В одном шаге от любви бесплатное чтение

В одном шаге от любви

Глава 1

Катя боялась его.

Особенно когда Стас подходил сзади. Клал тяжелые ладони на плечи, и её как будто к земле приколачивало.

Запах его парфюма стойко вызывал в ней рвотный рефлекс.

– Сегодня будет весело, – говорил он вкрадчивым голосом, и у Кати леденело всё внутри. – Сама пойдешь или тащить придется?

У Кати было всего несколько мгновений, чтобы улизнуть. Выкрутиться и броситься к дверям школьного коридора. Она попыталась это сделать, но Стас придавил её, сжал плечи так, что болезненная волна дрожи сковала тело. Тем не менее она пыталась, отчаянно пыталась и не могла. Трещала по швам школьная форма, отлетали пуговицы, растрепались волосы, но вырваться из захвата Стаса Лютного было невозможно.

Фамилию он свою оправдывал. По крайней мере, с ней. За что и почему – никогда не говорил.

Он дотащил её до пустого класса физики. Втолкнул в кабинет, где уже сидели его друзья: Жека, лысый Вадя и самый мелкорослый в этой компании Киря. Хулиганы и балбесы, хвастающиеся тем, что состоят на учете в ментовке.

– Ну что, опять? – заметил Вадя. Обычно он был самым отстранённым, курил и лениво жевал жвачку, иногда снимал на телефон её трепыхания. – Слушай, Стас, а ты часом не втюрился в эту рыжую?

Стас больно толкнул её в спину. Рыпаться к дверям сейчас было невозможно. Катя вцепилась в свой рюкзак, как в щит.

– Втюрился? – усмехнулся Стас. – С любимыми надо по-другому.

– Как это? – поинтересовался Жека. Он любил бить. Хлестал по рукам, по лицу, не жалея сил.

Стас усмехнулся, гадко так и паршиво. Потом резко перехватил Катю и провёл языком по щеке.

– Их нужно жарить, – рыкнул он ей в ухо.

Катя судорожно подскочила на кровати. Липкий сон всё ещё не отпускал и держал в тисках бешено бьющееся сердце. Она посмотрела на часы: половина четвертого. Хреново. Рухнула на подушку, тяжело дыша, и её вновь передернуло.

– Это всё в прошлом, – повторила она в темноту.

Она давно отпустила его и двигалась дальше.

Но всё равно спать уже не смогла.

На работу нужно было вставать через два с половиной часа. Так что оставшееся время Катя потратила на чтение первой попавшейся в сетях книги о душе.

Бесцельно полистав одну электронную страницу за другой, она поднялась по будильнику.

Рабочую униформу она приготовила ещё вчера вечером, поэтому собрала в сумку перекусить и вышла на едва освещаемую улицу.

Кате нравилось дежурить в больнице в выходные. Пациенты в их терапевтическом отделении в большинстве случаев отпрашивались домой, оставались только лежачие и иногородние, палаты становились полупустые. Обстановка была тихой и спокойной, да и врачи не донимали.

В маршрутке тоже никто не лип и не пытался прижаться, чего Катя категорически не переносила.

Отдежурившая смена в эти дни уходила домой лениво. Были девчонки, но в основном студентки, убегали ещё до восьми, а те, кто работал постоянно, оставались – пили чай и делились новостями и слухами по больнице.

Катя приходила как раз к такому чаепитию.

Леонида Григорьевна, старшая медсестра их отделения, очень любила посплетничать о любовных связях и в очередной раз перемывала кости врачу из хирургии, который каждое дежурство спит с молоденькой санитаркой, а у самого дома двое детей, младший инвалид.

Пока переодевалась, Катя успела невзлюбить этого врача, хотя при встрече он не казался ей таким уж плохим. Всегда здоровался и улыбался. Потом решила, ну подумаешь, любвеобильный, так это и не их дело. Жена с ним сама разберётся.

– А вы слышали о вчерашней аварии? – её напарница Вика начала искать в телефоне видео. – Парень с девушкой разбились, жених и невеста. Только поженились и – бац! Девушка-то наглушняк, а парень живой, словно в рубашке родился, даже ничего не сломал. Все говорят, что повезло ему, а я вот не уверена. – Она продемонстрировала выложенные кадры.

Катя, завязывая длинные волосы в косу, тоже глянула через плечо Вики. Зрелище было не из приятных – дорогую тачку покорежило всмятку. Хорошо, что труп девушки не показывали, только кровь на асфальте, битое стекло с осколками пластика и отлетевший бампер.

– Парня в нашу больницу привезли, я слышала, папаша, какой-то там прокурор, договорился, испугался, что у него могут быть серьезные внутренние повреждения.

Катя вздохнула. Не завидовала она девчонкам из реанимации, у них и так полно работы, так теперь ещё и за папенькиным богатым отпрыском бегать и каждую его какашку на анализы сдавать.

– Ладно, Вик, пошли работать, – махнула рукой Катя, – там уже завтрак принесли.

Дежурство в выходные дни всегда обходилось без пятиминутки у начальства, которое Катя не слишком-то и любила. Так что можно было сразу приступать к работе.

Она позвала пациентов на завтрак, отметила, сколько лежачих в палатах, тех, кто может есть сам, и тех, кому нужна помощь. Благо последних не было. А из лежачих было всего две старушки.

– Ты чего такая невыспавшаяся? – подтрунивала Вика, когда Катя накладывала еду в тарелки.

– Не спалось, – кисло улыбнулась Катя.

– Мужика тебе надо, мужика! Тебе уже двадцать четыре, а всё ещё как монашка, – вновь поучительно заметила напарница, за плечами которой были два брака и все болезни, по ее мнению, возникали от недотраха.

– Как появится, сообщу тебе первой, – шуточно пообещала Катя.

– Ох, Катька, ведь всё же у тебя есть: и внешность, и фигура, и волосы, такие, как в сказках, – медные. Так чего жмешься-то, никому не даешь. Или красоту такую никто не удержит?

Катя не ответила.

Она училась и было как-то не до этого. Конечно, парни, которые за ней ухаживали, были, но все не по душе ей. А заставлять себя только для того, чтобы «как у всех было», она не хотела.

– Ты у нас, наверное, ещё и девственница? – не скромничала Вика.

– Вот станешь моим гинекологом, узнаешь, – парировала Катя, беря поднос с тарелками.

Вообще, отделение у них хорошее, дружное, да и пациенты неплохие.

После завтрака они сделали все назначения, что оставил дежурный врач, а потом и обед незаметно подкрался, а за ним сон-час наступил.

И когда они с Викой хотели благополучно отдохнуть, началось непонятное движение.

– Девочки! – раздался не самый приятный зов дежурного врача.

Валентина Григорьевна скверная бабулька, поэтому Вика отказалась идти и говорить с ней, высунула голову из сестринской, глядя, как Катя «принимает удар на себя».

– У нас платная палата свободна есть? – с ходу начала Валентина Григорьевна, отрывая взгляд от заваленного историями болезни стола.

– Да, – кивнула Катя, – все четыре палаты свободны.

– А та, в которой душевая, микроволновка, телевизор?

– И она тоже.

– Я про ту, в которой никто не спал, не мылся?

Катя поняла, что имеет в виду доктор. Иногда дежурившие девчонки там спали, или мылись, и частенько за собой не убирали.

– Я всё проверю, – заверила Катя, предполагая, что, возможно, приведут какого-нибудь блатного «прокапаться».

Вика высунулась из-за дверей, тихо спрашивая, в чем дело, Катя только махнула рукой, открывая платную палату. Вроде всё было чисто, мусора не было, кровать заправлена.

– Так что ты рукой машешь? – зашипела Вика за её спиной.

– Да блатного приведут, откапывать, наверное.

Вика скривилась.

– Ох, я их ненавижу. Представляешь, прошлый этот, от Кузьмы Петровича, я ему иголку без перчаток убирала, а он мне, только когда уходить собрался, шепнул на ухо, что у него гепатит.

Катя понимающе улыбнулась. Да, бывали осечки, но что поделаешь. Закрыв палату, она доложила дежурному врачу, что всё в порядке. Та сразу стала кому-то вызванивать.

Собственно, блатные, если кому-то деньги и платили, то только не им, хотя некоторые, выражая благодарность, оставляли коробку конфет. Поэтому они с Викой даже на руках разыграли, кто будет подключать и чья эта будет палата. Выпало на долю Кати.

Не в восторге от открывающихся перспектив, она всё же принялась за работу.

Но блатной явно не торопился. Так прошёл ужин, когда они с Викой отработали и даже посчитали, что, похоже, всё накрылось.

Дежурство шло очень спокойно, и это только радовало, не хотелось ничего сглазить.

Но всё началось в тот момент, когда они сами решили попить чай. В двери сестринской заглянул врач из реанимации.

– Привет, сестрички, принимайте мальчика.

Катя с Викой переглянулись. Вроде Валентина Григорьевна ничего про такое не говорила.

В коридоре уже стояла каталка, а нетерпеливый врач отстукивал костлявыми пальцами по деревянному косяку дверей.

– Рамиль, зайди ко мне, – раздался голос Валентины Григорьевны. – Девочки, больного в платную палату, пожалуйста.

Катя мысленно чертыхнулась. Уж лучше бы блатной какой-нибудь был. Вика ободряюще махнула ей рукой, а сама включила телевизор, полностью о ней забывая. Надев колпачок, перчатки и маску, Катя показала санитарам палату, куда те закатили смирно лежащего пациента.

Белая простыня накрывала его плечи, но она всё равно видела замысловатые узоры татуировок. Вот уж мода пошла, но Кате было всё равно.

Парни переложили пациента на кровать.

– Что с ним? – удивилась Катя его полной неподвижности. – Он точно спит, а не умер?

– Ему вкололи такую порцию седативки, что он очухается только завтра.

Хорошо, что под маской парни не видели, как её рот недовольно скривился. Не любила Катя этих седативщиков.

А когда вдруг парни с пациента простыню содрали, мол, она их отделению принадлежит, Катя невольно охнула. Мужчина явно увлекался спортом и здоровым питанием, а татуировка была только одна и заканчивалась в области сердца непонятной извилистой загогулиной. Всё тело было в ранах и гематомах. Катя быстро накинула на него одеяло, выдохнув.

– А мочевой катетер что, не поставили?

– Когда очнётся, он тебе расскажет почему, – усмехнулся один из санитаров.

В этот момент в палату зашёл доктор, тот самый Рамиль. Он осмотрел новое место пребывания своего пациента и махнул ребятам на выход, а Катю доверительно приобнял и тихо шепнул, доставая из кармана шприц.

– Здесь снотворное, – заверил он, – часиков в три вколи ему в вену. Ну, сама понимаешь, сон лечит и лучше адаптирует организм, и я тебя умоляю, сестричка, максимально обеспечь ему комфорт. Максимально. Иначе дяди там, наверху, нас с тобой без вазелина… ну ты понимаешь. Валентине Григорьевне я всё рассказал, она сейчас в карту внесет, так что не переживай, не отрава это.

Катя сглотнула, но шприц взяла. Не любила она такое. Но это начальство, против него не попрёшь.

Когда все ушли, Кате стало внезапно страшно. Мужчина ровно дышал.

Катя повернула его голову набок, не дай бог ещё срыгнёт и захлебнётся. Его лицо было в мелких порезах, но ей он кого-то смутно напоминал. Волосы, черные, спутаны и сбриты у висков, щетина явно должна была стать модной бородой.

– Ва-а, какой красавчик, – охнула Вика, неожиданно появившись в палате.

Катя тут же отвела взгляд и отвернулась.

– В следующий раз я на смене, – захихикала напарница.

Глава 2

Валентина Григорьевна долго не отдавала медкарту поступившего больного, так что Катя успела сделать все вечерние назначения и даже поработать с историями болезни. Новый пациент спал, только так тихо, что Кате порой становилось страшно, когда она заходила в палату. Прислоняла палец к его носу и облегченно выдыхала, когда ощущала теплоту дыхания.

Этим реаниматологам только бы от тела избавиться, лишь бы не у них и не в их смену помер.

Перед самым сном они с Викой заполнили все журналы, проверили пациентов и сами сели в сестринской.

– Спать-то как хочется, – зевнула Вика, – мы завтра с Колей и детьми поедем к бабушке в деревню, в баньке попаримся и, может, сексом там займемся.

Она захохотала, видя усталый взгляд Кати.

– Да брось, это дело естественное, между мужем и женой тем более.

– Мне абсолютно неинтересно, чем вы занимаетесь в своей спальне и в других местах.

– Потому что ты, сто пудов, ещё девственница.

Катя шумно вздохнула.

– Если и так, то что?

Вика поставила локти на стол.

– Есть у меня один знакомый, ему около сорока, холост, айтишник, своя квартира, машина и дом в Сочи. Шикарный мужик, надо брать.

Катя скривилась. Вика ей кого только не сватала, был даже какой-то чеченец с рынка, торгующий дынями, а вот теперь айтишник. Может, если продолжить отказываться, дело и до бизнесмена дойдёт?

– Будет время, обязательно спрошу его номер, – изменив голос, жеманно пропищала Катя.

– Ой, Катька, тебе уже детей своих нянчить надо, а не тут за бабульками лужи подтирать.

– Это работа такая…

– Вот и говорю, с твоей внешностью давно бы себе богатого мужика отхватила и не работала бы. Помнишь, в платной палате лежал Гаврил Семеныч, он же тебе предлагал с ним полежать ночью.

Катю передёрнуло от воспоминания об этом пятидесятилетнем дядьке. Огромный плешивый толстяк с отвисшим брюхом и дебильной улыбкой. Да, деньги у него водились, но на фиг они нужны таким способом. Правда, новенькая медсестра из неблагополучной семьи тогда согласилась, и старик исправно платил ей за каждую ночь. Так что у неё появились деньги, и она уволилась и уехала с ним после выписки.

Они её все дружно уговаривали этого не делать, даже Вика орала на неё матом, ведь любви там точно не было, но всё оказалось бесполезно.

Катя не считала себя бедной. У неё хватало денег на съём квартиры, еду и одежду и оставалось на развлечения. А учитывая замкнутый образ жизни, она умудрялась копить еще и на ипотеку. О муже не думала, о детях тем более. Хотелось уверенности в себе и партнёре. Но пока у неё так и не было длительных отношений, зашедших дальше первого свидания.

– Что же ты Галю так отговаривала от этого Семеныча?

– Галя – дура, а ты вроде умная, к тому же я тебя больше люблю, чем её.

– Тогда, может, нам завести отношения? – подмигнула Катя.

– Ой, ты ещё больше дурочка, – засмеялась Вика.

Их веселый настрой быстро сбила Валентина Григорьевна, заглянув в комнату и отдавая медкарту.

– Выпиши все назначения и передай девочкам по смене, чтобы были внимательней.

Катя взяла карту и уверенно кивнула.

Кажется, после этого Валентина Григорьевна пошла в другой корпус к своей подружке. Они, когда вместе дежурили, всегда вечером собирались. Если что-то случится, Катя или Вика ей позвонят. Но вроде особенно тяжёлых и вредных не осталось, исключая новенького…

Вика вдруг вырвала из рук Кати историю болезни.

– Так-так, почитаем. Нашего красавчика зовут Лютный Станислав Сергеевич, он…

Катю будто резко в бок шилом кольнули.

– Что?.. Дай посмотреть.

Сердце бешено заколотилось, где-то словно включился ультразвук, болью ударив по вискам. Она глянула на титульный лист. Действительно Лютный Станислав, двадцать пять лет…

Ноги как свинцовые стали, тянули вниз, и Катя села на стул, чтобы не упасть.

– Эй, ты чего вся побледнела? – забеспокоилась Вика. – Водички?

Кате комок в горле перекрыл дыхание, и она глотала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Что же такое с ней? Она же всё это уже прошла. Она выросла, она…

– Эй! – тряхнула её Вика. – Ты чуть не завалилась.

Катя встрепенулась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками, наверняка подскочило и давление, и температура, потому что стало горячо и холодно одновременно.

– Этот… Лютный, мы с ним в школе были не в самых лучших отношениях.

– Да все в школе друг друга ненавидят, – успокаивающе заверила Вика, – я вот своего соседа по парте линейкой по башке била, просто бесил меня.

Катя дрожала.

– Правда?

Вика усмехнулась.

– Честное пионерское.

От слов напарницы стало немного легче.

– И потом, школа – когда это было? – напомнила Вика, закатив глаза. – Я на прошлой встрече выпускников вообще никого из одноклассников не узнала: один лысый, другой как бочка, третий вообще бабой стал. Так что вряд ли этот Лютный тебя узнает. Но если что, ты меня зови, у меня рука тяжёлая, Коля отвечает.

Вика показала кулак, и Катя рассмеялась. Истерически или от шока, но все же стало легче. И правда, чего она? Они уже взрослые, а прошлое… оно давно прошло.

А ещё оказалось, что Лютный – тот самый молодожен, который недавно попал в аварию с новоиспеченной супругой и выжил практически чудом.

Катя подумала, что зря, наверное, но потом постаралась от этих мыслей избавиться. В его палату она теперь боялась зайти. Топталась снаружи в коридоре, потому что необходимо было проверить его состояние, да и наказ доктора выполнить, поставив ещё один укол.

– Всё изменилось, – сама себе говорила она, толкая двери.

Стас просто пациент и теперь ему нужна помощь… а она клятву давала…

В палате Катя оставила включённым свет двух ночников. Он был не таким ярким, как тот, что на потолке, тем не менее всё хорошо освещал.

Лютный спал, не меняя положения, в котором его положили, даже голову держал всё так же на боку. В ушах шумело. Да ладно, когда она не знала, кто это, ведь прикасалась к нему.

Сглотнув, она вновь проверила его дыхание и тут же отдёрнула руку. Вроде он спал как убитый, может, и не нужно ставить укол, к тому же Валентина Григорьевна ничего про инъекцию не написала, а значит, случись что-то, – Катя только себя подставит.

Она вылетела из палаты как ошпаренная, прижав ладони к горящим от температуры щекам. Может, ей отпуск взять?

Вернувшись на пост, Катя стала обдумывать эту идею над выпиской направлений, пока головой не коснулась стола.

– Держи её, держи! – кричал Киря с азартом, обгоняя и оттесняя к стенке.

Катя не удержалась на ногах, завалилась.

– Ну что, рыжая, попалась! – прохрипел Стас в ухо, больно ухватив за косу и потянув так, что Кате показалось, ей сейчас её выдерут.

– Отпусти! – пищала она, брыкаясь.

В этот момент в руках Стаса мелькнул нож. В голове билась мысль, что нож ненастоящий. Но преследователь щелкнул раскладным ручником, и лезвие почти коснулось её кожи. Катя вздрогнула, взвизгнув, и застыла.

Стас усмехнулся.

– Боишься? – спросил издевательски, как будто не чувствовал её дрожи.

– Отпусти, – умоляюще пропищала Катя, – я всё равно завтра перевожусь в другую школу, я никому ничего не скажу…

Холодная сталь коснулась щеки.

– А кто тебе разрешил уходить, м? Ты моя любимая игрушка, ты знаешь?

Он хохотнул, а его друзья гоготали, сплевывали слюну, копируя взрослых, топтались. Жека включил телефон.

– Давай, Стас, наказывай.

Катя боялась. Он растерзает её. Убьёт или лицо изранит?

Но Стас потянул её за косу, и Катя ощутила, как лезвие режет волосы. Но она не дёргалась. Всхлипывала и дрожала, пока длинная коса густых, ярко-рыжих волос не оказалась отчекрыжена.

– А, она теперь как больная, вшивая!

Её обидчики ржали, показывая на нее пальцами.

Стас намотал косу на кулак.

– Ну, как тебе?

Он покрутил перед её носом.

– Себе оставлю, и чтобы завтра пришла, – приказал. – А не придёшь, я сделаю что-то очень плохое.

Катя подскочила, потому что услышала грохот голоса в ушах. Она сглотнула вязкую слюну, которая наждачкой прошлась по сухому горлу, и задышала. Вот приснится же…

И самое главное, Катя уже не помнила, где реальность была, а где вымысел. Но Стас точно тогда ей отрезал волосы. Она действительно ходила как плешивая, хотя он и так от неё всех друзей отвадил.

В школе Катя была изгоем.

Всё началось в выпускных классах. Катя перевелась в «А» из расформированного «В». До этого она Лютного знала только по слухам. Парень богатых и уважаемых родителей, в школу его привозил личный водитель, была даже собственная охрана. Многие девчонки набивались ему в подружки, и даже болтали, что у него был секс почти со всеми одноклассницами, за исключением прыщавых и жирных. Катя тоже, конечно, хотела, чтобы её заметили и при всем классе подарили цветы, встав на одно колено. Необязательно Стас, просто какой-нибудь парень, который давно и тайно в неё влюблен.

Такая глупая и убогая девчачья мечта. Но с момента, как она перевелась в его класс, начался настоящий террор. Лютный оказался не тем зеленоглазым принцем, о котором все говорили, а скорее жестоким эгоистом, под дудку которого плясали одноклассники. Не то чтобы Катя не влилась в его свиту, она бы это сделала, но, как оказалось, все приличные места в его иерархии были заняты и осталось лишь место игрушки. Катя думала, что если даст отпор, то от неё отвяжутся. Но чем больше она брыкалась и убегала, тем сильнее раззадоривала аппетиты школьного принца.

Что-то звякнуло. Катя обернулась и посмотрела на закрытую процедурную. Снова раздался глухой удар, заставивший вздрогнуть. Звук доносился из платной палаты.

Ноги практически отказывались двигаться в ту сторону, поэтому Катя себя заставляла. На ходу она надела шапочку и маску – не хотела показывать лицо. Может, бывший обидчик и не узнает, но стоило быть уверенной в этом.

Снова удар.

Она ускорила шаг, а когда открыла двери палаты, увидела царивший там беспорядок.

Лютный проснулся. Стоял посреди комнаты, дезориентированный, совершенно голый, стул и стол были перевёрнуты, он оглядывался, опирался о стену, будто боялся упасть. Катя замерла на пороге.

– Вам лучше лечь, – она старалась, чтобы голос звучал громко и уверенно, но получилось тихо и пискляво.

Но это привлекло внимание Стаса. Он поднял на неё глаза.

– Подойди сюда, – махнул ей рукой.

Катя и с места не сдвинулась, настолько морозным был у него взгляд.

– Позади вас кровать, сядьте на нее и я подойду.

Немного пошатываясь, Лютный повернул голову, словно убеждаясь в ее словах, и присел. Но Кате все равно с трудом давались шаги. От него шла всё такая же энергетика: давящая, рвущая на кусочки.

Она стала поднимать стулья и стол. Лютный, не отрываясь, следил за ней взглядом, как лев перед прыжком. Нужно было вколоть ему лекарство.

– Ложитесь, – попросила Катя, когда их разделяло пару шагов.

Тот поднял голову, смотрел сквозь неё и вдруг подчинился. Заторможенно повалился на кровать. Катя набрала в легкие воздуха. Вроде всё неплохо. Зверь пока оглушен. Накрыв голое тело одеялом, она достала из кармана жгут, попыталась обвязать им плечо, но на неприятные ощущения Лютный отреагировал резко, подскочив на кровати.

– Какого черта? – прорычал он, одной рукой хватая за голову, словно хотел ухватить ее за волосы, а другой выбивая из ладони шприц.

Катя вскрикнула, рванулась от него, и в кулаке Стаса осталась её шапочка. Он на секунду застыл, и это дало Кате время бежать. Вот только тяжелая поступь и сильный удар дверей прямо перед её носом прервали побег.

Мощные ладони были прижаты к дверям по обе стороны от неё. Катя застыла, как пойманный зверь в капкане. Спиной она ощущала тяжелое, глубокое дыхание Лютного. И будто снова оказалась в своих кошмарах.

– Повернись, – раздался такой глухой и низкий голос, от которого в лёгких завибрировало.

– Отпустите.

Стас развернул сам. Пригвоздил её спиной к дверям, а Катя зажмурилась, чтобы не смотреть в глаза своему страху. Палец скользнул по её переносице, стягивая маску к подбородку.

Узнал?

– Катя… – выдохнул Лютный, прислонясь горячим лбом к её лбу, – а они сказали, что ты умерла.

Глава 3

Катя его даже не слышала. Собрав, наверное, всю силу своего субтильного тела, она толкнула от себя шатающегося Стаса. Тот попятился и, дезориентировавшись, завалился на койку. Он громко чертыхнулся, но у Кати появилось время выскочить из палаты и бежать в сторону сестринской.

Вика в полудреме пялилась в телевизор на скомканных простынях на диване.

– Что случилось? – запаниковала она, когда Катя пулей влетела в комнату.

– Он… он очнулся… там…

Вика поднялась, вышла в коридор, пока Катя металась по сестринской, думая, что она просто дура.

– Пройдите в палату, – услышала она грозный приказ Вики.

– Моя жена… Катя…

– В палату пройдите…

– Руки убрала! Катя! Катя!

Лютный орал на весь коридор так, что другие пациенты начали просыпаться и выражать недовольство, требуя тишины.

Катя, застыв, стояла посреди комнаты. Это Стас к ней, что ли, обращается? Жена?

– Я сейчас бригаду психов вызову, и они быстро вас уложат.

– Катя! Катя!

Но она не могла сделать и шагу. В какой-то момент коридор наполнился другими голосами, мужчины из палат тоже попытались Стаса утихомирить, но он на всех огрызался. Рвался к жене. Потом Катя услышала голоса Валентины Григорьевны и реаниматолога Рамиля.

С глухой возней и громкими матами Лютного всё же успокоили. И Катя не знала, сколько прошло времени, в первобытном страхе кусая губы и ежась от внезапного холода.

Вика появилась значительно позже, хмурилась и вздыхала.

– Похоже, психотерапевта позовут, – сказал она. – А ещё Валентина Григорьевна просит зайти к ней.

Катя кивнула. Собственно, она уже предполагала, что придётся писать объяснительную, по какой причине не оказывала помощь пациенту.

Ноги были ватными, хотя она постоянно напоминала себе, что сейчас ничего плохого не случилось. Все это её страх, который Лютный выработал в ней, как условный рефлекс.

На часах было около четырёх утра. И все к этому времени устали. Проходя мимо палаты Стаса, Катя заметила несколько санитаров и врача. Лютному что-то вкололи, потому что было тихо.

В сложившейся ситуации разумнее всего было срочно писать заявление на отпуск или хотя бы взять пару дней за свой счет.

В ординаторской сидели Валентина Григорьевна с Рамилем.

– Что же ты, сестричка, ему укол не сделала? – устало вздохнул врач.

– Я как раз собиралась, когда…

– Неважно уже, – отмахнулась Валентина Григорьевна, – у нас тут патология нарисовалась. Ты знакома с Лютным?

Катя поежилась. Говорить о школьных годах не стоило, и она отрицательно качнула головой.

– Так ты видел её? – это дежурный врач обратилась уже к Рамилю.

– Ну, что от неё осталось, видел, такая же рыжая, вроде симпатичная, но точно не одно лицо.

О ком они говорили, Катя не понимала, да и в принципе знать не хотела, учитывая, что дальше в разговоре прозвучали такие слова, как «труп».

– Ты, Катя, у нас в отпуск оправляешься, – вздохнула Валентина Григорьевна.

– Я тоже думаю, что девчонке лучше дома посидеть или волосы перекрасить.

Катя и обрадовалась, и немного расстроилась. Но в принципе это то, чего она и хотела. Две недели – это максимальный срок, на который задержится Лютный в их отделении.

В этот момент в ординаторскую зашёл другой врач, Григорий Павлович, психотерапевт, которого среди ночи вызвали в больницу. Он с кем-то говорил по телефону и только кивнул всем. Катя подумала, что ей пора идти и, дождавшись разрешения, закрыла за собой дверь ординаторской.

Ну, отделалась малой кровью.

– Что там у тебя? – спросила Вика, собирая постельное белье.

– Ничего, – пожала плечами Катя, – приказали в отпуск уйти.

Вика удивленно распахнула глаза и цокнула.

– Я так поняла, ты на его жену погибшую похожа, и у него, как тебя увидел, в мозгах переклинило. Его двое мужиков сильных пытались уложить на кровать, а он всё орал, Катю звал, даже имя у вас одинаковое. – Вику передёрнуло.

Кате и самой стало не по себе. Всё же быть призраком покойной не к добру, а уж если это касается Стаса Лютного, так считай, что это черная кошка перебежала дорогу с пустым ведром и разбила зеркало.

– Да уж совпадение, – Катя сглотнула, – в любом случае в понедельник схожу в отдел кадров и напишу заявление.

Казалось, в шесть утра в воскресенье в отделении должно было быть спокойно, но обстановка не утихала. Врачи сменяли друг друга, приходили по очереди все заведующие отделений больницы. Вряд ли какой-нибудь пациент мог похвастаться таким вниманием. Умел Лютный даже тут проявлять свою значимость.

Катя немного успокоилась, и собственная реакция показалась ей до ужаса глупой. Стас же не бить её собирался и вдобавок на ногах едва стоял. Но Кате было его не жалко.

Нисколечко. Возможно, он жестоким был не только с ней, а жизнь, говорят, циклична, и то говно, что выпустил, может сделать круг и вернуться в троекратном размере.

Пока Катя выполняла утренние назначения, в отделении появился отец Лютного собственной персоной. Такой высокий, в костюме, молчаливый и суровый, что на вид, что по походке. Он не зашёл в палату сына, а сразу же направился в ординаторскую.

– О, – шепнула Вика, – ну и достанется же нашему отделению.

Катя тоже была в этом уверена. Там, где появляется Лютный, – наступает апокалипсис. Как хорошо, что она в этот раз его избежит.

Новая смена начала приходить, что означало – работа закончена. Только Кате не удалось ни с девчонками пообщаться, ни просто по-тихому свалить домой. Валентина Григорьевна снова позвала её, и от этого мороз пробежался по коже. Отец Лютного, конечно, прокурор, но она ничего не сделала.

