75000. Париж. До востребования бесплатное чтение
Предисловие
Всего в Париже живёт 2 миллиона человек. Это сравнительно небольшой, грязный и наполненный крысами город. Наверняка это не лучшее начало экскурсии.
Вообще, вся эта ваниль так надоела, что, кажется, идеальной экскурсией было бы: «Да, вот, понаехали. Мигранты всякие, ужас. А сколько черных, вы видели?! Такая грязь кругом. А на Елисейских полях даже картошка не растет. И вообще всё загнивает и страшно. Париж разваливается и тонет в болоте. Уйдет под канализацию раньше, чем Венеция под воду». Многим бы понравилось, наверное.
Я так устал оправдываться за Париж. Тем более, что это ему совсем не нужно. Ему прям на это наплевать. Прям на этот бульвар наплевать. Нассать за тот угол. И прикрыть это всё рождественской гирляндой.
Париж даже не посмотрит на меня. Он как вот та студентка Сорбонны на лавочке с тетрадкой. Ему 2000 лет, он такой молодой и прекрасный. Мне тридцать, кажется, с чем-то, и я ужасно старый. Брюзга и нытик. И зануда ещё. Куда ему мои оправдания.
У меня чисто мужские отношения с Парижем. Без всякой романтики.
На фотографии чудесного завтрака на террасе среди круассанов я вижу газету Le Monde. Елисейские поля для меня – это станция метро, где выходит куча народа, можно сесть и доспать свой сон перед работой. А Шарль де Голль – это скорее человек, чем аэропорт.
И это все не значит, что мне не нравится Париж. Как-то по-своему я его люблю.
Люблю вот эту историю, как взять и зафигачить кучу ажурного железа на заклёпках в триста метров высотой. Изящное инженерное решение. Вы его обычно называете Эйфелевой башней.
Мне безумно нравятся все чернушные легенды Парижа. Весь этот хардкор про каннибализм, котов-утопленников, первый в мире морг с разлагающимися телами в окнах, королей и их отрубленные головы. Я специально ходил искать дорогу, по которой за волосы протащили королеву Брунгильду. Женщина просто решила немного поправить Францией.
Я люблю всех этих парижских крыс. То есть, конечно, нет. Не люблю. Но я обожаю это время, когда какие-то подвалы Лувра затапливают в профилактических целях и стадо грызунов фонтаном плещет из подземелья. А парижане устраиваются поудобнее, чтобы процессию посмотреть.
Заброшенная железная дорога, средневековые сточные канавы, катакомбы и музей канализации – вот что для меня круто. А не кафе-бутики-кабаре.
Я встречал крайне мало людей без рамки телевизора, которые бы лучше меня знали Париж. Я же могу вам с легкостью перечислить попрошаек с разных веток метро! Куда уже лучше знать город?
Что тут скажешь? Я люблю Париж. Люблю гулять по нему, говорить о нем и, конечно, шутить о нем. А вы?
75001 Короли
Если вам грустно, одиноко и поговорить не с кем, то нет идеи лучше, чем написать королю. Или на худой конец королеве. Они с нетерпением ждут ваших писем и обязательно вам ответят. Не то что эти «друзья по переписке».
Моя знакомая, мадам семидесяти шести лет, утомленная жизнью парижанки, в своей семикомнатной квартире в двух шагах от Лувра с видом на золотую Жанну д’Арк из окна этим только и занимается. Она пишет всем королям, герцогам, князьям и императорам по любому поводу. Она поздравляет их со свадьбами, рождением наследников, удручается их горю по поводу кончины одного из членов семьи и изредка справляется о здоровье и благополучии монарших особ.
И если вы скажете: «Да сколько их там, тех королей? Одна осталась в Англии, и та поди не ответит». Так я вам расскажу. А точнее не я, а моя знакомая, ведь это она мне всё и поведала. Действующих монархий по миру – тридцать штук. Двенадцать из них в Европе, еще четырнадцать в Азии, три в Африке и одна в Океании. И это настоящие – те, кто имеет дворец и вроде как управляет своей страной. А есть еще и вымышленные, у которых есть титул, герб, красная лента на груди, голубая кровь и, по их мнению, право на престол. Проблема этих бедолаг лишь в том, что у них нет страны и народа, которыми можно поуправлять. Часто в своих странах их считают персонами нон-грата, тогда они именуют себя «в изгнании». Таких монархов выше шпиля Нотр-Дама и на каждую волость по три штуки. За примерами далеко ходить не надо.
