Клянусь любить, или Выбор за мной бесплатное чтение

Глава 1

«Это неправда. Они завидуют, а я его люблю», – эти слова я повторяла каждую ночь на протяжении полугода. Повторяла и даже кивала, прикрыв глаза на секунду, чтобы наверняка убедить себя, вбить в голову простую мысль и больше к ней не возвращаться.

Сегодняшняя ночь не стала исключением.

«Это неправда. Они завидуют, а я его люблю», – повторила, лежа в постели, и кивнула. Глаза после открыла, прислушалась к себе и сжала плотно челюсти, потому что ничего не вышло. Как не вышло вчера и не получится завтра, что вовсе не являлось неожиданностью.

«Вероятно, это правда. И я его люблю», – вот так заканчивались попытки обмануть себя.

Вероятно, мой муж преступник, а я люблю его и не в силах что-либо изменить. Только ворочаюсь в постели, смотрю на него спящего и борюсь с искушением крепче прижаться, поцеловать и потребовать немедленно всё объяснить.

Почему о нём говорят ужасные вещи? Почему он не делится со мной? Почему считает это нормальным? И почему я должна это терпеть? Я не могу. Больше не могу…

Челюсти я расцепила и тихонько зарыдала, жалея нас обоих. Мы ведь были счастливы. А что теперь? Он отмалчивается, а я боюсь закатить истерику, потому что от слёз станет хуже. Он запрёт меня, ограждая от сплетен. Он обещал, если сорвусь, а мне нельзя. Нельзя. Я снова сцепила зубы. «Терпи, Полина. Терпи…»

Хотела бы я не знать другую сторону мужа? Наверное, да. Глупость, конечно. Не знать – это невыход. Но подозрения в его лжи настолько глубоко засели, что я потеряла всякий покой. Так и подумаешь: лучше бы не знала… По ночам пялюсь в потолок и глотаю слёзы. А ещё задумываюсь о разводе. Хватает меня на две минуты. И в эти две минуты я полна решимости. А потом… потом понимаю, что не хочу. Чокнулась, да?.. Боюсь, что муж убивал людей, и не хочу разводиться.

Точно чокнулась.

Ещё раз всплакнув, я повернулась к нему спиной. Будить не собиралась, но так уж вышло.

– Ты чего? – сонно спросил он. – Что случилось? – Отвечать я не планировала, а он, как обычно, не планировал сдаваться. Приподнялся, заглянул мне в лицо. – Полина…

Пришлось отозваться:

– Что? Я сплю.

– Не похоже. Не ври.

– Я не вру.

– Опять, да?

Мне хотелось съязвить: «Ага, снова», – но я сдержалась.

– Что «опять»? Сплю, говорю. И ты спи.

– Уснёшь, когда ты ворочаешься. – Он откинулся на подушку, а я разозлилась:

– Тогда нечего меня обнимать. – Вытащила из-под головы свою подушку и запустила её в мужа.

– Поля, – заворчал он, на что я отодвинулась к самому краю кровати. Пусть один лежит. – И куда ты поползла? Иди сюда…

Вторая моя выходка перекрыла ворчание, он рассмеялся, притянул меня к себе и ожидаемо начал приставать. Полез под майку, спросил, целуя шею:

– Хочешь займу тебя любовью?

Я попыталась убрать его руку.

– Пашенька, давай завтра. Спать хочу.

Справиться с ним не получилось, в том смысле, что муж затих с ладонью на груди. «Бывших бандитов не бывает», – вдруг вспомнились слова подруги и реветь снова захотелось. Закусив губу, я зажмурилась и теснее прижала к себе его ладонь. Люблю. Очень сильно.

– Ты ревёшь? – спросил он и вновь приподнялся. Я молчала, стиснув зубы. – Полина!

«Полина, Полина… Не отстанет». Паша собрался включить ночник, но я удержала, вцепилась в его руку под своей майкой.

– Всё в порядке. Не надо.

– Что в порядке? – Голос недовольный, он злился.

Я ослабила наши объятия, повернулась и уткнулась мужу в шею, пока он не опомнился и не потянулся к лампе.

– Не надо, – повторила. – Просто мысли странные в голову лезут. Спи. Всё хорошо.

– Я же вижу, что нет. Расскажешь? Что за мысли?

– Они тебе не понравятся. – «Не понравятся, потому что я подумываю уйти от тебя. Уйти хотя бы на время, но никак не решусь. Я так устала, я хочу правды. Хочу объяснений, а ты мне их не дашь».

Естественно, вслух я это не произнесла, но что-то требовалось дополнить, потому как Паша ждал, я чувствовала. Он гладил меня по волосам и не собирался отступать, пока не расскажу. Так всегда происходит. Чтобы сбить его с мыслей, я закинула на него ногу и попросила:

– Поцелуй меня, пожалуйста. Очень хочу.

Он колебался, я поводила носом по его шее, он чуть отодвинулся, и тогда я вскинула голову, потянулась к нему. Наши лица были рядом, он смотрел мне в глаза, а я смотрела в его. В полутьме это показалось забавным, и я улыбнулась.

– Люблю тебя, – сказал он серьёзно.

– Правда?

– Конечно. Что за вопрос?

– Согласна. Смешной вопрос… – Я снова улыбнулась и прижалась губами к его губам.

Обнявшись, мы долго целовались. Губы покалывало, воздуха не хватало. Я рассмеялась, с трудом дыша:

– Обожаю тебя.

– Обожаешь? И всё?

– Всё, чтобы не наглел.

Он рассмеялся вслед за мной, но в его смешке чувствовалась настороженность. «Ясно… Опять гадает, о чём я думаю…» Невесёлые мысли тут же возвратились. Я крепко обняла мужа. По-женски хотелось верить, что в такие моменты близости он готов поделиться со мной всем, но внутренний голос твердил: это не так. Ничего он не расскажет, не стоит пытаться. Я вздохнула и поцеловала его в плечо.

Глава 2

Слухи о Пашке ходят разные. И все кошмарные. А кто болтает о хорошем? Хорошее толком не пообсуждать. Дурные языки… Чёрт! И Пашка молодец. Оправдался бы передо мной, чтобы я не мучилась, но нет. Молчит. Даже в тот самый вечер, когда мне донесли на него, у нас состоялся очень занятный разговор. А занятный он был тем, что мы говорили, не обозначая проблемы, но каждый понимал о чём речь. Представляете, как я испугалась?

Домой вернулась хмурая, злая и уверенная, что наболтали мне неправду. Сочинённый бред, который помогал людям чувствовать себя лучше. Учитывая обвинения и в каком тоне мне поднесли информацию, уверенность в тот момент казалась непоколебимой. Бред, чепуха и наглая ложь. А оказалось – не совсем.

Разуваясь в прихожей, я сразу окликнула мужа, хотелось немедленно пожаловаться. Он показался из кабинета с телефоном у уха и дал понять, что ему требуется несколько минут. Эти минуты следовало как-то пережить. Я поплелась в кухню, сварила кофе. Ждала, разглядывая двор за окном и спрашивая себя: зачем люди пакостят друг другу? Просто мне пакостить никому не хотелось и казаться лучше за счёт других – тоже. А Паша подкрался со спины, обнял меня за плечи.

– Всё в порядке? – спросил в самое ухо.

Я вскрикнула:

– О господи… Бекетов!

– Всё в порядке? – смеясь, переспросил он.

– Напугал… Нет, всё очень плохо! Мне тут такое наговорили о тебе! – Потом я задрала голову, пытаясь поймать его взгляд. Думала, мы вместе возмутимся, после посмеемся. Но улыбаться он прекратил, неспешно отстранился, придвинул стул и уселся рядом. Лицом повернулся ко мне – снова очень медленно.

Эта его нерасторопность по сей день доводит меня до тряски. Отреагируй он иначе, может, и не возникли бы сомнения. И жили бы мы счастливо…

– Что происходит? – заподозрив неладное, я нервно усмехнулась.

В глаза наконец посмотрела, а лучше бы сидела смирно, глядя перед собой, потому что поняла: он знает, о чём я хочу поговорить. Знает о слухах; знает, что называют его бандитской сволотой.

– У родителей была? Всё хорошо? – спросил он как-то глухо, отстранённо, словно размышлял о другом. А я не могла отвести от него взгляд. – Полина, как родители?

– Что?

– Родители… – терпеливо повторил он.

– Хорошо, – вяло кивнула я и придвинула к нему чашку, убеждая себя, что мне показалось. Показалось. – Слушай, Паш… – Договорить не получилось, сердце совершало невероятные скачки. Чёрт побери! Знает и ждёт.

Смотрел на меня муж так, что провалиться захотелось. К чашке даже не притронулся.

– Это же неправда? – рискнула я спросить напрямую. Он отчего-то предпочёл сделать вид, что не понимает меня, окончательно при этом запутав. Скрестил руки на груди и выдал:

– Ты о чём?

– Ты ведь знаешь, – нахмурилась я.

– Нет, поясни. Очень хочу послушать.

Я не имела ни малейшего представления, чего он добивается отрицанием. Зачем притворяется и хочет послушать меня? Зачем ведёт свою игру «в гляделки»? Это всё дико раздражало, я разозлилась:

– Можешь, пожалуйста, так не смотреть?

– Как «так»? – Он слегка пожал плечами, а я кивнула на него:

– Вот так.

– Как же?

– Прекрати, пожалуйста!

– Ты предлагаешь отвернуться?

– Ничего я не предлагаю! Просто не смотри так.

– Да как «так»?

Я вздохнула и отмахнулась, препираться мы можем долго, и снова уставилась в окно.

– Что-нибудь скажешь? – От меня он всё-таки отвернулся, сел лицом к столу и принялся покручивать чашку, изредка попивая. Я еле сдерживалась, чтобы не зареветь от обиды, потому что до меня вдруг дошло, он ждал этого разговора. Всё понимал и ждал, поэтому кривлялся.

Это стало началом моего непонимания любимого человека. Отстранённый и равнодушный. Это был не тот Бекетов, не мой Пашка.

– Скажу… – Я вновь вздохнула, но уже глубоко, как перед прыжком в воду. – Долго ты собирался скрывать это от меня? Вообще собирался что-то говорить?

Чашка застыла в воздухе. Он сидел с таким видом, будто я спросила нечто непозволительное. Взгляда удосужилась похуже прежнего, еле стерпела и не сорвала с места. Видимо, выразилась некорректно, не понравилась его бандитской душе такая формулировка. Наверное, потому что не скрывал. Или только от меня.

– И кто тебе наплёл? – хмуро спросил он, возвращая чашку на стол.

– Так это правда? – вытаращилась я на него. – Паша…

– Кто наплёл, я спрашиваю.

Он спросил, а я молчала. Его тон и весь разговор мне не нравились.

– Я не узнаю тебя и не понимаю… Тебе это сейчас важно?

Он не ответил, ожидая моих объяснений. Я не выдержала, захотела подняться, но он ухватил меня за локоть.

– Стой. – Больше походило на приказ, чем на просьбу, что окончательно взбесило.

– Отпусти! – прошипела я, не глядя на него.

– Полина, погоди…

– Не хочу! Отпусти меня!

– Послушай, – сказал он резко и сильнее сжал мою руку. – Для меня важно не это… – Я вновь дёрнулась, а он рявкнул: – Сядь! Клятву свадебную помнишь? Видимо, нет. А я вот запомнил на всю жизнь.

– Да пошёл ты к чёрту! – заорала я, но не от злости, скорее от бессилия.

Сорвалась с места, уронила стул, но уйти муж не позволил. Поймал в дверях, схватил меня в охапку, я закричала. Он меня встряхнул, кричать сразу расхотелось, я закряхтела, стараясь сползти на пол. Ноги согнула, свитер задрался… Пашка пыхтел над ухом, не думая меня отпускать, но и я не сдалась, продолжила елозить в его руках, которые, к слову, оказались под одеждой. В итоге всё равно далеко не продвинулась. Прижатая к стене без несчастного свитера, в бюстгальтере, я приняла победу мужа. Он всегда побеждает.

– Паша… Отпусти, а?

– Насовсем? Никогда.

Звучало красиво, только я разрыдалась, потому что поверила, что никогда не отпустит, и не верила в его непричастность.

– Это неправда, – сказал он, угадав мои мысли. А это звучало не очень убедительно.

Поскандалили мы в тот вечер на славу. Хотя до битья посуды не дошло, но ещё чуть-чуть и непременно бы что-то полетело.

– С кем ты говорила? – спросил он, когда мы вновь уселись за стол.

Разумеется, на вопрос я не ответила. Сидела, шмыгала носом и прятала взгляд. Меня очень беспокоил факт, что он был прекрасно осведомлён о болтовне вокруг его личности и это его не тревожило, а я вот совершенно ничего не знала и меня очень даже тревожил весь происходящий абсурд. А ещё безумно огорчало, что он не рассказал мне обо всём сам, раз это неправда. Впрочем, ничего не изменилось.

Растолковывать что-либо в планы мужа не входило. Он пытался успокоить меня, просто говоря, что слухи и он – это совершенно несопоставимые вещи. Конечно, этого мало. Не на пустом же месте они взялись. И упоминания клятвы мне тоже было недостаточно. Тем более позже выяснилось, доля правды есть.

Болтовня, будто десяток заведений в городе принадлежит ему, правдива. Это стало вторым шоком. При желании я легко бы поверила в остальные слухи, но естественно мне этого не хотелось и сейчас не хочется, вот я и мучаюсь ночами… А он с тех пор молчит. Вернее, отказывается что-либо обсуждать. Тема для него закрыта и отступать он не собирается, на всё предъявляет один аргумент: слухи – это прошлое, оно меня не касается, есть настоящее и будущее. Прошлое тем временем перетекло в настоящее и пустило корни в наше будущее, но он в упор этого не видит. Вот такой парадокс на фоне клятвы.

Возможно, я какая-то неправильная. Мне бы закрыть глаза и жить… Я пробовала, честно. Пыталась себя убедить, но потом приходила к выводу, что имею право знать. Ведь какая-то правда есть? И она мне нужна. Просто нужна, иначе сойду с ума.

Глава 3

– О чём ты думаешь? – спросил муж.

Размышляя, я тяжко вздыхала, чем привлекла его внимание. Пришлось рассмеяться:

– Дурью маюсь. Надо на йогу записаться. Или в бассейн.

– Лучше на йогу.

– Да? Не буду спрашивать почему. Пусть будет йога.

Я опять рассмеялась, села и спустила ноги на пол. Когда же это закончится… Он придвинулся, погладил меня по спине.

– В чём дело?

Вопрос казался невинным, я пожала плечами:

– Не знаю. Жарко. Надо кондиционер поставить.

– Открыть окно?

– Не надо, там дождь.

Мы замолчали, а потом он вновь спросил:

– В чём дело? – Звучало уже иначе, я напряглась.

Ночник всё-таки включил, вынуждая меня повернуться. Завидная у него проницательность. Он прикрывал глаза от света, но взгляд был внимательный, явно что-то заподозрил. Мне захотелось сбежать прямо сейчас. Далеко, чтобы он меня не нашёл. – В чём дело? Что происходит? – повторил он и взял меня за руку. – Говори. Тебе снова что-то наплели?

– Нет, больше ничего, – тихо ответила я. – Не знаю, что происходит. Глупые мысли, дождь и душно очень… Не знаю.

Он смотрел на меня долго, глаза в глаза, безмолвно сообщая, что не поверил. Я улыбнулась.

– Прекрати. Правда жарко. Кажется, я вся горю.

– Да? Иди-ка сюда. – Он притянул меня к себе, положил ладонь на лоб. – Принести воды?

– Нет, я сама схожу.

– Давай я.

– Не нужно. Всё равно теперь не уснуть.

Я еле отцепилась от него, надела халат, но в дверях он меня остановил, неожиданно заявив:

– Раздельно жить мы не будем. Поняла? И о разводе забудь.

Снова злой и чужой. Я замерла, взявшись за дверную ручку, а когда отпустило, выдавила очередную улыбку и разыграла удивление:

– Поняла. Только к чему ты?

– А причин нет?

– Конечно, нет.

– Правда?

Я снова улыбнулась и покачала головой, мол, глупость говоришь. Прикрыла дверь и быстро спустилась в холл. Стало ещё жарче. Он постоянно считывает мои мысли. Вот бы уйти прямо сейчас… Я постояла у выхода и спрятала лицо в ладонях.

«Не в пижаме и не в дождь. Никуда я не уйду».

Уйти не могла, но с удовольствием бы поорала в подушку или что-нибудь разбила. Только живём мы большой семьёй, везде уши и глаза, которые непременно обо всём доложат.

