Потерявший бесплатное чтение

Глава 1. Неожиданное исчезновение

Это случилось много лет назад. Когда мне исполнилось одиннадцать лет, мои родители обзавелись новыми друзьями. Их объединяло много вещей: дети, работа, мечта построить свой бизнес. Нельзя, конечно, такие интересы назвать уникальными, по такому принципу большая часть населения планеты тоже могла бы стать друзьями моих родителей, но конкретно у этой парочки имелось какое-то необычное отношение ко всему миру, слишком доброе. Наверное, именно этим они понравились моим родителям, а общие интересы и темы для разговоров не имеют значения. Но для меня имело значение лишь то, что их дочь, которая пошла в третий класс, когда я – в четвертый, была вовсе не такой доброй как они, потому что она вечно смеялась и издевалась надо мной, как мне казалось. Но, конечно, ничего подобного не происходило. Если она надо мной и смеялась, то это случалось, например, когда мне на футболку или шорты падала капля мороженого, которое я увлеченно поедал. И вовсе не злорадный у нее был смех, а добродушный.

Родители с друзьями часто любили выезжать на природу. Перед отъездом моя мать на настенном календаре отмечала дни отдыха простым кружочком, а если отец первый до него добирался, то в маленьком квадратике толстым маркером он рисовал мясо на шампурах. Конечно, выходило у него не особо удачно, но мама считала его рисунки очень милыми. Домик, речка, сады, отсутствие мыслей о работе и жареное мясо. Конечно, меня они брали с собой, хоть я и не всегда хотел этого, а поэтому мне и там доставалось от этой вредной девчонки. Как и дома, так и на природе мы всегда соревновались друг с другом по любому поводу. В большинстве случаев я выигрывал, но иногда и она побеждала. Но так как я все-таки мальчик, да еще и на год взрослее ее, то считал своим долгом побеждать всегда, отчего сильно расстраивался при поражении. Она все это понимала. Будь это бег, прыжки или еще что, после одного выигрыша девочка всегда предлагала еще раз посоревноваться. Задирала меня. Говорила, что на этот раз опередит меня с еще большим отрывом. Кривлялась. Меня это злило, поэтому я соглашался на еще одну попытку. В такие моменты мне всегда удавалось побеждать, после чего я радовался возрождению моего внутреннего маленького мужчины. Сейчас-то я прекрасно понимаю, что при повторном соревновании у меня сил больше не становилось, просто она, эта голубоглазая девчонка, позволяла мне выиграть, чтобы на мое детское личико не набегала грусть. В одну из таких поездок мы напрыгались, наелись, потом опять напрыгались и, устав, решили сесть возле берега, на небольшом склоне. Речка Рима была не широкой – можно увидеть противоположный берег во всех деталях. Несмотря на громкие и веселые разговоры родителей позади нас, я слышал, как под действием ветра шелестит листва склонившихся по ту сторону от реки ив. Так мы и сидели, иногда переглядывались и снова смотрели на другой берег. У моей подружки, сидевшей рядом, развевались по ветру волосы. Тогда она имела неухоженную прическу, будто только что проснулась. На всю жизнь запомнил ее губы, всегда покусанные. Когда мы так сидели, моя спутница о чем-то мечтала или просто думала, всегда в такие моменты покусывая губы, сложив их при этом таким образом, что образовывались ямочки на ее щечках. Наверное, она думала о своем будущем. У нее была мечта, но она просила никому не рассказывать о ней. Ей хотелось внести вклад в будущее, сделать что-то хорошее для людей, когда другие девочки хотели стать моделями или актрисами. Рассказывая мне о своей мечте, ее счастливое лицо излучало теплую улыбку.

Вдруг что-то начало ярко светить на противоположном берегу. Протягивая девочке руку и открывая рот, чтобы обратить ее внимание на светящийся предмет, я повернулся к ней, но она неожиданно исчезла. Испугавшись, я резко встал, а свет с противоположного берега все усиливался. Невольно сделал шаг вперед…

– Эй, стойте!

Я почувствовал прикосновение чей-то массивной руки на своем плече, как вдруг исчезла река, домик, берег, пропала вредная, но милая девочка, осталось только свечение светофора передо мной.

– Даже тот, кто далеко, стоит возле тебя, если он в твоем сердце, а тот, кто стоит рядом, далек, если твои мысли далеки от него, – сказал низкий неопрятный мужчина с неухоженной длинной бородой, убирая свою тяжелую руку с моего плеча.

Я посмотрел на него презрительным взглядом, он в ответ мне улыбнулся, игнорируя мое удивленное выражение лица, и через пару секунд пошел по переходу. И что это значит? Отрастил бороду и считает теперь себя философом-отшельником? Просто очередной зазнавшийся мужик возомнил себя самым умным. Он, наверное, считает, что всем вокруг нужны его советы. Но все же, что этот длиннобородый хотел сказать? Хватит, перестань, нельзя составлять отрицательный образ каждого прохожего, нарушившего твое личное пространство. Пока я стоял, полностью погруженный в свои мысли, свет становился все ярче. Точно! Мне нужно идти. Спешно перебежав дорогу, возле штанины моих черных брюк я почувствовал ветерок, образованный вблизи меня проезжающим автомобилем. Замечательно. Меня чуть не сбили. Утро только началось, а мне уже испортили настроение. И кем он себя вообще считает? Хватит, да что я к нему привязался, он, возможно, мне жизнь спас, остановив мое бездумное движение. Не будь его рядом, я бы уже валялся на дороге с исцарапанным лицом и переломанной спиной в лужи крови. Тогда уж точно больше никто не нарушил бы моего личного пространства. Все же мне жаль, я ведь ему даже «спасибо» не сказал. Мне стало немного стыдно.

Отвлечься от навязчивых мыслей мне помогли стоявшие чуть ли не каждые десять метров вдоль дороги билборды. На первом были изображены деревья, трава и весьма незамысловатый слоган «Нужно беречь». Удивительно, люди строят бесконечные ввысь дома, устраивают свалки отходов за городом, рубят лес, тем самым отдаляясь от природы, да и вообще разрушая ее, а потом ставят тысячи рекламных щитов, напоминая жителям нашего славного городка, что природа – это лучшее, что у нас есть. Да, конечно, инициаторы таких плакатов не устраивают свалки и леса не рубят, но живут они тоже не в берлоге какой-нибудь, да и мусор у них тоже скапливается. Ой, да ладно, чего я опять начал нудить. Следующий билборд, на который упал мой взор, демонстрировал новое открытие «МИРа». Горстка фанатиков, которые вдруг подумали, что обуздали все вокруг, все существующие науки и материю. Как по мне, их группа больше похожа на кружок юного мастера, что-то делают, технику какую-то изобретают, но стоит отдать должное, популярность их изобретений огромная, значит, что-то все-таки в этом есть. Так-то это они изобрели светофор для пешеходов с меняющейся яркостью. Да, я понимаю, все это задумано для слабовидящих людей, мол им проще реагировать не на разные цвета, а на яркость. Когда яркость светофора минимальная и идет на возрастание, идти можно, а после трех вспышек света яркость становится максимальной – идти нельзя. Не знаю, как смена светофоров повлияла на слабовидящих, но меня они раздражают. Стоишь, ждешь, когда яркость станет минимальной, глаза уже все с слезах, банально перед собой из-за этого смотреть сложно. При наличии солнца так вообще стоять у дороги – настоящее самоубийство. Хотя кто его знает, может, поэтому и сделали такой яркий свет, чтобы никто не перебегал дорогу. С закрытыми-то глазами вряд ли кто-то будет бежать сломя голову.

Сегодня я опять опоздаю. Только подхожу к своему отделу, а уже больше девяти часов утра. Наверное, опять буду выслушивать выговор своего начальника по поводу моей пунктуальности. Даже если не брать в расчет натянутые с ним отношения, работа следователя отдела по расследованию убийств мне не особо нравится. Просто иногда все становится слишком рутинным. Мне ведь тридцать лет, пока еще хочется больше активности, больше разнообразия, вот лет так в пятьдесят уже можно заняться бумажками, да изредка бегать по вызовам. Видимо, в детстве боевиков и детективов насмотрелся, поэтому всю свою юность мечтал здесь оказаться. Но я тогда не мог знать, что в кино не показывают всю рутину, всю однотипность убийств. Конечно, бывали случаи и погонь за преступниками, и интересных расследований, но их было настолько мало, что в памяти они затухают, и хочется подпитывать свою голову мыслями лишь о скучных моментах моей работы. Правда, совсем рядом, через один квартал от моего отдела находится отдел по расследованию особо важных дел. Недавно они раскрыли дело о пропаже советника министра внутренних дел страны. Весь процесс у них занял всего лишь два дня; за это время они успели от небольшой зацепки дойти до местонахождения советника. Жаль, что не утекла информация о процессе расследования, было бы занимательно изучить такое дело. Вот у них уж точно есть интересные задачи без различного рода рутины. А сейчас, говорят, они расследуют дело о пропаже нескольких человек. Но это лишь слухи, никто не может знать наверняка подробности их расследований, включая и меня. Мой индекс допуска к государственной тайне слишком мал, чтобы быть в курсе таких событий.

– Видимо, ты встал не с той ноги, Марк? – сказал мужчина у входа в отдел.

Погрузившись в свои мысли, я чуть не прошел мимо своего напарника, Хавьера. Усатый мексиканец, который до сих пор укладывает назад остатки своих волос, делая вид, что он все еще в расцвете сил. Сейчас, впрочем, как и всегда, на нем был надет потрепанный плащ и старый костюм, а на шее виднелась серебряная цепочка. Даже совсем недавно, зимой, на нем висел этот же плащ. Каждый день тогда удивлялся, как он себе еще ничего не отморозил. Когда Хави надевает шляпу и закуривает сигарету, формируется образ истинного детектива нуарного фильма. Несмотря на то, что ему уже под пятьдесят лет, у него все еще есть желание бегать по бесполезным вызовам. По его словам, попал он в нашу страну нелегально, даже имелись какие-то связи с наркотиками. Но я считаю, что на самом деле такого не происходило, иначе вряд ли ему открыли бы дверь в наш отдел. Кто его знает, может, он все это выдумал, чтобы оставить о себе яркое впечатление и добавить своему образу нотку таинственности. Даже если так, играть роль следователя у него получается действительно хорошо, складывается впечатление, будто этот человек всего себя отдает работе. Может поэтому, у него нет семьи? Кто знает. Как коллега и человек, Хави меня устраивает. Может быть, друг? Не знаю, ведем-то мы себя как друзья, но чего-то истинно дружеского между нами я не замечал.

– Рад тебя видеть, Хави, – на моем лице натянулась улыбка. Так происходило всегда, когда я не хотел показывать свое внутреннее состояние. А таких моментов было множество. Только один человек знает меня настоящего.

– Это хорошо. Загляни к Диггинсу, а я тебя подожду в машине.

Вот кого я точно не был рад видеть, так это нашего комиссара. Он и есть наш отдел, живет работой, мне кажется, и дома работает, нет, даже вместо сна работает. Ну, или ему снится работа. В общем, на уме у него только одно. Представим образ идеального работника. В этот образ должны быть включены ответственность, пунктуальность, ум, стрессоустойчивость, в общем, все характеристики, которые присутствуют в любом резюме, только являющиеся правдой. Нет, все это не про комиссара, а про его требования к своим подчиненным. Конечно, он человек серьезный, правильный, но его управленческая методика под названием «два кнута и полпряника» мне не особо нравится. А также у него есть множество незамысловатых кличек, например, козел, черт и идиот.

– Доброе утро, вызывали? – сказал я, войдя в кабинет Диггинса.

– Да, присаживайся.

Мог бы и поздороваться. Такой противный. Низкий, с зализанными набок волосами, с грубыми чертами лица и низко посаженными скулами. Если бы я увидел такого на улице темной ночью, сразу бы подумал, что передо мной какой-то маньяк. Наверное, у нас очередной труп, надо выезжать. Зачем же еще он мог меня вызвать?

– У нас труп, Хави уже в курсе, он ведь не опаздывает на работу. Выезжайте.

Сделаю вид, будто этого не слышал. Просто кивну и выйду. Диггинс меня вызвал только для этого? Вот чудик. Хави ведь тоже мог рассказать о возможном убийстве. Не успел я закрыть за собой дверь, как комиссар грозно и громко сказал:

– Еще одно опоздание, Марк, и в этом году премии у тебя не будет.

Теперь понятно, почему он попросил меня к нему зайти. Как только эти слова дошли до моих ушей, я машинально хлопнул дверью и покинул этот проклятый кабинет. Интересно, что я потерял, опоздав сегодня на работу? Вон кто-то кофе попивает и общается, кто-то бумажки перекладывает с одного места на другое, кто-то старается скрыть свою сонливость, смотря в пустой монитор. В общем, в офисе у нас все как всегда – стабильно.

Выйти на улицу мне удалось не сразу. Трижды выругавшись про себя, я несколько раз подергал уже около года заклинивающую дверь, которая все никак не поддавалась. Почувствовав пинок моей ноги, она сдалась. Увидев меня, Хави сделал пару быстрых затягов сигаретой, выбросил ее и сел в машину.

– Твое испорченное настроение после разговора с Диггинсом уже становится нормой, – сказал Хави, как только я сел в его автомобиль.

– Не говори, вечно этот козел цепляется. – Сложив ладони вместе, я поднес их ко рту и сделал пару выдохов теплого воздуха. Несмотря на то, что идет уже середина весны, за окном было еще прохладно.

– Не он же виноват, что ты опаздываешь, друг.

– Разумеется, но выдавать различные колкости по этому поводу не очень профессионально, тем более для руководителя.

Отвечать на мою реплику Хави не стал. Надавив своими старенькими ботинками на педаль газа, он заставил машину тронуться с места, и мы молча поехали. Сначала я ни о чем не думал, потом решил погрузить свои мысли в рабочий процесс, но Хави меня опередил, решив сообщить подробности нового дела:

– Тело на Баркин-стрит, 154, Эмма Фоснер, замужняя женщина, тридцать два года. Ее обнаружил полицейский, которого вызвала соседка погибшей. Сейчас он ждет нас на месте.

