И жизнь, и слезы, и любовь бесплатное чтение

Глава 1. Любовь и ужас в Москве

«Господи, ну почему мне так не везет?» – с отчаяньем подумала Даша Елагина, падая на тротуар. Ее очки, любимые, дорогие очки, подарок Алеши, слетели с носа и приземлились рядом на асфальт. Подтянув их к себе, Даша, близоруко щурясь, внимательно осмотрела очки. Так и есть: позолоченная металлическая дужка уродливо погнулась, а правое стекло вообще треснуло. Женщина подняла голову и с ненавистью посмотрела на мужчину – источник ее последних бед. Он еще и изображал участие! Надо же! Вылетел как сумасшедший из обувного магазина «Carlo Pazolini» и бросился стрелой к своему автомобилю, который начал вдруг издавать истошные сигналы тревоги. А по ходу так налетел на Дашу, что сбил ее с ног.

Даша чувствовала, что ее буквально тошнит от ярости. Какого черта! Все равно того воришку, который пытался залезть в автомобиль этого типа, почти сразу поймал бдительный полицейский, и вокруг уже толпились любопытные. Как никак, это – Большая Якиманка, правительственная трасса, напротив – здание самого Министерства внутренних дел. За ним – Министерство юстиции, иностранные посольства, другие министерства. Где, как не здесь, полиции проявлять бдительность? А она, Даша Елагина, валяется на этой правительственной трассе как подбитая птица, а рядом – разбитые очки. Не хватало еще, чтобы при падении она к тому же и свои лучшие колготки порвала!

«Нет, каков негодяй! У, ненавижу!» – и Даша свирепо взглянула на мужчину. От этого взгляда, казалось, он слегка побледнел, и еще больше засуетился, неловко пытаясь поднять ее с тротуара.

– Я сама, – гневно оттолкнула его руку Даша. Она поднялась и, чуть хромая, медленно отошла в сторону, ближе к автобусной остановке. Сев там на скамейку, она осмотрела колготки. Надо же, целы! А этот поганец уже стоит рядом.

– Девушка, простите меня. Я виноват, хотя у меня есть оправдание – я же пытался задержать вора. А очки я вам починю! – сказал мужчина.

Больше всего она сейчас хотела, чтобы он просто исчез, провалился сквозь землю…

– Извинения принимаю, но в вашей помощи не нуждаюсь. А ремонт очков – за углом. Сейчас туда и пойду, – сердито ответила Даша и встала со скамейки. К мужчине тут же подошел сотрудник полиции, и, отведя в сторону, начал составлять протокол. А Даша, слегка прихрамывая, дошла до кафе «Шоколадница», повернула за угол и спустилась вниз, на Крымский вал. Еще несколько десятков метров, и она вошла в «Оптику».

Девушка в «Оптике» взглянула на разбитые очки и ласково сказала:

– У вас дорогие очки.

– Да, – в тон ей ответила Даша.

– Мы такие не чиним, – нежно пропела девушка.

– Что же делать? – растерянно спросила Даша. Такого она не ожидала.

– Попробуйте обратиться в «Интероптику». Они как раз занимаются дорогими моделями. Адрес есть в интернете. Ближайший филиал на «Профсоюзной», если я правильно помню, – и девушка, отфутболив Дашу и тем самым выполнив свою миссию, уткнулась в очередной роман Донцовой.

«Опять не везет», – с обреченной безнадежностью подумала Даша и, продолжая прихрамывать, побрела к автобусной остановке около Крымского моста. Ехать ей было совсем чуть-чуть – в хорошую погоду и в хорошем настроении Даша вообще всегда ходила на работу пешком, любуясь видом, открывающимся с моста и на Москву-реку, и на Храм Христа Спасителя, и на Кремль.

Вот уже два года Даша работала редактором в главной редакции фотоинформации агентства РИА «Новости». Точнее, международного информационного агентства «Россия сегодня» – так его стали называть после переименования и ребрендинга в 2013 году. И хотя могла бы найти работу попрестижнее и с более высокой зарплатой, не до того ей было, когда она вернулась из заграницы. Институтские друзья Алеши помогли ей, причем очень быстро, с работой – и на том спасибо.

Из-за дурацкого падения на Якиманке Даша впервые в жизни опоздала на работу, чем повергла в шок своих коллег, которые даже сверяли часы по пунктуальной Елагиной. Не обращая внимания на недоуменные взоры, она прошла в кабинет, стараясь побыстрее включить компьютер и начать работу.

