Золотой ключ бесплатное чтение

1

В квартире было душно. Рассылка резюме потенциальным работодателям начинала откровенно раздражать. Славка распахнул второе окно, но никакого терапевтического эффекта это действие не принесло. Он походил по комнате из угла в угол, закрыл ноутбук и вышел на улицу. В центре двора весело шумела компания детей. В руках они держали воздушные шарики. Шары были красивые, яркие, притягивающие взгляд. По команде дети их отпустили, и надутые гелием шары стремительно взмыли вверх. Еще несколько секунд – и те уже виделись лишь маленькими точками где-то высоко-высоко.

«Как в жизни все просто, красиво и, главное, легко. Мы сами только и делаем, что искусственно создаем себе трудности, – про себя рассуждал Славка. – Идем вверх по лестнице с тяжелой ношей законов, правил, общественного мнения и так далее, и тому подобное». Он целиком и полностью погрузился в размышления. «Похоже, живу я как-то не так и делаю что-то не то. Да и вообще все у меня со скрипом и тяжело. Нет красоты и легкости». Его фантазия тут же нарисовала колоритную картинку. Мужик средних лет с грустным небритым лицом и потухшим взглядом, с огромным рюкзаком за спиной еле передвигает ноги, обутые в дешевые тяжелые ботинки, поднимаясь по заплеванным ступеням подъездной лестницы. В рюкзаке у него какие-то болты, неоплаченные счета, гаечные ключи и прочий тяжелый и малоприятный хлам. Седые вески, одышка, а табличка на стене указывает, что это всего-то четвертый этаж. «Так мы и премся, задыхаясь и хрипя, а в жизни все предельно просто и легко. Вот эти шарики, секунда, две… И они уже на уровне пятого этажа. Четыре, пять – над крышей дома. Семь, восемь, девять – и их уже почти не видно. Быстро и красиво! И нет тебе ни заплеванных ступеней, ни натертых ног. Они, эти цветные жизнерадостные шарики, даже и не знают о существовании этой самой лестницы, на которой сотни миллионов людей в итоге сворачивают себе шеи, так ничего и не добившись.

А ведь мне сегодня приснилось что-то очень интересное. Что-то крайне важное. Такое, что, будучи еще во сне, я побоялся, что утром уже забуду. А эти шары мне сейчас подсказали, что я должен обязательно вспомнить, про что был мой сон. Кажется, я сделал какое-то открытие. Точно! Я молодец! Я вывел новую величину. Вот только какую? Ну, естественно, какую-то очень важную. Может быть, силу тока? Нет, это вряд ли, я совсем не разбираюсь в электричестве, да и что там выводить? Давно уже открыли все до меня. Что тогда? Наверняка я вывел величину в той области, в которой я лучше других, сильнее всех в мире. В которой я красавчик. А в какой области наук я лучший в мире? Вот это вопрос посложнее, чем первый…Так какую же величину и каким образом я смог вывести? А может, это, например, температура? Но что здесь может быть выдающегося? Тут уже многие покумекали и увековечили свои имена – и Цельсий, и Кельвин, и Фаренгейт. Нет, это точно не температура».

Славка оглянулся по сторонам, но никакой подсказки не нашел.

«Хорошо, что хоть вообще вспомнил. Но что же это за величина? Думай, Слава, вспоминай, а то человечество лишится нового, так необходимого ему знания. Нет, домой сейчас нельзя. Надо идти, без разницы куда. Главное – не стоять».

Навстречу Славику неторопливо шел мужчина лет сорока с небольшим. Глянув на него мельком, Славка невольно вздрогнул и остолбенел. «Не может быть! А ведь это он мне сегодня что-то рассказывал во сне. Точно, это был он. Мистика какая-то. Бывает же такое. Никаких сомнений, именно этого мужика я сегодня видел во сне».

Незнакомый прохожий, заметив, что парень, вопреки всем правилам приличия, бесцеремонно на него пялится, несколько ускорил шаг и, явно стремясь избежать любых контактов, старательно отвёл свои глаза в сторону. Но не тут-то было. Возбужденный Вячеслав решительной походкой направился наперерез незнакомцу и, подойдя к тому вплотную, сходу выпалил:

– Вы кто?

– А ты? – вопросом на вопрос ответил мужчина.

– Я Вячеслав, можно просто Славка.

– Ну и?

– Что ну и?

– Что хочешь, Вячеслав?

– Хочу, чтобы Вы мне объяснили, что там было у меня во сне. Вот что я хочу.

– А я не психиатр. Чем я могу тебе помочь?

– При чем здесь психиатр?

– А при чем здесь я?

– Вы сегодня мне снились. И во сне я придумал какую-то новую величину. Понимаете? А сейчас я вас встретил. Что это все значит?

– Ну, я не толкователь снов и не девочка, если ты заметил, чтобы тебе сниться.

– Я же вам объясняю, что это очень важно.

– Ну да, конечно. Я могу быть свободен, Славка-Вячеслав?

– Нет, конечно. Кстати, как вас зовут?

– А что?

– Так было бы удобнее общаться.

– Зачем нам общаться? – мужик определённо не знал, как избавиться от этого странного чудика.

– Как это зачем нам общаться? Вы серьезно?

– Более чем.

– Нам надо обязательно во всем разобраться! Я же говорю, вы мне во сне сообщили что-то очень важное. Понимаете? А я сейчас не могу вспомнить, что это было. Но что-то такое, что не описать словами.

– Ложись спать и посмотри свой сон по новой.

– Вы не шутите? Извините, как вы сказали, вас зовут?

– Я ничего не сказал.

– Почему?

– Не сказал и все.

– Странно, почему вы не можете назвать вашего имени? А вы и во сне мне тоже не представлялись. Верно? Я бы запомнил.

Мужик посмотрел на Славика, как на умалишенного, и серьезно кивнул:

– Верно, не представлялся.

– Вот видите, значит, вы знаете мой сон. И точно помните, что в нем мне поведали. Вы кто? Нет, кроме шуток.

– Виктор.

– Очень приятно. Вячеслав.

– Это я уже слышал.

– Но Виктор – это только имя. А вообще вы кто?

– Человек.

– Ну, это понятно. Не хотите – не говорите. Только выслушайте меня, пожалуйста.

– Зачем?

– Ну, прошу вас, – и Славка бухнулся на колени, – прошу вас.

– Давай говори. Только встань с колен, ок? И, если можно, покороче.

– Так вот, мне приснилось, что вы мне рассказали о какой-то неизвестной величине. Которая еще не открыта, но она очень нужна людям. Еще во сне я начал переживать, что утром все забуду. И, естественно, так и вышло. А потом, несколько минут назад, я вспомнил, что мне приснилось что-то очень важное. Но я забыл, что именно. И я пошел, перебирая в голове, что же это могло быть. Понимаете? И, представьте, вижу вас.

– И что?

– Я же говорю, это вы мне во сне сказали эту величину или формулу. Или, может быть, аксиому. Именно вы.

– Нет, Вячеслав, не я.

– Говорю вам, точно вы.

– Эх, Слава, Слава, к доктору тебе надо.

– Почему?

– Потому что я в теоремах и аксиомах ни бельмеса не понимаю.

– ВАУ-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У-У! – тут Славка издал победный рык тигра, который, наверное, было слышно за несколько километров. – Точно! Вы мне это во сне и сказали: «Слава, единица человеческой тупости – один Бельмес».

– Очень смешно.

– Так вы кто?

– Конь в пальто, – и, раздражённо развернувшись, Виктор торопливо пошел прочь от странного человека по имени Славка.

«Эврика. Я, получается, великий ученый. Правда, оценки у меня были так себе. Но это не имеет никакого значения, ко мне, как к Менделееву, приходят великие идеи во сне. Бельмес – единица человеческой тупости. Круто. Какой я все-таки гениальный. Только здесь надо немного разобраться. «Ни бельмеса не понимает». Что это значит? Например, тупой человек не дотягивает до одного Бельмеса? Правильно? Правильно. Значит, слегка туповатый индивидуум может быть оценен в 0,9 Бельмеса. А полный идиот получает по моей шкале 0,1 Бельмеса. Но если это так, то будет постоянная путаница, кто же тупее. Как мы привыкли оценивать? Чем больше цифра, тем четче она отражает свойства.

