GROND VII: Марафон бесплатное чтение

ПРОЛОГ

Звонкий перестук высоких каблуков со стальными набойками. Именно так Ариана понимает о неизбежном появлении главного человека. Малена и ее молчаливые подручные перемещаются по каземату совершенно бесшумно, и также бесшумно работают, нарушая тишину лишь когда требуется задать очередной вопрос. Но большой босс не будет красться тенью, ей незачем скрывать свое присутствие.

Мерный перестук приближается, хозяйка каземата уже у самой двери, оставив Ариане последнюю секунду, чтобы собрать всю свою волю, всю свою храбрость. Все, что осталось.

– Добрый вечер…

Верховный Комиссар Дженна Донован входит в камеру пыток, коротким кивком приветствуя всех присутствующих. На ней белое платье с широким поясом из лондонской коллекции 1963 года и маленькая соломенная шляпка с синей лентой. Как всегда, она словно светится тихим счастьем.

– Добрый вечер, товарищ комиссар.

Как старшая по званию, Малена приветствует Верховного, подручные склоняются в низком поклоне.

– Где вы ее взяли?

– В Поясе. Мои ищейки шли за ней почти два месяца, несколько раз теряя след. И все же, нам удалось загнать ее в угол, мне удалось. Надо отдать должное вашей знакомой – дралась отчаянно и необычайно умело, убив трех моих людей, старая школа. Но это все частности. А результат – вот она, перед вами. Не совсем в сохранности, конечно, но говорить может…

Дженна вглядывается в лицо Малены, внимательно осматривает еще не полностью заживший широкий порез и новый левый глаз на месте старого. Действительно, старая школа.

– Большое спасибо. А теперь, будьте так добры, оставьте нас. Мне надо побеседовать со старой знакомой о своем, о девичьем.

Дождавшись, пока волчья стая покинет каземат, Дженна ставит тяжелый стул напротив стального стола, и седлает его, уперев подбородок в высокую спинку. Некоторое время с неподдельным интересом рассматривает лежащую на столе обнаженную изувеченную женщину.

– А вы постарели. Я помню вас моложе…

– Неудивительно, ты ведь тогда была совсем еще девчонкой.

– Пожалуйста, простите меня за глаза. Я не контролировала себя в тот вечер, в чем раскаиваюсь до сих пор. Больше я так не делаю.

– Знаю. Теперь ты все делаешь иначе, лучше. Масштаб другой.

– Госпожа Ариана, если не возражаете, я хотела бы кое-что у вас спросить. Мне необходимо прояснить некоторые детали вашей дальнейшей биографии. И если вы пойдете навстречу, я буду вам безмерно признательна. Вы не против?

Госпожа Ариана не против, у нее все равно нет выбора. Она рассказывает Дженне историю своей жизни и службы, историю всего, что происходило после закрытия клиники АР. Особенно подробности последней работы на госпожу Линкольн, которая чуть было не привела к разглашению крайне интересных и опасных фактов о грядущем Верховном Комиссаре.

– Мне жаль, что я не успела. Тогда не успела. Но успела сейчас. И ты знаешь о чем я, девочка моя. Ты предприняла невероятные усилия чтобы скрыть свое прошлое, стереть его вместе со всеми, кто хоть что-либо знал. Долгое время я была последней. Но теперь уже нет, есть еще. Они знают. Я рассказала им все. И я хочу, чтобы ты знала об этом…

Ариана улыбается Дженне разбитым лицом.

– Вы рады?

– Необычайно. Рада что сумела навредить тебе, что сумела причинить ущерб. Рада, что дала твоим врагам шанс избавить наш мир от тебя.

– Ольга знает далеко не все.

– Узнает, со временем. Она упорная, они все такие. Словно крысы, всегда дерутся до последнего. И ты, Дженна, ты никак не можешь избавиться от этих крыс. А вооружившись моими воспоминаниями, они смогут укусить тебя еще больнее.

– Жаль, что вы все воспринимаете именно так. Я ведь не была вашим врагом.

– Не была. Но стала. Стала врагом для всех. И знаешь что еще, Дженна? Тебя это порадует. Зная, кем ты стала и что сделала, я рада еще одному своему поступку. Долгое время я стыдилась, а теперь рада. Я рада, что убила твою Энни, раскрасила серые больничные стены ее мозгами. Убила твою любовь. Надеюсь, тебе понравилось, ты…

Ариана не может закончить, ибо сокрушительный удар в солнечное сплетение едва не обрывает ей жизнь. Вскочив на ноги и отшвырнув тяжелый стул, Верховный Комиссар нависает над пленницей, дав возможность Ариане второй раз в жизни увидеть необычайное, невозможное зрелище. Увидеть Дженну Донован в гневе, в сатанинском бешенстве. Но прекрасное видение в умирающем мозгу истерзанной женщины длится лишь мгновение. А затем оно исчезает, как короткий сон, и Ариана возвращается в реальность, в которой Дженна все так же восседает за высоким стулом, и пальцем ее не тронув. Она не получит легкой смерти.

– Спасибо, что напомнили, а то я уже начинаю забывать Энни, как бы ни прискорбно. Хорошо, что еще хоть кто-то помнит. Спасибо вам.

– Пожалуйста. А теперь, девочка моя, сделай еще одно доброе дело. Сделай мне кровоизлияние в мозг, как ты умеешь. Убей старую сволочь, что лежит пред тобой. Давай, отомсти за свою растоптанную любовь. Убей меня!

Вместо удара милосердия Дженна склоняется над Арианой и жарким, страстным поцелуем запечатывает ее окровавленные губы.

– Ну что вы, как можно? Как же я могу вас убить, ведь сейчас я вообще стараюсь никого больше не стирать из реальности? Нет, моя госпожа, это совершенно исключено, я ведь хочу, чтобы вы жили. Я хочу, чтобы вы увидели. Потерпите, прошу, осталось недолго. Скоро увидите, вы все увидите…

ГЛАВА 1: НИЧЬЯ ДОЧЬ

– Я всегда думал, всегда надеялся, что у меня хорошие отношения с Всевышним. В конце концов, раньше у меня не возникало особых поводов думать иначе. Понимаю, что это звучит чересчур фамильярно, но я всегда полагал наши отношения за некий договор, обязательства сторон, как привычно думать в нашей семье. Контракт с Богом. Мы ведем себя, как подобает по его закону, а он в ответ дарует нам свою милость, как избранным сынам и дочерям своим. Мы не просто осознавали свою избранность, мы ощущали ее всем сердцем. Величие семьи Донован было построено на ощущении нашей избранности. На осознании простого и понятного факта – Господь нас любит. Он любит отнюдь не всех детей своих, но нас да, любит. С тех самых пор, как мои предки прибыли в эту благословенную землю и еще раньше. Так было и так должно быть впредь.

– Конечно, бывают и исключения из этого договора, происходят неприятные и трагические случаи, но, на мой взгляд, они только укрепляют нашу веру, служат испытанием, которое мы должны с честью преодолеть. И мы преодолевали, и Всевышний продолжал нас любить.

– И теперь, святой отец, теперь я не могу понять, что происходит. Я не понимаю, что стало с нашим договором. Что он хочет от меня? Чего требует? Все происходящее это акт его любви? Испытание? Наказание, которого мы не заслужили? Как такое может произойти? Как, во имя всего святого, стало возможно, что такой ребенок может и должен родиться в нашей, в моей семье? Как моя еще не родившаяся дочь может стать марафонцем? Почему?!

Отец Клэнси хорошо известен миллиардам своих последователей как человек, который никогда не лезет за словом в карман. Пастор быстро думает и быстро говорит. Но сейчас даже самый популярный проповедник в мире вынужден взять паузу, чтобы ответить на вопрос самого богатого человека в том же мире. Здесь надо все хорошо взвесить. И все же, ответить необходимо, этот прихожанин не потерпит традиционного религиозного молчания в ответ на свой вопрос.

– Говорят, пути Господни неисповедимы. И все же, со временем я приобрел уверенность, что избранные люди вроде нас с вами способны понять его волю. Я давно с вами знаком, Пирс, и кому как не мне знать, что вы не сделали ничего предосудительного, не согрешили так сильно, чтобы на вас обрушилось его наказание. Значит, не наказание. Испытание? Возможно. И все же…

Проповедник ставит виски на стол и продолжает, глядя прямо в глаза триллионеру.

– Все же, я думаю, что происходящее есть проявление любви. Отец любит вас и в очередной раз демонстрирует вам и вашей семье свою любовь. И это дитя, что еще не родилось, и есть знак его любви к вам. Разве может быть по-другому? Мой дорогой друг, я же помню, как вы говорили о математической вероятности рождения марафонца. Один к миллиарду, не меньше. Во всей солнечной системе мы не получим и полусотни таких детей. И одна из них может появиться на свет в вашей семье, тогда, когда ее рождение нужнее всего. Не бывает таких совпадений Пирс, их просто не может быть. Вы станете отцом марафонца отнюдь не случайно, так было предопределено.

– Вспомните, сколько лет ваша семья вела проект, взвалив на себя титанический труд и астрономические расходы. Разве не справедливо, что теперь вы в полной мере воспользуетесь его плодами? У вас будет свой марафонец, личный посланец в большую вселенную. Более того, она будет первой, и, возможно, единственной. Вы не только будете ее контролировать, вы сможете отправить вашу дочь первой к Телеграфному Столбу. Нельзя упускать такую возможность, особенно с учетом того, через что мы прошли, и как тяжело далась победа над конкурентами. Мне ли учить вас, что когда появляется возможность заработать доллар, то надо заработать. Ваша еще не родившаяся дочь – она принесет вам золотой доллар.

– Но эта девочка не будет моей дочерью после подготовки к марафону. Она вообще не будет больше человеком. Она даже не родится человеком! Вот о чем я говорю. Почему я, почему мы должны заплатить такую цену? Первый марафонец должен был прийти из другой семьи, из любой другой, но не моей!

– А она появилась у вас, просто примите это. Не выбрасывайте возможность, происходящую раз в миллиард. Вместо того чтобы с огромными трудами искать любого другого выжившего марафонца, которого, возможно, не существует более, вы получили ее здесь, бесплатно, прямо в руки, полностью готовую. А что касается того, как относиться к такому ребенку, Пирс, вы знаете мою позицию. Вы знаете, как я отношусь к Измененным. Как к чертовски опасному оружию, которое мы создали для наших нужд, для победы над нашими врагами. Оружию абсолютно необходимому, но столь же и опасному, потому что его ствол может быть в любой момент направлен на нас. Посему жесткий контроль и дисциплина, которые удержат Измененных в узде. Нам не нужно любить этих дьявольских, бездушных созданий. Нам надо их использовать для своего блага.

– Но одним из таких созданий станет моя дочь! Это же совершенно недопустимо!

Отец Клэнси снова берет паузу, ибо ему очень хочется вспомнить свой прошлый опыт флотской службы и парой крепких словечек вправить мозги распустившемуся денежному мешку, что готов расплакаться как брошенная любовница. Но он умеет быть терпеливым к пастве.

– Недопустимо если о ней узнают. А кто узнает? Вы сможете поддержать нужный уровень секретности, я уверен. А что касается ваших личных переживаний, то вот тебе мой совет, сын мой – не переживай. Не переживай, возьми себя в руки, и делай, что должно, как положено мужчине из клана Донован. Не бойся того, чем вынуждена будет стать твоя дочь, потому что… потому что она не ваша с Карен дочь. Она же вообще не человек, созданный по образу и подобию нашего доброго творца. Измененные не люди, нельзя забывать об этом ни на секунду. И она тоже не человек, и она тоже не твоя дочь.

