Сирийский капкан бесплатное чтение

Михаил Погосов, Эльза Давтян
Сирийский капкан

* * *

Москва. 2014 год

Между двумя соседними могилами стояла большая береза. Никто не знал, кто и когда ее сюда посадил. С весны и до поздней осени она красиво склонялась над землей и становилась естественным зеленым шатром, «оберегая» покой усопших. Егор отворил маленькую железную кованую калитку. Он подошел к могильному камню и, присев на корточки, убрал засохший букет.

– Ну, здравствуй! Прости, что давно не приходил. Командировка… очередная, понимаешь?!

Мужчина достал из-за гранитного надгробия сложенную тряпочку и тщательно протер холодный камень. Могила всегда была ухоженной – ему нравилось тут «наводить порядок».

Весна в этом году хоть и была ранней по московским меркам и снег везде растаял, но все равно было холодно, мокро, грязно. Егор развернул вощеную бумагу со свежими желтыми розами – ее любимые цветы – и поставил их в небольшую каменную вазу у изголовья. Он еще немного посидел на скамейке между могилами, которую установил кто-то из родственников похороненного в соседней могиле человека. Егор долго, почти шепотом разговаривал с ней, рассказал все последние новости, в очередной бесчисленный раз повторил, как сильно скучает…

В первое время мужчина приходил сюда почти ежедневно. Потом через день, потом через три, потом…

– Здравствуй, дорогой! – услышал Егор за спиной приветливый голос Алишера.

– Привет! – поздоровался он с работником кладбища.

– Все хорошо?! Давно ты не приходил. Я думал, может, заболел! Но не беспокойся, я, видишь, тут все убрал, все почистил.

– Спасибо тебе.

В нагрудном кармане куртки Егора вот уже несколько минут вибрировал мобильник. Сейчас ему совершенно не хотелось ни с кем разговаривать, и он достал маленький кнопочный телефон, чтобы сбросить вызов, но, увидев высветившийся на дисплее номер, понял, что лучше ответить.

– Слушаю! Да. Буду через час. Ясно! Во сколько вылет?

Он еще минуту постоял, затем нежно провел рукой по фотографии на камне.

– Прости, мне пора.

Пара шагов назад – и Егор оказался уже за оградой.

– Алишер, меня не будет какое-то время. Пригляди тут за могилой… и цветы поменяй, когда эти завянут… Ну, в общем, ты сам все знаешь.

Егор достал из кармана купюру, протянул ее исполнительному таджику и, не оборачиваясь, пошел в сторону машины.

Россия. Северный Кавказ

Над небольшим селом поднимался сырой утренний туман. В горах рассвет всегда холодный, даже если днем было тепло. У Егора затекло все тело. Вот уже несколько часов они, не шевелясь, на пару со своим боевым товарищем Голиафом, лежали за большими валунами в засаде. Расстояние между ними было приличное, рассчитанное по принципу «ножниц» для стрельбы по предполагаемому противнику. В маскхалатах, обложенные со всех сторон мхом, с тщательно замаскированными «веслами»^[1], они не могли себе позволить даже пошевелиться. Прямо перед Егором на расстоянии в пару метров за стебелек цветка зацепилась какая-то веточка, очевидно, принесенная ночным ветром. Она назойливо колыхалась на ветру. У Егора от этого постоянного покачивания чертовой веточки нервы были уже на пределе. Но ни отодвинуться, ни убрать ее он не мог.

– Профессионал хренов, все рассчитал, а ветку не учел, – проворчал он про себя.

Задание было очень важным. Наши давно уже безуспешно охотились за этим типом. Он вербовал для боевиков пополнение в разных странах, в основном в Средней Азии. Несколько раз «заезжал» к нам на Кавказ. Но выследить его никак не удавалось. Наконец с большим трудом контрразведка с помощью внедренных в стан противника агентов сумела выйти на него. Ребята с ночи засели на окраине горного дагестанского села.

Снайперы контролировали выходы из указанного оперативниками дома. Было раннее утро – самый сложный момент в операции. Ночные приборы уже не действовали, а воздух по-прежнему не был до конца прозрачным.

Егор еще раз внимательно оглядел прилегающие к нужному дому улицы и дворы. Хоть в деревнях и вставали рано, но пока никакой активности не наблюдалось. Тишину нарушало только веселое, громкое щебетание птиц, очевидно, приветствующих приход весны.

– Он вообще здесь? – послышался в наушнике голос Голиафа.

– Если верить разведке, здесь, – спокойно ответил Егор своему стрелку.

Голиаф находился в четырехстах метрах справа от него и нервно посматривал на часы.

– Скоро стада овец пойдут с собаками. Нас точно раскроют, начальник, – предупредил он.

– Хватит меня уже начальником называть! – сдержанно отреагировал Егор. Его раздражало это неуставное словечко – обращение из жаргона воров и их антагонистов. А Голиафа, наоборот, веселило, когда ему удавалось «пробить» броню спокойствия и уверенности, присущих его командиру.

– А кто ты еще?! Начальник, он и есть начальник! – с усмешкой сказал стрелок. – Так что делать будем? Засекут нас, как пить дать!

– Не засекут. Собаки нас не учуют. После такой-то обработки этой вонючей мазью… Не зря я Димку заставил из Германии самую лучшую привезти. Двести евро за нее отдал, – с досадой произнес Егор.

– И чего это наши не додумаются такую же сделать? От нашей одни только бабы шарахаются. А немецкая – сила! Натерся, и все – ни одна сука неделю не подойдет! – проворчал Голиаф.

– Так у немцев опыт какой! Они на этих овчарках собаку съели! – усмехнулся каламбуру Егор.

– И что мы за люди такие! Полночи сидим, и каждое второе слово – то сука, то собака, то овчарка… то немцы.

– Ща, как объект наш увидишь, так поймешь, что собаки намного лучше.

– И сколько нам еще сидеть? А если он вообще сегодня не выйдет?

– Сидим до последнего, – немного помедлив, приказал Егор. – И еще. Палиться нам никак нельзя. Они в гостях у человека, который вынужденно пошел с нашими на контакт. Раскроют нас – завалят его со всей семьей сразу, для профилактики…

– Вижу движение, начальник! – перебил напарника Голиаф.

Егор посмотрел в прицел и увидел, как в нужном им дворе открылись зеленые деревянные ворота. Из них выехал синий джип с затемненными стеклами и двинулся по грунтовой дороге в сторону границы с соседней республикой. Водительское стекло автомобиля было приспущено, и Егор неплохо разглядел водителя в кепке и молодого бородатого пассажира в военной форме, расположившегося на переднем сиденье.

– Стреляем по готовности. Мой – правый!

Через пару секунд, практически синхронно, ребята из засады произвели по одному выстрелу. Сидевшие на переднем сиденье боевики дернулись и откинулись на руль и разбитое боковое стекло. Машина проехала еще метров пятьдесят и уперлась в обочину. Задние двери резко распахнулись, и из джипа выскочили еще два боевика. Один из них, высокий темноволосый крепыш, успел несколько раз выстрелить в сторону Егора, прежде чем его настигла пуля Голиафа. Второй мужчина был постарше и посолиднее других. Целью сегодняшней охоты являлся именно он. Боевик вытащил из машины упирающуюся девочку лет двенадцати в синем платье и, прикрываясь ею, как щитом, стал палить из автомата в направлении стрелявших. Мужик перебежками пытался отступить к дому, откуда они только что выехали. Худенькая темноволосая заложница плакала и пыталась вырваться из крепко схвативших ее рук, чем только злила боевика. Мужчина крепко держал ее перед собой и грубо толкал, что-то громко выкрикивая, но из-за приличного расстояния Егор не мог его расслышать. Он никак не мог прицелиться в террориста, так как ребенок все время двигался, пытаясь отцепить от себя руку мужчины и не давая возможности стрелку захватить и удержать объект в прицеле. Внимание Егора отвлекло какое-то движение со стороны дома. Он быстро перевел взгляд в ту сторону, и его прошиб холодный пот. Из деревянных ворот, держа автомат в руках, выбежал, по всей вероятности, отец девочки и бросился на помощь своему ребенку. Но боевик опередил его и точным выстрелом ранил мужчину в бок. Раненый упал на одно колено и тяжело поднял автомат. Превозмогая сильную боль, он прицелился в боевика, но выстрелить не рискнул – понимал, что может попасть в девочку. От бессилия мужчина опустил оружие и стал заламывать руки. Тем временем у боевика заклинило автомат. Крепко выругавшись, он отбросил его в сторону и достал из кармана пистолет. Бандит приставил оружие к голове девочки и стал что-то кричать ее отцу, возбуждаясь все больше и больше. Несчастный мужчина стал отвечать и просить бандита отпустить заложницу, но тот вдруг вскинул руку и выстрелил, ранив отца еще и в плечо. Бедная девочка, и так напуганная до полусмерти, увидев, что ее родной человек истекает кровью, резко дернулась, освободилась от руки стрелявшего и бросилась к отцу.

– Папа! Папа! Не умирай!

Боевик этого никак не ожидал и на секунду полностью открылся. И снайпер наверху не преминул этим воспользоваться. Егор молниеносно нажал на спусковой крючок, и его пуля нашла свою жертву. Но за долю секунды до смертельного ранения озверевший бандит выстрелил в спину бежавшей к отцу девочки. Раненый отец увидел, как его дочь упала. Он в отчаянии замер и ждал, когда девочка сделает хоть какое-нибудь движение, но она больше не подавала признаков жизни. Несчастный издал нечеловеческий рык. Воя и проклиная все и всех на свете, он пополз в ее сторону. Но девочке уже ничем нельзя было помочь – пуля попала ей прямо в сердце. Из дома с криками и плачем выбежали несколько женщин, которые наверняка наблюдали за происходящим на улице из окон, и со всех ног бросились на помощь ребенку…

Сирия. Кесаб

Снаряд, выпущенный из гранатомета, разорвался совсем рядом с баррикадой, наскоро сооруженной из подручных средств.

– Отец! – закричал молодой человек лет двадцати и побежал в ту сторону.

– Не надо! Не надо тебе это видеть! – остановил его Арам. – От него мало что осталось. – Он кивнул в сторону окровавленных останков их товарища.

Арам прижал к себе рыдающего сына дяди Аршо. Юноша пытался вырваться из объятий, но крепкие руки ему этого не позволяли. У самого Арама в глазах стояли слезы, а на скулах ходили желваки: «Сколько же еще это будет продолжаться?»

– Арам, нам раны нечем перевязывать! Все закончилось! – подбежал к ним Доктор, как называли ополченцы Бедроса – студента мединститута из Дамаска, пару дней назад прорвавшегося в город для помощи своим родным и близким. «Работы» тут у него было сверх меры. Руки и одежда Доктора были перепачканы кровью.

– У нас в подвале целая коробка бинтов должна быть. Я быстро, – взглядом Арам указал на юношу, крепко прижавшегося к нему, и Бедрос, приобняв, повел его в сторону от останков отца.

Арам, воспользовавшись передышкой в бою, побежал по дорожке, ведущей прямо к его дому. Это было совсем близко. Он миновал раньше всегда ухоженный зеленый газон, на котором до сих пор стояли детские качели и песочница его детей. Быстро свернул с мостовой на песчаную дорожку. Увидев свой дом, мужчина горько усмехнулся. Это был один из самых красивых домов Кесаба. Он сам его спроектировал, впрочем, как и еще многие постройки в их городе. Ведь по профессии Арам был архитектором. Он поставил автомат на предохранитель, перекинул его уже ставшим привычным движением за плечо, забежал в дом и, держась одной рукой за стену, спустился в подвал. Электричества в городе уже давно не было. Когда Арам с коробкой бинтов был у самого выхода из подвала, ему показалось, что в доме кто-то разговаривает. Это удивило ополченца! Он был абсолютно уверен, что его семья покинула город с остальными беженцами. Хозяин дома поставил коробку на пол и, вскинув автомат, потихоньку приоткрыл дверь в комнату.

– Аствац!^[2] Почему вы все еще здесь? Я же велел вам уходить вместе с семьей Меружана! – в ужасе воскликнул он, увидя в комнате жену, детей и свояченицу. – Ты что, не понимаешь, что они с вами сделают? Хоть о детях подумала бы!

– Ты жив! Слава Богу! – радостно воскликнула красавица Ашхен. – Прости меня, прости! Мне было так страшно! Я даже не знала, жив ли ты! – кинулась она к мужу.

– Дура! Какая разница – жив или нет! Детей надо спасать! Быстро бегите в церковь! Оттуда с минуты на минуту будут всех эвакуировать! – оттолкнул Арам от себя жену.

Он опустился на колени, обнял детей.

– Запомни, ты – мужчина! – твердо сказал он своему маленькому сыну. – Что бы ни случилось со мной… с нами – идите в Бейрут, к дедушке. Ты понял меня?! И позаботься о сестре!

Арам перевел взгляд на свою маленькую дочурку, дотронулся до ее замечательных пружинистых кудряшек, и на его глазах появились едва заметные слезы.

– Вы армяне, помните об этом! Никогда не забывайте вашей фамилии! Вы – Таниеляны! Таниеляны!

Услышав звуки возобновившегося боя, отец быстро обнял сына и дочь, с досадой посмотрел на жену и, махнув рукой, выбежал из дому.

– Арам! Арам! Подожди! – Ашхен устремилась вслед за мужем. – Прости меня! Не уходи так! Я все… все сделаю, как ты сказал!

Она подбежала к Араму. Тот схватил ее в охапку, заглянул в любимые бездонные темно-зеленые глаза и крепко прижал к себе.

– Прости! Я просто очень… очень люблю вас! А сейчас – беги! Спасай детей!

И тут, слишком поздно, он услышал характерный свист артиллерийской мины! Рядом с ними, прямо на их зеленую лужайку, где они всей семьей любили поиграть, погонять мяч, упал снаряд, выпущенный из миномета. И унес жизни обоих. За происходящим с ужасом наблюдал семилетний Вазген, названный так в честь дедушки. Он побежал вслед за плачущей матерью и увидел страшную гибель своих родителей. Мальчик дико закричал! Он хотел броситься к ним, но малыша буквально перехватила на бегу выскочившая следом из дома тетя. Мариам схватила ребенка за руки и крепко прижала к себе, стараясь спрятать его глаза, не дать увидеть окровавленные родительские тела.

– Куда ты?! Туда нельзя, Вазген-джан, нельзя! Нет, нет, нет, Вазген-джан! Не надо! Не смотри!

Вазген, захлебываясь от слез и не в силах от горя что-либо произнести, продолжал вырываться из рук тети. Мариам, сама того не желая, посмотрела в сторону лужайки, куда он так отчаянно рвался, и похолодела от ужаса.

В дверях дома появилась маленькая Армине. Она застыла, увидев окровавленные тела, кажется, не понимая до конца, что произошло. Мариам, увидев племянницу и ее остекленевший взгляд, громко завыла и бросилась к девочке, не выпуская из рук Вазгена. Она встала на колени и, крепко прижав к себе сирот, стала, как маятник, раскачиваться из стороны в сторону, рыдая от горя и отчаяния.

Вдруг Мариам как будто очнулась. Понимая, что дети остались на ее попечении и времени у них совсем нет, она взяла себя в руки:

– Дети, вставайте! Нам надо идти, надо идти быстрее в церковь, в церковь, слышите?! Вазген, Армине, принесите ту синюю сумку и быстро бежим! Я только возьму на кухне воды.

Вазген как будто не слышал этих слов. Он продолжал завороженно смотреть в сторону лужайки, не в силах пошевелиться.

Мариам встряхнула его за плечо.

– Вазген! Вазген-джан, вспомни, что сказал отец! Думай о сестре!

Слова тети вывели мальчика из оцепенения. Он схватил сестренку за руку, и они побежали в комнату за сумкой с документами и вещами, собранными матерью.

В эту секунду раздался новый зловещий свист и уже другой снаряд упал на дом, почти полностью разрушив его. Мариам погибла сразу от ранения в голову. Дети же чудом не пострадали – получили только несколько глубоких царапин и ссадин. Сильно кашляя, они выкарабкались из-под обломков второго этажа и, с трудом ориентируясь в густом облаке пыли, стали ползти по груде камней, пытаясь вылезти наружу. Увидев тело тети, Вазген моментально все понял – во время войны дети быстро взрослеют. Он крепко прижал к себе сестру и прерывающимся от слез голосом повторил как заклинание:

– Запомни, если что-нибудь со мной случится, иди в Бейрут! Там наш дедушка! Запомни, Армине, ты армянка! Наша фамилия Таниелян! Найди нашего дедушку Вазгена!

Девочка послушно кивнула и, тряхнув веселыми кудряшками, прижалась к брату.

– Десятый, как слышишь? Прием? – раздался резкий голос в наушнике.

– Первый, слышу вас хорошо! – ответил пилот, ожидая приказ.

– До цели двенадцать минут. Как поняли?

– Понял вас, до цели двенадцать минут, – отрапортовал летчик.

– Цель в квадрате восемь. Эвакуация гражданских завершена. Поддай им жару, Иссам! – в почти автоматическом голосе появились человеческие нотки.

– Слушаюсь, командир! Конец связи.

Иссам Салим, молодой летчик ВВС Сирии, повел свой старенький СУ-24МК на снижение, пристально вглядываясь в горизонт. Салим знал, что искать! Он точно знал, что в квадрате восемь находится армянская церковь Кесаба. Иссам вспомнил, как любил гостить тут у своего лучшего друга Норайра, с которым учился в летном училище. После окончания учебного заведения их и распределили в один летный отряд, в 819-ю эскадрилью на базу Тияс, что рядом с Хомсом. Пару месяцев назад его друг погиб в бою, сбитый турецкими ПВО. Что стало с его родными, Иссам не знал. И теперь он должен будет нанести ракетный удар по этому всегда гостеприимному, красивому городу, по их святыне. Но другого выхода просто не было. Наступление боевиков на город нужно было остановить любой ценой.

В районе церкви тем временем шел ожесточенный бой. Хорошо вооруженные отряды боевиков продолжали наступление с турецкой стороны. Бой шел за каждый дом, за каждую улицу. Солдаты сирийской армии вместе с местными отрядами самообороны несли огромные потери. Всю ночь они изо всех сил пытались сдержать атаку противника, но силы были неравны. К утру положение стало просто отчаянным.

Сегодня капитану сирийской армии Али Азару исполнилось тридцать пять лет. Он был родом из-под Дамаска, из семьи алавитов. Среднего роста, подтянутый симпатичный брюнет, с усиками, вот уже десять лет как счастливо был женат и воспитывал троих сыновей. Наверное, они жили слишком хорошо, потому что кто-то проклял их жизнь и их страну. И наступил хаос. Али уже больше года не видел близких. Да у него не было даже времени думать о них! Столько смертей и горя он видел каждый день.

К капитану, пригибаясь, подбежал долговязый худенький связист и протянул рацию. Офицер зашел за баррикаду и приставил рацию к уху.

– Барс-3, Барс-3, это Сокол-1, у вас десять минут на эвакуацию гражданских! – услышал он приказ.

– Сокол-1, это Барс-3. Как – десять? Я просто не успею всех вывести! В церкви много женщин и детей! – возмущенно прокричал Али, хотя понимал, что спорить тут бесполезно.

Невозмутимый голос в рации продолжил:

– Делай что хочешь, Али! Но убери их оттуда. У штурмовой авиации задача – снести все в Кесабе. Приказ никто отменять не будет! И вообще-то, по штабным данным, там никого уже не осталось! Конец связи.

Али бессильно уронил руку с рацией и растерянно посмотрел вокруг. Что можно было сделать за десять минут в такой обстановке?! Боевики наступали стремительно. Недостатка в людях и боеприпасах они не испытывали. С той стороны границы свежая сила поступала постоянно. За три дня боев этот небольшой зеленый город был почти полностью разрушен.

Огонь с противоположной стороны улицы, на которой до войны располагались многочисленные магазинчики, резко усилился. Солдаты и ополченцы перестроились и открыли ответную стрельбу. Неожиданно из узкого переулка с другой стороны улицы на большой скорости выехал яркий бортовой пикап, по иронии весь обклеенный рекламой детского питания. В его кузове был установлен крупнокалиберный пулемет. Два боевика, развернув дымящийся ствол в их сторону, открыли из него шквальный огонь. На передовой линии убило сразу нескольких человек.

– Мушега убили! Аствац! Убили! – закричал мужчина в темной куртке.

Паренек в ужасе смотрел на тело своего отца. Лицо Мушега, командира отряда, превратилось в сплошное кровавое месиво. Юноша пригнулся и спрятался за самодельную баррикаду. Он накинул на голову капюшон от толстовки и, уткнувшись в колени, никак не мог остановить душившие его рыдания. С самых первых дней, как только война подступила близко к их городу, Мушег и его друзья организовали отряды самообороны. Он здесь родился и вырос, приходился родственником многим кесабцам. Это был его город, и оставлять его Мушег не собирался. Жители прекрасно понимали, что армия в одиночку не справится с постоянно пополняемыми людьми и оружием бандформированиями. Мужчины всех возрастов взяли оружие и встали на защиту своих близких, своих домов, своего города. Большую часть женщин и детей успели эвакуировать до наступления боевиков, но все равно в городе еще оставались люди.

Рядом с Мушегом воевал и его семнадцатилетний сын. А сейчас, потеряв отца, парень хоть и плакал, но еще сильнее сжимал в руках автомат. Он вытащил из кобуры на поясе Мушега пистолет и вдруг понял, что больше никого не боится и будет сражаться за свой город до конца, как и его отец…

Капитан схватил за ворот стоявшего рядом с ним сержанта Сахима.

– Остаешься за старшего! Заставь его уже замолчать! Пять человек оставляю с тобой, остальные идут со мной к церкви. И запомни: как только увидишь, что грузовики отъезжают, – бегите! Через десять минут тут будет «воздух», – кивнув вверх, приказал Али.

Он тут же жестом указал, кому из солдат остаться, а кому идти с ним. К солдатам присоединилась и небольшая группа ополченцев. Под несмолкающую ни на секунду стрельбу отряд капитана перебежками сумел добраться до одного из более или менее не пострадавших переулков, чудом никого не потеряв. Местный доброволец повел их коротким путем через знакомые ему дворы к церкви.

Сержант поднял ручной гранатомет и отдал его коренастому молодому солдату, показав в сторону грузовика с пулеметом на другом конце улицы.

