Отложенная казнь бесплатное чтение

Анна Велес
Отложенная казнь

Глава 1

1

Кирилл вышел из автомобиля, раздраженно хлопнул дверцей и мрачно осмотрелся. Серое утро, серые дома, все будто пропитано противной сыростью. На этом фоне желтая лента ограждения просто резала глаз.

Он надел тонкие резиновые перчатки, в которых руки леденели сразу, в любую погоду, в любое время года. Плотнее запахнув пальто, он двинулся вперед. Нехотя. Кирилл ненавидел «уличные убийства». Всегда чужие глаза, в воздухе висит эта отвратная смесь страха и жажды зрелищ. Смерть – это таинство, неприглядное, глухое, тоскливое. Ее нельзя выставлять напоказ. Но… Он осмотрелся. К счастью, сегодня зевак мало, да и ребята из оцепления отогнали этих жадных стервятников подальше.

Кирилл привычно ловко проскользнул под линией ограждения. Асфальт с выбоинами и мелкими лужами. Щербатый, сиротливый, жалкий. И труп… Сначала Кирилл почему-то обратил внимание на ногу жертвы. Тонкую, худую и стройную, в серых узких джинсах, в ботиночке на высоком каблучке. Какая-то слишком хрупкая. Как и вся фигурка. Сколько же этой девочке лет? Вся она такая же тоненькая, миниатюрная, будто куколка. В короткой курточке, в белом свитерке, теперь испачканном кровью.

Кирилл подошел совсем близко, присел рядом с телом. Голова девушки была повернута в другую сторону, и майору сейчас так не хотелось видеть пустые глаза, застывшие на худеньком девичьем личике. Пока достаточно этого изломанного, брошенного тела, смешной крохотной сумочки, разметавшихся по грязи волос, красивых, густых, темных, как мех горностая. Собранных в косу…

Внезапно он подумал, что тут что-то неверно. Ведь на самом деле косичек должно быть две. Такие богатые, свисающие почти до талии. Эти косички совсем не вязались с торжественно-серьезным выражением еще почти детского, но уже удивительно красивого лица. Аристократически тонкого, с четкими, точными линиями, идеально правильными чертами лица и потрясающе гладкой молочно-белой кожей. И с огромными, еще такими наивными синими глазищами в обрамлении черных длиннющих ресниц. Откуда только такая почти царская красота у простой деревенской девчонки…

Кирилл на миг зажмурился. Что сейчас было? Они в центре города, немалого, между прочим. При чем тут деревня, косички… Он все же чуть нагнулся вперед и посмотрел на лицо убитой. Обычное женское личико. Симпатичное, в чем-то тоже наивно-милое, с чуть крупноватым курносым носиком, почти незаметными скулами и округлыми щеками. Глаза девушки оказались ожидаемо пусты. В этих красивых зеленовато-карих глазах навсегда застыло выражение удивления и тоски. Да и девушка эта явно старше той…

Кирилл раздраженно нахмурился. Суточное дежурство не прошло даром. В голову лезет какой-то бред…

– С тобой все нормально? – озабоченно спросили его. Чья-то рука сочувственно легла на плечо.

– Да, Вань. – Он машинально кивнул. – Насколько может быть нормально в таких обстоятельствах. Когда все это произошло? Кто-нибудь что-то может сказать?

– Естественно, свидетелей нет, – с угрюмым сарказмом известил его напарник. – Ее нашли в шесть утра. Первый, кто вышел из подъезда. Какой-то очередной любитель здорового образа жизни и активных ранних прогулок. Увидел, узнал, позвонил нам.

– Узнал, – акцентировал Кирилл. – Она местная?

– Да вот прямо тут и живет. – Иван указал на облезлую и расписанную неумелым подростковым граффити дверь подъезда. – Буквально пять шагов до дома не дошла…

– Как и в трех остальных случаях, – сухо напомнил ему друг. – Без экспертов видно, почерк тот же.

Он указал на кровь на груди и животе девушки.

– Четыре ножевых, – подтвердил напарник. – Похоже. Скорее всего, наш четвертый случай за год. Четвертый возможный глухарь.

– Глухая серия, – болезненно поморщился Кирилл. – А порез на щеке есть?

Иван молча нагнулся и чуть повернул голову мертвой девушки. Кирилл снова присел возле трупа, посмотрел… На миг все снова изменилось. Вместо лица убитой мелькнуло то, другое, молодое, серьезное, живое…

– Что-то с тобой точно сегодня не так, – констатировал его друг.

– Если буду хоть изредка спать, все наладится. – По тону майора легко можно было догадаться, что выспаться ему не светит. Впереди целый рабочий день. Тяжелый. Теперь это очевидно.

И он снова перевел взгляд на убитую. Ее левая щека была исполосована ножом. Точнее, неизвестный серийный убийца вырезал на коже уже знакомый полицейским знак «S».

– Вот ненавижу это! – раздался рядом третий голос – к ним присоединился эксперт. – Все эти зверские выходки. И эти их маньячные идеи. Что это такое?

Серега указывал на щеку девушки.

– Зорро он, что ли, недоделанный? – с досадой возмущался эксперт. – Или это его личная подпись?

Кирилл задумчиво мотнул головой.

– Боюсь, тут что-то глубже, – заявил он. – Глубже и древнее…

Это последнее слово влезло в голову само. И… вызвало какое-то странное ощущение. Преддверие воспоминания, некое предчувствие. Мерзкое и беспокойное.

Кирилл резко выпрямился. Что за черт? Пора к психологу? Что с ним творится сегодня? Это же далеко не первое суточное дежурство. Не первый выезд на труп. Даже конкретно в этом деле. Почему именно сейчас в голову лезет всякая муть?

– Ты, похоже, заболеваешь, – со знанием дела решил Иван, глядя на друга с беспокойством.

Кирилл просто кивнул.

– А где тот любитель ранних походов? – поинтересовался он. – Ты с ним уже говорил?

– Нет. – Друг тяжело вздохнул. – Но сейчас пойду. Похоже, сегодня лучше я. А ты давай, соберись…

И он, бросив на майора последний обеспокоенно-подозрительный взгляд, отправился к подъезду, где стоял молодой человек в спортивном костюме в компании полицейского в форме.

Кирилл посмотрел на Серегу.

– Мы хоть знаем, кто она? – спросил он.

– Сейчас. – Эксперт привычно ловко подобрал женскую сумочку, вскрыл ее и стал осматривать.

Кирилл почти ненавидел себя сейчас, но… Он снова посмотрел на лицо жертвы. Нет, вроде все нормально. Она не похожа на ту девочку. Точно старше, цвет волос другой, лицо не как у…

– Леони, – вслух произнес Кирилл.

– Лиана, – поправил его Серега, разглядывая паспорт жертвы. – Ну ты даешь! Откуда узнал? У вас теперь фишка такая? Угадываете имена трупов?

– Типа того, – буркнул майор.

Но имя Леони просто билось у него в голове тревожным колоколом. И с каждым ударом Кирилл чувствовал себя все хуже.

– Ей двадцать два года, – между тем спокойно продолжал эксперт. – Прописана в этом доме. Тут еще у нее проездной и электронный ключ… Наверное, с работы. И какие-то документы… типа бухгалтерия или что-то похожее. Кир, надо бы ее в морг. Время смерти установить и так далее…

Майор кивнул, не глядя. Ему надо было избавиться от звучащего в голове имени, от странного гнетущего беспокойства и от какой-то пугающе тяжелой грусти, которую он испытывал, без конца повторяя про себя: «Леони»…

2

Это случалось всегда. Неизбежно. Каждый раз, когда он видел своего врага, начинал испытывать боль. Он знал, что это чувство фантомно, но боль приходила всегда. Вспыхивала резко, охватывала целиком, поглощала, мешала дышать. А вместе с ней возвращался страх смерти, с которым он ничего не мог поделать. Этот страх унижал, и за это он ненавидел себя больше, чем своего врага.

А ведь он пришел сюда, чтобы просто удостовериться в торжестве своей правоты. Это должен быть очередной день его новой победы. Однако… Радости и удовлетворения больше не было. Только боль, разливающаяся жаром по животу, стремящаяся ввысь, к сердцу. Как тогда. В тот день, который его враг еще не помнит.

Боль заставляла прижиматься спиной к холодной и грязной стене. А он не выносил грязи. Любая грязь ассоциировалась у него с ощущением собственной крови, липкой и вонючей, засыхающей коркой на коже. И это все благодаря ему, человеку, который сейчас осматривал труп очередной убитой грязной девки.

Он многое бы отдал за то, чтобы убить этого человека. Сейчас, пока еще не поздно. Убить хотя бы раз. Но… Не так. Не исподтишка. Это должна быть казнь. Судилище перед богом и людьми. За его мерзость и грех. Должен разгореться огонь очищения. И когда-нибудь этот огонь поглотит его врага.

В этот раз он найдет способ это сделать. Он доведет свое служение до конца и тогда будет свободен. А пока ему придется еще немного потерпеть.

Он, преодолевая новый приступ, скручивающий внутренности, вызывающий тошноту, вперился глазами в фигуру, застывшую у трупа. Он хотел рассмотреть врага, понять, каким он стал здесь и сейчас. Это тоже было неправильно и зря, это заставляло страдать. Вот так, каждый раз, в деталях изучать ненавистное лицо, сейчас отчужденно-скорбное, усталое. Смотреть на его фигуру, как всегда высокую, подтянутую. Фигуру воина. Хотя какой он воин? Просто деревенский увалень, умеющий держать меч. Отрепье, чуть лучше тех, с кем он водится. Но… может быть, это его собственное очищение, его страдания, испытание. И он… он снова выживет…

Боль становилась невыносимой. Он осторожно стал отступать дальше, все еще не сводя взгляда с лица своего врага. И когда уже собирался отвернуться… Он не мог услышать так далеко, но… он прочел по губам и вздрогнул. Он почувствовал страх, омерзение, ярость и темное жуткое чувство, поднимающееся откуда-то из самых глубин. Как и всегда при упоминании этого имени. Леони…

Надо бежать. Сейчас это необходимо. Быстрее прочь. Пока еще есть силы, туда, в свою спасительную темноту и тепло кабинета. Туда, где есть лекарство. Временное спасение от всего этого. От боли, памяти, бессилия, от этого имени. Леони… Один укол, несколько минут блаженства и темнота. А потом он будет думать, как все это преодолеть.

3

Она помнила день своего посвящения. Лето, холм над озером. Помнила это пьянящее ощущение, когда впервые встала в центр круга. Когда в ней играла сила. Тогда Май подняла руки, и сотни бабочек сорвались вслед за ней с цветков. Она устремила свою энергию ввысь, к солнцу, и легкий ветерок завился между ее запястьями. Она была счастлива. Мир вокруг нее прекрасен, и он принадлежит ей.

Май достаточно было легко оттолкнуться от земли, и она бы взлетела – от этого переполняющего ее восторга, пьянящего всесилия, полной свободы и безграничного счастья. Тогда она умела летать. А сейчас…

Май неслась по замерзшему молчаливому лесу. Ноги в легких туфлях заледенели, и неумолимый холод поднимался к сердцу. Май бежала вперед, задыхаясь от страха. Если она не успеет… Ее волосы спутались, лезли в глаза, задевали за мелкие ветки. Она даже не чувствовала боли, когда лес брал с нее свою жертву, выдирая пряди с корнем. Май не видела тропинок, знакомых с детства, она бежала напрямик, на автомате, перепрыгивая через упавшие стволы, яростно раздирая кусты. Исцарапанная, грязная, в порванной одежде.

Май не слышала хруста веток под шагами Мона, его окрики и ругательства. Еще немного, вперед-вперед… успеть! Даже ценой своей жизни!

Наконец она вырвалась на поляну. Тут еще были заметны следы жидкого снега, острого, как осколки стекла, такого редкого для ее родных мест. Следы снега и крови. Ее запах ударил в нос, превращая страх в панику. Май свернула туда, куда уходила кровавая полоса. Она сама не замечала, как уже тихо плачет от отчаяния. Когда увидела его тело за очередными кустами, будто прорвало плотину, и она зарыдала в голос.

Май буквально подлетела к распростертому на земле мужчине, упала рядом с ним на колени, отчаянно расцарапав израненные и замерзшие ноги. Девушка тянула его вверх, поднимала, чтобы перевернуть слишком тяжелое тело на спину. Он упрямо не поддавался. Так же упрямо, как он полз сюда…

– Карл! – Его имя вырвалось из горла вместе с рыданиями. – Как же так… Карл!

Девушка сквозь слезы осматривала тело. Рана. Одна глубокая, на правом боку… И море крови… Май приложила свои закоченевшие ладони к этому месту и призвала свою силу. Ту самую силу, что могла подкинуть девушку в воздух, что рождала ветер, а когда надо, даже огонь… Но сейчас ладони лишь чуть потеплели. А этого так мало…

– Карл, – жалобно звала она. – Карл, милый… Открой глаза! Не уходи, Карл!

Но мужчина ее не слышал. Она даже боялась проверить, дышит ли он вообще. Он должен дышать, должен жить, даже если сейчас она вложит в него свою собственную душу и жизнь. Май снова попыталась призвать силу, но отчаяние и страх не давали мыслить, сосредоточиться, творить. Магия делается на холодный рассудок…

Май просто встряхнула мужчину за плечи, насколько хватило ее человеческих слабых сил.

– Карл! – Ее крик сорвался на верхней ноте. – Карл! Ты не бросишь меня! Карл, открой глаза!

Но он не открыл их. Просто лежал безвольно и… мертво…

Май резко села на кровати, распахнув глаза. Щеки были мокрыми от слез, в горле еще саднило от рыданий. Мон стоял рядом. Угрюмый и усталый.

– Опять? – обреченно спросил он.

Она кивнула, вытирая лицо.

– Когда? – поинтересовался он.

– Там, – глухо выдавила девушка и откашлялась, потому что горло будто зажали тисками. – В первый раз. Лес у Экса.

– Но тогда же все обошлось, – скупо улыбнувшись, заметил Мон. – Ему всегда везло, помнишь?

Она тоже заставила себя изобразить подобие улыбки.

– Хватит, – тихо, но твердо произнес друг. – Ты все же ведьма. Иди и выпей какую-то из твоих отрав. Иначе у тебя не будет сил спасти гада в этот раз. Свари пойло от памяти.

Май не стала спорить, спустила ноги с кровати.

– Ты не так уж сильно его не любишь, как хочешь показать, – напомнила она, потому что Мон от нее этого ждал.

– К сожалению, – наигранно сердито проворчал он. – Иначе бы не тратил столько времени на его поиск. Иди за отравой! А я его найду…

4

Выспаться. Это стало чем-то большим, чем даже мечта. С того момента, как Кирилл впервые вспомнил лицо Леони, все пошло наперекосяк. Дело об убийствах за эти дни не сдвинулось ни на дюйм, слишком странное дело. Не было улик. Убийца не оставлял следов. Не было версий. Кроме самой простой – что в их городе орудует псих. Не было ничего, что связывало бы жертв между собой. Имелось четыре трупа, одинаковый почерк и этот непонятный вырезанный знак на щеках убитых женщин.

Эта буква действовала на Кирилла не меньше, чем его галлюцинации, которые за пять дней стали нормой. Майор пребывал в полной уверенности, что знает смысл послания. Но не помнит. Хотя это предчувствие воспоминания мгновенно начинало раздражать, заставляло волноваться, и… приводило к диким приступам головной боли.

А ведь раньше такого никогда не было. У Кирилла ни разу в жизни не болела голова. До этого… До Леони. А сейчас… Он привык к Леони. Почти. Привык видеть ее лицо, косы. Ее старинный наряд не казался Кириллу странным. Просто Леони была такой. Когда-то в прошлом. Вот только век майор бы точно не определил. Больше его смущало то, что каждый раз девушка, вернее, еще девочка, склонялась над ним, начинала произносить какие-то слова. И Кирилл знал, что она говорит не по-русски, хотя прекрасно понимал ее речь. А еще – он точно был уверен, что этот голос принадлежит не Леони. Голос был старше этой девочки, увереннее и злее. И Кирилл почти любил этот голос… А все вместе полностью выбивало его из колеи.

Как и сны. Они приходили каждую ночь. Их сюжет был однообразен. Каждую ночь Кирилла убивали. Или хотя бы пытались это сделать.

Темная комната, голые каменные стены. Пара чадящих светильников. Грязь и шуршание крыс по углам. Люди, лежащие на каких-то койках. Сам Кирилл сидит на табурете возле одного из них. Первое, что он ощущает, – дикую нечеловеческую усталость. Потом запах. Вернее, смрад. Человеческой грязи, разлагающейся плоти и обгорелого мяса.

Кирилл одет в рубаху, которая когда-то была белой и чистой. Сейчас она заляпана кровью и смердит, как и все вокруг. Он обмывает руки в глиняном сосуде, похожем на что-то среднее между котлом и миской. Вода там тоже, наверное, когда-то была чистой. Сейчас она густо-розовая от чужой крови. Кирилл мочит в этом жутком растворе кусок тряпицы, серый, со следами чего-то желтовато-коричневого. А рядом с ним на огне греется металлический штырь.

Кирилл помнит свои мысли: сейчас надо прижечь бубоны на теле мальчика. Да, ведь перед ним лежит мальчик лет одиннадцати. Ребенок уже не может плакать, а только тихо стонет. У него жар. Кирилл чувствует тепло даже с такого расстояния. Руки мальчика задраны, и под мышками они – верные следы бубонной чумы.

Кирилл осторожно обматывает руку еще одной тряпицей, собираясь взять раскаленный штырь… И только тут краем глаза замечает движение сбоку. Это уже не крыса… Принесли еще одного зараженного? Нет… Фигура, закутанная в черный плащ, подбирается к нему. В руках убийцы кинжал…

Или подворотня. Ночь. Весенняя, буйная… где-то рядом гремит карнавал. Они нападают сразу. Их трое. Шпаг нет, только все те же кинжалы, черные маски на лицах и плащи…

Лес. Зимний, холодный. Его родной лес. Он тысячи раз бывал на этой поляне. Теперь он тут и умрет. Его противники снова молчаливы и хорошо обучены. Но он не так прост. Двое из них ранены его мечом. Сам Кирилл чувствует боль в правом боку. Одной рукой он зажимает рану, другой держит оружие. Один из нападавших резко бросается вперед…

После таких снов он вскакивал в своей кровати, тяжело дыша, мучаясь от все той же жуткой боли. Будто кто-то сжимает его голову тисками или прокручивает кинжалы в ранах на висках. А потом… Уснуть снова не получалось. Мозг просто отказывался отключаться после таких приключений.

Сейчас Кирилл плелся домой. Чудом довел автомобиль до своего двора, припарковался. Не забыть закрыть дверцы и включить сигнализацию. Он вышел из машины, проделал все необходимые действия, чтобы защитить свое имущество, и на минуту просто замер. Подышать воздухом. Еще не морозным, а просто холодным и немного влажным. Такой бывает дома после уборки урожая. Когда туманы ползут от озера, в лесу становится тихо и только скрипят голые ветки…

Он стиснул зубы. Снова… Он ведь даже не мог понять, что это: галлюцинации или… воспоминания? Но как он может помнить девушку, чье лицо никогда в жизни не видел? А у Леони такое лицо, которое забыть почти невозможно. Или вот это! Как он может помнить места, где ни разу не был? Но он помнит…

Кирилл развернулся, собираясь пройти несколько шагов до подъезда. И тут перед ним практически ниоткуда нарисовалась фигура, закутанная во что-то черное. Он даже не удивился. Надо быть совсем идиотом, чтобы не понять, к чему снятся такие сны, да еще столько раз подряд. Кирилла пришли убивать. Снова. Он позволил себе улыбнуться, когда увидел знакомый кинжал. Тот самый! Тонкое лезвие, сантиметров в тридцать длиной, небольшая гарда и рукоять, совсем простая, покрытая бронзой с рисунком. Хотя… он же сейчас не видит кинжал целиком…

Человек в черном попытался ухватить Кирилла за грудки. Ага, сейчас! Майор резко дернулся в сторону и вынул из рукава свое оружие. Конечно, забирать домой табельный пистолет ему никто бы не позволил без весьма значимой причины. А сны и видения к таковым не относятся. Но и ходить по улицам ночью совсем безоружным Кирилл себе позволить не мог. Будем считать, это дань традиции: железный штырь, пусть и не раскаленный, как было в том первом сне.

Нападающий снова попытался ухватить Кирилла хотя бы за рукав и тут же резко ударил кинжалом. Майор не стал уворачиваться и постарался отбить удар своим прутом. Преступник тут же отскочил назад. Да у них прямо дуэль! Жаль, нет любимого клинка!.. Кирилл как-то забыл, что никогда в жизни не держал в руках меч.

