Душа без признаков жизни бесплатное чтение
Пролог. Карцер падших душ Обители
Всему, что зрим, прообраз есть, основа есть вне нас,
она бессмертна – а умрет лишь то, что видит глаз.
Не жалуйся, что свет погас, не плачь, что звук затих:
исчезли вовсе не они, а отраженье их.
Джалаладдин Руми
Кандалы сдавливали запястья. Цепь ошейника заставляла стоять на коленях. Кожа под оковами распухла. Во рту сохранялся привкус крови. Я слушал удары сердца – единственный источник времени. Еще день. Час. Минута… И все закончится. Пытаться сбежать бесполезно…
Среди океана знаний в голове не находилось и одной спасительной ниточки. Я захлебывался от боли и голода, размышлял и ждал приговора.
В Обители мне подобных называют низшими. Демонское отрепье. Высшие боятся нас и обходят стороной, как люди зачумленных больных, покрытых гнойными бубонами, да и считают, что демоны – болезнь, чума на теле Обители. Меня презирали. Ненавидели за то, кто я есть.
Сородичи твердили одно и то же. Смирись. Не питай надежд. Демону не оказаться среди высших! Даже после того, как я доказал обратное, братья не поддержали. Они предали меня.
Когда я был молод и учителя Обители хвалили за очередные успехи, то в мечтах я представлял, как отправлюсь в высший мир, найду отца и воссоединюсь с Творцом. Глупые надежды наивного парня. Правда сожгла их дотла. Демонам не позволено покидать галактику. Никогда.
Быть другим – значит быть изгоем. Я стал тем, кто воспротивился унизительной жизни, неотвратной судьбе, какой окрестили при рождении. Понял, что обрести свободу получится, только если послать в бездну одобрение окружающих.
Я начал игру… опасную. Игру, которую начнет лишь тот, кому неведомо чувство страха, но риск мог окупиться величием, справедливостью и возмездием. Да, я начал эту игру и близко подобрался к победе.
Теперь прибудут серафимы и решат мою судьбу. Я жду, хоть и понимаю, что со мной сделают – разорвут душу на миллионы осколков.
Это конец.
Не вмешайся он, мир бы изменился. Единственный, кто знал правду и от кого я избавился. Стер. Он не должен был вернуться, не должен был помешать. Его не существовало! Его душа не подавала признаков жизни: ни призраком, ни человеком.
Но нет…
Он умудрился выжить.
Глава 1. Феликс. Шпиль Трибунала
Даже слепой поверит, что мир, о котором
рассказывают зрячие – существует.
Ведь уши позволят убедиться в реальности того,
что не под силу узреть в теле слепого…
Цитата из дневника Августина
Изречение отца
Ощущая на ключицах горячие поцелуи блондинки, Августин не мог понять: как убить лучшего друга?
И ведь не просто убить – уничтожить саму душу. Именно это сделает Трибунал, когда узнает правду, но разве есть иной выход? Приговор один. Смерть…
Пальцы второй девушки пробежали вдоль позвоночника. Приятная дрожь защекотала поясницу. Августин повернул голову и разглядел на миловидном лице десятки веснушек. Персиковые точки напомнили любимое созвездие кракена. Миллион лет потребуется, чтобы добраться туда на космическом корабле и всего одна червоточина, созданная серафимами за три минуты.
А сколько лет он знал своего друга? Сотни? Тысячи? И подумать не мог, кем тот является. Что скрывает…
Блондинка толкнула в грудь. Пришлось сесть на громадный круглый стол. Прохладный камень коснулся обнаженной кожи ягодиц. Шепот рыжей красавицы обжег висок: девушка залезла на поверхность стола и прижалась к Августину сзади.
Холод и тепло. Огонь и лед. Такой контраст – будоражил тело, такой диссонанс – рвал сердце изнутри. Тридцать три судьи в сияющих золотых мантиях, восседая за этим каменным гигантом, будут решать судьбу опаснейшего преступника, желавшего поработить всю Обитель.
Если Августин признается в его грехах… если решит предать того, кого любит…
– Мы плохо себя вели, господин, – промурлыкала девушка, ласкающая шею языком. – Нас до́лжно покарать.
– Магическим посохом, – добавила рыжая. – Где он? Ты обещал показать.
– В хранилище. Но второй всегда при мне, – усмехнулся Августин, безуспешно пытаясь вспомнить имена любовниц. – И он рад служить.
Аромат орхидей проник в легкие, когда блондинка потянулась с поцелуями к губам. Крепко обхватив ее бедра, Августин приподнял девушку и уложил на стол. Внизу живота выло и требовало, однако разум желал покоя, освобождения от давящих мыслей, от бремени ответственности за неверное решение.
Чем он заслужил подобное наказание?
В голове звенело. Хотелось, чтобы мир остановился, позволил забыть тот самый день, который засосал в водоворот сомнений. Августин выдохнул и рывком подтянул блондинку, впечатал в свое тело, укусил за мочку и задвигался, утопая в сладком забвении. Удовольствие обволакивало – за считаные секунды заполнило целиком. Только вот разум держался за нить совести. Мысли отрезвляли.
Потом… Я приму решение, когда вернусь… Он обещал все исправить. Он не мерзавец. Просто… потерял истинный путь, сошел с правильной дороги…
Качаясь на волнах женских стонов, Августин расслышал многозначительный кашель со стороны двери. Наслаждение разнесло вдребезги. А еще – стало зябко. Не без магических стараний гостя.
Обязательно было мешать?
Зубы мерзко скрипнули. Августин с неохотой отстранился от раскаленного девичьего тела. Пот лился ручьями.
– Учитель Касти, – воскликнула рыжая.
