Жена кузнеца. Роман бесплатное чтение

Елена Теплая
Жена кузнеца

Файл создан в Книжной берлоге Медведя.

1 глава.

Когда очнулась, первое что я почувствовала, как кто-то со мной занимается сексом. Да, именно так! Как же Виктор так мог поступить со мной, после измены. Голова очень сильно болела и кружилась, но я никаких ощущений удовольствия не испытывала. Глаза не хотелось открывать и мозг плохо соображал. Это был не секс, а что-то механическое. Как- будто это происходит не со мной.

Мужчина, закончив свои дела, поцеловал  меня в лоб и накрыл каким-то покрывалом.

Я была в ступоре - поцеловал в лоб, для Виктора это слишком по- домашнему, он меня никогда так не целовал. Я прислушалась, вокруг были звуки ночного леса. По спине бежали мурашки. Я слышала стрекот кузнечиков, треск костра, где-то далеко ухнула сова. В голове начали приходить мысли, что я в лесу, именно в лесу или рядом с ним. Попробовала пошевелить руками и поняла, что они связаны. Разлепила глаза и увидела звездное небо над головой и летящие искры от костра в небо, как светлячки.

Где я? В лесу? Виктор меня зачем-то привез в лес. Зачем? Паника подступала к горлу. В голове стали возникать картинки одна страшнее другой. Зачем он меня связал тогда? Что он задумал? Зачем меня вообще было связывать, если я была без сознания. Это что было, прощальный секс, и он решил меня оставить умирать в лесу? Ну да, чтобы со мной не разводиться. Интересная позиция и решение проблемы. Что он будет объяснять моей подруге, где я делась или придумает душещипательную историю, как я потерялась или бросила его на произвол судьбы, а он страдает теперь один, от неизвестности.

От напряжения и мыслей голова стала болеть еще сильнее. Видно у меня сотрясение мозга и я явно не в больнице и, барабанная дробь, не в морге. Это уже хорошая новость!

Запах сена щекотал мне нос. Я поняла, что лежу на подстилке из сена. Зачем он меня на сено положил? Где я нахожусь? Мысли путались, от ужаса я уже не понимала, что происходит. Страх подкатывал к горлу, а в голове только одна мысль: " Главное выжить!"

Рядом, не далеко от меня, я услышала, что ржала лошадь. Стоп! А лошадь откуда? Меня что похитили? Я с трудом повернула голову на бок и приподнялась на руке, чтобы оглядеться вокруг и понять, что происходит и где я.

Я лежала высоко над землей, перед глазами у меня были деревянные доски, как низкая изгородь. Значит, я лежу на какой-то телеге с сеном. Рядом, не далеко, горел костер и возле него, на корточках, сидел крупный красивый мужчина с короткой бородой,с длинными волосами и большими руками, и как-то интересно одет в старинные славянские одежды. На нем была рубашка- косоворотка, подвязанная поясом, темные широкие штаны и сапоги. Первая мысль которая возникла у меня в голове, что у меня галлюцинации от удара головой, потом, что я  в какой-то секте нахожусь. Виктор, скорее всего, продал меня в сексуальное рабство. Пот выступил на лбу, значит, сейчас со мной был этот мужчина а не мой муж, потому что Виктора я и близко не вижу. А так же не слышу, чтобы где-то работала машина или что-то отъезжало от этого места. Меня кинуло в жар от данной мысли.

По спине пробежали мурашки и тело сковала паническая атака. Я попробовала пошевелиться, подо мной скрипнула телега. Мужчина поднялся от костра и направился в мою сторону. Я в ужасе смотрела на то, как он приближается, это был какой-то внутренний страх. Ужас охватил все мое тело и меня стало немного подтряхивать мелкой дрожью. Я даже пыталась отодвинуться от края телеги, но у меня не получилось. Он наклонился, посмотрел на меня, погладил по голове и сказал:

- Ну как ты? Тебе лучше? Воды дать попить?

Я мотнула головой утвердительно, потому что боялась произнести хоть слово и в горле реально от страха пересохло.

Он поднес глиняную кружку к моему рту, и я выпила воду большими глотками.

- Спи, Лада. Мишутка и Лиза спят на сене, я им постелил, возле костра. С ними все в порядке. И тебе нужно поспать и набраться сил. Скоро будем дома.

Он накрыл меня каким-то покрывалом и погладил по голове.

Какой Мишутка? Какая Лиза? Кто они? Почему я здесь?

Голова раскалывалась от мыслей и каждое движение головы, отдавалась болью в висках. Сейчас бы таблеточку парацетамола не помешало, но просить ее у этого странного мужчины я не буду. Я слышала, как он ходит возле телеги и подкидывает дрова в костер. Руки были завязаны спереди, я их тихонько подтянула к себе и попыталась зубами развязать веревки, но у меня ничего не получилось. Погрызла их, но никакого результата. Была еще одна проблема: если я начинала шевелиться в телеге, то она предательски поскрипывала и мужчина подходил к ней и проверял меня. Я хотела дождаться, когда он уснет, чтобы попробовать выбраться с телеги, но он не ложился долго и мои глаза сами собой от усталости закрылись, и я провалилась в сон.

Сон вернул меня домой, в тот день когда все и произошло. Как всегда, по классике жанра, вернулась домой раньше обычного. Я поднимаюсь по лестнице к себе домой, открываю ключом дверь в квартиру и вижу женские туфли на шпильке у себя в прихожей. Это явно не мои, я такие не ношу.

В сердце не хорошо кольнуло от нехорошего предчувствия. Я быстрым шагом прошла в нашу спальню и замерла на входе. Мой муж кувыркался с девицей, которая стонала под ним и царапала ему спину. Я задохнулась от злости и кинула в мужа свою сумку.

Он вздрогнул от неожиданности и повернул голову в мою сторону. Девица, увидев меня, вскочила и спряталась за мужа.

- Да, как ты мог!

- Успокойся, Марина! Нам нужно поговорить!

- О чем?!

Муж поднялся с кровати, накинул халат на плечи и подошел ко мне. Я начала его бить кулаками в грудь, с такой злостью, которая была во мне. В этот момент не успела заметить его руку, но удар по лицу был очень сильный. От пощечины в глазах все поплыло, в ушах зазвенело, но я осталась стоять на ногах. Виктор схватил меня за руку выше локтя и потащил меня на кухню.

 - Я сказал: успокойся!- прошипел мне в лицо.

Слезы из глаз лились ручьем. Левая сторона лица горела очень сильно. Он с силой посадил меня на стул возле стола. Взял меня за подбородок и сказал:

- Что хочешь развод? Ничего не выйдет детка. Ты будешь хорошей девочкой, соберешь свои вещички и почешешь на дачку к родителям. Поняла меня?

- Это мой дом и ты не посмеешь меня выгнать! Подонок! Свинья! Урод!

Виктор ударил меня снова по лицу, от боли у меня наступило оцепенение. Из носа брызнула кровь, я подскочила и кинулась к двери. Было одно желание - убежать на улицу, подальше от него. Виктор не понял куда я и рванул за мной.

- Вернись, я сказал! Сука!

Я выбежала из квартиры и кинулась по лестницы. Виктор схватил меня сзади за куртку и дернул на себя. Я споткнулась о ступени и полетела вниз под треск одежды. Боль была очень сильной, я ударилась о ступени грудью и головой и сознание мое отключилось. Дальше не помню ничего.

2 глава.

Я резко проснулась и поняла, что ночью это был не сон, и я лежу вот тут на телеге, и рядом со мной ходит этот большой мужик. Голова стала работать и думать, как мне от него сбежать.

Понять еще в какую сторону мне бежать и далеко ли до города. Я прислушалась, услышала, как трещит костер и ржание лошади. Можно ж украсть лошадь и на ней ускакать в даль. Я правда не умею, но жить захочешь, не так раскорячишься. Нужно еще от веревок избавиться. Руки уже серьезно отекли, и очень хотелось в туалет. Я подняла голову и решила оглядеться, кто чем занимается и оценить обстановку вокруг.

Мужик поил из деревянного ведра  коня или лошадь, я в этом плохо разбиралась, рядом паслась еще одна. Значит их две, это уже напрягает. Получается, что убежать мне будет труднее, мужик явно умеет ездить на лошади, в отличие от меня. Возле костра девчушка, со светлыми косами, лет 11 -12, мешала что-то в котелке. Не далеко от костра сидел на покрывале маленький мальчик со светлыми волосами и играл с какой-то деревянной игрушкой, похожей на коняшку.

У меня все болело: спина, руки, ноги – было ощущение, что меня били палками не один день. Это как, после физкультуры, когда у тебя все мышцы болят, после тренировки. Я села в телеге, смысла нет скрываться и притворяться спящей. Нужно узнать, что они от меня хотяи и какой выкуп потребуют, если что продам дачу родителей и поживу в квартире подруги.

Девчонка повернула голову в мою сторону, посмотрела на меня и улыбнулась.

- Лада! Какая радость! Как хорошо, что ты проснулась, я уже подумала, что тебе совсем плохо. Ты спала вчера весь день, после того как упала с чердака. Помнишь?

Я помотала головой. С какого чердака? Почему я Лада? Кто эта девочка?

- Я хочу в туалет. Развяжите меня.- Сказала я с хрипом в голосе и посмотрела на нее с жалостью, может сжалится.

Девчонка повернулась и посмотрела на мужчину.

- Я развяжу тебя, если ты дурить не будешь. – Сказал мужик.

- Хорошо. Обещаю.

Мужик подошел ко мне, достал нож и разрезал веревки на руках. Я потерла запястье и попробовала перегнуться и слезть с телеги. Он подхватил меня на руки и поставил на землю. Я отшатнулась от него, и он меня отпустил. Он долго и хмуро смотрел на меня, потом сказал:

- Далеко не ходи. Это не наш лес и я его плохо знаю. Нарвешься на медведя или волка, отбить не смогу тебя.

Какой медведь! Что он несет! Я посмотрела на телегу, там стоял сундук и какие-то узлы. Возле телеги тоже были сложены узлы один на один. Я обошла телегу и пошла к деревьям не далеко от того места, где мы были. На мне было одето длинное платье и какой-то фартук, который одевался через голову. Нижнего белья нет и на телеге я его не заметила. Значит с меня вчера этот урод снял трусы и куда-то дел. Ладно, не умру без них. Я прислушалась и не услышала звуков города. Лето!  Вокруг лето! Как сейчас может быть лето? Ведь я когда упала, была осень! Нет, я не могла так долго в коме пролежать и кто бы за мной так долго ухаживал? Где врачи, где больница, и потом кто эти люди. Где я нахожусь и где Виктор, мой муж, в конце концов? Я же не сошла с ума, я посмотрела вокруг, вроде понимаю, что это лес, меня зовут Марина, мне 38 лет, а может уже 39. Какой сейчас год?

И тут меня озарило: наркотики! Они видимо мне дают какую-то траву или колят наркотики. Я посмотрела на локти, уколов нет, значит все таки чем -то поют меня, каким-то снадобьем. Не дури – этот мужик сказал. Так нужно осторожнее, видно из-за того, что я проспала два дня, из меня выветрилась эта дурь. Хорошо. Нужно осторожно с едой и напитками. Он же меня вчера поил, но на меня ничего не подействовало. Странно. Ладно. Сбегать в лесу нет смысла, посмотрим, куда мы на этой колымаге приедем. Я вышла из леса к лагерю, подошла к костру и села на пенек рядом с девчонкой.

- Мишутка к тебе просился, Лада. Весь день вчера маму звал. А ты спала и не слышала. – Сказала девчонка.

Маму! Это мой ребенок? Откуда? У меня нет детей! Они меня с ума решила свести! Спокойно Марина! Не показывай им своих чувств. Пусть они думают, что ты та же, прежняя!

Если они заподозрят, тебе силой дадут наркотики, и ты забудешь кто ты. Девчонка подхватила мальчика и принесла мне. Ребенок обнял меня и уткнулся носом в грудь. Ребенок меня узнает и ему где-то два года. Может отняли у кого-то ребенка, и мне подсунули. Странная пара. Ладно, ребенка не обижали, когда я спала – уже хорошо. Хотя мужик все- таки воспользовался мной, пока я в отключке была. Ну да здесь же нет больше женщин, только я и девчонка. Как хочется помыться после этого мужика! -Лиза! Еда скоро будет готова? А то нам пора уже ехать.

- Да! Сейчас всем наложу!

Лиза ловко разложила кашу по мискам и раздала мне и мужику, сама села на покрывала, забрала у меня с рук мальчика и начала его кормить.

- Лада, ешь! Ты уже несколько дней не ела! Вон как похудела! Мишутку, я покормлю.

Я попробовала кашу, и у меня заурчал живот. Каша была вкусная. Тем более, если придется бежать, то лучше это делать на сытый желудок. Мужик быстро съел кашу и стал запрягать одну лошадь в телегу.

Потом ловко закинул узлы на телегу и посадил туда Мишутку. Посмотрел на меня и сказал:

- Если ты будешь спать, могу забрать мальчишку к себе! – вот эта забота! С чего вдруг?

- Мне он не мешает. Как долго нам ехать?

- Вечером будем на месте.

Я пошла к телеге и не ожидала, что он схватит меня и посадит в телегу. Спереди пристроилась Лиза, и мы двинулись в путь.

3 глава.

-Лиза, а что со мной случилось? Я ничего не помню.

- Ой, Лада! Я думала, ты не выживешь. Тебя ж очень сильно избил твой муж.

- Виктор?

- Какой Виктор? Малхор! Он тебя всегда бил. Я его очень сильно боялась! А в этот раз он прямо на рынке тебя избил! Ты не помнишь?

Я отрицательно покачала головой. Какой рынок? Какой Малхор? Кто это такой? Я вообще ничего не понимала.

-Никита - она показала головой на мужика - помог тебе корзинку поднять на телегу. И Малхор это увидел и он, как с цепи сорвался. Давай бить тебя прямо при возле телеги. Никита и врезал ему. Кто ж знал, что он пролежит без сознания и помрет, через неделю. Как я радовалась за тебя! Такой дом тебе достался, хозяйство и ты - вдова! Староста позавидовал на твой дом! Малхор, хоть и плохой был человек, но рукастый мужик! Все в дом, все для жены красавицы! Не помнишь? Ладно, может ты память потеряла после падения с чердака?

- А как я на чердаке оказалась? И что мы делаем тут, раз я вдова и у меня дом большой? Где этот дом?

- Ой, Лада! Видно это от горя у тебя плохо с головой. Они же, староста и кузнец, силой тебя замуж за Никиту решили отдать. Никита пришел к старосте свататься и пообещал твой дом оставить ему! Как ты плакала горемыка! Как ты уговаривала старосту так не поступать с тобой!

Мне тебя было очень жалко! Ты такая красивая, молодая, только вдовой стала и опять замуж! Да за кого? У него ж кулачища-во!- Лиза показала две руки.

Да я и сама видела эти кулаки, он меня как пушинку на телегу закинул.

- Он конечно завидный жених! Все наши по нему вздыхают! Одно слово - кузнец. Но зачем тебе - вдове, только освободилась от мужа и опять замуж! Ты ж могла теперь жить, как хочешь и никто слово тебе не сказал бы. Тяжело без мужика, но не такой красивой вдове. Все бы, как вдове помогали тебе, если бы не он! Как пришли они со старостой в дом к тебе - ты сказала, что не бывать этой свадьбе! Если силой тебя женит староста, то ты и дитя зарежешь и дом сожжешь вместе с собой. Схватила палку из печки и на чердак. Никита кинулся за тобой и там пытался тебя поймать, но ты оступилась и упала в окно на чердаке. Пока была без чувств, староста тебя замуж отдал и печать на руку сам поставил. Мне велел за тебя отвечать. Никого кроме меня нет у тебя, я одна, твоя сестра и осталась.

Моя сестра? Какая сестра?- я смотрела на Лизу и не понимала - это сон или я так с ума схожу. Как же складно все придумано, этож кто у нас тут фантазер такой?

- Что было дальше?- у меня уже голова начинала опять болеть от всего этого.

- Как отдали тебя замуж, староста слова прочитал над тобой. Я плакала,ты была без сознания, думала ты тоже, как и Малхор, умрешь. А женки старосты вещи наши с тобой в узлы повязали и в телегу покидали. Мишутку вывели и сказали на меня, езжай, ты должна быть с сестрой.

Это была какая-то фантастика. Помню, смотрела фильм: «Холоп», так там отец парню устроил жизнь в деревне на исправление, как будто он в прошлое перенесся. Мы еще с мужем смеялись, что это крутой бизнес проект. А на меня Виктор вряд ли бы такие деньги тратил и для чего ему это?

Я ехала и молчала. В голове была каша от всего услышанного, но аннализировать голова ничего не хотела. Как только я начинала переваривать слова Лизки, она начинала болеть еще сильнее.Сидела и рассматривала своего нового мужа, который ехал впереди на коне, потом мне надоело на него смотреть и я просто смотрела по сторонам, осматривала достопримечательности так сказать, но кроме лесов, полей и рек, ничего не было. Нигде вокруг не было видно электрических проводов и столбов.

- Прости меня, Лада. Я не могла ничего сделать! Меня никто не слушал. Он уже застолбил за собой право быть твоим мужем. Ночью взял тебя, пока ты была во сне. Теперь твое согласие и его право на тебя никак не оспорить.

Да, это я помнила. Как он «застолбил» свое право! Я прям с такой злостью посмотрела в спину этому мужику. Маньяк какой -то! Что за средневековье такое! Какое у него на меня право? Как вообще можно изнасиловать человека и считать его своей женой.

- Это мы еще посмотрим!

- Ничего не выйдет, Лада! Они тебе на запястье уже клеймо поставили!

Я посмотрела на запястье и правда, там стояло клеймо. И на другом запястье клеймо было перечеркнуто, как будто стерто.

- А это что? – я показала Лизе на зачеркнутое клеймо.

- Видно совсем тебе плохо было, Лада! Ты же сама перечеркнула клеймо на сожжении мужа. Вдова берет палку из костра мужа и прикладывает себе на руку. Только так муж может отпустить тебя из своей жизни. Ваша семья сгорает вместе с ним и ты становишься свободной.

Это уже вообще какой-то ужас. Еще и клеймо мне поставили. Что за игры идиотские? Клеймо, наряды, порядки какие-то странные. Посмотрела на руки, руки вроде мои, только маникюра нет. Не иначе меня продали куда- та в захолустье в рабство, в какую-то секту. Видно будет тяжело мне от этих товарищей вырваться, Было ж в новостях про каких-то сектантов, там целые поселки в лесах есть и люди квартиры свои продавали, чтобы к ним попасть и уходили туда жить, отказавшись от всего мирского. Видно и мой, драгоценный муж, от меня таким образом избавился. Не убил, не покалечил и то хорошо. А то сидела бы сейчас овощем в инвалидном кресле бы и наследство никому не нужно было, все мужу бы досталось. У меня мурашки по спине побежали от тех мыслей, что пришли в мою шальную голову.  Странно то, что я не помню большой промежуток своей жизни. Где была и что делала все эти дни? С осени до сегодняшнего дня, а сегодня у нас начало лета, судя по погоде и природе.

4 глава.

Закат мы провожали, ехав по полю. Я плохо разбиралась пшеница это или рожь. Но поле мне казалось было бесконечное. Если есть поле, значит и поселок недалеко. Наконец-то, мы скоро будем среди людей, и этот маскарад закончится. Мальчик спал у меня на руках, он вообще старался не отходить от меня. Я так мечтала о ребенке долго и мучительно. Не раз просила мужа взять из детского дома малыша, но он был против этого, говорил сами родим. Сколько слез, лечения, даже послушав бабок, в храм ездила, и ничего не помогало. А теперь эти люди говорят, что это мой ребенок. Я рассматривала его, он был светловолосый. Большие карие глаза с большими ресницами и ямочки на щечках. Он бы был красивой девочкой. Такое лицо для девочки мечта, а тут мальчишка. Я нюхала его макушку, он там вкусно пах каким- то сладким молоком. Или это сено так на меня влияло. Вечером стало холодать, и я завернула малыша в покрывало. Где же мама твоя, малыш? Как женщина могла отдать такого маленького на съемки. А вдруг у меня с крышей не все нормально? Вдруг он упал бы с телеги и покалечился?

Как- то странно. Никаких квадракопторов для съемок и такая большая территория задействована. Не пойму, зачем столько денег вложено и для чего это сделано? Пока одни вопросы и ни одного ответа.

После очередного холма, мы заметили огни деревни. В домах светились огоньки, и мы к ним приближались. Моя душа радовалась и ликовала, хотелось кричать: скорее, скорее, домой!

Как мне надоело трястись в этой телеге и когда уже это закончится?

Мы подъехали к деревне, и я увидела, что это не фонари, а факелы и с грустью подумала, что театр продолжается и нормально помыться и сходить в туалет, видимо не удастся.

Мы подъехали к крайнему темному дому, он был как бы на холме. Кузнец пошел в дом, открыл нам ворота и завел телегу во двор.

- Заходи хозяйка! Теперь это твой дом.- Сказал он мне и открыл дверь.

Я спрыгнула с телеги и пошла в дом вслед за кузнецом. Он зажег факел каким-то камнем, я так сразу и не поняла, как он это сделал и осветил большой широкий деревенский дом.

На полу был самотканый длинный ковер. Справа была большая печь, как в деревнях, слева был стол с лавками и возле стола стоял буфет с посудой. Над столом висел образ богородицы с лампадкой.

Кузнец зажег лампу, которая висела на цепях посреди дома, и поставил факел возле печи в специальные ножны.

- Дрова для печи принесу. Справитесь затопить печь?

- Справимся, батюшка. Где мне спать с Мишуткой?- спросила Лизка за спиной.

- Пока на печке устроишься, а завтра разберемся.

Лизка передала ему Мишутку, чтобы он положил его на печку, и стала суетиться возле печки. Я же стояла в ступоре посреди дома и не могла поверить, что это не конец  и представление продолжается.

Я подошла к столу, на столе стояла крынка молока и хлеб, накрытые рушником.

Я села на лавку и впала в ступор. Это не может быть, что это? Это мне испытание?

-Лиза, а город далеко?

-Далеко, Лада! Здесь в основном одни деревни! Но раз в месяц мы ездим туда, если есть что продать. Я думаю, что Никита часто туда ездит, он же кузнец! Он что и староста многое может себе позволить. Эта деревня больше нашей и на рынок мы сюда приезжаем, здесь и мельница и кузнец. Так что тебе повезло. Жены у Никиты нет, так что ты одна хозяйка!

- Так я ж его жена!

- Правильно, ты забыла, что Малхор имел старшую, да зашиб ее, вот тогда ты и стала старшей женой. А так она тобой помыкала.

Мамочки, куда я попала. Средневековье какое-то! Многоженство! Только этого мне не хватает.

Это уже даже на кино не смахивает. Ладно, главное узнать в какой стороне город и доехать до него, там уже в полицию и все это закончится.

Лиза как-то для такой маленькой девочки очень ловко со всем управлялась. Мне даже стыдно стало за свое бездействие.

-Давай я тебе помогу! Лиза говори, что делать.

- У Малхора нам Манька помогала, а как муж помер твой, и сбежала к своему брату. Так что я привычная. Нужно поесть хозяину приготовить, а то если кулаком свои стукнет, так нас тоже спалят на огне погребальном.

Я хмыкнула, пусть попробует только тронуть. Чем -нибудь как огрею, мало не покажется. Потом заяву накатаю, будет знать, как в образ входить. Лиза показала на корзину с картошкой, я села ее чистить. Она ловко поставила чугунок на огонь. В этот момент в дом вошел кузнец и положил нам что-то завернутое в полотенце и поставил ведро воды.

Я развернула и увидела сало соленое. Так это праздник уже. Сейчас мы его и пожарим с лучком.

Я покидала картошку в кипящий чугунок. Лиза поставила в другом чугунке яйца варить, и все чугунки задвинула подальше в печь. За печкой я нашла на стене лук, уже засохший. Ну ладно сойдет, а завтра посмотрим все запасы кузнеца, раз он решил сделать меня хозяйкой. Попляшет теперь муженек.

Через час у нас с Лизой был накрыт стол. На столе стоял котелок с картошкой, и сверху была она засыпана жареным салом и шкварками лука.

- Я еще такого не пробовала, но пахнет вкусно. Где ты такому научилась, Лада?

- Ладно, еще не то с тобой сделаем.

В этот момент к нам зашел кузнец.

- Садись к столу, батюшка.- Сказала Лиза и отошла от стола. Он посмотрел на меня и молча с хмурым лицом сел за стол. Махнул нам, и мы с Лизой тоже сели за стол.

- Сядь рядом! Ты жена и хозяйка этого дома!

Хорошо, если ты так хочешь, то я сяду - подумала я и пересела рядом. Он наложил в глиняные плошки еду мне и Лизе и начал есть. Мы ели молча, мне даже странно было, что кузнец ничего не налил себе выпить и мы просто молча ели свой поздний ужин. Неужели этот холостяк ничего не пьет? Но кто-то принес ему молоко и хлеб. Значит не такой уже монах сидит рядом со мной.

После ужина мы с Лизой убрали со стола и помыли посуду. Я нагрела воды, разбавила ее в ведре холодной и пошла на двор обмыться. Не при этом же чурбане мне мыться!

Полила на себя с ковшика и только обтерлась полотенцем, повернулась одеться и увидела за спиной у себя кузнеца. Он стоял и смотрел на меня, абсолютно не стесняясь. По спине поползли мурашки. Кроме ковша, ничего рядом, чтобы врезать ему. Он протянул мне ночную рубашку.

- Завтра покажу тебе купальню. А сейчас идем спать, надеюсь не нужно тебя связывать?

- Зачем? Можешь стукнуть меня и взять опять бесчувственное тело. Ты ж у нас походу некрофил. Сколько тебе за это платят, извращенец?

- Платят? Некро-кто? Ты моя жена и я имею право на тебя! Но если тебе так противно, я не трону тебя. Но первая ночь принадлежала мне по праву. - Он сверкнул глазами и ушел в дом.

5 глава.

В доме было темно. Я поискала уступ, чтобы забраться на печь к Лизе, но кто-то схватил меня сзади за платье и потянул. Я обернулась, там стоял кузнец.

- Я тебя не трону, но спать ты будешь в моей постели. Или ты пойдешь сама или я тебя свяжу и положу в кровать силой.

Гнев поднялся во мне волной, аж зубы у меня скрипнули. Только тронь меня, подумала я, отравлю чем-нибудь, что спать будешь на унитазе у меня! Я пошла следом за ним. Мне пришлось ложиться в кровать с чужим мне мужиком, да еще и под одним одеялом. Я насколько могла, отодвинулась от него на край коовати и решила, что уж легко я ему не дамся: или поцарапаю или укушу, если тронет меня – это точно. При всей своей воинственности, через несколько минут я уснула крепким сном и даже не проснулась, когда кузнец утром встал и ушел.

Я проснулась очень поздно по меркам деревни. Здесь привыкли вставать рано, еще на восходе солнца. Лиза вовсю шуршала на кухне и гремела посудой, но меня не пришла будить. На самотканом коврике, на полу, сидел Мишутка и играл со своим  деревянным конем.

- Доброе утро, Лиза! Доброе утро, Мишутка!

-Доброе! Я вижу, что у тебя все хорошо! Ты улыбаешься! Значит Никита очень хороший муж!

-Почему ты так решила?

- При Малхоре ты вообще не улыбалась. Только плакала по ночам, когда он засыпал. А сегодня я не слышала твоего плача и не вижу слез на твоих щеках.

- А где мой, так называемый, муж?

- Он ушел со столяром договариваться, чтобы этот человек сделал нам с Мишуткой кровать. Представляешь, у меня будет своя кровать! Как у принцессы! Я себе матрас сама сеном набью.

В этом была такая не поддельная радость, что я смутилась. Может Лиза всю жизнь живет в деревни, и не видела кровати, а сейчас ей платят за спектакль и ей так легко все дается. До какой степени все правдоподобно, что я начинаю сомневаться во всем этом.

-Пойду, умоюсь.

-Да, пойди. Там на улице у входа кадушка с водой. Никита уже наносил целую.

Я вышла на улицу, было очень светло и солнце уже хорошо припекало. Двор был широкий и такой порядок на нем был, что диву давалась. Я наклонилась к кадушке и чуть не завизжала от неожиданности. На меня смотрело чужое лицо. Я потрогала себя. Еще раз посмотрела на свое лицо, и у меня наступил ступор. Что с моим лицом? Они мне, что, сделали пластическую операцию? Я посмотрела на руки, вроде мои, только какие-то утруженные, как у деревенских дам. Ладно отмочим в ванночках, маникюр сделаю, только ногти нужно отрастить.

В этот момент из двери выглянула Лиза, она что-то вылила из ведра прямо во двор.

- Лиза, что с моим лицом?

Лиза нахмурилась, подошла ко мне близко, посмотрела на меня:

- Не вижу ничего. А что с твоим лицом? Вроде обычное лицо. Синяк только на щеке, но так это ты ударилась, когда падала. Бабка Манка сказала, это красоты не испортит, все пройдет. На девках не такое заживает!

- Лиза! Это не мое лицо!

Лизка остановилась, внимательно посмотрела на меня, потрогала мне лоб.

- Лада, тебя нужно к деду - шаману везти! Ты повредилась умом! Ничего не помнишь! Лицо не твое! Ты меня пугаешь! Я скажу Никите, пусть везет тебя, пока ты нас не зарезала, как Авдотья!

-Какая Авдотья? - сказала я и осеклась, потому Лизка молчала и смотрела на меня с подозрением, нахмурив брови.

Я посмотрела еще раз в отражение и подумала, а что если этот шаман и дает какие-то зелья, чтобы никто ничего не помнил. Вот я попала! - Ладно, Лизонька! Успокойся! Я уже почти все вспомнила. Только в этой кадушке я не узнала свое лицо. Видно синяк меня напугал.

Лиза посмотрела на меня с недоверием, всплеснула руками и пошла в дом. Нужно как-то ее успокоить и притвориться, что я все вспомнила. Но как? Я умылась и пошла в дом. Тяжелые мысли о том, что теперь меня вряд ли кто дома узнает. Родных нет, подруга за границей, а муж походу сделал все, чтобы меня не нашли. Ни телефона, никакой связи, да и где я нахожусь, даже примерно, не знаю. Если я даже полицейским скажу, кто я, мое фото мне не подходит. И меня точно упекут в психушку. Это сделано все специально, чтобы я не смогла вернуться никогда.

Я зашла , села за стол и мне как-то совсем себя стало жалко, аж до слез.

- Лада не расстраивайся, синяк почти сошел. А ты такая красавица, что все вокруг завидуют тебе.

Лиза гладила меня по голове, а у меня текли слезы от бессилия и беспомощности, что у меня нет ни документов, ни денег и искать меня никто на этом краю жизни не будет.

Я пошла, легла на кровать и разревелась. Лиза гладила меня по голове и как могла, успокаивала, но истерика не проходила и объяснить я ей ничего не могла, как такое можно рассказать, чтобы тебя не посчитали сумашедшей. Потом она принесла мне кружку с отваром. Я слышала, как заходил кузнец, как он о чем- то разговаривал с Лизой, но я не прислушивалась, мне как-то стало безразлично все вокруг, а потом я провалилась в сон. Видно все - таки Лиза какой-то травы мне дала, что я уснула.

6 глава.

Проснулась ночью, от того что меня прижимал к себе кузнец и мне как-то спокойно было, как в детстве. Было и страшно, потому что я понимала, что справиться с этим мужчиной физически не смогу. Было и надежно, даже со своим мужем я никогда не чувствовала себя настолько надежно.

Я всегда была независимой. Впереди планеты всей. Работала наравне с мужем, все доходы и расходы пополам. Может поэтому никогда не чувствовала себя так надежно. Как говорится, не было ощущения: как за каменной стеной!

Я попыталась отодвинуться на безопасное расстояние, но кузнец тут же подвинул меня опять к себе. Ладно, я ж не красная шапочка, кузнец не волк, чего мне бояться?

Я лежала, закрыв глаза, и думала о том, как мне быть дальше. Без денег отсюда невозможно уйти. Как- то спектакль затянулся, и никто не прокололся за это время - это странно. Я не верила, что меня вот так могло закинуть в какой-нибудь параллельный мир или в прошлое. Ну, это только в книгах бывает. Я еще никого не встречала, чтобы вот так человек прилетел из будущего. В тоже время по новостям видела, что есть целые поселки отшельников, которые вот так живут и их все устраивает, может меня им в рабство продали. Странно, что нигде не видно следов цивилизации, ну не в прошлом же я! И в тоже время мурашки бежали по спине при мысли, а что если мне так повезло! Надо тогда думать, как тут выжить и я по примеру Скарлетт О Хара, решила, что я подумаю об этом завтра и решила выспаться.

