Двое в лифте. Рассказы бесплатное чтение
Двое в лифте
Вася вылетел за дверь и сразу же столкнулся с сыном, двенадцатилетним Вовкой. Тот, держа хоккейную клюшку, с удивлением уставился на отца.
– О, пап! А ты чего?
– Привет, сынок! – на ходу поприветствовал Вася. – Мама твоя не в настроении. Выживу – расскажу!
Торопливо сбежал по лестнице. Был он босиком, в одной футболке и спортивных штанах.
– Пап, а ты куда? – крикнул Вовка и тут же отскочил в сторону, потому что из-за двери вылетела мать.
– О, мам! А ты чего?
– Привет, привет, сынок! – крикнула Галя. На ней был домашний халат и сапоги. Отобрала у сына клюшку и, держа ее наперевес, полетела вниз.
– Мам! Это моя клюшка! – возмутился Вовка.
– Прости, сынок! – донеслось снизу. – Но мне она сейчас нужнее! Ты поешь! Там котлеты и суп!
Вовка прислушался, но услышал только шелестение отцовских голых пяток и цокот каблуков матери. Пожал плечами и вошел в квартиру.
***
– Стой, паразит! – орала Галя, размахивая клюшкой. Бежать было неудобно. Сапоги на шпильке для подобных забегов годились мало.
– Да нифига! – обернулся на бегу Вася, резво перебирая ногами по снежному насту.
Прохожие с удивлением смотрели на них, бегущих в сторону детской коробки-катка.
Вася залетел на лед и, скользя, выбежал на середину, распугав малолетних хоккеистов. Обернулся и посмотрел на жену, в растерянности застывшую у бортика. Она коснулась мыском сапога зеркальной поверхности, не решаясь сделать шаг. Васька с облегчением выдохнул, выпуская проспиртованное облачко пара.
– Домой можешь не приходить! – Галя с угрозой помахала клюшкой.
– И не приду! – Вася стал пританцовывать. Совсем не от веселья, просто голые пятки обжигал лед.
– Холодно тебе, да?! – злорадно спросила жена. – Заболеть не боишься?
– После двадцати лет жизни с тобой я уже ничего не боюсь! Да после тебя мне сам черт – друг и брат! – запальчиво выкрикнул Васька. – А если заболею и помру, то пусть похоронят меня с почестями! И пусть ко мне на могилку приходят Вовка и Анька! А еще Колька пусть за меня стакашек опрокинет, за друга своего! А ты туда чтобы носа не показывала! Я тебя там видеть не желаю!
– Ты деньги пропил! Все! – горестно бросила Галя и пошла прочь, волоча за собой клюшку.
Вася виновато вздохнул. Он прекрасно понимал, что это была последняя капля в чашу терпения жены.
Когда Вася, синий от холода, поднялся на свой этаж, у двери его ждал старый чемодан, любимая гитара, поломанная удочка и пара зимних ботинок. Вася уже было потянулся к звонку, но тут же передумал. Ибо вину свою чувствовал отчетливо. Нащупал в кармане треников несколько смятых купюр, обулся, подхватил свой нехитрый скарб и нажал на кнопку вызова лифта.
Полгода спустя…
– Ой, подождите! – Галя подбежала к закрывающимся дверям лифта. Между уже готовыми сомкнуться створками вылезла широкая мужская ладонь – двери, наткнувшись на преграду, разъехались.
– Спасибо вам огромное! – Галя забежала в кабинку, готовая одарить галантного незнакомца благодарной улыбкой. Улыбка так и погасла на взлете – перед ней стоял Вася, с которым она не виделась с зимы.
– Ты?!!! – удивилась она. – Ты что делаешь в моем лифте?!
Вася улыбнулся, потер гладко выбритые щеки.
– А с каких пор лифт стал твоим? – поинтересовался он. Был он трезв (что удивительно), опрятно одет (что подозрительно) и благоухал хорошим парфюмом (что вообще было за гранью).
– Ты меня прекрасно понял, – смутилась Галя. – Зачем пожаловал?
– Пришел навестить тебя и детей, – ответил он.
– Анька в институте, Вовка у друзей. А вот лично я – тебя не звала!
Двери лифта закрылись. Вася потянулся к кнопке нужного этажа.
– Не-не-не, дорогой! – запротестовала Галя. – Давай-ка выкатывайся, я тебя видеть не хочу! Детям скажу, что приходил, и на этом – всё!
– Давай чаю хоть попьем, а? – нахмурился Вася. – Как в старые добрые времена.
– В старые и добрые времена ты кроме коньяка и водки ничего не пил. Иди свою цистерну со спиртом допивай! Вместе со своим драгоценным другом Колей! – Галя была непреклонна. – Кстати, он что, тебя выгнал, да? Ты даже ему надоел!
Вася упорно нажал на кнопку. Кабина дернулась и поплыла вверх.
– Ты глухой, что ли? – возмутилась Галя. – Я тебе, кажется, русским языком сказала: видеть тебя не хочу!
Она ударила по оплавленной кнопке «стоп». Лифт дернулся, останавливаясь.
– А мы все-таки попьем чаю! – Вася надавил на кнопку восьмого этажа. Лифт загудел и продолжил движение.
– А я сказала, нет! – палец утопил красную кнопку до упора. Кабина замерла.
– А я настаиваю! – Вася надавил на кнопку. Лифт не двигался. Палец снова нажал, с тем же результатом – лифт стоял.
– Ты лифт сломал! – взвизгнула Галя. – Ну вот почему там, где ты появляешься – всегда разруха и хаос?!
– Краски не сгущай, – растерянно пробормотал Вася. – Я созидатель. Ну или скромно – творец!
– И что же ты создал такого выдающегося, творец? – ехидно поинтересовалась жена.
– Детей наших! Будешь спорить? – язвительно спросил Вася, щелкая кнопкой. – Да что за ерунда?!
– А не надо было своими ручонками шаловливыми на кнопочки нажимать! – зло ответила Галя.
***
У дверей лифта на третьем этаже собрались соседи, возмущенные тем, что теперь им придется подниматься на свои этажи по лестнице.
– Васька! Ты на кнопку вызова диспетчера нажми! – грохотал в створки лифта Михаил, грузный мужчина, живущий на пятом этаже.
– Мишаня! Ты самый умный?! Я ее нажал, так она провалилась! – донеслось глухое. – Ты звякни диспетчеру или там куда надо… в аварийку, что ли…
– Васька! – возмущалась баба Капа, соседка с шестого. – Пришел, мудозвон, лифт сломал! Зачем приперся?!
– Уважаемая Капитолина Алексеевна, идите лесом! – донеслось из-за створок лифта.
– Галка! Тресни его чем-нибудь тяжелым! – приказным тоном выкрикнула бабулька.
– Да нет у меня ничего тяжелого, баба Капа! – отозвалась Галя.
– Слышь, Васька?! Нассышь в лифте, я тебя, контрацептив ты дырявый, заставлю там все вылизывать! – бушевала баба Капа.
Стоящая рядом с бабкой интеллигентного вида и предпенсионного возраста женщина в ужасе прижала руки ко рту. Это была Ольга Семеновна, соседка с девятого этажа, профессор кафедры русского языка гуманитарного вуза, а заодно и доктор филологических наук.
– Капитолина Алексеевна, голубушка! Не стоит так выражаться. Как сказал Тургенев: «Берегите наш язык, наш прекрасный русский язык – это клад, это достояние…»
Баба Капа нетерпеливо перебила.
– Не лечи меня, Олька! Как пел Юрий Хой: «Матерщиной нашей русской обложи и не ссы! Как учили нас деды, как учили отцы!»
Бабка затрясла седыми волосами, притоптывая в такт играющей в голове мелодии. Ольга Семеновна закатила глаза и покачнулась, казалось, еще немного – и она упадет без чувств. Хорошо, сосед Михаил вовремя поддержал. А баба Капа уже поднималась по лестнице, тряся головой и напевая что-то там из репертуара "Сектора газа"…
***
– Я есть хочу. Долго мы здесь будем торчать?! – Вовка сидел на скамейке и смотрел на окна квартиры.
– Пусть помирятся. Как следует… – ответила Аня, симпатичная восемнадцатилетняя девица, раскачиваясь на качелях.
– А мы что, им мешать будем? – недоуменно спросил Вовка. – Пусть себе мирятся.
Сестра не ответила. Откуда ее малолетнему брату знать, что большинство взрослых после долгой ссоры мирятся довольно своеобразно, отдаваясь этому нехитрому делу со всей животной страстью. Как еще говорят: словно в последний раз.
– Попозже позвоним папе! – отрезала Аня, наблюдая, как в их подъезд входит мужик в синем комбинезоне. Мужик был пьян, его знатно штормило. В руке колыхался чемоданчик для инструментов.
***
Освещение в лифте замигало. Погасло, потом снова загорелось.
– Когда уже они приедут?! – нетерпеливо спросила Галя. Ей хотелось домой, принять душ, вытянуть свои усталые от дневной беготни ноги. А вместо этого она сейчас вынуждена стоять в маленькой коробке, наедине с ухмыляющимся мужем.
– Сказали, в течение часа, – ответил Вася. – Торопишься?