Есть российский императорский дом во главе с некой Марией Владимировной, к примеру. Предок ее – Кирилл I, как он любил себя называть после революции, – женился на своей двоюродной сестре, за что Николай 2.0 на него обиделся и брак не благословил. От такого неугодного государю союза дети никак на трон претендовать не могут. Но Мария Владимировна сей факт удачно не замечает, как и тот, что и трона уже нет.
Есть даже настоящие короли, которых, так сказать по-парижски, «отбаррикадили», чему они, естественно, не рады и продолжают считать себя правителями всея чего-нибудь, не считаясь ни с законами, ни с действительностью. Таков Константин II, как бы король Греции, но и принц датский по счастливому стечению обстоятельств.
А в Германии и бывшей Пруссии так в каждой деревне по венценосному Вильгельму. Та же феодальная раздробленность в Италии. Так что королей на самом деле не счесть. Но мы отвлеклись.
Переписка – дело не из легких и порой требует усилий гораздо больше, чем уход за фиалками на подоконнике. Нужно знать все их титулы, обращения (а то назовешь его величество его высочеством, и, будь ты в Средневековье, голова бы уже покатилась с плеч) и следить за их жизнью. Каждое письмо моя старушка пишет от руки на гербовой бумаге. И королевские канцелярии ей всегда отвечают!
Однажды по её совету и я попробовал, так и мне ответили! Сам князь Монако! Это вам не открытка от дедушки на день рождения. Катерина, так зовут нашу героиню, утверждает, что отвечают абсолютно все. Еще ни разу ее письмо не оставалось без ответа. Но для этого нужно иметь особое мастерство, конечно.
Так вот, переписывалась-переписывалась французская мадам с европейскими монархами, и тут случись свадьба какой-то шведской принцессы. Как всегда, наша монархофилка написала поздравление и, между прочим, в строках своего письма пожаловалась на непростительное шалопайство французского телевидения, которое не запланировало прямую трансляцию со столь значимой церемонии.
Через некоторое время Катерине пришел ответ с извинениями, а заодно и приглашением. Звали нашу знакомую на ту самую свадьбу. Посольство Швеции во Франции взяло все заботы на себя, и старушку доставили аккурат на праздник. Представили принцу и принцессе и посадили за стол наблюдать за шоу. Как вы понимаете, вживую торжество наблюдали исключительно породистые гости, которые к тому же друг другу по пять раз родственники, и наша мадам.
В промежутке между шестым и седьмым блюдом мадам Катерина разговорилась с соседкой, которая оказалась графиней из Италии. По окончании вечера они обменялись карточками, и дама с башней на голове, от продолжительности вечера ставшей немного пизанской, настоятельно просила ей писать.
Дальше пошли письма напрямую и без всякой канцелярии. Справлялись о делах и заботах. Монарший быт всё больше захватывал Екатерину. И в такие дружеские отношения они вошли, что через новую знакомую наша парижанка оказалась приглашена теперь на крещение какого-то будущего сербского короля. Тут пригодились греческие корни мадам Катерины и её православный отец. Событие, конечно, не ахти какое, но понаехало довольно много тех, кто «в изгнании», а также наследников престолов настоящих, но в очереди десятых-пятнадцатых.
На этом суаре Катерина завела знакомство с графом парижским, который сам себя считает будущим королем Франции. Катерина его в этой мысли уверила и называла не иначе как «мой король», за что была приглашена на семейный ужин в родовое поместье. Там женщина с хорошим образованием и вкусом к вину имела большой успех, закрепив его парой комплиментов не на прямую к «монарху», но к его предкам, правильно выделив из череды неудач немногочисленные плюсы их правления. Из окна её квартиры двор Лувра был видней.
На очередном обеде Катерине посоветовали задуматься о её греческих корнях, поскольку в западных династиях уже не пробиться, а в православии места хоть отбавляй. До сих пор есть сомневающиеся, кто там выжил, а кто нет. Примером тому служит вечный миф про Анастасию.
Тут же наша мадам заказала себе изготовить родословную. Специалисты, наглотавшись пыли в архивах, установили, что по материнской линии в её роду имеется бастард самого Карла IX (скончался он в 23 года, но позабавиться, как видно, успел), а по отцовской – прямая линия идет к каким-то греческим королям, правда не нынешним. Откопали ей тут же и бесспорный титул баронессы и даже родовое гнездо. Чувствуя утрату по случаю отдаления от Лувра и его королей, Катерина всё же продала семикомнатную квартиру в центре Парижа и переехала в семейный замок. Состояние его было печальным, и продавался он за бесценок для такой реликвии.
