Тени. Реки забвения бесплатное чтение

Emily Bold

STOLEN: VERWOBEN IN VERGESSEN (BAND 3)

By Emily Bold (author)

Cover design © Johannes Wiebel punchdesign

В оформлении переплета использованы иллюстрации:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Серия «Young Adult. Даркенхолл. Стражи темного мира»

* * *

Пролог

Мой крик, полный отчаяния и боли, эхом пронесся по всей оранжерее. Снова эта жара. Всепоглощающая, смертельная жара. Я резко сбросила с плеч руки Рэйн и медленно сжалась в комочек. Мои руки дрожали и скользили по влажной земле, тщетно ища опору. Под ногти тут же набилась грязь. Запах торфа и экзотических цветов смешался в удушливый аромат. Он напомнил мне гроб с цветами, который опускают в землю. Я не хотела всего этого чувствовать, желала сбежать как можно скорее, но меня словно парализовало.

Я крепко зажмурилась, и перед глазами замелькали яркие картинки. Их становилось все больше, и постепенно они заполняли мой разум, как вязкие тягучие капли. И на всех этих картинках был один человек – Бастиан Тремблэй. Я чувствовала его, словно он сливался со мной. Отчетливо видела его перед собой. Вот он совсем маленький, вот он со своими родителями, с Тристаном… Я чувствовала их братскую любовь и заботу, в мельчайших подробностях ощущала и его любовь к Скай, а также страх перед величайшей ответственностью хранить кольцо души.

Я чувствовала его силу, чувствовала, как напрягаются мышцы Бастиана, когда он снова и снова мерно взмахивает веслами, переплывая Темзу на гичке, чувствовала, как по его спине бежит пот. Видела его удивление, когда мы столкнулись на вечеринке Тристана, смогла проникнуть в его сердце, когда позднее он сидел напротив меня в кабинке на колесе обозрения. Тогда он хотел поцеловать меня, хотел быть со мной… В следующую секунду я испытала его горькое разочарование, когда он застал меня в объятиях Тристана. Почувствовала его боль, ревность, а дальше – только ледяная мгла.

Запах цветов и земли снова стал сильнее, но я едва осознавала, что происходит, когда меня подняли с земли. Вот кто-то потряс меня за плечи, и я судорожно вдохнула.

– Эбби, очнись! – донесся до меня знакомый голос, и сильные руки обхватили меня. – Давай же, дыши…

И я пыталась, но тщетно. Эти картинки, чувства другого человека и его боль слишком давили на меня. Я просто не могла удержать такое обилие энергии. Не могла укротить ее. Не могла ее контролировать.

– Помоги, – с трудом выдавила я, не слыша при этом саму себя. Поймет ли он меня?

– Как? – с тревогой спросил Тристан. Я ощущала его сбивчивое дыхание на своей шее. Он крепко держал меня, но при этом его тоже била дрожь. – Что мне сделать, Эбби? Скажи мне, что мне сделать. Объясни, наконец, в чем дело!

Я слышала, как колотится его сердце, и осознавала, как ему страшно. Так же, как и мне.

– Что-то… происходит, – прошептала я и попыталась открыть глаза. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь стеклянный купол оранжереи, на миг ослепил меня. Вокруг все переливалось всеми цветами радуги. Лицо человека, склонившегося надо мной, обрамляли темно-зеленые тропические растения. Я рассеянно смотрела в синие глаза Тристана, в которых отражалось странное создание из чистого золота. Я не сразу поняла, что это я, что это мои слезы катятся сейчас по щекам. Катятся беспрепятственно, потому что мне просто не удавалось сдержать их. Боль оказалась слишком велика.

– Бастиан… – с трудом проговорила я. На своих губах я почувствовала кровь.

– Да-да, мы найдем его, обязательно найдем, – заверил меня Тристан, но это меня не утешило. Я точно знала, где его брат. Отчетливо видела его перед собой. Мы будто были одним целым. Нет – мы и были одним целым. Мы слились воедино. И его боль стала моей болью.

И потому я совершенно отчетливо почувствовала, что Бастиан Тремблэй умирает.

Беги!

Ранее

Свет мигал в такт музыке, гремевшей на вилле Тремблэев. То тут, то там из-за резких вспышек стробоскопов появлялись и почти сразу же исчезали тени. Гости весело смеялись, настроение у всех было распрекрасное – только тут, на кухне, время будто остановилось.

На миг все замерло, как пчелка в янтаре, так что я слышала, как бурлит в моей крови адреналин. У меня получилось. Я забрала кольцо сердца. Теперь-то мои чувства точно в безопасности. Или я опять заблуждалась?

Близость Тристана Тремблэя заставила меня усомниться в этом. Его аромат окутывал меня, так близко он стоял ко мне, и я точно знала, что сейчас произойдет. Тем не менее мое сердцебиение участилось, когда губы Тристана коснулись моих и его горячее дыхание полоснуло по моему лицу. Он притянул меня к себе, и его руки скользнули под мою рубашку. Его прикосновение походило на землетрясение и мешало мне ясно мыслить. Следовало уходить, сейчас же… но это уже было не важно. Дрожа, я склонила голову на грудь Тристана. Колени подгибались.

Кольцо сердца в моей руке горело, и я чувствовала, как Тристан теряет контроль над собой, потому что я отняла у него кольцо. Поцелуй стал потерей контроля. Чувства кипели – и хотя я знала это, знала, все, что сейчас происходило на этой кухне, все, что творилось в моем сердце, на самом деле ненастоящее, я наслаждалась пробуждавшейся во мне нежностью. Это прекрасное ощущение близости и осознание, что тебя любят.

Прикосновения Тристана обжигали мою кожу. От его поцелуя перехватывало дыхание. Трудно было сердиться на него. И все же я сердилась. Да, я злилась, потому что он манипулировал моим сердцем, злилась, потому что он уничтожил мои чувства к его брату и украл у меня то, что я никогда не хотела отдавать. Он вор, вор!..

Но сердце могло биться даже для воров. Особенно если им манипулировали. Особенно если вор целовался так же, как Тристан Тремблэй.

– Тремблэя ты точно никогда не забудешь, – сказал он. И я ему верила. Да, я верила! Я и представить себе не могла, что когда-нибудь забуду этот поцелуй. Да и не хотела я его забывать.

Я попыталась сосредоточиться на своей задаче. Зачем я пришла сюда? Я пришла за кольцом сердца. Сейчас оно обжигало мне ладонь. И мне хотелось исчезнуть раньше, чем Тристан раскроет мое предательство.

С большой неохотой я вытащила руки из-под рубашки Тристана, в последний раз коснувшись шрама под его сердцем, демонстрировавшего, какой мощью обладали мои сердечные плетения, которые он отнял у меня. Как сильна была моя любовь к его брату, которую я потеряла. Я чуть отстранилась от него и посмотрела ему прямо в глаза. Они сияли такой же синевой, как и раньше, а вот его кожу оплели темные плетения. Похоже, этот поцелуй вывел из равновесия не только меня. Я тоже чувствовала эту неестественную силу в своих жилах. Крепко сжав кольцо в кулаке, я целиком и полностью отдалась силе внутри себя. Темнота передалась мне по наследству. Я стала воровкой – потому что такова моя судьба. И, подчиняясь судьбе, я высвободилась из объятий Тристана и незаметно сунула кольцо в карман брюк.

Тристан посмотрел на меня. Его губы так и манили, и мне пришлось прямо-таки заставить себя оторваться от него. Вдруг краем глаза я заметила темную фигуру в дверном проеме кухни.

– Бастиан, – вырвалось у меня, когда его ледяной взгляд встретился с моим. Он не сказал ни слова, но его молчание ощущалось намного громче звона колоколов с Биг-Бена.

Тристан оглянулся на брата. Словно противники, они стояли друг напротив друга, потом уголки рта Тристана приподнялись, и он демонстративно положил свою руку на мою.

– Что тебе? – нагло спросил он. – Разве ты не видишь, что мы заняты?

Только что мне казалось, что мир замер, теперь же появилось чувство, что он вращается слишком быстро.

Я отступила от Тристана и поспешила к двери, стараясь не встречаться с укоризненным взглядом Бастиана. Комната казалась чересчур маленькой, и мне катастрофически не хватало воздуха.

Что я наделала…

Мое сердце разорвалось на тысячу частей, когда я, проходя мимо Бастиана, вскользь коснулась его руки. Это мимолетное прикосновение пронзило меня, как молния, и тоска, горячая, как лава, казалось, выжгла мои внутренности.

Я огляделась, ища выход. Гости по-прежнему толпились. Смеялись. Танцевали. И не подозревали, что мир, который они знали, состоял из одной только лжи. Нервно я откинула волосы со лба назад и начала протискиваться сквозь толпу. Кто-то толкнул меня локтем в бок, и я тяжело выдохнула. Я огляделась. Поискала глазами тени. Мое сердце билось так сильно, что я боялась, что вилла сейчас просто-напросто рухнет нам на головы, и поэтому я выбежала на улицу. Я жадно ловила ртом воздух, будто выброшенная на сушу рыба. Перед глазами все расплывалось, и я почувствовала, как меняется моя кожа. Золото – это оно дрожало под моими кончиками пальцев.

Пора было уходить. Пора. Темнота внутри меня громко вскрикнула. Она выкрикнула только одно слово, но это стучало у меня в ушах, как приказ: «Беги!»

Не разбирая тропы, я бросилась прочь от виллы, по разбитой дороге через парк Даркенхолла, пока наконец не поняла, что громкая музыка осталась далеко позади меня, и сейчас меня окутывала тьма. Я прислонилась к стволу дуба и прижала ладонь к сердцу. Оно колотилось как бешеное. Золотые плетения захлестывали мою кожу. Мои пальцы дрожали, когда я достала из кармана кольцо сердца, чтобы рассмотреть его получше в лунном свете.

Меня считали воровкой – и я оказалась в знакомой стихии, поэтому с легкостью сбежала со своей добычей.

Я оглянулась на виллу братьев Тремблэев. Очень скоро они поймут, что я сделала.

Сомкнув пальцы вокруг кольца, я крепко прижала его к груди. Братья ни за что не допустят, чтобы кольцо осталось у меня. Они сделают все, чтобы вернуть его себе.

Я развернулась и решительно поспешила к стене, окружавшей территорию школы. Я все ускорялась. Прочь, прочь отсюда. Прочь от теней. Прочь от всего, чего совсем недавно так жаждало мое сердце.

Совсем недавно мне казалось, что нет ничего хуже, чем быть брошенной Бастианом на вокзале Уэймута.

Теперь же я боялась, что он меня поймает. А он будет меня искать, будет за мной охотиться, в этом я ни капли не сомневалась.

Проклятая воровка

Это походило на удар в живот. Бастиан не сразу осознал, что он видит. Его брат целовал Эбби.

Он схватился за дверной косяк, борясь с желанием подойти к ним и оттащить Тристана от Эбби. При этом он хотел это сделать. Да, хотел!.. Лишь бы не смотреть, как руки Тристана скользнули Эбби под одежду. А ее руки проникли под его рубашку. Нет, поцелуй совсем не выглядел так, будто он состоялся против воли Эбби. Бастиан видел, как ее пурпурные сердечные плетения тянутся к Тристану, хотя еще несколько часов назад этот пурпур предназначался ему одному…

Бастиан сжал кулаки и заскрежетал зубами. Просто не верилось, что Тристан действительно сделал это. Что его собственный брат на самом деле разрушил чувства Эбби к нему.

Впервые в жизни он проклинал силу трех волшебных колец. Проклинал родного брата, из-за плеча которого в этот самый момент испуганно выглядывала Эбби.

– Бастиан! – его имя сорвалось с ее губ, и она резко побледнела. Понимала ли, как его это ранило и разозлило? Видела ли, что он готов свернуть шею собственному брату? Осознавала ли, что разбила ему сердце, поцеловав Тристана?

«Никто на свете не был мне так нужен, как ты, Бастиан, – вспомнились слова, что она сказала ему раньше этим же вечером. – Но вернулась я сейчас не ради тебя. Я здесь ради Тристана. Только ради него».

– Чего тебе? – вопрос Тристана вывел его из оцепенения. – Разве ты не видишь, что мы заняты?

Но Бастиан не слышал его. Он только видел, как брат взял Эбби за руку с таким видом, словно она принадлежала ему одному, видел, как в тот же миг изменились ее плетения. Сердечная паутина разорвалась, и темные плетения души, наполненные чувством вины, взметнулись вверх. Она жалела об этом поцелуе? Или о том, что он поймал ее на этом? Или существовала какая-то другая причина такого обилия черных плетений, которые вдруг снова ожили?

Она быстро отстранилась от Тристана, протиснулась мимо Бастиана и скрылась в толпе гостей.

– Ну что, доволен теперь? – фыркнул Тристан и потянулся за бутылкой вина, стоявшей на кухонном столе. – Вот почему надо всегда все усложнять? Пусть уж лучше она досталась бы мне, чем никому из нас, – язвительно проговорил он и сделал глоток прямо из бутылки. – Или тебя это не устраивает?

Бастиан подошел к брату, все еще сжимая кулаки и с трудом сдерживаясь, чтобы не выбить бутылку у него из рук.

– Только не надо делать вид, что Эбби выбрала тебя добровольно, – прорычал он. – Ты же манипулировал ее сердцем!

– А ты манипулировал ее душой, – защищался Тристан, крепче перехватывая горлышко бутылки, так что костяшки его пальцев побелели. – Поэтому не строй из себя святошу!

– У меня тогда не оставалось выбора, – напомнил Бастиан брату. – А вот ты вообще не имел права использовать силу кольца сердца! Ты не хранитель – и тем не менее использовал кольцо Скай в своих целях. – Бастиан с силой врезал кулаком по шкафчику. – Ты не смог контролировать эти силы и в итоге чуть не убил Эбби! – Он взъерошил себе волосы. – Господи, мне до сих пор не верится, что ты утащил ее с собой в тень, при этом забирая ее плетения!

Тристан только поджал губы. Казалось, ему было абсолютно все равно, что Бастиан сейчас вот-вот вспыхнет от злости.

– Ты ведь злишься только потому, что результат тебе не по вкусу! Потому что тебе неприятно видеть, что сейчас Эбби целует меня, а не тебя!

– Она тебя не любит! – буркнул Бастиан. – Это все не по-настоящему!

Тристан не сдвинулся с места.

– А ее сердце говорит сейчас совсем другое.

– Да это потому, что ты им манипулировал! Но Эбби сильнее, чем ты думаешь. Она не позволит постоянно себя обманывать.

Тристан сделал еще глоток, прежде чем ответить:

– Меня все девчонки любят. Почему Эбби должна стать исключением?

С яростным рычанием Бастиан схватил брата за воротник рубашки и сильно толкнул его в сторону кухни.

– Только посмей к ней еще раз приблизиться, Тристан, и тогда…

– Тогда что? – Тристан оттолкнул руки брата и снова поднес бутылку ко рту. – Что ты сделаешь? Пока у меня есть кольцо сердца, ты никак не сможешь помешать мне.

– Ты не посмеешь оставить это кольцо себе! – Бастиан почувствовал, как в груди у него пробуждается ярость, ощутил, как изменился его голос. – Оно нужно Скай, и ты это знаешь!

– Да Скай с ним уж точно не справится, – холодно бросил Тристан.

– Черт возьми, Тристан. – Бастиан толкнул брата в ближайшую тень. Холодная бездна тут же сомкнулась за ними. – Это не игра! – прогремел в темноте голос Бастиана, хотя он даже рта не открывал. В бездне общаться можно было, только обмениваясь мыслями. – Просто дай мне кольцо!

Он с силой рванул воротник рубашки Тристана, таща его за собой из тени на этаж выше кухни.

Тристан же приготовился к удару и, улучив момент, атаковал брата. Охнув, Бастиан весь сжался и качнулся назад – удар пришелся прямо по почкам. С искаженным от боли лицом он наблюдал за Тристаном, который стянул с себя порванную рубашку и тут же занял боксерскую стойку, словно ожидал нового нападения.

– Слушай, ты не можешь оставить себе кольцо сердца, – проговорил Бастиан чуть спокойнее, серьезно глядя на Тристана. – Итак, где оно?

Только сейчас брат протянул руку к груди. К шее. А потом в его глазах мелькнул ужас.

Бастиан сразу понял: что-то не так.

– Что такое? – спросил он с тревогой. Злости как не бывало. – В чем… В чем дело?

