Пернатым не место во дворце бесплатное чтение

Глава 1

– Ой! – на лесной опушке я споткнулась о что -то твердое и чуть не улетела носом вперед. Поймала равновесие, опустила голову вниз и вскрикнула от ужаса: – Великий Янус!

На земле лежал раненый мужчина в одежде торговца. Из груди у него торчал нож Полевок – жителей Долин, сверкая самоцветами в закатных лучах. Прошлой ночью именно с владельцами этого оружия сражался наш клан и одержал победу. Наш самый сильный воин, мой жених, убил в битве наследника Полевок – старшего принца Долин!

Сейчас Лесные играли пир в честь головокружительной победы, откуда я улизнула, не желая танцевать для победителя.

Кровь сочилась из раны бедолаги, и все выглядело так, словно стычка произошла совсем недавно.

Я оглянулась по сторонам, заметила краем глаза обоз, но ни одного человека рядом не было видно. Тишина…

Незнакомец застонал, веки задрожали, и я, как завороженная, засмотрелась на его глаза небесного цвета, такие яркие, словно небо отдало все самые красивые цвета им. Подернутые болезненным туманом и полуприкрытые, но все равно безумно невероятные! Мужчинам нельзя иметь такие глаза!

Он был молод, очень! И, судя по одежде, чужак.

– Что за крик? На тебя напали, Пернатая? – Вупи, мой верный крылатый друг, вырвался через преграду и сел мне на плечо.

– Не на меня, – я присела рядом с раненым, слушая возмущенное фырканье в правое ухо.

– Оставь его! Он не жилец! Пойдем! Ты не поможешь! – Вупи царапал мою кожу острыми коготками, и я дернула плечом, сгоняя птицу.

Молодой мужчина словно смотрел мне в душу. Молча, проникновенно, а в глазах столько эмоций и боли, что все внутри переворачивалось.

– Я не могу оставить его умирать!

– А что ты можешь сделать? Забыла, что твое имя не Спасительница, не Травница, не Лекарь? Ты всего лишь Пернатая, что водит дружбу с птицами, да еще дочь вождя. Не все тебе простят, ой, не все…

Если выну нож, то рана откроется, и чужак потеряет много крови. Что же делать? Я, правда, не смогу помочь… По крайней мере сейчас, с пустыми руками. Но я попытаюсь уговорить отца или Зубастого! На крайний случай, выкраду снадобья и целительные мази!

– Чужак может быть врагом! Лазутчиком! Не смей тащить его в клан! – Вупи недоверчиво поглядывал глазками-бусинками.

Я огляделась по сторонам и показала на телегу с ящиками:

– Посмотри что там!

Вупи стрелой метнулся к обозу и сунул юркую голову под грубую ткань, что закрывала коробки.

– Товары разные, – донеслось оттуда недовольное ворчание: – Посуда, украшения, соль.

– Он торговец. Посмотри на одежду, она принадлежит тем людям, что продают на гористом пути. Он нам не враг! – заверила я Вупи, решительно вставая.

– Ты куда так быстро встала? Это все не к добру! – возмущалась птица, глядя на то, как я подхожу к телеге: – Не трогай ничего, пошли в лес! Нас уже точно ищут!

– Пойдем! Только не одни! – я сдернула грубую ткань, прикрывающую товар и расстелила рядом с раненым. Тот лежал, прикрыв глаза, и становился все бледнее.

– Ты головой об дерево ударилась, пока летала по лианам за обелиской? Тащить чужаков на территорию леса строжайше запрещено! За это смертная казнь! Нельзя!

– Нельзя бросать умирающих, когда можешь спасти! – я пыталась подступиться к мужчине, примеряясь, как бы лучше перетащить его на ткань.

А торговец здоровый малый!

Схватила за светлую рубашку в районе плечей и потянула. Толку ноль! Кровь наполовину пропитала ткань, окрашивая в пугающе алый, и я заспешила. Просунула руки под подмышки и с кряхтением подвинула мужчину на пару десятков сантиметров. Выдохнула, оценила работу и поняла, что перенесла только верхнюю часть тела.

Ноги поддались куда легче. И вот так, мелкими рывками, перетаскивая то плечи, то ноги, дергая за талию, я перетащила мужчину на импровизированные носилки. Торговец стискивал зубы, но не проронил ни слова, лишь изредка приоткрывая свои невероятные глаза, от которых мне тут же становилось не по себе. Так и хотелось попросить мужчину закрыть их и не смотреть, чтобы я спокойно сделала свое дело.

– Брось бяку! – не прекращал настаивать Вупи.

– Ни за что! – я подхватила края грубой ткани и потянула. – Великий Янус, какой он тяжелый!

Я с трудом протащила бедолагу несколько метров и остановилась, обливаясь потом. Каждая кочка, каждая ветка, каждая яма, казалось, были против нас и чинили препятствия!

– Все равно умрет! Ты хочешь с ним?! – Вупи летал перед носом. – Смотри, там обелиска! Лови ее! Брось этого торгаша! Ранен, значит не просто так!

– А еще называешь себя дитем природы, – упрекнула птаху, оборачиваясь и оценивая состояние раненого.

Мужчина бледнел на глазах, а губы синели. Торговец потерял много крови, но раз до сих пор дышит, значит, не задето ничего жизненно важного! У нас есть шанс спасти беднягу!

– Ты зря тратишь силы! Даже если дотащишь, Зубастый первым прикончит его! – Вупи сел на раненого и стал осматривать карманы, поддевая клювом ткань. – Хотя, давай, тащи, хоть добьет, чтобы не мучился!

Я остановилась в сомнении.

– Задумалась? Вот и молодец! Брось эту идею и пошли! Пусть отправится к предкам с миром. Если хочешь, потом вернемся и похороним как следует! – Вупи сел на мое левое плечо.

– Нет, я так не могу, – покачала головой. – Я должна попытаться, иначе не смогу спокойно жить! Видно, из-за того, что ты маленький, у тебя и совесть тоже крошечная.

– Да? А вот твой жених самый большой в клане! Сейчас посмотрим какая у него совесть! -Вупи взмахнул крыльями, попав мне по лицу, и скрылся за пеленой защитной магии.

Чужаков стена пропускает только с Лесными, и только по доброй воле. Именно поэтому мы уже столько лет живем в мире и покое. А сражения, как ночью, происходят редко, лишь когда враг переходит все границы. А эти «полевки» убили достаточно соклановцев, когда те выходили за территорию леса, чтобы продать дичь, мясо, травы и ягоды. Мы должны были дать отпор!

Но этот торговец нам не сделал ничего плохого! Вылечим его да отпустим, может, даже пользу принесет. Наладим торговые отношения!

– Еще немного! Держись! – подбадривала и себя, и раненого мужчину.

И как я докатилась до этого? Ведь так все хорошо начиналось! Чтобы забыть о тяжести ношы, я окунулась в воспоминания:

– Пернатая, ты куда? Зубастый принес победу, не хочешь подарить ему танец? – путь мне преградил Ловкач, пошатываясь от выпитого нектара.

За спиной высокого и тощего, как палка, мужчины задорно порхала птичка-обелиска -моя цель вот уже год. Я не могла ни приманить ее, ни приручить. В народе говорят, что если поймаешь крылатую трюкачку, то будешь счастлив в любви. А я очень хотела испытать это чувство! Какие тут танцы?

– Ловкач, смотри, там без тебя разливают остатки выпивки! – я приложила ладошку к открытому в притворном удивлении рту, смотря на дальний стол.

– Без меня?! – заорал тот, мигом забыв и про моего нареченного с детства, и про танец.

– Я быстрее!

Ловкач так быстро испарился, что я покачала головой: ведется на одно и то же который раз! Головой бы подумал, как может кончиться нектарий в разгар пира в честь победы над полевками?! Да еще какой победы! Повержен старший принц Долин!

С гордостью посмотрела на свой ликующий в пиршестве клан Лесных и улыбнулась: никому не победить нас, никому не проникнуть на территорию, никому не захватить Огненное сердце!

Рядом с моим отцом – Диким, вожаком клана, сидел Зубастый. Его медвежья шкура, отороченная клыками животных по числу побед в боях, получила новое украшение – клык поверженного в ночном бою врага, а на голове на одну плетеную прядь стало больше, и теперь я задавалась вопросом: осталось ли у него место для новых? Или придется расплетать старые косы и делать новые, более тонкие?

С детства нас пророчили друг другу, потому что мы отлично ладили и были, как две противоположности: я – маленькая и хрупкая Пернатая, и он – большой и сильный Зубастый.

Мой жених встал, возвышаясь над толпой, и вскинул руку с пиалой вверх:

– За самый непобедимый клан! За Великого Януса, что хранит свой народ!

Татуировки и шрамы слились в одежду триумфатора, оживая на теле при движениях. Сегодня даже защитная магия Лесных праздновала с нами. Искрила в нектарах, оживляла тату на телах, плясала в огне очагов, где жарили кабанов.

Благодаря запутывающей чарам ни один чужак не мог проникнуть на нашу территорию и выкрасть легендарное Огненное Сердце.

Подвесная площадка в кронах деревьев-исполинов скрипела от танцев, а листва шуршала в такт ритма шуншил. Столы ломились от яств, народ собирался веселиться до умопомрачения.

Зубастый наслаждался моментом победы и желал испить чашу удовольствий до дна. Я столкнулась с его требовательным взглядом и отрицательно качнула головой. Не хочу танцевать!

Чем ближе подходил день испытания силы, тем настойчивее и авторитетней вел себя Зубастый. Все больше предъявлял права на меня, все смелее распускал руки. Похоже, считал себя без пяти минут мужем, что вот-вот исполнит желание невесты, докажет, что достоин, и свяжет наши жизни вместе.

От одной мысли все внутри бунтовало и противилось. Я все четче осознавала, что не хочу такой любви, но отец и слышать не хотел, называя незрелой девчонкой. Видите ли, меня достоин только самый сильный и бесстрашный в клане, а это – Зубастый. И точка.

А я хотела любви, как в сказаниях и легендах. Да даже хотя бы как у соседей – Юркого и Глазастой, что влюбились, тайком встречались, а потом поженились. Между нами же с Зубастым не было никакой романтики – он был воином до мозга костей. В подарок притаскивал мне лося или кабана, а всем остальным девушкам парни таскали цветы, редкие камни, ловили радужных рыб в реке.

Обелиска, дразнясь, махнула крылом перед носом и дала деру. Хулиганка! Держись, я тебя когда-нибудь поймаю!

Преследуя пичужку, я легко преодолела череду подвесных мостов между деревьями, соединяющие дома соклановцев. Схватилась за лиану на краю поселения и пролетела над речкой, подставляя лицо свежему ветру.

Вот это я понимаю! Ощущение полета! Свободы! Словно могу распахнуть крылья и взлететь!

– Пернатая, осторожно! – рядом быстро-быстро замахал крыльями Вупи – мой птичий друг.

Вместе с этой голубой маленькой птицей мы заговорили впервые в жизни. Сначала лепетом, затем слогами, а теперь нас было невозможно заставить замолчать. Лесные удивлялись поначалу, шептались о таинственном духе, что жил в птице, а потом привыкли.

Теперь на Вупи никто не обращал внимания, пока тот в конец не донимал разговорами. Этот летающий дружок был тем еще упрямцем и спорщиком! Зато его всегда можно подкупить цветочным печеньем, и несколько секунд тишины обеспечены!

Когда в клане рождался ребенок, ему давали имя, производное от матери, пока он не заслужит свое. Так я была Смелой ланью за свои большие темные глаза и из -за имени матери – Смелая.

Настоящее имя я получила очень рано, все благодаря Вупи. Пернатая! И с гордостью оправдывала его каждый день!

Я подняла голову вверх и увидела, что лиану перегрызает мунг, который сослепу перепутал кору на ветке с толстой лозой.

– Спасибо, Вупи! – налету крикнула своему другу и ухватилась за другую растительную веревку как раз в тот момент, когда мунг сделал свое черное дело.

– Спасибо в клюв не положишь! Ты прихватила для Вупи вкусняшки?

– Пернатая на охоте! – раскачавшись, отпустила лиану, несколько секунд наслаждалась свободным полетом, а потом ухватилась за следующую. Нашла глазами лиловый хвост обелиски, что спряталась в листве и подтянулась вверх.

– Опять та кроха?

– Ой, а ты-то размером больше, что ли? – я смерила смеющимся взглядом присевшего на ветку Вупи.

– Тебе мало перьев в волосах? Хочешь редкое? – спросил со вздохом птаха. – Ты год за ней носишься, любой давно бросил затею! Я ревную!

В честь каждой прирученной птицы я украшала свои волосы и одежду ее пером. В прядях темных волос теперь переливались бирюзовые, зеленые, серые, коричневые и черные тона, а вот лилового не было. Как и на одежде! Я вплетала перья в серьги, пришивала к поясу и чувствовала себя ничуть менее гордо, чем Зубастый со всеми его клыками.

– Именно поэтому я хочу эту обелиску! И обязательно получу! Иначе я – не Пернатая! -рванула вверх, схватила ворох листвы и увидела, как лиловое крыло мелькает уже на другом дереве. Вот вертихвостка!

– Ревную, говорю! – прокричал Вупи вслед.

– Обещаю, что не буду учить ее разговаривать! – я последовала за обелиской вниз, к земле.

Лиловое пятно скакало по изумрудному мху, но, как только я приблизилась, птица взлетела и понеслась к опушке леса.

Вот, проказница! Держись, я тебя поймаю! Сегодня великий день, победа к победе!

Я выбежала на опушку леса и почувствовала, как прошла сквозь барьер защитной магии. Если бы отец или Зубастый узнали, что я покинула территорию клана, то заперли бы в подвесной клетке дня на три! Но мой дух не переносил ограничений, и сколько бы я не отбывала наказаний, им меня не удержать.

– Пернатая! – Вупи возмущенно летал вдоль кромки леса. – Назад!

– Отстань! – отмахнулась я, сосредоточившись на кустах, на которых присела обелиска.

– Ночью шло сражение. Тут могут быть солдаты… – не унимался Вупи.

– Сражение было в пятидесяти лярдов отсюда, не паникуй! Все враги зализывают дома раны! – я подкралась к кустам, а обелиска ловко соскочила и перелетела зелень.

Не уйдешь!

Я обошла кусты, не сводя глаз с лилового оперения, и споткнулась обо что-то…

И теперь это “что-то” сулило мне большие проблемы!

Вот что значит – вляпаться в неприятности! – пыхтела от напряжения я, качая головой. -Хоть обелиску поймала бы! Не так обидно было!

До стены защитной магии оставалось рукой подать, когда я заметила преграду посерьезней кочек, ям, колдобин и камней. Даже серьезней запутывающей магии. Зубастый!

Вупи мухой кружил вокруг его головы, прекрасно зная, что может влететь за предательство. Привел по мою душу!

– Маленький болтун! – бросила я обвинение в сторону птицы, и тот шмыгнул за спину мужчины.

Зубастый скрипел зубами и с ненавистью смотрел на раненого. На руках, сложенных на груди, пугающе надулись вены. Уверена, жених сжимал кулаки, стараясь взять себя под контроль.

Недавно Зубастый уже показал свой взрывной характер: наорал на меня из-за того, что я собирала ягоды на опушке. А после того как он в ярости стучал кулаками по деревьям, я пошла к отцу, чтобы сказать, что не выйду за нареченного.

Самый сильный воин клана поучил урок в виде серьезного разговора с вождем, а я не разговаривала с женихом неделю. И теперь Зубастый старался взять эмоции в узду, но было заметно, как он дико бесился от моего поступка.

– Иди ко мне, Пернатая, – процедил он сквозь зубы.

Я сделала два шага, таща за собой раненого сказала:

– Это всего лишь торговец. Он сильно ранен. Если мы вылечим его, то сможем наладить отношения с народом Гор. Мне кажется, он оттуда. Нашивки… Ай!

Зубастый дернул меня за руку и протащил несколько метров за собой. Ткань выскользнула из рук, а раненый остался позади.