– У вас уже есть дочь, мой дорогой Пирс. Ваша прекрасная Электра, самый красивый ребенок из всех, кого я видел, сущий ангел. Вот ваша настоящая дочь, вот наследница Донованов, что унаследует все созданное вами. А Дженна? У вас нет такой дочери, Пирс. Нет и никогда не будет. Ваша прекрасная жена никогда ее не родит. Вместо нежеланного ребенка у вас будет уникальный робот посыльный, что принесет вам в руки самую большую силу во вселенной. Как и подобает роботу, она сделает все как надо, выполнит любой приказ своего хозяина. И никому нет дела, что будет с ней потом. Дженна нужна вам для марафона. Так ее и используйте. А потом заприте на замок и выбросите ключ.

– Видит бог, вы правы, святой отец. Именно так я и сам убеждаю себя. И все же, что-то беспокоит. Мои инженеры, мои лучшие ученые, бесконечная орда дорогущих бездельников, они не дают стопроцентной гарантии, что мы сможем ее полностью контролировать. И тогда этому ребенку… этому существу может не понравиться ее статут. Я не говорю об опасности для нее. Я говорю об опасности для нас. Мы рискуем, рискуем по-крупному!

– А когда было по-другому, мой дорогой Пирс? Разве Колумб, Линдберг и Армстронг не рисковали всем? Великие дела не делаются без великого риска. Отправляя Дженну в марафон, мы серьезно рискуем, очевидно. Но еще больший риск ждет нас в случае промедления, если завтра русские, китайцы или индусы получат своего марафонца, и первым отправят его к Телеграфному Столбу! Почетное второе место тут не предусмотрено, победитель только один, все остальные не более чем жалкие проигравшие. И единственная возможность выиграть для нас эту адскую гонку скоро появится в вашей семье.

– Разуй глаза, друг. Разуй глаза, наберись смелости и начинай готовить дьявольскую машину в человеческом образе к ее великой миссии. К нашей великой миссии. Готовьте ее, как следует учите и муштруйте, контролируйте каждую секунду и вышвырните в космос как можно скорее, чтобы она ушла на Столб и вернулась оттуда со всеми тайнами вселенной. Которые станут нашими тайнами. Богатство и власть, что перевесит любой риск, вот что она принесет нам. Все что будет потом, уже не важно. Даже если в крайне маловероятном случае Дженна взбунтуется и пойдет против своих создателей, мы сумеем ее обуздать. Сумеем заставить выполнить все, что нам нужно. Помните – Бог за нас, за своих детей. А она не его дочь, она ничья дочь, и за ней нет никого, кроме бездушного разума и набора программ. И скажи мне Пирс, разве с Богом на своей стороне, мы можем проиграть какой-то девчонке?

ГЛАВА 2: ОЛЬГА ВОРОНОВА БЕРЕТ ВЫХОДНОЙ

Много недель назад, когда они только начинали, работы для всех было очень много, ибо подготовка к выходу требовалась изрядная. Но затем, по мере выполнения сложной последовательности процедур, трудовой накал начал постепенно снижаться, дав возможность Ольге отдохнуть чуть больше обычного. Да и товарищи приложили к этому руку, взяв на себя солидную часть ее поручений и обязанностей. Так что, в последние дни старшина Воронова получила редкую для себя возможность побездельничать и потратить пару часов, чтобы побродить в одиночестве по горам и равнинам Харона, чтобы затем скорее вернуться в постель к Андрею.

Именно здесь, в постели встречает ее утро пятницы, утро того великого дня, когда Верховный Комиссар Дженна Донован должна отправить в полет первый Ковчег. Скорее всего, все у нее пройдет удачно, ибо у немногочисленных уцелевших мятежников просто нет сил что-либо противопоставить этой грандиозной затее. Зато у одной из них есть силы порадовать девушку завтраком.

– Чего это ты? – Ольга с удивлением смотрит на Эмили, входящую в спальню с серебряным подносом в руках.

– Да так, решила притвориться, что я тоже умею быть заботливой и любящей подругой, пока Андрей ушел, и никто не видит. Угощайся!

Поставив поднос и усевшись на край кровати, Эмили Нортон терпеливо ждет, пока Ольга Воронова завтракает горячими тостами со сливочным маслом и черной икрой, пьет натуральный кофе с ликером и заедает его сдобной булочкой. Может быть, им обоим хочется поговорить. Или помолчать.

– Скажи – ты боишься?

– Честно…, – Ольга отставляет поднос на маленький столик, и некоторое время сидит неподвижно, уставившись в серую кирпичную кладку. – Честно признаться, даже не знаю, боюсь, или нет. Скорее да, чем нет. Должна бояться. Наши стандартные приемы больше не помогают. Тут любой будет бояться.

– Чего именно?

– Всего. Как понимаешь, я же не напрашивалась на это, не просилась стать марафонцем. Равно как и Дженна когда-то давно тоже была просто поставлена перед фактом: вот дорога желтого кирпича, и ты сейчас по ней пойдешь, вперед и с песней. Только пойдешь не к Гудвину, Великому и Ужасному, а черт знает куда черт знает зачем. И она пошла. И, к сожалению для всех нас, успешно вернулась обратно. А теперь я должна повторить ее путь. И если ты думаешь, что я хочу, то ошибаешься. Мне совсем не нужна такая честь.

– Но ты ее все-таки получишь. Ладно, вставай, давай, соня, а то мы никак не можем без тебя вечеринку начать.

– Ага, сейчас иду. Только вот, Эмили, я хочу сказать, что если у тебя с Андреем что-то было до того, и ты…

– Не беспокойся, Оленька, – Марсианка ласково треплет подругу по волосам. – Не беспокойся, я не дам твоему пареньку заскучать без тебя. Сразу же затащу его в койку и буду поддерживать в отличной форме до самого твоего возвращения.

– Спасибо, я всегда знала, что смогу на тебя положиться, – Ольга жмет руку напарнице. – И еще одно. Присматривай за Наташей, ладно? Она слишком рвется в бой, а я очень хочу увидеть ее по возвращении.

– Сделаю.

***

Эмили не преувеличивает насчет вечеринки, девчонки готовились к ней с тщательностью боевой операции. И теперь, когда обзорная площадка на поверхности планетоида превращена в банкетный зал и танцплощадку, они и их парни могут оторваться на полную катушку. Опытнейшие воины и безжалостные убийцы, легендарные космические головорезы и партизаны, за головы которых назначена огромная награда на всех планетах, спутниках и астероидах – все они здесь. Пытаются забыть о тяжелом прошлом и неизвестном грядущем, сбросить с плеч безнадежный груз проигранной войны и проводить в марафон их товарища, проводить за последним шансом на победу. Долой скафандры и боевые модули, вход только в костюмах и роскошных вечерних платьях. Долой сухой закон: выпивка льется рекой, и Ольга вручную настраивает свои сенсоры восприятия и метаболизм, чтобы перестать быть вечно трезвой и хорошенько захмелеть. Ей хочется нажраться напоследок.

Они поют старые песни и танцуют до упаду, парни соревнуются в армрестлинге, а девушки в метании боевых ножей. Солдаты Королевы, экипаж Большевика, другие экипажи и бойцы: все, кто выжил, и кто еще способен продолжать бой.

– Потанцуй со мной! Оль, уступишь?

Конечно, Ольга уступает Наташе, и та с удовольствием танцуем с Кировым, своим боевым командиром. А старшина смотрит на них, пытаясь вспомнить ту маленькую девочку, которую она когда-то спасла, выкупив с аукциона на Барахолке Харвеста и сняв рабский ошейник. Наташа сильно изменилась с тех пор, многому научилась и многое сделала. К примеру, возвращаясь с очередного задания, она нашла минуту, чтобы заскочить на Барахолку и устроить там отменный шухер, навсегда прикрыв это гадкое место и прибив каждого, кто встал на пути. Моя ученица, с любовью думает Ольга.

– Внимание! Всем – внимание!!!

Эльза выскакивает на сцену, несколько раз ударив в медный гонг.

– Внимание! Прямо сейчас у них должен быть старт. Ковчег уходит в полет в эти самые минуты!

Да, старт назначен ровно на семь вечера, и, скорее всего, пройдет по плану, помешать Дженне некому. Они не смогут увидеть эпохальное событие в прямом эфире, слишком далеко их убежище от гигантского стапеля на венерианской орбите. Телевизионная картинка придет почти через семь часов. Все, что они могут – оставить на одном из серверов короткую аудиозапись, что в нужный момент позвонит Дженне и лично поздравит товарища Комиссара с невероятным успехом, что ознаменует историческое свершение, начало новой эры. Первый уверенный шаг человечества к звездам. И снова этот первый шаг делает Дженна, точно так же, как много лет назад. И как сегодня сделает Ольга.

– Танцевать, давайте еще танцевать, пока Рыжая празднует!

Вечеринка гремит почти до одиннадцати, до момента, когда Арина Родионовна дает условный сигнал, что у Виндарии все готово, и можно начинать. И тогда Ольга, опрокинув последнюю стопку и поправив платье, неуверенным шагом идет в шлюзовую камеру, ей надо переговорить напоследок с Климовым.

– Ну как, готова?

– Всегда готова, товарищ капитан!

Вечеринка закончена и Воронова включает ускоренное расщепление алкоголя, мгновенно протрезвев. Несколько секунд старшина и капитан крейсера сидят неподвижно в рубке Большевика, разглядывая летную карту.

– Тебе будет легче, чем ей. Ненамного, но легче. Быстрее.

– Ага…

Телеграфный Столб продолжает свое неторопливое путешествие, двигаясь по дуге в сторону солнца. Сейчас он ближе, чем двадцать пять лет назад, когда Дженна ушла в свой марафон, немного, но ближе. И если у Дженны дорога к Столбу заняла больше года, то Ольга должна успеть финишировать за триста пятьдесят девять дней, плюс минус несколько часов.

– Итак, триста шестьдесят дней тебе добраться туда. Неделя там. Неделя, или около того. И еще триста шестьдесят дней обратно. Значит, семьсот двадцать семь суток. Семьсот тридцать для ровного счета. Ровно два года, товарищ старшина. Мы ждем тебя два года.

– Понимаю. И потому, товарищ капитан, сразу предлагаю вам считать меня павшей в бою, если я не вернусь на семьсот тридцать первые сутки. Конечно, вы можете ждать и больше, но я уверена, что если не смогу уйти со Столба за неделю, то не смогу уже вообще никогда. В таком случае прошу считать меня коммунистом.

– Ты вернешься, я уверен. Ты везучая, Ольга Воронова, самая везучая старшина на флоте. Сможешь дойти туда, взять, что нам нужно и вернуться обратно. Только ты и сможешь. Если кто-то вообще способен добыть смерть Дженны на кончике иголки, так только ты.

– Спасибо за доверие. Умру, но флот не опозорю.

Они еще немного сидят, молча всматриваясь в черную бесконечность и пытаясь разглядеть за ней Телеграфный Столб. Двадцать пять лет назад шестилетняя девочка ушла в эту пустоту. Ушла и через два года вернулась домой со знаниями, многократно превосходившими все познания человечества. Она вернулась оттуда уже не человеком, Ольга убеждена в этом. И такая же опасность ждет ее за пустотой, опасность встретиться с создателями Столба и прийти обратно на Землю уже чем-то новым, чем-то чужим. Возможно, столь же безумным, как Дженна, возможно, еще хуже, еще страшнее.

