Русалочка бесплатное чтение

Вероника Карпенко
Русалочка

Часть 1

Пролог

Дверь оказалась не заперта. Таня сложила ключи обратно в карман своего рюкзака. Она привыкла не удивляться! Тому, что их квартира давно превратилась в проходной двор. Привыкла засыпать под пьяные вопли толпы мужиков, так быстро утрачивавших человеческий облик. А, перед тем, как забраться в кровать, проверять, насколько надежно закрыта щеколда их спальни. Сколько раз снаружи ломились, перепутав их двери с уборной. Пока что всего лишь ломились! Но выломать не пытались. Однако каждую ночь, засыпая, Таня сжимала пальцами маленький кортик, отцовский подарок. Только он успокаивал, вселяя смутную веру в то, что лучшее не за горами…

Она просочилась в приоткрытую щель. Неслышно разулась, пробираясь на ощупь, между груды немытых обувок. В стеклянной двери желтела кухонная люстра. И силуэты размытых фигур сливались в большое пятно. В животе заурчало при мысли о том, что в холодильнике могло бы остаться что-то съестное. Треугольничек пиццы, съеденный наспех во время обеда, уже истлел внутри оголодавшего тела. Сверля глазами дверь кухни, Таня сжала кулаки. Как будто собиралась ворваться туда и разогнать к чертям эту пьяную братию. Однако, порыв был погашен! И осознание собственной беспомощности тяжелым грузом сдавило её хрупкие плечи.

Понимая, что осталась без ужина, Таня пошла в сторону ванной. От целого дня на работе ноги гудели, как будто к щиколоткам были прикованы кандалы. Она стянула одежду, уселась на бортик акриловой ванны. Известковый налет въелся намертво! О том, что когда-то она была белой, напоминали лишь только широкие бортики. Хотя, к чему выделяться на фоне растрескавшейся плитки и проржавевших от времени труб? С брезгливостью оценив посеревший «огрызок» в заляпанной мыльнице, Таня достала из ящика припрятанный ею кусочек туалетного мыла. Он благоухал цветами! И вскоре ими же пахло её обнаженное тело. Длинная шея в завитках ярко-рыжих волос, полукружия юных грудей, ускользающий вниз плоский контур её живота, и нежная впадина в расщелине матовых бёдер.

Таня была как русалка! Изумительно бледной, с копной огненных локонов и глубоким, чарующим взглядом. Мать всегда говорила ей: «Ты вся в отца». Что звучало скорей как упрёк! Словно одним своим видом она пробуждала в ней боль по утраченной юности. По любви, что уже не вернётся, по мужчине, который оставил её навсегда. Папа умер, когда ей было десять! И Таня смутно помнила его бархатный смех, тяжесть рук на плечах и умильное «Татка». Мать скорбела недолго и вскоре опять вышла замуж. Своим выбором, перечеркнув всю прежнюю жизнь.

— Одной тяжело, — говорила она в своё оправдание. Но, по мнению Тани, было лучше одной, чем с таким, как…

Из кухни грянул раскатистый смех! Отголоски его ещё долго долбились в закрытую дверь ванной комнаты. Таня вздрогнула и выключила воду. Тело быстро остыло, она растёрла его полотенцем, чтобы сберечь хоть немного тепла. Которого хватит добраться до спальни. А там… одеяло и мягкий пуховый комок в изголовье.

Сунув в тайник своё мыло и закутавшись в старый халат, она отворила щеколду. Темнота коридора просочилась в открытую дверь. Что-то живое почудилось ей в этой безжизненной мгле. Превозмогая себя, Таня шагнула в неё… И в этот же миг оказалась прижатой к стене!

Она задохнулась, щекой ощущая прохладную сырость обоев. Пытаясь кричать, но от страха и боли, едва не теряя сознания. Темнота лишала возможности видеть, но обостряла другие органы чувств. В нос ей ударил острый запах спиртного. Она извернулась, пытаясь спастись. И звериная хватка на шее стала безжалостно крепкой.

— Ну, чё ты? — дыша в лицо горьким смрадом, прошипел чей-то голос. Он был выше, сильнее. Его обладатель. Тот, чья рука уже по-хозяйски блуждала у неё между бёдер. Сдвинуть их мешало колено. Он скрутил её с лёгкость! И Таня, как пришпиленная иголками бабочка, дёргаясь и скуля, испускала дух.

— Расслабься, — спокойно, едва ли не ласково, уговаривал он.

Свежевыстиранные трусики вместе с другой одеждой валялись теперь на полу. И ничто не мешало ему трогать девичью плоть. После ванных процедур между ног у неё было жарко. Но этот жар он воспринял на свой счёт! Пальцы, добравшись до сомкнутых створок, раздвинули их.

— Ммм, сладенькая, я в тебя кончу, — услышала Таня, перед тем, как он вогнал сразу два пальца в её беззащитное лоно. И, будто демонстрируя, как станет делать это при помощи члена, принялся с силой вторгаться в неё.

Таня зажмурилась, хотя нужды в этом не было. В темноте фигура мужчины казалась немыслимо сильной. Совладать с ним она не могла! А звать на помощь было бы самой большой из возможных ошибок. Ведь там, за спасительной дверью их комнаты, спит крепким сном Леська. Она первой услышит и выбежит к ней, чтобы помочь. А вслед за этим сама окажется в гнусных лапах этого зверя…

Стиснув зубы, чтобы не выдать себя, Таня терпела! Ощущая, как пальцы его покидают вагину. Как скользкая влага слюны струится вдоль щели. Как жадно он размазывает её, перебирая нежные складочки. И, добавив ещё одну «порцию», гремит застёжкой ремня.

В голове у неё проносились одна за другой мысли о том, что она сделает после. Когда его член побывает внутри. И, как обещал, заполнит её своей спермой. Отрешенно она размышляла, что будет быстрее — сигануть из окна, или сунуть в себя горсть таблеток? Но, ощутив ягодицами твердый конец, решила, что финал у этой истории будет другим. Ей предстала картина расправы! Нож, зажатый в руке. И забрызганный кровью кухонный пол…

— Ну, не жадничай, — прохрипел пьяный голос над ухом.

Он слегка приподнял её, приноравливаясь. И она затаила дыхание, ожидая, когда он войдёт. Но этого не случилось! Взамен Таня услышала глухой удар, и тело мужчины тяжёлым мешком повалилось на пол. Свет в коридоре вспыхнул, и Татьяна едва успела одёрнуть халат.

Спектакль был окончен и теперь под сводами «театра» их было трое. Один лежал на боку в неестественной позе, подмяв под себя одну руку. Победитель стоял, чуть шатаясь, глядя на поверженного сверху вниз. Он привалился к стене, словно эта схватка не на жизнь, а на смерть отобрала у него последние силы.

— Ишь чё удумал, сука! — процедил он. И, ничуть не стесняясь присутствия дамы, смачно сплюнул. Плевок угодил аккурат на штанину насильника.

Таня, всё ещё дрожа всем телом, куталась в старый халат. Пьяный взгляд скользнул по ней, оценив белизну стройных ног, и запрятанный в ткань силуэт. На лице, еще не утратившем признаки человечности, мелькнула догадка.

— Помешал? — едкая, точно глоток обжигающей водки, ухмылка исказила черты.

Таня вскинула брови, обретая способность мыслить. И одарила его ненавидящим взглядом.

— Сама виновата! — огрызнулся дядь Боря. — Шляешься по ночам…

Он хотел добавить что-то, но удержался. Случай, когда его, так называемые товарищи, проявляли «инициативу», был далеко не первым. Но столь вопиющего безобразия пока ещё не случалось.

— Я работаю, — процедила сквозь зубы Татьяна. Даже снизу вверх стараясь смотреть на него с достоинством.

— Ага, — лениво парировал он, — а деньги-то где?

Таня ещё раз взглянула на его лицо. Спиртное ударило в голову, сделав кожу багровой. Исказив почти до неузнаваемости разрез пьяных глаз, пухлый рот и покрытые оспиной щеки. Каждый раз, глядя на него, будь он трезвым, или «под мухой», она не могла взять в толк, как этот жалкий образчик мужчины мог сравниться с отцом. Что такого смогла отыскать в нём мама? За какие заслуги она полюбила его? За какие великие жертвы терпела извечное пьянство, привычку бить кулаком по столу. И не только!

Порой кулак его случайным образом соскальзывал и угождал по лицу. То — по-маминому, то — по её собственному. Не бил он только Леську. Жалел, берёг родную кровь.

— Обойдёшься, — прошипела она, дыша через раз. Рискуя и сейчас получить свою порцию «нравоучений». Но отчим лишь хмыкнул, смерил её презрительным взглядом.

— А я ведь в следующий раз не стану мешать ему, — проговорил он, глотая буквы. И кивком указал на поверженного собутыльника.

Таня брезгливо поморщилась, оглянулась на тёмную дверь за спиной.

— В следующий раз они захотят изнасиловать Лесю, — членораздельно сказала она, чтобы смысл этих слов дошёл до него в полной мере.

Отчим выдохнул, лицо его озверело. Он оттолкнулся от стены и в сердцах пнул ногой «бездыханное» тело. Оно отозвалось невнятным мычанием.

— Да я…, — он умолк, подбирая слова, — Я за Леську… Я…

Не проявив ни малейшего интереса к тому, что именно он собирается сделать «за Леську», Таня отправилась прочь. И только заткнув до упора щеколду их общей с сестрой комнатушки, решилась дать волю слезам. Понимая теперь так отчетливо, что озвученный ею вариант вполне может стать правдой. И однажды ни эта щеколда, ни эта хлипкая дверь уже не сумеют спасти их.

— Тань? — донеслось из глухой темноты. Кровать на том конце скрипнула и на фоне прозрачных штор проявилась фигурка Олеси.

Сестре было девять. Она подбиралась к той дате, когда сама Таня, наполовину осиротев, осталась без папы. И ей ли было не знать, как непросто терять одного из родителей! Вот только отцовские качества отчима она подвергала сомнению.

— Я, — коротко бросила Таня и, заручившись спасительным полумраком, незаметно вытерла мокрые щёки.

Ощущение пальцев между ног напомнило о себе, стоило ей сделать шаг. Захотелось вновь принять душ! Смыть с себя эту терпкую вонь, тошнотворную влагу слюны. Но выйти наружу опять она не рискнула.

— Ты посидишь со мной? — прошептала испуганно Леся.

Бросив вещи на стул, Таня приблизилась к узкой кровати.

— Говорила тебе, запирайся! — отругала она и уселась на край.

— Ну а как ты войдешь тогда? — пробурчал в темноте сонный голос сестрёнки.

— Постучусь, — устало ответила Таня.

Но Олеська, как будто не слыша её, продолжала упорствовать:

— Ну, тогда мне придется вставать!

Татьяна сверкнула глазами.

— Не развалишься, встанешь! — огрызнулась она, подавляя в себе раздражение.

Материнские нотки уже просочились в её повседневную речь. И налёт постоянной тревоги отпечатался в голосе. Непосильный, тяжелый для юной особы! Свойственный женщинам, перешагнувшим далекий рубеж. Однако Олеська, лишенная всяческой взрослости, продолжала невинно шутить.

— А если не встану? Ты будешь лезть в окно? — рассмеялась она.

Но Таня в ответ лишь вздохнула. Ища в уме аргументы, способные убедить сестрёнку в том, что запирать двери на ночь также важно, как и прятаться от бабайки. Чтобы никогда не узнать, каким он бывает в реальной жизни!

— Леся, — прошептала она умоляюще, и нащупала в складках теплого плюша ручонку сестры, — обещай мне, что будешь закрываться.

— Обещаю, — негодующе прошептала Олеська.

Таня нахмурилась, зная, что это слово звучало уже не однажды. И в следующий раз дверь опять будет не заперта. Когда мать ночевала дома, то Леська была в безопасности. Но работа по сменам вынуждала трудиться сверх меры! И в вечера, подобные этому, сестра оставалась одна.

Она прикусила губу. Жуткое бремя нависшей угрозы разъедало её изнутри! Она усердно искала пути к отступлению. Понимая, что подобного риска не стоит ни иллюзия полной семьи, ни эта прогнившая насквозь халупа.

Глава 1

Зеркальная дверь крутанулась, пропуская её внутрь просторного холла. Таня стремительно шла. Подошвы кроссовок скрипели о мраморный пол. Минуя ресепшен она заметила, что подруга была занята оформлением новых гостей. Поймать её взгляд на ходу не получилось, и Таня устремилась дальше. Прямо по курсу возник водопад. Шум, от которого становился всё громче по мере её приближения.

Раньше эта рукотворное «чудо природы» впечатляло Таню. И, проходя мимо, она застывала, ловя на лице его освежающий смог. Но вскоре водопад примелькался! Как и весь новомодный дизайн её места работы. И теперь Татьяна летела по холлу, боясь опоздать на «смену караула». Если администратор увидит, что её нет на месте, то взыскания не избежать. А у неё испытательный срок! И упустить это злачное место было бы самой глупой из возможных ошибок.

На счастье, в коридоре она ни с кем не столкнулась. Только с парой самоуверенных постояльцев. Которые, впрочем, не обратили на неё никакого внимания. Комната для прислуги, именуемая «служебным помещением» располагала диваном, собственной душевой и даже телевизором. Правда, на всё это не было времени! Ведь даже зимой номерной фонд был востребован. А уж весной и летом так и совсем забит до отказа.

Как раз на «горячий сезон» и устроилась Таня. Правда, в её далеко идущие планы входило остаться здесь навсегда. Это место во всём его великолепии оттеняло собой её непутёвую жизнь под крышей зловредного отчима. А наводить чистоту ей казалось ничуть не зазорным. Уж лучше так, чем целую ночь напролёт корпеть «у станка», возвращаясь под утро и падая замертво. Как это делала мать.

— Ну, где тебя носит? — обрушилась на неё напарница.

Нареченная прекрасным, словно девственный пейзаж под лучами рассветного солнца, именем, она никак ему не соответствовала. «Зарина», — восхищенно произносила Таня, и представляла себе утонченную барышню с картины Альберта Линча. Однако действительность противоречила ожиданиям! Зарина была олицетворением красоты в понимании Рубенса. Деваха с копной белобрысых волос, мясистым конопатым носом и пышущей здоровьем фигурой.

— Круэлла уже приходила? — бросила Таня с порога.

Имея ввиду их совместного «надзирателя», администратора Ольгу Петровну. Сухощавую женщину средних лет и далеко не средних амбиций! Дисциплина под сводами этого замка была выше всяких похвал. Ибо каждый каприз «краснокнижных» гостей выполнялся по первому зову. Ночь в этом Раю стоила минимум сотку. Но, невзирая на это, желающих было хоть отбавляй.

— Да! — прозвучало зловеще, Зарина поправила блузку на своей пышногрудой фигуре. — Я сказала, что ты в туалете.

— Спасибо, — благодарно ответила Таня. Вынимая как можно скорее свою униформу из шкафчика. В приморском отеле «Посейдон» даже горничные выглядели «с иголочки».

Натянув взамен джинсам и свитеру черную робу, Таня успела взглянуть на свое отражение. «Наряд от Шанель» длиною чуть выше колена украшал отложной воротник, белоснежный, как облако. Его цвет был одним из критериев высшей степени важности. Ибо, со слов Круэллы, «пятно на одежде — это пятно на репутации нашего общего дела».

Молнию заклинило между лопаток.

— Помоги! — обратилась она к напарнице, но в этот момент дверь открылась, и в проеме возник силуэт Ольги Петровны.

Девочки тут же вытянулись по струнке. Она оценила обеих.

— Что прохлаждаемся? За работу! — скомандовала, надменно вздернув свой крючковатый нос.

И, прежде чем выйти, бросила в адрес Татьяны:

— Смирнова, причешись!

Закончив утреннее перевоплощение, девочки разделились, как бывало обычно. На этот раз Тане достались нечётные цифры. Связка ключей привычно болталась на поясе, а тележка с хозяйственным скарбом бесшумно скользила по бархатному ковролину. Она тормознула напротив одной из дверей. Табличка с надписью «clean, please», как сигнальная кнопка горела на золотистой ручке. Таня со вздохом сняла её. Подобрав, словно ключница, одну из «отмычек», открыла несложный замок.

Табачный дым, что заполнил пространство, мгновенно достиг обоняния. Таня со злостью вкатила тележку внутрь, понимая, что трудиться ближайшие двадцать минут ей придется в провонявшейся комнате. Ведь сколько не пиши, они все равно курят! Им проще отдать штраф, чем ущемлять себя в чём-то. Оставив тележку на пороге, она направилась первым делом к окну. Открыла его, впуская внутрь свежий воздух и попутно любуясь изумительной панорамой. Все номера были с видом на море! Возможно, поэтому ночь здесь влетала в копеечку.

Пронизанный утренней влажностью воздух ворвался, заставляя тонкую тюль трепетать. И Таня, точно Ассоль в окружении парусов, устремила свой пламенный взор в облака, в бирюзовую даль бесконечного моря. Ей захотелось представить себя на секунду не прислугой, а гостьей, постоялицей этого номера. Которая просыпается в окружении мягких подушек. Спускает ноги с высокой кровати, стараясь нащупать махровые тапки. Попутно накидывая на обнаженные плечи халат. Непременно из чистого шёлка! Затем, обернувшись в него, подходит к окну. Сладко тянется, предвкушая новый, наполненный радостью день…

Поддавшись соблазну, она опустилась на край растревоженной кем-то постели. На таком царском ложе обидно ночевать в одиночку! Скорее всего, будь она гостей, то поселилась бы не одна, а в сопровождении красавца, каких поискать. Он бы любил её здесь по ночам, нежил в объятиях, ждал пробуждения. Они бы валялись на этих ласкающих простынях и запивали клубнику шампанским. Таня блаженно закрыла глаза. Замечтавшись, она потянулась и рухнула навзничь. Матрас безропотно принял её и затих, чуть спружинив в ответ.

«Как же здорово», — думала Таня, понимая, что нужно вставать, но не в силах заставить себя. Она так и лежала с закрытыми глазами, предаваясь мечтам, когда в комнате прозвучал чей-то голос.

— Какой неожиданный сюрприз, — проговорил он слегка нараспев. Вслед за этим в углу что-то скрипнуло, вынуждая её встрепенуться. Таня порывисто села и во все глаза уставилась на мужчину. Он был в джинсах и в майке на голое тело. И тело это под майкой внушало невольный трепет.

Испуг сменила неловкость.

— Простите! — она вскочила, одернула платье.

— Да нет, я не против, — он посмотрел с любопытством. Взгляд темных глаз почти осязаемо прошелся по ней сверху вниз.

— Вы просили убраться, — она указала на дверь.

Мужчина кивнул, сунул руки в карманы. По всему было видно, что уходить он не собирается.

— Я могу прийти позже, — подсказала она.

— А что мешает тебе убраться сейчас? — спросил он с усмешкой.

«Вы», — чуть не озвучила Таня. Привыкшая не удивляться! За время своей «стажировки» она насмотрелась всякого. Однажды в туалете одного из номеров наткнулась на… труп. Впоследствии он оказался живым человеком! Но теперь каждый раз, открывая туалетную дверь, Таня ощущала легкий приступ паники.

Случались и приятные находки. Так, в очередную смену ей выпала удача найти под подушкой сережку. Простое колечко из чистого золота, на котором болтался малюсенький камень. Отнесла к ювелиру, оказалось — бриллиант! По правилам такие сокровища надлежало сдавать администрации отеля. Но Таня решила оставить себе. Мало ли где могла потеряться серьга?

Он кивнул на кровать:

— Вперёд!

Таня испуганно вскинула брови:

— В смысле?

— В смысле, застилай, — хмыкнул мужчина, и ей стало стыдно.

Отвернувшись, чтобы он не успел прочесть на её лице облегчение, Таня стала расправлять одеяло. Он стоял и смотрел, как она это делает. И под этим пристальным взглядом движения её, уже отточенные, вдруг стали неловкими. Таня долго возилась, пытаясь вернуть постели симметрию.

— Взбей ещё раз подушки, — посоветовал он, отойдя, и как бы оценивая со стороны результаты её стараний.

— Зачем? — Таня нахмурилась.

Он взял со стола сигареты:

— Я люблю, чтоб помягче.

— Здесь не курят! — напомнила Таня. Но он, как будто не слыша её, достал из пачки одну и поджёг.

— За это полагается штраф, — произнесла она вкрадчиво, в этот самый момент напоминая Круэллу.

Субъект демонстративно затянулся и выпустил дымное облако.

— Я заплачу, сколько стоит твоё молчание? — услышала Таня.

Она принесла полотенца. Для рук, для лица и для тела. Чем выше был номер по рангу, тем больше полотенец полагалось его гостям. Вероятно, в пентхаусе, куда сама Таня не попадала ни разу, для каждой части тела предназначалось своё отдельное полотенце.

Решив не отвечать на привычные колкости, она продолжила уборку. Собрала в урну опустошенный мини бар, выгребла мусор из холодильника, протерла овальное зеркало. Стараясь закончить как можно быстрее.

— Ты не назвала мне цену, — услышала Таня.

— Что? — вырвалось у неё.

Нарушитель порылся в кармане, достал и расправил купюру. Пригляделся.

— Вот этого хватит? — на кровать спланировала бумажка, достоинства которой она разглядеть не смогла.

— Прекратите, пожалуйста, — ответила Таня.

— Что прекратить?

Он смотрел на неё с откровенной издёвкой.

— Курить прекратите! — пригрозила она.

Хотя в её исполнении это было скорей не угрозой, а жалкой попыткой облаять «слона». Вильнув своим рыжим хвостом, Таня вернулась к работе. Она вооружилась чистящим средством и открыла дверь ванной. Пол был залит водой, как будто его намеревались использовать вместо бассейна. С тяжким вздохом Таня вернулась к тележке с инвентарем.

Субъект, докурив, подошёл.

— Мало? — осведомился он, — Да за такие деньги ты должна как минимум вымыть пол здесь своими трусиками. Или ты их не носишь?

Швабра звякнула об пол. Таня её подняла. Захотелось съездить тряпкой по его физиономии! Она старалась не смотреть на вконец обнаглевшего типа. Но боковым зрением отмечала, что тот неотрывно следит за ней.

— Чего ещё нельзя делать в вашем отеле? — спросил он, умерив свой пыл.

— Об этом написано в брошюре, — равнодушно бросила Таня, надеясь, что он не пойдет за ней в ванну. Но он пошёл! Встал, загородив собой дверной проём и глядя на то, как она протирает полы.

— А там не написано, как быть, если у тебя пропала крупная сумма денег? — проговорил он задумчиво.

— Обратиться к администрации отеля, — Таня сменила бумажный рулон.

— Точно! — он щёлкнул пальцами, — Скажу им, что это случилось как раз после уборки.

Она застыла с туалетной бумагой в руках. По спине пробежал холодок. И знакомый инстинкт, пробуждаясь внутри, заставил её обернуться. Теперь, глядя в упор, она могла оценить выражение глаз собеседника. Которое говорило больше любых слов.

«Ты сделаешь всё, что я попрошу», — прочитала она в его взгляде. И гордо выпрямилась, не желая сдаваться.

— Я ничего не брала у вас!

— Так возьми, — он сделал всего один шаг внутрь ванной комнаты. Но стены вдруг стали значительно ближе друг к другу.

Таня попятилась. Он не грозил ей, скорее, игрался. Но эта игра обретала совсем иной смысл, стоило ему приблизиться. Стоило ей ощутить себя загнанной в угол.

— М-мне нужно убираться, — пролепетала она, подавляя возникшую панику.

Широкий торс, обтянутый майкой не шелохнулся.

— А мне нужен утренний секс, — услышала Таня и нервно сглотнула. Ей было не впервой получать предложения подобного рода. Но прежде они не звучали так нагло и бескомпромиссно!

Хотелось ответить ему что-то грубое, в угоду собственной гордости. Но риск потерять работу в этот раз был слишком велик.

— Н-нам нельзя вступать в отношения с постояльцами, — отчеканила Таня, сама удивляясь этой внезапной находчивости.