– Стой! Отпусти! – но Зубастый будто не слышал. Шумно дышал, размашисто шел, не обращая внимания, что я не успеваю за ним. Как бы я не упиралась ногами, как бы не старалась притормозить – не выходило.

– Он умрет! – крикнула в отчаянии я, желая спасти беднягу, но мужчина словно оглох. Тогда я крикнула еше громче: – Зубастый, так нельзя! Он же умрет из-за нас!

– Он умрет из-за себя! – шикнул, оборачиваясь на ходу, жених.

– Мы можем его спасти!

Зубастый развернулся на ходу, подняв мою руку так, что я встала на мысочки и прижалась к мужчине вплотную. Тату все еще двигались на его теле, а кожа пахла магией. Нареченный наклонил ко мне голову и в красках описал мое будущее:

– Твой отец поместит тебя в клетку позора, если узнает, что ты собралась сделать. А если притащишь чужака на территорию клана, то нарушишь запрет, и вождь убьет несчастного! Так что, готова лишить торговца шанса выжить?

Зубастый еще раз окинул меня горячим, как угли, взглядом, а потом резко опустил руку вниз.

– Бестолочь! Сколько ты еще будешь доставлять проблемы отцу и мне? Никак не повзрослеешь?

– С каких это пор спасать жизнь – это доставлять проблемы?

– Ты готова поставить весь клан под угрозу истребления из-за одной жизни? Возьмешь на себя ответственность, если он окажется предателем? Что будешь делать, если твой каприз повлечет за собой гибель всего клана? А если выкрадут Огненное Сердце? – мужчина орал с каждым словом все громче, наседая на меня.

Когда Зубастый говорил такие вещи, по коже пробегал холодок. Он точно сгущал краски, но от этого было так жутко!

– Даже мы не знаем, где Огненное Сердце! – я готова была завыть от отчаяния. – Как раненый торговец сможет его украсть?!

– А что скажешь про безопасность клана? Готова рискнуть? – Зубастый показал рукой назад на территорию Лесных.

– Мы только подлечим его немного, чтобы точно не умер! Он сейчас слишком слаб, чтобы навредить!

– Я сказал – нет! – рыкнул Зубастый, а потом зло прикусил щеку, говоря: – Я ради тебя ночью купался в крови врагов и даже танца не заслужил. А его ты готова тащить на своем горбу?

Мужчина рывком сорвал шкуру медведя со спины и показал исполосованную ранами спину:

– Ты меня спросила, Пернатая, не ранен ли я? Посмотри, мне тоже нужно лечение! Так что ты не скачешь вокруг? Что не мажешь мазями, не поишь снадобьями?

Спина была расчерчена красными полосами, пусть неглубокими, но уверена -болезненными. Я с горечью признала, что неправа, опустив голову.

– Ты бы сказал…

Зубастый вернулся ночью с победой, не показав ни малейшим жестом, ни мимикой, что ранен. Откуда я могла знать?!

– Настоящий воин никогда не скажет о своих ранах! – Зубастый накинул шкуру обратно и зашагал прочь, пиная по пути ветви и кочки. Затем вдруг остановился, и, не оборачиваясь, пригрозил: – Притащишь торговца, я убью его первым. Слово Зубастого!

Я проводила нареченного взглядом, а потом развернулась и посмотрела на раненого. Как я его оставлю умирать? Я же спать спокойно не смогу!

Но и на территорию клана тащить его тоже нельзя! Отец или жених убьют его! Тогда что же делать?

Внезапно мужчина открыл глаза и посмотрел на меня так, что внутри все перевернулось. Он не молил о спасении, ничего не просил. Не смотря на ранение в нем было столько внутреннего достоинства, что я лишь уверилась – такого человека нужно спасти. Не каждый на грани жизни и смерти будет так держаться!

Я опустилась рядом с ним на колени и пообещала:

– Я вернусь, ты только продержись. Принесу лекарства и вылечу тебя! Ты выживешь, верь в это!

– Ой, неразумная! – завопил Вупи.

– А ты, – я ткнула пальцем в голубую грудку пернатого друга, когда тот приземлился на ткань, – следи за раненым. Если что – найди меня. Я до Травницы и обратно.

– Травница эта – ведьма шаманская, не обещай ей ничего взамен, Пернатая! – проворчал Вупи. – Лучше иди к Лекарю.

– Не могу. Он дружит с отцом, а Травница… сам знаешь!

– Знаю! Поэтому и говорю: к Лекарю! – пытался достучаться до меня Вупи, и я прекрасно понимала его беспокойство. Но лекарства нужно точно получить, поэтому я не могу рисковать.

Травница, единственная из Лесных, кто жил в домике на земле. Ее боялись, сторонились, но, бесспорно, уважали. Снадобья женщины обходились дорого, но были чудодейственными.

В этот раз цена за снадобья показалась мне странной.

– Пришла? – требовательно спросила Травница, едва я ступила на порог ее дома. Звучало так, словно ждала уже несколько дней, а я все не приходила.

Впрочем, к странностям этой женщины все давно привыкли, но все равно обходили это место дальней тропой.

Сам домик оброс мхом со всех сторон и больше походил на треугольный холм с дверью. Высокая трава вокруг, едва примятая ногами одного человека, быстро оправлялась от давления и снова тянулась к солнцу. Сейчас она мягко перебрала мои свободные голубые штаны, коснулась голого живота, погладила кончиками край короткого топа, словно приветствовала редкого гостя.

Возраст загадочной женщины, закутанной в тряпье, определить сложно. Иногда она могла сойти за ведунью средних лет, а иногда за ведьму, что стоит на пороге смерти и еле дышит.

Сегодня Травница даже пританцовывала ногой, отчего я замерла в дверях с открытым ртом. Совсем свихнулась старуха?

– Г отова?

– К чему? – застыла настороженной птицей и внимательно осмотрелась.

Ничего нового: пучки трав, банки с сыпучим содержимым, мешки с нарисованными рунами. Бревенчатые стены дома усыпаны трещинами, потолок опутывали цветущие вьюнки, приводя меня в недоумение.

Ну как можно цвести там, где почти нет света?

Цветущая гибкая лоза, оплетала обезвоженные до капли тушки животных. Невероятный контраст жизни и смерти, от которого становилось не по себе.

Я боялась этого места!

– Расплата за спасение чужака высока, очень высока!

– Насколько? – плохое предчувствие змеей обвило шею.

– О-о-очень дорого! – старуха повернулась ко мне и заглянула в лицо. Ясные и яркие зеленые глаза так противоречили глубоким бороздам морщин, что казались позаимствованными. – Ты готова?

– Я хочу знать, что это! – ноги так и норовили сбежать, мыски уже развернулись в сторону выхода, но я силой заставила себя стоять ровно. Язык прилипал к небу.

– Ты заплатишь полную цену только после полного спасения чужака. А пока… – старуха посмотрела на природу через вырубленное в стене окно без ставней и сказала: – приноси мне ежемесячно по редкой птице.

– Но.

– Не согласна? Тогда выметайся отсюда! – старуха махнула скрюченной левой рукой в сторону открытой настежь двери. А правой, без единой морщинки, взялась за банку с травами. – Брысь!

Я не спрашивала, откуда она знает о чужаке. Так же, как не задавала вопросов несколько лет назад, когда отца лихорадило. В тот раз Травница молча кинула в меня пузырьком с зельем, едва я ступила на первую ступень крыльца, и сказала:

– Это мой должок твоей матери.

Тогда я голову ломала от мыслей, что бы это значило? Но расспрашивать духу не хватило. Моя мама умерла от лихорадки, когда мне было всего пять. Тогда Травница отказалась помочь, из-за чего отец чуть не выгнал ее из клана.

После слов старухи я задумалась о том, почему та не помогла, и пришла к двум вариантам: либо старуха недолюбливала Смелую – мою мать, либо мама ценой своей жизни спасла моего отца в будущем.

Невероятно? С Травницей не было ничего невозможного!

– Цена настолько высокая? – я вспомнила прошлое. Моя расплата тоже будет такой страшной? Всего лишь за жизнь чужака?

Старуха взяла высушенную тыкву, открыла крышку и понюхала снадобье:

– Годное! – потом повернулась ко мне и сказала: – Уверена, что сможешь избежать судьбы?

– Вы меня пугаете! Я что, должна заплатить своей жизнью за его?

– Нет, – удивила меня старуха. – Нисколько.

Она медленно подошла ко мне и ткнула пальцем в грудь:

– Твое сокровенное желание сбудется!

– Тогда какая это плата? Птиц жалко, конечно, но принесу… – пробормотала я.

– Так ты согласна?

Цела останусь в итоге, сокровенное желание тоже сбудется. Птиц только надо приносить старухе да потом еще что-то попросит. Ну, так ладно, справлюсь, достану!

Тыква легла в мою руку, а Травница заглянула в глаза:

– Берешь?

– Беру! – кивнула я с готовностью, а потом спросила: – Когда принести первую птицу и какую?

– Принеси. – старуха посмотрела в окно, – обелиску.

Нет! Только не она! Вот же, ведьма, знает, что просить!

– Не согласна? – Травница протянула руку к тыковке.

– Нет! Согласна! – я сжала сосуд со снадобьем в руке. – Что с этим делать?

– Дай выпить. А рану мажь вот этим, – Травница провела рукой над головой, словно выбирая, какой пучок травы сорвать. Сдернув один, добавила в котелок с бурлящей смесью, что стоял на огне. Размещала палкой, которая растворилась в жидкости, загребла половиной тыквы получившееся зелье и перелила в банку.

– Вот этим. Дай остыть, затвердеть и мажь.

– Хорошо, благодарю.

– Благодарю? – хрипло засмеялась над моими словами старуха. – Ну-ну, Пернатая, лети! Принеси мне обелиску как можно быстрее!

Я выскочила из дома и понеслась в сторону опушки, словно за мной гнались волки. Прижимая к груди снадобье и мазь, я старалась как можно быстрее убежать от этого давящего ощущения капкана.

«Чужак, как ты там? Держись, только продержись еще немного!» – сосредоточилась я на другом, чтобы побыстрее забыть визит к Травнице.

Я чуть не пробежала мимо раненого торговца и, запыхавшись, опустилась около него на колени.

– Что же ты такой бледный! – я наклонилась над ним, чтобы послушать, дышит ли чужак.

– Это ты… – прошептал он пересохшими губами. Веки дернулись, и он приоткрыл глаза: -Ты пришла.

Внутри все скрутилось в клубок. В этих отрывистых словах я услышала, что он уже и не надеялся на помощь. И не будет винить, если ничего не выйдет.

– Я не дам тебе умереть! Ты выживешь! – сейчас все зависело только от меня.

Я должна спасти торговца! Это тоже жизнь! Ничуть не хуже, чем жизнь одного из Лесных! Почему Зубастый так противится?!

Я села на подстилку, приподняла голову мужчины и осторожно положила себе на колени. Чужак скривился от боли. Нож все еще торчал в груди мужчины, но вытаскивать его было нельзя, пока мазь не остынет.

Я открыла снадобье и аккуратно приложила к губам чужака. С трудом, но он сделал мелкий глоток. Потом еще немного, и еще, словно через боль.

Такие мужественные черты лица! Такие необычные! Не зря говорят, что горцы самые красивые мужчины! И кожа бледнее нашей, и черты лица другие!

« О чем я думаю?!» – я сбилась и сильно наклонила тыкву так, что поток усилился и торговец закашлялся.

– Воды, – прохрипел он.

– Точно! – я мысленно застонала. – Конечно же, воды!

Я убедилась, что он допил снадобье, и посмотрела на его лицо. Торговец то ли потерял сознание, то ли уснул от бессилия и дышал тихо -тихо.

– Я не могу оставить тебя на земле. Ночью здесь ужасная влажность, поэтому все дома Лесных на деревьях. – а про себя добавила, что все, кроме одной старухи, которой все нипочем!

Чужак уже крепко спал и не услышал мои слова. Надеюсь, это снадобье отправило его в исцеляющий сон.

Что же делать? Оставлять на земле нельзя, тащить в клан тоже.

Телега!

Я из последних сил подволокла раненого обратно к телеге и посмотрела на ящики. Великий Янус, еще их стаскивать! Ну что за день!

Посмотрела на раненого, на его пропитанную кровью одежду, и дотронулась до банки с мазью – еще не остыла.

Я разгрузила телегу, сделала из ящиков что-то вроде ступенек, и нашла широкую доску. Смогу по ней затащить такого крупного мужчину на повозку? От одной мысли, как это будет трудно, кружилась голова.

Мазь остыла…

Я опустилась на колени рядом с чужаком и рывком вытащила нож Полевок. Затем разрезала пропитанную кровью рубаху торговца. Из раны сочилась кровь.

Обычные раны мы всегда промывали кипяченой водой, обрабатывали, прикладывали плотные куски ткани, пропитанные лекарственными травами, перевязывали. Но здесь я не могла развести огонь, чтобы вскипятить воду – сразу привлеку внимание Лесных.

Промывать рану речной водой тоже не стоит – точно занесу заразу!

Мазь должна сделать все! Не зря цена лекарствам Травницы так высока! По крайней мере, я очень надеюсь, что мы избежим заражения!

Я старалась сделать все как можно быстрее: наложила толстый слой мази, перевязала мягкой чистой тканью, что нашла в одном из ящиков, и только потом выдохнула с облегчением.

Мужчина не просыпался, только стонал во сне и вертел головой, словно ему снился кошмар. Бормотал что-то неразборчивое.

Пока я затащила его на телегу – стемнело. срочно возвращаться домой.

Зубастый еще не пришел за мной только по одной причине – он главный герой пира и должен сидеть рядом с вождем. Как только праздник закончится, он отправится на мои поиски, так что я должна его опередить!

А что, если он пойдет искать чужака? Что, если найдет его и убьет?

Я схватила телегу и потащила, проклиная свою хрупкую фигуру. Как же тяжело!

Но я бы не уснула, если бы оставила чужака в опасности. Особенно после всего, что пришлось пережить и ему и мне.

Я спрятала торговца на опушке около болота.

– Здесь самое безопасное место. Я должна идти.

На эмоциях я дотронулась до руки мужчины:

– Поправляйся, пожалуйста!

И он сжал мою руку с такой силой, что из глаз чуть не брызнули слезы.

– Ай! – я попыталась вырваться, но не тут-то было.

Чужак держал мою руку железной хваткой несколько секунд, а потом обмяк.

– Пернатая! – раздалось издалека. – Пернатая!

Меня искали!

***

Утро постучалось в окно клювиком Вупи:

– Пернатая, просыпайся! Там такие булочки испекли, я весь извелся!

– Брысь! – я сонно накрыла голову подушкой.

– Ты только ставни открой! Аромат улови! – птица не унималась.

– Не хочу! – организм протестовал, но я вдохнула запах свежей выпечки и застонала про себя.

Отец вчера устроил мне такую взбучку, что я не смела показать и носа. Если бы не выпивка, которая отправила в крепкий сон почти всех Лесных, я бы не знала, куда себя деть от стыда. И так неловко показываться на глаза зевакам, что стали свидетелями гневной отповеди вождя.

Зубастый стоял рядом с таким видом, будто сделал хорошее дело, а не сдал меня с потрохами. Это показательная порка словесными розгами только увеличила пропасть между нами.

Как хорошо, что я не притащила торговца в лес! Так у него был шанс выжить. Тут же мужчину ждала верная смерть от рук отца или жениха. Ненависть к чужакам горела в их глазах, как лесной пожар.

Отец поклялся, что запрет меня в клетке позора на неделю, если я хоть на минуту покину территории клана. И теперь я ломала голову, как же проверить состояние торговца.

– Вупи! – я подлетела на кровати, подбежала к окну и распахнула ставни.

Голубая пичужка шарахнулась в сторону и с опаской подлетела ближе:

– Вряд ли ты так рада булкам… – птица не зря со мной бок о бок столько лет. Знала, что я что-то задумала.

– Залетай! – я гостеприимно отошла в сторону, освобождая дорогу пернатому другу.

– Эм-м-м, тут, пожалуй, полетаю. Там Лысый печенье трескает, может, что и перепадет.