И в то же время она шла к начальству, будто в чем-то провинилась.

В кабинете находились и Григорий Павлович, и главный врач больницы, и сам Лютный, который сидел почему-то в кресле завотделением. Взгляд у него был тяжёлый и уставший.

– Это вы Катерина Михайловна? – спросил он так, словно собрался устроить допрос.

Катя кивнула, а отец Лютного окинул её изучающим взглядом и отвернулся.

– Катенька, у вас был в медколледже курс психиатрии? – спросил первым Григорий Павлович.

– Один семестр, – призналась Катя осторожно.

– Давайте вы не будете устраивать экзамены, – в голосе Лютного звучало раздражение. – Вы, Катерина Михайловна, соврали, что не знакомы с моим сыном.

Похоже, он не умел по-другому. Сразу начал с обвинений.

– Наше знакомство я бы предпочла забыть и никогда не вспоминать, поэтому не хочу знаться с вашим сыном, – Катя тоже не собиралась молчать.

Все собравшиеся переглянулись.

– Знаете, у Стаса посттравматическое расстройство, вы ассоциируйтесь у него с погибшей женой и принимать правду он сейчас не в состоянии. Насколько все серьезно, мы пока не знаем…

– Я уже сказала, что не собираюсь маячить у него перед глазами и ухожу в отпуск.

Катя была с предложением начальства согласна. Лучшее решение.

– Но мы…

– Оставьте нас, – Лютный произнес приказ настолько безапелляционным тоном, что Кате самой хотелось уйти, но ей, как Штирлицу, пришлось остаться.

Она не понимала свою причастность ко всему этому. От Стаса она в прошлом достаточно натерпелась.

Когда ординаторская опустела, в компании с отцом Лютного было так же хреново, как и в компании его сына. Похоже, уметь создавать вокруг себя давящую атмосферу у них в крови.

– Стас у меня единственный сын, – начал вдруг прокурор очень тихо, – и, признаться, его брак мы с женой не одобряли, но вмешиваться не стали. Решили, раз он полюбил, так тому и быть. Я хотел ему всего самого лучшего, и мне он нужен здоровый и живой.

Катя молчала, она стояла, как перед расстрелом.

– А вам, Катя, нужна квартира и спокойная жизнь?

– Что вы имеете в виду?

Катя действительно не понимала, о чем речь. Происходящее напоминало дешёвый сериал по ТВ. Вот только к Стасу она никакого отношения не имела.

– Я хочу, чтобы вы мягко вывели Стаса из его состояния.

– Не понимаю…

– Он видит в вас ту Катю, с которой сочетался браком, поддержите его, но напоминайте, что есть реальность. Он должен вернуться.

– Вы в своём уме? Вы что такое говорите? – Катю затрясло. – Я не собираюсь притворяться покойной девушкой, тем более для Стаса.

– Я не прошу вас быть ему настоящей супругой, – проговорил Лютный по слогам, – на то время, пока он здесь, не отталкивайте его и постоянно напоминайте, где он и что произошло. Пускай ищет в вас различия.

– Вы сумасшедший, – выдохнула Катя. – Я в отпуск ухожу, и я…

– Я бы не хотел вам угрожать, – вновь повторил Лютный.

Его интонация была спокойной и в то же время к земле гнула.

– Чем угрожать? – Катя нервно хохотнула, чувствуя, как ее загоняют в угол. – У меня ничего нет.

– У каждого человека что-то есть, у вас – это репутация. Вы хорошая, исполнительная медсестра, уверен, вас ценят и приглашают делать уколы частным образом. К нам недавно поступило дело, в нем фигурируют такие же медработники. Они тоже на дом ходили, услуги оказывали, а потом у клиентов возникали проблемы со здоровьем. Четверых арестовали, но я думаю, и пятого можно найти. Как считаете?

Катя чуть не упала. В ногах была жуткая слабость.

– Вы что, хотите меня подставить?

– Нет, ни в коем случае. Я лишь рассказывал вам неприятную историю, которая может случиться с невиновным человеком. Это несправедливо, правда? От сумы и от тюрьмы не зарекайся, как у нас говорят.

Катя и не поняла, как слёзы капнули с ресниц. Она быстро смахнула их рукой, до конца не веря в то, что происходит.

– Послушайте, Катя, Стас ничего вам не сделает…

– А вы знаете своего сына? Знаете, на что он способен? – голос Кати дрожал.

Лютный поднялся. Его седая шевелюра напоминала парик, а на дорогом костюме даже после суматошной ночи не было видно ни одной складки.

– Мой сын… ничего не сделает женщине, которую любит.

Катя сглотнула. Определяющее тут действительно «которую любит». Потому что какая «не любовь» Лютного, она на себе познала.

– Я не хочу, – отказалась Катя, но эти слова для прокурора ничего не значили.

– Давайте не усложнять друг другу жизнь, – устало попросил он. – Как только откроется банк, ваша ипотека будет погашена, а вам взамен потребуется открыть глаза Стасу. Своими разговорами и присутствием вы всколыхнете воспоминания, он невольно начнет сравнивать вас с женой, а когда увидит различия, вернется в реальный мир. Мой сын поправится, я хочу всего лишь этого. Как только он покинет стены больницы, уверяю, Стас о вас и не вспомнит, и ни он, ни наша семья больше никогда не будут вторгаться в вашу жизнь.

Лютный то ли успокаивал, то ли принуждал в мягкой манере, если это можно было так назвать. Был ли у Кати выбор? У рядовой медсестры против влиятельной шишки? Определенно, нет.

Стас тоже никогда не оставлял ей выбора. Раньше это была роль игрушки, теперь роль погибшей жены. И как его угораздило полюбить женщину, которая не только волосами, но даже именем походила на неё?

Катя не знала, как до сестринской дошла. Там девчонки уже её ждали, тут же замучили расспросами, но Катя не могла выдать что-то внятное. Она будто и правда побывала на процессе, где обвиняемой была сама.

– Так что, ты теперь не работаешь? – спросила сменщица Надежда, глядя поверх очков.

– Работаю… – отозвалась Катя.

– Что они его в психушку не положат? Там после приема их таблеток он быстро поправится, – возмущалась Вика, – а мы тут должны дерьмо это разгребать, потому что, видите ли, сыну главного прокурора не пристало в психи записываться. А старушек на пешеходах сбивать и тачки крутые разбивать – это можно.

Катя всхлипнула. Вика участливо приобняла её за плечи.

– Ну ты не кисни, мы тебе поможем, – она посмотрела на других медсестёр, – если гад будет руки распускать, смело охрану вызывать будем.

Вика обладала таким жизнеутверждающим нравом и слова её всегда были такими простыми, что в это верилось. Катя снова улыбнулась. Ладно, Лютный-старший не в постель же её к сыну укладывал, да она и не ляжет. Никогда.

В этот момент в сестринскую забежала новенькая Даша. Она работала только неделю, не очень хорошо умела ставить уколы, часто что-то пропускала, порой была несобранной и к тому же всегда сонной.

– Я не могу капельницу поставить пациенту в платной палате, – пожаловалась она, – он агрессивный какой-то. К нему по очереди все главные заходят, а он…

Следом за ней в сестринскую зашёл Григорий Павлович.

– Катя, можно тебя?

Все на неё посмотрели. Катя застыла на мгновение, слыша в ушах пульс. Она медленно поднялась. Вика ободряюще сжала ей руку, мол, всё будет хорошо.

– Ты уже в курсе методики лечения? – спросил доктор вкрадчиво в коридоре.

Катя кивнула.

– Не уверен, что Лютный тебе всё правильно объяснил… – он замялся.

– Я должна заставить его сына перестать верить, что я его жена, – процедила Катя.

– Нет, не все так просто. Но ты не можешь говорить категорично нет и убегать от Станислава. Постарайся, чтобы он не нервничал, иначе это спровоцирует новый приступ. Для начала подержи его за руку, спроси, как его самочувствие, осторожно поинтересуйся, что он помнит о последних событиях.

– Я должна спрашивать его о… личном?

– Не уверен, но со мной он пока не хочет говорить. Думаю, что Стас не помнит дня аварии, поэтому мы должны постараться расшевелить его память.

– Но вы же можете сделать это медикаментами?

– У них много пробочек, его отец не желает давать согласие на подобного рода лечение, – Григорий Павлович умостил пухлые ладони на огромном животе. – Поэтому, Катя, зайди сейчас к Станиславу в палату, успокой. Скажи, что придёшь… когда там у тебя смена? Чтобы он не разнёс всю больницу.

Катя опустила взгляд.

Наверное, началось.

Она медленно побрела выполнять указания. Отец Стаса стоял возле стены рядом с палатой сына, сложа руки на груди. Он посмотрел на неё так, словно напоминал состоявшийся разговор и негласно оглашал ей приговор.

Катя заметила, как дрожат пальцы, когда коснулась ручки двери.

Стас резко поднял голову, и Катя вздрогнула. В его взгляде за секунду промелькнуло отчаяние, злость и радость.

– Катя… – выдохнул он.

Одна рука его была привязана к поручню кровати, и он сидел, спустив голые ноги на пол. Из положительного, ему наконец-то дали одежду. Казалось, синяков стало больше, или это они проявились после аварии?

Катя застыла на пороге, не закрывая дверь.

– Я… – слова застряли в горле, – я… через два дня заступлю на смену и…

– Подойди сюда, – попросил он хрипловатым голосом, – закрой дверь.

Катя сглотнула.

– Не стоит… я устала и хочу пойти домой.

Стас не спускал с неё глаз. Неужели на самом деле видит в ней другую?

– Закрой эту чертову дверь и подойди сюда.

Катя хотела бежать, но вместо этого легонько толкнула дверь, оставляя небольшой зазор, и подошла чуть ближе.

– Ты боишься меня?

«Конечно боюсь» – хотелось сказать Кате.

– Прошу, подойди, сядь сюда, – он указал на место рядом с собой.

– А-а… что ты… Во мне что-нибудь изменилось?

Катя не знала, правильно ли задала вопрос и, вообще, что конкретно нужно спросить и нужно ли делать это сейчас. Из головы всё вылетело.

Стас, не отрывая взгляда, усмехнулся.

– Ну, ты похорошела, в отличие от меня.

У Кати, по ощущениям, сердце в желудок рухнуло и клокотало там.

– Что…

– Подойди.

Катя снова сделала пару шагов, приближаясь вроде не так уж и близко. Но не успела сообразить, как свободной рукой Стас ухватил её, буквально заваливая на себя, и вот она уже сидела у него на коленях, а он крепко удерживал её за талию.

Катя напрягалась. Стас носом прижался к её шее.

– Что они тебе сказали?

– А… что?.. – Катя сама не знала, отчего теряется, почему ничего не может ему сказать, кроме этого несуразного блеяния.

– Не верь им, что бы они тебе ни сказали, не верь.

Катя попыталась подняться, но Стас ещё крепче сжал её талию и заставил поднять голову.

– Верь только мне, слышишь?

Катя, наверное, так близко со Стасом никогда и не была. Чтобы так: лицом к лицу и глаза в глаза. От давления и напряжения перед глазами чуть фейерверк не взорвался.

Что за этим последует, Катя знала, но никогда не думала, что это может случиться между ней и Стасом. Он так резко коснулся её губ своими, что она не успела отвернуться, оставшись в его плену.

Это не было невинным поцелуем, скорее что-то среднее между жестким и страстным, кусачим и мокрым. Стас буквально смял её губы, узнавая, проверяя, исследуя…

Катя опомнилась за пару секунд, охнула и без каких-либо препятствий оттолкнула его, спрыгивая с колен.

– Не смей… больше никогда… – она задыхалась, хватая ртом воздух, с трудом удерживая равновесие.

Стас вначале удивился, потом провел кончиком языка по кромке верхних зубов.

– Не дождусь твоей смены, приходи завтра, – прохрипел он.

Приказывал, как всегда.

Глава 4

– Сиди смирно, – шепнул Стас в ухо.

Катя и без приказа пошевелиться не могла. Его руки крепко удерживают её запястья, спина прижимается к его груди, а ягодицы касаются паха.

Там твёрдо и горячо. Он дышит ей в затылок таким же обжигающим дыханием, только у Кати всё леденеет внутри.

Стас вдруг отпускает её, ведёт ладонью по внутренней стороне бедра, подбираясь к лобку.

– Ты моя жена.

От горячего шёпота, который болью бьёт в темя, Катя подскакивает на кровати.

Некоторое время в панике оглядывается. Нет. Это её квартира, и никакого Стаса тут нет.

В комнате полумрак. Придя домой после работы, она зашторила окна, чтобы спрятаться от яркого дневного света. Вздохнув, Катя взглянула на часы. Поспала не больше сорока минут. Голова была тяжёлой, но сон не шёл. Да лучше бы и не шёл, если мозг продолжит и дальше подкидывать ей такие сюжеты.

Она пыталась отдохнуть после суматошной ночи и жуткого утра, в самом начале которого получила поцелуй от Лютного. Губы словно кислотой облили, так их жгло.

Всё её тело кричало от усталости, но даже привычный матрац показался чересчур жестким и неровным, от лежания на котором каждая мышца еще сильнее разболелась.

Раньше Катя никогда никаких сведений о Стасе не искала. Как только аттестат получила, постаралась вычеркнуть его из памяти. Даже на выпускной не пошла, переехала в другой город к родственникам. Вначале, просыпаясь по утрам, вздрагивала, что придётся идти в школу, а там Лютный со своими мерзкими прихвостнями. Но со временем тревога сошла на нет.

В медколледже всё складывалось относительно спокойно, за исключением сессии: к учебе она относилась серьезно и всегда нервничала на экзаменах. Там у неё впервые завязались отношения с парнем. Хотя их общение трудно было назвать отношениями. Они не целовались и даже за ручку не ходили. Иногда обедали в кафе и вместе делали рефераты, потом парень нашёл куда более сговорчивую подружку из другой группы и они поженились до выпуска.

Катя совсем забыла своё прошлое в суете студенческих дней и общении с новыми друзьями. Но ничто не проходит так просто.

Она взяла ноутбук и на городском сайте открыла сводку происшествий. Там подробно описывалась авария, в которой погибла девушка. Звали её, кстати, действительно Катя, и она была рыжей и веснушчатой. Говорилось, что за рулём автомобиля находился Станислав Сергеевич Лютный и он не справился с управлением, на высокой скорости Volkswagen Phaeton врезался в бетонную стену. В результате ДТП девушка скончалась на месте до приезда скорой, а водитель пытался её вытащить, но из-за полученных травм вскоре отключился.

Они действительно поженились в этот день. Отпраздновали с друзьями и отправились в загородный дом, подаренный отцом жениха.

Как сообщалось в сводке, в крови Лютного не было обнаружено ни алкоголя, ни наркотических средств, что позволяло предположить наличие технических неисправностей в машине. Транспортное средство отправили на экспертизу.

Катя вздохнула, закрыв ноутбук. Значит, Стас всё же видел мертвое тело жены. Неужели он может так любить, что его мозг не хочет воспринимать эту информацию?

Катя отрицательно покачала головой. Лютный точно не умеет любить. Скорее всего, там другое. Когда он удерживал её на коленях, она ощущала только его похоть, не больше. И поэтому ей приснился такой сон.

Она отрыла крышку и продолжила чтение, но дальше о происшествии ничего не говорилось. Была информация о том, что Стас недавно окончил престижный вуз и благодаря связям отца перед ним открывались радужные перспективы на будущее, но он решил связать себя узами брака после головокружительного романа в течение полугода.

Катя нахмурилась. В течение полугода? У Лютного точно крышу снесло. Возможно, невеста была беременна? Хотя Стас не похож на того, кого можно затащить под венец внезапным залетом. И его влиятельный отец этого точно не допустил бы.

И тут до Кати дошло: Стасу она не просто внешне напоминает погибшую супругу, он считает её своей законной женой, а это грозит ей серьезными неприятностями.

При первом удобном случае он завалил её и поцеловал, запросто может потребовать исполнения супружеского долга, а она при сложившихся обстоятельствах даже пощёчины дать ему не сможет.

Катя вскочила на ноги и заметалась по комнате, как только об этом подумала. Но потом отмахнулась. Они же будут видеться только в стенах больницы, а это не отель с номером для счастливых молодоженов.

Но тревога не утихала.

Катя промаялась весь день, даже из дома не выходила, но вымотанная бессонными сутками ночь спала крепко, без сновидений, и проснулась от пиликанья телефона.

Прочитав пришедшее сообщение, она не сразу поняла, о чем в нем говорится. Ей выражали благодарность за сотрудничество, и она решила, что это очередная реклама банка и ей предлагают ещё один кредит. Так оно и было, но в следующей эсэмэске говорилось, что её ипотека полностью погашена.

Катя в кабинете начальства ночью так и не поняла, говорил ли отец Лютного серьезно или нет. Разговор был больше похож на шантаж, и в случае ее отказа рычаги давления у главного прокурора нашлись бы. Посадить бы вряд ли посадил – она нужна была ему на свободе и рядом с сыном, – но жизнь испортить ей мог и волчий билет помочь получить тоже. Поэтому она не рассчитывала на нечто подобное. И не хотела этого. Погашение кредита походило на сделку, в результате которой у неё появлялись обязательства. С другой стороны, её бы всё равно заставили, и, как сказала бы Вика: «Получи бонус за свои страдания».

Но этим не ограничилось. Телефон в руках зазвенел и на экране высветилось имя заведующего отделением.

– Когда ты придёшь? – спросил Коротков, не здороваясь.

Катя взглянула на часы, миновало уже девять утра. И приходить на работу в свой выходной она не собиралась, тем более слушать приказы так называемого мужа.

– У меня дела на сегодня, и я…

– Катя, я уточняю, потому что один проблемный пациент, ты в курсе, о ком я, не даёт жить нашему отделению и, насколько мне известно, именно ты у нас бригада неотложной помощи для него. К тому же его отец велел тебя поторопить.

Катя стиснула зубы. Вот они – обязанности. Взяла деньги – выполняй.

Ну, ладно. Тут главное – настроиться. Не позволять себя трогать, говорить односложно и только то, что просил Григорий Павлович: напоминать и вынуждать сравнивать.

Сейчас в отделении полно народу, так как наступил понедельник, Стас вряд ли что-то выкинет.

Собралась Катя быстро. Надела джинсы и свитер, волосы собрала в хвост и слегка подкрутила растрепанную челку. Никакой косметики и духов – никому нравиться она не собиралась. Да и к тому же так она выглядела почти каждый день, исключая корпоративы.

К своей внешности Катя относилась спокойно. Не считала себя красивой, но страшненькой тоже. Имелись недостатки: например, рыжий цвет волос, но и достоинства присутствовали: кожа без изъянов и веснушек, хотя на солнце быстро обгорала, и Катя тогда выглядела, как вареный рак. С фигурой так же: не высокая, но и не низкая, грудь одно название, зато тонкая талия и плавный изгиб бедер. В общем, не стандарт, до идеала далеко, но Катю устраивало, а что до парней… Они всегда обращали внимание на её волосы и медовые глаза. Так что есть чем привлечь.

До больницы она добиралась долго. Специально пропустила две маршрутки, потом пошла через парк, встретила бывшую пациентку и немного поболтала с ней на лавочке. И только поднимаясь в лифте, ощутила всю тяжесть и неприятность происходящего.

Их терапевтическое отделение находилось на седьмом этаже, выше только платная хирургия, так что пассажиры постепенно покинули кабинку и она осталась в ней одна. Двери медленно разъехались, и Катя чуть не вскрикнула, лицом к лицу столкнувшись со Стасом.

– А ты не торопилась, – с долей раздражения прокомментировал он.

Катя ничего сказать не успела, как он зашел внутрь, сгрёб её в объятия, протащил на весу и прижал к стенке, не разжимая рук. Её собственные лежали поверх, а ладони вцепились в широкие плечи.

Пульс участился, она чаще задышала.

Стас ударил по кнопкам, и лифт двинулся вниз.

– Тебе… нельзя уходить из больницы… – выдохнула Катя, не отрывая от Лютного глаз. – У тебя режим…

Он высокий, приходилось задирать голову.

Стас криво улыбнулся. Похоже, его ссадины ничем не обрабатывали, хотя, может, он и не дался.

– От больничной еды можно сдохнуть, – он лениво цокнул языком, будто вспоминая вкус щей из их пищеблока, – поэтому съездим, пообедаем в приличном месте.

– Но тебе нельзя…

– Кто такое сказал? – Стас изогнул брови. – Ваш главный разрешил мне делать все, что захочу.

Катя удивленно заморгала. Наверное, Лютный за прошедшие сутки всех так достал, что на него махнули рукой. Да и папа явно расстарался, чтобы сыну не перечили ни в чем.

Но это же получается, они выходят за пределы больницы?

Лифт остановился, створки с металлическим лязгом разъехались, и Стас потянул её за руку на выход.

Двигался он без каких-либо проблем. Не считая ран и мозгов, казался здоровым.

Кате с трудом удалось высвободить руку.

– Я никуда не пойду, – остановилась она, – и тебе советую немедленно вернуться в палату.

Стас улыбнулся, слегка сощурившись.

– Да ладно, кукла, не будь такой сварливой.

Как он её назвал? «Куклой»?

– Лютный, ты на лечении, – напомнила Катя возмущенно. – Помнишь, из-за чего ты здесь оказался?

Стас поморщился, нервно дёрнул головой, словно испытал боль.

– Перебрал, наверное, у Жеки на дне рождения, ни черта не помню, как и что произошло. Но, похоже, дело было дрянь, – он посмотрел на свои руки.

Только сейчас Катя заметила на них бинты, которые больше походили на боксёрские ленты.

– Поэтому вернись в палату… тебе нужно лежать…

Они были на улице, в больничном парке. Стас вновь смёл её в свои объятия.

– Кукла, я бы с удовольствием полежал в палате, но только если ты полежишь со мной.

– Я… – у Кати даже дыхание перехватило.

– Но я уже по твоим глазам вижу, что ты мне скажешь «нет», поэтому давай сейчас пообедаем вместе, хочу немного растопить твой лёд.

– Растопить что?

В этот момент звякнул телефон Стаса.

– Такси ждёт, – весело сообщил он и потащил её по дорожкам парка к воротам больницы.

Катя потерялась. Не поняла даже, как оказалась в машине, прижатая к дверце. Всё шло не так, как она рассчитывала и планировала.

И вот они уже с Лютным мчались по главному проспекту города, а он сжимал своей рукой её ладонь.

Катя понимала, что режим больницы и наказание для Стаса пустой звук. К тому же, что ему могли сделать?

Стас внезапно коснулся пальцами её лица, Катя отпрянула, и его рука зависла в сантиметре от её щеки.

– Ты что такая пугливая, кукла? Отец что-то рассказал тебе? Поэтому меня избегаешь?

Катя сглотнула, в тесном салоне отодвинуться больше чем на пару сантиметров друг от друга было невозможно.

– Он лишь просил заботиться о твоём здоровье, и я считаю, мы должны верну…

Стас взял её за подбородок, поворачивая лицо к себе.

– Ты врешь мне.

Катя дёрнулась, но не вышло, он лишь усилил хватку.

– Когда ты стала такой строптивой? – Стас нахмурился, и Катя застыла.

– Мне не нравятся твои действия.

– Тогда не доводи меня до края.

Почему-то Катя чувствовала себя загнанной в ловушку, а не любимой женщиной этого придурка.

Он отпустил ее подбородок, сжал руку в кулак и несильно ударил по пластиковой обшивке двери.

– Мой отец умеет быть жестким, – с чего-то предупредил Стас, – умеет выворачивать людей наизнанку, поэтому я напоминаю еще раз, что бы он ни сказал, не верь и не слушай его.

– А ты… – Катя осеклась, но вдруг само вырвалось, – ты тоже можешь быть таким же, унижать и топтать людей, это у вас семейное.

Стас вздохнул.

– Скажи, когда я с тобой так обращался?

Катя вновь отвернулась к окну. И правда, чего она? Он же в ней не её видит, и вообще, может, если бы понимал, кто перед ним, давно бы её лицо к соседнему креслу припечатал. Может, и радоваться стоит, что всё именно так.

– Давай вернёмся? – вновь попросила она.

Не хотелось оставаться с ним наедине.

– Не начинай, кукла, – страдальчески простонал Стас, – я хочу побыть только с тобой, и не трясись ты так, не съем… только покусаю.

Прозвучало обещание как угроза, заставляя Катю съёжиться.

Похоже, со Стасом ничего нельзя планировать.

Глава 5

Катя считала, что в ресторанах всегда действует дресс-код, но оказалось, спортивный костюм с логотипами «Гуччи» действовал как пропускной билет её унылым свитеру и джинсам. Хотя, вполне возможно, ее пропустили из-за отсутствия клиентов, в столь ранние часы в такие заведения на обед мало кто ходит. Официант, увидев их в дверях, тут же подсуетился, выбрав им и без того уединённое место, услужливо заверяя, если кто подойдёт, их не побеспокоят.

– Кость, мне как всегда, – не заглядывая в меню, сделал заказ Стас, – сегодня не хочу здорового питания, поэтому давай пожирнее и поострее.

– Будет сделано. А вашей спутнице? – улыбнулся светлоглазый Костя, глядя на Катю.

– Ты что, Костян, это же Катя.

Костя непонимающе улыбнулся.

– Воды, если можно, – выдавила из себя Катя, чувствуя себя не просто неловко, а не на своём месте.

Официант поспешно кивнул и удалился.

Стас облокотился на сиденье, склонив голову так знакомо, что у Кати мороз по коже прошёлся. Он порой в школе так на неё смотрел. Как специально вставал или напротив садился и смотрел, словно обдумывая, какую «игру» затеять. Обычно для Кати это ничем хорошим не заканчивалось, если она не успевала убежать. А со временем она поняла, что бегать надо очень быстро.

– Кукла, ты какая-то не такая, – задумчиво произнёс Лютный.

– Потому что я не… не кукла.

Стас усмехнулся.

– Ты не брыкалась раньше, и то, что я называл тебя куклой, очень заводило нас обоих.

Катя судорожно вздохнула, отвернувшись к окну. Не хватало ей еще стать героиней сексуальных фантазий этого ненормального.

– Лютный, послушай…

– Дорогой, – перебил её Стас. – Дорогой муж звучит лучше, не находишь?

Катя стиснула зубы.

– Ты мне не муж, – процедила она, – и давай ты сам подумаешь почему.

Она хотела, чтобы всё закончилось прямо сейчас. Пускай Лютный очухается, возмутится и дожует свой обед в одиночестве.

Стас смотрел ещё пристальней, будто бы уже мысленно её на атомы разложил.

– Мы это уже обсуждали, Кать, – вдруг выдал он, – даже без штампа в паспорте ты моя жена, моя женщина, моя любимая. И мы узаконим наши отношения сразу после…

Он вдруг осекся, прижал пальцы к вискам и поморщился.

У Кати сердце ушло в пятки. Вот оно?

В этот момент принесли еду – нарезку и несколько тарелок с чем-то горячим и вкусно пахнущим. Катя и не предполагала, что закуска на деревянной доске может выглядеть произведением искусства: вяленое мясо и ветчину дополняли соления, оливки, орехи, сыр с зеленью и даже свежие фрукты.

Официант подал Кате воду и поинтересовался, нужно ли ещё что-нибудь, но Стас отрицательно махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху.

– Так что? – спросила Катя не дыша. – После чего мы узаконим свои отношения?

Сейчас он должен вспомнить – осознать и принять это.

Лютный поднял на неё задумчивый взгляд.

– Да хоть сегодня.

– Что?

– Можем пойти в загс прямо сейчас.

Катя непонимающе заморгала и тряхнула головой. Нет, она, наверное, ослышалась. Какой, к черту, загс?

Стас широко улыбнулся.

– Я думаю, нам уже ничего не мешает сделать это.

– Мешает! – вскрикнула Катя так резко и громко, что сама вздрогнула. – Вначале ты должен поправиться.

Она сама не верила, что это говорит. В школе она мечтала, чтобы Лютный хоть на неделю заболел какой-нибудь простудой, но тот отличался отменным здоровьем и даже в дождь на физкультуре бегал без майки. А сейчас она готова молиться о его здоровье.

– Я в норме, – криво улыбнулся Стас, – поверь мне, супружеский долг я вполне могу исполнить.

Катя побледнела.

– Справку вначале принеси.

Лютный засмеялся.

– Определенно, кукла, ты совсем другая, но мне это нравится.

Катя ненавидела бассейн, но это занятие являлось частью программы по физическому воспитанию в их школе. Если у неё будут пропуски, хороший балл в аттестат она вряд ли получит. А запороть всё из-за дурацкого бассейна было бы глупо.

Одна проблема, необходимо было быть в купальнике. Почти голой. Её бы это никак не смущало, если бы не Стас со своими прихвостнями, не упускающими ни единой возможности обратить на неё внимание.

Она накинула на плечи полотенце.

Все девчонки выходили из раздевалки под аплодисменты и восторженный свист. Катю же встретила гробовая тишина, она быстро прошмыгнула между Светкой и Ольгой и села на край лавки.

Их учитель, Петр Семенович, что-то буркнул парням и громко дунул в свисток. Дальше было построение и оглашение нормативов. Для девчонок достаточно было проплыть нужное расстояние, а вот для парней дистанцию требовалось преодолеть за определенное время.

Лютного с компанией на занятии не было, и Катю это обрадовало. Когда он отсутствовал, к ней обычно никто не лез, будто бы её не существовало.

Но длилась её радость недолго. Когда одноклассники приступили к сдаче нормативов, Стас вышел из душевой в одиночестве, без своих парней. Темные волосы были спрятаны под шапочкой, а узкие плавки выгодно подчеркивали достоинства фигуры.

Девчонки заохали, зашептались, Катя же тихо чертыхнулась. Нужно было дождаться, когда все сдадут, потом им вроде дадут время просто поплавать, а желающим сразу уйти переодеваться, так что Катя решила тянуть до последнего, сев на лавку рядом с учителем.