Утром кузнец опять неслышно покинул кровать. Я встала, Лизы в доме не было. Мишутка сидел на полу. Я решила осмотреться и найти себе дело. С другой стороны печки была сделана еще одна комната и все вещи были там сложены. Все наши кульки лежали один на одном. Нужно все разобрать, и навести порядок. Пришла Лиза, принесла воду.

- Доброе утро, Лиза.

- Все хорошо? Я так за тебя переживала и Никита места себе не находил весь вечер.

- Все хорошо. Давай мы с тобой займемся домом. Расскажи, что тут и как, чтобы я могла тебе помочь.

- Коровы у нас нет и это плохо, Лада. Молоко можно только выменять у соседей или у старосты со скотника взять. Хоть козу нужно завести нам. Никита заказал мне кровать, и я смогу вместе с Мишуткой спать на кровати. Сегодня должен привезти мне кровать.

-Хорошо. Где он сам? – я сидела за столом с кружкой молока и хлеба.

- Он в кузне.

- Хорошо. Пусть работает. А где ты берешь воду?

- Из реки ведром достаю.

- Тут есть река?

- Да, за домом прямо.

Так, нужно  мне обследовать территорию. Я встала, взяла ведро и пошла за дом, чтобы посмотреть, где река и как здесь воду набирают. Передо мной открылся потрясающий вид. Я стояла над обрывом, внизу была широкая река. Передо мной был сделан помост и лестница к реке. На помосте находилось деревянное ведро с веревкой. Я посмотрела вдаль, не видно ли каких электрических вышек за лесом. Дальше река делала петлю и уходила за лес. На берегу лежали перевернутые лодки, натянуты сети на палках. Какой-то мужик покрывал смолой дно лодки. Вокруг были видны бескрайние леса, справа за поселком бесконечные поля с посевами. От нашего дома вниз уходила деревня, так же она перетекала на другой холм. Это были местами дома из бревен или из досок. По дому можно определить, зажиточный хозяин там живет или нет. Дома утопали в садах, а вот по улицам не было видно деревьев и даже кустиков вдоль улиц не росло. Между холмами была видна мельница с колесом. До нее была сделана канава, по которой текла вода. Канава была оббита деревянными досками и в конце была закрыта перекладиной. Люди прямо из канавы набирали себе воду ведрами для нужд. Наверно возле мельницы было шумно, когда она работала, поэтому домов возле нее не было. Это ж, сколько денег нужно было потратить на всю эту массовку и на строительство. Нет, моему мужу это не по карману и холодок пополз по спине. Ладно, доберемся до города, и все станет на свои места! А сейчас мой мозг не хотел все это анализироватть и сравнивать. Я просто боялась себе признатться в очевидном и успокаивала себя, что все это подстроено, что это розыгрыш. Да и кто в здравом уме поверит, что ты в прошлом или в другом мире, вот и я всеми силами в это не верила и гнала эту мысль поганой метлой от себя.

Я оставила ведро у помоста и решила обойти дом и осмотреться. Там раздавался звон молотка о наковальню, и мне стало любопытно. Я никогда не была на кузне и не видела этого волшебства.

Я увидела не далеко от дома навес с кирпичной печью. Мой кузнец был раздет по пояс, волосы были завязаны шнурком и сделан сзади хвост. На нем был надет длинный кожаный фартук, и он что-то ковал. Потом подходил к сделанному в углу колодцу из кирпичей и опускал туда свою болванку с шипением и паром.

И тут я увидела возле стойки навеса красивую, темноволосую девушку с длинной косой. Она стояла и держала крынку в руках. Мой кузнец повернулся к ней, махнул в ответ головой утвердительно и взял из ее рук крынку. Отпил от нее и отдал ей ее обратно, потом взял какую-то штучку из ее рук, повертел и положил на стол к себе. У меня в душе что-то неприятное от этой сцены поднялось к горлу. Вот это да! Марина, да ты собственница!  Мужик насильно переспал с тобой, а ты его уже своим считаешь. Я передернула плечами, вспоминая нашу ночь с ним. Лиза ж говорила, что кузнец завидный жених и что-то еще про многоженство говорила. Ну уж нет, тогда уж лучше вдовой быть! Я вот такую змею терпеть возле себя не буду. Я стояла и смотрела и не могла решить, куда мне нужно идти: назад или в кузню, и в этот момент кузнец обернулся и посмотрел на меня, у меня сердце ухнуло вниз, то ли от страха, то ли от взгляда его. Девушка тоже обернулась в мою сторону, посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью, прижала к себе крынку и не спеша, как будто она здесь королева, пошла к поселку. Я же взрослая женщина, чего мне бояться, и сделала шаг к кузнице. Посмотрю, на каком все уровне в этом государстве.

- Доброе утро!- кузнец поднял бровь и взглянул на меня удивленно.- Я хотела посмотреть кузню, не помешаю?

- Нет.

- Что ты куешь?

- Шпильки для мельника.- Он при этих словах шагнул ко мне, я, отшатнувшись, уперлась спиной в стойку. Этот мужчина меня подавлял, я боялась его и в тоже время, что-то внутри тянуло меня к нему, но я гнала это от себя. Он протянул руку и убрал прядь с моего лица. Погладил щеку, где был синяк и нахмурился.

- Не буду мешать тогда, работай.- Я отодвинула его и очень быстро зашагала к ведру. Я прямо спиной ощущала его взгляд, и хотелось повернуться и посмотреть права ли я, но гордо подняв голову, я зашагала к ведру и услышала звон молотка. Только не хватает мне еще в него влюбиться, думала я и с раздражением  поднимала ведро с водой. Как же неудобно, здесь набирать воду. Можно было колодец выкопать и сделать канализацию. Это я уже размечталась.

Нужно срочно к цивилизации двигаться. Предчувствие какое-то неприятное от этого всего. Ну не может такого быть, чтобы такой большой поселок был оторван от цивилизации или меня так хорошо разыгрывают.

Я зашла в дом, посмотрела, что готовит Лиза: это была какая-то похлебка.

-А где ты яйца берешь? Я не видела тут кур у кузнеца.

- Это все Никита, ему все приносят, за работу.

- Какой завидный жених! Все ему приносят! - язвила я, меня прчему-то это раздражало. - Лиз, а до Москвы далеко?

Лиза повернулась, нахмурилась:

- Что такое Москва? Поселок или город?

- Ну, это очень большой поселок! – я смотрела на Лизу и не могла понять, она притворяется или правда о Москве ни разу не слышала.

- Я не слышала про такой. Спроси у Никиты, он в городе бывает, может и знает, где такой поселок. А зачем он тебе?

- Просто хотела узнать, в какой он стороне находится. – Лиза пожала плечами.

Я задумалась, не может такого быть, чтобы никто про Москву не слышал. Ладно, еще не вечер. Нужно как-то здесь улучшить условия жизни и жить, пока денег не соберу. Деньги!

- Лиза, а деньги у нас есть?

- Лада, деньги у мужчин! И зачем они женщине! Мужчина даст, если попросишь и купит, что нужно! Он должен о нас заботиться, если он не будет тебя кормить или одежду покупать, можно пожаловаться старосте. Но никто не жалуется, за мужчиной лучше жить, чем прислугой домой вернуться.

- А если побьет? Тоже можно старосте пожаловаться?

- Можно! Староста вернет не довольную жену домой к родителям!

- А если нет родителей?

-Тогда к дядьке или к брату и тогда замуж они тебя отдадут! Лада, странно, что ты у меня все это спрашиваешь! Ты же это знаешь и без меня!- вот это да, я чуть не прокололась! Опять будет думать, что у меня что-то с головой.

- Ладно, что разговоры разговаривать? Давай- ка обед готовить! А давай драники сделаем! Картохи много у нас! Вчера вот кто-то мешок притаранил!

- Драники? Притаранил? Лада, кто тебя такому научил?

- С мое поживешь, не тому научишься. Где у нас терка?

- Что это такое? Терка?

- Железяка с дырочками! Не видела здесь у кузнеца?

- Нет!

- Ладно, пойду у него спрошу!

Я пошла к кузнецу, от него как раз отходил мужик. Он остановился и посмотрел на меня.

- Мне нужна терка! Где ее взять?

- Что такое терка?

- Железяка с дырочками, чтобы продукты тереть. Морковку, картошку.

- Хм. Хорошо, давай я сделаю тебе твою терку. Скажи, как выглядит.- Я смотрела на кузнеца и не понимала, может он издевается надо мной. Неужели никто до сих пор не приносил ему терку в ремонт и что это такое, что он здесь один кузнец на округу, а терку никому не делал.

Взяла палку и нарисовала на земле квадрат с дырочками. Потом взяла лист железа и показала, как нужно проткнуть его. Никита взял у меня лист, поставил гвоздь и стукнул по нему молотком.

- Вот отлично! Мне нужны такие дырочки по всему листу!

Кузнец посмотрел на меня как на сумасшедшую и стал долбить этот лист.  На половине листа я его остановила и показала, как сделать по-другому, чтобы у меня было две разных терки.

Я взяла у кузнеца свою терку и довольная пошла домой. Лиза как раз начистила картошку, и я стала драть картофель на своей новой терке. Через полтора часа на столе стояла гора драников. Мишутка сидел на коленях у Лизы и сосал драник. Он был весь в масле от драника, но довольный не выпускал его из кулачка.

Я наложила небольшую миску драников, положила сбоку сметану и пошла, кормить на кузню своего мужа. На кузне находились люди, я поставила миску на стол и наблюдала за тем, как кузнец подковывал чью-то лошадь. Когда мой муж освободился, я подвинула ему миску. Он попробовал драник, и я увидела, что бровь поднялась у него вверх. Значит, мне удалось удивить этого не знакомого мне мужчину. Я улыбалась себе мысленно! « Ну, что попался, на крючок! Путь к сердцу мужчине через желудок, еще никто не отменял!»

Тут мы услышали визги со стороны деревни. По дороге от нас, в конец деревни, шел взлохмаченный мужик и волочил по земле за волосы девушку. Бедолага хваталась за его рукав и громко визжала. Все прохожие, мужчины и женщины переходили на другую сторону и никто не вмешивался. Во мне все поднялось! Вспыхнула такая ненависть и злость к этому мужику. Я схватила  длинную палку, потяжелей, из тех, которые стояли у печки, и побежала к этой странной паре.  Как я не покатилось кубарем с бугра не понятно, но летела я быстро! Со всего маха я ударила мужика палкой по спине, потом еще раз и била пока палка не сломалась. Мужик развернулся ко мне и замахнулся кулаком. Я даже не поняла в горячке, когда кузнец меня схватил и толкнул за спину. Драки не последовало. Мужик остановился и уставился на кузнеца. Видно было, что кузнеца боялся, поэтому не ударил.

- К старосте пошли! На суд! – пробасил мужик. Он поднял девчонку, которую волочил и толкнул впереди себя. Кузнец повернулся ко мне с поджатыми губами, сверкнул глазами, схватил меня за предплечье и поволок к дому старосты. Пока мы шли до дома старосты, сзади нас постепенно росла толпа. Вся деревня шла на суд. Кого будут судить, я уже догадывалась, иначе не был бы мужик таким смелым. В голове всплыли картинки, как людей на кол сажают, вешают или четвертуют, а может меня розгами побьют, для профилактики. Я дернула плечами, отгоняя эти мысли. Если это все постановка, то ничего со мной не сделают. Но страх никуда не делся и мысль о том, что все это может быть по - настоящему меня настораживала. Откуда им знать, как я поступлю и как можно успеть подготовиться к моим выходкам?

7 глава.

Мы подошли к большому деревянному дому на площади с большим крыльцом - верандой.

- Староста выходи! Суд у нас!- гаркнул мужик. Я оглянулась, виселиц нигде нет. Может пронесет. Вокруг нас уже собралось очень много людей. Еще бы, такой спектакль! Крутая массовка. Особенно удивляли дети! Они были грязные, полуголые. Ковыряли в носу, и мне казалось, сыграть ребенок, так точно не сможет. На крыльцо вышел большой бородатый мужик. Так выглядели купцы на картинках в книжках. У него на шеи висел какой-то медальон, я не могла разглядеть, что на нем нарисовано, наверно символ власти. На кожаном поясе висел нож в ножнах, очень красивых, видно было, что это очень дорогие ножны, резные, с металлическими вставками.

- Рассказывайте! – крикнул староста. В этот момент я увидела у него за спиной вышли две женщины, одна держала кулек с малышом. Маленькая девочка просунула голову между ними. Следом вышла та девушка, что я видела возле кузни с кувшином. « А, так ты, наверное, дочь старосты» - подумала я.

- Моя младшая жена уже три года не может дать мне наследника. А утром потеряла дите, которое носила. Я решил эту бракованную выгнать из деревни, чтобы никто потом не обвинил меня, Макара – скотника, в том, что если кто-то женится на ней, а она не родит ему дитя, что это я виноват! А она - он показал на меня - избила меня! Совсем распустил кузнец жену! Чтобы баба на мужика руку подняла! Так они скоро и командовать начнут!  -  Староста нахмурился, посмотрел на меня.  Я ждала фразы от него: « 20 плетей ей за ослушание или побить ее камнями!» Но он подбоченился, наклонил голову и улыбнулся.

- Ну что, Никита! Берешь Соньку в служки? Твоя женка ее отбила у Макара!- на эти слова вся толпа зашумела. Кузнец посмотрел на меня со злостью.

- Беру!

Макар толкнул Соньку  к ногам кузнеца, плюнул и ушел. Староста поджег палку от факела и отдал в руки Соньки. Та со слезами приложила ее к запястью, громко закричала, уронила палку и с ревом упала на колени перед старостой. Я вырвала руку  из хватки кузница, наклонилась к Соньке, обняла ее и начала успокаивать, гладя ее по голове. Кого больше я успокаивала ее или себя, трудно было понять. Меня трясло от всей этой сцены мелкой дрожью.

- Никита, проучить нужно твою женку. Больно строптивая она у тебя! Засылай по осени сватов к Марьяне, сделаешь ее своей старшей женой, и она наведет порядок в твоем доме. Всех слушаться научит!- я посмотрела на кузнеца, он смотрел на девушку на крыльце.

Марьяна улыбалась кузницу и куталась в шаль.

- Спасибо, староста! Я пока больше жениться, не намерен. Дом маловат для двух жен. Как расстроюсь, так и порешу этот вопрос!

- Мудрое решение!- староста похлопал кузнеца по плечу, - А с женой разберись, а то твой дом скоро превратится в курятник и хозяин в нем будет не петух!

Кузнец махнул старосте и тот пошел к себе домой.

- Пошли!- сказал, глядя на меня кузнец. Я подняла девушку, обняла ее, и мы пошли за Никитой домой. В конце улицы нас догнала полненькая женщина, кинула кулек с вещами Соньки нам под ноги, плюнула и ушла. Я посмотрела ей вслед и подумала: « Это, наверно, старшая жена Макара - скотника! Как говорится, муж и жена – одна сатана!»

Сонька была маленькая, немного больше Лизы. По дороге она всхлипывала и жалась ко мне. Я завела ее в дом и крикнула Лизку:

- Давай, девочка моя, нагрей воды в купальне. Соньку нужно помыть и переодеть!

Мы помогли Соньке помыться, я перевязала ее руку и посадила ее за стол, потом  достала из печки чугунок с драниками и наложила в миску девушки. Она осторожно взяла один драник и опустив глаза съела его.

-Вкусно? – она кивнула головой.- Ну тогда не стесняемся, кушаем, а то ты совсем тощая!

Пока Сонька кушала, я все пересказала Лизе. Она только закрывала рот рукой и охала!

- Лада! Тебя же Никита мог за это побить и выгнать! А как же мы с Мишуткой? Никита хороший, ни разу меня не ударил, Мишутку не обидел, он мне найдет достойного мужа.

- Лиза, ты еще ребенок, тебе рано про мужа думать. Тебе еще учиться нужно! Вот каникулы закончатся, и в школу пойдешь.

- В школу пойду? А где эта школа? Далеко идти?

- Не притворяйся, Лиза! Странно, что у тебя нет книг. Вам что читать ничего не задали?

- Книг! Я читать не умею. Это мужчины могут и то, не все! Меня учили считать и то чуть-чуть, чтобы никто не обманул на рынке. А буквы я не знаю. Да и зачем они мне, я ж газет в глаза не видела! Да и ты, Лада, не умеешь читать, никто нас этому не учил. Не об этом жена должна думать, а о том, как мужу ладить. Чтобы хозяин был в хорошем настроении, сыт и доволен!

- Ага! А потом за волосы из дома: Так не доставайся ты никому!- выкинут, как Соньку выкинули!

- А ты веди себя хорошо, не своевольничай и муж не выгонит тебя! – Лиза даже топнула ногой при этих словах. – Раньше ты себя так не вела! Послушная была!

И глядя на нее, я думала, что она не маленькая девочка, а старая бабка, с деревенскими устоями. Я вздохнула и посмотрела на Соньку, та как раз закончила есть, и сидела на лавке, сложив руки и опустив голову.

- Так хватит киснуть! Давайте займемся домом! Сонька, ты с Лизой ковры вытряхните от пыли, а я помою полы в доме! А то повадились тут некоторые в сапогах ходить!

Весь оставшийся день мы наводили порядок в доме. Перебрали два сундука, посмотрели все ткани, что есть у нас и как Лизка не сопротивлялась, я поделила все отрезы ткани на троих, и мы решили, что пошьем из них себе одежду, пока ту, которой не хватает. Застелили новую кровать для Лизы и Мишутки. Навели порядок с продуктами в сенях, и я решила, что излишки нужно продать.

Вечером, когда кузнец вернулся домой, я заставила его снять сапоги в сенях, принесла ему ушат с теплой водой и заставила помыть ноги. Он молча все сделал, что я ему сказала. На стол мы поставили тушеную картошку с курицей.  Не хватает зелени нам и почему у кузнеца нет огорода? У меня у бабушки в деревне был большой огород с огурцами и клубникой. Нужно заняться этим вопросом, многое не посадишь, уже поздно, но зелень, даже огурцы, еще успеют вырасти.

- А мы можем в город съездить, дорогой?

Кузнец на меня посмотрел с таким удивлением, что у меня на щеках появился румянец. По спине пошли мурашки и какой-то холод в груди, как предчувствие, это когда на тебя смотрит дикий зверь и ты ждешь нападения, но ты готов к нему и у тебя уже адреналин зашкаливает от ожидания. Я не боялась его, какое-то чувство безопасности рядом с кузнецом было, но у меня было ощущение борьбы, как будто я готова сечас к бою.Он долго смотрел на меня, потом махнул головой, опустил глаза и продолжил есть. Как я не люблю молчаливых мужчин! Ни тебе когда мы поедем в город, ни что ты там хочешь купить, никаких вопросов не прозвучало, да и ответов тоже не было.

8 глава.

Через неделю в нашей деревне был рыночный день. С самого утра к поселку подъезжали с двух сторон по дороге телеги. Многие шли пешком рядом с телегами. Я смотрела на это издалека, со двора дома. Из-за того, что дом находился на холме, панорама открывалась живописная. Мне было интересно пойти на рынок и посмотреть, как там все происходит. Я горела желанием и любопытством. Прямо отсюда мне было видно, как люди занимали свои мечта на краю деревни. Как многие телеги по дороге направлялись к нашему дому. Я смотрела на все это как на широкоэкранное кино. Не хватала попкорна и удобного кресла. Я не знаю, с чем это можно было сравнить. Но даже солнце радовалось, этому празднику моей души. Кто приехал самый первый, занял лучшие места. Телеги выстраивались в торговые ряды. Лошадей и коней отводили к лесу пастись, там мальчишки развели костер и приглядывали за табуном.  Возле кузнеца тоже уже с утра стаяла толпа. Кто-то забирал заказы свои, кто-то заказывал что-то новое. Мой муж всех внимательно слушал, кивал или рисовал, по моему примеру на земле. Возле мельницы тоже было много людей. Видно с какой-то деревни привезли прошлогоднее зерно помолоть, так подняли перегородки в канале с водой и колесо крутилось и шумела вода, как на водопаде.

- Нам можно будет сходить на рынок?- я еще с самого утра спросила у кузнеца.

- С Сонькой пойдешь, иначе свяжу и посажу в конюшню.- Получила я ответ. И теперь не могла дождаться, когда освободится Сонька. Они с Лизкой бегали от кузни до дома и носили оттуда, то чем расплачивались с кузнецом, а туда заказы людей. Мне Никита не разрешил приходить на кузню. После того суда с Сонькой мне было наказано никуда не ходить. Я ждала, когда уже кончится это наказание и можно сходить к реке. Но больше всего я ждала, когда мы поедем в город. Я не знала даты, когда мы поедем, и спросить было не у кого. На все мои вопросы, кузнец отворачивался и занимался своими делами или уходил из дома. Неопределенность угнетала и я нервничала.

- Лада, у меня есть время. Пошли скорей на рынок. Никита разрешил сходить и посмотреть, что там продают. Сказал у него сейчас заказы одни, поэтому мне не нужно бегать там.

Мы пошли туда, где было очень много людей. Там было шумно, кругом кричали люди, скот, петухи, гуси. Мне казалось, что я нахожусь на съемках фильма про Русь Петра I. Женщины в этих странных нарядах: на них были длинные платья рубашки с вышивками на рукавах. Поверх были одеты длинные фартуки и подвязаны длинными поясами с вышивками. Это такая кропотливая работа, вышить эти пояса. У всех девушек были одеты украшения: вдоль лица свисали колтуши. Как сказала Сонька, это оберег, очень сильный оберег. У многих на лентах на голове впереди были вышивки, это тоже что-то значила, я не запомнила. На шеях много украшений. У кого- то бусы, гайтан, грибатки, жгуты – это все мне объясняла Сонька. Ее покойная матушка была травница, и она знала все обереги, все травы, заговоры. Когда я ее спросила, почему она не стала травницей, она сказала, что в семье должна быть одна травница и все знания, через обряды передаются ей. У них в семье стала травницей старшая сестра Северина. Учили всем секретам всех дочерей в семье, но силу лекаря, через обряд можно передать только одному. Какие страшные обряды прошла сестра Северина, мне рассказала  Сонька. Самый, наверное, легкий, в моем понимании, был обряд на перекрестке, когда она должна была заговором созвать собак к себе. Все собаки ложились клубочками у ног Северины, а девушка должна была читать слова заговора, но если бы она забыло хоть одно слово или испугалась, собаки разорвали бы ее. То же самое, она потом делала со змеями и они обвивались вокруг друг друга и сворачивались клубками. Остальные обряды мне даже страшно вспомнить. Наверно я бы не смогла стать травницей. Разговаривать с духами умерших, призывать утоплениц или уметь призывать тьму в купальне, это вообще что-то из сказки о вурдалаках.

Перед тем как пойти на рынок, Сонька с какими-то словами - заговорами, я даже не запомнила их, надела на меня украшения: повязала мне вышитый пояс с колокольчиками. Я сказала, что теперь не потеряюсь, так как по колокольчикам меня можно будет найти, как корову в лесу. Сонька сказала, что они отгоняют злых духов, лучше бы деньги притягивали. На косу одела накосник, его достала Лизка из шкатулки, это такой треугольник с вышивкой и бусинами, который завязывается на конец косы, тоже очень красивое украшение. В современном мире я не видела таких у девушек, да и в книгах не встречала или я мало читала об этом. На шею мне надела, даже не одела, а зажала гривну, ее сделал Никита к рыночному дню. Это металлический ошейник витой с кругляшками на конце. Он когда мне его одел как-то вечером перед ужином, девчонки мои ахали и хлопали в ладоши, а я решила, что мне цепи не хватает, ошейник уже есть.  Он еще и тяжелый. Ладно, зато мужу приятно, сделал жене подарок, я так понимаю, что ждал расплаты, но не случилось. Я теперь понимаю, почему это до наших дней не дожило. Ходить с ошейником на шее, очень напрягает. Но я решила играть в эти игры до конца. Хочется посмотреть в глаза, этому массовику - затейнику, который все это организовал. Ну и конечно Сонька одела мне ленту с колтушами. Это как серьги, только они закрывают виски. Вот такие нарядные мы пошли смотреть на эту диковину - рынок, в этом странном месте.

- Еду, еду в соседнее село на дискотеку!- напевала я себе, когда мы шли на рынок. Кругом на телегах были корзины с птицей, цыплятами, утятами, гусятами. Я уже жалела, что не взяла Мишутку с собой, все это показать ему.  Дальше мы увидели корзины всякого рода, круглые, квадратные, с крышками. Дальше стояли гончары. Тут было много покупателей. Я посмотрела на посуду, она была разная. У одного гончара была красивая белая с глазурью и росписью. Девушки цокали языками и торговались с женой гончара. Это наверно самая дорогая тут посуда. Но я секретов глины не знаю, и точно такое у меня не получится. Мы с Сонькой дошли до тканей. Тут были и рушники, и простыни украшенные вышивкой, и грубая самотканая ткань. Мне нравился весь этот колорит и вся эта атмосфера праздника. Даже мужик с дудкой, который таким образом привлекал внимание покупателей к себе, он продавал деревянные ложки и разные деревянные ведра и корытца.

На одной телеге мне попалась шерсть. Мужик продавал мешок, говорил, что последний и может мне уступить за красивые глаза.

- Так за мешок жита отдаю, но тебе за мешок овса могу отдать.

Я посмотрела на Соньку, она махнула головой, значит, хорошо сторговались. Я попробовала поднять  мешок, он оказался тяжелый.

- А донести не поможешь до дома мешок нам, добрый человек?

 Мужик ухмыльнулся, спрыгнул с телеги, закинул мешок за спину и сказал:

- Веди хозяйка!- Сонька схватила меня за рукав и помотала головой.

- Нельзя, Лада! Чужой мужик помогает!

- Так что нам его самим волочить? Заодно и овес свой заберет. – Я кивнула Соньке и пошагала вперед. Мужик с мешком шел рядом. Нам оставалось совсем не много до дома. Когда я увидела, как ко мне очень быстро идет кузнец. Я радовалась, что он соскучился и бежит посмотреть, что я купила. Он подлетел ко мне, схватил меня очень больно за предплечье и прошипел в лицо:

- Позорить меня решила!- и потащил к дому меня очень быстро на глазах у зевак. Затащив меня в дом, швырнул на кровать, наклонился и прошипел в лицо. – Я к тебе хорошо относился, а ты решила меня на всю деревню опозорить.

Я увидела, как он замахнулся на меня, закрыла глаза и ждала удара, но шли минуты и ничего не происходило, я открыла глаза, на меня смотрел кузнец. В его взгляде столько боли было, столько обиды, что меня бросило в дрожь, я не понимала, что я такого сделала? Чем я могла его так разозлить? Я молча смотрела на него и не знала, что мне нужно делать дальше. Он вздохнул, отвернулся и ушел из дома. Я осталась сидеть на кровати.

9 глава.

Лиза с Сонькой подлетели ко мне. Они покрутили мое лицо и Лизка спросила:

- Он тебя бил?

- Нет. А что я такого сделала, что меня нужно бить? Я что ему изменила? Или может он меня с любовником застукал в своей постели? – при каждом моем слове глаза у моих девочек становились шире и шире.

- Лада! Ты видно очень хорошо головой приложилась, когда упала. – Сказала Лизка. Сонька повернулась к ней и посмотрела на нее вопросительно.

- Сейчас я расскажу тебе эту историю! Это было на прошлой ярмарке. Она же мне сама и рассказала. Малхор пошел за последние шкурки, забирать бутыль масла! Представляешь, целый бутыль выторговал, этож удача! Телега осталась у кузнеца Никиты. А она притащила корзинку с гусями с рынка и поднять не смогла, чтобы поставить на телегу. Никита подошел и помог ей. Малхор увидел это и возле телеги начал ее бить, так как она хотела другого мужика своей красотой охмурить, и его, законного мужа, опозорить. – Я даже рот открыла от такого занимательного рассказа, вот это поворот, значит Никита знал, что нельзя чужой жене помогать и помог. – Никита и вступился за нее! Ударил Малхора, он упал и потерял сознание.

- А почему суда не было? – спросила Сонька.- Ведь по правилам, если Никита побил Малхора, то мог забрать себе в жены Ладу и наш стаоста мог определить ее к нему.

-  Да, но она стала просить за сына, чтобы не лишал ее ребенка, ведь Малхор мог не отдать ей сына, он пока единственный, кто выжил из сыновей, он же наследник его. Вот Никита и не стал ее забирать, помог Малхора погрузить на телегу  и отправил Ладу с ним домой. Кто ж знал, что Малхор через неделю умрет, вот Никита и приехал в наш поселок, чтобы получить то, что ему причиталось.- Лизка кивнула в мою сторону.- А она уже неделю вдовой пожила, мне каждый день говорила, что замуж не пойдет. Старшая жена погибла прошлым летом, Малхор ее побил, она родами и померла и ребенок не выжил, не доносила она его. Как ты думаешь, хотела она замуж за Никиту? Староста сначала хотел с ней по - хорошему поговорить, что не может он Никите отказать, что она принадлежит ему по праву победы, но она слушать не хотела. Говорила, что дом у нее есть, другой жены Малхор не завел себе, поэтому она единственная в этом доме могла жить и она сама себе хозяйка. Какая вдова захочет замуж опять, если у нее все есть в доме? Малхор шкуры выделывал лучше всех, секрета не рассказывал, вот и просили его помочь и платили, кто чем мог. Его шкуры и в городе за дорого брали. Нужно было ее сразу забирать, а кузнец отказался от жены, значит, нет у него прав на нее, так старосте и сказала! Староста тогда разозлился, где это видано, чтоб им командовали и сказал, что тогда он ее силой отдаст за Никиту, а дом себе заберет.  Лада как закричит, я сейчас ребенка убью, а дом вместе со мной сгорит, и погребальный костер не нужен будет! Схватила палку из печки с огнем и кинулась на чердак дома. Никита за ней кинулся, только не успел он ее схватить, она отшатнулась и сорвалась с крыши. Я на ее крик выбежала и увидела ее лежащей. Я думала, что она вслед за Малхором уйдет в светлые сады, но бог миловал. Староста так ее и отдал замуж, пока она безсознания была. Отца то нет, у меня согласие спросили и все. Женки старосты собрали наши вещи, в телегу сложили и отправили нас троих с Никитой, к нему в деревню.

Сонька покачала головой и пошли они с Лизкой заниматься дальше своими делами, так как Никите больше помощь не нужна была. А я осталась сидеть и в ужасе была от того порядка, какой был в этом мире. Вот так отдали замуж, даже если против и заступиться не кому, а ты терпи его и ублажай, а любовь, а полюбви нельзя значит замуж выйти.

- А если завтра другой мужик Никиту побьет, то я уже как переходящий вымпел ему достанусь? - обратилась я к Лизе. Они с Соней переглянулись удивленно и Лиза мне стала объяснять.

- Это как староста решит! Если есть дети и муж не против, то у тебя спросят. А вдруг ты захочешь к другому мужу уйти.

- Если я захочу, то иду к новому мужу, если нет, то остаюсь со старым? Так?

- Верно. Но тогда платится откуп, если ты уходишь к новому, старый за тебя приданое дает и решает, что будет с детьми, с ним остаются или с тобой уходят. Если со старым остаешься, то старому мужу платит, то кто его побил.

- Откуп большой?

- Большой, поэтому в драку за жен чужих не лезут, только за девок молодых.

- Хорошо, а если муж против отдавать меня?

- Тогда  если муж будет против отдавать тебя, то каждый должен старосте выкуп дать в тайне друг от друга, тогда староста при народе огласит выкуп и кто больше даст, тому ты без согласия достаешься, но победитель и такой же откуп дает и проигравшему.

- То есть муж может за меня рубль дать, я достанусь другому и еще в придачу деньги получит.

- Я не знаю, сколько это рубль. Я таких денег не видела, но староста назначает начальную сумму выкупа.

- А если выкуп одинаковый и у того, и у другого.

- Им придется еще раз давать выкуп, а этот останется старосте.

- Мудро. Никто не захочет деньгами раскидываться.

- А почему за Соньку не попросили выкуп?

