Драгоценность на серебряном блюде. Воспоминания о Джидду Кришнамурти бесплатное чтение

Обычно мы описываем человека по происхождению, семье, достижениям, образованию и другим присущим ему качествам, но всё это не имеет отношения к описанию Кришнамурти, бывшим дживанмуктой, что означает «освобожденная душа». Он жил с иным пространственно проявленным сознанием, достоверность которого мы не можем знать, пока не обнаружим такое состояние в себе. Можно предположить состояние такого сознания, но как передать истинную природу такого человека и его существа? Проблема, с которой я сталкиваюсь, пытаясь описать его, вызывает у меня ассоциацию с диалогом из Бхагавад Гиты.

Арджуна спрашивает Кришну, на что похож освобожденный человек, как живет такой человек, как действует, как ест и спит? Кришна дает подробный ответ и суть его такова: «Внешне он выглядит так же, как и все остальные люди. Он ест, спит и живёт, как другие, и всё же он совершенно иной человек. Потому что не делает ничего перечисленного ради целей и причин, характерных для обыкновенного человека». Разница заключается в состоянии сознания, в котором он живет, и это важно. А не его достижения, образование, эрудиция или все лекции, прочитанные им. Даже без означенных вещей его значение бы не умалялось.

Как передать это состояние? Это чувствуется в его присутствии, но это невозможно передать словами. То, что можно выразить словами – это только внешние действия, слова, услышанные им или мысли, присутствовавшие в нём, и тому подобное. Но нельзя передать состояние ума или сознания, из которого исходят эти слова. Это ощущения между строк. Сказав об этом, позвольте мне все-таки попытаться!

Кришнамурти с попечителями KFI в Васанта Вихар, Ченнаи, январь 1986 г., на последнем собрании Фонда В первом ряду: Упасани, Парчуре, Упадхьяя, Кришнаджи, Кришна, Нараян. Во втором ряду: Падмаджи, Премаджи, Сунанда, Ачьютджи, Радхика, Пупулджи, Нандиниджи, Мерали. В третьем ряду: Рой, Махешджи, Памаджи, Хиралал, Асит, Ахальяджи, Мурлиджи, Анантасвами, Пармешваран. В последнем ряду: Кабир, Раджеш, Сатхай

Первая встреча в Дели (1958–1959 г. г.)

Мое первое знакомство с учением Джидду Кришнамурти произошло в 1955 году, когда мне было семнадцать лет. В то далёкие годы я учился в колледже в моем родном городе Индор, расположенном на севере центральной Индии. Во время летних каникул, просматривая одну из книжных полок моего отца, я наткнулся на небольшой буклет под названием «Беседы со студентами» Джидду Кришнамурти. Я ничего не слышал о Кришнамурти ранее и ничего не знал о нём и начал читать этот небольшой труд. В нём были рассмотрены всевозможные вопросы, возникавшие у меня в подростковом возрасте в то время, но никогда не обсуждавшиеся с нами нашими учителями. Он спрашивал учеников: «Почему вы встаете со своего места, когда учитель входит в класс?», «Уважение – то же самое, что и страх?». Он спрашивал девушек: «Почему вы ставите «тилака» (красную точку) на лоб?», «Вы знаете, почему вы все это делаете? В чём значение и смысл этих действий?», «Вы когда-нибудь сомневались в себе?», «Какова цель вашего обучения?», «Почему вы боитесь экзаменов?». Мы не говорили об этих вещах в рамках нашего школьного образования. Поэтому меня очень увлекло прочитанное, и я захотел ознакомиться с другими книгами, написанными им. Итак, я попросил отца подробнее рассказать о Кришнамурти, и он поведал мне историю о воспитании Кришнамурти в Теософском Обществе, как его «открыли» и другие моменты биографии. Они были современниками, мой отец жил в это же время, в том же социуме до 1920 года и был всего на два года моложе Джидду.

В то время единственной доступной мне книгой была «Первая и Последняя свобода», и она произвела на меня абсолютно потрясающее впечатление. Это произведение создало в моей голове определенный образ некоего буддийского монаха: мудрого, спокойного и невозмутимого. Поэтому, когда я впервые встретил Кришнамурти, я был ошеломлен и немного шокирован, потому что он совсем не был похож на того, кого я представлял в своём воображении. Зимой 1957–1958 годов, когда я учился на магистра физики в Делийском Университете, он остановился с другом нашей семьи господином Б. Шива Рао в Дели. Я присутствовал на публичных выступлениях, проводимых им, и был очень заинтересован во встрече с автором прочитанных мною книг. Мистер Б. Шива Рао однажды пригласил меня пообедать с Кришнамурти. Перед обедом, после представления меня, он спросил: «Чем ты занимаешься?». Я ответил: «Изучаю физику в университете». Он спросил: «Почему ты изучаешь именно физику?» Мне это показалось немного странным, все молодые люди учились в университете, и я ответил: «Ну, для того, чтобы потом устроиться на работу, зарабатывать на жизнь и в целом комфортно чувствовать себя в этой жизни». Кришнамурти подозвал господина Шиву Рао и почти вскричал: «Шива Рао, наше образование такое неправильное! Посмотрите на этого мальчика, ему девятнадцать лет, а он уже беспокоится о том, чтобы остепениться, жениться и зарабатывать на жизнь!». Я почувствовал себя ничтожным, почувствовал, что ко мне придираются. Итак, я отреагировал: «А что в этом плохого, сэр?» Кришнамурти ответил: «Делай что угодно – проси, занимай деньги или воруй, но не беспокойтесь о будущем, о том, как ты собираешься зарабатывать на жизнь». Я был потрясен! Я переспросил его: «Воровать?». И он ответил: «Нет, сэр, не воровать. Я имею в виду, делай что угодно, но делай это со страстью, с ощущением, что тебе нравится это делать, а не потому, что хочешь зарабатывать себе на жизнь!». И добавил: «Это проблема нашего образования. Вся его цель – просто заставить вас устроиться на работу и зарабатывать на жизнь. Мы превратили образование в такое маленькое, узкое и ужасное мероприятие!». Это было похоже на него, не пытаться доставить удовольствие своими словами или произвести впечатление на людей: интенсивный, чувствительный, спонтанный, без притворства и полный страсти.

За, обычно, продолжительным обедом происходили интересные беседы. Я спросил его: «Сэр, я читал, что во время Вашего пребывания в Теософском Обществе люди сидели в закрытой комнате и проводили там сессии, вызывая для общения мертвых духов, и это были оккультные явления. Или это были только галлюцинации?». Он ответил: «Нет, сэр, такие вещи существуют. Это ещё одна форма силы, она не имеет ничего общего с добром. Поэтому меня это больше не интересует». Затем, после паузы, он добавил: «Конечно, разум также обладает огромной способностью к галлюцинациям». Позже мне стало интересно, что же он имел в виду? Я почувствовал, что он пытался передать сказанным. Оккультные явления, телепатия, экстрасенсорное восприятие и другие психические силы действительно существуют, но если человека не интересует никакая материальная сила – деньги, мускулы, положение или статус – зачем ему развивать оккультную силу?

Он упоминал, что не только воспоминания о раннем детстве, но и большинство поздних картинок полностью стерты. Он говорил, что не помнит Адьяра, хотя прожил там до 38 лет и не может вспомнить лица своего брата Нитьи. «Я с трудом могу вспомнить очертания лица Аммы» (имеется в виду миссис Безант). Затем он добавил, загадочное уточнение для меня: «Конечно, я могу вспомнить всё, если захочу, сэр». Я спросил его, связано ли это с тем, что он не пребывает в прошлом и живёт, в основном, в настоящем, тогда как мы, зацикливаемся на прошлом и продолжаем подпитывать наше прошлое воспоминаниями. Он ответил коротко: «Нет, сэр, дело не в этом».

Я до сих пор не могу понять эту фразу. Он пытался сказать мне, что этого не существует в его памяти, но он может вспомнить необходимые детали откуда-то ещё, из какого-то другого источника? В тот день за обедом он сделал еще одно поразительное заявление: «Сэр, я не знаю, что такое голод!» Я спросил его: «Что Вы имеете в виду? Если Вы долго не едите, разве у Вас не возникает желания поесть?» Он ответил: «Нет, я просто становлюсь слабее; поэтому я ем, чтобы защитить тело». Мне было трудно в это поверить, и я подумал, может ли отсутствие желаний распространяться настолько далеко!

