Странный талант Винни бесплатное чтение

Штефани Герстенбергер
Странный талант Винни

Stefanie Gerstenberger, Cornelia Haas (ill.)

DIE WUNDERFABRIK – KEINER DARF ES WISSEN!

Originally published as «Die Wunderfabrik – Keiner darf es wissen!»

Серия «Фабрика чудес»

Во внутреннем оформлении использованы изображения:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

* * *

Глава 1,
в которой Винни, Сесилию и Генри собираются оставить в довольно унылом месте

Родители Винни сидели за обеденным столом и вполголоса о чём-то разговаривали. Они часто шептались, как какие-нибудь глупые влюблённые, однако сегодня всё было не как обычно: Винни точно знала, что так взволнованно обсуждают мама с папой. Они собирались бросить своих детей. Да-да, именно бросить! Почти как Гензеля и Гретель.

– …разве можно просто взять и отвезти их туда? – долетели до Винни мамины слова.

– Они достаточно взрослые, чтобы о себе позаботиться, – ответил папа.

– Но это же наши дети… – снова мама.

– …которых мы воспитали свободными и независимыми!

«Если на то пошло, мы сами себя воспитываем», – усмехнулась Винни.

– Когда Генри плачет, у меня просто сердце разрывается! Я-то их отлично знаю – уж пришлось с ними пожить, – вздохнула мама.

– «Пришлось»? Кристи, ты не преувеличиваешь? Неужели тебе и впрямь жилось так плохо?

– Видишь ли, они всегда были очень заняты, и в десять лет я сама попросилась в школу-интернат.

– Понимаю, но здесь, в Англии, такое случается и с другими детьми.

Винни покачала головой. Генри плакать не будет, этого она не допустит! Винни ещё сильнее прижалась к шкафу, рядом с которым оказалась совершенно случайно. Она не собиралась подслушивать – родители её просто не заметили!

– Они сами предложили присмотреть за детьми! – тихо, с явным изумлением в голосе произнесла мама. – Представляешь – сами! Пригласили внуков в гости. Разве это не странно?

– Странно, согласен. – Отец Винни поднял голову и заметил дочь. – Винни! Почему ты до сих пор не в постели?

«Ну вот опять, – подумала Винни. – Папочка в своём репертуаре».

– Сейчас каникулы, пап, и мне двенадцать лет!

– Всё равно уже поздно, а завтра нам рано выезжать. Мы едем в Уэльс. К твоим бабушке и дедушке.

– А дедушка нас правда пригласил?

Отец с матерью закатили глаза и встревоженно нахмурились. Бабушка с дедушкой никогда не звали их в гости. Винни всего однажды была у них в Уэльсе, когда они все вместе отправились показывать маминым родителям новорождённого Генри. В то время семья Винни жила в Швейцарии, потом они переехали в Бостон, а потом в Норвегию… они часто переезжали с места на место. Наверное, из-за того, что их родители были учёными-исследователями. Винни тогда было семь лет, Сесилии исполнилось девять, но, несмотря на это, в памяти от той поездки почти ничего не сохранилось.

Помнится, в Уэльсе был пляж и дом с сиреневыми, кое-где облупившимися стенами, а вокруг дома оранжевой змеёй вилась шаткая лестница, которая, похоже, вела в никуда. Было тепло, и они ели на пляже торт, привезённый на самолёте из Швейцарии.

«Бабушка отвратительно готовит, – сказала мама, выезжая на арендованной в аэропорту машине на встречную полосу. – Просто отвратительно!»

Сесилия и Винни весь день шептали друг дружке на ухо это слово и, хихикая, наблюдали за бабушкой. Винни хотела было подняться по змеистой лестнице, но папа поймал её на четвёртой ступеньке и снял как яблоко с ветки.

– И долго мы там пробудем? – спросила родителей Винни.

Может, на этот раз ей ответят как полагается.

– Посмотрим. Если будет опять как… так…

– …отвратно?

Мама засмеялась. Винни всегда нравился мамин смех. В такие минуты из серьёзного учёного она превращалась в беззаботную красавицу.

– Знаешь, мам, – сказала Винни, – наверное, летом бабушка, которая не умеет готовить, и пляж всё-таки лучше, чем забитый туристами Лондон. – Винни нравился Лондон, вот если бы ещё на улицах было поменьше народу… – Может, там будет хорошо!

– Как скажешь, совушка. Иди сюда! – Мама крепко обняла Винни и поцеловала её тёмные слегка вьющиеся пряди.

На всём свете только мама называла её совушкой. Винни до сих пор не понимала почему. Вроде и глаза у неё не такие уж большие и круглые – или всё-таки слишком круглые? Приятно, что мама придумала ей особенное имя, ведь Винни была ничем не примечательной – не высокой, но и не коротышкой, не яркой красоткой, как Сесилия с её пепельно-рыжими кудрями, не старшей, не младшей и не самой симпатичной из троих детей, а просто средней – и, к сожалению, самой обыкновенной.

Ну да, она здорово каталась на коньках и скейтборде, отлично плавала и очень любила читать – то же самое можно сказать и о миллионах её ровесниц во всём мире. Училась Винни хорошо, но знаний своих напоказ не выставляла. Из-за частых переездов им с Сесилией приходилось каждый раз заново привыкать к новому месту и заводить новых друзей. В четвёртый раз было ничуть не проще, чем в первый. Зато Винни немного говорила по-немецки, хотя и со швейцарским акцентом, а после двух лет, проведённых в Осло, свободно болтала по-норвежски.

– Ты собрала чемодан? – спросила мама. – Пока ничего окончательно не решено. Мы просто отправимся к ним в гости, а если дела пойдут неважно, уедем.

Винни поднялась по лестнице на второй этаж. Родители давно мечтали отыскать новый вид илоножки, неизвестного головоногого моллюска в пойме реки Амазонки, и совсем недавно, на удивление, получили разрешение на исследования.

Зря родители так тревожатся. Они с Сесилией смогут весело провести время – если с той вообще можно веселиться. В последние дни старшая сестра то и дело просила оставить её в покое, запиралась в ванной или в спальне, а выйдя оттуда, источала тысячи ароматов модного парфюма или лака для ногтей. А Генри… Милый, добрый Генри ни к кому не приставал, разговаривал вежливо, а от его макушки и шеи всегда очень приятно пахло.

С братом у Винни хлопот никогда не было. По пути в свою спальню она заглянула в его комнату. Два дня назад младшему брату исполнилось пять лет, и с тех пор он считает себя совсем взрослым. Сейчас Генри спал, как всегда растянувшись на кровати на животе. Его одежда аккуратно висела на спинке стула – да разве есть ещё на свете такие ответственные пятилетние мальчики!

Винни склонилась над братом и понюхала его волосы. Она бы где угодно узнала его по этому необыкновенному запаху. Генри давно расправился с полученными в подарок конфетами – марципановыми чудовищами. Остались книги, много книг – и все о самых разных животных.

– Научись читать и читай сам, – отвечала брату Сесилия всякий раз, когда он просил её почитать.

Сесилия никогда не отзывалась на просьбы, а в последнее время и вовсе стала какой-то странной. Винни вздохнула. Выдержат ли они с братом и сестрой целых три недели у бабушки с дедушкой?

Разве не здорово выбраться из Лондона – огромного многолюдного города, где никто, а не только она, ничем не выделяется! Ну разве что кроме королевы. Если её величеству требовалось проехать в своей карете несколько кварталов – все ближайшие улицы перегораживались за несколько дней до этого события. Мама сказала, что ничего окончательно не решено, и Винни ей верила. Мама никогда не лгала – она была слишком серьёзной и рассуждала как настоящий учёный.

Винни вошла в свою комнату, скатала в шар попавшийся под руку свитер и кинула его в стоящий на полу открытый чемодан. Мимо. Вот вам и доказательство – в баскетболе она тоже так себе. Винни легла в кровать, накрылась с головой одеялом и принялась ждать.

Когда это началось? Насколько всё серьёзно? И что будет на этот раз?

В последнее время в ней бурлило сразу слишком много чувств, и они так и норовили прорваться наружу в самый неподходящий момент.

Иногда среди всеобщего веселья накатывала грусть, а именно в те минуты, когда нужно было сосредоточиться, – ярость. Увидев однажды по телевизору детей, в страхе и горе оглядывающих развалины родного дома, она буквально застыла, охваченная невыносимой жалостью. Спустя три дня после потрясения Винни вдруг расплакалась за завтраком, и объяснить родителям, что с ней творится, не получилось. Порой пронзительные чувства накатывали вечером, не давая уснуть.

Винни тяжело вздохнула и откинула одеяло – вдруг стало жарко, в голове роились бесчисленные мысли. Всё страшно раздражало, и хотелось вырваться на волю. Как можно скорее!

Глава 2,
в которой появляются овцы, осьминог и лакричные мишки

– Едем мимо старого магазина, едем мимо старого магазина, – напевал Генри.

– Другого пути нет, – сказал папа, – впереди всё перекрыто, придётся ехать по Джермин-стрит. В Лондоне на дорогах просто безумие! А ведь в других городах проблемы как-то решаются…

Пожив в других городах, папа часто бывал недоволен Лондоном.

– Можно подумать, он знает, каково на дорогах в Цюрихе, Бостоне или Осло, – прошептала Сесилия на ухо Винни. – Сидел себе в лаборатории без единого окна и рассматривал в микроскоп экземпляр номер триста десять.

Винни, хихикнув, кивнула: ей нравилось, когда Сесилия делилась с ней мыслями. С тех пор как старшей сестре исполнилось тринадцать, она порой выглядела и вела себя странно – то подолгу молчала, то вдруг громко смеялась.

Они свернули на узкую улочку, и Генри прилип к окну.

– Дедушкин магазин! – закричал он, едва завидев дом под номером «89».

– Это больше не дедушкин магазин, солнышко, – ответила мама.

Винни знала, что мама вот-вот вздохнёт с облегчением. И вот пожалуйста – вздохнула. По ней хоть часы сверяй!

– Смотрите! Наша фамилия всё ещё на вывеске! У-ол-лес У-о-кер, – медленно, по слогам прочитал Генри.

– В этом нет ничего хорошего, – ответила мама. – Сами продают сэндвичи, а рекламу взяли нашу, старую, поставщиков королевского двора. Разве у них есть на это право?

Папа пожал плечами. Он в такие подробности не вникал, открыто признавая, что разбирается только в биологии – и больше ни в чём.

Мама засмеялась:

– Ну да! Им же надо как-то объяснить, почему сэндвичи в их кафе пропитались ароматами душистых трав и лакричных леденцов.

– И в детстве ты жила прямо над этим магазином! – восхищённо воскликнула Винни, проводив взглядом тёмные решётчатые окна на втором этаже. Оттуда выглядывала мама, когда была маленькой. Странно о таком думать, но Винни очень хотелось посмотреть на маму в детстве, просто посидеть с ней рядом и незаметно понаблюдать, что она делала, когда ей было восемь, девять или даже двенадцать лет. Как жаль, что это невозможно!

– Да, и тогда мне казалось, что всё на свете пахнет лакрицей, мать-и-мачехой, мятой и шалфеем, – сказала мама с переднего сиденья машины. – У нас даже хлеб и варенье были на вкус мятно-лакричными. И масло. И чай. Даже воскресный пудинг. Вообще всё!

– В этом магазине рождались удивительные ароматы, – зачарованно проговорила Винни, хотя и не особенно любила лакрицу.

Лакричные улитки ещё съедобные, и от разноцветных жевательных мармеладок из больших подарочных наборов она тоже никогда не отказывалась, но дедушка выставлял на продажу и такое, что… Ой, нет, спасибо!

– Почему лакричные конфеты дедушки светлее, чем у других кондитеров? – спросила она.

– Дедушка никогда не добавлял искусственных красителей, – объяснила мама. – Вот почему его мармелад и леденцы подавали самой королеве.

– П-поставщик королевского двора, – слегка заикаясь, Генри повторил слова с вывески, хотя магазин давно остался позади. – Леденцы отличные – мишки ла-лакричные!

– Ла-ла-ла-лакрица! Ты не прочитал, а запомнил, – недовольно заметила Сесилия – и тут же весело пощекотала брата.

– Перестань, Сеси! – раскатисто, будто тарахтящий мотор, рассмеявшись, попросил Генри. – Почему же дедушка больше не делает для королевы лакричные леденцы?

– Наверное, однажды все отказались жевать коричневые медвежьи лепёшки, даже её королевское величество! – усмехнулась старшая сестра.

– Сесилия! – укоризненно воскликнула мама, но тут же засмеялась. – Потому что весь квартал пропах этими мишками, – объяснила она, и Винни уже не знала, чему верить. – Мои родители покинули Лондон, чтобы принести райские ароматы лечебных леденцов простым жителям валлийских пустошей, избавить их от жестокого кашля, неприятного запаха изо рта и болей в животе!

Винни ткнула Сесилию локтем в бок, словно говоря: «Так вот куда нас везут – в валлийские пустоши, где у всех ужасно пахнет изо рта!» Сесилия в ответ состроила рожицу. «Терпеть не могу лакрицу», – видимо, хотела ответить старшая сестра.

– Что ж, Кристи, твои родители неплохо заработали на лакричных леденцах. По крайней мере, ты ни в чём не нуждалась. – Папа положил левую руку на подлокотник маминого кресла. Они прожили в Лондоне почти три года и привыкли к «неправильному» вождению по левой стороне улицы и к тому, что водительское сиденье находится справа, а пассажирское – слева.

– Конечно, я очень благодарна родителям за прекрасный дом у самого Грин-парка, который они нам подарили. Мне почему-то кажется, что за прожитые в Уэльсе годы их странности только умножились.

– А разве бывают не странные родители, мам? – спросила Сесилия. – Вот у нас дома обитает одна забавная парочка, советую вам с ними познакомиться.

Все снова рассмеялись.

Через три часа они остановились передохнуть неподалёку от Кардиффа. За руль села мама, и машина покатилась вдоль побережья, а потом свернула на просёлочную дорогу, окончившуюся тупиком в городке Туллиморс-Энд.

«А ведь это и правда самый настоящий тупик, – подумала Винни. – Конец всему».

На крышах домов из грубого серого камня рядами сидели чайки. Мама свернула на улицу, которая, наверное, когда-то была главной. По обе стороны выстроились пустующие магазины, показались закрытый киоск и парочка небольших гостиниц. Вскоре они проехали гостиницу побольше, тоже пустую, с заколоченными окнами первого этажа и поблёкшей вывеской «Отель «Аббатство». Мама медленно въехала на кольцевую развязку и сделала круг у красной телефонной будки.

– Она что, боится задавить кого-нибудь в этом вымершем медвежьем углу? – пробормотала Сесилия.

Слева возникла церковь, которую, по-видимому, превратили в паб, о чём свидетельствовала вывеска с ярко раскрашенной птицей, кружкой и надписью «Феникс».

Напротив паба была булочная. Свет в витрине не горел, «Единственная и неповторимая булочная» была закрыта.

Сесилия устало откинулась на спинку сиденья:

– Как хорошо, что я захватила ноутбук. Найду себе тихий уголок в таинственном доме у моря, посмотрю последнюю серию «Преступления Икс», а потом мы, надеюсь, смоемся куда подальше.

Сесилия обожала криминальные сериалы и смотрела их взахлёб, чего родители, знай они о вкусах дочери, наверняка бы не одобрили.

Дорога шла через луга, на которых паслись овцы, белеющие пушистыми шариками в густой зелёной траве. Время от времени встречались живые изгороди и серые каменные стены. Дорогу то и дело перегораживали шлагбаумы с надписью «Частное владение», и Винни приходилось выпрыгивать из машины, чтобы открыть проезд. Другие указатели предупреждали о близости скал, с которых, судя по изображению на знаках, иногда срывались валуны. Фигурки детей на дорожных знаках были перечёркнуты красным вместе с изображениями велосипедов, собак, лошадей и обычных туристов.

– Интересно, здесь хоть кому-нибудь что-нибудь разрешено? – недовольно протянула Сесилия.

– Можно быть овцой, – ответила Винни.

Когда ещё через пять минут путешествия по бесконечным лугам с овцами машина, увязнув всеми четырьмя колёсами в песке, наконец остановилась перед высоким, покосившимся сиреневым домом, дети пришли в восторг.

– Господи, неужели нельзя хотя бы расчистить подъездную дорожку?! – жалобно спросила мама, открывая дверцу.

– Просто тебя всегда заносит слишком далеко в дюны, – ответил отец, Том Уоллес-Уокер. Он любил жену и за остроту ума настоящего учёного, и за непредсказуемость. После свадьбы он взял её фамилию, потому что ему нравилось, как она звучит: не то что его собственная – Смерди. «Благодаря моему решению вы избежали множества потасовок на школьном дворе», – с довольным видом не раз напоминал он дочерям.

Дети выбрались из машины и огляделись. На сиреневых стенах дома темнели круглые разводы – казалось, бабушка с дедушкой решили вымыть фасад, чтобы перекрасить, но на полпути передумали. Ветви растущих неподалёку деревьев раскачивал сильный морской ветер. Дом с обеих сторон обрамляли два гребня дюн, словно хотели как можно тщательнее спрятать его от чужих глаз. Снаружи дом обвивала оранжевая лестница – будто змея, пытающаяся сдавить его кольцами. Винни усмехнулась и взглянула на отца. Ну теперь-то она залезет на самый верх, пусть он только отвернётся.

Винни запрокинула голову. На крыше дома, вытянув щупальца по серой черепице и вцепившись в водосточную трубу, восседал гигантский синий осьминог. Откуда такое чудовище? Это что-то новенькое! Верхняя половина головы осьминога была прозрачной, сделанной, похоже, из стекла.

Стеклянный купол был так велик, что под ним без труда поместился бы человек. А какой великолепный вид на море, наверное, открывается оттуда!

«Ты видела эту штуку?» – хотела Винни крикнуть Сесилии, но сестра уже убежала осматривать вытянутую пристройку к дому, тоже выкрашенную в сиреневый цвет.

Мама окинула дом задумчивым взглядом и заметила осьминога.

– Что это?!. – охнула она.

«Мы обязательно выясним, – взволнованно подумала Винни. Неужели она всё-таки останется? – Похоже, лето предстоит интересное», – пронеслось у неё в голове.

Пожав плечами, Винни взяла Генри за руку, и они вместе пошли следом за Сесилией по выстланной широкими досками дорожке, пока не оказались у огромного окна, похожего на витрину магазина.

– Фу, ну и запах… похоже, старый сарай набит мармеладками и всякими травами, – скривилась Сесилия. – Мама не преувеличивала: ароматы действительно просачиваются сквозь стены!

– Ну и запах! – воскликнул следом за сестрой Генри – он очень любил повторять услышанное. – Дедушка и здесь хочет открыть магазин!

И точно: «Уоллес-Уокер, отставной поставщик королевского двора – лучшие лакричные леденцы от кашля» – вот что было выведено золотыми буквами на табличке, прислонённой к стене рядом с зарешечённой витриной магазина.

Винни прикусила прядь волос. Отставной поставщик – значит, бывший. Звучит грустно: словно раньше человек был нужен, а теперь нет.

– Он хочет открыть здесь магазин? Это шутка? Да кто сюда поедет?! – воскликнула Сесилия.

Генри склонил голову набок и прочёл по слогам:

– Лучшие лак-рич-ны-е миш-ки.

Дети приникли к решётке, а Генри даже умудрился просунуть голову между прутьями! За грязным оконным стеклом виднелись лишь тёмный массивный прилавок и несколько полок.

– Пожалуй, я пока оставлю детский багаж в машине! – крикнул у них за спиной отец.

– Да уж, спешить ни к чему, – пробормотала Сесилия. – Здесь мы точно не останемся. – Она развернулась к дому.

– Вы видели эту штуковину наверху? Вон того осьминога? – спросила Винни.

– Класс! Давайте туда залезем. Вот только как? – оглядывая крышу, поинтересовалась Сесилия.

– Я боюсь! – заныл Генри.

– Это просто животное, – попыталась успокоить его Винни. – Только очень большое. Ты же любишь животных?

– Да, люблю. Но там, на крыше, никакое не животное, ты просто так говоришь, чтобы я не плакал… – На серьёзном личике Генри появилась осторожная улыбка, и Винни ласково ущипнула брата за щёку.

– Ты ничего не забыл? – долетел до них мамин голос.

Ветер растрепал её длинные волосы. Говорила мама весело, но с некоторым усилием. Папа вынул из багажника купленный в Кардиффе букет цветов.

– Да! – откликнулся Генри. – Я всё помню! Дом высокий, как башня за́мка!

– Ах ты маленький лгунишка! Ты был тогда совсем крохой! – сказала Сесилия, хватая Генри за уши.

Он вцепился в руки старшей сестры так, как если бы она поднимала его за уши, и завопил изо всех сил. Винни засмеялась. Сесилия с Генри часто так играли, и Винни нравилось их веселье.

Входная дверь будто по волшебству распахнулась – но в дверном проёме никого не оказалось. Хотя… нет, кто-то там был в темноте – правда, довольно далеко от порога. Ребёнок? Или карлик? Генри от удивления тут же перестал кричать. Винни тоже уставилась на невысокого человека, который уже стоял на верхней из трёх ступенек, скрестив руки на груди и вскинув подбородок. Тело и голова у него были как у обычного взрослого человека, а руки и ноги слишком короткие, как у ребёнка.

– Ты коротышка с бородой! – воскликнул Генри, растирая уши.

– Что ж, к огромному сожалению, не могу не согласиться, – ответил мужчина. Он был в модной тёмно-синей шерстяной шляпе и кожаной куртке, которая скрипнула, когда он взмахом руки пригласил детей в дом: – Заходите, морские разбойники!

– Мы не морские разбойники! Мы приехали на машине, – поправил его Генри.

– Жаль, но это ничего не меняет. На нашем корабле, вставшем на якорь посреди бушующих волн, мы рады и сухопутным крысам.

– Он жутко страшный, но мне нравится! – прошептала Сесилия на ухо Винни. – Давай узнаем, как пробраться в осьминога, и посмотрим, нет ли здесь ещё чего интересного!

Первыми в дом они пропустили родителей.

– Привет, старина! – сказала мама, пожимая руку коротышке. Склонившись к самому его уху, она произнесла несколько слов, которые Винни, как ни старалась, не расслышала. Невысокий человечек с достоинством кивнул и звучным голосом ответил:

– Всегда к вашим услугам, моя госпожа!

Дети переглянулись, безмолвно решая, что сделать – рассмеяться или убежать? Вслед за родителями они поднялись по истёртым каменным ступеням и вошли в дом.

– Вот это да! Какое всё огромное! – восхищённо ахнул Генри, ухватившись для храбрости за мамину руку и оглядываясь на сестёр.