– Для вас, детки, я Кастивиль Шамбал Дратокс, – раздался отрывистый надменный голос. – Это новый способ подготовки к предстоящему экзамену? Сомневаюсь. Живо укатились отсюда, леди! Нам с будущим судьей-кочевником нужно поговорить.
Глупо было надеяться, что удастся спрятаться от Кастивиля – того, кто яростнее всех чертыхался, услышав объявление Августина о возвращении на Землю.
Учитель смотрел с немым укором. Розовые радужки контрастировали с молочным одеянием и шерстью, покрывающей кожу. Как Августин не пытался уговорить Кастивиля избавиться от крысиной шкуры – без толку. В своем образе учитель настолько белый, что как будто светится мириадами лун. Волосы скатываются снежной лавиной до пояса. Обруч на лбу сияет грудами разноцветных камней. Умения хозяина давно превышают количество символов и драгоценностей, которые могут там уместиться.
Никто не сомневается в авторитете учителя материализации. От сплетен это, конечно, не спасает. С такими способностями создают новые планеты в других галактиках, а не сидят в каменных стенах чертогов просвещения.
Однако Кастивиля не волнует мнение других. Совершенно…
Мрачное лицо учителя выглядело устрашающе, чем-то походило на лица бывших Августина, чьи угрозы он не любит вспоминать. А главное – ничуть не пугало. Наоборот, забавляло. Своими гримасами он словно предлагает ученикам залезть на стол, закинуть веревку на люстру и повеситься за компанию.
Августин уже привык к эмоциям Кастивиля: из года в год он косячит, а потом чувствует, как в затылок дует раздраженным взглядом. И все-таки, за сотни лет, добиться внимания учителя, пусть и порицательного, довелось лишь Августину. Своего рода честь! Обычно Кастивилю нет дела до других. Он обожает одиночество. И называть всех тупицами. Но не любимого ученика, которым умудрился стать Августин.
Девушки смутились и похватали одежду. Блондинка чмокнула в щеку и пожелала удачи.
– Я всего-то показывал им башню, – посетовал Августин и взмахнул в сторону трех статуй из золота. – Рассказывал о Прародителях. Очень… любознательные девочки.
– Да, видел, как ты вколачиваешь в них знания. Подумать только, на столе Трибунала! Хотя чему я удивляюсь? Держишь планку идиотизма. Молодец.
– Какая разница, все равно отправляюсь на Землю через пару часов, – отмахнулся ученик, натягивая белые штаны. – А студентки так просили… Кто я, чтобы им отказывать?
– Адекватный взрослый мужчина. Пошли, тебя ждут, – сказал учитель отворачиваясь.
– Кто?
– Будущая жена.
Августин застегнул пуговицу под горлом и заулыбался.
И с чего она решила встретиться раньше срока? Соскучилась? Передумала? В любом случае общество нареченной радовало.
– Ей не откажешь.
Ухмыльнувшись, он последовал за учителем.
В коридорах башни оказалось куда светлее и жарче. Да и запах поменялся. Розы и ваниль. Фруктовые и цветочные горшки – выстроились, как часовые, и приветствуют шествующих.
Пока брели к выходу, Августин просил учителя материализовать какой-нибудь крепкий напиток, так как в бар заскочить они не успеют. Но получил локтем в ребро. Зато по дороге успел сорвать с ветки апельсин. Перед перерождением безумно хочется есть. И напиться.
– Вот оно тебе надо? – выпалил Кастивиль, откидывая подол шелестящей мантии. – Потом снова восстанавливать память об Обители. Может, отбросишь глупости и проведем церемонию перерождения высшим? Неужели тебе не хочется максимального уровня сил? Ты так долго шел к триумфу, а у самого носа победы убегаешь на Землю. Немыслимо!
– Это как последний секс в жизни.
Великодушие учителя удивляло, больно несвойственно оно ворчливому херувиму. Августин ожидал моральной порки. Однако обошлось, так что настроение улучшилось. День вполне себе прекрасный. Апельсин вкусный. Красивая девушка жаждет встречи. Августин расслабился и задумался: не рассказать ли Касти правду?
Опасно…
В гневе учитель подобен извергающемуся вулкану.
И почему я никому не могу доверять? Тысячи людей зовутся моими друзьями. Но я один. Один в своих бедах и страхах. Ни одного человека, на кого можно положиться…
Лицо собеседника захлестнула волна растерянности.
– В этом никакого смысла.
– В жизни вообще нет смысла, – с иронией заметил Августин и сжег в ладони шкурку апельсина. – Твои слова, между прочим! Все бессмысленно и, осознавая это, мы становимся свободны. Понимаешь, для меня важна не цель, а новый взгляд. Я отправляюсь в приключения не ради победы над злодеем, а ради новых впечатлений. Мне это необходимо.
– Надеюсь, помрешь в детстве от холеры и вернешься.
– Мечтай! Планирую прожить до состояния сухофрукта и умереть в объятьях трех девок.
Кастивиль фыркнул.
– Что делать с тремя девушками одновременно?
– Много чего, когда у тебя есть воображение.
– И как такой способный человек умудряется быть настолько скудоумным? Тысячи преступников разнесло по галактике, а тебе лишь бы погулять, Август!
– Как же ты любишь бурчать… Фригидный зануда! И зови меня Феликс. Мои будущие родители уже выбрали имя. Ф-е-еликс-с-с, – просмаковал он и воодушевленно шаркнул по мрамору каблуком.
– Будто животное кто-то подманивает.
– Зато у вас на планете такие имена, что язык в три узла завяжется. И почему тебя зовут Кастивиль, а не Кастивилианосумосдан?
– Это половина имени, которым меня назвали на Шамбале.
– Тогда я удивлен, что ты его сократил, а не получаешь удовольствие от мучений студентов.
Учитель ухмыльнулся и указал на выход.