– Черт возьми! – воскликнул Тристан, отчаянно вцепившись в волосы. – Нет, нет, нет! – он протянул руку к ближайшей тени и исчез.

Бастиану потребовалось время, чтобы понять, что именно так напугало Тристана. От нехорошего предчувствия по его спине пробежали мурашки. Он последовал за Тристаном в тень, обратно на кухню.

– Черт! – взвыл Тристан, упираясь руками в столешницу. – Вот же я идиот!

Челюсть Бастиана дрожала от напряжения, когда он смотрел на сгорбившуюся спину брата.

– Ты же это сейчас не всерьез, правда? – угрожающе проговорил Бастиан, медленно приближаясь к нему. – Пожалуйста, только не говори, что… – Он скользнул в тень, оказавшись рядом с братом, и, схватив его за плечо, резко развернул его к себе. Мельком бросил взгляд на обнаженную грудь Тристана, и новая волна ярости захлестнула его. – Тристан, где кольцо? – заревел он, чувствуя, что теряет человеческий облик.

Тристан лишь беспомощно покачал головой. От его самоуверенности не осталось и следа, и желания дерзить брату больше не было.

– Нет его, – тихо пробормотал он. – Оно пропало.

– И как же, интересно, оно могло пропасть?! – взревел Бастиан, ударяя кулаком по столешнице, чтобы хоть немного утихомирить свой гнев, прежде чем ярость внутри него вырвалась бы наружу и причинила бы ему боль.

Он рычал, как раненый зверь, когда плетения начали рвать его кожу. Затем он грубо толкнул Тристана к кухонному шкафу и угрожающе встал перед ним.

– Ну что, доволен теперь? – спросил Бастиан опасно тихо, пока по его шее медленно стекала струйка крови. – Ты убьешь меня – и Скай тоже! А может, ты все так и планировал. Ты же в этом случае сможешь взять себе все, что захочешь. Например, сердце девушки, которая на самом деле совсем не любит тебя!

Он отвернулся, но Тристан тронул его за плечо, поворачивая к себе, и сердито посмотрел на него.

– Судя по всему, Эбби не нужен ни один из нас, – буркнул он, хлопая себя по обнаженной груди. – Ее сердце холодно, а душа пуста, раз она так легко целует человека, при этом незаметно обворовывая его!

Бастиан стиснул зубы. Слушать о поцелуе Тристана с Эбби он не желал, но в то же время испытывал некое облегчение, когда понял, что она, вероятно, целовала его брата вовсе не потому, что питала к нему нежные чувства. А потому, что такова была ее сущность.

Воровка… Проклятая воровка!..

Удар за ударом

Маргарет-Мод никогда еще не чувствовала себя такой оживленной. Адреналин бурлил в ее крови. Остановившись между двумя грузовиками, она крепко вцепилась в руль своего маленького автомобиля и попыталась разглядеть, куда направляется мужчина, который только что вылез из такси перед ней. Интересно, что ему нужно здесь, на старой товарной станции? Эти ржавые склады и повсюду грузовые контейнеры, наваленные друг на друга… Выглядело довольно зловеще. Маргарет-Мод медлила, раздумывая, что ей делать дальше. Так и оставить машину здесь между большими грузовиками и фургонами, а самой следить дальше за мужчиной? А если у нее потом не будет времени найти нормальное парковочное место?

Позади нее загудел водитель службы доставки, потому что она перекрывала въезд. Рабочие в шлемах и в защитных жилетах начали на нее оглядываться, и Маргарет-Мод поспешно склонилась над рулем. Не хватало еще привлечь лишнее внимание.

Водитель фургона снова посигналил ей.

– Да ладно, ладно, – буркнула она и прибавила ходу, затем направила машину в грузовой подъезд за желтым залом, игнорируя табличку с надписью «Держать въезд свободным». Она вышла из машины, заблокировала дверцы и поспешила за мужчиной, за которым следовала по Лондону почти час.

Скрипучие строительные краны крутились над ее головой. Со стороны железнодорожных путей до нее доносилось тихое потрескивание тока, и весь воздух, казалось, наэлектризовался. И это будто придавало ей сил. И она спешила дальше.

Хотя следовать за Джеком Вудсом по пересеченной булыжной мостовой оказалось нелегко, к тому же ее туфли были не слишком удобны для этого, но она не сдавалась. Сдаваться в планы Маргарет-Мод точно не входило. Пригнувшись, она подобралась поближе к Джеку, когда ее каблук неожиданно застрял между двумя камнями и треснул. Она покачнулась, но удержалась на ногах. Расстроенная, она смотрела вслед Джеку, который шагал как ни в чем не бывало к одному из складов.

Быстро сняв туфлю, Маргарет-Мод оторвала поврежденный каблук и снова надела ее. Прихрамывая, она поспешила дальше, но потеряла Джека из виду.

Ее сердце забилось как дикое, и она беспокойно огляделась. Куда он делся? Где он мог быть? В надежде догнать его она бежала настолько быстро, насколько позволяла ее сломанная туфля, и то и дело озиралась по сторонам.

Наконец она увидела его. У металлического строительного забора, где были натянуты брезенты. Здание за забором сейчас как раз перестраивали. Перед ним лежали поддоны со строительным материалом, а в отдалении слышался какой-то стук. Такое огромное здание, и она не могла даже предположить, что там могло понадобиться кузнецу. Но он только что выскользнул из-под брезента, она сама это видела.

Маргарет-Мод уклонилась от небольшого фургона и скорее нырнула за угол склада, чтобы выяснить, что же задумал Джек. Выйдет ли он снова? Она ждала довольно долго, но он так и исчез где-то в глубине полуразрушенного здания. Время шло, и беспокойство ее росло. Джек все не появлялся. А что, если существовал второй выход? Если она сейчас его потеряет, где искать его потом?

Маргарет осторожно дотронулась до шрама на предплечье и потерла его. Ей стало страшно. Совсем как тогда, когда языки пламени подбирались к ней все ближе.

Воспоминания о том дне жгли ее израненную душу сильнее огня, причиняли боль, которая уже давно притупилась, но недавно вернулась с удвоенной силой, когда Бастиан Тремблэй жестоко расправился с плетениями ее души, узнав о ее предательстве. Однако сейчас боль, как ни странно, успокаивала Маргарет. Сейчас боль показывала ей, что она еще жива. И пока она жива, жила и ее надежда. Не только для нее, но и для ее сестры, которой в пламени повезло меньше.

Маргарет-Мод глубоко вдохнула, пытаясь не думать о едком запахе горящей елки. Это было давно. И скоро все можно будет исправить. Но для этого ей требовалось то, чем сейчас обладал Джек Вудс.

Согнувшись, она быстро пересекла площадку, протиснулась между досками забора и прошла по деревянной перекладине, переброшенной через траншею для водопроводных труб. Ее била дрожь, когда она наконец добралась до здания, с фасада которого свисал серый брезент. Затем она спряталась за поддоном с камнями и прислушалась к звукам, доносившимся из здания. Оттуда доносился какой-то стук. Может быть, там велись работы по сносу? Маргарет прислушалась внимательнее. Ей послышалось или это действительно голос Джека? Нет. Никаких голосов не было. Только этот странный громкий стук. А где же тогда Джек? Зачем он вообще пришел сюда?

Она незаметно подкралась к брезентовой завесе, которая загораживала ей обзор, и осторожно отодвинула ее в сторону. Комната за ней производила мрачное впечатление, и с потолка капала вода. Повсюду ощущалась сырость, а в воздухе пахло ржавчиной и соляркой. Маргарет заметила приоткрытую деревянную дверь. Женщина вздрогнула. Коридор за дверью пустовал. Там оказалось еще больше этих дверей, которые почему-то напоминали ей садовые хижины, и они вели дальше, к строительному складу. Она понятия не имела, с чего начать поиски. Но оставаться у входа нельзя: ее могли здесь заметить. Поэтому она пошла дальше. Чуть приоткрыла первую дверь и протиснулась внутрь. Внутри еще сильнее пахло соляркой, и тот странный стук теперь стал громче. На цыпочках Маргарет-Мод прокралась дальше. Она поверхностно дышала, стараясь не думать о том, что произойдет, если ее кто-нибудь обнаружит.

Коридоры слабо освещались, и она боялась что-то упустить, проходя мимо высоких стеллажей. Но стоять на месте или оглядываться по сторонам она посчитала не лучшей затеей. Как раз в этот момент за ней открылась дверь, и вошли рабочие. Маргарет-Мод быстро метнулась в темный угол и затаила дыхание, схватившись за обожженное предплечье. Ногти непроизвольно вонзились в кожу, и она про себя молилась, чтобы ее не увидели. Она осторожно оглянулась. Парень у двери свернул в другой коридор, и это дало Маргарет-Мод возможность быстро завернуть за ближайший угол. Там она притаилась за металлическими коробками и выдохнула с неким облегчением. Сердце колотилось уже где-то у горла, она изо всех сил старалась оставаться спокойной, хотя с каждой минутой все отчетливее понимала, насколько безумно ее нахождение на этом складе.

Вряд ли она найдет здесь Джека Вудса. Намного быстрее тут обнаружат ее. Что тогда? В таких туфлях ее вряд ли примут за работницу склада. И что именно она вообще хотела тут найти? На что рассчитывала?

Маргарет-Мод на мгновение опустила голову, чувствуя себя очень вымотанной. Идти за Джеком было ошибкой. Теперь она это понимала. Лучше бы она осталась у Кросса в больнице, а не тащилась неизвестно куда. О чем она только думала?

Она хотела уже повернуть назад, но у входа стояли строители, которые могли ее заметить, поэтому она двинулась дальше. Другого выхода все равно не осталось. Шла она медленно, стараясь ступать осторожно. Стук становился громче и эхом прокатывался по ее телу, точно раскаты грома. Ей казалось, что и само полуразрушенное здание содрогается под этими ударами.

Она добралась до другой двери, которая тоже оказалась открытой. Судя по всему, именно там находился источник этого громкого стука. Маргарет-Мод еще плотнее прижалась к стене, между другими алюминиевыми ящиками. Потом она заглянула в дверь.

«Может быть, все-таки хорошо, что я решила проследить за Джеком», – подумала она, когда увидела, что именно так стучало все это время.

Кот и Эдди Спаркл

Я не знала, куда бежать. Мне казалось, что ловушки могут подстерегать на каждом шагу. Всякая тень пугала меня, и на каждом углу мерещились темные призраки. Пот стекал по моей спине, и в боку закололо, так быстро шла я. Горло горело. Во рту словно пересохло. Я вздрагивала от каждого звука, от шума каждой машины, проносившейся мимо меня на большой скорости. Все, чего мне хотелось, – это чтобы ночь наконец закончилась. А восходящее солнце прогнало бы большую часть этих жутких холодных теней.

Я собиралась вернуться домой, в Нортфлит, потому что там видела отца в последний раз, а где мы должны встретиться после того, как я добуду кольцо, он так и не сказал. Он не попрощался, когда ушел. Только взял с собой мой нож – и кольцо души.

Убрав руку с груди, я отбросила назад волосы и чуть замедлила шаги. Остановилась и осмотрелась. Впереди не было ничего, что могло бы напугать меня, и все же я не могла отделаться от гнетущего чувства преследования. Лучше спрятать кольцо сердца в надежном месте, прежде чем до меня доберется Бастиан. Но от отца его тоже лучше пока держать подальше, хотя все, что он мне говорил, звучало вполне логично… Что-то в его плане мне не очень нравилось. А потому, передавая ему силу кольца сердца, я должна быть абсолютно уверена, что потом об этом не пожалею. Что не совершаю ошибку. Ведь от этого зависела и жизнь Бастиана.

Несколько секунд я вслушивалась в тишину, потом перемахнула через полуразвалившуюся стену сада и протиснулась между двумя рододендронами. Днем наш маленький домик лежал в тени старого дуба, теперь же, в темноте, он казался еще более мрачным. Хотя такие маленькие домики всегда казались мне теплыми и безопасными. Я смотрела вверх, на окна второго этажа, когда что-то коснулось моей ноги.

– О господи! – От неожиданности дернулась назад. Ветка рододендрона хлестнула меня по волосам, и я зажала рот ладонью, чтобы не закричать в голос. В темноте сверкнули желтые глаза, и я услышала вялое мяуканье. – Ой, так это ты, – пробормотала я дрожащим голосом и опустилась на корточки, чтобы погладить его. – Ты напугал меня!

Кот поднял хвост трубой и начал тереться о мои ноги, прижимаясь так сильно, что я чуть не опрокинулась назад, в кусты. В тишине его мурлыканье казалось мне таким же громким, как мотор газонокосилки.

– Ты мой хороший, – бормотала я и трепала его по подбородку. – Все хорошо…

Я точно не знала, кому говорю, что все хорошо – коту или же себе самой, потому что от появления кота, от того, как он обрадовался моему возвращению, на глаза навернулись слезы. Я и не представляла, как сильно на самом деле скучала по нему. Как сильно мне его не хватало. Просто сидеть бы с ним вот так на диванчике, пока Флоренс рассказывает о своей последней коллекции шляпок… Как же сильно мне недоставало ощущения, что у меня есть настоящий дом. Я изо всех сил попыталась сдержать слезы. А кот между тем прыгнул мне на колени.

– Ладно, хватит, – тихо рассмеялась я, когда он прижался к моему лицу. – Времени мало. – Я мягко оттолкнула его от себя и встала. Но не смогла выдержать его тоскующего взгляда, поэтому взяла его на руки и вместе с ним прокралась дальше к задней двери. Я приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до дверного косяка, где, как я знала, спрятан ключ от дома. – Ведем себя очень-очень тихо, – шепнула я, вставляя ключ в замок. Когда я открыла дверь, у меня появилось ощущение, что сам дом хочет обнять меня. Я вошла, и мне стало так спокойно, как уже давно не было.

Опустила кота на пол, но он тут же снова начал тереться о мои ноги, требуя, чтобы я его погладила. Потом тихо закрыла за собой дверь. Моя комната находилась на втором этаже, как раз напротив спальни Флоренс. Тем не менее я не боялась разбудить ее. В последние годы я неоднократно тайком сбегала из дома по ночам. Часто возвращалась поздно, а моя приемная мать так ни разу ничего и не заметила. Теперь же, когда я думала об этом, мне казалось, что беспокойств я ей все-таки доставила немало. Неудивительно, что в итоге я оказалась в Даркенхолле, школе для проблемных подростков. Только, наверное, никто не рассчитывал, что именно эта школа и доставит мне самые большие проблемы.

В самом деле – кто мог предположить, что я столкнусь там с тенеходцем Тристаном Тремблэем? Или с хранителем кольца души Бастианом Тремблэем, родным братом Тристана? А потом мне еще встретятся Оуэн, хранитель кольца памяти, и Скай, хранительница кольца сердца. И кто бы мог подумать, что я через своих предков тоже буду связана с этими нереальными вещами? Безумие… Я покачала головой и побрела вверх по лестнице. Я точно знала, куда ставить ноги, чтобы ступеньки не скрипели.

Без происшествий я добралась до своей комнаты и, пропустив кота вперед себя, тихо закрыла дверь. Только тогда я, наконец, несколько раз вдохнула и выдохнула, глубоко и спокойно. Дело сделано. Теперь я в безопасности. По крайней мере, так казалось. Все напряжение постепенно спадало с меня. Кот прыгнул на мою кровать и свернулся калачиком на подушке. В лунном свете блестели глаза моего розового медвежонка Эдди Спаркла, которого мне еще в три года подарила мама. Его мягкий мех местами испачкался, но так как у меня осталось не так много вещей, которые напоминали бы мне о детстве, он представлял для меня такую же ценность, как и прежде.

Я смотрела на прислоненного к столбику кровати медвежонка, и мне хотелось только одного: забраться под одеяло в обнимку с мишкой и котом и заснуть. Глубоко и крепко. Только на это не осталось времени. Я подняла руку и осторожно разжала кулак. Вот оно, кольцо сердца, слабо мерцает в свете сумерек. При этом у меня возникло ощущение, что металл раскалился докрасна.

– Виталинариум, – пробормотала я, мысленно сравнивая его с материалом, из которого был сделан резной нож, что много лет назад мне подарил отец. Он выковал его из неизвестного металла. Я знала только, что когда-то он служил оправой для амулета, обладавшего силой открыть врата света, то есть врата в мир мертвых. Оправа сдерживала мощный виталинариум, из которого позднее выковали три кольца.