Примерно в это же время вышла книга леди Эмили Лютьенс «Свечи на Солнце». В ней описывалась жизнь Кришнамурти в Теософском Обществе, а также все политические игры и интриги, происходившие вокруг него. Я рассказал Кришнамурти, что прочитал эту книгу, и он спросил меня: «Что ты думаешь о написанном в ней?» Я ответил: «Я чувствую, что в такой книге нет необходимости». Тогда он спросил меня: «А какая книга необходима, сэр?».

Я всегда задавал ему много вопросов в конце его бесед. Однажды после серии вопросов и ответов на них, мы прощались, и он очень нежно и продолжительно задержал мои руки и сказал: «Слишком много вопросов, мой мальчик, слишком много вопросов!». Любовь и привязанность, испытываемые человеком в его присутствии, трудно описать или передать. Это разливалось и проявлялось через его голос, его взгляд, через все его манеры поведения.

Встречи в Раджгхате, Варанаси (с 1960 г.)[1]

С 1959 года, после получения степени магистра, я работал в индуистском университете Бенареса в качестве научного сотрудника по физике, а он в этот же год выступал с докладами в базовой школе в Раджгхате, в которую в 1986 году назначил меня ректором. Место выступления было довольно далеко от моего университета, и я обычно добирался миль восемь или десять на велосипеде, чтобы посетить его лекции. В одной из них он сформулировал: «Дисциплинированный ум – ленивый ум!» Я не мог этого понять. Для меня дисциплинированным человеком всегда подразумевался человек активный, пунктуальный и регулярно выполняющий всю положенную ему работу. Встретившись с Кришнамурти позже, я уточнил, что же именно он имел в виду, произнеся эту фразу. Он тут же ответил: «Если ум не ленив, зачем ему дисциплинировать себя? Если мне нужно встать в шесть часов утра, я встаю; но если это требует огромной дисциплины, тогда человек ленив и ум его ленив, не так ли.

В этих нескольких словах он объяснил мне двойственность противоположностей и источник конфликта. Когда человек пытается стать смелым, значит, он боится.

Попытка быть ненасильственным подразумевает насилие. Всякий раз, когда мы пытаемся чего-то добиться, происходит все неестественно наоборот! Это важная часть его учения. Вместо того чтобы заставлять себя дисциплинироваться, нужно позаботиться о том, чтобы положить конец лени. У лени есть причина: возможно, человек не ест, не спит или не занимается спортом должным образом, или его тело устало, и у него нет достаточно энергии. Вместо того чтобы исправлять эту главную причину, кто-то пытается культивировать дисциплину, заставляя себя. Но это равносильно увековечиванию лени, потому что между ними продолжается борьба, порождающая дальнейший конфликт.

В другой раз, после разговора о способах прекращения конфликтов, я спросил его: «Сэр, о ваших выступлениях известно и объявлено за 6 месяцев. Если в тот день, когда вам нужно выступить с докладом, вы не захотите этого, разве это не создаст конфликт?» Он сказал: «Нет, сэр. Если мне не хочется выступать с докладом, я не буду его читать. Но такого никогда не было». В течение почти 50 лет он выступал с докладами, и никогда не случалось срывов из-за его нежелания выступить! Это вынудило меня понять, что прекращение конфликта не предполагает внутреннего сопротивления тому, что было запланировано; нет капризности, никаких симпатий и антипатий. Свобода – это не отсутствие структуры, а отсутствие сопротивления внутри нас!

Когда Кришнаджи (это имя, с которым мы все обращались к нему; в Индии – джи добавляется к имени, чтобы выразить как уважение, так и привязанность) разговаривал с молодыми учениками, он говорил с ними на их уровне понимания. С ученым Дэвидом Бомом он разговаривал на его уровне понимания; но в любом случае он был одинаково полон энтузиазма, независимо от того, с кем разговаривал. Он не оценивал людей с точки зрения положения или достижений, как это принято в социуме. Я всегда находил его бдительным, чутким, знающим и уважительным даже к самому маленькому человеку… В нём не было и следа лени или усталости. Переполняющая доброжелательность ощущалась к каждому человеку, но это не означало установление компромисса в отношении истины или избегания её, даже если кому-то будет горько её принимать.

В 1960-х годах, я подошёл к нему после выступления одновременно с неким джентльменом из аудитории, преисполненным комплиментов Кришнамурти и воскликнувшим: «Прекрасная беседа, сэр, прекрасная беседа, какой чудесный доклад!». После того как он ушёл, Кришнаджи повернулся ко мне и сказал: «Это оскорбление, сэр! Для меня это означает, что здесь я изо всех сил старался поделиться правдой о жизни, и вместо того, чтобы исследовать сказанное мною, этот человек почувствовал себя развлечённым моим выступлением!» Он не любил похвал и воспринимал громкий комплимент, как унижение, как досадное непонимание смысла его учения.

В 1960-х годах я хотел запечатлеть его на фото, и целый день носил с собой фотоаппарат; но в те дни он не позволял делать никаких фотографий. Он также не позволял никому делать записи во время своих лекций. Он не хотел, чтобы его лекции сводились к форме получения знания. Он хотел, чтобы они были опытом совместного видениясказанного им. Поэтому он неоднократно подчёркивал, что не читает лекцию: «Это не некоторая информация, передаваемая мною, и которой у вас нет. Мы смотрим на сказанное вместе, как два друга». Хотя, он говорил со всеми собравшимся, он неоднократно подчёркивал, что по сути это был разговор один на один между двумя друзьями, и что нам необходимо использовать его утверждения, как зеркало, которое держат перед собой для взгляда на свою жизнь и проверки её на соответствие. Если сказанное им было правдой или таковой не являлось, не было никакого обязательства принимать это слепо.

Он не придавал значения согласию или несогласию как таковым, поскольку это имело очень мало значения в поисках истины… Я могу согласиться с вами или не согласиться, и всё же ни один из нас, возможно, истину не постигнет. Имеет ценность увидеть проявленную истину, а не выражать согласие или не согласие, и высказывать мнения «за» или «против» чего-либо. Однажды, примерно в 1976 году, он выступал с докладом в Раджгхате, объясняя, как все беспорядки в обществе возникают из-за нашего эгоистического подхода к жизни и подчеркивая при этом необходимость выйти из поля эго (имеется в виду поле эго-реакций). В конце доклада я задал ему довольно дерзкий вопрос, и последовавший диалог оказался для меня, в последствие, очень значимым:

П. Кришна: Сэр, Будда пришёл и ушел. Иисус пришёл и ушел. Кришнамурти пришёл и уйдет! Но человеческий поток движется по тому же пути. Так в чём же ценность шага одного человека вне потока?

Кришнамурти: Этот вопрос задаёт человек, который находится в человеческом потоке?

П. Кришна: Я могу спрашивать только из потока, потому что я в нём присутствую!

Кришнамурти: Для человека в потоке это не имеет значения, потому что он измеряет всё с точки зрения воздаяния или наказания, а это не достижение.

П. Кришна: Я понимаю это, сэр, но мой вопрос всё еще остается. Если у человека, выходящего из потока, нет возможности помочь своему ближнему, разве он тогда не делает этот выход только лишь для себя?

Кришнамурти: Что вы имеете в виду под помощью?

П. Кришна: Например, помочь человеку вырваться из тюрьмы или, если это не возможно, по крайней мере, улучшить условия его содержания в тюрьме. Я бы тоже это воспринял как помощь.

Кришнамурти: Вы имеете в виду больше комфорта, лучшие вентиляторы и ванные комнаты в тюрьме?

П. Кришна: Нет, не это, но если выход из потока означает только то, что сейчас человек счастлив, живет мирно и любуется красотой вокруг, не правда ли, это тоже же, что сделанно лишь для себя?

Кришнамурти: Сэр, когда один человек выходит из потока, это влияет на всё сознание человечества, потому что всё сознание человека едино с целым.

Ясутани Роши говорил: «Фундаментальный обман человечества состоит в том, чтобы предполагать, что я здесь, а вы там».

Тогда я промолчал, так как это было вне глубины моего восприятия, и с тех пор живу с осознанием сказанного!

Встречи в Броквуде, Великобритания (1977–1980 г. г.)