Преступник снова начал атаковать. Он раскачивался из стороны в строну, при этом выбрасывая руку с оружием вперед. Каждый новый удар шел под другим углом. Кирилл не следил за этими увертками, он дал противнику подойти ближе, а потом просто от души съездил ему кулаком в челюсть. Нападающий вскрикнул от неожиданности.

Кирилл расслабился. Преступник отступил, у него есть некоторое пространство для маневра… Все же не хватило умения. Или воспоминаний. Когда противник в следующий раз провел серию ложных выпадов, Кирилл просто не успел отбить один из них прутом, и кинжал порезал щеку. Резкая боль и неприятное ощущение влаги, стекающей за ворот. Мерзкое ощущение. Майор махнул прутом, отгоняя преступника. Однако тот, вместо того чтобы отступить назад, сделал шаг вбок, и когда сам Кирилл по инерции сдвинулся вперед, преступник ударил полицейского кинжалом в левый бок.

Вот это уже серьезно. Сразу неприятно потемнело в глазах и напала слабость. Кирилл зажал рану рукой, прищурился: зрение почему-то начало его подводить. И майор вовремя собрался. Обрадованный удачным ударом, преступник подобрался совсем близко, кинжал мелькнул рядом, видимо, убийца целился в сердце, но… Кирилл резко ударил нападавшего по руке, быстро, пока еще есть силы, замахнулся и постарался хорошенько двинуть преступника в голову. Однако прут прошел по касательной.

Преступник все равно отступил, его рука, похоже, была сильно повреждена, он придерживал ее другой. А кинжал… Кирилл, сползая по борту своей машины, радовался, что оружие отлетело и теперь где-то под днищем. По лицу преступника текла струйка крови. Надо бы еще раз врезать… Но только прут, оказывается, такой тяжелый… И этот… Он так далеко…

А кто-то рядом хлопает дверями автомобиля… Кирилл нахмурился. Он все же забыл включить сигнализацию? И где вообще ключи… Так холодно… в машине было бы теплее… И этот… куда он делся? Надо еще раз ему врезать… Майор начал проваливаться в странное, почти блаженное состояние, где тепло и… никак… только вот почему-то очень болит бок…

Его замечательное ничто боролось с болью. Он сам так хотел остаться там, в этой мирной темноте, но очаг в левом боку все разгорался холодом и одновременно огнем. У пламени был цвет крови и чего-то еще такого… грязно-желтого с коричневым, как в той миске, в Париже во время чумы… Кирилл был слишком упрям, чтобы просто ждать, когда эта мерзость захватит его целиком, и устремился прочь.

Он полз, цепляясь локтями и упираясь коленями. Как тогда, в родном лесу по промерзшей земле. Полз и ждал. Тогда, в Эксе, он этого не знал. Но теперь… он ждал того голоса, что так часто слышал за последние дни. Голос ассоциировался с Леони, но не принадлежал ей. Возможно, в этот раз ему не повезет, и он умрет, но хотя бы перед смертью он должен увидеть настоящее лицо той, кому принадлежит голос.

А ведь Кирилл почти помнил это лицо. Вот сейчас, еще немного, и он сможет увидеть… если бы еще бок так не отвлекал. И холод… и эта слабость… но надо ползти, еще немного…

– Очнись! – прозвучал приказ.

Кирилл вздрогнул. Да! Она здесь. Только пока он никак не мог понять, где звучит ее голос: в его голове или там, в том мире, который он привык считать реальностью.

– Открой глаза, Карл!

Карл… Он всем телом, душой, сердцем откликнулся на это имя. Его имя. Она его позвала! Наверное, это все-таки там. В лесу. Она тогда звала его. И плакала. Кирилл не хотел видеть ее слез.

– Открой глаза! Ты можешь!

И тут его хорошенько встряхнули за плечи. Это движение толчком боли отозвалось в боку. Кирилл поморщился и с трудом разлепил глаза.

Ее волосы. Темнее, чем у Леони, красивого оттенка, какой бывает у коры сосен, непослушные, рассыпавшиеся по плечам. Ее лицо. Тоже худое, с чуть вздернутым острым подбородком, с широкими, почти кошачьими скулами. Ее вздернутый нос, блеклые веснушки. И ее глаза, яркие, ровно-серые, насмешливые. Нет, сейчас в ее взгляде напряжение и страх.

– Ты… – выдавил Кирилл и даже попытался улыбнуться.

Его накрыло волной облегчения. Будто он ждал ее не эти несколько дней, а всю жизнь. И вот она здесь. Она, ради которой вообще стоило проживать эту жизнь. Да и все предыдущие. Она, которую он надеялся увидеть, но не помнил еще пять минут назад. Май…

– А ты думал, в этот раз мы тебя бросим? – усмехнулась она. Только за показной насмешкой скрывалось все то же напряжение. – Держись. На этот раз на самом деле все не так плохо…

И он кивнул. Кирилл мало что понимал. Его благословенное ничто рухнуло куда-то вниз, а вот боль… Да, если бы не облегчение и совершенно непонятная неуместная радость от вида Май, он бы уже полностью утонул в этой боли и холоде. Но… Теперь все должно измениться. Он же знает… На самом деле это знал Карл, а вот Кирилл не понимал ничего. Но тоже чего-то ждал. Новой волны, теплой, густой, сметающей боль. Ярко-синей, чуть поблескивающей между ее пальцев. Волны силы Май… Эта сила сметала боль, оттесняла холод, неслась по жилам вместо его собственной крови. Он понимал, что так и должно быть, но понятия не имел, что это такое на самом деле и почему он решил, что источником этого является Май.

Май… Кирилл даже не стал удивляться, что это за странное имя и почему он его помнит, почему ждал ее и почти что звал. Он мог бы спросить, но сил почти не осталось. Он обязательно это сделает, когда проснется…

5

Нет, он даже не удивился. Он мог только улыбаться. Зло и насмешливо. Это же только игра. Из раза в раз покушение проваливалось. Но… Он так легко мог себе представить слезы и страдание на лице Май, суровость и тревогу Мона. Он даже мог вообразить, какая на ощупь у Карла кровь. Мерзкая, липкая, зловонная. Он хорошо знал, насколько она отвратительна. Как любая кровь. Как его собственная. Но… когда-то Карл заставил его узнать это, теперь пусть расплачивается за это. В очередной раз. Такой вот привет. Всем троим.

А дальше… Он с трудом сдержал желание брезгливо поморщиться. Она, эта поганая ведьма, снова осквернит Карла своей магией. Пусть так. Скоро их время придет, и у него будет на один повод больше, чтобы их покарать. Отдать их на суд людской и божий. Предать очищающему пламени. Это обязательно случится, так что пусть пока Карл еще поживет. Ведь он хотел верить, что это будет их последний раз.

Он все же позволил себе улыбнуться, но тут же снова стал серьезен. Ему необходимо пережить еще одно испытание. Перед ним сидел тот, кого он отправил против Карла. И это один из лучших воинов того времени? С перебитой рукой и залитым кровью лицом. Также воняющий этой липкой дрянью.

И теперь еще нужно дотрагиваться до этого смердящего неудачника. А он ненавидел касаться людей. Но еще будет возможность отомстить и за это.

– Все не так страшно, – произнес он, осматривая поврежденную руку своего посланника. – Перелома нет. Сильный ушиб мягких тканей, возможно, трещина в кости. Можете сжать кулак?

Сидящий перед ним жалкий неудачник тут же выполнил команду.

– Я наложу фиксирующую повязку, – деловито предложил он.

– Я смог бы еще держать оружие, – хрипло и почти жалко произнес его пациент. – Но… Учитель! Мой клинок остался там!

Естественно. Он снова с трудом подавил презрительную улыбку. Это просто железка. Никому не интересная. Хотя… пусть этот тупой, вонючий и потный кусок мяса верит, что это клинок правосудия.

– Ничего, – покровительственным тоном произнес он и даже заставил себя похлопать человека по плечу. – Я верю, что вы сможете его вернуть.

Жалко и смешно смотреть, как этот больной идиот расцветает от его слов. Он послушен и верит всему. Еще одна хорошо отмеренная доза препарата, и этот горе-посланник пойдет ради него на что угодно…

Глава 2

1

Наконец-то это все закончилось. Неделя кошмаров и нервотрепки. Она ведь уже почти поверила, что в этот раз они не смогут найти Карла в мире, который вдруг так изменился. Но им снова повезло. Они успели.

Май забралась в свою постель, свернулась калачиком и закрыла глаза, уже зная, что она увидит.

Тот же родной лес под Эксом. Она по-прежнему стоит на коленях рядом с телом Карла, и он все еще не открывает глаза. Сила не приходит, только все то же чуть заметное тепло в ладонях. Она его теряет. Из глаз потоком текут слезы, в горле застрял спазм. Она ничего не может сделать…

Наконец Мон продрался сквозь кусты, бурча под нос ругательства, за которые его отец всыпал бы сыну плеткой. Друг опускается рядом с ней на корточки, устало и отрешенно смотрит на Карла.

– Он тебе так нужен? – спрашивает Мон с деланым безразличием.

– Больше, чем я думала, – хрипло признается Май. – А я не могу…

В следующий момент Мон от души влепляет ей пощечину. Щеку обжигает болью, от незаслуженной обиды у нее мгновенно высыхают слезы и начинает пробуждаться злость.

Мон, будто и не замечая этого, принимается ножом срезать с Карла остатки окровавленного плаща.

– Еще и кольчуга, – ворчит он. – Одно название… Будто такое может помочь…

Кольчуга на самом деле была убогой, частично сплетенной, частично созданной из соединенных легких бляшек, которые можно пробить даже детскими игрушечными ножичками.

– Видишь? – сердито говорит друг, указывая на Карла. – Он еще дышит! Его сердце бьется. Нет повода для слез…

Она уже сама видит и благодарна Мону за оплеуху. Злость всегда способна вызвать силу. Май чувствует привычное синее сияние, разлитое в ладонях.

– Работай, – равнодушно бросает друг, отходя в сторону…

Он пришел в себя в белой пустой комнате. Тут и полицейским быть не надо, чтобы сообразить – больничная палата. Похоже, за окном еще ночь – в комнате темно. Кирилл прислушался к своим ощущениям. Он жив, что уже очевидно, но не здоров. Хотя пронизывающей боли в боку больше не было, как и холода. Но какое-то неприятное ощущение в том месте, куда его ударили ножом, осталось, как и слабость. Зато наконец-то выспался. Без сновидений.

Кирилл постарался осмотреть свои временные владения. Кровать, обычная, с пружинным матрасом и железным изголовьем, где прутья выкрашены в грязно-белый цвет. Тумбочка, убогая, незакрывающаяся, стул.

На этом стуле сейчас сидел человек. Мужчина. Высокий и массивный. Одет в белый халат, который ему явно мал. Вообще вся его фигура смотрелась как-то нескладно. Да еще это по-детски недовольное выражение лица и насупленные брови. Копна волос, черных, густых, вьющихся, выглядела так, будто ее расчесывали пальцами. Мужчина, казалось, был полностью сосредоточен на экране своего смартфона.

Сначала Кириллу показалось, что они не знакомы, но… Его «медбрат» засунул пятерню в волосы. Не поправил челку, а вцепился пальцами в свои кудри и взлохматил их, хотя они и так торчали в разные стороны без его помощи.

Кирилл, вернее, Карл, сразу вспомнил этот жест. Тогда он пришел в себя где-то в темноте, под каменным сводом. В пещере, в паре лиг от Экса. Он был укрыт шкурами, недавно выделанными, а потому еще не утратившими запах животных. В нескольких шагах от него горел огонь. У костра сидели Май, зябко кутающаяся в плащ с меховой подпушкой, и тот же мужчина, только на несколько лет моложе, тогда еще юноша, но такой же большой и нескладный.

– Зря мы не убили его, – сказал этот человек с сожалением.

– За что? – удивилась Май. – За то, что он не смог ничего сделать, потому что ни о чем не знал?

– Можно подумать, сделал бы, если б знал, – заспорил юноша.

– Кажется, ты забыл, – с упреком осадила его девушка. – Когда знал, то он ее спас.

Ее собеседник тоскливо вздохнул.

– Ладно, – признал он свое поражение. – Но по-моему, тебе просто нравится его смазливая мордашка.

– И это тоже, – весело усмехнулась Май.

Кирилл улыбнулся. Ему всегда становилось тепло от мысли, что его мордашка еще нравится Май… Пусть он вспомнил ее только несколько часов назад…

– Ты еще долго собираешься притворяться спящим? – осведомился у него псевдосанитар, не поднимая глаз от игры.

– Пока не пойму, являешься ли ты для меня угрозой, – иронично отозвался Кирилл. – Ведь тогда ты хотел меня убить. В лесу, дома…

– Карле! – Вот теперь мужчина отвлекся, чтобы неуклюже потянуться, но, правда, быстро передумал, сообразив, что халат может лопнуть по швам. – Ты всегда такой забавный, когда возвращаешься. Знаешь, сколько уже раз ты напоминал мне об этом?

Карле… Это не было издевкой. Именно так его имя звучало изначально. И этот человек всегда предпочитал называть его так. Этот человек…

– Мон, – Кирилл произнес его имя вслух. – А сколько раз я спрашивал тебя, почему ты этого хотел тогда?

– Ну… – его собеседник сделал вид, что задумался. – Пару раз спрашивал.

– И что ты обычно мне отвечаешь? – тут же уточнил Карл.

– Все это началось из-за тебя, – уже совершенно серьезно отозвался Мон. – Из-за того, что Леони выбрала тебя. Пусть ты ничего не знал обо всем этом. Но… Ведь ты даже ее не помнишь.

– Помню, – признался Карл, легко вызывая в памяти личико той девочки. – На этот раз помню. Ее лицо, две косички, шаль на плечах и яркую зеленую кофту.

Мон отбросил смартфон, помолчал и склонил голову набок.

– Что-то новое, Карле, – заявил он. – И это интересно.

– Нет, Мон, и даже не забавно. – Карл покачал головой. – Мне это кажется логичным. Но вот непонятно, почему я так прекрасно помню ее лицо, волосы, вроде бы даже фигуру, но не испытываю в этих воспоминаниях никаких эмоций. Май… ее я просто ждал. Ты… вызываешь у меня смешанные чувства: желание врезать тебе или пригласить напиться. Почему я ничего не испытываю к Леони?

– Напиться – это здорово, Карле, – оценил Мон и вдруг улыбнулся, искренне: широко и непривычно задорно. Карл подумал, что вряд ли помнит такое, но его собеседник тут же снова стал замкнутым и серьезным. – Только пока не выйдет… А Леони… Чему удивляться, Карле? Как ты можешь испытывать к ней хоть что-то, если чувств у тебя к ней никогда не было? Пусть она и была самой красивой девочкой в Эксе, но… Когда ты впервые увидел Май, все было решено.

Он скорбно помолчал.

– К сожалению, тебя правда не в чем винить, – признал Мон. – Просто… Леони любила тебя. А я любил ее. Ты… с тобой и так все понятно.

– Мон. – Сейчас Кириллу, а может, и Карлу, было не до чужих трагедий. – Я помню очень мало. Скажи мне только, когда это было?

– В 1435 году, – послушно отозвался его собеседник. – Ты всегда слишком привязан к деталям. Место, время…

Кирилл собрался задать следующий вопрос, но Мон только отрицательно покачал головой.

– На сегодня хватит, – мужчина встал со своего стула. – Я вообще-то хочу спать. А врачи уверяли, что тебе нужен отдых. Не хватайся за мелочи, Карле. Не поможет. Все придет, когда будет нужно. Спи!

Мон просто приложил палец ко лбу Кирилла, и тот тут же почувствовал, что просто физически не в состоянии держать глаза открытыми. А ведь он даже не спросил… Но он уже спал.

2

Когда он очнулся в следующий раз, палата была залита дневным светом. Мона, естественно, не было. Зато тут суетилась молоденькая и в принципе симпатичная медсестра, для которой раненый преступником майор полиции был героем. Себя он героем не считал. Даже не знал теперь, кем является на данный момент. Но похоже, все-таки Карлом. Теперь уже окончательно. И с этим надо было смириться.

Аккуратно выставив сестричку, он постарался разобраться со своей памятью и хоть как-то ее подтолкнуть. Все же он полицейский или был им долгое время. Карл увидел на тумбочке свой смартфон, потянулся за ним. Движение почти не доставляло боли. Интересно, это результат действия обезболивающих или все же магия Май? Он знал, что она обладает магией, и относился к этому спокойно. Почти спокойно…

Карл взял аппарат в руки. Кажется, он зарегистрирован в какой-то из социальных сетей. Войдя в свой аккаунт, посмотрел плей-лист. Почти ничего из этого его больше не интересовало. Разве что… Даже удивительно, что здесь есть такой трек… Карл нажал кнопку воспроизведения, и по палате разнеслись первые аккорды «Марсельезы» в исполнении Пиаф.

Вообще он не любил эту мелодию. Скорее наоборот, она напоминала ему о пережитом страхе и злости. Но он и поставил ее, чтобы вспомнить Париж, но уже не чуму, а революцию, в которой для него не было ничего великого.

Карл будто снова увидел толпу, пьяную от свободы и явно чего-то горячительного. Вооруженные чем попало, с пустыми глазами. Просто свора. Карл бежал от них, таща за руку Май. По кривым грязным улицам и ужасающе воняющим переулкам. Спрятаться, затаиться. Хоть где-то, хоть на пару минут…

Май тогда дрожала от страха и отвращения. Она ничего не могла сделать против них. Никакая магия не способна остановить обезумевшую человеческую свору. Карл затащил ее в развалины какого-то дома, заставил пригнуться, затаиться в углу за кучей мусора и прижал к себе, надеясь унять ее дрожь. За ними ввалился Мон, как всегда насупленный, злой, с украденным где-то топором в руках и разбитой губой. В его глазах горела решимость убивать. Не этих обезумевших простолюдинов, а того, кто натравил толпу на них троих. Того, кто стоял за всем этим.

Карл нахмурился. Кажется, он вспомнил главное. Человек, стоящий всегда в тени. Тот, кого они убивают раз за разом. Тот, кто присутствует здесь и сейчас. Кто стоит за вчерашним нападением на Карла и убивает тех женщин. Тот, кого Карл ненавидит. Сильно, давно, кровно…

Дверь резко открылась, впуская в палату четверых посетителей. Серега, эксперт из отдела, с кем Карл, еще будучи Кириллом, ездил на место обнаружения трупа девушки, у которой было лицо Леони. Также его навестить пришли Славка и Макс, оперативники, с которыми Кирилл служил уже более пяти лет. И даже их непосредственный начальник Павел Семенович. Они радостно улыбались, старались подбодрить… Карл кивал, тоже улыбался и мучился вопросом, как снова, хоть на время, стать Кириллом.

– Ну ты счастливчик! – сказал ему Славка, известный на все управление любитель женского пола. – У тебя тут такие девочки…

– У меня тут рана в боку, – иронично напомнил ему Карл.

– Но ведь не в паху! – усмехнулся Макс. – И кровать вполне ничего. Но если серьезно, ты реально счастливчик. Между прочим, у тебя был очень жирный шанс до больнички не дожить.

– Почему? – искренне удивился раненый. – Колотое ранение в брюшную полость слева. Даже если задеты желудок или селезенка, у меня было около шести часов, чтобы получить медицинскую помощь. А смартфон с собой.

На лицах коллег появилось неприкрытое удивление, начальник нахмурился. Карл понял, что где-то совершил ошибку.

– Ну, – озадаченно выдал Серега. – Каким-то чудом жизненно важные органы оказались не задеты. Причем реально чудом… Врачи так сказали… Только вот интересно, откуда ты все это знаешь? Про желудок и селезенку?

Как же ему не знать! Он в том же Париже был чумным доктором и имел возможность вскрывать трупы. Пусть и тайно… Только вот Кирилл о таком, похоже, не подозревал.

– Это все можно нагуглить, – нашелся Карл.

– Это правильно, – закивал Макс с облегчением. – А то было бы, как в прошлый раз! Когда тебе в перестрелке плечо задело, ты нас спрашивал, есть ли там какие-то важные органы.

Да, это было три года назад в жизни Кирилла. По сути, все равно в жизни Карла. Только теперь эти воспоминания казались блеклыми и чужими. А их так необходимо вернуть…

– Ладно, – вдруг заговорил Павел Семенович. – Меня немного удивляет другое везение. На месте оказалась «Скорая помощь», причем частная. Они даже поработали бесплатно.

И шеф посмотрел на майора так выразительно, будто передавал ему слово.

– Вот тут мне реально повезло, – не растерялся Карл, выдав эту фразу с максимальной иронией. – Обычную приходится ждать, а тут частная и сразу на месте! Кстати, а что это была за «Скорая»?

Казалось, начальник им доволен. Но полковник даже не подозревал, насколько Карлу нужен этот ответ. Ведь он так и не успел спросить Мона, где найти Май.

– Это мы узнали, – радостно сообщил Серега. – Клиника «Май-медика». Кажется, занимаются нетрадиционной медициной. И похоже, успешно, если у них есть своя «Скорая помощь».