– Вот почему ты такой? – устало спросила она.
– Какой?
– Ты мне за эти двадцать лет все нервы вымотал! Чего тебе не хватало, а?
Вася задумался. Действительно…
– Загулы эти твои недельные, – продолжала Галя. – Три раза под капельницей. Белочки. Деньги, которые я копила на ремонт квартиры, пропил!
Вася молчал, глядя в пол. Сказать в свое оправдание было решительно нечего. Все так и есть…
– Ну, что молчишь? – Галя пыталась заглянуть ему в глаза, которые тот усердно прятал.
– Права, мать, права! – вздохнул Вася. – Но я изменился. Ты же видишь!
– Кстати, да! – воскликнула Галя. – А почему ты вдруг стал похож на человека? Где ты так эволюционировал? И пахнет от тебя приятно. Одеколон такой, недешевый…
– Галя, не поверишь! – Вася сделал честные глаза и вытянул вперед ладони. – Заработал. Сам. Вот этими мозолистыми руками.
– Одежда приличная, чистая, выглаженная…
– Все сам! Вот этими мозолистыми руками!
– А как насчет женщин? Ну, в интимном плане?
– Да говорю же, все сам! Вот этими мозолистыми руками! – на автомате ответил Вася.
Галя рассмеялась. Васька, Васька… А может и правда – изменился? Хоть и говорят, что алкоголики – это всерьез и надолго, но сейчас перед ней стоял абсолютно другой человек. Да, со следами былых алкогольных подвигов (это уже не замаскируешь), но видно же, что давно не пьет.
– Ты закодировался? – задала она справедливый вопрос.
– Да! Уже три месяца не пью! – с гордостью ответил Вася. – Я почему от Кольки-то съехал… Не по пути мне с ним. Он мою идею с кодировкой не поддержал, поэтому стал моим идейным врагом. А я ему предлагал! Не захотел, ну и черт с ним!
Вася, видя сомнения на лице жены, решил пустить в ход тяжелую "артиллерию". Вытащил из кармана бумажник. Новый, хрустящий. Демонстративно раскрыл. Вытащил оттуда пачку денег – сплошь красненькие купюры.
– Вот! Все накопленное за последние три месяца. Здесь все заплаты, подшабашил еще немного… Тратил только на еду и одежду. Кольке с квартплатой помогал, естественно… Ну и на опохмел ему выделял…
Аргумент подействовал. Даже не приличной суммой, а самим фактом, что деньги ей протягивает человек, который привык все спускать на спиртное. Галя задумалась. Вася, держа в руке деньги, тоже молчал.
***
– Тук-тук! – вдруг услышали чей-то голос по ту сторону лифта. Затем действительно постучали. Расхлябанные двери затрясло.
– Войдите! – машинально ответил Вася.
– Как дела? – донеслось вкрадчивое.
– Нормально, стоим, – Вася решил, что это очередной жилец.
– Ты молодец, мужик! – похвалили с той стороны лифта. – Была бы баба, давно бы уже раскисла!
– А ты кто? – спросил Вася. – С какого этажа?
– Я лифт пришел ремонтировать. По вызову, так сказать!
– Так идите и ремонтируйте! – возмутилась Галя. – Стоит тут лясы точит!
Молчание. Затем:
– Мужик, а ты там не один, что ли?
– Ну да. С женой!
– Со своей?
– Ну не с твоей же! – похоже, Васю ситуация только забавляла.
– А у меня нет жены! Ушла! – за дверями лифта послышалось что-то похожее на бульканье. Вася опытным слухом сразу определил, что его невидимый собеседник пьет прямо из бутылки.
– К другому? Ушла к кому? – сочувствующе спросил Вася.
– К другу. Лучшему, – громкий вздох, щелканье зажигалки. Сквозь тонкую щель между дверей потянуло сигаретным дымом.
– Сочувствую, – искренне сказал Вася из мужской солидарности. – Ну, ты не переживай. Еще найдешь женщину…
Галя не выдержала.
– Вы оба – заткнитесь! На полянке, что ли?! А вы там, снаружи который, идите уже ремонтируйте лифт!
Молчание. Затем вопрос:
– Мужик! А тебя как зовут?!
– Василий! А тебя?
– Григорий! Очень приятно!
– Взаимно!
– Это что такое?! Люди в коробке сидят, а он тут разговоры разговаривает! – заорала Галя. – Я буду жаловаться! Как ваша контора называется?!
– ЛифтКомфортМонтажКомплектГарантСервис-плюс! – хихикнули снаружи.
Вася, хохоча, съехал по стенке. Галя просто взорвалась. Она разразилась таким трехэтажным матом, что даже баба Капа по сравнению с ней – выпускница Смольного института благородных девиц.
***
Григорий, подгоняемый матерными проклятиями из лифта, начал свое движение по ступеням на последний этаж, где располагалось машинное отделение. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Добитая им три минуты назад чекушка водки давала о себе знать – пробирал пот, идти было тяжело и, если честно, влом. Достигнув шестого этажа, наткнулся на бабу Капу.
– Кто такой? – старушка бесцеремонно встала на пути.
Григорий ничего не ответил, пытаясь отдышаться. Привалился к перилам.
– Сантехник, что ли? – продолжала допрос баба Капа, разглядывая его синий комбез и ящик с инструментами. – Слушай, у меня кран подтекает.
– Бабуля, я не… – начал Григорий.
– Не бесплатно же! – перебила бабка. – У меня наливочка сливовая есть. Закусить тебе тоже соображу. Чё мыслишь по этому поводу?
Григорий задумался. Сливовую наливочку он никогда не пробовал… Да и делов-то – кран! Пять минут! А те двое в лифте – подождут. Тем более – муж с женой. Им есть, чем заняться…
– Ладно, бабуля, уговорила! – махнул рукой Григорий, заходя в распахнутую дверь квартиры.
– Ай, молодца! – одобрительно закивала баба Капа. – Говнотопы свои скидывай! Тапки сейчас дам…
***
В кармане пискнуло. Вася деловито вытащил дорогущий смартфон. Прочитал сообщение от дочери: «Пап, ну что? Ты с мамой помирился?»
Палец уверенно забегал по виртуальной клавиатуре: «Аня, мы с мамой застряли в лифте.»
…. «В смысле?»
… «В прямом!»
… «Мы маму видели, она зашла сразу после тебя. Получается, что вы там уже больше часа?!!!!»
… «Да.»
… «Пап, извини, но ты просто пи…дец!»
… «Сам страдаю.»
… «Надо же кого-то вызвать?!»
… «Уже вызвали. Пришел мастер.»
… «Ладно. Мы тогда с Вовкой по лестнице поднимемся. Он задрал уже своим нытьем!»
… «Конечно, сразу надо было! Это я что-то проперся, не сообщил.»
… «Маме не говори о нашем сговоре!»
… «Я что, дурак?»
… «Не знаю…»
Вася спрятал телефон. Галя, прищурившись, смотрела на него.
– С кем переписывался? – спросила она.
– По работе! – важно ответил Вася.
– С женщиной? – допытывалась жена, чувствуя уколы ревности.
– Да, весьма требовательная особа. Далеко пойдет, – кивнул муж. – А ты что, ревнуешь?
– Ха! Не смеши меня! – засмеялась Галя. – Ревную, ага. Бегу, и волосы назад!
Она скрестила руки на груди, насмешливо глядя на мужа.
– А у тебя был кто? – спросил Вася.
– Ты о чем? – Галя искренне не поняла вопроса.
– Ну, мужчина, – уточнил Вася. – Мало ли…
– Успокойся! – снова засмеялась жена. – Какой мужчина? Работа, дети, дом! За день так набегаешься, ни о каких мужчинах не думаешь. Руки-ноги от усталости отваливаются.
– Это замечательно! – Вася выдохнул с облегчением.
– Что именно?
– Я имею ввиду, замечательно, что мужчины не было… – покраснел Вася. Хорошо, что в полумраке лифта это было не так заметно.
Но Гале и не надо было ничего замечать – она почувствовала в его тоне, что для него это было действительно важно. И ей, чего уж скрывать, это понравилось.
– Я уже стоять устала. Что-то не торопится твой Григорий… – нарочито равнодушно сказала она, решив сменить тему.
– Да ладно! Человек знает свою работу, – уверенно ответил Вася. – Мне кажется, он сейчас все делает, чтобы нас отсюда вытащить!
***
Слезы струились по небритым щекам, стекали по аккордеону и падали на стершийся линолеум. Григорий жалобно выл, растягивая меха. Баба Капа всхлипывала, нарезая докторскую колбасу и приговаривая:
– Панки форева… Панки навсегда…
«Ах, отпусти меня, товарищ старшина-а-а!
Я простой советский бомж, а не шпана-а-а…»
На столе стояли две бутылки сливовой наливки. Первая, уже допитая, валялась у батареи. Нехитрая закусь. Пепельница.
Баба Капа вытерла полные слез глаза. Откупорила бутылку, разлила по граненым стаканам. Щедро, до краев.
– Хорошо поёшь, Гришенька. Давай махнем за Юрочку Хоя…
Григорий поставил аккордеон на пол. Поднял стакан. Выпили не чокаясь. Захрустели маринованными огурцами. Григорий жевал и хмурился.
