Хлебать – не расхлебать бесплатное чтение

Глава 1

– Сжечь пособника дьявола, погубителя рода человеческого! – донёсся до меня надрывный преисполненный ненавистью женский голос, и толпа вокруг одобрительно загудела.

Я не видел, кто именно выкрикнул эту не предвещающую ничего хорошего фразу, так как мои глаза были спрятаны от окружающего мира под прочной тугой повязкой, свет через которую не смог бы пробиться, даже если б удалось заарканить солнце и притянуть его вплотную к моему испуганному лицу. Лицу обречённого на страшную мучительную смерть человека, ведь это как раз меня и хотели сейчас сжечь, причём абсолютно все, кто находился в данную минуту на площади. Вернее, не совсем человека, поскольку, по сути, я таковым не являлся. Но и пособником дьявола я уж точно не был, несмотря на то, что именно так думали потерявшие всякую надежду на лучшее жители этого мрачного, окутанного смрадом и насквозь пропитанного смертью города. Хотя нет, сейчас надежда у них всё-таки появилась. Правда, чтобы проникающая повсюду чума и её вечная спутница смерть исчезли и больше никогда не возвращались, необходимо было забрать мою жизнь. Так они считали, и я при всём желании не смог бы их переубедить.

– Убирайся обратно в преисподнюю, откуда ты вылез! – продолжали разлетаться над площадью дикие вопли обезумевших людей, а по-другому их назвать у меня язык не поворачивался. – Гори в адском пламени!

И как ни печально мне было это осознавать, но как раз такая участь меня и ожидала в самом ближайшем будущем – стать пищей для ненасытного огненного монстра, именуемого костром. Я был прочно привязан к столбу, торчавшему из его ощерившейся в зверином оскале пасти, а к моим ногам уже подбирались жаркие языки, которые извивались в диком танце и мечтали как можно скорее заключить меня в свои крепкие пламенные объятия. Даже самому заклятому врагу я не пожелал бы испытать на себе эти мучительные предсмертные ласки.

Больше всего сейчас мне хотелось пожить ещё месяц, или день, да пускай хотя бы и час. Только это, к сожалению, было несбыточной мечтой, поскольку пламя уже охватило мои ноги и поднималось всё выше и выше по содрогающемуся от невыносимой боли телу, пока не поглотило его полностью, оставив после своего кровавого пиршества только лишь мёртвый пепел. А затем налетел сильный ветер и разметал мои останки во все стороны, погрузив в небытие, как будто меня и не было вовсе на белом свете. От осознания этого я чуть не задохнулся, а в следующий миг чья-то когтистая лапа схватила меня за шиворот и выдернула из холодной и липкой пучины кошмара, в котором мне довелось побывать.

Некоторое время я никак не мог понять: кто я, где, и как здесь оказался? Вокруг было темно и пахло какой-то болотной сыростью, а сам я лежал на чём-то холодном и твёрдом, судя по всему, каменном. Но потом мой взгляд сфокусировался на зарешёченном окне, из которого тянуло свежим ночным ветерком и струился мягкий лунный свет, и внезапно я вспомнил, что меня зовут Сэйлак. Правда, сознание моё оказалось заперто в теле фермера по имени Боб Сандерс. Да и само тело, похоже, находилось сейчас в темнице.

Немного придя в себя и восстановив дыхание после увиденного страшного сна, картинки из которого даже после пробуждения никуда не делись и оставались всё такими же яркими и красочными, я приподнялся, сел и навалился спиной на стену. Собравшись с мыслями, я попытался соединить осколки воспоминаний в единое целое, и постепенно события из моего недавнего прошлого начали всплывать у меня перед глазами.

Некоторое время назад – думаю, что неделю или около того – мы вместе с Джоном Тёрнером благополучно вернулись из своего путешествия в 1812 год, сумев добыть там первый артефакт из списка, всего в котором было двенадцать пунктов. Нам казалось, что всё складывается удачно, мы спокойно перейдём к поискам второго артефакта, и у нас может получиться собрать их все вместе. Ведь если этого не сделать, тогда, согласно пророчеству, Земля будет уничтожена неизвестной ранее цивилизацией из космоса. По иронии судьбы я тоже являлся представителем этой цивилизации, местом обитания которой была далёкая планета Тарнериус и несколько её спутников.

Однажды мы получили сигнал о помощи с нашего космического корабля, который много лет назад отправился с исследовательской миссией на третью от звезды планету, именуемую, как я узнал впоследствии, Землёй, но так и не вернулся оттуда. На его поиски отправили ещё один корабль, в состав экипажа которого вошли четыре тарна, в том числе и я. Но при подлёте к тому месту, откуда был послан сигнал, в наш корабль с поверхности планеты попал какой-то яркий луч, который вырубил на нём всё оборудование, и в итоге мы разбились. А затем произошло удивительное – моё сознание каким-то образом оказалось в теле американского фермера, который стал свидетелем нашего падения.

Так начался мой земной Путь, который длится вот уже десять месяцев. За это время что мне только ни пришлось пережить, но в конечном счёте судьба свела меня с прекрасной женщиной по имени Вивьен, а затем и с её отцом – профессором Генрихом Ланге. От него я и узнал о пророчестве, в котором говорилось, что Землю от уничтожения может спасти ставший землянином представитель внеземной цивилизации. Для этого с помощью созданной профессором машины времени требовалось собрать двенадцать артефактов из прошлого. Но при первом моём перемещении меня постигла неудача, и я вернулся ни с чем. Тогда-то и стало известно, что я должен действовать не один, а вместе с преследовавшим меня агентом ФБР Джоном Тёрнером. Так мы с моим врагом стали напарниками и вынуждены были помогать друг другу для достижения общей цели.

Следующая попытка перемещения в 1812 год оказалась успешной: мы сумели отыскать первый из списка артефакт и вернуться вместе с ним обратно в 1951 год. А там нас ждал весьма неприятный, я бы даже сказал, печальный сюрприз. Во время нашего отсутствия Вивьен, к которой я успел привязаться и проникнуться тёплыми чувствами, случайно перенеслась в прошлое, спрятавшись в капсуле машины времени. И не просто куда-нибудь, а во Францию 1350 года – самый разгар второй волны эпидемии бубонной чумы, названной Чёрной смертью и скосившей за несколько лет почти половину населения Европы. Тогда же набирала силу и Святая инквизиция, и если бы у местных жителей возникли хоть малейшие подозрения насчёт Вивьен, её могли объявить ведьмой и сжечь на костре. Так что поиски второго артефакта пришлось отложить до того момента, пока она не будет спасена. Естественно, я сразу же вызвался отправиться за ней, а Джон Тёрнер отказался, объяснив это тем, что не собирается подвергать свою жизнь опасности заразиться чумой или быть сожжённым.

– А кто в этой камере? – раздался вдруг чей-то глухой голос, вынудив меня на время отвлечься от воспоминаний.

– Там колдун, которого схватили вчера, – отозвался его невидимый собеседник.

Голоса доносились из-за двери, и я понял, что это разговаривали между собой два тюремщика. А судя по тому, что их языки заплетались, причём довольно сильно, оба они были пьяны.

– Колдун?! – воскликнул первый. – Открой дверь, я хочу посмотреть на него!

– С ума сошёл? Хочешь, чтобы он и на тебя чуму наслал? Тем более, уже сегодня днём ему предстоит сознаться в колдовстве, а если он сбежит, то нам с тобой головы оторвут.

– Так он ещё не сознался?

– Пока нет. Говорю же, его только вчера поймали и пока бросили в камеру. Но ничего, никуда не денется. Вот поломают на дыбе, повыдёргивают ногти, прижгут раскалённым железом, и обязательно сознается.

– Ну ладно, пойдём тогда ещё выпьем, – сказал первый тюремщик, который больше не порывался войти ко мне в камеру.

– Дело говоришь, – обрадовался второй.

За дверью раздались гулкие звуки удаляющихся шагов, и вскоре вновь стало тихо. Я же ещё долго сидел, прокручивая в голове их слова. Похоже, прав был профессор, когда говорил, что под пытками в колдовстве сознавались практически все, за исключением тех, кто не выдерживал страшных мучений и умирал раньше времени. И вот теперь меня ожидала та же участь: либо испустить дух в пыточных застенках, либо сгореть заживо на костре, прямо как в моём сне. Естественно, мне не хотелось ни того ни другого, да только вот выбора у меня кроме этих двух вариантов не было.

Устав от тяжёлых дум о своей незавидной судьбе, я опять окунулся в воспоминания и вновь мысленно перенёсся в то время, когда мы с Джоном Тёрнером вернулись из 1812 года с первым артефактом в руках и узнали от профессора Ланге о печальном происшествии, приключившемся с его дочерью.

– Так Вы говорите, Вивьен случайно переместилась в 1350 год во Францию? – спросил я, когда уже было принято общее решение, что именно мне предстоит отправиться на её поиски. – Как я понимаю, чума – это какая-то болезнь? Хотелось бы узнать о ней поподробнее. Как мне обезопасить себя и Вашу дочь от заражения?

– Да, это страшная болезнь, – кивнул профессор. – Присядьте, рассказ может затянуться.

Мы с Тёрнером устроились на диване рядом с профессором и приготовились слушать. А тот, немного подумав, начал объяснять, с чем именно мне предстоит столкнуться:

– К сожалению, Вивьен оказалась едва ли не в самом ужасном временном периоде из всех возможных. Именно тогда, а если быть точным, то в 1346 году, за четыре года до появления моей дочери во Франции, до Европы докатилась ужасная болезнь, опустошающая города и убивающая всё на своём пути – бубонная чума. Вообще, эпидемия чумы 1346-1353 годов была уже второй по счёту в истории, первая случилась в шестом веке нашей эры. Но она стала намного страшнее. Не зря же эту вторую пандемию прозвали Чёрной смертью.

– И что же, от неё не было никакого спасения? – растерянно спросил я, слегка озадаченный словами профессора.

– Если человек подхватывал эту ужасную заразу, то в девяноста девяти процентах случаев умирал, – ответил тот. – Медицина тех лет оставляла желать лучшего. Конечно, заражались не все, но очень многие. В каких-то отдалённых деревнях могли и не слышать ни о какой болезни, в городах же она забирала в загробный мир половину, а в некоторых случаях почти всех жителей.

– А как сделать так, чтобы зараза не прицепилась ко мне? Или если я найду Вивьен, а она уже заболеет, как мне её вылечить?

– Если ты её найдёшь, – начал говорить профессор, но тут же поправил сам себя. – Вернее, когда ты её найдёшь, поскольку я надеюсь, что так оно и произойдёт, вы сразу вернётесь обратно, так что тебе в любом случае не придётся её лечить. Но на твои вопросы я отвечу позднее. Сначала я хотел бы рассказать, что вообще представляет собой чума и откуда она появилась. Это болезнь, вызываемая чумной палочкой. Она пришла из Монголии, до сих пор являющейся одним из основных природных очагов чумы. Всё началось с пустынного сурка. Он был любим кочевниками за его запасы жира и шкуру, из которой монголы делали себе головные уборы. Именно так со зверька на человека и попадали заражённые чумой блохи. Но эти мелкие насекомые не смогли бы сами допрыгать до Европы и уничтожить миллионы людей, тут им помогли крысы. Они прятались в запасах, которые несли караванщики и торговцы.

Сделав паузу, профессор сказал:

– Что-то у меня в горле пересохло.

После этих слов он поднялся, взял со стола стакан воды, сделал несколько глотков, а затем вернулся на своё место и продолжил:

– Первая вспышка чумы в Монголии перекинулась на Китай, буквально выкашивая целые города. Но это было только началом, и Чёрная смерть двинулась на запад по Великому шёлковому пути и морским караванным дорогам. Бывало даже, что в порты прибывали корабли с одними трупами на борту, за исключением лишь нескольких выживших. Она была самым настоящим захватчиком, завоевателем, ненасытным монстром, поглощающим всё новые и новые страны, и вскоре докатилась до Италии. Итальянцы первые, кто начал применять карантин, что означало на их языке «сорок дней». Именно столько все прибывшие корабли и караванщики должны были выждать, прежде чем им позволяли зайти в город. А потом болезнь двинулась на север и охватила всю Европу, в том числе и Францию. Туда мою дочь и забросило, в самый настоящий кромешный ад.

