Ситуационные центры развития как интеграторы государственного управления в саморазвивающихся полисубъектных средах бесплатное чтение

Государственное управление – это, собственно, тот емкий и актуальный предмет, в развитии которого современная реальность проявляет новые черты, и ситуационные центры развития по необходимости реализуются как интеграторы государственного управления в саморазвивающихся полисубъектных средах.

В настоящее время порядок и успех государственного управления во многом зависят от исполнения национальных проектов. В данном разделе приведены результаты анализа структуры и содержания комплекса национальных проектов развития России на период до 2024 года, которые планируется осуществить в соответствие с новой стратегией инновационного развития страны. Показано, что для достижения основных целей научно-технологического прорыва России необходимо расширить горизонт стратегического планирования до 2030 года, а также учесть стратегические цели и задачи обеспечения обороноспособности страны и перспективы ее дальнейшего развития. Предложена структура стратегических целей и задач развития России на период до 2030 года и приведено ее краткое обоснование.

1.1. Новая стратегия инновационного развития России на период до 2024 года

1.1.1. Общая структура национальных проектов

Состав и объемы финансирования национальных проектов представлены в Табл. 1–1. Их анализ показывает, что наибольший объем финансирования – 10,1 трлн. руб. (39,2 %) – выделяется на решение проблем экономического развития, в том числе, для реализации Комплексного плана модернизации и расширения магистральной инфраструктуры страны. Затраты на осуществление этого плана составят почти четверть всего объема финансирования новой стратегии развития России. Это означает, что страну ждут серьезные перемены в этой области, которые давно назрели и должны стать основой дальнейшего развития всей страны.

Таблица 1–1.

Состав и параметры национальных проектов развития России на период до 2024 года

Целью второго по объему финансирования направления развития России является создание комфортной среды обитания для ее населения. На эти цели будет направлено 9,9 трлн. руб. При этом наиболее высокие вложения предлагается сделать в решение экологических проблем, которые должны осуществляться в рамках Национального проекта «Экология» (40 %). За ближайшие шесть лет в его рамках должно быть выполнено 11 федеральных проектов экологической направленности.

Следующим по объему планируемого финансирования является национальный проект, направленный на обеспечение безопасности и высокого качества автомобильных дорог России. Его бюджет составляет почти 4,8 трлн. руб., и это позволяет надеяться, что общеизвестная и весьма острая для нашей страны проблема начнет, наконец, решаться не фрагментарно, как это было ранее, а на системном и современном технологическом уровне. Ведь хорошие дороги – это не только необходимое условие комфортной среды обитания человека в XXI веке, но также и важнейший фактор экономического развития страны. Так, например, хорошо известно, что современное экономическое могущество США было достигнуто именно благодаря развитию сети высококачественных шоссейных дорог страны. Поэтому для России, с ее огромной по протяженности территорией, реализация данного национального проекта представляет собой важнейшую социально-экономическую задачу.

1.1.3. Национальный проект «Образование»

Основные цели данного проекта сформулированы следующим образом:

Обеспечение глобальной конкурентоспособности российского образования, вхождение Российской Федерации в число 10 ведущих стран мира по качеству общего образования.

Воспитание гармонично развитой и социально ответственной личности на основе духовно-нравственных ценностей народов Российской Федерации, исторических и национально-культурных традиций.

Необходимо отметить, что воспитание личности вновь становится в России одной из основный целей образования, как это было ранее, в советский период времени, когда отечественное образование считалось одним из лучших в мировой практике.

В то же время, объем бюджета Национального проекта «Образование», в рамках которого предполагается выполнить 10 федеральных проектов, у многих экспертов вызывает нескрываемое недоумение. По оценкам специалистов, современная ситуация в российском образовании является катастрофической и представляет собой угрозу для национальной безопасности страны. При этом, хуже всего дело обстоит в общеобразовательной школе, где качество образования достигло критического уровня. Достаточно отметить, что, по заявлению руководителя Минпросвещения России О. Ю. Васильевой, почти четверть российских школьников младших классов сегодня с трудом понимают смысл прочитанного ими текста.

Что же касается высшей школы и среднего специального образования, то здесь главная проблема заключается в неадекватности содержания образования основным направлениям новой стратегии развития страны[3].

Обе эти проблемы хорошо известны и уже давно обсуждаются в российской научной печати[4] и на различного рода конференциях, но ситуация здесь требует более радикальных и решительных действий. При этом, прежде всего, необходимо осуществить массовую переподготовку педагогических кадров общеобразовательной и высшей школы[5].

Все это достаточно сложные, масштабные и стратегически важные задачи. Поэтому выделяемый для их решения объем финансирования в размере 784,5 млрд. руб. (на 6-летний период времени) является явно недостаточным и не позволит решить эти задачи в полном объеме и с высоким качеством. А это значит, что необходимые кадры для реализации новой стратегии инновационного развития России не будут своевременно подготовлены и, следовательно, основные цели этой стратегии не смогут быть достигнуты в полном объеме и в установленные сроки.

Дополнительным аргументом для такого вывода может служить распределение средств общего бюджета данного Национального проекта между федеральными проектами, которые входят в его состав (Табл. 1–2).

Таблица 1–2. Структура Национального проекта «Образование»

Анализ представленных в Табл. 1–2 данных показывает, что наибольшую долю (41 %) общего бюджета планируется вложить в реализацию Федерального проекта «Современная школа», который направлен на повышение качества общего образования. При этом будут создано 230 тыс. новых учебных мест в образовательных учреждениях страны, из них 24,5 тыс. – в сельских школах и поселках городского типа. В результате этого третья смена в школах будет ликвидирована к концу 2021 года.

Доля детей в возрасте 5-18 лет, охваченных дополнительным образованием, увеличится с 71 % в 2019 г. до 80 % – в 2024 г. С этой целью в вузах России будет создано 100 центров дополнительного общего образования.

Ожидается, что международный рейтинг РФ в области качества общего образования к 2024 году существенно возрастет, что будет достигнуто, главным образом, за счет массового повышения квалификации педагогов. При этом, к концу 2020 года будет введена в действие национальная система учительского роста педагогических работников, в которой к 2024 г. пройдут переподготовку 50 % работников системы общего, дополнительного и профессионального образования.

Следующим по объему финансирования является Федеральный проект «Молодые профессионалы», на реализацию которого планируется затратить 20 % общего образовательного бюджета. При этом модернизацию профессионального образования планируется осуществлять на основе адаптивных профессионально-ориентированных гибких образовательных программ.

На реализацию Федерального проекта «Цифровая образовательная среда» будет затрачено 10 % общего бюджета. При этом к 2024 г. планируется создать 340 центров цифрового образования – «IT-клуб».

Вызывает вопрос весьма скромный бюджет очень важного Федерального проекта «Учитель будущего». Он составляет всего 2 % общего бюджета данного Национального проекта, в то время как на реализацию Федерального проекта «Экспорт образования» выделяется 15 %. При этом ожидается, что количество иностранных студентов в вузах России возрастет в два раза и достигнет 425 тыс. к концу 2024 года.

Весьма примечательной является структура бюджета Национального проекта «Образование» в плане его источников финансирования. Федеральный бюджет здесь составляет 81 %, бюджетные средства субъектов РФ – 7 % и только 2 % планируется получить из внебюджетных источников.

С привлечением внебюджетных средств за шесть лет в стране планируется построить всего 25 школ. Это очень наглядно характеризует современный уровень социальной ответственности российского бизнеса, который находит средства для содержания дорогой недвижимости и, например, футбольных клубов.

1.1.5. Формирование комфортной среды обитания

На решение этой важнейшей социальной проблемы ориентированы три национальных проекта с общим объемом финансирования 9,9 трлн. руб. При этом на строительство и ремонт жилья, а также на улучшение условий городской среды выделяется всего 11 % этой суммы. Остальное уходит на развитие автомобильных дорог и решение экологических проблем.

К сожалению, в новой стратегии развития России очень мало внимания уделяется проблеме строительства жилья в сельской местности, которая является для России исключительно острой. Ведь хорошо известно, что жилые помещения в сельской местности и малых городах нашей страны сегодня находятся в плачевном состоянии. Так, например, 63 % домов в сельской местности не имеют теплых туалетов, а 41 млн. граждан России не имеют горячего водоснабжения, 31 % населения России до сих пор не имеет газоснабжения[8], а в районах Крайнего Севера и Дальнего Востока газ имеется лишь в 10–15 % жилых помещений.

И это происходит в стране, которая поставляет свой природный газ не только половине стран Европы, но и в ближайшие годы планирует его поставлять также в Китай и Индию. Трубопроводы для этого уже строятся опережающими темпами.

Рис. 1–1. Современная деревня в России

Статистика свидетельствует, что сегодня около 80 % населения России проживает в городах. Это очень удобно для бизнеса, в особенности, для торговых организаций, так как сокращает их расходы на доставку населению своих товаров. Однако, исследования показывают[9], что современный город разрушает человека как личность, прерывая его связь с природой. Особенно сильно это сказывается на молодом поколении людей, которые с самого рождения проживают в бетонных коробках, которые мы называем своими квартирами. По своей психике и социальному поведению они радикальным образом отличаются от людей, выросших в сельской местности, среди живой природы. У них другая ментальность и другие трудовые навыки.

Поэтому для России, учитывая традиции ее национальной культуры, возрождение села могло бы стать крупным и стратегически важным национальным проектом, который имел бы не только социально-экономическое, но также и духовно-нравственное значение, воспитывая у людей любовь к своей малой родине[10]. К сожалению, в рамках современной стратегии развития России, такого проекта не предусмотрено.

1.1.6. Обеспечение экономического роста России

Данное направление реализации новой стратегии развития России включает в себя пять национальных проектов (с общим объемом финансирования 3 761 млрд. руб.), а также Комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры страны, на выполнение которого планируется выделить 6 348 млрд. руб. Ключевыми среди них, по нашему мнению, являются два национальных проекта – «Наука» и «Цифровая экономика».

Национальный проект «Наука»

Бюджет Национального проекта «Наука» (636,0 млрд руб.), как и следовало ожидать, оказался весьма скромным – всего 2,5 % от общего объема затрат на реализацию новой Стратегии. Причина в том, что Правительство России, несмотря на общеизвестную риторику, на самом деле, еще не рассматривает отечественную науку в качестве ключевого фактора успешной реализации стратегии развития страны. Именно поэтому финансирование науки в России, по крайней мере, в ближайшие три года, будет осуществляться на уровне 1 % ВВП, в то время как во многих развитых странах этот уровень в несколько раз выше. Причем, эта ситуация сохраняется в России уже более 10 лет.

Если же учесть, что финансирование науки в России на две трети планируется осуществлять из внебюджетных источников, то становится понятным, что гарантированное (бюджетное) финансирование будет сокращено в три раза (!), поскольку другие источники находятся в сфере бизнеса, который заинтересован лишь в прикладных разработках, да и то лишь в очень ограниченных масштабах.