- У Соньки нет детей. Такую не обязательно в жены брать, можно взять в служки. Это победителю решать. Тем более муж ее выгнал из дома, значит не жена уже и платить за нее выкуп или нет, это уже решал староста и Никита мог сказать, что он на скотника не нападал, тогда еще не известно, кому за драку пришлось платить откуп старосте.

- Но почему за меня не было суда и выкупа?

- Муж твой суда не потребовал и если он умер после драки, то ты пренадлежишь победителю. А выкуп он за тебя старосте нашему заплатил, иначе староста тебя б не отдал, и дом твой, остался старосте.

- Так можно убить мужика и забрать жену и торговаться не пришлось.

- Можно, но тебя могут из деревни выгнать по решению старосты в лес и не пустят в деревню никогда, даже на рынок. А в другую деревню тебя не заселят без поручительства старосты.

- Как страшно жить! И сколько раз я могу так замуж выходить?

- А сколько хочешь! Места на клеймо хватит на руках.- я посмотрела на клеймо и подумала: " Да, это не кольцо! Снял и ты холост и можно любовниц завести! А староста, хитер, бобер, сразу просек, что если Никита Соньку возьмет второй женой, то Марьяне ничего не светит!"

Вечером, я накрыла на стол и ждала Никиту, он так и не пришел. В кузни его тоже не было. Что ж мы не гордые, но за мужиками бегать не будем, и я пошла спать.

Так прошло два дня. Утром я слышала, когда просыпалась, стук его молотка, а вечером он не возвращался домой. Я из гордости не шла с ним мириться, почему я должна мириться, если ничего не сделала такого, за что мне должно быть стыдно! Это он решил, что я его позорю!

Но в душе меня грыз червячок обиды, и больше всего хотелось знать, где он бывает по ночам, что не приходит ночевать.

Я не ходила на кузню, и только украдкой видела его, когда набирала воду с реки. Он даже не поворачивался в мою сторону. Сонька приносила миску с едой от него не тронутой. Еду, которой с ним расплачивались за работу, тоже приносили прямо домой.

Я занимала себя работой по дому и огороду, который удалось мне сделать за конюшней, чтобы не думать о нем. Сонька принесла от соседки Дони рассаду, та со мной поделилась и какие- то семена, еще посадила лук на зелень. Как только я вспоминала о нем, то сразу с остервенением долбила землю на огороде. Девчонки, молча, мне помогали и ничего не спрашивали. Еще, когда Никита не пришел ночевать в первую ночь, Лизка на утро, мне сказала:

- Иди, попроси прощения, и он простит тебя! Ты мучаешь и его и себя!

- Не пойду! Я ничего не сделала такого, за что должна просить прощения! И закончили этот разговор! - она покачала головой, но больше с тех пор ничего мне ни сказала.

Я зашла в сени, попить воды, так как на улице стояла жара и услышала разговор девчонок.

- Вон опять отказался от еды! Синяки под глазами и молчит, хмурый такой! Миску мне назад пододвинул и даже не глянул в нее. Марьяна круглыми днями там околачивается, еду ему приносит и молоко. Наверное, скоро в сваты пойдет к ней, а если Лада не одумается, сделает ее старшей женой. – Вздохнула Сонька.

Во мне все внутри закипело, аж зубами скрипнула от злости! Значит от моей еды он отказывается, а чужую ест. Голодовку он значит объявил! Я открыла дверь в дом, взяла его миску с обедом и пошагала к кузне. Кузнец был один, но на столе у него я увидела крынку Марьяны и что-то завернутое в полотенце. Чуть не задохнулась от негодования! Я с грохотом поставила миску на стол, что кузнец повернулся ко мне на этот звук.

10 глава.

Он посмотрел на миску, потом на меня и не одного слова не сказал. Просто молчал и смотрел.

- Почему от еды отказываешься? Не отравленная, не бойся!

Кузнец ухмыльнулся и шагнул ко мне. Взял меня за талию и прижал к себе. Другой рукой он дотронулся до лица и погладил большим пальцем по щеке. У меня подкосились ноги, я была в смятении и не понимала, как мне себя вести, сердце готово было вырваться из груди, по спине побежали мурашки, под ложечкой засосало от предчувствия. Я смотрела ему в глаза и в следующее мгновение он меня поцеловал. Я растаяла, как воск в его руках. В голове зашумело, по телу пробежала волна, которая заканчивалась в волосах. Руки сами потянулись к его плечам и дальше скользнули по шее к его волосам, и я прижалась к нему всем телом. Он меня гладил по спине, и от этого по моему телу разливалась нега и удовольствие.

- Кхе-кхе!- раздалось за спиной у Никиты. Он нехотя от меня оторвался, посмотрел мне в глаза и отпустил меня. За спиной кузнеца стояли два мужика. – Горяч  ты, Никита, раз тебе ночи с женой не хватает! – засмеялись мужики, и я покраснела до кончиков волос.

- Еще и Соньку к себе забрал! Скоро баб начнем от тебя прятать! – слышала я за спиной их хохот и подковырки. Кузнец молчал и ничего им не отвечал. Я забежала за дом, остановилась и постаралась успокоиться, чай не маленькая девочка! Губы горели огнем, я помнила его руки и его запах. Как тут успокоишься! Я взяла свою мотыгу и пошла за конюшню, заниматься огородом, мне нужно успокоиться и привести мысли в порядок. Тяжелый физический труд помогает в этом!

Когда стало вечереть, я наносила воды и полила свой маленький огород. Неизвестно сколько придется здесь жить, пока я смогу собрать деньги и вернуться домой. Все дальше закрадывалась мысль, что что-то не так с этой постановкой, но если я начну думать, что этот мир другой, я, наверное, сойду с ума. Вернулась домой и решила помыть Мишутку. Он копался на огороде рядом со мной и был весь чумазый. Сонька приготовила ужин, а Лизка покормила домашнюю скотину.

Я налила воды в ушат и мыла Мишку, он не приносил никаких хлопот. Или из-за имени или просто ребенок был спокойный, это был такой не капризный мальчик. Он мог часами играть с травинкой или на ладошке играть с божьей коровкой. Меня беспокоило, что он ничего не говорит, у меня не было детей, и я не знала, когда они должны заговорить. У Мишки была всего лишь одна игрушка, его деревянная лошадка и он с ней не расставался. Еще он постоянно сосал пальчик или ложку, которую ему давала Сонька, макнув в мед. Сонька сама еще была ребенком, ей было около 16 лет, ее отдали замуж в тринадцать лет. Здесь как я поняла, очень рано отдают замуж, только начнутся «Лунные дни» у девочки, ее сразу отдают замуж. У меня волосы на голове шевелились от такого ужаса. Я как представлю, как здоровенный мужик решит себе ребенка в жены взять, так, наверное, убила бы его, куда полиция только смотрит!

Стало темнеть и я пошла накрывать стол к ужину. Надеюсь, хоть сегодня вернется, этот блудный муж домой. У меня при мысли о нем бежали мурашки по спине.

Как же я быстро забыла своего мужа Виктора, а ведь любила его сильно! Мы познакомились на вечеринки, меня привела подруга туда и я увидела его впервые там и сразу влюбилась. Он не обратил на меня никакого внимания, была я там или нет, он даже позже не помнил об этом.

Я целый год грезила о своем Викторе, засыпала с мыслью о нем и просыпалась с мыслью о нем!

Пока мы не пошли на пикник, та как оказалось у всех были пары, кроме меня и Виктора. У меня понятно, почему не было, а он прямо по дороге на пикник поругался со своей девушкой, и она развернулась домой и не пошла с нами. Там он подошел ко мне, и мы разговорились, он ухаживал за мной весь вечер, а потом пошел меня провожать домой. Мы провстречались год, я звонила ему каждый день. Я сейчас вспоминаю и понимаю, что это я за ним бегала как дурочка. Он видел, что очень нравится мне и пользовался этим. Он был моим первым мужчиной, и я другого на его месте не представляла.

Жизнь семейная покатилась под откос, когда я сделала аборт. Я плакала, я хотела этого ребенка, но Виктор просто не позволил мне его родить, сказал, что сначала нужно переехать от моих родителей, а потом заводить детей. А дальше мне подруга говорила, что он мне изменяет, но я не верила ей и ругалась с ней постоянно из-за этого. Детей мы больше не смогли завести,сколько не пробовали, не получалось, только и занимались тем, что зарабатывали деньги. Мне стало грустно от этих воспоминаний.

Интересно, если я переспала с кузнецом, это считается измена своему мужу? Ведь отдаться другому мужчине у меня и мысли не было! Тем более я была без сознания. И где мой муж? Почему он меня не ищет? Значит, не нужна ему и больно стало на душе от этой мысли. Как- то пусто прошла моя прошлая жизнь.

Я услышала, как перестал стучать молоток в кузне, но вот сердце мое начало стучать еще сильнее. Я ждала, придет ли Никита сегодня домой или опять будет ночевать где-то. Минуты для меня превратились в часы. Он не шел.

Ком подкатил к горлу, и я решила, что этому уж я измены никогда не прощу! Тут я услышала шаги за дверью и сердце мое, готово было вырваться из груди. Он открыл дверь и вошел в дом. Посмотрел на меня, но никаких эмоций во взгляде. Сел за стол и молча, стал есть. Я не могла сидеть рядом с ним. Где-то в области солнечного сплетения ныло какое-то предчувствие, и я старалась его заглушить какой-нибудь работой. Я чувствовала его взгляд на своей спине и от этого волна мурашек пробегала по мне до затылка.

После ужина, он так же молча, разделся и пошел спать. Я боялась идти в кровать. Не знала, чем еще себя занять, я уже перемыла посуду, вытерла ее насухо, что она скрипела, несколько раз поровняла скатерть на столе. Но деваться было не куда, и я пошла к кровати. Я нервничала так, как будто меня ждет первая брачная ночь. Я разделась и в ночнушке легла на край кровати.

 Кровать скрипнула и я почувствовала у себя на талии его руку. Кузнец обнял меня и пододвинул к себе. Сердце чуть не выпрыгнуло, а мурашки рванули по моему телу в поисках места, где можно спрятаться. Горячие волны от близости кузница поднимались по всему телу.

Он прижал меня к себе, зарылся в мои волосы лицом и я задохнулась от волны счастья, накрывшей меня с головой.

11 глава.

Кузнец Никита визуализация.

Я затаилась и ждала. Рука кузнеца погладила мою ногу, погладила колено и медленно начала гладить бедро. Волны ощущений разбегались по всему телу. Это было похоже на пытку, которая не кончится никогда. Он повернул меня на спину, и я увидела его глаза. Я растворилась в этих глазах и утонула в их глубине. Он смотрел на меня и меня охватывала дрожь от желания покориться ему. Я протянула руку к его затылку, зарылась в его волосах и наклонила к себе, чтобы поцеловать. В глазах потемнело от его поцелуев. Я хотела еще и еще. Это как источник воды для путника. Дальше мне сорвало голову. Мозг взорвался огнями, по телу пошли горячие волны желания, и я услышала, как трещит моя ночнушка, под его руками. Он гладил и целовал мое тело, а я с ума сходила от его поцелуев, я выгибалась ему навстречу и прижимала к себе его голову. Я теряла голову от прикосновений его рук и губ. Потом он взял меня за бедро и подмял мое тело под себя. И мне нравился этот плен, его рука сжала мою кисть, он прижал ко мне ногу, и я поняла, что схожу с ума от его запаха, от его рук и хочу продолжения. Я выгнулась на встречу и впилась в спину ногтями. Он целовал мою шею, плечи, чем доводил меня до сумасшествия. Все было как в тумане, я не помнила где я, я не помнила кто я. Разум мой помутился, и дальше все завертелось в бесконечном удовольствии и наслаждении. Тела наши сплелись в одно целое. Я принадлежала этому мужчине, а он принадлежал мне. Мне казалось время остановилось. Я впивалась ему в спину, прижимала его к себе и хотела полностью в нем раствориться и слиться с ним. Его большой палец руки гладила мое лицо и губы. Он прижимал меня все сильнее и сильнее, пока нас не накрыла лавина удовольствия, которая перешла во взрыв эмоций и освобождение. Я уткнулась ему в плечо, он очень нежно целовал мою шею, щекотя меня за ухом. Я боялась открыть глаза и посмотреть на него, мне, почему то было стыдно, за то удовольствие, которое я сейчас получила. За ту страсть, которуя я не смогла скрыть и она меня поглатила рядом с этим мужчиной.

Никита перевернулся на спину и увлек меня за собой. Я легла к нему на грудь и закрыла глаза от умиротворения и удовольствия. Я дышала им, гладила его щеку и губы и мне хотелось быть здесь с ним и чтобы утро не наступало. Он брал мою руку и целовал запястье и ладонь и меня накрывала такая волна счастья, что это сложно описать. Уснула я безмятежным сном, мне снилась маленькая девочка с карими глазами, как у Никиты, она смеялась и убегала от меня по полянке с ромашками. А я бегала за ней и пыталась ее поймать.

Утром я проснулась не от грохота горшками Лизы, а от того, что кто-то целует мне спину и гладит мое бедро. Я улыбнулась и сказала:

- Еще. – Никита тихонько зарычал, перевернул меня на спину и повторил пытку, которую он проводил со мной ночью. Когда наши объятия разомкнулись, и мы лежали уставшие и счастливые, он  взял мое лицо и поцеловал мои глаза, щеки, лоб, губы, накрыл одеялом и прошептал:

- Спи, душа моя!- поднялся и ушел. Я подмяла под себя одеяло и уснула. Проснулась я поздно. У меня было прекрасное настроение, я готова была летать. Я взяла чугунок с печки с горячей водой и побежала в купальню. Когда вернулась, никого из своих девочек не обнаружила. Мишутки тоже не было. На столе накрытая рушником стояла остывшая каша. Видно я очень долго спала. Я поела кашу и пошла к Никите. Возле кузни, на сене, накрытом покрывалом, играл Мишутка. Никита работал в кузне. Я подошла к нему и погладила его по спине. Он обернулся ко мне, схватил меня в охапку и стал целовать. Этот плен мне нравился, и совсем не хотелось из него вырываться.

- Соскучилась?- прошептал он мне в губы. Я махнула головой и посмотрела ему в глаза. Мне хотелось вот так стоять рядом с ним и смотреть, как он работает.

- Где Сонька с Лизой?

- Они пошли за ягодами.

- Тебе Мишутка не мешает? Я хочу стирку устроить.

- Тогда посиди с ним, я наношу тебе воды.

- Спасибо…..- Я хотела сказать: « Любимый», но замялась и не поверила сама себе, сердце сразу испугалось, что он меня не любит, а я пока не знаю, люблю его или привыкла к нему. Мне хорошо с ним, но очень много – но….

Я села к Мишутке, погладила его по голове и поцеловала в макушку. Никита пошел наливать воду в кадушки. Наверно, где-то в глубине души я мечтала о таком тихом семейном счастье.

 Я сидела с Мишуткой, смотрела на деревню, на поля за деревней и наслаждалась этим видом. Видно было, как во дворе у кого-то дети бегают, изображая коней. Кто-то телегу ремонтирует, столяр ведра и кадушки делает. Люди жили своей жизнью и не знали, что можно жить по другому: бежать со стаканчиком кофе на работу, а там зарабатывать деньги « стуча по клавиатуре», здесь жизнь остановилась и медленно шла, в этом была ее прелесть и очарование. Не нужно было выглядеть лучше, респектабельнее, дороже, круче. Никому не нужны были дешевые понты и крутые смартфоны. Да они тоже стремились улучшить свою жизнь, но самое основное делили одинаково для каждого дома. Каждый дом получал одинаковое кол-во мешков зерна, одинаковое кол-во дров и сена. Остальное уже каждый решал сам, куда деть и соседи менялись с соседями тем, что им не нужно было.

Жизнь была в этом плане честнее и чище в этой деревне, чем в мире, где каждый сам за себя и человек человеку волк.  Я не видела у них церкви и не понимала, как и во что верят эти люди. Хотя у Никиты висит образ Богородицы над столом. Они не вспоминают Бога, а у них Светлые и Темные духи. И Светлый сад очень похож на наш Рай.

От раздумий я очнулась, когда Никита погладил меня по плечам и поцеловал в макушку.

- Все готово, моя душа! Мишутку можешь оставить мне, я за ним пригляжу. – При этих словах он поднял Мишутку и стал его подкидывать к небу. Ребенок не выпуская пальчик изо рта, улыбался ему. Он так несколько раз подкинул его и посадил на место, ребенок радовался ему и не спускал с него своих глаз. Никита ему подмигнул и пошел в кузню.

Я поставила на улице на скамью большое длинное корыто и стала носить туда подогретую воду. Рядом стояло корыто для того, чтобы полоскать. Я помню, в фильмах женщины в старину полоскали белье в реках, и здесь я видела то же самое, но я пока не решилась идти к реке и полоскать там свои вещи. Когда заканчивала стирать, во двор вошел староста:

- Завтра утром все собираемся на сенокос. Ты в нашей деревне новая хозяйка, поэтому тебе говорю я, чтобы знала!

- А где собираемся?

- В поле. Увидишь утром, куда  бабы пойдут, туда и  вы с ними идите.

- Хорошо, поняла.

Как только староста ушел, вернулись мои девчонки с коробом за плечами и корзинами в руках. И оставшуюся половину дня мы перебирали ягоду, под песни Соньки и Лизки. Как же они душевно поют свои местные песни со своим говором и распевами.

Я когда - то в детстве слышала от бабушки песню:

Несе Галя воду,

Коромисло гнеться,

За нею Іванко,

Як барвінок, в"ється.

- Галю ж моя Галю,

Дай води напиться,

Ти така хороша –

Дай хоч подивиться!

- Вода у криниці,

Піди тай напийся,

Як буду в садочку –

Прийди подивися.

Я слушала своих девочек и была там, возле своей бабули и смотрела, как она плела косы из лук и чеснока и напевала эти песни. И так на душе было тепло и пахло хлебом и молоком от моей бабули.

Потом мы рассыпали эти ягоды на поддоны для сушки. Вечер был теплый и душевный, я вернулась в воспоминаниях в детство к себе домой и очень заскучала по родным, которых больше со мной нет.

Мы напекли пирогов с ягодами и заварили чай из ромашки и липы, что нам дала Доня.

Я пыталась разобраться с шерстью, хотела сделать нити для вязания, ведь я очень хорошо вязала, спасибо моей бабуле, она меня замуж готовила и учила всему, что по ее мнению мне пригодится в моей жизни. Под песни мы крутили нитки и скручивали их в клубки. Девченкам нравилась наша работа, им интересно было, что можно из этой веревочки сделать и зачем они мне. А я с нетерпением ждала ночи, я ждала Никиту!

12 глава.

Утром меня разбудила Лиза.

- Вставай, ты забыла, что нам на сено идти?

- Ах да! – кузнеца не было уже в кровати. Я вспомнила ночь, ах как сладко быть замужем! С Виктором я не испытывала такого удовольствия, и мне стало стыдно за это. Как я теперь вернусь к своему мужу и как я жить смогу теперь с ним! Сердце отозвалось болью, и я испытала горечь от мысли, что мне придется расстаться с кузнецом. Я вздохнула и пошла, собираться на сенокос. Не понимаю, что я буду там делать, я никогда не ходила на сенокос, теоретически я понимала, что там делают и для чего, но в жизни я этим никогда не занималась.

Лизка нам раздала деревянные грабли, мне на пояс повязала в платок Мишутку, Соньке надела короб с покрывалом и едой для нас. Там были вареные яйца, хлеб и крынка молока.

Мы пошли за женщинами в поле. Пока шли по полю, я рассматривала посадки зерновых. Они еще были тонкие и зеленые, но наверно скоро проклюнутся колоски и заколосится рожь, да пшеница.

Я думала, что мне придется косить траву на сено, этого я делать не умела и даже не представляю, как бы выкручивалась, все было прозаичнее, нам нужно было раструсить сено и потом после обеда перевернуть его для того, чтобы подсохло. Когда мы пришли, трава была покошена и лежала ровными рядками и уходила далеко к горизонту. Через несколько часов работы руки болели и спину ломило, но мы не останавливались, я работала ближе к лесу, потому что мне нужно было периодически переносить Мишутку к следующему месту. Иногда я посылала Лизку, потому что мне казалось, уж если я устала, то Лизка тоже устала сильно, но она не подавала виду. Стойкая девчонка!

- Лиз, а почему только женщины на поле, а мужики где?

- Лада, мы с тобой позже вышли и еле работаем, а то ты уже видела бы их спины впереди. Но скоро они уже уйдут и вечером опять придут косить. – Еще и вечером! Я думала, это отдельная пытка, какая- то придумана для людей. Давно пора трактор в этой деревне завести, а то с такими масштабами нам не справиться. На всю деревню сено запасти! Мне казалось, что поле и до вечера не закончится. Потом я увидела, что нам навстречу, часть женщин нашей деревни идут и помогают управиться нам с сеном. Я увидела там соседку Доню и еще три человека, но я их не знала.

- Спасибо вам! – Я улыбнулась Доне и остальным женщинам.

- Ладно, что тут такого! Мы же видим, что вам нужна помощь! – ответила Доня за всех. Потом мы все сидели в тени деревьев, отдыхали и обедали.

- Лада, Сонька сказала, что ты готовишь какие-то блюда интересные. Ты нас научишь?

- Конечно, Доня. Мне не жалко, тем более мужики любят вкусно покушать.  Как говорится путь к сердцу мужчины: « Лежит через желудок»! - и я засмеялась. Но мои соседи и девчонки не смеялись и смотрели на меня странно.

- А зачем нам его сердце?- спросила Лиза - И что это такое? Сердце?

- Ой, как все запущено у вас! Доня, ты любишь своего мужа?

- Любишь, это как?

- Как тебе объяснить. Ну, это когда у тебя все внутри загорается, при виде его и тебе хочется ему хорошее делать и приятное. Когда ты ему все с радостью делаешь.

- Не знаю. Я всегда хочу ему приятно делать. Меня мама так воспитала, что мужу нужно делать хорошо, и он тебя не побьет, и баловать тебя будет, и платок новый купит, и сапожки новые!- я вздохнула и поняла, что они даже не знают, что такое любить.

- Хорошо, баловать ему нравится тебя?

- Ну, когда он стал моим мужем, он часто меня баловал, а теперь не балует.- Загрустила Доня.

- А когда он целует тебя, твое сердце замирает?

- Целует? Он не целует меня.

- Блин, как все сложно! Хорошо. А ребенка ты своего любишь? Глядя на ребенка, сердце твое замирает?

- Сердце, это что-то внутри? Душа?

- Да, да. Пускай будет душа! Она замирает?

- Да, я его балую, и кусочки вкусные даю. И целую, пока муж не видит, а то заругает меня.

- Вот это любовь. Ты испытываешь любовь к своему ребенку. И мужа можно так любить и самое главное, чтобы он тебя любил!

- Это как Никита тебя, любит?- спросила Сонька.

- Никита?- я даже подумать не могла, что он меня любит. Я вспомнила Никиту, вспомнила его глаза, руки, какое удовольствие я испытываю в его объятьях и почему- то заболело внутри от тоски по нему. Я поняла, что мне его не хватает, что я уже соскучилась по нему и хочу увидеть его глаза и смотреть на него и таять у него в руках.- Возможно, я как-то не думала, что он меня любит.

- Он очень хорошо к тебе относится, никто из мужиков в нашей деревни, так не относятся к свои женам.  Даже муж Дони, хотя он ее не бьет и вторую жену не заводит.- Все на слова Соньки покачали головами. Я поняла насколько они несчастные, эти женщины. Ведь их, посуществу, никто не любит.

 Мы возвращались с сенокоса, уставшие, но веселые. Я пела песню: « Ой, Мороз, Мороз! Не морозь меня! Не морозь меня, моего коня!» Сначала все на меня смотрели удивленно, потом бабоньки стали подпевать и ближе к деревни мы уже пели ее хором. Мне приходилось каждый раз ее начинать сначала. В деревни мы замолчали и веселые шли домой. Я еще издалека заметила платье Марьяны, она была рядом с  кузнецом в кузне. Звона слышно не было, зато я увидела, как она стоит к нему лицом и гладит его по плечу. Он, молча, смотрел на нее. Во мне все поднялось волной!

- Вот сука! – отвязала платок, которым был ко мне привязан Мишутка, передала Соньке Мишутку, грабли Лизке и рванула в кузню.

Я подлетела к Марьяне, кузнец заметил меня в тот момент, когда я приблизилась к ним, но не отдернул руки, не отодвинул Марьяну. Я схватила ее за косу и потащила с косогора к дороге. Она визжала и бежала впереди меня, держась за мою руку, которой я держала ее волосы.

- Чтобы тебя тут больше и близко не было! Подстилка деревенская!- я толкнула ее в сторону дороги, потом вернулась в кузню, схватила кувшин и кинула его ей вслед. – Еще раз тут увижу, косу отрежу под корешок!- крикнула я вслед Марьяне, когда она побежала по дороге.

Я повернулась к кузнецу:

- Или я, или она! Выбирай! Второй жены в моем доме не будет! - я повернулась и пошла в сторону дома. - Пойдем обедать! - Пока говорила, я видела, как он поднял брови и смотрел на меня с удивлением и думаю, там было восхищение. Но мне было не до этого, я была злая, как сто собак! И загрызла бы в этот момент кого угодно. Когда поворачивалась в сторону дома, я заметила ухмылку на лице кузница. « По - радуйся! По – радуйся! С бабами я драться не буду! Еще чего не хватало, буду я тут за всяких кишки рвать! Не нравится со мной жить, ищи другую себе, но я это терпеть не буду!

Надеюсь, что доходчиво объяснила и показала, как с другими обниматься на моих глазах!» - думала я, когда шла домой.

Сонька и Лиза накрыли уже стол и при моем появлении спрятались за печкой. Вслед вошел кузнец, он, молча, прошел за стол, сел и долго смотрел на меня. Во мне волнами поднималась злость, но я молчала. Я не находила себе место, ходила по комнате туда и сюда. Ведь у нас так было  все хорошо, но как он мог так поступить! Кузнец подвинул себе миску и молча начал есть. Меня бесило все: то, что он молчит, то, что он не кричит на меня, то, что ничего в свое оправдание не говорит, про прости, тебе показалось, я вообще молчу!

 В этот момент открылась дверь, и в дом вошел староста. Мое сердце ухнуло в пятки. Теперь мне наказания точно не избежать. Он зло глянул на меня, подошел к столу и сел напротив Никиты.

- Лада, выйди! – приказал, мне кузнец. Я вместе с девчонками вышла на улицу.

13 глава.

Визуализация  Лада.

Визуализация Марьяна.

Визуализация Сонька.

Визуализация Лизка.

Ожидание меня раздражало. Время тянулось долго и еще больше беспокойство доставляла то, что я не знала о чем они там разговаривают. Девчонки занимались своей работой. Лиза наводила порядок, Сонька пошла в сарай, проверить есть ли яйца в курятнике, который нам недавно Никита сделал и туда заходили курочки и несли нам яйца, а днем как и все курицы деревни рыскали в поиске червяков. А я ходила по двору и ждала, чем закончится разговор со старостой. Ничем не могла себя занять, руки ни за что не брались, поэтому я упокаивала себя хотьбой вдоль конюшни. Криков из дома не было слышно и это беспокоила меня еще больше, ведь в этом поселении в норме иметь две жены, меня и мое поведение, по отношению к Марьяне никто не примет и не поймет. хотя никто не знает какие там за стенами домов разворачиваются иной раз трагедии. Я кусала губы и накручивала себя. Я не хочу никому отдавать своего кузница. Он ведь сейчас принадлежит только мне, да, я пока не понимаю, как я к нему отношусь и может я просто привыкла к нему, но видеть никого рядом с ним не хотела до какой то ненависти к этим порядкам. Если у него и будет другая жена, то видеть я этого точно не хочу. У меня болело в груди и в тоже время очень хотелось, чтобы кузнец за меня заступился перед старостой. Где - то в глубине души очень хотелось верить, что он ко мне не равнодушен. За эти дни он ни разу не сказал, что он меня любит.

В какой-то момент дверь открылась, и староста вышел на улицу, посмотрел на небо, потм на меня, подошел ко мне и сказал:

- Лада, я справедливый, но в моей деревне себя так не ведут. Может Степан и разрешал вам своры и драки в твоей деревне, но здесь этого не будет! Если ты не научишься себя вести и держать в руках, то 20 палок тебе в следующий раз будет наказанием! И я лично тебя побью!- я чуть не задохнулась от такого.- Сегодня мы с Никитой все решили, но в следующий раз, если он не сможет тебя приструнить, и ты не станешь, хорошей и покладистой женой, наказания тебе не избежать. Жены должны уважать своих мужей, ты меня поняла?- я кивнула в ответ. Я себя чувствовала, как будто я стою перед директором школы и точно не за двойку меня ругают, а как минимум я сожгла чучело птицы в кабинете биологии. За спиной старосты я увидела кузнеца, ни одной эмоции, он просто молча смотрел на меня. Я никогда не смогу разгадать этого мужчину. Его эмоции, это ребус для меня. Столь замкнутого человека мне в жизни встречать не приходилось.

Староста остановился, повернулся в сторону Никите и сказал:

- Как мы с тобой и сговорились, До праздника Матери Земли Марьяна здесь не появится, а потом, если ты не решишь наш с тобой вопрос, не знаю как мы будем с тобой выкручиваться! - и он развернулся и ушел.

Я смотрела на кузнеца и противные мурашки и всякие гадкие предположения роились у меня в голове. Он смотрел на меня и молчал.

- Что ты пообещал старосте? Говори, не молчи! Я хочу знать, как ты меня решил наказать? - но в ответ мне было молчание. К горлу подкатывал комок, а в голове мысль, что он пообещал старосте, наверное, жениться на Марьяне, чтобы меня не наказали? Лучше бы меня побили, чем я увижу другую женщину рядом. На глаза навернулись слезы, очень хотелось подойти и побить его, я даже отвернулась, чтобы не смотреть на него.

- Через пять дней мы поедем в город, если ты захочешь, то я возьму тебя с собой, но тогда и Сонька поедет с нами. Решай.- Сказал Никита, развернулся и пошел в кузню.

« Вот и хорошо! Я там сбегу от тебя, чтобы больше не видеть тебя никогда» - я зашла в дом и разревелась. Девченки меня не успокаивали, они иногда заходили, смотрели на меня. Сонька гладила меня по голове. Успокоившись, я занялась домашними делами.

Вечером кузнец вернулся домой и как обычно, поужинав, лег в кровать. Я не знала, что делать.

Меня тянуло к нему и в тоже время, я обижалась на него. Что там будет дальше, это будет без меня, а сейчас у меня есть несколько дней побыть с ним. Я легла в кровать и кузнец, привычным движением, подвинул меня к себе. Я отдавалась ему, наверное, сильнее, чем в первый раз, так как мне хотелось быть с ним и хотелось впитать в себя это все до последней капли. Потом я уставшая прижалась к нему спиной и уснула.

Все эти дни, мы работали в поле, переворачивали сено, потом после обеда складывали их в стога и далее закидывали на телеги. До обеда мужчины косили, а после приезжали с телегами и забирали сено. Я не чувствовала ни рук, ни ног. Мне казалось раньше, что это легко, но это очень тяжелый труд.

Ночами я отдавалась кузницу, как будто не было этого тяжелого рабочего дня. Я так и не смогла узнать, о чем они договорились со старостой он мне так и не сказал, но и Марьяна перестала приходить на кузню.

Утром, на пятый день мы погрузились и поехали на рынок в город. На телеге поехала я и Сонька, кузнец поехал верхом. Телегу мы загрузили всем, что могли продать в городе. Вещи мы свои с Сонькой завязали в узелки. Лиза и Мишутка остались дома на хозяйстве. Я их поцеловала и мысленно с ними попрощалась. Глядя на ребенка, у меня защемило сердце, я уже привыкла за это время к нему и чувство ответственности никуда не делось. Но я не могу его взять с собой. Опека у меня его отберет, и анализ ДНК покажет, что это не мой сын. И тогда этот славный малыш будет расти в детдоме, а я седеть в тюрьме за похищения малыша.

Вместе с нами, ехало еще, десять телег. И только пару человек верхом. Телеги были загружены, каждый что-то вез для торговли в городе. Как мне объяснила Соня, на рынке можно самому торговать, но тогда нужно заплатить откуп, а можно сдать продукты перекупщикам дешевле и, не теряя время, купить, что нужно и вернуться домой быстрее, так как в деревне летом всегда много работы. Никита сказал, что мы торговать не будем, на это может уйти много времени, а у него много заказов. Поэтому мы с Соней ехали просто прогуляться по рынку и по городу.