Мужчина хмыкнул задумчиво. Его хищный анфас был так близко, что ей удалось рассмотреть рваный шрам на щеке. Наравне с обилием татуировок он выглядел жутко.

— Во сколько ты заканчиваешь? — осведомился он.

— В десять, — ответила Таня, сжимая ручку пластмассовой швабры.

Она специально дала себе фору. Надеясь, что к вечеру он отыщет новую жертву.

— Отлично, — прозвучало совсем уже близко. Настолько, что запах крепкого табака окутал её плотным коконом. — Закончишь работу и сразу ко мне.

Таня сглотнула. От напряжения пальцы её побелели.

— Я не могу, — выдавила она через силу. Голос не слушался и позорно дрожал.

— Об этом никто не узнает. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, — его слова горячим шепотом коснулись щеки. И Таня отпрянула.

Он дал ей спокойно закончить уборку. Но это спокойствие было притворным! Закрывая дверь и желая хорошего дня, Таня знала, что это ещё далеко не конец.

Глава 2

Кристальный воздух звенел, птицы пели в древесных макушках, а тропа извилистой змейкой петляла между крепких стволов. Пробраться сюда на машине было почти невозможно. А осилить пешком такой дальний маршрут никто не решался. Случайные энтузиасты, забредшие в гущу лесную, поворачивали назад, так и не оценив всей прелести конечной точки этого затерянного пути. Здесь не было мусорных куч, оставленных туристами. Никто не шумел и не жарил шашлык. И природа оставалась девственно-чистой.

Массивные кроны смыкались над головой, образуя подобие крыши. И солнечный свет проникал под углами, согревая теплом лесную подстилку. Деревья сползали, цепляясь корнями за скалы, мельчая и путаясь в хитросплетении корней. Чуть дальше скала обрывалась, как будто кто-то огромным ножом разделил её надвое. Теперь одна её часть стояла особняком, взрастив на своей макушке лишь одно одинокое деревце. Омываемый морем кусочек скалы играл роль волнореза, и потому водная гладь здесь почти всегда была безмятежной.

Таня спе́шилась, прислонила свой велик к массивному пню. Здесь не было смысла в замке́. Ведь угнать его мог разве что ёж, или заяц, которых тут было в избытке. Эту тропу она отыскала давно, ещё в детстве. И хранила её ото всех. Этот пляж был её местом силы! Здесь, у природы в гостях, она ощущала себя её частью. В шуме волн ей мерещилась чья-то печальная песня. В развалинах сизых холмов проступали вполне человеческие черты. Здесь она отдыхала душой, часами сидела, глядя, как море ласкает серую гальку. Как птицы кружат высоко, рассекая своими крыльями облака.

Этот день был особенным! Только что, получив свой первый аванс, она уже успела потратить его половину. Но сумма была внушительной. И оставшихся денег хватало с лихвой на продукты, гостинцы для Леськи и лекарство для матери. Ежемесячный курс уколов стоил немалых денег, но он был необходим. Без поддержки извне сустав истощался, что в перспективе грозило параличом. Тяжелый физический труд был ей противопоказан! Но, тем не менее, вопреки рекомендациям доктора и здравому смыслу, мать продолжала трудиться на фабрике денно и нощно.

Порой Таня стыдилась своего отношения к маме. Злость и жалость боролись в ней, перекрывая друг друга. Страх остаться одной не оправдывал выбор мужчины. Любила ли мать дядю Борю, или просто привыкла? Но её покорность сводила с ума! Он держал их на дне, в своём кулаке. Не давая возможности всплыть и глотнуть кислорода. По мнению Тани, они вполне могли обойтись без него. Но мать была против!

— Ты жизни не знаешь, — говорила она. Хотя в свои девятнадцать Таня успела постичь её самые тёмные стороны.

Хватаясь за корни деревьев, она сползла вниз по крутому склону. Маленький пляж словно ждал её. Откуда ни возьмись, прилетели чайки. Море заволновалось, нашептывая приветственные слова. Таня сбросила пыльные кеды и опустилась на теплую гальку. В рюкзаке зазвонил телефон. Старенький аппарат надрывно пищал, фальшивя на все лады, но пока ещё был «на ходу». Денег на новый ей не хватало! Точнее, хватило бы, если не тратить их на другие, куда более важные вещи.

— Да, — сказала она. На том конце, сквозь помехи, послышался голос Инны.

Подруга была её ангелом. Только благодаря ей Таню приняли на работу в отель. Самый крутой на всём побережье! Сама Инка уже давно трудилась там. И не какой-нибудь горничной, а самым настоящим менеджером. Так гласил бейджик у неё на груди! Она улыбалась гостям своей лучезарной улыбкой, говорила на двух языках и носила вполне элегантный костюм.

— Танюх! — начала без вступлений Инна. — Ты сидишь?

— Да, — заверила Таня, готовясь услышать очередную сплетню из разряда «любовных». Но на сей раз новости были куда интереснее.

— Прикинь, Самохина бебика ждёт, — с восторгом вещала подруга, — Она в декрет пойдёт летом, и место у стоечки освободится!

Таким любовным словом «стоечка», Инна звала своё рабочее место.

— А мне что с того? — вяло ответила Таня, ковыряя пальцем ноги гладкий камушек.

— Петровна искры метала! Мол, как не вовремя, в самый разгар! — продолжила Инна, — Ну я и сказала — возьмите Смирнову, она будет сильно стараться.

Услышав свою фамилию, Таня встрепенулась. Её будто водой окатили, и даже на лбу появилась испарина.

— Ты с ума сошла? — прокричала она на подругу. — Ну, какой из меня менеджер?

— Вполне симпатичный, — заверила Инна.

Но Таня, хватаясь за голову, простонала:

— Я ничего не умею!

Инка цокнула:

— Да что там уметь-то? Знай себе улыбайся, кивай. Там главный критерий — фактура. А с этим у тебя всё в порядке.

— А язык? — возразила Татьяна, — Я английский не знаю!

— Я тебя умоляю! — рассмеялась подруга, — Я тебе набросаю словарный запас, за неделю разучишь.

— А…, — Таня запнулась, ища аргументы. Смутный образ самой себя в униформе и с бейджиком уже забрезжил на горизонте, — Что на это сказала Петровна?

— Сказала, подумает, — обнадежила Инка. — Ну, короче, я буду держать тебя в курсе.

Закончив волнительный разговор, Таня выдохнула. Но пока что без облегчения! Хотя образ в бейджике всё ещё не растаял, но страх затмевал собой радость. Справится ли она? Не ударит ли в грязь лицом? Ведь у Инки диплом, а у неё — всего-то и есть, что училище. Она собиралась пойти на завод, вслед за матерью. Но свернула, решив для себя, что работа в отеле будет меньшим из зол.

Когда эмоции схлынули, она попыталась вспомнить хотя бы пару английских слов.

— Good morning! — сказала с улыбкой. Получилось фальшиво.

И, решив по пути домой наведаться в книжный, за разговорником, вскочила на ноги. Сил усидеть на месте после таких новостей, не осталось! Море, будто бы радуясь вместе с ней, зашелестело волнами. Захотелось отдаться ему, остудить своё тело, разгоряченное новыми планами.

Таня стащила «варёные» джинсы, скинула потную майку. Порылась в своём рюкзаке и громко фыркнула, осознав, что забыла купальник. Правда, в этом укромном местечке можно было разгуливать нагишом! Не желая ехать обратно в мокром белье, она избавилась от него, оставшись, в чём мать родила. И, стыдливо краснея, поспешила нырнуть.

Вода оказалась прохладной и ощущение голого тела совсем не смущало. Было в этом что-то интимное! Как будто между ней и морем случилась связь. Оно проникало в неё, обнимая, держа на весу…

Таня закрыла глаза, позволяя ласкающим во́лнам омывать её нежное лоно. Облака торопились куда-то, собираясь в массивные белые кучи. Там, на большой высоте кружили морские чайки. Иногда Таня им завидовала! Оттуда, сверху, мир со всеми его проблемами, казался ничтожным. И она представляла, как летит, разрезая воздушные массы своими широкими крыльями. И снисходительно глядя вниз, на суетных «муравьёв», что называют себя царями природы.

Её охватила такая приятная нега, что Таня забыла о времени. И встрепенулась, только почувствовав, что тело, отдав весь свой жар, начало остывать. Оставшись лежать на спине, она неторопливо стала грести в сторону берега. И обернулась, когда до него оставалось каких-нибудь несколько метров. Ноги не сразу нащупали твёрдую почву. А взгляд, уловив движение, замер…

Сперва Таня решила, что это мираж. И даже зажмурилась, желая прогнать наваждение. Но оно не исчезло! Оно продолжало, сидя на корточках, бесстыдно копаться в её рюкзаке.

— Эй! — возмутилась она.

Парень прервал своё действо и посмотрел на неё. Худощавый, поджарый, с копной непослушных волос, он не был похож на грабителя. При виде Тани у него на лице заиграла улыбка.

— Привет, русалочка! — прокричал он в ответ с таким дружелюбием, точно старой знакомой.

Но Таня пропустила мимо ушей его приветственный возглас. Учитывая, что в руках незнакомца до сих пор был её рюкзак.

— Не трогай мои вещи! — завопила она.

Он склонил на бок голову:

— А то что?

Позабыв о том, что стоит без одежды, Таня чуть было не вылезла из воды. Но, осознав всю комичность своего положения, присела на корточки.

Тем временем воришка, отыскав что-то взглядом, нагнулся, и поднял с камней… её розовый лифчик. На лице у него отразилось глубочайшее понимание, когда вслед за этим он нашёл её трусики.

— Пошёл вон! — что есть сил, прокричала она. Тело в объятиях моря озябло, и по коже бежали мурашки.

Незнакомец в ответ рассмеялся:

— Ух, ты, какая злая! А покажешься целиком?

Теперь, имея в руках этот козырь, он распоясался вовсе. И руки его исчезли в распахнутом зеве её рюкзака.

— Чего у тебя тут? — сквозь шум набегающих волн услышала Таня.

Наружу полетели какие-то вещи: любимая книга, блокнот и салфетки. Шнурок от наушников мелькнул и исчез в кулаке у обидчика.

— Это твой телефон? — он с усмешкой достал древний гаджет. Оценил, вероятно, прикинув в уме, что нормальную сумму поднять не удастся. И с досадой заметив:

— Старьё! — принялся ворошить содержимое дальше.

— А вот это уже кое-что, — различила Татьяна и напряглась, пытаясь понять, что именно попалось ему на глаза.

— Нет! Не трогай! — закричала она, увидев в его руках свой потрепанный временем кошелек.

Не обращая внимания на её крики, он открыл его, вытащил пачку банкнот и присвистнул от радости.

— Я возьму чуток, — бросил он с явной издёвкой, листая бумажки, все достоинством не менее тысячи. Одно лишь мгновение, и её кровно заработанные перекочевали в его безразмерный карман.

— Урод! Это мои деньги! — дрожащим от слёз и волнения голосом, воскликнула Таня.

Он усмехнулся:

— Уже не твои.

— Верни! — она обхватила замерзшие плечи.

Под водой её бил озноб. От страха, от холода и от обиды! Хотелось, наплевав на свой внешний вид, броситься на него с кулаками. Но силы были неравные. Таня знала, что он с лёгкостью отразит её нападение. И лишь посмеётся в ответ. Если только не хуже! Если сам не захочет напасть…

Негодяй, убедившись в отсутствии прочих сокровищ, отбросил рюкзак и обратился к ней, уже без усмешки.

— Верну, — он сделал паузу, — если выйдешь!

Таня сверлила его глазами, пытаясь удостовериться в правдивости этих слов. Он смотрел выжидающе. Не бежал, не пытался острить, а стоял и смотрел в её сторону. Словно был точно уверен в том, что она выйдет. Сомнения, охватившие Таню, граничили с паникой. Вода показалась спасением! Как загнанный зверь перед взором опасного хищника, она пряталась в ней, надеясь, что злодей не захочет мочить свои ноги. А теперь… Он сам призывал её выйти?

— Эй, я долго ждать не стану! — поторапливал он. — Выходи, или я пошёл.

Обхватив свои плечи руками, Таня двинулась вверх по пологому склону. Выйдя наполовину, она замерла. Вода теперь была ей по пояс. А ветер тут же принялся обдувать беззащитную мокрую спину.

— Целиком! — подытожил обидчик.

Бросив в него гневный взгляд, Таня сделала шаг, размышляя, как прикрыть наготу. Одну руку пришлось убрать. И, прижатые к телу груди теперь упирались сосками в изгиб её локтя. Она повернулась лицом и накрыла ладонью лобок. Но сделать решающий шаг не давали сомнения.

«А вдруг он блефует?», — подумала Таня.

Как будто услышав её мысли, парень вынул из кармана пачку хрустящих купюр и потряс ею в воздухе.

— Может, они тебе не нужны?

От вида собственных денег Таня чуть не задохнулась. Вот они, рядом! Так незаконно отнятые у неё. Так безнадежно зажатые в его наглых руках.

Она шагнула на берег с видом Жанны Д'Арк, с гордо поднятой головой обречённой на казнь Орлеанской девы. И осталась стоять перед ним, пряча в узких ладонях свои озябшие прелести.

— Так не пойдёт! — разочарованно выдохнул он, — Я ничего не вижу.

— Что тебе нужно? — стуча зубами от холода, бросила Таня.

Полотенце лежало всего лишь в паре шагов от неё. А обидчик стоял чуть поодаль. И теперь, оценив его рост, ширину плеч под толстовкой, она усомнилась в правильности своего решения. И была готова броситься в воду в любую секунду! Но он не спешил нападать. Этот нахал изучал её, склонив голову на бок. Скользя своим едким прищуром по голому телу.

— Опусти руки, — потребовал он.

Таня вспыхнула от возмущения, не веря своим ушам.

— Нет! — заявила она, прижимая ладони плотнее.

Он скомкал купюры, сунул руку в карман.

— Ну, тогда я пошёл, — и, потеряв интерес, отправился прочь.

— Стой! — ему в спину крикнула Таня, и, дрожа от стыда, убрала руки за спину…

Он не сказал ни слова больше! Как будто её нагота и этот отчаянный жест лишили его дара речи. Усмешка сошла с лица, и теперь он смотрел на неё серьёзно, без тени смущения. Жадно, как будто пытаясь насытиться впрок. Таня стояла, глядя под ноги, на разноцветные камушки. Жгучий стыд заполнял её тело! От макушки до кончиков пальцев она ощущала пылающий жар. Как будто кожа горела под его ненасытным взором.

«Боже, как стыдно», — думала Таня, ожидая, когда же он скажет хоть что-нибудь. И он сказал… Только вовсе не то, что ей бы хотелось услышать.

— Нуу, так себе, — произнёс ядовито, — На троечку!

— Ч-что? — она подняла на него негодующий взгляд. Теперь совсем по-иному ощущая своё унижение.

Негодяй «отслюнявил» ей пару купюр и бросил поверх рюкзака.

— Вот тебе! За обнажёнку, — пояснил он, и, сделав финальное «па», развернулся спиной.

— Стой! — закричала она ему вслед. Но теперь, получив желаемое, он стремительно двигался прочь. И уже через пару мгновений исчез за мыском.

Простояв в немом оцепенении ещё с минуту, Таня бросилась к вещам. Сидя на корточках, и уже не стесняясь плакать, она собирала в рюкзак свой поруганный скарб. Книга, блокнот и салфетки. Старый, никому не сгодившийся телефон, косметичка и пустой кошелёк.

Банкноты, лежавшие неподалёку, теперь казались ей грязными. Ловкий ветер подхватывал их, относя всё ближе и ближе к воде. Пересилив себя, она встала, и, догнав их, сложила в карман рюкзака. Это всё, что осталось от заветной суммы! От несбыточных планов. От желания быть хоть чем-то полезной своей несчастной семье.

Теперь, наплевав на свою наготу, Таня села на голые камни, опустила уставшую голову на руки, и зарыдала. Не столько деньги, и даже не то унижение, через которое этот ублюдок заставил её пройти. А что-то большее, гораздо большее тревожило душу! Ведь теперь этот пляж, когда-то родной, потаённый, был изгажен, измазан позором. И даже море, певшее в унисон её мыслям, теперь плескалось иначе. Безалаберно и невпопад…

Сколько времени она просидела вот так, жалея себя, ненавидя и снова жалея. Солнце степенно тонуло в мерцающей глади. Предвещая конец беспокойного дня. Таня оделась, взвалила на плечи рюкзак и в скорбном молчании двинулась вверх по отвесному склону. Она была настолько уверена в том, что и велосипед, её старенький транспорт, стал добычей врага, что вид его, прислонённого к пню, вызвал бурю эмоций. Таня вскрикнула, уронила рюкзак и чуть не плача, принялась ощупывать алюминиевый корпус. Всё оказалось на месте! Вероятно, что вор не заметил его? А иначе бы непременно угнал.

Вытерев слёзы и оседлав своего уцелевшего «жеребца», Таня ехала прочь по извилистой тропке. Петляя между деревьев, глядя только вперёд. Убеждая себя из последних сил в том, что всё не так уж и плохо.

Глава 3

Улица становилась все у́же и у́же. Пока не превратилась в переулок. Дома здесь примыкали друг к другу под углом. Предприимчивые хозяйки натянули верёвки между балконами. И было неясно, чьи рейтузы болтаются у тебя над головой. Этот район был для Тани чужим! Тот дом, где прошло её детство, принадлежал посторонним людям. Мать продала его, не спросив! Якобы он стал ветшать, а на самом же деле, чтобы нанять адвокатов. В то время отчим как раз был под следствием.

«Туда бы ему и дорога», — думала Таня, взбегая по лестнице вверх. Старые стены подъезда, точно стенгазета, иллюстрировали уровень самосознания местных жильцов. Здесь можно было узнать последние новости. О том, что скоро «пиздец будет всем». Разжиться номерком «Светки шалавы», что, по словам очевидцев, неплохо сосёт. А также лицезреть современную живопись, всё больше с уклоном в примитивизм. Таня и сама не раз мелькала на этой «доске почёта», с лёгкой руки матершинника Митьки, отвергнутого ею недавно. Он так расстроился, что написал её номер с пометкой «беру и даю». И Тане до сих пор поступали звонки с вопросами: «за сколько?».

О том, что дома скандал, она узнала с порога. Дверь кухни лишь слегка приглушала голоса.

— С меня хватит! — кричала мать. — Я уезжаю на север!

Она всё время грозилась ему этим севером. Как будто бы там, у самого полюса живут какие-то кровные родственники, которые с радостью примут их. Но Таня догадывалась, что никого там нет. Вероятно, об этом догадывался и отчим. Он всегда говорил ей:

— Катись!

И мать затихала, теряя решимость.

В этот раз он тоже выкрикнул нечто подобное. А потом — звон посуды, испуганный вскрик… Таня вихрем влетела на кухню! Отчим с налитым кровью лицом нависал над столом. Мать уменьшилась вдвое, пытаясь уйти от удара. Жертв не было! Только останки разбитой тарелки разлетелись по комнате.

При виде её отчим опустил руку, но выражение злобы с лица не исчезло. Наоборот, усилилось! Белёсые брови сходились на переносице, рот изогнулся. Возможно, когда-то в юности, он был красив. И отголоски прежней мужской красоты смягчали то первобытное уродство, что сквозило в глазах.

— Чё уставилась? — прохрипел он сквозь зубы. И, выходя, оттолкнул от двери.

Мать тут же бросилась собирать черепки. Её плечи под платьем дрожали, но глаза оставались сухими. Таня редко видела мамины слёзы. Впрочем, как и улыбку! Её спектр эмоций был ограничен печалью, усталостью и возмущением. Когда-то иссиня-чёрные, теперь мамины волосы стали седеть. Уголки её губ опустились, и казалось, ничто не способно поднять их. Даже Леська с её жизнерадостным нравом в поисках материнской любви всегда натыкалась на безучастную холодность.

— Давай я! — Таня взяла в руки веник.

Мать вздохнула. Попытка подняться отразилась гримасой у неё на лице. Без слов было ясно, что колено болит! И этот болезненный вздох подпитывал чувство вины. Утраченная сумма вновь возникла перед глазами, и Таня отчётливо поняла, что её вклад в семейный бюджет в этом месяце будет мизерным. Не говоря уже о том, чтобы купить себе новые кеды.

Мама тем временем вернулась к плите.

— Ужинать будешь? — как ни в чём не бывало, спросила она.

Таня привыкла к таким переменам. Скандалы в их доме случались часто. Так часто, что заострять внимание на них было пустой тратой времени.

— Не хочу, — отозвалась она, и поспешила удрать от привычных расспросов.

В маленькой спальне горела настольная лампа. Леська корпела над уроками. Увидев сестру, она отложила простой карандаш.

— Поможешь с домашкой? — протянула умоляюще.

— Что на этот раз? — привычно бросила Таня.

— Нарисовать мир будущего, — махнула рукой Леся, и вытащила из портфеля альбом А4.

Таня нахмурилась:

— Это как?

Леська вздохнула, и, пролистав тетрадь, вслух прочитала задание:

— Нарисуйте удивительный мир, который создан на Земле благодаря разуму человека.

Таня взяла из её рук тетрадь.

— Ты уверена, что учишься в школе? — съязвила она.

Леся кивнула и заправила за ухо светлые волосы. С возрастом она всё больше становилась похожей на отчима. Взгляд пытливых всегда недоверчивых глаз, не оставлял сомнений в том, что её зовут Леся Смирнова. Сама же Таня терпеть не могла эту фамилию! И строила планы вернуть себе прежнюю, принадлежавшую папе. Вряд ли отчим расстроится этому факту. К тому же Татьяна Грушницкая звучит куда элегантнее…

Вода тонкой струйкой лилась в пластмассовый таз, где были замочены вещи. Таня стояла перед зеркалом в ванной комнате. Но не смотрела в него! Взгляд её был устремлен на экран телефона.

«Роксана», — конечно же, это был псевдоним. По ту сторону настоящих имён не бывает. И Тане бы стоило выдумать свой! Но только позже, когда она окончательно примет решение.

В висках застучало, когда её палец вновь замер над кнопкой. Это было не просто! Учитывая, что соглашаясь, она брала на себя обязательства. «Отказ грозит неустойкой», — припомнила Таня один из пунктов первичного инструктажа.

Она закончила стирку, разделась в намерении смыть с себя этот день. Открыла ящичек, где хранился её ароматный обмылок. Внутри было пусто! Беглый обыск не дал результатов. Мыло исчезло, а вместе с ним удушливым сном нагрянули воспоминания. Темнота, чей-то шепчущий рот и горячие пальцы…

Она, конечно, не сказала матери об инциденте. А смысл? Та давно уже не имела права голоса в этом доме. Да и вряд ли поверит! Ведь свои посиделки отчим обычно устраивал в её отсутствие.

Почему-то теперь, наравне с пережитым недавно, предстоящий звонок уже не казался таким пугающим. Она снова взяла телефон, и в этот раз решительно нажала на кнопку вызова. Трубку взяли практически сразу. Томный голос на том конце провода протянул мелодичное:

— Даа!

Таня закрыла глаза, вызывая в памяти обещанный ей гонорар. Цифра казалась космической! Да и сама Роксана заверила в том, что люди серьезные, и сюрпризов не будет.

— Я согласна, — произнесла она.

— Умница! — с одобрением пропел телефон. — Тогда жди звонка.

«Ну, вот и всё», — подумала Таня. И от масштабов содеянного у неё по спине побежал холодок.

Глава 4

Позвонили ей быстро. Уже через день. Сообщили пароли и явки. Надлежало явиться в отель. Нет, уж точно не в «Посейдон»! Отели, подобные этому, дорожили своей репутацией. Да и глаз слишком много. А первейшее правило этой работы — конфиденциальность. Большинство из клиентов были персоны публичные, были политики и бизнесмены, не чуждые радостям плотских утех. И заступая на «службу», ты должна была кровью поклясться, что всё происходящее останется в строгом секрете. Почему кровью? А потому, что придав огласке тайную связь, нерадивая сотрудница могла поплатиться собственной жизнью.