Это отношение к развитию науки в нашей стране представляется стратегически опасным для будущего России. Сегодня ей, как никогда ранее, крайне необходим настоящий прорыв в области научных исследований комплекса процессов дальнейшего научно-технологического и социально-экономического развития и связанных с этими процессами рисков, вызовов и угроз для национальной и глобальной безопасности. Именно поэтому Президент России В. В. Путин во время своей рабочей встречи с президентом Российской академии наук А. М. Сергеевым, которая состоялась в Кремле в январе 2019 г. (Рис. 1–2), поставил перед ним задачу активизации деятельности РАН в области научного обеспечения новой стратегии инновационного развития страны. При этом было решено создать в структуре РАН Центр научного обеспечения стратегического планирования.

Рис. 1–2. Встреча Президента России В. В. Путина с Президентом РАН А. М. Сергеевым (9 января 2019 г.)

Современный мир стремительно изменяется, и многие процессы в нем могут иметь непредсказуемые последствия[11]. Поэтому научное обеспечение новой стратегии развития страны и, в особенности, научная экспертиза реализуемых при этом проектов, а также прогнозирование и оценка их последствий и рисков – это сегодня самые актуальные и важные задачи отечественной науки[12]. Может быть, даже более важные, чем получение новых знаний. Сегодня экономить на финансировании науки очень опасно, ведь хорошо известно, что «Скупой платит дважды». И эта плата может оказаться для нашей страны в будущем очень высокой.

Цели Национального проекта «Наука» определены следующим образом:

1. Обеспечение присутствия РФ в числе пяти ведущих стран мира, осуществляющих научные исследования и разработки в областях, определяемых приоритетами научно-технологического развития.

Обеспечение привлекательности работы в РФ для российских и зарубежных ведущих ученых и молодых перспективных исследователей.

Опережающее увеличение внутренних затрат на научные исследования и разработки за счет всех источников по сравнению с ростом ВВП страны.

Структура этого проекта и его целевые показатели представлены в Табл. 1–3.

Таблица 1–3.

Структура и показатели Национального проекта «Наука»

Анализ основных целей и целевых показателей Национального проекта «Наука» показывает, что он ориентирован, в основном, на повышение международного рейтинга России среди других стран мирового сообщества, а также на существенное омоложение работающих в стране исследователей. При этом достичь этих целей предполагается, главным образом, путем создания новых лабораторий, руководить которыми будут специалисты в возрасте до 39 лет.

Что же касается других наиболее острых проблем современной российской науки, то о них в этом проекте ничего не сказано. Так, например, проблема преемственности поколений в российской науке требует для своего решения восстановления отечественной традиции научных школ, руководителями которых были ведущие российские ученые.

Не предусмотрено также и никаких конкретных мер по повышению социального статуса работников науки, а также престижа научно-исследовательской деятельности в стране, моральных и материальных стимулов этой деятельности. Сегодня зарплата научного сотрудника в институте РАН, имеющего ученую степень кандидата наук, не превышает среднего уровня зарплаты в стране, а для исследователей, не имеющих ученой степени, она еще ниже. Как же могут такие специалисты содержать свою семью и при этом еще обеспечивать высокий уровень своих научных публикаций, подавать заявки на изобретения?

Медицинское обслуживание, а также социальное и пенсионное обеспечение научных работников России, требует существенного улучшения для того, чтобы эта важная сфера деятельности была привлекательной для талантливой и перспективной молодежи из нашей страны и других стран.

Отдельную проблему представляет собой задача использования потенциала отечественных ученых старшего поколения, обладающих большим научным и научно-организационным опытом. Здесь следовало бы обратиться к опыту других стран, в которых найдены формы стимулирования деятельности таких ученых в виде научных руководителей исследовательских программ и образовательных проектов, а также научных консультантов при молодых руководителях новых научных лабораторий.

Десять лет назад для решения этой задачи Минобрнауки России даже предлагало учредить новые ученые звания «Федеральный профессор» и «Федеральный научный сотрудник». Эти звания должны были на конкурсной основе присуждаться ведущим ученым страны, а их обладателям, сроком на 7 лет, должны были устанавливаться оклады на уровне европейских стандартов.

Министерство финансов России тогда эту инициативу отвергло. Но сейчас пришло время вновь к ней вернуться.

Кроме того, ученые, работающие в государственных научных учреждениях, могли бы получить статус государственных служащих.

Национальный проект «Цифровая экономика»

Бюджет Национального проекта «Цифровая экономика» планируется в объеме 1 634,9 млрд. руб. и будет формироваться из федерального бюджета (67,2 %) и внебюджетных источников (32,7 %). В рамках этого проекта должны быть реализованы шесть федеральных проектов, названия и бюджеты которых представлены в Табл. 1–4.

Таблица 1–4.

Структура Национального проекта «Цифровая экономика»

Укажем лишь на некоторые важные планируемые этапы реализации этого национального проекта:

– В 2019 г. Будет разработана генеральная схема сетей связи и информационной инфраструктуры городов России;

– К 2020 году будет обеспечено предоставление в цифровом виде социально значимых государственных услуг;

– В 2024 г. Будет создана цифровая система взаимодействия государственных органов и граждан России, внедрен в практику «электронный паспорт» гражданина РФ.

В результате реализации данного проекта доля домашних хозяйств, имеющих широкополосный доступ в Интернет, увеличится с 72,6 % до 97 %, а общее количество социально значимых объектов инфраструктуры с таким доступом достигнет 100 % (сегодня оно составляет лишь 30,3 %). При этом доля внутренних затрат на развитие цифровой экономики к 2024 году возрастет с 1,7 % до 5,1 % от ВВП.

Приведенные выше контрольные показатели данного проекта впечатляют. Они свидетельствуют о том, что в данной области в России действительно могут произойти изменения прорывного характера, которые во многом изменят облик нашей страны (Рис. 1–3). При этом очень важно, чтобы выделяемые на реализацию этого проекта весьма значительные средства не были распылены по второстепенным задачам, а сконцентрированы на решении ключевых проблем, включая подготовку кадров и специалистов новых профессий.

Рис. 1–3. Современный Центр оказания государственных услуг в России

Большой вопрос в содержании новой стратегии развития России вызывает очень маленький объем бюджета Национального проекта «Производительность труда и поддержка занятости», в рамках которого планируется осуществить три федеральных проекта. Предусмотренные для этих целей 52 млрд. руб. сроком на шесть лет, ни в коей мере не соответствуют стратегической значимости этого проекта и масштабам тех задач, которые в его рамках нужно было бы решить. Ведь именно низкая производительность труда сегодня является для экономики нашей страны наиболее острой проблемой и делает ее неконкурентоспособной на мировых рынках.

Но ведь для решения этой проблемы, о которой специалисты говорят уже многие годы, требуется не только заменить устаревшее оборудование и внедрить новые технологии. Нужно, прежде всего, подготовить специалистов, которые смогли бы это оборудование и технологии эффективно использовать, а также создавать новые, отечественные. Кроме того, здесь потребуется сформировать новую корпоративную культуру производственной деятельности, внедрить современные стандарты и нормативы, более широко использовать возможности цифровых технологий, робототехники, методов искусственного интеллекта.

Отдельную социально значимую проблему представляет собой поддержка занятости населения. В условиях становления цифровой экономики, структура занятости претерпевает существенные изменения. Возникают новые профессии, а спрос на другие будет существенно снижен. Социологи прогнозируют на ближайшие годы повышение уровня безработицы в России на 15 млн. человек, и для того, чтобы он не стал критическим, необходимо осуществить адекватные новым условиям перемены в области профессионального образования и в системе повышения квалификации дипломированных специалистов[13].

Все это в совокупности представляет собой сложную проблему межведомственного характера, план решения которой пока не просматривается. И на все это планируется ежегодно выделять менее 5 млрд. руб. Этот пример еще раз показывает, что многое в структуре представленных сегодня российскому обществу национальных проектов еще предстоит уточнить и скорректировать.

Если же учесть, что реализация перечисленных выше проектов должна будет осуществляться в условиях ужесточения санкций против России со стороны стран Запада, а также быстро нарастающих глобальных проблем устойчивого развития мировой цивилизации, то становится понятной беспрецедентная сложность и масштабы комплекса тех задач стратегического развития, которые нашей стране предстоит решать в ближайшие десятилетия.

В этих условиях очень важно оптимальным образом определить систему стратегических целей, задач и приоритетов развития России на среднесрочную перспективу, которая, конечно же, должна учитывать не только современные внутренние проблемы страны, но также и основные внешние вызовы и угрозы для национальной и глобальной безопасности[14].

1.1.7. Комплексный план развития магистральной инфраструктуры

В общей структуре новой Стратегии инновационного развития России Комплексный план развития ее магистральной инфраструктуры включен в состав направления развития «Экономический рост». Однако стратегическая значимость этого плана и его ожидаемых результатов выходит далеко за пределы сугубо экономических целей. Ведь магистральная инфраструктура не только создает материальную основу для решения многих геополитических, социальных и культурологических проблем развития страны, но также и укрепляет ее целостность, содействует повышению уровня взаимодействия между отдельными регионами и центрами социальной активности.

Структура этого Плана и состав входящих в него наиболее важных проектов представлены в Табл. 1–5.

Таблица 1–5.

Структура Комплексного плана модернизации и расширения магистральной инфраструктуры РФ

Первый раздел плана ориентирован на развитие транспортной инфраструктуры страны. Он включает 9 федеральных проектов с общим бюджетом 3 028,8 млрд. руб., реализация которых преследует следующие главные цели:

– Осуществить развитие транспортных коридоров для перевозки грузов по направлениям «Запад-Восток» и «Север-Юг»;

– Повысить уровень экономической связанности территорий РФ с 40 % до 100 % к 2024 году.

Достижение этих целей планируется обеспечить за счет развития транспортных коммуникаций между центрами экономического роста страны, для чего выделяется более половины бюджета этого раздела Плана. При этом будет осуществлено развитие региональных аэропортов и транспортных маршрутов, для чего выделяется 267,5 млрд. руб., а также созданы новые транспортно-логистические центры (45,9 млрд. руб.).

В результате этого доля центров экономического роста страны, связанных скоростными транспортными коммуникациями, должна возрасти на 60 % и к 2024 г. достичь уровня 100 %. Это будет очень важное достижение (Рис. 1–4).

Рис. 1–4. Российский железнодорожный экспресс «Сапсан»

Существенное развитие получит железнодорожный транспорт России (Рис. 1.5). Бюджет этого федерального проекта составляет 1 253,5 млрд. руб. При этом будет построено и введено в эксплуатацию более 300 км высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва-Казань, а объем грузовых перевозок в стране возрастет в 1,5 раза.

Рис. 1.5. Железнодорожный мост в Крым

Для формирования транспортного коридора Европа-Западный Китай планируется реализовать отдельный федеральный проект с бюджетом 655,0 млрд. руб. Этот проект имеет важное геополитическое значение не только для России, но также и для многих других стран Евразийского пространства.