Профессор замолчал, тяжело вздохнул и опустил голову, поэтому я постарался его успокоить:

– Не переживайте, я обязательно разыщу Вивьен, чего бы мне это ни стоило. Поделитесь ещё какой-нибудь информацией, которая может пригодиться мне.

Профессор кивнул и стал рассказывать дальше:

– Никто не понимал истинной причины болезни. Врачи не знали, как лечить её, к тому же им мешали толпы причитающих священников, которые твердили, что если люди умирают, то такова воля божья. Помимо простых врачей были ещё и хирурги, которые решили, что победить болезнь можно, вскрывая бубоны.

– Что вскрывая? – спросил я его.

– Бубоны. Это распухшие лимфоузлы, поражённые чумной бактерией. Отсюда и название «Бубонная чума». Только вот вскрывать их не только бессмысленно, но ещё и опасно. Кстати, именно хирурги тех лет и придумали костюм чумного доктора.

Заметив, что я собираюсь задать вопрос по поводу этого костюма, профессор махнул рукой.

– Потом расскажу, что это такое, когда мы будем готовить тебя к перемещению. Так вот, как я уже говорил, никто и не догадывался, что чума пришла от блох и крыс. Считалось, что ветер с востока принёс опасный миазм, который оседал на людях и убивал их, а затем и сами умершие начинали источать его. Чего только люди не придумывали, чтобы избавиться от этого миазма: звонили в колокола в надежде отпугнуть заразу, заводили домашних птиц, чтобы те летали по комнатам и вентилировали воздух, и многое другое. Но ничего не помогало. Также вышел указ, что все, у кого дома есть умершие родственники, должны сдать их тела специально созданным бригадам, которые собирали трупы и сжигали их в огромных ямах за городом. Ходили слухи, что они забирают в том числе ещё живых больных, чтобы не возвращаться лишний раз в один и тот же дом. Виноватыми делали всех и вся, возрождались языческие культы и суеверия, начинались гонения на потенциальных «отравителей» и «распространителей чумного яда», а также произошёл всплеск религиозного фанатизма и нетерпимости. А чуть ли не самой популярной причиной появления чумы, особо продвигаемой церковью, были козни дьявола и его приспешников: ведьм, колдунов и прочей нечисти. Святая инквизиция, созданная за столетие до тех страшных событий специально для борьбы с ересью, во время эпидемии чумы особенно активизировалась: хватали всех, кого считали подозрительными, а затем с помощью пыток выбивали из них признание в колдовстве. Одним словом, творился самый настоящий кошмар. А к середине 1350 года, как раз куда тебе и предстоит отправиться, чума постепенно пошла на спад, оставив после себя горы сожжённых трупов.

На этом рассказ профессора закончился, и мы перешли ближе к делу. Было решено перенести мою отправку в прошлое на следующее утро, так как необходимо было собрать вещи и как следует подготовиться. К тому же мне требовался отдых после моего предыдущего путешествия.

– Вивьен должна была попасть сюда, – сказал профессор, показывая место на карте, над которой мы склонились все втроём. – Но тебе самому известно, что ты можешь появиться не в точности там, а в радиусе нескольких десятков километров, так что обнаружить следы моей дочери будет довольно сложно. Это удастся только в том случае, если кто-нибудь что-нибудь видел или слышал, так что придётся походить по окрестным деревням и городам и поспрашивать местных жителей. Только постарайся делать это как можно аккуратнее, не вызывая подозрений. Уж больно времена неспокойные.

Затем он задумчиво почесал подбородок и добавил:

– Пока ты отсутствуешь, надо будет что-то такое сообразить, чтобы при следующем перемещении, когда вы отправитесь за вторым артефактом, больше не было разброса от заданных координат при появлении в прошлом. Ладно, я попробую поискать какое-нибудь решение.

Мне понравилась уверенность профессора в том, что у меня получится найти Вивьен и вернуться обратно. Честно говоря, сам я сильно сомневался в успехе задуманного нами предприятия. И одним из главных вопросов, который волновал меня особенно сильно, было то, как можно уберечься от смертельно опасной болезни, именуемой бубонной чумой. Поэтому я спросил:

– Скажите, а как зараза передаётся людям? Вы говорили, что от блох.

– Да, от блох, – кивнул профессор. – А если кто-то заболевал пневмонией, то и воздушно-капельным путём, а проще говоря, просто по воздуху.

– И ещё Вы упоминали о каком-то костюме чумного доктора. Что это такое?

– Чумными докторами, или врачевателями чумы, называли тех врачей, которые лечили бубонную чуму, или, по крайней мере, пытались это делать. Для них был разработан специальный костюм, который защищал их от заражения. Шился он из кожи и промасленной ткани таким образом, чтобы максимально закрыть тело. Главной его отличительной чертой была маска, похожая на птичий клюв, куда клались различные травы, а также большие стеклянные линзы в прорезях для глаз.

– И Вы дадите мне такой же костюм? – спросил я.

– Нет, я дам тебе маску с хорошим фильтром, не такую объёмную. А с головы до ног закутаешься в большую чёрную накидку. Но всё равно постарайся ни с кем особо не контактировать, а когда будешь разговаривать с местными, то делай это на расстоянии. И чужую пищу не бери, у тебя будет с собой достаточно припасов.

– Может, ему вколоть вакцину? – предложил Джон Тёрнер. – Так будет безопаснее. Насколько я знаю, к настоящему времени её уже придумали.

– Хорошо бы, – вздохнул профессор. – Да только где её сейчас найдёшь, тем более в Тибете? Так что придётся как-нибудь без неё обойтись. Но антибиотики в рюкзак я на всякий случай положу. Сэйлак, если почувствуешь, что заболел, тут же начни принимать их.

– Лучше бы, конечно, чтобы зараза не пристала ко мне, – произнёс я, изобразив на лице некое подобие улыбки. – Хорошо, профессор, я всё понял.

– Французский язык ты уже знаешь, – продолжил тот, – так что в этом плане проблем не должно возникнуть. Вроде бы я всё сказал, а теперь давайте приступим к сборам.

Он поднялся с дивана, и мы с Тёрнером последовали его примеру.

К вечеру всё было готово. Профессор собрал в объёмный рюкзак запас продуктов, которого должно было хватить недели на две: в основном консервы, а также воду. Ещё нож, спички, карту, чтобы я мог ориентироваться на местности, и кое-какие лекарства, в том числе антибиотики. Подобрали мы и одежду, чтобы особо не выделяться, но в то же время быть защищённым от заражения чумой.

– Конечно, маска не совсем обычная для того времени, – задумчиво произнёс профессор, разглядывая надетое на меня средство защиты. – Но люди спасались как могли, так что думаю, что сильно привлекать внимание она не будет. А теперь давайте отдыхать, завтра у тебя трудный день.

На следующее утро всё было готово к отправке меня в прошлое. Мы пришли в пещеру, в которой стояла собранная профессором машина времени, и я в очередной раз подумал, что этот человек – самый настоящий гений. Даже на моей планете, несмотря на более развитые технологии, так и не смогли научиться преодолевать временные границы, у него же это получилось. В центре машины времени находилась большая капсула наподобие шкафа с дверками, из которой и происходило перемещение, а по сторонам различные механизмы, а также шестерёнки и рычаги.

Дату менять не стали, а оставили ту, куда отправилась Вивьен, то есть тринадцатое августа 1350 года. Координаты тоже не тронули, хотя я всё равно мог появиться где угодно в радиусе нескольких десятков километров от места появления Вивьен.

– Пока ты ищешь мою дочь, я попробую придумать, как убрать такой разброс, – ещё раз повторил профессор.

Потом он взял трубку с расширением на конце, куда наговаривались задания на возврат, и громко произнёс:

– Найти Вивьен Ланге, обнять её и вернуться вдвоём обратно в наше время, только через сутки после отправления в прошлое!

После этого он повесил трубку на место, повернулся ко мне и сказал:

– Всё, устное задание в машине, заходи в капсулу, и я нажму на рычаг.

Я пока ещё был без маски, поэтому спросил:

– А почему через сутки? Раньше ведь брали в запас три дня, чтобы не встретиться случайно в нашем времени с самим собой.

– Хватит и одного, – махнул рукой профессор. – Сегодня отправишься в прошлое, а завтра вернёшься вместе с Вивьен. Я очень на это надеюсь. Только обязательно крепко её обними, чтобы она не осталась там.

– Хорошо, – кивнул я, а затем надел маску, взвалил рюкзак на плечи и вошёл в капсулу.

Профессор закрыл за мной двери, и сразу же стало темно. Потом послышался его далёкий голос:

– Запускаю!

В следующую секунду вмонтированные в стены, пол и потолок линзы засветились ярким светом в хаотичном порядке. Это профессор нажал на рычаг и запустил процесс перемещения в прошлое. Всё повторилось, как и в предыдущие разы: в глазах зарябило, потом появился ветер, который завертелся вокруг, отчего у меня закружилась голова. Мне показалось, что я перевернулся вверх тормашками. Затем я вообще перестал ощущать своё тело. Неожиданно раздался громкий хлопок, и меня поглотил плотный туман. Впрочем, не прошло и десяти секунд, как он развеялся, и я увидел, что нахожусь на опушке леса.

Мне сразу стало ясно, что я оказался в довольно мрачном мире, окутанном страхом и безысходностью. Небо было затянуто тёмно-серыми облаками, сквозь которые не могли пробиться солнечные лучи. Правда, вскоре я понял, что виноваты в этом не только облака, но и густой дым. Впереди виднелась какая-то деревня, охваченная пожарищем. Вернее, почти все дома уже прогорели, а от их обугленных головёшек как раз и шёл тот самый дым, который я принял поначалу за тёмные облака. Некоторое время я наблюдал за этой пугающей картиной, пытаясь разглядеть в ней хоть кого-нибудь из местных жителей, да только всё тщетно – деревня казалась вымершей. Но надо же мне было с чего-то начинать поиски Вивьен, поэтому я вздохнул, собрался с духом и решительно шагнул вперёд навстречу неизвестности.

Глава 2

В деревне, а точнее, на пепелище, оставшемся на месте бывшей деревни, стоял ужасный смрад. Даже несмотря на маску, мой нос всё равно улавливал едкий дым, смешанный с непередаваемым запахом тлеющего обугленного человеческого мяса, и я ощутил рвотные позывы. Примерно то же самое я испытывал во время своего плавания из Соединённых Штатов Америки в Китай, когда в первые дни меня одолевала морская болезнь. Но ведь я смог победить её, значит, и сейчас должен был справиться. Закрыв глаза, я мысленно досчитал до десяти, а когда вновь открыл их, то почувствовал себя уже намного лучше и смог двигаться дальше. Хотя двигаться здесь было особо некуда, так как деревня и в самом деле словно вымерла: ни собак, ни домашних птиц, ни тем более живых людей, лишь несколько обугленных трупов. Остальные жители, наверное, сгорели прямо в домах, поскольку такое зловоние не могли источать только увиденные мною человеческие останки.

Я медленно шёл вперёд, оглядываясь по сторонам на чёрные дымящиеся развалины, и прислушивался к оглушительной тишине. Я раньше и не знал, что так бывает, но она действительно оглушала. У меня в голове даже промелькнула мысль, что если задержаться в этом мрачном месте на какое-то время, то можно запросто сойти с ума. Внезапно я услышал какие-то звуки и замер. Они были похожи на плач ребёнка, и сначала я решил, что и в самом деле тронулся рассудком. Тряхнув головой, я снова прислушался, но звуки никуда не исчезли. И как только мне стало ясно, что это действительно плачет ребёнок, я стал искать, где именно. Тут мой взгляд остановился на небольшом сарае, который сгорел не полностью, а только лишь частично. Судя по всему, оттуда эти звуки и доносились, да больше было и неоткуда, поэтому я осторожно направился прямо к нему, не забывая при этом с опаской озираться. Кто-то ведь поджог деревню, и существовала вероятность, что поджигатели могут вернуться, а мне нисколько не хотелось с ними встречаться. Вот ребёнок – другое дело. У него можно попробовать выведать, что произошло.

– Здесь кто-нибудь есть?! – выкрикнул я по-французски, остановившись возле сарая.

