О моей семье. Сборник рассказов для всей семьи бесплатное чтение

Авторы: Алимова Ольга, Бакалина Анастасия, Балыкина Ирина, Бегунов Валерий, Бубнова Мария, Буркаева Евгения, Валеев Марат, Волох Елена, Волков Олег, Гавришева Наталья, Галан Александр, Гришин Михаил, Губарев Анатолий, Деньмухамедова Арина, Елфимов Владимир, Еникеева Эльвира, Ермакова Александра, Жакова Карина, Жакова Майя, Захватов Александр, Какорина Елена, Краев Родион, Кравцова Раиса, Курина Елена, Лагунина Евгения, Леонова Ольга, Макурин Денис, Малофеева Любовь, Меркина Александра, Митрохина Маргарита, Молодых Любовь, Новожеев Сергей, Орлова Софья, Поволоцкая Ирина, Рачкин Владимир, Романов Андрей, Рудягин Геннадий, Сальбах Зоя, Силина Наталья, Стародуб Михаил, Сумин Виктор, Усманова Алифия, Филатова Вера, Хрипков Николай, Цуров Хамзат, Чурсин Александр, Шуравина Ольга, Яцунова Ольга

Редактор София Агачер

Корректор Ирина Володина

Иллюстратор Лада Чуплыгина

ISBN 978-5-0059-2663-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дети и взрослые детям и взрослым

Понимаешь, ненужный одинокий телевизор стал знаменитым и обрёл свой дом! А я, бабушка, теперь знаю, как работать волшебником и оживлять предметы. Просто для каждого человека или вещи надо создать свой мир, а ещё лучше – бизнес-проект, который будет кому-то нужен!

София Агачер «Рассказы о Ромке и его бабушке»

О моей семье

Автор идеи: София Агачер

Составители сборника:

София Агачер,

Владимир Коркунов,

Игорь Михайлов,

Алексей Ходорыч

Сборник составлен из рассказов лауреатов Международного литературного конкурса короткого семейного рассказа «Мы и наши маленькие волшебники» за 2021—2022 гг.

Организаторы конкурса: Литературное агентство Софии Агачер, детское издание «Классный журнал», Фонд поддержки литературной деятельности и сценического искусства «Живая книга» при содействии Президентского фонда культурных инициатив, фонда «Со-единение», журнала «Вторник» и Московского Дома книги.

Содержание

Алимова Ольга

Бакалина Анастасия

Балыкина Ирина

Бегунов Валерий

Бубнова Мария

Буркаева Евгения

Валеев Марат

Волох Елена

Волков Олег

Гавришева Наталья

Галан Александр

Гришин Михаил

Губарев Анатолий

Деньмухамедова Арина

Елфимов Владимир

Еникеева Эльвира

Ермакова Александра

Жакова Карина

Жакова Майя

Захватов Александр

Кокорина Елена

Краев Родион

Кравцова Раиса

Курина Елена

Лагунина Евгения

Леонова Ольга

Макурин Денис

Малофеева Любовь

Меркина Александра

Митрохина Маргарита

Молодых Любовь

Новожеев Сергей

Орлова Софья

Поволоцкая Ирина

Рачкин Владимир

Романов Андрей

Рудягин Геннадий

Сальбах Зоя

Силина Наталья

Стародуб Михаил

Сумин Виктор

Усманова Алифия

Филатова Вера

Хрипков Николай

Цуров Хамзат

Чурсин Александр

Шуравина Ольга

Яцунова Ольга

Рис.0 О моей семье. Сборник рассказов для всей семьи

Здравствуйте, дорогие Читатели!

История принца датского Гамлета начинается с вопроса:

– Кто здесь?

Отвечаю: я, София Агачер!

Вот уже в третий раз я пишу Предисловие к сборнику рассказов для семейного чтения, состоящего из произведений лауреатов Международного конкурса короткого семейного рассказа «Мы и наши маленькие волшебники» 2021—2022 гг.

Настоящая книга получила назчание «О моей семье» по одноимённому рассказу юного писателя Олега Волкова из Москвы.

Семья нашего конкурса растёт не по дням, а по часам. Стремительно пронеслось 5 лет!

В конкурсе приняли участие 1820 авторов из 12 стран мира. Было издано два сборника коротких рассказов: «Дети и взрослые детям и взрослым» и «Когда я пишу».

Все эти книги может бесплатно прочитать на платформе Ридеро любой житель русскоговорящего мира.

Перефразировав классика, скажу: литературе все возрасты покорны.

Первый сборник «Дети и взрослые детям и взрослым» дал название всей серии книг коротких рассказов для семейного чтения.

Драматурги из числа жюри говорят: хороший рассказ должен быть благозвучен! Ведь семейное чтение – это чтение коллективное, чтение вслух, чтение социальное и культурное.

А написание рассказов о своей семье – это мифотворчество, которое освещает жизнь последующих поколений.

Собирая в своих произведениях по крупицам подвиги дедов и отцов; описывая жертвенность, трудолюбие, преданность и любовь бабушек и мам, авторы не дают прерваться связи времен между поколениями.

«Культура мамы и папы – это среда, растящая и воспитывающая личность», – писал Павел Флоренский.

Родители создают миры для своих детей, и дети описывают их в своих рассказах, ведь в нашем конкурсе нет ограничений по возрасту для авторов.

Вот что пишет в своём произведении «Домоседка» самый юный автор этого сборника Родион Краев (12 лет):

«Я с мамой люблю ходить за руку. Да, я знаю, что большой. Знаю, что большие мальчики не ходят за ручку с мамами. Но так теплее… И да, я так хожу, когда рядом никого нет, то есть когда нас никто не видит из знакомых. Тепло её большой ладони передаётся моей. И на душе тепло».

По словам академика Александра Григорьевича Асмолова, «мама – это огромный мир, который очень важен и ценен… Роль мамы в жизни человека – это великая роль…, а когда люди рассказывают о маме, они имеют возможность очередной раз остановиться и подумать, сказав словами Андрея Вознесенского: „А на фига я топаю по этой земле?“».

И даже если мамы нет с нами, мы говорим ей «Доброе утро, родная!», открывая глаза, и, делая что-то, задаём себе вопрос: а что бы мама сказала на это?

Как писал один немецкий поэт, «сострадать могут люди, а сорадоваться – только ангелы», значит, мамы – это ангелы во плоти.

Старейший автор нашего сборника Ольга Александровна Яцунова (85 лет) из Ивановской области в своём рассказе «Молитва о маме» написала:

«Подскочила от ощущения неотвратимого несчастья: мама умерла. Помню это безмолвное внутреннее сиротство: нет, нет моей мамы! Вдруг словно шепнули мне в ухо: молись! Плач души не имеет слов. Я ткнулась лицом в угол и на коленях стала мысленно жалобно упрашивать, умолять, уговаривать оставить живой мою маму. Ни одного молитвенного слова, кроме „Господи!“ и маминого „Царица Небесная“, я не знала, но мне казалось, что – пока я прошу и плачу – есть надежда. Долго и горько всхлипывала и молилась моя душа…»

Ольга Александровна – автор уникальной книги «Не такая, как все?», в которой она не просто описала свою жизнь и обучение специальными методиками своей слабослышащей дочери, но и сотням матерей, таким же, как она, помогла вырастить полноценно общающихся с миром детей. Её дочь Мария Бубнова тоже является автором этого сборника.

Наши авторы описывают свои семьи, детство, когда ребёнка любили и любят не за что-то, а «просто так», что даёт человеку на всю жизнь ощущение уверенности и счастья…

В сборнике «О моей семье» опубликовано 85 рассказов от 50 авторов. У многих из них – нарушение органов зрения и слуха различной степени тяжести.

В своём рассказе «Слепая глухота» Арина Деньмухамедова (13 лет) из Оренбурга написала:

«За моей спиной всегда семья. Те люди, которые, словно фундамент, стоят в основе моей жизни. Я очень благодарна всему, что у меня есть. Я счастлива, что могу заниматься тем, что мне нравится. А люди рядом со мной не только поддерживают, но и помогают развиваться и идти вперед. Никакая болезнь, никакой диагноз не смогут с этим поспорить!»

Так кто здесь?

Здесь все мы, весь мир!

Дяди, тети, братья и сёстры, папы и мамы, дедушки и бабушки!

Чем старше мы становимся, тем более ценим нашу семью, тем чаще вспоминаем наших предков и понимаем, что семья – это та скрепа, которая держит нас на этой земле.

Предыдущий сборник семейных рассказов «Когда я пишу» при содействии Президентского фонда культурных инициатив и фонда «Живая книга» был разослан в 84 российские сельские библиотеки, а 25 экземпляров сборника, изданного по Брайлю, были переданы слепоглухим авторам и в специализированные библиотеки.

За пять лет семья нашего конкурса разрослась не на шутку!