Почти триллион рублей предусмотрено в данном разделе Комплексного плана на реализацию Федерального проекта «Морские порты России», а работы по развитию Северного морского пути (Рис. 1–6) также выделены в самостоятельный федеральный проект с бюджетом 587,0 млрд. руб.

Для обеспечения судоходства по этому пути в России уже строятся новые атомные ледоколы, и обсуждается идея осуществления перевозки грузов при помощи беспилотных большегрузных подводных барж. Поэтому в данной области могут произойти качественные перемены, которые будут иметь характер технологического прорыва.

Ожидается, что в результате успешного выполнения всех проектов первого раздела Комплексного плана уровень транспортной обеспеченности субъектов РФ в 2024 г. увеличится на 7,7 % по сравнению с 2018 годом. А в Международном рейтинге стран по Индексу эффективности грузовой логистики (Logistics Performance Index) Россия должна переместиться с 70-го на 50-е место.

Помимо повышения объемов и скорости грузовых перевозок, реализация данного раздела плана позволит увеличить транспортную мобильность граждан России, в том числе пригородное сообщение в столичном регионе страны, так как значительная часть общего грузопотока будет поступать в ее регионы в обход столицы.

Рис. 1–6. Новый российский ледокол «Арктика» – самый мощный в мире

1.1.8. Развитие магистральной энергетической инфраструктуры

Второй раздел Плана ориентирован на развитие энергетической инфраструктуры России и включает два федеральных проекта. Цель первого из них состоит в том, чтобы за счет развития системы генерации электроэнергии и электросетей обеспечить гарантированную доступность системы электроснабжения для российских и зарубежных потребителей.

При этом будет разработана и утверждена генеральная схема размещения объектов электроэнергетики до 2040 года, схема и программа развития ЕЭС России, а также схемы и программы развития электроэнергетики субъектов Российской Федерации.

Важно отметить, что одновременно с развитием магистральной инфраструктуры электроэнергетики, в 2019–2024 гг. будут также осуществляться работы по увеличению объемов производства электрической энергии в изолированных энергетических районах – на базе возобновляемых источников энергии (воды, ветра, солнца).

Планируется также создать систему интеллектуального управления электросетевым хозяйством страны на основе использования цифровых технологий. При этом количество субъектов Российской Федерации, в которых управление электросетевым хозяйством осуществляется с применением интеллектуальных систем управления, к концу 2024 г. достигнет 70 (сегодня их только 25).

В целом, реализация данного федерального проекта позволит до конца 2024 г. ввести в эксплуатацию генерирующие мощности электроэнергии объемом порядка 4000 МВт.

Второй федеральный проект данного раздела Комплексного плана имеет своей целью обеспечить надежный транзит нефти, нефтепродуктов, газа и газового конденсата для российских и зарубежных потребителей. С этой целью будут построены новые нефтепроводы и газопроводы, крупнейший из которых – газопровод «Сила Сибири» имеет протяженность более 3 тыс. км. и проектную производительность 50 млрд. куб. м. газа в год.

В районах Восточной Сибири будет также существенным образом расширена система нефтепроводов и транспортировки газового конденсата.

Рис. 1–7. Строительство газопровода «Сила Сибири» идет полным ходом

1.1.9. Стратегия пространственного развития России на период до 2025 года

Стратегия пространственного развития России на период до 2025 года утверждена Правительством РФ в феврале 2019 г.[15] Как сказано в ее тексте: «Стратегия представляет собой документ стратегического планирования, разрабатываемый в рамках целеполагания по территориальному признаку». При этом, сам термин «пространственное развитие» трактуется в этом документе как «совершенствование системы расселения и территориальной экономики, в том числе за счет проведения эффективной государственной политики регионального развития». Общая структура этого документа представлена в Табл. 1–6.

Анализ содержания этого важнейшего для нашей страны документа показывает, что до уровня стратегии он явно не дотягивает. Это, скорее всего, некоторая концепция развития страны, в которой предусматриваются два сценария этого развития – инерционный и целевой.

Таблица 1–6

Структура Стратегии пространственного развития России на период до 2025 года

В аналитической части Стратегии приведен перечень основных тенденций и проблем пространственного развития России. При этом в числе наиболее важных тенденций отмечается устойчивое снижение численности населения городов с численностью населения менее 100 тыс. человек, а также сельских территорий, за исключением большей части южных районов европейской части России и населенных пунктов, входящих в крупные городские агломерации.

Еще одна тенденция проявляется в активном распространении дистанционных форм трудовой деятельности и увеличении пространственной доступности услуг вследствие внедрения информационно-телекоммуникационных технологий. Все это социально значимые результаты научно-технологического прогресса, которые, безусловно, будут содействовать повышению качества жизни населения страны.

Что же касается современных проблем пространственного развития России, то в их числе нам представляются наиболее важными следующие проблемы:

– высокий уровень межрегионального социально-экономического неравенства;

– недостаточное количество центров экономического роста России;

– угроза ухудшения демографической ситуации вследствие снижения рождаемости и миграционного притока населения из стран ближнего зарубежья;

– низкий уровень комфортности городской среды в большинстве российских городов;

– высокая доля малопроизводительных и низкотехнологичных производств в структуре экономик субъектов РФ;

– деградация уникальных природных экосистем Алтая, Арктики, бассейна озера Байкал, Каспийского бассейна, полуострова Крым и Северного Кавказа;

– негативное влияние глобальных изменений климата, в том числе таяния вечной мерзлоты и увеличения числа опасных гидрометеорологических явлений.

Цель, задачи и приоритеты пространственного развития России

В тексте Стратегии указано, что целью пространственного развития Российской Федерации является обеспечение ее устойчивого и сбалансированного пространственного развития, направленного на сокращение межрегиональных различий в уровне и качестве жизни населения, ускорение темпов экономического роста и технологического развития, а также на обеспечение национальной безопасности. Однако, анализ содержания этого документа показывает, что, на самом деле, приоритетной задачей экономический рост, а не благосостояние народа, в интересах которого это развитие, собственно, и должно осуществляться.

Такая расстановка приоритетов вполне соответствует той концепции развития либеральной рыночной экономики, которая в настоящее время доминирует в стратегии развития России. Убедиться в этом можно рассмотрев структуру и содержание целевых показателей пространственного развития страны на период до 2025 года, которая представлена в Табл. 1–7.

Значения этих показателей представлены в двух вариантах – для инерционного сценария развития (ИС) и для целевого сценария (ЦС). Различаются они незначительно.

Таблица 1–7.

Целевые показатели пространственного развития РФ на период до 2025 года

Проведенный выше анализ Стратегии пространственного развития России до 2025 года показывает, что она ориентирована, главным образом на решение проблем экономического характера, а также на снижение существующих в настоящее время диспропорций в экономическом развитии отдельных регионов страны.

При этом, продекларированная в этой Стратегии важнейшая цель – повышения качества жизни населения России[16], вероятнее всего достигнута не будет, так как она не является приоритетной и поэтому не обеспечивается предусмотренными в данном документе плановыми мероприятиями. И это еще одно свидетельство низкого уровня культуры стратегического мышления авторов этого документа.

1.2. Стратегия развития России на период до 2030 года и дальнейшую перспективу

Аналитические исследования показывают[17], что для того, чтобы система стратегического планирования развития нашей страны имела целостный характер функционировала эффективно, очень важно определить систему стратегических целей, задач и приоритетов развития России на среднесрочную перспективу, которая должна учитывать как внутренние проблемы страны, так и внешние вызовы и угрозы для национальной и глобальной безопасности.

Одной из таких стратегических целей является переход России к новому технологическому укладу, основанному на развитии и широкомасштабном использовании новых технологий в основных сферах жизнедеятельности общества. Решению этой задачи должна содействовать реализация новой государственной программы научно-технологического развития России, результаты анализа которой приведены ниже.

1.3. Научно-технологическое развитие России на период до 2030 года

В марте 2019 г. Правительством России была утверждена новая государственная программа научно-технологического развития страны на период до 2030 года[18]. Она пришла на смену Государственной программе «Развитие науки и технологий на 2013–2019 годы», которая была прекращена досрочно. Новая Программа направлена на достижение трех основных целей:

– развития интеллектуального потенциала нации;

– научно-технического и интеллектуального обеспечения структурных изменений в экономике;

– эффективной организации и технологического обновления научной, научно-технической и инновационной (высокотехнологичной) деятельности.

Для достижения этих целей планируется завершить Федеральную целевую программу «Исследования и разработки по приоритетным направлениям научно-технологического развития России на 2014–2020 годы» и выполнить пять новых подпрограмм, состав которых представлен Табл. 1–8.

Таблица 1–8.

Структура и целевые индикаторы Государственной программы «Научно-технологическое развитие Российской Федерации»

Их анализ показывает, что главное внимание в новой Программе уделяется экономическим аспектам научно-технологического развития страны, основными критериями которого служит место России в международных рейтингах по различным направлениям этого развития. В то же время, ключевому фактору – развитию интеллектуального потенциала нации – уделяется существенно меньшее внимание, а содержание мероприятий по решению этой проблемы носит декларативный характер.

Так, например, в разделе «Ожидаемые результаты» новой Программы на первом месте указано: «Будут сформирована целостная система устойчивого воспроизводства, привлечения и развития научных, инженерных и предпринимательских кадров (интеллектуального потенциала) для научно-технологического развития страны».

Таким образом, в состав интеллектуального потенциала страны теперь, вместо преподавателей, включены бизнесмены различного уровня, которых у нас предостаточно. Это явная подмена понятий общепринятой международной терминологии. Кроме того, ничего конкретного не предусмотрено для повышения социального статуса исследователей и преподавателей в России, сокращения потока эмиграции ученых в другие страны, где они этот статус приобретают достаточно быстро, благодаря высокому уровню своей квалификации.

Нет в данной Программе и такого понятия как «Научная школа», а ведь именно научные школы являются характерными для национальной традиции развития российской науки. А поддержка передовых научных школ, в которых и формировались ведущие ученые нашей страны, ранее была одним из приоритетов российского государства.

1.3.2. Первоочередные мероприятия по повышению эффективности государственного управления научно-технологическим развитием

Перечень первоочередных мероприятий, которые необходимо осуществить в ближайшие годы для повышения эффективности государственного управления научно-технологическим развитием России, представлен в Табл. 1–9. В их числе мы прокомментируем лишь некоторые, представляющиеся наиболее важными.

1. Прежде всего, необходим Федеральный закон «О научно- технологическом развитии Российской Федерации», аналогичный тому, который был принят в 2006 г. в Китае[22], успехи которого в данной области общеизвестны и впечатляют. Этот Закон должен стать правовой основой дальнейшего научно-технологического развития нашей страны и устранить многие имеющиеся в этой области противоречия и проблемы. В нем должна быть четко определена общая структура государственного управления академической, отраслевой, вузовской и оборонной наукой, а также их взаимодействия между собой для концентрации усилий по приоритетным направлениям развития страны. При этом Российской академии наук должен быть возвращен статус научной организации и право научного руководства государственными академическими институтами и научными центрами, а работающие в государственных научных организациях ученые должны получить статус государственных служащих.