Во время беседы, которую профессор Дэвид Бом, Асит Чандмал и я вели с Кришнаджи в 1977 году в фундаментальной школе под названием Броквуд, я вспоминаю, как начал с вопроса, уже обсуждавшегося между нами накануне вечером. Профессор Бом был профессором теоретической физики в Биркбек-колледже в Лондоне, а Асит Чандмал-IT учёным из США. Они оба очень интересовались исследованием вопроса, о котором я написал выше. Я начал с того, что спросил: «Сэр, вы говорите, что человек не может видеть то, что истинно, неискаженным восприятием из-за обусловленности и своеобразия ума, производимых сущностью. И поскольку мы не способны постичь истину, наше «я» продолжает существовать. Так как же прервать этот порочный круг?». Он включился в эту беседу, и мы обсудили этот вопрос. (Этот диалог полностью воспроизводится в главе 3). Каждый раз, когда мы задавали ему вопрос, он смотрел на него заново, не привнося определений или выводов из предыдущих запросов. Это было качество исследования, никогда не касающееся прошлого, поскольку важно постигать истину заново, а не через память. Поэтому он вошел в поток, сказав: «Я не уверен, должно ли «я» полностью отсутствовать, чтобы прозрение произошло, или же озарение может быть настолько сильным, что стирает само «я». Таким образом, это не процесс, в котором человек сначала избавляется от оценки, а затем получает прозрение, или когда сначала приходит прозрение, а затем исчезает эго. Этот процесс должен быть одновременным». Всё его учение отрицает роль времени или прогресса в восприятии истины. Либо она воспринимается, либо не воспринимается; к истине нельзя приближаться постепенно. Он где-то заявил, что правда входит в ум как грабитель!

Когда я спросил его: «Сэр, вы когда-либо были частью поля эго или предприняли какой-нибудь шаг, чтобы выйти из этого поля или вы всегда были вне поля эго? Он сказал: «Я так же исследую этот вопрос!» Он также интересовался, почему у маленького мальчика Кришнамурти, воспитанного в Теософском Обществе, ум не был обусловлен, как у всех остальных. И ему было неинтересно сдавать экзамены, поскольку по нормальным стандартам они оказывались довольно скучными. Почему он сохранил открытость к восприятию чего-то нового? Когда вы берете мальчика и делаете из него Далай-ламу, он становится Далай-ламой. Поэтому для него было бы нормальным стать великим теософом или возглавить Теософское Общество. Как ему удалось раскрыть что-то совершенно новое? Почему подавляющее большинство других детей становятся обусловленными и им трудно выйти из этих рамок, в то время как этот ребёнок учился на каждом опыте. Этот вопрос останется без ответа.

Когда я спросил его, обязательно ли человек, всё ещё остающийся самим собой, является злым? Он мгновенно ответил: «Нет, он не злой, в нем есть зло!» Для меня это означало отсутствие осуждения или просто восприятие того факта, что до тех пор, пока человек способен быть эгоистичным, в нём или в ней есть зло.

В его биографии рассказывается, что в 1925 году, когда ему было 30 лет, на корабле, направлявшемся в Индию, он узнал о смерти своего брата, и великая печаль охватила его. Но неделю спустя, достигнув берегов Индии, он стал совершенно умиротворенным. Позже он написал другу об этом опыте проживания реальности: «Пока есть сознание самого себя, есть смерть, одиночество и печаль. Я прошел через это, когда умер Нитья, и понял скрывавшееся за горем и его причиной. Я обманул смерть». Похоже, он имел в виду, что смерть брата пришла в форме личной печали и могла заманить его в ловушку состояния жалости к себе и последующих переживаний, как это случилось бы с большинством из нас. Вместо этого он увидел личное горе, понял значение смерти и привязанности и освободился. Какое качество сознания или разума должно быть, проникающее через опыт и вместо того, чтобы накапливать комплекс, предубеждение или новую обусловленность, замечающее истину и освобождение?

Один человек однажды сказал Кришнаджи, что ему очень повезло, потому что он вырос в Теософском Обществе с такими учителями, как Ледбитер и миссис Безант. Кришнаджи ответил: «Да, мне очень повезло, что у меня были такие учителя». Тогда мужчина сказал: «Нам не так повезло, мы проходим через обычные учреждения. Как мы можем прийти к истине?». И он ответил: «Сэр, мне повезло, потому что всё рассказанное ими попадало в одно ухо и вылетало из другого!». Он не обесценивал опыт общения с ними. Он имел в виду только то, что они не приучали его разум к его обучению. Всё его учение состоит в необходимости самостоятельного поиска пути к истине, а не принятии её от учителя, поскольку тогда она становится просто словами, а не самопознанием.

Брамин исчез из этой страны?

В последний раз, когда он посетил Индию в 1985 году, я обедал с ним в Раджгхате, и, как часто бывало, он задавал вопросы, звучавшие оригинально и от других вряд ли могли быть услышаными: «Сэр, брамин исчез из этой страны?» Я уточнил: «Это зависит от того, кого Вы имеете в виду под брамином. Четверть населения здесь считает себя браминами». И он сказал: «Нет, не по рождению, сэр, это так по-детски! Вы знаете, кто такой брамин?» Я спросил: «А кто попадает под Ваше определение брамина?» Он ответил рассказом:

«При вторжении в Индию, Александру Македонскому пришлось сражаться с индийским царём Порусом, и он победил его. Завоевав земли Поруса, он увидел прекрасно выстроенную систему правления, вся земля была опрятной, чистой и ухоженной, люди жили счастливо. Поэтому он спросил Поруса: «Кто отвечал за управление царством?» Порус ответил: «Глава правительства, отвечавший за управление, был из браминов». Александр сказал: «Я хотел бы с ним поговорить». Порус заметил: «Но он ушёл в отставку, поскольку мы проиграли войну, и уехал в свою деревню». Александр сказал: «Все же, пожалуйста, позовите его». Поэтому Порус отправил гонца, который вернулся на следующий день с таким ответом: «Скажите царю, я больше не на его службе, и брамин больше ни к кому не пойдёт служить, сожалею, но приехать не могу». Услышав это, Александр сказал: «Хорошо, я поеду в его деревню, чтобы встретиться с ним лично».

Александра отвезли в деревню, где он встретил брамина, сидящего под деревом и обучающего двоих детей. Когда было объявлено о приезде Александра, мужчина поднял глаза и спросил: «Могу ли я чем-нибудь вам помочь?» Александр спросил: «Вы тот человек, который был главой правительства?» Брамин ответил: «Да». Затем Александр сказал: «У вас была налажена отличная система управления. Поедете ли вы со мной? Я отвезу вас в Грецию, дам лучший дворец для проживания, сделаю вас главой нашей великой армии. Поедемте со мной!» Мужчина подумал, посмотрел на Александра и ответил: «Извините, я хочу остаться здесь и учить этих детей».

Тогда Кришнаджи сказал мне: «Это брамин, его нельзя купить! Он работает не за вознаграждение. Он принял самое правильное для брамина решение. В качестве главы правительства он руководил администрацией настолько превосходно, насколько мог. Проиграв войну, он взял на себя ответственность за поражение и ушёл в отставку, что было правильным поступком. Когда он был в деревне один, он делал то, что считал необходимым, не из подчинения царю или ради какой-либо награды. Это качество брамина». Рассказав эту историю, Кришнаджи спросил меня: «А теперь скажите, сэр, брамины перевелись в этой стране?» Я ответил: «Я не знаю, сэр, возможно, кто-то ещё остался в Гималаях, но я не встречал никого». Но это было неправдой, ведь я встретил его!

Есть ли что-нибудь уникальное в этой стране?

В другой раз он спросил меня: «Есть ли ещё что-нибудь уникальное в этой стране?» и я сказал: «Может быть, это семейный образ жизни, любовь в отношениях людей друг к другу. Но я не могу назвать это уникальностью, поскольку эти вещи существуют и в других странах, хотя, возможно, и проявлены не в такой степени». Он кивнул и промолчал. Он часто оставлял нас с такими вопросами для раздумий. На следующий день, когда я встретился с ним, он сказал: «Могу я рассказать об уникальности этой страны? Я объездил весь мир и много наблюдал. Это единственная оставшаяся страна, где бедняк до сих пор улыбается!» Он замечал именно такие вещи, а не дворцы, достижения, мосты, железнодорожные поезда. Он наблюдал за людьми, как они жили, и заметил, что бедняк в Индии всё ещё улыбается. Бедняк в Америке или Европе часто чувствует себя несчастным, обездоленным, но в Индии его дух не был уничтожен, несмотря на бедность. Затем он добавил: «Хотя и в этой стране мы теряем такое качество, но оно всё ещё остается здесь».