За это время в нём не просто приняло участие около двух тысячи человек, живущих от Владивостока до Брянска, Холмолгор и Пятигорска, в возрасте от 7 до 88 лет, но и сложилось сообщество единомышленников, я бы даже сказала больше – «семья».

Авторы не только присылают свои рассказы, но и общаются и поддерживают друг друга, ведут общественную деятельность по популяризации семейного чтения, выступают в библиотеках и школах.

Вот что написал мне в письме трёхкратный лауреат нашего конкурса Марк Брызгалов из Кемерово:

«София, добрый день! Авторские экземпляры сборника получил. Сборник добротный, рассказы яркие и интересные. Впечатлил высокий уровень мастерства участников вне зависимости от возраста. Дети пишут качественно и основательно, как уже состоявшиеся, серьёзные авторы. Старшие не отстают.

Читая, я все думал: о чём эта книга, что объединяет невидимой нитью эти произведения? И вот что пришло на ум: короткие рассказы (собранные в сборнике) говорят нам об одном очень важном качестве, без которого нет человека как личности – о красоте человеческого сердца, способного к добру. Это очень важная тема, подзабытая в современном мире».

Конкурс «Мы и наши маленькие волшебники» уникален ещё и тем, что он идёт постоянно, а организаторами его являются «Литературное агентство Софии Агачер», детское издание «Классный журнал», Фонд поддержки литературной деятельности и сценического искусства «Живая книга».

Настоящий же сборник «О моей семье» издается ещё и при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.

Мы ждём новых рассказов и надеемся, что в следующем году серия книг «Дети и взрослые детям и взрослым» пополнится ещё одной живой книгой «о красоте человеческого сердца, способного к добру».

Кто здесь?

Мы – с заповедью Льва Толстого в сердце: «Всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит…»

Автор Международного конкурса короткого семейного рассказа «Мы и наши маленькие волшебники», писательница София Агачер

Сборник составлен из рассказов финалистов

конкурса короткого семейного рассказа

«Мы и наши маленькие волшебники» за 2020—2021 гг.

Рассказы размещены согласно алфавитному порядку фамилий авторов.

Алимова Ольга

Егорка

В маленьком уютном, зелёном городе живёт мальчик Егорка. Не большой, не маленький – шести лет от роду. Шустрый, юркий, любопытный. И всё ему интересно вокруг. Распахнёт свои голубые глазищи и смотрит то ли удивлённо, то ли восхищённо. Живёт Егорка в доме вместе с мамой и папой, старшим братом да котом Васькой. Проснётся Егорушка утром, потянется в кроватке, а солнышко уже лучами пол греет, а в лучах пушинки кружатся. Хорошо-о! Кот Василий на мягком ковре потягивается, мурлычет. Ковёр – белый, Василий – чёрный. Красота! Мама на кухне блинчики жарит, сейчас завтракать позовёт. Блинчики горячие, масленые, пальцы обжигают, варенье малиновое – сладкое. Хорошо-то как! И всё-то для Егорушки хорошо и ладно.

– Егор, иди завтракать!

Мама зовёт, а Егорка не идёт. Ждёт, когда мама придёт и щекоткой будить начнёт. Вот тогда он от неё по лестнице вниз с визгом побежит. Весело!

Сидит Егорушка за столом, завтракает, ногами босыми под столом болтает, а сам думает: «Вот бы сегодня выходной был и в садик не ходить». Кот Василий Егора поддерживает, чёрным хвостом ногу ловит, играть зовёт.

Вы не подумайте, в садик Егорушка ходить любит, но вот вчера папа привёз целую машину песка. И Егору очень-очень хотелось построить самый настоящий подземный город, с тоннелями и пещерами. Здесь могли бы поселиться гномы, тролли, а может быть, даже и эльфы. Но все знают, что эльфы любят красивые замки с ажурными арками и башенками, чтобы кругом было много цветов, бабочек и травы. С цветами-то как раз проблем не было, а вот получится ли построить подходящий замок? В общем, у Егорки на этот восхитительный песок были свои планы.

– Мама, а в садике нет карантина?

– Нет, нет. Давай скорее доедай, и мы выходим.

Егор повздыхал, потом с надеждой потрогал себе лоб, но лоб был какой-то на редкость здоровой температуры. Пошмыгал носом – тоже ничего. Ни живот, ни зубы не хотели даже чуть-чуть болеть. Егор так расстроился, что решил покапризничать и поплакать. Он жалостно свёл бровки, всхлипнул и поднял на маму несчастные, полные слёз глаза. А мама с улыбкой смотрела на Егорку, еле сдерживая смех, потом наклонилась пониже, обняла и стала шептать в ушко, что у неё самый лучший в мире сын, которого она очень любит. Мамины кудри смешно щекотали Егору нос, и как-то сразу стало так хорошо, что расхотелось плакать.

– Мама, а сын лучший во всём, во всём мире?

– Конечно! – уверенно сказала мама. – И даже на всей земле! А замки песочные строй завтра! Хоть целый день. Завтра – выходной.

От удивления Егорушка даже притих. И всю дорогу до садика был тихим и задумчивым. Он шёл рядом с мамой, держал её крепко за руку и недоумевал, откуда же мама про него знает всё…

Волшебное стеклышко

Вышел Егорка на улицу, и вот она – гора песочная, заветная, никем не тронутая. Обошёл её Егорушка и так и этак – хороша! Зачерпнул ладошкой: сверху песочек тёплый-тёплый, сквозь пальцы сыплется, ускользнуть норовит. А Егорка его снова ловит, полные ладони набирает. Песчинки просыплются, а камушки маленькие остаются. Иногда створки от ракушек попадаются. Егорке они очень нравятся. Одна сторона некрасивая, зеленая или серая, а вот уж другая сторона восхитительная! Как фарфоровая Царевна, которая у бабушки в стеклянном шкафчике стоит. Белая, гладкая и переливается розовым, фиолетовым, голубым. Найдет Егорушка такую переливашку, полюбуется и в карман складывает. А ладошки Егоркины не хуже ракушек от песка на солнце сияют, словно блёстками обсыпаны! Вдруг вместе с камушком на руку упало что-то тяжёлое. Стёклышко! Похоже на увеличительное стекло из лупы, которая у Даньки в стакане с ручками стоит. Но стекло не обычное белое или там зелёное какое-нибудь, нет! Само-то оно прозрачное, а вот цвет определить сложно. С одной стороны посмотришь – из оранжевого в красный, а с другой стороны глянешь – из жёлтого в голубой переходит.

Повертел Егорушка находку, а потом один глаз зажмурил и на солнышко через стёклышко посмотрел. Посмотрел вокруг и засмеялся: такое всё чудное стало! Оранжевое солнце играет в прятки с жёлтыми облачками. А вместо сороки, которая на заборе сидела, головой вертела, птица дивная оказалась. Сидит и крылышком прикрывается – стесняется. Что за чудеса? На жука Егорка через стёклышко взглянул, а жук лапку поднимает, машет – с Егоркой здоровается. А чуть подальше… Что такое? Под пушистой ёлочкой, которая у забора растёт, целый город расположился. Прямо среди маминых цветов стоят маленькие хорошенькие беленькие домики с красными крышами. Егорка пониже наклонился, чтобы получше рассмотреть, а там маленькие человечки под анютиными глазками прячутся.

– Вы кто? – шепотом спросил Егорушка.

Человечки осмелели, из-под цветочков выглянули, смеются весело, Егора приветствуют.

А он как вскочит – и домой! Прибежал, маму за руку схватил и на улицу потащил.

– Мамочка, мамочка! Пойдём… там… там… – от волнения рассказать ничего не может толком, – под ёлочкой! Они!

Мама к ёлочке подошла, наклонилась – ничего не видит! Даже цветы руками раздвинула. Нет, никого не видит.

– Мамочка, там человечки! Мальчики и девочки. И шапочки голубенькие, и домики беленькие, и жук здоровается.

Мама Егорушку выслушала и сказала:

– Это ты видишь, потому что волшебное стёклышко нашёл!

И ушла домой.

Егорка весь день до позднего вечера с человечками играл. Он их конфетками угощал, а они его – сладкой клубникой с мамочкиной грядки. Егорушка так заигрался, что даже пропустил, когда папа с работы пришёл.

Вечером, когда закат стал малиновым, а в саду зажглись фонарики, Егорка угомонился и уснул. Родители вышли на веранду и присели рядышком на ступеньку. Большой и сильный папа смотрел на последние уходящие всполохи дня и вспоминал, как давным-давно он был маленьким мальчиком и тоже нашёл своё волшебное стёклышко, которое потом спрятал под корнями старого дерева. А мама вдыхала терпкий аромат ночных цветов и чувствовала себя самой счастливой.

Бакалина Анастасия

Премьера комедии

Когда я спасла кошку Кулиску от директора, я и предположить не могла, что через месяц, как раз в день премьеры, за ней приедет служба отлова бездомных животных.