Лютный то и дело посматривал на неё, разминаясь. Словно ожидая, когда появится возможность что-нибудь сделать. Катя была как на иголках. Не хотелось светить своим задом перед ним.

Норматив Стас сдавал где-то в середине очереди. Естественно, уложился и даже превзошёл. Он, когда из воды вышел, как будто специально возле Кати прошёлся, обрызгивая её. Она поежилась, когда капли упали на кожу, и сразу замерзла.

– Синицына, на старт, ты одна осталась, – скомандовал учитель.

Тяжело вздохнув, Катя осторожно подошла к спуску. Нырять с разбегу, как делал это Лютный, она не умела, да и плавала как собачка, а не стилем баттерфляй.

Под пристальными взглядами одноклассников Катя напряглась, руки вмиг одеревенели, да и получилось так, что ступенька лестницы оказалась очень скользкой. Неправильно шагнув с края бассейна вниз, она не успела ухватиться за поручни и плюхнулась в воду. И растерялась: то ли паника взяла верх, когда над головой сомкнулась плотная вода, то ли потому что дно так и не ощутила.

Внезапно кто-то силой потянул её барахтающуюся наверх и прижал к колыхающемуся разделительному шнуру между дорожками.

Она закашлялась, наглотавшись хлорированной воды, дрожащими руками вцепившись в опору.

– Я ногами до дна достаю, – злобно прорычал Лютный ей в ухо, закрытое шапочкой. – Очухалась?

Он был так близко, что, казалось, Катя держалась на воде за счёт него.

Она толком и понять ничего не успела. Тернер обеспокоенно спрашивал о её состоянии, а потом Лютный потащил её обратно к лестнице и практически заталкивая на ступеньки, попутно облапывая за задницу и бёдра. Но она даже подумать об этом не могла, поскольку жутко «драло» носоглотку.

– Ты же вроде говорила, что умеешь плавать, Синицына, – Петр Семенович больше всех испугался.

– Ум-м-мею, – выдохнула Катя.

Шумное дыхание Лютного буквально отдавалось в ней.

– Ладно, поставлю зачет за то, что пришла, но больше не смей лезть в воду.

– Я… я могу идти?

– Свободна, – выдохнул Петр Семенович.

Катя направилась в душевую, стараясь идти медленно и осторожно. От паники всё внутри продолжало гудеть.

– А ты куда, Лютный?

Она оглянулась и обнаружила, что Стас шёл за ней.

– Я… проверить. Беспокоюсь.

Катя нахмурилась.

– Знаю я твоё беспокойство, в душе ещё подглядывать будешь, быстро на дорожку и мячи раздай, сегодня отработаем кое-что.

– Петр Семенович, я…

– По местам!

Раздался громкий свисток, от которого Катя спряталась в душевой, закрыв двери.

Как-то слишком просто она отделалась.

Катя редко предавалась воспоминаниям. Но как оказалось, что о школе, кроме прессинга Лютного, ей и вспомнить нечего, даже получение неудовлетворительных оценок для неё было непримечательным событием.

Стас без особого аппетита поковырялся в тарелке, а потом, как и обещал, поехал с ней обратно в больницу. При этом выглядел не слишком счастливым, но всю дорогу не отпускал её руки. Переплёл пальцы и молчал, глядя в окно. Расплачивался за всё сам, с помощью карты в телефоне. Кате даже стало любопытно, он сам зарабатывает или папаша закидывает ему туда деньги.

– Почему ты не говорила, что работаешь в больнице?

Странный вопрос, на который Катя даже не знала, как ответить.

«Наверное, потому что мы первый раз встретились после окончания школы»: хотелось сказать, но вместо этого она пожала плечами.

– Когда ты исчезала на сутки из моего поля зрения, я жутко ревновал, думал, ты мне изменяешь.

С этими словами Стас завел руку за её спину, обхватывая плечи и прижимая к себе.

Час от часу не легче.

– Изменяю?

Катя попыталась вырваться, но тут же прекратила сопротивляться. Она и забыла, что от этого он только заводится. Лютный грубо обхватил её подбородок, поворачивая к себе.

– Да, твоя близость с Киром меня выводила, – Стас коснулся носом её щеки.

Катя сглотнула. Неужели он продолжает общаться с той компашкой и не расстался с ней? Впрочем, какая разница.

– Скажи, что тебе на работу завтра, иначе не отпущу.

Спрашивает он или угрожает, Катя не поняла. Хотя в последнем она была уверена больше.

– Завтра.

– С утра?

Катя кивнула.

– Надень то, что не жалко, не уверен, что смогу оставить что-то целое на тебе.

Глава 6

Катя была в ужасе. Она перебрала в уме все уважительные причины неявки на работу. Однако сидение дома не решало проблему, поскольку стены больницы Стаса удерживали слабо, и ситуация из плохой могла перерасти в катастрофическую.

Но если хорошо подумать, дежурство в будние дни в больнице мало напоминает отдых, не присядешь ни на минуту. В отделении постоянно находятся врачи и прочий персонал, а ещё приходят родственники и сами пациенты снуют по коридорам и донимают вопросами. Так что место нельзя назвать уединенным, и Стасу придётся утихомирить своё либидо.

Все тщательно взвесив, Катя решила, если что, она Лютного по башке уткой шарахнет, чтобы быстрее мозги в кучу собрал и отстал от неё.

Но решимость таяла с каждой минутой, пока она собиралась на работу.

"И как так получилось?" – сокрушалась Катя, когда чистила зубы.

Её жизнь всего пару дней назад была такой спокойной и размеренной, а теперь сплошная нервотрёпка.

"Но оно и понятно. Это же Лютный".

Видимо, в прошлой жизни Катя сильно насолила создателям, поэтому в этой они издеваются над ней и в качестве кары послали ей Стаса.

На работу она шла как на плаху. Мало того что весь день предстоит провести на ногах, так ещё и ночью придётся бегать от Лютного. Ну и жизнь у неё началась.

Только, к удивлению, с "проклятием" она не столкнулась, выйдя из лифта. Катя быстро прошмыгнула в раздевалку.

– Пой и пляши, – задёргалась в дурацком танце успевшая переодеться Вика.

– Что? – недоверчиво спросила Катя.

– Твоего Лютного выписали вчера вечером.

У Кати сердце пустилось вскачь от волнения и радости:

– Правда? У него восстановилась память?

– Не знаю, что произошло, но девчонки в сестринской рассказали, что приходил главный, потом даже заведующий горздрава прикатил и нашего проблемного пациента выписали. Наверное, папаша куда-нибудь в Швейцарию для реабилитации отправит.

Вика продолжала щебетать, а Катя не верила своему счастью. Неужели жизнь возвращается в привычное русло? Катя решила, если это окажется правдой, в первый же свободный выходной отправится на встречу с тем айтишником, которого Вика ей сватала.

Пора о личной жизни подумать, чтобы никто ей предложение потом не делал, мол, побудь фальшивой невестой. Что за глупость. Пора мужа и детей заводить, а не в дурдом с придурками играть.

И рабочий день пролетел буквально в мгновение ока. Катю ничего не раздражало: ни досадные мелочи, ни ругань врачей, ни недовольные пациенты, ни даже экстренные больные. Она всем улыбалась, и ей отвечали тем же.

Определенно, жизнь становится легче, когда избавляешься от гнетущего балласта. И Катя теперь в полной мере ощутила, как ценен каждый момент душевного спокойствия.

После ужина они с Викой читали в журнале несвежие анекдоты, и если раньше Кате те казались несмешными, то в этот раз веселили прямо до слёз. И ночь выдалась такой спокойной, что удалось поспать.

При передаче смены все медсестры тоже вздохнули с облегчением, что Лютный их больше не будет донимать.

В общем, даже хмурая погода мая порадовала этим утром по-настоящему теплым солнцем. Катя в связи с этим настроила себе кучу планов. Но, кажется, слишком много и нереальных, потому что стоило выйти из дверей больницы, как её ждал сюрприз.

Стас. Прямо возле огромного черного джипа у крыльца, на территории, куда пускают только машины скорой помощи и Тойоту главного врача.

Катя так и застыла и чуть не осела на ступеньки, не веря своим глазам.

Лютный кутался в пальто и смотрел на неё исподлобья, будто бы она в чем-то виновата. Он был такой же растрепанный, а хмурость и раны на лице придавали ему суровый вид.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросила Катя, когда Стас первый сделал пару шагов к ней.

Лютный склонил голову, всматриваясь в её лицо.

– Тебя не было дома, – обвиняюще заявил он.

Катя непонимающе заморгала. О чем он? Она была дома, она всегда дома… Он же не её имеет в виду.

– Дай свой телефон.

Приказной тон вывел из ступора:

– Я не обязана…

Но договорить Катя не успела. Лютный в тот же миг прижал её к себе и бесцеремонно выхватил телефон из кармана. Одной рукой он удерживал её, а второй быстро набирал цифры. Паролем Катя не пользовалась – раньше ей не от кого было прятаться.

– Сменила номер, – процедил Стас, сделав себе звонок с её мобильного.

Катя вывернулась, выхватила телефон, но в принципе это уже было неважно.

– Ты не имеешь права так поступать! – зачем-то рявкнула она, хотя эти слова всё равно ничего не значили.

– Садись и поехали.

Катя судорожно вдохнула, поправила выбившиеся волосы за ухо.

– Я никуда не поеду, я устала после суток, поэтому, будь добр, скрась себе день сам.

Он вдруг схватил её за плечо, больно так, крепко, и потащил к машине.

– Что… что ты делаешь?

Катя охнула, но её практически закинули на высокое сиденье. Стас щёлкнул брелоком, и двери заблокировались.

Сердце бешено колотилось, но Катя уже знала, что тут ничем не поможешь, нужно только бежать.

Стас сел за руль, всё такой же хмурый и раздраженный.

Катя, сжавшись, не шевелилась.

– Пристегнись.

И она не стала его провоцировать, послушно защелкнув сбоку ремень безопасности.

– Куда мы едем?

– Домой.

– К-куда? – заикнулась она.

– Это разве у меня проблемы с памятью? – криво усмехнулся Лютный. – К нам домой.

Катя охнула, зажав рот рукой. Что он имеет в виду под "к нам"? Хотя, вероятно, то и имеет. У него с женой отношения явно были не "за ручку держались", а вечером каждый по своим квартирам не расходился. Они и жили вместе, и… И спали.

– Стас, это плохая идея… – выдавила она из себя, – у меня есть своя квартира, и я хочу домой.

– Хм, – Лютный то ли фыркнул, то ли улыбнулся, – под своей квартирой ты подразумеваешь бывшую комнату в общаге?

– Нет, свою квартиру-студию в новом доме.

Стас как-то странно на неё посмотрел.

– Ты ли это, кукла? Откуда у тебя жилье в новостройке?

Катя, не задумываясь, ответила:

– Заработала.

Лютный приоткрыл рот и рассмеялся, но зло и совсем не радостно.

– Ты у отца деньги взяла?

Катя не ответила. Не взяла, а ей их нагло всучили, но основной взнос был всё-таки именно её, так что…

– Черт, и какого лешего им всем надо? Какого хрена они лезут в нашу жизнь?!

Стас злился, и Кате стало страшно. Они тоже ехали на машине и… всё же может повториться.

Даже имя, даже…

– Успокойся, – попросила она.

– Я спокоен, – процедил Стас, посмотрев на неё, и Катя зажмурилась.

– Не отводи взгляд от дороги, пожалуйста.

Лютный сбавил скорость и чуточку расслабился, но напряженная атмосфера не исчезла.

– Прости… – вдруг выдал он слово, о наличии которого в его лексиконе Катя и не подозревала, – меня бесит, что они лезут, куда не просят.

Катя не ответила. Да и что она могла сказать. Это в её жизнь Лютный залез без всякого стеснения, и куда? На место её парня. Просто прекрасно.

– Стас… давай расстанемся.

– Чего?

Катя поджала губы. Нет, ну а что ей оставалось делать? Не продолжать же участвовать в этом идиотизме. Из больницы Лютного выписали, консилиум светил во главе с высоким начальством из горздрава постановил, что он здоров, а если все-таки болен, пускай лечится, но она тут больше ни при чем. А самое главное, с ненавистными парнями нужно расставаться вовремя.

– Я хочу расстаться. Я тебя не люблю.

"И никогда не любила" – хотелось добавить, но Катя и так много сказала.

Стас притормозил у обочины. Смотрел вперёд, не отрывая рук от руля, и молчал.

– Я пойду.

Катя дёрнула ручку машины, но дверь была по-прежнему заблокирована.

– Чего тебе не хватает?

– Что?

– Я заваливаю тебя дорогими шмотками, дарю гаджеты, вожу за границу, кормлю деликатесами, трахаю исправно каждый день, но ты говоришь мне такие вещи… Что тебе еще нужно?

Стас повернулся к ней.

Катя сглотнула. Такие интимные подробности смущали.

– Мне неудобно с тобой, и я не хочу заставлять себя быть с человеком, которого не люблю.

Стас хохотнул.

– Это Кир, да? Ты была с ним?

Катя сдавленно охнула, когда Стас резко нагнулся к ней и крепко сжал подбородок.

– Нет, – взвизгнула Катя. – Я ни с кем не была!

Лютный шумно дышал. Он явно ей не верил, но вдруг отпустил.

– Ладно… хватит, поехали домой.

Катя всхлипнула, и Стас вдруг потянулся к ней то ли приласкать, то ли рассмотреть свои следы на её щеках, но она оттолкнула его руку.

– Извини, кукла, – тихо произнес он, – готов загладить свою вину любой твоей хотелкой.

Катя вытерла рукой предательские слёзы.

– Я хочу, чтобы ты меня в покое оставил.

Стас не ответил, завел двигатель и плавно вырулил на дорогу, и направился он точно не в её район – он явно ехал к своему дому, где раньше жил с погибшей невестой.

Глава 7

В том, что всё закончится для нее благополучно, Катя перестала надеяться, когда они въехали в элитном районе на закрытую охраняемую территорию и за ними опустился шлагбаум. Стас затащил ее в собственный лифт и через несколько мгновений вытолкнул из кабинки в огромный холл пентхауса на двадцать шестом этаже. И тот оказался по размерам больше всей её студии.

Лютный бросил ключи на тумбу.

– Проходи, – произнес он то ли просьбу, то ли приказ.

Катя сняла туфли, но дальше прошла в куртке и не выпустила из рук сумку.

– Раздеваться не будешь?

Катя отрицательно качнула головой, тогда Стас встал за её спиной, обхватил руками так, что она вся съёжилась. Потом ухватился за собачку замка и потянул вниз. Он так ловко избавил её от верхней одежды, что стало действительно страшно, как он собирается действовать дальше.

– Я не… не хочу, – пробормотала Катя, – не хочу, Стас.

Он прижался лбом к её затылку и тяжело вздохнул.

– Ведёшь себя так, будто я тебя насиловать собрался.

У Кати всё внутри заледенело. А чем еще им в его квартире заниматься?

– Разве нет?

– Я похож на того, кто принуждает?

Катя не знала, каким Лютный стал сейчас, но раньше он мог… Он всё мог. Возможно, интерес такого состоятельного и вполне привлекательного мужчины для кого-то значит очень много, но для Кати всё было иначе. От прикосновений Стаса её бросало в дрожь и явно не от удовольствия, от ощущения его дыхания на шее замирало сердце и не от предвкушения, а от страха. Стас Лютный для неё не был мужчиной мечты, а скорее тем, от кого действительно стоило держаться подальше. Плохие парни её не возбуждали и не тянуло к ним, наверное, потому что для неё не было в этом никакой романтики.

Её молчание затянулось, и Стас отступил.

– Давай что-нибудь закажем и поедим, а потом отдохнём.

Катя судорожно вздохнула.

– Стас, я не кукла, которую можно возле себя держать, – возразила она, не смотря ему в глаза, но отчетливо ощущала на себе его взгляд, – у меня есть свои дела и своя жизнь.

– А я, значит, в неё не вписываюсь?

Катя отрицательно качнула головой, отстранившись, когда ощутила, что Стас ухватился за её косу. Она обернулась, когда он озадаченно смотрел на кончики.

– Цвет выглядит натуральным.

– Он натуральный, – Катя забрала косу и откинула её себе обратно на спину.

– Я проверю, – хрипло заверил он.

Лютный как будто её не слышал, был на своей волне. В этот момент случилось то, что обычно в фильмах либо нагнетает атмосферу, либо разряжает обстановку и спасает её, – раздался телефонный звонок. Катя не сразу поняла, что пищит в её одежде, и стала так лихорадочно вытаскивать трубку, что чуть не порвала карман. В мыслях она уже решила, что даже если это рекламный спам, ответит и отреагирует как на нечто важное, а потом сбежит. Но стоило вытянуть телефон, как он оказался в ладони Стаса.

– Да? – грубо ответил Лютный, а Катя даже не успела посмотреть, кто звонит. – В смысле кто? Я муж Кати.

У Кати заныло в груди. В такое время ей обычно звонил только один человек.

– Мама?

Стас нахмурился, отвёл трубку от уха и посмотрел на экран. Там и правда светилось "мама".

– У тебя есть мама? – озадаченно спросил он, протягивая Кате трубку.

Она выхватила её и прижала к уху, отворачиваясь.

– Катя, что происходит? Ты где и что ещё за муж?

– Да так, ма… не принимай всерьез, это шутка…

– С утра пораньше? У тебя все нормально? Ты же с работы…

Катя ощущала, как Стас прислушивается, не отходит от неё, и это напрягало.

– Мам, я потом перезвоню, сейчас не могу говорить.

Она нажала на отбой раньше, чем мама успела возразить, и резко повернулась к наблюдающему за ней Лютному.

Похоже всё. У неё больше нет терпения чего-то там ждать.

– Стас, – начала Катя, набрав в лёгкие воздуха, – ты не помнишь аварию?

– Аварию? – он отвел взгляд к окну, потом снова на неё. – О чем ты?

Катя несколько раз вздохнула. Плевать, что там говорил доктор, плевать на Лютного-старшего. Деньги она заработает и долг ему до последней копейки вернет. Гораздо важнее собственное спокойствие и спокойствие мамы.

– Я… я не та Катя… я… мы в школе вместе учились. Я Синицына Екатерина, помнишь?

Стас застыл, нахмурился, медленно облизал губы.

– Синицына? – переспросил он недоверчиво.

– Д-да, я… понимаю, что всё это так странно, но, поверь, я тоже не испытываю никакой радости, – затараторила Катя. – Ты попал в аварию со своей девушкой… и…

Она замялась. Стоит ли ей сообщать ему о смерти любимой, да и слова эти никак не давались.

– В общем, я не твоя Катя и… не хочу играть эту роль, что ты мне навязываешь.

Повисло молчание, но Катя выдохнула с облегчением. Она сделала все правильно, и пускай потом никто не обвиняет её во лжи.

Лютный смотрел на неё долго и странно. Кадык дёрнулся, когда он сглотнул, и то, что ничего не происходило, ещё больше нервировало.

Вдруг он схватил её за плечо и притянул к себе.

– Синицына, говоришь, – процедил он, и Катя буквально ощутила, как он зубами пережевывает её.

– Да, – пискнула она, – отпусти меня, мне больно.

Катя не врала, пальцы Лютного до темных отметин сжимали её плечо.

В этот момент Стаса повело. Он покачнулся, потеряв равновесие. От полного падения его удержала стена, за которую ему удалось ухватиться.

Первой мыслью у Кати было бежать, а второй – помочь. И они никак не вязались друг с другом.

У Стаса губы посинели, он склонил голову и начал задыхаться.

Катя дернулась к выходу, но застыла. А вдруг у него отек мозга или другое серьезное повреждение после аварии, которое проявилось только сейчас? Он помрёт, а её обвинят в его смерти?

От этих мыслей Катя паниковала ещё больше.

Она тихо чертыхнулась, хватая Лютного под руку.

– Присядь, или лучше ляг.

Катя буквально завалила его на диван.

– Я врача вызову, – она потянулась к телефону.

Стас смотрел на неё, а у самого желваки ходили на скулах. Мышцы шеи натянулись, он вдыхал воздух так, словно не мог надышаться. И молчал.

Молчал, когда приехала скорая. Молчал, даже когда приехал его отец и Григорий Павлович, раскрасневшийся и взмокший.

Когда Стаса осматривали, Катя ушла на кухню, в томительном ожидании кусая ногти. Она же всё правильно сделала?

Врач скорой сказал, что жизни пациента ничего не угрожает, только давление поднялось.

И она ни в чем не виновата?

Катя сама не понимала, как угодила в такую ситуацию.

– Катя, подойди, пожалуйста, – позвал Григорий Павлович.

И она на ватных ногах побрела в спальню, куда перенесли Стаса.

Лютный лежал поверх одеял. Рукава рубашки были закатаны, а в вену вставлена игла капельницы. Он смотрел на неё безучастным взглядом, но при этом пристально и цепко.

– Ты помнишь эту девушку? – спросил врач, и сердце Кати пропустило удар.

Ну вот он момент "Х". Её свобода.

Стас ответил не сразу, словно лениво обвёл её лицо взглядом, а потом уголки губ изобразили улыбку.

– Да, это моя жена. Катя.

На неё как скала рухнула, придавив всей тяжестью. Григорий Павлович бегло взглянул на Лютного-старшего, тот громко выругался, а затем вышел. Григорий Павлович поспешил следом, а Катя так и осталась стоять, словно к полу пригвоздили.

И что, у него никакого шока?

Стас поднялся, насколько это позволяла капельница.

– Иди сюда, – позвал он, но Катя не двинулась с места.

– Ты правда не… не помнишь?

Катя хотела убедиться. Стасу не было нужды врать.

Хотя чего это она? Возможно, это только он оставил след в её душе, а она была лишь одной участницей из многих его жестоких игр.

– Подойди и узнаешь.

Катя несколько раз моргнула, подошла к нему. Стас вначале нежно провел ладонью по её холодным рукам, так, что на Катю накатила волна мурашек. Но когда она хотела отдёрнуть руки, Стас резко повалил её на себя. Она охнула, оказавшись придавленной к мягкому матрацу. Игла капельница выскочила из вены, оставив на простыне следы крови.

– Что ты…

Стас поцеловал её. Снова. Неожиданно и сильно.

Его рот был горчим и напористым, а тело твёрдым и сильным. Все попытки сопротивления казались смешными. Стас удерживал её голову, чтобы она не крутилась. Всё было похоже на тот первый раз и в то же время по-другому. Катя не могла объяснить, но чувства эти пугали. Стас сдвинулся к её шее, будто помечая, кусая, втягивая кожу. Он шумно дышал, готовясь её сожрать.

Ей удалось выползти из-под него только потому, что он сам позволил.

Губы горели так, словно по ним прошлись теркой.

Катя бросилась к выходу.

Это уже не её проблемы. Совершенно!

И она не собирала становиться жертвой похотливого негодяя, который видит в ней по какой-то причине покойную жену!

Из-за Лютного домой ей пришлось добираться с тремя пересадками. Кожа на шее чесалась и побаливала, и Катя отчетливо представляла, какие там появились "блямбы". Хорошо, что можно было закрыть их шейным платком, а дома она помажет заживляющей мазью.

Может, на эмоциях, а может, в тот момент Катя не нашла лучшей идеи, кроме как позвонить Вике и попросить устроить ей свидание с айтишником. Прямо завтра, в её выходной.

Вдруг там судьба, которую она глупо игнорирует. И, чем черт не шутит, это поможет избавиться от Стаса Лютного раз и навсегда.

Глава 8

Перед самым выпуском к ним перевели новенькую Лизу, но Катя не думала, что найдёт в ней союзника или подругу по несчастью. Вовсе нет. Лиза отличалась по всем параметрам.

Во-первых, родители у неё, в отличие от Катиных обычных прораба и бухгалтера, были влиятельными бизнесменами, а это уже говорило о том, что шуток с их единственной дочерью они не допустят. Чем значимее шишки, тем более неприкасаемые их отпрыски, и в случае необходимости родители решат любой вопрос. Простым людям доказывать правду и бороться с ними бесполезно, только здоровье и время рискуют потерять.

Поэтому, чтобы не втягивать семью в бесполезные разбирательства с главным прокурором города, Кате пришлось соврать, что это был глупый спор и она проиграла, когда мама увидела отрезанные волосы, закатила скандал и начала выяснять, кто это сделал. Родители позвонили классному руководителю, пытаясь выяснить правду, но всё предсказуемо, по словам той, указывало на то, что Катя сама виновата. А ещё перевод не удался. Прихоть ли это Лютного или преподаватели действительно переживали о её успеваемости, но завуч уговорил родителей оставить её доучиваться.

Во-вторых, новенькая Лиза обладала не по годам развитым телом и с успехом демонстрировала его обтягивающей одеждой. Но надо сказать, её появление дало Кате передышку. Лютный со своей компанией обращали внимание на новенькую, но не так, как на Катю. С Лизой мило беседовали, смеялись, сажали на колени, а Вадя, не стесняясь, говорил "наша женщина".

Какой смысл он вкладывал в эти слова, нетрудно было догадаться.

Катя надеялась, это затишье продлится до выпуска.

Но как известно, ничто не происходит так, как хочешь, за редким исключением.

Катя перед последним звонком немного расслабилась. Остался один день, дальше в школу ходить будет не нужно.

Лютный, к слову, был хмурый, как грозовая туча. Рычал и гонял всех в классе, только её обходил стороной. После того как косу отрезал, словно монстр – насытился и теперь требовал свежей крови. Лиза на него дулась, а потом и вовсе куда-то исчезла.

Высиживать время, когда все одноклассники обсуждали наряды на выпускной и куда потом пойдут отмечать, было и скучно, и грустно. Стараниями Стаса друзей у неё не осталось, на выпускной она не собиралась. Даже аттестат договорилась получить в приемной директора, потому что нужно было срочно уезжать. Соврала, конечно, но этот праздник явно не для неё.

С Лизой она никогда не разговаривала и вообще старалась быть незаметной. Поэтому, когда та подошла к её парте, Катя не сразу заметила исходившую от неё угрозу. Она повернулась к однокласснице, думая, что сейчас та что-нибудь ляпнет, но вместо этого в лицо ей выплеснулась дурно пахнущая жидкость из пластикового стаканчика.

Катя вскрикнула, испугавшись, что это кислота. Глаза и правда жгло, но кожу не разъедало, только отвратительный запах был до жути знакомым.

– Какого черта? – гаркнул Стас.

Сдвигались с шумом парты и стулья, он будто шёл, раскидывая всё на своём пути.

– Скажи спасибо, что это моя моча, а не серная кислота, потаскуха! – едко оповестила Лиза.

Катя вскочила, ринулась в туалет под гомон и хохот. Лицо не хотелось даже трогать, но капли мерзкой жидкости впитались в ворот футболки.

Она плакала. Тёрла лицо до красноты. Так унизительно и противно она не ощущала себя даже от нападок Стаса. Говорят, что женщины по отношению друг к другу бывают более жестоки, чем мужчины. Хотя Стас и Лиза друг друга стоили.

Катя просидела в туалете больше часа. Ждала, когда успокоится. Когда боль в груди и жжение в глазах немного утихнут. Да и школа опустеет.

Она вышла в полупустые коридоры. Дошла до класса, не надеясь, что её сумка всё ещё там. Но стоило удостовериться. Потом, если что, попросит охранника тетю Свету поискать вместе с ней.

Но сумка по-прежнему была в классе, как и Лютный. Он сидел за её партой и, увидев, поднялся. Катя застыла в дверях. Глаза снова обожгло, и они заслезились.

– Там всё равно ценного ничего нет, – процедила она, – в кошельке двести рублей и проездной на месяц, хочешь, можешь забрать.

Лютный фыркнул, взял её сумку, будто она была чем-то мерзким, подошёл к ней и уронил возле ног. Он ничего не сказал, обошёл и направился к двери.

Катя присела, подняла сумку и прижала к себе.

Она ушла через пару минут, и Лютный нигде её не караулил.

Вскоре по городу прошёл слух, что бизнес родителей Лизы прогорел, да и прокуратура завела дело.

Но Катя к тому времени уехала.

На свидание Катя вынуждена была отправиться не слишком нарядной. Погода испортилась и не позволяла надеть платье или юбку, а лиловая от синяков шея что-нибудь открытое. Так что Катя напялила черную водолазку и узкие джинсы, волосы распустила, чуть накрутив.

Она очень надеялась, что всё пройдёт хорошо. И зря.

Это Катя поняла, когда пришла в назначенное место, чуть опоздав. Ну, во-первых, внешность айтишника Миши оставляла желать лучшего. Проплешины в редких черных волосах, маленькая челюсть, непропорционально высокий лоб и излишняя упитанность в принципе роли не играли, хотя и создавали первое, не слишком приятное, впечатление. Хотя не это было главным. Гораздо больше раздосадовало Катю занудство мужчины.

Вначале он сделал ей выговор за опоздание таким тонким голоском, что она засомневалась в его ориентации. Потом долго изучал меню, сравнивая цены, а затем весь разговор вылился в монолог про него и в итоге свелся к тому, что Михаил против условностей и за свободу во всем. Он работает дома, порой не надевая никакой одежды, и ему это нравится.

– …и вообще, я получаю столько…

Катя слушал его вполуха, глядя на мерзкую погоду за окном. Нужно было дома остаться и впредь перестать мечтать и грезить о всякой там судьбе.

– …вот сколько ты получаешь, работая сутками?

Катя вымученно улыбнулась.

– Мне хватает, – постаралась быть вежливой она.

– Я в среднем получаю четыреста тысяч, собираюсь довести до миллиона, так что моей будущей жене повезет, к тому же я планирую покинуть страну. Жить в этом сраче, с жидами и ворами, будто отбываешь наказание…

Катя стиснула зубы, придумывая план побега.

Возле себя поборник чистоты развел на столе такой беспорядок, что за границей ему явно будут не рады.