А еще есть возможность, что она не вернется вообще, как не вернулись другие марафонцы. Для всех тех, кто шел по следам Дженны, их невероятное путешествие оказалось дорогой в один конец. Теперь настал черед Ольги попытать счастья и добыть обратный билет.

– Капитан, вы не жалеете? Не жалеете, что выполнили тогда просьбу наглой девчонки и взяли меня в экипаж?

– Никогда не жалел. С первого момента, как увидел, так сразу и понял, что лучшего оператора мне не найти, и надо срочно хватать тебя и зачислять в экипаж, пока другие не схватили. Нам с тобой повезло. И повезет еще раз, всем повезет. Я же говорю – ты везучая.

– Спасибо. А теперь, пожалуйста, проводите меня вниз, мне пора.

Капитан и старшина покидают Большевик и спускаются вглубь планетоида, в маленькое убежище, вырубленное в толще холодных скал. Там уже ждет вся команда, установка дальней связи, медицинская капсула новейшего образца, и товарищ Чернова с полным набором оборудования.

– У нас все готово, Оленька.

– Сейчас, сейчас, подождите, а как же на посошок, без этого нельзя!

Андрей поднимает поднос с маленькими стопками, пьют мятежники без тостов и не чокаясь. Опрокинув стопку, Ольга садится на инструментальный ящик, ни на кого не глядя. Вдох – вдох, вдох – выдох. Вдох…

– Я готова. Поехали!

Поднявшись во весь рост, девушка сбрасывает платье, оставшись в трусиках и легкой серой майке. Чернова делает ей последние пару уколов, затем помогает лечь в капсулу, после чего приступает к финальной проверке оборудования.

– Два года, Оль, два года. Возвращайся через два года!

– Я вернусь, обязательно вернусь!

Последняя проверка закончена, начинается обратный отсчет. Андрей подходит к капсуле, девушка берет его за руку.

– Восемь, семь, шесть…

– Желаю тебе доброго полета, товарищ. И возвращайся скорее!

– Пять, четыре, три…

– Спасибо!

– Один. Ноль.

Ольга закрывает глаза, затем на короткое мгновение открывает снова и снова закрывает, уже окончательно. Андрей отпускает ее ладонь, и та падает на белоснежное покрытие капсулы.

– Запуск произведен.

Сенсоры системы жизнеобеспечения подтверждают, что снижение температуры тела идет по графику, равно как замедление сердечного ритма и дыхания.

– Все в порядке, с ней все в порядке. Еще через полчаса я смогу закрыть капсулу. И дальше ее тело будет пребывать в стазисе. С ним ничего не случится до самого возвращения марафонца. Думаю, мы здесь закончили.

Один за другим, они покидают секретное убежище. Андрей уходит последним, бросив прощальный взгляд на прекрасное тело в сияющей медицинской капсуле. Да, с ней все будет в порядке, он уверен. Тело может пребывать здесь вовеки, до тех пор, пока ушедший в великую пустоту разум не вернется обратно.

– Пожалуйста, возвращайся скорее…

ГЛАВА 3: СТАРАЯ-СТАРАЯ СКАЗКА

– В тридевятом царстве, в тридесятом государстве, за семью морями за семью горами, жила-была в высоком замке прекрасная принцесса, и было у нее…

– Нет, нет, стоп, хватит! Так не пойдет, – рыжеволосая девочка в притворном гневе звонко цокает каблучком. – Ну, сколько можно! Я же просила интересную сказку, такую, чтоб не скучно было между уроками. А что я слышу? Это же неинтересно!

– Как может быть скучной и неинтересной сказка про прекрасную принцессу, злую ведьму, огнедышащего дракона и отважного рыцаря? Не понимаю…

– Да вот так и может. Ну, посуди сама, – юная ученица сердито машет ладонью в белой перчатке, и в полутемном воздухе над столом возникает ажурная картинка позднесредневекового замка в стиле Диснея. Следующим движением девочка приближает картинку, добавив аляповатую принцессу, томно скучающую на самом высоком балконе самой высокой башни, вокруг которой обвился чешуйчатым кольцом Змей Горыныч. Если присмотреться внимательно, то на идущей к замку дороге можно разглядеть несущегося во весь опор рыцаря. Ведьму Дженна рисовать не стала.

– Ну что, что тут может быть интересного? Что я, европейских сказок не читала? Мало того что ничего нового с четырнадцатого века, так еще и с логикой повествования полный караул!

– А тебе обязательно нужна логика?

– Да, хотелось бы. Ведь это же сказка для меня, так что могу я получить того, что мне больше нравится? Ну, хоть самую малость логики и смысла в происходящем. Вот взять, к примеру, ведьму…

Владычица замка появляется в привычном для себя облике – в черном платье и длинной шляпе, верхом на сучковатой метле.

– Вот ведьма, а вот принцесса в плену у ведьмы. Вопрос – а зачем вообще ведьма держит в заточении несчастную девушку, какой смысл? Может, она заложница, и колдунья хочет получить что-то за ее освобождение от царствующего папочки? Но тема выкупа нигде не поднимается, значит, не вымогательство. Может быть, ведьма хотя бы ставит над пленницей научные эксперименты весьма мерзкого характера? Нет, опять мимо. Тогда зачем? Тут ведь только на содержании дракона разориться можно…

– Сама принцесса тоже, надо признать, персонаж весьма одномерный. Сидит себе день-деньской на балконе и только песни под гитару бренчит, скучно. Могла бы уже хоть что-нибудь сделать для своего спасения. К примеру, нанять того же рыцаря. Да, точно, вот что она могла бы сделать – разорить сокровищницу в замке, отправить почтовым голубем аванс рыцарю, и пообещать миллион другой талеров с луидорами за эвакуацию из донжона. А еще она могла бы отравить дракона, и, сделав гарроту из своих волос и гребенок, задушить ведьму, не дожидаясь спасителя.

– То есть, ты бы так и сделала?

– Нет, – девочка скромно опускает глаза в пол. – Я бы точно не стала травить дракона, драконы классные. Я бы нашла с ним общий язык, мы бы стали друзьями, и тогда я просто попросила бы его съесть гадкую ведьму. Дракон глотает ее в один присест, забирает прекрасную принцессу себе на спинку, и они вдвоем улетают в закат. Вот и сказке конец. Хэппи-энд!

– Чтож, должна признать, в твоей версии действительно больше логики, чем в оригинале четырнадцатого века.

– Ага, как обычно, все приходится делать самой. Ну, так как насчет сказки? Я пока ничего от тебя не услышала…

– Хорошо, будет тебе сказка. Сказка про почтальона.

– Кого?

– Почтальона. Ты просишь об интересной истории со связной логикой и необычными героями – пожалуйста. Бездельниц принцесс не будет, вместо них теперь почтальон. Так гораздо интереснее…

***

– Прогноз?

– Умеренно положительный. Теперь я гораздо более уверен в том, что эта чертова штука будет работать, – главный инженер запрокидывает голову и усталыми глазами вглядывается в нависающую махину платиновых и керамических колец, каждое размером с колесо обозрения.

– Только уверены, значит? По-прежнему никаких гарантий?

– Разумеется, мой дорогой мистер Пирпойнт. Вы наняли меня за то, что я умный. И как умный человек, я не дам никаких гарантий в предстоящем деле, пускай кто-нибудь другой, сильно глупее, гарантирует вам стопроцентный успех. Я лишь могу верить, пускай и атеист.

Могу верить в то, что машина сработает, при условии, что мы собрали ее правильно. И при условии, что мы сможем правильно управлять правильно собранной машиной.

– И с каких пор у вас прибавилось такой уверенности, господин старший инженер?

– С тех пор как мы наконец-то соединили эти проклятые кольца как подобает. Изготовление проводника требуемой чистоты, да еще и в таких масштабах, плюс доставка их в наш медвежий угол солнечной системы, плюс установка и калибровка – честно признаться, это чудо, что все получилось, и мы сломали только три кольца в процессе. Да, теперь я смотрю на все происходящее с гораздо большим оптимизмом, босс. Теперь наша малышка, может быть, даже и сработает. Разумеется, при условии, что вы найдете того, кого она вышвырнет в космос. Слава богу, поиск уже не моя проблема…

***

– Значит, теперь вместо принцессы у нас давным-давно далеко-далеко жил-был почтальон?

– Ну, во-первых, не давным-давно, а считай, что совсем недавно, почти вчера. Во-вторых, это было недалеко, а прямо здесь. И, в-третьих, не жил-был, а жила–была. Почтальоном у нас работала девочка. Кое-кто не хотел историй про бездельниц, так что придется главной героине немножечко поработать.

На сей раз уже доктор Бракко коротким взмахом руки создает поясняющую иллюстрацию – юная девушка в синем почтальонском мундире с лихо заломленной фуражкой мчится на самокате в закат.

– Я понимаю, что своевременная доставка корреспонденции является важной частью нормального функционирования современного общества, и все же, что в интересного в ее истории?

– Интересно то, что девочка наша была необычным почтальоном. И корреспонденция у нее тоже была необычной, особой важности. И страшной-престрашной секретности!

– Уже лучше, немного, хоть какая-то интрига, – Дженна разглядывает иллюстрацию, обдумывая дальнейший поворот сюжета. – И что же наша бесстрашная почтальон должна достать, кому, куда и в какой срок?

– Узнаешь. Но начинается наша история не с писем и газет. Вообще-то сказка начинается задолго до рождения нашего почтальона. Начинается почти век назад, в одной маленькой стране в Юго-Восточной Азии. Там, в горах, на вершине самого высокого пика, там была обсерватория, мощнейший радиотелескоп, который осматривал и прослушивал всю вселенную. И в один прекрасный день, телескоп увидел и услышал нечто очень интересное.

– Подожди-подожди, Лорен, я же знаю об этом инциденте, его еще назвали… как же, что связанное с эхом…

– Эхо Ксанад. В честь волшебной страны, в которую верили древние, и которая располагалась где-то в этих краях. Так вот, Эхо Ксанад было необычным сигналом, не тем, которые обычно улавливал телескоп. Наша вселенная наполнена звуками, ибо каждая ее частица имеет свой голос. Каждая звезда, каждая планета, пылевое скопление, черное дыра, комета, галактика – у всех у них есть свой неповторимый зов, к которому привыкли и который хорошо знали на вершине горы Ксанад. Но сигнал, пришедший в ту ночь, этот сигнал был необычным, не таким, как все. Он был четким, ритмическим, с необычайно красивым и сложным узором всплесков и пауз. Так космос еще не говорил с Землей.

– То есть, сигнал был искусственного происхождения? Кто-то намеренно пытался связаться с нами?

– Именно так и подумали именитые ученые в обсерватории. Но мало услышать человека, который говорит с тобой на другом языке. Его еще надо понять, а вот с пониманием возникли серьезные трудности. Мы слышали сигнал. Но не могли понять, что значит послание, что кроется за узором всплесков и пауз. Никто не мог.