900 ватт мощнее, чем 500. Здесь все понятно. 70 км/ч быстрее, чем 50. Тоже нет вопросов. Взять такую гадость, как радиационное излучение. До 50 бэр нет никакой опасности,

а 1 000 бэр – молниеносная лучевая болезнь. Гибель в первые сутки после получения такой дозы. Страх. Но тоже все понятно, чем больше доза, тем ужасней. А что в моем случае? Ерунда какая-то. Да, и диапазон очень узкий – от 0 до 0,99. Не разгуляться настоящему балбесу. Что это значит? Следовательно, напрашивается отрицательное значение. Как температура по шкале Цельсия. Конечно, чем холоднее, тем жирнее минус, чем тупее, тем больше абсолютное значение со знаком минус. Что у меня получается?

1 Бельмес – не тупой человек. Неважно, насколько он умен. Главное, что он не тупой. Тема умственных способностей весьма проработана и исследована, а вот тупость как предмет изучения мало кого интересует. А зря. Очень актуальная тема. Итак, 1 Бельмес – человек не тупой. Ноль Бельмесов – на границе между не тупым и туповатым. Короче, такой человек, что с первых слов и не поймешь, что он собой представляет. А дальше – больше. Минус 3 – туповатый человек, минус 7 – тупой, минус 10 – очень тупой,

20 ниже нуля – настоящий герой, ярчайший представитель своего племени дебилоидов. И так далее. А может, и нет. Не исключено, что минус 20 – это предел. Почему бы и нет? А почему именно 20? Здесь еще надо подумать. Но в целом неплохо. А насколько я объективно оцениваю себя? Я? Ну, раз мне пришла такая идея в голову, явно мой коэффициент тупости – 1 Бельмес. Однако я ни о чем не размышлял. Просто незнакомый мужик во сне мне это сказал и все. Более того, я забыл, что он мне сообщил. И специально для тупых сейчас наяву он мне напомнил. Ну и что? Почему-то мне были посланы этот сон и этот мужик. А гениальные идеи так всем и являются. Так же приходят и стихи,

и музыка, если говорить о настоящих произведениях искусства. Чик, какое-то озарение сверху – и все. Просто мало кто потом об этом говорит. Мол, какое озарение? Работал с утра до ночи, шевелил мозгами, вот и додумался до гениального решения. Да, так у всех. Просто мне тоже не следует говорить, что во сне какой-то мужик сказал. Надо так преподнести, будто я десять лет работаю над проблемой человеческой тупости – и вот результат. А как записывать? Так и писать – Бельмес? Конечно, нет. Говорят “километр”. А пишут “км”. Что здесь решать? Либо “бл”, либо “Бл”. Тоже об этом надо будет подумать. Но, на первый взгляд, “бел” звучит убедительнее. Мужик этот, как его зовут? Куда он делся?» – Славка, вернувшись в реальность, огляделся по сторонам.

Виктора действительно нигде не было видно. «Куда он мог деться? Странно, появился из ниоткуда и стремительно исчез. Надо его найти, для чего-то он мне был послан? Впрочем, этот мужик сыграл свою роль и сказал мне то, что должен был. Виктор – его имя. Точно, Виктор. Да, странный тип этот Витя. Такое у меня ощущение, что это не последняя наша встреча. И этот Витя мне еще преподнесет сюрприз. Только что это будет? Хорошее или плохое? Надо вернуться домой, выпить кофе и записать все мои рассуждения по поводу коэффициента человеческой тупости – Бельмес. Конечно, сейчас просто записать, а в дальнейшем… Возможно, сесть за диссертацию. Это ведь научная работа, что же еще?»

2

С тех пор как Виктор принял решение бросить пить, прошло ни много ни мало девяносто пять дней. Когда он завязал с зеленым змием, за окном безудержно орали коты.

«Как же сейчас хорошо этим жизнерадостным озабоченным животинам и как грустно мне – человеку», – вот так рассуждал о новых изменениях в своей жизни этот позитивный человек, по неосторожности «подсевший на стакан» и теперь всеми силами пытающийся выйти из затянувшегося алкогольного кризиса.

Легко представить, что кошки – прямые участницы мартовских безобразий – уже выдали на свет по пятку слепых пищащих котят, а Витек за все это время ни разу не сделал ни одного глотка своей любимой «Балтики» номер девять. Уже не говоря о более серьезных и веселящих душу напитках.

Как же изменился за эти дни Виктор… Даже люди, которые были с ним близко знакомы, сделали поразительный вывод, что, оказывается, они его совсем и не знают. Все его внешние проявления и мысли, которыми он щедро делился с окружающими, просто шокировали даже старых приятелей. В простых и непринужденных беседах он запросто мог процитировать Кафку, Ницше или даже Михаила Кузмина. А как человек стал выглядеть? Витя оказался, к всеобщему удивлению, ярким и красивым человеком. И, что поразительнее всего, перестав сутулиться и расправив плечи, он сделался вовсе не среднего роста, а высокого. Как такое возможно? Все дело в том, что его привыкли видеть взъерошенным, потрепанным и непременно поддатым. И действительно, он всегда выглядел как неприкаянный дворовый пес. Какой-то зажатый, неряшливый, диковатый.

А теперь? Удивительно! Вот что делает жизнь без спиртного с, казалось бы, потерянным человеком!

Теперь его можно было часто видеть идущим вместе с женой из магазина. Или же гуляющим с дочерью и сыном.

Прекрасно, когда человеку предоставляется возможность задуматься над тем, какой убогий образ жизни он ведет. И не только осмыслить это и осознать, но и вернуться в стан нормальных людей. Очень хочется верить, что завязал он навсегда. Кажется, что только так можно победить пьянство-окаянство, покончив с ним навсегда. Именно навсегда, и никак иначе. Если человек решил воздержаться от алкоголя до Нового года или на пару лет, то это почти бесполезная затея, так как где-то в подсознании бывший алкаш ждет, когда истечет поставленный срок и он снова сможет послужить Бахусу. Зная все это, Виктор завязал окончательно и бесповоротно.

Новая жизнь пришлась ему по вкусу. Появилось целое громадье интересных планов и неожиданных идей. И, как выяснилось, пока он бухал, мир вокруг очень изменился, и многие вещи ему пришлось переосмыслить, а некоторые – даже переоценить. Но, несмотря на это, он был на полном позитиве, и его жизненному настрою можно было позавидовать. Зеленый змий регулярно ему напоминал о своем существовании, но Витек стоял намертво. Все! Завязал – значит завязал!

3

Виктор шел по бульвару знакомой дорогой, но домой совсем не спешил. У него было прекрасное настроение. Он шагал и наслаждался жизнью. Вот так, когда никуда не торопишься и идешь медленно-медленно. Никакого глубокого погружения в какие бы то ни было мысли, чистое скольжение по поверхности. Хорошо, когда хорошо.

К сожалению, многие не ценят такие моменты и живут в ожидании чего-то далекого и большего. А эту радость, которая вот она, у тебя в руках, просто не замечают. А может,

и не понимают.

На бульваре на лавках сидели люди. Какие-то скамейки пустовали, и Виктор уже представлял, что когда он увидит подходящее место, которое ему чем-то понравится, то обязательно присядет. Навстречу ему, откуда-то еще совсем издалека, двигался молодой человек.

У Виктора вдруг промелькнула мысль: а это не тот ли сегодняшний дурачок? Да, похоже, именно он. Как же не хочется еще раз обсуждать с ним его придурковатые сны. Бывает же такое, когда с совершенно незнакомым человеком встречаешься в течение одного дня несколько раз подряд. А потом, скорее всего, больше никогда в жизни его не увидишь. Возможно, что и встретишь, но не заметишь. И это, наверное, как раз был такой случай. Да, действительно, по бульвару шел именно тот парень. Надо присесть, потупить взгляд и пропустить его мимо. А вот и скамья, правда, занятая уже пожилым мужчиной, но места ещё вполне достаточно, чтобы присесть на другой ее конец, не нарушая границ чужого личного пространства. Виктор так и сделал. Он сел, вытянул вперед ноги и потупил взгляд. Поза человека, разглядывающего свою обувь. Искоса он продолжал наблюдать за приближавшимся молодым человеком. Очень уж не хотелось ему вступать с ним в какой бы то ни было диалог… А если не «спрятаться», то малоприятного общения, вероятнее всего, не избежать.