- Там есть торговые домики, Лада! Там такая красота продается! Я один раз там была, старшая жена, моего мужа, только родила и поехать с нами не могла, поэтому торговать он взял меня. Он сказал, что мы не будем сдавать продукты, сами продадим, откуп не большой, разберемся.

- И что же там продается? В этих торговых домиках?

- Красивые украшения, красивые платья! А какая там посуда! Она блестит, как солнышко!- Сонька прижимала руки к груди и закатывала глаза от удовольствия.

Ехать до города три дня и ночевать нам придется в дороге. Никита нам постелил на половину телеги сено, и мы застелили его покрывалом. Ночью на привале, можно часть продуктов снять и хорошо лечь в телеге. Мы везли не только продукты, какие мы сможем довезти, но и курей в корзинах и гусей. По дороге мы их кормили и собирали яйца. Их тоже можно продать.

Я не знала, что яйца, если они не поврежденные, можно хранить не в холодильнике некоторое время, а так и они не портятся.

Ночью мы ночевали на краю леса, все телеги поставили рядом, развели два больших костра. Сварили похлебку и поделили на каждого, кто был вместе с нами. Потом мы с Сонькой легли на телегу, прижались к друг другу, чтобы под утро не замерзнуть, накрылись покрывалом и смотрели в звездное небо. Сонька мне рассказывала про свое детство, как она маленькая собирала травки лечебные, как ходили по болоту за ягодами. Я ее слушала, и меня клонило в сон под ее рассказы, у нее очень красивый голос, певучий, им хорошо колыбельные петь и сказки рассказывать. Я провалилась в глубокий сон, и мне снился Никита, его глаза, его руки и губы. Я опять утопала в его объятьях, этот мужчина стал моим наваждением даже во сне.

Никита спал у костра на покрывале, просто завернувшись в него. Коней он распряг, и они паслись рядом с костром. Дежурили мужчины по очереди и нас к этому не привлекали.

14 глава.

Утром на рассвете, я проснулась от того, что Сонька меня толкнула, когда вставала.

Я тоже поднялась вместе с ней, чтобы помочь ей. Никиты уже не было, я поискала его глазами и не нашла. Мы нагрели воду и сварили кашу. Сегодня наша очередь была готовить завтрак на всех, и мы с Сонькой старались это сделать поскорее, чтобы пораньше выехать. Потом мы разложили все по мискам и раздали всем. Никита пришел из леса, когда мы уже раздавали кашу и протянул мне большую кружку, я увидела в ней землянику. Он с утра сходил в лес, чтобы собрать для меня ягод и порадовать меня.

- Спасибо!- я посмотрела на него, мне так хотелось его поцеловать за это, но смелости не хватило. Я замялась и покраснела от своего желания. Этот молчаливый мужчина сводил меня с ума одним своим  присутствием. Его запах тянул к себе, его руки притягивали мой взор и по спине бежали мурашки, когда я вспоминала его прикосновения.

Сонька успела нарвать ромашек и еще каких-то травок и заварить всем чай. Мы пили его с земляникой. Это было так вкусно, я никогда так не пила чай.

Как то быстро все собрались после завтрака, Никита нас с Сонькой, как воробышков, закинул в телегу и сам сел на коня. Мы двинулись всем обозом в путь.

Небо хмурилось и очень не хотелось вымокнуть, ведь у нас нет сверху ничего на телеге и даже никаких плащей нет, чтобы мы могли укрыться. Только покрывало из короткой шерсти, сверху намазанное жиром, чтобы с него стекала вода, которого еле еле хватало, накрыть наш товар.

Его Никита взял, потому что он будет покупать железо и его обязательно нужно накрыть от воды, а в дороге может быть что угодно.

К середине второго дня мы подъехали к другой деревне. Запах печного дыма я почувствовала издалека. Ведь кто был в деревне, знает, что печки там иногда топят и летом, чтобы просушить кирпич.

Чтобы не было дома жарко спать, у Никиты во дворе был сложен маленький очаг, на котором мы готовили иногда еду, чтобы не топить каждый день печь. Печь топили, когда пекли хлеб, сразу на несколько дней.

Подъезжая к деревне, мы увидели несколько подвод уже поехавшие из деревни в сторону города. Мы остановились возле деревни. Она была поменьше нашей, но по приветствию здесь живущих людей, я поняла, что многих мужчин из нашего каравана здесь знают. Никита достал что-то из телеги завернутое в тряпку и поехал в деревню. Сонька тоже пошла с другими женщинами, чтобы взять в деревне нам молока и набрать ведро воды, потому что река с водой нам попадется только вечером, сказал Никита. Меня оставили в телеге, как и многие женщины, я сидела в телеге и ни ходила в деревню.

Скоро вернулась Сонька, она принесла нам две крынки молока.

- Ты Никиту не видела?

- Сейчас он придет, он напоил коня, там есть маленькое озеро и воду нам, сказал, что сам принесет.

Через некоторое время к нам пришел Никита, он принес нам ведро воды, мы его закрепили на телеге, чтобы можно было в дороге попить, ведь не скоро нам еще колодец попадется и поставил возле меня корзину, накрытую полотенцем. Я подняла полотенце и увидела целую корзину еды.

Там была запеченная курица, зеленый лук, свежий хлеб и даже завернут пирог с ягодами. Запах стоял сумасшедший, так и хотелось все это уже открыть и есть.

 Никита напоил коня нашего с Соней, и мы двинулись в путь, догонять наш караван. Часть нашего каравана отделилась еще раньше, задержались только те, у кого в этой деревне были дела или родственники и знакомые.

Мы не стали с Соней церемониться с едой в корзинке, пока мы доберемся до места стоянки, многие уже поужинают и нам придется готовить себе отдельно, только завтрак будет на всех.

Я отламывала кусочки курицы и укладывала ее  вперемешку с зеленым луком и подавала Никите, так мы, практически не останавливаясь, добрались до следующей стоянки.

Когда мы добрались, многие уже поужинали и спали на боковой. Мы с Сонькой по-быстрому из остатков курицы и из картошки сделали лапшу, и попили с пирогом чай на травках, которые моя проворная Сонька, не останавливаясь практически, насобирала на лужайках и полях в дороге.

Жаль, что грибов пока еще нет, а так захотелось, как в детстве грибного супчика со сметанкой.

По дороге туча нас не догнала и мы довольные, что нам не пришлось где-то прятаться от дождя и потом сушиться легли спать. Разложились на эту ночь, так же как и в прошлую. Сонька сказала, завтра нам придется рано вставать, так как в город мы приедем поздней ночью. Я попросила Соньку меня разбудить, потому что ночью я побоялась идти к реке мыться, а утром как раз не страшно будет.

Утром очень рано меня начала толкать Сонька, я полусонная, пошла вместе с ней помыться к реке, хотя Никита был против и мои уговоры не помогали, тогда я плюнула и пошла уже против его воли, так как грязной ходить я не собиралась. Он в след отправил Соньку, чтобы та присмотрела за мной. Перед этим от Никиты я узнала, что  в городе мы будем ночевать в телеге, просто потому, что найти там, в рыночный день что-то стоящее для ночлега, не реально. Да веселая поездка нам светит!

15 глава.

Вода в реке, что даже удивительно, была теплая, мы по очереди с Сонькой вымылись и даже умудрились прополоскать свои вещи. Стоял утренний туман, и особо нас разглядеть, вряд ли кому-то удалось. А вот вылазить из воды было зябко. Как – то мы даже из-за этого очень быстро прибежали с Сонькой к костру, чтобы согреться. Никита накрыл нас покрывалами и подал нам кашу.

- Давайте, позавтракаем и будем выезжать.- Сказал нам Никита.

- Нужно из нашей телеги сделать кибитку, тогда и спать не страшно и дождь нас не намочит.

- Кибитка? Это что такое?

- Ну, это крытая такая телега с крышей. Цыгане в ней еще ездили по миру.

Сонька с Никитой переглянулись и посмотрели на меня.

- Кто такие цыгане? – спросила Сонька. Я посмотрела на них непонимающе, они, что не видели никогда цыган?

- Ладно, потом расскажу как- нибудь, кто такие цыгане. Никита, а ты можешь нарезать прутья большие, чтобы они примерно вот так цеплялись. -  И я показала ему, как это должно выглядеть на телеге. Он удивленно на меня посмотрел - А потом сверху мы можем натянуть ткань, в идеале конечно, чтобы она не промокала.

- Ну, хорошо. Сейчас нарежу, а вы собирайте вещи пока.

Мы довольные с Сонькой, доев быстренько кашу, стали собирать вещи и тушить костер возле телеги.

Где- то через полчаса к нам вышел Никита с длинными прутьями. Положил мне на телегу, закинул Соньку на коня, а сам сел ко мне в телегу.

- Рассказывай, как это должно выглядеть.

Я даже задохнулась от его близости, он так близко ко мне не был давно. Даже невзначай взяла его за плечо, под видом того, что сажусь рядом с ним. Я скучала по нему, не смотря на то, что он при этом рядом со мной. Мне хотелось завернуться в его руки и лежать у него на груди.

- Это нужно закрепить вот так дугой. - Я показала ему над своей головой. – Потом нужно это будет закрепить перекладинами, чтобы они не сложились.

Никита задумался, обернулся на телегу и стал смотреть из стороны в сторону. Видно было, что он что-то думает и решает, как это сделать. Я наблюдала за ним и молчала, мне было приятно, что он сидит рядом. И тут его взгляд остановился на моем лице, он протянул ко мне руку и поцеловал меня. Во мне волна желания взметнулась  по всему телу, как костер от сухого хвороста. Так же отпустил меня и долго посмотрел на меня. Мне хотелось больше, чем этот поцелуй. Мне хотелось его рук, быть с ним. Но, как всегда, но.

Он выпрыгнул с телеги и пошел вдоль нее, осматривая ее. Мы ехали не спеша. Я вообще впервые управляла телегой, это за меня делала все эти дни Сонька. Но это ж не автомобиль, есть дорога и конь медленно по ней идет. Такой автопилот с запахом сельской жизни.

- Ты сейчас вылезешь с телеги и проведешь за узды коня, пока я на телеге посмотрю, что можно сделать, чтобы не терять время на остановки.- Сказал мне Никита, идя рядом с телегой. Я махнула головой, и он протянул мне руки, в которые я прыгнула. И даже не хотелось его отпускать.

- Ну, что? Догоняй.- Махнул Никита на коня с телегой, я в несколько прыжков догнала коня и пошла рядом, держа за шлейку возле морды. При том, что конь шел медленно, мне приходилось идти быстрым шагом. Сонька ехала впереди меня на коне, на котором всю дорогу до этого ехал Никита.

Я редко оборачивалась на Никиту, боялась подвернуть ногу и оказаться под телегой.

Мы проехали уже довольно много и ноги мои уже гудели от этого путешествия, когда меня догнал Никита и остановил коня.

- Ну, что. Смотри, как тебе получилось?- он махнул головой в сторону телеги. Я обернулась и увидела реально кибитку, как на картинках у цыган. Он привязал два покрывала, что мы накрывались, и получилось классно. Сонька спрыгнула с коня, и мы вместе с ней забрались в кибитку. Никита, оказывается, скрутил каркас внутри из веток. Что ж теперь на первое время, хоть можно от солнца спрятаться, от дождя она, конечно, не спасет, но со временем можно пропитать такие покрывала жиром гусиным и спокойно прятаться в дороге от дождя.

Мы доехали до привала, где несколько телег остановилось, и нашу кибитку остановили, когда мы проезжали мимо, чтобы посмотреть это чудо, которое они увидели впервые. Все стали заглядывать внутрь, чтобы посмотреть, как был сделан каркас. Мужики подходили к Никите, что-то ему говорили и хлопали его по плечу. Глядя на это, я решила, что многие сделают себе кибитку, и думаю, что к рынку мы точно подъедим:

«Цыганы шумною толпой

По Бессарабии кочуют.

Они сегодня над рекой

В шатрах изодранных ночуют.

Как вольность, весел их ночлег

И мирный сон под небесами;

Между колесами телег,

Полузавешанных коврами,

Горит огонь; семья кругом

Готовит ужин; в чистом поле

Пасутся кони; за шатром

Ручной медведь лежит на воле.»

Да, жаль, ручного медведя нет, и как я понимаю цыганских танцев с бубном, здесь еще никто не видел, а денег, наверное, можно срубить на них.  Нужно подумать по этому поводу. И я сама себе улыбнулась. Представила себе, как я перед мужиками трясу монетками на груди, сидя на земле, рядом медведь пляшет, а там, невдалеке, уже Никита стоит с лопатой, чтобы меня после всего этого закапать. Ведь это ж не перед деревней его опозорить, а считай перед целым городом.

Картина настолько красочная получилась, что я сама себе заулыбалась.

Никита подъехал к нам и махнул, чтобы мы двинулись вперед, толпа мужиков расступилась, и мы поехали дальше.

- Мы и так задержались, так что сегодня обеда не будет до ужина. Остановки короткие, вы меня поняли?- мы дружно с Сонькой махнули головой. Мы хорошо отстали от своего каравана, и пришлось немного ускориться.

- Да, классно ты придумала с этой кибиткой! Это ж, какая красота теперь ехать тут. Ни солнце не палит, ни дождь нам наверно теперь не будет страшен. Я думаю, Никита нам придумает, что-нибудь от дождя здесь, а то не сильно хочется терять время и лежать под телегой, пока дождь пройдет.

Свой караван мы догнали уже ближе к вечеру. Хорошо мы отстали от них, пока кибитку делали, но они тоже видно не останавливались на обед.

16 глава.

Вечером, перед нами раскрылся потрясающий вид на большое поселение. Местами из труб шел дым, там за городом блестел большой водоем, видно река здесь сливалась с другой рекой и образовалась крупная река и судя по парусникам, она судоходная. Дома были деревянные, из красного кирпича, виднелись дома только в середине города. Это наверно богачи в них жили.

И тут у меня в голове, как пазлы начали складываться картинки и то, во что все это время  я не хотела верить и то, о чем моя голова отказывалась думать и анализировать, сложилось окончательно в моей голове. Нет, меня не украли сектанты, меня не продал муж в рабство, просто я каким- то образом, наверное, перенеслась в прошлое. Но я не помню в истории двоеженства и в фильмах показывали, как наши предки постоянно молятся и крестятся и если это еще до крещения Руси, то все равно должно быть поклонение каким - то идолам. Или мы плохо знаем свою историю или ее конкретно так для нас переписали. Как-то от этих мыслей у меня мурашки побежали по спине, и волосы зашевелились на голове. Значит, все это время все было по- настоящему и меня могли реально наказать! И кузнец это теперь мой муж и неизвестно, перекинет меня теперь назад, в свое время или я останусь здесь навсегда.

Паника подступала и как- то страшно становилось.  Мне было реально страшно и волосы стали теперь у меня дыбом везде, где они росли. Ладно, нужно успокоиться и перестать паниковать, ведь как-то я первое время продержалась здесь и пока меня не сожгли на костре или не распяли и не покалечили, какие тут еще могут быть у них наказания, я не знала, но в голову лезли картинки страшнее и страшнее. Надо привыкать и подстраиваться под этот мир  и как-то мне придется здесь выживать все это время. Вдруг это все навсегда. Я даже не знаю, какой сейчас год или век. Я оказывается, вообще, ничего не знаю, что еще можно как-то использовать себе во благо. Видно плохо я историю в школе учила. Я ничего не умею, что может пригодиться мне здесь, чтобы выжить.

Я пыталась себя успокоить и теперь внимательное все рассматривала. Мы тем временем, подъехали к городу. Уже солнце опускалась за горизонт, и становилось темно. На краю города огней не было, но дальше люди выставляли светящиеся факела в металлические подставки возле ворот, из-за этого, не нужны были фонари, и по улице можно было спокойно ехать, потому что была видна дорога. Улицы были широкие и встречные телеги спокойно разъезжались.  Где-то ближе к центру города дорога уже была застелена спилами деревьев, а далее даже плоскими булыжниками. Хоть и чисто, но ехать по ним все равно было тяжело, так как телега постоянно скакала по ним. Мы с Сонькой слезли с телеги и пошли рядом с ней, потому что ехать по булыжникам, было тяжело. Из-за того, что впереди было много телег, и все они стремились расположиться на той стороне, ближе к рынку, мы ехали медленно. Я разглядывала дома, которые были построены вдоль дороги. Все дома находились на отдалении друг от друга, как я понимаю, чтобы избежать пожара в городе, так как постройки в основном были деревянные. Ближе к центру во многих домах были видны кирпичные первые этажи. Дома были некоторые двухэтажными с красивыми верандами, балконами. У многих были сделаны красивое крыльцо и красивые лестницы резные, из дерева. Видно очень много было ремесленников в этом городе. У многих домов отдельно для красоты были сделаны кирпичные веранды и крыльцо. Наверно, это показывало статус владельца этого дома. По нашим меркам, этот город был не большой, но если сравнить с деревней, в которой мы жили с Никитой, то раз в пять, наверное, или даже в шесть больше. Мы ехали практически по краю города, на другую сторону к реке. Рынок находился на краю города, и он плавно перетекал в порт, который находился между рекой и деревянными стенами из бревен. То есть в центре города находился такой небольшой деревянный кремль, который был уже давно построен на самом высоком берегу этой реки и за его границами уже разросся город.  С двух сторон этого кремля были сделаны деревянные вышки. На них тоже горел огонь и на фоне неба они выглядели устрашающе.

Вокруг было поле, леса не было, только редкие деревья попадались. В городе вообще не было деревьев или садов. Значит, фрукты сюда привозят и здесь можно все продать и улучшить свои условия жизни, скорее всего. Моя голова начала работать, как у рыночного торговца, который ищет, что можно продать, где можно заработать. Даже самой было смешно от этого. Я только час назад осознала, где я и теперь моя голова придумывает, как здесь выжить и не помереть от голода и холода.

Холода! О, я ж даже не знаю какой здесь климат? Где мы находимся? Какая тут будет зима? Теперь еще и об этом нужно подумать. Я что-то в вещах у себя норковой шубы не заметила, хотя мой прежний муж, со слов Лизки занимался шкурами. Или нас бессовестно с Лизкой ограбили женки старосты или здесь нитак уж и холодно. Тогда зачем здесь людям шкуры и шерсть? Значит холодно и нужно будет и об этом подумать. Голова моя, уже, кажется, начинала закипать от всех этих мыслей и я хотела, чтобы мы уже дошли до места и приготовились ко сну, иначе мой мозг взорвется. А завтра на свежую голову буду анализировать и думать, как из этого всего выкручиваться. Оценим завтра рынок, чтобы понять, что можно здесь продать и что заработать.

Тем временем  мы уже прошли город и вдоль реки видели скопления телег и костров. Мы шли долго по дороге, и Никита выбирал место. Костры не кончались, как и телеги. И вот возле какого-то дерева он остановился и скомандовал нам остановиться и располагаться. Остальные люди пошли дальше. Мы с Сонькой спрыгнули и побежали к дереву собирать прутья.

Потом мы разожгли костер и быстро сварили кашу. Никита распряг коней, напоил их и привязал не далеко от нас на полянке. Потом он принес сено и постелил его под телегой. Купаться в темной воде я не решилась, я вообще ночью боялась реки. Я просто обмылась с дороги и направилась к костру.

Мы расселись на бревно, которое Никита прикатил откуда-то и ужинали кашей. Сонька опять заварила нам чай на травках, которые она уже успела насобирать по дороге. Она даже в дороге, умудрялась найти каких – то травок, ягод и все это складывала в маленький туесок на нашей телеге и теперь на привале готовила нам чай из всего этого богатства, я в травках не разбиралась. Кроме ромашки, я вообще не поняла, что она насобирала.

- Все эти травки дадут хороший сон, и ты завтра проснешься отдохнувшая, как будто на мягких перинах спала.- Сказала мне Сонька, протянув кружку с отваром. Вторую она подала Никите. Я в этот момент пожарила на палочке оставшиеся кусочки хлеба и поделила между нами.

- Как вкусно! – сказала Сонька. – Как ты это придумываешь? Я не знала, что хлеб можно пожарить вот так на костре и это вкусно. Мы только сушили сухари, но чтобы еще и жарить!

Никита ничего не сказал, он, молча, очень внимательно смотрел на меня, его глаза блестели от костра, потом встал, подкинул дров в костер  и лег на сено, которое постелил под телегой. Пока Сонька пила отвар, я пошла к реке, обмыла посуду и сложила ее в корзину, которую задвинула под телегу. Мы не стали снимать покрывала с нашей кибитки. Мы развязали с Сонькой наши узлы с вещами, сами вещи постелили, чтобы сено не кололось, а ткань, которая служила узелком, послужила нам одеялом. Одну мы отдали Никите, а второй накрылись сами, прижавшись к друг другу, уснули крепким сном.

17 глава.

- Просыпайся соня! – меня трясла за плечо Сонька. Я открыла глаза и смотрела на нее, а она мне улыбалась. – Наверно, это тебя нужно было назвать Соней, ты так любишь поспать с утра.

- Ну, так, свежий воздух! Я и сплю. Сама ж меня вчера своими травками напоила! Спать будешь хорошо, говорила. – Я потянулась и нехотя, вылезла из своего убежища. Кругом был туман, и было прохладно. Я поежилась, стянула покрывало, что мы с Сонькой ночью накрывались, и пошла к костру. Сонька уже сготовила кашу. Я столько каши в своей прошлой жизни не ела. Но здесь с собой можно в дорогу брать перемолотую крупу и из нее или варить кашу или похлебку.

Никита стоял в воде по пояс и мыл коней от дорожной пыли. Я не могла оторвать от него глаз. Эта спина и эти руки сводили меня с ума еще больше. Лучше бы он был одет.

- Кхе, кхе. – покашляла возле меня Сонька. – Я все понимаю, но, может, ты мне поможешь? Нужно у курей яйца собрать и покормить их. Пока я вещи наши с тобой соберу, потом позавтракаем и на рынок. Нужно до открытия сдать все это, потому что Никита сказал у него дела в городе и торговать мы не будем, потому что одних торговать он нас не оставит.

Я, нехотя, оторвалась от лицезрения Никиты и пошла, помогать Соньке. И мне даже стыдно не было за это, ведь он мой муж здесь. Другого нет, и не появится. Вот если бы я очнулась замужем за Малхором. Чувствую, что он меня, наверное, убил и, судя потому, что за убийство первой жены в тюрьму его не посадили, то и на мне эта горькая очередь не закончилась бы. Мишутка! Как я могла забыть? Ведь теперь получается, что я его настоящая мать. Мне стало дурно. У меня закружилась голова, и я присела рядом с корзинами.

- Лада, что-то случилось? – смотрела на меня тревожно Сонька.

- Нет, нет, все в порядке. Просто что-то повело меня. Наверно, я уже кашу твою хочу. – Попыталась я как – то разрядить обстановку.

- Ну, вон уже Никита пришел, сейчас будем есть. Ты закончила с курами? – Я помахала головой и встала со своего места.

- Пойду тогда разложу кашу по тарелкам, раз Никита вернулся. – Сонька махнула мне головой и стала закидывать все вещи на телегу. Я достала корзинку с посудой и пошла хозяйничать.

 Позавтракав, мы двинулись с полянки и влились в поток телег, которые уже потянулись к рынку.

Рынок представлял собой ряды домиков со столами и ряды деревянных прилавков с крышей. Многие уже разгружали свои телеги и носили к прилавкам. Потому что домики принадлежали постоянным торговцам, и они принимали товар у таких, как мы, кто не хотел стоять на рынке.

Те, кто очень рано встал или приехал еще раньше нас, уже поставили свои телеги и собирались торговать прямо с них, они первые заняли лучшие ряды, которые стояли прямо возле воды от порта. Здесь не было постоянных домиков, потому что весной здесь поднималась вода и эти ряды были гораздо ниже уровня постоянного рынка. Я увидела не далеко от порта, в самом узком месте большой мост. Снизу он был выложен кирпичом, а сверху устелен досками и бревнами. По мосту с той стороны реки тоже тянулись телеги на рынок. На том берегу тоже были видны дома. Надо же, как разросся город, и часть его уже перешла на тот берег. Кораблики в порту были похоже на корабли, наверное, времен Петра первого. Здесь не далеко от берега стоял самый крупный из них. Он просто качался на волнах. Паруса были свернуты. Команда где-то была на берегу и чтобы не мешать тем, кто приехал на небольших лодках, разгружаться, его разгрузили раньше, и он отплыл, не далеко ожидая товара, который должны будут погрузить на него. Лодки были разных размеров. Несколько лодок стояли на разных причалах и их разгружали. Слышно было, как грохотали бочки по доскам, которые катили грузчики в порту. Вообще кругом был крик мужиков и баб, кричали куры и гуси. Я даже слышала коров и баранов. Это была такая моногамия звуков. Реально это был рынок. Кто-то что-то уже покупал. Люди крутились туда - сюда. Бегали грузчики. Ведь нужно выложить товар, кому то перенести.

Никита приказал нам съехать с дороги и ждать его. Он отдал своего коня мальчишкам, которые пасли коней  торговцев, таким образом, подрабатывая. Сел к нам на телегу и мы поехали. Чтобы нам с Сонькой было все видно, мы сняли с ней одно покрывало с каркаса нашей кибитки и смотрели по сторонам, крутя головой. Никита сказал нам сидеть в телеге и никуда не ходить, а сам ушел в сторону рынка. Я смотрела на все это с открытым ртом. Ведь это было, как смотреть фильм с три-де эффектом. Максимальное присутствие в сюжете.

Женщины и здесь были разнаряжены, как у нас на рынке. Сонька и нас с ней навешала разных оберегов,  от чего только нас беречь они будут, не сказала. Хотя я в эту ерунду не верю.

Через какое- то время пришел Никита с двумя мальчишками. Один из них толкал впереди себя плоскую тачку на двух колесах. Они ловко все погрузили в нее и поехали отвозить, мы с Сонькой остались сидеть в телеге. Минут тридцать мы так сидели. Вставшее солнце начало припекать. Многие, проходя мимо, заглядывали в нашу кибитку, посмотреть, как был сделан каркас на ней и одобрительно цокали языками. Через какое – то время, вернулся Никита. Я уже устала его ждать.

- Сейчас я дам вам денег и вы сможете посмотреть  то, что вам нужно. Вон видите вон тот домик с красным флагом. – Мы посмотрели с Сонькой на этот домик, это была торговая лавка, а наверху, на жерди развивался красный флаг. На многих были флаги, но красный был только на одном торговом домике. – Потом когда будет звонить колокол на обед на шахте, здесь его будет слышно, вы подойдете к тому домику, и будете ждать меня и никуда не ходить. Лада, ты меня поняла?

Никита очень строго смотрел на меня, и я покивала головой, что все поняла. Он протянул мне мешочек с монетками, сел в телегу и уехал в сторону города. Мы с Сонькой остались стоять на дороге. Она потянула меня за рукав в сторону рынка, и мы пошли с ней. Я не знала, куда примостить этот мешочек. Побоялась на шею повесить, и кармана у меня нет. Совсем незадача с этим мешочком. Я зажала его в руке и прижала  к груди, другой рукой держала Соньку за руку, потому что боялась в этой толпе потеряться. Сонька обернулась и посмотрела на меня, потом на мою руку и сказала:

- Давай мне, свой мешочек! – она взяла его у меня. Отодвинула фартук длинный, раздвинула складки на юбке под поясом и прямо на поясок привязала мешочек, поправила юбку, и мешочек исчез в складках, сверху она накрыла его фартуком. « Вот это маскировка! Это все равно, что карман в трусах!» - подумала я.

Мы шли с Сонькой между рядами торговцев, и я с восхищением смотрела на все это. Это была какая-то фантастика, какой-то старинный мир, как будто идут съемки какого-то фильма и я попала на эту репетицию.

Тут разлаживали шкурки с мехом. Сразу несколько телег стояли с мехами. Дальше были готовые изделия из меха – это в основном шапки меховые, а вот целиком меховых шуб или чего-то подобного не попадалось. Только куртки с отделкой по воротнику, рукавам и планки под пуговицы. Наверное, мех - это все- таки дорогое удовольствие, раз не шьют меховые изделия полностью. Видела дальше даже мужские сапоги с меховой оторочкой, а вот женские мехом не обшивали, и они были короткие, как полусапожки. Мы с Сонькой спросили цену и по моим меркам, за сапоги очень много попросили, но у нас же нет зимней обуви, и придется, что-то думать  и  покупать. Наверное, в следующий раз, придется посмотреть. Ткань мы тоже посмотрели с Сонькой. Поохали, поахали возле такой красоты. Это просто материал разных цветов. Чем ярче ткань, тем, конечно, она и дороже стоила. Опять же критерий, чем мягче и тоньше, тоже цена взлетала у ткани, но шелковой ткани я в этих рядах не видела. Между рядами бегали мальчишки с поддонами, на них были калачи, бублики и баранки. Мы с Сонькой расщедрились и купили себе один калач на двоих, чтобы попробовать и перекусить, а то от впечатлений мы уже проголодались.  Была здесь и глиняная посуда, но такая как у нас на нашем рынке не продавалась, понятное дело качество посуды здесь было другое и посуду уже делали мастера своего дела. Очень красивые тонкие кувшины для воды с широкими донышками. Чем- то мне напоминали восточную посуду. Там девушки такие носят на плече, когда по воду ходят. Посуда была из глины белого цвета, и она было тоже разной цены. Чем легче посуда и чем круче украшена или разрисована, тем ценник был круче у нее. Так же мы дошли и до медной посуды, которой так восхищалась Сонька, когда сюда приезжала. Деревянная посуда с росписью, тоже имела такую неописуемую красоту, что я восхищалась, как без тех машин, которые у нас, можно ее сделать такой гладкой. Ближе к порту попалась даже лавка со специями. Тут моя Сонька стояла и хлопала глазами от запахов и красоты. Я приценилась только к перцу и соли, потому что все остальное и так имело занебесную цену, и мы себе это позволить не можем. Больше всего меня поразила лавка с колбасой, да, именно с колбасой. Тут висели колбасные копченые колечки вперемешку с копчеными ребрышками. Значит, уже копчение изобрели, ну значит, мир становится вкуснее и интереснее.

Была и лавка с рыбой, но ее покупали только местные, потому что довезти рыбу в жару было не реально.

- Мы сегодня уезжаем, поэтому до обеда нам с тобой нужно решить, что мы с тобой купим на те деньги, что нам дал Никита. – Сказал я, и Сонька со мной согласилась. И пошли по торговым лавкам.

18 глава.

Мы с Сонькой решили купить чоботы, это конечно не сапоги, но все таки в дождь можно носить. Нас купец уговаривал взять, как по ножке, с его слов. У нас с Сонькой оказался один размер, но в одних таких тонких сапожках было бы холодно. Поэтому мы решили взять на два размера больше. Продавец над нами посмеялся, сказал, что потеряем, когда бежать будем. Мы еще присмотрели большой рулон войлока. Я сказала, что мы с него сделаем стельки в чоботы и свяжем носки из шерсти и будет нам тепло ходить, а на зиму уже купим тогда валенки одни на двоих. Чоботов мы взяли две пары, на Лизку я пока решила не брать. Посмотрим, как они будут носиться, а там решим. Я ж не могла проверить здесь, промокают они, через какое время, когда ходишь в них, но лавку продавца мы с Сонькой приметили. Украшения мы тоже посмотрели, там были и бусики, и броши, и браслеты,  и даже серьги с бусинками, но как Сонька не крутила в руках, всю эту красоту, я сказала, что они нам ни к чему сейчас и мы их покупать не будем. Сонька вздохнула и положила красивый браслет из кожи с вышивкой на место. Продавщица только поулыбалась, глядя на нас. Я обняла Соньку и сказала:

- Если разбогатеем, то обязательно купим тебе этот браслет. А сейчас нам нужно быть практичнее и думать о том, как нам зиму пережить, а не об украшениях. Лето быстро кончится, а у нас с тобой зимней одежды нет и одеть когда будет холодно, будет нечего.

Кроме рулона войлока, мы присмотрели еще рулон  шерсти. Значит, нитки они делают, ткут, но вот вязаных вещей я на них не вижу. Выходит, что никто здесь не вяжет. Еще мне понравились очень тонкие нитки для вышивки, но цены на них были высокие. Что ж без вышивки пока вещи пошьем. Для Лизы тоже присмотрели тонкую ткань, светлого цвета, а окрасить можно и дома попробовать.