Помимо нас в доме частенько расхаживают ребята из службы безопасности. Для них выделен гостевой дом, но они отчего-то постоянно ошиваются рядом с нами. Вернее, с моим мужем. «Дел, – говорят, – невпроворот, без хозяина никак». Творят свои бандитские вещи под боком, а мне терпи.

Закусив губу, чтобы не разрыдаться, я заглянула в гостиную. Там на диване посапывал Костик. Костей его зову лишь я, для всех он Моисей. Прямо как пророк. На этот счёт у меня тоже своё мнение… Должно быть, ребята неудачно развлеклись, назвав его так, потому что он производит совершенно обратное впечатление. Никто его не спасал, и он никого не стремится спасать. Он топит неугодных ему людей. Может, хочет и топит. Ещё хребет легко переломает (габаритами Костик затмит любого).

Кошмар, а не жизнь.

В кухне я выпила залпом стакан воды. «К маме не уехать, – размышляла при этом. – К отцу тоже. Муж не даст никому покоя. Подруг всех знает… Да я сама могу вернуться, если буду поблизости. Надо далеко. Начать жизнь сначала пока не поздно. Всего два года вместе. Разве это срок? Может, это не любовь вовсе, а привычка… – Я постояла, убеждая себя в нелюбви, а потом чуть ли не заорала: – Что я мелю?»

В этот момент внезапно что-то звякнуло, едва уловимо. Я скорее не испугалась, а озадачилась. Поставила стакан в раковину, обернулась, выглянула в холл. Дом большой. Тишина. Только часы тикают и дождь льёт за окном. Вдруг стало страшно.

– Костя, – вытерев губы, позвала шёпотом. Он не ответил. Неудивительно, я бы тоже не услышала, даже если бы не спала, а мне почему-то казалось, он не просыпался, так что мой шёпот в любом случае бесполезен.

И повторяться я не стала. Выждала и пошла в гостиную. Пашка наверху, чего мне бояться?

Как и думалось, Костя спал и вроде бы даже не пошевелился. А я вновь уловила странный звук, замерла, вслушиваясь, а потом почувствовала себя глупо. Заняться больше нечем. Может, это Юра с Антоном расхаживают у террасы? Или Витя, мой водитель… Нет, у него сегодня выходной.

– Дурдом, – подметила, глядя на Костю.

И чего бы не ждала, в итоге не дождалась. Подошла к окну, на крыльце гостевого дома горел свет. Появилась мысль разбудить Костика, но потом представилось его недовольное лицо, ещё с утра ворчание выслушивать (на самом деле, причина была раздута из ничего, я просто боялась говорить с ним лишний раз). Мужа звать тоже не хотелось, я надеялась, что тот уснул, пока гуляю…

– Чёрт!

Подумав, я скинула тапочки и прошлась босиком по дому. У кабинета мужа звук вновь повторился, я приоткрыла дверь, припала к щели. Никого. И тут мне подумалось: «А кого я собственно ищу?»

Глава 4

– Бекетов! – шепча, вбежала я в спальню. Дверь за собой прикрыла и прислонилась к ней спиной.

Ночник горел, муж, теперь на счастье, не спал. Стоял у окна, услышав меня, обернулся.

– Что случилось? – шагнул в мою сторону, а я, сделав знак говорить тише, с трудом отлипла от двери. – Ты чего такая? – шептал он, взяв меня за плечи, я беспомощно махала позади себя:

– Там, там…

– Что «там»?

– Внизу кто-то есть. Кажется… Нет, точно есть. Там что-то звякает, – слёзно пролепетала я и схватила его за руки, потому как он ломанулся на выход. – Куда ты? Погоди. А если воры?

– Сиди здесь и не вздумай высунуться.

– Пашенька…

– Сиди, я сказал!

– Не хочу!

Высвободив руки, он силой усадил меня на кровать. В его глазах читалось недовольство, в моих испуг.

– Сиди, поняла? Я туда и обратно. Услышала? Кивни, если да. – Я кивнула, а он поцеловал меня в лоб.

Сердце колотилось бешено и чувствовалось не в груди, а где-то в горле и в ушах. Сидеть, стоять я не могла. Подбежала к окну, в гостевом доме было спокойно. Почему он ребятам не позвонил? А если что-то случится?

Я укусила ладонь и покосилась на дверь. Вселенная могла неверно истолковать моё желание, а становиться вдовой даже в страшном сне не хотелось. Конечно, я кинулась следом.

Преодолела лестницу, повернула налево, прошмыгнула мимо кабинета, а потом в ужасе спохватилась: не туда побежала, нужно было направо, к Костику. А ещё Пашку отчитывала, сама не лучше. А может заорать?

Я крутилась на месте, когда из-за угла кто-то вынырнул, безумно меня напугав.

– Чего орёшь? – удивился Пашка и закрыл мне рот ладонью. – Всё? Это я… Видишь? Не кричи.

Я закивала, а когда руку он убрал, обняла его.

– Не буду кричать, – сказала шёпотом. – Я просто испугалась. Мне показалось, тебя долго нет. Ты в порядке?

– Конечно, в порядке. Нет здесь никого, заднюю дверь Моисей забыл закрыть, вот и звякало от ветра. Сама развешала колокольчики. За каким хреном только…

О колокольчиках, кстати, я позабыла, но всё равно не поверила:

– Не ругайся… А что ты там делал? – Заглянув мужу в глаза, кивнула на закуток, который вёл в подвал.

– Сапоги искал, хотел разбудить всех балбесов, раз мы не спим.

– Не нашёл?

– Как видишь. – Он развёл руками.

– Ладно, – шепнула я, ничего не поняв по взгляду. – Идём в постель.

– Идём. Только легко ты не отделаешься.

Я покачала головой, комментируя так его намерения, после чего мы потолкались у лестницы, потому что Пашка захотел взять меня на руки, а я немного сопротивлялась.

– Слушай, Бекетов, у тебя совести нет. Мы идём спать! Спать. Понимаешь?

– Нет, – отрезал он, – не понимаю.

Я топнула, а он всё-таки подхватил меня.

– Ты невозможный!

– Зато любимый. Правда? – Он целовал меня в нос и пытался добраться до губ, но я хихикала и пряталась. – Правда? – переспросил он.

Мы поднимались по лестнице, и ненадолго я почувствовала прежнее счастье. Люблю, когда он такой… Открытый, без вранья и утайки. И в такие моменты готова простить ему любую злость, любые крики на меня. Лишь бы подольше оставался родным.

– А Костик даже не проснулся, – жаловалась я вместо признания, болтала ногами и уходила от поцелуев. – А если бы кто-то вломился?

– Не бубни. Лучше скажи, как сильно меня любишь.

– Не скажу.

– Интересно… – Пашка улыбнулся, глядя на меня. С поцелуями лезть прекратил, я загадочно пожала плечами. – Я запомнил, – заявил он.

Мне тоже стало интересно. И я радовалась, что он запомнил. Мы добрались до спальни. Он потянулся к двери, а я рискнула спросить, осторожно, вроде как шуткой, продолжая игру:

– А что ты будешь делать, если я всё-таки потребую развод и уйду от тебя? Будешь меня искать?

О двери он моментально забыл. Не стоило мне начинать. Что за язык? Я зажмурилась, услышав сердитое:

– Это ещё как понимать? Что за разговоры? Я тебе так уйду!

– Ты чего? Я же пошутила…

– За штаны держаться будешь, найду и выпорю. А я найду.

– Это шутка.

– Про развод я тебе дал ясно понять. Только сунься за бумажками…

Моих слов будто не было, он их не заметил, я вздохнула и поцеловала его, чтобы он наконец замолчал. А когда приготовился слушать, сказала:

– Я не хочу ссориться. Это дурацкая шутка, но угрожать не хорошо. Статья за это положена: от обязательных работ до лишения свободы.

– Да что ты говоришь? Ты бы лучше в спальне умничала. Я тебе русским языком сказал, сиди! Ты на фига попёрлась?

– Деловой такой. Тебя убивать будут, а я сидеть! Костик вон даже не шевельнулся.

– С ним я завтра разберусь. А ты должна сидеть, даже если убивают.

– Нашёл дуру. – Я обиделась, а Пашка вдруг засмеялся.

– Вот именно, нашёл. Полиной зовут…

– Не смешно. Настроение мне испортил…

В постели он очень старался, так что обиду я недолго держала. И признание в любви ему не пришлось из меня вытягивать. Но в мои слова он вник. Утро началось со странного взгляда в мою сторону. Конечно, я улыбалась, а это было нелегко. От одной мысли, что коплю смелость сбежать, щемило в груди.

Глава 5

Узнай я в самом начале, кто такой Бекетов, сразу бы испарилась из поля зрения. Сейчас пофантазирую… Он подошёл в кафе, а я плеснула воды ему в лицо и ушла. Хотя он вряд ли бы сдался, сказал, что влюбился с первого взгляда. Такое бывает, не сомневаюсь. У меня же это светлое чувство зародилось на пятом свидании. Наверное, могло бы и раньше, не будь он излишне настойчивым. С подобными натисками мне сталкиваться не приходилось, но я об этом предпочла умолчать, а он не понял и напугал меня.

Сначала я, конечно, была рада, как обычно бывает при знакомстве, да и впечатление он произвёл умопомрачительное. Бежевый костюм, белоснежная рубашка, волосок к волоску… Настоящий бизнесмен, кем и позиционирует себя Бекетов Павел Алексеевич. Подруги весь вечер шушукались, поглядывая на него, и подтрунивали надо мной. К концу нашего застолья я спохватилась. Он старше лет на пятнадцать, весь такой солидный… А я что? Мне двадцать один, ветер в голове. Но объясниться с ним в тот вечер не смогла, совесть не позволила отказать, он ведь меня ждал.

До дома всё-таки довёз. На таком автомобиле я никогда не ездила, но шальная мысль не закралась. Откуда, кто он, чем занимается… Нужные вопросы были далеки. Я практически молчала всю дорогу, желая поскорее оказаться дома.

Пашка пытался меня разговорить, назначить следующую встречу, я же расплывчато мямлила: диплом на носу, все дела… Он растолковал слова по-своему и не отступил: подъезжал к дому, потом добрался и до университета. В итоге я струсила и, ничего не объяснив, стала его избегать. Маршрут выбирала людный, но он умудрялся меня подловить, правда, толку от этого было мало. Я заняла неприступную позицию, думала, ему надоест. Не надоело.

Три месяца мы играли в прятки, пока он не подкараулил меня у квартиры. А дело было так… Я засиделась у подруги, развлеклась. Вместе со мной расслабилась и моя бдительность. Уже стемнело. Я в панике бегом в такси, потому что старалась засветло возвращаться домой, ведь на глазах соседей Бекетов не позволял себе лишнего, а иногда и вовсе не подходил, только взглядом провожал. Но в ту ночь время было упущено, он ждал меня в подъезде. Выкурил полпачки, ненормальный, фантазируя, что я могла вытворять в чужой квартире.

– Хорошо отдохнула? – спросил зло и преградил мне путь наверх, так что разговор предстояло вести на площадке между этажами.

Печально повздыхать я успела в такси, тут мчалась по лестнице как угорелая, а теперь едва не столкнулась с ним. Отступила на шаг и сказала:

– Здравствуй! – сказала это, чувствуя, что стала немного навеселе, оттого паника куда-то испарилась. Нельзя так развлекаться. Но я осмелела и кивнула: – Замечательно отдохнула. – А у него желваки на скулах заходили. Это показалось смешным, я слегка улыбнулась, поглазела на него, потом вспомнила, что иду домой и указала на лестницу: – Можно пройти? – Но он словно не услышал и не увидел.

– Этот сопляк, что вечно крутится рядом… Кто он? Твоя любовь?

– Дима? – удивилась я. И даже в этот момент ничего не щёлкнуло в голове. Я не задалась вопросом, как он узнал, с кем я виделась. Что это говорит обо мне? Ничего хорошего.

– Дима… – скривился Пашка. Одно имя уже было неприятно.

– Дима, – вновь кивнула я и почувствовала острую охоту пояснить: – Только он не моя любовь, а скорее наоборот.

– Да?

– Да.

– Неудивительно.

– Что неудивительно?

– Что наоборот… Скажи-ка мне, лапонька, чем же вы занимались? – давил Пашка, а я наконец разволновалась и попятилась.

– Я, пожалуй, у подруги останусь. Что-то мне расхотелось домой…

– Стоять! – рявкнул он. Я замерла, таращась на него. – Подруга, расхотелось… Знаю я ваши ночёвки. Иди! – кивнул он на пролёт. Я скорее побежала, но обрадовалась рано. Сграбастав в охапку, он прижал меня к стене. – Чем занимались? – спросил сердито. Я облизнула пересохшие губы, а он тяжко вздохнул, глядя на них.

– Готовились, – промямлила я и дёрнулась, ничего не вышло, держал он меня крепко.

– К чему готовились?

– К экзамену. Потом немного отдохнули, выпили вина с подругой, – решила я опередить вопросы. – А с Димой у нас ничего не было и не будет. Не нравится он мне.

– Точно?

– Ага, точно.

– А больше ничего не хочешь мне сказать?

– Что? – не поняла я. Он смотрел мне в глаза. Долго смотрел, отчего стало не по себе. – Что сказать? – тихо переспросила я. Страшных грехов за мной не наблюдалось, но взгляд говорил, будто они есть.

– А нечего?

– Загадки какие-то… Нечего.

– Ладно… – хмурясь, кивнул он.

– Ладно, – зачем-то повторила я. – Можно мне теперь идти? Мама волнуется.

– Можно, – смягчился Пашка, но не отпустил. – Маму расстраивать не стоит. Завтра в семь я за тобой заеду, не вздумай сбегать.

Я замотала головой:

– Не сбегу, только можно мне домой?

– Говорю же: можно.

– Ну так отпустите.

– А чего ты вдруг «завыкала»? – вновь нахмурился он. В ответ я испуганно пожала плечами, только ему было мало. Он прижался теснее, вынуждая меня сползти по стене, но свалиться не позволил. – Что ты шуганная какая? – А после его осенило, брови полезли на лоб: – У тебя мужика никогда не было? – спросил шёпотом, глядя прямо в глаза. От такого нахальства я потеряла дар речи. Это же надо додуматься, вот так спросить, был ли у меня мужик! – Чего глаза таращишь? Был мужик? Вопрос простой.

Кому как… Я опять замотала головой.

– Теперь ясно, – довольно прошептал он, а я смотрела в его янтарные глаза и на взлохмаченную шевелюру. – Девочка моя домашняя, чтоб никакие Димы рядом с тобой не ошивались. Уяснила?

– Нет, – ещё усерднее замотала я головой.

– Нет? – удивился он.

– Да, уяснила, – заплакала я. – И нет, не будут ошиваться. – А ноги подкосились от страха.

– Лапонька, не вздумай в обморок падать.

Тут я в первый раз назвала его по имени и не абы как:

– Пашенька…

Пашенька сам приготовился хлопнуться без чувств, а я продолжила:

– Отпусти меня, пожалуйста. Я поняла: завтра в семь. А куда мы поедем?

– В ресторан, – ответил он в полном обалдении.

– Значит платье, уяснила. – Объятия он ослабил, я смогла прошмыгнуть под рукой. Добежала до двери, схватилась за ручку и посмотрела на него, теперь он таращился на меня, как я совсем недавно. – Спокойной ночи, Пашенька, – добила его и скрылась в квартире.

Вот так он позвал меня на первое свидание. После каждый день заезжал, отвозил до университета, встречал с цветами… Хотя я не просила. Он просто ставил перед фактом: я приехал. Конечно, мне было приятно и симпатия к нему была, но я переживала, что для него это мимолётно. На третий поход в ресторан не стерпела, спросила напрямую, на что он легонько постучал мне по лбу:

– Ты меня три месяца морозила, четвертый мы с тобой гуляем под ручку, я тебя трахнуть ни разу не пытался, потому что ты то краснеешь, то бледнеешь от одного слова… Ты о чём вообще, Полина?

Он меня убедил, я даже с мамой поделилась. Она тоже закивала, сказала, что порядочный: заботится, отвозит-привозит, дожидается, не давит… В общем, уважение моей матери Пашка заполучил. А после и до отца дошёл, но это уже после пятого свидания.