В этот момент, когда Катя уже собиралась бежать, соседний стул со скрежетом проехался по кафельному полу, круто развернулся и рядом с ними сел Стас. Он широко улыбнулся, выставляя напоказ безупречную работу дантиста, посмотрел то на неё, то на Михаила, который на мгновение замялся.

– Приветик, – голос Лютного был хриплым и низким.

– Молодой человек, у нас здесь свидание.

– С чужой женой?

– Стас!

В этот момент Лютный прижал её с силой к себе, оттянул ворот водолазки, демонстрируя следы на шее.

– Если ты парень умный, – с долей иронии произнес Стас, – не встревай в это.

Михаил засмеялся, но быстро поднялся.

– Предупреждать надо, – обиженно произнёс он. – Сами оплатите счет, компенсация за моральный ущерб.

Когда он ушёл, Катя и рада была и в то же время её ситуация лучше не стала. Если партнера по неудавшемуся свиданию можно было откровенно послать, то бывший одноклассник не услышит слов, даже если орать ему в ухо через рупор.

Стас не отпускал её, так что пришлось вывернуться.

– И что? Неужели этот слизняк понравился?

Катя устало посмотрела на него, потом взяла куртку и направилась к выходу.

Она видела, что Стас ринулся за ней, но к нему подошли официант и охранник. Ну что же, не обеднеет.

Наверное, следовало бежать, спрятаться, но раз Лютный нашёл её здесь, всё остальное вопрос времени. Застегнув куртку, Катя зашагала к остановке, то и дело оглядываясь.

Стас вышел следом и догнал за пару мгновений.

– Кать…

Она дёрнулась, чтобы сбросить его руки.

– Я уже тебе сказала, кто я! – крикнула Катя, игнорируя множество прохожих, чьи взгляды невольно притянула. – Я Синицина! Помнишь такую?

Стас поморщился, выдохнул, посмотрел на любопытных, и те сразу отправились дальше.

– Вижу, мое имя тебе ничего не говорит. Прессовать людей, вероятно, твоё хобби и у тебя длинный список из жертв, но вот я хорошо тебя, Лютный, запомнила. Так что и ты, будь добр, покопайся в памяти и вспомни меня, а ещё всё то, что испытал. Вдохновись этим и оставь меня уже в покое!

Стас нахмурился, ухватил её за локоть и затащил в первые попавшиеся двери невысокого старого здания. Они очутились в маленьком тамбуре, и, к счастью, следующие двери оказались закрытыми и обклеены всякими объявлениями. И сюда явно давно никто не заходил и тем более не выходил.

Катя снова дёрнулась, но её остановили. Стас был неприлично близко. Хотя рядом с ней он всегда нарушал границы личного пространства.

– Не думаю, что тебе понравится услышать, что я испытывал к той девчонке, – процедил он.

Катя закатила глаза. И чем он её мог удивить?

– Я испытывала к тебе всё то же самое, если не хуже, – заявила она ему.

Стас усмехнулся, повел бровью.

– Да? Тогда это интересно. Хочешь правду?

Кате уже осточертело стоять так интимно близко, словно они и правда пара.

– Давай, может, я ещё чего добавлю.

– У этой девчонки была особенность меня доводить. – Стас говорил медленно. – Я видел её и зверел. Особенно, когда она улыбалась. Может, гормоны или что-то еще, но страшно хотелось с ней сделать всё то, что в жестком порно показывают.

От его слов у Кати даже ноги похолодели.

– Ч-что?

Сейчас она на Стаса по-другому взглянула, не как на жестокого мажорика, а как на маньяка. Лютный улыбнулся.

– Поверила, что ли?

– Но ты же… говоришь…

Он вдруг склонился к её лбу, ударился своим, но не больно.

– Ту девчонку не помню. Только тебя, Кать. Хочешь, можем школьную форму в прокат взять, не знаю, есть ли мой размер, но думаю, твой найдётся. Я бы не отказался увидеть тебя в ней, особенно эту юбочку в складочку…

Катя отчаянно задёргалась, но опять же всё происходило по его воле. Не захотел бы, не отпустил, самой бы ей точно от него не уйти.

– Извращенец.

– Эй, что вы здесь делаете? Тут запрещено находиться! – раздался вопль старушки в форме охранника, и её голос эхом отразился от старых стен здания. Гулко задребезжали немытые стекла, пока она пыталась изнутри открыть дверь.

Они буквально вывались из тамбура на промозглую улицу, где под ногами оледенелая грязь.

Кате не хотелось находиться рядом с Лютным, особенно после его "шуточек", но у того были свои планы.

Стаса её крики и попытки удрать лишь забавляли. Он всё так же умело посадил её в машину, заблокировав двери, и спокойно вырулил на дорогу.

Прямо дежавю.

– Да не бойся, ничего с тобой не сделаю, – Стас спокойно сидел в кресле, вел одной рукой и это не внушало доверия. – Вот если бы с тем мужиком пошла, тогда бы сделал, но наказать тебя всё равно надо, раз решилась на такое.

– На что? – буркнула Катя, потирая холодные ладони. – У меня, к твоему сведению, вообще-то своя личная жизнь.

– Поправочка, – Стас как будто заигрывал, – наша личная жизнь.

– Ты совсем глухой?

Лютный сделала вид, что чешет в ухе.

– МРТ делали, сказали всё прекрасно.

– Я тебя не люблю.

– Любовь – это химия, Кать, – он странно посмотрел на неё, – я уже в реакции, скоро и ты бомбанешь.

Катя точно собиралась бомбануть. Достать бы в руки что-нибудь тяжелое.

– И куда мы едем в этот раз?

– В одно секретное место, где ты будешь отрабатывать своё наказание.

Глава 9

Словосочетание «отрабатывать своё наказание» из уст деспота из школьного прошлого звучало пошло и отвратительно. В голове Кати крутились всевозможные предположения: от мытья его машины до оральных ласк. За всё можно было подать в суд, если появится возможность и её не закопают раньше, но даже если и получится, папа-прокурор вряд ли даст делу ход.

И выводы из всего этого напрашивались неутешительные.

Оба молчали всю дорогу.

Вопреки ожиданиям, ни в отель, ни к себе домой Стас ее не повез. Он свернул с главного проспекта на однополосную дорогу между невысокими старыми домами. Движение здесь было не таким оживленным. Вскоре повернул к одной из дореволюционных построек с облупившейся покраской, оголявшей красные кирпичи.

– Приехали, – без эмоции сообщил Стас.

Дом был трёхэтажным, с остроконечной крышей, огромными окнами с закруглённым верхом, деревянными, никакой современной пластики, с одиночными балконами с витиевато-узорными железными прутьями.

Стас открыл один из подъездов, где современная железная дверь казалась чем-то инородным, и у Кати перехватило дыхание от ударившего в нос запаха плесени.

Она посмотрела на Стаса, всем видом умоляя отпустить её, но тот и бровью не повел, открывая обитую дерматином дверь на широкой лестничной клетке первого этажа.

Катя ожидала увидеть там всё, что угодно, но точно не подобие мастерской. Небольшой тёмный узкий коридор был завален картинами разных размеров.

Пейзажи, люди, животные. Какие-то были прислонены к стенкам и их скрывали куски светлой холщовой ткани, какие-то лежали кучей, будто их рамки сломались. Коридор вел в огромную комнату с эркером, где было целых четыре окна, занавешенных тёмными шторами.

Катя огляделась: снова картины, завершенные и нет, на полках кругом скульптуры или бюсты… В общем, Катя в этом мало разбиралась. Но это точно была мастерская, учитывая наличие залапанного красками мольберта, огромного количества кисточек в банках и обилие на столе рабочих инструментов скульптора.

Лютный снял с себя пальто и, швырнув на диван в углу, раскрыл все шторы. В комнату хлынул яркий свет, и Катя зажмурилась. Стас сел возле стола на винтовой вращающийся стул с круглым сиденьем, который обычно используют пианисты, и расчехлил незаконченную работу, которая в будущем явно станет бюстом античной девушки. По крайней мере, Катя видела волосы с вплетенными в них цветами, длинную шею, острую линию плеч и выпирающие ключицы, не было лишь лица.

Стас повернулся к ней.

– Будешь позировать мне.

Он не спрашивал и не ждал согласия, а ставил перед фактом. Катя даже рот приоткрыла от удивления. Стас – и художник? Никогда бы не подумала. Боксер или автогонщик, или что там модно у мажоров: пранк-игры?

– Это твоё?

Стас проследил за её взглядом, осматривая помещение по кругу.

– Неожиданно, да? – вопросом на вопрос ответил он.

– Очень, – Катя не стала врать, – с тобой это не вяжется.

– Приятно слышать, – Стас улыбнулся, – подойди ко мне.

И тут до Кати дошло.

– Я не собираюсь раздеваться, – предупредила она.

– Пока не просил.

– Даже если попросишь.

Стас рассмеялся, но явно невесело.

– Мне нужно твоё лицо.

– Моё?

Стас указал на недоработанный бюст.

– Для неё.

Катя не знала, как на это реагировать. Она никогда не была ни чьей-то музой, ни вдохновением. Поэтому своим предложением Стас только ещё больше загонял её в тупик.

– Это будет твоим наказанием.

Катя сглотнула. Он над ней издевался или заигрывал? Вообще, этого Стаса Лютного она не понимала и отказывалась понимать. Но, по крайней мере, нынешний не заставляет делать что-нибудь… неприятное.

– Ладно, – выдохнула Катя.

Она подошла ближе, а Стас пододвинул ей стул, чтобы она села напротив.

Она пустилась на сидушку с прямой спиной и так и застыла. Стас сверлил её взглядом, и это напоминало картину из прошлого, когда он так садился перед ней за соседнюю парту и смотрел.

В ярких бликах едва проглядываемого из-за туч солнца витала, поблёскивая, пыль. Катя следила за ней глазами, лишь бы не смотреть на Стаса.

Скрипнул его стул, когда он одним движением подкатился к ней так близко, что её колени оказались между его ног. И среагировала она довольно бурно, ощутив пальцы Стаса на лице. Катя крупно вздрогнула, отстранившись.

– Мне нужно ощутить тебя.

– Облапать, хочешь сказать, – процедила Катя.

– Тогда я бы начал с другого.

– Это обязательно?

Катя чувствовала себя параноиком.

– Твоё наказание.

Действительно наказание. Катя глубоко вздохнула и уперла взгляд в одну точку, где-то на середину шеи Лютного, то и дело очерчивая взглядом черные линии татуировки.

– Распусти волосы, – попросил он.

Катя осторожно стянула резинку, и тяжелые волосы упали на плечи. Ей показалось или Стас тихо застонал? Но Лютный потирая руки друг о друга, будто грея их.

Катя постаралась отключить рецепторы, но это было невозможно. Она всё равно дёрнулась, когда Стас коснулся её. Но хоть не так, как в первый раз.

Пальцы Стаса были холодными и грубыми. Он трогал её скулы, линию подбородка, нос, веки, губы…

Катя ощущала себя на осмотре у пластического хирурга. Стас делал всё так же осторожно и в то же время… нежно?

Катя зажмурилась, когда большие пальцы легли на её веки и легонько прошлись по ресницам.

– Ты красивая.

Катя открыла глаза, ощутив то ли прилив крови к щекам, то ли и правда в комнате стало слишком жарко.

Стас взял альбомный лист и начал рисовать. Он выводил этими израненными руками невероятно плавные и красивые линии. Руками, которыми резал ей волосы, руками, которыми ставил ей на теле болезненные синяки. Невозможно было поверить, что он мог делать что-то подобное.

Лютный нарисовал несколько набросков. Катя мало что понимала в этом, она просто смотрела.

– И всё? – удивилась она, когда Стас отложил карандаш и бумагу.

– Смотря, что ты имеешь в виду.

Он вновь придвинулся к ней на стуле, только на этот раз положив руки на бёдра. Катя резко поднялась и, видимо, зря, потому что тут же угодила в его объятия и на колени. Рыжие волосы упали прямо на его плечи. Ладони Стаса обхватили её ягодицы, и Катя застыла, чувствуя, как напряжение в ней скручивается в тугой узел. Она смяла его футболку в кулак, стараясь оставаться на расстоянии, но это было из разряда фантастики.

– Стас, отпусти…

Лютный шумно втянул воздух, и его хватка усилилась.

– Зачем так оделась? Обтянулась настолько, что для фантазии и места не осталось.

– О чем ты… говоришь? – Катя не оставляла попыток отстраниться, но получалось это неуклюже, и в конце концов она всё же оказалась прямо на Стасе, который усадил её поверх себя, оттолкнулся ногой и, подкатив на стуле к столу, и уперся спиной о край.

– О том, что ты, наверное, с ума сошла, если думаешь, будто я это на самотек пущу.

Катя охнула, когда Стас резко поднялся и в одно мгновение опрокинул её на диван, очутившись между её раздвинутыми бедрами. Она застыла в прострации, не понимая, как такое произошло.

Стас прижался к ней промежностью, и Катя отчетливо ощутила его стояк. Она широко распахнула глаза, но в горле появились только тихие хриплые бульканья.

Стас тяжело и глубоко дышал, нависая над ней.

– Ка-а-атя-я-я, – протянул он, словно простонал её имя.

Он быстро щёлкнул пуговицей на её джинсах и рванул собачку вниз.

– Нет, – только и успела выдохнуть Катя, прежде чем Лютный потянул её джинсы вместе с бельём, задирая ноги.

В какой-то момент Катя увидела скомканные на щиколотках джинсы и свои колени перед лицом, а сама оказалась, наверное, в самой провокационной и беззащитной позе. Стас удерживал её за бедра.

– Рыжая… – усмехнулся он, явно рассматривая волосы на лобке.

От шока Катя даже двинуться не могла. Она почти задыхалась, чувствуя, как тянет в пояснице от непривычной позы, и от нереальности происходящего. Её руки дрожали.

– Отпусти.

Голос по-предательски был слабым и хриплым.

– Кажется, я забыл, какая ты на вкус.

Катя застыла, ощутив дыхание Стаса возле своего лобка. Она шумно дышала и крупно вздрогнула, когда влажный язык коснулся её губ.

– С-стой… хватит…

Он широкими мазками вылизывал её, и от пошлых звуков стучало в висках. Катя раскраснелась, судорожно всхлипывая, и дёрнулась, когда Стас очертил кончиком кожу вокруг ануса.

– Прекрати, – просила она, – хватит…

У неё ещё не было мужчины. Ни одного.

Она не могла сдержать слёз, закрывая лицо ладонями, и Стас внезапно отстранился. Он опустил её ноги, и она быстро поднялась, натягивая джинсы.

Лютный резко отошёл от неё, повернулся спиной, уперев руки в бока.

Катя вжикнула молнией, дрожащими пальцами продела в петлю пуговицу и рванула к выходу. Но разве от Стаса хоть раз удавалось уйти так просто? Он поймал её ещё в коридоре, прижал крепко, не давая вдохнуть.

– Успокойся, – просил он, – я отвезу тебя.

– Не надо, – упиралась Катя. – Просто отстань.

– Не могу, Кать… прости, я не знаю, что нашло…

Катя прекрасно понимала, что на него нашло.

– Я не твоя жена! Я уже говорила.

– Хорошо, только не плачь, – шептал Лютный ей в ухо. – Не плачь.

Когда Катя услышала его слова про "жарить", её на мгновение сковало ужасом и мелкой дрожью. Ладонь Лютного поползла по её бедру, задирая юбку.

– Ты что, и правда… – не поверил Вадя, но тут же достал телефон, направив на них камеру. – Давай, покажи жаркое порно.

Катя спиной ощущала, как бухает сердце Стаса и насколько тяжелое у него дыхание. Неужели всё случится здесь и сейчас? Пальцы Стаса прошлись по резинке на её трусах, и Катю как будто обухом по голове ударили. Наверное, это было неожиданно, потому что она умудрилась локтем въехать Лютному в глаз. Тот зачертыхался, отступил, прикладывая руки к глазу. Его компания дико заржала над ним, а Катя бросилась к выходу.

– Держи её! – взревел Киря.

И Катя помчалась, не оглядываясь.

Их школа была старой, без современных лабиринтов, скрыться было негде, учитывая, что её подгонял страх. Самым оптимальным было добежать до охранницы, но та отлучилась со своего поста, а входная дверь оказалась закрытой.

– Вот она!

Катя охнула и рванула по этажам на самый верх, задыхаясь и чувствуя слабость в руках. Выхода там тоже не было, кроме дверей на крышу. И будто специально одна из них оказалась открытой.

Катя металась в поисках предмета, чем могла бы запереть ее, и шум от быстрых шагов в ней самой рождал панику.

Компашка Лютного с ней разделается. И, должно быть, очень жестоко.

Дверь чуть с петель не слетела, и от отчаяния Катя ринулась к краю, почти запрыгнула на парапет, когда её остановили на лету железной хваткой и запах духов Лютного ударил в нос.

Она даже дома не могла от него избавиться. Вся насквозь пропахла.

– Куда ты, дура! – процедил Стас, отталкивая от себя, и она упала на разогретый палящим солнцем рубероид.

Обожгла руки и зашипела.

Следом вбежали его приспешники. Вадя снова включил телефон.

– Ну что, продолжим? – издевательски пропел лысый одноклассник.

– Убери мобилу, придурок,– рявкнул Лютный.

– Что, боишься снова стать идиотом? – не унимался Вадя.

– Захлопни пасть.

Катя поняла, что слишком долго валяется на битумном покрытии, но ноги продолжали дрожать, отказываясь подчиняться.

Лютный резко поднял её, удерживая одной рукой.

– Пошла вон, дура, и быстро, пока я не передумал! – гаркнул он ей.

Катя шикнула, наступать на ногу было больно.

– Эй, куда забрались? – крикнули вдруг с противоположной стороны крыши, где ходили охранница и рабочие в спецодежде. – Немедленно спустились!

– Черт, шухер, уходим! – первым опомнился мелкорослый Киря, стоявший на стреме у выхода.

Вся четвёрка дружно ринулась назад.

Стас помедлил, повернулся к Кате, хромающей вслед за обидчиками, но то ли цокнул, то ли фыркнул и быстро ушёл.

Катю, естественно, поймали, потом провели беседу по технике безопасности, напомнили о запрете нахождения на крышах учебных заведений и жилых домов без взрослых и попеняли за плохое поведение. Но она почти не слушала, а когда отправилась домой, её никто по пути не караулил.

Глава 10

То ли Стас так влиял на Катю, то ли весна с присущим ей авитаминозом. Её бросало то в жар, то в холод, но хуже всего оказалось угнетающее чувство ожидания внезапной встречи.

Благо на работе Стас её достать не мог, но это не спасало от присылаемых им эсэмэсок. Катя игнорировала сообщения и не читала их.

– И что? Он всё такой же отбитый? – удивлялась Вика, когда Катя рассказала о том, что произошло.

– Некоторые люди не меняются.

Катя пожала плечами, сбросила очередное смс и продолжила раскладывать послеобеденные таблетки в ячейки на подносе.

– Сказала бы я, что тебе повезло, если бы это не было похоже на… хм, одержимость.

– Одержимость?

– Конечно. Он прессовал тебя в школе, и теперь прессует, только иначе, потому что писюн вырос и требования к тебе у него другого характера, – рассуждала Вика, заполняя журнал процедур. – С другой стороны, факт того, что он сумел остановиться в самый горячий момент, говорит о том, что ты ему небезразлична.

Катя поморщилась. Она вообще не знала, как подобное трактовать. В плане свиданий опыта у неё было немного, а уж до секса тем более дело не доходило. И то, что Лютный будет тем человеком, который прикоснётся к ней в интимной зоне, она никогда не думала.

От воспоминаний об этом до сих пор сжималось внутри, то ли от стыда, то ли от ужаса.

Стас никогда не казался ей одержимым, скорее с придурью. Она порой сама удивлялась, как от его нападок не скатилась в лютую депрессию, но потом поняла, что никогда не считала себя отбросом или кем-то, кто недостоин внимания. Она не такая, какой одноклассники её видели и представляли другим, так что её самооценка не слишком пострадала. К тому же не последнюю роль сыграли выбор профессии и работа, где Катя убедилась, есть ситуации хуже, чем буллинг. Вполне вероятно, именно это её и спасло. Когда видишь людей, чьи сердца перестают биться, своё собственное набирает полный ход.

– Ему жена небезразлична, – обозначила Катя, – а в сложившейся ситуации он проецирует чувства на меня.

– Знаешь, не верю я мужикам, – Вика хлопнула журналом, – особенно в их внезапную амнезию. Они обычно все забывают, когда им это выгодно.

– Какая Лютному выгода со мной? – Катя на секунду призадумалась.

– Твой несорванный цветочек, – шепнула Вика ей в ухо.

– Отстань! – отмахнулась Катя.

Вика заржала. Она была самым лёгким человеком, с которым Кате доводилось работать.

– Поверь мне, некоторые мужики, чтобы быть первым, идут и не на такие ухищрения.

– С чего ты решила, что я…

– Вижу, – пожала плечами Вика.

Кате не хотелось спорить, чтобы не продолжать и дальше мусолить неприятную ей тему.

Тем более Лютный не походил на того, кто не может позволить себе девушку, чтобы испытывать подобный интерес к ней. Так что и притворяться незачем.

Но все равно было странно…

Дежурство выдалось спокойным, что редкость в будние дни.

Сообщения от Стаса перестали приходить около часу ночи, и Катя ни капли не расстроилась. Ей удалось даже немного поспать.

А утром после сдачи смены она, как шпион, кралась по этажам, то и дело просматривая в окна территорию на наличие машины Лютного.

Но то ли Стас обиделся, то ли у него возникли неотложные дела, о которых Катя и знать не хотела, но его нигде не было видно.

Для верности она ещё минут двадцать простояла в фойе пропускного пункта, делая вид, что что-то выискивает по телефону.

Убедившись, что на горизонте всё чисто, Катя побежала к остановке.

Погода на удивление наладилась, было свежо и тепло. Дышалось легко. И Катя подумала, что в выходные стоит съездить к родителям. Их мечтой всю жизнь была покупка дома, и, выйдя на пенсию, они наконец-то осуществили её. Так что каждый отпуск и несколько выходных в месяц Катя дышала чистым деревенским воздухом и наслаждалась треском березовых поленьев в камине, а ещё разговорами матери о том, что соседка успела в третий раз стать бабушкой.

Намёки Катя понимала, но упорно их игнорировала. Ей казалось, она только жить начала, какие там дети.

– Синицына!

Окликнули её так громко, что Катя вздрогнула.

Она обернулась. Навстречу по дорожке от корпуса поликлиники к ней бежал молодой мужчина. Высокий, но нескладный, спортивный костюм на его грузном теле смотрелся нелепо. Седые волосы явно появились раньше времени.

Катя нахмурилась. Вроде это был не их пациент. А может, и их, всех она не запоминала.

– Привет, Синицына, – поздоровался неизвестный ей мужчина более радостно. – Что, не узнала меня?

Катя осторожно улыбнулась.

– Простите… но нет.

– Согласен, я немного не в форме, всё обещаю Натке на диету сесть… – Он вдруг замолчал. – Это я, Вадим Соколов.

И Кате показалось, что прошлое не просто её настигает, оно смыкает руки вокруг шеи.

Вадим или Вадя, любитель съемок, крепкого словца и обладатель гордости за статью по малолетству стоял перед ней и улыбался так, словно в школе они под ручку ходили.

Катя отступила на шаг, чисто по инерции.

– Ясно, – она ничего больше не проронила, отвернулась и пошла дальше.

– Постой, – он догнал её, поравнялся, – я слышал от Сергея Викторовича про Стаса и очень беспокоюсь за него.

– Вот ему и высказывай своё беспокойство, – посоветовала Катя.

– Да я не об этом… В общем, я тебя искал, мы с Жекой с тобой поговорить хотим насчет этого дурака.

Катя глубоко вздохнула. В какой момент она угодила в параллельный мир? Или попала в Ад? В голове так и мелькали заголовки в передаче Малахова: «Встретилась со своими школьными обидчиками», «Заняла место жены своего врага».

Такой жуткий бред, что даже самой смешно.

– Послушай… те, – произнесла она отстранённым голосом, – мне с вами и вашими друзьями говорить не о чем.

– Ой, Кать, ну понимаю, наворотили мы дел в прошлом, идиоты были, сейчас как вспомню, седых волос прибавляется.

Катя фыркнула. Она понимала, для них всё игрой было. Самоутверждение и уважение в своих глазах, и постоянный страх в чужих. Им плевать было, что Катя слабее и угрозы никакой никому не представляла.

– Рада, что с возрастом вы образумились.

С этими словами Катя развернулась и пошла дальше быстрым шагом.

– Кать, ну постой… Послушай, удели всего пару минут и больше мы тебя не побеспокоим. Нужно, чтобы ты знала правду.

Катя грустно усмехнулась, но о настойчивости своих преследователей она знала не понаслышке.

– Всего пару минут? – уточнила она.

– Будет достаточно, – уверенно закивал Вадим, доставая мобильник, – тем более через четверть часа мне Натку и Даню вести на реабилитацию. Если хоть на минуту опоздаю, на диету посадят против воли.

Вадим так просто говорил о посторонних ей людях, будто Катя их знала и доверяла им. Естественно, ни в какую машину Соколова она не села, они зашли в больничный кафетерий.

Катя здесь ничего не покупала: и кофе, и еда тут были отвратные. В чем и Соколов убедился, заказав себе быстрорастворимый, но, сделав один глоток, поморщился, отодвинул стаканчик подальше.

– И что я должна знать о Лютном? – поторопила его Катя.

Ей хотелось побыстрее закончить встречу. Брякнул телефон, но она даже не посмотрела, и так знала, от кого пришло сообщение.

– Стас жуткий озабоченный придурок.

– Как будто это новость, – вздохнула Катя, устало отводя взгляд.

– Но ты кое-что о нем не знаешь. Он тебя ещё в школе любил.

На мгновение Катя застыла, а потом рассмеялась.

– Что?

Соколов развел руками. В этот момент к их столику подошел парень. Этого она узнала. Он остался низкого роста, а вот мышцы подкачал конкретно – Евгений Жильцов или Жека в школьные годы. Соколов крепко пожал его ладонь, и Жека сел рядом.

– Привет, привет, – его голос стал грубее и ниже, – ты, Синицына, не изменилась.

Он криво улыбнулся, втянул воздух сломанным носом. Перекачанную бычью шею украшала тяжелая золотая цепь, невольно цепляющая взгляд.

Катя не выразила никаких эмоций, но видела, как бывшие одноклассники её рассматривают. Для полноты картины не хватает Лютного, чтобы все было прямо как в их прошлом.

– Я тут про Стаса рассказываю, тайны его раскрываю, – весело сообщил приятелю Вадим.

– А-а, – протянул Жильцов, – про любовь его.

– Что за глупость? – Катю это начало раздражать. – Отрезание волос, буллинг, жажда крови – это, по-вашему, любовь? А я-то глупая не догадывалась.

– Ну, может, во всём мы виноваты.

Оба переглянулись.

– Где Кир? Ты ему звонил? – спросил Соколов.

– Бухает уже которую неделю, – кисло ответил приятель, – телефон не берет.

– И что с этим козлом? – задумчиво произнёс Вадим и продолжил: – В общем, в то время мы были без башки, и не спорю, сволочи ещё те.

– Да, – хохотнул Женя, и Катю передёрнуло.

– Стас, он сам не понял, что влюбился в тебя, а мы, хочешь завистью называй, хочешь дебилизмом, его высмеивали, масло в огонь подливали, типа нашел в кого. Мы сначала были уверены, что он прикалывается, ну подумаешь, за сиськи пару раз пожамкает и успокоится. А он нет. Наши подколы становились для него всё больнее, и, наверное, мы сами монстра разбудили. Я даже не помню, кто пустил слух, что ты с каким-то чеченцем шуры-муры крутишь, а однажды он сам увидел и что-то в нём хакнулось. Ну нам насрать было, по приколу всё…

Катя даже рот открыла. Она с чеченцем?

А потом вспомнила Рахима Адамовича. Он действительно был чеченцем, только, наверное, самым честным семьянином, которого она знала. У него было четверо детей, а её он в школу подвозил, поскольку по дороге было. Мужчина он был заметный, но верный своей Фариде. И никаких намеков в свою адрес Катя никогда не слышала и ничего подозрительного в его поведении не замечала.

Он даже Лютного как-то увидел перед школой в окружении прихвостней и предупредил, что парень с виду проблемный и стоит от него держаться подальше.

Но Катя никогда бы не подумала, что у Лютного так ревность проявляется.

– …короче, крыша у братана поехала окончательно. Даже сиськастая Лиза не справилась, а потом нарвалась так, что Лютный её подставил.

– И зачем вы сейчас мне об этом говорите?

Лучше бы молчали. Катя не верила в эту убогую любовь. Любовь – она не такая. То, что у Стаса было, это гнилая сущность и похоть – не более.

– Потому что он зациклен на тебе со школы. Это стало ясно, когда он на Катьке женился, – вздохнул Вадим.

– Да, – согласился Жильцов, – мы думали, всё забыто и похоронено, все выросли, жизнь кипит, а тут бац! – Кирюха девку как-то на гулянку приводит, рыжую и Катей зовут. Мы с Вадькой поржали, а у Стаса с ней закрутилось. Вначале мы решили, что эта нереализованная фантазия, даже у Кира спрашивали, специально ли он всё подстроил, но тот как партизан, да и сейчас отмалчивается. А потом неожиданно свадьба…

– Стас нас на нее не позвал, – пожаловался Вадим, – словно мы ему хоть раз слово поперек сказали. Хотя Катька эта была явно не ты, что-то такое имелось в ее натуре, что не позволяло ей верить. К тому же жадная до денег оказалась, что пипец, подарки требовала с каждым днем все более крутые: сначала тряпки, потом брюлики, а дальше пошло-поехало – хату на море, квартиру за рубежом, тачку, и орала, как сука, что машина не того цвета и не сочетается с сумкой.

Катя слушала и всё больше ничего не понимала. Эти двое будто какую-то мелодраму пересказывали, что недавно по ТВ посмотрели.