У меня не было желания разговаривать, поэтому оставил его слова проигнорированными. Но Хави снова решил прервать молчание. Видимо, считал атмосферу неловкой, а я, наоборот, наслаждался тишиной, пытаясь остыть после утренних приключений. Хави рассказал мне очередную историю про его ночные похождения по барам. Впрочем, это дело привычки. Каждые выходные он пьет, затем каждый понедельник я просвещаюсь в его приключения. Действительно, совсем забыл, что образ классического детектива дополняется стаканом виски в баре. У нас вышел небольшой диалог, я задал ему пару вопросов скорее из вежливости нежели из любопытства его пьянками, после чего мы опять замолчали. Когда мы приехали, нас встретил тот самый полицейский, обнаруживший тело.

– Добрый день, давно нас ждете? – спросил Хави.

– Да нет, не очень, но все равно успел замерзнуть, погодка сегодня скверная, – ответил дрожащий полицейский. Он сложил губы в трубочку и начал выдыхать воздух, наблюдая за выходящим изо рта паром.

– А патрульная машина ваша где?

– Да мой напарник поехал за завтраком, а то только на ноги, так сразу вызов, а тут вас ждать, ну и…

– Понятно, – вклинился я в разговор. – При каких обстоятельствах вы обнаружили тело?

– Да три часа назад диспетчер сообщил, что нужно выехать по данному адресу, успокоить пожилую женщину. Ей показалось, что случилось что-то неладное с ее соседями. – Молодой полицейский почесал затылок. – Говорит, третий день уже не может до них дозвониться, а на дверной звонок никто не реагирует. Ну, приехал, пообщался с ней, она мне абсолютно тоже самое сообщила, ну и решил заглянуть к соседям. Подхожу, а там труп прямо у входной двери.

– Три часа назад? В семь утра старушке пришла мысль о том, что с ее соседями что-то случилось?

– Получается так. – Молодой человек в классической полицейской фуражке опять вздрогнул то ли от холода, то ли от нервов. Уверен, что сегодня он впервые увидел труп. У него плохо удавалось скрывать волнение.

– А как вы проникли в дом? – Спросил я.

– Так я походил вокруг дома и через одно окно увидел, что кто-то лежит на полу. Мало ли вдруг человеку плохо, вот и выбил дверь. А там женщина лежит вся в крови.

– Вы в доме ничего не трогали? – Поинтересовался Хави.

– Нет, не трогал. Как только увидел, так сразу доложил.

– В доме сейчас кто-то есть?

– Да. Как я понял, ваши коллеги.

– Руфус и Энди, наверное, – вставил я.

– Скверно, конечно, все это. Ну да ладно, отдыхайте. Если возникнут еще вопросы, мы с вами свяжемся, – сказал Хави, после чего полицейский слегка кивнул и побежал к машине уже вернувшегося напарника.

– Что думаешь? – Спросил Хави.

– Да чего тут думать, пойдем выяснять, что там случилось.

Действительно, не о чем тут размышлять. С виду обычное убийство. Соперницы, муж из ревности, коллега по работе, все это уже проходили. Классический дворик с ухоженным газоном, цивильный по внешнему виду дом и труп в нем – тоже проходили.

Зайдя в дом, мы сразу же обратили взгляд вниз, на бледное тело погибшей. Оно находилось посреди зала, рядом с входной дверью. Ее шею «украшали» бордово-фиолетовые трупные пятна, либо синяки, как результат побоев. При поверхностном осмотре их можно спутать друг с другом. Но судя по сладковатому и тошнотворному трупному запаху, витающему в этом доме, тело пролежало здесь не меньше двенадцати часов, а значит, это все-таки трупные пятна. Тело лежало на спине, ноги немного согнуты в коленях, голова повернута на бок. На погибшей было надето легкое пальто, укороченные брюки, сапоги и перчатки. Кольца, сережки, колье на шее, все на месте. Рядом лежал пистолет.

Вокруг трупа аккуратно кружился Руфус, наш судмедэксперт, не заметивший, как мы пришли. У него было стройное телосложение и конский неопрятный хвост на голове. Он больше походил на гитариста какой-нибудь рок-группы, чем на сотрудника убийственного отдела. Несмотря на его грубую внешность, у него был довольно мягкий голос. Да и сам Руфус – человек весьма добродушный. А возле противоположной от нас стены на корточках сидел криминалист Энди, держа в руках компактный ультрафиолетовый осветитель и что-то рассматривая возле дивана. Энди мне не нравился своим высокомерием. Похоже, что металлический чемоданчик, который он всегда таскал с собой на каждое место преступления, давал ему плюс десять очков к важности. Чемодан с линейками, грипперами, лупами и прочими принадлежностями, которые могут понадобиться при осмотре местности, и сегодня был с ним.

– Энди, нам можно уже входить? – Спросил Хави, глядя на пол.

– Да, проходите, – Энди засуетился, – пол я уже изучил. Только ничего не трогайте, все как обычно.

– Поделишься с нами, что известно? – Я переключил свое внимание с трупа на домашний интерьер.

– Пока ничего особенного. Мужские и женские следы подошвы, видимо, погибшей и ее мужа, а также «зеленого» полицейского, обнаружившего труп. Нет ни грязи, ни глины, ни песка, ничего, что может натолкнуть на какие-то мысли. Следов моющих средств тоже нет. К изучению тела я еще не приступал.

– Руфус?

– Да. – судмедэксперт встал. Он хотел сложить руки в перчатках на груди, но моментально вспомнил, что трогал тело, поэтому не стал ими пачкать свою одежду. – В общем, это точно убийство или самоубийство. В шее сквозное отверстие от выстрела. – Снова взглянув на тело, я увидел сквозь застывшую бурую кровь небольшую дыру. – Момент смерти точно определю после вскрытия, но пока, судя по цвету кожи и трупным пятнам на шее и затылке, он здесь красуется больше двух дней…

– Возле трупа лежит Рюгер, – прервав монолог Руфуса, Энди кивнул головой в сторону пистолета, – между прочим, самое популярное оружие для самообороны.

– Следов насилия на видимых частях тела нет, – продолжил Руфус, – кости черепа на ощупь целы, зубы целы, полость рта свободна.

– Жаль, психологическое насилие видимых следов не оставляет. – Снова вставил Энди, доставая маленькую лупу из чемоданчика.

Руфус не обратил внимание на очередную вставку Энди.

– Через пару часов мы с телом закончим, сопровожу его до морга, потом предоставлю полный отчет.

Я подошел к Хави поближе:

– Схожу поговорю с соседкой.

Выйдя на крыльцо, я увидел в соседнем доме пожилую женщину, которая испуганно выглядывала из-за приоткрытой входной двери. Да, сразу понятно, кто вызвал полицию.

– Доброе утро, как вас зовут? Это вы обратились в полицию? – Спросил я, подходя к женщине.

– Здравствуйте, инспектор. Можете звать меня Ванесса Корнэ, да, это я вызвала. – Ответила она мне старческим голосом.

– Почему вы решили, что что-то случилось? – Достав блокнот из внутреннего кармана пиджака, я начал записывать слова женщины.

– Знаете, – Ванесса получше закуталась в свою шерстяную кофту, – я состояла в хороших отношениях с Эммой. Мы виделись почти каждый день, иногда просто пересекались возле дома, иногда разговаривали, бывало, вечера вместе проводили, приятной она была женщиной…

– Была? С чего вы взяли, что Эмма Фоснер мертва? – Спросил я.

– Сынок, да тут и так все видно, полиция, много людей, да и холодно сегодня как-то…

Ох уж эти старушки, которые, на удивление, всегда все знают.

– Так почему вы вызвали полицию?

– Ах да, – вспомнила Ванесса про вопрос, – мы виделись почти каждый день, но три дня назад она как будто исчезла. Я пыталась дозвониться до нее, но она не отвечала, пыталась достучаться, но никто не открывал дверь, вот и забеспокоилась. Понимаете, ничего странного в тишине нет, но такого раньше не случалось. Вот я и подумала, что вызов полиции лишним не будет.

– Диспетчеру вы сказали, что она замужем. Вы знакомы с ее мужем? Не знаете, где его можно найти?

– А, Майкл, он постоянно в разъездах. Наверное, уехал на очередную конференцию. Я и до него пыталась дозвониться, но у него был выключен телефон. – Когда акцент в разговоре сместился с погибшей на ее мужа, Ванесса изменилась в настроении.

– Откуда вы знаете, что телефон был именно выключен?

– Так мне Эмма говорила, что он так делает. На работе телефон свой выключает. Правда, она меня просила об этом никому не говорить. Ой, надеюсь моя любимая Эмма там, – старушка указала пальцем вверх, – не будет на меня обижаться.

– В каких они были отношениях? Как я понимаю, детей у них нет?

– Мне Эмма рассказывала, что в последнее время они не ладят, но причин она не говорила. Детей нет, но Эмма всегда хотела ребенка – они обсуждали эту тему, но Майкл имел другое мнение на этот счет. Ее муж не хотел, чтобы его жена одна воспитывала ребенка, пока он вечно занят работой. Наверное, из-за этого они и ссорились.

Убийства между супругами не редкость, но разногласия из-за детей, наверное, вряд ли могут стать причинами таких исходов. Хотя в нашем мире всякое может быть.

– А как вы к нему относитесь? К Майклу. – От холода, пронизывающего мое тело, я начал слегка покачиваться.

– Майкл очень серьезный человек, наверное, потому что у него тяжелая работа. Мы с ним никогда не ругались, как сосед он порядочный. Но что можно говорить о порядочности, если я его очень редко видела… Но мне кажется, душа у него чистая.

– Понятно. – Мне было абсолютно безразлично, какая у него душа. – А вы не видели кого-нибудь, кто часто заглядывал бы к ним? Может, в последнее время происходило что-то странное?

– Да нет, не было такого, заходил кто-то иногда, но имен я, конечно, не знаю. И друзья к ним, бывало, заходили по вечерам. Я это поняла, потому что они приходили с бутылкой алкоголя. Понимаете, мое окно выходит как раз на крыльцо их дома. Поэтому и вижу иногда, что там происходит, когда телевизор смотрю или вяжу внукам одежду, – с простым добродушием ответила женщина.

– Может, она вам рассказывала о проблемах на работе? Кто-нибудь хотел нанести ей вред? Завидовал?

– Бог ты мой, да Эмма просто чудо, не верю, что у нее могли быть враги. Как я уже говорила, мы виделись каждый день, потому что она была безработной. Эмма целыми днями занималась домашним хозяйством, ходила за продуктами и, конечно же, со мной общалась. – Женщина улыбнулась. – Она раньше работала, около года назад уволилась. Или два… – Ванесса задумалась. – Видимо, решила пойти на этот шаг, чтобы муж согласился завести ребенка. Понимаете, уж очень сильно Эмма его хотела, и все свое время ему отдавать, и заботиться.

– Вы не знаете, где она раньше работала?

– Ой дружок, этого уже не помню.

– Хорошо, спасибо вам за информацию. Если у нас будут вопросы, мы вам позвоним.

– Конечно, родной, береги себя, – Ванесса дала мне наставление на прощание. В дом она предпочла не заходить – решила продолжить наблюдение за происходящим у дома Фоснеров.

Закончив разговор с соседкой, я вновь зашел в дом, в котором было совершено убийство. Энди продолжал изучать мебель, кухню, а Руфус – тело. Мой напарник оглядывался по сторонам.

– Ну, что говорит? – Спросил у меня Хави.

– Ничего особенного. Безработная, детей нет, муж постоянно в разъездах, последнее время ссорились, старушка описывает ее как добрую и милую женщину. А у вас что? Нашли что-нибудь?

– Глянь, позади тебя, – выкрикнул Энди. Я оглянулся и увидел небольшое отверстие на стене возле входной двери. Из-за засыпанной штукатурки в отверстии ничего не было видно. Дунув в нее, я заметил сплющенную от удара об стену пулю.

– Скорее всего, она зашла в дом, а ее кто-то поджидал, – сказал Хави.

– Да, похоже на то.

Наш диалог прервал дорогой автомобиль, резко остановившийся у дома Фоснеров. Из него выбежал какой-то мужчина и мигом направился ко входу, топча под ногами ухоженный газон. Видимо, это муж убитой, Майкл Фоснер. Бессмысленно встречать его на улице – я хотел увидеть его реакцию после того, как его взгляд упадет на тело своей жены, которое лежит посреди зала в луже крови. Он вбежал в дом и на секунду замер, направив свой взгляд на тело, двумя руками закрыв нос и рот. Сквозь пальцы слышалось его тяжелое дыхание. На мое удивление, реакция была не наигранной. Глаза выражали полнейший ужас, все тело немного дрожало, а указательный палец на левой руке дергался. Но я прочитал в нем больше удивление и шок, нежели печаль. Спустя пару секунд он, будто очнувшись, резко сделал шаг вперед и начал падать в направлении тела своей жены, протяжно выкрикивая при этом слово «нет». В этот момент я был вынужден принять меры, чтобы он не оставил следов на лежащем трупе.

– Успокойтесь, вы ей уже ничем не поможете, – промычал я, с трудом обхватив его тело обеими руками.

Он несколько секунд пытался вырваться из моих пут, но вскоре, немного остыв, ослабил сопротивление, тем самым позволив мне его отпустить. Майкл так и остался сидеть в метре от тела своей жены, я на всякий случай стоял рядом, если вдруг он опять попытается приблизиться к нему. Руфус ненадолго прервал изучение трупа, чтобы не провоцировать Майкла на необдуманные действия и эмоции. Энди тоже хватило ума не маячить перед его лицом.

