозможных хитростей, также был зачислен в особый отряд.

Взращённые его отцом амбиции с самого детства бередили душу маленького Юлиня. Его манила власть. Не слава и почётное признание, а реальная власть, дающая возможность играть обстоятельствами и людьми, получая при этом такие приятные и пьянящие ощущения.

С разоблачением отца все его мечты рухнули, и он стал просто выживать. Но попав в школу Гуаньфэня, Юлинь открыл для себя новые возможности и снова обрёл надежду и цель. Воспрянув духом, он приложил все свои способности и, поднявшись уровнем выше, попал в особый элитный отряд.

Здесь он стал Красной Обезьяной и твёрдо решил заняться осуществлением своих планов. Однако выбиться в лидеры мешали сильные конкуренты. Юлинь понимал, что превзойти их ему не под силу и, поразмыслив, остановился на другой тактике. Он решил выбрать одного из них в качестве «тягловой лошади», прицепившись к которой, можно было выбраться повыше. А затем, избавившись от неё, обрести и полную власть.

Юлинь приступил к действию, но первая попытка оказалась неудачной. Трёхлапый Ворон проигнорировал все его усилия к сближению. И более того, он стал как-то с иронией реагировать на все действия Юлиня, направленные на привлечение к себе популярности и уважения в отряде. Взгляд Ворона словно видел насквозь все его хитроумные приёмы. Это раздражало и толкало Юлиня к мести.

Однажды, перед прохождением «Тропы Дракона», ещё одной тренировочной полосы препятствий, Юлинь сдвинул с крепления бревно над пропастью. Ступив на него, Ворон должен был упасть в ущелье и разбиться. Но этого не произошло. Ворон почему-то остановился и, немного поразмыслив, перебрался через пропасть другим способом. Наблюдая за этим с вершины скалы, Юлинь был поражён и с досадой столкнул на Ворона огромный камень, но не попал.

Спустя несколько дней, Юлинь успокоился и решил остановиться на следующем кандидате. Им стал Серый Буйвол.

Присмотревшись внимательнее, Юлинь понял, что не стоило тратить усилий на Ворона. Буйвол превосходил его по целому ряду качеств. Он был крупнее и выглядел более солидно. А также имел больший авторитет и физически был явно сильнее Ворона. А самое главное, новый кандидат был тщеславен и простоват.

Сделав расчёт на два последних качества, Юлинь быстро вошёл к Буйволу в доверие и, подвинув пару особо приближённых бойцов, стал почти правой рукой лидера. И теперь, оглядываясь на результаты своих усилий, он был уверен, что выбрал правильный путь. Однако во всей его, кропотливо разработанной, схеме оставался один мешающий элемент.

Это был Трёхлапый Ворон с его авторитетом и проницательностью, грозившей Юлиню разоблачением. И если убрать его с пути совсем не получилось, то необходимо было, по крайней мере, уменьшить его влияние на членов отряда.

Узнав, что Ворон – выходец из Когурё, Юлинь понял, чем того привлекает приграничный Ляоси и решил этим воспользоваться. Проведя подготовительную работу среди приближения Серого Буйвола, он начал действовать.

– Послушайте, братья! – Красная Обезьяна пафосно выбросил вверх руку. – Было большой ошибкой перебраться сюда, в Ляоси! Поживиться здесь нечем! Всё под контролем имперских властей! Нам достаются крохи! Там! – Обезьяна указал рукой. – Там, в Гоби! Наши старшие братья во главе с Тальчи грабят богатые караваны и купаются в роскоши! Разве мы не хотим того же?!

– Да!

– Да! Мы хотим того же!

– Верно!

– Нет! Не верно!

Поднялся шум. Толпа начала горячо спорить.

– Значит, хотите уйти. – Доксун вышел вперёд. – Понятно. Так оголодали, что всю память отшибло. – Он усмехнулся и обвёл всех взглядом. – Забыли, кто вы? Кто ваш враг? И разве здесь есть кто-то, чьи близкие не были убиты танскими солдатами?! – Взгляд Доксуна стал презрительным. – Хорёк, Оса! Вы одни остались живыми в вашей деревне. А ты, Валун! – Доксун обернулся к крупному юноше с оспинами на лице. – Знаешь, где сейчас твоя сестра и куда солдаты сбросили тела твоих родителей?

Стало тихо. Толпа поникла. Каждый задумался о своём.

– Сами же видите, что здесь происходит. – Доксун продолжил спокойнее. – Как сюда стягиваются имперские войска. – Он обвёл всех взглядом. – Здесь что-то готовится. И нам лучше быть где-то рядом с этим местом. Ведь это хорошая возможность сделать хоть что-то. – Он замолчал и продолжил тихим голосом:

– Настолько, насколько сможем.

– А что мы можем против их армии?

– Ну как сказать! – Топор мотнул головой. – Вон, Ворон в одиночку вырезал целый отряд карателей.

– Да что им с одного отряда? Их здесь десятки тысяч набралось уже!

– Да дело не в количестве! Главное, в нужный момент и в важном месте…

– Всё равно ничего не получится!

– Получится или не получится, надо просто делать, и всё!

Снова поднялся шум. Все начали спорить, и Обезьяна понял, что всё пошло в ненужную сторону и надо как-то это исправлять.

– Подождите! Прекратите галдеть! – Обезьяна поднял вверх обе руки. – Послушайте! Там, куда мы уходим, тоже есть эти… ваши враги! И вы также сможете им мстить за ваших близких. Но там есть ещё и хорошая добыча! Разве она будет нам лишней?

Шум начал стихать, и Обезьяна решил, что настал тот момент, к которому он и подводил всю ситуацию.

– Но, я вижу, мнения у нас разделились. А это значит, что решить всё поможет только один способ. – Обезьяна оглянулся на крепкого парня в коричневой кожаной безрукавке. – Пусть двое наших лидеров решат, уйти нам или остаться.

Все знали, что это значит, и над толпой повисла тишина. Поединок! Старый, понятный всем способ решения вопросов. Этого и добивался Обезьяна. Он знал, что Буйвол, скорее всего, одолеет Ворона. И это будет ударом по репутации последнего. А возможно, результатом такого поединка будут и более серьёзные для Ворона последствия.

В нависшей тишине отчётливо послышался скрип новых кожаных сапог. Серый Буйвол, высокий крепкий парень с суровым лицом, медленно вышел на середину двора и встал напротив Ворона. Бросив взгляд на своего вожака, Обезьяна удовлетворённо отметил твёрдую решимость на его лице и приосанился.

– Может быть, кто-то хочет что-нибудь сказать?

Все молчали.

– Ну, если никто – не против… То пусть так и будет! Всё решится здесь и сейчас! И кто-то, – Обезьяна посмотрел на Ворона, – будет здесь повержен!

– И я думаю, – Буйвол повернулся к Юлиню – это будешь ты, Обезьяна! – Его крепкая рука схватила Юлиня за шею и, оторвав от земли, с силой бросила его плашмя на песок.

Это было неожиданно и, казалось, вокруг стало ещё тише.

– Всё никак не мог понять, чего он хочет! – Буйвол с усмешкой оглянулся на своих приближённых. – Лучник, ты был прав! Этот недоумок действительно решил поиграть с нами. – Он кивнул, и двое бойцов, подняв Обезьяну, унесли прочь.

– Не обращай на него внимания, Ворон! – Буйвол подошёл к Доксуну. – И если ты – не против… то мы не будем с тобой драться. Я считаю, это как-то по-глупому. Ты – из Когурё. Я – из Пэкче. Чего нам делить? Согласен?

Доксун задумчиво смотрел, как бойцы Буйвола тащат упиравшегося Обезьяну. Затем, на мгновение, опустив взгляд, он поднял его снова и посмотрел в глаза Буйволу.

– Согласен.

– Но я всё же считаю, что нужно уходить к Тальчи. Знаю, ты – против. И мы сейчас всё решим. Только не так, как хотел этот… наш бывший товарищ. – Буйвол усмехнулся и обернулся к толпе. – Слушайте, как мы поступим!

Все внимательно смотрели на Буйвола.

– Встаньте слева от меня те, кто хочет уйти со мной к Тальчи! Кто хочет остаться здесь с Вороном, пусть остаются! Так будет справедливо.

В толпе пошло оживление. Раздались одобрительные возгласы.

– Да!

– Верно!

– Это – по-справедливому!

– Я остаюсь!

– Я пойду с Буйволом…

Глава 4

Вроде бы, не было сожалений, и не было обид, взаимных претензий… Но всё же, какую-то лёгкую горечь ощущали почти все: те, кто уходил и те, кто оставался… Прощались, несмотря на это, тепло и по-дружески.

Большая часть ушла с Серым Буйволом, и около двух десятков бойцов осталась в Ляоси. Из одного отряда получилось два. Каждый из которых обрёл свой новый путь и новое имя. Одни из них назывались теперь Буйволами, другие – Воронами. И хоть расставались они друзьями, но каждый понимал, что их следующая встреча могла оказаться совсем другой.

Прошло два дня, и опустевшая наполовину казарма наводила на непривычно грустные мысли. Доксун лежал, уставившись на деревянную балку под крышей.

– Ворон! – В дверном проёме показалось встревоженное лицо Топора. – Там кто-то скачет.

Доксун поднялся и направился к выходу.

По огибавшей холм дороге неторопливо скакала лошадь. Всадника на её спине мотало из стороны в сторону.

– Похожа на одну из наших лошадей!

– Он, что, пьян?

– Да это же…

– Да! Это Валун!

– Но он же ушёл с Буйволом!

– Решил вернуться к нам?

– Точно! А по дороге напился с горя.

– Осознал, значит!

Все обступили, въехавшую во двор, лошадь. Всадник покачнулся и упал на землю, освободив седло со стекавшей по нему кровью.

– Эй, ты что!

– Он ранен!

– Валун!

Он открыл глаза.

– Мы… Мы попали… в засаду. – Валун сморщился от боли. – Имперский… отряд… большой…

– Валун! – Доксун наклонился. – Где это было?!