Только из-за того, что на мне была маска, мой голос прозвучал очень глухо. Тем не менее, детский плач в сарае прекратился. А в том, что ребёнок прятался именно там, я уже нисколько не сомневался.

Теперь я оказался перед выбором: снимать ли мне маску при разговоре с кем-либо, подвергаясь при этом опасности заразиться чумой, или общаться в маске, но тогда мои собеседники либо попросту не поймут меня, либо испугаются и вообще откажутся идти на контакт. В принципе, сейчас, наверное, можно было снять её. Ведь говорил же профессор, что тела специально сжигали, чтобы избавиться от заразы, значит, здесь я мог не бояться. Вот когда вокруг будет много живых людей, тогда лучше поберечься, ну а пока необходимо выманить ребёнка на улицу и расспросить его о случившемся. Поэтому я снял маску, едва не раскашлявшись при этом от дыма, и повторил свой вопрос:

– Здесь кто-нибудь есть?! Выходи, не бойся меня! Я не причиню тебе вреда!

Некоторое время в сарае было тихо, и я уж подумал, что мне самому придётся туда лезть, но вдруг там раздался шорох, а вскоре на улицу вылез мальчик лет восьми или девяти, одетый в какие-то лохмотья. Лицо его немного потемнело от копоти, но больше всего меня поразил взгляд, полный боли, отчаяния и неимоверного ужаса, который ему пришлось испытать, причём совсем недавно.

– Не бойся, – произнёс я тихим успокаивающим голосом и встал на одно колено. – Ты один прятался в сарае или с кем-то?

Тот ничего не ответил, продолжая смотреть на меня всё так же испуганно. Нужно было как-то расположить его к себе, поэтому я решил для начала познакомиться.

– Меня зовут Этьенн Дебюсси, – таким французским именем я представлялся Наполеону Бонапарту, когда искал первый артефакт в 1812 году, и поскольку сейчас я оказался во Франции, пускай и на несколько столетий раньше, то подумал, что оно вполне сойдёт и здесь. – А как твоё имя?

Я не торопил этого бедного ребёнка, а спокойно ждал, надеясь, что он всё-таки скажет мне, как его зовут. И мои надежды оправдались. Губы мальчика разомкнулись, и он тихо сказал:

– Михель.

И как только он назвал мне своё имя, у него из глаз хлынули слёзы.

– Ну-ну, успокойся, – чтобы расположить его к себе, я улыбнулся. – Расскажи, что произошло?

– Они всех сожгли, – произнёс он дрожащим голосом. – Маму, брата и всех остальных.

– А где твой папа?

Ответил мальчик не сразу. Некоторое время он ещё всхлипывал, а затем вытер покрасневшие глаза, и, тяжело вздохнув, сказал:

– Папа недавно умер от чумы.

Да уж, судьба у этого ребёнка была незавидная – остаться сиротой в таком юном возрасте, и мне стало его жалко. Но с другой стороны, он не погиб в огне, в отличие от своих родных и других жителей деревни. Только вот сможет ли он выжить в одиночку в мире, где правит чума – большой вопрос.

– Скажи, кто сжёг вашу деревню и зачем? – спросил я, вновь обводя взглядом окрестности. – Неужели людей сжигали заживо?

– Да, – вымолвил мальчик дрожащими губами и собрался было снова расплакаться, но всё же сумел взять себя в руки. – Это сделали солдаты. Они сжигают те деревни, в которых много заболевших, а теперь вот и до нашей добрались. Когда всё началось, мама велела мне спрятаться в сарае, что я и сделал. Но они с братом почему-то остались в доме, а я боялся вернуться, так как видел сквозь щели, как солдаты поджигают дома. Затем они подпалили сарай, в котором я прятался, только он сгорел лишь частично, хотя мне казалось, что я уже обречён. Потом появились Вы.

Мальчик замолчал и опустил глаза. Было видно, что ему непросто вновь переживать всё это.

– Ты здесь посторонних не видел? – спросил я его.

– Только солдат, – пожал он плечами. – А ещё монаха, который отдавал им команды. Когда отец был жив, он рассказывал мне, что таких людей называют инквизиторами. Именно они решают, в кого вселилась нечистая сила, или в какой деревне она завелась.

– Нет, я не о них, – покачал я головой. – Появлялась ли в вашей деревне незнакомая тебе прежде женщина, необычно одетая?

– Нет, к нам чужие давно не приходили, – ответил мальчик. – Кто ж во время чумы будет ходить?

Получается, Вивьен нужно было искать где-то в другом месте. Только вот где? Да ещё и мальчик этот. Не бросишь ведь его одного здесь, среди этих головёшек, на верную погибель.

– Михель, а у тебя совсем не осталось родных? Тебе есть куда пойти?

– Можно к дяде Адриану – это мамин брат. Но до его деревни идти дня три.

Что ж, выбора у меня всё равно не оставалось. А так хоть можно будет у этого Адриана поспрашивать. Возможно, он или его соседи что-нибудь слышали о Вивьен.

– Ладно, показывай дорогу, – сказал я и ободряюще улыбнулся мальчику. – Провожу тебя до твоего дяди.

– Но это невозможно, – быстро замотал он головой.

– Всё возможно, – успокоил я его. – Запасы воды и провизии у меня есть, так что на этот счёт можешь не волноваться.

– А как же чумные разбойники? – удивился Михель. – Вы разве их не боитесь?

– Кто это? – настороженно спросил я.

– Вы не знаете, кто такие чумные разбойники? – казалось, мальчик удивился ещё сильнее.

– Нет, я приехал издалека.

– Это люди, которые бежали из городов и деревень в надежде спастись от чумы, – начал объяснять Михель. – Вернее, только те из них, кто начал грабить и убивать, надеясь чем-нибудь поживиться. Именно их мы и называем чумными разбойниками. Они заполонили все окрестные леса и нападут на любого, кто рискнёт пройти или проехать мимо. Конечно, только если это не большая группа вооружённых людей. У нас же с Вами нет никаких шансов добраться живыми до деревни моего дяди.

– Но и здесь оставаться бессмысленно, – вздохнул я и обвёл взглядом сожженную деревню. – Так что давай попробуем. Будем передвигаться в тёмное время суток, а днём прятаться в кустах. В крайнем случае, я сумею постоять за нас, не бойся.

Я сказал это не ради красного словца и не для того, чтобы успокоить мальчика, хотя отчасти и для этого. Просто до встречи с профессором Генрихом Ланге мне пришлось несколько месяцев прожить в тибетском монастыре, и за это время я многому научился у монахов, а моё тело обрело силу и выносливость. Во всяком случае, с несколькими разбойниками я бы точно справился, как уже случалось во время поисков первого артефакта в 1812 году, когда нападавших было трое. Видимо, Михель разглядел в моих глазах уверенность, которая передалась и ему, поэтому он кивнул и произнёс уже спокойнее:

– Хорошо, давайте попробуем добраться до дяди Адриана. Тогда нам туда.

Мы развернулись и направились в ту сторону, куда он указывал. Наш путь пролегал через поле, на котором тут и там возвышались огромные стога сена. Я вспомнил, что уже проходил мимо этого места, когда направлялся в деревню, просто не обратил на них внимания. Вскоре пепелище осталось позади, а мы с моим юным спутником скрылись в лесу.

В ту же секунду сено в одном из стогов зашевелилось, и оттуда выбрались двое: мужчина в возрасте и юноша лет пятнадцати – шестнадцати.

– Сын, срочно беги в город и разыщи инквизитора, – быстро заговорил мужчина. – Скажи ему, что здесь объявился колдун, которого они искали.

– А он точно колдун? – с сомнением и в то же время со страхом спросил юноша. – Вроде обычный человек.

– Ты разве не видел ту странную маску на его лице, когда он шёл в деревню? Нет, точно колдун.

Внезапно он понизил голос и прошептал:

– А что, если это сам дьявол? Наверняка он специально принял человеческий облик, чтобы втереться в доверие к Михелю. Думаю, что тот повёл его в деревню к своему дяде Адриану. Уж не знаю точно, колдун он или дьявол, но не сомневаюсь, что именно в нём кроется причина всех наших бед и несчастий. Давай беги к инквизитору, а я прослежу за ними до деревни Адриана. А если они покинут её до того, как туда прибудут солдаты, я дождусь и укажу направление, в котором они ушли.

После этих слов он достал из небольшого мешка краюху хлеба и флягу с водой и передал их сыну.

– Я всё сделаю, отец, – сказал тот и со всех ног бросился бежать к сгоревшей деревне, поскольку его путь пролегал через неё.

Мужчина же некоторое время смотрел ему вслед, а затем развернулся и поспешил к лесу, в котором совсем недавно скрылись я и Михель.

Только ничего этого мы не знали и спокойно шли по лесной тропе. Вернее, не совсем спокойно, так как я напряжённо вглядывался вперёд, пытаясь увидеть или почувствовать разбойников, которые, возможно, притаились в кустах. Но я и подумать не мог, что кто-то может следить за нами от сгоревшей деревни, поскольку был уверен, что кроме нас с Михелем живых там больше не осталось.

Вскоре мой спутник вывел меня на дорогу. Правда, по ней мы не пошли, так как боялись, что нас могут увидеть разбойники, поэтому зашли в лес и направились вперёд вдоль дороги. Естественно, скорость нашего передвижения существенно снизилась, ведь нам приходилось пробираться через кусты и густые ветви деревьев. Но всё-таки такая осторожность оказалась не напрасной. Не прошло и часа с начала нашего путешествия, как мы увидели на дороге каких-то оборванцев.

– Ложись, – быстро сказал я, и мы с Михелем распластались на земле.

Люди прошли мимо и нас не заметили.

– Это чумные разбойники, – прошептал Михель, перехватив мой вопросительный взгляд.

– Думаю, что передвигаться в светлое время суток слишком опасно, – задумчиво произнёс я. – Давай зайдём в лес, спрячемся и дождёмся темноты, а как только стемнеет, вернёмся к дороге и продолжим путь.

Он не возражал, и мы стали удаляться от дороги в поисках укрытия. Вскоре такое место было найдено, мы сели на траву, и я начал доставать из рюкзака свои продуктовые запасы. Судя по глазам мальчика, он был голоден, да и я к тому времени уже успел проголодаться, так что мы поели с большим аппетитом, а после завалились спать.

Когда я проснулся, уже начинались сумерки, так что можно было двигаться дальше. Я разбудил Михеля, мы перекусили и направились обратно к дороге, а затем пошли вдоль неё. Когда ночь окончательно вступила в свои права и накрыла землю огромным тёмным одеялом, идти стало намного сложнее. Торчавшие в разные стороны ветви деревьев, будто скрюченные руки лесных чудовищ, так и норовили попасть нам в глаза, и приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы этого не произошло. Тем не менее, выходить на дорогу мы всё-таки опасались и продолжали двигаться вперёд, несмотря на препятствия.

Внезапно где-то в лесу я уловил какие-то отблески. Приглядевшись, я понял, что в лесной чаще горит костёр.

– Пойдём посмотрим, кто там сидит, – тихо произнёс я.

– Нет, не надо, – испуганно отозвался Михель. – Наверняка это чумные разбойники.

– Да мы только одним глазком взглянем издалека, и если что, сразу же уйдём, – успокоил я его. – Пойдём, не волнуйся.

И мы осторожно, маленькими шажками, стараясь ступать аккуратно, чтобы под ногами ненароком не хрустнули ветки, начали подбираться к костру. С одной стороны, мальчик, конечно, был прав, и там действительно могли оказаться разбойники. А что, если нет? Вдруг там простые люди устроились на ночлег? Тогда, вполне возможно, они смогли бы рассказать мне о Вивьен, если где-нибудь видели её или слышали о ней. В этом жутком мире, насквозь пропитанном людской злобой и ложными обвинениями в колдовстве, для дочери профессора каждая минута была на вес золота, и чем раньше я выйду на её след, тем больше шансов у неё остаться в живых.

Крались мы по лесу довольно долго, так как спешка могла стоить нам жизни в том случае, если мы всё-таки наткнёмся на разбойников. Но вот, наконец, мы подползли к кустам и притаились на корточках, наблюдая за происходящим на поляне, на которой и горел тот самый костёр. Вокруг него расположилось около десяти человек, вернее, их теней, поскольку на каждом из них была надета чёрная накидка с капюшоном, скрывающим лица. Некоторые из этих людей лежали на земле, другие сидели, но самым странным мне показалось то, что все они молчали.

