Невидимый друг бесплатное чтение

Эллен Ох
Невидимый друг

Моему отцу, непревзойдённому рассказчику. Я очень скучаю по твоим историям

Глава 1
Новый друг

День 1. Понедельник, утро

– ХАРПЕР! ХАРПЕР!

Харпер Рейн как раз распаковывала книги, когда в дверях появился её четырёхлетний брат Майкл. Тот никак не мог устоять на месте, забавно прыгая то на одной ноге, то на другой. Девочка стёрла со лба капельки пота, достала из коробки какой-то справочник в бумажном переплёте и принялась обмахиваться им, словно веером.

– Опять забыл, где уборная, дружище? – улыбнулась она, расставляя очередную партию книг по полкам. – Она в противоположном конце коридора.

– Нет! Я не хочу в туалет! Я хочу, чтобы ты пришла ко мне в комнату. Скорей! – Мальчик подбежал к сестре и потянул её за руку, стараясь сдвинуть с места.

Но Харпер всё никак не поддавалась. Она наклонилась к брату и облокотилась на его плечи, изображая крайнюю степень изнеможения.

– Этот переезд лишил меня последних сил! – театрально воскликнула она. – Может, ты меня дотащишь?

– Ладно, – охотно согласился Майкл и засеменил маленькими ножками по деревянному полу. Он громко кряхтел, но, несмотря на все старания, так и не смог подвинуть сестру.

Она с трудом подавила улыбку и наконец выпрямилась.

– Спасибо! Ты очень мне помог. Я прямо чувствую прилив энергии!

Мальчик просиял и вновь потянул её за руку:

– Идём!

Они вместе вышли в коридор, где оказалось ещё жарче, чем в комнате Харпер, и та сморщилась, в миллионный раз проклиная их новый дом. Точнее, сам дом был очень даже старым, просто Рейны переехали в него совсем недавно. И теперь стало совершенно очевидно, почему никто не жил здесь в течение последних двадцати лет. Не здание, а сплошная катастрофа! Родители купили его из-за «готического очарования», когда решили переехать в Вашингтон. Увы, даже после года ремонта данное место всё ещё мало подходило для полноценной жизни. Но всё же эти безумцы перевезли сюда из Нью-Йорка всю семью, да ещё и в самый разгар лета!

Вот только Майкл, казалось, не обращал никакого внимания на жару. Поторапливая сестру, он тащил её к просторной светлой комнате с тремя большими окнами, выходящими на фасадную сторону дома. Его спальню обставили первой, так что из всех помещений лишь в ней не теснились ряды коробок. Родители навели здесь идеальный порядок и с умом продумали каждую деталь. К огромному сожалению Харпер, её комната не удостоилась такого же внимания. Видимо, мама с папой решили, что двенадцатилетняя девочка вполне может и сама распаковать свои пожитки. Но это монотонное занятие буквально сводило её с ума. Если она и ненавидела что-то сильнее, чем распаковывать вещи, так это упаковывать их.

Оказавшись в спальне брата, Харпер озадаченно опустилась на его кровать. В комнате стоял неестественный холод.

– Ты хотел мне что-то показать? – спросила она так беззаботно, как только могла. И всё же по её спине пробежали мурашки.

– Да. Моего нового друга Билли, – ответил мальчик, указывая куда-то в угол, где стоял сундук с игрушками.

Харпер уставилась в пустоту и вздрогнула от неожиданности. Воздух над сундуком странным образом исказился и стал мутным, как туман, но лишь на одно мгновение. Она вопросительно взглянула на брата.

– Ты что, не видишь его? – с грустью догадался тот.

Он несколько секунд молча смотрел в сторону сундука, а затем понимающе кивнул:

– Билли говорит, нужно быть особенным, чтобы его увидеть. Наверное, ты не особенная.

Эти слова всколыхнули в памяти Харпер давно забытое воспоминание. Лет в пять она пыталась представить собственную лучшую подругу своей старшей сестре Келли. «Ты опять выдумываешь небылицы! Я всё маме расскажу!» – угрожала та. А малышка со слезами на глазах кричала: «Но я не выдумываю! Она здесь, перед тобой! Ты что, правда её не видишь?»

У Харпер загудело в ушах. Правый висок неприятно пульсировал. У неё начиналась мигрень. Глубоко вздохнув, девочка заставила себя сосредоточиться и повернулась к брату. Но прежде, чем она успела сказать хоть слово, в дверь постучали и в комнату вошла их мать, Юна Рейн.

– Майкл, я ведь просила тебя не разбрасывать игрушки в коридоре, – строго произнесла она. – Кто-нибудь споткнётся и сломает себе шею!

Она грозно потрясла перед детьми красной пожарной машиной. По правде говоря, Харпер видела её впервые. Она бы уж точно запомнила такую красивую игрушку. Гладкий металлический корпус покрывала тёмно-красная краска, сплошь усыпанная паутинками трещин. На боку виднелась выцветшая золотистая надпись «Городская пожарная служба», а по обеим сторонам грузовика спускались аккуратные раздвижные лесенки. Там был даже специальный механизм с маленькой ручкой и шкивом, чтобы поднимать их и опускать. А возле водительского окошка свисал крохотный медный колокольчик. Машинка выглядела как настоящий антиквариат.

– Ма, но я ничего не… – Майкл осёкся, разглядывая игрушку. – А, наверное, это всё Билли!

– Кто такой Билли?

– Мой друг! – радостно отозвался мальчик. – Он тоже живёт в этом доме.

Красивое лицо Юны исказилось от недоумения и тревоги. У Харпер появилось недоброе предчувствие. Она вскочила на ноги и звонко рассмеялась.

– Это такая игра, – объяснила девочка. – Мы просто придумываем истории о людях, которые жили в этом доме до нас. Ведь правда, Майкл?

Она повернулась спиной к матери и, бросив на брата многозначительный взгляд, прижала палец к губам.

– Харпер, ты такая смешная! – улыбнулся тот.

Сестра повалила его на кровать и принялась щекотать. Комната наполнилась звонким детским смехом, и лицо матери тут же смягчилось.

– Рада, что вам весело. Но, Майкл, в следующий раз будь, пожалуйста, повнимательнее. – Она поставила пожарную машину на тумбочку и вышла из спальни сына.

Вздохнув с облегчением, Харпер повалилась на спину. А её брат, воспользовавшись моментом, забрался на неё сверху, как огромный кот.

– Почему ты не дала мне рассказать маме про Билли? – с любопытством спросил он.

Девочка вспомнила искажённое тревогой лицо матери, и внутри у неё всё сжалось от нарастающего волнения.

– Мама не одобряет того, чего не понимает, – уклончиво ответила она.

– Значит, она тоже не может видеть Билли?

– Верно, – кивнула Харпер. Уловив боковым зрением какое-то движение, она в замешательстве оглядела комнату. Пусто. Пульсирующая боль в висках становилась всё сильнее.

– Хорошо, что хотя бы я могу его видеть, – радостно заключил Майкл. Он спрыгнул с кровати, достал коробку с конструктором лего и высыпал её содержимое на ковёр. – Билли, иди сюда! Давай поиграем!

Девочка уже выходила из комнаты, когда её брат снова заговорил:

– Эй, Харпер! Билли говорит, что нам нельзя ходить на чердак.

– Неужели? И почему же?

Майкл пожал плечами:

– Не знаю. Он просто не хочет, чтобы мы туда ходили.

– Обещаю, я туда не пойду, – заверила его сестра. – Родители тоже вряд ли доберутся до чердака в ближайшее время. Они слишком заняты ремонтом центрального кондиционера и тысячи других вещей, которые сломаны в этом дурацком доме.

Система центрального кондиционирования доставляла Рейнам больше всего проблем. Они пробыли в Вашингтоне только два дня, но жара и влажность уже успели подпортить им впечатление от переезда. Порой находиться в доме становилось просто невыносимо, и от этого странный холод в комнате Майкла казался ещё более пугающим.

Оторвав взгляд от конструктора, мальчик с укором посмотрел на сестру.

– Билли не нравится, когда ты называешь его дом дурацким, – тихо произнёс он.

– Это не его дом. Это наш дом, – возразила та. – Как хочу, так его и называю.

– Нет, Харпер, это дом Билли. Он один из тех, кто жил здесь до нас.

По телу девочки снова пробежали мурашки. Казалось, в комнате стало ещё холоднее, и ей отчаянно захотелось поскорее отсюда уйти. Озираясь по сторонам, она нащупала дверную ручку и выскочила в коридор.

Когда Харпер вернулась в свою спальню, её всё ещё лихорадило. Жара, которая совсем недавно вызывала у неё раздражение, теперь дарила покой. Во всяком случае, в ней не было ничего пугающего и сверхъестественного. Но мигрень продолжала набирать обороты, и девочка достала из сумки маленькую таблетницу, которую мама наполняла для неё каждый день. Остальные лекарства хранились под замком в аптечке, спрятанной подальше от детей. Приняв ибупрофен, Харпер продолжила распаковывать вещи.

Расставляя книги, она наткнулась на небольшой фотоальбом. Мама подарила его девочке накануне их отъезда из Нью-Йорка. Тогда альбом не вызвал у неё особого интереса, но сейчас, усевшись на неубранную кровать, Харпер решила отвлечься от дел и посмотреть фотографии. Юна скрупулёзно подписала каждый снимок, указав год, когда тот был сделан, и возраст своей дочери. Она славилась подобной дотошностью, наверное, именно поэтому ей удалось сделать блестящую карьеру корпоративного юриста. В начале, как и полагается, шли детские фотографии. Девочка улыбнулась, глядя на двухлетнюю себя, поедающую свои первые в жизни спагетти. На следующем снимке ей уже было четыре. Скорчив страшную рожицу, она стояла рядом с сестрой возле скелета тираннозавра рекса в Музее естественной истории. А Келли со скучающим видом закатывала глаза. Рассматривая кусочки своего прошлого, Харпер никак не могла отделаться от странного ощущения, словно перед ней собранный пазл, в котором не хватает одной детали прямо в центре картинки.

Это неприятное ощущение часто преследовало девочку после несчастного случая, который разделил её жизнь на до и после. С тех пор она совершенно перестала себя узнавать. Казалось, она стала другим, незнакомым себе человеком. Переворачивая одну страницу за другой, Харпер старательно игнорировала головную боль, которая тем временем всё нарастала. И чем больше она размышляла об отсутствующей детали пазла, тем сильнее становилась её мигрень. Как ни печально, о том, что с ней случилось, она знала лишь со слов родителей. Всё, чем она располагала, – сухие факты, оставляющие после себя больше вопросов, чем ответов. Прошлой осенью школу девочки охватил пожар. После этого она попала в медицинское учреждение, где с ней произошло нечто страшное, но что именно, не знал никто, включая саму Харпер.

На последней фотографии в альбоме она лежала на больничной койке с загипсованными руками. Келли держала перед ней большой кремовый торт, а притаившийся рядом Майкл широко открыл рот, чтобы впиться зубами в этот кулинарный шедевр. Написанная рядом дата оповещала, что на снимке запечатлён прошлогодний Хеллоуин. Именно так прошёл двенадцатый день рождения Харпер. И пусть на фото она широко улыбалась, в её глазах читался взгляд затравленного зверя.

Девочка рассеянно потёрла сперва одну руку, а затем другую. Полгода назад, когда с них наконец-то сняли гипс, врач предупредил её о возможных фантомных болях. Ничего подобного она не замечала, а вот ощущение скованности так и осталось. Время от времени ей казалось, будто руки до сих пор загипсованы.

Разглядывая своё больничное фото, Харпер поморщилась. Открытые переломы обеих рук, сломанные рёбра и ключица… И, что самое поразительное, ни одного, даже самого смутного воспоминания о случившемся! Девочка не сомневалась, произошло нечто настолько ужасное, что её разум подавил все воспоминания о деталях этих страшных событий. Так почему же теперь ей так сильно хотелось всё это вспомнить?..

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 1

Я ненавижу:

1. Наш новый старый дом

2. Говорить о своих чувствах

3. Вашингтон, столицу США

4. Вести этот дурацкий дневник

Я бы никогда не стала здесь писать, если бы не мой психотерапевт. Она обещала, что это поможет мне вернуть воспоминания. Теперь, после переезда, я больше не смогу видеться с ней, а поиск нового врача займёт какое-то время. Так что она посоветовала мне вести дневник. Обожаю Джули. Если честно, не думаю, что я смогу найти здесь психотерапевта, который понравится мне так же сильно, как она. А раз так, как я смогу делиться с ним своими самыми сокровенными мыслями? Да и вообще мне не очень нравится терапия. Это прикольно только в кино. А в жизни это ужасно скучно.

Радует одно – этот дневник я веду только для себя, и больше никто его не увидит. А значит, я могу писать здесь цветными ручками и рисовать каракули где пожелаю. Уверена, Келли сказала бы, что это пустая трата времени. Она вообще не одобряет всё, что связано с бумагой. Ей кажется, что бумага устарела, ведь теперь для всего на свете есть интернет. Да она практически живёт в интернете! Был момент, когда она совсем сильно съехала по этой теме и целую неделю рассказывала всем подряд о том, что бумага мертва. И я не преувеличиваю – это реально длилось целую неделю! Она настолько меня этим довела, что я пошла в её ванную комнату и размотала всю туалетную бумагу, которая там была. А потом взяла её красную помаду и написала на зеркале: «Бумага мертва». Больше Келли меня не доставала. Но всё равно каждый раз, когда я записываю что-нибудь в блокнот, она бросает на меня неодобрительные взгляды.

Но мне плевать, что она думает. Я люблю бумагу. Мне нравится чувствовать, как ручка скользит по листку, нравится запах новых тетрадей и блокнотов. А ещё мне нравится, что этот дневник может вернуть мои воспоминания. Надеюсь, так и будет. Я готова на всё, лишь бы избавиться от этого ужасного чувства пустоты. Иногда меня охватывает жуткая паника, а ведь я даже не знаю почему! Ненавижу это! И всё, что мне остаётся, – писать в этом дурацком дневнике.

Глава 2
Старый дом

День 1. Понедельник, после обеда

ДЕНЬ УЖЕ КЛОНИЛСЯ К ВЕЧЕРУ, но жара и не думала отступать. Харпер лежала на полу в своей душной комнате и обмахивалась красивым веером с рисунком цветущей вишни. Мигрень прошла, но девочка всё ещё чувствовала себя слишком слабой, чтобы разбирать вещи, так что вокруг неё теснились десятки картонных коробок. С момента переезда она успела распаковать лишь свою одежду и несколько особо дорогих её сердцу мелочей. Плюшевый Тоторо занял почётное место на комоде рядом с фигурками персонажей из «Унесённых призраками». А перед ними на самом видном месте Харпер поставила чёрную лакированную шкатулку с перламутровой бабочкой на крышке, которую её бабушка привезла с собой из Кореи.

Чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, девочка собрала густые тёмно-каштановые волосы в пучок. Но это не помогло, и горячие струйки пота продолжали стекать по её шее.

– Ненавижу это место, – проворчала она и замахала веером вдвое усерднее.

Теперь их старая квартира с исправным кондиционером казалась Харпер настоящей роскошью, как, впрочем, и сам Нью-Йорк. Конечно же, летом там тоже не обходилось без жары, но от неё всегда можно было укрыться в прохладном супермаркете или кафе. А в Вашингтоне дела обстояли совершенно иначе. Ближайший магазин находился километрах в четырёх от дома Рейнов, и девочка не решилась бы идти туда пешком под палящими лучами солнца. Она дошла до такого отчаяния, что даже подумывала попросить свою старшую сестру свозить её в торговый центр – та не так давно получила права и могла пользоваться машиной родителей. Но Келли едва ли предпочла бы такой досуг общению с друзьями в интернете. Оставалось лишь надеяться, что рано или поздно родители решат оторваться от своих дел и съездить за продуктами. Харпер закрыла глаза и погрузилась в охлаждающие мечты, представляя, как засовывает голову в морозилку, обнимает огромную ледяную скульптуру и облизывает яркий и сочный фруктовый лёд…

Очевидно, визуализация сработала: откуда-то снизу послышался голос Юны:

– Кто-нибудь хочет съездить со мной за мороженым?

Глаза девочки широко распахнулись. «Ух ты, да я настоящая волшебница», – усмехнулась она про себя.

– Харпер! Харпер! Скорее выходи! Мы едем за мороженым! – радостно визжал Майкл, прыгая вниз по ступеням.

Девочка отложила веер и поспешила вслед за братом. Проходя мимо комнаты Келли, она на миг остановилась. Из-за приоткрытой двери доносилось ритмичное жужжание вентилятора и веяло приятной прохладой.

– Эй! – возмущённо воскликнула Харпер. – Почему это у тебя есть вентилятор, а у меня нет? – Она уже собралась войти в спальню старшей сестры, но та успела выскользнуть в коридор и захлопнуть дверь прямо у неё перед носом и преградила собой проход.

– У меня есть вентилятор, потому что я готовлюсь к экзаменам, тупица, – огрызнулась Келли. – И не смей заходить в мою комнату. – Затем её тон сменился на более ласковый, и она крикнула: – Мам, можешь купить мне «Мокко Фраппучино»? – Получив утвердительный ответ, девушка вернулась в свою спальню и захлопнула дверь.

А её младшая сестра с протяжным вздохом поплелась вниз по лестнице.

– Ма, но ведь это несправедливо! В вашей спальне висит потолочный вентилятор. В комнате Майкла холодно и так. Выходит, я единственная из всей семьи должна страдать от жары? – хныкала она. – Я тоже хочу свой собственный вентилятор, как у Келли!

– Бедная Харпер, – сочувствующе произнёс её брат. – Можешь спать вместе со мной, если хочешь.

– Ни за что, – рассмеялась та, взъерошив ему волосы. – Ты всё время брыкаешься во сне. К утру я превращусь в один большой синяк. – Девочка решила не уточнять, что странная прохлада в спальне Майкла пугает её до чёртиков.

Миссис Рейн ничего не ответила на нытьё младшей дочери. Она стояла в прихожей и прихорашивалась перед большим зеркалом в изысканной золочёной раме. Рядом со своей миниатюрной грациозной матерью Харпер всегда чувствовала себя цирковым слоном. И тот факт, что Келли выросла настоящим клоном Юны, лишь усугублял ситуацию. В свои двенадцать лет Харпер уже успела перерасти мать и старшую сестру на целых десять сантиметров. Мельком взглянув на своё отражение, она в очередной раз убедилась, что не унаследовала их красоты. Ей не достались ни изящность черт, ни миниатюрность. Её лицо вместо идеального овала напоминало круглую тарелку, вместо шелковистой глади тёмных волос во все стороны торчали кудряшки, а щёки покрывала россыпь ненавистных веснушек. От Юны девочке достались лишь узкие миндалевидные глаза, но они смотрелись совершенно иначе без материнских длинных и густых ресниц. Когда она улыбалась, её порой называли милой, в то время как миссис Рейн и её старшую дочь все считали настоящими красотками. Но Харпер старалась из-за этого не переживать.

А вот что по-настоящему её волновало, так это странный холодок на затылке и неприятное ощущение, будто кто-то смотрит на неё в упор. Вздрогнув, девочка обернулась, но не заметила ничего необычного. Она попятилась к зеркалу и положила руку на его богато украшенную раму. Старинная семейная ценность странным образом помогла Харпер успокоиться. В этом пугающем доме зеркало дарило ощущение чего-то знакомого и родного. Когда-то оно точно так же висело в прихожей их нью-йоркской квартиры. Это был маленький кусочек стабильности в большом изменчивом мире.

Убедившись, что её внешний вид идеален, Юна вышла из дома в сопровождении сына и младшей дочери. Они уже садились в серебристый минивэн, припаркованный на подъездной дорожке, когда Харпер снова принялась канючить:

– Мам, ты вообще слушаешь, что я говорю? Мне тоже нужен вентилятор!

– Милая, мне очень жаль, но ещё один электроприбор наш дом просто не выдержит. Если мы поставим у тебя вентилятор, нам выбьет пробки, – спокойно ответила миссис Рейн. – Потерпи всего денёк, ладно? Электрик и ремонтники кондиционеров придут уже завтра. А когда всё заработает, тебе не понадобится личный вентилятор. – Она проигнорировала недовольный взгляд девочки и усадила Майкла в детское кресло. – Если сегодня ночью будет совсем уж душно, можешь поспать на диване внизу. Думаю, в гостиной будет немного прохладней.

– Ну прекрасно! Ещё одна ужасная потная ночь, – возмущалась Харпер, помогая брату пристегнуться. – Ненавижу этот дом.

Мальчик сочувствующе похлопал её по руке.

– Здесь не так уж и плохо, – сказал он. – И места полно!

Этот старинный особняк действительно казался необъятным по сравнению с трёхкомнатной квартирой Рейнов на Манхэттене, и сёстрам больше не приходилось делить одну спальню на двоих. Но всё же Вашингтон сильно проигрывал в сравнении с Нью-Йорком, начиная с неудобного метрополитена и заканчивая слишком уж дружелюбными людьми, которые здороваются со всеми подряд, да ещё и ждут после этого, что вы вступите с ними в учтивую беседу. Ну разве это не странно?

Нет, Харпер определённо не нравился Вашингтон. Единственным плюсом этого города было соседство с бабушкой по материнской линии, которую она не видела ни разу с семи лет. Они созванивались в дни рождения, на Рождество и на Новый год, а ещё время от времени обменивались письмами, но для девочки этого было недостаточно. К тому же бабушка Ли не очень любила болтать по телефону, и все их разговоры сводились к краткому обмену поздравлениями. Зато она всегда присылала чудесные открытки и приятные маленькие подарочки.

– А когда мы уже увидимся с бабушкой? – поинтересовалась девочка, как только их машина наконец отъехала от дома.

Она прекрасно видела через зеркало заднего вида, как мать недовольно поджала губы, прежде чем ответить:

– Не знаю. Сейчас у нас полно других дел.

– Вы про бабулю? Я так хочу увидеть бабулю! – взволнованно воскликнул Майкл. – Я ни разу её не видел. Только по телефону говорил…

– Увидишь. Но не сейчас, – отрезала Юна.

Харпер недоверчиво нахмурилась. Вчера вечером она случайно подслушала, как её папа убеждал свою жену помириться с бабушкой Ли, раз уж теперь они живут в одном городе.

– Ну ты хотя бы сообщила ей, что мы уже здесь? – настойчиво поинтересовалась девочка.

– Ты угомонишься или нет? – огрызнулась миссис Рейн. – Тема закрыта.

В машине повисла напряжённая тишина. Харпер повернулась к брату, который надул губки и, казалось, с минуты на минуту готов был расплакаться.

– Ма… Бабуля что, не хочет меня видеть? – дрожащим голосом спросил малыш.

Юна провела рукой по гладким тёмным волосам, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

– Ну конечно же, хочет, родной, – ласково возразила она. – Бабушка Ли очень тебя любит. Просто у нас с ней не самые простые отношения. Понимаешь, мы ни в чём не можем друг с другом согласиться…

Майкл уже открыл было рот, чтобы засыпать маму вопросами, но Харпер вовремя поймала его взгляд и отрицательно покачала головой. Этот разговор явно расстраивал маму, и девочка не хотела, чтобы её брату досталось за его любопытство. Мальчик понимающе кивнул и молча отвернулся к окну.

А сама Харпер задумалась, гадая, что же послужило причиной ссоры между мамой и бабушкой. Она прекрасно помнила то время, когда они виделись по крайней мере раз в месяц. Забавная и добрая бабушка Ли приезжала к ним в гости, ходила на корейский рынок за всевозможными угощениями и готовила вкуснейшие блюда национальной кухни. Что же должно было случиться, чтобы она не приехала больше ни разу за целых пять лет? Девочка вздохнула, вспоминая улыбчивую пожилую женщину с лучиками морщинок в уголках глаз. С их последней встречи прошла целая вечность, но она до сих пор помнила, что от бабули всегда сладко пахло апельсинами.

Сперва родители врали, что бабушка Ли перестала приезжать, потому что ей сложно так часто путешествовать. Но когда та пропустила второе Рождество подряд, Харпер догадалась, что на это есть куда более серьёзная причина. Она поделилась своими мыслями с Келли. «Это всё из-за тебя, – ответила та. – Вечно ты всё портишь».

Слова сестры настолько задели девочку, что она больше никогда не осмеливалась поднимать эту тему. Ни с кем, даже с бабушкой. Во всяком случае, до сегодняшнего дня.

Когда их минивэн въехал на стоянку местного супермаркета, Харпер разочарованно вздохнула.

– Ну что ещё? – с раздражением спросила миссис Рейн.

– Ничего, – тихо ответила девочка. Она надеялась, что мама привезёт их в какой-нибудь торговый центр, где можно побродить по прохладным галереям и поглазеть на людей. Именно так Харпер коротала своё время в Нью-Йорке. Ей нравилось следить за незнакомцами, гадая, чем они занимаются и как живут.

В любом случае даже небольшой супермаркет оказался приятным разнообразием после душного старого дома. Девочка медленно прохаживалась между рядами, размышляя о чём-то своём, когда в неё чуть было не врезалась пожилая леди с огромной лошадиной челюстью. Под её тонкой полупрозрачной кожей виднелись сосуды, а медные волосы прекрасно гармонировали с жёлтыми зубами. Они молча уставились друг на друга.

– На что пялишься? – проворчала старушка. – Какая ты невоспитанная!

От растерянности Харпер не нашлась что ответить.

– Что такое? Не говоришь по-английски?

– Ну конечно же, говорю, – выпалила девочка.

– И откуда ты?

– Из Нью-Йорка…

– Нет, нет, я не об этом. Откуда родом твои родители? – не унималась пожилая дама.

Рейны всегда учили своих детей уважать старших, но сейчас это с трудом давалось их дочери. Она точно знала, что старушка пытается выведать, откуда приехала её семья. Ей уже не раз приходилось слышать подобные вопросы, и они очень расстраивали Харпер, заставляя её чувствовать себя чужой в своей родной стране.

– Раз уж вам так хочется знать, мой отец родился в Нью-Йорке, в Куинсе, а моя мать – в Мэриленде, – парировала она.

– Значит, тебя удочерили?

– Нет. Я родилась в США, точно так же, как и мои родители. Мы все американцы.

– С таким-то лицом? Это вряд ли, – проскрипела старуха.

Харпер почувствовала себя так, словно ей дали пощёчину. Её переполняла ярость. Но прежде, чем девочка успела накричать на незнакомку и обозвать её расисткой, рядом появилась Юна за руку с Майклом.

– Случилось что-то неприятное? – спокойно спросила она, положив руку на плечо дочери.

– А… Теперь мне всё ясно. Вы китайцы! – заключила пожилая дама. – Вам, китайцам, следовало бы учить своих детей хорошим манерам. Здесь, в нашей стране, не принято пялиться на незнакомых людей. Это невежливо.

– Я не китаянка, – мягко ответила миссис Рейн. – Вообще-то я кореянка, и мне очень жаль, если моя дочь чем-то вас обидела. Она прекрасно воспитана и никогда не будет вести себя грубо. – Юна бросила на старушку пронзительный взгляд. – Во всяком случае, если её не спровоцировать.

– На что это вы намекаете?

– Хорошего дня. – Женщина не стала вступать в дальнейшие перепалки с этой неприятной особой и поспешила увести детей в другой ряд. Там она повернулась к дочери и ласково произнесла: – Милая, ты в порядке?

– Обычно пожилые люди такие дружелюбные… – грустно ответила Харпер. – Я ещё никогда не встречала расистов такого возраста.

Лицо мамы стало печальным.

– Увы, расизм не зависит от возраста, пола и даже от цвета кожи, – понимающе сказала она. – Не позволяй этим ужасным людям причинять тебе боль. Так ты даёшь им власть над собой. А они этого не заслуживают.

– Она сказала, что я не могу быть американкой с таким-то лицом…

– Она просто завидует твоей юности и красоте. – Миссис Рейн легонько ущипнула дочь за щёку и чмокнула её в нос.

– Да, Харпер, ты ведь очень красивая! – со знанием дела подтвердил её брат. – Не то что эта противная старуха.

– Майкл! – с упрёком воскликнула Юна. – Так говорить нельзя. Ты ведь знаешь, что это нехорошо.

– Но ведь та старуха первая вела себя нехорошо. Она обидела Харпер! – упрямо возразил малыш, скрестив руки на груди. – А ещё у неё жёлтые зубы и воняет изо рта.

– Майкл! – повторила женщина ещё более строго. Но её дочь заметила, как та прикусила уголки губ, чтобы не рассмеяться.

Девочка и сама с трудом сдерживала улыбку, слушая серьёзные рассуждения своего младшего брата. Её гнев и печаль тут же отступили. А ещё через пару минут она и вовсе забыла о вредной старушке. Затарившись продуктами, Рейны отправились домой.

Стоило им войти в особняк, как Майкл вытащил из пакета мороженое и тут же помчался в свою комнату. Харпер развернула яркую упаковку фруктового льда и, наслаждаясь его охлаждающей сладостью, последовала за мальчиком. Из приоткрытой двери его спальни доносились обрывки разговора, похоже, ребёнок болтал с воображаемым другом. Его сестра, затаив дыхание, прислушалась.

– Прости, что не принёс тебе мороженое. Но мы можем съесть моё пополам, договорились?

Послышался тихий глухой звук, который сменился испуганным писком Майкла:

– Ну зачем ты так?

Девочка встревоженно вбежала в комнату. Её брат, едва сдерживая слёзы, собирал с пола кусочки фруктового льда. По новому ковру растекалось синеватое пятно растаявшего виноградного сока.

– Что случилось? – спросила Харпер. Схватив с комода коробку салфеток, она бросилась помогать малышу с уборкой.

– Билли очень разозлился… Ему не понравилось, что я принёс мороженое только себе, – шмыгая носом, объяснил Майкл. – Поэтому он бросил мой фруктовый лёд на пол. Сказал, раз так, мы оба ничего не получим.

Харпер незаметно ухмыльнулась. Мальчик выбрал прекрасное объяснение собственной неуклюжести. Но всё же он казался таким расстроенным, что девочка решила ему подыграть:

– По-моему, твой новый друг поступил просто ужасно! – возмутилась она. – Знаешь что, давай спустимся вниз и съедим ещё по одному мороженому прямо на веранде?

Майкл печально покачал головой:

– Что-то мне не хочется. Я должен остаться здесь и поиграть с Билли.

Что-то в его словах показалось Харпер смутно знакомым. По её спине и рукам снова пробежали мурашки. Наклонившись, она сгребла малыша в охапку и вынесла в душный коридор.

– Ну уж нет! – хихикая, кричала девочка. – Я хочу ещё одно мороженое, но не есть же мне его в гордом одиночестве! Ты будешь моим прикрытием!

