Эльф бесплатное чтение

В такие моменты обычно нужно говорить что-то умное и важное. Или хотя бы думать о чём-то вечном и философском. Но в голове было пусто.

Светлана склонилась над телом и вытащила из него свой нож. Убивать кого-то сегодня в планы не входило. Это так… случайность. После обеда она хотела поговорить с сыном и как раз готовилась к разговору, когда это существо ворвалось к ней в дом. И теперь нужно было навести порядок, пока Степан не вернулся из школы.

Светлана взяла сотовый телефон:

– Ситуация 02. Мне нужно помочь с уборкой.

– Где? – после нескольких секунд молчания спросил мужской голос. – Ты же час назад уехала с работы отдыхать.

– Вот я и отдыхаю. Порядок навожу. Помогите мусор вынести. И быстрее, а то Степан скоро вернётся.

Светлана распахнула окна, чтобы проветрить комнаты, перешагнула через труп и, прихватив окровавленный нож, прошла в ванную. Она понимала, зачем приходила эта тварь, но решила подумать об этом позже. Сейчас хотелось лишь одного – смыть кровь с рук и избавиться от стягивающего ощущения на коже. Женщина сунула ладони под воду, тщательно вымыла, потом почистила пальцы щёткой, вытерла руки насухо и взглянула в зеркало.

– Ну, бывает и так, – кивнула она своему отражению. – Май на улице.

Светлана ещё раз проверила руки на наличие пятен и взяла нож. Тонкие пальцы тщательно протёрли ватным диском блестящее лезвие, аккуратно и трепетно погладили узоры на старой витой ручке и завернули его в бархатную бордовую салфетку. Она опять посмотрела в зеркало. Светлые волнистые волосы растрепались во время схватки и непослушно выбивались из хвоста. В уголках глаз уже виднелись первые морщины, хотя ей и удавалось прятать их под косметикой.

– Май, – задумчиво проговорила она, – ты стала старше ещё на один май.

У Светланы были выразительные голубые глаза, и в юности ей часто говорили, что из-за них она походила на ангела. Но годы и специфика работы взяли своё: юношеская миловидность ушла, ангельская наивность в глазах пропала, а губы стали тоньше и всё чаще напряжённо сжимались, делая её похожей на суровую учительницу. Вот как сейчас…

Светлана оскалила зубы, осмотрела их и спросила у своего отражения:

– Когда же руки дойдут брекеты поставить?

Затем сняла заляпанный кровью костюм.

– Чёрт, не успела переодеться. Хоть бы предупреждали, когда нападать собираются. Как я его в химчистку буду отдавать? – Она покрутила в руках жакет, попробовала потереть пятна холодной водой, но дорогая шёлковая ткань явно была испорчена. Светлана покачала головой, скомкала одежду, запаковала её в мусорный пакет, чтобы Степан не увидел, и пошла в комнату переодеваться.

Несколько крепких мужчин в костюмах грузчиков приехали очень быстро, тихо запаковали тело в плотную белую ткань, затем в картонную коробку из-под мебели и бесшумно исчезли из квартиры. Светлане оставалось только вымыть полы, поэтому через час дома было чисто, и сейчас она уже помешивала суп и смотрела в окно.

Весна разгулялась в полную силу. Май на Урале – это время, когда где-то на солнце уже настоящее лето, отцветают одуванчики, покрывается пылью подорожник. А в тени под кустами трава ещё свежая, молодая. Там даже снег лежит. Десять лет назад в такой же солнечный и свежий май она осталась одна. Отец Степана, Алексей, погиб на задании. Не вернулся с охоты. Точнее, он вернулся, до больницы его довезли. Перед смертью даже успел шепнуть Светлане, что очень сильно любит их со Стёпой. А потом ещё кое-что шепнул. Но из всего, что произошло в то ужасное утро, наиболее отчётливо она помнила свежий весенний ветер, который задувал в окно палаты и приносил запах не то молодой листвы, не то начинающейся грозы, не то смерти.

Из раздумий её вывел звук хлопнувшей двери.

– А-а-а, как вкусно пахнет, – Степан появился на пороге кухни. – Мам, как классно, когда ты дома. Что на обед?

– Грибной суп, как ты любишь, – Светлана обняла сына. Он очень похож на неё, только волосы темнее и фигурой весь в отца. Вырастет, будет высоким и крепким охотником. – Как дела в школе?

– Нормально, чтоб её черти съели. Ненавижу эту школу. Историк вообще неадекватный. Представляешь, у меня там одни пятёрки стоят, а он заявляет, что в году пятёрку не поставит, потому что я на отлично не знаю его предмет. Блин, ты уже убраться успела? Чисто так! Только химией какой-то пахнет. – Степан помыл руки и схватил со стола кусок хлеба. Он жевал и говорил одновременно о том, как его раздражает школа. Светлана терпеливо слушала, хотя из-за чавканья и половины не разобрала.

– Тогда меняем школу с сентября. Переходишь ко мне.

Степан замолчал. Прожевал и проглотил всё, что было за щекой. Выражение лица сразу стало взрослее и серьёзнее. Он сел за стол и стал молча есть суп, отламывал хлеб маленькими кусочками и отправлял его в рот.

– А жить где? У тебя закрытая школа, дети там же и живут. А мы ездить будем? Так далеко каждый день.

– Нет. Там и будем жить. Я в корпусе для преподавателей, ты – в мужском студенческом. Квартиру закроем или сдадим. Можем продать и купить поближе к школе.

– Ну, у вас школа там какая-то странная. Когда ездили с тобой, на меня все ученики смотрели, как на загадку природы.

– Да, действительно, школа необычная. И дети там учатся не обычные, а одарённые. Им специфическое воспитание нужно.

– Ну-ну, по четыре часа физподготовки в день, как у спецназа. – Мальчик доел суп и пошёл мыть тарелку.

– Степан, ты же понимаешь, что это вопрос решённый. Мы несколько раз с тобой об этом говорили. Ты подходишь по всем параметрам. А в этой школе у тебя нет друзей, учителя тебя ненавидят за твой острый язык. Что тебя сдерживает?

– А моя аллергия?

– Ой, проблема! Один укол в месяц, и тот не по расписанию – вот и вся аллергия. Это же не диабет! С сентября как раз набор твоего возраста. На Новый год съездим в Румынию на каникулы вместе, докупим лекарство.

Крыть было нечем. Степан замолчал, обдумывая услышанное.

– Хочешь, ты в эту старую школу вообще больше не пойдёшь? Поедешь со мной, осмотришься. Посидишь на уроках, с учителями познакомишься.

– Мне ещё учиться две недели.

– Я позвоню твоей классной, по оценкам у тебя там всё нормально, пусть закрывают табель и готовят документы.

Степан не ответил.

– Ты помнишь, какой завтра день? – спросила Светлана.

– Помню. Десять лет, как отец погиб на охоте.

– На работе!

– Погоди, все всегда говорили – на охоте.

– Ну работа у него была такая – охотиться.

– В смысле, охотиться? На кого?

– На эльфов, на мардогов.

– Мам, ты здорова? Ничего не курила? Ну, эльфы ещё ладно, слово знакомое, на картинках видели. А мардоги – это кто?

Светлана взглянула на сына. По-юношески долговязый и нескладный, с длинными руками, Степан смотрел на неё раскосыми глазами. Всё-таки он больше похож на отца: высокие скулы, густые тёмно-русые волосы, которые очень быстро отрастали. Даже глаза, как у него, серо-зелёные.

– Мам, ты где?

– Я здесь, и я здорова. Я ничего не курила. И не смей так разговаривать с матерью, я не твоя ровесница. Завтра едем в новую школу. Летом – на море. А в сентябре с новыми силами к новым друзьям. – Светлана украдкой оглядела пол – удостовериться, что пятен на нём больше не было, – а потом будто невзначай добавила. – Мардоги, кстати, приходят, чтобы убить эльфов.

Отличить короля Миравица от его свиты в походе было невозможно. Высокий, плечистый, с широко распахнутыми глазами и спутанными волосами, он сидел около костра, положив рядом тяжёлый меч. Такие же мощные воины разместились по обе стороны от него и молча смотрели на разноцветные нити огня. Все ждали, что скажет король. Сегодня погибли их товарищи. В этом мире никогда не было войн, восстаний, стихийных бедствий. Он был создан изобильным и благостным. И до сих пор существование в нём ничем не омрачалось. Воины личного отряда короля были ему скорее друзьями и соратниками, нежели слугами. Много лет они объезжали владения с досмотром, чтобы улучшить жизнь их народа, услышать их просьбы и предложения. Но в этот раз отряд отправился в путь с иной целью.

Заведённый порядок вещей нарушился внезапным вторжением чужеродной силы. Пришлые существа выглядели почти как эльфы, жители Верхнего мира, но были очень худыми, даже костлявыми, намного ниже ростом. Но, несмотря на своё хлипкое телосложение, они обладали чудовищной физической силой, не боялись боли и смерти. Полчища этой напасти появились в разных точках мира одновременно. Они медленно сползались к замку эльфийского короля, уничтожая всё на своём пути.

Очень быстро в народе их нарекли мардогами, от эльфийского «ма́рдо» – опасность. Вести переговоры с такими противниками было очень сложно. Язык их был скуден, захватить в плен живых удавалось редко, из командирского состава мардогов ещё никто ни разу не встретился.

– Воины мои, – король отвлёкся от своих мыслей, – как бы мы ни хотели избежать кровопролития, но наши соратники погибают, и мы должны защитить наши земли от этой напасти. Пусть она и послана нам свыше, но Славный народ не заслужил таких испытаний. И пусть их много, но у нас есть тактика, сплочённость, дисциплина и магия. Собирайтесь с духом. Мы защитим наших детей и женщин.

Глава 1

Светлана была чистокровным охотником в пятом поколении. У Алексея, отца Степана, династия ещё больше. Поэтому их сын был обречён продолжить дело родителей.

Охотников не хватало. Они не были бессмертными и погибали в боях, а их наследники далеко не всегда рождались с «чистыми» генами. Поэтому в школу поступали и другие – сироты из детских домов, которым было всё равно, где учиться, лишь бы кормили хорошо. Вырванные из привычных условий, они оставались замкнутыми одиночками и не забывали о том, что такое дисциплина. Стоило найти к ним подход, и они легко поддавались коррекции, быстро загорались идеями, превращали охоту в цель своей жизни и очень уважали наставников за то, что те спасли их от жалкого существования в казённых учреждениях. То, что нужно для хорошего охотника. Но были и другие дети. Они оставались жёсткими и упрямыми, думали своей головой и плохо поддавались воздействию. Промыть мозги такому ребёнку было сложно. Единственный путь расположить его к себе – добиться доверия честностью и открытостью. Таких детей очень ценили, потому что именно из них вырастали талантливые охотники, а не глупые исполнители, которые только и умели, что выполнять чужие приказы.

Но в этом году Светлана привела в школу сына. Каждый раз, рассказывая детям структуру организации, в которую они попали, она никогда не задумывалась о том, что они при этом чувствуют. Светлана сама родилась, выросла и всю сознательную жизнь провела в этой системе. Для неё это было так же естественно, как чистить зубы по утрам, и она представить не могла, что где-то может быть по-другому. Но, поведав сыну о том, что его ждёт на самом деле, как погиб его отец и что делают охотники, Светлана увидела такой шок в глазах мальчика, что у неё, как у матери, сжалось сердце. И больше всего она испугалась, когда Степан спросил, почему же она ничего не рассказала раньше. Никакие доводы о том, что он был слишком мал, мог сболтнуть лишнего сверстникам или вовсе ей не поверить, а может, всё это делалось только ради его безопасности, не помогли. Сын не разговаривал с ней две недели. И когда перед первым сентября она стала собирать вещи и попросила Степана, чтобы он спокойно выслушал первую лекцию, на которой она будет рассказывать детям о работе, мальчик отреагировал слишком спокойно и просто ушёл гулять до ночи. Больше всего в жизни женщина боялась испортить отношения с сыном, и первого сентября они ехали в школу молча, что очень Светлану тревожило.

Закрытая школа пряталась на восточном склоне Уральских гор, недалеко от маленького районного городка. И была она закрытой в полном смысле этого слова. Кирпичные здания, выстроенные на краю отвесной скалы, окружал высокий забор, по цвету сливавшийся с горной местностью. Из школы вела только одна дорога, находившаяся под наблюдением видеокамер и бригады вооружённых охранников, которые открывали ворота только после предъявления специального пропуска. И если кому-то приспичит сбежать, придётся проявить недюжинную фантазию.

Курсом, на который зачислили Степана, Светлана вызвалась руководить сама. Этот курс должен стать последним в её преподавательской деятельности. Изучив личные дела новеньких, Светлана поняла, что видит будущую учёбу сына немного не так, как было прописано в плане.

Первого сентября в учительской стоял гул. Одни коллеги искренне радовались началу года. Другие, как и Светлана, только изображали радость, чтобы поддержать приветливую атмосферу после отпуска. Нет, она очень любила свою работу, а вот общение с коллегами-теоретиками не приносило никакого удовольствия. Погружённые в научные труды, женщины без семьи и личной жизни с занудным упрямством интересовались чужой жизнью. И возвращение на работу после скучного лета было для них праздником.

К Светлане подошла Виктория Олеговна, самая высокомерная и истеричная преподавательница школы.

– Светлана, у тебя сегодня новобранцы? – спросила она и, не дожидаясь ответа, тут же продолжила. – Ты, наверное, всю ночь планы писала. Терпеть не могу учебную работу. Особенно этих мелких на первых курсах. Много сегодня чужих?

– Я не знаю, их, наверное, ещё не привезли, – Светлана натянула вежливую улыбку и поспешила выйти из учительской.

Ничего она не писала. Светлана вообще никогда ничего не писала. Просто делала. С тех пор как родился Стёпа, женщина занималась только бумажной и учебной работой, а когда муж погиб, и речи не было о том, чтобы вернуться к прежним делам, потому что она никому не могла доверить сына.

Дверь в лабораторию была открыта – значит, кто-то уже пришёл. Внутри пахло химическими реактивами и медицинской стерильностью.

– Утро доброе! – громко поздоровалась Светлана. Из-за шкафов показался лаборант Славик: волосы растрёпанные, в руке – надкусанный бутерброд.

– Ой, Светлана Сергеевна, доброе утро. А я тут по чайку решил, пока не набежали.

– Приятного аппетита. Жуй тогда свои бутерброды, а мне покажи анализы новобранцев. Привезли уже?

– Да. В папочке на столе лежат. Ещё вчера привезли. Я уже все личные дела оформил и в отдел кадров передал.

– Подозрительные есть?

– Анализы у них не брал ещё. Только результаты и выписки с медосмотра посмотрел. Так всё чисто.

– Наших много?

– Трое только. Остальные детдомовские после серьёзных травм. Трёх девочек из больниц забрали.

– Работы много будет. Анализы сам возьми побыстрее.

– Конечно, Светлана Сергеевна, – кивнул Славик, дожёвывая бутерброд.

Парень только этой весной окончил обучение. Сам он был тоже детдомовский. По распределению в силу низкой агрессивности в оперативную группу не попал. Да он и сам не рвался. Зато парнишка просто обожал химию и биологию. Все восемь лет пропадал в лабораториях и уже написал две диссертации. Теперь выжидал время, чтобы их по очереди защитить. По достижении совершеннолетия государство выделило ему однокомнатную квартиру. Благо экономическую и финансовую грамотность в школе хорошо преподавали, поэтому, пока Славик жил в общежитии, недвижимость свою он сдавал. За пять лет поднакопил значительную сумму, продал государственную однушку и купил приличную жилплощадь поближе к школе. Теперь дело только за невестой оставалось, и жизнь налажена. Светлана вспомнила, как она в первый раз увидела этого худощавого перепуганного мальчика. За него она тогда больше всех боялась. Было видно, что остальные – боевые бестолковые лбы – пробьют себе дорогу. А у Славика за круглыми очками – только страх и любознательность. Вообще никогда бы она не подумала, что детдомовские дети могут быть такими: умными, светлыми и слабыми.

Светлана рывком распахнула дверь в аудиторию и с грохотом захлопнула её за собой. Ребята притихли. Быстрым шагом она прошла к учительскому столу и нарочито медленно оглядела курс. Пятнадцать человек, и все отводили взгляд. За первыми партами сидели трое парней. Это были дети охотников. Их напряжённые лица с трудом скрывали раздражение, наверняка вызванное шквалом вопросов, который обрушили на них детдомовские до прихода преподавателя. Светлана посмотрела на сына. Высокий, статный, симпатичный, с русыми волосами и глубокими серо-зелёными глазами – все девчонки в старой школе сходили с ума по нему.

– Добрый день, здравствуйте, приветствую и так далее, хотя я не желаю вам здоровья, не желаю вам доброго дня, потому что ни одного доброго дня у вас теперь не будет. Я рада видеть тех, кого рада, и не рада тем, кому не рада, – женщина сделала паузу. На лицах детей отразилось недоумение. – Меня зовут Светлана Сергеевна. Я буду вести у вас психологию. А также я куратор вашего курса на всё время обучения. Любые вопросы – ко мне. Кто знает, где вы находитесь?

Дети переглянулись, тишина повисла в воздухе.

– Ты, – Светлана указала рукой на полноватого мальчика с очень короткой стрижкой, сидевшего сразу за Степаном, – отвечай.

– Нам сказали, что это школа с усиленным изучением чего-то там, – несмело промямлил он.

– И ты поверил?

«Молодец, – подумала Светлана, – не испугался».

– Никому верить нельзя. Не верь. Так зачем вы здесь? – Она снова оглядела класс, выискивая жертву. На этот раз уже трое детей не отвели взгляд.

«Отлично, просыпаются потихоньку».

– Опыты на нас ставить будут! – выкрикнул кто-то.

– Встать!

Парень поднялся и нагло вытянул ногу в сторону. Взъерошенные волосы и потрёпанный вид выдавали в нём хулигана. Видно было, что бояться он не привык.

– Вот на тебе и будем опыты ставить, – для убедительности Светлана выдержала паузу. – Садись.

«С этим придётся помучиться, но боец получится хороший».

– И чё? Больно будет сильно? – не унимался тот.

– А ты боли боишься?

– А я ничего не боюсь! – парень откинулся на спинку стула.

– Даже если я тебя сейчас здесь загрызу насмерть? – Светлана неспешно направилась к нему. – И буду делать это долго и медленно? Тебя кто-то защитит или спасет? Кто-нибудь заступится за тебя?

– Я заступлюсь, – спокойно сказал Степан.

– И я! И я! – Сыновья охотников улыбались глазами. Светлана отвернулась и тоже улыбнулась. Стандартная фраза, чтобы поднять их авторитет и сплотить группу. Каждый год ведутся.

– Это действительно школа с углублённым изучением человека. Вы её закончите через три года и автоматически будете зачислены в институт. Обучаться будете здесь же. То есть мы будем вас учить, любить и баловать целых восемь лет. Почему именно вы? А вы те редкие обладатели стопроцентного чистого гена человечества. То есть вы – чистокровные люди!

– А почему редкого? Все же люди. – опять подал голос «боец».

– Все, да не все. Но об этом позже. Сейчас знакомимся. Потом идём обедать, дальше – в спальное крыло заселяться, а затем в рабочую аудиторию.

– О-о-о, – заёрзал на стуле «боец», – пожрать дадут.

Светлана пропустила реплику мимо ушей и стала по одному поднимать детей, чтобы они рассказали о себе.

– Я Степан. Мне пятнадцать. Моя мама работает здесь. Я учился в англоязычной школе до восьмого класса. И теперь перешёл сюда. Занимаюсь боевыми искусствами и учу языки.

– Садись, – кивнула Светлана, потом посмотрела на детей. – А мама его – я. Следующий.

– Я Никита, – начал по образцу «боец». – Мои предки давно спились, и я не знаю, что с ними теперь. Жил-поживал в детском доме № 7. Благополучно смывался оттуда несколько раз. Недавно отловили и привезли сюда. Отсюда тоже свинчу скоро – не удержите.

– Отсюда свинчивают один раз. Потом мы отлавливаем и сразу отстреливаем. Ни в какой детдом вас не возвращают.

– Шуточки тут какие-то плоские. То «загрызу», то «отстреливаем». Мы в армию, что ли, попали? Я, вообще-то, пацифист, – Никита стал переминаться с ноги на ногу.

– Ещё можем и закопать заживо. Никита, то, что ты здесь узнаешь, то, чему тебя здесь научат, никогда не выйдет за стены школы. Если ты решишь кому-то что-то рассказать, психушка станет твоим домом до конца жизни. А от слова «пацифист» тебя уже завтра передёргивать начнёт.

– Вы тут что, инопланетян ловите?

– Ну почти. И уже не «вы», а «мы». У тебя пути назад нет. Следующий, – Светлана жестом подняла девочку, которая сидела за Никитой.

– Меня зовут Леночка. Ой, Лена, Елена. – Подростки захихикали, а девочка смутилась и покраснела. – Я из детского дома, родителей своих не помню, училась, вроде, хорошо.

– Почему, вроде?

– Ну я не очень помню. Я отравилась чем-то и долго в больнице лежала. А когда моё состояние улучшилось, меня сразу сюда привезли. Врачи сказали, что потом всё потихоньку вспомню.

Светлана с любопытством рассматривала Леночку. Столько противоречий было в её внешнем виде. Слишком скромная для яркой рыжей стрижки. Одета в шорты и майку – ей было явно неуютно в этих вещах судя по тому, как она то и дело оттягивала их вниз. Так обычно делали приличные девочки, когда на них было надето что-то неприличное. И эти круглые детские очки – очки отличницы. Действительно, Леночка. Для детдомовской слишком хорошо воспитана. В личном деле девочки упоминалось несколько попыток суицида на фоне отторжения коллективом. Это могло объяснить её скромность, а ещё странный жест, похожий на нервный тик, – когда она в разговоре вскидывала руку к уху. Последний раз Лена наглоталась таблеток, и её поздно нашли. Поэтому пострадал не только желудок, но и память. Интересно, а где в детском доме она нашла таблетки?

– Я Михаил, можно просто Михась или Миха, – представился полный мальчик, которого Светлана первым призвала к ответу в начале урока. Поднявшись, он переминался с ноги на ногу и пытался найти рукам удобное положение. – Ну, что сказать? Детдомовский. Родители погибли. Поесть люблю. Учиться не люблю. На гитаре играю немного, спорт люблю.

Дети засмеялись.

– А что смешного? Я бегаю хорошо, в футбол играю. В качалку хожу.

После этих слов Светлана отметила для себя, что Михаил не страдал от избыточного веса, а был действительно крупным мальчиком.

До конца занятия дети рассказывали о себе. Каждый год Светлана слышала одно и то же: о погибших родителях, ненавистных воспитателях, о мечтах и требованиях, обидах и планах мести. Два психологических образования хорошо подготовили её к работе с детдомовскими детьми. Но вот с этими сиротами явно было что-то не так, потому что из пятнадцати человек только трое, включая Никиту, действительно походили на детдомовских. Их выдавала манера сидеть, вальяжно развалившись на партах, неумение выстраивать связные предложения и обилие жаргонных слов в речи. Зачастую детдомовцы обращались к учителю на «ты», были невнимательны. Считали нормой жестокость в свою сторону. В учебной практике Светланы были случаи, когда дети на первом занятии даже ноги на парты закидывали, чтобы показать, что им плевать на правила. А те, кто сидел перед ней сейчас, смотрели со спокойным любопытством, общались интеллигентно, были вежливы. Некоторые даже держали осанку, и было видно, что это не стоило им каких-то трудов. Все эти навыки не могли возникнуть внезапно, да и так реалистично сыграть их тяжело. Такое поведение закладывалось с самого детства и становилось для ребёнка естественным.

«Меньше говоришь – дольше живёшь» – таков был девиз школы, поэтому свои мысли Светлана никому не озвучивала. До того как попасть сюда, эти подростки длительное время находились под наблюдением. Их тщательно изучали и долго проверяли. Сомневаться в компетентности сотрудников отдела набора учеников она не должна.