Ведь она растет, и ей нужны будут новые вещи, вот из этой ткани и пошьем. Готовых платьев здесь не продавалось. Наверное, где-то, кто мог заплатить, работала швея, а так каждый сам себе мастер одежды.  Но женщины вокруг были по разному одеты. Попадались и красивые одежды с вышивками, у таких и украшений было много, и платочки были расшиты. Моя Сонька смотрела им вслед с таким восхищением в глазах, что мне ее жалко стало.

- Ладно, Сонь, не расстраивайся. Мы и тебе такое сошьем, может, еще красивее наряд сделаем. – Она посмотрела на меня, засмущалась и опустила глаза. Мне так хотелось ее порадовать, но было жаль тратить деньги просто так. Я присмотрела кружево рулон, цена, конечно, кусалась, но решили уже потратить деньги на эту радость, у продавца не нашлось сдачи на нашу монетку, и он нам дал мешочек бусин.  Сонька прижала к груди кружево  и боялась положить в мешок, чтобы не измять. Так и шли дальше по рынку.

Самое удивительное, что я здесь увидела среди железок, это кран для воды. Маленький такой, но кран. Я посмотрела, покрутила этот кран и продавец, поглядывая на меня, с удовольствием сказал:

- Забирай, отдам дешево. Не знаю, куда эту штуку пришпандорить. Какой-то моряк продал, говорит можно в бочку сунуть. Никто здесь не берет эту ерунду.

Я поторговалась и купила этот кран. Теперь попрошу Никиту умывальник нам сделать. Без горячей воды, но все же, хоть какая-то цивилизация.

Посуда нам не нужна. Ткань мы купили, нам не было нужды все это носить с собой. Мы договорились оставить все у торговки. Она очень милая женщина оказалась, это была полная женщина и рядом с ней крутилась такая же маленькая девочка. Дочь полностью копировала маму и даже говорила с теми же интонациями. Та интересно было наблюдать за этим. Еще мы купили в корзинку еды. Колбаса, конечно, пахла одуряюще вкусно, запах ее притягивал издалека, но я не решилась за нее платить такие большие деньги. Мы купили запеченного гуся в дорогу, у него мясо очень плотное, из-за этого очень сытное, к тому же брюхо гуся было набито кашей и зашито нитками. Купили овощей, хлеб и калачей. Чтобы было с чем чай попить и так можно их поесть, они не сладкие. Вообще, чтобы здесь продавали сладости, такого нет. Даже мед я на этом рынке не видела, наверное, еще рано его продавать. Из сладостей только калачи, да баранки. Ягоды продавали, в туесках стояли. Наверно кто-то не далеко вез, потому что нам не реально привезти ягоды в такую даль. От них просто ничего не останется. Если только клюкву в сахаре, так сахар здесь стоил дорого.

Еще мы с Сонькой купили соль, хотя стоило купить два мешка и один продать в деревне, кто-нибудь издалека, купил бы у нас. Я подумала и решила, что если у нас останутся деньги, то мы, скорее всего, так и сделаем. Там же еще Никита железо будет грузить и бедная наша коняшка такого не выдержит. Мы шли между рядами и разглядывали, что еще можно купить. Да и просто любовались той красотой, которую продавали.

- Пришлая!- я услышала это слово и почему-то поняла, что это мне. Я повернула голову и увидела маленького сухонького старичка в одежде с большим капюшоном и как не странно, он мне напомнил Будду, статуэтки которого продаются как сувениры. Он даже сидел в позе Лотоса на большом пеньке. Он смотрел на меня и улыбался. Я повернулась в его сторону и пошла, но Сонька меня дернула за руку:

- Не ходи, это дед - шаман! К нему просто так не ходят.

- Он позвал меня!- Сонька посмотрела на меня странно, но руку отпустила и я двинулась к деду.

19 глава.

Перед ним стояли какие- то плетеные короба с крышками. Четыре штуки. Не знаю, каким образом он их сюда приносил, но сам он вряд ли столько смог бы принести. Я подошла и остановилась напротив деда.

- Как вы поняли, что я пришлая!

- А зачем мне понимать, я все про тебя знаю.- Я молчала. Ведь все, это еще не понятно, что он про меня знает. – Ты с параллельного мира пришла. Светлые духи дали тебе шанс, прожить новую счастливую жизнь.

У меня чуть челюсть не отвалилась, я не понимала, он мне сейчас правду говорит или это подстава.

- Что значит с параллельного мира? У нас, что два мира параллельно.

- Почему два? Больше параллелей. Весь мир кристалл и каждая его грань, это мир и мы переходим из мира в мир. Наши души имеют больше возможностей, чем тело. Мудрость одного мира мы переносим в другой. Везде должен быть баланс. Ты забыла? Добро и зло, так в вашем мире говорят? – я его слушала, и мне казалось, что этот мир перестал существовать, и я как бы смотрю на все из другого измерения. А голос шаману звучал и медленно проникал мне в душу и рисовал картинки. – Высший разум придумал этот мир и держит его в равновесии. Ничего не происходит просто так и все в этом мире связано. Здесь не бывает ошибок и если что-то произошло, значит это всего лишь цепь событий. Каждое действие ведет к переменам, и весь мир меняется вместе с тобой. Души переплетаются в этом кристалле, и образуется узор.

- А я могу вернуться в тот мир?

- Можешь. – Надежда затеплилась в моей душе, что я могу вернуться назад в свою жизнь.- Мы все переходим из мира в мир, мы называем это сон и там мы встречаемся с теми, кого нет с нами здесь, и там мы видим другие миры.

- Я могу только во сне туда вернуться?

- Нет, еще можешь перейти туда после смерти.

- Так я там умерла? Раз я тут.

- Все верно. Тебя там больше нет, и ты можешь, там, только родиться заново. – Эти слова эхом прозвучали в моей голове. Значит, там меня уже похоронили мои родственники. Значит уже там наверно и девять дней и сорок отметили. Я представила себя в гробу, как я лежу под покрывалом, и мне стало дурно. Особенно мой муж Виктор, наверное, горевал и плакал у гроба, со своей красоткой. Так у меня, оказывается, ничего нет. Я как говорится, с чем в этот мир пришла, с тем и уйду. Сердце сжалось в обиде и за себя и за маму с папой. Я пошатнулась и пошла из этой толпы. Мне нужен был воздух, в груди горело огнем. Слезы катились по щекам, и я задыхалась.  Я почти дошла до реки, как вдруг весь мир потемнел, и я почувствовала, как я проваливаюсь в пустоту. Голоса все доносились дальше и дальше. И этот мир выключился.

Я очнулась на сене. Прямо пахло сильно сеном, видно оно свежее было. На голове лежала мокрая тряпка. Я открыла глаза и посмотрела вокруг. Слышала, что кто-то в комнате шуршит чем-то. Я приподнялась и увидела пожилую женщину в платке, она что-то толкла в ступке. Я рассматривала ее и в этот момент, она повернулась ко мне.

- Ну что, очнулась?

- Где я?

- Да, ты у меня, я бабка Дарина. Травница я. Тебя принесли от деда шамана. Он сказал посмотреть за тобой, пока тебе лучше не станет.

- Так это все правда?

- Не знаю, детка. Что правда, что ложь. Мне то не ведано и знать не надо. Пить хочешь?- я махнула головой, и бабка поднесла мне кружку с травой. Я отпила глоток, напиток был горький.

- Пей, пей. Не кривись. Тебе сейчас больше всего нужны силы. Эта трава хорошая, и сил тебе даст, и здоровье крепче будет. Новой жизни в тебе нужно за что-то держаться, а ты вон какая худая.

- Какой еще жизни?

- Да, как какой? Запястье то с печатью, значит мужняя жена. Значит и род нужно продолжать! – бабка улыбнулась и хитро мне подмигнула. Холод по моей спине пробежал, и догадка озарила меня.

- Я что беременна?

- Ну, еще рано об этом говорить! Жалеть не будешь себя, так и пустая ходить будешь. А сейчас силы побереги! – бабка погладила меня. Я посмотрела в окно, а там уже солнце клонилось к вечеру. Я резко села, убрала тряпку и пришла в ужас. Никита там, наверное, меня ищет или кинул здесь и уехал домой. Ведь он про колокол говорил. А Сонька где? Она ж со мной была.

- А где девушка со мной была? С косами такая, Сонька зовут.

- Не было с тобой никого. На телеге тебя ко мне от шамана, Васятка, племянник мой, привез.

- А колокол в обед давно звонил?

-  Какой обед? Колокол уже и к ужину  отзвонил.

- Ой, бабушка. Мне нужно к рынку бежать.

- Да что тебе там делать, всполошная. Ложись спать, утром пойдешь. Сейчас там, все равно никого нет.

-  Нет, скажите, в какой он стороне.

- Ой, горемыка. Ладно, вот тебе шаман передал.- Она протянула мне кристалл на шнурке.- Он сказал, что твое место здесь, а там – она показала на кристалл.- Души родных твоих и если заскучаешь по ним, можешь с ним поговорить.  Ищи здесь свое место. Светлые духи любят тебя и благоволят.

- Спасибо большое! – я взяла кристалл и хотела уходить, но бабка меня остановила и протянула мешочек с травой:

-  Вот тебе для сил, заваривай и пей. Ты наверно живешь, где Северина лечит всех?

- Да, все верно.

- Ну, тогда я спокойна. Она очень сильная травница. Если что, то поможет тебе.

С этими словами бабка меня вывела из своего дома и показала, в какой стороне рынок. Уже солнце почти село, и я очень быстро бежала в сторону рынка.

20 глава.

На рынке я была, когда уже было почти темно. Тут никого не было, я покрутилась между рядами и решила пойти поискать вдоль реки, может Никита, и Сонька не уехали и где-то остались ночевать.

Когда я вывернула из-за последнего ларька, то прямо нос к носу столкнулась с мужиком. Он был повыше меня. Я стала обходить его, но он схватил меня за плечо.

- Куда голуба, так поздно бежишь? Не хочешь пойти со мной? Приголублю, не обижу, завтра подарки куплю тебе, какие захочешь.

Я рванула руку и рукав затрещал. Мужик оказался очень ловкий и схватил меня за руку, как только я вырвалась от него.

- Ну, постой. Поговори со мной, я же добрый. Красавиц не бью.- Видна была улыбка его на лице в отблеске от факелов

- Отпусти меня, убери руки от меня, урод.

- Ничего себе, как девушка-то у нас ругается! Ты, как моряки в порту! – я дернулась, но он держал меня крепко. И тут я уже собрала все свои силы и со всего маха дала ему в пах.

Он задохнулся, взвыл, отпустил мою руку и согнулся пополам. Я, недолго думая, рванула в темноту, туда, где видела костры. Я бежала очень быстро по полю, боялась, что он за мной побежит. Когда поняла, что никто за мной не гонится, стала идти быстрым шагом и оглядывалась. Но за мной никто не гнался. Я дошла до первого костра, но приблизиться побоялась, посмотрела издалека, знакомой телеги не было, и я пошла к следующему костру, так я уже прошла наверно костров десять.  Мне становилось страшно, ведь я здесь никого не знаю, я даже не знаю, как называется деревня, в которой я живу. Слезы мои катились от безысходности и страха. Я вытерла их рукой и решила, что нужно идти дальше. Если до последнего костра дойду, и там не будет Никиты. Найду сеновал и переночую там, а завтра буду что- нибудь думать. Может, пойду к травнице и попрошу проводить меня до Северины, завтра будет видно и от этих успокаивающих мыслей, я с новыми силами пошла к следующему костру, так я прошла, наверно, пять или шесть костров, я уже устала и думала, что сегодня точно Никиту не найду. Когда я узнала на фоне неба дерево и увидела в отблесках костра нашу кибитку. Радости моей не было предела, и я побежала к этому костру. У костра сидел Никита, облокатясь на колени, и, услышав, как я его зову, он встал и пошел ко мне навстречу.

- Никита! – я уже и кричала и плакала. Он схватил меня, прижал к себе, одной рукой он прижал меня к своей груди, другой прижал мою голову и уткнулся мне в затылок, там мы и стояли. Я плакала от счастья, что их нашла. Потом он оторвал мою голову и посмотрел в мои глаза. Столько боли в глазах я не видела у него.

- Где ты была? Я искал тебя.

- Никита, мне стало плохо, и я потеряла сознание, очнулась уже у травницы. Она не хотела меня отпускать, но мне было страшно, что вы уедите без меня, и я останусь тут одна.

Он вздохнул и прижал меня к себе. У меня по всему телу разливалась нега от счастья, я была наверно на седьмом или на двадцатом этаже счастья. Я готова была так стоять с ним, не отрываясь от него вечность. Но за спиной Никиты я услышала, плачь. Мы обернулись и увидели, что за нами стояла Сонька и плакала. Я оторвалась от Никиты и подошла погладить Соньку. Она меня обняла и расплакалась.

- Лада, куда ты пропала. Я стояла возле лавки и смотрела, как ты с шаманом разговаривала, и тут меня толкнул мальчишка, и я отвлеклась, чтобы наш мешок переставить и когда посмотрела в сторону шамана, уже ни тебя, ни шамана не было. Я так испугалась, я побежала туда и звала тебя и искала. Я пробежала все ряды несколько раз. Я потом, когда колокол прозвонил, побежала к этому домику с флагом и ждала Никиту. Потом мы с Никитой тебя искали, мы и в городе были и в порт ходили, никто тебя не видел. Мы до вечера тебя везде искали.

Мы пошли с Сонькой к костру. Никита достал корзинку с едой. Подошел ко мне и увидел порванное платье, он нахмурился:

- Тебя кто-то обидел?

Я посмотрела на платье, да, рукав порвал мне, но и сам отгреб не по- детски. Будет знать, как к девушкам приставать.

- Нет. Разве меня обидишь? Это я, когда падала, зацепилась рукавом. Я не помню ничего, мне очень плохо стало и потом бум и я куда – то в бездну упала и очнулась у бабки Дарины. Она знает Северину, сказала, что очень хорошая травница, твоя сестра. Вот еще какую- то травку мне дала, сказала мне пить ее.- Я протянула мешочек Соньке. Та открыла мешочек, понюхала его и посмотрела на меня очень внимательно.

- Хорошая травка, как раз для таких как ты. Вот тебе и буду ее давать, а мы с Никитой другую будем пить.

- Значит, меня решила этой горькой бурдой травить, а сами будут хорошую пить! Молодец, ничего не скажешь.- Сонька заулыбалась и пошла чай ставить на костер.

- Никита, а можно я с тобой буду на сене спать?

- Замерзнешь.

- Нет, не замерзну. Ты ж меня обнимешь, правда?

Никита посмотрел на меня внимательно, поднялся и ушел в поле. Вернулся он уже с охапкой сена. Постелил нам под телегой, Сонька постелила покрывало на сено и достала одеяло из нашей кибитки.

- А одеяло откуда?

- Никита купил сегодня, у нас же дома не хватает одеял, вот он и купил одно. Еще мы все забрали, что мы с тобой купили. Пока Никита тебя искал, мне его знакомый помог все забрать и погрузить. Раз уж ты нашлась, тогда завтра домой поедем, а то я думала, что мы тебя и завтра будем искать. А это что у тебя?- Сонька протянула руку к кристаллу и покрутила в руках. – Я такой красоты никогда не видела.

- Это мне шаман дал.

- Дед – шаман ничего просто так ни делает. Значит, эта вещь тебе очень нужна.

Я покрутила кристалл в руках и вспомнила свое детство, свою бабушку, маму, папу. Как мы вместе лепили вареники из вишни и смеялись песням, которые папа учил у бабушки. Он не понимал многих слов и коверкал слова в песни. Взрослый умный мужчина, а вел себя так забавно и смотрел на маму, чтобы она его похвалила. А потом, бабушка, вместе с мамой, пели эти песни и мы с папой их слушали. Я покрутила кристалл у себя в руках. Странно видеть такую штуку в этом мире.

Никита подкинул палки в костер, чтобы он не сильно потух за ночь и его не нужно было с утра разжигать. Мы легли на сено под телегой, я прижалась к нему, он обнял меня, и мне на душе стало так спокойно, я впитывала в себя это спокойствие, эту тишину ночи, этот треск костра и моя душа летела и радовалась тому, как мне хорошо. Мир наполнял мою душу и разливался по всему телу. Я обнимала самого дорого для меня мужчину и его дыхание убаюкивала меня.

21 глава.

Утром я проснулась самая счастливая женщина на свете. Меня, не стесняясь, целовали. Мои глаза, губы, щеки, лоб и сильно прижимали к себе к груди. Я таяла от счастья и давно не была так счастлива ни в этом, ни в том мире. Я так сладко потянулась. Никита поднялся, а я осталась лежать, скатившись в ямку в сене. Мне так не хотелось вылазить от сюда. Даже странно, что так мало человеку для счастья нужно. Не надо человеку замков, золота и брильянтов. Нужен просто рядом человек, чтобы тебя любил, а ты его, чтобы он просто был. И пусть весь мир подождет. Я даже не заметила, когда я успела так привязаться к нему. Как этот молчаливый человек смог забраться так глубоку в мою душу и пустить в ней корни? Не заметно для меня этот мужчина становится мне дорогим и родным.

Я наблюдала из своего укрытия, как он набрал палочек и разводит костер. Как наклоняется и дует на огонь, подкладывая сено, чтобы он разгорелся. С телеги слезла Сонька и сложила вещи назад в покрывало.

- Сонь, а как поселок называется, где мы живем?

- Лада, странная ты, конечно по имени старосты. Как старосту зовут, так и поселок называют: Савельевка.

Вот тебе как просто и никто не придумывает ничего. Как старосту зовут, так и поселок. Я вылезла из сена и пошла, умываться на речку.

Утро было красивое, над рекой стелился легкий туман. Водная гладь была ровная, как стекло, из-за тумано было ощущение, что это парное молоко и оно манила к себе, чтобы окунуться в воду. Где – то плескались рыбки. Солнышко уже медленно поднималось над лесом, на той стороне реки. Розовело по краям голубое небо. С той стороны уже до нас доносился щебет птиц. Это было состояние мира и покоя.

Люди, на телегах, потихоньку,  ехали по дороге мимо нас, это собирались на рынок те, кто оставался на второй день рынка. Мы решили докупить и догрузить телегу и ехать домой. Утром к нам прискакал сосед нашего старосты и спросил, поедим ли мы домой сегодня, чтобы к нам присоединиться. Они договорились с Никитой о месте и времени встречи, и он поехал дальше. Мы с Сонькой приготовили завтрак, и я разложила кашу по мискам, а Сонька как всегда заварила свой травяной чай. Мне в кружку она отдельно досыпала траву, что мне дала травница.

- Зачем? Она же горькая.

- За то полезная! Особенно тебе! – сказала Сонька и вручила мне кружку. Я поморщилась, но кружку взяла. Мы достали калачи к чаю и хорошо позавтракав, двинулись на рынок.

- Сегодня ты ходишь со мной и никуда не отходишь, а Сонька останется в телеге. – Сказал Никита, глядя на меня. Я послушно махнула головой. Мы до этого обсудили, что купить на оставшиеся у меня деньги. Когда я попросила докупить еще пару мешков соли, Никита на меня странно посмотрел, но согласился. Я думаю, что он про себя решил, посмотреть, что я собралась солить. А я решила продать ее за шкурки, потому что именно шкуры здесь ценились дороже всего.

Как говорил, мой бывший муж, что только торгаши могут быть богатые, потому что еще не один производитель не разбогател. Что ж проверим эту теорию на практике. Потому что возить картошку сюда и продавать, я не вижу смысла, это много и дешево. Вес у товара должен быть маленький, а товар должен быть дорогой, тогда и доставка будет дешевле. Самые красивые шкурки будут осенью, а соль как раз нужна будет засолить грибы, помидоры, огурцы и она в этот период тоже будет в цене.

Короче, во мне проснулся предприниматель, и я решила начать что- нибудь предпринимать. Ведь никакими особыми знаниями я не обладала, чтобы создать здесь двигатель или еще чего, что можно продать. Поэтому мы пойдем путем торговли, а там дальше посмотрим и освоимся.

Мы подъехали на телеге к стоянке  возле рынка. Никита приказал мне сидеть с Сонькой, пока он заберет свое железо. Мы остались сидеть и разглядывать торговцев и покупателей, которые крутились тут. Торговля уже была в самом разгаре.

- Сонька, давай мы в подарок Лизке привезем маленькое зеркальце. Большое дорогое, а ей очень понравится.

- Давай, оно ей потом в приданное достанется, как ее замуж будем отдавать. Дорогое приданное получится. Уже нужно думать, а то скоро ее замуж отдавать.

- Ты что, она еще маленькая. Куда ей замуж? Варварские порядки какие-то!

- А потом никто не возьмет, старую деву.

- Глупости не говори, мы ей такое соберем приданое, что женихов отбоя не будет! Да и сама Лизка у нас умница и красавица. И работяга, вон какая, любому такая невеста приглянется.

- Хорошо, Лада. Вот с осени и начнем ей приданое готовить. А то летом не когда нам будет, заниматься ее приданным. Нам еще ягод нужно насобирать, да травы сейчас многие нужно собрать, а то к Северине мы не набегаемся зимой.

- Скажи, а что за траву мне травница дала?

- А что она не сказала тебе для чего трава? – я посмотрела на Соньку и помотала головой. – Я так рано не вижу и не знаю, может ли Северина увидеть это. Но вот травница, видно, не просто так тебе эту траву дала, Дарина видно видит то, чего мы пока не видим, видать сильная она, хотя я про нее не слышала, да мне и не положено, я ж не лечу людей и кто в чем из травниц силен, я не знаю. Но такую травку девушке дают, если бояться что ребенка не доносит до срока.

У меня от слов Соньки побежали мурашки по спине, и я посмотрела на свой живот и прижала к нему руку. Значит эта трава для сохранения беременности. Я не хочу своего малыша потерять. Как-то краски померкли, и я боялась после слов Соньки шевелиться, чтобы ничего не случилось. Сонька посмотрела на меня, погладила по голове и сказала:

- Не переживай, сейчас у тебя есть я и пока ты пьешь травку с тобой ничего не должно случиться. А дома за тобой Северина присмотрит, она знаешь, какая сильная у меня! Все будет хорошо! – Сонька обняла меня, и мы так сидели и ждали Никиту.

Он шел к нам, и вмести с ним, какой-то парнишка вез на тачке железо. Оно было разное, плоское и длинное, какими- то кусочками и брусками. Они подъехали к телеге сзади и все аккуратно загрузили. Потом парнишка уехал со своей телегой, а Никита стал его заворачивать в то полотно, что он с собой привез. Он обложил железо нашими покупками, потом погрузил в мешке еще что-то, я плохо разбиралась в том, что нужно кузнецу для его работы. Видно я плохая жена, совсем не интересуюсь, работай мужа.

- Ну, что ты готова? – спросил у меня Никита, я махнула в ответ, и мы пошли на рынок. У нас хватило еще на один рулон войлока, я придумаю, куда его пустить, у нас на зиму нет не курток, ни штанов. Пригодится короче. Пришлось еще докупить в дорогу калачей и как мы, и договаривались, мы купили еще два мешка соли, здесь я уже торговалась с продавцом, ведь чем дешевле возьму, тем больше заработаю на ней. По - этому я включила все свои знания и все свое обаяние и получила максимально возможную скидку на соль. Никита хмыкнул и поднял брови, когда продавец сдался и согласился с моими доводами. Я довольная потерла руки. Они вместе с Никитой погрузили на телегу мальчишки мою соль, и мы все погрузили на телегу. Я попросила Никиту последний раз сходить на рынок, купить для Лизки зеркальце. Он посмотрел на меня и согласился. Мы очень быстро дошли до лавки со стеклом  и зеркалами. Это была очень дорогая лавка, и покупателей здесь было мало. Здесь я видела интересную пузатую стеклянную посуду, которая по – видимому делалась в ручную и стоила сумасшедших денег. Здесь даже стояли небольшие разные стеклышки для витражных окон. А вот зеркала были маленькие,  большого в пол, здесь даже не было. Поцарапанные стоили дешевле и их с охотой брали девушки. Но мне на подарок поцарапанное не хотелось брать, поэтому я купила квадратное красивое зеркальце в деревянной раме с ручкой. Даже в нем себя разглядела и увидела молодую красивую девушку, что мне очень понравилось.

Никита купил еще одно небольшое стекло, как я поняла, что для окна, и мы двинулись к выходу с рынка. Никиту окликнул какой-то лавочник. Он остановился и сказал мне идти к телеге, тем более она была уже в поле нашего зрения, поэтому я пошла к телеге быстрым шагом. И тут меня кто-то схватил за руку, чуть выше локтя и я услышала нал своим ухом:

- Ну что попалась, голуба! От меня не убежишь! – я повернула голову, и ноги мои подкосились, на меня смотрел тот парень, которого я ударила ночью в пах. Он смотрел на меня, улыбался и крепко держал меня за руку, а я с ужасом смотрела на него!

22 глава.

- Убери руки от нее! – как гром прозвучало на весь рынок. Рынок даже затих в ожидании интересного представления. Все прекратили свои дела и с интересом наблюдали за нами троими. Парень оторвал взгляд от меня, поднял голову и посмотрел за мою спину.  Потом вдруг улыбнулся, отпустил мою руку и пошел в сторону Никиты. Я оглянулась, потому что сердце мое сжалось, я видела, как Никита грозно на него смотрит, а тот к нему приближается в развалку и явно не считает его своим противником и вот когда он уже подошел к нему сильно близко, я готова была закричать.Я онемела, когда вместо драки, они, неожиданно для меня, обнялись, и начали друг друга хлопать по спине, как старые приятели.

- Дружище, брат! Никита! Как же я рад тебя видеть! – парень хлопал Никиту по плечам и обнимал его. Никита в ответ ему улыбнулся и тоже крепко его обнял. Они держали друг друга за плечи и Никита смотрел на него, слушал и махал головой в ответ. Рынок сразу потерял к нам интерес и опять зашумел так же, как и до этого.

Никита повернулся ко мне, посмотрел на меня  и сказал:

- В телегу! Быстро! – я развернулась и очень быстро пошла к Соньке в телегу. Я добежала, запрыгнула, села и стала смотреть в сторону Никиты и того парня, как они друг другу что -то рассказывали и парень, при этом, игриво толкал Никиту в плечо. Я кратко Соньке все рассказала и мы теперь с нетерпением ждали, когда Никита вернется к нам в телегу, не спуская с них глаз.

Через какое-то время они вместе с парнем двинулись к телеге. Никита держал в руках мешок и корзину, а парень держал у него руку на плече и что-то говорил Никите. Никита только хмуро на меня поглядывал и кивал парню. Когда подошли к нам, Никита погрузил все на телегу, они обнялись, очень горячо попрощались. И парень сказал Никите:

- Я все понял брат и конечно все сделаем, раз ты с моим отцом договорился! Осенью, после праздника: Матери Земли, я буду у тебя! Готовься! Ну, пока, красавицы! – сказал он нам с Сонькой и подмигнул мне, от чего меня это поведение очень сильно смутило и я отвернулась.

Они еще раз друг другу похлопали по плечам, Никита сел на коня и мы двинулись мимо рынка по краю города к выезду на нашу дорогу. За всю дорогу, пока мы ехали по городу, Никита ни разу не обернулся и не посмотрел на нас с Сонькой. Мне хотелось ему объяснить, что произошло, но он даже не спрашивал ни о чем у меня, может этот парень ничего и не рассказал Никите, мне оставалось только догадываться о теме их разговора, но то что они друг другу хорошо и даже близко знакомы, было понятно.

Мы доехали до края города, свернули на полянку и стали ожидать соседа, с которым мы должны были ехать домой. Пока ждали, разожгли огонь и решили пообедать, раз есть время на это. Из горячего мы сделали чай, а так доедали то, что было в корзине у нас с собой. Ждали мы не долго. Скоро из города выехало две телеги и один наездник, и они направились к нам, мы их напоили чаем и двинулись в путь. Хотелось побыстрее вернуться домой.

Из-за того, что мы подзадержались при выезде, пришлось в дороге останавливаться еще на одну ночевку. Все это время Никита не замечал меня и даже не разговаривал со мной. Мне было тоскливо на душе от этого и как-то одиноко.

Сонька разговаривала с женщинами, которые ехали вместе с нами домой, и я включилась в разговор и за время пути мы хорошо познакомились и уже общались, как знакомые. Женщины рассказали, что они видели на рынке, обсуждали наряды местных красавиц, и каждая высказывала свои предположения, как это можно сделать и чем можно украсить. По приезду, я думаю, у нас появятся новые наряды в поселке. Одну из женщин звали Мария, она с нами делилась своими секретами на огороде. Мне так нравились эти вечерние посиделки, это было как у бабушки, когда они собирались с подругами и обсуждали новости и всех соседей. Женщины выспрашивали про секреты блюд, которыми я уже успела многих удивить, и удивлялись, какие они простые. Заодно я прорекламировала свою терку и по приезду сказала, что покажу, как она выглядит и что можно готовить с ней.

По-видимому, у Никиты появятся новые заказы после поездки, а у меня новые подруги. Нужно налаживать как-то отношения в поселке. Не у всех в поселке были у мужей по две жены. И у Марии у мужа была одна жена, и она была, не смотря на такое певучее имя, очень бойкая и шустрая женщина. Мне казалось, что ее спокойному Макару хватало и ее одну с головой. Когда мы останавливались, она так много успевала сделать, что я только диву давалась ее скорости и работоспособности.Оставалось только завидовать такой поворотливости и ловкости, с которой Мария все делала. Во второй телеге ехала Глара, а муж ее был на коне и они во время пути с Никитой ехали всегда вместе и о чем – то беседовали. Глара была старшей женой, но она была молчаливая и спокойная. Всегда опускала голову, если ее спрашивал о чем-то муж. Там было видно полное подчинение мужу и его слову. Я на себя не могла примерить такое повиновение, во мне сразу поднималось сопротивление и включилось бы не подчинение моментально, с пол оборота.

Она беседовала с нами только тогда, когда муж уходил поить или кормить лошадей. В остальное время старалась молчать или отвечать очень просто на вопросы. Но ее тоже заинтересовало мое кулинарное искусство, и она напросилась ко мне на обучение, конечно с разрешения мужа. Хотя было бы странно, если бы ее мужик вдруг отказался от того, чтобы его тоже будут вкусно кормить. Вот так мы коротали свои короткие вечера в дороге. Развлекая себя беседами о кулинарии, огородах и нарядах, при воспоминании о которых, у девочек поднималось настроение, и включался азарт удивить друг друга и разгадать секреты мастерства, я к сожалению, практически никакими навыками по рукоделию не обладала. Умела только вязать на спицах и по школе нас учили сшить себе юбку, фартук и халат, на уроках труда. Дома практически ничего не шила, поэтому навыков особо нет, только базовый уровень и как сделать выкройку, я себе представляла.

К обеду четвертого дня мы уже почувствовали запах печного дыма и встрепенулись, в ожидании появления нашего поселка. Никита и Захар увеличили скорость и поехали к дому быстрее, чтобы распрячь коней, на которых ехали они и предупредить о нашем приближении.  Мы ж на телегах особо не разгонимся и ехали медленно. Сонька шла рядом, как всегда, не теряя время, и собирая свои волшебные травки, догоняя меня, и кидала их в телегу на ходу, а я их слаживала в корзину.

Мы подъехали к дому и увидели стоящую и ждущую нас Лизку, на руках она держала Мишутку. Мы так соскучились друг по другу, что я, соскочив с телеги, побежала навстречу Лизки, и мы начали обниматься с ними и целоваться. Сонька же завела телегу с конем во двор дома. Там Никита забрал у нее коня и начал его распрягать. Мы пошли с Лизкой в дом, я ей рассказала, что мы привезли ей подарок и моя, вечно хмурая Лизка, улыбалась мне, и я увидела в ней ту маленькую девочку, по сути которой она еще была. Она уже нагрела нам воды, и мы все по очереди помылись с дороги в купальни и сели обедать. Она приготовила нам куриную лапшу. Я как – то даже соскучилась по супу после стольких дней каши. Потом мы разгружали телегу и разносили все по - местам. Сонька при этом Лизке рассказывала про город, про рынок, про торговые ряды. Описывала наряды местных красавиц, корабль в порту,те украшения, которые она видела на рынке, те матерьялы и ту посуду, которыю мы видели. Лизка смотрел на нее с раскрытым ртом и слушала не отходя от нее. А потом мы достали ей подарок и отржественно вручили.