Эти вопросы и комментарии становятся источником огромного познания, если кто-то задумывается над этим, принимает их близко к сердцу. Он никогда не хотел, чтобы мы принимали сказанное им, а только размышляли над этим, размышляли самостоятельно и заглядывали внутрь себя, наблюдали, истинно сказанное или нет. Чтобы узнать истину, необходимо проделать эту работу самому. За всю свою жизнь он никогда не позволял никому использовать себя как костыль: он не нуждался ни в учениках, ни в помощи, у него не было чувства отречения. Он жил так, как хотел, и говорил только словами любви своего сердца.

Итак, как описать такое сознание? Всё, обличённое кем-либо в слова так не сопоставимо с желанием человека передать информацию по-настоящему. И это не потому, что он читал прекрасные лекции. Можно встретить более искусных ораторов. Можно даже встретить людей качественно и систематично поясняющих своё учение. Умение говорить или читать лекции тривиально, но полезно для общения. А вот то, чем на самом деле является состояние сознания – свобода, любовь и сострадание в сознании – это драгоценно.

Нам всем повезло, что среди нас был такой человек. Не имеет значения, смотрим мы на него как на теософа или нет, покинул он Теософское Общество или нет. Все это банальные мысли. Такой человек не принадлежит никому. Ни Фонду Кришнамурти, ни Теософскому Обществу. Он не принадлежит ни Индии, ни какой-либо другой стране. Он принадлежит всему миру! Конечно, он родился в определённой семье, воспитывался и учился в какой-то определённой школе. Школа или Теософское Общество могли претендовать на право первенства, утверждая, что сформировали такого человека. Но стал ли он таким, каким мы его знаем, благодаря им или вопреки? Ачьют Патвардхан однажды поведал мне, что Мировой Учитель родился в ответ на все слёзы мира. Следовательно, он принадлежит всему человечеству. Миссис Безант сказала Ачьютджи: «Когда вы обнаружите, что не согласны с чем-то, о чём говорит Кришнамурти, никогда не отбрасывайте сказанное и не игнорируйте, держите в уме. У него высшее сознание, и когда оно говорит что-то, мы должны размышлять над этим, исследовать это, а не отвергать». Ачьютджи говорил мне: «Я никогда не отвергал ничего из того, что сказал Кришнаджи, как бы сильно ни отличался от него. Я всегда пребывал умом в сказанном».

Какая великая привилегия выпала для Теософского Общества и Фонда Кришнамурти, а также для всех нас, у кого была возможность общаться с Кришнаджи, заботиться о таком человеке, публиковать его книги, делать его учение доступным всему миру или просто быть с ним, знать и слушать его! В наше время очень редко можно встретить такого человека. Однажды, когда кто-то обратился к нему с вопросом: «Откуда Вы?» он ответил: «Я пришёл из Долины Риши». И это место, где он находится сейчас: в Долине Риши!

«Положите свой интеллект в самое сердце. Он не имеет никакой ценности вне сердца».

Кришнамурти, Бомбей 1984 г.

По часовой стрелке: доктор Пхансалкар, Кришнамурти, мои родители, Минакши, Упасаниджи, Радха и я. В Теософском Обществе в Варанаси в 1985 году, за день до того, как он позвал нас на встречу с ним в Раджгхате.

В первую неделю ноября 1985 года мне позвонили домой, в индуистский университет Бенареса, и сообщили, что Кришнамурти находится в Раджгхате и приглашает меня с женой пообедать с ним седьмого числа. Звонок не оказался неожиданным, поскольку накануне я встречался с ним во время его визита в Теософское Общество в Камачхе, Варанаси. До этого мы не встречались пять лет, так как он сократил частоту поездок из США в Индию. В последний раз я встречался с ним в Броквуде в 1980 году, проводя академический год в Бристольском университете в Великобритании в рамках исследовательской стипендии, заодно посетив Кришнамурти, чтобы послушать его выступления. Мы с женой были рады получить приглашение и поехали к нему на званый обед. На нём также присутствовали несколько главных попечителей индийского Фонда Кришнамурти. Кришнаджи попросил нас сесть поближе к нему и обратил на меня особое внимание. Он заметил, что мне очень нравится десерт. Он был приготовлен из миндаля и называется Бадам Халва. Кришнамурти попросил своих помощников дать мне вторую порцию и спросил, ел ли я такую халву раньше. Я ответил: «Нет, сэр, это очень дорогое блюдо, у нас нет возможности готовить его дома». После обеда он сказал: «Сэр, я хочу поговорить с Вами. Пожалуйста, пройдите оба в мою комнату» Итак, мы пошли к нему в комнату, и там произошёл следующий разговор, который изменил всё течение моей жизни.

Это стенограмма реальных разговоров, которые имели место. Я не редактировал некоторые части, кажущиеся тривиальными, потому что хочу развеять ложное представление о том, что Кришнаджи не был практичным человеком и не понимал организационных вопросов и обычных забот повседневной жизни. Фактически он утверждал, что религиозный ум может делать любую работу; и это восприятие меняет способ, которым работа делается. Записанные здесь беседы показывают, как религиозный ум назначает главу учреждения и прорабатывает детали с заботой, состраданием и дружбой, без каких-либо корыстных интересов. Так он всю жизнь работал со своими коллегами.

«Первая забота о человеке, если он поручен вам, – суметь стать в его положение и не превысить его возможностей в передаваемом ему деле».

К. Е. Антарова

Драгоценность на серебряном блюде

Кришнамурти: Сэр, могу я перейти непосредственно к делу, для чего я Вас сегодня сюда пригласил?

П. Кришна: Да, сэр. От чего же нет?

Кришнамурти: Сэр, мне осталось жить недолго. Я знаю, когда покину тело, но никому об этом не скажу. Прежде чем я уйду, я собираюсь привести свой дом в порядок, и мне хочется, чтобы Вы взяли на себя ответственность за это место. Это священное место, его передала мне миссис Безант, а я, в свою очередь, хочу передать его Вам. Вы согласны?

П. Кришна: Сэр, Ваше предложение очень неожиданно, и я не совсем понимаю, что оно подразумевает. Я ничего не знаю об этом месте и о происходящем здесь. И мне не известны Ваши пожелания и намерения относительно моих действий здесь.

Кришнамурти: Я Вам поясню. Я хочу, чтобы Вы переехали и разместились здесь, сделайте это место своим домом на всю жизнь. Вы понимаете, я акцентирую – именно на всю жизнь. Вы можете строить здесь всё, что сочтёте необходимым, делать с этим местом всё, что захотите. Его предлагают Вам, как драгоценный камень на серебряном блюде – согласны ли Вы?

П. Кришна (сбит с толку): Сэр, я не уверен, что Вы должны мне так доверять, Вы меня мало знаете.

Кришнамурти: Не говорите так. Я знаком с Вами достаточно и полностью доверяю Вам.

П. Кришна: Но, сэр, я очень обыкновенный человек. Не знаю, смогу ли я претворить в жизнь то, о чём Вы просите.

Кришнамурти (перебивая): Сэр, я тоже очень обычный человек. Не стоит так говорить. Ведь сын не говорит отцу такое, когда тот умирает и хочет ему что-то завещать. Он не говорит «нет», он принимает предлагаемое. Это приходит сейчас к Вам вот таким образом, примите же эту данность.

П. Кришна (в слезах): Сэр, я не говорю «нет», мне хочется воплотить задуманное Вами, но я не уверен, смогу ли и подхожу ли для такой реализации. Я очень молод и неопытен.

Кришнамурти: Сэр, я был ещё моложе, когда мне доверили это место в Раджгхате!

П. Кришна: Да, но у Анни Безант были оккультные причины, чтобы передать Вам это место!

Кришнамурти (улыбается и жестикулирует руками): Ах, ах! Вы же знаете, что я не выступал инициатором.

П. Кришна: Сэр, как Вы считаете, существует ли необходимость посоветоваться с кем-нибудь вроде Радхи, она знакома со мной и Фондом? Может быть, она подскажет – подхожу ли я для этого.