***

– Wunderbar! Невероятно, просто непостижимо! Процесс загрузки идет с невиданной скоростью, превосходя все ранее виденное нами. Кто-то сказал, что ее разум поглощает знания и умения как губка, но мне это сравнение кажется вульгарным. Разум нашего маленького марафонца отнюдь не губка. А черная дыра, что без остатка может поглотить любой, абсолютно любой объем данных. Не только поглотить, но и вечно, без потерь хранить внутри себя до нужного момента. Марафонец не просто полностью соответствует нашим ожиданиям. Она превосходит их.

– Я рад за ее успехи. Какие-нибудь побочные эффекты, герр профессор?

– Nien, господин директор. Конечно, будь на ее месте я, вы, или любой другой человек, мы бы гарантированно сошли с ума, не выдержав и сотой, миллионной доли ее умственной нагрузки. Но вы только посмотрите на Дженну, – старичок в очках указывает на смеющуюся девочку в синем платье, оседлавшую карусельного единорога. – Она абсолютно здорова. И даже эта странная диета из чистого спирта совершенно на нее не влияет, хотя я по-прежнему выступаю против того, чтобы давать ей сигареты. Но и никотин не влияет на нее отрицательно. Кажется, ничто на свете не может ей навредить.

– Естественно, ведь такой ее и задумывали, такой и создавали. Она должна быть неуязвимой и совершенной. Когда вы закончите вложение научных данных?

– Вообще-то, – старый ученый еще раз с любовью глядит на маленькую ученицу. – Вообще-то мы закончили неделю назад. Весь объем уже вложен.

– Неделю назад? Вы же говорили, что этот процесс займет еще как минимум месяц!

– Да, говорил, раньше. А сегодня говорю, что скорость усвоения информации у нее превосходит все ранее виденное нами. Дженна обгоняет любые графики, Herr Пирпойнт. Мы вынужденно остановили режим загрузки научных знаний, потому что их просто не осталось. Ничего не осталось того, что она уже не знает или не умеет! Наши архивы исчерпаны, мы выгребли буквально все до шумерских глиняных табличек и александрийской библиотеки включительно. Учить ее нам больше нечему.

– И чем тогда она занята сейчас?

– Культурой, господин председатель, масскульт. Там у нас еще хоть что-то есть в закромах. Сегодня она проходит комиксы и бульварные романы, завтра попробуем эстрадную музыку первой половины прошлого века. Так мы сможем протянуть еще немного, занять Дженну чем-то хотя бы на пару недель вперед. Покуда у нас есть еще хоть какой-то материал или навык, которого она пока не знает. Но это проблема, grober gefahr.

– Опасность, даже так?

– Да, именно, – устав говорить в темпе всемогущего заказчика, преподаватель берет паузу на глоток минералки. – Проблема в том, что скоро не останется вообще ничего, масскульт не сможет поддерживать нас на плаву достаточно долго. Рано или поздно книжки, фильмы и музыка тоже закончатся. Все закончится. И вот тогда нам крайне желательно не затягивать с марафоном.

– Машина еще не готова, герр профессор.

– Я знаю, понимаю, Um Gottes Willen! Но и вы поймите нашу ситуацию. Мы разогнали ее мозг до предела, а теперь этот предел пройден и разгон продолжается. Мощность ее интеллекта продолжает возрастать, равно как и объем данных. Остановить процесс мы не можем, не можем даже хоть ненамного затормозить. Это, как бы вам объяснить… Представьте, что мы готовимся к выстрелу, и уже поместили снаряд в орудие, предварительно разогрев вышибной заряд. Порох продолжает набирать температуру, а выстрела все нет. И мы рискуем, что снаряд взорвется в стволе орудия, вместо того, чтобы выстрелить в цель. Вот чего я боюсь. Я не боюсь за девочку, с ней все будет в порядке. Я боюсь за нас. Торопите ваших инженеров, Herr Пирпойнт, хоть пистолетом их подгоняйте – мы должны отправить ее в путь как можно скорее!

***

– И что, ученые все же разгадали шифр, поняли, что говорят эти осмысленные сигналы?

– Вообще-то – нет, так просто бывает только в сказках. Все первые попытки расшифровать таинственное сообщение закончились провалом, а затем и сигналы прекратились. Все было засекречено, и в итоге многие стали думать, что Эхо Ксанад не более чем слухи, дезинформация.

– Годы шли, сигналы периодически возобновлялись, но прочесть их по-прежнему было невозможно. И так продолжалось немного-немало пятьдесят лет. До тех пор, пока к расшифровке эха не подключили новейшие суперкомпьютеры, которых не было во времена первого сигнала. И вот эти электронные мудрецы стали пробовать прочесть сообщение, и даже для них сия работа не была простой, они работали многие годы. Но в итоге их усилия начали приносить плоды. В лаборатории мистера Донована они сумели подобрать ключ и расшифровать несколько слов, после чего дальнейшая работа пошла уже чуть легче. Но, как часто бывает, именно в момент успеха работе хороших людей мешают коварные планы людей плохих. Точно так и случилось в самом финале многолетнего проекта, когда окончательная расшифровка Эха Ксанад становилась только вопросом времени.

Рыжеволосая девочка недоуменно обдумывает услышанное, силясь понять, что могло пойти не так на финишной прямой.

– Что именно случилось, Лорен, и как с этим связана наша юная почтальон?

– Случилось самое худшее из того, что только может произойти. Случилось предательство. У мистера Донована, великого человека, что возглавлял проект Ксанад в течение долгих лет – у него были партнеры в Европе. Клан Дизраэли, самые богатые и влиятельные люди в Старом Свете. Они были партнерами многие годы, вместе финансировали обсерваторию Ксанад, и Пирпойнт Донован полностью им доверял в совместной работе. Как оказалось, напрасно…

***

– Доктор Бракко, я хотел бы извиниться перед вами. Должен признать, что наше с вами общение с самого начала не задалось. И это целиком моя вина. Мне надо было быть более внимательным к вашему мнению. Вы простите меня?

– Скорее всего, да, – именитый психотерапевт скромно улыбается, приняв высокий бокал из рук самого богатого человека в мире. – Я вынуждена буду простить вас, мистер Пирпойнт, нам еще очень долго работать вместе.

– Не так долго, как вы думаете, мисс. Мы надеемся все закончить к концу лета. Ждать больше нельзя.

Странно, но долгожданная весть не приносит успокоения – возможно, она просто слишком устала за последние недели и месяцы. И все же, это хороший знак.

– Я рада вашему прогрессу, мне известно, что загрузка данных проходит быстрее, чем изначально предполагалось, и что скоро вам уже нечего будет загружать. И никто не возьмет на себя ответственность предположить, что произойдет в этом случае.

– Значит, вы в курсе, с какими трудностями столкнулся наш дорогой герр профессор?

– Догадываюсь.

– И вы тоже придерживаетесь мнения, что нам надо начать марафон как можно скорее?

Допив шампанское, психотерапевт поворачивается к старинному календарю, оценивая все то время, что осталось в их распоряжении.

– Честно признаться, не знаю, что ответить. Инженеров беспокоит надежность механизма, который не имеет аналогов и никогда прежде не испытывался, потому что устроить испытательный прогон просто невозможно. Профессора беспокоит перспектива исчерпания информационного материала. А я, я волнуюсь по другой причине. Никак не могу отделаться от смутного чувства беспокойства. Не могу перестать спрашивать себя – что если мы ошиблись со стратегией воспитания нашего марафонца?

Совсем не тот вопрос, что он хочет услышать, особенно сейчас, когда всякие колебания преступны и им всем как никогда нужна абсолютная уверенность в своей правоте. Значит, его капитанский долг не дать опасным колебаниям набрать силу, подавить в команде всяческие сомнения.

– Возможность ошибки с выбором стратегии существует, не спорю. Но это маловероятная ошибка. Девять других наших специалистов, девять из десяти, моя дорогая Лорен, подтверждают правильность выбранного нами пути. И самые мощные компьютеры многократно поддерживают мнение этих уважаемых специалистов. Да и вы сами, госпожа Бракко, в свое время тоже согласились, что данный вариант оптимален. Что ваш вариант оптимален.

Не слишком изящно, но эффективно – никто не должен забывать о своем участии в происходящем.

– Мне сложно спорить со своими именитыми коллегами, кроме того, я хорошо помню о моей подписи на финальном заключении. Но с другой стороны я приучена думать, что не бывает абсолютной, стопроцентной вероятности. И тот факт, что операция прикрытия работает сейчас, когда мы полностью контролируем ее круг общения и источники внешней информации, тот факт не значит, что нам удастся ее контролировать и впредь. Особенно после того, как Дженна уйдет в марафон. Она же ведь будет там совсем одна, предоставлена самой себе на два полных года. Больше никакого контроля, никаких ограничителей, только она одна со всеми своими возможностями. И это обстоятельство пугает меня.

– Не волнуйтесь, я ничего не забыла и хорошо помню, кто первым предложил нашу текущую стратегию. Я предложила. Но так было в начале нашего проекта, когда я еще совсем не знала эту прекрасную девочку. Тогда такая линия поведения казалась мне не только оптимальной, но и единственно возможной. Но теперь, после стольких лет наблюдений за ее взрослением, теперь, когда до запуска осталось совсем немного, у нас остается последний шанс, последняя призрачная возможность пересмотреть нашу стратегию, не отменить ее, но внести некоторые изменения, пока еще не слишком поздно…

Приняв пустой бокал из ее бледных пальцев, всемогущий начальник проекта завершает беспредметный разговор.

– Госпожа Бракко, вы не бизнесмен, и вам простительны свойственные творческим людям душевные порывы и терзания. Однако деловые люди вроде меня хорошо знают, что, разработав первоначальный план, надо придерживаться его до самого конца, чтобы не случилось, иначе последствия поворота на полном ходу будут абсолютно непредсказуемы. Для всех нас лучше, если операция прикрытия будет продолжаться именно так, как задумано. В первую очередь, так будет лучше для Дженны…

***

– Видишь ли, мир переживал очень тяжелое время в те дни, середина пятидесятых годов была похуже долгой зимы в Семи Королевствах. Только что произошла ужасающая экологическая катастрофа, Смерть Океана. И дальше все обещало быть еще хуже, еще страшнее. Я хорошо помню те темные дни, моя семья, равно как и многие другие, тогда едва не погибла от голода и жажды. Нам повезло выкарабкаться, но такими везучими были далеко не все…

Доктор Бракко берет хорошо рассчитанную и тщательно отрепетированную паузу, что должна обеспечить максимальное эмоциональное вовлечение для юной ученицы.

– Мир несся к своему концу на всех парах, и человечество, как никогда, нуждалось в шансе на светлое будущее. И внезапно шанс был найден, когда последние элементы мозаики сложились воедино, и люди, наконец, смогли прочесть Эхо Ксанад. Это не было чудо, а результат долгой и кропотливой работы сотен талантливых мужчин и женщин, объединенных силой и волей господина Донована. И вот когда их тяжелый труд наконец-то увенчался успехом, предатели из клана Дизраэли нанесли свой подлый удар нам в спину. Они попытались захватить лабораторию и убить ее персонал, попытались забрать себе все материалы по Эху Ксанад, так, чтоб только они одни могли прочесть сигнал и воспользоваться им.

***

– Вы уверены, все точно?! Ошибки быть не может? Я бы очень не хотел, чтобы вы ошиблись, как в прошлый раз.

– Сейчас мы уверены абсолютно, шеф. Моя поисковая команда нашла еще двух марафонцев. Вернее, пока мы нашли одного. Мальчик, восемь месяцев. Второй, или вторая, еще пока не появился на свет. Но показания обоих родителей совпадают с точностью до миллионной доли. У них будет марафонец, несомненно.