– Постоялый двор… за городом. Они там… сейчас…

Доксун поднялся и окинул взглядом бойцов.

– Щека, остаёшься с ним! Остальные – по коням!

Все устремились к лошадям. Коренастый парень со шрамом на левой щеке досадно вздохнул.

Рана на шее была неглубокой, но кровь не переставала сочиться, покрывая коричневую кожаную безрукавку ярко-красным узором. В левом плече торчал обломок стрелы. Вытаскивать стрелу было некогда, и Серый Буйвол просто обломал её посередине, чтобы не мешала. Ворота постоялого двора были сорваны, и на их месте образовалась баррикада из разного подручного хлама.

Наступила небольшая передышка в сражении. Имперские солдаты отступили, чтобы перегруппироваться, и Серый Буйвол приступил к подсчёту потерь.

Около десятка убитых. Остальные – почти все ранены. Буйвол был зол и ругал себя за неосмотрительность. За последние несколько дней он дважды позволил себя обмануть. Сначала Обезьяна, спасибо Лучнику за то, что вовремя разглядел подвох. Теперь – танская засада.

Где-то в глубине души начала зарождаться неуверенность. Он попытался обдумать всё спокойно, но шум по ту сторону забора прервал его мысли.

Все бросились к баррикаде и были озадачены увиденным. Танские солдаты не штурмовали баррикаду. Бой происходил где-то там, в их рядах. Казалось, они дрались между собой, или же…

– Вон тот, с двумя топорами – это же наш Топор!

– Да! Я тоже вижу!

– Это Вороны!

– Точно! Они!

Атаковать превосходящий по численности имперский отряд было бессмысленно. Но для того они и проходили специальную подготовку диверсионных бойцов, чтобы действовать скрытно, без правил, но эффективно.

Вспомнив тактику «чёрных женщин», Доксун решил, что здесь её применение будет более чем уместным. Он также разделил своих Воронов на две части.

Одна из них, с ним во главе, скрытно подобравшись в высокой траве почти вплотную к танскому отряду, укрылась в засаде. Вторая, меньшая часть, обстреляла солдат из луков и, отступая, увлекла их за собой в погоню. Танский отряд растянулся. В этот момент Доксун и его бойцы, резко вклинившись посередине, атаковали отделённую часть имперского отряда, постепенно оттесняя её к воротам. Вороны-стрелки, увлёкшие за собой солдат, быстро разомкнувшись, взяли свою половину танского отряда в кольцо. Они начали усиленный обстрел со всех сторон, и солдаты были вынуждены, закрывшись щитами, уйти в оборону. Этого Вороны и добивались – заблокировать на время эту часть танского отряда.

Засаде Доксуна, благодаря внезапности, удалось потеснить противника, но ненадолго. Солдат было значительно больше и, оправившись, они перешли в наступление, имея все возможности для реализации своего численного преимущества.

Доксун понимал это и надеялся только на два обстоятельства: на то, что по ту сторону баррикады осталось ещё достаточно бойцов, и на то, что им хватит сообразительности для правильных действий.

Его надежды оправдались. Вдруг раздался многоголосый рёв и, прорвав баррикаду, Буйволы атаковали имперский отряд с тыла. Началась битва. Буйволы, позабыв о своих ранах, яростно набросились на врага. Танский отряд оказался зажат противником с двух сторон.

С занесённым над головой мечом, Серый Буйвол, выпрыгнув вверх, обрушился на сурового танского воина. Воин был опытным и, увернувшись, повалил Буйвола на землю. Подоспевший ещё один солдат прижал своим копьём к земле клинок Буйвола. Лёжа на спине, Буйвол пытался выдернуть свой, прижатый копьём, меч, другой рукой удерживая за запястье руку с мечом навалившегося первого солдата. У него ничего не получалось. Он злился, рычал, напрягал изо всех сил мышцы… Тщетно! И вдруг, собрав всю злость последних дней, он взревел, как зверь и, отпустив неподдающийся меч, уже свободной рукой вырвал из своего плеча обломок стрелы и с силой воткнул его в глаз нависшего над ним воина. Воин схватился за глаз и закричал. Буйвол отшвырнул его ногами и, вскочив, набросился на солдата с копьём. Обхватив сзади его голову, он резким движением сломал солдату шею.

Подняв с земли свой меч, Буйвол перевёл дыхание и огляделся.

Первая часть танского отряда была разбита, и Вороны с Буйволами приступили ко второй. Перевес сил изменился, и потребовалось немного времени, чтобы всё закончить. Уйти не дали никому. У всех перед глазами стояли погибшие товарищи, и имперский отряд был уничтожен полностью.

Собрав тела своих погибших, Буйволы с Воронами вернулись в свой лагерь. Здесь, неподалёку, на одной из горных вершин они похоронили товарищей.

Пахло свежей землёй и хвоей. Солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев, накрыло ажурной накидкой большой могильный холм.

– Ну? – Доксун повернулся к Буйволу. – Что будете делать дальше?

Они стояли вдвоём чуть поодаль от могилы и тихо разговаривали.

– Мы, – слегка улыбнувшись, Буйвол кивнул, – остаёмся с вами.

– Если ты думаешь, что…

– Нет-нет. Это вовсе не потому, что вы нас выручили. Просто, – Буйвол вздохнул, – мы, кажется, поняли… И ты был прав. А моя ошибка стоила нам очень дорого. – Буйвол посмотрел Доксуну в глаза. – Я уверен – это Обезьяна! Он ведь сбежал, когда мы были на постоялом дворе. Как-то сумел развязаться. А потом, видимо, решил отомстить и привёл имперцев. – Буйвол досадно мотнул головой. – Эх, если бы я раньше смог разглядеть этого… – Он поморщился и опустил взгляд, но тут же резко его вскинул. – Кстати, этот лагерь тоже придётся бросить. И это тоже… В общем, кругом я виноват.

– Не переживай! – Доксун положил на плечо Буйвола руку. – Нам всё равно нужно уходить отсюда.

– Куда?

Доксун кивнул в сторону гор.

– В Когурё? – Буйвол удивлённо посмотрел на Доксуна.

– Да. Всё, что здесь готовится, будет происходить там.

– Когда?

– Думаю, уже скоро.

Глава 1

– Значит, это был ты! – Сидящая на изысканной кушетке женщина покачала перед собой маленьким бумажным свитком.

Мизинец левой мужской руки чуть дрогнул, сверкнув маленьким синим камнем. Молодой мужчина непроизвольно поправил перстень.

– Скорее… это были вы, мама. – Он слегка наклонил голову в её сторону.

Женщина удивлённо подняла брови, но через пару мгновений сузила глаза в презрительном выражении.

– Да! Я считала эту дикарку наглой выскочкой. Но я никогда не желала зла твоему отцу и этому… его маленькому сыну. А это, – она помахала перед собой свитком, – прислуга нашла в твоих покоях. И возможно не каждый поймёт, о чём здесь идёт речь… Но такая похвала танского генерала за «оказанную ценную услугу»… Это что, мне? – Она посмотрела ему в глаза. – Нет! Здесь твоё имя! И что за услуга, теперь не сложно догадаться.

Молодой мужчина хотел что-то возразить, но… лишь безнадёжно вздохнул и опустил глаза.

– Мама… Если вы не желали этого… Тогда зачем?.. Вы вспомните! Сколько вы плакали и призывали меня никогда не забывать вашего оскорбления! И как я дол…

– Что?! Ты – совсем идиот?! Ты разве не знаешь, женщина в таком состоянии может наговорить…

– Знаю! – Он опустил голову. – Теперь… знаю. – Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. – Но, это было так давно! Вы вспомните, сколько мне тогда было лет!

Она смотрела на него презрительным, полным злобы взглядом, вытянув вперёд свиток, словно маленький клинок. Это длилось несколько мгновений… Затем женщина моргнула глазами. Черты лица стали разглаживаться. Веки чуть прикрылись, взгляд потух, рука со свитком медленно опустилась.

Она непроизвольно подалась чуть вперёд, словно собираясь что-то сказать. При этом рука женщины задрожала и начала подниматься, но вдруг, застыв в воздухе, безвольно опустилась. Женщина отвернула лицо в сторону и посмотрела в окно.

– Что сделано, то сделано. Ничего уже не изменишь.

Она хотела быть просто счастливой женщиной. И, в общем-то, была ей. Сначала, когда вошла в семью блестящего молодого офицера, подающего большие надежды. Хотя назвать это «вхождением в семью мужа» можно было условно, лишь отдавая дань традиции. В реальности же это ему теперь приходилось иметь «удовольствие» постоянного общения с представителями её многочисленного и амбициозного клана. Они всё время чего-то хотели, чего-то требовали, страстно желая успеха и извлекая из всего выгоду.

Его семья жила по-другому. Отец был конфуцианским учёным и не допускал в доме ни бестолкового шума, ни презренной суеты. И это не могло не отразиться на характере будущего генерала.

Она понимала это. И возможно, хотела бы, отстранившись от своей привычной реальности, жить счастливо их маленькой семьёй. Но, воспитываясь в доме, где от каждого требовались успешные достижения во благо клана, ей, обычной девочке без особых способностей, отличиться было нечем.

Это положение «пустого места» в такой выдающейся семье невыносимо угнетало её. И лишь, опять же стараниями одной из деятельных тётушек, выйдя замуж за молодого, но уже прославленного стратега, она смогла вздохнуть полной грудью и поднять взгляд до уровня окружающих.

Окрылённая новым положением, она бросилась восполнять пробелы своей «почтительности к семье», постоянно призывая мужа воспользоваться своим положением и внести очередной вклад в копилку её требовательных родственников.

Разумеется, ни к чему хорошему это привести не могло. Муж стал всё реже появляться дома, а вскоре и вовсе прекратил всякое общение с ней и её семьёй.