– Возможно, выезжали к кому-то на дом лечить от запоя, – выдал Карл, вспомнив манеру Кирилла. – Травками. Самое то!

– Только выезжала как раз сама Майя, – вкрадчиво заметил Павел Семенович. – Как-то слишком для запойного клиента. И тебе успела оказать помощь в этой самой «Скорой» очень профессионально.

Майя… так она себя называла здесь. Карл тут же вспомнил синий огонь в ладонях Май. Ее сила всегда светилась синим, когда она лечила. И бордовым – когда убивала… Мысль о том, что она может убивать, почему-то Карла не смущала. А ведь Кирилл должен был уже на этом моменте подбирать ей статью в УК РФ.

– Видимо, клиника больше похожа на частный кабинет, – как можно беззаботнее пожал плечами майор. – Но точно могу сказать: на меня напала не она. Кстати, пока я тут валялся, вы хотя бы установили, кто? Я там его приложил немного. Должны быть следы. Возможно, даже ДНК.

– Ты, Кира, и тут отличился, – усмехнулся Макс. – Хоть представляешь, что ты получил в неравном бою у своего противника?

Макс тут же протянул ему смартфон, на экране которого был снимок с места нападения. Карл кивнул. Конечно, он прекрасно знает этот кинжал. Раз пять точно видел…

– Ну да, – уверенно заявил он. – Тонкое лезвие, обоюдоострое, сантиметров 25–30. Подделка, конечно.

Вряд ли кто-то хранит это оружие у себя все пятьсот с гаком лет… Хотя думать сейчас об этом несвоевременно. И упоминать вслух тем более.

– Да уж вряд ли в тебя придут тыкать настоящим антиквариатом, – саркастично заявил его начальник. – Ты сам-то подумай, что это за оружие!

Тут Карл понял, что его спрашивают о чем-то другом. Так… Что он там говорил? Длинное, обоюдоострое и тонкое лезвие…

– Убийства женщин, – выпалил он с искренним удовлетворением, и не только оттого, что пока вроде бы удачно играет чужую роль. Все, что касалось этих убийств, интересовало Карла не меньше, чем Кирилла. – Серия… А я-то ему зачем?

– Хороший вопрос! – подтвердил Славка. – Но это точно то же самое орудие преступления.

– Представляешь! – радовался Серега. – Ты ценой своей крови продвинул расследование вперед. Только, может, не стоило так гореть на работе?

Коллеги усмехнулись.

– Но все же я не понимаю логики преступника, – вернулся к своему вопросу Карл. – Четыре женщины и вдруг я. С чего?

– Именно ты всего два дня назад расписывал нам психологический портрет убийцы, – напомнил ему Павел Семенович. – Уверенно так. Ты логически доказывал, что интервалы между преступлениями достаточно велики.

– Это потому, что убийца четко выбирает жертв, – подхватил Карл, которому сейчас самому было важно восстановить цепочку рассуждений Кирилла. – Это не спонтанные нападения. Он знает о них все. Наверняка выслеживает каждую из женщин. Убивали-то их буквально под окнами домов, у самого подъезда. И это не случайность. Он вел их до дома… И что? Я это говорил.

– Ну а подумать еще? – осведомился начальник. – Почему бы преступнику не закончить цикл? Не понаблюдать, как найдут тело? Такой тип убийц как раз может возвращаться на места преступлений.

– О! – подхватил Макс. – А ведь ты, Кира, на последние два трупа и выезжал. Он тебя запомнил. И вот!

– Возможно. – Карлу совсем не понравилась мысль, что незнакомец, которого он пока не вспомнил, похоже, намного лучше владеет информацией. И о самом Карле в том числе. А Май? Мон? Но пока нужно было играть роль майора. Только бы побыстрее…

– А что там с ДНК все-таки? – напомнил он.

– Оно есть, – удовлетворенно изрек Серега. – И даже опознано.

Карл позволил себе удивленно поднять брови.

– Маньяк в нашей базе?

– Пара приводов за драки и дебош, – рассказывал Макс. – Все больше в начале августа. Наш герой бывший десантник. Контрактник. Несколько заходов по горячим точкам. Зовут Чистяков Николай Вадимович. 42 года.

– Стоп, – радоваться пока, по мнению Карла, было нечему. – Он разменял четыре десятка без кровавых похождений. А потом – раз! – и четыре убийства. С чего?

– Горячие точки, – значительно напомнил начальник. – Это удобное место для кровавых приключений без последствий.

– Да, – согласился Карл, стараясь не отвлекаться на собственные воспоминания, особенно о Второй мировой. – Но когда это было? Сколько лет назад? Что заставило его сорваться сейчас? И почему женщины? Вообще обычно у людей такого склада другой выбор жертв. Они привыкли к равным соперникам. Или считают себя санитарами леса.

Последние слова заставили его нахмуриться. Знак на щеках убитых женщин. Метка, клеймо, наказание… У Карла появилось уже знакомое раздражающее предчувствие воспоминания.

– Почему у кого-то едет крыша, когда нормальному человеку не понять, – обиженно заявил Макс. – Поймаем, спросим.

– А ловим? – скептически осведомился Карл.

– Вообще с момента идентификации его личности прошло всего несколько часов, – напомнил ему начальник генеральским тоном. – А в остальное время мы были сильно заняты переживаниями о твоем здоровье.

Карл намек понял. Это ему надо спешить, узнать, поймать… Кого-то в тени, которого он еще не вспомнил. И даже не понял, почему у него этого самого времени мало. Но все же интуитивно чувствовал эту гонку… Хотя теперь чего ломать голову? Человек из тени знает о нем. Может быть, уже ищет Май…

Он заметил выражение недоумения на лице Славика. Он что-то пропустил.

– Кир! – буквально гаркнул Макс.

– Ты чего кричишь? – удивился Карл.

– Да я тебя уже три раза зову! – возмутился коллега.

Карл нахмурился. Это была большая ошибка. За своими мыслями он совсем забывает быть Кириллом. Они могут почувствовать неладное. А эти люди ему нужны.

– Прости, – повинился он. – Я еще не в себе.

Если бы Макс знал, насколько правдивы его слова!

– Оно и понятно, – сочувственно подхватил Серега. – Ты давай, выкарабкивайся. А то Иван там один бегает по пропискам этого нашего десантника, без боевого прикрытия.

Иван – лучший друг Кирилла. Как ни странно, Карл испытывал к этому человеку чувство приязни, близости и доверия.

– Ага, – выдал он иронично. – Я-то думаю, что это он не с вами? Совсем загрустил о моем здоровье?

– Сильнее всех, – кивнул Павел Семенович. – Сказал: хоть кто-то должен за тебя отомстить. Но, скорее всего, не найдет он твоего обидчика. Обещал прийти вечером.

– Будет не мне сочувствовать, а ныть, что никого не нашел. – Карл помнил все привычки напарника Кирилла. – Он у нас еще тот меланхолик.

– Главное, чтобы ты с него пример не брал, – решил Славка. – Ладно. Мы поедем тоже искать следы маньяка. А ты давай лечись! И вот тебе для нервов.

Он аккуратно положил на край кровати пачку сигарет. Карл брезгливо поморщился. Он не переносил запаха табачного дыма.

– Я бросил, – чопорно сообщил он.

– Давно? – удивился за всех начальник.

– С неделю уже, – не соврал Карл. Он не курил с того дня, как вспомнил Леони.

– Теперь понятно, чего ты такой сердитый, – решил Серега, забирая пачку. – Это от никотиновой ломки. Но ты держись. Мы тебе и апельсинов принесли. Традиционно.

Карл кивнул. Апельсины он любил. Особенно запах апельсиновых цветов. Он помнил его так хорошо… Чем-то этот аромат ассоциировался с домом. С Эксом. С родным небом, горами и озером…

– Что-нибудь еще хочешь? – спросил Славик. – Можем вечером с Ванькой передать.

– Гранаты! – тут же выпалил Карл.

От одного воспоминания о вкусе любимых фруктов у него рот наполнялся слюной. Гранаты с горячим хлебом и молодым сыром…

В палате снова повисло недоуменное молчание.

– Вы чего? – Он понял, что опять сказал лишнее.

– Кир, ты же ненавидишь гранаты, – напомнил Макс.

– Ну да. – Карл изобразил кислую мину, надеясь исправить положение. – Но эта кислятина с кучей костей лучше, чем таблетки. Если уж мой желудок чудом не пострадал от удара извне, не надо пытаться заработать язву изнутри.

– Это ты к чему? – осведомился сбитый с толку Серега.

– У меня была большая потеря крови, – устало разъяснил ему раненый, которому окончательно надоело выкручиваться. – Понижено содержание железа. Его надо восполнить. Нужны продукты специальные. Или таблетки. Они в облатках, и эта оболочка плохо действует на слизистую желудка. Так и до язвы недалеко. Продукты лучше!

– Ладно, мучайся гранатами, – решил Славка. – Держись, мужик.

Они все по очереди пожали ему руку. Карл не мог дождаться, когда же они наконец уйдут. Ребята неплохие, во многом ему помогают, но… Ему прямо сейчас надо постараться узнать как можно больше. О себе, о человеке в тени. О том, с чего началось все это безумие.

3

Телефоны клиники «Май-медика» в Интернете нашлись всего за пару минут. Один из них обещал связь с некоей «приемной». То есть это место ближе всего к тому, где можно найти Май. А значит, и Мона.

На вызов ответил приятный молодой женский голос, официально радостный. Секретарь прилежно выдавала положенные фразы, но Карл решил ее перебить.

– Девушка, подождите, – решительно приказал он.

Она замолчала, кажется, удивленно.

– У меня к вам простая просьба, – продолжал он. – Просто передайте Мону, что он мне срочно нужен.

– Мон… – упоминание этого имени ввело даму в полный ступор. – Он никогда…

– Не общается ни с кем из пациентов, – Карл прекрасно знал характер этого человека. – И не надо. Просто скажите ему, звонил Карл.

– Но я не уверена… – начала растерянно девушка.

– Что он ответит? – следующая догадка звучала уже саркастично. – Я не прошу найти его и передать трубку. Просто донесите до него мое сообщение.

– Я не знаю, где он, – жалобно призналась секретарь.

– Зато я точно знаю, что у него есть смартфон, – парировал Карл. – Как и у всех. Если вы просто напишете ему сообщение, это сэкономит вам и мне время. А заодно спасет вас от его дурного настроения.

– Хорошо, – после паузы сдалась она.

Карл, не прощаясь, прервал вызов.

Мон появился в его палате через десять минут. В это время Карл изучал картинки из Яндекса. Точнее, фото Экс-ле-Бен.

– Глупая мысль, – как всегда мрачновато буркнул Мон, кинув взгляд на экран. – Тебе это не поможет. Там все изменилось.

Похоже, на этот раз злился он не из-за Карла, а именно из-за этих перемен.

– Вижу, – сухо заметил Карл, откладывая смартфон. – Кое-что осталось. Наша пещера, например.

То место, где его выхаживали после самого первого нападения, где в углу лежали вонючие шкуры, где он услышал разговор Мона и Май.

– Теперь она чистенькая и чужая, – не согласился Мон. – И туда водят туристов.

– Как и в монастырь, – теперь и Карл почему-то болезненно поморщился. Это место ему интуитивно не нравилось.

– Забудь, – коротко распорядился его собеседник. – Нашего дома просто больше нет.

Карл кивнул. Он это понимал, и ему было больно. Пусть об их Эксе он вспомнил только пару дней назад.

– Ты тут прописался, что ли? – сменил он тему.

– Я просто спал, – в тоне Мона появились надменные нотки. – Ты же не возомнил себе, что я буду твоим телохранителем?

– Моя мания величия еще не столь развита, – усмехнулся Карл.

– Надо же! – картинно удивился его товарищ. – У тебя вдруг появилось чувство юмора, Карле!

– Это самоирония, – поправил его Карл. Ему нравились эти перебранки.

– Тем интереснее. – Мон склонил голову набок, как делал всегда, слыша что-то новое. – Но пока еще интереснее узнать, зачем ты меня звал? И почему меня, а не Май?

– Пока у меня вопросы именно к тебе, – перешел Карл на деловой тон. – Кстати, больше не смей проделывать со мной свои фокусы. Твоя магия не так сильна, как у Май, но все же… Я даже не успел узнать у тебя номер телефона!

– Зачем? – философски изрек Мон. – Ты же все равно меня нашел.

– Да, причем легко, – согласился Карл. – А ты не думал, насколько легко это мог сделать и кто-то другой? И в этом случае нам всем хорошо бы быть рядом. Или хотя бы предупредить друг друга об опасности.

– Он не полезет к Май!

Это прозвучало с каким-то детским вызовом, будто Мон очень хотел бы верить, но…

– Ты говоришь, что я изменился, – напомнил Карл. – Почему ты думаешь, что он не изменится?

Мон упрямо поджал губы, потом рывком забрал его смартфон и вбил туда свой номер.

– Только не доставай меня по пустякам! – велел он. – И хватит уже трепа! Зачем ты меня позвал?

– Из-за Леони, – признался Карл. – Ты сам сказал, это странно, но сейчас первой я вспомнил именно ее.

– Да, – серьезно подтвердил его товарищ. – Ты вообще никогда ее не вспоминал. Я уже сказал тебе, что, по сути, тебе нечего было вспоминать.

– Я это запомнил с первого раза, – раздраженно заметил Карл. – Но сейчас мне важно знать… Я помню ее девчонкой. Ей всего-то лет одиннадцать–двенадцать. Но ты говорил, она меня любила. А ты ее… Она же ребенок!

– В тебе слишком много от этого поганого времени, – решил Мон. – Тогда тебе самому было всего шестнадцать. А Леони двенадцать, да. Но она уже могла…

Он замялся в смущении.

– Тогда взрослели раньше, – понял Карл.

– Типа того, – буркнул Мон.

– Но почему я могу вспомнить тебя в более старшем возрасте, могу вспомнить Май… любой. А Леони… – Он развел руками.

Его собеседник на миг отвернулся и ссутулился, будто его ударили.

– Ты и не вспомнишь, – нехотя признал он. – Леони никогда не исполнилось тринадцать. Она умерла.

– Черт! – Карл реально пожалел, что спросил. – Извини.

Мон посмотрел на него удивленно. Похоже, его поразила искренность Карла.

– Ее убили, – пояснил он раньше, чем его собеседник придумал, как спросить об этом тактично. – Ее, а также их с Май отца и мать. Сожгли на костре. А потом и моего отца… Он был палачом. Вслед за ними…

Карл прикрыл глаза. Почему-то ему было больно так, будто он потерял родных. Это была застарелая, привычная скорбь, которая накрыла его снова.

– Я не должен был тебя спрашивать, – нехотя признал он.

В палате повисло тяжелое молчание.

– Ты правда изменился, Карле, – заметил вдруг Мон непривычно спокойно. – Возможно, так и должно быть. А может, это все снова ни к чему не приведет. Но ты пытайся, спрашивай, делай хоть что-нибудь. Мне надоела наша бесконечная, разорванная на куски жизнь. Я хочу спокойно уйти за Леони, зная, что Май останется с тобой. Пусть ты ее не очень-то достоин…

Он хотел сказать что-то еще, но просто постоял несколько секунд, а потом вышел из палаты. Карл получил больше, чем хотел. Но от этого стало несравнимо хуже.

4

Он наблюдал за дверями больницы. Слишком много суеты из-за глупого деревенского мальчишки. Май давно его подлатала. Рана несерьезна. Но сколько шума! От этих людей, кто стережет здесь закон. Полиция… странный и малозначимый элемент в его деле. Они никогда не поймают его. Они ничтожны, как и сам Карл. Тем более что он в этот раз один из них.

Он пришел сюда не для того, чтобы снова видеть своего врага. Он пришел насладиться другим – его возвращением. Несмышленый щенок будет теперь мучиться от головных болей и снов. Будет бороться со своей памятью, капризно желая получить все и сразу, как всегда. Хоть немного можно насладиться его страданиями, пусть и на расстоянии.

О! Он усмехнулся. В двери отделения заходил Джако. К этому человеку он не испытывал ничего, кроме презрения. Жалкий, вечно обиженный на судьбу, по мелочи подлый. Но он даже может быть полезен, потому что ненавидит Карла так же сильно, как и он сам. Интересно, наступит ли тот день, когда Джако все же решится убить Карла? Это сразу решило бы столько проблем…

Он вздохнул. Ничего. Нужно только подождать. В этот раз все так идеально, удобно… Он найдет способ наказать своих врагов и избавиться от них навсегда. Предать их тела и души очищающему огню, как он всегда мечтал.

Он бросил последний взгляд на окна палаты Карла и побрел прочь. Шел и представлял себе их всех – избитых, сломанных, измученных, привязанных к позорным столбам. Представил пламя, рождающееся прямо из его ладоней и ползущее к эшафоту. И… вот уже огонь заполняет все, охватывает тела, рвет их, заставляет вопить от нестерпимой муки. Убивает и очищает. Да! Так и будет. Он найдет способ очистить их.

Он ускорил шаг. Так хотелось еще немного помечтать… Немного лекарства, блаженство и грезы. Всего одна ампула. В его кабинете. Надо поспешить…

5

Мон давно ушел, но тягостное впечатление осталось. Карл помнил эту скорбь. Именно она стала той силой, что превратила их жизнь в странный отрывочный бег. Сначала была боль. Та же пещера, где Май просто лежала на шкурах, отвернувшись к стене, отказываясь от еды, без сна. Мон, сгорбившийся у костра, иногда сердито вытирающий слезы драным грязным рукавом. И его собственная злость, порождаемая бессилием. А потом они просто стали мстить…

Тогда Карл видел свой дом в последний раз. И дом, и весь Экс – таким, каким он его запомнил. Дом, которого больше нет… Карл в это не верил. Пусть прошло время, изменились люди, а на улицах вместо серо-коричневых стен из простого известняка теперь стоят яркие и красивые здания. Но там их озеро. Их горы. И может быть, частичка их леса. Такое не умирает. Земля помнит. И камень. Так говорила Май.

Май… Он отчаянно скучал по ней. До головокружения. Так хотелось еще раз просто увидеть ее лицо, глаза, всегда смотрящие на мир с вызовом и легкой насмешкой. Ее запах совсем не изменился. Все тот же чудесный тонкий букет ароматов знакомых трав. Ее волосы, по-прежнему густые и непослушные… Май осталась собой, как и Мон. А Карл… Он понимал, что с каждым возвращением меняется. Но его преданность этим двоим неизменна. Как и любовь к дому, к Май…

Он заснул, вспоминая Прагу, их маленький дом у реки. Это был длинный и почти спокойный год. И тот вечер, когда они сидели у костра, жарили мясо, пили вино. Тот вечер, когда он впервые сказал ей о своих чувствах. И их первая ночь…

Карл проснулся около шести вечера, когда ему принесли скудный больничный ужин. Он совсем не был привередлив в еде. Им редко удавалось жить комфортно и есть вдоволь. Так что тут не до капризов.

В семь часов дверь палаты широко открылась, и на пороге появился он… Карл знал, что этого человека зовут Иван, и опасался его прихода. Они дружили с Кириллом еще с университета, уже более 15 лет. Такого не проведешь. Да… Карл умудрился раза три ошибиться при остальных, а уж тут…

Иван улыбался широко и как-то шкодливо. Он был высоким, плечистым, но удивительно худым – темно-каштановые волосы коротко острижены, кожа на вытянутом лице почему-то всегда смуглая, будто парень большую часть жизни провел на югах. И глаза – темные, как две оливки, какие всегда подавали за столом в доме отца. Большие, чуть вытянутой формы. В принципе, как и у самого Карла. Как и у их отца…

Узнавание было резким. Оно прокатилось волной, принеся облегчение и… нет, радость – слишком слабое слово. Тут были все эмоции, какие можно испытать, только когда встречаешь старого и верного друга. Карл улыбнулся в ответ, искренне и тепло.

– Что? Загораешь тут? – Иван устроился на стуле, где давеча сидел Мон. Карлу очень хотелось прямо сейчас об этом другу и сообщить, но…

– Это очень утомительное занятие, – вместо этого иронично заметил он. – А ты, говорят, сегодня искал того, кого вряд ли так легко поймать.

– Вообще нереально, – тут же подтвердил напарник, и на его лице появилось жалобное выражение. – По месту прописки не видели уже года два. Телефонов на него не зарегистрировано, банковских карт тоже. Друзей нет, родственников тем более. При такой паранойе не удивительно, что он серийный убийца.

– Все как я и говорил, – пожал Карл плечами. – Ты ноешь даже когда это положено делать мне.

– Это кому это ты такое говорил? – тут же с вызовом поинтересовался друг.

– Нашим, – весело пояснил его напарник. – Когда заходили с обязательным визитом.