Помимо «акта о неразглашении» Таня должна была подписать договор. В котором говорилось, что 60 % дохода надлежит отдавать работодателю. А всё полученное сверх оговоренной суммы, можно оставить себе. Но перед тем как её усадили за стол, был строжайшей отбор. Визуальный, вербальный! Разве что претенденток на злачное место не додумались пробовать «в деле», прямо там, на виду у «комиссии» проверять их природные навыки.

Таня прошла медосмотр, который показал, что она абсолютно пригодна. Такой подход обнадёживал! Едва ли кто-нибудь стал бы интересоваться здоровьем будущей шлюхи. Но вот если назвать её жрицей любви, или попросту компаньонкой, то восприятие резко меняется. Хотя, суть остается прежней…

Отель уступал её месту работы, но лишь по размеру. Стекла сияли настолько, что Таня едва не врезалась в прозрачную дверь. Каблуки она не любила. Но они добавляли ей роста. Стринги просто терпеть не могла! Но они шли под платье из тонкого трикотажа. Она заколола волосы по бокам, чуть мазнула тенями глаза, выразив их изумрудный оттенок. Получилось неплохо и совсем не бюджетно на вид.

При отеле находился маленький ресторанчик. Свет здесь был приглушён. Со сцены играла живая музыка. Это место было, как будто специально, создано кем-то для тайных встреч.

Таня села за стойкой. Так, чтобы видеть входную дверь. Быстро окинула взглядом пространство. Несколько столиков заняты. Сплошь одни пары.

— Это вам! — улыбнулся красавчик-бармен.

Перед ней появился стакан. В нём пламенея, искрился пузырьками какой-то напиток.

— Я ничего не заказывала, — пролепетала она.

— Это подарок от заведения! Ты же новенькая? — бросил он, подмигнув.

Тане стало не по себе. Она хотела спросить у него что-нибудь, но в этот момент к барной стойке приблизилась девушки. Она указала на столик рукой и что-то шепнула бармену.

«Конкурентка», — про себя усмехнулась Татьяна. Отмечая её умение эффектно стоять и поигрывать в воздухе ножкой. Элегантный брючный костюм, тёмные локоны красиво лежат на плечах. Она была совсем не похожа на проститутку.

«А я? Я разве похожа?», — подумала Таня. И в этот момент она ощутила чужое присутствие. Он появился из-за спины, сел рядом и сделал знак бармену. О том, что это именно ОН, она догадалась по фразе:

— Позвольте мне вас угостить?

Именно так, по словам Роксаны, начиналась игра. Она должна была угоститься и позволить себя соблазнить. Тем самым создавая хотя бы иллюзию взаправдашнего общения.

Своего «компаньона» Таня раньше не видела. Знала только, что кто-то из «козырей». Так Роксана называла высшую касту клиентов. И с её слов, была несказанно удивлена тем, что один из таких сразу приметил Татьяну. Правда, теперь её звали иначе.

— Как твоё имя? — прозвучал совсем рядом с её лицом спокойный и уверенный голос мужчины. От него приятно пахнуло дороговизной.

— З-зарина, — чуть заикаясь от волнения, ответила Таня. Позаимствовав имя напарницы, она была твёрдо уверена, что та будет не против.

— Красиво, — констатировал бархатный голос.

Таня молчала. Ресницы её трепетали. Она не могла оторвать взгляд от широкой ладони, что легла поверх её собственной. Тепло, исходившее от неё, лишало способности сопротивляться.

— Ты так сильно дрожишь, — произнёс он слегка удивлённо.

— Просто я… в первый раз, — взяв себя в руки, ответила Таня.

Она с опозданием вспомнила, что ей не пришло даже в голову разузнать подробнее о сексуальных запросах клиентов. А что, если все они — извращенцы разной степени тяжести?

Бармен принёс ей коктейль. Теперь, как она ни пыталась поймать его взгляд, не могла. Он избегал смотреть на неё! Как впрочем, и на её собеседника.

— Ты девственница? — прозвучало, когда бармен ушёл.

Пальцами правой руки Таня вцепилась в бокал. Её левая всё ещё была в горячем «капкане». Он поглаживал, успокаивая. И она не решалась прервать эту ласку.

— Нет! — возразила отрывисто, — В первый раз вот так… за деньги.

Она осеклась, когда сбоку послышался его приглушенный смешок.

— А до этого дня исключительно по любви? — полюбопытствовал он.

Таня вздрогнула. Этот вопрос напомнил, зачем она здесь! Оставив его без ответа, она извлекла свою руку. Если так, то к чему этот фарс? Можно было бы сразу, минуя «прелюдию», отправиться в номер.

Мужчина, которому в эту ночь суждено было стать её четвёртым по счёту любовником, был высоким. Это обнаружилось, когда он поднялся. И Таня, соскользнув с барного стула, оказалась ему по плечо. Он был одет без излишеств. В рубашку и тёмные брюки. Его движения были так гармоничны и слаженны. В отличие от Таниных!

— Поверь мне, за деньги гораздо удобнее, — подытожил её «компаньон».

Он не сводил с неё глаз, Таня чувствовала. Но сама не решалась смотреть на него. Не решалась увидеть лица человека, который её покупал. Ведь даже в этих декорациях, со всеми атрибутами романтизма, она ощущала себя лишь товаром. Исход был понятен заранее! Ей предстояло отправить с ним наверх, и сделать так, чтобы клиент оказался доволен.

«Ты можешь вести себя по ситуации. Но обязана делать всё, о чём он попросит», — вспомнила Таня слова белокурой Роксаны.

Тогда она единственный раз за всё время спросила её:

— А о чём он попросит меня?

— Ну, сделать минет, например, — без стеснения бросила бывшая жрица любви. — Девчонки идут в отказ! А клиенты злятся.

Теперь, осознав суть этой фразы, она поняла, что попала. Мужчина, стоявший позади, мог быть кем угодно. К примеру, скрытым садистом! Иначе к чему эти прятки?

— Идём, — поторапливал он.

Таня кивнула. И, с его джентльменского позволения, двинулась к двери. Она шла неуверенно, ощущая, как пол под ногами шатается. И рискуя в любую секунду упасть. Нет, коктейль был не настолько крепким! Просто чем ближе становился «момент истины», тем сильнее дрожали колени.

В лифте свет тоже был приглушен. По задумке дизайнеров, постояльцы не должны были видеть друг друга. Лишь размытые очертания фигур и лиц. Или это в глазах у неё помутилось?

Кабина мягко скользнула наверх и застыла.

— Тебя ждут в номере семьдесят три, — произнес он, когда дверцы открылись.

Таня испуганно обернулась, впервые рискнув посмотреть на него. Мужчина стоял, вальяжно скрестив свои длинные ноги. Опираясь плечом о зеркальную стену, и не изъявляя желания выйти. Черты его лица терялись в этом полумраке. Но по блеску в глазах было ясно, что он забавляется.

— Это шутка? — угадала она.

— Нет, — он мотнул головой, и добавил тоном, уже более бескомпромиссным, — Советую поторопиться, он ждать не любит!

— К-кто он? — внутри у неё похолодело. — Разве это… не вы?

Он опять рассмеялся:

— К сожалению, нет!

Таня стояла в пустом коридоре, хватая ртом воздух. В отличие от своего провожатого, она не видела в этой ситуации ничего смешного.

— Н-но, — обронила растерянно.

Мужчина дотронулся кнопки. Железные створки двинулись навстречу друг другу.

— Номер 73! — напомнил он прежде, чем дверцы закрылись.

Таня кусала губы, борясь с желанием броситься вниз по лестнице. Ведь эту лестницу стоило ещё отыскать. Да и выпустят ли её отсюда? Слёзы отчаяния и запоздалая трусость не давали ей сдвинуться с места. Кто ждал её в номере 73? Что если эта авантюра будет стоить ей жизни? Ведь она никому не сказала, куда собирается! Она была честной, и соблюдала конфиденциальность…

Коридор, погруженный в безмолвие, лишь подтверждал её мысли. Цифра 73 обнаружилась на третьей по счёту двери. От страха едва не теряя сознание, Таня в неё постучала. Но стук этот, жалкий и слабый, остался никем не услышан.

«Да ну его к чёрту», — решила она. И, углядев впереди заветный лестничный проём, бросилась бежать. Каблуки пришлось снять. Они звонко цокали о каменный пол и затрудняли движение. Оказавшись на первом, Таня снова обулась. И с гордым видом прошествовала сквозь изысканный холл. Сейчас она вызовет такси, вернется домой и забудет про весь этот бред. А если позвонит Роксана, то пошлёт её на х…

— Вы куда? — раздалось у двери, путь к которой ей преградила большая фигура охранника.

Таня чуть не споткнулась о выставленную им вперёд ногу.

— Что вы делаете? — возмутилась она, когда ещё один, возникнув из-за спины, схватил её выше локтя.

Огромная, как тиски, ладонь сжималась тем крепче, чем отчаяннее дёргалась Таня. Он потащил её за собой. Обратно, в сторону лифта. Ресепшн был пуст, как назло! И её испуганный вскрик прозвучал в пустоту. Второй подоспел на помощь к напарнику, и они вместе втолкнули её в тесный лифт. Таня была ни жива, ни мертва! Что они сделают с ней? На что же она подписалась?

— Вы не имеете права! — прозвучало сквозь слёзы.

Но двое амбалов даже не обернулись. А её попытка достать панель с кнопками была перехвачена сильной рукой.

Лифт также мягко взлетел, чуть подбросил их вверх и замер. Дверцы его гостеприимно распахнулись, обнажая пустой коридор. Таня лихорадочно вспоминала, в какой стороне была лестница.

— Выходи! — приказал один из охранников.

Она демонстративно вжалась в стену. Дверцы заклинило, когда он тяжелым ботинком придавил одну из них.

— Выходи по-хорошему, — прозвучало чуть более мягко.

Таня мотнула головой, как будто желая узнать, что означает «по-плохому». Он потянулся к ней, и… Получил по руке! Когда ей «прилетело» в ответ, то в глазах заискрило.

— Ты чё творишь? — различила она сквозь болезненный звон.

— Охуевшая сука, — прозвучало над ухом.

— Крови нет? — уточнил первый.

Он приподнял её подбородок. Осмотрел, щурясь. И, произнёс, почти дружелюбно:

— Ты извини, он контуженый!

Рука его была мягкой. И Таня, решив довериться этому человеку, произнесла торопливо:

— Мне домой нужно, пожалуйста!

— Конечно, — заверил он.

«Неужели отпустят», — мелькнула надежда. Но тут же иссякла! Когда он добавил:

— На заставляй его ломать тебе нос, — и протянул свою руку.

Идя между ними по коридору, Таня соображала, что делать. Метнуться в сторону лестницы? На каблуках! Чтобы вдобавок переломать себе ноги. Потерять сознание! А вдруг им только это и нужно?

Перед глазами опять возникла злосчастная цифра 73. Теперь счет шёл на мгновения! И обещанный гонорар, и сладкие речи Роксаны — всё померкло на фоне её первобытного страха. Словно там, за дверью, её ждал как минимум, огнедышащий монстр.

После короткого, но уверенного стука, им открыли. Мужчина, показавшийся в щели дверного проёма, выглядел… сонным? Он был обычным! Ни когтей, ни зубов. Просто заспанный человек, которого, судя по мятой рубашке и всклокоченным волосам, выдернули прямо из постели.

— Сбежать хотела, — доложился контуженный.

Мужчина сладко зевнул, прикрывая зевок кулаком. Усталый взгляд пробежался по ней без особого интереса. Таня воспрянула.

— Я могу прийти позже! — вырвалось из груди. Но чужая рука уже втолкнула её внутрь комнаты.

— Не бойся, — прозвучал его голос, и дверь позади захлопнулась.

Глава 5

Он ступил из темноты внутрь освещенной комнаты, призывая её небрежным движением следовать за ним. Таня несмело топталась в проеме двери. Она шагнула вперёд, оказавшись в просторной гостиной. Громоздкий диван, фешенебельный стол и тяжелые с тёмным отливом гардины. Атмосфера здесь напоминала утонченное средневековье. Только большая, на пол стены плазма никак не подходила этой аристократичной комнате.

— Идём, — донеслось из-за стены, и Таня с удивлением обнаружила ещё одну дверь. На этот раз спальня. На пороге которой она замерла в нерешительности.

«Здесь всё и случится», — подумала Таня, изучая глазами скомканный ворох белых, как снег, простыней. Кровать занимала собой одну треть. Сбоку, за дверью, стоял, опираясь резными ножками в пол, красивый обеденный столик. Рядом с ним примостилось удобное кресло. И привычка воображать себя в декорациях ей незнакомых, взяла верх. Она начала представлять, как сидит, элегантно скрестив под халатиком длинные ноги, и мелко цедя крепкий утренний кофе. А на постели спит ОН. При этом образ её кавалера всегда оставался размытым. Как пятно на готовой картине! Словно художник ещё не решил, каким цветом он зарисует его.

— Я очень устал, — сказал незнакомый, приятный, волнующий голос.

И Таня, сбросив оцепенение, наконец-то его рассмотрела. Он был среднего роста, всего лишь на голову выше её. Без каких-то особенных черт, присущих героям-любовникам в женских романах. Подтянутый и даже слегка худощавый, его силуэт терялся в складках просторной одежды. Причесанные рукой волосы не имели оттенка. Не блондин, не шатен, и уж точно не рыжий! Он выглядел неброско. Как если бы кто-нибудь взял и уменьшил насыщенность красок. Но что-то неразличимое, недоступное беглому взгляду, выделяло его среди прочих. Весь его облик излучал спокойную умиротворенность. Какая свойственна только мужчинам, добившимся в жизни немалых высот.

— Не будем тянуть, — сказал он, и таким же спокойным тоном добавил, — Раздевайся!

Таня вздрогнула, вспоминая, что в этот раз целью её визита является не уборка номера. Она не горничная. Нет! Проститутка. И осознание этого вдруг придало небывалой решимости.

— Послушайте, это недоразумение! — заявила она.

— Что именно? — он устало потёр переносицу.

— То, что я здесь! — ответила Таня.

Глядя на этого человека, она была твёрдо уверена в том, что случилась ошибка. Он не ждал её, а значит, отпустит! И уж точно не станет насиловать.

— Недоразумения быть не может, — заверил он.

— Но…, — начала, было, Таня.

— Ты подписала бумаги? — теперь его голос звучал деловито. Как будто речь шла о купле-продаже. Хотя, по факту, так оно и было.

— Д-да, — согласилась она.

Он вздохнул утомлённо. Как будто ему приходилось втолковывать ей прописные истины.

— Ты согласилась прийти сюда и переспать с незнакомцем за деньги, — такая формулировка действительно отражал всю суть, но звучала невероятно. Словно он говорил не о ней.

— Я передумала! — уверенно бросила Таня. Решив, что уйдёт отсюда сию же секунду. Однако ноги не слушались, продолжая топтаться на месте.

Он посмотрел на неё вопросительно. На хмуром лице отразилось сомнение. Таня даже слегка устыдилась своей категоричности! Уж не принял ли он её несогласие на свой счёт? Пускай он не был красив в общепринятом смысле. Но являл собой образец непревзойденной мужской элегантности. И, встреться они при других обстоятельствах, Таня бы непременно ответила «да» на вопрос «не позволите вас угостить?». Но мысль о том, что сейчас ей придётся раздеться и позволить себя отыметь, приводила на грань помешательства. Как могла она вообразить, что всё окажется проще простого? Что это действо никак не затронет её изнутри? И что после такого она будет жить, как ни в чём не бывало.

«Он поймёт меня», — думала Таня, глядя в интеллигентное лицо незнакомца. И только она собиралась озвучить свои извинения, как он двинулся к ней. Стремительно сокращая дистанцию между ними. Бежать было некуда! «Конвоиры» остались за дверью. Даже здесь она слышала их приглушенную речь. А за окном было пять этажей в высоту. Но вовсе не это мешало ей сдвинуться с места. Таня знала, что попытка побега её не спасёт. Она понимала, что выхода нет! Но всё ещё верила в то, что он не захочет её против воли.

Мужчина был выше, чем ей показалось вначале. Приблизившись, он встал рядом с ней. Таня вскинула голову. Взгляд испуганных карие глаз теперь упирался ему в подбородок. Тёплый запах древесной смолы, горечь пряного чернослива, свежесть с привкусом мяты… Эта смесь ароматов закружила ей голову!

— Я не настроен играть, — проговорил он вполголоса. Но даже от этого воздух вокруг завибрировал, стирая границы, отнимая надежду по капле.

Таня сжалась, ощущая пылающей кожей твердь холодной стены.

— Я не играю, — еле слышно сказала она.

Он улыбнулся. Или ей показалось? В полутьме его глаз промелькнуло что-то живое, лукавое. Словно эти слова разбудили его.

— Я задам тебе всего лишь один вопрос, — прозвучал его голос, — Ответишь правильно, и я позволю тебе уйти.

Таня слегка покачнулась. Перспектива быть отпущенной на свободу манила. Но мысль о том, что будет, если она не ответит, пугала намного сильнее. Тем не менее, она чуть заметно кивнула.

Он хмыкнул и, выдержав паузу, произнёс:

— Когда хоронили проститутку, то написали у неё на надгробье: «Теперь они всегда будут вместе». Кто они?

Смысл его слов проникал сквозь туманную пелену, и медленно, буква за буквой, становился понятен. Таня сглотнула. Какая-то странная слабость охватила всё тело. Стало нечем дышать! Ей стоило огромных усилий взять под контроль нарастающий ужас и прошептать:

— Я не знаю.

— Ну же! Подумай, — подбадривал он.

Прогоняя возникшие так не вовремя слёзы, Таня зажмурилась.

— Влюбленные, — проговорила она.

Он усмехнулся:

— Даю тебе последний шанс.

Таня набрала в грудь воздуха, надеясь, что это поможет. Было ясно, что её слова ничего не изменят. Да и есть ли у этой загадки ответ?

— Б-буквы? — выдавила она.

Его смех мелодичным звоном разлетелся по комнате.

— Ноги, глупышка! — услышала Таня. И сердце её, униженное, разоблачённое, рухнуло вниз.

Она стояла, зажмурившись. Боясь, что если отроет глаза, то слёзы польются наружу. Ей хотелось рыдать от обиды и боли! От собственной глупости и простодушия. И каменная плита с именем «Татьяна Смирнова» уже вырисовывалась перед мысленным взором.

«Как обидно», — подумала Таня, — «Ведь я так и не поменяла фамилию».

Одна слезинка всё-таки просочилась наружу. Она отвернула лицо, пряча собственный страх. Горячее прикосновение заставило её вздрогнуть и открыть глаза.

— Да ты просто актриса, — прозвучало с нескрываемым удивлением. Он провёл пальцами по щеке, стирая влажный след.

Таня всхлипнула жалобно, когда вторая рука незнакомца коснулась её между ног.

— Не надо, — прошептала она, уже не надеясь, что он прекратит.

— Браво, — вдохновенно подначивал он.

Спокойный взгляд серых глаз шёл вразрез тому, что творили внизу его руки. Забравшись под юбку, он прошёлся ладонью между сомкнутых бедер. И, нащупав ложбинку, прикрытую тоненьким кружевом, углубился в неё всей своей пятернёй. Он сминал в кулаке её плоть! Жадно, больно и в полном молчании. Казалось, он ждал новых противоречий, новых жалоб и слёз. Но Таня покорно терпела! А точнее боялась ему помешать. Ведь теперь стало ясно, что за внешним спокойствием скрывается опасная сущность, пробуждение которой она наблюдала воочию.

Проникнув под трусики, он застонал. Под его торопливыми ласками плоть предательски увлажнилась. И пальцы, снуя между складочек, растирали заветные соки. Он смазал промежность от клитора и до самого ануса. Ощупав при этом каждое из отверстий.

Таня почти перестала дышать. Она отключилась, представляя себе, как он расправится с ней после всего. Если тело найдут, то никто не узнает, где и при каких обстоятельствах она умерла.

«А может и к лучшему?», — подумала Таня. Так никто не узнает, как низко она умудрилась упасть.

Резкий толчок! Поворот. И вот её, словно куклу, развернули спиной. Платье схвачено на пояснице, а между выпуклых ягодиц шарит чья-то ладонь. Он не удосужился снять с неё трусики. Просто сдвинул их в сторону. Звякнул пряжкой ремня, извлекая наружу свой член.

— Ну, что ж ты не плачешь? — раздался его низкий голос.

Она прикусила губу. До боли, до крови! Ощущая, как твёрдый конец, раздвигая её ягодицы, спускается вниз. Было почти невозможно представить, в какую из дырочек он угодит. Чуть задержавшись в районе анального входа, он уткнулся головкой в тугую, упрямую щель. И скользнул ею вниз, зачерпнув ещё смазки, до самого клитора.

— За каждый стон получишь десятку сверху, — предупредил он её. И наконец-то пристроил свой жаждущий пенис.

Она простонала лишь раз! Ощущая, как член распирает её изнутри. Он проник целиком. Без резинки. Плоть к плоти. Задержался и вынул. Это первое властное проникновение усмирило её окончательно. Дальше стало без разницы, долго ли, коротко…

Он имел её долго. Не меняя позы, болезненно и монотонно входя до конца. Вынимая и снова входя! Таня молчала. Он тоже молчал. И только звуки их совокупления нарушали звенящую тишину. Она стояла, держась за дверной косяк. С каждым новым толчком вцепляясь в него ещё крепче. Наконец-то он застонал, руки его на бедрах разжались. Таня вскрикнула! Не от наслаждения, а от боли. Когда последний, самый глубокий толчок пригвоздил её к лутке.

Он не спешил вынимать, и ощущение пульсации внутри её тела усилилось. Член скользил, но уже по инерции, выжимая остатки спермы в её влажную щель.

«Всё закончилось», — с облегчением думала Таня. Он отстранился, и она тут же вернула на место одежду. Сеанс принудительной близости был завершен. Звякнула пряжка ремня.

— Ты свободна! — услышала Таня. Он отвернулся спиной и прошёлся по комнате. Словно вовсе забыл про неё. Затем отодвинул ящик комода.

— Вот твои деньги, — на кровать приземлился конверт, и затерялся на фоне её белизны.

Таня помедлила, затем метнулась к нему и схватила. Как будто боялась, что он и вправду исчезнет.

— Д-до свидания, — выдавила она и чуть ли не бегом покинула номер.

Двое парней в униформе охраняли пустой коридор. Они умолкли, увидев её. Таня стремительно двинулась в сторону лифта. Теперь никто из них не пытался ей помешать. Наоборот! Они шли рядом, точно она была VIP персоной.

В лифте, глядя на их рослые спины, Таня роняла слёзы. Ругая себя! Ведь ничего не случилось. Просто секс с незнакомцем. Он не бил её, не вынуждал делать гадкие вещи. Так почему же тогда ей так гадко?

Сквозь холл она шла, глядя под ноги. Как будто вокруг была уйма знакомых. И только покинув отель, смогла наконец-то выдохнуть. Ночной воздух, тяжёлый и «сытный», окутал её. Таня слегка пошатнулась на высоких «ходулях». Густо-чёрное небо без единой звезды нависало над головой. Прохладный ветер трогал колени, проникая под узкую юбку её трикотажного платья. Создавая ощущение жгучего холода между ног от того, что трусики насквозь промокли.

Таня старалась не думать о том, что вязкая жидкость, которая сочится, покидая её организм — это сперма. Сейчас она выпьет таблетку, как предписывал «кодекс». Ведь клиенты не любят резинку! И просьба надеть её могла быть расценена как оскорбление.

Из-за угла показалась машина. Неприметный седан, что привёз её. Доставка была включена в стоимость, чтобы «товар» не испортился по дороге. Она уселась на заднее и хлопнула дверцей. Но водитель, с лицом Каннибала, не спешил увозить её.

— Деньги, — бросил он недовольно.

