Скетчбук. Том 2 бесплатное чтение

Часть 2. Дальневосточная

Глава 1. Байкал

День пятнадцатый. Паром на Ольхон

Возвращаться – плохая примета. Все знают об этом. Если что-то забыл и приходиться возвращаться, не забудь перед выходом показать язык отражению в зеркале. Иначе что-то случится. Что именно – неизвестно, но вряд ли что-то хорошее.

Стоит ли возвращаться к людям, местам или событиям? Говорят, что к людям – не стоит, потому что они, якобы не меняются. Или, наоборот, потому что меняются слишком сильно. Вам придётся знакомиться заново – вы будете друг для друга совершенно другими людьми. И чем больше времени вы проведёте в разлуке, тем заметнее будут ваши обоюдные изменения – меньше шансов, что хоть что-то теперь вас будет объединять.

Любые идеалы, даже самые светлые и правильные, рано или поздно проверяются на прочность внешними обстоятельствами. Несчастья преображают, деформируют личность человека, очерствляют его душу, или же учат состраданию, доброте – такие качества приобретаются только в процессе преодоления трудностей.

Никогда нельзя знать заведомо, в каком именно жизненном периоде тебе встретился тот или иной человек. Кто-то может, как раз, находиться в процессе перехода – своей трансформации. Чтобы понять это, убедиться, вам придётся пройти вместе какой-то участок пути. Нужно ли давать шанс, тратить силы на то, что уже видел когда-то? Очень непросто отказаться от старых суждений, ведь мало кто внутри скрывает буддийского монаха-отшельника. Но не попробовав этого всё равно не узнать.

Если лелеешь себя мыслью, что получится воссоздать что-то хорошее, приятное, светлое – это почти наверняка невозможно. Всё прекрасное в этом мире, как правило, мимолётно. Опасаешься снова испытать нечто болезненное – с большой вероятностью, это снова произойдёт. Лучше подходить к этому с прохладной головой, лишенной каких-либо предубеждений и ожиданий – взаправду, как в первый раз, и тогда возвращение может удивить и даже научить чему-то – открыть новые стороны, грани, которых до этого не замечал.

«Не смей возвращаться – избавься уже от этой дурной привычки!» – словам верить нельзя, в особенности своим. Вот кого бы я вычеркнула в первую очередь, если бы имела возможность. Никто не предавал меня чаще. Мой внутренний голос – политикан, лицемер, подстрекатель, к тому же рецидивист. И, тем не менее, я почему-то до сих пор продолжаю иметь с собой дело. Даю себе очередные шансы, верю, надеюсь, люблю – самые деструктивные отношения в моей жизни. Надо бы себя бросить. И давно бы сделала это, если не была бы настолько обаятельным человеком, и всегда умела находить единственно верный подход – уговаривать, сводить на нет любую проблему, вытеснять, искажать, забывать.

Голоса сменяют друг друга, какие-то умолкают навсегда, на их месте появляются новые – более уверенные или едва различимые, жестокие или сдержанные, тревожные или безразличные. Как множественные субличности Кибергения из третьей части «Детей шпионов». Вот бы иметь такую же кнопку – рубильник внутри головы, чтобы взять и однажды выпустить их всех наружу. Главное, случайно не перепутать, и не спровоцировать преждевременный «конец игры».

12.08.2019 г.

6:22 по местному времени. Сал только познакомился с Дином, и уже поедал бесчисленное количество яблочных пирогов на пути к Реми Бонкёру, когда мой поезд прибыл на изумрудно-кремовый вокзал в Иркутске.

Города – те же люди. У каждого из них свой характер, своя личность. Кто-то тебе старый друг, к которому ты не против заглянуть в гости при случае, а кого-то бы больше не видел вовек. В первый мой приезд Иркутск показался мне унылым местом, не стоящим особого внимания, поэтому я решила в нём, по возможности, лишний раз не задерживаться, и заранее купила билеты до Хужира почти за 1000 рублей в одну сторону.

Маршрутка на Ольхон отправлялась с автостанции на улице Октябрьской Революции в 8:30. Трамвай №1 как раз бы доехал за 30 минут, но в суматохе на остановке, боясь упустить драгоценное время, я заскочила в первый попавшийся микроавтобус с названием нужной мне улицы на боковом окне.

Через двадцать минут я уже стояла и курила возле заполняющегося автолайна. Ещё при покупке я специально выбрала себе место возле окна, забыв учесть, что машины на таких рейсовых направлениях забиваются под завязку. Водители заставляют вещами проходы, подхалтуривая доставкой мелких грузов. Всегда находятся несколько самонадеянных с рюкзаками в человеческий рост, не считающими нужным выкупать под них отдельное место. И обязательно будет несколько пойманных по дороге ребят на дополнительных откидных сидушках.