Учиться актёрскому мастерству в настоящем театре – очень интересно, потому что, кроме занятий, мы встречаемся с артистами, посещаем репетиции и, конечно, присутствуем на постановках. А ещё бывает так, что для новых спектаклей отбирают детей из нашей студии.

– Ребята, вам очень повезло, – энергично сказала Яна, встречая нас в фойе театра. – Для новой комедии нужны мальчик и девочка, роли второстепенные, но очень важные. Кто готов?

На тот момент в группе было шесть детей и, конечно, все были готовы.

Нам устроили прослушивания, на которые пришёл сам директор. Он недоверчиво поглядывал на меня, когда я читала стихотворение Гумилёва, видимо, припоминая тот день, когда я отказалась отдать реквизит. Читала я, признаюсь без ложной скромности, прекрасно. И была очень довольна, когда режиссёр и актёры одобрительно закивали, а Яна беззвучно хлопала в ладоши из-за кулис.

Однако директор встал со своего места и, прищурив глаза, сказал:

– Не верю! Следующая.

Я достойно покинула сцену, но за кулисами расплакалась и убежала в заброшенную гримёрку. Именно в этой гримёрке, на ремонт которой директор жалел денег, мы прятали нашу Кулиску. Я присела на пол рядом с её коробкой и уткнулась лбом в колени. Кошка подошла и щекотно понюхала моё ухо. Я почти успокоилась, редкие слёзы капали на белую блузу, оставляя тёмные дорожки.

За дверью послышались шаги, она со скрипом открылась, и ко мне подошёл Марк.

– Ну чего ты убежала?

– Я уйду из студии, – обиженно сказала я.

– Ну и зря. Яна поговорила с режиссёром, и он тебя утвердил.

– А директор?

– А директору не поверили, – подмигнул мне Марк и подал руку.

Роль мне ужасно нравилась. Я была дочерью одной из невест неопределившегося французского офицера, постоянно путалась у них под ногами и мешала уединиться. Марк играл в спектакле слепого слугу.

Когда настал день премьеры комедии, «шумел весь город». Так говорил режиссёр. А директор суетился и давал интервью газетам, журналам и телерепортёрам.

Зал был заполнен зрителями, а на сцене актёры создавали новый мир. Мне было приятно осознавать, что к этому миру причастна и я. Всё шло прекрасно – я всячески мешала офицеру, как и полагалось, пока не выбежала на сцену Кулиска!

Офицер искренне удивился:

– Откуда кошка?

Мама подыграла:

– Ах, милая, это твои проделки… Немедленно убери её.

А я, будто так и задумано, гонялась по всей сцене за кошкой. Кулиска от такого натиска совсем одичала. Она запрыгнула на шкаф, со шкафа – на торшер, с торшера – на мамину голову. На сцену выбежал Марк, и мы стали вдвоём ловить кошку. Из зала кто-то крикнул: «Слуга прозрел!»

Пока мама поправляла растрёпанный парик, на сцену поднялся директор с криками: «Я лакей, мадам, я вас спасу!» Он со злодейским видом бегал за кошкой и шипел, что он нас всех отдаст живодёрам. Зрелище было столь комично, что в зале гудел безудержный смех. Наконец-то директор ухватил Кулиску за хвост и, раскланиваясь, удалился со сцены.

Зал аплодировал стоя и несколько раз вызывал актёров на бис. Премьера состоялась!

Когда зрители стали расходиться, мы с Марком побежали к директору, чтобы спасти кошку, но нигде не могли её найти. Охранник в вестибюле громко крикнул:

– Кто вызвал отлов бездомных животных?

Мы ринулись туда и увидели, как директор, держа за загривок перепуганную Кулиску с поджатым хвостом, направился к людям в форме цвета хаки.

– Не отдавайте, пожалуйста! – вцепившись в его локоть, просила я.

– Она не бездомная, её дом – театр, – заступался Марк.

– Уйдите, – прогремел директор.

Цокая каблуками по гранитному полу, к нам бежала Анна, помощница директора, и пищала от восторга:

– Геннадий Эдуардович, это успех! Такие рецензии, такие отзывы! А критики, критики – все в восторге! И все упомянули сцену с кошкой. А билеты раскупили на месяц вперёд! Это успех!

Директор отпустил кошку и тихо буркнул:

– Ладно, пусть остаётся.

Реквизит

Когда я пришла в театральную студию заниматься актёрским мастерством, я и не предполагала, что буду втянута в страшную тайну и мне придётся обманывать директора театра. И всё это в первый день.

Сколько себя помню, я чем-то занимаюсь – то рисованием, то скульптурой, то танцами. Были даже гимнастика и футбол. А всё потому, что мама растит дочку всесторонне развитой личностью.

Так она привела меня в детскую театральную студию при настоящем театре «Послесловие». Просторный вестибюль с гранитным полом, высокие потолки с гроздьями люстр, белые колонны и резные панели на стенах завораживали и приглашали в зрительный зал. Хотелось плюхнуться в бархатное кресло и аплодировать в предвкушении спектакля, но мама повела меня потайными ходами мимо гардероба вниз по лестнице, в комнату для занятий. Меня встретила стройная маленькая учительница в зеленом платье. «Просто Яна», – представилась она. Шустрая, быстрая, как кузнечик, Яна представила меня детям, которые сидели на потёртых стульях вдоль фиолетовой стены. В комнате не было окон, отчего она казалась мрачной и тёмной.

– Знакомьтесь: это Лера.

Ребята не успели поздороваться, как Яна продолжила:

– Лера очень удачно присоединилась к нам, заменит Машу, пока она болеет, и сыграет её роль. Милая, ты раньше занималась где-то?

– Да, – неуверенно сказала я. Я, конечно, в театрах не занималась, но я занималась в художке, танцами я тоже занималась. Опыт занятий у меня точно был, пусть и не театральных.

– Вот и чудненько. Держи слова, читай по бумажке. Ребята, где Машин реквизит?

Двое мальчишек перебирали вещи в огромном мешке: чего в нём только не было – настоящий мешок Деда Мороза. Наконец они извлекли что-то шерстяное, полосатое, свёрнутое в колечко.

– Держи, это твой кот Мурчик. По сценарию ты должна о нём заботиться… Я, кстати, Марк, – сказал русый кудрявый мальчик, вложив реквизит мне в руки.

– Как настоящий, – погладив шерсть, удивилась я.

– Конечно, в театре всё как настоящее, иначе зритель не поверит, – быстро выпалила Яна.

Мы начали репетировать сценку. Я легко вжилась в роль и вполне правдоподобно наглаживала Мурчику спинку. Как вдруг дверь резко отворилась и высокий широкоплечий мужчина с растрёпанными волосами ворвался в комнату.

– Где она? – рявкнул он так резко, словно молния прошибла спокойное ночное небо.

Я от неожиданности выронила реквизит и попятилась.

– Кто, Геннадий Эдуардович? – удивлённо спросила Яна.

– Сами знаете, я сколько раз говорил вышвырнуть её из моего театра!

– Ах, вы снова про Кулиску… Да нет её здесь. Да, ребята? – повернувшись к Марку, она подмигнула два раза.

– Нету, нету, – вторили ей дети.

– А это что такое? – указательным пальцем он ткнул на свернувшийся комочек у моих ног.

– Мой реквизит, – робко ответила я, чуя что-то неладное.

– Точно? – словно гром, спросил обозлённый Геннадий.

– Ну да, – уже увереннее сказала я и наклонилась, чтобы поднять Мурчика и доказать свою правоту.

Мои руки впились в мягкое гладкое существо, которое к тому же вибрировало «мур-мур-мур». Я медленно двумя руками поднимала свой «реквизит» и косилась на Марка, который еле заметно покачал головой.

– Геннадий Эдуардович, – вступилась Яна, поглядывая на меня, – помните, я утверждала сценарий про кота… Вот мы и репетируем сценку для отчётного спектакля.

– Точно? – снова раздался гром. Глаза директора, казалось, заискрились, и он двинулся ко мне. – Ну-ка, дай сюда! Будто настоящая…

– Нет, – надрывисто крикнула я, – мне доверили реквизит, я головой отвечаю. В театре всё как настоящее, иначе зритель не поверит!

– Новенькая! – весело сказала Яна и шёпотом добавила: – Не пугайте детей, иначе разбегутся… А эта студия – дополнительные деньги.

Директор отступил. Он поднял палец и всем по очереди погрозил.

– Если увижу её, в приют сдам!

Когда он ушёл, громко хлопнув дверью, ребята обступили меня и наперебой твердили, какая я молодец, что не сдала кошку Кулиску. Оказывается, она жила в театре уже три месяца и все её любили, кроме директора.

Балыкина Ирина

Масяня

Матвей Романович, Матвейка, Матвейчик. Коротко – Масяня. Масяней у нас в семье зовут моего младшего племянника. Как же ему это подходит! Отражает, так сказать, всего его самого.