До сих пор его помню… Мы сидим в ресторане, болтаем, шутим, я завороженно гляжу на него и смеюсь до боли в животе, а он не прекращает держать мою ладонь в своей. Затем галантно провожает до дома… точнее, отвозит (он не любитель пеших прогулок). У подъезда я немного хихикаю, потому что становится неловко при расставании, а он спокойно берёт меня за плечи, наклоняется и целует в щёку. Я уже не дурачусь и не собираюсь отталкивать, даже когда его рука перемещается с плеча мне на затылок. Я ведь ещё в ресторане поняла: он тот самый, мой, родной.

Но Пашка не догадывался о решении. Не спеша, короткими поцелуями, добрался до губ и поцеловал по-настоящему, французским поцелуем. Начинал робко, боясь меня спугнуть, а я чуть не рухнула он такого интимного момента, обняла его, вцепилась в пиджак. Хотелось, чтобы поцелуй продолжался вечно. Наверное, он тоже об этом думал. Отстранился от меня с неохотой, посмотрел затуманенным взглядом и прошептал:

– Беги домой… Сейчас же. Иначе не отпущу, со мной поедешь. – А сам, хитрец, держал меня за руку.

– Не побегу, – улыбнулась я. – Хочу с тобой. Возьмёшь?

И я не побежала, как вы уже поняли, а он взял. Теперь я – Бекетова Полина.

Глава 6

Так вот, с утра Паша присматривался ко мне, а я улыбалась. Но это не помогло, подозрительность во взгляде не уменьшилась.

– Ты чего? – решилась спросить я.

Он замотал головой, поцеловал меня, удалился от кровати на пару шагов и вновь принялся что-то выискивать в моих глазах. Хотя я знаю «что» и знаю этот приём: глаза – зеркало души, сама не раз пользовалась.

– Перестань уже таращиться, – разозлилась я. – Это наводит жуть.

– Жути вчера ты нагнала своим звяканьем.

Пашка стянул с себя пижамные штаны. И этот приём мне известен – в душ меня заманивает.

– Тёплой водички, иди уже. – Я улыбнулась и отвернулась, показывая, что ничего у него не выйдет.

В ванной полилась вода, а я всё-таки пожалела, что не согласилась. Могла бы избавить его от неугодных мне мыслей. Посидела, покусывая ногти, и чертыхнулась. Всё верно, нельзя сомневаться в каждом шаге. Совместным мытьём не перехитрить, вот хуже сделать – запросто.

От волнения меня потянуло к окну. А оттуда я увидела Юру и Антона, которых мне тоже предстояло обдурить. Они расхаживали во дворе. Скоро должен был подъехать Витя вместе с Клавдией Борисовной, нашей домоправительницей. Она работает на Пашу много лет, моему появлению в доме радовалась наравне с ним. Наверное, она меня жутко возненавидит, когда я его брошу, хоть и выглядит одуванчиком.

И как бросить этого дурака, когда у него только я, Клавдия Борисовна и мои родители? О господи…

Муж вышел из душа с полотенцем на бёдрах и сразу направился ко мне. Встал позади и обнял.

– Кого высматриваешь? – шепнул на ухо, я поёжилась.

– Ты что, под ледяным душем стоял?

– Есть немного.

– Зачем? Дурачок… – Вместо ответа он обхватил меня за плечи и сильнее прижал к себе, а я принялась растирать его руки, чтобы согреть.

– Так кого караулишь? – вернулся он к вопросу.

Я бы поспорила, кто кого караулит. Почесала лоб и кивнула на ребят.

– У них своя жизнь есть? Хоть отпуск бы взяли, что ли…

Пашка улыбнулся.

– Обязательно передам. Скажу, Полина Викторовна настояла: идите в отпуск. А не захотят, уволю.

– Не издевайся. Я серьёзно.

Он вздохнул, уткнулся в мои волосы. Наверное, устал от моих глупых мыслей. Я тоже устала.

– Парни тебя напрягают?

– Не очень, – тихо сказала я. Создалось ощущение будто стучу на них.

– Так… А к чему тогда вопрос? Прости, я просто не понял.

Я посмотрела на него, не торопясь отвечать, и снова уставилась в окно. Каждое утро хочется рыдать вместо кофе. От себя бы убежала.

– Есть шанс, что мы заживём обычной семьёй? – спросила наконец. – Ты и я. Без охраны на хвосте.

Он развлекался с бретельками на моей майке, теперь замер, вернул их мне на плечи.

– Есть. Но не сейчас.

Вопросов задавать больше не следовало, только я не сдержалась.

– И без Вити смогу выезжать?

Паша хмыкнул. Предчувствуя его недовольство, я облизнула губы.

– А чем Витя тебе не угодил? Он самый тихий.

– Ничем, – тут же вставила я, потому что Пашка напрягся. – Дело во мне. Когда он таскается за мной, я постоянно тороплюсь. Что он как пастух? Я могу уехать и приехать на такси.

Муж молчал, развернул меня, а я отвела взгляд. Всё делаю не так. Не стоило затевать этот разговор.

– Последние дни ты странная, – ласково начал он. – Я думал, мы договорились не возвращаться к глупым сплетням.

– Я и не возвращаюсь. Это другое.

– Мне так не кажется.

Выхода из этого диалога я не видела, хотела просто обидеться, но не успела. Он схватил меня и поволок к кровати.

– Ты что затеял? Бекетов, угомонись!

Он полез мне под шорты, а я шлёпнула его по руке.

– Ты чего руки распускаешь? – возмутился он.

– Это я распускаю? Паша… – позвала жалобно, когда он уложил меня на постель. – Давай потом. – И принялась уходить от поцелуев. Знаю, если сейчас отвечу, то спустимся мы не скоро. – Две минуты назад мне хотелось, а сейчас уже не очень.

– Что? – обалдел он и рассмеялся, пресекая мою попытку вырваться.

Руками я помочь себе не смогла, он завёл их мне за голову. Если честно, желание сопротивляться к тому моменту пропало. Появилось другое, но я нарочно ёрзала и пыхтела. Он, конечно, это понял, поцеловал меня, задрал мою майку.

– Волосы мокрые, – завизжала я, а потом… Потом сама стянула с него полотенце и сняла с себя шорты, а он улыбнулся.

Когда я вышла из ванной, в спальне его не оказалось, и в холле он мне не попался. Зато три наших богатыря и Витя ошивались в гостиной. Парни о чём-то шептались, но при виде меня замолкли.

– Привет труженикам, – сказала я. – О чём секретничаете? – Они только кивнули. – И что, это всё? – удивилась я. – О чём разговор-то? – Костя почесал за ухом, виновато оглядывая товарищей. – Так это из-за ночного звяканья? – не унималась я. Костика внезапно стало жалко. – Ну уснул крепко, с кем не бывает? Что вы, в самом деле…

– Моисей, зайди, – вдруг попросил Паша. Голос донёсся из кабинета.

Парни проводили друга сочувствующим взглядом. Я остановила его в дверном проёме и сказала:

– Ты не расстраивайся, я с ним переговорю, – имея ввиду мужа.

– Полина, не смей, – Костик потряс пальцем. – Поделом мне.

Два богатыря и Витя закивали, после чего уселись на диван со скучающим видом. «Как будто очереди ждут», – усмехнулась я, мысленно конечно же. Хотя, наверное, так и было. Но их жалеть причины не нашла.

Пока я болтала на кухне с Клавдией, они сменяли друг друга в кабинете. К тому времени, как Паша закончил промывать им мозги, стол мы накрыли. Всё были в сборе, кроме него. Я выждала, вздохнула и сложила наши тарелки на поднос.

– Извините, всем приятного, – откланялась я. – Нам с Павлом Алексеевичем нужно переговорить.

– Полина, – резко поднялся Костик. – Не лезь!

– Постараюсь, но не обещаю. Жуй.

Любимый стоял у окна, засунув руки в карманы брюк. Я не решилась отвлечь его, хотя странно, что не обернулся. Наверное, задумался.

– Ты чего? – спросил, застав меня в дверях.

– Любуюсь, – улыбнулась я.

– И как вид?

– Всю жизнь готова смотреть.

– И я на тебя… Иди ко мне. – Он уселся на край стола, я подошла, поставила поднос с другой стороны и обняла мужа. – Ты ведь не собираешься втихую разводиться со мной? – спросил он немного погодя.

– Я? С чего ты взял? – Голос чуть не дрогнул, я запаниковала.

– Ты сама вчера сказала…

– А ещё я говорила, что внизу кто-то есть. Кстати, ты бы не ругал Костю, ничего ведь не произошло. – Надеюсь, он меня простит, но тему требовалось срочно сменить.

– Слава богу, ничего не произошло, – Пашка постучал по столу и вдруг нахмурился. – А ты почему его защищаешь? То о Вите болтаешь, теперь вот Моисей… Тебе, случаем, водителя не поменять? Может, женщину нанять?

– Зачем? – не поняла я.

– Как «зачем»? Ездить.

– Это ясно. А зачем женщину? – Я отстранилась, посмотрела мужу в глаза.

– Ну… Витя – мужчина, ты – женщина…

– И что? Что за глупость?

– Полина, не прикидывайся! – рявкнул он.

– Что не прикидывайся, если не соображу, что ты имеешь ввиду?!

Тут Паша не выдержал:

– Лечь с ним собралась? Причину для развода ищешь?

Я немного понаблюдала за мужем, пытаясь сообразить, серьёзно ли он это спросил. Он глядел на меня с прищуром, янтарная радужка темнела. Не шутил.

– Бекетов, ты спятил? – заорала я, шагнула от него, а он ко мне, перехватил меня за запястье, я дёрнулась и налетела спиной на шкаф. Пара книг свалилась на пол, благополучно миновав мою голову, но это показалось ему малым. Он зажал меня, схватил за бёдра и приподнял. Вцепившись ему в плечи, я охнула. Устроился он очень удобно между моих ног, что не сказать обо мне. – Паша, я не хочу, – испуганно замотала я головой. В ответ он сильнее вжал меня в шкаф. Для приличия я повозилась, не слишком усердствуя, потому что дело это зряшное. – Там ребята и Клавдия, – зашептала я. – Они услышат, а я тихо не могу, ты знаешь.

Он не спеша оторвался от меня. Лохматый, заведённый, с поволокой в глазах.

– Знаю, Поля, знаю. – И улыбнулся.

– Бесстыдник, – пихнула я его в плечо.

– Почему?

– Потому. Что ты там воображаешь сейчас?

– Не воображаю, а вспоминаю. Ты моя жена, имею право.

Пашка наконец отстал от меня, мы уселись завтракать. Вот только изредка он всё равно подозрительно поглядывал, я делала вид, что не замечаю, но в итоге не выдержала.

– К твоему сведению, если бы я заинтересовалась Витей, то не стала бы спрашивать, когда смогу выезжать без него. Ты сам чего-то там надумал…

– Любимая, – строго позвал он, – со мной лучше такие игры не вести. И намёками закидывать меня не нужно. С Витей, без Вити… Ты не должна о нём много говорить. А если взглянешь на другого мужика с интересом, я твои глаза мигом в кучу соберу. – Для убедительности муж помахал вилкой.

– Пашенька…

– Не злоупотребляй. Лучше скажи, уяснила?

– Уяснила, – набычилась я и мысленно отправила в копилку новую угрозу. Глаза он в кучу соберёт! Злюка ревнивый…

Глава 7

Ночью всё были как заведённые: Юра с Антоном сидели во дворе и поглядывали на часы, точно ждут чего-то. Паша спустился к Костику… Спать всем, видимо, не очень хотелось, а мне вот наоборот, но шумиха не давала покоя.

«Что-то замышляют», – решила я. Раздумывая, что именно, бродила по комнате от окна до распахнутой двери. Глядела то на ребят, то прислушивалась к звукам на первом этаже. Смотреть в окно могла вдоволь, а вот со слышимостью возникла проблема. О чём болтали Пашка с Костиком было неизвестно, голоса улавливала, но не единого слова не разобрала.

Спустя минут десять по лестнице кто-то зашагал. Я замешкалась у окна и не рискнула захлопнуть дверь. Пришлось метнуться влево, к столику. Усевшись на пуфик, представила, чем бы таким могла заниматься, в итоге схватила расчёску. В комнате появился Пашка.

– Я что-то не понял… – подбоченился он. – Полина, почему не спишь?

– А ты почему? – Я уставилась на него через зеркало.

– По кочану. Ты на время смотрела?

– А ты смотрел?

– Так… – вздохнул он, направляясь ко мне. – Хватит отвечать вопросом на вопрос.

Замер позади, я тоже вздохнула и обернулась с ласковым шёпотом:

– Пашенька, я очень тебя люблю…

Он напрягся, словно заподозрил подвох (а это он и был), ухватил меня за подбородок и заставил посмотреть в глаза.

– А ну-ка выкладывай, что натворила.

– Скажи, чем ты занимался? – очень тихо спросила я.

– Опять двадцать пять! Мы же договорились.

– И будет двадцать шесть, ведь ты не отвечаешь.

– Мы с тобой здесь и сейчас, какая разница?

– Большая. Ты мне ничего не рассказываешь, а это несправедливо. Я хочу знать, с кем живу.

– Всё, что нужно, тебе известно. Живёшь ты со мной, я твой муж, – мягко сказал он и наклонился. Догадываясь, что тянется за поцелуем, я приказала себе быть сильной. Не увиливала, он меня удерживал, но губы сомкнула. Углубить поцелуй у него не вышло. Я была собой довольна, а он зол. – Полина, что за дела?

– У меня дел никаких, а вот у тебя их целый вагон!

– Повторю ещё раз. Это в прошлом и неправда.

– Так в прошлом или неправда?

Мы долго смотрели друг другу в глаза. Кажется, ему очень хотелось чертыхнуться, и я испугалась возможного скандала. Не стоило так начинать разговор… Но вдруг он отстранился, покивал, мол, всё со мной понятно, и удобно устроился на кровати, подложив под голову две подушки.

– Узнать бы, кто взболтнул о моём вагоне дел. Да ведь не скажешь.

– Кто взболтнул, – почувствовав свободу, передразнила я. – У меня создалось впечатление, будто все знают намного больше меня, одна я дурочка. А то рестораны… бизнесмен он. А остальное?

– Кто всё-таки нашептал?

– Бекетов, как ты всё это заработал?!

– Лапонька, угомонись. И давай-ка спать.

Он повернулся на бок, показывая, что разговор окончен. Вот так всегда. Ничего от него не добиться, пока сам не захочет. На всякий случай я немного выждала, вдруг соизволит рассказать. Не соизволил. Недовольно вздохнув, выключила свет и пошла в постель, чтобы не разреветься от обиды.

– Ты спишь? – зашептала где-то через полчаса. – Бекетов…

– Как я должен ответить, если да?

– Не знаю… Промычать мог бы. Как люди это делают?.. О чём вы сегодня с ребятами говорили?

– Полина, спи. Если ещё что-то спросишь, я до рассвета тебя мучить буду.

Перспектива мне не понравилась, но и молчать я не могла, а муж человек слова.

– Куда собралась? – спросил он, стоило мне встать с кровати.

– Гулять, от греха подальше, – запахнула я халат.

– Долго не броди.

– Как прикажете. – И дурашливо откланялась.

В гостиной перед телевизором сидел опричник.

– Костя, ты чего здесь? – испугалась я. Это было странным зрелищем… Я стояла в дверном проёме, вокруг темнота, только экран мигал от переключения каналов. Костик сидел ровно, не шевелился. – Костя… – заскулила я.

– А? – Он резко обернулся, я вздрогнула. – Ты чего тут?

– Я «чего»? Это я тебя спрашиваю…

– Дела, Полина, дела… – отмахнулся он и вновь уставился на экран.

– У всех дела! – держась за сердце, разозлилась я. – Одна я сиротой… – Взмахнула руками, огляделась, не зная, куда податься, и пошла на террасу позади дома. Дождя сегодня не было.

Дверь, ведущую в сад, запереть не забыли. Повернув нижний замок, я её распахнула, раздался звон колокольчиков. «Они же звонят», – осенило меня, и я почувствовала себя дурой. Разумеется, звонят. Закрыла дверь, после открыла, вслушиваясь, и снова закрыла. На террасу выходить расхотелось.

Пашка мне вчера соврал, никакие это были не колокольчики. А что тогда? Он топтался у подвала… Сапоги искал? Какие к чёрту сапоги? Что за чушь?

Как по заказу, лунный свет упал на подвальную дверь. Она никогда не запиралась, верее, мы не запирали, а сейчас там почему-то торчал ключ. Без брелока, просто ключ. Я даже подумать не успела, стоит ли туда лезть, а ладони стали влажными от волнения и внутри всё противно сжалось.