Я провела пальцем по кольцу, и по телу пробежала дрожь. Сколько же в нем силы…

И эта сила манипулировала моим сердцем. Моими чувствами. И поэтому придется уничтожить кольца. Следовало вернуть виталинариум в оправу.

Я медленно опустилась на кровать. Точно наяву слышала слова отца и на миг даже поверила, что он сейчас сидит рядом со мной.

«Хранители колец понятия не имели, что именно оправа амулета держала под контролем силу виталинариума. Они не знают, что оправа – ключ ко всему, – звенел в моей голове его голос. – Без нас никто не сможет открыть врата света, Эбби. Потому что мощь виталинариума не обуздать. Своей жадностью она может уничтожить самих хранителей колец. Только металл из твоего ножа может в полной мере контролировать эту жадность, только через оправу получится настоящий ключ. Оправа дает нам способность открывать каждую дверь и забирать то, что мы хотим. Возможно, внутри нас тоже своего рода ярость – она заставляет нас забирать себе то, что должно оставаться закрытым».

Я снова сжала кольцо в кулаке. Папа был прав. Я поддалась тьме внутри себя и взяла кольцо сердца, хотя оно не принадлежало мне. Я последовала этому побуждению и обокрала второго брата Тремблэя.

Вздохнув, я упала на подушку рядом с котом и уставилась в потолок. Я все еще чувствовала вкус поцелуя Тристана на своих губах, но также чувствовала и мимолетное прикосновение руки Бастиана, когда убегала.

Два брата, и оба у меня что-то отняли. Бастиан лишил меня части души, Тристан манипулировал моим сердцем. Но, хотя он забрал у меня мои прежние чувства к Бастиану, я все еще помнила, как это случилось и что тогда ощущала. Воспоминания оставались живыми.

Да, я помнила ночь в объятиях Бастиана, его поцелуи. Тогда мне было так хорошо. Я купалась в счастье. И все же… сейчас мое сердце уже не билось чаще при мысли об этом. Оно билось только для Тристана. Для того, кто похитил мое сердце. Для мальчика со светлыми волосами и льстивыми речами. Но я знала, что это не по-настоящему. Хотя это и казалось чертовски реальным.

Кот вздрогнул и потянулся, затем снова свернулся калачиком. Он дернул лапой, закрыл глаза и тихо замурлыкал. Больше не раздавалось ни звука.

Я перевернулась на бок и поджала ноги. Очень устала, но стоило мне закрыть глаза, как я почувствовала на себе взгляды двух пар глаз. Будто они находились совсем рядом. О, эта ослепительная, манящая синева… У Бастиана глаза темно-синие, такие загадочные… А вот у Тристана – немного светлее.

У меня имелось только одно сердце, но билось оно для обоих братьев. И было не так-то просто отвернуться от них, чтобы поступить, как мне сейчас казалось, единственно правильно.

– Ладно, довольно этих рассуждений, – прошептала я, и кот озадаченно моргнул. – Я уже украла кольцо. И уже сделала свой выбор, – продолжала я говорить с котом, хотя он и выглядел так, что хочет отдохнуть, а не слушать мою болтовню.

Я притянула к себе Эдди Спаркла и обняла его за шею. На пятке у медвежонка мех немного задрался, и теперь оттуда торчал поролон. Тоже раненый боец… Я провела ладонью по его «ране» и поцеловала мою мягкую игрушку в голову.

– Больно… Да… – прошептала я, зарываясь пальцами в розовый плюш. – Но в конце концов… Окажется, что эта боль того стоила.

Последствия

– Не могу поверить, – сердито проворчал Оуэн, бросив на Бастиана и Тристана ледяной взгляд. – Я просто не могу в это поверить! Какие же вы идиоты!

– Говори тише, – шикнул Бастиан, кивая в сторону своей комнаты, где осталась Скай. Как раз в это время она что-то напевала и кружилась на месте.

Вечеринка закончилась, звон бокалов стих, огни в саду погасли, и гости разошлись. Но хранительница кольца сердца этого, кажется, пока не поняла. Она по-прежнему пританцовывала, покачивая бедрами, и весело смеялась. Руки она вытянула вперед, должно быть, представляя, что обнимает мальчика, с которым совсем недавно танцевала на вечеринке. Скай будто впала в транс, и это, пожалуй, даже к лучшему. Бастиан в любом случае не хотел, чтобы она возвращалась в реальность. В ту реальность, где Эбигейл Вудс украла кольцо Скай у Тристана, чтобы… Да бог его знает, зачем ей еще и кольцо сердца понадобилось!.. Бастиан стиснул зубы.

Прав оказался Оуэн. Нельзя было доверять Эбби. Никогда. Никто из них не знал, что у нее на уме.

– Ты сам видел в душе Эбби, что она ввергнет мир в хаос – и тем не менее вы оба допустили, чтобы она украла кольцо души. А теперь она еще и кольцо сердца Скай стащила! – гневно воскликнул Оуэн, почесывая бороду, и снова осуждающе посмотрел на братьев. – Я вообще должен что-то комментировать?

– Вот не надо сейчас читать нам нотации, Оуэн, – проворчал Тристан и ударил ногой по бетонной стене.

– Ах, не читать нотаций? – Оуэн возвысил голос, и Бастиан снова поспешно бросил взгляд через приоткрытую дверь на Скай. Она по-прежнему танцевала в своем облегающем платье, отлично подчеркивающем ее хрупкую фигуру. А ее длинные золотистые волосы… Такая красивая. Такая нежная. И такая уязвимая.

Без кольца сердца Скай просто не смогла бы остановить ярость. И ярость могла убить ее. И она убьет ее. Рано или поздно.

Однажды ярость уже пыталась убить Скай. Девушка тогда выжила, но с тех пор стала другой. И вина лежала на Бастиане. А теперь все повторялось. И в этот раз, если бы с ней что-то случилось, виноват был бы тоже он. Поэтому ему следовало предотвратить беду.

– Разве я не говорил вам, что нельзя доверять Эбби? Разве я не говорил вам, что не стоит посвящать ее в наши планы? – корил братьев Оуэн.

– Говорил, – покорно согласился Бастиан, но его друг просто продолжал говорить, игнорируя его слова.

– Не знаю, как именно, но эта маленькая воровка смогла обвести вас обоих вокруг пальца, – Оуэн сжал кулаки. – Ради парочки ее поцелуев вы предали все, что наши семьи берегли и защищали на протяжении нескольких поколений! – В гневе Оуэн ударил кулаком по стене. – Знаете, у меня такое впечатление, что Эбби действительно в сговоре с этим самопровозглашенным светоносцем Константином Кроссом и его последователями! И если сейчас она, ее отец и Кросс действительно попытаются открыть врата света, случится большая беда! Неужели вы этого не понимаете?

– Нет, с Кроссом Эбби точно не связана, – возразил Бастиан. В этом он был совершенно уверен. – Не знаю, почему она взяла кольцо сердца, но…

– Никаких но! Тебе лучше вернуть его, пока не прибыли Викки и Рэйн и не узнали, что вы натворили.

Бастиан поджал губы. О Викки и Рэйн он до сих пор как-то не задумывался, но уже сейчас вполне мог представить себе, какую истерику закатит Виктория. Мог представить себе ее ужас, когда она поймет, что он выкрал кольцо из поместья. А если она еще и поймет, что кольцо, которое являлось для ее старшей сестры последним шансом выжить, теперь исчезло, вероятно, это бы ее окончательно добило.

– Я позабочусь об этом, даю слово, – понуро пообещал Бастиан и бросил на Тристана предостерегающий взгляд. – А ты на этот раз оставайся здесь и не путайся у меня под ногами!

Тристан фыркнул.

– Ну конечно! Великий хранитель обо всем позаботится! Ра-зу-ме-ет-ся, – он оттолкнулся от стены и, гневно сузив глаза, шагнул навстречу Бастиану. – Ты ведь просто боишься, что у тебя не будет шанса снова завоевать расположение Эбби?

Бастиан покачал головой, не веря своим ушам. Едва Тристан произнес ее имя, как из его царапины на брови потекла кровь, а кожа на груди затрещала. Он понятия не имел, что происходит с его братом, но Тристан явно не справлялся с плетениями Эбби. Особенно сейчас, когда она забрала у него кольцо. Ее плетения стали слишком сильны для него.

– А что, может быть, ты хочешь сам отправиться на ее поиски? – ехидно спросил он. – Да ты посмотри на себя! Ты же просто не в состоянии выдержать то, что ты отнял у нее в приступе своей слепой ревности! Но с Эбби ты все равно не сблизишься, нет, – Бастиан указал на багровые пятна на коже Тристана. – Хоть ты и отнял у нее все чувства, которые она питала ко мне, но – вот так неожиданность – ее любовь ко мне оказалась намного сильнее, чем ты мог бы выдержать. – Челюсть Бастиана дернулась. – И я искренне надеюсь, что тебе сейчас больно, Тристан. Очень больно.

Оуэн издал отчаянный стон и вскинул руки в воздух.

– Неужели до вас так и не дошло?! – недоверчиво закричал он. – Чувства – последнее, о чем сейчас нужно думать! Нам нужно вернуть кольцо! Вот главная задача! Поймите это, наконец!

Бастиан моргнул. Да что это с ним? Гнев затуманил его разум, и он был готов наброситься на Тристана. Бастиан сжал кулаки, чтобы сдержаться. Просто не верилось, что его брат зашел так далеко. Что он пересек черту. А ведь до сих пор из них получалась замечательная команда. По крайней мере, ему всегда так казалось. Но теперь он смотрел на брата и едва мог его узнать. Во взгляде Тристана читались боль и враждебность.

– Как же надоело, что все вечно вращается вокруг этих проклятых колец, – пробормотал Тристан, вытирая со щеки струйку крови. Затем он отвернулся и скользнул в тень. Наверное, для того, чтобы немного ослабить мощь плетений, которые он забрал у Эбби. А ведь Эбби берегла их для одного только Бастиана.

– Крыша едет не спеша, – проворчал Оуэн, подталкивая Бастиана в плечо. – Давай же, Бастиан, верни кольцо сердца, прежде чем объявится Виктория, – настаивал он. – И предупреждаю тебя – отнесись, черт возьми, со всей серьезностью к задаче, для которой ты рожден!

Задача, для которой он рожден. Бастиан потер затылок и вздохнул. Несколько часов он искал Эбби. Он побывал везде: в ее комнате в общежитии Даркенхолла, в шляпном ателье Флоренс, недалеко от площади Пикадилли и в старом доме ее родителей в Нортфлите. Восход солнца был уже не за горами, но он так и не нашел беглянку. Даже будь у него кольцо, отследить Эбби по ее плетениям все равно бы не удалось, потому что ее плетения, до сих пор казавшиеся ему такими знакомыми, что он узнал бы их среди тысяч, за последние дни сильно изменились.

– Где же ты прячешься? – пробормотал он, запрокинув голову и глубоко вздохнув. Времени у Скай оставалось все меньше. У него, впрочем, тоже. Он задумчиво соскреб ногтем запекшуюся корочку крови со своего запястья. Прошло уже несколько дней с того момента, как он в последний раз брал плетения. Голод в нем давно проснулся, но он понимал, что поддаваться ярости нельзя – это опасно и может стоить ему жизни. Еще сложнее будет противостоять голоду, если он найдет Эбби. Он повернул на запад. Небо там стало нежно-фиолетовым, а на востоке багровый шар солнца как раз поднимался над горизонтом. Начинался новый день.

Оставалась еще одна возможность. Последняя. Бастиан наморщил лоб, пытаясь вспомнить адрес, записанный в личном деле Эбби, затем протянул руку к ближайшей утренней тени.

Смотри внимательнее!

Глаза просто горели от усталости. Ресницы царапали нижние веки, как наждачная бумага, и образ спящего кота смешивался с образами, которые то и дело вспыхивали в моей голове. Как же я устала… Будто мчалась на карусели, которая все ускорялась. А перед моим внутренним взором все продолжали проноситься какие-то картинки. Кот, Флоренс, склонившаяся над своей чертежной доской, разрабатывая новый дизайн, ярко-голубые глаза Тристана, его озорная улыбка, которая вдруг пропала, – и вот передо мной уже не Тристан, а его брат. Серьезный, собранный. Я терялась в синеве глаз Бастиана, мечтала только об одном – чтобы он снова поцеловал. Затем неожиданно появился Оуэн. Он прямо-таки преследовал меня. Мое сердце забилось быстрее, я хотела уйти, но он не отпускал меня. Казалось, он был везде. Передо мной, позади меня, прятался в тенях, которые тянулись за мной. Я испуганно закричала, но не узнала своего голоса. А потом у меня закружилась голова. Я чувствовала, как хранитель кольца памяти проник в мои мысли. Осознавала, что он изучает мою жизнь, что читает мои воспоминания, будто я открытая книга.

Я заметалась. Надо проснуться! Не получалось… Ночь не отпускала.

– Нет, – попыталась крикнуть я, но моя сила иссякла. Ее у меня отняли, как и мой нож.

– Смотри! – потребовал Оуэн, увлекая меня за собой к картинам моего прошлого. Внезапно мы оказались уже в святилище собора Святого Павла, где пахло кожей старых книг и благовониями. – Тут что-то не сходится! Найди, что именно!

Я сбросила с себя одеяло. Мне было жарко, и я хотела открыть глаза, но почему-то никак не могла. Появилось ощущение, что я все глубже и глубже проваливалась в матрас. Как будто я лежала в зыбучих песках и чем больше сопротивлялась, тем быстрее тонула в них. Головокружение усилилось, у меня перехватило дыхание, и я судорожно хватала ртом воздух. Едкий ладан обжигал мои легкие. Я задыхалась. Задыхалась в собственных воспоминаниях.

«Кузнец потрудился на славу. В отличие от всех его предшественников, ему удалось вырвать виталинариум из оправы амулета и расщепить его на три части. Кольца, которые он выковал, – наглядное доказательство невероятной мощности этого металла. Их словно магнитом тянет друг к другу. Если положить их в один ряд, они будто оживают. Потому мы и приняли решение разделить их между собой. Кузнец же, выполнив свою работу, просто исчез в ночи, как вор, хотя мы обещали хорошо заплатить за его труд. Разумеется, это не могло не вызвать подозрений».

Я застонала. Силы кончались. Мне не хватало воздуха. Будто что-то сдавило мне грудь. Образы теряли четкость, расплывались, а карусель все продолжала вращаться. Все быстрее и быстрее. Аромат ладана постепенно угасал. Теперь перед внутренним взором вставало лицо отца. Его образ будто пытался вытеснить образ Оуэна, и я не понимала, что это значит. «Папа!» – хотела крикнуть я, но с моих губ опять не сорвалось ни единого звука. Страх поглотил меня, и головокружение вдруг показалось мне чуть ли не шансом на спасение.

– Пойдем, – услышала я Оуэна и послушно последовала за ним дальше в мои же мысли. – Смотри внимательнее! Что-то не сходится! Найди, что именно! – прозвенело эхом в моей голове, и я перестала бороться. Меня охватила слабость. Кровь в венах просто горела. Я, наконец, открыла глаза, но не увидела спящего рядом со мной кота. Я увидела свой нож и услышала слова отца, как будто он стоял тут же, у моей кровати.

«Когда наш далекий предок разделял виталинариум священника, ему сперва предстояло извлечь этот мощный металл из блестящей оправы. Как раз на оправу никто больше не обращал внимания. Все решили: металл якобы бесполезен. Они оставили его кузнецу в качестве оплаты за услуги, не подозревая, что тем самым они передали ему и его потомкам контроль над всей силой виталинариума. Так что основная власть сосредоточилась именно в руках нашей семьи».

Его слова звучали многозначительно, словно за ними крылось нечто большее.

– Смотри же! Здесь что-то не так! – образ Оуэна исчез так же неожиданно, как появился. Я почувствовала, что на грудь больше ничто не давит, и сумела вдохнуть.

– Смотри! Смотри внимательнее! Смотри!

Казалось, мое сердце само выстукивает эти слова, а я судорожно хватаю воздух. Я рывком села на кровати, пытаясь что-то разглядеть в темноте с широко раскрытыми глазами.

Да где это я?