И сейчас, на склоне лет, на женщину всё чаще накатывало ощущение того, что вся её жизнь прошла впустую, в погоне за несуществующим. А счастье… долгое время было здесь, под рукой. Но она к нему не притронулась.

И всё это усугублялось сознанием того, что её эгоистичная несдержанность погубила ещё и сына, толкнув его на поступок, подлость которого вряд ли могла сравниться с чем-то ещё в их обществе.

Она смотрела пустым взглядом в окно, неосознанно постукивая по колену маленьким свитком и беззвучно повторяя:

– Ничего уже… не вернуть. Ничего…

Звонкие стальные удары молота по наковальне попадали в такт пыхтению кузнечных мехов, создавая эффект ритмичной музыки. Вытянутый брусок заготовки раскалился до красна. Кусок окалины, с треском отскочив от него, упал в лужу и зашипел.

Высокий плотный мужчина стоял и долго смотрел на раскалённый метал. Его лицо выдавало некоторое нетерпение. Он покусывал нижнюю губу и слегка шевелил пальцами правой руки. Наконец, он не выдержал: выхватив из горна раскалённую заготовку железными щипцами, положил её на наковальню и потянулся за молотом.

– Куда! Рано же ещё! Не видишь, она ещё красная! – Худой жилистый старик с сердитым лицом резко выхватил из рук мужчины щипцы и с досадой сунул заготовку обратно в печь.

Положив щипцы рядом с горном, старик обтёр ладони о свой фартук и чуть сконфуженно поклонился мужчине.

– Извините, генерал! Ой, то есть, извините, Правитель!

– Да, ничего! Не беспокойся, Хаксу! Когда мы одни, можешь называть меня, как раньше, генералом. Мне будет даже приятно. Как будто мы с тобой в нашем лагере, на границе…

Да-а! Столько лет прошло! – Старик закивал головой.

– Ты тогда ещё не был хромым, а у меня ещё не было седых волос.

– Да-да. Вы были молодым, нетерпеливым и с бешеным огнём внутри, как в этом горне.

Мужчина со вздохом сел на скамейку и вежливо указал рукой старику на место напротив. Старик поклонился и тоже сел.

– Знаешь, Хаксу! Вот с тех пор прошёл уже не один десяток лет, а я так и не научился терпению. И огонь тот так и горит. Временами мне кажется, что из-за этого я поступаю не так, как нужно…

Старик заёрзал на месте.

– Ты… хочешь что-то сказать? Мужчина поднял глаза и посмотрел на старика. – Говори, Хаксу! Не бойся! Мы же старые друзья! Кто мне ещё скажет правду, если не ты?

– Ну… я, конечно, не знаю всего. И вообще плохо в этом разбираюсь… Но вот… с королём Енрю… Обязательно было… вот так?..

– Ты о том, что я его казнил?

Старик кивнул. Генерал со вздохом посмотрел вдаль.

– Я не хотел этого. Ведь бывший король и я – были когда-то друзьями. Но его гибкая политика – позор для Когурё. Мы должны быть твёрдыми! – Генерал махнул рукой. – Новый король Силла предложил нам союз. Но он нам не нужен. Мы сами покончим с Тан. Так же, как и со всеми, кто приходил к нам с запада.

– Ну… Может быть, можно было отправить короля Енрю в ссылку? Или…

– Да если бы я оставил его в живых, здесь бы такое началось!.. – Генерал встал и досадно поморщился. – Ладно, Хаксу! Давай не будем об этом…

Генерал Ён Кэсомун шёл по пыльным камням кузнечного двора в мрачном расположении духа. В задумчивости, не обратив внимания на встретивших его у ворот телохранителей, он двинулся к дворцу. Проходя мимо небольшого пруда, он остановился и, сорвав с низкого кривого кедра несколько длинных хвойных иголок, принялся их жевать, глядя на воду.

Это была старая привычка, выработанная в походах. Хвоя давала бодрости и сил. А иногда, кроме неё и рассчитывать было не на что.

Несмотря на своё новое положение, в душе он оставался простым боевым генералом, задачи которого были ясными и понятными. Вся же эта запутанная политическая стратегия только затуманивала его сознание и превращалась в бессмыслицу.

От предложения силласцев он отказался. Конечно, в союзе с ними вероятно можно было бы победить Тан. Но что последовало бы за этим? Силлаские правители, настолько искушённые в политике… Неизвестно, к чему бы всё это могло привести.

Заключить союз с Пэкче? Он рассматривал такую возможность. Повстречавшись однажды с пэкческим генералом Кебэком, Ён Кэсомун понял: перед ним честный и храбрый воин, уважаемый своими солдатами. Вот с ним бы он, пожалуй… Но король Пэкче Ыйджа никак не вызывал симпатий. Хитрый, завистливый и лицемерный, он мог в любой момент нанести удар в спину.

Эх, если бы Кебэк смог свалить его, как это сделал он сам со своим бездарным королём! Они бы с ним точно разгромили Тан и поприжали этих выскочек из Силла.

Генерал выплюнул остатки хвои в траву и неторопливо пошёл дальше.

Он вроде бы навёл порядок в своём сознании, заново пересмотрев свои действия и побуждающие их мотивы. И вроде бы всё сходилось правильно, но… Слова старого кузнеца неумолимо продолжали скрести изнутри его душу.

Стоило ли убивать короля Енрю? Ещё вчера он знал ответ на этот вопрос, а сегодня…

Сегодня эти пока ещё слегка покалывающие сомнения тянули его в зыбкую мглу неуверенности.

Глава 2

Тёплый ветер настойчиво теребил прозрачные крылышки, пытаясь унести с собой невесомое создание с выпуклыми глазами. Но, оказывая достойное сопротивление, стрекоза крепко держалась своими цепкими лапками за гладкую поверхность деревянного меча, направленного в сторону изящной девушки с розовой вуалью на лице и таким же деревянным мечом в руках.

Решительный взгляд, нахмуренные брови и плотно сжатые губы, заметные сквозь прозрачную розовую ткань… Медленно, едва заметно, правая нога девушки начала движение по дуге назад, скользя по мягкой траве. Одновременно с этим руки, также медленно, стали поднимать вверх тренировочную имитацию оружия, хоть и деревянную, но от того не менее грозную, чем её стальной оригинал.

На мгновение всё замерло… И вдруг девушка с криком устремилась вперёд. Меч её противника дёрнулся вверх, стрекоза резко вспорхнула с него и умчалась прочь. Два деревянных меча встретились. Раздался стук! Второй! Третий… Сверху! Сбоку! Снизу…

Соперники перемещались по небольшой поляне на склоне горы, недалеко от городской стены. Поединок быстро переходил в эмоциональную стадию, неизбежно приближая развязку. Яростно зарычав, девушка, тесня противника, осыпала его каскадом ударов.

Удар! Ещё один! И холёная мужская рука, не выдержав, разжала пальцы. Деревянный меч упал на траву. Дворцовые стражники, стоявшие под мохнатыми кедровыми ветвями, тактично отвели взгляд в сторону.

Девушка опустила свой меч и, сорвав вуаль, глубоко вздохнула, переводя дыхание.

– Уфф! Я думала, это я плохо владею мечом. Но… оказывается, – она рассмеялась, – есть кое-кто, кто делает это ещё хуже. И теперь я поняла, почему вы выбрали это уединённое место. Правильно! Позор нам не нужен!

– Да, ну тебя, Чинсон! – Мужчина потирал отбитую ладонь. – Я сразу сказал – это плохая идея! Как вообще можно вот так научиться!

– Ну, я же научилась! Правда, Минсок?! – Девушка обернулась к стоявшему поодаль юноше в хваранской форме.

– О, безусловно, принцесса! – Молодой хваран поклонился. – Сегодня у вас получилось… эээ… лучше, чем… обычно.

– Что! – Девушка подняла брови. – Да сегодня у меня получилось вообще прекрасно! – Она посмотрела на мужчину и улыбнулась. – Благо соперник мне попался, котор…

– Да, ладно, Чинсон! Хватит уже! Пойдём лучше выпьем! Я слышал, после боя, даже и неудачного, нужно чего-нибудь выпить. – Мужчина взял девушку за руку и повёл к накрытому столу на краю поляны.

Принцесса на ходу обернулась и поманила молодого хварана за собой. Минсок поклонился и пошёл следом.

Взяв со стола кубок, мужчина начал пить, но тут же остановился и с удивлением обернулся к, стоявшему рядом, монаху.

– Учитель… а что это?

– Вода, Ваше Величество. – Монах с недоумением посмотрел на мужчину.

– А вино?

– Я его с собой не брал. Вы же сами сказали – мы больше не пьём.

Мужчина прикрыл глаза, чуть кивая головой.

– Да-да. Верно. Я говорил…

Он со вздохом налил из кувшина во второй кубок.

– Ну что ж, сестрёнка! Будем пить воду. – Мужчина протянул кубок девушке. – Как в детстве. И мечи у нас не настоящие, и вино…

– Да. – Девушка двумя руками приняла кубок. – Только вот проблемы реальные, как у настоящих взрослых. – Принцесса кивнула, указывая взглядом в сторону.

Чуть ниже, между подножием горы и городской стеной проходила дорога. По ней, прерываясь местами, медленно двигался поток поникших людей с детьми и с котомками за плечами.

– Беженцы из Пэкче. Их становится всё больше.

– Да. Я предполагал, что король Ыйджа побезумствует немного, «выпустит пар» и наконец-то успокоится. Но… Видимо, само по себе это не закончится.

– И что? Что можно сделать? У вас есть идеи?

– Возможно. – Король сел на стул и приглашающим жестом указал принцессе на второй.

Девушка села и внимательно посмотрела на мужчину.

– Я перебрал множество вариантов. Но, все они упираются в одно и то же.

– Во что?

Король, чуть прищурив глаза, устремил взгляд куда-то вдаль.

