Снегурочка бесплатное чтение

Часть 1

Мы переехали в село Лютное когда мне было шесть. Бабушка умерла и родители решили перебраться в её дом. Тогда я не задумывался над причинами, просто радовался переезду. После шумного пыльного города, где всегда пахло химикатами и бензином и меня почти не выпускали на улицу, деревня показалась райским садом.

Старый дом пах деревом и дымом, большой огород, курятник с настоящими курами, корова и коза – я удивился, когда впервые увидел живых животных, не с картинки и не с телевизора. А еще там была собака – моя мечта!

При первой встрече я замер от страха, когда огромный черный пёс кинулся ко мне. Рядом кричала мама, а я лежал, поваленный на землю, и чувствовал горячее дыхание у лица. Язык оставлял влажные пахучие дорожки на щеках, а зубы громко клацали у самого уха – так Черныш приветствовал меня.

Поначалу мама часто ругалась и плакала – привыкать к деревенской жизни ей было тяжело. Даже мне тогда было видно, как она не похожа на остальных жительниц деревни – всегда накрашенная, одетая в красивое платье, скоро она стала ходить в простом халате, подвязывая волосы косынкой. Её мягкие руки стали сухими и потрескавшимися, по вечерам она отмачивала их в горячей воде и мазала кремом, но каждый раз вздыхала и снова плакала. Отец старался помогать ей с хозяйством, но работа в совхозе отнимала у него много времени и сил. А я не лез в домашние дела, с утра до ночи носился на улице с мальчишками и не попадался на глаза матери, чтобы не нагрузила работой. Мы с отцом пропустили тот момент, когда всё стало совсем плохо – мама перестала убирать в доме, часто забывала кормить живность и куры передохли, заразившись какой-то болезнью, а за ними и померла и коза. Корову отец успел продать.

А потом мама ушла.

В тот день я вернулся домой в сумерках, голодный и уставший. Черныш сидел на цепи и не бежал встречать меня, как обычно, а протяжно и печально подвывал, выскребая лапами борозды в земле. В доме было темно, отец еще не вернулся и сначала я подумал, что мама ушла к соседке или еще куда. Но как только вошел внутрь, сразу понял, что что-то не так. Мама как-будто забрала из дома душу – пропал легкий аромат её духов, который мне никогда не нравился, но сейчас его отсутствие отозвалось тревогой и тоской. Исчезли туфли на каблуках, те, что она не надевала с того момента, как мы переехали, но которые всё равно стояли на обувной полке. Не стало её сумочки и пальто, которые она тоже не надевала с момента переезда из города.

Я пронёсся по дому, заглядывая во все углы, еще не принимая, но уже зная правду. Её нигде не было. На столе в кухне лежала записка. Я схватил её и собрался развернуть, когда услышал отца.

– Отдай! – требовательно протянул он руку. Я попытался что-то сказать, но в горле пересохло, страшное чувство надвигающейся катастрофы давило на меня, а отец… Он стал похож на мертвеца из фильма, который мне как-то удалось посмотреть втайне от родителей – после него я долго боялся спать один и ходить в темноте, везде мерещились белые мертвые руки и посиневшее лицо с застывшим взглядом. Такое же лицо было у отца, а трясущаяся бледная рука, протянутая в мою сторону, напомнила ту, из кошмара – со вспучившимися венами и выступившими суставами, она подергивалась и тянулась ко мне. Холодный пот выступил на лбу и зубы застучали – я скорее отдал записку и отошел подальше, наблюдая за отцом.

Отец медленно развернул бумагу, пробежался взглядом и кинулся из дому. Я смотрел вслед, хлопая глазами, а потом осторожно направился за ним.

Отец был в сарае. Черныш выл всё громче, от этого звука волоски на моей коже поднялись дыбом. Я медленно шел к двери, страшась того, что могу увидеть, и когда был уже на пороге, отец подхватил меня и унёс. Но прежде я успел заметить свисающие с потолка мамины ноги в сетчатых чулках и красных туфлях на каблуке.