– Не уверен, любил ли её Стас или просто наслаждался картинкой…

Катя махнула головой.

– И к чему эта ваша дружеская прелюдия?

– Сергей Викторович рассказал, что Стас путается во времени и в тебе видит жену, ту, другую.

Кате вся эта ситуация напоминала водевиль, только ей не было смешно.

– Если вы собираетесь треснуть его по голове, чтобы он всё вспомнил, я возражений не имею, но если за другим пришли, то ваш рассказ меня нисколько не растрогал, – Катя поднялась. – Пускай Лютный свою любовь в задницу засунет.

С этими словами она покинула кафетерий. Бывшие одноклассники явно решили, что их «шалости» в школе были похожи на дерганья за косички и подглядывания с помощью зеркала под юбку.

Рахим Адамович заехал на своем внедорожнике прямо на территорию школы. От его огромной машины было глаз не отвести, и проходящие пацаны то и дело засматривались на четкие линии черного кузова и широкие колеса.

– Не нужно было, я бы сама дошла, – смущённо пробормотала Катя.

– Я обещал твоей матери, что прослежу, как ты вошла в здание школы, – улыбнулся Рахим Адамович, – а то ещё украдут.

Катя отмахнулась, хотя дядя Рахим часто рассказывал жуткие истории про похищения невест и принудительные свадьбы.

Стоило ей закрыть пассажирскую дверь, как он подозвал её к своему окну.

– Того парнишку знаешь?

Он указал в сторону угла, где всегда собирались самые крутые парни, даже не скрываясь, курили. И среди них, разумеется, был Стас. Который, не вынимая сигареты изо рта, то и дело посматривал в их сторону.

Приметную машину дяди Рахима, видимо, Лютный оценил по достоинству.

– Да, это мой одноклассник, – вздохнув, ответила Катя.

Она только четыре месяца отучилась в новом классе, но с ней до сих пор никто не общался, а друзья из расформированного так неприкрыто завидовали, что общаться с ними стало невозможно.

– Взгляд у него такой… – дядя Рахим почесал густую бороду, – на родине у нас такой бы сразу девку своровал.

– Зачем? – нахмурилась Катя.

Дядя Рахим улыбнулся безрадостно.

– Потом поймешь, а сейчас от него старайся подальше держаться. Если что сделает, скажи мне, дядя Рахим таких быстро ставит на место.

Катя кивнула. Хотя жаловаться, пускай и хорошему соседу, она всё равно не собиралась. У него своих дел полно. Его пацаны умудрялись постоянно

ввязываться в неприятности, так что Катя со своими жалобами тут точно была бы не к месту.

Закинув рюкзак на спину, Катя побрела в школу. Она снова посмотрела на Лютного. В отличие от его окружения, он был без шапки и ветер трепал его волосы, во рту тлела сигарета, а смотрел он на неё таким тяжелым взглядом, как будто четвертовал.

И у Кати было плохое предчувствие.

Глава 11

Катя не сомневалась, мир явно сошёл с ума, поскольку услышать, что в неё столько лет влюблён Лютный, было чем-то из разряда фантастики. Это звучало настолько неправдоподобно, что, придя домой, она ещё долго смеялась, а потом расплакалась. И не было в этом никакого надрыва, слезы текли сами собой, сама физиология подсказывала, как лучше сбросить адреналин.

Она столько времени испытывала постоянные страхи и неудобства, а все, оказывается, скрывалось в банальном «люблю», но не в таком, как у всех. Если бы Катя курила, то непременно сегодня прикончила бы пачку.

Умывшись, она переоделась в удобную домашнюю одежду, но в голове так и кружил рой мыслей, который не давал ни отдохнуть, ни заняться другими делами.

Если Стас иначе проявлял свою симпатию, то, возможно, школьная жизнь для нее сейчас была бы полна самых лучших воспоминаний о первых чувствах.

По статистике, школьная любовь редко переходит во взрослую, и Катя больше чем уверена, с Лютным у них ничего бы не вышло. Но, по крайней мере, не было бы всего этого. Грязи, обид и боли.

В телефоне брякнула смс, и Катя невольно бросила взгляд на экран.

«Открой дверь».

Катя непонимающе моргнула. В принципе, Лютный знал, в каком доме она живёт, после посещения мастерской привез к подъезду, но больше ничего не спросил. Хотя для него…

В дверь глухо ударили, и Катя вздрогнула. Пришло новое сообщение:

«Открой эту долбаную дверь!».

Катя тихо подкралась к порогу и посмотрела в глазок. Стас.

«Я видел, как ты пришла».

Катя чертыхнулась. Открыла не сразу, и стоило щёлкнуть замком, Лютный навалился всем весом, чтобы проникнуть в квартиру. Можно подумать, у нее хватило бы сил его не впустить.

– А ты не любительница отвечать на сообщения, – нетерпеливо обвинил он, захлопнув входную дверь.

– Я находилась на работе. Что я должна была тебе ответить?

– Могла бы что-нибудь банальное, типа не могу гово-о-орить…

Лютный запнулся, смерив её пристальным взглядом с головы до ног, и только сейчас Катя поняла, что нужно было переодеться, прежде чем размышлять, открывать ему или нет. На ней был кружевной бюстгальтер, и белая обегающая футболка его не скрывала. Катя заметила, как сощурился Стас, продемонстрировав тонкие морщины в уголках глаз. Она скрестила руки, прикрывая грудь. Пусть у неё всё в рамках приличий, но не хотелось бы разжигать ненужный огонь. Вот только с короткими шортами была проблема.

– Мне нравится, как ты выглядишь дома, – Лютный криво улыбнулся.

Раны на его лице почти затянулись. Тонкие совсем исчезли, а пару глубоких если оставят шрамы, то совсем незаметные. Стас был гладко выбрит, только волосы спутались на ветру. Благо он не раздевался, так и стоял в лёгкой куртке на пороге.

– А мне неинтересно, что тебе нравится.

Лютный тихо чертыхнулся.

– Так, – обозначил он строгим тоном, продолжая пялиться на её бедра, – выбирай: или мы сейчас уходим вместе, или я остаюсь здесь.

Оба варианта Кате не нравились.

– Давай лучше каждый по своим углам.

– Такого я не предлагал, – Стас развел руками. – Предоставляешь выбор мне?

Катя замялась. Он совсем не слышит отказы? В его голове кто-то стёр эту функцию?

– Я устала…

Она не успела договорить, как Стас схватил её за талию, одним махом поднимая на руки. Катя в ужасе уставилась на него, крепко вцепившись в куртку.

Лицо Стаса оказалось на одном уровне с её. Он смотрел, не отрываясь.

– Знаешь, то, что меня увидят с девушкой в трусах и без лифчика, репутацию мне не испортит, а вот что подумают о тебе?

Катя не сразу поняла смысл этих слов.

– Я сейчас оденусь, – процедила она сквозь зубы, но Стас не торопился её отпускать.

– Не надевай… – его голос сорвался на шепот, – бельё.

Катя задергалась, и Стас опустил её, но только потому, что чуть не упал.

– Выйди, – попросила она, – не нужно ждать здесь.

Лютный прикусил нижнюю губу и кивнул. Когда за ним закрылась дверь, Катя тихо выругалась.

Ну вот, весь день ей теперь пресекать его домогательства.

Оделась она не по-праздничному и просто, естественно, вопреки желаниям Стаса, и нижнее бельё не забыла, надела даже бюстгальтер с поролоновыми подушечками, чтобы ничего не просвечивало.

Захватив пальто, она быстро спустилась вниз, где Лютный её ждал возле машины.

Он лишь усмехнулся, оценив её внешний вид, и кивнул на пассажирское сиденье, чтобы садилась.

– Надеюсь, ты не забыла о своём наказании?

– А ты разве не получил всё, что хотел?

– Поверь мне, я ещё ничего не получил из того, что хочу.

Катя нахмурилась, глядя на его улыбку. Ничего не получил? И вряд ли получит. Она не собиралась идти у него на поводу, и неважно, кем он её считает: женой или кем-то ещё. Тем не менее Катя отчетливо понимала, что уже едет в его машине, хотя и уговаривала себя, что это только для того, чтобы не оказаться на улице в трусах. Рано или поздно это всё закончится, а она должна остаться самой собой.

Лютный вновь привез ее в мастерскую.

– Только попробуй меня лапать, – предупредила Катя.

Стас пожал плечами, мол, ничего не обещает. Ну и, собственно, что она могла сделать, случись такое? В конце концов, скажут, сама к нему пришла.

В мастерской было всё так же пыльно, но уже, кажется, обжито. На низком столике возле дивана стояла еда из доставки, да и постельное, хаотично сложенное на крае, говорило о том, что Стас и ночевал тут.

– Откроешь плечи.

Снова не просьба, а требование. Кофта у Кати была из тонкого зелёного трикотажа, она вполне могла себе позволить растянуть ворот и слегка приспустить его. Волосы были собраны в небрежный пучок, так что вроде ничего провокационного. Кроме его укусов-засосов. Но она их мазала гелем, и они уже уродливо пожелтели.

Стас придвинулся к ней, и её колени вновь касались его бедер с внутренней стороны. Долгий взгляд он задержал на своих метках, едва заметно приподняв уголок губ.

Катя раздраженно провела рукой по шее.

– Тебе знакомо понятие личного пространства?

Стас вооружился листком бумаги и карандашом.

– Между нами?

– Да, – Катя сглотнула, – оно должно быть у всех.

– Ага, – как будто не услышал её Стас.

Он смотрел на неё, потом чиркал на листке и снова смотрел. Столь пристальное внимание заставляло чувствовать неудобство. Вроде прыщей не было, да и пушистыми усиками она не страдала, но всё равно ощущения были странные.

Казалось, Стас полностью поглощен процессом. Он пробовал карандаши разных диаметров, некоторые закладывал себе за ухо и становился действительно похож на художника.

– Стас, а ты был влюблён?

Катя не знала, зачем спросила. Подумала, а выдала вслух.

– Подобным недугом страдали все, – Стас улыбнулся, – и я не исключение.

– И кого ты любил?

Он отложил альбомный лист, специально перевернув его, чтобы она не увидела набросок.

– Боюсь, ревновать тебе не придётся, потому что по-настоящему я люблю только тебя.

Катя шумно выдохнула.

– Не сейчас… в школе… Ты любил кого-нибудь в школе?

– Любил, – без запинки признался Стас.

– И…

– Что «и»?

– Ну, у вас были отношения?

Лютный хохотнул и глубоко вздохнул.

– Ты этот допрос устраиваешь, чтобы знать на будущее мои больные точки?

Катя отрицательно мотнула головой, а Стас прищурился, словно мог разглядеть нужный ему ответ.

– У меня не было никаких отношений в школе, – ответил он.

И Катя поняла свою ошибку. У них и правда не было никаких отношений. А любовь скорее существовала с приставкой «не».

– Тогда был ли тот, кого ты сильно ненавидел?

– Проще сказать, кого не ненавидел, – уклончиво ответил Стас.

Катю это не устраивало. У Лютного будто память избирательно только на неё отшибло. Он столько её рисовал, неужели не видел разницы?

– Дай посмотреть, – она протянула руку, чтобы взять листок.

Но Стас отодвинул его ещё дальше.

– Потом, это просто набросок.

Но Кате хотелось увидеть. Мало ли, вдруг там не ее лицо, и тогда Лютному нужны не разговоры и воспоминания, а тяжелые препараты.

Катя сделал резкий выпад, совсем не обратив внимания, как упала на Стаса. Схватила не слишком охраняемый листок и развернула к себе.

Это была она.

Может, слишком приукрашена, или у неё на самом деле такие большие глаза и длинная шея. Набросок был черновой и немного грязный, но столь анатомически правильные и художественные линии она видела только в галереях.

Значит, Лютный видит её. Её, а не жену.

– Нравится?

И в это мгновение Катя поняла, что стоит между его ног, а Стас держит ладони на её бёдрах.

Она отпрянула, продолжая держать набросок в руках. Отступила на шаг, а Стас так и остался сидеть на стуле. Да и правильно, куда она от него тут денется.

Катя посмотрела на его лицо.

Может ли быть так, что он притворяется? И как это понять?

– Очень красиво, – отозвалась Катя, – но разве это я?

– А кто? – Стас удивленно приподнял брови.

– Не знаю… твоя одноклассница Синицына Катя?

– Думаешь? – Лютный даже в лице не изменился. – Я её лет сто не видел.

– Но ты же сказал, что её не помнишь.

– Я её не помню и давно не видел. А ты встречалась с ней?

Это напоминало идиотскую игру, и дурой ощущала себя именно Катя.

– Я нет, я… Лютный, ты меня за нос водишь?

Стас наигранно оскорбился, вертясь на своем стуле из стороны в сторону. Он действительно играл с ней. А потом вдруг поднялся, прижался, держа руки целомудренно на её талии, но явно, начни она сопротивляться, мог зайти и дальше.

– Это ты меня за нос водишь, – опроверг Лютный её вопрос, – у меня уже яйца звенят от того, как я хочу тебя.

– Стас… – Катя попыталась отстраниться, но он прижался носом к её шее.

Она невольно вздрогнула, ощущая его теплое дыхание.

– Знаю, ты меня не любишь, – процедил Лютный, – но раньше тебе это не мешало.

– Стас! – крикнула Катя, отвесив ему пощёчину и буквально вырвавшись из плена его рук.

Стас застыл, но с таким видом, словно к прыжку готовился. Потёр пальцами щеку, но Катя ударила несильно, потому что красных следов на коже не осталось. В этот момент зазвонил телефон, и Лютный без раздумий поднял трубку.

– Да? Нашли неисправность? Хорошо… Подъехать сейчас? – он нажал отбой, несколько секунду глядя на экран. – Я заеду вечером, поужинаем.

И снова прозвучал не вопрос. Катя провела ладонью по своим плечам, будто это могло успокоить горящую от его прикосновений кожу.

– Стас, скажи мне правду, – попросила Катя, – я никому не расскажу.

Лютный улыбнулся, подхватил свою куртку и её пальто, подошел, склоняясь к её лицу.

Запах его парфюма ненавязчиво окутывал ароматом мяты.

– Правда в том, что я собираюсь тебя в себя влюбить.

Откровенно и глупо. Катя непонимающе захлопала ресницами. Кого влюбить? Её или жену?

– Так что готовься… – он сместился к её уху, – Синицына.

Катю как будто мощным ударом тока прострелило.

– Ч-что?

Бывший одноклассник не посчитал нужным объяснить, накинул на плечи пальто и повел к выходу.

Он помнит и всё осознает.

Это промелькнуло в мыслях болезненной стрелой.

Катя смотрела на молчаливого Стаса и совершенно не понимала его намерений.

Но не от любви же все это? Или…

Глава12

Кладбища никто не любит.

И Катя не являлась исключением. Её удручало даже не то, что «все мы там рано или поздно окажемся», а скорее неухоженность и мрачность вокруг. По сути это место памяти, где должно быть светло и спокойно, а оно больше напоминало территорию для съемок фильмов ужасов.

Катя не помнила данные жены Стаса. Знала, что имена у них одинаковые, а что насчет фамилии? Может, у тезки тоже была Синицына?

От этих совпадений мороз пробегал по коже. От идеи позвонить свёкру погибшей Катя категорически отказалась. Он был настолько неприятным, насколько мог быть прокурор.

Но это не давало ей покоя. Благодаря Вике, которая держалась с патологоанатомами на короткой ноге, ей удалось узнать, где девушку собирались похоронить, и фамилия вроде у неё не Синицына была, но точно никто не помнил.

Всё, что оставалось, это самой ехать и выяснять.

Она сама не понимала, как её занесло на кладбище. Но угрозы Лютного, а она расценивала это как угрозы, ей не нравились. И чувство, что он всё помнит, не отпускало. Если её предположения подтвердятся, Катя собиралась выйти из игры. Неважно, что там себе Лютный напридумывал, а она пас. А вот если у него по-прежнему амнезия, тогда… Катя не знала, что тогда делать.

У смотрителя кладбища она узнала, что на прошлой неделе состоялись три погребения, и лишь одна траурная процессия провожала в последний путь молодую девушку. Он даже решился лично сводить ее к месту захоронения, пояснил, что если Катя здесь первый раз, то наверняка заблудится, а ему не хотелось потом перед закрытием бегать и искать её.

Весна, наверное, самое печальное, что может случиться с этим местом. Всё серо и убого, а голые ветки деревьев, похожие на толстую паутину, качались от ветра, навевая тоску и ужас.

Навстречу им попалось несколько посетителей, в основном пожилые люди.

И Катя поняла, о чем говорил смотритель. Кладбище действительно было огромным городом мертвых, с хаотичными дорогами, плотными рядами металлических оградок и цифрами.

– Опять пришёл, – недовольно буркнул её провожатый.

Катя обратила внимание на идущего навстречу мужчину. Он не очень вписывался в окружающую картину. Молодой, достаточно низкий, в наглухо застигнутом коротком пальто с поднятым воротом, закрывающим шею от ветра. Густую бороду и вьющиеся волосы трепал ветер. Когда они поравнялись, он вдруг посмотрел на Катю, и она обратила внимание на его глаза. Красные и какие-то одичалые. Незнакомец слегка нахмурился, но, поправив ворот, не остановился и зашагал дальше.

– Каждый день сюда приходит. Однажды выпивал тут, прямо на могиле, – пожаловался смотритель, – пришлось ментов вызывать, а то ещё бомжей-халявщиков собрал бы, а они памятники оскверняют и воруют цветной металл. Я, конечно, понимаю любовь-морковь, но всё же проходит, а парень ещё молодой…

Катя вымученно улыбнулась, оглянувшись на удаляющуюся сгорбившуюся фигуру. Было в ней что-то знакомое…

– Вот и пришли.

Смотритель сразу её оставил, а Катя застыла, глядя на свежую могилу, заваленную белыми цветами с единственным исключением: ярко-синяя роза красовалась посреди этого, без сомнения, дизайнерского букета. Она не знала, дорогой ли установленный памятник, но не хотелось и узнавать. Она рассмотрела фото, и девушка на нём явно была не рыжей, а блондинкой, и звали её Екатерина Кочергина.

В том, что это та самая Катя, она убедилась по посланиям на венках. А на стебель синей розы была наклеена ленточка «Всегда любимой».

Мог ли это сделать Стас? Определенно мог, раз всё вспомнил.

Катя поежилась от промозглого ветра. Ещё утром казалось, что погода будет хорошей, и вмиг всё испортилось.

Она вздохнула. Наверное, когда работаешь в больнице, склоняешься ближе к атеизму, чем к вере, но Катя перекрестилась и пожелала девушке покоиться с миром.

Только на сердце тяжело стало.

Зато теперь она точно знала, что Лютный её обманывает. Вот только зачем ему это? Влюбить? Тогда что у него было с той девушкой?

Катя сама себе мысленно оплеуху отвесила. Зачем она вообще об этом думает.

Иногда Лютный прогуливал. И эти дни были для Кати как штиль. Даже оценки получала хорошие. Его не было уже три дня и, по слухам, он не заболел, а что-то вытворял и употреблял. Катя не вдавалась в подробности, но об этом не умолкали одноклассники на переменах.

– Я слышала, его отец каждый день прессует.

– Да-да, говорили пацаны, предки чуть ли не мочу его в дурку сдают на анализы и руки на наличие следов от уколов проверяют с лупой.

– Бедный Стасик, мне так его жалко.

Катя только фыркнула. Жалко его. Вот ни капельки.

Она спокойно просидела все занятия и наслаждалась теплой зимней погодой, когда шла домой. Обычно приходилось бегать.

– Эй, рыжая!

Вначале Катя не поняла, что это к ней обращаются.

Как-то мимо ушей пропустила окрик.

– Рыжая, бл…

Катю вздрогнула, осторожно повернулась. Лютный был в десяти шагах от неё. Его расстегнутая куртка выставляла напоказ тёплый свитер. Изо рта вырывались горячие клубы пара, а сам он выглядел так, словно был пьян.

– Иди сюда, рыжая.

Катя нахмурилась и ускорила шаг. Лютный вначале не понял ее намерений, поэтому прилично отстал.

– Не трону, если по-хорошему подойдёшь.

Да кто бы в здравом уме это сделал?

Конечно, не Катя. Она сорвалась на бег, буквально чувствуя спиной дыхание Стаса. Он нагнал её за пару секунд, толкнул под безлюдную арку и прижал к холодной стене.

– Что тебе нужно?

Он смотрел на неё заторможенно. Зрачки были расширены, и дышал он как загнанный зверь.

У Кати под шапкой всё взмокло, длинная челка прилипла к щекам. Стас не ответил, но вдруг склонился низко, словно собираясь поцеловать. Катя едва успела вывернуться. А сердце бухало где-то у горла.

– Не подхожу, что ли… – произнес он, как будто бредил.

Воспользовавшись его прострацией, она выскользнула и со всех ног понеслась к дому, шапка слетела на ходу, да и не до неё было.

Она успела закрыть домофонную дверь как раз перед тем, как Лютный тяжелым ударом впечатался в неё.

Катя слышала его разъяренный крик, град сильных ударов, эхом разносящихся по подъезду, и стало безумно страшно. Этот Лютный точно что-то употреблял, и не поцеловать он её хотел, а унизить, другого объяснения у нее не было.

Катя ждала Стаса, нервно поглядывая на часы. Половина десятого.

Интересно, что означал для него предстоящий ужин? И вообще, работают ли поблизости какие-нибудь приличные заведения?

Потом Катя подумала, что ждёт зря. Лютный уехал по делам и, судя по выражению его лица, всё было очень серьёзно. Она ни капельки не расстроится, если их «свидание» сорвётся. А оно, похоже, завершилось, так и не успев начаться. Значит, придётся с выяснениями подождать. Звонить лично и будить зверя она не собиралась.

Как только стрелка миновала половину одиннадцатого, Катя с чистой совестью начала готовиться ко сну. Конечно, девушки в её возрасте, да ещё и одинокие, в это время только отправлялись гулять, как Вика говорила «на поиск новых эмоций», но Кате эмоций хватало.

Тем не менее она не отрицала возможность, что когда всё закончится, отметить это событие где-нибудь в клубе. Одна её знакомая так себе мужа нашла: пошла праздновать развод и встретила охранника в клубе, с которым они поженились спустя пару месяцев жарких встреч. Чем черт не шутит.

Когда Катя чистила зубы, то напряглась, увидев, как тёмную комнату озарил свет фар. Но тут же мотнула головой. Ей теперь от всего шарахаться? Лютный уже достаточно в её жизни наследил.

Только вот Госпожа Фортуна та ещё тварь, и если от кого-то отвернулась, то назад её вернуть очень сложно.

Это Катя поняла, когда услышала звонок в дверь. Не нужно никакой экстрасенсорики, чтобы понять, кто стоял на лестничной площадке. Катя тяжело вздохнула, для верности накинула махровый халат поверх сорочки. Наглухо завязав пояс двойным узлом, она подошла к дверям.

– Надо же, какая оперативность, – похвалил Лютный, держа в руке телефон, явно готовясь написать ей угрожающее смс.

– Уже поздно, – Катя попыталась придать голосу нотки сонливости, – может, ужин перенесем на обед?

Стас приподнял брови и бесцеремонно оттеснил её в глубь квартиры.

– Протестую, – усмехнулся он. – У тебя есть какое-нибудь платье? Хотя и эта кружевная сорочка сойдет.

Катя не поняла, о чем он говорит, пока не ощутила, как ворот тяжелого халат сполз, оголяя плечо с кружевной лямкой. Быстро поправив предательскую одежду, Катя собрала всю решительность в кулак.

– Ты же всё помнишь, Лютный? – четко выговорила она каждое слово.

Стас посмотрел на неё, сощурился, а потом усмехнулся.

– А если и так?

– Если так, то не понимаю, какого ляда тебе от меня нужно?

Лютный стоял на пороге, подперев спиной двери так, словно они находились в какой-то подворотне и Катя нарвалась на неприятную компанию.

Он снова засмеялся, тихо, и у Кати холодок пробежал по спине. Ситуация складывалась не в её пользу.

Она наедине с ним. Что в этом могло быть хорошего?

– Видит бог, твоя наивность меня поражает.

Катя отступила на шаг. Ну, для большего маневра.

Стас поднял на неё взгляд, слишком пристальный и опасный, прямо как раньше в школе. Он всё помнил и всё осознавал.

– Тогда начнём с того, Ка-а-атя, – протянул он, – что ты объяснишь, за какие такие услуги взяла деньги у моего отца на эту квартиру.

Глава 13

Катя удивленно распахнула глаза. Смысл слов нежданного гостя дошёл до неё с опозданием, очевидно, она не относится к тем людям, у которых мысли прибывают в голову со скорость экспресса.

– Прости, что?

Лютный вздохнул, но повторять явно не собирался. Катя ощутила, как заходится сердце. Её в чем-то обвиняют? Её?

– Так, давай расставим всё на свои места, – предложила она, – я не брала эти деньги.

– Правда? – Стас скептически приподнял брови. – Выходит, внезапно мой папаша решил оказать благотворительность девушке, которая в ней не нуждается? Это странно, не находишь?

– Я не нуждаюсь, я… – Катя сглотнула.

Стас смотрел на неё ухмыляясь, и отчего-то она сама видела себя в его глазах наглой обманщицей, хотя была как раз и ни при чем. И стало понятно, что бы сейчас ни сказала, – он не поверит.

Как-то быстро они поменялись местами.

– Уходи.

Она же имела право выгнать его из своего собственного дома?

Стас не двинулся с места, только перестал улыбаться.

– Я… – Катя опасливо кинула взгляд на телефон, лежащий на столе в кухне, – вызову полицию, если ты…

Стас метнулся так быстро и резко, что Катя не поняла, как оказалось прижатой к стене. С Лютным она вообще терялась и не знала, чего ждать. Вот он кажется хорошим и спокойным, а через секунду уже больной на всю голову, с отсутствующей педалью тормоза. Он встряхивал её эмоции похлеще атомной бомбы.

Катя дышала короткими, неглубокими вдохами, ощущая тепло Стаса всем телом.

А любимым духам он, видимо, не изменял со школы. В эту минуту Кате показалось, что они перенеслись в прошлое, и от этого запаха щипало в носу.

Она с трудом сглотнула вязкую слюну сухим горлом, а Лютный завис, но стоило шевельнуться, как его хватка на плечах усилилась.

– Я не планировал заходить так далеко.

– И… не надо, – выдохнула Катя.

Стас прижался носом к её шее, и она тихо всхлипнула, быстро сжав губы, чтобы не издавать подобных звуков.

– Пахнешь так, что я готов тебя сожрать.

– Стас…

Он провёл носом по её коже, втянул воздух, будто бы она на самом деле могла так ярко пахнуть. Его лицо было буквально в пару миллиметрах от её.

– Что?

Катя и не знала, чего хотела. Вернее знала, но Лютный упорно игнорировал её просьбы.

Она облизнула пересохшие губы и взмолилась тихим голосом:

– Отпусти.

Стас усмехнулся.

– Ты получила от отца деньги за то, чтобы играть роль моей жены.

– Нет, я…

– Моей жены, – повторил он с нажимом. – Моей. Жены.

Катя ощущала, что близка к панике. Наверное, стоило упорно молчать об этом. И Стас бы так и продолжал играть с ней как с «любимой».

– Это не так.

– Уверен, – улыбка Стаса только пугала, – но мне безразличны причины. У меня есть лишь результат. – Он провел носом по её щеке, сместившись к уху, и шепнул: – И он меня устраивает.

Катя ощущала себя дурой. Нет, полной идиоткой. Сама себя загнала в ловушку.

– Я предлагаю не тянуть резину и приступить к консуммации нашего брака, раз сам батя дал добро, щедро присыпав баблом.

– Что?

Катя ни слова не поняла, но этого уже и не требовалось, поскольку, пока её мысли хаотично метались в голове, Стас, как пещерный человек, взвалил её на плечо, а в следующее мгновение опрокинул на кровать. Полы халата разошлись, обнажая ноги, которые ни капли не прикрывала короткая сорочка.

Он навалился сверху, как будто стараясь напугать ещё больше.

– Ты же не собираешься…

Стас криво улыбнулся.

– Собираюсь.

Катя из последних сил уперлась ему в плечи.

– Стас, давай поговорим, – голос дрожал, – ты же не сердишься на меня?

– Я не сержусь, – процедил он, – я немного в бешенстве.

Катя сдавленно выдохнула, когда он потянул халат с её плеч.

– Не делай этого, – она по-прежнему не могла восстановить голос, – не смей меня трогать!

– Да ладно тебе, – Стас цокнул языком, – может быть, я лучше тех, кто у тебя был.

– У меня никого не было, – выпалила Катя в безумном отчаянии.

Лютный недоверчиво скривился.

– Не нужно играть в невинность. Не сейчас.

Возможно, Катя была из тех людей, кто думает медленно, но сила приходит именно в тот миг, когда находишься на грани. В принципе, со Стасом у неё всегда так было. Она заметалась, забилась под ним. Щёки обожгли слёзы.

– Никого у меня не было, придурок! – рыдала она, не ожидая, что ей поверят.

Однако Лютный не торопился лезть к её ногам, он крепко держал её, ожидая прекращения истерики или же полного отключения.

Именно это и происходило, когда выброшенный адреналин заставлял организм работать на износ, в определенный момент рецепторы теряют чувствительность и происходит откат. Катя ощутила его в полной мере, потому что он наступил вместе с безразличием.

Она затихла, глядя стеклянными глазами в глаза Стаса. Тот шумно дышал, как будто пробежал стометровку, а не удерживал её, сидя сверху.

Катя отвернула голову в сторону.

В голове не сформировалось никакой мысли. Да и о чем думать, если сделать она всё равно ничего не могла.

– Не было, говоришь? – прохрипел Лютный.

– Тебе принести справку от гинеколога? – Катя тихо засмеялась, чувствуя соль слёз на губах.