И только теперь Таня вдруг поняла, что двумя руками сжимает конверт. Так отчаянно крепко, будто в том была вся её жизнь! Расставшись с ним неохотно, она в ожидании уставилась на водителя. По совместительству тот был ещё и кассиром. И, оценив содержимое, «отслюнявил» ей несколько скрипучих банкнот. Таня взяла их, со странным чувством, что её обделили. Но уточнять не решилась! Она не знала наверняка, ведь даже не глянула, сколько их было всего.

За стеклом проплывали холмистые улицы, висящие в воздухе окошки жилых домов. Злополучный отель остался позади. Таня знала, что больше туда не вернётся. И постепенно забудется всё! И его заключительный стон, и жгучий стыд, что держал её до сих пор…

— Тебе позвонят, — всё также безразлично напомнил водитель, прежде чем она вышла.

На контрасте с недавними интерьерами, вид их старой пятиэтажки вызывал отвращение. Как и запах! С дурманящим привкусом сырости и кошачьей мочи. Укрывшись между этажами, Таня предусмотрительно спрятала деньги в бюстгальтер. Словно чувствуя, что дома ей предстоит обыск.

Не успела она разуться, как на пороге возник хмурый отчим. В тельняшке, не скрывавшей внушительных бицепсов.

— Где ты шляешься, дрянь? — рявкнул он вместо приветствия.

— Не твоего ума дело! — огрызнулась она. Такая форма общения была привычна обоим.

— Ты как разговариваешь? — сквозь зубы выдавил отчим.

— Как заслужил, — ответила Таня.

Она уже намеревалась проскользнуть мимо него, но рука ухватила болтавшийся клатч. В дамской сумочке, кроме помады, расчески и старого гаджета, не нашлось ничего. Это его разозлило! Не в силах придраться к чему бы то ни было, отчим буравил её колким взглядом.

Его брови взметнулись. Он втянул носом воздух:

— С мужиком была?

Таня фыркнула недовольно. Вероятно, она принесла с собой запах парфюма. Запах жизни ему незнакомой!

— Отвали! — прошипела, пытаясь забрать свой поруганный клатч.

Неожиданно, безо всяких на то причин, он обхватил её тонкую талию. Совсем по-мужски привлекая к себе! Запах пота, вчерашнего перегара и едкого табака ударили в нос. Стало нечем дышать, и она извернулась, пытаясь его оттолкнуть.

— Шлюха, — шепнул он ей на ухо и, смеясь, отпустил.

Таня бросилась в ванную и закрыла щеколду. Там она первым делом стянула трусы и брезгливо поморщилась. Между ног было всё ещё мокро! Отыскав в закромах новый кусочек цветочного мыла, она сполоснула промежность и принялась чистить трусики. Сперма с трудом отстиралась от кружева. За то теперь, избавившись от улик, она могла больше не думать. Об отеле. О чувстве стыда! И об этом своём преступлении…

Леська спала. И прокравшись на цыпочках в спальню, Таня откинула край одеяла. Нужно было скорее заснуть, чтобы завтрашний день стёр позорные воспоминания.

— Тань? — прозвучал в тишине сонный голос Олеськи.

— А? — Таня взбила подушку.

— Мне поставили четвёрку, — доложилась сестра.

— За что?

Леська скрипнула старыми досками:

— Ну, за рисунок!

— А почему не пятёрку? — негодующе бросила Таня. Вспоминая, с каким старанием изображала летающих псов.

— Потому, что собаки не могут летать, — объяснила Олеська.

— Это же мир будущего. Там может быть всё, что угодно! — возразила она.

— Я тоже сказала так нашей изошнице. Но у неё с фантазией туго! — поделилась сестрёнка.

Их спальня была в стороне от родительской. Где в данный момент происходил «диалог». Отголоски его в виде скрипов семейного ложа были слышны даже здесь.

— Тань, — прошептала через мгновение неугомонная Леська. — А ты на свидание ходила?

Таня хмыкнула:

— Вроде того.

Под подушкой лежал гонорар. Превосходивший в два раза её оклад в «Посейдоне». Но, ни его баснословная сумма, ни та лёгкость, с которой она получила заветные деньги, не могли оправдать унижения.

— Первый раз трудно, а потом привыкаешь, — говорила Роксана.

«Теперь они всегда будут вместе», — подумала Таня и сдвинула накрепко голые ноги. Она была твёрдо уверена в том, что её первый раз станет последним.

Глава 6

Этот день начался необычно. С пения! Какая-то птица горланила под окном. Светало. Леська ещё дрыхла в своём лежбище, и Таня быстрым движением выключила будильник. Хотя порой разбудить сестру не мог даже оглушительный звук соседской дрели. Она всегда спала как «убитая»! И в этот раз в школе был выходной, а в «Посейдоне» — рабочий день. Таня пыталась привить себе любовь к дисциплине, и в коем-то веке прийти на работу пораньше.

Одежда висела на спинке, рюкзак, как верный спутник, стоял наготове. Её гардероб не отличался большим разнообразием. У Леськи и то был богаче! Сестру баловали по мере возможности все. И даже отчим в моменты просветления тратил заначку на новую шмотку «для дони». Не говоря уже о матери! Которая только ради неё и жила. Таня всегда полагала, что сестра — то единственное, что держит их вместе. Но звуки семейных ссор перемежались возгласами перемирия. И всё начиналось с нуля.

В скором времени Таня планировала сбежать. Съехать от них. Свободная жизнь манила и будоражила. Останавливала только Олеся! Прогрессирующий алкоголизм отчима и… мамина слепота.

На улице она немного взбодрилась. Овеянный утренней прохладой город сонно пробуждался: хлопали двери подъездов, машины, снятые с сигнализаций, приветствовали своих хозяев. Она кивнула соседке и торопливо зашагала в сторону автобусной остановки. Заначка, спрятанная в лифчик, кололась.

«Ничего страшного», — думала Таня, пытаясь поправить её незаметно для окружающих. Она пока не решила, что делать с деньгами! Вручать их матери было опасно, отчим, как хищник, рыскал повсюду. А прощаться с ними было намного обиднее, чем с кусочком туалетного мыла.

На работе с утра не заладилось. Ей опять достались нечётные! И Зарина не стала меняться. У неё среди чётных появился «любимчик», номер некой актрисы. Модельные шмотки, французский парфюм, идеальная чистота, а главное — щедрые чаевые. И никакие мольбы не сработали, пришлось убираться в нечётных. Она как могла, тянула время! Но очередь всё-таки подошла. Как и в прошлый раз на двери висела табличка «clean, please». И от вида её сердце тревожно забилось.

Для начала она постучала, сообщив как можно громче:

— Уборка номера!

Никто не открыл. И следующей мыслью было — минуя злосчастную комнату, отправиться дальше. Но такой откровенный бойкот мог испортить её репутацию. И сломать все мечты о блестящей карьере! Потому, оставив тележку снаружи, Таня опасливо открыла дверь ключом.

Внутри было тихо. Но, тем не менее, памятуя их прошлую встречу, она заглянула во все углы. Проверила в ванной, открыла дверь спальни, и… ужаснулась! Беспорядок был жуткий. Следы ночных развлечений, в форме растянутых презервативов и пустой стеклотары. Запах табачного дыма, впитавшийся в стены. Пятно от вина на кровати. Сперва принятое ею за нечто иное.

Таня вздохнула и принялась стягивать простынь. Пользуясь «связями», она разузнала у Инки, что постоялец — фигура таинственная. Он был записан, как «Волков». И снял люкс всего лишь на сутки. Утром продлил, оплатив ещё 24 часа. И так ежедневно, уже вторую неделю подряд. Может быть, ждал кого-то? А может быть, прятался.

Вино пропиталось сквозь простынь и теперь, уменьшенное в диаметре, красовалось на сером матрасе. Надлежало вызвать подмогу, зафиксировать порчу имущества. Но Таня медлила! Ей так не хотелось ввязываться в разборки с этим подозрительным типом. Его ястребиная физиономия, рассечённая шрамом, до сих пор стояла перед глазами. И, в надежде, закончить уборку быстрее, она отважилась на «должностное преступление».

Матрас был массивным, но лёгким. Ремешки по бокам помогали надёжнее уцепиться. Она потянула на себя, и конструкция зависла в воздухе. Поддерживая матрас плечом, Таня взгромоздилась на кровать. Но вот как опустить махину обратно, она не подумала! На данном этапе вариантов было немного. Сползти, вернув матрас в исходное положение. Или закончить манёвр. Таня выбрала второе!

Она двигалась медленно, стараясь уловить малейшее колебание. Матрас, отыскав идеальный баланс, завис на ребре. Предполагалось обойти его по кругу, затем, оказавшись с другой стороны, подтолкнуть ногой. Таким образом, он уляжется и ей не придётся отчитываться. Нашедший улику решит, что подобное варварство — дело рук постояльцев. Ведь именно так поступают любители пьяных оргий?

Когда она уже почти достигла другой стороны, конструкция покачнулась. Матрас словно ждал момента. Он накренился! Моментально отследив взглядом траекторию его падения, Таня увидела лампу. Стеклянный плафон был похож на медузу. А хромированная ножка — на одну из её щупалец.

«Дорогущий», — подумала Таня в отчаянии. И метнулась обратно! Каким-то чудом она успела предотвратить катастрофу. Но её тщедушное тельце не смогло удержать его. Матрас упал, придавив её, словно муху. Таня вскрикнула и заслонила руками лицо. Теперь, когда она лежала под ним, матрас уже не казался таким невесомым. Он душил, прижимая к решётке! А высокие бортики мешали выбраться из западни.

Проклиная свою «находчивость», Таня боролась с кроватью. Теперь наименьшим из зол ей казались разборки с пятном. Она совершенно выбилась из сил, вспотела и растрепалась. Половина тела всё ещё оставалась придавленной, когда в коридоре… раздались шаги. Таня притихла! Лихорадочно соображая, что будет лучше — упасть на пол с кровати, или залезть под матрас? Падать ей не хотелось!

Ключ в двери повернулся и пришедший удивлённо застыл на пороге. Очевидно, увидев тележку. Таня лежала, как партизан, глядя в узкую щель. Звук шагов становился всё ближе. И сердце под кожей стучало сильнее! Мысли вились, как рой комаров над её ветреной головой. Таня не знала, что скажет! Чем объяснит такое своё положение. Она понятия не имела, как умудрилась попасть в него.

В поле её зрения появились мужские ноги. Одетые в джинсы, они неспешно сделали пару шагов, и замерли прямо по курсу.

— И кто это у нас здесь прячется? — спросил он играючи.

Поняв, что её разоблачили, Таня решила воззвать к его совести.

— Помогите, пожалуйста! — попросила она.

Но он не спешил помогать. Вместо этого, присел на корточки и лишь слегка приподнял тяжёлую ношу. Его хищный анфас искажала ухмылка.

— Зачем было так утруждаться? — услышала Таня.

— Это случайность, — оправдалась она.

— Серьезно? — он недоверчиво хмыкнул, — Я второй раз нахожу тебя в своей кровати. И ты утверждаешь, что это случайность?

— Я хотела поправить матрас! — в отчаянии бросила Таня. Она громко чихнула. Пыльный корпус кровати скользил под ногами.

— Будь здорова, малышка, — сказал он по-дружески.

Но даже сквозь дружелюбие такой общепринятой формулировки вполне отчетливо прозвучала враждебность. Он приметил её! Первобытный мужской интерес читался во взгляде.

— Ты не пришла в прошлый раз, — проговорил он задумчиво, — А я ждал тебя!

— Нам нельзя вступать в отношения с постояльцами, — повторила она, точно мантру.

Он кивнул с пониманием. Густые брови сошлись над увесистым носом.

— Значит мне, чтобы трахнуть тебя, нужно съехать отсюда?

Взгляд его вопрошал. Таня молча сглотнула. Она была не в том положении, чтобы отвечать ему в грубой форме.

— Есть ещё один вариант, — продолжил он, заметив её замешательство, — Но в этом случае тебе придётся лишиться любимой работы. Или она не такая уж и любимая?

Очерченный тёмной порослью, тяжелый подбородок выдвинулся вперёд, когда он в ехидной усмешке прикусил губу. Трудно было понять, говорит он серьёзно, или просто играет с ней. Глотая пыль, Таня ждала, когда ему надоест издеваться! И молчала, нечаянным словом боясь навлечь на себя его гнев. Как ни странно, но лежать под матрасом ей было спокойнее. По крайней мере, в таком случае он не мог воплотить свои намерения в жизнь.

Со слов Инки субъект вёл себя аморально, игнорируя просьбы администрации. По вечерам телефон разрывался от жалоб соседей по номеру. То им казалось, что там «убивают кого-то», то им чудился дым запрещённых веществ. Почему руководство отеля закрывало глаза на такой произвол, оставалось загадкой. Ходили слухи, что некто «Волков» имеет связи в бандитских кругах. Другие судачили, что нарушитель спокойствия является, если не кровной роднёй, то близким другом хозяина «Посейдона». В любом случае, никто всерьёз не решался препятствовать его беззаботному кутежу. Никто, кроме Тани!

— Вы испортили матрас, — упрекнула она.

Волков хмыкнул, показав свой звериный оскал.

— Я? — он приподнял казённую утварь, — Понятия не имею о чём ты!

Таня с опаской взглянула на протянутую к ней руку. Плетеный браслет на широком запястье лишь подчёркивал его первозданную мощь. Почему-то ей совсем не хотелось проверять её на себе. Она кое-как выползла, собрав по дороге всю пыль. Спаситель смотрел, не скрывая эмоций. Сперва его, полный весёлости взгляд, возмутил! Но, подойдя к зеркалу, и увидев своё отражение, Таня сама рассмеялась.

Из тусклой зеркальной глади на неё пялилось рыжее чучело. Пучок съехал на бок, и плотные нити волос обрамляли лицо. Щёки горели от напряжения. А на платье, измятом неравной борьбой, красовался налёт сизой пыли.

«Круэлла убьёт меня», — подумала Таня. Ведь таким своим видом она подрывала безупречную репутацию их заведения.

— Тебе идёт! — послышалось сзади.

Ей некуда было укрыться от его любопытного взгляда.

— Я должна сообщить администратору, — стараясь придать голосу твёрдости, отчеканила Таня.

Он изменился в лице, вмиг растеряв всю игривость. Глаза, как два тёмных прицела, держали на мушке.

— А знаешь, как поступают со стукачами? — в его голосе, внешне спокойном, прозвучали железные нотки.

Таня сглотнула, ощущая, как между лопаток стекает капелька пота.

— Это моя работа, — проговорила она.

И хотя он не двигался с места, но тело её напряглось, готовясь в любую секунду дать дёру.

— Твоя работа — подтирать за мной грязь, — произнёс он с таким отвращением, точно плюнул в лицо. А после ушёл, оставив Таню один на один с чувством собственной неполноценности.

Она умолчала про винные пятна. Их было не видно под простыней. Но матрас, застеленный свежим бельём, теперь хранил её страшную тайну. Таня была готова рискнуть! Оправдать перед лицом начальства свою халатность. И даже лишиться положенной премии. Лишь бы только не знать, что же делают со стукачами.

Глотая солёные капли, она завершила уборку. Без особых стараний, а просто из чувства долга. Радуясь хотя бы тому, что осталась одна. Механическими, отточенными движениями, очистила мусорную корзину. Заполнила пустой мини-бар. Протёрла стеклянную полку над умывальником из серого мрамора. Ещё раз посмотрела на своё отражение в зеркале. Теперь вдобавок к её неопрятному облику, глаза покраснели от слёз.

«Он просто козёл», — утешала она себя, удивляясь, как сильно и необратимо умеют ранить слова. Ей вспомнился взгляд, полный искренней неприязни. И шальная, почти сумасшедшая мысль забрезжила в глубине оскорблённой души. Захотелось ему отомстить! Сделать что-то запретное. Плюнуть в чай например. Или протереть ободок унитаза его зубной щёткой. Вот только она была горничной, а не официанткой. И зубная щётка, наравне с другими предметами личной гигиены, была упакована в белую тару с сияющей надписью «Посейдон».

Глава 7

День пролетел незаметно. Зарина, пребывая в приподнятом настроении, уже собиралась домой. Таня вкатила тележку в раскрытую дверь и оставила на пороге. Всё, на что хватило её отваги — это стащить кой-чего. Табличка с надписью «clean, please» теперь лежала среди прочего барахла. И в следующий раз Волков будет весьма озадачен тем, как заманить её в номер.

— Тобою что, пол протирали? — сквозь смех предположила Зарина.

«Есть женщины в русских селениях», — приходило на ум, при виде её увесистой русой косы и крепких, совсем не по-женски ладоней. Казалось, что этой косой она удушит любого, кто посмеет обидеть её.

Таня насупилась, промолчав. И Зарина, оценив её внешний вид, подошла и стала отряхивать платье. А точнее, лупить со всей дури по мягкому месту. Как будто ковёр выбивала!

— Эй, осторожнее! У меня синяки будут! — возмутилась Татьяна.

— Вот неженка, — хмыкнула Зари, — И кто тебя надоумил в уборщицы-то идти? Нашла б мужика себе! Сидела бы, горя не знала. С такой-то мордашкой!

Она с нескрываемой завистью покосилась на Таню.

— Нашла бы, если бы они были, мужики, — бурча под нос и обтирая влажной ладонью свою униформу, ответила Таня.

— Или ты, может, уже приметила кого среди постояльцев? — с ехидным прищуром сказала Зарина.

— Ты о чём?

— Да об этом, как его… Волкодаве! — так «за глаза» они называли местного «рецидивиста».

Таня вспыхнула от возмущения:

— Что? С чего ты взяла?

— Да ладно, ладно, — осадила Зарина, — Я то что? Мужик он козырный!

— Прекрати! — Таня скривилась.

Сама мысль о том, что её могли уличить в связи с этим мерзавцем, пугала. И не только из бренного самолюбия! Но в страхе прослыть «побирушкой». Именно так называли тех горничных, что, вопреки строжайшим запретам, шли на сделку с собственной совестью. И вступали в интимные связи с гостями. Соблазн был велик! Ведь среди постояльцев отеля были очень богатые люди. И проще всего утолить голод с той, кто всегда под рукой. К тому же, униформа чёрно-белого цвета сама по себе служила намёком.

— Я даже не…, — начала было Таня в попытке себя оправдать.

Но её слова, бесцеремонно прерванные стуком в дверь, так и повисли в воздухе. В проёме возникло лицо управляющей.

— Все одеты? — грозно спросила Круэлла. И тон её не предвещал ничего хорошего.

Девчонки кивнули. Таня машинально одёрнула платье, а Зарина откинула за спину свою тяжеленную косу. Тотчас дверь распахнулась. И вслед за Ольгой Петровной внутрь их «кротовьей норы» вошло двое охранников. Один из них, ясноглазый красавчик Андрей, подмигнул испуганной Тане. Мол «не бойся»! Но выражение на лице директрисы говорило обратное.

— Итак, — провозгласила она, сцепив свои тонкие пальцы, — Как вы знаете, наш отель гордится своей непревзойденной репутацией. Наша цель — предоставить гостям максимальный комфорт и удобство!

Голос её трепетал, взгляд, устремленный вперёд, был наполнен величием собственной миссии. Она, точно искусный оратор на митинге, произносила заученные формулировки. Всё повторяя и повторяя одну и ту же фразу! «Мы обязаны», «мы должны». И было неясно, к чему эта лекция.

Наконец-то, озвучив прелюдии, она приступила к главному.

— Случай вопиющий! И у меня просто нет слов, чтобы выразить своё возмущение. Воровство в «Посейдоне», подумать только! — произнесла директриса.

Её идеальный костюм, без изъяна, подчёркивал стройность зрелой фигуры. И, глядя на губы в ярко-алой помаде, на гладко зачёсанный блонд, в голове непроизвольно возникала ассоциация с игрой в «госпожу». Казалось, что плётка в руке у Круэллы непременно найдёт применение.

— Так как инцидент произошёл в вашу смену, мы вынуждены прибегнуть к обыску, — тоном ярой садистки сказала Петровна.

Ребята, встав по бокам от неё, словно цепные псы, с нетерпением ждали команды.

— Откройте ящики и достаньте все личные вещи, — распорядилась она.

Девчонки испуганно переглянулись. И только сейчас, увидев признаки паники на лице у Зарины, Таня отчетливо поняла, что ЭТО случилось. Он привёл приговор в исполнение! И теперь она лишится работы лишь потому, что хотела быть честной.

Стараясь не поддаваться эмоциям, она извлекла из ящика свой рюкзачок, сама же открыла его, предоставив доступ жаждущим взорам охранников. Тот, что был понаглей, взялся обыскивать сумку Зарины. И Андрей, её друг, её тайный поклонник, как бы нехотя заглянул внутрь старого рюкзака. Он порылся, косясь на неё, своим взглядом давая понять, мол «работа такая».

— Вы не имеете права! — раздался возглас Зарины, когда содержимое сумочки оказалось у всех на виду.

Мишка, парень с лицом уголовника, бесцеремонно изучал её залежи. Он с отвращением хмыкнул, увидев тампон. И плотоядно сощурился, отыскав в куче тряпья её трусики.

Его примеру последовал и Андрей, выплеснув на стол немногочисленные Танины вещи. Среди них обнаружилась косметичка, томик стихов, старенький гаджет, фен, фонарик, ключи и прочая утварь, необходимая ей на случай непредвиденных обстоятельств.

Наблюдая за обыском, Таня молилась. Ведь заначка, лежавшая в нижнем белье, теперь стала главной уликой. «В этом случае тебе придётся лишиться любимой работы», — кажется, так он сказал? И теперь эта фраза обретала вполне реальные очертания. Таня уже размышляла о том, куда бы податься, когда её с позором уволят из «Посейдона». Как вдруг…

— Это не моё! — прокричала Зарина, глядя на охранника. Она попятилась, словно в руке у него был осиновый кол.

Круэлла приблизилась и тонкими пальцами приняла из его рук находку. Огромный камень, размером с пятак, сверкнул в обрамлении более мелких.

— А вот и пропажа, — провозгласила она, демонстрируя перстень.

Зарина уменьшилась вдвое. Взгляд её заметался по комнате.

— Мне подбросили! Вот, она! — палец, нацеленный в Таню, дрожал. Ведь напарница знала, что врёт. И потерянный Танин взгляд лишь усиливал чувство вины.

— Ч-что? Да как ты можешь? — пролепетала она.

Но Зарина, уцепившись за эту «соломинку», принялась самозабвенно врать:

— Мы обменялись! Она попросила отдать ей сто двадцать второй. Уж очень ей нравилось там убираться!

Обескураженная и удивлённая такой клеветой, Таня стояла, хватая ртом воздух. Не зная, что возразить. Всё было не так! Ведь номер актрисы всегда убирала Зарина. И даже, если в утренней жеребьёвке он доставался Татьяне, она шла навстречу подруге. Зная, как сильно та любит французский парфюм.

— Вы же в курсе, что в коридоре установлены камеры? — деловито напомнила Ольга Петровна. Её торжествующий вид говорил о том, что махинация века раскрыта. Вероятно, в уме она уже наградила себя денежной премией.

— Я убиралась в нечётных, — бросила Таня чуть слышно.

Зарина, поняв всю безвыходность своего положения, моментально сменила тактику:

— Это она подбила меня! Говорит, спрячь к себе в сумку!

Её голос дрожал от слёз. Она тонула! Но была намерена утащить за собой на дно и ни в чём не повинную Таню. Сама же Татьяна молчала, затравленно глядя на ту, кого ещё пару минут назад считала подругой.

Делегация во главе с Ольгой Петровной, отбыла, прихватив с собой подозреваемую. И Таня трясущимися руками принялась собирать свои вещи в рюкзак.

— Не боись! — бросил ей на прощанье Андрей.

Когда все ушли, она опустилась на стул. Только что, едва не простившись с работой, Таня теперь была готова трудиться денно и нощно. Лишь бы только не выгнали! В голове прояснялось. И угроза, прозвучавшая в её адрес, утратила вескость.