Майкл звонко рассмеялся, вывернулся из рук сестры и, перепрыгивая через ступени, помчался вниз по лестнице.

– Кто последний, тот дурак! – кричал он. – Не догонишь! Не догонишь!

Девочка с улыбкой бросилась за ним, как вдруг дверь в комнату Майкла с оглушительным грохотом захлопнулась.

– Наверное, это всё сквозняк, – шёпотом успокоила себя Харпер. – Дурацкий старый дом.

И она спустилась в холл, стараясь не оглядываться назад на пугающий тёмный коридор.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 2

Я ненавижу:

1. То, как жарко и душно летом в Вашингтоне

2. Магазины, которые слишком далеко, чтобы идти туда пешком

3. Этот старый жуткий дом, где к тому же время от времени воняет

4. Свои ночные кошмары

С тех пор как я сюда переехала, меня преследуют страшные сны. Они такие яркие и реалистичные, что мне кажется, будто всё это происходит со мной наяву. Но ведь это не так?..

Иногда мои кошмары даже не похожи на сны. Я будто бы просто сижу в своей комнате, а потом меня окутывает мрак. Это похоже на фильм ужасов. Там бывают такие глупые сцены, когда звучит тревожная музыка, и герой идёт прямо навстречу опасности. Совершенно ясно, что скоро он умрёт. Но он не убегает, как сделал бы любой разумный человек. Он просто продолжает идти. А потом, когда пути назад уже нет, на его лице вдруг появляется гримаса ужаса. Наверное, именно в этот момент он понимает, как глупо поступил. Ненавижу такие фильмы.

Факт: в жизни люди убегают, когда чувствуют опасность. Но в своих кошмарах я иду прямо навстречу чему-то ужасному. И как бы я ни старалась, я не могу заставить себя остановиться. Но и дойти до конца я тоже не могу. Я просто теряюсь в вязкой пугающей темноте и… Просыпаюсь. Иногда мне кажется, что, если я смогу подольше продержаться во сне, мне наконец-то удастся вспомнить, что же случилось со мной в Брайерли. И тогда мне больше не придётся вести этот дурацкий дневник. Ты уж не обижайся на меня за это, дневничок.

Копаться в своих воспоминаниях – всё равно что плавать в желе. Это тяжело и совершенно бессмысленно. Я уже и сама не знаю, что произошло на самом деле, а что – просто плод моего воображения. Остаётся лишь опираться на факты.

Факт: в моей школе случился пожар.

Факт: меня отправили в Брайерли, нью-йоркский институт психического здоровья детей.

Факт: там со мной произошло что-то ужасное, в результате чего меня отправили в госпиталь с переломами обеих рук, нескольких рёбер и ключицы.

Предположение – я поранилась сама.

Я помню, как ко мне в палату приходила полиция. Мне задавали кучу вопросов, на которые у меня не было ответа. Один из копов рассказал мне по секрету, что администрация Брайерли утверждает, будто они тут ни при чём и я сама причинила себе весь этот вред, но он в это не верит. Врачи из неотложки пришли к выводу, что мои травмы «… могли быть получены только в результате падения с большой высоты или сильного удара иного происхождения». Что бы это всё ни значило… И вот что ещё кажется мне странным. В ту самую ночь все камеры наблюдения на территории института разом вышли из строя. Полиции не удалось найти ни одного видео без помех. Выходит, то, что тогда случилось, так и останется тайной. Во всяком случае, пока мой мозг не разблокирует воспоминания.

Врачи называют это диссоциативной амнезией. Я пережила какое-то событие, которое настолько сильно травмировало меня как с физической, так и с душевной стороны, что мой мозг не смог всё это проработать и решил просто обо всём забыть.

Родители подали на Брайерли в суд. Но администрация не захотела шумихи и выплатила нам огромную кучу денег в качестве компенсации ущерба. Мама с папой сделали для меня какую-то штуку под названием «траст» и положили туда всю сумму. Они говорят, этого мне должно хватить на всю оставшуюся жизнь.

Но, если честно, я бы предпочла, чтобы ко мне просто вернулась память.

Глава 3
Соседка

День 2. Вторник, после обеда

В СТАРИННОМ ОСОБНЯКЕ царил настоящий хаос. Мистер и миссис Рейн носились по дому, разрываясь между электриком, сантехником и ремонтником кондиционеров, которые одновременно работали каждый над своей задачей, и при этом, разумеется, ужасно друг другу мешали. И если мама Харпер всегда пребывала в состоянии нервного напряжения, то сегодня даже и вечно спокойный отец начал выходить из себя. Майкл и Келли прятались в своих комнатах, а Харпер решила, что точно сойдёт с ума, если сейчас же не сбежит подальше от этого места.

Её не пугала даже стоящая на улице жара. Девочка незаметно пробралась в гараж и направилась к своему велосипеду. Давненько она на нём не каталась! Смахнув со шлема строительную пыль, Харпер уже собиралась отправиться в путь, как вдруг внезапный шум за спиной заставил её подпрыгнуть на месте. В этом дурацком старом доме её пугал любой шорох.

– Так-так, кажется, кого-то застукали за попыткой к бегству, – прогремел приятный мужской бас. Девочка со смехом обернулась. Её отец, Питер, с лучезарной улыбкой стоял у задней двери гаража. При своём росте под два метра он был единственным членом семьи, рядом с которым она всё ещё чувствовала себя маленькой. – Боюсь, мне придётся доложить об этом начальнику тюрьмы.

– Я решила немного прокатиться. Посмотреть новый район, – ответила Харпер. – Пап, я реально не могу больше распаковывать вещи.

Внезапно она снова ощутила на затылке неприятный холодок и вздрогнула от охватившей её тревоги. Приглаживая волосы, она поймала обеспокоенный взгляд отца.

– Милая, с тобой всё в порядке? – заботливо поинтересовался он. – Как ты себя чувствуешь?

Девочка заставила себя улыбнуться. Она знала, что папа беспокоится о её здоровье из-за прошлогодних травм.

– Всё в порядке! Мне просто надо проветриться…

Папа, казалось, собирался спросить что-то ещё, но его окликнул один из рабочих.

– Ты знаешь правила, – произнёс он, направляясь к задней двери. – Надень шлем, будь осторожна, держи включённым свой мобильный, не отъезжай слишком далеко от дома и возвращайся не позднее чем через два часа. Договорились? – отец проницательно заглянул в глаза Харпер.

Та кивнула и поспешила удалиться. Она точно знала, что, если задержится, появится мама и попробует её остановить. После несчастного случая родители стали слишком уж сильно её опекать. Её психотерапевт не раз напоминала им, что в процессе исцеления важную роль играет полное возвращение к нормальной жизни. Но всё же миссис Рейн была готова навечно запереть дочку дома, лишь бы знать, что она в безопасности.

На безоблачном небе сиял огромный диск солнца. Харпер полной грудью вдыхала раскалённый воздух, впервые со дня переезда её не раздражала жара. Отправляясь осматривать окрестности, она почувствовала себя по-настоящему счастливой и свободной. Сперва девочка хотела попробовать отыскать бабушкин дом, но она не знала адреса и с трудом могла вспомнить, как он выглядит. К тому же она не сомневалась, что мама убьёт её за такую авантюру.

Осматривая ближайшие улочки, Харпер наткнулась на небольшой парк. То ли он не пользовался особой популярностью, то ли все жители округи засели дома у своих кондиционеров, но среди потускневшей зелени прогуливались лишь молодая мамочка с детьми и юноша с собакой. Девочка не заметила поблизости никого своего возраста и вернулась на улицу. Она слышала, что где-то неподалёку находится библиотека, и решила её отыскать. Выбрав наугад одну из уходящих вниз улочек, она разогналась и подставила лицо прохладным потокам воздуха. Как назло, именно в этот момент дорогу ей преградила маленькая, но очень агрессивная белая собачка. Завизжали тормоза, и девочка лишь чудом успела остановиться перед этим крошечным истошно лающим монстром.

– Плохая Тыковка! Фу! – Невысокая темнокожая девочка с кучей афрокосичек подхватила на руки извивающуюся собачонку и улыбнулась Харпер. – Прости, она просто ненавидит велосипеды… Уж не знаю почему.

– Её что, правда зовут Тыковка? – недоверчиво спросила та.

Её собеседница закатила глаза.

– Знаю, довольно странное имя. Это собака моей бабушки. Если бы выбирала я, её бы звали Шилопопая или Мисс Неадекват. Думаю, эти клички лучше бы ей подошли.

– Видимо, она не особо тебе нравится, – рассмеялась Харпер, глядя, как её новая знакомая пытается прицепить поводок к ошейнику визгливой псины. – Давай я тебе помогу.

Когда совместными усилиями девочки наконец пристегнули карабин, собаку опустили на землю, и она тут же принялась носиться по кругу, запутывая вокруг них свой выдвижной поводок.

– Не то чтобы она мне не нравилась… – задумчиво протянула обладательница великолепных косичек. – Просто это самая невоспитанная собака в мире. Одно дело поиграть с ней пару часов, но я ненавижу, когда мне приходится о ней заботиться. Моя бабушка отправилась в десятидневный круиз, а свою драгоценную Тыковку сбагрила мне. – Она с интересом всматривалась в лицо собеседницы. – Кстати, я Дайо Клейтон. Почему я раньше не видела тебя здесь?

– Харпер Рейн, рада познакомиться, – представилась она. – Мы только сюда переехали.

– И откуда ты?

Как и всегда, от этого вопроса Харпер почувствовала себя неуютно.

– Из Нью-Йорка, – ответила она, гадая, не повлечёт ли это дальнейших расспросов о родине её предков.

– Вау, как круто! Я мечтаю жить там, когда вырасту, – призналась Дайо, и от её дружелюбного тона девочке тут же полегчало. – А в какую школу ты будешь ходить? И в какой класс?

– В седьмой… А насчёт школы я ещё не знаю.

– Ну, здесь не так-то много вариантов. Если родители не отправят тебя в частную, будем вместе ходить в среднюю школу Литтл-Ридж.

– Раньше я училась в государственной школе… Думаю, здесь будет так же.

Дайо просияла и принялась болтать о своей школе и обо всех, кто её посещает.

Внимательно слушая её рассказ, Харпер всё больше проникалась симпатией к новой знакомой. На её щеках и носу тоже пестрела россыпь веснушек, но они казались девочке очень милыми, в отличие от собственных. А ещё каждый раз, когда Дайо улыбалась, открывалась очаровательная щербинка между её передними зубами. Впервые с момента переезда Харпер почувствовала, что её жизнь начинает налаживаться. Болтая обо всём на свете, подружки обошли квартал. Они следовали за Тыковкой, которая явно считала себя их предводителем. Но полчаса спустя силы оставили её крохотные ножки, и она обессиленно плюхнулась на тротуар.

– Кажется, пора отнести Мисс Неадекват домой, – нехотя заключила Дайо. – Я живу за углом, на Давенпорт-стрит. А ты?

– А мы переехали в самый древний дом во всей округе. Ну знаешь, тот, который выглядит так, как будто его давным-давно пора было снести.

– Так это вы въехали в особняк Грейди? – выпалила девочка с косичками. Её тёплые карие глаза при этом расширились от удивления. В голосе слышалась странная смесь восхищения и страха. – А мы всё гадали, кто же его купил. Скажи, там правда так… странно, как говорят?

– Странно? В каком это смысле?

– Ну… – нахмурилась Дайо. – В потустороннем… Просто, знаешь, этот дом так долго пустовал. Про него ходит много всяких легенд. Говорят, люди не могут долго в нём жить, потому что его хозяин, мистер Грейди, заключил с дьяволом контракт о вечной жизни. Но в какой-то момент он просто исчез, и его больше никто не видел. С тех пор в особняке творится всякая чертовщина. Я слышала, что там даже умирали дети…

– Дети? И как это случилось?

– Не знаю. Но там явно произошло что-то очень плохое…

Волосы на затылке Харпер встали дыбом, и ей потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы заставить себя рассмеяться.

– Да брось, это какой-то бред, – весело сказала она. – Просто глупые байки, чтобы мародёры держались подальше от дома, пока его не купят.

– Что ж, это сработало! Никто и близко не подходит к особняку Грейди.

– Теперь это особняк Рейнов, – улыбнулась девочка с велосипедом. – И пора бы уже развеять эти мифы. Приходи ко мне в гости, и сама убедишься, что единственное действующее там проклятие – это сломанный кондиционер.

Дайо выглядела растерянной, словно она очень хотела согласиться, но боялась сказать «да».

– Мне надо отпроситься у мамы, – наконец ответила она. – Завтра я не могу, мне придётся ехать к тёте. Каждую вторую среду месяца я нянчусь с её маленьким сыном Джорджем, пока она ходит на встречи писательского клуба. Моя тётя мечтает написать роман… Но насколько я понимаю, они ничего там не пишут, а только пьют и едят. И всё же это длится целую вечность, так что мама привозит меня туда в обед и забирает перед ужином. Хорошо, что мне хотя бы за это платят. Но других планов на неделю у меня пока нет. Могу заглянуть к тебе в четверг, если это будет удобно…

– Мне всегда удобно, так что заходи в любое время. Я всё равно только и делаю, что распаковываю вещи. – Харпер скорчила недовольную гримасу. – Это ужасно скучно. Да ещё и в комнате такая духота…

– Если хочешь охладиться, пошли ко мне, – предложила её новая подруга. – Поможешь мне воспитывать Тыковку. К тому же моя мама – повар. Она занимается кейтерингом и готовит лучшее в мире печенье.

Девочки свернули за угол и направились к симпатичному белому домику с ярко-жёлтой дверью и голубыми ставнями. В прихожей их встретила жизнерадостная женщина с пышными тёмными волосами, повязанными цветастым шёлковым шарфом. На её лице красовались такие же веснушки, как и у дочери.

– Ты первая подруга Дайо, которую не нужно просить разуваться, – заметила миссис Клейтон с одобрительной улыбкой, когда Харпер оставила свои кроссовки на коврике у входа.

– Моя мама – кореянка. Она не разрешает ходить по дому в уличной обуви, – с улыбкой ответила девочка. – Тем более что раньше мы жили в Нью Йорке, а там улицы гораздо грязнее, чем здесь.

Яркий красочный дом Клейтонов благоухал самыми восхитительными ароматами в мире. Запах сладкого печенья вырывался из пышущей жаром духовки и переплетался с невероятной композицией из кастрюли с сочным мясным рагу. У Харпер потекли слюнки, она закрыла глаза и с наслаждением вдохнула прохладный аппетитно пахнущий воздух.

– Потрясающий запах! – восхищённо сказала она. – Простите, но я просто обязана спросить, что вы готовите.

– Это ямайское рагу из бычьих хвостов, любимое блюдо Дайо. – Похоже, с каждой минутой новая подруга дочери нравилась миссис Клейтон всё сильнее. – Я с радостью угощу тебя им, но придётся подождать. Оно должно потомиться ещё несколько часов. Но ты ведь останешься с нами на ужин?

– Ты просто обязана остаться. – Девочка радостно подпрыгнула на месте, отчего её многочисленные косички забавно взмыли в воздух. – Гарантирую, ты в жизни не пробовала ничего вкуснее, чем бычьи хвосты в мамином исполнении. Она подаёт их с рисом и зелёным горошком. Ты вообще когда-нибудь пробовала бычий хвост? Знаю, звучит не особо аппетитно… Но доверься мне, ты не пожалеешь!

– Я как-то ела традиционный корейский суп из бычьих хвостов, но он не пах так заманчиво, как это блюдо! Мне бы очень хотелось остаться, но я обещала вернуться домой к ужину.

– Тогда в следующий раз, – кивнула миссис Клейтон. – А пока почему бы вам не подкрепиться моим печеньем? Есть овсяное, клюквенное и моё фирменное с белым шоколадом.

Пьянящий аромат свежеиспечённых сладостей смягчил разочарование Харпер от того факта, что она никак не могла остаться на ужин. Девочки уселись за кухонный стол и принялись уплетать ещё горячее печенье, запивая его холодным молоком.

– Миссис Клейтон, – произнесла Харпер со счастливой улыбкой. – Это лучшее печенье в моей жизни!

– Я же говорила! – гордо ответила её новая подруга. – Моя мама – самый крутой повар в мире!

– Тебе очень повезло… Мои родители не любят возиться у плиты. А если они и готовят, то что-то совсем простое, без изысков, – вздохнула гостья.

– Видишь, как здорово, что ты переехала в наш район. Теперь можешь есть с нами когда пожелаешь! – Слова Дайо прозвучали так искренне, что сердце девочки наполнилось теплом. Она чувствовала, что это начало настоящей дружбы.

Объевшись печенья, они отправились в гостиную с твёрдым намерением воспитать из Тыковки достойного представителя собачьего общества. Но та решительно игнорировала внучку своей хозяйки.

– Ты слишком ласково с ней говоришь, – вмешалась Харпер. – Тебе нужно проявить твёрдость. Покажи ей, кто тут главный.

Дайо снова приказала собаке сидеть, но та продолжила носиться по комнате, словно в неё вселился демон.

– Я сдаюсь, – простонала Дайо, всплеснув руками, и рухнула на диван. – Теперь ты попробуй.

Её подруга выпрямилась и уверенно подошла к Тыковке. Громким твёрдым голосом она велела собаке сидеть. И та села.

Дайо подняла на свою гостью полный восхищения взгляд:

– Как ты это сделала?

– Очень просто. Даже Тыковка достаточно умна, чтобы понять, что я главнее, чем она.

Дайо намотала на палец одну из своих косичек:

– Наверное, всё дело в росте. Ты высокая, а мы с бабушкой маленькие.

Харпер отрицательно замотала головой:

– Это здесь ни при чём. Давай, потренируйся на мне. Встань, выпрями спину и прикажи мне сесть.

Глаза Дайо округлились.

– Это не так уж и сложно. Просто прикажи мне, – настаивала её новая подруга. – Ты должна быть жёсткой, уверенной, но не злой.

Вскочив на ноги, девочка расправила плечи и отбросила назад свои многочисленные косички. Она сделала глубокий вдох и сильным голосом сказала:

– Сидеть!

Харпер послушно села. И Тыковка села вместе с ней.

– Видишь, всё получилось. Теперь попробуй другие команды.

Дайо раздавала приказы своим новым уверенным голосом, и – о чудо! – собачонка безропотно выполняла каждый из них.

– Это невероятно! – радостно воскликнула девочка. – Харпер, где ты этому научилась? У вас тоже есть собака?

– Я бы очень хотела, но нет. Мама не любит собак, а у папы на них аллергия. Правда, у моей бабушки есть йорк по имени Монти, – ответила та. – Он очень послушный. Представляешь, можно положить перед ним кусочек бекона, и он не тронет его, пока ему не разрешат!

– Вот это да… Как думаешь, получится научить этому Тыковку?

– Думаю, да. Ты, главное, продолжай в том же духе. Она очень умная. Во всяком случае, для собаки, которую зовут Тыковкой…

Девочки дружно рассмеялись.

– Знаешь, очень жаль, что у тебя нет собаки, – сказала Дайо, когда они наконец успокоились.

– Это ещё почему?

– Если в вашем доме действительно водится что-то потустороннее, собака поможет от этого избавиться, – усмехнулась девочка с косичками. – Хочешь, я одолжу тебе нашу Мисс Неадекват, и вы устроите охоту на призраков?

– Даже не знаю, кто бы сильнее испугался, увидев призрака, я или Тыковка, – с улыбкой протянула её подруга, и они снова так и покатились со смеху.

Но в душе Харпер было не до шуток. От одной мысли о новом доме над ней будто бы сгущались тёмные тучи. Она знала, что совсем скоро ей придётся вернуться в это странное старинное здание.

Семь кварталов пролетели мимо неё, не оставив в памяти никакого следа. Девочка остановилась у парадных дверей, слезла с велосипеда и задумчиво осмотрела фасад. Теперь особняк выглядел совсем не так, как год назад, когда она увидела его впервые. Грязно-серые стены побелили, а покосившиеся ставни заменили на новые. Рабочие даже перекрыли крышу. Но, несмотря на все эти изменения, дом по-прежнему выглядел зловеще.

Харпер уже собиралась войти внутрь, как вдруг что-то мелькнуло в дальнем правом окне второго этажа. Присмотревшись, она увидела большие тёмные глаза на призрачно-белом лице. Девочка моргнула, и таинственная фигура исчезла.

Это было окно Майкла.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 3

Я ненавижу:

1. Странный неестественный холод в этом доме

2. Странную невыносимую духоту в этом доме

3. Странные запахи в этом доме

Этот дом пугает меня. Мне кажется, что здесь я задыхаюсь. Понятия не имею, почему никто больше этого не чувствует.

Факт: на первом этаже есть только одно место, где я могу нормально дышать. Это холл.

Во всех остальных комнатах мне не по себе. Но хуже всего в столовой. В дальнем углу всегда ужасно холодно. Родители говорят, что там сквозняк, вызванный старой вентиляционной системой. Но по ощущениям это не похоже на обычный сквозняк. Воздух там холодный и какой-то липкий. Такое же чувство возникает, если после пробежки встать под кондиционер. Ты всё ещё горячий и потный, но при этом тебе ужасно холодно. Вот на что похоже то, что я чувствую в столовой. А ещё время от времени там появляется тошнотворный сладковатый запах мертвечины. Он едва уловим, но я его ненавижу.

Папа говорит, что в перекрытиях, вероятно, сдохла не одна дюжина крыс, и их трупы так и продолжают там гнить. На мой взгляд, это просто отвратительно.

Но наверху всё ещё хуже.

Мне повезло с комнатой. Там я чувствую себя в безопасности. Но иногда колокольчики на ручке моей двери звенят сами по себе. В такие минуты мне становится очень страшно. К счастью, это никогда не длится долго. А ещё там же, на ручке, висит ярко-красный тканевый мешочек, вышитый золотом.

Факт: обе эти вещицы мне подарила бабушка Ли, когда я была ещё совсем маленькой. Она привезла их из Кореи. Бабуля заставила меня пообещать, что я всегда буду вешать их на ручку двери своей комнаты, и обязательно с внутренней стороны.

Я ужасно по ней скучаю… С ней я всегда чувствовала себя любимой и нужной. Наверное, именно поэтому я продолжаю вешать колокольчики и мешочек на свою дверь. С ними мне всегда спокойнее. Чистая психология, ведь в самих этих вещах нет ничего особенного. Как-то я заглянула в мешочек. Никакой магии внутри не обнаружилось, только немного соли, странная волосатая веточка зелёного цвета, вроде бы это фенхель, и ещё несколько сосновых иголок. Только-то и всего.

Я помню, как бабушка учила меня делать национальные домашние пельмени – манду. Это моё любимое воспоминание о ней. Нам было так весело! Надо было обмазать кусочки теста яйцом и положить начинку из мяса и овощей. Я тогда очень сильно переборщила с начинкой, и тесто развалилось, когда бабуля обжаривала мои пельмени. Но всё равно получилось очень вкусно!

Жду не дождусь, когда наконец-то увижу бабушку Ли…

Тревога! Колокольчики снова ни с того ни с сего начали звенеть. Как будто кто-то пытается проникнуть в мою комнату, но не может пройти через дверь. Я не знаю, кто там. И если честно, не хочу знать.

Глава 4
Ссора за ужином

День 2. Вторник, вечер

– ПАП, А ТЫ ЗНАЛ, что в нашем доме водятся привидения? – спросила Харпер, накладывая в свою тарелку картофельное пюре.

Её старшая сестра закатила глаза.

– Понеслось, – протянула она. – Я уж было решила, что смогу завести здесь новых друзей, которые не узнают, что я живу вместе с поехавшей. Но ты снова взялась за свои истории!

– Это не мои истории, – возразила девочка. – Про привидений мне рассказала одна из соседок, моя новая подружка.

– Ну, значит, она тоже поехавшая.

– Замолчи, Келли! Не говори так о ней!

– Так, ну-ка обе замолчите! – вмешалась миссис Рейн, буквально швырнув салатницу на стол, отчего оттуда вылетели несколько кусочков помидора. Майкл поджал губы и молча смотрел в одну точку. – Я не потерплю такого поведения в нашем доме. И чепуху про привидений тоже не потерплю!

– Но это не чепуха! Вы вообще знаете, что вся округа обходит наш дом стороной и называет его особняком Грейди? Так звали его первого хозяина, который таинственно исчез, и никто больше его не видел… – Не успела Харпер договорить, как по её телу пробежала дрожь. Она снова почувствовала, словно за ней наблюдают. Казалось, дом ждал, что же ещё она скажет. – Ненавижу это место! Здесь всё такое…

– Я велела молчать! – закричала Юна, метнув в сторону младшей дочери острый как бритва взгляд.

Харпер вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. Ссутулившись в кресле, она думала о том, как отличается от всех остальных членов своей семьи. Её охватила тоска по бабушке.

– Мы когда-нибудь снова увидим бабушку Ли?

Миссис Рейн тяжело вздохнула и пригладила волосы:

– Моя мать сейчас слишком занята. Да и мы, кстати, тоже. Но мы сходим к ней в гости, когда наконец обустроимся на новом месте.

– Бабушка слишком занята? Она не видела меня с тех пор, как мне исполнилось семь! Неужели она не может выкроить часок и заглянуть к нам на чай? – не унималась Харпер. Она заметила, что даже Келли с любопытством смотрит на маму в ожидании ответа. – Раньше я думала, что бабушка больше не хочет нас видеть, но на самом деле это ты не хочешь видеть её.

– Довольно! – Юна достигла точки кипения. Сама того не понимая, Харпер, похоже, перешла черту.

Изо всех сил сжав губы, девочка ещё ниже опустилась в кресле. Отец протянул руку, чтобы ободряюще погладить её плечо, но та отстранилась. Она слишком расстроилась, чтобы позволить себя утешать.

Келли нахмурилась, взяла пластиковые приборы и стала резать свой ростбиф. Но мясо никак не поддавалось. Она с силой нажала на нож, и тот треснул пополам.

– Чёртов пластик! Почему мы не можем пользоваться столовым серебром, как во всех нормальных семьях? – Она разгневанно уставилась на младшую сестру.

– А я-то тут при чём? – пробормотала Харпер.

– Ты всегда при чём! Мало того, что из-за тебя мы переехали в эту дыру, так ещё и порезать ничего нормально не можем! Ты просто…

– Келли! – на этот раз миссис Рейн не кричала, но её голос звучал так строго, что девушка тут же замолчала и уставилась в свою тарелку.

– В смысле «из-за меня»? – недоумевала её сестра. – Какое отношение я имею к тому, что родители решили открыть юридическую контору в Вашингтоне?

– Ты такая странная, что нам всем пришлось уехать из Нью-Йорка. Вот какое отношение ты к этому имеешь, – злобно прошипела Келли.

Питер звонко стукнул кулаком по столу:

– Девочки, хватит. Мы переехали исключительно из-за нашего нового бизнеса. Тема закрыта. Давайте успокоимся и поедим, пока ужин окончательно не остыл.

Мгновение спустя Юна уже расспрашивала старшую дочь о её онлайн-курсах и подготовке к экзаменам, словно ничего и не случилось. По щекам Харпер потекли слёзы, её переполняли обида и гнев. Она устала играть роль козла отпущения. Сестра спихнула на неё вину даже за дурацкие пластиковые приборы, хотя семья пользовалась ими из-за Майкла. Во всяком случае, это казалось самым разумным объяснением, хотя девочка и не помнила, когда именно они перешли на одноразовую посуду.

Да и какая разница?.. Мама никогда не злилась на Келли, а вот Харпер доставалось за любой проступок. Злость всё нарастала, и ей уже с огромным трудом удавалось сдерживать свои эмоции. Девочке хотелось вскочить из-за стола, швырнуть тарелкой в стену, кричать и выдирать свои непослушные кудрявые волосы. Она хотела увидеть, как строгое напряжённое лицо матери исказится от шока. Ей хотелось показать, насколько она рассержена. Но вместо этого Харпер лишь безразлично ковырялась вилкой в тарелке, не отправляя в рот ни единого кусочка.

– Харпер, если ты не собираешься есть, можешь выйти из-за стола, – спокойно произнесла мама, даже не глядя в её сторону.

Девочка изо всех сил прикусила губу и почувствовала во рту солоноватый привкус крови. Выскочив из-за стола, она соскоблила свой ужин в мусорное ведро, поставила тарелку в раковину и поднялась на второй этаж, громко топая ногами по ступеням.

Оказавшись в своей спальне, Харпер бросилась на кровать и стала колотить подушку, пока не выплеснула на неё всю свою ярость. По правде говоря, с ней и раньше случались подобные приступы. А начались они после несчастного случая. По крайней мере, так ей казалось.

В дверь постучали, и в комнату протиснулся папа с двумя креманками клубничного мороженого.

– Милая, ты в порядке?..

Девочка вяло поднялась с кровати и плюхнулась на пол. Отец уселся рядом и протянул ей одну из креманок.

– Пап, что же всё-таки произошло между бабушкой и мамой? Из-за чего они поссорились?

Отставив мороженое в сторону, мужчина обнял дочь за плечи.

– Видишь ли, твои мама и бабушка – гордые женщины. Они обе твёрдо уверены в правильности своих убеждений, – дипломатично объяснил он. – И когда их убеждения не совпадают, никто из них не может уступить.

– Неужели эти убеждения важнее семьи? – нахмурившись, спросила Харпер. – Взрослые иногда ведут себя хуже детей.

Питер рассмеялся:

– Это верно. Но мама понимает, что порой перегибает палку. Поверь, она работает над этим. И теперь, когда мы живём в одном городе с бабушкой, она хочет наладить с ней контакт. Просто на своих условиях и тогда, когда она будет к этому готова. Давай не будем её торопить. Что скажешь, веснушка?

Харпер неохотно кивнула и быстро разделалась со своим мороженым. После ухода отца она так и осталась сидеть на полу. Ей казалось, будто она находится в беспросветной темноте, из которой нет никакого выхода.

Вдруг девочка уловила боковым зрением какое-то движение. Вскочив на ноги, она принялась озираться по сторонам, но в комнате, кроме неё, не было ни одной живой души, даже мухи. И всё же её не покидало ощущение, что она здесь не одна. Тихий шёпот… Или это просто шум ветра за окном? Харпер показалось, что кто-то зовёт её по имени. Она бросила взгляд на колокольчики в надежде, что это поможет ей успокоиться, и вдруг заметила, что дверь в комнату слегка приоткрыта. Захлопнув её, девочка опустилась на пол, прислонившись головой к деревянному косяку. Бабушкин красный мешочек нежно касался её щеки. Паника стихла, она снова чувствовала себя в безопасности.

Но спокойствие было недолгим. Мгновение спустя к Харпер вернулось прежнее чувство безысходности. Ей отчаянно хотелось хоть с кем-нибудь об этом поговорить. Она задумалась, не позвонить ли Джули, своему нью-йоркскому психотерапевту. Но чем она могла бы ей помочь?..