– А как же тот мужик и…

– Не было, я тебе говорю! Не было! – заорала Катя. – Проверь, если хочешь.

Последнее она выкрикнула с вызовом, сглатывая тяжелый комок спазмов. Стас сморгнул, резко отстранился и сел на краю кровати, обхватив голову руками.

Катя не сразу поняла, что её не держат. Медленно натянула халат, спрятала обнаженные колени за теплотой махровой ткани и села.

– Уходи, если закончил, – она не узнала свой голос. – И я не брала деньги, твой отец по собственной инициативе внес их на счет, а я хотела только избавиться от тебя поскорее.

Она не видела лица бывшего одноклассника, сверля выбритый затылок взглядом.

«Хоть бы ушёл», – мысленно молила Катя.

Они, кажется, выяснили всё и даже больше. Им незачем в дальнейшем пересекаться.

Стас вдруг поднялся, стянул с себя куртку, и сердце Кати пропустило удар.

– Сегодня у тебя останусь, – заявил он.

– Ч-что?..

Лютный стянул кроссовки, которые оставались на его ногах, и лёг на кровать в штанах и футболке.

– Ты не можешь здесь остаться.

– Почему?

Катя была обескуражена вопросом.

– Потому что мне неприятно твоё присутствие.

Стас закрыл глаза, спрятав часть лица в сгибе локтя.

– Эта квартира наполовину принадлежит моему отцу, а я его прямой наследник, значит, и мне.

– Я верну тебе деньги.

Катя знала, что об этом когда-нибудь зайдет речь. Подсознательно была готова, и у неё имелись ресурсы, чтобы выплатить долг.

– Они мне не нужны.

– Тогда что?

«Что тебе нужно от меня, черт возьми?» – кричало её подсознание.

Стас не ответил. Он убрал от лица руку и посмотрел на неё долгим изучающим взглядом. Катя пригладила растрепанные волосы, нервно заплетая их в косу.

– Ты как ожившая сексуальная фантазия, – произнес Стас, – только в одежде.

Катя не шевелилась. В её квартирке с Лютным и так было мало места, не хватало тесниться ещё и из-за его фантазий.

– Поэтому, если не хочешь, чтобы я действительно проверил, а проверять я буду не руками, ложись уже спать.

Катя не верила, что Стас останется. Но он никуда не торопился, полноправно заняв одну сторону её кровати.

Глава 14

Катя не встречала людей, которые могли бы спокойно чувствовать себя в клетке со зверем. И неважно, сытый тот или уставший.

Вот и Катя некоторое время металась по квартире, балансируя на грани среди своих мыслей. Стас так и лежал, развалившись на кровати, заняв собой всё место, а потом и правда засопел, будто насмехаясь над ней.

Хотелось вышвырнуть его как паршивого пса, схватив за шкирку. Но Лютный был неподъёмным, да и чревато это было для неё. Она так и осталась в кухонной зоне, с ногами забравшись на удобный стул-кресло, купленный на распродаже в Икеа. Будь она чуть большего веса, ей это вряд ли удалось бы, а так как для неё сделали.

Катя задремала, размышляя над тем, что Стас всё-таки взял её на понт. Не может он ничего ей предъявить. Все документы на квартиру оформлены на неё, а то, что кто-то погасил долг, так будь им хоть сам президент, это ничего не значит, если нигде в договорах не вписан, прав на жилплощадь не имеет. Так она размышляла, чувствуя себя дура дурой. Хотя чему только не поверишь в экстремальной ситуации.

Катя поежилась, видимо, потому что замерзла. Она открыла глаза, не сразу осознав, что Стас сидит перед ней на корточках.

– На кровать иди, – махнул он головой на её половину постели.

– Нет, ты уж один. – Она попыталась шевельнуться, но не смогла, всё тело буквально свело.

Лютный вздохнул, словно устал, а в следующую секунду сграбастал её на руки, в той позе, в которой она сидела. Для Кати это было так ошеломляюще дико, что она даже не успела выразить протест. Стас достаточно бережно уложил её, а Катя подскочила как ошпаренная.

– Ляг уже, – рявкнул Лютный, – не трону.

– Да кто тебе поверит?

Он выдохнул, надув щёки.

– Ты точно девственница, и проверять не надо.

Сказал он это так, словно на ней было проклятие.

– А это уже не твоё дело.

Стас усмехнулся, завалился на край кровати.

– Спи, девственница, не трону. – И как обозначил намерения: – Сегодня.

Катя вновь попыталась уйти, но он её удержал.

– Не советую, – предостерег.

– Ты много командуешь в гостях.

– Так получается, на самом деле я очень послушный.

Катя не поняла, шутка это или издевка. Дремы перебить сон хватило, так что уснуть она вряд ли бы смогла. Оставалось взывать к здравому смыслу Стаса, если, конечно, тот у него имелся.

– У тебя недавно жена умерла, – Катя говорила спокойно, смотрела на реакцию бывшего одноклассника. Стас не шелохнулся и в лице не изменился, только глаза закрытыми держал.

– Девушки, которую ты любил, уже нет, а ты ко мне цепляешься.

Стас не открыл глаза, но ответил:

– Ты об этом ничего не знаешь, так что лучше помолчи.

Катя действительно ничего не знала, но сейчас Лютный буквально насильно втягивал её в свою жизнь.

– Когда ты очнулся в больнице, мне показалось, что ты очень её любил.

– Тебе показалось.

Катя прижалась спиной к стене и посмотрела в окно. Судя по тому, что ей становится известно об его отношении к ней в школьные годы, ей всё всегда кажется. За окном медленно расступались ночные облака, уступая место светлому небу.

Вот бы и у неё в жизни так же наступил рассвет. Почему сейчас всё было таким тёмным и унылым, что впору впасть в депрессию.

– У тебя есть кофе?

Катя вздрогнула, она снова отключилась на пару минут, а комнату уже озарял яркий свет начавшегося утра.

– Может, тебе ещё и завтрак приготовить?

– Не откажусь, – Стас вовсю хозяйничал на её кухне, открывая шкафчики, холодильник.

Он успел поставить чайник на плиту и приготовил себе и ей кружки.

Катя поднялась с кровати и прошла в ванную. Похоже, скоро у неё будет хронический недосып. Она умылась холодной водой и почистила зубы, размышляя, чем прогневала вселенную, потому что Лютный наверняка будет ещё в её квартире, когда она выйдет. Шея от его засосов зудела, значит, всё заживало.

Катя расчесала волосы, собрала их в пучок и, тяжело вздохнув, открыла двери.

Стас сидел за столом, что-то просматривая в телефоне. При её появлении, перевернув экраном вниз, положил мобильный на стол. Отсалютовав ей кружкой чая, он улыбнулся, не спуская с нее пристальных, изучающих её глаз.

Она для верности проверила ворот халата, который был запахнут у самого горла. Но если Стас захочет, его ничего не остановит.

– Приятно просыпаться рядом с красивой девушкой.

Катя не знала, почему этот комплемент её так смутил. Наверное, потому что он был сказан человеком, который в прошлом превратил её жизнь в ад, и она считала, что из-за внешности.

– Я рада, что ты поспал, – буркнула она, демонстративно беря другую кружку и наливая себе воды из-под крана.

– Кровать бы надо сменить, – наигранно пожаловался Лютный, – у меня все бока болят.

Катя поставила кружку на стол так, что та чуть не разбилась.

– Что ещё сделать? Сиськи вставить, зад накачать? – с сарказмом спросила она.

Стас усмехнулся.

– Меня всё устраивает, если только тебе это нужно.

Катя повернулась к нему. Вот бы заехать нахалу по кумполу чем-нибудь тяжелым.

– Стас, мы о чем вообще?

– О твоих буферах.

– Нет, я не об этом, – Катя несколько раз вдохнула. – Послушай, ты тот человек, с которым я бы не хотела иметь никаких дел. Ты мне в школе серьезно попортил нервы, от твоих забав у меня огромный шрам на душе, и мне не хотелось бы снова через это проходить. Я уже стара, чтобы от тебя бегать, и имей совесть позаботиться о памяти той девушки, которую называешь женой.

Стас не ответил, но по лицу было видно, что он её прекрасно понял. Кате уже и знать не хотелось, за что он её так возненавидел, и про любовь его дурную тоже. Только бы исчез из поля зрения.

– Ты же виделась с Вадимом и Женькой?

– Да, – у Кати не было причин врать.

– Что они сказали тебе?

– Глупость.

И это тоже правда. Не верила Катя в любовь Стаса. А если действительно она была, то явно любить этот парень не умеет.

– Я так и подумал, – он поднялся и хоть старался не показывать, но был чем-то недоволен. – Собирайся.

Катя опешила. Ей никуда не хотелось. Да и в конце концов, какое она теперь имеет отношение к Лютному?

– Куда?

– В мастерскую.

Катя благополучно об этом забыла.

– Я не имею отношения к твоим ревностям, так что…

Стас поднял на неё задумчивый взгляд.

– Хорошо, мы можем провести весь день у тебя.

Он снова начал садиться, а Катя быстро поднялась.

– Жди снаружи.

От жизни Кате определенно не приходится получать поблажки. Ей сегодня снова предстоит провести день с этим ненормальным. Наверное, спасение от него ждет её только на работе.

Катя кое-как собралась после «веселой» ночки. И даже не знала, что лучше: делать вид, что она считает Стаса невменяемым, или же то, что сейчас происходит.

Оба варианта её не устраивали.

Но вопреки ожиданиям, всё шло очень гладко. Так спокойно, что в душу закрадывалось гадкое чувство надвигающегося пиздеца.

В м

Глава 1

Катя боялась его.

Особенно когда Стас подходил сзади. Клал тяжелые ладони на плечи, и её как будто к земле приколачивало.

Запах его парфюма стойко вызывал в ней рвотный рефлекс.

– Сегодня будет весело, – говорил он вкрадчивым голосом, и у Кати леденело всё внутри. – Сама пойдешь или тащить придется?

У Кати было всего несколько мгновений, чтобы улизнуть. Выкрутиться и броситься к дверям школьного коридора. Она попыталась это сделать, но Стас придавил её, сжал плечи так, что болезненная волна дрожи сковала тело. Тем не менее она пыталась, отчаянно пыталась и не могла. Трещала по швам школьная форма, отлетали пуговицы, растрепались волосы, но вырваться из захвата Стаса Лютного было невозможно.

Фамилию он свою оправдывал. По крайней мере, с ней. За что и почему – никогда не говорил.

Он дотащил её до пустого класса физики. Втолкнул в кабинет, где уже сидели его друзья: Жека, лысый Вадя и самый мелкорослый в этой компании Киря. Хулиганы и балбесы, хвастающиеся тем, что состоят на учете в ментовке.

– Ну что, опять? – заметил Вадя. Обычно он был самым отстранённым, курил и лениво жевал жвачку, иногда снимал на телефон её трепыхания. – Слушай, Стас, а ты часом не втюрился в эту рыжую?

Стас больно толкнул её в спину. Рыпаться к дверям сейчас было невозможно. Катя вцепилась в свой рюкзак, как в щит.

– Втюрился? – усмехнулся Стас. – С любимыми надо по-другому.

– Как это? – поинтересовался Жека. Он любил бить. Хлестал по рукам, по лицу, не жалея сил.

Стас усмехнулся, гадко так и паршиво. Потом резко перехватил Катю и провёл языком по щеке.

– Их нужно жарить, – рыкнул он ей в ухо.

Катя судорожно подскочила на кровати. Липкий сон всё ещё не отпускал и держал в тисках бешено бьющееся сердце. Она посмотрела на часы: половина четвертого. Хреново. Рухнула на подушку, тяжело дыша, и её вновь передернуло.

– Это всё в прошлом, – повторила она в темноту.

Она давно отпустила его и двигалась дальше.

Но всё равно спать уже не смогла.

На работу нужно было вставать через два с половиной часа. Так что оставшееся время Катя потратила на чтение первой попавшейся в сетях книги о душе.

Бесцельно полистав одну электронную страницу за другой, она поднялась по будильнику.

Рабочую униформу она приготовила ещё вчера вечером, поэтому собрала в сумку перекусить и вышла на едва освещаемую улицу.

Кате нравилось дежурить в больнице в выходные. Пациенты в их терапевтическом отделении в большинстве случаев отпрашивались домой, оставались только лежачие и иногородние, палаты становились полупустые. Обстановка была тихой и спокойной, да и врачи не донимали.

В маршрутке тоже никто не лип и не пытался прижаться, чего Катя категорически не переносила.

Отдежурившая смена в эти дни уходила домой лениво. Были девчонки, но в основном студентки, убегали ещё до восьми, а те, кто работал постоянно, оставались – пили чай и делились новостями и слухами по больнице.

Катя приходила как раз к такому чаепитию.

Леонида Григорьевна, старшая медсестра их отделения, очень любила посплетничать о любовных связях и в очередной раз перемывала кости врачу из хирургии, который каждое дежурство спит с молоденькой санитаркой, а у самого дома двое детей, младший инвалид.

Пока переодевалась, Катя успела невзлюбить этого врача, хотя при встрече он не казался ей таким уж плохим. Всегда здоровался и улыбался. Потом решила, ну подумаешь, любвеобильный, так это и не их дело. Жена с ним сама разберётся.

– А вы слышали о вчерашней аварии? – её напарница Вика начала искать в телефоне видео. – Парень с девушкой разбились, жених и невеста. Только поженились и – бац! Девушка-то наглушняк, а парень живой, словно в рубашке родился, даже ничего не сломал. Все говорят, что повезло ему, а я вот не уверена. – Она продемонстрировала выложенные кадры.

Катя, завязывая длинные волосы в косу, тоже глянула через плечо Вики. Зрелище было не из приятных – дорогую тачку покорежило всмятку. Хорошо, что труп девушки не показывали, только кровь на асфальте, битое стекло с осколками пластика и отлетевший бампер.

– Парня в нашу больницу привезли, я слышала, папаша, какой-то там прокурор, договорился, испугался, что у него могут быть серьезные внутренние повреждения.

Катя вздохнула. Не завидовала она девчонкам из реанимации, у них и так полно работы, так теперь ещё и за папенькиным богатым отпрыском бегать и каждую его какашку на анализы сдавать.

– Ладно, Вик, пошли работать, – махнула рукой Катя, – там уже завтрак принесли.

Дежурство в выходные дни всегда обходилось без пятиминутки у начальства, которое Катя не слишком-то и любила. Так что можно было сразу приступать к работе.

Она позвала пациентов на завтрак, отметила, сколько лежачих в палатах, тех, кто может есть сам, и тех, кому нужна помощь. Благо последних не было. А из лежачих было всего две старушки.

– Ты чего такая невыспавшаяся? – подтрунивала Вика, когда Катя накладывала еду в тарелки.

– Не спалось, – кисло улыбнулась Катя.

– Мужика тебе надо, мужика! Тебе уже двадцать четыре, а всё ещё как монашка, – вновь поучительно заметила напарница, за плечами которой были два брака и все болезни, по ее мнению, возникали от недотраха.

– Как появится, сообщу тебе первой, – шуточно пообещала Катя.

– Ох, Катька, ведь всё же у тебя есть: и внешность, и фигура, и волосы, такие, как в сказках, – медные. Так чего жмешься-то, никому не даешь. Или красоту такую никто не удержит?

Катя не ответила.

Она училась и было как-то не до этого. Конечно, парни, которые за ней ухаживали, были, но все не по душе ей. А заставлять себя только для того, чтобы «как у всех было», она не хотела.

– Ты у нас, наверное, ещё и девственница? – не скромничала Вика.

– Вот станешь моим гинекологом, узнаешь, – парировала Катя, беря поднос с тарелками.

Вообще, отделение у них хорошее, дружное, да и пациенты неплохие.

После завтрака они сделали все назначения, что оставил дежурный врач, а потом и обед незаметно подкрался, а за ним сон-час наступил.

И когда они с Викой хотели благополучно отдохнуть, началось непонятное движение.

– Девочки! – раздался не самый приятный зов дежурного врача.

Валентина Григорьевна скверная бабулька, поэтому Вика отказалась идти и говорить с ней, высунула голову из сестринской, глядя, как Катя «принимает удар на себя».

– У нас платная палата свободна есть? – с ходу начала Валентина Григорьевна, отрывая взгляд от заваленного историями болезни стола.

– Да, – кивнула Катя, – все четыре палаты свободны.

– А та, в которой душевая, микроволновка, телевизор?

– И она тоже.

– Я про ту, в которой никто не спал, не мылся?

Катя поняла, что имеет в виду доктор. Иногда дежурившие девчонки там спали, или мылись, и частенько за собой не убирали.

– Я всё проверю, – заверила Катя, предполагая, что, возможно, приведут какого-нибудь блатного «прокапаться».

Вика высунулась из-за дверей, тихо спрашивая, в чем дело, Катя только махнула рукой, открывая платную палату. Вроде всё было чисто, мусора не было, кровать заправлена.

– Так что ты рукой машешь? – зашипела Вика за её спиной.

– Да блатного приведут, откапывать, наверное.

Вика скривилась.

– Ох, я их ненавижу. Представляешь, прошлый этот, от Кузьмы Петровича, я ему иголку без перчаток убирала, а он мне, только когда уходить собрался, шепнул на ухо, что у него гепатит.

Катя понимающе улыбнулась. Да, бывали осечки, но что поделаешь. Закрыв палату, она доложила дежурному врачу, что всё в порядке. Та сразу стала кому-то вызванивать.

Собственно, блатные, если кому-то деньги и платили, то только не им, хотя некоторые, выражая благодарность, оставляли коробку конфет. Поэтому они с Викой даже на руках разыграли, кто будет подключать и чья эта будет палата. Выпало на долю Кати.

Не в восторге от открывающихся перспектив, она всё же принялась за работу.

Но блатной явно не торопился. Так прошёл ужин, когда они с Викой отработали и даже посчитали, что, похоже, всё накрылось.

Дежурство шло очень спокойно, и это только радовало, не хотелось ничего сглазить.

Но всё началось в тот момент, когда они сами решили попить чай. В двери сестринской заглянул врач из реанимации.

– Привет, сестрички, принимайте мальчика.

Катя с Викой переглянулись. Вроде Валентина Григорьевна ничего про такое не говорила.

В коридоре уже стояла каталка, а нетерпеливый врач отстукивал костлявыми пальцами по деревянному косяку дверей.

– Рамиль, зайди ко мне, – раздался голос Валентины Григорьевны. – Девочки, больного в платную палату, пожалуйста.

Катя мысленно чертыхнулась. Уж лучше бы блатной какой-нибудь был. Вика ободряюще махнула ей рукой, а сама включила телевизор, полностью о ней забывая. Надев колпачок, перчатки и маску, Катя показала санитарам палату, куда те закатили смирно лежащего пациента.

Белая простыня накрывала его плечи, но она всё равно видела замысловатые узоры татуировок. Вот уж мода пошла, но Кате было всё равно.

Парни переложили пациента на кровать.

– Что с ним? – удивилась Катя его полной неподвижности. – Он точно спит, а не умер?

– Ему вкололи такую порцию седативки, что он очухается только завтра.

Хорошо, что под маской парни не видели, как её рот недовольно скривился. Не любила Катя этих седативщиков.

А когда вдруг парни с пациента простыню содрали, мол, она их отделению принадлежит, Катя невольно охнула. Мужчина явно увлекался спортом и здоровым питанием, а татуировка была только одна и заканчивалась в области сердца непонятной извилистой загогулиной. Всё тело было в ранах и гематомах. Катя быстро накинула на него одеяло, выдохнув.

– А мочевой катетер что, не поставили?

– Когда очнётся, он тебе расскажет почему, – усмехнулся один из санитаров.

В этот момент в палату зашёл доктор, тот самый Рамиль. Он осмотрел новое место пребывания своего пациента и махнул ребятам на выход, а Катю доверительно приобнял и тихо шепнул, доставая из кармана шприц.

– Здесь снотворное, – заверил он, – часиков в три вколи ему в вену. Ну, сама понимаешь, сон лечит и лучше адаптирует организм, и я тебя умоляю, сестричка, максимально обеспечь ему комфорт. Максимально. Иначе дяди там, наверху, нас с тобой без вазелина… ну ты понимаешь. Валентине Григорьевне я всё рассказал, она сейчас в карту внесет, так что не переживай, не отрава это.

Катя сглотнула, но шприц взяла. Не любила она такое. Но это начальство, против него не попрёшь.

Когда все ушли, Кате стало внезапно страшно. Мужчина ровно дышал.

Катя повернула его голову набок, не дай бог ещё срыгнёт и захлебнётся. Его лицо было в мелких порезах, но ей он кого-то смутно напоминал. Волосы, черные, спутаны и сбриты у висков, щетина явно должна была стать модной бородой.

– Ва-а, какой красавчик, – охнула Вика, неожиданно появившись в палате.

Катя тут же отвела взгляд и отвернулась.

– В следующий раз я на смене, – захихикала напарница.

Глава 2

Валентина Григорьевна долго не отдавала медкарту поступившего больного, так что Катя успела сделать все вечерние назначения и даже поработать с историями болезни. Новый пациент спал, только так тихо, что Кате порой становилось страшно, когда она заходила в палату. Прислоняла палец к его носу и облегченно выдыхала, когда ощущала теплоту дыхания.

Этим реаниматологам только бы от тела избавиться, лишь бы не у них и не в их смену помер.

Перед самым сном они с Викой заполнили все журналы, проверили пациентов и сами сели в сестринской.

– Спать-то как хочется, – зевнула Вика, – мы завтра с Колей и детьми поедем к бабушке в деревню, в баньке попаримся и, может, сексом там займемся.

Она захохотала, видя усталый взгляд Кати.

– Да брось, это дело естественное, между мужем и женой тем более.

– Мне абсолютно неинтересно, чем вы занимаетесь в своей спальне и в других местах.

– Потому что ты, сто пудов, ещё девственница.

Катя шумно вздохнула.

– Если и так, то что?

Вика поставила локти на стол.

– Есть у меня один знакомый, ему около сорока, холост, айтишник, своя квартира, машина и дом в Сочи. Шикарный мужик, надо брать.

Катя скривилась. Вика ей кого только не сватала, был даже какой-то чеченец с рынка, торгующий дынями, а вот теперь айтишник. Может, если продолжить отказываться, дело и до бизнесмена дойдёт?

– Будет время, обязательно спрошу его номер, – изменив голос, жеманно пропищала Катя.

– Ой, Катька, тебе уже детей своих нянчить надо, а не тут за бабульками лужи подтирать.

– Это работа такая…

– Вот и говорю, с твоей внешностью давно бы себе богатого мужика отхватила и не работала бы. Помнишь, в платной палате лежал Гаврил Семеныч, он же тебе предлагал с ним полежать ночью.

Катю передёрнуло от воспоминания об этом пятидесятилетнем дядьке. Огромный плешивый толстяк с отвисшим брюхом и дебильной улыбкой. Да, деньги у него водились, но на фиг они нужны таким способом. Правда, новенькая медсестра из неблагополучной семьи тогда согласилась, и старик исправно платил ей за каждую ночь. Так что у неё появились деньги, и она уволилась и уехала с ним после выписки.

Они её все дружно уговаривали этого не делать, даже Вика орала на неё матом, ведь любви там точно не было, но всё оказалось бесполезно.

Катя не считала себя бедной. У неё хватало денег на съём квартиры, еду и одежду и оставалось на развлечения. А учитывая замкнутый образ жизни, она умудрялась копить еще и на ипотеку. О муже не думала, о детях тем более. Хотелось уверенности в себе и партнёре. Но пока у неё так и не было длительных отношений, зашедших дальше первого свидания.

– Что же ты Галю так отговаривала от этого Семеныча?

– Галя – дура, а ты вроде умная, к тому же я тебя больше люблю, чем её.

– Тогда, может, нам завести отношения? – подмигнула Катя.

– Ой, ты ещё больше дурочка, – засмеялась Вика.

Их веселый настрой быстро сбила Валентина Григорьевна, заглянув в комнату и отдавая медкарту.

– Выпиши все назначения и передай девочкам по смене, чтобы были внимательней.

Катя взяла карту и уверенно кивнула.

Кажется, после этого Валентина Григорьевна пошла в другой корпус к своей подружке. Они, когда вместе дежурили, всегда вечером собирались. Если что-то случится, Катя или Вика ей позвонят. Но вроде особенно тяжёлых и вредных не осталось, исключая новенького…

Вика вдруг вырвала из рук Кати историю болезни.

– Так-так, почитаем. Нашего красавчика зовут Лютный Станислав Сергеевич, он…

Катю будто резко в бок шилом кольнули.

– Что?.. Дай посмотреть.

Сердце бешено заколотилось, где-то словно включился ультразвук, болью ударив по вискам. Она глянула на титульный лист. Действительно Лютный Станислав, двадцать пять лет…

Ноги как свинцовые стали, тянули вниз, и Катя села на стул, чтобы не упасть.

– Эй, ты чего вся побледнела? – забеспокоилась Вика. – Водички?

Кате комок в горле перекрыл дыхание, и она глотала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Что же такое с ней? Она же всё это уже прошла. Она выросла, она…

– Эй! – тряхнула её Вика. – Ты чуть не завалилась.

Катя встрепенулась, чувствуя, как кожа покрылась мурашками, наверняка подскочило и давление, и температура, потому что стало горячо и холодно одновременно.

– Этот… Лютный, мы с ним в школе были не в самых лучших отношениях.

– Да все в школе друг друга ненавидят, – успокаивающе заверила Вика, – я вот своего соседа по парте линейкой по башке била, просто бесил меня.

Катя дрожала.

– Правда?

Вика усмехнулась.

– Честное пионерское.

От слов напарницы стало немного легче.

– И потом, школа – когда это было? – напомнила Вика, закатив глаза. – Я на прошлой встрече выпускников вообще никого из одноклассников не узнала: один лысый, другой как бочка, третий вообще бабой стал. Так что вряд ли этот Лютный тебя узнает. Но если что, ты меня зови, у меня рука тяжёлая, Коля отвечает.

Вика показала кулак, и Катя рассмеялась. Истерически или от шока, но все же стало легче. И правда, чего она? Они уже взрослые, а прошлое… оно давно прошло.

А ещё оказалось, что Лютный – тот самый молодожен, который недавно попал в аварию с новоиспеченной супругой и выжил практически чудом.

Катя подумала, что зря, наверное, но потом постаралась от этих мыслей избавиться. В его палату она теперь боялась зайти. Топталась снаружи в коридоре, потому что необходимо было проверить его состояние, да и наказ доктора выполнить, поставив ещё один укол.

– Всё изменилось, – сама себе говорила она, толкая двери.

Стас просто пациент и теперь ему нужна помощь… а она клятву давала…

В палате Катя оставила включённым свет двух ночников. Он был не таким ярким, как тот, что на потолке, тем не менее всё хорошо освещал.

Лютный спал, не меняя положения, в котором его положили, даже голову держал всё так же на боку. В ушах шумело. Да ладно, когда она не знала, кто это, ведь прикасалась к нему.

Сглотнув, она вновь проверила его дыхание и тут же отдёрнула руку. Вроде он спал как убитый, может, и не нужно ставить укол, к тому же Валентина Григорьевна ничего про инъекцию не написала, а значит, случись что-то, – Катя только себя подставит.

Она вылетела из палаты как ошпаренная, прижав ладони к горящим от температуры щекам. Может, ей отпуск взять?

Вернувшись на пост, Катя стала обдумывать эту идею над выпиской направлений, пока головой не коснулась стола.

– Держи её, держи! – кричал Киря с азартом, обгоняя и оттесняя к стенке.

Катя не удержалась на ногах, завалилась.

– Ну что, рыжая, попалась! – прохрипел Стас в ухо, больно ухватив за косу и потянув так, что Кате показалось, ей сейчас её выдерут.

– Отпусти! – пищала она, брыкаясь.

В этот момент в руках Стаса мелькнул нож. В голове билась мысль, что нож ненастоящий. Но преследователь щелкнул раскладным ручником, и лезвие почти коснулось её кожи. Катя вздрогнула, взвизгнув, и застыла.

Стас усмехнулся.

– Боишься? – спросил издевательски, как будто не чувствовал её дрожи.

– Отпусти, – умоляюще пропищала Катя, – я всё равно завтра перевожусь в другую школу, я никому ничего не скажу…

Холодная сталь коснулась щеки.

– А кто тебе разрешил уходить, м? Ты моя любимая игрушка, ты знаешь?

Он хохотнул, а его друзья гоготали, сплевывали слюну, копируя взрослых, топтались. Жека включил телефон.

– Давай, Стас, наказывай.

Катя боялась. Он растерзает её. Убьёт или лицо изранит?

Но Стас потянул её за косу, и Катя ощутила, как лезвие режет волосы. Но она не дёргалась. Всхлипывала и дрожала, пока длинная коса густых, ярко-рыжих волос не оказалась отчекрыжена.

– А, она теперь как больная, вшивая!

Её обидчики ржали, показывая на нее пальцами.

Стас намотал косу на кулак.

– Ну, как тебе?

Он покрутил перед её носом.

– Себе оставлю, и чтобы завтра пришла, – приказал. – А не придёшь, я сделаю что-то очень плохое.

Катя подскочила, потому что услышала грохот голоса в ушах. Она сглотнула вязкую слюну, которая наждачкой прошлась по сухому горлу, и задышала. Вот приснится же…

И самое главное, Катя уже не помнила, где реальность была, а где вымысел. Но Стас точно тогда ей отрезал волосы. Она действительно ходила как плешивая, хотя он и так от неё всех друзей отвадил.

В школе Катя была изгоем.

Всё началось в выпускных классах. Катя перевелась в «А» из расформированного «В». До этого она Лютного знала только по слухам. Парень богатых и уважаемых родителей, в школу его привозил личный водитель, была даже собственная охрана. Многие девчонки набивались ему в подружки, и даже болтали, что у него был секс почти со всеми одноклассницами, за исключением прыщавых и жирных. Катя тоже, конечно, хотела, чтобы её заметили и при всем классе подарили цветы, встав на одно колено. Необязательно Стас, просто какой-нибудь парень, который давно и тайно в неё влюблен.