Таблица 1–9.

Перечень мероприятий для повышения эффективности государственного управления научно-технологическим развитием России

2. Для развития оборонного сектора науки и обеспечения конверсии результатов исследований и разработок, выполняемых предприятиями ОПК, должны быть разработаны новые федеральные целевые программы.

3. Необходимо безотлагательно создать Министерство науки и технологий РФ, которое будет осуществлять функции государственного управления отраслевой наукой, в тесном взаимодействии с РАН и предприятиями ОПК, а также с ведущими университетами страны и международными структурами, прежде всего, стран СНГ, БРИКС, ШОС и ЕАЭС[23].

4. Принципиально важной является сегодня активизация потенциала общественных научных организаций России, в деятельности которых участвуют более 10 тыс. ученых нашей страны. Многие из них имеют ученую степень доктора наук и ученое звание профессора. Это мощный интеллектуальный потенциал, который в настоящее время практически не используется в интересах научно- технологического развития страны.

5. Давно назрела необходимость перехода России к отечественной системе рейтинговой оценки результатов научной деятельности отдельных ученых и научных организаций. Ее основой может стать РИНЦ (компьютерная система «Российский индекс научного цитирования»), которая имеет развитый аналитический аппарат и, под научно-методическим руководством РАН, вполне может стать эффективным инструментом для рейтинговой оценки научной деятельности организаций, включая НИИ и КБ оборонного профиля.

6. На новом технологическом уровне предстоит возродить и отечественную систему регистрации научных открытий, а также систему научно-технической информации, которая ранее была одной из лучших в мире.

7. На базе создаваемой в нашей стране Системы распределенных ситуационных центров должна быть организована достаточно эффективная и постоянно действующая система мониторинга процессов реализации Стратегии научно-технологического развития России[24].

Перечисленные выше мероприятия являются первоочередными, но далеко не исчерпывающими. В процессе реализации новых национальных проектов и Комплексного плана развития магистральной инфраструктуры страны необходимо будет обеспечить существенное повышение уровня гражданского участия в этом процессе трудоспособного населения России.

1.4. Выводы

В стране начал практически осуществляться переход к программно-целевому методу своего развития, который был провозглашен Президентом России В. В. Путиным еще в мае 2008 г. При этом ситуацию в области стратегического планирования и управления развитием страны предполагается качественно изменить в лучшую сторону, по крайней мере, в ближнесрочной перспективе – на период до 2024 года.

Принятые к реализации 12 национальных проектов, а также Комплексный план развития магистральной инфраструктуры, в своей совокупности охватывают значительное количество актуальных и социально значимых проблем развития страны, что принципиально позволяет вывести ее экономическое развитие на качественно более высокий уровень к концу 2024 г. и создать определенный задел для дальнейшего развития.

В то же время, вызывает определенную тревогу целый ряд весьма существенных недостатков в целевой ориентации и содержании национальных и федеральных проектов, наиболее важными из которых являются следующие:

– практически все эти проекты ориентированы, преимущественно, на достижение экономических результатов, в то время как социогуманитарные проблемы развития страны рассматриваются в них в качестве второстепенных, либо не рассматриваются вовсе;

– ряд целевых показателей являются неадекватными основным целям проекта, а для национального проекта «культура» его главная цель вообще не определена;

– распределение финансовых ресурсов между отдельными проектами представляется недостаточно обоснованным с точки зрения его адекватности современным проблемам и приоритетам социально-экономического развития России на ближнесрочную и среднесрочную (до 2030 года) перспективу.

4. В стране до сих пор отсутствует официально утвержденная система стратегических целей развития страны на период до 2030 года, которая должна охватывать все аспекты этого развития, включая национальную безопасность, геополитические цели и международное сотрудничество, а также консолидацию общества перед лицом новых глобальных вызовов и угроз. Такая система целей[25], а также научно обоснованный долгосрочный прогноз развития страны на период до 2050 года, сегодня представляются крайне необходимыми для повышения эффективности государственного стратегического управления как на федеральном, так и на региональном уровне.

5. Очень важно обеспечить широкую общественную поддержку новой стратегии инновационного развития России. Для этого необходимо адекватным образом ориентировать деятельность средств массовой информации, в особенности телевидения, радиовещания и социальных сетей сети Интернет. Сегодня для этого почти ничего не делается, поэтому о содержании новых национальных проектов России ее население практически не информировано, хотя важность этой проблемы такова, что обсуждать ее необходимо ежедневно на всех телевизионных каналах страны. К сожалению, вместо этого, нам ежедневно предлагают смотреть давно всем надоевшие увеселительные или скандальные телепередачи, а также детально обсуждать внутренние проблемы соседней страны или семейные неурядицы представителей российского шоу-бизнеса.

6. Впервые в отечественной практике за реализацию национальных проектов закреплена персональная ответственность членов Правительства РФ. При этом для каждого национального проекта определен его руководитель (в ранге министра профильного Министерства РФ), а также куратор проекта – в ранге заместителя Председателя Правительства РФ. Кроме того, для всех проектов (кроме Национального проекта «Жилье и городская среда») и разделов Комплексного плана модернизации и расширения магистральной инфраструктуры определены их администраторы (также в ранге заместителей министров профильных министерств).

Это новшество повышает качество государственного управления проектами. Однако остается неясным статус документа «Национальные проекты. Целевые показатели и основные результаты», который представлен на сайте Правительства РФ и на титульном листе имеет надпись: «На основе паспортов национальных проектов, утвержденных президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и национальным проектам 24 декабря 2018 г.». По существу, он должен быть приложением к Постановлению Правительства РФ. Тогда бы этот документ имел силу правительственной директивы. К сожалению, сегодня это не так.

Когда говорят о государственном управлении, зачастую делают упор на необходимости использования стратегического стиля планирования и управления. Однако это не исключает обсуждения вопроса инкрементального управления экономикой страны.

Существует много методов стратегического управления, от сугубо формальных до политических. Стратегическое планирование – это ориентация на получение необычного, как правило, амбициозного, результата, делающего организацию любого масштаба отличной от других.

Инкрементальный подход утверждает целесообразность принятия важнейших плановых решений с малыми приращениями, а выбор решений основан на многокритериальном сравнении нескольких альтернатив. Стоит двигаться малыми шагами, договариваясь о последующих действиях на короткий период, при этом цели могут быть совсем не ясными. При таком подходе заинтересованные стороны могут совместно разобраться в ситуации и предвидеть давление внешних обстоятельств.

Компромисс между двумя этим крайностями возможен, а односторонние акценты могут привести к негативным последствиям. В таких условиях по-новому встает вопрос использования методов ситуационного управления. Этот вопрос в новых условиях должен решатся по-другому, и одним из весомых аргументов нового решения является цифровая трансформация экономики. Она подразумевает внедрение технологических новшеств, порождающих качественно новую синергию, создающих условия для эмерджентности и дающих прорывной эффект.

Этот эффект выражается в обеспечении возможности быстрого роста конкурентоспособности продукции на мировых и отечественных рынках, принципиального улучшения качества жизни людей, создания неведомых ранее устройств и утилизацией старых и пр. Новые технологии меняют промышленность, отрасли и сектора экономики, сквозные цифровые технологии пронизывают отрасли и компании, научные исследования становится все более междисциплинарными.

2.1. Стратегическое и инкрементальное государственное управление – сходство и различие

Переход России на парадигму управления экономикой с применением инструментария национальных проектов имеет свою предысторию нового времени, которая мостится сталактитами прежних успехов и неудач в процессах государственного управления. Эта небольшая предыстория выглядит следующим образом.

В 1993 году из текста новой российской конституции незаметно для многих выпала норма о «государственном управлении», плановой основой чего особо гордилась советская экономическая мысль. Высшие органы государственной власти и управления по советской конституции обязывались не только властвовать, но и управлять, для этого за многие годы была разработана соответствующая кибернетическая теория и методология. В российскую конституцию эта норма не попала далеко не случайно, ее разработчики намеренно желали увести страну от государственного планирования (читай, стратегирования) в сторону сугубо инкрементального, думая при этом, что стоит улучшать жизнь страны небольшими шагами.

Следует заметить, что именно в 1993 году, конгресс США, страны, по искаженным лекалам которой наша страна до сих пор пыталась строить свою экономику и входить в глобальный рынок, принимает билль в несколько страниц о стратегическом планировании, обязывающий американские органы власти всех уровней регулярно разрабатывать взаимосвязанные стратегии. Билль всего в несколько страниц, а регулярность измерялась пятью годами. Он предписывал формировать цели, описывать пути их достижения и пр. Одна из мотиваций принятия этого билля – падение авторитета американской власти в глазах населения. Возможно, какую-то роль в мотивации также сыграло и появление нового глобального рыночного конкурента – России.

Российский истеблишмент этого американского конституционного хода как бы не заметил и продолжал создавать школу планирования инкрементального типа с либеральным уклоном. Вместе с тем, многие понимали, что без государственного планирования, хоть и на короткий период, жить нельзя, и в России начали принимать различные программы федерального, регионального и муниципального уровней. Программы эти работали плохо, поскольку стройной и увязывающей различные уровни управления методологии и системы планирования во входящей в рынок России не было. В программы попадали мероприятия, под которые у разработчиков уже были какие-то – зачастую ненужные социуму и рынку – наработки, однако, за которыми стояли определенные группы лиц. Некоторые работы, конечно, все же были чрезвычайно важны для страны, и для этого отдельным программам придавался высокий статус, например, президентский. По ним создавались соответствующие институты, например, под президентские программы было создано специальное подразделение в президентской администрации. Нельзя сказать, что и высокорейтинговые программы хорошо работали. Скажем, президентская программа «Хлеб» (условное сокращение) обеспечена деньгами не была, а программа «Водка» была.

Попытки реанимировать государственное планирование, ориентированное на реализацию определенной национальной идеи, предпринимались. Например, по инициативе группы помощников президента России был инициирован выпуск Белой книги относительно мнения отдельных россиян, служащих, ученых, экспертов, рабочих по этому вопросу. Оглавление книги предусматривало широкую и детальную шкалу мнений – от полной поддержки до полного отрицания потребности в национальной идее. Первый выпуск книги, обложка которой действительно была белая, разошелся мгновенно по узкому кругу лиц, ее было не достать. Но второй выпуск этой Белой книги света не увидел.