Они остановились в зале с очень высоким сводчатым потолком, всё вокруг казалось каким-то потёртым и ветхим. Стены были увешаны потемневшими картинами, на которых пароходы и парусники сражались с бурным морем или тонули в волнах. Неподалёку мерцало большое зеркало в золотистой раме с коричневыми пятнами на стекле, а на двери невероятно огромного шкафа болтался замок, ключ от которого, судя по всему, потерялся лет сто назад.

– Мы как в старинном замке у моря! Вот здорово! – шёпотом сказала Винни Сесилия.

– Ты так думаешь? – без восторга отозвалась Винни.

Она бы с радостью взяла маму за руку, как Генри, но в другой руке мама несла большую корзину с английскими булочками-сконами, сэндвичами и термосом с чаем… Да и Винни уже исполнилось двенадцать лет, и пора было вырасти и не пугаться всего на свете, как Генри.

– Пусть заходят! Впустите их! – послышалось из-за двери, и Винни вздрогнула.

Коротышка взялся за круглую металлическую ручку и распахнул дверь. В следующее мгновение они оказались в залитой солнцем комнате и увидели несколько угловых диванов с обивкой в цветочек, низкие столики, камин, напольные вазы с сухими стеблями и посреди всего этого – бабушку и дедушку.

– Вот и наши шалунишки! – прозвучал тот же голос.

Сесилия ткнула Винни локтем в бок. Шалунишки! Скажут тоже. Посреди комнаты в сером кардигане поверх зелёного свитера и ещё более зелёных брюк стоял дедушка. Всё его лицо было исчерчено морщинами.

– Он похож на тетрадь по математике в очень крупную клетку, – тихо, почти не шевеля губами, сказала Сесилия.

Винни задержала дыхание, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Волнение и страх, так долго мучившие её в незнакомом месте, вдруг превратились в радость, вспенившуюся как лимонад в бутылке, которую встряхнули, прежде чем открутить пробку.

Она пристально вгляделась в лицо дедушки: морщинистое, но без бороды и усов – лишь на затылке белел венчик седых волос. Улыбался он немного рассеянно, но искренне и радостно. Бабушка, напротив, стояла за диваном как за баррикадой и смотрела на гостей неодобрительно, мысленно качая головой. Её пепельно-рыжеватые волосы были стянуты на затылке в узел. Сощуренные зелёные глаза делали её похожей на рыжую кошку со странной причёской.

– Это хозяйка замка, она каждое утро гуляет по морскому дну, – прошептала Сесилия Винни на ухо. – Мы ей не нравимся.

Винни впервые заметила, что Сесилия унаследовала бабушкин цвет волос – только у сестры локоны пока не выцвели и были гораздо ярче и красивее.

– Бабушка, почему ты в детских штанишках? – спросил Генри.

Винни смущённо улыбнулась. На бабушке был светло-коричневый комбинезон, кажется не слишком чистый.

– У вас ремонт? Мебель переставили? – спросила мама, быстро обнимая родителей. Дедушка дважды похлопал её по плечу, а потом пожал руку папе. Бабушка тоже пожала папе руку, с благодарностью приняла букет и тут же совершенно равнодушно отложила цветы в сторону.

– Мы подготовили комнату для детей. На третьем этаже, – гордо сообщила она, вытирая руки о комбинезон, словно только что закончила работу.

– О боже, там тоже будут диваны и засохшие цветы?! – едва слышно обронила Сесилия.

Винни хихикнула.

– Детям не следует шептаться, – нацелившись на них кошачьими глазами, строго сказала бабушка. – И на второй этаж им ходить тоже нельзя, там всё закрыто.

– Почему? – мама настороженно приподняла брови.

– Потому что…

Бабушка с дедушкой переглянулись.

– …потому что есть опасность кражи со взломом! – объяснил дедушка.

– У вас здесь грабители?!

– Нет, ничего подобного. Просто полы, понимаешь? – Он поднял глаза к потолку, словно оттуда в любой момент мог кто-то свалиться.

Мама изумлённо округлила глаза. И дедушка тоже. Они молча смотрели друг на друга, и хотя у Кристи Уоллес-Уокер были красивые тёмные волосы, а не лысая голова с белым венком прядей, было совершенно ясно, что она дочь Герберта Уоллеса-Уокера.

– Только на втором этаже, всё остальное в порядке. Мы очень рады нашим милым девочкам! – провозгласил дедушка. – А ты, крепыш, как поживаешь?

– Его зовут Генри, папа! – напомнила мама.

– Ну да, конечно! Я и сам знаю.

Прятавшийся за маминой спиной Генри сделал шаг вперёд.

– А другие животные, кроме осьминога, у вас есть? – спросил он.

– Какого осьминога?

Генри поднял указательный пальчик вверх, имея в виду крышу.

– А! Конечно есть, – кивнул дедушка. – Есть… – Он вдруг оборвал себя на полуслове, потому что бабушка очень выразительно на него посмотрела и незаметно покачала головой. «Да ей за такой фокус приз должны дать», – подумала Винни. – Хм. Нет. Только почтовые голуби, но это не домашние животные. Так что потискать и погладить у нас некого.

– И в вашем внимании никто нуждаться не будет! – Бабушка выдохнула и мимолётно улыбнулась, приподняв уголки губ и снова уронив их, словно улыбка давалась ей слишком трудно.

Никто не ответил. Все молчали.

– Попьём чаю? – спросила мама, с намёком покачивая корзиной, которую держала в руке.

Мама всегда так делает: если не знает, что сказать, предлагает перекусить.

Винни заметила, что Сесилия расплывается в улыбке. Старшая сестра обожала запреты и тайны – не зря ей так нравились детективы и расследования преступлений. Похоже, Сесилия склонялась к тому, чтобы остаться в гостях у бабушки с дедушкой и вызнать все секреты необычного сиреневого дома. А вот в себе Винни такого желания не чувствовала! Вспыхнувшее весёлыми искорками волнение давно улеглось, и сомнения, накатившие с новой силой, грызли её изнутри будто притаившийся в кармане кролик. Что может нравиться в таком странном месте?

– Да, конечно, давайте выпьем чаю, – откликнулся папа.

– Вот и прекрасно. Устроимся на пляже? – предложила мама. – Мы привезли с собой всё, что нужно: и чай, и пирожные, и сэндвичи – можно ничего не готовить! Или посидим в зимнем саду? Туда не задувает ветер.

– Нет, в зимний сад нельзя, – покачала головой бабушка. – Там занято.

– Занято чем?

– Разными инструментами, землёй для рассады, мышеловками… ещё там моя великолепная коллекция морских буйков…

– Коллекция морских буйков?!

– Даже не можешь себе представить, сколько оборванных неизвестно где морских буев прибивает к нашему берегу! Я давно могу устроить целую выставку! Великолепные, скажу я тебе, собрались у меня шары – различных диаметров, ярко-оранжевой, мятно-зелёной и жёлтой расцветок.

– Спасибо, я знаю, что такое морские буйки, – вздохнула мама.

– А ещё мы храним там автомобильные шины.

– Понятно. Шины, значит. – Мама устало покачала головой: – Разве вы не продали машину год назад?

– Продали. Остались только шины, – без тени сожаления или грусти подтвердил дедушка.

– А давайте посмотрим комнату, которую мы приготовили для детей? Хотите? Мы не жалели на этот проект ни средств, ни сил. – Бабушка заложила большие пальцы за лямки комбинезона. Она была похожа не на бабушку, а на гордого проделанной работой строителя.

– Проект? – с трудом выдавила мама, но Винни перестала её слушать, отвлёкшись на Генри: младший брат незаметно прокрался к невысокому человеку, который открыл им дверь, и теперь с любопытством его разглядывал.

– Как тебя зовут? Ты сильный? А живёшь в этом доме? – сыпал вопросами малыш, не сводя глаз с коротышки. – Ты умеешь плавать? Мне обязательно ходить к морю, если я не люблю воду? Здесь есть что-нибудь опасное?

– Давай по порядку, – предложил тот. – Меня зовут Хьюго Кристобаль Эндрю Маклири, но ты зови меня просто Хьюго. Наверное, можно сказать, что я сильный, однако суперспособностями, к сожалению, не обладаю – на что ты, по всей вероятности, намекаешь, начитавшись комиксов и имея в виду мой рост.

– В каких же комиксах карлик… Ой, простите! – оборвала себя Сесилия и закрыла рот рукой.

– Я пока не умею читать, – сообщил Генри.

– Живу я в одной из комнат наверху, – продолжил Хьюго, не отвечая на комментарии, – на том этаже, куда тебе и твоим сёстрам доступ закрыт.

Винни отметила, что Сесилия очень внимательно прислушивается к разговору. Слов «доступ закрыт» было достаточно, чтобы полностью завладеть её вниманием.

– Теперь далее: нет, к морю ходить необязательно, ведь Уэльс свободный край, а я типичный морской волк и как все морские волки не умею плавать. Что же касается самого последнего из ваших серьёзнейших вопросов… – Коротышка понизил голос, и все трое потянулись к нему, чтобы не пропустить ни слова. – Принимая во внимание всё, что случилось в этом доме с самыми разными людьми, могу с уверенностью утверждать: жить здесь чрезвычайно опасно.

Глава 3,
в которой почти всё запрещено, и Генри предпочитает остаться с Карликом Носом

– Так что будем делать? Останемся или вернёмся?

Винни и Сесилия стояли на пляже. Подвернув джинсы, девочки вошли по колено в воду, и Генри вместе с ними, но в резиновых сапогах. Дети держали совет.

– Возвращаемся, – уверенно произнесла Винни.

– Неужели? Это почему? Ты просто испугалась, да? – У Сесилии, видимо, началась пятиминутка плохого настроения, которая порой растягивалась на целый день.

– Этот коротышка Хьюго почему-то меня пугает, да он и сам предупредил, что здесь опасно. – Винни посмотрела на медленно синевшие в холодной воде ноги.

– Ерунда! Он так сказал, только чтобы от нас отделаться. – С этими словами Сесилия даже оттолкнула сестру. – Давайте останемся. Я хочу узнать, что творится в этом старом доме и что у них под куполом. Та штука на крыше не даёт мне покоя. Узнаем – и домой. Когда папа с мамой окажутся в Бразилии, они ничего не смогут нам сделать… А мы спокойно поживём в Лондоне целых три недели!

– Но им это не понравится!

– Господи, Винни, ты всегда такая осторожная, рассудительная и ужасно застенчивая! Тебе же нравится гулять и бегать на воздухе? Вот и побегай здесь пару дней! Я уверена, что в городке по соседству найдётся место, чтобы покататься на роликах, а ты как раз захватила скейтборд, помнишь?

«Хорошо, допустим, я осторожная и рассудительная – но уж никак не застенчивая! – подумала Винни. – Разве я кого-то стесняюсь?» Мысли одна за другой проносились в её голове. Вот только что она знала, чего хочет, а теперь совершенно запуталась.

– Ну да, море замечательное, и пляж тоже, но, может быть, нам всё же лучше вернуться в Лондон прямо сейчас, с родителями?

– Может быть, может не быть! – передразнила сестру Сесилия. Она терпеть не могла нерешительности, а слова «может быть», «немножко», «как-нибудь», «вероятно» просто выводили её из себя. – Если мы вернёмся в Лондон сейчас, родители второпях найдут нам какую-нибудь безумную няню и поставят нас перед фактом!

– Прошлые няни были довольно милые.

Довольно милые! Это выражение тоже никогда Сесилии не нравилось. Винни вздохнула. Она обычно чувствовала, что другим понравится, а что – нет. А вот насчёт себя такой уверенности у неё не было.

– Я не хочу няню! – вмешался Генри. – Вдруг она окажется злой колдуньей… уж лучше я останусь с Карликом Носом.

– Не называй его Карликом! И Носом! Это невежливо, и ему точно не понравится. Иначе не буду больше читать тебе сказки, – пригрозила Винни.

– А я считаю, что Генри прав! – усмехнулась Сесилия. – Нам нужно остаться здесь. К тому же мы ещё даже не видели нашу комнату!

Набежавшая волна вымыла песок из-под их ног. Генри попытался сбежать, высоко вскидывая ноги в синих сапогах, но Винни его поймала, вовремя метнувшись в сторону. Их младший брат боялся не только воды – он и песка касаться не любил. И земли. И деревья тоже недолюбливал. Ему вообще не нравилось на природе. Генри предпочитал сидеть за письменным столом, погрузившись в раздумья, рисовать, рассматривать картинки в книгах или как-то иначе спокойно проводить время.

– Мы останемся, но только если наша комната действительно окажется уютной – договорились? – предложила Винни.

– Ну, тогда можно обо всём забыть. Неужели вы думаете, что они знают, что такое «уютный»? – состроила рожицу старшая сестра, указывая на группу остановившихся поодаль взрослых.

На пляж вышли мама, папа, бабушка и дедушка. Не хватало только Хьюго. Взрослые стояли вокруг расстеленного на земле пледа, на котором было разложено всё для пикника. Ветер сдул с вилок кусочки пирожных и посыпал песком сэндвичи с огурцами. Все четверо стояли, скрестив руки на груди, словно имели друг к другу какие-то претензии и теперь были очень недовольны.

– Это, по-вашему, уютно? По-моему, не очень, – заявила Сесилия.

– Давайте посмотрим на лодку, – предложил Генри, указывая на длинный, уходящий далеко в море причал, в самом конце которого был пришвартован большой тёмный трёхмачтовый парусник. На борту золотыми буквами сияло название – «Мэри».

– Нельзя, – коротко ответила Винни и покрепче сжала ручонку брата, чтобы у него не возникло глупых мыслей вырваться и побежать к кораблю. – Парусник принадлежит Хьюго, и нам туда нельзя. Вдруг ты оступишься и свалишься за борт – а плавать-то и не умеешь!

– Хьюго тоже не умеет плавать! – Генри топнул ногой так, что брызги полетели во все стороны, и тут же недовольно вскрикнул – видно, вода попала в сапог.

– Интересно, зачем ему такая большая лодка? – удивилась Сесилия.

– Он приплыл на ней сюда несколько лет назад, так сказал дедушка. С тех пор корабль и стоит там на якоре.

– Спорим, что он сбежал откуда-то – из цирка, например! – Глаза Сесилии загорелись любопытством.

– Только не вздумай его об этом спрашивать!

– Почему бы и нет? Или задавать вопросы запретили, а я и не заметила?

– Разве вы не поняли? Здесь всё запрещено, – вздохнул Генри, глядя на сестёр большими карими глазами.

– Вот именно! И потому нам здесь делать нечего! – сказала Винни.

– Ничего подобного! – тут же возразила Сесилия.

– А я не хочу жить в Лондоне без мамы и папы. – Глаза Генри наполнились слезами.

– Ну вот! Он плачет, и это ты виновата! – Винни кивнула на сестру.

– Я не люблю, когда вы спорите, – захлюпал носом Генри.

– Я ни с кем не спорю! – возразила Сесилия, откидывая со лба рыжие волосы.

Если надо поднять Генри настроение, от Сесилии помощи не дождаться. А сейчас Винни очень хотелось, чтобы младший брат успокоился и рассмеялся! Вдруг она почувствовала, как в груди набралось очень много воздуха и его никак не выдохнуть. Счастье, огромное как море, затопило её и грозило разорвать на части, потому что не помещалось внутри. Но откуда оно взялось? Просто так, без причины?

– Ты прав, Генри, спорить глупо. Самое главное – что мы вместе, здесь или в Лондоне. И мы всё равно нарушаем запреты, в любом случае. Не бойся, будет весело! – почти крикнула Винни. – Вот смотри! У меня есть жевательная резинка. Хочешь? – Она засунула руку глубоко в карман джинсов. Вообще-то Генри не разрешали жевать жвачку: мама опасалась, что он её проглотит и у него в животе всё слипнется. Взрослые иногда так смешно рассуждают! Генри радостно выхватил у Винни жевательную резинку. – И вот ещё – Сесилии!

Хотя больше жвачек у Винни не было и ей ничего не досталось, счастье по-прежнему бурлило в ней, заражая радостью брата и сестру.

Сесилия опустилась на колени и воскликнула:

– Конечно, Генри! Мы всегда будем вместе и не бросим тебя, не бойся! Запрыгивай ко мне на спину! – Сесилия крепко ухватила Генри под коленки, и он упёрся маленькими ножками ей в бока. – А теперь давайте посмотрим на комнату, которую приготовила нам суперженщина в комбинезоне! – Щёлкнув пузырём жевательной резинки, Сесилия с хохочущим Генри поскакала по песку к родителям.

Винни с улыбкой смотрела им вслед. «Пляж здесь отличный, дом вообще-то очень ничего, а комнату нам, наверное, приготовили просто потрясающую», – думала она. Винни всё ещё ощущала огромную радость, а с беспричинным счастьем пришла и уверенность: бабушке с дедушкой и Хьюго есть что скрывать на корабле и на запретном этаже в сиреневом доме, и только она сможет разузнать, что же там спрятано и почему. Только она одна во всей семье… почему бы нет? Винни взглянула на дом, словно ожидая ответа. Дом смотрел на неё маленькими глазками окон. «Потому что ты особенная!» – казалось, хотел он ей сказать. Винни улыбнулась до ушей и пошла за сестрой и братом. Вот и с домом начала разговаривать… что же дальше-то будет?

Спустя некоторое время они прошли по лестнице мимо двери на второй этаж, которая была заперта и закрыта на засов. Все промолчали, однако Винни с любопытством коснулась двери рукой – доски были тёплыми на ощупь. Казалось, внутри пульсирует жар. Конечно, Винни сразу же сообщила об этом сестре.

– А вдруг там устроили тайную пиццерию с огромными духовками? – шёпотом предположила Сесилия. – И каждый вечер дедушка с бабушкой отправляют двадцать восемь коробок с пиццей «Маргарита» в Туллиморс-Энд?

– Не может быть! – Винни даже остановилась от удивления. – Разве оттуда не должно было бы пахнуть пиццей?

– Винни, я пошутила – разве не понятно? В любом случае, мы обязательно выясним, почему нам не разрешается туда заходить, – заявила Сесилия, направляясь вверх по лестнице.

– Вот, значит, как… – Мама нервно расхаживала по комнате. – И как я раньше не догадалась… – тихо повторяла она.

Винни огляделась. Да, пожалуй, такого она никак не ожидала. Нет, комната не была слишком маленькой – но это было её единственное преимущество… В огромном пустом пространстве у стены выстроились три кровати, а с потолка, угрожающе покачиваясь, свисала одна-единственная лампочка. Стены были не оштукатурены, на дощатом полу – ни единого коврика. Три из четырёх небольших окон выходили на пляж. Из четвёртого был виден сверху мрачный пустой магазин. По крайней мере, можно засыпать под шум волн. Но это если они здесь останутся.

– Ну как вам? Уютно, правда? – прошептала Сесилия, проходя мимо Винни, и хитро усмехнулась. Её плохое настроение как ветром сдуло.

– Места много – хоть на роликах катайся, – ответила Винни. Ей уже не очень хотелось оставаться и вызнавать секреты сиреневого дома.

– Всё нормально. Посмотрите: у каждой кровати – розетка, чтобы заряжать мобильники и ноутбуки. А на ближайшие несколько дней это главное! – Сесилия обеими руками толкнула раму, пытаясь открыть окно. – Отсюда мы потихоньку станем шпионить по всему дому, – прошептала она Винни на ухо. – Если за нами будут следить изнутри, с лестницы, по которой мы пришли, всегда можно спуститься снаружи, по оранжевым ступенькам. Выберемся на крышу зимнего сада – и сбежим! Видишь, наружная лестница совсем рядом, за окном!

– Генри это не подойдёт, – тихо ответила Винни. Она знала, что младший брат боится высоты.

– Интересное местечко, – услышали они голос отца. – Кстати, из чего сделаны кровати? Они необычайно высокие.

– Из старых верстаков, – гордо отозвалась бабушка. – А изголовья – из медных труб, которые мы заново отполировали. На эту полку удобно складывать разные мелочи, а под верстаки мы уместили по широкой доске – туда можно пристроить всё что нужно. И каждый обеспечен отдельной настольной лампой. Тоже из медных труб.

Винни кивнула. В комнате многое было сделано из медных труб. Светильники, книжные полки, три подставки на колёсиках с длинными перекладинами, на которые можно вешать одежду, – вероятно, призванные заменить платяной шкаф. Ещё в комнате были три старых поцарапанных письменных стола, крутящиеся табуреты и серый слегка помятый металлический шкафчик.

– А для Генри мы поставили дополнительную стеночку, чтобы он не упал. Так с ним ничего не случится! – Бабушка явно гордилась мелкой деревянной решёткой.

«Не кровать, а гроб без крышки, – подумала Винни. – Генри не сможет ни залезть туда, ни выбраться оттуда без чьей-нибудь помощи».

Папа тоже не особенно впечатлился дизайном детской кровати. На его лбу пролегли глубокие поперечные морщины, которые никак не хотели разглаживаться.

Откуда-то вынырнул Хьюго, коротышка с бородой. Усевшись на круглый винтовой табурет, он низко надвинул на лоб шляпу и, оттолкнувшись ногами от пола, закрутился по часовой стрелке под негромкий лязг винтов.

– Мы как в фабричном цеху, – ошеломлённо выдохнула мама.

– Но в очень красивом фабричном цеху! Этого ты отрицать не можешь! – Бабушка радостно вскинула руки и впервые за всё время улыбнулась.

– Индустриальный минимализм, – покачал головой папа. – А вот и будильник!

На одной из голых стен громко тикал висящий на гвозде большой старомодный будильник.

– Как же его заводить? До него просто так не добраться, – заметил папа.

– Это самый современный радиоуправляемый будильник! – сообщил дедушка.

– Вот именно! Многое здесь кажется устаревшим и допотопным, но на самом деле всё просто хорошо замаскировано под старину, – многозначительно кивнула бабушка.

– Замаскировано? Зачем маскировать будильник? – На этот вопрос папе никто не ответил.

– И даже лифт… – с сомнением в голосе произнесла мама. – Неужели он до сих пор работает? – Она осторожно толкнула едва заметную панель в стене, за которой тут же открылась просторная ниша. Внутри на стене виднелись крошечные кнопки, размещённые на некотором расстоянии друг от друга и с цифрами от «-1» – вероятно, это был подвал – и до «4».

– Смотри, там как раз хватит места для Генри! – прошептала Сесилия.

– Гениально! – так же шёпотом ответила сестре Винни.

К сожалению, мама тоже кое до чего додумалась:

– Если дети останутся, то лифт нужно отключить. Я настаиваю! Это моё условие.

Сесилия отвела Винни в сторону и взволнованно проговорила:

– Мы сможем отправить Генри на второй этаж! Он посмотрит, что там творится, и всё нам расскажет. Так мы узнаем, что под нами на самом деле: пиццерия, сауна или вход в ужасное пекло. Жар доходит даже сюда, через пол. Потрогай!