Светлана отвела группу в столовую немного раньше, чем начался обед, потому что хотела дать им время освоиться до прихода остальных обитателей школы. Пока она договаривалась с поваром начать трапезу пораньше, дети толпились у двери. Трое детдомовцев во главе с Никитой уже принюхивались к запахам и вытягивали головы, стараясь разглядеть еду.

Просторное светлое помещение, плотно уставленное белыми столами и чёрными стульями, встретило детей букетом аппетитных ароматов. Римские шторы на огромных панорамных окнах были подняты, и из столовой открывался обзор на пестревший осенними красками лес. Именно из-за этого вида школа была похожа на элитный альпийский отель. Когда на столы для раздачи повара выставили блюда, Светлана подошла к детям:

– Налетай!

Вся группа взяла подносы и встала в очередь. Только Никита и его банда сразу сели за стол.

– У нас самообслуживание, – сообщила Светлана.

– А что можно брать? – несмело спросил тот и, не дожидаясь ответа, взял поднос и встал в конец очереди.

– Слушаем внимательно все! Еды брать столько, сколько съедите. Это бесплатно. Ешьте всё, что хотите! Но, пожалуйста, не набирайте больше, чем сможете съесть. Лучше потом ещё раз подойдёте. Еды много, её хватит всем. Но мы ценим работу и время поваров. Они готовили, трудились. Постарайтесь ничего не выкидывать.

У Никиты забегали глаза. Он открывал подряд все стеклянные дверцы, хватал то один половник, то другой. У него на подносе было уже четыре салата. Так всегда поступали детдомовцы. Первые пару недель они много ели, а потом, когда понимали, что еды хватит на всех и её никто не отберёт, успокаивались.

Почему же остальные вели себя по-другому? Леночка спросила, есть ли капучино. Именно капучино, а не какао или кофе с молоком. В каком детдоме стояла кофемашина для воспитанников? Михаил положил себе три куриные грудки, авокадо и гору зелёного салата – настоящий обед профессионального спортсмена. Остальные дети ковырялись, выбирали, неспешно ели и беседовали. Только Никита с друзьями поглощал еду с огромной скоростью.

В наблюдения Светланы вклинился голос Леночки:

– Извините, Светлана Сергеевна, а мне можно другую одежду взять где-нибудь?

– Конечно. Как заселитесь в общежитие, в своей комнате ты найдёшь немного вещей. А потом съездим в торговый центр, купим.

– Купим? Но у меня нет денег!

– У меня есть. Ты уже наелась?

– Да. Спасибо большое.

«У неё нет денег!». Нет, и всё-таки странные детдомовцы пошли.

Светлана успела пересмотреть план заселения и поменяла местами некоторых мальчиков: Никиту и Михаила записала в комнату к Степану. Такой лидер, как Никита, ей был не нужен, а вот хороший друг и бесстрашный напарник для сына – это пожалуйста.

– Слышь ты, пухлик, – Никита толкнул Миху и развалился на одной из кроватей.

Миша поёжился, он хорошо знал детдомовские законы. Никита покрутил головой, оглядел комнату и хозяйским тоном заявил:

– Я, короче, тут буду спать, – хлопнул он рукой по кровати, на которой сидел. – Ну а раз мы тут на пару зависли, можешь любую шконку[1] занимать, я без предъяв, если чё. Мы ж с тобой свои, детдомовские.

Миша сел на соседнюю кровать. Общаться с грубым Никитой ему не хотелось. Он пробыл в детдоме не так долго и не успел ожесточиться.

В этот момент дверь открылась, и на пороге появился Степан с большой спортивной сумкой.

– О-о-о, элита пожаловала! Что ж тебя мамка к нам послала? Для королевских деток отдельных комнат не предусмотрено?

Степан тяжело вздохнул. Он так и не смог понять решения Светланы поселить его в комнату к детдомовским ребятам, хотя и с детьми охотников ему жить не очень хотелось. Со слов мамы, чистокровные всегда были высокомерными. Она сказала: «Большой мальчик, сам разберёшься». Значит, возможности выбирать у него не было.

«Но почему, блин, Никита?! Ведь при первой встрече было понятно, что он задира и хулиган».

Степан кинул сумку с вещами на пол и поздоровался:

– Добрый вечер ещё раз. Да, я ваш сосед. Как устроились?

– Да вот устраиваемся потихонечку, – Никита вальяжно откинулся назад, уперевшись локтями в матрас. – Только вот реальные места реальные пацаны уже заняли. Карабкайся на второй этаж, элита.

Степан усмехнулся и вскинул бровь:

– Ты знаешь, реальный пацан, я с детства высоты боюсь.

– Могу свою уступить, – Миша подскочил с кровати и сделал шаг к окну.

– Сиди, Михаил, – спокойно ответил Степан. – На ту сторону солнечный свет с утра падает. Негоже элите ни свет ни заря до будильника просыпаться. Никита мне сейчас любезно свою уступит.

Никита подскочил на месте и ударился головой о второй ярус. Степан усмехнулся, и лицо соседа перекосилось от злости. Он соскочил с кровати и медленно пошёл на Степана:

– Значит, высоты он боится, солнышка тоже боится, а по роже получить не боится?

– Не боюсь, – Степан не стал ждать, пока начнётся драка: привычным жестом крутанул кольцо на пальце и врезал Никите первый.

Тот пошатнулся и схватился за щеку. Кольцо сработало как кастет.

– Урод! – Никита бросился на обидчика, но Степан поставил блок, перевернул нападающего вокруг своей оси и уложил на пол.

– Послушай меня, – он сидел на корточках и прижимал Никиту к полу одной рукой, скрывая удивление: думал, что детдомовский задира окажется сильнее. – Тебе здесь не детдом. Тут свои правила. И щемить я тебя не собираюсь. И он не собирается, – Степан кивком указал на замершего Мишу. – Нам жить в одной комнате. Поверь мне, нас не расселят. И лучше мы сразу подружимся и будем друг другу помогать.

Степан встал и подал Никите руку. Тот с удивлением посмотрел на него снизу вверх, схватился за ладонь и поднялся на ноги.

– Падать здесь не стыдно и не страшно, – продолжал Степан. – А вот за подлость реально убить могут.

Никита молча шевелил челюстью и исподлобья смотрел на соседа.

– Я думаю, Михаил умеет держать язык за зубами? – Степан повернулся к Мише.

– Конечно! – не раздумывая, ответил тот.

Никита взял подушку с нижней кровати, молча закинул её на второй ярус и, не застилая постельное бельё, вскарабкался наверх и повернулся к стенке.

– Никит, я сегодня высплюсь? – спросил Степан.

– Да, – буркнул тот.

– Отлично. Мужик сказал – мужик сделал. Спокойной ночи тогда, – Степан взял с тумбочки комплект постельного белья.

– Миш, ты первый в душ пойдёшь?

– Ну, могу и я, – Миша всё ещё стоял у окна.

– Ага, – кивнул Степан, пытаясь вдеть подушку в наволочку.

«Как хорошо, что мать не разрешила мне бросать борьбу, – думал он. – А вот заправлять постельное могла бы и научить за четырнадцать лет».

На всякий случай Степан решил ночью не спать.

Король ехал верхом во главе небольшого разведывательного отряда. Их путь пролегал среди холмов. Множество троп, параллельных и пересекающихся, растянулись в разные стороны и огромной сетью покрывали весь мир. Ни одна из них не обрывалась и не начиналась из ниоткуда. Они все были соединены и рано или поздно непременно приводили путников к городам и замкам.

В этой части королевства времена года мягко сменяли друг друга. Сейчас стояла зима, но снега здесь никогда не было. Он выпадал только в северной части королевства, где горизонт исчезал за макушками грозных туманных гор. Вечнозелёные леса и холмы занимали большую часть суши, но воды в мире было достаточно. Везде были рассыпаны пресные озёрца. Они не имели дна, но были густо заселены животными и растениями.

Начинало темнеть. Воины свернули с дороги и по узкой тропе направились в чащу леса, к озеру, берег которого служил подходящим местом для ночлега. Когда солнце скрылось за верхушками деревьев, а эльфы уснули, пробудились ночные обитатели мира. Луна осветила ветви, сомкнувшиеся куполом над лесом. Её серебристый свет проникал сквозь листья, напитывал бегущие по ним потоки энергии и спускался в мягкую траву. Навстречу ему раскрывали свои головки искрящиеся ночные цветы. Чаща наполнилась букетом таинственных звуков, которые издавали ночные жители.

Король ценил ночной лес, понимал его значимость для мира. И пока его воины спали, он в который раз задумался, как спасти это место от напасти. Мардоги расползались по его миру быстрее, чем он мог ожидать. Они уничтожали всё, к чему прикасались, им были чужды понятия красоты, поиска умиротворения и жизни в гармонии. А лес понимал гармонию. Здесь всё было живым и могло безобидно существовать друг с другом – неважно, животное ты, растение или эльф. Звери, вышедшие на охоту, со спокойствием отнеслись к королевскому отряду, заночевавшему на берегу озера.

С рассветом лес стал спокойнее, и солнце, сменившее на посту свою сестрицу-луну, пробуждало всех жителей королевства. Отряд отправился в путь. Обогнув очередной холм, король остановился: на горизонте показались башни королевской резиденции. Отсюда замок выглядел очень величественно. Маленький город стоял на возвышении, окружённый густым лесом и плодородными садами. Только одна большая дорога вела к его вратам. У ворот нёс службу боевой отряд во главе со вторым королём, младшим братом Миравица – Маристаном. В этом городе жили их семьи и дети. В эльфийском королевстве с начала создания мира братья и сёстры правили вместе. Так было заложено Создателем.

Глава 2

Первая лекция всегда была у Светланы самой любимой. Удивление и недоверие с примесью испуга в глазах детей доставляли ей истинное наслаждение: пусть сразу думают, что не в сказку попали, тогда в будущем ко всему серьёзнее относиться будут.

– Вот так вот этих тварей мы убиваем, этих отлавливаем, этих контролируем. Это, в принципе, и всё, – Светлана положила пульт от проектора. – Вопросы?

В классе стояла мёртвая тишина. Степан пытался сдержать смех. Леночка побледнела.

– Ну ладно, пошутили и хватит, – первым подал голос Никита. – А что мы реально-то делать здесь будем?

– Не, Ник, это не шутки. У меня отца десять лет назад эльф убил. А в школе есть люди, которые их и мардогов голыми руками душили. Один Сергей Вольфович чего стоит.

– Светлана Сергеевна, а можно с самого начала? – робко попросила Леночка. – Только помедленнее.

– Можно, – женщина отошла к окну и присела на подоконник. – Сейчас, дети, я расскажу вам сказку. Ещё раз. Как давно это началось, мы не знаем. Но мы в этом мире не одни. На нашей планете существует параллельный мир, и иногда между нашими мирами возникают разрывы. И некоторые существа могут проникнуть к нам сюда. Мы сталкивались с двумя видами – эльфами и мардогами. Может, кто-то ещё в том мире живёт, но к нам он не ходит. Или сидит настолько тихо, что мы о нём до сих пор не знаем. Эльфы редко причиняют вред людям, но за эльфом всегда приходит мардог. Он приходит, чтобы убить эльфа, а заодно и всех, кто под руку подвернётся. После убийства мардог никуда не уходит: остаётся на планете – превращается в маньяка или террориста. Самые умные становятся наёмными киллерами. Но умных среди них мало. И ещё: ни эльфы, ни мардоги не могут находиться здесь в своих истинных обличиях – скажем так, другие физические законы, – поэтому они вселяются в тела людей. Только не каждый человек им подходит. Людей, в которых они могут вселиться, мы называем сосудами. У них другой состав крови. И всё бы было хорошо, но, к сожалению, это не сказка, а наши рабочие будни.

– То есть эльфы хорошие, а мардоги плохие?

– Хорошие тут только мы. Эльфы умные, а мардоги глупые и очень злые. Эльф может дать ребёнку конфетку и уйти, если ребёнок ему не мешает, а мардог сначала убьёт ребёнка, потом съест конфетку сам, а потом только подумает. Хотя нет, он и думать не станет.

Глаза у детей округлились, но несколько ребят хихикнули, и обстановка немного разрядилась.

– Разница между мардогами и эльфами в том, что эльфы по своему развитию выше людей, а мардоги ниже. У эльфов есть редкие способности, например, идеальное зрение, абсолютное обоняние, превосходно развитая интуиция, практически ничем не ограниченная память. И плюс ко всему, те качества, которые есть у человека-сосуда от рождения, выкручены на максимум. – Светлана оглядела класс. – Мардоги обладают только жестокостью, кровожадностью, хладнокровием и непомерной физической силой. Никогда! Слышите, никогда не идите на мардога один на один без оружия. Какими бы превосходными и сильными охотниками вы ни были, вы всё равно погибнете.

– А зачем тогда эльфов убивать, если они хорошие?

Это первый курс, который задал подобный вопрос, и Светлана быстро нашлась с ответом:

– А потому что главное существо на планете Земля – человек. И он должен контролировать ситуацию. Также у всех людей должны быть одинаковые условия для развития. Ни один житель Земли не отдал своё тело добровольно. Они захватывают тела без разрешения. Поэтому мы стоим на страже мира и безопасности всего человечества.

– Но вы же с эльфом и мардогом убиваете человека!

– Да, – Светлана повела плечом, – ради общего блага иногда приходится идти на жертвы. Мы не уверены даже, что разрывы между нашими мирами были согласованы. Может, они их специально сделали, чтобы прислать десант для захвата ресурсов.

– А разрывы часто происходят?

– Последний, известный и задокументированный, произошёл около четырёхсот лет назад. Может, сейчас ещё мелкие где-то и происходят, но наша аппаратура ничего не фиксирует.

– А есть такая аппаратура?

– Да, есть. Вы к Славику в лабораторию все ходили?

– Ага, кровь сдавали.

– Вот у него там целая бригада, которая занимается техникой, биологией, химией, компьютерами. В каждой нашей школе на планете есть такое подразделение. Некоторые из вас не уйдут на оперативную работу, а останутся заниматься научной, от которой, кстати, зависит половина дела.

– А такая школа не одна?

– Три в России. Штаб-квартира нашего управления находится в Санкт-Петербурге. Там тоже есть школа. Но им не так повезло, как вам. Там много начальства, все на виду. И ещё одна школа – на Дальнем Востоке. Руководство, как вы поняли, осуществляется из Питера. Ещё на планете девятнадцать таких организаций. Мы все сотрудничаем и регулярно обмениваемся информацией.

– Вот откуда столько иностранных языков в программе.

– И два из них – неземные.

– А откуда вы эти языки знаете?

– Из пыточной. У нас есть тюрьма для этих тварей. Не бойтесь, она отлично охраняется. Эльфы идут на сотрудничество хорошо, некоторые ждут следующего разрыва, чтобы вернуться домой. Мардоги же сотрудничают плохо, их умственные способности зашкаливают в отрицательную сторону. Для этого и нужна пыточная.

– Она прямо в школе находится?

– Как вам сказать… – Светлана сделала вид, что задумалась. – Вы видели, сколько зданий в этом комплексе?

– Много, ещё не успели всё обойти.

– В некоторые вас ещё много лет не пустят. А сколько человек здесь учится?

Дети растерянно уставились на неё.

– Давайте посчитаем, – продолжила Светлана. – С четырнадцати до двадцати двух лет получается девять курсов. Минимум на курсе шесть человек, максимум – пятнадцать. Если по максимуму, то сколько?

– Сто тридцать пять! – выпалила Леночка.

– Что-то многовато места для сотни человек, – буркнул Никита.

– А я вам говорила, что вы особенные.

– Всё остальное место занимает тюрьма? – поёжилась Леночка.

– Нет. Не только. Всё остальное место занимает Уральское отделение Всемирной Организации Защиты Земли. То есть школа находится сразу при организации. Все наши школы расположены так. И здесь много народу работает. Семьдесят процентов ваших учителей – действующие охотники. Например, учитель эльфийского и учитель языка мардогов параллельно участвуют в захватах и допросах в качестве переводчиков. А наш главный следователь Антон Александрович будет преподавать у вас право и юриспруденцию.

– Получается, что все сотрудники – выпускники школы?

– Нет, не все. Некоторые являются гражданскими специалистами. В основном вспомогательный персонал: повара, дворники, сотрудники прачечной. Но есть и некоторые учителя. Многие из них оказались не в том месте, не в то время и увидели то, что видеть не следовало. Но мы же не варвары, чтобы зачищать гражданское население под ноль. Им разрешили подписать договор о неразглашении и оставили здесь работать. Кстати, на очень хорошую зарплату.

– Хорошая зарплата? Даже у уборщицы?

– У них особенно. Очень тяжело после допроса отскребать мозги мардогов от стен.

– А нам сколько будут платить? – с горящими глазами спросил Никита.

– Если к моменту окончания учёбы ты выживешь, то тебе это будет не важно. У тебя будет всё необходимое для жизни в том размере, в каком пожелаешь.

– А чего не будет? – в голосе Леночки послышалось подозрение.

«Свободы, – подумала Светлана. – А девочка умная. Поняла, наверное, что не всё так радужно».

– У вас будет интересная и насыщенная жизнь, надёжное плечо друга и гарантированное будущее, – ответила женщина и решила быстро перевести тему, пока её подопечные не начали выдвигать свои варианты. – А теперь самое интересное. Когда сосуд, в котором уже живёт пассажир (будем называть его симбионтом), умирает, у существа есть ровно сорок три минуты и двенадцать секунд после остановки сердца, чтобы переселиться в другое тело. Но находиться оно должно в радиусе не более восьмисот сорока метров. Покинуть живое тело существо не может! Поэтому правило первое: убивать существ – только в глухой безлюдной местности или на специально отведённых территориях, где находятся исключительно «чистые» люди, наши люди.

– А откуда такие странные цифры, не круглые?

– В параллельном мире другие меры исчисления. А поведали нам эти математические тайны на допросах.

– А как вы понимаете, что человек «чистый»?

– Я же сказала – по крови. В составе крови присутствует множество элементов. Их определённые комбинации и говорят нам о том, кто может вселиться в объект. Нашими учёными выведен специальный коэффициент чужеродности, – Светлана подошла к доске и маркером нарисовала закорючку, похожую на буквы «К» и «Ч» одновременно. – КОЧ, который включает в себя все нужные комбинации. Вы это, конечно, будете изучать, но на самом деле это всё считают машины. Так вот, если этот коэффициент равен нулю, то человек чистый. Если меньше нуля, то его может захватить мардог, если больше нуля – то эльф.

– А что с человеком происходит, с его душой?

– Если процент чужой крови низкий, то обычно существа не захватывают таких людей.

– Низкий – это сколько?

– До нуля целых четырёх десятых. Мы наблюдаем за ними некоторое время, но потом всё равно уничтожаем чаще всего. Если до нуля целых шести десятых, то убиваем сразу. Чаще всего у таких товарищей развивается раздвоение личности. Симбионт начинает с ними внутри разговаривать, они не выдерживают. У нас целый отдел аналитиков, которые такие сосуды отслеживают. Иногда всю жизнь с ними ничего не происходит, иногда просто не вредят сознанию. До нуля целых пяти десятых – человек вообще спокойно эльфа контролирует. Тот ему даже помогать может. Эльфы очень умные и обладают экстрасенсорными способностями. Ну а мардоги делают человека агрессивным, таких сразу видно. И ещё они, когда умирают, воняют сразу. Но это вы тоже всё узнаете. А самая опасная категория – это сосуд с составом чужой крови от нуля целых семи десятых. Максимум – это когда коэффициент чужеродности равен единице по модулю. Больше мы не встречали. Такие люди подлежат уничтожению ещё до того, как их заприметят существа. Чаще мы ликвидируем их, как только обнаружим.

– Вы… Даже детей убиваете? – Леночка сжалась.

– Да. И детей, и подростков. Потому что за этими детьми идёт охота с момента начала их полового созревания – именно тогда состав крови меняется. Четырнадцать лет – это усреднённый возраст. Существа чувствуют такие сосуды. Они могут захватить их, как только половое созревание закончится, а как захватят, то полностью подавят душу. Такой человек просто перестаёт существовать как личность. Им управляет симбионт. Его душа спит, и он этого даже не осознаёт. Это очень опасно, потому что занять такой сосуд могут только высшие сущности. Но если захват тела всё-таки произошёл, то такие объекты подлежат задержанию. Они могут поведать нам много интересного и полезного для дальнейшего развития цивилизации.

– Высшие – это как?

– У них своя иерархия. Одни – воины, другие – лекари, есть учёные, есть просто рабочие. Так вот у эльфов это может быть маг высшей ступени, а у мардога – опытный извращённый убийца с кучей боевых навыков. Всё как в компьютерной игрушке. Кто как за своё существование успел прокачаться.

– А как вы про них узнаёте? Если ещё детьми… ну… того, – Михаил пытался подобрать слова.

– О, это самое интересное! Первая диспансеризация в нашей стране по закону происходит в четырнадцать лет. У всех вас берут анализ крови. Но последнее время с развитием медицины биохимический анализ крови начинают брать намного раньше. Кто-то часто болеет, кто-то готовится к операциям. Наши специалисты очень давно имеют доступ к сети медицинских лабораторий по стране. Всё остальное делает компьютерная программа. А мы получаем список деток с плохими коэффициентами. Но полный состав, необходимый для анализа, кровь приобретает только с началом полового созревания.

– А ошибки быть не может?

– Может. Всё может быть. Поэтому подозрительные личности перепроверяются нами напрямую. Иногда даже здесь. «Чистые» люди тоже. Вас всех привезли сюда откуда?

– Из больницы, – откликнулись сразу несколько детей.

– Да. Мы делаем более развёрнутые анализы.

– Хорошо, а зачем тогда школа нужна, если вы в четырнадцать лет всё обо всех уже знаете?

– Не всё и не обо всех. Мы можем контролировать только Россию. Америка ведёт свой контроль, в Европе не во всех странах есть школы, и они с нами в открытую не сотрудничают. Китайские товарищи адекватные. А вот Япония только сама с собой дружит. Африка – вообще тёмная лошадка. Планета Земля большая. Мы не имеем доступ ко всем людям в мире. Да и в России есть граждане, которые кровь не сдают, и заставить их по закону невозможно. Вот не привезет мама дитятко четырнадцатилетнее в больницу или другого подсунет вместо сыночка, чтобы того от армии отмазать. И нет у нас полноценных данных. Например, десять лет назад выскочил большой КОЧ. А сосуду уже тридцать три года. Где она шлялась, эта дамочка? Почему кровь не сдавала до этого времени ни разу? А когда её наши взяли, выяснилось, что в ней уже почти пятнадцать лет симбионт живёт. Разговорчивый оказался.

– А откуда они берутся, люди с разными генами? Это по наследству?

– Ну, чаще да, поэтому мы и ликвидируем всех, у кого даже минимальный КОЧ. Хоть вероятность подселения у них ничтожно маленькая, но они могут произвести на свет более мощного носителя. Но системы, к сожалению, нет. Встречаются, например, носитель мардога ноль два и носитель мардога ноль три, перепихнутся на досуге, и родится у них ноль девять. А тут и мы!

Степан сглотнул и опустил глаза, Леночка покраснела, остальные зашикали и стали хихикать.

– Ребята, детство кончилось. Вы слово новое услышали? Сексуальное просвещение вы тоже будете изучать. И вообще, мы тут не белые и пушистые. Ещё и не такое от меня услышите. Я и матом ругаться умею. А нашкодите – будете летать как ссаные веники. А теперь вернёмся к нашим тварям и их сосудам. Если встречаются носитель гена эльфа и носитель гена мардога, то гены могут друг друга погасить, может остаться только один представитель. Два гена в одном теле никогда не встречаются.

– А если встретится высший ген эльфа и высший ген мардога? – Никите явно понравился разговор о сексе: довольный, он сложил руки на груди и всем своим видом показывал, что ждёт продолжения.