Очень ей понравилась наше зеркало, и она с таким трепетом завернула его в полотенце и спрятала в сундук в своей комнате, что это та драгоценность, что нужно спрятать подальше. Никита выгрузил свое железо и ушел к старосте. Мне бы конечно хотелось знать, о чем они будут разговаривать. Но на мои вопросы он не ответит, хоть пытай его утюгом! Утюг! Какая мысль мне светлая пришла в голову. Нужно попросить Никиту сделать нам  утюг, куда мы будет угли засыпать и гладить белье. Почему до сих пор его здесь нет, я не понимала. Я осмотрела свой огород, и он меня радовал, хоть какой-то урожай мы соберем и не нужно тратить на покупку еды деньги. Я полола траву и поглядывала в ту сторону, откуда должен был вернуться Никита. Сердце мое колотилось в ожидании и неприятно сосало под ложечкой, а может я уже сама себя накрутила или эта ревность во мне просыпалась?

23 глава.

Никита шел по дороге к кузнице со столяром, видно, что он хочет утеплить на зиму кузницу.

Они что-то обсуждали, и столяр был не один, а со своим помощником: мальчишкой, лет пятнадцати. Видно это сын его.   Я не стала отвлекаться от огорода, раз он не один, все равно поговорить не удастся. И занялась прополкой огорода, подвязкой огурцов и гороха, он, кстати, на удивление у меня уродился.  После огорода, я решила попробовать утеплить чоботы. Все таки нам нужно как-то ходить, когда похолодает. Поэтому я размотала кусок войлока и, примерив 10 раз, вырезала в чоботы стельки. Вставила их и примерила. Получилось свободненько, вот свяжу, еще носки и вообще будет загляденье на осень, а к зиме купим валенки или сапоги с мехом, на что нам хватит денег. Девочки мои тоже померили по очереди. Нога Лизки, как оказалось, не намного меньше нашей с Сонькой и она тоже сможет их одеть теперь. Мы занимались своими делами по дому до вечера.

С Никитой поговорить не удалось и узнать почему он ходил к старосте не получалось, у него постоянно были люди, а потом я уже перестала искать с ним возможность поговорить. После ужина, я решила его поспрашивать:

- Зачем ты к старосте ходил?- он посмотрел на меня внимательно. Поцеловал меня в лоб и сказал:

- Все будет хорошо.

И все, вот и весь разговор. Мне никак не удается разговорить этого мужчину, я уже жалела, что при переходе из мира в мир, тебя не наделяют еще какими- нибудь способностями. Для меня читать мысли было бы самое то! Хорошо, хоть после поездки к нам не появилась Марьяна. Посмотрим, что будет после праздника: Матери Земли.  В любом случае жизнь ей сказочная не светит, я смиряться с этим не собираюсь и буду до последнего с ней воевать.

Утром я проснулась как всегда, позже всех. Пошла поговорить с Никитой. Сама я здесь никого не знаю, кто шкурками занимается, а ему могут предложить и хороший товар. Ведь кузнец в деревне, все равно, что хирург в городе. А вдруг пригодится!

- Никита, я хочу с тобой насчет соли поговорить.- Он смотрел на меня с приподнятой бровью, но молчал. Я ему рассказала, зачем я взяла лишние мешки соли и что я за них хочу получить. Дальнейший обмен пришлось тоже рассказать, ч�

© Елена Теплая, 2022

ISBN 978-5-0056-3740-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Жена кузнеца.

Пролог

Когда очнулась, первое, что я почувствовала, как кто-то со мной занимается сексом.

Да, да! Именно так!

Как же Виктор так мог поступить со мной, после измены?

Да и сама процедура…

Это был не секс, а что-то…

Что-то механическое!

Голова у меня очень сильно болела и кружилась, и поэтому, естественно, никаких положительных эмоций я не испытывала. Глаз открывать не хотелось категорически, а мой мозг просто отказывался принимать происходящее. Как будто это происходит и не со мной вовсе…

А мужчина, закончив свои дела, поцеловал меня в лоб и накрыл каким-то покрывалом.

Я была в ступоре: поцеловать в лоб для Виктора – это слишком по-домашнему, он меня никогда так не целовал.

Я прислушалась – вокруг звуки ночной природы. Я слышала стрекот кузнечиков, треск костра, где-то далеко ухнула сова…

В голову начали приходить мысли, что я – в лесу, именно в лесу или рядом с ним.

Попробовала пошевелить руками и поняла, что они связаны. Разлепив глаза, я увидела звёздное небо над головой и летящие светлячками искры от костра в небо.

Где я? В лесу?

Виктор меня привёз в лес…

Зачем?

Комок паники подступил к горлу. В голове стали возникать картинки одна страшнее другой, сопровождаемые вопросами: «Зачем он меня связал тогда? Что он задумал? Зачем меня вообще было связывать, если я была без сознания? Это что, был такой прощальный секс, и он решил меня оставить умирать в лесу? Ну да, чтобы со мной не разводиться…».

Хотя…

Интересная позиция и решение проблемы…

Но что он будет объяснять моей подруге по поводу, где я делась. Или Виктор придумает душещипательную историю, как я потерялась или бросила его на произвол судьбы, а он страдает теперь один, от неизвестности?

От напряжения и мыслей голова стала болеть ещё сильнее. Видно, у меня сотрясение мозга, но то, что я явно не в больнице и – барабанная дробь! – не в морге – это уже хорошая новость!

Запах сена щекотал мне нос, и я поняла, что лежу на подстилке из сухой травы.

Зачем он меня на сено положил? Где я нахожусь?

Мысли путались, от ужаса я уже не понимала, что происходит. Страх подкатывал к горлу, а в голове билась одна мысль: «Главное – выжить!».

Рядом, не очень далеко от меня – это я отчётливо услышала – заржала лошадь.

Стоп!

А лошадь откуда? Меня что, похитили?

Я с трудом повернула голову на бок и приподнялась на руке, чтобы оглядеться вокруг и понять, что происходит, и где я.

Я лежала достаточно высоко над землёй, перед глазами у меня были какие-то деревянные доски, вроде как низкая изгородь. Значит – догадалась я – лежу на какой-то телеге с сеном…

Глава 1

Рядом, недалеко горел костёр, и возле него на корточках сидел крупный красивый мужчина с короткой бородой, с длинными волосами и большими руками. Он был как-то интересно одет в старинные славянские одежды – на нём была рубашка-косоворотка, подвязанная поясом, тёмные широкие штаны и сапоги.

Первая мысль, которая возникла у меня в голове – у меня галлюцинации от удара головой, вторая – я нахожусь в какой-то секте, а третья – Виктор, скорее всего, продал меня в сексуальное рабство.

Пот выступил на лбу, и я подумала: «Значит, сейчас со мной был этот мужчина, а не мой муж, потому что Виктора я и близко не вижу. А так же не слышу, чтобы где-то работала машина или какой-то транспорт отъезжал от этого места…», – меня кинуло в жар от данной мысли.

По спине пробежали мурашки, и тело сковала паническая атака. Я попробовала пошевелиться, и подо мной скрипнула телега.

Мужчина поднялся от костра и направился в мою сторону.

Я в ужасе смотрела на то, как он приближается, и моё тело стало потряхивать мелкой противной дрожью. Я даже пыталась отодвинуться от края телеги, но со связанными руками у меня не получилось этого сделать.

А мужчина наклонился, посмотрел на меня, погладил по голове и сказал:

– Ну, как ты? Тебе лучше? Воды дать попить?

Я мотнула головой утвердительно, потому что боялась произнести хоть слово, да и в горле реально пересохло от страха.

Он поднёс глиняную кружку к моему рту, и я выпила воду большими глотками.

– Спи, Лада. Мишутка и Лиза спят на сене, я им постелил возле костра. С ними всё в порядке. И тебе нужно поспать и набраться сил. Скоро будем дома.

Он поправил покрывало и снова погладил меня по голове.

Какой Мишутка? Какая Лиза? Кто они?

Почему я здесь?

Голова раскалывалась от мыслей, и каждое движение головы отдавалась болью в висках. Сейчас бы таблеточку парацетамола не помешало, но просить её у этого странного мужчины я не буду. Я слышала, как он ходит возле телеги и подкидывает дрова в костёр.

Мои руки были связаны спереди, я их тихонько подтянула к себе и попыталась зубами развязать верёвки, но у меня ничего не получилось. Погрызла их, но верёвки были жёсткими и не поддавались.

Была ещё одна проблема: если я начинала шевелиться в телеге, то она предательски поскрипывала, и мужчина подходил к ней, как бы проверяя меня. Я хотела дождаться, когда он уснёт, чтобы попробовать выбраться из телеги, но он не ложился долго, и мои глаза сами собой закрылись от усталости – я провалилась в сон…

* * *

Сон вернул меня домой, в тот день, когда всё и произошло…

Как всегда – классика жанра! – вернулась домой раньше обычного. Поднялась по лестнице, открыла ключом дверь в квартиру и увидела женские туфли на шпильке у себя в прихожей.

В сердце кольнуло от нехорошего предчувствия…

Я быстрым шагом прошла в нашу спальню и замерла на входе. Мой муж кувыркался с девицей, которая стонала под ним и царапала ему спину. Я задохнулась от злости и кинула в мужа свою сумку.

Он вздрогнул от неожиданности и повернул голову в мою сторону, а девица, увидев меня, вскочила и спряталась за мужа.

– Да как ты мог! – закричала я.

– Успокойся, Марина! Нам нужно поговорить! – забормотал Виктор, отводя от меня взгляд.

– О чём?!

Муж поднялся с кровати, накинул халат на плечи и подошёл ко мне.

Я начала его бить кулаками в грудь с такой силой, которой и сама от себя не ожидала. В этот момент не успела заметить его руку, но удар по лицу был очень сильный. От пощёчины в глазах всё поплыло, в ушах зазвенело, но я осталась стоять на ногах.

Виктор схватил меня за руку выше локтя и потащил меня на кухню.

– Я сказал: успокойся! – прошипел он мне в лицо.

Левая сторона лица горела, слёзы из глаз лились ручьём, а Виктор, с силой посадив меня на стул возле стола, взял меня за подбородок и сказал:

– Что ты хочешь? Развод? Ничего не выйдет, детка. Ты будешь хорошей девочкой, соберёшь свои вещички и почешешь на дачку к родителям. Поняла меня?

– Это – мой дом, и ты не посмеешь меня выгнать! – не сдавалась я, несмотря на побои. – Подонок! Свинья! Урод!

Виктор ударил меня по лицу снова, и от боли у меня наступило какое-то оцепенение. Из носа брызнула кровь, я подскочила и кинулась к двери. Было одно желание – убежать на улицу, подальше от него.

Виктор рванул за мной, крича при этом:

– Вернись, я сказал! Сука!

Я выбежала из квартиры и кинулась вниз по лестницы, но Виктор, догнав меня, схватил сзади за куртку и дёрнул на себя. Вырываясь, я выскользнула из не застёгнутой куртки, но споткнулась и полетела вниз, даже не сумев выставить перед собой руки. Я ударилась о ступени грудью и головой, и сознание моё отключилось.

Дальше не помню ничего…

Глава 2

Я резко проснулась и сразу же поняла, что окружающее меня сейчас – это вовсе не сон, и я лежу вот тут на телеге, а рядом со мной ходит этот большой мужик.

В голове после сна прояснилось, и я стала думать, как мне от него сбежать.

Понять бы ещё: в какую сторону мне бежать, и далеко ли до города.

Тут я услышала ржание и подумала, что можно же украсть лошадь и на ней сбежать. Я, правда, не умею, но жить захочешь – не так раскорячишься.

Но…

Нужно ещё от верёвок как-то избавиться. Руки уже серьёзно отекли, и очень хотелось в туалет.

Я подняла голову, чтобы оглядеться, кто чем занимается, да и оценить обстановку вокруг.

Мужик поил из деревянного ведра коня – или лошадь, я в этом плохо разбираюсь – рядом паслось ещё одно животное. Значит – лошадей две, это уже напрягает. Получается, что убежать верхом мне будет проблематично – мужик явно умеет ездить на лошади, в отличие от меня. Возле костра я увидела девчушку со светлыми косами, лет 11—12 – она мешала что-то в котелке. Недалеко от костра сидел на покрывале маленький светловолосый мальчик и играл с какой-то деревянной игрушкой, похожей на коняшку.

Мои наблюдения прервала волна боли, которая внезапно накатила на меня. У меня болело всё: спина, руки, ноги – было ощущение, что меня били палками не один день.

Я села в телеге – нет смысла притворяться спящей. Нужно узнать, что этот мужик от меня хочет и какой выкуп потребует, если что – продам дачу родителей и поживу в квартире подруги.

Девчонка, увидев меня, сидящую в телеге, тут же повернула голову в мою сторону, посмотрела на меня и улыбнулась.

– Лада! Какая радость! Как хорошо, что ты проснулась, я уже подумала, что тебе совсем плохо. Ты спала вчера весь день после того, как упала с чердака. Помнишь?

Я помотала головой…

С какого чердака? Почему я Лада? Кто эта девочка?

– Я хочу в туалет. Развяжите меня, – попросила я, откладывая все остальные вопросы на потом.

Девчонка повернулась и посмотрела на мужчину.

– Я развяжу тебя, если дурить не будешь, – как бы отвечая на взгляд девчонки, сказал мужик.

– Хорошо. Обещаю, – согласилась я, не понимая его слов про «дурить не будешь».

Мужик подошёл ко мне, достал нож и разрезал верёвки на руках.

Я потёрла запястье и попробовала перегнуться, чтобы слезть с телеги. Но бородатый подхватил меня на руки и, сняв с телеги, поставил на землю.

Я тут же отшатнулась от него, и он меня отпустил, сказав при этом:

– Далеко не ходи. Это не наш лес, и я его плохо знаю. Нарвёшься на медведя или волка – отбить тебя могу и не успеть.

Какой медведь! Что он несёт!

Я посмотрела на телегу, там стоял сундук и какие-то узлы. Возле телеги тоже были сложены узлы, один на один.

Я обошла телегу и пошла к деревьям, не удаляясь далеко от нашего странного лагеря…

Перед тем, как сделать свои немудрёные дела, я обратила внимание на то, как странно я одета: на мне было длинное платье и какой-то фартук, который одевался через голову; нижнего белья нет, и на телеге я его не заметила.

Значит, этот урод вчера переодел меня, снял трусы и куда-то их дел…

Ладно, не умру без них.

Я прислушалась и не услышала звуков города, а ещё…

Лето! Вокруг стояло лето!

Как сейчас может быть лето?

Ведь когда я упала – была осень!

Нет, я не могла так долго в коме пролежать, и кто бы за мной так долго ухаживал?

Где врачи, где больница, и потом – кто эти люди?

Где я нахожусь, и где Виктор, мой муж, в конце концов?

Я же не сошла с ума, посмотрев вокруг, вроде понимаю, что вокруг – лес, меня зовут Марина, мне 38 лет, а может…

Какой сейчас год?

И тут меня озарило – наркотики!

Они, видимо, мне дают какую-то траву или колют наркотики. Я посмотрела на локти, уколов нет, значит, всё-таки чем-то поят меня, каким-то снадобьем.

«Не дури!», – этот мужик сказал.

Так…

Нужно быть осторожнее, видно, из-за того, что я проспала два дня, из меня выветрилась эта дурь. Это хорошо, но непонятно: он же меня вчера поил, но на меня ничего не подействовало.

Странно…

Ладно. Сбегать в лесу нет смысла, посмотрим, куда мы на этой колымаге приедем…

Я вышла из леса к лагерю, подошла к костру и села на пенёк рядом с девчонкой.

– Мишутка к тебе просился, Лада. Весь день вчера маму звал. А ты спала и не слышала, – сказала девчонка.

Маму! Это мой ребёнок? Откуда? У меня нет детей!

Они меня с ума решила свести!

«Спокойно, Марина! Не показывай им своих чувств – пусть они думают, что ты та же, прежняя! Если они что-то заподозрят, то силой дадут наркотики, и ты совсем забудешь кто ты…», – подумала со страхом.

Девчонка подхватила мальчика и принесла мне. Ребёнок обнял меня и уткнулся носом в грудь. Ребёнок – ему где-то два года – меня узнаёт, и это тоже странно…

Может отняли у кого-то ребёнка и мне подсунули?

Ладно, ребёнка не обижали, когда я спала – уже хорошо. Хотя мужик всё-таки воспользовался мной, пока я в отключке была. Ну да, здесь же нет больше женщин – только я и девчонка. Как хочется помыться после этого мужика!

– Лиза! Еда скоро будет готова? А то нам пора уже ехать! – ага, а вот и он проявился.

– Да! Сейчас всем наложу!

Лиза ловко разложила кашу по мискам, раздала мне и мужику, сама села на покрывала, забрала у меня с рук мальчика и начала его кормить.

– Лада, ешь! Ты уже несколько дней не ела! Вон как похудела! Мишутку я покормлю, – сказала мне девочка.

Я попробовала кашу, и у меня заурчал живот. Каша была вкусная. Тем более, если придётся бежать, то лучше это делать на сытый желудок.

Мужик быстро съел кашу и стал запрягать одну из лошадей в телегу. Потом, ловко закинув узлы на повозку и посадив туда Мишутку, посмотрел на меня и сказал:

– Если ты будешь спать, то могу забрать мальчишку к себе!

Вот эта забота! С чего бы вдруг?

– Мне он не мешает, – ответила я и спросила. – Как долго нам ехать?

– Вечером будем на месте.

Я пошла к повозке, где этот мужик подхватил меня – чего я не ожидала – и посадил в телегу. Спереди пристроилась Лиза, и мы двинулись в путь.

Глава 3

– Лиза, а что со мной случилось? Я ничего не помню, – спросила я у девочки, когда поняла, что за шумом, что издавала наша телега при езде, мужик, который ехал впереди верхом на второй лошади, нас не услышит.

– Ой, Лада! Я думала, что ты не выживешь. Тебя ж очень сильно избил твой муж.

– Виктор?

– Какой Виктор? Малхор! Он тебя всегда бил. Я его очень сильно боялась! А в этот раз он прямо на рынке тебя избил! Ты что, не помнишь?

Я отрицательно покачала головой.

Какой рынок? Какой Малхор? Кто это такой?

Я опять ничего не понимала…

А девочка продолжила:

– Никита… – она показала головой на всадника. – Помог тебе корзинку поднять на телегу. А Малхор – как это увидел – как с цепи сорвался. Давай бить тебя прямо при всех возле телеги, да ещё и ногами. Никита увидел, подошёл и врезал ему. Кто ж знал, что этот Малхор пролежит без сознания и помрёт через неделю. Как я радовалась за тебя! Такой дом тебе достался, хозяйство, и ты – вдова! Староста позавидовал на твой дом! Малхор, хоть и плохой был человек, но рукастый мужик! Всё в дом тащил… Не помнишь? Ладно, может, ты память потеряла после падения с чердака?

– А как я на чердаке оказалась? И что мы делаем тут, раз я вдова и у меня дом большой? Где этот дом?

– Ой, Лада! Видно, это от горя у тебя плохо с головой. Староста решил силой тебя замуж за Никиту отдать. Никита пришёл к старосте свататься и пообещал твой дом оставить ему! Как ты плакала, горемыка! Как ты уговаривала старосту так не поступать с тобой! Мне тебя было очень жалко! Ты такая красивая, молодая, только вдовой стала, и – опять замуж! Да за кого? У него ж кулачища – во! – тут Лиза показала на две свои руки.

Да я и сама уже ощутила силу Никиты – он меня как пушинку на телегу закинул.

А девочка, посмотрев в спину мужика, продолжила чуть тише:

– Он, конечно, завидный жених! Все наши по нему вздыхают! Одно слово – кузнец. Но зачем тебе – вдове, только освободилась от мужа! – опять замуж! Ты ж могла теперь жить как хочешь, и никто слова тебе не сказал бы. Тяжело без мужика, но не такой красивой вдове. Нашла бы, кто тебе смог помочь! А тут… Как пришли они со старостой в дом к тебе – ты сказала, что не бывать этой свадьбе! Если силой тебя женит староста, то ты и дитя зарежешь и дом сожжёшь вместе с собой. Схватила головню из печки, и – на чердак. Никита кинулся за тобой и там пытался тебя поймать, но ты оступилась и упала в незагороженный проём над сенями. Пока была без чувств, староста тебя замуж отдал – печать на руку сам поставил. Мне велел за тебя отвечать. Никого кроме меня нет у тебя, я одна – твоя сестра – и осталась…

Тут моя новоявленная сестра примолкла, а я подумала: «Вот дела… Моя сестра? Какая сестра?», – я смотрела на Лизу и не понимала: это сон, или я так с ума схожу. – «Как же складно всё придумано, это ж кто у нас тут фантазёр такой?»…

– Что было дальше? – спросила я, хотя у меня уже опять голова начинала болеть от всего этого.

– Как отдали тебя замуж – староста слова прочитал над тобой. А я плакала и думала, что ты тоже, как и Малхор, умрёшь – ведь ты была без сознания. А жёнки старосты вещи наши с тобой в узлы повязали и в телегу покидали. Мишутку вывели и сказали на меня, что езжай, мол, ты должна быть с сестрой.

Это была какая-то фантастика. Помню, смотрела фильм: «Холоп», так там отец парню устроил жизнь в деревне на исправление, как будто он в прошлое перенёсся. Мы ещё с мужем смеялись, что это – крутой бизнес-проект.

Только…

На меня Виктор вряд ли бы такие деньги тратил, и для чего ему это?

Я ехала и молчала. В голове была каша от всего услышанного, но анализировать голова ничего не хотела. И как только я начинала переваривать слова Лизки – она начинала болеть ещё сильнее.

Так я сидела и рассматривала своего нового мужа, который ехал впереди на коне, потом мне надоело на него смотреть, и я просто глазела по сторонам, осматривая достопримечательности, так сказать, но кроме бесконечных деревьев – ничего не было. Вдоль дороги не было видно даже электрических проводов и столбов.

– Прости меня, Лада. Я не могла ничего сделать! Меня никто не слушал. Он уже застолбил за собой право быть твоим мужем. Ночью взял тебя, пока ты была во сне. Теперь твоё согласие и его право на тебя никак не оспорить, – виновато объяснила якобы «моя сестра».

Да, это я помнила. Как он «застолбил» своё право!

Я со злостью посмотрела в спину этому мужику. Маньяк какой-то!

Что за средневековье такое! Какое у него на меня право?

Как вообще можно изнасиловать человека и считать его своей женой?

– Это мы ещё посмотрим! – вырвалось у меня.

– Ничего не выйдет, Лада! Они тебе на запястье уже клеймо поставили!

Я посмотрела на запястье – действительно, там стояло клеймо. А вот на другом запястье клеймо тоже было, но перечёркнутое, как будто стёртое.

– А это что? – я показала Лизе на зачёркнутое клеймо.

– Видно, совсем тебе плохо было, Лада! Ты же сама перечеркнула клеймо на сожжении мужа. Вдова берёт палку из костра мужа и прикладывает себе на руку. Только так муж может отпустить тебя из своей жизни. Ваша семья сгорает вместе с ним, и ты становишься свободной.

Это уже вообще какой-то ужас!

Ещё и клеймо мне поставили. Что за игры идиотские?

Клеймо, наряды, порядки какие-то странные…

Посмотрела на руки – руки вроде мои, только маникюра нет…

Не иначе, как меня продали куда-то в захолустье, в рабство, в какую-то секту. Было ж в новостях про каких-то сектантов, там целые посёлки в лесах есть, и люди квартиры свои продавали, чтобы к ним попасть, и уходили туда жить, отказавшись от всего мирского. Наверное, и мой драгоценный муж от меня таким образом избавился.

Хотя…

Не убил, не покалечил – и то хорошо. А то сидела бы сейчас овощем в инвалидном кресле, и наследство всё мужу бы досталось. У меня мурашки по спине побежали от мыслей, что пришли в мою шальную голову.

Странно то, что я не помню большой промежуток своей жизни. Где была и что делала все эти дни?

Вернее – с осени до сегодняшнего дня, а сегодня у нас – начало лета, судя по погоде и природе.

Глава 4

Закат мы провожали, пока ехали по полю. Я плохо разбиралась по росткам на поле, что это растёт: пшеница или рожь. Но поле мне показалось бесконечным.

Если есть поле – значит, и посёлок недалеко. Наконец-то мы скоро будем среди людей, и этот маскарад закончится.

Мальчик спал у меня на руках, он вообще старался не отходить от меня.

Я так мечтала о ребёнке – долго и мучительно. Не раз просила мужа взять из детского дома малыша, но он был против этого, говорил, что сами родим. Сколько слёз, лечения, даже, послушав бабок, в храм ездила, и ничего не помогало. А теперь эти люди говорят, что это – мой ребёнок.

Я рассматривала его: он был светловолосый, большие карие глаза с большими ресницами и ямочки на щёчках. Он бы был красивой девочкой. Такое лицо – для девочки мечта, а тут мальчишка.

Я нюхала его макушку, он там вкусно пах каким-то сладким молоком – или это сено так на меня влияло? – к вечеру стало холодать, и я завернула малыша в покрывало.

Где же мама твоя, малыш? Как женщина могла отдать такого маленького на съёмки?

А вдруг у меня с крышей не всё нормально? Вдруг он упал бы с телеги и покалечился?

Как-то странно…

Никаких квадрокоптеров для съёмок, и такая большая территория задействована…

Не пойму: зачем столько денег вложено, и для чего это сделано?

Пока одни вопросы и ни одного ответа…

После очередного холма в долине я увидела огни деревни. В домах светились огоньки, и мы к ним приближались. На душе стало радостней – скоро я увижу людей.

Как мне надоело трястись в этой телеге, и когда уже это закончится?

Но когда мы подъехали к деревне, и я увидела, что это не фонари, а факелы, то с грустью подумала, что театр продолжается, и нормально помыться и сходить в туалет, видимо, не удастся.

Мы подъехали к крайнему тёмному дому, он был как бы на холме, и остановились.

* * *

Кузнец, спрыгнув с лошади, прошёл вперёд, открыл нам ворота и завёл телегу во двор.

– Заходи, хозяйка! Теперь – это твой дом, – сказал он мне и открыл дверь в дом.

Я вылезла из телеги и пошла в дом вслед за кузнецом. Он зажёг факел каким-то камнем – я так и не поняла, как он это сделал – и осветил большую комнату этого деревенского дома.

На полу лежал самотканый длинный ковёр. Справа была большая печь – я такую видела в деревне – слева был стол с лавками, и возле него стоял буфет с посудой. Над столом висел образ богородицы с лампадкой.

Кузнец зажёг лампу, которая висела на цепях посреди потолка, и поставил факел возле печи в специальную подставку.

– Дрова для печи сейчас принесу. Справитесь сами затопить печь? – спросил он.

– Справимся, батюшка. Где мне спать с Мишуткой? – спросила Лизка за спиной.

– Пока – на печке устроишься, а завтра – разберёмся, – ответил кузнец.

Лизка передала ему Мишутку, чтобы он положил его на печку, и стала суетиться возле печки. Я же стояла посреди дома и не могла поверить, что это – не конец, и дурацкое представление продолжается.

Я подошла к столу – там стояла крынка молока и хлеб, накрытые рушником – села на лавку и впала в ступор.

Этого не может быть, что это? Это мне что, испытание?

– Лиза, а город далеко? – спросила я.

– Далеко, Лада! Здесь в основном одни деревни! Но раз в месяц мы ездим туда, если есть что продать. Я думаю, что Никита часто туда ездит, он же кузнец! Он – как и староста – многое может себе позволить. Эта деревня больше нашей – здесь и мельница, и кузня – и на рынок мы сюда приезжаем, так что, тебе повезло. Жены у Никиты нет – ты одна здесь хозяйка!

– Так я ж вроде его жена и есть! – не поняла я.

– Правильно, но ты забыла, что Малхор имел ещё и старшую, да зашиб её, вот тогда ты и стала старшей женой. А так она тобой помыкала.

Мамочки, куда я попала?

Средневековье какое-то! Многожёнство!

Только этого мне не хватало…

Это уже даже на кино не смахивает.

Ладно, главное – узнать в какой стороне город и доехать до него, там уже – в полицию, и всё это закончится.

Лиза суетилась вокруг печки и как-то для такой маленькой девочки очень ловко со всем управлялась. Мне даже стыдно стало за своё бездействие.

– Давай я тебе помогу! Лиза, говори, что делать. Что ты сама всё суетишься.

– Так я – привычная. Нужно поесть хозяину приготовить, а то если кулаком своим стукнет – так нас тоже спалят на огне погребальном.

Я хмыкнула – пусть попробует только тронуть. Чем-нибудь как огрею – мало не покажется. Потом «заяву» в полицию накатаю, будет знать, как в образ входить.

Лиза ловко поставила чугунок на огонь, показала на корзину с картошкой, и я села её чистить. В этот момент в дом вошёл кузнец, положил на стол что-то завёрнутое в полотенце и поставил ведро воды.

Я развернула тряпицу и увидела солёное сало. Так это праздник уже. Сейчас мы его и пожарим с лучком.

Я покидала картошку в кипящий чугунок. Лиза же поставила в другом чугунке варить яйца, и обе посудины задвинула подальше в печь. За печкой я нашла на стене лук, уже засохший. Ну ладно, сойдёт, а завтра посмотрим все запасы кузнеца, раз он решил сделать меня хозяйкой. Попляшет теперь муженёк…

Через час у нас с Лизой был накрыт стол. На столе стоял чугунок с картошкой, которая сверху была засыпана шкварками сала и жареным луком.

– Я ещё такого не пробовала, но пахнет вкусно. Где ты такому научилась, Лада? – спросила Лиза.

– А чему тут учиться? Картошка, сало, лук… Что тут такого? – удивилась я.

В этот момент в комнату зашёл кузнец.

– Садись к столу, батюшка, – предложила Лиза и отошла от стола.

Якобы мой муж посмотрел на меня с хмурым лицом, сел за стол и махнул нам с Лизой, чтобы тоже садились.

Мы уселись напротив кузнеца, но ему это явно не понравилось, и он буркнул, обращаясь ко мне:

– Сядь рядом! Ты – жена и хозяйка этого дома!

«Хорошо, если ты так хочешь – то я сяду…», – подумала я и пересела рядом.

Кузнец, положив в глиняные плошки еду мне и Лизе, начал есть.

Мы ели молча, мне даже странно было, что кузнец ничего не налил себе выпить.

Неужели этот холостяк ничего не пьёт? Неужели он такой одиночка?

Но кто-то же принёс ему молоко и хлеб. Значит, не такой уже монах сидит рядом со мной.

После ужина мы с Лизой убрали со стола и помыли посуду. Я нагрела воды, разбавила её в ведре холодной и пошла на двор обмыться. Не при этом же чурбане мне мыться!

Полила на себя с ковшика и только обтёрлась полотенцем, чтобы одеться, как увидела за спиной у себя кузнеца. Он стоял и смотрел на меня, абсолютно не стесняясь. По спине поползли мурашки. Кроме ковша – ничего рядом, чтобы врезать ему. Он протянул мне ночную рубашку.

– Завтра покажу тебе купальню. А сейчас идём спать, надеюсь, не нужно тебя связывать?

– Зачем? Можешь стукнуть меня и взять опять бесчувственное тело. Ты ж у нас походу – некрофил. Сколько тебе за это платят, извращенец?

– Платят? Некро… Кто? Ты – моя жена, и я имею право на тебя! Но если тебе так противно – я не трону тебя. Но первая ночь принадлежала мне по праву… – он сверкнул глазами и ушёл в дом.

Глава 5

В доме было темно. Я поискала уступ, чтобы забраться на печь к Лизе, но кто-то схватил меня сзади за платье и потянул вниз.

Я обернулась – сзади стоял кузнец.

– Я тебя не трону, но спать ты будешь в моей постели. Или ты пойдёшь сама – или я опять тебя свяжу и положу в кровать силой.

Гнев поднялся во мне волной, аж зубы скрипнули.

«Только тронь меня!», – подумала я. – «Отравлю чем-нибудь, урод!».

Но делать нечего, и я пошла следом за ним. Мне пришлось ложиться в кровать с чужим мне мужиком, да ещё и под одним одеялом. Я насколько могла, отодвинулась от него на край кровати и решила, что уж легко я ему не дамся: или поцарапаю или укушу – если тронет меня – это точно.

При всей своей воинственности, через несколько минут я уснула крепким сном и даже не проснулась, когда кузнец утром встал и ушёл…

Я проснулась очень поздно по меркам деревни. Насколько я знала, в деревнях встают рано, ещё на восходе солнца. Лиза вовсю шуршала на кухне и гремела посудой, но меня не пришла будить. На самотканом коврике, на полу сидел Мишутка и играл со своим деревянным конём.