Так мы с папой остались вдвоём.

Часть 2

Наша деревушка была слишком мала, чтобы строить в ней отдельную школу, поэтому на учебу я ездил в соседний, более крупный, поселок, как и дети из нескольких близлежащих сёл. Рано утром школьный автобус собирал учеников и отвозил в Пагульево. А вот добираться до дома иногда приходилось самостоятельно – время окончания занятий у всех было разное и приходилось либо ждать пару часов, когда все освободятся, либо автобус уже уезжал, потому что тебе назначили отработку или дополнительный урок. Тогда было два варианта – ловить попутку или идти пешком. Я выпрашивал у отца велосипед, но он лишь обещал купить его когда-нибудь потом. А пока я ходил пешком, потому что садиться к чужим в машину отец настрого запретил.

После смерти матери он почти не разговаривал со мной. Думаю, он считал себя виноватым, а я его тяготил. Он старался как можно реже находиться со мной рядом и тем более говорить. Но заботился обо мне, по-своему: дома всегда была еда, мне было, что надевать и я мог брать деньги в шкатулке на мамином столике, если мне было что-то нужно. Он научил меня добираться до школы и из неё, научил определять время. Но я чувствовал себя одиноким, отец прерывал все мои попытки рассказать о чём-то своём, а при упоминании мамы стискивал зубы и выходил из комнаты. Скоро я научился говорить с ним только по делу и никогда не упоминать мать.

В школе мне было легко – читал я с пяти лет, писать научился быстро и в основном скучал на уроках, отчего придумывал разные шалости, за которые периодически наказывался отработками.

В четвертом классе я влюбился. Лика была новенькой и класс её не принял – она была не похожа на нас. Белые волосы, брови и ресницы, глаза такого цвета, будто смотришь на воду через стекло, и розовые веки на белоснежной коже. Она напоминала мне Снегурочку из сказки, что читала раньше мама. Хотелось потрогать её ладошки и убедиться, что она не растает. Я не осмелился подойти к ней, только не сводил с неё взгляда до окончания занятий. А потом пошел за ней, прячась в кустах у дороги, до самого её дома.

На следующий день Миша принёс новорожденного таракана, белого и прозрачного, и посадил его перед Ликой.

– Твой папка пришёл! – засмеялся он, а за ним и все остальные.

Ребята окружили Лику, тыча в неё пальцами, и кричали:

– Таракан! Таракан!

Она затравленно смотрела на класс, прозрачные глаза подернулись влагой, губы скривились, она вся как-то съежилась, переводя взгляд с одного лица на другое, а мерзкий таракан ползал по парте, шевеля усами и цветом и правда походил на Лику.

Я схватил его, сдавил пальцами и выбросил в окно, тут же получив тычок от Миши:

– Ты чё делаешь? Это мой таракан!

Я толкнул его в ответ и завязалась драка. Мы мутузили друг друга, катаясь между парт, а когда я подмял его под себя и занес кулак, чтобы зарядить ему в нос, учительская рука рванула меня за шиворот.

Еще разгоряченный от драки, я сунулся было с кулаками и на учителя, но меня крепко хлестнули по щекам, приводя в чувство. Фёдор Иванович, наш физрук, гневно смотрел на меня, а Галина Васильевна укоризненно поджимала губы. Мишка притворно стонал и жаловался, и после непродолжительного разбирательства, меня снова оставили после уроков.

Со следующего дня я сидел с Ликой на первой парте. Мы почти не разговаривали – мне хватало просто смотреть на неё, ловить её взгляды и улыбку, слушать тихий голос. Я боялся испортить это волшебное ощущение тепла, что росло между нами с каждым днём, поэтому не торопился узнавать её лучше или рассказывать о себе. Всё, что я узнал – она живёт с родителями в соседнем селе Балагино, туда и автобус не ездил, оно было совсем близко. У неё был братишка. Первые классы мама учила её дома сама, потому что боялась отправлять в школу, но потом отец настоял, что Лика должна нормально учиться. Так она и попала к нам в четвертом, а не в первом классе.