Начальник поисковой службы передает господину Пирпойнту файл с личными делами столь желанных людей. Короткий взгляд на длинный перечень желаемых и почти невозможных параметров подтверждает мнение главы сыскного бюро – перед ними еще два потенциальных марафонца.

– Естественно, мы взяли их всех под негласное наблюдение и защиту. А дальше нам нужно ваше…

– Не нужно! Черт возьми, учитесь брать на себя ответственность и принимать решение самостоятельно. Особенно когда речь идет о таких детях!

Немного успокоившись, мистер Донован еще раз читает досье. Психотерапевт права, нет нужды излишне сердиться, особенно когда дела и так идут хорошо. Столько лет после катастрофы у них был только первый номер, и никакой другой альтернативы. А тут сразу двое. Действительно, зачем сердиться?

– Удвоить наблюдение и охрану, немедленно. Поскольку обе семьи являются нашими сотрудниками, переведите их в Центральный Директорат с повышением, так мы сможем лучше за ними присматривать и контролировать малышей. Но повод для перевода и повышения должен быть максимально правдоподобен, они и сами не должны ни о чем догадаться. А в целом, в целом вы хорошо поработали. Продолжайте в том же духе, продолжайте поиск. Найдите мне еще…

Оставшись в одиночестве, Пирпойнт Донован еще какое-то время обдумывает ситуацию, затем звонит в лабораторию.

– Герр профессор, вы уже в курсе? Да, сразу двое, один уже у нас. Что скажете?

– Скажу, что рад ошибиться. Марафонцев все же оказалось больше, чем мы думали. Если экстраполировать наши нынешние данные на всю популяцию, то я бы предположил, что только на планете Земля мы в состоянии обнаружить не меньше дюжины детей, пригодных для марафона. Особенно после того, как мы уточним поисковую методику, избавившись от первоначальных ошибок. И это без учета внешних колоний. Не факт, что все они будут нам полезны, но контролировать, безусловно, нужно каждого. У этого открытия могут быть серьезные нежелательные последствия. Что если…

Лауреат Нобелевской премии решает не озвучивать свою мысль вслух, не его это дело. Не его дело думать об опасности, что марафонец может попасть в руки конкурентов. И последствия тоже не его забота.

– Вот что, мой дорогой профессор. Я полностью согласен с тем, что каждый потенциальный марафонец должен быть в нашей сфере влияния, без разницы сможем мы найти ему применение или нет. Так что, расширяйте свой институт и готовьтесь к приемке новых учеников. Но я хочу сразу подчеркнуть свою позицию – они все не более чем запасные варианты. Мы слишком много вложили в подготовку первого номера, чтобы теперь менять коней на переправе. Она пойдет первой.

***

– Действительно, сказка становится интереснее с каждым поворот, куда ж нам без заговора и коварного предательства бывших друзей. Но зачем семье Дизраэли понадобилось совершать такую низкую подлость?

Внимательно слушая старую сказку, Дженна представляет ее как партию в шахматы. Ход черных, ход белых, и снова черных.

– Дело в том, что, расшифровав Эхо, мистер Пирпойнт хотел сделать его достоянием всего человечества. А его партнеры придерживались противоположных взглядов. Они хотели владеть этим бесценным ресурсом в одиночку, хотели установить на него свой патент и продавать всему миру, как они делали раньше, уже много веков подряд. Люди из клана Дизраэли хотели единолично владеть дорогой к Телеграфному Столбу, и всеми сокровищами, что он несет в себе. Теперь они знали, что хочет сказать нашему миру Эхо Ксанад.

– Сигнал был приглашением. Приглашением для всего человечества прийти в определенную точку и там получить столь нужные нам знания, единственные, что были способны спасти нас всех от гибели. Создатели Эха поняли, в каком тяжелом положении мы находимся, поняли, что мы на грани исчезновения, и пришли к нам на помощь. Они были готовы помочь человечеству единственным возможным способом – поделиться с нами спасительной идеей, словно рецептом вакцины от чумы. Но чтобы получить этот рецепт, мы должны были прийти к ним.

– Прийти куда?

– На Телеграфный Столб. Наши неизвестные спасители предлагали совершить встречу цивилизаций именно там, на их территории. Судя по координатам, это крупный планетоид на внешнем рубеже Облака Оорта. Предельная граница солнечной системы, дальше только пустота до самой Проксимы Центавра. Наши телескопы пока еще неспособны разглядеть Столб, или обнаружить его посредством гравитационного искривления. И все же, мы знаем, что он там есть. Они ждут нас там, в этом мире вечной ночи, где ни одно солнце не светит на границе пустоты.

Мгновенно оценив дистанцию и время, Дженна сразу же находит слабый момент старой сказки.

– Предположим, что Телеграфный Столб действительно там есть. Но как до него добраться? Даже с самыми современными кораблями, полет к Столбу займет многие десятки лет. И это только в одну сторону.

– Дело в том, милая моя, что нам не нужен корабль, чтобы попасть туда. Есть альтернативный путь, он изложен со всеми подробностями в Эхе Ксанад, наравне с точными координатами конечного пункта назначения. И вот здесь на арену выходит наша отважная девочка почтальон.

***

– Пятнадцать миллионов наличными. Вот сколько нам стоила нужная утечка информации. И все же, босс, при всех затратах у нас нет гарантии, что это все правда, что нас не пытаются одурачить. Слишком мало времени, не успеваем провести перекрестную проверку источников, я думаю…

– Мне неинтересно, что вы думаете! Мне интересен тот факт, что наши конкуренты могут получить в свои руки марафонца.

Необычно дорогой источник информации еще и необычайно ненадежен. Ничего не может сказать наверняка, сплошные предположения, помноженные на слухи и утечки от других охотников за секретами. Может, марафонец, а может, и нет. Возможно, пригоден к обучению. Возможно, нет. Ресурсов для его подготовки у конкурентов нет. Но, может быть, и есть.

– Хотя бы его текущее местонахождение известно?

– Так точно, мистер Пирпойнт – потенциального кандидата сейчас везут в Испанию, прямой рейс из Марокко.

– Ясно.

Летная карта подтверждает, что делать все аккуратно времени не осталось, значит, делать надо быстро. Дипломатический скандал, конечно, неизбежен, но…

– Ваша наводка дает нам очень много поводов к успокоению. И все же, я сделаю самый лучший выбор и предположу самое худшее. Дизраэли действительно добыли марафонца, смогут его обучить и использовать, точно так же, как намереваемся использовать мы. А это недопустимо, совершенно недопустимо. Так что свяжитесь немедленно с адмиралом Брэдли, пусть уладит дело.

Скандал в итоге оказался даже громче, чем предполагалось, и тушить его пришлось усердно и долго, словно заливая пожар от сбитого самолета пачками стодолларовых купюр. Но рано или поздно пламя утихнет, а сгоревшие миллиарды можно будет списать по статье операционных расходов – в конце концов, именно на них они только что перекупили у Дизраэли их последний билет к Телеграфному Столбу.

***

– Предложив людям отправиться к Столбу, наши друзья из далекого космоса позаботились о том, чтобы мы могли туда попасть. По крайней мере, кто-то из нас. Они знали, что у людей пока нет кораблей, могущих пересечь Облако Оорта в приемлемые сроки. И тогда они предложили нам совершить это фантастическое путешествие без корабля. Со скоростью света. То есть, всего за год туда и еще один год обратно.

Девочка торжествующе щелкает пальцами, обнаружив зияющий изъян в рассказе учителя.

– Ну вот, как я и говорила – опять отсутствие логики! Ну да, ткнуть лучом лазера мы можем в любую сторону, в любую звезду или планету. И дальше-то что дальше? Сами-то мы не сможем оседлать этот луч…

Доктор Бракко не может удержаться от искушения и щелкает пальцем в ответ, ловко парировав очевидный упрек.

– А вот здесь начинается магия. Вообще-то, теперь сможем. Эхо Ксанад содержало инструкцию, как совершить путешествие по лазерному лучу. Как зашифровать разум путешественника в последовательность сигналов, отправить эту комбинацию в космос в лазерном луче, доставить до нужной точки со скоростью луча, и там расшифровать обратно. Столб может так сделать. А затем он будет так любезен, что проделает с нашим почтальоном то же самое в обратном порядке. Пришел, забрал груз, ушел – в точности, как обычный почтальон.

– То есть, превратить человека в радиосигнал, выстрелить в нужную точку в космосе, а на месте собрать заново? И этот лучевой путешественник сможет забрать нужные нам данные и вернуться с ними обратно?

– Да, именно так. И только так. Шифруем, отправляем, доставляем. Наш почтальон не пойдет с пустыми руками, это невежливо – он доставит к месту назначения небольшой подарок для создателей Столба. Нам нечем удивить их в плане технологий и научных знаний, так что мы подарим им нашу культуру, наше искусство. Неравноценный обмен, конечно, но мы же должны дать им хоть что-то в обмен на спасение, не так ли? А затем механизм планетоида отправляет почтальона обратно тем же путем. Такое вот космическое путешествие – один световой год туда и еще один обратно. В принципе, все виделось достаточно простым. Но вот с практической реализацией возникли определенные трудности…

– В чем дело, Лорен? Сложно построить кодирующую машину, что превратит разум в лазерный луч?

– Очень сложно и очень дорого. И все же, построить машину несравненно легче, чем найти того, кто отправиться в невероятное путешествие. Вот эта проблема поначалу казалась вообще не решаемой.

– Обычный человек никогда не сможет стать таким космическим почтальоном, или, как говорили ученые на проекте Ксанад, не сможет стать марафонцем. Инопланетная технология ставила необычайные требования к разуму путешественника, предполагая уникальное сочетание генов, столь редкое, что обнаружить марафонца практически невозможно. А никого другого отправить к Столбу нельзя, ничей другой мозг мы не могли перевести в нужной частоты сигнал. С другой стороны, мы должны были отправить марафонца как можно скорее, у нас уже не оставалось времени. Океан продолжал умирать с нарастающей скоростью, воды становилось все меньше. Человечество уверенно движется к краху, и единственным шансом на спасение остается марафон. Послать нашего человека к звездам, и там, возможно, если очень повезет, найти и попросить технологию, которая позволит нам спасти умирающую Землю.

– Поиски потенциального марафонца велись повсюду на Земле и в космосе. И вот когда у нас уже почти не осталось надежды, вот тогда произошло чудо. Как и положено в сказке, но только наяву. В молодой семье ученых, участников проекта Ксанад, у них родилась девочка. Необычная девочка неземной красоты, с рыжими волосами и синими глазами. А еще она родилась марафонцем. Мы, наконец, нашли того, кто может уйти к Столбу.

***

– Доктор Бракко, вы хоть приблизительно имеете представление, насколько вы не вовремя со своим предложением?

– Мистер Пирпойнт, я знаю, что первичные испытания ускорителя закончены успешно, и у нас осталось меньше месяца, но может быть, мы можем…

– Можем что?! Ну, скажите, что еще мы можем сделать за оставшееся у нас время? В последний момент отменить всю предыдущую программу и начать учить ее заново? Вот что вы хотите? Сколько на это уйдет времени, которого у нас больше нет, сколько лет? Вся программа Марафон полетит к чертовой матери от этого неожиданного поворота!