– Похоже, всё-таки разбойники, – еле слышно прошептал я Михелю, который сидел сбоку от меня.

И вдруг тишину ночи разорвал истошный крик мальчика. Я быстро обернулся и увидел ещё одну тень, которая подняла кверху огромную дубину. И последнее, что мне удалось запечатлеть в памяти, было то, как эта дубина, со свистом рассекая воздух, опускается прямо на меня. В тот же миг я почувствовал, что в моей голове как будто что-то взорвалось, а затем провалился в чёрную зияющую пропасть.

Не знаю, сколько времени я провёл без сознания, но когда очнулся, было ещё темно. Только не сразу я понял, где нахожусь, поскольку некоторое время не мог думать ни о чём, кроме тупой ноющей боли в голове. Потом в памяти всплыло, что кто-то выследил нас в кустах и ударил меня, и только после этого я принялся озираться по сторонам.

Сначала я испугался, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, но вскоре выяснилась причина моей неподвижности. Оказывается, я был привязан к дереву, а у соседнего дерева стоял Михель, тоже привязанный. Впереди у костра сидели те же самые тени, только теперь они не молчали, а стучали какими-то железками и тихонько переговаривались. По всему выходило, что чумные разбойники взяли нас в плен. Только зачем? Почему сразу не убили? Ответы на эти вопросы никак не хотели приходить ко мне. Тогда я снова повернулся к своему спутнику и шёпотом спросил:

– Михель, ты как, живой?

– Да, всё нормально, – прошептал мальчик в ответ.

Но нас всё равно услышали, и в следующую секунду со стороны костра донёсся голос одного из разбойников:

– А, очнулся. Скажи, а ты, часом, не колдун? Как ты умудрился засунуть мясо в железо?

Я не сразу понял, что он имеет в виду, но когда присмотрелся, загадка разрешилась. Оказывается, они добрались до моего мешка, а в частности до консервных банок, и теперь уплетали эти консервы за милую душу.

– Хорошо ещё, что мы догадались вскрыть их ножом, – продолжил разбойник. – Слушай-ка, а это что такое?

Он выбросил пустую консервную банку в костёр, поднялся на ноги и направился в нашу сторону. Мне очень не хотелось, чтобы он приближался. Не хватало ещё заразиться от них. Но поделать я ничего не мог, поскольку был прочно привязан к дереву.

– Вот, смотри, что это? – протягивая руку, повторил разбойник, когда подошёл совсем близко.

Несмотря на темноту, я смог разглядеть в его ладони коробок спичек и упаковку с антибиотиками. И тут мне в голову пришла интересная мысль. А если и в самом деле убедить их в том, что я колдун? Ведь они в глаза не видели спички, и для них станет большим сюрпризом, когда эти маленькие палочки неожиданно вспыхнут.

– Это колдовская коробочка, с её помощью можно добыть огонь, – произнёс я уверенно и твёрдо.

– Как? – удивлённо спросил разбойник, и при этом в его голосе я уловил явный испуг.

– Осторожно открывай её: одной рукой придерживай крышку, а пальцами другой надави сбоку.

Он попробовал, но я заметил, что он давит не там.

– Нет, с другого боку, – сказал я. – И не с этого. Вот, теперь правильно. Да аккуратнее же!

Мне пришлось прикрикнуть на него, иначе он мог случайно высыпать спички на землю. Разбойник замер и испуганно уставился на меня. Я даже скорее не увидел, а почувствовал это, так как было темно.

– Вот, теперь осторожно достань одну колдовскую палочку, а коробку снова закрой.

Он выполнил всё, что я ему велел. В общем, не буду описывать, как я учил его пользоваться спичками. Несколько штук он даже сломал, что было вполне естественно для первого раза. Но в итоге, когда он чиркнул спичкой о коробок, и она вспыхнула, разбойник и его товарищи пришли в неописуемый восторг. Он подбежал к костру, зажёг ещё одну спичку, потом ещё одну, и ещё, а они всё никак не могли нарадоваться этому чуду.

– Ты так все колдовские палочки сожжёшь! – повысил я голос, потому что пора было переходить к следующей части моего плана.

Только тогда разбойник убрал коробок куда-то за пазуху и вновь подошёл ко мне.

– А это что такое? – спросил он, показывая на упаковку с антибиотиками. – Тоже какие-то колдовские штучки?

– Лекарство от чумы, – ответил я таким тоном, словно это было в порядке вещей.

– Что?! От чумы есть лекарство?! – воскликнул он и обернулся к своим. – Слышали?! От этой заразы есть лекарство!

– Вполне возможно, – отозвался один из разбойников. – Если колдуны наслали на нас чуму, то кому как не им знать способ избавления от неё? Как оно действует?

– Да, как нам навсегда позабыть об этой заразе? – спросил первый разбойник, вновь посмотрев на меня.

– Это колдовские таблетки и сами по себе они не подействуют, – начал объяснять я. – Только мне под силу излечить вас всех. Развяжи руки, и я всё покажу.

– Развязать? – неуверенно произнёс тот.

– Да не бойся, – усмехнулся я, пытаясь притупить его бдительность. – Ты мне только руки освободи. Сам подумай, ну куда я сбегу? Ноги-то останутся привязанными к дереву. К тому же вас вон сколько, а я один, мальчонка не в счёт. Или вы хотите умереть от чумы? Я ведь могу помочь вам избежать этой страшной участи.

Мои последние слова стали решающим аргументом для разбойника. Он вытащил нож, подошёл ближе и перерезал верхнюю верёвку, стягивающую мои руки. И едва я почувствовал некоторую свободу, сразу приступил к решительным действиям. Сначала перехватил запястье разбойника, стиснув свои пальцы настолько сильно, что он вскрикнул от боли и тут же разжал кисть. Нож начал падать, но я протянул вперёд вторую руку и взялся за рукоятку. В итоге за каких-то две-три секунды оружие оказалось у меня, и я незамедлительно воспользовался им, воткнув острое лезвие ножа в бок ошеломлённого разбойника. Тот заорал и рухнул на землю. Не теряя времени, я принялся разрезать верёвки, стягивающие мои ноги.

Только и разбойники не сидели без дела. Они схватили свои дубины и поспешили ко мне, извергая из себя такие мерзкие ругательства, которые и взрослому-то слушать противно, чего уж говорить о ребёнке. Правда, на помощь к своему смертельно раненному товарищу бросились не все, несколько лежачих так и осталось у костра. Но и эти шесть или семь человек представляли для меня серьёзную угрозу. Хорошо хоть мне хватило времени перерезать верёвки, и когда первый разбойник из этой ватаги приблизился, я увернулся от дубины, которая должна была размозжить мою голову, и ударил его коленом в пах, отчего тот взвыл от боли и согнулся пополам. Затем я присел, спасаясь от дубины следующего разбойника, и ткнул его ножом в живот.

Таким образом, уже трое противников оказались повержены, но радоваться было рано. Стоило мне только вытащить нож из живота разбойника, как на мою руку со всего размаху опустилась тяжеленная дубина, в результате чего пальцы разжались, оружие упало на землю, а сам я едва сдержался, чтобы не закричать. Но я тут же представил, что ныряю в ледяную воду, как учил меня настоятель тибетского монастыря. Это помогло распределить острую боль из одного ушибленного места по всему телу, как бы рассеивая её, и я смог быстро вернуться в строй.

Следующему удару, который был направлен прямо на мою голову и мог стать для меня роковым, я уже не позволил достигнуть цели, а перехватил дубину и вырвал её из рук разбойника. Одновременно я пнул его ногой по колену, отчего тот рухнул на землю и завопил, оглашая лес словами, которых я прежде и не слышал. Ещё один удар я отбил дубиной и принялся размахивать ею направо и налево, отгоняя оставшихся разбойников. Но уже было ясно, что задору в них поубавилось, а вскоре они побросали своё оружие и разбежались в разные стороны. Тот, которому я попал по колену, тоже уковылял, да и лежавшие у костра уползли кто куда. На поляне остались только два чумных разбойника, но они даже при всём желании не смогли бы покинуть место кровавого побоища, поскольку были мертвы. В итоге я одержал сокрушительную победу над превосходящими силами противника.

Но задерживаться здесь и дальше не было совершенно никакого желания, да и смысла тоже, поэтому я освободил Михеля, и мы собрали обратно в рюкзак разбросанные вещи, которых осталось не так уж и много из-за того, что разбойники успели опустошить большую часть наших припасов. Сразу после этого, не медля более ни секунды, мы поспешили обратно к дороге.

– Вы и вправду колдун? – спросил меня Михель спустя какое-то время, когда мы снова продвигались через придорожные кусты.

– Не бойся, никакой я не колдун, – успокоил я его. – Я сказал это специально для разбойников.

– Но как же колдовские палочки? – удивился мальчик.

– Это просто фокус, – ответил я, не вдаваясь в подробности.

Уж не знаю, поверил он мне или нет, но вопросов на тему колдовства с его стороны больше не поступало.

Наш дальнейший путь, который отнял у нас четверо суток, поскольку передвигались мы в основном ночью, прошёл без каких-то особых происшествий. Но вот, наконец, на пятый день перед самым рассветом Михель радостно воскликнул:

– Мы пришли! Это и есть деревня дяди Адриана!

Я пригляделся и увидел вдали тёмные очертания домов.

– Что ж, идём. Отведу тебя к твоему дяде, познакомишь меня с ним.

И мы поспешили вперёд, преследуя при этом каждый свои цели. Михелю хотелось как можно скорее встретиться со своим родственником, а мне узнать о судьбе Вивьен. По крайней мере, я очень рассчитывал на то, что мне удастся отыскать её следы именно в этой деревне, поскольку других вариантов у меня не было.

Глава 3

– Как печально, – суровый на вид мужчина тяжело вздохнул и потрепал Михеля по волосам. – Но не переживай, теперь ты в безопасности, и я позабочусь о тебе. Правда, в нашей деревне тоже есть заражённые чумой, но их немного. Надеюсь, что всё обойдётся.

Услышав слова Адриана, а это был именно он – дядя мальчика, я непроизвольно сделал шаг назад. Очень уж не хотелось мне заразиться, хоть я и понимал, что в этой комнате, в которой находились только мы втроём, больных вроде бы не было. К сожалению, надеть маску я сейчас не мог, чтобы не вызвать у хозяина дома лишних подозрений.

– Спасибо тебе большое, Этьенн, за помощь моему племяннику. Если бы не ты, он наверняка умер бы от голода или от рук лихих людей. По крайней мере, до меня уж точно не дошёл бы. А как ловко ты разобрался с десятком разбойников. До сих пор не верится. Неужели это правда? Как тебе удалось одержать над ними верх?

Стоит отдать Михелю должное, ни о каких колдовских штуках он своему дяде не рассказал, иначе ещё неизвестно, как тот повёл бы себя. Конечно, он поведал ему о схватке с чумными разбойниками, но ни о спичках, ни о таблетках не обмолвился ни словом.

– Я даже сам не знаю, как у меня получилось, – пожал я плечами и смущённо улыбнулся. – Просто я подумал в тот момент, что нас могут убить, и силы мои удесятерились.

– Да, такое бывает, когда впадаешь в кураж, – немного подумав, кивнул Адриан. – Я хотел бы отплатить тебе той же монетой за спасение племянника. Скажи, могу ли я чем-нибудь помочь?

Вот мы и подошли к самому главному вопросу, который интересовал меня больше всего.

– Я ищу свою подругу. Её зовут Вивьен, она пропала примерно пять дней назад. Может быть, ты или кто-то из жителей деревни слышали о ней хоть что-нибудь?

– Вивьен? – удивлённо спросил мужчина. – Пропала пять дней назад?

– Да, – ответил я с надеждой, поскольку Адриану явно было что-то известно. – Ты знаешь, что с ней?

– Думаю, что знаю, – кивнул тот и смущённо опустил глаза.

– Говори же! – вскричал я, но тут же взял себя в руки. – Прости, просто я уже весь извёлся.

– Знаешь, я не больно-то верю в ведьм, – сказал дядя Михеля после некоторой паузы.

– Причём здесь это? – удивился я.