– О да! – усмехнулся Иван. – Наслышан. По их мнению, тебя тут обкололи болеутоляющими до такого состояния, что у тебя крыша поехала. Так что они твоим сказкам обо мне просто не поверят.

– Чем же я их так поразил? – Вопрос был не праздным. Карл хотел знать, насколько сильно коллеги Кирилла отреагировали на его ошибки.

– Ну, то, что ты курить бросил, мелочь. – Друг еще пытался держать веселый тон, но было понятно, что ситуация его нервирует. – И твои вдруг открывшиеся познания в медицине? Но самым масштабным потрясением стали гранаты.

Карл позволил себе усмехнуться. Играть дальше он не собирался.

– Принес? – В его тоне слышались требовательные нотки.

Друг раскрыл пакет-майку, висящую на его запястье.

– Конечно, – сообщил он чуть ворчливо. – Ты, кстати, в курсе, сколько они здесь стоят?

Это «здесь» решило все… Карл принял у него первый крупный фрукт. Не такой красивый, с помятостями, и не ярко-красный, а розовый с чуть заметными крапинками на кожуре.

– То, что надо, – почти ликующе сообщил он и посмотрел на друга. – Ты всегда умел их выбирать. Там, дома. В нашей кладовой за кухней, куда мы ходили ловить пауков. Помнишь, Джако?

Друг, вернее, брат, замер на какой-то еле заметный миг. Потом он поднял голову от пакета, забыв про второй гранат. Сначала был взгляд – цепкий, даже немного злой. Потом его лицо разгладилось, будто по нему прошла волна облегчения. Улыбка стала широкой, даже ликующей.

– Карле, – произнес Джако, как и всегда растягивая звуки в имени брата. – Ты вернулся.

Он привстал, потянулся вперед. Они с Карлом неуклюже обнялись. Потом Джако прошел к двери и аккуратно повернул ключ в замке.

– Это может выглядеть странным, – заметил брат. – Там сестричка бойкая. Разволнуется.

– Но нам много времени и не надо, – отозвался Джако со странной беспечностью.

– Что-то ты в этот раз поздно, Карле, – продолжил он. – Я начал бояться, что ты вообще ничего не вспомнишь. Но теперь все в порядке.

– Не совсем, – честно признался Карл. – На самом деле я еще помню очень мало. Так, урывками. И пытаюсь все сложить воедино.

– Как всегда торопишься, – с еле заметным злорадством заметил Джако. – Но в этом ты весь. А первой, конечно, была Май? Ты всегда сначала вспоминаешь ее.

Карл уже хотел возразить, но почему-то промолчал. Что-то было не так.

– Это же она спасла тебя вчера ночью? – почти требовательно спросил брат. – Успела, значит.

– Как и всегда, – осторожно заметил Карл. Все это вызывало в нем беспокойство. – Май… она совсем не изменилась. Ты ее уже видел?

– Пока только издали. – Тон брата становился все более холодным, а взгляд… решительным и жестким. – Но теперь точно успею и повидаться, и поболтать вдоволь.

Он вытащил из заплечной кобуры свой табельный, снял оружие с предохранителя и направил пистолет на Карла.

Это был странный момент. Карл не испугался. Скорее он был разочарован или обижен. Боли предательства еще не было. Все же он вспомнил брата буквально пять минут назад. Но… Ведь он доверял ему. Всегда. Когда был Кириллом и когда – Карлом. И он, и Май, и Мон… Была злость. Привычная. Даже привычно усталая. Ведь они раньше часто ссорились с братом. И пусть Джако старше, Карл часто брал над ним верх.

Карл не стал делать резких движений. Бесполезно. Комната слишком мала. Прятаться негде, да и не успеть. Помощи тоже не предвидится. Ладно, сто́ит тогда просто узнать: за что? Карл видел, что Джако ждет этого вопроса. Предвкушает его. Брат всегда был таким. Они часто ссорились именно из-за раздражающей манеры Джако кидать обвинение или вызов и ждать, когда младший братишка начнет выспрашивать, в чем на этот раз его вина. Карл перестал играть по этим правилам, когда ему было семь лет.

– Знаешь, – наигранно доверительно сообщил он брату. – Во всем твоем плане, Джако, есть один нюанс… ошибка… Нет, провал! Катастрофический провал. – Он специально тянул время, стараясь разозлить бывшего напарника еще сильнее. Все равно помирать, так хоть оттянется за его счет. – Приходить убивать меня из собственного табельного совсем глупо.

– Ты снова пытаешься доказать свое превосходство надо мной! – Вот это разозлило его по-настоящему, как в детстве. – Но все это не имеет значения!

– Ты готов сесть за мое убийство? – глумливо осведомился Карл. – Нет, я в целом не против. Твое дело. Но почему все так топорно! Мог бы пожить.

– Поживу! – Джако вдруг снова расплылся в улыбке. – Долго это не продлится. Без тебя в этот раз Энрика убьет Май. Даже скорее Мон, пока она будет оплакивать тебя. Мы, как всегда, исчезнем. А в следующий раз… тебя не будет! И она станет моей!

Карл удерживал на лице выражение вежливо-насмешливого любопытства, а сам старался быстро переварить полученную информацию и новую порцию воспоминаний. Энрик… Тот, кто всегда в тени… Теперь Карл знал его имя, и… Нет, наверное, этого слишком мало. Все, что сейчас всплывало в памяти, – худой долговязый подросток с невыразительным лицом, почему-то очень бледный для их климата. Зато с роскошной шевелюрой и тонкими пальцами, которые в другую эпоху могли бы стать пальцами музыканта. Тогда этому мальчишке было всего шестнадцать. Как Мону. Но… Этого мало!

– Ок. – Карл решил вытянуть из ситуации по максимуму. – Ты хочешь, чтобы Май стала твоей. Я даже не удивлен. В этой истории все хотят женщин. Причем именно тех, которых не могут получить. Это ясно…

– Не ясно, – тут же завелся Джако. – Ничего тебе не ясно. Как всегда, высокомерный ублюдок.

– Ну, во-первых, у меня-то семья полная, перед богом и людьми, как говорят, – продолжал практически издеваться Карл. – А во-вторых, даже если ублюдок, то явно еще и удачливый. Иначе ты бы тут не размахивал пистолетом.

А в голове снова мелькали воспоминания, на этот раз такие дорогие и теплые. Наконец-то Карл вспомнил лицо матери. Она не была так уж красива по общепринятым меркам, но для своего сына казалась прекрасной. Высокая, с пышными формами, с открытым лицом такой формы, какую сейчас называют «сердечком», с четкими чертами лица, но почему-то не грубыми, а удивительно женственными, и такими добрыми светлыми глазами. Не голубыми, нет. В их краю такое – редкость. Но глаза матери были как мед с лугов, как янтарь и с веселыми зеленоватыми прожилками. Она всегда улыбалась, когда смотрела на сына.

– А ведь в чем-то ты прав, Карле, – вдруг успокоился Джако. Он перехватил пистолет и чуть склонил голову, рассматривая брата. – Думаешь, почему я не убил тебя раньше? Хотя бы неделю назад? Я хотел, чтобы ты все вспомнил, в том числе свою удачливость. Ведь мало кому так везет: получить сразу и самую красивую девчонку в Эксе, и самую сильную ведьму. Да и отец всегда выделял тебя. Хотя я старший.

– Отец вообще никого и никогда не выделял, – холодновато напомнил ему Карл.

Отца он тоже вспомнил. Высокого, ширококостного. Именно в него братья пошли ростом и фигурой. У отца были темные курчавые волосы, обычные для тех мест, и почти круглое лицо, которое наследовал старший. Карл больше пошел в мать, с ее четкими чертами и высокими скулами. Но никто из детей не унаследовал холодный характер отца. Нет, он любил детей. Но в силу своей чопорности никогда не показывал своих чувств. Он давал им все, что положено: воспитание, кое-какое образование, место в деле. Но не любовь и тепло.

– И все же тебе всегда давалось больше, – не сдавался Джако. – Ладно отец. Но… тогда, в Эксе, все смотрели только на тебя, и мои друзья сразу становились твоими. В учебе тебе все давалось легко. Май и Мон – они тоже выбрали тебя. Особенно Май. Даже Энрик и тот считается с тобой, боится тебя. Уже тогда боялся. В поединках побеждал ты, хотя именно я был лучшим воином. Счет поручали тебе, переговоры тоже.

– Потому что ты всегда давал волю эмоциям и пропускал простейшие удары, – напомнил Карл. – А счет… Надо было меньше проводить времени с этими самыми друзьями в таверне. Что до Мона и Май… Тут ты тоже никогда не рвался вперед. Ни в одно из наших возвращений ты даже не пытался убить Энрика. И кстати, с чего бы это при таком раскладе ему тебя бояться?

– Да все и всегда давалось тебе, – будто и не слыша его, продолжал брат. – Каждый раз! В Париже ты был аристократом, когда я почему-то обычным мясником. Когда мы вошли в Польшу, ты был уже лейтенантом, а я только старшиной. Даже здесь ты – майор, а я – капитан.

– Это смешно, Джако. – Карл начал раздражаться. – В Париже я был чумным доктором и пахал как проклятый. Второй раз из-за моего якобы происхождения нас чуть не растерзала толпа. Великая Отечественная… не думаю, что тебе хотелось бы поднимать людей за собой в атаку. И вообще, чего тебе не хватало, брат? Я же все и всегда делил с тобой!

– А я не хочу, чтобы со мной делились. – Он потрясал пистолетом, похоже, забыв, что оружие снято с предохранителя. Карл подумал, как бы этот придурок не ранил себя. – Я хочу всем владеть один. Понимаешь? Мне не нужен брат. Тогда в Эксе… Знаешь, я только один раз был счастлив: когда стоял на площади и смотрел на смерть Леони и ее родителей. Ты этого лишался! Навсегда! И я так верил, что в этот момент там, в лесу, наемники Энрика смогут убить тебя… Но не вышло. Жаль…

Он чуть успокоился.

– Я вписался во все это, чтобы найти возможность убить тебя, – снова холодно и жестко сообщил Джако. – Там, когда вы первый раз убили его и поняли, что он проклят и возродится. Тогда я стоял рядом с вами и давал эту чертову клятву на крови. Чтобы просто дождаться момента!

Вот оно! Вот ради чего стоило слушать все это! Карл с трудом сохранил лицо. Он вспомнил того же подростка, лежащего на земле, прямо в пыли улицы Экса, чуть скорчившегося и жалкого. Из живота Энрика торчал меч. Его, Карла, любимый клинок. Вспомнил Май, еще совсем молоденькую. Ведь тогда ей было всего четырнадцать. Вспомнил, как она чуть поморщилась, проливая на рану убитого свою кровь. Следом это сделали Мон и сам Карл. И да, четвертым был Джако. Потом Май говорила какие-то слова, шепотом, речитативом. Заклятье на крови. Карл мало что понимал, он только очень боялся за нее – магия отнимала у нее все силы. Когда Май закончила обряд, то просто потеряла сознание. Карл успел подхватить ее и… И все. В следующий раз он очнулся во Флоренции недалеко от дома алхимика.

– Джако, ты совсем не меняешься, – устало заметил Карл. – Столько лишних слов… Ты остался, чтобы убить меня. Но почему тогда тянул так долго? Только не надо говорить, что не было другой возможности.

Брат вызывал в нем раздражение и неприятное, почти брезгливое чувство жалости, как это часто бывало раньше. Что-то в Джако всегда было не так. Карл подумал, что ему как-то не хочется умирать от руки такого человека.

– Дело не в возможности, – увлекшись, брат почти опустил оружие. – Дело в другом. Ты даже не заметил этого, да? Тебя ранят из раза в раз. Это часть вашей обычной схемы. Каждый раз Май бежит тебя спасать и трясется над тобой. А сколько раз ты сам вытаскивал Мона из передряг и штопал его раны? И ты даже не заметил, что ни разу такого не было, чтобы кто-то из вас умирал. А этого никак нельзя допустить. Потому что мы смертны, Карл. Все вчетвером. Если кто-то из нас умрет, это будет конечная смерть, чего вы так желаете Энрику, хотя раз от раза не можете достичь. Мне понадобилось время, чтобы аккуратно уточнить именно этот нюанс. И вот теперь мне реально наплевать, что случится со мной после того, как я разнесу тебе голову выстрелом. Я подожду, и в следующий раз буду с ними вместо тебя. Но ты не воскреснешь.

Карл понимал, что сказанное сейчас братом более чем ценно. Но это так не вовремя… Надо сначала спасти самого себя, а уж потом думать. Если останется чем.

– Отлично, – наигранно равнодушно заявил он. – И сколько еще ты собираешься трепаться? Машешь оружием, толкаешь речи. Ты в своем обычном репертуаре, Джако. А ведь все дело в том, что тебе просто не хватает мужества убить брата.

И Карл уставился ему в глаза – четко, холодно, с вызовом. Джако поднял оружие, вытянул руку с пистолетом вперед и замер. Карл подумал, что оказался прав: брату не так-то просто убить. Ведь он никогда и не убивал. Джако поднял вторую руку, вцепился ею в рукоять пистолета. Так точнее – с двух рук. Карл продолжал играть с ним в гляделки. Он знал одно: в последний момент, перед выстрелом, на который брат все-таки решится, Джако зажмурится. Тогда есть шанс.

В палате висело молчание, атмосфера была напряженной, если не сказать гнетущей. Карл боялся, что не выдержит первым. И тогда он просто решил поторопить события.

– С тобой одни проблемы, брат, – язвительно сообщил он. – Давай по команде, а то вообще не решишься. Пли!

Джако вскрикнул от злости. И… выстрел прозвучал, только у двери. Кто-то снаружи вынес замок пулей. Брат дернулся, пистолет чуть отклонился в сторону. Карл использовал этот момент, чтобы просто запустить в него подушкой.

Когда летящий предмет взмыл в воздух, Джако все же выстрелил. Просто по инерции, не ожидая какого-либо нападения или вообще движения. Подушку разорвало, перья облаком зависли перед лицом несостоявшегося убийцы. Карл, пользуясь случаем, скатился с кровати. План был прост: добраться до стула и долбануть им брата. Возможно, при этом он все же схлопочет пулю, в какую-нибудь из важных частей тела. Но они в больнице – шанс на спасение велик.

Пока он полз до стула, Джако успел вслепую всадить в кровать еще две пули. А потом кто-то от открывшейся настежь двери выстрелил в самого Джако. Брат вскрикнул от боли, но именно в этот момент Карл добрался до стула и каким-то образом умудрился метнуть предмет мебели в свихнувшегося родственника. Он даже попал – Джако рухнул вместе со стулом вниз в том же безумном хороводе перьев.

– Полный сюрреализм, – устало прокомментировал Карл, тяжело поднимаясь с пола.

– Полный дебилизм, – раздраженно поправил его Павел Семенович, убирая оружие.

Глава 3

1

Все успокоилось где-то через час-полтора. Пока в палате работала бригада полицейских и суетились врачи, Карл лежал на кровати и изображал сильно раненного и утомленного человека.

Наконец все успокоилось.

– Можешь прекратить этот цирк, – буркнул Павел Семенович, присаживаясь на новый стул, принесенный кем-то из заботливого персонала. – Давай поговорим, Карле.

Карл тут же открыл глаза, устроился удобнее и выдал то, о чем думал последние несколько минут.

– Я вас не помню, – честно сказал он. – Ни в Эксе, ни потом…

– В этом вашем Экс-ле-Бен я никогда не был, – заявил ему начальник убойного отдела. – Да и во Франции вообще. И вообще, ко всей этой вашей шайке-лейке не имею ни малейшего отношения.

– Тогда почему? – суховато поинтересовался Карл. Нет, в целом он был благодарен за спасение. Но вот вопрос: какова цена?

– Три года назад Кирилл спас мне жизнь, – устало вздохнув, уже совсем другим тоном пояснил Павел Семенович.

– Да, я знаю, – посчитал нужным известить его бывший Кирилл. – Тогда была перестрелка. Вы несколько увлеклись и высунули голову из укрытия, чем хотел воспользоваться один из преступников. И у меня был выбор: ваша голова или мое плечо.

– Верно, – начальник вперился в него испытующим взглядом. – Значит, у тебя есть его воспоминания.

– Есть. – Карл считал, что в этой ситуации стоит быть максимально правдивым. Похоже, этот посетитель все же не станет его убивать. Наверное, два покушения подряд было бы слишком. Даже для него. – У меня всегда остается интеллектуальный запас, навыки и умения того… кем я был в этот раз. И воспоминания. Но только нет какой-то эмоциональной прослойки.

Он хотел извиниться за это, но передумал. В конце концов, он не виноват в том, чего не понимает. Почему он заменил именно Кирилла, Карл объяснить не мог.

– Ну, хоть так. – Павел Семенович на миг отвел взгляд. – Я все равно вернул ему долг. К тому же все это было слишком странно, и я хотел разобраться.

– И мне очень интересно знать: как? – тут же спросил Карл.

Начальник нагнулся и достал из-под тумбочки что-то маленькое, похожее на черную таблетку.

– Не помню, чтобы раньше у вас была привычка везде носить с собой прослушивающее устройство, – иронично заметил Карл.

– Да я и сейчас не в восторге, – в таком же тоне признал Павел Семенович. – Это смахивает на паранойю. Но…

Он пожал плечами и убрал микрофон в карман.

– Кирилл был моим заместителем, – стал объяснять он. – Но прежде всего другом. И когда я заметил пару странностей… В целом у него тараканов своих хватало. Но… Эта бессонница, странные запросы в Интернете. А потом Серега сказал, что теперь Кира угадывает имена убитых женщин, только странно их произносит… А еще ты два дня назад прекратил реагировать на свое имя. Все это можно было бы пережить, списать на стресс и так далее. Но так получилось, что я вчера задержался на работе. Уже выходил из отдела, когда дежурный передал, что тебя ранили. Я был там. Видел тебя, твою Май и этого странного Мона… Только вот что совсем не понятно: я, проработавший в полиции более двадцати пяти лет, запоминавший все детали, имена и лица… почему-то вообще не помню, как выглядит эта твоя девица и ее странный друг. Это меня напугало и заставило задуматься. Вот я и… решил подстраховаться.

Карл улыбнулся – хитро и при этом гордо.

– Май знает много подобных фокусов, – признал он. – Она стала осторожнее с годами. А раньше могла пошутить так, что вы очнулись бы дома с полным провалом в памяти. Но в этот раз такой финт был опасен.

– Думаю, да, – согласился начальник. – Я бы мог сильно заинтересоваться ее личностью. Но все же меня больше интересует твоя личность, Карле. Несколько странное имя…

– Можете называть меня просто Карл, – вежливо предложил бывший Кирилл. – Просто в Эксе свой выговор, и многие имена звучат немного иначе.

– Ладно, Карл. – Было видно, что Павлу Семеновичу непривычно называть так старого друга. – Что это? Ну… Ты и Кирилл? Раздвоение личности? Воспоминание из прошлой жизни? Или что-то из того, что мне будет совсем трудно принять?

Карл понял, о каких странных запросах в Сети идет речь. Еще будучи Кириллом, он сам искал ответ на этот вопрос.

– Мне и самому хотелось бы больше верить в диссоциативное расстройство идентичности, – признался он. – То есть расщепление личности. Я полностью заменил Кирилла. Моя личность отличается от его. Однако при этом я не должен был бы помнить и ваше ранение три года назад, и своих коллег, и прочее, что случалось с ним. Но я помню. Также иные личности отличаются от основной и характером, и интеллектом, даже могут отличаться по гендерной принадлежности. Но ни одна из них не будет помнить события столетней или, еще хуже, почти шестисотлетней давности.

– И еще с ума вместе не сходят, – угрюмо напомнил Павел Семенович. – А вас тут таких целая организованная группа.

– Типа того, – покладисто поддержал его Карл. – Однако мои воспоминания о Париже времен Революции или об Испании середины XVI века можно было бы объяснить той самой теорией о прошлых жизнях. Многие верят, что люди, прожившие вместе в прошлом воплощении, будут вместе и в этот раз. Только снова есть две загвоздки. При перерождении меняется все, в том числе и внешний вид. Но я выгляжу так же, как и во время Великой Отечественной войны. Просто стал на пару лет старше. И еще… Мы не живем новыми жизнями от рождения до смерти. Мы появляемся, просыпаемся в чужой оболочке и четко проживаем одну свою жизнь.

– Разорванную на куски, – напомнил начальник. – Как сказал этот странный Мон.

– Не буду спорить по поводу его странности, – не удержался от усмешки Карл. – Но это факт. Все началось в 1435 году. Тогда мне было шестнадцать. Еще год все это развивалось. А когда я очнулся во Флоренции в 1507 году, мне было к восемнадцати. В Париж 1619 года, в самый разгар чумы, я попал двадцатилетним. Ну и так далее. На сегодня мне на самом деле всего тридцать четыре. И это не вписывается ни в какие теории.