Винни присела на корточки и коснулась ладонью широких досок. Пол действительно был тёплым.

– Ну, дети, что скажете? – Папа усадил Генри себе на плечи и медленно прошёлся с ним по комнате. – Как вам здесь нравится? – Голос его звучал не очень-то радостно.

– Мне кажется, пришло время семейного совета. Пожалуйста, подойдите ко мне, – с заметной тревогой позвала мама.

– Надо их успокоить, – хладнокровно напомнила Сесилия.

Винни покачала головой. Семейный совет? Но зачем? Ведь давно решено, что родители должны отправиться далеко-далеко, чтобы провести невероятно интересные исследования.

– Вполне. Только на этот раз у нас есть кое-какие условия! – Сесилия подбежала к стоящим у окна родителям. – Привет! – девочка обняла маму сзади. – Не беспокойтесь, условия вполне разумные.

«Как интересно, – подумала Винни, – мы всё время обнимаемся с родителями, а бабушка с дедушкой никого не обнимают. Пожалуй, нам повезло. Когда мама и папа дома, нам всегда хорошо». Винни встала рядом с отцом и подмигнула сидящему у него на плечах Генри.

– Мы действительно можем оставить вас здесь? Вы не против? Каждый может высказаться совершенно откровенно. – Мама положила руки на плечи Сесилии и Винни, и вместе с отцом они образовали круг объятий.

– Почему бы и нет? Ведь это всего на три недели, – сказала Сесилия. – Только при одном условии! – Она ненадолго замолчала. – Мы останемся, если нам каждый день разрешат пользоваться Интернетом, сколько мы захотим.

Папа заметно удивился.

– И это всё, что вам нужно? И вы готовы остаться здесь? – уточнил он.

– Вам обязательно нужно поехать в Бразилию, чтобы провести важные исследования, – ответила Винни, стараясь говорить рассудительно, как взрослая.

– Верно, но не стоит приносить себя в жертву, – ответила мама. – Наши исследования очень важны, но вы для нас, конечно же, всегда важнее!

«Ловкий ход, мама, – подумала Винни. – Ты любишь свою работу почти так же, как нас. А может, и больше».

– Одному страшно, – послышалось сверху. Под маминым орлиным взглядом Генри пришлось выплюнуть жвачку, и теперь он говорил устало и чуть не плача. – Не хочу быть один, дома, в своей кровати.

– Винни и Сеси будут с тобой, и… и кто-нибудь из взрослых тоже будет. В Лондоне ты вовсе не будешь в одиночестве, за вами кто-нибудь будет присматривать, – успокоил Генри отец.

– И кто же это будет? – громко поинтересовался дедушка, широкими шагами пересекая большую комнату. – Что за люди? Можно ли им доверять?

– По правде говоря, мы ещё никого не нашли, пап, – призналась мама. – Всё случилось очень быстро, у нас не было времени что-то сделать после того, как нам одобрили экспедицию и выделили средства.

– Вот так всё и начинается! – дедушка взъерошил венчик волос на затылке. – Почему вдруг вам так внезапно предоставили средства на исследования? Обычно всё тянется гораздо дольше. Здесь что-то не так. Это не к добру!

– Вы беспокоитесь?! – Мама засмеялась, но не слишком весело. Она вышла из «круга семейного совета» и упёрлась руками в бока – верный признак плохого настроения. – Обо мне? С каких это пор?!

– Ну да, и о тебе тоже… но больше о Генри… и о девочках.

– Всё в порядке, дорогие родители! – Винни опять почувствовала, что очень хочет остаться в таинственном доме и провести время на прекрасном уединённом пляже. – Беспокоиться не о чем! Мы всё будем делать вместе с Генри. И ему понравится, он будет рад.

– Тогда он уже рад! – послышалось сверху.

– Вот именно. И главное, что у нас будет быстрый Интернет, – добавила Сесилия. – Мы посмотрим кучу фильмов на моём ноутбуке, хороших детских фильмов. А потом Генри, может быть, поймает на кухне таракана, и будет ему домашний питомец, которого можно дрессировать.

– К огромному сожалению, тараканов вы не найдёте, – вмешался Хьюго со своего табурета. – Они ушли, потому что их заморили голодом.

Бабушка сердито втянула воздух и сверкнула глазами на Хьюго и Сесилию, прежде чем расплыться в неискренней улыбке. – Ваша мама привезла очень много продуктов и разной замороженной еды.

– Несколько коробок лазаньи, супы и пироги, – подтвердил папа.

– Всё верно, да и в компании с детьми тебе будет веселее, – добавила мама, весело глядя на Хьюго.

Неужели они давно знакомы? Мама никогда о нём не упоминала. Или этот взгляд и улыбка означают что-то другое? Например, что-то вроде «позаботься хорошенько о моих детях, договорились?». Винни пришлось отвлечься от своих мыслей, потому что мама, вздохнув с облегчением, спросила:

– Так что – решено?

– Всё, решено! – неожиданно даже для себя крикнула на всю комнату обычно сдержанная Винни. – Мы остаёмся.

– Да, остаёмся, – подтвердила Сесилия, и Генри тоже кивнул:

– Остаёмся!

Дедушкин голос они услышали слишком поздно:

– А вот насчёт этого вашего Интернета, ребята… так у нас его нет.

Глава 4,
в которой кое-кто закрывает глаза на проделки Винни

– Ну вот, они уехали!

– А мы сидим здесь.

– Без Интернета.

– И мобильник тоже не ловит.

– И почему мы ничего не проверили заранее?! Почему на всё согласились?! Это какой-то ужас!

– Мы же хотели помочь маме с папой. Ты сама видела, с каким облегчением они уехали. Хотя вчера вечером я слышала, как мама говорила, что ни за что нас здесь не оставит.

– И я понимаю, что она имела в виду…

Винни и Сесилия сидели на высоких кроватях-верстаках, болтая ногами. Раскрытые чемоданы и рюкзаки стояли перед ними на полу – желания распаковывать одежду у девочек не было. Сёстры взглянули на Генри, который уснул от усталости в своей похожей на гроб без крышки кровати. Пришла пора тянуть жребий, кто пойдёт на кухню, чтобы принести хоть какой-нибудь еды. На голодный желудок Сесилия думать не могла. А поразмыслить им обеим предстоит как следует, и прежде всего о том, как бы убраться из сиреневого дома, и поскорее. Они сыграли в «камень-ножницы-бумага», и Винни, конечно же, проиграла. Как всегда.

– Я даже не знаю, где здесь кухня, – жалобно протянула она.

– А ты иди вниз, пока лестница не кончится, – посоветовала Сесилия. – Кухня в подвале!

– Ой, нет! А иначе никак?

– Нам нужен план побега! Срочно! Ты же не хочешь, чтобы мы тут умерли с голоду за размышлениями!

Нет, конечно, этого Винни ни в коем случае не хотела.

Она медленно спускалась этаж за этажом, пока не дошла до самого низа, и, остановившись, осторожно заглянула за угол. Перед ней был длинный зал со сводчатым потолком и высокими узкими окнами, за которыми виднелись песок и трава. Кухня действительно располагалась в цокольном этаже, почти полностью под землёй. Последние лучи заходящего солнца падали на стоящий в середине зала большой стол, над которым свисали с потолка стальные абажуры.

На кухне было пусто. Винни на цыпочках прокралась мимо огромной газовой плиты и попыталась открыть гигантский холодильник в углу. После нескольких бесплодных попыток ей это удалось, и тусклая лампочка осветила множество полок и ящиков.

Все они были пусты! Лишь на нижней полке монстра-холодильника лежал сморщенный лимон и рядом – увядший пучок зелёного лука. Винни захлопнула тяжёлую дверцу. Одну за другой она принялась распахивать дверцы нижних кухонных шкафчиков, но нашла только сковородки, кастрюли, металлический шлем, видимо от рыцарских доспехов, затасканную бейсбольную биту и канистру машинного масла. Не может быть! Куда же мама положила лазаньи, супы и замороженные пироги? И где, в конце концов, хранят продукты бабушка с дедушкой? А как же Хьюго? Конечно, он маленького роста – но ест же хоть иногда?!

О том, чтобы вернуться к Сесилии с пустыми руками, нечего было и думать. От голода у старшей сестры всегда портилось настроение.

Винни внимательно огляделась, и, придвинув табурет, принялась обследовать верхние шкафчики. И снова увидела только посуду – тарелки и чашки, новёхонькую метёлку из перьев для смахивания пыли, несколько цветочных горшков – и ни крошки еды. Как они вообще здесь выжили?!

– Кто эсти тут? – неожиданно раздалось за спиной Винни – так близко, что она едва не свалилась с табурета.

– Эсти? – «Какая ещё Эсти?» – подумала Винни и пролепетала гораздо жалобнее, чем собиралась: – Я… просто ищу что-нибудь съедобное. Извините…

– Эсти… ести… есть… она… Кто она есть? Здесь ничего не найти, – прозвучало с сильным испанским акцентом.

Обернувшись, Винни увидела женщину с широко расставленными светло-голубыми глазами, как у северной упряжной собаки породы хаски. Странные глаза будто пронизывали Винни насквозь. На женщине было длинное струящееся платье в разноцветную полоску, из-под которого выглядывали кроссовки.

– Но как же… на такой большой кухне… – сбивчиво заговорила Винни, – должна же здесь быть… – Под взглядом необычно ярких глаз она смутилась и замолчала.

– Она ничего не найдёт, – сказала женщина, словно говоря о ком-то другом, а не о Винни.

– Вы здесь живёте? – спрыгнув с табурета, спросила Винни.

– О да, ясно, конечно!

– Там же где и коротыш… то есть невысокий человек, которого зовут Хьюго?

– Мы обещать вас пока не тревожить! – сказала женщина.

Пфф… Винни едва слышно фыркнула. Не тревожить? Пока?

– Нам нельзя ходить на второй и четвёртый этажи, это мы знаем, – сообщила она.

– А нам не разрешать ходить к вам на третий, – призналась таинственная женщина.

– Почему?

– Как здоровье твоего младшего брата? – не ответив на вопрос, поинтересовалась женщина. – С ним всё в порядке? Он не смеётся иногда без причины? Просто так? – Взгляд женщины устремился куда-то поверх головы Винни, отчего девочка слегка поёжилась.

А вообще собеседница была очень красивой. Ростом на голову выше Винни, по плечам рассыпались волнистые каштановые волосы, на забавно вздёрнутом носу золотятся веснушки. Похоже, мамина ровесница, хотя возраст взрослых обычно определить не так-то просто. Яркое платье облегало приятно округлую фигуру.

– Смех без причины? Нет, это не про Генри. – Винни пожала плечами: – Он ничего не делает просто так. А вот с Сесилией, пожалуй, бывают странности. Временами у неё портится настроение, и не поймёшь почему.

Интересно, давно живёт здесь эта женщина и к чему эти странные вопросы про Генри? Генри вообще вызывает здесь у всех больше интереса, чем Сесилия или Винни. Потому что он мальчик?

– А, твоя сестра! Конечно! Сколько ей лет?

– Сесилии четырнадцать. А мне двенадцать. – Винни засмеялась. Может, если не злить женщину с яркими глазами, она посоветует, где найти в этом доме хоть что-нибудь съестное? – Мы ужасно проголодались!

– Здесь у каждого свои запасы, но сегодня последний день месяца, и, к сожалению, почти ничего не осталось. В ближайший городок Порт-Толбот мы поедем за покупками только завтра.

Поедем?! На чём? Ведь машины у бабушки с дедушкой давно нет.

Женщина направилась к маленькому шкафу, который стоял в стороне от остальной мебели, и, повозившись с висячим замком, распахнула дверцу. Вытянув от любопытства шею, Винни подошла и заглянула женщине через плечо. Шкафчик был почти пуст, лишь на нижней полке лежали три льняных мешочка с чечевицей, фасолью и горохом. По крайней мере, так на них было написано.

– Сейчас мы из этого ничего не приготовим. Так что вот… – Она протянула Винни мешочек с надписью «Горох». – Заморите червячка. Надеюсь, вам хватит!

Горох?! Да ещё сушёный?! Но развязав мешочек, Винни обнаружила орехи с изюмом и сердечно поблагодарила за угощение.

– Завтра я что-нибудь вам принесу. Ваша бабушка умеет готовить только одно блюдо. – Женщина таинственно замолчала.

– Только одно? Какое?

– Кашу.

Винни поморщилась. Вот ужас-то! Интернета нет, а из еды только каша. Пожалуй, им с трудом удастся пережить ближайшие дни, составляя план побега. Винни ещё раз поблагодарила женщину с сияющими глазами и уже развернулась, чтобы уйти, как вдруг всё поняла. Женщина помахала ей на прощание и улыбнулась, глядя вроде бы и на Винни, и в то же время мимо неё.

– До скорой встречи, девочка моя!

Винни так и застыла с открытым ртом. Да она слепая!

Глава 5,
в которой Генри, к сожалению, слишком храбр…

Плюх! С тихим шлепком большая ложка каши приземлилась в тарелку Генри.

– Расти большой и сильный!

Подозрительно принюхиваясь, Генри склонился над сероватой массой жидкой овсянки.

– Разве я люблю кашу, Сеси? Мне кажется, я этого не ем. – Генри зажал ложку в маленький кулачок, храбро зачерпнул каши и положил в рот. – Вкусно! – улыбнувшись бабушке, он зачерпнул ещё.

– Вот молодец! Я положила тебе побольше сахара! – сказала бабушка, стоя у плиты и упёршись руками в бока. – Кстати, у нас принято есть то, что подано на стол, – сообщила она сёстрам.

– Если эта суперженщина в комбинезоне разразится новой тирадой, я сойду с ума! – тихо пожаловалась Сесилия, давно отпихнувшая тарелку с кашей, к которой едва притронулась. – Пахнет горелым!

– Ну, дети, чем сегодня займётесь? – спросил подошедший к столу дедушка. – Погода отличная. Прогулка на свежем воздухе пойдёт вам на пользу. Только не заходите за дюны!

– Непонятно, как мы до сих пор живы! – фыркнула Сесилия. – В Лондоне мы ходили куда вздумается, а там машин предостаточно, целая туча! И ещё автобусы! И метро – страшное-престрашное подземное метро! Там столько людей, туннели, рельсы в темноте. И никто не водил нас на поводке!

– До дюн – и не дальше! – строго повторила бабушка.

– Нам надо где-нибудь поесть. Например, в городке. Должен же быть там хоть одинокий придорожный магазин?

Винни с восхищением слушала дерзкие слова Сесилии. Сама бы она ни за что не посмела такое произнести!

– Но вам нельзя уходить так далеко без взрослых! Это опасно! – воскликнул дедушка.

– Боже мой, дедуля, что опасного может быть в городке, где всего несколько заброшенных домов, закрытые магазины и одна кольцевая развязка? Разве что нам на головы свалится кусок черепицы с крыши полуразрушенной гостиницы? А может, мы прищемим пальцы дверцей телефонной будки?

– Ну да. Никогда не знаешь, кого вы там встретите.

– Там уже никого не осталось! – У Сесилии на всё был готов ответ.

– Кстати, что значит вам «надо где-нибудь поесть»? Каша очень сытный завтрак, – заявила бабушка. – На эту тему есть даже научные исследования. И вашей маме каша очень нравилась!

– Полагаю, именно из-за каши мама и отправилась по доброй воле в школу-интернат, – прошептала Сесилия на ухо Винни.

– У нас за столом не шепчутся, – напомнила бабушка и попыталась улыбнуться. Впрочем, попытка провалилась.

«О ужас! Нам надо бежать отсюда со всех ног», – взглядом сказала Сесилия. Винни кивнула.

– Спасибо, всё очень вкусно, – поблагодарила Сесилия и встала, отодвинув стул. – В меня больше не влезет.

– А что будет на обед? – спросила Винни, которая тоже уже встала из-за стола.

Генри тщательно соскребал остатки каши со дна тарелки под благодушным взглядом бабушки.

– Картофельное пюре, – ответила бабушка.

«Понятно. Снова каша, только из картошки. Похоже, слепая женщина с синими глазами сказала правду».

– И всё, что осталось со вчерашнего дня, – сэндвичи и сконы! Но обед будет во второй половине дня, не раньше.

– Грандиозно!

Дети вышли из кухни и поднялись по лестнице в свою комнату. Сквозь открытые окна на пол, подмигивая на медных трубах кроватей, широкими полосами ложился солнечный свет.

– Ни Интернета, ни сотовой связи… мы даже не можем отправить родителям сообщение! – простонала Сесилия. – Ладно, доберёмся до Лондона сами.

Винни кивнула, пытаясь представить, как это, по мнению Сесилии, произойдёт. Чемоданы у них тяжёлые и громоздкие, и хотя и на колёсиках – но как же тащить их до самого Туллиморс-Энд? Да и есть ли в городке железнодорожная станция? Хватит ли им денег на билеты до Лондона? Или придётся ловить машины и ехать автостопом? Мама так делала, но детям и думать о таком передвижении строго-настрого запрещала. Иногда Винни не понимала взрослых. Неужели проезжающий мимо автомобиль не остановится при виде троих детей с тяжёлыми чемоданами на просёлочной дороге?

Генри, однако, беспокоило совсем другое:

– Но в Лондоне никого не будет! Мама и папа уже уедут!

– Ключ от дома родители наверняка оставят нашей соседке Тилли – её, как обычно, попросят поливать цветы. В Лондоне будет в тысячу раз лучше, чем здесь!

Винни представила их прелестный домик из красного кирпича. В нём такие уютные комнаты, есть даже крошечный балкон, с которого виден Грин-парк – нужно лишь слегка перегнуться через перила. К сожалению, в городе слишком много людей и машин. А здесь, у бабушки с дедушкой, только море, пляж, кричат чайки, на зелёных лугах пасутся овцы и стоит сиреневый дом, который они ещё не исследовали.

Внезапно Винни почувствовала, что настало время приключений! В ней что-то бурлило, какое-то важное предчувствие, которое, прождав ещё минуту, есть риск упустить.

– Хорошо, едем в Лондон, но сначала повеселимся и здесь! Отправим Генри вниз на лифте. Хочешь прокатиться на лифте, Генри?

Винни и сама бы с радостью проехалась на лифте, но ей в кабине не уместиться. Любопытство и страсть к приключениям вдруг вихрем сдули охватившую её было тоску.

– Ты разузнаешь, что спрятано на втором этаже и почему там так тепло! Здорово, правда? – Винни схватила Генри за руку и показала ему кабину лифта за панелью в стене. – Ты маленький, так что как раз поместишься здесь, если сядешь на корточки и пригнёшь голову к коленям.

– А потом мы проследим за слепой женщиной и Хьюго на четвёртом этаже! – захлопала в ладоши Сесилия.

– А я хочу попасть в тёмный магазин, где продают леденцы от кашля! – воскликнул Генри, когда Винни помогла ему забраться в лифт.

– Зачем? Что там делать? В магазине ничего нет.

– Там королевские леденцы!

– Не такие уж они и вкусные, Генри. Поверь мне. Мы часто получали их на Рождество, когда были маленькими.

– И не только на Рождество. Ещё и на все дни рождения – ты что, забыла? – поморщившись, напомнила сестре Сесилия. – Каждой из нас доставалось по мешочку с липкими коричневыми кубиками – леденцами от кашля. Хотя, наверное, зря я называю их кубиками: они скорее похожи на квадратные фишки от игры «Скрэббл». Помнишь, те плоские квадратики с буквами?

– Я пока не умею читать.

– Мы знаем, Генри, – вздохнула Сесилия. – Но как же противно они пахнут! Фуу!

– А на вкус они такие же, как фишки «Скрэббл»?

– Если набраться смелости и положить эти коричневые леденцы в рот, то язык так сильно обжигает холодной колючей лакрицей, что хоть сразу выплёвывай, – ответила Винни. – Ну вот, а теперь мы отправим тебя вниз! Сначала в ту гостиную с угловыми диванами, ладно? Сеси тебя там встретит. Смотри, она уже летит быстрее ветра!

Сесилия выбежала за дверь, и Винни подождала ещё пару минут, чтобы сестра точно успела добраться до гостиной вовремя. Задвинув дверь лифта почти до конца, Винни спросила:

– Ты ведь не боишься темноты, правда?

В щель на неё смотрели блестящие в ожидании приключения глаза Генри:

– Нет! Запускай! Поехали!

– Счастливого пути! – С этими словами Винни задвинула дверь лифта до конца, нажала на кнопку с цифрой «ноль» и помчалась вниз по лестнице.

Когда она, запыхавшись, влетела в гостиную, то обнаружила Генри на одном из длинных диванов – он лежал на спине как жук, весело обхватив себя за коленки. Сесилия явно вовремя помогла брату выбраться из лифта. А Генри к тому же, прежде чем забраться на диван, снял ботинки. Вот молодец!

– Всё работает! – радостно сообщила Сесилия. – Он даже может сам открыть дверь изнутри.

– Нам повезло, что бабушка с дедушкой ничего не заметили, – настороженно оглядываясь, сказала Винни. В солнечном свете над диванами танцевали крошечные пылинки. Камин был идеально чистым, в нём будто никогда и не разводили огонь. – Кстати, а где они? Что они делают целый день?

А в это время совсем недалеко…

Этажом выше бабушка с дедушкой сидели в креслах и читали газету. Узнай дети об этом – они наверняка бы успокоились. Ведь пожилые люди именно так проводят время, особенно те, кто понятия не имеет об Интернете. Однако заметив, сколько газет читают бабушка с дедушкой, дети, возможно бы, и встревожились.

– Может, вот это? – Бабушка Рут взволнованно прочла несколько строк мужу вслух. – Это случилось в Шотландии четыре дня назад.

– В среду? Нет. Не то. Если ОН нападёт, то только в выходной день. Вот послушай: вчера, в субботу, в Фалмуте… это на юге Англии… преступник вломился в школу, вероятно намереваясь украсть компьютеры и мониторы, но потом бросил добычу прямо под дождём на крыльце школы. Либо ему помешали, либо он просто хотел испортить оборудование. Да, а ещё он исписал стены школы ругательствами. И без единой ошибки!

Теперь покачала головой бабушка:

– Это, конечно, безумие, подлость и гадость, но совсем не похоже на НЕГО… ты же понимаешь, что я имею в виду?

Герберт Уоллес-Уокер кивнул:

– Мгм. Ну… да. Натворить таких дел ОН мог, но вот писал всегда с ужасными ошибками. Так что ты совершенно права, моя дорогая колбаска! – Герберт ласково называл жену «колбаской», потому что любил копчёную колбасу.

– Мы должны остановить его, Герберт! Может, Джордж знает, где ЕГО искать?

– Джордж Грандфорт? Мой племянник? Он, конечно, добился кое-чего в жизни благодаря хитрости, но как был глупцом, так им и остался. Кроме того, его никогда не заботило то, что так важно для нас. Джорджу известно даже меньше, чем нам, в этом я совершенно уверен!