– Вупи приземлился на подоконник и заходил туда-сюда, рассуждая: – У тебя же нет заначки, правда? Ты вчера говорила, что последнюю мне скормила. Значит, ловить мне нечего .

– Пустая моя голова! – я хлопнула себя по лбу. – Еще целая коробка есть!

– Целая коробка? – Вупи рухнул назад в притворном обмороке, дернул лапками и приоткрыл один глаз: – И все мне?

– Все тебе! До последней крошки! – пообещала я, осторожно беря птицу на раскрытые ладони.

Вупи резко открыл глаза и приподнял голову, обвинительно глядя на меня:

– Я туда не полечу!

– Ну, Вупи, пожалуйста! Только проверь, жив ли! Скажи, что я не могу пока прийти! -умасливала я птицу: – А печенья твои любимые, с семечками, из васильков и подсолнечников, так и пахнут солнцем!

– Жестокая! – пташка жалобно поджала лапки, лежа на спине, а потом хитро прищурилась: – Только посмотреть?

– И сказать!

– Ничего не скажу! – отвернулась птица, фыркнув, как недовольный еж.

– Хорошо-хорошо! – я видела, что еще немного, и Вупи вовсе откажется помогать. Даже печеньями не уговорю!

– Целую коробку! Сразу! И все мне! – птица перевернулась, встала на лапки и осмотрелась по сторонам. – Покажи, что точно есть!

– Вупи! – возмутилась я. – Ты мне не доверяешь?

– Когда речь о целой коробке цветочного печенья, я не доверяю никому! – Вупи выглядел неумолимо, его упрямство вызывало улыбку.

Я посадила птицу на кровать, а сама полезла под нее и вытащила припасенную коробку. Как я кстати вчера утром посетила кухню!

– Вот, смотри! – я показала железную коробку, под завязку наполненную цветочной выпечкой, и засмеялась над вытянувшимся клювом Вупи. Щелкнула крышкой и сказала: -Сначала слетай!

– Вредная! – птаха обиженно нахохлилась. – Хоть одну бы дала на дорожку! Для скорости!

– Наоборот! Так ты стрелой полетишь и вернешься быстро. Печенька тебя только утяжелит.

Вупи поднялся в воздух, сделал круг по комнате и вылетел в окно со словами:

– Это первый и последний раз, когда я так продаюсь! Так и знай!

– Знаю, знаю! – крикнула вдогонку и застыла у окна в тревожном ожидании.

Жив ли незнакомец? Перенес ли влажность лесной опушки? Помогло ли снадобье Травницы?

Вупи не было невыносимо долго. Наконец, когда я уже была готова бежать на поиски птицы, в листве мелькнул лазурный хвост.

– Что там? – спросила, как только цепкие лапки коснулись деревянной рамы.

Вупи мрачно посмотрела в ответ и вздохнул.

– Что там? Не пугай меня! Тебя поймали на полпути? Не пропустила защитная магия? -предположила я.

– Видел я чужака, – буркнула птица, опустив клюв.

И у меня все опустилось.

– Жив?

– Если можно так сказать… – пробормотал Вупи.

– Ты подлетал? Слушал дыхание?

– Его то озноб бьет, то лихорадит, – поделилась птица. – Выживет ли он? Уж как решит Великий Янус!

– Все так плохо? – я прикрыла рот рукой. Хотелось бежать и самой посмотреть на состояние раненого, но Зубастый ходил по мосту напротив, то и дело заглядывая в окна. Караулил!

– Плохо, Пернатая! Но ты сделала для него все что могла! – казалось, птица сама расстроилась от увиденного.

– Вупи, – я умоляюще посмотрела в глаза птице. – Очень тебя прошу, ты мог бы и завтра слетать на разведку!

Птаха нахохлилась, посмотрела в сторону коробки печенья на кровати и молча кивнула.

Следующая неделя показалась мне сплошной нервотрепкой. Я охотилась на обелиску, но та ускользала от меня, словно дух леса. Зубастый не сводил с меня глаз, словно преследовал с рассвета и до заката. А Вупи приносил с опушки леса лишь неутешительные новости – раненому не становилось ни лучше, ни хуже. Торговец, по словам птицы, не приходил в сознание.

Но самой убийственной вестью было объявление отца о том, что завтра вечером состоится традиционное испытание силы моего жениха – Зубастого. Если тот докажет, что может исполнить желание невесты и окажется достойным ее, то со следующей молодой луной состоится наша свадьба.

– Пернатая, дочь Дикого, назови свое желание! – громко спросила Ведунья, что проводила все ритуалы Лесных.

Лобное место было полно соклановцами. Толпа замерла в ожидании. Казалось, что все затаили дыхание, до того хотели услышать желание невесты, дочки вождя.

– Поймать живой птичку-обелиску! – так же громко сказала я, зная, что если я -Пернатая – не смогла за год ее поймать, то куда уж Зубастому!

Никакой свадьбы! Только свобода!

– Зубастый, сын Г олосистого, ты слышал желание своей невесты? – спросила женщина, чья кожа была усеяна рисунками рун.

– Слышал, Ведунья! – почтительно поклонился мужчина в медвежьей шкуре.

– Испытание силы начинается сегодня после заката и продлится до завтрашнего захода солнца. Зубастый, сын Голосистого, докажи, что ты достоин быть с Пернатой!

– Давай! Давай! Давай! – стали выкрикивать со всех сторон.

Зубастый подошел ко мне, опустился на колени, положил руку на грудь и прорычал обещание:

– Я пройду испытание, иначе я недостоин Пернатой!

Медвежья морда на голове жениха смотрела с хитрым прищуром, а от самого мужчины исходила повальная волна уверенности в себе. До дрожи! Самый сильный Лесной не сомневался, что пройдет испытание невесты и одержит очередную победу.

– Живой так живой! – нареченный воткнул кинжал в землю, обещая, что возьмет обелиску голыми руками. Лесные возликовали! Воины клана поддержали рычанием и громким топотом.

Темные, как ночь, глаза блеснули в предвкушении. Жесткая линия рта изогнулась в плотоядной улыбке.

– Пернатая, скоро будешь моей! – прошептал Зубастый. Но я услышала!

Один мой вдох, и медвежья шкура скрылась в темно-изумрудной зелени. Ветви качнулись и замерли, словно никого и не было.

Жених с таким рвением бросился на поиски обелиски, что я запаниковала: неужели поймает? Просто на чистом упорстве? Что если подвернется случай?

Затаив дыхание посмотрела на заходящее солнце, что полыхало оранжевым заревом, и прислушалась к себе. Предчувствие молчало, словно рыбка в лесной реке.

Будет ли Зубастому сегодня сопутствовать удача?

– Пернатая, теперь все решит Великий Янус, – положил мне руку на плечо отец.

– Зачем Зубастый отправился на ночь глядя? Птицы спят… – это беспокоило меня больше всего.

Я поняла, что всегда охотилась на озорную пичужку с рассвета и до заката, но ночью -никогда. Когда на лес опускалась влажность, все закрывались в своих домах, животные прятались в норах, а птицы – в гнездах. По негласному закону жизни никто никого не тревожил , давая передышку в вечной суете.

Что, если нареченный найдет убежище обелиски? Что, если легко схватит ее?

Какой позор мне и счастье ему! Столько преследований против одной ночи!

– Я год за ней гонялась, – прошептала я, нервно теребя серьгу-перышко. – Обелиска юркая, как заяц, и хитрая, как лиса. Неуловима, словно лесной дух. Она же ему не дастся?

– Ты говоришь это с надеждой, дочь моя, – недовольно нахмурился отец. Вождь не одобрял моей строптивости и желания свободы. – Довольно порхать, как твои птицы, нужно осесть и свить гнездо!

– По легендам в обелиске живет дух лесной девы. Ты видишь суть, Пернатая! – за спиной раздался сухой голос Ведуньи, и я вздрогнула от неожиданного вмешательства.

– Готовься к свадьбе, – громко заявил отец.

– Дикий, не торопись! – подняла руку Ведунья. – Испытание никто не отменял!

– Зубастый принес нам победу над Полевками! Птица отважному не помеха, я уверен! Иначе он и дочери моей не достоин! – вождь развернулся на пятках, звякнули амулеты на шее, зазвенели металлические диски на поясе.

– Янус рассудит, – Ведунья задрала голову вверх и закрыла глаза.

Лесные расходились. Я прислушалась к разговорам и ничуть не удивилась, что все верили в успех Зубастого и обсуждали нашу с ним свадьбу, как нечто предопределенное. Пускали слюну на будущие яства праздничного стола, предполагали цвет и покрой моего платья на обряде и спорили, какие цветы будут в венке.

Волнение захлестывало меня с головой даже тогда, когда на лес опустилась глубокая ночь. Я сидела на оконной раме в нашем с отцом домике на дереве и смотрела в тишину леса.

– Пернатая, закрой ставни! Пускаешь влажность! – сурово приказал отец, постучавшись кулаком в дверь.

Кажется, отец понимал, что мне не до сна сегодня, да и не требовал ложиться. Поэтому я скрипнула затвором, закрыла ставни и села на кровать.

Вот бы сейчас хоть с кем-то поговорить! Поделиться тревогами!

Но Вупи сегодня даже не показался, маленький хулиган! Где пропадает?!

И вести от раненого не принес! Вчера торговец все еще боролся с пламенной горячкой, а влажный климат леса совсем не способствовал выздоровлению. Что же сейчас с ним? Дышит ли?

Очнулась от стука в дверь и чуть кубарем не скатилась с кровати. Я заснула калачиком в неудобной позе и теперь все мышцы сводило, ноги подгибались.

– Пернатая, вставай! – по голосу отца сложно понять, что случилось.

Я рывком открыла дверь:

– Поймал?! – и даже не знаю, что больше было в этом вопросе: разочарования или радости.

С одной стороны нужно было отплатить за снадобье Травнице, иначе она возьмет еще дороже – неоплаченные долги у этой женщины страшны. С другой стороны, если Зубастый поймает обелиску, то скоро настанет день моей свадьбы, конец моей свободы. И конец надеждам найти настоящую любовь!

Отец уверял, что я полюблю Зубастого со временем, что важно в мужчине другое, но я была не согласна! Он мне как брат, друг, но никак не возлюбленный!

Вожак стоял в полном ритуальном облачении, а это значило только одно – испытание пройдено.

Я отступила на шаг, держась за стену, и смотрела вперед невидящим взглядом.

– Пернатая, – обратился Дикий.Я услышала, как в голосе звенел гнев. – Ты все-таки спасла чужака?!

Что? Чужака? – я встряхнула головой, прогоняя обездвиживающий туман. – Отец говорит о торговце?

– Откуда… – прошептала я одними губами, смотря на раздувающиеся ноздри вождя. Отец был готов рвать и метать.

– Откуда? – Дикий стукнул концом посоха по полу, рвано выдыхая: – А оттуда, что именно чужак поймал обелиску! Что будешь делать?!

Я отступила еще на шаг, не веря своим ушам. Нет, я ослышалась! Как может раненый поймать пернатую егозу?

– Этого не может быть! – замотала я головой.

– Может! Зубастый собственными глазами видел! И двое свидетелей тоже!

Свидетели не могли врать! Два члена клана обязаны были следить за чистотой испытания и неотступно следовать за нареченным!

– Но. как? – у меня не укладывалось в голове подобное. Неужели, обелиска удрала из леса, гонимая женихом? И прямо на опушку, в руки чужаку? Бред какой -то! Как мог полуживой поймать лесного духа?

– Великий Янус всему судья! – пророкотал вождь. – Согласно законам, теперь мы обязаны устроить пир в честь исполнителя желания, а твоя свадьба отменена. Вот только,

Пернатая, как же нам накрыть столы, если мы не можем пустить чужака на территорию?! И как теперь быть Зубастому? Он бродит, как околдованный, места себе не находит! И все из-за тебя! Спасла чужака? Теперь расхлебывай!

К Зубастому не подходил даже Дикий. Энергетика разозленного проигрышем жениха сквозила в воздухе, черными тучами летала над кланом. Все были ошеломлены, казалось, даже дети старались играть тише, а взрослые – говорить только шепотом.

Я осторожно пробралась через кусты малинника к двум свидетелям и встала рядом, подслушивая.

– Он бы убил чужака, если бы не мы, – задумчиво ковырял палкой в земле Горбатый.

– Говорил тебе, надо было задержаться! Тогда мы смогли бы с чистой совестью сказать, что ничего не видели, а Зубастый бы вернулся с птицей! – сетовал Лохматый.

– Ведунья бы нас прокляла за лживый язык! Ты хочешь, как Быстрая, нарваться на ее гнев? Помнишь, как она мучилась кошмарами двенадцать полных лун подряд? -Горбатый так выпучил глаза, что они стали походить на два круглых черных камешка.

– И не говори! Жуть берет, когда вспоминаю эти крики по ночам! – вздрогнул Лохматый и поежился.

– Бедняга, – покачал головой Горбатый, отбрасывая палку в сторону.

– Но Зубастого мне жаль еще больше! Ты же видел, как эта птица сама села на грудь чужаку? Тот ее ладонью – цап – и накрыл! – Лохматый хлопнул себя по груди, повторяя увиденное.

– Зубастый выдохся весь, да и мы. Всю ночь за обелиской прыгали по веткам, чуть шею десять раз не свернули, двадцать – чуть из виду не потеряли, – Горбатый потер спину, выгибаясь.

– Вымотал птицу, а поймал другой! Это проклятие! Зубастому надо было принести жертву перед испытанием! – Лохматый почесал пятерней поясницу. – Великий Янус решил, что Зубастый израсходовал свою удачу.

– Точно! Это все потому, что Зубастый не станцевал танец победителя у костра в вечер пира, а отправился за Вупи к опушке! – Горбатого словно озарило.

– Думаешь… – громко зашептал Лохматый, – … все из-за этого?

– Только Великий Янус знает, из-за чего. Но знаешь, я тут слышал, что этого чужака наша Пернатая спасла. Мол, кто-то видел, как она кралась от Травницы! – Лохматый шептал так громко, что я слышала каждое слово не напрягая слух. Склизким червям по коже пробежала неприязнь.

– Да что слушать на стороне, когда я собственными глазами видел, как вождь после пира отчитывал Пернатую за то, что она хотела притащить чужака в лес! – Горбатый хлопнул себя по бедру, делясь новостями.

– Да ты что?! – Лохматый даже рот открыл от удивления.

– Да! Вот так-то! А теперь чужак исполнил желание невесты! – подбрасывал дрова в огонь сплетен Горбатый.

– Зубастый его убьет! Как только возможность будет. Даже рука не дрогнет, я уверен! -Лохматый посмотрел в сторону густой чащи, куда ушел Зубастый, и покачал головой. – А ведь победитель должен будет на пире присутствовать!

– Пир?! Какой пир? Это чужак! – проорал удивленно Горбатый.

– Тише ты! – Лохматый орал ничуть не меньше. – Это обычай! Ты знаешь, Великий Янус чтит обычаи и жестоко наказывает за их несоблюдение! Вон, Зубастый, жертву не принес, победный танец не станцевал – вот все и… – мужчина показал пальцем вниз, словно изобразил птицу в пике. – Еще я слышал, обелиска это лесной дух! Так что все не просто так!

– Тогда не знаю, как Пернатая выкрутится! Слышал, вождь свалил все на нее.

Я тихо отступала, стараясь не наступать на сухие ветки. Лохматый прав – обычай есть обычай. Если не накроем пир в честь героя, что поймал обелиску, то разгневаем духов. Любое последующее несчастье свалят на меня с отцом, и тогда точно не избежим беды!

Отца я нашла у реки, он стоял на большом камне и смотрел в сторону истока.

– Папа. – предупредила о своем появлении издалека, боясь, что отец дернется с испугу и упадет с валуна.

– Я слышал тебя, – недовольно проворчал Дикий. – Придумала, как разгрести то, что натворила?

– Да, – тихо сказала я, садясь на валун и свешивая ноги. Отец опустился рядом, скрестил ноги и всмотрелся в мое лицо.