Сидящий рядом мужчина оказался далеко не стариком, как показалось на первый взгляд. Он имел вполне спортивное телосложение, лицо его расчерчивало несколько глубоких морщин, какие у некоторых проявляются еще в сорок лет. Одет он был по-летнему: брюки, рубашка, туфли. Неброские вещи, несмотря на кажущуюся простоту, однозначно подчеркивали статус своего хозяина. И наверное, даже не стоит говорить о лучиках света веселящихся в его наручных часах, щедро усыпанных бриллиантами. В целом же пожилой господин выглядел как Марлон Брандо в свои лучшие марлоновские годы.

Тем временем молодой человек по имени Вячеслав поравнялся с лавочкой, еще секунда – и он пройдет, тогда можно будет продолжать наслаждаться жизнью. Однако нет. Он почему-то остановился.

– Вы не против, если я присяду? – вежливо обратился Славка к пожилому господину.

– Пожалуйста, – ответил тот, не поведя бровью.

Может быть, кого-то и взволновала бы такая ситуация. Сначала с одной стороны сел, определённо стараясь не отсвечивать, первый мужик лет эдак сорока. Потом другой, лет тридцати, присоединился к ним. Кого-то могла бы вывести из равновесия такая несколько подозрительная комбинация, но только не Андрея Ивановича. Даже если бы сейчас завязалась драка один на один с любым из этих незнакомцев, Андрей Иванович вышел бы из нее победителем, это однозначно. К тому же, для того чтобы вот так вот запросто напасть на кого-либо среди бела дня, нужно иметь значительное преимущество в силе и серьезный мотив. Паренек же вообще не производил впечатления хоть мало-мальски агрессивного человека.

А Андрей Иванович разбирался в людях. И не просто хорошо, как некоторые гордо говорят про себя: «Что-что, а в людях-то я разбираюсь!» Дело в том, что Андрей Иванович руководил крупной строительной империей, которую сам и создал… А первый мужчина наверняка не обрадовался этой встрече. Это Андрей Иванович тоже мгновенно просек, потому что тот как-то спонтанно сел на лавочку, как бы сливаясь с ландшафтом, и тут же потупил взгляд в надежде, что второй его не заметит. Ничто не ускользнуло от внимания пожилого человека.

А соответственно, и ничто не вызывало у него чувство тревоги. Более того, он превратился в зрителя и стал наблюдать, пытаясь разобраться, почему же первый так не хотел, чтобы его узнал второй.

Молодой человек недолго сидел молча.

– А Вы знаете, в чем измеряется человеческая тупость? – обратился он к Андрею Ивановичу.

– По каким параметрам вы определили, что за тупую часть населения планеты отвечаю именно я? – с улыбкой ответил мужчина.

Надо заметить, его очень развеселил такой вопрос. В своей жизни он слышал много неожиданных обращений и был готов практически к любому интервью. Однако сейчас он оказался в ситуации, в которой прежде не бывал. Андрей Иванович действительно не знал, в чем измеряется человеческая тупость. И он призадумался: «В самом деле, есть достаточно четкое определение коэффициента умственного развития. Ну да, человечество во всех своих исследованиях пытается определить интеллектуальные способности человека. Если одним словом – ум. А вот измерением тупости почему-то никто никогда не занимался. Если мы говорим, что человек неглуп, мы можем, как следствие, говорить и о том, насколько он умен. А вот если кто-то тупой? Тупой и все. Да ведь так не бывает. Всегда кто-то сильнее, а кто-то слабее. Кто-то умнее, а кто-то глупее. Так и здесь должно быть. Тупой и еще тупее. А вот насколько? Вопрос».

Его размышления прервал ответ паренька:

– Я не считаю, что Вы отвечаете за тупую часть населения планеты. Я только думаю, что, возможно, Вы знаете, в чем все-таки измеряется человеческая тупость.

– Нет. Я не знаю. Может быть, она вообще не измеряется.

– Но это вряд ли, – заулыбался Славка. – Вот взять, например, бананы. Сколько их Вы сможете съесть за один раз?

– Постойте, при чем здесь бананы?

– Ответьте, пожалуйста.

– Скажем так… Я за один раз могу съесть три банана.

– Спасибо, – продолжал Славка. – А сколько Вы можете унести бананов в руках за один раз? Вот отсюда и до следующей лавки.

– Килограммов сорок, – вновь заулыбался неожиданно увлекательной беседе Андрей Иванович. – Что, много?

– Да, много, – с серьезным лицом ответил Славка. – Много. Две единицы измерения количества бананов. В штуках и в килограммах. А бананы – это такое барахло, скажу я Вам! А вот человеческая тупость не измеряется ни в чем. Не правда ли, это странно?

– Вообще-то, действительно, странно. А у вас, молодой человек, есть какое-то свое предположение, как и в чем должна измеряться человеческая тупость? Вы ведь меня не зря спросили? Или, может быть, вы хотели поинтересоваться не моим мнением, а вот этого человека справа от вас. Но вопрос адресовали мне. Что скажете?

Виктор, слушая этот, мягко говоря, странный разговор и наблюдая за Славкой, сидящим к нему спиной вполоборота, уже спокойно поднял голову. Он выжидал подходящего момента, чтобы встать и пойти туда, куда, собственно говоря, и шел. Но после такой фразы пожилого мужчины вновь потупил взгляд. И, как говорят в простонародье, прикинулся шлангом.

Но было поздно. Возможно, ничего нельзя было поделать уже тогда, когда он только заприметил вдалеке фигуру Славки. В общем, теперь это уже не имело ровно никакого значения. Славик проворно обернулся к Виктору. Внимательно посмотрел на него и подчёркнуто твёрдо ответил:

– Нет, я спросил Вас. Он знает. Зачем мне к нему обращаться?

Виктор поднял голову. Прятаться уже не было никакого смысла.

– Молодой человек, скажите же нам, в чем измеряется человеческая тупость? – заинтересованно повернулся к нему Андрей Иванович.

А заодно, чтобы понять, в каких отношениях эти люди, так, на всякий случай, он добавил:

– Поведайте, пожалуйста, ваш приятель говорит, что вы знаете.

Тест прошел предсказуемо и расставил все точки над «i». Молодые люди были явно не из одной компании.

– Да какой мой приятель, я вижу его второй раз в жизни. Вы, я думаю, и сами должны понять, кого тут надо спрашивать о единице тупости, – достаточно резко ответил Виктор.

– Вы намекаете на меня? – поинтересовался Славка, чем вызвал сочувственные улыбки своих собеседников. – И это правильно. О единице тупости надо спрашивать именно меня. Ибо это я сегодня, ну, не то чтобы вывел, но, во всяком случае, заявил о коэффициенте тупости. Над цифрами еще, конечно, поработать нужно. Вон Цельсий как лихо с температурой все обыграл. Вода замерзает – ноль градусов. Кипит – сто. Простенько вроде бы, а на самом деле очень толково. Очень. А вот что мне взять за отправные точки, даже и не предположу.

И Виктор, и Андрей Иванович слушали его, не перебивая, но, похоже, с трудом сдерживая смех.

Первым не выдержал старший слушатель:

– Вы сказали, что заявили о коэффициенте тупости? Нельзя ли в этом месте чуть поподробней?

– Можно, – и Славка, сделав паузу, пафосно произнес: – Уважаемые господа,

с большой радостью ставлю вас в известность, что сегодня необычный день.

И замечателен он, прежде всего, тем, что отныне есть четкая и понятная всем единица человеческой тупости, которую я назвал БЕЛЬМЕС. И если исходить из того, что в русском языке есть старинное выражение «ни бельмеса не понимает», значит, чем меньше Бельмесов, тем лучше. Но возможно, что это не так. Или не совсем так. Ну, здесь я еще должен буду подумать. Да, мне надо хорошенечко все обмозговать.

В завершение Славкиной речи собеседники захлопали в ладоши. Славка раскланялся, как человек, произведший фурор и сорвавший несмолкаемые аплодисменты.

– Андрей Иванович, – представился пожилой мужчина.

– Очень приятно. Вячеслав.

– Андрей Иванович, – и он подал руку второму парню.

– Виктор.

Так состоялось знакомство этих совершенно разных людей, потянувшее за собой целую череду совершенно нелепых, а порой даже совсем идиотских случаев и событий.