После того, как Майкл издал странный звук, похожий на кашель, его ладони снова прижались к лицу. Взяв себя в руки, спустя несколько секунд он встал и пошел в другой конец комнаты. Как мне кажется, для того чтобы избавиться от тошнотворного запаха. Принялся ходить из стороны в сторону, наконец, успокоился, нервно закурил сигарету и сел на кресло, облокотив голову на ладонь так, что его густые волосы скрыли едва заметное лицо. На первый взгляд этот человек казался влиятельным и серьезным. Красивый костюм, дорогие часы на левой руке, ухоженное лицо. Неудивительно, что у него есть свой водитель, который подвозит его до дома. Он судорожно покачивался в кресле, периодически затягиваясь сигаретой.

– Вы Майкл Фоснер, муж убитой Эммы Фоснер? – Решил я начать допрос. Человек в таком неуравновешенном состоянии может сказать больше правды. Но также может и ничего не сообщить, кидая только агрессивные выпады во все стороны.

– О господи, что за… что за вопросы?! – Он поднял свое лицо. Его взгляд был агрессивным и удивленным одновременно. Но я опять не увидел в нем печали. Майкл затянулся коричневой сигаретой с белым фильтром, выдохнул дым из легких и через несколько секунд продолжил. – Да, хорошо, да, это я, все верно.

– Где вы были?

– У меня было собеседование с представителями компании ЯМОТО. Последние три дня я находился в Японии, прилетел несколько часов назад.

– А когда вы улетели в Японию? – Спросил Хави.

– Три дня назад, днем, вот билет, – из кармана своего пальто он достал билет на самолет на время 11:30.

– Вы всегда носите с собой билеты трехдневной давности? – Подметил Хави. Мой напарник всегда мастерски проводил допросы, он вообще с людьми умело разговаривал. Причем важно не то, что он говорил, а то, как он говорил. Например, сейчас этот вопрос был произнесен с шутливой интонацией, видимо, чтобы муж убитой не думал, что его могут подозревать.

– Да забыл выкинуть, вот и вспомнил про него.

– Когда вы последний раз видели вашу жену? – Сменил я тему, чтобы не акцентировать внимание на его странном поведении.

– Когда я уезжал в аэропорт.

– Что она в этот момент делала?

– Эмма одевалась, собиралась пройтись по магазинам.

– Ваша жена была в этой одежде? – Я кивнул головой в сторону тела Эммы Фоснер.

Майкл нехотя взглянул на тело своей жены. Сжал губы, отвернулся, закрыл глаза и тяжело ответил:

– Да, в этой.

– А в каких вы были отношениях с вашей женой? Вы часто конфликтовали?

Майкл резко поднял на меня голову и агрессивно выкрикнул:

– Вы клоните к тому, что это я убил ее?! Может, хватит этой болтовни?! Займитесь делом и найдите преступника!

Я ничего не ответил, лишь продолжил на него смотреть ничего не выражающими глазами.

– Наши отношения… Да, все было нормально, мы изредка ссорились по пустякам, но… знаете, это у всех бывает, но всегда мирились, все было… хорошо.

– Вы сомневаетесь в этом? – Вставил Хави.

– Нет, у нас, правда, все было хорошо.

– Тогда почему вы выключаете телефон?

– У меня два телефона, один рабочий, один повседневный. Как раз по рабочему мне и сообщили о смерти моей жены, – произнес он, отводя взгляд.

– Вы не ответили на вопрос, Майкл.

Он слегка вздохнул и вновь схватился руками за лицо.

– Мы поссорились.

– Вы можете рассказать, какова была причина ссоры?

– Нет, все, я понимаю, к чему вы клоните, нет бы преступников ловить, вам лишь бы дело поскорее закрыть! Ничего я вам больше не скажу без своего адвоката.

Вот сволочь, очевидно, он что-то скрывает. Но ему не уйти от лучшего следователя, Марка Лингарда. Ладно, ладно, позволил себе похвастаться, иногда это необходимо.

Остаток рабочего дня мы провели на месте преступления, опрашивая других соседей. Энди все это время был вместе с нами, развлекая Хави своими несмешными шуточками. Помимо следов крови на полу, стене, ковре и милой фарфоровой вазе ничего не было обнаружено. Тело Руфус давно увез в морг, а буквально час назад он позвонил Хави и сообщил результаты вскрытия. Смерть наступила в пятницу с 9:00 до 11:00. Следов насилия и изнасилования на скрытых под одеждой частях тела тоже не было найдено. Затем Хави добавил: «Он потом начал бубнить про свои твердые мозговые оболочки, толщину какой-то клетчатки и прочее, в общем, нам это уже не интересно».

– Ты обратил внимание на пятно крови? – Вдруг спросил я у Хави, покидая место преступления.

– А чего с ним не так?

– Вот именно, все как обычно. Если отверстие от пули расположено возле входной двери, значит, стрелявший был в доме, а убитая либо вернулась с прогулки, либо она еще не успела выйти, верно?

– К чему ты клонишь? – Удивленно спросил Хави, поправляя свою потертую шляпу.

– Погибшая не могла быть на улице. В пятницу с утра до вечера шел дождь. Вернись она после прогулки в такую погоду, ее одежда промокла бы, причем очень сильно. Зонта ведь не оказалось возле тела. Сразу после выстрела кровь начала бы заполнять пол вместе с водой, стекающей с одежды. Места соприкосновения крови и воды мы бы обнаружили по отличному от обычной крови оттенку. А раз их не было, значит, Эмма Фоснер даже не выходила из дома.

– И…?

– Возникает вопрос, раз она только собиралась выйти на улицу в день, когда шел дождь, тогда где ее зонт? Убийца решил оставить его себе на память?

– Ты думаешь, это самоубийство?

– Не исключаю этот вариант. Конечно, выстрел в шею – не лучший способ для самоубийства, но кто знает, что может быть в голове у человека, готового пойти на такой шаг.

На этом наш разговор о работе закончился. Мы еще какое-то время постояли у дома убитой, перекинулись парой слов, попрощались и разошлись.

***

Зайдя к себе домой, я почуял приятный запах только что приготовленной еды. Меня ждала моя любимая жена Ева. Видимо, сегодня ее отпустили пораньше. Вообще она может вернуться и раньше, и позже меня, как получится. А работает Ева в крупной международной компании, которая разрабатывает лекарства от различных болезней. Два года назад группа ученых, в состав которой входила Ева, создала вакцину от рака на основе клеток слонов. Причем именно моя жена провела заключительный этап исследований и нашла необходимый для вакцины элемент в клетках. Удивительно, не правда ли? Что бы я без нее делал… наверное, загнулся бы, как Хави. Хождение по барам, развлечение с игровыми автоматами, питание едой в коробках, трата свободного времени на фильмы с пивом. В общем, жил бы ради того, чтобы проживать. Каждому нужен человек, который не даст провалиться в пропасть. У меня таким человеком является Ева. Бывает, приду домой после тяжелого длительного дня, весь измученный, уставший, нервный, так она посмотрит на меня своими голубыми глазами, улыбнется, скажет лишь «милый, все хорошо», и все действительно становится хорошо. Может так оно и было на самом деле, а я всего лишь накручиваю себя по пустякам, а Ева с необъяснимой легкостью очищает мой разум.

– Марк, это ты? – Раздался нежный голос из кухни.

– Да, дорогая, я дома.

Я снял пальто и зашел на кухню. Запах вкусной еды стал еще приятнее. Ева уже надела домашние шорты и футболку. Она ненавидела ходить по дому в уличной и рабочей одежде, а тем более готовить в ней. Я подошел к ней, поцеловал, прервав ее приготовления к ужину, и упал на стул.

– Сразу видно, сегодня ты много думала, – сказал я, увидев ее покусанные губы.

– А, ну да, – ответила она мне улыбкой. – А ты чего такой уставший? Тяжелый день?

– Ой, да ничего особенного не было, все как обычно. Весь день провели на месте преступления, лишив себя обеда. Вот так.

Ева опять улыбнулась.

– Но давай я расскажу подробности после ужина, а то еще тебе аппетит испорчу.

– Давай, секунду, уже сажусь, – Ева все приготовила к ужину и села за стол. Несмотря на то, что стол на кухне у нас был большим, мы всегда садились рядом друг с другом. А также мы никогда не молчали во время еды.

– А мы сегодня занимались проектом по восстановлению кожи после ожогов. Ну, понимаешь, чтобы посветить каким-нибудь излучением на ожог, и, вуаля, ты как новенький.

– Ты мне раньше не рассказывала об этом проекте, – сказал я, приступив к еде.

Я, как истинный джентльмен, случайно обронил кусочек еды себе на штаны. Ева посмотрела на меня добрым взглядом, улыбнулась и мило произнесла «ты молодец». Да, в такие моменты особенно осознаешь, как сильно можешь любить свою жену. Хоть я и являюсь посредственным коллегой или другом, но дома с Евой я становлюсь совсем другим человеком.

– Не рассказывала, потому что мы взялись за него только сегодня, – продолжила Ева. – Представляешь, Питер выдвинул такую идею, он даже придумал способ ее реализации, который, честно говоря, оказался провальным… Но сама задумка нам показалась перспективной, и мы всем нашим коллективом решили за нее взяться.

Она рассказывала, а я ею любовался. От детской неухоженной прически не осталось ни следа, теперь это были длинные слегка закрученные светлые волосы. Глаза все те же, добрые и жизнерадостные. Кто бы мог подумать, что вредная девчонка станет моим смыслом жизни.

– И как ваши успехи? Далеко продвинулись?

Ева чуть не подавилась от смеха:

– Марк, ты серьезно считаешь, что это дело нескольких дней? Я, конечно, не могу знать, за сколько минут вы раскрываете все дела, но у нас это не так происходит.

– У нас много времени уходит на разговоры, бумажки и еду, так что так быстро мы не работаем, – ответил я.

– Мы тоже не роботы, также, как и вы, любим кофеек попить и посплетничать во время рабочего дня.

– Вот именно, вы, наверное, больше сплетничаете, а не работаете.

– А вы с Хави можете часами обсуждать лучшие сорта пива.

Я посмотрел на нее и улыбнулся, она ответила мне взаимностью. Ева всегда улыбалась, даже когда ей было грустно. Она не хотела казаться слабой. Никогда.

Закончив ужинать, мы легли на кровать.

– Ну что там с твоим делом? – Спросила она у меня про сегодняшнее расследование.

– Женщину убили, кто это сделал, не понятно. Ясно одно, что у нее очень глазастая соседка, все о ней знает. Интересно, миссис Пламер тоже о нас все знает? – Миссис Пламер – это наша соседка напротив, милая женщина, но взгляд у нее всегда подозрительный и недоверчивый.

– Марк, она старая больная женщина.

– Это не мешает ей с биноклем наблюдать за нами через окно. Нет, ты, конечно, не подумай, что я параноик, просто удивляюсь заинтересованности таких людей.

– В большинстве случаев, они одиноки, их дети уже взрослые, у них свои семьи, а старики остаются одни. Им же нужно как-то себя развлекать.

– И мы также в старости будем себя развлекать? – спросил я.

– О, я думаю, нас ждет другая судьба. – Ева обняла меня и начала легонько почесывать своими руками мою голову. – Уверена, что мы будем много путешествовать и гулять.

– А если меня подстрелят, и я останусь в коляске на всю жизнь?

– Ну, тогда будем терроризировать звонками администрацию, чтобы они установили больше пандусов на улицах.

Мы посмеялись, еще немного поболтали и вскоре легли спать.

***

Через месяц меня перевели в отдел по расследованию особо важных дел. Моим напарником стал Шерлок Холмс современности – Бен Шнайдер. Он раскрыл множество дел, а среди пойманных им преступников были Джозеф Данкан, Кристофер Петерсон и Уэйн Уильямс. Сейчас же над ним нависло несколько дел о похищениях. Некоторые считают, что все похищения – дело рук одной организации, другие утверждают, что они никак между собой не связаны, а то, что за такое короткое время пропало девять человек, является совпадением. Черт его знает, что происходит, даже Бэн ломает голову над этими делами уже не один месяц. Самое длительное его дело – это подрыв пассажирского поезда десятилетней давности, тогда оно у него заняло ни много ни мало два месяца. Бена дико раздражала сложившаяся ситуация; будучи лучшим следователем, он не может раскрыть дело почти полгода. Боялся испортить себе репутацию, поэтому изо всех сил пытался раскрыть это дело как можно скорее. В первый мой рабочий день в новом отделе Бэн посвятил меня в подробности дела. Оказывается, одного пропавшего человека нашли мертвым, и на данный момент вся полиция страны охотится за убийцей в надежде, что он приведет к остальным пропавшим. Больше информации о деле мне получить не удалось, так как я проснулся.

***

Сегодня встал рано, чтобы не опоздать на работу. Отдел по особо важным, работаю над делом о похищениях… Что за глупости. Приснится же такое. Ева еще спала, поэтому я аккуратно убрал свою руку из-под ее головы, чтобы она не проснулась, и пошел завтракать. Во время завтрака я, следуя своей привычке, обдумывал текущие дела и мечтал скорейшего наступления вечера, ибо, не успев прийти на работу, я уже устал. Только сейчас заметил, что вместо одной налил две кружки чая, поставив одну из них возле себя. Посмотрел на время. Надо собираться. Быстро оделся, присел на кровать, нежно поцеловал Еву. Она, видимо, это почувствовала и начала искать меня руками во сне. Мне показалось, что сегодня ей особенно не хотелось отпускать меня. Я улыбнулся и тихо покинул комнату, а вскоре и наш дом.

Так неудобно ходить на работу пешком. Все это дурацкие светофоры. Никак не могу к ним привыкнуть, вот и задел впереди стоящий автомобиль, когда мне свет бил по глазам. Пришлось отдать машину в ремонт. Признаюсь, меня тогда накрыла сонливость, но проще ведь обвинить какие-то светофоры, а не признавать свою вину. Случилось это в прошлый понедельник, я тогда опоздал. Как и вчера. Кажется, у меня уже сложилась традиция – опаздывать на работу по понедельникам, а через неделю в следующий понедельник меня, видимо, лишат годовой премии. Будет неприятно. Но сегодня, как и планировалось, я пришел вовремя. Хави, как обычно, меня уже ждал. Удивительный человек, рассказывает множество историй, как он почти каждый вечер проводит в баре, но на работу приходит всегда вовремя, да еще и трезвым. Ответственности и пунктуальности ему не занимать.