– И всё же мы должны ЕГО остановить, прежде чем… – настойчиво повторила бабушка.

– Поверь мне, если бы я знал, где ОН – сразу бы туда отправился.

– Может быть, бабушка с дедушкой сейчас в магазине лечебных конфет? Давайте пойдём туда! – попросил Генри, который тем временем взобрался на спинку дивана и играл «в лошадки».

– Конечно пойдём, и очень скоро, – ответила Сесилия. – Но сначала ты поднимешься в лифте на второй этаж. Тебе не нужно выходить, сиди в кабине: только приоткрой дверцу и посмотри, что там. А потом запомни, что увидишь.

– Запомнить в голове?

– Вот именно! – кивнула Сесилия. – Мы убедились, что лифт поднимается на разные этажи. А теперь посмотрим, можно ли его вызвать с нашего этажа. Нам совсем не хочется, Генри, чтобы ты застрял на таинственном втором этаже и не мог двинуться с места.

– Ты приедешь наверх, в нашу комнату, и расскажешь, как всё было. Там нас никто не услышит. – Винни поцеловала брата в пепельно-русую макушку и помогла ему забраться в кабину.

– Я хочу сам нажать на кнопку, но не могу дотянуться! – пожаловался Генри, шаря по стене снаружи маленькой ручонкой.

– Да, кнопки слишком далеко! – подтвердила Сесилия. – И потому мы ещё раз всё проверим. – Сесилия нетерпеливо притопнула.

На этот раз Винни бросилась вверх по лестнице в комнату, а Сесилия осталась со съёжившимся в тесной кабинке Генри и задвинула дверцу. Винни на третьем этаже нажала на кнопку с цифрой «три», и двигатель лифта с тихим жужжанием заработал. Сесилия побежала к лестнице. На этот раз всё тоже прошло хорошо.

– Привет! – Генри широко улыбнулся сёстрам. – Весело, правда?

– Очень весело! – ответила Винни.

– И я ничуть не скучаю по маме и папе.

– Вот видишь! – переводя дух после пробежки вверх по лестнице, подхватила Сесилия. – Мы можем отправить тебя вниз и вызвать кабину вверх. А теперь пора побывать на втором этаже.

– Да! Давайте!

– Ты отлично справишься. И привези нам что-нибудь, до чего сможешь дотянуться из кабины. – Сесилия метнулась к кровати и мгновенно вернулась с небольшим мешком. – Вот! Положишь в сумку.

– Что ты делаешь?! – охнула Винни, качая головой. – Не надо! Не слушай её, Генри! Ничего там не бери.

– О боже мой, Винни! Какая ты правильная и благоразумная! – Сесилия, покачав головой, выпустила мешочек из рук, и он медленно спланировал на пол.

– Ничего подобного! – Винни секунду помедлила, прежде чем задвинуть дверцу лифта. Неужели её тяга к приключениям уже испарилась? – Может, всё-таки не надо? – тихо спросила она, но Сесилия только в раздражении закатила глаза. – Ясно! Надо! – с вновь обретённой решимостью ответила она себе и, нажав на кнопку с цифрой «два», крикнула: – Только не выходи из лифта, Генри! И ничего не трогай! Будь осторожен!

Ответа не последовало. Лифт уехал.

Глава 6,
в которой Сесилия думает, что Винни хуже мамы и папы, вместе взятых, и появляется Белоснежка

– Какой ужас! Вдруг с ним что-нибудь случится? Что мы наделали?! – Винни в панике задрожала. Подумать только, её младший брат сидит скорчившись в какой-то коробке в темноте и не знает, что его ждёт! А вдруг он застрянет между этажами? Или разобьётся? Сердце Винни подпрыгивало в груди, чуть ли не до горла, во рту пересохло. Она словно превратилась в Генри и чувствовала всё, что чувствует он. «Я не боюсь, я ничего не боюсь! – наверняка думает он. – Сеси и Винни знают, что я очень храбрый! Я их не подведу». Но почему она так ясно слышит его мысли? Откуда ей знать, о чём думает и что чувствует Генри?

– Ты хуже, чем мама и папа, вместе взятые. – На лбу Сесилии пролегли глубокие, как у дедушки, морщины.

– Мне кажется, он боится.

– Не может такого быть, – беззаботно отмахнулась Сесилия. – Он только что смеялся! И ты, кстати, хохотала вместе с ним.

– А может, он просто хотел доказать нам, что уже большой, и не признавался, что ему страшно. – Винни приложила ухо к закрытой дверце маленького лифта. За стеной что-то грохотало. А вдруг Генри всё-таки вышел из лифта?

– Вызывать кабину обратно? – спросила она.

– Подожди, пусть он хотя бы там осмотрится, – покачала головой Сесилия. – Чего ты так всполошилась?

Винни пожала плечами. «Сама не знаю, почему меня трясёт от страха, – подумала она. – В голове всё перепуталось, и, кажется, я чувствую то, что чувствуют другие!» В шахте лифта снова загрохотало, и послышался голос Генри:

– Я хочу обратно! Заберите меня!

– Вот видишь, его надо спасать! – Винни вызвала лифт, но от волнения случайно нажала на кнопку «4», вместо «3». Именно на «4»! Вот ведь угораздило! – Ой, нет! Что я наделала! Я отправила Генри на четвёртый этаж, а нам туда нельзя!

За стеной заурчал мотор – лифт поехал.

– Зачем ты нажала на четвёрку?!

– Не знаю! Случайно! – Винни нервно потёрла лоб.

– Нажми на «3», вдруг лифт остановится у нас. – Сесилия не теряла присутствия духа.

– Генри! – крикнула Винни, прижавшись лбом к двери лифта.

– Винни! Вытащи меня отсюда! – крикнул Генри, но кабина, прогремев мимо третьего этажа, поползла вверх.

– Генри, ты меня слышишь? Ничего не бойся! Мы тебя спустим обратно! – кричала Винни. – О нет! Он уже на четвёртом этаже, а нам туда никак нельзя!

– Если он не глупенький, то тихо посидит в лифте и дождётся, пока мы его вызовем сюда к нам. – Сесилия подошла к стене, несколько раз нажала на кнопку с цифрой «3» и потянула дверцу – та не шелохнулась.

Сёстры сосредоточенно прислушались. Тишина. Прождав несколько секунд, они снова принялись нажимать на кнопку вызова. Лифт не шёл. И даже не собирался приходить!

– Надо подняться на четвёртый этаж и найти Генри! – предложила Винни.

– Подожди, мне кажется, он скоро приедет, – ответила Сесилия.

За стеной послышался какой-то шорох, и Винни с облегчением выдохнула:

– Генри? Держись, мы тебя скоро вытащим! Генри?!

Но никто не ответил.

– Он спускается?

– Не знаю!

– Наверное, поехал вниз, на первый этаж. Бежим!

Они помчались вниз по лестнице и остановились только в гостиной. Попытались отодвинуть дверцу лифта, но она не поддалась.

– Генри? – снова позвала брата Винни.

В ответ не донеслось ни звука.

– А вдруг с ним что-то случилось?! – смахивая подступившие слёзы, воскликнула Винни.

– Нет-нет, не может быть! Воздуха там достаточно.

– И что же делать?

Услышав за спиной непонятный шум, девочки стремительно обернулись.

У двери стояла бабушка.

– Что вы здесь делаете? – спросила она.

В одной руке бабушка держала разводной ключ, а в другой – метёлку для смахивания пыли.

– Ничего! – не сговариваясь, хором выпалили Винни и Сесилия и шагнули в сторону от лифта. – Нам надо наверх, в комнату!

– Подождите, я как раз хотела поговорить с вами о домашних обязанностях. – Бабушка направилась к ним вдоль длинного дивана.

– С радостью, бабушка, – сердечно улыбнулась Винни, – но потом, мы сейчас очень спешим.

– «С радостью»… Как приятно это слышать! – удивлённо улыбнулась бабушка. – Вы прекрасно воспитаны!

– У нас были очень требовательные няни, хоть они и часто менялись, – сообщила Сесилия, но бабушку, похоже, подробности не заинтересовали.

– Где ваш брат?

– Генри? Вот он-то как раз и остался наверху, в туалете, а мы обещали, что сию минуту вернёмся! – Ладони у Винни стали липкими от испарины.

– Хорошо, тогда насчёт мытья посуды, уборки и корме для голубей мы договоримся с вами позже.

– Конечно, обязательно договоримся! – воскликнула Винни. – С радостью! Но позже!

Сёстры выбежали из комнаты и бросились вверх по лестнице.

– Ложная тревога, Генри вовсе не проезжал вниз! – заметила Сесилия.

– Да, наверное, я ничего толком не расслышала, потому что ты всё время болтаешь! – задыхаясь, пробормотала Винни. – Может, он застрял между этажами?

– Нет, он на четвёртом!

– А вдруг там тоже замки и засовы? – пропыхтела Винни, едва успевая за сестрой.

– Значит, мы взломаем дверь!

Однако ничего ломать не пришлось. На четвёртом этаже от лестницы тянулся небольшой коридор, в который выходили три двери: синяя, белая и ещё одна – в разноцветную полоску, напомнившая Винни платье слепой женщины. Девочки остановились, чтобы перевести дыхание.

– За какой из дверей лифт? – спросила Винни. Её сердце уже билось ровнее, спокойнее.

Сесилия задумчиво огляделась:

– По моим расчётам, вот за этой. Нам сюда! – Она постучала в синюю дверь и тут же её распахнула, не дожидаясь ответа. – Ну и ну! Что тут у нас…

Винни скользнула взглядом по висящему посреди комнаты гамаку и по морским и сухопутным картам, пришпиленным к стенам металлическими кнопками. На полу стояли гири и гантели разной формы и веса, была даже беговая дорожка.

– Кто-то тренируется, чтобы оставаться в форме, – предположила Сесилия.

– Смотри, лифт! – Винни указала на стену, в которой зияла ниша, тёмная, как лакричный леденец, и… совершенно пустая.

– О нет! – воскликнула Сесилия. – Как же так? Куда подевался Генри? Ведь он не мог даже выбраться из лифта без нашей помощи! – Она вздохнула. – Как считаешь, чья это комната?

Винни торопливо огляделась. Заметив у стены металлическую перекладину с костюмами и другой мужской одеждой на вешалках, она молча указала на неё кивком.

– Я тоже так думаю, – тихо ответила Сесилия, устремляясь к импровизированному гардеробу. Раз, два, три – она решительно сдвинула вешалки в сторону. – Хорошая одежда, явно сшита на заказ. Размерчик детский.

– Куда он мог увести Генри? – с тревогой притопнула Винни.

– Наверное, к той слепой, о которой ты рассказывала.

– Полосатая дверь! – воскликнула Винни.

Выбежав из комнаты, девочки бросились к полосатой двери, и Винни осторожно постучала.

– Открывай! – крикнула ей Сесилия. – Как бы нам не пришлось спасать Генри от чего-то плохого.

Винни осторожно повернула дверную ручку. Комната их встретила нежным цветочным ароматом и целым морем красок. Здесь всё было ярким и разноцветным! На окнах висели шторы с восхитительными розами, обои на стенах были в цветах и виноградных лозах. В углу под великолепным розовым балдахином стояла широкая кровать с вышитым покрывалом, а перед ней – кресла с высокими спинками и столик. Рядом сияла стеклянная этажерка с разноцветной посудой, тоже с ярким узором.

– Симпатичная комнатка, – протянула Сесилия. – Вот только… где же Генри? Поищем за третьей дверью?

Ага! За третьей дверью всё было очень чистое и белое – ну или пастельных тонов. Здесь царил идеальный порядок, и всё стояло на своих местах: узкая кровать под москитной сеткой, книги на белых полках, чуть покосившаяся чертёжная доска на стене с прикреплённым к ней листом белой обёрточной бумаги, белая швейная машинка и выкрашенный белой краской деревянный платяной шкаф. Но самое замечательное – посреди комнаты сидел…

– Генри! – воскликнули Винни и Сесилия, бросившись к брату. – Вот ты где! С тобой всё хорошо?

Генри кивнул и довольно улыбнулся. Над верхней губой у него отпечатались «усы» от какао.

Девочки с удивлением уставились на Хьюго, слепую в разноцветном платье и женщину в белом, которые молча сидели вместе с их младшим братом за, конечно же, совершенно белым столом и пили какао из больших фарфоровых чашек. По комнате разливался изумительный аромат! В животе у Винни заурчало – ведь она всего-то выпила утром чашку чая, – но это было не важно. Самое главное – Генри жив и здоров!

– Здравствуйте, – вежливо произнесла Винни. Кажется, она что-то упустила. Сколько же здесь на самом деле живёт народу? – Видимо, пора познакомиться по-настоящему. Меня зовут Винни, это моя сестра Сесилия, а нашего брата Генри вы уже знаете.

– Ola! Привет! – сказала сначала по-испански женщина в разноцветном платье. – Это ты? Девочка с кухни?

Винни кивнула.

– Да, – быстро подтвердила она вслух.

– А я Мар-р-риса! – раскатисто нажимая на «р», сообщила слепая. Рука у неё была тёплой, рукопожатие крепким. Сесилия тоже пожала протянутую руку.

– Хьюго Кристобаль Эндрю Маклири, как всем присутствующим уже должно быть известно, – проговорил Хьюго.

Все посмотрели на женщину в белом. Она была невероятно красива: длинные чёрные волосы, очень белая гладкая кожа и великолепные ярко-алые губы. Настоящая Белоснежка, только явно накрасившая губы помадой.

Белоснежка была в белой блузке с широкими рукавами, белых брюках, какие носят медсёстры и врачи, и белых остроносых туфлях на высоких каблуках. Плечи её покрывала светло-лимонная шёлковая шаль. Женщина казалась очень нежной и хрупкой, её тёмно-карие глаза мечтательно светились. Она перевела взгляд с Винни на Сесилию и улыбнулась. Вдруг прекрасное лицо исказилось, брови взметнулись вверх, а уголки губ недовольно поползли вниз: то растопыривая, то сплетая пальцы, она указывала на детей. И вдруг, так же внезапно, как начала жестикулировать, Белоснежка на мгновение замерла и вежливо кивнула.

– Чего она хочет? – Винни, к своему стыду, ничего не поняла.

– Это Нинетт, она не слышит. – Хьюго пожал плечами: – И не говорит.

– Я тоже кое-чего не могу, – сообщил женщине Генри, радостно сияя. – Например, читать. Но ты мне всё равно нравишься.

Нинетт приложила пальцы правой руки к подбородку, а потом коротко повела ими в сторону Генри.

– Спасибо! Ты ведь сейчас сказала «спасибо»? – Генри весело засмеялся.

Нинетт его не слышала, лишь видела счастливую улыбку. Она тоже улыбнулась и кивнула.

– Я уже выучил это слово! – гордо кивнул Генри. – Она меня научила.

– Напиши, что ты хочешь сказать, Нинетт! – медленно, чётко выговаривая каждое слово, попросил Хьюго. – Мне очень жаль, но я не понимаю твоих знаков.

Нинетт взяла ручку, которая болталась у неё на шее на верёвочке вместе с небольшим блокнотом. Быстро нацарапав несколько слов, она положила записку на стол.

– «Выпейте какао. Нам нельзя с вами разговаривать без крайней необходимости», – прочитала Винни.

– Но присматривать за вами мы будем! – пылко пообещала Мариса, беспокойно шаря вокруг слепыми глазами.

За ними должны следить?! По просьбе бабушки и дедушки?! Винни ничего не понимала.

– Ммм, спасибо, мы с удовольствием выпьем какао! – В животе у Винни снова заурчало. Она вопросительно взглянула на Хьюго, прося о помощи. Как ей ответить Нинетт?

– Не беспокойся. Она умеет читать по губам, – ответил Хьюго, а Нинетт, громко простучав каблуками по полу, принесла девочкам по большой чашке.

Мариса одной рукой взяла стоящий посреди стола пузатый чайник и наполнила чашки какао, не пролив ни капли.

В комнате Нинетт было всего четыре стула, и Винни с Сесилией так и остались стоять у стола, с благодарностью потягивая горячий сладкий напиток.

– Что это там? Чертёжная доска? – спросила Винни, нарушив тягостное молчание.

Нинетт опять сначала ответила знаками и выразительной мимикой, но потом написала на бумаге несколько слов: «Раньше я придумывала узоры для упаковочной бумаги в Ливерпуле, откуда я родом».

– Раньше? А теперь не придумываешь?

– «Зачем? Её всё равно рвут, разворачивая подарки», – прочитала Винни. «Ох! Как это грустно». – Я очень люблю обёрточную бумагу, без неё совсем не то!

«Я хотела, чтобы в моём контракте было указано: дизайнер обёрточной бумаги, которую запрещается рвать».

– И что, приняли такой пункт?

«Нет. Я ушла, не сказав ни слова», – ответила женщина.

Винни невольно улыбнулась, не сказав ни слова. Понятное дело!

– Ты всё правильно рассказываешь, – вмешался Хьюго, – хотя до этого ты… ну, не важно. – Он досадливо взмахнул рукой: – Опустим незначительные подробности.

– А ты, Мариса? – спросила Сесилия.

– Мариса не видит, – сообщил Генри и облизнул верхнюю губу, убирая полоску какао. – Раньше она была поваром, готовила еду для детей.

– Теперь я уже не повар, – сказала Мариса, ни к кому в особенности не обращаясь, и покачала головой: – Нет.

– Понятно, а почему? – не отставала Сесилия.

– Нет. Совсем. Нет.

– Это мы поняли, – Сесилия нетерпеливо прищёлкнула ногтем по чашке, однако Мариса лишь сложила руки перед собой на столе, соединив запястья, как если бы их связали.

– Тебя арестовали? Ты что-то сделала детям?

– Сесилия! – с упрёком воскликнула Винни.

– Сделала что-то детям?! Я?! Нет! Но меня хотели посадить в тюрьму за то, что я сделала. Меня обвинили… несправедливо, нечестно, и я сбежала от суда!

Хьюго приложил к губам указательный палец. «Оставьте её в покое», – видимо, пытался он сказать. Нинетт кивнула в знак согласия с Хьюго.

– Я тоже… не могу вернуться туда, где жил раньше, – печально вздохнул Хьюго.

– Куда «туда»? В цирк? – вызывающе засмеялась Сесилия, прежде чем Винни успела вставить хоть слово.

– Вы ошибаетесь, милочка! – Хьюго поправил шляпу. – Мне не в чем себя упрекнуть – за исключением, возможно, нетерпения, с которым я ожидаю возобновления производства лакричных леденцов, – пояснил Хьюго. – Такая трагедия! Настоящая драма.

«Неужели? – хотелось спросить Винни. – И как это весь мир и королева пока обходятся без лакричных леденцов?» Наверное, Хьюго просто скучает по работе.

– А это вам зачем? – вдруг спросила Сесилия, показывая на лежащие на столе сантиметр, стетоскоп, каким врачи слушают пациентам сердце и лёгкие, и список каких-то чисел, озаглавленный написанным большими буквами именем «ГЕНРИ».

– Ни за чем.

– Ага, так я и поверила! Почему здесь имя моего брата? – Сесилия прищурила зелёные глаза и стала очень похожа на бабушку, о чём Винни, конечно же, никогда бы сестре не сказала.

– Мы его обследуем. Хотим выяснить… – Хьюго оборвал себя, не договорив.

– Выяснить что? Что вы у него ищете? – Винни нахмурилась. Странная троица – но неужели они действительно могут сделать Генри что-то плохое?

– К сожалению, в настоящее время мы больше ничего не можем вам сообщить. – Хьюго виновато пожал плечами.

– А почему бабушка с дедушкой не разрешают нам приходить к вам, а вам запрещено с нами разговаривать?

– Этого мы тоже не можем сейчас объяснить, – ответил Хьюго.

– Это как-то связано с тем, что происходит на втором этаже? – спросила Сесилия. – Что ты там видел, Генри?

– Там всё зелёное и пахнет зеленью, – сообщил Генри.

– Об этом мы тоже говорить не будем, – вздохнула Мариса.

– Но на один-то вопрос вы можете ответить?! – Винни возмущённо сжала в карманах кулаки, сдерживая проснувшийся гнев. – Зачем на крыше осьминог? И та круглая штука? Это наблюдательный пост?

– Мне правда жаль, но мы ничего не можем вам рассказать, – снова вмешался Хьюго.

– Ну хватит, пошли отсюда, – сказала Сесилия и за руку стянула Генри со стула.

Белоснежка Нинетт промолчала, потому что была глухонемой, да и остальные двое проводили взглядом выходящих из комнаты детей, не сказав ни слова.

– Они не хотят нам ничего рассказывать! Совсем ничего! – кипя от возмущения, бормотала Винни, когда они спускались по лестнице. От охватившего её гнева перехватывало горло. Хотелось что-то сломать, разбить вдребезги, дать выход бушующей ярости. Она и не помнила, когда в последний раз так сильно злилась.

– Мы обязательно выясним, что здесь творится! – мрачно усмехнулась Сесилия.

«А мне надо бы поучиться держать себя в руках», – подумала Винни.

– На втором этаже растёт лес, – вдруг проговорил Генри.

– Лес?! – изумлённо воскликнули сёстры.

– И некоторые ветки пролезли в лифт и меня укололи.

– Укололи?! – хором переспросили Винни и Сесилия.

– А я кое-что оторвал на память.

Если бы дети только знали…

Его камера наблюдения хоть и работала не без проблем, но в последние дни исправно передавала фотографии. На снимках дети были хорошо видны, все трое на заднем сиденье автомобиля – повыше, пониже ростом и совсем малыш. Они прибыли.

Он ещё раз поздравил себя с остроумным решением задачи. Маленькую камеру он установил на фасаде старинной церкви, где её никто и никогда не заметит среди фигур святых, каменных орнаментов и горгулий. Какой он всё-таки умный! Кому придёт в голову пристально рассматривать церковный фасад? Никому!

Обставлено очень хитро: он сделал верные выводы и возобновил старые связи. Даже в далёкой Бразилии нашлись знакомые, готовые ему помочь. В Интернете можно делать всё что заблагорассудится, даже создать себе новое «я» – и все вам поверят, особенно если явиться миру под именем доктора П. Бурхама, бывшего исследователя бассейна Амазонки, который щедро выделяет средства на новые научные экспедиции. Если понадобится, он задержит родителей в Южной Америке чуть дольше, чем планировалось, это несложно. Конечно, чтобы подобраться к мальчику, не вызвав подозрений, надо соблюдать осторожность, но на это ума у него хватит. Никто и не предполагает, какой он умный, потому что все видят только его внешность и не представляют, что творится у него в душе.

Надень берет с помпоном, раскрой рот пошире – и тебя примут за глупца. А в соломенном канотье, какие носят студенты колледжа Харроу, тебе моментально придумают богатеньких родителей и карьеру по меньшей мере государственного обвинителя.