«Выходит, не он», — с удивлением думала Таня, вспоминая его искаженное шрамом лицо. Выходит напрасно она испугалась? А может быть он не такой уж и гад? Ведь внешность бывает обманчива! И даже тот, кто был другом, завтра может предать.

Глава 8

Сперва она зареклась больше не посещать это место. Потом решила, что не позволит его у себя отобрать! В жизни у Тани было не так много приятных моментов. И часть из них случились именно здесь. Нет, первый секс в их число не входил! Он был скорее неприятным. В пыльном ворохе дачных вещей, пока остальные горланили песни в каких-то паре метров от них. Это был старший брат одной из её подружек. Подружек тоже было не так уж и много. И каждую Таня ценила.

Она утаила, что «раньше ни разу». А когда боль пронзила низ живота, закусила губу. Он принял её стон за комплимент своим навыкам, а кровь — за месячные. И после долго ругался, обтирая свой член о найденное на комоде полотенце.

Второй и третий были немногим лучше первого. Став женщиной, Таня решила примерить на себя роль роковой соблазнительницы. Ромка, парень из общей компании, был красавцем, каких поискать. Соблазнить его не составило труда! И однажды, дыша пивным перегаром в лицо, он грубо её отымел в подсобке спорт-бара. А после вернулся к друзьям и продолжил скандировать лозунг футбольного клуба.

Третий опыт был ещё хуже двух предыдущих. В очередной раз, поссорившись с матерью, Таня решила назло всему миру переспать с первым встречным. Им оказался женатик, заехавший в их глухомань в поисках развлечений. Развлечения в виде юной нимфетки, нашли его сами! Мужчина был милым и обходительным, говорил с ней на равных, шутил, угощал виноградом и красным вином. На исходе приятного вечера он предложил… отсосать. Предложил ненавязчиво, мол: «Не хочешь, не надо». Таня сказала, что сделает это, но только в презервативе.

Члён со вкусом банановой смазки, был большим и горячим. Он толкался во рту, а мужчина стонал. В благодарность он дал ей пару помятых купюр и радушно похлопал по попке. Этот первый минет был последним! С тех пор Таня больше не ела бананы…

На верхушку утёса приземлилась чайка. Она сложила крылья, поёрзала. И было неясно, останется на ночь, а, может быть, улетит? Таня сидела, обнимая руками колени. Погода была прохладной. Весь день с моря дул порывистый ветер, и в воду лезть не хотелось. Хотелось ловить его брызги, сидя вот так, и глядя, как мелкие камушки лижет морская волна. Раньше она бы включила наушники. А теперь вот боялась утратить бдительность. И не зря!

Хруст камней прозвучал позади. Такой осторожный, словно крался кто-то опасливый. А может быть, хищный? Волосы на спине встали дыбом. Таня метнулась, вскочила на ноги и оказалась лицом к лицу с ним! Воспоминания тут же вернули её в недалекое прошлое. И пугающим жаром прокатились по телу.

Паренёк вскинул руки:

— Тише, тише, я с миром!

Но в ответ на его призыв Таня вооружилась. Отыскав предварительно взглядом самый большой из всех близлежащих камней.

— Эй, не дури! — хмыкнул он. Но, тем не менее, остановился.

— У меня больше нет ничего! — прокричала она, и подхватила рюкзак, намереваясь сбежать.

Таня боялась, что в этот раз он не ограничится грабежом. И не мысль быть поруганной пугала её сильнее всего. А страх распрощаться с заначкой, которая в этот прохладный день грела лучше любого свитера.

— Я только долг вернуть, — в руке у него обнаружилась пачка смятых банкнот. Он расправил их. Присел на корточки, не сводя с неё глаз.

Придавленные булыжником деньги зашелестели бумажными уголками. Как будто хотели вырваться!

— Тут только часть, остальное потратил, — бросил он виновато.

Вся эта сцена выглядела как-то неправдоподобно. Полагая, что деньги — это просто приманка, Таня не стала их поднимать. И, гордо проигнорировав его «щедрый» жест, быстрым шагом двинулась в сторону, где был припаркован её несменяемый транспорт.

— Ну и дура! — прозвучало ей в спину.

Такой оскорбительный выкрик не мог остаться безнаказанным. Ведь молчание — признак согласия.

— Не стыдно девушек грабить? — в ответ прокричала она.

— Я не грабил, я одолжил, — поправил воришка. Край свободной футболки нависал над поясом джинсов. Куртку «с чужого плеча» распахивал ветер. Он был не самым опасным противником. Но вполне мог её обезвредить! И поэтому Таня не торопилась «разоружаться».

— Ты украл их! — настойчиво возразила она.

— Ну, допустим, украл. Ну и что? — хмыкнул он раздраженно.

— Ну и что? — опешила Таня. Вспоминая, на какую позорную авантюру её подтолкнула эта утрата.

— Я караулил тут несколько дней, между прочим, — произнёс он с упрёком.

— Какой сознательный вор, — похвалила она.

На лице у парнишки появилась скучающая гримаса. В прошлый раз она не успела его рассмотреть. А теперь явными стали его бакенбарды и выступающий лоб, с бороздой, оставленной мотоциклетным шлемом.

— Я не вор! — упорствовал он.

— Ты мелкий воришка, — ответила Таня, коверкая голосом буквы.

Купюры жалобно бились под тяжестью серого камня. Взывали о помощи, сиротливо сгибая свои помятые уголки. И хотя она имела полное право забрать их, но почему-то не захотела.

— Эй, Русалочка! — окликнул он, когда Таня опять повернулась спиной. — А можно один вопрос?

Она запретила себе останавливаться. Но любопытство возобладало.

— Один! — утвердительно бросила через плечо.

Он помолчал, выбирая, какой предпочесть. И вполголоса поинтересовался:

— Родимое пятно у тебя на животе. Ты в курсе, что оно похоже на полумесяц?

Таня обернулась к нему. Она машинально прикрыла ладонью живот. То место чуть ниже пупка, где красовалось искомая метка. И на секунду опять показалось, что она стоит перед ним, «в чём мать родила». Пряча свою наготу в растопыренных пальцах. Сквозь которые можно увидеть не только родимое пятнышко, но и лобок.

— Да пошёл ты, — только и смогла выдавить Таня.

— Я комплимент хотел сделать, — обиделся он. Ветер трепал непослушные волосы. Завершая, оставленный шлемом бардак.

— Отстань от меня! — она пригрозила булыжником.

Парень вздохнул с сожалением:

— Ну, ты и зануда!

Он махнул на неё рукой и отправился прочь.

— Забери свои деньги! — крикнула Таня в его стремительно удаляющуюся спину.

Он сделал жест, повествующий о своём нежелании их забирать. Таня ответила тем же, но он, к сожалению, не увидел. Ловко взобравшись по отвесному склону, «недоделанный Маугли» оказался у самого края обрыва. Он громко свистнул, и прикорнувшая было, чайка тревожно забила крыльями. Спустя мгновение его силуэт затерялся между худеньких сосен.

Таня замерла в нерешительности. Воришка ушёл, а вот деньги остались! Выждав пару минут, она подошла. Даже навскидку было понятно, что здесь только треть. «Ну, так и есть», — вздохнула она, пересчитав. Хотя уже и не думала, что когда-нибудь сможет вернуть их.

Глава 9

Велик ждал её у другого края обрыва, куда сама Таня взобралась не без труда. Напялив рюкзак, она развернула колеса в обратную сторону. Ещё раз поглядела с горы на темнеющий пляж. Солнце, сегодня надежно укрытое тучами, лишь иногда посылало сквозь ватные полчища свои закатные всполохи. Нужно было успеть вернуться домой засветло! И она, оттолкнувшись, устремила свой «звездолёт» прочь из соснового бора.

Миновав сложный участок, Таня сделала передышку. Она глотнула воды и поправила рыжий кокон волос. Тропа упиралась в бетонку. И теперь можно было, расслабившись, топить потихоньку в сторону их «рабочего городка». По бокам возвышались столетние кроны деревьев. Сосны здесь уступали свою пальму первенства клёнам, чья резная листва украшала лесную подстилку. И в осеннее время Таня привозила домой пылающие огненным жаром букеты.

Она ехала, наслаждаясь прохладой чистейшего воздуха. Машины здесь проезжали редко. И тем спокойнее было катиться по узкой дороге. Но рёв мотора, возникший где-то вдали, нарастал. Поначалу Таня старалась не думать о том, что он совсем не похож на автомобильный.

Это ревел мотоцикл! И перед мысленным взором опять появилось лицо незнакомца. Хулиганские брови вразлёт, а на лбу след, оставленный шлемом. Таня втопила, упираясь ногами в педали! Но, как бы она ни старалась, он очень скоро догнал её. Пронесся мимо, обдав волной горячего воздуха, и скрылся за поворотом.

«Пронесло», — подумала Таня, и ослабила натиск, покатившись с горы по инерции. Дорога резко вильнула! И каким же было её удивление, когда, свернув, она увидела припаркованный на обочине мотоцикл. Самого наездника не было видно. Вероятно, он отправился в лес по нужде? И Таня, пользуясь этим, спокойно проехала мимо. Дорога опять, на манер серпантина, уходила в сторону. И спустя пару минут беззаботной езды, послышался рёв мотоцикла. Он промчался, оставив её позади.

Таня сбавила скорость. «Скатертью дорога», — огрызнулась она, и повела свой медлительный транспорт вдоль обочины. Напевая под нос, она с лёгкостью преодолела ещё пару крутых поворотов. И в изумлении остановилась, когда за одним из таких различила знакомый уже силуэт. На сей раз доморощенный «всадник» сидел верхом на своём «жеребце», готовый в любую секунду пришпорить его.

— Что ты делаешь? — когда они поравнялись, воскликнула Таня.

— Провожаю тебя, — заявил он и поправил свой шлем. Тот и правда, был слегка тесноват.

— Мне не нужны провожатые! — Таня гордо промчалась мимо него на своём старом велике.

— Ты в курсе, что здесь встречаются дикие звери? — крикнул он вслед.

Она оглянулась презрительно:

— Пока что я встретила только тебя!

Он рассмеялся и, обогнав её, уточнил:

— А разве я не похож на опасного хищника?

Таня сдержала смешок.

— Ну, максимум, кролик, — съязвила она.

— Почему? — уточнил он с обидой.

— Потому, что такой же трусливый! — ответила Таня, обрадованная тем, что сумела задеть его.

Под лёгким уклоном он покатился с ней рядом, не включая мотор. Было трудно понять его возраст! Он мог быть ровесником Тани, ещё не перешагнувшим двадцатилетний рубеж. Но с таким же успехом мог быть старше её лет на пять. Лицо его ещё не успело утратить присущую юности категоричность. То хмурое, то весёлое, но всегда неизменно живое, оно реагировало, улавливая малейшие перемены в её настроении. Вот и сейчас в глубине его тёмных глаз забрезжил лучик надежды. В ответ на улыбку, которую Таня прикрыла рукой.

— Меня Дима зовут, а тебя?

— Не твоё дело! — сказала она, демонстрируя невозмутимость.

— Тогда я буду звать тебя Русалочка, — произнёс он, смакуя последнее слово.

Они добрались до поворота, за которым уже начинались жилые дома. Таня спе́шилась, давая понять, что оставшийся отрезок пути желает преодолеть в одиночку.

Он развел руками, разминая затекшую спину, и сказал, с недовольством:

— Теперь обратно пилить два часа! Вообще-то я живу на Черёмушках.

Таня хмыкнула.

— А тебя никто не просил волочиться за мной, — прокомментировала она.

— Ну, ты и вредина! — бросил он вслед.

— А ты вор! — напомнила Таня.

Жерло каменной арки, соединявшей дома, заменяло парадный вход. Здесь даже были ворота, скрипучие ржавые створки которых всегда оставались открыты. Таня вкатила свой велик в тенистую нишу. Надеясь, что он не увяжется следом за ней.

— Эй, Русалочка! — крикнул её провожатый, — А мне твоё пятнышко снится ночами!

Темнота стремительно и необратимо поглощала окружающий мир. Ночи, всегда одинаково тёмные, наступали здесь рано. Становясь преимуществом для влюбленных, и проблемой для всех остальных.

Таня резко замедлила ход и обернулась к нему:

— Забудь про него! И про деньги тоже! Мне они не нужны, понял?

Он не услышал, а может быть сделал вид. Мотоцикл взревел и уставился на неё своим единственным треснувшим глазом. Затем очертил в воздухе траекторию, делая разворот. И, газанув, выехал на большую дорогу.

«Может быть, зря я так грубо», — подумала Таня. Хоть шанс получить свои деньги был невелик. Но он все-таки был, этот шанс! А теперь…

Ругая себя, она пошла в направлении дома. Издалека все подъезды были похожи друг на друга, как близнецы. И только вблизи становились заметны различия. На одной из дверей был нарисован мужской агрегат. Стараясь вернуть моральный облик жильцам, добрый самаритянин закрасил его. Но непо́нятый гений, даже поверх нового слоя краски, повторил свой шедевр. В третьем подъезде недавно женились. Шумно и долго, почти трое суток! Связку шариков оставили привязанной к козырьку. Постепенно детвора растащила самые красивые. Даже Таня соблазнилась, взяв себе розовый.

Слева, отвоевав пятачок у газона, расположилась самодельная парковка. Место в пределах которой могли получить только избранные. Среди них оказалась и Таня! Андрей Семеныч, их сосед по подъезду, парковал свою колымагу под окнами. И никто, вероятно, из уважения к его почтенному возрасту, не пытался ей навредить. Не царапал, не прокалывал шины, не оставлял посланий на заднем стекле. И Таня, присоседив однажды свой велик, пользовалась этими привилегиями.

Уже на входе в подъезд стало понятно, что кто-то опять жарит рыбу. Таня взбежала на третий этаж. В выходные отчим во главе своей «шайки-лейки» отправлялся на промысел. А точнее — бухал на берегу какого-нибудь водоёма! Он терпеть не мог звук швейной машинки. И мать доставала её только в его отсутствие. Чтобы подбить мехом пальто, укоротить джинсы, или сделать платье на пару размеров шире. Соседи несли свои вещи, зная о том, что в выходные у них в подъезде открывается «швейная мастерская».

Вот и сейчас тёплый свет лампы горел над столом, где мама усердно трудилась, штопая очередную обновку. С возрастом её волосы становились всё короче. Таня помнила время, когда мать щеголяла с косой ниже пояса. А теперь куцый хвостик из собранных на макушке волос напоминал о былой роскоши.

Она подошла и выгребла деньги на стол. Смятые по дороге банкноты на глазах расправлялись, демонстрируя свой номинал.

— Откуда это? — мать посмотрела с испугом.

— Украла, — ответила Таня.

Оценив её честность, мама вздохнула:

— А я уж думала, заработала.

Они горестно хмыкнули этой нечаянной шутке.

— Только спрячь, чтобы этот…, — Таня кивком указала на дверь, — не нашёл!

Мама насупилась:

— Ты про отца?

— Он не отец мне! — напомнила Таня.

Эти слова вырвались сами собой. И таким страданием отразились в материнских глазах, как будто их она восприняла, как личное оскорбление. Желая усилить эффект, Таня хотела ей сообщить, что собирается вернуть себе фамилию папы. Но вдруг её взгляд скользнул ниже, по упакованной в ситец фигуре. Что-то странное было в маминой позе! Правая нога упиралась в педаль, а левая лежала на табуретке.

— Мам, ты бы к врачу сходила, — с беспокойством проговорила Таня.

Мать махнула рукой:

— Да ходила уже. Хватит!

Она надавила педаль и машинка, как будто вторя её словам, шумно затарахтела.

— Я имею ввиду платную клинику, — уточнила Татьяна.

— Да там один первичный осмотр стоит дай Боже! — возмущенно заметила мама.

— Ну, вот же деньги! — Таня кивнула на кучку, что до сих пор оставалась нетронутой.

Мать перестала шить, она улыбнулась мечтательно:

— Я лучше Леське ботинки куплю, или куртку новую.

Таня махнула рукой, понимая, что спорить с матерью бесполезно, и решила сама записать её к ортопеду.

Узкий коридор разветвлялся в своём тупике. В одной его части находились санузел и ванная. А с другой стороны — их совместная «детская» с Леськой. Правда, Таня давно уже вышла из «нежного» возраста. И теперь на её прикроватной тумбочке лежали совсем недетские сказки…

В ванной комнате было темно, и, чтобы лучше себя рассмотреть, ей пришлось прибегнуть к помощи фонарика. Светя им чуть ниже пупка, Таня нашла очертания «кляксы». Именно так она называла свою особую примету. Сверху та ей казалась бесформенной! Но вот теперь, изучая пятно в зеркале, она понимала, что это не так. Под таким ракурсом оно действительно представляло собой полумесяц.

«И как я раньше не замечала», — удивлённо подумала Таня, повторяя пальцем его очертания. И представляя, как её родимое пятнышко снится кому-то ночами.

Часть 2

Глава 10

— Не забывай улыбаться, — напомнила Инка, демонстрируя свой «улыбон» в тридцать два белых зуба.

Это было труднее всего! Оказывается, Таня терпеть не могла улыбаться. Особенно, таким противным особам, как эта старая пуделиха. Тряся своей чёлкой, она жутко ругалась. И настаивала на том, чтобы её соседа выселили прямо сейчас.

Инна успокаивала её изо всех сил:

— Потерпите немного, он съедет сегодня.

На что женщина громко смеялась.

— Вы каждый день мне это говорите! — верещала она, брызжа слюной на их зеркальную столешницу.

«Железная выдержка», — думала Таня, глядя на то, как подруга с неизменной вежливостью повторяет одно и то же. В итоге это подействовало! Женщина успокоилась, возможно, просто устав и растратив все аргументы. Она ушла, а Инка вернулась к расспросам.

Жизнь за стойкой текла в совершенно ином ритме. И первый рабочий день был для Тани, как путешествие в другой мир. Здесь она была на виду, лицом к лицу с постояльцами. С их обидами, претензиями и жалобами! Ресепшен принимал все удары на себя, сортируя их, точно фильтр. Мелкие оставляя за кадром, а серьёзные отправляя на вышестоящие этажи. Они постоянно улыбались, извинялись и оправдывались. Умудряясь в промежутках чаёвничать и обмениваться новостями.

— Ну, ну! — Инка уставилась на неё своими небесно-голубыми глазами, предвкушая услышать подробности.

Таня прикусила губу. Думая, как бы ещё приукрасить и без того романтичную историю их знакомства.

— Ну, так вот! А потом оказалось, что он — пловец. У него просто судорогой ногу свело.

Инка ахнула:

— Так он тебе жизнью обязан!

— Он тоже так говорит, — Таня задумалась, — Я боюсь, что он со мной из-за чувства вины.

— Вины? — нахмурилась Инка.

— Я хотела сказать, благодарности, — исправилась Таня.

Подруга задумалась:

— Это вряд ли.

— Почему?

Инка многозначительно закатила глаза:

— Мужчинам такое не свойственно!

Их разница в возрасте была не слишком большой, чтобы её называть. Но когда речь заходила об отношениях, даже каких-то три года служили поводом для «выпендрёжа».

— К тому же, я ему соврала, — добавила Таня.

— О чём? — удивилась подруга.

— Я не сказала ему, что уборщица, — Таня стыдливо опустила глаза.

— Так ты и не уборщица! — Инка поправила бейджик, подтверждающий правдивость сказанных слов. Там было написано, что Татьяна — это менеджер отеля «Посейдон». И спорить с этим совсем не хотелось.

— Это пока Самохина не вернётся, — вздохнула она.

— Ещё как минимум пару лет не вернётся, — Инка махнула рукой, — А потом, глядишь, и нас всех отсюда уволят.

— Почему? — спросила Таня испуганно.

Подруга понизила голос:

— Ты не слышала разве, что скоро всю сферу услуг заменят роботы?

— Ну, уж нет! — упрямо заверила Таня, — Их же просто заклинит от таких вот…

Она указала на дверь ресторана, куда направилась пуделиха. В этот момент телефон у неё в кармане просигналил о том, что пришло смс. И, хотя «на посту не положено было». Но Инка кивнула:

— Ну, давай, посмотри!

Таня достала его, посмотрела. И щёки сами собой покраснели.

— Ну, что там? — егозила подруга.

— Скучает, — ответила Таня.

Хотя в сообщении говорилось: «жду тебя в девять у входа в подводное царство». Так Димка прозвал её место работы. Он тянул время, возвращая свой долг по частям. Причём эти части с каждым разом всё уменьшались и уменьшались! И Таня начинала подозревать, что деньги — это всего лишь предлог для ещё одной встречи.

Она вспомнила, как Димка подкараулил её у той самой арки. Как увязался за ней по дороге на пляж. Таня упорно крутила педали! Мысль о том, что он видел её без одежды, не давала покоя. И каждый его взгляд вызывал внутри неё чувство стыда.

Стоило им оказаться на пляже, как он бросил шлем и рюкзак себе под ноги и принялся раздеваться. Пока Таня обустраивала себе местечко, убирая в стороны крупную гальку, Димка разделся почти целиком.

— Эй! Что ты делаешь? — возмутилась она, когда он взялся за синие бо́ксеры. Стоило отдать должное, фигура у него была что надо! Под одеждой кубики пресса были совсем не видны. Как и выпуклость мышц на плечах.

— Раздеваюсь! — объявил Димка.

— Совсем? — Таня моргнула, отводя взгляд от волосков у него на груди.

— Ну да, — ответил он, как ни в чём не бывало, — Я решил, что так будет правильно. Я же видел тебя! Ты тоже должна увидеть.

Он опять с готовностью взялся за резинку трусов.

— С чего ты взял, что я хочу это видеть? — воскликнула Таня.

Её смущение лишь подстегнуло азарт. И Димка, плотоядно скользнув языком по губе, произнёс:

— А придётся!

Большими пальцами он подцепил пояс трусов и принялся их стягивать, эротично виляя бёдрами. Таня зажмурилась:

— Фу, прекрати!

— Ну, уж нет! Я должен их снять, — злорадствовал Димка.

И он это сделал! Избавился от трусов, и побежал, светя голым задом, навстречу морской волне.

Димка играл на гитаре, писал стихи и подрабатывал, где придётся. Возможно, какая-то связь появилась у них потому, что их судьбы были похожи. Правда, Димка был круглым сиротой! Его взяла на воспитание тётя, и теперь он ощущал себя её должником.

Глядя с берега на то, как он весело плещется, Таня пыталась понять, что это? Дружба, или просто симпатия к человеку, который её обокрал? Странно, но злости почти не осталось. Хотя она старательно изображала её, стимулируя Димку на «подвиги». Так, или иначе, но они стали встречаться. Точнее, дружить! Точнее… Таня и сама пока ещё не нашла определения для этой сомнительной связи.

— Кхм, кхм, — прокашлялся кто-то.

И, отвлёкшись от собственных мыслей, Таня увидела руку. Она принадлежала мужчине, не привыкшему к ручному труду. Длинные пальцы нетерпеливо постукивали по стеклянной поверхности. Отчего на тыльной стороне ладони проступали заметные вены.

— Значит, Татьяна? — произнёс чей-то очень знакомый голос. За время работы на стойке, она успела его позабыть.

Таня метнула опасливый взгляд. Он стоял, с любопытством её изучая. Здесь в атмосфере просторного холла, ей нечего было бояться. Но уверенность, с таким трудом раздобытая в недрах собственной личности, начинала тихонечко таять. Плавиться под его испытующим взглядом.

— Из грязи в князи? — подначивал он. И грубое слово уже норовило сорваться в ответ… Но Инка успела! Она взяла на себя постояльца, поручив Тане немедленно позвонить в гараж, где всё это время стоял его кабриолет.