Тезис «стратегия» приобрел официальный статус на государственном уровне в нашей стране только в 2000 году, в начале президентства В. В. Путина. Тогда, после длительной работы многих десятков экспертных групп была написана довольно объемная стратегия (порядка 200 л.), главная ценность которой, по-видимому, состояла в том, что она была первой пробой пера новой российской власти выпускать документы стратегического планирования, и она вводила в государственный оборот слово «стратегия». Закон же о стратегическом планировании, как известно, был принят только в 2014 году. На принятие этого закона повлияло много факторов, в частности, укрепления на глобальном рынке экономических позиций Китая, усиление противостояния военно-политических блоков. Однако, явное замедление процессов глобализации, возможно, способствовало тому, что реализация этого закона в российскую жизнь идет далеко не так, как хотелось бы его разработчикам.

Так, в реестре документов стратегического планирования сейчас зарегистрировано уже более 70 тысяч документов стратегического планирования различного уровня управления. Однако единая архитектура этих документов отсутствует, не создана качественная основа системы долгосрочного и среднесрочного целеполагания, степень координации разработки и реализации документов, механизмы мотивационного управления остаются явно недостаточными, в стратегировании явно не видна роль науки, бизнеса, гражданского общества. О синергии стратегирования в таких условиях вообще говорить не приходится.

Опыт планирования советского периода дает определенные основания считать, что государственное планирование и прогнозирование на десятки лет вперед – задача явно рисковая или даже неблагодарная. Ведь какое-нибудь незаметно накапливающееся изменение политической или технологической ситуации может обнулить накопленный задел и сделать старания ничтожными. Скажем, «Черный вторник» 1998 года внешне можно объяснить незаметным формированием ножниц между ростом денежной массы и сдерживаемым курсом доллара. В какой-то момент пружину удержать не удалось. Тем более, что пружину эту мало кто видел, поскольку к динамике значений объема денежной массы аналитики доступа не имели. Вместе с тем стратегическое планирование нужно, в этом нет сомнения. Только способов реализации этого планирования может быть несколько. И зависят они от текущего контекста, который складывается зачастую достаточно стихийно.

В настоящее время внедряется парадигма управления, базирующаяся на подготовке и реализации национальных проектов по 12 экономическим направлениям. Об этой работе и текущей ситуации нами уже многое сказано в п. 1 настоящей монографии, а также публикациях[26][27]. Стоит вопрос, какой выбрать оптимальный подход к планированию и управлению?

Например, можно предложить сделать наложение нескольких подходов, скажем, упомянутых выше инкрементального и собственно стратегического. Хотя подходов много больше, достаточно посмотреть известные работы Минцберга[28], или освежить в памяти более 50 подходов к стратегическому мышлению[29]. Это и всеобъемлющий рациональный подход, претендующий на системность; это и протекционистское планирование, стремящееся к планированию подключить население, включая обездоленных; есть даже подход с аполитичной политикой, напоминающий, что все рациональные планы могут быть биты более успешным политическим решением и многие др. В настоящей работе акцент сделан только на сравнении инкрементализма и стратегичности, причем, в контексте национального проектирования и развития системы распределенных ситуационных центров, или, в более общем виде, создаваемой Системы информационно-аналитической поддержки стратегического планирования и управления. Сочетание этих двух подходов можно проиллюстрировать с помощью Рис. 2–1.

Рис. 2–1. Иллюстрация различных подходов к стратегическому управлению.

На Рис. 2–1 инкрементальный путь соответствует фактическим траекториям, причем, реализуемым с интенцией выхода на стратегическую цель и без. Стратегическая траектория, судя по всему, носит идеальный характер. Инкрементальный же путь может корректироваться таким образом, чтобы выйти на стратегическую цель, а может такой задачей не задавиться – в зависимости от обстоятельств он пытается обеспечить пошаговое улучшение показателей. Возможно ли такое обеспечение, посмотрим на вопрос более детально.

Инкрементализм – это парадигма управления, утверждающая целесообразность принятия важнейших плановых решений с малыми приращениями, а выбор решений основан на многокритериальном сравнении нескольких альтернатив[30]. В неопределенной обстановке, когда в процессе развития участвуют группы с разными интересами, стоит двигаться малыми шагами, договариваясь о последующих действиях на короткий период, при этом цели могут быть совсем не ясными. При таком подходе заинтересованные стороны могут совместно разобраться в ситуации и предвидеть давление внешних обстоятельств. Люди зачастую внутренне готовятся к изменениям, предвидят их заранее и начинают себя к ним готовить, что отражается в их инкрементальном поведении. Изменения начинаются в разных группах интересов (кланов), на различных уровнях управления, чаще снизу – инкрементальным образом.

У инкрементального подхода, конечно, есть критики, в частности, по аспекту негодности подхода для быстроменяющихся ситуаций. Потом, этот подход усиливает консервативные тенденции, препятствует прогрессу и инновациям, не готовит к неожиданностям, не снабжает людей образом будущего. И, конечно, очевидно, что подход с продвижением мелкими шагами не всегда оправдан, иногда нужны смелые прорывные и стратегические решения и действия. Тогда явно нужен стратегический стиль.

О стратегическом стиле планирования и управления говорят существенно больше, чем об инкрементальном. Как уже отмечено выше, существует много методов стратегического управления, от сугубо формальных до политических. Отметим сразу следующие три важные, как нам представляется, мысли, высказанные различными гуру стратегирования. Мысль первая, стратегическое планирование – это ориентация на получение необычного для планирующей организации института результата, делающего ее непохожей на других. Как следствие, задача такого планирования приобретает обратный и неформализуемый в целом характер, а значит, ее решение становится неустойчивым, небольшие изменения внешних или внутренних условий могут сильно повлиять на ожидаемый результат. Вторая мысль, что такое планирование, как правило, является плодом коллективного труда и тогда стратегию можно рассматривать, например, как согласие группы людей относительно целей и путей действий. Здесь весомую роль может играть субъективный фактор, коллективное бессознательное, который «не покрывается» формализованными, математическими приемами. Нужны косвенные методы обработки латентных, скрытых, неявных факторов. И третья мысль, встречающаяся у нескольких известных авторов, что стратегическое планирование – это преходящее увлечение. Возможно, она появилась из-за чрезмерной сложности стратегического процесса, его предельно высокой рискованности, потребности комбинировать каждый раз десятки различных подходов и способов, что выводит этот процесс далеко за рамки сложившегося за многие столетия спектра привлекаемых при этом навыков участников, способов, методов, приемов и дисциплин.

О стратегии говорят на различных уровнях управления, когда есть время и средства всесторонне и целенаправленно осмыслить многоликую текущую ситуацию, посмотреть на нее из гипотетического будущего, оценив свои намерения, настоящее и прошлое. К стратегии неизменно прибегают, когда вырастает стена текущих проблем, которая препятствует дальнейшим действиям. Стратегия разрабатывается, чтобы оценить оперативную практику, чтобы углубить понимание ситуации, чтобы пополнить знания недостающими фактами при дефиците информации, и сепарировать поток информации – при его избытке.

Стратегирование – это многоаспектный и междисциплинарный феномен. Стратегия – это гностический процесс поиска истины, а значит, это философия. Это определение замыслов и интенций людей, а значит, это психология. Это подсистема общеобязательных государственных норм, а значит, это право. Это оценка системы моральных ценностей коллективов людей, а значит, это этика. Это красивая форма представления сущности организации, а значит, это эстетика. Это построение образов себя и других, а значит, это рефлексия. Это сравнение альтернатив, а значит, это математика и физика. Это гармония порядка и хаоса, а значит, это синергетика. Это намерение людей жить лучше и поэтому она не имеет противопоказаний.

Замечено, что только планировать будущее – не лучший способ осуществления перемен[31]. Само по себе конструирование будущего больше относится к фантазированию. Лет сорок назад – при вхождении зарубежной экономики в «рынок потребителя» – ключевым словом было «стратегическое планирование». Однако, сейчас в экономически развитых странах к этому термину и процессу относятся более сдержанно. Его все более тесно увязывают с текущим управлением, больше свойственным инкрементализму.

Сами интересы органа государственной власти могут оказаться препятствием для стратегического планирования. Важнейшим фактором такого рода ограничений является сама природа построения органа государственной власти, его консервативность и даже забота о рабочих местах для сотрудников. Самые благие стратегические начинания федерального министра ограничены предписаниями сверху, утвержденными нормативными документами, которые практически невозможно быстро изменить. Любые, даже одобренные инициативы должны ждать своего времени, а когда время приходит, их ценность уже может быть утрачена. Стратегия повышает эффективность и слаженность в работе сотрудников, а значит, многие рабочие места могут оказаться лишними. Получается, что стратегическое управление и стремление создавать рабочие места – противоречивые рычаги, которые необходимо непростым способом улаживать между собой.

Парадоксально, но если бы руководители министерств составляли свои планы с абсолютно полным непосредственным учетом всех возможных интересов людей, то министерству пришлось бы убрать все барьеры и … слиться с другими министерствами и обществом, а руководителю «выйти из игры» – министерство потеряло бы свою институциональную идентичность. По крайней мере, руководители должны были бы беспредельно разнообразить свою деятельность и переобучать своих сотрудников, а это угрожает напрямую разрушить организацию труда сложившейся государственной организации.

Да и само стратегическое управление не застраховано от рисков и ошибок. И крушительность этих ошибок может расти из-за неправильности выбора способа выработки стратегии. Поэтому руководители органов государственной власти редко бывают радикальными в стратегических изменениях. Поэтому современный стратегический менеджмент – как государственный, так и корпоративный – стратегическое планирование чаще привлекает для углубления понимания и решения только острых проблем, оценки возможностей и предупреждения угроз, интеграции идей сотрудников и ресурсов организации в конкретных ситуациях.

Национальное проектирование, о котором идет речь в настоящей монографии, включая разработку национальных проектов, их паспортов и рабочих программ – это часть стратегического управления. Оно проводится с конкретной целью, зафиксированном в Майском 2018 года указе Президента России и в паспортах национальных проектов. Процесс формирования каждого национального проекта может рассматриваться как инструмент выявления уровня взаимопонимания сотрудников, выявления оппозиционных интересов. Этот процесс носит инкрементальный характер, а процесс достижения целей – стратегический.

Ответственные за реализацию национального проекта в любой дискомфортной ситуации ищут точку опоры для ее анализа, пытаются сформировать критерии оценки ситуации. Сами пункты плана реализации каждого национального проекта могут стать такой точкой опоры – они должны помочь сформировать систематизированный взгляд «из будущего» на сегодняшний день. Это, конечно, стратегический подход к национальному проектированию.

Ответственному за реализацию национального проекта может быть более важен даже не результат разработки национального проекта, ведь план не догма, а сам процесс его формирования и принципы последующего проведения в жизнь, им диктуемые. Национальное проектирование включает в себя построение бизнес-модели исследуемых процессов – словесной, математической, аналитической – с последующим применением модели для оценки принимаемых мер, управленческих решений. В это понятие включается прогнозирование ситуации и последствий принимаемых управленческих решений, а также выбор средств и методов достижения поставленных целей.