– Постарайся не промахнуться!

Солдат со страхом и обреченностью взял протянутую базуку и поправил железную каску на голове. Он на секунду поднял глаза к небу, наверное, просил у Аллаха защиты, и, низко пригибаясь, пробежал метров пять к серому трехэтажному зданию бывшего банка. Боец спрятался за частично сохранившимся рекламным щитом, с которого улыбающаяся красивая пара предлагала взять ипотечный кредит и счастливо жить отдельно от родителей, и встал на колено. Оценив расстояние до пикапа, он приготовился к выстрелу. Но в этот момент сразу несколько пуль, выпущенных боевиками, прошили его насквозь.

Сержант крепко выругался и хотел было послать следующего солдата. Но вдруг его взгляд остановился на мальчике лет четырнадцати в темном трикотажном костюме с человеком-пауком на груди. В руках этот почти ребенок крепко держал автомат. По его походке, по собранности всей фигуры и цепкому и почти спокойному взгляду было понятно, что он уже принимал участие в бою. Пацан находился недалеко от погибшего солдата, за деревянными ящиками, сложенными друг на друга у бывшего кафе. Он прекрасно видел, что произошло. Быстро оценив ситуацию, мальчик оставил свой автомат и по-пластунски пополз к гранатомету. Солдат был еще жив. Вся его грудь была залита кровью. Он смотрел в небо широко раскрытыми глазами и, казалось, хотел что-то сказать. Но слышны были только хрипы, вырывающиеся из горла вместе с кровью. Юнец, преодолев свой страх, осторожно взял из рук умирающего гранатомет. Мальчишка осмотрелся и неожиданно для сержанта пополз в другую сторону, за угол дома, где раньше располагался любимый всеми кесабцами большой продуктовый магазин дяди Гаспара. В той, другой жизни, которой они раньше жили, здесь всегда было многолюдно и шумно. А в воздухе с раннего утра стоял аромат свежей выпечки и восточного кофе.

Мальчик забежал в разгромленный магазин, миновал торговый зал и быстро поднялся по полуразрушенной лестнице на крышу. Сержант наблюдал за ним хоть и с надеждой, но без какой-либо веры в успех задуманного мальчиком. Однако, увидев ловкого бойца на самом краю крыши, вдруг понял, что замысел подростка может осуществиться. Сержант, воодушевившись действиями юного бойца, приказал бойцам:

– Стреляйте, стреляйте! Нужно отвлечь их от мальчика!

Все солдаты и бойцы самообороны тут же открыли огонь по грузовику. И это действительно сработало. Отвлеченные шквальным огнем боевики лишь в самый последний момент заметили подростка, развернули пулемет в его сторону и начали стрелять. Но было уже поздно. Юный защитник родины нажал на спусковой крючок, и выпущенная им граната разнесла ко всем чертям маленький грузовик с пулеметом. Вслед за подрывом пикапа на улице послышался другой «взрыв» – горестный вопль всех бойцов, увидевших, как окровавленное тело ребенка упало с крыши на тротуар.

На подступах к городу, на одном из высоких зеленых холмов, что окружали некогда живописный Кесаб, расположился штаб главаря группировки Абдуллы. Недавно появившийся на этой земле, именовавший себя «оппозиционером», он уже был печально известен своей неоправданной, почти маниакальной жестокостью буквально ко всем и во всем.

На возвышении, поставив одну ногу на деревянный ящик с боеприпасами, Абдулла впился глазами в цифровой немецкий бинокль Бушелл. Кажется, он следил за ходом боя. А может, просто получал удовольствие от обладания дорогой германской «игрушкой», доставшейся ему от турецкого инструктора. Абдулла преклонялся перед всем немецким и давно мечтал перебраться в Берлин или Мюнхен. Но! Пока на переезд еще надо было заработать.

Одетый в серо-зеленую военную форму без знаков различия, с черной банданой на голове, он выглядел грозно. У него была густая черная борода, широкие брови, тяжелый взгляд темных глаз. Из-за густой растительности на его лице определить возраст главаря группировки было сложно. Бывший военный ливийской армии, Абдулла (его настоящего имени никто не знал) вот уже много лет воевал против неверных. Хотя… вопрос веры был второстепенным. Работа, за которую хорошо платят и где есть чем поживиться – вот что привлекало его больше всего в войне. Особенно после того, как у себя на родине он стал изгоем и человеком второго сорта, ибо предал Каддафи и назвал врагам место его укрытия. Сейчас он просто выполнял очередную кровавую работу в Сирии и со всей жестокостью расправлялся с мирными жителями захваченных территорий. Абдулла получил приказ захватить населенный в основном христианами Кесаб и зачистить город от всех неверных. А кто отдавал этот приказ и кому это было нужно – его не волновало.

Неожиданно раздался сильный взрыв на одной из центральных улиц города. Абдулла направил свой мощный бинокль в ту сторону, откуда послышался взрыв, и увидел высокий столб дыма.

– В чем дело? Что это? Узнайте, быстро! – не оборачиваясь, приказал он.

Нескладный худенький радист с очень большой головой сидел неподалеку от него. Он тут же о чем-то спросил по рации. Выслушав ответ, опустил глаза, чтобы не встречаться взглядом с командиром, с опаской подошел сзади и немного сбоку на безопасное расстояние.

– Они подорвали пулемет! Кямал погиб, командир!

– А-а-а-а! Шайтан! Они мне за это ответят! – зарычал Абдулла. – И предупреди всех внизу: если упустят из церкви этих нечестивых собак, я сам им головы отрежу.

Испуганный радист, нисколько не сомневающийся в правдивости слов командира, быстро вернулся к рации. Он стал что-то лепетать в радиомикрофон, то и дело с опаской посматривая на Абдуллу. Уж слишком много смертей своих же боевиков, не выполнивших приказ и умерших от его рук, видел радист за недолгое время, что находился рядом с главарем.

В церкви, духовном и культурном центре жителей Кесаба, было тесно и душно. Отовсюду были слышны непрерывающийся плач, всхлипывания, причитания. Детям было очень страшно, и все хотели есть, пить. В углу молодая мать бережно держала на руках раненую девочку лет семи. Ей только что сделали перевязку работники Красного Креста и ввели успокоительное. Ребенок тихо постанывал от боли.

Недалеко от алтаря громко рыдала арабская женщина средних лет в традиционной мусульманской одежде. Сегодня она потеряла мужа и одного из сыновей. Убитая горем еще совсем молодая женщина прижимала к груди выжившего младшего ребенка с перевязанной головой. Успокоить ее не удавалось никому.

– А-а-а-а! Живот болит! – не переставая, громко кричал маленький мальчик с маленькой повязкой на бедре, доводя всех собравшихся до отчаяния. Но что можно было поделать в такой обстановке?!

Среди местных жителей, находившихся в церкви, выделялись несколько европейцев, на которых были надеты яркие красные жилеты представителей Красного Креста. Они как могли всеми доступными им способами пытались помочь людям, хоть чуточку облегчить их положение – раздавали воду, обезболивающие препараты, перевязывали раны…

В дверях церкви появился тридцатилетний высокий голубоглазый молодой человек с темно-русыми волосами. Он быстро оглядел временный лазарет и подошел к очень похожей на него девушке.

– Валери! Помогите вначале женщинам и детям! Их мы грузим первыми! И торопитесь, беженцев нужно подготовить к эвакуации еще до приезда транспорта! – сказал он по-французски.

– Но Серж! Ведь машин пока нет! Известно, когда они будут? И вообще будут ли?!

С улицы послышался громкий взрыв, прозвучавший неподалеку. На секунду на лице Валери появилось выражение страха. Серж подошел к сестре и нежно сжал ее локоть. Валери посмотрела на любимого брата и немного успокоилась. Он был для нее самым родным человеком, которым она так восхищалась и на которого всегда хотела походить – быть отважной, уметь жертвовать собой, а главное – любить людей, как любил их он. Брат был единственным для нее авторитетом во всем. Однажды Серж увидел по телевизору репортаж о войне в Сирии, где показывали бедственное положение мирного населения. И это навсегда изменило их жизнь. Не колеблясь ни минуты, он записался в Красный Крест.

– Не знаю, сестренка. В такой обстановке трудно что-нибудь сказать наверняка… Они должны были быть здесь еще час тому назад. Сейчас это не имеет значения, наша задача – подготовить людей к эвакуации и построить их так, чтобы не было задержек при погрузке. Машины могут появиться в любой момент. И, Валери… держись, на тебя все смотрят!

Валери грустно улыбнулась Сержу и крепко сжала его руку. К ней подошла пожилая женщина.

– Что тебе сказал твой муж?

– Это мой брат! – гордо произнесла девушка и, обернувшись и собрав все внутренние силы, стала громко отдавать приказы на арабском: – Всех женщин и детей прошу встать на эту сторону в очередь. Так мы быстрее сумеем рассадить вас по машинам!

– Какие машины?! Ведь их нет! Всех тут убьют! Нас здесь просто бросили! Что будет с нашими детьми?! – подскочила к Валери совсем молодая истеричная женщина со сбившимся платком и двумя толстыми косами.

– Никто нас не бросил! Машины сейчас прибудут! Прошу всех встать в очередь! Поторопитесь!

– Зачем вставать?! Мы все равно погибнем! Нет никаких машин! Ведь их уже не будет?! – с отчаянием спросила пожилая женщина в черном платке, стиснув в ладони руку Сержа и с надеждой ожидая от него ответа.

– Успокойтесь все, пожалуйста! Даже если машин не будет, ваши мужья и сыновья обязательно отобьют атаку! Главное – нужно верить! А теперь делайте что вам говорят, – уверенно произнес Серж.

– Машины! – раздался со стороны дверей звучный голос Бертрана, немолодого врача-бельгийца, добровольно приехавшего в Сирию еще год назад. Сегодня он уже мало походил на того веселого, улыбчивого шутника, который выходил из самолета авиакомпании «Сириан Эйр» в международном аэропорту Дамаска. Повидав немало горя на сирийской земле, он уже редко улыбался и шутил.

Двери церкви резко распахнулись, и на пороге появился капитан Али со своим отрядом.

– Грузовики здесь! На погрузку у нас всего пять минут! Слышите?! Не больше! Через пять минут самолеты нанесут удар с воздуха!

Люди, все и сразу, бросились к выходу. Но работники Красного Креста, несколько солдат и настоятель церкви отец Ованес начали наводить порядок, чтобы не создалась давка. У двух приехавших грузовиков ополченцы принялись помогать женщинам побыстрее забираться в кузов, а затем стали передавать им детей и скудные пожитки.

По мере приближения боевиков звуки выстрелов были слышны все громче. А защитников из отряда самообороны с каждой минутой становилось все меньше и меньше. Но люди стояли до последнего. Ведь за ними были их дети, жены, матери. Они прекрасно понимали, что тех ждет, попади они в руки к боевикам.

Недалеко от церкви, на захваченных боевиками улицах, постоянно слышались выстрелы, крики, вопли, мольба. Головорезы врывались в дома и, не раздумывая, нажимали на спусковой крючок, убивая всех, кто не смог уйти. Впрочем, это была «обдуманная» жестокость. Жуткая слава об их зверствах быстро разнесется далеко на юг и восток от этого крайнего пограничного городка и сыграет роль пугала, которое очистит многочисленные села и города быстрее любой артиллерии.

Но если ты остался и не сбежал из своего дома, то получить пулю и быстро умереть – это был еще «желанный» вариант смерти для местного жителя. Боевики измывались и мучили людей, не считаясь ни с возрастом, ни с полом своей жертвы.

– Что с этими делать, Махмуд? Двойняшки тут! Но им уже одиннадцать лет? – спросил у бывалого вояки новичок Аскер.

– Одиннадцать, говоришь?! Абдулла сказал, только до десяти! Этих в расход! Давай!

Аскер уже поднял автомат, но Махмуд вдруг передумал.

– Подожди! Вроде крепкие, здоровые ребятки! Этих и к врачам можно! Вяжи их и вези на базу!

За большим коричневым домом с отделанным мрамором фасадом, спрятавшись за выступ входа, молодая журналистка своей полупрофессиональной камерой пыталась запечатлеть весь тот кошмар, что творился вокруг. Это была Беата Климчик из Польши. В каске и бронежилете с надписью «PRESS», она неожиданно оказалась в самой гуще событий.

– Уходи! Уходи отсюда! Убьют! – натыкаясь на нее, то и дело кричали по-арабски отступающие солдаты, которым она просто мешала.

Боевики были уже совсем близко, когда к Беате подскочил сержант Сахим и схватил за руку.

– Беги, дура! Убьют тебя! Беги к церкви!

Он довольно грубо подтолкнул журналистку в нужную сторону. Увидев, что та побежала в указанном направлении, сержант улыбнулся и тут же получил вражескую пулю в живот.

Один из грузовиков у церкви был уже полностью утрамбован людьми. Серж постучал по борту, и водитель надавил на педаль газа. Перегруженная машина тяжело тронулась с места. Не проехав и двадцати метров, она тут же попала под град пуль. Это из одной из боковых улиц выбежали несколько боевиков и открыли огонь на поражение. В кузове среди людей началась паника.

– Доченька, моя доченька! – закричала женщина в черном платке, та, что совсем недавно разговаривала в церкви с Сержем. Зарыдав, она склонилась над телом своей погибшей дочери. Рядом, истекая кровью, смертельно раненная молодая женщина прижимала к себе уже бездыханное тельце трехлетнего малыша. Еще несколько человек были ранены, но капитан не разрешил водителю останавливаться, показывая рукой на небо. Бойцы из отряда самообороны, прикрывавшие грузовики с людьми, сумели вовремя уничтожить стрелявших, потеряв при этом еще одного своего товарища. Капитан Али посмотрел на часы и побежал к Сержу.

– У нас всего пара минут. Заканчивайте!

– Почти всех погрузили! – прокричал Серж, помогая последним женщинам с детьми забраться в машину. Он подтолкнул сестру, прижимавшую к себе маленького плачущего мальчика, мать которого была убита еще вчера, в сторону кабины.

– Быстрее! Садись!

– А ты?! Я без тебя никуда не поеду! – воскликнула Валери, но Серж ее успокоил.

– Я буду в кузове. Быстрее!

Он помог ей залезть в кабину водителя и захлопнул следом дверь.

– Давайте руку, – обратился Серж к отцу Ованесу.

– Я никуда не поеду, останусь с ребятами, – кивнул он в сторону ополченцев.

Перехватив взгляд Сержа на появившийся на его плече автомат и оценив удивленное выражение парня, он усмехнулся.

– Время разбрасывать камни и время собирать! – святой отец положил руку на приклад. – Сейчас настало его время! А молиться будем потом! Прощай, француз!

Священник перекрестил пассажиров, повернулся к ним спиной, передернул затвор и быстрым шагом двинулся в сторону улицы, где шел бой. Серж секунду смотрел вслед несгибаемому священнику, уверенно шагавшему навстречу смерти.

– Прости, Абдулла, но они увозят людей из церкви на двух грузовиках! – сказал подбежавший к мрачному ливийцу один из боевиков.

Абдулла схватил того за грудки и стал трясти как тряпичную куклу.

– Я вас всех, всех положу в этом Кесабе! Уроды! Я сказал, что ни один человек не должен покинуть этот город без моей воли! Сделайте так, чтобы они все стали вашими рабами! Или вы сами станете трупами! Передай всем! Всем! Перекройте выезд на юг! Не дайте им уйти! Иначе нам не заплатят! Мужчин, за исключением иностранцев и офицеров, уничтожать на месте. Женщин до тридцати пяти и детей до десяти оставлять на продажу, остальных – в расход, – прорычал он свирепо.

Абдулла отшвырнул боевика и так злобно на него зыркнул, что тот вскочил и со всех ног помчался выполнять страшный приказ.

– Вы все за ним! И не дай вам Аллах разочаровать меня! – приказал он группе боевиков, находившихся с ним на холме. Рядом с собой он оставил только радиста и одного солдата.

Боевики, зная крутой нрав командира, не раздумывая, побежали в сторону своих автомобилей. Абдулла приготовился еще раз посмотреть в бинокль. Взгляд его случайно наткнулся на отрезанные головы двух местных жителей, положивших немало его бойцов, прежде чем их схватили и казнили по его приказу.

– Хамди! Убери эти головы отсюда, воняют.

Беата больше не геройствовала, а просто пыталась убежать и спастись от этого кошмара. Рядом с ней то и дело гибли бойцы и солдаты. Ей стало казаться, что, кроме красного цвета, цвета крови, она ничего больше не видит вокруг. Беата забежала за угол и тут же наткнулась на лежащего посреди улицы мужчину, у которого все внутренности были вывернуты наружу. Она закричала, и ее стошнило. Девушка побежала вперед, не совсем осознавая, куда именно она движется. Журналистка бежала до тех пор, пока не уперлась в двух бородатых боевиков, державших наготове автоматы и готовых пристрелить каждого, кто встанет у них на пути. Девушка судорожно сглотнула, сразу подняла руки и стала кричать.

– Don’t shoot! Press, I’m press!^[3]

Беата одной рукой энергично показывала на надпись у себя на груди, пытаясь немного успокоить боевиков. Они начали приглядываться к привлекательной белокожей девушке. Красивые миндалевидные глаза, маленький изящный носик, пухлые губки. Один из них, упитанный коротышка, улыбнулся, обнажив кривые гнилые зубы, и на арабском обратился к своему тщедушному долговязому товарищу:

– Смотри, какая красавица, у нее белые волосы, – ткнул он пальцем в сторону выбившейся пряди светло-пепельных волос Беаты. – И голубые глаза, а какая кожа! Белая, белая! Никогда такую даже не трогал! Конечно, она слишком худая, но зато какая хорошая! Я всегда мечтал попробовать белокожую!

– Совсем с ума сошел, Керим! Головы хочешь лишиться?! Ты слышал приказ?! Ее к Абдулле надо отвести! Не то плохо будет, если командир узнает, – испуганно произнес боевик, пожирая глазами красавицу. Он никогда даже близко не видел таких женщин.

– Да ладно тебе, никто не узнает. Ведь никого нет рядом. Потом отведем, а сейчас сами поиграем! Соглашайся! – обходя свою добычу вокруг, предложил более смелый Керим. – Посмотри, какая у нее задница!

Его друг посмотрел по сторонам и, не увидев своих подельников, осмелел.

– Ладно, давай, но только быстро! Когда еще успеем такое испытать! Если только в раю! Нас убить могут в любую минуту.

Журналистка немного знала арабский и быстро поняла, что у них на уме. Беата стала медленно отходить, хотя и знала, что бежать опасно – эти выстрелят не задумываясь.

Боевики отбросили автоматы за спину и, сделав рывок, схватили Беату за руки, грубо потащили ее в сторону приоткрытой двери какого-то дома. От ужаса журналистка стала кричать, отбиваться, пинать боевиков, но это только еще больше распалило насильников. Керим, получивший от нее царапину, стал срывать с девушки одежду. Чтобы не терять времени, парни решили не заходить внутрь дома, а повалили ее прямо у стены. Керим, наконец, сумел стащить с нее жилет, а его подельник расстегнул ей брюки. Беата с удвоенной силой стала изворачиваться и умудрилась больно укусить Керима. Не ожидавший этого боевик закричал от боли и наотмашь, с силой, ударил ее по лицу. Девушка отлетела в сторону. В этот момент лежащий в двадцати метрах от них тяжелораненый сержант Сахим, собрав остатки сил, сумел дать последнюю очередь из автомата и убить обоих боевиков. Еще не поверившая в свое спасение Беата кое-как поднялась, убрала с лица длинные спутанные волосы и, увидев, что негодяи мертвы, шатаясь, подбежала к сержанту.

– Опять ты?! – улыбнулся он. – Беги! Спасайся! – успел прошептать смертельно раненный и закрыл глаза.

Девушка все еще не пришла в себя от пережитого. Она смахнула слезы с глаз и, подхватив лежащую на земле камеру, попыталась кое-как прикрыться разорванными остатками рубашки, а потом бросилась бежать…

Вторая машина уже готова была отъехать, когда стал слышен рев приближающегося штурмовика.

– Быстрее! Быстрее! Самолеты уже близко! Отъезжай! – стал кричать капитан водителю грузовика и сам запрыгнул на подножку, чтобы отстреливаться по дороге. Валери в зеркало увидела, как Серж и еще один солдат, погрузив беженцев, последними были готовы запрыгнуть в кузов. Но в эту минуту к ним подбежала запыхавшаяся женщина в разорванной одежде.

– Помогите мне! Помогите! Я польская журналистка!

– Быстрее лезьте в кузов! – немного раздраженно бросил Серж и помог ей подняться в машину.

Грузовик медленно тронулся с места, и тут вдруг французу показалось, что метрах в семидесяти от церкви, в полуразрушенном доме, он увидел двух детей. Они пытались выбраться из-под завала. Серж даже решил, что ему это привиделось.

– Ты видел? Там дети? – с сомнением спросил он у солдата.

– Да! Куда ты?! Вернись! Ты все равно не успеешь им помочь! – крикнул он Сержу, уже спрыгнувшему с машины.

Француз побежал в сторону дома, где увидел детей. Солдат понимал, что они в любом случае не успеют вернуться. Но видя, что чужеземец сломя голову кинулся спасать его соотечественников и не собирался останавливаться, выругался и последовал за ним.

Грузовик с людьми уже набирал скорость.

– Куда?! Назад! Назад! – стал кричать Сержу капитан.

Но ни Серж, ни солдат его уже не слышали. Они подбежали к полуразрушенному дому и увидели двух детей, девочку и мальчика, примерно пяти и семи лет, с ног до головы покрытых пылью. Мальчик поддерживал сестру – они пытались вскарабкаться по камням наружу. Увидев незнакомцев, дети крепко прижались друг к другу и испуганно посмотрели на подбежавших мужчин. Совсем недалеко от них лежал труп молодой женщины. По-видимому, это была их мать, а может, просто кто-то из близких. Серж подбежал и, подтянув девочку, взял ее на руки, а поспевший за ним солдат схватил мальчика, но уйти они уже не успели.

– Десятый, десятый! Прием! Десятый, к атаке готов? – раздался голос в наушнике у Исама.

– Первый, это десятый! Прием! На позиции! К атаке готов! – обреченно отрапортовал он.

– Во имя Аллаха, атакуйте!