– Просто вчера вечером до нас дошли слухи, что в окрестных лесах появилась ведьма, и как раз пять дней назад. Причём появилась она из ниоткуда, возникла буквально из воздуха на глазах солдат, остановившихся на привал. Догадайся, каким именем она назвалась?

– Вивьен? – обречённо произнёс я, почувствовав, что моё сердце проваливается куда-то в пропасть.

– Да, – кивнул Адриан. – Думаю, что это и есть твоя подруга. Конечно, выдумки это всё насчёт появления из воздуха, я много таких рассказов слышал за последние несколько лет. Но ведь ты сам знаешь, что делают с ведьмами. Мне очень жаль.

– Сжигают на костре, – с трудом выдавил я из себя, вспомнив слова профессора. – Её сожгли?

На последнем вопросе мой голос задрожал, а глаза наполнились слезами.

– Может и не успели ещё, – развёл руками мужчина. – Сначала она должна сознаться в том, что она ведьма. Но у нас эти дела быстро делаются. А пока её в Париж увезли.

Сознаться. От этих слов мне стало не по себе. При одной только мысли о том, что Вивьен будут пытать, меня охватил озноб. Но ещё оставался шанс спасти её, хоть и мизерный, так что нужно было его использовать.

– Как мне добраться до Парижа? – взяв себя в руки, быстро спросил я.

– Ты хочешь отправиться за ней? Не думаю, что это хорошая идея.

– Как мне добраться до Парижа? – упрямо повторил я свой вопрос.

– Хорошо, я тебе покажу дорогу, – вздохнув, произнёс Адриан. – От нашей деревни до города идти примерно два дня. Я бы дал тебе лошадь, но у нас, к сожалению, нет ни одной. А вот провизией поделюсь.

– Спасибо и за это, – ответил я.

Не прошло и получаса, как я уже спешил вперёд по дороге в сторону Парижа. Возможные встречи с чумными разбойниками меня не пугали. В моей голове крутилась только одна единственная мысль: успеть вовремя и спасти Вивьен от ужасной, мучительной смерти на костре.

За моим уходом, сидя в кустах, внимательно наблюдал мужчина, который следил за нами с Михелем вот уже пятый день от сгоревшей деревни. Тогда он отправил своего сына к инквизитору, а сам скрытно последовал за мной и моим юным спутником. Ему довелось стать свидетелем стычки с чумными разбойниками, которая окончательно убедила его в том, что преследует он не простого человека, а именно колдуна, или вообще какую-то потустороннюю силу. Несмотря на одолевавший его всё это время страх, он продолжал упрямо идти вперёд, стараясь не терять нас из виду, пока мы не добрались, наконец, до деревни Адриана. Но вот пару часов спустя я покинул деревню, естественно, даже не подозревая о слежке, а он остался на месте дожидаться инквизитора с отрядом солдат, очень надеясь на то, что они всё-таки явятся.

После полудня до слуха уставшего мужчины, который с трудом боролся со сном, донёсся конский топот. Обрадовавшись, он выскочил из своего укрытия и поспешил навстречу, а вскоре рядом с ним остановились вооружённые всадники, всего около двадцати, а с ними и инквизитор в монашеском облачении.

– Это ты велел своему отпрыску сообщить нам о колдуне? – грозно спросил инквизитор.

– Да, я проследил за колдуном до самой деревни, – ответил мужчина дрожащим от страха голосом, робея перед этим всемогущим человеком. – А где мой сын?

– Мы пока заперли его на тот случай, если ты решил обмануть нас. Но если ты действительно укажешь нам на колдуна, то сможешь опять увидеть сына. Говори скорее, где он?

– Ушёл несколько часов назад вон по той дороге.

– Ушёл? – инквизитор нахмурился. – А куда?

– Я не знаю, – пролепетал мужчина, уже искренне жалея о том, что всё это затеял. – Но об этом наверняка известно Адриану – дяде того мальчишки, который сопровождал колдуна. Они пару часов находились в доме и о чём-то разговаривали. Я покажу, где он живёт.

Уже через пять минут Адриан и его племянник Михель стояли на коленях перед страшным монахом и ещё несколькими солдатами. Другие остались снаружи, окружив дом плотным кольцом.

– Мне известно, что сегодня утром ты около двух часов разговаривал с колдуном, – вкрадчиво произнёс инквизитор, глядя испуганному мужчине прямо в глаза. – Потом он вышел от тебя и куда-то отправился пешком по дороге.

– Я разговаривал с колдуном? – спросил удивлённый Адриан. – Но у меня был только Этьенн Дебюсси, который спас моего племянника Михеля и помог ему добраться досюда.

– Это и есть колдун! – рявкнул на него инквизитор, отчего и мужчина, и мальчик вздрогнули. – О чём вы с ним говорили?

– Он сказал, что пять дней назад потерял свою подругу, которую зовут Вивьен. А я ему сообщил, что тогда же в лесу обнаружили ведьму, и она представилась точно таким же именем. Её увезли в Париж и, скорее всего, сожгут на костре в самом ближайшем будущем, если ещё не сожгли. Узнав об этом, он попросил меня указать путь до Парижа, а затем ушёл. Это всё.

– Ведьма – подруга колдуна, – задумчиво произнёс инквизитор. – Интересно. Я тоже слышал о ней. Насколько мне известно, её сожгут только через два дня, а пока она ещё только призналась в том, что является ведьмой. Что ж, если колдун отправился в Париж пешком несколько часов назад, мы перехватим его по дороге. В путь!

Вместе с солдатами он поспешил к выходу, но возле двери обернулся и сказал:

– Спалить бы вашу деревню, да некогда. Ладно, когда будем возвращаться назад, обязательно займёмся вами.

И долго ещё после их ухода потрясённые Адриан и Михель сидели на полу, не в силах пошевелиться из-за страшных слов грозного инквизитора.

Ну а я даже не догадывался, что на меня идёт самая настоящая охота, а продолжал быстрым шагом двигаться вперёд по дороге, чувствуя, что время сейчас играет против Вивьен. Было у меня какое-то предчувствие, что если я не потороплюсь, может произойти что-то очень страшное. О том, что её уже могли сжечь на костре, я и думать не хотел.

Один раз мне навстречу попалась небольшая группа людей, состоявшая из пяти человек, которые как две капли воды были похожи на чумных разбойников, напавших на меня и Михеля в лесу. Очевидно, они были точно такими же разбойниками, и ничего хорошего от них ждать не стоило. Возможно, я бы сумел спастись бегством, свернув с дороги и затерявшись среди деревьев, поскольку заметил этих людей издалека. Но не в том я был настроении, чтобы прятаться и скрываться от опасности, когда жизнь Вивьен висела на волоске, поэтому просто вытащил нож, принял угрожающий вид и пошёл прямо на них.

Наверное, они не привыкли к тому, что какой-то одинокий путник может так себя вести. Ведь я же видел, что изначально разбойники хотели напасть на меня, но когда мы поравнялись, они так и не решились на это. Ещё бы, идёт на них человек пружинистой звериной походкой, готовый в любую секунду ринуться в бой, скалит зубы и сжимает в крепкой руке нож. Любой на их месте поостерёгся бы, и они не стали исключением. В итоге, не сказав ни слова, чумные разбойники просто прошли мимо и вскоре скрылись из виду, а я смог спокойно продолжить свой путь.

Но несколько часов спустя произошло нечто странное. Неожиданно внутри меня появилось острое предчувствие какой-то смертельной опасности, и я вдруг понял совершенно ясно, что мне сию же минуту необходимо свернуть с дороги в лес и укрыться там от посторонних глаз. Сначала я хотел махнуть на это рукой и пойти дальше, только ноги сами повели меня в сторону, и тогда я решил всё-таки пересидеть несколько минут в кустах и посмотреть, что будет. И предчувствие не обмануло меня – только я залёг в укрытии, как до моих ушей донеслись далёкие звуки. Вскоре я осознал, что это стучат по земле конские копыта, а ещё через пару минут мимо меня по дороге пронёсся отряд, состоявший приблизительно из двадцати вооружённых всадников и одного монаха на вороном коне.

Минут пять я не мог успокоиться, пытаясь унять мелкую дрожь. Вероятно, точно такой же отряд сжёг деревню Михеля, если не тот же самый, и мне крупно повезло, что я всё-таки удосужился прислушаться к своему внутреннему голосу и спрятался в лесу. Ведь если бы они наткнулись на меня на дороге, то наверняка начались бы лишние расспросы, и ещё неизвестно, какие последствия имела бы для меня эта неожиданная встреча. И не только для меня, но и для Вивьен, поскольку я был её единственной надеждой на спасение.

Уняв дрожь и немного придя в себя, я снова вышел на пустынную дорогу и продолжил свой путь в Париж.

В город я прибыл спустя два дня, как и говорил Адриан. Всё это время я почти не спал, продолжая упрямо двигаться вперёд, и только лишь накануне вечером, разглядев в сумерках очертания предместий Парижа, решил заночевать в лесу, чтобы набраться сил перед столь важным делом. Иначе я мог просто свалиться от усталости, так и не отыскав следов Вивьен. Но едва только забрезжил рассвет, я проснулся, плотно позавтракал и двинулся дальше, а вскоре уже входил в самое настоящее царство смерти – мрачный город, окутанный страхом, злобой и безысходностью.

Ну а перво-наперво чем меня встретил Париж, так это ужасным смрадом, который буквально витал в воздухе. Хорошо хоть я подумал об этом заранее и надел маску, укутав её сверху тканью. Теперь я почти весь, не считая только лишь глаз, был спрятан под чёрным одеянием. Но как оказалось, многие встреченные мною люди были одеты в тёмные балахоны с капюшонами, а лица некоторых скрывали маски, так что не слишком-то я и выделялся среди жителей этого города. Только мне показалось странным, что в столь ранний час их на улицах так много, и двигаются они в большинстве своём в одном направлении. Правда, мне до их передвижений не было совершенно никакого дела, поскольку я должен был отыскать Вивьен. Поэтому я обратился с вопросом к одному из прохожих:

– Простите, к вам, случайно, не привозили ведьму, которую нашли в лесах неделю назад? Вы что-нибудь знаете об этом?

– К кому это к вам? – настороженно спросил тот.

– Я имел в виду сюда, в Париж. Сам я специально пришёл из деревни, чтобы посмотреть на неё.

– А, так тебе дорогу на площадь показать? Тогда иди за мной.

– На площадь? – удивился я. – А что там?

– Ты же сам спрашивал про ведьму, – нахмурился прохожий. – По-моему, эту ведьму зовут Вивьен. Говорят, что именно она виновата в появлении чумы. Давай поторопимся, иначе её без нас сожгут, а мне хотелось бы посмотреть, как это исчадие ада будет мучиться.

От этих страшных слов меня всего так и передёрнуло, и я поспешил за мужчиной, искренне надеясь успеть до того момента, как под женщиной, которая стала мне дорогой и близкой, разгорится костёр и навсегда поглотит её тело своей огненной клыкастой пастью.

– Чума, а всё равно всем хочется посмотреть, – озадаченно произнёс мой случайный попутчик, глядя на увеличившийся поток людей, спешащих в том же направлении, что и мы. – Скоро уже будем на месте. Кажется, вот-вот начнётся.

И действительно, впереди раздавался гул толпы, который с каждым шагом становился всё громче. Похоже, задача усложнялась, причём довольно серьёзно. Теперь мне нужно было не просто успеть на площадь до разжигания костра под Вивьен, а ещё каким-то чудесным образом умудриться пробраться к ней через беснующееся людское море. Поэтому я увеличил темп и то и дело оборачивался, подгоняя моего спутника. Даже не знаю, зачем он мне сдался теперь, когда я и так мог добраться до места. Нужно было просто идти туда, куда шли все остальные.

Но вот, наконец, мы оказались на той самой площади, на которой должны были решиться не только наши с Вивьен судьбы, но и судьба всей планеты. Ведь если я застряну здесь навсегда, то некому будет добыть оставшиеся одиннадцать артефактов из прошлого, а тогда и Земля, и все живущие на ней люди будут обречены на верную погибель от рук моих собратьев с Тарнериуса. Но сказать по правде, судьба остальных меня сейчас мало волновала. В данный момент самым главным для меня была жизнь Вивьен, так что можно сказать, что я всё делал только ради её спасения.