Бледный сумеречный свет пробивался сквозь шторы, и я прижала дрожащие руки к сердцу. Я вся вспотела и все же ощущала холод, потому что сбросила покрывало. Кот раздраженно фыркнул, когда я в очередной раз шумно вдохнула. Мне потребовалось мгновение, чтобы оценить обстановку и сориентироваться. Вот шкаф, вот мой письменный стол, кровать… Я смахнула волосы со лба и подтянула ноги к груди. Я в безопасности. Это моя комната. Это домик Флоренс. Маленький, но уютный. Да, я в безопасности. И все же по телу пробежали мурашки.

– Боже, – выдохнула я. Мне все еще было не по себе. – Что это вообще такое?

Кот поднял голову и укоризненно посмотрел на меня золотистыми глазами.

– Ладно-ладно. Молчу, – прошептала я и погладила его по спине. – Прости, что напугала…

Я не совсем понимала, что из всех этих безумных и пугающих вещей реально, а что мне просто приснилось, но то, что я лежала здесь, в своей постели, а не в Даркенхолле, в комнате с Жасмин и Эсме, доказывало, что приснилось мне, к сожалению, не все.

Бастиан и Тристан действительно существовали. Мои чувства к ним тоже. А тени?.. Я невольно поежилась. Забрезжил рассвет, и восходящее солнце осветило часть комнаты, но также на полу, там, где света не хватало, появлялись темные круги и дорожки. Тени. Они были повсюду, тоже вполне себе реальные. А кольца из виталинариума? Сейчас это казалось настолько безумным, что вполне могло сойти за сон. Или, скорее, за кошмар.

Я поискала Эдди Спаркла и, едва коснувшись розового плюша, почувствовала в поролоне что-то твердое. В смятении я прижала мягкую игрушку к животу и спросила себя, что мне теперь делать. Этот странный сон все не выходил у меня из головы. Я сидела и ждала, когда взойдет солнце, а моя неуверенность все росла. Хотелось встретиться с отцом. Хотелось передать ему кольцо сердца. Но слова Оуэна снова и снова звучали у меня в голове, и я не могла их вытеснить.

«Смотри внимательнее!»

Да куда смотреть-то? И что я должна увидеть?

Должно быть, я что-то упускала. Но что?

Я потерла сухие глаза и застонала. Когда я встала на ноги, в висках у меня пульсировало.

«Смотри внимательнее!»

Я подошла к окну. Бурый воробей сидел на желобе и пощипывал свои перышки. Как приятно наблюдать такую повседневную картину. Это немного расслабляло мой затуманенный разум.

«Смотри внимательнее!»

Я вздохнула, и воробей упорхнул.

«Внимательнее!»

Куда? Что пыталось мне сказать мое подсознание? Я прижала кулаки к вискам и крепко зажмурила глаза.

– Что я должна увидеть? Что? – в отчаянии прошептала я, пытаясь сосредоточиться на сне.

«Кузнец потрудился на славу. В отличие от всех его предшественников, ему удалось вырвать виталинариум из оправы амулета и расщепить его на три части».

Неужели это так важно? Что я должна там увидеть? Ведь все это было мне не в новинку.

«Кольца, которые он выковал, – наглядное доказательство невероятной мощности этого металла. Их будто магнитом тянет друг к другу. Если положить их в один ряд, они будто оживают. Потому мы и приняли решение разделить их между собой».

Голова шла кругом. Я же и так это знала. На что надо обратить внимание? Что я должна увидеть?

«Кузнец же, выполнив свою работу, просто исчез в ночи, как вор, хотя мы обещали хорошо ему заплатить за труд. Разумеется, это не могло не вызвать подозрений».

Вот и Оуэн мне также не доверял. Впрочем, тоже ничего нового, так что же мой разум пытался мне сообщить? Сон почти закончился, постепенно исчезая в свете нового дня, как утренний туман растворялся над улицами Лондона.

«Когда наш далекий предок разделял виталинариум священника, ему сперва предстояло извлечь этот мощный металл из блестящей оправы», – услышала я голос отца откуда-то издалека. Теперь мне уже не казалось, что он стоит рядом со мной. Он ушел. Только сон остался.

«Смотри внимательнее!»

Я задумчиво пожевала нижнюю губу.

– Куда смотреть? – снова пробормотала я, прислушиваясь к ответу в своем подсознании.

«Как раз на оправу никто больше не обращал внимания. Все решили, металл якобы бесполезен».

Это о моем ноже? Точнее – о металле, из которого мой отец выковал этот нож? Я знала о его силе, чувствовала ее, хотя больше ей не обладала. Я ведь отдала нож отцу – потому что мне казалось, что это правильно. Я посмотрела на Эдди Спаркла и его дырявую лапку. Я же все правильно сделала, что вернула кольцо сердца отцу – не так ли?

Меня прошиб холодный пот.

«Они оставили его кузнецу в качестве оплаты за его услуги, не подозревая, что тем самым они передали ему и его потомкам контроль над всей силой виталинариума. Так что основная власть сосредоточилась именно в руках нашей семьи».

По телу снова пробежали мурашки.

– Они оставили его кузнецу? – неуверенно повторила я и нахмурилась. – Они оставили его?..

«Смотри внимательнее!»

В висках застучало сильнее.

«Смотри! Смотри! Смотри!»

– Они его не оставляли, – тихо сказала я и дрожащими руками убрала волосы с лица. – Они ничего… Они… – нервничая, я вернулась к кровати и рванула медвежонка к себе. Кольцо все еще лежало внутри. Я засунула его поглубже в мех, пытаясь собраться с мыслями.

– Кузнецу обещали хорошо заплатить за его труд, но он просто исчез, как вор, в ночи, – тихо повторила я. – Или… Они оставили кузнецу металл в качестве оплаты за услуги…

«Смотри! Тут что-то не сходится!»

– Что-то точно не сходится, – прошептала я. В крови пульсировал адреналин, и я знала, что медлить сейчас нельзя. Усадив медвежонка на кровать, я вдруг заметила золотые плетения на своей коже. – Черт побери, – пробормотала я и на цыпочках вышла из комнаты. Мне нужна ясность. Потому что здесь точно было что-то не так!

Свет во тьме

Собор Святого Павла лежал передо мной в золотистом сиянии, и я чувствовала, как слегка дрожат перила моста Тысячелетия. В то утро на мосту мне встречалось много прохожих. Кто-то чересчур надушился, так что я чуть не задохнулась от запаха парфюма, пока протискивалась сквозь толпу. Я была готова бежать, чтобы быстрее добраться до места назначения, лишь бы не останавливаться. Я чувствовала, что за мной следят. Что меня преследуют. И в то же время я знала, что часы тикают. Без кольца у Бастиана остается все меньше времени.

– Извините, – пробормотала я автоматически, когда врезалась в кого-то. Но даже после этого я не сбавила шаг. – Прошу прощения.

Старый джентльмен в синем свитере, мужчина в пиджаке лососевого цвета, женщина в брючном костюме, рядом еще одна в воздушном летнем сарафанчике – все это расплывалось у меня перед глазами, пока я переходила мост.

– Смотри, куда идешь, – крикнул мне кто-то вслед, но я даже не обратила на это внимания. Я шла дальше. День стоял теплый, светило солнце, но здесь, на мосту, дул сильный ветер, так что я даже немного замерзла. От ветра волосы лезли в глаза, и я быстро попыталась привести прическу в порядок. Когда я наконец достигла конца моста, адреналин бурлил в крови с такой силой, что я уже просто больше не могла сдерживаться. Я рванула вперед. Собор лежал прямо передо мной. Я побежала вверх по холму, справа от меня располагалась стена из стекла, слева – из красного кирпича. Я чувствовала себя неуютно, потому что окружавшие тени пугали меня. Я перебежала через дорогу, хотя горел красный сигнал светофора. Сердце колотилось как бешеное. Несколько лет назад на этих самых ступенях, ведущих в собор, я пыталась научиться кататься на скейтборде. Сколько раз я колени разбивала, не сумев выполнить трюк… Но думать об этом сейчас не хотелось. Воспоминания причиняли боль.

Боль уже стала моей постоянной спутницей. Сейчас она, правда, пропала. И я надеялась, что сегодня мне все же повезет. Должны же быть исключения в жизни.

Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, я наконец добралась до вершины холма, прошла мимо угловатых клумб на церковной площади. Собор сиял между кронами деревьев, и со стороны могло показаться, что он построен на красных двухэтажных автобусах, которые остановились на дороге прямо перед ним.

Я замедлилась и несколько раз глубоко вдохнула. Теперь надо подобраться поближе и сделать это как можно незаметнее. Я огляделась по сторонам. Вроде машины Оуэна нигде не видно. Это хорошо.

Я смешалась с толпой туристов, обошла вместе с ними вокруг церкви и подошла к западному входу. Хотя я много раз бывала тут с Бастианом, но входом до сих пор ни разу не пользовалась. Мы всегда перемещались по теням. Сейчас же, самостоятельно, я этого сделать не могла.

Перед входом уже образовалась длинная очередь. Мужество покинуло меня. Придется стоять тут целую вечность.

– Черт возьми, – пробормотала я, и женщина, стоявшая передо мной, в шоке оглянулась.

Я прикусила язык, чтобы не выругаться снова. Мне нужно туда попасть! И поскорее. Но очередь не двигалась.

– Черт возьми, – пробормотала я на этот раз чуть тише и вышла из очереди. Так дело не пойдет.

Я смахнула волосы со лба и огляделась. Через тень я туда не попаду, но должна же быть еще какая-то возможность. Хоть какая-то…

«Еще одна дверь», – пронеслось в моих мыслях. Я похлопала ладонью по коленке. Наверняка тут существовал еще один вход.

Я огляделась и зашагала по тропинке вокруг церкви. Хотя на площади было полно народа, на меня никто не обращал внимания. А действительно – зачем? Никто и не представлял, что я задумала. Поэтому я расправила плечи и сделала вид, что, как и все, пришла сюда, чтобы посмотреть на церковь. А сама быстро обогнула собор и на северо-восточном углу наконец нашла то, что искала. За площадкой, где посетители могли посидеть на скамейках, среди кустов я обнаружила неприметную дверь. Так сразу и не заметишь.

– Бинго! – с облегчением выдохнула я и улыбнулась. Быстро оглядевшись и убедившись, что за мной никто не наблюдает, я нырнула в кусты.

Я уже чувствовала силу внутри себя, когда ушла с основного маршрута туристов. Мое сердце бешено колотилось, пульс тоже ускорился. Я посмотрела на свои руки. Золотистые плетения захлестывали мою кожу. Меня поглотил страх. Я боялась, что попаду в ловушку. Я боялась силы внутри меня. И боялась столкнуться с Оуэном. Эта вылазка была очень рискованной. Но иначе нельзя. Я несколько раз глубоко вдохнула, сжала кулаки, стараясь успокоиться. Сердцебиение постепенно замедлялось. Затем я протянула руку к двери. Глупо думать, что я…

Дверь тут же распахнулась, и сила внутри меня ликовала. Я почувствовала, что меняюсь, что моя загадочная сила рвется наружу. Золотые плетения, должно быть, проступили не только на моих руках. Я опустила голову, так что волосы скрыли мое лицо. Потом набрала в легкие побольше воздуха и вошла. Дверь чуть скрипнула, когда я задела ее плечом. Взметнулась пыль, когда я притворила за собой дверь. И вот я очутилась в полной темноте.

– Так, девочка, веди себя спокойно! – тихо приказала я себе. Мои слова гулко отразились от стен. Я жутко испугалась. И мороз пробежал по коже. Я потерла руки, чтобы немного согреться, и медленно шагнула вперед. Золото на моей коже пульсировало, как предупреждение, потому что вдалеке я слышала чьи-то голоса. И шаги. Напрягшись, я побрела по узкому коридору. Он не казался слишком длинным и оканчивался еще одной дверью. Я невольно задалась вопросом, что находилось за ней. Куда вел этот коридор?

Я нажала на защелку и обрадовалась, когда дверь распахнулась, хотя могла снова воспользоваться своей чудесной силой. Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, чтобы прогнать эти блестящие золотистые плетения с кожи. Точно так же, как показал мне когда-то Бастиан. При этом я положила руку на живот, как это сделал он. Я помнила. Я хорошо помнила, как тепло и приятно мне тогда было. А от нашей близости просто дух захватывало…

– Не сейчас! – строго сказала я себе, осторожно выглядывая через дверь. За ней оказался лестничный пролет. Узкие ступени вели в склеп.

Я вздрогнула. Я бывала там раньше. Просто провалилась туда. Точнее, мне помогли, мысленно поправила я себя. Оуэн Кингсли. Хранитель кольца памяти. Он воспользовался моим страхом смерти, чтобы получить доступ к моим воспоминаниям. Протащил меня сквозь тени, и мы оказались внизу. На узорчатом полу, рядом с мраморным саркофагом Горацио Нельсона. Ох и перепугалась же я тогда!..

Но сейчас я уже почти не боялась. Потому что знала, что меня ждет в том склепе. Призрачная тишина царила здесь, внизу, и белый сводчатый потолок создавал ощущение, что ты оказался на небесах, а не в подвале. Я прикусила губу. Потом побрела дальше. Мне показалось, что я почувствовала ледяное дыхание смерти, проходя мимо последнего места упокоения Горацио. Чтобы попасть в святилище, мне пришлось перейти на другую сторону. Каждый мой шаг звучал неестественно громко, и я избегала теней. Интересно, Оуэн сейчас здесь? Играл на органе этажом выше, как и при нашей первой встрече? Я прислушалась, но здесь, внизу, не слышалось ни звука из церковной комнаты. Все, что я уловила, – это стук моего сердца.

Как я и предполагала, напротив лестницы, по которой я спускалась, обнаружилась еще одна лестница, ведущая наверх. В архитектуре прошлых лет прослеживалась некая склонность к симметрии, и мне это даже нравилось. Не колеблясь ни секунды, я покинула склеп и поднялась по ступенькам в царство живых. И тут же узнала дверь перед собой. Она вела в святилище. Да. Здесь я была с Бастианом и Тристаном. Я все помнила правильно. Судьба на сей раз мне благоволила.

Кончики моих пальцев покалывало, словно я коснулась розетки. Я знала, что смогу открыть дверь еще до того, как прикоснусь к ней. Только я этого сейчас не хотела. Действовать нужно очень осторожно. Поэтому я попыталась утихомирить бушевавшую внутри меня силу и прислушалась. Я прислонила ухо к двери, но слышала только собственное дыхание и сердцебиение. Тогда я задержала дыхание и прислушалась еще раз. Ничего. Ни голосов, ни звуков. Пока мне везло. Все еще нервничая, я дрожащими пальцами сжала защелку и проскользнула в святилище. Только когда дверь с тихим скрипом закрылась за мной, я снова вздохнула. У меня кружилась голова, и я боялась, что в любую минуту кто-нибудь еще может сюда войти. Ведь сюда вела всего одна дверь. Остальные стены были отделаны панелями из черного дерева. Я посмотрела на большое золотое распятие у дальней стены и почувствовала себя очень виноватой. Я же проникла сюда самовольно, и это усиливало ощущение того, что я оказалась в ловушке. Однако не стоило терять времени. Я шагнула вперед, потирая руки.

– Ну же, вперед, – подбадривала я себя.

Я подошла к высокому книжному шкафу, занимавшему всю стену, провела ладонью по кожаным переплетам книг и невольно закашлялась. Такой затхлый запах, дышать невозможно. Здесь, в святилище, пахло пожелтевшей бумагой. А еще в каком-то плане – тайнами и мудростью. И где-то здесь должна быть и книга, в которой предки Оуэна описали все, что связано с амулетом смерти. Да, где-то здесь. С чего же именно все тогда началось? Священник, амулет из виталинариума… И мой предок, кузнец, который разделил амулет на три части и выковал из него три кольца. Нет, стоп, не на три – поправила я себя. Он извлек виталинариум из оправы амулета, а потом… Он либо украл ее, либо ему передали эту оправу в качестве оплаты за труды. Я не знала, что было ближе к истине, но в этом противоречии существовало что-то значительное. За этим я и пришла сюда. Надеясь, что смогу раскрыть секреты. Я нуждалась в ответах.

Но тут я поняла, что не знаю, с какой полки Оуэн взял эту книгу. Бастиан, Тристан и я тогда подошли к нему, когда книга уже лежала на столе. Но где она стояла до этого? Я не видела. Мне тогда это не казалось важным. Я не обратила внимания.