4

Андрей Иванович Труболетов родился в русской деревне со странным названием Новый Копыл. Поселение тянулось длинной полосой вдоль берега славной реки с поэтичным именем Красивая Меча. Как сейчас бы сказали, все участки располагались исключительно на первой береговой линии. Реку от домов отделяла не очень широкая полоса огородов и проселочная дорога. В непосредственной близости к реке ничего не строили, так как во время весеннего паводка Красивая Меча иногда разливалась настолько широко, что вода подходила к порогам домов. Второй линии не было как таковой. Далее за домами шли опять огороды и бескрайние поля. Отец Андрея Ивановича работал на большом и громко рычащем тракторе, а мать была дояркой. Старший братишка Иван с поразительным рвением во всем старался помочь своим родителям по хозяйству. Несмотря на свою вечно чумазую, с косматыми вихрами, внешность, общий вид он всегда имел не по-детски деловой. Появившемуся на свет братику он сказочно обрадовался, решив, что теперь они вместе будут помогать своим маме и папе. Правда, первые несколько лет старшему Ивану пришлось заботиться и о младшем Андрее. Иван был сильным и рано повзрослевшим пареньком. Он очень любил родную деревню и не сомневался, что, когда вырастет, сделает все от себя зависящее, чтобы его Новый Копыл стал еще краше, а люди – веселее и радостнее. К маленькому братику Иван прикипел всей душой и не раз признавался сам себе, что Андрейку он любит на одну капельку больше, чем маму, и на две капельки больше, чем папу. А родителей он просто обожал и был им верен и предан с самого своего рождения и до последнего дня их жизни, да и сейчас, будучи пожилым человеком, любил и уважал отца и мать, которых проводил в последний путь много лет назад.

Мальчишкой Иван мечтал, что они с Андрюхой построят большой-пребольшой дом в конце деревни. А где еще строиться? Потом оба женятся, причем сыграют свадьбы в один день. Вместе.

Жены им нарожают детей, и заживут они с Андрюхой большой и дружной семьей в здоровенном красивом доме. «А потом, братуха, – любил помечтать Иван, – мы с тобой построим на реке причал. Настоящий. Для больших кораблей. И к нам в Новый Копыл будут приплывать люди из разных городов и далеких стран. Красота».

Андрей с уважением слушал Ваньку, однако где-то в глубине души он не жаждал жить одной большой семьей со своим братом и его будущей супругой. Жениться в один день он не хотел еще больше. И вообще Андрюха мечтал строить дома до неба. Высокие-превысокие, намного выше, чем в близлежащем городе, куда они иногда ездили с родителями за покупками.

Мальчики взрослели, и Андрюшка все больше убеждался, что играть свадьбу в один день с братом он уже точно не станет. А вот строить такие дома, какие видел в фильме, который однажды крутили в клубе, что-то про американских шпионов, он очень и очень хочет. Андрей даже иногда набирался смелости и говорил брату, начиная издалека: «А может, нам, Вань, когда мы вырастем, вместе поехать в город, выучиться на строителей, и тогда мы с тобой сможем строить такие высоченные дома, как в том фильме, помнишь?» Ивану подобные речи категорически не нравились. «Мы с тобой, братишка, будем строить высоченный дом здесь, на берегу реки. В три, а если ты захочешь, даже в четыре этажа. Потом закатим веселую двойную свадьбу и заживем лучше прежнего. А учиться мы сможем и здесь, что ты думаешь, батя нас на тракторе не обучит? Запросто, даже не сомневайся».

Андрею было ужасно стыдно перед лучшим другом и братом за то, что он уже точно знает: не будет двойной свадьбы, четырехэтажного дома на берегу прекрасной реки детства, ведь он мечтает поступить в строительный институт. И обязательно будет там учиться. Он пока не представлял, каким образом сможет построить высоченный дом. Он не знал, кто ему разрешит соорудить такой же небоскреб, какой он видел в кино, но в том, что он его непременно построит, нисколько не сомневался.

Время бежало в своем привычном темпе. Разве что год от года чуть ускорялось. Ребята по-прежнему оставались не разлей вода. С той единственной разницей, что Иван мечтал о большом семейном доме, новеньком тракторе и честном труде на благо родной деревни, о чем он всегда и много говорил. А младший брат планировал окончить инженерный институт и построить хотя бы одну башню своей мечты. Правда, об этом он говорил очень редко и не очень убедительно, так что его слова всерьез никто не воспринимал. А Иван от таких речей только расстраивался и не мог понять, для чего младший его нарочно подкалывает, ведь все уже решено еще с раннего детства. Даже когда Андрюха еще и говорить толком не мог, все уже тогда было понятно. Единственное, что, наверное, было слишком нафантазировано, – это прибытие в деревню больших кораблей.

Окончив школу, Иван ушел служить в армию. На прощание он обнял Андрея и прошептал ему на ухо: «Эх, брат, если бы мы с тобой были двойняшками, сейчас разом бы ушли, вместе вернулись бы и стали бы строить наш новый дом, а то мне потом тебя еще ждать целых два года. Я, наверное, не вытерплю и начну закладывать фундамент без тебя, а ты придешь и… Ладно, давай, я пошел». Иван сел в автобус и упылил вместе с еще двумя пацанами из их деревни. Андрей стоял у клуба, и по его щекам бежали слезы. Как он будет теперь без Ваньки? Как он потом сможет объяснить своему брату и другу, что ему надо уезжать в институт? Ведь это тоже его мечта, о которой Иван, между прочим, много раз слышал, просто почему-то не воспринимал его слова всерьез, поскольку все решил за двоих и свыкся с этой мыслью. Как он, Андрей, таким поступком перечеркнет самую светлую мечту Ваньки? На душе было грустно как никогда. Казалось, что вся земля наполнилась какой-то тягучей и серой тоской.

Но время делает свое дело. И горечь расставания довольно быстро растворилась и окончательно ушла. Все зажили своей жизнью, естественно, не забывая о солдате Иване. Часто вечерами все вместе писали ему письма. Обычно это выглядело так: мать сидела за столом с ручкой в руке, а Андрей с отцом ходили вокруг нее и наперебой подсказывали, что написать. В результате такого совместного творчества письма получались какими-то корявыми, но однозначно позитивными. Ответ на них приходил в конверте с надписью «Труболетовым» и был адресован всей семье. А еще Андрюха отдельно писал своему брату. Рассказывал о событиях, произошедших в их деревне, о соседях, об их друзьях,

о девчонках, обо всем. Ответ на такие письма имел надпись: «Труболетову Андрею». Если почтальон Тамара Ивановна встречала Андрюшку и у нее было письмо для него, то, чуть завидев его, она громко кричала: «Давай беги, тебе опять персональное, наверное, секретное послание!» Забавно, конечно, но со временем это «секретное» преобразовалось в имя нарицательное. Например, когда Андрюха пробегал мимо Тамары Ивановны, он уже на автомате спрашивал:

– Секретного нет?

– Нет, дорогой мой.

– Жаль.

– Зато есть обычное.

– Тоже хорошо, – вздыхал парень. – Ну, вы его тогда, теть Тамар, в ящик бросьте.

– Хорошо, кину. А тебе только секретные подавай?

– Ага, – отвечал он, теряя интерес к почтальону.

В своих письмах Андрей старался не поднимать тему своего поступления в институт и вообще избегал всего того, что расстроит брата. «Ну зачем? Человек и так оторван от дома, находится в не самых простых условиях, а я ему буду еще и нервы трепать», – так рассуждал младший брат. По сути, получилось так, что Андрей готовился к поступлению в строительный институт, и родители об этом знали и одобряли его выбор, а Иван, засыпая после отбоя, продолжал мечтать о большом доме на берегу реки. И так продолжалось долгих два года. Зерно разногласий между братьями хорошо взялось в благодатной почве и готовилось дать свои всходы. И оно их обязательно даст, вот только надо дождаться, когда Иван вернется из армии.

5

Пришла весна, а вместе с ней и отслуживший Иван. Андрюха искренне радовался возвращению брата. Гулянку закатили как положено: с гармонью, песнями и плясками. Когда разошлись последние гости, Иван обнял за плечи Андрюху.

– А ты в каких войсках служить хочешь? Могу дать тебе дельный совет.

– Вань, я вообще служить не хочу, если честно.

Иван просто не поверил своим ушам.

– Не понял. Как это вообще не хочешь?

– Ну как, вот так. Не хочу и все.