– Утро доброе, ты как? – Сказал Хави, встречая меня у входа в отдел. В его пожелтевших пальцах тлела дешевая сигарета. Он затянулся, закрыл глаза, с великим наслаждением выдыхая дым из легких.

– Привет, да в порядке.

– Вид у тебя какой-то нездоровый.

– Ерунда, видимо не выспался. – Мне была приятна заинтересованность Хави в моем состоянии. – Ну что, адвокат для Майкла Фоснера нашелся?

– Ага, скоро прибудут, только придется немного подождать, у Майкла неотложные дела на работе, – ответил мне Хави, вновь выпуская дым с закрытыми глазами.

– У него жена погибла, а в его голове одна работа… Не понимаю я этого.

– Так ты заметил его вчерашнюю реакцию? – Хави снова затянулся сигаретой. – Знаешь, я особо не углядел его великого горя, да, конечно, в его глазах читался шок и испуг, но также было что-то облегченное, будто с его плеч упал огромный груз.

– Думаешь, он мог заказать убийство своей жены?

– Не, – протянул мой напарник, – случись так, то вряд ли он профессионально отыграл бы удивление. Все же его реакция казалась правдивой. Скорее, – Хави опять медленно затянулся, – Майкл был в глубине души рад тому, что кто-то избавил его от этого тягостного бремени семейной жизни.

Хави, докурив сигарету, не стал выбрасывать ее перед собой, а дошел до ближайшей урны. Потом опять заговорил:

– Как у тебя с Евой?

Я немного смутился от этого вопроса, поэтому решил ответить максимально коротко:

– Все хорошо.

– Ну, перестань, я тебя как-нибудь напою, чтобы развязать тебе язык. – Хави похлопал меня по плечу.

– А как мне нужно отвечать на такие вопросы? – Нервно спросил я. – Ты ожидал услышать откровения? Хави, я не хочу обсуждать свою личную жизнь, тем более на работе.

– Ты же меня знаешь, перед тобой любитель поболтать, иногда, конечно, слишком много. Ну да ладно, если не хочешь, то и не будем обсуждать.

Мне стало немного стыдно за то, что я необоснованно на него накинулся. Действительно, глупо получилось. Поэтому я решил все-таки поддержать разговор.

– Ее группа взялась за новый проект.

– Правда? Что за проект? – С неизмеримой радостью произнес Хави.

– Да там что-то с кожей связано, вроде бы восстановление после ожогов, например.

– О, у меня как раз есть парочка. Я тебе не рассказывал, как в детстве, лет восемь мне было, решил сам еду приготовить?

– Нет, не рассказывал, – ну вот опять, сейчас пойдет очередная его история. Один бог знает, выдумка это или нет. Впрочем, это касается всех его историй.

– В общем, пролил на себя горячую воду, благо увернуться успел, поэтому ожог остался только на боку, но он такой длинный и не красивый. – Хави состроил грустную гримасу. – Все женщины, которые меня видели голым, а их было не мало, прошу заметить, сразу туда взгляд опускали, а лучше бы смотрели на другое место. Там есть чем полюбоваться. Ну так вот, все глядели на него, а мне становилось даже неловко что ли. Хотел бы я его убрать. А мне скидка, как другу, будет?

– Не сомневайся, – меня заставила улыбнуться рассказанная Хави увлекательная история.

– А как это вообще происходит? Ну, он просто пуфф, – Хави сделал жест руками, – и исчезает?

– Да пока не понятно, к реализации этого проекта они еще не приступили.

– Ну, тогда успехов. И передай Еве, что я буду ждать, когда ей Нобелевскую премию дадут, или какую там премию врачам дают…

– Обязательно, я уверен, она всего добьется, – искренне сказал я, вспомнив милое личико своей жены.

– Конечно, а ты помогай ей морально и не только. Она ведь твое счастье.

Я не мог сообразить, как ответить на это высказывание, отчего пару секунд стоял с открытым ртом, подбирая слова. Но в этот момент наш разговор прервал подъехавший к отделу автомобиль. Из него вальяжно и аккуратно вышли Майкл Фоснер вместе со своим адвокатом. Увидев нас, они не поздоровались, а лишь состроили гордое выражение лица и пошли в здание отдела. Адвокатом мужа убитой оказался Бадди Коллинз, скользкий тип. В последний раз я его видел в зале суда, когда рассматривалось дело Синди Моррис. Молодая девушка убила своего отца за то, что он ее воспитывал в максимальной строгости. Это моя формулировка. Официальная же – убийство по неосторожности. Бадди ей тогда скосил срок до минимума, хотя постороннему наблюдателю было понятно, что случилось на самом деле. Она в один день якобы не поладила с отцом, случайно подтолкнула его, а он упал головой на острый предмет. Нелепо звучит. Все знакомые утверждали, что отец к дочке хорошо относился, а в детстве давал ей мало свободы, потому что считал, что она не готова к взрослой жизни. Поэтому они часто ругались, а ее детская обида на отца все усиливалась и вскоре решила освободиться подстроенным под «случайный толчок» ударом острой сувенирной пирамидки из аметиста по голове.

– Видимо, настроены они серьезно, – сказал Хави, придерживая мне дверь в отдел.

Как обычно, испытав чувство неловкости от любезности Хави, я зашел внутрь. Проходя мимо своего стола, схватил блокнот с ручкой. Пока мы шли по коридору первого этажа я кивал своим коллегам в знак приветствия, Хави, напротив, улыбчиво протягивал всем руку. Поднявшись на второй этаж по лестнице с облезлыми перилами, мы прошли в комнату для допроса. Вопреки законам кинематографа, в ней не висело вдоль всей стены зеркало, по ту сторону от которого сидела бы группа, наблюдающая за процессом допроса. Это было обычное помещение со столом с фиксатором наручников и камерой на потолке без микрофона. Майкл вместе с адвокатом уже нас ждали внутри. Как только мы зашли, они резко прекратили свои перешептывания. Постукивания пальцев об стол выдавали нервное состояние Майкла.

– Мистер Фоснер, говорить буду я, прошу не встревать без необходимости в наш разговор, – сказал адвокат своему подопечному.

Майкл лишь молча кивнул.

– Хавьер, Марк, – обратился к нам Бадди, протягивая свою потную руку.

Я сел напротив наших гостей, Хави встал в метре от меня.

– Давайте начнем. – Положив блокнот на стол, я начал вырисовывать на нем сегодняшнюю дату. – Во время нашего разговора подозреваемый, – я специально сделал акцент на этом слове, чтобы попробовать выбить из равновесия Майкла, – упомянул про ссору, возникшую перед его отъездом в Японию. Расскажите о причинах ссоры.

После услышанного Майкл агрессивно посмотрел на меня, а Бадди сделал недовольное выражение лица. Уверен, он сделал мужу убитой выговор за то, что слишком много болтал во время нашего первого разговора.

– Да, действительно, у моего подопечного было небольшое недопонимание с женой накануне ее смерти по поводу длительности его поездки. Первоначально планировалось, что она продлится ровно один день, потом же оказалось – три дня. Вот, собственно, его жена Эмма и огорчилась, узнав эту неприятную для нее новость.

– Тогда вы, вероятно, можете предоставить первоначальный билет на обратный рейс?

– Майкл не покупал заранее обратный билет, так как имелась небольшая вероятность такого исхода, – увернулся адвокат, грациозно откидываясь на спинку металлического стула.

– Вы говорите, что это было небольшое недопонимание, – вставил свое слово Хави, – но подозреваемый четко дал нам понять, что говорил именно о ссоре. Если все так, как вы говорите, он не стал бы брать во внимание такую мелочь.

После того, как Майкл услышал слово «подозреваемый» еще раз, его взгляд, более агрессивный, устремился в сторону Хави.

– В тот момент мой подопечный узнал о смерти своей жены. Разве вы бы в такой ситуации сохраняли свой разум чистым, и у вас не путались бы слова в голове?

– Звучит, как дешевая отговорка, – сказал я.

– Думаю, вам, как и мне абсолютно без разницы, как это звучит. В нашем деле факты являются главным, а не произношение. Именно первое я вам и предоставляю, – грамотно ответил Бадди, после чего кинул беглый взгляд на своего подопечного.

– Майкл, – решил я обратиться напрямую к мужу убитой, немного наклонившись в его сторону, чтобы рассмотреть его лицо, – вы изменяли своей жене?

Мы с Хави пристально наблюдали за реакцией Майкла. Но вместо ожидаемого агрессивного взгляда, он лишь сдержанно опустил глаза. Бадди Коллинз не успел открыть рот, чтобы продолжить защищать своего нанимателя, как я продолжил:

– Майкл, как вы объясните показания вашей соседки Ванессы Корнэ? Она утверждает, что вы со своей женой постоянно ругаетесь, – я сделал небольшую паузу, а потом непринужденно продолжил, – а порой и бьете ее. Знаете, у нее окно выходит прямо на ваш дом, и она многое нам рассказала.

Майкл Фоснер чуть не вскочил с места, но Бадди его вовремя остановил, громко и твердо сказал:

– Это клевета, он никогда не поднимал руку на свою жену. – адвокат размахнул руками, после чего продолжил. – Друзья мои, давайте не использовать такие грязные приемы. – Бадди активно жестикулировал, но чувствовал себя максимально комфортно и расслабленно.

– Вот дойдет дело до суда, тогда и посмотрим, клевета это или нет. – Соврал я.

– У вас есть дети? – Вдруг сказал Хави.

– Вам хорошо известно, что семья Фоснеров не имеет детей, – ответил Бадди.

– И нам также известно, что жена подозреваемого хотела ребенка, – Хави продолжал давить на Майкла, – но вы видимо не хотели? Почему? Вас не устраивала ваша жена?

– У меня была хорошая жена! – С яростью сказал Фоснер. Адвокат при этом резко кинул на него взгляд.

– Может быть, вместо того чтобы работать, вы развлекались с молоденькой проституткой? – После этих слов Хави спокойно отвернулся от Майкла, махнув рукой. – Тогда понятно, почему вы ссорились.

– Как ты смеешь говорить такое, ублюдок! Я был верен своей жене! – прокричал Фоснер.

– Мистер Фоснер, прошу, успокойтесь. Господа, я считаю, нам нужно взять перерыв, – произнес Коллинз.

– Майкл, только честно, – Хави подошел к сидящему подозреваемому, близко наклонил к нему голову и мягко произнес. – Вы не любили свою жену, поэтому от нее вы детей иметь не хотели. Вы даже слышать ее не желали, именно поэтому вы отключаете телефон, находясь на работе, да?

– Ах ты! – Майкл резко встал и накинулся на Хави, но я вовремя среагировал и удержал его.

– Хватит. Мистер Коллинз, давайте продолжим через час, сейчас вы свободны, – поспешно произнес я.

– Марк, ты что вытворяешь? Мы же ничего не узнали! – воскликнул Хави после того, как они вышли из комнаты. – Еще чуть-чуть – и он бы раскололся, рассказал бы все, что скрывает. О, Марк, допросы – не твой конек.

– Не прекрати я этот цирк, нам вообще запретили бы проводить допросы. Ты превысил свои полномочия, а потом мы получили бы жалобу.

– У него не было бы времени на какие-то жалкие жалобы, не помешай ты мне его расколоть.

– Это лишь в случае успеха.

– Ой, Марк, – протяжно сказал Хави, вздохнув, – иногда чтобы добиться его, нужно нарушать границы дозволенного.

Хави был прав, меня что-то поторопило. Не знаю, что тогда на меня нашло. Может быть, испугался последствий, не знаю.

Меня вдруг охватила ярость. Я всегда злился на себя из-за допущенных ошибок. Мне просто нужно собраться, извлечь уроки из случившегося и забыть. Но подумать об этом просто, но подавить в себе гнев – задача высшего уровня. Мне вдруг захотелось домой, к своей жене.

– Не переживай, через час мы его расколем, – приободрил меня Хави.

Мы решили выйти на улицу, освежить голову. Мой напарник накинул свою потрепанную шляпу, закурил и куда-то засмотрелся. Напротив отдела как раз располагался бар, видимо, его мысли уже были сконцентрированы на стакане с виски. В квартале от нас виднелся отдел по особо важным делам, который привлек мое внимание.

– Ты слышал, что они сейчас занимаются похищениями? – сказал я, кивнув головой в сторону отдела, в котором мечтал оказаться.

– Да, есть такое, – ответил Хави, поправляя шляпу.

– А мы тут всяких психов ловим.

– Тебе не нравится?

– Мне надоело.

– Ну, ты ведь сам выбрал такую работу, – пожал плечами Хави.

– Будь у меня выбор, я бы пошел к ним.

– А они точно также думают о нашем отделе, запретный плод сладок, как говорится, – мой напарник выпустил дым изо рта.

– Не думаю.

– Каждая работа важна, особенно своя. Ее нужно ценить. – Хави кивнул в сторону забегаловки возле бара. – Пойдем перекусим.

