Ее нельзя убить бесплатное чтение

Пролог

Он сидел в темноте возле окна и смотрел, как начинается гроза. В небе, затянутом тяжелыми тучами, сверкнула первая молния, и в его глазах, таких же темных как эта ночь, отразился таинственный отблеск света. Длинные пальцы потянулись к рядом стоявшему бокалу коньяка, и через мгновение его чуть полные губы почувствовали согревающий вкус двадцатилетней выдержки.

Первые капли упали на твердую землю, пропитав сухую почву долгожданной влагой. Спустя несколько секунд дождь застучал сильнее и на оконном стекле появилась мелкая рябь. Он медленно встал и, включив приглушенный свет настольной лампы, подошел к полкам с литературой. Книги были его страстью. Он любил читать старые книги, перелистывать ветхие страницы, чувствовать свое небезразличие к судьбам героев. Прочитав несчетное количество произведений прошлого века, он находил поразительное сходство историй разных эпох и, сопоставляя с нынешним временем, видел идентичность как проблем, так и их решений. Проведя рукой по ткани обложки произведения Льва Николаевича Толстого, он подумал о том, что с удовольствием бы перечитал Войну и Мир. Каждый раз, перечитывая эту книгу, ему открывались не увиденные ранее грани сложного сюжета и новое понимание глубины описанных событий.

В созданной им спокойной и тихой атмосфере особо резко и навязчиво зазвонил телефон, неприятно завибрировав по крышке стола. Мельком бросив взгляд на старинные антикварные часы, он увидел, что новый день наступил всего час назад.

– Слушаю. – Его тяжелый хриплый голос эхом отозвался в углах большой комнаты.

– Нам необходимо встретиться.

– Когда?

– Сейчас же. – Короткие гудки дали понять, что в ответе собеседник не нуждается.

Он поморщился. Скрытый номер и механический, будто доносящийся издалека голос недавнего оппонента подсказывали, что звонок скорее всего связан с новым заданием. Всего несколько дней назад он закончил сложное дело и ему дали несколько недель заслуженного отдыха. Что-то у них там случилось, раз потребовалось его срочное вмешательство.

Бросив с досадой взгляд на книгу, он поставил бокал, который все еще неосознанно крутил в руке, на резной стол. Взяв ключи от машины, он вышел из своего уединенного домика на окраине Москвы и поехал на вынужденную встречу.

Диковатая гроза набирала силу, вспышки молний одна за другой разрывали небо пополам, сотрясающий грохот грома раздавался совсем близко, закладывая уши, и он подумал, что, наверное, именно так представляли себе конец света наши далекие предки.

Он не боялся смерти, она ходила за ним, как тень, не отходя ни на шаг от его сгорбленной души, скручивая сильное тело своими липкими горячими лапами и острыми когтями с любовью цепляясь за мужскую шею. Уже стало привычным смотреть в глаза смерти через прицел своей оптической винтовки.

Он любил повторять, что смерть – это и есть продолжение жизни, ее неотъемлемая часть. Каждый вдох продлевает жизнь еще на мгновение, а каждый выдох, если вновь не впустить в легкие кислород, принесет смерть. Так говорил уважаемый им Ошо еще в семидесятые годы двадцатого века.

Его судьба складывалась непросто и, быть может, в свое время был шанс пойти другой дорогой, но этот путь им найден не был. Частенько бессонными ночами он выдумывал себе тысячу оправданий, а потом горько смеялся над ними, понимая глупость этой затеи.

Подъезжая к условленному заранее месту, он увидел стоящий на противоположной стороне дороги черный джип. Его уже ждали. Проехав еще метров двести вперед до разметки и развернувшись, он подъехал вплотную к припаркованной на обочине машине. Несильно хлопнула дверь и к нему в салон сел мужчина с яркими небесно- голубыми глазами.

– Чертов дождь. – Мужчина выругался, смахивая с широких плеч капли холодного дождя, успевшие осесть на его дорогом костюме. Одновременно с крепким мужским рукопожатием он внимательным взглядом осмотрел кожаный салон нового автомобиля.

– Есть дело, не требующее отлагательств. – Сказал он.

– Слушаю.

– Произошла утечка информации. – Мужчина посмотрел в черные глаза собеседника. – Очередная поставка, наш бизнес, а значит и твоя работа под большим вопросом. Возможно, получится так, что ты нам больше не понадобишься. Не надо объяснять, чем это может для тебя обернуться?

– Нет. Не надо. – Сквозь зубы процедил он.

Мужчина, отвернувшись, посмотрел в окно.

– Ты когда- нибудь видел такую грозу? – Он покачал головой, не ожидая ответа. – А теперь о твоем задании. Мы нашли человека, который слил информацию. Тебе необходимо будет его уничтожить и подчистить возможных контактов, с которыми он мог поделиться лишней информацией.

Убийца кивнул.

Впервые с их встречи обладатель голубых глаз улыбнулся и два ряда белых зубов хищно сверкнули в темноте салона.

– Это девушка. Мы собрали на нее досье. Держи. – Небольшая папка упала на парприз. – Внутри десять штук зелеными, как аванс. Еще двадцать получишь после дела.

– Какие сроки?

– Шесть дней. Через неделю должна будет произойти сделка. И не дай Бог она сорвется. Полетят головы, и твоя будет первой в списке. Имей в виду.

– Не пугай. Лишнее.

Собеседник снова улыбнулся, открыв дверь автомобиля и впустив холодный свежий воздух. Шум дождя разрезал, будто кинжалом, тишину салона.