Приведем сравнительную таблицу двух рассмотренных подходов к национальному проектированию: стратегическому и инкрементальному (Табл. 2–1).

Таблица 2–1.

Сравнение стратегического и инкрементального подходов к национальному проектированию

Таким образом, разработка национального проекта (его паспорта и рабочего плана) – это только начало пути. В национальном проектировании все же разумно ставить вопрос в более широком и долгосрочном смысле и говорить больше о стратегическом управлении, чем об инкрементальном. Вместе с тем, стратегическое управление, помимо процесса планирования, включает в себя также процессы организации, мотивации и контроля деятельности, где инкрементальные особенности управления также могут быть важны.

В частности, в настоящее время формируется организационное обеспечение национальных проектов, приняты соответствующие постановления правительства России. Например, управление проектом по Цифровой экономике[32] предусматривает многоуровневую систему, состоящую из 18 (восемнадцати) инстанций. С точки зрения теории катастроф[33]– это катастрофа. В работе[26] нами уже отмечалось, что, согласно этой теории, с увеличением числа уровней управления более 3 (трех), система управления начинает терять свою устойчивость развития.

Самой устойчивой является проектная конструкция управления – она 2-уровневая. Этим, собственно, и отличается проектный подход от других. В нем предусмотрены уровни: владельца проекта (ответственного) и исполнителей, задействованных в рискованном проектном процессе. То есть, проектный подход с бо́льшим числом уровней управления, это не проектный подход.

Однако социально-гуманитарные системы управления, к которым относится системы национального проектирования, их рефлексивно-активная среда, по-видимому, нуждается в дополнительном теоретическом исследовании и поиске научного обоснования методологического и технологического инструментария поддержки решений, которые обеспечат устойчивость развития и безусловность достижения поставленных Майским указом 2018 года Президента России целей. Весомую роль в этом обеспечении должны, по-видимому, сыграть ситуационные центры развития с имплантированным в их функционирование переплетением различных подходов к управлению, включая инкрементальный и стратегический.

2.2. Прорывное ситуационное управление в условиях катаклизмов и катастроф

Классический, традиционный, подход к ситуационному управлению (СУ) опирается на возможности логико-лингвистических моделей, детерминированного (логико-ориентированного) искусственного интеллекта, индуктивного и дедуктивного и вывода, нейронных сетей и экспертных систем. Вместе с тем, особую актуальность в решении задач СУ все больше приобретают вопросы социально-гуманитарного характера. Становится необходимым все быстрее согласовывать коллективные решения. Например, ранее стратегические планы могли согласовываться месяцами, а теперь это процесс сокращается до нескольких дней и даже часов. Потребовался учет коллективного бессознательного в самоорганизующихся среде, что связано с идеей активизации формирования инсайтов и повышения мотивации участников принятия решений в построении и реализации планов действий. Последовательная демократизация общества все больше заставляет заниматься построением интеллектуальных систем поддержки процессов гражданского и экспертного участия. А это приводит к необходимости в СУ осваивать новые, более высокие, уровни сложности семантик компьютерных моделей, на которые раньше исследователи просто закрывали глаза. Причем сложность этих семантик континуально возрастают не в разы, а на десятки порядков. Необходимость управления ситуацией в условиях катаклизмов и катастроф не оставляет шансов ручному управлению, поскольку процессы управления нуждаются в принципиальном ускорении решений, что невозможно осуществить без обновления СУ.

Таким образом, требуется новая парадигма СУ. В этой парадигме экстенсивное совершенствование заменяется интенсивным, многие задачи приобретают обратный характер, субъект становится неотъемлемой частью систем поддержки принятия решений, что, в свою очередь, на упомянутые выше десятки порядков (а в отдельных случаях – до бесконечности) повышает сложность системы управления. Система распределенных ситуационных центров развития становится основной институциональной и цифровой платформой для поддержки коллективных процессов консолидации участников на всех уровнях управления.

Классический подход к ситуационному управлению имеет длинную историю, соизмеримую с историей развития кибернетики, а значит исчисляемую несколькими тысячами лет. Вместе с тем научный разрез этого подхода можно датировать второй половиной прошлого века. Его появление связано, скорее всего, с появлением компьютеров и началом становления дисциплины искусственного интеллекта (ИИ). Сначала все родимые пятна ИИ принадлежали и ситуационному управлению. Акцент в его развитии в основном делался на представлении знаний об объекте управления и способах управления на уровне логико-лингвистических моделей, применении логического вывода в процессах построения многошаговых решений и распознавании ситуаций[34][35].

Цифровая трансформация экономики наших дней подразумевает внедрение технологических новшеств, порождающих качественно новую синергию, создающих условия для эмерджентности и дающих прорывной, подрывной (disruptive) эффект. Этот эффект является необходимым условием быстрого роста конкурентоспособности продукции на мировых и отечественных рынках, принципиальным улучшением качества жизни людей, созданием неведомых ранее устройств и утилизацией старых и пр. Новые технологии и бизнес-модели перелицовывают промышленность, сервисы и сектора экономики, сквозные цифровые технологии ломают границы между отраслями и компаниями, научные исследования становится все более междисциплинарными. Сквозные цифровые процессы дают практически неограниченные возможности для развития бизнеса. Например, транспортные компании развивают программные приложения для совместной реализации поездок, системы управления интеллектуальной собственностью делают опору на блокчейн, банки переходят на финтех, прогнозирование рынка делается с учетом его непредсказуемых флюктуирующих изменений, порождаемых девиацией неформализуемой мечты[36].

Явно меняются подходы к проведению научных исследований. Так, все больше проявляются такие явления, как «наука данных», в науку вмешивается краудсорсинг. Весомые научные результаты получаются на основе анализа больших данных в определенной предметной области. Для этого накапливаются соответствующие массивы данных в геологии, здравоохранении, астрономии, физике, энергетике[37], биоинформатике, мониторинге климата, в исследованиях на основе численного моделирования и др.[38]. Вместе с тем есть риск, что анализ больших данных не позволит найти оригинального решения, ведь изобретение является продуктом инсайта человека или группы людей[39]. А инсайт происходит, как правило, в иной ситуации, даже не смежной. Анализ больших данных загоняет процесс поиска в экстраполяционном направлении, ведь нейронные структуры и статистические подходы свои прогнозы строят на основе предыдущей истории, и, как правило, в шорах сложившегося конечного базиса факторов. На получение же прорывного результата прошлый опыт может накладывать существенные ограничения.

Основные причины проявления таких ограничений лежат в инерционности логического склада мышления, диктате имеющихся нормативов, невозможности устранения междисциплинарных барьеров, потребности формирования новых институтов на основе разрушения старых, необходимости сокращения рабочих мест и набором сотрудников с новыми компетенциями и многом другом. Примерами появления принципиально новых решений служат давние прорывы с созданием радио, самолета и трактора, а сейчас – социальные сети, смартфоны, туманные вычисления, блокчейн, квантовые семантики, оптические компьютеры, голографические процессоры и др. Некоторые из новых технологий пока только очень избирательно обсуждаются в узких научных кругах, а некоторые вообще не обсуждаются и находятся на уровне фантазий середины прошлого века, например, Айзека Азимова.

В связи с запуском и реализацией во многих ипостасях в России национального проекта по цифровой экономике, включая разработку дорожных карт по сквозным цифровым технологиям (СЦТ), растут ожидания в получении весомого социально-экономического эффекта, что России сейчас очень нужно на фоне затянувшейся экономической стагнации. Есть надежда, что вложение больших инвестиций в СЦТ (порядка 1 % от ВВП) позволит осуществить ожидаемый экономический прорыв. Однако, следует заметить, что планируемые показатели эффекта от цифровизации приводятся без обоснования с применением научного моделирования, что не создает должного уровня доверия к этим показателям. Причем некоторые показатели выглядят просто упаднически, достаточно посмотреть, например, на планируемый рост числа объектов интеллектуальной собственности, где предельное значение числа подготовленных патентов в сотни раз меньше, чем в Китае или США. Возможно, причина выбора столь пессимистического сценария развития лежит в отсутствии адекватных и совсем новых методов, которые помогли бы выбрать нестандартные решения, обеспечивающие прорыв.

Таким образом, складывающаяся глобальная, политическая, экономическая и рыночная ситуация подразумевают необходимость принципиальной смены управленческих правил игры. Требуется некое кумулятивное решение проблемы обеспечения прорывного роста российской экономики, значительного повышения показателей качества жизни и производительности труда, создания ресурса обеспечения глобальной конкурентоспособности российской продукции. Очевидно, что только цифровыми приемами и технологиями, пассивной диффузией новаторских новшеств эти проблемы не решить. Необходимо многоаспектное, с участием различных дисциплин, включая социологию, философию, психологию, математику, физику, нейрофизиологию, биологию и другие науки, переосмысление подходов и методов к ситуационному управлению.

При проведении цифровой трансформации нужны новые институциональные построения. Такие построения делаются, например, есть нормативный правовой документ по управлению Национальным проектом по цифровой экономике[40]. Как уже отмечено выше, этим постановлением предусмотрено 18 инстанций в системе управления. Однако среди этих инстанций нет инстанции, которая будет улучшать инновационную среду, например, за счет создания адекватного механизма управления интеллектуальной собственностью. Такая инстанция работает сама по себе, а значит – автономно, в условиях запрета синергии.

В новых условиях приоритет стоит отдавать, прежде всего, социально-гуманитарному и когнитивному аспектам в управлении, усилению внимания к вопросам активизации гражданского участия в принятии управленческих решений, созданию соответствующей экспертной среды. При таких приоритетах сложность создания систем управления возрастает многократно. Классических логиколингвистических подходов здесь явно недостаточно. Даже такие инструменты, как анализ больших данных, имеют ограничения, императивно диктуемые программистской логикой. Новые задачи заставляют учитывать когнитивную насыщенность компьютерных моделей и логики вычислений, что может быть выражено, например, формированием и развитием дисциплины «когнитивного программирования»[41], учитывающего непосредственное включение неформализуемого (непрограммируемого) субъекта в систему правления и механизмы управления. Классические же подходы опирается на детерминированную экстраполяцию прошлого опыта, а подрывная технология больше напоминает футуризм, принцип которого состоит в отказе от прошлого опыта[42].