С глубоким вздохом девочка открыла свой дневник, но вскоре в висках вдруг запульсировала кровь, словно два отбойных молотка пытались разорвать череп изнутри. Вернулась мигрень. Из последних сил Харпер забралась на кровать и погрузилась в беспокойный сон.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 4

Я ненавижу:

1. Келли

2. Мигрень

3. Голубей

Я ужасно скучаю по Нью-Йорку: по шуму улиц, по любимым кафешкам, по всему, кроме голубей. На мой взгляд, это самые отвратительные существа на планете. Все настоящие ньюйоркцы считают их крылатыми крысами. Эти мерзкие птицы ничего не боятся! Однажды мне снился кошмар о том, как на меня напала стая голубей и выклевала мне глаза.

Кстати, о кошмарах. Я уже писала о них, но теперь они вышли на новый уровень. Прошлой ночью я видела во сне что-то такое, что до сих пор не могу объяснить. Думаю, из этого получился бы шикарный ужастик.

Факт или не факт? Воспоминание или просто сон?

Мне снилось, что я сижу в уродливой маленькой комнате с убогими жёлтыми стенами. Я никогда раньше не бывала там. Или бывала, но просто этого не помню… Видимо, я нахожусь в больничной палате, во всяком случае, пахнет там именно так, как во всех больницах. Из мебели там стоят лишь маленькая тумбочка и кровать. Дверь заперта. А на стене большое окно, закрытое железной решёткой. Но мне совсем не хочется подойти к нему и выглянуть наружу, потому что верхнюю половину прутьев покрывает птичий помёт. Кровать застелена грубым белым постельным бельём, холодным и неприятным, как наждачка. Единственная вещь в комнате, которая не вызывает у меня тошноты, – коричневое шерстяное одеяло, которое я притащила с собой из дома. Я закутываюсь в него и прижимаюсь к жёлтой стене.

Мне ничего не остаётся, кроме как смотреть на зеленовато-белёсые подтёки помёта. Должно быть, сотни голубей сидят прямо над моим окном. На улице ночь, и я вижу, как в лунном свете мелькают тени птиц. Они воркуют и громко хлопают крыльями. Эти мерзкие твари насмехаются надо мной, потому что они свободны, а я сижу за решёткой.

За решёткой… Как в тюрьме. Какая ирония, должно быть, они думают: «Надо посмотреть на человека в клетке. Она сидит там, взаперти, пока мы летаем где хотим и гадим на её окно». Дурацкие птицы.

А ведь со мной и правда обращаются как с заключённым. У меня отобрали всё, что я привезла с собой из дома, – книги, игры и даже любимое печенье в шоколадной глазури.

Факт: я обожаю печенье в шоколадной глазури.

Мне говорят, что всё это для моей же безопасности. Но я не понимаю, чем может быть опасно тесто в шоколаде. Может, они думают, что я засуну его себе в нос?

Но это не важно. Я всё равно не стала бы их есть. Я не чувствую голода. Я не чувствую вообще ничего, кроме страха.

Факт: у страха есть вкус. И это вкус крови.

Внезапно голуби за окном затихают. И пусть их возня выводила меня из себя, я чувствую, что это плохой знак. В этой странной маленькой палате вдруг стало так холодно, что я не чувствую пальцев ног.

В моей комнате кто-то есть.

И мне так страшно, что я не могу дышать.

Глава 5
Оправданные опасения

День 3. Среда, утро

ХАРПЕР С ОТВРАЩЕНИЕМ отбросила в сторону свой дневник. Она больше не хотела думать о кошмарах. Лишь от одной мысли о них девочку охватывал страх. Ей казалось, что она снова находится в той ужасной тёмной больничной палате и кругом стоит глухая ночь, хотя в окно её комнаты били яркие лучи солнца.

Она с раздражением посмотрела на картонные коробки. Там до сих пор лежала большая часть её вещей, но Харпер и не думала их разбирать. После беспокойных снов она всегда чувствовала себя вялой и мечтала лишь о том, чтобы зарыться с головой под одеяло и пролежать так весь день.

На тумбочке у кровати стояла кружка с водой, а в ней – срезанный розовый пион. Должно быть, мама принесла его в знак примирения, пока она ещё спала. Харпер просто обожала пионы. Единственным, что нравилось ей в новом доме, был огромный куст этих ярких сладко пахнущих цветов, который рос на заднем дворе.

Девочка улыбнулась, чувствуя, как гаснут остатки её вчерашнего гнева.

Ей больше не хотелось писать, так что она вышла в коридор и направилась в комнату брата.

Вчерашние рабочие справились со своей задачей: центральная система кондиционирования наконец-то заработала, и в особняке стояла приятная прохлада. Но из спальни Майкла сквозило всё тем же странным липким холодом. Харпер в нерешительности остановилась возле его двери. Она сделала глубокий вдох и, стряхнув с себя приступ безотчётного страха, вошла внутрь. Мальчик сидел посреди комнаты и пустым взглядом смотрел в одну точку. Сестра опустилась на колени прямо перед ним, но он, казалось, даже не заметил её присутствия.

– Майкл! Майкл, очнись! – Она схватила ребёнка за плечи и принялась трясти его, пока тот не пришёл в себя.

Он моргнул и осмысленно посмотрел на Харпер.

– Что это ты делаешь?

Девочка улыбнулась и обняла брата:

– Ты очень меня испугал. Чем ты здесь занимаешься?

Он не ответил и лишь рассеянно огляделся по сторонам.

– Ты спугнула Билли, – разочарованно произнёс ребёнок. – А ведь он собирался открыть мне свою тайну.

– Какую ещё тайну?

– Он сказал, что проникнет в мою голову и покажет свои воспоминания, – объяснил Майкл. – Но ты ему помешала. И теперь я не узнаю секрет Билли.

Его сестру вдруг охватило пугающее чувство дежавю. В её голове звучал смутно знакомый голос: «Хочешь, я поделюсь с тобой одной тайной, Харпер? Просто впусти меня в свою голову! Наша дружба от этого станет ещё крепче».

Сжав мальчика в своих объятиях, она прошептала ему на ухо:

– Майкл, прошу, обещай мне, что ты больше никогда на это не согласишься. Обещай мне это прямо сейчас.

– Но почему? – с нескрываемым любопытством поинтересовался ребёнок.

– Потому что это плохо, очень-очень плохо, – проникновенно ответила девочка. – Не впускай Билли в свою голову. Никогда. Обещаешь?

Отвернувшись, малыш потянулся за одной из своих машинок и стал катать её по ковру.

– Ладно, обещаю, – немного подумав, согласился он. – Тем более что мне и самому это не понравилось. Макушка до сих пор болит!

После его слов в комнате вдруг стало ещё холоднее. Харпер поёжилась.

– Почему здесь такой дубак? – спросила она, стараясь не стучать зубами.

Майкл удивлённо поднял на неё глаза:

– Дубак? Мне тепло. А ты что, замёрзла?

Девочка неуверенно пожала плечами, гадая, уж не заболела ли она. Может, её знобит от простуды?..

– Пойдём в парк? – предложила она, решив, что им нужно немного прогуляться.

Но мальчик явно колебался. Он задумчиво оглядел комнату, а затем всё же кивнул в знак согласия. Взявшись за руки, они вышли из дома. И после необъяснимого холода в комнате брата Харпер по-настоящему наслаждалась палящим полуденным зноем.

День 3. Среда, вечер

Дети провели на улице практически весь день. Они даже попытались уговорить отца отвезти их в кино, но тот не согласился. Так что Харпер с братом засели в гостиной перед телевизором.

Когда на вечернем небе уже начали появляться первые звёзды, Майкл зевнул и потёр кулачками глаза.

– Харпер, я хочу спать, – протянул он.

– Эй, а давай ты переночуешь у меня? Устроим что-то вроде похода, только под крышей, – предложила девочка. Ей не хотелось, чтобы брат возвращался в свою странную холодную спальню.

– Класс… Но у тебя же коробки по всему полу, – ответил малыш. – А давай тогда сделаем поход у меня?

– Знаешь, что я придумала? Мы можем спать прямо здесь. Это будет новое место для нас обоих, ведь так? Притащим к телику спальные мешки и заснём под какой-нибудь фильм, – улыбнулась Харпер.

– Не сегодня, Веснушка, – послышался из столовой голос отца. – Мы с мамой собирались доделать кое-что в гостиной, когда вы ляжете. Нет конца этому ремонту!

Майкл слез с дивана и поплёлся к лестнице.

– Не грусти, Харпер, – сказал он, сладко зевая. – Сделаем поход в другой раз.

Девочка пошла вслед за братом, помогла ему умыться и переодела в пижаму. Уложив малыша, она села на краешек его кровати, чтобы рассказать сказку, но никак не могла придумать, с чего начать. Эта комната нервировала её, заставляя снова и снова оборачиваться в поисках чего-то… Харпер и сама не знала чего. Так что она пожелала мальчику сладких снов и поспешила удалиться, гадая, как ему вообще удаётся уснуть в таком неприятном месте. Девочка в замешательстве остановилась у лестницы и оперлась на перила, размышляя, как же ей поступить. Разумеется, она не могла рассказать родителям про Билли и свои опасения, связанные с ним. Мама начнёт переживать, впадёт в истерику, и Майклу лучше от этого точно не станет. Но оставить всё как есть она тоже не могла. Харпер прижала прохладную руку ко лбу: мысли носились в голове, разрывая её изнутри. На подходе явно был ещё один приступ мигрени. Она уже начала спускаться по лестнице, чтобы попросить маму пополнить её таблетницу, как вдруг откуда-то из тёмного коридора послышался едва различимый шёпот.

Кто-то звал её по имени. Шёпот перерос в громкое шипение, а затем в крик.

Но девочка не успела осмыслить то, что случилось – какая-то неведомая сила толкнула её в спину. Падая, она размахивала руками, отчаянно пытаясь ухватиться за перила. Но не вышло. Харпер кубарем скатилась вниз. К счастью, прежде чем достичь поворота лестницы, где она неизбежно врезалась бы в стену, девочка вдруг остановилась. Трясущимися руками она вцепилась в деревянные балясины и осмотрелась, пытаясь понять, что же помогло ей затормозить. Но ступенька, на которой она лежала, ничем не отличалась от всех остальных.

Потирая многочисленные ушибы, Харпер пыталась разобраться, что же всё-таки с ней произошло. Она могла поклясться, что за секунду до падения почувствовала на спине прикосновение двух ладоней. Но как это вышло? Она ведь видела, что в коридоре никого не было! И что могло её остановить? Неужели она сходит с ума?.. Оставшись лежать на боку, девочка стала по очереди двигать разными частями тела. Она хотела оценить масштаб повреждений. И тут к ней подбежали взволнованные родители.

– Милая, что случилось? – Отец присел перед ней на колени и начал бережно осматривать её, спрашивая, где болит, как болит и насколько сильно болит по десятибалльной шкале.

Мама действовала куда менее осмысленно. Она мёртвой хваткой вцепилась в руку дочери и в панике кричала:

– Харпер! Харпер! Ты цела? Ты жива? Говори со мной, милая! Ты можешь говорить? Ты помнишь, кто я? – затем она с горящими глазами повернулась к мужу и заверещала: – Я же говорила! Я же говорила тебе, что эта чёртова лестница слишком скользкая! Наша девочка могла свернуть себе шею!

На площадке второго этажа появилась Келли. Она встревоженно ахнула и прижала ладонь к губам.

– Пап, с ней же всё в порядке?

Харпер всё ещё находилась в шоке от произошедшего. Всё, что она могла ответить на вопросы родных, было:

– У меня болит… всё…

Старшая сестра спустилась к ней и присела рядом.

– Это всё из-за того, что ты в носках, – со знанием дела заключила она. – Харпер, здесь обязательно нужно носить тапочки. Или ходи босиком, как я. Деревянные ступеньки всегда очень скользкие, а на этих ко всему прочему только-только обновили лак.

– Питер, я же говорила тебе, что надо поставить эти… Как же их… Противоскользящие профили! – не унималась миссис Рейн.

Отец кивнул:

– Завтра же этим займусь. – Он ободряюще улыбнулся младшей дочери. – Что ж, у меня для тебя хорошая новость: ты ничего не сломала. Но есть и плохая – в ближайшие несколько дней ты будешь чувствовать себя просто ужасно.

Харпер поморщилась от его наигранной жизнерадостности. Она ненавидела, когда папа притворялся, будто ничего и не случилось. Келли тоже нашла чем вывести её из себя. Узнав, что жизни сестры ничего не угрожает, девушка тут же скрылась в своей спальне.

Помогая дочери подняться, Юна причитала над синяками, которые уже начали появляться на её руках и ногах.

– А вдруг всё куда серьёзнее, чем нам кажется? Может, нам всё же стоит отвезти её в травматологию? – спросила мужа миссис Рейн.

– Нет! – запротестовала Харпер. – Я не хочу в больницу! Ни за что!

Папа легонько похлопал её по спине.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – спокойно ответил он. – Главное, обошлось без переломов, а синяки пройдут. Повезло, что ты не врезалась в стену на повороте или не скатилась до самого низа.

Крепко придерживая дочь за талию, он медленно повёл её вниз, на первый этаж. А Юна побежала вперёд них, бросив через плечо:

– Пойду принесу лёд и ибупрофен.

Ковыляя по ступеням, Харпер бросила взгляд на верхнюю площадку лестницы. Никого. Несмотря на весь этот шум и суматоху, Майкл так и не вышел из своей комнаты.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 5

Я ненавижу:

1. Свою неуклюжесть

Факт: я получила больше переломов и травм, чем любой другой ребёнок, которого я знаю.

Сестра говорит, что я как магнит для всяких неприятностей, видимо, у меня плохая карма. Что бы это ни значило… Вроде как это мудрёный способ сказать, что я невезучая. И это правда. Кто ещё может приехать в больницу практически здоровым, а уехать оттуда с кучей переломов?

Факт: всю жизнь со мной случаются какие-то беды.

Когда мне было пять, я бегала в парке и растянула лодыжку. В шесть я споткнулась, упала лицом вниз и выбила два передних зуба. Повезло ещё, что они были молочными. В семь лет я пинала свежий снежок и смотрела, как он красиво искрится в воздухе. Но в сугробе оказался кирпич, и я сломала три пальца на ноге. В том же году я упала с велосипеда и мне пришлось наложить на голову несколько швов. В восемь упала с дерева – вывих ключицы. Кто бы знал, что такое вообще бывает! В девять на меня рухнула полка с книгами в школьной библиотеке – сотрясение мозга. Тогда я в первый раз потеряла сознание. В первый, но далеко не в последний. Когда мне было десять, я вывихнула запястье во время неудачного падения. А в одиннадцать… Ну, я уже столько раз об этом писала, что не хочу повторять.

Дети из моей школы прозвали меня Ходячей Катастрофой. Они боялись общаться со мной и убегали от меня на переменах, как будто невезением и неуклюжестью можно заразиться. А может, от меня и правда лучше держаться подальше…

Глава 6
Что-то злое

День 4. Четверг, утро

ХАРПЕР СНОВА ОКАЗАЛАСЬ во вчерашнем кошмаре. Она понимала, что спит, ведь вместо своей комнаты она вновь лежала в той странной больничной палате с решёткой на окне. Но на этот раз в комнату не проникал свет луны, и от этого в ней было совсем темно.

Неужели она в Брайерли? Тогда понятно, к чему здесь эта решётка. И значит, это не просто сон, а одно из утерянных ею воспоминаний! Уже второе, из другой ночи, которая, кстати, отличалась не только отсутствием луны. Птицы тоже куда-то пропали. Из-за окна не доносилось ни единого звука. Но куда же они могли подеваться?..

Внезапно в палате стало невыносимо холодно, и девочку охватил ужас. Она чувствовала, что здесь есть кто-то, кроме неё, но боялась узнать кто. Свернувшись в тугой клубок, она с головой укрылась одеялом и прижала лицо к коленям. Источник леденящего холода приблизился, и тело Харпер пробрала дрожь. Она решила, что ни за что не откроет глаза и не вылезет из-под одеяла. Может, тогда этот кто-то просто уйдёт?

Но этот кто-то не ушёл. Раздался жуткий клокочущий шёпот, и девочка заползла под подушку, чтобы хоть как-то его заглушить. Но ничего не получилось. Она захныкала, а слова пугающего ночного гостя слышались всё отчётливее, словно они звучали прямо в её голове: «Плохая девчонка, ужасная девчонка. Только посмотри, что ты наделала! Плохая девчонка, ужасная девчонка. Тебя никогда не отпустят домой».

Ледяной холод пробирал Харпер до костей. Она знала, что кто-то очень опасный стоит прямо перед её кроватью. Зажмурившись изо всех сил, она посильнее натянула одеяло, как вдруг его силой вырвали из её рук.

Девочка резко проснулась и в панике вцепилась в своё одеяло. Никто не забирал его, а вместо омерзительных жёлтых стен перед ней стояла груда нераспакованных коробок. Её всё ещё колотило от страха. Теперь она не сомневалась, что видела во сне Брайерли: решётки, кровать, тумбочка, запертая дверь… Но этот жуткий шёпот и навязчивое ощущение, словно кто-то стоит рядом – было ли это на самом деле или её мозг дополнил действительность событиями вчерашнего дня?

Мысли о недавнем падении с лестницы нахлынули на Харпер вместе с болью. Казалось, на её теле не осталось ни одного участка без синяка. Она хотела бы остаться в кровати, но чувство голода пересилило и заставило её спуститься вниз.

Майкл уже сидел за кухонным столом, а мама суетилась вокруг, разбирая коробку с кастрюлями. Увидев дочь, она бросилась к ней и вновь принялась охать над её синяками.

– Больно, конечно, но я в норме, – отмахнулась от неё девочка и уселась рядом с братом.

С озабоченным видом мама поставила перед ней поджаренную вафлю с кленовым сиропом и плошку с нарезанными фруктами.

– Скажи, если захочешь что-нибудь ещё, ладно? – произнесла она и вернулась к кастрюлям.

Харпер неспешно завтракала, наблюдая, как Майкл засыпает над миской с хлопьями.

– Эй, – рассмеялась она, легонько ткнув его локтем. – Просыпайся, не то утонешь в своём молоке!

Майкл открыл глаза, но они казались усталыми и словно остекленевшими.

– Что с тобой, дружище? – обеспокоенно спросила девочка. Ей ещё не случалось видеть тёмные круги под глазами у маленьких детей.

– Всё хорошо, отстань от меня, – раздражительно ответил малыш.

Теперь Харпер встревожилась не на шутку. Она ласково приложила ладонь ко лбу мальчика.

– Ты не заболел?

– Да отстань ты уже от меня! – Майкл стукнул ложкой по столу и ушёл, оставив полную тарелку хлопьев, к которым, судя по всему, он так и не притронулся.

Харпер растерянно ковыряла свою вафлю. На её памяти брат никогда ещё не вёл себя так грубо. Продолжая расставлять кастрюли, миссис Рейн повернулась к дочери:

– Он просто не выспался, вот и капризничает.

Наспех запихнув в себя завтрак, девочка поковыляла наверх в комнату Майкла, чтобы проверить, как он, и ещё в коридоре услышала его голос. Прижавшись ухом к его двери, Харпер прислушалась.

– Билли, хватит! Не делай так, мне это не нравится, – хныкал Майкл. – Меня сейчас стошнит…

Какое-то время в спальне было тихо, а затем снова послышался тот же голос:

– Нет! Не заставляй меня опять…

Харпер постучала и вошла в комнату брата.

– С кем это ты разговариваешь? – обеспокоенно спросила она.

Мальчик казался испуганным, но в следующее же мгновение его личико исказилось от ярости и сделалось красным, с проступающими жилками на лбу. Он был сам на себя не похож, и это пугало больше, чем любой необъяснимый холод.

– Убирайся! – закричал Майкл. Вскочив на ноги, он бросился к сестре и стал колотить её в живот, выпихивая из своей спальни. Харпер растерянно отступила назад. Она так опешила от происходящего, что даже не остановила мальчика, когда тот захлопнул дверь прямо перед её носом.

Она стояла как вкопанная, стараясь уловить любой исходящий из комнаты шум. Но не услышала ни единого шороха. Казалось, Майкл стоял с другой стороны двери и терпеливо ждал, пока она уйдёт.

Наконец сдавшись, девочка пересекла коридор и постучала в дверь Келли. Прошло несколько минут, прежде чем та всё же открыла.

– Я сейчас занимаюсь, – огрызнулась она. – Это не может подождать?

Харпер отрицательно покачала головой.

– С Майклом творится что-то очень странное, – сказала она. – Он ведёт себя не так, как всегда, – злится, дерётся… Как будто его подменили.

Старшая сестра закатила глаза:

– Послушай, мы только переехали в совершенно чужой город, где у нас нет ни знакомых, ни друзей. И если бы мне не приходилось круглыми сутками готовиться к экзаменам, я бы тоже злилась и вела себя не так, как всегда, – рассудительно произнесла она. – Просто оставь его в покое. – И с этими словами Келли закрыла дверь.

Харпер медленно спустилась по лестнице, продолжая переживать за брата. Слова старшей сестры не успокоили её, но заставили задуматься. Может, она и правда делает из мухи слона?

Она бы так и провела всё утро в растерянности и унынии, если бы пару часов спустя не раздался дверной звонок. На пороге, широко улыбаясь, стояла Дайо, а вокруг неё кругами носилась Тыковка.

– Мы никому не помешаем? – вежливо спросила гостья. – Вроде у твоего отца аллергия?

– Нет, вы пришли очень кстати, – радостно ответила Харпер. – Папа как раз уехал в офис, так что Тыковка никому не создаст проблем. А мой брат так вообще придёт от неё в восторг!

Стоило гостям войти в холл, как собачка тут же бросилась к большому зеркалу в прихожей и стала звонко на него лаять.

– Тыковка, тихо! – скомандовала Дайо и подняла её на руки. Та заскулила и спрятала мордочку в сгибе локтя своей временной хозяйки. Девочка с опаской посмотрела на старинное зеркало. – Не знаю, что на неё нашло. Она никогда не лает ни на что, кроме велосипедов.

– Знаю, что ты подумала, но можешь не переживать, – улыбнулась её подруга. – Пусть зеркало и старое, привидений в нём точно нет.

– Как ты можешь знать наверняка?

– Могу, уж поверь. Мы привезли его с собой из Нью-Йорка, и я помню его с раннего детства. Думаю, за все эти годы я бы заметила, если бы с ним было что-то не так.

– Пожалуй, – ответила гостья со вздохом облегчения.

И в этот самый момент из кухни показалась миссис Рейн.

– Знакомься, мам, – сказала Харпер, чуть ли не прыгая от счастья. – Это наша соседка Дайо и Тыковка, собачка её бабушки.

– Рада знакомству, – лучезарно улыбнулась Юна. – Заглядывай к нам в любое время! Я так рада, что Харпер нашла здесь новую подружку. – Она подошла и погладила собачку, которая смиренно лежала на руках у девочки. – Какая милая! Она ведь умеет вести себя дома, верно?

Дайо уверенно кивнула:

– Тыковка, конечно, не самая послушная и умная собака в мире, но, обещаю, проблем она не доставит.

Миссис Рейн одобрительно улыбнулась.

– Харпер, не забывай, что у твоего отца ужасная аллергия на собак, так что, пожалуйста, не пускай её в нашу спальню, – сказала она. – Не хотелось бы, чтобы у него случился приступ.

– Конечно, я помню, – отозвалась девочка и повела подругу в свою комнату.

– О, и ещё! В кладовке полно всяких вкусностей, не забудь предложить что-нибудь нашей гостье! – крикнула Юна им вслед.

– Твоя мама очень милая, – заметила Дайо, когда они вошли в спальню Харпер.

Её подруга пожала плечами.

– Нормальная, – пробормотала она себе под нос.

Усевшись на пол, девочки стали гладить и почёсывать собачку в четыре руки, к её величайшему восторгу. Харпер чувствовала себя счастливой рядом с новой подругой. После всех потрясений, которые ей пришлось пережить за последние несколько дней, она впервые смогла полностью отвлечься, слушая истории о дрессировке Тыковки. Все тревоги отступили.

– Смотри, что она теперь умеет. Тыковка, танцуй! – Дайо щёлкнула пальцами, и маленькая собачка, встав на задние лапки, сделала несколько движений точь-в-точь как в танце ча-ча-ча.

– Вот это да! – воскликнула кудрявая девочка. – Как круто!

Подруга гордо улыбнулась и наградила свою подопечную лакомством.

– Ты даже не представляешь, как быстро она выучила этот трюк! Я и не догадывалась, какая она умная. Спасибо, что научила меня уверенности и командному тону. Я покопалась в интернете и нашла несколько полезных роликов. Теперь Тыковка столько всего умеет! Бабушка будет в шоке, когда вернётся.

– Наверное, тебе не захочется отдавать её обратно, – предположила Харпер.

– Всё в порядке, я это переживу. Бабушка живёт совсем рядом с нами, и я смогу навещать Тыковку хоть каждый день. А ещё маму так впечатлил мой новый талант дрессировщика, что она разрешила мне завести щенка!

– Правда? Это так здорово! – радостно взвизгнула Харпер, но на самом деле ей вдруг стало грустно. Она вспомнила о бабушке Ли и затосковала по ней ещё сильнее. Интересно, когда она сможет наконец увидеться с ней и с её милым Монти? Погрузившись в свои мысли, девочка совсем упустила нить разговора. Она вздохнула и попыталась понять, о чём болтает её подруга.

Судя по всему, та рассказывала о любимых породах собак и о том, как она могла бы назвать своего будущего щенка. Харпер уселась поудобнее, вытянула ноги, и тут её собеседница резко замолчала прямо на середине слова.

– Божечки, что с твоими ногами?! – воскликнула Дайо, когда к ней снова вернулся дар речи. Она с ужасом разглядывала чёрно-фиолетовые синяки, которые перетекали один в другой.

Харпер рассказала о своём нелепом падении, умолчав о невидимых руках, которые столкнули её с лестницы. Про нечто, что помогло ей остановиться и отделаться лишь синяками, она тоже решила не говорить. В конце концов, Харпер и сама не понимала, реальность ли это или просто плод её воображения.

– Какой кошмар… Ты ведь могла умереть! – прошептала гостья. Она явно собиралась сказать что-то ещё, но подруга её перебила.

– В доме нет никаких привидений.

Дайо поджала губы:

– Ладно, может быть, призраки здесь ни при чём. Но то, что случилось, просто ужасно. Думаю, вам в любом случае стоит пригласить отца Хёрли и освятить этот дом.

– Отца Хёрли?

– Да, – кивнула Дайо. – Он главный священник в храме Богоматери Милосердной.

– Но мы же не католики, – возразила Харпер.

Её подруга легонько пожала плечами.

– Но это же не значит, что вам нельзя взять немного святой воды и окропить ею весь дом? Держу пари, это не повредит.

От разговоров о святой воде и привидениях у девочки снова заболела голова. Она потёрла висок и решила сменить тему:

– Давай покажем Тыковку моему младшему брату? – предложила она. – Он просто обожает собак.

Дайо согласилась. Взяв Тыковку, они направились к комнате Майкла. Но возле его двери собачка начала рычать и извиваться, пытаясь вывернуться из рук хозяйки. Харпер постучала, но не успел её брат выйти в коридор, как пушистая негодница всё же смогла вырваться на свободу и понеслась прямо в сторону спальни родителей.

– Тыковка, нельзя! – Девочка с косичками кинулась вслед за ней, а малыш озадаченно остановился в дверях. Холодное безразличное выражение тут же исчезло с его лица, как только он заметил убегающую собаку.

– Это что, щеночек?! – заверещал он и бросился следом.

Харпер слышала, как он взвизгнул от восторга, когда Дайо представила ему Тыковку. Харпер улыбнулась, радуясь, что мальчик снова стал прежним, но не спешила присоединиться к их весёлой компании. Она застыла на месте, глядя в комнату Майкла. Там явно притаилось что-то злое. Даже собака это почувствовала.

Девочка преодолела оцепенение и уже направилась к брату и подруге, как вдруг её привлёк странный металлический звук. Обернувшись, она заметила на полу ту самую антикварную пожарную машину, которую её мама как-то нашла в коридоре. Маленький медный колокольчик слегка покачивался и едва слышно звенел. С трудом понимая, что она делает, Харпер вошла в комнату Майкла и приблизилась к машинке. Она опомнилась лишь в тот момент, когда следом за ней с грохотом захлопнулась дверь. Сердце бешено колотилось у неё в груди. Девочка метнулась к выходу, но путь ей преградил всё тот же красный грузовичок. Он начал кататься вокруг её ног, с каждой секундой всё сильнее набирая скорость, колокольчик у водительского окошка яростно звенел.

Харпер зажмурилась, надеясь, что всё это ей лишь привиделось. Не может же детская машинка ехать сама по себе! Особенно эта, ведь она совсем не похожа на радиоуправляемую. Но открыв глаза, девочка вновь увидела спятившую игрушку, которая со всех сил врезалась в её ноги, стоило ей сделать хоть шаг в сторону двери. Всхлипывая от страха, Харпер попятилась назад, пока не упёрлась в кроватку брата.

– Келли! – закричала она, надеясь, что сестра придёт ей на помощь.

Одна из металлических лестниц пожарной машины со скрипом начала выдвигаться вверх. Девочка уже собиралась запрыгнуть на кровать, когда почувствовала, как две маленькие холодные руки схватили её за лодыжки и дёрнули изо всех сил. Потеряв равновесие, она рухнула на ковёр всего в полуметре от страшной игрушки, чьи острые, как спицы, края лестницы оказались прямо напротив её лица. Машинка покатилась к ней. Харпер отпрянула назад и попыталась встать, но острый кончик лесенки царапнул её шею. Ей почти удалось отскочить в сторону, когда холодные невидимые пальчики снова вцепились в одну из её ног, и девочка упала прямо на кузов игрушечного грузовика. Острый металлический край впился в её плечо. Она закричала от боли и повалилась на бок, прижав руку к ране. Из-под её пальцев сочилась горячая кровь. Харпер с трудом преодолела подкатившую тошноту, отодвинула ладонь и посмотрела на своё повреждённое плечо. На нём темнел глубокий безобразный порез. Беспомощная и потрясённая, она лежала на полу и рыдала от боли. Опрокинутая пожарная машинка неподвижно валялась рядом.

Дверь распахнулась. В комнату вбежали Дайо и Майкл. Ахнув, Дайо бросилась вниз, чтобы позвать на помощь миссис Рейн. Её крики наконец заставили Келли выйти из своей спальни.