Он сам выбрал берет с помпоном – или что-то вроде того. Мог бы, конечно, и соломенное канотье – но нет! Если нужно, он блеснёт интеллектом в любой области, оставаясь незаметным, почти невидимым в камуфляже.

Как долго он надеялся, что всё изменится! Ждал годами. И всё напрасно! Никто не хотел ему помогать – а ведь могли бы, стоило им только захотеть, он точно знал, что могли. Однако они не захотели! Решили посмотреть, как он справится со своими… метаморфозами. (Метаморфозы… чудесные превращения… Ему всегда нравились длинные иностранные слова.) Они хотели обвинить во всём его, убедить, что он сам виноват. Нет, нет и нет! Вот так. Ни за что!

Ему пришлось самому пробиваться в жизни, с трудом сводя концы с концами. Теперь-то всё в порядке, а вот поначалу дела шли трудно. Но он же умный, помните? И скоро станет богатым и могущественным. Очень богатым и очень могущественным. Жаль, что поделиться своими планами он может пока только с незнакомцами в Интернете…

Глава 7,
в которой много шума из-за Генри. И только потому, что он мальчик?

– Интересно, что они будут делать, когда мы уедем? – спросила Сесилия и опустила руки в кухонную раковину с мыльной водой. – Им некого будет подгонять и не за кем следить.

– А кто обычно здесь всё убирает? – Винни взяла чистую тарелку и вытерла её полотенцем.

– Не знаю, – пожала плечами Сесилия. – Может, невезучая троица?

– Какая ещё невезучая троица?

– Ну как же: слепая, глухая и Хьюго. Ему явно не повезло с ростом.

Винни фыркнула. Смешно Сесилия придумала – но разве прилично смеяться над теми, с кем судьба и так обошлась слишком жестоко?

– А пока мы здесь, у невезучих каникулы, им даже не разрешается спускаться со своего этажа. Ясно одно: нужно поскорее бежать домой, в Лондон. Здесь не лучшее место для каникул, как ни крути, – добавила Сесилия, бросив взгляд на Генри, который сидел на другом конце длинного кухонного стола и что-то рисовал.

Рядом с ним сидела бабушка. Она так пристально вглядывалась в его лицо, будто ожидала, что из глаз Генри вот-вот посыплются искры, а с губ сорвётся гениальное изречение. Время от времени она поправляла внуку воротник рубашки.

Генри любил белые рубашки и вязаные жилеты. Вот и сейчас в такой рубашке и жилете он был похож на маленького, очень серьёзного офисного работника.

– Что они все нашли в Генри? – Винни поставила сухую тарелку в стопку чистой посуды.

– Он мальчик. И поэтому для них – особенный.

– Он наш младший брат, так что пусть оставят его в покое! – Винни едва сдержалась, чтобы не топнуть.

– Кстати, очень удобно, что Генри такой маленький, – усмехнулась Сесилия, и Винни улыбнулась в ответ.

По крайней мере, теперь они знали, что на втором этаже у дедушки теплица, «лес», как сказал Генри, – вот почему там так тепло. Генри рассмотрел клумбы с зелёными растениями и несколько больших деревьев. Наверное, все эти травы нужны дедушке, чтобы делать пахучие лакричные леденцы.

И Генри действительно принёс то, что его «укололо». Это напоминало стручки гороха, который мама иногда покупала летом на рынке, только совершенно высохшее и коричневого цвета.

– Там были жёлтые цветы, и эти штуки свисали из чашечек! – пояснил Генри.

Винни сразу же забрала у Генри сухие стручки, хоть он и не хотел с ними расставаться – семена в них так забавно гремели! «А вдруг эти штуки ядовитые?» – думала Винни. И было в них что-то странное… стоило Винни коснуться сухих стручков, спрятанных в карман, – как мысли будто затуманивались, в голову лезло всякое неожиданное: например, каким был сиреневый дом раньше и что здесь с тех пор происходило… Просто голова шла кругом! В конце концов Винни переложила стручки в пластиковую коробочку, в которой обычно возила с собой зубную щётку. Вот был бы у неё Интернет! Она бы сразу выяснила, у какого растения с жёлтыми цветами такие сухие тонкие стручки.

– Прошло уже два дня, а ничего хорошего не предвидится! – вздохнула Винни.

Сесилия на мгновение застыла над раковиной с грязной водой – и вдруг выпрямилась:

– А знаешь что? С меня хватит! Нас просто заваливают работой! Как только закончим с посудой, придётся опять собирать корм для этих голубей, которых мы даже не видели! Безумие какое-то!

– Вот именно. И я о том же. Одуванчики, дикая люцерна, и что там ещё в списке… Я устала, Сеси, и просто хочу спать! Ты права. С нас достаточно, – согласилась с сестрой Винни.

– Хоть бы кормили нормально! – Сесилия раздражённо закатила глаза.

Утром, днём и вечером давали кашу, которую бабушка каждый раз называла по-разному, но вид и вкус блюда от этого не менялся – дети получали серовато-коричневую массу, которая или кучкой возвышалась на тарелках, или растекалась болотной жижей. Овсяная каша, картофельное пюре, яблочное пюре, овощной суп, зелёный густой смузи из шпината с яйцами… С аппетитом ел только Генри. Быть может, вспомнил раннее детство? Генри крепко сжимал в кулачке ложку и съедал всё до капли.

– А развлечения запрещены, – напомнила Сесилия.

– Вот именно, – кивнула Винни. По оранжевым ступенькам им подниматься не разрешалось, как и подходить к осьминогу или заглядывать на второй и четвёртый этажи. Гулять можно было только под присмотром, с дедушкой. В городок нельзя – значит, оставался только пляж: исключительно пляж возле дома, а не соседняя бухта, и не причал, и уж точно ни в коем случае не корабль! – Мы всегда под охраной!

– И якобы всё ради нашей безопасности, – съязвила Сесилия. – Зачем нас защищать? От кого? От чего?

– Не знаю! – пожала плечами Винни.

Это было уже за гранью! Сегодня им предстояло не только перемыть и вытереть насухо всю посуду, но и протереть пыль, застелить постели, вымыть окна в гостиной, загрузить бельё в стиральную машину, развесить его на просушку, а потом, когда высохнет, аккуратно сложить. Ещё, конечно же, собрать придорожную траву на корм голубям – что может быть интереснее! И всё это под бдительным взглядом бабушки и дедушки, чтобы никто не сбежал. Их ни на минуту не оставляли без присмотра. Хотели от чего-то защитить? Винни в это не верила.

– Надо обязательно рассказать маме и папе о том, что здесь творится! – сказала она.

– Родители нас не поймут! «От мытья посуды ещё никто не умирал!» – проговорила Сесилия, подражая отцу. – Нет! Мы сбежим тайком.

Винни тоже хотела уехать. Всё лучше, чем сидеть здесь. Но что-то не давало ей покоя.

– Да, но… Мама говорила, что дедушку нельзя расстраивать, потому что у него больное сердце, а если мы сбежим, ему может стать плохо от огорчения, и всё из-за нас! – Винни почувствовала, как её словно накрывает тёмное облако угрызений совести.

– Я тоже готова на всё, лишь бы с дедушкой ничего не случилось, – сказала Сесилия. – Но терпеть целых три недели?..

Винни молча покачала головой.

– Ну вот! Сама видишь! Придётся уехать без разрешения. Но сначала осмотрим как следует первый этаж, – напомнила Сесилия младшей сестре. – Ту комнату, в которой спят бабушка с дедушкой. И я даже знаю, когда мы это сделаем.

Спустя некоторое время дедушка и бабушка расположились вместе с Генри в гостиной и стали забрасывать внука вопросами о том, очень ли он хочет пойти в школу. В Англии все дети в пять лет идут в начальную школу, хотят они того или нет, и совершенно непонятно, что такого занимательного нашли в этом бабушка с дедушкой. Тем временем Сесилия и Винни приводили в порядок завалы ношеной одежды и белья на полках в стоящем в холле старом деревянном шкафу, обычно запертом на висячий замок.

– Какой беспорядок! – причитала Винни, роясь в бесчисленных скатертях, лоскутных ковриках и потрёпанных чехлах для мебели. – Что нам делать с бабушкиной одеждой?

– А ты уверена, что это не театральные костюмы? – Сесилия бросила на пол нечто вроде огромного костюма обезьяны и отряхнула руки. – Фу! Какой волосатый!

– Смотри, что я нашла! – Винни показала сестре два чёрных цилиндра и два бархатных плаща того же цвета с подкладкой из кое-где потёртого серебристого шёлка. – Это просто бедлам! Я и на кухне видела в шкафу всякое, чему там явно не место!

– Бабушка явно не из идеальных хозяек, – с усмешкой подтвердила Сесилия и надела один из цилиндров.

– Ну и что? – пожала плечами Винни. – Если в семье правильно распределить обязанности, то всё будет нормально. У нас, например, мама готовит, а папа всегда знает, что где лежит. А ещё он покупает продукты и нанимает уборщицу! Конечно, когда он дома…

Винни надела другой цилиндр, набросила на плечи бархатный плащ, и сёстры повернулись к высокому зеркалу в позолоченной раме.

– Какие-то мы старые в этих нарядах, – вздохнула Винни.

– А мне нравится! По-моему, мы похожи на волшебников! Или на колдуний.

– Угу, на колдуний на похоронах, – угрюмо произнесла Винни.

– Ну ладно, давай отдохнём, перерыв мы заработали, – заявила Сесилия, когда они убрали костюмы в шкаф.

– А вдруг бабушка выйдет из гостиной и увидит, что нас нет?

– Может, нам понадобилось в туалет, сразу обеим? – хитро спросила Сесилия. – Такое случается даже с идеальными домохозяйками!

Сёстры на цыпочках отправились исследовать первый этаж. В «личных апартаментах» бабушки и дедушки они обнаружили самую обыкновенную спальню, библиотеку с кучей книг, корешки которых так сильно истёрлись, что, казалось, вот-вот рассыплются от старости. Попалось им и несколько более новых – справочники по инженерному делу и машиностроению, а также пожелтевшие страницы с совершенно непонятными чертежами каких-то зданий, которые Сесилия всё же очень внимательно рассмотрела.

Больше всего сестёр удивила комната с большим письменным столом, вокруг которого возвышались огромные стопки ежедневных газет, доходящие Винни почти до пояса. Девочка так и застыла в изумлении, почувствовав себя великаном среди бумажных небоскрёбов.

– Будь у них Интернет, они не стали бы выписывать «Скоттиш газетт», «Эдинбург ньюс» и «Данди мессенджер», – хмыкнула Сесилия. – Да и тысячи других изданий! Похоже, газеты стекаются сюда со всей Англии!

– Я видела, как по утрам из почтового ящика выкатывается целая газетная «колбаса». – Винни даже подошла к окну, чтобы ещё раз взглянуть на странное сооружение, которое дедушка, вероятно, построил сам, назвав его «почтовым ящиком».

Это была большая металлическая коробка, нанизанная на толстый деревянный столб. Колючие плавники, зелёная краска и выпуклые глаза превратили короб в мрачного глубоководного монстра. С открытой дверцей почтовый ящик выглядел как голодное, ищущее добычи чудовище. «Наткнёшься на такое в сумерках – перепугаешься до полусмерти», – подумала Винни и снова повернулась к Сесилии:

– Я ни разу не видела, как почтальон приносит газеты и письма. Похоже, он приходит на рассвете!

– Да уж, я на такой подвиг не способна, – заметила Сесилия. – Ладно, побежали обратно. Наведём порядок в шкафу, пока нас здесь не поймали. Очень надеюсь, что сегодня других дел нам не поручат…

Надеждам Сесилии было не суждено сбыться. Спустя час девочки шагали по едва заметной тропинке, собирая растения, на которые дедушка указывал пальцем, чрезвычайно отчётливо произнося их названия даже по латыни:

– Одуванчик! Taraxacum.

Мокричник! Stellaria media.

Топинамбур! Helianthus tuberosus.

Все эти слова он выговаривал с исключительной гордостью, как если бы сам придумал названия.

Даже Генри шёл с корзинкой и щипал траву и листочки, пока его маленькие ручки не позеленели.

– Можно мы сами сегодня покормим голубей? – доверчиво глядя на дедушку, спросил Генри.

«Интересно, где они держат птиц? – подумала Винни. Судя по рассказам Генри, на втором этаже их точно нет».

– Голубей? – Дедушка огляделся, и Винни заметила, как его встревоженный взгляд скользнул по осьминогу на крыше. – Пока лучше не надо, – качая головой, ответил он. – Потом, когда они к вам привыкнут.

Осьминог! Выходит, голуби живут в осьминоге! Винни сразу же поделилась новостью со старшей сестрой, которая в короткой клетчатой юбке, упёршись коленом в пыль у дороги, настойчиво выкапывала заострённым садовым совком ни в чём не повинные цветы («Мать-и-мачеха! Tussiliago farfara!»).

– Супер! Проберёмся туда сегодня ночью! – воскликнула Сесилия.

– Ночью? – Винни зевнула. – Я так устала, и у меня всё болит после целого дня наклонов, приседаний и уборки.

– Я тебя разбужу!

– На самом деле там всего несколько птиц…

– Да, знаю, но наверняка попадётся и что-нибудь интересное!

– Ты уверена? А как мы туда заберёмся? – скептически прищурилась Винни.

– По лестнице! Над четвёртым этажом должен быть чердак. Или ты думаешь, что оранжевая лестница на самом деле ведёт к осьминожьему куполу?

Винни скользнула взглядом по необычной лестнице снаружи дома.

– Нет. Оранжевая туда точно не ведёт. Да и я не вижу в куполе двери.

– Мы всё выясним, сестрёнка, сама знаешь когда. А потом устроим прощальную вечеринку, только для нас! Я ошиблась: этот сиреневый дом не такой уж таинственный и замечательный. И невезучие тоже самые обыкновенные. Пора нам сматывать удочки.

Когда Сесилия разбудила Винни среди ночи, младшая сестра встревоженно сразу же села в кровати. Ей приснилось, что Генри застрял в лифте.

– Что-то случилось?

– Мы идём в гости к Осьминогу! – тихо пропела Сесилия. Голос у сестры был красивый, но сейчас Винни захотелось её оттолкнуть – вот только руки и ноги отяжелели и не слушались.

– Я не могу, – прошептала она, падая на подушку. – Ну что там делать? – Винни отыскала глазами часы на противоположной стене. Серебристо сверкая в предрассветном тумане, стрелки показывали пять утра. – Такая рань! – На самом деле Винни часто просыпалась с первыми лучами солнца, но несколько дней непривычной работы по дому её здорово измотали, и шевелиться совсем не хотелось. Её словно держало за руки и за ноги какое-то многолапое чудовище – и не собиралось отпускать.

– Что там делать? Шпионить! Расследовать! Мы пойдём туда, где нас никто не ждёт! – воскликнула Сесилия.

– Ну ладно, ладно, – вздохнула Винни.

Спорить не было сил, и Винни подумала, что чем скорее она выполнит просьбу сестры, тем скорее вернётся в кровать. Девочка встала, набросила светло-голубой пушистый халат и зашлёпала босиком следом за Сесилией. Пол в комнате был как всегда тёплым из-за сада на втором этаже и приятно грел ноги.

Поднимаясь по лестнице, они миновали коридор на четвёртом этаже – все двери были закрыты.

– Наши невезунчики спят и видят сны, – прошептала Сесилия.

Винни слишком устала, чтобы смеяться над шутками, и молча шагала вперёд.

– Смотри, вот и проход на чердак, а вот и наше первое доказательство! – Сесилия присела и как настоящий детектив что-то аккуратно подняла с пола. – Семечко подсолнуха! Настоящая еда для голубей!

Винни ожидала, что сестра вот-вот достанет из кармана пижамы прозрачный пластиковый пакет, в каких, судя по любимым сериалам Сесилии, криминалисты хранят улики. Однако та отбросила семечко и распахнула дверь, за которой оказалась лестница, уходящая под самый потолок.

– Видишь трещины в потолке? Там дверь к Осьминогу, она открывается как люк! – прошептала Сесилия.

– Всё может быть, – пробормотала Винни.

У неё совершенно не было настроения что-то исследовать. Ей хотелось не приключений, а просто в тёплую постель и спать! Стараясь не шуметь, сёстры поднялись по лестнице почти до потолка. Они едва умещались рядом на последней ступеньке, но всё же подтолкнули дверь, и она поддалась. Девочки сразу же услышали, как воркуют и стучат коготками по полу голуби. Купол оказался гораздо больше, чем выглядел снизу. Прозрачный шар вздулся как гигантский мыльный пузырь, и прямо над их головами медленно розовело серое утреннее небо.

– Потрясающе! – Сесилия огляделась с открытым от изумления ртом.

– Почему вы не спите, малыши? – спросила Винни голубей, сидящих в большой клетке в нижней, тёмно-синей половине купола. Птиц оказалось не так уж много, штук десять-пятнадцать. Они сидели на жёрдочках или расхаживали по полу.

– Вот это да! Какой вид! – Сесилия стояла у стеклянной стены и смотрела на море.

– Отсюда видно все крыши Туллиморс-Энда! И даже шпиль церкви, – сообщила Винни, глядя в другую сторону и потирая сонные глаза.

– Идеальный наблюдательный пункт!

– Хочешь сказать, что у бабушки с дедушкой есть враги?

– По-моему, они явно опасаются нападения, – ответила Сесилия.

– Кого им бояться? Неужели кто-то позарится на рецепт лакричных леденцов? Кому он нужен! – Винни просунула палец между прутьями клетки, чтобы погладить голубя, но ничего не вышло – птицы дёргали головами, будто на них напала икота.

– Да здесь настоящий командный пункт, столько кнопок на пульте… – пробормотала Сесилия. – Этой включается прожектор, чтобы освещать пляж. Вот бы попробовать!

– Нет, Сеси! Заметят! Дедушка наверняка увидит свет.

– Он спит.

– Ты уверена? Старики спят очень чутко и встают рано!

Сесилия уселась на вращающееся кресло, продолжая рассматривать кнопки на пульте:

– Вот здорово было бы взлететь в этой штуке!

Взлететь – ага, как же! У сестры явно разыгралось воображение.

– Гули-гули-гули… – поманила Винни птиц. – Ничего-то я вам не принесла. – Оглядевшись, она обнаружила корзину с листьями одуванчика, которую дедушка заботливо накрыл влажным лоскутом, чтобы собранная зелень сохранилась подольше. – Вот, держите! – Винни просунула сквозь решётку несколько резных листьев и улыбнулась, глядя, как голуби жадно клюют угощение. Глаза слипались, ужасно хотелось спать. – Простите, дорогие мои, но мне пора в кровать! Сеси, ты идёшь? Мы здесь всё посмотрели.

– Винни, ты что?! Здесь так здорово! Вот бы построить что-то вроде этого и взлететь в небеса!

– О нет, только не это!

Сеси заговорила, как популярный человек из социальных сетей. Неужели готовится к карьере блогера?

– Ну ладно. – Сесилия с ворчанием поднялась со стула. – Летать эта штука, похоже, не умеет. А как насчёт поплавать? Вот кнопка с изображением ласт. А здесь написано «Ускорение». А здесь – «Ручной бур». Кажется, это инструмент. Торпед и другого стрелкового оружия пока не вижу.

– Не выдумывай, Сеси! Как эта штука попадёт отсюда в воду? Поскачет с крыши вниз как надувной мяч? Я хочу спать.

– Ну ладно, пошли, – вздохнула старшая сестра.

Девочки спустились по лестнице, закрыли люк в потолке и, стараясь не шуметь, направились к себе в комнату, где забрались на свои высокие кровати-верстаки. Хорошо, что по пути их никто не заметил.

Разбудил сестёр громкий голос:

– Кто это сделал?! Кто?!

– Что? – Винни в замешательстве тёрла глаза. Посреди комнаты стоял дедушка и сердито смотрел на внуков.

– Это сон?.. Который час?.. – Винни с трудом отыскала на стене часы. – Семь утра! Что случилось? – Ну вот, поспала всего два часа.

– Мои голуби! – Дедушка ткнул пальцем в потолок. – Вы ходили к голубям? Говорите правду! Немедленно!

– Нет! – так искренне воскликнул Генри, что Винни едва не улыбнулась. Какой молодец – лучший младший брат на свете!

– А что с ними такое? Что случилось? – спросила Сесилия и села в кровати.

– Они спят! Все до единого! Обычно они никогда не спят все сразу. А если вдруг и засыпают, то просыпаются, когда к ним подходят. А сегодня их отравили! Накачали снотворным! Я пошёл к ним в шесть часов, хотел покормить – а они лежат в клетке и не шевелятся. Уже целый час!

– Птички умерли?! – в дрожащем голосе Генри звенели слёзы.

– Нет, мой мальчик. Не умерли, только уснули. Они дышат! Но их усыпили! Намеренно!

– Это не мы! – с полной уверенностью в своей правоте сообщила Винни. Она-то уж точно голубей не травила и не усыпляла. Как бы она это сделала? Они склевали у неё с рук два листика одуванчиков – вот и всё!

– Им дали одуванчиков, – проговорил дедушка. – Достали из моей корзинки. Я всегда закрываю корзинку, а сегодня она была открыта! – Лицо дедушки покраснело. Винни испугалась, что его хватит удар и ему станет плохо.

– Это ведь не они, правда? – послышался бабушкин голос.

Дети дружно замотали головами.

– Ага! Так я и думала. И что тогда это такое? – С победной улыбкой бабушка показала всем что-то светло-голубое, длинное и пушистое.

– Это же пояс от твоего халата, Винни! – воскликнул Генри.

– Вот именно, дорогая моя девочка! Отрицать бессмысленно! – Вряд ли с таким суровым выражением лица внучку называют «дорогой девочкой» искренне. – Я нашла это у самой двери в У… в голубятню. Как он туда попал?

Винни взглянула на Сесилию, и сестра с кривой усмешкой пожала плечами. «Говори как есть», – словно посоветовала она. Винни откашлялась и, опустив глаза, уставилась на одеяло:

– Всё так. Мы там были, но голубей не трогали. Просто посмотрели.

– Честное слово! Так и было! – воскликнула Сесилия, и Винни затопила волна благодарности к сестре.

– А корзина? – не отставал дедушка.

– Я дала им пару листиков, но не знала, что это плохо.

– Ты дала им листья одуванчика?! Этого не может быть, потому что от одуванчика голуби не падают в глубокий обморок!

Щёки у Винни заполыхали от обиды. Больше всего на свете она не любила, когда она говорит правду, а ей не верят!

– Если голуби ещё спят, можно мне на них посмотреть? – спросил Генри, вставая в своём спальном ящике. – Винни и Сесилия видели птичек, а я нет! – Его пижама измялась за ночь, светлые волосы торчали во все стороны.