Возможно, решающим фактором успеха в совершенствовании государственного, муниципального и корпоративного менеджмента в таких условиях становится явная смена парадигмы управления. Необходимым условием, инструментом и институциональной средой реализации такой парадигмы становится Система распределенных ситуационных центров развития[43][44]. Развитие сложившихся подходов к созданию современных систем управления в настоящее время вынуждено считаться с новыми вызовами, к которым стоит отнести:

– Классическое стратегическое управление в флюктуирующих и плохо предсказуемых сегментах рынка не работает. В политике и бизнесе побеждает тот, кто, используя прорывные нестандартные приемы, быстрее всех предлагает рынку оригинальное решение, удовлетворяющее мечту потребителя. Стратегическое планирование идет от амбициозной и неизведанной цели, зачастую не имеющей ничего общего с примерами из прошлого опыта;

– В принятии решений необходим учет некаузального (беспричинного) фактора, порождаемого коллективным субъективным участием. Группа людей принимает правильное, но беспричинное решение, в определенный момент обсуждения проблемы наступает коллективный инсайт;

– Рынки становятся флюктуирующими, требования потребителей в различных сегментах начинают вести себя непредсказуемо, например, меняться на 25 % в течение месяца. Традиционные маркетинговые технологии перестают работать. Это, например, обусловливается кризисными изменениями внешней среды компании[45][46];

– Необходимость формирования безальтернативного решения проблем без применения традиционной многокритериальной оценки альтернатив. Руководитель, обладая инсайдерской информацией, чувствует необходимое решение, но не всегда может объяснить его коллективу. Задача становится обратной, образ необъяснимого решения уже есть, только его надо довести до всех участников команды, да так, чтобы каждый видел в нем свою заинтересованность;

– Задачи анализа становятся менее важными, чем задачи синтеза. Причем, первые являются, как правило, дивергентными (расходящимися), их решение обеспечивает генерацию множества идей. Вторые же должны носить конвергентный (сходящийся) характер. При этом сборка решения из множества проанализированных частей должна обеспечить его целостность и корректность учета сгенерированных на стадии анализа ситуации факторов;

– Нет возможности построить формализованную модель проблемной ситуации. Это свойственно для социально-гуманитарных объектов, корпоративных коллективов, групп гражданского общества;

– Размерность пространства репрезентации ситуации может быть бесконечной. Параметры ситуации могут быть неизмеримы в реальном времени. Требуется переход к бесконечномерному пространству состояний при построении схем человеко-машинного взаимодействия, например, гильбертову;

– Увеличивается потребность в конструктивных подходах, обеспечивающих поддержку мыслительных, медитативных, эмоциональных (т. е., когнитивных) аспектов принятия решений, характеризующих процессы самоорганизации групп людей, работающих в сетевой среде, с обеспечением ускоренного согласования решений, в том числе стратегических;

– Появляется необходимость разработки и учета этических регуляторов (например, кодексов этики) и консервативных культурных традиций в процессах принятия решений. Отсутствие таких регуляторов служит источником фрагментации целостности управленческой деятельности, и, как следствие, снижения качества принятия решений и уровня безопасности объектов управления.

Перечисленные вызовы определяют потребность в постановке и решении широкого спектра вопросов в рефлексивно-активной полисубъектной среде. Полисубъектность отражает способность к глубинному осознанию субъект-субъектных и метасубъект-субъектных отношений, групповую творческую активность, стремление к самоорганизации и саморазвитию. Поиск адекватного ответа на эти вызовы предполагает реализацию потребности формирования новой философии, психологии и компьютерной науки СУ при целостной активизации междисциплинарных исследований в различных областях науки и техники.

В настоящее время в России идет разработка или уже работает множество разноликих информационных систем. В государственном реестре информационных систем их зафиксировано порядка 350. В соответствующем государственном реестре числится порядка 130 тыс. документов стратегического планирования, из которых половина уже утратили свою силу. Разработано более 20 тыс. схем территориального планирования, более 100 тыс. административных регламентов и пр. В этом контексте явно видна потребность в создании единого и целостного правового и методического базиса, а также кибер-физической системы систем, совокупности цифровых платформ и сквозных цифровых технологий для обеспечения синергии воздействия стратегических документов и действий по их выполнению на прорывное социально-экономическое развитие страны.

В сложившейся ситуации для поддержки принятия эффективных коллективных решений требуется институциональная и семантическая интероперабельность, создание соответствующего пространства доверия. Иначе барьеры, стоящие на пути улучшения взаимопонимания участников принятия и реализации решений, приведут к невозможности обеспечения их прорывного характера.

В таких условиях пространство принятия решений приобретает мощность континуума. Один только учет фактора коллективного интеллекта заставляет использовать неклассические подходы к оперированию ситуациями, представляемыми в бесконечномерном пространстве. На эти ситуации влияют социальные, макроэкономические и микроэкономические факторы, а также физические и биологические эффекты, определяющие в скрытой форме волновые и физиологические аспекты мышления и сознания. И если первые, в какой-то степени могут быть формализованно описаны, например, классическими эконометрическими методами или приемами, то вторые требуют подключения неклассических подходов, например, панпсихизма, квантовой когнитивистики и семантики[47][48].

Принятие сложных управленческих решений осуществляется при помощи ситуационно-имитационного и когнитивного (моделирование с обогащенными семантиками) моделирования. Такое моделирование соединяет в одно целое построение динамических аналогий для управления объектом и программные симуляторы, обеспечивающие расчет модели на компьютере. Компьютерно-модельный подход позволяет:

– Сопрягать разные математические подходы и методы при моделировании отдельных частей объекта;

– Формализованно задавать многоуровневые целевые функции моделирования, строить взвешенное дерево целей;

– Учитывать косвенно при моделировании влияние понятийных (концептуальных, неформализуемых), дестабилизирующих и флюктуирующих факторов, а также аспекты аналоговой виртуальной реальности;

– Применять многокритериальные методы и целевые установки, не искаженные математической структуризацией и формализацией;

– Воспринимать стохастические потоки данных, не ограниченные требованиями устойчивости, стационарности и др.;

– Воспроизводить моделируемые объекты с определенной (неконечной) точностью и наглядностью без видимой деформации их структуры;

– Исследовать объект моделирования по различным критериям: качества, надежности, эффективности, устойчивости, управляемости, целенаправленности и др.

При компьютерном моделировании применяются разные инструменты анализа и оценки, в том числе системные, математические, статистические, экспертные, эвристические и другие для того, чтобы процедура моделирования при принятии решений, включая коллективных, могла применяться при управлении реальными проблемами и объектами управления.

Для успешной реализации перечисленного к прорывным стратегическим решениям в области совершенствования СУ может быть отнесено развитие классической теории управления[49][50] на основе ее трансформации в цифровой среде.

Управление в условиях цифровой среды позволяет реализовать идею, идущую от классической физики с одной стороны и от теории рефлексивного управления с другой. Классическая схема управления носит детерминированный характер и предполагает три шага:

– Выделяется максимально полный набор переменных, описывающих объект управления (их обычно называют фазовыми переменными);

– Рассматривается пространство всех возможных состояний управляемой системы, при этом считается, что каждый набор фазовых переменных полностью определяет состояние объекта управления;

– Ищутся взаимосвязи между фазовыми переменными и скоростями их изменения.

Практически все успехи современной теории управления и естествознания были связаны с реализацией этой детерминированной схемы. Для требуемого в настоящее время СУ этот подход явно не подходит.

В цифровой среде ситуация принципиально меняется.

Детерминированная модель объекта управления в целом отсутствует, хотя цифровые инструменты (например, ИИ, интернет вещей и пр.) позволяют оценить с высокой точностью фазовые переменные и их динамику. Это позволяет определить конечную область фазового пространства, где находится исследуемый объект управления и куда он движется.

Развитие теории самоорганизации (синергетики) и опыт моделирования самых различных систем показало, что фазовое пространство далеко не однородно. Различные области в нем могут принципиально отличаться, в том числе, в зависимости от того, какой в них горизонт предсказуемости[51]. В фазовом пространстве для этого выделяются области русел, в которых состояние объекта описывается ограниченным числом переменных. Все остальные координаты выражаются через несколько ведущих переменных, которые обычно называют параметрами порядка.

В этой выделенной области пространства происходят только медленные и хорошо прогнозируемые процессы. Поведение исследуемой системы можно достаточно легко представить на основе опыта или с помощью простых математических моделей небольшой размерности. Такой системой можно эффективно управлять.

Однако в фазовом пространстве бывают и области джокеров, в которых горизонт прогноза мал, число переменных велико (вплоть до бесконечности), а состояние управляемого объекта может меняться очень быстро или даже мгновенно и скачкообразным образом, что непредсказуемо классическими методами. Области джокера описывают пограничные, чрезвычайные ситуации. Управление в этих случаях требует особых приемов, навыков, подготовки и удачи, обеспечивающих робастность управления. Субъективные, случайные факторы, компетенция руководителя, его психологические установки и ценности в этом случае играют бо́льшую роль, нежели роль формализуемых компонентов модели.

Сказанное можно пояснить примером из области медицины. Если состояние больного находится в пределах одного из русел, то с проблемой вполне могут справиться терапевты. В области джокера нужны более решительные действия. Для этого может быть предложена схема СУ, предполагающая три иных, по сравнению с классическим подходом шага:

– Сначала следует определить, какие фазовые параметры описывают объект в достаточной для целей управления степени, подбираются методы цифрового мониторинга, позволяющие измерить каждого из них;

– Определенным способом, например, на основе предыстории системы, экспертных оценок или моделирования, строится фазовое пространство и в нем выделяются русла и области джокеров;

– Для каждой из этих областей выясняется, какое управление может дать наилучшие результаты. Формулируются ограничения и оцениваются возможности реализации управляющих воздействий.

С результатами этой проработки знакомятся люди, которым предстоит осуществлять управление. Это могут быть отдельные команды и специалисты, которые подбираются для управления в областях русел и джокеров.

Такое управление с выделением русел и джокеров может оказаться эффективнее традиционных подходов к СУ. Это подтверждает опыт разработки систем с биологической обратной связью. С пациента снимали в режиме реального времени параметры (фазовые переменные) его организма (давление, пульс, температура и др.), визуализировали их и указывали целевую область в пространстве фазовых переменных. В этой области лежат состояния, типичные для здорового человека. В результате те навыки, на формирование которых у человека ранее уходило несколько лет, в цифровой реальности удавалось выработать за несколько дней.

Вместе с тем приведенный пример обусловлен потребностью исследования исторического опыта, накопления обучающих примеров, формирования фазового пространства и пр. Однако такого опыта может оказаться недостаточным, или этот опыт может отсутствовать, решения и действия человека могут носить амбициозный и экстремальный характер, внешнее воздействие может быть совершенно неожиданным, спонтанным, скачкообразным, непредсказуемым и пр.

Учет некаузальности и бесконечномерности в изменении ситуации может быть обеспечен с применением инструментария сильного (общего) искусственного интеллекта (GAI), оперирующего как логическими, так и нелогическими аспектами ситуации, как эмоциональными, так и мыслительными слоями сознания участников принятия решений.

При зарождении подхода СУ он, как уже отмечено выше, развивался совместно с методами ИИ. Новые цифровые условия, заставляющие изменять методологический базис СУ, также требует опоры на продвинутые подходы в области ИИ. В этом развитии необходимо, прежде всего, выделять встроенные процессы управления, принципиально не поддающиеся формализации.