– Что, чёрт возьми, здесь происходит?! – недовольно закричала она, ворвавшись в детскую. Впрочем, когда она увидела залитый кровью ковёр, её гнев тут же утих. Девушка выбежала в коридор и, вернувшись обратно с полотенцем, крепко прижала его к ране сестры. – Господи, как много крови, как много крови, – шептала она в шоке, дрожащими руками перевязывая плечо сестры. – Мама! Скорее сюда!

Харпер хотела как-то успокоить сестру, но у неё невыносимо кружилась голова. Язык распух и совсем не хотел двигаться. Она посмотрела в сторону двери и увидела Майкла, в ужасе застывшего на пороге. В глазах на миг потемнело, и вдруг она увидела другого мальчика, стоящего прямо перед её братом. Он был выше и походил на старую выцветшую фотографию. Графитовые волосы обрамляли его болезненно-бледное лицо, на котором ярко выделялись огромные тёмные глаза. Старомодный наряд незнакомца состоял из чёрной вязаной безрукавки, надетой поверх белой рубашки с высоким воротником, и длинных несуразных шортиков, спускающихся ниже колен. Какой ребёнок стал бы носить странную мешковатую безрукавку, да ещё и летом? В глазах у девочки снова потемнело, она моргнула, и мальчик исчез.

– Что здесь случилось?!

В голосе мамы слышалась паника. Она велела Келли вызвать «Скорую» и опустилась на пол возле раненой дочери.

А та всё смотрела на Майкла. Перед ним больше не было странного выцветшего мальчика, остались лишь его глаза… Они как будто заменили собой глаза Майкла, сделав его взгляд пустым и пугающим. Харпер хотела подняться и встряхнуть брата, чтобы тот снова улыбался и его взгляд стал таким же, как и раньше. Но она не могла пошевелиться. Ей оставалось лишь лежать и плакать, гадая, кто этот загадочный незнакомец, как пожарная машинка могла двигаться сама по себе и неужели она правда чувствовала на своих ногах прикосновения невидимых рук? Так много вопросов… Но все они сводились лишь к одному.

Неужели Дайо права? Неужели в этом доме действительно водятся призраки?

Мама сидела рядом с ней, но её голос казался таким далёким, словно она находилась в другой комнате.

– Почему это снова происходит? – дрожащим голосом бормотала она, прижимая к ране дочери мокрое от крови полотенце. – Не могу поверить, что это снова происходит…

Больше Харпер ничего не слышала. Её окутал мрак.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 6

Я ненавижу:

1. Врачей

2. Больницы

3. Отделения неотложной помощи

4. Боль

5. Швы

6. Иглы

7. Других пациентов

8. Кровь

9. Запах спирта

10. Больничные халаты

11. Себя

Глава 7
Верю – не верю

День 4. Четверг, вечер

ХАРПЕР ОЧНУЛАСЬ в больничной палате. Рядом сидели родители, и мама крепко держала её за правую руку. Левая неприятно пульсировала, а голова просто раскалывалась от боли.

– Я хочу пить, – прошептала она.

Отец налил стакан ледяной воды из пластикового кувшина, стоявшего на боковом столике, а затем помог ей сесть.

– Ну что, Веснушка… Похоже, тебе показалось, что падение с лестницы вышло недостаточно эффектным, и ты решила придумать что-то покруче, чтобы по-настоящему нас напугать? – улыбнулся он и погладил дочь по голове.

– Это не смешно, – с упрёком заметила мама. – У меня лишь чудом не случился сердечный приступ. Там было так много крови…

– Что ж, понадобилось всего каких-то пять швов, и Харпер как новенькая! – ответил Питер, у которого, казалось, было припасено ещё немало шуток на эту тему. Миссис Рейн бросила на мужа гневный взгляд. – Дорогая, всё позади, наша малышка скоро поправится, – нежно произнёс он и чмокнул жену в щёку. – Врачи даже сказали, что мы можем забрать Харпер домой, как только она очнётся.

– Но стоит ли нам её забирать? – тихо спросила Юна.

– Что это значит? – забеспокоилась девочка. – Ты хочешь оставить меня здесь?

– Я просто не уверена, что ты уже окончательно пришла в себя, – уклончиво ответила мама.

– Нет, вы не можете так со мной поступить! – закричала Харпер, чувствуя, как её переполняет ярость. Она слышала в собственном голосе неприятные истерические нотки, но никак не могла остановиться. – Вы не можете оставить меня здесь. Па, ты же не бросишь меня здесь, правда? Пожалуйста, заберите меня домой. Я хочу домой! – Она с трудом контролировала дыхание и чувствовала, что начинает задыхаться. Руки девочки дрожали, а горячие слёзы жгли глаза. Она ненавидела больницы и не могла позволить родителям оставить её.

Отец крепко обнял её за плечи.

– Не волнуйся, Веснушка. Как только врачи убедятся, что с тобой всё в порядке, мы все вместе поедем домой.

От этих слов Харпер стало спокойнее. Она прижала дрожащую руку к животу и глубоко вздохнула. Родители переглянулись, и мама закрыла глаза с таким лицом, словно пыталась подавить невыносимую боль. Девочка ещё никогда не видела свою мать такой грустной и пристыженной.

– Прежде чем мы отсюда уйдём… – ровным голосом начал папа, – ты расскажешь нам, что с тобой случилось?

Харпер нахмурилась, когда в её голове промелькнул образ жуткого красного грузовика и странного темноглазого мальчика. Она вздрогнула и попыталась убедить себя, что это всего лишь игра её воображения. Ничего из этого не было на самом деле. Просто не могло быть.

Харпер прижала руку к лицу и прикрыла дрожащие губы.

– Видимо, я споткнулась, когда шла к двери от кровати Майкла, и, как назло, упала прямо на эту дурацкую пожарную машинку, – медленно произнесла она, стараясь, чтобы её голос звучал как можно более уверенно. – Угол кузова оказался очень острым. Там ещё и лестница торчала, мне повезло, что я не напоролась на неё.

– Мы не видели на полу никакой машинки, – встревоженно сказала мама. – Когда приехала «Скорая», меня всё спрашивали, обо что ты поранилась, но мы так и не нашли ничего, что могло бы так сильно тебе навредить.

Девочка почувствовала, как от слов матери её снова накрывает волна паники.

– Но она там была! Говорю вам, старая пожарная машинка, похожа на антиквариат. Она целиком металлическая, поэтому угол оказался таким острым!

– Тише, – прошептал отец, поглаживая её руку. – Наверное, когда все сбежались тебе на помощь, её случайно задвинули под кровать. Мы поищем эту машинку, когда вернёмся домой, ладно? Но тебе придётся сделать прививку от столбняка, просто на всякий случай…

Он ушёл за медсестрой, задёрнув за собой занавеску, отгораживающую койку его дочери от других пациентов. Харпер осталась наедине с матерью, которая продолжала смотреть на неё блестящими от слёз глазами.

– Знаю, ты так и не простила меня за то, что я отправила тебя в Брайерли, – вкрадчиво произнесла она. – Если тебя это утешит, я и сама очень сожалею об этом решении. Но ты же понимаешь, что у меня просто не было другого выбора?

Девочка сердито посмотрела на маму.

– Нет, не понимаю, – насупившись, ответила она.

Юна покачала головой:

– Милая, ну как же ещё я могла поступить? Ведь ты же устроила тот пожар…

– Я устроила пожар?!

– Я хотела сказать, – осеклась женщина, – что поскольку администрация школы решила, что пожар устроила ты, у нас с папой не было другого выбора, кроме как отправить тебя в Брайерли.

– Но выходит, ты тоже думаешь, что это я устроила пожар?

– Я думаю, это был несчастный случай…

– Который произошёл из-за меня, – прошептала Харпер, чувствуя, как всё внутри неё сжимается от обиды и тревоги.

– Милая, но там ведь не было никого, кроме тебя, – едва слышно произнесла миссис Рейн.

Харпер отвернулась, стараясь переварить услышанное. Она совсем не помнила пожара, но в глубине души знала, что не могла бы поджечь школу. Она бы ни за что так не поступила…

– Почему ты говоришь мне об этом только сейчас? – спросила Харпер, едва сдерживая слёзы.

– Джули да и все остальные твои врачи советовали мне этого не делать. Они считали, что надо дать тебе самой вспомнить, что случилось.

– И всё же ты решила сказать… Почему?

– Потому что я должна спросить тебя… – мама замолчала и глубоко вздохнула, как будто ей не доставало мужества задать дочери важный для неё вопрос.

– Да спрашивай уже, – раздражённо бросила та.

– Милая, прошу, только ответь мне честно. Мне очень надо знать… Скажи, ты нарочно поранилась?

Девочка не могла поверить своим ушам. Неужели её мать и правда считает, что она могла намеренно порезать себе руку? Её захлестнул гнев.

– Зачем ты спрашиваешь? – с горечью произнесла она. – Ты ведь всё равно мне не поверишь. Я хочу к бабушке Ли. Она единственная, кто никогда меня не осуждает. Я хочу с ней поговорить!

Но прежде чем мама успела ответить, появился папа в сопровождении медсестры, которая несла маленький серебристый поднос с ампулой и шприцем. Пока сестра делала укол, Харпер мельком взглянула на мать. Эта вечно взвинченная, склонная к перфекционизму женщина сейчас казалась потерянной и опустошённой. Девочка прижалась щекой к руке стоящего рядом отца. Её эмоции напоминали американские горки, непредсказуемые и совершенно ей неподвластные. Мама не верила ей. Но, что печальнее всего, Харпер не знала, может ли она верить самой себе.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 7

Я ненавижу:

1. Странные необъяснимые вещи

2. Когда люди мне не верят

3. Амнезию

Сегодня мне снился пожар в моей школе и маленькая белокурая девочка с кошачьими глазами.

Я оказалась за партой в своём старом художественном классе. Она сидит рядом и ноет, что хочет со мной поиграть. Я шепчу ей в ответ: «Оставь меня в покое, Мэдди». Я сижу, низко опустив голову, и пытаюсь не обращать на неё внимания, но она дёргает меня за пряди и тычет кисточкой мне в голову. Она спрашивает: «Почему ты никогда со мной не играешь?»

Я чувствую, что Мэдди только кажется милой, но на самом деле она опасна. Я не отвечаю ей и бегу к двери. Но я не успеваю добежать, она хватает меня за волосы и тащит за собой в центр класса.

Я пытаюсь кричать, но мой голос заглушают слова Мэдди, которые звучат прямо в моей голове. Она снова и снова напевает: «Пламя, пламя, огонёк, пламя, пламя, огонёк…»

Я не знаю, как ей удалось раздобыть бутановую горелку, которую мистер Мэннинг всегда запирает в лаборантской. Она направляется прямо к подоконнику, где сушатся поделки из папье-маше. Я с ужасом наблюдаю, как Мэдди нажимает кнопку, чтобы зажечь горелку, а затем поворачивает ручку и увеличивает пламя. Она смеётся и поджигает чью-то бумажную лошадку.

Я умоляю её остановиться, но она продолжает поджигать одну поделку за другой. А я не могу сдвинуться с места и ей помешать: ноги совсем не слушаются. Огонь перекидывается на шторы, где-то в коридоре звенит пожарная сигнализация. Моя голова разрывается от боли, как будто кто-то пытается размять мой мозг до состояния каши. Я слышу оглушительный крик и с ужасом понимаю, что это кричу я. И тут я просыпаюсь…

Факт или не факт? Воспоминание или просто сон?

Я очень надеюсь, что это воспоминание. Я очень надеюсь, что пожар в школе устроила не я.

Глава 8
Заживающие раны

День 5. Пятница, утро

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Харпер проснулась очень поздно. Она всё ещё не до конца отошла от вчерашнего наркоза, и у неё невыносимо кружилась голова. Зашитая рана на плече напоминала о себе пульсирующей болью. И, разумеется, после ночного кошмара лучше чувствовать она себя не стала.

Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату вошёл папа. Он поставил перед дочерью поднос с миской горячей овсянки, смешанной с ягодами и мёдом, а затем ласково спросил:

– Как тут моя девочка?

– Я не голодна, – ответила она и привычным жестом отмахнулась от еды, на миг забыв о своей ране. Острая боль пронизала всю руку от локтя и до самых пальцев. Харпер застонала. – Не могу есть, всё болит.

Отец покачал головой и, взяв с подноса ложку, зачерпнул немного каши.

– Я не уйду отсюда, пока ты не поешь, – настойчиво сказал он и чуть ли не силой запихнул овсянку дочери в рот.

От сладкого вкуса еды желудок девочки радостно заурчал, напоминая, что в него уже практически сутки ничего не поступало. Отобрав у папы ложку, Харпер принялась с аппетитом уплетать кашу.

– Где Майкл? – поинтересовалась она, вспоминая его отсутствующий взгляд.

– Мама потащила их с Келли по магазинам, – с улыбкой доложил Питер. – Твой брат поднял такой ор… Удивительно, что он тебя не разбудил.

– Но из-за чего?

– Мы и сами толком не поняли. Он ни в какую не хотел выходить из своей комнаты. – Отец выглядел озадаченным. – Странно, как мальчик, которого раньше невозможно было увести с прогулки, так быстро превратился в домоседа. Наверное, это всё из-за переезда и разлуки с друзьями.

– Бедный Майкл, – вздохнула Харпер. – В последнее время он сам не свой.

– Ну, думаю, скоро мы это исправим, – ответил папа. – Мы решили на пару недель отправить Майкла в лагерь для пловцов. Ты будешь заниматься в местной художественной студии, а Келли пойдёт на курсы подготовки к вступительным экзаменам в колледж.

– Я думала, она будет готовиться онлайн…

– Мы решили, что ей не помешает немного контакта с реальностью. Опять же, там она сможет познакомиться с местными ребятами. До начала учебного года ещё полно времени, а вам всем уже сейчас не помешало бы завести новых друзей.

Девочка улыбнулась, радуясь, что её брат уедет в летний лагерь и не будет целыми днями торчать в своей пугающей комнате.

– Пап, а когда мы увидимся с бабушкой Ли?

– Ты не поверишь, но мама уже созвонилась с ней и позвала её в гости, – в голосе мужчины слышалась гордость за поступок его жены. – Но насчёт даты они ещё не решили. Мама хочет сперва закончить ремонт. Ты же знаешь её, она любит, чтобы всё было идеально.

– Вот почему я для неё – сплошное разочарование, – прошептала Харпер.

– Не говори так! – твёрдо произнёс папа. – Ты никогда не была для нас разочарованием. Ты чудесная, и мы очень тобой гордимся.

Девочка промолчала. Что бы там ни говорил её отец, она знала, что это неправда. По сравнению с идеальной старшей сестрой она была совершенно никчёмной. Да и о чём тут вообще говорить, если мама верила, будто она могла поджечь собственную школу?

Мистер Рейн слегка приподнял повязку на плече дочери и проверил её швы. Затем он взял с тумбочки тюбик с заживляющей мазью и обработал глубокую царапину на шее.

Харпер поморщилась от боли.

– Пап… – протянула она. – А ты тоже считаешь, что это я устроила в школе пожар?

Замерев на минуту, Питер медленно опустился на краешек кровати.

– Я понимаю, почему ты спрашиваешь… Мама рассказала мне о вашей вчерашней ссоре, – сказал он.

– И что? Ты думаешь, я во всём виновата?

– Ну конечно же, нет, – мягко ответил мужчина. – Я не знаю, что там случилось. Но помню, ты очнулась в больнице и сразу же сказала, что не поджигала класс. И я ни на секунду не сомневался, что это правда.

– Но почему же тогда мама мне не верит? – спросила девочка. Её голос дрожал.

– Она верит тебе, Веснушка. Просто вчера ты потеряла много крови, и она была вся на нервах. Вот и сказала то, что на самом деле не думает.

Харпер открыла было рот, чтобы возразить, но остановилась, увидев умоляющее выражение на лице своего отца. Она вздохнула и доела овсянку. Папа не любил, когда она спорила с ним о матери. Он боготворил свою жену и в упор не замечал всех её несовершенств. Даже когда Юна была в чём-то неправа, он всегда находил способ её оправдать. А меньше всего девочке сейчас хотелось слушать ложь, тем более что она знала правду. Конечно же, мама испугалась, увидев её всю в крови. Но это лишь подстегнуло её высказать свои реальные опасения. Вот почему она заговорила про поджог школы. Она не сомневалась, что это сделала её дочь.

– Я точно знаю, что не поджигала школу, – тихо произнесла Харпер. – Но я не помню, что там произошло.

В её голове на миг вспыхнул образ белокурой девочки из сна. Она прекрасно помнила её лицо, слишком чётко, чтобы оно могло быть просто плодом её воображения. А значит, это был не просто кошмар, а воспоминание. Собравшись с духом, девочка решила рассказать об этом отцу.

Но не смогла. Слова словно застряли в её горле. В конце концов, она не знала ничего об этой Мэдди и не понимала, зачем та устроила пожар. Не в силах преодолеть свои сомнения, Харпер наигранно зевнула.

– Я устала, – сказала она. – Думаю, мне надо ещё немного поспать.

День 5. Пятница, после обеда

Харпер дремала, когда её разбудил скрип парадной двери особняка. Видимо, мама с Майклом и Келли наконец-то вернулись домой из супермаркета.

Послышались шаги, и вскоре мама показалась на пороге её комнаты вместе с Келли и большим пакетом.

– Милая, ну как ты? – спросила мама. Она присела на кровать, нежно погладила дочь по лицу, а затем осмотрела её раны.

– Отлично, – резко ответила та. Она всё ещё злилась на маму после ссоры в больнице.

Но секунду спустя девочка уже повизгивала от восторга, ведь перед ней лежала огромная коробка её любимого печенья в шоколадной глазури. Именно эту марку было очень непросто найти. Оно продавалось лишь в корейских магазинах, и то не всегда. Что тут скажешь, миссис Рейн хорошо умела заглаживать вину.

– Ма, где ты их раздобыла? – не веря своему счастью, спросила Харпер.

Юна улыбнулась:

– Оказывается, тут неподалёку есть корейский гастроном. Я скупила у них все запасы, так что можешь есть сколько пожелаешь.

Она какое-то время сидела молча, поглаживая руку дочери, а потом наклонилась и тихо прошептала ей на ухо:

– Я очень тебя люблю. Пожалуйста, никогда в этом не сомневайся, – поцеловав Харпер в щёку, женщина встала и направилась к двери. – Ты ведь не съешь всё печенье за один день, правда? – обернувшись, спросила она и звонко рассмеялась.

Дождавшись, пока мама уйдёт, Келли плюхнулась на кровать сестры и протянула ей пакет с покупками.

– Мы хотели раздобыть для тебя что-нибудь приятное, и я вспомнила, что ты любишь книги про Ботаника. Недавно как раз вышла новая, и мы тебе её купили. А ещё здесь пособие про то, как рисовать мангу и коробка крутых маркеров.

Она протянула Харпер пакет, и та сразу же вывалила его содержимое себе на колени.

– Потрясающе! Спасибо, Келли! – радостно воскликнула девочка, рассматривая подарки. Кроме перечисленного среди них оказался ещё и маленький плюшевый пончик с милой мордашкой. Его верёвочные ручки и ножки смешно торчали в разные стороны. Харпер рассмеялась и поболтала им перед лицом сестры.

– Я сразу вспомнила о тебе, как только увидела его на витрине, – улыбнулась та. – Помнишь, в детстве, когда тебя спрашивали, кем ты хочешь стать, когда вырастешь, ты всегда отвечала, что станешь пончиком? Потому что тогда ты сможешь откусывать от себя по кусочку, если вдруг проголодаешься.

– Ну да, и ты называла меня пончиковым людоедом. Говорила, что я буду просто ужасна на вкус, – рассмеялась девочка.

– Я и сейчас думаю, что пончик с человеческим вкусом был бы просто ужасен.

Сёстры хохотали до слёз, вспоминая те далёкие времена, когда они были очень близки. А потом старшая пошла в среднюю школу и стала на редкость вредным подростком.

Келли протянула руку и легонько подёргала Харпер за одну из её кудряшек.

– Поправляйся скорее, мой любимый пончиковый людоед. Ладно, я пошла заниматься.

Она ушла, но Харпер не пришлось надолго остаться одной. Вскоре в её комнату прокрался младший брат.

– С тобой всё в порядке? – спросил он тоненьким голоском.

Не обращая внимания на острую боль в плече, девочка широко раскинула руки. Майкл бросился на кровать, и они крепко обнялись.

– Ты чем-то расстроен, дружище? – спросила Харпер, заметив, что глаза малыша красные от слёз.

– Кажется, мне не очень нравится Билли, – прошептал тот. – Он плохой друг.

– Но почему? Он чем-то тебя обидел?

– Он постоянно показывает мне всякие картинки в моих глазах, но мне это не нравится. Я говорю ему так не делать, а он не слушается. У меня от этого голова болит…

– А что он тебе показывает?

– Разное, – неопределённо ответил мальчик. – Но я хочу, чтобы он это прекратил.

– Может, тебе стоит попросить его уйти? – предложила Харпер.

Младший брат печально покачал головой:

– Я просил, но он не слушается! Он говорит, что он старше, а значит, он главный. А ещё я думаю, что это он тебя поранил. Ты ведь упала из-за его пожарной машинки, правда?

– Так и знала, что мне это не показалось! – ахнула девочка. – Но где же эта машинка теперь?

– Я спрятал её на чердаке, – ответил малыш. – Видеть её больше не хочу! И Билли тоже. Он очень разозлил меня, когда тебя поранил.

Харпер прикусила губу, вспомнив, как Майкл рассказывал, что его воображаемый друг просит никого не ходить на чердак.

– Я не понимаю… Но зачем ему понадобилось причинять мне боль? – спросила она.

– Ты ему не нравишься, – объяснил ребёнок. – Он всегда говорил, что ты помешаешь нам дружить. Но я больше не хочу дружить с этим Билли. Он хулиган! Не хочу, чтобы он и дальше жил в нашем доме.

Девочка вдруг вспомнила, что когда-то она и сама испытывала подобные эмоции. Она пыталась отделаться от кого-то, кто раньше ей нравился, а потом начал её пугать. «Оставь меня в покое!» – кричала она. Вот только кому?

– Харпер, ты меня слушаешь?

Встряхнув головой, она вернулась к реальности и попыталась сосредоточиться на проблемах брата.

– Прости, Майкл, что ты сказал?

– Ты должна прогнать Билли, ладно?

Девочка немного помолчала, а затем произнесла так мягко, как только смогла:

– Дружище, ты должен понять… Видишь ли, Билли не настоящий. Это выдумка. Его не существует.

Малыш удивлённо посмотрел на сестру.

– Нет, как же, настоящий! Он ведь поранил тебя своей машинкой!

Харпер изо всех сил пыталась отогнать воспоминания о грузовичке, который ехал сам по себе, и о чьих-то холодных руках на своих лодыжках.

– Это был несчастный случай, – уверенно сказала она. – Билли – твой воображаемый друг. Он может казаться тебе реальным, но это не так. И поэтому только ты можешь его прогнать. Тебе надо сказать ему, чтобы он ушёл.

– Но он же не слушается меня, Харпер!

В голове девочки зазвучал далёкий голос из прошлого, и её передёрнуло от страха: «Поиграй со мной, Харпер! Или я тебя заставлю!»

– Майкл, ты должен быть сильным, – вкрадчиво произнесла она. – Ты главный. Игнорируй его. Не обращай на него внимания. И в конце концов он уйдёт.

Малыш кивнул, но в его серьёзном взгляде читалось недоверие.

– Харпер, можно сегодня я посплю у тебя?

– Ну конечно! – радостно улыбнулась его сестра.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 8

Я ненавижу:

1. Что нигде поблизости нет пиццерий или закусочных

2. Свою мигрень

В этом дурацком доме у меня всё время болит голова. Но сегодня она болела сильнее, чем когда-либо прежде. Это случилось, когда я вспомнила кое-что из своего детства. По телику показывали девушку с ярко-рыжими волосами. И я вдруг поняла, что видела такие же и раньше, у своей лучшей подруги.

У неё были красивые упругие кудряшки, аккуратные и гладкие, а не такие пушистые, как мои. Я помню, что мы лежали вместе с ней под одеялом в моей старой детской и я шептала ей свои секреты. Но как я ни старалась, мне так и не удалось вспомнить её лицо.

И чем больше я пыталась его вспомнить, тем сильнее болела моя голова.

Глава 9
Чердак

День 6. Суббота, утро

СУББОТНИМ УТРОМ в Вашингтоне стояла та же невыносимая жара, что и всю неделю. Харпер чувствовала себя растерянной и встревоженной.

Так что, когда в её комнате появилась Дайо, девочка чуть было не расплакалась от счастья. На этот раз подруга пришла без Тыковки, зато с огромной коробкой, полной овсяного, шоколадного и клюквенного печенья своей матери. Миссис Рейн принесла девочкам ледяного молока и миску попкорна. Так что они устроили настоящий пир.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась гостья.

– Всё в порядке, – ответила Харпер. – Правда, мне уже осточертело торчать в этой комнате.

– И сколько швов тебе наложили?..

– Пять. – Девочка отодвинула повязку и продемонстрировала подруге рану, зашитую медицинскими нитями.

– А ведь это уже вторая серьёзная травма, которую ты получила с момента переезда, – заметила Дайо. Она сидела в изножье кровати, подтянув колени к подбородку. – Сколько ты здесь прожила? Неделю?

Харпер раздражённо вздохнула. Она прекрасно понимала, куда клонит её собеседница.

– Знаю, ты не веришь в призраков и вообще во всё потустороннее… Но, пожалуйста, будь осторожна. – Девочка тряхнула косичками и вытащила из кармана несколько свёрнутых листков бумаги. – Я тут не знала, чем себя занять, и выяснила кое-что действительно интересное об истории этого дома. Он был построен в 1889 году профессором Альфредом Митчеллом Грейди, химиком, увлечённым темой загробной жизни. Он занимался спиритизмом… Короче, пробовал вызывать духов, если по-простому сказать. Как только они всей семьёй переехали в этот особняк, его жена умерла при родах. И после этого профессор Грейди проводил большую часть времени с известным медиумом по имени Юдора Дюбуа. Вижу по твоему лицу, что ты понятия не имеешь, кто такой медиум. Спасибо «Гуглу», теперь я знаю, что это кто-то типа экстрасенса, умеющего общаться с мёртвыми. Так вот, Грейди пытался понять, что же происходит с человеком после смерти. И судя по всему, он проводил какие-то жуткие эксперименты над бездомными…

– Эксперименты? – затаив дыхание, спросила Харпер. – Какие эксперименты?

– Никто не знает. Но он делал что-то настолько плохое, что полиция начала расследование. Когда копы ворвались в особняк, чтобы его арестовать, они нашли мадам Дюбуа за столом для спиритических сеансов… Мёртвой! А самого профессора Грейди и след простыл. Это случилось в 1913 году. С тех пор и начали ходить те слухи, о которых я рассказывала тебе, когда мы познакомились. Будто бы он заключил контракт с дьяволом и с тех пор живёт где-то своей клёвой, ну или не очень клёвой бессмертной жизнью.

Харпер вздрогнула. По какой-то странной причине она с детства безумно боялась дьявола.

– Не произноси здесь это слово на «Д», ладно? Мне от него не по себе.

– Извини, – рассеянно отозвалась Дайо и продолжила зачитывать факты, распечатанные на листках. – В 1925 году в особняк переехала семья Беллэр. Но в том же году в результате несчастного случая погиб их восьмилетний сын Уильям.

– Бедняжка… – грустно произнесла её подруга. – Что же с ним случилось?

– Про это нигде не пишут. Так, что там дальше… А, вот. Потом в доме поселились Ричмонды. Они жили здесь довольно долго, пока их единственная дочь не продала особняк семье Джейкобсов в 1965 году.

– Эй, раз Ричмонды жили здесь так долго, почему это место называется «особняком Грейди», а не «особняком Ричмондов»? – возмутилась Харпер.

– Наверное, это потому, что с ними ничего не происходило, – пожала плечами её гостья.

– За сорок-то лет?

– Ну, я имею в виду, что с ними не происходило ничего интересного или хотя бы пугающего. А вот Джейкобсы – другое дело. Их сын тяжело заболел и чуть было не умер. Его положили в больницу, и он пошёл на поправку. Но стоило мальчику вернуться домой, как ему снова стало хуже. После этого его семья покинула особняк. Дальше здесь пять раз менялись хозяева, но надолго никто не задерживался, пока сюда не въехала семья Маккарти. Они были последними владельцами дома до вас и прожили здесь какое-то время. А потом миссис Маккарти арестовали за покушение на убийство её шестилетнего сына. К счастью, мальчик выжил, и его отправили жить к бабушке с дедушкой. А его мать была признана безумной. На суде она утверждала, что не пыталась убить сына, а лишь хотела изгнать злого духа, который в него вселился.

– Это просто ужасно… – Харпер прижала здоровую руку к губам.

– Не менее ужасно, чем два твоих несчастных случая подряд. Похоже, этому дому ты пришлась не по душе. Ну или кому-то, кто в нём живёт… – сказала её подруга.

– Ну да. Или я просто ужасно неуклюжая, – рационально заметила Харпер.

Дайо скептически приподняла одну бровь.

– Думаю, тебе просто хочется, чтобы в моём доме водились привидения, – поддразнивала её Харпер. – Ведь дома с привидениями – это так круто, верно?

– Да, я и правда считаю, что дома с привидениями – это круто. Но жить в таком я бы точно не хотела. Даже представить себе не могу, как можно спокойно спать в особняке, где за каждым углом может прятаться призрак.

Харпер выдернула из-под тарелок с едой белое кухонное полотенце, которым мама застелила её кровать, и накинула его себе на голову.

– Уууууу! – пробасила она. – Я призрак особняка Грейди, и я заберу твою душуууу…

Подруга легонько кинула в неё подушкой, и девочка со смехом сбросила с себя полотенце.

– Это не смешно, – запротестовала Дайо. – Что, если тут действительно водится призрак и он навредит тебе так же, как и детям прошлых хозяев особняка? Неужели тебе не страшно?

– Ну, насколько нам известно, от проделок призрака страдают только мальчики. Значит, я могу быть спокойна.

– А как же Майкл?..

Харпер сглотнула. Она вдруг отчётливо вспомнила, как совсем недавно брат просил её прогнать Билли.

– Земля вызывает Харпер, приём! – произнесла Дайо. И ей пришлось повторить это трижды, прежде чем её подруга наконец откликнулась.

– Ой, прости, – смущённо улыбнулась та. – Кажется, я ненадолго отключилась…

– Так и было, – ответила девочка с косичками. – Да ещё и с таким выражением лица, как будто у тебя запор.

– Неправда! – возмутилась Харпер.

– Правда! Вот такое было лицо, смотри, – и Дайо сморщилась, заставив свою подругу рассмеяться.