– Чёрт побери, Бекетов!

На всякий случай я проверила Костика. Он также пялился на экран, ничего вокруг не замечая. После постояла у лестницы, рассматривая второй этаж. Пашка вроде не выходил.

– Я тебя побью! – пригрозила ему и в полуобморочном состоянии вернулась к подвалу, повернула не пойми откуда взявшийся ключ.

Руки дрожали, а сердце трепыхалось, как никогда прежде. Казалось, звук щелчка услышал весь дом. Я выждала, но никто не мчался меня останавливать.

– Точно побью…

Дверь открыла, торопливо вошла и прикрыла её за собой. Темнота была такая, что двигаться пришлось наощупь. Спускалась я, держась за стену, кое-как преодолела лестницу, вытянула руку и нащупала шкаф высотой чуть ниже меня. Обрадовалась, выдвинула ящик и тут что-то звякнуло. Господи… Прямо как вчера, но на этот раз очень громко, словно над ухом. Я вцепилась в шкаф, напрочь забыв о фонаре. Не дышала, не моргала, срослась с мебелью и таращила глаза в темноту.

«Если не двигаюсь – значит меня нет, – убеждала себя. – Только как наверх вернуться?»

Я тоненько запищала. Подумала заорать, но сползла на пол, потому что к звяканью добавилось мычание, но не моё.

Соображала в тот момент я крайне плохо. По ощущениям всё замедлилось, кроме звяканья и непонятного мычания. Путь наверх казался чем-то нереальным. Упокоиться в подвале мне не хотелось, а казалось, это произойдёт с минуты на минуту… И в приближении неминуемого конца сердце совершило невероятный скачок.

Решив в ужасе, будь что будет, уж лучше заорать и пусть со мной разбирается муж, чем оставаться тут, я разинула рот, но крика не получилось. Зато на четвереньках я двинулась к лестнице, только существу в подвале это однозначно не понравилось. Звуки усилились, подгоняя меня двигаться шустрее. Я перебирала ногами, руками, но на полпути вдруг подумала: «Надо вернуться. Надо, иначе ничего не узнать…»

– Идиотизм, – прорыдала в плечо, после чего вскочила и побежала вниз. «Надо, надо!»

Чуть не навернулась на последней ступеньке, вцепилась в шкаф, достала чёртов фонарь и спешно от стены до стены осветила подвал, но в любой момент готовилась удрать.

Винный стеллаж, бильярдный стол, барная стойка… Глаза я таращила так, что напряжение передалось на лоб. Направила луч влево, обратно к бильярду, и впала в ступор. Снова звякнуло, некто замычал.

Синие джинсы, тёмная футболка и вытянутые над головой руки… Турник Паша ставил при мне и точно не для того, чтобы подвешивать какого-то мужика, но он тут был. Запястья в наручниках, а между намотана цепь. Он жмурился и мычал, дернул руками, цепь звякнула. «О господи…» Я подскочила, ухватилась за край липкой ленты, прекращая потуги несчастного что-то мне сообщить.

– Здрасьте, – ничего умнее не придумав, сказала ему. Он усмехнулся и кивнул, от шока я пялилась на него.

– Чего вылупилась? – вдруг шикнул он, приводя меня в чувство. – Еле доорался до тебя… Ключи есть? – Я замотала головой, словно во мне мощные батарейки. – Плохо. А достать сможешь?

– Что достать? – Но соображала всё равно туго. Смотрела и не верила, что не сплю.

– Ключи! – рявкнул он, теперь я подпрыгнула.

– Вы не кричите, пожалуйста.

– Ты мне ключи принеси.

– Откуда мне знать, где они? Может, мы так попробуем… – Я потянулась, взялась за цепь, а этот повторно шикнул:

– Чёрт… Убери руки. Зубами разгрызёшь, что ли?

– Нет, зубами не смогу.

– Тогда не тронь.

– Не буду.

– Рожа у тебя смешная, – внезапно заявил он. – Ты бы в зеркале себя видела: лохматая, с огромными глазищами…

– Это поможет найти ключи?

– Нет, не поможет, они у Моисея.

– У Костика? – побледнела я и снова посветила мужчине в лицо. Вроде не били. Короткие рыжеватые волосы, щетина, только волосы и футболка мокрые. – Он вас водой пытал, – сообразила я. – Утопить хотел?

– Да убери ты грёбаный фонарь! – опять рявкнул тот, я мигом опустила его вниз. – Что там с Моисеем?

– Сидит, телевизор смотрит. Все ребята не спят, – с испугу разоткровенничалась я. Мужчина вроде бы что-то обдумывал, лица теперь не было видно. – Что мне делать? – поглядывая на выход, заканючила я. – Кто вас сюда притащил?

– Можешь тишину поймать?

– Не могу. Я боюсь.

– Ага, я тоже. Ты жена Павла?

– Жена… – растерялась я, потому что не понимала, почему его не волнуют другие вопросы. Как мне его освободить, например? А потом осенило, я чуть не заорала: – Так это он? Конечно, раз спускался… Или не он? – Мне отчаянно не хотелось терять веру в мужа.

– Господи, – простонал мужчина. – Пашка, Пашка… – Я эхом повторила:

– Господи, Пашка… – И заревела.

– Эй, хорош ныть. Ты зачем пришла? Освободить меня хотела?

– Хотела, – зашмыгала я.

– И не передумала?

– Я? Нет, конечно. Только не знаю как…

– Я знаю. Слушай внимательно… – Он замолчал, цепь звякнула, на автомате я потянулась к перекладине. – Да не трогай ты! Слушай… Сейчас залепишь мне рот и вернёшься наверх, сделаешь вид, что ничего не видела, ни в какой подвал не спускалась. Слушаешь?

– Слушаю, – вытирая лицо, отозвалась я, – но пока не понимаю… Я без вас уйду?

– С пониманием разберемся позже, главное, слушай. Здесь тебя не было, ходи и улыбайся. Только не спи. Ребятки что-то замышляют, устрой какую-нибудь заварушку, подними их на уши, отвлеки мужа. Запоминаешь?

– Запоминаю. Я не дура.

– Спорить не буду. Дальше… Сегодня-завтра свистни ключ у Моисея. Ну или слепок сними, и так сойдёт. Сделаешь дубликат, ночью вернёшься ко мне с ключиком, а остальное по ходу…

– Какой слепок? Как я его сделаю?

– Что ты какая тормозная? Пластилин найди. С двух сторон прижми ключ, только прежде маслом смажь. Не ключ, а пластилин. Поняла?

– Поняла. А как я вас здесь оставлю? А если Моисей что-то сделает?

– Да не ной ты! Ничего он не сделает. По крайней мере, не здесь… Не паникуй и не забудь создать шумиху, тогда всё будет тип-топ. Усекла?

– Усекла, – кивнула я, но соображала по-прежнему туго.

Человек. В подвале. Нашего дома. На цепи. И Бекетов… Ничего не укладывалось.

– А теперь шуруй отсюда, хватятся тебя и трындец нам обоим, – заявил пленник. Но я стояла, не понимая, как это просто уйду? – Живо! – вновь рявкнул он. С испугу я побежала к выходу. – Стой! А рот мне кто заклеит? И фонарь оставь, чудная.

Я вернулась, фонарь убрала, но прежде чем заклеить рот, поинтересовалась:

– А вы кто и за что вас, а? Неужели правда Пашка?

– Кривда, блин. Конечно, правда. Я на сказочника похож? – Я не знала на кого он похож, вроде обычный мужик. – Неугоден я твоему муженьку, мешаю бабки заколачивать. Вот и кукую… Давай, чеши отсюда.

Я залепила ему рот, горько плача при этом. Мужчина замычал, посыл я поняла и замолкла. Наощупь вернулась к лестнице, а наверх добиралась на четвереньках, так мне меньше хотелось реветь. Вроде опоры больше, не заваливаюсь, всё в порядке… Но мысль, что муж держит человека на цепи, да ещё пытает, так давила, что пару раз я подумала остаться здесь. Разлечься на лестнице и всё. Наверное, так бы и поступила, не завись от меня жизнь другого человека.

До выхода добралась кое-как. Встала на ноги, попыталась придать лицу невозмутимый вид, но на деле, скорее всего, меня просто перекосило.

– Чёрт! – всхлипнула я.

Шагнув за порог, прикрыла дверь и тут услышала, как кто-то спускается по лестнице. Вспомнив, что кроме мужа некому, забегала туда-сюда.

Три шага вперёд, три шага назад… И обратно к террасе.

Открыла дверь, колокольчики зазвенели, я тут же её захлопнула и повернулась. Пашка знал куда идти.

– Полинка, пташка моя вольная, – шёл он на меня. – Ты чего тут торчишь?

«Чего я торчу? Какой же ты подлец, Бекетов!»

– Кукую, – неожиданно усмехнулась я и всего на секунду перевела взгляд на подвальную дверь, которую впопыхах забыла запереть на ключ. – На террасе я сидела… – Я попыталась вести себя нормально, опустила голову, только ничего не вышло. Рядом с Пашкой, моим мужем, я ощутила такую невыносимую тоску, обиду и злость, что стала нести всякую чушь со слезами, лишь бы не зареветь в голос: – Терраса у нас дурная. Замёрзла я до жути, даже колотит всю и рыдать от этого хочется. Комары зажрали, хоть из дома не выходи… А не выходить я не могу. Не могу долго сидеть в стенах, давят они. Как не могу не задавать вопросы… Я вообще много чего не могу. А ещё представляешь… – «Не могу терпеть людей на цепи», – чуть не сказала вслух. – Не могу понять, счастливы мы с тобой или нет? – И тут я всё-таки не стерпела, зарыдала. И сделала это намного горше, чем в подвале.

– Полина, – забеспокоился Пашка, подхватил меня, я обняла его, но слёзы лить не прекратила.

Глава 8

Я сидела на софе в холле, муж передо мной на корточках.

– Родная моя, кто тебя обидел?

«Ты меня обидел, Бекетов, ты…»

– Никто, – судорожно вздохнув, замотала я головой.

– Не лги мне, – нахмурился он.

Я смотрела на него в тяжёлых раздумьях. Что же ты, Пашка, натворил?

– Любимый мой, – позвала, прикрыв глаза, он напрягся, крепче взял меня за плечи. – Принеси, пожалуйста, кофту.

– Поля…

– Иди, Паш, иди… – Я снова собралась разреветься и отпихнула его. Только не при нём.

Он глядел на меня со скрежетом зубов. Это мне знакомо, он готов под кожу влезть, лишь бы узнать мои мысли и снова не отстанет, пока не объяснюсь. Частая практика в нашей семейной жизни: он давит, когда ему необходимо, я рассказываю, становлюсь полностью уязвимой, а он в ответ – нет. Только я тоже кое-чему научилась за два года.

Сграбастав мои руки, Паша поцеловал их, задержал взгляд на лице, а я отвернулась.

– Ладно, – глухо простонал он, поцеловал меня в лоб и направился наверх. Ушёл недовольный.

– Ладно, – передразнила я и стало паршивее. Он мне врал. Всё очень даже правда.

Дверь в спальной хлопнула, я бросилась к подвалу. Повернула ключ в замке и вернулась на место. Посидела, подёргивая ногой, но надолго меня не хватило. Предстоящее выступление по отвлечению очень тяготило. Идей никаких, а перед глазами муж с ухмылкой. Провёл меня, полгода твердил, что всё неправда. И на вот получай, Полина, удар в спину.

– Ладно, – повторила я, растёрла слёзы по щекам. Не реветь же всю ночь, ещё причину придётся растолковывать.

С неясной целью встала, посмотрела на лестницу и заходила кругами. Что же делать?.. Дверь снова хлопнула, а я побежала по коридору, прикидывая, где бы ненадолго затаиться. На ум пришёл Костик, но оказавшись рядом с ванной, я тут же сменила траекторию. Закрылась, собираясь пораскинуть мозгами в одиночестве, но муж позвал:

– Полина. – Откликаться я не собиралась, а он твёрдо решил отыскать меня. – Полина!

– Полина, Полина… – передразнила я, прислонившись к двери, и вдруг стало страшно, потому что я поняла: мне не скрыться. Никогда от него не уйти. Он непременно отыщет и вернёт.

«Ну нет… Нет, – принялась переубеждать себя. – Если всё верно спланировать, то что-то получится. Нельзя сомневаться…»

– Полина! – сердито заорал он, я даже подпрыгнула.

– Да здесь я!.. В ванной. Скоро выйду.

Пустила воду в раковину, дверная ручка наклонилась.

– Почему закрылась? – затарабанил он.

«Здрасьте, уже закрываться нельзя…»

Тут мне подумалось, что нужно было остаться на лестнице в подвале. Если бы он решил расправиться с тем мужиком, то пришлось бы сначала переступить через меня.

– Минуту, подожди, – это я выкрикнула.

Ничего разумнее не надумала, умылась, вытерлась полотенцем и открыла дверь. Пашка в ожидании привалился к косяку. Я старалась не смотреть ему в глаза, стояла и рассматривала его белую футболку. Он меня не торопил, но эта игра мне быстро надоела. Я вздохнула, собираясь с мыслями, а он ухватил меня за подбородок.

Теперь мы видели глаза друг друга. И я знала, что он вновь пытается угадать, о чём я думаю. Я бы хотела знать его мысли…

– Маленькая моя, – шепнул, накидывая кофту мне на плечи, и прижал к себе, потрогал мой лоб. – Родная… Что же творится в твоей голове?

– Там полный порядок, – промямлила я, сцепляя руки за его спиной.

А он хмыкнул:

– Что-то сомневаюсь.

И тут мне стало так хорошо, что стыдно признаться. Казалось, я вот-вот растворюсь в мужниных объятиях. Мне не хотелось ничего и никого, лишь бы Паша был рядом. Вот такой: простой, мой, родной… Я бы замерла на вечность в его тисках. И пусть он сжимает меня крепче, пусть пытается прочитать все мои мысли… Ничего неважно. Только бы всё было неправдой, только бы подвала не существовало…

«Ложь, Полина. Он тебе лгал! Там человек на цепи, а ты тут нюни распустила. Совсем уже спятила?»

С большим усилием я отстранилась, словно и на мне были цепи, но невидимые. Пялилась в пол, сдерживая слёзы. «Скажи что-нибудь, скажи…»

– Давай, кофе выпьем…

– На ночь? – удивился он.

– Да, на ночь… – улыбнулась я. – Что-то захотелось…

В кухне, сидя за столом, я наблюдала, как он готовит, и твердила себе, что теперь нет смысла оттягивать, пора решаться. Получится или нет – другой вопрос, но попытаться стоит. Может, Паша поймёт меня? Или мне настолько повезёт, что он совсем плюнет на поиски? А там я как-нибудь справлюсь. Справлюсь… Кого я убеждаю? Ни черта я не справлюсь, я люблю его!

Он поставил передо мной чашку и уселся напротив. Сообразив, что требуются объяснения, я закусила губу. С чего начать не предполагала, а он смотрел и смотрел… Потупив взгляд в стол, взялась за чашку. Пусть пялится на здоровье, ответами тоже меня не балует.

Я попробовала кофе и чуть обратно не выплюнула. Горький. Нарочно, что ли? Молча подошла к холодильнику, достала молоко, подогрела. Отлив в раковину половину из чашки, разбавила эту бурду. Уселась на место и лишь после обратила внимание на мужа.

– Что? – не поняла его удивления.

– Ты же не пьёшь с молоком.

– Вовсе нет. – Я посмотрела на него, потом на чашку.

– Хорошо, – не стал спорить он.

Паша не поверил. И не зря, потому что я сказала так из принципа. Нечего ему думать, будто знает меня как облупленную.

Минут пять мы молчали. Кофе мне теперь расхотелось, чашку я отодвинула.

– Что тебя расстроило? – не выдержал он. По тону было понятно, что сейчас мне не отвертеться. Занятая мыслями своей внезапной тяги, ответ я не надумала. Пашка понаблюдал, как я нервно стискиваю пальцы, и неожиданно спросил: – Где ты, говоришь, была?

Сердце вроде бы пропустило удар.

– На террасе, – промямлила я, чувствуя внезапную дурноту.

– Да?

– Да…

Он резко поднялся и устремился прочь из кухни. Мигом сообразив, что дело дрянь, потому как ключ торчит в замке, а Пашка в отличие от меня долго складывать всё воедино не будет, я смахнула со стола чашку, она упала и разбилась. Но от испуга с замахом я не рассчитала и наклонилась вслед за ней.