«Зараза! – подумала я, осознав, что здесь сотни книг в таком же толстом кожаном переплете и все примерно одного размера. – Вот же влипла!..» – ворчала я, пытаясь расшифровать названия на обложках книг. Нужная мне книга называлась «Свет во тьме». Это я точно помнила.

Я начала проверять названия книг с нижнего ряда, постепенно поднимаясь выше. Многих названий я так и не смогла расшифровать, потому что написаны они были на латыни. На других книгах названия практически стерлись, так что я не могла разобрать ни одной буквы. Так я искала глазами нужную книгу в надежде, что она сама как-нибудь проявит себя. И действительно – у меня закружилась голова, когда я коснулась книги в кожаной коричневой обложке, где на переплете красовалось то самое название.

«Свет во тьме», – благоговейно подумала я, и золотые плетения вдруг снова ожили. Они струились по тыльной стороне моей руки, когда я снимала с полки тяжелый том. Я открыла книгу и быстро пролистала страницы. Как еще искать ответы? Листала я, можно сказать, бесцельно. Пропускала целые страницы, читала по диагонали. В основном там я увидела то, что уже и так знала от Бастиана: о светоносце, о том, как он вернул усопших в наш мир. Но только сейчас я с ужасом осознала, что мертвые, которые вернулись через врата света обратно в мир живых, хотя и отличались физической невредимостью, но в их душах царила пустота, все их воспоминания о прежней жизни давно угасли, а их сердца больше ничего не чувствовали. Они просто потеряли способность любить.

– Зомби, – выдавила я. Господи, ужас какой… Я поежилась и, перелистнув еще несколько страниц, прочла, как у священника отобрали амулет, как десятки кузнецов тщетно пытались уничтожить его. Виталинариум обладал невероятной мощью, и только моему предку удалось укротить этот металл. Я читала, и мне казалось, что я стою сейчас рядом со своим прапрапрадедом у горячего кузнечного горна.

«Благословен будь тот день, когда в деревне появился кузнец Эммет Вудс. Он долго смотрел на амулет, но когда наконец начал работать, всем казалось, что он разгадал силу металла. Пот градом катился с отважного мастера, он стонал от напряжения, но работу не прекращал, и некоторые наблюдатели утверждали, что он стал как бы одним целым с амулетом. От него исходило загадочное золотое свечение, а вокруг него змеился трехцветный туман. Никто бы не смог выдержать жар, исходящий от горна, так же, как Эммет. Никто еще не имел дело с таким мощным металлом, но вот свершилось невозможное: виталинариум был разделен на три части. И тогда наступила ночь, и ожили темные тени. Трое добровольцев из деревни вызвались охранять кольца, перекованные из амулета. Когда смельчаки подошли к ним, их окутал цветной туман. Их потянуло в тень, а когда они все же выбрались из нее, они чувствовали голод. Страшный голод. Я, летописец, являюсь одним из хранителей колец, и я целиком и полностью осознаю силу, которую ношу в себе с тех пор. А еще я в первый же день, как получил эту силу, знал, что будет лучше для всех жителей нашей деревни. Никто не должен вспомнить, что произошло. И в моей власти было позаботиться об этом. Я забрал воспоминания жителей деревни. Отныне никто никогда больше не будет говорить о священнике. Или о виталинариуме. Никто, кроме Эммета Вудса, ибо он, выполнив свою работу, просто исчез в ночи, как вор, хотя мы обещали хорошо ему заплатить за его труд. Разумеется, это не могло не вызвать подозрений».

Я продолжала листать. В тот день обнаружилось несколько записей. Предок Оуэна записал воспоминания всех жителей той деревни. Я прочла еще несколько страниц, но, по сути, ничего нового там не встретила.

Эммет Вудс сделал хорошую работу, но он исчез – даже не попрощавшись. Не забрав обещанную награду. А новоявленный хранитель кольца памяти не успел стереть его воспоминания.

– Неужели никто не задался вопросом, куда делась оправа? – пробормотала я, продолжая листать. Нет, об оправе ни слова не нашлось. Но почему?.. – Голод. Дело в голоде, – заключила я, читая очередные записи.

«Новая власть принесла большие проблемы. Словно проклятие нас преследовала ярость, которая все чаще заставляла нас прятаться в тени. Это сводило нас с ума. Мы больше не могли жить нормальной жизнью, как ни пытались. Мы постоянно боролись с болью, истекали кровью. Необходимо как можно скорее выяснить, какова же наша задача. И учиться нужно тоже скорее, потому что ярость могла в любой момент взорвать наши тела. Мы становились опасными для жителей деревни. Мы были прокляты. Мы были обречены».

Я потерла ладони друг о друга, чтобы немного сбросить напряжение. По спине пробежали мурашки. Бастиана прокляли. Так оно и есть. Но ведь проклятие можно будет снять, если мой отец сможет заковать виталинариум обратно в оправу? Бастиан, Оуэн и Скай являлись хранителями колец и несли тяжкую ношу. Им предстояло выполнить невероятно важное задание. Может быть, они даже обрадуются, если сумеют сбросить с себя эту ношу, эту ответственность?

Но что будет с Бастианом, когда отец уничтожит кольца? Это просто снимет проклятие? Или это убьет его?

Я захлопнула книгу и поставила ее обратно на полку. О металле, из которого сделали оправу, никто не упоминал. Как будто ее никогда и не существовало.

– Возможно, потому, что оправу забрал себе Эммет.

«Он исчез, как вор, в ночи. Разумеется, это не могло не вызвать подозрений», – набатом звучали у меня в ушах слова Оуэна.

– Он исчез, как вор, потому что он и был вором! – рассуждала я вслух, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Но что, если это металл оправы начал его контролировать? Вдруг это металл на него так повлиял… – Я потрясла головой. Неужели только из-за металла Эммет стал вором? Неужели причина только в этом? И я тоже стала воровкой только из-за того, что мне передалось влияние металла? И самый важный вопрос: почему отец солгал мне по этому поводу? Ведь не он же виноват в том, что наш далекий предок украл металл из оправы. Так почему он солгал мне? Он сказал, что я могу ему доверять, но сам при этом не доверял мне. А я? Могла я ему доверять?

Об этом я бы с удовольствием подумала после того, как выбралась бы отсюда. Я и так провела чересчур много времени в этом жутком месте. Меня в любую минуту могли заметить. Бросив последний взгляд на коричневый кожаный переплет книги, которая, согласно названию, должна была стать лучом света во тьме, я побежала назад. Прояснилась ли сейчас ситуация? Подумаю об этом позже. Я бросилась вниз по ступенькам в склеп, торопливо пронеслась мимо могил и поспешила вверх по соседней лестнице. Сейчас ступени под моими шагами громко скрипели, но меня это уже не волновало.

Скорее, скорее, пока меня не…

– Вот блин! – Кровь застыла в жилах. На ступенях я заметила темную тень и невольно отступила назад. Тень, кажется, подошла ближе. Испугавшись, я отступила еще дальше в склеп. Стараясь не дышать, я опустилась на корточки рядом с холодной мраморной могилой Горацио Нельсона.

Пока железо горячо

Маргарет-Мод по-прежнему пряталась за алюминиевыми ящиками и наблюдала за тем, что происходило на складе. Страх прокрался ей под кожу. Ее могли поймать, ведь она проникла сюда незаконно. Но все же именно страх помогал ей восстановить душевные плетения. Именно он возвращал ее к жизни. Ей казалось, что с момента встречи с Константином Кроссом она не чувствовала себя настолько живой. Тогда он открыл ей, что смерть необязательно должна быть окончательной и бесповоротной. И чтобы изменить судьбу родной сестры, она последовала за Константином. Поддержала его план – втереться в доверие к Лоуренсу Тремблэю, чтобы добыть кольцо души, которое его семья охраняла уже несколько десятилетий. Она даже вышла за Лоуренса замуж, а Константин каждый день забирал у нее частички душевных плетений, чтобы ее новый муж ничего не заподозрил. Да, каждый день Константин забирал у нее частички ее души. Чувство вины, страх и ложь. За все это время Маргарет ни разу не показалось, что она таким образом теряет что-то очень важное. Но сейчас, когда она снова чувствовала страх, вину и боль, когда эти ощущения были ей просто необходимы, чтобы исцелить раны, которые нанес ей Бастиан Тремблэй, Маргарет осознала, что эти эмоции – самые настоящие сокровища. Они будто обогащали ее унылую жизнь. И сердце билось чаще, и пульс стучал в такт громкому стуку, доносившемуся со склада. Ее ладони вспотели. Шрамы на предплечье зудели, и она потирала их, будто могла стереть и волнение. Затем вытянула шею, чтобы лучше видеть, что делается на складе.

Она узнала Джека Вудса, который махал рукой, чтобы привлечь внимание другого мужчины. Тот стоял у станка, который и производил стук, изначально привлекший внимание Маргарет. Заметив жест Джека, рабочий выключил станок, взял кусок раскаленного металла длинными клещами и поднес его к камину, похожему на очаг. Затем открыл заслонку и некоторое время смотрел на пылающее пламя, после чего осторожно положил железо внутрь. Незнакомый мужчина снял с рук толстые перчатки, похожие на огромные рукавицы для духовки. Также он носил кепку, черные рабочие брюки и куртку, под которой виднелась футболка, покрытая пятнами пота. Даже на лбу у него блестели капельки пота, когда он наконец повернулся к Джеку, стоявшему рядом с большой наковальней, чтобы поприветствовать его.

Маргарет хотелось, чтобы у нее появилась возможность подобраться поближе и услышать, что именно обсуждали эти двое, но покинуть свое укрытие она не могла. А там впереди прятаться уже негде. Поэтому она еще дальше пробралась за алюминиевые коробки, надеясь, что, пока будет наблюдать за Джеком Вудсом, в ее сторону никто не пойдет. Кузнец пришел в кузницу явно не случайно. К тому же у Джека было кольцо души. Он наверняка собирался что-то с ним сделать.

Маргарет снова впилась ногтями в предплечье и прикусила губу. Снова подумала о сестре, когда мельком посмотрела на раскаленное железо в пламени. Боль обжигала ее кожу, и она молилась, чтобы в конце концов для нее все закончилось хорошо. Как она всегда и надеялась. Что бы там ни планировал Джек Вудс.

Она нервно перебирала пальцами по запястью и смотрела, как незнакомый кузнец жестом предложил гостю составить ему компанию. Джек снял куртку и положил свою сумку на одну из ржавых полок. Затем вынул из сумки что-то, аккуратно завернутое в кусок ткани. Он развернул ткань, и Маргарет затаила дыхание. Она рассчитывала увидеть кольцо, которое Джек украл у ее друга Константина, но, к ее удивлению, это оказалось что-то другое.

Она прищурилась, пытаясь лучше разглядеть, что же именно Джек положил в какую-то каменную кружку и с помощью длинных клещей поставил ее в пламя. Он кивнул кузнецу, который тем временем вытащил из печи свой кусок металла, затем запаял его в чане с маслом и покинул кузницу. Металл в кружке зашипел, а нервы Маргарет уже натянулись до предела. Глядя вслед незнакомцу в кепке, она снова задалась вопросом, что сейчас собирался расплавить в печи Джек Вудс. Этот предмет имел продолговатую форму. А по размеру был явно крупнее, чем кольцо. Кажется, что-то из серебра, но… Точно не обычное серебро. Хотя женщина находилась довольно далеко и не слишком разбиралась в плавлении металлов, она понимала, что металл не должен так бурлить. А еще эти золотые испарения… Тоже как-то ненормально.

Золотое испарение… Маргарет на миг показалось, что она спит. Что бы Джек ни расплавлял там сейчас в этой кружке – оно сопротивлялось.

Никто не придет на помощь

Мое сердце бешено колотилось, а по коже вновь пробежали мурашки. Хотя, может, это не от страха. Точнее, не только из-за него. Это могло быть и из-за холодного мрамора гробницы, к которой я прижималась. Тень же медленно спускалась по лестнице. Все ближе и ближе.

Я с трудом подавила всхлип, зажав ладонью рот, и затаила дыхание. Вот они, шаги. Ближе, еще ближе. Я видела, как тень скользит по земле, будто бестелесный призрак. Она тянулась ко мне, затем плавно переплыла за угол мраморной гробницы и оказалась на другой его стороне.

Я готова была вскочить. Готова даже сбежать – или попасться. Я напряглась. Шаги уже слышались совсем рядом. А вот они уже с противоположной стороны от последнего пристанища адмирала Нельсона. Но человек не остановился. Он пошел дальше. Тень отступила, и я услышала, как раздались шаги на лестнице, ведущей в святилище.

Дрожа, я выдохнула. У меня кружилась голова, так долго я не дышала. Несколько раз я беспокойно вдохнула и выдохнула. Осторожно выглянула из-за угла. Никого. Тогда я побежала. И на этот раз оглядываться я бы не стала. Мне нужно поскорее выбираться отсюда!

Я взбежала вверх по лестнице. Ступеньки скрипели под моими шагами, но меня это не волновало. Появились проблемы посерьезнее – мне вдруг стало невыносимо жарко. Я покачнулась и на бегу врезалась в стенку. Это еще что такое? Меня бросило в жар. Золото будто стекало с моей кожи, а когда я протянула руку к двери, ожидая, что она откроется, не произошло ровным счетом ничего.

– Давай же! – нетерпеливо крикнула я и налегла на дверь. Меня охватил такой жар, что я едва могла дышать. Дверь по-прежнему оставалась запертой, и поэтому, чтобы выйти на улицу, мне пришлось нажать на защелку. Сила во мне куда-то пропала. Выбравшись из кустов, я пошатнулась, но заставила себя идти дальше и неуклюже перемахнула через кованый железный забор. Я потрясла руками, будто это могло прогнать золото, но оно продолжало накатывать на меня, как морские волны. Со мной явно что-то было не так. Мне казалось, что я не просто светилась. Я будто сгорала. Я оттянула в сторону воротник рубашки, но легче не стало.

– Бастиан, – хрипло выдавила я. Он бы знал, в чем дело. Он бы мне сейчас помог.

Боль сводила с ума, и я чувствовала, что больше не могу сдерживать тьму внутри себя. Я теряла контроль, но не понимала почему. Так жарко.

Задыхаясь, я бросилась к автобусной остановке и, недолго думая, с силой толкнула женщину, ожидающую автобус. Тьма овладела мной, и я сунула руку в ее сумку, пока не нащупала ее кошелек. Без угрызений совести я вытащила оттуда несколько купюр и сунула кошелек обратно. Подошел автобус, и я купила билет. Затем я села на самое дальнее сиденье и опустила пониже голову, надеясь, что никто не посмотрит в мою сторону, потому что все мое тело покрыли золотые плетения. С головы до ног. А украденные деньги, что лежали сейчас у меня в кармане, почти не утолили голод, который меня обуревал и мешал ясно мыслить. Перед мысленным взором резко вспыхнули какие-то мрачные картинки, и я машинально вытащила из кармана брюк лист бумаги и карандаш и начала рисовать. Грифель затупился, а ножа, чтобы заточить его снова, у меня больше не было. На мгновение меня охватило отчаяние, но пальцы уже сами тянулись к бумаге. Я рисовала жар, который чувствовала. Рисовала что-то, что окружало меня плотной стеной, чувствуя, как языки пламени бушуют вокруг меня. Рисовала узоры, которые папа выковал мне на рукоятке моего ножика, потом начала растирать их кончиком пальца, как будто они плавились. Я не задумывалась, что именно я рисую. Мотив шел откуда-то из сердца.

– Папа, – прошептала я, уставившись на листок. – Ну хватит, пожалуйста!

Я прижала рисунок к груди, словно он мог меня защитить и не дать моему сердцу выпрыгнуть из груди. Жар внутри не стихал. Я вся вспотела, и воздух в автобусе внезапно показался мне таким сухим, что я закашлялась. Я медленно скомкала рисунок, карандаш выскользнул из моих пальцев и покатился по полу салона автобуса.

Жар все усиливался, и я уже находилась в полуобморочном состоянии. Какую же я совершила ошибку…

У меня больше не было ножа – и с ним исчез и контроль. И теперь я сгорала изнутри.

Мне показалось, что прошли часы, когда я, пошатываясь, наконец-то добралась до палисадника Флоренс. Я вся дрожала, будто в лихорадке, и мне казалось, что мир вращается слишком быстро. Из последних сил я дошла до задней двери. Моя кожа так светилась, что даже кот испуганно мяукнул при виде меня и спрятался под стул.