– Помни, что тебе нельзя ошибиться, – ответственность за клан не сгорбила его плечи с возрастом, а вот на меня этот только один этот вопрос давил так, что заставил повесить голову вниз.

– Что, если мы накроем пир на опушке? Так мы не нарушим обычай предков и сохраним в безопасности клан.

– В безопасности за территорией леса? – прищурился вождь. – Вне клана не может быть безопасно! Что, если нас будут поджидать враги? Что, если твой раненый – наш враг?

– Откуда они знают про наш обычай, отец? – заметила я. – А торговец, даже если он враг, ничего не сможет сделать. Я даже не знаю, в каком он состоянии.

– Не ври! Я видел Вупи, летающего каждый день на опушку! – отрезал Дикий, и я прикусила язык.

Мне никогда не удавалось обмануть отца!

– Торговец метался в горячке, отец. Он не представляет угрозы.

– Видел я твоего чужака… – обронил вождь, смотря на гладкую поверхность реки.

Я встрепенулась от новости, но не осмеливалась спросить. Ждала, пока отец сам продолжит. А он все смотрел на воду.

– Ты ходил на опушку? – не выдержала я. Нужно было хоть как-то разговорить упрямого вождя Лесных.

– А как иначе? Нужно было поприветствовать героя, что исполнил желание дочери! – в каждом звуке звучало недовольство.

– Обелиска у него? Прямо в руках? – этот вопрос не давал покоя. Как же получилось, что неуловимая егоза сама бросилась тому в руки?

– Свидетели посадили обелиску в клетку, как и полагалось. Твое желание могло упорхнуть. – хмыкнул Дикий. – Моя дочь – умная девочка! Загадала простое на вид испытание, а оказалось, что даже самый сильный Зубастый не смог его пройти! -восхитился вождь, словно хвастался с долей грусти невидимому другу.

– Где она? – я вскочила на ноги.

– Что? Собралась упорхнуть, как птаха? Не зря ты Пернатая, – тяжело вздохнул отец.

– Нет-нет, – сдерживая порыв, я села обратно и покосилась на отца. – А ты не видел там Вупи?

– Этого голубого засланца? – Дикий тоже любил пташку, но скрывал это так старательно, что иногда переигрывал. – Я оставил его присматривать за чужаком вместе с Тихим и Курносым.

– Но. зачем?

– Отпаивают твоего героя, чтобы не разгневать богов. Он должен дожить до пира, а там -пусть хоть помирает.

– Отец, так ты согласен на пир на опушке? – я взволнованно положила руки на грудь.

– А у нас есть выход? – вождь поднялся, позволив себе громкое кряхтение. – Иди, прикажи воинам идти на охоту. Завтра у нас пир на опушке в честь героя! Пусть готовятся!

Глава 2

Законы клана суровы и соблюдаются неукоснительно, чтобы не навлечь гнев богов. Иначе бы мне ни за что не позволили появиться в ритуальных одеждах перед чужаком.

– Эка невидаль! – всплеснула руками Ведунья. – Жених и чужак колени преклонили, оба бледные, как снег.

Зубастый оскалился, но голову не поднял. Его кулаки сжались до посинения, а шея напряглась до предела. Мужчина, как натянутая тетива, готов был выстрелить во врага от малейшего касания.

Торговец же выглядел неважно: опустил веки, словно еще дурно себя чувствовал, но потом синие озера глаз лихорадочно блеснули, отражая внутреннюю силу и собранность.

А чужак не лыком шит! Характер тоже боевой, ничуть не уступает Зубастому. Если бы не ранение, даже не знаю, как бы сейчас все сложилось!

Никогда еще пир не проходил в таком напряжении и звенящей тишине. Низкие столы стояли в высокой траве, а не на подвесной площадке, поэтому присутствующие чувствовали себя незащищено и постоянно оглядывались, прислушивались.

По периметру на страже спокойствия стояли Лесные, чтобы вовремя сообщить о возможной угрозе. А в центре пиршества, на пятачке, свободном от столов, стояла я с отцом. По обычаю – вся в зеленом, словно нераспустившийся листик по весне, а под моими ногами – преподнесенная в дар невесте птичка-обелиска в клетке.

Вот только пойманная не тем!

Что за насмешка судьбы? Плату за спасение для Травницы поймал сам раненый!

Вупи приземлился на мое плечо и вел себя непривычно тихо. Но узнать, в чем дело я не могла – слишком много ушей, да и момент неподходящий.

Со смешанными чувствами смотрела на преклонивших перед вождем колени мужчин и не знала, чем закончится ритуал.

– Зубастый, ты не прошел испытание силы! – грозно сказал вождь и каждый в клане понял, насколько не одобряет ситуацию Дикий. – Свадьбы на следующую молодую луну не будет, так хочет сам Янус!

– Но, вождь! – вскинул голову Зубастый, жадно глядя в глаза предводителю в поисках поддержки. – Чужак не может считаться женихом Пернатой!

– Верно! – важно кивнул вождь. – Чужак есть чужак, он не может стать женихом! Он не Лесной!

Зубастый быстро взглянул на торговца, который с каменным лицом смотрел на вождя. И зашипел змеей:

– Я готов пройти испытание еще раз! Прошу, вождь, дайте мне еще один шанс!

– Ты хоть раз слышал, чтобы испытание силы проводилось дважды?

– Но я также никогда не слышал, чтобы невесты просили поймать неуловимую птицу! Медведя, кабана, лося – я бы все это принес без проблем! Хоть разом! – Зубастый готов был рвать зубами за свое.

– Неуловимая?! – вождь указал рукой на клетку. – Тогда что это такое?

– Я выматывал птицу всю ночь! Это просто совпадение! Обелиска, наверное, приняла его за труп! – Зубастый почти прокричал это в ухо чужаку.

Торговец даже глазом не моргнул – продолжал смотреть на вождя. Чужака переодели в зеленую мужскую ритуальную тунику, все согласно традициям. И смотрелся он так странно, непривычно, что я не могла отвести от него взгляда. А вот Зубастый стоял в обычной шкуре и зверел от одного только нашего парного внешнего вида.

– Испытание ты не прошел, – отрезал Дикий, слова пророкотали, как раскат грома: – С этого момента ты, по законам клана, лишаешься статуса нареченного Пернатой!

– Но вождь! – вскочил на ноги Зубастый, но под тяжестью взгляда Дикого опустился обратно на одно колено.

– Благодари Януса, что обелиску поймал чужак, а не кто-то из Лесных! – разозлился на любимчика Дикий. – Тогда свадьбы с другим было бы не избежать!

– Дайте мне еще шанс! – Зубастый требовательно посмотрел на меня, словно я должна была вмешаться.

«Ну же, давай! Скажи отцу!» – словно говорил его взгляд.

И вот тут я поняла, что не хочу заступаться за Зубастого.

– Нужно следовать воле богов, – осторожно прошептала я то, что вбивали с детства. На самом же деле я воспользовалась шансом встретить свою любовь. Вдруг, мне улыбнется удача?

Зубастый дернулся, как от удара и резко втянул воздух. Побагровел от ярости, надулся, и быстро опустил голову, чтобы вождь не увидел реакции. Но Дикий заметил – он хорошо знал своих людей. И потому сказал:

– Зубастый, я дам тебе еще шанс побороться за статус жениха моей дочери. А пока, считай, что начинаешь сначала! – вождь величественно поднял голову, а потом раскинул руки, словно отрываясь от земли ввысь и начал: – Лесные! Сегодня мы приветствуем необычного гостя и чтим героя, что раненым прошел испытание силы! Этот пир – в его честь! Прошу, герой, встань и расскажи о себе!

Торговец оперся о согнутое колено и встал, стараясь скрыть, с какой болью даются движения. Однако, стоит признать, что выглядел раненый куда лучше, чем в нашу единственную встречу.

– Меня зовут Дерек, я торговец Гор. Когда я вез товары мимо вашего леса, то на меня напали. Им нужна была лошадь, а я боролся за своего единственного коня, поэтому получил ножом в грудь…

Шепот обсуждений пролетел над столами. Всех интересовало, что же было дальше, но чужак, казалось, закончил свое приветствие.

– Скажи, торговец Гор, Дерек, как ты поймал обелиску? – Ведунья выступила вперед, показывая всем клетку с птицей. – Герой должен хвалиться победой.

– Это не победа, а случайность, – возразил Дерек, заслужив ропот одобрения в толпе за то, что не стал бахвалиться. Все видели, как бледен мужчина от потери крови. Было бы смешно говорить, что он прошел испытание благодаря своей силе и проворности.

Чтобы поймать обелиску мне не хватало ловкости! Тогда какая реакция должна быть у торговца, чтобы умудриться схватить птаху? Или это действительно воля небес?

– Какая случайность? Какой торговец Г ор? – взревел Зубастый и рукой плашмя шлепнул чужака по груди. – У какого дельца такие грудные мышцы! Это телосложение воина!

Лесные охнули, а я вскрикнула: «Он же ранен!»

Дерек сложился пополам и угрожающе посмотрел на разошедшегося Зубастого. Во взгляде чужака сквозило предупреждение: только еще раз тронь!

– Зубастый! – возмутился вождь и со всего размаху толкнул концом посоха бывшего жениха в грудь. – Если не успокоишься, я прикажу на час охладить твой пыл в реке!

Зубастый сгорбился, показывая подчинение, но это скорее напоминало ежа, что скрутился клубком, выпустив иголки.

– Давайте поприветствуем героя испытания силы моей дочери и вкусим яства в честь торговца Гор, Дерека! – Вождь понял, что пора начинать, пока все не сорвалось в неконтролируемую схватку.

Зубастый еле держался! Для него это был сущий ад и худшее унижение. Сидеть за одним столом с теперь уже бывшей невестой, новым героем дня и вождем, что в нем разочаровался.

Первый ритуальный тост по обычаю произносила Ведунья:

– Великий Янус благословил Дерека, сына Гор. Осушим бокалы в дань уважения!

Торговец еле выпил приторный нектар до дна, он с трудом глотал густой напиток, стараясь не морщиться.

– Не ел ничего все эти дни, – заметил Вупи, зашептав на ухо. – Туго придется!

Я кивнула, соглашаясь. Да уж, стол был сытный, а блюда – жирные. Для желудка, отвыкшего от пищи, это настоящее испытание.

Зубастый, что неустанно следил за каждым движением чужака, быстро понял, в чем дело и отломил кабанью ногу. Положил перед героем дня и провозгласил:

– Откуси хоть кусок в знак уважения к Лесным!

Дерек посмотрел на Зубастого так, словно видел насквозь, а я затаила дыхание. Съесть даже кусок будет очень трудно!

Но торговец взялся за кабанью ногу, поднес ко рту и впился зубами. Откусил, продемонстрировав всем белизну зубов и большой кусок. Лесные одобрительно затопали.

Вот только проглотить не смог! Никак! Как бы не старался!

Этого я и боялась! Он нарушал обычай, и Зубастый обязательно к этому привяжется!

– Ты выплюнул нашу еду, чужак? Не уважаешь труд наших воинов, что поймали живность?! Пренебрегаешь трудом наших женщин, что приготовили еду?! Воротишь нос от труда наших детей, что накрыли на стол?! – расходился все больше и больше Зубастый.

Лесные затихли, настороженно смотря на чужака. Дерек искренне старался прожевать, но не мог. Торговцу явно было нехорошо.

– Отец, он ранен… – я постаралась вступиться за мужчину, чем заслужила яростный взгляд бывшего жениха.

– Обычай есть обычай, именно потому мы здесь, – вождь был непоколебим, и губы Зубастого расползлись в хищном оскале.

– Я, Зубастый из клана Лесных, сын Г олосистого, и я бросаю тебе вызов за оскорбление чести клана!

– Отец! – я вскочила на ноги, понимая, что это будет избиение младенца.

Но вождь смотрел молча вперед, ожидая, примет ли вызов торговец.

– Зубастый! – моя сдержанность испарилась, как роса поутру. Затрясло от гнева так, что стало страшно сорваться.

Строгая иерархия клана, уважение к отцу-вождю, беззаботность – все это я забыла в тот миг, когда поняла, что бывший жених решительно настроен убить чужака. И, что самое страшное, я знала, что никто не вступится за раненого! Иначе, по законам клана, должен будет принять вызов на себя.

– Молчи, женщина! – строго посмотрел на меня Зубастый. – Не вмешивайся!

– Папа! -какое тут уже формальное общение, когда царит вопиющая несправедливость?

Все взгляды Лесных с пары мужчин переключились на меня. И я почувствовала, как меня засасывает трясина сомнения.

Как же быть? Если начну возмущаться поступком Зубастого, тем, какому именно мужчине хочет отдать меня отец, все закончится очень быстро! Я знаю нрав вождя. Не зря он – Дикий, что железной рукой управлял кланом вот уже несколько десятков лет.

Любой чужак, что сеет конфликт, будет мгновенно убит им. И моему народу не понравится, что я унизила Зубастого при чужаке и на глазах у всех. Женщина могла сказать все только дома, вдали от любопытных ушей, иначе ее мужчину и ее саму переставали уважать.

Как же я могу пошатнуть репутацию лучшего воина клана?

Но меня разрывало от поступка Зубастого! Я не могла молча наблюдать, как Дерека убьют!

А еще я отчетливо поняла – мы с Зубастым не пара!

Я все понимаю – защита клана, но это уже перебор!

– Что скажешь, торговец Г ор? – спросил вождь.

Дерек медленно поднялся, распрямил плечи, поднял голову вверх и спокойно встретил вызывающий взгляд Зубастого:

– Мужчина не может не принять вызов. Но и бросающий его при подобных обстоятельствах – не мужчина.

Зубастый рыкнул, а Дерек продолжил:

– В наших краях есть поговорка: червяка давит слабый. Я перестану быть «червяком» через пару недель, и тогда смогу по достоинству ответить на вызов.

– Ты просишь отсрочки?

Я закивала головой, подлетела к отцу и практически повисла у того не руке:

– Согласись, вождь! Это будет справедливо! Тем более в такой праздничный день!

– Торговец нарушил наши традиции. Соблюдая обычай, мы пришли сюда и накрыли столы, подвергая себя опасности. Справедливо, если и дальше мы будем придерживаться наших законов! – известил вождь всех.

Отец тоже хочет устранить чужака?

– Ты слишком о нем беспокоишься, – процедил сквозь зубы Дикий, не поворачивая головы. Эти слова – только для моих ушей.

Как же мне хотелось выть от этих правил! От этой вечной осторожности! От того, как всегда перестраховывался отец!

– Так нельзя! – зашептала я на ухо отцу. – Зубастый бросается на раненного! Так делают только звери. Кто его будет уважать после этого?!

– А мы и есть звери. А это – чужак, – тихо пояснил вождь. – А чужак – угроза клану, Зубастого все поймут.

Я отступила от отца, сжимая кулаки.

Как же так? Дерек, что продержался только на снадобье, вот так умрет?! Я не позволю этому случиться! Но что я могу сделать? Принять вызов? Даже смешно!

Такой поступок только опозорит и меня, и Зубастого. Но главное – отца. Вожак всегда

горой стоял за репутацию, такого точно не простит. Выдаст замуж за дурака, чтобы неповадно было!

Вождь выступил вперед, встал между Зубастым и чужаком и провозгласил:

– Раз сын Гор принял вызов сына Леса, так тому и быть! Чтобы сравнять шансы, Зубастый будет безоружен, а Дерек – с топором. Так духи не разгневаются за несправедливость, ведь один из них ранен…

Топор? Хватит ли этого, чтобы отбиться от пышущего здоровьем Зубастого? Торговца шатает на ровном месте от слабости!

Отец с угрозой посмотрел на меня и лишь одними губами прошептал:

– Остановись!

Авторитет родителя и вождя давил на мои плечи вдвойне.

Зубастый недовольно протянул Дереку свой топор. Чужак посмотрел на ручку, провел пальцем по острию и благодарно кивнул.

– Так лучше! – заметил он.

Зубастый промолчал, вопросительно посмотрев на вождя.