– Жду отчета по стандартной схеме. – Повысил голос мужчина и, сев в свой джип, первый стартанул с места.

Обратную дорогу до своего холостяцкого жилища киллер ехал не спеша, погруженный в безрадостные мысли. Он был на крючке. С таких крепких крючков уже не сходят, наживка проглочена глубоко. Но даже спустя пять долгих лет он не хотел с этим мириться. И в который раз пытаясь найти выход, бился о лед, а крючок впивался во внутренности лишь сильнее, заставляя его снова и снова осознавать реальность – выхода нет.

Приехав к себе домой, убийца махом допил коньяк, молчаливо и понимающе ожидавший хозяина на столе. Минуту просидев с закрытыми глазами, чувствуя, как проникающая жидкость течет по внутренностям, принося кратковременное облегчение, он раскрыл папку. Мельком взглянул на часы. Было три часа понедельника. У него осталось пять дней и двадцать один час.

Глава 1

Сегодня наступил тот день, которого я ждала долгих шесть лет. Конец июня в этом году радовал теплым приветливым солнцем. Ощущаемое тепло чувствовалось на открытых девичьих плечах даже сквозь немного пыльное стекло пластикового окна.

Я сидела в выпускном белоснежном платье на низком подоконнике в просторном холле возле закрытой двери родной аудитории и наблюдала за птицами, которые грозно щебетали, ругаясь за свое место на зеленой могучей ветке. Аккуратно подстриженные газоны и многочисленные деревья, достигающие до десяти метров в высоту, были гордостью института, да и нашего небольшого городка в том числе. Лабиринты зеленой территории, окруженные забором, уже не один десяток лет использовала молодежь в качестве парка. Облюбовав лавочки под раскидистыми ветвями, девушки и парни делились друг с другом своими секретами, обменивались первыми неуверенными поцелуями, переживали горькие расставания. Много кратковременных судеб видел этот парк. Снова и снова он принимал в свои сады новые пары, отпуская выпускников в самостоятельное плавание по своим столь разным и во многом одинаковым судьбам.

Я судорожно вздохнула. Твердое решение перелистнуть исписанную страницу моей жизни заставляло молодое сердце биться сильнее. Плевать, что Москва слезам не верит. У меня все получится.

Услышав голос позади себя, я обернулась.

– Лера, пойдем сегодня отмечать? Ларионов пригласил в ресторан, наверное, надеется, что ты пойдешь. Завтра поедешь в свою Москву, никуда она не денется. – Моя подруга прижалась губами к моей щеке.

– Нет, Иринка. Ты же знаешь, что я не могу.

– Неужели один вечер что- нибудь решит? Поезжай завтра с утра. – Ира привычным мне движением убрала светлую челку с лица и упрямо поджала пухлые губки.

Я улыбнулась.

– Боюсь, если сегодня я останусь, то родители точно передумают меня отпускать. Надо ехать.

Ира немного помолчала, задумавшись.

– Интересно, как они будут жить, когда ты уедешь? – Задала она самый больной на эту минуту вопрос.

Я вздохнула. Ирина так же, как и я считала, что родители чересчур сильно зависят от меня. Порой казалось, что только лишь во мне заключается вся их жизнь. Помимо духовной составляющей, на мне висели многие бытовые задачи, которые старики уже не могли выполнять из- за слабого здоровья. Им будет сложно… Но вместе с тем они понимали, что жизнь их единственной дочери впереди и надо дать ей шанс добиться чего- то в жизни. А наш маленький городок в этом плане бесперспективный. И старики не могли этого не признавать.

– Соседи, тетя Марина и дядя Эдик обещали помогать им. Как устроюсь на работу, буду им платить. Договорились пока на этом. А позднее может получится забрать к себе. Да и я ведь уезжаю не навсегда, буду по возможности приезжать.

– Ладно. Чего уж там. Пятьсот километров – не расстояние. Надеюсь на скорую встречу, подруга. – Ира обняла меня, правильно поняв, что сейчас продолжать эту тяжелую тему не стоит.

Мы немного постояли, глядя в окно, думая о своем. Прямые гордые спины говорили о внутренней напряженности. Слишком много смелых надежд у нас с Ириной на будущее.

– Лаврентьева, Шмелева, бегом в актовый зал. Там уже все собрались. – Я вздрогнула, услышав голос нашего куратора. Она привычным за много лет топотом маленьких ножек бегом направлялась к актовому залу. Ее лохматая богатая рыжая шевелюра в высокой прическе болталась со стороны в сторону. Мы с Ирой улыбнулись и напряжение будто камнем рухнуло к нашим стройным девичьим ногам.

– Пошли. Получим наши бумажки и в новую жизнь широким шагом. – Я крепко сжала холодную руку подруги.

Декан вручил мне красный диплом одной из первых. Будто во сне, я вышла из богато украшенной мозаикой стен института, добралась до родного дома, обняла дорогих моему сердцу родителей и, дождавшись такси, поехала на вокзал.

Приближающимся стуком колес поезд известил о своем прибытии. Я вошла в свое купе, бросила багаж и молча наблюдала, как состав начал набирать скорость, увозя меня в будущее. В тот момент у меня было много надежд, и в своем богатом на фантазии будущем я и подумать не могла, что уже через год на меня будут смотреть через свой прицел оптической винтовки черные глаза.

Глава 2

Рано утром следующего дня перрон Казанского вокзала встретил меня проливным дождем. Сонный проводник, не выходя из вагона, спустил входную подножку и, дежурно улыбнувшись, пожелал счастливого пути.