Исам, стиснув зубы, помедлил секунду и нажал на кнопку пуска ракет.

Все вокруг сразу превратилось в ад. Все близлежащие от церкви улицы с находившимися на них боевиками и не успевшими уйти солдатами были взорваны. Церковь и дома на соседних улицах были полностью уничтожены. От дыма и пыли поначалу ничего не было видно. Казалось, погибло все! В последний момент каким-то чудом уцелевший грузовик на максимальной скорости выскочил из черного облака дыма. Валери увидела, как ее брат ворвался в соседний дом перед самой воздушной атакой. У нее началась истерика, и девушка попыталась открыть дверь.

– Сиди, дура! Куда! Там уже некого спасать. И ты погибнешь! – удерживая ее за руку, выкрикнул по-арабски водитель. И тут прямо перед ними разорвался снаряд.

Париж

Ксавье Верне очень любил раннее утро. Он всегда выходил из дома в половине седьмого и не спеша шел в сторону особняка своего патрона. На почти безлюдных улицах родного города уже начиналась жизнь. То и дело его обоняние приятно щекотали запахи свежеиспеченных булочек, круассанов, заваренного кофе. На углу старинной улицы Вольтер месье Жавер вот уже на протяжении многих десятилетий жарил необыкновенно вкусные каштаны. Наверное, он был последним «этническим» французом, который занимался этим делом на парижских улицах. Ксавье специально каждый день делал крюк, чтобы купить пакетик этого чудесного лакомства. Затем он, не торопясь, выпивал чашечку ароматного кофе у мсье Густава. Привычке этой было уже много лет. А самое главное, Ксавье было комфортно на улицах именно в это время, когда не видно ни многочисленных туристов, ни еще более многочисленных и разношерстных парижан. Ему нравилось смотреть на редких прохожих, идущих по чистым улицам в маленькие кафе, чтобы выпить чашечку кофе перед работой. Весь этот ежедневный ритуал позволял Верне сохранять спокойствие и веру в незыблемость его внутреннего мира.

Ксавье уже подходил к старинному роскошному трехэтажному особняку в стиле Людовика XVIII, в самом центре Парижа, принадлежащему известному меценату Олегу фон Праслофф, когда у него вдруг зазвонил телефон.

«Странно! Кто это в такую рань?» – подумал он и ответил на звонок с незнакомого номера.

– Слушаю. Да, это я. Да. Да… Но как?!.. Это достоверные сведения? Что можно предпринять? Ясно. Конечно, я все передам, – закончил разговор заметно побледневший Ксавье.

Праслоффа душила боль. Нет, это была не та физическая боль, которая не давала ему покоя ни днем ни ночью вот уже несколько лет. Нет, ту он научился терпеть и укрощать. Эта была страшная, изощренная боль, которая выворачивала наизнанку его душу, разрывала сердце, впивалась в мозг. Он просто не знал, что делать, как уйти от этой всепоглощающей боли. А главное, он совершенно не представлял, что можно сделать для их поиска, как их вернуть?! Внуки – это было все, что у него осталось после нелепой, трагической смерти любимого сына и невестки. И теперь они пропали! Никто и ничего о них не знает. Никто не может ему помочь.

В дверь тихонько постучали, и в спальню вошел его помощник и доверенное лицо – Ксавье. Старик приоткрыл глаза и с надеждой посмотрел на своего больше чем просто помощника. Среднего роста худощавый брюнет лет пятидесяти или чуть больше, в добротном сером костюме нерешительно подошел к массивной резной кровати, поправил очки в дорогой золотой оправе.

– Доброе утро, мсье! Хотя добрым его можно назвать условно. У меня… не самые лучшие новости. Только что подтвердили, что миссия Красного Креста в Кесабе уничтожена. Следы всех сотрудников потеряны. Город в руках боевиков. Боюсь, что Серж и Валери…

– Сколько? – неожиданно крепким голосом спросил старик.

– Простите? – не понял помощник.

– Сколько прошло времени?

– Сегодня третий день, господин Праслофф.

Старик попытался встать, несмотря на то, что это движение причиняло ему сильную боль. Ксавье подошел ближе и хотел помочь подняться, но тот категорически отказался и со второй попытки сумел встать сам.

– Вызвать врача? Вам плохо?

Неожиданно старик выпрямился, взял из рук Ксавье трость и, опираясь на нее, твердым голосом приказал:

– К черту врача! Ксавье, пусть срочно подготовят к поездке машину, и подайте мне костюм. Затем соедините меня с министром внутренних дел. Немедленно!

Праслофф уже стоял у большого старинного венецианского зеркала, поправляя галстук, когда помощник передал ему трубку.

– Доброе утро, мсье Праслофф! – раздался в трубке звонкий голос министра.

– Не знаю, доброе ли оно, Николя. Возможно, вы уже знаете, что три дня назад в Сирии пропали мои внук и внучка!

– Да, конечно, мсье, мы в курсе и очень сочувствуем вам. И мы, как вы знаете, неоднократно их предупреждали, что ехать в этот регион не сле…

– Они поехали не в туристическую поездку, а выполнять свой гражданский долг, так как считали это нужным! – властно перебил министра старик.

Министр на том конце телефонного провода замер от неожиданности. Кажется, даже задержал дыхание.

– И сейчас вопрос в том, смогу ли я выполнить свой родительский долг перед ними, – чуть смягчив тон, продолжил Праслофф. – Николя, это единственные родные мне люди. Вы ведь знаете это! После смерти сына у меня никого не осталось! Помогите мне найти их! Задействуйте все возможные связи.

После небольшой паузы министр осторожно продолжил разговор.

– Я, конечно, понимаю ваше горе, но… Поймите, это непростой вопрос! На сегодняшний день территория, на которой ведутся боевые действия, никем не контролируется, боевики не идут ни с кем на контакт. Нам не с кем договариваться! Они просто массово убивают местных жителей и показательно проводят казни иностранных заложников.

От этих слов старику стало трудно дышать, и он слегка ослабил узел галстука.

– И так как никто не предложил продать ваших внуков за деньги, прошу прощения, то надо… готовиться к худшему, – сочувственно продолжил министр. – Но есть и хорошая новость – до сих пор никто не предложил выкупить их тела! А значит, есть шанс, что они живы. Пусть и небольшой, но все-таки шанс.

– Продать тела?! Умеете вы обнадежить, министр, – грустно усмехнулся Праслофф.

– Мне жаль, но, к сожалению, такова сегодняшняя действительность, и мы ничем не сможем вам помочь, – констатировал факт министр.

– Если вы и ваше ведомство так бессильны, может, на территории Французской Республики есть кто-то другой, кто обладает большими возможностями и полномочиями, чем вы? И сможет помочь мне в этом деликатном вопросе? В конце концов, я почетный гражданин этой страны. Или мне нужно позвонить президенту лично? – с негодованием набросился на собеседника Праслофф.

Министр, не раздумывая, ответил.

– Не думаю, что разговор с президентом что-то изменит или он сообщит вам нечто новое. Я действительно ничего не могу вам предложить. И даже не знаю, какой совет дать в этой ситуации. На сегодняшний день шансов нет никаких. Надо просто ждать!

В полной тишине Праслофф, не прощаясь, отдал трубку Ксавье.

Старик пытался найти какой-нибудь выход из ситуации. В раздумьях он подошел к старинному комоду и взял рамку с фотографией внуков. Высокий, спортивного телосложения голубоглазый шатен с обаятельной улыбкой обнимает красивую девушку со светлыми волосами и глазами цвета бирюзы. Они были очень дружны с самого детства, но после гибели родителей стали просто неразлучны. Олег слегка улыбнулся, когда вдруг вспомнил, как Валери, еще только научившаяся ходить, всюду следовала за братом, не давая ему даже уединиться с друзьями и подружками. Брат начинал возмущаться, но, видя ее сияющие, полные любви и доверия глаза, смягчался и ласково трепал по щечке. Серж называл ее – моя Липучка. Ни родители, ни он сам, ни влюбленные в нее мальчики, даже те, кому она отвечала взаимностью, не могли вызвать у нее в глазах такое искреннее сияние. Вспомнил, как тяжело она переживала, когда Серж поступил в университет и решил пожить, как все студенты, на съемной квартире с однокурсниками. Они оба блестяще окончили медицинский факультет. Серж стал отличным полостным хирургом, а сестра решила связать себя с офтальмологией. В университете у нее появилось много друзей, но самой близкой подругой стала Фатима, студентка из Иордании. Способная к языкам, Валери решила выучить арабский язык и вскоре стала говорить на нем легко и непринужденно.

Следует отметить, что именно Серж по своему желанию пошел в медицину. Валери решила стать врачом просто потому, что эту стезю выбрал брат. Он был для нее безоговорочным авторитетом буквально во всем. И это стало причиной того, почему она, не колеблясь ни минуты, последовала за ним в опасную поездку в чужую страну, хотя Серж долго отговаривал ее от этого шага. Валери была искренне возмущена, когда брата не поддержала его девушка Сюзанна.

– Я знаю арабский, а ты нет. Тебе не справиться одному, – убеждала она Сержа.

– Соедини меня с Бариньи, – очнувшись от воспоминаний, сказал Праслофф помощнику. Поставив фотографию на место, он с трудом сел в кресло.

Через час с небольшим, одетый в отлично сшитый темно-синий костюм-тройку, старик сидел в кабинете начальника спецслужб. Праслофф тяжело опирался на свою трость, старался, невзирая на боль, выглядеть достойно.

– Я все понимаю, мсье Праслофф, но, к моему великому сожалению, сейчас мы ничего не можем сделать! При всем желании! – выслушав его, сказал хозяин кабинета.

– Не можете?! Вы не можете послать туда войска?! Или не хотите? Я помню, когда в шестьдесят шестом в Алжире вы…

Одетый в штатское немолодой офицер с волевым лицом и цепким взглядом резко перебил Праслоффа.

– Это было в далеком шестьдесят шестом! И нет нужды об этом вспоминать сейчас, мсье Праслофф! Я знаю все о ваших заслугах перед Францией, но… у наших возможностей есть границы. Одним словом, на данный момент послать туда войска Французская Республика не может. Это дорого и неразумно. Рисковать жизнями десятков наших солдат и офицеров из-за двух, простите, самонадеянных юнцов, отправившихся в эту чертову Сирию, несмотря на все наши предостережения…

Хозяин кабинета предпочел не договаривать фразу до конца.

Несколько секунд старик пристально смотрел в глаза офицера, но тот уверенно, не моргнув, выдержал этот взгляд. Вдруг внутри у Праслоффа как будто лопнула какая-то струна. И все сразу сломалось! Он как-то прямо на глазах еще больше постарел. Олег Валентинович резко обмяк, и голова его бессильно опустилась на грудь.

Начальник спецслужб Бариньи подбежал к стоявшему в углу кабинета кулеру с водой и наполнил стакан.

Праслофф, с трудом удерживая его непослушными пальцами, сделал несколько глотков.

– Вам плохо?! Я сейчас же вызову врача! – бросился к телефону офицер.

– Нет, не надо врача! Мне уже лучше.

Старик немного помедлил, как бы подбирая нужные слова, затем обратился к своему собеседнику:

– Поймите меня правильно, полковник… Я должен что-то сделать… и я сделаю. Чего бы мне это ни стоило, как в моральном, так и в материальном отношении, – Праслофф на секунду замолчал, подбирая правильные слова. – Тогда, семьдесят лет назад, в Сопротивлении, мой отец отдавал не легко дающиеся ему приказы, ибо довольно часто отправлял людей на смерть. Эти парни шли освобождать пленных, штурмовали концлагеря и пересыльные пункты, пускали под откос составы… Все эти люди никогда не давали присягу и шли умирать, не зная даже ради кого. Ради Франции, наверное! Тогда отец раздавал их семьям деньги, и когда они шли в бой, то знали, что, если даже с ними что-нибудь случится, их семьи не умрут от голода. – Праслофф сделал паузу.

Олег Валентинович протянул стаканчик с водой обратно Бариньи. Полковник, взяв его, вытянулся и посмотрел прямо в глаза старику, поняв, куда он клонит.

– Может, сегодня деньги тоже могут что-то решить? – с надеждой спросил Праслофф.

Полковник ничего не ответил. Он подошел к окну, достал из кармана пачку сигарет, достал из нее одну и сунул в рот. Немного постояв, офицер вернул сигарету на место и быстро вернулся к посетителю. Бариньи наклонился, и глаза его были на уровне лица старика.

– Поверьте, все мы сочувствуем вашему горю, правда. Но мы даже не знаем, живы ваши внуки или нет! К тому же правительство никак не может принять от вас эти деньги. Это обязательно станет известно прессе! И как тогда прикажете объяснить другим гражданам, у которых нет возможности заплатить, что их родных спасать не будут?! Поймите, мы действительно ничего не можем для вас сделать.

С поразительной для больного человека прытью Праслофф вскочил и отбросил тяжелый стул. Видно было, что эта нагрузка отняла у него много сил. Он с трудом, опираясь на трость, прошел к выходу. У самой двери старик обернулся.

– Что ж, тогда, если Франция не может мне предложить свою помощь, то я сам найду способ их спасти! Не важно, как и где, но я найду людей, которые захотят и смогут мне помочь. Можете в этом не сомневаться.

Он уже выходил из кабинета, когда в спину ему донеслись слова полковника:

– Не стоит предпринимать опрометчивых шагов, мсье Праслофф. Это может быть чревато осложнением дипломатических и союзнических отношений с нашими…

Праслофф, не дослушав, резко захлопнул дверь и, насколько позволяло его состояние, быстро прошел мимо ошарашенного адъютанта в сторону лифта, где его ждал Ксавье.

За долгое время работы на старика он прекрасно изучил его. И сейчас сразу понял, что Олег Валентинович в ярости.

Ксавье и Праслофф были знакомы уже более тридцати лет. Его сын Александр тогда учился в университете. Рядом с ним на первой лекции по экономике присел красивый юноша, с благородными чертами лица. Они познакомились, потом подружились. Дружба продолжалась и после того, как оба довольно рано обзавелись семьями. И женами их стали две близкие подруги. И дружба эта длилась до самого конца. До того страшного дня, когда единственный сын Праслоффа вместе со своей супругой погиб в автомобильной катастрофе на лыжном курорте.

Именно Александр Праслофф привез в первый раз молодого Ксавье на зимние каникулы к ним в дом. Олег Валентинович, несмотря на то, что Ксавье не принадлежал к их избранному кругу, сразу принял его как родного. Когда друзья окончили учебу, он предложил ему хорошую работу на фирме. Так вскоре Ксавье стал его правой рукой. Ну, а после гибели Александра и Катрин Ксавье и вовсе стал для Олега незаменим. Он часто помогал ему в принятии решений относительно детей Александра. Ведь им было на момент смерти родителей четырнадцать и десять лет. При этом, несмотря на то, что Ксавье искренне любил и уважал всю семью Праслофф, где его принимали за родного, он никогда за все эти годы не нарушил субординацию и не переступил им самим начертанную границу в их отношениях.

Праслофф смотрел из окна своего представительского лимузина на весенний город. Париж! Он безумно любил этот город. Давно, именно здесь, в семье сына русского эмигранта князя Праслова-Залесского, родился единственный сын и внук. Он рос, окруженный с самого момента рождения любовью и заботой. Так было принято в их семье. Со временем вторая половина сложной для восприятия французским ухом русской фамилии исчезла. А оставшаяся стала звучать как Праслофф с благородной приставкой «фон» – сказались старые брауншвейгские корни семьи. Но русский дух, язык и традиции не ушли из семьи Праслофф. Между собой они всегда разговаривали на русском. Даже супруга Олега, и та могла сносно изъясняться на языке Пушкина и Тургенева. На деньги и бесценные фамильные драгоценности, вывезенные своевременно из царской России, дед основал строительную фирму, которая понемногу выросла до целой империи. Отец Олега достойно продолжил семейное дело и приумножил доставшийся ему капитал. Во время войны он был одним из руководителей Французского Сопротивления и многое сделал для победы над фашизмом. Именно здесь Олег встретил свою будущую супругу Лилиан, с которой счастливо прожил в браке более сорока лет. Она очень не любила врачей и старалась к ним не обращаться. Когда у нее выявили рак надпочечников, то было уже слишком поздно что-либо предпринять…

В родном Париже родился и их единственный сын Александр. Вернее, у них родилась еще и девочка. Но вскоре после появления на свет у нее диагностировали тяжелый врожденный порок сердца. Через шесть месяцев она умерла.

Александр с первых минут своей жизни стал центром их вселенной. Они его безумно любили, баловали. Мать была с ним постоянно, она старалась как можно реже оставлять ребенка с нянями. Отец выкраивал из своего очень плотного графика работы время для любимого ребенка. Мальчик не знал ни в чем отказа. Но, несмотря на это, вырос скромным, застенчивым, трудолюбивым, честным человеком.

Сегодня Олег Праслофф был одним из богатейших и влиятельных людей Франции. У него было все, что он желал! Почти все… Он мог все! Почти все… Он не мог единственного, что было ему действительно необходимо. Он ничего не мог сделать, чтобы найти и вернуть своих внуков. Своих единственных родных людей.

– Что вам ответили, мсье? – раздался в тишине голос помощника. – Они предпримут какие-то шаги?

– Франция ничем не может нам помочь, Ксавье, – усмехнулся старик. – Изменились времена, изменились люди.

– И что, они совсем ничего не будут делать?! – изумленно воскликнул собеседник.

– Почему?! Кому-то напишут… О чем-то попросят… – с сарказмом ответил Праслофф.

Ксавье видел, как тяжело его патрону произносить эти слова.

– Нет, так моих внуков не спасти! Надо что-то придумать, но я пока не вижу никакого решения. Просто не знаю… не знаю, что мне делать, что предпринять! – обратился он к Ксавье.

Подождав пару минут, помощник неуверенно заговорил:

– Месье, мне кажется… правда, это только предположение, у нас есть один шанс найти их.

Увидев, что старик смотрит на него с надеждой, Ксавье продолжил:

– Но он не здесь, мсье Праслофф! Это только мое предположение, тем не менее, учитывая сложившуюся обстановку, нам надо попробовать. Россия – ваша историческая родина. Вы немало сделали для страны своих предков. Не говоря уже о вашем вкладе в возвращение предметов искусства в Россию. Когда мы в прошлый раз были там, я понял, что россияне все помнят и ценят ваши дела. Мне кажется, именно Москва может протянуть вам руку помощи! Может, сейчас надо вспомнить о России? Эта страна, я думаю, не откажет вам.

Старик ничего не ответил. Ксавье лишь немного опередил его. Эта мысль давно уже не давала покоя Праслоффу: «Здесь мне все отказали. Вариантов на сегодня больше нет, а тянуть нельзя! Нельзя тянуть!» Еще раз взвесив все за и против, он принял решение.

– Сейчас же соедините меня с русским послом.

На рассвете Ксавье осторожно постучал в дверь спальни патрона и, не получив приглашения войти, тихонько приоткрыл тяжелую дверь. Он знал, что старик почти не спит по ночам, но, видно, напряжение и усталость последних дней сделали свое дело – Праслофф лежал с закрытыми глазами и размеренно дышал. Помощнику было жаль будить его, но время сейчас работало против них, и Ксавье легонько прикоснулся к плечу старика.

– Мьсе Праслофф, простите, но времени почти не осталось. Самолет готов к вылету. Нас ждут в Москве.

Праслофф тут же открыл глаза и улыбнулся Ксавье.

– Доброе утро! Дай Бог, Ксавье, чтобы все получилось! Ни пуха ни пера, как говорят в России!

Ксавье едва заметно улыбнулся. Праслофф заметил выражение лица своего помощника.

– В чем дело, Ксавье?

– Простите, месье! Странные вы люди, русские. В одном высказывании вы объединяете обращение к Богу и поговорку, в ответ на которую надо упоминать имя черта.

– Не упоминать, Ксавье, а посылать… Да, русские… они такие… Помогите мне одеться. Завтракать я не буду. Так вы будете отвечать на поговорку или нет?

– К черту! Так, кажется?! – скрывая улыбку, ответил Ксавье.

Москва

Сегодня с утра их пригласили в Кремль. Это величественное сооружение в центре Москвы произвело на француза неизгладимое впечатление своим великолепием еще в его первый приезд в столицу России. Но сегодня их пригласили в Сенатской дворец, где находились рабочие кабинеты высшего руководства страны. Отделанный гранитом, малахитом, украшенный беломраморными античными колоннами и гипсовыми медальонами-портретами русских царей и князей дворец внушал уважение. А чего стоят роскошные люстры, лепнина, канделябры, торшеры… Это здание имело богатую историю и было свидетелем многих событий, принимало в разное время в своих стенах самых известных деятелей мировой политики, экономики и культуры.

Ксавье сидел на удобном диване в большой приемной в стиле первой половины XIX века и восхищался убранством интерьеров. Как профессионал он вдруг подумал: «Интересно, а во что обойдется такое строительство сегодня?» Ксавье стал прикидывать приблизительную смету только одного этого помещения и вскоре понял, учитывая стопроцентно ручной труд, что так дорого никто теперь строить не будет. Напротив него, рядом с массивной дверью, за которой вот уже больше часа назад скрылся Праслофф, за красивым письменным столом работал секретарь. Наконец тяжелая дверь открылась и на пороге появился старик. Он как будто стал выше и моложе, а в глазах его появилась надежда. Ксавье подскочил к нему и закрыл за Праслоффом дверь. Секретарь, симпатичный блондин средних лет, встал из-за стола и подошел к ним.

– Все в порядке? – с улыбкой обратился он к гостю из Франции.

– Благодарю! – впервые за последнее время искренне улыбнулся Праслофф в ответ и, обернувшись к своему помощнику, негромко сказал: – Нам позвонят. Поедем в отель.

Они остановились, как всегда, в гостинице «Балчуг», недалеко от Красной площади. В сегодняшней Москве было немало новых шикарных отелей, но Праслофф не изменял своей привычке и каждый раз, приезжая в столицу России, останавливался именно здесь.