Я не провожал её открыто, не держал за руки и не рвал для неё цветов. Просто всегда был неподалеку и следил, чтобы никто её не обидел.

Но в тот день меня отправили мыть класс и она ушла домой без моего присмотра.

В тот день она исчезла.

Часть 3

Утром следующего дня я опоздал в школу – отец ушел раньше обычного и не разбудил меня, а будильник я не услышал.

Примерно ко второму уроку я влетел в здание школы и сразу понял, что что-то произошло. Не было обычного гула и суматохи, и я сперва решил, что урок уже начался, но коридоры были полны учениками. Все перешептывались и взволнованно что-то обсуждали. Я прошел в класс, где у двери меня встретила Галина Васильевна. Она с подозрением смотрела на меня  выцветшими глазами через толстые линзы очков. Я же, как всегда, когда она буравила меня взглядом, уставился на сухое коричневое пятно над её губой и забившуюся в морщины помаду морковного цвета.

– Беляев! К директору! – коротко бросила она и опустила ладонь мне на плечо.

Пока мы пробирались по коридору сквозь кучки учеников, я всё гадал, что случилось. Обычно за опоздания не таскали к Косому – так вся школа называла за глаза Константина Павловича.

Затертые стулья в приемной были расставлены полукругом вокруг письменного стола и оказались заняты незнакомыми людьми в форме. Тут я по-настоящему испугался, шевельнулись воспоминания о тех днях, когда не стало мамы. Тогда к нам с отцом приходило много чужих людей, таких же собранных и суровых, они задавали нам странные вопросы, а мне хотелось только чтобы все уже ушли и оставили нас в покое.

Эти люди не обратили на меня никакого внимания, каждый из них был занят бумагами, наваленными на стол Марии Геннадьевны – завуча. Сама она сидела в углу, побелевшая и какая-то пришибленная. Сейчас она совсем не внушала обычного трепета и уважения, как когда встречалась в школьных коридорах или грозно заходила в класс.

Галина Васильевна подтолкнула меня в директорскую дверь и вошла следом.

– Беляев Никита, – произнесла она, обращаясь к худощавому высокому человеку, сидящему на месте Константина Павловича. Мужчина поднял взгляд от журнала и посмотрел мне прямо в глаза. Я почувствовал себя виноватым, захотелось сказать что-то в свою защиту, хотя я до сих пор не понимал, что натворил.

Помимо незнакомца в кабинете сидела мать Лики. Я видел её пару раз мельком издалека, но сразу узнал по светлым волосам и голубому платью. Её лицо было рыхлым, как вздувшееся тесто, глаза красные. Она издавала странные звуки, будто ей было трудно дышать и вздрагивала, так, что полное тело ходило ходуном.

– Никита, меня зовут Сергей, я следователь. Ты не против, если я задам тебе несколько вопросов? Это очень важно. – незнакомец смотрел на меня уже не так обвиняюще, как в начале, скорее доброжелательно.

Я сглотнул и кивнул.

– Ты дружил с Ликой?

От того, что он употребил прошедшее время, у меня подогнулись ноги и стало холодно в пальцах. Я снова кивнул.

– Лика пропала.

Я не понимал, как она могла пропасть, почему-то в голове мелькнули мамины туфли и записка. Я смотрел на незнакомца, ждал продолжения и надеялся, что я просто всё ещё сплю.

– Когда ты видел её в последний раз?

Мать Лики перестала икать, или что она там делала, и в кабинете повисла тишина. Я смотрел на взрослых вокруг и думал, почему они сидят здесь, если Лика пропала? Почему не бегают и не ищут её везде, не переворачивают каждый камень и не заглядывают во все углы? Вместо этого они спокойно перебирают какие-то бумаги и задают бессмысленные вопросы. Я попятился к двери, но меня перехватила Галина Васильевна.