– Да будет бой! – объявил Дикий.

Как бы мне хотелось, чтобы это был бой до первой крови! Но последние слова вождя не оставляли надежды. Противник либо рухнет без сознания от ранения, либо будет повержен.

– Что творится, Пернатая! Что творится! – Вупи больно впил коготки в плечо, но куда больнее было даже подумать об исходе боя.

– Вупи! Мешай Зубастому!

– Да он меня в кулаке раздавит и делов! Я тебе надоел? – возмутился птаха.

– Прости, я не подумала об этом.

– Ва-ва-ва-ва-ва-ва-ва! – Лесные прикладывали ладонь ко рту в воинственном кличе. Затопали так, что земля заходила ходуном.

Бой начался!

Зубастый сорвался с места, ловко уклонился от удара топора, и толкнул Дерека в спину. Чужак, вопреки ожиданиям, не отлетел, а всего лишь шагнул вперед, присел и сделал подсечку, заставляя Зубастого прыгать, как кузнечик.

–Р-р-р, – зарычал зверем бывший жених и отпрыгнул от удара, что мог рассечь его пополам.

– Чужак неплох! – возбужденно заметил Вупи. – Очень неплох!

Но я видела – Зубастый не выкладывался, а как будто подбирался, играл. Вот только начинал все больше злиться и понимать, что игры не получится – выйдет кровавая схватка.

–Жух! – топор задел бедро бывшего нареченного и тот зашипел. Больше от злости, чем от боли.

– Ого! Задел лучшего воина! Чужак хорош! – Вупи захлопал крыльями, не взлетая, переполошенный увиденным.

Разъяренный Зубастый в отместку тут же с разворота ударил ногой в грудь Дерека так, что тот повалился на землю и застонал.

Прямо в рану! Это низкий прием, не достойный воина!

– Надеюсь, на этом Зубастый успокоится! – прошептала я, видя, что торговец заходится в болевом шоке.

Но оказалось, что я плохо знала того, с кем выросла. Зубастый сорвал с пояса большой и узкий клык ягатана, который даже после смерти владельца содержит в себе яд, и понесся на Дерека.

– Не-е-е-ет! – я рванула с места наперерез Зубастому.

В последний момент я закрыла собой торговца, и через секунду почувствовала, как острый клык ягатана рассек мое плечо. Зубастый не смог быстро остановиться, хоть и постарался уйти в сторону.

– Пернатая! – завопил Вупи!

– Пернатая! – крикнул отец.

– П-п-пернатая… – в ужасе замер Зубастый.

– Мне конец, – поняла я.

Яд ягатана способен унести твою жизнь. И нет ни противоядия, ни спасения, ни выхода. Убить ягатана – большая удача даже для храброго воина. Клык – настоящий трофей и смертельное оружие в умелых руках. Вот только никогда не думала, что знак доблести Зубастого поразит именно меня!

– Ложись. Смотри на меня, не теряй сознание! – торговец осторожно переложил меня землю. – Дай посмотрю.

Чужак заглянул мне в глаза, положил руки на запястье и замерил пульс, с тревогой осматривая глубокий порез.

– Края чернеют… – тихо заметил Дерек, и я поняла, что солнечные лучи, что ласкают лицо так нежно – последние в моей жизни.

Страх за собственную жизнь расползся по венам, проник в каждый орган, заполнил каждый сосуд. Неужели, я умру такой молодой? Неужели, не испытаю настоящей любви?

Зубастый выронил клык и медленно сел на землю. Его глаза в растерянности бегали по моему телу, а кулаки то сжимались, то разжимались. Жених не понаслышке знал, сколько воинов погибают от ягатана – в той схватке с животным он потерял несколько верных товарищей, и со страхом смотрел на меня, протягивая трясущиеся руки.

Поздно сожалеть! Роковой вызов на бой не оставит шанса другу детства вернуть статус жениха – невесты не будет!

Холод стыл в жилах.

– Пернатая. – Зубастый схватил меня за руку, его взгляд был полон раскаяния, а затем посмотрел на чужака, словно тот был корнем всех бед. – Проваливай!

– Не нужно было. драться, – прошептала я, чувствуя неимоверную усталость.

Так и знала, что это добром не кончится! Неужели, это та цена, о которой говорила Травница? Моя жизнь за жизнь чужака?

Хотя, вряд ли его отпустят живым. Все труды в пропасть!

Зубастый толкнул чужака в плечо. Дерек покачнулся, а потом неожиданно с размаху дал ребром ладони лесному по шее так, что бывший жених зашелся в кашле.

Нашли время!

Новая драка чуть не закрутилась клубком, но строгий окрик вождя быстро остановил мужчин и привел в чувство:

– Разошлись!

Отец встал надо мной бледный, как снег на высоких горах королевства. В его глазах плескалось отчаяние. А потом он начал действовать.

– Ведунья, как спасти мою дочь?! – я увидела, что отец трясет пожилую женщину в нетерпении.

Бедная старушка.

– Папа, оставь. – я знала, что ничего не изменить. – Не надо.

– Как Великий Янус решит. – начала женщина, на что Дикий ругнулся сквозь зубы и проорал:

– Послать за Травницей!

– Мы не успеем, вождь! – встрял кто-то добрый и ленивый на ногу.

– Лети орлом! Иначе не доживешь до завтрашнего дня, как и моя дочь! Тебя постигнет та же участь! – проорал вождь, а потом заозирался по сторонам: – Где этот мелкий щегол? Вупи? Полетел за Травнице? Единственное разумное существо в клане оказалось птицей?!

Дикого в панике еще не видел никто, даже я. Внутри стало тепло-тепло, что папа так меня любит. Но я не хотела, чтобы он горевал, когда меня не станет.

Веки стали тяжелыми, как деревья-исполины – не поднять.

– Не спи! – повторил Дерек, а потом поднял глаза на вождя. – У нас мало времени. Ваша Травница может спасти Пернатую? У нее есть магия?

Вождь опустился на одно колено и, не сводя с меня обеспокоенных глаз, сказал:

– Продержись десять минут! – сплел мои пальцы со своими отец.

– Столько она не протянет! – от приговора чужака все вздрогнули. По рядам Лесных прокатился шепот страха.

– Что ты мелешь? – Зубастого затрясло, он схватил чужака за одежду сзади, но вождь ударил лесного по рукам, гневно посмотрев на мужчину.

– Сейчас не время и не место для разборок! Ты видишь, что натворил? – отец еще никогда не выглядел таким беспомощным. Мне захотелось его поддержать: я освободила руку, провела ладонью по его ноге и грустно улыбнулась.

– Я люблю тебя, пап! – призналась откровенно, и из глаз отца полились крупные капли соленых слез. Хоть одно любовь в моей жизни была – любовь к отцу.

Сон нестерпимо наваливался, окутывал теплым одеялом.

– Не спи! – потряс меня за плечи Дерек, а потом обратился к отцу. – Времени нет, я попробую кое-что! Не мешайте!

Что придумал чужак?

А мне так хотелось закрыть глаза! Хотя бы на секунду!

Змеиный яд парализуют, сознание становится спутанным, человек адски мучается, пока не умрет. А от яда ягатана, говорят, умирают счастливыми, потому что просто засыпают. Хоть здесь мне повезло!

– Что ты хочешь сделать? – нервно спросил вождь.

– Я слышал, что можно попробовать высосать яд.

– Тогда умрешь ты? – уточнил Дикий.

– Может быть. А может, мы разделим участь на двоих, сократив наши жизни вдвое, – слова торговца долетели до меня, словно он стоял далеко, а не сидел рядом.

Вождь резко задрал голову и посмотрел на Зубастого с немым вопросом. А тот словно оцепенел и не мог шевельнуть и пальцем.

Я почувствовала, как рукав туники задрали еще выше раны и кто -то припал губами к ране. Вяло, из последних сил повернула голову и увидела синие, как горные озера, глаза Дерека.

Неужели, спасет? Или мы отправимся к предкам вместе?

Горло сушило так, что я мечтала проснуться у реки, перевалиться на бок и как следует напиться. Припала бы и не отпадала несколько минут, пока не утолила жажду.

Я приоткрыла глаз и встретилась взглядом с обеспокоенным Вупи, что то и дело крутил головой, разглядывая меня.

– Проснулась! Пернатая проснулась! – птица взлетела вверх к потолку и вылетела в окно, чтобы тут же влететь в соседнее. За дверью послышался шорох, возбужденный разговор, а потом в комнату вошел отец.

– Пернатая! Слава Великому Янусу, ты очнулась! – Дикий присел на кровать и смотрел на меня с таким раскаянием, словно готов был сигануть с лесного водопада на востоке прямо на камни. – Прости меня, дочь! Ты чуть не поплатилась жизнью за мою недальновидность.

– Папа, – прохрипела я, – Воды…

Уж очень пить хотелось! Просто невозможно, до головокружения!

– Да-да, конечно! – отец засуетился, налил воду из кувшина в пиалу, приподнял меня и поднес чашу к моим губам.

– Что случилось? – я не могла вспомнить последние моменты, сознание было спутано, словно в тумане. Вот я стою в центре пира в честь чужака, потом. Что же потом.

Вода словно рассеяла туман и прояснила сознание: я вспомнила драку, клык ягатана и свою рану. А также поступок чужака.

– Как торговец? – я посмотрела на свое перевязанное плечо.

– Пока не очнулся, – расстроено покачал головой Дикий. – Надеюсь, боги помилуют такого смелого воина. Его раны еще не зажили, а он решился на такой поступок.

– Он высосал яд? – вдруг, почудилось? Но тогда бы я не выжила.

– Этот сын Гор оказался достойным воином. Он не только принял вызов раненым, но и рискнул своей жизнью, чтобы спасти тебя.

– Но как мы не погибли? Это же яд ягатана.

– Дерек сказал, что поделил смерть пополам, и тем самым каждый из вас сократил жизнь вдвое, дочь моя. Мы теперь в огромном долгу перед чужаком!

– А Зубастый…

–Не говори мне про него!

Я вспомнила, как бывший жених оцепенел и прошептала:

– Папа, прошу, передумай насчет нашего брака с ним. Меня кинулся спасать чужак, а не жених. Разве это не о многом говорит?

– Зубастый хотел его заменить потом, но я не дал. Время – решающая вещь. Замешкался -и голова с плеч. Ему, как бойцу, не знать ли это? – отец сильно рассердился на своего любимчика, и это было непривычно видеть.

Я так привыкла, что любой поступок Зубастого Дикий прикрывает заботой о клане, что сейчас в растерянности хлопала глазами.

– Я могу навестить Дерека? – мне хотелось убедиться лично, что к нему относятся нормально. Я знала предвзятость Лесных к чужакам, поэтому не удивилась бы ничему.

– Сначала сама поправься, – отец внимательно посмотрел на меня, провел рукой по щеке и слегка ущипнул. – Где твой румянец? Светлолицая, как луна!

– Папа, ты можешь убедиться, что Зубастый не навредит Дереку?

Прокрасться на опушку леса для бывшего жениха ничего не стоит. Как и снять охрану на время.

Бедный Дерек! Мало того, что ранен, потом отравлен, так еще и топор Зубастого над головой занесен!

– Сын Гор в безопасности! Можешь не беспокоиться об этом, – вождь сжал мою коленку, гордо вскинув голову.

– Но, отец! Каждый воин Лесных будет горой стоять за Зубастого и не откажет, если тот захочет ночью тихо. – я представила, и мурашки страха побежали по коже.

Он лучший убийца клана, а еще, как показали последние события, готов идти по костям. Никаких принципов, когда дело касается чужаков!

– Торговец здесь, в нашем доме. Зубастый не посмеет и шагу ступить сюда. Особенно зная, как я зол на него! – голос вожака хрипел от гнева.

– Здесь?! – я привстала на локтях от удивления. – На территории Лесных?

– Я должен предоставить все самое лучшее спасителю моей дочери! – вождь закрыл глаза, и я поняла, что это решение – одно из самых тяжелых в его жизни. – Сейчас я жалею, что сам не разделил с тобой яд на двоих. Но молодой сын Гор был быстр и смел. Я должен воздать ему честь!

Чужак на территории клана?! Вопреки всем заветам предков? Вождь лично велел пронести его через стену защитной магии?

– Это сон? – пробормотала я, кладя голову на подушку из ароматных трав.

Странно, пахнет, как в жизни! Разве во сне так чувствуешь запахи?

– Отдохни, Пернатая! – вождь подсыпал что-то в курильницу, и она задымилась фиолетовым. Дикий зажал нос и вышел, а я провалилась в мир красочных видений.

Проснусь, и пойму, что сон, а что явь!

Когда я проснулась в следующий раз, ставни были закрыты, а вокруг стояла чернильная темнота. Ночь, только сверчки не спят.

Я попробовала встать и удивилась ощущению полноты сил, словно восполнила энергию по самую макушку и больше не могла лежать. Осторожно встала на ноги и почувствовала слабость в мышцах. Размяла ноги, руки, шею, а потом тихонько направилась по стеночке к двери.

Дом вождя был самым большим среди построек Лесных. Моя личная комната – роскошь. Обычно дети спят все вместе или разделены по полу. Правда, стоит признать, что один ребенок в семье – это исключение.

Зато я точно знала, где искать торговца – в зале. Если уж его и разместили в доме, а не в моих снах, то именно там.

Я вышла в общую комнату, зажгла светильник у двери и осмотрела помещение. Никого!

– Причудилось… Приснилось… – пробормотала я, испытывая смешанные чувства. И поймала себя на том, что расстроилась.

– Ты что не спишь? – вдруг из кресла, сонно щурясь, поднялся вождь.

– Отец? – в руке дрогнул светильник. – Ты что тут делаешь?

– Я отдал Дереку свою комнату, а сам сторожу ваш покой. Как ты себя чувствуешь? Лучше? – вождь подошел ближе и приложил ладонь к моему лбу. – Слава Великому Янусу, твоя температура стала обычной.

– Меня лихорадило?

– Наоборот, ты была холодная, как камень, – вождь грустно вздохнул. Плечи мужчины медленно поднялись и резко опустились. – С твоего пробуждения прошло несколько дней. Даже чужак пришел в себя, а ты.

– Торговец очнулся? – я шагнула к комнате отца.

– Он спит. Проведаешь с утра, Пернатая! Навестим его вместе, я зайду за тобой. Поблагодаришь спасителя лично, а я спрошу кое-что важное.

– Хорошо, – я замешкалась, в голове роились мысли, словно пчелы возле сбитого улья. – Я пойду пока…

Я потушила светильник и зашла в свою комнату, с трудом переваривая новости. Так это правда! Вождь был так тронут поступком чужака, что не только пропустил его на территорию, но и выходил в собственном доме!

Что уж говорить: до утра я не сомкнула глаз и с первыми лучами рассвета распахнула ставни. Лесные просыпались, а лес наполнялся пением птиц.

– Пефнафтая! – Вупи влетел в окно с гроздью ягод в клюве. – Ты пфоснулась! Я как фнал, принеф тебе ягоды мокулы! Они быфтро вернут филу в мыфцы!

– Спасибо! – я от души поблагодарила птаху, подставила руку для приземления крохи и вляза гроздь из клювика. – Вупи, слетай на разведку!

– Вот так сразу! Не успела проснуться, уже на разведку? А поболтать? Рассказать, какого это, побывать на границе этого и того света?! – Вупи – тот еще мастер юмора. За словом под крыло не лез!

– Тебя видела там, – соврала я, зная, что впечатлительную птицу это перепугает и быстро отобьет желание колко шутить.

– Не шути так! Нельзя! – Выпи обиженно задрал клюв, простоял так несколько секунд, а потом уточнил: – Что, чужака проведать? Посмотреть, проснулся ли?

– Да! – улыбнулась я, радуясь, что с птицей у нас просто идеальное понимание.

Стук в дверь прервал разговор.

– Пернатая, ты уже проснулась? – отец, скорее всего, услышал наше бормотание с Вупи.

– Да, отец, – я открыла дверь.