С Масяней у меня сложились потрясающие отношения. В наших с ним разговорах нет пресловутого «тётя Ира», как, впрочем, нет и субординации тётя-племянник. Мы – лучшие друзья!

Матвею в августе исполнится ещё только одиннадцать лет, а ощущение такое, словно взрослый втиснулся в тело мальчугана. Он не по годам мудрый, сострадательный, душевный.

И всё же… это пока ребёнок. Помните выражение «шило в одном месте»? Прям вот про него! Ни минуты покоя. Кабы я так носилась, как он, то мне точно понадобился бы отпуск с возможностью отсыпаться сутками. Энергии у Масяни – прорва!

Успевает всё: учиться, заниматься спортом и, конечно же, раздать Ире ценные советы. Без них никак.

– Ты вот прям в этом и пойдёшь? – спрашивает Масяня, окидывая меня зорким взглядом ценителя женской красоты.

– А что не так с одеждой?

– Ир, ну разве можно понять по этим худи и штанам, что ты женщина? Нет! А как же платья, туфли? Эхх… – машет он рукой и идёт по своим делам.

Не поспоришь, да. Мужчине виднее.

Есть в Масяне тяга о ком-то заботиться. Года два выпрашивал у родителей завести кота. Долго отпирались. В конце концов сдались под напором мальчика. Я ж говорю: он упорный, своего добьётся.

Все думали, что хлопоты с котом лягут на плечи родителей. Чаще всего так и происходит. Ошиблись. Кот Тёма – под неусыпной заботой Масяни. Тот его и накормит, и лоток сменит, и очень любит. Котейка отвечает взаимностью.

В последнее время мы с Масяней редко видимся, потому что он в Смоленске, а я переехала в Нижний Новгород. Общаемся по видеосвязи. Ловлю себя на мысли, что мне стало интереснее с Матвеем общаться. Он рассудительный, с каждым днём взрослеет и набирается ума.

– Ира, не понимаю я своих ровесников. Почему они смеются над теми ребятами, у которых нет крутого телефона, фирменной одежды и кто не отдыхает заграницей? Неужели они не понимают: не всегда родители могут купить дорогие вещи. Да и в вещах ли дело? Главное ведь, чтобы человек был хороший!

Да, Масянь, важнее быть хорошим человеком. Отрадно, что ты это понимаешь. Правда, в мире взрослых тоже идут соревнования, у кого что-либо круче, а дети просто перенимают неосознанно модель поведения…

Почему мы зовём его именно Масяня? Понимаете, он внешне светлый, да к тому же в нём уживаются упрямец, озорник, весельчак, непоседа, добряк. Да и имя перекликается с Масяней. Так ласковее звучит.

Масянь, наступает лето. Пусть у тебя оно будет ярким и счастливым, а мы, твоя семья, поддержим во всём хорошем!

Бегунов Валерий

Горшки и крышки

В моей жизни всё случается дважды. Например, в давние уже времена меня дважды хотели выгнать из детского сада.

Первый раз – за то, что я покидал крышки всех горшков в очко в туалете.

Подавляющее большинство тех, кто ныне по всему миру обитает в более-менее удобных квартирах и домах, не может и вообразить, как просто было многое устроено прежде и как выглядело место действия, о котором я тут рассказываю. Забудьте про унитазы с регулируемым подогревом и выходом в интернет. Просто – огромная комната. Длинный настил с десятком-полутора «очков».

В определённые часы очередную детсадовскую группу приводили парами в этот какашник и рассаживали по горшкам. Мелюзга всё же. Орлить над очком нам не доверяли. Техника безопасности, знаете ли.

Чистые горшки в этом помещении обычно стояли стопками у стен. Крышки стопками лежали на полках.

Не помню сейчас, был я в средней группе или уже в старшей. Но однажды, сбежав из спальни с «тихого часа», воспользовавшись тем, что воспитатели тоже кемарили где-то, я пробрался в туалет. Возможно, я уже давно задумал этот поход. Но, возможно, это было интуитивное мгновенное решение и всё случилось по наитию.

Все крышки горшков, какие нашлись на полках и в незапертой кладовке, я покидал в очко. Ныне я уже не помню – отправлял ли я крышки по нарастающей или по убывающей от очка к очку или распределил их равномерно в каждом очке. Но ни одна крышка не убереглась от моих рук.

Второй раз меня хотели выгнать из детского сада… А! Так за то же самое! Возможно, меня уже тогда тянуло к открытости и гласности. Но я повторил успех первой экспедиции. Детсад во второй раз вмиг лишился всех крышек от горшков. Это были времена всеобщего дефицита буквально на всё. Но, видимо, недостатка в ночных горшках и в крышках к ним не было и в те годы. Оба раза потери были восстановлены быстро и в полном объёме. Правда, догадываюсь теперь, дирекция детсада и мои родители каждый раз проводили закулисные переговоры насчёт возмещения… и прочая, и прочая.

Но для меня обошлось без последствий. Моя пятая точка не испытала ни в первый, ни во второй раз болезненного воздействия. И я остался в детском саде.

Буквалист

Классе во втором или в третьем завелся среди нас один такой зануда: все должно быть точно, по правилам, чтобы ничего не пропускалось. Прежде вроде был нормальный, как все. А потом что-то у него в голове повернулось. Особенно это проявлялось, когда мы всем классом или семьями, с родителями, ходили в театр на детские спектакли.

Бали мы как-то на детском музыкальном представлении «Колобок». Сказку все знают? Помните, что там в конце Лиса Колобка обхитрила и съела? Но в этом спектакле Колобок обхитрил Лису и спасся. Наш одноклассник был недоволен. Учительница спросила его:

– Тебе не понравилось?

– Нет, – сурово сказал мальчишка. – Не по правде. Лиса дура, что ли? Она должна была слопать Колобка!

В другой раз его и моя семьи вместе пошли на спектакль «Сказка о голом короле». Ну, понятно, что задуренный портным Король вылез на люди без одежды, думая, что на самом деле одет. Наш одноклассник тут же пожаловался бабушке:

– Бабушка, он забыл надеть штанишки! – а потом зашипел на сцену, в спину Королю: – Эй, ты! И курточку не надел?! А сапожки чего снял? Где твоя сменка?

Сколько ни уговаривали его родители, или учительница, или мы, его одноклассники, помолчать на спектакле, он не мог угомониться и сдержать свои чувства. На представлении по сказке Андерсена «Оловянный солдатик» наш одноклассник сурово оглядывал зал, не разделяя его восторгов ни от танцев, ни от пения. Ну да, история опять немного отклонилась от того, как рассказал её знаменитый сказочник. Здесь чёртик был посрамлён, а балерина и оловянный солдатик остались целы и невредимы. Спектакль закончился, публика, вставая, зашумела креслами. Мальчишка прошипел маме:

– Наклонись, ма… Чего скажу на ухо.

И тут, так бывает, в зале на минуту стихли враз и говор, и хлопанье кресел, и шелест ног. И в полной тишине все услышали, как мальчишка сварливо заявил:

– А на самом деле этот чёртик их всех пожог!

Бубнова Мария

Такой детский праздник – день Николая Чудотворца!

Издавна на Руси все дети накануне 19 декабря очень любили выставлять тапочки за порог с верой, что добрый дедушка Николай (Вот откуда пошёл советский Дед Мороз! А западный Санта Клаус в переводе на русский – и есть святой Николай…) положит им в тапочки сладости. Даже клали туда письмо с какой-нибудь просьбой к нему.

Мы узнали об этой благочестивой традиции пятнадцать лет назад и захотели возродить её в нашей семье. Ведь все предки у нас были православными. В нашем роду есть два прадеда Николая, и даже бабушка Ольга родилась в день рождения Николая Чудотворца (11 августа, а 19 декабря – день смерти святителя). Мы рассказали детям о Николае Чудотворце, о его скорой помощи: как он спас бедную семью от нищеты и позора, о чудесах на море, когда корабль тонул, а он помолился и остановил бурю. Наши дети полюбили святого Николая и каждую зиму стали выставлять тапочки за дверь. Прибирались в комнатах, потому что святой Николай не любит грязнуль. Главное, дети искренне верили в чудо.

Самое удивительное, что мы жили рядом с Николо-Тихоновым монастырём, который был построен в честь Николая Чудотворца преподобным Тихоном Лухским где-то в 1498 году! Наши дед и бабушка купили домик рядом с монастырём в 1999 году, потом и мы переехали туда после рождения второй дочки. Наконец, сестра с детьми присоединилась к нам, когда наш племянник Ваня попал под машину, и мы с монастырём молились за его здоровье. После наших долгих молитв Ваня пошёл на поправку без таблеток (ему выписали кучу уколов, таблеток, прогнозировали инвалидность). Его привезли в монастырь, он год жил в келье и служил в алтаре. Вот тогда мы возродили традицию выставлять тапочки Николаю Чудотворцу.