– Вот это дела, – не находя, что и сказать, растерялся старший брат.

– Вань, я буду поступать в строительный институт, а там военная кафедра. Окончу, буду инженером, а заодно и лейтенантом запаса. Вань, поехали вдвоем поступать. Ты же всегда хотел, чтобы мы по жизни были вместе.

– Я-то хотел, да вижу, у тебя другие желания. А как же наш дом, свадьба в один день, все, о чем мы так мечтали?

– Вань, но это же ты один за нас решил, а я тебе всегда говорил, что хочу быть строителем. Мечтаю возвести первый в Советском Союзе небоскреб.

– Все с тобой ясно, строитель небоскребов, – Иван тяжело вздохнул и ушел спать на сеновал. Он даже не мог оставаться в одной комнате с человеком, которого так любил, в которого верил и который с такой легкостью, как казалось Ивану, его предал.

Отношения были не то что испорчены – просто разорваны.

Андрей неоднократно пытался поговорить с Иваном, но тот на контакт не шел и идти не собирался. Мать с отцом старались убедить старшего сына, что раз Андрей хочет, пусть едет и поступает в институт. Это даже хорошо, в семье будет хоть один инженер. Но от этих бесед Ивану становилось еще мерзостней на душе. Ему казалось, что брат его предал, а родные и самые близкие люди, мать и отец, еще и пытаются Андрюху оправдать.

Обстановка в доме стала тяжелой и мрачной. И теперь только отъезд Андрея мог как-то ее разрядить. Некогда бурлящий жизнью и весельем деревенский дом превратился в унылое серое помещение, где никто не находил себе места. Мать вся извелась и, казалось, почернела от неожиданного конфликта между сыновьями. На самом деле все это даже нельзя было назвать ссорой, скорее Иван объявил бойкот Андрею, а заодно и родителям, и всему миру. Отец старался как можно позже вернуться с работы, и такое понятие, как семейный ужин, растворилось в этом тоскливом болоте, как сахар в стакане с чаем.

Наконец-то Андрей окончил школу и собрался в город. В день отъезда младшего брата Иван даже не вышел из своей комнаты, а на обращение Андрея не откликнулся и притворился спящим.

– Эх, брат Иван, – вздохнул Андрюха и вышел из дома.

Родители приготовили ему в дорогу сумку с домашней едой, проводили до остановки и пожелали больших успехов. Мать всплакнула на прощание и помахала бордовым платочком вслед уезжающему автобусу. На душе скребли кошки, и хотелось плакать, но вскоре настроение улучшилось, а потом и вообще все встало на свои места.

И в памяти Андрея остался только бордовый платочек, мелькающий за пыльным стеклом удаляющегося автобуса. Так и должно было быть, ведь человек идет к своей мечте, а это надо делать бодро и непременно в хорошем расположении духа. Тогда точно все получится.

Далее был строительный институт. Замечательная студенческая жизнь, полная дневных красок и тусклых вечерних железнодорожных вагонов, разгрузка которых давала средства к существованию. Такая подработка в те времена была популярным у студентов способом разжиться деньгами. Потом начались замечательные поездки со стройотрядом. Тоже излюбленное студентами времяпрепровождение летом, дающее хорошие деньги и море позитива. Позже нашлась замечательная невеста. Далее институт плавно перетек в аспирантуру, невеста стала женой. Родился сын, а там и дочка. А дальше – большое и могучее строительное управление. Великолепная карьера. Все складывалось как по нотам. Лучше и невозможно было представить.

Однако отношения со своим братом Андрей Иванович так и не наладил. Сколько ни пытался он убедить Ивана, что не предавал он его и тот ему по-прежнему дорог, все было бесполезно. Иван, как это ни прискорбно звучит, фактически отказался от некогда горячо любимого Андрюшки.

А позже пришла перестройка. Развал Советского Союза. Приватизация, в которой Андрей Иванович поучаствовал вполне по-взрослому, по-ленински, засучив рукава.

Да, мечты сбываются! Андрей Иванович не только построил дом своей мечты, но и сколотил очень приличное состояние. Он безнадежно не дотягивал до миллиардера, однако при всем при этом его все очень и очень устраивало. Жизнь удалась. Он был в этом абсолютно уверен. Вот только иногда делалось бесконечно тоскливо от того, что нет рядом с ним его родного и когда-то близкого человека Ваньки. Эх, Ваня, Ваня…

6

7

8

«А не сошел ли я с ума?», – на полном серьезе задал вопрос самому себе Андрей Иванович.

На столе перед ним лежали европейские деньги в количестве одного миллиона. Он подошел к зеркалу, пальцем разгладил морщины вокруг глаз. «С ума я, конечно, не сошел, – констатировал строительный магнат, внимательно разглядывая собственное отражение. – Нет, конечно. А может, деменция подкралась нежданно-негаданно? Вот я и резвлюсь по-стариковски. А поскольку денег у меня до фига, то мои выкрутасы – с размахом». Он присел за стол, сложил из пачек с купюрами домик и пододвинул к себе более чем странный Договор спора. «Надеюсь, его никогда не увидят мои юристы. Просто какая-то ода слабоумию, по-другому и не скажешь. Все ли я учел в этом договоре-договорище? Вроде бы все». Андрей Иванович встал, взял лежащую в кресле спортивную сумку и медленно, как бы нехотя сложил в нее деньги. Подошел еще раз к зеркалу, заглянул себе в глаза и сказал: «Не валяй дурака. С головой у тебя все нормально. И, пожалуйста, успокойся. Так надо». И тут же сам себе ответил: «Я разве спорю? Надо – значит, надо». Затем Труболетов вышел в приемную и обратился к своей помощнице:

– Я поехал. Сегодня меня уже не будет.

– До свидания, Андрей Иванович.

Большой босс с сумкой на плече подошел к лифту и спустился на первый этаж. Его уже ждали двое рослых мужчин в светло-серых костюмах.

– Добрый день.

– Привет, – ответил строитель и передал сумку одному из охранников.

Втроем они вошли в другой лифт, который ходил только до места парковки автомобиля. Вышли в подземном гараже, где их встретил ещё один здоровяк, тоже из службы безопасности, и проводил делегацию до машины.

– Приветствую Вас, шеф, – поздоровался со строителем водитель.

– Привет. В «Фора-Банк» на Цветном.

Автоматические ворота открылись, и автомобиль, проехав метров сто по общему паркингу, вынырнул на улицу.

– Витя, привет. Я скоро буду в банке. Вы где?

– Добрый день. Андрей Иванович. Мы со Славой здесь. Ждем Вас.

– Молодцы, до встречи.

Виктор отключился и радостно заулыбался Славке.

– Не передумал.

– Витя, мне это не снится?

– Нет, Вячеслав, это все наяву.

– Фантастика.

– Похоже, что да. Судя по договору, который мы с тобой прочитали и согласовали, ключ от ячейки, где будет храниться миллион евро, нам дадут сегодня же. Правильно?

– Правильно.

– Так вот, смотри, что у меня есть, – и Виктор вытащил из кармана красивый зеленый кленовый лист.

– Что это?

– Это брелок.

Слава взял его в руки. Действительно, листок выглядел как настоящий. При этом он был сделан из тонкой и, судя по всему, прочной резины. А еще брелок оказался приятным на ощупь, легко мялся в руке и был достаточно большим по размеру.

– Хороший брелок. Ты собираешься на него повесить наш драгоценный ключик?

– Да, чтобы не потерялся.

– Хорошая идея. Молодец Виктор. А что, мы ключ не оставим дома и будем таскать его с собой?

– Знаешь, что я подумал? Если ключ останется у меня дома, это будет не совсем честно, вроде как я буду иметь какие-то преимущества перед тобой. И это первое.

А второе, я буду неспокоен, вдруг либо жена, либо дети возьмут и куда-нибудь его денут. Представь, мы договоримся с упрямым дедом, вернемся домой, а ключа нет.

– Жуть-то какая. Давай оставим у меня.

– У тебя вообще не вариант.

– Почему?

– Потому что я не знаю, с кем ты живешь, кто у тебя бывает дома. Я изведусь. Только об этом и буду думать. Может, не очень красиво я выразился, но зато предельно честно. И на это обижаться не стоит.

– Я и не обижаюсь. Раз ты даже своим родным не доверяешь, то понятно, что у меня не вариант.

– Спасибо за понимание.

– Витя, нет проблем. Не парься.