– Какой кошмар… Я и не догадывалась, что моё задумчивое выражение лица напоминает человека с запором!

– Запор или нет, ты явно думала о чём-то неприятном. Может, поделишься?

Но разве Харпер могла рассказать соседке о своих опасениях? Вдруг та решит, что она сошла с ума? Конечно, Дайо верила в привидений, но читать о них в книгах – это одно, а услышать от подруги слова «Думаю, призрак преследует моего брата» – совсем другое. Пожалуй, это бы прозвучало слишком странно даже для неё.

Харпер нахмурилась, размышляя об инциденте с пожарной машинкой. Майкл сказал, что убрал её на чердак. Она никогда не бывала там, но знала, что это было единственное помещение во всём доме, не тронутое во время ремонта. Там лежал всякий хлам, оставшийся от прежних владельцев. Вот бы добраться туда и навсегда избавиться от чёртова красного грузовичка… Но идти туда одной Харпер совсем не хотелось. Так что в её голове родился хитроумный план.

– Знаешь, я размышляла о том, что ты говорила про привидений, – начала она издалека. – У нас есть старый чердак, где лежит имущество прошлых хозяев особняка. Папа говорит, там полно всякого пыльного хлама. Он бы с радостью от него избавился, но мама хочет сперва пересмотреть все эти вещи. Ну знаешь, вдруг среди них есть какой-нибудь ценный антиквариат. Так вот, если в нашем доме всё-таки водятся призраки, держу пари, они прячутся именно там, на чердаке.

В глазах Дайо блеснул огонёк любопытства.

– Я хочу пойти туда и проверить твою теорию. – Харпер забросила удочку и теперь с интересом наблюдала, клюнет ли на это её гостья. – Составишь мне компанию?

Та с сомнением посмотрела на подругу, сплошь покрытую синяками, да ещё и со швами на плече.

– Разве тебе не положено оставаться в постели?

– Что такое, зайчишка-трусишка? – усмехнулась Харпер. Она осторожно поднялась с кровати, стараясь не морщиться от боли, показала Дайо большой палец и открыла дверь. Оказавшись в коридоре, они обе взволнованно переглянулись.

– Готова? – спросила Харпер.

– Пошли! – ответила ей подруга, а её глаза искрились энтузиазмом и страхом.

Они прошли мимо спальни родителей и направились в заднюю часть дома. Достав из стоящего там шкафа два фонарика, девочки миновали вход в ванную и остановились в самом дальнем углу коридора возле узенькой дверцы, запертой на щеколду. Сперва Харпер не могла понять, как Майкл смог до неё дотянуться, но потом заметила неподалёку скамеечку для ног. Бесстрашно распахнув дверь, подружки включили свет и стали медленно подниматься по мрачной узкой лестнице, пахнущей пылью и плесенью. Ступеньки зловеще поскрипывали при каждом их шаге, и Дайо хихикала, крепко вцепившись в рубашку соседки.

– Вот теперь это место и правда похоже на дом с привидениями, – радостно заметила она.

Солнечные лучики, льющиеся из слухового окна, не могли полностью осветить огромный заставленный коробками и мебелью чердак. Здесь царил спокойный полумрак, из которого проступали книжные полки, тумбочки и разные мелочи, чью форму уже невозможно было различить под толстым пологом пыли. Девочки включили фонарики и принялись осматриваться по сторонам.

– Ух ты, похоже, этим бумагам много сотен лет! – прошептала Дайо, рассматривая пожелтевшие документы и чьи-то записи.

– Сомневаюсь, что им больше ста… – ответила Харпер. – Но даже это очень много!

Посветив фонариком по углам, она наконец нашла пожарную машинку. Из всех вещей на чердаке лишь на ней не было пыли. Девочка медленно подошла к книжному шкафу и сняла грузовичок с одной из нижних полок.

– Вот обо что я поранилась, – сообщила она подруге. – Майкл спрятал её на чердаке после того, как меня увезли в больницу.

Дайо подошла поближе и посветила на игрушку своим фонарём, чтобы получше её разглядеть.

– Такая старая, – задумчиво произнесла она. – И вся в крови…

– О, это моя, – рассмеялась её подруга, рассматривая безобразные тёмные пятна.

Дайо отступила назад.

– Можешь куда-нибудь её убрать? – попросила она. – У меня от неё мурашки по коже. Думаю, тебе лучше вообще от неё избавиться. – Гостья отвернулась и тут же поспешила в другой угол чердака, где она заметила кое-что интересное. – Вау, скорее иди сюда! Ты только посмотри!

Свет от её фонарика бегал по длинному столу и огромному резному шкафу. Эта часть чердака казалась не такой уж захламлённой и пыльной, словно кто-то время от времени поддерживал здесь порядок и чистоту. За стеклянными дверцами шкафа поблёскивали всевозможные музыкальные инструменты. На медных крючках висели две скрипки, парочка треугольников, флейта, нечто, похожее на маленькую гитару, тарелки и несколько таких диковинных вещиц, что Харпер не могла даже предположить, как на них можно играть. Она потянула за ручки шкафа, но дверцы не поддались.

– Заперто… – разочарованно сообщила она. – Интересно, где может быть ключ?

– Готова поспорить, он где-то здесь, – ответила Дайо, кивнув в сторону стола, покрытого старым пожелтевшим одеялом.

Откинув его, девочки увидели десятки шкатулок и коробочек разных размеров и цветов, а также много странных экзотических предметов. В одном углу теснились деревянные ящички, простые, резные и даже отделанные перламутром. Харпер выбрала наугад чёрный лакированный ларец с яркими цветами на крышке и аккуратно его распахнула. Заиграла тихая нежная мелодия, и из шкатулки появилась крошечная балерина. Она сделала полный оборот по периметру, а затем замедлилась и совсем замерла.

В другом углу стола стояли шесть странных конусообразных инструментов из дерева и серебра. На боку самого большого из них чернели выгравированные слова: «Спиритическая труба». А рядом лежала стопка деревянных треугольников с гладкими углами, и все разного размера. На нижнем по краю тянулась надпись: «Что готовит доска? Лавка «Жак и сын», Лондон».

Вытащив этот странный предмет, Харпер стала внимательно его изучать.

– Интересно, что это? – размышляла она вслух. – Ещё и дырка посередине… Может, это что-то для укладки волос?

– Это вряд ли. Думаю, я знаю, для чего нужна эта штуковина, – отозвалась Дайо и указала подруге на старинную деревянную табличку с цифрами и алфавитом.

– Я всё равно не понимаю, что это такое, – пожала плечами её подруга.

– Это спиритическая доска, – объяснила девочка с косичками. – А рядом с ней – карты Таро, – она кивнула на красивую колоду с искусными потускневшими рисунками. – И смотри! – Приподняв оставшуюся на столе часть одеяла, она с восхищением воскликнула: – Хрустальный шар!

– Круто… – заворожённо прошептала Харпер и потянулась к сверкающему в свете фонарей артефакту, но соседка быстро опустила одеяло назад.

– К этим вещам ни в коем случае нельзя прикасаться, – строго сказала она. – Мама говорит, в них живут злые духи. И уверена, лучше их не беспокоить.

Кивнув, Харпер попятилась назад. Ей и без злых духов более чем хватало проблем. И тут она поняла, что всё ещё держит в руках тот гладкий треугольник с надписью. Бросив его на стол, она замерла в недоумении. Этот странный предмет начал вращаться вокруг своей оси, издавая при этом неприятный скрежет. Атмосфера на чердаке тут же стала напряжённой и пугающей.

– Нет, Харпер! Зачем ты положила его на спиритическую доску? Надо скорее его оттуда убрать!

Собрав остатки мужества, Харпер схватила треугольник и переложила его на другую сторону стола.

– Может, пойдём отсюда? – предложила Дайо, которую слегка потряхивало от страха.

Они направлялись обратно к лестнице, когда внезапный грохот заставил их подпрыгнуть на одном месте. На их пути обрушилась целая башня из коробок. По полу катились бесчисленные стеклянные шарики всех возможных цветов. В одной из упавших коробок зазвучала металлическая музыка, такая весёлая и жизнерадостная, что от этого становилось не по себе. Дайо изо всех сил вцепилась в перевязанную руку подруги, и та взвизгнула от боли.

– Прости, – прошептала Дайо. – Просто мне вдруг стало так страшно…

Она отпустила запястье своей спутницы и схватилась за край её рубашки.

Они направились к выходу с чердака. Харпер шла первой, сжимая в здоровой руке пожарную машинку. А её соседка плелась следом. Скрипучая металлическая музыка никак не смолкала. Они обогнули старый кофейный столик, заваленный бумагами, и остановились. Дальше их путь преграждали упавшие коробки и рассыпанные безделушки, завёрнутые в пожелтевшие газетные листы. Странный звук стал громче. Судя по всему, он доносился из-под груды старой одежды. Харпер ногой отодвинула в сторону ворох тряпья и нашла маленькую грязно-жёлтую коробочку с поворотной ручкой.

– Должно быть, это шарманка с сюрпризом, – догадалась Дайо. – Такая игрушка, раньше они пользовались огромной популярностью. Наверное, она была заведена, вот музыка и заиграла от падения.

– Откуда ты столько всего знаешь? – восхищённо спросила у неё подруга.

– Когда я помогаю маме с выпечкой, мы всегда смотрим шоу про антиквариат.

Харпер подняла коробочку и повертела её в руках.

– Так, а как её выключить?

Она покрутила ручку по часовой стрелке, но ничего не произошло. Жестяная скрипучая музыка так и продолжала играть. Дайо отпустила рубашку своей спутницы и взяла у неё шарманку.

– Наверное, механизм заклинило, – предположила она и потрясла старинную игрушку.

Девочки с интересом разглядывали странную коробочку, как вдруг её крышка распахнулась, и оттуда, раскачиваясь из стороны в сторону, выскочил жуткий клоун с уродливым лицом и большими красными руками.

Завизжав от страха и неожиданности, подружки попятились назад, но поскользнулись на рассыпанных стеклянных шариках и синхронно повалились на пол. Клоун в шарманке упал перед ними и продолжил раскачиваться на пружине, не сводя с них своих безумных фарфоровых глаз.

Они вскочили на ноги и, слетев вниз по старой скрипучей лестнице, заперли за собой дверь. Затем девочки бросились обратно к комнате Харпер и, задыхаясь от бега, забрались на кровать. Там они прижались друг к другу и какое-то время сидели молча. Их обеих трясло. Так прошло несколько минут, а потом они посмотрели друг на друга и громко расхохотались.

– Ты бы только видела своё лицо, когда тот клоун выскочил из коробки! – смеялась Дайо.

– Кто бы говорил, – парировала её подруга. – Думаю, увидь ты там настоящего призрака, и то испугалась бы меньше!

– Дурацкий клоун! Серьёзно, кто вообще делает такие уродские игрушки? У меня чуть инфаркт не случился.

– Да что уж там. – Глаза Харпер от смеха уже начали слезиться. – Я там чуть не описалась от страха. Вот была бы картина!

Дайо откинулась на стену и попыталась успокоиться, но из неё всё ещё вырывались смешки.

– Если там и правда живут призраки, они ещё долго будут нас вспоминать!

Харпер хотела добавить что-то ещё, но вдруг поняла, что больше не держит в руках красный грузовичок.

– Вот чёрт, – нахмурилась она. – Видимо, я уронила пожарную машинку, когда мы упали.

Дайо подняла глаза к потолку и принялась отрицательно крутить головой.

– Даже не проси. Я больше никогда туда не вернусь. Ни за что на свете!

– Да я и сама не горю желанием, если честно, – ответила ей подруга, и они обе снова так и покатились со смеху.

Когда же им наконец удалось успокоиться, Дайо серьёзно посмотрела на Харпер.

– Завтра воскресенье, и мы всей семьёй пойдём на десятичасовую мессу в храм Богоматери Милосердной. Может, присоединишься? Я принесу фляжку, и мы наберём святой воды.

– Ты не поверишь, но с нашего последнего разговора я так и не стала католичкой.

Дайо беззаботно отмахнулась:

– Ну и что? Тебя же не выгонят за это из храма. Но если не хочешь идти, давай я сама принесу для тебя святой воды? Так я буду знать, что ты в безопасности.

– Даже не знаю, – неуверенно протянула её подруга.

– Что ж, подумай об этом. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что у тебя есть чем себя защитить. – Дайо обняла Харпер, стараясь не задеть её раны, и направилась к двери. – Береги себя, ладно?

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 9

Я ненавижу:

1. Пыль

2. Старьё

3. Клоунов

Мне и раньше-то не особо нравились клоуны, но теперь, после этой дурацкой шарманки с сюрпризом, я их просто ненавижу. Не могу поверить, что много лет назад кто-то покупал такие игрушки для своих маленьких детей. И даже сейчас взрослые продолжают нанимать клоунов на дни рождения малышей. Зачем? Ведь клоуны такие страшные… Помню, когда мне было пять, меня отвели на вечеринку в честь Хеллоуина. Я набирала конфеты из большой миски, как вдруг почувствовала, что кто-то стоит за моей спиной. Обернувшись, я оказалась лицом к лицу с большим, жутко улыбающимся клоуном. Как же я тогда рыдала! Бабушка Ли изо всех сил пыталась меня успокоить. Она показала мне, что клоун – всего лишь человек в гриме и с уродливым париком на голове. Но если честно, легче мне от этого не стало.

А сегодня на чердаке я испугалась даже сильнее, чем тогда на вечеринке. Мне показалось, что дом ожил и пытается избавиться от меня.

Похоже, чтобы понять, почему этот дом меня так сильно пугает, мне не помешает побольше разузнать о его прежних владельцах. И я уже начала собственное небольшое расследование. Самое странное, что в интернете есть целый сайт, посвящённый профессору Грейди, первому владельцу особняка. Информация Дайо полностью подтвердилась, он был тем ещё чудаком. Он верил, что, если овладеть силой мира духов, можно найти путь к бессмертию. И он действительно проводил эксперименты на бедняках. Правда, он выбирал не бездомных, а отчаявшихся и одиноких, тех, у кого не было ни семьи, ни друзей. Профессор приглашал их на домашний ужин, который готовила Юдора Дюбуа. На сайте говорится, что у неё не было реальных экстрасенсорных способностей. То есть она не была медиумом, а просто помогала Грейди в его грязных делишках. Эта женщина отравляла пищу стрихнином, который в то время использовался как крысиный яд.

Факт: даже крошечной щепотки стрихнина достаточно, чтобы убить взрослого мужчину. А мадам Дюбуа добавляла в свою стряпню столько яда, чтобы вызвать у несчастных гостей сильнейшие припадки. Они погибали в течение часа после ужина. Но пока жертвы бились в конвульсиях, Грейди проводил через их тела разряды электрического тока и записывал свои наблюдения. Это была по-настоящему страшная пытка.

Выходит, в этом доме действительно умерло очень много людей. Теперь ясно, почему здесь так жутко. Но что же случилось с самим Грейди? Говорят, его тело так и не нашли. Значит ли это, что он всё ещё где-то в особняке? Может, чтобы весь этот кошмар закончился, мне нужно найти его гниющие кости и избавиться от них?..

Мда… Кажется, я больше никогда не смогу уснуть.

Глава 10
Перевоплощение

День 6. Суббота, после обеда

ХАРПЕР ПОЗВАЛА БРАТА, но тот не откликнулся. Она постучала, но Майкл не открыл. А когда она просунула голову в его спальню, ребёнок истошно закричал: «Убирайся отсюда!» Залитый кровью ковёр уже успели заменить на новый. Майкл стоял у окна, сжимая в руках антикварный красный грузовичок.

– Я думала, ты убрал пожарную машинку на чердак, – тихо произнесла Харпер.

Брат даже не обернулся.

– Она моя, – ответил он спокойным бесстрастным тоном. – Она мне нравится.

Девочка приблизилась к Майклу и заглянула в его лицо. Он напоминал зомби, не способного на эмоции. Но стоило ей протянуть к нему руку, как Майкл зарычал, отпрыгнул в сторону и весь покраснел, сделавшись похожим на дикого бабуина.

– Не прикасайся ко мне! – визжал он, свирепо глядя на сестру.

– Дружище, – ласково заговорила Харпер, – скажи мне, что с тобой? Почему ты так себя ведёшь?

– Просто уйди, – ответил он. – Или пожалеешь.

Эти слова не на шутку встревожили девочку. Брат никогда прежде ей не угрожал. Она знала, что необходимо вывести его из этого кошмарного дома, и тогда он снова станет самим собой.

– Хороший мой, – Харпер обняла малыша за плечи и повернула его в сторону двери. – Пойдём, купим мороженого?

Майкл резко вырвался и грозно замахнулся красным грузовичком, на котором всё ещё виднелись засохшие подтёки крови. Харпер поспешила отступить.

– Эй, ты что творишь? – спросила она, отойдя на безопасное расстояние.

Мальчик не ответил и лишь продолжил буравить её своим пугающим пустым взглядом. Девочка нахмурилась, вспомнив, как он отчаянно просил её прогнать Билли, а она ему не помогла.

– Майкл, скажи, Билли всё ещё тебя беспокоит?

Лицо малыша исказилось от ярости.

– Оставь меня в покое! Или я отхлестаю тебя по ланитам!

Голос ребёнка звучал совершенно ровно и безэмоционально, отчего его слова казались ещё более жуткими. Харпер охватил страх. Её брат никогда и никому не угрожал, это было совершенно не в его характере.

– Майкл, что же ты такое говоришь? И что ещё за ланиты?

– Щёки! Это щёки! Твои жирные пятнистые щёки! – процедил он сквозь зубы. – А теперь пошла вон!

Девочка так опешила, что не могла сделать ни шага. Её всё сильнее охватывало чувство, что перед ней стоит не её брат, а кто-то совершенно другой.

– Я сказал, убирайся, тупая корова! – Он со всей силы швырнул грузовик в Харпер и лишь чудом в неё не попал.

– Что здесь происходит? – В дверях, нахмурив брови, появилась мама.

Ярость на лице Майкла тут же сменилась обожанием.

– Мамочка! – радостно закричал он и бросился обнимать женщину. – Как я рад, что ты вернулась!

– Милый, я ведь никуда и не уходила, – с улыбкой ответила она, поглаживая ребёнка по голове. – Харпер, как ты себя чувствуешь?

Но прежде чем девочка успела ответить, вмешался её брат:

– Не разговаривай с ней, мамочка. Она такая плохая, самая плохая на свете, – пролепетал он. – Она сказала, что мечтает, чтобы я умер!

Миссис Рейн и её дочь хором ахнули от удивления.

– Харпер, как ты могла ему такое сказать?! – возмутилась мама.

– Я не говорила ничего подобного. Никогда! Он лжёт! – запротестовала девочка. – А ещё он швырнул в меня свою пожарную машину. Ту самую, из-за которой мне наложили пять швов!

Она наклонилась, чтобы поднять с пола злосчастный грузовик, но Майкл её опередил. Юна пристально посмотрела на сына, а затем произнесла:

– Милый, а дай-ка мне взглянуть на эту машинку.

Малыш молниеносно спрятал игрушку за спину.

– Нет, она моя. Я её не отдам!

– Майкл, сейчас же принеси мне эту машинку, – приказала миссис Рейн строгим спокойным голосом.

Бросив в сторону Харпер полный ненависти взгляд, мальчик отдал грузовичок маме. Та внимательно осмотрела старый потускневший кузов и внимательно изучила пятна крови.

– Так вот, значит, обо что ты поранилась, – констатировала женщина, обращаясь к дочери так буднично, словно речь шла о погоде.

Девочка кивнула.

Мама повернулась к Майклу:

– Это ты спрятал машинку после того, как на неё упала твоя сестра? Ты же знаешь, как я её искала! Почему ты так поступил?

– Я не сделал ничего плохого. – Губы малыша задрожали, и он разрыдался. – Она пытается меня подставить!

Опустившись перед сыном на колени, миссис Рейн нежно обняла его за плечи.

– Милый, не плачь. Уверена, это просто недоразумение.

В объятиях матери мальчик казался таким же оживлённым и счастливым, как и всегда. Харпер даже засомневалась, уж не привиделось ли ей странное поведение брата. Но это сомнение было недолгим.

Ребёнок выглянул из-за плеча женщины и посмотрел на сестру холодными, безжизненными глазами.

Нет, этот взгляд определённо принадлежал не Майклу.

Секунду спустя малыш моргнул, и его глаза снова вернулись к своему обычному виду.

В комнату постучали, и в приоткрытую дверь просунулась Келли.

– Ма, ну что? Мы хотели пройтись по магазинам, помнишь?

– Да, разумеется, – отозвалась миссис Рейн. Она погладила сына по щеке и снова взяла в руки грузовичок. – Пока что я запрещаю тебе играть в эту машинку. Я верну её завтра, договорились?

Но Майкла, похоже, уже не заботила его игрушка.

– А куда ты уходишь? – грустно спросил он.

– В торговый центр, – ответила Юна. – Мы купим для Келли что-нибудь из одежды и уже к обеду будем дома.

– Я не хочу, чтобы ты уходила вместе с ней, – тихо пробормотал Майкл.

– Не волнуйся, милый, – успокоила его мама, ласково пригладив мальчику волосы. – Обещаю, мы скоро вернёмся.

– Да не будь таким сопляком, – бросила ему Келли через плечо и направилась в сторону лестницы. Мама поспешила за ней, и Харпер с братом вышли из детской, чтобы их проводить.

Как только миссис Рейн повернулась к сыну спиной, его личико вновь изменилось. Теперь он бросал яростные взгляды на удаляющуюся спину своей старшей сестры. По телу Харпер пробежали мурашки, она просто не могла понять, откуда вдруг взялось столько злости в этом маленьком человечке.

С первого этажа донёсся скрип парадной двери – Юна вместе с Келли вышли из дома. Майкл с безразличным видом прошёл мимо сестры и вернулся в свою комнату. А девочку вновь сковал страх. И она сумела наконец сдвинуться с места, лишь когда дверь детской с грохотом захлопнулась за её братом.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 10

Я ненавижу:

1. Странные звуки в доме

2. Странные мысли в своей голове

3. Странные сны

Сегодня мне снилось, что я стою в нашей гостиной, но она выглядит совершенно иначе. Вся мебель сделана из красного дерева, а на обивке дивана настолько убогий устаревший узор, что его могла выбрать только полуслепая старушка. В углу стоит древний проигрыватель с большой медной трубой. Я видела такой по телику в каком-то чёрно-белом фильме. Кажется, он называется «фонограф».

Я уверена в том, что это именно наша гостиная из-за высоких французских окон, которые так нравятся моей маме. А ещё за ними растёт тот же старый раскидистый дуб, что и у нас. Выступающий холл в виде эркера не оставляет никаких сомнений – мне определённо снится наш дом. Точнее, то, каким он был много лет назад.

Вдруг из столовой, прижимая к себе несколько игрушечных машинок, вбегает маленький мальчик. За ним гонится мальчишка постарше с сердитым недовольным лицом. Оно кажется мне знакомым, но я не представляю, где могла видеть этого ребёнка.

Младший из детей выглядит как ровесник Майкла, ему не дашь больше пяти. Он садится на ковёр посреди комнаты и начинает играть в свои машинки. А старший стоит рядом и с ненавистью наблюдает за каждым его движением. Но ему надоедает просто смотреть, и он вырывает машинку из рук малыша.

– Уильям, так не честно! Отдай! – хнычет ребёнок.

Но старший мальчик и не думает возвращать игрушку. Вместо этого он начинает изо всех сил бить машинкой по деревянному полу. Колёсики разлетаются в разные стороны. Малыш рыдает, вытирая кулачками слёзы:

– Прекрати! Ты же совсем её сломаешь!

– Заткнись, Джонатан, или пожалеешь!

Младший из детей пытается отвоевать свою игрушку, но Уильям толкает его на пол.

– Я всё маме расскажу! – хнычет малыш.

Я вижу, как злое лицо Уильяма искажается от ненависти. И это явно не предвещает ничего хорошего. Я кричу Джонатану, чтобы тот убегал, но он меня не слышит. И в следующий же миг в его личико летит помятый металлический кузов машинки. Из носа ребёнка начинает хлестать кровь. На его крики прибегает какая-то женщина, судя по всему, это их мать.

– О боже! Джонни! – Она опускается на колени рядом с кричащим мальчиком и притягивает его к себе. Затем она достаёт из кармана фартука большой хлопковый платок и прижимает его к лицу малыша. – Ты опять ударил Джонни? – резко спрашивает дама у старшего ребёнка.

Но тот отрицательно качает головой и тут же меняется в лице. Теперь он смотрит на женщину с обожанием и мольбой, вот только это не мешает ему врать ей в лицо.

Мать не скрывает своего недоверия и поворачивается к Джонатану.

– Расскажи мне, что случилось, – просит она.

Но маленький мальчик рыдает так сильно, что не может ей ответить.

– Джонни, пожалуйста, успокойся и расскажи мамочке, что случилось. Это сделал твой брат, да?

Любовь, сияющая в глазах Уильяма, тут же исчезает. Он бросает на малыша сердитый взгляд и едва заметно мотает головой.

– Нет, – отвечает Джонатан маме. – Я просто упал.

На его месте я бы тоже соврала. Слишком уж грозный вид у его старшего брата.

Женщина резко оборачивается к Уильяму. И мне противно видеть, как тот снова перевоплощается в невинного кроткого мальчика.

Какое-то время в гостиной висит тяжёлое молчание, но затем мама берёт на руки младшего сына и уходит с ним в кухню, приговаривая:

– Ну тише, тише… Пойдём, приложим к носику что-нибудь холодное.

Уильям смотрит им вслед с таким выражением ревности и злости, что мне даже становится его жаль. Он опускает глаза и вдруг замечает у своих ног машинки брата. Несколько ударов тяжёлых ботинок на толстой подошве, и они превращаются в груду осколков. И тут происходит самое странное – этот пугающий мальчик поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. На его губах появляется жуткое подобие улыбки. Он видит меня. И тут я просыпаюсь.

Почему мне приснился этот сон? Что это за мальчик и чем он так сильно меня пугает?.. Наверное, всё дело в его злобной улыбке. Или, возможно, это всё из-за его глаз, которые кажутся старыми и пустыми.

Факт: я понятия не имею, кто этот мальчик.

Факт: я ужасно его боюсь.

Глава 11
Ещё одна жертва

День 7. Воскресенье, после обеда

В ВОСКРЕСЕНЬЕ Дайо снова заглянула в гости к Харпер и привела с собой Тыковку. А ещё она принесла новую партию фирменного печенья миссис Клейтон, на этот раз оно оказалось шоколадным, с начинкой из помадки и просто божественным на вкус. Харпер проглотила треть коробки, прежде чем её мама успела налить девочкам холодного молока.

– Я официально объявляю твою маму лучшим пекарем в мире, – прочавкала девочка, набивая рот угощением. Дожевав, она потянулась за новой порцией через весь кухонный стол.

Её подруга кивнула и обмакнула печенье в молоко.

– Наша церковь вечно выпрашивает у неё выпечку для благотворительной ярмарки. Все знают, что её угощения с руками оторвут.

– Что ж, если однажды она решит открыть собственную пекарню, мы будем её лучшими клиентами, – улыбнулась миссис Рейн. Она подошла к дочери и, приподняв повязку, проверила, как заживает её рана.

– Тебе уже лучше? – заботливо поинтересовалась Дайо.

– Да, но плечо всё ещё побаливает, – ответила подруга.

– А когда ты пойдёшь снимать швы?

Харпер пожала плечами и вопросительно посмотрела на мать.

– Думаю, через пару дней, – ответила та и нанесла на рану мазь.

Как раз в этот момент в кухню медленно вошёл Майкл. На его лице застыло всё то же странное отсутствующее выражение.

– Привет, родной, хочешь печенья? Их приготовила мама Дайо. Попробуй, они просто нереально вкусные! – произнесла мама и протянула мальчику коробку с угощением.

Он молча покачал головой и отвернулся, но вдруг его взгляд остановился на Тыковке, которую держала на руках Дайо. К величайшему удивлению всех присутствующих, радостного визга не последовало. Мальчик несколько мгновений смотрел на собаку, затем взял одну печенюшку и вышел в гостиную, не издав ни звука.

– Что это с ним? – удивилась Дайо.

Харпер дёрнула плечами. В конце концов, что она могла ответить? Не рассказывать же ей про вспышки гнева младшего брата и про то, что он ведёт себя как совершенно другой человек? И уж тем более не стоит упоминать, что ей начинает казаться, будто в Майкла вселился призрак какого-то другого ребёнка.

Она бросила на маму встревоженный взгляд, гадая, неужели та и правда не замечает изменений в поведении сына, и, повернувшись к подруге, наконец ответила:

– Не знаю. В последнее время он какой-то странный.

– Он просто немного не в духе, – спокойно отозвалась миссис Рейн. – Думаю, это всё из-за переезда и нового города, где он ещё не успел завести друзей. Но ничего, скоро он поедет в лагерь. Думаю, это должно его отвлечь.

– Ну да, – согласилась Дайо. – Должно быть, это сложно, когда не с кем даже поиграть.

Харпер промолчала. Она знала, что её брат нашёл с кем поиграть, и именно после этого начались все его проблемы.

– Ладно, девочки… – Юна направилась к выходу. – Если вам захочется чего-нибудь ещё, просто дайте мне знать. Я буду в кабинете.

Покончив с печеньем, подружки перебрались в гостиную и уселись возле телевизора. Там они вновь пересеклись с Майклом, который медленно бродил по комнате, сжимая в руке нетронутое угощение. По его лицу вдруг пробежала тень улыбки, и он неспешно побрёл в сторону холла, разламывая печенье и оставляя за собой дорожку из крошек. Тыковка спрыгнула с дивана и пошла вслед за ним, на ходу подъедая кусочки сладкого рассыпчатого теста. Харпер нахмурилась. Какое-то недоброе предчувствие заставило её пойти следом за братом. Но не успела она дойти до входа в холл, как оттуда послышался громкий визг, и собачка, прихрамывая на одну лапку, засеменила обратно к дивану. При этом она печально скулила и поджимала пушистый белый хвостик. Мальчик погнался за ней, но Тыковка, дрожа от страха, уже успела спрятаться за ногами Дайо.

– Что ты с ней сделал? – закричала Харпер, присев перед малышом.

– Ничего, – воинственно ответил тот, сжав ладошки в кулаки. Сестра не уставала поражаться этому странному агрессивному поведению, совершенно не свойственному её брату.

– Тогда почему Тыковка хромает?

– Не знаю, – безразлично пожал плечами Майкл. – Может, я на неё наступил.

Дайо подхватила на руки собачку и стала успокаивать её, поглаживая несчастную по голове.