Я согласился. Мы резво перебежали дорогу в неположенном месте и тут же оказались возле бара. Хави как обычно заказал себе бургер, а я решил обойтись простым салатом. Как только мы принялись за еду, Хави вспомнил очередную историю из его насыщенной жизни, которая произошла в этом баре. В тот раз он решил взять стакан хорошего пива, чтобы, растягивая удовольствие, наслаждаться футбольным матчем, который транслировали на телевизоре возле барной стойки. Был сильный ажиотаж вокруг него, даже я, вовсе не интересующийся этим видом спорта, слышал о противостоянии двух главных соперников в чемпионате. Хави, по своему обыкновению, человек разговорчивый, поэтому легко нашел себе компаньонов на вечер, даже среди тех, кто болеет за другую команду. Они не ругались, вовсе нет, но решили поспорить, чья команда выиграет. Поставили на кон определенную сумму денег, при этом незнакомец произнес «зуб даю» – настолько он был уверен в победе своей команды. По какой-то причине Хави не стал говорить, какая именно была сумма. Я все же подозреваю, что это одна из его выдуманных историй, поэтому он не успел сгенерировать подходящее число. Ну так вот, вернемся к истории. Они продолжали сидеть и смотреть игру, ставка их интерес к игре усиливала. Как только команда Хави забила гол, его оппонент сильно напрягся, но мой напарник не акцентировал на этом внимание, а, наоборот, пытался расслабить своего нового друга. В итоге матч закончился выигрышем команды, за которую болел мой напарник, с минимальным отрывом. Неуверенно встав со стула, незнакомец решил, будто бы забыв о ставке, покинуть бар. Хави не стал его останавливать, он лишь грустно улыбнулся, показывая своё разочарование в незнакомце. Тем временем незнакомец почти подошел к выходу, как вдруг поскользнулся – кто-то разлил на пол свое пиво. Упал. Задел челюстью ближайший стол. Раздался легкий треск, и, как следствие, вылетевший из его рта зуб упал на пол. Хави не стал как-то комментировать эту ситуацию, он считал, что не за чем человеку еще сильнее портить этот день. После чего незнакомец поднялся и стыдливо выбежал из бара.

Как только Хави закончил свою историю, мы еще немного продолжили ее обсуждать, после чего решили вернуться к разговору о допросе. Доели, еще немного посидели, совсем позабыв о том, что час почти прошел, и нам пора возвращаться в комнату допроса.

Вернувшись в отдел, мы вновь начали давить на Майкла Фоснера, но уже не было никакого результата. Исход, на самом деле, очевидный. В перерыве Бадди Коллинз вправил мозги своему подопечному, чтобы тот больше не встревал в разговор, никак не реагируя на наши провокации. В итоге мы вышли из комнаты допроса с отсутствием хоть какого-либо результата.

– Пойдем к Диггинсу, нужно доложить о результатах допроса, – сказал Хави.

Зайдя в его кабинет, комиссар сразу понял по нашим лицам, что хороших новостей от нас сегодня не услышит.

– Ну что? – Грубо спросил Диггинс.

– Допрос окончен, – решил взять на себя эту ответственность Хави. – Муж явно что-то скрывает, сегодня он не раскололся. Наберем еще немного информации по делу и произведем повторный допрос.

– Почему не раскололся?

В этот момент я опять вспомнил про свою оплошность и нервно прикусил губу.

– Не поддавался эмоциональному воздействию, и… у него слишком высококвалифицированный адвокат.

– Бадди Коллинз? Не смеши меня, у него всего-то пара успешных дел, а остальные он провалил.

– Видимо, к этому делу от отнесся серьезно.

– А мне кажется, несерьезно отнеслись к этому делу вы. – Громко сказал комиссар. Мы стояли, как дети, которых отчитывают за шалости.

– Ладно. Вы еще не забыли про дело Эдварда Финча? Авария со смертельным исходом. В полицию обратился какой-то пьяница, сказал, что видел, как все произошло. – Уже спокойно говорил Диггинс. – Может, ему не хватает на алкоголь, и он просто надеется на какое-то вознаграждение, но все же стоит проверить. Он сейчас на пересечении Банк-стрит и Уэверли Плейс, ждет вас вместе с патрульным. Думаю, по внешнему виду вы его легко узнаете. Хотя в нашем городе таких, как он, масса. В общем, езжайте, хоть делом полезным займетесь.

– Но это же на другом конце города, может, послать туда кого-нибудь другого? – возразил Хави.

– Далеко? Тогда поторапливайтесь, чтобы успеть до конца рабочего дня.

– Есть, сэр, – язвительно произнес Хави, после чего мы покинули кабинет комиссара. Как только дверь захлопнулась, мой напарник добавил. – Мудак.

Можно было не беспокоиться, если кто-то услышит такое отношение к начальнику. Все в отделе его недолюбливали по таким же причинам, как и у нас. А Диггинс об этом даже не догадывался.

Мы молча дошли до машины Хави и поехали на место, которое указал нам комиссар. На этот раз обошлось без историй Хави, он лишь пожаловался, что уже успел проголодаться, а также мы, как истинные мужчины, пообсуждали Диггинса за его спиной.

Остаток рабочего дня проходил крайне скучно. Мы приехали, там нас действительно ждал человек, как выразился комиссар, «пьяница». Он был крайне на него похож, весь измотанный и грязный. Также от него ужасно несло смесью алкоголя и пота, поэтому мы с Хави во время общения с ним менялись ролями. Сначала он разговаривал, потом отходил подальше, а я становился на его место и продолжал диалог. В итоге мы от него ничего не узнали. Пьяница рассказал нам свою выдуманную историю, которая не сходилась со множеством фактов, после чего, потерпев сокрушительное поражение в своей лжи, признался нам, что действительно хотел получить деньги за информацию. Мы его должны были взять за ложные свидетельствования, но Хави решил бросить это дело, сказав мне «у него и без этого жизнь паршивая, пускай идет, а Диггинсу передадим, что ничего нового от него не узнали», что мы и сделали. Правда, заезжать в наш отдел мы не стали, решили обойтись телефонным звонком. Хави любезно предложил подвезти меня до дома, после чего мы дружелюбно попрощались.

Сегодня вечером дома не было приятного запаха еды. Я окликнул Еву, но ответа не услышал. Видимо, она еще на работе. Да, так и есть. Сяду на диван, немного отдохну. Болела спина. Надо было давно заняться спортом, тогда бы и не чувствовал такую режущую боль. Несмотря на то, что в холодильнике осталась еда со вчерашнего ужина, я решил своей жене сделать приятное и приготовить что-нибудь необычное. Но меня резко остановила одна мысль. Было бы хорошо, если к моменту прихода Евы еда еще не остынет. Нужно узнать, когда она вернется, хоть я ее и отвлеку от работы. Звонок. Нет ответа. Странно. Нужно позвонить ее коллеге, номер которого у меня записан на случай подобных ситуаций.

– Привет, Генри, это Марк Лингард. Слушай, когда вы сегодня закончите? Ева не отвечает, видимо, телефон не под рукой.

– Привет, я дома уже как два часа, мы давно закончили.

– Когда ты её видел? – От беспокойства я почувствовал всем телом легкую дрожь, сопровождающуюся слабым порывом прохлады.

– Ну, когда я уходил, она одевалась, тоже собиралась выходить. А что случилось? Ева еще не пришла? – Поинтересовался Генри.

– Да нет, все хорошо, наверное, заехала куда-то. Прощай.

Я повесил трубку, не дождавшись ответа. Не нужно переживать, не нужно, все в порядке. Из-за волнения приготовление еды я решил отложить на следующий день. Вновь сел на диван и начал все обдумывать. Если Ева задерживалась, она обычно предупреждала меня. Странно. Нет, пока не стоит тревожиться, время еще не позднее, может, действительно решила куда-нибудь заскочить, а телефон разрядился. Обычные жизненные ситуации. С этой мыслью я провел еще три часа…

Глава 2. Поиск ответов

Полночи не находил себе места; слонялся по комнате, садился за кухонный стол либо на пол, облокотившись спиной на диван. И все время думал, пытался понять, что могло случиться, прокручивал в голове все возможные варианты развития событий. Все тщетно. Как только у меня формировалась мысль, я моментально магическим образом заводил ее в тупик. Тогда мне было действительно страшно. Я чувствовал, как бьется мое сердце, местами мне было трудно дышать. Пытался успокоиться, выпить воды, но не получалось из-за мнимого застрявшего кома в горле. Черт, я не должен просто сидеть и бездействовать. Что могло произойти? Думай. Какой у нее обыденный маршрут? Работа, иногда подруга, иногда магазины, дом. На работе ее видели. Я звонил Генри в полдевятого, он сказал, что дома уже два часа. Значит, часов в шесть вечера Ева была на работе, собиралась уходить. Куда она могла поехать? Дом, магазины, подруга. Если бы она заехала в магазин за продуктами, она бы давно вернулась. Не то. Магазины одежды, подруга. Если Ева после работы надолго куда-то заскакивает, она предупреждает. Может, телефон разряжен? Будь Ева у подруги, она позвонила бы с ее телефона. Не то. Магазины одежды? Уже два часа ночи. Не то. Пару раз после работы у нее были деловые встречи. Слишком поздно, а также нашла бы способ меня предупредить. Черт. Что же случилось…Опять сердце бьется слишком сильно, крайне неприятное ощущение. Так, думай. Самое позднее время, когда она возвращалась домой, – полночь, а уже два часа. Нет, дело не в разряженном телефоне и не в срочной встрече. Случилось что-то плохое. Нет, не думай об этом. С чего начать? Ее видели на работе. А кто-нибудь еще видел? Так. С неистовым стуком в груди я начал обзванивать ее коллег, одну подругу, другую подругу, третью. Больше номеров у меня нет. Кто-то сбрасывал, кто-то сквозь сон мямлил невнятную речь, большинство, включая ее лучшую подругу, отвечало, что ничего не знают. Значит, к ней она не заезжала… И что теперь? Никто ничего не знает. Что я могу сделать? Звонки ничего не дали. Может, последовать ее маршруту? А будет ли в этом толк? Вдруг по пути домой что-то случилось? Да, нужно попробовать. Хорошо, что я наизусть знаю весь маршрут.

Вызвав такси, я вышел из дома. Свежий воздух помог мне снять напряжение, и моя голова, наконец, начала здраво мыслить. Сев в машину, я сразу же попросил водителя ехать медленно. Наверное, вероятность что-то обнаружить не велика, но чутье подсказывало, что стоило так сделать. Но оно меня подвело– ничего подозрительного по пути не было. Как только такси остановилось, я сразу же вышел.

Ева выходит из здания, идет на парковку. Нужно проверить, на месте ли ее машина. Пока шел до парковки, не заметил ничего странного; пьяницы, ночные фонари, яркий свет от рекламных плакатов. У некоторых встречных в панике спрашивал, видели ли они мою жену. Зачем я это делаю? Это ведь бессмысленно. Если что-то и случилось, то было это несколько часов назад. Каким образом случайно встреченные сейчас люди могли ее видеть? Как они могут мне помочь? Господи, да никак! Обойдя все 4 этажа парковки, машины своей жены я не обнаружил. Сначала я подумал, что это хороший знак. Но потом решил исключить эту мысль. Нет, это может значить всё, что угодно. Опять в тупике. Опять цепляюсь за какую-то мысль, которая кажется мне чертовски хорошей, и снова она оказывается провальной. Что мне делать? Как найти эту ниточку, которую я буду держать в голове до конца? Устал я уже перебирать варианты, черт! Надо собраться. Думай. Если нет машины, значит, Ева на ней куда-то уехала. Или кто-то другой? Может быть такое, что она решила не садиться в машину, а пошла пешком? Нет, исключено. Машина. Может она попала в аварию? Тогда, если Ева не вернулась и не позвонила… Даже думать о таком не хочу. Но проверить необходимо. Я поспешно достал телефон из кармана. Так. Нет, ничего. Никаких новостей, ни одной серьезной аварии не было. Что теперь? Писать заявление о пропаже? Нет, нет, она не пропала! Все хорошо. Может, ее похитили те же люди, кто устроил череду похищений в последние месяцы? Тогда отдел по особо важным должен что-то знать. Нет, брось. Как Ева может быть с ними связана? Это бред. Опять тупик. Какая-то бессмыслица. Почему я вообще иду по улице пешком? Оказывается, мой дом уже рядом. Пустой дом. Столько времени прошло, а у меня все нет никакой зацепки. Что делать? Я уже дома? Как это возможно? Великолепно. И что теперь? Может быть, ее хотели обокрасть, она стала сопротивляться, и ее убили? Боже, какие отвратительные мысли в моей голове. Но все же… раз машины нет на месте, значит, это могло произойти… у дома? Нет, кто-нибудь увидел бы. У магазина? Нет, иначе я увидел бы это в новостях. Почему мои ноги идут от одного конца комнаты к другому? Я же только что сидел. Черт. Сколько времени? Через три часа мне нужно быть на работе. Нужно ли идти? Я же не могу сейчас работать! А что могу? Да ничего! Бесполезный кусок дерьма. Может, Ева обнаружила, что машины нет, и сразу побежала писать заявление? Да господи, она ведь позвонила бы, да хоть из полицейского участка. Что за ерунда. А может, Ева разбила автомобиль и всю ночь сидит где-то, рыдает и боится мне об этом сказать? Нет, она бы так не поступила. Почему у меня в руках телефон? Что я хотел сделать? А, точно, позвонить Хави. А что мне от него нужно? Что со мной вообще происходит? Такое ощущение, что мою голову раскололи, и вместо двух полушарий мозга у меня теперь их тысячи. Поэтому мысли не могут перейти от одной точки мозга к другой. Нет последовательности мыслей. Поэтому в моей голове нет идей? Я как будто вообще не могу пользоваться своим разумом. Я теперь как животное. Вроде бы разум отличает человека от животного? Черт, какие еще животные. У меня жена пропала, а я о животных думаю. Точно, последовательность мыслей ведь утеряна. Да, Хави. Нужно попросить его заехать за мной, иначе в таком состоянии мне даже до работы не дойти. Готово. Он заедет. Голова болит, точнее то, что от нее осталось. Никак не могу собрать ее воедино. Чувствую легкие покалывания в разных ее точках, во множестве точек. Нет, не буду же я себя сейчас жалеть. Нужно что-то сделать. После моего звонка Хави прошло уже полчаса. Как же быстро летит время, когда хочется, чтобы оно ползало бесконечно медленно. Пожалуй, нужно освежиться, принять душ. Может, полегчает. А главное, я, наконец, смогу здраво мыслить.