Один раз я увидела в тапках семилетней дочери письмо. В нём было написано: «Дорогой Николай Чудотворец! Я хочу шоколадку и такое же белое, красивое платье, как у старшей Ани…» К счастью, нам как раз отдали очень красивое светло-голубое платье, и наша дочка была рада ему!

В другой раз Таня с Олей (5 и 8 лет) о чём-то долго шептались и положили в свои тапочки такое письмо: «Милый дедушка Николай! У нас тётя Оля, учительница по рисованию, не спит по ночам, болеет бессонницей. Пожалуйста, пошли ей хороший сон!» Я тихонечко взяла это письмо и подарила его художнице Ольге. Она была очень тронута письмом девочек к святому Николаю, даже расплакалась. Потом сказала девочкам как бы невзначай, что стала хорошо чувствовать себя.

Моим детям даже хотелось хоть раз увидеть Николая Чудотворца наяву, и они договорились не спать до тех пор, пока не заметят его. Конечно, они не выдержали и заснули…

Одна из моих дочек захотела много сладостей и положила две пары своих тапочек у двери. На утро плясала от радости, увидев в двух парах много конфет!

Как хорошо, что дети так искренне и от всей души обращаются к нашему любимому святому – Николаю Чудотворцу!

Буркаева Евгения

Кто последний, тот сосиска!

Однажды мой друг Женька позвал меня гулять. Дело было зимой, и у нас во дворе была замечательная горка. Да к тому же трактор, когда чистил снег, нагрёб ещё несколько больших куч снега. Так что гулять было очень весело: мы знали, чем заняться!

Я быстренько оделся – и на улицу! И «ватрушку» с собой прихватил. «Ватрушка» – это такое средство для катания с гор, а не то, что вы подумали. Фактически это шина от колеса, на которую натянута крепкая ткань. На такой штуке можно далеко уехать, да и безопасность езды повышается. Мы встретились с Женькой и начали кататься с разных горок.

Надо сказать, что Женька на 4 года старше меня. Соответственно, быстрее, сильнее, выше и так далее. Но у меня (ничего не могу с собой поделать!) очень развит дух соревновательности. То есть я очень люблю соревноваться со всеми и во всём. Вот я и стал Женьку подначивать. Если первый на горку бегу, то кричу: «Кто последний, тот морковка!» А если вижу, что Женька меня обгоняет, то кричу: «Кто первый на горку, тот сосиска!» Получается, что Женька всегда в проигрыше. Или вижу, что он съехал с горки и отдыхает, пробегу половину пути до вершины, а потом кричу: «Кто последний, тот редиска!»

В общем, катались мы, катались… Потом Женьке надоело на «ватрушке» ездить. Он придумал с горки лёжа на боку кататься, кувырком. А «ватрушка» его внизу осталась. Ну а я всё никак не могу остановиться – соревнования устраиваю. Уселся на горе на свою «ватрушку» и кричу: «Кто последний, тот бегемот!» И поехал. А Женька (он тоже наверху был) как бросится перед моей «ватрушкой» с горы кувырком! Наверное, достал я его своими криками. Моя-то «ватрушка», конечно, быстрее едет, чем Женька без транспорта. Я как на него наеду, «ватрушка» как перевернётся, я как вывалюсь из неё, как ударюсь лбом об лёд! Кошмар! Женьке-то хоть бы хны, у него скорость меньше была, а у меня слёзы градом. Больно и обидно! Женька сам, наверное, не ожидал от себя таких подвигов. Сидит и не понимает, зачем он поехал вперёд меня. Катание наше, конечно, на этом закончилось. Мы пошли по домам – уроки делать.

Теперь, когда мой рот открывается, чтобы крикнуть что-то типа «кто последний, тот морковка», я вспоминаю эту историю. И знаете что? Часто мой рот закрывается, так и не открывшись!

Как мне помог домовой

В детстве мы с сестрой всё время просили родителей завести нам какое-нибудь животное. Но они как-то слабо уговаривались. Был у нас хомячок, но недолго. Сбежал каким-то таинственным образом. Кошку нам завести не разрешали, хотя очень хотелось. И вот – о чудо! – нам кто-то отдал двух волнистых попугайчиков.

Они поселились у нас на кухне, клетка стояла на шкафу с посудой. Уборка в клетке была возложена на нас с сестрой, которая на 5 лет меня младше. Нужно было поменять подстилку, насыпать свежий корм, помыть поилку и сменить воду. Мы убирали по очереди. И вот настала моя очередь, а мне убирать лень, хоть тресни. Тогда я возьми и скажи сестрёнке:

– Давай проверим, живёт у нас в квартире домовой или нет. Я спущу клетку на пол, и мы уйдём из кухни. Через 20 минут вернёмся. Если в клетке будет убрано, значит, нам помог домовой. – Только уговор: на кухню 20 минут не заходить.

– Само собой.

Мой тонкий расчет оправдался. Пока я читала книгу в гостиной, сестрёнка пошла на кухню и тихонько, чтобы я не заметила, убрала в клетке. Когда мы с ней пришли с проверкой, мне оставалось лишь сделать удивлённое лицо, признать существование домового и поставить клетку на место.

Ещё пару раз мне удалось проделать с сестрой этот трюк, но, к сожалению, эта игра ей быстро надоела.

Много лет спустя, взращивая своего третьего ребёнка, я вспомнила этот трюк с домовым. И снова сработало! А дело было так…

Мой муж решил помыть холодильник, обросший магнитами с ног до головы.

Естественно, все магниты были убраны, в том числе и куча магнитных букв, которые я ссыпала в миску с твёрдым намерением «завтра» убрать их на место. А все мы хорошо знаем, что нет ничего более постоянного, чем временное. Так эта миска путешествовала у нас по всей кухне, пока в один прекрасный день я не опрокинула её. Буквы, естественно, высыпались частично под стол, частично под шкаф, короче, валялись где попало. Я попросила сынишку помочь мне собрать буквы. А он мне:

– Не хочу.

– Давай вместе.

– Я занят.

– А давай проверим, живёт у нас в квартире домовой или нет?..

– А как?

– Уйдём из кухни ненадолго. Если буквы будут лежать в миске, когда мы вернёмся, значит, это домовой нам помог.

– Ладно, только на кухню не заходи.

– И ты тоже не заходи.

Через 10 минут раздаётся крик из кухни:

– Мама, смотри: чудеса! Все буквы собраны!

– Здорово! У нас есть свой домовой.

Результат достигнут: и сын доволен, и мама рада. Правда, через двадцать минут мой малыш сознался, что это сделал он, а не домовой. Но мне-то важна была его помощь. Всё-таки дело было сделано, буквы собраны.

«Не мытьём, так катаньем», – так говорится в народе.

Валеев Марат

Червячок Петя

Я недавно впервые внука своего на рыбалку вывез. Ну, приехали мы на озерко мое любимое. Я пока машину в тенёчек ставил, внучок тем временем на берегу играл, что-то там выкапывал, закапывал.

Ну вот, все приготовления вроде закончил, удочки размотал, говорю внуку:

– Игорёша, неси-ка мне ту банку, с червячками которая.

– Щас, деда! – говорит. И бегом ко мне.

Я заглянул в банку – а там червей штук с пяток всего осталось.

– А где остальные? – спрашиваю.

– Ушли погулять, – отвечает.

Вот чертёнок! Это же он с наживкой моей игрался!

«Ай, ладно! – думаю. – Можно и на пяток червей неплохо поймать».

– Ну-ка, – говорю, – дай мне одного из них.

Игорёшка выудил из банки самого жирного червя.

– Вот, – говорит, – деда, познакомься: это Петя.

Я удочку уронил.

– Какой ещё, – говорю, – Петя?

– Да вот же, – суёт мне руку с извивающимся червяком внучок. – Скажи ему: здравствуй, Петя!

– Здорово, Петя! – машинально поприветствовал я червяка.

Взял его. И уже не знаю, что с ним делать. Был бы просто червяк – все понятно. А тут – Петя…

– И что ты с ним будешь делать? – спрашивает внучок.

– Ну, на крючок его насажу и в воду закину.

– Петю? На крючок?! – вытаращил на меня глаза Игорёшка. – Но ему же больно будет.

– Будет, – вынужден был я признаться. – Но немножко.

И тут внучок выхватил у меня из руки червя.

– Нет, деда! – сказал он очень решительно. – Не дам я тебе Петю колоть крючком.

И неумело замахнувшись, кинул червяка Петю подальше в траву. Петя, не будь дураком, немедля уполз.

– Ну, дай же мне кого-нибудь другого, – взмолился я. – Того, с кем ещё не успел познакомиться.

Но внучок уже вытряхивал из банки и оставшихся червяков.