Я почувствовала себя очень счастливой несмотря на то, что с первых же секунд промокла до нитки. Покатив чемодан к стоянке такси, я с сожалением вспомнила об оставленном в родительском доме зонте. Встречные люди, спешащие по своим делам, не глядя под ноги, ступали в образовавшиеся зеркальные лужи. Я поморщилась, увидев темные пятна грязи от брызг проходящих мимо чужих ног на своих светлых джинсах. Несмотря на летнее утро, небо было затянуто набухшими водой черными тучами, дул северный неприятно холодящий ветер. Дождь неистово бил по лицу, не давая возможности укрыться от мелких и злых уколов.

Я катила чемодан за собой, уговаривая себя, что все равно счастлива тем возможностям, которые открываются передо мной в большом городе успешных людей. Проводя в последнее время немалое количество времени в бескрайнем интернете, я поняла, что профессия врача, которую получила, востребована и с красным дипломом у меня есть неплохие шансы получить работу, а быть может даже осуществить свою мечту и стать одним из лучших хирургов Москвы. Надо мечтать, стремиться и добиваться поставленных целей. Именно так и никак иначе.

Очередной прохожий больно толкнул меня в плечо. Обернувшись ему вслед, я увидела быстро удаляющуюся спину высокого мужчины. Без извинений молчаливый человек также внезапно пропал из поля зрения, как и появился в моей жизни неприятным мгновением. В Москве люди будут появляться и пропадать яркими и незначительными вспышками. Я понимала это и была готова, что здесь будет не так, как в маленьком городке, где тебя все знают. Здесь до тебя никому нет дела.

Дождь лил, как из ведра. Мокрые длинные светлые волосы под резкими порывами дерзкого ветра все время лезли в глаза, нос и рот. Сжав до боли зубы, я поняла, что первые минуты пребывания в Москве представлялись мне не так.

Наконец, я добралась до стоянки такси. Невысокий черноволосый таксист старенького шевроле назвал высокую, по моему мнению, стоимость своей услуги. Не в силах торговаться, я согласилась на его таксу, отдала багаж и сев на заднее сидение, попыталась согреться, растирая мокрые замерзшие руки. До квартиры тетки, у которой я на первое время остановлюсь, было далеко. Ехали не меньше часа. За это время я собралась с новыми силами, немного подсохла и самое главное согрелась. Поэтому все свое внимание я переключила на то, что было за окном машины. Москва мелькала перед глазами, будто кадры интересного фильма. И когда на светофоре машина замирала, я с упоением рассматривала детали архитектуры царского центра столицы.

Когда такси остановилось в одном из хрущевских дворов, дождь прекратился и выглянуло смущенное солнце, будто извиняясь передо мной за свою негостеприимность. Расплатившись с водителем, я посмотрела на старую панельку. Из первого подъезда быстрым шагом вышла моя родная тетка. Искренне улыбаясь, она крепко, несмотря на свой преклонный возраст меня обняла.

– Лерочка, девочка моя, как же ты выросла. Какая красивая, вылитая мать. Как добралась, замерзла? – Тревожно оглядывая меня, спросила она молодым звонким голосом, совсем не соответствующим ее седым волосам.

– Спасибо, теть Марин, все хорошо. – Я нежно поцеловала старушку. Она была старшей сестрой матери. Несмотря на то, что она жила в Москве, родители никогда не приезжали к ней в гости, зато тетя Марина часто была нашим гостем. Я ее искренне любила за доброту и любовь, которую она всегда с обилием давала всей нашей семье, а также за дерзкую в таком возрасте веселость. В тете Марине была неисчерпаемая жизненная энергия и цепкий начитанный ум.

Тетка жила на втором этаже пятиэтажного дома. Пока мы поднимались, она рассказывала о необходимости капительного ремонта дома, будто смущаясь за ветхий вид подъезда. Но несмотря на старость дома, квартира выглядела свежей и уютной.

– Проходи, Лерочка. Располагайся, как дома. Я подготовила твою комнату. Вот смотри. – Она меня потянула через узкий коридор, не забыв на ходу показать свою спальню, во вторую комнату. Я осмотрелась. Небольшая комната имела в пределах своих стен все для моего комфорта. На платяном двухдверном шкафу висело большое зеркало, компьютерный столик стоял рядом с окном, завешанном изящными персиковыми занавесками, небольшая кровать была аккуратно застелена светлым пледом. Живые цветы на прикроватной тумбочке пахли свежестью.

– Спасибо, теть Марин. – Искренне сказала я.

– Бросай вещи, потом разберем. Пошли к столу. Ты, наверное, голодна. Я блинчики напекла. Пошли, пошли. – Суетилась она. – Как Леонид Павлович себя чувствует? Все так же терроризирует мою бедную сестру Галину?

Я рассмеялась.

– Родители шлют вам сердечный привет. Передали гостинцев. – Полезла я в чемодан.

День прошел легко и незаметно. Мы долго и интересно разговаривали, отвлекшись ненадолго на прогулку за продуктами. После готовили ужин и снова разговаривали. Взглянув на часы, я удивилась.

– Теть Марин, уже полночь. Давайте отдыхать. Вы, наверное, устали. Да и я тоже. – Я улыбнулась. – Сегодня был прекрасный день.

– Конечно, Лерочка. Ты иди, я сейчас уберу со стола и тоже пойду отдыхать.

– Давайте я вам помогу.