Формализуемые процессы управления основываются, как правило, на аналитической обработке больших данных или использовании нейронных сетей, баз знаний, лингвистических процессоров и пр. Неформализуемые процессы охватывают эмоциональную, медитативную, творческую и мыслительную деятельность, коллективное обсуждение вопросов. В этом контексте общие требования к развитию ИИ можно свести к следующему списку:

– ориентация на потенциальные неформализуемые требования представителей различных секторов экономики,

– Учет как денотативных (формализованных, структурных), так и сигнификативных (когнитивных, мыслительных, эмоциональных, медитативных, феноменологических) семантик,

– Создание условий для конвергентной (сходящейся к целям) сборке междисциплинарных результатов работ,

– Решение обратных задач на понятийных (неметрических) пространствах, отличающихся высоким уровнем неустойчивости решения,

– Применение методов обеспечения семантической интероперабельности, виртуального сотрудничества и ситуационной осведомленности,

– Комплексность интерпретации проблемных ситуаций, масштабируемость решений,

– Робастность, помехоустойчивость и стойкость к внешним воздействиям,

– Гибкость, эффективность и результативность, конкурентоспособность и быстрота выхода на рынок.

В архитектуре продвинутых систем ИИ при решении вопросов цифровой экономики комплексно учитываются такие аспекты разработки, как:

– Имитация работы головного мозга человека,

– Дополнения работы головного мозга человека,

– Интерпретация денотативных и когнитивных семантик,

– Коллективный ИИ с ускоренным достижением инсайта;

– Подключение к проблематике ИИ технологий блокчейна.

В продвинутом (сильном) ИИ наблюдается междисциплинарный синтез подходов, методов и технологий из областей: философии, психологии, права, квантовой физики, математики, нейрофизиологии, конвергентного управления, когнитивного моделирования, теории категорий, решения обратных задач, нейронных технологий, глубокого обучения, синтеза материалов и даже космологии.

Сложность решаемых задач управления с применением продвинутых методов СУ можно проиллюстрировать на примере создания пространства доверия для поддержки гражданского участия в принятии государственных и муниципальных управленческих решений (Рис. 2–2). В центре Рис. 2–2 показаны участники процесса принятия коллективного решения, справа – технологии, слева – теоретические подходы.

Рис. 2–2. Иллюстрация многодисциплинарной сложности решаемых задач управления с применением искусственного интеллекта. Теории, участники и технологии продвинутого СУ

Особое место в развитии прорывного СУ занимает когнитивная семантика. Именно она увеличивает сложность решаемых задач на десятки порядков. Когнитивная семантика, помимо традиционно понимаемых нейросетевых механизмов мышления, пытается охватить атомарные компоненты мышления. При таком рассмотрении определенную значимость приобретают такие элементы мозга, как атомы, кварки, микротрубки[47]. Особое место в исследовании и имитации мыслительных процессов занимают квантово-механические эффекты, такие как суперпозиция и запутанные состояния элементарных частиц и атомов[48]. Эти эффекты явно выводят предмет моделирования за рамки нейросетевой модели мозговой деятельности, заставляют отойти от ее логической репрезентации. Важным в таком атомарном моделировании становится учет возможности представления управляемой ситуации в виде бесконечномерных квантовых состояний, применении для этого теории категорий, гильбертовых пространств, оптических преобразований Фурье и др.[52][53]

Пространство доверия, как показано на Рис. 2–2, формируется в условиях появления принципиально новых технологий управления, например, технологий блокчейна.

Новое СУ требует создания информационно-аналитических систем, отражающих управленческие ситуации бесконечномерной размерности с неограниченным спектром характеристик. Основные гармоники этого спектра: секторы и отрасли экономики, виды деятельности, компании, цеха, продукты, потребности рынка, сквозные цифровые технологии, уровни технологической готовности технологий и производства, эмоциональные и мыслительные компоненты и пр. Расширение этого спектра идет через учет факторов производства, в том числе субъективных факторов. Корректный учет всего этого бесконечного множеств факторов, характеризующих ситуацию, может создать необходимый эмерджентный эффект.

Примерами информационных систем могут быть такие, которые обеспечивают непрерывную перестройку производства[54], работают с критическими параметрами[55] и с критически важной инфраструктурой, поддерживают работу «умных» систем[56] и эффективное управление нематериальными активами, внедрением сквозных цифровых технологий, применением телемедицинских услуг и др. Интенция их разработки заключается в создании нового, справедливого и прозрачного пространства доверия.

К таким системам относится и блокчейн. Создание сопровождающих нормативных правовых документов и технологий поддержки блокчейна в сочетании с ИИ позволяет автоматизировать: доказательство права на изобретение, подтверждение патентной чистоты и определение времени зарождения идеи, снятие информационной асимметричности, сократить число посредников, содействовать внедрению инноваций и др.

Деятельность участников таких систем требует координации коллективного поведения субъектов с заданными этическими нормами поведения. Эти нормы задают траекторию выбора решений субъектов, обеспечивающих повышение коллективной ответственности, выбор разумных норм потребления ресурсов, снижение нагрузок на окружающую среду. Для эффективной реализации механизмов прорывного СУ требуется наличие гибкого и высоконадежного эмерджентного интерфейса между руководителями и лицами, реализующими решения на практике[57].

Блокчейн позволяет создать самоорганизующуюся и саморазвивающуюся среду доверия для субъектов прорывного СУ, например, в виде дополненной реальности[58]. Блокчейн – это сквозная цифровая технология для применения в различных секторах экономики, а также в областях гражданского и военного применения.

В настоящее время еще не исследованы возможности стандартизации, оценки и как следствие – управления качеством реализации блокчейна. Применительно к социогуманитарным средам необходимо изучение проблем философии и социологии блокчейна, оценки эффективности внедрения. Это необходимо делать с учетом потребности формирования ответа на вызовы, породившими необходимость смены парадигмы СУ.

Новая стратегия развития России ориентирована на достижение амбициозных стратегических целей. Для практической реализации такой стратегии необходимо решительным образом перестроить существующую систему стратегического планирования и управления[59][60].

Современные технологии позволяют обрабатывать большие объемы информации и находить оригинальные решения, оперативно оценивать новые возможности, коррелировать их со своими сильными сторонами, убирать многие угрозы. Вместе с тем, сегодня эти технологии преимущественно ориентируются на применение традиционного подхода к СУ, для которого свойственно логико-лингвистическое представление ситуаций, логическая система вывода решений.

Такой, классический, подход характеризуется ограничениями, принципиально не позволяющими решать задачи, сложность которых на десятки порядков выше тех, которые решались в рамках традиционной парадигмы СУ. Поэтому поставлен вопрос о создании новой философии, психологии и математики, цифровых платформ и сквозных цифровых технологий адекватной сложности.

Требуется единая комплексная платформа для обеспечения синергии усилий всех участников решения подобных задач. Такой платформой способна стать система распределенных ситуационных центров развития, создаваемая в России как стержень интеграции междисциплинарных исследований и информационных систем различного уровня управления для обеспечения национальной безопасности и стратегического управления страной.

2.3. Сетевой стратегический конгресс для территориального развития

Возможны различные масштабы участия в принятии решений. Как правило, в одном ситуационном центре собирается от 3 до 35 человек. Вместе с тем, иногда надо собрать для принятия решения порядка 200–300 человек. Для этого нужен сетевой стратегический конгресс. В нем принимают участия несколько коллективов, несколько ситуационных центров, удаленные эксперты, сотрудники, граждане. Они все вместе могут разработать стратегию за 3–4 дня.

Итак, стратегия – это согласие людей некоторого сообщества (органа власти, организации, граждан) относительно тех целей, к которым следует стремиться, и путей, которых следует придерживаться для достижения целей. Стратегия – это и план, и принцип поведения. Обычно сообщества разрабатывают планы на будущее и выводят принципы поведения из своего прошлого. Бывает намечаемая и осуществляемая стратегия. Намечаемая стратегия обычно нужна для «прорыва», осуществляемая стратегия – это то, что получается в реальной жизни. Как правило, намечаемые стратегии осуществляются частично. Стратегия – это стиль поведения сообщества, направленный на постоянное обучение и целенаправленное действие. По жизни обычно работает схема, показанная на Рис. 2–3.

Рис. 2–3. Схема реализации стратегии

Впервые в современной практике управления развитием территорий метод стратегического анализа и планирования был апробирован в конце 1970-х годов в США. Использование этого метода явилось реакцией местных властей на обострение экономических, финансовых и социальных проблем. В 90-е годы стратегическое планирование применяется в Великобритании, Испании, Нидерландах, Канаде и др. странах. В это же время стратегическое планирование начинает внедряться и в России.

У стратегии есть свои плюсы и свои минусы. Плюсы в основном определяются консолидацией действий участников сообщества в некотором направлении, определяемом сформированными и сформулированными целями. Минусы определяются ограниченностью действий, возможностью заслонить внешние угрозы, повышением рисков обеспечения устойчивого развития. Но, чтобы сообществу чего-то добиться, надо взвешенно рисковать – для этого, собственно, и разрабатывается стратегия.

Стратегия концентрируется на ключевых, наиболее перспективных направлениях социально-экономического развития территорий. Она разрабатывается с учетом принципов нормотворчества, корпоративного управления, менеджмента, принятия решений. Стратегический план является результатом совместных усилий различных субъектов общества: федеральных и региональных властей, органов местного самоуправления, предприятий и организаций, общественных организаций, населения. Стратегический план позволяет им, действуя самостоятельно, придерживаться единых ориентиров, и, благодаря согласованным действиям, достигать сложных целей территориального развития.

Этот план инициаторам разработки стратегии приходится обычно с большим трудом «проталкивать», организовывать проведение мероприятий, мотивировать людей, контролировать исполнение. Самое трудное в этом процессе – мотивация людей. Для многих пункты плана оказываются инородными, «навязанными сверху», противоречащими их интересам. Стратегический план могут разработать солидные зарубежные консалтинговые фирмы, но от этого суть мотивации не меняется.

Современные методики стратегического планирования отталкиваются от интересов и возможностей людей, которые этот план будут исполнять. Для этого в США, ряде стран Западной Европы, Австралии, Индии, Пакистане, Турции, в странах Южной Америки используются так называемые технологии участия, которые призваны привлекать людей к планированию и развитию своих территорий и организаций, решению возникающих проблем.

Корни этих технологий уходят в исследования психологов первой четверти XX в. В основе важнейших положений гештальт-психологии лежат три ключевых принципа: «Я сам», «Здесь и сейчас» и «Я отвечаю за это». В дальнейшем социальные психологи на Западе продолжали развивать методы разрешения конфликтов и достижения консенсуса, мотивации поведения людей, выработки общих позиций и построения моделей влияния. Развивались также методы апробации и практического использования этих теорий. Так, в 1960-х годах появился метод «Конференция поиска», разработанный австралийскими учеными Фредом и Мерелин Эмери. Этот метод применяется, когда необходимо: быстро разработать стратегический план или основы новой политики; создать новую систему для разрешения появившихся или наболевших проблем; разрешить основные конфликты в контексте стратегического планирования.