– Паша! – завизжала сразу, цепляясь за край стола. Ладонь скользила по столешнице, а чёртов стул был слишком высоким, таким, как за барной стойкой. Уселась я на него с трудом и падать с него не хотелось, а он уже немного двигался и противно скрипел. – Бекетов!

– Чёрт! – раздалось совсем рядом, а потом руки мужа оказались на моей талии и на вздёрнутой ноге.

Вид, наверное, у нас был комичный. Я повизгивала, цепляясь свободной рукой за его штанину, он бурчал неизвестно что, слушать его было некогда, и старался меня поднять. Никакого изящества.

Наконец ему удалось меня усадить. Я, довольная, что избежала полёта, захихикала и пропела на радостях:

– Пашенька…

Только он мой настрой не разделил, упёрся руками о стол и заорал мне в ухо:

– Полина!

Я подскочила, впору начать заикаться.

– О господи… Что ты сразу орёшь? Чуть что, так орать! Между прочим, мне плохо стало. В глазах потемнело, вот и свалилась. – Для убедительности я помахала рукой перед лицом. – Так что вообще прекрати повышать на меня голос. Я этого не потерплю. Понятно?.. Чего орёшь? – повторила со слезами. – Раньше ты таким не был…

Он смотрел на меня хмуро, я на него с обидой. Недовольство с его лица постепенно исчезло, зато появилась загадочная улыбка, что насторожило.

– И почему ты теперь улыбаешься? Дурдом какой-то…

Я отвернулась к столу, но он обратно меня развернул.

– Родная, ты ничего не хочешь мне сказать?

– Ничего.

– Уверена?

– Уверена. Можно я снова отвернусь?

– Нельзя. Ты у меня беременна? – спросил он сразу. Спросил вкрадчиво, глядя в глаза. От неожиданности я не нашла слов. – Поля, любимая, не молчи… Беременна?

– Я?

– Ну не я же…

– Нет, не беременна, – через паузу ответила я.

– Врёшь? – Он всё ещё улыбался, перемещая взгляд на мои губы, и вдруг закивал убеждённо: – Врёшь. Точно.

Что за цирк? Кто кого разводит? Я усердно замотала головой. В таких делах лгать бы не стала, нельзя.

– Честное пионерское: не беременна.

– Какое пионерское? Ты пионеркой не была, не поверю. Тесты остались?

– Нет, забыла купить.

– Сейчас Моисея пошлю, – сказал он и собрался окликнуть Костика. Я зашипела, схватив его за локоть:

– Ты чего? Всем и так слишком много известно. Не надо его просить. Да и говорю: не беременна я. С чего ты вообще взял? Потом сама куплю, если тебе очень хочется…

Секунд пять Паша смотрел на меня с величайшей серьёзностью на лице, точно что-то прикидывал.

– Я тебе дам потом! Деловая… Сейчас сам съезжу. – Поцеловал меня в макушку и двинулся к выходу, вроде как, позабыв о подвале. Я облегчённо вздохнула, но тут он остановился в дверях. – Не вздумай уснуть, растолкаю. – Я опять вздохнула, но уже устало. Никаких нервов не хватит.

Переоделся он быстро. Шагая мимо гостиной, крикнул Костику:

– Моисей, отбой.

Какая неопределённая фраза… Отбой в прямом смысле или нет? Хотя разницы, наверное, никакой… Я проводила мужа до машины, помахала вслед, радуясь, что всё разрешилось само собой.

На крыльце столкнулась с Костиком.

– Спокойной ночи, – буркнул он, торопливо спускаясь по ступенькам. Выглядел при этом угрюмо.

– Спокойной, – посторонилась я, помня о пытке водой, но Костику до меня не было никакого дела.

Оставшись одна, я кинулась к подвалу: ключ в замке отсутствовал. Пашка забрать его не мог, только Костик. Ну ладно, тоже можно порадоваться. В отличие от мужа, он вряд ли догадается о моём пребывании там, а лишние подозрения мне ни к чему. Паша уже с чего-то не поверил, что я не беременна, тест ему подавай. А ключ достану завтра.

Прибравшись в кухне, я вновь побродила вокруг подвала, тянуло меня туда. Пару раз пробовала заговорить с мужчиной, но ожидаемо ничего не услышала. Видимо, вчера дверь была приоткрыта, то-то ребятам влетело… Повздыхав, поднялась в спальню. Мужа не было слишком долго. Я покрутилась у окна, приготовила стопку вещей, но сложить в сумку не решилась.

Глава 9

Вернулся Бекетов под утро. Я слышала сквозь сон, как он входит в спальню, садится на кровать, ощутила, как целует меня в плечо и кладёт руку на живот, но заставить себя проснуться не смогла, а он не стал тормошить.

Снился мне он, только стоило открыть глаза и видение испарилось из памяти, ничего не оставив после себя. В комнате было светло. Вспомнив, что муж дома, я не на шутку разволновалась, словно проспала нечто очень важное. Пошарила рукой позади, обернулась, его в постели не оказалось. Кажется, он вовсе не ложился. Я присела и испуганно ойкнула: Паша сидел на пуфике и смотрел на меня. В брюках и свитере, как ушёл, так и не переоделся.

– Ты не спал? – спросила я, хотя ответ мне был известен. Он промолчал, сверля меня взглядом. Почувствовав себя неуютно, я заёрзала. Вдруг он прознал о подвале? Или ещё хуже, всё разрешил и никого вызволять не требуется? О господи… – Паш, что-то случилось?

– Я думал, ты мне расскажешь… Что случилось?

– Я расскажу?

Он встал и направился ко мне, а я потёрла лицо, чтобы окончательно проснуться, и получилось так, что нервно хихикнула:

– А у кого случилось? У меня? – Но тут же серьёзно ответила: – Прости, я не понимаю.

Хихиканье пришлось ему не по нраву. Он прилёг на кровать и заглянул зачем-то под одеяло, которое я натянула до самого подбородка.

– Нашёл? – разозлилась я.

– Что?

– Ну что ты там искал?

– Любимая моя, – усмехнулся он. – Советую всё-таки поделиться. Если ты скрываешь что-то…

– А ты от меня скрываешь? – выпалила я, не подумав.

Он молчал и долго смотрел на меня. И смотрел так, будто гадал, могу ли я что-то знать. Не сводить с него глаз было испытанием, справилась я с трудом и вместо того, чтобы заткнуться, опять разозлилась:

– Что? Тебе можно?

– Я предупредил. – Терпение мужа было на исходе. – Носа из дома не покажешь, если потребуется на цепь посажу. Дальше спальни не выйдешь, чтоб неповадно было. Уяснила?

«Это ты можешь», – усмехнулась мысленно, но нервный смешок снова вырвался наружу. Я мигом закрыла рот.

– Ясно, – теперь и он наградил меня очередной усмешкой. Только, что было ясно ему, не было ясным для меня. – Держи. – Он взял что-то с прикроватной тумбочки и всучил мне. «Тест на беременность», – поняла я после и взглянула на Пашу жалостливо. – Давай, давай, иди, – кивнул он в сторону ванной. – Если надумала уехать и скрыть ребёнка, мало не покажется! А то, что я буду делать, – передразнил он, припомнив мои слова, брошенные по неосторожности. – Если результат окажется положительным, и я засомневаюсь в твоей искренности, всю беременность будешь жить на привязи. Под ручку до больницы и домой. Уедет она… – вновь хохотнул он.

– Пашенька… – испугалась я.

– И после посидишь, пока мозги на место на встанут. Наслушалась бредятины! – он разошелся, повышая голос, но быстро опомнился и смягчился. – Полина, выбрось всё из головы. Хрен знает, кто тебе и что именно про меня наплёл, но в очередной раз повторю: это ложь. Мы будем жить долго и счастливо. На этом тема закрыта. Обсуждать ничего не собираюсь. Шуруй в ванную. Иначе сам потащу.

«Ложь. Конечно. А человек в подвале это так, незначительная мелочь».

– Ещё пожелания будут, Павел Алексеевич? – съязвила я и, не дожидаясь ответа, закрылась в ванной.

Назло мужу не торопилась, пусть потомится. Вышла минут сорок спустя. Пока умылась, успокоилась, приняла душ… Тест сделала сразу, но даже смотреть на результат не стала. Пашка лежал на кровати, скрестив руки на груди, посматривал на меня при этом крайне недовольно. Я вздохнула, постояла, решив, что он сам должен подойти, но в итоге не дождалась и двинулась к постели. Протянула ему тест и непроизвольно глянула на экран: беременна и циферки.

Сначала даже не поняла, что прочитала. Перевела взгляд на Пашу, потом снова на экран и только после осознала, посмотрела на мужа огромными глазами. В тест вцепилась так, что не отобрать.

«Не покажу. Не заберёт. И не узнает…»

Разумеется, мысли глупые, но и я выглядела соответствующе: не мигала и молчала, а стены двигались, потому что всё расплывалось.

«Как беременна? Почему сейчас?»

– Ну? Что там, родная? – взялся потешаться муж, словно заранее знал результат и уже грезил, как запрёт меня в доме. Я с трудом сглотнула и позвала его не своим голосом, так тихо-тихо:

– Паша… Честное слово, я не знала… Любимый мой, слышишь? Я не смогла бы молчать… – Я замотала головой и, пытаясь его убедить, что ни за что не солгала бы о ребёнке, продолжила бормотать всякую ерунду.

Он сначала наблюдал за мной с некой суровостью, вроде как не веря, а после забеспокоился, потому что речь моя стала несвязной, слова проглатывались, и мыслями я как будто была не здесь. К тому же кулак никак не разжимала.

– Полина, – сказал он просительно, но твёрдо, ухватил за руку и заставил усесться рядом.

Слов у меня не осталось, я замолчала, посмотрела на него, чувствуя себя хуже. Спина холодная, язык прилип к нёбу.

– Ты чего так разнервничалась? Всё хорошо. – Он улыбнулся и принялся растирать мою ледяную руку. – Успокойся. Подыши маленько и тест мне отдай. Всё хорошо…

Ничего хорошего. Я смотрела на него в надежде на снисхождение, а мне казалось, что он пялится на меня с издёвкой, скрывая ликование правоты.

– Не могу, – прошептала я, потрясла рукой, намекая, чтобы он меня отпустил. Он отпустил, и я тут же стиснула руки коленями, хотя предпочла бы убежать. Только всё равно догонит, даже до двери не домчусь.

Ладони стали влажными, да что ладони… Я вся обливалась холодным потом.

– Теперь ты запрёшь меня? – спросила, глядя перед собой. – Не запирай, пожалуйста. Я умру в четырёх стенах. Пожалуйста, пообещай…

– О как заговорила! – засмеялся он, я вздрогнула от неожиданной перемены, а он наклонился ко мне и зашипел: – Пообещать тебе? А ты хотела уехать?

– Хотела, – усердно закивала я, а после зарыдала, потому что ложь здесь бессмысленна, вмиг раскусит. – Я правда не знала, – продолжила я реветь, – и чёртово кофе с молоком не выношу. Я не специально… Я не пыталась играть в намёки, честно…

Размазывая слёзы, я всхлипывала и вздрагивала. Очень хотелось обнять мужа, но я боялась. Он встал с постели, опустился передо мной на корточки и освободил мои руки из зажатых колен. Взял за талию и уставился мне в глаза. А я сидела, не зная, как реагировать. Вроде подобрел, но я ведь призналась, что собиралась уйти.

– Я не вру, – прошептала я.

– Не врёшь, – кивнул он и взглянул на тест в моих руках. – А я думал, что да и купил несколько. – Он улыбнулся, указав на тумбочку, где лежала вторая коробочка.

– И ты что, пошёл бы со мной в ванную?

– Пошёл бы. Напоил бы и пошёл… – Пашка рассмеялся, выпрямился и потянул меня за собой, я всё-таки обняла его за шею. И вот так мы стояли, прижавшись друг к другу и слегка покачиваясь, будто в танце. – Ребёнок, Полина. Наш ребёнок… Представляешь?

– Да, – улыбнулась я и снова захотелось реветь, что я и сделала, только беззвучно и спрятав лицо.

– Всё наладится. Ты успокоишься, и мы будем счастливы… – сказал он мне на ухо. – Но не пытайся уйти.

Руками блуждал по моим бёдрам, спине, халат задирался, он его поправлял и вновь двигался вверх-вниз, а я не могла перестать глотать слёзы. Ничего не будет. Не будем мы счастливы. Что же ты натворил? Почему?!

К слезам добавилось желание что-нибудь разбить, накричать, метнуть что-то в мужа. Я выдохнула и попросила, пока окончательно не разозлилась:

– Отпусти, пожалуйста, пить хочу. – Всучила ему тест, шагнула к двери и вытерла лицо плечом. Слёзы жгли щеки.

Паша молчал, но я чувствовала тяжёлый взгляд в спину. Сцепив зубы, взялась за дверную ручку, лишь бы уйти ненадолго, скрыться с глаз. Но он вдруг зло усмехнулся:

– Подожди-ка. – Подошёл и захлопнул дверь, которую я успела открыть. – Ты что, не рада? В чём дело?

Как я устала от этого вопроса.

– Рада, – не оборачиваясь, улыбнулась я.

– Тогда посмотри на меня.

– Не могу и не хочу…

– Полина.

– Не могу… – глядя на дверь, шёпотом повторила я, снова улыбнулась, вышло как-то вымученно, и тут я поняла, что не сдержусь, разревусь в истерике. Чтобы хоть как-то этого избежать, посмотрела на мужа (он спуску мне не даст), но его взгляд был ненамного лучше моего. Нам обоим больно.

О каком счастье идёт речь? О каком?!

– Пашенька, – рассмеялась я, но невесело. – Не запирай меня, ладно? Я не хочу такой жизни. Я её не выбирала…

Забеспокоившись, что ляпну лишнего, покачала головой, сжала челюсти и приблизилась к мужу. Постояла, разглядывая его плечо, а потом обняла, уткнувшись в грудь. Он ведь мой. Мой. И я его люблю.

– Полина, ты меня пугаешь, – растерялся он. – Я же не зверь…

«Не зверь. Как же. А в подвале мне всё почудилось…»

– Я сама себя пугаю. Прости. Сейчас пройдёт. Я просто не знаю…

«Не знаю что? Точно ли я рада ребёнку? А я рада? Конечно… Конечно, да. Тогда чего не знаю?.. Не знаю, как мне быть. Вот что».

Для себя ответ нашла, но мужу он не подходил. Я молчала, тогда он осторожно поинтересовался, перебирая мои волосы:

– Чего ты не знаешь?

– Да я много не знаю, – опять рассмеялась я, только живее и лицо вытерла ладонью. – Глупости говорю. Не обращай внимания. Расчувствовалась, вот и плету всякое… Принесёшь воды? Мне что-то сесть захотелось. И голова кругом… Вот так новость, да? – разулыбалась я, когда он отвёл меня к кровати. – Вчера муж и жена, а скоро ещё и родители. Не верится как-то… А тебе?.. Нет, тебе легче. Ты об этом догадался…

Я смеялась, стараясь его отвлечь, болтала и держала за руку, а он теперь молчал, приглядываясь ко мне. Я знала, что вновь дело дрянь, но продолжала улыбаться. Пусть надумает, что угодно. Пусть… Я смогу переубедить. Постараюсь.

Дождавшись, когда он выйдет из спальни, я закрылась в ванной. Умывалась и твердила, что всё хорошо. Я что-нибудь спланирую, найду выход. И, возможно, буду счастлива. Мы будем счастливы. Втроём. Надеюсь… Ведь я его люблю. И готова многое простить. Это неправильно, но я готова.

– Поля, – позвал он.

– Да, я сейчас…

Я вышла из ванной, забрала стакан, села на кровать и долго пила, собираясь с мыслями. Муж смотрел на меня с улыбкой и ждал.

– Что ты так смотришь? – вытирая губы, спросила я. Стакан он поставил на тумбочку и устроился рядом со мной. – Что? – переспросила я. Ведь только был хмурый.

Он опять улыбнулся. Положил руку мне на живот, погладил, затем наклонился и поцеловал через халат.

– Люблю тебя. Очень.

– Да? – зашмыгала я носом.

– Конечно. А ты сомневаешься?

– Честно? Иногда.

– Брось эти глупости.

Мы лежали на постели, любовались друг другом и на эти несколько минут, я поверила, что счастье возможно, всё будет, только придётся побороться. Пока не представляю как, но мы попытаемся.

– Родная, что происходит? – Пашка протянул руку и коснулся моей щеки. – Ты не выглядишь радостной. – Я легла на спину и уставилась в потолок, размышляя, что сказать. – Дело в ребёнке? Ты его не хочешь? – осторожно предположил он. – Из-за сплетен?