– У вас никогда такого не было, Капитолина Алексеевна? Вот когда чувствуешь, что должен что-то сделать, а не можешь вспомнить что… Как будто дело какое-то незаконченное у меня…
Бабка подняла стакан. Выцветшие голубые глаза под седыми бровями смотрели внимательно.
– Какое дело?
– Не помню, – Григорий жалобно всхлипнул.
– Тебе обязательно надо все запороть? – нахмурилась бабка. – Сидим же душевно! Какие дела-то у тебя?! Кран мне починил, больше никаких дел у тебя сегодня нет! Я тебя освобождаю от всех дел! Стакан поднял! Живо!
– За что? – Григорий послушно взял стакан.
– А давай за твое здоровье! – торжественно предложила бабка. – Мне все равно, а тебе приятно!
Чокнулись, выпили, захрустели огурцами. Григорий поднял с пола аккордеон.
– Вот это дело! – одобрила баба Капа. – Давай нашу – «Колхозный панк»!
Руки весело растянули меха:
«Из колхозной молодежи панковал один лишь я!
Я носил портки из кожи, и был грязный как свинья…!»
***
– Ну куда ты лезешь? – Галя, смеясь, отбивалась. – Я тебя, между прочим, еще не простила!
– Потом простишь! – Вася прижал жену к стенке. Впился губами в шею. Галя хихикала, глядя в изрисованный потолок.
– Ну чего ты смеешься?! Снимай уже эту свою рубашку! – Вася сгорал от нетерпения.
– Это блузка!
– Блузка, рубашка – какая разница! – Вася расстегнул штаны.
– А вдруг лифт поедет? – кокетливо спросила Галя.
Обвила его шею руками, Вася подхватил жену, но не удержал – руки предательски разжались, и Галя грохнулась на грязный пол.
– А-а-а! – завизжала она. – Ты мне юбку запачкал!
Вскочила, налетела на мужа.
– Да ладно тебе! – отбивался Вася. – Подумаешь – юбка! Да я тебе миллион таких куплю!
– Купит он, – бурчала Галя, отряхиваясь. – Все! Не подходи ко мне! Иди своими мозолистыми руками работай!
Вася от досады шарахнул в стену кулаком. Сильно. И даже не сразу понял, что произошло в следующий момент. Освещение вдруг стало ярче, а по кнопкам весело пробежали огни. Где-то в глубинах шахты громко завыли механизмы, лифт дернулся и пополз наверх. Галя радостно замерла, прислушиваясь.
– Григорий – красава! – в восхищении выдохнул Вася.
***
– Жениться тебе надо, Гришка! – захмелев, сказала баба Капа.
– На ком? – Григорий тыкал вилкой в клеенку, пытаясь наколоть кусок колбасы на тарелке.
– Откуда я знаю, на ком? – засмеялась бабка. Взяла бутылку, налила. – Найди женщину. Парниша ты видный, руки не из ж..пы растут! Да тебя любая с потрохами заберет!
– Жену хочу вернуть… – признался Григорий.
– И ты туда же! – вздохнула бабка. – Один вон сегодня вернулся. Полгода где-то шатался, как кот помойный, а сегодня нарисовался! В лифте застрял, вместе с женой.
Григорий сморщил лоб, поднял на бабку разбегающиеся в стороны глаза. Усилием воли глаза были собраны в кучу, появились признаки осмысленности.
– Как вы сказали? Лифт? Лифт?! Лифт!!!!!! – заорал он, вскакивая.
Бабка поморщилась.
– Эк ты возбудился!
– Вспомнил! Я же сюда лифт пришел ремонтировать!
– Ты же сантехник?
– Я не говорил этого!
– А тогда какого хрена ты здесь шкуру трёшь?! – рявкнула бабка. – Иди лифт чини! Мне завтра за пенсией идти!
Григорий вылетел за дверь, не попрощавшись. Ударил по кнопке лифта. Когда двери раскрылись, шагнул внутрь, нажал на девятый.
«Блин! Прости, Василий!», – виновато думал он.
На девятом торопливо вышел. Вдруг замер. Обернулся. Посмотрел на закрывающиеся двери лифта.
– А что происходит-то? – прошептал он. – И где Василий?
***
– Ура! Папочка вернулся! Мы так скучали! – Аня бросилась на шею отцу. Вовка, согласно сценарию, обнял его и всхлипнул.
Галя только рукой махнула, глядя на идиллию. Все с надеждой уставились на нее.
– Ты чаю хотел? – сдалась она. – Пойдем! Поживем-увидим…
Через пять минут вся семья в полном сборе пила чай на кухне. Будто и не было этих долгих месяцев разлуки. Трезвый отец, спокойная мать, улыбающиеся дети. Счастливая ячейка общества…
Утро
В очереди на консультацию к наркологу сидели двое мужчин. Оба благоухали перегаром. Удивительно похожие друг на друга помятостью опухших лиц – словно спившиеся братья-близнецы. А еще обоих ощутимо потряхивало.
– Ты как здесь? – спросил один, в синем комбинезоне, у ног – ящик с инструментами.
– Не знаю… – ответил другой, забулдыжного вида, с дрожащими руками. – Вчера белочку словил. Страшная такая, несимпатичная. Полночи чертей гонял. Вот, пришел проконсультироваться, может еще можно мне нормальным стать. Корефан вон закодировался, человеком стал, к жене вернулся. А ты чего?
– Я-то? Да синька работе мешает. Вчера пришел лифт ремонтировать, кирнул маленько перед этим, затем отвлекся, ну, чисто по профессиональному вопросу, и забыл про него. Как отшибло! Хорошо, обошлось. С памятью уже что-то не то…
– Ну, бывает, бывает… Давай хоть познакомимся. Меня Николаем зовут. Можно просто – Коля.
– Очень приятно. Григорий. Можно просто – Гриша…
Опоздал
Палец безрезультатно нажимал на кнопку. Лифт стоял. Тысячу лет не ломался, а тут…
Саша прислонился к изрисованным малолетним хулиганьем дверям. Прислушался. Наверху, между третьим и четвертым этажами, слышались приглушенные голоса. Женский и мужской. Понятно… Не повезло людям.
Саша поднялся на третий этаж.
– Живые?! – крикнул он.
– Живые! – отозвался мужской голос. – А кто это?! Ремонтник?!
– Саша! С шестого этажа!
– Какой еще Саша?! – раздраженно спросил женский голос. – Тут этих Саш!
– С шестого этажа, муж Маши! Бывший.
– Да ладно! Сашка! – восторженно отозвался мужской голос. – Я Вася! С восьмого! Узнал?!
– Привет, Вася! Узнал! Ты с кем там? С Галкой?
– Саш, а ты чего вернулся?! – отозвалась Галя.
– К Маше пришел, – уныло ответил Саша. – У нее есть кто?
– Откуда мы знаем?! Позвонил бы ей прежде, чем приходить!
– Да она номер сменила!
– И правильно сделала! Не надо было уходить от нее!
– Галя, это жизнь! – назидательно произнес Саша. – Люди расходятся, опять сходятся. Так бывает.
– Саш, а я тебя понимаю, – сочувствующе отозвался Вася. – Я сейчас тоже в похожем положении. Вернулся, так сказать, с добрыми намерениями, а в ответ – полное непонимание! И лифт еще этот сломался!
– Слушай, Вась, а может вызвать кого?! – поинтересовался Саша.
– Уже вызвали! Скоро придет! – выкрикнула Галя. – А ты, Саша, иди отсюда!
– Неласковая ты! – обиженно буркнул Саша. – Давай, Вася! Я тебе сочувствую!
– Это я тебе сочувствую! – хохотнула Галя. – К Маше он пришел, ага! Через пять лет! Тормоз!
По лестнице тяжело поднимался человек в синем комбинезоне. Был он пьян, небрит и хмур. В руке болтался ящик для инструментов.
– Здесь застрявшие? – поинтересовался он.
Саша кивнул и пошел вверх по лестнице.
Ступенька за ступенькой. От волнения вспотели ладони. Он переложил букет с розами в левую руку, вытер правую о джинсы. Волнение было вполне оправданным, все-таки пять лет прошло…
На четвертом этаже резко распахнулась дверь, в следующую секунду из-за нее вылетел толстый серый кот. Молнией, серым клубком, скатился по лестнице. Саша испуганно прижался к стене. Во несется! Пожар, что ли? Или землетрясение? Обычно коты это чувствуют…
Из квартиры выскочила девушка, вся присыпанная мукой – только большие синие глаза гневно блестели. В руке – большой половник.
– Куда Полечка побежал?! – выкрикнула девушка.
– Кто? – не понял Саша.
– Ну кот! – девушка нетерпеливо топнула ногой в зеленом тапке. Мука посыпалась ее волос белой, невесомой пылью.
– Туда, – он ткнул пальцем вниз.
Девушка взревела и помчалась по лестнице, размахивая половником и перепрыгивая через три ступеньки. Саша отчетливо увидел большие маслянистые пятна на ее футболке и светлых джинсах.
«Зоопарк какой-то, честное слово! Полечки всякие…», – в шоке подумал Саша. Продолжил движение вверх.