– А она не полетит туда же оттого, что у первого марафонца может сорваться настройка? Ладно, если это произойдет здесь и сейчас во время обучения. Но если крах системы случится во время марафона, во время ее пребывания в пункте назначения…

– Крах системы, говорите? А с чего он вообще должен произойти?! Не вы ли еще в начале года заявляли, что это невозможно?

– Да, я так говорила. Просто у меня было время подумать с тех пор. И вот теперь я уже не столь уверена. Теперь я все чаще и чаще задаюсь проклятым вопросом – что если операция прикрытия сорвется? Что если мы с самого начала делали все неправильно? Что если легенда рухнет и Дженна догадается, как вы лгали ей все эти годы?

– Мы лгали, доктор Бракко, все вместе, коллективно! У нас тут совместное предприятие. Напомнить, кто сочинил эту красивую сказку про почтальона для моей дочери?

Пирпойнт, как обычно, говорит быстро, не поправив себя и ничего похоже не заметив. Но для доктора его оговорка не проходит бесследно. Впервые на ее памяти, впервые за все время проекта, Пирпойнт Донован назвал марафонца номер один своей дочерью. Впервые признал очевидное.

– Я сочинила. Так мне казалось легче продвигать нашу ложь, кружить ей голову. Будто мы и не врем девочке, а сочиняем для нее красивую сказку о лучшем мире. И о ее месте в этом мире.

– Разве это такая уж ложь? Скорее художественное преувеличение. Вынужденное преувеличение. Да, именно так, мы вынуждены были рассказать ей сказку о лучшем мире, который она поможет спасти. Только так девочка не сломается под весом чудовищной ноши, только так ей будет легче воспринимать и выполнять возложенную на нее великую миссию.

– Да, легче. При условии, что она не узнает правду.

– Не узнает, ей просто незачем, ибо наша сказка лучше, чем любая возможная правда. И только благодаря вашей сказке мы сумели выйти на финишную прямую. Не корите себя, доктор, а гордитесь своим делом. Гордитесь тем, что вы воспитали из нашей девочки прилежную и послушную ученицу, что станет отличным почтальоном. Она отнесет письмо из пункта А в пункт Б, и вернется с ответом, так и не вскрыв его. Все пройдет нормально, я уверен.

– Хотелось бы мне быть столь же непоколебимой. И все же, это очень опасно. Я думаю, я уверена, что мы все совершили ошибку, создав бесконечную проклятую иллюзию вокруг нее. Нам надо было сказать Дженне правду, она имеет право знать, в чем и ради чего участвует. Она должна была знать с самого начала. А теперь, если она не дай бог раскроет правду сама, я не берусь предсказать, что произойдет тогда. Маловероятно, что что-то хорошее. Мне страшно, босс, страшно как никогда раньше. Я боюсь вашей дочери!

***

– То был чудесный день, день ее рождения, и мы все ликовали. Рождение прекрасной девочки означало, что у нас появился шанс выполнить свою миссию. Мы сумеем взрастить и подготовить ее. У нас скоро будет марафонец, который спасет нашу планету. А пока девочке надо было расти и учиться, очень много учиться.

Доктор Лорен Бракко умолкает, готовясь к самой важной части рассказа, к критическому моменту своей долгой работы.

– Я хорошо помню тот день, помню как мы праздновали грядущую победу. Праздновали, еще не зная, что наши партнеры, наши вчерашние союзники уже готовы выстрелить нам в спину. Лидеры клана Дизраэли решили расторгнуть все предыдущие соглашения и нанести свой удар. И если раньше все решалось деньгами и переговорами, то теперь в дело пошли отряды ликвидаторов.

– Они хотели убить марафонца? Но зачем?!

– Затем, что им нужна власть. Им нужны деньги. Но убивать девочку наши враги не собирались, они понимали ее цену. Убить – нет, а вот похитить – да. У Дизраэли была своя собственная пусковая машина, и они решили использовать марафонца исключительно как личную собственность, как страшное оружие. А для этого малышку надо было сначала украсть. Украсть, промыть ей мозги и заставить делать все, что прикажут.

– В ночь празднества на нас напали. Убийцы были повсюду, они уничтожали всех, кто встанет на их пути. Мистер Пирпойнт сумел спасти девочку. Но не успел спасти ее родителей. И так наш марафонец лишилась и отца, и матери в день своего рождения.

Дженна не сразу озвучивает свой последний вопрос, ибо услышанное впечатлило ее по-настоящему, что редко прежде случалось.

– И чем же кончилась эта странная сказка?

– На самом деле, она не кончилась. Она только подходит к финалу. Благодаря своему спасителю, девочка пережила покушение. Она продолжает жить в институте на Высоком Доме 1, постепенно готовясь к выполнению своей великой миссии. Она готовится стать марафонцем. Впрочем, ты, наверное, и сама об этом знаешь…

– Да, знаю. Конечно, знаю, ведь я и есть та самая девочка марафонец. И хотя я знаю финал, я благодарна тебе за начало истории. Вот значит, как интересно оно все началось, как было на самом деле. Спасибо, это действительно отличная сказка.

ГЛАВА 4: ОДИНОЧЕСТВО БЕГУНА НА ДЛИННУЮ ДИСТАНЦИЮ

Здесь ничего нет. Здесь совсем ничего нет. Я догадывалась, что так будет, готовилась к этому, и все же, не была готова. К такому никто не может быть готов.

Раньше всегда было что-то, что-то рядом со мной, вокруг меня. Я чувствовала гравитацию, ощущала тепло или холод, слышала или видела что-то. Но то было раньше, до того как закрылись мои глаза. А теперь ничего, только неподвижные звезды где-то далеко впереди. И вокруг, и позади тоже. Плюс та единственная крупная, яркая звезда, что давно уже перестала быть крупной и яркой, и стала еще одним тусклым желтым огоньком за спиной. И даже ее я не вижу, просто знаю, что она есть там, позади. Это хорошо, назад возвращаться будет легче, я буду видеть Солнце.

Кроме россыпи тусклых огоньков здесь нет ничего. Двигаясь внутри лазерного луча, я неспособна чувствовать что-либо, за исключением гравитационных волн, и так не особо сильных здесь, все крупные куски камня остались давно позади. Пересекая пояс Койпера, несколько раз я видела вдалеке крупные небесные тела, известные и еще неоткрытые. Надо постараться не забыть их, запомнить координаты, нанесу на карту по возвращении. Надо постараться не забыть, где я, куда направляюсь, и сколько времени в пути. Надо постараться не забыть, кто я.

Я Ольга, старшина Ольга Воронова, крейсер Большевик. Когда-то служила в корпорации Сверхновая, когда-то служила в Союзе, когда-то воевала против Дженны, когда-то…

Много чего было когда-то, но все осталось позади, там, у последней большой звезды. Все осталось, включая собственное тело, что ждет моего возвращение в подземном убежище на Хароне. Здесь и сейчас есть только пустота, и лазерный луч, что пронзает пустоту, унося меня по следу той, с которой я воевала все эти годы. Кажется, что пустота длится уже целую вечность, но только кажется. На самом деле я лечу чуть больше семи часов, и как раз сейчас пересекаю условные границы пояса Койпера. Позади семь с половиной миллиардов километров. Впереди еще целый световой год. Это при условии, что я достигну цели, и попаду в Столб, как попала в него Дженна. Я ведь могу и промахнуться, как, по всей видимости, промахнулись два других марафонца. Тогда впереди не год. Впереди вечность…

***

Один миллион тридцать шесть тысяч восемьсот секунд. Ровно двенадцать суток. Двенадцать суток тому назад мое сознание вышвырнуло в пустоту, и луч красного света продолжает нести его дальше. Я преодолела больше двух тысяч астрономических единиц, и оставила за спиной громадный кусок пустоты. Сейчас я пересекаю границы зоны Хилла, и скоро пробью головой внутреннюю стенку облака Оорта. Тут должно быть повеселее, тут снова есть хоть что-то помимо пустоты, я опять чувствую гравитацию. Внутри этого громадного темного облака, что тянется вперед на целый световой год, внутри вечно вращаются сотни триллионов комет, абсолютное большинство из которых никогда и никем не будет обнаружено. Я тоже пройду мимо них, следуя курсом, заложенным создателями Телеграфного Столба, и только гравитационные волны будут развивать мои волосы, подобно ветру.

Помимо охоты за кометами, заняться особо нечем, и я снова смотрю сериалы, что запомнила перед отлетом. А еще слушаю музыку, читаю книжки, вспоминаю картины и скульптуры, даже пытаюсь что-то сочинять, но выходит, как обычно, посредственно. И времени полно, и результат нулевой. Главное, не играть в разделение сознания, где угодно, но только не здесь. Здесь надо оставаться единым целым, иначе никогда уже не удастся собрать себя заново. Надо вспоминать старые сериалы и смеяться над заезженными шутками, надо делать все что угодно, коротая оставшееся время и не позволяя пустоте вокруг растворить меня окончательно, поглотить без следа. Это ведь тоже вполне вероятно. Вполне вероятно, что именно так случилось с номерами два и три. Может быть, они не промахнулись мимо Телеграфного Столба. Может быть, их лучи просто потеряли фокусировку, рассеялись. И если так, то поняли ли они, что происходит? И пойму ли я?

Хватит о грустном, надо вернуться к своему расписанию. Сегодня в моем клубе концерт барочной музыки, затем танцы в стиле ревущих двадцатых, а под самый занавес вечерний просмотр эротических комедий семидесятых годов двадцатого века. Ну а пока я немного подумаю. Подумаю о той, что проделала этот путь до меня. Подумаю о Дженне Донован. Постараюсь отыскать ее следы в пустоте. Постараюсь понять, что же с ней случилось. Из трех первых марафонцев только она одна вернулась назад. Но вернулась уже не той, что ушла в марафон. А возможно, не вернулась вообще, и обратно на Землю пришло по лучу красного света нечто совершенно чужое.

Что бы там ни было, мне будет над чем подумать. Это хорошо, лететь еще долго…

***

В старину, страдая от бессонницы, люди считали овец. Бессонницы, равно как и сна, здесь нет, а вот счет действительно помогает скоротать минуты, часы и дни, пока я продолжаю пробивать облако. Только вот считаю я не овечек, а кометы, которые раскинуты тут повсюду в великом множестве. Со светом в облаке совсем плохо, но гравитация по-прежнему может помочь, и за последние сорок восемь часов, зыркая налево и направо, я засекла двенадцать более-менее крупных ядер. Двенадцать открытий подряд, тогда как для астрономов древности хватало и одного, чтобы обессмертить свое имя. Вон, впереди, кажется, тринадцатая показалась. Точно, вот она, красотка…

Интересно, Дженна, проходя здесь же двадцать пять лет назад, она опередила меня в охоте за кометами? В ее показаниях, тех, что сохранил в себе архив Айзенберга, о самом марафоне рассказано очень скупо. Да никто, по всей видимости, и не спрашивал об этом, никого особо не интересовало, что она видела по дороге. Все ждали того, что Дженна увидит в пункте назначения.

Их отчаянное стремление поскорее добраться до Столба меня не удивляет. А упорство, с которым отцы основатели Сверхновой шли к цели не может не вызывать уважения. Сейчас, получив возможность спокойно зависнуть в пустоте и кучу свободного времени в придачу, я могу с холодной головой оценить масштаб их невероятного проекта, и испытать к нему даже больше, чем уважение. Я испытываю восхищение.