Ксавье заказал в большой номер-люкс любимый кофе Праслоффа, но тот к нему так и не притронулся. Оба в напряжении ждали звонка. И если помощник, просматривая какие-то бумаги, пытался еще делать вид, что чем-то занимается, то старик просто неподвижно сидел в удобном высоком кресле у широкого окна и, почти не мигая, смотрел на изумительный вид, открывающийся с последнего этажа гостиницы. Кремль во всем своем величии был прямо напротив. Праслофф никогда не уставал любоваться им. У него каждый раз просто дух захватывало при виде этого величественного строения. Но если раньше это была просто красивая открытка, прекрасный и статусный пейзаж, то сегодня вид из окна стал для старика символом. Сегодня Кремль был средоточием его надежды. Возможно, русские смогут ему помочь. Старик в очередной раз вздохнул и посмотрел на свои старые часы, доставшиеся ему еще от деда.

Хотя звонок и ждали, все равно в абсолютной тишине он прозвучал неожиданно громко. Ксавье бросился к телефону, но Праслофф поднял руку и твердо сказал: «Я сам».

После небольшого промедления он взял трубку из рук помощника и ответил:

– Праслофф у телефона.

– Добрый день, Олег Валентинович! – раздался в трубке приятный мужской баритон.

– Здравствуйте. С кем имею честь разговаривать? – с волнением в голосе спросил Праслофф.

– Мое имя вам ничего не скажет. Я по поводу вашего сегодняшнего визита! Хочу сказать, что вашим вопросом уже занимаются. У нас к вам большая просьба. Понимаете, вы нам здесь ничем помочь не сможете! Поэтому будет лучше, если вы вернетесь домой. Я думаю, там вам будет комфортнее и, главное, вы не будете привлекать к себе ненужного внимания. Ну, а мы, в свою очередь, свяжемся с вами, как только у нас появятся какие-то новости.

Праслоффу стало немного не по себе, и он не сразу ответил.

– Олег Валентинович, вы слышите меня? – забеспокоился голос в трубке.

– Да, да! Простите за вопрос – а кто занимается моим делом? – спросил старик.

Мужчина в трубке рассмеялся.

– Как – кто? Лучшие люди, Олег Валентинович. Не волнуйтесь. Мы с вами свяжемся, как только что-то прояснится. Всего хорошего!

Праслофф, чуть помедлив, передал трубку Ксавье.

– Едем домой. С нами свяжутся.

Москва

Егор проснулся весь в холодном поту. Его преследовал очередной кошмар – он стреляет, и девочка, обернувшись к нему, улыбается, а на груди у нее растекается кровавое пятно. И дальше все как всегда – он видит полные ужаса глаза ребенка и слышит плач и крики ее отца.

Мужчина встал с кровати, босиком прошел в ванную и, открыв кран над раковиной, плеснул холодной водой в лицо. Затем направился на кухню и налил себе стакан воды. Этот кошмар преследовал его с того самого дня, как они с Голиафом вернулись с задания из Дагестана. Он уже и не помнил, когда за последнее время высыпался. Понимая, что больше не уснет, Егор отставил нетронутый стакан с водой и достал из холодильника банку холодного пива. Подошел к окну и долго стоял и любовался ночной красавицей Москвой, не торопясь, мелкими глотками смакуя напиток.

«Надо бы съездить к предкам», – подумал Егор. Он всегда был очень близок с родителями, но работа никак не позволяла выкроить время для поездок в Сочи, куда они лет десять тому назад переехали из столицы. Произошло это после смерти бабушки по отцовской линии, которая оставила им в Сочи дом.

Папа Егора был в свое время военным переводчиком-арабистом, и семья успела пожить в разных странах. Именно он первым, когда тот был еще совсем ребенком, обратил внимание на необыкновенную способность сына к языкам. Егор самостоятельно, без каких-либо особых усилий, выучил английский, арабский, турецкий и сложный в обучении чеченский, мог сносно объясняться еще на нескольких других языках. И вдруг в шестнадцать лет легко поступил на мехмат университета и блестяще его окончил. Но неожиданно решил пойти в армию, чем очень удивил всех.

Еще большее удивление у окружающих вызвало его решение связать с военной службой и всю свою дальнейшую жизнь. Учитывая отличную физическую подготовку, ловкость, умение принимать правильные решения, системное образование и способности к языкам – его сразу определили в отряд специальных операций…

Потом в его жизнь ворвалась Ленка. Все, что было дальше, – это называется счастьем.

А познакомились они в самолете. Егор возвращался из отпуска. Ему, наконец, удалось провести его у родителей на Юге. Настроение было отличное. И отдохнул хорошо, и, главное, с предками пообщался.

Он занял свое место у окна. Удобно расположился, чтобы выспаться – почти до утра они сидели с отцом на веранде и обсуждали… что-то обсуждали. В соседнее с ним кресло села симпатичная девушка. Ее светлые волосы были собраны в хвост, на лице не было ни грамма косметики, огромные глаза цвета янтаря излучали тепло. И вообще, от нее исходило какое-то светлое сияние. Егор невольно залюбовался девушкой. Она крепко сжимала руки, держа их перед собой.

– Извините, понимаете, я очень, очень боюсь летать. Вы только не подумайте ничего плохого, но не могла бы я, если вам это не трудно, подержать вас за руку при взлете? – услышал он взволнованный голос.

– Чего?

– Я говорю, не могла…

– Да слышал я все! Значит, руку вот так сразу вам предложить? Ладно, держите, – буркнул Егор, поняв, что сон откладывается.

Девушка смутилась, и на ее хорошеньких, слегка пухловатых щечках появился нежный румянец. Бедняжка действительно сильно волновалась! Было видно, что ей на самом деле страшно. Смущаясь, она почти что вцепилась в протянутую ей руку. Не переставая, она о чем-то говорила. Егор вообще не любил лишние разговоры, а с незнакомцами – тем паче. Но его, как ни странно, не раздражала болтовня соседки. Еще через полчаса рука его была освобождена из приятного плена – девушка заснула. Голова спутницы упала ему на плечо и не давала заснуть, но почему-то ему совсем не хотелось ее убирать. Почти перед самой посадкой Егор, неожиданно даже для самого себя, попросил у Лены, так звали девушку, номер телефона. И через день позвонил ей. Они встретились и уже не расставались. А еще всего через три месяца – поженились.

Им было очень хорошо вместе, несмотря на совершенно разные характеры и вкусы. Ради нее Егор даже стал ходить в гости, в кино, на дни рождения, хоть и терпеть не мог подобных мероприятий.

Теперь Егор не любил возвращаться домой. Ему комфортнее было на базе или даже, как это ни парадоксально звучит, на задании, в ожидании смерти – своей или чужой. Дома все напоминало о Ленке. Прошло уже шесть лет, а он все никак не мог смириться с тем, что ее больше нет. Егор до сих пор винил себя за то, что позволил ей в тот день сесть за руль. Они были на дне рождения близкой подруги Лены. Все радовались и поздравляли Егора и его жену с наступающим счастливым событием – рождением первенца. Ленка весь вечер танцевала, смеялась. Несколько раз во время танца заставила его признаться ей в любви. Возвращаясь домой, жена попросилась сесть за руль. И он уступил! Лена довольно неплохо управляла машиной, но в тот проклятый вечер ее подрезал какой-то пьяный урод, и она просто не справилась с управлением на мокрой от дождя дороге. Машина на скорости въехала в придорожный столб. Самое ужасное для Егора было то, что на нем не было ни царапины, а Ленка и их неродившийся ребенок погибли на месте.

Егор долго и мучительно отходил от горя, ни с кем не общался, почти не выходил из дома. Потом, как сумасшедший, стал браться за самые трудные задания, как будто специально искал смерти. Конечно, человек – существо ко всему приспосабливающееся, и рана со временем почти затянулась. Но семьи у него больше не было, он не мог об этом и подумать. Даже более-менее продолжительных отношений не желал. Так и жил бобылем.

База тренировок спецслужб

Рано утром Егор приехал на базу. Высокий, стройный, мускулистый, худощавый – он много времени уделял своей физической подготовке. Это позволяло меньше думать. А в его случае еще помогало выжить в сложные моменты и достичь необходимого результата. Ловкость и сила не раз спасали не только Егора, но и парней из его «связки», а также десятки заложников, случайных людей и так называемых объектов, нуждавшихся в прикрытии.

Согласно расписанию, сегодня у него был спарринг с давним знакомым, главным инструктором базы. Они сошлись в рукопашном бою, и, хотя схватка проходила почти на равных, Бычков, тот самый инструктор, чувствовал напряжение и усталость своего противника.

– Резче, резче выворачивай! Так ты дашь ему выгнуться, и удар пойдет по касательной! Работай, давай еще раз! На «вертушку» не уходи, не уходи на «вертушку»! Ван Даммом заделался, блин… Соберись уже!

Еще через какое-то время инструктор остановил схватку. Он сел на скамейку и с укором посмотрел на бойца.

– Егор! Что не так?! Ты не выкладываешься полностью. И глаза чего такие красные?

Ответить Егор не успел, так как в зал вошел старший офицер Воробьев. Заметив его, Бычков кивнул Егору.

– На сегодня все. Не вижу смысла продолжать. Попробуй отдохнуть, а лучше просто нормально выспаться!

– Попробую! – кисло улыбнулся Егор и, взяв полотенце, подошел к Воробьеву.

– Ну что, боец, к работе готов? – браво спросил его офицер.

Егор пытливо посмотрел в проницательные глаза Воробьева.

– А что, есть сомнения в чьей-то готовности?! Я всегда готов! Как пионер.

– Знаю, знаю! Только ведь и я не слепой, Егор! После того случая с дагестанской девочкой тебя не узнать совсем. Я смотрел заключение медкомиссии – психолог тебе не по…

– Давай уже о деле, командир! – перебил его Егор, очень не любивший, когда Воробьев читал ему мораль о «психологическом состоянии бойца перед выполнением ответственного задания».

– Ладно, будь по-твоему. Давай выйдем, пройдемся. Ты иди одевайся, я на улице подожду, – предложил Воробьев, стирая с лица улыбку.

Через минут десять Егор, приняв наскоро душ, вышел из здания и просоединился к своему командиру.

База находилась в живописной зеленой зоне на берегу реки в ближнем Подмосковье и была окружена густым лиственным лесом. Казалось, что находишься в хорошем санатории. Они пошли по выложенной камнем дорожке сквозь березовую рощу. Старший офицер вдохнул полной грудью.

– Хорошо тут! Не то что в городе, дышать совсем нечем! И тишина!

Он достал из кармана леденцы, которые вроде как помогали ему забыть о сигаретах, и предложил Егору.

– И все-таки о том деле… Работа у нас такая. Пойми, ты сделал все правильно. А от ошибок никто на застрахован. А тут и ошибки-то никакой не было… Ну, так карта легла, что ли. Кто ж знал, что они девочку с собой возьмут! Не ты первый, как говорится. Понимаешь, тут такое дело. Я должен быть абсолютно уверен – в нужный момент ты не дрогнешь и дров не наломаешь.

Егор закинул голову и посмотрел наверх, мимо верхушек столетних сосен на весеннее небо, с его пробивающимися сквозь высокие облака лучами солнца. Ему был неприятен этот разговор. Он до конца застегнул молнию на куртке и пристально посмотрел в глаза Воробьеву.

– Можешь быть во мне уверен на все сто. Я знаю, о чем говорю. А что за дело, командир? Зачем приехал из загазованной столицы? Неужто воздухом подышать?

Воробьев слегка поморщился и провел рукой по густым русым волосам.

– Да если бы так! Дело действительно серьезное!

– У вас не серьезных не бывает! Не тяни резину…

– Егор, не борзей… Все подробности узнаешь сегодня в центре, материалы готовит второй отдел, ответственный Бирюков. Кратко скажу. Лететь придется уже сегодня, через Ливан, в Сирию. Точнее, в Кесаб. Слышал о таком?

– Северо-запад, у границы с Турцией?

– Так точно! – кивнул Воробьев. – Городишко небольшой, населен в основном христианами. Был… Там недавно пропали французы. Вот их вам и нужно будет найти. На сбор пять часов. Вылет гражданским рейсом из Домодедово в восемь вечера.

– Понятно, – кивнул Егор.

Воробьев прошел немного вперед и посмотрел на небо. Он резко обернулся и, немного помедлив, как бы подбирая слова, посмотрел на Егора.

– Задание важное и… сложное. Тяжелое, я бы сказал… Врать не буду. Шансов на его выполнение крайне мало, но это очень нужно сделать. Может, пафосно звучит, но это нужно стране. Не подведи! – серьезно сказал Воробьев, и они пошли дальше по аллее к административному зданию.

Ливан. Бейрут

На одной из тихих улиц Бейрута в районе Бурдж Хаммуд в маленьком кафе за столиком сидел немолодой солидный мужчина. На вид ему было лет шестьдесят – шестьдесят пять. Когда-то густые темные волосы теперь соседствовали с сединой, но сам он был довольно подтянут и выглядел неплохо. Мужчина был среднего роста, с волевым умным лицом и задумчивыми миндалевидными глазами. Он сидел у большого, во всю стену окна и мелкими глотками смаковал крепкий кофе, только что заваренный для него в джазве^[4]. Мужчина негромко беседовал со своим старым другом Арташем, собственником кафе. Они вместе посмеялись над очередным анекдотом, со смаком поведанным веселым хозяином. Анекдот ведь не каждый может рассказать, а у него это получалось замечательно, колоритно.

Других посетителей в это время в кафе не было. Арташ, извинившись перед гостем, ушел заниматься делами в подсобку. Вазген отпил глоточек ароматного напитка и с улыбкой проводил его взглядом. Внимание старика привлек черный джип с государственными номерами, который остановился на противоположной стороне улицы. Из него вышел военный в форме офицера контрразведки Генштаба ливанской армии и, посмотрев в сторону кафе, в нерешительности замер. Вазген улыбнулся и приветливо помахал ему рукой. Офицер не спеша стал переходить улицу, и по мере его приближения становилось понятно, что вести у него плохие. Вазген медленно поднялся навстречу офицеру и с окаменевшим лицом встретил бывшего подчиненного. Тот, стараясь не смотреть в глаза старика, сказал:

– Здравствуй, друг! Плохие новости из Кесаба.

– Кто? – глухим голосом спросил Вазген.

– Твой сын и его жена. Их детей не нашли. Но с ними была еще сестра твоей невестки, – опустив голову, тихо сказал военный.

Вазгену показалось, что вокруг пропали все звуки и мир остановился. В полной, звенящей тишине он только слышал эхо слов – «детей не нашли!».

– Что можно сделать для их поиска и спасения? – после продолжительной паузы глухим голосом спросил Вазген.

– Мы даже не знаем, живы ли они. Все в районе церкви полностью уничтожено. А ведь их дом находился совсем рядом. Прости, но шансов спастись у них не было.

– Шанс есть всегда! – почти закричал Вазген, и глаза его наполнились слезами. – Нужно просто их найти! Пока я не увижу тела внуков, я буду считать их живыми и буду искать. Ты слышишь меня?!

– Официально я ничем не могу помочь. Ты и сам это знаешь! Как бывший спецназовец, как твой соратник, как твой ученик, я… у меня… есть личные связи и может… Ты слышишь меня, Вазген?!

– Спасибо, Абу. Я все понял! – потухшим голосом заговорил старик. – Я слышу и скажу, если понадобится. Прости. Мне сейчас надо побыть одному и все как следует обдумать. Я буду их искать! Я все равно буду их искать! – как заклинание повторил он.

Вазген, мгновенно постаревший на несколько лет, опустился на стул и, запустив пальцы в густую шевелюру, обхватил голову руками. Офицер постоял немного и, похлопав своего товарища по плечу, медленно пошел к машине, понимая, что ничем не может ему помочь.

Москва

После подробного инструктажа в кабинете у командира, обсудив все детали предстоящей операции, прочитав и запомнив наизусть все необходимые данные, Егор на всякий случай позвонил всем парням из группы и уточнил время сбора.

Воробьев вышел проводить Егора до выхода из здания.

– Я очень на вас надеюсь, Егор. Ты не все знаешь… от твоих действий зависит многое. И главное, это очень нужно стране, иначе никто бы не стал рисковать вашими жизнями.

– Да, но шансов, что они еще живы, ты сам знаешь, крайне мало, – прямо сказал Егор.

– Знаю! Тогда вам надо получить доказательства, что оба «двухсотые»^[5]. И твердо об этом заявить. Чтобы больше не оставлять надежды на то, что они живы.

– Ясно! Николай Степанович, я только не понял, а почему мы в Бейрут летим? Разве не легче уйти на поиск с территории нашей базы в Хмеймиме? Было бы проще и с оружием, да и… вообще во всем.

– Ситуация в Сирии не простая для нас, ты, наверное, знаешь. Мы там давно, но сейчас сидим, считай, на птичьих правах. Центральное правительство почти потеряло контроль над севером и северо-западом страны. Наша база в кольце врагов и недружественных наблюдателей. Поверь, если вы уйдете на поиск оттуда, то вас сразу же засекут. И американцы, и оппозиционеры, и турки, и другие, кто только и ждет от нас каких-нибудь действий, чтобы устроить провокации. Сирийцы пока ведь еще толком не просили нас о помощи. Может, когда Асад поймет, что к чему, когда осознает, что все «друзья» с Запада кинули его, когда их всех хорошенько прищучат, может, тогда и вспомнит о старом друге с севера. А пока… имеем то, что имеем. Так что Бейрут на сегодняшний день – это самый оптимальный вариант для выдвижения в зону поиска французов. Что ж, тебе пора. Удачи!

Служебная машина должна была забрать ребят поочередно из разных районов Москвы. Последним на пути был Зомби. Он как раз и жил в одном из домов-башен в конце Каширки, почти перед МКАД.

– Эх, до чего же люблю я эти бесплатные путевки в санаторий! – широко улыбнулся Зомби, плюхась на сиденье микроавтобуса и пожимая руки Егору и Голиафу.

– Ну-ну! Вот тебе список всех обязательных процедур для поправки здоровья! – кивнул Егор, приглашая всех сесть поближе к нему.

Пока микроавтобус ехал в сторону Домодедово, командир инструктировал бойцов. Молодые люди с рюкзаками, одетые как туристы, внимательно, не перебивая, слушали Егора, запоминая каждое слово. Он говорил вполголоса, чтобы их не слышал водитель Василий, не отличавшийся ни умом, ни сообразительностью.

– Короче, наша цель – найти французов, которые работали в Сирии по линии Красного Креста. Брата и сестру, неких Сержа и Валери Праслофф. Подробное описание объектов и фотографии – в этой папке. Ознакомьтесь, до прохождения границы надо будет документы уничтожить.

– И чем же красавчики месье так отличились, что за ними такой эскорт отправляют? – поинтересовался Зомби, разглядывая фотографии и запоминая особые приметы.

– Они пропали четыре дня назад, после захвата боевиками города Кесаб, что на севере Сирии. Городок находится на границе с Турцией. Место исчезновения – район армянской церкви, квадрат поиска – 20 тысяч километров.

– Так это же просто… детская песочница! Небольшая! – засмеялся Голиаф.

– О! А я как-то был в Сирии, правда, очень давно, так меня там яблоками угощали и все приговаривали – кесабские! Лучшие в мире! – усмехнулся Зомби. – И еще мыло из лавра в подарок положили, тоже из Кесаба.

– Из чего мыло?! – не понял Голиаф.

– Из лавра, неуч! Дерево такое! Лавровый венок слышал?!

Егор бросил на обоих быстрый взгляд и чуть изменил тон:

– Все? Закончили? – выждав секунду, продолжил: – Они могут оказаться в руках у одной из десятков местных вооруженных группировок. Наша задача – если они живы, отбить их или выкупить. Если нет – надо вывезти тела или найти доказательства их смерти.

В машине повисла напряженная тишина. Голиаф откинулся на спинку сиденья и тревожно переглянулся с Зомби.

– Не хило! То есть, может, они и мертвы уже?! Зачем тогда рисковать? – удивленно спросил Зомби.

– Начальник, сколько дней прошло, а о них еще не «заявили»? Если нет, то они уже трупы! – уверенно добавил Голиаф, не понимая, как подобный факт не учли в штабе, когда отдавали такой приказ.

Егору было не просто продолжать. Он много лет работал с этими ребятами в самых горячих точках планеты, выполнял опасные задания. Любая совместная операция имела смысл, часто им самим не известный, но всегда важный. Каждая их жизнь могла спасти десятки и сотни жизней других людей. А здесь?! Надо было объяснить этим парням, зачем им надо рисковать, быть убитыми ради нахождения доказательств смерти каких-то двух неизвестных французов.

Егор посмотрел в глаза обоим бойцам. За любого из них он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь. Егор вдруг вспомнил их самую первую встречу. Тогда группу должны были отправить на Северный Кавказ для поимки опасного террориста. В комнату первым вошел огромный библейский великан с собранными в маленький хвост темными волосами. Красоту свою он, видимо, унаследовал от древних предков, хотя земляки его и не отличались таким высоким ростом.

– Знакомься, Егор. Твой стрелок лейтенант Каха Габуния, – представил первого майор Потапов.

– Меня все Голиафом кличут, – протянул огромную руку великан.

Позже он рассказал, что прозвище свое получил еще в детстве, в то время он не отличался богатырским телосложением, был худеньким, долговязым, болезненным пареньком.

– А это, разреши представить, твой связист – лейтенант Александр Вайс, – подмигнул вошедшему майор.

– По-простому Зомби, – с располагающей, но хитроватой улыбкой представился худенький невысокий блондин, которого природа наделила лицом херувима, но далеко не ангельским характером, как позже показала жизнь.

– Почему Зомби? – не понял Егор.

– Так воскресаю каждый раз, как зомби! Когда шансов нет ни в натуре, ни в теории! – подмигнул он. Зомби был чуть моложе своих будущих товарищей, но в свои тридцать по праву мог считаться ветераном спецподразделения, так как имел за плечами немало боевых командировок.

– И еще, командир, – подмигнул Потапов, – у них у обоих арабский на хорошем уровне. Других таких у нас больше нет.

– Вот и хорошо! – оценил напарников Егор. – Вместе ездить отдыхать будем.

Они вместе уже семь лет. Они – одна команда.

Егор старался не смотреть ребятам в глаза. Он опустил голову и уставился на свои руки.