– Сначала я дам голубям противоядие, то есть травку, которая их разбудит. Они очень медленно приходят в себя. Я пойду к ним прямо сейчас, птиц нельзя оставлять без присмотра. Это замечательные почтовые голуби лучших пород, – произнёс дедушка.

Бабушка задумчиво кивнула.

– А вы… – она выдержала драматическую паузу, обращаясь к детям. – Вы отныне тоже будете под постоянным присмотром!

– Фуф! Можно подумать, мы с первого дня тут без присмотра, – пробормотала Сесилия.

Винни вдруг заметила, что в дверном проёме кто-то стоит. Это были Хьюго, Нинетт и Мариса, которые с жадным любопытством заглядывали в комнату, не переступая, впрочем, порога.

Бабушка тоже заметила троицу с четвёртого этажа и дружелюбно улыбнулась:

– Вот и вы! – Потом она снова обратилась к внучкам: – С сегодняшнего дня вы будете работать по-настоящему – готовить лакричные леденцы: мы получили крупный заказ.

– И я! Я с ними! А как же я?! – Генри запрыгал по кровати, размахивая руками.

– Нет, Генри, – бабушка осторожно направилась к внуку, как к щенку, которого не хотела пугать. – Мы с тобой займёмся кое-чем поинтереснее…

Тут Сесилия не выдержала:

– Или мы все пойдём делать леденцы, или никто из нас не сдвинется с места!

Соскользнув с кровати, она подбежала к Генри, вытащила его из короба на ножках и поцеловала в щёку.

– Ладно, берите мальчика с собой, – согласилась бабушка. – Но не думайте, что вам придётся легко. Варить леденцы – нелёгкий труд. – Она многозначительно подняла указательный палец. – Вы сами напросились. Оценив ваше поведение в последние несколько дней, я решила, что теперь за вами будут следить профессионалы своего дела! – Бабушка важно указала на троицу у двери.

«Да уж, хороши профессионалы, – подумала Винни. – Одна слепая, другая глухонемая, ну а третий… вообще… Он, конечно, очень сильный, но такой коротышка».

– Советую вам их слушаться, – сказал дедушка. – Они будут с вами ради вашей же безопасности!

– Да ну? Как же так? – начала было Сесилия, однако её перебил Хьюго.

– Мистер и миссис Уоллес-Уокер! – воскликнул он. – Будьте уверены, мы вас не подведём!

Винни уже ничего не понимала. Эти трое позаботились о Генри, напоили их всех вкуснейшим какао – а теперь собирались отконвоировать в пристройку, чтобы варить вонючие лакричные леденцы?! Два дня назад невезучие показались ей немного странными, но всё же довольно милыми. А теперь?

«Профессионалы» довольно кивали, оглядывая детей с ног до головы и потирая руки. Хьюго даже хрустнул пальцами от нетерпения.

Похоже, они с огромным удовольствием предвкушали «присмотр» за детьми. Винни так ясно почувствовала их настроение, что её охватил озноб.

Глава 8,
в которой всё так ужасно, что даже почти смешно

– Вы слышали – щёлкнул замок? Нас заперли на ключ! – Сесилия взволнованно ходила по гостиной перед диваном. – Забудьте о побеге в Лондон! Нас охраняют, и просто так нам не выбраться.

– Надо написать маме с папой! – Стоило Винни вспомнить о родителях, как у неё подкатил ком к горлу. Она так по ним соскучилась! – Они узнают, что случилось, и обязательно нас спасут!

– А как мы с ними свяжемся без мобильного телефона и без Интернета? – поинтересовалась Сесилия.

– Пойдём в городок и позвоним из телефонной будки, – предложила Винни.

– Из телефонной будки? Я никогда не звонила из телефонной будки. В телефонный автомат нужно бросать монеты? – Сесилия нахмурилась. – Кстати, ты уверена, что они взяли с собой в джунгли мобильный телефон?

– Мама с папой никогда не включают мобильные телефоны, – напомнил Генри.

– Ой, правда. – Винни заметила, как беспомощно прозвучал её непривычно тонкий голос. – Значит, нам остаётся только старомодный способ связи – написать письмо.

– Но где-то же в этой глуши должен быть Интернет! Мы всё-таки в Уэльсе, а не в Антарктиде! – Сесилия раздражённо шлёпнула ладонью по спинке дивана, и в воздух поднялось облачко пыли. После завтрака, где Генри подали кашу, а девочкам – чай с давно засохшим печеньем, неизвестно сколько пролежавшим в дальнем углу шкафчика, они пришли в гостиную, где дедушка собирался им объяснить, «как всё будет дальше».

– Мы пойдём на лакричную фабрику делать леденцы? – взволнованно спросил за завтраком Генри и даже уронил в тарелку ложку с кашей.

Но бабушка покачала головой:

– Нет, наши королевские лакричные леденцы делают не на фабрике. Сегодня вы пойдёте во флигель, пристройку у дома!

И вот они ждут, запертые в гостиной, чтобы приступить к новым почётным обязанностям. Снаружи, за открытыми, но забранными белыми решётками окнами, сверкала на солнце морская гладь, кричали чайки.

– Знала бы мама, что нас загоняют в тёмную пристройку в такую прекрасную погоду! – глотая слёзы, воскликнула Винни. Плакать при Генри она не собиралась.

– Да, детям полезно дышать свежим воздухом, взрослые всегда так говорят, – подхватила Сесилия. Вскочив с дивана, старшая сестра подбежала к двери и потянула за ручку – заперто! – О нет! Мы что, преступники?! Нас и во флигеле запрут?!

– А противогазы выдадут? Чтобы мы не рухнули в обморок от запаха трав? – Винни переполняло отчаяние.

Почему бабушка с дедушкой вдруг стали такими странными? Что они им сделали? Так с внуками не обращаются… Винни потеряла всякую надежду, в груди будто разверзлась пропасть, которая наполнялась слезами и вопросами без ответов. Но прежде чем она провалилась в эту пропасть, в замке́ повернулся ключ и в комнату вошёл дедушка.

– А вот и наши лучшие кондитеры-аптекари и те, кто хочет ими стать! – На полпути к дивану он остановился и, развернувшись, приказал: – За мной!

Дети медленно поднялись и не спеша пошли следом. Выйдя из дома, дедушка направился в пристроенный сзади к магазину под небольшим углом флигель, тоже сиреневый, с небольшими зарешечёнными окнами. Густым пряным ароматом веяло, казалось, от самих стен.

– Фу! – поморщилась Сесилия, и Винни поняла, что хотела бы сказать старшая сестра – её наверняка так и подмывало употребить не самое приличное слово.

– Вот и пришли! – Дедушка открыл дверь и пошарил на стене в поисках выключателя. Раздался щелчок, и середину комнаты залил тусклый желтоватый свет, а углы всё так же тонули в темноте.

– Бэээ! Ну и запах! – Сесилия демонстративно зажала нос.

Винни едва осмелилась сделать вдох.

– А что, пахнет вкусно! – воскликнул Генри, маленький предатель…

– Вот молодец! – обрадовался дедушка, который уже запер за ними входную дверь и теперь деловито направлялся куда-то в тёмный угол. – Достойный наследник!

– Да, я такой! А что такое «наследник»? – спросил малыш.

– Это значит, что в один прекрасный день, всё здесь будет…

– …принадлежать ему? – насмешливо договорила за дедушку Сесилия. – Благословляю тебя, Генри, и отказываюсь от своей доли!

– Я тоже, – кивнула Винни. Бабушка и дедушка явно выделяли Генри, отдавая ему предпочтение только потому, что он мальчик, – и это было несправедливо!

Дедушка, похоже, переубеждать внучек не собирался.

– Что ж, посмотрим, как оно пойдёт, – только и пробормотал он.

Винни осторожно вдыхала терпкий воздух. От запаха аниса жгло в носу, а аромат лакрицы царапал горло словно когтями.

Вдоль стен стояли длинные мраморные столешницы, гигантская плита с огромными кастрюлями, на стенах поблёскивали висящие на крючках ложки, громадные половники и что-то вроде невообразимо огромного дуршлага для спагетти.

– А где роботы или умные машины? – пробормотала Сесилия. – О нет! Здесь что – всё делается вручную?!

На полу были свалены бесчисленные мешки с мукой, в несколько рядов стояли вёдра с сахаром и коробки с лакричными корешками. Конечно, ведь без этих тонких изогнутых корешков не получится лакричных леденцов! Все полки здесь были уставлены сосудами из тёмного стекла.

– А что в них? Что написано на этикетках? – с любопытством спросил Генри.

– Мать-и-мачеха, мята, шалфей, – прочла Сесилия и поджала губы. – Разве ты не можешь определить по запаху? Не чувствуешь, чем пахнет?

– Точно! Мама так делала, когда была маленькой! – Генри забегал кругами, как весёлый щенок.

– Внимание! – прозвучал дедушкин голос. – Сироп для королевских лакричных леденцов сначала доводят до кипения и выдерживают при высокой температуре, что очень опасно! Любопытные, конечно, могут сунуть в сироп палец, язык или нос… этого никому не запретишь – но тогда они навсегда останутся без пальца, носа и языка!

Дети смущённо притихли.

– Я смешиваю немного муки и сахара, добавляю настой трав, которые всю ночь томились в сиропе. Рецепт составил мой прадед, величайший аптекарь, и пропорции ингредиентов изменять запрещено! Потом добавляю немного лучшего желатина. – Дедушка поднял склянку из дымчатого стекла и важно покачал ею в воздухе. – И никаких красителей! Ничего искусственного! Наша лакрица сияет исключительно натуральным тёмно-коричневым цветом. Двадцать минут помешиваю, не останавливаясь ни на минуту, чтобы получилась наша особая масса, а в самом конце добавляю крахмал. Потом выливаю всё прямо сюда, на мраморную столешницу, даю немного остыть и раскатываю в тончайший пласт, а когда он совсем остынет, нарезаю на маленькие квадратики. Слушайте внимательно! Совсем скоро всё это делать будете вы! – Дедушка пристально оглядел внуков. – Потом всё упаковывается в мешочки, маркируется и складывается в коробки, по десять мешочков в каждую. Ах да, чуть не забыл: сначала корешки лакрицы нужно порезать и измельчить! В магазине вы будете следить за тем, чтобы полки не пустовали, проверять кассу и держать всё в чистоте и порядке. Да-да, это тоже будет входить в ваши обязанности.

У Винни заныло в животе. Столько дел! Они так и будут сидеть взаперти целый день и даже не выйдут на пляж – зато на всю жизнь пропитаются ароматом леденцов от кашля!

– Разве в магазин кто-нибудь приходит? – скептически поинтересовалась у дедушки Сесилия.

– Мы видели столько табличек «Не входить» и «Частное владение», что верится с трудом.

– Ну, конечно покупатели приходят! – Нетерпеливо взмахнув руками, дедушка включил плиту и поставил на неё два больших широких чугунка. – Я начинаю варить лакричную массу, а вы надевайте рабочую одежду, она висит за дверью. И не забудьте сетки для волос.

– Ох! – тихо простонала Сесилия. – У меня плохое предчувствие!

Винни последовала за сестрой к двери и остановилась, увидев, что Сесилия снимает с крючка три смешные рубашки, зелёные, как свежие огурцы.

– Что это? Как это носить? – жалобно пролепетала Сесилия, подавая их Винни и Генри. – А вот и прекрасные сочетающиеся по цвету аксессуары – наши шляпки!

Винни удивлённо огляделась:

– Нам обязательно надевать эти рубашки? И смешные шапочки?

– Это непреложный закон! Ни один волосок, ни одна пылинка не должны попасть в королевский лакричный сироп! – воскликнул дедушка, оторвавшись от плиты.

Винни вздохнула:

– Пошли переодеваться, Генри. Смотри, твою одежду уже подогнали по росту! – она кивнула на обрезанный и криво подшитый подол.

– Наверное, бабушка постаралась, – сухо обронила Сесилия. – Это в её стиле.

Винни помогла Генри просунуть руки в рукава одеяния, которое было ему до самого пола, и застегнула пуговицы на спине. Потом надела ему на голову плотную сетку для волос и затянула завязки.

– Ты похож на зелёного призрака и на банку с солёными огурцами – их тоже завязывают сверху верёвочками, – сказала она.

– Это хорошо?

– Очень хорошо! – заверила брата Сесилия.

– И очень важно! – добавила Винни.

Влезая в длинный балахон, она невольно усмехнулась. Всё было так ужасно, что даже почти смешно. Почти!

– Будем их во всём слушаться, чтобы не вызвать подозрений. И тогда в награду нас отпустят погулять в городок, – сквозь стиснутые зубы процедила Сесилия, когда Винни помогала ей застёгивать пуговицы на спине.

– В городок? В награду? – прошептала Винни. – Не верится в такую беспечность. Зачем им сначала запирать нас, а потом без присмотра отпускать на прогулку?

– Тогда пусть бабушка и дедушка идут с нами. Вы с Генри их отвлечёте, а я подключусь к какой-нибудь компьютерной сети и отправлю письмо по электронной почте. Как только родители получат нашу просьбу о помощи, они свяжутся с престарелыми родственниками по телефону и вытащат нас из этого кошмара. Иначе и быть не может! – воскликнула Сесилия.

– А если отправить письмо не удастся? – уточнила Винни.

– Даже самые рьяные охранники устают и однажды совершают ошибку!

– Наверное, так бывает только в твоих любимых детективах, – уныло покачала головой Винни.

Сесилия пристально взглянула на сестру:

– Скажи честно: ты ведь не нарочно?

– Что «не нарочно»?

– Ну, подсыпала снотворного голубям в листья одуванчика?

– Да нет же! – возмущённо нахмурилась Винни. – Как бы я это сделала? Даже если бы хотела – где мне взять снотворное? Не выдумывай! Я тебе что, аптекарь?

– Ну извини! Я просто спросила. Сюда ведь мы угодили из-за уснувших голубей.

– И совершенно несправедливо!.. Ой, смотри, кто пожаловал! – Винни кивнула на троицу, волшебным образом возникшую в комнате.

«Как они сюда попали?» – с удивлением подумала она. Других дверей в комнате вроде бы не было.

– Ага, наши невезучие тут как тут! – фыркнула Сесилия. – Явились сторожить. Как раз вовремя.

– Ты только посмотри на них! – Винни изумлённо разглядывала подошедших ближе гостей.

– Рабочая одежда у них явно получше, – кивнула Сесилия.

Действительно, Хьюго, Мариса и Нинетт выглядели великолепно – как благородные кондитеры или повара. Белоснежные жакеты сидели на них как влитые, даже их имена над нагрудным карманом были вышиты синими буквами готическим шрифтом. Белейшие фартуки почти до пола скрывали брюки и юбки, на головах сидели высокие поварские колпаки, а на ногах у всех троих были белые рабочие полусапожки с высокими задниками. Одежда Хьюго была, естественно, меньшего размера, но выглядел он не менее элегантно, чем Нинетт и Мариса.

– Помнишь швейную машинку в комнате Нинетт? Может быть, их кители, фартуки и колпаки там и сшили? – с завистью прошептала Сесилия.

Винни едва нашла в себе силы кивнуть. Что-то горячее подкатило к горлу, растеклось по груди и тяжёлым комом упало в живот. Зависть!

Винни страстно хотела такую же белую форму с высоким колпаком! Она тоже хотела выглядеть благородно и элегантно! Хотела делать конфеты – настоящие, вкусные, разноцветные: розовые, жёлтые и зеленовато-мятные, а не тёмно-коричневые леденцы, и не в отвратительном мрачном флигеле, в зелёном балахоне и с сеткой на голове, а в прелестной кухне-кондитерской, где всё сверкает чистотой и витают ароматы клубники и вишни! Она хотела получить то, что есть у невезучих! Так сильно хотела!..

– Эй, ты что застыла? – встревоженно дёрнула сестру за руку Сесилия. – Что с тобой?

– Что-то горло разболелось.

«От зависти», – шепнул в голове Винни тихий голосок. Зависть. Зависть. Чёрная зависть. Винни потянула за зелёный подол и с трудом сглотнула.

– Я тоже хочу… Сесилия, ну почему мы напялили эти ужасные балахоны?!

– Вот это да! Ты сейчас прямо лопнешь от злости! И всё из-за глупых одёжек? Мне гораздо интереснее, у кого из наших надзирателей в кармане наручники, а кто прячет под фартуком пистолет!

– Не шути так, Сеси, лучше подумай, как нам сбежать из-под стражи. Ты же такая изобретательная!

– Ага! – воскликнула в это самое мгновение Мариса.

– В каком смысле «ага!»?! – резко переспросила Винни, краем глаза заметив восхищённый взгляд старшей сестры.

– Не забывайте о слепых! Лишённые зрения слышат самый тихий шёпот и всё понимают!

– Ох, нет! – Винни опустила голову, однако Сесилия только шумно выдохнула и саркастическим тоном поинтересовалась:

– Вы явились следить за нами?

– О да! И давать указания, конечно! – спокойно ответила Мариса. В её слепых глазах, казалось, сияла улыбка. – Нинетт покажет вам, с чего начать. Все мраморные столешницы нужно отмыть до блеска, прежде чем выливать на них густой лакричный сироп.

Нинетт, конечно же, тут же улыбнулась накрашенными ярко-красной помадой губами и поманила девочек к раковине в углу. Там она указала на тряпки, вёдра и бутылки с уксусом и объяснила, что и как делать. Тёмно-коричневая лакричная масса булькала на медленном огне в огромных горшках, а девочки трудились над холодными столешницами, очищая холодный камень.

– Если кто-то думает, что слепая красавица, глухая Белоснежка и несчастный коротышка не умеют быть строгими и безжалостными, то он ошибается! – прошипела Винни Сесилии. – Даже для Генри не сделали исключения!

Поскольку Генри был слишком мал, чтобы дотянуться до мраморных столешниц, да это было бы и просто опасно, его усадили за старый деревянный стол и велели рассортировать по размеру целую коробку больших, средних и маленьких целлофановых пакетов, а потом наклеить на них этикетки с изображениями медведей.

– Пакеты и этикетки у нас наперечёт, – строго сообщил дедушка.

Генри, болтая ногами и напевая под нос, выполнял задание не торопясь и очень аккуратно.

– Посмотри на него! Всего пять лет – и не возражает! Наоборот, играет с этикетками, как будто это картинки его любимых животных в журнале с наклейками!

Пока Винни и Сесилия перетаскивали мешки с сахаром, крахмалом и мукой из дальнего угла и укладывали их аккуратными штабелями на новом месте, Генри скатывал в клубки безнадёжно перепутанные голубые ленточки и верёвочки для подарочных наборов.

– Этими бечёвками мы завяжем подарочные упаковки, – объяснил ему Хьюго. – Ты делаешь очень важное дело, Генри!

Наконец дедушка перевернул лакричную массу на мраморные столешницы и разровнял её скребком. Тёмно-коричневые волны удерживались на столе металлическими бортиками.

– Осторожно! Отойдите и ничего не трогайте, – предупредил дедушка. – Всё очень горячее!

– И ужасно пахнет необыкновенной полезной лакрицей и лекарственными травами, – прошептала Сесилия.

– Странно, я почти не чувствую запаха, – ответила Винни, промокая пот под облепившей голову колючей сеткой. – А вот наша одежда и волосы навсегда пропитались этими ароматами!

Злость и зависть почти утихли, оставив лишь небольшие язычки пламени, которые вспыхивали с новой силой, стоило лишь Винни взглянуть на белую униформу невезучих. И потому она старалась совсем не смотреть на странную троицу.

– Ну вот, масса достаточно остыла, и теперь вы можете надеть специальные жароупорные перчатки и раскатать её в пласты потоньше, – объявил дедушка. – Сейчас я вам покажу, как это делается.

– Хорошо. – Сесилия взяла у Хьюго толстые серые перчатки и надела их. – А когда всё раскатаем, то на сегодня всё, да?

– Посмотрим, – ответил дедушка. – Когда освободитесь, то снимите перчатки и протрите полки и стол.

Сесилия и Винни переглянулись, и обе покачали головой. Ничего не поделаешь – они в западне!

Глава 9,
в которой много работают и пишут старомодное письмо

– Я хочу есть, – сказал сидящий за столом Генри. – Давай посмотрим, какого цвета каша, которую сегодня приготовила бабушка!

– Да, мне тоже не терпится это узнать, – вздохнула Винни.

– Генри! – Его окружила троица в белых униформах. – Ты хочешь есть?

Мариса нежно погладила мальчика по голове:

– Тебе нехорошо? Estäs triste? Тебе грустно? Ты хочешь плакать, злишься, тебе весело?

– Нет. Я вообще-то тихий ребёнок! – ответил мальчик.

Винни невольно улыбнулась. Эту фразу Генри наверняка услышал в детском саду.

Когда лакричная масса достаточно остыла, дедушка показал, как её правильно раскатывать. «Если бы не жара, не резкие запахи и не навязчивые наблюдатели, было бы вообще здорово», – подумала Винни. Однако запертые двери и троица невезучих портят настроение.

– Девочки, повнимательней! – попросил дедушка. – У вас получается очень неровный слой массы, разве не видите? Нужно раскатать так, чтобы пласт был не толще четырёх миллиметров в любой точке! А у вас повсюду кочки, под которыми словно жуки прячутся, ну а здесь вообще толщина не меньше пятидесяти миллиметров!

Раскатывать лакричную массу было совсем непросто! Винни возила скребком по липкой луже туда-сюда, но дедушке всё время что-то не нравилось. А со стороны казалось всё так легко… Работа требовала терпения и внимания, но в конце концов получилась равномерно тонкая коричневая пластина, которой оставалось только застыть.

– Ну вот, – выдохнула Сесилия, когда они вымыли и вычистили все чугунки, кастрюли и ложки. – Пора резать?

– Да, и делать это нужно чрезвычайно тщательно и аккуратно, – ответил дедушка, вручая старшей внучке длинный нож. – Делаем прямоугольники по шестнадцать миллиметров в ширину и восемнадцать миллиметров в длину при толщине четыре миллиметра. Обратите внимание на разметку вот здесь, на краю столешницы.

– Как на доске игры «Скрэббл»! – воскликнула Винни, но её никто не услышал, потому что все смотрели, как Сесилия с улыбкой сжимает рукоятку ножа.

– Ого, какой клинок! Я готова фехтовать! – Сесилия опустила нож на тёмно-коричневую массу, и лезвие застыло, не двигаясь с места. – Как же сложно, не получается!

– Это особое искусство! Резать лакричные леденцы не всякому дано, – заметила Мариса. – Si, si! Да, да! Для этого нужен особый подход. Мы, слепые, его знаем. Мы многое делаем куда лучше зрячих.

– Ну да, ну да. Вот сама и делай, – едва слышно пробормотала Сесилия.

– Я всё слышу, юная леди! Быть может, Винни улыбнётся удача?