– Она вся дрожит! Думаю, мне надо показать её ветеринару, – сказала она. – Божечки, только бы не перелом…

– Мама нас отвезёт, – обеспокоенно ответила Харпер и побежала в рабочий кабинет родителей.

Через пару минут вся семья Рейнов толпилась в гостиной вокруг Дайо и скулящей белой собачки. Мама аккуратно осматривала повреждённую лапку.

– Похоже, она сломана, – констатировала она, бросив на сына быстрый встревоженный взгляд.

Папа кивнул и согласился с женой.

– Я их отвезу, – сказал он и быстрым шагом направился в холл. Там он наспех натянул ботинки, взял со столика ключи и вдруг замер в шаге от двери. Выглянув в гостиную, мужчина строго посмотрел на Майкла. – Юноша, когда я вернусь, тебя ждёт серьёзный разговор. Мы с мамой не успокоимся, пока не выясним, что здесь произошло.

Малыш сердито посмотрел на отца. Его лицо не выражало ни раскаяния, ни вины, один лишь гнев.

– И пока мы не уехали, я хочу, чтобы ты извинился перед Дайо и Тыковкой, – безапелляционным тоном сказал мистер Рейн.

Мальчик заплакал, бросился к матери и обнял её ноги.

– Мамочка, почему они все кричат на меня? Скажи им, чтобы они прекратили, – хныкал он, заливаясь крокодиловыми слезами.

Его плач слился с плачем собачки, которая протяжно скулила от боли на руках у хозяйки.

Мама беспомощно покачала головой и жестом показала остальным, что они могут идти. Выходя из гостиной, Харпер обернулась на брата и заметила на его губах лёгкую самодовольную улыбку.

Несколько часов спустя машина Рейнов остановилась возле дома Дайо, где их уже поджидала её мать. Харпер помогла подруге отнести Тыковку в дом, а её отец остался разговаривать с миссис Клейтон на подъездной дорожке. В собачке не осталось ни капли от её прежней энергичности. Измотанная болью и переживаниями, она устроилась на кровати Дайо, вытянув перед собой правую переднюю лапку в ярко-синем гипсе. Девочки уселись рядом, и Тыковка несколько раз коснулась своей здоровой лапой ноги Харпер.

– Думаю, она пытается сказать, что тебе не за что себя корить, – грустно заключила Дайо.

Её подруга пригладила мягкую шёрстку собаки, с трудом сдерживая слёзы.

– Прости, прости, прости, – прошептала она. – Бедная Тыковка…

– Это очень мило, что твой отец взял на себя все расходы за лечение, – сказала Дайо, надеясь сменить тему на более позитивную. – Думаю, моя бабушка будет очень за это благодарна.

– Ну а как иначе. Ведь Тыковка пострадала у нас дома, – ответила Харпер. – Не понимаю, как Майкл мог так с ней поступить!

– Брось, это просто несчастный случай, – нахмурилась Дайо. – Ведь не мог же он намерено сломать ей лапку, верно?

Харпер изо всех сил прикусила губу. Она знала, что этот инцидент не имел ничего общего с несчастным случаем. С улицы донёсся голос папы, он звал дочь, чтобы ехать домой.

– Я навещу вас завтра, – сказала Харпер и, помахав подруге рукой, вышла из её дома. У машины её поджидала миссис Клейтон.

– Не беспокойся о Тыковке, дорогая, – сказала та. – Совсем скоро она будет как новенькая! А ты заглядывай к нам в любое время. Здесь тебя всегда ждёт тёплый приём и горячее печенье.

От доброты этой замечательной дружелюбной женщины девочке стало ещё печальнее. Поблагодарив её за тёплые слова, Харпер села в машину, как вдруг послышался голос Дайо:

– Стойте! Подождите!

Подбежав к автомобилю, Дайо протянула ей маленькую пластиковую фляжку, наполненную какой-то жидкостью.

– Я набрала это специально для тебя… В храме… Сегодня утром… – выпалила она, стараясь перевести дыхание после бега. – Это святая вода. С ней ты будешь в безопасности. – Девочка крепко обняла Харпер через открытое окно машины и побежала обратно в дом.

Харпер с папой проехали несколько кварталов в напряжённом молчании. И лишь остановив машину у дома, отец наконец заговорил:

– Скажи, ты думаешь, Майкл намеренно навредил Тыковке?

Харпер крепко сжала в руке фляжку со святой водой, сделала глубокий вздох и уверенно кивнула. Ей не хотелось верить, что её милый младший брат способен на нечто подобное, но факты говорили сами за себя.

Откинувшись на сиденье, отец закрыл глаза.

– Не представляю, что с ним творится в последнее время. Я думал, из вас троих ему проще всех дастся этот переезд. Ведь он всегда был таким весёлым и добродушным. Но теперь я вижу перед собой совершенно другого мальчика. Я совсем его не узнаю…

В памяти девочки всплыл загадочный темноглазый незнакомец, которого она видела в комнате брата после нападения обезумевшей пожарной машины. От одной мысли о нём по её спине пробежал холодок. Неужели это был?.. «Нет, – мысленно сказала она себе, останавливая полёт фантазии. – Этот мальчик не настоящий. Призраков не существует!»

Но следом после её собственного голоса в голове Харпер зазвучал голос её сестры, доносящийся откуда-то из давно забытых воспоминаний: «Харпер, она не настоящая! Роза не настоящая! Её не существует!»

– Роза, – шёпотом повторила девочка.

– Ты что-то сказала? – обеспокоенно поинтересовался отец.

Харпер прикусила губу и замотала головой.

– Ты сказала «Роза», верно? – не унимался папа. Харпер не ответила. – Так звали твою воображаемую подружку, – осторожно произнёс он. – Но ты не вспоминала о ней после… – его голос затих. Но продолжения и не требовалось. Девочка знала, что её отец хотел сказать: «…после лечения в Брайерли».

– Значит, у меня была воображаемая подруга…

– Да, Роза всегда приносила тебе очень много радости, – кивнул папа. – Только, пожалуйста, не вспоминай о ней при маме. Она никогда этого не одобряла.

– Ну разумеется, – согласилась Харпер.

– А почему ты вдруг вспомнила о Розе? – поинтересовался отец.

Но девочка в ответ могла лишь пожать плечами.

Она хотела бы поделиться с папой своими опасениями. Но как отреагирует взрослый образованный мужчина, услышав от дочери, что его сын одержим воображаемым другом, который, скорее всего, является злым духом?

– Не беспокойся обо мне, – сказала Харпер с лёгкой улыбкой. – Сейчас куда важнее разобраться с Майклом. Я очень за него волнуюсь. – Она открыла дверь, выскочила из машины и побежала к дому, не обращая внимания на окликнувшего её отца.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 11

Я ненавижу:

1. Не знать, где реальность, а где вымысел

2. Сомневаться в себе

Кажется, я вспомнила Розу. Но всё это настолько невероятно, что просто не может быть правдой.

Мне было года четыре, и я сидела в гостиной с няней и старшей сестрой. Няня болтала по телефону, а Келли смотрела телевизор. На кофейном столике стояла ваза с виноградом, но он не вызывал у меня особого аппетита. Мне хотелось шоколада. И я точно знала, где его достать. Мама всегда держала вкусные шоколадные квадратики в красивой вазе на столике возле входной двери.

Убедившись, что няня с сестрой полностью погружены в свои дела, я медленно соскользнула с края дивана и, обогнув его, выползла в коридор. В тот же день почтальон принёс несколько крупных посылок, и они ждали прихода родителей на полу в коридоре. Все они были довольно лёгкими, так что я без особого труда поставила их друг на друга возле столика и полезла к заветной цели. Коробки шатались, и я оперлась на то самое старинное зеркало в золочёной раме, которое сейчас висит у нас в холле. В тот же момент я потеряла к шоколадкам всякий интерес. Из зеркала на меня смотрела улыбчивая девушка с кудрявыми рыжими волосами и светло-голубыми глазами. Она молча помахала мне рукой. Наклонившись вперёд, я собиралась залезть в зеркало, чтобы с ней поиграть. Но моя лесенка из коробок вдруг рассыпалась, и я полетела на пол. Последним, что я увидела, было испуганное взволнованное лицо рыжей незнакомки. Но я не упала… То есть упала, но не до конца. Меня как будто подхватил сильный порыв ветра. Открыв глаза, я увидела, что меня поймала та самая девушка, но теперь она стояла не в зеркале, а прямо посреди нашего коридора. Вот только она была не такой же, как я, а какой-то бледной и полупрозрачной.

– Меня зовут Роза, – представилась незнакомка. – А ты Харпер. Это я знаю.

Я радостно захлопала в ладоши и спросила у неё:

– Ты мой друг?

Девушка кивнула.

– Да. И это навсегда, – торжественно сказала она. – Только никому про меня не говори. Это будет наш секрет.

Что же это? Сон или воспоминание? Реальность или игра воображения? Существовала ли когда-то эта Роза или я её придумала? И если она существовала, значит ли это, что в детстве я дружила с призраком?

Глава 12
Уильям Беллэр

День 8. Понедельник, раннее утро

ХАРПЕР СТОЯЛА ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ в холле, пристально вглядываясь в отражение комнаты, спящей в утреннем полумраке. Она отчаянно надеялась разглядеть в нём знакомые светло-голубые глаза или яркий рыжий завиток. Так прошло по меньшей мере пятнадцать минут. Смирившись с поражением, девочка уселась на скамейку.

– Призраков не бывает, – со вздохом признала она.

Но вдруг по зеркалу пробежал странный блик. Харпер прищурилась, гадая, что же это было. На одном из школьных уроков им рассказывали, что тепловая волна может искажать пространство, создавая разные зрительные иллюзии. Блик метался в отражении, гипнотизируя и увлекая за собой. Харпер как будто вошла в состояние транса, и вдруг ей показалось, что её затягивает в глубины мира, спрятанного за изысканной золотой рамой.

Она словно провалилась в сон, но при этом точно знала, что не спит. Перед ней во всём своём былом великолепии предстал особняк Грейди. С заднего двора доносились весёлые крики играющих мальчишек. Харпер направилась к ним. Ей не понадобилось много времени, чтобы узнать детей из своего недавнего сна. Старший из них, которого, судя по всему, звали Уильям, отнимал мяч у Джонатана, своего младшего брата, и отбрасывал его подальше. Джонни бежал за мячом, а затем всё повторялось вновь. И, в отличие от случая с машинками, им обоим явно нравилась эта игра. В какой-то момент мячик улетел слишком далеко, на отгороженный проволочной сеткой участок двора. Уильям отодвинул проволоку и пошёл за мячом, но его внимание вдруг привлёк заброшенный низкий колодец, заколоченный ветхими досками. Не прилагая особых усилий, мальчик выдернул две из них, те, что лежали по центру, и заглянул в дыру.

– Мама сказала, чтобы мы держались оттуда подальше, – нравоучительно произнёс Джонатан.

– Но туда упала маленькая бедная кошечка. Она не выберется без нашей помощи, – трогательным голосом сказал Уильям. – Разве ты не слышишь, как она плачет?

– Ой, бедненькая кошечка! – При одной мысли о несчастном животном Джонни явно готов был расплакаться.

Харпер рванулась вперёд, пытаясь остановить доверчивого малыша, но, увы, здесь она была лишь бестелесным зрителем. Стоило Джонатану подбежать к брату, как тот столкнул его вниз. Каким-то чудом мальчику удалось зацепитьс

Моему отцу, непревзойдённому рассказчику. Я очень скучаю по твоим историям

Глава 1

Новый друг

День 1. Понедельник, утро

– ХАРПЕР! ХАРПЕР!

Харпер Рейн как раз распаковывала книги, когда в дверях появился её четырёхлетний брат Майкл. Тот никак не мог устоять на месте, забавно прыгая то на одной ноге, то на другой. Девочка стёрла со лба капельки пота, достала из коробки какой-то справочник в бумажном переплёте и принялась обмахиваться им, словно веером.

– Опять забыл, где уборная, дружище? – улыбнулась она, расставляя очередную партию книг по полкам. – Она в противоположном конце коридора.

– Нет! Я не хочу в туалет! Я хочу, чтобы ты пришла ко мне в комнату. Скорей! – Мальчик подбежал к сестре и потянул её за руку, стараясь сдвинуть с места.

Но Харпер всё никак не поддавалась. Она наклонилась к брату и облокотилась на его плечи, изображая крайнюю степень изнеможения.

– Этот переезд лишил меня последних сил! – театрально воскликнула она. – Может, ты меня дотащишь?

– Ладно, – охотно согласился Майкл и засеменил маленькими ножками по деревянному полу. Он громко кряхтел, но, несмотря на все старания, так и не смог подвинуть сестру.

Она с трудом подавила улыбку и наконец выпрямилась.

– Спасибо! Ты очень мне помог. Я прямо чувствую прилив энергии!

Мальчик просиял и вновь потянул её за руку:

– Идём!

Они вместе вышли в коридор, где оказалось ещё жарче, чем в комнате Харпер, и та сморщилась, в миллионный раз проклиная их новый дом. Точнее, сам дом был очень даже старым, просто Рейны переехали в него совсем недавно. И теперь стало совершенно очевидно, почему никто не жил здесь в течение последних двадцати лет. Не здание, а сплошная катастрофа! Родители купили его из-за «готического очарования», когда решили переехать в Вашингтон. Увы, даже после года ремонта данное место всё ещё мало подходило для полноценной жизни. Но всё же эти безумцы перевезли сюда из Нью-Йорка всю семью, да ещё и в самый разгар лета!

Вот только Майкл, казалось, не обращал никакого внимания на жару. Поторапливая сестру, он тащил её к просторной светлой комнате с тремя большими окнами, выходящими на фасадную сторону дома. Его спальню обставили первой, так что из всех помещений лишь в ней не теснились ряды коробок. Родители навели здесь идеальный порядок и с умом продумали каждую деталь. К огромному сожалению Харпер, её комната не удостоилась такого же внимания. Видимо, мама с папой решили, что двенадцатилетняя девочка вполне может и сама распаковать свои пожитки. Но это монотонное занятие буквально сводило её с ума. Если она и ненавидела что-то сильнее, чем распаковывать вещи, так это упаковывать их.

Оказавшись в спальне брата, Харпер озадаченно опустилась на его кровать. В комнате стоял неестественный холод.

– Ты хотел мне что-то показать? – спросила она так беззаботно, как только могла. И всё же по её спине пробежали мурашки.

– Да. Моего нового друга Билли, – ответил мальчик, указывая куда-то в угол, где стоял сундук с игрушками.

Харпер уставилась в пустоту и вздрогнула от неожиданности. Воздух над сундуком странным образом исказился и стал мутным, как туман, но лишь на одно мгновение. Она вопросительно взглянула на брата.

– Ты что, не видишь его? – с грустью догадался тот.

Он несколько секунд молча смотрел в сторону сундука, а затем понимающе кивнул:

– Билли говорит, нужно быть особенным, чтобы его увидеть. Наверное, ты не особенная.

Эти слова всколыхнули в памяти Харпер давно забытое воспоминание. Лет в пять она пыталась представить собственную лучшую подругу своей старшей сестре Келли. «Ты опять выдумываешь небылицы! Я всё маме расскажу!» – угрожала та. А малышка со слезами на глазах кричала: «Но я не выдумываю! Она здесь, перед тобой! Ты что, правда её не видишь?»

У Харпер загудело в ушах. Правый висок неприятно пульсировал. У неё начиналась мигрень. Глубоко вздохнув, девочка заставила себя сосредоточиться и повернулась к брату. Но прежде, чем она успела сказать хоть слово, в дверь постучали и в комнату вошла их мать, Юна Рейн.

– Майкл, я ведь просила тебя не разбрасывать игрушки в коридоре, – строго произнесла она. – Кто-нибудь споткнётся и сломает себе шею!

Она грозно потрясла перед детьми красной пожарной машиной. По правде говоря, Харпер видела её впервые. Она бы уж точно запомнила такую красивую игрушку. Гладкий металлический корпус покрывала тёмно-красная краска, сплошь усыпанная паутинками трещин. На боку виднелась выцветшая золотистая надпись «Городская пожарная служба», а по обеим сторонам грузовика спускались аккуратные раздвижные лесенки. Там был даже специальный механизм с маленькой ручкой и шкивом, чтобы поднимать их и опускать. А возле водительского окошка свисал крохотный медный колокольчик. Машинка выглядела как настоящий антиквариат.

– Ма, но я ничего не… – Майкл осёкся, разглядывая игрушку. – А, наверное, это всё Билли!

– Кто такой Билли?

– Мой друг! – радостно отозвался мальчик. – Он тоже живёт в этом доме.

Красивое лицо Юны исказилось от недоумения и тревоги. У Харпер появилось недоброе предчувствие. Она вскочила на ноги и звонко рассмеялась.

– Это такая игра, – объяснила девочка. – Мы просто придумываем истории о людях, которые жили в этом доме до нас. Ведь правда, Майкл?

Она повернулась спиной к матери и, бросив на брата многозначительный взгляд, прижала палец к губам.

– Харпер, ты такая смешная! – улыбнулся тот.

Сестра повалила его на кровать и принялась щекотать. Комната наполнилась звонким детским смехом, и лицо матери тут же смягчилось.

– Рада, что вам весело. Но, Майкл, в следующий раз будь, пожалуйста, повнимательнее. – Она поставила пожарную машину на тумбочку и вышла из спальни сына.

Вздохнув с облегчением, Харпер повалилась на спину. А её брат, воспользовавшись моментом, забрался на неё сверху, как огромный кот.

– Почему ты не дала мне рассказать маме про Билли? – с любопытством спросил он.

Девочка вспомнила искажённое тревогой лицо матери, и внутри у неё всё сжалось от нарастающего волнения.

– Мама не одобряет того, чего не понимает, – уклончиво ответила она.

– Значит, она тоже не может видеть Билли?

– Верно, – кивнула Харпер. Уловив боковым зрением какое-то движение, она в замешательстве оглядела комнату. Пусто. Пульсирующая боль в висках становилась всё сильнее.

– Хорошо, что хотя бы я могу его видеть, – радостно заключил Майкл. Он спрыгнул с кровати, достал коробку с конструктором лего и высыпал её содержимое на ковёр. – Билли, иди сюда! Давай поиграем!

Девочка уже выходила из комнаты, когда её брат снова заговорил:

– Эй, Харпер! Билли говорит, что нам нельзя ходить на чердак.

– Неужели? И почему же?

Майкл пожал плечами:

– Не знаю. Он просто не хочет, чтобы мы туда ходили.

– Обещаю, я туда не пойду, – заверила его сестра. – Родители тоже вряд ли доберутся до чердака в ближайшее время. Они слишком заняты ремонтом центрального кондиционера и тысячи других вещей, которые сломаны в этом дурацком доме.

Система центрального кондиционирования доставляла Рейнам больше всего проблем. Они пробыли в Вашингтоне только два дня, но жара и влажность уже успели подпортить им впечатление от переезда. Порой находиться в доме становилось просто невыносимо, и от этого странный холод в комнате Майкла казался ещё более пугающим.

Оторвав взгляд от конструктора, мальчик с укором посмотрел на сестру.

– Билли не нравится, когда ты называешь его дом дурацким, – тихо произнёс он.

– Это не его дом. Это наш дом, – возразила та. – Как хочу, так его и называю.

– Нет, Харпер, это дом Билли. Он один из тех, кто жил здесь до нас.

По телу девочки снова пробежали мурашки. Казалось, в комнате стало ещё холоднее, и ей отчаянно захотелось поскорее отсюда уйти. Озираясь по сторонам, она нащупала дверную ручку и выскочила в коридор.

Когда Харпер вернулась в свою спальню, её всё ещё лихорадило. Жара, которая совсем недавно вызывала у неё раздражение, теперь дарила покой. Во всяком случае, в ней не было ничего пугающего и сверхъестественного. Но мигрень продолжала набирать обороты, и девочка достала из сумки маленькую таблетницу, которую мама наполняла для неё каждый день. Остальные лекарства хранились под замком в аптечке, спрятанной подальше от детей. Приняв ибупрофен, Харпер продолжила распаковывать вещи.

Расставляя книги, она наткнулась на небольшой фотоальбом. Мама подарила его девочке накануне их отъезда из Нью-Йорка. Тогда альбом не вызвал у неё особого интереса, но сейчас, усевшись на неубранную кровать, Харпер решила отвлечься от дел и посмотреть фотографии. Юна скрупулёзно подписала каждый снимок, указав год, когда тот был сделан, и возраст своей дочери. Она славилась подобной дотошностью, наверное, именно поэтому ей удалось сделать блестящую карьеру корпоративного юриста. В начале, как и полагается, шли детские фотографии. Девочка улыбнулась, глядя на двухлетнюю себя, поедающую свои первые в жизни спагетти. На следующем снимке ей уже было четыре. Скорчив страшную рожицу, она стояла рядом с сестрой возле скелета тираннозавра рекса в Музее естественной истории. А Келли со скучающим видом закатывала глаза. Рассматривая кусочки своего прошлого, Харпер никак не могла отделаться от странного ощущения, словно перед ней собранный пазл, в котором не хватает одной детали прямо в центре картинки.

Это неприятное ощущение часто преследовало девочку после несчастного случая, который разделил её жизнь на до и после. С тех пор она совершенно перестала себя узнавать. Казалось, она стала другим, незнакомым себе человеком. Переворачивая одну страницу за другой, Харпер старательно игнорировала головную боль, которая тем временем всё нарастала. И чем больше она размышляла об отсутствующей детали пазла, тем сильнее становилась её мигрень. Как ни печально, о том, что с ней случилось, она знала лишь со слов родителей. Всё, чем она располагала, – сухие факты, оставляющие после себя больше вопросов, чем ответов. Прошлой осенью школу девочки охватил пожар. После этого она попала в медицинское учреждение, где с ней произошло нечто страшное, но что именно, не знал никто, включая саму Харпер.

На последней фотографии в альбоме она лежала на больничной койке с загипсованными руками. Келли держала перед ней большой кремовый торт, а притаившийся рядом Майкл широко открыл рот, чтобы впиться зубами в этот кулинарный шедевр. Написанная рядом дата оповещала, что на снимке запечатлён прошлогодний Хеллоуин. Именно так прошёл двенадцатый день рождения Харпер. И пусть на фото она широко улыбалась, в её глазах читался взгляд затравленного зверя.

Девочка рассеянно потёрла сперва одну руку, а затем другую. Полгода назад, когда с них наконец-то сняли гипс, врач предупредил её о возможных фантомных болях. Ничего подобного она не замечала, а вот ощущение скованности так и осталось. Время от времени ей казалось, будто руки до сих пор загипсованы.

Разглядывая своё больничное фото, Харпер поморщилась. Открытые переломы обеих рук, сломанные рёбра и ключица… И, что самое поразительное, ни одного, даже самого смутного воспоминания о случившемся! Девочка не сомневалась, произошло нечто настолько ужасное, что её разум подавил все воспоминания о деталях этих страшных событий. Так почему же теперь ей так сильно хотелось всё это вспомнить?..

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 1

Я ненавижу:

1. Наш новый старый дом

2. Говорить о своих чувствах

3. Вашингтон, столицу США

4. Вести этот дурацкий дневник

Я бы никогда не стала здесь писать, если бы не мой психотерапевт. Она обещала, что это поможет мне вернуть воспоминания. Теперь, после переезда, я больше не смогу видеться с ней, а поиск нового врача займёт какое-то время. Так что она посоветовала мне вести дневник. Обожаю Джули. Если честно, не думаю, что я смогу найти здесь психотерапевта, который понравится мне так же сильно, как она. А раз так, как я смогу делиться с ним своими самыми сокровенными мыслями? Да и вообще мне не очень нравится терапия. Это прикольно только в кино. А в жизни это ужасно скучно.

Радует одно – этот дневник я веду только для себя, и больше никто его не увидит. А значит, я могу писать здесь цветными ручками и рисовать каракули где пожелаю. Уверена, Келли сказала бы, что это пустая трата времени. Она вообще не одобряет всё, что связано с бумагой. Ей кажется, что бумага устарела, ведь теперь для всего на свете есть интернет. Да она практически живёт в интернете! Был момент, когда она совсем сильно съехала по этой теме и целую неделю рассказывала всем подряд о том, что бумага мертва. И я не преувеличиваю – это реально длилось целую неделю! Она настолько меня этим довела, что я пошла в её ванную комнату и размотала всю туалетную бумагу, которая там была. А потом взяла её красную помаду и написала на зеркале: «Бумага мертва». Больше Келли меня не доставала. Но всё равно каждый раз, когда я записываю что-нибудь в блокнот, она бросает на меня неодобрительные взгляды.

Но мне плевать, что она думает. Я люблю бумагу. Мне нравится чувствовать, как ручка скользит по листку, нравится запах новых тетрадей и блокнотов. А ещё мне нравится, что этот дневник может вернуть мои воспоминания. Надеюсь, так и будет. Я готова на всё, лишь бы избавиться от этого ужасного чувства пустоты. Иногда меня охватывает жуткая паника, а ведь я даже не знаю почему! Ненавижу это! И всё, что мне остаётся, – писать в этом дурацком дневнике.

Глава 2

Старый дом

День 1. Понедельник, после обеда

ДЕНЬ УЖЕ КЛОНИЛСЯ К ВЕЧЕРУ, но жара и не думала отступать. Харпер лежала на полу в своей душной комнате и обмахивалась красивым веером с рисунком цветущей вишни. Мигрень прошла, но девочка всё ещё чувствовала себя слишком слабой, чтобы разбирать вещи, так что вокруг неё теснились десятки картонных коробок. С момента переезда она успела распаковать лишь свою одежду и несколько особо дорогих её сердцу мелочей. Плюшевый Тоторо занял почётное место на комоде рядом с фигурками персонажей из «Унесённых призраками». А перед ними на самом видном месте Харпер поставила чёрную лакированную шкатулку с перламутровой бабочкой на крышке, которую её бабушка привезла с собой из Кореи.

Чтобы хоть как-то облегчить свои страдания, девочка собрала густые тёмно-каштановые волосы в пучок. Но это не помогло, и горячие струйки пота продолжали стекать по её шее.

– Ненавижу это место, – проворчала она и замахала веером вдвое усерднее.

Теперь их старая квартира с исправным кондиционером казалась Харпер настоящей роскошью, как, впрочем, и сам Нью-Йорк. Конечно же, летом там тоже не обходилось без жары, но от неё всегда можно было укрыться в прохладном супермаркете или кафе. А в Вашингтоне дела обстояли совершенно иначе. Ближайший магазин находился километрах в четырёх от дома Рейнов, и девочка не решилась бы идти туда пешком под палящими лучами солнца. Она дошла до такого отчаяния, что даже подумывала попросить свою старшую сестру свозить её в торговый центр – та не так давно получила права и могла пользоваться машиной родителей. Но Келли едва ли предпочла бы такой досуг общению с друзьями в интернете. Оставалось лишь надеяться, что рано или поздно родители решат оторваться от своих дел и съездить за продуктами. Харпер закрыла глаза и погрузилась в охлаждающие мечты, представляя, как засовывает голову в морозилку, обнимает огромную ледяную скульптуру и облизывает яркий и сочный фруктовый лёд…

Очевидно, визуализация сработала: откуда-то снизу послышался голос Юны:

– Кто-нибудь хочет съездить со мной за мороженым?

Глаза девочки широко распахнулись. «Ух ты, да я настоящая волшебница», – усмехнулась она про себя.

– Харпер! Харпер! Скорее выходи! Мы едем за мороженым! – радостно визжал Майкл, прыгая вниз по ступеням.

Девочка отложила веер и поспешила вслед за братом. Проходя мимо комнаты Келли, она на миг остановилась. Из-за приоткрытой двери доносилось ритмичное жужжание вентилятора и веяло приятной прохладой.

– Эй! – возмущённо воскликнула Харпер. – Почему это у тебя есть вентилятор, а у меня нет? – Она уже собралась войти в спальню старшей сестры, но та успела выскользнуть в коридор и захлопнуть дверь прямо у неё перед носом и преградила собой проход.

– У меня есть вентилятор, потому что я готовлюсь к экзаменам, тупица, – огрызнулась Келли. – И не смей заходить в мою комнату. – Затем её тон сменился на более ласковый, и она крикнула: – Мам, можешь купить мне «Мокко Фраппучино»? – Получив утвердительный ответ, девушка вернулась в свою спальню и захлопнула дверь.

А её младшая сестра с протяжным вздохом поплелась вниз по лестнице.

– Ма, но ведь это несправедливо! В вашей спальне висит потолочный вентилятор. В комнате Майкла холодно и так. Выходит, я единственная из всей семьи должна страдать от жары? – хныкала она. – Я тоже хочу свой собственный вентилятор, как у Келли!

– Бедная Харпер, – сочувствующе произнёс её брат. – Можешь спать вместе со мной, если хочешь.

– Ни за что, – рассмеялась та, взъерошив ему волосы. – Ты всё время брыкаешься во сне. К утру я превращусь в один большой синяк. – Девочка решила не уточнять, что странная прохлада в спальне Майкла пугает её до чёртиков.

Миссис Рейн ничего не ответила на нытьё младшей дочери. Она стояла в прихожей и прихорашивалась перед большим зеркалом в изысканной золочёной раме. Рядом со своей миниатюрной грациозной матерью Харпер всегда чувствовала себя цирковым слоном. И тот факт, что Келли выросла настоящим клоном Юны, лишь усугублял ситуацию. В свои двенадцать лет Харпер уже успела перерасти мать и старшую сестру на целых десять сантиметров. Мельком взглянув на своё отражение, она в очередной раз убедилась, что не унаследовала их красоты. Ей не достались ни изящность черт, ни миниатюрность. Её лицо вместо идеального овала напоминало круглую тарелку, вместо шелковистой глади тёмных волос во все стороны торчали кудряшки, а щёки покрывала россыпь ненавистных веснушек. От Юны девочке достались лишь узкие миндалевидные глаза, но они смотрелись совершенно иначе без материнских длинных и густых ресниц. Когда она улыбалась, её порой называли милой, в то время как миссис Рейн и её старшую дочь все считали настоящими красотками. Но Харпер старалась из-за этого не переживать.

А вот что по-настоящему её волновало, так это странный холодок на затылке и неприятное ощущение, будто кто-то смотрит на неё в упор. Вздрогнув, девочка обернулась, но не заметила ничего необычного. Она попятилась к зеркалу и положила руку на его богато украшенную раму. Старинная семейная ценность странным образом помогла Харпер успокоиться. В этом пугающем доме зеркало дарило ощущение чего-то знакомого и родного. Когда-то оно точно так же висело в прихожей их нью-йоркской квартиры. Это был маленький кусочек стабильности в большом изменчивом мире.