– Приказы не обсуждают, бойцы. Не мне вам говорить. Дело опасное и… в общем, чего греха таить, очень опасное. Для очистки совести скажу, что эти двое поехали туда врачами-добровольцами, спасать людей. Они внуки очень известного и влиятельного в Европе человека, единственные его родные. Короче, Родина в долгу перед ним, и наша задача – долг этот вернуть. Приказ получен с самого верха. Всем все понятно? Сейчас мы летим в Бейрут. Там экипируемся – и вперед, через границу. На месте помогут сирийские спецслужбы. Наверное… Дадут проводника, затем скоординируют эвакуацию, когда мы закончим операцию.

– И что? Мы это дело втроем должны провернуть? – скептически усмехнулся Зомби.

– Не втроем, а вчетвером. Проводник тоже прошел спецподготовку, – поправил напарника Егор.

– Да тут человек пятнадцать нужно как минимум, начальник! – пробасил Голиаф.

Егор почесал голову и пояснил:

– Так-то оно так! Но операция эта не боевая, поисковая. Светить пятнадцать человек на чужой территории, пусть даже сирийцы нам и помогут, никто не будет.

Раздался веселый смех Голиафа.

– Ой, не могу! Поисковая! Это с нашими-то рожами, да еще и в Сирии, да на территории террористов?! Во прикол! Веселая, гляжу, нас прогулочка ожидает!

– Уймись уже! Хватит нюни распускать! Никто все равно по нам плакать не станет! – отрезал Егор, и тут послышался голос водителя:

– Готовьтесь, подъезжаем!

Командир вытащил из кармана пару увесистых конвертов и протянул ребятам.

– Тут паспорта, страховки, деньги – все, как обычно.

В полной тишине машина доехала до здания аэропорта.

– Куда на этот раз? Снова в теплые страны?! Завидую я вам, пацаны! Такая там жрачка вкусная! Уважаю! – мечтательно протянул водитель, открывая группе двери микроавтобуса.

– Угадал, Василий! Конечно, в теплые! Едем на курорт! Нажремся! Кол-лек-тив-но! Жаль, тебя не будет! – довольно грубо ответил упитанному водителю Зомби.

– Ну, тогда привет вашему курорту от меня! Счастливо отдохнуть! – обиделся Василий и резко захлопнул дверь.

– Зачем ты так его? Обидел человека! – улыбнулся Голиаф.

– Обидел?! Да надоел уже! Только о жратве и думает. Отъел седалище, скоро в дверь не пролезет. А в тот раз мне говорит: «Чего это вы так со мной, ведь мы одна команда!» Я чуть не поперхнулся. Тоже мне, команда!

– Да ладно тебе, уймись! – смеясь, успокоил друга Голиаф. – Не всем же геройствовать! Или в поисковики идти!

Бейрут

После того как Вазген получил печальное известие, он заперся в доме, редко выходил и никого не хотел видеть. Старик все обдумал, прикинул и понял, что никто из бывших сослуживцев в этой ситуации ему помочь не сможет. Значит, он сам должен найти людей, которые хотя бы за вознаграждение согласятся отправиться вместе с ним на поиски детей. Вазген сидел на широкой кровати в комнате сына. Рядом стояла детская кроватка, в которой всегда, когда они приезжали погостить, спала его обожаемая внучка Армине. В руках он держал маленького плюшевого медвежонка и красную машинку. Это были любимые игрушки внуков!

Вдруг Вазген решительно поднялся, бережно положил игрушки в кроватку и быстро вышел из комнаты. Он подошел к шкафу в коридоре и из потайного отделения достал пачку денег. Эта была вся сумма, что ему удалось выручить за продажу этого дома, машины, драгоценностей жены.

Вазген взял автомобиль друга и поехал по известному ему адресу в не самый спокойный район города. Припарковал машину у неприметной забегаловки. Сразу несколько человек появились на безлюдной до того улице и фактически окружили, держась на почтительном расстоянии, автомобиль. Угадывалось, что под одеждой люди прятали оружие.

Не обращая ни на кого внимания, Вазген уверенно потянул на себя ручку обшарпанной входной двери и вошел то ли в кафе, то ли в бистро. Ему преградили дорогу два амбала.

– Дайте пройти. Я к Саиду Байрами.

– Во-первых, к господину Саиду Байрами, а во-вторых, кто ты такой есть, чтобы он захотел тебя увидеть?

– Передай, офицер Вазген хочет с ним поговорить!

Один из охранников пару секунд помедлил, потом кивком приказал Вазгену поднять руки и быстро обыскал его. Второй в это время скрылся за дверью в конце коридора.

Через минуту он вернулся и вежливо попросил Вазгена проследовать за ним. Они прошли сквозь пустой маленький зал, в котором не помешало бы сделать ремонт, а может, просто отмыть, и вошли в другую неприметную дверь.

Обстановка в помещении резко контрастировала с тем, что было снаружи. В богато обставленной, чистой комнате на софе полулежал аккуратный бородатый старичок в белом тюрбане.

– Б-а-а! Это кого я вижу?! Кто бы мог подумать?! Офицер Вазген! Наверное, уже генерал?

– Полковник в отставке, – сухо ответил вошедший.

– Это надо же, полковник Вазген, сам пришел ко мне! Хорошо, что в отставке! А то знаешь, раньше ты бы отсюда живым уже не вышел! – засмеялся старик.

– А раньше я сюда бы и не пришел! – отрезал гость.

Старик пристально посмотрел в глаза Вазгена.

– Знаю! И если ты здесь, значит, что-то заставило тебя прийти к нам? Видно, что-то очень важное?

Вазген немного помедлил и посмотрел в упор на старика.

– Мне очень нужна твоя помощь, Байрами.

Старик поднялся и подошел к столу. Он жестом пригласил Вазгена присесть на стул напротив него.

– Говори!

Вазген присел на стул и после секундного замешательства четко произнес:

– Очень нужны люди, готовые помочь мне разыскать моих внуков. Они пропали в Сирии, в Кесабе. Сын и невестка погибли. Но пока есть надежда, что их дети живы.

– Ты хочешь, чтобы мы их отыскали? – удивился его собеседник.

– Да!

– В Кесабе, говоришь?!

Вазген молча кивнул.

Его собеседник, немного подумав, стал медленно говорить.

– Ты был нашим врагом, Вазген! Мы с тобой прошли долгий путь и всегда были по разные стороны фронта. Но я уважал тебя, да и не только я. Ты достойный человек! А потому послушай старика. Надежды найти твоих внуков нет. Эти люди, что называют себя воинами Аллаха, или еще как-то, не имеют ничего общего с истинным исламом. Это сборище шакалов, у которых нет ни веры, ни дома, ни родины. Если дети были бы живы, то их давно продали или, прости меня, пустили на органы. Идти туда очень опасно. И я просто не могу послать своих людей на смерть, понимая, что эта задача невыполнима. Я знаю, о чем говорю!

Вазген вытащил из нагрудного кармана конверт с деньгами и положил их на стол.

– Я заплачу. Это все, что у меня есть. Помоги! Мне сейчас больше не к кому обратиться! Кроме тебя, никто не сможет…

Байрами жестом пригласил Вазгена отведать угощения и не спеша сделал глоток обжигающего, только что сваренного кофе, которое им принес какой-то мужчина.

– Я, конечно, мог бы взять эти деньги. Сказать, что пошлю туда пять, десять человек, что позвоню старым друзьям, которые имеют там влияние… Но это будет неправдой. Я слишком стар, чтобы врать другому старику. Да ты и не тот человек, которому можно врать. Смирись! Их больше нет! Мои люди туда не пойдут! Больше мне добавить нечего.

Вазген резко встал и, не прощаясь, направился к выходу.

– Не дури! Не делай необдуманных поступков! – услышал он голос Байрами.

В дверях его догнал охранник и вернул деньги, оставленные на столе.

Байрами встал и подошел к невысокому комоду в углу комнаты. Он открыл второй ящик и вытащил оттуда фотографию своих любимых внуков и правнуков. Глаза его увлажнились. Ему было даже страшно подумать, что с ними могло бы что-то произойти.

– Сулейман! – позвал он.

Из-за тяжелой портьеры вышел симпатичный мужчина средних лет с глубоким шрамом на шее, который он прикрывал шелковым платком, и бесшумно подошел к старику.

– Ты все слышал? Как думаешь, у нас есть хоть какая-нибудь возможность ему помочь?

Бейрут. Аэропорт

Самолет приземлился в столице Ливана. Как ни странно, Егору удалось хорошо отдохнуть и проспать почти весь полет. В воздушной гавани имени Рафика Харири, несмотря на поздний час, было все же многолюдно. Ребята встали в очередь, и вследствие известной медлительности восточных пограничников им пришлось довольно долго дожидаться паспортного контроля. В шумном аэропорту ребята, независимо друг от друга, направились в сторону личного досмотра пассажиров. Голиаф, а вслед за ним и Егор легко прошли контроль, а Зомби почему-то остановили и отвели в сторону. Голиаф стал сосредоточенно рыться в сумке, Егор медленно перевязывать шнурки кроссовок. Ведь они не могли уйти без товарища.

У Зомби проверили руки на предмет следов от уколов, осмотрели вещи. Затем его обнюхала служебная собака, распознающая наркотики, после чего пограничники задали несколько вопросов на ломаном английском языке. Получив ответы на интересующие их вопросы, Зомби наконец отпустили.

– И что?! За наркошу приняли? А чего, похож! – расхохотался Голиаф и шепотом добавил: – Заначку-то не нашли?

– Ща в глаз дам! Отстань, урод! – буркнул Зомби.

Обмен остротами, подковырками входил в давний ритуал общения друзей.

Наконец, благополучно пройдя все пункты проверки, группа Егора вышла из здания аэровокзала. Они немного подождали и сели только в четвертое такси. Егор назвал водителю адрес, который ему дали в Москве. Таксист выехал на трассу, и его пассажиры удивились большому количеству блокпостов. Но больше всего их внимание привлекли разбросанные по обе стороны от дороги из аэропорта в город ярко освещенные, пустующие автомастерские, на пороге которых стояли хмурые работники.

– Странно, все мастерские открыты, а машин нигде нет. У них что, ремонт только ночью делают? – спросил Голиаф.

– Не уверен, что это автомастерские… Тут очень сложно все. Возможно, это посты какой-то группировки. После гражданской войны тут еще много… неурегулированных вопросов, обиженных людей. Не разберешь, кто чей родственник, – негромко произнес Егор.

– Скорее всего, Хезболла, – тихо вмешался в разговор Зомби. – Сейчас – мастерские, а если не дай Бог что-то начнется, то гранатомет из подвала достали и трассу на аэропорт в момент перекрыли.

Погода в Бейруте весной стояла теплая и сухая. В воздухе явно ощущалась близость лета и ясно чувствовался солоноватый вкус моря. В многочисленных кафе и на улицах в центре города было много туристов и местных жителей. По обе стороны от дороги, призывно играя неоновыми подсветками, расположились современные роскошные отели. На красиво освещенных улицах мечети, христианские храмы различных конфессий мирно соседствовали друг с другом.

– О-о! Молодцы! Приятно видеть мирное сосуществование двух религий на сегодняшнем Востоке, – удивился Голиаф.

– Приятно ему! Глянь! Видишь вон те две недостроенные высотки? – мрачно спросил Зомби. – Так вот, их никогда уже не достроят, а это, прикинь, самый престижный район города. Здесь во время гражданской войны мусульмане на одной из башен отрезали головы 300 молодым христианам, а те в отместку сбросили с другой энное количество мусульман. И теперь никто здесь жить не хочет – ни те, ни другие.

– Да ладно тебе! Откуда такие сведения? – не поверил Голиаф.

– Да так, с местным одним разговаривал… по делу. Давно, правда.

Егору вдруг вспомнились разговоры друзей отца, которые в то время работали в Ливане. Когда они начинали рассказывать про все ужасы, что здесь творились в 80-х и 90-х годах, его всегда отправляли в свою комнату, оберегая хрупкую психику подростка от повествований взрослых о трагичных событиях, происходивших в стране.

Понемногу освещение становилось все скуднее, районы все беднее, и наконец, машина остановилась на одной из пустынных улиц. Это была не лучшая окраина города. Егор расплатился с таксистом и, дождавшись, когда тот уедет, прошел вперед еще метров сто к припаркованному старому «Мерседесу» зеленого цвета. Это была одна из самых часто встречающихся машин в Бейруте. Незаметно оглянувшись по сторонам, Егор достал из-под арки колеса спрятанный там ключ, сел за руль и завел автомобиль.

Командир махнул рукой, и его ребята без слов запрыгнули в машину. Проехав пару улиц, он остановился у маленького круглосуточно работающего магазина. Зомби купил в нем воду, кое-какую еду. Проехав еще немного, они припарковали автомобиль в темном дворе многоквартирного дома.

Петляя, группа прошла по плотно застроенным улочкам еще метров двести, и Егор уверенно вошел в замызганный подъезд трехэтажного дома, предварительно посмотрев на его номер. Они поднялись на второй этаж. Командир из-под подоконника на втором этаже достал прикрепленный скотчем другой ключ и открыл среднюю дверь. Стараясь не шуметь, чтобы не привлекать к себе внимания соседей, ребята вошли в нее, и, прежде чем включить свет, Голиаф плотно задернул все шторы.

Егор положил рюкзак на стул и начал его распаковывать.

– Значит, так. Встреча с проводником через два часа в кафе «Джанкъярд». Зовут его Массаб. Он будет сидеть за столом и читать газету.

– Какое кафе в это время? Да еще с газетой?! – удивился Зомби.

– Это кафе работает круглосуточно, как и многие другие. Посмотри карту. Определись, где будет прикрытие.

Егор достал подробную карту района, замаскированную под туристический буклет, и разложил ее на столе.

Внимательно ее рассмотрев и определившись с дальнейшими действиями, ребята наскоро перекусили, приняли душ, и чуть раньше условленного времени вся троица, изменив внешность при помощи расчесок и очков, переодевшись в более соответствующую местности одежду, была на месте.

Зомби с биноклем, предусмотрительно оставленным кем-то в квартире, расположился на крыше здания напротив. Голиаф встал на углу дома, недалеко от кафе, и, вставив в уши с виду обычные наушники, а на самом деле «уши» от переговорного устройства, старательно делал вид, будто играет в какую-то игру на смартфоне. А Егор на машине подъехал к невысокому зданию и припарковался в самом темном месте. Он выключил фары и стал наблюдать за всей улицей. Изучив обстановку, Егор переключился на само кафе, расположившееся чуть выше по улице.

– Вы его видите?

– Да, – ответили по очереди парни. – Объект за третьим от тебя столиком на веранде.

– Жду пять минут и иду на контакт. А вы смотрите в оба, – сказал Егор и еще раз внимательно осмотрел всю улицу.

– Клиент нервничает, начальник. Брать надо! – вышел на связь Голиаф.

– Ждем! Не нравится мне что-то.

Его внимание привлекли двое молодых людей, которых он увидел в зеркале заднего вида, появившихся на улице неподалеку от кафе. Они старательно делали вид, что разговаривают друг с другом. Но, учитывая время суток и частоту их напряженных взглядов в сторону кафе, беседа мужчин носила второстепенный характер. А мелькнувший при свете уличного фонаря в ухе одного из них наушник окончательно заставил Егора разувериться в искренности их задушевного общения.

Вдруг совсем рядом с машиной Егора остановился старый обшарпанный микроавтобус. Егор разглядел в его кабине двух хорошо одетых людей, чей вид совершенно не вязался с рухлядью, на которой они приехали.

– У нас гости! Приглядывайте за этими говорунами, они с кем-то на связи, – сказал он своим ребятам.

Егор уловил какое-то движение в кафе и перевел взгляд на дожидавшегося их Массаба. Проводник несколько раз нервно постучал свернутой газетой по столу и, отодвинув стул, встал. Он постоял еще несколько секунд, явно не зная, что делать дальше. Посмотрев на часы, пошел к выходу, бросив на стол пару монет.

– Клиент уходит! Что делаем? – послышался в наушнике голос Зомби.

– Ждем! Пока не высовываться!

А Массаб тем временем вышел из кафе и пошел по тротуару вниз по улице. Почти одновременно и микроавтобус с подозрительными пассажирами, и два человека, вызвавших недоверие у Егора, двинулись в его сторону. Через пару секунд они резко бросились к Массабу и, несмотря на отчаянное сопротивление, скрутили и запихнули его в открытые двери микроавтобуса. Машина похитителей сорвалась с места. Егор тут же переключил коробку передач и двинулся следом за ними.

– Забираем клиента! – сказал он своим.

Мимо Голиафа как раз проезжал человек на мопеде. Очевидно, это был работник какого-то ресторана, поздно возвращающийся после смены домой. Великан сбросил его на землю и, вскочив на отобранный мопед, со всей возможной для этого вида транспорта скоростью бросился в погоню по перпендикулярной улице, решив срезать путь.

Зомби стал перебегать с крыши на крышу. Дома в районе были примерно одной высоты и расположены почти вплотную друг к другу. Сверху ему было прекрасно видно передвижение преследуемого объекта по узким улочкам, и Зомби по связи координировал действия своих товарищей. На одной из крыш днем, наверное, делали ремонт. По ней были разбросаны различные инструменты, и Зомби споткнулся обо что-то, напоминающее кувалду. Ловким движением он подхватил тяжелый предмет и перепрыгнул на соседнюю крышу.

В этот момент микроавтобус свернул в соседний переулок. Зомби понял, что тот рвется на скоростную трассу. Если им удастся на нее выскочить, то тогда спасти проводника будет почти невозможно.

– Они свернули! Тридцать градусов на северо-запад!

Ответ Голиафа он еле разобрал.

– Связь никакая! Я подрежу его через триста метров.

– Действуй! Я рядом! – послышался сквозь шипение голос Егора.

Водитель микроавтобуса, в котором бандиты методично избивали все еще сопротивляющегося Массаба, вдруг заметил в зеркале заднего вида преследующий их автомобиль Егора.

– А это еще кто такой? – обернулся он к своим товарищам и тут же резко взял вправо, чтобы избежать столкновения с подрезавшим его мопедом Голиафа.

Микроавтобус въехал в припаркованный на обочине перед домом красный автомобиль. Люди в салоне резко распахнули боковую дверь. Голиаф моментально метнул нож в открытое окно водителя. Холодное оружие попало точно в артерию бандита, и из раны фонтаном брызнула кровь. Егор тем временем врезался в боковую отъезжающую дверь машины. От сильного удара одного из бандитов выкинуло на тротуар, от удара головой о землю он потерял сознание.

Из подъезда в эту секунду как раз выскочил Зомби и подобранной на крыше тяжелой кувалдой с лету ударил по пассажирской двери автомобиля. Она распахнулась и открыла доступ к забрызганному кровью водителя пассажиру. И в этот момент Зомби чуть не попал под пули второго человека из салона микроавтобуса. Его спас Массаб – он не растерялся и вовремя толкнул своего похитителя в бок. Пуля, выпущенная в Зомби, ушла в сторону.

– Вот сука! – сильно шарахнул незадачливого стрелка по голове кувалдой Зомби.

Высокий мужчина в темном костюме, сидевший на переднем сиденье, правильно оценил ситуацию и решил не рисковать. Он пулей выскочил из машины, но оказался между Голиафом с одной стороны и Егором – с другой. Не колеблясь, последний похититель бросился в узкий переулок, находящийся прямо перед ним. Егор пустился за ним в погоню.

– Он мой! – услышали ребята голос командира, и тот скрылся в темном переулке.

Пробежав мимо невысоких домов по нескольким узким улочкам, ему удалось настигнуть преследуемого. Тот развернулся и попытался выстрелить, но Егор оказался проворнее и ударом ноги выбил из рук бандита оружие. Боевик оглянулся вокруг и понял, что Егор один. Араб быстро оглядел относительно худого противника и решил вступить с ним в схватку. Он бросился на Егора и ударил в лицо. Кулак прошел буквально в миллиметре от скулы увернувшегося Егора. Действия бандита очень не понравились командиру. Он всерьез взялся за своего противника, имевшего, как оказалось, неплохую подготовку. Егор быстро понял, что враг слишком эмоционален и готов интенсивно атаковать. И использовал его энергию против него самого. Увернувшись раз пять от резких выпадов араба, Егор дал ему споткнуться и ударил со спины. Противник упал на асфальт, растянувшись во весь рост. Егор подскочил сзади и коленом вдавил врага в землю, потом схватил его двумя руками за подбородок сзади и, напрягшись изо всех сил, сломал его не самую худую шею. Противник обмяк и остался лежать с неестественно выгнутой шеей.

Егор быстро обыскал убитого, прихватил его тугой кошелек с деньгами и документами, а также лежавший на тротуаре пистолет и побежал в сторону улицы, где его должна была ждать вся группа. Однако сама группа вместе с Массабом на «Мерседесе» уже ехала к нему навстречу. Егор почти на ходу запрыгнул в автомобиль, и машина сорвалась с места.

Командир включил фонарик на телефоне и быстро изучил содержимое прихваченного кошелька. На всякой случай запомнил имя нападавшего, оставил деньги и выбросил все остальное в открытое окно автомобиля.

Через полчаса все были уже в конспиративной квартире на окраине города. Зомби принес мокрое полотенце и передал его избитому боевиками Массабу. Тот, прикладывая тряпку к многочисленным ушибам на лице, заговорил по-русски, обращаясь к Егору:

– Это были боевик из группа Халас Безельда, – морщась от боли, сказал он, немного коверкая окончания слов.

– Откуда знаешь?

– Шакалы, сами в машина сказали, – со злостью произнес сириец.

– Как они тебя засекли? – спросил Голиаф.

– Вчера мне один из этого команда сел на хвост! Отследил!

– Ну, молодца! И ты пригласил его с собой на стрелку?! – стоявший у стены Голиаф надвинулся на Массаба.

– Мне казался, я ушел от него, – напрягся Массаб.

Из ванной вышел Зомби с голым торсом, на котором блестели капли воды.

– Хороший нам приготовили подарочек! И куда мы с ним должны сходить, командир? – облокотясь на стул Массаба, Зомби пристально посмотрел в глаза араба.

Конечно, Массабу было стыдно за прокол. Он полностью осознавал свою вину. Ему вдруг стало очень неуютно под недоверчивыми и даже злыми взглядами русских.

– Вы что, мне не верить? – воскликнул он, вскакивая со стула.

– Откуда нам знать, что все это не было инсценировкой? Весь твой захват может быть липой! А мы должны быть уверены на все сто, с кем идем и куда.