Напротив банка под знаком «Остановка запрещена» притормозил элегантный седан с символичной трехлучевой звездой на решетке радиатора. Из машины выскочил молодой человек и открыл заднюю пассажирскую дверь. Второй рослый парень с сумкой на плече уже через мгновение стоял в паре метров от своего коллеги. Далее из машины медленно и спокойно вышел Андрей Иванович и в сопровождении двух охранников направился навстречу Славику и Виктору. «Мерседес», мешающий движению, укатил, освободив улицу.

– Ох, и ничего себе, как дядя мощно подъехал, – присвистнул Славка.

– А ты полагал, что он на велике примчит?

– На осле, думал я.

– Нет, Славик, не на осле.

– Я вижу.

– Добрый день! – поприветствовал подошедших людей Виктор.

– Добрый день, Андрей Иванович, добрый день! – поспешил поздороваться Вячеслав.

Охранники поздоровались в ответ, но рук для пожатия протягивать не стали,

а отошли чуть в сторону и в разговоре, естественно, не участвовали.

– Здравствуйте, мои голуби мира. Каков ваш настрой?

– Нацелены только на победу, – доложил Виктор.

– Ну и молодцы. Давайте пройдем в банк.

Им любезно предоставили переговорную комнату. За стол сели Андрей Иванович, Виктор и Вячеслав.

Охранник положил сумку на стол и вышел за стеклянную дверь. Но его силуэт четко прослеживался через матовое стекло.

– Читайте договор, если со всем согласны, подписывайте.

– Мы же его читали, – наивно улыбнулся Виктор.

– Витя, ты шутишь? Чтобы я от тебя такого больше никогда в жизни не слышал. Ты понял? – неожиданно строго осек его строитель.

Славику даже показалось, что Виктор немного сгорбился.

– Нельзя не глядя подписывать договоры, которые читал и редактировал в электронном виде. На подпись тебе могут дать совсем другой текст. Вы что, совсем дети? – искренне разнервничался Труболетов.

– Ну, мы же от Вас подвоха не ждем, – попытался оправдаться Виктор.

– А вы что, знаете меня? Вы меня один раз в жизни видели. Может, это все ловушка для полных лохов?

– Ну, не-е-е-ет, – Витя пытался привести ситуацию в равновесие.

– Вот так кидают людей, а они потом растопырят лапы в стороны: «Да вроде очень приятный человек был, на такого и не подумаешь». Я ни одной бумаги в жизни не подписал, не то что не прочитав, а даже если мне ее смысл до конца не был понятен. Читайте.

– Читаем, конечно, читаем, – опустил глаза в договор Вячеслав.

Строитель немного успокоился. Виктор начинал читать, но мысли сбивались, ему было жутко стыдно за такой наивняк со своей стороны. «Вот кретин, и при этом я себя считаю тертым калачом, – продолжал заниматься самобичеванием Витя. – Все. Читаю. Не мешать», – строго про себя он отругал лезущие изо всех щелей ненужные мысли.

– Все понятно, – резюмировал Славка.

– Ждем Витю. Не торопись, читай, не обращай внимания, что тебя ждут. Кому надо, потерпят, – и строительный магнат похлопал Виктора по плечу.

– Прочитал. Замечаний нет. Все понятно, – доложил Витек.

– Дима, принеси контейнер, – скомандовал в пустоту Труболетов.

Через минуту дверь открылась, охранник положил на стол контейнер для депозитарной ячейки и тут же скрылся.

– Отлично. Держите челюсти руками, молодые люди, чтобы они не выпали и не разбили стеклянный стол, – и с этими словами он высыпал на стол миллион евро – сто пачек по десять тысяч.

Немая сцена в спектакле «Ревизор» – это детский лепет на фоне выражений лиц Славика и Вити. Строитель получал большое удовольствие, наблюдая за происходящим.

– И что дальше делать? – робко спросил Славик.

– Проверять, считать и складывать.

Лица парней стали красными от волнения, а руки задрожали.

– Вообще-то, по правилам жанра, вам надо заказать пересчет и проверку денег в банке, но эта услуга платная. И обойдется она вам в районе тысячи тире трех тысяч евро. Банк берет проценты от суммы, подлежащей проверке и пересчету. Ее можно сейчас уточнить. И эту процедуру надо делать обязательно и никогда не скупиться, так как жадность – оборотная сторона бедности. Но сейчас, именно в частном случае со мной, можно этого и не делать. Так как я вам сам предложил миллион евро, а мог ограничиться и десятью тысячами, и вы бы тоже согласились. А еще есть нюанс: вы сейчас заплатите за пересчет, а мой братец Иван пошлет вас куда подальше. Вероятность этого события – девяносто девять и девять десятых в периоде. И, ко всему прочему, чтобы заказать эту услугу, вам надо иметь эту пару тысяч евро. Здесь и сейчас. А у вас, я подозреваю, их нет. Так что пересчитайте пачки, сложите, умножьте и уберите все в этот контейнер. Но поместить деньги в ячейку без проверки и пересчета вы можете только один раз в жизни. Это со мной сейчас.

Парни трясущимися руками пересчитали деньги, естественно, только по пачкам, аккуратно сложили в контейнер и готовы были направиться в депозитарий. Но оставались сидеть за столом, словно ждали команду от строительного магната.

– Что сидим? – наконец-то не выдержал Труболетов.

Молодые люди встали и направились к двери.

– А деньги? – удивился Андрей Иванович.

Виктор и Славик вернулись к столу, но взять в руки волшебный контейнер не решались.

– Слушайте меня, голуби вы мои. Тот, кто в дальнейшем получает деньги, тот их и проверяет, и пересчитывает. Понятно?

– Угу, – закивали послы мира.

– Кто будет получать деньги, тот их и несет в сейф во избежание подмены ранее пересчитанных и проверенных купюр. Так что цапайте контейнер – и пошли.

Виктор, так как он оказался ближе к деньгам, чем Слава, взял контейнер в руки. Он даже и не ожидал, что это достаточно тяжелая ноша. От восторга и переполнявших его чувств он не удержался и сказал:

– Первый раз в жизни миллион евриков в руке держу.

– Нравится? – улыбнулся Труболетов.

– Нравится, – шепотом ответил Витя. – Тяжеленький.

– А ты чего шепчешь? – поинтересовался Андрей Иванович.

– Деньги тишину любят!

– Ой, Витя, Витя, иди давай, – похлопал его по спине строитель.

Втроем они зашли в депозитарий. Деньги были убраны в ячейку. Сейф закрыт,

а ключ передан пацанам. И Виктор там же навесил ключ на брелок. Своего рода некий гарант того, что ключ не выпадет из кармана и не потеряется по неосторожности.

Виктор, Славик и Андрей Иванович в сопровождении своей свиты вышли из банка на улицу. Строитель сделал едва уловимый жест рукой, и его телохранители ненавязчиво рассредоточились, расположившись один спереди, другой сзади.

– Ну что, господа, искренне желаю вам удачи. Надеюсь, мой брат и члены его семьи не пострадают и не будут каким-либо образом задеты или оскорблены. Прошу обратить внимание. Здесь я не шучу. И, несмотря на то, что мы с Иваном не общаемся, голову за него я откручу незамедлительно. Полагаю, что мы друг друга понимаем правильно?

– Не волнуйтесь, Андрей Иванович, все будет вежливо и интеллигентно, – первым отозвался Вячеслав.

– Ну и хорошо. Летите с Богом, – и строитель протянул руку для пожатия.

На этом вторая встреча Труболетова с Витей и Славой была завершена. Андрей Иванович развернулся и неторопливо пошел к шоссе, сопровождаемый по бокам двумя рослыми телохранителями в серых костюмах.

– Красиво, – прокомментировал Виктор.

Не успел строитель со своей командой спуститься по ступенькам, как неизвестно откуда вынырнул знакомый «Мерседес». Охранник открыл дверь большому боссу, тот сел на заднее сиденье, и через мгновение автомобиль покатил дальше.

– Действительно красиво, – согласился Славик.

– Мы как договариваемся? В восемь вечера встречаемся у второго вагона? Ключ пока остается у меня, я беру его с собой. И не забудь зарядку для телефона и наличные деньги, с карточками мы можем попасть в дурацкую ситуацию.

– Вить, а миллион насколько тяжеленький?

– Вот будешь забирать – узнаешь.