На шестом этаже подошел к знакомой двери. Нерешительно нажал на кнопку звонка.
– Кто там? – услышал он знакомый голос.
Саша уперся лбом в стальную дверь.
– Маша, это я, – просипел он севшим от волнения голосом.
– Маша – это я! А вот вы кто? – последовал ответ.
Прикалывается? Или действительно не узнает? Или может таким образом дает понять, что он не ко двору?
Саша не успел ответить. Дверь соседской квартиры распахнулась. Показалось лицо пожилой соседки. Это п..дец, товарищи! Встреча с Капитолиной Алексеевной в его планы никак не входила!
– Здравствуйте, Капитолина Алексеевна, – вежливо сказал Саша.
Соседка внимательно посмотрела на него.
– А-а-а, Шурик. Здравствуй, здравствуй, х…й мордастый! – язвительно ответила она. – Ты только посмотри на него! Нарядный, причесанный, с веником. Все по фэн-шую.
– Это не веник, а цветы! – оскорбленно ответил Саша, сжимая букет роз.
– Я вижу, что не огурцы! Машке, что ли?
– А кому же еще? – ответил он.
– А ты на кой сюда ноздри свои запилил? Погулял, а теперь вернуться решил, расп..здяй колхозный? – ехидно поинтересовалась бабка.
– Ну да. А что, нельзя? – Саша обиженно поджал губы. – Или опоздал?
– Ну почему опоздал? На свои похороны ты точно успел!
Нахмурился. С бабкой у него всегда были сложные отношения. Язвительная особа. Но если с Машей все сложится, то с бабулькой надо если не дружить, то хотя бы быть в состоянии перемирия, ибо таких врагов иметь – это лучше сразу в петлю.
– Капитолина Алексеевна! – дружелюбно начал он. – Я изменился. А ошибиться может каждый, это жизнь.
– Ха, жизнь! – хохотнула бабка. – Вот сейчас Машка тебе напихает в панамку, вот это будет жизнь!
Дверь открылась. Маша вышла и встала между ними, словно рефери между боксерами. Все такая же, ничуть не изменилась. Саша залюбовался бывшей женой. В сердце защемило, одно дело – скучать на расстоянии, другое – видеть ее перед собой, смотреть в эти бездонные синие глаза, вдыхать легкий аромат духов.
Одновременно с радостью навалились угрызения совести и чувство вины.
– Баба Капа, я разберусь, вы не волнуйтесь, – мягко сказала Маша и повернулась к бывшему мужу. – А ты зайди в квартиру. Быстро!
– Да мне как-то пох..й! – пожала плечами бабка. – Разбирайся. Твоя зверушка, тебе и решать. Будет барагозить, ты ему с левой – на! А потом хватаешь за уши и коленом в табло – на! Хочешь наглядно покажу? Шурик, ну-ка сюда подойди!
Баба Капа размахивала кулаками, имитируя бой с тенью. Саша быстренько прошмыгнул в квартиру. Привалился к двери, выдохнул с облегчением. Что-что, а играть роль мальчика для битья, пусть даже и в учебных целях, он не собирался. Неугомонная бабка!
В прихожую вышла маленькая девочка, держа в руках куклу. Саша остолбенел.
– Привет, – побормотал Саша.
Не понял? У Маши есть ребенок?
– Здрасьте, – кивнула девочка. – А ты кто?
– Я-то? – он задумчиво почесал бровь. – Саша. Знакомый твоей мамы, скажем так. А тебя как зовут?
– Катя, – ответила девочка, с любопытством разглядывая незнакомца.
– Катя, а где твой папа? На работе?
– Да. Скоро придет, – пожала узенькими плечами девочка.
Значит, у Маши уже есть муж и дочка. Зря я пришел. Опоздал…
Девочка подошла поближе.
– А ты откуда мою маму знаешь? – спросила она.
Саша вконец растерялся. Ну что он мог ответить незнакомому ребенку? Да и какой смысл уже что-то говорить?
Дверь открылась и в квартиру вошла Маша.
– Познакомились уже? Чудненько! Катюша, ты поиграй в комнате, а мы в кухне с дядей поговорим.
Саша оглядел чистую и уютную кухню. Этого домашнего тепла ему не хватало все эти годы.
– Слушаю, – Маша скрестила руки на груди.
– Соскучился, – признался Саша и покраснел. Положил цветы на стол.
– Пять лет не скучал, а тут на тебе? – насмешливо сказала Маша. – Любовница выгнала?
– А ты тоже не особо страдала, так? – вспыхнул он. – Ребенку сколько? Года четыре? Это получается, что после нашего развода ты сразу с кем-то сошлась? Я все посчитал. Недолго мучилась старушка!
Тонкие красивые брови удивленно взлетели вверх.
– Твоя фамилия Лобачевский? Что ты там посчитал, математик?
– Только не надо из меня идиота делать! Признайся, сразу после развода спуталась с другим? Да еще и ребенка заделали! Или он был твоим любовником еще при мне?
Маша засмеялась.
– Смешно?! – взбесился Саша. – Кто он? Отец девочки кто?!
– Хороший человек. Настоящий мужчина, надежный и верный. Не то что всякие…
– Это я-то всякий?!
– Слушай, ты зачем пришел?!
– Могу и уйти! – он демонстративно вышел из кухни. Обулся и, хлопнув дверью, вышел из квартиры.
Маша заглянула в комнату.
– Катюша, есть хочешь? – ласково сказала она девочке, играющей с куклой.
– Не хочу, – капризно отозвалась Катя.
– Как это не хочу? Как это не хочу? – Маша, улыбаясь, погладила ее по волосам. Затем подхватила на руки и закружила по комнате. – А что я твоим родителям скажу? Что я свою любимую племяшку голодом морила?
***
Дверь захлопнулась так сильно, что осыпалась краска со стен в подъезде. Саша, красный от злости, подошел к лифту и впечатал кулаком в кнопку.
Дверь соседней квартиры открылась.
– Слышь, Шурик! – крикнула баба Капа. – А я ведь тоже могу так хлопнуть! По крышке твоего гроба!
– А я другого от вас и не ждал! – в сердцах выкрикнул Саша.
Баба Капа вышла за дверь. Подошла к нему. Уперлась руками в бока.
– А ты чё дерзкий такой? Давно в чужих руках не обсирался?
Саша испуганно поежился, ничего не ответил, продолжая щелкать кнопкой.
– Не мучай кнопку, дятел! – бабка топнула ногой. – Лифт не работает!
– А у вас вообще что-нибудь работает?! – не выдержал Саша. Ударил по дверям лифта, отчего те задребезжали. Пошел к лестнице.
– П..здуй по холодку! – напутствовала баба Капа.
Саша бежал по лестнице вниз, чуть было не сбив плетущегося навстречу человека в синем комбезе и с ящиком для инструментов в руке. На его небритом лице отражалась широкая палитра человеческих страданий: от похмелья до «как же я ненавижу эту работу!»
***
Маша пила чай в кухне и хохотала. В соседской квартире, за тоненькой стенкой, баба Капа и неизвестный ей мужчина жгли напалмом – под аккордеон горланили песни воронежских панков, популярных в конце 80-х и начале 90-х.
«Ужас! Хорошо Катюшку родители забрали, это не для ушей четырехлетнего ребенка», – думала Маша.
Внезапно нахлынули воспоминания.
– Понимаешь, так бывает! – бубнил Саша, глядя в пол. – Это жизнь. Люди влюбляются, встречаются, расстаются. Мы женаты два года, и все это время я был уверен, что люблю тебя. Но я встретил Ларису и понял, что люблю ее. Понимаешь?
– А что тут непонятного? – ответила она. – Вполне жизненно, я бы даже сказала, классика. Давай ближе к делу. Это развод, так?
– Ну да. Если ты не против, конечно.
– Я только за! – спокойно ответила она. – Детей у нас нет, общего имущества не нажили, поэтому разведемся быстро.
– Слишком спокойно ты это приняла, – недовольно протянул Саша. – Такое ощущение, что я тебе вдруг стал безразличен.
Она только головой покачала. Как ребенок, честное слово! Большой обиженный ребенок с трехдневной щетиной на щеках.
– А чем ты недоволен? Собирай вещи и иди к своей Ларисе. Свободен как Куба.
– Лишний раз убеждаюсь, что я сделал правильный выбор! – Саша подошел к шкафу-купе и вытащил спортивную сумку. Принялся кидать в нее свои вещи. Делал он это нервно и демонстративно.
Через двадцать минут со словами «До встречи в ЗАГСе! Созвонимся!» он ушел.
А у нее впереди был тяжелый год страданий, бессонных ночей, истерик и слез. И даже одна попытка суицида. Она тогда стояла на балконе, балансируя на тонком парапете, держась одной рукой за козырек, и с опаской смотрела вниз. Один шаг, и всё. И нет больше страданий. Ничего нет!
Внезапно почувствовала сладкий запах вишни. Это баба Капа на соседнем балконе, высунувшись, пыхтела курительной трубкой с ароматным табаком.