Вскоре выяснилось, что мне повезло дважды. Во-первых, огонь ещё не разожгли, а во-вторых, помост, на котором должно было произойти основное действие, находился не так уж далеко от меня, поскольку мы вышли с боковой улицы, да и подобраться к нему не представлялось какой-то сложной задачей. Поверх сколоченных досок на этом помосте был сложен костёр, из которого торчал толстый деревянный столб, а к столбу была привязана женщина с наброшенным на голову мешком. Стоявший рядом с ней священнослужитель как раз заканчивал свою речь:

– А поскольку ты созналась в том, что являешься ведьмой, твоё тело будет предано огню. Но радуйся, душу свою ты спасёшь! Поджигайте!

Последнее слово было обращено к двум монахам, которые стояли внизу и держали в руках по горящему факелу. Они тут же взбежали по лестнице на помост и поднесли факелы к хворосту, отчего тот моментально вспыхнул и огонь с каждой секундой стал разгораться всё сильнее.

– Вивьен!!! – пронзительно заорал я и ринулся вперёд, расталкивая стоявших передо мной людей, а те, словно кегли, разлетались в разные стороны.

Священник удивлённо уставился на меня, не понимая, что происходит. Моё же внимание было направлено только лишь на охваченную ярким пламенем женщину, которая истошно кричала не своим голосом, и от этого крика у меня мороз шёл по коже. Я спешил к ней как мог, но понимал, что уже слишком поздно. Даже мешок на её голове, и тот вспыхнул. И когда я добрался почти до самого помоста, ноги вдруг отказались подчиняться мне, и я застыл на месте, не в силах пошевелиться. А всё потому, что мешок на голове Вивьен прогорел, и её лицо, почерневшее и искажённое ужасной гримасой, оказалось на виду. И я вдруг понял, что даже если эта женщина и Вивьен, то не моя уж точно. Странное чувство, но глядя на последние, причём весьма мучительные секунды жизни совершенно чужого для меня человека, я испытал невероятное облегчение. И неважно, что придётся начинать поиски заново. Зато у меня снова появилась надежда увидеть мою дорогую Вивьен живой и невредимой.

– Это колдун! – раздался вдруг откуда-то сбоку чей-то зычный голос. – Хватайте его!

Я повернул голову и увидел стоявшего неподалёку монаха. Он смотрел на меня диким взглядом и размахивал руками. Но после пережитого потрясения я ещё не мог осознать, что происходит. А тем временем со всех сторон ко мне спешили вооружённые люди. Они бросились на меня и повалили на землю, и только тогда я вдруг понял, что с какой лёгкостью надежда появилась, так же запросто она и угасла, и с этой самой минуты встреча с Вивьен стала для меня только лишь далёкой несбыточной мечтой.

Глава 4

После страшного сна, в котором меня обвинили в пособничестве дьяволу и сожгли на костре, а также последующего разговора двух тюремщиков за дверью, в результате которого мне стало известно о предстоящих пытках, я долго ещё не мог уснуть, предаваясь тяжким думам и воспоминаниям. Да и не так-то просто было расслабиться на холодном каменном полу насквозь пропитанной сыростью и плесенью камеры, к тому же ещё и со связанными за спиной руками. И только лишь луна печально глядела на меня сквозь решётки своим жёлтым немигающим глазом, а ветерок сочувственно вздыхал, поскольку они прекрасно понимали, какие тяжкие испытания уготованы мне в самом ближайшем будущем.

От осознания того, что я больше никогда в жизни не увижу Вивьен, меня бросило в жар. Хорошо хоть вчера на костре сожгли не её, и она, вероятнее всего, ещё жива. Только вот надолго ли? Скоро меня ждёт та же участь, что и вчерашнюю якобы ведьму, в этом можно нисколько не сомневаться. А ведь это означает, что Вивьен застрянет здесь навсегда. И сколько ей удастся протянуть? Как говорил профессор Ланге, это лишь одному Богу известно.

Да, ситуация казалась безвыходной, но внезапно меня словно молнией ударило. Почему я опустил руки и сдался на милость невежд, ничего не знающих об истинных причинах появления чумы и возомнивших, что они имеют право решать мою судьбу? Ведь где-то в этом мире бродит испуганная и растерянная Вивьен, которая искренне надеется на помощь своего отца и, вполне вероятно, на мою тоже. Только что я могу сделать? Дождаться, когда за мной придут тюремщики, чтобы отвести меня на пытки, и тогда попробовать сбежать? Но со связанными за спиной руками сделать это будет не так-то и просто. Эх, нужно было вчера на площади, когда на меня навалились солдаты, сопротивляться, а не лежать на земле безвольной куклой. Но в тот момент после пережитого потрясения силы оставили меня, а потом я вообще потерял сознание. А что, если попробовать сбежать через окно? Надо бы посмотреть на решётку поближе и проверить, удастся ли что-нибудь сделать с ней.

Сначала я встал на колени, затем поднялся на ноги и подошёл к окну. Только ничего хорошего меня здесь не ждало. Решётки оказались прочными и толстыми, и хоть между ними и было довольно приличное расстояние, но моя голова в это отверстие пролезть не смогла.

Убедившись, что совершить побег через окно не получится, я печально вздохнул и стал смотреть на улицу. Выяснилось, что моя камера находится на втором этаже двухэтажной тюрьмы. Сама тюрьма разместилась в каком-то переулке, и напротив я увидел точно такое же двухэтажное здание с зарешёченными окнами. Чтобы разобраться с тем, куда ведёт этот переулок, я прислонился к самому краю окна и смог кое-что разглядеть. Теперь всё стало понятно. Тюрьма вплотную прилегала к площади, на которой регулярно сжигали обвинённых в колдовстве людей. Наверное, чтобы не переправлять их через весь город к месту казни, а просто вывести на улицу и сопроводить на помост. Такие представления, несмотря на эпидемию чумы, собирали огромное количество народа, в чём я смог лично убедиться накануне.

Внезапно внизу под окном я услышал тихое покашливание. Раньше я не смотрел туда, а теперь смог разглядеть стражника, который прохаживался по переулку взад и вперёд. Скорее всего, он следил за тем, чтобы со стороны площади к решёткам не приближались посторонние. Только не было в этом мире человека, горевшего желанием спасти меня. Разве что кроме Вивьен, но она, вероятно, и сама нуждалась в моей помощи, если, конечно, была ещё жива.

Я так и не придумал, как мне убежать отсюда, поэтому снова устроился на полу, где сидел до этого, и прислонился спиной к стене. Какие-то варианты искать всё равно надо, иначе меня сожгут на костре, и Вивьен не сможет вернуться обратно к своему отцу. Может, всё-таки попробовать как-то сбежать по пути на допрос, либо уже непосредственно перед пытками? Потом уже точно ничего не выйдет.

С такими мыслями я просидел до самого рассвета, а с первыми лучами солнца в двери моей камеры раздался скрежет ключа. Кто-то хотел войти ко мне, поэтому я подобрался и приготовился, надеясь не упустить свой шанс, если таковой мне всё же представится. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге появился тюремщик с миской в руках. Несколько секунд он рассматривал меня своим затуманенным от алкоголя взором, а затем произнёс полным неприязни хриплым голосом:

– А, не спишь? Твой завтрак, чтобы хорошо отвечать на допросе.

Я подумал, что можно попробовать вскочить на ноги и пнуть его со всей силы в пах. Но тут из коридора донеслись ещё голоса, и я решил пока что отказаться от этой затеи. К тому же тюремщик и не приближался ко мне. Сделав всего один шаг, он поставил миску на пол, подопнул её в мою сторону, а затем быстро развернулся и поспешил удалиться. Что ж, оно и понятно, ведь они считали меня колдуном, поэтому неудивительно, что боялись. А подкрепиться и в самом деле стоило. И хотя в миске была навалена какая-то безвкусная кучка непонятно чего, лишь смутно напоминающая кашу, я съел всё подчистую, поскольку знал, что силы мне могут понадобиться. После этого я приготовился ждать, но и сам не заметил, как задремал.

– Просыпайся! – пробасил вдруг кто-то совсем рядом, и я открыл глаза.

Передо мной стояли два здоровенных мужика, которых я прежде не видел. Скорее всего, это были тюремщики, недавно заступившие на смену, и теперь они пришли за мной, чтобы отвести на допрос. Я знал, что меня ожидают там страшные пытки, и мне нисколько не хотелось идти с ними. Медленно поднявшись на ноги, я прикинул в уме, как бы мне вырубить их и выскочить за дверь, но в этот момент увидел в коридоре ещё двух тюремщиков. Справиться с четырьмя такими здоровяками, да ещё и со связанными за спиной руками, шансов у меня практически не было, и я решил пока что ничего не предпринимать. Ведь иначе меня всего обвяжут верёвками, а тогда мне уже точно не убежать. Наверное, лучше прикинуться слабым и беззащитным, чтобы притупить их бдительность, а вот когда появится реальный шанс совершить побег, тогда и действовать.

– Тебя ждёт инквизитор Габриэл, – продолжил тюремщик. – И не вздумай сопротивляться, только хуже будет.

Они схватили меня за руки и потащили к выходу из камеры. Что у одного, что у второго хватка была стальная, и мне пришлось бы изрядно потрудиться, чтобы вырваться. Тюремщики, стоявшие за дверью, встали один спереди, другой сзади, и такой «весёлой» компанией мы все впятером двинулись по коридору. Достигнув лестницы, мы спустились на первый этаж, но продолжили спускаться дальше, пока не оказались в подвале. Подвальные катакомбы освещались только лишь несколькими факелами, воткнутыми в настенные крепления, так что здесь царил полумрак. А ещё явственно пахло смертью, отчего меня всего до самых костей пробрала ледяная дрожь.

Вскоре мы остановились возле двери, один из тюремщиков открыл её, и мы вошли внутрь просторного и довольно мрачного, я бы даже сказал, жуткого помещения. Мне в нос тут же ударил тошнотворный запах крови, тухлого мяса и нечистот, отчего меня чуть не вывернуло наизнанку. Но я всё-таки сумел договориться со своим желудком, чтобы тот не извергал съеденную утром кашу на пол, и так порядочно загаженный, и огляделся. Впереди за столом на большом деревянном стуле со спинкой сидел облачённый в одеяние священнослужителя человек, который моментально внушил мне чувство неимоверного ужаса, едва только я взглянул на него. Мне сразу стало понятно, что это и есть тот самый инквизитор Габриэл. На его лице играла глумливая улыбка садиста, облечённого властью и одержимого какой-то идеей, а глаза выдавали в нём сумасшедшего. Можно было с уверенностью заявить, что этому человеку нравится вершить судьбы людей, подвергать их страшным мукам и отправлять на костёр или виселицу. И неважно, доказана их вина или нет. Такого вопроса перед ним вообще не стояло. По его мнению, виновен был абсолютно каждый, кого приводили сюда тюремщики.

Чуть в стороне за мной безучастно наблюдали двое детин, габаритами даже больше тех двух тюремщиков, что заходили ко мне в камеру. На них были надеты забрызганные кровью фартуки, и я догадался, что это экзекуторы, выбивающие из людей признание в колдовстве. Но выбивали они его не просто так, а с помощью различных приспособлений, расставленных по комнате. Я быстро окинул взглядом эти орудия пыток, и меня всего передёрнуло, хоть я так и не понял принцип действия большинства из них. Но рассмотреть их более внимательно я не успел, поскольку Габриэл – царь и бог мира ужасов, сконцентрированного в этой комнате – произнёс:

– Это вчерашний колдун?

– Да, которого скрутили на площади, – ответил один из тюремщиков.

– Давайте его пока что в клетку, а ко мне приведите следующую, как её, – инквизитор провёл пальцем по своим записям. – Вот, Жоржину, которая изготавливала колдовское зелье. Да побыстрее.

Только сейчас я обратил внимание на небольшую клетку, стоявшую в самом углу комнаты. Ко мне подошёл один из экзекуторов, грубо схватил меня за руку, подтащил к приоткрытой решётке, с силой впихнул внутрь и запер. Тюремщики же поспешили к выходу, и вскоре их и след простыл.

Несколько минут я стоял молча, чувствуя, что моё сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Пару раз я даже порывался крикнуть, что ни в чём не виноват, но в последний момент останавливался. Да на меня никто и не обращал внимания – экзекуторы ковырялись в своих зловещих приспособлениях для пыток, а инквизитор делал какие-то записи.