– Деда, – сказал он. – Я их тоже знаю. Их зовут Гриша, Коля, Паша и… И Маша.

Так и пропала наша рыбалка. Но я почему-то не расстроился…

Зубы для деда

Звонит внук.

– Деда, а у меня сегодня ещё один зуб зашатался! – сообщает он мне.

– Да ты что? – делано пугаюсь я. – Болит?

– Неа! – радостно кричит внук. – Думаю, он у меня где-то в марте уже выпадет.

– Откуда ты знаешь? – любопытствую я.

– Да знаю, – с превосходством заявляет Игорь. – Уже же не в первый раз.

Ну да, Игорю, как-никак, уже восемь лет. И молочные зубы, отслужив своё, покидают его дёсны, чтобы дать место постоянным зубам.

И тут меня поджидает бомба.

– А знаешь, деда, я их все в коробочку складываю! – вдруг заявляет мне внук.

– Да ну?! – поражаюсь я.

– Ага. Уже семь штук, – уточняет Игорь. – И знаешь, что я решил?

– Что же? – любопытствует дед.

– Ты же уже старенький (ну, это вопрос спорный!), – ответственно утверждает Игорь, – и вот когда у тебя совсем не станет зубов, я тебе отдам свои. Носи, деда!

Я поперхнулся.

– Спасибо, внук, ты очень добрый!

– Конечно! – великодушно согласился Игорёха.

Люблю внука. Уже сейчас заботится обо мне. То ли ещё будет, когда вырастет!

Симметрия

Позвонил внук-первоклассник, поздравил с Новым годом. Разговорились про учёбу его, про дружбу с одноклассниками. Я, зная, что он регулярно носит в школу конфеты таинственной Таисии, поинтересовался, что же его в ней так привлекает.

– Что ты имеешь в виду, дед? – спросил Игорёха.

– Ну, она хоть красивая?

– Красивая, – вздохнул внук.

– Как выглядит, опиши мне её.

– Как я её тебе опишу? – не понял вначале Игорёха. – В тетрадке, что ли?

– Нет, на словах, – терпеливо пояснил я. – Ну вот какие у неё волосы?

– Коричневые, длинные, – подумав, ответил он.

– А глаза?

– Синие.

– Большие?

– Как сказать… Больше, чем у Даши.

– Ага, ничего так, – одобрительно сказал я (про Дашу смолчал – это у нас уже пройденный этап, еще с подготовительной группы). – Шатенка. А ещё что тебе в ней нравится?

– Ну, она обнимает меня, когда я ей конфеты дарю, – стеснительно сказал Игорёха. – Спасибо говорит.

– Ишь ты, обнимает, – ворчу я. – А ты?

– А я потом убегаю, – сообщает мне Игорь.

– Ну, это нормально, – говорю я. А про себя думаю: вырастешь – уже не убежишь.

– Ну а так, в общем… Она высокая, маленькая, толстенькая или худая?

– Она симметричная! – ошарашивает меня Игорёха.

Вот так да! Так ещё никто о женщинах не говорил. А ведь это очень ёмкое и точное определение. Симметричная – значит правильная, значит пропорциональная, всё у неё в норме то есть. Это же почти идеал!

Однако хороший вкус у моего внука.

– Ну, раз симметричная – продолжай с ней дружить, – выношу я свой вердикт.

Волох Елена

День Победы

Было это в середине 80-х. Мы с мамой работали: мама – инженером на заводе, я – в библиотеке. Я ещё училась заочно на библиотечном факультете института культуры. Мама мне помогала. Время было заполнено до предела. Мы редко могли куда-то выбраться.

Но однажды в День Победы мы решили погулять в Парке культуры им. Горького. Погода была чудесная, солнышко, сидеть дома не хотелось.

Мама перенесла войну ребёнком. Она рассказывала, как было голодно и страшно. Помнила, с какой радостью встретили люди Победу, как обнимались и плакали. И спустя сорокалетие ей захотелось оживить воспоминания.

В парке было празднично. Нарядные разновозрастные люди, многие с детьми, гуляли по дорожкам, сидели на лавочках, катались на каруселях…

Мы с мамой пошли по главной аллее, где встречались ветераны. Видели, как подходили бывшие воины к своим товарищам, обнимались и усаживались вспоминать былое.

Неожиданно я заметила одинокого дедушку. «Мам, давай подарим ему цветы!» – предложила я. Мы купили симпатичный букет и вручили ветерану. Как же он обрадовался! Просиял, очень благодарил, целовал нам руки…

Они с мамой разговорились. Я не слышала слов, но по лицам и движениям угадывала суть. Видимо, сначала дедушка рассказывал о себе, военном прошлом. Мама внимательно слушала, и в какой-то момент у неё на глазах выступили слёзы. Потом разговор перешёл на нас с мамой. Мама показала ему несколько дактильных букв, иллюстрируя, как со мной разговаривают. Он спрашивал что-то ещё, мама отвечала, и я ловила на себе его тёплый взгляд.

Тут к нашему ветерану подошли два товарища. Он радостно занялся ими, а мы с мамой отошли в сторону. Сели на лавочку, и она дактильно передала мне их разговор.

Ветерана звали Николай Степанович. Он прошёл всю войну, был ранен, ходил с палочкой. После войны окончил пединститут, 30 лет работал учителем математики, вышел на пенсию. Жена умерла, остались два сына, внуки. По дому всё делал сам, помогал детям. Узнав о моей инвалидности, заинтересовался моей учёбой, работой, отношением ко мне людей, маминой помощью. Сказал, что мы заслуживаем орден за эту борьбу в трудных условиях. Спрашивал и о моих бытовых навыках, советовал не слишком меня опекать…

«Хороший дедушка!» – вздохнула мама. «Да», – подтвердила я. Мне хотелось, чтобы Степаныч стал моим отчимом или просто другом. Казалось, он всё поймёт в наших с мамой трудностях, подскажет правильный выход… Я промолчала.

Мы с мамой встали и пошли к выходу. Нас догнал молодой человек. Поговорил с мамой, что-то записал и ушёл. «Это его внук Алёша, – объяснила мама. – Попросил мой телефон».

Через пару дней раздался звонок. Мама с улыбкой показала мне буквы Н. С. Пока говорила, улыбалась. Положив трубку, сказала: «Он рад был познакомиться. Спросил, как дела. У него ремонт в квартире. Закончится – встретимся».

Степаныч звонил не раз. Расспрашивал о житье-бытье, давал дельные советы. Мама расцветала от этих звонков. Я была рада за неё. И наша бабушка улыбалась, чувствуя состояние дочери. Обычные дела шли легче, мы много шутили, смеялись. Потом у меня началась сессия. Мама ездила со мной, помогала записывать лекции. Степаныча мама предупредила, он пока не звонил.

Но однажды, когда я сдавала экзамен, а мама ждала в коридоре, дома раздался звонок. Бабушка взяла трубку. Мужской голос назвал имя мамы. Бабушка сказала, что её нет дома. Голос вздохнул, прошептал что-то невнятное и отключился. Я в это время получила «пятёрку», вышла к маме, и мы поехали домой. Услышав от бабушки о звонке, встревоженная мама позвонила Степанычу. И успела. Нарочито бодрым голосом он сообщил, что «немножко заболел», но постарается быстро поправиться. Мама предложила его навестить, он поблагодарил и отказался. Сказал, что ничего серьёзного нет, выздоровеет – и мы увидимся. Пожелал доброго здоровья и успехов.

На другой день позвонил его внук Алёша. Рассказал, что дедушка болел давно и тяжело, но держался, делал всё, что мог, двигался, радовался жизни… Разговоры с моей мамой его ободряли, давали силы терпеть боль.

В тот день приступ был особенно сильным. Николай Степанович и набрал наш номер. После разговора с мамой улыбнулся… и впал в кому, из которой уже не вышел.

Мама ездила на прощание. Меня не взяла. Вернувшись, рассказала, что народу было много. Его любили и уважали.

В душе остался тёплый лучик от встреченного в День Победы хорошего человека. Лучик поддерживал в трудных ситуациях, оставаясь в памяти добрым, обнадёживающим взглядом солдата, учителя, друга.

Недавно Николаю Степановичу исполнилось бы 100 лет.

Волков Олег

О моей семье

Время было позднее. Мама с сыном делали уроки. Мама вырвала последний листок из тетради и сказала:

– Пиши в новой!

– Ну мам, это уже четвёртая тетрадка. Опять всё сначала писать? – устало ответил сын.

– Запомни, сынок: ты начнёшь не сначала, а с опыта. И меньше слов, нам ещё математику делать, – проговорила мама.

Три открытки

Моя сестра Ульяна делала мне открытку на день рождения. Она старалась, выводила каждый штрих. Я не догадывался, что открытка для меня, пока она не сказала: «Олег, напиши здесь пожелание себе».