– Флоренс! – позвала я, и хотя, скорее всего, напугала бы ее так же, как и кота, но больше помощи ждать было неоткуда. Она мне так нужна. – Флоренс! – снова прохрипела я, но ответа не последовало. Она наверняка уже ушла в ателье.

Еле живая, я потащилась вверх по лестнице. Надо вернуться к Бастиану. Но я не посмела бы прийти к нему без кольца сердца. Стал бы он помогать мне после того, как я украла кольцо и тем самым подвергла жизнь Скай опасности… Впрочем, даже если я отдам ему кольцо теперь, когда я точно знала, что отец солгал мне, я не могла быть уверена, что он захочет мне помогать.

И все же хотелось бы в это верить. Потому что я не могла забыть своих чувств к нему, хотя они и поблекли. К тому же у меня просто не оставалось другого выбора, кроме как надеяться, что он поможет мне, потому что я медленно сгорала. И бог знает, сколько у меня осталось еще времени…

Мне бы только забрать кольцо, а потом как можно скорее отправиться в Даркенхолл и попросить его о помощи. Бессильно рухнув на кровать, я притянула Эдди Спаркла к себе. Сунула руку в дырку на пятке мишки и попыталась нащупать кольцо.

– Да ладно, – пробормотала я. – Оно ведь спрятано где-то здесь…

* * *

Бастиан почувствовал ее присутствие еще до того, как вошел в дом. Еще когда стоял на улице и смотрел в сторону окна на втором этаже, за которым сгущались плетения, манившие его. Он видел ее страх. Сильный и темный страх цвета оникса, который смешивался с мучительной болью. Никаких сомнений – эти плетения могли принадлежать только одному человеку. Тут же, словно сам собой, проснулся его голод, и он сжал кулаки. Эбби всегда оказывала на него такое воздействие, и легче от этого сейчас не становилось. Он ужасно разозлился на нее. Разочаровался в ней. И все же безумно скучал по ней, как ни по кому другому до сих пор. Поэтому он поддался желанию приблизиться к ней и протянул руку в тень домика. Хотя ему стоило немалых усилий оставаться в тени, он некоторое время наблюдал за ней из своего надежного укрытия, потому что ее вид просто очаровал его.

Фиолетовые волосы Эбби рассыпались по плечам, скрывая одну половину ее лица. Сейчас она казалась ему существом из какого-то другого мира. Эбби Вудс вся будто была создана из чистейшего золота. Ее губы горели красновато-золотистым цветом, глаза неестественно поблескивали, а лицо словно осыпали золотистой пудрой. Даже ее руки покрылись блестящими плетениями. Ему даже стало интересно, почему она так выглядела. Неземное создание. И невероятно красивое.

Он хотел побыть в тени еще подольше, чтобы просто посмотреть на Эбби, потому что знал, что как только он выйдет на свет, между ними состоится очень непростой разговор. Очень серьезный.

С горестным вздохом он все же покинул тень.

– Привет, Эбби.

Она испуганно вздрогнула и резко вскочила с кровати, с трудом переведя дыхание. Прижав к груди розовую плюшевую игрушку так, будто она могла ее защитить, Эбби уставилась на него широко раскрытыми золотистыми глазами.

– С ума сошел?! – крикнула она и отступила на один шаг, потом еще на один, пока наконец не врезалась спиной в платяной шкаф. Что ж, возможно, он действительно был не в себе, раз вообще решил к ней приблизиться. Он же понимал, что это опасно, хотя все внутри него кричало о том, чтобы взять ее плетения. Чистейшее безумие. Но оставаться в стороне он тоже не мог. Это золото в ее взгляде волшебным образом притягивало его.

– Нелегко же оказалось тебя найти, – проговорил он, огибая кровать, отделявшую его от нее. Эмоции на ее лице быстро менялись после того, как испуг исчез. Но преобладала, конечно, вина, а еще на первый план выдвинулись бирюзовые воспоминания. Интересно, о чем она сейчас думала? О нем? О них обоих? Об их поцелуях? Или о том, что он видел ее в объятиях брата?

– Да, я сбежала, – призналась она, неуверенно втягивая голову в плечи. При этом она болезненно скривила лицо. – Но я как раз собиралась вернуться в Даркенхолл, честное слово, – вырвалось у нее. – Я… Мне нужна помощь, Бастиан, – прошептала она, все еще крепко прижимая игрушку к груди. – Я… я собиралась вернуться, потому что я… совершила ошибку.

– Ошибку, – хмыкнул Бастиан, стараясь говорить спокойным тоном. Она совершила не одну ошибку, когда поцеловала Тристана и украла кольцо сердца. Возможно, неправильно винить ее за то, что она целовала его брата, ведь тот манипулировал ее чувствами. Но вот кража…

– Я поверила отцу, – продолжала Эбби, все еще испуганно глядя на него. – И очень зря… Я ведь не знала, что… Но теперь, когда я заглянула в книгу Оуэна, я знаю, что…

– Твои слова сейчас не имеют никакого смысла, – перебил он ее и сделал шаг вперед. Ярость внутри него ревела, когда он схватил ее запястье и резко притянул к своей груди.

– Да знаю я! – Эбби застонала, и медвежонок упал на пол. – Я почти ничего не соображаю, Бастиан. Я… сгораю. Моя кожа, она светится, и я… я едва могу дышать. Я собиралась вернуться, клянусь… – Она запрокинула голову и посмотрела ему в глаза. – Мне очень страшно… – Она прикусила дрожащую губу, и это крошечное движение пробудило инстинкт защитника Бастиана. – Ты нужен мне, Бастиан.

Чувства, вспыхнувшие в нем при этих словах, напугали его, потому что ослабили самообладание. Он стиснул зубы, заставляя себя успокоиться. Ей нельзя доверять. Она ведь воровка, как и говорил Оуэн.

– У тебя очень хорошо получается обманывать людей, – прорычал он, обхватив ее подбородок. Ее губы оказались так близко к его собственным, что он почувствовал ее дыхание. Красно-золотое искушение. – Но в этот раз тебе это не удастся. Мне от тебя больше ничего не нужно, кроме кольца сердца… – Эта ложь далась ему сложнее, чем он предполагал, потому что он хотел большего. Он хотел, чтобы она не только помнила их поцелуи, но и снова захотела бы его поцеловать. Точно так же, как этого хотел он. Благодаря Эбби Вудс высохшая пустынная почва его сердца снова расцвела, и теперь, несмотря ни на что, ему хотелось, чтобы эти чувства продолжали расти. И тем тяжелее было ему видеть, как потемнели плетения ее души от его резких слов. Он сделал ей больно. Намеренно. Чтобы защитить себя самого.

– Я хотела отдать его тебе. Хотела вернуть его, – всхлипнула она, указывая на лежащего на полу медвежонка. – Правда, я уже собиралась…

– Я больше ничего не хочу слышать, Эбби. Просто отдай кольцо. Тогда я исчезну.

Она кивнула.

– Говорю же, я так и хотела сделать, но…

– Никаких но. Отдай его мне. Сейчас же.

Она стояла так близко. И это ощущалось так заманчиво, что в нем пробуждалась ярость, похожая на опасного хищника. Он видел, как пурпурные сердечные плетения с его ладоней уже потянулись в ее сторону.

– Отдай его мне сейчас, Эбби, – настойчиво потребовал он, потому что ему все-таки нужно держать дистанцию, если он не хочет подвергать опасности жизни их обоих. В конце концов, сейчас без своего кольца он был недостаточно силен, чтобы поглотить ее плетения. А остановиться он бы просто не смог, голод постепенно завладевал им. Они оба погибнут, если он потеряет контроль.

– Не могу, – выдавила Эбби, и слеза побежала по ее щеке. – Я бы отдала, но…

Бастиан оттолкнул Эбби от себя и чуть отступил. Ее отказ разжег в нем жадность. Кажется, только сейчас он понял, как ослабел.

– Ты что, думаешь, это игра, Эбби? – гневно прорычал он, ероша волосы. – Отдай мне кольцо, потому что в противном случае…

* * *

Я дрожала. Мой голос звучал пронзительно, и близость Бастиана не давала сосредоточиться и ясно мыслить. Проступившие на его коже плетения становились все заметнее, и я почувствовала, что он изо всех сил пытается не потерять самообладание. Я боялась его, но еще больше я боялась жара в моей груди. Сейчас каждая клеточка моего тела пылала.

– Послушай, – крикнула я, бросаясь к нему. – Просто послушай меня! – Лишь бы только он не ушел через тень, лишь бы не бросил меня тут…

– Отдай мне кольцо, Эбби, – нетерпеливо повторил он, сжав кулаки. Ярость внутри него бурлила все сильнее. Было бы разумнее держаться от него подальше, поэтому я не двинулась с места и беспомощно всплеснула руками.

– У меня его нет, – выдохнула я. – Черт возьми, Бастиан, этого чертового кольца здесь нет!

Я видела, как мои слова удивили Бастиана. Почувствовал ли он панику в этот момент? Этого я не знала, но контроль он точно потерял. Зрачки Бастиана резко сузились, его глазные яблоки пронзили багровые плетения, и он мучительно поморщился. Ярость взяла верх.

– Где кольцо Скай, Эбби? Кому ты его отдала? – спросил он сквозь стиснутые зубы, грозно надвигаясь на меня.

Несмотря на жар в крови, по коже у меня побежали мурашки. Бастиан сейчас представлял опасность. И хотя мою кожу покрывало чистейшее золото, я понимала, что уже ничего не контролирую. В этот раз я бы его не остановила. Я больше не обладала никакой силой. Нет. Я была уязвимой.

Искры и боль

Маргарет-Мод несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что ей это не кажется. Нет, ей не показалось. Все было вполне реальным. Плавильный котел в кузнечном горне бурлил, и над ним поднимался золотистый дым. Он клубился, будто живой, и даже пытался сопротивляться пламени. Но что более всего поразило Маргарет: Джек Вудс отворачивался, будто не мог выдержать этого испарения. Он кашлял и хрипел так громко, что Маргарет отлично слышала это даже из своего укрытия за ящиками. Его лицо исказилось от боли, и это говорило о многом. Сначала она подумала, что это из-за отблесков пламени кожа Джека кажется золотой, но сейчас, когда он, задыхаясь, опирался на наковальню, его лицо оставалось в тени. А выглядел он тем не менее так, словно весь изнутри светился жидким золотом. Маргарет перекрестилась. Страх пополз к ней по шее, как волосатый паук, и она отползла подальше в свое укрытие. Жуткий вид Джека неожиданно напомнил ей об отце в тот роковой вечер. Тогда он тоже светился таким же золотистым светом, когда пламя подобралось к нему. Когда уже его рубашка и волосы горели, он со страшным криком налетел на журнальный столик, пытаясь сбежать из огненного ада.

Маргарет снова вонзила ногти в обожженное предплечье и так крепко закусила губу, что почувствовала вкус крови на языке. Ей хотелось кричать, чтобы таким образом выплеснуть накопившуюся боль, но невероятным усилием воли она все же заставила себя успокоиться.

«Я исцеляюсь», – думала она, тихонько раскачиваясь вперед и назад, как малыш в колыбели. Я исцеляюсь. Душа наполняется воспоминаниями, это хорошо, мысленно твердила она себе, прогоняя горький привкус желчи в горле. Это очень хорошо. Потому что я исцеляюсь.

Хотя зрелище было по-настоящему пугающим, она все же не могла оторвать взгляд от Джека Вудса. Пот катился по его лицу, и он скорее стянул с себя рубашку, словно ткань обожгла его. Его торс тоже весь покрывали золотые полосы, и даже с большого расстояния Маргарет-Мод видела капли пота на его спине. И дело тут явно не в жаре из печи. Скорее, он как будто светился изнутри, когда снова приблизился к кузнечному горну. Джек взял в помощь длинные клещи и достал плавильный котел. Мышцы на его руках дрожали от напряжения, и золотистый дым поднимался над ним, когда он наклонялся над плавильным котлом. Он глубоко вдохнул этот золотистый дым, исходящий от котла, и плетения на его коже отступили.

Маргарет растерянно посмотрела на него. Он зачерпнул что-то с бурлящей поверхности и небрежно плеснул на пыльный пол. Может, это шлак или что-то в этом роде, подумала Маргарет. В металлообработке она совершенно не разбиралась. Женщина внимательно смотрела, как он переливает оставшийся жидкий металл в небольшую литую формочку. В это же самое время слышалось шипение, сыпались искры. А Джек по-прежнему хрипел от боли.

Металл светился ярко-оранжевым цветом, но быстро остывал по краям формы. Вот оранжевый начал темнеть, потом стал красным, как лава, которая вот-вот должна была застыть. Джек вытер пот со лба и потянулся за кузнечным молотом. Он вытряхнул остывший металл из формочки. Затем взял его клещами и положил в горн, продолжив нагревать. Лишь через несколько мгновений Джек смог повернуть добытый чистый металл перед собой, как эскимо на палочке. Он удовлетворенно вытер лицо, прежде чем сунуть слиток обратно в горн. Снова взметнулся золотистый дым, и на теле Джека опять выступили блестящие полосы. Как будто жар влиял не только на металл, но и на него. Он вздохнул с облегчением, когда вытащил из печи раскаленный слиток и быстро положил его на наковальню. Затем он взял кузнечный молот под рукой и ударил по крошечному слитку.

Донг!

Джек неожиданно вскрикнул, выронил стержень, и кусок металла грохнулся на землю. Молот тоже выскользнул из его пальцев и упал на пол. Маргарет вся сжалась.

Она не понимала, что происходит, когда Джек, кряхтя, поднял с пола остывшее железо и сунул его обратно в печь. Он судорожно втянул воздух, и в тот момент казалось, что все его тело окрасилось позолотой. Как будто золотистая волна проходила сквозь него. На этот раз его рука дрожала, когда он снова держал металл на наковальне. Он взмахнул молотом и опустил его на раскаленный металл.

Донг!

Звук молота смешался с нечеловеческим криком Джека. Золотая волна обрушилась на него, и он, задыхаясь, опустился на колени. Но на этот раз удержал и молот, и стержень с куском металла. Он с трудом поднялся на ноги, задыхаясь и дрожа всем телом. Маргарет показалось, что ему стоило немалых усилий поднять молот, чтобы нанести еще один удар по горячему железу.

Донг!

Крик Джека вдруг резко оборвался. Должно быть, сорвал голос. Он с трудом смог перевести дыхание.

– Я все контролирую! – закричал он и снова с силой ударил по металлу. – Я – ключ!

Донг!

Ледяная бездна

– Его тут нет, – проговорила Эбби так тихо, что Бастиан с трудом ее расслышал. – И я не знаю, где оно.

– То есть как это ты не знаешь? – Бастиан схватил ее за плечи, и плетения всколыхнулись с удвоенной силой, так взбесил его ответ Эбби. Исчезло, значит… Кольцо сердца просто исчезло. В самом деле? Он внимательно изучал ее плетения, пытаясь найти в них ложь.

– Я спрятала его там, – пробормотала она, указывая на медвежонка. – У него лапка порвана, и я положила кольцо туда… Но теперь его нет.

Рука Бастиана скользнула по ее шее, и плетения начали переползать с кончиков его пальцев на ее кожу. Он чувствовал, что теряет контроль.

Эбби испуганно вскрикнула.

– Не надо, Бастиан! – взмолилась она. – Пожалуйста, не делай этого!

У него не осталось выбора. Как-то не верилось, что она говорила искренне о кольце. И это только усиливало его ярость.

– Я тебе не верю, – он усилил хватку, и у Эбби закружилась голова, хотя она из последних сил пыталась сопротивляться.

– Бастиан… – в отчаянии шептала она, и по ее щекам покатились слезы. Золотые слезы.

– Что Бастиан? Меня не вини – это ведь ты украла кольцо. – Он закрыл глаза, приблизился к вратам ее сердца и даже немного удивился, что ее сила не остановила его. Куда она только подевалась?

Без кольца он не смог бы пройти через врата ее сердца, но даже если бы у него сейчас было кольцо, странный жар, исходящий от Эбби, просто не позволил бы ему приблизиться к ней.

– Помоги мне!.. – услышал он ее голос. Горячая волна подступила еще ближе. – Оно сжигает меня!

Его ярость по-прежнему стремилась схватить ее сердечные плетения, которые больше не тянулись к нему. Но жар немилосердно отбрасывал его в сторону. Этот жар оказался явно сильнее его ярости. Сильнее его голода.