Но вот дверь отворилась, и тюремщик ввёл в комнату насмерть перепуганную женщину, укутанную в старые рваные лохмотья. На лице её красовался здоровенный синяк, вероятно, из-за того, что она оказывала сопротивление.

– Так-так, кого это к нам занесло? – подняв голову, глумливо протянул Габриэл. – Никак Жоржина собственной персоной?

Он махнул рукой, и к женщине подошёл один из экзекуторов, а тюремщик, который привёл её сюда, уселся на скамью возле двери, чтобы дождаться окончания допроса.

– Я ни в чём не виновата, – дрожащим голосом вымолвила женщина. – Что вам от меня нужно?

– Ну как же не виновата, когда виновата, – подмигнул дознаватель и судья в одном лице. – А кто готовил колдовское зелье, чтобы заразить чумой жителей своей деревни?

– Зелье? – удивилась женщина, и её глаза округлились. – Нет, это было не зелье! Вам соседка на меня донесла? Это всё ложь! Я делала отвар из лечебных трав, чтобы вылечить её кашель, но отвар показался ей горьким, из-за чего мы поругались. Но колдовство здесь ни при чём!

– Значит, не хочешь признаваться в сговоре с дьяволом, ведьма? – со злостью прошипел инквизитор. – Ничего, скоро ты по-другому запоёшь. На дыбу её!

Он махнул рукой второму помощнику, и экзекуторы быстро сорвали с Жоржины лохмотья, полностью обнажив её тело. Она визжала и пыталась сопротивляться, но силы были явно не равны. Затем женщину подвели к свисающей с потолка верёвке, к которой привязали её сведённые за спиной руки. Наверху верёвка была перекинута через кольцо какой-то лебёдки, а другой её конец крепился к бревну с приделанным сбоку колесом. Один из инквизиторов принялся крутить это колесо, наматывая верёвку на бревно, и руки женщины начали подниматься к потолку, вытягиваясь сзади и причиняя ей сильнейшую боль, которая выражалась в диком крике. Вслед за руками, оторвавшись от пола, поднялось и всё тело этой несчастной женщины. А второй экзекутор-садист ещё и потянул её за ноги. Мне показалось, что я услышал хруст костей и сухожилий, но не был в этом точно уверен, поскольку её крик заполнял всё пространство комнаты, не оставляя места для других звуков. Но вот пытка закончилась, женщину опустили на пол и она вскоре умолкла.

– Готова ли ты признаться в колдовстве? – требовательно спросил инквизитор.

– Я ни в чём не виновата, – прохрипела сорванным голосом женщина и заплакала.

Габриэл покачал головой и вновь обратился к своим помощникам:

– В кресло допроса её.

Я заметил, что в этот момент он бросил на меня быстрый взгляд, и сразу всё понял. Скорее всего, они пытали сейчас эту женщину не ради её признания, вернее, не только из-за этого. Колдун, то есть я, был для них гораздо интереснее в качестве жертвы. Наверное, поэтому Габриэл и хотел перед моим допросом опустошить меня морально, чтобы я уже не мог сопротивляться и во всём признался. Что ж, возможно, именно так мне и следовало поступить. Зачем испытывать на себе адские муки, если меня потом всё равно сожгут?

А между тем допрос и пытки Жоржины продолжались. Экзекуторы подняли бедную женщину с пола и потащили к креслу. Только это было не простое железное кресло, а специальное, пыточное. По всей его поверхности разместились острые шипы, и когда её усадили на них, она заорала пуще прежнего, несмотря на сорванный голос. Мне больно было даже смотреть на её мучения, и теперь я принял твёрдое решение во всём сознаться ещё до начала пыток.

Но обвиняемая в колдовстве женщина пока держалась и на вопросы инквизитора отвечала, что ни в чём не виновата. И только когда под креслом разожгли огонь и металл начал раскаляться, оставляя на теле Жоржины страшные ожоги, причиняющие ей нестерпимую боль, она в отчаянии выкрикнула:

– Признаюсь! Я во всём признаюсь, пощадите меня!

– И стоило тратить моё время? – покачал головой инквизитор.

Он подал экзекуторам знак рукой, и те подняли её с кресла.

– Так как ты призналась в колдовстве, завтра тебя сожгут. Увести.

Тут же к ней подскочил тюремщик, крепко обхватил женщину за плечи, поскольку ноги её подкашивались, и вывел за дверь. И как только они ушли, Габриэл, который до этого лишь изредка поглядывал в мою сторону, уставился на меня пристальным изучающим взглядом, каким обычно хищник смотрит на свою беспомощную жертву, прежде чем сожрать её. От этого взгляда мне стало не по себе, и я понял, что теперь настал мой черёд.

– Как твоё имя? – спросил, наконец, инквизитор.

– Этьенн Дебюсси.

– Откуда ты?

Наверное, он хотел узнать, где я родился. Но разве я мог сообщить ему, что прибыл с далёкой планеты Тарнериус, к тому же ещё и из будущего? Кто бы мне поверил? Поэтому я ответил коротко:

– Издалека.

– Не хочешь говорить? – Габриэл насмешливо покачал головой. – Пример Жоржины не научил тебя тому, что молчать и увиливать вредно для здоровья? Тебя обвиняют в колдовстве. Признаёшь ли ты свою вину?

Несмотря на то, что решение признаться было уже принято мною, сейчас я не торопился отвечать. Мне очень хотелось найти соломинку, о которой мечтает любой утопающий, поэтому я спросил:

– Но почему вы обвиняете меня в колдовстве? Что я такого сделал?

– Надеюсь, что ты сам расскажешь мне об этом. И обвиняю я тебя не просто так, в твоих вещах обнаружили различные колдовские штуки.

Сказав это, он убрал со стола тряпку, и я увидел коробок спичек и несколько упаковок с антибиотиками.

– Никакие это не колдовские штуки, – начал оправдываться я.

– А ещё у нас есть свидетель, – перебил меня инквизитор. – Привести!

Его помощник подошёл к двери, открыл её и дал кому-то указание. Не прошло и трёх минут, как в комнату вошли двое: тюремщик и ещё один человек, лицо которого показалось мне смутно знакомым. Тюремщик усадил его на стул напротив инквизитора, а сам отошёл обратно к двери.

– Видел ли ты этого человека прежде? – спросил Габриэл.

Тот бросил на меня быстрый взгляд и кивнул.

– Где и когда?

– Около недели тому назад в лесу. Мы сидели ночью возле костра, а он вместе с каким-то мальцом вышел на нас.

Так вот кто это был – чумной разбойник! Я его тоже узнал. Вроде бы тот самый, которого я ударил ногой по колену, только тогда на нём был капюшон, поэтому я его не сразу вспомнил. Сейчас же он сидел и рассказывал, с какой лёгкостью мне удалось в одиночку раскидать всю их ораву, а ещё показал инквизитору, как пользоваться спичками. По идее, теперь они могли казнить меня безо всякого признания. Но после того как тюремщик увёл свидетеля, Габриэл спросил ещё раз:

– Ну так что, признаёшься в колдовстве и сговоре с дьяволом? Мы тебя всё равно сожжём, но лучше признайся и покайся, тогда ты сбережёшь свою душу. Что скажешь?

Немного подумав, я ничего не ответил, рассудив, что объявить себя колдуном я всегда успею. Инквизитор же принял моё молчание за отказ и, грозно сдвинув брови, заявил:

– Что ж, ты горько пожалеешь о своём упрямстве. На дыбу его!

Тут же экзекуторы открыли дверь моей клетки и потащили меня к верёвке. Но в памяти ещё свежи были мучения несчастной женщины, и мне нисколько не хотелось испытывать на себе то же самое, ведь от этого результат не изменится. А когда мои руки заломили за спиной и начали привязывать к ним верёвку, я закричал:

– Не надо! Я сознаюсь в колдовстве, сознаюсь!

– Вот и правильно, – оскалился Габриэл. – Увести его, сегодня ещё много кого нужно допросить.

Один из экзекуторов выглянул в коридор и позвал тюремщика. Тот привёл остальных, и вскоре меня опять окружили четыре человека.

– А что теперь со мной будет?! – спросил я возле самой двери.

– Я разве не сказал? – удивился инквизитор. – Завтра тебя сожгут на костре.

Затем меня вывели из комнаты, мы прошли вперёд, поднялись по лестнице на второй этаж, и я вновь оказался в небольшой одиночной камере. У меня было такое чувство, что голова моя заполнилась ватой, поскольку никакие умные идеи о спасении туда приходить не желали. Я думал только о том, что сегодня мой последний день, а завтра меня уже не станет.

С такими невесёлыми мыслями я просидел весь остаток дня и опомнился лишь с наступлением ночи. Камера погрузилась во тьму, поскольку луна ещё не успела доползти по небу до моего окна, и я решил попробовать уснуть, рассудив, что незачем терзать себя понапрасну. Лучше уж напоследок хорошенько выспаться, тем более мой организм после дневных испытаний нервной системы сильно ослаб, так что его не нужно было уговаривать.

Но стоило мне только задремать, как откуда-то издалека до меня донёсся шум. Я открыл глаза и прислушался, но в тёмную камеру не долетало больше никаких посторонних звуков. Вполне возможно, что и тот шум, похожий на звук падающего мешка с песком, мне просто причудился. И я хотел уже снова закрыть глаза, как внезапно на улице прямо под моим окном прозвучал отчётливый голос:

– Сэйлак, ты здесь?

Сердце моё затрепетало от радости, ведь я узнал бы этот голос среди тысячи других. Он принадлежал Вивьен – женщине, которую я так долго искал, но которая в итоге сама меня нашла.

Глава 5

В тот же миг я вскочил на ноги и бросился к окну, опасаясь, что если промедлю хотя бы немного, то неизвестно откуда взявшаяся Вивьен может раствориться в воздухе, словно мимолётное видение. Но когда я подбежал к решётке и выглянул на улицу, мои опасения развеялись. Внизу прямо под окном моей камеры стояла женщина, лица которой я не мог разглядеть в темноте, но понял совершенно ясно, что это и есть та, о ком я думал все эти дни. Правда, меня она пока не заметила, а просто вертела головой, пытаясь определить моё местонахождение среди зарешёченных тёмных квадратов. Неподалёку от неё возле стены здания, что располагалось напротив, лежало тело стражника. Вероятно, Вивьен оглушила его сзади, и звук падения тела как раз и разбудил меня.

– Сэйлак! – прозвучал повторно дорогой и близкий моему сердцу голос, и я окончательно убедился, что не сплю.

– Я здесь, – отозвался я, но тихонько, чтобы не привлекать внимания тюремщиков за дверью.

Тем не менее, она услышала меня и тут же подняла голову.

– Какое счастье, что я тебя нашла! – не сдержав эмоций, воскликнула женщина, и я испугался, что её бурная реакция может нас выдать.

– Тихо, – прошептал я в ответ, и она, спохватившись, зажала рот ладонью.

Примерно с полминуты мы молчали, но стражники так и не появились ни на улице, ни в моей камере. Убедившись, что всё обошлось, Вивьен снова обратилась ко мне, но уже шёпотом:

– Что теперь делать? Как вернуться обратно?

– Для этого нам с тобой необходимо обняться, и тогда возвратная сила перенесёт нас к твоему отцу. Только мне никак не выбраться из камеры. Надо придумать, как тебе сюда залезть.

– Так у меня есть верёвка, – выдала она радостную весть и скинула с плеча на землю вещевой мешок. – Я попробую докинуть её до тебя.

Вивьен вытащила из мешка моток и начала разматывать его.

– Не надо, кидай лучше всю, – остановил я её. – Конец верёвки слишком лёгкий, ты можешь не докинуть его.

– Хорошо, – отозвалась она, а затем размахнулась и со всей силы подкинула этот моток вверх.

Первая же попытка оказалась удачной. Я поймал верёвку и затащил в камеру через решётку, а затем привязал её конец сразу к двум прутьям. Проверив узел и убедившись в его надёжности, я сначала хотел выбросить верёвку обратно, но подумал, что при падении она может издать лишний шум, и аккуратно спустил её вниз.

– Я полезла, – произнесла Вивьен.