– Вот смотри! Здесь, у себя в стране, мы можем что-то сделать, создать условия, дать этим людям возможность работать и жить. У нас здесь есть определённый порядок. Спасибо за это королеве Сондок и всем, кто вместе с ней это создавал. Но там, в чужой стране, мы ничего сделать не можем. И не можем даже чуть-чуть на что-либо повлиять. Поэтому всё сводится к одному.

– К чему же?

Король посмотрел в глаза принцессе.

– Нам придётся захватить Пэкче.

– Война? – Принцесса подняла брови.

– Да. Только не такая, как была раньше. Война – до конца. Мы должны свергнуть безумного короля.

– И посадить на трон кого-то из наследников? Такого, кто будет править мудро.

– Я думал об этом. – Король раздражённо поморщился. – Но всё это… как-то ненадёжно. Опять пойдут интриги, какие-нибудь безобразия… И все наши усилия… Нет, сестрёнка! Мы должны захватить всю территорию Пэкче и присоединить её к Силла. Это будет одна страна, и люди Пэкче станут равноправными силласцами. Как когда-то народ Кая. И тогда, никто не помешает нам навести на той земле порядок. Такой же, как здесь.

Принцесса задумчиво смотрела на ветви кедра, чуть качавшиеся на ветру.

– И с этим надо поторопиться. – Король отпил из своего кубка. – Пока там, на севере, всё более или менее тихо. – Он поставил кубок на стол. – Но, это ненадолго. Скоро Тан закончит все свои приготовления и обрушится на Когурё.

– И вы думаете, Тан победит?

– Скорее всего, да. Состояние управления в Когурё сейчас почти в таком же плачевном состоянии, что и в Пэкче. С одним лишь отличием: люди там покрепче. Но… Вряд ли это обстоятельство сможет противостоять сильной государственной системе Тан и имперским амбициям Тай-цзуна.

– Ну а если мы…

– Я пытался. – Король со вздохом взял со стола кубок и подлил в него ещё из кувшина. – Генерал Ён Кэсомун отверг моё предложение о союзе.

Король залпом опустошил свой кубок и со стуком поставил на стол.

– Ладно! На сегодня, хватит об этом. Всему своё время.

Король взял в руки деревянный меч и, встав в боевую стойку, хлестнул им по воздуху.

– Что-то ты меня разозлила. – Король сделал выпад и хлестнул по воздуху ещё раз. Хочу тоже – как ты…

– Попроси генерала Ким Юсина. Лучше него в Силла никого нет.

– Кого? Юсина? – Король скривил губы и замахал руками. – Ты с ума сошла! Нет, конечно, я женат на его сестре, и его самого считаю великим стратегом, но… Знаешь, что будет? Он заставит меня бить вот этим мечом по скале, пока она не расколется.

– Говорят, у него так получалось.

– Конечно! Ты ручищи его видела? А вот, – король вытянул вперёд руки, – посмотри на мои. Не-ет! Это мне не подходит.

Король покрутил головой и, заметив стоящего поодаль Минсока, наклонился к принцессе.

– А твой хваран? Он хорошо владеет мечом?

Принцесса удивлённо подняла взгляд.

– Ну… неплохо.

– Вот! – Король радостно хлопнул принцессу по плечу. – Он меня и поучит.

– Ах, вы об этом! – Принцесса безнадёжно махнула рукой. – Нет. Он вам не подойдёт. У него свой стиль. Он один может с ним управляться. Вы не сможете.

– А что это за стиль? В чём его особенность?

– Особенность в том, что в нём не требуется большая сила. Только – ловкость, скорость и точность.

– Что! Да это же… Это же то, что нужно! Это, как раз, для меня!

Король схватил стул и, поставив его поближе к принцессе, сел напротив.

– Сестрёнка, отдай мне его!

– Кого?

– Ну, этого хварана.

– Его зовут Минсок.

– Ну, пусть будет Минсок! Отдай его мне.

– Ну, уж нет! – Принцесса манерно опустила глаза и пригладила ладонями платье на коленях. – Он мне и самой нужен.

– Ну, хоть на время!

– Неет! – Она игриво покачала головой.

– Так! Принцесса Чинсон! Ты почему так неуважительно перечишь старшим!

– А разве старшие должны отбирать что-то у младших? – Принцесса обиженно надула губы. – Старшие должны младших защищать. И… если они что-то хотят, то нужно попросить по-хорошему и что-нибудь… ну… предложить взамен.

– А! Я понял. Чего ты хочешь?

– Я, – принцесса задумалась, – ещё не знаю.

– Ну, хорошо! Давай так – любое твоё желание. Когда придумаешь, скажешь!

– О! Вот это – другое дело! Теперь вижу: мой старший брат – вполне… себе такой… деловой… человек! – Принцесса с ироничной улыбкой покивала головой и, вдруг рассмеявшись, обернулась к молодому хварану. – Минсок, слышал? Я сдала тебя в аренду! Его Величеству.

Молодой хваран иронично приподнял одну бровь.

– Да… я-то что! Главное, чтобы от этого был прок.

Глава 3

Маленький пучок соломы и пара цветных ленточек. Добавить к этому чуть-чуть стараний – и перед вами детская игрушка. А точнее, кукла с импровизированными ручками и ножками.

Та, которую сейчас рассматривала Миран, имела ещё и свой характер: в «руке» у куклы была палка.

– А зачем она ей? Эта палка.

– Это не палка – это меч! – Маленькая девочка лет шести с перепачканным лицом укоризненно посмотрела на молодую провидицу. – Это, – девочка дотронулась пальцем до соломенной фигурки, – я.

– А! Это ты? Понятно. – Миран улыбнулась. – Но ты ведь девочка?

– Да.

– А почему тогда у тебя в руке меч?

Девочка с недоумением уставилась на взрослую женщину, задающую непонятные вопросы. Сконфуженно улыбаясь, Миран мысленно стукнула себя по голове. До неё дошло, что она сказала глупость. Она – в стойбище мохэ.

Прошло уже два дня, как они с Соён добрались до этого селения кочевников. Однако встретиться с вождём им до сих пор не удалось. Вождь с воинами уехал в горы, на охоту. И никто в селении не мог сказать определённо, когда они вернутся.

Впрочем, ожидание было вполне комфортным. Экзотических провидиц из далёкого Пэкче встретили гостеприимно.

Они гуляли, наслаждаясь живописными окрестностями и изучая невиданный ранее быт самого селения. И где бы они ни останавливались, вокруг них сразу собиралась стайка местной детворы. Соён быстро нашла с ними общий язык, покорив их своими невиданными узорами, которые она рисовала то палочкой на земле, то угольком на деревяшках у очага…

Миран, выглядевшую более взрослой и строгой, малыши немного побаивались. И всё же, нашлась эта суровая девочка «с мечом в руке», которая «отдала своё сердце» более серьёзной чужестранке. Миран на словах и в душе тепло поблагодарила малышку за доверие и за подарок. При этом, глядя на девочку, опытная провидица чувствовала лёгкое покалывание на кончиках пальцев. Она знала, что это значит: этого ребёнка ожидает необычная и, скорее всего, тяжёлая судьба.

Миран печально улыбнулась и погладила девочку по спутавшимся волосам.

– Как тебя зовут?

Малышка гордо посмотрела в глаза провидицы.

– Сарга.

– Учитель, но ведь это же всё неправильно! – Сидевший на траве мальчишка лет двенадцати и с перепачканным лицом поднял дерзкий взгляд и насупился.

– Что именно?

Голос бородатого мужчины, также сидевшего на траве, был спокойным и дружелюбным.

– Мой старший брат сказал, что вы учите их драться на мечах, на копьях… Показываете им… ну… разные, там, приёмы… А мы уже третий день слушаем про какую-то вежливость.

Услышав слова мальчика, проходившая мимо Миран заинтересованно остановилась. Мягко ступая по траве, она встала за дерево и прислушалась.

– И вообще, Учитель! Это не только я так говорю. Они все, – мальчишка обвёл рукой сидящих вокруг подростков, – тоже так думают. Только они боятся сказать, что вместо того, чтобы учиться бить, мы занимаемся разными глупостями.

Выпалив всё это, мальчишка с гордостью на лице замолчал и принял позу человека, ожидающего ответа.

– Значит, вы хотите… бить? – Мужчина едва заметно улыбнулся. – А кого? В каком случае? До какой степени? – Он обвёл взглядом недоумевающих мальчишек. – И как поступить, когда бить не надо, но очень хочется?

– Как, не надо! Если хочется, надо бить! – Мальчишка потряс перед собой кулаком. Все одобрительно загомонили, кивая головами.

Мужчина чуть не рассмеялся, но сдержал себя, непроизвольно потянувшись рукой к по-когурёски короткой бородке. Но вместо шелковистых кончиков пальцы натолкнулись на густую копну начинающей седеть бороды. Поймав себя на такой забывчивости, мужчина улыбнулся.

– Мы уже взрослые! А вы с нами в какие-то детские игры играете! Вот, зачем эта палка? – Мальчишка подёргал конец бамбуковой палки, привязанный к его поясу. Другой конец этой палки был также привязан к поясу, сидевшего рядом, подростка в безрукавке из волчьей шкуры. – Мы с самого утра с ней ходим. Женщины над нами смеются.

– А вы уже решили свой спор? – Мужчина пристально посмотрел на обоих подростков. – Ведь у вас был почти целый день для этого.

– Да как тут решишь! Если эта палка… Ведь даже дотянуться…

– Вот как! Значит, палка вам мешала?

– Ну да.

– А если я её сейчас отвяжу? Вы продолжите свои выяснения?

Мальчишки, искоса переглянувшись, отвернулись друг от друга.

– Да нет, в общем-то… – Дерзкий мальчишка поднял бровь.

– Мне тоже… ничего уже не нужно. – Подросток в волчьей безрукавке вяло махнул рукой.

– Как же так! А ведь ещё утром, если бы вас не растащили, вы бы сейчас сидели с разбитыми носами. – Голос мужчины стал чуть строже. – А теперь вы говорите, что никакого спора уже нет?