– Никит, ты баран? Что я сказала про высших? Кто может повторить?

– Они подлежат уничтожению сразу при обнаружении, а если их не уничтожат наши, то захватят твари. Тоже фактически сразу, – выпалила Леночка.

– Ну вот если им удастся встретиться в четырнадцать лет и закрутить любовь, то позовите меня, очень хочу на это посмотреть. Потому что если они встретятся, уже будучи с симбионтами внутри, то в радиусе десяти километров я бы находиться не советовала. И это ещё не всё. Иногда бывает, ген перескакивает непонятным образом. То есть у чистых родителей может родиться нечистый ребёнок.

– Почему? Нелогично же.

– Жизнь вообще штука нелогичная. Наши предки не соизволили перед нами отчитаться, кто там с кем в прошлом грешил. И откуда вообще вся эта ерунда взялась. Поэтому мы проверяем всех, своих детей тоже.

– Стёпыч, а ты давно всю эту хрень знаешь? – Никита потёр ссадину на скуле.

Степан заметил его жест и, усмехнувшись, покрутил кольцо на пальце. Со слов мамы, это был подарок отца. С детства Степан носил его на шнурке на шее, и вот недавно кольцо стало ему впору. Тяжёлое, из твёрдого металла, и, как оказалось вчера вечером, его можно использовать в качестве кастета. Бодрствовать всю ночь парень, естественно, не смог: уснул сразу, как только голова коснулась подушки. Но Никита сдержал слово, и ночью никаких происшествий не было. Одно только это уже повысило уровень уважения Степана к Никите, поэтому он спокойно ответил ему:

– Нет. Я только летом узнал.

– Степан узнал действительно только летом. До сих пор я была хорошей матерью, но теперь вы все на равных, и поблажек ему, как учительскому сыночку, не будет. Да и вообще со своих спрос больше. Потому что мы знаем, как эти твари умеют убивать. Тяжело в учении, но не легче и в лечении, а иногда до него не доходит, просто не успевает дойти.

– Ну ладно, – Никита напустил на себя задумчивый вид. – А если эта тварь не собирается меня убить, или не хочет, или не может?

– Твари не ходят в белом! Всё остальное они могут, хотят и собираются. Увидел – убей. Наше правило: «меньше говоришь, дольше живёшь». Нашёлся мне, Иккинг[2], блин.

– Почему в белом? – Михаил, всё это время сидевший с открытым ртом, наконец обрёл дар речи.

– Это песня, дурак! – воскликнул Никита.

– Не совсем, у них другое зрение. Это всё будет на курсе обучения. Эльфы чисто белый цвет не видят. Механически белый цвет – это смешение всех цветов спектра. Так вот у них сетчатка такая, что они белый не воспринимают. Но это должен быть чистый белый. Хоть малейший оттенок – они его увидят. Такой цвет сложно синтезировать в быту. В промышленности – да. У нас стены и освещение в тюрьме для эльфов белого цвета. Химически его создали. Они сразу с ума сходить начинают. Думают, что ослепли. Они различают в десятки, в сотни раз больше оттенков, чем мы. И каждый из них имеет своё оригинальное название. То есть у них нет тёмно-красного и светло-красного, есть карус, ларус и врасек[3].

– Как в анекдоте – какого цвета помада[4]?

– Да-да. У эльфов вообще очень богатый язык. Там несколько миллионов слов используется. Люди с симбионтом-эльфом имеют способности к изучению языков. Они произносят звуки не только губами и языком. У них вся гортань задействована – носовое, горловое дыхание. Обалденно красиво говорят. А когда поют, как будто сирен слушаешь. Особенно девушки чистоголосые. Девушки-эльфы вообще чёрный цвет любят. Все как одна. У них девяносто четыре оттенка чёрного. Они все помешаны на худобе. А чёрный их стройнит. А мардоги вообще дальтоники. Но различают пятьдесят оттенков серого. И тоже дают им названия. У них язык простой, односложный и гавкающий какой-то. А белого они просто боятся, потому что у них в белую мракошь покойников заворачивают перед сжиганием. Поэтому на мардога можно просто белую ткань накинуть, и у него паника начнётся. Но это должна быть очень-очень большая простыня.

– Пятьдесят оттенков серого?

– Ага. Эту книгу мардог писал. У нас в тюрьме. Под нашим контролем. – Дети вытаращились на Светлану, и она, усмехнувшись, добавила, – Шучу я, шучу.

– Что такое мракошь?

– Это тонкая ткань, по составу похожа на наш гибкий пластик, производится специально для захоронения. Мгновенно воспламеняется, сама повышает температуру, способствует быстрому сжиганию и препятствует распространению запаха. Воняют они, я же уже говорила.

– Вот уроды, покойников жгут, – нахмурившись, Никита заёрзал на стуле.

– Не только покойников. Живых тоже сжигают с удовольствием. Особенно охотников. Особенно на чужой территории. Найдёшь угольки в лесу, и ковыряется Славик потом несколько недель с аналитиками, всю базу ДНК перелопачивают.

– А что, может, пожрать сходить? А то чую, потом аппетита вообще не будет, – побледнев, Никита обнял себя руками.

– Значит, ещё одно правило: с преподавателями общаемся уважительно и культурно. Так выражаться в кабинете имею право только я, а остальные будут жрать из собачьей миски у порога. Понял?

– Понял, – Никита почесал разбитую скулу.

– А теперь в столовую. Кушать пора, дети мои.

Мира и Ари были двоюродными сёстрами. Но жили и воспитывались они вместе. Мира была немного старше, но никогда не обижала и ничем не обделяла младшую сестру. Их отцы – родные братья – правили Верхним миром, но по традиции наследовать трон могли только дети старшего – Мира и её брат Мирослав.

Королевская династия была самой сильной среди всех жителей Верхнего мира. Они обладали мощной магией, выдающимися умственными способностями, и каждое последующее поколение рождалось ещё более могущественным.

А сейчас девочки просто играли. Они ещё не знали о приближающейся беде, в отличие от брата. Именно в этот момент Мирослав сидел в зале советов на срочном стратегическом заседании и обсуждал с королями и старшими военачальниками план защиты королевства.

– Мама, где наши Мраце[5]? – Мира отложила свою игрушку и повернулась к королеве. Та сидела в глубоком кресле и читала книгу.

– Ценная моя, Мраце сейчас выполняют очень сложное королевское поручение. Как только они справятся, сразу вернутся к вам. Вы их единственная жизненная цель. Я отмечаю, что ты помнишь об этом, и я довольна ходом твоих мыслей. Но братья Мраце остались.

– О, мама, – Мира обречённо вздохнула. – Искусство боя и точные науки даются нам легко. Но интерес к военным занятиям и построению стратегий во многом уступает занятиям танцами и музыкой.

– Братья могут сводить вас на конную прогулку к дальним озёрам, а обучаться военному искусству вы обязаны. Это ваша будущая безопасность. А лучших учителей, чем братья Мраце, не найти.

Ари подошла к королеве и присела рядом на ковёр:

– А Мраце Мари сказала, что попытается принести мне новую змею – такую, которую я ещё ни разу не встречала в наших лесах.

– Драгоценная, нам придётся обустраивать отдельный сад для твоих питомцев. И я благодарна тебе за то, что они не заползают в замок.

– Ари, – Мира взяла сестру за руку. – Я могу попросить деревья, чтобы они сплели свои ветви в удобные гнёзда. Там твои змеи смогут спать ночью. Там им будет безопасно. Так у них будет шанс не стать звеном в пищевой цепи.

– Девочки, – королева покачала головой, – вы же помните, что мы не имеем права вмешиваться в естественный ход событий. Так заложено Создателем.

– Мама, я попрошу Создателя сделать так, чтобы ежи смогли питаться чем-нибудь ещё.

Королева не успела ответить: дверь распахнулась и на пороге возник Мирослав:

– Приветствую, матушка, и прошу разрешения прервать ваше общение. Собрание воинов закончено. Решение принято. Короли собирают войско.

Глава 3

На следующей неделе Светлана отвезла учеников в ближайший торговый центр. Школа выделяла деньги на детей, и на начальном этапе надо было купить много необходимого. Леночка искала косметику неизвестных Светлане брендов, избавилась наконец от очков и в «Оптике» купила линзы, в салоне рукоделия подобрала набор для вышивания красочного цветочного сада. А ещё она попросила комплект тонкого белья из шёлка. Света купила. Один.

– А где я смогу перекрасить волосы?

– В школу каждую пятницу приезжает парикмахер, сходи запишись.

Леночка так и сделала и через три дня стала платиновой блондинкой.

Мальчики искали себе какие-то специальные кроссовки, некоторые заходили в книжные магазины. Никите и его детдомовским товарищам вещи были не нужны, и они попросились только в кафе. Михаил выбрал себе наручные часы с пульсометром. Валера, которого за его невозможную способность всё ронять, разбивать и сносить на бегу уже успели прозвать не иначе как «эх, Валера, Валера», в свои пятнадцать лет оказался хорошим водителем.

– Вы сильно на третьей перегазовываете, Светлана Сергеевна.

– Может, случайно получилось?

– Нет, я за вами всю дорогу до города наблюдал. Это у вас манера вождения такая.

– Садись за руль, – Светлана остановилась у обочины и поменялась с «Эх-Валерой» местами. Со знанием дела мальчик настроил под себя зеркала и сиденье. Плавно тронулся и не спеша разогнался, внимательно прислушиваясь к звуку двигателя во время переключения скоростей. Судя по выражению лица, он получал истинное наслаждение от вождения.

– У «Тойот» на палке при переключении передачи всегда специфический звук.

– Чего? На какой палке?

– Ой, извините, на механической коробке передач. У них расход топлива зависит от того, какая у вас манера езды. На них можно очень-очень экономно ездить.

Вдохновившись знаниями мальчика, Светлана после возвращения из торгового центра сразу отвела его в гараж:

– Мужики, принимайте. Под мою личную ответственность, – она подтолкнула Валеру в распахнутую железную дверь – в марево бензиновых запахов, лёгкого тумана из пыли и сверлящих звуков. Теперь она знала, где искать юного автолюбителя в свободное время.

Другой мальчик удивил ещё больше. Олег, которого Светлана звала про себя «лисёнком» за его ярко-рыжие волосы, худощавое телосложение и испуганный вид, набрал кистей разного размера, акварель и много других атрибутов для рисования. В магазине он вёл себя как настоящий профессионал: пробовал кисти ногтем, просил продавцов раскручивать тюбики с красками, спрашивал о наличии каких-то особенных мастихинов[6] и сетовал на то, что, наверное, муштабель[7] в этой школе ему не понадобится.

– Вы в третьей художественной учитесь? – спросила продавщица Светлану. – Только там у нас такие таланты готовят.

– Нет, мой сын уже в академии искусств. Вундеркинд. Очень одарённый, – спокойно ответила женщина.

– Светлана Сергеевна, а зачем вы соврали? – спросил Олег, когда они вышли из магазина.

– Меньше лишних вопросов, – задумчиво ответила она. – Ты всё купил?

– Здесь больше нет того, что мне нужно. Я по интернету закажу.

Светлана ухмыльнулась. И действительно, зачем она потащила их в торговый центр, когда есть интернет-магазины? Побаловались и хватит, теперь только так.

А потом начались трудовые будни. Дети неплохо высыпались на уроках русского и литературы, не в силах противиться нудным объяснениям Виктории Олеговны, с интересом слушали весёлую пухленькую учительницу истории Земли, которая точно знала, как удержать внимание детей: о революциях и царях проговаривала вскользь, зато с энтузиазмом рассказывала о взаимодействии людей и эльфов. Потом они тряслись от страха на уроке Эльфийского. Преподаватель не обращал никакого внимания на то, что дети – первогодки. Всегда предельно серьёзный и собранный, в круглых очках, с тонкими французскими усиками, он обладал идеальным слухом и умел так извлекать звуки из своей гортани, что у детей пропадала любая мотивация. Они думали, что никогда этому не научатся, а преподаватель спрашивал выполнение домашнего задания абсолютно с каждого. Поэтому из комнат первокурсников полночи доносились хрипения, урчания, гудения и другие горловые пения.

Но больше всего дети не любили физподготовку. Превозмогая боль, злость и страх, каждый день они ползли на стадион.

– Быстрее, быстрее, ещё быстрее! – орал на ухо каждому Сергей Вольфович, которого ученики прозвали Серым Волком. Начиная с первых курсов у детей было по два часа физподготовки в день, а на старших – целых четыре: добавлялись стрельба, владение специальным оружием, конный спорт, боевые искусства. Тренеров в школе было много, но для своих детей Светлана выпросила самого жёсткого и беспринципного. Серый Волк – бывший охотник, которому повезло: в схватке с мардогом потерял всего лишь ногу, а мог бы и вовсе умереть. Поэтому для боевой охоты мужчина больше не годился, но – невелика беда! – даже с протезом Сергей Вольфович давал фору любому солдату как в рукопашной, так и в беге. Безжалостный к себе, он был ещё безжалостнее к другим. Серый Волк знал на собственном опыте: выживание – это навык, он должен быть выработан до автоматизма, иначе – смерть. Светлана тоже это знала, поэтому восстанавливать свою физическую форму начала вместе со своим курсом. Несмотря на то что все эти годы она регулярно посещала спортзал, сейчас, нарезая круги на поле под красноречивые ругательства Серого Волка, поняла, что придётся начинать всё заново. Степан очень стеснялся того, что мама занимается с ними, и, хотя дети быстро привыкли видеть её в спортивном костюме, мальчик всё равно опасался, что мама сделает что-то не то, и ему будет стыдно. Она ведь уже такая старая – тридцать семь лет!

– Я больше не могу, – Леночка упала на траву, перевернулась на спину и подтянула ноги к животу.

– Вставай, Лена, вставай, – задыхающаяся Светлана подбежала к девочке. – Нельзя лежать, хуже будет.

Тренер моментально заметил заминку.

– Света, поднимай своих малолеток, – заорал он, не забыв добавить в конце пару крепких слов. – Развела нежности, ты кого из них растишь? А сама чего плетёшься? Стала на плац, так будь как все!

К ним подбежали Михаил и Никита. Они подхватили Лену под руки и поставили на ноги. Михаил переносил нагрузки легче всех в группе. Он действительно был тренированный и быстро восстанавливал форму.

– Леночка, надо бежать, а то опять отжиматься будем лишнюю сотню.

– А-а-а, – застонала девочка, с трудом передвигая ногами.

– Я вам поахаю, мать вашу! – кричал им вслед тренер.

– Нет у них матери, я им мать теперь, – пробурчала Светлана. Хорошо, что он этого не услышал.

– Шевелим конечностями! – не унимался Серый Волк. – Если вам ноги не нужны, я вам их быстро повыдергиваю.

– Да пошёл ты! – рявкнул Никита.

– Ты что сказал? – Сергей Вольфович в одно мгновение оказался рядом с парнем. – Ты не забыл, с кем говоришь, щенок?!

– Пошёл ты знаешь куда! – Никита выгнул грудь колесом и сжал кулаки. От гнева челюсть напряглась, ноздри раздувались.

– Ах ты малолетка недоделанная! – прокричал тренер парню в ухо.

Чувствуя, что беды не избежать, Степан поискал глазами мать, но Светлана была на другом конце площадки. Из рассказов мамы парень знал о вспыльчивом характере Серого Волка, и всё же она сама просила тренировать их курс. Значит, на то была причина. Ну что ж, сейчас не время анализировать, нужно как можно скорее предотвратить конфликт. Степан сделал несколько шагов и оказался между тренером и Никитой. Его приятель тут же отступил. Наверняка он уже успел пожалеть о том, что по привычке нахамил учителю, но гордость не позволяла ему признать ошибку. Никита замер, растерянно поглядывая на Степана, словно не верил, что за него кто-то заступился.

– Сергей Вольфович, он ещё не привык, – спокойно сказал Степан и глубоко вздохнул, готовясь к очередному крику тренера. Мужчина не заставил себя долго ждать:

– Ты кто тут такой, чтобы мне рассказывать, кто к чему привык?! Заступничек?!

– Я его друг, – всё так же спокойно ответил Степан.

– Что тут происходит? – запыхавшаяся Светлана подбежала к ребятам и впилась взглядом в Сергея Вольфовича.

– Что происходит?! Это я у тебя хотел спросить, что происходит! Они мне тут ещё хамить будут! Да я лучше сам его сейчас переломаю, чем его потом мардог завалит в подворотне!

Глаза Светланы сузились. Она резко повернулась к ребятам и холодно сказала:

– Свободны, – потом перевела взгляд на тренера и добавила. – Сергей Вольфович, нам с вами нужно побеседовать.

Никита и Степан стояли в коридоре, изредка переглядываясь. За дверями тренерской комнаты слышались крики Сергея Вольфовича и спокойный размеренный голос Светланы.

– А нас теперь…это? – наконец произнес Никита.

– Что «это»? – Степан посмотрел на него.

– Ну, типа выгонят?

– Ты хотел сказать, пристрелят? Отсюда не выгоняют.

– Он там… это…

– Никит, говори по-русски, ладно?

– Орёт он там на неё.

– Слышу я.

– Так она же мамка твоя.

– И что?

– Ну… это. Если бы на мою мамку орали, я б, наверное… это…

– Моя мама сама кого хочешь «это», – Степан немного помолчал и добавил. – А потом и нас «это».

Никита поковырял ногой плитку на полу и вдруг спросил:

– Это он на неё из-за меня орёт?

– Не, блин, из-за ёжиков.

– Каких ёжиков?

Степан закатил глаза, потом выдохнул и ответил:

– Таких как мы с тобой. Работа у неё такая – ёжиков воспитывать, чтобы они живы потом остались.

Никита опять стал разглядывать узоры на плитке.

– А твоего папку правда эльф грохнул?

– Правда, – жёстко ответил Степан. – И я отомщу.

Никита посмотрел в сторону, потом резко отпрянул от стены:

– Ты знаешь, а я папку своего не помню вообще. Мамка говорила, он ещё до моего рождения слинял. А я, когда маленький был, всё думал: вот бы он оказался шпионом там каким-то или суперагентом. А потом, когда мамка опять в запой ушла, и меня в приёмник забрали, уже и верить перестал.

Степан молча слушал парня. Возможно, Никита впервые в жизни такое кому-то рассказывал.

– Думал, никому я уже не нужен. А ты сегодня… это. Зачем?

Степан и сам не знал, зачем полез к Волку на рожон, поэтому ответил первое, что пришло в голову:

– Мы здесь надолго, Никита. Если мы не будем друг другу помогать, то кто это сделает?

– Ты меня… это… прости.

– За что?

– За кровать.

– Никит, ты знаешь, а мне без разницы, где спать. И высоты я не боюсь. По мне, так второй этаж круче. Хочешь, поменяемся?

Никита сжал губы, резко поднял голову вверх, сделал пару шагов туда-обратно, а потом внезапно остановился и протянул Степану руку:

– Друг?

– Друг, – Степан ответил на рукопожатие.

Вскоре дверь распахнулась, и из кабинета сначала вышла Светлана, а затем появился тренер. Он внимательно оглядел ребят:

– Чего стены подпираем? Стадион за вас одноклассники мерить будут? Сейчас землю у меня спасать пойдёте, балбесы.

Светлана украдкой усмехнулась и подмигнула ребятам. Потом повернулась к тренеру и своим безразличным тоном сказала:

– Сергей Вольфович, благодарю вас за понимание. Я обязательно проведу со своими воспитанниками беседу о дисциплине в школе. Позвольте нам сейчас продолжать тренировку.

– Работать уже пора, а ты тут всё лясы точишь, – буркнул тренер и направился к выходу.

– Кого ждём? – Светлана вопросительно посмотрела на ребят.

– Нам типа… это. Ничего не будет, что ли? – неуверенно спросил Никита. – Он нам… это… Ничего не сделает?

Светлана с шумом выдохнула:

– Никита, запомни. В этой школе на тебя может ругаться только один человек. И это я. И если у кого-то возникнет желание тебя наказать или оскорбить, то сначала они должны будут поругаться со мной. Но! Это не значит, что ты можешь хамить, баловаться и нарушать школьный устав, потому что ругаться я умею.

– Угу, – буркнул Степан.

– Спрошу ещё раз, – спокойным тоном продолжила Светлана, – кого ждём? Почему не мерим ножками стадион?

– Пошли, ёжик, – Степан хлопнул Никиту по плечу.

– Спасибо, Светлана Сергеевна, – сказал парень, и Светлана вдруг поняла, что он, возможно, впервые в жизни сказал это слово искренне.

Изнуряющие тренировки Сергея Вольфовича очень быстро начали приносить свои плоды, хотя и не в том смысле, который подразумевался школьной программой. Уже перед Новым годом Светлану вызвали в кабинет директора школы. У двери, понуро опустив головы, стояли Степан и Никита. Чуть в стороне ссутулился рослый паренёк из выпускного класса. Выглядел он изрядно помятым: волосы растрёпаны, на левой брови запеклась полоска крови – его явно ударили чем-то железным. Светлана посмотрела на пальцы сына, и тот, проследив взгляд, быстро спрятал руку с кольцом за спину. У директорского стола суетилась Виктория Олеговна – куратор одиннадцатого класса и наставница пострадавшего. Женщина то и дело запускала пальцы в белокурые волосы, ероша и без того торчавшие в разные стороны короткие пряди. Тонкие каблуки не мешали ей показательно крутиться вокруг своей оси. Полы кардигана разлетались при каждом движении, и тяжёлый запах невыносимо сладкого парфюма пропитал помещение насквозь. «Неужели “Ландыш Серебристый”?[8]» – подумала Светлана и поморщилась.

– Ну вы посмотрите, посмотрите только! Ну что это?! – причитала Виктория Олеговна, указывая на своего подопечного.

– Молчат ваши партизаны, Светлана Сергеевна, – директор кивнул в сторону парней.

– Меньше говоришь – дольше живёшь, Виктор Алексеевич, – Светлана встала спиной к своим ребятам, заслоняя от коллеги-куратора.

Дверь приоткрылась, и в кабинет проскользнул Сергей Вольфович. Директор усмехнулся:

– Виктория Олеговна, ну не поделили что-то юноши, дело-то молодое, горячее. Зачем такое жёсткое наказание требуете?

– Да вы только посмотрите! Посмотрите на него! На нём же живого места нет!

– Почему же нет? Есть! Сейчас покажу, – Светлана сделала шаг в сторону парня. Тот дёрнулся, отступил, задел ногой стул, потерял равновесие и, размахивая руками в поисках опоры, упал на тумбочку с документами.

– Да, пожалуй, вы правы, Виктория Олеговна, уже нет, – Светлана отошла к директорскому столу. – А он точно не сам упал в коридоре? Кажется, у него что-то с координацией. Возможно, это усталость сказывается, подготовка к выпускным экзаменам. Я, как психолог, рекомендую снизить нагрузку на своих подопечных. Нам здесь не нужны нервные срывы.

– Светлана Сергеевна, знаете ли! – Виктория Олеговна сделала глубокий вдох. – Вы разберитесь со своими… новобранцами. Пусть начинают нормально общаться, по-человечески. Здесь им не детдом.

Она стрельнула глазами в сторону провинившихся и, вздёрнув нос, гордо зашагала к выходу из кабинета. Пострадавший поплёлся следом.

Одиннадцатый класс Виктории Олеговны считался элитным. Это был единственный курс за всю историю школы, на котором учились только дети охотников. Правда, всего шесть человек и все юноши. Их родители были против, чтобы дети учились с детдомовцами, а куратор оказалась тем ещё снобом. Может, и выгнали бы её давно из школы, да родословная из десяти колен чистокровных охотников не позволяла. Пострадавший же, как и его пятеро однокурсников, естественно, считался самым перспективным, самым титулованным, самым ещё каким-то там, но дать отпор девятиклассникам не смог.

Как только дверь за ними закрылась, тренер усмехнулся и с гордостью посмотрел на виновников торжества.