– Доброе утро, Лиза! Доброе утро, Мишутка! – поздоровалась я.

– Доброе! Я вижу, что у тебя всё хорошо! Ты улыбаешься! Значит, Никита показал себя очень хорошим мужем! – затараторила Лиза.

– Почему ты так решила? – удивилась я.

– При Малхоре ты вообще не улыбалась. Только плакала по ночам, когда он засыпал. А сегодня я не слышала твоего плача ночью, да и сейчас не вижу слёз на твоих щеках.

Я удовлетворилась таким странным объяснением и спросила:

– А где мой так называемый муж?

– Он ушёл со столяром договариваться, чтобы этот человек сделал нам с Мишуткой кровать. Представляешь: у меня будет своя кровать! Как у принцессы! Я себе матрас сама сеном набью.

В этом была такая не поддельная радость, что я смутилась. Может, Лиза всю жизнь живёт в деревни, и не видела кровати, а сейчас ей платят за спектакль, и ей так легко всё даётся. До какой степени всё правдоподобно, что я начинаю сомневаться во всём этом.

– Пойду, умоюсь, – объявила я Лизе.

– Да, пойди. Там на улице у входа кадушка с водой. Никита уже наносил целую.

Я вышла на улицу, было очень светло, и солнце уже хорошо припекало. Двор был широкий, и такой порядок на нём был, что диву давалась.

Я наклонилась к кадушке и…

Чуть не завизжала от неожиданности – на меня оттуда смотрело чужое лицо!

Я потрогала себя. Ещё раз посмотрела на отображение своего лицо в воде, и это меня вогнало в ступор.

Что с моим лицом? Они мне что, сделали пластическую операцию?

Я посмотрела на руки – вроде мои, только какие-то утруженные, как у деревенских женщин. Ладно, отмочим в ванночках, маникюр сделаю, только ногти нужно отрастить.

В этот момент из двери выглянула Лиза и что-то вылила из ведра прямо во двор.

– Лиза, что с моим лицом? – спросила я с испугом.

Лиза нахмурилась, подошла ко мне поближе, посмотрела на меня и ответила:

– Не вижу ничего особенного… А что с твоим лицом? Вроде обычное лицо. Синяк только на щеке, но так это ты ударилась, когда падала. Бабка Манка сказала, что это красоты не испортит, всё пройдёт. На девках и не такое заживает!

– Лиза! Это не моё лицо! – настаивала я.

Лизка остановилась, внимательно посмотрела на меня, потрогала мне лоб.

– Лада, тебя нужно к деду-шаману везти! Ты повредилась умом! Ничего не помнишь! Лицо не твоё! Ты меня пугаешь! Я скажу Никите, пусть везёт тебя, пока ты нас не зарезала, как Авдотья!

– Какая Авдотья? – сказала я и осеклась, потому как Лизка молчала и смотрела на меня с подозрением, нахмурив брови.

Я посмотрела ещё раз в отражение и подумала: «А что, если этот шаман и даёт какие-то зелья, чтобы никто ничего не помнил? Вот я попала!».

– Ладно, Лизонька! Успокойся! Я уже почти всё вспомнила. Только в этой кадушке я не узнала своё лицо. Видно, синяк меня напугал, – соврала я, испугавшись лечения у какого-то шамана.

Лиза ещё раз посмотрела на меня с недоверием, всплеснула руками и пошла в дом.

«Нужно как-то её успокоить и притвориться, что я всё вспомнила. Но как?», – подумала я, умылась и пошла в дом.

Тяжёлые мысли о том, что теперь меня вряд ли кто дома узнает, не давали покоя. Родных нет, подруга за границей, а муж походу сделал всё, чтобы меня не нашли. Ни телефона, никакой связи, да и где я нахожусь даже примерно – не знаю. Если я даже полицейским скажу кто я – моё фото мне не подходит. И меня точно упекут в психушку. Это сделано всё специально, чтобы я не смогла вернуться никогда.

Я зашла в дом, села за стол, и мне себя стало так жалко, аж до слёз.

– Лада, не расстраивайся, синяк почти сошёл. А ты такая красавица, что все вокруг завидуют тебе, – стала утешать меня Лиза.

Она гладила меня по голове, а у меня текли слёзы от бессилия и беспомощности, что у меня нет ни документов, ни денег, и искать меня никто на этом краю жизни не будет.

Я пошла, легла на кровать и разревелась уже в голос. Лиза меня как могла успокаивала, но истерика не проходила, и объяснить я ей ничего не могла, как такое можно рассказать, чтобы тебя не посчитали сумасшедшей. Потом она принесла мне кружку с каким-то отваром.

Я слышала, как заходил кузнец, как он о чём-то разговаривал с Лизой, но я не прислушивалась, мне как-то стало безразлично все вокруг, а потом я провалилась в сон. Видно, всё-таки Лиза какой-то травы мне дала, что я уснула.

Глава 6

Проснулась я ночью от того, что меня прижимал к себе кузнец, и мне – на удивление! – как-то спокойно стало, как в детстве. Было и страшно, потому что я понимала, что справиться с этим мужчиной физически не смогу.

Но…

Было и надёжно, даже со своим мужем я никогда не чувствовала себя настолько защищённой.

Удивительно…

Я всегда была независимой. Впереди планеты всей. Работала наравне с мужем, все доходы и расходы пополам. Может, поэтому я никогда и не чувствовала себя так надёжно. Как говорится, не было ощущения: как за каменной стеной!

Я попыталась отодвинуться на безопасное расстояние, но кузнец тут же подвинул меня опять к себе.

Ладно, я ж – не красная шапочка, кузнец – не волк, чего мне бояться?

Я лежала и, закрыв глаза, думала о том, как мне быть дальше. Без денег отсюда невозможно уйти. Как-то спектакль затянулся, и никто не прокололся за это время – это странно.

Я не верила, что меня вот так могло закинуть в какой-нибудь параллельный мир или в прошлое. Ну, это только в книгах бывает. Я ещё никого не встречала, чтобы вот так человек прилетел из будущего. В тоже время по новостям видела, что есть целые посёлки отшельников, которые вот так живут, и их всё устраивает…

Может, меня им в рабство продали?

Странно, что нигде не видно следов цивилизации, ну не в прошлом же я!

И в то же время мурашки бежали по спине при мысли: «А что, если мне вот так повезло!».

Тогда…

Надо тогда думать, как тут выжить, и я по примеру Скарлетт из «Унесённых Ветром» решила, что я подумаю об этом завтра и решила выспаться…

Утром, когда кузнец опять неслышно покинул кровать, я встала.

Лизы в доме не было, а Мишутка сидел на полу и что-то ковырял в половике.

Я решила осмотреться и найти себе дело. С другой стороны печки была ещё одна комната, и все вещи были сложены там. Нужно всё разобрать и навести порядок.

Тут пришла Лиза – принесла воду.

– Доброе утро, Лиза, – поздоровалась я и услышала вопрос:

– Всё хорошо? Я так за тебя переживала, и Никита места себе не находил весь вечер.

– Всё хорошо. Давай мы с тобой займёмся домом. Расскажи: что тут и как, чтобы я могла тебе помочь.

– Коровы у нас нет, и это плохо, Лада. Молоко можно только выменять у соседей или у старосты со скотника взять. Хотя бы козу завести нам нужно… Никита заказал мне с Мишуткой кровать, сегодня должны привезти…

– Хорошо. Где он сам? – я уже сидела за столом с кружкой молока и хлеба.

– Он – в кузне.

– Хорошо. Пусть работает. А где ты берёшь воду?

– Из реки ведром ношу.

– Тут есть река?

– Да, за домом прямо.

Так, нужно обследовать территорию…

Я встала, взяла ведро и пошла за дом, чтобы посмотреть и где река, и как здесь воду набирают.

Передо мной открылся потрясающий вид. Я стояла над обрывом, а внизу текла широкая река. Передо мной был сделан помост и лестница к воде. На помосте находилось деревянное ведро с верёвкой.

Я посмотрела вдаль – не видно ли каких электрических вышек за лесом? – но дальше река делала петлю, уходя за лес, и я не увидела никаких признаков цивилизации.

На берегу лежали перевёрнутые лодки, на палках были растянуты сети. Какой-то мужик покрывал смолой дно лодки. Вокруг были видны бескрайние леса, справа за посёлком – бесконечные поля с посевами. От нашего дома вниз уходила деревня, так же она перетекала на другой холм. Дома утопали в садах, а вот по улицам ни деревьев, ни даже кустиков не росло.

Вдали между холмами была видна мельница с колесом. К ней от реки была проведена канава, по которой текла вода. Канава была оббита деревянными досками, и люди прямо из неё набирали себе вёдрами воду. Возле мельницы домов не было.

«Это ж сколько денег нужно было потратить и на всю эту массовку, и на строительство? Нет, моему мужу это не по карману!», – подумала я, и холодок пополз по моей спине.

Ладно, доберёмся до города, и всё станет на свои места!

А сейчас мой мозг не хотел всё это анализировать и сравнивать. Я просто боялась себе признаться в очевидном и успокаивала себя тем, что всё это – подстроено, что всё это – розыгрыш.

Да и кто в здравом уме поверит, что ты находишься или в прошлом, или в другом мире?

Вот и я всеми силами в это не верила и гнала эту мысль от себя поганой метлой.

Я оставила ведро у помоста, решив обойти дом и осмотреться.

Позади дома я увидела навес с кирпичной печью. Оттуда раздавался звон молотка о наковальню, и мне стало любопытно. Я никогда не была на кузне и не видела этого волшебства.

Мой кузнец был раздет по пояс, на нём был длинный кожаный фартук, волосы были завязаны шнурком и собраны сзади в хвост. Он сначала стучал молотом по какой-то раскалённой штуковине, а потом нёс её к сделанному в углу колодцу из кирпичей, опуская в воду эту болванку с шипением и паром.

И тут я увидела возле стойки навеса красивую темноволосую девушку с длинной косой, которая держала в руках крынку, видимо, с молоком.

Никита повернулся к ней, взял из её рук крынку, отпил немного, отдал кувшин обратно, а потом взял какую-то штучку из её рук, повертел и положил на наковальню.

А у меня вдруг…

У меня в душе что-то неприятное от этой сцены поднялось к горлу…

Вот это да! Марина, да ты собственница!

Мужик насильно переспал с тобой, а ты его уже своим считаешь!

Я передёрнула плечами, вспоминая нашу ночь с ним. Лиза ж говорила, что кузнец – завидный жених, и что-то ещё про многожёнство говорила.

Ну уж нет, тогда уж лучше вдовой быть! Я вот такую змею терпеть возле себя не буду!

Я стояла, смотрела и не могла решить, куда же мне идти: назад в дом или в кузню, и в этот момент кузнец обернулся и посмотрел на меня, у меня сердце ухнуло вниз – то ли от страха, то ли от его взгляда.

Девушка тоже обернулась в мою сторону, посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью, прижала к себе крынку и не спеша, как будто она здесь королева, пошла к посёлку.

Ладно…

«Я же – взрослая женщина, чего мне бояться…», – подумала я и сделала шаг к кузнице.

– Доброе утро! – поздоровалась я, кузнец поднял бровь и взглянул на меня удивлённо. – Я хотела посмотреть кузню, не помешаю?

– Нет.

– Что ты куёшь?

– Шпильки для мельника, – Никита при этих словах шагнул ко мне, а я, отшатнувшись, упёрлась спиной в стойку навеса.

Этот мужчина меня подавлял, я боялась его, и в то же время что-то внутри тянуло меня к нему, но я гнала это от себя.

Он протянул руку и убрал прядь с моего лица. Погладил щёку, где был синяк, нахмурился, но ничего не сказал.

– Не буду мешать тогда, работай, – сказала я и, развернувшись, пошла к дому.

Я прямо спиной ощущала его взгляд, мне хотелось повернуться, чтобы посмотреть ему в глаза, но гордо подняв голову, я зашагала к месту, где стояло моё пустое ведро.

«Только не хватает мне ещё в него влюбиться!», – думала я и с раздражением пыталась наполнить ведро водой.

Как же неудобно здесь набирать воду!

Можно было колодец выкопать и сделать канализацию…

Это я уже размечталась…

Нужно срочно к цивилизации двигаться. Предчувствие какое-то неприятное от этого всего. Ну не может такого быть, чтобы такой большой посёлок был оторван от цивилизации…

Или меня так хорошо разыгрывают?

Я зашла в дом и посмотрела, что готовит Лиза – это была какая-то похлёбка.

– А где ты яйца берёшь? Я не видела тут кур у кузнеца, – спросила я.

– Это всё Никита, ему все приносят, за работу.

– Какой завидный жених! Всё ему приносят! – съязвила я, меня почему-то это раздражало. – Лиз, а до Москвы далеко?

Лиза повернулась и, нахмурившись, переспросила:

– Что такое Москва? Посёлок или город?

– Ну, это очень большой посёлок! – я смотрела на Лизу и не могла понять: она что, притворяется или действительно о Москве ни разу не слышала?

– Я не слышала про такой, – ответила девочка. – Спроси у Никиты, он в городе бывает, может, и знает, где такой посёлок. А зачем он тебе? – Лиза пожала плечами.

Я задумалась: «Её может такого быть, чтобы никто про Москву не слышал…».

Ладно, ещё не вечер. Нужно как-то здесь улучшить условия жизни и жить, пока денег не соберу…

Деньги!

– Лиза, а деньги у нас есть?

– Лада, у кого это у нас? Деньги – у мужчин! И зачем они женщине? Мужчина даст, если попросишь, и купит, что нужно! Он должен о нас заботиться, если он не будет тебя кормить или одежду покупать – можно пожаловаться старосте. Но никто не жалуется, за мужчиной лучше жить, чем прислугой домой вернуться.

– А если побьёт? Тоже можно старосте пожаловаться? – тут же взъерошилась я.

– Можно! Староста вернёт недовольную жену домой к родителям!

– А если нет родителей?

– Тогда – к дядьке или к брату, и тогда замуж они тебя отдадут! Лада, странно, что ты у меня всё это спрашиваешь! Ты же это знаешь и без меня! – уже с раздражением ответила Лиза.

Вот это да, я чуть не прокололась!

Опять девчонка будет думать, что у меня что-то с головой не в порядке…

– Ладно, что разговоры разговаривать? Давай-ка обед готовить! – перевела я разговор на другую тему. – А давай драники сделаем! Картохи, вон, много у нас! Вчера кто-то целый мешок притаранил!

– Драники… Притаранил… Лада, я что-то не понимаю… О чём ты говоришь? – Лиза смотрела на меня и хлопала глазами.

– С моё поживёшь – не тому научишься! – не стала объяснять я. – Где у нас тёрка?

– А что это такое – тёрка? – опять не поняла девочка.

– Железяка с дырочками! Не видела здесь у кузнеца?

– Нет!

– Ладно, пойду у него спрошу!

Я решительным шагом подошла к Никите – от него как раз отходил какой-то мужик – и спросила:

– Мне нужна тёрка! Где её взять?

– Что такое тёрка? – теперь переспросил уже кузнец.

– Железяка с острыми дырочками, чтобы продукты тереть. Морковку, картошку…

– Хм… Тереть – это измельчать? Как я понял… – догадался кузнец. – Но ведь можно просто мелко порезать?

Не дождавшись от меня внятного ответа, он стоял и молчал в раздумьях.

– Хорошо, давай я сделаю тебе твою тёрку, – наконец сказал он. – Только скажи, как она выглядит…

А я смотрела на кузнеца и не понимала: это он так издевается надо мной?

Неужели никто до сих пор не приносил ему тёрку в ремонт?

Или он – один кузнец на округу! – никогда тёрку никому не делал?

Тут я нашла какую-то щепку и нарисовала на земле квадрат с дырочками. Потом, покопавшись в железных обрезках возле наковальни, взяла тонкий лист железа и показала, как нужно его проткнуть во многих местах.

Никита взял у меня лист, приставил к нему гвоздь и застучал по нему молотком.

– Вот и отлично! – только и сказала я.

А кузнец посмотрел на меня как на сумасшедшую и стал дальше долбить этот лист.

На половине листа я его остановила и показала, как сделать при помощи более мелкого гвоздя другие дырки, поменьше, чтобы у меня было две разных тёрки.

Я взяла у кузнеца свою тёрку, и довольная пошла домой…

Лиза как раз начистила картошку, и я стала драть картофель на своей новой тёрке…

Через полтора часа на столе в глубокой миске стояла гора драников.

Мишутка сидел на коленях у Лизы и с большим аппетитом сосал драник. Он весь измазался в масле, но довольный не выпускал его из кулачка…

Я отложила в другую миску драников, положила сметану и пошла кормить на кузню своего мужа. Сразу покормить не удалось – в кузне находились какие-то люди, и я поставила миску на стол, наблюдая за тем, как кузнец подковывал чью-то лошадь.

Когда мой муж освободился, я подвинула ему миску. Он попробовал драник, и я увидела, как его бровь удивлённо поползла вверх. Значит, мне удалось удивить этого мужчину!

Я улыбалась себе мысленно: «Ну что, попался на крючок! Путь к сердцу мужчине через желудок ещё никто не отменял!».

Когда Никита уже доедал последний драник, как со стороны деревни послышались какие-то визги и крики, и я увидела, как по дороге от нас в конец деревни шёл взлохмаченный мужик и волочил по земле за волосы девушку. Бедолага хваталась за его рукав и громко визжала.

Все прохожие – и мужчины, и женщины – переходили на другую сторону, и никто не вмешивался!

При виде такой безобразной сцены во мне такое поднялось! Такая ненависть и злость к этому мужику!

Я схватила длинную палку потяжелей – из тех, которые стояли у горна – и побежала к этой странной паре. Как я не покатилось кубарем с бугра – не понятно, но летела я быстро!

Со всего маха я ударила мужика палкой по спине, потом – ещё раз, а потом…

Я била этого урода, пока палка не сломалась.

Тут мужик развернулся ко мне и замахнулся кулаком. Я даже не поняла в горячке, когда кузнец меня схватил и толкнул себе за спину.

Драка сама собой остановилась, а мужик уставился на кузнеца, опустив кулаки.

Мне стало понятно, что этот урод кузнеца боялся, поэтому меня и не ударил.

– К старосте пошли! На суд! – пробасил мужик.

Он поднял девчонку, которую волочил до этого, и стал толкать в шею впереди себя.

Никита повернулся ко мне с поджатыми губами, сверкнул глазами, схватил меня за предплечье и поволок к дому старосты.

Пока мы шли к дому старосты, сзади нас постепенно росла толпа. Вся деревня шла на суд. Кого будут судить – я уже догадывалась, иначе не был бы этот драчун таким смелым.

В голове всплыли картинки, как людей сажают на кол, вешают или четвертуют…

А может, меня розгами побьют, для профилактики?

Я дёрнула плечами, отгоняя эти мысли. Если это всё постановка – то ничего со мной не сделают. Но страх никуда не делся, и мысль о том, что всё это может быть – меня настораживала.

Откуда им знать, как я поступлю, и как можно успеть подготовиться к моим выходкам?

Глава 7

Мы подошли к большому деревянному дому на площади с большим крыльцом-верандой – это был дом старосты.

– Староста, выходи! Верши свой суд! – гаркнул мужик.

Я оглянулась – виселиц нигде нет…

Может, пронесёт?

Вокруг нас уже собралось очень много людей – ещё бы, такой спектакль! Крутая массовка!

Особенно удивляли дети!

Они были грязные, полуголые, ковыряли в носу, и во мне стал зарождаться страх – сыграть ребёнок так точно не сможет…

На крыльцо вышел большой и какой-то квадратный бородатый мужик – так выглядели купцы на картинках в книжках. У него на шее висел какой-то медальон, я не могла разглядеть, что на нём нарисовано, наверно – символ власти. На кожаном поясе висел нож в ножнах с металлическими вставками, очень красивых и, видимо, очень дорогих.

– Рассказывайте! – крикнул староста.

В этот момент я увидела у него за спиной двух женщин: одна держала кулёк-свёрток с малышом, а другая была той девушкой, что я видела возле кузни с кувшином.

«А, так ты, наверное, дочь старосты?», – подумала я.

– Рассказывай! – потребовал староста у мужика, что избивал женщину, за которую я заступилась.

– Моя младшая жена… Это… Уже три года… Это… Не может дать мне наследника… – забекал-замекал сначала мужик, но постепенно его речь стала увереннее и осмысленнее. – А сегодня утром… Она потеряла дитё, которое носила. Я решил эту бракованную выгнать из деревни, чтобы никто потом не обвинил меня – Макара-скотника – в том, что, если кто-то женится на ней, а она не родит ему дитя – это я виноват! А она… – тут он показал на меня. – Избила меня палкой! Совсем распустил кузнец жену! Чтобы баба на мужика руку подняла?! Так они скоро и командовать начнут!

Староста нахмурился и посмотрел на меня.

Я ждала фразы от него: «20 плетей ей за ослушание или побить её камнями!», – но он подбоченился, наклонил голову, улыбнулся и сказал:

– Ну что, Никита? Берёшь Соньку в служки? Это ж твоя жёнка её отбила у Макара!

На эти слова вся толпа зашумела, а кузнец, посмотрев на меня со злостью, ответил:

– Беру!

Побитый мною Макар толкнул Соньку к ногам кузнеца, плюнул и ушёл.

Староста поджёг палку от факела и отдал в руки Соньки. Та со слезами приложила её к запястью, громко закричала, уронила палку и с рёвом упала на колени перед старостой.

Я вырвала свою руку из хватки кузнеца, наклонилась к Соньке, обняла её и начала успокаивать, гладя её по голове. Кого больше я успокаивала её или себя – трудно было понять. Меня трясло от всей этой сцены мелкой дрожью.

А староста продолжил свою речь:

– А ты, Никита, проучи свою жёнку! Больно строптивая она у тебя! Засылай по осени сватов к Марьяне, сделаешь её своей старшей женой, и она наведёт порядок в твоём доме. Всех слушаться научит! – тут я заметила взгляд кузнеца, который смотрел на девушку, что поила его молоком в кузне.

А эта Марьяна улыбалась кузницу и куталась в шаль.

– Спасибо, староста! Я пока больше жениться не намерен. Дом маловат для двух жён. Как расстроюсь – так и порешу этот вопрос! – очень неожиданно для меня ответил мой муж.

– Мудрое решение! – староста похлопал кузнеца по плечу. – А с женой – разберись, а то твой дом скоро превратится в курятник, и хозяином в нём будет – не петух! – усмехнулся староста и приказал. – Всё! Закончен суд! Расходитесь по домам!

Прошло несколько минут, и толпа рассосалась, как будто никого возле дома старосты и не было.

– Пошли! – сказал, глядя на меня, кузнец.

Я подняла избитую девушку, обняла её, и мы пошли за Никитой домой. В конце улицы нас догнала полненькая женщина, кинула кулёк с вещами Соньки нам под ноги, плюнула и ушла.

Я посмотрела ей вслед и подумала: «Это, наверное, старшая жена Макара-скотника! Как говорится: муж и жена – одна сатана!».

Уже без драки и суеты я наконец-то смогла рассмотреть наше «приобретение» – Сонька была маленькая, немного больше Лизы. По дороге она всхлипывала и жалась ко мне…

Я завела нашу служку в дом и крикнула Лизке:

– Давай, девочка моя, нагрей воды в купальне. Соньку нужно помыть и переодеть!

Мы помогли Соньке помыться, я перевязала ей руку, посадила за стол и, достав из печки чугунок с драниками, наложила в миску девушки.

Она осторожно взяла один драник и, опустив глаза, съела его.

– Вкусно? – спросила я, а когда она кивнула головой, добавила. – Ну тогда не стесняемся, кушаем, а то ты совсем тощая!

Пока Сонька доедала драники, я пересказала Лизе все события сегодняшнего дня. Она же только закрывала рот рукой и охала!

– Лада! Тебя же Никита мог за это побить и выгнать! А как же мы с Мишуткой? Никита хороший, ни разу меня не ударил, Мишутку не обидел, он мне найдёт достойного мужа, – причитала девочка.

– Лиза, ты – ещё ребёнок, тебе рано про мужа думать. Тебе ещё учиться нужно! Вот каникулы закончатся – в школу пойдёшь… – нарисовала я перспективу Лизе, сама в это мало веря.

– В школу пойду? А где эта школа? Далеко идти? – приняла за чистую монету моё враньё Лиза.

– Не притворяйся, Лиза! Странно, что у тебя нет книг. Вам что, читать ничего не задали?

– Книг! Я читать не умею. Это мужчины могут, да и то – не все! Меня учили только считать немного, чтобы никто не обманул на рынке. А букв я не знаю. Да и зачем они мне, я ж газет в глаза не видела! Да и ты, Лада, не умеешь читать, никто нас этому не учил. Не об этом жена должна думать, а о том, как мужу ладить. Чтобы хозяин был в хорошем настроении, сыт и доволен!

– Ага! А потом за волосы из дома – «Так не доставайся ты никому!» – выкинут, как Соньку выкинули!

– А ты веди себя хорошо, не своевольничай, и муж не выгонит тебя! – Лиза даже топнула ногой при этих словах. – Раньше ты себя так не вела! Послушная была!

И вдруг, глядя на неё, я подумала, что разговариваю сейчас не с маленькой и несмышлёной девчонкой, а со старой бабкой, с замшелыми деревенскими устоями.

Да…

Я вздохнула и посмотрела на Соньку, та как раз закончила есть и сидела на лавке, сложив руки и опустив голову.

– Так, хватит киснуть! Давайте займёмся домом! Сонька, ты с Лизой ковры вытряхните от пыли, а я помою полы в доме! А то повадились тут некоторые в сапогах ходить!

Весь оставшийся день мы наводили порядок в доме…

Перебрали два сундука, посмотрели все ткани, что есть у нас, и как Лизка не сопротивлялась, я поделила все отрезы ткани на троих. Мы решили, что пошьём из них себе одежду, пока ту, которой не хватает.

Застелили новую кровать для Лизы и Мишутки.

Навели порядок с продуктами в сенях, и я решила, что излишки нужно продать.

Вечером, когда кузнец вернулся домой, я заставила его снять сапоги в сенях, принесла ему ушат с тёплой водой и заставила помыть ноги. Он молча всё сделал, что я ему сказала.

На стол мы поставили тушёную картошку с курицей. Вкусная еда, не хватает только зелени. И почему у кузнеца нет огорода?

У меня, у бабушки в деревне был большой огород с огурцами и клубникой. Нужно заняться этим вопросом, многое не посадишь, уже поздно, но зелень – даже огурцы – ещё успеют вырасти.

– А мы можем в город съездить, дорогой? – обратилась я к мужу.

Кузнец на меня посмотрел с таким удивлением, что у меня на щеках появился румянец. По спине пошли мурашки, и появился какой-то холод в груди, как предчувствие, это когда на тебя смотрит дикий зверь, и ты ждёшь нападения, но ты готов к нему, и у тебя уже адреналин зашкаливает от ожидания. Я не боялась его, какое-то чувство безопасности рядом с кузнецом было, но у меня ещё создавалось ощущение борьбы, как будто я готова сейчас к бою.

Никита долго смотрел на меня, но всё же, махнув головой, опустил глаза и продолжил ужинать.

Как я не люблю молчаливых мужчин!

Ни тебе: когда мы поедем в город, ни что ты там хочешь купить – никаких вопросов не прозвучало, да и ответов тоже не было…

Глава 8

Через неделю в нашей деревне был рыночный день…

С самого утра к посёлку подъезжали с двух сторон по дороге телеги. Многие торговцы шли пешком рядом с телегами.

Я смотрела на это издалека, со двора дома. Из-за того, что дом находился на холме, панорама открывалась живописная. Мне было интересно пойти на рынок и посмотреть, как там всё происходит. Я горела желанием и любопытством. Прямо отсюда мне было видно, как люди занимали свои места на краю деревни. Как многие телеги по дороге направлялись к нашему дому.

Я смотрела на всё это, как на широкоэкранное кино. Не хватала попкорна и удобного кресла. Я не знаю, с чем это можно было сравнить. Но даже солнце радовалось этому празднику моей души.

Кто приехал самый первый – занял лучшие места. Телеги выстраивались в торговые ряды. Лошадей и коней отводили к лесу пастись, там мальчишки развели костёр и приглядывали за табуном.

Возле кузни тоже уже с утра стояла толпа – кто-то забирал свои заказы, кто-то заказывал что-то новое. Мой муж всех внимательно слушал, кивал или рисовал по моему примеру на земле.

Возле мельницы тоже было много людей. Видно, с какой-то деревни привезли прошлогоднее зерно помолоть, так подняли перегородки в канале с водой, и колесо крутилось, и шумела вода, как на водопаде.

– Нам можно будет сходить на рынок? – я ещё с самого утра спросила у кузнеца.

– С Сонькой пойдёшь, иначе свяжу и посажу в конюшню, – получила я ответ.

И теперь не могла дождаться, когда освободится Сонька. Они с Лизкой бегали меж подвод возле кузни, относя и принимая какие-то заказы от людей.

Мне Никита не разрешил приходить на кузню. После того суда с Сонькой мне было наказано никуда не ходить. Я ждала, когда уже кончится это наказание, и можно будет сходить хотя бы к реке. Но больше всего я ждала, когда мы поедем в город. Я не знала даты, когда мы поедем, и спросить было не у кого. На все мои вопросы кузнец отворачивался и занимался своими делами или уходил из дома. Неопределённость угнетала, и я нервничала.

– Лада, у меня есть время. Пошли скорей на рынок. Никита разрешил сходить и посмотреть, что там продают. Сказал, что у него сейчас крупный заказ, поэтому мне с Соней не нужно бегать там.

Мы пошли туда, где было очень много людей. Там было шумно, кругом разговаривали люди, блеял скот, кричали петухи и гуси.

Мне казалось, что я нахожусь на съёмках фильма про Русь Петра I…

Женщины в этих странных нарядах – на них были длинные платья-рубашки с вышивками на рукавах. Поверх были надеты длинные фартуки, подвязанные длинными поясами с вышивками. На всех девушках были украшения – вдоль лица свисали колтуши. Как сказала Сонька – это оберег, очень сильный оберег. У многих на лентах на голове впереди были вышивки, это тоже что-то значила, но я не запомнила. На шеях тоже много украшений – у кого-то бусы, гайтан, грибатки, жгуты – это всё мне объясняла Сонька.

Её покойная матушка была травницей, и она знала все обереги, все травы, все заговоры. Когда я её спросила, почему она не стала травницей, то она ответила, что в семье должна быть одна травница, и все знания через обряды передаются ей. У них в семье стала такой травницей её старшая сестра Северина. И хотя в семье учили секретам всех дочерей, но силу лекаря – через обряд – можно было передать только одной.

Через какие страшные обряды прошла сестра Северина, мне рассказала Сонька. Самый, наверное, лёгкий, в моём понимании, был обряд на перекрёстке, когда она должна была заговором созвать собак к себе. Все собаки ложились клубочками у ног Северины, а девушка должна была читать слова заговора, но, если бы она забыло хоть одно слово или испугалась – собаки разорвали бы её. То же самое она потом делала со змеями, и они обвивались вокруг друг друга и сворачивались клубками.

Про остальные обряды мне даже страшно вспомнить. Наверное, я бы не смогла стать травницей. Разговаривать с духами умерших, призывать утопленниц или тьму в купальне – это вообще что-то из сказок о вурдалаках…

Перед тем, как пойти на рынок, Сонька с какими-то словами-заговорами – я даже не запомнила их – надела на меня украшения: повязала мне вышитый пояс с колокольчиками.

Я сказала, что теперь не потеряюсь, так как по колокольчикам меня можно будет найти, как корову в лесу.

Но Сонька сказала, что они отгоняют злых духов, а я подумала, что лучше бы деньги притягивали.

На косу я надела накосник, его достала Лизка из шкатулки – это такой треугольник с вышивкой и бусинами, который завязывается на конец косы, тоже очень красивое украшение. В современном мире я не видела таких у девушек, да и в книгах не встречала или мало читала об этом. На шею мне Лиза надела – даже не надела, а зажала – гривну, её сделал Никита к рыночному дню. Это такой металлический ошейник, витой с кругляшками на конце. Муж мне его показал как-то вечером перед ужином, девчонки мои ахали и хлопали в ладоши, а я решила, что мне только цепи не хватает – ошейник уже есть. Он ещё и тяжёлый. Ладно, зато мужу приятно, сделал жене подарок, я так понимаю, что ждал расплаты, но не случилось. Я теперь понимаю, почему это до наших дней не дожило. Ходить с ошейником на шее – очень напрягает. Но я решила играть в эти игры до конца – хочется посмотреть в глаза этому массовику-затейнику, который всё это организовал. Ну и конечно Сонька нацепила мне ленту с колтушами. Это как серьги, только они закрывают виски.