– Да… это всё…

– Учитель, ну так бывает. Иногда немножко погорячишься и… Но всё это – мелочи. Это ничего не значит. Мы же с ним не враги, чтобы…

– Мелочи? А если бы вы были немного постарше, и у вас было бы оружие? А если бы за каждого из вас вступились бы ваши братья, потом – отцы, потом – друзья ваших братьев, друзья ваших отцов?.. Сколько человек нам пришлось бы хоронить потом вон на той горе?

Все задумчиво притихли. Мужчина вздохнул.

– Эта палка и есть – вежливость. Она помогает не наделать глупых ошибок и даёт время для того, чтобы спокойно и здраво обдумать, насколько важен и необходим вот такой спор. И вам всем, – мужчина обвёл рукой сидящих перед ним подростков, – лучше понять, что такое вежливость и зачем она нужна, чем… ходить с привязанной палкой и смешить женщин.

Мужчина улыбнулся. Кто-то из мальчишек хихикнул. Они оживились и стали весело переглядываться.

Стоявшая за деревом Миран задумчиво качнула головой и тоже улыбнулась. Она отошла подальше и остановилась у очага с, нависшим над ним большим котлом.

– Извините, уважаемая! А кто этот мужчина? – Молодая провидица указала рукой.

– Где? – Пожилая женщина, поправлявшая камни очага, подняла голову. – А! Этот! – Она снова наклонилась к очагу. – Это Учитель Ыльчи. Он, – женщина посмотрела на Миран, – раньше был генералом Когурё. А теперь с нами живёт. И он, – женщина гордо выпрямилась, – брат нашего вождя!

Молодая провидица, задумчиво улыбаясь, смотрела на огонь в очаге.

Вечером того же дня вернулся вождь Кальтэ, и подруги наконец-то с ним встретились. Однако разговор с ним не принёс ожидаемого. Вождь был вежлив с гостьями, но… Он был не против войны с Тан. Но, помогать в этом Когурё отказывался.

Было заметно, что в этом вопросе у вождя были очень глубокие личные мотивы. Что-то остро трогающее его душу. Заметив это, молодые провидицы решили не настаивать и на следующее утро собрались в обратный путь.

В маленькой деревушке недалеко от стойбища мохэ их ждала Юнгро с лошадьми. И сейчас, после встречи с вождём, Миран шагала вслед за Соён по лесной тропинке и осознавала правильность решения когурёской провидицы – не сопровождать их в мохэсское селение.

– Вождь сказал, что не будет помогать Когурё, но… – Соён остановилась и, переводя дыхание, обернулась к старшей подруге, – я видела другое.

– Я тоже видела. – Миран улыбнулась. – Кстати, а ты заметила малышку, что подарила мне это? – Она взялась за шнурок на груди с висевшей на нём соломенной фигуркой. – Я видела – эту девочку ожидает особенная судьба.

– Да. – Соён погрустнела и опустила взгляд. – Я тоже видела. Только… В общем… я видела больше.

Уголёк в очаге зашипел от попавшей на него влаги. Ещё одна капля, стекавшая по подбородку, сорвалась с него и, упав рядом с первой, заставила уголёк, словно котёнка, которому наступили на хвост, ещё раз выразить своё недовольство.

Мужчина оторвался от кожаной фляги с брагой и, вытерев губы большой крепкой ладонью, сел на плоский камень у очага.

– Мне сказали, мой сын ходил здесь с привязанной палкой. – Мужчина усмехнулся и, отхлебнув ещё из фляги, протянул её собеседнику.

– Знаешь, Кальтэ! – Мужчина с начинающей седеть бородой задумчиво смотрел на огонь, не замечая протянутой ему фляги. – Иногда мне хочется привязать такую палку к тебе. К твоему языку, к голове… Я уж не знаю, куда лучше. – Мужчина, наконец, заметил протянутую ему флягу. Приняв её двумя руками, он благодарно кивнул и сделал глоток. – Зачем ты им так ответил? Мы же с тобой решили, наш враг – Тан. А то предательство не может относиться ко всему Когурё.

– Ох, да знаю, брат, знаю! – Кальтэ бесцеремонно отобрал назад флягу и принялся долго пить, ритмично шевеля кадыком.

Наконец насытившись, он опустил сосуд, превратившийся в кусок шкурки, и утёрся ладонью.

– Всё понимаю, Ыльчи! Но иногда… Такая злоба берёт! Такая ярость! Хочется вскочить на коня и скакать во всю мочь! И всех рубить, рубить, рубить… Всех предателей! Всех, у кого перед глазами только золото, золото, золото! – Кальтэ опять приложился к фляге, но она была пуста, и вождь отшвырнул её в темноту. – Эй! Кто там есть? Принесите ещё выпить!

Лицо мужчины с седеющей бородой перестало быть серьёзным. Он даже начинал слегка улыбаться.

– Кальтэ, ты знаешь, что ты – дурак?

– Знаю! – Вождь согласно кивнул.

– А знаешь, почему я тебя за это ещё не побил?

– Знаю! Потому что я честный дурак.

– Точно!

Оба расхохотались.

– А палку тебе всё же стоило бы привязать.

– Эх, Ыльчи! – Кальтэ вздохнул. – Я бы и – не против. Только поздно уже. Не поможет мне. – Вождь хлопнул собеседника по колену. – А вот сыну моему – в самый раз! Я тебе благодарен за это. И вообще, – вождь задумался, – научи его всему, что сам знаешь. Хочу, чтобы он стал лучшим вождём, чем я. Научи его всяким мудрым вещам. А кстати, – Кальтэ потёр лоб, – говорят, был когда-то такой генерал. Он написал книгу… «Премудрости… битв», что ли? Я бы хотел, чтобы он её прочитал и бил потом всех своих врагов…

Человек с седеющей бородой перевёл взгляд на огонь и задумчиво улыбнулся.

– Его звали Сунь Цзы[16]. А книга называется – «Искусство войны».

– Ты её видел? Читал? – Кальтэ заинтересованно придвинулся ближе.

– Да, читал. Много раз.

– Как, много раз? Зачем? Что, такая интересная? Можно много раз читать?

Чуть улыбаясь, мужчина с седеющей бородой смотрел на огонь, представляя себе странную картину: бывший когурёский генерал рассказывает о Великом трактате древнего учёного в стойбище кочевников.

– Понимаешь, Кальтэ! Эту книгу нельзя просто прочитать и сразу все, что нужно узнать.

– Как это?

– Каждый, кто читает эту книгу, пишет её в своей голове вместе с Сунь Цзы. Он сам как будто даёт только начало мысли, а продолжает её каждый по-своему. Поэтому, эта книга будет полезна только тому, кто уже что-то знает о жизни. И чем больше твой жизненный опыт, тем больше пользы принесёт эта книга. Так что… читать её лучше тебе, а не твоему сыну.

Глава 4

Сильный грохот разорвал монотонный гомон, стоявший над большой каменистой площадкой. Стена мощных вытянутых щитов, с лязгом сомкнувшись, ударила в землю, подняв облако пыли. При этом край одного щита расколол попавший под него, камень. Кусок камня, словно снаряд, отлетел в сторону, напугав лошадь. Она дёрнулась и заржала, собираясь умчаться прочь. Но, рука всадника удержала её и вернула в строй.

Конный отряд лёгкой рысью продвигался между двумя стенами щитов, которые постоянно перестраивались в разные фигуры, заставляя всадников двигаться по запланированному лабиринту.

Лица всадников были невозмутимыми. Они знали, что эти учения предназначались не им, а тем солдатам, что перемещались сейчас с этими тяжёлыми щитами.

Около двух десятков подразделений выстраивались в определённую фигуру, соответствующую моменту. Кольцо, дуга, квадрат, линия… Делать это нужно было быстро, слаженно и точно.

Лица солдат, в отличие от лиц всадников, были напряжены и озабочены. Все знали, что отряд, показавший в этих учениях худшие результаты, будет жестоко наказан. И как бы все они ни старались, худшие всегда найдутся.

Один из отрядов постоянно чуть опаздывал в действиях, нарушая общее построение. Вероятно, солдаты этого отряда реально оценивали уровень своей подготовки и от волнения ошибались ещё больше.

Вот, двое из них, запутавшись, налетели друг на друга и упали. При этом их щиты отлетели в стороны.

Дрогнуло веко. Вместе с ним раздражённо дёрнулся мизинец правой руки. Скулы сложились в жёстком выражении.

Мужчина средних лет в дорогих доспехах и с властным выражением лица сидел на высоком помосте, чуть скривив губы, наблюдая за тем, как двое солдат подбирают свои щиты и растерянно пытаются найти своё место в строю.

В руке мужчины был зажат короткий церемониальный клинок. Небрежным движением он указал им в сторону провинившихся. Один из генералов, стоявших рядом с помостом, подозвал ординарца и отдал распоряжение.

Ли Шиминь не был жесток. Ни тогда, когда, едва не попав в ловушку братьев, он убил одного из них. Ни тогда, когда свергал своего отца, основавшего империю. Все его действия не были продиктованы ненавистью и кровожадностью. В них он исходил только из рациональности. И наказание провинившегося подразделения тоже будет рациональным.

Его предшественники, правители Суй, вероятно, приказали бы закопать в землю всё неудачливое подразделение живьём. Но он так не поступит. Он даст им возможность принести пользу своей стране. Они станут передовым отрядом в предстоящей битве. И их смерть, а они, конечно же, все погибнут, не будет жалкой и бездарной. И никто из потомков не скажет потом, что он был глупым императором. Все будут помнить его Тай-Цзуном.

Маленький досадный случай на учениях лишь слегка ущипнул нервы императора и не смог вытеснить из его сознания более серьёзных проблем и забот. Внезапно вспомнив о них, Тай-Цзун вознёсся своим сознанием над окружавшей его суетой и устремился далеко, на северо-запад, оставив на месте своё тело с затуманенным взглядом.

Там лежали вожделенные земли тюркских народов, так необходимые молодой империи, но которые только предстояло покорить.