Девочка взяла невообразимо длинный нож. А вдруг у неё откроется талант к нарезке леденцов? Настоящий талант, который поразит всех… вот было бы здорово!

Однако у неё тоже получилось не очень хорошо, хоть она изо всех сил старалась направлять нож как можно ровнее, чтобы вырезать аккуратные кусочки горькой массы, которые станут леденцами от кашля.

– Разве это можно разрезать?! Нож прилипает и не двигается! – воскликнула Винни.

Дедушка и Нинетт скептически смотрели на старания девочки. Мариса, казалось, слушала с особым напряжением, а Хьюго, подтащив табурет, залез на него, чтобы лучше видеть столешницу.

– А если пласт подсохнет ещё чуть-чуть, то резать будет проще? – поинтересовалась Сесилия.

– Это невозможно! – хором воскликнули дедушка и невезучие. – Пластину нужно нарезать и упаковать как можно скорее, иначе леденцы станут твёрдыми как камни!

– Те, что ты присылал нам на праздники, всегда были ужасно твёрдыми, – напомнила Сесилия.

– Что ж, тогда вам есть чем заняться до обеда! – с притворным сожалением прервал её дедушка. – Неровно обрезанные и пересушенные леденцы стоят дешевле. Мы называем их остатками и нестандартными. Королева, конечно же, получает только самые ровные, самые лучшие экземпляры идеального размера и формы. Это наша «Королевская серия», которую можно купить только здесь, на пляже Туллиморс-Энда в нашем новом магазине. И леденцы «Королевской серии» стоят значительно дороже остальных!

– Ну понятно: всем ведь хочется купить именно королевские конфеты! У магазина, наверное, уже собралась толпа желающих? – Сесилия подняла на дедушку невинный взгляд.

– Нет. Мы ещё не готовы открыться.

– Мы будем рады помочь! – «Честный труд ещё никому не вредил», – подумала Винни. – Только не на каникулах! – осмелилась она добавить.

– Что ж, если усыпляешь ни в чём не повинных голубей – будь готов к последствиям… – сказал дедушка.

– Я никого не усыпляла! – мгновенно вскинулась Винни и неловко ударила по ножу. Густая лакричная масса раскололась: несколько вполне удачных леденцов, которым оставалось только подсохнуть, были испорчены. – Это нечестно! Я не сделала ничего плохого, а нас всех наказали! А теперь вы все смотрите и молчите! – крикнула она, поражаясь собственной смелости. Невезучие с интересом рассматривали Винни, как редкую птицу. Все молчали.

– И часто твоя сестра так распаляется, enojada, то есть злится, – в наступившей тишине спросила Мариса маленького Генри. В её голосе слышались любопытство и сочувствие.

– Нет. Винни никогда не сердится. Сегодня в первый раз, – ответил мальчик.

– Как интересно! – в унисон выдохнули невезучие.

– Интересно?! Что тут интересного?! – Винни почувствовала, как к глазам подступают слёзы. О нет! Только бы не заплакать! Уж точно не перед ними! Она отвернулась и закрыла глаза рукой. И сразу почувствовала, как Генри обхватил её ручонками за ногу, а Сесилия подошла сзади и обняла за плечи. Но слёзы, казалось, сами хлынули из глаз. Винни прерывисто вздохнула и вытерла глаза обеими руками.

– Не плачь, Винни! – Генри чмокнул её в джинсы чуть выше колена.

Сесилия крепко обняла её и прошептала на ухо:

– Я всё исправлю!

– Ну, мы весь день работали… столько сделали… Можно нам сходить куда-нибудь в Туллиморс-Энде? Прогуляться? – умоляюще произнесла Сесилия. – Городок, конечно, практически вымер, но, может, там найдётся открытый ресторан, где можно заказать вегетарианский гамбургер? Мы сами за себя заплатим. Пожалуйста, дедушка!

– В Туллиморс-Энд? Но там нет… и что такое вегетарианские гамбургеры?

– А что там подают? Рыбу с жареной картошкой?

– Ничего такого нет. Правда, позавчера открылась наша старинная пекарня «Единственная и неповторимая». Пекарь надолго исчез, его не было почти три года – с тех самых пор, как его бросила жена, Магда.

– Что ж, пойдём в «Единственную и неповторимую»! Съедим по куску пирога! – Сесилия захлопала в ладоши, а в животе у Винни при мысли о пироге радостно заурчало.

– Боюсь, в пекарне мы не найдём ничего, кроме буханок хлеба. Пекарь в некотором роде не в себе. Небеса знают, где его носило все эти годы. – Дедушка с сожалением взмахнул руками. Невезучие молча кивнули – все, включая Нинетт, которая, судя по всему, прекрасно поняла сказанное.

– Мы всё равно очень хотим туда пойти! Пожалуйста! – взмолилась и Винни.

Она уже успокоилась, слёзы высохли, и ей было приятно ощущать поддержку брата и сестры. Спина к спине, они противостояли всему и всем.

Дедушка откашлялся:

– Но Генри-то наверняка захочет отведать бабушкиной стряпни.

– Неужели? Ты уверен, Генри? – Винни и Сесилия посмотрели на брата.

Он кивнул:

– Бабушке же грустно.

Мариса, Нинетт и Хьюго склонились друг к другу.

– Он умеет сочувствовать! – донеслось до Винни. И ещё: – Он может поставить себя на место другого! – Нинетт несколько раз коснулась пальцами одной руки пальцев другой и подвигала губами, словно пыталась что-то сказать. И очень настойчиво.

– Пусть пляшут вокруг него, – шепнула Сесилия на ухо Винни так тихо, что даже Мариса не смогла бы её услышать. – Главное, что мы с тобой сегодня окажемся в городке!

Пока Генри ел за кухонным столом бабушкину кашу (на этот раз у него в тарелке было картофельное пюре с бобами и кисло-сладким вустерским соусом), Винни и Сесилия, взяв крекеры и по чашке чая, направились в свою комнату.

– Хорошо хоть, по дому разрешают ходить без присмотра, – заметила Сесилия.

– Просто они знают, что без Генри мы никуда не денемся. – Винни села на крутящийся табурет.

– Так, не будем терять время. – Сесилия достала ноутбук и села на другой табурет.

Поразмыслив, сёстры написали: «Когда вы прочтёте это письмо, мы будем или заперты во флигеле, где должны варить лакричные леденцы в обмен на кашу и воду, или дома, в Лондоне. Заранее простите нас и не волнуйтесь, но мы постараемся сбежать, потому что оставаться здесь невозможно!»

– Ты пишешь «сбежать», как будто мы в тюрьме, – заметила Винни.

– Разве этот дом не похож на старинный за́мок, в подземелье которого держат узников?

Винни кивнула. Сиреневый дом с осьминогом на крыше – это башня за́мка, злые волшебники – бабушка с дедушкой, и есть даже трёхголовый дракон – троица невезучих. Почти как в сказке.

Слова «оставаться здесь невозможно» появились в письме ещё пять раз. А «не волнуйтесь» сёстры вычеркнули. Окончательный вариант переписали на листок, вырванный из блокнота Сесилии.

– Это наша последняя надежда, если с электронной почтой ничего не получится, – сказала Сесилия.

Винни сложила из другого листа конверт, написала на нём адрес Института исследований Амазонки и заклеила этикетками, которые тайком стянула со стола во флигеле из-под локтя у Генри.

– Неплохо, хитрая ты разбойница, – с восхищением присвистнула Сесилия. – Осталось найти доступ в Интернет!

Винни улыбнулась, радуясь похвале. Хоть что-то она сумела сделать хорошо!

– Или марку и почтовый ящик! – добавила она.

– Если нам не повезёт, то письмо будет блуждать по миру до самого возвращения родителей.

– Может, не надо его отправлять? – Винни неуверенно вертела в руках запечатанный конверт.

– Ну что ты! Обязательно отправим! Исследования Амазонки вполне могут затянуться. Так уже бывало, помнишь? И что тогда? Нам так и сидеть все каникулы взаперти и варить лакричные леденцы?!

Глава 10,
в которой появляются грустный пекарь, пресный хлеб и бесполезная камера наблюдения

Чай и сухари немного успокоили их урчащие желудки, но когда сёстры вышли на крыльцо, чтобы дождаться Генри, Винни снова почувствовала голод.

– Хорошо, что дедушка с бабушкой разрешили нам прогуляться! – Лёгкий ветерок, свежий и солёный, совсем не такой, как в Лондоне, приятно обдувал лицо и играл прядями волос.

– Мы должны сделать всё возможное, чтобы они не узнали о нашем плане, – ответила Сесилия. Сидя на ступеньках и положив ноутбук на колени, она стягивала яркие рыжевато-золотистые волосы в хвост на затылке.

– А у нас уже есть план? – в замешательстве уточнила Винни.

– Боже мой, Винни! Наш план – сбежать! А детали побега нужно обдумать.

Если бы дети только знали…

Итак, он уже здесь и терпеливо вживается в роль. Сколько унижений ему пришлось вынести! Но для своей компании он сделает всё что угодно! И скоро его предприятие расширится – нужно только получить тот самый ключ. Осталось совсем чуть-чуть!

Он долго думал, как назвать компанию, своё детище, и наконец придумал: «КММ» – «Компания моей мечты»! Другие, может, предпочли бы прибавить к названию свои имя или фамилию, но его прекрасное звучное имя исказилось в устах местных жителей этого захолустья, и они поддразнивали его, насмехаясь и над его именем, и над внешностью. Потому-то он и предпочёл обойтись без имён. Это была самая настоящая «Компания мечты». Он продавал мечту тем, кто и сам не знал, чего хочет! Как только в его руках окажутся рецепты волшебных снадобий, доходы компании мгновенно взлетят до самых высот…

Он лёг на узкую кровать и попытался устроиться поудобнее, чтобы спокойно помечтать о будущем. Нет, не получается. Матрас жестковат, а с нижних этажей долетают резкие запахи… нет, лучше об этом не думать. Он встал и со вздохом посмотрел на монитор, который в его комнате был явно не к месту. Не на что смотреть. Всегда одно и то же. Телефонная будка. Почтовый ящик. Булочная. Терпение, только терпение. Он отвернулся и погладил тонкую куртку, висящую на вешалке на стене. Разгладив невидимые складки, он несколько раз провёл пальцами по недавно напечатанной надписи – на груди справа. В последние годы он несколько раз менял имя, поэтому неудивительно, что постоянно забывал, как его зовут сейчас.

Это единственное слабое место в той игре, которую он начал против всего мира. Иногда к нему обращались по имени, а он не отзывался. Но теперь он подошёл к цели так близко, что промахов допустить нельзя.

Взяв куртку, он набросил её на плечи и скосил глаза на буквы, сплетающиеся в имя. Звучит красиво. Коротко, современно, и – слава богу! – ещё ни один глупый певец с таким именем не успел прославиться. Как они его раздражали! Нарочно устраивали всё так, чтобы его разозлить. В последние годы он жил под именами Джастин, Эд и Сэм. Стоило ему взять новое имя для весёлых загородных поездок, как вскоре какая-нибудь малявка с таким же именем, исполнив популярную песенку, становилась миллионером. От таких совпадений хотелось рвать на себе волосы. Ну уж нет! На этот раз он был уникальным, единственным, а не чьей-то копией. Единственным и неповторимым. Да, хорошее имя… Скоро всё завертится, и тогда всё изменится.

– Вот вы где! – воскликнул дедушка, выходя вместе с Генри на крыльцо. – Давайте выводить средство передвижения из гаража!

Винни и Сесилия не сдвинулись с места. Конечно, дедушка сделал им одолжение, решив сопровождать их в городок, но он всё равно злой и несправедливый, а значит, и помогать ему не стоит.

– Я думала, у них больше нет машины, – сказала Винни сестре, наблюдая, как дедушка в нескольких шагах от них открывает двустворчатую деревянную дверь в сиреневой стене дома.

– Ого! Вот это да! Идите скорее! – позвал сестёр Генри и мгновенно исчез в дверном проёме.

Девочки неохотно поднялись и заглянули в гараж. Перед ними была… нет, не машина – то есть не просто машина, а машина с велосипедными педалями! Веломобиль! Ржавый, когда-то, вероятно, красный, корпус, четыре сиденья – два впереди и два сзади, место для багажа перед рулевым колесом и сильно поблёкшая и свисающая клочьями крыша-балдахин из розовой ткани. «Вот ужас-то!» – промелькнуло в голове у Винни. Сесилия, видимо, подумала то же самое.

– Я туда не сяду! Вдруг меня кто-нибудь в этом увидит! – Сесилия горестно поджала губы.

– Чур, я впереди, рядом с дедушкой, за рулём! – восхищённо воскликнул Генри.

– Ну-ну! Посмотрим, достанешь ли ты до педалей своими короткими ножками, – поддразнила его Сесилия.

– Нам что, нужно крутить педали, чтобы ехать? – Винни пристально разглядывала веломобиль, который дедушка и Генри общими усилиями выкатывали из гаража. Потом весело сверкнула глазами. – Всё лучше, чем пешком, – схватив Сесилию за руку, убеждённо проговорила она. – Если эта конструкция в состоянии ехать, то мы доберёмся на ней до Туллиморс-Энда и даже дальше. Вместе с багажом.

– Угу. Ты права, – усмехнулась Сесилия. – Посмотри-ка, шины совершенно новые и хорошо накачаны. План побега начинает проясняться. – Она огляделась. – Да и кто меня здесь увидит, даже если я прокачусь на этом чудовище!

– Никто, – поддакнула Винни. Она знала, что Сесилия уже некоторое время интересуется мальчиками, но ни за что бы первая на это не намекнула.

– Смотри, здесь есть клаксон и фары, – сообщил дедушка взволнованному Генри, который пристраивал ноги на педали. – А если пойдёт дождь…

– …мы всё равно промокнем, потому что крыша дырявая, – закончила за него Сесилия. Все, кроме дедушки, захихикали.

Как ни странно, веломобиль был отлично смазан и отлажен, как выяснилось, едва они расселись по двое на каждом сиденье и нажали на педали. Дедушка помогал Генри рулить, и веломобиль плавно катил вдоль пологих дюн, через долину с живой изгородью, между серыми каменными стенами, мимо пышных зелёных лугов с пасущимися овцами, не огороженных и усеянных овечьим помётом и белыми клоками шерсти.

– Неужели овцы не разбегаются? – громко спросила Сесилия дедушку.

– А зачем? Им разрешено гулять где угодно. Потому-то нам и приходится ехать медленно, – прокричал он в ответ.

На дорожном знаке так и было написано: «Медленно!» И ниже то же самое по-валлийски: «Araf!»

– Иногда справа и слева стоят заборы, а решётка на дороге не даёт овцам уйти далеко, – объяснил дедушка.

Винни попыталась разглядеть следующую решётку, когда они проезжали по ней, – соединённые в сеть узкие стальные прутья с широкими зазорами. Овечьи копыта, попадая в такие мелкие квадратики, наверняка застрянут, и овцы никуда не убегут.

Весело подпрыгивая на ухабах упруго накачанными шинами, веломобиль добрался до кольцевой развязки – с разных сторон сюда подходили сразу три просёлочные дороги. В середине круга стояла ярко-красная телефонная будка, а на её крыше белела одинокая чайка.

– Здесь действительно ничего нет, – изумилась Сесилия после того, как веломобиль сделал пару кругов по кольцевой развязке. – Несколько домов, заброшенные пансионы и гостиницы, церковь, которую превратили в паб, и телефонная будка.

– С почтовым ящиком на задней стенке! – добавила Винни, указывая на будку. – Вот он. И есть автобусная остановка! Просто чудо.

– Не забывайте и о фермерах, которые разводят овец, – сказал дедушка. – Хотя я согласен: в наше время Туллиморс-Энд – самое жалкое и убогое местечко во всём Уэльсе, да и во всей Великобритании! – Однако произнёс это дедушка без особого раздражения.

– Что такое «убогое»? – поинтересовался Генри.

– Это такое место, мой мальчик, куда никто не хочет приезжать.

– Почему?

– Да кто его знает! Несколько лет назад, когда мы переехали сюда из Лондона, это был вполне симпатичный приморский городок. Почти курорт. Приезжали отдыхающие, пусть немного, но достаточно, чтобы для них старый монастырь переделали в отель «Аббатство». Была даже набережная, а на ней небольшая сцена для музыкантов! – объяснил дедушка.

– И от всего великолепия остался один гнилой киоск, – вздохнула Сесилия.

– Не знаю, когда это началось, но приезжим вдруг разонравились комнаты в пансионе, владельцы отеля за что-то ополчились на отдыхающих, хозяева магазинов то и дело ссорились с покупателями, и все судились со всеми. В этом вашем Интернете появились плохие отзывы о городке, которые читали все кому не лень по всей стране. Постепенно отдыхающих становилось всё меньше, а потом стали уезжать и коренные жители. Остались только фермеры, овцеводы. Им всем давно за шестьдесят. Печальная, непостижимая история.

– А почему вы с бабушкой не уехали? – спросила Винни.

– Мы никогда особенно не ориентировались на приезжих. Наоборот, чем тише вокруг, тем нам спокойнее. Чтобы разрабатывать новые рецепты лечебных леденцов, не нужны толпы отдыхающих с надувными матрасами, зонтиками и корзинами с едой прямо перед домом.

– И что, вы изобрели что-нибудь особенное? – Сесилия с любопытством взглянула на дедушку.

– Нет. Ничего! – Дедушка решительно покачал головой. – Совсем ничего. – Он потянул за ручной тормоз, и веломобиль остановился перед булочной. – Для нас упадок Туллимора не стал такой трагедией, как для многих других, которым пришлось закрыть свои предприятия. Наши лакричные мишки от кашля сами по себе удивительное изобретение! Сама королева многие годы покупала у нас эти леденцы!

Сесилия скривилась, словно её вдруг затошнило, и, покрепче прижав к груди ноутбук, сошла с заднего сиденья на дорогу.

– О да, вкуснейшие лакричные медведи – это счастье, кто бы спорил! – едва слышно пробормотала она.

Дедушка довольно улыбнулся, отчего его морщины стали чуть глубже, и заметил:

– Свой магазин, даже очень скромный – всё-таки своё собственное предприятие. И это действительно греет душу. Завтра мы всё там почистим и красиво разложим леденцы на полках!

– Но магазин никто никогда не найдёт, потому что там никто не ходит!

– Ну и что? Клиенты не главное. Важнее всего ваша помощь.

Винни и Сесилия не ответили. «Лучше бы обошлись без нас!» – подумали обе.

Когда сёстры потянули дверь пекарни, звякнул колокольчик. Внутри аппетитно пахло свежим хлебом, а у стены на узкой полке стояли самые настоящие картофельные чипсы!

И шоколадные батончики!

Томатные супы в консервных банках!

Сардины в масле!

Печенье!

И хотя ассортимент продуктов был невелик, пекарня показалась Винни настоящим раем! Можно же купить что-то вкусное и съесть не сходя с места! И никакой каши и сухарей в пределах видимости!

– Овейн, ты вернулся? – громко позвал дедушка.

– А, старина Герберт! Давненько тебя не видать! – Пекарь в перепачканном мукой фартуке вышел из задней комнаты, где помещалась пекарня. Лицо его заросло трёхдневной щетиной, и оттого он казался уставшим.

– Смеёшься? Сам пропадал неизвестно где целых три года! Рад тебя видеть целым и невредимым, Овейн! С возвращением!

Мужчины похлопали друг друга по плечу, подняв облачко муки.

– Чем занимался? Тебе получше? – Герберт отступил от пекаря на шаг. – Наверное, не хочешь, чтоб тебя донимали расспросами.

– Что тут скажешь… Смотрите сами. – Булочник указал на несколько буханок хлеба, аккуратно выстроившихся на узкой наклонной полке у стены.

– Пирогов нет! – разочарованно отметил Генри, прижимаясь носом к стеклянной витрине, в которой кроме сиротливо лежащих двух буханок хлеба больше ничего не было.

– Так что, правду все говорят? Ты как открылся, печёшь только пресный хлеб? – спросил дедушка.

Булочник кивнул и с немой тоской во взгляде повернулся к висящей на стене фотографии. Это был портрет женщины с копной кудрявых волос, длинным прямым носом и тонкими губами, сложенными в любезную улыбку.

Дедушка испытующе посмотрел на булочника:

– Может, снимешь фотографию? Иначе тебе никогда её не забыть.

– Я и не хочу её забывать! Я хочу, чтобы всё стало как раньше! Ты знаешь, что у нас случилось? Магде ни с того ни с сего вдруг разонравился мой смех. Она стала говорить, что, замешивая тесто для пирогов, я хохочу как умирающий морской котик! Двадцать пять лет она любила меня, мой смех и моё сладкое тесто – а потом вдруг…

– Так поговорили бы спокойно! – воскликнул дедушка.

– Я пытался! Несколько раз пытался с ней поговорить, но она только зажимала уши, едва меня завидев. Так всё и закончилось! А что теперь? Мы три года не разговаривали – с чего вдруг начинать? Однако от булочной я отказываться не собираюсь, потому что она только этого и ждёт! Она хочет, чтобы я дал ей денег, откупился – но не получит ни цента! Это не только её, но и моё предприятие, моя пекарня! Ничего, мой адвокат доктор Ларч всё устроит!

В магазинчике воцарилась тягостная тишина, а потом Генри потянул булочника за штанину:

– Вы пекарь, да? А покажите, как хохочет умирающий морской котик?

– Генри! – с упрёком воскликнул дедушка.

Винни прикусила губу: ей бы тоже хотелось услышать, как смеётся пекарь, но он лишь рухнул на ящик из-под молока за прилавком и спрятал лицо в перепачканных мукой ладонях.

– Овейн! Всё будет хорошо! – воскликнул дедушка.

– Никогда! – Булочник вскочил. – Смех и жажда жизни покинули меня навсегда. Вот чего она добилась! Но я отсюда не уйду! Я вернулся! – Казалось, он вот-вот заплачет.

– Простите, я очень сожалею, что так получилось с вашей женой, но мы хотели бы кое-что купить. – Сесилия выложила на прилавок пакетики чипсов и горсть шоколадных батончиков. – Винни, прихвати две банки томатного супа! – попросила она.

Винни смогла только кивнуть в ответ – она уже разорвала упаковку шоколада и откусила чуть ли не половину плитки.

– Изнити! – пробормотала девочка с полным ртом.

– Ничего. Давайте сюда, – вздохнул булочник. – Жизнь продолжается. Герберт, твои внуки проголодались? Разве Рут их плохо кормит? – правый уголок его губ слегка дёрнулся, будто в улыбке.

Дедушка встревоженно нахмурился:

– Откуда ты знаешь, что это мои внуки?

– Ну как же… Я видел, как несколько дней назад твоя Кристи проезжала по главной улице. Я тогда как раз вернулся.

– Да? А как ты догадался, что это была Кристи?