– Значит, – помолчав, подытожил Павел Семенович. – Все дело реально в каком-то проклятии и обряде на крови.

– Другого объяснения нет, – признался ему бывший подчиненный.

– А что будет с Кириллом? – тоскливо спросил начальник.

– Когда я уйду, он вернется, – пожал плечами Карл. – Надеюсь, будет жить долго и счастливо.

– Если ты уйдешь, – уточнил его собеседник. – Как это ваше проклятье работает?

– Если бы знал, давно бы доживал свою собственную жизнь без приключений, – буркнул ему тот, кто когда-то был Кириллом.

– И в этом наша с тобой проблема, – веско заметил Павел Семенович. – Как ты будешь жить очередной кусок своей жизни здесь. По сути, ты не полицейский больше. Да и ребята в отделе не дураки, очень быстро они заметят, что ты не Кирилл. А этот случай с Ванькой или как там его?

– Джако, – подсказал Карл. – Что с ним будет?

– Я слегка прострелил ему руку, – признался начальник. – Ты огрел его стулом. Хорошо так, с приличным сотрясением. Пока он пробудет в клинике, полечится. Там присмотрят за его психическим здоровьем. Твой Джако выглядит невменяемым.

– Он всегда был психом, – раздраженно заметил его бывший коллега. – Взрывной и нелогичный. Но я не думаю, что он смог бы меня убить.

– Вы реально братья? – не удержался от любопытства Павел Семенович.

– По отцу, – кивнул Карл. Теперь он все помнил просто отлично. – Он был самым богатым торговцем в Эксе и владел землями. Джако – его старший сын, но от другой женщины. Она была травницей и могла помогать при родах. Только самой себе не помогла. Ее пыталась спасти мать Май, лучшая повитуха в городе, но… Выжил только ребенок. А потом отец женился на дочери одного виноградаря, с хорошим приданым. Она была скромной деревенской девчонкой, но потом расцвела. Ее считали самой красивой женой в Эксе, и это была моя мать. После нее красотой прославилась только Леони.

– Ну… – начальник пожал плечами. – В целом парню, может, и было чему завидовать. Хотя убивать – это слишком. Однако не будем отвлекаться на твои семейные трагедии. Что будем делать с тобой?

– Я тоже думал об этом, – признался ему человек из прошлого. – Я мог бы взять затяжной больничный, даже якобы уехать куда-то лечиться и восстанавливаться. Мог бы прикинуться, что у меня потеря памяти. Мало ли! Вон, долбанулся сильно головой, пока стул метал. Даже мог бы уволиться из органов. Правда, Кирилл мне за это вряд ли сказал бы спасибо… Но снова есть один нюанс. Тут и полицейским быть не надо, чтобы понять: это дело, которое сейчас ведет ваш отдел, тесно связано со мной. Ведь, по сути, все эти шестьсот лет мы занимаемся тем же самым, что и вы. Мы ловим преступника. Больного фанатика-маньяка, который убивает. Всегда.

– А вы убиваете его, – напомнил Павел Семенович, – что не слишком вписывается в законы РФ. Кстати, а почему он-то возвращается? В чем смысл его проклятья?

– Не помню, – честно признался Карл. – А может быть, и не знаю.

– Надо бы узнать, – начальственным тоном распорядился шеф убойного отдела. – И поскорее.

– Как только выпишусь отсюда, – согласился с ним бывший подчиненный несколько саркастически, – так сразу и займусь этим. Самому надо, хотя бы из чувства самосохранения. Ведь понятно, что маньяк бросил свою схему и переключился на меня. И кстати, оставил свое оружие. Так просто он теперь от меня не отстанет.

– Ну, это не факт, – усомнился Павел Семенович. – Оружие можно достать и новое. Но вот ты… Нет, пока придется тебя держать в поле зрения. Давай-ка пока ты побудешь на больничном, например в клинике этой твоей Май. В отдел не суйся, но будь со мной на связи. А там…

Он тяжело вздохнул.

– Я все понимаю, – почти жалобно сказал он. – И тебе жить надо. И Кириллу… Там, короче, будем решать по обстоятельствам. Но с ребятами нашими лучше тебе все-таки не общаться. Работаем пока в паре. И ищем… А ваш маньяк точно этот Чистяков?

– Естественно, нет, – усмехнулся Карл. – Наш Энрик всегда в тени. Уверен, что Чистяков – только его пешка. Таков уж у нашего маньяка стиль: убивать чужими руками. Да и… Чистякову 42, а Энрик на год младше меня.

– Еще одно чудное имя, – поморщился Павел Семенович.

– Можно называть его Энрике, – предложил Карл. – Важно другое. Пока мы ловим именно Чистякова. Ваша система правосудия вряд ли поверит мне на слово. Да и… всегда бывают ошибки.

– В своей логике ты до отвращения похож на Кирилла, – морщась, признался начальник. – Но обойдись без убийств.

– Пока убивать некого, – напомнил ему новый напарник. – Но послания… Буквы на щеках женщин – стиль Энрика. В них есть смысл, и я уже неделю ломаю голову над этим. Это не личный пунктик Чистякова. Такое уже бывало. Тавро… Какая-то идея фикс этого мальчишки…

– Ну, не горячись, – успокоил его начальник. – Ты, как я понял, помнишь далеко не все. Да и время еще есть. Твои соучастники еще, может, подскажут… – он помялся. – Слушай, ты говорил, воевал в Великую Отечественнную. А за кого?

Карл сразу привычно вытянулся на кровати, сел ровнее.

– За Родину, – улыбаясь, сказал он.

Павел Семенович понимающе кивнул.

– А за Сталина? – хитро сощурился он.

– Ну… – Карл пожал плечами. – В начале войны еще такое было. А вот уже в 44-м и 45-м мы шли только за Родину.

Начальник довольно кивнул.

– А Париж? – с азартом поинтересовался он. – Ты говорил, что был чумным доктором. Серьезно, ходили в этих костюмах с носами?

– Ходили. – Карлу казалось, что теперь он разговаривает с любопытным ребенком. – Только я не смог. В этом клюве были ладан и травы. Второе – это нормально, но вот на ладан у меня аллергия. Да и в плаще жарко. Работал так, на свой страх и риск.

– Это там ты медицину выучил? – продолжал расспрашивать Павел Семенович.

– Не медицину, а физиологию, – поправил его человек из прошлого. – Там я кое-что смог узнать. Но лучше изучить человеческое тело мне удалось во Флоренции. Там я был помощником у одного алхимика. Мы тайно выкупали тела, в смысле трупы, и вскрывали. Мой учитель надеялся попутно найти в крови золото. Но он так боялся всего и вся… А больше всего, что за ним придут. Когда же это случилось, он просто выпил яд, чтобы не попасть на суд.

– Это отчаянно, – заметил начальник убойного отдела. – Что за суд? Это за трупы?

– Это по обвинению в колдовстве, – пояснил Карл и вдруг нахмурился. – Подождите… Колдовство… А ведь Леони и всю семью Май сожгли на костре…

– Ну ведь твоя Май – сто процентов ведьма, – напомнил Павел Семенович. – В это даже я поверю.

– Вот именно… – Карл напряженно думал. – Ведьма. Перед казнью им надевали на шею такую табличку. Всегда… sorcière!

– Это что? – начальник точно полиглотом не был.

– Все то же слово «ведьма» на французском! – перевел ему напарник. – Знак на щеках жертв! То же самое тавро. Вместо таблички. И первая буква этого слова!

– То есть твой Энрике убивает чужими руками и по-прежнему клеймит своих жертв как ведьм? – наконец-то смысл версии до Павла Семеновича дошел. – А ведь… Слушай! В соцсетях у этих женщин что-то такое было про мистику! В этом есть смысл!

Он недовольно глянул на Карла.

– И подтверждение твоей дикой версии о двух маньяках, – закончил он. – Я так этого не люблю… Но теперь будем проверять.

– Отлично. – Карл был доволен, что полицейский нашел себе дело. – А теперь пора меня отсюда выписывать!..

2

Он наблюдал из окна своего автомобиля, как один из полицейских, кажется, их начальник, ведет Карла к своей машине, будто телохранитель. Его это смешило. Жизнь Карла ничего не стоила. Зачем снова столько суеты?

Автомобиль тронулся с места, и он хотел уже было отправиться следом за Карлом, но… Он и так знает, куда сейчас везут его врага. К Май. А вот к ней он пока приближаться не собирался. Уже однажды совершил такую оплошность. Второй раз ошибаться не стоит. Не сейчас. Ведь у него уже есть некие идеи, как предать казни всех его врагов.

Карла, Май, Мона и, возможно, даже Джако, если они сами не убьют этого неврастеника. Он остался на месте, в тепле салона своего автомобиля. Он сидел и вспоминал. Или даже… смаковал? Болезненное и странное ощущение, но это так! Он смаковал ненависть к каждому из них.

К Карлу прежде всего. Это была отточенная, холодная ярость. Желание расквитаться за боль, за страх. Просто взять верх. Унизить, как когда-то Карл посмел унижать его. Но больше всего его бесило, что при виде Карла он вспоминал эти унижения. Начинал снова испытывать это чувство, будто он… изгой, отщепенец, низкий и чуждый, непринятый и непонятый. Он знал, что это лишь детская обида, пережитая давно, но зудящая, как старая рана. У многих его пациентов есть этот синдром жертвы. Он считал таких людей слабыми и презирал их. Но он ненавидел сам чувствовать то же самое. И за это он ненавидел Карла.

Май… Здесь было другое. Он не мог соврать себе, что не опасается ее. Конечно, она крайне опасна. Но… Она просто грязная тварь. Ведьма. Та, кто очерняет мир своим существованием. Он ненавидел ее как частицу зла, с которым боролся все эти годы. Да, она могущественна, сильна, но ее суть отвратна. В случае с ней ненависть смешивалась с чувством презрения и брезгливости. Она – грязь. Ее просто надо смыть с картины этого мира.

Мон… Он судорожно вздохнул. Вот его он боялся. Жестокий, изобретательный, всегда спокойный и холодный. Похож на пресмыкающееся, у которого нет жалости, только инстинкт убийцы. Мон дважды приходил за ним, и эти смерти были по-настоящему мучительны и страшны. Да, он боялся Мона и потому ненавидел больше всех. За свой страх. За… бессилие, которое у него рождалось при каждой встрече с этим человеком. Если Карл – просто зараженное магией глупое животное, Май – кусок грязи, презренная ведьма, то Мон… настоящий демон. Иногда он думал, что сил изгнать этого демона у него может не хватить.

Однако… он знает, в чем слабость Мона. А значит, шанс победить, предать их всех огню очищения есть. А ведь они даже ни о чем не подозревают. Каждый раз объявляют на него охоту, загоняют, как зверя. Они мешают его служению и причиняют страдания. Но они не знают его истинной цели – той задачи, какую он сам понял лишь в Лондоне, три своих появления назад. Они и есть главная цель. Их казнь – его предназначение. И в этот раз он доведет дело до конца…

Надо только все хорошо продумать. Успокоиться, очиститься от воспоминаний, от ненависти и боли. Принять лекарство, расслабиться и направить все свои силы на выполнение главной цели.

Он завел мотор. Ему надо спешить. Лекарство ждало его дома. Можно позволить себе сегодня принять чуть больше. Продлить священный транс…

3

– Таксистам и тем платят за провоз, – проворчал Павел Семенович, ведя автомобиль по ночному городу. – А я тебя за так катаю.

– Вы сами напросились. – Карл пытался сдерживать веселье от этой перепалки. – Отвезли домой, и спасибо. А вот дальше…

Он многозначительно развел руками.

– Во-первых, ты был ранен, – напомнил ему начальник убойного отдела. – Вроде как сам заявлял, что серьезно. А тут твой побег из больницы. И далеко бы ты сам добежал? А во-вторых, ты опять же сделал гениальный в своей логичности вывод, что теперь преступник будет охотиться только за тобой. Вообще твоя унылая квартира – самое удобное место для нападения. А я полицейский! И в отличие от тебя вооружен.

– Что, кстати, не слишком по правилам, – заметил Карл. – Я вот свой табельный в сейфе на работе храню.

– И бьешь людей по голове железной палкой, – парировал Павел Семенович. – Очень по правилам! И ладно бы хоть ударил качественно…

– Вы точно полицейский? – усмехнулся Карл.

– А вот ты хуже капризного ребенка! – возмутился начальник. – В больнице лежать не хочу, дома надо вещи парадные собрать, а еще отвези его в ночь куда-то… почти за город. Ты точно просто сыном купца был? Может, кто из ваших феодалов в деревне погулял, а?

– Купчик я, купчик. – Его пассажир уже не скрывал веселья. – Меня так Мон зовет, когда я сильно его достану. Аристократом быть вообще дело неблагодарное.

– Это ты по Парижу помнишь? – прошлое Карла полицейского, похоже, просто завораживало.

– Чумной, грязный, проклятый город, – с отвращением буркнул «купчик». – Особенно в Революцию. Нас тогда чуть не переубивали всех.

– Увидеть Париж и умереть? – усмехнулся Павел Семенович. – Но ладно. Ты мне другое скажи: вот едем мы в эту твою Тмутаракань. Зачем?

– Я еду к Май, – произнес Карл. Как ему казалось, ровно, но… если бы мог, он летел бы к ней.

– Ага, – начальник скосил на него глаза. – Показаться в белой водолазочке? Чтобы, если твоя рана откроется, заметнее кровь была? Вырядился он… А ты вообще уверен, что эта твоя Май в своей клинике? Я, между прочим, об этом месте справки навел…

– Не сомневаюсь, – усмехнулся его пассажир. – А ехать к женщине в драном свитере и заляпанных кровью джинсах точно неверный ход. Однако что вы там такое раскопали о клинике? Что вам так не терпится мне рассказать?

– Мне просто было интересно, – с почти детским упрямством заявил Павел Семенович. – А клиника… Еще восемь месяцев назад это был частный косметологический кабинет. Правда, немаленький. Его хозяева выкупили трехэтажный особнячок. На верхнем этаже сами жили, а внизу принимали посетителей. Теперь клиника занимает все здание. И кстати, там реально практикуют народную медицину. Хотя вряд ли травками запои лечат. У них стационар и приемные. Территорию расширили, выкупили весь пустырь. Теперь там парк. Только вот опять же кто тебе сказал, что Май и этот твой Мон сейчас там?

– Я просто знаю, – немного устало признался Карл. – И меня ждут.

Начальник убойного отдела только пожал плечами.

– Ладно, – сдался он. – Удачи. И как будут новости, любые, даже самые незначительные, звони…

Маленький коттедж прятался в глубине парка за зданием клиники. Карл не мог ошибаться, ведь Май столько раз мечтала вслух о доме в саду, с длинной верандой, с живым огнем на огромной кухне. Пусть это, возможно, ненадолго, но… Карл был счастлив, что хотя бы временно она поживет как хотела.

Она открыла ему дверь сама и застыла на пороге. В глазах – счастье, на губах – чуть заметная улыбка, будто ей снова четырнадцать. Как тогда, в его доме. Она встречалась с ним взглядом украдкой и даже смущалась. Он слова вымолвить не мог. Май казалась слишком красивой и нереальной. А еще недостижимой. Наверное, он полюбил ее сразу. И любит до сих пор.

Карл шагнул ближе, притянул Май к себе. Наверное, ему сейчас тоже снова всего шестнадцать, он смущен и неуклюж, как тогда. Он больше всего мечтал сразу поцеловать ее, бесконечно долго и нежно, чтобы передать, как скучал по ней. Но вместо этого Карл просто обнял ее и уткнулся носом в непослушную копну волос, от которых до боли привычно пахло луговыми травами.

– Карл… – Май обвила его шею руками. – Если бы ты не пришел сегодня, я завтра сама прибежала бы к тебе. Мы не виделись слишком давно.

– Я бы пришел, – произнес он, стараясь вложить в эти слова все свои чувства. – Чего бы мне это ни стоило.

Май отстранилась и стала вглядываться в его лицо, будто искала что-то, читала каждую минуту, которую он прожил без нее.

– Пойдем на кухню, – улыбнувшись, предложила она. – Там почти готов пирог.

Он кивнул и отправился за ней следом в глубину дома.

«Это было интересно» – так бы сказал Мон. Новенький современный коттедж, который внутри максимально приближен к реалиям совсем другого времени. Кухня, естественно, стала сердцем дома, который выбрала для себя Май. Здесь все было отделано деревом для тепла и уюта. Посредине стоял длинный, опять же деревянный, стол, как в тавернах, и грубые тяжелые табуреты. А возле дальней стены расположились обычная газовая плита, посудомоечная машина, микроволновка и холодильник. И все же здесь была печь. Небольшая, но настоящая. Пышущая жаром.

– Садись, Карле. – Мон поставил на стол высокий стакан, наполненный рубиново-красной густой жидкостью. – Твоей магией на сегодня должны бы стать обезболивающие таблетки. Но…

Он развел руками.

– Теперь интересное время, да? – дружелюбно заметил Карл. – Есть таблетки от всего. Говорят, даже от старости. Есть Интернет, где можно найти что угодно за пять минут. Все эти автомобили, смартфоны…

– И люди в космосе, – весело добавила Май из дальнего угла кухни. – Пирог точно готов. Осталось мясо.

– Не трогай мясо, женщина! – с напускной свирепостью откликнулся Мон и тут же поспешил к плите.

Карл чувствовал себя счастливым. Он был дома. Пусть не в Эксе, а здесь, в этом странном времени, но с ними. Где Май и даже Мон, там его истинный дом. Карл пододвинул к себе бокал и сделал первый глоток.

Теплое терпкое вино с насыщенным привкусом гранатового сока и пряными травами. Он почти забыл этот вкус и теперь жмурился от удовольствия, возвращая еще часть себя. Он ощутил в знакомом и любимом напитке что-то новое. Привкус, будто медовый. Или, возможно, это лишь ассоциация? Но именно от него напиток стал насыщеннее, теплее, он согревал, давал силы и притуплял боль в боку, которая, к сожалению, пока никуда не делась.

– Новый тайный ингредиент? – спросил Карл у своих друзей.

– Ты становишься все более интересным предметом для изучения. – Мон, перевернув на сковороде мясо, медленно направлялся к столу. – Чувствуешь магию на вкус, Карле?

– Я уже ничему не удивлюсь, – признался Карл, продолжая потягивать свой любимый напиток.

– Ты снова изменился. – Май тоже вернулась к столу, села напротив и стала изучать гостя цепким взглядом. – Стал мудрее и саркастичнее. Ты повзрослел, Карл.

– Возможно, – осторожно согласился он. – Но у меня, как обычно, много вопросов.

– Он все такой же смешной, – заметил Мон. – Так старается вспомнить все и сразу. И портит мне нервы.

– Не в этот раз, – усмехнулся Карл. – Сейчас я помню почти все. По крайней мере основное. И вопросы у меня о том, что я помнить не могу по определению, потому что не знаю этого.

– Ты стал говорить загадками. – По тону Май было непонятно, нравится ей это или нет.

– Я просто хочу в этот раз больше знать о магии, – мягко пояснил он.

– А я хочу для начала выяснить, откуда у тебя на виске взялась эта ссадина? – Мон чуть нахмурился, отчего его густые черные брови сошлись на переносице. В такие моменты вид у него становился почти свирепый. – Когда я видел тебя в последний раз, а это, заметь, было всего несколько часов назад, кроме дыры в боку, на тебе повреждений не было.

– Царапину на щеке я залечила сразу. А теперь… Он снова приходил за тобой? – Теперь в голосе Май появилась угроза. Холодная, жесткая.

– Нет. – Карл выставил руки вперед, стараясь успокоить эти двоих. – Традиционное нападение было вчера. А эта царапина появилась после небольшой семейной разборки. Я неудачно упал с кровати и не заметил, как мимо пролетела пуля.

Он реально в тот момент не ощутил ожога, – Джако палил наугад, и Карла случайно задело.

– Семейные разборки? Только мы твоя семья, Карле, – неохотно признал Мон.

– Да, – уверенно и значимо подтвердил их гость. – А это просто Джако приходил меня убивать.

Мон насмешливо хмыкнул. Май будто заледенела, сидя на табурете напротив. Если бы Джако был здесь, Май бы его убила, но… Пока она ждала пояснений. И Карл рассказал. Не слишком подробно и быстро.

– Нет, ну, вообще я его в чем-то даже понимаю. – Мона ситуация развеселила. – Парень всегда второй! Да у него развился комплекс на этой почве!

– Можно подумать, он хоть раз стремился выступить первой скрипкой, – насмешливо возразила ему Май, несколько успокоенная. – Кстати, где Джако сейчас?

– В психиатрической клинике. – Карл немного поморщился. – Не убивать же его, да еще при свидетелях. Пока не стоит, я считаю, – это он выделил, надеясь, что друзья примут его пожелание. – Но вообще именно после его посещения у меня накопились вопросы. И прежде всего: это правда? Если кто-то из нас умрет, то навсегда?