– Ничего не надо. Я уже старуха, проклятый атеросклероз… Бессонница мучает уже много лет, поэтому все равно не усну раньше, чем через несколько часов. Иди. – Махнула она дряблой рукой. Поцеловав морщинистую щеку, я отправилась в свою комнату, с удовольствием легла на удобную кровать и мгновенно уснула.

Глава 3

Проснувшись в шесть утра, первое, что я увидела – луч солнца на своей подушке. Внутри, где- то в районе сердца поднялась теплая волна всепоглощающей любви к жизни. Чувство было настолько новым и ярким, что мгновенно заполнило все уголки молодой души. Я зажмурилась, боясь поверить в реальность этого утра. Быстро встав с кровати, босо ступая к окну, я посмотрела на московский не родной пустынный двор. Чужой моему взгляду одинокий владелец четвероногого пса прогуливался неподалеку от детской площадки.

Стараясь не шуметь, я вышла из комнаты и приняла холодный душ. Как и всегда после этой процедуры, энергия, вместе с горячей кровью побежала по мокрому телу бодрящей скоростью. Решив не нарушать многолетней традиции, я надела спортивный костюм и отправилась на пробежку, веря, что после тренировки мысли придут в порядок и сердце перестанет биться с истерической радостью.

В ранний летний час было еще прохладно, но уже по- летнему грело солнце, северный ветер стих, и городской зной потихоньку вступал в законные права. Спешащие куда- то по своим делам сонные и деловые люди встречались все чаще и чаще. На широких серых дорогах уже столпились дорогие машины. Я в Москве, в столице, в городе, который мне снился с детства. Счастливо улыбаясь, я смотрела по сторонам с детским любопытством. Все казалось прекрасным в это утро.

Вернувшись в квартиру спустя час, я увидела, что тетя Марина уже встала. Из кухни доносились аппетитные запахи выпечки. Пожелав ей доброго утра, я вновь приняла душ, позавтракала творожным пирогом с теплым молоком и отправилась в названною моей комнату. Сев за компьютерный стол, я открыла Гугл и стала выписывать в небольшой блокнот все больницы и клиники, обводя красной ручкой те, в которых было хирургическое отделение, а синей, которые по карте были расположены ближе всего к квартире тети. Затем переодевшись в легкое голубое платьице, которое отлично подходило к такого же цвета глазам, я снова вышла на уже ставшую раскаленной улицу.

Начала я поиск с государственных больниц, которые отвечали хотя бы одному их моих требований. Потратив на обход более шести часов, я везде потерпела поражение – открытых вакансий не было. Когда уже оптимизм начал трещать по швам, мне наконец повезло. В предпоследнем по списку медицинском учреждении добрая медсестра провела меня в дальнее крыло больницы, где располагался в просторном кабинете отдел кадров. После продолжительного собеседования и сбора документов для личного дела, мне, наконец, предложили должность помощника хирурга на испытательном сроке. Оклад был невысокий, но я была несказанно рада старту, уверенная, что дальше смогу проявить себя.

Выйдя из здания больницы, я села на ближайшую скамейку и сцепив руки замком, минут десять просидела, оглядываясь вокруг и благодаря в душе Бога за его любовь ко мне. Территория больницы была большой. Я со своей точки видела только ее маленькую, тем не менее ухоженную зеленую часть.

Вдруг новое для меня странное чувство заставило на мгновение замереть. Дыхание неожиданно сперло. Где- то между лопаток пробежал скользкий холодок, потом тугой ком поднялся к горлу, и я почувствовала, как тело парализует животный безотчетный страх. Сердце стучало так громко, что казалось его биение слышно пригуливающимся рядом больным. Через несколько секунд все прошло также внезапно, как и началось, но липкое прикосновение страха будто отпечаток застрял в памяти, не отпуская. Я нервно оглядывалась вокруг, стараясь понять, что или кто меня мог так напугать, пока взгляд не зацепился за мужчину в белом халате. Он стоял неподалеку, метрах в двадцати, скрытый за широким стволом дуба. Наверное, поэтому я не сразу его увидела. Облокотившись на дерево, мужчина курил, внимательно рассматривая меня. Увидев, что я заметила его пристальный взгляд, он бросил окурок в урну и направился в мою сторону.

– Можно? – Спросил мужчина, указывая на место рядом.

Я кивнула. Тембр у него был красивый. Такой голос хочется слушать. Глаза смотрели приветливо, по- доброму. Он совсем не вызывал того страха, который только что сковывал меня, будто тисками. Наоборот, это был тот тип мужчины, который располагал к себе с первых минут. Ему было около сорока, каштановые слегка вьющиеся волосы уже начали седеть на висках, что придавало ему особый шарм. От стройного мускулистого тела исходила мужская сила и уверенность в себе.

Он протянул ухоженную заросшую кучерявыми волосками руку с длинными пальцами.

– Валентин Петрович. – Представился новый знакомый, по- мужски пожав мою руку. – Я так понимаю, вы моя новая помощница. – Утвердительно сказал он.

В первое мгновение я растерялась. Куда- то внезапно делась моя уверенность и снова страх волной окатил меня с головой, закрутив сознание в черном омуте. Опустив на мгновение глаза, я увидела мурашки на своем теле и вздрогнула. Мысленно глубоко вздохнув, забросив сомнения и страх, я взяла всю свою волю в кулак и, наконец произнесла:

– Лаврентьева Валерия. Очень приятно.

– Ну что ж, Валерия, работать нам придется слаженно. Давайте- ка вы немного расскажете о себе, и, если никуда не спешите, я могу показать наше отделение.

– Конечно, нет, хочу. – Я смущенно сбилась. – То есть никуда не спешу, с удовольствием.