Булочник даже удивился:

– Я видел неизвестный мне автомобиль, в котором ехали женщина, мужчина и трое детей. Они свернули на боковую дорогу к вашему дому. А когда спустя некоторое время машина проехала обратно мимо моей булочной, детей в ней не было. И что? Кто ещё это мог быть? Какие-то неизвестные родители, которые бросили детей на пустынном пляже? – Булочник глухо захохотал, и вправду напомнив лай морского котика.

– Овейн! – укоризненно покачал головой дедушка. – Родители не бросают детей на берегу моря! Думай, что говоришь! Ведь тебя слушает Генри, а ему всего пять лет.

– Почему никто не должен знать, что мы здесь? – спросила Винни.

– Да, мне тоже интересно! – поддержала сестру Сесилия.

– Так будет лучше, поверьте мне. Так что никому не рассказывай о них, Овейн, договорились?

– Да, конечно. – Булочник равнодушно пожал плечами.

Винни, торопливо пережёвывая шоколад с орехами, с намёком взглянула на сестру. Было в этом пекаре что-то странное – но что? Так сразу и не разберёшь. И ещё непонятно: почему вдруг дедушка просит никому о них не говорить?

– В вашем магазине есть Интернет? – Сесилия качнула в руке новый сверхтонкий ноутбук, которым очень гордилась.

– Интернет? Нет, юная леди. За этим вам придётся проехать километров двадцать до Порт-Толбота. У нас только старые добрые телефонные линии. Мы много лет успешно рекламировали Туллимор как последний городок в Великобритании без Интернета и Wi-Fi. Так и писали в буклетах: «Приезжайте к нам! Насладитесь тишиной, отдохните от мобильных телефонов и стресса постоянного общения в социальных сетях!»

– И ничего удивительного, что никто к ним не поехал! – прошептала Сесилия Винни.

– А почтовые марки у вас хотя бы есть? – спросила Винни, слизнув с губ все шоколадные крошки.

– Зачем тебе марки? – вмешался дедушка. – Кому ты хочешь написать?

– Мы, как примерные дети, написали письмо родителям, – сообщила Сесилия. – На открытке места не хватило, и получилось письмо.

– Вроде бы у меня где-то должны быть марки. – Овейн выдвинул ящик из-под витрины. – Письмо в Бразилию? Придётся наклеить несколько марок, чтобы дошло.

– Откуда ты знаешь, что они в Бразилии? – резко спросил дедушка.

– Что? Разве дети только что этого не сказали?

– Нет, никто ничего такого не говорил.

– Ну, значит, мне сказала Кристи. – Пекарь потёр заросший щетиной подбородок.

– Ты разговаривал с моей дочерью?

– Ну да… когда они возвращались от вас. А что?

– Это так важно, дедушка? И можно нам купить марки или нет? – спросила Винни.

Дедушка со вздохом огляделся:

– Дай им марки, сколько у тебя есть. Генри, мальчик мой, а ты хочешь что-нибудь купить?

– Хочу. Вот эту красивую баночку! – Генри протянул пекарю серебристую банку с сардинами в масле.

– Я заплачу, – быстро проговорила Сесилия. Она не желала принимать подарков от недоброго дедушки.

Герберт Уоллес-Уокер задержался, чтобы переброситься ещё парой фраз с несчастным булочником, а дети вышли на улицу.

– По крайней мере, теперь у нас есть настоящая еда, и больше не придётся жевать сухари вместо обеда и ужина. – Сесилия весело щёлкнула по стенду с расписанием автобусов, и Винни заметила острый взгляд, который сестра бросила на строчки со временем отправления. Они перешли совершенно пустынную дорогу, не встретив ни одной машины и ни одного пешехода.

Винни приподняла Генри, и письмо в Бразилию с глухим стуком упало на дно почтового ящика.

– Смотрите, что это? Камера наблюдения? – удивилась Сесилия.

– Где?

– Там, на церкви! Она смотрит прямо на нас, на красную телефонную будку! – Сесилия показала камере язык. – Интересно, зачем её установили? Неужели эта будка – такой ценный экспонат?

– Я ничего не вижу! – пожаловался Генри.

– Вон там! Смотри! Наверху! – Винни тоже разглядела на фасаде церкви стеклянный глаз камеры наблюдения и состроила рожицу.

– Уа-ха-ха! – закричал Генри и подпрыгнул, размахивая руками, как потерпевший кораблекрушение на необитаемом острове. – А кто нас сейчас видит?

– Никто. Скорее всего, она вообще не работает, а стоит, чтобы отпугнуть хулиганов, которым придёт в голову бросить мусор в почтовый ящик или в телефонную будку. Парочка таких глупцов всегда найдётся. – Сесилия сделала в сторону камеры неприличный жест.

И в эту секунду на противоположной стороне улицы показался подросток, казалось, направляющийся прямиком к Сесилии. Она тут же опустила руки. Мальчик! Мимо церкви по тротуару шагал симпатичный парень в кепке!

Винни едва не задохнулась от удивления. В этом вымершем городке по улице шёл не старик и даже не взрослый, а обыкновенный подросток! А ведь дедушка говорил, что в округе осталась лишь горстка пожилых овцеводов. Парень был немного выше Сесилии и шёл явно беззаботно прогуливаясь. За ним, словно сопровождая, деловито маршировала серая кошка. На вид парню было лет пятнадцать. Винни оглянулась, отыскивая взглядом Сесилию. Сестра тоже заметила мальчика и теперь стояла с удивлённо открытым ртом. Её глаза сияли. Мальчишка ей несомненно понравился.

«Ну вот! – мысленно вздохнула Винни, заметив под мышкой у парня скейтборд. – Классная игрушка!»

– О-о-о-о-о! У него кошка! – восхищённо выдохнул Генри. – С одной белой лапкой.

Мальчик прошёл мимо не останавливаясь, но помахал им и с каждым встретился глазами: сначала с Винни, потом с Сесилией, а потом и с Генри. Серая кошка не улыбалась и лапами не махала. Она просто задрала нос, как если бы учуяла неприятный запах (кон�

Stefanie Gerstenberger, Cornelia Haas (ill.)

DIE WUNDERFABRIK – KEINER DARF ES WISSEN!

Originally published as «Die Wunderfabrik – Keiner darf es wissen!»

Серия «Фабрика чудес»

Во внутреннем оформлении использованы изображения:

Используется по лицензии от Shutterstock.com

* * *

Глава 1,
в которой Винни, Сесилию и Генри собираются оставить в довольно унылом месте

– …разве можно просто взять и отвезти их туда? – долетели до Винни мамины слова.

– Они достаточно взрослые, чтобы о себе позаботиться, – ответил папа.

– Но это же наши дети… – снова мама.

– …которых мы воспитали свободными и независимыми!

«Если на то пошло, мы сами себя воспитываем», – усмехнулась Винни.

– «Пришлось»? Кристи, ты не преувеличиваешь? Неужели тебе и впрямь жилось так плохо?

– Видишь ли, они всегда были очень заняты, и в десять лет я сама попросилась в школу-интернат.

– Понимаю, но здесь, в Англии, такое случается и с другими детьми.

– Странно, согласен. – Отец Винни поднял голову и заметил дочь. – Винни! Почему ты до сих пор не в постели?

«Ну вот опять, – подумала Винни. – Папочка в своём репертуаре».

– Сейчас каникулы, пап, и мне двенадцать лет!

– Всё равно уже поздно, а завтра нам рано выезжать. Мы едем в Уэльс. К твоим бабушке и дедушке.

– А дедушка нас правда пригласил?

– И долго мы там пробудем? – спросила родителей Винни.

Может, на этот раз ей ответят как полагается.

– Посмотрим. Если будет опять как… так…

– …отвратно?

– Как скажешь, совушка. Иди сюда! – Мама крепко обняла Винни и поцеловала её тёмные слегка вьющиеся пряди.

– Научись читать и читай сам, – отвечала брату Сесилия всякий раз, когда он просил её почитать.

Когда это началось? Насколько всё серьёзно? И что будет на этот раз?

Глава 2,
в которой появляются овцы, осьминог и лакричные мишки

– Едем мимо старого магазина, едем мимо старого магазина, – напевал Генри.

Пожив в других городах, папа часто бывал недоволен Лондоном.

Они свернули на узкую улочку, и Генри прилип к окну.

– Дедушкин магазин! – закричал он, едва завидев дом под номером «89».

– Это больше не дедушкин магазин, солнышко, – ответила мама.

Винни знала, что мама вот-вот вздохнёт с облегчением. И вот пожалуйста – вздохнула. По ней хоть часы сверяй!

– Смотрите! Наша фамилия всё ещё на вывеске! У-ол-лес У-о-кер, – медленно, по слогам прочитал Генри.

Мама засмеялась:

– Почему лакричные конфеты дедушки светлее, чем у других кондитеров? – спросила она.

Все снова рассмеялись.

«А ведь это и правда самый настоящий тупик, – подумала Винни. – Конец всему».

– Она что, боится задавить кого-нибудь в этом вымершем медвежьем углу? – пробормотала Сесилия.

Напротив паба была булочная. Свет в витрине не горел, «Единственная и неповторимая булочная» была закрыта.

Сесилия устало откинулась на спинку сиденья:

– Интересно, здесь хоть кому-нибудь что-нибудь разрешено? – недовольно протянула Сесилия.

– Можно быть овцой, – ответила Винни.

– Господи, неужели нельзя хотя бы расчистить подъездную дорожку?! – жалобно спросила мама, открывая дверцу.

Мама окинула дом задумчивым взглядом и заметила осьминога.

– Что это?!. – охнула она.

– Он хочет открыть здесь магазин? Это шутка? Да кто сюда поедет?! – воскликнула Сесилия.

Генри склонил голову набок и прочёл по слогам:

– Лучшие лак-рич-ны-е миш-ки.

– Пожалуй, я пока оставлю детский багаж в машине! – крикнул у них за спиной отец.

– Да уж, спешить ни к чему, – пробормотала Сесилия. – Здесь мы точно не останемся. – Она развернулась к дому.

– Вы видели эту штуковину наверху? Вон того осьминога? – спросила Винни.

– Класс! Давайте туда залезем. Вот только как? – оглядывая крышу, поинтересовалась Сесилия.

– Я боюсь! – заныл Генри.

– Это просто животное, – попыталась успокоить его Винни. – Только очень большое. Ты же любишь животных?

– Ты ничего не забыл? – долетел до них мамин голос.

– Да! – откликнулся Генри. – Я всё помню! Дом высокий, как башня за́мка!

– Ах ты маленький лгунишка! Ты был тогда совсем крохой! – сказала Сесилия, хватая Генри за уши.

– Ты коротышка с бородой! – воскликнул Генри, растирая уши.

– Мы не морские разбойники! Мы приехали на машине, – поправил его Генри.

Первыми в дом они пропустили родителей.

– Всегда к вашим услугам, моя госпожа!

– Мы как в старинном замке у моря! Вот здорово! – шёпотом сказала Винни Сесилия.

– Ты так думаешь? – без восторга отозвалась Винни.

– Пусть заходят! Впустите их! – послышалось из-за двери, и Винни вздрогнула.

– Вот и наши шалунишки! – прозвучал тот же голос.

– Он похож на тетрадь по математике в очень крупную клетку, – тихо, почти не шевеля губами, сказала Сесилия.

– Бабушка, почему ты в детских штанишках? – спросил Генри.

Винни смущённо улыбнулась. На бабушке был светло-коричневый комбинезон, кажется не слишком чистый.

– О боже, там тоже будут диваны и засохшие цветы?! – едва слышно обронила Сесилия.

Винни хихикнула.

– Почему? – мама настороженно приподняла брови.

– Потому что…

Бабушка с дедушкой переглянулись.

– …потому что есть опасность кражи со взломом! – объяснил дедушка.

– У вас здесь грабители?!

– Его зовут Генри, папа! – напомнила мама.

– Ну да, конечно! Я и сам знаю.

Прятавшийся за маминой спиной Генри сделал шаг вперёд.

– А другие животные, кроме осьминога, у вас есть? – спросил он.

– Какого осьминога?

Генри поднял указательный пальчик вверх, имея в виду крышу.

Никто не ответил. Все молчали.

– Попьём чаю? – спросила мама, с намёком покачивая корзиной, которую держала в руке.

Мама всегда так делает: если не знает, что сказать, предлагает перекусить.

– Да, конечно, давайте выпьем чаю, – откликнулся папа.

– Нет, в зимний сад нельзя, – покачала головой бабушка. – Там занято.

– Занято чем?

– Коллекция морских буйков?!

– Спасибо, я знаю, что такое морские буйки, – вздохнула мама.

– А ещё мы храним там автомобильные шины.

– Понятно. Шины, значит. – Мама устало покачала головой: – Разве вы не продали машину год назад?

– Продали. Остались только шины, – без тени сожаления или грусти подтвердил дедушка.

– В каких же комиксах карлик… Ой, простите! – оборвала себя Сесилия и закрыла рот рукой.

– Я пока не умею читать, – сообщил Генри.

Глава 3,
в которой почти всё запрещено, и Генри предпочитает остаться с Карликом Носом

– Так что будем делать? Останемся или вернёмся?

– Возвращаемся, – уверенно произнесла Винни.

– Но им это не понравится!

– Прошлые няни были довольно милые.

– Это, по-вашему, уютно? По-моему, не очень, – заявила Сесилия.

– Интересно, зачем ему такая большая лодка? – удивилась Сесилия.

– Он приплыл на ней сюда несколько лет назад, так сказал дедушка. С тех пор корабль и стоит там на якоре.

– Спорим, что он сбежал откуда-то – из цирка, например! – Глаза Сесилии загорелись любопытством.

– Только не вздумай его об этом спрашивать!

– Почему бы и нет? Или задавать вопросы запретили, а я и не заметила?

– Разве вы не поняли? Здесь всё запрещено, – вздохнул Генри, глядя на сестёр большими карими глазами.

– Вот именно! И потому нам здесь делать нечего! – сказала Винни.

– Ничего подобного! – тут же возразила Сесилия.

– А я не хочу жить в Лондоне без мамы и папы. – Глаза Генри наполнились слезами.

– Ну вот! Он плачет, и это ты виновата! – Винни кивнула на сестру.

– Я не люблю, когда вы спорите, – захлюпал носом Генри.

– Я ни с кем не спорю! – возразила Сесилия, откидывая со лба рыжие волосы.

Сесилия опустилась на колени и воскликнула:

– Не может быть! – Винни даже остановилась от удивления. – Разве оттуда не должно было бы пахнуть пиццей?

– Генри это не подойдёт, – тихо ответила Винни. Она знала, что младший брат боится высоты.

– Интересное местечко, – услышали они голос отца. – Кстати, из чего сделаны кровати? Они необычайно высокие.

– Мы как в фабричном цеху, – ошеломлённо выдохнула мама.

– Индустриальный минимализм, – покачал головой папа. – А вот и будильник!

На одной из голых стен громко тикал висящий на гвозде большой старомодный будильник.

– Как же его заводить? До него просто так не добраться, – заметил папа.

– Это самый современный радиоуправляемый будильник! – сообщил дедушка.

– Замаскировано? Зачем маскировать будильник? – На этот вопрос папе никто не ответил.

– Смотри, там как раз хватит места для Генри! – прошептала Сесилия.

– Гениально! – так же шёпотом ответила сестре Винни.

К сожалению, мама тоже кое до чего додумалась:

– Если дети останутся, то лифт нужно отключить. Я настаиваю! Это моё условие.

Сесилия отвела Винни в сторону и взволнованно проговорила:

Винни присела на корточки и коснулась ладонью широких досок. Пол действительно был тёплым.

– Надо их успокоить, – хладнокровно напомнила Сесилия.

Папа заметно удивился.

– И это всё, что вам нужно? И вы готовы остаться здесь? – уточнил он.

«Ловкий ход, мама, – подумала Винни. – Ты любишь свою работу почти так же, как нас. А может, и больше».

– Ну да, и о тебе тоже… но больше о Генри… и о девочках.

– Тогда он уже рад! – послышалось сверху.

– Несколько коробок лазаньи, супы и пироги, – подтвердил папа.

– Всё верно, да и в компании с детьми тебе будет веселее, – добавила мама, весело глядя на Хьюго.

– Так что – решено?

– Всё, решено! – неожиданно даже для себя крикнула на всю комнату обычно сдержанная Винни. – Мы остаёмся.

– Да, остаёмся, – подтвердила Сесилия, и Генри тоже кивнул:

– Остаёмся!

Дедушкин голос они услышали слишком поздно:

– А вот насчёт этого вашего Интернета, ребята… так у нас его нет.

Глава 4,
в которой кое-кто закрывает глаза на проделки Винни

– Ну вот, они уехали!

– А мы сидим здесь.

– Без Интернета.

– И мобильник тоже не ловит.

– И почему мы ничего не проверили заранее?! Почему на всё согласились?! Это какой-то ужас!

– И я понимаю, что она имела в виду…

– Я даже не знаю, где здесь кухня, – жалобно протянула она.

– А ты иди вниз, пока лестница не кончится, – посоветовала Сесилия. – Кухня в подвале!

– Ой, нет! А иначе никак?

– Нам нужен план побега! Срочно! Ты же не хочешь, чтобы мы тут умерли с голоду за размышлениями!

Нет, конечно, этого Винни ни в коем случае не хотела.

– Кто эсти тут? – неожиданно раздалось за спиной Винни – так близко, что она едва не свалилась с табурета.

– Эсти… ести… есть… она… Кто она есть? Здесь ничего не найти, – прозвучало с сильным испанским акцентом.

– Она ничего не найдёт, – сказала женщина, словно говоря о ком-то другом, а не о Винни.

– Вы здесь живёте? – спрыгнув с табурета, спросила Винни.

– О да, ясно, конечно!

– Там же где и коротыш… то есть невысокий человек, которого зовут Хьюго?

– Мы обещать вас пока не тревожить! – сказала женщина.

Пфф… Винни едва слышно фыркнула. Не тревожить? Пока?

– Нам нельзя ходить на второй и четвёртый этажи, это мы знаем, – сообщила она.

– А нам не разрешать ходить к вам на третий, – призналась таинственная женщина.

– Почему?

– А, твоя сестра! Конечно! Сколько ей лет?

Поедем?! На чём? Ведь машины у бабушки с дедушкой давно нет.

– Только одно? Какое?

– Кашу.

– До скорой встречи, девочка моя!

Винни так и застыла с открытым ртом. Да она слепая!

Глава 5,
в которой Генри, к сожалению, слишком храбр…

Плюх! С тихим шлепком большая ложка каши приземлилась в тарелку Генри.

– Расти большой и сильный!

Подозрительно принюхиваясь, Генри склонился над сероватой массой жидкой овсянки.

– До дюн – и не дальше! – строго повторила бабушка.

– Нам надо где-нибудь поесть. Например, в городке. Должен же быть там хоть одинокий придорожный магазин?

Винни с восхищением слушала дерзкие слова Сесилии. Сама бы она ни за что не посмела такое произнести!

– Но вам нельзя уходить так далеко без взрослых! Это опасно! – воскликнул дедушка.

– Ну да. Никогда не знаешь, кого вы там встретите.

– Там уже никого не осталось! – У Сесилии на всё был готов ответ.

– У нас за столом не шепчутся, – напомнила бабушка и попыталась улыбнуться. Впрочем, попытка провалилась.

«О ужас! Нам надо бежать отсюда со всех ног», – взглядом сказала Сесилия. Винни кивнула.

– Спасибо, всё очень вкусно, – поблагодарила Сесилия и встала, отодвинув стул. – В меня больше не влезет.

– А что будет на обед? – спросила Винни, которая тоже уже встала из-за стола.

Генри тщательно соскребал остатки каши со дна тарелки под благодушным взглядом бабушки.

– Картофельное пюре, – ответила бабушка.

«Понятно. Снова каша, только из картошки. Похоже, слепая женщина с синими глазами сказала правду».

– И всё, что осталось со вчерашнего дня, – сэндвичи и сконы! Но обед будет во второй половине дня, не раньше.

– Грандиозно!

Генри, однако, беспокоило совсем другое:

– Но в Лондоне никого не будет! Мама и папа уже уедут!

– А потом мы проследим за слепой женщиной и Хьюго на четвёртом этаже! – захлопала в ладоши Сесилия.

– Зачем? Что там делать? В магазине ничего нет.

– Там королевские леденцы!

– Не такие уж они и вкусные, Генри. Поверь мне. Мы часто получали их на Рождество, когда были маленькими.

– Я пока не умею читать.

– Мы знаем, Генри, – вздохнула Сесилия. – Но как же противно они пахнут! Фуу!

– А на вкус они такие же, как фишки «Скрэббл»?

– Ты ведь не боишься темноты, правда?

В щель на неё смотрели блестящие в ожидании приключения глаза Генри:

– Нет! Запускай! Поехали!

– Всё работает! – радостно сообщила Сесилия. – Он даже может сам открыть дверь изнутри.

А в это время совсем недалеко…

Этажом выше бабушка с дедушкой сидели в креслах и читали газету. Узнай дети об этом – они наверняка бы успокоились. Ведь пожилые люди именно так проводят время, особенно те, кто понятия не имеет об Интернете. Однако заметив, сколько газет читают бабушка с дедушкой, дети, возможно бы, и встревожились.
– Может, вот это? – Бабушка Рут взволнованно прочла несколько строк мужу вслух. – Это случилось в Шотландии четыре дня назад.
– В среду? Нет. Не то. Если ОН нападёт, то только в выходной день. Вот послушай: вчера, в субботу, в Фалмуте… это на юге Англии… преступник вломился в школу, вероятно намереваясь украсть компьютеры и мониторы, но потом бросил добычу прямо под дождём на крыльце школы. Либо ему помешали, либо он просто хотел испортить оборудование. Да, а ещё он исписал стены школы ругательствами. И без единой ошибки!
Теперь покачала головой бабушка:
– Это, конечно, безумие, подлость и гадость, но совсем не похоже на НЕГО… ты же понимаешь, что я имею в виду?
Герберт Уоллес-Уокер кивнул:
– Мгм. Ну… да. Натворить таких дел ОН мог, но вот писал всегда с ужасными ошибками. Так что ты совершенно права, моя дорогая колбаска! – Герберт ласково называл жену «колбаской», потому что любил копчёную колбасу.
– Мы должны остановить его, Герберт! Может, Джордж знает, где ЕГО искать?
– Джордж Грандфорт? Мой племянник? Он, конечно, добился кое-чего в жизни благодаря хитрости, но как был глупцом, так им и остался. Кроме того, его никогда не заботило то, что так важно для нас. Джорджу известно даже меньше, чем нам, в этом я совершенно уверен!
– И всё же мы должны ЕГО остановить, прежде чем… – настойчиво повторила бабушка.
– Поверь мне, если бы я знал, где ОН – сразу бы туда отправился.