– Никита, расскажи всё, что ты знаешь, весь ваш вчерашний день, это очень важно! – сказала она, наклонившись ко мне, и внятно проговаривая каждое слово, будто я маленький.

Все они выжидающе смотрели на меня.

– Мы были на уроках. Потом она ушла домой, а меня оставили мыть класс.

– Ты видел, как она ушла? – спросил Сергей.

– Я видел, как она вышла из класса. Потом… – я запнулся, решая, стоит ли говорить, что пошёл до её дома, увидеть её еще разок, прождал около часа, но она так и не вышла.

– Потом? – подался ко мне Сергей, его темные глаза сейчас были колючими.

– Потом я пошёл домой.

Сергей задавал еще кучу разных вопросов, я отвечал, не особо задумываясь, все мои мысли крутились вокруг Лики. Я пытался спросить, когда она пропала, но на мои вопросы никто не ответил.

Когда меня, наконец, отпустили, я кинулся в класс прямо к Мишке, схватил его и повалил на пол:

– Где она? – кричал я, сидя на нём верхом и сжимая его голову.

Мишка испугался, он попытался меня скинуть, но я держал крепко.

– Я не знаю! Я не видел её со вчера, это не я! – закричал он. Но в его взгляде что-то проскользнуло, я не успел понять, когда меня оторвали от него и рывком подняли на ноги.  Когда я обернулся, увидел отца. Он молчал, крепко держа меня за руку, и лицо у него было такое – как тогда, когда он не пустил меня в сарай. Я даже не удивился, что он здесь, а не на работе, кинулся от него, но он крепко прижал меня к себе и поволок из школы.

Я бился, кричал, нужно было искать Лику, но отец молча тащил меня к машине и отпустил только когда закинул внутрь.

Он сел на водительское сиденье и так же молча завел мотор.

– Кто эта девочка?

Я вздрогнул, когда услышал его вопрос. А главное голос – хриплый и дрожащий, слова дались ему с трудом.

– Просто одноклассница, – пробубнил я, отвернулся в другую сторону и замолчал.

– Не лезь в это. Они сами разберутся, а ты не лезь.

Я кивнул. А сам решил, что буду искать её хоть до конца жизни, но обязательно найду.

Часть 4

Отец оставил меня дома, наказав никуда не ходить и ждать его, а сам снова поехал на работу. Как только его машина скрылась за поворотом, я отправился обратно в школу. Мишка что-то знал, я это почувствовал.

Идти пешком во второй раз я не захотел и решил поймать попутку, хоть отец и запрещал. Но, протоптавшись десять минут у обочины, понял, что не могу просто стоять и пошёл вдоль дороги, а не через лес, где короче, в надежде словить всё таки машину. Желтая пыль клубилась под ногами, наступило бабье лето и погода стояла теплая. Я всё думал, где сейчас может быть Лика, и не мог ничего представить. Гнетущее чувство распускалось внутри, будто большой кальмар, про которого нам рассказывали по природоведению, присосался к груди и растягивал свои холодные щупальца.

Я так задумался, что чуть не пропустил звук подъезжающей машины – зеленый запорожец тарахтел позади, и скоро, снизив скорость, остановился рядом. Из окна показалось смутно знакомое лицо. Дед, как из сказки, с белой бородой и шапке, смотрел на меня, прожигая льдом синих глаз. От этого взгляда у меня мороз по коже пошёл, я и сам не понял, почему, но дед меня напугал.

– Далёко идешь, малец? – с улыбкой спросил он. Лицо его стало приветливым и добрым, я смутился, что сначала забоялся его.

– В школу, – ответил, лучше разглядывая старика. Я вспомнил, что видел его в селе, где жила Лика. Его дом находился в стороне от других, и я проходил мимо, когда тайком ходил следить, как Лика дошла. Деда я встретил всего лишь раз, он стоял за забором и я напугался, когда сквозь зазор между досками увидел синий глаз. Но он тогда открыл калитку и улыбнулся, прямо как сейчас, а я пустился бегом прочь.