– Пошли, спаситель очнулся. Нужно решить вопрос, – вожак указал рукой, чтобы я следовала за ним.

– Вот и я не пригодился! – взмахнул крылышками довольный Вупи, перелетел мне на плечо и вцепился коготками.

Дверь в комнату вожака со скрипом открылась. Отец никогда не смазывал ее, чтобы узнать о приходе чужака даже глубокой ночью, когда сон крепко держит тебя в своих объятиях.

От скрипа Дерек подобрался на кровати .

– Доброе утро, сын Гор.

– Доброе утро, Дикий!

Дикий? – я метнула тревожный взгляд на отца, но тот и бровью не повел. Значит, сам разрешил к себе так обращаться?! Все звали его вождем! Даже мне за обращение «отец» на людях частенько попадало, но я, правда, не особо слушала. Но, чтобы чужие вот так запросто…

– Доброе утро, Дерек! – поприветствовала я мужчину. – Хорошо выглядишь!

Так странно было видеть торговца с других земель в постели отца. Паутины плетенных оберегов так резко контрастировали с ним, что я несколько долгих секунд рассматривала странное сочетание. Непривычно! Необычно! А еще очень экзотично!

Те самые ярко-голубые глаза теперь ничуть не противоречили лицу, к которому прилила кровь и напитала жизнью. Мертвенная бледность сошла, синева с губ испарилась, и теперь я с трудом подбирала слова, смущаясь. Чужак был так необычно красив! Пусть черты лица не были идеальными, где-то угловатыми, где-то чересчур резкими, но вместе с живыми глазами это все завораживало.

– Пернатая. – откашлялся отец, напоминая, зачем я сюда пришла.

Я низко поклонилась и поблагодарила:

– Дерек, сын Гор, спасибо тебе за спасение моей жизни!

– Я сделал то, что должен был, – немного растеряно сказал мужчина, спустил ноги с кровати и встал, ответно поклонившись. Он ничего не знал о наших обычаях, но пытался проявить уважение, вызвав одобрительное кряхтение со стороны отца.

– Ты не должен кланятся в ответ, просто прими благодарность от моей дочери, – сказал Дикий.

– Я принимаю твою благодарность, Пернатая, – Дерек так смешно облачил слова в официальную форму, что я улыбнулась.

– Дерек, сын Гор. Когда моя дочь полностью пришла в себя и поблагодарила тебя, я хочу тоже воздать должное твоей доблести и отваге. Я хочу спросить тебя, что ты предпочтешь в награду. – вождь хлопнул в ладоши и в комнату занесли огромный сундук с самоцветами: – .вот этот сундук сокровищ за жизнь моей дочери или.

Тут Дикий замялся, словно сомневался в минутном порыве, но все же решительно сказал:

– Или же стать одним из Лесных, частью нашего клана! Я готов принять тебя, как сына, обучать, наставлять, чтобы ты быстро привык к жизни в лесу. Что скажешь?

Я наблюдала с открытым ртом, краем сознания отмечая, что сокровища оставили торговца абсолютно равнодушным, а вот предложение стать одним из Лесных зажгло синее пламя в глазах.

Чужак опустился на одно колено, приложил руку к груди и горячо произнес, словно боялся, что вождь передумает:

– Я Дерек, сын Гор, с удовольствием приму наивысшую благодарность и стану вашим сыном и членом клана Лесных!

– Значит, так тому и быть! Завтра проведем обряд посвящения! – вождь стукнул посохом о гладкую поверхность пола, словно увековечивая слова.

Вода лесной реки текла сквозь пальцы, ласкаясь, словно пушной зверек. Я лежала на валуне и думала о том, как же все может перевернуться в одночасье.

Жених стал чужим, а чужак вот-вот станет «своим». Даже отец был настолько тронут мужеством торговца, что не только впустил на территорию клана, но и лично выходил своими запасами целебных трав!

Это огромная честь для любого лесного, не то, что для сына чужой земли!

Сразу вспомнились слова одной мудрой старушки из клана – Молчуньи. Она всегда говорила редко, но по делу. И как-то женщина изрекла: «Ты папино сердце. Береги себя»

Похоже, чужак нашел путь в клан как раз через эту тропу…

Вупи вылетел из-за дерева, как выпущенная стрела из лука, и заверещал:

– Пернатая! Травница идет в дом вождя требовать с тебя долг!

Секунда – и я уже на ногах.

– Колючки ей под ноги, что ж такое! – я понеслась по дебрям, чтобы сократить путь и как можно быстрее оказаться у дома.

Нельзя допустить, чтобы отец узнал, что я отдам обелиску в оплату снадобья для чужака! Вождь подружился с лиловой птицей, кормил по утрам, пытался повторить щебетание и говорил, что я не зря гонялась за такой красавицей столько времени. Но самое страшное -Дикий сказал, что это дух лесной девы, и я должна хорошо позаботиться об обелиске!

Мягкие мокасины не спасали от острых веток, но я терпела боль. Лишь бы успеть! Пролезть под поваленным деревом, мимо болота, и там останется рукой подать до поселения.

– Пернатая! – предупредительный окрик Вупи заставил притормозить и осмотреться по сторонам.

– Что такое? – спросила я тихо, так как ничего опасного вокруг не видела.

– Смотри! – Вупи показал клювом в сторону от заваленного дерева, и я ахнула.

Зубастый яростно натирал накидку воина каким-то корнем и не заметил моего появления. Он настолько погрузился в себя, что даже не видел лисицы, любопытно сующей нос в шкуру.

– Уйди, плутовка! – шикнул на нее Зубастый, когда та совсем потеряла страх и приблизилась почти вплотную. Кажется, позарилась на вяленное мясо в мешке у мужчины на поясе. – А то на воротник Пернатой пущу! Она только птиц любит, а вот меха с удовольствием поносит!

Неправда! Я и в перьях вся! Только для этого убивать никого не надо!

– То же мне, сердобольный! – фыркнул Вупи. – Лису ему жалко, а человека нет!

– Для него он чужак, – наверное, это было дико, но я понимала Зубастого. Сыновей леса с детства воспитывали так, что все существующее вне клана – огромная опасность. Что Огненное сердце – ценная реликвия, и они должны защищать его любой ценой. Я знаю, что Зубастый без раздумий положит свою жизнь за спасение клана. А вот за спасение любимой, как оказалось, замешкается…

Вдруг мужчина обернулся и замер, словно его застали за воровством. Осторожно положил накидку за спину и медленно встал.

– Пернатая. – в моем имени было столько сожаления и раскаяния , что я сразу перестала на него злиться.

Зубастый направился ко мне, и я словно очнулась ото сна:

– Я спешу!

– Подожди! Дай объясниться! Вождь не подпускает меня к тебе на расстояние выпущенной стрелы!

– Есть за что! – я прошла мимо, но Зубастый схватил за пояс.

– Пернатая! Я виноват! Я должен был спасти тебя вместо этого. – казалось, что если он назовет Дерека по имени, то умрет. И словно выплюнул – . чужака.

– Поздно, Зубастый! – я попыталась отцепить его пальцы, но мужчина не отпускал.

– Пойми меня, я не просто жених, я веду лесных на бой! Отвечаю не только за себя, на мне жизни сотни ребят. И в те секунды сомнения я думал, что больше некому взять на себя управление! Что не вырастил замену! Что если нападут полевки, самому вождю придется вести клан, а огненное сердце останется без вождя!

– Ты знаешь, что с Огненным сердцем нам всегда сопутствует удача! Что с ним мы не будем знать поражений! – я больше не хотела слушать. Лучше бы сам не оправдывался, я в голове для себя его и то складнее оправдывала!

Зубастый держал так цепко, что не вырваться. А отчаяние билось во мне пойманной птицей.

Нет! Я уже не хочу будущего с ним, да и никогда, признаться, не хотела! Я получила свободу и не собираюсь дать поймать себя снова!

– Все кончено, Зубастый! Отец потерял к тебе доверие!

В глазах мужчины блеснул гнев, и я побоялась, что в пылу гнева случится нечто непоправимое. Сделает своей, а потом поставит отца перед фактом, а мне и слова сказать не дадут!

Эти мысли прибавили дерзости. Я вонзила острые зубы в руку Зубастого, оставляя красный след укуса.

– Ай! – разжал руку бывший жених, и я бросилась прочь.

– Пронесло! – Вупи поравнялся со мной.

– А ты где был? Снова в сторонке отсиживался?

– Ничего подобного! Я в глаз целился клювом!

– Так долго?

– Зато прицельно!

– Хватит болтать! Лучше лети вперед, останови Травницу! Скажи, что я бегу!

Вупи сделал в кое-то веки, как я просила, и зашелестел крылышками.

Травницу я поймала перед последним мостом до дома вождя. То, что старушка, хромая на одну ногу, забралась сюда и покинула свой дом на земле, говорит о том, что ее терпение лопнуло, и торговаться она не намерена. Это же подтвердил ее строгий взгляд и протянутая рука.

– Обелиска! – потребовала она.

Знала, что я получила свою долгожданную птаху.

Я закрыла глаза на мгновение, хотя все эти дни мысленно готовила себя к тому, что нужно будет ее отдать. Оттого и не подходила к лиловой егозе, не брала в руки, не давала имени, не приручала. Папа думал, что я стала ее бояться, как узнала от Ведуньи про душу лесной девы.

– Обещание есть обещание, Пернатая! Я сделала свое дело, твой чужак живее всех живых! Так еще и тебя спас!

Если бы не спасла, то и вызова бы не было! И отравления ядом тоже! – подумалось мне, а потом голос совести весомо сообщил: – Но ты бы никогда не смогла пройти мимо, так что не тешь себя, не режь и не вини!

– Хорошо, Травница. Подожди здесь!

Я вошла в дом и застыла, прислушиваясь. Тишина. Похоже, даже чужак отдыхал перед вечерним обрядом посвящения, а отец, наверняка, готовился на лобном месте.

А вот и обелиска!

– Привет, птичка-невеличка! – улыбнулась я с тоской лиловой птахе. – Так и не суждено нам с тобой пощебетать на рассвете. Будешь теперь жить в другом доме.

Я накрыла клетку пледом и с тяжелым сердцем вынесла из дома.

– Пошли! – махнула рукой Травница, маня за собой.

– Помочь отнести до дома?

– Ну не сама же я потащу! Не видишь, что ль, хромаю! – Травница посмотрела на меня своими яркими зелеными глазами, как у молодой девицы, и резко отвернулась.

– Травница… – тихо обратилась я к ней. – А сколько вам лет?

– Лучше спроси, сколько зим! – ускользнула она от ответа, как змея. – И то не отвечу, лишь скажу, сколько полных лун.

– Сколько? – ухватилась я за возможность узнать побольше о загадочной женщине.

– Восемьсот сорок одна луна миновала с моего рождения! А теперь считай сама!

Я чуть не споткнулась, когда посчитала про себя. В месяце примерно две луны, в году их около двадцати четырех. Значит, Травнице всего лишь тридцать пять лет! Да быть такого не может!

– Что? Посчитала? – Травница обернулась.

– Да. Но.

– А теперь умножь надвое! И раздели на полтора! – сипло хохотнула она.

Я подошла ближе, и она протянула ко мне свою скрюченную руку. Я невольно отпрянула назад, чем вызвала понимающий взгляд. А потом она протянула другую руку, кожа которой была гладкой, словно у молодой девчонки.

– А вот от этой не шугаешься! – громко хмыкнув, заметила Травница. Развернулась, покачнувшись, и велела: – Пошли, мне нужно успеть вырезать сердце обелиски!

Мост зашатался под моими ногами. Или это ноги подкосились от новостей?

Травница хочет погубить обелиску!

– Не хочешь отдавать? – Травница хитро прищурилась, морщинки паутиной окутали лицо.

– Твое сердце тоже подойдет!

Вупи, что летал неподалеку, затаился. Знал, проказник, когда лучше отсидеться в кустах!

– То-то же! Раз свое не отдашь, ее заберу, – проворчала Травница и побрела дальше.

Я приподняла край пледа и посмотрела на бедняжку. Такая красавица! Такая юркая душа леса, и погибнет?!

– Я могу заменить эту птицу на другую? – я подумала о глупышках-трепышах, что были пташками мелкими, но жутко агрессивными и докучливыми. Лучше их десяток отдам, чем одну великолепную обелиску!

– Твоего чиграша могу взять! Вон того, что затаился на крыше! – Травница показала скрюченной рукой на дом, мимо которого мы проходили. В водостоке зашуршали листья-Вупи перепугался не на шутку!

– Не отдам! – категорично отрезала я.

– Тогда и рот на замок! – заключила Травница, и до ее домика мы шли в полнейшем молчании.

Я ломала голову, как бы мне спасти лиловую птаху, но в голову не пришло ничего лучше, чем просто открыть клетку и позволить обелиске упорхнуть. Почему-то казалось, что без нее этот лес не будет прежним.

Я просунула руку под плед, тихо открыла дверцу, словно та отворилась случайно по дороге. На пороге дома Травницы сняла плед и посмотрела на обелиску. Она спала!

О, нет! Только не это! Просыпайся же! Просыпайся!

– Она не проснется, – хмуро взглянула на меня Травница. – Ни сейчас, ни потом. Никогда.

– Но почему? С ней же все было хорошо!

– Потому что пришел ее срок, Пернатая! Я всегда появляюсь вовремя! Давай ее быстрее, пока теплая!

Я так и застыла на пороге, пока Травница сама не подошла и не вырвала клетку из рук. Загробастала птицу своей «молодой» рукой и положила на разделочную доску из черного, как смоль, дерева.

– Подождите! – я подлетела к Травнице.

– Хочешь убедиться сама? Не веришь мне? – чавкнула совсем по-старушечьи женщина. -Ну давай!

Травница отступила на шаг, давая мне посмотреть на обелиску. Я дотронулась до лилового оперения и почувствовала, как тепло покидает тело маленькой птахи. По щеке прокатилась слеза.

– Плачешь? Ну-ну, поплачь, полезно! – Цокнула языком старушка, а потом занесла маленький топор и отрубила голову обелиске прямо на моих глазах.

– Не-е-е-ет! – я закрыла лицо руками, но поздно. Перед глазами стояла ужасная картина, от которой моя душа сжалась в клубок и отказывалась верить в случившееся.

Я выбежала из дома Травницы и понеслась, не видя дороги из -за застилающих глаза слез.

Как оказалась у реки – не знаю. Наверное, потому что она всегда успокаивала меня, унося печали. И я разрыдалась во весь голос, уже не сдерживая себя.

– Не плачь, Пернатая! – этот голос я ожидала услышать меньше всего. Дерек!

От неожиданности вскочила на ноги, но поскользнулась на скользком камне, и полетела в реку. Зажмурилась, готовая встретиться с бодрящей водой, но зависла над поверхностью, коснувшись речного потока только носом. Чужак поймал меня за пояс штанов, потянул за топ и, вот так вытащил на берег, не дав мне замочить ничего, кроме рук и кончика носа.

А вот сам герой был по колено мокрым…

– С.. спасибо. – я перевернулась из лежачего положения, пересела с гальки на траву и подняла взгляд на мужчину: – Что ты тут делаешь? Тебе же нельзя выходить из дома до обряда принятия!

Я уж молчу о том, что Зубастый, пока на торговце стоит клеймо «чужак», с удовольствием его убьет. А вот после сегодняшней церемонии Дерек станет своим, и тогда Зубастому такое с рук не сойдет – его будет ждать казнь!

Торговец осмотрелся по сторонам и пожал плечами:

– Тут никого.

– Да, но если тебя кто-нибудь увидит. – мне не хотелось говорить вслух, что до Зубастого все долетит очень быстро.

– Я был осторожен, – чужак сел рядом со мной и положил руки на согнутые в коленях ноги.

– Почему ты вышел? Захотел прогуляться? – подозрительность к чужакам, признаться, у нас в крови. Я поймала себя на том, что думаю, уж не на разведку ли ходил Дерек.

– Я услышал, как ты говоришь с птицей. А потом увидел старуху, твоего перепуганного воробья и подумал, что ты можешь оказаться в беде.