Такая глупая и убогая девчачья мечта. Но с момента, как она перевелась в его класс, начался настоящий террор. Лютный оказался не тем зеленоглазым принцем, о котором все говорили, а скорее жестоким эгоистом, под дудку которого плясали одноклассники. Не то чтобы Катя не влилась в его свиту, она бы это сделала, но, как оказалось, все приличные места в его иерархии были заняты и осталось лишь место игрушки. Катя думала, что если даст отпор, то от неё отвяжутся. Но чем больше она брыкалась и убегала, тем сильнее раззадоривала аппетиты школьного принца.

Что-то звякнуло. Катя обернулась и посмотрела на закрытую процедурную. Снова раздался глухой удар, заставивший вздрогнуть. Звук доносился из платной палаты.

Ноги практически отказывались двигаться в ту сторону, поэтому Катя себя заставляла. На ходу она надела шапочку и маску – не хотела показывать лицо. Может, бывший обидчик и не узнает, но стоило быть уверенной в этом.

Снова удар.

Она ускорила шаг, а когда открыла двери палаты, увидела царивший там беспорядок.

Лютный проснулся. Стоял посреди комнаты, дезориентированный, совершенно голый, стул и стол были перевёрнуты, он оглядывался, опирался о стену, будто боялся упасть. Катя замерла на пороге.

– Вам лучше лечь, – она старалась, чтобы голос звучал громко и уверенно, но получилось тихо и пискляво.

Но это привлекло внимание Стаса. Он поднял на неё глаза.

– Подойди сюда, – махнул ей рукой.

Катя и с места не сдвинулась, настолько морозным был у него взгляд.

– Позади вас кровать, сядьте на нее и я подойду.

Немного пошатываясь, Лютный повернул голову, словно убеждаясь в ее словах, и присел. Но Кате все равно с трудом давались шаги. От него шла всё такая же энергетика: давящая, рвущая на кусочки.

Она стала поднимать стулья и стол. Лютный, не отрываясь, следил за ней взглядом, как лев перед прыжком. Нужно было вколоть ему лекарство.

– Ложитесь, – попросила Катя, когда их разделяло пару шагов.

Тот поднял голову, смотрел сквозь неё и вдруг подчинился. Заторможенно повалился на кровать. Катя набрала в легкие воздуха. Вроде всё неплохо. Зверь пока оглушен. Накрыв голое тело одеялом, она достала из кармана жгут, попыталась обвязать им плечо, но на неприятные ощущения Лютный отреагировал резко, подскочив на кровати.

– Какого черта? – прорычал он, одной рукой хватая за голову, словно хотел ухватить ее за волосы, а другой выбивая из ладони шприц.

Катя вскрикнула, рванулась от него, и в кулаке Стаса осталась её шапочка. Он на секунду застыл, и это дало Кате время бежать. Вот только тяжелая поступь и сильный удар дверей прямо перед её носом прервали побег.

Мощные ладони были прижаты к дверям по обе стороны от неё. Катя застыла, как пойманный зверь в капкане. Спиной она ощущала тяжелое, глубокое дыхание Лютного. И будто снова оказалась в своих кошмарах.

– Повернись, – раздался такой глухой и низкий голос, от которого в лёгких завибрировало.

– Отпустите.

Стас развернул сам. Пригвоздил её спиной к дверям, а Катя зажмурилась, чтобы не смотреть в глаза своему страху. Палец скользнул по её переносице, стягивая маску к подбородку.

Узнал?

– Катя… – выдохнул Лютный, прислонясь горячим лбом к её лбу, – а они сказали, что ты умерла.

Глава 3

Катя его даже не слышала. Собрав, наверное, всю силу своего субтильного тела, она толкнула от себя шатающегося Стаса. Тот попятился и, дезориентировавшись, завалился на койку. Он громко чертыхнулся, но у Кати появилось время выскочить из палаты и бежать в сторону сестринской.

Вика в полудреме пялилась в телевизор на скомканных простынях на диване.

– Что случилось? – запаниковала она, когда Катя пулей влетела в комнату.

– Он… он очнулся… там…

Вика поднялась, вышла в коридор, пока Катя металась по сестринской, думая, что она просто дура.

– Пройдите в палату, – услышала она грозный приказ Вики.

– Моя жена… Катя…

– В палату пройдите…

– Руки убрала! Катя! Катя!

Лютный орал на весь коридор так, что другие пациенты начали просыпаться и выражать недовольство, требуя тишины.

Катя, застыв, стояла посреди комнаты. Это Стас к ней, что ли, обращается? Жена?

– Я сейчас бригаду психов вызову, и они быстро вас уложат.

– Катя! Катя!

Но она не могла сделать и шагу. В какой-то момент коридор наполнился другими голосами, мужчины из палат тоже попытались Стаса утихомирить, но он на всех огрызался. Рвался к жене. Потом Катя услышала голоса Валентины Григорьевны и реаниматолога Рамиля.

С глухой возней и громкими матами Лютного всё же успокоили. И Катя не знала, сколько прошло времени, в первобытном страхе кусая губы и ежась от внезапного холода.

Вика появилась значительно позже, хмурилась и вздыхала.

– Похоже, психотерапевта позовут, – сказал она. – А ещё Валентина Григорьевна просит зайти к ней.

Катя кивнула. Собственно, она уже предполагала, что придётся писать объяснительную, по какой причине не оказывала помощь пациенту.

Ноги были ватными, хотя она постоянно напоминала себе, что сейчас ничего плохого не случилось. Все это её страх, который Лютный выработал в ней, как условный рефлекс.

На часах было около четырёх утра. И все к этому времени устали. Проходя мимо палаты Стаса, Катя заметила несколько санитаров и врача. Лютному что-то вкололи, потому что было тихо.

В сложившейся ситуации разумнее всего было срочно писать заявление на отпуск или хотя бы взять пару дней за свой счет.

В ординаторской сидели Валентина Григорьевна с Рамилем.

– Что же ты, сестричка, ему укол не сделала? – устало вздохнул врач.

– Я как раз собиралась, когда…

– Неважно уже, – отмахнулась Валентина Григорьевна, – у нас тут патология нарисовалась. Ты знакома с Лютным?

Катя поежилась. Говорить о школьных годах не стоило, и она отрицательно качнула головой.

– Так ты видел её? – это дежурный врач обратилась уже к Рамилю.

– Ну, что от неё осталось, видел, такая же рыжая, вроде симпатичная, но точно не одно лицо.

О ком они говорили, Катя не понимала, да и в принципе знать не хотела, учитывая, что дальше в разговоре прозвучали такие слова, как «труп».

– Ты, Катя, у нас в отпуск оправляешься, – вздохнула Валентина Григорьевна.

– Я тоже думаю, что девчонке лучше дома посидеть или волосы перекрасить.

Катя и обрадовалась, и немного расстроилась. Но в принципе это то, чего она и хотела. Две недели – это максимальный срок, на который задержится Лютный в их отделении.

В этот момент в ординаторскую зашёл другой врач, Григорий Павлович, психотерапевт, которого среди ночи вызвали в больницу. Он с кем-то говорил по телефону и только кивнул всем. Катя подумала, что ей пора идти и, дождавшись разрешения, закрыла за собой дверь ординаторской.

Ну, отделалась малой кровью.

– Что там у тебя? – спросила Вика, собирая постельное белье.

– Ничего, – пожала плечами Катя, – приказали в отпуск уйти.

Вика удивленно распахнула глаза и цокнула.

– Я так поняла, ты на его жену погибшую похожа, и у него, как тебя увидел, в мозгах переклинило. Его двое мужиков сильных пытались уложить на кровать, а он всё орал, Катю звал, даже имя у вас одинаковое. – Вику передёрнуло.

Кате и самой стало не по себе. Всё же быть призраком покойной не к добру, а уж если это касается Стаса Лютного, так считай, что это черная кошка перебежала дорогу с пустым ведром и разбила зеркало.

– Да уж совпадение, – Катя сглотнула, – в любом случае в понедельник схожу в отдел кадров и напишу заявление.

Казалось, в шесть утра в воскресенье в отделении должно было быть спокойно, но обстановка не утихала. Врачи сменяли друг друга, приходили по очереди все заведующие отделений больницы. Вряд ли какой-нибудь пациент мог похвастаться таким вниманием. Умел Лютный даже тут проявлять свою значимость.

Катя немного успокоилась, и собственная реакция показалась ей до ужаса глупой. Стас же не бить её собирался и вдобавок на ногах едва стоял. Но Кате было его не жалко.

Нисколечко. Возможно, он жестоким был не только с ней, а жизнь, говорят, циклична, и то говно, что выпустил, может сделать круг и вернуться в троекратном размере.

Пока Катя выполняла утренние назначения, в отделении появился отец Лютного собственной персоной. Такой высокий, в костюме, молчаливый и суровый, что на вид, что по походке. Он не зашёл в палату сына, а сразу же направился в ординаторскую.

– О, – шепнула Вика, – ну и достанется же нашему отделению.

Катя тоже была в этом уверена. Там, где появляется Лютный, – наступает апокалипсис. Как хорошо, что она в этот раз его избежит.

Новая смена начала приходить, что означало – работа закончена. Только Кате не удалось ни с девчонками пообщаться, ни просто по-тихому свалить домой. Валентина Григорьевна снова позвала её, и от этого мороз пробежался по коже. Отец Лютного, конечно, прокурор, но она ничего не сделала.

И в то же время она шла к начальству, будто в чем-то провинилась.

В кабинете находились и Григорий Павлович, и главный врач больницы, и сам Лютный, который сидел почему-то в кресле завотделением. Взгляд у него был тяжёлый и уставший.

– Это вы Катерина Михайловна? – спросил он так, словно собрался устроить допрос.

Катя кивнула, а отец Лютного окинул её изучающим взглядом и отвернулся.

– Катенька, у вас был в медколледже курс психиатрии? – спросил первым Григорий Павлович.

– Один семестр, – призналась Катя осторожно.

– Давайте вы не будете устраивать экзамены, – в голосе Лютного звучало раздражение. – Вы, Катерина Михайловна, соврали, что не знакомы с моим сыном.

Похоже, он не умел по-другому. Сразу начал с обвинений.

– Наше знакомство я бы предпочла забыть и никогда не вспоминать, поэтому не хочу знаться с вашим сыном, – Катя тоже не собиралась молчать.

Все собравшиеся переглянулись.

– Знаете, у Стаса посттравматическое расстройство, вы ассоциируйтесь у него с погибшей женой и принимать правду он сейчас не в состоянии. Насколько все серьезно, мы пока не знаем…

– Я уже сказала, что не собираюсь маячить у него перед глазами и ухожу в отпуск.

Катя была с предложением начальства согласна. Лучшее решение.

– Но мы…

– Оставьте нас, – Лютный произнес приказ настолько безапелляционным тоном, что Кате самой хотелось уйти, но ей, как Штирлицу, пришлось остаться.

Она не понимала свою причастность ко всему этому. От Стаса она в прошлом достаточно натерпелась.

Когда ординаторская опустела, в компании с отцом Лютного было так же хреново, как и в компании его сына. Похоже, уметь создавать вокруг себя давящую атмосферу у них в крови.

– Стас у меня единственный сын, – начал вдруг прокурор очень тихо, – и, признаться, его брак мы с женой не одобряли, но вмешиваться не стали. Решили, раз он полюбил, так тому и быть. Я хотел ему всего самого лучшего, и мне он нужен здоровый и живой.

Катя молчала, она стояла, как перед расстрелом.

– А вам, Катя, нужна квартира и спокойная жизнь?

– Что вы имеете в виду?

Катя действительно не понимала, о чем речь. Происходящее напоминало дешёвый сериал по ТВ. Вот только к Стасу она никакого отношения не имела.

– Я хочу, чтобы вы мягко вывели Стаса из его состояния.

– Не понимаю…

– Он видит в вас ту Катю, с которой сочетался браком, поддержите его, но напоминайте, что есть реальность. Он должен вернуться.

– Вы в своём уме? Вы что такое говорите? – Катю затрясло. – Я не собираюсь притворяться покойной девушкой, тем более для Стаса.

– Я не прошу вас быть ему настоящей супругой, – проговорил Лютный по слогам, – на то время, пока он здесь, не отталкивайте его и постоянно напоминайте, где он и что произошло. Пускай ищет в вас различия.

– Вы сумасшедший, – выдохнула Катя. – Я в отпуск ухожу, и я…

– Я бы не хотел вам угрожать, – вновь повторил Лютный.

Его интонация была спокойной и в то же время к земле гнула.

– Чем угрожать? – Катя нервно хохотнула, чувствуя, как ее загоняют в угол. – У меня ничего нет.

– У каждого человека что-то есть, у вас – это репутация. Вы хорошая, исполнительная медсестра, уверен, вас ценят и приглашают делать уколы частным образом. К нам недавно поступило дело, в нем фигурируют такие же медработники. Они тоже на дом ходили, услуги оказывали, а потом у клиентов возникали проблемы со здоровьем. Четверых арестовали, но я думаю, и пятого можно найти. Как считаете?

Катя чуть не упала. В ногах была жуткая слабость.

– Вы что, хотите меня подставить?

– Нет, ни в коем случае. Я лишь рассказывал вам неприятную историю, которая может случиться с невиновным человеком. Это несправедливо, правда? От сумы и от тюрьмы не зарекайся, как у нас говорят.

Катя и не поняла, как слёзы капнули с ресниц. Она быстро смахнула их рукой, до конца не веря в то, что происходит.

– Послушайте, Катя, Стас ничего вам не сделает…

– А вы знаете своего сына? Знаете, на что он способен? – голос Кати дрожал.

Лютный поднялся. Его седая шевелюра напоминала парик, а на дорогом костюме даже после суматошной ночи не было видно ни одной складки.

– Мой сын… ничего не сделает женщине, которую любит.

Катя сглотнула. Определяющее тут действительно «которую любит». Потому что какая «не любовь» Лютного, она на себе познала.

– Я не хочу, – отказалась Катя, но эти слова для прокурора ничего не значили.

– Давайте не усложнять друг другу жизнь, – устало попросил он. – Как только откроется банк, ваша ипотека будет погашена, а вам взамен потребуется открыть глаза Стасу. Своими разговорами и присутствием вы всколыхнете воспоминания, он невольно начнет сравнивать вас с женой, а когда увидит различия, вернется в реальный мир. Мой сын поправится, я хочу всего лишь этого. Как только он покинет стены больницы, уверяю, Стас о вас и не вспомнит, и ни он, ни наша семья больше никогда не будут вторгаться в вашу жизнь.

Лютный то ли успокаивал, то ли принуждал в мягкой манере, если это можно было так назвать. Был ли у Кати выбор? У рядовой медсестры против влиятельной шишки? Определенно, нет.

Стас тоже никогда не оставлял ей выбора. Раньше это была роль игрушки, теперь роль погибшей жены. И как его угораздило полюбить женщину, которая не только волосами, но даже именем походила на неё?

Катя не знала, как до сестринской дошла. Там девчонки уже её ждали, тут же замучили расспросами, но Катя не могла выдать что-то внятное. Она будто и правда побывала на процессе, где обвиняемой была сама.

– Так что, ты теперь не работаешь? – спросила сменщица Надежда, глядя поверх очков.

– Работаю… – отозвалась Катя.

– Что они его в психушку не положат? Там после приема их таблеток он быстро поправится, – возмущалась Вика, – а мы тут должны дерьмо это разгребать, потому что, видите ли, сыну главного прокурора не пристало в психи записываться. А старушек на пешеходах сбивать и тачки крутые разбивать – это можно.

Катя всхлипнула. Вика участливо приобняла её за плечи.

– Ну ты не кисни, мы тебе поможем, – она посмотрела на других медсестёр, – если гад будет руки распускать, смело охрану вызывать будем.

Вика обладала таким жизнеутверждающим нравом и слова её всегда были такими простыми, что в это верилось. Катя снова улыбнулась. Ладно, Лютный-старший не в постель же её к сыну укладывал, да она и не ляжет. Никогда.

В этот момент в сестринскую забежала новенькая Даша. Она работала только неделю, не очень хорошо умела ставить уколы, часто что-то пропускала, порой была несобранной и к тому же всегда сонной.

– Я не могу капельницу поставить пациенту в платной палате, – пожаловалась она, – он агрессивный какой-то. К нему по очереди все главные заходят, а он…

Следом за ней в сестринскую зашёл Григорий Павлович.

– Катя, можно тебя?

Все на неё посмотрели. Катя застыла на мгновение, слыша в ушах пульс. Она медленно поднялась. Вика ободряюще сжала ей руку, мол, всё будет хорошо.

– Ты уже в курсе методики лечения? – спросил доктор вкрадчиво в коридоре.

Катя кивнула.

– Не уверен, что Лютный тебе всё правильно объяснил… – он замялся.

– Я должна заставить его сына перестать верить, что я его жена, – процедила Катя.

– Нет, не все так просто. Но ты не можешь говорить категорично нет и убегать от Станислава. Постарайся, чтобы он не нервничал, иначе это спровоцирует новый приступ. Для начала подержи его за руку, спроси, как его самочувствие, осторожно поинтересуйся, что он помнит о последних событиях.

– Я должна спрашивать его о… личном?

– Не уверен, но со мной он пока не хочет говорить. Думаю, что Стас не помнит дня аварии, поэтому мы должны постараться расшевелить его память.

– Но вы же можете сделать это медикаментами?

– У них много пробочек, его отец не желает давать согласие на подобного рода лечение, – Григорий Павлович умостил пухлые ладони на огромном животе. – Поэтому, Катя, зайди сейчас к Станиславу в палату, успокой. Скажи, что придёшь… когда там у тебя смена? Чтобы он не разнёс всю больницу.

Катя опустила взгляд.

Наверное, началось.

Она медленно побрела выполнять указания. Отец Стаса стоял возле стены рядом с палатой сына, сложа руки на груди. Он посмотрел на неё так, словно напоминал состоявшийся разговор и негласно оглашал ей приговор.

Катя заметила, как дрожат пальцы, когда коснулась ручки двери.

Стас резко поднял голову, и Катя вздрогнула. В его взгляде за секунду промелькнуло отчаяние, злость и радость.

– Катя… – выдохнул он.

Одна рука его была привязана к поручню кровати, и он сидел, спустив голые ноги на пол. Из положительного, ему наконец-то дали одежду. Казалось, синяков стало больше, или это они проявились после аварии?

Катя застыла на пороге, не закрывая дверь.

– Я… – слова застряли в горле, – я… через два дня заступлю на смену и…

– Подойди сюда, – попросил он хрипловатым голосом, – закрой дверь.

Катя сглотнула.

– Не стоит… я устала и хочу пойти домой.

Стас не спускал с неё глаз. Неужели на самом деле видит в ней другую?

– Закрой эту чертову дверь и подойди сюда.

Катя хотела бежать, но вместо этого легонько толкнула дверь, оставляя небольшой зазор, и подошла чуть ближе.

– Ты боишься меня?

«Конечно боюсь» – хотелось сказать Кате.

– Прошу, подойди, сядь сюда, – он указал на место рядом с собой.

– А-а… что ты… Во мне что-нибудь изменилось?

Катя не знала, правильно ли задала вопрос и, вообще, что конкретно нужно спросить и нужно ли делать это сейчас. Из головы всё вылетело.

Стас, не отрывая взгляда, усмехнулся.

– Ну, ты похорошела, в отличие от меня.

У Кати, по ощущениям, сердце в желудок рухнуло и клокотало там.

– Что…

– Подойди.

Катя снова сделала пару шагов, приближаясь вроде не так уж и близко. Но не успела сообразить, как свободной рукой Стас ухватил её, буквально заваливая на себя, и вот она уже сидела у него на коленях, а он крепко удерживал её за талию.

Катя напрягалась. Стас носом прижался к её шее.

– Что они тебе сказали?

– А… что?.. – Катя сама не знала, отчего теряется, почему ничего не может ему сказать, кроме этого несуразного блеяния.

– Не верь им, что бы они тебе ни сказали, не верь.

Катя попыталась подняться, но Стас ещё крепче сжал её талию и заставил поднять голову.

– Верь только мне, слышишь?

Катя, наверное, так близко со Стасом никогда и не была. Чтобы так: лицом к лицу и глаза в глаза. От давления и напряжения перед глазами чуть фейерверк не взорвался.

Что за этим последует, Катя знала, но никогда не думала, что это может случиться между ней и Стасом. Он так резко коснулся её губ своими, что она не успела отвернуться, оставшись в его плену.

Это не было невинным поцелуем, скорее что-то среднее между жестким и страстным, кусачим и мокрым. Стас буквально смял её губы, узнавая, проверяя, исследуя…

Катя опомнилась за пару секунд, охнула и без каких-либо препятствий оттолкнула его, спрыгивая с колен.

– Не смей… больше никогда… – она задыхалась, хватая ртом воздух, с трудом удерживая равновесие.

Стас вначале удивился, потом провел кончиком языка по кромке верхних зубов.

– Не дождусь твоей смены, приходи завтра, – прохрипел он.

Приказывал, как всегда.

Глава 4

– Сиди смирно, – шепнул Стас в ухо.

Катя и без приказа пошевелиться не могла. Его руки крепко удерживают её запястья, спина прижимается к его груди, а ягодицы касаются паха.

Там твёрдо и горячо. Он дышит ей в затылок таким же обжигающим дыханием, только у Кати всё леденеет внутри.

Стас вдруг отпускает её, ведёт ладонью по внутренней стороне бедра, подбираясь к лобку.

– Ты моя жена.

От горячего шёпота, который болью бьёт в темя, Катя подскакивает на кровати.

Некоторое время в панике оглядывается. Нет. Это её квартира, и никакого Стаса тут нет.

В комнате полумрак. Придя домой после работы, она зашторила окна, чтобы спрятаться от яркого дневного света. Вздохнув, Катя взглянула на часы. Поспала не больше сорока минут. Голова была тяжёлой, но сон не шёл. Да лучше бы и не шёл, если мозг продолжит и дальше подкидывать ей такие сюжеты.

Она пыталась отдохнуть после суматошной ночи и жуткого утра, в самом начале которого получила поцелуй от Лютного. Губы словно кислотой облили, так их жгло.

Всё её тело кричало от усталости, но даже привычный матрац показался чересчур жестким и неровным, от лежания на котором каждая мышца еще сильнее разболелась.

Раньше Катя никогда никаких сведений о Стасе не искала. Как только аттестат получила, постаралась вычеркнуть его из памяти. Даже на выпускной не пошла, переехала в другой город к родственникам. Вначале, просыпаясь по утрам, вздрагивала, что придётся идти в школу, а там Лютный со своими мерзкими прихвостнями. Но со временем тревога сошла на нет.

В медколледже всё складывалось относительно спокойно, за исключением сессии: к учебе она относилась серьезно и всегда нервничала на экзаменах. Там у неё впервые завязались отношения с парнем. Хотя их общение трудно было назвать отношениями. Они не целовались и даже за ручку не ходили. Иногда обедали в кафе и вместе делали рефераты, потом парень нашёл куда более сговорчивую подружку из другой группы и они поженились до выпуска.

Катя совсем забыла своё прошлое в суете студенческих дней и общении с новыми друзьями. Но ничто не проходит так просто.

Она взяла ноутбук и на городском сайте открыла сводку происшествий. Там подробно описывалась авария, в которой погибла девушка. Звали её, кстати, действительно Катя, и она была рыжей и веснушчатой. Говорилось, что за рулём автомобиля находился Станислав Сергеевич Лютный и он не справился с управлением, на высокой скорости Volkswagen Phaeton врезался в бетонную стену. В результате ДТП девушка скончалась на месте до приезда скорой, а водитель пытался её вытащить, но из-за полученных травм вскоре отключился.

Они действительно поженились в этот день. Отпраздновали с друзьями и отправились в загородный дом, подаренный отцом жениха.

Как сообщалось в сводке, в крови Лютного не было обнаружено ни алкоголя, ни наркотических средств, что позволяло предположить наличие технических неисправностей в машине. Транспортное средство отправили на экспертизу.

Катя вздохнула, закрыв ноутбук. Значит, Стас всё же видел мертвое тело жены. Неужели он может так любить, что его мозг не хочет воспринимать эту информацию?

Катя отрицательно покачала головой. Лютный точно не умеет любить. Скорее всего, там другое. Когда он удерживал её на коленях, она ощущала только его похоть, не больше. И поэтому ей приснился такой сон.

Она отрыла крышку и продолжила чтение, но дальше о происшествии ничего не говорилось. Была информация о том, что Стас недавно окончил престижный вуз и благодаря связям отца перед ним открывались радужные перспективы на будущее, но он решил связать себя узами брака после головокружительного романа в течение полугода.

Катя нахмурилась. В течение полугода? У Лютного точно крышу снесло. Возможно, невеста была беременна? Хотя Стас не похож на того, кого можно затащить под венец внезапным залетом. И его влиятельный отец этого точно не допустил бы.

И тут до Кати дошло: Стасу она не просто внешне напоминает погибшую супругу, он считает её своей законной женой, а это грозит ей серьезными неприятностями.

При первом удобном случае он завалил её и поцеловал, запросто может потребовать исполнения супружеского долга, а она при сложившихся обстоятельствах даже пощёчины дать ему не сможет.

Катя вскочила на ноги и заметалась по комнате, как только об этом подумала. Но потом отмахнулась. Они же будут видеться только в стенах больницы, а это не отель с номером для счастливых молодоженов.

Но тревога не утихала.

Катя промаялась весь день, даже из дома не выходила, но вымотанная бессонными сутками ночь спала крепко, без сновидений, и проснулась от пиликанья телефона.

Прочитав пришедшее сообщение, она не сразу поняла, о чем в нем говорится. Ей выражали благодарность за сотрудничество, и она решила, что это очередная реклама банка и ей предлагают ещё один кредит. Так оно и было, но в следующей эсэмэске говорилось, что её ипотека полностью погашена.

Катя в кабинете начальства ночью так и не поняла, говорил ли отец Лютного серьезно или нет. Разговор был больше похож на шантаж, и в случае ее отказа рычаги давления у главного прокурора нашлись бы. Посадить бы вряд ли посадил – она нужна была ему на свободе и рядом с сыном, – но жизнь испортить ей мог и волчий билет помочь получить тоже. Поэтому она не рассчитывала на нечто подобное. И не хотела этого. Погашение кредита походило на сделку, в результате которой у неё появлялись обязательства. С другой стороны, её бы всё равно заставили, и, как сказала бы Вика: «Получи бонус за свои страдания».

Но этим не ограничилось. Телефон в руках зазвенел и на экране высветилось имя заведующего отделением.

– Когда ты придёшь? – спросил Коротков, не здороваясь.

Катя взглянула на часы, миновало уже девять утра. И приходить на работу в свой выходной она не собиралась, тем более слушать приказы так называемого мужа.

– У меня дела на сегодня, и я…

– Катя, я уточняю, потому что один проблемный пациент, ты в курсе, о ком я, не даёт жить нашему отделению и, насколько мне известно, именно ты у нас бригада неотложной помощи для него. К тому же его отец велел тебя поторопить.

Катя стиснула зубы. Вот они – обязанности. Взяла деньги – выполняй.

Ну, ладно. Тут главное – настроиться. Не позволять себя трогать, говорить односложно и только то, что просил Григорий Павлович: напоминать и вынуждать сравнивать.

Сейчас в отделении полно народу, так как наступил понедельник, Стас вряд ли что-то выкинет.

Собралась Катя быстро. Надела джинсы и свитер, волосы собрала в хвост и слегка подкрутила растрепанную челку. Никакой косметики и духов – никому нравиться она не собиралась. Да и к тому же так она выглядела почти каждый день, исключая корпоративы.

К своей внешности Катя относилась спокойно. Не считала себя красивой, но страшненькой тоже. Имелись недостатки: например, рыжий цвет волос, но и достоинства присутствовали: кожа без изъянов и веснушек, хотя на солнце быстро обгорала, и Катя тогда выглядела, как вареный рак. С фигурой так же: не высокая, но и не низкая, грудь одно название, зато тонкая талия и плавный изгиб бедер. В общем, не стандарт, до идеала далеко, но Катю устраивало, а что до парней… Они всегда обращали внимание на её волосы и медовые глаза. Так что есть чем привлечь.

До больницы она добиралась долго. Специально пропустила две маршрутки, потом пошла через парк, встретила бывшую пациентку и немного поболтала с ней на лавочке. И только поднимаясь в лифте, ощутила всю тяжесть и неприятность происходящего.

Их терапевтическое отделение находилось на седьмом этаже, выше только платная хирургия, так что пассажиры постепенно покинули кабинку и она осталась в ней одна. Двери медленно разъехались, и Катя чуть не вскрикнула, лицом к лицу столкнувшись со Стасом.

– А ты не торопилась, – с долей раздражения прокомментировал он.

Катя ничего сказать не успела, как он зашел внутрь, сгрёб её в объятия, протащил на весу и прижал к стенке, не разжимая рук. Её собственные лежали поверх, а ладони вцепились в широкие плечи.

Пульс участился, она чаще задышала.

Стас ударил по кнопкам, и лифт двинулся вниз.

– Тебе… нельзя уходить из больницы… – выдохнула Катя, не отрывая от Лютного глаз. – У тебя режим…

Он высокий, приходилось задирать голову.

Стас криво улыбнулся. Похоже, его ссадины ничем не обрабатывали, хотя, может, он и не дался.

– От больничной еды можно сдохнуть, – он лениво цокнул языком, будто вспоминая вкус щей из их пищеблока, – поэтому съездим, пообедаем в приличном месте.

– Но тебе нельзя…

– Кто такое сказал? – Стас изогнул брови. – Ваш главный разрешил мне делать все, что захочу.

Катя удивленно заморгала. Наверное, Лютный за прошедшие сутки всех так достал, что на него махнули рукой. Да и папа явно расстарался, чтобы сыну не перечили ни в чем.