Убедившись, что её внешний вид идеален, Юна вышла из дома в сопровождении сына и младшей дочери. Они уже садились в серебристый минивэн, припаркованный на подъездной дорожке, когда Харпер снова принялась канючить:

– Мам, ты вообще слушаешь, что я говорю? Мне тоже нужен вентилятор!

– Милая, мне очень жаль, но ещё один электроприбор наш дом просто не выдержит. Если мы поставим у тебя вентилятор, нам выбьет пробки, – спокойно ответила миссис Рейн. – Потерпи всего денёк, ладно? Электрик и ремонтники кондиционеров придут уже завтра. А когда всё заработает, тебе не понадобится личный вентилятор. – Она проигнорировала недовольный взгляд девочки и усадила Майкла в детское кресло. – Если сегодня ночью будет совсем уж душно, можешь поспать на диване внизу. Думаю, в гостиной будет немного прохладней.

– Ну прекрасно! Ещё одна ужасная потная ночь, – возмущалась Харпер, помогая брату пристегнуться. – Ненавижу этот дом.

Мальчик сочувствующе похлопал её по руке.

– Здесь не так уж и плохо, – сказал он. – И места полно!

Этот старинный особняк действительно казался необъятным по сравнению с трёхкомнатной квартирой Рейнов на Манхэттене, и сёстрам больше не приходилось делить одну спальню на двоих. Но всё же Вашингтон сильно проигрывал в сравнении с Нью-Йорком, начиная с неудобного метрополитена и заканчивая слишком уж дружелюбными людьми, которые здороваются со всеми подряд, да ещё и ждут после этого, что вы вступите с ними в учтивую беседу. Ну разве это не странно?

Нет, Харпер определённо не нравился Вашингтон. Единственным плюсом этого города было соседство с бабушкой по материнской линии, которую она не видела ни разу с семи лет. Они созванивались в дни рождения, на Рождество и на Новый год, а ещё время от времени обменивались письмами, но для девочки этого было недостаточно. К тому же бабушка Ли не очень любила болтать по телефону, и все их разговоры сводились к краткому обмену поздравлениями. Зато она всегда присылала чудесные открытки и приятные маленькие подарочки.

– А когда мы уже увидимся с бабушкой? – поинтересовалась девочка, как только их машина наконец отъехала от дома.

Она прекрасно видела через зеркало заднего вида, как мать недовольно поджала губы, прежде чем ответить:

– Не знаю. Сейчас у нас полно других дел.

– Вы про бабулю? Я так хочу увидеть бабулю! – взволнованно воскликнул Майкл. – Я ни разу её не видел. Только по телефону говорил…

– Увидишь. Но не сейчас, – отрезала Юна.

Харпер недоверчиво нахмурилась. Вчера вечером она случайно подслушала, как её папа убеждал свою жену помириться с бабушкой Ли, раз уж теперь они живут в одном городе.

– Ну ты хотя бы сообщила ей, что мы уже здесь? – настойчиво поинтересовалась девочка.

– Ты угомонишься или нет? – огрызнулась миссис Рейн. – Тема закрыта.

В машине повисла напряжённая тишина. Харпер повернулась к брату, который надул губки и, казалось, с минуты на минуту готов был расплакаться.

– Ма… Бабуля что, не хочет меня видеть? – дрожащим голосом спросил малыш.

Юна провела рукой по гладким тёмным волосам, изо всех сил стараясь взять себя в руки.

– Ну конечно же, хочет, родной, – ласково возразила она. – Бабушка Ли очень тебя любит. Просто у нас с ней не самые простые отношения. Понимаешь, мы ни в чём не можем друг с другом согласиться…

Майкл уже открыл было рот, чтобы засыпать маму вопросами, но Харпер вовремя поймала его взгляд и отрицательно покачала головой. Этот разговор явно расстраивал маму, и девочка не хотела, чтобы её брату досталось за его любопытство. Мальчик понимающе кивнул и молча отвернулся к окну.

А сама Харпер задумалась, гадая, что же послужило причиной ссоры между мамой и бабушкой. Она прекрасно помнила то время, когда они виделись по крайней мере раз в месяц. Забавная и добрая бабушка Ли приезжала к ним в гости, ходила на корейский рынок за всевозможными угощениями и готовила вкуснейшие блюда национальной кухни. Что же должно было случиться, чтобы она не приехала больше ни разу за целых пять лет? Девочка вздохнула, вспоминая улыбчивую пожилую женщину с лучиками морщинок в уголках глаз. С их последней встречи прошла целая вечность, но она до сих пор помнила, что от бабули всегда сладко пахло апельсинами.

Сперва родители врали, что бабушка Ли перестала приезжать, потому что ей сложно так часто путешествовать. Но когда та пропустила второе Рождество подряд, Харпер догадалась, что на это есть куда более серьёзная причина. Она поделилась своими мыслями с Келли. «Это всё из-за тебя, – ответила та. – Вечно ты всё портишь».

Слова сестры настолько задели девочку, что она больше никогда не осмеливалась поднимать эту тему. Ни с кем, даже с бабушкой. Во всяком случае, до сегодняшнего дня.

Когда их минивэн въехал на стоянку местного супермаркета, Харпер разочарованно вздохнула.

– Ну что ещё? – с раздражением спросила миссис Рейн.

– Ничего, – тихо ответила девочка. Она надеялась, что мама привезёт их в какой-нибудь торговый центр, где можно побродить по прохладным галереям и поглазеть на людей. Именно так Харпер коротала своё время в Нью-Йорке. Ей нравилось следить за незнакомцами, гадая, чем они занимаются и как живут.

В любом случае даже небольшой супермаркет оказался приятным разнообразием после душного старого дома. Девочка медленно прохаживалась между рядами, размышляя о чём-то своём, когда в неё чуть было не врезалась пожилая леди с огромной лошадиной челюстью. Под её тонкой полупрозрачной кожей виднелись сосуды, а медные волосы прекрасно гармонировали с жёлтыми зубами. Они молча уставились друг на друга.

– На что пялишься? – проворчала старушка. – Какая ты невоспитанная!

От растерянности Харпер не нашлась что ответить.

– Что такое? Не говоришь по-английски?

– Ну конечно же, говорю, – выпалила девочка.

– И откуда ты?

– Из Нью-Йорка…

– Нет, нет, я не об этом. Откуда родом твои родители? – не унималась пожилая дама.

Рейны всегда учили своих детей уважать старших, но сейчас это с трудом давалось их дочери. Она точно знала, что старушка пытается выведать, откуда приехала её семья. Ей уже не раз приходилось слышать подобные вопросы, и они очень расстраивали Харпер, заставляя её чувствовать себя чужой в своей родной стране.

– Раз уж вам так хочется знать, мой отец родился в Нью-Йорке, в Куинсе, а моя мать – в Мэриленде, – парировала она.

– Значит, тебя удочерили?

– Нет. Я родилась в США, точно так же, как и мои родители. Мы все американцы.

– С таким-то лицом? Это вряд ли, – проскрипела старуха.

Харпер почувствовала себя так, словно ей дали пощёчину. Её переполняла ярость. Но прежде, чем девочка успела накричать на незнакомку и обозвать её расисткой, рядом появилась Юна за руку с Майклом.

– Случилось что-то неприятное? – спокойно спросила она, положив руку на плечо дочери.

– А… Теперь мне всё ясно. Вы китайцы! – заключила пожилая дама. – Вам, китайцам, следовало бы учить своих детей хорошим манерам. Здесь, в нашей стране, не принято пялиться на незнакомых людей. Это невежливо.

– Я не китаянка, – мягко ответила миссис Рейн. – Вообще-то я кореянка, и мне очень жаль, если моя дочь чем-то вас обидела. Она прекрасно воспитана и никогда не будет вести себя грубо. – Юна бросила на старушку пронзительный взгляд. – Во всяком случае, если её не спровоцировать.

– На что это вы намекаете?

– Хорошего дня. – Женщина не стала вступать в дальнейшие перепалки с этой неприятной особой и поспешила увести детей в другой ряд. Там она повернулась к дочери и ласково произнесла: – Милая, ты в порядке?

– Обычно пожилые люди такие дружелюбные… – грустно ответила Харпер. – Я ещё никогда не встречала расистов такого возраста.

Лицо мамы стало печальным.

– Увы, расизм не зависит от возраста, пола и даже от цвета кожи, – понимающе сказала она. – Не позволяй этим ужасным людям причинять тебе боль. Так ты даёшь им власть над собой. А они этого не заслуживают.

– Она сказала, что я не могу быть американкой с таким-то лицом…

– Она просто завидует твоей юности и красоте. – Миссис Рейн легонько ущипнула дочь за щёку и чмокнула её в нос.

– Да, Харпер, ты ведь очень красивая! – со знанием дела подтвердил её брат. – Не то что эта противная старуха.

– Майкл! – с упрёком воскликнула Юна. – Так говорить нельзя. Ты ведь знаешь, что это нехорошо.

– Но ведь та старуха первая вела себя нехорошо. Она обидела Харпер! – упрямо возразил малыш, скрестив руки на груди. – А ещё у неё жёлтые зубы и воняет изо рта.

– Майкл! – повторила женщина ещё более строго. Но её дочь заметила, как та прикусила уголки губ, чтобы не рассмеяться.

Девочка и сама с трудом сдерживала улыбку, слушая серьёзные рассуждения своего младшего брата. Её гнев и печаль тут же отступили. А ещё через пару минут она и вовсе забыла о вредной старушке. Затарившись продуктами, Рейны отправились домой.

Стоило им войти в особняк, как Майкл вытащил из пакета мороженое и тут же помчался в свою комнату. Харпер развернула яркую упаковку фруктового льда и, наслаждаясь его охлаждающей сладостью, последовала за мальчиком. Из приоткрытой двери его спальни доносились обрывки разговора, похоже, ребёнок болтал с воображаемым другом. Его сестра, затаив дыхание, прислушалась.

– Прости, что не принёс тебе мороженое. Но мы можем съесть моё пополам, договорились?

Послышался тихий глухой звук, который сменился испуганным писком Майкла:

– Ну зачем ты так?

Девочка встревоженно вбежала в комнату. Её брат, едва сдерживая слёзы, собирал с пола кусочки фруктового льда. По новому ковру растекалось синеватое пятно растаявшего виноградного сока.

– Что случилось? – спросила Харпер. Схватив с комода коробку салфеток, она бросилась помогать малышу с уборкой.

– Билли очень разозлился… Ему не понравилось, что я принёс мороженое только себе, – шмыгая носом, объяснил Майкл. – Поэтому он бросил мой фруктовый лёд на пол. Сказал, раз так, мы оба ничего не получим.

Харпер незаметно ухмыльнулась. Мальчик выбрал прекрасное объяснение собственной неуклюжести. Но всё же он казался таким расстроенным, что девочка решила ему подыграть:

– По-моему, твой новый друг поступил просто ужасно! – возмутилась она. – Знаешь что, давай спустимся вниз и съедим ещё по одному мороженому прямо на веранде?

Майкл печально покачал головой:

– Что-то мне не хочется. Я должен остаться здесь и поиграть с Билли.

Что-то в его словах показалось Харпер смутно знакомым. По её спине и рукам снова пробежали мурашки. Наклонившись, она сгребла малыша в охапку и вынесла в душный коридор.

– Ну уж нет! – хихикая, кричала девочка. – Я хочу ещё одно мороженое, но не есть же мне его в гордом одиночестве! Ты будешь моим прикрытием!

Майкл звонко рассмеялся, вывернулся из рук сестры и, перепрыгивая через ступени, помчался вниз по лестнице.

– Кто последний, тот дурак! – кричал он. – Не догонишь! Не догонишь!

Девочка с улыбкой бросилась за ним, как вдруг дверь в комнату Майкла с оглушительным грохотом захлопнулась.

– Наверное, это всё сквозняк, – шёпотом успокоила себя Харпер. – Дурацкий старый дом.

И она спустилась в холл, стараясь не оглядываться назад на пугающий тёмный коридор.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 2

Я ненавижу:

1. То, как жарко и душно летом в Вашингтоне

2. Магазины, которые слишком далеко, чтобы идти туда пешком

3. Этот старый жуткий дом, где к тому же время от времени воняет

4. Свои ночные кошмары

С тех пор как я сюда переехала, меня преследуют страшные сны. Они такие яркие и реалистичные, что мне кажется, будто всё это происходит со мной наяву. Но ведь это не так?..

Иногда мои кошмары даже не похожи на сны. Я будто бы просто сижу в своей комнате, а потом меня окутывает мрак. Это похоже на фильм ужасов. Там бывают такие глупые сцены, когда звучит тревожная музыка, и герой идёт прямо навстречу опасности. Совершенно ясно, что скоро он умрёт. Но он не убегает, как сделал бы любой разумный человек. Он просто продолжает идти. А потом, когда пути назад уже нет, на его лице вдруг появляется гримаса ужаса. Наверное, именно в этот момент он понимает, как глупо поступил. Ненавижу такие фильмы.

Факт: в жизни люди убегают, когда чувствуют опасность. Но в своих кошмарах я иду прямо навстречу чему-то ужасному. И как бы я ни старалась, я не могу заставить себя остановиться. Но и дойти до конца я тоже не могу. Я просто теряюсь в вязкой пугающей темноте и… Просыпаюсь. Иногда мне кажется, что, если я смогу подольше продержаться во сне, мне наконец-то удастся вспомнить, что же случилось со мной в Брайерли. И тогда мне больше не придётся вести этот дурацкий дневник. Ты уж не обижайся на меня за это, дневничок.

Копаться в своих воспоминаниях – всё равно что плавать в желе. Это тяжело и совершенно бессмысленно. Я уже и сама не знаю, что произошло на самом деле, а что – просто плод моего воображения. Остаётся лишь опираться на факты.

Факт: в моей школе случился пожар.

Факт: меня отправили в Брайерли, нью-йоркский институт психического здоровья детей.

Факт: там со мной произошло что-то ужасное, в результате чего меня отправили в госпиталь с переломами обеих рук, нескольких рёбер и ключицы.

Предположение – я поранилась сама.

Я помню, как ко мне в палату приходила полиция. Мне задавали кучу вопросов, на которые у меня не было ответа. Один из копов рассказал мне по секрету, что администрация Брайерли утверждает, будто они тут ни при чём и я сама причинила себе весь этот вред, но он в это не верит. Врачи из неотложки пришли к выводу, что мои травмы «… могли быть получены только в результате падения с большой высоты или сильного удара иного происхождения». Что бы это всё ни значило… И вот что ещё кажется мне странным. В ту самую ночь все камеры наблюдения на территории института разом вышли из строя. Полиции не удалось найти ни одного видео без помех. Выходит, то, что тогда случилось, так и останется тайной. Во всяком случае, пока мой мозг не разблокирует воспоминания.

Врачи называют это диссоциативной амнезией. Я пережила какое-то событие, которое настолько сильно травмировало меня как с физической, так и с душевной стороны, что мой мозг не смог всё это проработать и решил просто обо всём забыть.

Родители подали на Брайерли в суд. Но администрация не захотела шумихи и выплатила нам огромную кучу денег в качестве компенсации ущерба. Мама с папой сделали для меня какую-то штуку под названием «траст» и положили туда всю сумму. Они говорят, этого мне должно хватить на всю оставшуюся жизнь.

Но, если честно, я бы предпочла, чтобы ко мне просто вернулась память.

Глава 3

Соседка

День 2. Вторник, после обеда

В СТАРИННОМ ОСОБНЯКЕ царил настоящий хаос. Мистер и миссис Рейн носились по дому, разрываясь между электриком, сантехником и ремонтником кондиционеров, которые одновременно работали каждый над своей задачей, и при этом, разумеется, ужасно друг другу мешали. И если мама Харпер всегда пребывала в состоянии нервного напряжения, то сегодня даже и вечно спокойный отец начал выходить из себя. Майкл и Келли прятались в своих комнатах, а Харпер решила, что точно сойдёт с ума, если сейчас же не сбежит подальше от этого места.

Её не пугала даже стоящая на улице жара. Девочка незаметно пробралась в гараж и направилась к своему велосипеду. Давненько она на нём не каталась! Смахнув со шлема строительную пыль, Харпер уже собиралась отправиться в путь, как вдруг внезапный шум за спиной заставил её подпрыгнуть на месте. В этом дурацком старом доме её пугал любой шорох.

– Так-так, кажется, кого-то застукали за попыткой к бегству, – прогремел приятный мужской бас. Девочка со смехом обернулась. Её отец, Питер, с лучезарной улыбкой стоял у задней двери гаража. При своём росте под два метра он был единственным членом семьи, рядом с которым она всё ещё чувствовала себя маленькой. – Боюсь, мне придётся доложить об этом начальнику тюрьмы.

– Я решила немного прокатиться. Посмотреть новый район, – ответила Харпер. – Пап, я реально не могу больше распаковывать вещи.

Внезапно она снова ощутила на затылке неприятный холодок и вздрогнула от охватившей её тревоги. Приглаживая волосы, она поймала обеспокоенный взгляд отца.

– Милая, с тобой всё в порядке? – заботливо поинтересовался он. – Как ты себя чувствуешь?

Девочка заставила себя улыбнуться. Она знала, что папа беспокоится о её здоровье из-за прошлогодних травм.

– Всё в порядке! Мне просто надо проветриться…

Папа, казалось, собирался спросить что-то ещё, но его окликнул один из рабочих.

– Ты знаешь правила, – произнёс он, направляясь к задней двери. – Надень шлем, будь осторожна, держи включённым свой мобильный, не отъезжай слишком далеко от дома и возвращайся не позднее чем через два часа. Договорились? – отец проницательно заглянул в глаза Харпер.

Та кивнула и поспешила удалиться. Она точно знала, что, если задержится, появится мама и попробует её остановить. После несчастного случая родители стали слишком уж сильно её опекать. Её психотерапевт не раз напоминала им, что в процессе исцеления важную роль играет полное возвращение к нормальной жизни. Но всё же миссис Рейн была готова навечно запереть дочку дома, лишь бы знать, что она в безопасности.

На безоблачном небе сиял огромный диск солнца. Харпер полной грудью вдыхала раскалённый воздух, впервые со дня переезда её не раздражала жара. Отправляясь осматривать окрестности, она почувствовала себя по-настоящему счастливой и свободной. Сперва девочка хотела попробовать отыскать бабушкин дом, но она не знала адреса и с трудом могла вспомнить, как он выглядит. К тому же она не сомневалась, что мама убьёт её за такую авантюру.

Осматривая ближайшие улочки, Харпер наткнулась на небольшой парк. То ли он не пользовался особой популярностью, то ли все жители округи засели дома у своих кондиционеров, но среди потускневшей зелени прогуливались лишь молодая мамочка с детьми и юноша с собакой. Девочка не заметила поблизости никого своего возраста и вернулась на улицу. Она слышала, что где-то неподалёку находится библиотека, и решила её отыскать. Выбрав наугад одну из уходящих вниз улочек, она разогналась и подставила лицо прохладным потокам воздуха. Как назло, именно в этот момент дорогу ей преградила маленькая, но очень агрессивная белая собачка. Завизжали тормоза, и девочка лишь чудом успела остановиться перед этим крошечным истошно лающим монстром.

– Плохая Тыковка! Фу! – Невысокая темнокожая девочка с кучей афрокосичек подхватила на руки извивающуюся собачонку и улыбнулась Харпер. – Прости, она просто ненавидит велосипеды… Уж не знаю почему.

– Её что, правда зовут Тыковка? – недоверчиво спросила та.

Её собеседница закатила глаза.

– Знаю, довольно странное имя. Это собака моей бабушки. Если бы выбирала я, её бы звали Шилопопая или Мисс Неадекват. Думаю, эти клички лучше бы ей подошли.

– Видимо, она не особо тебе нравится, – рассмеялась Харпер, глядя, как её новая знакомая пытается прицепить поводок к ошейнику визгливой псины. – Давай я тебе помогу.

Когда совместными усилиями девочки наконец пристегнули карабин, собаку опустили на землю, и она тут же принялась носиться по кругу, запутывая вокруг них свой выдвижной поводок.

– Не то чтобы она мне не нравилась… – задумчиво протянула обладательница великолепных косичек. – Просто это самая невоспитанная собака в мире. Одно дело поиграть с ней пару часов, но я ненавижу, когда мне приходится о ней заботиться. Моя бабушка отправилась в десятидневный круиз, а свою драгоценную Тыковку сбагрила мне. – Она с интересом всматривалась в лицо собеседницы. – Кстати, я Дайо Клейтон. Почему я раньше не видела тебя здесь?

– Харпер Рейн, рада познакомиться, – представилась она. – Мы только сюда переехали.

– И откуда ты?

Как и всегда, от этого вопроса Харпер почувствовала себя неуютно.

– Из Нью-Йорка, – ответила она, гадая, не повлечёт ли это дальнейших расспросов о родине её предков.

– Вау, как круто! Я мечтаю жить там, когда вырасту, – призналась Дайо, и от её дружелюбного тона девочке тут же полегчало. – А в какую школу ты будешь ходить? И в какой класс?

– В седьмой… А насчёт школы я ещё не знаю.

– Ну, здесь не так-то много вариантов. Если родители не отправят тебя в частную, будем вместе ходить в среднюю школу Литтл-Ридж.

– Раньше я училась в государственной школе… Думаю, здесь будет так же.

Дайо просияла и принялась болтать о своей школе и обо всех, кто её посещает.

Внимательно слушая её рассказ, Харпер всё больше проникалась симпатией к новой знакомой. На её щеках и носу тоже пестрела россыпь веснушек, но они казались девочке очень милыми, в отличие от собственных. А ещё каждый раз, когда Дайо улыбалась, открывалась очаровательная щербинка между её передними зубами. Впервые с момента переезда Харпер почувствовала, что её жизнь начинает налаживаться. Болтая обо всём на свете, подружки обошли квартал. Они следовали за Тыковкой, которая явно считала себя их предводителем. Но полчаса спустя силы оставили её крохотные ножки, и она обессиленно плюхнулась на тротуар.

– Кажется, пора отнести Мисс Неадекват домой, – нехотя заключила Дайо. – Я живу за углом, на Давенпорт-стрит. А ты?

– А мы переехали в самый древний дом во всей округе. Ну знаешь, тот, который выглядит так, как будто его давным-давно пора было снести.

– Так это вы въехали в особняк Грейди? – выпалила девочка с косичками. Её тёплые карие глаза при этом расширились от удивления. В голосе слышалась странная смесь восхищения и страха. – А мы всё гадали, кто же его купил. Скажи, там правда так… странно, как говорят?

– Странно? В каком это смысле?

– Ну… – нахмурилась Дайо. – В потустороннем… Просто, знаешь, этот дом так долго пустовал. Про него ходит много всяких легенд. Говорят, люди не могут долго в нём жить, потому что его хозяин, мистер Грейди, заключил с дьяволом контракт о вечной жизни. Но в какой-то момент он просто исчез, и его больше никто не видел. С тех пор в особняке творится всякая чертовщина. Я слышала, что там даже умирали дети…

– Дети? И как это случилось?

– Не знаю. Но там явно произошло что-то очень плохое…

Волосы на затылке Харпер встали дыбом, и ей потребовалось собрать всю свою волю в кулак, чтобы заставить себя рассмеяться.

– Да брось, это какой-то бред, – весело сказала она. – Просто глупые байки, чтобы мародёры держались подальше от дома, пока его не купят.

– Что ж, это сработало! Никто и близко не подходит к особняку Грейди.

– Теперь это особняк Рейнов, – улыбнулась девочка с велосипедом. – И пора бы уже развеять эти мифы. Приходи ко мне в гости, и сама убедишься, что единственное действующее там проклятие – это сломанный кондиционер.

Дайо выглядела растерянной, словно она очень хотела согласиться, но боялась сказать «да».

– Мне надо отпроситься у мамы, – наконец ответила она. – Завтра я не могу, мне придётся ехать к тёте. Каждую вторую среду месяца я нянчусь с её маленьким сыном Джорджем, пока она ходит на встречи писательского клуба. Моя тётя мечтает написать роман… Но насколько я понимаю, они ничего там не пишут, а только пьют и едят. И всё же это длится целую вечность, так что мама привозит меня туда в обед и забирает перед ужином. Хорошо, что мне хотя бы за это платят. Но других планов на неделю у меня пока нет. Могу заглянуть к тебе в четверг, если это будет удобно…

– Мне всегда удобно, так что заходи в любое время. Я всё равно только и делаю, что распаковываю вещи. – Харпер скорчила недовольную гримасу. – Это ужасно скучно. Да ещё и в комнате такая духота…

– Если хочешь охладиться, пошли ко мне, – предложила её новая подруга. – Поможешь мне воспитывать Тыковку. К тому же моя мама – повар. Она занимается кейтерингом и готовит лучшее в мире печенье.

Девочки свернули за угол и направились к симпатичному белому домику с ярко-жёлтой дверью и голубыми ставнями. В прихожей их встретила жизнерадостная женщина с пышными тёмными волосами, повязанными цветастым шёлковым шарфом. На её лице красовались такие же веснушки, как и у дочери.

– Ты первая подруга Дайо, которую не нужно просить разуваться, – заметила миссис Клейтон с одобрительной улыбкой, когда Харпер оставила свои кроссовки на коврике у входа.

– Моя мама – кореянка. Она не разрешает ходить по дому в уличной обуви, – с улыбкой ответила девочка. – Тем более что раньше мы жили в Нью Йорке, а там улицы гораздо грязнее, чем здесь.

Яркий красочный дом Клейтонов благоухал самыми восхитительными ароматами в мире. Запах сладкого печенья вырывался из пышущей жаром духовки и переплетался с невероятной композицией из кастрюли с сочным мясным рагу. У Харпер потекли слюнки, она закрыла глаза и с наслаждением вдохнула прохладный аппетитно пахнущий воздух.

– Потрясающий запах! – восхищённо сказала она. – Простите, но я просто обязана спросить, что вы готовите.

– Это ямайское рагу из бычьих хвостов, любимое блюдо Дайо. – Похоже, с каждой минутой новая подруга дочери нравилась миссис Клейтон всё сильнее. – Я с радостью угощу тебя им, но придётся подождать. Оно должно потомиться ещё несколько часов. Но ты ведь останешься с нами на ужин?

– Ты просто обязана остаться. – Девочка радостно подпрыгнула на месте, отчего её многочисленные косички забавно взмыли в воздух. – Гарантирую, ты в жизни не пробовала ничего вкуснее, чем бычьи хвосты в мамином исполнении. Она подаёт их с рисом и зелёным горошком. Ты вообще когда-нибудь пробовала бычий хвост? Знаю, звучит не особо аппетитно… Но доверься мне, ты не пожалеешь!

– Я как-то ела традиционный корейский суп из бычьих хвостов, но он не пах так заманчиво, как это блюдо! Мне бы очень хотелось остаться, но я обещала вернуться домой к ужину.

– Тогда в следующий раз, – кивнула миссис Клейтон. – А пока почему бы вам не подкрепиться моим печеньем? Есть овсяное, клюквенное и моё фирменное с белым шоколадом.

Пьянящий аромат свежеиспечённых сладостей смягчил разочарование Харпер от того факта, что она никак не могла остаться на ужин. Девочки уселись за кухонный стол и принялись уплетать ещё горячее печенье, запивая его холодным молоком.

– Миссис Клейтон, – произнесла Харпер со счастливой улыбкой. – Это лучшее печенье в моей жизни!

– Я же говорила! – гордо ответила её новая подруга. – Моя мама – самый крутой повар в мире!

– Тебе очень повезло… Мои родители не любят возиться у плиты. А если они и готовят, то что-то совсем простое, без изысков, – вздохнула гостья.

– Видишь, как здорово, что ты переехала в наш район. Теперь можешь есть с нами когда пожелаешь! – Слова Дайо прозвучали так искренне, что сердце девочки наполнилось теплом. Она чувствовала, что это начало настоящей дружбы.

Объевшись печенья, они отправились в гостиную с твёрдым намерением воспитать из Тыковки достойного представителя собачьего общества. Но та решительно игнорировала внучку своей хозяйки.

– Ты слишком ласково с ней говоришь, – вмешалась Харпер. – Тебе нужно проявить твёрдость. Покажи ей, кто тут главный.

Дайо снова приказала собаке сидеть, но та продолжила носиться по комнате, словно в неё вселился демон.

– Я сдаюсь, – простонала Дайо, всплеснув руками, и рухнула на диван. – Теперь ты попробуй.

Её подруга выпрямилась и уверенно подошла к Тыковке. Громким твёрдым голосом она велела собаке сидеть. И та села.

Дайо подняла на свою гостью полный восхищения взгляд:

– Как ты это сделала?

– Очень просто. Даже Тыковка достаточно умна, чтобы понять, что я главнее, чем она.

Дайо намотала на палец одну из своих косичек:

– Наверное, всё дело в росте. Ты высокая, а мы с бабушкой маленькие.

Харпер отрицательно замотала головой:

– Это здесь ни при чём. Давай, потренируйся на мне. Встань, выпрями спину и прикажи мне сесть.

Глаза Дайо округлились.

– Это не так уж и сложно. Просто прикажи мне, – настаивала её новая подруга. – Ты должна быть жёсткой, уверенной, но не злой.

Вскочив на ноги, девочка расправила плечи и отбросила назад свои многочисленные косички. Она сделала глубокий вдох и сильным голосом сказала:

– Сидеть!

Харпер послушно села. И Тыковка села вместе с ней.

– Видишь, всё получилось. Теперь попробуй другие команды.

Дайо раздавала приказы своим новым уверенным голосом, и – о чудо! – собачонка безропотно выполняла каждый из них.

– Это невероятно! – радостно воскликнула девочка. – Харпер, где ты этому научилась? У вас тоже есть собака?

– Я бы очень хотела, но нет. Мама не любит собак, а у папы на них аллергия. Правда, у моей бабушки есть йорк по имени Монти, – ответила та. – Он очень послушный. Представляешь, можно положить перед ним кусочек бекона, и он не тронет его, пока ему не разрешат!

– Вот это да… Как думаешь, получится научить этому Тыковку?

– Думаю, да. Ты, главное, продолжай в том же духе. Она очень умная. Во всяком случае, для собаки, которую зовут Тыковкой…

Девочки дружно рассмеялись.

– Знаешь, очень жаль, что у тебя нет собаки, – сказала Дайо, когда они наконец успокоились.

– Это ещё почему?

– Если в вашем доме действительно водится что-то потустороннее, собака поможет от этого избавиться, – усмехнулась девочка с косичками. – Хочешь, я одолжу тебе нашу Мисс Неадекват, и вы устроите охоту на призраков?

– Даже не знаю, кто бы сильнее испугался, увидев призрака, я или Тыковка, – с улыбкой протянула её подруга, и они снова так и покатились со смеху.

Но в душе Харпер было не до шуток. От одной мысли о новом доме над ней будто бы сгущались тёмные тучи. Она знала, что совсем скоро ей придётся вернуться в это странное старинное здание.