Задыхаясь и чувствуя, что его трясет как в лихорадке, Бастиан смог вернуть контроль. Плетения на его коже исчезли, хотя он все еще держал Эбби. Он посмотрел ей в глаза и вдруг понял: это не золотой блеск, это бушующее пламя.

– Да что это с тобой? – обеспокоенно спросил он и чуть отстранился от нее, когда она неожиданно закричала, будто ее ударили. – Эбби! – закричал он, пытаясь удержать ее, но она вдруг скользнула на пол.

Она громко застонала, и ее кожу покрыли золотые молнии. Потом Эбби вдруг испустила страшный крик и скорчилась на полу. Бастиан опустился на колени рядом с ней и скорее притянул ее к себе.

Да что, черт возьми, тут творилось?

На ее лбу выступили капельки пота, кожа вся светилась, и она обмякла в его объятиях.

– Эбби… Эбби, поговори со мной. – Он чуть приподнял ее голову, пытаясь понять, что происходит. – Эбби!..

– Я… – ее голос сорвался, и она жадно ловила ртом воздух. – Я сгораю! – прохрипела она и вся сжалась от боли. Она уже не плакала, а буквально выла, отчаянно цепляясь за него.

Бастиан озабоченно потрогал ее лоб. Горячий.

– Эбби! – он потряс ее за плечи. Ее нечеловеческий крик разбивал ему сердце, и он уже намеревался отдать все, чтобы только помочь ей. Ее плетения изменились до неузнаваемости. Черная боль перекрывала все ее воспоминания и чувства. Золото накатывало на нее, будто цунами, причиняя страшную боль. Будто схватки во время родов. Или… как удары кузнечного молота.

По ее щеке скатилась слеза, и он осторожно стер ее. И сам невольно вскрикнул. Слеза обожгла его пальцы. Все тело Эбби пылало. Она часто моргала, но зрачков видно уже не было. Их заполонило чистейшее золото.

– Я горю, Бастиан… – выдохнула Эбби так бессильно, что Бастиан едва ее понял.

– Я не дам тебе сгореть, – пообещал он и крепко обнял ее. Она так резко опустила голову на его грудь, будто ее ударили бейсбольной битой. Неестественно выгнув спину, она впилась ногтями в его шею. Она так громко кричала, что соседи наверняка могли бы ее услышать, поэтому Бастиан прижался губами к ее губам, чтобы заглушить ее крик, увлекая ее за собой в тень.

* * *

Я провалилась в ледяную бездну, по-прежнему чувствуя под кожей жар, грозивший испепелить меня. Тьма вокруг принесла сейчас самое настоящее спасение. Жар понемногу отступал, и я постепенно расслаблялась. Я будто растворялась в бездне, мне становилось легче и спокойнее. Я слышала сердцебиение человека, державшего меня на руках так, будто я драгоценное сокровище, и чувствовала его губы на своих.

Затем я ощутила тупой удар. Хотя боль по-прежнему просачивалась через все мое тело, но она уже не была такой нестерпимой. Я захрипела, не слыша себя – в тенях не могло быть никаких посторонних звуков. А холод, который при других обстоятельствах сгубил бы меня, теперь спасал мне жизнь. Точнее, спасали меня все же руки, по-прежнему крепко державшие меня. Спасали от жара. И от распада. Я чувствовала, что я в безопасности. Даже несмотря на то, что находилась сейчас в бездне, и от огня внутри меня по-прежнему исходила серьезная угроза. Но его объятия дарили мне ощущение безопасности.

– Спасибо, – пронеслись сквозь темноту мои невысказанные мысли. – Спасибо тебе, Бастиан.

* * *

Ничего подобного Бастиан еще не испытывал. От девушки, которую он прижимал к своей груди, исходил невероятный жар. Даже немного больно было держать ее на руках, и ему не верилось, что ледяная бездна сможет охладить это горячее пламя. Что происходит? Откуда взялся этот жар? Почему Эбби так больно? Он не знал, но видел, что холод теней, судя по всему, влиял на девушку благотворно. Она по-прежнему цеплялась за него, и сердце его бешено колотилось.

Он был зол на нее. Конечно, уязвлен. Ревновал. Понимал, что доверять ей нельзя, и клялся себе, что раз и навсегда отключит свои чувства к ней. И все же…

Он вдыхал ее аромат, она вся дрожала, а он, не зная, как облегчить ее страдания, чувствовал себя абсолютно беспомощным. С каждой секундой, проведенной в мире теней, он постепенно слабел, но тем не менее точно знал, что никогда не отпустит ее.

– Тише, все будет хорошо, – мысленно утешал он ее. Он осторожно провел языком по ее нижней губе, будто таким образом он мог облегчить ее боль. А может быть, он просто пытался облегчить свою собственную тоску. От ее губ полыхало такое пламя, что ему представлялось, как он целует вулкан.

Бастиан прекратил целовать. Близость с Эбби пробуждала ярость, а в бездне его силы постепенно иссякали. Он чувствовал, что не сможет долго оставаться в тени. У него кончались плетения.

– Нужны новые, – подумал он и решительно углубился дальше в тень. Он вышел из дома Флоренс, скользнул в тень деревьев и через нее добрался до ближайшей станции метро. Еще через два прыжка тени он очутился в туннеле. Так они и перемещались дальше сквозь тени. Эбби постепенно остывала. Ее пальцы на шее парня медленно расслабились, температура кожи пришла в норму, но тех плетений, что еще остались у него, оказалось крайне мало, чтобы ориентироваться в бездне. Нужно скорее вернуться на свет. За новыми плетениями.

Он чувствовал, как ярость постепенно растет внутри него, чувствовал, что вот-вот потеряет самообладание. На его коже уже проступили полосы, которые тут же потянулись в сторону Эбби.

Впрочем, у него почти получилось осуществить задуманное. Он просто надеялся, что его план и дальше сработает. Ему нужны были сердечные плетения – срочно. А еще он точно знал, у кого их можно взять.

* * *

Мне это снится? Этот поцелуй… Нежный, как перышко. Поцелуй… В бездне!.. Это прикосновение, которое значило сейчас намного больше, чем все вокруг. Единственное утешение в этот страшный час, когда я чуть не сгорела изнутри. Холод тени успокаивал кожу, жар постепенно отступал, и с каждой секундой в темноте мне становилось лучше. Я постепенно приходила в себя, различала уже не только собственный хрип, но и ощущения Бастиана.

Он тоже весь дрожал. Я чувствовала, как, подобно змеям, извиваются плетения под его кожей. Как они тянутся в мою сторону. И я чувствовала, как он борется с этим. Я, кажется, еще никогда не находилась в тени так долго. Никогда не заходила так далеко, и бесконечный простор этой тьмы не давал нормально дышать. Я не видела выхода. Не видела света. И искренне не понимала, как Бастиан определял, куда двигаться дальше.

Я цеплялась за него, прижималась крепче, полагаясь на его силу. Он наверняка знал, что делал. Вот догадался же он, что бездна тени может спасти меня. И действительно – удары, которым я не могла противостоять, становились все слабее. Реже. И все же я хотела, чтобы это окончательно прекратилось, и потому хотелось углубиться дальше в тени.

Вид, открывшийся передо мной, напомнил мне тот, который я нарисовала в поместье Каерхеев. Бездна тени, чернее самой ночи. Где-то там все могло закончиться. Где-то там было мое спасение – а может, и моя гибель. Я не знала, чего мне ждать, но меня туда тянуло. Однако не я решала, куда двигаться дальше. И вот Бастиан, еле дыша, наконец вышел из тени.

На миг меня ослепил яркий свет, и я не сразу поняла, куда мы прибыли. На полу лежали гимнастические коврики, а в дальнем углу с потолка свисала боксерская груша. Даркенхолл. Зал, где Бастиан обычно проводил тренировки по антиагрессии.

Здесь он притворялся, что помогает ученикам обрести душевное равновесие, а на самом деле забирал их плетения, облегчая груз их душ, и тем самым давал им шанс на лучшую, счастливую жизнь. Эта комната навевала неприятные воспоминания, потому что мне такой подход не нравился. А еще именно здесь я впервые увидела, как Бастиан забирал плетения у Эсме. Довольно интимный момент, и тогда я почувствовала укол ревности. Но сейчас я думала не об этом. Едва мы вернулись на свет, вернулась и моя боль.

– Что мы здесь делаем? – недоуменно пробормотала я и крепче стиснула зубы, когда Бастиан осторожно опустил меня на пол. Однако окончательно он меня не отпустил, будто сомневался, могу ли я стоять.

Сам он при этом тоже выглядел неважно. По щеке текла кровь, а тело захлестывали темные полосы. Проклятое наследие…

– Мне срочно нужны сердечные плетения, – пояснил он, постепенно убирая от меня руки. Поскольку я не упала и смогла удержаться на ногах, он тут же отошел и завел руки за спину, поглядывая на меня с подозрением, но в то же время я видела в его глазах и тревогу. – Я не знаю, что с тобой происходит и почему ты так светишься, но прежде, чем мы с этим разберемся, мне нужны плетения.

Жар снова усилился, и мне было сложно сосредоточиться на том, что он говорит. Я села на коврик и наблюдала, как Бастиан подошел к микрофону.

– Гвиннед МакНейл, пожалуйста, зайди в тренировочный зал. Гвиннед МакНейл, пожалуйста, в тренировочный зал, – объявление Бастиана эхом отозвалось в динамиках школы, и я раздраженно нахмурилась.

– Гвиннед? – вымученно прохрипела я, потому что нестерпимый жар сводил с ума. – Я думала, тебе сердечные плетения нужны.

Как-то не верилось, что у Гвиннеда можно взять достаточно сердечных плетений. С другой стороны, уж лучше Гвиннед, чем одна из двойняшек, похожих на кукол Барби.

– Гвиннед идеален, – деловито отозвался Бастиан, потирая руку. – Много времени это не займет. А потом… – Тут он прищурился, и я невольно поежилась от его взгляда. – Потом ты расскажешь мне, куда делось кольцо сердца, потому что клянусь тебе всем, что для меня свято, Эбби, – игры кончились. Если вдруг ты не заметила, здесь происходят вещи, которые опасны. Для тебя, для меня и для Скай.

– Да я и не играю ни во что! – оправдывалась я, вытирая пот со лба и чувствуя, что снова свечусь. – У меня ощущение, что я сгораю изнутри – какие уж тут игры!

Бастиан, казалось, немного смутился.

– Может, сейчас ты и не играешь. Но ты явно знаешь больше, чем говоришь, и, поскольку ты не единожды обманула мое доверие, я уже даже не знаю, чему из всего, что ты говоришь, я еще могу верить.

Я прикусила губу. От его слов стало больнее, чем от жара в груди.

– Ты можешь мне доверять, – обиженно заверила я его. – Правда можешь, Бастиан, я…

Он горько рассмеялся и подошел ближе. Плетения на его коже уже казались какими-то фиолетовыми, но его глаза еще выглядели по-человечески. Беспокойство в его взгляде отступило на второй план.

– Ты украла два кольца. Воспользовалась моими чувствами к тебе, чтобы предать меня. Ты целовала не только меня, чтобы получить то, что хотела, но и Тристана, – он гневно сузил глаза. – А еще ты, оказывается, в каком-то сговоре со своим отцом – и я все равно должен тебе доверять? Я что, похож на идиота, Эбби?

Его слова причиняли боль.

– Но ты же только что поцеловал меня. Спас меня в тени. Зачем ты это сделал, раз я, по-твоему, подлая лгунья?

– Я тебя не целовал. Существовал только один способ заставить тебя замолчать. И не путай мои чувства к тебе с доверием. Потому что я не совершу ошибку, доверившись тебе еще раз.

Ничего себе заявление! Я возмущенно хватала ртом воздух, лихорадочно подбирая слова. Хотела сказать ему, что прекрасно разбираюсь, поцелуй это был или не поцелуй, но Бастиан предостерегающе поднял руку, чтобы я замолчала, и прислушался. Из соседней раздевалки послышались шаги.

Он опустился рядом со мной на корточки.

– Гвиннед идет. Пожалуйста, будь…

– Нет, не заставляй меня ждать здесь! Я сгораю, ты разве не видишь? – взмолилась я. Из-за жара я не могла нормально вдохнуть. – Я больше не выдержу!

– Прости, но сейчас я ничем не могу тебе помочь, – Бастиан бросил быстрый взгляд через плечо.

– Бастиан, я горю! – я схватила его за предплечье и умоляюще посмотрела ему в глаза.

– Полнейшее безумие, – выругался он и схватил меня за руку. В следующий миг мы уже прыгнули в тень, и ее холод меня немного успокоил.

– Все, две секунды – и больше медлить нельзя. Гвиннед будет здесь в любую…

– Так, может, я здесь и подожду, – предложила я, потому что холод сейчас оставался единственным спасением для моих горящих нервов.

– Нет, ты не можешь оставаться в тени одна. Ты потеряешься, – услышала я мысли Бастиана.

– А если я не буду двигаться? – Нет, это не мой голос, это тоже только мои мысли. Как будто меня уже разобрали на составные части. Как будто я уже начала распадаться на атомы. В любом случае лучше здесь, чем в пламени.

– Это безумие! К тому же это слишком опасно.

– Ты же сам сказал, что это не займет много времени.

Даже в бездне тени я чувствовала, как он колеблется.

– Я могу потерять тебя…

Но мысль о том, чтобы вернуться к свету и, следовательно, к боли, пугала меня. Мне нужен был этот холод.

– Ты разлетишься на атомы, как только я тебя отпущу! – все еще пытался отговорить меня он.

– Ты не можешь быть в этом так уверен. Раньше ты думал, что люди не могут уходить в тень. Но вот – я же здесь…

– Нет, я не буду рисковать твоей жизнью.

Он говорил совершенно серьезно. Я понимала, что не смогу его переубедить. Отчаяние охватило меня.

Не знаю, из-за чего это произошло, от холода ли или оттого, что стук в висках, причинявший мне боль, постепенно утих, но я чувствовала, что моя сила возвращается. Я понятия не имела, как перемещаться в тенях, потому что мое тело, казалось, вообще перестало существовать. Но как бы там ни было, у меня вдруг снова появилось чувство контроля.

Я сосредоточилась, пытаясь мысленно убедить Бастиана отпустить меня.

Я чувствовала, как он колеблется. Казалось, это продолжается вечность, хотя на самом деле наверняка прошли буквально миллисекунды.

– Пожалуйста, – мысленно просила я. Потом холод усилился, и вокруг все потемнело. Мои мысли рассеялись, как и мое остальное «я».

Бастиан меня покинул.

Я осталась одна. Одна в тени. Если бы я что-то и почувствовала, то только страх, но сейчас, без поддержки Бастиана, даже мои чувства распадались на части. Холод уже не казался мне спасительным. Он внезапно стал смертельно опасным.

Тысячи оттенков красного

Бастиан прикусил язык, чтобы не выругаться, и сжал кулаки. Надо успокоиться, чтобы плетения пропали с кожи. Он не собирался оставлять Эбби в тени. Но неожиданно что-то – возможно, это странная сила внутри нее, которая вдруг опять пробудилась, – просто оттолкнуло его. Сейчас он смотрел на тень под боксерским мешком и спрашивал себя, не совершил ли он самую большую ошибку в своей жизни.

– Может, все еще обойдется. – Бастиан вытер кровь с щеки, и тут же в тренировочный зал вошел Гвиннед. Ведомый яростью, он отвел взгляд от тени и посмотрел на огненно-красные сердечные плетения Гвиннеда. Когда он являлся хранителем кольца души, он не мог сделать для Гвиннеда много, потому что его душа не представляла проблему. Душевных плетений у него было не так много. Чуть-чуть вины, чуть-чуть совести – не с чем работать. В основном же плетения этого ученика окрашивались в кроваво-красный, символизирующий ненависть, и коралловый, отвечающий за ревность и зависть. Конечно, его сердечные плетения нельзя назвать самыми лучшими, но они точно утолили бы голод Бастиана и придали бы ему силы, необходимые для того, чтобы разобраться с проблемой Эбби и вернуть кольцо.

– Ну и в чем дело, Тремблэй? – пробубнил Гвиннед, натягивая на живот потертые тренировочные штаны. – У меня освобождение от уроков физкультуры. Мне не нужно быть здесь.

Бастиан презрительно фыркнул. Он торопился. Чем дольше они будут ходить вокруг да около, тем меньше времени останется у Эбби. Дорога́ была каждая секунда.