– Окончательная смерть, – серьезно подтвердила Май и тут же спокойно обратилась к Мону: – Мясо горит.

– У меня никогда ничего не подгорает, – буркнул он, но все же пошел к плите. – Джако не соврал, Карле, – подтвердил Мон, выключая газ. – Поэтому мы так стремимся спасти тебя каждый раз. Потому тебя и стараются убить.

– Меня первого, потому что я возвращаюсь последним? – тут же уточнил Карл. – Сначала появляется Энрик. В этот раз он пришел больше года назад. После первого его убийства приходите вы. Это было восемь месяцев назад. Джако тоже проснулся примерно тогда же. И только сейчас я.

– Тебя стараются убить по приказу Энрика, потому что чаще всего его самого убиваешь именно ты, – напомнила Май.

Мон принес тарелки – простые, белые. Приборы тоже были не вычурными, без мельхиора и украшений.

– Это я помню, – подхватил ее мысль Карл. – Чем помочь? Где взять салфетки? Стаканы?

– Сиди, – велел ему Мон. – У тебя рана может открыться.

Май уже успела соскочить со своего табурета и доставала все необходимое для сервировки стола.

– И кстати, – продолжил ее друг серьезно и даже наставительно. – В этот раз ты проснулся слишком поздно. Зато на удивление многое вспомнил за короткий срок, что странно.

– А это может быть как-то связано с личностью того, кто был тут до меня? – Карл не знал, как правильно спросить про Кирилла.

– Может. – Май вернулась к столу, а Мон ушел за сковородой, готовясь раскладывать мясо.

Карл слушал их обоих внимательно, но при этом… Они так слаженно работали! Карлу было приятно, что раньше он сам легко вписывался в их ритм, встраивался в уклад. Он помнил это.

– На самом деле, – продолжала между тем Май. – Мы так и не знаем весь этот механизм. Да, просто каждый раз Энрик возрождается, и мы появляемся. Каким-то образом именно в это время и в нужном месте уже живут трое – прости, считая Джако, четверо – человек, у которых наша внешность и подходящий возраст.

– Все это связано с проклятьем Энрика. – Мон разложил мясо, отнес сковороду в раковину, вернулся и сел, готовый приступить к еде.

– Спасибо. – Карл поблагодарил их за ужин. – Проклятье интересует меня больше всего. Но… сначала немного другой момент. Почему же возвращение дается так трудно именно мне?

– Магия, – пожал плечами Мон и принялся за мясо.

– Кубик Рубика, – саркастично отозвался Карл.

Мон замер, перестав жевать.

– Что? – оторопело переспросила Май.

– Нечто настолько же внятное, как его ответ, – с наигранной беспечностью пояснил Карл, собираясь отправить в рот отрезанный кусок мяса.

Мон коротко хохотнул.

– Магия, – все же прожевав, повторил он. – В Май ее много. Во мне чуть меньше, но достаточно. В Джако она тоже есть. В его крови. Наследство матери.

– Она тоже была ведьмой, – вспомнил Карл. – Но магии нет во мне. Так?

– Врожденной нет, – поправила Май.

В ее тоне зазвучало напряжение, и Карл сам тут же напрягся. Он всегда очень остро реагировал на ее настроения и состояния.

– В тебе есть часть силы Леони, – закончила его возлюбленная. – И магия клятвы, которую мы дали тогда. Моя магия, которой я каждый раз тебя лечу. Но это несколько усложняет твое возвращение.

– И ты назвала все три загадки, – тут же признал Карл. – Леони, клятва и проклятие Энрика. Все это составляет некую схему и привело нас к… тому, как мы живем. Я хочу это понять. Если все началось с Леони… Простите, я хочу знать то, чего я не знал раньше.

Мон и Май переглянулись.

– Он в этот раз вспомнил ее первой, – заметил Мон. Это прозвучало как-то… странно. Будто некий аргумент в их споре.

– Я вспомнил только ее лицо, – уточнил Карл. – И понял, почему при этом я слышал голос Май и чувствовал ее силу – я помню Май с первой нашей встречи. И… люблю ее.

Он знал, что краснеет сейчас как подросток, но ничего не мог с этим поделать. Да и не очень хотел. Ему было важно признать свои чувства. Для Май.

– Это было предопределено с первой нашей встречи. – Она улыбнулась, сияюще и тоже смущенно. – Для нас обоих. Но…

Она послала Мону виноватый взгляд, но тот только кивнул в ответ.

– Леони было всего двенадцать, – начал он, немного монотонно, скрывая свои эмоции. – Ее только готовили к посвящению. Она не входила в ковен и была не так сильна, как Май. Даже вполовину.

– Леони была предрасположена к знахарству, – подхватила сестра девочки. – Ее еще только начали учить, как лечить людей наложением рук и словом. Но… так получилось, что именно она нашла тебя тогда раненым.

Карл кивнул. Он вспомнил. Снова родной лес, только еще не такой замерзший. Осень. Охота. Запахи увядающей листвы, шум веток… И боль в животе. Вот тогда его зацепило сильно. По-настоящему. И да, появилась эта девочка.

– Леони испугалась, – продолжал Мон. – Но… ты ей нравился, и она боялась, что ты умрешь… А когда нет умения…

Он замолчал. Карл пока еще не слишком понимал почему, но именно этот момент был для Мона самым болезненным в этой истории.

– Когда ей не хватило умения, она вложила в тебя частицу своей жизни, – сухо закончила Май. – Или, если угодно, своей души. Поэтому стала связана с тобой. Хотя… ты никогда не испытывал к ней ничего, кроме обычной благодарности.

Карл кивнул. Он знал, что было дальше. Его родные, да и все в Эксе, быстро связали их имена, придумали пару. Леони считали его невестой. Интересно, понимала ли та девочка, что он принадлежит другой и это ее сестра?

– Достаточно, – попросил он. Это слишком тяжело для всех троих. – Я помню. Почти все, кроме… их смерти. Но знаю, кто в этом виноват.

– Когда ты узнал об этом, ты убил его, – напомнила Май.

– Да, – подтвердил Карл. Если бы мог, убил бы снова. Хотя… скорее всего, именно это он и сделает. – Леони лечила меня первой, потому я ее помню. И путаю ее силу с твоей, Май.

Он постарался улыбнуться своей женщине ласково и успокаивающе, а потом снова стал серьезным.

– Я также помню его первую смерть, – продолжил он. – Тот обряд на крови. Это и была клятва, как я понимаю. И именно она связана с проклятьем Энрика. Но вот этого я не могу понять! Как мы узнали об этом проклятье? В чем оно заключается и как мы теперь с ним связаны?

– О! – Мон снова усмехнулся, но невесело. – А ты становишься философом, Карле. Или ученым. Только… не все так просто. Ты неправильно понял то, что происходило.

– Трудно понять то, чего не знаешь, – саркастично откликнулся его друг.

Май усмехнулась.

– Вы оба становитесь все больше похожи со временем, – заметила она. – Карл научился достойно тебе противостоять, Мон. И это весело. Но… – Она снова стала серьезной. Эта тема уже не была для нее тягостной, и тон стал просто деловым. – В тот момент моего умения хватило только на то, чтобы понять: смерть Энрика не окончательная. И все, Карл.

– Здорово, – пробормотал он. – И что это значит?

– То, что ты видишь уже около десятка раз, – напомнил ему Мон. – Хотя мы тогда такого не ожидали. Неокончательная смерть… Да ты сам наверняка слышал кучу страшных историй об этом. Мертвяки, оживающие после смерти. Некоторые настолько могущественны, что их сравнивают со злобными духами или демонами. Вот что мы увидели, когда Энрик валялся в пыли на центральной площади Экса. Но только человек просто так подобной смертью не умирает. Этому кто-то или что-то должно помочь.

– Мы знали это, – подхватила Май. – Я знала. Почти интуитивно. Ведь мне было всего четырнадцать, Карл! Да, мой потенциал был велик, но… знаний никто дать не успел. Да, я провела этот обряд. Его целью было найти причину не-смерти врага и убить его окончательно. Честно говоря, это был почти экспромт. А потому… мы здесь и сейчас. Он так и не умер как человек, и я как-то связала наши судьбы с ним.

– Понятно и логично, – подумав, согласился Карл. – Только причину мы до сих пор не знаем – его ненормальной жизни и бесконечного возрождения. Но при чем тут проклятье?

– Ты сказал, помнишь почти все, – тон у Мона был полувопросительным. Карл кивнул. – Ну, тогда не надо тебе рассказывать, что было потом.

– Потом я просто очнулся на улице во Флоренции, – послушно ответил его друг.

– И там мы провели три года, – снова принялась за объяснения Май. – Наверное, треть этого времени искали друг друга и пытались понять, что же произошло. А потом снова охотились за Энриком, как и в следующий раз в Париже. Но там во время чумы его убила я и только тогда смогла найти метку проклятия.

– В следующие разы было не до разгадывания этой тайны, – заметил Мон. – Всегда войны или революции. К тому же он помнил о нас. Организовывал нам пакости вроде постоянных нападений на тебя и не только: нам тоже приходилось нелегко. Да и вообще! Мы просто полагали, что, возможно, количество его жизней ограничено!

– Повезло в Чехии. – Май выглядела оживленной. – Там у нас было время. Я смогла хоть немного развить свои способности, да и изучить его. Какая-то сила дает ему новые жизни. К сожалению, похоже, бесконечно. Заставляет убивать. Делает безумным. Но… это все же проклятие. И все это его мучает. Но… кто, когда и как наложил на него эти странные путы, в чем был смысл… этого мне не понять. Да и… я просто деревенская ведьма, Карл. По-прежнему. И знаний осталось очень мало…

Для него она была всемогущей и осталась такой даже после этого признания. Карл доедал свою порцию, посматривая на друзей. Да, он ожидал большего. Но… будет играть с тем, что есть.

– Я не хочу гоняться за ним до своей смерти, – сказал он. – А риск, что он переживет нас всех и останется таким же безумным маньяком, велик. Я думаю, если мы связаны с ним судьбой благодаря той клятве, или как там еще это назвать, то каким-то образом мы можем найти и разгадку его проклятья.

Он помолчал, а потом все же спросил:

– Раньше я предлагал такой план?

– Нет, – улыбнулась Май. – Хотя он был очевиден. Только по-прежнему малоисполним. Но хорошо, что ты все-таки его озвучил.

– Логика в этом есть, – поддержал ее Мон. – И вроде бы у нас есть сейчас такая возможность. Тут такое странное время и нравы! Есть закон, есть правила. Просто так никого не убьешь.

Похоже, его это несколько огорчало.

– И это мешает не только нам, но и ему, – снова подхватила Май. – Значит, у нас есть время. Но… Как? Экс давно другой! Да и мы за тысячи километров от него. И нет никого, кто жил тогда, кроме нас.

– Есть мы, – снова напомнил Карл. – Не просто же так ты увидела этот знак. Не просто так нас четверо, ушедших за ним. Нет, во всем этом есть смысл. Да и… не так много людей, кто мог осчастливить его таким проклятьем. Надо просто вспомнить и подумать. А еще есть некий человек, который сегодня убивает женщин, рисуя на их щеке букву «S». Клеймит их, как ведьм. Кто-то, кого снова направляет Энрик. И этот человек тоже важен. В конце концов мы можем сделать вид, что играем по правилам этого времени!

– Ты предлагаешь сдать Энрика властям? – иронично поинтересовался Мон. – Конечно, пожизненное заключение в его случае – это весело, но… Его могут убить сокамерники, и все начнется сначала.

– Вариант интересный. – Карл тоже усмехнулся. – Но план был другим. Не убивать его сразу, а поймать живым. Если чего-то не помним мы, то он точно должен.

– Ага! – На лице Май появилась нехорошая улыбка. – А ведь у нас столько интересных способов простимулировать его память. Да, Мон?

Друг злорадно потер руки, кивая в ответ. Карл подумал, что он не все хочет знать об их возможностях. С него и магии хватит.

Глава 4

1

Карл проснулся рано, где-то в половине восьмого утра. Видимо, сработала привычка тела. Сам он, как говорится, мозгами был бы не прочь еще подремать, но организм настаивал, что уже выспался. Он открыл глаза и огляделся. Карл спал в гостевой комнате в доме Май. Сама она была тут же, рядом с ним. Свернувшись клубочком, подтянув колени к груди и мило подложив руки под щеку, она крепко спала у него под боком. Карл улыбнулся, глядя на нее. Она всегда была такой соней! Он бережно убрал волосы с лица, нежно провел пальцем по щеке. Нет, пока не стоит ее будить.

Карл любил просто смотреть на нее, вспоминать Экс и все, что связано с Май. Впервые они встретились на ярмарке на празднике сбора урожая. Он просто шел, скучая, вдоль рядов, рассматривая продукты, вина, специи. И тогда он впервые почувствовал этот аромат луговых трав. Ее аромат. А потом увидел ее лицо. Глаза, яркие, насмешливые, но теплые. Май предложила ему гранат. Когда он брал фрукт из ладоней, случайно прикоснулся к ее руке. Наверное, с этого момента все и было предрешено.

Карл помнил, как выведал у друзей, где дом Май, и якобы случайно прогуливался там, только чтобы ее увидеть хотя бы мельком. Однажды встретил ее на окраине города, когда она возвращалась из леса с полной корзиной трав и кореньев. Он просто молча забрал у нее этот груз и шел с ней рядом всю дорогу. Слова застряли в горле, и он просто не мог ничего придумать от смущения. Май только прятала глаза и улыбалась.

А потом она приходила с Леони. У младшей сестры было лицо Мадонны, но Май рядом с ней казалась такой яркой, живой и теплой. Тогда они тоже могли только смотреть друг на друга. И Карл надеялся, что может взглядом передать ей все, что чувствует: он живет только ради нее, от встречи до встречи с ней. Лишь однажды он позволил себе на миг прижать Май к себе и коснуться губами ее губ. И он до сих пор помнит, как засветились тогда ее глаза… Он любил ее с первого взгляда и умер бы за нее. Но сейчас… Он позволит себе только полюбоваться ею и просто даст поспать.

Карл аккуратно выбрался из кровати, схватил джинсы и футболку и отправился в душ. Через несколько минут он уже был в кухне. Первым делом разделал себе гранат, высыпав ягоды в небольшую пиалу. Потом полез в холодильник за бужениной. И в этот момент на пороге появился Мон, одетый в черный строгий костюм, белую рубашку и, о чудо, при галстуке. Карл уставился на него с веселым изумлением.

– Мне, между прочим, надо еще на работу ходить, – гордо известил его друг. – Кофе сам сварю. Мясо порежь.

Карл послушно отправился нарезать буженину и хлеб.

– И где ты работаешь? – поинтересовался он.

– В клинике. – Мон, казалось, был удивлен вопросом. – Возглавляю службу безопасности.

– Ясно, что не клиентскую службу, – усмехнулся его друг. – Сыр будешь?

– Давай. – Мон перенес две кружки на стол. – Где Май?

– Спит у меня в комнате, – признался Карл и вдруг смутился. – Но ничего не было. Между нами.

– И зря, – совершенно спокойно отозвался Мон. – Мне нравится твой план по поводу проклятья, но… Вдруг у нас опять будет мало времени. Вам не следовало бы его терять.

– В целом да, – согласился Карл. – Просто… Я всегда думал, что наши отношения с Май… они, ну… как-то тебя напрягают. Стесняют, что ли.

– Нисколько, – совершенно спокойно пояснил Мон. – Даже в чем-то наоборот. Люди нашего рода любят только один раз.

Карл кивнул. Он вспомнил, что Мон приходится Май кузеном, точнее, троюродным братом.

– У вас с ней все правильно, – продолжал его друг. – Ты оказался таким же. Верным. Ты умрешь за нее, я знаю. И вот… Когда я смотрю на вас, понимаю, что у нас с Леони могло быть все еще лучше, крепче.

– Потому что вы одного рода, – догадался Карл.

– И это тоже. – Мон чуть улыбнулся, что было большой редкостью. – К тому же я охотник. У меня магия убийцы или следопыта. А она знахарка. У нее магия жизни. Наш союз был бы идеален.

– Подожди. – Это заставило Карла задуматься. – То есть ты своей магией можешь убивать. Предполагаю, это наследственное?

– Как и у всех мужчин в нашей семье, – несколько церемонно подтвердил Мон, попивая кофе. – Выслеживать, убивать: не всегда из ярости, но и из милосердия.

– А женщины у вас исцеляют, – продолжал рассуждать он.

– Снова да. – Мон был сегодня на удивление покладист. – И любое убийство могло стоить женщине потери сил. Даже, возможно, навсегда.

– А как же Май? – удивился Карл. – Она способна на все!

– Потому и возглавила ковен в четырнадцать лет, – пояснил Мон, хотя по его тону можно было решить, что он говорит об очевидном. – В ней наша кровь смешалась. Она уникальна. Потому ей позволили выбрать тебя.

– Того, у кого нет магии, – понял его друг. – Только принесло ли ей это счастье И… знаешь, Мон, может быть, тогда, в пещере, ты был прав. Наверное, стоило меня убить. Похоже, именно с меня все это и началось.

– Если бы я считал, что ты достоин смерти, – заявил Мон, – я бы просто убил тебя. Без всяких разговоров с Май. А тогда… я просто был зол и скорбел о близких. Один, потому что я не смог рассказать Май об их смерти.

Карл кивнул. Он помнил, что новость о казни их семьи принес Джако. Мон молчал. Ради Май.

– Потерю семьи она бы еще пережила, – признал друг. – Но еще и твою смерть… Она бы наложила на себя руки. И я ушел бы вслед за ней. Потому что мне больше не для кого было бы жить. Так что не стоит тебе помнить те слова. Ты не виноват в обстоятельствах, которыми даже не умеешь управлять. С таким же успехом можно во всем обвинить того секача, с которым ты повстречался.

– Я его убил, – напомнил Карл с почти подростковой гордостью.

Мон насмешливо хмыкнул.

– Кстати, – сменил он тему. – У тебя другая женщина?

Карл воззрился на него в изумлении.

– Тебе уже пять минут кто-то звонит, – явно развлекаясь, пояснил Мон. – А ты не отвечаешь. Ну… Я думал, кого-то разлюбил…

Смартфон Карла реально ползал по столу, вибрируя. Звонил Павел Семенович.

– Доброго, – буркнул он, все же приняв вызов.

– Жив еще? – сардонически осведомился полицейский. – Я пятый раз звоню.

– Что-то случилось? – уточнил его бывший сотрудник.

– Твой придурок, – тут же эмоционально стал пояснять Павел Семенович. – Тот, который Чистяков, ограбил склад улик!

– Зачем? – ошарашенно спросил Карл.

– Ты не в себе? – кажется, начальник убойного отдела был сильно не в духе. – Искал твой кинжальчик. Тот, которым в тебя тыкали!

– Мы можем увидеться? – Продолжать такой разговор по телефону Карл не видел смысла.

– Кафе на набережной «Прибой», – коротко скомандовал Павел Семенович и отключил вызов.

– Похоже, и у меня работа, – убито известил Мона его друг.

– Подвезти? – Тон у сына палача был совсем не любезный, прямо подталкивающий ответить «нет».

– Буду крайне признателен, – ядовито согласился Карл…

2

Павел Семенович занял крайний столик в уличном кафе, практически у самых каменных перил набережной. Карл сел напротив него, кинув тоскливый взгляд на серую замерзающую реку, и осмотрелся кругом. В этот час да при такой погоде кафе было практически пустым.

– Нижайше прошу поделиться подробностями, – иронично начал он.

Начальник убойного отдела отхлебнул кофе из стаканчика и досадливо поморщился. Понятно, напиток не блещет изяществом вкуса.

– Короче, – перешел Павел Семенович к делу. – Он нагрянул туда в пять сорок утра или около того. Просто вскрыл дверь и вошел. Вырубил охранника, потом отключил сигнализацию.

– Прямо выключил с пульта? – недоверчиво уточнил Карл.

– Просто перерезал проводки, – невесело усмехнулся полицейский. – Их в десанте учили действовать быстро и эффективно.

– Напролом, – подобрал правильное слово его собеседник.

– Вот-вот, – кивнул начальник. – Ну а потом он обыскал склад.

– Кинжал забрал? – не то чтобы Карл переживал из-за этой железки, но это был интересный нюанс.

– Как он может забрать то, чего там нет? – насмешливо осведомился Павел Семенович. – Но вместо ножичка Чистяков унес два ствола с полными обоймами. Из старых дел.

Комментировать это не имело смысла. И так понятно: все плохо.

– Мы говорили вчера, что такой тип психов должен быть зациклен на идее очищения мира, – напомнил Карл. – Санитар леса. Все же так и есть. Он убивает женщин, которых считает ведьмами. Очищает от них мир. И этот кинжал для него важен. Это орудие… справедливости или еще чего-то там. Пара пистолетов – это так, для уверенности в себе. А кинжал важен. И такой безбашенный мужик пойдет за тем, что ему надо, даже в управление. Где, кстати, мы можем его подождать. Ведь кинжал у вас в сейфе?