– Я поговорю с ними, Виктор Алексеевич, – кивнула Светлана. – Спасибо вам огромное.

– Идите уже все отсюда.

– Что случилось? – рыкнула Светлана, когда они вышли из кабинета. Степан и Никита переглянулись.

– Сначала ты, – женщина кивнула на сына.

– Ну он… это… Леночку за задницу в коридоре.

– Да! А Леночка ему по роже, – подтвердил Никита, – а он на неё орать. Ну мы и… это…

Серый Волк беззвучно смеялся, демонстрируя все тридцать два зуба.

– Стареете, Сергей Вольфович, – вздохнула Светлана. – Нас вот в своё время научили бить так, чтобы никаких синяков, – женщина показательно покачала головой и пошла прочь, оставив троих мужчин в полном замешательстве.

– Так что теперь? – Никита вопросительно взглянул на тренера. – Нам типа ничего не будет, что ли?

– Будет! – Сергей Вольфович холодно смотрел вслед Светлане. Радость и детский задор от случившегося улетучились. – Тренировка вам будет, отморозки! Через полгода будете у меня так бить, чтобы у противника конечности сразу отваливались. А то синяки! Заступнички, мать вашу.

Вечером в комнату к мальчикам постучалась Леночка.

– Ребята, – она мялась у порога, держа руки за спиной, – вам сильно влетело из-за меня?

– Проходи и не парься, чего ты там двери подпираешь? – Никита развернул стул и показал на него рукой.

– Я вам сладенького принесла, – Леночка положила на стол коробку шоколадных конфет.

– Ого! Где взяла такое богатство? – Никита сразу открыл коробку и отправил конфету в рот.

Подарок Леночке в руки вложила Светлана Сергеевна и отправила «отблагодарить ребят». Но Леночка понимала, что говорить об этом не следует. Она немного помялась и ответила:

– Да я одному старшекласснику с домашкой по информатике помогла. Он привёз из города.

– Круто! А ты волочёшь? – Никита отправил в рот ещё одну конфету.

– Ну, вообще получается. Хотите, и вам помогу?

– Да не, не нужно, – Степан усмехнулся и протянул девочке конфету. – С информатикой мы сами как-нибудь. А ты обращайся, если кто обидит. Мы своих не бросаем.

– Это тофно, – с набитым ртом выдавил Никита, – офобенно если свои таскают такие фкушные конфеты, – мальчик показательно улыбнулся, демонстрируя «шоколадные» зубы.

Королева стояла у окна и смотрела во двор. Дверь тихо скрипнула, и в покои вошла высокая женщина средних лет в длинном синем платье из бархата. Блестящие белые волосы волной лежали на спине, а спереди были заправлены за острые уши и падали на грудь. Она была не молода, но высокие скулы и идеально гладкая кожа на лице скрывали истинный возраст. Болотно-зелёные глаза не выражали никаких эмоций.

– Приветствую тебя, моя королева, – произнесла женщина и поклонилась.

– О, сестра. Я ждала твоего возвращения, – приподняв тяжёлый подол бордового платья, королева подошла к гостье и взяла её за руки. – Мирабель, ценная моя, какие новости ты принесла? Как прошло твоё странствие? Ты выполнила свою миссию?

– Сестра, я не принесла тебе хороших новостей, но обнадёживающие есть. К нашему негодованию, мардоги проникли и в Нижний мир. Возможно, они попали туда не от нас, а одновременно были спущены в оба мира.

– Значит, недозволенных открытий портала не было?

– Хранители Нижнего мира не зафиксировали таких переходов.

– Что с нашими дальнейшими планами? – королева вновь подошла к окну.

– Мари осталась внизу. Она нашла дом глубоко в горах. Природа вокруг такая же, как и у нас. Сейчас Мари облагораживает сад, только не все наши растения приживаются, потому что частота того мира намного ниже нашей. Как только она всё подготовит и найдёт верных хранителей, то вернётся к нам.

– Да, это обнадёживающая новость, – задумчиво сказала королева, по-прежнему смотря в окно.

– Какие здесь новости, сестра? Сколько наших земель поражены пришлой заразой?

Королева вздрогнула от её вопроса и внимательно посмотрела сестре в глаза:

– Много. Они ещё не достигли этих владений, и наши дети здесь пока в безопасности. Но у меня есть более важный вопрос. Остаётся ли у эльфа познание человеческих эмоций после возвращения? На каком уровне? Как это переживается?

Мирабель опустила глаза, и губы её дрогнули:

– Да, сестра. Описать это теми терминами, которыми мы владеем, невозможно. Эти ощущения остаются в теле, в памяти, и иногда они превалируют над сознанием.

– Подойди, драгоценная моя, – королева пригласила её жестом к окну. Мирабель подчинилась и увидела, как во дворе молодой принц кружит на руках девушку с угольно-чёрными волосами. От неожиданности женщина прикрыла рот рукой.

– Да, сестра, ты изменилась, теперь я вижу. Ты можешь объяснить мне такое нерациональное поведение моего сына? – королева внимательно смотрела на неё. – Я надеюсь, это не то безрассудное чувство, о котором всё время рассказывает Создатель?

– Сестра, – Мирабель расправила плечи и сложила руки на платье, – молодого принца нельзя отправлять в Нижний мир. Если он познает чувства, ему будет сложно править разумом.

– Тогда мы оставим этот вариант на самый крайний случай. Пусть Мари возвращается быстрее. Девочки ждут её.

– Ты уверена, что Создатель говорит правду? Она вложила в наш народ силы воинов, но в нашем мире никогда не было вражды. Может быть, она спланировала всё заранее?

– Сестра, мы не можем знать наверняка, но я верю ей.

На лице Мирабель отразилось сомнение, но она сказала:

– Хорошо, моя королева.

Глава 4

– Где ты будешь сидеть? К иллюминатору хочешь?

– Да, хочу! – Степан опустился в кресло около окна. Он летал с матерью только один раз, отдыхать в Китай. Точнее, Степан отдыхал, а Светлана обменивалась опытом.

– Долго лететь, мам?

– Три с половиной часа. Я буду спать.

– А я в окно смотреть. И фоткать. Ник фотки просил, – Степан вздохнул.

– Фотографируй, когда над горами будем лететь, и особенно к Бухаресту подлетать, – Светлана сделала вид, что не заметила вздоха сына. За несколько месяцев ребята сильно сдружились. И хоть у Никиты и не хватило наглости самому попроситься в Румынию, это активно делал Степан, надоедая матери просьбами взять с собой ещё и друга. Но в этой поездке Светлане не нужны были лишние глаза и уши. Поэтому она обещала взять их обоих летом на море. А сейчас Ник остался коротать каникулы в стенах школы с вечным дежурным Сергеем Вольфовичем. Но Светлана просила тренера позволить детям хотя бы выспаться на каникулах, постоянно намекая в разговоре, что из Румынии можно вывезти целых пять бутылок настоящей цуйки[9]. И хоть тренер и не злоупотреблял, но посидеть в хорошей компании старых друзей, вернувшихся с охоты, было делом святым.

– Мам, а этот… как его… Гри́гор, твой знакомый, он вообще кто?

– Мой старый учитель.

– Учитель? Имя у него какое интересное.

– Нормальное румынское имя. Мать была охотницей из Румынии, а отец русский.

– Он тоже бывший охотник?

– И да, и нет. Он как Славик. На охоту не ходил, а занимался наукой.

– А откуда ты его знаешь? Ты в Румынии училась?

– Нет. Он раньше в России жил. Учил нас с твоим отцом. А потом как-то всё закрутилось, и он уехал на родину матери. Живёт в их старом родовом поместье. Отдыхает на пенсии.

– Ух ты! У него свой замок!

– Ну, замком назвать тяжело. Так, небольшой домик у подножия гор. Но там очень красиво. И зимой, и летом. Приедем, будем на лыжах кататься. Там классно. Ещё Григор отменно готовит. У них выпечка своя в деревне. Сосед держит маленькую пекарню. Охотники свои есть. Мясо у них покупают.

– Чьё?!

– Степан, ну естественно, животных: кабан, косуля, ещё кого-то.

– Я уже испугался.

«Отопень»[10] встретил их надвигающимися тучами. Самолёт успел приземлиться, но уже после прохождения паспортного контроля за стенами аэропорта началась метель.

Машина, которую Светлана заказала заранее, ждала их на выходе из терминала. Улыбчивый юноша отдал ей ключи, на румынском пожелал счастливой дороги и попросил быть аккуратной, так как снегопад шёл с гор, а им с сыном как раз туда и надо было.

– Мам, а я не знал, что ты говоришь на румынском.

– В пределах необходимого минимума.

– Сколько ехать?

– Ну по такой погоде часа четыре, не меньше. Летом можно часа за два-три добраться. Так что фотографируй пока окрестности. А то уже скоро темнеть начнёт.

Но наигравшись с фотоаппаратом в самолёте, Степан засопел в машине спустя двадцать минут пути. Светлана поймала какое-то местное радио. Она уже успела отвыкнуть от румынского языка. У Григора она была дважды: когда убили мужа и три года назад, когда приезжала за лекарством для Степана. Старый профессор изготавливал его в лаборатории в подвале своего каменного дома.

Румынию она любила. Не всю страну, конечно же. Вот именно эту дорогу, именно эти горы и деревушки, заметённые снегом. Даже снежинки, крупные, искрящиеся, здесь были другими. Несколько раз она останавливалась на дорожных разъездах, выходила из машины и подставляла лицо снегу. В Румынии и воздух был другим. Уральские горы пахли камнями, мхами, после дождей – глиной, а во время снегопадов школа погружалась в облако хвойного аромата. Карпаты в любую погоду и любое время года пахли одинаково – древесной корой и стариной, именно сказочной стариной. Последнюю остановку Светлана сделала на заправке, перед съездом с трассы. Быстро темнело. Дальше останавливаться ночью было опасно, да и негде – дорога лежала через горы до самого дома Григора, и на пути могли попасться звери. На заправке Светлана наполнила бак, протёрла фары и лобовое стекло. Купила несколько больших бутылок воды, стакан горячего чая и пару булочек на случай, если проснётся Степан. Но до самой деревни его юный организм не подавал признаков бодрствования.

– Стёп, приехали.

Мальчик открыл глаза. Машина остановилась около каменного забора, засыпанного снегом. Света вышла и, пробравшись к воротам, постучала. Ей открыли достаточно быстро. Стёпа услышал бурные эмоции хозяина – значит, им здесь действительно рады. Ворота со скрежетом отъехали в сторону, открывая портал в сказку. Во дворе стояли маленькие фигурки животных, гномов и волшебных персонажей. Между ними были разбросаны каменные вазы на подставках, сугробы укрыли несколько лавочек. Всю эту атрибутику обвивали разноцветные гирлянды. Сам дом был небольшим и очень красивым. Стилизованный под настоящий природный камень, увитый толстыми стволами виноградника, он стоял как в панцире. Казалось, что именно лоза держала камни – каждый на своём месте. Наверное, это настоящий стиль кантри, как на картинках из альпийской деревушки, подумал Стёпа.

– Милочка, а сынок на тебя похож. Да-да, – высокий поджарый старик протянул руку Степану, – только выправка от отца. Статный молодой человек. Меня зовут Григор, но ты, юноша, можешь звать меня просто профессор.

– Спасибо. Я Степан, – мальчик протянул руку и с интересом посмотрел на хозяина.

– Ну пройдёмте, пройдёмте же в дом, дорогие мои. После долгой дороги вам полагается перед сном хороший бокал горячего глинтвейна.

– Профессор, Степан ещё не пьет спиртное, ему только пятнадцать.

– Ах, эти милые мамы, – улыбнулся старик, – вы готовы носить своих деток на руках до самой пенсии. Светочка, он уже мужчина! Да и какое там спиртное в глинтвейне! Вино-то моё, домашнее.

– Тем более, – вздохнула Света.

Камин отбрасывал блики на старую массивную мебель, отчего в просторной гостиной гуляли огромные тени, и комната казалась ещё больше. На каминной полке в ряд стояли фотографии. На одной из них был изображён профессор в светлом костюме. Пахло корицей и бадьяном, наверное, на кухне уже остывал глинтвейн. Слышно было, как потрескивали дрова и шаркал тапочками профессор. Всё это создавало ощущение уюта и умиротворения. Дом явно любили и ухаживали за ним. Даже на старых фотографиях не было ни пылинки. Из кухни бесшумно вышла статная женщина. На ней были тёплые чёрные брюки и водолазка. На удивление, она оказалась выше профессора. Завидев гостей, женщина вскинула руки, заулыбалась и начала что-то размеренно говорить на незнакомом языке. Светлана отвечала ей. Степан поначалу просто слушал их, а потом вдруг замер. Это же был эльфийский язык! Только не такой, как у учителей, а настоящий, как рассказывала мама. Звуки лились сами – чистые, лёгкие, как музыка.

– Степан, познакомься, это Мари́, супруга Григора. И лучший эксперт в мире по эльфийскому языку.

– О-о-о! Ты мне льстишь, дорогая! Я уже давно отошла от дел, – старушка протянула Степану свою тонкую аристократическую руку. Действительно, высокая, с него ростом. А вот русский язык явно давался Мари с трудом: странный гортанный акцент сквозил в каждом слове. Наверное, поэтому она опять перешла на эльфийский, а та скорость, с которой женщина говорила, пока Степану была не по зубам.

– Стёп, давай вещи отнесём наверх, – Светлана взяла чемодан и пошла вглубь гостиной. Степан поспешил за ней. За камином пряталась винтовая кованая лестница. Стальное кружево отдавало медным цветом, гроздья винограда и резные листья опутывали перила так же, как настоящие виноградные лозы сдерживали каменные стены снаружи. Но самое необыкновенное во всём этом было то, что с каждым шагом мамы впереди становилось светлее. Рассеянный свет появлялся будто из ниоткуда, словно перед ними плыло маленькое солнце. Наверху Степан увидел несколько дверей. Свет повернул к одной из них, и все остальные погрузились в полумрак. Обстановка в комнате по стилю была такая же, как и внизу – старинная и ухоженная. У окна, завешенного тяжёлыми шторами, стояла кровать с балдахином.

– Разуйся, – Светлана сняла сапоги, поставила их на коврик рядом с дверью и надела мягкие тапочки, о которых наверняка заранее позаботилась Мари. Степан только сейчас понял, что до сих пор в зимних ботинках. Он аккуратно поставил обувь на место и прошёл к окну. Ноги погрузились в глубокий ворс ковра, и стало жарко.

– Мам, тут что, ковер с подогревом? Кажется, он из настоящей шерсти. Или это чья-то шкура?

– Не знаю, у профессора вечно этих штучек целый дом.

Степан откинул штору. Окно снаружи было заплетено виноградом. С улицы радостно смотрели игрушечные гномы с факелами.

– И не сбежишь, – вздохнул Стёпа.

– И сюда не попадёшь, – тем же тоном ответила Света. – Не дом, а крепость. У нас своя ванная с тобой, дверь там, в углу.

– И я ни разу не удивлюсь, если она окажется бронзовой и на львиных ножках, – Степан открыл дверь. – Ну почти. А что это за металл?

Похоже, что ванна была изготовлена из того же материала, что и кованые перила на лестнице, и действительно стояла на звериных ногах. Над ней нависал огромный изогнутый душевой кран.

– Не знаю. Возможно, Григор придумал какой-то сплав.

– Мам, тут так уютно и необычно, – с горящими глазами воскликнул Степан.

Светлана про себя улыбнулась: у сына было врождённое чувство стиля. Вспомнила, как в детстве попыталась надеть на него шорты в полосочку и клетчатую рубашку. Сколько было негодования!

– Интерьер делал дизайнер? – спросил Степан, разглядывая убранство спальни. – Всё так гармонично подобрано.

– Нет. Домом занималась Мари.

– Классно.

Когда они спустились, на столике уже дымился глинтвейн в большой металлической чаше с тяжёлой крышкой и маленьким половником. Степан любил глинтвейн. Светлана часто варила его дома, только делала из виноградного сока. Даже первого января после новогодних сумасшедших плясок они сварили огромную кастрюлю напитка на кухне в школе. Потом в полной темноте смотрели «Титаник» в большом холле женского корпуса и по очереди подогревали глинтвейн в электрическом чайнике, потому что он быстро остывал. Девчонки ревели в конце фильма, и даже Серый Волк молчал, а не отпускал, как обычно, свои солдафонские шуточки.

Мари с улыбкой указала Степану на кресло. Мальчик забрался в него с ногами и укутался в объёмный плед, который лежал на подлокотнике. Плед был похож на звериную шкуру, с коротким и мягким мехом, и пахло от него камином и горным снегом. Светлана села напротив сына на диван, рядом с профессором. Мари вновь улыбнулась и разлила напиток по металлическим бокалам. Первый достался Степану. Мальчик вопросительно взглянул на мать, и когда Светлана кивнула, принял угощение и внимательно рассмотрел бокал: на удивление тяжёлый и холодный, обрамлённый резными узорами – такими же, как на чаше, напоминающими сцены из древнегреческих мифов.

Мари что-то воодушевлённо сказала на эльфийском. Мальчик понял только слово «дитя», но на всякий случай вежливо улыбнулся. Он отхлебнул из бокала, и пряное тепло разлилось по телу. Степан буквально увидел, как оно заполняет сосуды и артерии и через капилляры касается каждой клеточки тела.

«Прямо как в учебнике биологии», – подумал он. В поле зрения попала Мари. Он почему-то стал пристально рассматривать её, хоть и понимал, что это неприлично, но женщина по-прежнему только улыбалась красивыми идеально симметричными губами. Волосы у неё были полностью седые, наверное, чем-то подкрашенные, потому что седина эта отливала неестественной голубизной, как какой-то «ратрэ»[11].

«Что это за “ратрэ”, – промелькнуло в голове у Стёпы, – откуда я знаю это слово?»

Но мысль мгновенно улетучилась, и он опять сфокусировался на Мари. Ах да… Волосы… Объёмный пучок на затылке… Наверное, если их распустить, они окажутся невероятно длинными и густыми. А лицо… Лоб очень высокий, морщин мало, и очки не носит… Брови чёрные и ресницы чёрные… Точнее, даже не чёрные, а какие-то тёмно-серые, что ли. Степан отхлебнул ещё глинтвейна. Температура тела повышалась, и отчего-то огонь в камине стал приобретать другие оттенки. Пламя делилось на отдельные нити. Много нитей – красных, оранжевых, терракотовых, карус, врасек. Так, о чём он думал? Ах да… Мари не носит очков. Прямо европейская старушенция, Мраце. А вот профессор носит… Кстати, а почему все молчат? Степан сделал ещё глоток и переключился на профессора. Вот Григор был обычным русским интеллигентом, ну или румынским – так же мама говорила? Очки в простой металлической оправе, волосы на голове торчком, брови густые и белые, и глаза добрые. Были бы ещё усы под большим острым носом, и точно вылитый звездочёт. Но усов не было. Вместо них на лице красовалась аккуратная щетина. Фигура у профессора была подтянутая, как у человека, который следит за собой и занимается какой-нибудь хитрой китайской гимнастикой. Сейчас его гибкие длинные пальцы играли с бокалом, а на морщинистом лице плясали тени от огня… Да почему же все молчат? Степан хотел сделать очередной глоток, но бокал почему-то оказался пуст. Не успел он отреагировать, как Мари налила ещё. Глинтвейн совсем не остыл, стал ещё мягче и ароматнее. Странно, а почему мама ни на кого не смотрит? И укутана она в обычное одеяло в клетку… Просто приклеилась взглядом к камину и иногда мысленно раздвигает огненные нити руками. Мама устала… Сильно устала… Так почему же все молчат?

– А откуда свет? – вырвалось у Степана.

– Свет! Он сказал: свет! – всплеснула руками Мари, и на её глазах появились слёзы.

– Инфракрасное излучение от твоего тела отражается ионными уловителями варенция и продуцирует фотоны, которые отражаются от твёрдых предметов и улавливаются твоей сетчаткой, – спокойно ответил профессор.

Ну конечно, как же Степан сам не понял? Всё просто! Варенций – это металл, из которого сделаны и перилла, и ванна, и посуда для глинтвейна. Он сам накапливает тепло и продуцирует фотоны! И кольцо у него на пальце, которое осталось от папы, из варенция. И у Мари такое же кольцо. Почему они в школе так не делают? Это же дешевле! Ах да… Варенций же запретили производить триста лет назад.

Глаза Степана стали слипаться. Мари забрала его бокал, а Светлана осторожно обхватила сына за плечи и стала поднимать:

– Пойдём-пойдём, сыночек, пора спать, – мягко говорила она.

– А я возьму одеялку, – Степан обхватил себя руками, придерживая меховой плед. – Благодарю тебя, Мраце, – добавил он на эльфийском, обращаясь к Мари. Женщина всплеснула руками и как эхо стала повторять:

– Мраце, Мраце…

Степан так и упал на кровать, укутавшись в плед. Прежде чем провалиться в сон, он снова подумал о глинтвейне: какую-то другую специю добавляет в напиток Мари. Мама варит не такой.

Когда Светлана спустилась назад в гостиную, Мари убирала со стола, что-то бормоча под нос.

– Профессор в кабинете, – произнесла она, увидев Светлану.

С другой стороны камина находилась ещё одна лестница, которая вела вниз. Светлана знала, что в кабинете Григора всегда прохладно, поэтому предусмотрительно взяла с собой плед. Весь цокольный этаж занимали кабинет и лаборатория. Здесь ступени уже не подсвечивались и спускаться приходилось очень аккуратно. Григор вообще не любил много света, для работы ему хватало настольной лампы или включённого монитора. А Мари и вовсе видела в темноте лучше любой кошки.

Так и сейчас было. В кабинете в углу на столике горело несколько свечей, а сам профессор сидел в кресле с бокалом вина. Второй бокал мужчина протянул Светлане.

– Первородный? – спросила она, вдыхая густой терпкий аромат.

– Да, – задумчиво ответил профессор. – Наверное, только у меня и остался. Как дела в миру, девочка моя?

– Всё хуже и хуже, жёстче и страшнее, всё больше беспорядка и неизвестности.

– Что дети?

– Странные. Тяжело обучаемые и неуправляемые. Субкультуры всё ниже и примитивнее.

– На столе рядом с компьютером возьми то, за чем приехала. Чтобы больше к делам не возвращаться.

Рядом с клавиатурой Светлана увидела несколько небольших коробок.

– Там сто пятьдесят ампул. Хватит больше чем на десять лет. Срок годности позволяет.

– А что делать со светом?

– Со светом?

– Да. Под школой сняли пломбы с бункера.

– Это плохо, очень плохо. Не говори Мари, она такая счастливая сегодня. Как быть с белым светом, пока не знаем. Молитесь, чтобы не дошло до этого.

Светлана протянула руку за коробками и случайно задела компьютерную мышь. Экран вспыхнул. Глаза Светланы расширились. Отставив бокал, женщина села на стул. С экрана на неё смотрела Леночка. Нет! Это не Леночка. Или Леночка? Длинные светлые волосы, почти белые, очерченные скулы, уверенный взгляд. Некролог. Погибла во время теракта в Берлине.

Света вопросительно посмотрела на профессора.

– А что ты думала, девочка моя? Кадры для вашей армии детдома куют?

Женщина достала смартфон.

– Не стоит, милочка. Лучше с моего компьютера. Защищённый спутниковый интернет-канал.

Долго упрашивать не пришлось. Через пять минут на просторах интернета обнаружилась информация о теракте в торговом центре в Берлине, и в списке погибших числилась семнадцатилетняя русская туристка. Из социальных сетей стало известно, что Вера – а именно так звали девочку – была чемпионом Калининградской области по шахматам, юным компьютерным гением, отличницей и просто послушной дочерью очень обеспеченных родителей. Да, действительно, логика у девочки работала лучше всех в группе, и с компьютерами она была на «ты». И ещё жест, который Светлана приняла за нервный тик, а это была просто привычка откидывать волосы с лица. На всех фотографиях у неё длинные волосы. Вера, Верочка. И результаты всех тестов очень хорошие. Просто она старше на два года.