Семь кварталов пролетели мимо неё, не оставив в памяти никакого следа. Девочка остановилась у парадных дверей, слезла с велосипеда и задумчиво осмотрела фасад. Теперь особняк выглядел совсем не так, как год назад, когда она увидела его впервые. Грязно-серые стены побелили, а покосившиеся ставни заменили на новые. Рабочие даже перекрыли крышу. Но, несмотря на все эти изменения, дом по-прежнему выглядел зловеще.

Харпер уже собиралась войти внутрь, как вдруг что-то мелькнуло в дальнем правом окне второго этажа. Присмотревшись, она увидела большие тёмные глаза на призрачно-белом лице. Девочка моргнула, и таинственная фигура исчезла.

Это было окно Майкла.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 3

Я ненавижу:

1. Странный неестественный холод в этом доме

2. Странную невыносимую духоту в этом доме

3. Странные запахи в этом доме

Этот дом пугает меня. Мне кажется, что здесь я задыхаюсь. Понятия не имею, почему никто больше этого не чувствует.

Факт: на первом этаже есть только одно место, где я могу нормально дышать. Это холл.

Во всех остальных комнатах мне не по себе. Но хуже всего в столовой. В дальнем углу всегда ужасно холодно. Родители говорят, что там сквозняк, вызванный старой вентиляционной системой. Но по ощущениям это не похоже на обычный сквозняк. Воздух там холодный и какой-то липкий. Такое же чувство возникает, если после пробежки встать под кондиционер. Ты всё ещё горячий и потный, но при этом тебе ужасно холодно. Вот на что похоже то, что я чувствую в столовой. А ещё время от времени там появляется тошнотворный сладковатый запах мертвечины. Он едва уловим, но я его ненавижу.

Папа говорит, что в перекрытиях, вероятно, сдохла не одна дюжина крыс, и их трупы так и продолжают там гнить. На мой взгляд, это просто отвратительно.

Но наверху всё ещё хуже.

Мне повезло с комнатой. Там я чувствую себя в безопасности. Но иногда колокольчики на ручке моей двери звенят сами по себе. В такие минуты мне становится очень страшно. К счастью, это никогда не длится долго. А ещё там же, на ручке, висит ярко-красный тканевый мешочек, вышитый золотом.

Факт: обе эти вещицы мне подарила бабушка Ли, когда я была ещё совсем маленькой. Она привезла их из Кореи. Бабуля заставила меня пообещать, что я всегда буду вешать их на ручку двери своей комнаты, и обязательно с внутренней стороны.

Я ужасно по ней скучаю… С ней я всегда чувствовала себя любимой и нужной. Наверное, именно поэтому я продолжаю вешать колокольчики и мешочек на свою дверь. С ними мне всегда спокойнее. Чистая психология, ведь в самих этих вещах нет ничего особенного. Как-то я заглянула в мешочек. Никакой магии внутри не обнаружилось, только немного соли, странная волосатая веточка зелёного цвета, вроде бы это фенхель, и ещё несколько сосновых иголок. Только-то и всего.

Я помню, как бабушка учила меня делать национальные домашние пельмени – манду. Это моё любимое воспоминание о ней. Нам было так весело! Надо было обмазать кусочки теста яйцом и положить начинку из мяса и овощей. Я тогда очень сильно переборщила с начинкой, и тесто развалилось, когда бабуля обжаривала мои пельмени. Но всё равно получилось очень вкусно!

Жду не дождусь, когда наконец-то увижу бабушку Ли…

Тревога! Колокольчики снова ни с того ни с сего начали звенеть. Как будто кто-то пытается проникнуть в мою комнату, но не может пройти через дверь. Я не знаю, кто там. И если честно, не хочу знать.

Глава 4

Ссора за ужином

День 2. Вторник, вечер

– ПАП, А ТЫ ЗНАЛ, что в нашем доме водятся привидения? – спросила Харпер, накладывая в свою тарелку картофельное пюре.

Её старшая сестра закатила глаза.

– Понеслось, – протянула она. – Я уж было решила, что смогу завести здесь новых друзей, которые не узнают, что я живу вместе с поехавшей. Но ты снова взялась за свои истории!

– Это не мои истории, – возразила девочка. – Про привидений мне рассказала одна из соседок, моя новая подружка.

– Ну, значит, она тоже поехавшая.

– Замолчи, Келли! Не говори так о ней!

– Так, ну-ка обе замолчите! – вмешалась миссис Рейн, буквально швырнув салатницу на стол, отчего оттуда вылетели несколько кусочков помидора. Майкл поджал губы и молча смотрел в одну точку. – Я не потерплю такого поведения в нашем доме. И чепуху про привидений тоже не потерплю!

– Но это не чепуха! Вы вообще знаете, что вся округа обходит наш дом стороной и называет его особняком Грейди? Так звали его первого хозяина, который таинственно исчез, и никто больше его не видел… – Не успела Харпер договорить, как по её телу пробежала дрожь. Она снова почувствовала, словно за ней наблюдают. Казалось, дом ждал, что же ещё она скажет. – Ненавижу это место! Здесь всё такое…

– Я велела молчать! – закричала Юна, метнув в сторону младшей дочери острый как бритва взгляд.

Харпер вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. Ссутулившись в кресле, она думала о том, как отличается от всех остальных членов своей семьи. Её охватила тоска по бабушке.

– Мы когда-нибудь снова увидим бабушку Ли?

Миссис Рейн тяжело вздохнула и пригладила волосы:

– Моя мать сейчас слишком занята. Да и мы, кстати, тоже. Но мы сходим к ней в гости, когда наконец обустроимся на новом месте.

– Бабушка слишком занята? Она не видела меня с тех пор, как мне исполнилось семь! Неужели она не может выкроить часок и заглянуть к нам на чай? – не унималась Харпер. Она заметила, что даже Келли с любопытством смотрит на маму в ожидании ответа. – Раньше я думала, что бабушка больше не хочет нас видеть, но на самом деле это ты не хочешь видеть её.

– Довольно! – Юна достигла точки кипения. Сама того не понимая, Харпер, похоже, перешла черту.

Изо всех сил сжав губы, девочка ещё ниже опустилась в кресле. Отец протянул руку, чтобы ободряюще погладить её плечо, но та отстранилась. Она слишком расстроилась, чтобы позволить себя утешать.

Келли нахмурилась, взяла пластиковые приборы и стала резать свой ростбиф. Но мясо никак не поддавалось. Она с силой нажала на нож, и тот треснул пополам.

– Чёртов пластик! Почему мы не можем пользоваться столовым серебром, как во всех нормальных семьях? – Она разгневанно уставилась на младшую сестру.

– А я-то тут при чём? – пробормотала Харпер.

– Ты всегда при чём! Мало того, что из-за тебя мы переехали в эту дыру, так ещё и порезать ничего нормально не можем! Ты просто…

– Келли! – на этот раз миссис Рейн не кричала, но её голос звучал так строго, что девушка тут же замолчала и уставилась в свою тарелку.

– В смысле «из-за меня»? – недоумевала её сестра. – Какое отношение я имею к тому, что родители решили открыть юридическую контору в Вашингтоне?

– Ты такая странная, что нам всем пришлось уехать из Нью-Йорка. Вот какое отношение ты к этому имеешь, – злобно прошипела Келли.

Питер звонко стукнул кулаком по столу:

– Девочки, хватит. Мы переехали исключительно из-за нашего нового бизнеса. Тема закрыта. Давайте успокоимся и поедим, пока ужин окончательно не остыл.

Мгновение спустя Юна уже расспрашивала старшую дочь о её онлайн-курсах и подготовке к экзаменам, словно ничего и не случилось. По щекам Харпер потекли слёзы, её переполняли обида и гнев. Она устала играть роль козла отпущения. Сестра спихнула на неё вину даже за дурацкие пластиковые приборы, хотя семья пользовалась ими из-за Майкла. Во всяком случае, это казалось самым разумным объяснением, хотя девочка и не помнила, когда именно они перешли на одноразовую посуду.

Да и какая разница?.. Мама никогда не злилась на Келли, а вот Харпер доставалось за любой проступок. Злость всё нарастала, и ей уже с огромным трудом удавалось сдерживать свои эмоции. Девочке хотелось вскочить из-за стола, швырнуть тарелкой в стену, кричать и выдирать свои непослушные кудрявые волосы. Она хотела увидеть, как строгое напряжённое лицо матери исказится от шока. Ей хотелось показать, насколько она рассержена. Но вместо этого Харпер лишь безразлично ковырялась вилкой в тарелке, не отправляя в рот ни единого кусочка.

– Харпер, если ты не собираешься есть, можешь выйти из-за стола, – спокойно произнесла мама, даже не глядя в её сторону.

Девочка изо всех сил прикусила губу и почувствовала во рту солоноватый привкус крови. Выскочив из-за стола, она соскоблила свой ужин в мусорное ведро, поставила тарелку в раковину и поднялась на второй этаж, громко топая ногами по ступеням.

Оказавшись в своей спальне, Харпер бросилась на кровать и стала колотить подушку, пока не выплеснула на неё всю свою ярость. По правде говоря, с ней и раньше случались подобные приступы. А начались они после несчастного случая. По крайней мере, так ей казалось.

В дверь постучали, и в комнату протиснулся папа с двумя креманками клубничного мороженого.

– Милая, ты в порядке?..

Девочка вяло поднялась с кровати и плюхнулась на пол. Отец уселся рядом и протянул ей одну из креманок.

– Пап, что же всё-таки произошло между бабушкой и мамой? Из-за чего они поссорились?

Отставив мороженое в сторону, мужчина обнял дочь за плечи.

– Видишь ли, твои мама и бабушка – гордые женщины. Они обе твёрдо уверены в правильности своих убеждений, – дипломатично объяснил он. – И когда их убеждения не совпадают, никто из них не может уступить.

– Неужели эти убеждения важнее семьи? – нахмурившись, спросила Харпер. – Взрослые иногда ведут себя хуже детей.

Питер рассмеялся:

– Это верно. Но мама понимает, что порой перегибает палку. Поверь, она работает над этим. И теперь, когда мы живём в одном городе с бабушкой, она хочет наладить с ней контакт. Просто на своих условиях и тогда, когда она будет к этому готова. Давай не будем её торопить. Что скажешь, веснушка?

Харпер неохотно кивнула и быстро разделалась со своим мороженым. После ухода отца она так и осталась сидеть на полу. Ей казалось, будто она находится в беспросветной темноте, из которой нет никакого выхода.

Вдруг девочка уловила боковым зрением какое-то движение. Вскочив на ноги, она принялась озираться по сторонам, но в комнате, кроме неё, не было ни одной живой души, даже мухи. И всё же её не покидало ощущение, что она здесь не одна. Тихий шёпот… Или это просто шум ветра за окном? Харпер показалось, что кто-то зовёт её по имени. Она бросила взгляд на колокольчики в надежде, что это поможет ей успокоиться, и вдруг заметила, что дверь в комнату слегка приоткрыта. Захлопнув её, девочка опустилась на пол, прислонившись головой к деревянному косяку. Бабушкин красный мешочек нежно касался её щеки. Паника стихла, она снова чувствовала себя в безопасности.

Но спокойствие было недолгим. Мгновение спустя к Харпер вернулось прежнее чувство безысходности. Ей отчаянно хотелось хоть с кем-нибудь об этом поговорить. Она задумалась, не позвонить ли Джули, своему нью-йоркскому психотерапевту. Но чем она могла бы ей помочь?..

С глубоким вздохом девочка открыла свой дневник, но вскоре в висках вдруг запульсировала кровь, словно два отбойных молотка пытались разорвать череп изнутри. Вернулась мигрень. Из последних сил Харпер забралась на кровать и погрузилась в беспокойный сон.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 4

Я ненавижу:

1. Келли

2. Мигрень

3. Голубей

Я ужасно скучаю по Нью-Йорку: по шуму улиц, по любимым кафешкам, по всему, кроме голубей. На мой взгляд, это самые отвратительные существа на планете. Все настоящие ньюйоркцы считают их крылатыми крысами. Эти мерзкие птицы ничего не боятся! Однажды мне снился кошмар о том, как на меня напала стая голубей и выклевала мне глаза.

Кстати, о кошмарах. Я уже писала о них, но теперь они вышли на новый уровень. Прошлой ночью я видела во сне что-то такое, что до сих пор не могу объяснить. Думаю, из этого получился бы шикарный ужастик.

Факт или не факт? Воспоминание или просто сон?

Мне снилось, что я сижу в уродливой маленькой комнате с убогими жёлтыми стенами. Я никогда раньше не бывала там. Или бывала, но просто этого не помню… Видимо, я нахожусь в больничной палате, во всяком случае, пахнет там именно так, как во всех больницах. Из мебели там стоят лишь маленькая тумбочка и кровать. Дверь заперта. А на стене большое окно, закрытое железной решёткой. Но мне совсем не хочется подойти к нему и выглянуть наружу, потому что верхнюю половину прутьев покрывает птичий помёт. Кровать застелена грубым белым постельным бельём, холодным и неприятным, как наждачка. Единственная вещь в комнате, которая не вызывает у меня тошноты, – коричневое шерстяное одеяло, которое я притащила с собой из дома. Я закутываюсь в него и прижимаюсь к жёлтой стене.

Мне ничего не остаётся, кроме как смотреть на зеленовато-белёсые подтёки помёта. Должно быть, сотни голубей сидят прямо над моим окном. На улице ночь, и я вижу, как в лунном свете мелькают тени птиц. Они воркуют и громко хлопают крыльями. Эти мерзкие твари насмехаются надо мной, потому что они свободны, а я сижу за решёткой.

За решёткой… Как в тюрьме. Какая ирония, должно быть, они думают: «Надо посмотреть на человека в клетке. Она сидит там, взаперти, пока мы летаем где хотим и гадим на её окно». Дурацкие птицы.

А ведь со мной и правда обращаются как с заключённым. У меня отобрали всё, что я привезла с собой из дома, – книги, игры и даже любимое печенье в шоколадной глазури.

Факт: я обожаю печенье в шоколадной глазури.

Мне говорят, что всё это для моей же безопасности. Но я не понимаю, чем может быть опасно тесто в шоколаде. Может, они думают, что я засуну его себе в нос?

Но это не важно. Я всё равно не стала бы их есть. Я не чувствую голода. Я не чувствую вообще ничего, кроме страха.

Факт: у страха есть вкус. И это вкус крови.

Внезапно голуби за окном затихают. И пусть их возня выводила меня из себя, я чувствую, что это плохой знак. В этой странной маленькой палате вдруг стало так холодно, что я не чувствую пальцев ног.

В моей комнате кто-то есть.

И мне так страшно, что я не могу дышать.

Глава 5

Оправданные опасения

День 3. Среда, утро

ХАРПЕР С ОТВРАЩЕНИЕМ отбросила в сторону свой дневник. Она больше не хотела думать о кошмарах. Лишь от одной мысли о них девочку охватывал страх. Ей казалось, что она снова находится в той ужасной тёмной больничной палате и кругом стоит глухая ночь, хотя в окно её комнаты били яркие лучи солнца.

Она с раздражением посмотрела на картонные коробки. Там до сих пор лежала большая часть её вещей, но Харпер и не думала их разбирать. После беспокойных снов она всегда чувствовала себя вялой и мечтала лишь о том, чтобы зарыться с головой под одеяло и пролежать так весь день.

На тумбочке у кровати стояла кружка с водой, а в ней – срезанный розовый пион. Должно быть, мама принесла его в знак примирения, пока она ещё спала. Харпер просто обожала пионы. Единственным, что нравилось ей в новом доме, был огромный куст этих ярких сладко пахнущих цветов, который рос на заднем дворе.

Девочка улыбнулась, чувствуя, как гаснут остатки её вчерашнего гнева.

Ей больше не хотелось писать, так что она вышла в коридор и направилась в комнату брата.

Вчерашние рабочие справились со своей задачей: центральная система кондиционирования наконец-то заработала, и в особняке стояла приятная прохлада. Но из спальни Майкла сквозило всё тем же странным липким холодом. Харпер в нерешительности остановилась возле его двери. Она сделала глубокий вдох и, стряхнув с себя приступ безотчётного страха, вошла внутрь. Мальчик сидел посреди комнаты и пустым взглядом смотрел в одну точку. Сестра опустилась на колени прямо перед ним, но он, казалось, даже не заметил её присутствия.

– Майкл! Майкл, очнись! – Она схватила ребёнка за плечи и принялась трясти его, пока тот не пришёл в себя.

Он моргнул и осмысленно посмотрел на Харпер.

– Что это ты делаешь?

Девочка улыбнулась и обняла брата:

– Ты очень меня испугал. Чем ты здесь занимаешься?

Он не ответил и лишь рассеянно огляделся по сторонам.

– Ты спугнула Билли, – разочарованно произнёс ребёнок. – А ведь он собирался открыть мне свою тайну.

– Какую ещё тайну?

– Он сказал, что проникнет в мою голову и покажет свои воспоминания, – объяснил Майкл. – Но ты ему помешала. И теперь я не узнаю секрет Билли.

Его сестру вдруг охватило пугающее чувство дежавю. В её голове звучал смутно знакомый голос: «Хочешь, я поделюсь с тобой одной тайной, Харпер? Просто впусти меня в свою голову! Наша дружба от этого станет ещё крепче».

Сжав мальчика в своих объятиях, она прошептала ему на ухо:

– Майкл, прошу, обещай мне, что ты больше никогда на это не согласишься. Обещай мне это прямо сейчас.

– Но почему? – с нескрываемым любопытством поинтересовался ребёнок.

– Потому что это плохо, очень-очень плохо, – проникновенно ответила девочка. – Не впускай Билли в свою голову. Никогда. Обещаешь?

Отвернувшись, малыш потянулся за одной из своих машинок и стал катать её по ковру.

– Ладно, обещаю, – немного подумав, согласился он. – Тем более что мне и самому это не понравилось. Макушка до сих пор болит!

После его слов в комнате вдруг стало ещё холоднее. Харпер поёжилась.

– Почему здесь такой дубак? – спросила она, стараясь не стучать зубами.

Майкл удивлённо поднял на неё глаза:

– Дубак? Мне тепло. А ты что, замёрзла?

Девочка неуверенно пожала плечами, гадая, уж не заболела ли она. Может, её знобит от простуды?..

– Пойдём в парк? – предложила она, решив, что им нужно немного прогуляться.

Но мальчик явно колебался. Он задумчиво оглядел комнату, а затем всё же кивнул в знак согласия. Взявшись за руки, они вышли из дома. И после необъяснимого холода в комнате брата Харпер по-настоящему наслаждалась палящим полуденным зноем.

День 3. Среда, вечер

Дети провели на улице практически весь день. Они даже попытались уговорить отца отвезти их в кино, но тот не согласился. Так что Харпер с братом засели в гостиной перед телевизором.

Когда на вечернем небе уже начали появляться первые звёзды, Майкл зевнул и потёр кулачками глаза.

– Харпер, я хочу спать, – протянул он.

– Эй, а давай ты переночуешь у меня? Устроим что-то вроде похода, только под крышей, – предложила девочка. Ей не хотелось, чтобы брат возвращался в свою странную холодную спальню.

– Класс… Но у тебя же коробки по всему полу, – ответил малыш. – А давай тогда сделаем поход у меня?

– Знаешь, что я придумала? Мы можем спать прямо здесь. Это будет новое место для нас обоих, ведь так? Притащим к телику спальные мешки и заснём под какой-нибудь фильм, – улыбнулась Харпер.

– Не сегодня, Веснушка, – послышался из столовой голос отца. – Мы с мамой собирались доделать кое-что в гостиной, когда вы ляжете. Нет конца этому ремонту!

Майкл слез с дивана и поплёлся к лестнице.

– Не грусти, Харпер, – сказал он, сладко зевая. – Сделаем поход в другой раз.

Девочка пошла вслед за братом, помогла ему умыться и переодела в пижаму. Уложив малыша, она села на краешек его кровати, чтобы рассказать сказку, но никак не могла придумать, с чего начать. Эта комната нервировала её, заставляя снова и снова оборачиваться в поисках чего-то… Харпер и сама не знала чего. Так что она пожелала мальчику сладких снов и поспешила удалиться, гадая, как ему вообще удаётся уснуть в таком неприятном месте. Девочка в замешательстве остановилась у лестницы и оперлась на перила, размышляя, как же ей поступить. Разумеется, она не могла рассказать родителям про Билли и свои опасения, связанные с ним. Мама начнёт переживать, впадёт в истерику, и Майклу лучше от этого точно не станет. Но оставить всё как есть она тоже не могла. Харпер прижала прохладную руку ко лбу: мысли носились в голове, разрывая её изнутри. На подходе явно был ещё один приступ мигрени. Она уже начала спускаться по лестнице, чтобы попросить маму пополнить её таблетницу, как вдруг откуда-то из тёмного коридора послышался едва различимый шёпот.

Кто-то звал её по имени. Шёпот перерос в громкое шипение, а затем в крик.

Но девочка не успела осмыслить то, что случилось – какая-то неведомая сила толкнула её в спину. Падая, она размахивала руками, отчаянно пытаясь ухватиться за перила. Но не вышло. Харпер кубарем скатилась вниз. К счастью, прежде чем достичь поворота лестницы, где она неизбежно врезалась бы в стену, девочка вдруг остановилась. Трясущимися руками она вцепилась в деревянные балясины и осмотрелась, пытаясь понять, что же помогло ей затормозить. Но ступенька, на которой она лежала, ничем не отличалась от всех остальных.

Потирая многочисленные ушибы, Харпер пыталась разобраться, что же всё-таки с ней произошло. Она могла поклясться, что за секунду до падения почувствовала на спине прикосновение двух ладоней. Но как это вышло? Она ведь видела, что в коридоре никого не было! И что могло её остановить? Неужели она сходит с ума?.. Оставшись лежать на боку, девочка стала по очереди двигать разными частями тела. Она хотела оценить масштаб повреждений. И тут к ней подбежали взволнованные родители.

– Милая, что случилось? – Отец присел перед ней на колени и начал бережно осматривать её, спрашивая, где болит, как болит и насколько сильно болит по десятибалльной шкале.

Мама действовала куда менее осмысленно. Она мёртвой хваткой вцепилась в руку дочери и в панике кричала:

– Харпер! Харпер! Ты цела? Ты жива? Говори со мной, милая! Ты можешь говорить? Ты помнишь, кто я? – затем она с горящими глазами повернулась к мужу и заверещала: – Я же говорила! Я же говорила тебе, что эта чёртова лестница слишком скользкая! Наша девочка могла свернуть себе шею!

На площадке второго этажа появилась Келли. Она встревоженно ахнула и прижала ладонь к губам.

– Пап, с ней же всё в порядке?

Харпер всё ещё находилась в шоке от произошедшего. Всё, что она могла ответить на вопросы родных, было:

– У меня болит… всё…

Старшая сестра спустилась к ней и присела рядом.

– Это всё из-за того, что ты в носках, – со знанием дела заключила она. – Харпер, здесь обязательно нужно носить тапочки. Или ходи босиком, как я. Деревянные ступеньки всегда очень скользкие, а на этих ко всему прочему только-только обновили лак.

– Питер, я же говорила тебе, что надо поставить эти… Как же их… Противоскользящие профили! – не унималась миссис Рейн.

Отец кивнул:

– Завтра же этим займусь. – Он ободряюще улыбнулся младшей дочери. – Что ж, у меня для тебя хорошая новость: ты ничего не сломала. Но есть и плохая – в ближайшие несколько дней ты будешь чувствовать себя просто ужасно.

Харпер поморщилась от его наигранной жизнерадостности. Она ненавидела, когда папа притворялся, будто ничего и не случилось. Келли тоже нашла чем вывести её из себя. Узнав, что жизни сестры ничего не угрожает, девушка тут же скрылась в своей спальне.

Помогая дочери подняться, Юна причитала над синяками, которые уже начали появляться на её руках и ногах.

– А вдруг всё куда серьёзнее, чем нам кажется? Может, нам всё же стоит отвезти её в травматологию? – спросила мужа миссис Рейн.

– Нет! – запротестовала Харпер. – Я не хочу в больницу! Ни за что!

Папа легонько похлопал её по спине.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – спокойно ответил он. – Главное, обошлось без переломов, а синяки пройдут. Повезло, что ты не врезалась в стену на повороте или не скатилась до самого низа.

Крепко придерживая дочь за талию, он медленно повёл её вниз, на первый этаж. А Юна побежала вперёд них, бросив через плечо:

– Пойду принесу лёд и ибупрофен.

Ковыляя по ступеням, Харпер бросила взгляд на верхнюю площадку лестницы. Никого. Несмотря на весь этот шум и суматоху, Майкл так и не вышел из своей комнаты.

Дурацкий дневник Харпер

Запись № 5

Я ненавижу:

1. Свою неуклюжесть

Факт: я получила больше переломов и травм, чем любой другой ребёнок, которого я знаю.

Сестра говорит, что я как магнит для всяких неприятностей, видимо, у меня плохая карма. Что бы это ни значило… Вроде как это мудрёный способ сказать, что я невезучая. И это правда. Кто ещё может приехать в больницу практически здоровым, а уехать оттуда с кучей переломов?

Факт: всю жизнь со мной случаются какие-то беды.

Когда мне было пять, я бегала в парке и растянула лодыжку. В шесть я споткнулась, упала лицом вниз и выбила два передних зуба. Повезло ещё, что они были молочными. В семь лет я пинала свежий снежок и смотрела, как он красиво искрится в воздухе. Но в сугробе оказался кирпич, и я сломала три пальца на ноге. В том же году я упала с велосипеда и мне пришлось наложить на голову несколько швов. В восемь упала с дерева – вывих ключицы. Кто бы знал, что такое вообще бывает! В девять на меня рухнула полка с книгами в школьной библиотеке – сотрясение мозга. Тогда я в первый раз потеряла сознание. В первый, но далеко не в последний. Когда мне было десять, я вывихнула запястье во время неудачного падения. А в одиннадцать… Ну, я уже столько раз об этом писала, что не хочу повторять.

Дети из моей школы прозвали меня Ходячей Катастрофой. Они боялись общаться со мной и убегали от меня на переменах, как будто невезением и неуклюжестью можно заразиться. А может, от меня и правда лучше держаться подальше…

Глава 6

Что-то злое

День 4. Четверг, утро

ХАРПЕР СНОВА ОКАЗАЛАСЬ во вчерашнем кошмаре. Она понимала, что спит, ведь вместо своей комнаты она вновь лежала в той странной больничной палате с решёткой на окне. Но на этот раз в комнату не проникал свет луны, и от этого в ней было совсем темно.

Неужели она в Брайерли? Тогда понятно, к чему здесь эта решётка. И значит, это не просто сон, а одно из утерянных ею воспоминаний! Уже второе, из другой ночи, которая, кстати, отличалась не только отсутствием луны. Птицы тоже куда-то пропали. Из-за окна не доносилось ни единого звука. Но куда же они могли подеваться?..

Внезапно в палате стало невыносимо холодно, и девочку охватил ужас. Она чувствовала, что здесь есть кто-то, кроме неё, но боялась узнать кто. Свернувшись в тугой клубок, она с головой укрылась одеялом и прижала лицо к коленям. Источник леденящего холода приблизился, и тело Харпер пробрала дрожь. Она решила, что ни за что не откроет глаза и не вылезет из-под одеяла. Может, тогда этот кто-то просто уйдёт?

Но этот кто-то не ушёл. Раздался жуткий клокочущий шёпот, и девочка заползла под подушку, чтобы хоть как-то его заглушить. Но ничего не получилось. Она захныкала, а слова пугающего ночного гостя слышались всё отчётливее, словно они звучали прямо в её голове: «Плохая девчонка, ужасная девчонка. Только посмотри, что ты наделала! Плохая девчонка, ужасная девчонка. Тебя никогда не отпустят домой».

Ледяной холод пробирал Харпер до костей. Она знала, что кто-то очень опасный стоит прямо перед её кроватью. Зажмурившись изо всех сил, она посильнее натянула одеяло, как вдруг его силой вырвали из её рук.

Девочка резко проснулась и в панике вцепилась в своё одеяло. Никто не забирал его, а вместо омерзительных жёлтых стен перед ней стояла груда нераспакованных коробок. Её всё ещё колотило от страха. Теперь она не сомневалась, что видела во сне Брайерли: решётки, кровать, тумбочка, запертая дверь… Но этот жуткий шёпот и навязчивое ощущение, словно кто-то стоит рядом – было ли это на самом деле или её мозг дополнил действительность событиями вчерашнего дня?

Мысли о недавнем падении с лестницы нахлынули на Харпер вместе с болью. Казалось, на её теле не осталось ни одного участка без синяка. Она хотела бы остаться в кровати, но чувство голода пересилило и заставило её спуститься вниз.

Майкл уже сидел за кухонным столом, а мама суетилась вокруг, разбирая коробку с кастрюлями. Увидев дочь, она бросилась к ней и вновь принялась охать над её синяками.

– Больно, конечно, но я в норме, – отмахнулась от неё девочка и уселась рядом с братом.

С озабоченным видом мама поставила перед ней поджаренную вафлю с кленовым сиропом и плошку с нарезанными фруктами.

– Скажи, если захочешь что-нибудь ещё, ладно? – произнесла она и вернулась к кастрюлям.

Харпер неспешно завтракала, наблюдая, как Майкл засыпает над миской с хлопьями.

– Эй, – рассмеялась она, легонько ткнув его локтем. – Просыпайся, не то утонешь в своём молоке!

Майкл открыл глаза, но они казались усталыми и словно остекленевшими.

– Что с тобой, дружище? – обеспокоенно спросила девочка. Ей ещё не случалось видеть тёмные круги под глазами у маленьких детей.

– Всё хорошо, отстань от меня, – раздражительно ответил малыш.

Теперь Харпер встревожилась не на шутку. Она ласково приложила ладонь ко лбу мальчика.

– Ты не заболел?

– Да отстань ты уже от меня! – Майкл стукнул ложкой по столу и ушёл, оставив полную тарелку хлопьев, к которым, судя по всему, он так и не притронулся.

Харпер растерянно ковыряла свою вафлю. На её памяти брат никогда ещё не вёл себя так грубо. Продолжая расставлять кастрюли, миссис Рейн повернулась к дочери:

– Он просто не выспался, вот и капризничает.

Наспех запихнув в себя завтрак, девочка поковыляла наверх в комнату Майкла, чтобы проверить, как он, и ещё в коридоре услышала его голос. Прижавшись ухом к его двери, Харпер прислушалась.

– Билли, хватит! Не делай так, мне это не нравится, – хныкал Майкл. – Меня сейчас стошнит…

Какое-то время в спальне было тихо, а затем снова послышался тот же голос:

Продолжение книги