– Садись, подвезу, мимо поеду как раз, – кивнул он на сиденье рядом.

Вспомнилось предупреждение отца, но я подумал, что этого деда можно считать за знакомого и, с трудом открыв тугую дверь, залез внутрь.

В машине пахло маслом, сеном и чем-то резким, напоминающим бальзам звездочка или лекарство. Позади сиденье было снято и вместо него стояли липкие снаружи фляги – туча мошек умирала, плененная густой массой.

– Дед Митяй, – представился старик, сосредоточенно смотря на дорогу. – А тебя как кличут? – спросил он, не дождавшись от меня ответа.

– Вовка, – соврал я, говорить не хотелось, но, похоже, дед не отстанет.

– А я тебя часто вижу у своего дома, – подмигнул он мне, – сюда как забрался?

– Я тут живу. – Что-то в его тоне настораживало.

– А чего тогда шастаешь у нас? Что тебе там надобно? – он повернулся в мою сторону и смотрел прямо в глаза, не обращая внимания на дорогу.

– Я… Гуляю. У меня там друг живёт, – дед ухмыльнулся и отвернулся.

– Видел я твоего… Друга, – расхохотался он. – Да ты не стыдись, у каждого такой друг имеется, – от чего-то веселился он всё больше, – у меня вон бабка моя уж лет сорок друг, а-ха-ха, – слезы выступили у него на глазах от смеха, а машина заскакала на кочках.

Я вжался в сиденье, жалея, что сел в машину и прикидывая, смогу ли выпрыгнуть на ходу и сбежать. Но дед будто прочитал мои мысли и прибавил ходу.

– А чего так поздно в школу? – спросил он, отсмеявшись.

– Проспал.

– А портфель где? – синие глаза хитро щурились.

– Я… Забыл, – старик казался безумным.

– Забыл, а-ха-ха, забыл! – снова рассмеялся он, потом резко посерьезнел и сказал: – В наше время ни один ученик не опаздывал. И портфель не забывал. Эх, молодежь, – закончил он с доброй улыбкой.

Мы уже подъезжали к школе, когда он вдруг остановил машину, пригнулся ко мне, схватив костлявой рукой за колено, и закричал:

– Ты знаешь где она? Знаешь?

Я отшатнулся, уперевшись головой в стекло, его слюна блестела на белых усах, а глаза вращались, пока он давил моё колено и ждал ответа.

– К-кто? – сглотнув, спросил я.

– Пропавшая девочка! Снегурка! Всё село кипит со вчера, ищут, рыщут, покоя нет. А ты за ней шастал везде, чай видал, куда она делась? А может сам спрятал? Ну? – он придвинулся ко мне вплотную, второй рукой хватая за горло, – Говори! – рявкнул так, что слюна полетела мне на лицо.

– Я не знаю, – заныл я, противным тонким голосом. Меня трясло, я не мог вдохнуть, пока старик, наконец, не убрал руки и не отодвинулся.

– Приехали, малец, выходи, – добродушно усмехнулся он, будто и не пригвоздил меня только что своими паучьими лапами. – Чай, свидимся ещё, Никитка! – крикнул он мне вслед, когда я вылетел из машины и понесся к школе. В голове стучало:"он меня знает, знает!"

Часть 5

Мишки в школе уже не было. Занятия отменили, но большая часть учеников осталась в школе, обсуждая пропажу Лики. Я бродил по коридорам и прислушивался в надежде узнать что-то новое, расспрашивал знакомых с параллельных классов, но ничего путного не узнал. Девочка с шестого "А" сказала подруге, что подслушала как трудовик говорил, что Лика сама сбежала и прячется у какой-нибудь подружки. Маша, с четвертого "Г", слышала, как следователь говорил про похищение. При этом она таращила глаза, напуская таинственности и выдыхала шёпотом "похищ-щение-э-э". У меня мороз по коже пошел, захотелось стукнуть её, закричать, что всё взаправду, Лики нет и это не игра. Но я просто отвернулся и вышел.