– Вообще-то у тебя, – злорадно уточнил начальник отдела.

– Типа, моя проблема, мой сейф? – оценил Карл. – Ладно. А пока… Я понимаю, времени было совсем мало, но хоть что-то удалось найти по Чистякову? Джако сказал, что по прописке он, конечно, не живет. Номеров телефона и карт на него не зарегистрировано.

– Не соврал, – серьезно подтвердил Павел Семенович. – Но мы привычные. Проверим бывших сослуживцев, родственников до седьмого колена, – более близких все равно нет, – бывших любовниц и даже одноклассников. Только вот проблема даже не в малом количестве времени, а в отсутствии людей. Получается, я лишился и тебя, и твоего Джако.

– Тогда предлагаю ждать Чистякова в управлении, – саркастично усмехнулся Карл. – А вообще… Серега же может многое узнать и так. Начать восстанавливать биографию подробно: где любовницы и кто одноклассники. Славка с Максом поездят. Но… боюсь, нам это все мало поможет. Надо понять, где и когда ему вбили в мозги эту идею с убийством ведьм.

– Кто вбил, тебе и так понятно, – понял полицейский. – Хочешь попробовать найти своего Энрика?

– Не сразу, – признался его бывший коллега. – Я хочу еще раз пройтись по друзьям и родственникам жертв. Теперь к ним есть другие вопросы. Насколько слово «ведьма» подходило каждой из женщин. И… откуда это мог узнать Энрик, чтобы отправить к ним Чистякова.

– Хорошая мысль, – признал Павел Семенович. – Вот только меня смущает один момент. Последним, в кого этим ножичком тыкали, был именно ты. И дело не закончено. Вероятность, что Чистяков зациклен теперь на тебе, присутствует. Ты сам это говорил еще вчера.

– Зациклен. Но вот насчет моего убийства именно кинжалом… Не думаю, – возразил Карл. – Это был всего лишь привет из прошлого. Просто Энрик дал знать, что помнит обо мне. Кинжал важен для продолжения серии. А для меня Чистяков вполне может приберечь один из украденных стволов.

– Вообще это намного хуже, – напомнил полицейский. – Так ему даже близко к тебе подходить не надо.

– Но он и с пистолетом на снайпера не потянет, – усмехнулся его собеседник. – Однако придется попросить Мона присмотреть за мной. Да и самому хотелось бы знать своего врага в лицо.

– Ты его даже не рассмотрел? – Павел Семенович был неприятно удивлен.

– Мне в тот момент было не до лица, – напомнил Карл. – Да и было темно, кепка его эта… А главное, мне очень хотелось не допустить, чтобы он этим самым кинжалом в меня попал. Так что я следил за оружием, а не за лицом.

– И не уследил ни за чем, – констатировал полицейский, доставая из кармана смартфон. – Вот, смотри.

Он протянул бывшему подчиненному аппарат, где на экран было выведено фото преступника. Лицо у Чистякова оказалось не слишком запоминающимся, как говорят, среднестатистическое. Не урод, но и не симпатяга. Волосы русые, средней длины, черты лица обычные славянские, глаза просто серые. Ничем не приметный тип. Такой незаметный маньячок. Правда, как помнил Карл по личной встрече, высокий, мощный и хорошо натренированный. В десант хлюпиков не берут.

Вернув бывшему начальнику смартфон, Карл бесцельно осматривал окрестности. Если честно, где искать этого прыткого серийника и Энрика, он даже предположить не мог. Чистяков умеет прятаться и быть незаметным в толпе. С такой-то внешностью. А Энрик… Пусть он безумен, пусть проклят, пусть помешан на убийствах, но он трус. И этот будет прятаться до последнего, пока Мон не выкурит его из норки…

Карл отвлекся от своих мыслей, когда из-за соседнего столика кафе уходил последний посетитель. Слишком холодное утро для завтраков на свежем воздухе. Но персонал тут что надо. Только человек встал, а к столу уже спешит официант. Карл усмехнулся. Убирать одинокий бумажный стаканчик и пластиковую тарелку просто гениально важно. А еще надо наверняка устроить погоню за улетевшей салфеткой… Взгляд Карла уперся в большой мусорный бак, на котором висела наклейка, извещающая, что уборка столов тут на самообслуживании.

Он тут же вернулся взглядом к фигуре официанта. Высокий, крупный малый. За кепкой с логотипом кафе не видно лица. Вроде на официанте фартук тоже фирменный, с большим карманом, почему-то подозрительно оттянутым, будто там лежит что-то довольно тяжелое, пусть и небольшое. Например, пистолет. Официант остановился у опустевшего столика и потянулся за одиноким стаканчиком, но как-то неуверенно, будто его правая рука… повреждена. Зато левая так уверенно шмыгнула в этот самый карман…

Карл, не раздумывая, пнул свой столик, который стал медленно, но уверено заваливаться набок, а сам ухватил полицейского за плечо и просто дернул его вниз, к земле. Выстрел прозвучал совсем рядом. Пуля выбила пару мелких камушков из и без того щербатого асфальта.

Карл прижал Павла Семеновича к земле и нагло задрал бывшему начальнику куртку. Отлично! Полицейский все же привез свой табельный с собой в кобуре на поясе, по старинке. Бывший сотрудник убойного отдела уверенно достал оружие и, все еще придерживая начальника рукой, выстрелил в ответ. Еще пара пуль врезалась в крышку перевернутого столика. Карл, стараясь особенно не высовываться, отклонился влево и тоже выстрелил. Цель он заметил, потому стрелял уверенно. Ряженый официант присел и стал аккуратно отступать с линии обстрела, не выпуская оружия.

Тут неожиданно в преступника пальнули с другой стороны. Пока Чистяков оборачивался, ища новую цель, Карл успел прицелиться и выстрелил еще раз. Легкий вскрик, шум упавшего пистолета, а потом преступник резко рванул с места. Через каменную оградку, вниз.

Карл наконец-то отпустил Павла Семеновича, который тут же покрыл своего бывшего сотрудника увесистым трехэтажным матом. Но Карл не слушал, он подобрался ближе к ограждению, аккуратно высунувшись, и хотел еще раз выстрелить в беглеца. А по асфальту уже бухали чьи-то шаги. К коллегам бежал Серега.

Чистякова было уже не достать. Он просто бежал, петляя из стороны в сторону, как заяц. Карл обернулся к приближающемуся эксперту.

– Упустили, – констатировал он устало.

– Ага. – Серега посмотрел на бывшего коллегу очень недобро и прицелился в него точнее. – А теперь руки подними.

– Сдурел? – не слишком ласково поинтересовался Карл, мгновенно направляя на эксперта свой пистолет. – С чего?

– Капитан Васильев, отставить! – приказал Павел Семенович, наконец-то поднявшийся с земли.

– Кто он такой? – напряженно и требовательно спросил в ответ Серега.

– Кто я, сейчас не так важно, – усмехнулся бывший майор. – А вот ты – полицейский. Если ты сейчас на нервной почве разнесешь мне голову, это будет противоречить УК РФ.

– Карл! – рявкнул начальник убойного отдела. – Прекрати! Серега, остынь. И… вообще, верните мне мое оружие!

Его бывший подчиненный, когда-то называемый Кириллом, картинно тяжело вздохнул, крутанул пистолет на пальце, будто фокусник, а потом протянул оружие Павлу Семеновичу.

– Если бы вы привезли мой табельный, все было бы проще, – заметил он. – И я не терял бы время на игры в телохранителей при вашей начальственной особе.

– Карл… – Серега оружие опустил, но не убирал. – Не Кирилл. Это как?

– Да хватит уже! – не выдержал его начальник. – Убери ты оружие. Перестань народ пугать! И… пошли уже в тепло!

– Лучше просто поедем в отдел, – не отставал от него Карл, весело ухмыляясь. – Заодно заберу из сейфа свой пистолет.

– Нельзя! – буркнул ему бывший начальник.

– Я не собака и команд не понимаю, – тому, кого раньше звали Кириллом, становилось все веселее. – И почему это нельзя? Каждый раз отнимать пистолет у вас неудобно. Да и… странная вещь! Вашему подчиненному угрожает маньяк, а он даже оружие взять не может!

– Не может, – завелся Павел Семенович, оборачиваясь на ходу. – Он… не в себе!

Карл хохотнул. Ему все больше нравилось это определение.

– А как отнесется руководство к тому, что у вас в отделе уже второй подряд сотрудник не в себе? – вкрадчиво уточнил он и подмигнул Сереге, который взирал на них двоих с недоверием и растущим раздражением. – Может, это заразно, и следующим станет… наш эксперт?

Начальник отдела остановился, тяжело вздохнул и развернулся к своим спутникам.

– Идем в зал и ведем себя цивилизованно. И ты, Карл. – Он особенно выделил имя бывшего подчиненного. – Будешь перед ним объясняться сам.

«Им», естественно, был Серега. Который, к счастью, все же убрал оружие.

3

В теплом зале кафе, к счастью, народу тоже не было, как и на уличной веранде. Начальник отдела снова заказал себе кофе. По его лицу было видно, что он заранее старается смириться с мерзостью вкуса местного напитка.

Карл попросил принести гранатового сока. Серега остановил свой выбор на банальной кока-коле.

– Я позвонил нашим, – известил подчиненных Павел Семенович. – Конечно, объявили план-перехват. Бессмысленный в принципе. Сюда я группу вызывать не стал, так что у нас есть время поговорить.

Карл кивнул и повернулся к Сереге.

– Что во мне на этот раз было не так? – с интересом спросил его бывший коллега.

– Ты стрелял с левой руки, – угрюмо отозвался эксперт.

– И что? – не понял Карл. – Я равно умею стрелять с двух рук.

– Кирилл – упертый правша, – пояснил Павел Семенович.

– Он всегда завидовал Ваньке, что тот может владеть обеими руками, – почти жалобно добавил Серега. – Почему Карл?

– Правильно мое имя звучит Карле, – уже серьезно стал рассказывать бывший Кирилл. – На моей родине давали такие имена. Карле, Май, Монус, Энрик, Джако. Наверное, только имя Леони более-менее привычно звучит, да?

– Леони? – Серега насторожился. – Так Кирилл назвал ту девушку. Ну… которую Чистяков убил последней.

– Верно, – согласился Карл. – Только тогда это уже практически был не Кирилл, а я. Но почему я его заменил, как это происходит, в деталях, я не знаю. Да и никто не знает, как я выяснил. Но это так.

– Так и твоя Май не в курсе? – удивился Павел Семенович.

– О том, как случаются наши возвращения, нет, – уточнил его бывший подчиненный. – Но о многом другом, конечно, да.

– Это игра какая-то? – непонимающе вмешался Серега.

– Сам как считаешь? – осведомился у него начальник. – Ты же видишь, что это больше не наш Кирилл. Хотя с морды похож, но и только. В остальном… Уже совсем нет. Какие тут игры?

– Тогда что это? И почему? – упрямо дознавался эксперт.

– Кстати, я бы тоже не отказался всю эту историю услышать полностью! – горячо поддержал его Павел Семенович. – В конце концов, я вожусь с тобой уже второй день, Карл.

Его бывший подчиненный кивнул даже обрадованно. В конце концов ему самому надо было все расставить по местам, упорядочить свои отрывочные воспоминания.

– Хорошо, – сказал Карл и посмотрел на Серегу. – Ты точно уверен, что я не Кирилл?

Эксперт чуть пожал плечами, помолчал.

– На самом деле ты странный уже неделю, – неохотно признал он. – И все это… выглядит неправильно. Карл… Глупо, но… Тебе почему-то даже это имя сейчас подходит больше. Манеры другие, юмор, да все! Но я не понимаю, как такое может быть.

– По-хорошему, – признался Карл, – я сам считаю, что такого быть не должно. Однако… Я просто расскажу вам, с чего все началось. Хотя это и непросто.

– Еще страдаешь провалами в памяти? – забеспокоился Павел Семенович.

– К счастью, отлегло, – не удержался от усмешки его бывший подчиненный. – С памятью все нормально. Дело в том, что история длинная, с кучей действующих лиц. Так что… Прошу внимания!

Он чуть помолчал, обдумывая, с чего начать, отхлебнул сока. Конечно, не натуральный, одни красители и концентраты, но… Хотя бы тень вкуса детства.

– Это все началось в Эксе, – сказал он. – В небольшом городишке, по сегодняшним меркам, просто в деревне. В 1435 году.

– Это что? Твоя прошлая жизнь? – тут же скептически поинтересовался Серега.

– Нет, сегодняшняя, одна-единственная и настоящая, – заверил его Карл.

– А этот Экс где? – не унимался эксперт.

– Тогда он входил в состав Герцогства Савойского. – Рассказчик даже не стал скрывать легкой иронии и послал Сереге выразительный взгляд, типа, теперь спроси, что это за страна.

– Не мути воду, – буркнул Павел Семенович. – Сейчас это Экс-ле-Бен. И находится на юге Франции. Давай к делу.

– Тогда мне шел семнадцатый год, а моему брату Джако исполнилось восемнадцать, – продолжил Карл и тут же пояснил для эксперта: – Его ты знаешь под именем Иван.

– Наш Ванька? – удивился Серега. – Так он не псих?

– Это с какой стороны посмотреть, – усмехнулся его бывший коллега. – Ну так вот. И мы с Джако принадлежали, как сейчас принято говорить, к «золотой» молодежи. Наш отец был весьма состоятельным торговцем и землевладельцем. Конечно, его слово ценилось в городском совете, имело вес. В то время в стране усиливалась власть церкви, начинались первые гонения на ведьм. Но, несмотря на то что всего в четырех лигах от Экса стоял один из крупных монастырей, нам все эти новости о церковных судах и Инквизиции казались чем-то… почти нереальным. Как сейчас люди про Украину новости смотрят. Вроде бы свои, славяне, а чудно там у них все. Отец наш был, с одной стороны, верным христианином, но с другой – уважал и поддерживал людей ведающих.

– Кого? – не понял Серега.

– Ведьм, – коротко перевел ему Павел Семенович. – Настоящих. Эти там тоже были.

– Средиземье какое-то, – буркнул эксперт.

– Почти, – усмехнулся Карл. – Ведьмы у нас в городе правда были, несколько семей, и никто не спешил сдавать их Инквизиции. Как горожанам жить без знахарок и повитух? А без следопытов и людей леса? Еще ведьмы могли вызывать дожди в засуху или останавливать бури, да и многое другое полезное. К тому же эти семьи тоже были достаточно обеспеченны. Отец питал к ним некоторое почтение как к бизнес-партнерам. Кстати, наш местный священник – а в городке была и своя церковь – тоже был мужик неглупый, да и добрый к тому же. Он нормально ладил с местным ковеном: ведьминской общиной. По их договоренности, вещие люди посещали церковь по большим праздникам и регулярно, как велено, отдавали положенную часть в церковную казну. Это всех устраивало. Только вот сынок у священника не удался. Он как раз установленным порядком был не слишком доволен.

– О! – обрадовался эксперт. – Там у вас и революционеры имелись! А я-то считал, что в Средневековье было грустно. Одни Крестовые походы, турниры и пьянки.

– Для революционера Энрик был трусоват, – разочаровал его рассказчик. – С виду он производил впечатление серьезного верующего паренька. Вот только… Энрику очень нравилась мысль о том, что верующие люди, а еще лучше – церковники, имеют власть над другими. Они – первый сорт. Энрик считал, что ему повезло принадлежать к высшему сорту, а потому он имеет право на эту самую эфемерную власть над остальными. Только его часто обламывали. Например, мы с Джако.

– Мозги оплеухами чистили? – поинтересовался Павел Семенович.

– Приходилось пару раз, – не стал отрицать Карл. – Его вообще не любили в городе, а наши ровесники просто сторонились. Он очень любил запугивать младших рассказами о наказаниях за грехи, о геенне огненной, о страшных муках, особенно за ведовство. И только его покровительство, типа, могло помочь. Точнее, полное ему подчинение.

– Такой… вполне себе молодой маньячок, – оценил Серега.

– Именно, – согласился Карл. – Но больше всего ему нравилось запугивать девочек. Женский пол он вообще считал… недостойным, низшим. Говорил, что так написано в Библии. Я потом интересовался, читал, но ничего такого там не нашел.

– Да, – подтвердил Павел Семенович. – Если не считать всю эту историю с первородным грехом. Но на этой почве многие фанатики изгаляются.

– Некоторые вещи со временем не меняются, к сожалению, – напомнил ему бывший подчиненный. – Особого внимания Энрика удостоилась Леони. Она была самой красивой девочкой в Эксе с лицом Мадонны. Только она была из семьи ведающих, и это приводило нашего героя в ярость. К тому же почти везде Леони сопровождали старшая сестра и кузен, сын палача.

– С таким не поспоришь, – усмехнулся Серега, полностью увлеченный рассказом.

– С такой сестрой не поспоришь, – возразил ему Карл почти злорадно. – Именно в тот год в ночь летнего солнцестояния ковен выбрал новую главу. Четырнадцатилетнюю девушку с огромным потенциалом и возможностями. Только, к сожалению, еще не обладающую всеми нужными знаниями. Так что Май стоило бояться больше, чем Мона.

Карл немного помолчал.

– Я сам встретил Май в тот же год, в начале августа на городской ярмарке начала сбора урожая. – Его тон заметно потеплел и стал серьезнее. – Вернее, я увидел ее тогда по-другому, потому что просто влюбился – с первого взгляда и навсегда. И это было взаимно. Следующую пару месяцев я был занят своими переживаниями. Я не видел, как Энрик все больше злится из-за того, что Леони не поддается на угрозы, не желает признавать его власть. Понятно, что на самом деле скрывалось за всем этим. Он просто ее хотел. Но… Нам с Май было не до этого. А потом в октябре отец взял нас с Джако на большую охоту. Это был обычай. Важно, так сказать, открыть сезон, доставить в город как можно больше добычи. И там, в лесу, мы заметили следы диких свиней. Стали загонять их. Разделились. И… в общем, так получилось, что уже подраненный огромный секач вышел прямо на меня.

– Ого! – теперь поражен был даже начальник убойного отдела. – Это и в наше время весьма рискованно. А тогда… без огнестрельного оружия…

– Да, – признал Карл и болезненно поморщился. – Этот свин за пару секунд распорол мне живот. Легко! Пока мимо пробегал практически. Только я был очень упрямым и глупым. Решил, что, уж если мне все равно умирать, заберу врага с собой.

Он усмехнулся, но как-то грустно.

– Потом отец мною гордился, – сообщил суховато он. – На моей памяти единственный раз в жизни. Но это потом… А в тот день в лесу я выжил только потому, что там каким-то чудом оказалась Леони. Девочка имела талант лекаря, но еще очень слабый. Ее даже еще не приняли в ковен – она не прошла посвящение. Но… Как я узнал потом, я нравился ей. Она испугалась, что я умру, потому вложила в меня всю имеющуюся у нее силу и, как выяснилось, часть своей души. Поделилась со мной жизнью.

– Это как? – не выдержал Серега.

– Понятия не имею, – развел Карл руками. – Я не маг. Важно, что она это сделала. Я выжил. И… мы оказались с нею связаны магическими узами. Меня привезли в город. Леони стала приходить в наш дом, чтобы и дальше залечивать мою рану. Приходила она с более опытной Май. Да и… потому, что того требовали приличия. Только нам с Май от этого было… только хуже. Ведь все в городе уже говорили о том, что я просто обязан жениться на Леони.

– Ничего себе! – Эксперт забавно взмахнул руками. – Вот теперь я точно знаю, что ты не наш Кирилл. Надо же! Двух девчонок сразу зацепил, да еще и самых крутых. Кира вообще робел при девушках. Он бы так не смог.

– Вообще тогда я при виде Май тоже робел, – улыбнулся Карл. – Смущался и слова сказать не мог. Только смотрел на нее, как щенок, требующий ласки хозяйки. А тут еще это… Май тоже страдала. Мы молча только и могли посылать друг другу пламенные взгляды. А Леони… Честно, я даже не знаю, понимала ли она, что мы с ее сестрой любим друг друга… Но эта сказка не про любовь.

Он снова поморщился, на этот раз досадливо.

– Я выздоровел, – продолжил человек из прошлого. – И стал искать способ разрушить наш любовный треугольник. Как выяснилось, за то время, пока я болел, Энрик растерял последние мозги. Он уже просто охотился за Леони. Однажды я шел куда-то по делам отца, был уже вечер. Где-то в подворотне я услышал женский крик, резкий, испуганный. Он быстро оборвался, будто девушке заткнули рот. Естественно, я кинулся туда.

– Попытка изнасилования? – очень нехорошим тоном осведомился Павел Семенович.