– Зачем мине все это ицени… инценировать и что такое липа? – коверкая слова, промямлил Массаб.

– Липа – это подстава, игра!

– Зачем мне играть с вами? – воскликнул араб.

– А это ты нам сам объясни – зачем? Как им удалось так легко тебя взять, поди не мальчик уже. Ведь это ты у нас спец, оперативник сирийской разведки! – угрожающе посмотрел на араба Голиаф.

Массаб опустил голову, и на пару секунд в комнате воцарилась тишина, затем послышался его тихий голос, он заговорил на арабском языке:

– Никакой я не оперативник! Простой офицер. Я окончил военное училище у вас в России, в городе Армавир. И офицерскую школу в Дамаске. Меня сюда прислали, потому что людей, понимаешь ты, верных людей совсем не осталось. Преданных людей, готовых идти до конца, которым просто можно доверять. Никого почти не осталось. Так мне объяснил мой командир.

– А ты, значит, преданный человек? – с сарказмом спросил Егор тоже на арабском.

Массаб вскинул голову и в упор, не отводя уверенного взгляда, посмотрел на командира русских и, повысив голос, четко произнес:

– Слушай сюда и не перебивай! У меня было три брата. Все служили в контрразведке. Всех до одного убили. Понимаешь?! Дом нашего отца, дома моих братьев полностью разрушили. Только потому, что мы служим Ассаду. Но мы служим не одному этому человеку! Мы служим Сирии! Мы просто не хотим, чтобы наша страна, как Ливия, растворилась в фанатическом хаосе, потому что любим свою страну такой, какая она есть, – взволнованный Массаб перешел на русский. – Мы хотим, чтобы все люди здесь мирно жил, уважал другой веру, национальность, устойки друг друга. Как это было всегда на этой земле. Понимаешь, всегда!

– Да тише ты! Всю округу сейчас перебудишь! – погрозил пальцем Егор.

– Мой семья… все что от него остался, сейчас в безопасности! Ради них и ради того человеку, который нам помогает, я готов на все. А за то, что хвоста за собой привез, вы мене извините. Тут полностью мой вина. Тысячу раз прости. Понимаешь, я год сидел в окопах под обстрелам, терял много товарищей, ожидал удар сзади от своих же солдатов! У меня уже почти совсем поменялси два состава мой роты!.. Я провел здесь всего полдень и… Просто этот мирный жизнь, о который я уже забыл совсем, меня расслабил. Я думал, меня здэс никто не знает. Разве я мог догадаться, что один из этих шакалов меня запомнит и будет проследит? – перейдя почти на шепот, продолжал взволнованный Массаб.

Егор немного помолчал, переваривая услышанное, затем улыбнулся.

– Ладно, замяли. А ты неплохо говоришь по-русски. Это плюс! Надо побыстрее валить отсюда всем. Нам нужно как можно скорее добраться до Кесаба. Что у тебя там с оружием?

– Все готово. Продавцы ждут нас, – сразу оживился Массаб.

– Лады! Парни, собираемся! Надо немного перекусить, неизвестно еще, что там дальше.

Бейрут. Здание спецслужб Ливана

Абу Хабиби сидел в своем рабочем кабинете и работал с бумагами. Раздался короткий стук в дверь, и вошел дежурный офицер.

– Вы приказали сообщить, когда придет господин Таниелян.

– Пригласи его, – кивнул Абу и убрал все бумаги в ящик массивного стола.

Полковник подошел к сейфу и, набрав нужный шифр, достал из него толстый конверт.

– Проходи, дорогой, проходи! Садись! – поприветствовал он вошедшего Вазгена.

Осунувшийся Таниелян присел на стул и с надеждой посмотрел на своего бывшего ученика и сослуживца.

– Вот, посмотри эти фотографии, – протянул ему конверт Абу.

Вазген достал из конверта фотографии и увидел на них разбитый микроавтобус, каких-то людей, убитых и раненых.

– Наши давно уже следили за этими отморозками из группировки Халас Безельда. Мы думали, что они готовят здесь теракт. Но эти отморозки совершенно неожиданно решили захватить сирийца, воевавшего в армии Асада. И это у них почти получилось. Мои ребята уже готовились к их захвату, но тут, неожиданно для всех, его отбили какие-то трое очень хорошо подготовленных и, кажется, не местных бойцов. На данный момент мы максимально скрытно за ними следим. Запустили беспилотник. Группа захвата находится в стороне, ждут только моей команды на задержание. Что скажешь?

Вазген внимательно стал рассматривать нечеткие и сделанные издалека фотографии Егора, Зомби и Голиафа.

– Насколько я могу судить по этим фотографиям, это европейцы. Или… Американцы? Нет, не похожи. Может, французы? Они что, были без оружия?

– Да!

– Однако нагло! Чувствуют себя уверенно. – Вазген положил фотографии на стол и внимательно посмотрел на Абу. – Зачем ты меня позвал? Какое все это имеет отношение ко мне? Как эти люди связаны с моим делом? Ты же знаешь, я сейчас не в том положении, чтобы ребусы отгадывать. Даже очень интересные.

Офицер встал со стула и нервно зашагал по большому кабинету. Потом он включил телевизор погромче и близко подошел к Вазгену. Заговорил почти официально, перейдя на «вы».

– Я очень рискую, пригласив вас сюда, вы это знаете. Но я искренне уважаю и ценю вас, Вазген. Впрочем, к вам здесь все так относятся, командир. Вы много сделали для Ливана. Мы знаем, вы ищете людей, которые могут отправиться на поиски ваших внуков. Исходя из всей имеющейся у нас информации, мне кажется, что именно эти люди могут быть теми, кто может составить вам компанию в такой операции. – Он наклонился к ничего не понимающему Вазгену и продолжил: – Видите ли, по всей вероятности, в Кесабе в один день вместе с вашими родными пропал еще кто-то очень важный. Кто-то, за кем они могли сюда приехать. Вот что передали нам из французской разведки, – приглушенным голосом сказал Абу и протянул Вазгену копию какого-то письма.

Вазген посмотрел на официальный бланк со штампом «Top Secret»^[6].

– Учитывая их подготовку, – продолжил Абу, – время появления здесь и содержание этого письма – я просто все сложил вместе, вот и получился этот вывод! В любом случае надо попробовать использовать их для поиска ваших внуков!

Бейрут

Раннее утро было довольно прохладным. Хотя днем температура поднималась до 23–24 градусов. С моря дул холодный пронизывающий ветер. То и дело раздавался неприятно резкий крик чаек. Вся группа во главе с Егором загодя вышла из машины и двинулась в сторону порта. Свидание должно было произойти в безлюдном месте. Егор прикрыл лицо платком и настороженно оглянулся. Вчетвером они осторожно выдвинулись на позицию, с которой открывался вид на пирс и почти весь порт.

– Оружие там, на этом катер! Здес обо всом будем с ними договарицся, платить. А потом один из нас пойдет туда на катер и берет все, что нам надо, – по-русски рассказал процедуру покупки оружия Массаб.

– Ты у них когда-нибудь что-либо покупал? – спросил Егор, продолжая настороженно оглядываться.

– Откуда?! Это меня уже в Дамаске инструкции все дал! И сказал, что торговцы будут стрелять без предупреждена, если им что-то не будет нравится. А если мы этих, который на берегу, зажмем, то ихний катер сразу море пойдет.

– Понятно! – Егор посмотрел в глаза Массабу. – Массаб, ты хорошо говоришь по-русски, но отныне переходим только на арабский. Все. Не засоряем эфир. Понятно?

Массаб кивнул.

Егор взял у Зомби бинокль и стал внимательно осматривать пирс и видневшийся в море катер.

– Мы ни от чего не застрахованы. У нас даже нет оружия на случай заварушки! Есть какой-то другой вариант?

Массаб отрицательно замотал головой. Егор еще раз посмотрел в бинокль.

– А может, лучше в Сирии экипироваться? Нам ведь все равно еще весь реквизит через границу тащить, – рассудительно произнес Зомби.

– Нет, это невозможно, – твердо сказал Массаб, – там, куда мы собираемся, качественного оружия совсем не найти. Одни «калаши» и гранаты, немного турецкого барахла. А нам прицелы нужны, приборы ночного видения, световые и шумовые шашки, рации, телефоны… Э-э-э, да мало ли чего…

– Ты «калаша» только не трожь – он еще нас с тобой переживет! – пробурчал Голиаф, сдвинув брови.

– А я что, спорю? Я не спорю, – Массаб снова повернулся к Егору. – Торговцев ведь тоже понять можно – боятся они. Народ разный бывает! Вот они и работают осторожно.

Егор, немного подумав, принял решение.

– Значит, так! У нас два ствола. Мы с Голиафом с оружием остаемся на берегу и перекроем подходы к вам. Зомби с Массабом идут на разговор.

Зомби стало как-то неуютно, и он попросил:

– Может, один ствол отдадите для страховки? Спокойнее как-то будет.

– Они вас сразу обыщут и пистолет в море выбросят. Все, отставить разговоры. Общение по связи только на арабском. Вперед! – отрезал командир.

Зомби это не очень понравилось, и он, незаметно проверив рукав, где у него всегда был спрятан нож, не раз выручавший своего хозяина в трудной ситуации, молча выполнил приказ командира.

Голиаф проводил взглядом Зомби и Массаба и чуть приоткрыл куртку, показав ручку заткнутого за пояс пистолета.

– Мы из этой «пукалки» никого не подстрелим на таком расстоянии. Надо подойти ближе.

– Исключено, – сухо парировал Егор, – раскроемся. Начнется шухер – гасим их в движении.

– На это секунд восемь – десять уйдет! Они же парней перестреляют! – возмутился Голиаф.

– А ты бегай быстрее! Тогда угощу тебя пончиком. Все! Зомби справится! Не маленький. Твоя позиция – за тем валуном, – Егор кивнул Голиафу в сторону огромных камней, сваленных у самого берега.

Грузин быстро переместился в указанном направлении, стараясь максимально слиться с окружающим ландшафтом. Его командир спрятался за бетонным блоком, заросшим высоким сорняком, и принялся напряженно наблюдать как за своими ребятами, так и за всем тем, что происходило вокруг.

Массаб и Зомби потихоньку приблизились к пирсу. Как только они подошли ближе, трое из четверых боевиков, сидевшие до того на больших камнях рядом с блестящим черным джипом, медленно поднялись им навстречу и демонстративно передернули затворы автоматов, приведя в боеготовность свое оружие. Массаб вышел чуть вперед, выставил перед собой руки и по-арабски обратился к ним:

– Ас-саляму алейкум! Меня прислал Вахид аль Халиль. Вас должны были предупредить. И передать весь список.

Продавцы не очень дружелюбно, даже немного нагловато стали осматривать потенциальных покупателей. А один из них, невысокого росточка уродливый паренек в ковбойских сапогах, не спеша пошел в обход группы со спины. Огромная кепка смешно закрывала большую часть его маленькой головы.

– Внимание, вас окружают, пацаны, – послышался в наушнике голос Егора.

Зомби непринужденно сделал ответный маневр, и боевик вынужден был пойти в обход с другой стороны.

– Зомби, теперь ты у меня на линии стоишь. Сгинь!

Боец немного поменял позицию, и боевик полностью открылся для Егора.

– Уа-аляйкум ас салям! Деньги с собой? – грубовато спросил высокий толстяк.

Массаб похлопал себя по легкой куртке.

– С собой! Сейчас мы оставим половину, а после проверки оружия отдадим остальные.

– Нет, нет! Так не пойдет! Оставишь сразу пятьдесят тысяч долларов и дальше забирай все! Здесь ты смотреть не будешь! Не в магазине!

Массабу стало немного не по себе.

– А как мы проверим, что купили?!

Боевики переглянулись и стали смеяться.

– Ай, как нехорошо! Ты что, нам не доверяешь? – вразвалочку подошел к ним вылезший из машины толстяк – третий «продавец-консультант» – и, передернув затвор короткого автомата, вопросительно посмотрел на покупателей.

Массаб и Зомби заметно напряглись и осторожно подняли руки, пытаясь успокоить бандюков.

– Эй, эй! Спокойно! Мы пришли к вам с миром! Но и нас надо понять! Разве нам не надо знать, что покупаем. Не в игрушки ведь играем!

Егор сосредоточенно смотрел в бинокль, пытаясь принять правильное решение. Но тут его внимание привлекло какое-то движение слева. Он перевел взгляд в объективе в ту сторону и увидел на краю пустынного пляжа коренастого мужика лет шестидесяти, может быть, чуть постарше. Характерной для пьяного человека походкой он шел прямо в их сторону. В руках у него была бутылка, по всей видимости, с алкоголем. Время от времени он останавливался и прикладывался к ней.

«Ерунда какая! Здесь – и пьяный? Даже на европейца не похож! Да еще в такое время? Странно!» – подумал Егор и постарался стать еще более незаметным, почти не дышать. Мужчина, шатаясь, подошел ближе и остановился в трех метрах от него. Он полностью закрыл собой обзор пирса. Мужик выругался, резко отшвырнул от себя бутылку и неловкими движениями стал расстегивать штаны, для того чтобы справить малую нужду. Все больше нервничая, Егор старался следить одним глазом за ребятами, хотя их почти полностью заслонил собою странный незнакомец. А другим – за ним самим, так не вовремя и некстати здесь оказавшимся. Вдруг последний, не глядя на Егора, обратился к нему на английском. И главное, что голос его при этом был совершенно трезвым.

– А если сейчас на пирсе что-то начнется, что ты будешь делать? Ты же не сможешь стрелять! До пирса метров 150. Что у тебя? Какая-нибудь старая «Беретта»?! Или «Хеклер и Кох»?! Винтовок или автоматов у вас точно нет. Максимум убьешь меня.

Пока ошарашенный Егор думал, как ему поступить и вообще что тут происходит, мужчина продолжал:

– Что молчишь? Ты ведь понимаешь по-английски? Или предпочитаешь другой язык? – Он повернулся лицом к ничего не ответившему ему Егору. – У вас на хвосте сидят ливанские спецслужбы, в воздухе над вами кружит беспилотник. Они только ждут, чтобы эти молодчики на пирсе о чем-то договорились. И возьмут всех, как только сделка состоится. Вам сейчас ничего не поможет. Главное, ни в коем случае не стреляйте в военных! И тогда, может быть, я смогу вас вытащить из передряги. Все понятно?

– Кто вы и зачем хотите нам помочь? – после некоторого колебания спросил Егор.

– Я – бывший сотрудник военной контрразведки. Зовут меня Вазген. В Сирии, в Кесабе погибла семья моего сына. Но есть надежда, что в живых остались его маленькие дети. Этот район сейчас неподвластен войскам Асада, вся бывшая агентурная сеть перебита. Единственный способ отыскать их – пойти туда самому. Один я этого сделать не смогу. А вот если с кем-то, в обмен на помощь с моей стороны, то отправиться в Кесаб уже вполне реально. Ведь наши цели могут совпадать?

Егор ничего не ответил и поднес бинокль к глазам. Несмотря на то, что разговор шел на повышенных тонах, видно было, что прямой угрозы для жизни не было и все участники торгов о чем-то договорились.

– Хорошо, мы не против! Деньги мы вам отдадим, но должны будем проверить весь товар. Может, надо что-то поменять или добавить другое, взять у вас что-то лучшее, – предложил торговцам Массаб.

Толстый боевик, очевидно, был главным из них. Он в знак согласия кивнул и уже более спокойно сказал:

– Ладно, только деньги сейчас отдай. Дальше видно будет.

Массаб посмотрел на Зомби, но тот в ожидании приказа Егора медлил.

– Сворачиваемся! – услышав голос командира, Зомби немного растерялся.

Нахмурившись, он подал знак Массабу и аккуратно стал отходить. Опешивший и ничего не понимающий Массаб тем не менее тоже стал отступать. Боевикам это, конечно, очень не понравилось, и они, заметно напрягшись, сразу вскинули оружие и почти хором воскликнули:

– Эй, вы куда? Стой! Где деньги? Деньги давай!

Егора все то, что происходило у пирса, заставило сильно понервничать, но Вазген спокойно сказал:

– Не переживай! Смотри, сейчас все начнется. Что ты решил?

– В солдат не стреляем! – приказал Егор Голиафу.

Вазген сделал почти незаметное движение рукой. Буквально в ту же секунду громко завыли сирены и с разных сторон на безмятежный пляж заехали два микроавтобуса, из которых выскочили вооруженные ливанские солдаты и окружили торговцев и их покупателей. Боевики, зная суровые законы и что им грозит в случае поимки, не собирались так просто сдаваться и решили оказать сопротивление. Солдаты, видно, получили приказ не стрелять в покупателей и поэтому не открывали огонь на поражение, пытаясь криками убедить боевиков сдаться. Толстяк начал вопить, нагнетая истерию и требуя пропустить их. Один из ливанских спецназовцев прицельным выстрелом убил главаря. Стоявший сбоку боевик попытался открыть ответный огонь и тут же был убит другим снайпером.

Два боевика, в том числе уродливый невысокий парень, решили отомстить несостоявшимся покупателям и открыли огонь в сторону Зомби и Массаба. В какой-то момент последние оказались между боевиками и солдатами. Это могло стоить жизни обоим. Зомби быстро оценил ситуацию.

– Ложись! – резко скомандовал он арабу.

Массаб бросился на землю. А Зомби скрючился в три погибели, скрываясь от шквала пуль из автоматов боевиков.

Три ливанских спецназовца почти одновременно дали короткие очереди и застрелили третьего торговца. А последнего прикончил Зомби, точно метнув в него припрятанный в рукаве нож. В суматохе Зомби все же зацепило пулей, выпущенной уродливым боевиком.

Как только торговцы оружием на голубом катере, покачивающемся неподалеку от пирса, заметили на берегу заваруху, они завели двигатель и сорвались с места. Торговцы попытались уйти в открытое море. Но далеко уплыть не удалось. Со стороны моря появился армейский катер с включенной сиреной и вооруженными людьми на борту. Выход в море оказался заблокирован.

– Все, сдаемся! Ложимся! – приказал Егор, и вся его группа послушно легла на землю, вернее, на песок.

Ливанские солдаты тут же надели на всех наручники и препроводили в пригнанный микроавтобус, куда вместе с ними вошли Вазген и еще один спецназовец с маской на лице.

Вазген сел рядом с Массабом и по-арабски стал ему объяснять:

– Ты своим ребятам скажи, что их тут ждет. Ведь они же не думают, что тюрьма спасет их от мести продавцов оружия. Откуда бы они ни были, жить им осталось недолго! – Вазген скептически окинул взглядом Массаба и усмехнулся. – А о тебе я вообще молчу. Сам знаешь, что тебя ждет в тюрьме.

Массаб, соглашаясь, кивнул и понуро опустил голову. Он прекрасно понимал всю безвыходность ситуации.

На некоторое время в автобусе повисла гнетущая тишина и слышен был только шум мотора. Вазген поочередно и внимательно оглядывал своих пленников, пытаясь что-то для себя прояснить. И вдруг ему стало все понятно.

– Кстати, моя покойная жена до двадцати трех лет жила в Советском Союзе. Пела в Ереванском оперном театре, – воспоминания на мгновение затуманили взгляд Вазгена. – Она научила меня немного говорить по-русски. Почему-то мне кажется, что вам тоже знаком этот язык. Ты ведь здесь старший? – обратился старик к Егору.

Егор молчал, отведя в сторону взгляд.

– На каком языке мне говорить? На русском? На английском? На арабском? – Вазген быстро переводил взгляд с одного пленника на другого, пытаясь найти в их душе отклик. – Мы слушали эфир и знаем, что вы все хорошо говорите на арабском.

Вазген достал из кармана фотографию и показал ее всем задержанным пассажирам микроавтобуса.

– Это мой сын со своей семьей. Взрослых нет в живых, я точно знаю. Но дети… – Вазген смахнул навернувшиеся слезы и продолжил, перейдя на арабский: – Дети могут быть еще живы! Боевики из этой ИГИЛ^[7] торгуют детьми, насильно обращают их в мусульманство, потом продают в рабство. А кого-то продают на органы богатеям, стремящимся продлить свои уродливые жизни на этой земле. Помогите мне отыскать детей или хотя бы узнать, что они… погибли. Выкупить их не смогу. И дело не в том, что у меня нет таких денег! Самое главное – родственников работников спецслужб сразу убивают, как только узнают, из каких они семей. Помогите мне! При положительном решении я сделаю для вас все, что вы сами здесь сделать не сумеете. И для начала: если я услышу ваше согласие, вас сразу же освободят.

Пока Вазген говорил, он пытался показать каждому из своих пленников фотографию внуков. Пытался убедить их обратить внимание на его горе. Зомби и Голиаф отвели глаза, не сумев смотреть на улыбающихся малышей. Егор сначала отвел глаза, а затем снова посмотрел на фото. Перед его глазами возникло лицо девочки, погибшей во время последнего задания.

– Убери фотографию! – резко сказал он по-арабски. – Где мы можем поговорить в более спокойной обстановке?

Вазген с облегчением выдохнул, посмотрел ему в глаза и сказал:

– Хорошо.

Потом он обратился к ливанскому спецназовцу.

– Сделай, как я сказал!

Тот кивнул и постучал условным стуком по стеклу, отделяющему их от кабины водителя. Автобус остановился. Высокий атлетического телосложения спецназовец и довольно упитанный водитель вышли из машины, оставив приоткрытой дверь. Вазген достал ключи от наручников и освободил руки всем пленникам. Он повел их в сторону бедной забегаловки на углу улицы. Все расселись вокруг маленького столика. Егор не стал тянуть, а сразу спросил по-русски, давая понять, что старик не ошибся с их происхождением:

– Ну, хорошо, допустим, мы согласимся и пойдем с тобой в Кесаб. Но нам необходимы вооружение и обмундирование, которое, как ты видел, мы не успели сегодня приобрести. Да, и еще открытое окно на границе. Ты действительно можешь все это устроить?

– Так быстрый не гавари. Я не так хороший понимаю русский язык. Но ты что сказал – я понимал. Только не знаю, как понимать тут – окно. Какое окно?

– Окно – это так называют проход. Сможешь организовать проход через границу? – пояснил командир.

– Могу, – не раздумывая, твердо пообещал Вазген. – Но нас ведь еще нужна люди. Со мной пойдет двое мои племянник, – медленно выговаривая слова, продолжал он.