– Вупи не воробей!

– А кто? Похож, – пожал плечами чужак, смотря на меня своими невероятными лазурными глазами. Ни у кого в клане таких не было, а теперь появится один ясноглазый человек. Интересно, какое имя даст ему отец?

Вдруг подумалось, что если торговец осядет в клане, то найдет себе жену, пойдут дети, и хоть у одного у ребенка, возможно, будут такие же яркие небесные глаза, как у папы.

Хлюп-хлюп-хлюп! – камешек, запущенный Дереком, лягушкой запрыгал по реке и разогнал мои глупые мысли.

– Тебе нужно возвращаться! – я собралась встать, но чужак остановил, положив руку на мою коленку.

Так горячо сразу стало! Так остро!

Я дернулась в сторону и настороженно застыла.

– Ты поблагодарила меня, Пернатая, а я не успел. Если бы не ты, я бы не выжил. Не знаю, что за чудотворную воду ты мне дала и что за мазь положила, но только благодаря им я выбрался с того света.

Я вспомнила цену исцеления, перед глазами ожила картина со сверкающим острием топора на птицей, и я вздрогнула. Соленая капля снова скатилась по щеке.

– Прости меня. Из-за меня ты плачешь. Я слышал, что произошло в том доме…

Я подняла взгляд полный слез, но не могла сказать ни слова. Моя обелиска, моя мечта, моя птичка, к которой я не смела подойти.

Сама ли она умерла? Или это все проделки Травницы?

– Сердце обелиски спасет не одну жизнь, я уверен! Не кори себя, она бы и так погибла, ее час пришел.

– Думаешь? – с надеждой спросила я.

Так хотелось верить чужаку! Так хотелось думать, что просто пришел час обелиски, только теперь она еще послужит во благо!

– Да! – уверенно кивнул торговец. – Так и есть!

Я замахала рукой, чтобы осушить слезы, а потом искренне поблагодарила:

– Спасибо. Мне очень нужны были эти слова.

– Пожа.

Пролетевший между нами томагавк не дал Дереку договорить.

Глава 3

– Беги! Уходи! – я оттолкнула торговца, внимательно смотря в заросли кустарника. Сколько людей привел Зубастый? Уверена, многие мужчины не горят желанием разбавить кровь Лесных!

– Сама прячься! – Дерек, казалось, был обескуражен моим предложением. Смотрел, как на ребенка, что предлагает отвлечь внимание на себя, пока взрослый сделает ноги.

– Меня не тронут! А вот тебе не сносить головы, если останешься стоять, как исполин! – я толкнула чужака в грудь, услышав свист стрелы. Она царапнула ухо мужчины, и глаза Дерека мигом стали серьезными. Он внимательно посмотрел через зеленую стену и сказал:

– Тут только один.

– Лесные способны слиться с природой, как никто другой! – заметила я, и потянула чужака за валун.

Дерек не спешил прятаться и уверенно заявил:

– Там один. Твой бывший.

Я не стала разубеждать упрямца, ничего не знающего о нашем клане. Но получить опыт ценой собственной жизни было бы слишком жестоко.

– У тебя есть оружие?

– Тебе нельзя! – я замотала головой. – Если ранишь Лесного до обряда принятия, то никогда не пройдешь церемонию с кровью одного из членов клана на руках!

– Так вот в чем расчет! Уверен, если бы он хотел убить меня, давно бы это сделал. А так и свидетель нападения имеется, – Дерек скосил глаза на меня.

Я удивленно моргнула несколько раз, а потом признала:

– Да, Зубастый бы стрелой не промахнулся. Она торчала бы из сердца… – я задумалась, говоря вслух. – Наверное, боится навлечь гнев отца.

– Уходи! – неожиданно сказал Дерек.

– Но.

– Уходи. Ему нужен свидетель драки. Если его не будет, то Зубастый не рискнет. А я не могу гарантировать, что не орошу землю его кровью. Так что иди! Где твоя болтливая птица, когда так нужна? Пусть уведет тебя!

Вспомнишь солнце – вот и лучик! Голубые крылья Вупи замелькали в кустах, оттуда же послышался звук возни, хруст веток.

– Ой-ой-ёй-ё-ёшеньки! Запутался! – верещал мелкий хитрец.

– И правда, один! – поняла я верный знак птахи. – Там только Зубастый!

– Знаю! – кивнул Дерек.

– Откуда? Все торговцы так внимательны?

– От этого зависит наша жизнь. Знаешь, сколько бандитов я встречаю на пути с гор в долину? И все они не стоят на дороге, обозначая себя, – Дерек показал взглядом в сторону поселения. – Ну же, иди! Разве тебе не нужно помогать отцу с подготовкой обряда? Или все скинула из-за статуса дочки вождя?

Я фыркнула и ушла. Но, отойдя шагов на десять, поняла, что чужак специально меня разозлил, чтобы добиться желаемого. Обернувшись, я заметила в кустах недовольного Зубастого, к которому все приставал Вупи, и Дерека, который спокойно напился из реки, умылся, а потом пошел прямо на врага.

Ранение же не в голову было! Что он творит?!

Я даже дышать перестала, пока торговец не прошел в метре от Зубастого, даже не посмотрев на того. А потом возвела глаза к небу:

– Великий Янус, чужак либо бесстрашный, либо дурак!

Колкие слова торговца достигли цели. Я пошла к лобному месту помогать с подготовкой. Было неприятно, потому что Дерек сказал правду: дочь вождя действительно имела больше свободы, чем любая другая женщина клана. И подруг не имела по той же причине.

Женская зависть, хитрость, подставы окружали меня на протяжении всей жизни. Мне улыбались, а за глаза считали разбалованной девчонкой. Наверное, в протест, я и поступала так, как обо мне думали.

Женщины ежедневно работали в поте лица: кто-то собирал ягоды, кто-то стирал одежду, кто-то готовил. Я же с детства болталась не пришей рукав. Но не из-за того, что не умела или не хотела помогать – меня вечно отсылали прочь, чтобы заслужить благословение отца. В расчете, что я замолвлю пару слов.

И вот сейчас снова все повторялось! Стоило мне забраться на лестницу, чтобы повесить украшения, как из моих рук тут же его забирали, а меня спускали вниз. Стоило начать раскладывать церемониальные камни, как их тут же следом за мной поправляли, сдвигая буквально на расстояние муравья.

Единственное, что мне доверили – это складывать горой орехи на тарелку – самое неблагодарное занятие, потому что гора вечно осыпалась, кто бы ей не занимался.

Конечно, я все равно вносила свой ежедневный вклад в быт клана – благодаря прирученным птицам собирала редкие ягоды, что росли на скалистой стене. Эти ягоды были крепкими, их можно было брать с собой, не боясь раздавить в кашу, и всего пять штучек утоляли голод, заменяя полноценный прием пищи.

И я гордилась этим. Потому что больше никто не мог! Хоть от чего -то меня не могли отстранить или сказать, что делаю не так, чтобы я посидела в сторонке.

– Пернатая! Кто молодец? Я молодец! – Вупи так быстро махал крыльями, что сдул гору орешков, и они в сотый раз посыпались на стол, словно распустившиеся бусы.

– Молодец, Вупи… – тяжело вздохнула я, уже ненавидя эти орехи.

– Я не хотел, – Вупи приземлился на стол и стал подталкивать орехи крылышками. – Я все поправлю! Не успеешь оглянуться, гора будет – загляденье!

– Да? – я как раз хотела передохнуть пять минут. – Ну давай, герой!

И что бы вы думали? На моих глазах птаха сделала невероятное. Осторожно порхая, с помощью острого клюва, Вупи один за другим сложил орешки в гору.

– Где ты раньше был?! – я захлопала в ладоши.

– Видишь, какой я полезный! А ты была на кухне? Взяла для своего героя печенье? -Вупи заглядывал мне в глаза своими бусинками.

– Хорошо, хорошо, загляну! Возьму для тебя пару штучек!

– Пару? Я так старался! – возмутилась птица до глубины души.

– Ладно, побольше возьму! – пообещала я.

Оранжевое солнце стало клониться к закату, все приготовления закончились вовремя. Дикий ходил по лобному месту, довольно оглядывался и хвалил Лесных за расторопную работу.

– Отец, давай помогу тебе надеть церемониальные одежды!

– Да, дочь моя! Пора! – вождь пошел к шатру с одеждами, который поставили специально для переодеваний, а потом приказал мужчинам клана, что расставляли скамьи: -Приведите Дерека!

В шатре на деревянной напольной вешалке уже висела накидка из шкур двадцати одного вида хищников, которых отец убил лично. Поясной обруч позвякивал сто одним клыком, пока я завязывала его на поясе отца. Ритуальный головной убор вождя переливался отшлифованными костями, звеньями из горных металлов и перьями хищных птиц.

Я всегда помогала отцу облачаться для таких важных обрядов, и всегда меня охватывало неповторимое чувство, словно я прикасаюсь к чуду, которое будет творить вождь. Ведь сам Великий Янус, наш бог, будет с ним говорить!

– Вот, выпей, отец! – я подала чашу с теплым мартэ – напитком для контакта с высшими силами, и отец медленно осушил пиалу.

– Ох! Хорошо! – взбодрился он, и вытер рукавом туники с ручной вышивкой рун мокрые губы.

– Папа! – застонала я, но было поздно. Зеленый цвет остался на белоснежном рукаве.

– Ай, тут рисунок, не заметят! – махнул рукой вождь, и я улыбнулась. Папа был в своем репертуаре. Это для всех он грозный вождь клана – Дикий, а для меня всего лишь папа со своими привычками, достоинствами и милыми недостатками.

– Чужак пришел! – доложил Горбатый.

– Не чужак. Скоро я дам ему имя, которого он достоин!

– Пап, – шепнула я. – А какое имя?

– Увидишь! – вождь загадочно посмотрел на меня, а потом показал на небольшой сундук:

– Развесь это на вешалке и помоги Дереку облачиться!

– Я? – от неожиданности даже голос осел.

– Ты. Прояви уважение к своему спасителю, Пернатая! – отец надавил интонацией, Горбатый и Лохматый у входа навострили уши, чтобы доложить всему клану о происходящем.

– Хорошо, отец! – я склонила голову, полная показного послушания.

– Входи, Дерек! – пробасил отец.

Торговец вошел, и я быстро отвернулась к сундуку и закопошилась в недрах. Ага, вот шкура, вот головной убор куда как скромнее отцовского, вот туника… Туника…

– Раздевайся!

– Но тут девушка. – Дерек скосил на меня глаза, и я стала красной, словно ягода маравии.

– Мужчины клана постоянно ходят с голым торсом, тебя это смущает? Это часть нашей жизни. Туники – только для церемоний!

Дерек улыбнулся мне так, словно знал секрет. От этого я покраснела еще больше.

Вождь вышел, а торговец рывком снял с себя рубаху. Светлая кожа так контрастировала со смуглой кожей мужчин клана, что с детства чувствовала на себе ветер и солнце, холод и зной.

Чужак поиграл мышцами груди, и я, охнув, отвернулась. Щеки горели огнем.

У него же ранение! Перевязка! Что он творит?!

– Ты же с детства видишь полуголых мужчин, Пернатая! Так что стесняешься?

– Наклонись ко мне и не болтай! – как можно смелее сказала я, хватая головной убор для обряда принятия и поворачиваясь к Дереку. Бубенчик звякнул о единственную кость на вставке, а перья мягко скользнули по руке, словно успокаивали бешено стучащее сердце.

Чужак наклонился, замерев так, что наши носы чуть не коснулись друг друга и посмотрел на меня со смешинками в глазах.

Ах, так! Дразнится?!

Я подняла руки повыше, чтобы взять размах и как следует натянуть церемониальный головной обруч на голову чужака. И у меня это успешно получилось!

Вот так! Пусть не расслабляется!

– А тунику? Вон ту, с большой руной? – Торговец смотрелся смешно с перекошенным головным украшением, но я выглядела еще смешнее, потому что перепутала все! Сначала туника, потом пояс, потом шкура-накидка, а уж потом вершина – на голову! А я начала с конца!

– А сейчас тунику! – я попыталась выглядеть абсолютно невозмутимой.

– А, разве, не наоборот? – уголок губ торговца то и дело поднимался в ухмылке.

– Нет, это тоже испытание! Ты не должен помять ни одного перышка! – я задрала голову вверх и не поверила своим ушам – Дерек пожал плечами, говоря словно сам с собой:

– И почему мне кажется, что ты врешь?

– Ты только что обвинил дочку вождя во лжи?!

– Я говорил сам с собой, что подслушиваешь? – возмутился торговец, а потом показал на тунику: – Давай свое испытание!

Мир, так мир! – решила я и схватила тунику. Растянула ворот двумя руками, сделав широкий проход, и замерла.

Дерек хмыкнул, ловко извернулся и проскочил в ворот, умудрившись не помять ни перышка.

Я не успела убрать руки, и они так и остались с двух сторон под тканью ворота, и теперь лежали на голой коже плеч мужчины. Дерек медленно выпрямился во весь рост. Расстояние между нашими телами сокращалось, и вот уже ткань туники щекотала мой голый живот.

Голубые глаза посинели, а я словно забыла, как двигаться.

– Выглядишь перепуганной птицей! – тихо произнес Дерек, смотря на мои губы Мимо прожужжала пчела, и я резко убрала руки, прижав к груди.

– Прошел? – спросил чужак.

– Что прошел? – я моргнула от удивления, не в силах пошевелиться, словно меня заколдовали.

– Испытание, – все так же смотря на мои губы, произнес Дерек.

– Какое? – я хлопала ресницами, чувствуя, что вместо мыслей в голове шарик перекати -поле.

Дерек неожиданно щелкнул меня по носу и сказал:

– Плохая у тебя память, Пернатая! Как у рыбки – три секунды! – сам потянулся к поясу и вручил мне в руки: – Или мне самому дальше?

– Нет-нет! – я встрепенулась, словно очнувшись от магического транса.

По рукам бегали мурашки. Я не знала, куда прятать глаза, когда поняла, в какое глупое положение сама себя поставила!

Стараясь не дотрагиваться до мужчины, я надела на него пояс, позвякивающий монетами.

– Зачем они? – показал на звонкие медяки Дерек.

– Так мы просим у богов, чтобы ты был полезен клану и внес хороший вклад, – пояснила я, радуясь смене темы. – Перья на твоей голове, чтобы ты был быстр, как птица, и ни один враг не мог равняться с тобой в полете.

– А эти звоночки?

– Бубенчики для того, чтобы твой путь в клан услышал Великий Янус.

– А медвежья шкура? – показал на мохнатую мантию чужак.

– Это чтобы сила хищника всегда была с тобой!

Я взяла шкуру, встряхнула ее и неожиданно чихнула.

– Не хворай! – пожелал Дерек.

– Это почему я должна захворать?

– Так говорят на моей Родине, когда кто-то чихает, – пояснил мужчина со снисходительной улыбкой.

– Апчхи! Пчхи! – не успокаивалась я.

Подняла голову и с любопытством спросила: – А что сейчас не желаешь не хворать?

– Одного хватит.

– Г орцы всегда так поступают? – я привстала на мысочки и накинула шкуру на плечи, поправляя.

– Горцы? – Дерек удивленно моргнул, а потом быстро сориентировался. – Ну да, да…

Я затянула ленты спереди и стала плести церемониальный узел.

Мы снова были так близко друг к другу, что мои руки горели огнем. Я смотрела только на узелок, который плела и чувствовала на себе пристальный взгляд чужака. Как же проницательны эти голубые глаза, мне от них не по себе.

– Все! – как только я закончила, то отпрыгнула от мужчины, как от бушующего костра. Полог шатра открылся и заглянул Горбатый, почесывая спину:

– Вождь ждет!

– Идем! – крикнула я, проверяя внешний вид Дерека.

И застыла от необычной картинки.

В этом одеянии он был совсем другим. Ему так шла шкура, словно родился в лесу. И даже перья головного обруча, что топорщились в разные стороны, выгодно выделили резкие линии скул и подбородка.

– Ну как я тебе? – спросил Дерек с кривой улыбкой.