9

Билеты по инициативе Виктора были куплены в плацкартный вагон на боковые полки. «Такая дислокация, – рассуждал старший из парней, – даст в дороге возможность потихоньку, без лишних ушей, поговорить о предстоящих переговорах с братом строителя. В купе, при чужих людях особо не расслабишься, а на боковушках хорошо: сиди себе и разговаривай, никто не мешает».

– Тронулись, – как-то торжественно сообщил Виктор.

– Самое время обсудить и продумать, как мы будем действовать, – ответил Славик.

– Не-е-е, пока не время. Когда поезд отъезжает, все сидят тихо. Почему – не знаю. Наверное, работает какой-то закон расставания, придающий некую печаль. У людей в связи с отъездом в любом случае что-то меняется. Кому-то грустно из дома уезжать,

а кому-то – из гостей. Но это быстро проходит, и уже через полчаса вагон будет гудеть,

как улей. Просто надо немного подождать.

– Подождем, – и Слава закрыл глаза.

«Странно, но Виктор прав, – подумал он. – Мне тоже почему-то взгрустнулось. Вроде бы я не расстаюсь с любимой женой. У меня ее нет. Не уезжаю от детей. У меня их тоже нет. У меня даже собаки не имеется. Кошки драной – и той нету. Почему драной? Ну, это так, к слову. Зато у меня папа с мамой живы и здоровы. А это большое счастье. Но я с родителями вижусь раз в неделю, а иногда и в две. Так что расставание с ними за уши сюда не притянешь. Просто грустно и все. А может, это обычная лень. Просто неохота никуда ехать. Но с другой стороны, я должен, наоборот, лететь в этот Новый Копыл подобно дракону с широко раскрытой пастью и пускать при этом от нетерпения шипящие струи огня. Когда мы с Витей все успешно порешаем, на меня свалится целая куча денег. А Витя, хитрая рожа, даже не сказал, сколько по ощущениям весит миллион евро в стоевровых купюрах. Надо как-нибудь в «Яндексе» поискать. Да, интересно, а сколько действительно весит? А то Витя деловой. Тяжеленький, а сколько не говорит. Ну, понятно, человек в своих руках мульт евриков нес, куда мне до него?»

Славик не выдержал и набрал свой вопрос в «Яндексе». Поисковик не заставил себя долго ждать. «Ох, и ничего себе. Десять килограммов двести граммов. Когда все благополучно закончится, у меня будет пять кило и еще сто граммов хорошеньких хрустящих евриков. Не понял? Кто здесь грустит?»

– Вить, а ты знаешь, сколько весит миллион евро в стоевровых банкнотах?

– Тише, ты что?! – и Виктор изобразил пальцами вертолет у виска. – Вообще не соображаешь?

– Вить, это ты не соображаешь, – так же грубо осек его Славик. – Мы с тобой едем на боковых полках в плацкарте до Ельца. Все миллионеры обычно на боковушках и гоняют, а те, что побогаче, предпочитают верхнюю полку у туалета. Это считается просто вершиной шика.

– Виноват, извини. Сколько?

– Принято, прощен. Десять кг двести граммов.

– Ого.

– Вот тебе и «ого». Когда все начнет жужжать?

– Вроде уже начало потихонечку.

Действительно, четверо пассажиров напротив уже что-то горячо обсуждали, перебивая друг друга. Мальчик лет пяти подошел к ближайшим соседям по боковушке и задал вопрос: «А вы куда едете?» Те ему что-то ответили, и он, не дослушав, пошел к следующим пассажирам. В такой обстановке вполне можно начинать обсуждать ближайшие планы.

– Итак, – начал Славик, – мы выходим в Лебедяни, ищем автобус до Троицкого.

– До Троекурово, – поправил его Виктор.

– Точно, до Троекурово. Там мы выходим у памятника и включаем навигатор.

– И местных обязательно спросим. Навигатор может показать длинную дорогу,

а местные знают, как напрямую пройти.

– Ну, естественно. Главное, чтобы троекуровские знали, где этот Новый Копыл.

– Шутишь? Конечно, знают. В любой деревне всем прекрасно известны близлежащие селения. А уж Новый Копыл само собой знают, – и Слава сделал такое выражение лица, мол, кто не знает Новый Копыл?

– Я вам покажу, как до Копыла добраться, – неожиданно пообещала женщина с нижней полки по диагонали.

– Да? – не нашел что сказать Славик.

– Да, я тоже у памятника выхожу и там, на месте, все вам подробно расскажу.

– Спасибо, – поблагодарил Витя.

– А вы в Новый Копыл к кому?

– А что, вы там всех знаете? – с доброй улыбкой попробовал отвязаться Славик.

– Ну, не всех, конечно, но многих знаю.

– Ничего себе, прикольно, – соображал, что ответить женщине, Вячеслав.

– Так к кому?

– К Филатовым, – решил не усложнять Витя.

– Филатовых там полдеревни.

– К Анне Федоровне, – спокойно продолжил он.

– Анна Федоровна…Что-то я не соображу, кто это.

– Это сестра моей бабушки. Я ее ни разу не видел, а вот сейчас что-то захотелось поехать познакомиться с родственниками, ощутить, откуда идут мои корни.

– Не, не соображу, кто это. Но как дойти, не беспокойтесь, покажу и расскажу.

– Большое спасибо, – поблагодарил женщину Виктор.

Славик тоже кивнул в знак благодарности и повернулся к Вите:

– Построение планов переносится. Я спать.

– Согласен. Я тоже.

10

– Вот и наша остановка, – добродушная женщина указала на выход.

– Спасибо, – поблагодарил Виктор.

Автобус остановился. Сначала вышла инициативная попутчица, за ней Виктор и Слава.

– Это памятник погибшим в годы войны.

Мемориал был ухожен, покрашен, у подножья обелиска лежали живые цветы. «Молодцы местные», – отметил про себя Витя.

– Хорошие люди у вас, наверное, живут, раз так за памятником ухаживают, – продолжил он вслух.

– Люди, как и везде, разные. А заботливость проявляется еще и в том, что в некоторых местах стоит монумент, но люди даже не знают, кому он возведен, а здесь нашим, троекуровским. На доске и моего деда фамилия есть. Значит, памятник и моему деду. Вот так у нас дела обстоят.

– Понятно, – отозвался Вячеслав.

– Вам сейчас прямо по дороге. Она будет немного извиваться направо, налево, но вы так и идите. Здесь недалеко. Потом увидите мост через реку, перейдете – и вам налево. Идите против течения, чтобы река по левую руку была. Здесь так-то не очень далеко.

– А как узнать, куда течение? – уточнил Славик.

– Как куда? – удивилась женщина. – Направо, в сторону Лебедяни.

– Понятно, – закивал Вячеслав, ничего не поняв, – разберемся.

– Идите, не потеряетесь, я же говорю, вам не шибко далеко.

– Большое спасибо, – нестройным хором поблагодарили они добрую помощницу.

– Идите с миром.

Навигатор оценил это самое «недалеко» в двенадцать километров. Но на карте все выглядело так, как говорила попутчица.

– Для тебя двенадцать километров – близко? – Виктор посмотрел на Славика.

– Для меня это катастрофа. А как тебе?

– Тетенька сказала, не шибко далеко.

– Ну и пошли.

– Тогда вообще все прекрасно, у нас будет время обсудить наш план, раз в поезде не получилось.

Но план никто обсуждать не стал. Шли, смотрели по сторонам. Подходя к мосту, встретили стаю гусей. Те вытянули шеи в сторону путников и шумно загоготали. А потом из стаи вырвался самый борзый гусь и помчался на пацанов.

– Чего это он? – спросил Славка.

– Сожрет нас сейчас – и вся любовь.

Гусь подскочил к Славику и, хлопая крыльями, попытался его ущипнуть.

– Скажи ты ему.

– Гусь, иди в баню, – выполнил просьбу Виктор.

Но гусь, не обращая внимания на Витю, продолжал атаковать. Славка упал и взялся отбиваться от наглой птицы ногой.

– Да скажи ты ему!

– Гусь, отвали! – крикнул Виктор и замахнулся.

Борзенький агрессор остановился, внимательно посмотрел на Витю, нервно сглотнул и поспешил вернуться в стаю.

Славик поднялся, посмотрел на свои руки и грязно выругался.

– Что тебя так расстроило?