Пользуясь моментом, что во всех этих Саксен-Кобург-Готах и Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургах разберется только пара историков-медиевистов с IQ в десятки раз больше адронного коллайдера, мадам Катерина официально усомнилась в законности правления Элладой короля с фамилией Глюксбург и выдвинула свою кандидатуру. Сделала пару неофициальных визитов в Грецию, сыскала там парочку монархистов, считающих её фамилию Андромисис более подходящей, чем та, что про галлюцинации, устроила собрание уже многочисленных подружек в своем шато, нашла среди них даже какую-то дальнюю родственницу и объявила себя греческой принцессой по какой-то там линии в изгнании. Для престижа какая-то крупная греческая компания даже взяла ее советником.
Несмотря на головокружительные успехи мадам Катерина все же предпочитает находиться у себя дома во Франции, где она родилась и выросла. На престол наша принцесса семидесяти шести лет нынче не претендует, признавая теперь права Константина II. Но ничто не помешало ей организовать свой Дом, в который вошли она сама и ее младший брат, заказать герб и нанять канцеляршу, которая теперь работает с корреспонденцией.
Если вам грустно и не с кем поговорить, напишите королю. Он вам ответит!
75002 Этьен Марсель
Иду я как-то по Сент-Оноре мимо площади Трагуарского креста и рассказываю историю про эти места. Вдруг имя королевы Брунгильды запамятовал. Не помню, хоть дубинками колоти. И что тут делать?
В другой раз идёшь по Парижу, и тут тебе такой вопрос: «А это что такое?» А ты ведь мимо этого места тысячу раз променады устраивал. Оно всегда тут и стояло, никем не замеченное. Да без него и Парижа-то не существует. Как Нотр-Дам, не иначе, но что же это именно?
Лучше бы спросили про Нотр-Дам, что это такое. Но все больно умные пошли. Никто таким не поинтересуется. Все его видывали. Хотя про Лувр один раз спросили, что это такое. И зачем он вообще в Париже? А жил там кто? Но это другая история.
На все подобные вопросы в различных интерпретациях и на все мои склерозы у меня всегда есть ответ. Это Этьен Марсель. Великолепный Этьен кем только не успел побывать! Пару раз он случался королём Франции, как вы понимаете, единожды он подменял на троне Брунгильду. Не совсем на троне, скорее болтался привязанным к лошадиному хвосту и был протащен по парижским улицам. Но не суть.
Ещё несколько раз месье Марсель становился революционером. Он убивал королей и защищал страну от злодеев. Раза три милый Этьен становился писателем и раз десять гениальным архитектором. Подменял он людей и на виселицах. А голову несчастному Этьену в моих историях рубили просто бесконечное количество раз. Это такое парижское чудище-драконище: его гильотинируешь, а на месте старой головы три новых вырастает. Оказывался Марсель и пригородом Парижа, и фонтаном, и даже как-то церковью.
Вы меня спросите, кто такой Этьен Марсель? Да кто его знает. Станция метро на четвертой ветке.
75003 Всемирный заговор
Были как-то у меня на экскурсии сторонники всемирного заговора. Всю прогулку мне рассказывали, под каким парижским львом царское золото спрятано, да что, мол, пол-Франции России принадлежит по дворянским купчим, и что название Париж от русского глагола произошло, когда славянские веды тут жили, ещё до прихода всяких галлов. Знаете, примерно: «Эй, гарный хлопец, сала пориж». Так столицу Франции Парижем и назвали, по их мнению.
Ну я таких историй не выдержал и тихо так, шепотом говорю:
– Вы знаете, вас обманули. Никакого Парижа нет.
– Как нет? – удивились они.
– Да вот так! Не существует!
– Да как же так?
– А вот я с вами на каком языке говорю? А фотограф вчера? А таксист (грузин Гоги, подрабатывает тут)? Хоть кто-нибудь с вами по-французски говорил?
– И правда. А где ж мы тогда по-твоему?
– В Тверской области. Деревня Потемкино.
– Погоди, а как же Эйфелева башня? – возразили мне.
– Голограмма!
– А люди в очереди стоят?
– Оптический обман.
– А туристы ходят, целуются?
– Платят им за то.
– А Лувр? Там мы были, не обманешь. Картины висят.
– Все местный Елкин-Палкин нарисовал. Юродивый наш. Видели, у Моны Лизы какая улыбка блаженная? С себя, чертяка, писал.
– Все один?
– Всё сам.
– Так там же много…
– Всё сам.
– И египтян он?
– И египтян!
– И Венера?
– С Людки Милошихи лепил. Она ему все руки потом пообломала, за то что в бане за ней подглядывал.