Сплетни… Он упорно продолжает называть это сплетнями. Ощущение возможного счастья во мне поубавилось.

– А если не хочу? – усмехнулась я. – Ты смиришься и не заставишь рожать?

– Я не злюсь, – после паузы ответил он, паузы во время которой я себя ненавидела. Руку от меня он убрал и сел, теперь я рассматривала его спину. – Но ты хорошенько подумай, что сейчас ляпнула… Подумай, Полина.

Мне действительно не следовало этого говорить. Это не мои мысли, не мой ответ. Слова сами сорвались от злости.

– Прости. Прости меня, – сказала я, обнимая его и целуя в плечо. – Я так не думаю. Не слушай, что болтаю. Это не я. Это страх. Всё так неожиданно… Не получалось, не получалось… Это ребёнок, Паша. Разве тебе не страшно? Прости меня… – повторила тихо. – Пожалуйста, прости. Я очень его хочу. Я люблю тебя.

– Чего ты страшишься? – Муж посмотрел на меня, тут я не сразу нашлась. – Чего?

Он еле сдерживался, я чувствовала. Мне очень хотелось рассказать правду и посмотреть, как любимый будет выкручиваться, когда пути назад нет, но нельзя. Нельзя.

– Много чего, – вздохнула я, пряча взгляд и вытирая слёзы. – С ребёнком всё будет по-другому. Понимаешь? И он внутри меня… Это пугает.

По всему, Паша какое-то время укладывал сказанное мной в голове, потому что притих. На его месте я бы тоже ожидала чего-то посущественнее. Правду, например.

– Любимая моя… – через пару минут ласково позвал он.

– Что? – сухо отозвалась я. – Хочешь намекнуть, что нервы тебе порчу?

– Не хочу. Порть на здоровье. Только, пожалуйста, делись со мной мыслями, чтобы не приходилось их вытягивать из тебя.

Я почесала лоб, снова вздохнула. Если бы ты со мной делился…

– Паша, о чём ты думаешь? – рискнула я спросить, тем самым дав ему шанс оправдаться. – С тобой тоже что-то происходит, и я не могу понять что. Расскажи мне. Пожалуйста, расскажи… Я готова, слышишь?

Я снова приготовилась разреветься. «Нельзя, Полина, нельзя. Держись. Не выдавай себя». Он взял моё лицо в ладони, поцеловал в висок.

– Прекрати себя накручивать. Ничего не происходит. Всё в порядке, прекрати.

Очередная ложь. Я закивала, очень хотелось зайтись истеричным смехом. Вместо этого я обняла его так крепко, как только могла.

– Я люблю тебя. Правда. Очень люблю, – шепнула ему на ухо. – И ребёнка очень хочу. Прости за те слова… Прости. – «И за будущее прости. Я дала тебе шанс».

– Не бойся, – ответил он. – Я буду рядом. Буду держать тебя за руку, обещаю. Я всегда рядом. Даже если ты меня не видишь.

– Это как?

– А вот так. Возможно, когда-нибудь поймёшь. – Я бы ещё поспрашивала, что он имеет ввиду, но тут он поцеловал меня, потом спросил: – Как сына-то назовём?

– А не рано?

– Нет, не рано.

– Хорошо. – Я вздохнула, вытерла лицо. – Тогда встречный вопрос: почему сына? Может, дочку…

Пашка задумался, рассматривая меня, задержал взгляд на животе и заявил:

– Нет, это мальчик. Девочка будет после.

Я улыбнулась.

– Ну мы поглядим, кто кого, провидец…

– Даже так? Тогда я сам решу с именем и тебе не скажу. – Я усмехнулась, демонстрируя неверие. – Смейся, смейся… Только в загс поеду я, а ты будешь отлёживаться.

– Паша! – Я легонько толкнула его. – Имей совесть!

– А что это такое? – вытаращился он. – Никогда не слышал.

– Дурачок. – Сделав вид, что обиделась, я устроила голову на подушке и повернулась к мужу спиной. Но он не растерялся, пристроился сзади, развязал на мне халат, спустил его и поцеловал куда-то в лопатку. – Может, я у мамы поживу? – внезапно спросила я и покосилась на Пашку.

– С какой такой стати? – Он нахмурился, а я закусила губу. – С какой стати? – повторил он.

– Ни с какой, – мяукнула я. – Я поняла, не злись. Только дом… Только наш дом.

– С ума меня скоро сведёшь…

Чтобы ему было удобно, раз всё пошло совершенно в каком-то туманном направлении, я легла на спину и для приличия хлопнула мужа по руке. Только он решил не лапать, как мне подумалось. Он нежно гладил бёдра, живот… Добирался до груди и при этом не отрывал глаз от лица. Взгляд хоть и помутнел, но смотрел он на меня как в первую нашу ночь. Влюблённо, трепетно и с мальчишечьим озорством.

Что же нам делать, Бекетов?

Глава 10

Мысли путались. Я чуть не уснула, хотя пыталась что-то спланировать – так Пашка меня расслабил… Но тут у него затрезвонил мобильный. Я открыла один глаз, муж, чертыхаясь, с неохотой оторвался от меня и полез в карман. Кто звонил, не видела, а надо бы, потому что он повторно заругался и сбросил вызов. Хотя раньше такого себе не позволял, по крайней мере, при мне.

– А почему ты не ответил?

– Подождут. Я занят.

– А если что-то срочное?

– Говорю, подождут. У меня дома очень срочное дело. Жена лежит беременная и почти голая… Иди сюда.

Он вновь взялся за меня, только я запахнула халат и внимательно посмотрела на него. Если уедет, я смогу разобраться с ключами от подвала, но и отпускать его в тоже время не хочется. Мало ли куда собрался…

– Кто звонил? – для начала решила я разузнать.

– Друг, – разулыбался Пашка.

– Какой друг? Я его знаю?

– Давний… Старый такой. С тросточкой ходит, но хитрый. Притворяться любит. И нет, не знаешь.

Да… Не густо. Или это намёк?

– А надолго уедешь?

– Я пока тут.

– Тут, – кивнула я. – Только, если нужно, ты поезжай. Сидеть возле меня не обязательно.

– Да что ты говоришь? Я уеду, а ты чего?

– К родителям съезжу…

– То есть переедешь?

– Зачем? – нахмурилась я. – Что ты меня путаешь? – Вскочив с кровати, я поправила халат и серьёзно заявила: – Вообще-то, я вчера маме обещала… – Тут соврала, ничего я не обещала. Мне нужно к папе, тоже очень срочно.

– Ну раз так… Юра с тобой поедет, милая.

– Теперь ты мне не доверяешь?

– Дело не в этом.

– Значит, не доверяешь?

– Доверяю.

– Не лги!

Мы ещё немного попререкались, потому что Юра на хвосте мне совсем не требовался, но убедить мужа не вышло. Даже несмотря на клятву, что через пару часов я буду дома, он замотал головой. Я чуть всплакнула, но он сразу раскусил ненастоящие слёзы. В ответ я надулась, и когда он захотел меня обнять, показала кулак, мол, попробуй подойти. Он не растерялся, подошёл, наклонился, растерялась я и позволила прижаться щекой к животу.

– Узнаю, что мамка твоя затеяла дурость…

– Запру! – продолжила я фразу вместе с мужем.

– Уловила, молодец.

Проводить его удалось кое-как, за что очень стыдно. Ведь даже с собой не позвала. Поцеловав, я клятвенно заверила, что буду ждать. Мы будем ждать. Беспокоиться не о чем. И я не больная, а беременная…

«Беременна. Господи… Стыдно мне. Стыдно. И ссорилась-пререкалась я нарочно, чтобы он уехал. Каюсь…»

Без Пашки в доме стало непривычно тихо. Кухня, гостиная пустовали. В любой другой день я бы обрадовалась отсутствию опричников, но сегодня меня не устраивало абсолютно всё. Где всех носит, когда они так нужны?

Юру с Витей нашла во дворе у машины, а Костик как провалился.

– Юра, – окликнула его, топчась на крыльце. – А где Костя?

– Так гуляет, – обернувшись, ответил он. Витя кивнул мне и продолжил натирать лобовое стекло у «БМВ». – Отгул взял. Наверное, завтра вернётся. А что случилось? Может, я помогу?

«Отгул? Зашибись… Мне что теперь, сутки ждать?»

– Помочь? – переспросил Юра, пока я печалилась. «Помочь, ага. Мозги моему мужу вправь». – Что-то случилось?

– Нет. Забудь… Ты сегодня со мной. Вот радость, да?

Ответа я не ждала и радости не испытывала, вернулась в дом, чуть ли не рыдая. Подёргала дверь в подвал, затем пнула её и зачем-то постучала, приложившись ухом. Ничего не услышала. В гостиной, пользуясь одиночеством, схватила диванную подушку, уткнулась в неё и заорала.

Ребёнок… Пашка меня из-под земли достанет. А если сунусь в подвал, то ещё рассвирепеет. А родители? Мне что, бросить их?.. Об этом я как-то не подумала…

Я ещё громче заорала и плюхнулась на диван, сидела, раскачивалась до тех пор, пока рядом что-то не звякнуло. Кричать я сразу прекратила (на подобные звуки теперь реагировала остро), отодвинулась к краю, а в углу дивана обнаружилась связка ключей. Она поблёскивала и манила. Это как такое возможно? Шутка какая-то?

Я настороженно огляделась, потерла лоб, словно передо мной что-то запретное и искушающее. Хотя так и было.

– К чёрту! – Сграбастав ключи, я вместе с подушкой бросилась к подвалу, но в холле вовремя опомнилась. Не днём же. Мы уедем, а Антон останется.

Пока размышляла, куда бежать, передо мной как по волшебству возник Антоша.

– Полина, всё в порядке? – А вид был такой серьёзный, что шутить расхотелось.

– В порядке, – кивнула я и нарочно закашляла. Руку с ключами завела за спину, а несчастную подушку от волнения прижала к груди. – Кого ищешь?

– А кого мне тут искать? – рассмеялся он. – Я поздороваться зашёл.

«Надо же, умеет…» – удивилась я, имея ввиду способность улыбаться. Ну и подметила, что врёт. Наверняка Пашка приставил следить за мной.

– А ты чего такая тревожная? И зачем тебе подушка?

– Да так… Пустяки. А подушка не нужна, забирай, – теперь я прижала эту несчастную к его груди и ему пришлось взять.

– И что мне с ней делать?

– Откуда я знаю? – вытаращила я глаза. – Верни в гостиную.

Он поглядел на меня, ушёл, а вернулся хмурый.

– За дурака принимаешь? – спросил и умолк, ожидая чего-то. Если надеялся, что пойду первой, так зря.

Я широко улыбнулась и кивнула к выходу, мол, не принимаю и давай-ка сам топай.

– Я за тобой приглядываю, – обернувшись, заявил он. – Ты же это поняла.

Я не стала скрывать и обрадовала его:

– Поняла. Только ты хорошо следи, – и хихикнула, но раздумывала при этом, что опричники наши всё-таки умны и обмануть их непросто.

В прихожей, пока Антон не видит, я сняла с вешалки сумку, спешно запихнула туда ключи. Держала их до того крепко, чтобы не звякали, что казалось, они в руку вонзятся. Обошлось. Потирая украдкой ладонь о джинсы, я снова улыбнулась Антону. Он тоже улыбнулся, но чувствовалось: не отстанет. Теперь я была благодарна, что со мной поедет Юра, а не он.

Беспокоясь, что Пашка позвонит с проверкой, потому как Антон проводил нас тяжёлым взглядом, наперво я навестила маму. Она вообще врать не умеет, если только через других людей, что-то вроде передай ему… и сочинит что-то. А так – нет.

Постучавшись в дверь, я стояла и смотрела на площадку пролётом ниже, где муж когда-то меня подловил. Каким был настырным, таким и остался. И я, как была дурочкой, так и не поумнела. Куда лезу? Совсем чокнулась?

Мама встретила меня в халате и с огуречной маской на лице.

– Полиночка, – обрадовалась она, – а ты чего не позвонила?

Обнявшись, мы потоптались у порога, я всучила ей торт, она посторонилась, я вошла.

– А ты не торопишься? – разуваясь, спохватилась я.

– Куда я могу торопиться?

– На свидание, например, – пожала я плечами.

Тут нужно пояснить. Родители год назад разругались до битья посуды. Один ляпнул о разводе, другой поддержал, а они упрямые кошмар, так что разойтись для них стало делом принципа, даже несмотря на то, что никто особым желанием расставаться не горел. Так и разошлись. Только если спросить, кто заикнулся первый, никто не вспомнит и оба будут отнекиваться. Наверное, действительно не помнят, но точно знают о большой ошибке и оба жалеют, но упрямятся.

– Свидание, – усмехнулась мама и с тяжёлым вздохом отправила в рот кружок огурца.

Сейчас она наверняка вспомнила отца, что равных для неё не существует. Возможно, и красоту наводит целенаправленно, решила прогуляться у него под окнами, показать себя. «Дурью маются, – говорит Пашка, – помирятся и сойдутся. Нужно время…»

Подумав о муже, я затосковала. Мама, разливая чай по чашкам, моё настроение, вернее, его отсутствие, сразу приметила.

– Полина, как у вас дела? – поинтересовалась осторожно. – С Павлом поругались?

– Нет, – поморщилась я. – Повздорили немного.

О слухах (или теперь правде?) ей ничего неизвестно. Она, как и я, не глядит дальше носа, да и ни к чему это. Свой сон потеряла, не хватало ещё маман до инфаркта довести. Она уже от новости, что не всё хорошо, присела за стол в лёгком шоке.

– Ты только не глупи, – начала испуганно, – не делай необдуманных шагов. Ты за Павлом, как за стеной. Никому не позволит обидеть… Любит он тебя, и ты его. Я же вижу… Нам с тобой повезло. Твой отец также на меня смотрел, пока не развелись.

– Он и сейчас смотрит, – улыбнулась я, не желая обсуждать наши проблемы. – Только уступать никто не хочет.

Она отмахнулась:

– Смотрит, как же, – пофыркала, но после тоже заулыбалась. Хитрит маман. Молодец. Учиться никогда не поздно.

– К папе собираешься? – в духе Пашки спросила я в лоб и весело подмигнула. Этому тоже от мужа научилась.

– Собираюсь, – засмущалась она и спрятала лицо за чашкой.

Мы ещё поболтали, а через полчаса я отчалила. Мама, как только узнала, что еду к отцу, на прощание шепнула:

– Ты ему скажи, что у меня свидание. Пусть потревожится…

Раз велено, будет сделано.

К папе я приехала с набором продуктов. Он у нас обладатель неимоверной тяги к выходу из супермаркетов, спустя десять минут после захода. Да, вот такая причуда. Встретил он меня в майке и тренировочных штанах, запыхавшийся. С недавнего времени взялся за физическую форму, это он так во второй раз покоряет маму, но никому не сознаётся. Короче, семья у нас своеобразная.

– Поля… Здравствуй, родная, проходи. – Пакеты папа забрал и взгромоздил на пуфик в прихожей. – Ты брось сама таскать, я короткими набегами справляюсь. А где Павел?

– Я с опричниками, так что не сама. А у Паши какая-то встреча… – Дверь я закрыла и поцеловала папу в щёку, потом унесла один пакет в кухню. Разговор предстоял не из легких, и я гадала с какого бока подобраться. – Я к тебе по делу, если что…

– Опять ты? – верно понял он.

– Опять.

– Сколько можно?

– Вот только не ворчи, мне Бекетова хватает… А вообще, у тебя тоже дело есть… Мама там на свидание собралась.

– На какое такое свидание? – обалдел он. – А с кем? – Я равнодушно пожала плечами и улыбнулась, пока папа не видит. – Я этому кавалеру уши-то поотрываю… И не только уши. Так, значит… – засуетился он. – Полина, я мигом, – и скрылся в ванной.

Убирая продукты в холодильник, я выкрикнула отцу благодарность за то, что он у меня такой. Тут тоже стоит пояснить…

Папе я могу свободно жаловаться на Пашку. Он один из тех, кому слухи были известны давно, но со мной он не поделился, потому что свято верил и до сих пор верит, что это всего лишь слухи. Я на него не злюсь. Он говорит, народ любит фантазировать. А ещё твердит о своей чуйке на людей, ему достаточно пяти минут, чтобы понять, наш ли это человек. Пашка, по его мнению, точно наш. Мне бы его чуйку.