Она стала карабкаться наверх, только у неё это не очень хорошо получалось. А учитывая то, что второй этаж тюрьмы находился довольно высоко над землёй, я решил ей помочь и принялся подтягивать верёвку к себе. Но внезапно тишину ночи со стороны площади разорвал чей-то звучный голос:

– Тревога! Кто-то карабкается на стену!

А в следующее мгновение, отражаясь эхом от тюремных стен, раздался тяжёлый топот ног.

– Быстрее! – воскликнул я и начал тянуть верёвку с удвоенной силой.

Казалось, ещё каких-то десять секунд, и мне удастся подтащить Вивьен к решётке, но тут из коридора тоже донеслись крики, и почти сразу в замке заскрежетал ключ. «Только бы успеть, только бы успеть», – крутилась у меня в голове одна и та же мысль. Я слышал, как дверь распахивается, как будто бы от удара ноги, и в камеру врываются разгневанные тюремщики, готовые забить нас до полусмерти. Но и руки мои уже почти коснулись Вивьен. Ещё одно последнее усилие, и вот, наконец, я подхватил её, подтянул к решётке и обнял. При этом наши лица оказались почти вплотную друг к другу, и я ощутил на себе её горячее дыхание.

Больше я почему-то не думал о тюремщиках, которые могли в любой момент ударить меня сзади. Всё дальнейшее произошло само собой. Я прикоснулся губами к нежным губам любимой женщины и жадно поцеловал её. Сначала Вивьен вздрогнула от неожиданности, но затем ураган страсти подхватил и её, и мы улетели с ней куда-то в небеса. И не было больше ничего: ни тюремщиков, ни страшных пыток, ни чумы, уничтожающей всё живое. Только я, Вивьен и наш жаркий поцелуй, который, впрочем, продлился совсем недолго.

– Кхе-кхе, – послышалось вдруг чьё-то покашливание, и мы тут же отпрянули друг от друга.

Всего в нескольких метрах от нас стоял агент ФБР Джон Тёрнер, и только когда я увидел его, до меня дошло, что мы смогли благополучно вернуться обратно. В пещере, в которой мы очутились рядом с машиной времени, было всё по-прежнему, но у меня сложилось такое впечатление, что я не был здесь очень давно. Неделя, проведённая в прошлом, казалась вечностью, хотя тут, вероятно, прошли всего лишь сутки. Именно такой срок профессор называл, когда произносил задание на возврат.

– Я вам не помешал, голубки? – усмехнулся Тёрнер.

Мы с Вивьен быстро переглянулись и смущённо опустили глаза.

– Чем это вы таким, интересно, занимались во время своего путешествия? – продолжил агент всё так же с насмешкой.

Но тут я не выдержал и вспылил:

– Путешествия?! Что ж ты сам-то побоялся отправиться в это путешествие?! Да ты и представить себе не можешь, что это такое, когда прямо на твоих глазах заживо сжигают человека! Или ожидание смерти, когда ты знаешь, что в скором времени та же участь ждёт и тебя! Так тебе ли смеяться над нами?! Вообще-то мы с Вивьен вернулись, как и было задумано. Лучше бы радовался, чем смеяться понапрасну.

– Да, ты прав, – смутился агент. – Ладно, пойдём в дом, профессор уже сам не свой, заждался вас. Меня в который раз послал проверить, вернулись вы или нет. Там и расскажете обо всём, что с вами произошло.

Он развернулся и направился к выходу из пещеры, и мы с Вивьен, всё ещё испытывая смущение из-за нашего спонтанного поцелуя, последовали за ним.

Не прошло и минуты, как мы вошли в гостиную, и профессор Генрих Ланге со счастливой улыбкой на лице бросился обнимать свою дочь.

– У вас всё получилось! – воскликнул он, а затем повернулся ко мне. – Спасибо тебе, Сэйлак, за то, что ты спас Вивьен!

Но внезапно он отстранился от неё и участливо спросил:

– Вы точно не заразились? Как себя чувствуете?

– Вроде нет, – ответила она. – Чувствуем себя хорошо, устали только.

Но профессор успокоился лишь тогда, когда проверил температуру и обследовал нас визуально. После этого он усадил меня и Вивьен на диван и произнёс:

– Сэйлак, как тебе удалось её найти? Расскажите всё с самого начала.

– Честно говоря, это не я, а она меня нашла, – с улыбкой ответил я. – Если бы не Вивьен, меня сожгли бы на костре, поскольку накануне признали колдуном.

И я подробно рассказал профессору и Джону Тёрнеру обо всём, что произошло со мной за прошедшую неделю, вплоть до того момента, как Вивьен забралась по верёвке к решётке моей камеры и мы перенеслись с ней обратно в 1951 год.

– Так что история эта закончилась благополучно, – подытожил я и посмотрел на Вивьен. – А как ты узнала, что я нахожусь в парижской тюрьме? И где ты была всю неделю?

– Мне повезло, я встретила одну хорошую семью, которая меня приютила, – ответила она. – Но я знала, что вы ни за что не бросите меня на произвол судьбы и обязательно отправитесь на мои поиски, только вот никак не могла сообразить, как же нам встретиться. А потом случайно услышала о женщине по имени Вивьен, которую обвинили в том, что она ведьма, и собрались сжечь. Я почему-то решила, что если вы меня ищете, то можете подумать, что та женщина – это я и есть.

– Правильно решила, – кивнул я. – Как только я увидел, что тебя объяло пламенем, я чуть с ума не сошёл. Но, слава Богу, на костре оказалась не ты.

– В это время я находилась в толпе, – продолжила Вивьен, – и когда ты бросился к помосту и закричал, сразу тебя узнала. Затем тебя отвели в тюрьму. Я хотела пробраться к тебе в первую ночь, но в переулке, куда выходят окна камер, помимо охранника были его друзья, и они всю ночь выпивали. А вот во вторую ночь он был один, и я, заранее раздобыв верёвку, подкралась к нему сзади и ударила камнем по голове, отчего он потерял сознание. Только вот в какой именно камере ты находишься, я не знала и окликнула тебя. Хорошо, что ты отозвался.

– Да, всё хорошо, что хорошо заканчивается, – улыбнулся я.

И тут раздался голос Джона Тёрнера:

– Ну, раз закончили, давайте перейдём к поискам второго артефакта. Что там у нас дальше по списку, профессор?

– Не сейчас, – покачал тот головой и вновь посмотрел на нас с Вивьен. – Вы наверняка устали и вам нужен отдых. Пойдём на кухню, я вас накормлю, а затем ляжете спать. Все разговоры о делах отложим на завтра.

Действительно, пока мы сидели в гостиной, я чувствовал, что мои глаза закрываются и я вот-вот усну. Всё-таки неделя странствий и ночёвок в лесу не прошла даром, и мне действительно требовался отдых. И когда мы поужинали, а затем я принял душ в своей комнате, я рухнул на постель и моментально заснул.

Проспал я весь остаток дня и всю ночь, и к утру чувствовал себя отдохнувшим и полным сил. А после завтрака, когда мы вновь разместились в гостиной, профессор, наконец, вернулся к теме артефактов, которую нам пришлось отложить более чем на неделю из-за случайного перемещения Вивьен в прошлое. Теперь же нам больше ничего не мешало продолжить поиски.

– Меч тамплиера Гуго де Пейна, – держа перед собой лист бумаги, произнёс профессор. – Это второй артефакт из тех двенадцати, которые необходимо собрать вместе.

Судя по всему, Гуго де Пейн – это имя и фамилия, причём французские. Но что за тамплиеры такие, я не знал, поэтому спросил:

– И что это означает?

– Я не буду вдаваться в подробности взаимодействия различных религий, в частности, противоречия христиан и мусульман, – ответил профессор. – Поэтому расскажу вкратце. Но так, чтобы ты понял, поскольку тебе, вернее, вам с Джоном эта информация пригодится во время поисков. С чего всё началось? В конце одиннадцатого века мусульмане начали притеснять паломников и уничтожать христианские святыни в Иерусалиме – городе, в котором распяли Иисуса Христа. Тогда папа римский Урбан II обратился к народу, и тысячи христиан со всей Европы отправились в Первый крестовый поход на отвоевание Святой земли. Спустя три года жестоких боёв крестоносцы заняли немало земель, в том числе и сам Иерусалим. В результате этого крестового похода – первого из восьми за почти двести лет – зародились государства крестоносцев. Перед теми, кто остался на востоке после похода, встала непростая задача удержать отвоёванные у мусульман территории на долгое время. К тому же в Иерусалим потянулись паломники, и гарантировать их безопасность было довольно сложно.

Я слушал очень внимательно, пытаясь вникнуть в суть, и ждал, когда же профессор перейдёт к главному, а именно: ко второму пункту из списка артефактов.

– В те времена тамплиеров ещё не существовало, а солдаты, отвечающие за безопасность паломников, назывались рыцарями гроба Господня, – продолжил он. – Но они были зависимы от предписаний, которые руководили их духовной жизнью, а также братьев Иерусалимского госпиталя, которые содержали и кормили их. Так вот, среди этих рыцарей оказался один, возжелавший независимости. Его целью было формирование более сильной группы – смешанного ордена, о котором никто раньше не помышлял: солдатах нового типа, одновременно бойцах и представителях религии. Этот рыцарь стал основателем общины, которая позднее стала известна как орден рыцарей тамплиеров.

– Его звали Гуго де Пейн? – уточнила Вивьен.

– Да, тот самый из списка, – кивнул профессор. – В Иерусалиме ты не можешь быть обычным рыцарем, там ты можешь быть только рыцарем Бога, посвятившим себя служению Христу. Видимо, такие мысли зародились в его голове по приезду в Иерусалим. В течение нескольких лет он обдумывал и разрабатывал свой план, а в 1119 году одно событие круто изменило его судьбу. Крупные силы мусульман из города Алеппо вторглись в Антиахийское княжество, и произошла жестокая и кровавая битва. Она укрепила подозрения государства в том, что угроза извне становится слишком велика. Новый король Иерусалима Балдуин II осознавал, что необходима большая армия, охранники границ, а также дорожный эскорт для паломников. Требовались дополнительные силы, поэтому был собран совет церковнослужителей и аристократии государства, на котором приняли план, разработанный Гуго де Пейном – образование нового ордена, религиозного и военного, полностью посвящённого обороне Святой земли. Сам король Балдуин II предложил рыцарям место под штаб-квартиру в юго-восточном крыле Иерусалимского храма. Благодаря этому рыцари нового ордена получили название «храмовники», или тамплиеры. Они носили длинную белую мантию с красным крестом, которая являлась символом данной ими клятвы. В средние века белый цвет означал чистоту, а красный крест символизировал кровь, пролитую Христом. Обязательство члена ордена состояло в том, чтобы положить собственную жизнь и кровь на алтарь защиты Святой земли и Иерусалимского королевства. Для этого им нужно было не только сражаться, но и организовывать походы, изготавливать новое оружие, строить крепости и защищать паломников.

– Так что всё-таки насчёт меча Гуго де Пейна? – нетерпеливо вмешался в рассказ Джон Тёрнер. – Давайте ближе к делу.

– Я и так стараюсь рассказывать как можно короче, – профессор укоризненно покачал головой. – Сначала закончу об ордене тамплиеров, а потом и до меча его основателя дойду. Гуго де Пейн вернулся в Европу и развернул там масштабную операцию по сбору средств и рекрутингу. Он странствовал из страны в страну, собирая войско и развивая свой план. После официального признания орден, заручившись поддержкой Церкви, быстро превратился в серьёзную военно-политическую организацию. Тамплиеры стали получать большие пожертвования, как денежные, так и имущественные.

Профессор ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, а затем продолжил:

– В 1136 году основатель и первый великий магистр ордена рыцарей тамплиеров умер, но созданная им организация не распалась, а наоборот, продолжила расширяться и укреплять свои позиции. Орден создал развитую банковскую структуру с использованием обычных и дорожных чеков. Отправляясь в путешествие, люди могли не брать с собой золото и драгоценности, а сдать их в казну ордена и получить чек за подписью главного казначея с отпечатком собственного пальца, а по прибытию на место обналичить его. Стоила такая услуга немало – десять процентов от внесённой суммы, но зато надёжность была гарантирована. Так что со временем орден тамплиеров стал богаче многих европейских государств. Но всё же большая часть казны уходила на продолжающиеся войны с мусульманами на Святой земле.