– Ты права, Машка! Сегодня хороший день, чтобы умереть, – философски изрекла баба Капа. Выпустила струйку дыма в синее небо. – Только что за способ такой идиотский? Бедному Ахмету потом убирать твои мозги с асфальта, пусть у тебя их мало, но все же… Суета поднимется, менты понаедут, будут всех тут опрашивать, допрашивать, прочий гемор. Ты такую подлянку хочешь устроить нам всем? Это ты ох…енно придумала! Молодец!
– Баба Капа! Вы сейчас что, издеваетесь?! – всхлипнула Маша. – Мне и так плохо, а вы!
– А что ты собиралась услышать? И потом, где стопроцентная гарантия, что ты убьешься? А вдруг инвалидом останешься? Руки-ноги сломаешь, позвоночник. Дополнительные страдания. Уходить надо так, чтобы наверняка, и притом красиво.
– Это как? – нахмурилась Маша. Вся сцена выбивалась из привычного в ее понимании сценария. Обычно причитают, умоляют, уговаривают, а тут…
– Ну, есть варианты, – загадочно ответила баба Капа. – Могу рассказать. Ты ко мне зайдешь или я к тебе?
– Давайте, лучше я к вам! – неожиданно для самой себя ответила Маша. Если честно, то она ухватилась за это предложение с облегчением – ей было страшно.
Совета как легко и безболезненно распрощаться с жизнью она тогда не получила – она получила по морде. Едва Маша вошла в соседнюю квартиру, хлесткий удар в скулу свалил ее с ног. Отползла в угол и завыла от боли и обиды. Баба Капа, потирая кулак, присела рядом с ней, слушая завывания. Потом вдруг обняла ее, рыдающую, прижала к себе. Так и сидели. Долго. Молча.
А потом Маша говорила: много, сбивчиво, глотая слова, снова срываясь в плач. Старушка просто слушала. И удивительное дело, Маше становилось легче. На душе словно светлело от молчаливого присутствия грубоватой соседки. Она не одна со своей бедой.
Маша поняла, что у нее есть друг! Пусть в лице старушки, хамоватой, иногда запредельно нахальной, но такой настоящей и неравнодушной к чужому горю.
Маша встряхнула головой, отгоняя воспоминания. Посмотрела на часы: девять вечера всего. Но жутко хотелось спать, слишком много навалилось за один день. Она зевнула и потащилась в ванную.
***
Утром баба Капа и Маша вышли из своих квартир одновременно.
– Привет! – баба Капа осторожно потрогала свой лоб. Сливовая наливочка, выпитая накануне, давала о себе знать. Мд-а-а…
– Здравствуйте, – кивнула Маша. – Вы, баба Капа, вчера дали стране угля. А кто это пел с вами?
– Григорий! – расплылась в улыбке баба Капа. – Душевный чел, да-а-а… Сантехник-лифтер с амнезией. Посидели, попели-попили… А что, так слышно было?
– Будто на концерте «Сектора газа» побывала! – засмеялась Маша.
– Слушай! – вдруг оживилась бабка. – Ты же одна? И он один! Может вам – ну, того, шуры-муры, шпили-вили, трали-вали?
– Я пьющих не очень как-то… – поморщилась Маша.
– Ну да, ну да… – баба Капа потрогала ноющий лоб. Не то чтобы прямо она болела с похмелья, но состояние было неважнецким.
– А вы куда? – Маша вызвала лифт. Кнопка послушно загорелась. В шахте завыли механизмы, поднимая кабину.
– За пенсией. А ты?
– На работу.
– Слушай, а что это Шурик вчера такой разобиженный от тебя ушел?
– Катю, племянницу, за дочь мою принял! – засмеялась Маша. – Наговорил всякой фигни и ушел.
– Эх! – бабка досадливо махнула рукой. – Жаль я не видела его рожу в тот момент.
– Зачем пришел, на что надеялся? Непонятно, – Маша развела руками.
– Ты его отоварила по кумполу, как я тебе говорила?
– Не, что вы! – отмахнулась Маша. – Повода не было.
– Да таких, как он – бьют без повода! И без предупреждения! Эх ты, блин, Маша с Ералаша! – старушка аж ногой притопнула от досады на молодую соседку.
– Ох и кровожадная вы, баба Капа! – улыбнулась Маша.
– Я? – глаза старушки стали очень честными и очень круглыми. – Да я вообще голубь мира!
Двери лифта раскрылись.
– Ох, Гришка! – в восхищении произнесла баба Капа. – Молодечик! Лифт починил все-таки, хоть и ушел на полусогнутых.
***
Саша задумчиво смотрел в окно. Злость на Машу уже прошла, уступив место сожалению. Вспоминал эти синие глаза и винил себя за то, что ушел от нее пять лет назад.
И главное к кому?! К этой ветреной и легкомысленной Ларисе, которая совсем его не любила, как оказалось. Хозяйка никакая, дома постоянный срач, жратвы нет! Впрочем, откуда взяться порядку и уюту, если ее самой, Ларисы, дома практически не бывает. Все где-то тусуется, гуляет, ссылаясь на встречи с многочисленными подругами и друзьями. Ему уже надоело готовить и мыть полы, он у нее словно Золушка! Раб. Бесплатный и бесправный. Пробовал как-то возмутиться, на что получил однозначный ответ: ты на моей территории, поэтому не п…зди! Не нравится? Вали к своей Маше!
А сегодня вообще не ночевала дома. Телефон отключен.
У подъезда остановился белый БМВ. Из него выпорхнула Лариса, торопливо поправила прическу, одернула юбку. Наклонилась к окну, что-то прощебетала, махнула рукой на прощание и направилась к двери.
Саша задвинул занавеску. Чудненько. И кто это такой?
Ногой выдвинул табурет из-под стола. Сел, барабаня пальцами по столешнице. Он ждал.
Через три минуты входная дверь открылась.
– Привет! – сказала жена, увидев его.
– Где ты была всю ночь?! – поинтересовался он вместо приветствия.
– С подругами. Отмечали кое-что! – отмахнулась она.
– А это кто? – Саша многозначительно показал себе за спину, на окно.
Лариса вздохнула. Скинула туфли.
– Я тебе вопрос задал! – невозмутимость жены начинала бесить.
– Знакомый! – огрызнулась Лариса. – Просто подвез! Не играй тут в Отелло, пожалуйста.
Саша встал, подошел к ней.
– Что за знакомый?
– Саш, ну что за допрос? Я устала и хочу спать! – раздраженно ответила она.
Дверь в ванную закрылась, послышался шум льющейся воды. Саша в бешенстве пнул ее туфли. Сел на пол, обхватив голову.
***
В автобусе было тесно. К Маше упорно прижимался какой-то высокий нахал, нависая над ней глыбой и дыша в макушку.
– Простите, но не могли бы вы немного отодвинуться? – вежливо попросила Маша, вися на поручне из последних сил. Повернула голову, насколько могла. Увидела лишь ухмыляющееся лицо с маленькими маслянистыми глазками.
– Подруга! Это общественный транспорт. Если ты такая нежная, то бери такси и не выёбыв@йся! – услышала в ответ.
Закусив губу от обиды, она промолчала. Отвернулась. Туша нахала продолжала упорно давить, теперь словно назло, с удвоенной силой. Автобус тряхнуло, рука предательски соскользнула с поручня, и Маша, охнув, завалилась вперед. Рука автоматически пыталась ухватиться за что-нибудь, но на ее пути попались лишь пышные волосы сидящей перед ней пассажирки.
– А-а-а! – завизжала тетка, хватаясь за голову с редкими волосами.
Маша, лежа на ее коленях, с удивлением смотрела на парик в своей руке.
– Простите, пожалуйста, – виновато и испуганно пробормотала Маша. Кое-как встала, нахлобучила на нее парик. В переполненном автобусе поднялся ржач. Громче всех гоготал нахал, из-за которого она, собственно, и оказалась в таком дурацком положении.
– Ха-ха!
Маша закрыла глаза и увидела перед собой светлый морщинистый лик своей соседки, Капитолины Алексеевны. Та в упор смотрела на нее, в выцветших голубых глазах ясно читалось презрительное: терпила ты, Машка!
Открыла глаза, решительно посмотрела на гогочущего урода.
– Чему ты рада, обезьяна?! – прошипела она.
Нахал в удивлении замер, толстые губы, секунду назад кривящиеся в издевательском хохоте, сжались. Пассажиры тоже заткнулись, с любопытством уставились на них. Даже тетка, торопливо поправлявшая парик, затихла и с удивлением смотрела снизу вверх.
– Чё? – маслянистые глазки налились злобой.
– Чё слышал! – парировала Маша, маленькая ладошка сжалась в кулак. В тот момент она, миролюбивая и неконфликтная, была готова его прибить.
Нахал быстро оправился от изумления. Нахмурился, расправил плечи, казалось, что он стал еще выше. Огромная рука поднялась и ткнула ее в грудь. Маша взмахнула руками и завалилась спиной. Опять на тетку, и опять стащив с нее парик.
– А-а-а-а! – завизжала тетка, хватаясь за голову.
– Да помолчите вы! – крикнула ей Маша. Это была последняя капля. Лежа на ее толстых коленях, она лягнула хама прямо в причинное место. Тот, охнув, согнулся пополам. И сразу же получил подачу ногой в лицо. Он упал в проход, между ног пассажиров.