***

Нет, не полегчало, и голова все еще не пришла в себя. Чувствую себя максимально потерянным и опустошенным, будто из меня вырвали жизненно необходимый внутренний орган. Звонок в дверь. Уже? Видимо, это Хави. Ева никогда не пользовалась звонком, иначе у меня была бы надежда, что это она. Почему мне никогда в голову не приходила мысль спросить, по какой причине она не звонила в дверь? Теперь хотелось это узнать.

За дверью действительно стоял Хави. Хоть я и не был готов к сегодняшнему рабочему дню, но к счастью, если можно так говорить в сложившейся ситуации, ночью я не спал и не раздевался, поэтому мой напарник не застал меня дома голым.

– Здарова, ты впервые просишь меня заехать за тобой, что-то случилось?

– Да ничего, все в порядке.

Не хочу ему рассказывать о том, что случилось. Не хочу чувствовать себя жалким.

– Уверен? Настаивать не буду. – Вроде бы Хави закончил свою мысль, но решил добавить. – Просто по твоему виду ты не ел и не спал всю ночь.

Ну ладно.

– Ева не вернулась домой, я пытался ее найти.

– Не вернулась? Как это? А ты пробовал с ней связаться? – Мой напарник встревожился.

– Хави, ну конечно. Безрезультатно. – Усталость вместе с голосом и прерывистыми вздохами вырвались наружу.

– Извини, я просто не знаю, как люди ведут себя в таких ситуациях, вот и спросил, – как бы обидчиво произнес Хави.

– Поехали в офис, – монотонно произнес я.

– Погоди, ты уверен?

– Ну а что остается делать? Всю ночь думал, что же я могу. Да ничего не могу. Сам искать пытался, ничего не нашел. Видимо, нужно писать заявление о пропаже. Секунду. – Взявшись за голову, я закрыл глаза и сморщился от сильной боли. – Извини, плохо соображаю, голова раскалывается.

– Тут Диггинс может помочь, расскажи ему о ситуации, он отнесет заявление куда надо, оно наверх пойдет, и сразу же начнут поиски. Ты все-таки сотрудник правоохранительных органов.

– Не хочется ему ничего рассказывать, а то этот черт еще злорадствовать начнет. Тогда уж точно из окна вылетит. Ладно. Поехали в отдел. Спасибо за совет, Хави. – Я искренне поблагодарил его, после чего мы быстрым шагом направились к машине.

– Да ты чего, брось.

Наверное, из меня вышел действительно посредственный друг, раз отношусь к Хави не так тепло, как он ко мне. Он ведь старается мне помочь. Не было даже намека на его желание пожалеть меня, за что я ему был благодарен вдвойне.

Когда мы доехали до отдела, мои ноги сами стремительно понесли меня в кабинет Диггинса. Как только я открыл дверь, «черт» сразу взглянул на свои дешевые часы:

– Так, так, ты опять опоздал. Помнишь, что тебе говорили? Вот и все, в этом году ты без премии. Каждый сотрудник в моем отделе должен быть пунктуальным. – Чуть ли не закричал комиссар.

Какой редкостный мудак. Ладно, он же не знает, каково мне сейчас. Пусть кричит. Мне уже все равно. Нет, не все равно! Господи, как я устал от всего этого.

– Должен, не должен… Может тогда мы сейчас с вами распрощаемся, а? Как вам? – Нахмурив брови, сказал я высокомерно не без наигранного спокойствия.

– Ты на что намекаешь? – Удивленно спросил Диггинс.

– Давайте откровенно, я вас раздражаю, как и вы меня, поэтому я уйду, но у меня будет просьба к вам, очень важная.

Мое тело наполнилось гордостью после сказанного, мне сразу полегчало, множество раз он меня доставал, а я только сейчас решил прямо ему это сказать.

– Какая просьба? – Все также спокойно продолжил Диггинс.

– Необходимо продвинуть заявление о пропаже человека наверх, как можно быстрее.

– Кто пропал?

Почему он спросил? Банальное любопытство? Ох, как же не хочется ему говорить, но у меня нет выбора.

– Моя жена.

– Хорошо, пиши. Будет сделано. – Со сдержанным сочувствием сказал Диггинс.

Отлично. Комиссар тот еще урод, но за это можно сказать ему спасибо. Не успел я выйти из его кабинета, как он кинул мне вслед:

– Лингард, я это делаю не потому, что ты уйдешь. Я бы это в любом случае сделал для своих парней. Пиши заявление о пропаже. А потом возьми лучше отпуск. И главное, не горячись.

– Хорошо, – я остановился в дверном проеме, – спасибо.

– Ну что? – Не успел я закрыть кабинет комиссара, как ко мне подбежал Хави.

– Он поможет, сейчас напишу заявление, а дальше посмотрим.

– Есть идеи?

– Сложно назвать это идеей. Думаю, стоит зайти в отдел по особо важным. Они ведь занимаются сейчас делом о похищениях. Вдруг пропажа моей жены относится к ним, – я говорил и параллельно писал заявление. – Да нет, вряд ли. Просто есть возможность еще кого-нибудь задействовать под ложным предлогом. Тем более для этого мне нужно всего лишь перейти дорогу.

Возможно, это не совсем правильно. Нет, точно неправильно, но это лучше, чем ничего. Хотя не может быть Ева с ними связана, такая история была бы не для реальной жизни.

– Ты уверен, что в этом будет толк? Не факт, что это правда, это ведь всего лишь слухи. – Хави удивленно на меня посмотрел.

– Хави, да, знаю. А если не слухи? Тогда действительно… – Закончив писать заявление, я задумался. – Не знаю. Может быть, будет толк.

– Сходить с тобой?

– Не надо, я сам справлюсь. Спасибо.

Схватив заявление, я быстро забежал к Диггинсу, отдал ему исписанный корявым почерком клочок бумаги, после чего комиссар сразу же схватился за телефон. Я не стал дожидаться его слов, чтобы узнать, кому именно он звонил, и выбежал на улицу.

Так как отдел по расследованию особо важных дел находился недалеко от нашего, через несколько минут я был уже возле его входной двери. Зайдя внутрь, я увидел на проходной весело болтающих двух охранников. И как мне туда попасть? Пропуска-то у меня нет. Заранее подумать об этом – не вариант, да?

– Добрый день, могу ли я пройти? – Оба охранника косо на меня посмотрели, явно недовольные тем, что их интересный разговор был прерван.

– Вы к кому и по какому вопросу? – Ответил мне один из них.

Здорово, Марк. Ты не знаешь не только, как сюда попасть, но и к кому ты идешь. Великолепно.

– Понимаете, мне очень нужно попасть к вашему комиссару, это очень важно, у меня есть информация по поводу одного из расследований, – решил соврать я.

– Джон, свяжись с Олденом. – Сказал один охранник другому, возле которого на столе лежал телефон.

Второй охранник, которого, видимо, звали Джон, взял телефон:

– Мистер Олден, тут какой-то мужчина пришел, говорит, что у него есть срочная информация по одному из расследований. – Потом он обратился ко мне. – Как вас зовут?

– Марк Лингард.

– Марк Лингард, сэр. По какому делу у вас информация? – Вновь задал мне вопрос охранник, поднимая на меня глаза.

– О пропаже нескольких человек.

В этот момент сотрудники отдела, которые находились неподалеку, слышавшие весь наш разговор, замолчали и обратили на меня внимание. Один из них особенно пристально смотрел на меня.

– Говорит «о пропаже нескольких человек». – Охранник по имени Джек пару секунд молчал. – Что сделать? Хорошо. – он обратился ко мне. – Прошу вас покинуть здание.

Чего?

– Почему?

– Мне сказали вышвырнуть вас, но я вам даю шанс уйти самому, – грозно сказал охранник.

– Вы не понимаете! – После моих слов оба охранника встали и начали движение в мою сторону. – Почему? Мою жену, возможно, похитили те же люди! – Они вплотную подошли ко мне, преграждая мне путь и легонько подталкивая к выходу. – Что вы делаете?! Я тоже сотрудник полиции! Я помогу вам в расследовании, только выслушайте меня!

Дверь захлопнулась. Охранники остались внутри, я – снаружи. Чувствуя себя раздавленным, я зашагал в сторону своего отдела. Это полный провал. Меня никто даже не выслушал. Не ожидал я такого гостеприимства от моих дальних коллег по службе. И что мне теперь делать? Мне явно сейчас не до работы. Глупо было вообще приезжать, если не считать подачу заявления о пропаже. Действительно, нужно брать отпуск, а дальше думать, что предпринять. А может, это плохая идея? Может, работа меня отвлечет от всего этого и не даст мне окончательно потерять голову? Нет, это бездействие. Этого допустить я не могу.

– Ну что? Что они сказали? – Спросил Хави, поджидавший меня у входа в отдел. Хотя кто его знает, может, он вовсе меня не ждал, а просто вышел на перекур.

– Ничего, меня не впустили.

– Как так вышло? – удивленным тоном спросил у меня напарник, поднимая вверх свои густые брови.

– Как, как, да просто! – Меня чуть ли не трясло. – Сказал, что у меня есть информация по делу, представился, меня вышвырнули.

– Скверно. И что ты собираешься теперь делать? – Хави докурил сигарету.

– Пока не знаю. Пойдем внутрь, – я махнул головой в сторону входа в отдел, – напишу заявление на отпуск, а там дальше сам буду искать свою жену.

– Как тебе помочь, друг? Я понимаю, что тебе сейчас плохо…

– Да ничего ты не понимаешь! – Не выдержал я. – Никто не может представить, какого мне сейчас! Как ты вообще смеешь мне такое говорить? У тебя даже никого нет!

Хави просто стоял и молчал, обиженно глядя на меня. Спустя пару секунд, весь разгоряченный, я схватил листок, написал заявление на отпуск задним числом, отнес его комиссару и без лишних слов покинул отдел. Постоял пару секунд, вызвал такси.

Что на меня нашло? Я отвратительно себя чувствую. Еще и Хави нагрубил, черт. Да, понимаю, что надо извиниться, но не могу. Как это будет выглядеть? О, привет, Хави, я тебе недавно нагрубил, ты меня извини, я не хотел. Так? На самом деле, именно так. Просто мне было сложно это сделать.

Я доехал до дома. Подошел к двери. Вдруг Ева там? Вдруг я открою дверь, а она меня радостно встретит? Может, мне вообще все это приснилось? Поворот ключа. Дверь открыта. Так тихо. Никого нет дома, кроме меня. Глупо было надеяться. Но что мне остается делать? Мне кажется, этот вопрос слишком часто всплывает в моей голове. Уже становится похоже на то, что я пытаюсь себя жалеть. Осталось только без сил лечь на диван, сложить руки, расслабиться и ни о чем не думать. Но то, что сил нет, это правда, не ел почти день. Надо, надо поесть, чтобы совсем с ума не сойти или не упасть прямо сейчас на пол. Открыл холодильник. Еда с позавчерашнего ужина… Вдруг это был последний наш ужин? Меня снова начала накрывать тревога. А если я ее не смогу найти? Я же без нее не выживу, не захочу жить. Стоп, успокойся. Но как? Вижу перед собой еду, которую она готовила последний раз, и мне это напоминает о Еве, вызывает крайне тревожные и пессимистические мысли. Отвлечься. На что? Я ужасно голоден, сейчас упаду. Мне померещился тот самый приятный запах еды в наш с Евой последний вечер. Она очень любила готовить. Почему, подумав об этом, я слабо улыбнулся? Не время улыбаться. Но готовила она, конечно, вкусно. А как здорово мы проводили вечера, когда вместе готовили… Выберем что-то необычное, приготовим, нальем вина, возьмем еду и бокалы в зал, включим какой-нибудь старый фильм и улыбаемся. Даже если фильм грустный. Почти всегда я только с ней радовался и смеялся. Нет, нет, стой. Это еще не прошло. Мы еще будем вместе.

Перекусив, я почувствовал, что мне необходимо поспать пару часов. Поставил будильник, упал на диван, закрыл глаза и почти сразу же уснул.

***

Я открыл глаза. Будильник даже не успел прозвенеть, спал я ужасно и очень мало. Мне снился странный сон. Мы с Евой еще с детства осознали наши чувства друг к другу. Наши родители тоже все понимали. Мы продолжали дружить семьями, но уже в более зрелом возрасте, когда пришла пора определяться, кем быть в будущем, началась неприятная череда разногласий и конфликтов. Когда родители Евы узнали о том, что я хочу стать следователем, они насторожились. Они начали аккуратно навязывать дочери свое мнение о наших отношениях. Они ей предвещали сложную, несчастную и бездетную жизнь. Предсказывали бессонные ночи, постоянное волнение за мое здоровье. Ева все понимала, но не прислушивалась к ним. Так как любила меня. Этот конфликт тянулся долго, с каждым месяцем только усиливаясь. Сложно назвать это сном, так как все это в действительности происходило. Сон отличается от реальности лишь своим концом. Ева прислушалась к своим родителям. Под напором ежедневного навязывания чужих мыслей, ее чувства ко мне начали ослабевать. Она не сказала, что не хочет быть со мной из-за боязни провести тревожную и несчастную жизнь, она просто разлюбила. Это случилось во сне. На самом же деле все было наоборот. Ева не слушала своих родителей, а они все продолжали давить на нее. Она пыталась им объяснить, что бесполезно ее чем-то пугать, так как она любит меня, а они ее не слушали. Дело дошло до свадьбы. Ева в самый последний момент позвала на нее своих родителей. Они не пришли. Ее это сильно расстроило, Ева чувствовала, будто ее предали, причем самые близкие для нее люди. После свадьбы она с ними почти не общалась. Не считая формальных телефонных звонков по поводу бытовых вопросов, они не разговаривали, тем более не виделись.