Света задумчиво посмотрела на Григора.

– Все досье на твоих детей в этой папке. Можешь не тратить время на интернет.

Светлана провела за компьютером ещё два часа. Григор подливал себе вино из старой пузатой бутыли, оплетённой тонкой виноградной лозой, и молча смотрел на бледные огоньки восковых свечей.

Почти сутки без сна, перелёт, глинтвейн и вино давали о себе знать. Тело устало, но мозг работал как никогда ясно и хотел ещё. Наверное, от шока. Умер… Погиб… Пропал без вести… Чемпион области по плаванию… Победитель всероссийской олимпиады… Начинающий… Перспективный… Никита и ещё два мальчика действительно из детдома. Зачем? Чтобы разбавить? Чтобы не было подозрений. Валера был в заключении. Угон, ещё угон, разбор краденых машин, перепродажа запчастей, разбой, нападение на полицейского. При попытке бегства из лагеря заблудился в лесу. Тело найдено, смерть наступила от обезвоживания. Эх, Валера, Валера! Родственники за телом не явились. Вот как! А затем это тело удачно реанимировали, и теперь оно разбирает машины в школьном гараже. А может, за ним ещё какие грешки числятся, и он сам согласился на подобную схему воскрешения? У Миши тоже биография реальная. Родители погибли в автомобильной катастрофе, он выжил, год в детдоме, потом к ним. Тоже правильно! Почему бы не взять то, что плохо лежит!

Светлана резко повернулась к Григору:

– Всё совпадает, шесть человек попали в школу с амнезией.

Григор крутил перед глазами бокал вина, сосредоточенно наблюдая за игрой света в тягучей бордовой жидкости. Казалось, что на слова Светланы он не обратил никакого внимания.

– Профессор, – не дождавшись ответа, продолжила Светлана, – неужели в природе есть такое вещество, которым можно так точно отключить память и не испортить оставшиеся когнитивные функции человека?

Григор тяжело вздохнул:

– Светочка, я ещё кое-что сделал для тебя. Ты давно об этом просила, – мужчина достал из ящика стола тёмную бутылочку с густой маслянистой жидкостью. Кажется, на вопрос он не собирался отвечать.

Светлана взяла бутылочку и, открутив крышку, понюхала содержимое.

– Совсем не пахнет клубникой. Ничем не пахнет, – она капнула жидкостью на ладонь и лизнула, – и вкуса нет. Вы волшебник, Григор.

– Я учёный, девочка моя. Но будь осторожна. Концентрация экстракта очень высокая. Одного кубика достаточно, чтобы отправить аллергика на тот свет. Возьми и водный экстракт, – Григор вытащил ещё один пузырек, – он тоже без запаха и вкуса. Его действие слабее, но не менее опасно.

Светлана зажала флакон в руке и снова повернулась к монитору. Перед глазами опять замелькали таблицы.

Родословная детей охотников до известного колена со всеми существующими родственниками. Оказывается, у мужа есть две двоюродные сестры. Обе в Москве живут. А она и не знала.

– Зачем такие подробные боковые ветви на родословных охотников?

– Светочка, современная молодёжь такая нечистоплотная в половом отношении. Вам же не нужны генетические проблемы у новых наследников.

– Здесь нет одного личного дела. В школе этого мальчика зовут Олег. Рыженький такой, очень хорошо рисует.

– Да… Рисует он действительно хорошо, – профессор задумался на несколько секунд. – Но его личное дело – настоящее, разумеется, – ты нигде не найдёшь. Эрстарх всегда хорошо писал. Он помешан на живописи. Готов на всё, лишь бы ему дали краски. Даже работать на тех, кто даёт писать. Он принесёт любую информацию. Один раз Эрстарх вышел из-под контроля, когда был в теле Ван Гога, уши стал себе резать, видите ли. Личное у него взбунтовалось. Пришлось жёстко сворачивать его существование. Теперь он такой ошибки не делает.

Светлана вдруг поняла, что сидит с открытым ртом:

– Хорошо, что он один такой. Я, конечно, знала, что эльфы всё равно есть среди нас. И что какие-то структуры с ними сотрудничают. Но зачем к нам? Зачем в школу к детям?

– Ах, милочка. А вдруг ты решишь вырастить новое поколение бунтарей? А вдруг соберёшь и воспитаешь для своего сына команду? Сделаешь их друзьями, а не убийцами-одиночками, как принято у чистокровных? А вдруг вы найдёте наследников раньше других? Все ведь ждут нового прорыва…

– Вы знаете, Григор, что я делаю и для чего.

– Знаю, моё милое дитя, знаю. Вижу, куда катится мир. Вижу, как тебе тяжело. Чистокровные сорвались с цепи. Им надо больше и больше.

Какое-то время Светлана пустым взглядом смотрела в экран, а потом спросила:

– Но они же не навредят моему мальчику?

– Светочка, – профессор выдержал паузу, – а когда ты собираешься сказать сыну правду? Мне кажется, Степан уже готов узнать, кто он на самом деле.

– С Алексеем это плохо закончилось. Пусть у ребёнка будет детство и нормальная человеческая жизнь.

Григор усмехнулся:

– Я понимаю твоё материнское желание защитить и сберечь, но он уже не человек.

Светлана молчала. Какая-то часть её сознания отчётливо понимала, что сын – наследник не только династии охотников. А другая часть – та самая, материнская, которая желала защитить и сберечь, – всячески противилась реальности.

Григор снова отвлёк её от мыслей:

– Света, может быть, ты боишься встретиться с Мирославом? Пойми, тут совсем другая ситуация. Алексей был носителем. Ты прожила все эти годы с эльфом. А Степан – симбиоз. Это другое существо.

– Он не существо! Он мой сын! И пусть будет человеком столько, сколько позволят обстоятельства.

– Хорошо, девочка моя. Но я не вечный, поэтому и даю тебе столько лекарства. А дальше тебе решать. Не обозлится ли мальчик, когда узнает правду? Сейчас ведь он на противоположной стороне. Да и Мари безумно соскучилась по детям. Кстати, девочек не нашли ещё?

Светлана отрицательно покачала головой. К сожалению, Григор слишком поздно рассказал ей правду. Она узнала о том, что была замужем за эльфом в человеческом теле, только в больнице, когда муж умирал. Эльфы пришли к людям из другого мира. Их было два на планете: Верхний – мир эльфов – и Нижний – мир людей. Назвались они так, потому что мир эльфов существовал на очень высоких частотах, а частоты людей были пониже. Охотники не знали всей правды о параллельном мире. А о том, что Верхний мир жив и тесно связан с миром людей, наверное, не знал вообще никто. Ведь хранителем этой тайны были два существа: человек и эльф. Григор и Мари. И повлиять на то, что высшее существо переселится из тела мужа в Степана, она никак не могла. Но и искать его сестёр она не собиралась. Спасибо Григору, что тот придумал блокатор реактивов на определение КОЧ. А может, и не придумал, а получил готовую формулу от своих «друзей». Светлана, воспитанная чистокровной семьёй, относилась к эльфам с презрением и недоверием. После смерти любимого человека, который оказался не человеком, в её восприятии мира всё перевернулось. Идея, которой она жила годы до трагедии, уступила материнским инстинктам. Единственное, чего она по-настоящему захотела – сберечь своё дитя любой ценой. В ней проснулась лютая ненависть к системе, выстроенной охотниками за много столетий. Ведь любимого мужчину убил человек. И она это точно знала. Однако всё равно не собиралась искать каких-то очень важных и нужных Мари девочек-эльфиек. Попадутся сами – конечно, она сообщит. Если их нечаянно убьют – тоже сообщит. Но рисковать жизнью сына никогда не будет.

– Я переживаю за Мари, – тяжёлый вздох Григора выдернул её из размышлений. – Она говорит, что покинет этот мир только со мной. И я боюсь, что она это сделает. Ты же знаешь, как они все хотят уйти в свой мир. Мари устала здесь за четыреста лет. Не хочу, чтобы для неё вот так всё закончилось. Запакуй ампулы сейчас, чтобы она не увидела.

Светлана поставила коробки на колени и накрыла пледом. И в этот момент в кабинет спустилась Мари.

– Начинается рассвет. Григор, ты не хочешь пройтись подышать?

Мозг Светланы, наконец, уступил усталости, она сгребла коробки вместе с пледом и направилась к лестнице.

– Светлана, – окликнула её Мари, – мы завтра будем отправлять посыльного в город. Тебе нужно что-либо с собой?

– Цуйка. Несколько бутылок цуйки.

Следующие четыре дня пролетели как один. Все вместе они гуляли по деревне, катались на лыжах по заснеженным дорогам. Степан много фотографировал. А вечером после прогулки Мари играла на какой-то странной пузатой гитаре с двадцатью струнами и пела своим чарующим голосом. И все пили волшебный глинтвейн, только сварен он был уже из виноградного сока, без добавления тайных ингредиентов.

В день отлёта в аэропорт собрались быстро, хотя Степану совсем не хотелось обратно. Сувениров купили столько, что они не помещались в чемодан. Мари нервничала и постоянно норовила дотронуться до мальчика. Перед отъездом профессор выучил со Степаном какой-то набор цифр в виде стихотворения, – хорошо срифмованного и лёгкого для запоминания. Сказал, что это координаты места, где он живёт, и их ни в коем случае нельзя нигде записывать.

– Просто повторяй иногда этот стишок про себя, чтоб не забывать. И помни, юноша, пока я жив, я всегда рад тебя видеть! Всегда и при любых обстоятельствах! Одного или с друзьями!

Уезжать было тяжело.

– Мам, а почему мы не взяли это мягкое одеяло? – спросил Степан уже в машине. – Мари предлагала.

«Да потому что у тебя в группе учится эльф-доносчик, который сразу же сообщит куда следует о том, что у тебя королевская мантия», – подумала Светлана, но вслух сказала:

– Перегруз уже будет. Придётся много доплачивать в самолёте. Ну ты же можешь сюда ещё вернуться и забрать его. Мари сохранит для тебя, она же обещала. Кстати, ты всем сувениры везёшь?

– Ну, я ребятам печенье купил в маленькой пекарне, оно реально вкусное. Только Олегу не знаю, что подарить. Думал, какую-нибудь ерунду для рисования, но ничего не нашёл.

– Кстати, хотела с тобой давно поговорить без лишних ушей. Не надо доверять Олегу. Ни в чём. Ни в каких вопросах, – последнюю фразу Светлана произнесла своим «учительским» голосом. Степан не стал уточнять, потому что без весомой причины мама никогда ничего не запрещала.

– А он мне тоже не нравится. Мутный какой-то. Мы уже все сдружились, а он как чужой.

Мирабель отложила столовые приборы и ждала, когда девочки окончат трапезу. После ужина ей предстоял разговор с королями. Сейчас их лица были хмуры и задумчивы. Королевство готовилось к войне. Но даже такой серьёзный вопрос волновал Мраце не так сильно, как рука Создателя, которой та сжимала под столом ладонь Мирослава.

Когда Мирабель впервые попала в Нижний мир, её накрыло волной непонятных ощущений. Люди называли это чувствами или эмоциями. И их было так же много, как и магии в мире эльфов. Она была бы рада избежать этих новых ощущений, но выбора не было: к сожалению, чтобы эльф мог комфортно существовать в другом мире, ему приходилось занимать тело человека. Никакой жестокости – Создатель предусмотрела, чтобы процесс слияния происходил только по обоюдному согласию и с выгодой для обеих сторон: эльф спокойно делал свои дела в Нижнем мире, а когда покидал сосуд, оставлял человеку часть своих не магических способностей вроде физической силы или ума. Но как выяснилось, и сам человек делал эльфу подарок. Вернувшись в Верхний мир, Мирабель вдруг поняла, что по-прежнему испытывала эмоции, и это сбивало с толку, мешало как раньше спокойно жить среди своего народа и принимать рациональные решения. Как, например, сейчас. Ей надо было готовиться к беседе с Королями, но вместо того чтобы обдумывать речь, она то и дело отвлекалась на своё состояние, предпринимая недюжинные усилия, чтобы не повысить голос и не сделать замечание своему воспитаннику. Мальчик не понимал, что с ним происходит, а Создатель понимала, но, кажется, уже не могла остановиться.

Наконец королева увела девочек и помощницы унесли пустые блюда. В зале остались только короли, Мирабель, молодой наследник и Создатель.

– Какие новости ты принесла нам? – обратился старший король к Мирабель. – Люди приняли нашу помощь в борьбе с мардогами?

– Да, мой король, я создала гильдию охотников за мардогами. Но дело осложняется тем, что мардоги тоже научились пользоваться человеческими телами. И отличить их от чистых представителей Нижнего мира очень сложно. Сейчас наши верные воины в человеческих телах учат людей находить и обезвреживать этих существ.

Короли переглянулись, и младший спросил:

– Сколько времени смогут эльфы пробыть в человеческом теле?

Создатель опередила Мирабель с ответом:

– Столько, сколько сможет прожить человеческое тело. Я закладывала двести-триста лет, но люди уничтожают свои тела быстрее. А потом эльф сможет переселиться в новое тело.

Мирабель стиснула зубы, но собрала всю свою выдержку и спокойно сказала:

– Не всё так просто. Во-первых, время в Нижнем мире идёт по-другому. Здесь я отсутствовала всего несколько недель, а там минуло три сезона. Во-вторых, не все тела подходят, должно быть чёткое соответствие способностей. Оптимально – готовить тело с утробы матери, но это, как вы понимаете, не совсем этично. И ещё мардоги уничтожают хранителей. Они целенаправленно сжигают на кострах всех, кто имеет хоть какие-то зачатки магии.

– Странно, – произнесла Создатель, – я не закладывала магию в Нижний мир. И научить магии человека невозможно.

Мирабель опустила руки на колени и с силой заломила пальцы:

– Они называют магией всё, что не могут объяснить, и всё, что они не понимают. Люди необразованные и наполнены животными инстинктами. Их развитие протекает значительно медленнее нашего.

– А зачем мардогам сжигать хранителей? – спросил Мирослав.

– Мы подозреваем, чтобы изолировать миры. Только хранители могут открыть портал снизу.

– Выходит, цель мардогов – уничтожить Нижний мир? – задумалась Создатель.

Мирабель не выдержала и процедила сквозь зубы:

– Я не знаю целей этой популяции. Хорошо, если те, кто создал их, понимали, что делали. Но, к сожалению, высшие не отчитываются нам о своих ошибках.

От её тона все присутствующие опешили.

– Мраце, что с тобой? – спросил Мирослав. – Твоё поведение нерационально, а слова не несут смысла. Ты здорова?

– Она здорова, – проговорила Создатель и опустила глаза.

– Твоё поведение пугает меня, Мирабель, – произнёс старший король. – Если так на тебе сказался переход, то тебе нужен отдых. Но ответь мне ещё на один вопрос, прежде чем уйдёшь в свои покои. Тела для королевы и наследников найдены?

– Да, мой король. Они будут ждать, и если время будет течь слишком быстро, они воспроизведут себе замену.

– Это добрая весть. Надеемся, до этого не дойдёт и план Создателя не пригодится.

Девушка с угольно-чёрными волосами слегка склонила голову в знак благодарности.

Король внимательно посмотрел на Мирабель:

– А тебя, сестра, я благодарю за верную службу и готов одарить тем, чем ты пожелаешь. Мирослав, проводи свою Мраце в покои.

Мирабель подметила, как Мирослав нехотя отпустил руку девушки, встал и подошёл к ней:

– Драгоценная моя, позволь проводить тебя.

Глава 5

Время в школе шло слишком быстро. Лидерские задатки Степана только укрепились, и он стал настоящим авторитетом для ребят. Вокруг мальчика сплотилась тесная, хотя и немногочисленная, команда. Светлане, конечно, хотелось, чтобы соратников у сына было ещё больше. Она говорила с ним, давала советы, с кем стоит наладить взаимоотношения, но со временем её пожелания уже мало влияли на Степана. Он всегда вежливо и внимательно выслушивал мать, однако решения принимал сам. Зачастую они не совпадали с желаниями Светланы. Женщина злилась, но сдерживала себя. Понимала, что если даст волю эмоциям и начнёт давить на сына, то он может отдалиться.

За прошедшие годы взбалмошный Никита рядом со Степаном превратился в надёжного товарища. После всего, через что прошёл этот парень, можно было смело утверждать: он никогда не предаст. Михаил для Степана стал щитом. А ещё у него была феноменальная память. Парень наизусть цитировал Гражданский и Уголовный кодексы и планировал сделать карьеру юриста в организации охотников. Светлана была уверена, что он далеко пойдёт. Леночка из запуганной девочки превратилась в расчётливую, хитрую и очень красивую девушку. Она отрастила волосы и вскоре снова стала похожа на себя прежнюю, до теракта в Берлине и школы. Все считали, что причиной тому взросление и новый круг общения, и только Светлана знала, что девушка просто стала собой. А ещё Леночка выросла техническим гением и общалась на «ты» не только с компьютерами, но и с системами сигнализаций, наблюдения, да и вообще со всеми электрическими приборами. В знании психологии на курсе ей тоже не было равных. Своей непосредственностью она уравновешивала мужскую компанию и часто выводила конфликты в мирное русло, и в то же время, если было нужно, могла выбить из колеи любого, даже такого спокойного и рассудительного парня, как Степан.

Только одна заноза в этой компании не давала Светлане покоя. Анжелика Ветлова была яркой звездой школы. Причём яркой во всех отношениях. С огненно-рыжими волосами и длиннющими ногами, она носила вызывающе короткие розовые юбки и покрывала губы самыми яркими из всех существующих помад в мире. Анжелика была ровесницей Степана, хоть и училась на курс младше, потому что благодаря «выдающимся» умственным способностям поступила в школу только со второй попытки. Здесь даже связи в лице отца-охотника в отставке не помогли. Избалованная и ветреная, из тех, кто с малых лет считал, что заслуживает всего самого лучшего в этом мире. Вот Степан и был этим самым лучшим. Старшеклассник, «вожак стаи», перспективный охотник, да ещё и красавец. Жаль, глупый ещё, раз клюнул на такую, как Анжела. Да только в этом возрасте убедить сына, что он совершает ошибку, – дело неподъёмное даже для Светланы. Поэтому женщина решила выжидать, молча продумывая варианты на случай, если ситуация выйдет из-под контроля, и влюблённых придётся разлучить. К тому же Анжелика совсем не нравилась друзьям Степана. И вскоре терпение Светланы вознаградилось: через хакера-Леночку она получила информацию, которая точно отвадит сына от этой девушки раз и навсегда. Только нужно было подобрать удачное время, чтобы ему сказать и не остаться виноватой. И Светлана запланировала сделать это после очередного задания сына.

Степан подбежал к двери аудитории одновременно со звонком и едва успел отскочить в сторону: в коридор высыпала толпа галдящих студентов. Парень выдернул из жужжащей массы Анжелу, прижал к себе и поцеловал в губы.

– Бли-и-ин, – заныла девушка, – ты что? Прямо сейчас уезжаешь уже? А гулять вечером?

Её миловидное личико исказилось притворным сожалением, но голубые глаза засияли от удовольствия под завистливыми взглядами подруг. Девушка откинула с лица рыжую прядь и надула губы:

– Степаш, надолго?

– Рыжуль, как только, так сразу. Обещаю звонить каждый вечер, а писать каждый час, – он опять прижался к её губам, и в этот момент его окликнула Светлана. Женщина стояла в стороне, скрестив руки на груди.

– Пиши, буду ждать, – шепнула ему на ухо Анжела и убежала к подругам.

– Мам, я уже собрался. Прямо сейчас поеду.

– Я знаю, хотела попрощаться, – бесстрастно сказала Светлана. Она всегда была такой на работе. Степан иногда удивлялся, как его весёлая и шустрая домашняя мама умела превращаться в такую хладнокровную учительницу.

– Я быстро сделаю всё и сразу вернусь.

– Быстро в этот раз не получится. Ты впервые едешь один, тут только дороги четыре часа. И это пока самая сложная твоя мишень.

– Я уже работал с эльфом!

– Ты был на задержании эльфа. Причём с командой и старшими сотрудниками. А это другое. Сейчас ты едешь на уничтожение. Тем более там детский лагерь. Я посмотрела твоё задание. Убрать девочку с маленьким КОЧ, в которой нет существа и, возможно, никогда не будет, – морально тяжело, а не физически. Сопротивляться она тебе вряд ли станет и вреда не причинит. Но тебе нужно будет красиво организовать несчастный случай. Думаю, это несложно. Там походные условия, дети в войнушку играют, наверное, там же и калечатся постоянно. Ты же понимаешь, как тебе повезло, что такой объект оказался в таком месте, да ещё и к твоему выпуску?

– Понимаю, – буркнул Степан. Для начала самостоятельной практики каждому выпускнику нужно было провести определённое количество задержаний и уничтожений. Девушки с эльфийским геном были одним из обязательных пунктов выпускной программы. И, конечно, появление такого слабенького объекта вдали от цивилизации было подарком для любого охотника.

– Ты взял своё лекарство?

– Мам, мне его колоть раз в месяц. Через неделю только понадобится. А я уже к выходным дома буду. Мы с Анжелой… – юноша осёкся. Мать никогда ему ничего не запрещала, но эту девушку она явно не любила.

– Возьми, – Светлана протянула Степану пластиковую оранжевую коробочку с ампулами, – ты её не перепутаешь. Тут полоса чёрная по кайме. Надо быть готовым ко всему, – женщина обняла сына.

– Спасибо, мам.

– Степан, у неё низкий КОЧ, и не должно быть подселения. Но помни про исключения.

– Хорошо, мам.

– Я тебя очень люблю и жду.

Степан уже бежал вниз по лестнице, а Светлана всё ещё смотрела ему вслед.

– С Богом! Или с Богами – у каждого свои! – она тряхнула головой и твёрдой походкой пошла по коридору.

Степан влетел в командировочный отдел. Ещё раз просмотрел личное дело. Цель звали Настя, КОЧ 0,2. Степан даже фыркнул от неожиданности. Точно, мама постаралась. Парню стало немного обидно. Конечно, у него, как у учительского сына, были свои негласные привилегии, но это уже слишком. С таким объектом и первогодка справится, а ему, выпускнику, можно было и посложнее задание подобрать. Он запомнил фотографию и расписался в ведомости. Вывозить любую документацию из школы было запрещено. Всё хранилось только в памяти охотников.

– Удачи, красавчик, – улыбнулась ему секретарь.

– Ну, с такими пожеланиями у меня точно всё получится, – он подмигнул ей и понёсся к машине.

Степан спустился в гараж. Автопарку организации охотников мог позавидовать любой спецагент. Выбирать можно было из тяжёлых бронированных джипов, маленьких юрких малолитражек, обычных ходовых марок и мотоциклов. Были здесь даже микроавтобусы, максимально оборудованные передовой аппаратурой и замаскированные под машины скорой помощи, инкассаторских и ремонтных служб. Под капотами старых российских автомобилей и с виду невзрачных недорогих иномарок была только новейшая электроника. Каждая машина напрямую посылала сигнал в центр управления через защищённый спутниковый канал. Все разговоры, вид из окна – в общем, всё, что происходило в салоне, сразу записывалось на сервер. Студентов всегда пугали этим всевидящим и всеслышащим наблюдением как инструментом вечного хранения компромата, но Леночка давно разведала, что собираемой информацией пользовались только в режиме реального времени, потому что хранить такой огромный объём данных для постоянного пользования школа не могла. Информация сразу же архивировалась, причём проходила сложную систему шифрования, чтобы избежать утечки данных, и в сжатом виде хранилась на сервере. Чтобы снова посмотреть её, приходилось провести сложную бюрократическую работу: запросить коды доступа и официальные разрешения у ответственных лиц. Благодаря этой схеме невозможно было испортить видео, изменить данные. Но всё же существовала одна лазейка: записи архивировались в тот момент, когда машина заезжала в гараж и занимала своё место, и в этот короткий промежуток можно было фальсифицировать информацию.