Когда почти век тому назад обсерватория Ксанад уловила первые сигналы, идущие с самой окраины солнечной системы, на них не обратили особого внимания, посчитали за помехи. И только спустя десять лет неторопливых исследований, они поняли, что это не помехи. Однако сия информационная бомба так и не взорвалась тогда на весь мир с оглушительным грохотом, ибо правительство США, что владело горой Ксанад, успешно скрыло правду вместе со свидетелями. Спрятало все под сукно, рассчитывая в спокойной тишине самостоятельно распорядиться обрушившимся с неба сокровищем – первым стопроцентно достоверным свидетельством существования внеземного разума. Причем разума сравнительно близкого, Эхо Ксанад доносилось с дистанции всего лишь в световой год.

Но здесь начались проблемы. Начались здесь, а растянулись на годы вперед. В первый год открытия сигнал расшифровать не удалось. Не удалось ни на второй, ни на третий, ни в следующем десятилетии, и в следующем тоже. Послать корабль в облако Оорта и проверить, что именно сигналит, не представляется возможным, следовательно, надо продолжать попытки понять, что прячется за безумным узором точек и тире, бесконечной последовательностью нулей и единиц. Продолжать раз за разом терпеть бесконечные неудачи.

Первоначальный энтузиазм быстро угас, ибо необычайное открытие теперь не сулило ничего сколько-нибудь полезного. Финансирование постоянно сокращали, а затем, на тридцатый год открытия, проект Ксанад и вовсе был закрыт за бесперспективностью, дело сдали в архив. Но еще через несколько лет кто-то извлек старые папки из коробок и сдул с них пыль.

Забавно, но изначально Пирпойнт Донован тоже не испытывал особых надежд на успех, Эхо Ксанад мало его интересовало, ибо он был наслышан о неудачном проекте еще от своего отца. Вот что реально интересовало мистера Донована в те дни, так это необычайный прорыв в биотехнологиях, которые творил в его лабораториях один из самых острых умов в истории – доктор Ричард Джонс Боддикер. Будущий великий пират тогда вплотную работал над многократным расширением умственных способностей, так что ему постоянно требовались тестовые материалы, на которых он мог бы проверить прогресс своих подопытных. И когда нерешаемых аксиом уже не осталось, а первые Измененные требовали все большей и большей нагрузки на свои мозги, тогда начальник Боддикера вспомнил о старой загадке, унаследованной вместе с триллионным состоянием. Он спустился в архив, нашел нужные папки и отдал их ученикам Боддикера, словно забавную игрушку. Отдал и забыл. А через месяц они принесли первую расшифровку.

Полная расшифровка всего Эха заняла еще почти два года. Но то была работа над инструкцией, чтение второй части мелким шрифтом на обороте. Титульная страница уже была переведена и доступна к прочтению, и теперь можно было понять, что именно хотят от землян их неизвестные контрагенты. И чего они не хотят.

Они не хотели возвысить человечество и повести его за собой в большую и счастливую семью повелителей вселенной. С другой стороны, инопланетяне не проявляли и враждебных намерений, по крайней мере, их сообщение не было ультиматумом о немедленной безоговорочной капитуляции. Таинственные гости, названные ксанадцами, хотели другого, и вот здесь мистер Донован был, пожалуй, самым подходящим человеком для них, ибо его компетенция идеально подходила их интересам. Контрагенты хотели вести с ним бизнес, они хотели торговать.

Засевших где-то на задворках солнечной системы ксанадцев не интересовала торговля ресурсами Земли и ее колоний, и никто особо не удивился этому обстоятельству. К тому моменту развитие технологий отчетливо давало понять, что любая цивилизация, сумевшая выбраться за пределы гравитационной границы своей звездной системы, уже никогда не будет иметь недостатка ни в каких природных ресурсах. Впереди сотни миллиардов звезд, несчетные триллионы планет и спутников, не поддающаяся никакому осмыслению масса вещества и энергии, могущей быть так или иначе переработанной и использованной. А посему, в масштабах галактики и вселенной, космическая золотая лихорадка так и останется наивной мечтой фантастов, о которой они грезили еще до полета Гагарина. И любая планета, будь она хоть целиком из золота, не более чем кусок камня, ничуть не ценнее бесконечного числа таких же развешанных в пустоте булыжников. И за бесполезный камешек в черном небе нет смысла ни торговать, ни, тем более, воевать, убивать и умирать.

Но если этот камешек в небе кем-то населен, кем-то кто умен настолько, чтобы спуститься с дерева и развести огонь, вот тогда все меняется, и ценник радикально скачет вверх. Мертвая вселенная неспособна решать задачи, свершать великие открытия, творить небывалое искусство. Для этого нужна разумная жизнь, ибо только разумная жизнь способна рождать идеи. Именно за этим кто-то и обратился к разумной жизни планеты Земля. За ее идеями в обмен на свои идеи…

***

Два месяца. Уже два месяца я иду сквозь пустоту со скоростью света, хотя чаще всего, мне кажется, что я вообще не двигаюсь. Тут сложно с ориентирами, не отчего вести отсчет времени и расстояния. Разве что кометы, которых насчитала уже почти сотню.

Интересно, что сейчас делают наши дома? По идее, они должны продолжать свою диверсионную войну, прямо сейчас должны воевать с Дженной на всем пространстве солнечной системы. Должны наносить маленькие, но чувствительные укусы, словно стая крыс, что надумала драться с тигром. Я очень надеюсь, что у них получится, что товарищи смогут изрядно измотать Верховного Комиссара, и не погибнуть при этом, не проиграть. Будет немного обидно вернуться и не застать моих друзей живыми. Вернуться прямо в ласковые объятия Дженны Донован. Точно так же, как она сама когда-то вернулась к своему любящему папочке.

Когда я думаю о том, кто и почему стал первым марафонцем, то каждый раз удивляюсь невероятнейшему, невозможному совпадению. Какую вероятность появления марафонца в конкретной семье указывал герр профессор? Один к семистам пятидесяти миллионам. И эта одна к трем четвертям миллиардам, эта первая рождается в семье богатейшего человека западного мира. Если бы я была религиозной, то лучшего доказательства божественного вмешательства не нашла бы при всем желании…

Впрочем, когда мистер Пирпойнт получил первые расшифровки Эха Ксанад, до рождения Дженны оставалось еще почти пятнадцать лет, и о марафоне никто пока не думал. Они думали о другом, о невероятной возможности, которую предлагают ксанадцы. И о невероятной опасности, которую может таить их предложение.

Формально, ничего сложного. Инопланетяне предлагают встретиться на нейтральной территории для проведения бартерного обмена идеями, баш на баш. Местом встречи избран еще неоткрытый земными астрономами транснептуновый объект, находящийся где-то на самой окраине безграничного облака Оорта, и совершающий один оборот вокруг солнца за двенадцать миллионов лет. Таинственный планетоид, который непонятно по какой причине назвали Телеграфный Столб, этот планетоид является самым дальним объектом солнечной системы, точным образом проходя по невидимому рубежу гравитационной зоны единственной звезды человечества. Никогда не приближаясь к центру системы и никогда не сходя со своего пути, чтобы сорваться в межзвездное пространство, Столб, по всей видимости, находиться там с начала времен. И вот сейчас, ранее никем не замеченный и могущий оставаться непознанным до конца мира, вот сейчас он включился и регулярно сигналит, приглашая землян к себе.

Указав точные координаты Столба, ксанадцы предлагают землянам отправить туда своих посланников, в памяти которых будут аккумулированы все знания, идеи и достижения человечества. И когда эти послы достигнут места встречи, они произведут контакт, отдав свое сокровище в обмен на такой же объем знаний и идей создателей Столба. Таким образом, обе цивилизации удвоят потенциал своих мыслей и знаний, и никто не останется внакладе. Ибо если у тебя есть идея, и у меня есть идея, и мы обменяемся ими, у каждого из нас будет две идеи.

Осознание того, что именно от нас хотят ксанадцы, поставило мистера Пирпойнта и его деловых партнеров в сложное положение. С одной стороны, перспективы открываются просто небывалые. Перспективы делать деньги, заполучив в свои руки интеллектуальное могущество целой цивилизации. Цивилизации настолько развитой, что уже освоила межзвездные перелеты, ведь никто не верил, что ксанадцы с самого начала развивались именно на Столбе, в этом краю вечной ночи и вечного холода, где любая звезда не более чем крошечный огонек в черном небе. Нет, они не родились там, они пришли туда откуда-то еще с просторов вселенной, и один космос знает, сколько всего они увидели и узнали по пути. Заманчивая перспектива…

С другой стороны, Пирпойнт Донован не был бы прожженным воротилой, если бы просто поверил инопланетянам на слово. Ибо ни один уважающий себя бизнесмен не делает бизнес честно, если есть возможность схитрить и обмануть своего партнера. Украсть всегда легче, чем заработать, и ксанадцы, не будь дураками, скорее всего, тоже знают эту максиму. И что если они просто хотят поживиться за счет доверчивого человечества? Идеальная ведь получается афера. Сначала пригласить наивных людишек на Столб с полным чемоданом своих интеллектуальных сокровищ. А затем отобрать этот чемодан, ничего не дав взамен. Или отсыпав какое-нибудь ничего не стоящее барахло, словно пачку фальшивых купюр или россыпь стразов вместо брильянтов. А может, сделать и еще что-нибудь покруче, например, вернуть гонца обратно с зарядом какой-нибудь ядреной информационной отравы у себя в голове на радость дорогим партнерам. Все возможно.

Именно в таких мучительных раздумьях прошли для Пирпойнта и партнеров следующие двадцать четыре месяца, потребовавшихся для полной расшифровки Эха Ксанад. Делать или не делать, идти на контакт, или забыть обо всем и насовсем. Впереди либо Джек Пот, либо провал, и нет никакой возможности заранее проверить оба варианта, выбрать меньшее из потенциальных зол. Два года гаданий на кофейной гуще и блужданий в потемках. А к исходу этих двух лет шифровальщики Боддикера закончили свою работу, и все заинтересованные лица осознали, что Телеграфный Столб вместе со всеми своими небывалыми возможностями и неслыханными опасностями, этот Столб ближе, чем кажется. И дойти до него можно буквально за пару шагов.

***

Там что-то есть. Впереди что-то есть, теперь я абсолютно уверена. Впервые я почувствовала гравитацию этого объекта почти месяц тому назад, и поначалу приняла его за очередное кометное ядро, что уже успели изрядно мне надоесть. Но теперь, месяц спустя, я уверена, что впереди не комета. Чем бы оно ни было, оно большое, очень большое и тяжелое. И лежит прямо по курсу.

Может быть, это и есть Телеграфный Столб? Может быть, предварительные расчеты ошиблись и он находится гораздо ближе, чем ожидалось, не на дальнем краю облака, а прямо по центру? Нет, не может быть, я знаю продолжительность марафона Дженны с точностью до десятых долей секунды. Она прошла всю дистанцию, весь световой год. А я пока едва-едва подбираюсь к шести месяцам. Значит, точно не Столб. А что тогда?

В кратких отчетах Дженны ничего не сказано об этом загадочном явлении, что неудивительно. Рыжая девчонка проходила здесь двадцать пять лет назад, и даже для громадного облака Оорта четверти века достаточно, чтобы немного сместиться по оси. Совсем немного, неисчислимо малые доли градуса, но достаточно, чтобы положения местных небесных тел радикально изменились. Тогда Дженна прошла в чистой пустоте. А двадцать пять лет спустя я явно движусь к чему-то, что не является пустотой.