Кришнамурти: Радха – это кто, сэр?

П. Кришна: Радха Бернье, президент Теософского Общества, она очень хорошо знает нас обоих.

Кришнамурти: Нет, сэр! Мне не нужны советы посторонних! Я так не поступаю. Я никогда так не жил. Я руководствуюсь тем, что чувствую здесь (указывает на своё сердце), и всё.

П. Кришна: Сэр, дайте мне, пожалуйста, время на размышление. Позвольте мне осмотреться, определить имеющееся в наличии имущество, что необходимо доделать, смогу ли я это сделать. Я не хочу принимать то, что не умею делать хорошо. Я могу невольно подвести Вас.

Кришнамурти: Нет, сэр, мне не хочется, чтобы Вы так поступали. Послушайте, сэр, когда Вы влюбились в свою жену и захотели жениться на ней, Вы сказали ей: «Я подумаю. Я завтра подумаю и решу». Нет, такого не было! Поэтому, мне хочется, чтобы Вы сказали только искреннее «Да», исходящее отсюда (указывает на сердце). И если ответ будет исходить из сердца, мы вместе легко решим все остальные проблемы. Я хочу, чтобы вы сказали «Да» перед тем, как уйти сегодня, но я не принуждаю Вас, сэр, если Вы понимаете, о чём я.

П. Кришна: Да, сэр, я понимаю. Вы не принуждаете меня, и я ответил Вам, что очень хотел бы принять предложение, но мне необходимо время, чтобы подумать о последствиях принятого решения для моей семьи, для меня самого и, прежде всего, об ответственности за правильное выполнение задуманного Вами. Я не рассматриваю предложение, как вариант устройства на работу и не пытаюсь торговаться с Вами. Но я никогда ранее не принимал ответственных решений так быстро. Я всегда всё тщательно обдумывал и планировал свою жизнь, поэтому мне необходимо немного времени, чтобы обдумать все аспекты Вашего предложения, а затем подтвердить своё окончательное согласие.

Кришнамурти: Подождите, сэр, позвольте мне спросить Вашу жену (берет её руки и пристально смотрит на неё). Моя дорогая, Вы сделаете это для меня? Вы переедете и поселитесь здесь, сделаете это место своим домом?

Минакши (в слезах): Да, сэр, мы сделаем всё для Вас. Мы переедем сюда и будем здесь жить.

Кришнамурти (глядя на меня): Смотрите, для неё всё уже решено! А Вы всё ещё сомневаетесь…

П. Кришна: Нет, сэр, я не сомневаюсь, я просто не решаюсь. Я знаю, что задуманное Вами – правильно, но переживаю, что могу не оправдать Ваши ожидания и подвести Вас.

Кришнамурти: Сэр, если мы оба считаем, что задуманное мною правильно, мы обязаны поступить сообразно. Удастся реализовать или нет – нас не волнует.

П. Кришна: Я согласен с указанным Вами способом воспитания детей.

Кришнамурти: Прекрасно! Вот и всё, теперь Вы можете прийти в другой раз, и мы обсудим все детали, как это реализовать, и как решить остальные организационные вопросы.

П. Кришна (вставая): Да, сэр, я приду завтра, и мы обсудим детали. Теперь Вам желательно будет отдохнуть.

Кришнамурти: Благодарю, сэр, я не устал. Вы принимаете этот подарок?

П. Кришна: Да, сэр, у меня большое намерение, но всё равно ещё не слишком уверен, что я тот самый человек, который необходим для этого.

Кришнамурти: Сэр, не беспокойтесь. Принимайте решение о переезде сюда, и всё остальное приложится к решению должным образом (Пауза). Вы знаете, сэр, весь этот интеллект здесь (указывает на свою голову). Я должен оставить это в чьих-то очень надёжных руках, прежде чем уйду. Я хочу, чтобы Вы знали, что я полностью Вам доверяю.

П. Кришна: Вот именно полное доверие делает для меня выполнение задачи таким сложным и ответственным, сэр. Но в любом случае я благодарен, я приду завтра, и мы вместе завершим эту ситуацию. Я хочу сделать это вместе с Вами, поскольку, что хорошо для Вас, то хорошо и для меня. Своё благо я не рассматриваю отдельно.

Кришнамурти: Да, сэр, мне это нравится. Конечно, только вместе, (подчеркивает) вместе!

«Сделайте это жилище своим домом на всю жизнь»

Кришнамурти: Проходите, сэр, мы все собрались для разговора с Вами. Вы бы хотели присесть здесь, на кровати или предпочитаете сидеть на ковре, на полу?

П. Кришна: Без разницы, сэр. Присядем на пол, у окна, здесь больше дневного света.

Кришнамурти (берет меня за руку): Хорошо, сэр, присаживайтесь. После моего вчерашнего разговора с Вами я поговорил с членами Фонда, находящимися здесь, и все они согласились с моим мнением. Они рады видеть Вас и будут оплачивать Вашу работу эквивалентно зарплате, получаемой Вами в университете, и даже больше. Один раз в год они будут организовывать Вашу поездку за границу и прочие необходимые расходы. Вы можете разместиться здесь, на первом этаже и сделать помещения своим домом на всю жизнь. Вы берёте на себя ответственность за это место. Это всё Ваше. Сделайте из предложенного Вам нечто абсолютно новое, постройте и превратите в действительно интернациональное место. Вы поговорили со своей семьей, хотели бы они переехать и жить здесь?

П. Кришна: Да, сэр, я разговаривал со своими родителями и семьей. Я счастлив и хочу переехать сюда, и они тоже поддерживают моё решение, но есть ряд вопросов, необходимых для обсуждения.

Кришнамурти: Да, сэр, расскажите мне обо всех видимых Вами проблемах, и мы вместе решим их. Как я говорил Вам вчера, мы общаемся как друзья, и я Вас не уговариваю. Но знайте, что мы все, без исключения, очень рады Вашему присоединению к нам. Как давно мы знакомы, сэр?

П. Кришна: Почти тридцать лет, сэр. Я впервые прочитал одну из ваших книг о беседах со студентами в доме моего отца в Индоре в 1955 году, когда учился в колледже, и меня очень заинтересовало то, что Вы в ней сказали. Затем я прочитал больше Ваших книг и впервые встретил Вас в 1958 году в доме господина Шивы Рао в Дели. Я тогда учился в Делийском Университете, а мистер Шива Рао был тогда близким другом нашей семьи. Он пригласил меня пообедать с Вами. С тех пор я время от времени посещал Ваши лекции, когда имел возможности, и мы встречались один раз в 3 или 4 года, и два раза в Броквуде.

Кришнамурти: Ах! Вы были в Броквуде! Когда это было, сэр?

П. Кришна: Сначала в 1977 году. Я пробыл там неделю в лагере, и в том числе мы записали на пленку беседу между Вами, мной, Асьютом и Дэвидом Бомом. Вы помните?

Кришнамурти: Нет, сэр, Вы должны меня извинить, но у меня очень плохая память на такие вещи. Итак, Вы познакомились с нашим добрым другом Бомом!

П. Кришна: Да, сэр. Тогда миссис Симмонс была директором школы, и она пригласила меня остаться там. Затем я снова встретил Вас там же в 1980 году. Я приехал только на день со своей семьей из Бристольского университета, где я провел год в творческом отпуске.

Кришнамурти: Хорошо, значит, Вы всё это время были в строю. Поразительно, тридцать лет! Неужели мы впервые встретились так давно? Могу ли я спросить, сколько вам лет, сэр?

П. Кришна: Мне 47 лет, сэр, я родился в январе 1938 года.

Кришнамурти: Правда? Вы так стары, сэр? Не сказал бы. Как Ваше полное имя, сэр?

П. Кришна: Кришна – мое первое и единственное имя, Падманабхан – это имя моего отца, у нас нет фамилии.

Кришнамурти (в сторону): Ну надо же, даже имя такое же!

П. Кришна: Сэр, не называйте меня доктором Кришной, называйте меня просто Кришной.

Кришнамурти: Пусть это происходит естественно, сэр, мы не должны форсировать.

П. Кришна: Да, сэр, у меня четыре дочери, старшей из которых сейчас 24 года.

Кришнамурти: Четыре дочери! У меня была встреча с ними, сэр? Приведите их ко мне познакомиться. Приведите всю свою семью. Могут ли они прийти завтра на обед?