Маша вскочила, вручила тетке парик и стала протискиваться к выходу.
– Простите, пожалуйста. Извините, пожалуйста. Вы не выходите?
Вывалилась из автобуса. Вздохнула с облегчением. Но рано радовалась, потому что поверженный верзила, подгоняемый желанием наказать обидчицу, протискивался следом. С ревом выбив наружу парочку только что вошедших пассажиров, выскочил следом.
– Иди сюда, овца! – заорал он.
Маша смотрела в его перекошенное от злобы лицо и поняла: ей конец!
Туфли – это, конечно, красиво, но для забегов – вещь негодная и даже вредная! Каблук, попав между брусчаткой, предательски отвалился. Маша, выставив вперед руки, упала, разодрав колени. В страхе сжалась, закрыв глаза и приготовившись к неизбежному.
– Эй, мужик! Ты чего творишь!
Открыла глаза и увидела, как из подъехавшей маршрутки выскочил какой-то темноволосый парень. Он успел в самую последнюю секунду, встав между ней и громилой, который уже занес свой кулак. Перехватил его руку.
– Ты охренел, что ли?! – выкрикнул парень. Громила ударил его левой рукой. Сильно. Голова парня мотнулась в сторону, из носа потекла кровь. Верзила схватил его за плечи и повалил. Оба покатились по брусчатке, раздавая друг другу удары. Спаситель, будучи по комплекции в два раза скромнее, явно проигрывал. Верзила, сел на него и злобно махал кулаками. Прохожие испуганно шарахались в стороны.
– Полиция! Полиция! – истошно орала какая-то женщина. Подбежавшие мужики быстренько растащили обоих.
Громила вскочил, оттолкнул держащих его прохожих и скрылся в подворотне. Парень, сидя на земле, вытирал окровавленное лицо.
***
Баба Капа возвращалась домой. Настроение было не очень. У самого дома ее обогнало желтое такси. Остановилось у подъезда. Из него выбрались двое. Ее соседка Маша и какой-то парень.
– Это что такое?! – баба Капа в изумлении смотрела на парочку. Парочка выглядела жалко. Маша, растрепанная, с ободранными коленями, прихрамывала на одну ногу по причине отсутствия каблука, и какой-то парнишка, со вздувшимся носом, заплывшим глазом и в грязной, заляпанной кровью, рубашке.
– Здравствуйте, баба Капа, – виновато промямлила Маша.
– Час назад виделись! Ты же вроде как на работу ехала? А это что за маргинал с тобой?
– Это Артем, – представила спутника Маша.
– Мне кажется, или Артем совсем недавно получил по щам? – поинтересовалась старушка. – Это ты ему навсекала, что ли? А сюда зачем притащила, надо было зарыть по-тихой и отваливать!
– Все шутите? А Артем меня спас, между прочим! – гордо сказала Маша, поглядывая на парня. Тот смотрел на старушку целым глазом. Если бы не побои, то парня можно было бы назвать вполне симпатичным.
Маша быстро объяснила соседке суть произошедшего.
– Наш человек! – одобрительно закивала бабка. Посмотрела на Машу. – И чего ждем? Тащи его в хату, надо лечить твоего Артема. Наливка у меня осталась.
– Какая наливка, баба Капа?! – возмутилась Маша. – Ему первую помощь нужно оказать!
– А кто спорит? Сначала зеленка, потом – наливка! – подмигнула бабка
***
– Больно, да? – сочувствующе спросила Маша.
Артем хоть и морщился, но стойко переносил страдания. Он сидел в кресле, приложив к носу пакет со льдом. Искоса любовался Машей, которая с озабоченным видом склонилась над ним, обрабатывая перекисью ссадины на его лбу.
– Терпимо, – ответил он, давая понять, что синяки и ссадины для него – это тьфу! Сущая ерунда. Было даже не столько больно, сколько приятно.
– Я сначала подумал, что баба Капа – твоя бабушка.
Маша оторвалась от своего занятия, задумчиво посмотрела на гостя.
– Если бы она была моей бабушкой, то у меня бы все по-другому сложилось в жизни. Намного лучше. Но и жить с ней по соседству – тоже большая удача, хотя половина дома со мной не согласится.
Подумав, добавила с гордостью:
– Но мне она не просто соседка, она – мой друг!
– Даже так? – удивился Артем. – А разве это возможно, когда молодая женщина дружит с пожилой?
– Разное бывает. У меня несколько лет назад была ситуация, не очень приятная, так вот баба Капа не дала мне тогда наломать дров. Поддержала. В своей манере, конечно, но эффективно.
Маша потерла щеку, вспоминая, что синяк от бабкиного удара сходил недели две.
– А что за ситуация такая? Если не секрет, конечно…
– Прости, это личное, – ушла от ответа Маша. – Не обижайся.
– Все нормально, – улыбнулся разбитыми губами Артем. – Личное – это личное, понимаю.
Через пятнадцать минут раны были обработаны, пластыри наклеены. Маша вертела в руках окровавленную рубашку – не спасти, к тому же порвана.
– Я тебе рубашку должна, – виновато сказала она.
– Перестань! – засмеялся Артем, забирая рубашку. – Это мелочи.
Он застегнул пуговицы. Встал с кресла.
– Ну ладно, я пойду. Спасибо.
– Это тебе спасибо! Может кофе?
– Не, побегу. На работу и так опоздал. Привет бабе Капе!
***
– Машка! Ответь, плохо быть деревянной?
– Баба Капа, ну почему сразу деревянной-то?! Я что, должна была его упрашивать остаться? К тому же, он торопился на работу.
– А номер телефона ты взяла?
– Э-э-э… А-а-а…
– Можешь не продолжать!
Месяц спустя…
– Здрасьте, баба Капа! – Артем стоял на пороге с цветами в руке.
– Для кого баба Капа, а кому и Капитолина Алексеевна. Что-то я тебя в гриме не узнаю, – прищурилась бабка.
– Артем я! Ну, помните, месяц назад…
– Да помню, помню. – отмахнулась бабка. – Что-то в тебе неуловимо изменилось.
– Синяки сошли, – засмеялся гость.
Баба Капа посторонилась, пропуская его в квартиру. Артем вошел, потоптался в прихожей.
– Баба Кап… пардон, Капитолина Алексеевна, скажите, а где Маша? Я звоню, никто не открывает.
Бабулька вздохнула. Сделала скорбное лицо.
– Маша вышла, – трагичным голосом оповестила она.
– Куда? В магазин?
– Замуж!
Артем растерянно смотрел на бабульку, переложил цветы в другую руку. Недоверчиво улыбнулся.
– Замуж? – переспросил он. В прихожей повисло молчание. Артем смотрел в ее глаза, пытаясь уловить подвох. Но взгляд старушки был тверд и невозмутим.
– Ну тогда ладно, – вздохнул он, помолчал, затем добавил. – Замуж – это хорошо. Повезло ее мужу. Я рад за нее. Она заслуживает счастья.
– Ты так считаешь? – прищурилась баба Капа.
– Ну, конечно! – искренне ответил Артем. – Приятная женщина. Добрая. Красивая. Глаза – просто чудо. Кстати, о вас очень хорошо отзывалась, сказала, что вы – настоящий друг, и она этой дружбой гордится.
– Да? – хмыкнула бабка. – Ну тогда ладно – пусть живет.
Она внимательно смотрела на гостя. Парень держал удар, старался улыбаться, хотя было видно, что расстроен.
– Цветы – вам! – он протянул ей букет кремовых роз. – Я рад за Машу, что у нее такой друг. Я пойду. Вы не говорите, пожалуйста, что я заходил, она даже меня и не помнит, наверное.
– Стоять! – бабулька встала на его пути. – Цветы ей сам отдашь!
– А муж?! – возразил Артем. – Зачем ее так подставлять? Не, Капитолина Алексеевна, так не пойдет.
– Разведется! Ей не впервой! – отрезала бабка и стукнула кулаком по старенькому трюмо. – Я сказала!
Артем в замешательстве смотрел на хозяйку квартиры. В голове не укладывалось происходящее. То, что Капитолина Алексеевна – бабка конкретная, это он понял сразу, еще месяц назад, но чтобы вот так вот…
– В каком смысле? – тихо спросил он.
– Ты ей больше подходишь! – уверенно ответила она. – Такой же лопух доверчивый. Не замужем она! На работе! Я пошутила!
Артем с облегчением выдохнул. Бабка аж засмеялась – уж столько счастья было на его лице.
– Да ладно-о-о-о! – с улыбкой протянул он. – А вы не врете?
– Запомни сам и передай другому: Капитолина Алексеевна Бойцова никогда не врет! – в ее голосе прорезался металл. Артем с готовностью закивал.
– Она просто иногда шутит! – обычным тоном добавила бабка и засмеялась. – Заходи!
– Так сегодня же воскресенье! – сказал Артем, снимая туфли. – Я думал, она дома.
– А хрен его знает, что у нее там за график! – отмахнулась баба Капа.