Одноклассники шептались за моей спиной и замолкали, как только я подходил. Пришла Галина Васильевна и велела всем немедленно идти по домам и быть осторожными. Когда она заметила меня, нахмурилась, схватила за плечи и поволокла в пустую учительскую. Там она наклонилась ко мне, с силой тряхнула и, глядя прямо в глаза, спросила:

– Где она? Если прячется от отца, скажи! Ей помогут!

Я не понял, зачем Лике прятаться от кого-то, тем более от отца? В подрагивающих глазах Галины Васильевны было что-то, чего я не мог уловить, большее, чем просто беспокойство. Она злилась. Пальцы больно впились в мои плечи, пока она ждала ответа, а я вспомнил безумного старика, так же вцепившегося в моё колено.

– Никита! Ты знаешь, где Лика? – по слогам повторила она.

Я помотал головой. Лике некуда было идти кроме дома. С ней никто не дружил. Уж Галина Васильевна должна была это знать, как и мама Лики. Про её отца я ничего не знал, и не видел его ни разу. Я думал, он работает, как и мой, с утра до ночи. Но что, если нет? Их двор выглядел неухоженным – в заборе были прорехи, через которые я подглядывал, дрова её мать колола сама – когда я это увидел, удивился, у нас этим занимался только отец. Но тогда я не придал этому особого значения, а сейчас задумался – почему он не занимается хозяйством? Лика о нём не говорила. Он заставил маму отдать Лику в школу – это был единственный раз, когда она его упомянула.

Я так задумался, что вздрогнул, когда Галина Васильевна прикрикнула, чтобы я шёл домой и в школе сегодня не появлялся.

– Ты ведь уехал с отцом? – спохватилась она, когда я почти вышел за порог, – зачем вернулся?

– Я портфель забыл, – пробормотал я.

Она подозрительно взглянула и тоном, каким обычно задавала домашку, сказала:

– Сразу иди домой и никуда не выходи! Иначе расскажу отцу!

– Хорошо, – буркнул я и пошёл к выходу. Я решил сходить к дому Лики и попробовать поговорить с её братишкой. И увидеть её отца.

Часть 6

Пробираясь тропинкой через небольшой лесок, я всё думал, куда могла деться Лика и жалел, что мало выспрашивал у неё.

На подходе к дому старика, который подвозил меня, я услышал лай. Пёс надрывался, рычал и, если бы мог кричать, наверное кричал бы во весь голос. Я подкрался к забору и заглянул в щель. Большой пёс рвался с цепи на деда, который тащил бочку в дом. На пороге появилась старуха – прежде я её не видел. В цветастом платке, синеглазая, как и дед, в полотняном платье и переднике, она выглядела как добрая бабушка из сказки. Только вот голос у неё был злобный, лицо перекосило, когда она взяла палку и огрела пса по хребту.

– Замолкни, сучья морда! – заорала она.

Пёс заскулил, повалился на землю и пополз в будку.

Старик пнул его и сказал:

– Придётся его прибить. Совсем взбесился. Отнесу ночью в болото, – и продолжил тащить бочку. Внутри что-то плюхалось и мягко стукалось о стенки.

Пёс высунул морду из будки и снова залаял, в мою сторону.

Дед тут же бросил бочку и пошёл к забору. Я метнулся в кусты, не успевая даже подумать, когда его голова показалась над забором – я поразился, до чего он ловкий и сильный в таком возрасте. Дед осмотрелся вокруг, вглядываясь в кустарник, под которым я притаился, затем пропал. Но через минуту я услышал скрип открывающихся ворот – дед решил осмотреться лучше и выходил. Я рванул в другую сторону и побежал, не разбирая дороги. Казалось, крючковатые пальцы сейчас вопьются в плечи и он утопит меня вместе с псом на болоте.