Рядом со мной сидела молодая парочка европейцев, которые, видимо, как и я, самостоятельно, без чьей-либо помощи, хотели увидеть красоты Байкала. Сколько бы я не исследовала Россию, до сих пор как-то странно видеть здесь путешествующих иностранцев. Радует, но всё ещё непривычно. Без знания языка, менталитета, культурного и исторического наследия, по «Необъятной» действительно колесить довольно проблематично, если вообще возможно. С другой стороны, чем, в сущности, Россия должна отличаться в этом отношении от других стран? Есть не мало мест на планете, где большая часть населения не знает ни английского, ни любого другого условно интернационального языка – и там нет-нет да встретишь какого-нибудь безумца с рюкзаком, в какой-нибудь деревне, затерянной среди гор.

Поисковый и исследовательский инстинкт в людях неискореним. Но почему-то именно в России это как-то странно представить. Мы сами боимся изучать собственную страну, от чего стесняемся её, и испытываем некоторую неловкость, при одной мысли, что какая-то делегация босоногих бэкпэкеров внезапно приедет с проверкой. «Зачем заглядывать на те антресоли? Чёрт его знает, что там вообще может быть – лишний раз лучше не залезать. Вы в столицы езжайте. Питер там, Петергоф – дворцы, фонтаны всякие. На ВДНХ в Москву. Вглубь не надо, мы сами там никогда не были». Что там, над Транссибом? Кроме тех, кто там рождается, живёт и умирает – знает лишь Господь Бог.

Ещё перед первой поездкой, где-то вычитала, что над Байкалом есть одно чудо света – Чарские пески, пустыня среди заснеженных гор и дремучих лесов. Но чтобы до них добраться нужно пройти пешком почти шесть километров от села Чара, в которое придётся добираться из Читы на самолёте или несколько дней на поезде. Но что там выше? Огромные безлюдные территории Якутии и Красноярского края.

На карте отмечены редкие населённые пункты, но их так мало, и между ними такие гигантские расстояния. Хотелось бы когда-нибудь побывать в настоящей «центральной» России – в пространстве абсолютного ничего. Затеряться там, в окрестностях Путоранского заповедника, и наткнуться на динозавров или исследовательскую базу инопланетян. Но сколько придётся идти, и откуда начать? Понятно, что из Норильска – вопрос риторический.

Надо радоваться тому, что имеешь – тем возможностям, которыми располагаешь, у тебя могло бы их и не быть. Но мечтать очень важно, просто необходимо. Это даёт перспективу, ты начинаешь видеть мир дальше узенького пространства своего восприятия – страны, людей, условностей. Некоторые вещи не осуществляются лишь потому, что кто-то не может себе их вообразить, ведь эту «мышцу» мечтательную тоже нужно время от времени тренировать. Вряд ли в голове возникнет целая вселенная, если ты даже соседнюю страну представить не в состоянии, чего уж говорить про свою.

Здесь проблем с перспективой явно не наблюдалось – нескончаемые оливковые холмы предгорья Приморского хребта, покрытые выгоревшей травой беззащитной перед открытым небом и солнцем. Ни деревца – смотри так далеко, как только позволяют глаза, и прыгай взглядом по волнам, проносящимся прерывистыми линиями в окне. Ради таких пейзажей не жалко даже потратить заряд телефона на музыку.

Через два часа была первая остановка возле кафе. Не знаю, планировалась ли она изначально или это было личное желание нашего водителя, но никто не возражал. Большая лакированная, как янтарь, изба из сруба. Лавки вдоль вытянутых столов с белыми скатертями. Водители, жадно наворачивающие обед на завтрак. В меню было всё, как подобает – бухлёр, позы, огромное количество готовых пирожков, чебуреков, беляшей, сосисок в тесте, кофе три в одном и пакетированный чай. Что ещё надо для счастья? Мало что вдали от дома согревает душу также, как обжигающе горячий сладкий чай в пластиковом стаканчике, который ты пытаешься поднести ко рту трясущимися от утренней прохлады руками, пока ветер развивает ниточку с ярлычком, царапая щёку и пытаясь попасть им тебе прямо в глаз.

Первый раз я была здесь в конце апреля. По России весеннее тепло распространяется долго – пока до тайги дойдёт уже лето наступает обычно, а в определенных областях и оно успевает к этому моменту закончиться. Решила сделать себе такой подарок на двадцатипятилетие – увидеть Байкал, хоть одним глазком. Вернее, мне внезапно очень захотелось оказаться на другом конце света, и поэтому взяла билет прямо во Владивосток. Просто так, на выходные – сумасшествие, но с другой стороны, я в ресторанах и барах оставляла раньше не меньше, проставляясь перед друзьями.

Для меня нет большей радости, чем билет на самолёт. Тем более, в несезон он обошёлся совсем не дорого – тысяч пятнадцать туда и обратно, да ещё с дневной пересадкой в Иркутске на девять часов. Прекрасный подарок, не правда ли? У некоторых кроссовки стоят дороже, а я обменяла эти бумажки на несколько дней свободы, чтобы перемахнуть через тысячи километров – почувствовать ветер, дующий в лицо с просторов Байкала и Японского моря. Да, наверное, со мной, и правда, что-то не так.