За дверью раздался грохот, будто кто-то пинал по металлу коваными сапогами. Затем раздалось громкое:
– Маша, открывай! Я только тебя люблю! Слышь, сук@! Открывай, я сказал! Мне пох..й на твоего мужа, а ребенок твой – будет моим ребенком, я его готов усыновить! Или удочерить… в общем, неважно!
Артем вопросительно посмотрел на хозяйку. Баба Капа пожала плечами, открыла дверь.
Саша, качаясь, пинал дверь Машиной квартиры. Был он злой и, судя по всему, бухой. Увидев пожилую соседку, набычился.
– Опять выползла? – губы расплылись в пьяной улыбке. Сплюнул на пол. – Машка где?! У тебя, старая?!
– Ты, х..еплёт, совсем уже берега попутал? – с тихой угрозой спросила бабка. – Травки-борзянки общипался? Я же тебе сейчас жбан надвое разломаю!
Артем быстро обулся, встал рядом с бабкой.
– Капитолина Алексеевна, это кто?
– Это? – баба Капа показала на Сашу и отмахнулась. – Да так, никто. Без пяти минут труп.
Сашу шатало, он пьяно улыбался, видно до конца не доходило, что балансирует на краю пропасти, в которую больно падать. Уставился на Артема. Тот невозмутимо смотрел на него карими глазами.
– А ты кто? Бабкин любовник? Ха-ха! А ты, бабуля, не промах!
– Слышь, долбоящер! – нахмурилась бабка. – Ползи на кладбище, некрофил пассивный!
Она сжала кулаки и уже собралась выйти за дверь, но Артем решительно подался вперед, опережая.
– Я разберусь, Капитолина Алексеевна. – заверил он.
– Разберись, соколик, разберись. – притворно-расстроенно вздохнула баба Капа. – А то слабую бабушку каждый может обидеть.
Артем схватил Сашу за шиворот и поволок к лифту.
– Э-э-э, ты чё, совсем уже! – упирался Саша. – Да я тебе ща!
Он вырвался, размахнулся и с силой врезал Артему. Но обстоятельства сложились так, что Артем увернулся, а двери лифта раскрылись. Уже было собравшийся выйти из него участковый, рухнул обратно в кабину, сбитый с ног кулаком Саши. Аж фуражка слетела.
– Пи..здец!!! – вырвалось у всех троих.
***
– Лежачий полицейский – что может быть лучше? – баба Капа чесала седой затылок. Они стояли перед лифтом, глядя на пребывающего в глубокой отключке участкового. Двери безуспешно пытались сомкнуться, наталкиваясь на преграду в виде торчащих ног в форменных брюках.
– Я не виноват! – Саша мгновенно протрезвел. – Я хотел этот дебила ударить! Ты зачем увернулся, а?
– Прости, я не подумал! – Артем развел руками. Он тоже пребывал в растерянности.
– Не подумал он! А честному человеку сейчас сидеть! – завопил Саша, хватаясь за голову. – Ой, что будет! Баба Капа, а что будет, а?
Бабулька думала. За свои годы она повидала всякое, но в такой ситуации ей бывать не приходилось. Она бы обрисовала ее одним словом – забавная.
– Ну, что будет… Будет тебе кайло в руки и Магадан. Ты был в Магадане?
– Нет, – помотал головой Саша.
– Будешь! – обнадежила баба Капа. – Хотя, есть вариант… Ты когда-нибудь расчленял ментов?
Саша испуганно икнул.
– Вы о чем это?
– Начатое нужно доводить до конца, – невозмутимо продолжала баба Капа. – Иначе сидеть тебе, милый, долго и упорно.
Саша тихонько завыл.
– Вам бы только шутки шутить! А может, он нас не видел, а? – спросил он. – Ну вот вас, баба Капа, он точно не видел, вы в дверях стояли. Сбоку.
– Мне нравится ход твоих мыслей! – одобрительно закивала бабулька. – Продолжай.
– Этого х..я, – Саша ткнул в сторону Артема. – он тоже не видел, потому, что этот х..й отскочил в сторону.
– Та-а-ак. А тебя? – спросила баба Капа. – Твое-то мерзкое хлебало он наверняка видел, так?
– Не факт… – Саша задумчиво смотрел на торчащие из лифта ноги. – Он вроде когда выходил, под ноги смотрел. И потом, фуражка, козырек…
– И что ты предлагаешь? Бросить его? – спросил Артем.
– Не совсем! – вдруг решительно ответил Саша. Он поднял участкового за ноги и запихал их в лифт. Ударил по кнопке первого этажа. Двери закрылись, и лифт плавно пополз вниз.
– Вот и все! – Саша отряхнул ладони.
– Нон лимитус хоминус долбоёбус! – баба Капа покачала головой.
– Эт чё? – не понял Саша.
– Нет предела человеческой глупости. – перевел Артем. – Латынь типа.
Саша пожал плечами, что означало: пусть так, зато на свободе.
Вся троица напряженно вслушивалась. Лифт достиг первого этажа. Двери открылись. И сразу же, снизу, громким эхом на весь подъезд, раздался испуганный женский вопль:
– Ах ты ж еб@ный ты н@хуй!
Голос принадлежал не кому-нибудь, а Ольге Семеновне, профессору кафедры русского языка, преподавателю в гуманитарном ВУЗе, почетному члену местного филологического кружка, почитателю великих писателей-классиков, ревностному стороннику чистоты и красоты русской речи.
Баба Капа хихикнула: что и требовалось доказать, а то постоянно исполняет из себя высококультурную – куда бы деться! Правильно пел Юрочка Хой: «Все как будто бы святые, а приди к любому в дом, через каждые два слова каждый лОжит матюгом!»
Вся троица на цыпочках спустилась на пару этажей. Замерли, напряженно вслушиваясь.
Звук вытаскиваемого из лифта тела. Хлопки по щекам. Нечленораздельное мычание. Стоны.
– С вами все в порядке? – взволнованный голос Ольги Семеновны.
– А что это было? – голос участкового звучал удивленно.
– Я не знаю! Я вошла, подошла к лифту, двери открылись, и… вижу вас! На полу. Что случилось?!
– Я вошел, значит…
– Так. И?
– Вызвал лифт, поднялся на шестой.
– Так. Дальше.
– Дальше? Вышел и… не знаю… тень перед глазами, потом удар в подбородок… и… вот вы.
– Это нападение на представителя власти! – голос профессорши звучал уверенно. – Говорите, на шестой поехали? Это Капитолина Алексеевна. Ее выходки!
Баба Капа поджала губы: вот сук@!
– А зачем Капитолине Алексеевне меня бить? – удивился участковый.
– А потому, что вы ей надоели! Вы же ходите постоянно к ней, воспитательные беседы проводите, учите уму-разуму, вот она и решила все изменить таким кардинальным способом. Это она, я уверена. В нашем доме только двое таких отмороженных: баба Капа и кот с четвертого этажа. Ну, кот вас ударить не мог, а вот Капитолина Алексеевна – вполне. Ужас, а не бабушка!
Баба Капа покраснела. Артем тихонько хихикнул, Саша согласно хмыкнул.
– Вот и сегодня вы же к ней направлялись?
– Да, Бойцова вчера мусор на машину высыпала. Да еще щедро так, на крышу, на капот. И картофельные очистки в выхлопную трубу напихала. Хозяин машины, с пятидесятой квартиры, в окно видел. Напрямую побоялся ей сказать, мне пожаловался. А что жаловаться?! Сам виноват – машину прямо возле мусорных баков поставил, перегородил. В общем, оба хороши!
– Ну вот видите! – воскликнула Ольга Семеновна. – Поднимайтесь! Давайте помогу. Вы к ней?
– Конечно!
Кряхтения. Щелканье кнопки. Двери открылись. Шаги. Закрылись.
Баба Капа повернулась к Саше.
– Подставил меня, сучонок! – громко и торопливо зашептала она. – Везет тебе, времени нет, так бы уже давно твой холодный труп пинала! Вали отсюда!
Саша с облегчением выдохнул.
– Про Машку забудь! – пригрозила баба Капа. – Сунешься сюда, грызло набок сверну! И участковому скажу, кто его в табло приголубил. Ты все понял, дефективный?
– Да, да! – горячо закивал Саша и чувством добавил. – Спасибо, баба Капа.
Развернулся и побежал вниз по лестнице, счастливый, что так легко отделался.
– А ты, – она посмотрела на Артема. – Внизу Машку жди. Нефиг тебе у меня светиться. Лишние вопросы только. Одна буду отбиваться.
Баба Капа решительно выдохнула и побежала наверх.
***
– Артем?! – удивленно воскликнула Маша. – А что ты тут делаешь?
– Привет! – улыбнулся он, вставая со скамейки. – Тебя жду.
– Зачем?! – спросила она, хотя в голове вертелась совсем другая мысль: где же ты был, гад, все это время?!
– Честно? – он заглянул в ее синие, словно весеннее небо, глаза. – Соскучился.
Маша смутилась. Было приятно и неожиданно. И чего скрывать: она тоже скучала. Скучала по человеку, которого видела только один раз в жизни.
– Пойдем, я тебя чаем угощу! – улыбнулась она.