«Check-out» случился. Он съехал! Подмигнув напоследок и оставив после себя небывалый бардак. Очевидно, прощальная вечеринка прошла на «ура»! И перепачканный красным вином матрас был теперь наименьшим из всех осложнений…

Остаток дня прошёл в атмосфере будничной суеты. Они долго оформляли иностранную делегацию. Улаживали бесконечный ворох проблем. То им не нравился вид из окна, то кровать в номере была установлена не по «фэншую». Портье трижды таскал их вещи с этажа на этаж, а Таня исправляла номер комнаты. Затем, остро встал вопрос о наличии транспорта! Когда один из жильцов не дождался свой трансфер в аэропорт и грозился призвать их к ответственности.

В конце рабочего дня ноги гудели от напряжения. В первую очередь ещё и потому, что им пришлось провести этот день в каблуках. Переобувшись в любимые кеды, Таня испытала почти оргазмический кайф. Она аккуратно повесила униформу на плечики. Новая должность предполагала и новые бонусы! Теперь в её распоряжении был целый шкаф и несколько полочек в холодильнике. Хотя кормились они в ресторане! Кроме того, весь мужской контингент считал своим долгом водить с ними дружбу. Теперь её место в «пищевой цепочке» отеля являлось далеко не последним. Ради такого можно было и потерпеть.

Глава 11

Вечер выдался тёплым и безветренным. Покинув просторы «подводного царства», Таня лёгкой походкой направилась в сторону автобусной остановки. Припаркованный мотоцикл выделялся на фоне блатных иномарок. Здесь, среди представителей высшей касты он смотрелся, как воробей, притаившийся в стае диковинных птиц. Димка тупил в телефон и не заметил её появления.

Пользуясь случаем, Таня прошла мимо, окинув его мимолётным взглядом. И примеряя в уме, реши он к ней подкатить, могла бы она соблазниться? Рост выше среднего, спортивное телосложение, копна вечно растрёпанных тёмных волос и лицо бунтаря. Он, несомненно, был ей симпатичен! И глядя на улыбчивый, чуть обветренный рот, Таня ловила себя на том, что мечтает… О поцелуе! Вот только мысль об истоках симпатии мешала отдаться порыву.

Она отошла далеко и почти потеряла надежду, как вдруг…

— Эй, Русалочка! — его голос спугнул голубей, ворковавших на площади. И несколько человек оглянулись, с интересом наблюдая, кому адресовано такое странное обращение. Он знал, что её зовут Таня, но упорно использовал это мультяшное прозвище.

Она застыла под взглядами любопытных прохожих. И, убрав с лица выражение глупого ликования, обернулась. Димка метался, обозначая себя взмахами рук. В отличие от неё он не скрывал своей искренней «радости».

— И куда ты пошла? — возмутился он, стоило ей подойти. — Я же тебе написал — жду у входа!

Таня гордо откинула голову:

— Мало ли что ты там писал! Я тебя не заметила.

Он огляделся, оценивая свою «незаметность»:

— У тебя что, проблемы со зрением?

— Это у тебя проблемы! — нахмурилась Таня. Она пока не придумала, с чем.

Но Димка совсем не обиделся. Напротив! Он таинственно улыбнулся, тыча ей под нос свой видавший виды смартфон:

— Подскажешь пароль от вайфая? Сюда добивает, прикинь?

Таня цокнула языком, осуждая его тягу к халяве. Хотя, и сама она ежедневно грешила подобным! Стараясь использовать все привилегии работы в отеле: от дармового вайфая до бесплатных обедов, которыми их угощала столовая.

— Обойдёшься! — высокомерно проговорила она.

Димка, пропустив мимо ушей её тон, приподнял сидение мотоцикла.

— Вот, шлем для тебя раздобыл, — он протянул ей «добычу».

Сомнительного вида головной убор был под стать мотоциклу, не первой свежести. Таня фыркнула недовольно:

— Фу, он воняет соляркой. Я его не одену!

Димка принюхался. Лицо его приняло озадаченное выражение.

— Тогда одевай мой, а я одену этот, — он сунул ей свой исцарапанный шлем.

— Зачем это надо? — капризно буркнула Таня.

— Это правило безопасности, — с серьезным видом упорствовал Димка.

Она хихикнула. Было забавным рассуждать о безопасности на фоне его двухколесного доходяги. Димка понял намёк.

— Он только с виду такой. На нем ещё мой дед гонял! — проговорил он и любовно погладил затертый от времени дерматин.

Эта любовь к мотоциклу её умиляла. Он называл его не иначе, как «мотик» и пресекал любые попытки высмеять свой незадачливый транспорт. Возможно, такая забота объяснялась отсутствием в Димкиной жизни других, потенциальных объектов любви.

Шлем болтался у Тани на голове, и его пришлось затянуть. Она заняла пассажирское место, за спиной у Димки, умудрившись оставить зазор между ними. Но, первый же поворот всё исправил!

— Чего ты там возишься? — бросил он за спину.

Она попыталась найти равновесие, елозя на скользком сидении.

— Держись за меня! — велел он, но Таня упрямо искала другую опору. Не могло быть и речи о том, чтобы прижаться грудью к его спине. Наконец, уцепившись за металлический ободок, она приготовилась ехать.

— Я держусь, — ответила деловито.

Димка обернулся, оценил взглядом её напряженную позу.

— Если потеряешься по дороге, сама виновата, — прокомментировал он. И газанул, приводя в движение свой грохочущий мотоцикл.

Город в час-пик бурлил от количества автомобилей. На большом перекрестке образовался затор. Но их подвижный тандем, ловко лавируя между рядов, сумел-таки выбраться из этого лабиринта. Они миновали развилку и двинулись прочь от бурлящего центра.

Здесь, на узкой однополоске, в окружении лиственных насаждений, воздух был чище. И Таня закрыла глаза, наслаждаясь движением! Они скользили по гладкой дороге, лишь иногда ловя колесами выбоины. Рёвом мотора заглушая шелест листвы. Светом фар разрезая кромешную темноту. А деревья шептались загадочно и тревожно, и сияющий полумесяц наблюдал свысока, устремив вверх свои заостренные рожки…

— Ты тут? — прокричал он сквозь шум.

— Да! — также громко ответила Таня.

Димка подался вперёд, газанул, как будто намереваясь взлететь. Поддавшись соблазну, Таня разжала пальцы. Она раскинула руки в стороны, как если бы вдруг за спиной у неё обнаружились крылья. Это было блаженством! Лететь вот так, ощущая всем телом волнующую невесомость. Похожее чувство охватывало её разве что в море.

— Офигела совсем? Держись! — сурово выкрикнул Димка, увидев в зеркале её выкрутасы.

Таня сдержала улыбку, польщённая тем, как он ратует за её безопасность.

— Ну, ты и зануда! — прокричала она, подражая его обычной манере.

На этой пустынной дороге так редко встречались автомобили, что появившийся позади тёмный джип вызвал бурю негодования. Он разрушил возникшее волшебство! Машина двигалась, сокращая дистанцию. И трудно было представить, как водитель намеревается их обогнать. Кто-то должен был уступить, и Димка вежливо съехал с дороги.

Примостив на обочине мотик, он обернулся. Они вместе проводили взглядом таинственный транспорт и продолжили путь. Таня ослабила шлем, ремешок которого больно давил подбородок. И чихнула, глотая дорожную пыль, потревоженную массивными шинами.

За поворотом выяснилось, что второй участник движения далеко не уехал. Теперь он стоял, припаркованным. А рядом на узкой обочине, мельтешил человек. Он тревожно размахивал руками, подавая сигналы бедствия. Что-то явно случилось! Он застрял? Потерялся? Димка взглянул на неё. В отражении зеркала глаза его вопрошали. Таня пожала плечами.

Они сбавили скорость и тормознули напротив машины.

— Помощь нужна? — только и успел прокричать Димка в адрес сигналившего человека.

Всё случилось так быстро, что у Тани не хватило возможности сообразить, что к чему. Дверцы авто распахнулись и несколько рослых мужчин обступили их мотоцикл.

— Эй, мужики, вы чего? — примирительно выдавил Димка. А Таня, позабыв о данных себе обещаниях, вдруг вцепилась в него мёртвой хваткой.

Круг сужался, их лица, похожие друг на друга своим пугающим выражением, становились всё ближе. И взятый в кольцо мотоцикл отчаянно газовал, намереваясь прорвать оцепление.

— Пацан, отойди, не мешай, — посоветовал кто-то беззлобно.

Но вместо этого Димка предпринял попытку уйти. Один из шакалов схватил его за рукав, и резким движением выдернул из-за руля. Лишённый водителя мотоцикл завилял, грозясь опрокинуться на бок. Таня взвизгнула в тот момент, когда чьи-то цепкие руки её подхватили.

— Чё вам надо? — послышался Димкин выкрик.

— Тёлку твою! — бросил кто-то, спровоцировав смех остальных.

Таня дрожала, ощущая, как грозный капкан чужих рук сжимается всё сильнее. Позорная слабость в ногах не давала ей сдвинуться с места. А Димка храбрился! Невзирая на то, что его беззаветная храбрость была на один зуб этим смеющимся здоровякам.

— А ну отпусти её! — кинулся он на того, что держал оцепеневшую в ужасе Таню.

Но его смелый выпад был погашен ударом под дых.

— Чё, борзый? — рассмеялся бритоголовый амбал, — Сейчас мы это поправим!

Они принялись бить его. Вчетвером! Сопровождая удары победными воплями. Таня взвыла, чужим, посторонним, осипшим от страха голосом. Так надрывно и громко, точно били её саму.

— Дима! Не надо! Пожалуйста! Дима!

Как будто услышав её, шакалы отпрянули. И в облаке пыли у них под ногами обнаружилось Димкино тело. Он шевельнулся, болезненно простонал.

— Добавить? — поинтересовался один из ублюдков.

Димка откашлялся, на обочину брызнула кровь. Сквозь слёзы Таня смотрела на скрюченный в муках его силуэт.

Вдруг тот, что держал её, оживился.

— Валим! — крикнул главарь. И остальные, как по команде, бросились к автомобилю. Тот словно ждал их, распахнув свою тёмную «пасть».

Её затолкали внутрь. И Таня почти не противилась. Одна только мысль истязала озябшее сердце.

— Димочка, — прошептала она, прежде чем дверца захлопнулась.

Джип газанул и сорвался с места, увозя её в неизвестном направлении.

Глава 12

Это был треш! Таня сидела в прокуренной насквозь машине с пятью мужиками. Сидела смирно! Зажатая намертво между двух здоровенных тел. Они продолжали курить, хохотали, и обсуждали что-то совсем обыденное.

— Я бы пятую взял себе, — хмыкнул один из них, виски у которого были выбриты в форме зигзагов.

— Не! Третья версия лучше, — ответил другой, что непрерывно гонял во рту огрызок зубочистки.

Сидя по краям, они словно бы не замечали дрожащей в центре фигуры. Таня молилась! Надеясь стать невидимкой. «Это сон, так не бывает», — мысленно повторяла она. И обеими руками сжимала рюкзак, словно в нём было самое ценное. Она не знала, сколько времени прошло, и куда они двигались. Но кромешная ночь за стеклом лишала последней надежды. Ведь это значило, что спасительный город с его освещением, шумом и трафиком оставался теперь в стороне.

Никто не спасёт её здесь, на пустующей трассе, где даже навстречу им всего лишь раз промчался какой-то седан. Отчаянная мысль, что водитель увидит её, промелькнула, но тут же исчезла. Стёкла этой фешенебельной труповозки были тонированы. Вероятно, как раз для подобных целей! Таня старалась не думать о том, что будет с ней дальше. О том, что «обратный билет» у этой поездки не предусмотрен.

Она простилась с мамой, жалея, что не успела вручить ей заначку. И та попадёт теперь в руки её палачей! Простилась с Олеськой, надеясь, что та не узнает, при каких обстоятельствах погибла её сестра. Простилась с Димкой, со своим рыцарем, который пострадал в попытках её защитить. Надеясь, что он не станет винить себя в этом! Она сказала «прощай» даже отчиму, пытаясь представить себе, как тот воспримет печальную весть.

Салон, обшитый кожзамом, вновь сотрясли звуки надрывного хохота. Видимо, кто-то из них пошутил! Таня старалась держаться спокойно. Даже в таком предобморочном состоянии отдавая себе отчет в том, что сбежать не удастся. И разжалобить тоже! Другие варианты на ум не приходили. И оставалось надеяться только, что, «подтерев ею пол», они просто выбросят, а не убьют. Надежда эта была эфемерной! Разум подсказывал, что в таких случаях жертвам на голову надевают мешок, или что-нибудь вроде того. Она видела лица, невольно запомнила номер машины. Нет, её не оставят в живых!

— Воду открой мне! — громко потребовал тот из них, что был за рулём. Он сунул бутылку соседу.

Таня сидела, как мумия, уставившись в одну точку. Она готовилась к худшему!

— Хлебни! — взглянув на неё в зеркало, бросил этот приличного вида мудак.

Таня отрицательно мотнула головой.

— Куда вы меня везёте? — отважилась она уточнить.

— Куда надо! — грубо ответил тот, что подпирал её слева.

Его приятель по правую руку от Тани неожиданно повернулся. Его раздевающий взгляд вполне ощутимо коснулся её колен. Он вынул изо рта зубочистку и принялся виртуозно пропускать её между пальцами. Таня терпела, не позволяя панике взять верх над собой. Но от взгляда этих сумрачных глаз повеяло мертвенным холодом.

«Началось», — подумала Таня, изучая на ощупь лямку старого рюкзака. Громила хмыкнул многозначительно.

— Слышь, пацаны, может, угостимся по разику? — в его исполнении эта фраза прозвучала вполне безобидно. Словно речь шла о чём-то съедобном. Например, о пицце, которую парни разделят «по-братски».

— Неа, без меня, — бросил любитель геометрических стрижек.

Приятель его не одобрил.

— Ссылко! Слышь, малой, ты как? — обратился он к сидевшему спереди.

Тот обернулся и посмотрел на предложенный «экземпляр».

— Да ну, на фиг! Соска как соска, не стоит того, — услышала Таня его омерзительный голос. И такой обидный комментарий сейчас был воспринят ею, как самый желанный из всех комплиментов.

Суть этого диалога слегка прояснила ситуацию. И всё, что случилось потом, лишь подтверждало догадку. Впереди забрезжил «пункт назначения». Как сияющий всеми огнями оазис в центре мрачной пустыни. Тёплый свет фонарей обнадёживал! Ей становилось тем легче, чем ближе они подъезжали к заветной светящейся точке. Вблизи она представляла собой целый комплекс. Окруженный забором, он топорщил вверх свои заострённые крыши. И было неясно, сколько именно зданий скрывается за высокой оградой.

Ворота отъехали в сторону, словно кто-то невидимый нажал на кнопку. Таня жадно вглядывалась в пейзаж за стеклом. Желая различить на фоне построек фигуры людей. Но не увидела никого! Машина остановилась. Тот, что сидел слева, вышел.

— Вылазь! — скомандовал он.

Таня мотнула головой, продолжая сидеть неподвижно.

— Вылазь, я сказал! — свирепел сукин сын.

Он потянулся к ней, желая ускорить процесс. Но Таня боролась, как дикая кошка. Теперь, когда финал был так близок, она изо всех сил старалась отсрочить его.

— Вот блядь! — ругнулся ублюдок, когда в порыве отчаянной злобы Таня сумела-таки оцарапать его.

Он бы долго боролся. Однако напарник, подгоняемый криками главаря, решительно внёс свою лепту.

Её за шкирку выволокли на улицу и, не давая опомниться, потащили в сторону близлежащей постройки. Кирпичное здание не выделялось особыми архитектурными изысками. Это мог быть жилой дом, или просто сарай, приспособленный для содержания пленниц.

Конвоиры тащили её с двух сторон, и Таня едва успевала за ними. Она спотыкалась, семенила ногами, но уже не пыталась узнать свою участь. Теперь стало ясно, что они — всего лишь «курьеры», которым было поручено доставить груз. А вот кому он предназначался? Тот, скорее всего, ждал внутри.

Глава 13

Помещение, куда её втолкнули, закрыв снаружи дверь, оказалось довольно уютным. Добротная мебель, приятные глазу оттенки. Но для Тани гостеприимство этой комнаты выглядело притворным. Она оценила ситуацию, заприметив в дальнем конце ступени, ведущие на второй этаж. Диван был пуст, и каждый угол хорошо просматривался от двери. Таня прошла в центр комнаты. Она огляделась в поисках камер слежения, но кроме лепнины на потолке ничего не нашла.

Поверх скатерти на столе стояла большая корзина с фруктами. Краснобокие яблоки соседствовали в ней с виноградом. А в центре композиции восседал ананас. Диковинный фрукт, который Тане доводилось пробовать лишь однажды, ещё в детстве. Тогда он потряс её своим иноземным великолепием! Таня помнила до сих пор хрусткую мякоть и сок, от которого губы щипало.

Соблазнившись, она подошла. Просто чтобы убедиться, что фрукт не «липовый». Ковырнула острый кончик зелёного хохолка.

— Не думал, что ты уже здесь, — этот голос заставил её содрогнуться.

Таня медленно обернулась и одёрнула руку. Наблюдая, как из тени лестничного пролёта возникает фигура мужчины. Рубашка, та самая, в которой он щеголял этим утром, была распахнута.

— Хотел принять душ, ты со мной? — сказал он обыденным тоном.

Первый порыв, он же самый опасный, хотел прозвучать грубым выкриком. Благо, что голос пропал! Всё, что могла сделать Таня — это смотреть на него, беззвучно шевеля губами.

Оценив её замешательство, он произнёс:

— Ну а что? Ты не на работе, я уже не постоялец. Теперь нам никто и ничто не мешает.

Кажется, он, и правда не видел в происходящем ничего сверхъестественного. В отличие от Тани! Перед мысленным взором которой до сих пор стояла картина Димкиного избиения.

— Нельзя похищать людей, — свой собственный голос она не узнала.

— Ты о чём? — его рот изогнулся в усмешке.

— Вы избили моего парня, — чуть слышно напомнила Таня.

В ответ он лишь хмыкнул. Колкий взгляд пробежался по ней:

— Я никого не избивал!

— Ваши люди! — проговорила она.

Жесткий контур очерченных скул шевельнулся. Он, стиснув зубы, посмотрел на входную дверь.

— Серьёзно? Я никого не просил! — полный ярости взгляд в этот раз обнадёжил.

«Возможно, он тоже не в курсе?», — подумала Таня. Возможно, что жуткий спектакль на обочине — просто акт вандализма. Прислуга явно отбилась от рук и превысила полномочия! С надеждой она смотрела на Волкова. В его хищном лице ей померещилось сострадание. Вот сейчас он отпустит её, извинится, велит своим недоумкам «вернуть всё, как было»…

Но вместо этого он спросил:

— Так у тебя есть парень?

— Есть! — самоотверженно бросила Таня. — Он скоро приедет за мной!

Последняя фраза явно была лишней, и вызвала сдержанный смех.

Волков шагнул ей навстречу:

— Он же избит! Или у тебя их несколько?

По мере того, как он приближался, сердце её ускоряло бег. Таня пятилась, понимая, что в этой клетушке ей негде укрыться.

— Не подходите ко мне! — прокричала она, ища взглядом предмет, подходящий для самообороны. Но, кроме подушек и фруктов, ничего не нашла.

Он надвигался. Пока ещё неторопливо, смакуя, цедя каждый шаг.

— Не усложняй, — услышала Таня.

Стул, попавшийся ей на пути, был в роли щита. Руки дрожали от напряжения. Пятиться было непросто! Она рисковала споткнуться, упасть, и тогда…

Резкий выпад заставил её вскрикнуть. Таня метнулась в сторону, не позволив ему изловить себя. Но теперь стул лежал на полу, растопырив свои деревянные ножки.

— Что я вам сделала? — в отчаянии бросила Таня.

Он облизнулся:

— Пока ничего! Но надеюсь, что сделаешь.

От него веяло холодной решимостью. Он уже знал, что получит своё, но эта игра доставляла ему удовольствие.

— Тебе понравится, — заверил Волков. И в этот момент сходство с клыкастым прототипом стало особенно сильным.

У корзины с фруктами он замер. Посмотрел, выбирая. Затем вынул румяное яблоко, понюхал его, намереваясь откусить. Но почему-то не стал! А вместо этого бросил Тане. Сработал рефлекс! Она поймала, и на какой-то момент отвлеклась. Этого короткого мгновения было достаточно, чтобы Волков в два прыжка оказался рядом. Горячий озноб пробежался по телу, оставляя испарину.

— Не трогайте меня! — вскрикнула Таня, когда его руки оказались на талии.

— Хочешь, чтоб я ребят пригласил? — сказал он серьёзно. И снаружи, подтверждая его слова, послышались пьяные вопли.

Таня стояла в кольце его рук. Мужские ладони неспешно блуждали по телу. Пока что эти прикосновения были ласкающими. Но в следующее мгновение он подхватил её бёдра, разводя их в стороны. И усадил на столешницу. Таня ахнула и машинально упёрлась ладонями в грудь. Мышцы его были, словно броня, пуленепробиваемые.

— Ну! Чего ты упрямишься? — хмыкнул он удивлённо.

Кусочек голого тела между полами белой рубашки был разрисован. В ворохе змеиных хвостов и загадочных знаков она успела заметить русалку. Подводная дева сидела, держась за трезубец, смиренно внимая речам двуликого монстра. Голова закружилась, и она прикусила губу. Димкин голос возник так не вовремя. Он прокричал ей:

— Русалочка! — и замолчал.

И снова! Кровь на земле, звуки ударов и приглушённые стоны. Болезненный приступ бессилия и жалость к себе. К Димке! К его дребезжащему мотику, что лежал на боку, как поверженный старец. Нет, такое уже не стереть, не исправить!

Таня зажмурилась, она отвернула лицо. Но слёзы уже просочились наружу. Взамен состраданию, пробуждая в сердце мучителя животный инстинкт.

— Наша Таня громко плачет, — нараспев декларировал Волков, — Уронила в речку мячик. Тише, Танечка, не плачь! Не утонет в речке мяч.

Руки его параллельно снимали одежду. Расстегивали одну за другой пуговки её трикотажного топа. Он никуда не спешил. Очевидно, планируя полноценный ночной марафон. Таня вздрогнула, ощутив тяжесть горячих ладоней у себя на плечах. Хотелось сражаться, но сил не осталось! Осталось тупое, холодное равнодушие. И мысль «за что мне всё это» уже не мучила, а только звенела, как фоновый шум.

Таня очнулась от ощущения рук у себя на груди. Он не успел насладиться! Она оттолкнула его, со всей силой, на какую была способна. В этот раз сработал эффект неожиданности. Волков застыл удивлённый.

— Кусаемся, значит? — глаза его загорелись каким-то болезненным блеском.

Он оставил её и направился к двери. Дрожащими пальцами, путаясь в маленьких пуговках, Таня застегнула свой вязаный топ. Она сползла со стола, нащупала взглядом рюкзак…

Замок на входной двери щёлкнул и Волков её приоткрыл. Он ещё раз посмотрел на неё, как будто бы вопрошая. На что Таня решительно отвернулась. Он хмыкнул с досадой и прокричал в темноту:

— Пацаны!

Затем в двери появились знакомые лица. Волков произнёс что-то вполголоса и оба двинулись к ней. Таня смотрела на них ошарашено! Как смотрит любитель загара на волну, размером с маленький небоскрёб. Уже понимая, что «крышка», но ещё не желая принять этот факт. В этот раз с ней особенно не церемонились! Взяв подмышки, они поволокли её обратно к столу. Не успела она опомниться, как теперь уже две пары рук шарили по телу, стягивали через голову топ, боролись с застежкой на джинсах…

В какой-то момент она поняла, что не слышит. Ни собственных криков, ни реплик, которыми обменивались эти двое. Не чувствует боли от того, с какой силой чьи-то пальцы сжимают её запястья. Всё превратилось в туман, в один сплошной ком, где руки, её и чужие сплелись. Один из них больно сдёрнул бюстгальтер и принялся тискать голые груди. Она не могла помешать ему! И поэтому билась, как в предсмертных конвульсиях, извергая такие ругательства, каких не слыхал даже выпивший отчим.

— Щас ты на хуй пойдешь, сука, — прошептал хриплый голос.