За один день на Ольхон не съездить. Сколько бы вариантов я не перебирала, готовясь перед отъездом, способа, кроме взятия машины в аренду, найти так и не смогла. Автобусы и маршрутки едут минимум пять часов в одну сторону, и они же потом, с утра на следующий день, отвозят обратно. Приехать, погулять и уехать в тот же день никак не получится. Поэтому я выбрала ближайшее, отчего и самое посещаемое, место, где воочию можно было увидеть знаменитое озеро. От аэропорта до станции – на троллейбусе, а там почти каждый час курсируют маршрутки за 150 рублей.

Досуг в посёлке Листвянка на день-два можно организовать предостаточный. Если закладывать несколько дней, стоит отправиться в небольшой пеший поход по Большой Байкальской тропе в сторону «Котов» или сгонять туда же летом на теплоходе. А сев на электричку в сторону Култука, можно за копейки прокатиться по Кругобайкальской железной дороге через туннели, прорезанные в горах, с видом из окон на мерцающую, как битое стекло, воду. Вполне себе, для того чтобы приехать на несколько дней и совсем не разочароваться. Мне же, в мой девятичасовой транзит, было бы достаточно просто съесть что-нибудь вкусное, любуясь красивым видом.

Не смотря на середину весны, ветра дули суровые. Байкал ещё был во льдах, но под ними всё равно ощущался живой организм. Людей практически не было, поэтому я бродила одна по берегу, разглядывая белое полотно в изломах и трещинах. Нерпинарий работал, но идти туда совсем не хотелось – жаль было выловленных на потеху людям глазастых пузырей. Я купила в ближайшем магазине «Байкал» и подошла к кромке льда. «Жить стоит ради того, чтобы пролететь пять часов на самолёте, проехать полтора часа на маршрутке, и выпить «Байкал» на Байкале» – подписала я фотографию бутылки с лимонадом на фоне замёрзшего озера, и моментально посыпались лайки и комментарии о том, как это «по-настоящему» круто.

«Шума от вас» – я погасила экран телефона и убрала его обратно в карман. Изо рта шёл пар. Я стояла прямо на льду, надеясь, что он подо мной не провалится. «Тишина, пустота. Как здорово, что бывают нетуристические сезоны и можно вот так, практически один на один, мысленно пошептаться с природой о сокровенном».

В абсолютно пустом кафе я заказала на пробу несколько поз и уху из омуля. Мама когда-то говорила, что это самая вкусная рыба, которую она ела. Такие воспоминания у неё сохранились после того, как в детстве кто-то из родственников или друзей родителей привёз копчёного омуля в качестве гостинца из командировки. Она до сих пор не может забыть этот вкус. По мне, рыба, как рыба – нежная, маленькая и костлявая, не лучше и не хуже карельского хариуса. Позы в такую промозглую погоду пришлись мне по вкусу гораздо больше. «Хинкали, манты, баоцзы – всё одно, вкусно. Правильно сделали, что их придумали».

Достигнув первоначальной цели, я заглянула на сувенирный рынок, где стоически работали несколько палаток с копченой рыбой и безделушками, после чего, никуда не торопясь, поплелась к канатной дороге на смотровую. В некотором роде, я и сама нерпа – если бы ни жир на боках, я бы, наверное, околела. Вода под коркой двигалась, льдины скрипели, задевая друг друга. «Знали бы вы, как он шуршит – просыпается» – я шла в обратную сторону по набережной, которая начиналась сразу через дорогу от конечной, к повороту у остановки «Байкальский музей».

«Не так уж и близко» – у меня вообще какие-то трудности с восприятием расстояний на карте и переносом их на реальную местность. Иногда даже смотришь, прокладывая маршрут в Google, и кажется, что этот путь пройдёшь запросто, а когда приезжаешь, понимаешь, что всё обстоит несколько иначе, чем ты себе представлял – либо рельеф не позволяет двигаться быстро, либо инфраструктура. И то, на что ты закладывал от силы час-полтора, превращается в целую экспедицию, заканчиваясь очередным превозмоганием собственных сил. Поэтому, дойдя до горнолыжного центра «Истлэнд», я не стала ставить над собой эксперименты, окончательно решив, что в этот раз я отдыхаю, предаваясь праздности, и потратилась на подъёмник к камню Черского – месить грязь, перемешанную с подтаявшим снегом, потея в дублёнке, совсем не хотелось.

«Йети в кедрах» – подписала я селфи на фоне склона. «Что они только находят во всём этом – катиться вниз с горы на пластмассках? Не люблю зиму и снег. Холод, сковывающий до одеревенения пальцев. Их бы привело в восторг это зрелище, а я так ни разу и не попробовала прокатиться, хотя столько горнолыжных трасс видела».

На вершине, помимо меня, была шумная компания пермяков – парней и девушек, происхождение которых не сложно было определить по характерному уральскому говору. «Смешные, весёлые» – если справиться с первобытным страхом, что у тебя могут отжать телефон, невольно заражаешься их непосредственностью и такой естественной простотой. Реальные пацаны по очереди забирались на камень, поскальзывались на полированной поверхности, выдавая непроизвольные матерные звуки, пока их спутницы, глядя на это, перегибались от смеха. Меня тоже заодно сфотографировали, и только, когда они пошли обратно к канатке, я осталась одна наедине с Байкалом.