– Ладно, давай по-арабски, – смилостивился Егор.

Вазген вздохнул с облегчением и заговорил:

– Они оба прошли боевую подготовку в армии Ливана и не подведут нас. Ну, а на месте нам помогут армянские отряды самообороны.

Егору, привыкшему работать тихо и надеяться только на свою группу, все то, что сказал Вазген, не очень нравилось:

– Не по душе мне лишние люди… В нашем деле нужна слаженная команда, надо держать рот на замке и не привлекать к себе внимания.

– Я все прекрасно понимаю. Не забывай, я ведь не штрафы всю жизнь на дороге выписывал. На этих людей ты сможешь полностью положиться, – старик, не отводя взгляда, посмотрел в глаза Егора.

– Хорошо! Но если кто-то из вас допустит хоть один прокол – мы сразу расходимся. Согласен?

– Согласен, – кивнул Вазген. – Решим по обстановке. Скажите, у вас есть план отхода? – поинтересовался он.

После небольшой паузы командир русских, подтверждая, кивнул.

– Есть, но тебе о нем знать пока не надо. Раз все понятно, пора действовать. В этом случае время работает против нас.

Все встали и во главе с Вазгеном вернулись в автобус. Уже без наручников они поехали в сторону базы ливанской армии на севере страны неподалеку от Триполи.

Триполи. База армии Ливана

Вазген всю дорогу общался с кем-то по телефону, пытаясь договориться об оружии и переброске через границу. Разговор проходил нервно. Наконец, все, что требовалось, удалось согласовать, и Вазген вызвал в условленное место племянников.

На базе Егор с парнями получили доступ к большому армейскому складу. В течение двух часов они тщательно отбирали и проверяли предоставленное оружие и армейское обмундирование, в основном натовского образца. Выбор стрелкового оружия был невелик – американские, бельгийские и немецкие автоматические винтовки и карабины 80–90-х годов производства. Голиаф и Зомби после некоторого препирательства остановились на старом проверенном варианте – HK-416^[8]. Голиаф дооснастил его всеми возможными «аксессуарами» и пошел показывать командиру.

– 416-й, командир. Лучшее, что у них есть. Поставили прицел EOTech 553, глушитель SureFire 5.56, рукоять и приклад Magpul MOE и лазерный целеуказатель AN/PEQ-15-й, – быстро доложил Каха, протянув Егору автомат для ознакомления.

– А 417-го на 7,62 нет?^[9] – перекинув с руки на руку внушительную конструкцию винтовки с «аксессуарами», поинтересовался Егор.

– Обижаешь, я бы не пропустил.

– Зараза, – посетовал командир. – Берите побольше припаса, «игрушка» скорострельная, – приказал Егор, указав на главный недостаток хорошо знакомого ему оружия. – На три единицы подцепи подствольники и гранат прихвати побольше.

– Принял! Сколько унесем, все утащим, начальник! «Игрушки»^[10], как и ожидалось, нет. Зато есть лучше – 96-я^[11], две единицы, со стандартным Марк 4-м^[12].

– Калибр? – поинтересовался Егор.

– Твой любимый, 7,62.

Егор с удовлетворенным видом кивнул.

– Действуй!

Голиаф отправился загружать сумки с боеприпасами.

Вся группа переоделась в предоставленную им форму, укомплектовала разгрузки, рюкзаки. Вазген и его племянники – приехавшие на базу Гаро и Давид – приняли и расписались за все вооружение, разместили его в «вертушке». Гаро – улыбчивый молодой человек лет двадцати пяти – задорно подмигнул Голиафу, с восхищением оценив его немаленький рост, и по-арабски позвал всю группу к вертолету, пилот которого уже завел двигатель.

Голиаф криво улыбнулся и с сомнением в голосе сказал Егору:

– И ты думаешь, от них будет толк? Это же армейская пехота и ветеран! Они нас только тормозить будут. Старик, тот вообще уже бегать, наверное, не умеет! А эти двое?.. Кто знает, на что они годны? Не по душе мне все это! – с сомнением в голосе пробурчал грузин.

– Поздно спохватился! Нам без них отсюда все равно не выбраться! А там видно будет. Будут тормозить – расстанемся без лишних слов. Пошли! – отчеканил Егор и направился в сторону вертолета.

– Лететь будем на высоте не более пятидесяти метров. Так нас не собьют из «РПГ», – объяснил всем сквозь шум мотора Массаб. – Вертолет новый, двигатель у него работает довольно тихо. Пограничники и Хезболла дадут нам коридор по своей территории, но сразу, после того как их зона закончится, вертолет должен будет вернуться обратно.

– Я не понял, ты сейчас сказал Хезболла? – удивился Егор.

Массаб усмехнулся и перешел на исковерканный русский.

– Да, эта странна, но приграничный районы и с этого, и с того сторона контролирует Хезболла. Кстати, у Вазгена уже есть первый наводка. Им сообщил, у группировки Аль-Ард есть один заложница, европейка, может, лет двадцать пять, может, тридцать, блондинка. По описанию очень похож на твой Валери.

– И откуда такая информация? – спросил Егор Вазгена.

– Кое-што ешо остался от нашево старый агентура… – подмигнул старик.

Вертолет низко пролетал над мирной территорией Ливана – зеленые пастбища, ухоженные деревушки, живописные горы. Гаро, самый молодой член команды, прильнул к иллюминатору, наслаждаясь видом сверху. Как только они пересекли небольшую речку, он театрально помахал рукой, прощаясь со своей страной.

– Все, теперь мы уже в гостях.

Под ними стали видны разоренные и сгоревшие села, выжженная земля, остовы обгоревших автомобилей. Пролетев немного, летчик подал знак пассажирам и стал снижаться. Зомби выбросил канат, и группа по очереди начала спуск. Оказавшись на земле, бойцы сразу заняли круговую оборону. Последними спустились Гаро и Давид, помогая спуститься Вазгену.

– Все? – по привычке спросил Егор и, окинув команду взглядом, повел выстроившийся цепочкой отряд в глубь незнакомой территории.

Голиаф, выполнявший в группе роль разведчика, выдвинулся вперед и, пройдя несколько метров, растворился в темноте.

Массаб держался рядом с Егором. Он держал в руках смартфон с GPS и постоянно выверял их местонахождение.

– По прямой до Кесаба сто тридцать пять километров, но, чтобы не приближаться к крупным городам и пунктам, в которых много боевиков и повстанцев, нужно пройти не менее трехсот километров, – сообщил он командиру.

– Где сейчас проходит линия соприкосновения с противником? – поинтересовался командир.

– Э-э-э! – протянул Массаб. – Три недели тому назад я бы тебе со стопроцентной уверенностью сказал, где именно, но теперь… Боевики просочились со стороны Турции. Причем в большом количестве. Здесь они разделились на десятки отрядов различной численности. И сейчас нарваться на них можно в любом месте. Фронта нет, тыла нет, много предателей, которые больше не верят в победу Асада. Все перемешалось.

Егор ни на минуту не расслаблялся и вглядывался в темноту.

– А далеко то место, где держат заложницу, про которую говорил Вазген?

– Это километров десять отсюда. Между Джаблой и Латакией.

Послышался предупреждающий сигнал Голиафа. Все замерли, вскинув оружие. Но вскоре он свистнул, и группа продолжила движение. Дорога была каменистая, вся в рытвинах. Часто приходилось обходить сгоревшие машины, подниматься на пригорки.

Егор, немного подумав, задал Массабу очередной вопрос, но уже на русском языке:

– Ты веришь старику?

– А зачем ему врать? Он ведь и сам многим рискует? Потом, разве такое горе сыграешь? Не думаю…

– Вы что, уже забыл, что я по-русским мало-мало понимаю? – раздался позади них ворчливый голос Вазгена.

Он нагнал Егора и дальше пошел с ним рядом. Заговорил по-арабски:

– Скажи своим людям – здесь по-русски лучше не говорить. Тут христиан не любят.

Егор в знак согласия кивнул. Вазген продолжил:

– В этом районе действует группировка Фронт Аль-Таир. Она же захватила и Кесаб. Мой человек сказал точно – у них есть заложница европейка. Другое дело, что Кесаб захватывал отряд под командованием Абдуллы, а здесь действует его подельник Хамсы. Но они ведь могут и обмениваться заложниками или переправлять их для каких-то других целей.

– А почему ты так уверен в своем информаторе? – спросил Егор чуть запыхавшегося старика. – Может, он нас в ловушку тащит?

Вазген пожал плечами и развел руки.

– Все может быть. Но других источников у меня сегодня больше нет. Придется нам проверить интересующую нас информацию на месте.

– Как думаешь, если это правда, стоит вступать с ними в переговоры, предлагать выкуп? – спросил совета Егор.

Вазген криво усмехнулся и категорично заявил:

– Нет! Это не тот случай! Фанатики из этой группировки не продают заложников. Если ты не становишься на их сторону, если ты христианин и не хочешь принять мусульманство, они сразу убивают всех мужчин. Молодых женщин и детей продают в рабство. А что касается иностранцев, то тут дело другое… Их оставляют для проведения показательных казней на камеру. Иногда дарят друг другу. Особенно женщин.

Дружелюбный и разговорчивый племянник Гаро догнал идущего впереди Голиафа, чем вызвал его явное неудовольствие. Особенно сильно кавказского великана напрягала постоянная болтовня молодого солдата.

– Зачем ты все время молчишь?! Давид тоже молчит, не любит разговаривать. Хороший прицел на твоей винтовке! А как он называется? Я такой никогда не видел! На складе взял? Знаешь, у нас в армии только простые. Смешно, вначале я был уверен, что ты командир группы. А оказалось – он! Сам-то ты откуда? Ведь ты не русский?

Раздраженный Голиаф, шедший впереди всех, очень не любил, когда его отвлекали от дороги. Вдруг он резко развернулся и схватил словоохотливого попутчика за горло. Свирепо посмотрев на него и удерживая почти на весу, поднял руку. Цепочка сразу остановилась.

– Заткнись уже! – грозно приказал он обалдевшему Гаро и аккуратно опустил его. Затем кивком указал на дорогу, и все увидели почти под ногами у племянника Вазгена присыпанную землей мину.

Зомби быстро приблизился, осмотрел мину и подбежал к Егору.

– Мина тяжелая, противогусеничная, итальянская. TS-6-я. Старая, такие еще в 80-х в Афгане у душманов в ходу были. Уходить с дороги надо, командир. Зуб даю, вся обочина в противопехотках будет! Старый приемчик добрых моджахедов. Так мы здесь все точно передохнем.

Егор кивнул Массабу, и тот стал что-то искать у себя на смартфоне.

– Вот, смотри, тут подробная карта района. Мы можем обойти это ущелье и оживленные места. Но путь наш станет длиннее на пару часов. Дорога очень плохая, поэтому и скорость передвижения будет небольшой, не больше трех километров в час. Что скажешь?

Егор посмотрел на карту, потом на свой отряд и решил:

– Пойдем в обход. Мертвыми мы все равно никому не поможем. Дай направление Голиафу.

Массаб побежал вперед, чтобы предупредить Голиафа о новом маршруте.

– Откуда ты так хорошо знаешь арабский язык? И твои товарищи тоже? – спросил подошедший к Егору Вазген.

– Меня подруга научила говорить, их не знаю кто! – подмигнул Егор.

– Ладно, не хочешь рассказывать, не надо, – пробубнил Таниелян.

– Не обижайся, старик! Сам ведь все понимаешь! – улыбнулся Егор. – Слишком уж молоды твои племянники. Не рано ли им участвовать в таких приключениях?

Вазген повернулся и резко ответил:

– Может, и молоды, не буду с тобой спорить, но только они готовы умереть! А вот твои ребята, почему они пришли сюда? За деньги?! Вы ведь даже не знаете тех, за кем идете в Кесаб!

Егор почесал голову и вздохнул.

– А разве кто-то вообще готов умереть?! В любом возрасте! Не знаю! По-моему, жить хочет каждый, кто бы что ни говорил. Это инстинкт, и, если он не срабатывает, значит, у тебя что-то не в порядке с мозгами. По крайней мере, мне так психологи говорят… когда встречают. А что касается моих людей… они просто выполняют приказ, вот и все!

Вазген пожал плечами, но не стал ничего отвечать. Они уже давно сошли с дороги, усеянной минами и фугасами, и двигались по каменистой почве в сторону отмеченного на карте ущелья.

Идти стало тяжелее. Дорога, если ее можно так назвать, была усеяна острыми камнями, местность выглядела пустынной и безжизненной. Отряду приходилось все время обходить небольшие овраги, подниматься по склонам. Часа три группа шла молча, обмениваясь лишь знаками и свистом. Почти рассвело. Днем было тепло, а ночь и рассвет были холодными. Ребята сделали недолгий привал, наскоро перекусили сухим пайком.

Потратив еще три часа на переход, они спустились в ущелье и поднялись из него, прошли еще чуть-чуть, и наконец вдалеке показалась довольно большая деревня. Когда группа подошла ближе, стали явственно слышны звуки выстрелов. По всей вероятности, там шел интенсивный бой.

Группа расположилась полукругом. Егор с Массабом стали в бинокли изучать обстановку.

– Сходить бы, проверить, – приблизился к ним Зомби.

Егор указал пальцем на стоявший немного в стороне от остальных небольшой дом.

– Пока еще не совсем рассвело, закрепимся там. Надо послать кого-нибудь на разведку, – Егор выразительно посмотрел на Гаро, и тот все понял. – Дальше будем действовать по обстановке.

Гаро ушел в сторону указанного дома и, убедившись, что там никого нет, подал условный знак группе. Отряд бесшумно вошел во двор. Везде царила разруха. Ребята по одному заходили в дом и занимали оборону у окон. Внутри все было разгромлено и покрыто осыпавшейся штукатуркой и пылью. Видно, что здесь давно уже никто не жил.

– Массаб, возьми племянника и проверьте, что там происходит. Предельно осторожно, – приказал Егор.

– Сделаем! – Массаб махнул рукой неразговорчивому и слегка медлительному Давиду, и они вышли из дома.

Оказавшись за хлипкими воротами, бойцы свернули на улицу, в конце которой шел бой.

Вскоре в дом вернулся тяжело дышащий Давид и, подойдя к Вазгену, быстро стал что-то говорить ему по-армянски.

– Он говорит, что впереди отряд местных ополченцев, – сообщил Егору Вазген. – Все – жители этого городка и соседних деревень. Они вынужденно отступили в Латакию, а теперь вернулись, чтобы прогнать и уничтожить боевиков. И самое главное – отбить своих заложников.

Егор ничего не успел ответить, так как в дом вбежал запыхавшийся Массаб.

– Боевики отступают. Если им станет совсем плохо, они точно перебьют всех заложников.

– Ты выяснил, европейцы среди них есть? – поинтересовался Егор.

– Местные сами ничего не видели и не слышали. Но среди боевиков есть человек со штативом и камерой. Может, они хотели снять кого-то на видео? Ополченцы могут показать место, где держат всех заложников.

По знаку Егора группа сразу же выбралась из дома. С поднятыми на изготовку автоматами быстро пошли вдоль стен по улице в ту сторону, где шел бой.

Командир кивком указал Голиафу на самое высокое здание в округе, и тот понял его без слов. Стрелок пальцами подал знак Давиду. Затем включил свою рацию, и они ушли в указанном направлении. А отряд тем временем уже оказался среди бойцов ополчения. Егор быстро оценил их боеспособность. Какие там бойцы! Это были просто вооруженные крестьяне, мужчины всех возрастов, многие из которых, возможно, не знают точно, как надо держать автомат.

Группа во главе с Массабом и Гаро прошла сквозь залегших настороженных людей, недоверчиво посматривавших на чужаков. Но местные не предпринимали никаких враждебных действий. Массаб рукой подозвал Егора, и они подошли к командиру ополченцев, который засел почти что на передовой. Массаб обратился к невысокому мужчине лет сорока пяти.

– Ашраф, расскажи, что тут у тебя?

Тот, посмотрев на Егора, спросил у Массаба:

– Он понимает по-арабски?

Увидев, что Егор в знак подтверждения его вопроса кивнул, продолжил:

– Их осталось человек двадцать или чуть больше. Мы бы их всех перебили, но боимся за заложников. Там есть наши женщины и дети!

– Их надо было обойти с флангов! – оценил место боя Егор. – Почему вы их не окружаете?

– А что, думаешь, ты в армии! – взорвался Ашраф. – Перед тобой что, солдаты?! Я всего лишь староста в деревне. Мои люди не умеют воевать. Это простые крестьяне! У нас нет средств связи! И если мы разделимся, то нас просто перебьют по отдельности, и все дела. Мы сильны, пока держимся вместе!

– Все ясно. Слушай сюда, – сказал Егор. – Мы зайдем к ним в тыл и уничтожим всех. Но вам вначале нужно будет отвлечь их внимание. Начнете атаку только тогда, когда скажет Массаб. А сейчас вам следует открыть огонь и стрелять интенсивно до тех пор, пока мы не доберемся до места.

На лице Ашрафа появилась довольная понимающая улыбка. Он громко что-то сказал своим людям, и те по живой цепочке передали информацию дальше.

– Массаб, ты остаешься здесь! Командуй! Атакуйте, как только дам знать. Зомби, за мной! Голя, ты готов? – спросил Егор по рации. – Как только бой начнется, снимешь самых активных.

– Принято, начальник! – послышался из рации повеселевший голос Голиафа. Участие в скором бою добавляло всем адреналина в кровь и бодрости в движениях.

– Давай, – крикнул Егор Массабу, и через пару секунд ополченцы открыли беспорядочную стрельбу по боевикам.

Десятиминутный огонь дал возможность Егору и Зомби относительно безопасно обойти сектор обстрела и зайти в тыл к противнику. Они прошли по небольшому саду с уже набухшими на деревьях почками и оказались почти на другом конце деревни.

– Командир, а на хрена мы во все это влезли?! – совсем не пессимистично уточнил Зомби. – Ведь мы даже точно не знаем, там она или нет? А главное, она это или не она?! У нас же нет никаких точных данных.

– Но шанс, что она среди заложников, у нас все равно есть! Да и потом, там женщины и дети, ты же сам все слышал!

– Слышал, слышал! Да, блин, как это каждый раз ты находишь веское основание влезть в какое-то новое дерьмо?! И чего тебе вечно неймется?! – хмыкнул себе под нос боец.

Минуя деревья, ребята сумели незамеченными пробраться ближе к боевикам и выйти на ударную позицию. Егор заметил панику и нервозность в стане снующих взад-вперед боевиков, спрятавшихся за баррикадой, наспех сооруженной посреди улицы.

– Смотри, готовятся к отступлению. Голя, давай! Массаб, через минуту их огонь ослабеет! Начинайте! – скомандовал Егор в рацию и приготовился к бою.

Голиаф с Давидом одну за другой выпустили по пять пуль, после которых боевики потеряли восьмерых человек. Голиаф с уважением посмотрел на своего молодого напарника.

– В армии я хорошо стрелял, – пожал плечами Давид.

Среди боевиков началась паника. Спрятавшись по углам, они пытались найти снайпера. Но неожиданно за их спинами появились Зомби и Егор и без суеты расстреляли еще нескольких человек.

Ашраф и Массаб подняли людей в атаку, и те довольно быстро и без видимых потерь уничтожили всех боевиков, которые еще оставались на улице.

По ополченцам и группе Егора теперь стреляли только из здания, где удерживали заложников. Люди Ашрафа подошли вплотную к этому дому и, воодушевленные легкой победой, хотели было нахрапом прорваться и туда. Но боевики открыли шквальный огонь, и несколько человек сразу упали замертво. Ополченцы отступили назад и засели за баррикадой. Стрельба из дома тоже затихла.

– Голиаф, ты кого-нибудь видишь? – спросил по рации Егор.

– Хорошо спрятались, суки! Не боись, начальник, как только высунутся – шлепну всех, – ответил снайпер.

В повисшей тишине из дома стали слышны крики, плач женщин и детей. Егор чуть высунулся и, внимательно оглядев дом, подозвал к себе Вазгена.

– Штурмовать сейчас опасно! Начни с ними базар вести – вдруг сторгуешься. Если не получится – вымани, насколько сможешь, ближе, а мы прорвемся!

– Понял, командир, попробую! – согласился старик.

– Зомби, бери племянника, с ним ворвешься с той стороны улицы, как только мы отсюда начнем стрельбу, – Егор переключился на рацию. – Голя, будь готов по моей команде. Вазген, давай!

Тот достал белый платок, вернее, это была арабская куфия^[13], переданная ему одним из ополченцев, и стал махать ею из укрытия. Он стал громко кричать, обращаясь к засевшим в доме боевикам:

– Не стреляйте! Я пожилой человек! И у меня нет оружия! Мы хотим мира! Не нужно стрелять! Давайте на этом бой закончим! Отпустите заложников, и я обещаю, мы дадим вам уйти!

Но ему никто не ответил. Вазген попробовал поговорить еще раз.

– Вы меня слышите? Кто из вас может мне ответить?! Давайте договариваться! Есть среди вас главный?

– Нам с тобой не о чем договариваться, собака! Убирайся или мы всех здесь перебьем! – послышался истеричный голос из дома.

– Ай, нехорошо так разговаривать со взрослым человеком. У тебя отец есть? Выходи, поговорим, как мужчина с мужчиной, зачем прячешься за спинами женщин?!

– Заткнись, старик! – завизжал террорист.

– Хватит называть меня стариком! Я еще твою маму поимею, понял, шакал! Выходи, если ты еще мужчина! У меня нет оружия, и я тебя не боюсь, щенок! Боишься ты, шакал трусливый! – вышел из себя Вазген.

– Ты выйди, и я выйду! – продолжал истерить боевик.

Егор успел только крикнуть:

– Вазген, нет!

Но было уже поздно.

Старик встал во весь рост и вышел вперед.

– Ну, и где же ты?! Передумал?! – усмехнулся он.

Из дома появился коренастый молодой боевик, за спиной которого стоял второй, постарше. Первый приготовился выстрелить в Вазгена, но Егор с Голиафом оказались проворнее, и после их выстрелов оба боевика упали замертво. Моментально Зомби и Гаро ворвались с другой стороны в здание и, открыв стрельбу, перебили оставшихся бандитов. Вазген, Егор, Голиаф, Массаб, Давид и ополченцы – все кинулись в дом для освобождения заложников, проверяя на месте, нет ли ловушек или растяжек. Отовсюду были слышны крики радости, как спасенных, так и спасителей. Многие ополченцы нашли своих родных. Вазген, принимая слова благодарности от женщин-заложниц, стал осматривать детей, не теряя надежды отыскать среди них своих внуков.