П. Кришна: Я уверен, что они будут в восторге, но моему отцу сейчас 88 лет, и у него больное сердце, ему сложно подниматься по лестнице.

Кришнамурти: Я приеду к нему позже, сэр. Приводите их завтра. А Ваша жена работает?

П. Кришна: Да, сэр, она работает врачом в университетской больнице и специализируется на акушерстве и гинекологии. Одна из наших проблем – как она будет ездить отсюда на работу каждый день, потому что добираться до университета непросто.

Кришнамурти: Я знаю, сэр, я знаю какое движение в городе, ужасные пробки.

П. Кришна: Да, сэр, хотя расстояние всего лишь около 9 миль, поездка займет не менее 40 минут на машине. На Ганге рядом с университетом в Рамнагаре есть понтонный мост, и когда он работает, до него можно добраться примерно за 30 минут, но он часто ломается во время сезона дождей.

Кришнамурти: Сэр, а она хотела бы работать в Раджгхате? Мы поможем ей с этим.

П. Кришна: Я уверен, что захотела бы, но что она будет здесь делать? Здесь нет больницы.

Кришнамурти: Мы построим, и не просто маленькую больницу, а первоклассную больницу, лучшую в городе!

П. Кришна: Для этого потребуются большие деньги, и я не уверен, что такие расходы будут соответствовать целям Фонда.

Кришнамурти: Предоставьте решать это мне, сэр. Деньги никогда не мешали нам делать что-то стоящее. Но хочет ли она переехать в Раджгхат?

П. Кришна: Мне придётся спросить её. Она профессиональный врач, но я не уверен, что она сумеет заниматься строительством и управлением больницей.

Кришнамурти: Приводите её завтра, сэр, когда Вы придёте на обед. Приводите всю свою семью. Я устрою Вам встречу с другими членами Фонда, мы озвучим им Ваши проблемы. Обсудим возможность решения.

П. Кришна: Да, сэр, мы придём.

Кришнамурти: А как насчёт Ваших дочерей, сэр? Будут ли они довольны переездом?

П. Кришна: Сэр, мы дружная семья, и они будут довольны всем, что делает меня счастливым. Мы не думаем о своём счастье по отдельности.

Кришнамурти: Хорошо, мне это нравится. Но спросите их ощущения, действительно ли они хотели бы переехать сюда?

П. Кришна: Да, сэр, я обязательно спрошу их. Они учатся в университете, и в связи с переездом им будет сложно добираться на учебу, но мы что-нибудь придумаем, найдем какой-нибудь выход. Мне нужно будет узнать, есть ли рядом автобусное сообщение или что-то в этом роде. Другие дети из этого района должно быть ездят на учебу.

Кришнамурти: Сэр, Фонд выделит Вам машину, чтобы возить их в университет.

П. Кришна: Скорее всего, это неправильное решение, сэр. Возможно, Фонд даст мне машину в пользование, но было бы ошибочно использовать её для моей жены или детей, если я не смогу за неё заплатить. Но будем что-то решать.

Кришнамурти: Сэр, позвольте мне спросить, сколько Вам платят в университете и какая зарплата у Вашей жены?

П. Кришна: Я получаю в целом немногим меньше, чем 5000 рупий. Столько же получает и моя жена. У нас есть университетская квартира, за её аренду мы платим 180 рупий. Если я возьму гибкий график работы в университете, может быть, мне разрешат несколько лет работать в таком режиме, и я смогу периодически приходить на работу. Это не помешало бы жизни моей жены и детей. Но сначала я должен поговорить с проректором и посмотреть, даст ли он мне разрешение на такой график.

Кришнамурти: Ваш проректор на днях приедет навестить меня. Могу я поговорить с ним, это поможет?

П. Кришна: Я уверен, что так и будет, но сначала позвольте мне поговорить с ним.

Кришнамурти: Верно. Когда Вы планируете переехать?

П. Кришна: Мне придётся уточнить в университете.

Кришнамурти: Вы не сможете оставить работу пока не спросите их разрешения, сэр?

П. Кришна: Не совсем так. Я мог бы уволиться по собственному желанию и переехать сюда, но я проработал там 25 лет и должен организовать передачу дел и только потом переехать.

Кришнамурти: Да, сэр. Вы должны выполнить все свои обязанности в университете. И всё-таки, ориентировочно, когда бы Вы смогли переехать?

П. Кришна: Скорее всего, я смогу переехать сюда после окончания текущей сессии в университете.

Кришнамурти: Это когда?

П. Кришна: Первого мая следующего года.

Кришнамурти (глядя на небо и обдумывая ответ): Нет, сэр, для меня это будет уже слишком поздно!

П. Кришна: Когда Вы хотите, чтобы я переехал и включился в работу?

Кришнамурти: Завтра!

П. Кришна: Хорошо, позвольте мне обсудить это с проректором и попросить его освободить меня как можно раньше. Я дам Вам знать через несколько дней, когда смогу присоединиться.

Кришнамурти: Хорошо, сэр, Вы хотите ещё о чем-нибудь меня спросить?

П. Кришна: Да, сэр, если Вы действительно хотите, чтобы я работал для нашей общей цели, то почему здесь, в Раджгхате? Боюсь, что меня утомят слишком большим количеством не значительных отвлекающих вопросов, и вся моя энергия будет потрачена на решение мелких проблем с бумажной волокитой и улаживанием ссор между людьми, трудовыми вопросами, финансами и всем остальным. Не лучше, если бы я работал в Охае или в Броквуде, где устоявшаяся система, и я не погружался бы в повседневные отвлеченные проблемы?

Кришнамурти: Сэр, я позабочусь о том, чтобы Вам здесь не пришлось решать эти проблемы. В Охае нет абсолютно никого, там всего 2 или 3 старых рабочих, а их сложно кем-либо заменить, потому что зарплаты в Америке сейчас очень высокие. Никто не хочет работать менее чем за 25000 долларов в год, а в Охае не способны столько платить. Более того, сейчас получить визу для работы в США иностранцам практически невозможно.

П. Кришна: Я знаю это, но, может быть, учитывая мою квалификацию, как учёного, мне бы удалось получить рабочую визу. Я просто размышляю и обсуждаю с Вами, где мне лучше всего работать в Вашем понимании?

Кришнамурти: Я могу написать руководству Фонда и спросить, не хотят ли они, чтобы Вы работали в Охае, но Раджгхату действительно необходим кто-то вроде Вас. Я уверен, что переехав и оставшись здесь со всей своей семьей, Вы смогли бы преобразить это место, сделав его по настоящему интернациональным, ярким и живым, как центр в Броквуде. Я вижу здесь для Вас прекрасное будущее. Сэр, Ваши дети были в Броквуде? Хотели бы они там учиться? Я могу организовать для них получение стипендии для обучения там. Спросите их и дайте мне знать.

П. Кришна: Нет, сэр, все они уже прошли этот период. Они окончили школу, за исключением самой младшей дочери, которая окончит школу через год. Они могут съездить в Броквуд в гости, но ненадолго.

Кришнамурти: Я спрошу их завтра, когда Вы их приведёте. Что они изучают в университетах?

П. Кришна: Старшая дочь (24 года) окончила медицинский университет и проходит стажировку в университетской больнице. Вторая дочь (23 года) получает степень магистра (последний год) по английской литературе. В прошлом году она вышла замуж и сейчас живет со своими родственниками. Третья дочь (19 лет) получает степень бакалавра наук (с отличием) по физике и, наконец, младшая (16 лет) учится в последнем классе школы.

Кришнамурти: Ко второй своей замужней дочери Вы больше не имеете никакого непосредственного отношения?

П. Кришна: Ну, не совсем так. Мы всё еще очень близки с ней, но теперь она живет с семьей мужа, и мы больше не являемся частью её повседневной жизни. Но ведь так обстоят дела с детьми везде и повсюду. Рано или поздно они уходят из родительского дома и это естественно.

Кришнамурти: Я знаю, сэр, теперь семья мужа больше участвует в её жизни, а Ваши взаимоотношения с ней почти закончились. Это так странно!

П. Кришна: Я понимаю, сэр, что Вы имеете в виду, но это не имеет значения, пока она счастлива там. А если она будет чем-то недовольна, мы всегда готовы ей помочь. Отношения с семьей не прекратились, просто она больше не является частью нашей семьи, не живёт вместе с нами.