Вниз поползли её джинсы, и Таня голыми ягодицами почувствовала шершавую поверхность стола. Кусая руку, зажимавшую рот, она промычала что-то нечленораздельное.

— Отбой! — прозвучало как будто сквозь толщу воды.

Хватка ослабла. Рука, терзавшая груди, вернулась к её лицу.

— Блядь, у меня стояк на тебя, — прорычал он ей на ухо.

Таня так и осталась лежать, свесив ноги. Стянутые вместе с трусиками, её джинсы теперь болтались на щиколотках, а лифчик больно впивался в подмышки. Нужно было подняться, прикрыть наготу! Но она не успела…

— Будешь плохо себя вести, я отдам тебя им, — проговорил Волков.

Он склонился над ней, поймал ртом торчащий сосок. Тот онемел под грубыми пальцами. Таня всхлипнула, вцепилась ногтями в край льняной скатерти. И в этот момент где-то в комнате затрезвонил смартфон. Волков сперва даже не стал отвлекаться! Он продолжил шевелить языком кончик упругой груди. Но звонивший не унимался.

— Вот же сука, — он нехотя выпустил её сосок изо рта.

Мгновение Таня лежала, не шевелясь. Наблюдая за тем, как он удаляется. Его голос звучал неразборчиво. Придя в себя, она села, вернула на место бюстгальтер. Превозмогая дрожь в коленях, сползла со стола.

— Да я вообще не при делах! — достигла её ушей возмущенная реплика.

Таня кое-как натянула бельё и джинсы. Топ лежал на полу. По нему очевидно топтались! С брезгливостью Таня его подняла, отряхнула.

— Да всё, дядь Паш! — бросил он раздражённо. — Да понял я всё!

И, завершив разговор, обернулся. Таня стояла, никак не решаясь надеть на себя поруганную вещицу. На лице у Волкова было странное выражение. Какой-то детской неудовлетворённости. Он скрипнул зубами и произнёс, с преувеличенным отвращением:

— Считай, что тебе повезло!

Значение этой фразы осталось за пределами её понимания. Когда вдобавок он приблизился к двери и распахнул её, Таня в ужасе уставилась в тёмное око проёма. Ожидая увидеть двух отморозков, вернувшихся, чтобы закончить.

— Вали, пока я не передумал, — перефразировал Волков.

Таня метнулась к выходу. Прямо так, в прозрачном бюстгальтере. У самой двери он схватил её за руку.

— Я тебя все равно достану, — прозвучал у виска его пропитанный яростью голос.

Оказавшись снаружи, она поняла, как замёрзла. Прохладный вечер окутал её обнажённые плечи.

— Горыныч! — прокричал он в кромешную тьму. И откуда ни возьмись у подножия серых ступеней возникла фигура «возничего».

— Доставишь в целости, — велел ему Волков.

— Понял, — равнодушно ответил громила.

И только когда дверь позади захлопнулась, на лице у него появилась усмешка:

— Топай!

Он отступил, пропуская вперёд. И Таня с облегчением осознала, что это — вовсе не один из её насильников. Какое-то странное чувство зародилось внутри, подчиняя себе. Она смотрела на всё отстранёно! Точно видя со стороны, как садится на пассажирское кресло всё той же чёрной машины. Как прижимает к груди свой запачканный топ. Как, отвернувшись к окну, вытирает ладонью глаза.

— Куда? — отрывисто бросил водитель.

Таня растерянно на него посмотрела.

— Везти куда? — спросил он, как самый обычный таксист.

Она с трудом назвала ему адрес. Этим их общение ограничилось. И остаток пути в салоне автомобиля звучал приветливый голос радиоведущей. А у Тани в мозгу барабанила мысль: «неужели всё кончилось»? Неужели сейчас она и правда вернётся домой? Живая и невредимая! Когда спустя полчаса впереди показался знакомый, в жёлтую крапинку, холм. Осыпанный, как светлячками на фоне ночной темноты, окнами пятиэтажек. Таня от радости избавления чуть не покинула джип на ходу.

Внедорожник уехал, оставив её под фонарным столбом, в свете которого кружились суетливые мошки. Темнота за пределами яркого пятна казалась непроглядной! Позади неё стоял, заманивая скидками, продуктовый супермаркет. Однако этот оплот цивилизации был закрыт. Она стояла, пружиня на длинных ногах. На контрасте с теплом автомобильного салона, дыхание летней ночи казалось обжигающе холодным.

Слева, где был частный сектор, словно шляпки грибов, вырастали из земли крыши скрюченных домиков. Все, как один, тёмные. Как будто нежилые! А справа, чуть в стороне от главной дороги, высилась арка. Вход во двор, такой ненавидимый ею обычно, и такой любимый сейчас.

Поразмыслив, Таня выбрала «меньшее зло». Идти домой топлес было бы неразумно! Дворовая ребятня не оставит её внешний вид без внимания. Она тщательно отряхнула свой топ и уже собиралась надеть его. Как вдруг…

— Тань? — из темноты на свет шагнул Димка.

Увидев его, Таня ахнула. И сердце, уже почти успокоенное, вновь тревожно забилось. На месте лица у него была маска. Тёмный кровоподтёк окутывал глаз. Щека, опасливо выступая, превращалась в припухшую гематому. Капля крови на нижней губе завершала пугающий грим. Только это был вовсе не грим!

— Дима, — прошептала она и, забыв о том, что до сих пор стоит в нижнем белье, подбежала. Потянулась к нему, но одёрнула руку.

Он с тревогой её оглядел:

— Что они с тобой сделали?

— Ничего, ничего! Видишь, я же в порядке, — она продолжала шептать, глядя в его изувеченное лицо. И боясь представить себе, какие повреждения скрывает одежда.

— Таня, Танечка, — он блуждал по ней мутным взглядом.

— Всё хорошо, со мной всё хорошо, — приговаривала она. Уже не стесняясь касаться его. Осторожно, опасливо, памятуя, какими безжалостно сильными были удары.

И вдруг он заговорил торопливо, словно боялся, что голос предаст его:

— Прости меня, я не сумел! Я обложался! Это моя вина!

Один глаз, уцелевший в неравном бою, повлажнел.

— Нет, нет, — возражала она сквозь слёзы. — Ты ни причём!

— Я позвонил в полицию, назвал им номер машины, на которой тебя увезли. Это всё, что я мог, — голос его оборвался. Он крепко сжал челюсти, хотя это движение причиняло ему заметную боль.

— У тебя кровь, — всхлипнула Таня и прильнула к нему.

— Ерунда, — он обнял её неуклюже. — Главное, что ты вернулась!

Уткнувшись ему в плечо, Таня плакала. Не в силах описать словами ту лавину эмоций, что охватила её. Стоя внутри нарисованного фонарём пятачка, ощущая тепло его тела, она совершила открытие. Неожиданно для самой себя, осознав, что Димка — это больше, чем просто друг.

Он шепнул торопливо:

— Сейчас, — расстегнул толстовку и накрыл её озябшие плечи.

Таня притихла, чувствуя, как замедляется пульс. Время шло, а они всё стояли в беззвучном объятии! Как будто не виделись тысячу лет. Или просто, уже не надеялись больше увидеться. Там, наверху, вблизи лампы, вились ночные бабочки. А ещё выше, над бездной ночного неба, висел полумесяц, уже почти округливший свои золотистые «рожки».

Глава 14

Таня сделала шаг в темноту. Дурман из кошачьей мочи и дыма дешевого табака был особенно неприятен после свежего воздуха. Но ей было всё равно! Димка оставил ей куртку, а свой топ Таня так и держала в руке. Только теперь, надев на себя его вещь, она могла оценить, насколько он выше и шире в плечах.

Она неторопливо взбиралась, считая ногами ступени, скользя равнодушным взглядом по настенной «живописи». И в какой-то момент поймала себя на улыбке! Несмотря на ужас минувшего вечера, на дрожь в коленях и синяки, она улыбалась. Своим мыслям. Тому, как лейбл, пришитый на Димкиной куртке, щекочет кожу. Тому, как нежно и трепетно звучало в его исполнении «Танечка».

Димка хотел проводить её, довести до двери. Но она отказалась, простившись с ним за пределами дома. Как в воду глядела! Отчим встретил её на площадке. Огонёк сигареты мельтешил в темноте, от табачного дыма защипало в глазах. Он курил папиросы, категорически отрицая всю «новомодную муть». Хотя по ночам весь дом «знобило» от его прогорклого кашля. Таня замедлила шаг, готовясь к неизбежной встрече.

— Ты на часы смотрела? — рявкнул отчим, едва рыжая Танина макушка возникла в поле зрения.

Она пропустила мимо ушей его гневный вопрос.

— Я счастливая, и мне не нужны часы, — жизнерадостно бросила Таня, чем взбесила его ещё больше.

Путь ей преградила ступня, обутая в драный тапок.

— Мыть бы пожалела, шаволда малолетняя! — он выпустил дым ей в лицо.

Таня закашлялась, спровоцировав хмурый смешок.

— Ты-то много жалеешь её? — злобно фыркнула в его адрес.

Отчим шагнул к ней. В полудрёме подъезда его близость казалась особенно невыносимой. И сейчас Таня с удивлением вспоминала те времена, когда, будучи двенадцатилетней, залезала к нему на колени. Тогда он казался ей всемогущим и добрым! Возможно, виной тому были подарки? Привычка брать её на руки и называть «канапушкой». А может быть, те перемены, которые он спровоцировал в матери? Отчим вынул её из депрессии, в которую та угодила. Но лишь для того, чтобы вдоволь потешить своё самолюбие.

— Вторую неделю хромает! — видя его равнодушие, добавила Таня.

Отчим фыркнул презрительно.

— Ничего! Спиртовые растирки — лучшее средство от хромоты, — он поднёс папиросу к губам.

— А я погляжу, у тебя это средство универсальное, — ответила Таня.

Его глаза сверкнули в темноте, как два тлеющих уголька.

— Поговори мне ещё! — сквозь зубы выдавил он и щелчком отправил окурок в направлении пепельницы. А точнее, жестянки, всегда переполненной. Раз в месяц, а то и реже, когда их дом, наконец, подвергали уборке, жестянку опустошали. И на короткое время в подъезде воцарялось подобие чистоты. Правда, хватало её ненадолго.

На мамин вопрос: «Где была?», Таня ответила коротко: «На свидании».

— Ты хоть предупреждай, что уходишь на целую ночь! — набросилась мать.

В спальне пахло лекарством, травяной мазью и камфорой. Мама была ортодоксом в вопросах лечения. Её нелюбовь к врачам объяснялась тем, что какой-то один из них не сумел спасти папу. И поэтому мать с куда большей охотой доверяла знахаркам, чем людям в белых халатах. И обряд исцеления заговорённой водой в её понимании был эффективнее медикаментов.

— Я не знала, что так получится, — в своё оправдание бросила Таня.

Мать проявляла заботу формально. Её мало интересовала Танина личная жизнь. Она лишь хотела услышать о том, что в ближайшее время пополнения в их семье не предвидится.

— Олеська ждала тебя, чтобы чем-то похвастаться. Но не дождалась и уснула! — этот упрёк сработал, вызвав у Тани острый приступ обиды.

— Ма? — проговорила она, бросив взгляд на мамину ногу, обмотанную пуховым платком. — Я тебя записала к врачу-ортопеду.

Мать отвлеклась от шитья. На сей раз, она штопала дыры в штанах цвета хаки, которые отчим одевал на рыбалку.

— Какой ещё врач? Зачем это? — её голос утратил поучительный тон. Взгляд испуганных глаз устремился на Таню.

— Да он просто посмотрит, — поспешила она успокоить, — Скажет, что это. Может быть, греть нельзя, а ты греешь!

Мать замешкалась. Как ребёнок, которого уговаривают отправиться в детский сад. Она не утратила детскости, и даже сейчас, сквозь обычную ненависть к миру, проступили иные черты.

— Это не грелка! Это компресс из листьев лопуха, — пояснила она с умным видом. Очки сползли к самому кончику длинного носа, а бледные губы упрямо поджались.

— Я уже оплатила приём, — привела Таня свой решающий аргумент.

Мама вздохнула, руки её опустились, и штаны, соскользнув со стола, приземлились на пол. Опережая мамину попытку поднять их, Таня приблизилась и села на корточки.

— Ну, зачем? — простонала мама.

— Чтобы не было повода отказаться, — Таня сунула ей грязно-зелёного цвета «кальсоны».

Мама ещё повздыхала об утраченной сумме, а после махнула рукой. И Таня покинула комнату с чувством триумфа. Это была пускай и маленькая, но всё же победа! Оставалось надеяться, что маму не свалит понос накануне визита к врачу.

В детской было темно. Светя телефоном, Таня прокралась к кровати. Стёртый горячей водой, этот вечер остался позади. Но кое-что она решительно не хотела стирать! Димкина куртка висела на стуле. Как будто частица его охраняла теперь её сон. Таня лежала, слушая, как сопит из своего угла Леська. Как на улице, разрушая ночное безмолвие, носятся мотоциклисты. При всей усталости, она никак не могла заснуть. Теперь, когда угроза уже миновала, весь этот вечер казался ей нереальным. Как будто сеанс в кинотеатре!

Телефон под подушкой прожужжал и затих. Достав его, Таня прочла:

«Спокойной ночи, Русалочка».

Кусая губы в любовном азарте, она набила:

«А тебе сладких снов».

Он прислал поцелуй. И на сердце внезапно стало так легко и приятно. Как будто именно этого пожелания ей не хватало, чтобы крепко заснуть. Что Таня и сделала! Сунув обратно под подушку свой старенький гаджет.

Глава 15

«Вы — лицо отеля», — твердило начальство. И в этом состояла ещё одна трудность работы у всех на виду. «Так себе личико», — думала Таня. Макияж не помог скрыть следов бессонной ночи. Из зеркала на неё смотрели усталые глаза с набрякшими веками. Попытка улыбнуться не сработала. Хотелось чего угодно — есть, спать, пить кофе. Но только не улыбаться! Таня сложила карманное зеркальце обратно, в карман, и одернула юбку.

Двое мужчин, которых она заприметила в отражении, теперь двигались в направлении стойки. Она взбодрилась, поправила бейджик у себя на груди. Подняла глаза, и… Пульс взлетел до небес и сонливость мгновенно исчезла! Один из мужчин остановился на полпути, как будто ему было лень идти дальше. Он небрежно вскинул запястье, взглянул на часы и погрузил руку обратно в карман модных брюк. Второй продолжил свой путь.

Таня стояла, хватая ртом воздух. Как назло, Инка слиняла в туалет. И торчала там уже полчаса. Бежать было поздно, а прикинуться глухонемой она не могла. Пришлось улыбнуться, уповая на то, что посетитель её не узнает.

— Здравствуйте, — сказал коренастый брюнет, одетый согласно дресс-коду.

— Приветствую вас в отеле «Посейдон»! — отчеканила Таня. Она пригнулась, пытаясь укрыться в тени подошедшего.

— Сообщите, пожалуйста, Валерию Дмитриевичу, что приехал инвестор, — деловито сказал коренастый брюнет.

Таня нахмурилась.

— В-валерию Дмитриевичу? — переспросила она.

Брюнет кивнул:

— Да, Валерию Дмитриевичу.

Его тон подразумевал, что она должна знать, о ком идёт речь. Он ждал ответа. Но Таня не знала! И поэтому продолжала тупо улыбаться ему.

— Так вы сообщите? — настаивал посетитель.

Таня сглотнула вставший в горле ком.

— Да, конечно, — участливо кивнула она.

Сейчас ей как никогда нужна была Инка. Или хотя бы телефонная книга! Она уже перебрала в уме весь управляющий персонал, и стала спускаться всё ниже по карьерной лестнице. Среди знакомых ей мужчин в пределах «подводного царства», Валер было не так уж и много. Был дядь Валера — садовник, и Валерон — начальник парковки. Ни тот, ни другой не годились!

Тем временем брюнет начинал беспокойно выстукивать пальцами, оставляя свои отпечатки на мутном стекле.

— Секундочку, — приветливо бросила Таня, делая вид, что ищет что-то.

— Телефон справа от вас, — сказал он пока ещё дружелюбно. Но нетерпение в голосе лишь усилило её беспокойство.

Хотелось отделаться от визитёров. Но в этот момент, тот, что стоял в стороне, устав ждать, двинулся в их направлении. Таня ахнула, взгляд её заметался! Шанс, что он мог узнать её, был небольшим. Но он всё же был! На глаза ей попались Инкины окуляры.

«Какая-никакая, но всё-таки маскировка», — подумала Таня и напялила на нос очки. Изображение стало размытым. Но даже сквозь линзы она могла опознать в человеке знакомые с первого взгляда черты. Не блондин, не шатен. И уж точно не рыжий! Он смотрелся неброско, но элегантно. Светло-серый костюм, чуть свободный, вопреки модным трендам. Спокойный уверенный взгляд, и манера держаться слегка отстранено.

— Виталий, какие-то проблемы? — произнёс его вкрадчивый голос, и последние сомнения улетучились. Что ни скажи, а умение Тани попадать в безвыходные ситуации было поистине феноменальным.

— Всё в порядке, Павел Аркадьевич, — торопливо заверил брюнет. Его взгляд устремился на Таню.

Она стояла, пряча глаза под очками. Боясь их поднять и увидеть, что их узнавание было взаимным. Аргументы закончились, оставалось свалиться без чувств! Но тут судьба сжалилась, и спасительный возглас подруги прозвучал, прерывая неловкую паузу.

— Чем могу помочь? — улыбнулась она.

Брюнет озвучил ей просьбу. А Таня принялась изучать картотеку. Исподлобья ей были видны дорогие часы, на руке, что держала планшет. Поднять взгляд выше она не решалась! И только, когда визитёры, добившись-таки своего, развернулись спиной и отправились прочь, она облегченно вздохнула.

— А кто это был? — спросила у Инки.

Та пожала плечами.

— Говорит, что инвестор, — подруга, взглянув на неё, спохватилась, — А ты чего мои очки нацепила?

Таня вернула аксессуар.

— А кто такой Валерий Дмитриевич? — спросила она, рассеянно глядя вслед загадочным визитёрам.

— Здрасте! — Инка уставилась на неё, — Это ж Бобров!

Таня задумалась. Фамилия шефа была ей знакома. Но она только сейчас поняла, что не знает его инициалов. Кличка «старик Бобёр» прижилась в кругу подчинённых, и подходила ему как нельзя лучше.

Остаток дня она провела в воспоминаниях. Так надежно ею замаскированные, теперь они жгли с новой силой. Она помнила всё, вплоть до мельчайших подробностей! То, какими горячими были его ладони. Как стыдно было стоять неподвижно, позволяя им трогать себя. То, как громко в звенящей ночной тишине раздавались шлепки голых тел друг о друга. Как давно это было? Хотя, даже спустя годы она всё равно не забудет свой постыдный дебют…

— До завтра, Танюш! — Инка махнула рукой. Она торопилась на вечернее рандеву и выглядела взволнованно. Тане тоже стоило поторапливаться. Снаружи её ждал Димка. Весь день он молчал, и теперь ей хотелось помучить его в ожидании встречи.

Переодевшись в «гражданское», Таня вышла в сияющий холл. Спустя пару недель работы на ресепшене, она привыкла к этой помпезности. И люстра из хрусталя уже не казалось такой шедевральной. И водопад раздражал своим шумом! Особенно, к концу рабочего дня, когда от лиц, голосов и имен рябило в глазах.

Минуя холл, она быстрым шагом направилась в сторону двери. Предвкушая, как глотнёт свежего воздуха. Как оседлает газующий мотоцикл, и прижмётся к сутулой спине.

— Смирнова! — окликнул охранник, не успела она дёрнуть ручку двери, — Тебя просили зайти в ресторан.

Он равнодушно кивнул в сторону заведения.

— Зачем это? — Таня нахмурилась. Наверняка, опять бармен чудит.

— А я почём знаю? — постовой скривился, подавляя зевок. И Таня, вздохнув через силу, поплелась в указанном направлении.

В ресторане было немного людей. Большая часть столиков пустовала. И Серджио скучал в окружении крепких напитков. В вечера, подобные этому, он обычно звал их с Инкой «на чай». И они насмехались над ним, изображая сестёр-лесбиянок! Инка знала, что нравится бармену, и успешно играла на этом.

— Серёж, а она убежала, — Таня изобразила пальцами Инкин побег.

— Я видел, — он кивнул задумчиво. Стакан у него в руке сиял, но он продолжал натирать его.

От автора

Дорогие друзья!

Представляю Вам мою абсолютную новинку. Книга с морским настроением, немного печальная, но романтичная. Обещаю, что у этой истории будет хороший и непредсказуемый конец. Также текст будет дополнен картинками. Надеюсь, что Вам понравится!

Оставляйте своё мнение в комментариях, для автора оно очень важно.

Паблик автора в Контакте:

https://vk.com/veronikaplace

Спасибо за интерес к моему творчеству.

С ❤ ВК.

Часть 1

Пролог

Дверь оказалась не заперта. Таня сложила ключи обратно в карман своего рюкзака. Она привыкла не удивляться! Тому, что их квартира давно превратилась в проходной двор. Привыкла засыпать под пьяные вопли толпы мужиков, так быстро утрачивавших человеческий облик. А, перед тем, как забраться в кровать, проверять, насколько надежно закрыта щеколда их спальни. Сколько раз снаружи ломились, перепутав их двери с уборной. Пока что всего лишь ломились! Но выломать не пытались. Однако каждую ночь, засыпая, Таня сжимала пальцами маленький кортик, отцовский подарок. Только он успокаивал, вселяя смутную веру в то, что лучшее не за горами…

Она просочилась в приоткрытую щель. Неслышно разулась, пробираясь на ощупь, между груды немытых обувок. В стеклянной двери желтела кухонная люстра. И силуэты размытых фигур сливались в большое пятно. В животе заурчало при мысли о том, что в холодильнике могло бы остаться что-то съестное. Треугольничек пиццы, съеденный наспех во время обеда, уже истлел внутри оголодавшего тела. Сверля глазами дверь кухни, Таня сжала кулаки. Как будто собиралась ворваться туда и разогнать к чертям эту пьяную братию. Однако, порыв был погашен! И осознание собственной беспомощности тяжелым грузом сдавило её хрупкие плечи.

Понимая, что осталась без ужина, Таня пошла в сторону ванной. От целого дня на работе ноги гудели, как будто к щиколоткам были прикованы кандалы. Она стянула одежду, уселась на бортик акриловой ванны. Известковый налет въелся намертво! О том, что когда-то она была белой, напоминали лишь только широкие бортики. Хотя, к чему выделяться на фоне растрескавшейся плитки и проржавевших от времени труб? С брезгливостью оценив посеревший «огрызок» в заляпанной мыльнице, Таня достала из ящика припрятанный ею кусочек туалетного мыла. Он благоухал цветами! И вскоре ими же пахло её обнаженное тело. Длинная шея в завитках ярко-рыжих волос, полукружия юных грудей, ускользающий вниз плоский контур её живота, и нежная впадина в расщелине матовых бёдер.

Таня была как русалка! Изумительно бледной, с копной огненных локонов и глубоким, чарующим взглядом. Мать всегда говорила ей: «Ты вся в отца». Что звучало скорей как упрёк! Словно одним своим видом она пробуждала в ней боль по утраченной юности. По любви, что уже не вернётся, по мужчине, который оставил её навсегда. Папа умер, когда ей было десять! И Таня смутно помнила его бархатный смех, тяжесть рук на плечах и умильное «Татка». Мать скорбела недолго и вскоре опять вышла замуж. Своим выбором, перечеркнув всю прежнюю жизнь.

– Одной тяжело, – говорила она в своё оправдание. Но, по мнению Тани, было лучше одной, чем с таким, как…

Из кухни грянул раскатистый смех! Отголоски его ещё долго долбились в закрытую дверь ванной комнаты. Таня вздрогнула и выключила воду. Тело быстро остыло, она растёрла его полотенцем, чтобы сберечь хоть немного тепла. Которого хватит добраться до спальни. А там… одеяло и мягкий пуховый комок в изголовье.