А пока машина была в работе, на базе всегда могли посмотреть, где она находится, сколько бензина осталось, как часто курит водитель в открытое окно, и с какой скоростью он пронёсся мимо очередного поста ДПС. Летать машины, конечно, не умели, но мощные японские двигатели позволяли развивать большую скорость, при этом машину на дороге не заносило.

Чего не скажешь о мотоциклах. Степан больше любил их. Тяжёлые крутые «американцы» были очень мобильными. Молодые специалисты повесили на них такие глушители, что по городу можно было передвигаться достаточно тихо. Все мотоциклы тоже были оснащены множеством датчиков и вспомогательных фишек, но, конечно, для больших расстояний лучше подходил автомобиль. И ещё Степан не знал, как обстояли дела со стоянкой в лагере. Машина закрывалась на ключ, а отдавать на растерзание пионерам новенький мотоцикл совсем не хотелось.

Ещё в машине было удобно перевозить много оружия. Но сегодня на задание Степан ничего не взял. Он планировал организовать несчастный случай. Хотя наверняка в школьной оружейной нашлось что-нибудь необычное и для этих целей. Ученикам было доступно всё – начиная от древних массивных мечей, арбалетов и луков и заканчивая автоматическими стволами с современной оптикой, – кроме боевых патронов. Их брали на задание под расписку, а после сдавали и отчитывались о каждой дырке в теле жертвы или в стене. Некоторые мечи преподаватели называли настоящими церемониальными эльфийскими и разрешали тренироваться на них только под камерами. Конечно, ученики втихаря посмеивались, уверенные, что всё это сказки, но Степан всегда чувствовал, что именно эти клинки намного легче и теплее по температуре, чем остальные. Они ложились в ладонь и становились продолжением руки. К сожалению, никто, кроме него, этого не замечал. И когда он ещё в начале обучения рассказал маме о своих наблюдениях, женщина мягко отшутилась, что подобные ощущения доступны только избранным, и она очень рада, что её сын такой способный. Намного чаще детям разрешали брать ножи. Метать их умели все. Но в этот раз Степан решил обойтись даже без них. Идти на девочку с кинжалом казалось ему унизительным. Он ведь уже опытный охотник!

Степан сел в машину, настроил под себя зеркала, потом откинул водительский козырёк – там тоже оказалось зеркало. Он подмигнул себе, поправил густую длинную чёлку и отправился в путь. Вообще, Степан сам себе нравился. Не сказать, что занимался самолюбованием, но комплексов по поводу внешности точно не имел. Он был одним из самых высоких юношей в школе, стать досталась ему от отца. Так говорила и мама, и все учителя, которые его знали.

В этом году Степан окончил школу. Ту школу, которая официально считалась необходимыми одиннадцатью классами для получения аттестата. Но для него и ребят мало что изменилось. По документам они автоматически были зачислены на первый курс какого-то института в Санкт-Петербурге. Этот вуз был создан специально при штаб-квартире организации охотников, и все студенты заканчивали его, ни разу там не появившись. А в июне им даже устроили импровизированный выпускной с шашлыками, огромным тортом и танцами до утра. И мама сделала презентацию с фотографиями, чтобы показать, какими они были, а какими стали. Степан даже засмущался. Каким же взрослым он считал себя тогда, в четырнадцать лет. Как он обижался на маму за то, что вырвала его из привычной жизни. А на выпускном вдруг понял, что уже не видит свою жизнь другой – без друзей, засад и изучения эльфийского языка, – а мама отошла на второй план. Так спокойно и естественно. До школы Светлана была для него всей жизнью, а сейчас он уже самостоятельный. Жаль, Никита не поехал с ним. Но этот паразит уже успел весной задержать в одиночку эльфа-подростка и получил зачёт, а Степан тогда охотился с бригадой на мардога и всё пропустил. Может, и к лучшему, ведь текущее задание в разы круче Никитиного! Ему надо не задержать, а убить.

После нескольких часов пыльной дороги Степан подъехал к воротам лагеря. Они располагались весьма странным образом. Две огромные резные половины на мощных столбах полностью перегораживали дорогу. Но с обеих сторон были тропинки, по которым можно было спокойно проехать на велосипеде, не сбавляя скорости. За воротами творилось нечто странное: смешались крики, стуки и приказы, и весь этот гул утопал в цветном дыму. Мимо Степана пронеслась компания детей с лицами, одинаково разукрашенными гримом из двух чёрных полос на щеках. Одеты они были в костюмы, собранные из всего, что, наверное, под руку попалось: плащи из чёрной ткани, вероятно, разрезанной наспех, завязанные на шее двойным узлом, поверх обычных футболок и спортивных штанов в тон, а на руках и ногах – криво вырезанные куски линолеума, служившие импровизированными латами. Дети размахивали обмотанными тканью палками, отдалённо напоминающими боевые мечи.

Направлялась молодёжь прямо в клубы дыма, не обращая никакого внимания на стоящую под воротами машину. Проводив их взглядом, Степан подошёл к воротам. На огромной цепи висел массивный замок с дужкой. Парень взял его в руки и неожиданно для себя рассмеялся. На одну половину ворот цепь была просто накинута, и её можно было легко снять, что он и сделал. Потом заехал внутрь, припарковался рядом с ближайшим домом, вышел и принюхался, пытаясь понять, что это за дым.

Вдруг слева от него выскочил из ниоткуда крупный парень с растрёпанными волосами, латами из линолеума и в мятой одежде. За собой он тянул огромный дрын[12], на одном конце которого болталась грязная тряпка с рисунком. Он легко вскинул этот импровизированный флаг над головой и с криками «За тёмную королеву!» понёсся вглубь дымовой завесы. Его воинственный силуэт быстро исчез из поля зрения, но асфальт ещё некоторое время вибрировал под ударами огромных берцев.

– Не беспокойся, – раздался спокойный голос за спиной Степана, – это «темнозёрцы» захватывают мир. Им минут сорок осталось.

К нему подошёл невысокий мужчина, средних лет, одетый в старомодный плащ.

– А потом?

– А потом – обед.

– Он кричал «за тёмную королеву»?

– А что же он должен кричать? За ВДВ? Или «Барвиха, вперёд»? Нет, молодой человек, это другой лагерь. Здесь сказочная страна, сказочные герои, ролевая игра.

– А кто такие «темнозёрцы»?

– Это армия страны Тёмных озёр, тёмных эльфов. Ты новый мастер?

– Наверное. Я только приехал. Я правила прочитал, которые рассылали, но про тёмных эльфов там ничего не сказано.

– Ничего, разберёшься. Пойдём в штаб, там всё объяснят.

Штабом оказалось невысокое деревянное здание с искусно вырезанными наличниками и ставнями. Дом стоял в окружении плотно высаженных деревьев. На большой веранде лежали груды игрового оружия, брони и другого реквизита. Мимо постоянно сновали подростки. Все двери были раскрыты. На первом этаже происходили бурные сборы и раздача приказов. Высокий мужчина с бородой размахивал руками и кричал в рацию:

– Удержать «Ведьмин пролив» до обеда! Откиньте «тёмников»! Если они прорвутся сегодня, весь сценарий нам сжуют.

Он отключил рацию и закричал уже куда-то вглубь дома:

– Летучка[13] белых эльфов готова? Шустрее! Ещё полчаса надо продержаться.

Мимо него пробежала группа подростков с забелёнными лицами и в белых плащах.

– У вас по пять хитов[14]! – крикнул мужчина им вслед, потом вздохнул и уже тихо добавил. – На всякий случай.

– Монстра́! – опять включил рацию организатор. – К вам подмога.

Тут его взгляд остановился на Степане. Некоторое время он задумчиво смотрел на гостя и вдруг крикнул:

– Саня, Вика! Идите сюда! Белый король нашёлся.

Из дверей выскочили ещё двое взрослых и внимательно оглядели его.

– Детей бить умеешь? – спросила девушка.

– Ну, попробовать можно, – усмехнулся Степан, – больше убивать привык, с одного удара – так, чтоб не мучились.

– Отлично! Чувство юмора есть. Будешь Белым королём. Тебя как зовут-то?

– Степан. Я из института на практику приехал.

– Хорошо. Тут все мастера такие. У нас король уехал, у него что-то дома случилось. И больше некого на эту роль ставить. Сейчас идём обедать, потом всё тебе до планёрки расскажем. Вечером научим фехтовать.

– А я умею. На шпаге и на мече, – Степан опять усмехнулся, вспомнив тяжёлые эльфийские церемониальные мечи, с которыми они тренировались. – Я реконструкцией занимался.

– Вообще отлично, – отметил организатор.

Тут в рации раздался хриплый срывающийся крик:

– Дима, Дима! Обрывай тик[15]! Мы их не сдержим!

На заднем плане слышались возбуждённые возгласы детей: «Трусы! Слабаки! Щитовики, вперёд!» Звонкий девичий голос ярко выбивался на общем фоне: «Лучники, огонь! Пленных не брать!»

Дима, так звали высокого организатора, схватил громкоговоритель, выскочил на улицу и спокойным учительским голосом проговорил:

– Окончание игрового тика! Всем проследовать в столовую!

– Спасибо, босс, – раздалось в брошенной рации.

Степан вообще ничего не понял. Мать сказала, что он едет в простой летний лагерь, где все играют в «войнушку». Поэтому парень ожидал увидеть постановочную битву, в которой детей делили на команды, давали игрушечные автоматы и рассказывали, в кого стрелять, а от кого убегать. Но тут происходило совершенно другое. Во-первых, как понял Степан, мир был фантазийный, и самостоятельно разобраться, кто за кого воевал, было невозможно. Во-вторых, все участники занимались своими делами. Они перемещались поодиночке или маленькими группами. Судя по звукам, доносившимся из рации, где-то шла торговля, где-то – бой, а кто-то и вовсе зазывал гостей на свадьбу. В-третьих, Степан не совсем понимал, как в этом бардаке можно выполнить задание, да ещё и быстро. Ведь только несколько дней уйдёт на изучение территории, планирование конкретной ситуации и поиска места для несчастного случая. Да и в коллектив надо влиться, чтобы стать своим и отвести потом подозрение.

«Ладно, – заключил он. – Будем решать по ходу».

К обеду дети, как тараканы, стали выползать из леса, из-за домов, из расставленных по всему лагерю больших шатров и стекаться в сторону столовой. Степан присоединился к потоку, по дороге решив хорошенько осмотреться. Он привык к компактному расположению школьных строений, из которых можно было вообще не выходить на улицу, чтобы попасть из спального корпуса в столовую и учебные аудитории. А здесь всё было разбросано на несколько гектаров и со всех сторон окружено лесом. Дома были деревянными, построенными в одинаковом стиле. Газоны ровно пострижены, невысокие плодовые деревья побелены, вдоль дорожек высажены смородиновые кусты. На большой поляне среди домов был разбит лагерь – навскидку, не меньше тридцати палаток! – а в центре – дымящееся кострище. Под большим дубом рядом со штабом сидел парень и играл на флейте, но, увидев детей, он быстро спрятал инструмент в футляр и побежал вслед за всеми. Вскоре из палаток показались взрослые. Кто-то оглядел небо и сделал знак остальным, чтобы закрывали палатки на молнии (видимо, ожидался дождь). Прихватив с собой ноутбуки и коробки с бумагами, они направились вслед за детьми. Степан решил, что именно эти люди контролировали хаос, творившийся на игровой площадке. Ведь должен же кто-то быть, а иначе как здесь понять, что происходит!

В столовой Степан взял еду и присоединился к группе детей в чёрных плащах, которые уже вовсю уплетали суп и громко обсуждали бой. На их лицах было по две тёмных полоски, как у американского спецназа в голливудских фильмах. Напротив Степана оказался мальчик, которого он уже видел у ворот: крупный боец в мятой одежде и с импровизированным флагом.

– Подвиньтесь! – скомандовал звонкий девчачий голос. «Боец» без слов отодвинулся, и рядом с ним приземлилась высокая девушка в рваных джинсах, с эльфийскими ушами и такими же, как у остальных, полосками на щеках. Глаза у неё были подведены чёрным, а волосы сильно растрепались. Степан сразу узнал жертву, и рука с ложкой на секунду замерла в воздухе.

– Нечестно! – сказала она, засовывая в рот кусок хлеба. – Они раньше закончили. Мы бы взяли «Ведьмин пролив».

Девушка жевала и исподлобья смотрела на Степана:

– Ты новенький? Я тебя не видела раньше. Играть приехал?

– Угу, – кивнул Степан с полным ртом. Он не ожидал, что девочка окажется настолько общительной и естественной. Их учили относиться к жертвам, как к монстрам. А тут счастливый ребёнок.

– О! Круто! Примыкай к нашему ордену. Нам нужны сильные воины, у нас хорошая материальная база.

– И мы против системы, – добавил «боец». – Я Айкана́р, командир тёмного войска, а это – Мира, королева тёмных эльфов и страны Тёмных Озёр.

Степан понял, что парень назвал ему игровые имена, потому что в «личном деле» девушку звали Настя. Обычно острый на язык, сейчас охотник не знал, что ответить. Он почувствовал, как пульс участился, и начали потеть ладони.

– Круче нашего ордена на полигоне нет, у нас самая мощная армия, мы планируем захватить страну Белых Озёр. Мы почти уже всю торговлю под себя подмяли, на трёх торговых путях из четырёх наши люди сидят, и все нам дань платят, – продолжал жующий Айканар.

– Я подумаю. Сейчас осмотрюсь немного, вещи разберу. А то я ещё не знаю даже, во что вы тут играете. Приятного аппетита, – Степан вышел из-за стола и направился в штаб. На улице он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы выровнять дыхание. Что-то в голове не сходилось. У него осталось ощущение, что он только что общался с близким человеком. Он понял, что говорила ему мама. Убить юную девочку, у которой глаза светились от счастья, у которой куча планов по захвату мира, будет сложно. Морально сложно. Нужно меньше с ней контактировать.

В штабе его сразу позвал к себе Дима:

– Ты раньше играл в ролевые игры?

– Нет. Первый раз приехал.

– Разобрался немного?

– Понял только, что кто-то с кем-то воюет. Прочитал правила. Всё как в компьютерной игрушке.

– Значит так! Это не совсем как в компьютерной игрушке. Это её имитация в реальном мире. У нас проходит ролевая игра. Мы, то есть организаторы, создали страну белых эльфов или Белых Озёр. Кратко – «Белозерье». Прописали правила и сценарий, придумали персонажей, придумали расы и народы для этого мира, наделили каждый народ особенными качествами и способностями, открыли для них «шахты», «фермы», «ремесленные мастерские», нарисовали деньги. Для игроков мы организовали несколько орденов или фракций. Они могут туда вступать и играть уже в группе, где есть старший наставник. Теперь конкретно к делу. У нас есть страшный враг – Колдун. У него огромное войско. Вон оно, после обеда животы чешет на диванах, – Дима кивнул на комнату, в которой везде – на полу, под столом, на диванах и креслах – лежали мастера. – Но увы! Появились детки, которые организовали свою группировку, и теперь ломают нам все планы.

– Это тёмные эльфы? У них эта девочка Мира главная? – только сейчас Степан начал верить, что внутри всего этого беспорядка есть система.

– Нет. Мира – это их королева, как в шахматах. Кстати, ты понял, что на игре всех зовут игровыми именами? То есть в жизни она Настя, а в игре – Мира.

Степан кивнул.

– Она их вдохновляет и громко кричит во время боёв. Хотя и фехтует она очень хорошо, и головой работает неплохо. А руководит у них военачальник, большой такой. Хотя кто их знает, кто там главный. Девочки – они хитрые, особенно если эльфы. Ну так вот. С нашей стороны дерутся мастера. Они все студенты или волонтёры, специально на игру приезжают. Мы зовём их монстро́й. Это твоя армия. Вон они, под столом. Ещё есть ведущие мастера, они фракциями руководят или роли определённые отыгрывают. Ты, например, будешь Белым королём. Но если что, мы вам тоже масочку на личико, и в бой, когда людей хватать не будет.

– А масочку зачем?

– Ну не надо ведущим персонажам монстро́й бегать, они вроде как сидят на своих тронах и решают стратегические задачи. Пусть дети в сказку верят, – хмыкнул Дима и повернулся к рыжей девочке в очках, – Сгоняй к Мире, возьми у неё эльфийские уши. Скажи, Ни́мхос вернулся.

– А почему эльфийские уши только у королевы?

– И у короля сейчас будут. Просто она свои привезла, а нам дорого было на всю монстру́ покупать. Сейчас планёрка, и по ходу дела разберёшься. Если что, спрашивай.

Кто-то притащил Степану белый плащ и светлую старомодную рубаху. Девочка принесла уши, и Степан битый час крепил их к своим ушам. В завершение образа ему на голову водрузили искусно сплетённую из проволоки корону с тяжёлыми металлическими листочками. Степан едва решился взглянуть на себя в зеркало.

«Как хорошо, что ребята не видят! Я эльф! Ещё бы жёлтые линзы, и можно меня отстреливать. Хотя никто же не знает, какие глаза у эльфов. Может, зелёные».

И всё же результат ему понравился. Из зеркала смотрел статный молодой принц-эльф. Степан придал лицу грозный вид – сдвинул брови и сжал губы. Вот! Теперь не принц – почти король. Только бы не заржать!

Раздался звук колокола, и все потянулись из штаба в сторону поляны с бревнами.

– Идём на круг, будем тебя представлять.

– А что мне говорить-то?

– А что хочешь. У нас есть генеральная линия игры, а конкретные моменты на импровизации. Сейчас тема такая: ты вернулся из похода, всех врагов на стороне победил. А по возвращении оказалось, что твоё королевство без тебя хотят захватить тёмные эльфы, и страшный Колдун наступает. Ты шибко разозлился и готовишь большие неприятности, если «тёмники» не успокоятся. В кругу на тебя никто с оружием бросаться не будет. Будет только говорильня. Девчонка умная, готовься её парировать. Любит брать на понт. Потренируйся.

Степан скорчил рожу своему отражению:

– Страшный колдун Гаргомэль[16]!

Получилось не страшно – скорее, жалко. Все засмеялись.

– Братья мои! Жители волшебной страны! Прошу вашего внимания, – сказал Дима. Его голос был хорошо поставлен и звучал воинственно и громко, будто из старого фильма про гладиаторов. – Великая благодать спустилась на нас. Король Белых эльфов Нимхос вернулся из похода с громкой победой!

Дима отступил в сторону, пропуская Степана вперёд.

– Слова приветствия, – шепнул он ему.

Степан выдохнул, обвёл всех взглядом:

– Приветствую вас, мои подданные! Долгое время я отсутствовал дома, вернулся с хорошими новостями и богатыми дарами из чужих стран. Но что тут у вас происходит?

Из круга выступил невысокий юноша и упал в ноги Степану:

– О, великий повелитель! Беда пришла в наш дом, пока тебя не было. Жадные жители страны Тёмных Озёр пришли к нашим границам. Мы сдерживаем их натиск, но наши силы на исходе. Мы очень рады, что ты вернулся со своей армией и теперь поможешь нам.

– Благодарю тебя за прямые и бесстрашные слова, – Степан снова оглядел собравшихся. Дети выжидательно смотрели на него, а он не знал, что делать.

– Вызывай её на разговор, – пришёл на помощь Дима.

– Есть ли здесь повелитель Тёмных эльфов?

Настя вышла из круга и медленно направилась к нему. Она преобразилась: переоделась в плащ и длинное чёрное платье, которое подчеркивало её рост и худобу, смыла боевой грим и надела зелёные линзы. Часть волос заплела в тугие косы по бокам и уложила на затылке, а другую часть оставила распущенной, и волосы мягкими волнами струились по спине и плечам, а Настя то и дело откидывала их, обнажая заострённые уши эльфа.

– Поклонись мне, королева Тёмных эльфов, – протянул руку Степан.

Но девушка только хмыкнула, взмахнула полой плаща и встала рядом. Она хоть и была высокой, но всё равно на полголовы ниже его.

– Мог бы и предупредить, – обиженно процедила она.

– Как посмела ты привести своё войско на мои земли? Как посмела ты устанавливать свои законы в моём государстве и подчинять себе торговые пути?

– Жители волшебной страны! – начала Настя. – Король выбирается всеми народами, которые здесь проживают. По законам, принятым много веков назад нашими предками, все народы могут пользоваться ресурсами и благами этой земли. Король Нимхос, выбранный на трон двести лет назад, утратил свои силы! – Настя вскинула руку вверх. – Вместо того чтобы развивать свои вотчины и способствовать увеличению благосостояния своих подданных, Нимхос ищет славы в чужих землях, более слабых и отсталых, которые он порабощает ради добычи и своего тщеславия.

– У-у-у, Нимхос, походу, она тебя уделала, – послышался голос Димы.

Настя усмехнулась и продолжила:

– Я – Мира, королева Тёмных эльфов. Предлагаю вам, жителям «Белозерья», присягнуть мне на верность и вступить в ряды моей армии. Я приму новые законы и дам вам новую жизнь. Под моим руководством вы победите Колдуна. Никто не будет обижен и порабощён.

По кругу пронёсся лёгкий ропот, а группа детей в чёрных плащах запрыгала и закричала:

– Слава Мире! Слава королеве Тёмных эльфов!

– Сейчас поможем, – опять шепнул Дима и куда-то исчез.

– Да как ты смеешь?! При короле! Такие речи! – схватился за меч бородатый парень. В тот же миг в центр круга вышел высокий кучерявый брюнет, закутанный в белые простыни, словно древнегреческий мыслитесь:

– Умерь свой пыл, воин, – произнёс он, вытянув руку в сторону меча, – не оскверняй священный круг своим невежеством. И вы, жители «Белозерья», внимайте спокойно таким речам. Мира, королева Тёмных эльфов, похвальна твоя смелость и да будут действительно благими твои намерения. Нимхос, благодарим тебя за годы верной службы нашей стране и охрану наших земель. Жители и воины, Мира молода и пришла недавно к нам. Можем ли мы доверить ей управление страной и свои жизни? Нимхос сделал много полезного для вас. Под его покровительством два века наша страна процветала, и в ней были мир и спокойствие. Правильно ли будет свергнуть его за поход, который принёс нам славу и богатства?

Мира набрала воздух в грудь, но Дима сзади ткнул её в спину, и она резко выдохнула. Толпа загудела:

– Слава королю!

– Гнать эту самозванку!

– Её нужно проверить!

– Пусть докажет, чего она стоит!

«Мыслитель» продолжил:

– Уважаемые жители Белого королевства, да будут до́лги и изобильны ваши лета́. Войско страшного колдуна огромно. Гражданские войны ослабляют наше благостное королевство. Только объединившись, мы сможем противостоять общей угрозе.

Дима вышел вперёд и сказал:

– Объявляю собрание законченным. Сейчас будут проводиться квесты у фракций, потратьте это время с пользой. Кажется, нас ждут зрелищные битвы.

Степан отправился в штаб переодеться. Надо было прикинуть, что же отвечать этой дерзкой девчонке. Думал, что скажет простую речь, и всё вернётся в игровую колею, но нет же, она решилась на саботаж, а он… Стоп! Какой саботаж? Он же не обыгрывать её приехал.

Настя посмотрела ему вслед и тяжело вздохнула. Ей очень хотелось быть с этим человеком на одной стороне.

Мирослав покрутил кольцо на пальце, и гравировка вспыхнула. Кольцо изготовили мастера, а родители зачаровали и подарили ему. Такие украшения были у всех членов королевской семьи. Их одевали на пальчик наследникам в первое посвящение, которое происходило в момент, когда малыш начинал самостоятельно ходить. Кольцо росло вместе с хозяином и связывало его с родными. Но больше всего оно усиливало связь между эльфами одного поколения. Братья и сёстры могли объединять свою магию и использовать её, даже находясь на расстоянии друг от друга.