Валентин Петрович улыбнулся.

– Ну что ж, пойдемте.

Несмотря на свои тревоги, конец дня все же прошел отлично. Я немного рассказала о себе, а потом мы обошли отделение с вечерним осмотром больных. Валентин Петрович оказался хирургом высшей категории. По наблюдениям первого дня коллеги относились к нему почтительно. Я тоже невольно прониклась уважением к его спокойной уверенности и обстоятельному подходу к больным.

Когда начало темнеть, Валентин Петрович предложил выпить по чашке ароматного капучино в общей столовой. В отделе царила добрая атмосфера спокойствия и общего выздоровления. Проходящие мимо сотрудники подшучивали, обсуждали прошедший, а для кого- то только начавшийся рабочий день.

Попрощавшись, наконец, с коллегами и выйдя за территорию больницы, я увидела, что совсем стемнело. Звезды с высоты светили ярко и приветливо. Предупредив тетю Марину, что задерживаюсь, я решила пойти домой пешком. Было далековато, но дневная жара спала и было приятно находиться в объятьях теплого воздух любимого города. Голова шла кругом от избытка эмоций. Хотелось снова и снова пережить в мыслях этот день. Задержаться в минутах, проанализировать свои ответы, поведение.

Улыбаясь своим мыслям, я не сразу увидела, как около меня резко затормозила темная высокая машина, и из нее быстрым шагом направились ко мне двое мужчин. Очень быстро они оказались рядом, больно вывернув обе руки. Крик вырвался из груди в момент, когда чья- то большая ладонь накрыла мне рот, заглушив звонкий девичий истеричный зов о помощи. Меня запихнули в машину и снова липкий страх сковал прерывистое дыхание. Молодое тело еще рьяно сопротивлялось, пока сильный удар в челюсть не подавил волю. Прежде чем потерять сознание, я успела ощутить болезненный укол в голубую отчаянно бьющуюся вену.

Глава 4

Первое, что я ощутила, придя в сознание, было уже знакомое чувство липкого страха. В воздухе висел запах чужого немытого тела, смешанного с мужским одеколоном. Чувство врожденного самосохранения подсказывало не идти на поводу острого желания открыть глаза и оглядеться, а притаиться и прислушаться к тому, что происходит вокруг. Сильная головная боль вызывала тошноту и мешала сосредоточиться. По вискам, казалось, кто- то бесперебойно стучит отбойным молотком, желая свести меня с ума.

Спустя несколько минут, справившись с первым приливом боли, я почувствовала непривычно неудобное положение тела. Медленно попробовала пошевелить затекшими руками. Грубая ткань натянулась на тонких кистях, наводя на меня панику. Спокойно. Истерикой я ничего не добьюсь.

Кто- то недалеко кашлянул. Я вздрогнула от неожиданности.

– Ну что, красавица, очухалась? – Противно и страшно скрипнули половицы. Сердце мгновенно ухнуло в пятки. Обладатель тихого голоса приближался. Я слышала его медленные шаги, внутренне сжавшись, решив притворяться до последнего и все еще надеясь выиграть хоть немного времени. Звук шагов замер совсем рядом. Внезапная звонкая пощечина заставила меня вскрикнуть от резкой боли. Слезы непроизвольно брызнули из затуманенных глаз. Притворяться больше не имело смысла.

Сквозь мутную пелену я увидела рядом с собой болезненно худого мужчину в джинсовых рваных шортах. Обнаженная безволосая грудная клетка имела синюшный оттенок. Будто высеченное из острых углов лицо обрамляли грязные пакли светлых редких волос. Практически одного цвета с глазным яблоком светлые почти прозрачные глаза наводили ужас своим безучастным холодом. Урод, чуть изогнув в усмешке тонкие бесцветные губы, смотрел сверху вниз на свою беспомощную жертву, крепко привязанную к кровати.

– Что…? Что вы мне вкололи? – Я не узнала свой голос. Казалось, язык двигался сам по себе, не помещаясь во рту. Каждое произнесенное с трудом слово вызывало резкую боль. Со страхом я подумала, что челюсть мне все- таки сломали.

– Нравиться? Сейчас еще вколем, чтоб тебе хорошо было, красивая.

– Не надо! – В отчаянии я постаралась отодвинуться от мужчины.

– А теперь слушай сюда. – Остролицый схватил меня за волосы и резко рванул вверх. Я закричала и тут же получила удар кулаком в живот. В глазах потемнело, казалось, внутренности вспыхнули адским огнем. Меня стало рвать, выворачивая изнутри раздирающую болью плоть.

– Черт, сука! – Заорал этот псих и отпустив мои волосы стал вытирать свою испачканную руку о мое лицо.

– Значит так. – Сквозь туман услышала я его слова, – через месяц состоится событие, в котором ты примешь участие. Теперь ты уже от нас не убежишь. В глубине души ты же знала, что мы тебя поймаем, да? Ты ведь хотела со мной увидеться вновь? Скажи, да, мразь! – Вдруг заорал он.

Я заплакала. Соленные слезы маленькими ядовитыми змейками въедались в раны, доставляя нечеловеческую боль. Боясь потерять сознания, я из последних сил произнесла, уже едва понимая смысл своих слов:

– Вы… меня… путаете…с кем- то… Бог мой…, ангелы мои… помоги и сохрани… – Судорожно вздрагивая всем своим телом, я стала читала про себя молитву, надеясь на чудо. Но чуда не произошло.

Сумасшедший взял в правую руку нож, облизнув белые губы. Его пустые глаза не отрываясь смотрели на меня.