– Маш, тут такое дело… – замялся Артем. – Я у бабы Капы побывал. История целая, сейчас расскажу…
***
На шестом этаже участковый облазил все, заглянул за мусоропровод, в ящики для картошки. Позвонил в дверь квартиры, в которую ему по долгу службы приходилось наведываться чаще, чем хотелось.
– Здравствуйте, гражданка Бойцова. – козырнул участковый.
– И тебе не хворать! С чем пожаловал?
– Вы одна?
– Да. Это уже стало преступлением?
– Разрешите, я гляну?
– Глянуть-то я тебе разрешу, только на каком основании?
– На меня было совершено нападение, несколько минут назад, на вашем этаже. Ударили.
– Да ладно! – ужаснулась баба Капа. – И кто?
– Вот это я пытаюсь выяснить.
– Это не я, – сказала бабуля и добавила тихо. – К сожалению.
Осмотр квартиры ничего не дал. Участковый выглядел расстроенным. Бабе Капе вдруг стало его жалко. Получил ни за что неизвестно от кого. Жалко. Надо как-то успокоить человека. Она вытащила из шкафчика бутылочку наливки.
– Тебе успокоиться надо, – она поставила бутылку на стол.
– Я при исполнении! – участковый сделал слабую попытку возразить.
– Когда это мешало российским ментам? Не ломайся, присаживайся. Сейчас закуску соображу…
***
– … волнуюсь я за нее, – закончил рассказ Артем. – Надо же что-то делать!
Маша успокаивающе подняла ладони:
– Артем, не волнуйся. Баба Капа разрулит, такой она человек! Пойдем лучше прогуляемся. Я тебе расскажу и о Саше, и о ребенке. И о том, как докатилась до такой жизни. И ты о себе расскажи, мне интересно.
***
Участковый сидел за кухонным столом. Рубашка расстегнута, галстук ослаблен, рожа красная, глаза в кучу. Наливка оказалась слишком слаба для бравого блюстителя закона (как он выразился – компот для малышей), поэтому в ход пошли стратегические запасы бабы Капы в виде пары бутылок коньяка. Коньяк был недорогим, но пах коньяком и штырил тоже по-коньячьи.
– Я мечтал стать космонавтом, – глядя в окно хмельными глазами, сказал участковый. На начинающем темнеть небе проступали первые звезды.
– И что помешало? – баба Капа забивала в трубку табачок. – Голова в скафандр не пролезла?
– Детские мечты, – отмахнулся он. – А возможно, я был бы неплохим космонавтом. Вы как считаете?
– Трудно сказать, – она раскурила трубку. По кухне поплыл бодрящий запах ментола – баба Капа любила экспериментировать с табачками различной крепости, мЕшки и вкуса. Красивое колечко сизого дыма зависло над столом. Участковый, глупо хихикая, потыкал в него вилкой. Ей стало смешно: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы своих не наделало!
– Ой, классно! А еще можете? – в восторге зажмурился он.
Баба Капа выпустила еще одно кольцо, следом другое, побольше. Третье. Четвертое. Участковый смотрел завороженно.
«Хорошо, что ты не космонавт, – мысленно вздохнула баба Капа. – Такие как ты открывают форточки и дергают стоп-краны, даже там, где их нет».
Вдоволь насмотревшись, налил бабульке и себе.
– Ad astra! – торжественно сказал он, поднимая стакан. – К звездам!
Выпил залпом.
– Per rectum! – подхватила баба Капа. – Через жопу!
Участковый подцепил кусок домашнего сала, отправил в рот. Жуя, формулировал в мозгу вопрос. Бабулька выпила, запыхтела трубкой.
– Капитолина Алексеевна, а какая у вас была мечта в возрасте шести лет, а? – наконец спросил он.
– Обеспеченная старость, – невозмутимо ответила старушка.
***
Они гуляли по вечерним улицам, взявшись за руки. Со стороны – обычная влюбленная пара, каких тысячи.
– А я так и не женился, – рассказывал Артем. – Встречался с девушкой, но там не сложилось. Разные мы оказались. Я для нее был слишком… приземленным, что ли.
– В каком смысле? – Маше было интересно.
– Да как тебе сказать… – Артем остановился, повернулся к ней. – Хотелось обычных человеческих радостей: семья, дети, отпуск вместе. А ей подавай драйва, веселья, тусовок. От мыслей о детях ее вообще крючило. Я не спорю, она имеет на это право, это ее жизнь, но мне с ней оказалось не по пути. В общем, расстались, по нормальному, без скандалов. Лариса легкая в этом плане. Встретил недавно, у наших общих знакомых. Так, поболтали ни о чем. Она замужем пять лет, но, судя по всему, разочаровалась. На развод подала. Мужа вроде Сашей зовут.
– Тоже Саша? – улыбнулась Маша.
– Тоже! – он вдруг притянул ее к себе. Она обвила его шею руками.
Мимо шли люди, мельком поглядывая на парочку, целующуюся под фонарем. Вот молодежь пошла – ни стыда, ни совести!
***
Едва Маша и Артем вошли в арку, как увидели возле дома столпотворение: тут были и просто незнакомые прохожие, и соседи. Все, задрав головы, с интересом смотрели на раскрытые окна шестого этажа, откуда доносилось веселое:
От рюмашки хмурый день светлей,
От рюмашки в небе радуга проснётся…
Подели-и-ись бутылкою своей,
И она к тебе не раз ещё вернётся!
Кто-то подпевал, кто-то приплясывал, кто-то молча слушал. Всем было весело, кроме Ольги Семеновны. Она, недовольно поджав тонкие губы и поправляя очки, слушала и раздражалась. Больше всего ее бесило то, что не последнюю скрипку во всей этой вакханалии играл участковый – ее последняя надежда приструнить неугомонную Капитолину Алексеевну.
– Браво! Браво! – толпа ликовала, изливаясь в аплодисментах. На балконе появились виновники торжества. Баба Капа в черной бандане с черепами, участковый с гитарой и фуражке набекрень. Они стояли домиком, не совсем трезвые.
– Еще! Просим! – гремела толпа. Пьяный участковый – явление привычное, а вот поющий пьяный участковый – это совсем другое дело!
Участковый приложил руку к груди, поклонился, отчего фуражка, вращаясь и сверкая кокардой, полетела вниз, на газон. Он проводил ее взглядом, махнул рукой, что означало: да и х..й с ней! Выпрямился, на пухлом и добродушном лице блуждала блаженная улыбка. Волосатые пальцы ударили по струнам.
Раз в одной из европейских стран
Пробежал по городу кабан.
Он бежал и хрюкал на ходу -
Все искал какую-то еду-у-у!
Толпа внизу, пританцовывая и покачивая в такт головами.
«Мало тебе по еб@лу настучали, мусорок!», – со злостью думала Ольга Семеновна, морща свой интеллигентный нос.
Маша, смеясь, повернулась к Артему.
– Ну вот, а ты беспокоился. Баба Капа все разрулила. Пойдем ко мне чай пить?
Год спустя…
Двери такси открылись. Артем помог выйти Маше, бережно держащей в руках сверток. Баба Капа уже встречала у подъезда.
– Баба Капа, а вот и наша маленькая Капитолина! – объявил Артем.
Сверток перекочевал в руки бабы Капы. Старушка с умилением смотрела в маленькое личико.
– Имени другого не нашлось? Совсем без воображения, предки? – поинтересовалась она у стоящих рядом молодых родителей.
– Хорошее имя! – воскликнула Маша. – В честь хорошего человека!
– Прогиб засчитан, – с улыбкой проворчала бабка, отдавая ребенка.
Из окна четвертого этажа наблюдал кот Аполлинарий.
«О, еще одного киндера притаранили. Ща будет ночами визжать! Хорошо, что я сваливаю из этого шапито!».
Он повернулся и посмотрел на свою хозяйку. Глафира Аркадьевна паковала вещи, готовясь к переезду в деревню….
Знакомство с дедом
– Прошу тебя, давай без своих шуточек! Дед этого не оценит.
– Ладно, без шуточек, – вздохнул Максим, прижимая телефон плечом к уху. Он стоял перед зеркалом и примерял галстук.
– И еще! – голос Ольги звучал требовательно. – Ни слова о коммунистах, советской власти, генсеках, Партии и тому подобное…
– А это тут при чем? – удивился Максим. – Я даже и не собирался!
– На всякий случай! Его отец, мой прадед, из раскулаченных. Отсюда и нелюбовь к большевикам.
– Понятно… – вздохнул Максим. Взгляд упал на красную рубашку. Надеть, что ли?
Родители Ольги, геологи, погибли давно, Оля тогда была совсем маленькой. Ее дед, Семен Борисович, воспитал внучку один, подарив ей всю свою любовь, пусть суровую и немногословную, но очень искреннюю. Другими словами, во внучке он души не чаял и очень за нее беспокоился, поэтому когда Оля сообщила, что встречается с молодым человеком, он немедленно, в категоричной форме, потребовал его пред свои очи. Должен же он знать, что там за проходимец такой? А в том, что неведомый ему какой-то там Максим был проходимцем, у Семена Борисовича не было никаких сомнений. Старик был въедливым, ехидным, подозрительным и крайне неуступчивым. Короче, беда…