Сейчас Мирослав отчётливо понимал, что сестре нужна помощь. Он бесшумно прошёл по коридору, остановился около комнаты Миры и прислушался. Тихо, как и во всем замке. Он отворил дверь и проскользнул внутрь.

– Звала? – шёпотом спросил Мирослав.

– Да, – раздался из-под одеяла приглушённый голос сестры.

Мирослав сел на кровать.

– Мне кажется, что я испытываю непривычные ощущения, – Мира откинула одеяло, придвинулась к брату и положила голову на его плечо.

– Как ты их испытываешь и в какой момент?

– Взрослые странно себя ведут. Даже Мраце совершает нерациональные поступки.

– На поступки Мраце сейчас не надо обращать внимания. Она вернулась из Нижнего мира и ещё не полностью избавилась от эмоций.

– Она готовится к чему-то непонятному. И я не могу контролировать свои мысли и планы.

– Ева называет это страхом.

– Что такое страх?

– Это когда ты не знаешь, чего ожидать от будущего. Когда с твоими близкими может случиться беда, и ты постоянно думаешь об этом. И твоё тело реагирует на твои мысли. Например, сейчас на это реагирует твой мозг. Он не даёт тебе уснуть.

– Мне непонятно, как это.

– Мне тоже не до конца понятно, но иногда рядом с Евой мне кажется, что я хочу того, что делать не должен.

– Мирослав, ты меня совсем запутал. А я позвала тебя, чтобы ты помог мне разобраться.

Принц погладил сестру по волосам и заправил длинную прядь за острое ушко.

– Постарайся не думать о том, что тебе непонятно. Постарайся сейчас закрыть глаза и подумать о своих желаниях. И помни, я всегда смогу защитить тебя. Несмотря на то что твоя магия сильнее, я старше, и вы с Ари – самое дорогое из того, что я должен хранить.

– Ты посидишь со мной?

– Я посижу, пока ты не уснёшь.

– Только не говори Мраце и маме, что ты опять укладывал меня спать, – взяв его за руку, прошептала Мира.

Глава 6

Степан оказался хорошим воином. Он отлично фехтовал, быстро бегал и умел строить стратегии. «Тёмникам» никак не удавалось обойти нового короля. Играть ему нравилось. Погружённый с детства в атмосферу жёсткой дисциплины, здесь он откровенно отрывался и тянул с выполнением задания. Находиться рядом с Настей было трудно. Девушка начинала увлекать его своей естественностью. Ничего не подозревая о планах охотников, она веселилась, дралась с полной отдачей и настолько искусно отыгрывала свою роль, что даже Степан порой забывал, что перед ним не настоящая эльфийская королева, а обычная девушка. Даже иногда казалось, что в бою у неё волосы начинают разделяться на цветные пряди, или он слышит её выкрики на эльфийском. Может быть, она просто вжилась в роль и кричала всё, что в голову приходило, но Степан её понимал. Тяжелее всего было выносить костры, когда все пили чай из котла, играли на гитарах и пели. У Насти был чистый грудной голос, и если она начинала петь, Степан почему-то вспоминал Мари из Румынии, и всё становилось ещё запутаннее. Мама всё время спрашивала, как продвигается задание, и всякий раз парень уклончиво отвечал ей, что работает над этим. Анжела постоянно звонила, но её он старательно игнорировал. Степан верил, что вскоре во всем разберётся и выполнит то, что требовалось, но через неделю игры произошло нечто, что резко поменяло его планы.

На вечерней планёрке был объявлен ночной квест «Тёмнозерцев».

– Они сегодня будут искать в лесу свои артефакты[17]. Наша задача устроить на них засаду, максимально переловить и вывести из леса. Убивать не надо, завтра придумаем, что с ними делать. На входе и на пересечении всех тропинок ставим монстру́ с факелами. Они нейтральны, считают, сколько зашло, сколько вышло. Летучие отряды заходят здесь, здесь и здесь, – Дима тыкал в карту карандашом, – далее по ситуации. Их задача – выйти из леса целыми и невредимыми. Выходить можно только по дорожкам через факелы. Вы их считаете. Как только дети прошли факелы, трогать их нельзя. На всё про всё у нас два часа. Если в течение этого времени они не выйдут, значит, несчастный случай, автоматически мы их поймали.

«Несчастный случай», – мелькнуло в голове у Степана.

– Они в чёрных плащах, как мы их ночью в лесу увидим?

– Легко, – сказал Степан. Он сбегал к своей машине и принёс очки с функцией ночного видения.

– Ух ты! Настоящие? А у тебя откуда?

– Э-э-э, дядя подарил, – нашёлся с ответом Степан. В этот момент он понял, что окончательно заигрался, но отступать было поздно. – Он спецназовец бывший. А очки учебные, но ночью хорошо работают.

– Ну и отлично, – заключил Дима. – Король в очках и без короны, остальные – как хотят. Только никому не говорите.

С наступлением темноты студенты в белых плащах и масках на лицах чинно подняли факелы и организованной процессией потянулись в лес. Каждый занял своё место. Летучие отряды спрятались там ещё засветло. Они тоже были в чёрных плащах, как и игроки. Дети спокойно зашли по дорожкам, но как только пересекли факелы, по резкому командному свисту рассыпались в разные стороны. Это был спланированный и отрепетированный ход. Каждый игрок бросился бежать в своём направлении. Да, стратегия у «тёмников» тоже работала неплохо.

Степан со своим отрядом сидел в овраге, когда по лесу пробежали шорохи и земля содрогнулась от громоздких берцев. Степан надел очки, и сквозь призму прибора окрестности изменились.

– Сидим тихо, пусть пока побегают. Усыпим их бдительность. Пусть думают, что здесь никого нет.

Прямо перед ними остановились несколько человек в чёрных плащах. Среди них была Настя. Отдышавшись после бега, девушка вдруг заговорила на эльфийском.

– Мира, да ты можешь по-русски? – возмущённо зашипел Айканар. Он был таким огромным, что перепутать его с кем-то другим было невозможно.

Настя не ответила ему. Она уставилась куда-то за спину Айканара, потом без каких-либо усилий отодвинула его в сторону, и Степан понял, что девушка смотрит прямо на него. Как? Как она его заметила?

– Засада! Бежим! – крикнула Настя, и все бросились врассыпную.

– За ними! – скомандовал Степан.

Отряд рассредоточился по лесу. Некоторых «тёмнозерцев» быстро поймали и вывели, но Миры и Айканара нигде не было. Ничего не оставалось, как прочесать лес ещё раз.

– Стёп, дай очки.

Степан отдал прибор и вдруг понял, что отчётливо видит и без него. Он остановился. Тряхнул головой, зажмурился и снова открыл глаза, потёр их свободной рукой, но ничего не изменилось. Такого с ним ещё не было. В кустах под корягой парень заметил гнездо мышей. Над головой что-то зашуршало. Сова внушительных размеров сидела на высоте десяти метров и спокойно смотрела на детей. Нет, восемь метров пятьдесят шесть сантиметров от уровня земли до её лап. Степан потянул носом воздух. Позади слева повеяло запахами людей. Пахло по́том, адреналином, кремом после бритья, кока-колой и… эльфом!

– Они там! – шепнул мастер, который надел очки ночного видения. Он махнул рукой в направлении запахов. Но тут Степан почувствовал, что кто-то натягивает лук, и буквально услышал звук летящей стрелы.

– Ложись! – крикнул парень и упал на землю.

– Уроды! – закричал мастер: стрела прилетела ему прямо в нос и врезалась в очки, чудом не задев лицо.

– Йе-е-ессс! – донеслось до Степана из кустов.

– Отведите его к медсестре, я с ними разберусь.

Степан метнулся в сторону беглецов, но их там уже не было. Он двигался, ориентируясь на шлейф запахов. Здесь «кока-кола» ушла влево, а там «запах пота» развернулся и тоже пошёл назад по кругу.

«Они меня окружают. Значит, она меня видит. Как она умудрилась попасть стрелой в цель с такого расстояния?» – Степан остановился. Ночное пространство меняло цвет. Вышла луна и осветила тропинку. Трава стала переливаться изумрудными нитями, ночные, невидимые простому глазу цветы раскрыли свои лепестки и выпустили облако одурманивающего аромата, но запах эльфа был сильнее и находился совсем рядом.

Всё произошло слишком неожиданно даже для Степана. Девушка выскочила из кустов, скомандовала своим воинам убираться из леса, а потом резким, неестественным для человека прыжком повалила его на землю, перерезала горло игровым ножом и шепнула на эльфийском: «Ты один из нас, не забывай об этом». И растворилась в темноте. Наплевав на правила, парень вскочил и побежал за ней. Ноги ускорились сами собой, и он нагнал её в считаные секунды, повалил на спину и схватил за горло. Очень удобный момент свернуть шею и бросить тело в овраг – бежала и неудачно упала в темноте. Делать это без следов Степан умел. Но Настя тяжело задышала и опять на эльфийском что-то быстро заговорила. Он узнавал только отдельные слова, но чистый грудной звук этого языка остался в памяти ещё с Румынии. Так говорила Мари. Степан только и успел понять по её тону, что Настя читает заклинание, как вдруг обмяк и отлетел в сторону.

«Я могу и убить», – мелькнул в голове голос девочки, и она молниеносно исчезла в темноте.

– Плёхо! – кривлялся Дима. – Поймали меньше половины. Ну ничего, завтра будем тогда их обменивать. Что там нам надо из их ценностей? Шахты заберём или торговые пути вернём? Ну, подумаем до утра, подумаем.

Мастер с заклеенным носом сидел на полу и смотрел на себя в зеркало.

– Ни фига себе! Чем так можно было вломить?! Стрелы же игровые! Камень, что ли, привязали?

– С этим тоже завтра разберёмся. А сейчас все отдыхать. Идите к костру. Послушайте. Сейчас они там хвастаться будут, как вас сделали. Может, расскажут, чем выстрелили.

– Не расскажут, это была обычная безопасная стрела, – вздохнул Степан. Он уже понял, что внутри его цели есть симбионт. Осталось выяснить, понимает она это или нет.

Степан сел на бревно рядом с Настей. Возбуждённые дети прыгали, перебивали друг друга, жарили на огне маршмеллоу. Но девочку это не интересовало. Сегодня она почему-то даже не пела: обнимала себя руками и заворожённо смотрела на огонь.

– Огонь меняет цвет, – проговорила она. – Интересно, от чего это зависит.

– От того, какой человек мимо пройдёт, – отозвался Степан. – Если ты рядом, то нити становятся цвета «карус», если пройдёт мимо Айканар, то «врасек» появляется.

Девушка никак не прокомментировала услышанное, но по выражению её лица стало ясно, что всё сказанное она отлично понимает. Степан вгляделся в огонь. Острые языки пламени обволакивали щепки. Будто импульсом тока проникали сквозь слои древесины и поглощали её.

От огня его отвлёк надоедливый звук вибрации. Это же его телефон в машине! В машине?.. До машины метров четыреста. Нет, триста девяносто семь, если по прямой. Он встал и нехотя побрёл в ту сторону. Больше десятка сообщений от Анжелы: «Ты меня разлюбил?», «Не звони мне больше никогда!», «А с тобой всё в порядке?», «Когда ты приедешь?», «Если ты мне не перезвонишь в течение часа, то между нами всё кончено!». Степан посмотрел на часы: давно за полночь. Упс. Можно не перезванивать.

Дальше было три пропущенных от мамы и одно сообщение: «Ты не забыл про лекарство?» «Лекарство! Какое сегодня число? – Степан хлопнул себя по лбу. – Я же должен был сделать укол ещё позавчера. Странно, но почему тогда до сих пор никаких симптомов…»

Такое уже было. Однажды, когда он уезжал на задание с Никитой, то забыл о графике и сделал укол на целых десять дней позже. И хотя мама очень пеклась о его здоровье, пугала страшными последствиями и строго следила, чтобы он не забывал делать уколы, тогда тоже ничего не случилось. Сам Степан ни разу не наблюдал у себя никаких признаков аллергии. Он пытался расспрашивать мать, но в ответ Светлана только раздражалась: «Как же хорошо, что ты благополучно забыл весь этот кошмар!» Потом охала, ахала и жалостливо закатывала глаза, вспоминая, как «она натерпелась с его аллергией в детстве» и как «ей хватило тех страшных приступов». Но Степан их почему-то не помнил, а мама объясняла это тем, что она, как психолог, никогда его не пугала и своевременно прорабатывала с ним последствия.

Степан покрутил ампулу в руках. Появилось детское желание проверить: а что всё-таки случится, если вдруг?.. Но здравый смысл победил. Он на задании и рисковать своим здоровьем не профессионально. Поэтому Степан заверил маму в сообщении, что ни о чём не забыл, и побежал к медсестре. Если через вену, то подействует быстрее, но колоть самому не хотелось.

Медсестра сделала укол без лишних вопросов, и когда Степан вышел на улицу, мир снова стал прежним: он пах ночной сыростью и сосновой хвоей.

На завтраке Степан сел за стол рядом с Настей.

– Круто вы нас вчера погоняли! – сказала она.

– Что за заклинание ты вчера читала на квесте?

– Какое заклинание?

– На эльфийском языке. Где ты его нашла?

– Ты меня ни с кем не спутал? Я вообще под такой эйфорией была. Всё, что помню, это как зашли и как вышли. Адреналин зашкаливал.

Степан хмыкнул. Врёт или действительно не помнит – непонятно пока. Весь день он прислушивался к боевым выкрикам, но ничего знакомого его мозг не распознал. Вечером у костра Степан снова сел рядом с Настей. Она внимательно смотрела на огонь, и глаза её неестественно блестели.

– Как много оттенков у огня: красный, кирпичный, терракотовый, карус, врасек, – очень тихо сказал он. Девушка понимающе кивнула.

«Чёрт, что происходит? Почему я сейчас вижу обычный огонь?»

Степан решил больше не юлить и спросить прямо:

– Ты сейчас человек или эльф?

– Чело… Что?

– Пойдём погуляем.

Настя нерешительно посмотрела на него. Степан приобнял её за плечи и прошептал на ухо:

– Тебе лучше спокойно встать и идти со мной. Я охотник. Завтра можешь не проснуться.

Когда они отошли от кострового места на достаточное расстояние, Настя присела на лавочку, а Степан остановился рядом.

– Рассказывай, – грубо приказал он.

– Что тебе рассказывать?

– Что с тобой происходит.

– Да крыша у меня едет, – губы у девушки задрожали. – Во мне как будто какой-то человек второй живёт. Мы с ней вроде договорились, раньше она вообще меня как бы замещала. Как будто из памяти полдня стёрли. Не помню, что делала.

– Давно это?

– Весной началось. Помню, я проснулась рано, и шёпот слышу в голове: «Не бойся, подойди к зеркалу». Я подошла, а там моё отражение со мной говорит. Даже не совсем отражение. Она другая. Стройнее, волосы светлее, глаза другие.

– Что она сказала?

– Какая разница?

– Она просила никому не рассказывать?

Настя замялась:

– Она и сейчас против, чтобы я с тобой разговаривала.

– А ты с ней общаешься?

– Да. Мы договорились. Точнее, она предложила. Она просто есть во мне. Иногда свои способности подключает. Помогает мне. Но голос в голове я больше не слышу. Я её чувствую, понимаю, что с ней происходит, знаю, что ей надо. Мы как одно целое. Вчера только не поняла, что случилось. Мне казалось, что я сражаюсь как обычно. А ребята рассказали, как я стрелы пускала. Самой не верится.

– Мира?

– Да, это её имя.

– Ты родителям говорила?

– Да никому я не говорила! И нет у меня родителей. Я с тёткой живу, а той до лампочки, где я и что со мной. В психушку упрячет с радостью. Ты правда охотник?

– Да. Ты знаешь, кто мы?

– Знаю. Не знаю, правда, откуда. Наверно, это её знания. И отлично понимаю, зачем ты тут. Ты пытался нас убить вчера, а Мира защищалась?

– Что-то типа того.

– Будешь продолжать попытки? Я хорошо дерусь. Быстрее и сильнее тебя. Ты не успеешь. Но мы не убиваем людей. Мы здесь не для этого. У нас другая миссия.

«Я и убить могу», – вспомнил Степан жаркий эльфийский шёпот. А ведь действительно, могла – своими руками или несчастный случай организовать. Но ведь не стала.

– Почему не убила вчера?

– Ты знаешь, кто ты?

– Я чистокровный охотник.

– Ты в этом уверен? Я тебе три раза память пыталась стереть, и безрезультатно. На чистых действует с первого раза.

Задумавшись, Степан вспомнил обо всех странностях, которые случились с ним за последние дни. Перед глазами возник костёр. Никогда до этого он не различал оттенки так хорошо, но здесь, в лагере, начал видеть разноцветные нити, а потом всё стало как прежде. Сегодня, сколько бы он ни прислушивался, эльфийской речи так и не услышал. А ещё запахи… Несколько дней назад они были такими острыми и разнообразными, а сегодня его нос опять не улавливал ничего необычного.

«Что изменилось?»

Степан прокручивал события одно за другим, пытаясь определить, когда впервые почувствовал изменения. Острота ощущений нарастала постепенно. Он даже не совсем понял, почему в лесу ночью видел, как днём. А исчезло всё резко. Неужели после укола?

«Вот, значит, что за лекарства от аллергии даёт мне мать, – с горькой усмешкой подумал он. – Чтобы на меня их чары не действовали. А вчера это её глазами я смотрел и её слова слышал. Она мне в мозг влезла. А как получил лекарство, так всё и пропало».

Степан вспомнил предыдущий случай, когда так же на задании забыл сделать укол. Их с Никитой первый раз взяли на практику, и поэтому с ними была целая команда профессионалов. А работали они на захват довольно сильного эльфа. Тогда все удивились, как быстро Степан нашёл след. Он буквально шёл по запаху, как собака. И первый из всей группы обнаружил объект. А вот взять его не смог, потому что по ощущениям словно в туман попал, даже руку с пистолетом поднять не смог. Как же он тогда переживал. Всего-то и нужно было, что один раз выстрелить снотворным, и серьёзный личный захват попал бы к нему в зачёт. Значит, тот эльф тоже влез в его голову и не позволил себя поймать.

Настя вопросительно смотрела на Степана.

– Нас учили. Новые методики.

Парень какое-то время молча прохаживался туда-обратно, а потом сказал:

– Значит так, я здесь действительно по наводке. Приехал за тобой. И у тебя не раздвоение личности. Ты сосуд, и в тебе живёт эльф.

– Значит, она правду рассказывала.

– Не знаю, что она там тебе рассказывала, но вы в симбиозе, а это удивительно. Прежде я с таким не сталкивался, – Степан напустил на себя вид опытного охотника, хотя раньше не встречал ничего, связанного с эльфийками. – Мне надо разобраться. Сейчас играем дальше. Никто ничего не должен заметить, а вот если сбежишь – пеняй на себя. Тебя найдут другие охотники и церемониться уже не будут.

– Договорились, – фыркнула Настя.

Степан развернулся и быстро зашагал в сторону лагеря.

– Сам не сбеги – я тебя столько лет искала. Чистокровный, блин, – тихо сказала Настя ему вслед.

В сообщении, которое Степан послал в школу этим вечером, было написано:

«В силу того, что на полигоне находится много людей, и нет возможности изолировать объект на необходимое расстояние, выполнение операции является невозможным до окончания игры. Есть вероятность подселения. Прошу командировать Громова Никиту для помощи в выполнении операции в момент транспортировки объекта к месту постоянного проживания».

Мраце Мирабель не одобряла общение детей с Создателем, но наследники всё равно проводили с Евой много времени, потому что это благотворно сказывалось на развитии их способностей. Девочкам она показывала новые стороны их магии и учила тому, чему бы их не смогли научить Мраце. Мирославу же просто было комфортно в её компании.

В эльфийских преданиях хранились сказания о девушке Создателе. Славный народ появился благодаря ей. Какое-то время Ева жила с ними, а потом внезапно исчезла и вернулась, когда Мирослав уже научился сидеть верхом и владеть мечом. Короли относились к ней с уважением, но никогда не преклонялись и не раболепствовали. А Мира проявляла к её персоне большой интерес и как губка впитывала новые знания.

– Расскажи, зачем ты создала эльфов?

Мира и Ева гуляли в огромном саду, увитом виноградными лозами.

– Я хотела создать мир, где я смогла бы жить сама. И создала его. Вас я создала из своего ДНК. Я хотела создать идеал, но была вынуждена расставить приоритеты и сделала ставку на безопасность и благополучие. Поэтому пришлось ограничить чувства. Я научила ваш народ всему, что умею сама. Вы полностью автономны и можете сами о себе позаботиться.

Мира напряглась. Это звучало нерационально. Ей казалось, что так было всегда.

– И теперь это идеальное место во всей Вселенной, – подытожила Ева.

– Да. Это место гармонично, и оно полностью обеспечивает наши потребности. Я ценю то, что живу здесь. Но разве твой мир негармоничный?

– Дело не в месте, дорогая. Дело в том, кто тебя окружает. Твоя семья, например.

– А почему ты ушла от своей семьи? Ведь семья – это самое ценное и дорогое, что есть у эльфа. Или у вас не так?

– Так должно быть везде и всегда. Но, к сожалению, редко встречаются идеальные семьи – такие как ваши. Мы можем злиться, завидовать, обижаться друг на друга и совершать из-за этого нерациональные поступки.

– Я не понимаю тебя.

– Я описываю чувства, Мира. От них очень много бед. Поэтому я и не вложила их в Славный народ. Потом я решила дополнить своё творение и создала Нижний мир. Там я поселила людей. Они очень похожи на вас, но у них нет магии, зато есть чувства. Я никогда не жила среди них. Частота Нижнего мира не позволяет мне долго находиться там. Но то, что я наблюдаю, мне не очень нравится. Люди, как и моя семья, поддались негативным эмоциям больше, чем позитивным.

– А есть ещё и позитивные?

– Да. Есть любовь, радость, восторг, удивление, наслаждение, восхищение. И многое другое.

– Твои глаза сейчас изменились. Неужели эмоции настолько ценны, что ты так скучаешь по ним?

– Драгоценная, я не скучаю. Я же испытываю их всегда. Но иногда мне хочется, чтобы и вы их испытали.

– Мирабель говорит, что ты испытываешь чувства к Мирославу.

– Мирабель права. Но это никак не навредит твоему брату. Все решения он принимает сам. Я не вмешиваюсь в течение вашей жизни. Только делюсь знаниями.

– Твои знания очень ценны для нас. Они помогают нам развиваться. А почему все эльфы разные? Почему наши способности не уравновешены?

– Я сделала это для того, чтобы у вас не было желания и необходимости ссориться и соревноваться друг с другом. В таком состоянии вы с детства знаете, кто на что способен. Даже вы с братом разные, но удачно дополняете друг друга. Поэтому вы и должны друг друга беречь и быть рядом.

– А я просто хочу быть рядом с братом. Без всяких условностей. Мне легко с ним. И когда легко ему, мой мозг может принимать рациональные решения.

– Это и есть любовь. Просто ты её не чувствуешь. Ты её понимаешь.

Глава 7

– Светлана Сергеевна, вы можете что-нибудь сделать? Этого урода со мной посылают.

– Какого урода? Куда вас посылают? – Светлана оторвалась от бумаг и посмотрела на вечно растрёпанную голову Никиты.

– Степану помощь нужна на задании, он попросил меня прислать. А со мной ещё помятого посылают.

Кличку «помятый» получил парень по имени Эдуард, с которым четыре года назад подрались Степан и Никита, защищая честь Леночки. Сейчас он был уже выпускником.

– Что же я сделаю, Никит? Это задание. Работаете с тем, кого посылают. А в чём проблема?

– Да не нравится он мне.

– Тебе его не в супе варить. Съездили, убили и приехали.

– Кого? Его? Его можно убить?