Как же сильно болит голова… И зачем я вообще решил поспать? Сколько сейчас времени? Я поспал всего полтора часа? Скверно. Итак, с чего начать? За ночь мне так и не удалось найти зацепку. Может быть, ее вовсе не похищали? Может, она сама решила убежать? Но вещи все на месте, да и куда убегать? К лучшей подруге? У нее муж и двое детей, не могу себе представить такое. Родители? Последний раз они разговаривали год назад, так что это просто невозможно. Тогда куда? Разве я давал ей повод на бегство? Хорошо ли я к ней относился? Разумеется. Но, может, она что-то скрывала? В ней долгое время теплилась мысль о кардинальном изменении своей жизни, усиливаясь с каждым днем, с каждым моим приходом домой? Нет, глупости. Быть такого не может. Исключено. Нет, моя жена никуда не убегала. Ее похитили. Опять тупик. Нет, не тупик, теперь я точно убежден, что ее похитили. Где? На работе ее видели, на парковке машины нет. Может, ее кто-то похитил в самой парковке, когда она подходила к машине? А похититель связал ее, отобрал ключи и сел за руль? Точно! Камеры. Они там должны быть. Я могу узнать, что случилось! Возьму с собой удостоверение, скажу, что нужны записи с камер для одного дела. Никто не спросит, для какого именно, никто не потребует доказательств того, что просмотр камер будет законным. Да о чем я думаю, обычные охранники, какое им дело до всего этого. Увидят удостоверение и все. Надо выезжать.

Оказавшись на месте, я сразу же убедился, что на парковке камеры действительно есть. Меня охватила надежда, мое тело тряслось в ожидании успеха. Каждый шаг давался с трудом – ноги то ускорялись, то замедлялись, то подкашивались.

Да где же тут кабина охраны… Должна же быть на первом этаже. А, вижу. Подойдя к кабинке, постучал в единственное маленькое окошко, которое там было, и подошел к двери. Ее отворил невысокий пожилой седой мужчина в стандартной униформе охранника – темно синие брюки с рубашкой, на которой блестела эмблема с символом и наименованием охранной службы.

– Да, чего вам нужно? – Прохрипел мужчина.

– Добрый вечер, меня зовут Марк Лингард, – я достал из внутреннего кармана куртки свое удостоверение, – отдел по убийствам. Камеры работают?

– А что случилось? Не может быть такого, что здесь кого-то убили. – Испуганно произнес старик.

Наверное, его испуг обусловлен боязнью того, что сейчас вскроется, что он почти не наблюдал за происходящим на экране. У него в любом случае входит в обязанности уведомление полиции обо всех нарушениях или девиантном поведении, которые могут зафиксировать камеры. Вряд ли он все время здесь проводит за их просмотром.

– Нет, сэр. Расследую одно дело, нужно узнать, кто взял один автомобиль, который вчера вечером стоял здесь.

– Фух, слава богу. Да, конечно работают, проходите. – Он пригласил меня в свою скромную коморку. В ней был стол, на котором стояли электрический чайник, кружка, книга и пара листков исписанной бумаги, и два монитора. На одном из них отображались данные с камер, другой был выключен.

– Что нужно найти и в какое время? – Спросил у меня охранник.

– Включите, пожалуйста, запись с шести часов вечера. Мне необходимо найти один автомобиль. – Как же волнительно. С трудом сдерживаю свою нервозность внутри себя. Наконец, ниточка найдена! Неужели я сейчас хоть что-то узнаю, господи. Я так долго этого ждал!

– Вот, смотрите. – Старик включил второй монитор и начал листать записи, остановленные на указанное мной время, с разных камер.

Давай же, нет, не то, тут нет, другое место.

– Стойте! Вот, вот ее машина! – чуть ли не вскрикнул я.

– Вы хотите сказать, что убили женщину?

Я даже не услышал его вопрос.

– Прокрутите теперь эту запись!

Охранник ускорил выбранную запись.

Давай же, давай, еще чуть-чуть. На записи время уже 18:30, уже должно быть скоро. Стоп!

– Стойте! Мотните назад! – Из-за большой скорости я не заметил, что произошло – уловимыми для глаз были только два кадра: машина на месте и ее уже нет.

Да! Вижу! Ева идет к машине! Так, ближе. Что сейчас случится? Я дико нервничал, во мне полыхала агрессия из-за еще не увиденного события, из-за предвкушения чего-то плохого. Она садится в машину? Она уезжает… Все?

– Вот, мистер, смотрите, ничего не случилось. – Охранник с облегчением выдохнул.

И как это понимать? Ничего? Она просто взяла и уехала?

– Да, вижу. – Это провал. – Спасибо вам за помощь. – И что теперь? –Если будут еще вопросы, я с вами свяжусь. – Пора уходить.

***

Вернувшись домой, я сразу же сел за кухонный стол и начал думать. Как это вышло? Что мне теперь делать? Господи, не успел я насладиться тем, что надежда повернулась ко мне лицом, как она сразу же отвернулась. Мой взгляд приковал барный шкафчик. Чувствую бессилие… Нет, что-то упустил, какую-то деталь… Кто-то должен знать, что произошло. Но как его найти? Снова посмотрел на шкафчик, представляя, как достаю оттуда бутылку виски. Такое ощущение, будто я пишу книгу и не знаю, как продолжить свой рассказ, потеряв нить повествования. Что мне может в этом помочь? Опять кинул взгляд, встал, достал бутылку, открыл, глотнул. Уже лучше. Что дальше? Еще раз. На работе ее видели, на парковке ничего не случилось, Ева просто села в автомобиль и уехала. Глотнул. Что могло случиться потом? Если она до того, как сесть в машину, не предупредила меня о каких-либо планах, значит, она могла поехать либо в магазин за продуктами, либо домой. Глотнул. Вспомнил, что в моем прикроватном шкафчике лежит пачка сигарет. Около года назад я бросил курить. Ева мне в этом здорово помогала морально, без нее я, наверное, не справился бы. Она меня не заставляла бросать, не контролировала, а всегда поддерживала. И если я срывался и брался за пачку, она лишь спрашивала нежным голосом «Ты точно этого хочешь?». И это меня останавливало. Пачка под рукой была всегда. Считал это дополнительной мотивацией. Считал, что бросить так тяжелее, но эффективнее. Видимо, я ошибся. Сходил в комнату, взял пачку, вернулся на кухню, сел, закурил. Аварии быть не могло. Это уже обдумывал. Что тогда? Случись что-то возле магазина, кто-то явно бы это видел. Но никакой информации не было. У дома? Да, у нас не так многолюдно, но разве можно похитить человека на обычной улице?! Выпил. Затянулся. Или она все-таки решила убежать? У нее ведь такая легкая походка была на записи. Затянулся. Господи, как же голова раскалывается, вообще не соображаю. Что мне делать? Почему я допустил это?! Это я виноват, прости меня, Ева, что не уберег тебя. Выпил. Затянулся. Соберись, еще можно что-то сделать, нужно лишь подумать. Но я не могу думать! Мне нужно хорошенько отоспаться. Нет, нельзя терять времени. Затянулся. Спокойно… Почему это случилось именно со мной? Почему Ева?! За что мне это?! За что у меня отбирают мою жизнь?! Выпил. Затянулся. Закурил новую сигарету. Нет, стой, нельзя себя жалеть. Чувствую себя свиньей. Ох, Ева, ты не представляешь, как мне без тебя сейчас тяжело. Затянулся. Я прикладываю мало усилий, нужно больше. Очнись. Где мне откопать эти усилия? Как они мне помогут? Даже сдвинуться с места не могу из-за отсутствия головы, а не усилий. Присосавшись к бутылке, я обжег алкоголем горло, отчего начал сильно кашлять. Действительно, похож на свинью. Даже крик издаю, будто меня ведут на убой. Хочется вернуться в детство, тогда было так легко. О чем ты? Перестань. Выпил. Затянулся. Слишком жарко. С большим трудом встал, качаясь, подошел к окну. Так-то лучше. Размышляю о том, где мне найти усилия, чтобы найти свою жену, хотя прямо сейчас мне нужно найти силы, чтобы доползти обратно до стула. Готово. Справился. Молодец. Затянулся. Нет, какой еще молодец, я же с места не сдвинулся! Докурив вторую сигарету, начал покачиваться на стуле, схватившись руками за голову. Думай, думай. Нет, не получается. Уже выпил целую бутылку? Знаю, после второй я точно найду зацепку. Резко качнулся. Хотел встать, но вместо этого повалился вместе со стулом на пол и отключился.

***

Что? Где я? Ева? Я увидел сидящую возле меня Еву. На кухонном столе стояла еда и пара бокалов с вином. Мне все это приснилось?

– Марк, с тобой все в порядке? – Испуганно произнесла Ева. – Ты будто загрустил. Ты не хочешь ехать?

Куда? О чем вообще речь?

– Прости, я… – я нервно пытался подобрать слова, – напомни, куда ехать?

– Ты чего, – она улыбнулась, – Марк, когда ты дома, можешь не думать о работе. Я предлагала варианты на наше следующее путешествие.

– Прости, – приложив руку к груди, я почувствовал, что сердце бьется слишком быстро, – у меня… странное ощущение, тревожное, будто что-то случилось очень плохое, но я забыл что именно.

Ева одной рукой взяла мою руку, вторую положила мне на колено.

– Все хорошо, Марк. Думаю, раз ты не помнишь, значит, ничего страшного не случилось, верно? – Успокаивала она меня. – К тому же мы рядом, мы вместе, дорогой.

– Да, извини.

– Ну ты чего, не нужно извиняться за свои тревоги.

Кто-то постучал в дверь, Ева сразу же обратила свой взгляд на нее.

– Интересно, кто бы это мог быть? Секунду, я быстро, а ты сиди и ни о чем не тревожься, – Ева встала из-за стола и направилась к двери, а я остался на месте, наблюдая за ней. Как только она открыла дверь, кто-то резко схватил ее. Ева закричала.

Я сразу среагировал, резко вставая со стула. Но у меня не получилось, будто невидимые силы удерживали меня. Издав ужаснейший вопль, я бездействовал, наблюдал за тем, как мою жену кто-то беспощадно выносит из дома.

***

Ева? Что происходит? Лежу на полу? Холодный пот, бешеное сердцебиение. Мне не хватало воздуха, чтобы нормально дышать. Это был сон? Сколько я пролежал? Стук в дверь? Ева?! Кое-как встал, облокачиваясь о стену, дошел до входной двери. Я тебя так ждал, господи! Счастье мое. Уже совсем скоро мы будем рядом…

– Добрый день, вы мистер Лингард? – Произнес мужчина, как только я отворил дверь. Возле него стоял другой мужчина, пониже первого.

Забавно. Судьба играется со мной. На моем лице образовалась странна улыбка, я даже засмеялся.

– Вы кто? Чего хотите? – Грубо ответил я.

– Бен Шнайдер, – мужчина потряс перед моим носом удостоверением, – а это мой напарник, – он указал ладонью на своего спутника, стоявшего рядом с ним, – Кристофер Плюм. Мы…

Плюм. Смех все усиливался. Какая смешная фамилия, Плюм. Не повезло ему.

– Мы с Плюмом из отдела по расследованию особо важных дел.

Плюмом. Нет, не верю. Я продолжил смеяться еще громче прежнего.

– Понятно. Мы к вам зайдем завтра утром, – сказал Бэн, потом обратился к своему напарнику, – пойдем.

Ну и валите. Не особо вы мне сдались. Смех начал утихать. О господи, как же спать хочется. Но я же только что проснулся, разве нет? А сколько я спал? Тяжело идти, вот бы доползти до кровати…

Звонок в дверь. Что? Чего им еще надо от меня?! Нет. Это не Ева. Она же не звонит в дверь. Иду, уже иду. Или не стоит? Я ведь почти дошел до кровати. Опять звонок. Эх, ладно. Главное, не смеяться. Посмеялся. Так, успокойся уже, хватит. Пьяница безмозглая.

– Друг, ты чего с собой сделал? – Спросил Хави, удивленно посмотрев на меня, как только я открыл ему дверь.

Нет, это не они. А ему-то что сейчас нужно? Уже утро что ли? На вопрос Хави я не ответил, лишь сделал пьяный жест, приглашая его войти.

– В общем, я просто решил заскочить к тебе после работы, а ты тут… Чего ты вытворяешь?

Меня разозлил тон, с которым произнес эти слова Хави. Он меня, что, отчитывает? У него есть на это право?!

– Я сам не могу распоряжаться своей жизнью? Извини, что у тебя спросить забыл, что мне делать, – грубо сказал я.

Я отвернулся и начал медленно шагать в сторону кровати.

– Послушай…

– Нет, это ты послушай! – Резко развернувшись, я хотел накричать на Хави, чтобы он не читал мне лекции, но вместо этого потерял равновесие и упал.

– Давай, – мой напарник подошел ближе ко мне, протягивая руку, – я помогу тебе встать.

Я начал медленно поднимать руку, но потом вдруг почувствовал, что не хватает сил поднять ее до конца, и она со стуком упала на пол.

– И чего ты тут делаешь?

– Лежу, отдыхаю, как видишь. – Произнес я с закрытыми глазами.

– Встать не хочешь?

– Мне и здесь хорошо.

Хави наклонился, обхватил меня за туловище, с силой поднял и поволок к дивану.

– Эй! Ты чего делаешь?!

– Помогаю тебе.

– Я не просил!

– Знаю.

Хави уложил меня на диван и сел рядом. У меня не хватало сил даже сидеть. С трудом облокотившись на спинку дивана, я откинул голову назад.

– Друг, думаю, то, что ты делаешь, – не выход в этой ситуации.

– Это что я делаю? – Мои глаза медленно повернулись в сторону Хави. Голова при этом не отрывалась от спинки дивана.

– Разрушаешь себя.

– А что мне тогда делать? Я за день тысячу раз задавал себе этот вопрос.

– Уж точно не искать ответ на вопрос на дне бутылки. Кстати, – Хави сделал небольшую паузу, – кто это был? Когда я подходил к дому, два мужика выходили.

– А, эти… Из отдела по преступлениям, ну, особо важные… – Я кое-как вспомнил. Голова дико болела, язык заплетался.