– Если ты предпочитаешь вернуться на уроки английского, пожалуйста, – равнодушно буркнул Бастиан. Он по опыту знал, что принуждать подобных типов делать что-либо вообще бессмысленно. Кроме того, Гвиннед должен сам ему открыться.

– Да я даже не знаю, что надо делать, – проворчал Гвиннед, высокомерно выпятив грудь.

Бастиан подошел ближе.

– Слушай, мне Маргарет-Мод сказала, что у тебя не хватает оценки по антиагрессионному тренингу для аттестата, – объяснил он как можно более скучающим тоном, потому что с такими избалованными маменькими сынками по-другому просто невозможно разговаривать. Для них не существовало никаких авторитетов. Так что сейчас Бастиан изо всех сил изображал равнодушие, хотя ему и не терпелось забрать наконец блестящие красные плетения Гвиннеда. – Вот сейчас мы быстро это исправим, а потом можешь идти на все четыре стороны.

Но Гвиннед все еще упирался. Он скрестил руки на груди и угрюмо поджал губы. Тут он заметил порез на щеке Бастиана.

– Ну сегодня ты, как я вижу, уже получил. Мало, что ли, досталось? Или ты просто балдеешь от боли?

Бастиан снова вытер кровь и усмехнулся.

– Кто знает, может, и так, – небрежно бросил он и подтолкнул Гвиннеда ногой. – А ты? Что насчет тебя? – Бастиан хотел подразнить его, раззадорить, и его план сработал. Гвиннед сжал кулаки.

– Да пошел ты, Тремблэй! – прорычал он, бесцельно размахивая кулаками. – Нечего мной командовать! Ты не мой учитель! Так что не думай, что у тебя есть право помыкать мной.

Бастиан без труда увернулся от него. Ударов Гвиннеда он не боялся. Гораздо больше он боялся растущей внутри него ярости и собрал последние силы, чтобы сдержать ее и предотвратить изменения в его внешности.

– А я думаю именно так, потому что именно так все и есть, – продолжал он подкалывать Гвиннеда, и когда тот, разозлившись, бросился на него, Бастиан уже не сдерживался и перехватил Гвиннеда за запястье. Тут же в нем вспыхнула ярость, и кроваво-красные плетения начали переползать с его рук на Гвиннеда. Парнишка качнулся, у него закружилась голова, и тогда Бастиан одним ловким поворотом толкнул соперника на мат. Теперь главное не тратить время понапрасну. Ярость Гвиннеда сама распахнула врата в его сердце, и Бастиан жадно рванулся вперед. Он не носил кольца – значит, не мог пройти через врата, но Гвиннед накопил в себе столько ненависти и зависти, что багровые плетения сейчас сами шли ему навстречу. Задыхаясь, он склонился над учеником и смог утолить голод. И чем больше ненависти он поглощал, тем отчетливее осознавал то, что раньше ускользало от него. Гвиннед презирал всех и вся – однако больше всего этот несчастный богатенький парнишка ненавидел себя.

Бастиан даже поморщился. Ненависть Гвиннеда оказалась на удивление сильна. А ему стоило быть осторожным и не брать слишком много плетений, чтобы не подвергать себя опасности. С другой стороны, ему нужно достаточно плетений, чтобы не подвергать Эбби опасности. В последний раз посмотрев на врата сердца Гвиннеда, он заставил себя остановиться. Он даже пожалел, что у него сейчас не было кольца. Ему бы хотелось пробудить в сердце Гвиннеда любовь и сострадание и забрать ненависть. Но он не мог вмешаться в его чувства. Он мог только взять парочку плетений. Впрочем, вполне возможно, что и это помогло бы не только ему самому, но и Гвиннеду тоже.

Эбби ошибалась – он не мог быть вором. Он не делал ничего плохого. В отличие от людей, у которых в данный момент находились волшебные кольца.

Бастиан отпустил Гвиннеда и быстро отошел в сторону. Нервно провел рукой по волосам и внимательно посмотрел на свои руки. Пурпурные плетения на его коже исчезли, и голод в нем стих. Он снова был собой. Тогда Бастиан вернулся к Гвиннеду и протянул ему руку, чтобы помочь встать.

– Неплохая атака, – солгал он и похлопал мальчика по плечу. Того все еще слегка пошатывало. – Думаю, этого будет достаточно, чтобы поставить оценку в аттестат.

Гвиннед потер локоть. Потом недоверчиво посмотрел на Бастиана.

– То есть уже все, что ли?

Бастиан кивнул.

– Да-да, хватит на сегодня, – он хотел поскорее избавиться от него, потому что Эбби все еще находилась в тени. Одна. И теперь, когда он снова контролировал свои чувства, он понял, насколько это опасно.

Уголки рта Гвиннеда насмешливо приподнялись.

– Похоже, выносливость не твоя сильная сторона. Не завидую я девчонкам, которые вьются вокруг тебя, – проворчал он.

Бастиан только хмыкнул в ответ. Ведь теперь он знал, как выглядело сердце Гвиннеда. Он ненавидел сам себя.

– Мы закончили, – просто ответил Бастиан и указал на раздевалку.

Едва Гвиннед вышел из зала, Бастиан протянул руку к тени и сразу же понял, что что-то не так.

– Эбби! – пронеслись в темноте его мысли вслух. – Да чтоб тебя! Где ты?

* * *

Только что внутри у меня все горело, теперь же я замерзала. Холод казался острее ножа. Сейчас, когда жар прекратился, мне бы не помешала защита от холода. Но никто не мог мне помочь. Я осознавала, что медленно распадаюсь на части, и даже мои мысли кружились где-то отдельно от меня в бесконечности теней.

Казалось, что я покрываюсь ледяной корочкой. Дышать было просто нечем. Никогда еще темнота не казалась мне настолько темной. Я перестала думать и чувствовать, сомневалась, что от меня еще хоть что-то осталось. Я устала бороться и почти сдалась. Тело становилось все тяжелее и тяжелее, холоднее и холоднее, и я из последних сил цеплялась за бледное воспоминание о сильных крепких руках, которые раньше всегда защищали меня здесь, в этой жуткой бездне.

* * *

В панике Бастиан разглядывал тени. Конечно, они никогда не стояли на месте, двигались все дальше и дальше, постоянно менялись, и двигаться в них становилось довольно сложно. А уж найти там кого-то представлялось почти невозможным. Он видел это, когда гнался за Кроссом. Он видел это каждый раз, когда они с Тристаном устраивали гонку по теням. И теперь все повторялось. Он понимал, что не может найти Эбби.

Он тщетно искал плетения ее души цвета оникса, высматривал следы пурпурных плетений ее сердца или бирюзовых плетений воспоминаний, которые окружали ее совсем недавно. Ее плетения постоянно менялись в течение последних нескольких недель и все же оставались невероятно красивыми. Только теперь он потерял эту красоту в тени.

Все быстрее и быстрее он мчался сквозь бездну, из тени в тень, дальше в бесконечную тьму.

Где же она? Было адски холодно, и он обрадовался, что поглотил достаточно плетений Гвиннеда, потому что бездна с каждым новым прыжком лишала его части силы.

Он летел все дальше в темноту. Страх сжимал ему горло. Мысленно он позвал ее по имени, но не получил ответа. Паника все росла, но вдруг краем глаза он заметил слабое мерцание бирюзовых плетений воспоминаний. Он последовал за таинственным блеском и выдохнул с облегчением. Эбби! Нашлась! Но облегчение быстро сменилось ужасом. Эбби? С ней явно что-то не так. Он притянул девушку к себе, но ее тело было неподвижным и холодным, как кусок льда. Плетения кружились где-то в стороне от нее, словно искали защиты.

Она потеряла себя. Душа, сердце, воспоминания и тело – все по отдельности. Он никогда не видел ничего подобного. И он не знал, что делать. Он крепче прижал ее к своей груди. Он пытался разбудить ее, но она не шевелилась.

– Эбби! – эхом пронесся его отчаянный крик через пустоту. Только золото вдруг начало слабо пульсировать у нее под кожей. – Да что же это… – он огляделся в поисках выхода. Нужно поскорее вытащить ее оттуда, но он все равно не мог уйти без плетений, которые составляли сущность девушки. Вдруг кожа Эбби на миг вспыхнула золотистым цветом. – Проснись же, – энергично потребовал он и потряс ее за плечи, надеясь, что бездна не разорвет их окончательно. Золото на коже Эбби переливалось. Вдруг оно потянулось к ее сердечным плетениям и поглотило их. – Так, хорошо, – похвалил он, пытаясь проникнуть дальше в ее сознание, в то время как холод начал подступать и к нему. – Только не сдавайся, пожалуйста, – в отчаянии прошептал он и поцеловал ее в висок. – Ну же, Эбби! – еще одна блестящая волна прокатилась по ее телу и поглотила плетения души. – Давай же, ты молодец, – подбодрил он ее, но Эбби не отвечала. Бирюзовые плетения ее воспоминаний находились далеко. Нет, он не мог сейчас просто выйти из тени, оставив воспоминания Эбби. Неужели она просто забудет его? Забудет все то, что произошло между ними? Бастиан дрожал. Он этого не хотел, но понимал, что здесь, в этой ледяной бездне, они долго не выдержат. Он крепко прижал Эбби к себе. Пора уже выбираться отсюда. – Давай, Эбби, – он чуть подтолкнул ее. – Совсем немного осталось.

Слабая золотистая волна прокатилась по телу Эбби и поплыла в сторону плетений воспоминаний. Как только золото смешалось с бирюзой, Бастиан наконец-то отправился в обратный путь. Бирюза воспоминаний сверкала ярче фейерверка. В памяти Эбби их чувства друг к другу были еще живы. В отличие от ее сердца, к сожалению. Тристан разрушил ее чувства к нему, пробудив в ней страсть к себе, и этого уже не вернуть.

Укол ревности оказался настолько сильным, что Бастиан на мгновение даже пожалел, что пурпурные плетения не пропали окончательно. С другой стороны, он отличался от своего брата и ни в коем случае не стал бы снова вмешиваться в плетения Эбби. Если она и полюбила бы его снова, так же искренне, как когда-то, то только по своей воле.

Бастиан скользил дальше по теням. Вокруг них мерцали синие и золотые вспышки, волосы Эбби щекотали ему подбородок, когда ее голова мягко прижималась к его груди. Почему он вообще думал о ее чувствах сейчас, когда точно знал, что ей нельзя доверять? Что он не мог любить ее, потому что это ослабляло его, а сейчас ему нельзя быть слабым. И все же этот аквамарин ее самых прекрасных воспоминаний и это нежное золото загадочной силы, которой она обладала… Этому искушению было трудно противостоять.

Эбби дрожала. Каким же холодом веяло от нее… Жар, который до этого почти испепелял ее, окончательно пропал. Он и сам уже начал замерзать. Нужно поторапливаться. Еще один прыжок через тень, и он вышел к свету. Девушка в его объятиях тихо и жалобно застонала, когда он вошел в свою комнату, затем судорожно вдохнула – и снова замерла. Даже ее веки не дрогнули.

– Боже, Эбби, – прошептал он и понес ее к кровати. Он уложил ее на подушку и коснулся ее лба. Ледяной. Так же, как и ее руки, и пальцы. Ее дыхание стало поверхностным, а сама она выглядела очень бледной. Губы посинели от холода.

Он огляделся, но ни Тристана, ни Оуэна, ни Скай дома, похоже, не было, хотя он рассчитывал, что они все будут здесь. Он выругался, потому что надеялся, что Оуэн сможет объяснить, что происходит с Эбби. Этот холод пугал его так же, как и жар, который едва не испепелил ее незадолго до этого.

Неужели это она в тени до такой степени замерзла? Сколько она там провела? Мысленно ругая себя за дурацкую идею оставить ее одну в бездне, он лег рядом с Эбби, натянул одеяло на них обоих и прижался к ней. Нужно поскорее согреть ее тело, поэтому он крепче обхватил ее и руками, и ногами. Он вдыхал ее аромат, привлекая ее ближе к своей груди. Но она по-прежнему не шевелилась. Она уже даже не дрожала, и это еще больше пугало его.

– Ну же, Эбби, – прохрипел он, энергично растирая ее плечи. Осторожно запустил руку ей под рубашку, чтобы почувствовать температуру ее тела. Холодная, как сталь.

У него появилось ощущение, что дело тут не только в холоде теней. Дело в чем-то еще. Но в чем именно?

Как нельзя лучше

Маргарет-Мод почти не чувствовала ног. Она уже целую вечность сидела за алюминиевыми ящиками, наблюдая за Джеком Вудсом. До этого она уже пережила немало удивительного, благодаря Константину Кроссу. Но ничего подобного она еще не видела.

Казалось, Джек Вудс сам себя мучает. Судя по всему, так оно и было, учитывая его пронзительный крик всякий раз, когда он бил молотом по раскаленному железу. Как будто он вовсе и не по металлу бил, а дробил собственные кости. Его обнаженный торс блестел от пота и от ярких золотых плетений. Да, мужчина выглядел так, словно его вылепили из чистого золота.

Маргарет это так заинтриговало, что она даже не обращала внимания на затекшие ноги. Она просто затаила дыхание и напряженно наблюдала за тем, что происходит у огня. Снова и снова Джек нагревал металл. Затем он снова и снова бил по нему молотом, хотя сам уже едва держался на ногах. Прошло довольно много времени, и наконец Джек поднял клещами преображенный металл, чтобы рассмотреть результат своей работы на свету. Маргарет прищурилась, чтобы лучше увидеть предмет в клещах. Что это он там выковал? Монету? Какую-то маленькую пластинку?

Маргарет чуть приподнялась над ящиками. Медальон? Да, изделие имело овальную форму, а его края напоминали ободок. Как оправа для ювелирного камня.

Джек тем временем опустил заготовку в ведро с маслом. Металл остудился, и Джек, задыхаясь, опустился на землю. Он опустил клещи, и медальон, который он выковал, медленно полетел на дно ведра.

Джек прижал руку к сердцу. Он тяжело дышал и в какой-то момент перестал шевелиться, так что Маргарет почти поверила, что он умер. Неужели его сердце все-таки не выдержало этого – как бы это ни называлось? Тишина в один момент показалась давящей, удручающей. Собственное дыхание теперь казалось ей громче порывов штормового ветра, и она спрашивала себя, стоит ли ей находиться здесь дальше. Она увидела даже больше, чем ожидала. Женщина медленно выпрямилась, ноги ее дрожали. Кровь ударила ей в икры, и у нее возникло ощущение, что целая колония муравьев ползет вверх по ногам. Она быстро огляделась. Ничего. Она была одна – с Джеком Вудсом, который по-прежнему не подавал признаков жизни. Может, стоило помочь ему?

Нет. Он – волк в овечьей шкуре. Именно этот человек украл у Константина кольцо души и теперь сговорился с Заком Мораном.

Маргарет очень разочаровал поступок Зака. А ведь они договорились об общем деле. Они вместе состояли в группе людей, которые верили в светоносца и пытались восстановить амулет смерти.

Она посмотрела на емкость с маслом. До сих пор она еще никогда не находилась так близко к амулету смерти, как сейчас, потому что, хотя и понятия не имела, что именно выковал Джек Вудс, ей стало ясно, что на дно ведра упало что-то очень важное. Если она подкрадется и…

Тут Джек кашлянул, и Маргарет поспешно нырнула обратно за ящики. Она украдкой выглянула из-за угла ящика и увидела, как Джек с трудом поднимается на ноги. Золото поблекло и пот на его коже почти высох, когда он на четвереньках подполз к ведру. Его всего трясло, пока он пытался найти в масле свою заготовку. Наконец он вытащил медальон, и с его рук потекло масло. Он быстро вытер его о штаны и с восхищением посмотрел на свою работу.

Это действительно была своего рода оправа, как теперь поняла Маргарет. И явно необычная оправа, обладающая сверхъестественной силой, раз каждый удар молота отдавался болью в теле самого кузнеца. Джек Вудс повертел изделие в руках и довольно улыбнулся, хотя, казалось, даже небольшая улыбка причиняла ему боль.

Он изо всех сил пытался встать и схватился за свою заплечную сумку, как вдруг застыл в движении. Маргарет тоже испуганно втянула голову в плечи. Она даже не заметила, как вернулся кузнец, который работал здесь до того, как пришел Джек.

Продолжение книги