Кришнамурти: Значит, она не приедет с Вами завтра?

П. Кришна: Не уверен, но я спрошу её, и если она свободна, она приедет. В противном случае я привезу её в другой день.

Кришнамурти: Хорошо, конечно привезите её. Я хочу познакомиться со всеми вами.

П. Кришна: Сэр, могу я задать Вам вопрос? Успешно ли работала здесь Ахаляджи?

Кришнамурти: Нет, она не была успешна в работе.

П. Кришна: Тогда почему Вы думате, что я смогу добиться лучшего результата, если она со своим богатым опытом в образовании потерпела неудачу в работе? Также как и мистер Сатхай, предыдущий директор.

Кришнамурти: Я мог бы назвать вам дюжину причин, но разве это имеет реальное значение? С Вами всё по-другому, сэр, Вы профессор. Люди будут уважать Вас.

П. Кришна: Сэр, я не хочу, чтобы кому-то пришлось покинуть это место из-за моего прихода. Я слышал, что Сатхай – прекрасный человек и что он уезжает. Могу я попросить его остаться?

Кришнамурти: Не сейчас, сэр. Вы сможете сделать это после того, как присоединитесь к нам и проработаете здесь шесть месяцев. Но доктор Хиралал и мистер Сатхай увольняются прямо сейчас, и Вы не имеете никакого отношения к этим решениям. Они уезжают не из-за Вас. Это было обговорено ранее. К тому времени, как Вы присоединитесь, их здесь уже не будет.

П. Кришна: Сэр, считаете ли Вы, что у нас должен быть только один Международный Фонд, а не три отдельных подразделения в трех разных странах? Что произойдет, если после Вашего ухода они начнут соперничать друг с другом, и каждый будет настаивать, что лучше понимает Ваше учение и является его наследником?

Кришнамурти: Это уже происходит, сэр! Они уже спорят друг с другом!

П. Кришна: Так почему бы Вам не создать международную организацию?

Кришнамурти: Мне говорят, что это невозможно из-за различия законодательства в тех странах, где находятся филиалы.

П. Кришна: Не уверен, что это может быть правдой, потому что Теософское Общество это международная организация, и Красный Крест тоже. У них могут быть отделения в разных странах, но все они находятся под одной крышей.

Кришнамурти: Вы сделаете это!

П. Кришна: Я не могу этого сделать! Это можете сделать только Вы, поскольку Вы президент всех трёх Фондов, и все они будут слушать только Вас.

Кришнамурти: Мне придётся проконсультироваться по этому поводу с юристами.

П. Кришна: Есть ещё кое-что, сэр, можете ли Вы переехать в Раджгхат и остаться здесь жить? Вы можете посещать любые другие места, но поселитесь здесь и позвольте мне работать и помогать Вам.

Кришнамурти: Нет, сэр, это невозможно. Другие места тоже нуждаются во мне и моём управлении, и я не могу сделать ни одно из них своим домом в ближайшее время.

П. Кришна: Что произойдет со мной, если после Вашего ухода между мной и другими членами Фонда возникнут разногласия, и они не захотят меня видеть управляющим в Раджгхате? На моей нынешней работе я в полной безопасности, никто не может меня уволить. Но здесь я не уверен. В конце концов, так много умных людей потерпели неудачу и уволились. Это может случиться и со мной, а я не могу позволить себе остаться без работы. У меня нет другого источника средств существования, и у меня есть семья, которую необходимо поддерживать и о которой необходимо заботиться. Я вегетарианец, не курю, не пью и не устраиваю вечеринок, мы всегда путешествуем вторым классом в поезде. Наши дети учатся в обычных университетах и школах, я покупаю большую часть своей одежды во время своих поездок за границу на распродаже, а все деньги, заработанные мной и женой, тратятся на семью. Мы очень мало накопили на старость. Поэтому я не могу позволить себе остаться без работы.

Кришнамурти: Я позабочусь об этом, я внесу гарантии для Вас в свое завещание. Вы знаете, что такое завещание? Я отражу Ваши гарантии так, что никто не сможет Вас отсюда выставить.

П. Кришна: Хорошо. Все должны нести ответственность, и я тоже, но я не обязан увольняться только из-за разницы во мнениях.

Кришнамурти: Конечно, нет, сэр, это Ваш дом. Никто не может лишить Вас полномочий жить здесь. Я собираюсь создать комитет из шести или семи человек в своем завещании, наблюдателей за работой всех Фондов, и Вы будете одним из них.

П. Кришна: Пожалуйста, не возлагайте на меня не заслуженной ответственности. Я не знаю, что должен делать этот комитет.

Кришнамурти: Сэр, это будут люди, выбранные мною для объединения трёх центров вместе с целью функционирования, как единого целого. В составе комитета предполагается участие 2 или 3 человек от каждого филиала.

П. Кришна: Сэр, у меня пока нет опыта, чтобы давать Вам советы по этому поводу. Я ещё не знаком с большинством людей из наших Фондов, но с радостью сделаю для Вас всё, что Вы пожелаете. Мне видится самой насущной необходимостью, пока Вы живы – создание международной организации, но я не знаю, как это сделать. Я спрошу Радху в Мадрасе, она расскажет нам, как организационно функционирует Теософское Общество. Разница, конечно, в том, что у них есть члены организации, которые голосуют, а у нас – нет. Думаю, у Вас должен быть назначенный орган, поскольку мы не имеем права его выбирать.

Кришнамурти: Вы поработаете над этим вопросом, сэр, и мы рассмотрим создание международной организации подробнее, когда встретимся в Мадрасе. Там будут люди со всех филиалов.

П. Кришна: Спасибо, сэр, я отнял у Вас много времени, и Вы, должно быть, устали. Увидимся завтра за обедом. Во сколько мне приехать?

Кришнамурти: Приходите в любое время, сэр. Мы друзья. Не спрашивайте разрешения, всё это формальности, просто приходите.

«Разве у президента здесь нет никаких полномочий?»

На совместном собрании было решено, что Минакши (моя жена) продолжит работу в университете, так как для строительства больницы понадобится много времени. Также было решено предоставить ей машину для поездок на работу в университет.

Кришнамурти: Сэр, решено, в настоящее время мы принимаем Вас на работу. Вашу жену в силу объективных причин мы принять на работу не сможем. В Вашем распоряжении будет помещение на первом этаже для проживания Вас и Вашей семья. Поскольку у Вас большая семья, пожалуйста, сходите и посмотрите, достаточно ли в нём жилых и ванных комнат, других необходимых комнат. В противном случае Вы сможете выбрать любой другой дом в этом кампусе, и Фонд передаст его Вам. Фонд предоставит Вам машину и водителя, чтобы отвозить жену и детей в университет. Сейчас Вашу семью накормят и выдадут Вам аванс 3500 рупий – этого будет достаточно на первое время?

П. Кришна: Это много, сэр, и возникают определенные трудности. Если Фонд обеспечит меня двухразовым питанием, я не смогу отказаться от блюд из меню, которые мои родители и мои дети не будут есть. В конце концов, мы проживаем и питаемся вместе. Если они будут питаться вместе со мной, то будет получаться, что я пользуюсь бесплатным обедом, чтобы накормить всю свою семью, а это привилегия не дана никому. Я должен не только казаться честным, но и быть честным, чтобы люди здесь уважали меня; в противном случае имидж руководителя не сработает. Я не хочу, чтобы меня каждый день беспокоили эти мелочи. Поэтому я предпочёл бы покупать себе обеды самостоятельно, из необходимых мне блюд, и платить за них, а не получать их бесплатно. Точно так же можно бесплатно предоставить машину для моего служебного и личного пользования, но когда моя жена и дети используют её, я обязан за неё заплатить. В противном случае людям будет казаться, что я неоправданно пользуюсь предоставленными мне удобствами. Не хочется начинать работу с такого подозрения ко мне.

Кришнамурти: Вы хотите сказать, что люди думают о таких вещах?

П. Кришна: Сэр, большую часть времени люди думают и говорят только о таких вещах! Они оценивают людей по этим критериям, и я бы предпочёл чёткую и понятную схему, при которой никто не может указать на меня пальцем и мне нет необходимости каждый день решать, правильно ли я использую машину для каких-либо целей или ту ли еду заказываю.