– Вот видишь! – Звонко проговорил Хави. – Значит, то, что ты делаешь, дает свои плоды. Ты говорил, что тебя вышвырнули, но твой поход в их отдел не остался бесследным!

– И что мне это дает? Меня должно успокоить то, что моя жена причастна ко всем похищениям?

– Это дает тебе надежду на то, что профессионалы займутся ее поиском! Разве ты этого не понимаешь?

Я задумался. Действительно, что-то есть в этом хорошее. Нет. А что это меняет? Они ведь не могут никак распутать все эти похищения несколько месяцев. Ну их…

– Ничего у них не получится. Они с предыдущими похищениями так и не справились.

– Марк, ты подумай, не только ты будешь искать ее, разве ты этого еще не понял? У них много возможностей! У них больше шансов найти ее, чем у тебя.

– Ну раз у них больше шансов, значит, я могу себе позволить чутка выпить. – Одурманенный мыслями об алкоголе, я попытался встать с дивана и двинуться в сторону кухни, но Хави встал и остановил меня со словами:

– Да что ты делаешь?

– Что я делаю?! Да ничего! – Из моего рта вырвался крик. – Я тебе уже сказал, что миллион раз задавал себе этот вопрос! Нет у меня сил больше это терпеть!

Я схватился за голову, Хави молча смотрел на меня.

– Знаешь, как это тяжело?! Да у кого мне вообще спрашивать… У меня уже в ушах звенит от всего этого! Да, знаю, что запаниковал, да, ты можешь сказать, что я сдался, ну и пусть. Можешь сказать, что я жалкий, спорить не буду! Так и есть. – Закрыв лицо руками, я сделал небольшую паузу в своем монологе. – Только ничтожество не может защитить свою жену.

Мы какое-то время молчали.

– Марк, ты нужен Еве, причем здоровым, а не в таком состоянии. – Хави прервал длительное молчание. – Период грусти прошел, пора браться за дело. Посмотри на себя. Думаешь, ты ее найдешь? Ты самостоятельно даже до туалета дойти не сможешь. Да, я не могу знать каково тебе, но разве это имеет значение для тебя? Разве все твои мысли не сосредоточены на поисках? Вот, вот. Хватит, друг, перестань. – Он встал с дивана. – Да, ее сейчас нет рядом, но она тебя не бросала. А знаешь, что самое плохое? Что ты можешь ее бросить, если вот так будешь сидеть и бездействовать. Ты должен бороться, а не жалеть себя. Так устроена жизнь. Не повторяй чужих ошибок, – Хави запнулся, – моих ошибок, и иди навстречу своему счастью, а не отворачивайся от него. Я пойду. Завтра позвоню.

Я следил взглядом за Хави, как он идет к двери и уходит, потом поднял голову вверх, устремив свои стеклянные глаза в потолок.

Глава 3. Новая надежда

Проснулся я от изматывающего чувства жажды. Тяжело дыша, превозмогая головную боль, я поднялся с дивана, зашел на кухню и выпил два стакана ледяной воды из-под крана. Потом облокотился руками на столешницу, так как все еще с трудом получалось держать равновесие, и начал думать. Замечательно, ты молодец. Учудил много дел вчера. Самому не стыдно? Стыдно, а главное, глупо. Так, ладно, пора браться за работу. Точно, сегодня же должны прийти два следователя. Сколько сейчас вообще времени? Я машинально поднял руку, но часов на ней не обнаружил. Прелестно, видимо вчера куда-то их закинул. Пришлось заглянуть в комнату. Полдевятого. А когда они обещали прийти? Точно помню, что они что-то говорили такое. Было бы логично, если утром. Наверное, вот-вот уже. Надо бы принять душ, от меня точно сейчас дико несет. Я быстро, как только мог, открыл окно и помчался в ванную. Так, отлично. Думаю, успею еще позавтракать.

Через полчаса гости пришли. Как только дверь открылась, мы поздоровались, и я пригласил их войти.

– Марк, как вы себя чувствуете? – Весело спросил у меня Бен Шнайдер, переступая порог моего дома.

– В порядке, спасибо.

Нет, не в порядке. Голова еле работает.

– Мы к вам вчера заходили… – Произнес второй следователь.

А как его зовут? Блин, вообще в памяти ничего не всплывает. Чувствую себя неловко.

– Да, давайте не будем об этом. Присаживайтесь. Что вы хотели? Это касается моей жены? – Надеясь на какие-то хорошие новости, я решил сразу перейти к делу.

– Да, именно так. Мы хотели узнать подробности пропажи.

– Позвольте узнать, почему отдел по особо важным преступлениям заинтересовался пропажей человека? – Мне стало душно, я захотел открыть окно, пошел в его сторону и только тогда понял, что оно уже открыто.

– У нас есть основания полагать, что это связано с другим нашим делом.

У меня были противоречивые мысли, оставшиеся со вчерашнего дня. С одной стороны, дело моей жены может пойти вслед за остальными делами о пропавших, а именно остаться незакрытым, с другой – им будет заниматься отдел, у которого больше возможностей . Поэтому я так и не смог решить, привязанность пропажи Евы с другими делами является хорошей новостью или нет.

– Каким делом? – Я решил попробовать выбить из них какую-нибудь информацию. От волнения у меня сперло дыхание.

– Мистер Лингард, это засекреченная информация. Мы не имеем права ее разглашать. Скажите, пожалуйста, – продолжил Бен, – когда вы видели свою жену в последний раз?

Конечно, у меня не было в практике допросов свидетелей дел о пропажах, но в целом ход действий мне понятен, поэтому я точно отвечал на поставленные вопросы для максимальной эффективности.

– Позавчера, примерно в восемь часов утра. Ева была еще дома, когда я уходил на работу.

– А когда вы поняли, что она пропала? – Пока Бен говорил, его коллега просто стоял рядом.

Странно, мы обычно записываем показания свидетелей. Почему они этого не делают? Может, из них следователи никудышные, поэтому они не могут распутать все эти дела? Но это же Бен Шнайдер, он прославился за счет множества раскрытых дел.

– В тот же день, вечером. Когда я пришел с работы домой, Евы не было. Она, конечно, может задержаться или куда-нибудь заскочить, но позже полуночи она никогда не возвращалась.

– Где она работает?

– В медицинском центре "АМЦ".

– Куда ваша жена могла поехать после работы?

– К подруге или по магазинам. Пару раз у нее были поздние рабочие встречи. – Отвечая на все эти вопросы, я будто чувствовал себя в роли следователя, анализируя то, что исходит из моего же рта. Проговаривая все это моим посетителям, я опять убеждаюсь, что ничего подозрительного, странного, исключительного не случилось ни в последнее время, ни в день пропажи. Эти мысли заставили меня с опустошенным видом смотреть на Бена. Но разум был сконцентрирован вовсе не на нем – он устремлялся к моей жене.

– Как зовут подругу?

Я не ответил, я даже не слышал вопрос.

– Мистер Лингард, как ее звали? – Повторил Бен, нервно постукивая указательным пальцем по ноге.

– А, да, кого звали? – Мысли вновь вернулись к допросу.

– Подругу вашей жены.

– Джилл Кросби.

– Вы пытались связаться с вашей женой или с кем-нибудь, кто мог бы владеть информацией о ее местоположении?

– Конечно, пытался, – я немного повысил тон, потом вновь спокойно продолжил, – звонил ее знакомым и коллегам. Никто не в курсе. Последний раз ее видели на работе, Ева уже собиралась выходить.

– Во сколько это было?

– Кажется, часов в семь вечера ее видели.

– Могла ли она быть у… своих родителей? – Бен продолжал задавать вопросы, а его напарник все так же стоял и смотрел на меня.

– Нет, это исключено. Она не общается с ними уже долгое время, а последний раз связывалась около года назад.

– С чем это связано?

– Ссора, разногласия, – меня удивил этот вопрос, так как считал, что ответ на него не может дать никакой информации о пропаже моей жены.

– А что вы делали после того, как поняли, что ваша жена пропала? – Бен на меня пристально посмотрел.

– Пытался ее найти. Доехал до ее работы, зашел на парковку, машины не обнаружил. Потом пешком дошел до дома, пытался заметить что-то необычное.

– Вы не знаете, кроме нее мог кто-нибудь воспользоваться автомобилем?

Жаль, конечно, что может вскрыться то, что я не совсем законными основаниями оперировал, когда просил просмотреть записи с камер, но что поделать.

– Нет, не мог. Ева после работы села в машину и уехала.

Бен вопросительно взглянул на меня.

– На следующий день после пропажи я решил просмотреть камеры на парковке.

– На самом деле, это хорошо, что машина тоже пропала. Попробуем пробить по всем городским камерам. – Произнес следователь, оставив без внимания мои последние слова. – Может, у кого-то была причина ей навредить? У вашей жены могли быть недоброжелатели?

Недолго думая, я ответил:

– Нет, не было. Максимум – это мелкие рабочие разногласия. И споры с подружками…

– Хорошо. – Бен сделал небольшую паузу, видимо, обдумывая все, что я сказал. – Наверное, на этом все. Если будут вопросы, мы свяжемся. И не волнуйтесь, мы обязательно ее найдем.

Очень хочется на это надеяться.

Я проводил следователей до двери.

– Всего доброго, – почти одновременно сказали они.

Как только Кристофер вышел за дверь, Бен что-то положил на ближайшую тумбочку, приложил указательный палец к губам, после чего закрыл за собой дверь.

Интересно… Какое-то время я стоял у двери и загадочно смотрел на оставленный Беном предмет. Что это может быть? Это то, о чем я думаю? Но зачем? На тумбочке лежала флэш-карта. Если это оно, то Бен здорово рискует своим положением, оставляя это здесь. Нет, вряд ли он бы это сделал. Схватив флэшку, я внимательно ее рассмотрел и начал вертеть у себя в руках. Странное чувство, боюсь узнать, что там, но в то же время во мне теплится надежда, что прямо сейчас узнаю какую-нибудь важную информацию. Сердце начало биться быстрее, а голова уже перестала болеть после вчерашних событий. Все еще держа флэш-карту в руках, выпил стакан воды, взял ноутбук и сел на кухонный стол. Почему никак не могу решиться узнать, что в ней? Даже испытываю небольшой страх. Я вставил флэшку в ноутбук, открыл единственную в ней папку. Да, это оно. Информация об остальных делах, но почему? Почему Бен мне ее дал? Он ведь даже простым увольнением не отделается, если кто-то узнает. Я мысленно проговорил названия всех файлов в папке. Томас Нэрс, Билл Хэберт, Лия Рид, Хьюстон Волчек, Грейс Стоун, Люк Торн, Адам Моррис, Генри Шоу. Видимо, это и есть все пропавшие за последнее время, которых так и не нашли. Волнительно до ужаса. Опять мысли бегают в разные стороны. Нужно собраться и сконцентрироваться. Я встал, умылся холодной водой, выпил еще один стакан воды и вернулся к ждущим меня делам.

Я бегло пробежался по случайно выбранному файлу. В самом его начале были фотография пропавшего, краткие сведения и основные показания. За ним следовала уже основная часть файла, в которой находилась подробная информация по каждому пропавшему.

Дело №1. Томас Нэрс, 30 лет, пропал 09.12.2027 во время празднования дня рождения друга Луиса Принктона.

Семья: жена Марта Нэрс, сын Шон Нэрс, дочь Лизи Нэрс.

Работа: проектировщик межконтинентальных ракет в РокетЮниверс.

Показания.

Марта Нэрс (жена пропавшего): "Вечером… где-то в шесть часов ушел в бар "Сова" с друзьями. Ближе к полуночи Томас никак со мной не связался, не написал, когда собирается быть дома. На звонки не отвечал… Я еще поволновалась пару часов и решила позвонить его другу, имениннику, номер которого я знала. Он ответил, что уже находится дома, они все вместе вышли из бара еще до моего звонка мужу… Луис также сообщил, что видел, как Томас садился в такси. Они стояли рядом, поэтому слышали, как мой муж назвал адрес нашего дома, после чего они уехали. Домой он не вернулся. Я не знаю, что мне делать… Простите. Томас у меня очень добрый, всем помогает. Уверена, что у него не может быть каких-то врагов, чтобы его похищали. Наверное, они попали в аварию. О боже…"

Луис Принктон (друг пропавшего): "Мы праздновали мой день рождения. Томас весь вечер веселился, был разговорчивым и открытым. Он вел себя как обычно, по его поведению я бы никогда не предположил, что у него могут быть какие-то проблемы. Тогда мы где-то в пол двенадцатого вышли из бара, хотели немного пройтись, поболтать, но Томас решил поехать домой. Сказал, что его жена ждет. Ну, вот. Он сел в такси, назвал свой адрес и уехал. Да, точно свой адрес, я его знаю, так как несколько раз бывал у его семьи дома. После той ночи я его не видел."

Дело №2. Билл Хэберт, 54 года, пропал в промежутке 16.12.2027 – 21.12.2027, обстоятельства пропажи неизвестны, последний раз его видел бывший коллега Шон Миллер.

Семья: дочь Анна Хэберт.

Работа: безработный, до 2027 года работал слесарем на машиностроительном заводе "РМЗ".

Показания.

Анна Хэберт (дочь пропавшего): "Я редко общалась с отцом. Разругалась с ним, потому что винила его в преждевременной смерти матери. Он замкнулся в себе, бросил работу, начал выпивать. Со временем стал агрессивнее, я даже начала его бояться. Конечно, меня это оттолкнуло от него несмотря на то, что он мой отец. Да, я знаю, что дура, раз винила его в смерти мамы. Но вы понимаете, что он уже изменился? Да, мне было стыдно, но в то же время страшно. Я… я звонила ему раз в неделю, узнать, как у него дела, не нужна ли ему помощь. Он всегда сухо и холодно отвечал, будто я ему не нужна. Вот в один из звонков он не ответил и не перезвонил. Спустя пару дней я решила зайти к нему домой, но его не было. Это произошло двадцать первого числа.