– В каком-то говне измазался, – и Славка протянул вперед испачканную руку.

– Скорее всего, это куриное или гусиное дерьмецо, – с улыбкой констатировал Виктор.

– Дай салфетку, эксперт.

– Хорошо, что это не коровья свеженькая лепешка.

– Почему?

– Тогда бы ты просил не салфетку, а простыню.

– Жуть какая. Дай салфетку.

– Вот же река. Вымой нормально.

Славка подошел к реке, встал на большой камень, кем-то бережно уложенный у кромки воды, и присел на корточки для мытья рук.

– У тебя же правая?

– Угу.

– Мой лучше.

– Угу.

– Не угу, а мой как следует. Хотя, впрочем, мы можем временно за руку не здороваться, – беззлобно потроллил своего бизнес-партнера Витя.

– Можем.

– А нам еще с Иваном Ивановичем здороваться. Смотри, чтобы от тебя там не воняло.

– Не воняет.

– Хорошо, что корова здесь не гуляла, скажи, Слав?

– Хорошо, что корова здесь не гуляла, – он встал, отряхнул руки. – Пошли дальше.

– Пошли. Почему-то Троекурово нас встретило не очень. Что думаешь?

– Думаю, что видал я этого гуся в яблоках.

Парни перешли речку, свернули налево, и Виктор выключил навигатор.

– Тетя сказала, не потеряемся.

– Жара какая. Удивительно.

– Ничего удивительного. У нас было прям очень тепло, а здесь более четырехсот километров строго на юг.

– Может, снять футболки? – предложил Славик.

– Можно, но ненадолго, а то еще и обгорим.

– А что у нас с планом?

– Слава, вот мы дойдем до какого-нибудь правильного места, сделаем привал. Может, искупаемся в речке и в спокойной нормальной обстановке обсудим план.

– Согласен. Лучше под деревом.

– Вячеслав, ну конечно, под деревом. Скажите, коллега, Вам ива подойдет?

– Вполне.

– Тогда зря мы унываем, нам осталось меньше двух часов.

– Я помню, здесь недалеко.

11

– Фу, жара-то какая, я больше не могу. Давай наконец-то искупаемся. Берег, посмотри, какой приятный, как пляж на лучших курортах мира, – Славка снял футболку и присел на траву.

– Давай, вот только по очереди, сначала я, потом ты.

– Ты все за ключ трясешься? Витек, но ведь так нельзя. Ты ведешь себя как полный шизофреник. Ни единой души. Степь да степь кругом.

– Да, я с тобой согласен, просто так хотелось бы получить эти деньги!

– Только вопрос не в том, чтобы сейчас ключ не потерять, а в том, как уговорить этого упертого деда. Вить, за свою жизнь сколько раз ты терял ключи, ну, скажем, от квартиры? Два, может, три? Это за сколько лет?

– Вообще-то ни разу, – и Витек, хитро прищурясь, улыбнулся.

Славка уже все скинул с себя и осторожно входил в реку.

Виктор тоже стал раздеваться.

– Слушай, у меня какая-то заноза в голове сидит: вот сейчас появится откуда ни возьмись какой-нибудь пес на коне, схватит вещи – и дык-дык, дык-дык. Короче,

с нашим ключом умчится в точку.

– Вот параноик! Пес на коне. Надо ж так выразиться. Сиди загорай.

Виктор походил по песку, размышляя, как поступить с заветным ключиком. И тот, кто ищет пути решения, в итоге, безусловно, их находит.

– Вот так. Теперь гарантия – сто процентов, – Витек в десяти шагах от сложенной одежды пальцем проковырял в песке маленькую луночку и спрятал туда ключ. Аккуратно засыпал и прихлопнул ладонью. Теперь над песком торчал только небольшой резиновый кленовый листок – брелок из Канады. Виктор был очень горд своей находчивостью. «Этот балбес наверняка до такого не догадался бы, – про себя рассуждал Виктор. – Не только сам не додумался бы, но и даже по достоинству не оценил бы такое неординарное решение». Безумно довольный самим собой, он с разбегу плюхнулся в реку.

– О-о-о, как же хорошо!

– Ну что, оставил свой золотой ключик, Буратино? – состроил рожу Славка и не спеша поплыл к середине реки. Виктор его мгновенно настиг и, поравнявшись с ним, не устоял, чтобы не похвалиться своей смекалкой. «Понятно, что хвастаться не очень хорошо, тем более перед таким балбесом, как Славка. Однако если есть чем, то не только можно, но и в определенных случаях просто необходимо. Даже перед балбесом», – вслух он, однако, сказал совершенно другое и без всякого пафоса, а так, по-простому, как будто ничего гениального и не придумал:

– Я закопал ключ в десяти метрах от одежды. И если сейчас появится какой-то сумасшедший неизвестно откуда, хоть из-под земли, и похитит все наши вещи, даже в этом случае мы останемся в трусах и, самое важное, с ключом.

– В одних трусах и с ключом – это так мило и так здорово, что старый хрыч сразу размягчится и примет нашу сторону.

– Да не каркай ты. Я тебе говорю совсем о другом: если даже что-то и произойдет, то ключ все равно останется у нас.

– А вот ты закопал, а пометить догадался? А то нам потом с тобой весь берег придется перерыть.

– Все гениальное просто: ключ закопал, а кленовый листок остался сверху, —

и, довольный самим собой, Виктор перешел на баттерфляй, насколько умел.

– Да, это очень толково. А вот мне мысль пришла такая: а вдруг этот твой кто-то окажется не жулик и вор, а любитель гербария, например?

– Вот балбес, и мысли у тебя балбесские. Ведь нормальному человеку такое и в голову не придет. Красота-то какая, у нас в запасе еще двадцать девять дней, а мы уже у цели, вода шикарная. Давай до того берега, кто последний, тот дурак.

Другой берег был буквально метрах в семидесяти, и только поэтому Славка принял вызов и поплыл, не жалея сил.

Однако чем ближе они были к цели, тем сильнее становилось течение.

– Давай назад, а то нас совсем унесет! – прокричал Славка вслед оторвавшемуся Виктору.

– Сдаешься?

– Вот гад, – еле слышно произнес Славик и вновь прибавил темп. – Действительно, надо доплыть, немного отдышаться на том берегу и назад, а то, не приведи Господи, еще и утону в этой прекрасной реке детства Андрея Труболетова.

Виктор доплыл первым. Он обернулся в сторону подплывающего Славки. Приложил козырьком ладонь ко лбу и указал рукой в сторону своего берега.

– Оба, коровы, – констатировал Славка.

Коровы в прямом смысле слова неслись в сторону реки, словно гоночные машины.

– Видал? А ты говоришь, ни души.

Справа от небольшого стада на лошади ехал пастух.

– Ну и чего, пастух у тебя по карманам шарить бы стал? В деревне, тем более такой глухой, люди гораздо порядочней и честнее, чем в большом городе. Мегаполисы развращают, портят народ. Здесь наверняка по-прежнему дома не закрывают. А если и запирают, то ключ кладут под коврик.

– Слушай, а почему они так бегут? Вроде коровы такие медленные и спокойные животины.

– А кто же их знает? – лениво, на глубоком вздохе ответил Славка.

– Да они же к воде бегут, поплыли быстрей. А то еще ключ затопчут, – и Виктор рванул первым.

Плыли они изо всех сил, но пока, борясь с течением, наконец-то добрались до берега, коровы уже погрузились в воду чуть ли не по самые рога. Виктор, тяжело дыша, со всех ног подбежал к тому месту, где должен был торчать кленовый листок. Его не было. Вернувшись к своей одежде, он отсчитал десять больших шагов параллельно береговой линии. Упав на колени, стал шарить руками по песку. Ключа нигде не было.

– Затоптали, сволочи. Что смотришь? Давай ищи.

Славка тоже бухнулся на колени и стал бережно разгребать песок и зачем-то просеивать его сквозь пальцы.

– Здорово, мужики, что потеряли? – пастух, одетый в замасленную рубаху и серую, когда-то белую кепку, приветливо улыбнулся беззубой улыбкой. – Или нефть ищете?

– Ключ здесь не видел?

– А здороваться вас не учили? – и пастух, повернувшись к ним спиной, стал медленно отходить.

– Бать, прости. Здравствуй и еще раз прости!– первым выйдя из шокового состояния, громко и четко прокричал Славка.