Будучи сам выходцем из кочевых тобгачских племён, Ли Шиминь трезво оценивал всю сложность непростой задачи. Он знал, что туда придётся бросить все силы и ресурсы империи, включая его личные – император должен сам возглавить поход.

Однако уйти на долгие месяцы, а возможно, и годы, оставив за спиной, на востоке, такое, пусть и переживающее не лучшие времена, но всё же остающееся сильным и опасным, государство, как Когурё, было бы непростительной легкомысленностью. И Тай-Цзун благоразумно решил первым делом устранить эту опасность.

Собрав мощную армию, подкреплённую сильной тюркской конницей, император подошёл к когурёской границе.

Глава 1

Набухшие, свисавшие под своей тяжестью, колосья больно хлестали по лицу, оставляя царапины на щеках. Но страх и переживания не давали боли добраться до сознания. Переживания за свою семью, за соседей… и страх от мысли, что он не успеет.

Мальчик бежал по рисовому полю. От волнения он спотыкался и падал, вставал и снова бежал. То справа, то слева он слышал резкие шелестящие звуки. Мальчика спасал его маленький рост, и стрелы ложились рядом, ни разу его не задев.

Он вдруг вспомнил, что оставил там, у оврага, свой деревянный меч, который выменял у соседского мальчишки на два рисовых пирожка. Один из этих пирожков предназначался его маленькому братику. Но он уговорил его расстаться со своим лакомством в обмен на обещание дать поиграть этим мечом, но так ни разу этого не сделал.

Теперь он обязательно это сделает. Он даст ему этот меч хоть на целый день. Вот только… Надо сейчас успеть…

Мальчик перепрыгнул через засохшую канавку и стал взбираться наверх, к дороге. Уже были видны первые домики на краю деревни, когда он почувствовал резкую боль. Его словно ударили по спине большой палкой. Ноги подкосились, и он покатился вниз.

Мальчик лежал в канаве с торчавшей в спине стрелой. Рука пыталась ухватиться за засохшие комья, но они рассыпались. Губы шептали: «Бегите. Они… идут…» Мальчик закрыл глаза и затих.

Носок серого замшевого сапога шевельнул голову мальчика. Убедившись, что он мёртв, солдат в ламеллярных доспехах полез наверх, вслед за своими товарищами.

Передовой отряд танских разведчиков вошёл в деревню.

Захватив пару пограничных крепостей и уничтожив несколько небольших когурёских отрядов, танская армия быстро продвигалась на юго-восток. Их целью была столица Когурё – Пхеньян. Но на их пути неожиданной преградой возникла большая, хорошо укреплённая крепость Анси.

Можно было бы не терять времени и сил, обойдя её, как советовала половина, приближённых к императору генералов. Но Тай-Цзун всё же предпочёл мнение другой половины, считавшей недопустимым и даже губительным оставление у себя за спиной такой серьёзной и непредсказуемой опасности.

Подтянув все основные силы, танская армия подошла к Анси и осадила её. Даже была проведена пробная атака, унёсшая большое количество танской пехоты.

Но, для Тай-Цзуна их гибель не была напрасной. Ведь главной целью атаки являлась проверка сил и возможностей этой крепости.

Сделав выводы, император понял: осада будет долгой. Но, его это не пугало. Он был человеком в здравом уме и знал, что нельзя желать невозможного. Знали это и его генералы. Они понимали: надо запастись терпением.

Однако не все в танском войске были готовы терпеть и ждать, когда «вода, капля за каплей, наполнит сосуд». Был человек, получивший свой кусочек власти, не пройдя путь горького опыта и не постигший жизненных законов движения энергии и порядка. Он получил своё место в государственной иерархии лишь благодаря тому, что он оказался… родственником императора.

Племянник Ли Шиминя – Ли Баюнь.

Он руководствовался модными в среде молодых танских аристократов изречениями новоявленных «мудрецов», призывавших не ждать милостей от судьбы, а брать всё в свои руки и действовать. Причём действовать быстро, без особых раздумий и сожалений, пока «не утекла вода, которую ты видишь в реке сейчас». Потому что завтра это будет уже совсем другая вода.

Взрослые люди, имеющие жизненный опыт, услышав подобное, вероятно с улыбкой отмахнулись бы. Но для молодых неокрепших умов такая заумно-загадочная и романтичная «премудрость» являлась очень привлекательной причиной сойти с пути долгого и упорного достижения цели в равновесии с внутренней моралью и рождала эфемерную надежду на «быстрое счастье».

Последователей этих идей можно было встретить в многочисленных игорных домах и разбойничьих шайках. Но Ли Баюня это не интересовало. Его страстью была слава. И ждать, когда она придёт, он не хотел. Как не хотел и терпеть своего нынешнего положения.

Уйдя вглубь Когурё, Тай-Цзун оставил племянника с небольшим войском, в две тысячи солдат, у границы. В его задачу входило обеспечение безопасности снабжения основной армии. Такая, по мнению Ли Баюня, нелепая и унизительная роль в Великом походе никак не отвечала его амбициям. И человек, мечтавший о славе, решил действовать.

Его разведчики донесли, что недалеко, в горах, есть маленькая крепость, управляемая какими-то религиозными женщинами. Конечно, пойти и разогнать этих несчастных – вряд ли можно было бы назвать великой победой. Но кто потом узнает, женщины там были или не женщины?.. Маленькой была эта крепость или большой?.. Не томясь долгими размышлениями, Ли Баюнь отдал приказ поднимать войско.

Глава 2

Приближавшийся снаружи топот достиг своей цели. Входной полог откинулся, и в шалаш влетел крепкий юноша с плёткой в руке.

– Ворон! Началось!

Доксун встал и, стряхнув еловые иголки со штанов, вышел наружу.

Подойдя к краю скалы, он стал всматриваться вниз, в ущелье, плавно переходящее в долину.

– Ещё не видно. Они за тем холмом. – Буйвол подошёл и встал рядом. – Ты был прав. Не все ушли вперёд.

– Много их?

– Валун говорит, тысяча, а может, и больше. Но всадников мало. И, судя по направлению, они идут…

– Знаю! – Доксун задумчиво смотрел на подножие горы вдалеке. – Кроме храма тех женщин там больше ничего нет.

Если посмотреть беглым взглядом, то со стороны могло показаться, что в крепости когурёских провидиц не происходит ничего необычного. Все были заняты своими повседневными делами. И лишь непривычная тишина говорила о том, что над крепостью витал воздух тревоги.

Не было ни шума, ни громких разговоров и перебранок… Разговаривали тихо, передвигались аккуратно и степенно, изредка бросая друг на друга озабоченные взгляды.

Но вот однажды вечером из долины прибежали двое крестьян. Они рассказали о двигавшемся в их сторону войске. И крепость… ожила. Все, словно, проснулись и выпустили наружу сдерживаемую последние дни энергию. Женщины забегали, засуетились, загремели амуницией…

Чжунби, эта непоседливая девчушка с горящими глазами и, как сказала Миран, с иголкой в одном месте, уже успела поучаствовать везде, где только было можно. Вот она набивает стрелами корзины. Но стоит отвести взгляд, и она уже несётся куда-то с охапкой копий или таскает камни на стену.

Соён стояла на стене, опираясь на свой трезубец, и смотрела на пологий зелёный склон перед крепостью.

– Ты видишь? – Миран положила руку ей на плечо.

– Только какие-то обрывки. – Соён покачала головой.

– А я вообще ничего не вижу. – Миран поморгала глазами. – Наверное, это из-за волнения. Провидица должна пребывать в спокойном расположении духа.

– Да уж! – Соён нахмурилась и покрепче сжала древко трезубца.

Оюн с Мастером Чхольду присмотрели неподалёку небольшой холм, заросший кустарником, и решили, что это наилучшее место для засады. Оюн собрала своих санхва, и они, нагрузившись снаряжением, включая трофейные арбалеты, укрепились на этом холме.

Мастер Чхольду, зайдя в свою каморку, поставил свою бамбуковую палку в угол и достал из-под кучи старых мешков мощный, обитый железом боевой посох, с которым он пришёл сюда несколько лет назад. Выйдя с ним из каморки, он сел у костра и стал задумчиво, словно что-то вспоминая, смотреть на огонь.

Уснуть этой ночью никто уже не смог. Все сидели у костров, на стене и внизу. Только санхва, не разводя огня, грелись, прижавшись, друг к другу, в своей засаде на холме.

Так, в ожидании, они встретили рассвет.

С первыми лучами солнца у подножия горы появились первые танские всадники. Они выстроились тремя рядами и стали ждать. Через некоторое время за их спинами, в лесу, зашумело, и, гремя железом, из-за деревьев показались пехотинцы. Их было много, очень много. Огибая всадников, они выстраивались впереди ровными коробками.

Окинув взглядом своё войско, Ли Баюнь самодовольно улыбнулся, подёрнув поводья, нетерпеливо перебиравшего ногами, коня. Затем, увидев вдали маленькую крепость, он скривил губы и усмехнулся.

Ли Баюнь чувствовал себя великим завоевателем и был доволен, разворачивавшейся перед ним картиной. Лишь одно досадное обстоятельство слегка портило план предстоящей битвы. Он понял, что они зря с таким трудом тащили с собой огромный тяжёлый таран.

Площадка перед воротами была настолько мала, что на ней могла уместиться лишь пара десятков человек. А дальше начинался склон. Хоть он и был достаточно пологим, и по нему можно было всё же затащить таран наверх. Но на такой маленькой площадке его просто негде было разогнать.

Защитницы крепости, неосознанно до боли сжимая в руках какое-нибудь оружие, с волнением наблюдали за разворачивавшейся перед ними грозной силой.

Солнце уже показалось из-за горы, когда передние коробки солдат медленно двинулись вперёд.

Женщины на стене с тревогой приникли к бойницам.

Вдруг одинокая стрела вылетела от стены и упала, не пролетев и половины расстояния до танских солдат. Кто-то из женщин не выдержал нервного напряжения.