Сунув в тайник своё мыло и закутавшись в старый халат, она отворила щеколду. Темнота коридора просочилась в открытую дверь. Что-то живое почудилось ей в этой безжизненной мгле. Превозмогая себя, Таня шагнула в неё… И в этот же миг оказалась прижатой к стене!

Она задохнулась, щекой ощущая прохладную сырость обоев. Пытаясь кричать, но от страха и боли, едва не теряя сознания. Темнота лишала возможности видеть, но обостряла другие органы чувств. В нос ей ударил острый запах спиртного. Она извернулась, пытаясь спастись. И звериная хватка на шее стала безжалостно крепкой.

– Ну, чё ты? – дыша в лицо горьким смрадом, прошипел чей-то голос. Он был выше, сильнее. Его обладатель. Тот, чья рука уже по-хозяйски блуждала у неё между бёдер. Сдвинуть их мешало колено. Он скрутил её с лёгкость! И Таня, как пришпиленная иголками бабочка, дёргаясь и скуля, испускала дух.

– Расслабься, – спокойно, едва ли не ласково, уговаривал он.

Свежевыстиранные трусики вместе с другой одеждой валялись теперь на полу. И ничто не мешало ему трогать девичью плоть. После ванных процедур между ног у неё было жарко. Но этот жар он воспринял на свой счёт! Пальцы, добравшись до сомкнутых створок, раздвинули их.

– Ммм, сладенькая, я в тебя кончу, – услышала Таня, перед тем, как он вогнал сразу два пальца в её беззащитное лоно. И, будто демонстрируя, как станет делать это при помощи члена, принялся с силой вторгаться в неё.

Таня зажмурилась, хотя нужды в этом не было. В темноте фигура мужчины казалась немыслимо сильной. Совладать с ним она не могла! А звать на помощь было бы самой большой из возможных ошибок. Ведь там, за спасительной дверью их комнаты, спит крепким сном Леська. Она первой услышит и выбежит к ней, чтобы помочь. А вслед за этим сама окажется в гнусных лапах этого зверя…

Стиснув зубы, чтобы не выдать себя, Таня терпела! Ощущая, как пальцы его покидают вагину. Как скользкая влага слюны струится вдоль щели. Как жадно он размазывает её, перебирая нежные складочки. И, добавив ещё одну «порцию», гремит застёжкой ремня.

В голове у неё проносились одна за другой мысли о том, что она сделает после. Когда его член побывает внутри. И, как обещал, заполнит её своей спермой. Отрешенно она размышляла, что будет быстрее – сигануть из окна, или сунуть в себя горсть таблеток? Но, ощутив ягодицами твердый конец, решила, что финал у этой истории будет другим. Ей предстала картина расправы! Нож, зажатый в руке. И забрызганный кровью кухонный пол…

– Ну, не жадничай, – прохрипел пьяный голос над ухом.

Он слегка приподнял её, приноравливаясь. И она затаила дыхание, ожидая, когда он войдёт. Но этого не случилось! Взамен Таня услышала глухой удар, и тело мужчины тяжёлым мешком повалилось на пол. Свет в коридоре вспыхнул, и Татьяна едва успела одёрнуть халат.

Спектакль был окончен и теперь под сводами «театра» их было трое. Один лежал на боку в неестественной позе, подмяв под себя одну руку. Победитель стоял, чуть шатаясь, глядя на поверженного сверху вниз. Он привалился к стене, словно эта схватка не на жизнь, а на смерть отобрала у него последние силы.

– Ишь чё удумал, сука! – процедил он. И, ничуть не стесняясь присутствия дамы, смачно сплюнул. Плевок угодил аккурат на штанину насильника.

Таня, всё ещё дрожа всем телом, куталась в старый халат. Пьяный взгляд скользнул по ней, оценив белизну стройных ног, и запрятанный в ткань силуэт. На лице, еще не утратившем признаки человечности, мелькнула догадка.

– Помешал? – едкая, точно глоток обжигающей водки, ухмылка исказила черты.

Таня вскинула брови, обретая способность мыслить. И одарила его ненавидящим взглядом.

– Сама виновата! – огрызнулся дядь Боря. – Шляешься по ночам…

Он хотел добавить что-то, но удержался. Случай, когда его, так называемые товарищи, проявляли «инициативу», был далеко не первым. Но столь вопиющего безобразия пока ещё не случалось.

– Я работаю, – процедила сквозь зубы Татьяна. Даже снизу вверх стараясь смотреть на него с достоинством.

– Ага, – лениво парировал он, – а деньги-то где?

Таня ещё раз взглянула на его лицо. Спиртное ударило в голову, сделав кожу багровой. Исказив почти до неузнаваемости разрез пьяных глаз, пухлый рот и покрытые оспиной щеки. Каждый раз, глядя на него, будь он трезвым, или «под мухой», она не могла взять в толк, как этот жалкий образчик мужчины мог сравниться с отцом. Что такого смогла отыскать в нём мама? За какие заслуги она полюбила его? За какие великие жертвы терпела извечное пьянство, привычку бить кулаком по столу. И не только!

Порой кулак его случайным образом соскальзывал и угождал по лицу. То – по-маминому, то – по её собственному. Не бил он только Леську. Жалел, берёг родную кровь.

– Обойдёшься, – прошипела она, дыша через раз. Рискуя и сейчас получить свою порцию «нравоучений». Но отчим лишь хмыкнул, смерил её презрительным взглядом.

– А я ведь в следующий раз не стану мешать ему, – проговорил он, глотая буквы. И кивком указал на поверженного собутыльника.

Таня брезгливо поморщилась, оглянулась на тёмную дверь за спиной.

– В следующий раз они захотят изнасиловать Лесю, – членораздельно сказала она, чтобы смысл этих слов дошёл до него в полной мере.

Отчим выдохнул, лицо его озверело. Он оттолкнулся от стены и в сердцах пнул ногой «бездыханное» тело. Оно отозвалось невнятным мычанием.

– Да я…, – он умолк, подбирая слова, – Я за Леську… Я…

Не проявив ни малейшего интереса к тому, что именно он собирается сделать «за Леську», Таня отправилась прочь. И только заткнув до упора щеколду их общей с сестрой комнатушки, решилась дать волю слезам. Понимая теперь так отчетливо, что озвученный ею вариант вполне может стать правдой. И однажды ни эта щеколда, ни эта хлипкая дверь уже не сумеют спасти их.

– Тань? – донеслось из глухой темноты. Кровать на том конце скрипнула и на фоне прозрачных штор проявилась фигурка Олеси.

Сестре было девять. Она подбиралась к той дате, когда сама Таня, наполовину осиротев, осталась без папы. И ей ли было не знать, как непросто терять одного из родителей! Вот только отцовские качества отчима она подвергала сомнению.

– Я, – коротко бросила Таня и, заручившись спасительным полумраком, незаметно вытерла мокрые щёки.

Ощущение пальцев между ног напомнило о себе, стоило ей сделать шаг. Захотелось вновь принять душ! Смыть с себя эту терпкую вонь, тошнотворную влагу слюны. Но выйти наружу опять она не рискнула.

– Ты посидишь со мной? – прошептала испуганно Леся.

Бросив вещи на стул, Таня приблизилась к узкой кровати.

– Говорила тебе, запирайся! – отругала она и уселась на край.

– Ну а как ты войдешь тогда? – пробурчал в темноте сонный голос сестрёнки.

– Постучусь, – устало ответила Таня.

Но Олеська, как будто не слыша её, продолжала упорствовать:

– Ну, тогда мне придется вставать!

Татьяна сверкнула глазами.

– Не развалишься, встанешь! – огрызнулась она, подавляя в себе раздражение.

Материнские нотки уже просочились в её повседневную речь. И налёт постоянной тревоги отпечатался в голосе. Непосильный, тяжелый для юной особы! Свойственный женщинам, перешагнувшим далекий рубеж. Однако Олеська, лишенная всяческой взрослости, продолжала невинно шутить.

– А если не встану? Ты будешь лезть в окно? – рассмеялась она.

Но Таня в ответ лишь вздохнула. Ища в уме аргументы, способные убедить сестрёнку в том, что запирать двери на ночь также важно, как и прятаться от бабайки. Чтобы никогда не узнать, каким он бывает в реальной жизни!

– Леся, – прошептала она умоляюще, и нащупала в складках теплого плюша ручонку сестры, – обещай мне, что будешь закрываться.

– Обещаю, – негодующе прошептала Олеська.

Таня нахмурилась, зная, что это слово звучало уже не однажды. И в следующий раз дверь опять будет не заперта. Когда мать ночевала дома, то Леська была в безопасности. Но работа по сменам вынуждала трудиться сверх меры! И в вечера, подобные этому, сестра оставалась одна.

Она прикусила губу. Жуткое бремя нависшей угрозы разъедало её изнутри! Она усердно искала пути к отступлению. Понимая, что подобного риска не стоит ни иллюзия полной семьи, ни эта прогнившая насквозь халупа.

Глава 1

Зеркальная дверь крутанулась, пропуская её внутрь просторного холла. Таня стремительно шла. Подошвы кроссовок скрипели о мраморный пол. Минуя ресепшен она заметила, что подруга была занята оформлением новых гостей. Поймать её взгляд на ходу не получилось, и Таня устремилась дальше. Прямо по курсу возник водопад. Шум, от которого становился всё громче по мере её приближения.

Раньше эта рукотворное «чудо природы» впечатляло Таню. И, проходя мимо, она застывала, ловя на лице его освежающий смог. Но вскоре водопад примелькался! Как и весь новомодный дизайн её места работы. И теперь Татьяна летела по холлу, боясь опоздать на «смену караула». Если администратор увидит, что её нет на месте, то взыскания не избежать. А у неё испытательный срок! И упустить это злачное место было бы самой глупой из возможных ошибок.

На счастье, в коридоре она ни с кем не столкнулась. Только с парой самоуверенных постояльцев. Которые, впрочем, не обратили на неё никакого внимания. Комната для прислуги, именуемая «служебным помещением» располагала диваном, собственной душевой и даже телевизором. Правда, на всё это не было времени! Ведь даже зимой номерной фонд был востребован. А уж весной и летом так и совсем забит до отказа.

Как раз на «горячий сезон» и устроилась Таня. Правда, в её далеко идущие планы входило остаться здесь навсегда. Это место во всём его великолепии оттеняло собой её непутёвую жизнь под крышей зловредного отчима. А наводить чистоту ей казалось ничуть не зазорным. Уж лучше так, чем целую ночь напролёт корпеть «у станка», возвращаясь под утро и падая замертво. Как это делала мать.

– Ну, где тебя носит? – обрушилась на неё напарница.

Нареченная прекрасным, словно девственный пейзаж под лучами рассветного солнца, именем, она никак ему не соответствовала. «Зарина», – восхищенно произносила Таня, и представляла себе утонченную барышню с картины Альберта Линча. Однако действительность противоречила ожиданиям! Зарина была олицетворением красоты в понимании Рубенса. Деваха с копной белобрысых волос, мясистым конопатым носом и пышущей здоровьем фигурой.

– Круэлла уже приходила? – бросила Таня с порога.

Имея ввиду их совместного «надзирателя», администратора Ольгу Петровну. Сухощавую женщину средних лет и далеко не средних амбиций! Дисциплина под сводами этого замка была выше всяких похвал. Ибо каждый каприз «краснокнижных» гостей выполнялся по первому зову. Ночь в этом Раю стоила минимум сотку. Но, невзирая на это, желающих было хоть отбавляй.

– Да! – прозвучало зловеще, Зарина поправила блузку на своей пышногрудой фигуре. – Я сказала, что ты в туалете.

– Спасибо, – благодарно ответила Таня. Вынимая как можно скорее свою униформу из шкафчика. В приморском отеле «Посейдон» даже горничные выглядели «с иголочки».

Натянув взамен джинсам и свитеру черную робу, Таня успела взглянуть на свое отражение. «Наряд от Шанель» длиною чуть выше колена украшал отложной воротник, белоснежный, как облако. Его цвет был одним из критериев высшей степени важности. Ибо, со слов Круэллы, «пятно на одежде – это пятно на репутации нашего общего дела».

Молнию заклинило между лопаток.

– Помоги! – обратилась она к напарнице, но в этот момент дверь открылась, и в проеме возник силуэт Ольги Петровны.

Девочки тут же вытянулись по струнке. Она оценила обеих.

– Что прохлаждаемся? За работу! – скомандовала, надменно вздернув свой крючковатый нос.

И, прежде чем выйти, бросила в адрес Татьяны:

– Смирнова, причешись!

Закончив утреннее перевоплощение, девочки разделились, как бывало обычно. На этот раз Тане достались нечётные цифры. Связка ключей привычно болталась на поясе, а тележка с хозяйственным скарбом бесшумно скользила по бархатному ковролину. Она тормознула напротив одной из дверей. Табличка с надписью «clean, please», как сигнальная кнопка горела на золотистой ручке. Таня со вздохом сняла её. Подобрав, словно ключница, одну из «отмычек», открыла несложный замок.

Табачный дым, что заполнил пространство, мгновенно достиг обоняния. Таня со злостью вкатила тележку внутрь, понимая, что трудиться ближайшие двадцать минут ей придется в провонявшейся комнате. Ведь сколько не пиши, они все равно курят! Им проще отдать штраф, чем ущемлять себя в чём-то. Оставив тележку на пороге, она направилась первым делом к окну. Открыла его, впуская внутрь свежий воздух и попутно любуясь изумительной панорамой. Все номера были с видом на море! Возможно, поэтому ночь здесь влетала в копеечку.

Пронизанный утренней влажностью воздух ворвался, заставляя тонкую тюль трепетать. И Таня, точно Ассоль в окружении парусов, устремила свой пламенный взор в облака, в бирюзовую даль бесконечного моря. Ей захотелось представить себя на секунду не прислугой, а гостьей, постоялицей этого номера. Которая просыпается в окружении мягких подушек. Спускает ноги с высокой кровати, стараясь нащупать махровые тапки. Попутно накидывая на обнаженные плечи халат. Непременно из чистого шёлка! Затем, обернувшись в него, подходит к окну. Сладко тянется, предвкушая новый, наполненный радостью день…

Поддавшись соблазну, она опустилась на край растревоженной кем-то постели. На таком царском ложе обидно ночевать в одиночку! Скорее всего, будь она гостей, то поселилась бы не одна, а в сопровождении красавца, каких поискать. Он бы любил её здесь по ночам, нежил в объятиях, ждал пробуждения. Они бы валялись на этих ласкающих простынях и запивали клубнику шампанским. Таня блаженно закрыла глаза. Замечтавшись, она потянулась и рухнула навзничь. Матрас безропотно принял её и затих, чуть спружинив в ответ.

«Как же здорово», – думала Таня, понимая, что нужно вставать, но не в силах заставить себя. Она так и лежала с закрытыми глазами, предаваясь мечтам, когда в комнате прозвучал чей-то голос.

– Какой неожиданный сюрприз, – проговорил он слегка нараспев. Вслед за этим в углу что-то скрипнуло, вынуждая её встрепенуться. Таня порывисто села и во все глаза уставилась на мужчину. Он был в джинсах и в майке на голое тело. И тело это под майкой внушало невольный трепет.

Испуг сменила неловкость.

– Простите! – она вскочила, одернула платье.

– Да нет, я не против, – он посмотрел с любопытством. Взгляд темных глаз почти осязаемо прошелся по ней сверху вниз.

– Вы просили убраться, – она указала на дверь.

Мужчина кивнул, сунул руки в карманы. По всему было видно, что уходить он не собирается.

– Я могу прийти позже, – подсказала она.

– А что мешает тебе убраться сейчас? – спросил он с усмешкой.

«Вы», – чуть не озвучила Таня. Привыкшая не удивляться! За время своей «стажировки» она насмотрелась всякого. Однажды в туалете одного из номеров наткнулась на… труп. Впоследствии он оказался живым человеком! Но теперь каждый раз, открывая туалетную дверь, Таня ощущала легкий приступ паники.

Случались и приятные находки. Так, в очередную смену ей выпала удача найти под подушкой сережку. Простое колечко из чистого золота, на котором болтался малюсенький камень. Отнесла к ювелиру, оказалось – бриллиант! По правилам такие сокровища надлежало сдавать администрации отеля. Но Таня решила оставить себе. Мало ли где могла потеряться серьга?

Он кивнул на кровать:

– Вперёд!

Таня испуганно вскинула брови:

– В смысле?

– В смысле, застилай, – хмыкнул мужчина, и ей стало стыдно.

Отвернувшись, чтобы он не успел прочесть на её лице облегчение, Таня стала расправлять одеяло. Он стоял и смотрел, как она это делает. И под этим пристальным взглядом движения её, уже отточенные, вдруг стали неловкими. Таня долго возилась, пытаясь вернуть постели симметрию.

– Взбей ещё раз подушки, – посоветовал он, отойдя, и как бы оценивая со стороны результаты её стараний.

– Зачем? – Таня нахмурилась.

Он взял со стола сигареты:

– Я люблю, чтоб помягче.

– Здесь не курят! – напомнила Таня. Но он, как будто не слыша её, достал из пачки одну и поджёг.

– За это полагается штраф, – произнесла она вкрадчиво, в этот самый момент напоминая Круэллу.

Субъект демонстративно затянулся и выпустил дымное облако.

– Я заплачу, сколько стоит твоё молчание? – услышала Таня.

Она принесла полотенца. Для рук, для лица и для тела. Чем выше был номер по рангу, тем больше полотенец полагалось его гостям. Вероятно, в пентхаусе, куда сама Таня не попадала ни разу, для каждой части тела предназначалось своё отдельное полотенце.

Решив не отвечать на привычные колкости, она продолжила уборку. Собрала в урну опустошенный мини бар, выгребла мусор из холодильника, протерла овальное зеркало. Стараясь закончить как можно быстрее.

– Ты не назвала мне цену, – услышала Таня.

– Что? – вырвалось у неё.

Нарушитель порылся в кармане, достал и расправил купюру. Пригляделся.

– Вот этого хватит? – на кровать спланировала бумажка, достоинства которой она разглядеть не смогла.

– Прекратите, пожалуйста, – ответила Таня.

– Что прекратить?

Он смотрел на неё с откровенной издёвкой.

– Курить прекратите! – пригрозила она.

Хотя в её исполнении это было скорей не угрозой, а жалкой попыткой облаять «слона». Вильнув своим рыжим хвостом, Таня вернулась к работе. Она вооружилась чистящим средством и открыла дверь ванной. Пол был залит водой, как будто его намеревались использовать вместо бассейна. С тяжким вздохом Таня вернулась к тележке с инвентарем.

Субъект, докурив, подошёл.

– Мало? – осведомился он, – Да за такие деньги ты должна как минимум вымыть пол здесь своими трусиками. Или ты их не носишь?

Швабра звякнула об пол. Таня её подняла. Захотелось съездить тряпкой по его физиономии! Она старалась не смотреть на вконец обнаглевшего типа. Но боковым зрением отмечала, что тот неотрывно следит за ней.

– Чего ещё нельзя делать в вашем отеле? – спросил он, умерив свой пыл.

– Об этом написано в брошюре, – равнодушно бросила Таня, надеясь, что он не пойдет за ней в ванну. Но он пошёл! Встал, загородив собой дверной проём и глядя на то, как она протирает полы.

– А там не написано, как быть, если у тебя пропала крупная сумма денег? – проговорил он задумчиво.

– Обратиться к администрации отеля, – Таня сменила бумажный рулон.

– Точно! – он щёлкнул пальцами, – Скажу им, что это случилось как раз после уборки.

Она застыла с туалетной бумагой в руках. По спине пробежал холодок. И знакомый инстинкт, пробуждаясь внутри, заставил её обернуться. Теперь, глядя в упор, она могла оценить выражение глаз собеседника. Которое говорило больше любых слов.

«Ты сделаешь всё, что я попрошу», – прочитала она в его взгляде. И гордо выпрямилась, не желая сдаваться.

– Я ничего не брала у вас!

– Так возьми, – он сделал всего один шаг внутрь ванной комнаты. Но стены вдруг стали значительно ближе друг к другу.

Таня попятилась. Он не грозил ей, скорее, игрался. Но эта игра обретала совсем иной смысл, стоило ему приблизиться. Стоило ей ощутить себя загнанной в угол.

– М-мне нужно убираться, – пролепетала она, подавляя возникшую панику.

Широкий торс, обтянутый майкой не шелохнулся.

– А мне нужен утренний секс, – услышала Таня и нервно сглотнула. Ей было не впервой получать предложения подобного рода. Но прежде они не звучали так нагло и бескомпромиссно!

Хотелось ответить ему что-то грубое, в угоду собственной гордости. Но риск потерять работу в этот раз был слишком велик.

– Н-нам нельзя вступать в отношения с постояльцами, – отчеканила Таня, сама удивляясь этой внезапной находчивости.

Мужчина хмыкнул задумчиво. Его хищный анфас был так близко, что ей удалось рассмотреть рваный шрам на щеке. Наравне с обилием татуировок он выглядел жутко.

– Во сколько ты заканчиваешь? – осведомился он.

– В десять, – ответила Таня, сжимая ручку пластмассовой швабры.

Она специально дала себе фору. Надеясь, что к вечеру он отыщет новую жертву.

– Отлично, – прозвучало совсем уже близко. Настолько, что запах крепкого табака окутал её плотным коконом. – Закончишь работу и сразу ко мне.

Таня сглотнула. От напряжения пальцы её побелели.

– Я не могу, – выдавила она через силу. Голос не слушался и позорно дрожал.

– Об этом никто не узнает. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, – его слова горячим шепотом коснулись щеки. И Таня отпрянула.

Он дал ей спокойно закончить уборку. Но это спокойствие было притворным! Закрывая дверь и желая хорошего дня, Таня знала, что это ещё далеко не конец.

Глава 2

Кристальный воздух звенел, птицы пели в древесных макушках, а тропа извилистой змейкой петляла между крепких стволов. Пробраться сюда на машине было почти невозможно. А осилить пешком такой дальний маршрут никто не решался. Случайные энтузиасты, забредшие в гущу лесную, поворачивали назад, так и не оценив всей прелести конечной точки этого затерянного пути. Здесь не было мусорных куч, оставленных туристами. Никто не шумел и не жарил шашлык. И природа оставалась девственно-чистой.

Массивные кроны смыкались над головой, образуя подобие крыши. И солнечный свет проникал под углами, согревая теплом лесную подстилку. Деревья сползали, цепляясь корнями за скалы, мельчая и путаясь в хитросплетении корней. Чуть дальше скала обрывалась, как будто кто-то огромным ножом разделил её надвое. Теперь одна её часть стояла особняком, взрастив на своей макушке лишь одно одинокое деревце. Омываемый морем кусочек скалы играл роль волнореза, и потому водная гладь здесь почти всегда была безмятежной.

Таня спе́шилась, прислонила свой велик к массивному пню. Здесь не было смысла в замке́. Ведь угнать его мог разве что ёж, или заяц, которых тут было в избытке. Эту тропу она отыскала давно, ещё в детстве. И хранила её ото всех. Этот пляж был её местом силы! Здесь, у природы в гостях, она ощущала себя её частью. В шуме волн ей мерещилась чья-то печальная песня. В развалинах сизых холмов проступали вполне человеческие черты. Здесь она отдыхала душой, часами сидела, глядя, как море ласкает серую гальку. Как птицы кружат высоко, рассекая своими крыльями облака.

Этот день был особенным! Только что, получив свой первый аванс, она уже успела потратить его половину. Но сумма была внушительной. И оставшихся денег хватало с лихвой на продукты, гостинцы для Леськи и лекарство для матери. Ежемесячный курс уколов стоил немалых денег, но он был необходим. Без поддержки извне сустав истощался, что в перспективе грозило параличом. Тяжелый физический труд был ей противопоказан! Но, тем не менее, вопреки рекомендациям доктора и здравому смыслу, мать продолжала трудиться на фабрике денно и нощно.