– Ну, рассказывай, что там опять, – попросил он, усаживаясь за стол. Я вздохнула, не торопясь делиться новостями. Всё-таки подвал – уже не слухи и мужик там настоящий. – Поля, колись, не держи в себе. Ты знаешь, я ко всему готов.

Но я всё равно оттягивала время. Помешивая чай в кружке, наблюдала за ребятами во дворе и думала, думала… А потом поняла, что ничего умнее не надумаю, одной мне не справится. Я перевела взгляд на папу и взяла его за руку.

Услышав о подвале, он нахмурился. От моего общения с пленником тоже в восторг не пришёл, о ключах я побаивалась говорить, но в итоге тоже выдала, даже продемонстрировала, достав их из сумки, а потом спросила тихо, словно нас могут услышать:

– Что делать, пап?

Обычно он сразу отвечал, а тут притих, смотрел на меня и по виду напрягал мозг. После чего покашлял и осторожно выдал, должно быть, предполагал моё несогласие:

– Полина, тебе бы не лезть. Павел разберётся.

– Что значит «разберётся»? Как интересно он разберётся?!

– Как задумал, так и разберётся.

Я почему-то представила в буквальном смысле, как он разбирает того несчастного мужика.

– Нет, так не пойдёт, – замотала головой. – А если он такого наворотит, что потом… Потом много чего, – не нашлась я в продолжении. – Ему бы заканчивать с криминалом, а не разбираться. А ещё рассказать мне всё.

– Опять ты… – махнул отец на меня. – Не такой он человек, врут люди. Веришь бате? Разве желаю плохого?

– Не желаешь. Только зачем ему цепи понадобились?

– Значит, понадобились. Есть причина.

– Очень интересно… Хороша причина! Если он из-за денег за такое взялся, я сама его запру… А вообще, что ты его защищаешь? Он человека в подвале держит – это ненормально.

Папа устало вздохнул:

– Ненормально… Но я уверен в Пашке. Утихомирься, Поля, дай ему всё разрешить…

– Не могу. А если он прибьёт его?

– Дурак он, что ли? – не выдержал папа. – Ты мне скажи, он – дурак?

– Не дурак. Он очень умный, – оскорбилась я за мужа. – Только вот Костик – дурак.

Папа умолк, сцепил руки на столе и опустил голову.

– Что будем делать? – спросила я потом.

– Ни-че-го, – произнёс он по слогам. – Ничего, потому что лезть нельзя. И я тебе запрещаю! Не женское это дело. Пашка сам знает, как ему быть. Сама сказала: не дурак.

– Папа…

– Помолчи! Не лезь! Если совсем плохо, поговори с ним. Обсуди. Муж и жена должны разговаривать! Он объяснит, я уверен. А если не захочет, тогда и будем думать. Вот. Это моё последнее слово.

– Ладно, – сердито кивнула я, потому как ожидала поддержки и помощи, а не совета идти к мужу. Он же наврёт мне. – У меня ещё новость есть. Уже хорошая. – Здесь я взяла паузу, помешала чай и отпила. Новость действительно хорошая, а я злюсь и говорю соответствующим тоном. Вот это нельзя. Я выдохнула и спокойнее попросила: – Только маме не проболтайся, она обидится.

Папа кивнул, вроде бы ожидая от меня подвоха, а я сказала:

– Я беременна.

Он смотрел на меня долго и не шевелился, прямо как я сегодня, когда узнала.

– Что, правда? – наконец заговорил он. – Беременна? Не врёшь?

– Почему я должна врать?

– Потому что хитрить научилась… Так у нас будет внук или внучка? Точно?

– Точно. Пашка убеждён, что мальчик. А я не гадаю, пока сама не очень верю. Но, по всему, точно, – повторила я.

– Точно… – Папа как-то нервно рассмеялся. Полюбовался мной, потом взял меня за руки, перегнулся через стол и поцеловал в лоб. Я улыбнулась (он часто в детстве так делал) и вдруг засомневалась, что поступила верно. Получается, всё-таки схитрила, надавила положением, чтобы помог. Ещё без Пашки рассказала. Это я бессовестная, а не он.

– Пап, ты только никому не говори, ладно? – испугалась я. – Приметы и всё такое…

– Не скажу. Рот на замке.

Он радовался, а я кусала губу и наблюдала за Юрой из окна. Тот ходил вокруг машины, стучал по колёсам. Всё у них просто. Чёртовы мужские секреты. Я потёрла лицо и тихо сказала:

– Я не стану это терпеть. Не хочу. И с Пашей обсуждать ничего не буду. Это бесполезно.

После чего посмотрела на папу и заревела. Я ревела, попутно выкладывая все душевные терзания. Самые страшные касались ребёнка. Бандитам всегда мстят, никого не жалеют. Папа сидел с хмурым видом. Не выдержав, обнял меня.

– Всё ясно. Прекращай реветь, не дай бог что случится. В обиду я вас не дам. Поняла? – Я вытерла слёзы, он вздохнул недовольно, покачал головой и выдал, уставившись в окно. – Урок преподать Павлу можно. Будем действовать так…

Мы вышли во двор. Папа пожал руки ребятами и спешно отправился надирать уши ухажёру мамы, а я уселась в машину довольная. Всё-таки у меня лучший отец на свете, за пять минут он такую схему мне набросал, что жить снова захотелось. Пашка непременно задумается, стоит ли продолжать дурить меня. Я покажу, что могу справляться без него. Посмотрим, как ему будет без жены.

Глава 11

В доме стояла прежняя тишина, и радость потихоньку поубавилась. Вернулись мы давно, а Бекетов куда-то пропал. Уже темнело, мобильник молчал, ребята отнекивались – ничего он им не сообщил. Я бродила по спальне, вертела телефон в руке и приговаривала, что непременно его поколочу, если меня кто-то не опередил.

«А если опередил? – Я присела на кровать. – Вдруг Пашке плохо? Вдруг ему навредили, а он совсем один, как тот мужик в подвале…»

Перед глазами начало мутнеть, когда через приоткрытое окно донёсся звук разъезжающихся ворот. Я сразу вскочила, подбежала и страх сменился злостью.

«Мерседес» Пашка припарковал у гаража, открыл дверь, но выходить не спешил. Минута, две… Я боролась с желанием обнять его, потому что не заслужил. В итоге, конечно, не устояла, достаточно одного вида, чтобы меня искусить.

Я выбежала к нему как есть, в домашних тапочках. Издалека заметила, что сидит он с закрытыми глазами и очень испугалась.

– Пашенька, – постучала по капоту, обходя машину. Почти добралась до мужа, но тут он меня окликнул, я замерла, таращась на него, а он кивнул на сиденье, приглашая присоединиться. Даже дверь мне распахнул как ни в чём не бывало, а я тут переживала, не знала, куда себя деть. – Павел Алексеевич, где тебя черти носят?! – заорала на него, всё-таки устроившись рядом. – Ты представляешь, как я волновалась?

– Я тоже рад тебя видеть, родная моя, и тоже скучал, – улыбнулся Пашка. Вот так всегда.

– Я же серьёзно тебе говорю…

– И я серьёзен. Иди сюда. – Одной рукой он обнял меня за талию, а вторую запустил в волосы, фиксируя голову за затылок. Сопротивляться было бесполезно, я поддалась, он притянул меня к себе и минут пять мы целовались, пока я не попросила остановиться.

– Паш, погоди… Что-то случилось? Ты в порядке? – И погладила его по плечу.

– В порядке. Просто немного вымотался. – Он вновь попытался поймать мои губы, но я увернулась.

– Правда?

– Правда.

– А где ты был? И ещё ночью…

– Девочка моя. – И снова этот его тон, не терпящий возражений.

– Ладно, поняла. Буду сидеть и помалкивать. Не моё дело. Но ты мог хотя бы перезвонить на десяток пропущенных?

– Мог, – тяжело вздохнул он. – Но пришлось бы лгать. – «Надо же, спохватился». – Поля… – Он взял меня за руку и нахмурился. – Ты замёрзла? Пальцы ледяные…

– Сказала же, переживала, пока ты где-то там скакал. – Я снова разозлилась и отвернулась от него.

– Родная моя, – зашептал он мне в ладони. – Я говорил: мы будем жить долго и счастливо. Милая, посмотри на меня… Полина! – выждав, позвал строго. Я повернулась, Паша засунул мои руки себе под свитер. В пальцах приятно закололо. – Я люблю тебя, – сказал он, глядя мне в глаза, а я отвела взгляд. Теперь отвечать никак нельзя. Эти слова под запретом.

«План, план, следуй плану, – твердила себе. – Иначе он потом мигом догадается».

– Полина, ты чего скисла? Тебе плохо?

«Мне последние полгода плохо». Но я молча замотала головой, потянулась за поцелуем и завела свои холодные руки ему за спину. Этакий двоякий ответ на признание в любви, который утром будет значить «прощай».

Пашка явно не понимал меня. Я поцеловала его в щёку и двинулась к губам.

– Милый, – позвала, потому как он продолжал бездействовать. – Поцелуй меня ещё раз… Очень хочу.

Спустя минут десять, переживая, что поцелуями он не ограничится, так как руки уже блуждали у меня под майкой, я отстранилась, горячо шепча:

– Ребята рядом. Пойдём домой, накормлю. Ты же, наверное, голодный…

Он недовольно вздохнул, но хватку ослабил. Мы оторвались друг от друга, я собралась выйти, а Паша сказал, вновь удерживая меня:

– Пристегнись, съездим кое-куда.

– Куда? – улыбнулась я. – Я же в пижаме…

– Мы ненадолго.

– Нет, я не поеду, – подумав, заявила я и открыла дверь.

– Закрой! – посуровел он.

Я как будто не расслышала, спустила одну ногу, привстала… И тут меня потянуло назад не по собственной воле. Это Пашка схватился за мою майку и нещадно возвращал меня на место.

– Да что ж такое… – прокряхтела я, плюхаясь обратно.

– Действительно. Что ж такое? Закрой дверь, я сказал. – Я сердито взглянула на него, но дверь захлопнула. – Благодарю, Полина Викторовна.

Куда направляемся, он так и не сообщил. На светофоре достал мой шелковый платок из кармана, я неделю его в доме ищу, а он оказывается вон где.

– Завяжи глаза.

– Зачем? Чтобы в кучу их не собирать, да? Мы куда-то пойдём?

– Завязывай, говорю, болтушка… – Он сунул платок мне под нос. Я цокнула, но повязала, бурча при этом:

– Из машины в таком виде я не выйду.

– Значит, потащу.

– Ну, Паш… – заканючила я, а он в своей манере выдал:

– Цыц, Полина.

Я пыталась прикинуть, куда он меня везёт, но в итоге запуталась. А когда двигатель заглох, повернулась, потянулась к нему и не нащупала его, потому что он, подлец, открыл дверь и вышел.

– Бекетов! – разозлилась я, опершись о сиденье. Подумала стянуть платок с глаз, но он пресёк попытку:

– Не смей подглядывать.

Дверь захлопнул, затем, кажется, открыл багажник.

– Паш, я сказала: не выйду.

– Ты много чего говоришь. Я скоро слушать перестану.

Он схватил меня за плечи, наклонил вперёд, я нелепо подчинилась, не понимая, что нужно делать. Оказалось, ничего. Он куртку на меня накинул.

– Выходим, Полинка, – радостно шепнул мне на ухо и взял за руку, помогая выбраться из машины. Я кряхтела и бурчала, ступая на ощупь. – Перестань, я всё прикрыл.

Он вёл меня приобняв, а я жалась к нему, боясь столкнуться с прохожими или споткнуться. Напрасно боялась. Место вроде как неоживлённое, спокойное, даже машины слышались где-то вдалеке. Вскоре Паша остановился и приказал:

– Замри. – Как будто был выбор.

Что-то звякнуло, затем раздались щелчки, я вспомнила о ключах и перепугалась. Не полезут ли ребята в сумку?.. Хотя с какой стати? Ну смотрел Антон подозрительно, и что? В нашу спальню им входить запрещено, а сумку я оставила на пуфике.

– Готовься.

Мы куда-то вошли. Платок Пашка развязывал неспешно, я жмурилась и смеялась, по-детски стало интересно, куда он меня привёл.

– Открывай.

Он поцеловал меня в висок, снял куртку с моих плеч и отстранился, но я чувствовала его позади.

– Ты не уходи, – сказала на всякий случай.

– Я здесь, – ответил он.

Глаза я открыла и хихикнула. Безлюдный банкетный зал ресторана утопал в цветах. Они были везде: на столиках, на стульях, на полу… Поиграв тапкой и лепестками, я шагнула вперёд и вдруг что-то щёлкнуло, свет стал тусклым. Луч софитов падал на столик в центре.

А Пашка меня обнял.

– Да ты романтик, – шепнула я, хоть и подозревала, что занимался всем он не сам и вообще пропадал по иной причине.

Он наклонился, потёрся об меня щекой, запустил руку мне под майку, сказал:

– Люблю тебя. – Звучало уже как-то требовательно.

– И я… тебя, – словно нехотя призналась я. Первый отцовский запрет нарушен, а это только начало.

– Уверена?

– В чём?

– Во всём… Ты точно его хочешь?

– Хочу! И не смей больше спрашивать! – Злилась я в первую очередь на себя. Злилась на то, что ранее позволила себе усомниться.

– Хорошо. Спасибо тебе… – шепнул он и поцеловал меня в шею. – Я рад. Очень… Спасибо.

– За что «спасибо»? – не поняла я и повернулась.

– За всё… За тебя. За согласие. За твою любовь.

Мы смотрели друг другу в глаза. И в его было столько нежности и тепла, что я едва не кинулась на шею в признании. Паша вовремя полез целоваться.

– Мы здесь одни, – нетерпеливо сообщил он, когда я не позволила оголить себя.

– Да? – Не веря, я повертелась.

– Да. Пошли скорее.

Он потащил меня куда-то из зала.

– Куда? Да погоди же… Это неправильно. Я не хочу тут. Это не твой ресторан…

– Не мой. Отметимся в ТВОЁМ кабинете. – Он вновь потянул меня за собой.

– Моём? – разинула я рот.

– Твоём. Ты теперь не только будущая мать, но и бизнес-леди.

Он вёл меня по коридору, пока я глупо таращила глаза. Он что, мне ресторан подарил? Зачем? Я ведь ничего не просила…

Коридор закончился, мы свернули налево и оказались перед единственной дверью. Он мигом её отворил. Кабинет как кабинет. Мужа заинтересовал диван. Его «ненадолго» растянулось на приличное время, но я не возражала.

Паша был особенно ласков и внимателен. Больше смотрел в глаза, больше целовал, мягче трогал, иначе дышал, прижимался к груди, ловил мои стоны… Возможно, мне это казалось из-за предстоящей разлуки, и я пыталась насытиться воспоминаниями, но было волшебно. И в ответ я старалась доставить ему не меньшее удовольствие.

– Ты как? – спросил он, снимая меня с себя. – В порядке? Тебе хорошо?

Я улыбнулась, прижалась к его плечу.

– Очень хорошо. А тебе?

– И мне… – кивнул он, а отдышавшись, рассмеялся: – Где твоя майка?

– Ты вроде сидишь на ней.

– А шорты?

– А шорты тут… – Я тоже рассмеялась, глядя, как он застёгивает брюки. Потом он пытался помочь мне одеться, но лез с поцелуями, так что мы ещё чуть-чуть задержались.

Сегодня Паша побыл не только в роли заботливого мужа и любовника, но и официанта. Я вроде веселилась, но сердце вдруг забилось в волнении. Удастся ли план? Смогу ли? Успокоилась я дома, когда нашла в сумке ключи. С грустью взглянула на усталого Пашку, зовущего меня в постель, и стало так горько. Через несколько часов меня здесь не будет. И после его «спасибо» я чувствовала себя предателем.

Глава 12

В полночь, лёжа на груди мужа, я прислушивалась к его дыханию и убеждала себя, что поступаю верно. Подумаешь, пропаду на месяц. Ну побесится он, ничего страшного. Зато наконец поймёт, как мне живётся с тайнами. Возможно, поймёт. Если нет, буду держаться за штаны…

Ворочалась так минут тридцать. Измучила себя. Присела, вздыхая, посмотрела в сторону открытого окна. На улице было тепло, шторы легонько развивались, а мне пришла охота отметить, что вид отличный, в духе настоящей мелодрамы. Мне бы встать у окна, а следующим кадром я исчезну.