– Никит, ты баран? Или чувство юмора не вовремя прорезалось? Главное, язык держите за зубами. Меньше говоришь, дольше живёшь.

Никита вздохнул и вышел за дверь.

«Помощь? Сыну понадобилась помощь?»

Светлана пошла в командировочный отдел и попросила у секретаря последнее сообщение от сына. Какая возможность подселения? У девочки КОЧ 0,2! Таких даже мардоги не трогают. Это же так… Тренировочка. Света спустилась в лабораторию к Славику и услышала приглушённые звуки, доносившиеся из-за шкафов.

– Славик! Я могу просто посмотреть бумаги и уйти? Или я иду тебя искать? – сдерживая усмешку, спросила Светлана. Из-за шкафа высунулась взъерошенная голова Славика:

– Не надо меня искать! Я тут это… Э-э-э…Упал…

– На кого же ты упал?

– Э-э-э… Чего? – Славик подошел к Светлане, на ходу застегивая халат.

– Не чего, а кого. Где результаты анализов девочки, за которой поехал Степан?

– Сейчас найдём! – Славик с показательной скоростью стал перебирать папки, бросая встревоженные взгляды на шкафы.

Светлана могла, конечно, проверить, кто там так старательно затаился, но не стала. Пусть у детей будет личная жизнь.

– Пожалуйста, – Славик протянул папку.

– Я могу её забрать в кабинет? Принесу через час.

– Конечно!

– Тогда застегни ширинку и в следующий раз закрывай, пожалуйста, дверь изнутри. Я приду через час.

Славик густо покраснел, схватился за молнию на брюках, но она была застёгнута.

– Ну Светлана Сергеевна!

– Приду через час!

В кабинете Светлана спокойно разложила бумаги. Что-то не сходилось. На последней странице с цифрами анализов была опечатка. КОЧ 1,2. Единица зачёркнута вручную, вместо неё написан ноль. Странно, но машины редко ошибаются. Она стала пересчитывать цифры на калькуляторе. Пришлось достаточно повозиться. Всех учат считать КОЧ вручную, но никто этого не делает, потому что есть специальные программы.

От результатов собственных расчётов Светлана аж подскочила на месте и решила пересчитать ещё раз.

Машина не ошиблась! КОЧ равен 1,2. Ошибся лаборант. В практике не было КОЧ больше единицы, поэтому он и исправил на ноль. Но тогда Степан сейчас рядом с эльфом! И не просто с эльфом, а с магом или самим королём. Нет, этого не может быть. Король был убит в своём мире. Получается, это наследник. Точнее, наследница! Хитрая, сильная, обученная. Степан в опасности! Надо его оттуда вытаскивать. Но если он ещё жив, то ей это нужно. Значит, он установил с ней контакт. Она же его почему-то не убила. Что-то надо делать.

Светлана нервно прохаживалась по кабинету. Нужно отправить Никиту и Мишу. У Степана явно есть план.

Женщина отправилась в командировочный отдел.

– Ну как тут у вас? – спокойно спросила она секретаря.

– Да зашиваемся, как обычно. Ещё эта истеричка ваша бегает, орёт.

– А что она хочет-то?

– Послать своего ученика к твоему сыну на помощь. Он помощь запросил, а этому Эдику как раз эльфийки не хватает до выпуска.

– Всё звёзды с неба пытаются ухватить, – усмехнулась Света, а сама быстро продумывала свой план. – А он один, что ли, поедет?

– Ну запрашивает, чтоб его одного послали.

– Странно, кажется, Степан чётко написал, кого ему в помощники прислать. Они же команда, быстрее справятся.

– Ну а этому команда не нужна. Что он вообще может? Если только девочек резать четырнадцатилетних.

– Схожу к директору.

– Удачи.

– Виктор Алексеевич, – Светлана постучалась и, не дожидаясь ответа, зашла в кабинет. Но Виктория Олеговна была уже там.

– Я подозреваю, вы по тому же вопросу?

– Наверное, да.

– Виктория Олеговна, все командировки распланированы на ближайший месяц. Вы же знаете наши правила. Нужен результат. А Степан лучше работает со своей командой.

– Я тоже считаю, что не нужно сор из избы выносить. Ещё не хватало, чтобы они перед детьми грызться начали, – Света сложила руки на груди.

– Сор?! Вы моего Эдуарда сором называете?! Спасибо, что не мусором.

«Я, конечно, знала, что ты тупица, но чтоб настолько – даже не подозревала», – подумала Света.

– Вдвоём они быстрее завалят это задание, чем выполнят его.

– Что там заваливать? Что заваливать-то? – бушевала Виктория Олеговна. – КОЧ 0,2. И мои мальчики профессионалы! Можно сыночка вашего отзывать.

– Виктория Олеговна, не переходите на личности, – Виктор Алексеевич уже держался за голову.

– Нужно послать Никиту Громова и Мишу Королёва. Они всегда группой работают.

– Конечно, давайте весь курс пошлём Степану на помощь! Мой Эдик отлично справится один.

– Всё! Хватит! Едут Эдуард и Громов. Решение окончательное.

Спорить было бесполезно. Светлане оставалось лишь надеяться, что Эдуард доедет до лагеря целым.

Через полчаса она спустилась на парковку. Ребята уже начали выяснять, кто будет вести машину.

– Никита, – махнула ему Светлана. Парень подошел, – пусти его за руль.

– С чего это?!

– Меньше доставать тебя будет в дороге, и руки заняты.

– Есть. Выполняю.

– И ещё… Скажи Степану, что в документах ошибка. Пусть делает то, что считает нужным, инструкции писали офисные крысы… – Светлана отвела глаза в сторону, сделала длинную паузу, а потом кивнула на Эдика. – А этот «нехороший» должен доехать до лагеря живым. И обязательно пусть отзвонится своей истеричке-куратору.

– П…понял, – растерянно выдохнул Никита.

– Степану так и передай.

После отъезда ребят Светлана пошла в кабинет. Они всего лишь начинающие охотники, и даже втроём неспособны справиться с таким существом. Но сейчас это и неважно. Эльф ничего не сделает её сыну, потому что без надобности они не убивают людей – только в целях самозащиты. Но Степан на рожон не полезет. Никита сделает так, как скажет друг. А «помятый» нарвётся на неприятности.

Теперь надо было что-то сделать с документами. Никто не должен узнать о настоящем уровне КОЧ этой девочки. База с анализами едина для всех школ. Но здесь к ней можно подключиться только из лаборатории. Придётся взламывать компьютер Славика.

Светлана дождалась ночи. Выключила свет и сидела в темноте, пока не услышала за дверью шаги охранника. Вот он привычным движением направил свет фонарика на замок, дёрнул за ручку, убедился, что закрыто, и пошёл к следующей двери. Когда шаги в коридоре смолкли, Света вышла из кабинета. Глаза привыкли к темноте, а школу она знала как свои пять пальцев. По пожарной лестнице спустилась на технический этаж. Ключей от лаборатории у неё не было, но был дубликат от архива. А архив граничил с лабораторией. О наличии потайной двери в шкафах между двумя кабинетами не знали, наверное, даже лаборанты. Когда Света была ученицей, об этом ей рассказал Григор. И ещё много тайников показал. Вот и пригодилось.

В лаборатории женщина посветила на шкаф с потайной дверью фонариком. Вроде ничего не упало. Следов на полу не осталось. Подошла к компьютеру. Теперь надо думать. Как проникнуть в систему, она знала. А вот как снять пароли Славика, чтобы включить компьютер, – не представляла. Вспомнив, сколько есть попыток на неправильный ввод, она молча уставилась на монитор.

Вдруг экран загорелся, курсор мышки задвигался. Кто-то подключился к компьютеру через удалённый доступ. Ввёл пароль – не получилось. Курсор переместился на значок «глаза» в строке ввода, и на экране появился новый пароль, уже видимый. Потом две буквы поменялись местами. Компьютер завис в режиме ожидания, перед глазами крутились «песочные часы». Светлана запомнила пароль. «Кто же ты?» На этот компьютер поставить программу удалённого доступа мог только Славик. Зачем? Работать ночью из дома? Это же запрещено.

Компьютер перестал думать, и на экране стали появляться окна программ. Славик вообще, что ли, ничего не выключает на ночь? База с анализами была тоже открыта. Даже не пришлось ничего взламывать. Светлана смотрела, что же будет дальше. Что нужно этому «работнику»? Курсор выбрал базу КОЧ. В поиске напечатался номер «394911». Светлана напряглась. Кто-то ещё был в курсе. Именно за этим объектом уехал Степан в лагерь. В таблице начали проматываться строчки с цифрами. Иногда движение замирало. Может, пересчитывает КОЧ вручную? И тут курсор нажал кнопку «изменить данные». Неизвестный начал хаотично менять значения. Пытался уменьшить КОЧ?

«Это точно не Славик, – Светлана напряглась. – Славик знал бы, что нужно менять. И он бы сделал это в кабинете, а не ночью, да ещё и удалённо. Работать с базами можно только в школе. Любая работа с данными без согласия начальства строго запрещена. Значит, это делает не он, а кто-то чужой с его ноутбука. Можно ли подключиться с другого компьютера? Конечно, можно, но для этого надо всё равно побывать в лаборатории и установить скрытые программы администрирования. По-другому никак. Техническая защита в организации очень хорошая. Следовательно, сам бы Славик такое не сделал. Он законопослушный мальчик, и нарушать устав не стал бы ни за что. Значит, это кто-то чужой. И кроме того, этот чужак ещё и пароли знает от рабочего компьютера. Следовательно, вопрос: а жив ли Славик?»

Светлана схватилась за телефон и начала искать номер лаборанта. Потом задумалась: «А если этот чужой сейчас у него дома? Я могу только навредить парню». Она опять посмотрела на монитор. Всё это время КОЧ уменьшался и цифры прыгали. И как раз в тот момент, когда она подняла глаза, в «итого» появилось значение 0,2. «Мышка» сохранила данные, подвигала окна на экране, чтобы всё осталось, как было, и отправила компьютер в «спящий режим».

Светлана подскочила и рванула к дому Славика. Пока она гнала по тёмным горным дорогам, у неё перед глазами стоял экран с цифрами. «Явно работал молодой специалист. Опытные сразу знают, что нужно исправлять. А ещё “работник” не удалил историю операций на компьютере и не изменил системную дату. Но это можно уже сделать и самой. Пароли я все запомнила. Потом подчищу за ним. А сейчас нужно узнать, что со Славиком. У него дома, возможно, кто-то посторонний, и ему может грозить опасность».

Света припарковала машину так, чтобы видеть окна квартиры Славика. На кухне горел мягкий свет, и через плотные шторы было видно, как кто-то неторопливо передвигался по комнате. Вот силуэт подошёл к плите, налил что-то в кружку, отпил из неё. Затем прошёл в спальню, сел за стол около окна, потом встал и… откинул длинные волосы. Это девушка! И жест какой-то знакомый. Где-то она его видела. Но раз гостья так свободно передвигалась по квартире, значит, с хозяином всё в порядке. Через некоторое время появился второй силуэт. Мужской, худой, с длинными руками. Он поднял свою подругу из-за стола и выключил свет. Светлана завела будильник на шесть утра, откинула кресло и провалилась в сон.

Но выспаться не получилось. Тело отвыкло расслабляться в таких условиях. Кое-как дотянув до полшестого, Света вышла из машины. Размяла шею, немного прошлась. В окнах начал зажигаться свет, появились дворники. На центральной улице послышались звуки трамваев. Косметичка в машине оказалась только маленькая. Пришлось умываться влажными салфетками и накладывать быстрый макияж. Хорошо, хоть волосы не сильно растрепались. В окнах Славика свет так и не загорелся. Видимо, парочка встала поздно. Но к девяти утра Славик всё равно должен прибыть в школу. Поэтому оставалось ждать.

Лаборант выскочил из подъезда только в восемь. Деликатно придержал дверь, и следом за ним выпорхнула… Леночка. Девушка привычным жестом откинула волосы с лица, схватила Славика за руку, и молодые люди побежали на остановку.

– Блин, – Света глупо уставилась на приборную доску. – Офигеть. Что-то я упустила в этой жизни. – Она подождала немного и поехала в сторону остановки.

Сначала Светлану эта ситуация очень возмутила. Она профессионально отследила в себе раздражение и сразу поняла, откуда оно. За всё время, проведённое с этими детьми, женщина настолько привыкла быть в курсе всех их дел и переживаний, что сейчас просто по-человечески обижалась на ситуацию. Как она не заметила, что у Леночки появился парень, а у Славика – девушка? Надо было всё-таки тогда посмотреть, кто прятался за шкафом в лаборатории. Проехав мимо ребят на большой скорости, она остановилась и сдала назад.

– Доброе утро, – Светлана опустила окно и попыталась сделать удивлённые глаза. – В школу? Садитесь.

Ребята замялись, но спорить не стали. Тем более пригласила их куратор таким тоном, что лучше было не возражать. В машине ехали молча. Лишь изредка Света поглядывала на Славика и Леночку в зеркало заднего вида. Первой не выдержала девушка:

– Не надо так смотреть! Мне уже восемнадцать! И я имею право на личную жизнь.

– Ага. И уезжать на ночь из школы без разрешения куратора ты тоже имеешь право.

– С разрешением… – вздохнул Славик.

– И кто же его за меня подписал?

Ребята молчали.

– Подпись подделали?

– Она у вас простая, – тяжело вздохнул Славик.

Светлана сжала зубы. Конечно, это правонарушение можно было уже выносить на обсуждение и требовать взысканий. Но она понимала, какую услугу оказала ей Леночка. И обнародуй Светлана сейчас эту ситуацию, пришлось бы объяснять, как она сама оказалась в восемь утра на другом конце города. А следователи докопаются… Ничего, она сама их накажет как следует.

До школы доехали молча. В кабинете Светлана первым делом запустила программу проходной. Нашла Леночку и посмотрела входы-выходы. Выходила она вчера в семь вечера, зашла утром вместе с ней. Вдруг программа сообщила, что всем пользователям необходимо завершить сеанс, потому что будет проводиться системное обновление.

– Ну уж это слишком! – Света вскочила и быстрым шагом направилась в лабораторию. Там за компьютером Славика сидела Леночка и с сумасшедшей скоростью молотила по клавишам. За её спиной с дымящейся кружкой стоял Славик и тыкал пальцами в экран. Увидев Светлану, он вздрогнул, и горячая жидкость выплеснулось Леночке на шею.

– А-а-а, – вскочила девушка.

– Бэ-э-э, – передразнила Светлана Сергеевна. – Вы, ребятки, совсем совесть потеряли. Вы кем себя здесь считаете? Хорошо! Хватило у тебя ума проходную за собой подчистить. А ты не подумала, что программисты заметят внеплановое обновление и отследят компьютер? Славика решила подставить?

Славик хмурился, Леночка растирала шею.

– Следующий раз все похождения только через меня! А то я вам устрою личную жизнь! И… Слава! Закрывай ты уже двери изнутри!

Оставив надутых, как хомяков, ребят, Света ушла к себе. Программа проходной написала, что Леночка никуда не уходила вчера и утром не возвращалась. Осталось только изъять поддельное разрешение с пункта охраны. Но с этим делом умники точно справятся. Здорово, когда у сына есть такие друзья. Теперь осталось набраться терпения и узнать, как Степан разберётся с Эдиком.

В обеденный перерыв, пока Славик и Леночка уплетали в столовой котлеты, Светлана пробралась в лабораторию известным только ей путем и быстро подчистила за своей воспитанницей её недочёты. А потом со спокойной совестью отправилась на обед.

После обеда она вызвала к себе Леночку и лишила её личного ноутбука до конца лета. Также запретила покидать школу на ночь. И предупредила, что будет контролировать этот вопрос лично вечером, ночью и утром. А контролировать она умеет…

Ари вскарабкалась на высокий холм, обернулась и посмотрела вниз.

– Давайте быстрее! – крикнула девочка своим спутникам: они только начинали подниматься.

Создатель одной рукой держала подол длинного платья, другую руку крепко сжимал Мирослав и целеустремлённо тянул её вверх.

– Мирослав, давай отдохнём, – улыбнулась она.

– Зачем? Ари уже наверху, – возразила Мира. – Осталось пятьдесят три с половиной метра.

Ева засмеялась, покачала головой и только крепче сжала платье. Она уже привыкла к тому, что эльфы очень точно оценивали расстояние, время, температуру, но не испытывали тех чувств, которые были доступны ей. Конечно, они не были совсем бесчувственными и по-своему выражали заботу друг о друге, берегли своих детей, несли ответственность, оказывали поддержку. Очень сильной была их связь с семьёй. Но Ева понимала, что для них это была не любовь. Скорее расчёт или заложенная ею же программа. Да, ей пришлось выбирать. И она выбрала для своего детища безопасность и предсказуемость. И её всё устраивало – до тех пор, пока не повзрослел Мирослав.

Они не умели радоваться, никогда не принимали спонтанных решений. И вначале её больше всего расстраивало то, что они не могли получать удовольствие от процесса. Им нужно было достичь результата. Вот и сейчас, вместо того чтобы остановиться и полюбоваться видами, они спешили достигнуть своей цели – вершины. А Ева хотела создать между холмами озеро, и с вершины это было удобнее всего сделать. Сёстры Мира и Ари ни разу не видели, как Создатель творит. Сами эльфы такой способностью не обладали. Хотя они и могли пользоваться силами природы, но только там, где это теоретически возможно. Дальше всех продвинулась Мира. На данный момент её магия была самой сильной. Но и она могла создать дождь или снег только там, где находилась влага. Благодаря Мирабель Мира научилась добывать её из почвы, воздуха, растений. А сегодня Ева решила научить её кое-чему ещё.

Нога Создателя встала на ровную площадку. Она огляделась. Ей нравился этот мир. И не только потому, что она его создала. Он на самом деле вышел красивым.

– Ну, давай быстрее, – Ари потянула её за рукав.

– Ари, – Мирослав мягко отвёл руку сестры, – ты поступаешь неэтично.

– Ничего, – улыбнулась Ева и погладила девочку по голове, – иногда можно.

– Нет, Мраце Мирабель говорит, что всегда надо поступать согласно правилам.

«Ох уж эта Мирабель, – подумала Ева про себя, – она очень изменилась после возвращения из Нижнего мира. Что-то происходит. И я пока не понимаю, что. Слишком близки стали миры, если старые эльфийки принесли оттуда чувства».

– Смотри, Мира, – Ева подняла глаза к небу и сосредоточилась. Тучи сразу рассеялись. – Сначала нужно ограничить пространство, чтобы изменения происходили только на выбранной территории, ведь обратить процесс ты не сможешь. Помни, безопасность превыше всего.

Мира приняла такое же положение, как и Создатель, и посмотрела на небо.

– Ставим купол, – Ева развела руки и сжала кулаки. – Видишь энергию?

Мира молча кивнула.

– Попробуй сама, – Создатель опустила руки, и купол исчез.

Мира сосредоточилась, закрыла глаза, сжала пальцы, и тут над ними заблистала еле заметная пелена.

– Молодец, фиксируй.

Девушка постояла некоторое время, потом открыла глаза и расслабилась. Купол остался.

– Зачётно, – пискнула Ари.

– Это что за словечки? – Мирослав попытался придать голосу серьёзность, но у него не получилось: глаза преисполнились гордости за сестру.

– Теперь начинаем преобразовывать материю. Чётко представь тот объект, который ты хочешь создать, – продолжала Ева свой урок.

– Это озеро, – Мира закрыла глаза. – Оно овальной формы, по длинному диаметру триста пятьдесят метров, по короткому – сто сорок, угол закругления – тридцать градусов, глубина по центру – четыреста метров. Температура воды на поверхности в момент создания – тринадцать градусов, далее синхронизируется с окружающей средой. Состав воды, – Мира на секунду задумалась, – дождевая.

Она открыла глаза и вопросительно посмотрела на Создателя.

– Оно никак не нарушит экосистему этого места? – спросила Ева. – Ты ничем не рискуешь? Что изменится?

Мира оглядела долину:

– Вот там можно поставить ещё один холм, а животных и обитателей пока переселить сюда.

Ева кивнула. Мира сосредоточилась, и долина как будто ожила. В воздух поднялась туча насекомых и двинулась в их сторону.

– Можно я? – неуверенно спросила Ари.

Мира кивнула. Девочка отошла от Мирослава и внимательно посмотрела на долину. Туча насекомых медленно рассеялась над холмом и опустилась в траву.

– Молодец, – похвалила её Ева, а Мирослав мягко погладил по голове. – Теперь приступай, – обратилась она к Мире.

Принцесса закрыла глаза, и земля у них под ногами зашевелилась. Мирослав крепко обнял младшую сестру за плечи. Потом сел на землю и посадил Ари к себе на колени. Поверхность долины вогнулась, и пласт земли сдвинулся в сторону. Вскоре перед эльфами образовался котлован, и вырос новый холм.

– Отлично, – Ева кивнула.

– Было тяжело, – Мира выдохнула.

– Тяжело генерировать новое тело за счёт окружающей биоматерии, – усмехнулась Создатель.

– Как это? – Мира сразу повернулась к ней всем телом.

– Это называется клонирование. Закончи сначала с озером, а потом я тебе покажу.

Мира сняла защитный купол, собрала тучи, и дождь стал наполнять котлован водой.

– Расскажи, пока будет литься?

Ева покрутила головой, увидела что-то внизу холма и воскликнула:

– О! Как раз новый житель для новой территории. Ари, видишь ту змею? Позови её.

Ари прищурилась и нашла взглядом змею в траве. Она протянула руку и через несколько минут маленькая зелёная змея коснулась её ладони.

Ева огляделась, потом спросила Мирослава:

– Чем ты готов пожертвовать ради нового существа?

– Я?

– Ты. Это твой мир.

Мирослав огляделся:

– Деревом можно?

– Можно даже почвой.

– Тогда бери почву, прямо с нового холма, пока она ничем не заселена.

Ева сосредоточилась, взяла змею в одну руку, протянула к ней вторую, и в пустой ладони начала появляться такая же змея. Сначала она выглядела как фантом, полупрозрачная и с размытыми контурами, но вскоре тело её уплотнилось, и она, наконец, превратилась в полноценную копию.

– Я поняла, – воскликнула Ари, – ты моделируешь её образ у себя в голове и через импульс энергии наполняешь её жизнью, так ведь?

– Да, ты права, – Ева протянула девочке змей. – Вдохни в неё жизнь, скопируй её сознание.

Ари взяла существ в руки. Живая змея извивалась, норовя вырваться, а её бездушная копия просто обмякла.

– А я не причиню ей вреда?

– Нет, – улыбнулась Ева. – Ты можешь даже со временем научиться создавать новых существ из биоматерии.

Ари покрутила змей в руках, закрыла глаза и начала сосредоточенно думать о том, чтобы копия ожила. Она представляла её живой, пока змея действительно не начала шевелиться. И тогда Ари открыла глаза и отпустила обеих рептилий на волю.

– Я довольна своей работой, – спокойно сказала девочка.

«Довольна?! – подумала Ева. – Да я визжала от радости, когда первый раз клонировала змею. А она просто довольна».

– А мы можем так клонировать себя? – спросила Мира.

– Ты очень умная, – усмехнулась Ева. – Да. Можете. Но нужно очень точно знать своё тело, чтобы суметь мысленно скопировать его. И сознание придётся переселять, у эльфов более сложная система, в отличие от животных, и есть магия, раздвоить это всё не удастся.

– Ты научишь?

В этот момент где-то вдалеке раздался хлопок.

– Смотрите! – вскрикнула Ари и показала рукой на юг.

Повернувшись, Ева увидела небольшой клуб дыма, напоминающий гриб. Дыхание перехватило, и глаза округлились.

– Ты видела? – спросила она у Ари.

– Да. Было очень ярко. Я чуть не ослепла.

– Я научу тебя, – Ева повернулась к Мире. – И научиться надо быстро. Кажется, тебе это пригодится совсем скоро. А сейчас мне надо к королям.