Кришнамурти: Да, сэр, я понимаю. Я позвоню Упасаниджи и объясню ему это.

(Звонят Упасаниджи, который тогда был секретарем Образовательного центра Раджгхат, и Кришнаджи объясняет ему ситуацию).

Кришнамурти: Упасаниджи, доктор Кришна просит не предоставлять ему ничего бесплатно…(спрашивает, поворачиваясь ко мне) Но сэр, разве государство не заберет всё это в виде налогов, если мы Вам будем платить больше?

П. Кришна: Да, сэр, я знаю, что государство будет взимать налог и мне придется платить почти треть, но это не так важно, важнее приступить честно к исполнению своих обязательств.

Кришнамурти: Я понимаю, сэр, какую заработную плату Вы хотите получать от Фонда?

П. Кришна: Думаю, если Фонд будет платить мне столько же, сколько я получал в университете, это будет легко объяснить. Это нормальное явление, когда нанимают человека на аналогичную заработную плату. И тогда мне могут не давать ничего бесплатного. Я сам буду платить за мой дом, любую еду, заказываемую на кухне, и использование машины моей семьёй. Например, я мог бы заплатить 500 рупий ежемесячно за использование машины.

Кришнамурти: Упасаниджи, вы можете решить это сейчас? Вы платите ему 5000 рупий в качестве зарплаты, он возвращает вам 500 рупий за машину и не берёт бесплатного питания. Решите, пожалуйста.

Упасаниджи: Да, сэр, все в порядке. Мы заплатим ему 2500 рупий, как директору школы, но остальная часть его зарплаты должна поступать из активов Фондов. Мы также будем взимать с него номинальную сумму за дом и электричество, скажем, 150 рупий ежемесячно, и он может сам оплачивать своё питание.

Кришнамурти: Верно. Сэр, если это Вас устраивает, тогда на этом и остановимся.

П. Кришна: Да, сэр, все в порядке. Меня это устраивает.

Кришнамурти: Итак, Упасаниджи, пожалуйста, попроси Махешджи подготовить приказ о назначении Кришны и отправить его завтра. Теперь, он секретарь Фонда.

Упасаниджи: Сэр, письмо должно быть отправлено Памаджи, который все ещё является секретарем Фонда до учредительного собрания.

Кришнамурти: Нет. Я президент, не так ли? И я прошу написать письмо завтра! Разве здесь у президента нет никаких полномочий?

Упасаниджи: Да, сэр. Я все сделаю.

На следующий день Упасаниджи издал документ, в котором мне предлагалась должность ректора Раджгхатского образовательного центра, а также директора школы Раджгхат Безант, и сказал мне, что официальные приказы будут отданы Памаджи (Патвардханом) после учредительного собрания в Мадрасе, поскольку Махешджи не утвержден в должности секретаря, а пока только формально является официально избранным. Я передал письмо проректору университета, профессору Р. П. Растоги, и попросил его предоставить мне трёхлетний отпуск без сохранения содержания, на который я имел право согласно университетским правилам. Проректор сказал мне, что я слишком молод, чтобы вникать в предложение по Раджгхату. И было бы хорошо, если бы я сделал это через 12 лет, когда выйду на пенсию. Я объяснил ему свои отношения с Кришнаджи, и он согласился освободить меня с 01 февраля 1986 года, сказав: «Если он твой Гуру, ты должен идти к нему!» На следующий день я вернулся к Кришнаджи.

Кришнамурти: Заходите, сэр, Вы говорили со своим проектором? Он был здесь на днях на обеде. Вы знаете, сэр, я наблюдал за ним. Он находился здесь более часа, но ни разу не взглянул на свою жену и не улыбнулся!

П. Кришна: Да, сэр, индийцы склонны быть такими. Он согласился освободить меня с 01 февраля 1986 года.

Кришнамурти: Хорошо, что этот вопрос решен. С 01 февраля Вы возьмете на себя руководство Раджгхатом в качестве ректора.

П. Кришна: Сэр, как Вы пришли к тому, что должность должна называться «ректор» и чем она отличается от директора?

Кришнамурти: Я покажу Вам, сэр (приносит английский словарь). Просто загляните в этот словарь. Ректор не только руководит местом, но защищает его! Я хочу, чтобы Вы защищали это место, каждого человека, большого или маленького, и всё имеющееся в этом едином духовном центре. Теперь Вы обязаны защищать его!

П. Кришна: Сэр, Вы возлагаете на меня такую огромную ответственность и миссию. Озвучьте свои пожелания, что Вы хотите, чтобы я сделал для этого?

Кришнамурти: Превратите центр в религиозное место, сэр, священное место, где происходит настоящее обучение: не все эти книги, уроки и экзамены. Это может быть необходимо, но это не образование. Превратите его в международное место, куда могут приехать серьёзные люди со всего мира, которые хотят понять, исследовать. Если Вы не сможете добиться этого, закройте его, но не позволяйте ему стать второстепенным местом.

П. Кришна: Сэр, если детей воспитывать так, как Вы упомянули, вырастут ли они достаточно свободными?

Кришнамурти: На этот вопрос нельзя ответить, потому что этого никто и никогда не осуществлял!

П. Кришна: Тогда какой смысл во всех этих К-школах? (имеется в виду школы-кампусы)

Кришнамурти: А потому что это наиболее правильное решение.

П. Кришна: Сэр, за последние несколько дней вы радикально изменили мою жизнь. До сего момента я 25 лет проработал в университете. И хотя меня не устраивало многое из того, что происходило вокруг меня, в личной жизни я был вполне счастлив. В каком-то смысле я чувствую, что это лучшее, что случилось в моей жизни. Не то, чтобы я никогда раньше об этом не думал. В июле прошлого года, когда я ехал на поезде, размышляя о своей жизни, я сделал записи в своем дневнике. «Подумать о смене работы и переезде в Раджгхат», но я не мог и подумать, что это будет реализовано таким образом!

Кришнамурти: Я знаю, сэр, я знаю! Вы не должны мне об этом рассказывать. Сэр, когда Ваша жена поедет в университет, что будет делать водитель, пока она работает?

П. Кришна: Я предполагаю, что он просто будет её ждать.

Кришнамурти: Нет, сэр, Вы не должны допустить этого. Вы знаете, что означает для мужчины просто ждать, ждать и ждать? Я видел водителей в доме Пупул, которые просто сидели и ждали её. Это жестоко. Вы должны найти выход.

П. Кришна: Да, сэр, я что-нибудь придумаю. Возможно, найду кого-нибудь, у кого есть дом недалеко от университета, где он сможет проводить время, как ему понравится. Или, возможно, он сможет что-то изучать во время ожидания. Я найду выход.

Кришнамурти: Да, сэр, пожалуйста. Вы знаете, иногда в этой к людям таких профессий относятся, как к грязи. Вы не должны допустить этого. Вы должны заботиться о самых бедных из бедных.

П. Кришна: Да, сэр, сказанное Вами будет учтено. Можете не сомневаться.

Кришнамурти: Сэр, скажите мне, как другу, что ещё я должен включить в свое завещание.

П. Кришна: На мой взгляд, сэр, самая серьёзная опасность после Вашего ухода состоит в том, что люди могут создать вокруг Вас новую церковь, новый культ, и это будет иметь катастрофические последствия, разрушит всё, ради чего Вы жили.

Кришнамурти: Да, сэр, я догадываюсь об этом, и я уже говорил об этом. Что ещё мне добавить?

П. Кришна: Сэр, другая опасность, которую я предвижу, состоит в том, что мир будет склонен судить о Вас и Ваших учениях по нашим действиям, как членов Фонда Кришнамурти, точно так же, как они судят Христа по тому, что делают христиане, а Будду – по тому, что буддисты делают или не делают. Поскольку никто из нас на самом деле не заслуживает того, чтобы представлять Вас, почему Вы не говорите, что Фонды не должны носить Ваше имя после Вашей смерти? Их единственная функция – управлять школами и распространять Ваши книги, видео и т. д., Но они не будут иметь никакого отношения к Вашему учению. Учения предназначены для всего человечества, и члены Фондов так же запутаны в этом вопросе, как и все остальные, но мир будет ожидать, что они будут действовать как специальные проводники, Ваши наследники по распространению Вашего учения и это опасно. Так почему бы просто не создать один международный фонд под названием «Фонд нового образования» и исключить из него имя Кришнамурти?