– Послушайте, люди! Здесь есть кто-нибудь из Кесаба? Я ищу семью своего сына – армянина Арама! Ему было тридцать три года, у него двое детей! Может, кто-то из вас что-нибудь знает о них или слышал?

К нему подошла высокая арабская женщина лет шестидесяти в темном платке и, грустно посмотрев на Вазгена, покачала головой.

– В Кесабе жила моя сестра. Там не осталось людей. Он жил далеко от церкви?

– Нет, прямо рядом с ней.

– Она сказала, что самолеты там все разбомбили, никого в живых не осталось. Я слышала, у церкви еще европейцы из Красного Креста погибли вместе с нашими. Извините меня за дурные новости! И спасибо вам! – женщина взяла Вазгена за руку и поклонилась ему.

Егор внимательно еще раз осмотрел всех заложников и убедился, что европейцев среди них нет.

– Поздравляю, начальник! Обошлись в этот раз без потерь! – присоединился к ним Голиаф.

– Нас так надолго не хватит, это точно! – подключился к разговору Зомби.

Но Егор ничего не ответил, он сосредоточенно наблюдал за действиями Массаба. Сириец вместе с парой ополченцев вывел из здания одного из немногих выживших боевиков и достал большой нож. Массаб угрожающе близко поднес его к лицу боевика и стал допрашивать. Очевидно, боевик не торопился делиться с Массабом какой-либо информацией, а потому сирийский офицер начал что-то «нежно» вырезать на груди допрашиваемого. Боевик истошно завопил и начал о чем-то просить. Он, наконец, понял, что шутить с ним никто не будет. Массаб задал какой-то короткий вопрос. Пленник быстро ответил прерывающимся от страха и боли голосом, после чего Массаб отшвырнул его от себя и быстрым шагом направился в сторону Егора.

– Была здесь девушка – европейка. И как сообщил этот урод, вроде говорила по-русски. Валери говорила по-русски? – спросил он.

– А я знаю?! Может, и говорила, – пожал плечами командир.

– Короче, девушку эту берегли и держали в доме на том конце деревни. И только прямо перед нашей последней атакой их командир приказал по рации увезти ее к Абдулле. Это было всего 10 минут назад. Она где-то рядом, Егор! Девушку могли увезти на север на «Тойоте» синего цвета.

Егор осмотрелся и быстро побежал к самому высокому зданию в округе. Он поднялся на крышу двухэтажного дома с мансардой и в бинокль стал рассматривать северные окрестности поселения.

Наконец он нашел то, что искал. Ворота одного из деревенских домов, казалось, распахнулись прямо перед окулярами его бинокля. Из них на большой скорости выехала синяя машина-пикап, в кузове которой он увидел боевика. В его ногах, как показалось Егору, кто-то лежал. Разглядеть что-то получше не получалось – пикап двигался резко, с пробуксовкой, поднимая тучи пыли на неасфальтированной дороге. Егор оглянулся и увидел недалеко от дома старенький джип.

– Быстро за ними! – выскочив из дома, приказал он Голиафу и побежал в сторону автомобиля. Машина завелась с пол-оборота, и ребята довольно быстро сумели выехать из деревни на открытую площадку.

– Останови! – приказал Егор сидевшему за рулем Голиафу.

Он выпрыгнул из джипа, ловко забрался на его капот и внимательно осмотрел местность.

– Видишь, дорога делает петлю. Давай-ка срежем через поле, – приказал он, запрыгивая обратно в кабину.

– Там скорость большую не разовьешь. Не догоним, командир!

– Догонять не надо! Довези только вон до того холма!

– Для выстрела далековато. Не достанешь! – засомневался Голиаф.

Но Егор уже решил, что делать, и только приказал:

– Быстрее!

У холма Егор выпрыгнул из автомобиля и, взобравшись на возвышенность, быстро занял позицию для стрельбы. Приладившись щекой к прохладному синтетическому прикладу винтовки и поймав в прицел скачущую по ухабам «Тойоту», он прицелился, стараясь выровнять дыхание. Наконец пикап сделал дугу и своим бортом максимально удачно развернулся к командиру. Егор, не теряя ни секунды, выстрелил в колесо, а следующим выстрелом убил боевика-охранника. Молодой водитель выскочил из кабины с другой стороны автомобиля и успел запрыгнуть в кузов. Прикрываясь заложницей, как щитом, боевик приставил к ее горлу нож. Егор с силой сжал винтовку, понимая, что возможности выстрелить второй раз у него не будет, и, прицелившись, нажал на спусковой крючок. Пуля попала водителю прямо в лоб. Тот упал, как подкошенный, обрызгав своей кровью заложницу, которую он, падая, повалил на себя. Егор покрылся липким потом – ему показалось, что она погибла! Он бросился к своему автомобилю.

– Гони! Быстрее! – крикнул командир Голиафу, почти на ходу запрыгивая в сорвавшийся с места автомобиль.

Им удалось довольно быстро доехать до синей машины. Ребята бросились к кузову «Тойоты».

– Валери! Ты жива? Валери, это ты? Открой глаза, – стал взволнованно говорить Егор, пытаясь освободить всю перепачканную в крови боевика девушку от пут. – Валери! Ты слышишь?! Где твой брат?

Пленница слегка пошевелила потрескавшимися губами и очень тихо по-русски, но с сильным акцентом, ответила.

– Я слышу, но я не Валери, – девушка перешла на английский. – И у меня нет брата!

Егор осознал ответ девушки и переглянулся с разочарованным Голиафом, опустившим автомат. Командир снова посмотрел на забрызганную кровью девушку в разорванной одежде, вытащил нож и быстро разрезал путы на ногах и руках. Хотел взять ее на руки, чтобы перенести в их автомобиль, но девушка в ужасе отодвинулась от него.

– Нет! Нет! Не прикасайтесь ко мне! Не трогайте, не трогайте меня!

Егор недоуменно отшатнулся от девушки. Она поймала его непонимающий взгляд.

– Простите, я… – извинилась девушка. – Понимаете, я просто… я не могу, когда ко мне прикасаются. Вы… вы только помогите встать, я пойду сама.

Егор быстро размотал висевшую у него на шее «арафатку» и накинул ее на хрупкие плечи незнакомки.

Вскоре они вернулись в деревню, где их ждали остальные участники операции. Пришлось пробираться через толпу ополченцев, освобожденных заложников. Им постоянно жали руки, похлопывали по спине, обнимали, благодарили.

Спасенная девушка с помощью Голиафа вышла из машины и испуганно огляделась. Вдруг ее взгляд упал на труп главаря группировки, который оттащили в сторону. Она резко остановилась, и на лице у нее появилось выражение ужаса. Наконец, поняв, что тот уже не представляет никакой угрозы, она издала громкий крик и, подбежав ближе, начала пинать его и выкрикивать проклятия то на польском, то на английском языке. Егор смотрел на нее и не мог понять, откуда в ней появилась такая сила. Он подождал немного, дав ей выплеснуть эмоции, подошел к девушке и, резко притянув ее к себе, произнес по-английски:

– Все, все! Успокойся! Ничего он тебе больше не сделает! Он уже мертв!

Она вырвалась,

* * *

Москва. 2014 год

– Ну, здравствуй! Прости, что давно не приходил. Командировка… очередная, понимаешь?!

В первое время мужчина приходил сюда почти ежедневно. Потом через день, потом через три, потом…

– Здравствуй, дорогой! – услышал Егор за спиной приветливый голос Алишера.

– Привет! – поздоровался он с работником кладбища.

– Спасибо тебе.

– Слушаю! Да. Буду через час. Ясно! Во сколько вылет?

Он еще минуту постоял, затем нежно провел рукой по фотографии на камне.

– Прости, мне пора.

Пара шагов назад – и Егор оказался уже за оградой.

Россия. Северный Кавказ

Над небольшим селом поднимался сырой утренний туман. В горах рассвет всегда холодный, даже если днем было тепло. У Егора затекло все тело. Вот уже несколько часов они, не шевелясь, на пару со своим боевым товарищем Голиафом, лежали за большими валунами в засаде. Расстояние между ними было приличное, рассчитанное по принципу «ножниц» для стрельбы по предполагаемому противнику. В маскхалатах, обложенные со всех сторон мхом, с тщательно замаскированными «веслами»[1], они не могли себе позволить даже пошевелиться. Прямо перед Егором на расстоянии в пару метров за стебелек цветка зацепилась какая-то веточка, очевидно, принесенная ночным ветром. Она назойливо колыхалась на ветру. У Егора от этого постоянного покачивания чертовой веточки нервы были уже на пределе. Но ни отодвинуться, ни убрать ее он не мог.

– Профессионал хренов, все рассчитал, а ветку не учел, – проворчал он про себя.

– Он вообще здесь? – послышался в наушнике голос Голиафа.

– Если верить разведке, здесь, – спокойно ответил Егор своему стрелку.

Голиаф находился в четырехстах метрах справа от него и нервно посматривал на часы.

– Скоро стада овец пойдут с собаками. Нас точно раскроют, начальник, – предупредил он.

– Так у немцев опыт какой! Они на этих овчарках собаку съели! – усмехнулся каламбуру Егор.

– И что мы за люди такие! Полночи сидим, и каждое второе слово – то сука, то собака, то овчарка… то немцы.

– Ща, как объект наш увидишь, так поймешь, что собаки намного лучше.

– И сколько нам еще сидеть? А если он вообще сегодня не выйдет?

– Вижу движение, начальник! – перебил напарника Голиаф.

– Стреляем по готовности. Мой – правый!

– Папа! Папа! Не умирай!

Сирия. Кесаб

– Отец! – закричал молодой человек лет двадцати и побежал в ту сторону.

– Аствац![2] Почему вы все еще здесь? Я же велел вам уходить вместе с семьей Меружана! – в ужасе воскликнул он, увидя в комнате жену, детей и свояченицу. – Ты что, не понимаешь, что они с вами сделают? Хоть о детях подумала бы!

Он опустился на колени, обнял детей.

– Вы армяне, помните об этом! Никогда не забывайте вашей фамилии! Вы – Таниеляны! Таниеляны!

– Прости! Я просто очень… очень люблю вас! А сейчас – беги! Спасай детей!

– Куда ты?! Туда нельзя, Вазген-джан, нельзя! Нет, нет, нет, Вазген-джан! Не надо! Не смотри!

Мариам встряхнула его за плечо.

– Вазген! Вазген-джан, вспомни, что сказал отец! Думай о сестре!

Девочка послушно кивнула и, тряхнув веселыми кудряшками, прижалась к брату.

– Десятый, как слышишь? Прием? – раздался резкий голос в наушнике.

– Первый, слышу вас хорошо! – ответил пилот, ожидая приказ.

– До цели двенадцать минут. Как поняли?

– Понял вас, до цели двенадцать минут, – отрапортовал летчик.

– Слушаюсь, командир! Конец связи.

– Барс-3, Барс-3, это Сокол-1, у вас десять минут на эвакуацию гражданских! – услышал он приказ.

Невозмутимый голос в рации продолжил:

– Мушега убили! Аствац! Убили! – закричал мужчина в темной куртке.

Капитан схватил за ворот стоявшего рядом с ним сержанта Сахима.

– Постарайся не промахнуться!

– Стреляйте, стреляйте! Нужно отвлечь их от мальчика!

– В чем дело? Что это? Узнайте, быстро! – не оборачиваясь, приказал он.

– Они подорвали пулемет! Кямал погиб, командир!

– Но Серж! Ведь машин пока нет! Известно, когда они будут? И вообще будут ли?!

Валери грустно улыбнулась Сержу и крепко сжала его руку. К ней подошла пожилая женщина.

– Что тебе сказал твой муж?

– Никто нас не бросил! Машины сейчас прибудут! Прошу всех встать в очередь! Поторопитесь!

Двери церкви резко распахнулись, и на пороге появился капитан Али со своим отрядом.

– Одиннадцать, говоришь?! Абдулла сказал, только до десяти! Этих в расход! Давай!

Аскер уже поднял автомат, но Махмуд вдруг передумал.

– Подожди! Вроде крепкие, здоровые ребятки! Этих и к врачам можно! Вяжи их и вези на базу!

Боевики были уже совсем близко, когда к Беате подскочил сержант Сахим и схватил за руку.

– Беги, дура! Убьют тебя! Беги к церкви!

– У нас всего пара минут. Заканчивайте!

– Быстрее! Садись!

– А ты?! Я без тебя никуда не поеду! – воскликнула Валери, но Серж ее успокоил.

– Я буду в кузове. Быстрее!

Он помог ей залезть в кабину водителя и захлопнул следом дверь.

– Давайте руку, – обратился Серж к отцу Ованесу.

– Я никуда не поеду, останусь с ребятами, – кивнул он в сторону ополченцев.

Абдулла схватил того за грудки и стал трясти как тряпичную куклу.

– Хамди! Убери эти головы отсюда, воняют.

– Don’t shoot! Press, I’m press![3]

Его друг посмотрел по сторонам и, не увидев своих подельников, осмелел.

– Опять ты?! – улыбнулся он. – Беги! Спасайся! – успел прошептать смертельно раненный и закрыл глаза.

Вторая машина уже готова была отъехать, когда стал слышен рев приближающегося штурмовика.

– Помогите мне! Помогите! Я польская журналистка!

– Быстрее лезьте в кузов! – немного раздраженно бросил Серж и помог ей подняться в машину.

– Ты видел? Там дети? – с сомнением спросил он у солдата.

– Да! Куда ты?! Вернись! Ты все равно не успеешь им помочь! – крикнул он Сержу, уже спрыгнувшему с машины.

Грузовик с людьми уже набирал скорость.

– Куда?! Назад! Назад! – стал кричать Сержу капитан.

– Десятый, десятый! Прием! Десятый, к атаке готов? – раздался голос в наушнике у Исама.

– Первый, это десятый! Прием! На позиции! К атаке готов! – обреченно отрапортовал он.

– Во имя Аллаха, атакуйте!

Исам, стиснув зубы, помедлил секунду и нажал на кнопку пуска ракет.

Париж

«Странно! Кто это в такую рань?» – подумал он и ответил на звонок с незнакомого номера.

– Сколько? – неожиданно крепким голосом спросил старик.

– Простите? – не понял помощник.

– Сколько прошло времени?

– Сегодня третий день, господин Праслофф.

– Вызвать врача? Вам плохо?

Неожиданно старик выпрямился, взял из рук Ксавье трость и, опираясь на нее, твердым голосом приказал:

– Доброе утро, мсье Праслофф! – раздался в трубке звонкий голос министра.

– Не знаю, доброе ли оно, Николя. Возможно, вы уже знаете, что три дня назад в Сирии пропали мои внук и внучка!

Министр на том конце телефонного провода замер от неожиданности. Кажется, даже задержал дыхание.

После небольшой паузы министр осторожно продолжил разговор.

От этих слов старику стало трудно дышать, и он слегка ослабил узел галстука.

– Продать тела?! Умеете вы обнадежить, министр, – грустно усмехнулся Праслофф.

Министр, не раздумывая, ответил.

В полной тишине Праслофф, не прощаясь, отдал трубку Ксавье.

– Я знаю арабский, а ты нет. Тебе не справиться одному, – убеждала она Сержа.

– Не можете?! Вы не можете послать туда войска?! Или не хотите? Я помню, когда в шестьдесят шестом в Алжире вы…

Одетый в штатское немолодой офицер с волевым лицом и цепким взглядом резко перебил Праслоффа.

Хозяин кабинета предпочел не договаривать фразу до конца.

Начальник спецслужб Бариньи подбежал к стоявшему в углу кабинета кулеру с водой и наполнил стакан.

Праслофф, с трудом удерживая его непослушными пальцами, сделал несколько глотков.

– Вам плохо?! Я сейчас же вызову врача! – бросился к телефону офицер.

– Нет, не надо врача! Мне уже лучше.

Старик немного помедлил, как бы подбирая нужные слова, затем обратился к своему собеседнику:

– Может, сегодня деньги тоже могут что-то решить? – с надеждой спросил Праслофф.

Он уже выходил из кабинета, когда в спину ему донеслись слова полковника:

– Что вам ответили, мсье? – раздался в тишине голос помощника. – Они предпримут какие-то шаги?

– Франция ничем не может нам помочь, Ксавье, – усмехнулся старик. – Изменились времена, изменились люди.

– И что, они совсем ничего не будут делать?! – изумленно воскликнул собеседник.

– Почему?! Кому-то напишут… О чем-то попросят… – с сарказмом ответил Праслофф.

Ксавье видел, как тяжело его патрону произносить эти слова.

Подождав пару минут, помощник неуверенно заговорил:

– Месье, мне кажется… правда, это только предположение, у нас есть один шанс найти их.

Увидев, что старик смотрит на него с надеждой, Ксавье продолжил:

– Сейчас же соедините меня с русским послом.

– Мьсе Праслофф, простите, но времени почти не осталось. Самолет готов к вылету. Нас ждут в Москве.

Праслофф тут же открыл глаза и улыбнулся Ксавье.

– Доброе утро! Дай Бог, Ксавье, чтобы все получилось! Ни пуха ни пера, как говорят в России!

Ксавье едва заметно улыбнулся. Праслофф заметил выражение лица своего помощника.

– В чем дело, Ксавье?

– К черту! Так, кажется?! – скрывая улыбку, ответил Ксавье.

Москва

– Все в порядке? – с улыбкой обратился он к гостю из Франции.

После небольшого промедления он взял трубку из рук помощника и ответил:

– Праслофф у телефона.

– Добрый день, Олег Валентинович! – раздался в трубке приятный мужской баритон.

– Здравствуйте. С кем имею честь разговаривать? – с волнением в голосе спросил Праслофф.

Праслоффу стало немного не по себе, и он не сразу ответил.

– Олег Валентинович, вы слышите меня? – забеспокоился голос в трубке.

– Да, да! Простите за вопрос – а кто занимается моим делом? – спросил старик.

Мужчина в трубке рассмеялся.

Праслофф, чуть помедлив, передал трубку Ксавье.

– Едем домой. С нами свяжутся.

Москва

Потом в его жизнь ворвалась Ленка. Все, что было дальше, – это называется счастьем.

– Чего?

– Я говорю, не могла…

База тренировок спецслужб

Еще через какое-то время инструктор остановил схватку. Он сел на скамейку и с укором посмотрел на бойца.

– Егор! Что не так?! Ты не выкладываешься полностью. И глаза чего такие красные?

Ответить Егор не успел, так как в зал вошел старший офицер Воробьев. Заметив его, Бычков кивнул Егору.

– На сегодня все. Не вижу смысла продолжать. Попробуй отдохнуть, а лучше просто нормально выспаться!

– Попробую! – кисло улыбнулся Егор и, взяв полотенце, подошел к Воробьеву.

– Ну что, боец, к работе готов? – браво спросил его офицер.

Егор пытливо посмотрел в проницательные глаза Воробьева.

– А что, есть сомнения в чьей-то готовности?! Я всегда готов! Как пионер.

Через минут десять Егор, приняв наскоро душ, вышел из здания и просоединился к своему командиру.

– Хорошо тут! Не то что в городе, дышать совсем нечем! И тишина!

Он достал из кармана леденцы, которые вроде как помогали ему забыть о сигаретах, и предложил Егору.

Воробьев слегка поморщился и провел рукой по густым русым волосам.

– Да если бы так! Дело действительно серьезное!

– У вас не серьезных не бывает! Не тяни резину…

– Северо-запад, у границы с Турцией?

– Понятно, – кивнул Егор.

Ливан. Бейрут

На одной из тихих улиц Бейрута в районе Бурдж Хаммуд в маленьком кафе за столиком сидел немолодой солидный мужчина. На вид ему было лет шестьдесят – шестьдесят пять. Когда-то густые темные волосы теперь соседствовали с сединой, но сам он был довольно подтянут и выглядел неплохо. Мужчина был среднего роста, с волевым умным лицом и задумчивыми миндалевидными глазами. Он сидел у большого, во всю стену окна и мелкими глотками смаковал крепкий кофе, только что заваренный для него в джазве[4]. Мужчина негромко беседовал со своим старым другом Арташем, собственником кафе. Они вместе посмеялись над очередным анекдотом, со смаком поведанным веселым хозяином. Анекдот ведь не каждый может рассказать, а у него это получалось замечательно, колоритно.

– Здравствуй, друг! Плохие новости из Кесаба.

– Кто? – глухим голосом спросил Вазген.

– Что можно сделать для их поиска и спасения? – после продолжительной паузы глухим голосом спросил Вазген.

Москва

Воробьев вышел проводить Егора до выхода из здания.

– Да, но шансов, что они еще живы, ты сам знаешь, крайне мало, – прямо сказал Егор.

– Знаю! Тогда вам надо получить доказательства, что оба «двухсотые»[5]. И твердо об этом заявить. Чтобы больше не оставлять надежды на то, что они живы.

– Так это же просто… детская песочница! Небольшая! – засмеялся Голиаф.

– Из чего мыло?! – не понял Голиаф.

– Из лавра, неуч! Дерево такое! Лавровый венок слышал?!

Егор бросил на обоих быстрый взгляд и чуть изменил тон:

В машине повисла напряженная тишина. Голиаф откинулся на спинку сиденья и тревожно переглянулся с Зомби.

– Не хило! То есть, может, они и мертвы уже?! Зачем тогда рисковать? – удивленно спросил Зомби.

– Знакомься, Егор. Твой стрелок лейтенант Каха Габуния, – представил первого майор Потапов.

– Меня все Голиафом кличут, – протянул огромную руку великан.

– А это, разреши представить, твой связист – лейтенант Александр Вайс, – подмигнул вошедшему майор.

1 Винтовка «СВД» – жарг. Здесь и далее прим. автора.

2 Господи! (арм.)

3 Не стреляйте! Пресса, я журналист! (англ.)

4 Название «турки» в ряде стран Востока.

5 Мертвые (жарг.).

Продолжение книги

Сирийский капкан бесплатное чтение

Михаил Погосов, Эльза Давтян Сирийский капкан

* * *

Михаил Погосов, Эльза Давтян
Сирийский капкан