Вот такие нарядные мы и пошли смотреть на эту диковину – деревенский рынок – в этом странном месте.

– Еду, еду в соседнее село на дискотеку! – напевала я себе под нос, когда мы шли на рынок.

Кругом на телегах были корзины с птицей, цыплятами, утятами, гусятами. Я уже жалела, что не взяла Мишутку с собой, чтобы всё это показать ему. Дальше мы увидели плетёные корзины всякого рода – круглые, квадратные, с крышками. Дальше стояли гончары. Тут было много покупателей.

Я посмотрела на посуду – она была разная, но в основном – простая. Правда, у одного гончара была красивая – белая, с глазурью и росписью. Девушки цокали языками и торговались с женой гончара. Это, наверное, самая дорогая тут посуда. Но я секретов глины не знаю, и сделать точно такое у меня не получится.

Мы с Сонькой дошли до тканей. Тут были и рушники, и простыни, украшенные вышивкой, и грубая самотканая ткань.

Мне нравился весь этот колорит и вся эта атмосфера праздника. Даже мужик с дудкой, который таким образом привлекал внимание покупателей к себе – он продавал деревянные ложки и разные деревянные вёдра, и корытца.

На одной телеге мне на глаза попалась шерсть. Мужик продавал мешок, говорил, что последний и может мне уступить за красивые глаза.

– Так – за мешок жита отдаю, но тебе – за мешок овса могу отдать, – сказал он.

Я посмотрела на Соньку, она махнула головой, значит – хорошо сторговались. Я попробовала поднять мешок, он оказался тяжёлый.

– А донести не поможешь до дома мешок нам, добрый человек?

Мужик ухмыльнулся, спрыгнул с телеги, закинул мешок за спину и сказал:

– Веди хозяйка!

Но Сонька схватила меня за рукав и замотала головой.

– Ты что?! Нельзя, Лада! Чужой мужик помогает!

– Так что, нам его самим волочить? Заодно и овёс свой заберёт, – я кивнула Соньке и пошагала вперёд, а мужик с мешком пошёл рядом.

Нам оставалось совсем не много до дома, когда я увидела, как ко мне очень быстро приближается мой муж. Я подумала, что он соскучился и бежит посмотреть, что я купила, но…

Он подлетел ко мне, схватил очень больно за предплечье и прошипел в лицо:

– Позорить меня решила! – и очень быстро потащил меня к дому, на глазах у зевак.

Затащив в дом, кузнец швырнул меня на кровать, наклонился и прошипел в лицо:

– Я к тебе хорошо относился, а ты решила меня на всю деревню опозорить?!

Я увидела, как он замахнулся на меня, закрыла глаза и ждала удара, но шли минуты, и ничего не происходило.

Тут я открыла глаза – на меня смотрел кузнец. И в его взгляде было столько боли, столько обиды, что меня бросило в дрожь – я не понимала, что я такого сделала?

Чем я могла его так разозлить?

Я молча смотрела на него и не знала, что нужно делать дальше…

А он вздохнул, отвернулся и вышел из дома.

Я же осталась сидеть на кровати.

Глава 9

Лиза с Сонькой подлетели ко мне. Они покрутили моё лицо, и Лизка спросила:

– Он тебя бил?

– Нет. А что я такого сделала, что меня нужно бить? Я что, ему изменила? Или, может, он меня с любовником застукал в своей постели? – при каждом моем слове глаза у моих девочек становились всё шире и шире.

– Лада! Ты, видно, очень хорошо головой приложилась, когда упала, – сказала Лизка.

Сонька повернулась к ней и посмотрела на неё вопросительно, а Лиза продолжила:

– Сейчас я расскажу тебе одну историю… Ты, наверное, и это забыла… Это было на прошлой ярмарке… Малхор пошёл за последние шкурки забирать бутыль масла. Представляешь: целый бутыль выторговал – это ж удача! Телега осталась у кузнеца Никиты. А ты притащила корзинку с гусями с рынка и поднять не смогла, чтобы поставить на телегу. Никита подошёл и тебе помог. Малхор, как увидел это, то прямо возле телеги и начал тебя бить, видимо, подумал, что так ты хотела другого мужика своей красотой охмурить и его – законного мужа – опозорить…

Я даже рот открыла от такого занимательного рассказа: вот это поворот, значит, Никита знал, что нельзя чужой жене помогать, но всё-таки помог.

А Лиза продолжала:

– Никита вступился за тебя! Ударил Малхора, а тот упал и потерял сознание.

– А почему суда не было? – спросила Сонька. – Ведь по правилам, если Никита побил Малхора, то мог забрать себе в жёны Ладу, и наш староста мог определить её к нему.

– Да, но Лада стала просить за сына, чтобы не лишал её ребёнка, ведь Малхор мог не отдать ей сына, он пока единственный, кто выжил из сыновей, он же наследник его. Вот Никита и не стал её забирать, помог Малхора погрузить на телегу и отправил Ладу с ним домой. Кто ж знал, что Малхор через неделю умрёт… Вот Никита и приехал в наш посёлок, чтобы получить то, что ему причиталось, – Лизка кивнула в мою сторону. – А ты, Лада, уже неделю вдовой пожила, мне каждый день говорила, что замуж не пойдёшь. Старшая жена погибла прошлым летом, Малхор её побил, она родами померла, и ребёнок не выжил, не доносила она его. Как ты думаешь, Сонька, хотела наша Лада замуж за Никиту? Староста сначала хотел с ней по-хорошему поговорить, что не может он Никите отказать, что она принадлежит ему по праву победы, но она и слушать не хотела. Говорила, что дом у неё есть, другой жены Малхор не завёл себе, поэтому она единственная в этом доме могла жить, и она – сама себе хозяйка. Какая вдова захочет замуж опять, если у неё всё есть в доме? Малхор шкуры выделывал лучше всех, секрета не рассказывал, вот и просили его помочь и платили, кто чем мог. Его шкуры и в городе за дорого брали. Нужно было её сразу забирать, а кузнец отказался от жены, значит, нет у него прав на неё, так старосте и сказала! Староста тогда разозлился, где это видано, чтоб им командовали и сказал, что тогда он Ладу силой отдаст за Никиту, а дом себе заберёт. Лада как закричит: «Я сейчас ребёнка убью, а дом вместе со мной сгорит, и погребальный костёр не нужен будет!». Схватила палку из печки с огнём и кинулась на чердак дома. Никита – за ней. Только не успел он Ладу схватить – сорвалась и упала вниз. Я на её крик выбежала и увидела сестру лежащей без сознания. Я думала, что она вслед за Малхором уйдёт в Светлые Сады, но бог миловал. Староста так её и отдал замуж, пока она без сознания была. Отца-то нет, а у меня и согласие не спросили… Жёнки старосты собрали наши вещи, в телегу сложили и отправили нас троих с Никитой, к нему в деревню.

Сонька только покачала головой, и пошли они с Лизкой заниматься дальше своими делами, так как Никите больше помощь не нужна была.

А я осталась сидеть в ужасе от того порядка, какой был в этом мире. Вот так отдали замуж, даже если против, и заступиться некому, а ты терпи его и ублажай…

А любовь?..

А по любви тут нельзя, значит, замуж выйти…

– А если завтра другой мужик Никиту побьёт, то я уже как переходящий вымпел ему достанусь? – обратилась я в спину уже уходящей Лизы.

Лиза остановилась – они с Соней переглянулись удивлённо – и стала мне объяснять:

– А это – как староста решит! Если есть дети и муж не против – то у тебя спросят. А вдруг ты захочешь к другому мужу уйти?

– Получается: если я захочу – то иду к новому мужу, если нет – остаюсь со старым? Так?

– Верно. Но тогда платится откуп: если ты уходишь к новому – старый за тебя приданое даёт и решает, что будет с детьми: с ним остаются или с тобой уходят. Если со старым остаёшься – то старому мужу платит тот, кто его побил.

– Откуп большой?

– Большой, поэтому в драку за жён чужих не лезут, только за девок молодых.

– Хорошо… А если муж против отдавать меня?

– Тогда – если муж будет против отдавать тебя – каждый должен старосте выкуп дать в тайне друг от друга, староста при народе огласит выкуп, и кто больше даст – тому ты без согласия достаёшься. Но победитель такой же откуп даёт и проигравшему.

– То есть: муж может за меня рубль дать – я достанусь другому – и ещё в придачу деньги получит?

– Я не знаю, сколько это – рубль. Я таких денег не видела, но староста назначает начальную сумму выкупа.

– А если выкуп одинаковый и у того, и у другого?

– Им придётся ещё раз давать выкуп, а этот останется старосте.

– Мудро… Никто не захочет деньгами раскидываться…

– А почему за Соньку не попросили выкуп?

– У Соньки нет детей. Такую не обязательно в жёны брать, можно взять просто в служки. Это победителю решать. Тем более: муж её выгнал из дома, значит – не жена уже. И платить за неё выкуп или нет – это уже решал староста, а Никита мог сказать, что он на скотника не нападал, тогда ещё не известно, кому за драку пришлось бы платить откуп старосте.

– Но почему за меня не было суда и выкупа?

– Муж твой суда не потребовал, и если он умер после драки, то ты принадлежишь победителю. А выкуп он за тебя старосте нашему заплатил, иначе староста тебя б не отдал, и дом твой остался старосте.

– Так можно убить мужика и забрать жену – тогда и торговаться не пришлось бы!

– Можно, но тебя могут из деревни выгнать по решению старосты в лес и не пустят обратно никогда, даже на рынок. А в другую деревню тебя не заселят без поручительства старосты.

– Как страшно жить! И сколько раз я могу так замуж выходить?

– А сколько хочешь! На руках места для клейма хватит.

Я посмотрела на клеймо и подумала: «Да, это не кольцо на пальце… Снял – и ты холост, да ещё и можно любовниц завести! А староста – хитёр-бобёр! – сразу просёк, что если Никита Соньку возьмёт второй женой, то Марьяне ничего не светит!».

Вечером, я накрыла на стол и ждала Никиту, но он так и не пришёл. В кузне его тоже не было, и я пошла спать.

Что ж…

Мы не гордые, но за мужиками бегать не будем…

Так прошло два дня…

Утром я слышала – когда просыпалась – стук его молотка, а вечером он не возвращался домой. Я из гордости не шла с ним мириться, да почему я должна мириться, если ничего не сделала такого, за что мне должно быть стыдно!

Это он решил, что я его позорю!

Но в душе меня грыз червячок обиды, и больше всего хотелось знать, где он бывает по ночам, когда не приходит ночевать.

Я не ходила на кузню и только украдкой видела мужа, когда набирала воду из реки. Он даже не поворачивался в мою сторону. Сонька приносила миску с едой от него не тронутой. Еду, которой с ним расплачивались за работу, тоже приносили прямо домой.

Я занимала себя работой по дому и огороду, который удалось мне сделать за конюшней, чтобы не думать о нём.

Сонька принесла от соседки Дони рассаду – та со мной поделилась – и какие-то семена, ещё посадила лук на зелень. Как только я вспоминала о Никите, то сразу начинала с остервенением долбить землю на огороде. Девчонки молча мне помогали и ничего не спрашивали…

А ещё – когда Никита не пришёл ночевать в первую ночь – Лизка наутро мне сказала:

– Иди, попроси прощения у мужа! Ты же мучаешь и его, и себя!

– Не пойду! Я ничего не сделала такого, за что должна просить прощения! И закончили этот разговор!

Лиза покачала головой, но больше с тех пор такого разговора не заводила…

Как-то я зашла в сени попить воды – на улице стояла жара – и услышала разговор девчонок.

– Вон, опять отказался от еды! Синяки под глазами и молчит, хмурый такой! Миску мне назад пододвинул и даже не глянул в неё. Марьяна круглыми днями там околачивается, еду ему приносит и молоко. Наверное, скоро в сваты пойдёт к ней, а если Лада не одумается – сделает её старшей женой, – это проговорила, вздохнув, Сонька.

Во мне всё внутри закипело, аж зубами скрипнула от злости!

Значит, от моей еды он отказывается, а чужую ест?

Голодовку он, значит, объявил!

Я открыла дверь в дом, взяла его миску с обедом и пошагала к кузне.

Кузнец был один, но на столе у него я увидела крынку Марьяны и что-то завёрнутое в полотенце.

Чуть не задохнулась от негодования!

Я с таким грохотом поставила миску на стол, что кузнец повернулся ко мне на этот звук.

Глава 10

Никита посмотрел на миску, потом – на меня, но не сказал и слова. Просто молчал и смотрел.

– Почему от еды отказываешься? Не отравленная, не бойся! – в сердцах выговорила я.

Кузнец ухмыльнулся и шагнул ко мне. Взял меня за талию и прижал к себе. Другой рукой он дотронулся до лица и погладил большим пальцем по щеке.

У меня подкосились ноги, я была в смятении и не понимала, как мне себя вести, сердце готово было вырваться из груди, по спине побежали мурашки, под ложечкой засосало от предчувствия.

Я смотрела ему в глаза, и в следующее мгновение он меня поцеловал. Я растаяла как воск в его руках. В голове зашумело, по телу пробежала волна, которая заканчивалась где-то внизу живота. Руки сами потянулись к его плечам, скользнули по шее к волосам, и я прижалась к нему всем телом.

Он меня гладил по спине, и от этого по моему телу разливалась нега и удовольствие.

– Кхе-кхе! – раздалось за спиной у Никиты.

Он нехотя от меня оторвался, посмотрел мне в глаза и разжал руки.

За спиной кузнеца стояли два мужика.

– Горяч ты, Никита, раз тебе ночи с женой не хватает! – засмеялись мужики, а я покраснела до кончиков волос. – Ещё и Соньку к себе забрал! Скоро баб начнём от тебя прятать! – слышала я за спиной их хохот и подковырки.

Кузнец молчал и ничего им не отвечал, а я забежала за дом, остановилась и постаралась успокоиться, чай не маленькая девочка!

Губы горели огнём, я помнила его руки и его запах. Как тут успокоишься!

Я взяла свою мотыгу и пошла за конюшню заниматься огородом – мне нужно привести мысли в порядок. Тяжёлый физический труд помогает в этом!

Когда стало вечереть, я наносила воды и полила свой маленький огород. Неизвестно, сколько придётся здесь жить, пока я смогу собрать деньги и вернуться домой. Всё больше закрадывалась мысль: что-то не так с этой постановкой, но, если я начну думать, что этот мир другой – я, наверное, сойду с ума.

Вернулась домой и решила помыть Мишутку. Он копался на огороде рядом со мной и был весь чумазый.

Сонька приготовила ужин, а Лизка покормила домашнюю скотину.

Я налила воды в ушат, мыла Мишку и думала, что он не приносит никаких хлопот. Или из-за имени, или просто ребёнок был спокойный, но он был абсолютно не капризным мальчишкой. Он мог часами играть с травинкой или на ладошке играть с божьей коровкой.

Правда, меня беспокоило, что он ничего не говорит, но у меня не было детей, и я не знала, когда они должны заговорить. У Мишки была всего лишь одна игрушка – его деревянная лошадка, и он с ней не расставался. Ещё он постоянно сосал ложку, которую ему давала Сонька, макнув в мёд.

Сонька и сама ещё была ребёнком – ей было около 16 лет – её отдали замуж в тринадцать. Здесь, как я поняла, очень рано отдают девочек замуж, только начнутся «лунные дни» – её сразу отдают замуж. У меня волосы на голове шевелились от такого ужаса. Я как представлю, как здоровенный мужик решит себе ребёнка в жёны взять – так, наверное, убила бы его, и куда полиция только смотрит!

Стало темнеть, и я пошла накрывать стол к ужину. Надеюсь, хоть сегодня вернётся домой этот мой блудный муж. У меня при мысли о нём побежали мурашки по спине…

А вообще…

* * *

Как же я быстро забыла своего мужа Виктора, а ведь любила его сильно!

Мы познакомились на вечеринке – меня привела туда подруга. И я – как увидела его впервые там – сразу в него влюбилась. Как выяснилось впоследствии, он тогда не обратил на меня никакого внимания – была я там или нет – он даже позже не помнил об этом.

Я тогда целый год грезила о своём Викторе, засыпала и просыпалась с мыслью о нём!

Так продолжалось, пока мы не пошли на пикник, и там оказалось: у всех были пары, кроме меня и Виктора. У меня – понятно почему не было, а он прямо по дороге на пикник поругался со своей девушкой, и она не пошла с нами. Там он подошёл ко мне, и мы разговорились. Он ухаживал за мной весь вечер, а потом пошёл меня провожать домой. Мы провстречались год, я звонила ему каждый день.

Я сейчас вспоминаю и понимаю, что это я за ним бегала, как дурочка. Он видел, что очень нравится мне и пользовался этим. Он был моим первым мужчиной, и я другого на его месте даже не представляла.

Жизнь семейная покатилась под откос, когда я сделала аборт…

Я плакала, я хотела этого ребёнка, но Виктор просто не позволил мне его родить, сказал, что сначала нужно переехать от моих родителей, а потом – заводить детей.

А дальше…

Мне подруга говорила, что Виктор мне изменяет, но я не верила и ругалась с ней постоянно из-за этого. Детей мы больше не смогли завести, сколько не пробовали – не получалось, только и занимались тем, что зарабатывали деньги.

Мне стало грустно от этих воспоминаний…

Интересно, если я переспала с кузнецом – это считается изменой своему мужу?

Ведь отдаться другому мужчине у меня и мысли не было!

Тем более – я была без сознания…

И где мой муж? Почему он меня не ищет?

Значит, не нужна ему, и на душе стало больно от этой мысли. Как-то пусто прошла моя прошлая жизнь…

* * *

Я услышала, как перестал стучать молоток в кузне, но вот сердце моё начало стучать ещё сильнее. Я ждала: придёт ли Никита сегодня домой или опять будет ночевать где-то. Минуты для меня превратились в часы – он не шёл…

Ком подкатил к горлу, и я решила, что этому уж я измены никогда не прощу!

Тут я услышала шаги за дверью, и сердце моё готово было вырваться из груди.

Никита открыл дверь и вошёл в дом. Посмотрел на меня, но никаких эмоций в его взгляде я не прочитала. Сел за стол и молча стал есть.

Я не могла сидеть рядом с ним. Где-то в области солнечного сплетения ныло какое-то предчувствие, и я старалась его заглушить какой-нибудь работой. Я чувствовала его взгляд на своей спине, и от этого волна мурашек пробегала по мне от пяток и до затылка.

После ужина он так же молча разделся и пошёл спать.

Я же боялась идти в кровать. Не зная, чем ещё себя занять, я уже перемыла всю посуду, вытерла её насухо так, что она скрипела, несколько раз поровняла скатерть на столе.

Но деваться было не куда, и я пошла к кровати. Я нервничала так, как будто меня ждёт первая брачная ночь. Я разделась и в ночнушке легла на край кровати.

Кровать скрипнула, и я почувствовала у себя на талии его руку. Кузнец обнял меня и пододвинул к себе. Сердце чуть не выпрыгнуло, а мурашки рванули по моему телу в поисках места, где можно спрятаться. Горячие волны от близости кузница поднимались по всему телу.

Он прижал меня к себе, зарылся в мои волосы лицом, и я задохнулась от волны счастья, накрывшей меня с головой.

Глава 11

Я затаилась и ждала…

Рука кузнеца погладила мою ногу, погладила колено и медленно начала гладить бедро. Волны ощущений разбегались по всему телу. Это было похоже на пытку, которая не кончится никогда.

Он повернул меня на спину, и я увидела его глаза. Я растворилась в этих глазах и утонула в их глубине. Он смотрел, и меня охватывала дрожь от желания покориться ему.

Я протянула руку к его затылку, зарылась в его волосах и наклонила к себе, чтобы поцеловать. А когда он ответил, то в моих глазах всё потемнело – я хотела ещё и ещё. Хотела так, как припасть к источнику воды для путника, страдающего от жажды.

Дальше мне сорвало голову…

Мозг взорвался огнями, по телу пошли горячие волны желания, и я услышала, как трещит моя ночнушка под его руками. Он гладил и целовал моё тело, а я с ума сходила от его поцелуев, я выгибалась ему навстречу и прижимала к себе его тело. Я теряла голову от прикосновений его рук и губ.

Потом он взял меня за бедро и подмял моё тело под себя. И мне нравился этот плен, его рука сжала мою кисть, он прижал ко мне ногу, и я поняла, что схожу с ума от его запаха, от его рук и хочу продолжения.

Я выгнулась навстречу и впилась в его спину ногтями. Он целовал мою шею, плечи, чем доводил меня до сумасшествия. Всё было как в тумане, я не помнила: ни где я, ни кто я…

Разум мой помутился, и дальше всё завертелось в бесконечном удовольствии и наслаждении. Тела наши сплелись в одно целое. Я принадлежала этому мужчине, а он принадлежал мне. Мне казалось, что время остановилось. Я впивалась ему в спину, прижимала его к себе, я хотела полностью в нём раствориться и слиться с ним.

Его большой палец руки гладила моё лицо и губы. Он прижимал меня всё сильнее и сильнее, пока нас не накрыла лавина удовольствия, которая перешла во взрыв эмоций и освобождение.

Я уткнулась ему в плечо, а он очень нежно целовал мою шею, лаская меня за ухом. Я боялась открыть глаза и посмотреть на него, мне почему-то было стыдно за то удовольствие, которое я сейчас получила. За ту страсть, которую я не смогла скрыть, и которая меня полностью поглотила рядом с этим мужчиной.

Тут Никита перевернулся на спину и увлёк меня за собой. Я легла к нему на грудь и закрыла глаза от умиротворения и удовольствия. Я дышала им, гладила его щёку и губы, и мне хотелось быть здесь с ним вечно, и чтобы утро не наступало. Он брал мою руку, целуя запястье и ладонь, и меня накрывала такая волна счастья, что это сложно описать…

Уснула я безмятежным сном, мне снилась маленькая девочка с карими глазами – как у Никиты – она смеялась и убегала от меня по полянке с ромашками. А я бежала за ней и пыталась её поймать…

* * *

Утром я проснулась не от грохота горшками Лизы, а от того, что кто-то целует мне спину и гладит моё бедро. Я улыбнулась и сказала:

– Ещё…

Никита тихонько зарычал, перевернул меня на спину и повторил пытку – как было этой ночью…

Когда наши объятия разомкнулись, и мы молча лежали уставшие и счастливые, мой муж взял моё лицо в руки, поцеловал мои глаза, щёки, лоб и губы, накрыл одеялом и прошептал:

– Спи, душа моя! – поднялся и ушёл.

А я, подмяв под себя одеяло, даже не заметила, как снова уснула…

Проснулась я поздно. У меня было прекрасное настроение, я готова была летать.

Я взяла чугунок с печки с горячей водой и побежала в купальню. Когда вернулась – никого из своих девочек не обнаружила, Мишутки тоже не было.

На столе, накрытая рушником, стояла остывшая каша. Видно, я очень долго спала.

Я поела кашу и пошла к Никите…

Возле кузни, на сене, накрытом покрывалом, играл Мишутка. Никита работал в кузне.

Я подошла к нему и погладила его по спине. Он обернулся ко мне, схватил меня в охапку и стал целовать. Этот плен мне нравился, и совсем не хотелось из него вырываться.

– Соскучилась? – прошептал он мне в губы.

Я махнула головой и посмотрела ему в глаза. Мне просто хотелось вот так стоять рядом с ним и смотреть, как он работает.

– Где Сонька с Лизой? – спросила я.

– Они пошли за ягодами.

– Тебе Мишутка не мешает? Я хочу стирку устроить.

– Тогда посиди с ним, я наношу тебе воды.

– Спасибо… – я хотела сказать: «Любимый», – но замялась и не поверила сама себе.

Сердце сразу испугалось, что он меня не любит, а я пока не знаю, люблю его или просто привыкаю к нему. Мне хорошо с ним, но…

Очень много – «но»….

Я села к Мишутке, погладила его по голове и поцеловала в макушку. Никита пошёл наливать воду в кадушки. Наверное, где-то в глубине души я мечтала о таком тихом семейном счастье…

Я сидела с Мишуткой, смотрела на реку, на поля за деревней и наслаждалась этим видом. Видно было, как во дворе у кого-то бегают дети, изображая коней. Кто-то телегу ремонтирует, столяр вёдра и кадушки делает…

Люди жили своей жизнью и не знали, что можно жить по-другому: бежать со стаканчиком кофе на работу, зарабатывать деньги, «стуча по клавиатуре»…

Здесь же жизнь как бы остановилась, она текла медленно и размерено, и в этом была её прелесть и очарование…

Здесь не нужно было выглядеть лучше, респектабельнее, дороже, круче…

Здесь никому не нужны были дешёвые понты и крутые смартфоны…

Да, здесь жители тоже стремились улучшить свою жизнь, но основные блага делились примерно одинаково для каждого подворья: где-то каждый дом получал одинаковое количество мешков зерна, одинаковое количество дров и сена. Жизнь в этой деревне была в этом плане честнее и чище, чем в мире, где каждый – сам за себя, где человек человеку – волк.

Я не видела у них церкви – хотя у Никиты висит образ Богородицы над столом – и не понимала: как и во что верят эти люди. Они не вспоминают Бога, а у них Светлые и Тёмные духи. И Светлый Сад очень похож на наш Рай.

От раздумий я очнулась, когда Никита погладил меня по плечам и поцеловал в макушку.

– Всё готово, моя душа! Мишутку можешь оставить мне, я за ним пригляжу, – при этих словах он поднял Мишутку и стал его подкидывать к небу.

Ребёнок, не выпуская пальчик изо рта, улыбался ему, радовался и не спускал с него своих глаз. Никита ему подмигнул и пошёл в кузню.

Я поставила на улице на скамью большое длинное корыто и стала носить туда подогретую воду. Рядом стояло другое корыто – чтобы полоскать. Я помню, в фильмах женщины в старину полоскали бельё в реках – и здесь я видела то же самое – но я пока не решалась идти к реке для стирки.

Когда я уже заканчивала стирать, во двор вошёл староста и сказал:

– Завтра утром все собираемся на сенокос. Ты в нашей деревне – новая хозяйка, поэтому тебе и говорю, чтобы знала!

– А где собираемся?

– В поле. Увидишь утром, куда бабы пойдут – туда и вы с Лизкой и Сонькой идите.

– Хорошо, поняла.

Как только староста ушёл, вернулись мои девчонки с коробами за плечами и корзинами в руках. И оставшуюся половину дня мы перебирали ягоду, под песни Соньки и Лизки. Как же они душевно поют свои местные песни со своим говором и распевами…

Я когда-то в детстве слышала от бабушки песню на украинском языке:

• Несе Галя воду,
• Коромисло гнеться,
• За нею Іванко,
• Як барвінок, в"ється.

• Галю ж моя Галю,
• Дай води напиться,
• Ти така хороша —
• Дай хоч подивиться!

• Вода у криниці,
• Піди тай напийся,
• Як буду в садочку —
• Прийди подивися.

Я сейчас слушала своих девочек, а сама была там, возле своей бабули, и смотрела, как она плела косы из лука и чеснока и напевала эти песни. И так на душе стало тепло, и запахло хлебом и молоком из моего детства…

Потом мы рассыпали принесённые ягоды на поддоны для сушки. Вечер был тёплый и душевный, я вернулась в воспоминаниях в детство, к себе домой, и очень заскучала по родным, которых больше со мной нет…

Потом мы напекли пирогов с ягодами и заварили чай из ромашки и липы, что нам дала соседка Доня.

Я пыталась разобраться с шерстью, хотела сделать нити для вязания, ведь я очень хорошо вязала, спасибо моей бабуле, она меня замуж готовила и учила всему, что, по её мнению, может мне пригодится во взрослой жизни. Под песни мы крутили нитки и скручивали их в клубки.

Девчонкам нравилась наша работа, им интересно было: и что можно из этой верёвочки сделать, и зачем они мне нужны.

А я…

Я с нетерпением ждала ночи, я ждала Никиту!

Глава 12

Утром меня разбудила Лиза.

– Вставай, ты забыла, что нам на покос идти?

– Ах, да! – проговорила я, оглядываясь по сторонам, но кузнеца уже не было в кровати.

Я вспомнила ночь…

Ах, как сладко быть замужем!

С Виктором я не испытывала такого удовольствия, и мне почему-то стало стыдно за это.

Как я теперь вернусь к своему мужу, как я жить смогу с ним?

Сердце отозвалось болью, и я испытала горечь от мысли, что мне придётся расстаться с кузнецом…

Я вздохнула и пошла собираться на сенокос. Не понимаю, что я буду там делать, я никогда не ходила на сенокос, теоретически я понимала, что там делают и для чего, но в жизни я этим никогда не занималась.

Лизка нам раздала деревянные грабли, мне на пояс повязала в платок Мишутку, а Соньке надела короб с покрывалом и едой для нас. Там были варёные яйца, хлеб и крынка молока.

Мы пошли за женщинами в поле. Пока шли по полю, я рассматривала посадки зерновых. Они ещё были тонкие и зелёные, но, наверное, скоро появятся колоски и заколосится рожь да пшеница.

Я думала, что мне придётся косить траву на сено – этого я делать не умела и даже не представляла, как буду выкручиваться – но всё было прозаичнее: нам нужно было раструсить сено и после обеда перевернуть его для того, чтобы подсохло.

Когда мы пришли, трава была уже скошена и лежала ровными рядками, которые уходили далеко к горизонту.

Через несколько часов работы руки заболели и спину ломило, но мы не останавливались, я работала ближе к лесу, потому что мне нужно было периодически переносить Мишутку к следующему месту. Иногда я посылала Лизку – мне казалось, что уж если я устала, то Лизка – и подавно, но она не подавала виду. Стойкая девчонка!

– Лиз, а почему только женщины на поле, а мужики где? – спросила я во время небольшого перерыва.

– Лада, мы с тобой позже вышли и еле работаем, а то ты уже видела бы их спины впереди. Но скоро они уже уйдут, чтобы вечером опять косить.

– Ещё и вечером! – удивилась я вслух, а про себя подумала: «Это какая-та изощрённая пытка… Давно пора трактор в этой деревне завести, а то с такими масштабами нам не справиться. Это ж надо! На всю деревню сено запасти!».

Мне казалось, что поле и до вечера не закончится, и нам троим тут конец и придёт. Но тут я увидела, что к нам на поле идут женщины из нашей деревни – как я поняла, идут помогать нам с сеном. Я увидела там соседку Доню и ещё троих, но тех я не знала.

– Спасибо вам! – я улыбнулась Доне и остальным женщинам, когда они подошли.

– Ладно, что тут такого! Мы же видим, что вам нужна помощь! – ответила Доня за всех.

Потом мы все сидели в тени деревьев, отдыхали и обедали…

– Лада, Сонька сказала, что ты готовишь какие-то блюда интересные. Ты нас научишь? – спросила соседка.

– Конечно, Доня. Мне не жалко, тем более что все мужики любят вкусно покушать. Как говорится: «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок!», – и я засмеялась.

Но мои соседи и девчонки не смеялись, наоборот – смотрели на меня как-то странно.

– А зачем нам его сердце? – спросила Лиза, видимо, высказывая общее мнение. – И что это такое? Сердце?

– Ой, как всё запущено у вас! – пробормотала я и пустилась в объяснения. – Доня, вот ты любишь своего мужа?

– Любишь? Это как? – вопросом на вопрос ответила соседка, чем вогнала меня чуть ли не в ступор.

– Как тебе объяснить… – всё же не сдавалась я. – Ну… Это когда у тебя всё внутри загорается при виде мужа, и тебе хочется ему делать хорошее и приятное. Когда ты ему всё с радостью делаешь… Так-то вот…

– Не знаю… – после длительного раздумья ответила Доня. – Я всегда хочу ему приятно делать. Меня мама так воспитала, что мужу нужно делать хорошо, и он тебя не побьёт, и баловать тебя будет, и платок новый купит, и сапожки новые!

Тут я вздохнула и поняла, что деревенские женщины даже не знают, что такое любить.

– Хорошо, а баловать ему тебя нравится? – решила я зайти с другого конца.

– Ну… – протянула женщина. – Когда он стал моим мужем – вроде как меня баловал, а теперь… Нет, не балует. – загрустила Доня.