– Я хочу тебя. Иди ко мне и будь послушной девочкой. Иначе будет больно.

Я дернулась, будто от удара. Глаза широко открылись от ужаса осознания происходящего.

– Нет! – Собрав все силы я стала отчаянно кричать, зовя на помощь, почти теряя сознание от боли и страха, задыхаясь от слез и беспомощности.

– Да! – Оскалился мой мучитель. Он стал нервно дергать ширинку, судорожно стягивая шорты с худых волосатых ног, и я увидела, насколько сильно возбуждена его плоть. Паника охватила меня, покрывая холодным потом все тело. Я неистово стала рвать из своих пут крепко связанные руки. Кровать несмело скребла ножками о паркет, но узлы не ослабли. Псих навалился на меня, и я почувствовала запах дешевого спиртного. Нечеловеческие глаза были в сантиметре от моих. Лезвие ножа водило по моей груди незамысловатые фигуры, его горячий язык следовал за острием, вылизывая до капли проступающую алую кровь. Слезы переросли в истерику. Под страшный смех маньяка я отчаянно рвалась из стороны в сторону, разрезая грудь смертельным ножом еще сильней, причиняя себе невыносимую боль. Дотянувшись до его уха, я с силой сжала челюсти, почувствовав чужую тошнотворную кровь во рту.

– Аааа, убью!!!

Он высоко поднял руку с крепко стиснутым в кулаке ножом. Я зажмурилась в ужасе, поняв, что это конец. Когда Что-то острое коснулось моей руки, я вскрикнула и открыла глаза. Нависая надо мной, псих стоял на коленях, уперев костлявые руки о скрипучую кровать возле моей головы. Пустые глаза его, не мигая, смотрели на мою бешено вздымающуюся окровавленную грудь. Я перевела взгляд на руку и поняла, что он Что-то снова мне вколол. С пугающей неестественной улыбкой он молча смотрел, как я из последних сил пытаюсь высвободиться из его власти. Слюни этого дикого животного капали мне на лицо, пока я не перестала что- либо чувствовать. Ушла выматывающая тело острая боль, куда- то запропастился безумный страх, я, наконец, ощутила сладкую нирвану.

Где- то отдаленно, будто происходящее не имело ко мне никакого отношения, я чувствовала потное тело на себе, прерывающее горячее дыхание около уха, но мне было все равно. Мне было так хорошо …

Иногда я приходила в сознание, только чтобы снова впасть в сказочное небытие. Погрузившись в тайное для меня царство, хотелось только одного – не возвращаться оттуда никогда. Я могла летать, не чувствуя ног, у меня были крылья. Можно было парить в небе, иногда укладывая светловолосую голову на пушистые белые облака. Иногда погода позволяла, и я каталась в небесах на голубых качелях. Они очень большие, таких я еще никогда не видела. Мне очень нравится на них кататься. Вперед- назад, вперед- назад.

Иногда меня выдергивали из моего воздушного и чудесного мира и тогда я ощущала неприятный холодок на обнаженном теле. На шее крепко затянутый холодный металлический поводок не давал вздохнуть полной грудью. Будто собака, я ползала на четвереньках среди незнакомых мне мужчин, вылизывая по приказу хозяина их вонючие ноги. Я слышала их смех, хотя может это был не смех, а рычание. Да, наверное, рычание диких зверей, которые вырывали меня из чудесного мира. Больше всего мне не нравилось, когда это звери мочились на меня. Незажившие до конца раны открывались снова и гноились, и эта боль возвращала мне осознанность, от которой я бежала, как от проклятой. Остальное было терпимо. Только когда я ослушивалась остролицего психа, он меня наказывал и не пускал домой кататься на качели. Тогда извращения его дружков были той пыткой, каждый раз после которой хотелось умереть. Но сил на это уже не было.

Снова и снова ощущая блаженный укол, я теряла счет времени, и оно уже не имело значения. Я забыла, что это Москва, что здесь сбудутся все мои мечты. В череде смен дня и ночи хотелось только одного – забыться.

В очередной раз я беззаботно каталась на качелях, смеясь с разноцветными птицами, раскачиваясь вместе с ними, когда внезапно пошел дождь. Он был очень холодным. Нахмурившись, я хотела полететь, но крылья промокли, прижав к земле. Подняв глаза наверх, где были качели, я начала беспомощно оглядываться, не увидев их. Мороз пробирался глубже, пока тело не начало крупно трясти, и я, наконец, открыла глаза.

Обнаженное будто чужое тело лежало в наполненной ледяной водой ванной. Взгляд невидяще блуждал по стенам маленькой комнаты. Заметил голубую мелкую плитку, уперся в грязновато- желтый смеситель и остановился на белобрысом психе, который дарил блаженство. Я несмело улыбнулась:

– Хочу домой.

– Заткнись и приходи в себя. Выполнишь задание, дам дозу.

Я заплакала.

– Домой! Домой! Хочу домой! – Я стала бить кулаком воду, направляя холодные брызги в разные стороны. Зубы отбивали чечетку. От холода я совсем не чувствовала тела.

Белобрысый схватил меня за волосы и опустил голову под воду. В его дохлом теле была какая- то нечеловеческая сила. Крепкой хваткой он держал меня под водой, несмотря на мои отчаянные попытки вырваться. Я начала задыхаться. Горло сдавило спазмами, вода просочилась в рот и нос, не позволяя вздохнуть. Перед глазами появились черные круги, в последний раз я постаралась достать своего мучителя рукой, но зацепила лишь чертову пустоту.