Вы когда-нибудь писали пожелание себе? А я писал!

Позже сестра поняла, что сюрприз испорчен, и сделала новую открытку. Тогда она снова подошла ко мне и начала диктовать: «С днём рождения, брат».

Но её перебила мама: «Ульяна, ты опять испортила сюрприз».

Сестра схватилась за голову и побежала делать новую открытку. Мама бросилась за ней.

На этот раз сюрприз удался. В итоге на день рождения я получил целых три открытки от сестры с самыми разными пожеланиями.

Шнурок и змея

Когда мне было семь лет, мы с бабушкой ездили к её подруге в деревню. Там был крошечный домик, будто для гномов. А ещё огород, много некошеной травы и большая сосна. Вокруг дома неуклюже стоял забор.

В доме для гномов мы пили чай. Бабушкина подруга рассказывала, что в огороде водятся ежи и змеи.

Бабушка испугалась, потому что боится змей. А я убежал искать ежей. Но вместо них нашел шнурок, похожий на змею. Вспомнил про бабушкин страх и решил подшутить над ней. Положил приманку около двери и позвал жертву.

Кто же знал, что она испугается так громко. Она даже не впускала меня в дом – думала, что это змея. Но всё же впустила, когда я попросил прощения.

Теперь она покупает тапки и ботинки на липучках.

Вкус жизни

Однажды мы ездили в деревню зимой. Дом, да и весь участок, были в снегу. Мы гуляли, исследовали территорию. Вдруг мама наткнулась на яблоки. Они лежали кучкой под слоем снега, прижимались друг к другу, будто хотели согреться. Яблоки были подмороженные. Мы отнесли их домой. Когда они согрелись, я решил их попробовать. Я думал, что они будут как из магазина – жесткие, без запаха и вкуса. Но оказалось, что от одного их вида становилось сладко во рту, а их аромат чувствовался в другом конце дома. Закрыв глаза, я впервые откусил яблоко, и сладкий сок брызнул мне на язык. Хотелось откусывать ещё и ещё. Когда я открыл глаза, мир стал ярким. Это яблоко принесло краски в жизнь.

Возможно, тот, кто постоянно лакомится ими, уже привык и не испытывает такого счастья. Но для того, кто ест их впервые, это целый праздник. Вкус этих яблок – это вкус жизни.

Школьные окна

У всех дома есть окна, самые обычные. Из них видно, какая на улице погода. Видно, когда солнечно, облачно, дождливо, ветрено. Но есть одни окна, из них видно всё чуть-чуть по-другому. Это окна школьные. Из них всегда видна хорошая погода, но это лишь иллюзия. Видишь одно, а в реальности всё другое. Эти окна очень притягательны и загадочны. Они словно сделаны для того, чтобы отвлекать от уроков.

Эта иллюзия однажды привела к беде. После последнего урока, физкультуры, мы, разгорячённые, в одних футболках и шортах шли в раздевалку. И наш одноклассник увидел за окном солнце и безоблачное небо. Он выбежал на улицу, но солнца там не было, дул прохладный ветер, моросил дождь. И на следующий день наш одноклассник заболел.

Такое было и со мной. Весь школьный день я смотрел в окно. Оно отвлекало меня от уроков, будто гипнотизировало. За окном светило солнце, хотелось гулять. Окно будто заманивало: «Выходи на улицу, выходи, не пожалеешь». Но когда я с горящими глазами выбежал во двор, то почувствовал, что дует холодный ветер, и увидел, что никакого солнца нет и в помине. В общем, с этими окнами явно что-то не так.

Гавришева Наталья

Поговорим, мам?

О жизни

– Мам, а зачем люди на свете живут?

– Да куда ж ты такими кусками режешь?

Я рублю капусту, пока в голубой эмалированной кастрюле закипает куриный бульон. Мы с мамой варим борщ. Август. В кухне душно. И я тороплюсь на очередных элениребят.

– Ой, всё равно съедим!

Мама забирает у меня нож. Неторопливо, мерно стуча по шершавой доске, повидавшей не один вилок капусты, она нарезает тонкие вороха сочной стружки. Кружево – ни дать ни взять.

– Так вкуснее будет! Не любит кухня спешки!

– Нет, ну какая разница! Картошка, капуста, бурак, пара морковок, помидоры, золотистые кубики лука да зелени пучок. Закинул в булькающую кастрюлю – и готово! Тоже мне поэзия – борщ варить! Что тут волокиту разводить?

– А волокиту и не надо разводить. Только вот всякое дело лучше сладится, если ты с душой к нему подойдёшь.

– Это к борщу с душой? Скажешь тоже!

– И к борщу, и к метле, которой двор метёшь, и к рассаде помидорной в огороде, и к скотине. К каждой минуточке, что ты живёшь, дышишь и чувствуешь!

– Нет уж, лучше я с душой кино гляну, ну или там Стейнбека дочитаю «О мышах и людях». Вот где поэзия, вот где философия, вот где моя жизнь!

– А когда ты корову доишь или лук пропалываешь, это, значит, не твоя жизнь?

– Моя.

– А когда овец в пять утра на выпаса гонишь или малину в кружку собираешь, так что вся кожа так и саднит, расцарапанная колючими кустами?

– Тоже моя.

– А когда сапоги сплошь в глинистой липкой грязи моешь или цыплят трёхдневных под проливным дождём в подоле прячешь, чтоб не озябли, пока до сарая добежишь?

– Да моя, моя!

– То-то и оно, что твоя.

– Мам, ну так зачем люди на свете живут?

– А чтобы жить, доча. Чтобы жить!

Сбудется!

Зима в нынешнем году подзадержалась. Снег валил третий день колючими кружащимися хлопьями. Это в конце-то марта. Зябко. В школьном коридоре было тихо. Заканчивался четвёртый урок. Через несколько минут тишина взорвётся и мимо меня пронесутся, громко трубя и топоча, африканские слоны. Загалдят, усевшись на жёрдочки подоконников, весенние грачи. С громким гиканьем промчится индейское племя ирокезов, загнавшее в ловушку громадного бизона, а небеса, раскрашенные зигзагами молний, затрещат раскатами грома. В общем, через несколько минут начнётся перемена.

А пока я, прижавшись замёрзшими пальцами к крашенной бежевым горячей батарее, сижу, уткнувшись в томик Стейнбека. Я ведь в первый раз «На восток от Эдема» прочитала, когда училась в десятом классе. И вот опять читаю в школе, только теперь здесь учится мой сын Ратмир.

Он с рождения не слышит. У нас в карточке записан такой длиннююющий диагноз, что здесь, боюсь, не поместится. Вот мне и выписали специальный пропуск. Можете, говорят, сопровождать сына на занятия. На уроках я, конечно, не сижу. Учится Ратмир сам. А на переменах всё ж присматриваю за ним. Точнее даже не за ним, а за слуховыми аппаратами. Чтобы те самые африканские слоны не раздавили их ненароком. Я знаю: они не специально. Просто могут не заметить.

– А у меня ушки! – передо мной стоит Аля.

Я, зачитавшись об извечном противостоянии добра и зла, и не обратила внимания, что звонок с урока уже минут пять как прозвенел. У Альки на голове розовый ободок с большущими пушистыми кроличьими ушами. Улыбаюсь.

– Можно примерить? – спрашиваю. – Послушаем, о чём там в космосе звёзды поют! С такими-то антеннами и не такое услышишь, а?

Теперь улыбается Алька, а я напяливаю на себя ободок.

– Мы – весёлые медузы! Мы похожи на арбузы! – пою я, настроившись на частоты бездонной Вселенной. – Смотрела мультик? «Большой Ух» называется?

Аля машет головой. Нет, мол, не смотрела.

– Что это у вас? – она показывает на томик Стейнбека.

– Да вот люблю почитать на досуге.

Стейнбек лежит у меня на коленях. Вместо закладки – двойной тетрадный листок. Выписываю туда интересные мыслишки. То книжные, а то и свои собственные.

– Давай в гадалку поиграем?

– А как это? – глаза у Альки загораются.

Я отрываю половину неисписанного двойного листа. Складываю его конвертиком, чтобы все четыре уголка были к центру загнуты. Переворачиваю. Ещё раз делаю конвертик, сгибаю крест-накрест и пишу: «да-нет» – в каждом уголке.

– Фломастеры есть?

– Ага, – Аля бежит за фломастерами в класс и возвращается со стайкой одноклассников. Всем интересно, что там тётя Наташа придумала. Но я, конечно, ничего, не изобрела. Просто вспомнила, как лет тридцать назад на переменах время коротала.

Беру четыре фломастера и с обратной стороны конвертика в уголках рисую разноцветные кружочки. Красный, жёлтый, синий и зелёный.

– Ну, задавай вопрос. Только чтобы ответ на него был «да» или «нет». Или желание загадай и спроси, сбудется ли оно.