– Стой! Не стрелять! – Резкий раздражённый голос Мастера Чхольду грянул над крепостью словно гром. Но, увидев устремлённые на него со всех сторон испуганные женские глаза, он смягчил тон. – Рано же ещё. Подождите.

Вдруг шум внизу усилился. Это солдаты, гремя железом, перешли на бег.

Защитницы крепости, резко собравшись, встали в стойку, выставив вперёд копья. Лучницы быстро выхватывали стрелы и натягивали тетиву. Мастер Чхольду вскочил на деревянный ящик, чтобы его было видно всем, и поднял вверх руку. Другую руку он приложил к губам, вытянув палец, давая понять, что пока всё ещё рано.

За первым рядом коробок пошёл следующий. Солдаты первого ряда перестраивались в полосу, на бегу выхватывая мечи и выставляя вперёд лестницы. Грянул многоголосый боевой клич.

Ещё несколько мгновений и Мастер Чхольду с силой опустил поднятую руку. Стая стрел вылетела из крепости и унеслась вдаль. Пара мгновений… и следующая стая устремилась вслед за первой.

Солдаты замедлились, путаясь среди убитых. Но, следующие за ними подталкивали их вперёд и двигались дальше, подбирая упавшие лестницы. Они ставили их, добежав до стены, и карабкались наверх.

Полетели камни, стрелы… Первому появившемуся над стеной, солдату Чхольду размозжил голову своим посохом и, навалившись всем телом, пытался оттолкнуть лестницу. Подбежала Соён, за ней – Миран. Навалились все вместе, и… лестница пошла. Она на мгновение зависла вертикально… и полетела вниз, с грохотом придавив под собой осаждавших.

На другом конце стены десятку солдат удалось прорваться. Не ввязываясь в бой на самой стене, они попрыгали вниз, во внутренний двор, и побежали к воротам, намереваясь их открыть. На пути у них встали несколько женщин с копьями. Завязалась драка. Вдруг одна из женщин, схватившись за бедро, упала на одно колено.

– Ма-мааа!!! – С диким криком и со слезами на глазах, Чжунби неслась со стены по ступенькам, разворачивая да-дао[17].

С яростно сжатыми губами, раскрутив над головой своё оружие, она врезалась в гущу боя, и ближайший солдат, выронив меч, упал рядом с сидевшей на земле с копьём в руках матерью девочки.

Чжунби крутилась в боевом танце с неумолимой энергией, ловко уклоняясь от мечей и копий и тесня противника подальше от матери. Она так увлеклась, что не заметила, как оказалась одна против троих солдат.

Это заметила Соён. Откинув руку с трезубцем назад, она со всех ног бросилась вниз по ступенькам.

Да-дао Чжунби был немного облегчён под её рост и силу и уступал по длине обычному копью. И эта маленькая, но существенная разница не могла не сыграть свою роль. Увидев, что противник открыт, Чжунби ринулась вперёд с нацеленным на его горло оружием и… сама налетела животом на стальной наконечник. Второй солдат ударил её мечом в бок, но тут же сам получил сокрушительный удар трезубцем по голове и упал. В следующий момент Соён довела до конца начатое Чжунби, воткнув свой трезубец в горло солдата, в панике пытавшегося высвободить своё копьё. Третий солдат нацелился мечом в спину Соён, но упал сражённый стрелой. Миран опустила лук и поспешила обратно, на помощь защищавшим стену.

Соён опустилась на колени и приподняла голову девочки.

– Чжунби! Чжунби! Ты меня слышишь?

Изо рта девочки хлестала кровь. Она попыталась что-то сказать, но вдруг, дёрнулась и… затихла.

Короткая, но наполненная яркими эмоциями жизнь покидала девочку, оставляя, лежавшее на земле тело с лёгкой сожалеющей улыбкой на лице.

Несколько мгновений Соён не двигалась. Нужно было быстрее возвращаться на стену, но тут… Чжунби…

Душа девушки разрывалась от несправедливого решения судьбы, от внезапного осознания жестокой реальности Жизни и от неуместной в такой момент, как она ощущала, ответственности, призывавшей её оставить Чжунби лежать прямо здесь, на грязной земле.

Шум на стене усилился, и Соён, крепко сжав древко трезубца, побежала к лестнице, краем глаза заметив женщину с искажённым от горя лицом, ползущую в сторону мёртвого тела Чжунби.

Защитницам крепости удалось противостоять первому натиску. Пыл нападавших немного утих. Атака захлебнулась и начала превращаться в рутину.

Это было предполагаемо и нисколько не расстроило Ли Баюня. Следуя правилу, он двинул вперёд следующие два ряда коробок, которые своими свежими силами и нерастраченной энергией духа должны были придать штурму новый импульс.

Осознав, что он не использовал ещё и половины своего войска, Ли Баюнь довольно усмехнулся.

Наступавшие солдаты, до этого момента только наблюдавшие за боем, уже были заряжены нетерпеливой энергией и сразу же перешли на бег. С многоголосым боевым кличем они рванулись к крепости, выхватывая мечи и предвкушая, как они сейчас буквально взлетят на эту стену и начнут рубить защитников направо и налево.

Но вдруг в левый фланг атакующих ударили сразу несколько залпов коротких стрел. Санхва выстроились на холме двумя рядами. Пока один стрелял, второй перезаряжался. Добавить к этому многозарядность и скорострельность арбалетов, и казалось, что стрелы летели непрерывно.

Линия атакующих провисла и спуталась. Правая часть уже почти достигла стены, а левая, заметно поредев, пришла в замешательство. Прикрываясь щитами, солдаты изменили направление и двинулись к холму.

Мастер Чхольду, увидев это, а также отметив, что свежее подкрепление противника пока ещё не достигло стены, быстро перебросил лучниц на ближний к холму край. Лучницы залпами ударили в тыл наступавшим на холм.

Этот удар в незащищённую сторону противника нанёс ему значительный урон. В попытках защититься солдаты метались и гибли. Их остатки сбились в кучу и, закрывшись щитами со всех сторон, оказались заблокированными.

Наблюдая за этим, Ли Баюнь нахмурился и одним взмахом меча бросил на холм три коробки солдат. Затем, немного подумав, отправил им вслед конницу.

Всадники, обогнав свою пехоту, первыми достигли холма. Значительно пострадав под арбалетами санхва, они всё же ворвались в укреплённое расположение засады. Завязалось сражение. Часть санхва бросили арбалеты и схватились за копья и да-дао.

Сделав последний выстрел в нависшего над ней всадника с занесённым мечом, Оюн, кувырком уходя от следующего удара, подхватила с земли обронённый кем-то да-дао и подсекла им лошадь. Падающий с неё всадник налетел на следующий круговой удар Оюн и с отсечённой частью головы рухнул в кустарник.

Всадники падали один за другим, ошеломлённые яростью и слаженной совместной тактикой противника. Но вот на холм стали прибывать первые, достигшие него, пехотинцы, и положение изменилось. Солдат становилось всё больше, и их значительный перевес начал быстро склонять ход сражения к печальному для защитников холма исходу.

Не имея возможности отвлечься от боя, Оюн только краем глаза замечала, как то там, то тут падали её сражённые бойцы. Её тело стало уставать, сознание затуманивалось. Зрение начало подводить, донося какие-то нереальные образы. Как будто здесь, на холме, кроме воинов в ламеллярных доспехах есть кто-то ещё.

Тренированным движением Оюн с разворотом чуть присела и круговым ударом да-дао перерубила ноги двоим атакующим её солдатам. Получив ничтожную по времени передышку, она огляделась и увидела…

Это было действительно так, и зрение её не обмануло. Среди солдат действительно мелькали какие-то странные юноши. Они ни с кем не вступали в прямую схватку, а, ловко уклоняясь, разили солдат какими-то коварными и эффективными ударами. Затем они исчезали и появлялись снова, продолжая неумолимо резать своих врагов. Оюн была поражена увиденным.

Ещё вчера вечером Доксун заметил засаду «чёрных женщин». Примерно представив, как будут развиваться события, он решил, что разумно будет устроить засаду для подстраховки ИХ засады. И, отправив «Буйволов» к другому краю стены, он со своим отрядом засел в ближайших к холму зарослях. Такая предусмотрительность Доксуна, ставшая уже чертой его характера, оправдала себя ещё ночью, когда «Вороны» перерезали отряд танских разведчиков. В противном случае засада санхва была бы обнаружена, и сегодняшнее сражение могло сложиться иначе.

Видя, как эффективно действует это неизвестно откуда взявшееся подкрепление, санхва воодушевились и перешли в наступление, стремясь продемонстрировать и своё мастерство. Солдаты начали постепенно отступать и скатываться с холма под выстрелами арбалетов.

Это взбесило Ли Баюня, и, решив, что время забав прошло, он бросил в бой всю оставшуюся часть своего войска.

Характер сражения заметно менялся. Больше эмоций, больше ярости, больше напряжения и сил с обеих сторон. Свежее подкрепление имперских войск откинуло защитников холма от края и стало медленно, но неуклонно теснить их к его центру.

Уже некоторое время Оюн дралась как-то заторможено, со сбившимся вниманием. Ей мешало сконцентрироваться то, что увидели её глаза, но то, что пока не мог определить и принять её разум.

Недалеко от неё, в рядах защитников, ей несколько раз попадался на глаза юноша, на груди которого висел…

Раздался боевой клич, и нападавшие усилили атаку. Защитники понимали, что погибнут и с яростным отчаянием стремились унести с собой как можно больше врагов… Солдаты падали сражёнными, но на их месте возникали новые ряды щитов и копий, неуклонно сжимавшиеся кольцом вокруг защитников холма.

Вдруг какой-то сильный ветер ворвался на поле битвы. Он зашумел листвой, травой… Его услышали и на холме, и на стене крепости… Штурмовавшие холм тревожно озирались, продолжая биться лишь по инерции.