– Да уж, – усмехнулась, представив картину. И тут же позвала: – Паша…

Паша не ответил. Я осторожно потормошила его, взяв за руку. Спал он крепко, но я уже не была уверена, что на счастье. С каждой минутой желание уйти гасло. Справлюсь ли?

Я достала вещи из шкафа, переоделась в ванной, потом постояла у кровати, глядя на мужа. Очень хотелось, чтобы он открыл глаза, обнял меня и сказал, что это очередная ложь, которую я неверно поняла.

«Нет, это правда. Правда. И ты его любишь, поэтому не отступай. Иди. Бояться нечего. Так нужно. Не глупи, Полина, иди…»

Я потёрла лицо и коснулась его груди, борясь с желанием поцеловать.

Диван в гостиной пустовал. На всякий случай я прогулялась по дому. Темнота и никого. Отец настрого запретил освобождать пленника, с чем я не согласилась, а он вынудил меня пообещать, что не стану влезать. Вынуждать всё-таки не стоило, потому что оставить его не смогу.

Ключи остались в спальне, но ноги сами вели в подвал. Страх не отступал, сердце колотилось, я боялась, что меня поймают и ничего не успею. Теперь чувствовала себя героиней триллера. Подёргала дверь, убедилась, что та заперта, и пошла к террасе. Там пришлось повозиться с колокольчиками. Давно пора бы их снять. Вернусь, непременно этим займусь. А я вернусь. Пашка всё осознает. Ради нас, ради нашей семьи…

Оставив дверь открытой, я вышла на лужайку и опять засомневалась. Это не кино, и я совсем не смелая. Паша обозлится… Таких люлей мне навешает… Постояла, глядя на звёздное небо, вздохнула и потопала на обход. Отец приедет через час, всё решено и оговорено, нечего заднюю давать. Зато испробую, какого жить в одиночестве.

Я осторожно выглянула из-за угла. Вроде тихо. Только собралась показаться, как тут что-то хрустнуло, словно наступили на ветку. Я сразу легла на живот и покатилась в ближайшие кусты, а потом спохватилась. Что я делаю? Ну увидят меня ребята… И чего? Гуляю, не спится…

– Дурдом, – не устав от этого слова, сказала я и отмахнулась от листьев.

До калитки оставалось несколько шагов. Она была справа, а впереди гостевой домик, на который я как раз смотрела. На крыльце горел свет, но это не удивило, он всегда включен по ночам. Тут вновь что-то хрустнуло и кто-то закашлял. Хоть я и призывала себя не беспокоиться, но положение мне не понравилось. Я сцепила зубы и присела, ожидая, когда кто-то из ребят покажется. Минуты три любовалась цветами. Кашель повторился, и я увидела Антона. Он шёл по тропинке к гостевому дому, но перед самым входом оглянулся. Я мигом опустила голову к коленям.

– Чёрт! Что у него за чуйка такая?

Приподниматься не торопилась, а когда всё-таки осмелилась, оказалось, что он тоже не торопится уходить. Постоял, разглядывая наш дом, достал что-то из кармана, в руке появился огонёк. Пришлось снова ждать. Уткнувшись в цветы, я мысленно напевала песни. Наконец он отвернулся. Я последовала его примеру, то есть отвернулась. Медлить не стала, прошла несколько метров гуськом, чтобы он наверняка меня не заметил, после выпрямилась и побежала.

В спальне схватила сумку и стремительно скрылась, боясь передумать. В подвал спустилась на ощупь, достала фонарь. Мужчина сидел у винного стеллажа со скованными руками и связанными ногами. В отключке, если не помер.

– Эй, – испугалась я.

Он пошевелился и замычал. Вспомнив его прошлое недовольство, я тут же фонарь опустила.

– Я уж думала, вы того…

– Коньки отбросил? – подсказал он, когда я отлепила ленту. – Поначалу я тоже думал, что отброшу. Ревела ты громко, решил, не справишься и сдашь меня. – Он усмехнулся, что обидело.

– А что здесь смешного? Могу сейчас сдать. – Я, конечно, лукавила.

– А что ты дуешься? – разозлился он. – Это я здесь сижу, а не ты с муженьком.

– И что? Дурак значит, раз попался.

– Нет, дураком я себя точно не назову.

– Почему?

– Потому, детка. При случае узнаешь.

– Пожалуй, мне больше не хочется знать.

– Да?

– Да.

– Ну и зря. Ты мне руки освободишь или мы до утра посидим?

– До утра я не хочу вас терпеть.

Он протянул мне руки, я села рядом, положила фонарь на пол и приготовила ключ.

– Слушайте, – вдруг осенило меня и я чуть отползла, пряча связку. – Вы же знали кто такой Пашка… Какого чёрта связались с ним? Вы кто?

– Детка, – опять усмехнулся он, – не поздновато для вопросов?

– Не хотите отвечать – не надо. А я пойду, вы дальше тут кукуйте.

– Куда ты пойдёшь? – Он всё смеялся, я же поднялась, отряхнулась. – Не ломай комедию, освобождай, руки затекли.

– К мужу я пошла.

Он вдруг дёрнулся и попытался подскочить ко мне, но оказалось, что руки и ноги скованны между собой, но я сразу не поняла и чуть не упала.

– Вы чего? – спросила, отпрыгнув.

– А ты как думаешь? – улыбнулся он, но после моментально скис: – Ладно, расслабься… Я дикарём немного стал. Задолбался сидеть. Не бойся, не трону. Меня Николаем зовут. А тебя?

– Какая разница?

– В общем-то никакой. Но мы же люди цивилизованные. Подвал не в счёт.

– Ну… Полина, – промямлила я.

– Вот что, Полина. Давай-ка начнём сначала. Не бойся меня.

– А дальше?

– Что «дальше»?

– Ну я же вопрос задала, а вы не ответили. За что вас сюда и как с мужем моим связаны?

– Я же говорил.

Я постояла, делая вид, что колеблюсь.

– Знаешь, чем муж занимается? – устало спросил Николай.

– В общих чертах…

– Вот тебе и ответ как связан. При чём в обоих смыслах связан… Отстёгивай давай.

– А вы навредить ему не хотели?

– Да что ж ты такая неугомонная? Вы, вы, вы… Может, хватит?!

– А что вы орёте? Лучше бы «спасибо» сказали, – обиделась я и выразительно сжала ладонь в кулак: – Крепитесь.

– Да стой ты! – Он вновь потянулся за мной. – Вот блин, а… Навредишь ему, как же… Денег я хотел. Долю свою. Понимаешь? И перестань «выкать», на нервы действует. – Николай вроде бы сдался: дёрнул ногами и руками, а после затих.

Я постояла, глядя на него, после чего вернулась.

– Надеюсь, мы больше не увидимся, – сказала, опустившись на колени. Сняла с него цепь, затем наручники. Он хохотнул, потирая запястья, и взялся развязывать ноги. Я же боролась с мыслями, что поступила неверно.

«Деньги, деньги… Пашка помешался на них, что ли?»

Николай поднялся, потянулся, я посмотрела на него снизу вверх и вдруг спина похолодела. Мне не понравились ни его взгляд, ни улыбка. Злая рожа, хотя вроде бы ничего не изменилось. Я тут же схватила фонарь, направляя свет ему в лицо.

– Да что ж такое-то! – зажмурился он. – Может, достаточно? – И протянул мне руку, я замялась. – Идём! Давай, не тормози. – Он схватил меня за предплечье, в ответ я тоже вцепилась в него. – Что там с охраной? – спросил шёпотом, когда мы вышли из подвала.

– Я проведу, – зашептала я.

Он кивнул:

– Лады, – и свернул совсем не туда, куда нужно, вглубь дома. Я запаниковала.

– Николай, – шикнула на него. – Нам не туда.

Он обернулся, а я указала вправо, на открытую дверь.

– Дай ты мне нужду справить. Что за семейка?

Вышел из ванной он также стремительно, но я успела побледнеть, ожидая, что появится Антон или Паша.

– А вот это пригодится, – сказал, завидев в прихожей Пашкину ветровку.

– Ну уж нет, – забрала я куртку, когда он приблизился.

– Очень даже да, – вырвал он её обратно. – Это небольшая компенсация за мои мучения. Воспаление легких я уже получил, спасибо твоему муженьку. Топай давай, – и пихнул меня вперёд. Я дёрнулась, взмахнув рукой. Николай недовольно пробурчал: – Заори ещё, всех подними…

– А может и заору, если вы не пойдёте вон отсюда.

– Истерики будешь Павлу закатывать, идём. – Он подхватил меня под локоть. Я бы оттолкнула, но хотелось поскорее избавиться от него, а не гневаться.

Мы шли к калитке прежним путём. Николай постоянно оглядывался. Меня уже ни Антон, ни Паша не пугали, а вот тип рядом беспокоил. Поздновато я спохватилась, наговорить он мог, что угодно. И не обязательно правду. Да и болтал теперь как-то иначе…

– Мобильник с собой? – кивнул Николай на мою сумку.

– Нет. – Я перекинула ремешок через плечо и прижала её к себе.

– Гонишь ведь.

– Возможно.

– Одна сатана, значит… – хмыкнул он. Я рывком освободилась.

– Идите вперёд.

– Нет уж, милая. Взялась вести, веди. – Он попытался схватить меня, я глубоко вдохнула, показывая, что непременно закричу. – Я тебе заору, дура! – шикнул он. Понаблюдал за мной, потом надел куртку, покачал головой и шагнул вперёд, но неожиданно обернулся: – Ты меня, часом, не в ловушку заманиваешь?

Я нахмурилась:

– Вы меня порядком задолбали.

– Я от вашей семейки тоже не в восторге. Топай-ка впереди.

Он ждал, и я ждала, потому как на этот раз не собиралась подчиняться, опасалась, и он это понял.

– Неужто испугалась? – спросил. На лице появилась противная улыбка и взгляд вновь насторожил. Если бы я не пялилась на него в упор, вероятно, не заметила бы перемен: он вмиг принял прежнее выражение, подозревающее меня во всём. Хамелеон чёртов. – Тебе бы гнева мужа бояться, а не меня, – заявил Николай.

– А я в замечаниях не нуждаюсь.

– Да? А я вот вижу мольбу в твоих глазёнках. Или тоже дёру дашь?

– Слушайте. Я вас выпустила зачем? Задушевные беседы вести? Хотите вернуться в подвал? Нет? Тогда вперёд.

Усмехнувшись, он наконец двинулся в указанном направлении. У домика охраны было тихо. Мы дошли до калитки, я ввела код, заставив компаньона отвернуться.

– Позвонить от тебя, значит, не получится? – спросил он, прежде чем выйти.

– До центра полчаса ходьбы, доберётесь.

– Что ж… – Он шагнул за территорию. – Удачи, госпожа Бекетова. Благодарю за помощь! – Издёвка в голосе доконала.

– Чтоб вас черти слопали! – закрываясь, бросила я. Руки при этом дрожали как никогда, но Николая происходящее забавляло, он улыбнулся.

Несколько минут я стояла в жутком страхе от этого человека и того, что натворила. Паша будет в бешенстве.

– Полина, – вдруг раздалось за спиной.

С испугу я чуть осела и толкнула калитку. «Закрыто ведь…» – опомнилась запоздало, но открыть всё же попыталась: наклонила ручку и подняла обратно. Как будто бы выбежала. Какой бред… Жаль лунатизмом не страдаю.

– Это я, – пришлось отозваться. И я стала медленно оборачиваться, не догадываясь, кто именно за спиной. Услышала «Полина», а вот голос не восприняла. Не знала, что такое возможно. Наверное, при сильном испуге многое случается.

– Ты, – вроде бы удивился собеседник, а до меня наконец дошло, кто стоит позади.

– Юра? – Я повернула голову и зависла, глядя на опричника. «Интересно… И как давно он наблюдает?»

– Что там? – кивком указал он на калитку.

– Не знаю.

– А чего тогда схватилась?

– Схватилась? А… Ну так открыть собиралась.

Я отошла в сторонку, а Юра всё не унимался:

– Зачем?

– Что «зачем»?

– Зачем открывать? Час ночи.

Я вздохнула и нелепо развела руками. Диалог довольно глупый, вернее, я веду себя как последняя идиотка, выдумывая, что наврать.

– Тут случилось кое-что. Не пойми неправильно, я в своём уме… – Он смотрел на меня очень внимательно, от этого самого взгляда я больше разнервничалась и выпалила: – В общем, здесь кто-то был. Как мне показалось… Не прямо здесь, конечно… За территорией… Кто-то стоял за калиткой, я слышала шаги, а потом всё стихло. Вот.

– И ты полезла проверять? – выпучил он глаза.

– Ну да.

– Полина, а мы тебе на что?!

– Так спят же все, – возмутилась я, позволяя Юре оттеснить меня к воротам. – Что ты делаешь? – испугалась, когда тот стал набирать код.

– Проверяю, чем и должен заниматься.

– А если там кто-то есть?

– Тогда ему не поздоровиться. – Он сунул руку за пазуху и достал вроде бы самый настоящий пистолет. Мои познания в оружии ограничивались фильмами, я ахнула:

– Юра! – и схватилась за его куртку. – Мне же померещилось. Никого там нет. Не смей открывать!

– Стой за воротами и не показывайся, поняла? Если что-то пойдёт не так, беги к Антону.

– А что пойдёт не так?

– Ты поймёшь.

Понимать я ничего не хотела, но осталась у ворот, как было велено. А ведь всё уже складывалось не так. А если ко всему папа прикатит раньше времени? Вот это будет картина…

– Да что ж такое-то! – чуть ли не зарыдала я, представив, что за этим последует. – Юра, – позвала вполголоса. Он не откликнулся.

Надолго меня не хватило. Я постояла и нерешительно выглянула, не выходя за пределы двора. Разумеется, никого не увидела, калитка закрывала обзор. Я смотрела на соседский гараж и прислушивалась.

Юра появился неожиданно, я вздрогнула, а он обрадовался и меня обрадовал:

– Никого. Не бойся. Завтра камеры проверю.

Я посторонилась, калитку он запер, пистолет спрятал под курткой.

– Это травмат, – решил пояснить, глядя на меня. – Пульки резиновые. Не бойся. – «Вот заладили: не бойся, не бойся…» – Как у Павла. Слышишь? Моргни хоть… Чего перепугалась? Говорю: нет там никого.

Я заламывала пальцы и молчала. И молчала не от страха, а потому что не знала, что говорить, думая о камере. Выключить как-то не догадалась, и папа не напомнил.

– И хорошо видно ночью? – полюбопытствовала я.

– Что? – не понял Юра.

– Ну камера… Хорошо ночью снимает?

– Нормально. На прошлой неделе обновили.

– Здорово, – улыбнулась я, посоветовав себе смириться. – Пульки резиновые, говоришь? У Пашки тоже есть?

– Есть, – кивнул он, но уже нехотя. Понял, что сболтнул лишнее, а я дурочка даже не задумывалась о существовании оружия, хотя следовало бы, учитывая деятельность мужа. Спасибо, Юра. – А ты не знала, да?

– Нет, – опять улыбнулась я.

– Чёрт… Неправильно как-то.

– Ага.

– А может, сделаем вид, что ничего не было?

– Может.

– Полина…

– Расслабься, орать не буду.

Он сцепил челюсти, отвернулся, проверил калитку, обошёл меня и проверил ворота, пока я стояла и шаркала ногой по плитке.

– Ладно, спокойной ночи, – сказала ему. – Пашке не нажалуюсь. Не переживай.

– Спасибо, – буркнул он, не оборачиваясь.

Я дошла до кустов, под которыми недавно лежала, когда Юра вдруг позвал. Я оглянулась, он шагнул ко мне:

– А ты чего бродила?

– Просто так. Не спалось, вот и бродила.

– Да? Странная ты какая-то… Тебе с сумкой не спалось?

– Ну да, с сумкой. А что тут такого? Я – девочка, мне нужна сумка. Вам вот пушки нужны, и вы с ними ходите. – Юра почесал бровь, виновато глядя на меня. – Это будет нашим секретом, – успокоила я, помахала ему и подумала, входя в дом: «Недолгим секретом…»

Дверь в подвал была немного приоткрыта. Я закрыла её, достала из сумки ключи. «Пушка, значит, а говорил: долго и счастливо…» Опустившись на колени, выложила на полу ключи незамысловатым жестом. Полюбовалась видом, нашла в сумке красную помаду и добавила именное послание: «Пошёл ты, Бекетов!» – стало лучше, мне однозначно понравилось. А я ведь готовила слезливую речь, хотела записку оставить. Что-то вроде: «Прошу, пойми… Всё усложнилось, мне нужно время…» Но теперь обойдётся.