Неожиданно легкие почувствовали приток кислорода. Сделав судорожный вдох и откашлявшись, я почувствовала, что волосы еще зажаты в кулаке психопата, но голова уже находится над поверхностью воды. Я несмело и вкусно задышала. С каждым вздохом во мне стала подниматься горячая волна ненависти, пока не накрыла целиком, обжигая каждую клеточку страстным желанием убить.

Встав в ванной в полный рост, чувствуя в себе наркотическую небывалую ранее силу, я бросилась на зверя, вцепившись острыми ногтями в его омерзительное лицо. Заорав, он отшвырнул меня к стене. Ударившись головой об кафель, я вновь, не чувствуя боли, пошла на него, стараясь дотянуться до глаз, пытаясь выцарапать сердце.

Он кого- то позвал, пятясь к выходу. Я вытерла тыльной стороной ладони кровь, текущую в глаза из рассеченного лба, и побежала на остролицего с диким холодеющим душу криком. Вошедшие в ванную двое незнакомых мужчин сразу направились ко мне. Но мне было плевать на них, я видела только свою цель. Первый мощный удар сбил меня с ног. Далее они ссыпались, казалось, отовсюду. Скрючившись на холодном полу, я рыдала от безысходности, пока силы не оставили меня, и сознание не провалилось куда- то далеко- далеко.

Глава 5

Как в непроглядном тумане, я могла лишь чувствовать, что куда- то еду. Наркотическая апатия медленно отступала, но ее место приходил страх. Он сковывал сознание. Безотчетно потянувшись к спине, я попыталась отыскать там свои крылья и улететь, неважно куда, лишь бы подальше от непрерывной отупляющей боли, но пальцы цеплялись лишь за тощие лопатки. Я заорала от отчаяния, и к своему удивлению услышала только протяжный скулящий вой. Сознание возвращалось мучительно и болезненно. Мозг лихорадочно цеплялся за происходящее вокруг, а израненная в лохмотья душа пряталась за обрывками надежды на всего один спасительный укол.

Глаза понемногу привыкли к темноте в салоне машины. Их было трое. Они о чем- то говорили, но я не понимала смысл слов. Мой мучитель был за рулем. Двоих других я видела впервые. А может мне так только казалось.

Звонкая пощечина заставила повернуть безучастную голову в сторону одного из мужчин.

– Выходи. – Грубые руки вытащили меня из внезапно остановившейся машины. Стоять самостоятельно я не могла, ноги подкашивались от слабости. Меня начало рвать. Кто- то рядом грязно выругался. Не потрудившись вытереть рот, я улыбнулась, оскалив грязные зубы, почти счастливая от того, что одному из этих уродов сделала Что-то неприятное.

Подхватив за руки с двух сторон, меня подвели к высокому зданию и прислонили к шершавой зеленоватой холодной стене. Остролицый нажал на кнопку звонка. Противный звук заставил меня поморщиться от острого приступа головной боли. Тошнота снова завладела измученным организмом. Оглянувшись в растерянности, я поняла, что моих провожатых рядом нет и сосредоточилась на том, чтобы не упасть, крепко держась за стену возле железной двери.

Открылась дверь, и невысокий мужчина в форме охранника, осмотрев меня профессиональным взглядом, зло сказал:

– А ну пошла отсюда!

В эту же секунду оглушающим прозвучал смертельный выстрел. С удивлением я увидела, как толстое тело мужчины грузно упало, закрыв собой дверной проем. Яркая кровь большим пятном быстро растекалась на светлом кафеле, с каждой секундой занимая все большое пространство вокруг кровавой каши, бывшей головы неудачливого охранника.

Грубо оттолкнув меня, перепрыгивая через убитого, в здание вбежало несколько людей в масках. Истерично верещала сигнализация, практически сразу же послышались милицейские сирены. Я сползла на кровавый кафель, обхватив дрожащими руками худые колени. Рядом с моим дырявым левым кедом лежала изуродованная голова убитого. Один сохранившийся светло- карий глаз смотрел на меня из глазницы холодно и безучастно. Перекошенный рот будто пытался Что-то сказать.

Вдруг кто- то меня подхватил и перекинув, будто куклу через плечо, быстро уносился прочь от этого адского места. В больной памяти ярко запечатлелась кровавая одноглазая голова, удаляющаяся от меня с каждой секундой все дальше и дальше.

Меня не отпустили. Я стала жить со своим хозяином, имени которого не знала. Мне давно было разрешено свободно передвигаться по квартире. Уже обоим было ясно, что сбежать от дозы я не решусь. Только ночью, видимо чего- то все же опасаясь, он закрывал меня в комнате. Иногда в квартире происходили какие- то встречи, и мне необходимо было угождать его гостям. За это доза. Остролицый вел дневник моих заслуг, ставя плюсики. И я с жадностью смотрела, как он лениво чертит очередной плюс, понимая, что за ним стоит долгожданная доза. И я, как верная собачонка, бежала за каждой возможностью быть полезной.

Моя жизнь разделилась на две части. Первая была страшна. Мой мучитель все также терзал меня, частенько избивая до потери сознания. А вторая была долгожданным и заслуженным избавлением от этого ада. Тогда я возвращалась в бессознательность, где не было ничего, кроме кайфа, заполняющего каждую клеточку долгожданным наркотиком.

В один из немногих спокойных вечеров мой хозяин зашел в комнату, которую я уже называла своей. Обрадованно привстав на кровати, я протянула дрожащую руку, где на синем от уколов сгибе спряталась вена. Но его худое тело не сдвинулось с места, остановившись возле грязно- белой двери. Пустые глаза смотрели на меня, не отрываясь. Белые губы кривились от отвращения.