Шум нарастал. К шелесту травы добавился лязг железа. И воздух разорвал дикий вопль в тысячу голосов.

На поле битвы ворвалась бешеная конная орда, сметавшая всё на своём пути. Страшные воины в звериных шкурах с лязгом врезались в имперские ряды, наводя ужас на солдат своим яростным видом и неся смерть.

На всём скаку разрубив танского офицера, Ыльчи бросил беглый взгляд на холм и, вдруг, остановился. Напряжённо всматриваясь в одну точку, он словно забыл о происходящем вокруг. Внезапно он, резко пришпорив коня, устремился к холму.

– Ыльчи! Куда! – Кальтэ раздражённо рванул поводья. Но, присмотревшись в ту сторону, сам застыл на месте. Долгое время он до боли в груди мечтал увидеть это. А увидев, растерялся, словно не зная, что с этим теперь делать. Через пару мгновений очнувшись, вождь мохэ свистнул и, увлекая за собой группу всадников, помчался вслед за генералом.

Битва на холме продолжалась.

Несколько раз перехватив взгляд того юноши, Оюн разрывалась сомнениями. Сидевшая глубоко в ней та, другая Оюн, уже давно поняла, кто он. То, второе, зрение, что находится глубоко внутри и которое свободно от эмоций, настроения и разных субъективных заблуждений, выхватывало из образа юноши родные Оюн детали мимики, движений тела… Но страх… Страх ошибиться, суливший прохождение всех мучительных страданий заново, мощным замком запечатал путь к сознанию.

Многие солдаты начали отступать. Но были и те, кто, войдя в битву, уже не мог выйти из неё сам. Один из таких, уже наполовину мёртвых солдат в отчаянном рывке снёс двух «чёрных женщин» и рубящим ударом достал Доксуна.

Юноша упал на одно колено, схватившись за плечо. Солдат замахнулся мечом снова…

– Нееет!!!

Замок сломался. Мысли и чувства соединились. Оюн прорвалась к своему сознанию. В её руках был да-дао, а за плечами многие годы боевых тренировок. Но всё это вдруг куда-то исчезло. Сейчас она была просто женщиной-матерью, располагавшей только своим телом. И, бросившись вперёд, она закрыла им раненого сына с твёрдым намерением не допустить того, что однажды уже случилось и того, что мучало её долгие годы.

От неожиданности солдат на мгновение остановился. Её яростный порыв, жертвенная поза, крик с отчаянной мольбой в голосе… Всё это вырвало из его памяти давно забытую картину из детства: суйские солдаты, громившие его деревню, и мать, закрывшая его, восьмилетнего мальчишку, собой. Солдат замер, уголки губ безвольно опустились… Видения продолжали рисовать картину прошлого: мать, сражённая мечом и кровь… Мысли начали панически путаться, грозя взорвать голову изнутри… Губы жёстко сжались, глаза налились кровью… Дико взревев, словно стремясь задавить все свои видения и чувства, солдат с яростной гримасой снова занёс над головой меч и… вдруг обмяк, выронил своё оружие и безвольно повис на, торчавшем из его груди, лезвии меча.

Ыльчи выдернул клинок из спины солдата, и тот упал.

Их глаза встретились. Происходящее вокруг куда-то провалилось. За несколько мгновений их взгляды задали друг другу тысячу вопросов и тысячу раз на них ответили. Время для них остановилось.

Неизвестно, сколько бы они так стояли. Но, наконец, Оюн пошатнулась, едва не упав. Ыльчи успел её подхватить и прижал к себе.

Вдруг она, словно, что-то вспомнив, отстранилась и взглянула ему в глаза.

– Посмотри! – Она обернулась, указывая рукой.

Доксун застыл, всматриваясь, в обнявшихся: мужчину и женщину. Ему казалось, он попал в тот сон или туда, на небеса. Туда, где они его давно ждали.

– До… Док-сун! – Губы Ыльчи прошептали беззвучно.

Но Доксун услышал. Он сделал шаг, второй… Медленно приближаясь с сомнением в глазах, он словно боялся потревожить призрачную дымку, готовую в любой момент рассеяться и снова оставить его с безнадёжной неизбежностью. Но, подойдя ближе со скованной грудью и с лицом человека, который никогда не расслабляется, он вдруг, словно собравшийся заплакать ребёнок, скривил губы и уткнулся в плечо отцу.

Все трое обнялись.

Глядя на это, Кальтэ, чуть потоптавшись на месте, наконец, не выдержал и, подбежав, обхватил их всех своими огромными руками.

Битва перед крепостью закончилась. Буйволы, смешавшись с мохэ, гнали, добивая остатки танского войска где-то уже на выходе в долину.

Солнце начинало уходить за горы. В крепости решили не наводить сегодня порядок, а, приготовив погибших к погребению, просто передохнуть. Даже Мастер Чхольду согласился, махнув рукой.

Он чувствовал, что не может сейчас требовать от всех этих женщин мгновенного возвращения к прежнему режиму внутреннего порядка. И Мастер разрешил им то, чего, конечно же, не мог разрешить себе.

Он почистил и отмыл от крови свой боевой посох. Затем, тщательно протёр тряпкой и только после этого вернул его на своё место. Оглядев двор, Мастер собрал и разложил по местам всё разбросанное оружие, предварительно отсортировав то, что требовало починки. И лишь покончив со всем этим, он привёл в порядок свою одежду и сел у своего костра с маленькой керамической бутылочкой в руке.

Потягивая лёгкое сладковатое вино, и расслабленно улыбаясь, Мастер Чхольду смотрел на огонь и вспоминал прошедший день.

Все эти женщины, которых он раньше считал безнадёжно бестолковыми и лишь снисходительно терпел, сегодня открылись ему с другой, ранее неизвестной стороны. Он даже был согласен наградить их отдыхом. Пусть они спокойно покончат со всеми волнениями этого дня. Он не будет им мешать.

Вот завтра! А завтра они опять будут разбрасывать, где попало свои вёдра, тряпки… искать свои потерянные вещи… И завтра, он опять возьмёт в руки свою бамбуковую палку. Но… Это всё будет завтра. А сегодня…

Глядя на колышущееся пламя костра, Мастер Чхольду улыбнулся и отхлебнул ещё из бутылочки.

Соён сидела на ступеньках и отрешённым взглядом смотрела вниз. Там, во дворе крепости, ровными рядами лежали тела погибших. Девятой в первом ряду лежала Чжунби.

– Не смотри туда. – Миран присела рядом.

– Ты знаешь, я, кажется, больше ничего не вижу.

– Это пройдёт. – Старшая из провидиц с улыбкой обняла подругу. – Надо просто отдохнуть и успокоиться.

– Вы здесь! – Девушка в чёрной форме санхва поднялась к ним по ступенькам.

– А! Юнгро! Ты цела! – Девушки обрадовано улыбались. – Садись с нами!

Молодая когурёская провидица поклонилась и села ступенькой ниже.

– Много ваших санхва?..

– Много. Остальные почти все ранены.

Девушки погрустнели. Юнгро захотелось развеять эту печаль, и она с улыбкой подняла глаза.

– А вы слышали про нашего командира?

– Оюн? – Девушки встревожились. – Что с ней?

– Да, нет! – Юнгро улыбнулась. – Она нашла свою семью!

– Когда?

– Сегодня. Прямо здесь. Во время сражения. Представляете!

Солнце почти село, оставив над горой маленький краешек, не дававший сумеркам захватить пространство. Напуганные сражением и улетевшие в горы цикады возвращались, чтобы наполнить и этот уголок своим трескучим и порой раздражающим пением.

Но сейчас их дикие трели не вызывали неприятных ощущений, а скорее наоборот, наполняли мир гармонией, блаженной от сознания, что мир этот – всё ещё тот же и что с ним ничего не произошло.

– Ворон! Нас пригласили в крепость, поужинать. Можно? – Крупный юноша с перевязанной головой стоял у края холма.

– А! Конечно, Топор! Идите! – Доксун сидел на земле, привалившись к ящику из-под арбалетов.

– А ты? А… ну, да. Извините! – Юноша с перевязанной головой поклонился и, развернувшись, убежал вниз.

– Ворон? – Ыльчи внимательно посмотрел в глаза сына. Потом перевёл взгляд на медальон Доксуна и, с одобрением в глазах, молча улыбнулся.

Они сидели втроём, обнявшись, в центре холма среди разного хлама, оставшегося после боя. Мужчина с седеющей бородой, ещё вчера считавший себя глубоким стариком, доживающим свой век, а сегодня внезапно снова ставший мужем и отцом с полагавшейся этому статусу ответственностью, в свою очередь уже не позволявшей ему стареть. Женщина, глубоко загнавшая свои чувства, жившая только долгом и сегодня получившая назад свою настоящую жизнь. Юноша, вынужденный создать свою взрослую жизнь с жёсткой ответственностью, а сегодня почувствовавший себя просто мальчиком, у которого есть папа и мама, и что жизнь эта не умещается в рамки его новых правил.

Неуклонная, как течение реки, и нетленная, как сама Жизнь, мощная энергия мерцающим серебристым кольцом связывала этих троих. Десять лет назад это кольцо было разорвано. Но каждый из них унёс с собой его кусочек. И сегодня все три части снова соединились в одно целое.

– Слушайте! Хватит уже здесь сидеть! – Кальтэ подошёл к ним и присел рядом на корточки. – Из-за вас ворота не закрывают.

Устало переведя на него взгляды, все трое улыбнулись.

– Неет! – Оюн посмотрела вдаль затуманенным взглядом и, блаженно улыбаясь, взяла за руки мужа и сына. – Мы отсюда… никуда не уйдём…

Её слова подхватил ветер. Он понёс их вместе с запахом полевых цветов и отчаянными стонами умирающих, вместе с радостными улыбками и изгибами скорби на лицах, пролетая над жизнью и смертью, над зелёными просторами и горными пиками, обволакивая тонкой мелодией флейты в руках мальчика в форме хварана.

Конец первой книги