Но это же получается, они выходят за пределы больницы?

Лифт остановился, створки с металлическим лязгом разъехались, и Стас потянул её за руку на выход.

Двигался он без каких-либо проблем. Не считая ран и мозгов, казался здоровым.

Кате с трудом удалось высвободить руку.

– Я никуда не пойду, – остановилась она, – и тебе советую немедленно вернуться в палату.

Стас улыбнулся, слегка сощурившись.

– Да ладно, кукла, не будь такой сварливой.

Как он её назвал? «Куклой»?

– Лютный, ты на лечении, – напомнила Катя возмущенно. – Помнишь, из-за чего ты здесь оказался?

Стас поморщился, нервно дёрнул головой, словно испытал боль.

– Перебрал, наверное, у Жеки на дне рождения, ни черта не помню, как и что произошло. Но, похоже, дело было дрянь, – он посмотрел на свои руки.

Только сейчас Катя заметила на них бинты, которые больше походили на боксёрские ленты.

– Поэтому вернись в палату… тебе нужно лежать…

Они были на улице, в больничном парке. Стас вновь смёл её в свои объятия.

– Кукла, я бы с удовольствием полежал в палате, но только если ты полежишь со мной.

– Я… – у Кати даже дыхание перехватило.

– Но я уже по твоим глазам вижу, что ты мне скажешь «нет», поэтому давай сейчас пообедаем вместе, хочу немного растопить твой лёд.

– Растопить что?

В этот момент звякнул телефон Стаса.

– Такси ждёт, – весело сообщил он и потащил её по дорожкам парка к воротам больницы.

Катя потерялась. Не поняла даже, как оказалась в машине, прижатая к дверце. Всё шло не так, как она рассчитывала и планировала.

И вот они уже с Лютным мчались по главному проспекту города, а он сжимал своей рукой её ладонь.

Катя понимала, что режим больницы и наказание для Стаса пустой звук. К тому же, что ему могли сделать?

Стас внезапно коснулся пальцами её лица, Катя отпрянула, и его рука зависла в сантиметре от её щеки.

– Ты что такая пугливая, кукла? Отец что-то рассказал тебе? Поэтому меня избегаешь?

Катя сглотнула, в тесном салоне отодвинуться больше чем на пару сантиметров друг от друга было невозможно.

– Он лишь просил заботиться о твоём здоровье, и я считаю, мы должны верну…

Стас взял её за подбородок, поворачивая лицо к себе.

– Ты врешь мне.

Катя дёрнулась, но не вышло, он лишь усилил хватку.

– Когда ты стала такой строптивой? – Стас нахмурился, и Катя застыла.

– Мне не нравятся твои действия.

– Тогда не доводи меня до края.

Почему-то Катя чувствовала себя загнанной в ловушку, а не любимой женщиной этого придурка.

Он отпустил ее подбородок, сжал руку в кулак и несильно ударил по пластиковой обшивке двери.

– Мой отец умеет быть жестким, – с чего-то предупредил Стас, – умеет выворачивать людей наизнанку, поэтому я напоминаю еще раз, что бы он ни сказал, не верь и не слушай его.

– А ты… – Катя осеклась, но вдруг само вырвалось, – ты тоже можешь быть таким же, унижать и топтать людей, это у вас семейное.

Стас вздохнул.

– Скажи, когда я с тобой так обращался?

Катя вновь отвернулась к окну. И правда, чего она? Он же в ней не её видит, и вообще, может, если бы понимал, кто перед ним, давно бы её лицо к соседнему креслу припечатал. Может, и радоваться стоит, что всё именно так.

– Давай вернёмся? – вновь попросила она.

Не хотелось оставаться с ним наедине.

– Не начинай, кукла, – страдальчески простонал Стас, – я хочу побыть только с тобой, и не трясись ты так, не съем… только покусаю.

Прозвучало обещание как угроза, заставляя Катю съёжиться.

Похоже, со Стасом ничего нельзя планировать.

Глава 5

Катя считала, что в ресторанах всегда действует дресс-код, но оказалось, спортивный костюм с логотипами «Гуччи» действовал как пропускной билет её унылым свитеру и джинсам. Хотя, вполне возможно, ее пропустили из-за отсутствия клиентов, в столь ранние часы в такие заведения на обед мало кто ходит. Официант, увидев их в дверях, тут же подсуетился, выбрав им и без того уединённое место, услужливо заверяя, если кто подойдёт, их не побеспокоят.

– Кость, мне как всегда, – не заглядывая в меню, сделал заказ Стас, – сегодня не хочу здорового питания, поэтому давай пожирнее и поострее.

– Будет сделано. А вашей спутнице? – улыбнулся светлоглазый Костя, глядя на Катю.

– Ты что, Костян, это же Катя.

Костя непонимающе улыбнулся.

– Воды, если можно, – выдавила из себя Катя, чувствуя себя не просто неловко, а не на своём месте.

Официант поспешно кивнул и удалился.

Стас облокотился на сиденье, склонив голову так знакомо, что у Кати мороз по коже прошёлся. Он порой в школе так на неё смотрел. Как специально вставал или напротив садился и смотрел, словно обдумывая, какую «игру» затеять. Обычно для Кати это ничем хорошим не заканчивалось, если она не успевала убежать. А со временем она поняла, что бегать надо очень быстро.

– Кукла, ты какая-то не такая, – задумчиво произнёс Лютный.

– Потому что я не… не кукла.

Стас усмехнулся.

– Ты не брыкалась раньше, и то, что я называл тебя куклой, очень заводило нас обоих.

Катя судорожно вздохнула, отвернувшись к окну. Не хватало ей еще стать героиней сексуальных фантазий этого ненормального.

– Лютный, послушай…

– Дорогой, – перебил её Стас. – Дорогой муж звучит лучше, не находишь?

Катя стиснула зубы.

– Ты мне не муж, – процедила она, – и давай ты сам подумаешь почему.

Она хотела, чтобы всё закончилось прямо сейчас. Пускай Лютный очухается, возмутится и дожует свой обед в одиночестве.

Стас смотрел ещё пристальней, будто бы уже мысленно её на атомы разложил.

– Мы это уже обсуждали, Кать, – вдруг выдал он, – даже без штампа в паспорте ты моя жена, моя женщина, моя любимая. И мы узаконим наши отношения сразу после…

Он вдруг осекся, прижал пальцы к вискам и поморщился.

У Кати сердце ушло в пятки. Вот оно?

В этот момент принесли еду – нарезку и несколько тарелок с чем-то горячим и вкусно пахнущим. Катя и не предполагала, что закуска на деревянной доске может выглядеть произведением искусства: вяленое мясо и ветчину дополняли соления, оливки, орехи, сыр с зеленью и даже свежие фрукты.

Официант подал Кате воду и поинтересовался, нужно ли ещё что-нибудь, но Стас отрицательно махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху.

– Так что? – спросила Катя не дыша. – После чего мы узаконим свои отношения?

Сейчас он должен вспомнить – осознать и принять это.

Лютный поднял на неё задумчивый взгляд.

– Да хоть сегодня.

– Что?

– Можем пойти в загс прямо сейчас.

Катя непонимающе заморгала и тряхнула головой. Нет, она, наверное, ослышалась. Какой, к черту, загс?

Стас широко улыбнулся.

– Я думаю, нам уже ничего не мешает сделать это.

– Мешает! – вскрикнула Катя так резко и громко, что сама вздрогнула. – Вначале ты должен поправиться.

Она сама не верила, что это говорит. В школе она мечтала, чтобы Лютный хоть на неделю заболел какой-нибудь простудой, но тот отличался отменным здоровьем и даже в дождь на физкультуре бегал без майки. А сейчас она готова молиться о его здоровье.

– Я в норме, – криво улыбнулся Стас, – поверь мне, супружеский долг я вполне могу исполнить.

Катя побледнела.

– Справку вначале принеси.

Лютный засмеялся.

– Определенно, кукла, ты совсем другая, но мне это нравится.

Катя ненавидела бассейн, но это занятие являлось частью программы по физическому воспитанию в их школе. Если у неё будут пропуски, хороший балл в аттестат она вряд ли получит. А запороть всё из-за дурацкого бассейна было бы глупо.

Одна проблема, необходимо было быть в купальнике. Почти голой. Её бы это никак не смущало, если бы не Стас со своими прихвостнями, не упускающими ни единой возможности обратить на неё внимание.

Она накинула на плечи полотенце.

Все девчонки выходили из раздевалки под аплодисменты и восторженный свист. Катю же встретила гробовая тишина, она быстро прошмыгнула между Светкой и Ольгой и села на край лавки.

Их учитель, Петр Семенович, что-то буркнул парням и громко дунул в свисток. Дальше было построение и оглашение нормативов. Для девчонок достаточно было проплыть нужное расстояние, а вот для парней дистанцию требовалось преодолеть за определенное время.

Лютного с компанией на занятии не было, и Катю это обрадовало. Когда он отсутствовал, к ней обычно никто не лез, будто бы её не существовало.

Но длилась её радость недолго. Когда одноклассники приступили к сдаче нормативов, Стас вышел из душевой в одиночестве, без своих парней. Темные волосы были спрятаны под шапочкой, а узкие плавки выгодно подчеркивали достоинства фигуры.

Девчонки заохали, зашептались, Катя же тихо чертыхнулась. Нужно было дождаться, когда все сдадут, потом им вроде дадут время просто поплавать, а желающим сразу уйти переодеваться, так что Катя решила тянуть до последнего, сев на лавку рядом с учителем.

Лютный то и дело посматривал на неё, разминаясь. Словно ожидая, когда появится возможность что-нибудь сделать. Катя была как на иголках. Не хотелось светить своим задом перед ним.

Норматив Стас сдавал где-то в середине очереди. Естественно, уложился и даже превзошёл. Он, когда из воды вышел, как будто специально возле Кати прошёлся, обрызгивая её. Она поежилась, когда капли упали на кожу, и сразу замерзла.

– Синицына, на старт, ты одна осталась, – скомандовал учитель.

Тяжело вздохнув, Катя осторожно подошла к спуску. Нырять с разбегу, как делал это Лютный, она не умела, да и плавала как собачка, а не стилем баттерфляй.

Под пристальными взглядами одноклассников Катя напряглась, руки вмиг одеревенели, да и получилось так, что ступенька лестницы оказалась очень скользкой. Неправильно шагнув с края бассейна вниз, она не успела ухватиться за поручни и плюхнулась в воду. И растерялась: то ли паника взяла верх, когда над головой сомкнулась плотная вода, то ли потому что дно так и не ощутила.

Внезапно кто-то силой потянул её барахтающуюся наверх и прижал к колыхающемуся разделительному шнуру между дорожками.

Она закашлялась, наглотавшись хлорированной воды, дрожащими руками вцепившись в опору.

– Я ногами до дна достаю, – злобно прорычал Лютный ей в ухо, закрытое шапочкой. – Очухалась?

Он был так близко, что, казалось, Катя держалась на воде за счёт него.

Она толком и понять ничего не успела. Тернер обеспокоенно спрашивал о её состоянии, а потом Лютный потащил её обратно к лестнице и практически заталкивая на ступеньки, попутно облапывая за задницу и бёдра. Но она даже подумать об этом не могла, поскольку жутко «драло» носоглотку.

– Ты же вроде говорила, что умеешь плавать, Синицына, – Петр Семенович больше всех испугался.

– Ум-м-мею, – выдохнула Катя.

Шумное дыхание Лютного буквально отдавалось в ней.

– Ладно, поставлю зачет за то, что пришла, но больше не смей лезть в воду.

– Я… я могу идти?

– Свободна, – выдохнул Петр Семенович.

Катя направилась в душевую, стараясь идти медленно и осторожно. От паники всё внутри продолжало гудеть.

– А ты куда, Лютный?

Она оглянулась и обнаружила, что Стас шёл за ней.

– Я… проверить. Беспокоюсь.

Катя нахмурилась.

– Знаю я твоё беспокойство, в душе ещё подглядывать будешь, быстро на дорожку и мячи раздай, сегодня отработаем кое-что.

– Петр Семенович, я…

– По местам!

Раздался громкий свисток, от которого Катя спряталась в душевой, закрыв двери.

Как-то слишком просто она отделалась.

Катя редко предавалась воспоминаниям. Но как оказалось, что о школе, кроме прессинга Лютного, ей и вспомнить нечего, даже получение неудовлетворительных оценок для неё было непримечательным событием.

Стас без особого аппетита поковырялся в тарелке, а потом, как и обещал, поехал с ней обратно в больницу. При этом выглядел не слишком счастливым, но всю дорогу не отпускал её руки. Переплёл пальцы и молчал, глядя в окно. Расплачивался за всё сам, с помощью карты в телефоне. Кате даже стало любопытно, он сам зарабатывает или папаша закидывает ему туда деньги.

– Почему ты не говорила, что работаешь в больнице?

Странный вопрос, на который Катя даже не знала, как ответить.

«Наверное, потому что мы первый раз встретились после окончания школы»: хотелось сказать, но вместо этого она пожала плечами.

– Когда ты исчезала на сутки из моего поля зрения, я жутко ревновал, думал, ты мне изменяешь.

С этими словами Стас завел руку за её спину, обхватывая плечи и прижимая к себе.

Час от часу не легче.

– Изменяю?

Катя попыталась вырваться, но тут же прекратила сопротивляться. Она и забыла, что от этого он только заводится. Лютный грубо обхватил её подбородок, поворачивая к себе.

– Да, твоя близость с Киром меня выводила, – Стас коснулся носом её щеки.

Катя сглотнула. Неужели он продолжает общаться с той компашкой и не расстался с ней? Впрочем, какая разница.

– Скажи, что тебе на работу завтра, иначе не отпущу.

Спрашивает он или угрожает, Катя не поняла. Хотя в последнем она была уверена больше.

– Завтра.

– С утра?

Катя кивнула.

– Надень то, что не жалко, не уверен, что смогу оставить что-то целое на тебе.

Глава 6

Катя была в ужасе. Она перебрала в уме все уважительные причины неявки на работу. Однако сидение дома не решало проблему, поскольку стены больницы Стаса удерживали слабо, и ситуация из плохой могла перерасти в катастрофическую.

Но если хорошо подумать, дежурство в будние дни в больнице мало напоминает отдых, не присядешь ни на минуту. В отделении постоянно находятся врачи и прочий персонал, а ещё приходят родственники и сами пациенты снуют по коридорам и донимают вопросами. Так что место нельзя назвать уединенным, и Стасу придётся утихомирить своё либидо.

Все тщательно взвесив, Катя решила, если что, она Лютного по башке уткой шарахнет, чтобы быстрее мозги в кучу собрал и отстал от неё.

Но решимость таяла с каждой минутой, пока она собиралась на работу.

"И как так получилось?" – сокрушалась Катя, когда чистила зубы.

Её жизнь всего пару дней назад была такой спокойной и размеренной, а теперь сплошная нервотрёпка.

"Но оно и понятно. Это же Лютный".

Видимо, в прошлой жизни Катя сильно насолила создателям, поэтому в этой они издеваются над ней и в качестве кары послали ей Стаса.

На работу она шла как на плаху. Мало того что весь день предстоит провести на ногах, так ещё и ночью придётся бегать от Лютного. Ну и жизнь у неё началась.

Только, к удивлению, с "проклятием" она не столкнулась, выйдя из лифта. Катя быстро прошмыгнула в раздевалку.

– Пой и пляши, – задёргалась в дурацком танце успевшая переодеться Вика.

– Что? – недоверчиво спросила Катя.

– Твоего Лютного выписали вчера вечером.

У Кати сердце пустилось вскачь от волнения и радости:

– Правда? У него восстановилась память?

– Не знаю, что произошло, но девчонки в сестринской рассказали, что приходил главный, потом даже заведующий горздрава прикатил и нашего проблемного пациента выписали. Наверное, папаша куда-нибудь в Швейцарию для реабилитации отправит.

Вика продолжала щебетать, а Катя не верила своему счастью. Неужели жизнь возвращается в привычное русло? Катя решила, если это окажется правдой, в первый же свободный выходной отправится на встречу с тем айтишником, которого Вика ей сватала.

Пора о личной жизни подумать, чтобы никто ей предложение потом не делал, мол, побудь фальшивой невестой. Что за глупость. Пора мужа и детей заводить, а не в дурдом с придурками играть.

И рабочий день пролетел буквально в мгновение ока. Катю ничего не раздражало: ни досадные мелочи, ни ругань врачей, ни недовольные пациенты, ни даже экстренные больные. Она всем улыбалась, и ей отвечали тем же.

Определенно, жизнь становится легче, когда избавляешься от гнетущего балласта. И Катя теперь в полной мере ощутила, как ценен каждый момент душевного спокойствия.

После ужина они с Викой читали в журнале несвежие анекдоты, и если раньше Кате те казались несмешными, то в этот раз веселили прямо до слёз. И ночь выдалась такой спокойной, что удалось поспать.

При передаче смены все медсестры тоже вздохнули с облегчением, что Лютный их больше не будет донимать.

В общем, даже хмурая погода мая порадовала этим утром по-настоящему теплым солнцем. Катя в связи с этим настроила себе кучу планов. Но, кажется, слишком много и нереальных, потому что стоило выйти из дверей больницы, как её ждал сюрприз.

Стас. Прямо возле огромного черного джипа у крыльца, на территории, куда пускают только машины скорой помощи и Тойоту главного врача.

Катя так и застыла и чуть не осела на ступеньки, не веря своим глазам.

Лютный кутался в пальто и смотрел на неё исподлобья, будто бы она в чем-то виновата. Он был такой же растрепанный, а хмурость и раны на лице придавали ему суровый вид.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросила Катя, когда Стас первый сделал пару шагов к ней.

Лютный склонил голову, всматриваясь в её лицо.

– Тебя не было дома, – обвиняюще заявил он.

Катя непонимающе заморгала. О чем он? Она была дома, она всегда дома… Он же не её имеет в виду.

– Дай свой телефон.

Приказной тон вывел из ступора:

– Я не обязана…

Но договорить Катя не успела. Лютный в тот же миг прижал её к себе и бесцеремонно выхватил телефон из кармана. Одной рукой он удерживал её, а второй быстро набирал цифры. Паролем Катя не пользовалась – раньше ей не от кого было прятаться.

– Сменила номер, – процедил Стас, сделав себе звонок с её мобильного.

Катя вывернулась, выхватила телефон, но в принципе это уже было неважно.

– Ты не имеешь права так поступать! – зачем-то рявкнула она, хотя эти слова всё равно ничего не значили.

– Садись и поехали.

Катя судорожно вдохнула, поправила выбившиеся волосы за ухо.

– Я никуда не поеду, я устала после суток, поэтому, будь добр, скрась себе день сам.

Он вдруг схватил её за плечо, больно так, крепко, и потащил к машине.

– Что… что ты делаешь?

Катя охнула, но её практически закинули на высокое сиденье. Стас щёлкнул брелоком, и двери заблокировались.

Сердце бешено колотилось, но Катя уже знала, что тут ничем не поможешь, нужно только бежать.

Стас сел за руль, всё такой же хмурый и раздраженный.

Катя, сжавшись, не шевелилась.

– Пристегнись.

И она не стала его провоцировать, послушно защелкнув сбоку ремень безопасности.

– Куда мы едем?

– Домой.

– К-куда? – заикнулась она.

– Это разве у меня проблемы с памятью? – криво усмехнулся Лютный. – К нам домой.

Катя охнула, зажав рот рукой. Что он имеет в виду под "к нам"? Хотя, вероятно, то и имеет. У него с женой отношения явно были не "за ручку держались", а вечером каждый по своим квартирам не расходился. Они и жили вместе, и… И спали.

– Стас, это плохая идея… – выдавила она из себя, – у меня есть своя квартира, и я хочу домой.

– Хм, – Лютный то ли фыркнул, то ли улыбнулся, – под своей квартирой ты подразумеваешь бывшую комнату в общаге?

– Нет, свою квартиру-студию в новом доме.

Стас как-то странно на неё посмотрел.

– Ты ли это, кукла? Откуда у тебя жилье в новостройке?

Катя, не задумываясь, ответила:

– Заработала.

Лютный приоткрыл рот и рассмеялся, но зло и совсем не радостно.

– Ты у отца деньги взяла?

Катя не ответила. Не взяла, а ей их нагло всучили, но основной взнос был всё-таки именно её, так что…

– Черт, и какого лешего им всем надо? Какого хрена они лезут в нашу жизнь?!

Стас злился, и Кате стало страшно. Они тоже ехали на машине и… всё же может повториться.

Даже имя, даже…

– Успокойся, – попросила она.

– Я спокоен, – процедил Стас, посмотрев на неё, и Катя зажмурилась.

– Не отводи взгляд от дороги, пожалуйста.

Лютный сбавил скорость и чуточку расслабился, но напряженная атмосфера не исчезла.

– Прости… – вдруг выдал он слово, о наличии которого в его лексиконе Катя и не подозревала, – меня бесит, что они лезут, куда не просят.

Катя не ответила. Да и что она могла сказать. Это в её жизнь Лютный залез без всякого стеснения, и куда? На место её парня. Просто прекрасно.

– Стас… давай расстанемся.

– Чего?

Катя поджала губы. Нет, ну а что ей оставалось делать? Не продолжать же участвовать в этом идиотизме. Из больницы Лютного выписали, консилиум светил во главе с высоким начальством из горздрава постановил, что он здоров, а если все-таки болен, пускай лечится, но она тут больше ни при чем. А самое главное, с ненавистными парнями нужно расставаться вовремя.

– Я хочу расстаться. Я тебя не люблю.

"И никогда не любила" – хотелось добавить, но Катя и так много сказала.

Стас притормозил у обочины. Смотрел вперёд, не отрывая рук от руля, и молчал.

– Я пойду.

Катя дёрнула ручку машины, но дверь была по-прежнему заблокирована.

– Чего тебе не хватает?

– Что?

– Я заваливаю тебя дорогими шмотками, дарю гаджеты, вожу за границу, кормлю деликатесами, трахаю исправно каждый день, но ты говоришь мне такие вещи… Что тебе еще нужно?

Стас повернулся к ней.

Катя сглотнула. Такие интимные подробности смущали.

– Мне неудобно с тобой, и я не хочу заставлять себя быть с человеком, которого не люблю.

Стас хохотнул.

– Это Кир, да? Ты была с ним?

Катя сдавленно охнула, когда Стас резко нагнулся к ней и крепко сжал подбородок.

– Нет, – взвизгнула Катя. – Я ни с кем не была!

Лютный шумно дышал. Он явно ей не верил, но вдруг отпустил.

– Ладно… хватит, поехали домой.

Катя всхлипнула, и Стас вдруг потянулся к ней то ли приласкать, то ли рассмотреть свои следы на её щеках, но она оттолкнула его руку.

– Извини, кукла, – тихо произнес он, – готов загладить свою вину любой твоей хотелкой.

Катя вытерла рукой предательские слёзы.

– Я хочу, чтобы ты меня в покое оставил.

Стас не ответил, завел двигатель и плавно вырулил на дорогу, и направился он точно не в её район – он явно ехал к своему дому, где раньше жил с погибшей невестой.

Глава 7

В том, что всё закончится для нее благополучно, Катя перестала надеяться, когда они въехали в элитном районе на закрытую охраняемую территорию и за ними опустился шлагбаум. Стас затащил ее в собственный лифт и через несколько мгновений вытолкнул из кабинки в огромный холл пентхауса на двадцать шестом этаже. И тот оказался по размерам больше всей её студии.

Лютный бросил ключи на тумбу.

– Проходи, – произнес он то ли просьбу, то ли приказ.

Катя сняла туфли, но дальше прошла в куртке и не выпустила из рук сумку.

– Раздеваться не будешь?

Катя отрицательно качнула головой, тогда Стас встал за её спиной, обхватил руками так, что она вся съёжилась. Потом ухватился за собачку замка и потянул вниз. Он так ловко избавил её от верхней одежды, что стало действительно страшно, как он собирается действовать дальше.

– Я не… не хочу, – пробормотала Катя, – не хочу, Стас.

Он прижался лбом к её затылку и тяжело вздохнул.

– Ведёшь себя так, будто я тебя насиловать собрался.

У Кати всё внутри заледенело. А чем еще им в его квартире заниматься?

– Разве нет?

– Я похож на того, кто принуждает?

Катя не знала, каким Лютный стал сейчас, но раньше он мог… Он всё мог. Возможно, интерес такого состоятельного и вполне привлекательного мужчины для кого-то значит очень много, но для Кати всё было иначе. От прикосновений Стаса её бросало в дрожь и явно не от удовольствия, от ощущения его дыхания на шее замирало сердце и не от предвкушения, а от страха. Стас Лютный для неё не был мужчиной мечты, а скорее тем, от кого действительно стоило держаться подальше. Плохие парни её не возбуждали и не тянуло к ним, наверное, потому что для неё не было в этом никакой романтики.

Её молчание затянулось, и Стас отступил.

– Давай что-нибудь закажем и поедим, а потом отдохнём.

Катя судорожно вздохнула.

– Стас, я не кукла, которую можно возле себя держать, – возразила она, не смотря ему в глаза, но отчетливо ощущала на себе его взгляд, – у меня есть свои дела и своя жизнь.

– А я, значит, в неё не вписываюсь?

Катя отрицательно качнула головой, отстранившись, когда ощутила, что Стас ухватился за её косу. Она обернулась, когда он озадаченно смотрел на кончики.

– Цвет выглядит натуральным.

– Он натуральный, – Катя забрала косу и откинула её себе обратно на спину.

– Я проверю, – хрипло заверил он.

Лютный как будто её не слышал, был на своей волне. В этот момент случилось то, что обычно в фильмах либо нагнетает атмосферу, либо разряжает обстановку и спасает её, – раздался телефонный звонок. Катя не сразу поняла, что пищит в её одежде, и стала так лихорадочно вытаскивать трубку, что чуть не порвала карман. В мыслях она уже решила, что даже если это рекламный спам, ответит и отреагирует как на нечто важное, а потом сбежит. Но стоило вытянуть телефон, как он оказался в ладони Стаса.

– Да? – грубо ответил Лютный, а Катя даже не успела посмотреть, кто звонит. – В смысле кто? Я муж Кати.

У Кати заныло в груди. В такое время ей обычно звонил только один человек.

– Мама?

Стас нахмурился, отвёл трубку от уха и посмотрел на экран. Там и правда светилось "мама".

– У тебя есть мама? – озадаченно спросил он, протягивая Кате трубку.

Она выхватила её и прижала к уху, отворачиваясь.

– Катя, что происходит? Ты где и что ещё за муж?

– Да так, ма… не принимай всерьез, это шутка…

– С утра пораньше? У тебя все нормально? Ты же с работы…

Катя ощущала, как Стас прислушивается, не отходит от неё, и это напрягало.

– Мам, я потом перезвоню, сейчас не могу говорить.

Она нажала на отбой раньше, чем мама успела возразить, и резко повернулась к наблюдающему за ней Лютному.

Похоже всё. У неё больше нет терпения чего-то там ждать.

– Стас, – начала Катя, набрав в лёгкие воздуха, – ты не помнишь аварию?

– Аварию? – он отвел взгляд к окну, потом снова на неё. – О чем ты?

Катя несколько раз вздохнула. Плевать, что там говорил доктор, плевать на Лютного-старшего. Деньги она заработает и долг ему до последней копейки вернет. Гораздо важнее собственное спокойствие и спокойствие мамы.

– Я… я не та Катя… я… мы в школе вместе учились. Я Синицына Екатерина, помнишь?

Стас застыл, нахмурился, медленно облизал губы.

– Синицына? – переспросил он недоверчиво.

– Д-да, я… понимаю, что всё это так странно, но, поверь, я тоже не испытываю никакой радости, – затараторила Катя. – Ты попал в аварию со своей девушкой… и…

Она замялась. Стоит ли ей сообщать ему о смерти любимой, да и слова эти никак не давались.

– В общем, я не твоя Катя и… не хочу играть эту роль, что ты мне навязываешь.

Повисло молчание, но Катя выдохнула с облегчением. Она сделала все правильно, и пускай потом никто не обвиняет её во лжи.

Лютный смотрел на неё долго и странно. Кадык дёрнулся, когда он сглотнул, и то, что ничего не происходило, ещё больше нервировало.

Вдруг он схватил её за плечо и притянул к себе.

– Синицына, говоришь, – процедил он, и Катя буквально ощутила, как он зубами пережевывает её.

– Да, – пискнула она, – отпусти меня, мне больно.

Катя не врала, пальцы Лютного до темных отметин сжимали её плечо.

В этот момент Стаса повело. Он покачнулся, потеряв равновесие. От полного падения его удержала стена, за которую ему удалось ухватиться.

Первой мыслью у Кати было бежать, а второй – помочь. И они никак не вязались друг с другом.

У Стаса губы посинели, он склонил голову и начал задыхаться.

Катя дернулась к выходу, но застыла. А вдруг у него отек мозга или другое серьезное повреждение после аварии, которое проявилось только сейчас? Он помрёт, а её обвинят в его смерти?

От этих мыслей Катя паниковала ещё больше.

Она тихо чертыхнулась, хватая Лютного под руку.

– Присядь, или лучше ляг.

Катя буквально завалила его на диван.

– Я врача вызову, – она потянулась к телефону.

Стас смотрел на неё, а у самого желваки ходили на скулах. Мышцы шеи натянулись, он вдыхал воздух так, словно не мог надышаться. И молчал.

Молчал, когда приехала скорая. Молчал, даже когда приехал его отец и Григорий Павлович, раскрасневшийся и взмокший.

Когда Стаса осматривали, Катя ушла на кухню, в томительном ожидании кусая ногти. Она же всё правильно сделала?

Врач скорой сказал, что жизни пациента ничего не угрожает, только давление поднялось.

И она ни в чем не виновата?

Катя сама не понимала, как угодила в такую ситуацию.

– Катя, подойди, пожалуйста, – позвал Григорий Павлович.

И она на ватных ногах побрела в спальню, куда перенесли Стаса.