Если не большая комета, то что? Черная дыра? Обломок нейтронной звезды? Нет, не похоже, иначе мое путешествие уже закончилось бы. Какое-то особо плотное пылевое скопление, сгусток замерших газов, раскинувшийся на десятки миллионов километров? Вот это уже ближе к истине, и истина данная весьма неприятна. Ксанадцы, указывая путь к Столбу, сообщали, что дорога свободна в любой момент, надо лишь указать правильные координаты при старте. Значит, они имеют всеобъемлющее представление об облаке Оорта, и гарантируют, что марафонец ни во что не врежется во время своего сумасшедшего забега со скоростью света. Но что если они ошиблись? В конце концов, сколько раз мы пользовались этой дорогой? Четыре раза, считая мой забег. Из них два завершились неудачей. Почему? Не потому ли, что лучи второго и третьего номера натолкнулись на что-то?

Да, так вполне могло с ними случиться, равно как может сейчас произойти со мной. Впрочем, есть и другая альтернатива, еще забавней первой. Вместо лобового столкновения может произойти гравитационное искривление луча, когда притяжение неизвестной преграды может слегка отклонить мой поток красного света, так же, как отражатель Большевика отклоняет лучевую плеть. Едва-едва, но достаточно, чтобы со свистом пролететь мимо Столба и умчаться в космическую даль до самого края мира. Хороший получится полет, очень веселый, в одиночестве и пустоте до конца времен, и нельзя будет даже умереть. Повезло же Рыжей пройти тут без приключений!

Ну ладно, гадай не гадай, а сделать все равно ничего не сделаешь, остается все так же лететь вперед сломя голову. Что бы там ни было впереди, я встречусь с этим примерно через две недели, тогда и посмотрим. А пока надо себя чем-то занять, о чем-то думать. Лучше всего, еще раз перетрясти у себя в несуществующей голове все данные из архива Айзенберга. Понять, как именно от первых теоретических наработок мистер Донован перешел к практической реализации проекта Марафон. И как в центре всех этих странных дел оказалась его младшая дочь.

Расшифровка последней части Эха Ксанад обнадежила Пирпойнта и партнеров. Теперь затерянный на окраине системы Столб оказался внезапно достижим, причем в сравнительно короткой исторической перспективе. Ибо ксанадцы, не полагаясь на несовершенную космическую технику своих потенциальных братьев по разуму, предложили более простой способ попасть из пункта А в пункт Б. Ракетный корабль для данного путешествия не требовался. Вместо ракеты ксанадцы предложили землянам отправить своего человека на Столб напрямую, самым быстрым путем из всех возможных – в луче красного света.

Предложенная ими идея была, в принципе, понятна и достижима. Переписать человеческий разум в цифровой сигнал, и выстрелить им в космос. Именно так, в луче света, не нуждаясь ни в чем, кроме энергии, космический путешественник покроет чудовищную дистанцию и достигнет Столба примерно за год в целостности и сохранности. Там произведет обмен и вернется обратно в свое тело тем же путем. Это в принципе. А на практике, реализация такого путешествия оказалась архисложной задачей, решить которую удалось лишь необычайным напряжением лучших умов западного мира. В том числе и работавшего на Пирпойнта доктора Боддикера, участие которого в данном проекте становилось все более и более глубоким с каждым годом.

Вполне вероятно, именно будущий Фюрер Тартара первым осознал один весьма неприятный факт. Подготовить марафонца и выстрелить его в космос действительно реально. Но найти такого марафонца, вот это практически невыполнимая задача. Изложенные ксанадцами технологии трансформации человека в луч света выдвигали к потенциальному кандидату столь невероятно сложные и взаимоисключающие требования, что рождение такого человека естественным путем считалось абсолютно невозможным. Послать вместо марафонца искусственный интеллект тоже не было вариантом – инопланетная методика трансформации человека в лазерный выстрел небывалой точности требовала именно живого существа, отказываясь работать с машиной любого возможного типа. Никто не знал почему.

Однако Боддикер не подвел, и вскоре представил своим нанимателям работоспособную методику поиска потенциальных кандидатов. Марафонец по-прежнему не мог родиться сам по себе, но мог быть создан в ходе многолетних работ с потенциальными родителями. Поиск же самих родителей хотя и был невероятно сложен и дорог, но все же вполне реализуем, эту стадию уже можно было начинать. И теперь первоначальные расчеты обещали одного марафонца на миллиард человек, и при условии, что население Земли и ее колоний к тому моменту уже перевалило за тридцать миллиардов, Пирпойнт и его друзья вздохнули спокойно – теперь у них будет целый взвод марафонцев. Но проблемы на этом успехе не заканчивались, наоборот, расклад становился еще более напряженным.

Пока Боддикер и другие гениальные ученые бились над задачей выявления потенциальных родителей и их подготовки, в высших сферах решались вопросы более практического характера. Допустим, марафонец у них скоро будет, собрать пусковое устройство тоже вполне реально. А что дальше? Вероятность того, что ксанадцы просто решили поживиться знаниями доверчивого человечества, не предлагая взамен ничего стоящего, эта вероятность оценивалась всеми как весьма высокая. Также никуда не делся страх того, что марафонец вернется на Землю, неся в своей голове тщательно сконструированную мину ловушку, наподобие сверхмощного компьютерного вируса. И третий вариант, также не предвещающий ничего хорошего: ксанадцы просто готовятся к полномасштабному вторжению, и решили заранее раздобыть языка.

Но потенциальная угроза не смогла перекрыть потенциальную выгоду, и было принято решение продолжать проект, особенно после того, как Боддикер пообещал раздобыть первых марафонцев в ближайшем будущем. А чтобы хоть немного снизить риск, Пирпойнт и партнеры решили не выкладывать все козыри на стол зараз. Вместо того чтобы снабдить первого марафонца самыми актуальными сведениями, было принято решение пойти на управляемый регресс и упрощение материала. И теперь первый марафонец должен будет нести у себя в голове пускай и верные, но серьезно отредактированные и откровенно устаревшие сведения о Земле и ее обитателях. На календаре минула середина двадцать первого века, тогда как запас знаний марафонца обрывался финалом века двадцатого – последние пятьдесят лет развития технологий и вооружений земляне решили оставить при себе. Так, чтобы не раскрывать возможному противнику всех слабых и сильных сторон третьей планеты от солнца. А заодно чтобы сохранить задел для последующих торгов, если первый контакт будет признан удачным.

Лучшие умы принялись за составление торгового пакета, тогда как поисковая программа Боддикера начала тщательное просеивание астрономического массива личных данных в поисках родителей номера один. На околоземной станции Высокий Дом был возведен тренировочный центр для будущих марафонцев, где-то на Тритоне уже строилась пусковая установка, и в целом все уверенно двигалось в направлении первого запуска. А потом начались проблемы…

***

Я видела ее, отчетливо видела в те несколько секунд, что пронеслась мимо со скоростью света. Это не иллюзия, не галлюцинация, и не надвигающееся безумие от одиночества и пустоты, я действительно ее видела!

Источником гравитационного возмущения, обнаруженного мной еще месяц назад, этим источником не была черная дыра или громадное скопление замерзшего газа. Эта планета, целая планета, здесь, в самом сердце облака Оорта, никем ранее не виденная и необнаруженная. Ее существование множество раз предсказывалось, но всегда не там, где она на самом деле находиться, много дальше, чем думалось. Чуть больше шести световых месяцев, пять триллионов километров от Солнца. Я тут, по ходу дела, совершила астрономическое открытие, и даже Дженна не смогла бы меня обойти, она не видела это чудо!

Гравитация гравитацией, но без помощи извне я бы ее так и не нашла. Мне помогла буря, чудовищный по силе шторм, что охватил целое полушарие прекрасной незнакомки и изрядно подсветил ее молниями, вот так я ее и заметила. Молнии длиной десяток тысяч километров беззвучно рвали на части метановую атмосферу, дав мне возможность произвести самые приблизительные вычисления. Я нашла газовый гигант размером примерно с Уран, но чуть полегче. Видела тонкое кольцо в экваториальной плоскости. И еще мне повезло оказаться здесь во время прохождения спутника над видимым полушарием, так что как минимум одна луна размером с Меркурий у моей личной планеты есть. Вот и все, что удалось увидеть и осознать за несколько секунд, а затем открытая мною планета навсегда исчезла в пустоте. Я назову ее Ромашкой…

***

Полет продолжается, я преодолела уже больше половины дистанции, и где-то там маячит край бесконечного облака. Ромашка давно позади, и больше я не чувствую сколько-нибудь заметно крупных объектов рядом с собой. Среднее расстояние между кометными ядрами тут примерно такое же, как между Землей и Марсом, и дальше оно будет только возрастать. Наверное, это хорошо: с меня достаточно великих астрономических открытий, особенно если я никому не сумею рассказать о них.

Ромашка навсегда затерялась во мгле, а я все думаю, как на меня повлияла встреча с ней. Мне повезло не налететь на нее, но смогла ли эта неизвестная планета отклонить своим притяжением луч настолько, что я пройду мимо цели? Не знаю, не могу знать, но через пять месяцев узнаю точно. А сейчас остается только надеяться на навигационный гений ксанадцев, что когда-то уже провел Дженну этой дорогой. Интересно, боялась ли она так же, как я боюсь сейчас? Или, начав подозревать обо всех тех событиях, что предшествовали ее марафону, она впервые в жизни вздохнула спокойно во время своего долгого бега?

Как обычно, самые большие трудности начали сотрясать великий проект ближе к финалу. А казалось бы, все уже начинает налаживаться, и умники с учеными степенями обещают найти потенциальных родителей номер первого со дня на день, как среди участников совместного предприятия возникают определенные трения. Версию с враждебными намерениями ксанадцев все дружно отринули, и теперь между участниками концессии начал все сильнее вставать финансовый вопрос. Что именно марафонец принесет обратно на Землю взамен всех знаний человечества? Какие идеи и технологии из этого внеземного сокровища будет возможно эффективно использовать на данном этапе развития цивилизации? И, что самое главное, как именно уважаемые друзья и партнеры будут делить потенциальную прибыль?

Даже получив в свои руки архивы Айзенберга, я не могу с точностью сказать, кто первым сорвал с ладони белые перчатки и отхлестал ими обидчика по физиономии, после чего разногласия переросли в конфронтацию. Но как бы там ни было, в самом конце пятидесятых годов, незадолго до Первой Космической, между партнерами по проекту Марафон пробежала черная кошка размером с тираннозавра. Бывшие союзники в одну ночь превратились во врагов, а мелкие сошки метались меж них, отчаянно пытаясь угадать победителя. В США жаждали наложить свои руки на сокровища Телеграфного Столба кланы Донованов и Айзенбергов, а с другой стороны океана им противостояла семья Дизраэли, чья банковская организация восходила еще к временам Римской Империи.

Поначалу, враждующие стороны еще какое-то время пытались хоть как-то договориться, но после того как пусковая установка на Тритоне была взорвана террористами, время переговоров кончилось. Началась война: необъявленная, незаметная, без ярких действующих лиц и народных героев, но такая же кровавая и беспощадная, как и все войны за большие деньги. В лабораториях взрывались бомбы, по неизвестной причине терпели крушения космические корабли, погибали и пропадали без вести ученые и чиновники. Все для того, чтобы первым отправить своего марафонца к Телеграфному Столбу и не дать врагу опередить себя.