Я отвернулась и вылетела из шатра, отмечая, что руки по прежнему горят огнем.

– Проводи его, Горбатый! Я к отцу! – кинула я на ходу и почти побежала к лобному месту.

– Все в порядке? – спросил Дикий с полуприкрытыми глазами. Он уже готовился к связи с богами и проговаривал мантры.

– Да!

Я прикрыла глаза и присоединилась к отцу, выдавая звук «м-м-м».

Весь клан, каждый Лесной один за другим подхватили за нами, и скоро на весь лес разнесся наш призыв к богам.

Зазвучали барабаны. Это означало, что новый член клана занял свое место.

Весь клан одновременно открыл глаза, и мужчины кликнули боевой клич:

– Рь-рь-рь-рь-рья!

Руки жгло уже не на шутку, и я опустила взгляд вниз. Боги, они стали алыми, как кровь! И чесались жутко!

Я спрятала их за спину и стала лихорадочно думать, в чем дело. Нет, они так горели огнем не от прикосновений к чужаку, как я думала ранее, птичья башка! Тут что -то не то!

И как же знакомо жгло, словно я голыми руками выкопала корень лютвика! Но реакция на сок этого растения наступает очень быстро, а я сегодня вообще не прикасалась к земле!

Та-а-а-ак! Подождите-ка!

Что я недавно трогала? Медвежью шкуру!

Вспомнила Зубастого, который с усердием натирал чем-то шкуру под корнем поваленного дерева и быстро нашла глазами Дерека на постаменте. Он стоял, как ни в чем не бывало, хотя сзади на коже шеи было видно покраснение. Эффект через ткань туники замедлялся, но достижение пика было вопросом времени. И вот тогда стоять ровно, не чесать спину и руки до крови будет безумно сложно!

Зубастый все-таки умудрился поставить под угрозу прохождение обряда! Ведь чужаку невдомек, что любое малейшее движение будет воспринято, как неуважение к Великому Янусу!

Я чесала руки ногтями за спиной, уже не в силах терпеть, а сама пыталась поймать взгляд чужака, пока мужчины танцевали приветственный танец богам.

И как только Дерек посмотрел на меня, я одними губами сказала: – Не шевелись!

А чужак просто отвел взгляд с непоколебимым видом.

«Как Дерек держится?!» – недоумевала я.

Зуд просто нестерпимый, у меня даже руки опухли, и кожа от ногтей содралась в кровь! А Дерек стоит, словно ничего не происходит, только шея алеет.

Видно же, что жутко горит!

– Великий Янус – хранитель леса! – начал отец, и Зубастый вышел в первый ряд, чтобы насладиться зрелищем.

Теперь бывший жених мог только наблюдать. Это была его последняя возможность исподтишка достать до торговца. Когда чужак станет своим, только драка ни на жизнь, а на смерть будет выходом!

– На твоих глазах принимаем мы в свои ряды Дерека, сына Гор, за его мужество, – громко говорил вождь. – Этот человек спас Пернатую, пожертвовал половиной своей жизни, чтобы и она прожила половину своей. Он доблестно принял вызов Зубастого, хоть и был серьезно ранен нашими врагами – Полевками, и в жаркой схватке отстаивал свою жизнь.

Дерек выглядел так, словно все почести летят не в его адрес. Настолько невозмутимо, настолько отстраненно, что я не могла отвести глаз. Или он таким образом держит себя в руках и боится даже двинуть бровью?

– Великий Янус, теперь я понял, что обелиска не зря попала в руки к этому человеку. Мы, Лесные, всегда прислушиваемся к твоим советам.

Ведунья передала Дикому чашу с густой зеленой жижей – выжимкой из трав священного леса.

– Соки леса, что проникнут в твою плоть, сотрут прошлое, – вождь обеими руками дал чашу Дереку, и тот залпом опустошил пиалу.

Ведунья подала следующую чашу с разбавленной нектаром кровью варта, известного тем, что никогда не выходит за территорию леса:

– Это кровь великого хищника нашей земли – варта, чтобы ты всегда знал, где твой новый дом.

Торговец скосил глаза на вытянутый сосуд, кажется, затаил дыхание и в два приема расправился со вторым ритуальным напитком.

Лесные вкатили бочку с дождевой водой, в которую должен был погрузиться с головой Дерек, тем самым символизируя свое перерождение.

– Пернатая, помоги своему спасителю снять шкуру, – велел вождь.

И тут до меня дошло все коварство Зубастого. Выдержать жуткий зуд очень сложно, но возможно. А вот от контакта с водой сок корня лишь сильнее въедается в кожу, оставляя ожоги. Единственное спасение – песок, который оттянет на себя весь вред, но никак не вода!

На лице Зубастого застыла предвкушающая улыбка. Боль, которую должен был с минуты на минуты испытать Дерек лишит его сознания! Еще никто не выдерживал такого, оставаясь на ногах!

И как я сразу не сообразила! Но что сейчас можно сделать?

Я встала напротив торговца и потянулась к узелку, понимая, что отступать нельзя никому из нас.

– На тебе сок корня лютвика, который при соприкосновении с водой оставит жуткие ожоги. В бочке ты потеряешь сознание… – Я шептала это прикрывая рот протянутыми к мужчине руками, делая вид, что закопалась с узлом.

– Угу.

И это все, что он мне скажет?

Я сняла шкуру, и чем дольше держала в руках, тем больше создавалось ощущение, что держу раскаленные угли.

Внимательно посмотрела на лихорадочно горящие щеки Дерека и поняла, что вся невозмутимость – показная. Мужчина тратит всю энергию, чтобы не разодрать себе спину в кровь и остаться спокойным.

– Держись, – я опустила глаза, искренне желая, чтобы чужак прошел обряд. – На поясе есть острая застежка. Ткни ей себя во время погружения, чтобы.

– Пернатая! – окликнул отец. Я была вынуждена склонить голову и отойти, безмолвно наблюдая за происходящим.

Я постаралась бочком и как можно быстрее повесить шкуру на перекладину. Лобное место было засыпано речным песком. Я захватила пару горстей и растерла между ладоней, унимая жалящую боль.

Если у меня ощущение, словно сотни пчел одновременно выпустили жала в мои руки, то что с чужаком?

Дерек поднялся по самодельной лестнице и встал, ожидая слов вождя.

– А теперь окунись с головой в дождевую воду, что скатилась по листьям леса и переродись Воином из клана Лесных! – громко сказал Дикий, и все присутствующие поддержали его гортанным «рь-рь-рь-рь-рья!».

Все, кроме взволнованной меня, и предвкушающего Зубастого!

Честно говоря, я ждала, что Дерек отступит. Ожоги, да еще перспектива потерять сознание и не пройти обряд – весомый аргумент, чтобы отправиться прочь из леса и жить спокойной жизнью торговца.

Зачем ему это сдалось? Или это уже дело чести?

Я поймала взгляд чужака в сторону Зубастого и поняла, что настоящее противостояние титанов только начинается! Двум таким лидерам будет тесно в клане!

Дерек сиганул в бочку, погрузился с головой, и я закрыла глаза. Все!

Тишина прошлась тяжелой походкой, хриплым дыханием коснулась моего затылка, на котором волосы встали дыбом.

Раз, два, три.. .десять… – считала я про себя, понимая, что скоро Лесные вытянут его из воды, а Зубастый выскажется, что Янус не хочет видеть чужака среди соклановцев. И никто не сможет ничего возразить против такого знака судьбы!

Но вдруг раздался плеск воды, и в разные стороны полетели сотни брызг!

– Приветствуем тебя, Воин, сын Леса! – объявил вождь.

Застучали барабаны, затопали Лесные в знак приветствия Воина. А я смотрела на свежие волдыри на шее мужчины и на глазах выступили злые слезы.

Зубастый плюнул на землю и растворился в толпе, бросив на прощание пристальный взгляд на меня.

Правильно, что боишься моей реакции, бывший женишок! Ты перегнул палку!

Я сделала шаг назад, потом еще один и еще, пока сама не скрылась за спинами Лесных. Развернулась и со всех ног побежала к Травнице, надеясь, что у нее есть мазь от жутких волдырей!

– Не дам! – отрезала старушка, едва завидела меня на заросшей тропе у своего дома. Травница сидела на крыльце и хрустела жареными кузнечиками из банки.

От резкого ответа я остановилась, а потом собрала всю смелость подошла к женщине.

– У торговца жуткие… – попыталась я разжалобить пожилую женщину.

– Неважно, что случилось во время обряда. Это воля богов! Я вмешиваться не буду и тебе не советую, – рука с кожей, как у молодой девушки, протянула мне горсть хрустящих насекомых. – На, возьми!

– Спасибо, не хочу, – сглотнула я отвращение.

– Не тебе даю! Накорми своего чужака, – Травница отвернулась, раскрыла ладонь, и мне ничего не оставалось, как подставить руки и, морщась, поймать подачку.

– Это поможет с ранами? – только из-за этого я превознемогала неприязнь.

– Нет, просто вкусно, а ты нос воротишь, – хохотнула женщина, и кузнечики посыпались из моих рук на землю.

– Ой, я не специально…

– Переводишь еду, Пернатая! – возмущенно шаркнула пяткой по земле Травница и подняла укоризненный взгляд.

Я посмотрела на свои руки и не поверила глазам – покраснение прошло, унялся зуд! Только красные борозды от ногтей саднили.

– Так это помогает?!

– Т-ш-ш! Что расшумелась-то? – поморщилась старушка. – Тебе помогает, за кого просишь

– не поможет!

– Не дадите, да? – я посмотрела на банку жареных кузнечиков, думая, что сама смогу наловить и приготовить лекарство.

– Лови не лови, жарь не жарь, а секрет не в кузнечиках, – хмыкнула Травница. – Тебе помогла, ему не буду. Против богов не пойду. Посмотри на меня – я половину красоты отдала за подобную выходку, а ничего не исправила!

Женщина показала мне две руки: одну скрюченную болезнью кости, со сморщенной кожей, а другую – с гладкой, молодой.

– Видишь? А в глаза мне посмотри? Есть поволока?

– Никакой, – я давно заметила, какими по-молодому яркими были ее глаза.

– А теперь на лицо само, что сморщилось, подобно сухофрукту? – она обвела пальцем овал лица с маской сожаления. – Ты и так достаточно заплатишь за его спасение. Походит с ожогами, ничего! Мужчину они не испортят!

– Но.

– Уходи! – Травница, кряхтя, встала. – Устала от тебя. Брысь, Пернатая! Улетай отседава!

Я вернулась на лобное место как раз к концу приветственного танца воинов. Обряд принятия подходил к концу, и я успела поднять чашу нектара со всеми.

– Да здравствует Великий Янус! – прокричал вождь, и все дружно повторили за ним. – Да здравствует Воин! Теперь лес – твой дом, а все Лесные – семья!

Дереку, как виновнику обряда, нужно было выпить из огромного ковша до дна, и он с успехом справился.

– Пернатая! – позвал вождь, и я выдохнула про себя, что успела вернуться до того, как понадоблюсь отцу.

– Да, вождь? – я застыла перед Диким в ожидании.

– Заплети Воину его первую косу!

Я с удивлением посмотрела на отца. Косу? Да у него же короткие волосы, из чего там плести? Но возражать не посмела.

– В честь каждой победы над врагом или духом мужчины племени плетут косу! Воин, с этого момента твои волосы – твое сокровище, не стриги их. Первый подвиг ты уже совершил – победа над собственным духом во имя спасения другого человека. Склони же голову, чтобы начать отсчет твоей доблести!

Перед Дереком поставили пень, на который он сел, и я в нерешительности встала сзади. Первую косу Воину обычно плетут матери, но у Дерека здесь не было родни. Что ж, нужно меньше думать, а больше делать, а то Лесные и так косятся.

Я осторожно взяла две короткие пряди, отделила третью и засмотрелась на огромный волдырь на шее, который порвался и оголил красное выжженное пятно.

Как же, должно быть, больно!

Воротник елозит по ране туда-сюда, доставляя, наверное, адские ощущения. Но Воин и виду не показал, что его что-то беспокоит.

Я на секунду прикрыла глаза, а когда открыла, начала быстро сплела косу, закрепив упругим кольцом волокна окусника.

– Готово, вождь! – сделав финальный узел, я почтительно поклонилась отцу и отошла в сторону.

– Когда Воин поправится после ранения, я подарю ему жилище. А пока он поживет под защитой моего дома!

– Правильно! Верно! Добро! – согласились Лесные, одобрительно кивая.

Мужчины клана внесли кабана, привязанного к палке, и разместили на двух рогатинах. Вождь достал из-за пояса свой любимый кинжал и повернулся к Дереку:

– Воин, это мой подарок за жизнь дочери!

Все знали, как для любого мужчины клана дорог любимый кинжал, поэтому ахнули от удивления!

Дерек с почтением принял подарок двумя руками и низко поклонился.

– Воин, преподнеси жертвенный дар богам, вонзив клинок в самое сердце кабана!

–Рь-рь-рь-рь-рь-рья! – донесся со всех сторон боевой клич. Его подхватили даже старики, женщины и дети клана.

И Дерек вонзил острие в самоей сердце животного!

Обряд подошел к концу, все тихо разбрелись по домам, удовлетворенные зрелищем. Один Зубастый, скрестив руки на груди, остался стоять там, где стоял.

Я, уходя, чувствовала его тяжелый взгляд, хоть и ни разу не обернулась. Идя рядом с отцом и Воином, я чувствовала себя в безопасности, но что будет, при личной встрече? Злой огонек в глазах бывшего нареченного пугал!

– Я должен воздать молитву богам вместе со старейшинами, – сказал отец, когда остановился у нашего дома. Затем наклонился ко мне и прошептал: – На верхней полке шкафа возьми коробочку черного цвета. Там мазь. Обработай ей раны Воина, Пернатая.

Не дай появиться спайкам, иначе он станет неповоротливым. Это плохо для воина.

Не веря ушам, я широко распахнула глаза. Может, мне послышалось?

Но, судя по лукавой улыбке Дерека, я все правильно расслышала! И он тоже!

Отец прознал, что это работа Зубастого и пытался исправить ситуацию? Не хотел, чтобы Лесные узнали о травме и поэтому попросил меня лечить ожоги?

Я быстро нашла коробочку с вонючей мазью, повернулась к Дереку и застыла на месте. Воин отлеплял от спины тунику с таким мученическим выражением лица, что сердце жалобно дрогнуло. Бедный!

– Давай помогу!

Но стоило мне подойти ближе, как мужчина сжал зубы и одним движением сорвал рубашку.Дерек растянулся на кровати и замер на животе, а я не смела прикоснуться к тому ужасу, что творился на спине.

– Ты, наверное, готов убить Зубастого… – пробормотала я, загребая пальцем коричневую мазь.

– Чем больше с его стороны пакостей, тем меньше я хочу его убивать.

– Почему?

– Потому что я не дерусь с трусами. А пакостить из-за спины – это низость.

Моя рука дрогнула, я сильно нажала пальцем на волдырь, и мужчина вздрогнул от боли.

– Я буду осторожней!

– Не оставайся с Зубастым наедине, Пернатая, – вдруг сказал Дерек.

– Почему ты так говоришь? – я медленно размазывала целебную пасту, стараясь не давить.

– Потому что ты не знаешь, что происходит в голове у мужчин, особенно наедине с женщинами.

– Ну мы же наедине…

– И ты думаешь, мои мысли чисты?

– Думаю, что тебе не до меня, – я зачерпнула еще мази, но не успела нанести на кожу.

Дерек резко поднялся на руках, привстал и повалил меня на кровать. Подмял под себя так, что я еле дышала, и шепнул в губы:

– Теперь ты чувствуешь себя в безопасности?

Несколько секунд стояла звенящая тишина, и я слышала, как с каждой секундой дыхание мужчины становилось тяжелее и глубже. Голубые глаза гипнотизировали, словно дудочка укротителя змей кобру. Вонь мази отошла на второй план и нос заполнил незнакомый запах. Приятный, будоражащий, экзотичный.