– Естественно, – подтвердил Карл. – Энрик завалил Леони прямо на землю, успел пару раз ударить. Она, правда, была настолько испугана, что вряд ли стала бы сопротивляться. Он уже задирал ей юбки, на все готовый, когда я ему невежливо помешал. Буду честным, никакой мужской драки не было. Я двинул ему по лицу пару раз, чтобы отвалил от девочки, а потом просто бил ногами по тому месту, которое должно быть задействовано в процессе.

– Ты тупо пинал его в пах! – Серега пришел в восторг. – Надо было отрезать ему там все на фиг! Тогда у парня рассказывать о грехах получалось бы правдоподобнее. Самому ему грешить было бы нечем!

Начальник убойного отдела картинно кашлянул и посмотрел на эксперта с упреком.

– А что? – Серега злорадно усмехнулся. – Тогда Уголовного кодекса не существовало еще. Да это и не Россия.

– Неважно, – остановил его Карл. – Тогда реально были другие времена. Если честно, всем было бы лучше, если бы я тогда Энрика просто убил. Это тоже часто случалось. Но…

Он пожал плечами и продолжал уже совсем неприятным тоном.

– Я отвел Леони домой, поговорил с ее родными и с ней. Я честно признался, что очень ей благодарен за спасение в лесу, и теперь мы квиты, по крайней мере частично. Но я ее не люблю. Она была неглупой девочкой и призналась, что на свадьбу не рассчитывала. Тогда я там же попросил руки Май. Ее родители велели передать отцу, что он может приехать для сговора. Отец воспринял это спокойно, назначил день визита… Но за день до оговоренной встречи в город прибыли священники.

– Инквизиторы? – уточнил Павел Семенович.

– Да. – Карл отхлебнул сока, почти не чувствуя его вкус. – Отец мой тут же передал весточку в дом Май – предупредил. А меня отослал по торговым делам в соседний городок, так что остальное я знаю только с чужих слов.

Он сделал еще один глоток, помолчал. Сколько бы ни прошло времени, боль от тех событий совсем не стерлась.

– Знаете историю Салемских процессов? – спросил он.

Серега кивнул и быстро ответил:

– Там какая-то истеричная девка делала вид, что бьется в падучей, когда к ней приближалась ведьма. И так она обвинила многих, к кому имела личные счеты. Только ее, кажется, еще и подружки поддержали, у которых тоже были какие-то терки с другими горожанками.

– Все так. – Карл тяжело вздохнул. – Только этот прием очень старый. Когда инквизиторы приехали, они сначала просто болтались по городу. В воскресенье пришли на рыночную площадь. Энрик все время крутился рядом с ними. И… Никто не знает, почему там оказалась Леони. Но как только Энрик ее увидел, то подобрался ближе, ухватил за руку и устроил тот самый номер с истерией. Он бился в судорогах, орал, что она – ведьма, ведь сам Бог направляет его и указует на неверных. И прочая дичь. Девочку тут же арестовали.

– Отомстил, сволочь, – эксперт с досады чуть не плюнул на пол.

– Не только ей, – продолжил Карл. – Ведомые им, церковники пришли в дом семьи Леони. Там истерика повторилась. Ее родители тоже были арестованы и их должны были казнить вместе с дочерью на следующий же день… одно хорошо, что тогда пыток еще не применяли.

– Жестко… – Серега такого не ожидал.

– А что стало с Май? – спросил Павел Семенович.

– Палач был братом ее отца, – напомнил ему рассказчик. – И когда он понял, что церковники идут в дом его родных, послал своего сына, Мона, вперед – спасти Май, ведь она была Главой ковена. Мон просто вырубил кузину, затолкал в телегу и увез в лес. А на следующий день казнь состоялась. Только… Энрик знал, что палач – родственник Леони, и отца Мона повесили напротив горящих костров. По такому же навету.

– Вот это точно называется страшной местью, – убито прокомментировал эксперт. – Надо же… сволочь какая. Странно, что он еще тебя не достал.

– Почти достал. – Карл болезненно поморщился. – В соседнем городке тоже были ведающие люди. А новости разносятся быстро, особенно плохие. Мне сообщили, что семья Май арестована. Я вскочил на коня и помчался домой. Только на дороге в родном лесу меня повстречали трое. Даже не представляю, откуда у Энрика взялись деньги на наемников. Но… Кстати, у одного из них тогда впервые в руках оказался кинжал. Тот самый, копия которого спокойно лежит сейчас в моем сейфе в отделе. Встреча получилась печальной. Я их убил, но и сам был ранен. В тот раз в правый бок, так же под ребра. И у меня был уже второй за эту историю шанс умереть. Но именно в родном лесу прятались Май и Мон. Так мы оказались вместе. А через три дня нас нашел Джако и рассказал печальные новости. Думаю, всем понятно, что больше нам ничего не оставалось, как найти Энрика и просто его убить. Мон выкурил его из той норы, где этот трус прятался, когда инквизиторы уехали, и я его казнил. Прямо на той же площади, где сожгли семью моих друзей.

– Символично и справедливо, – решил Серега. – Пусть и не по нынешним законам. Хотя… по чисто человеческим законам верно. Только… в чем тогда дело? Почему… это все повторяется?

– Не, повтор я бы еще пережил, – саркастично пробурчал Павел Семенович. – Но у них все через ж… Короче, неправильно. По какой-то странной мути этот их Энрик не умер.

– В смысле? – озадачился эксперт. – Его не добили, что ли? Но… шестьсот лет прошло, на минуточку! Все добивают?

– В каком-то смысле так и есть, – иронично заметил Карл. – Как я тут выяснил, в тот день я его все-таки убил. Но кто-то до меня успел наложить на этого гада заклятие. Май это заметила и связала своей магией его судьбу с нами. При нашем, естественно, полном согласии. А потом мы стали за ним гоняться. И каждый раз одно и то же. Сначала возвращается он. После очередной не-смерти – так назвала это Май. Потом мы просыпаемся в телах людей, которые по какой-то необъяснимой странности имеют наши лица и подходящий возраст. То есть мы живем следующий кусок наших жизней только для того, чтобы снова его найти и убить. Сначала думали, что его жизни небесконечны. Потом… оказалось, что все хуже. Он может возрождаться вечно. А мы… между прочим, когда-нибудь просто постареем и умрем естественной смертью.

– Это совсем нехорошо, – огорчился начальник убойного отдела. – Маньяк с шестисотлетним стажем… просто перебор.

– А он реально все так же маньячит? – Серега был в шоке от таких новостей.

– Вот тут уже можно от драмы переходить к детективу, – решил Карл. – Его схема совершенствуется, но почерк в целом прежний. Деталь первая. На шеи ведьм во Франции перед тем, как их сжечь, вешали таблички с надписью «sorcière», что и обозначает «ведьма». Во Флоренции Энрик писал доносы, и людей, занимавшихся ведовством, алхимией и даже просто наукой, тоже привлекали к суду Инквизиции. И заметьте, на жертв тоже надевали перед казнью похожие таблички – «strega». Смысл слова тот же.

– И та же буква! – эксперт очень быстро уловил суть.

– Так же было и в Испании, и в Париже, где даже без охоты на ведьм все умирали от чумы, – продолжал перечислять его бывший коллега. – Но Инквизиция не вечна, и уже после Великой французской революции он придумал новый способ. Он находил некоего фанатика и внушал, что именно ведьмы виноваты в смутах и бедствиях, в проблемах самого простачка. И снова были убийства чужими руками. Теперь уже знакомая вам буква вырезалась на теле жертв.

– Чистяков! – догадался эксперт. – Новый его сателлит. Только… похоже, в этот раз Энрик хочет разделаться с вами больше, чем продолжить свою бесконечную серию.

– С каждым разом Энрик готовился к нашему появлению все лучше, – подтвердил Карл. – Он знает, что мы его в покое не оставим. Нас преследовали, пытались убить. Чаще всего меня, как и сейчас. Видимо, я нанес ему хорошую детскую травму. Его наемники и фанатики здорово мешали жить. Но пока нам везет. Только… хочется уже успокоить его навсегда.

– Мысль здравая, – поделился впечатлением Павел Семенович. – Но, как говорится в американских фильмах: «Хьюстон, у нас проблемы». Во-первых, подозреваю, никто из вашей организованной группы не знает, как убить его навсегда.

– Пока нет, – аккуратно заметил его бывший подчиненный. – Но опять же, как говорится в любой российской бюрократически подкованной конторе, мы над этим работаем.

– Работайте, – разрешил начальник убойного отдела. – Но вот и во-вторых. Сейчас и здесь, к великому счастью, нет ни войн, ни Инквизиции, ни Революции. И просто так убивать нормальным людям себе подобных нельзя! Есть полиция. Вот, к примеру, мы с Серегой. Боюсь, теперь уже и вам просто казнить Энрика не получится.

– Кстати, да. – Эксперт как-то об этом не подумал. – И это странно!

– Что, вы не дадите нам его убить? – ехидно уточнил Карл.

– Нет. – Серегу это не смутило. – Странно, что вы появились в этот раз здесь, в России, когда у нас все тихо и мирно. Почему, например, не в Сирии? Или хотя бы не в той же Украине?

– Согласен, это несколько странно, – согласился с ним бывший коллега. – И если честно, это не первая странность. Обычно я, когда возвращаюсь, сразу вспоминаю Май. А в этот раз я вспомнил сначала Леони. А ведь все началось именно с нее. И эта выходка Джако… Может, все это имеет какой-то смысл?

– Задай эти вопросы своей подружке, – посоветовал Павел Семенович.

– Я подкину ей тему для размышления, – усмехнулся Карл. – И кстати, для вашего спокойствия: в этот раз мы решили взять Энрика живым. Если никто из нас не знает смысл его проклятья, или что там еще с ним не так, то сам-то он должен это знать! Вот и пусть поделится.

Начальник убойного отдела посмотрел на своего бывшего подчиненного подозрительно, потом подумал и согласно кивнул.

– Пока так, – заявил он генеральским тоном. – Если уж ты был полицейским и вроде бы пока его изображаешь, работаем по известным нам схемам. Где-то Чистяков должен с этим вашим Энриком пересекаться. Скорее всего, постоянно поддерживать с ним связь. Поймаем его, выйдем и на второго. Серега, восстанавливай всю его биографию и возможные связи. Ты, Карл, как и хотел, переговори еще раз с родственниками погибших. Твоя Май – настоящая ведьма. Чем черт не шутит: вдруг у вашего маньяка реально нюх на людей со способностями? Тогда он тоже должен был как-то их находить, чтобы сдать безумному подельнику. Надо искать пересечения.

– Самое интересное, – задумчиво заметил Карл, – что он реально никогда не ошибался. Все убитые им люди были ведающими. Настоящими. И это что-то да значит…

– Вот и вперед! – скомандовал Павел Семенович. – Узнавай сам или привлеки своих соучастников. И мы тоже время терять не будем. Да?

Вопрос был обращен к эксперту.

– Работаем, – привычно откликнулся Серега. – Только… Чистяков по-прежнему охотится за… Карлом.

– За мной присмотрят, – пообещал ему бывший коллега. – Только мне бы добыть свой табельный. И… никто обратно до дома Май не подбросит?..

4

Он был очень зол. Настолько, что на миг потерял контроль над собой. Он так резко поставил чашку с кофе на блюдце, что она слишком громко звякнула, а напиток пролился.

Он тут же досадливо поморщился. Такое поведение непозволительно. Никто и никогда не должен видеть его эмоций. Никаких проявлений! Даже если рядом никого нет.

Но все равно! Как тут можно не злиться. Этот больной придурок все испортит! Его посланник становится просто неуправляем. Устроить нападение! Там, где могут быть люди, где его увидят. А ведь если этот вонючий идиот попадется, полиция или, еще хуже, враги могут найти ниточку, ведущую к нему, к Энрику. А этого никак не должно произойти. Не в этот раз. Его план почти созрел… И кстати, в нем для этого больного урода уже нет места.

Он подавил тяжелый вздох. Почему люди такие разные? Зачем им нужна эта индивидуальность? Все они – рабы господни. Но… Кто бы мог подумать, что этот воин современности так быстро придет в негодность от нескольких доз препарата. Все же было хорошо. Он был полностью предан Энрику, выполнял все его приказы. Но… теперь это просто одуревший идиот. Придется еще повысить дозу, а лучше совсем от него избавиться. Пока не поздно…

Энрик обдумывал варианты, как аккуратно и красиво убрать своего посланника, когда Карл и еще двое полицейских вошли в кафе. Он вздрогнул при их появлении, на миг им овладела паника. Если Карл его заметит…

Полицейские прошли мимо и уселись за столиком у окна. Энрик отодвинул остатки кофе и бессильно откинулся на спинку кресла. Он скорбно прикрыл глаза. Все ясно. Он знал, о чем будут говорить за тем столом.

Карл расскажет этим людям о нем. Как всегда, вываляет его имя в грязи, наврет, выставит монстром и отбросом. Энрик привык к этому. Но это все равно снова и снова причиняло боль. Ту самую, испытанную еще в детстве. Боль, которая каждый раз резко отбрасывала его назад. В прошлое.

В их омраченном магией городе было только одно светлое место – церковь. Отец впервые привел его туда, когда Энрику исполнилось пять лет. И тогда мальчик почувствовал это. Присутствие Господа. Тонкую красоту, в то же время – суровость, любовь и… безграничную силу. Нечто настолько более высокое, что передать все ощущения не хватило бы слов ни в одном языке. Мальчик просто купался в этом, а еще – хотел получить пусть самую крохотную частичку этой благодати. Навсегда. Стать частью. Испытать… некое ощущение сопричастности. Служить богу. Быть частью его власти. Над всеми ними.

Но никто его не понял. Люди были обезображены магией – этим злом, тьмой. И все попытки Энрика привести хоть кого-то в этом городе к свету были отвергнуты. На него смотрели с удивлением, иногда – с презрением и жалостью, будто он болен, недоразвит. Мальчик проводил в церкви ночи напролет, он молился до изнеможения, прося у Господа дать ему знак, указать путь служения, передать часть своей воли. Но ничего не случалось.

Даже его отец, слабый и давно заблудший, греховный, и тот относился к сыну сначала с жалостью, а после даже с раздражением. Энрик чувствовал себя униженным и отринутым людьми, но верил, что бог от него не отвернется. Только бы выпал хоть один шанс спасти, привести к свету, послужить… Уж тогда бы бог над ним смилостивился.

И пришел тот день, когда Энрик увидел Леони. Девочка с лицом Мадонны. Ангел… ее место было в свете. С ним. Он должен был обладать ею, предать ее воле бога. Она обязана принадлежать Энрику и свету. Конечно, он знал, что она из семьи ведающих. Никто не подозревал, что Энрик давно уже следит за каждым из этих оскверненных тварей. Тайно наблюдает за ними, ища способ очистить от них мир. Ибо они противны богу. Да, Леони их крови, но девочка еще не прошла испытания, не была инициирована. Над ней не провели их бесовские ритуалы. У него был шанс!

И даже когда она все же применила свой дар, чтобы спасти жизнь этому никчемному мальчишке Карлу, Энрик еще верил, что спасет ее. Надо было только ее очистить, получить ее для себя и для бога. Тогда-то это и произошло, но Карл помешал ему. В теле Энрика поселились боль и страх. Тогда он практически умер, впервые и по-настоящему. Истекая кровью, он полз домой, в храм, и молился, как никогда в жизни.

Потом только Энрик осознал, что таково было посланное Господом испытание, и он с честью прошел его. Бог смилостивился и наконец-то послал ему свой дар. Тогда Энрик увидел правду! За внешностью ангела скрыто зло. Леони была демоницей. Именно Энрик смог увидеть это. И наказать! Покарать и саму девчонку, и ее род – грязных и мерзких служителей тьмы. Всех, кроме Мона и Май.

Да, позже они нашли и убили его. Но Господь милостив. Если уж он поручил Энрику служение, то не оставит своего слугу и наперсника! Энрика не поглотило небытие. Пусть он очнулся в незнакомой стране, в неизвестном месте, но бог подарил ему эту возможность: жить дальше и карать. И Энрик выискивал ведьм, приводил их на суд, предавал своим словом очищающему огню.

В первый раз, когда они снова нашли его, Энрик даже не понял, что случилось. Он только испугался: их, новой боли и смерти. Но позже, снова возродившись, он уже не поддавался слабости, только еще больше ненавидел своих врагов. Врагов его бога. Он ликовал, возвращаясь снова и снова. Но… прошло время. Мерзких тварей, за которыми Энрик охотился, не становилось меньше. Из раза в раз враги настигали его. И тогда он начал задумываться, каким на самом деле было порученное ему великое дело. Что же ждал от него бог? Зачем из раза в раз он обрекал его на страдания? А боли и страха, мучений становилось с каждым разом все больше.

Только в Англии, три появления назад, Энрик наконец-то все понял. Тогда за ним пришел Мон. Это демон, который мучил его бесконечно долго и своей грязной силой, и воспоминаниями. Он проклинал Энрика за Леони, за ее смерть, обещал Энрику все новые и новые муки. И тогда, сходя с ума от бесконечной боли, Энрик получил свое откровение. Его преследователи – враги Господа. Сильные злобные твари, которым не место в этом мире. Бог желал, чтобы именно их Энрик привел на суд божий. Для них должен быть разложен костер.

Но… пока его цель, великая миссия, не исполнена. Враги сильнее, но Энрик доведет дело до конца. Именно в этот раз. В стране, омраченной магией. В поганое темное время. Бог дал ему знак. И время пришло…

Энрик улыбнулся. Пусть Карл очерняет его имя. Это больше не повторится. Пусть деревенский увалень несет что хочет. Он ответит за все. И его ведьма, и демон. Скоро. Очень скоро. Энрик уже почти все придумал…

Глава 5

1

Он сидел в кухне, в доме Май. Это уже была традиция. Где бы и как они ни жили, Карл всегда старался больше времени проводить именно в кухне. Для Май – это сердце дома. Вслед за ней Карл уже давно привык считать именно так.

Он работал за ноутбуком, когда она стремительно ворвалась в помещение. На Май был надета строгая шелковая блуза какого-то удивительного медового оттенка и узкая юбка длиной до колена. Свои вечно непослушные волосы женщина забрала сегодня в пучок на затылке. На Май, естественно, не было ни грана косметики. Но это ей вообще никогда не требовалось.

– Ты выглядишь очень симпатично и как-то… внушительно, – с улыбкой заметил Карл.

Она тут же подошла к нему, поцеловала в губы и уселась рядом, чуть касаясь его руки своей.

– Я так и должна выглядеть, – весело заметила Май. – Я же главный врач и владелица целой клиники.

– И тебе это очень идет, – признал он. – А еще, что более важно, тебе это нравится.

На миг Май опустила глаза, стараясь скрыть мимолетную грусть.

– Мне на самом деле здесь и сейчас все нравится, – призналась она. – И этот дом, и работа… Даже не верится, что мы попали в мирное время. В место, где не надо скрывать себя, где можно использовать свой дар спокойно. Почти как дома… Хотя даже там это было немного опасно. И…

Она осеклась. Карл и так знал, что она не сказала: будет жаль, что скоро это все закончится.

– Мне тоже здесь нравится. – Он постарался ее отвлечь. – Но пока… все равно существует наша проблема. Как бы там ни сложилось, снова убив его, мы сделаем это место и время еще лучше. Но главное, безопаснее для людей с даром.

Май посмотрела на него очень тепло и благодарно.

– Еще больше, – сказала она, – мне нравится то, каким ты стал здесь, Карл. Хотя, возможно, дело не в месте и времени, а в тебе самом. Немного обидно.

– Почему? – Это несколько выбило его из колеи.

– Потому что ты сам нравился мне всегда. – К Май вернулось веселое и игривое настроение. – Только вот… почему-то, пока я признаюсь тебе в любви, ты рассматриваешь фотографии других женщин!

Он бы и рад был улыбнуться в ответ, пошутить, но…

– К сожалению, мертвых женщин, – неохотно выдал Карл. – Это одна из тех, кого Энрик убил здесь.

Май стала внимательно вглядываться в снимок, выведенный на экран ноутбука.

– Жаль ее, – грустно сказала она. – Обычная женщина, у нее была семья, родные, они скорбят по ней. И… странно, Карл. Я всегда думала, что он ищет некое… подобие: Леони, наших родителей. Кого-то, убитого им ранее. А тут…

– Сейчас это называют почерк убийцы, – суховато пояснил ей тот, кто долго был полицейским. – Обычно так говорят о маньяках. Но… У нас в этот раз уже четыре жертвы. У них нет никаких общих черт. Внешность, возраст, род занятий, в смысле профессия. – все разное. И они не похожи ни на кого из нашего прошлого. Но мы с тобой оба знаем, по какому принципу он их находит и убивает. В этот раз он не вешает на них обличительных табличек. Это снова вырезанная на теле буква. На этот раз на щеке.

– Они все были ведающими женщинами. – Май скорбно прикрыла глаза. – Еще четыре моих духовных сест