– Мама купит сегодня торт? – выпаливает не задумываясь Аля.

– Теперь назови цвет и цифру до десяти.

– Жёлтый. Четыре.

Я вставляю большие и указательные пальцы в кармашки конвертика. Вверх-вниз, влево-вправо. Раз, два, три, четыре. Колдую пальцами и получается:

– Да!

Алька сияет. И не важно, купит мама торт или нет. Счастья и так уже полные штаны.

– А подарят ли мне на день рождения телефон?

– А приедет ли старшая сестра в гости на каникулах?

– А получу ли я сегодня «пять» по математике?

– А я хочу щенка! Сбудется моё желание?

Сыплются детские вопросы. А тётя Наташа с видом заправской цыганки раздаёт ответы.

– А давайте загадаем, чтоб у Ратмира ушки слышали! – это Димка Баканов, Ратмиркин друг закадычный, кричит. Раскраснелся весь от волнения. – Сбудется или не сбудется? Зелёный. Семь.

Я снова колдую пальцами. Второклашки примолкли. Переживают. Вверх-вниз, влево-вправо. Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

– Да!

Димка ликует. Девчата пустились в пляс. Мы с Алькой и Арзу обнимаемся.

Прозвенел звонок. Второй «Г» побежал на урок. Пятый, последний. Я снова осталась в коридоре одна. Нет, не одна. Со Стейнбеком. Распрямляю конвертик гадалки и прячу его между листами книги вместо закладки.

За окном колючими кружащимися хлопьями всё так же валит снег. Я уже не мёрзну. Потеплело как-то. Не знаю, сбудется ли когда-нибудь это Димкино желание. Такое по-детски наивное, чистое. Но вот в одном я уверена наверняка. Ну прям как пить дать. Мои второклашки уже и так слышат друг друга. Без слов. Просто они умеют слушать сердцем!

Галан Александр

Первый опыт

Воспитание ребёнка, оказывается, очень сложное занятие. Для этого нужен определённый педагогический подход, неимоверное терпение и особенная выдержка. Но как это сделать, не имея специального образования, да к тому же молодой девушке, ещё не успевшей завести семью? Однажды вечером ко мне заскочила моя двадцатилетняя племянница Настя. Она училась на третьем курсе в одном из наших сибирских университетов, а сегодня приехала по делам в мой районе и решила навестить, закупив целую кучу вкусностей. Мы пили душистый листовой чай со вкусным заварным пирожным. Настя увлечённо рассказывала об учёбе на строительном отделении, про молодых сверстников… Неожиданно вспомнила и со смехом поведала прелюбопытную историю про первый её опыт воспитания ребёнка.

Недавно к моей племяннице обратилась её давнишняя подруга Полина с просьбой посидеть пару часов с пятилетним сыном Артёмкой. Ей срочно понадобилось пробежаться по магазинам и заглянуть в парикмахерскую, а оставить сына не с кем. Так получилось, что Полина растила ребёнка одна. Настя в это время была свободна и с радостью откликнулась на просьбу подруги. Полина и Артёмка в договорённый час с нетерпением ждали её на пороге квартиры. Настя давно не была у них в гостях и удивилась, как Артёмка вырос. Полина, видимо, уже торопясь, быстро выпалила: «Это моё чадо, и это на всякий случай – если надолго задержусь». Показала на плиту с приготовленным обедом. Ещё раз внимательно посмотрела на Настю и сына, показала на висящий на стене красный ремень, спокойно сказала: «Если совсем разбалуется, можешь не стесняться». С этими словами, хлопнув входной дверью, выскочила из квартиры.

С первых минут Настя стала выстраивать отношения с мальчиком. Сначала он показал весь автопарк машин и удивил знанием их названий. Затем они складывали из конструктора «Лего» замысловатые корявые фигуры. Со временем пол однокомнатной квартиры был усеян детскими игрушками. Настя посмотрела на эту картину и предложила Артёмке собрать часть разбросанного в большую коробку из-под телевизора. На что он с пренебрежением ответил: «Я никогда не навожу порядок. Это всегда делает мама». Настя решила пойти на мировую: «Маме нужно помогать. Она уставшая придёт из магазина». Артёмка нагло отпарировал: «Тебе надо, вот сама и собирай». И стал, громко крича, бегать по комнате и разбрасывать игрушки в разные стороны.

Настя вспомнила о ремне и строго пригрозила: «Если не успокоишься и не начнёшь наводить порядок, я возьму ремень». Он вовсе не собирался слушать Настю, да к тому же ещё больше разошёлся: «Ну и бери ремень. Всё равно мне ничего не сделаешь!» Неожиданно подбежал к Насте и с насмешливым видом показал язык.

Тут она не выдержала, сняла со стены висевший ремень и с размаху ударила мальчика. Он в испуге схватился за ушибленное место и сквозь слёзы прокричал: «Ты не умеешь бить, не умеешь. Ты неправильно бьёшь ремнём!» Насте от таких слов захотелось рассмеяться, но она строго спросила: «А как надо?» Артёмка подскочил к девушке и вырвал из рук ремень. Шмыгая носом, строгим голосом проговорил: «Если не будешь собирать игрушки, получишь ремня. Считаю до трёх. Раз, два, три, – притоптывая ногой, он одновременно считал и вертел в руках ремень. – Вот так делать надо, а ты неправильно делаешь, сразу бьёшь». Настя взяла ремень у провинившегося с назидательными словами: «В следующий раз так и сделаю, а теперь бегом собирать игрушки!»

Мы долго смеялись над этой историей. Правда, непонятно было, то ли Настя воспитывала мальчика, то ли он учил её. Но, самое главное, первый опыт воспитания ребёнка у девушки оказался не только интересным, но и полезным.

Гришин Михаил

Безумный Сенечка

В оздоровительном лагере «Ромашка» наступил тихий час. И хоть спать ни одному оздоровляющемуся не хотелось, все просто обязаны были беспрекословно подчиняться режиму дня, придуманному каким-то умником.

Вот поэтому и приходилось сейчас мальчишкам из пятого отряда лежать в кроватях и усердно делать вид, что спят. Кое-кто даже слегка храпел, усыпляя бдительность вожатой Марины, чтобы она ушла, а не торчала в их корпусе. И лишь одному Сенечке, любителю чтения, дозволялось в это время находиться с книгой в руках.

Тихий Сенечка имел вид дохлый, вдобавок носил очки с толстыми стёклами. За это остальные ребята относились к нему без должного почтения. Вскоре Сенечка выронил из рук книгу и заснул безмятежно, будто младенец.

Когда Марина ушла, Санька, славившийся своим отчаянным поведением, тотчас предложил:

– Пацаны, а давайте над ботаном подшутим.

Затея всем страшно понравилась:

– Точно!

Мальчишки на цыпочках подкрались к спящему книгочею и первым делом сняли с него очки, чтобы, когда проснётся, не сразу понял, что происходит.

– Мы его сейчас в индейца раскрасим, – радостным шёпотом сообщил Лёвка, мельком взглянув на обложку книги писателя Фенимора Купера «Последний из могикан», которая лежала поверх одеяла. – Вот ржачка будет!

– Ботан – он и есть ботан, – ухмыльнулся Валерик, – уж если читать, то, «Черепашки ниндзя», а не эту муру.

Давясь смехом, хулиганы достали из тумбочки зубную пасту, разрисовали Сенечке лицо полосами и сложными завитушками, какие делают себе индейцы.

– Класс! – выставил большой палец Митяй. – Он теперь сам как последний из могикан.

Трофим принёс швабру и вложил её в руку Сенечке со словами:

– Копьё забыли.

Кто-то сунул за ухо Сенечке перо из подушки.

Глядя на крепко спавшего задохлика Сенечку, который и ухом не повёл, компания принялась корчиться в беззвучном смехе.

– Пацаны, – внёс новое предложение Потап, – а давайте ему сделаем велосипед!

Митяй безжалостно вырвал из книги страницу, сложил её в несколько раз и сунул Сенечке между пальцами ног. Санька извлёк из укромного места шуршащий коробок, с готовностью поднёс спичку. Когда бумага сильно разгорелась, потерявшие всякую осторожность охламоны пустились в дикарский танец, будто первобытные люди вокруг костра.

Тем моментом Сенечка видел ужасный сон, в котором бледнолицые привязали его к дереву и жестоко пытали. Только вождь краснокожих Сенечка был не из тех, кого можно легко сломить. Поняв свою ошибку, бледнолицые сильно расстроились и решили применить к нему крайнюю степень воздействия – огонь. Гордо закусив губу, Сенечка стойко терпел издевательства, дожидаясь, когда огонь подберётся к веревке. Наконец его замысел удался: верёвка перегорела, и Сенечка обрёл долгожданную свободу. Он вскочил на ноги, ухватил удачно подвернувшееся под руку копьё и стал проявлять чудеса владения оружием.

Продолжение книги