– А дома, как же дома?
– Картон.
– А отель наш?
– А как замзавкафедрой Соловей вчера свою любовницу в соседнем номере шампанским с клубникой угощал, слышали?
– Всю ночь слушали.
– Картон.
– Ну а метро? Метро как… – ох и дотошные попались. Всё им про Париж интересно.
– Так сами ж говорили, воняет?
– Воняет.
– Так разве ж французский народ с духами, круассанами и гильотиной подмышкой допустил бы?
– Пожалуй, что нет.
– А бомжей видели сколько?
– Много! Все в бомжах.
– Сюда нам с Казанского вокзала свозят, когда там перенаселение.
– Ничего себе. А ради чего это все?
– А за экскурсию в Тверской области вы 300 евро разве заплатили бы?
– Да и тысячи рублей бы не дали.
– Вот так и живём.
– Будем жаловаться. В интернете напишем.
– В интернете первым делом. Доброе дело сделаете. Назовите: «Последние обманутые Парижем».
Расстроились они. Не захотелось быть обманутыми. Но друзьям на ушко порой тайком раз, да и взболтнут.
75004 Фома неверующий
Мои экскурсии очень насыщенные. Ну прям очень. Иногда меня даже ругают за мою гениальность и интересность. Один раз женщина билась в истерике на ступенях Лувра, крича: «Хватит, хватит, я не могу больше. Я вам денег дам, только уйдите!» Сильно экскурсия понравилась. Тут таить нечего: я отлично знаю город, замечательно жонглирую фактами, великолепно придумываю недостающие на ходу и завожу людей в такие места, куда бы они не только сами бы не зашли, но и выйти самостоятельно вряд ли смогли бы.
Другие экскурсоводы обязательно рассказывают какие-то заунывные, всем известные истории и засыпают людей датами. На тебе битвой при Пуатье, вот тебе годами царствования Филиппа Красивого и Варфоломеевской ночью по лбу напоследок. Не удивляюсь, что туристы от таких бегут. Мрак.
Я же не знаю ни одной даты, путаю местами королей и ни в жизнь не отличу барокко от рококо. Еле запомнил начало Великой французской революции. Да и то благодаря тому, что 14 июля – главный национальный праздник Франции. Тут уж совсем немного, только год оставалось выучить. Зато я помню, сколько раз менял веру Генрих IV, сколько литров крови выливали за день на главной гильотине, и знаю места, где живут любовницы президентов Франции. Это уж куда интереснее. Ещё я люблю есть мороженое, пить кофе и хрумкать фалафель. Национальное еврейское блюдо мы обычно пробуем в специальном квартале, где синагоги.
На днях мне тоже сказали: «Было очень интересно», дали денег и тяжело вздохнули. Видать, от расставания со мной. Никому заканчивать такие экскурсии не хочется. Так бы и гуляли хоть по всему Парижу, а, может, кто и в Рим бы поехал. Я и про Рим могу рассказать и даже сделать вид, что знаю итальянский. Это у меня хорошо получается. Я целых три урока посещал. Да и кофе с мороженым там, пожалуй, получше парижских будут. Ох, не экскурсия, просто счастье какое-то выйдет.
А был и такой случай. Вёл семью с детьми. Ребятишки обычно на экскурсиях себя, конечно, безобразно ведут. Им неинтересно, писать просятся или в Диснейленд. Им эта пирамида Лувра до лампочки. Вредничают, падают на землю. Я подозреваю, что отчасти это связано с моим большим талантом гида, но всё же оставим. А тут детки спокойные. Обоим и десяти годков нет ещё, а ведут себя примерно. Слушают всё, ходят гуськом, не бегают, никуда не теряются, не отстают.
Заходим мы в Нотр-Дам. Я к тому моменту уже столько страстей рассказал. И про пятнадцать виселиц, и про отрубание голов успел. Прошли мы и по улице, где цирюльник с пекарем тарталетками с человечинкой приторговывали. Историю про первый в мире морг не утаил. И про то, как добрые англичане жгли партизанку-орлеанку Жанну д’Арк, поведал. Уже и в соборе Парижской Богоматери успел про Гюго с его Квазимодо вспомнить.
Подходим мы к макету строительства храма. В тёмном уголке панно стоит: маленькие человечки макетные блоки перетаскивают, ослик тележку катает. Миленько. И тут как разразится ребёночек, тот, что поменьше (года три-четыре ему). Как начал слёзы горькие лить, безутешные. Разверзлись его хляби истерикой неимоверной и рыданьям конца нет.