– Настало время расплатиться за мое гостеприимство. Завтра выполнишь то, что я тебе скажу и будешь получать столько наркоты, сколько захочешь.

Я жадно кивнула.

– С утра я тебя отвезу на вокзал. Ты должна будешь отдать кое- что нужному человеку. В свою очередь, возьмешь у него то, что он тебе отдаст и вернешься ко мне, нигде не останавливаясь. Позднее я скажу, где буду тебя ждать. После этого получишь то, чего ждешь.

– А сейчас? Сейчас тоже? – Я облизала сухие потрескавшиеся губы.

– Сначала выполни задание. – Зло сказал он и хлопнул дверью. Я услышала привычный звук поворачиваемого ключа.

Истерично заорав, я бросилась к закрытой двери, царапая ее ногтями, глубоко вгоняя под все еще нежную кожу девичьих пальцев острые занозы. Наконец осознав, что у меня сегодня не будет освободительного наркотика, я зарыдала. Но уже вскоре рыдания переросли в жалобный вой, затем в тихий скулёж, и, наконец, я забылась тревожным сном.

На утро стало еще хуже. Ломка полноценно овладела моим изуродованным телом, и я ни о чем не могла думать кроме наркотика. Остролицый уложил меня на пол и не умеючи стал наносить макияж на лицо, видимо пытаясь сделать из меня какое- то подобие человека.

Впервые я узнала, что прошел ровно месяц с той страшной первой ночи. В то же утро мне довелось увидеть свое отражение. От былой красоты не осталось даже следа. Впалые щеки, черные круги под глазами и землистый цвет лица состарили не меньше чем на десяток лет. Ярко бросались в глаза красные заживающие рубцы от ножа белобрысого психа. Шея имела синюшный оттенок – подарок с последней развлекаловки хозяина. Судорожная жалость заполнила мое не зачерствевшее сердце, и я не смогла сдержать слез, размазывая по страшному лицу дешевую косметику.

Видя, что работа надо мной была проведена зря, остролицый замахнулся, но потом будто опомнившись, стал терпеливо снова приводить меня в порядок. Вскоре мы уже были на вокзале. Получив последние инструкции, я вышла из машины. Синее небо раздражало, от яркого солнца болели глаза, голова кружилась, но главной мыслью было быстрее выполнить чёртово задание и получить заветный укол.

Еще издалека я увидела нужную машину. Подойдя, нервно постучала в водительское тонированное окно. Окно медленно опустилось.

Я оскалила зубы в подобие улыбки.

– Доставку пиццы заказывали? – Произнесла я пароль.

– Садись. – Толстая морда в окне брезгливо поморщилась.

Я села на заднее сидение, одновременно протягивая сильно дрожащей рукой небольшой пакет бритому мужчине, сидящему сзади. Он внимательно осмотрел содержимое пакета и кивнул толстому. Достав из- под пассажирского сидения небольшой белый сверток, они отдали его мне. Бросив его в рюкзак, я вяло произнесла:

– Спасибо.

– Пшла отсюда, падла. – Озлобилась толстая морда.

Выйдя из машины, я вытащила из кармана мастерки небольшую банку из- под знаменитого напитка и, наклонившись, положила под колесо машины недавних собеседников, в точности выполнив указание хозяина. Сердце отчего- то молотком забилось где- то в горле, ноги несли меня все дальше от машины, подсознание говорило о чем- то уже непоправимом.

Мощный взрыв толкнув в спину, повалил на землю. Больно ободрав коленки, я поднялась и побежала как могла быстро, прижимая к себе нужный остролицему рюкзак с белым свертком. Я все время про себя повторяла адрес, где будет ждать узколицый, стремясь быстрее спрятаться от суеты, происходящей вокруг.

На секунду оглянувшись, я увидела пылающую машину, в которой только что сидела. Взрывной волной были выбиты стекла у соседних рядом стоящих машин. Истеричные люди, охваченные паникой, беспорядочно метались, не понимая, откуда их может настигнуть невидимая опасность. С ужасом я увидела человека, рукой указывающего в мою сторону. Как заяц, спешащий убежать от своего охотника, я петляла среди припаркованных машин, задыхаясь от горячего, сжимающего горло, дыхания.

– Стоять! – Услышала я совсем рядом, с отчаянием осознав, что кричат мне. – Стой, я говорю. Стоять, стрелять буду! – Но я бежала вперед, не видя дороги. Бессильные слезы застилали глаза. Сильнейший удар в спину повалил меня на землю. Сил подняться уже не было. Наконец- то, я не чувствовала больше боли. Внутри меня, будто раскрывая свои бутоны, по телу расползалась невесомость.

Я увидела себя со стороны, сжавшуюся в комок среди чужих машин и столпившихся зевак. Яркое солнце продолжало светить на нежно- голубом небе, а летний теплый ветер играл с облаками, отчего они преобразовывались с каждой секундой в новые забавные фигуры. И в этот последний горький момент, я вспомнила родной дом, свои смелые мечты и надежды. Умирая, я наконец смогла трезво, без дурмана опьяняющего наркотика, подумать о родителях, которые вскоре будут хоронить любимую дочь, по неволе ставшую наркоманкой и убийцей. И молилась, чтобы их здоровья хватило пережить этот страшный удар. Стало очень холодно, и закрыв глаза, я просила Бога, чтобы все побыстрее закончилось.