Но только она присела на стул, как в комнату влетела ее подруга Лизка Суходольская. Лиза знала всех и все в Агентстве, работая, как она сама кокетливо заявляла, «уже сто лет» референтом Главного редактора фотоинформации. Она была пышнотелой, рыжеволосой и очень остроумной. Лизка была похожа на молодую Пугачеву, знала это и любила устраивать из этого розыгрыши. Особенно раньше. Так, выйдя на улицу в какой-нибудь красивой шубке, Лизка закуривала длинную сигарету и, обращаясь к собеседнику, имитировала хрипловатый голос Примадонны. Обалдевшие прохожие почтительно замирали. Кто-то спохватывался и начинал просить автограф. Лизка, не смущаясь, подписывала подсовываемые ей листки бумаги и даже сложенные газеты – не пропадать же добру. А потом истинные фанаты в соцсетях громко заявляли о неувядаемости не только таланта, но и красоты мегазвезды. И спорили в «Одноклассниках» или «Вконтакте» о том, кто из них провел больше времени с Примадонной, которую они застали на Старом Арбате… на углу Патриарших… в каком-нибудь Кривоколенном переулке. Читая эти отзывы, Суходольская приходила в полный восторг.

Лизка пользовалась большим успехом у мужчин, но принципиально не выходила замуж, утверждая, что все равно не доживет до возраста Христа, то есть до 33 лет. Никто не мог понять, почему она так заявляет, но она твердо стояла на своем. «Не доживу, и все». Однако это ее кавалеров, похоже, еще больше притягивало.

– Ой, Дашка, что это с тобой? Ты как-то странно сегодня выглядишь, – уставилась она на подругу. С Елагиной что-то явно было не так.

– Да вот одела старые, некрасивые очки – ты меня в них и не узнала, – ответила Даша и грустно добавила:

– А мои новые, подарок Алеши – разбились. Вернее, какой-то гадкий тип налетел на меня на улице, сбил с ног, очки упали – и все. – На ее глаза навернулись слезы.

– Да, без красивых очков баба – не баба. – Суходольская, похоже, думала о чем-то своем.

Горестно покачав головой, Даша встала и вышла из комнаты, чтобы осмотреть себя в высоком зеркале в вестибюле. «Хорошо еще, что хоть старые очки этот тип не разбил», – подумала она. Даша, как все близорукие люди со стажем, всегда носила в сумочке на всякий случай дополнительные очки.

Уйдя из редакции, Даша так и не расслышала, как Лизка Суходольская восторженно завопила:

– Девчонки, что я вам сейчас расскажу! В отделе переводов – новый главный редактор. Красавец-мужчина. Не то слово! В общем, смерть женщинам: высокий, черноволосый, глаза – зеленые. Говорит на нескольких иностранных языках, много лет проработал в ООН.

– Женат? – живо поинтересовалась незамужняя Лена Трофимова. Ее всегда волновали эти вопросы.

– Увы! – притворно вздохнула Лизка. – Но мне-то что? Я все равно и так замуж не собираюсь. Я же…

– Не доживу до возраста Христа! – зазвучал ехидный хор, состоявший из полдесятка женских голосов.

– Вот именно, – рассердилась Лизка. – А вы о нем и не мечтайте. Говорят, и жена у него – с ума сойти, какая красавица! Наталья Водянова и Кара Делевинь плюс Адриана Лима в одном флаконе. А он к тому же такой воспитанный, такой обходительный… «Будьте любезны, скажите пожалуйста, извините за беспокойство». Короче, погибли вы, девчонки, – и рыжеволосая Лизка, довольная эффектом от своих слов, выплыла из комнаты.

Оставив остальных в задумчивом молчании. Информация была действительно интересной. Со всех точек зрения.

Минуту спустя все девчонки уже сидели, уткнувшись в свои телефоны и планшеты, деятельно изучая новую ситуацию.

В тот же день Даша пошла на Арбат и пристроила свои очки на ремонт в «Интероптике» – именно она оказалась ближайшей к ее месту работы.

Правда, за это с нее неожиданно содрали кучу денег – ведь разбитые стекла были сверхтонкие, цейссовские, а с тех пор, как она их поставила, цены только возросли.

«Ничего, сэкономлю на транспорте. Буду целый год ходить пешком, – решила Даша. – Да и куда мне ходить? В детский садик да на работу». Ее сердце сжалось. «Вот теперь какая у меня тоскливая жизнь, Алешенька», – мысленно обратилась она к погибшему мужу и чуть не заплакала. После его смерти все пошло не так. И иногда ей даже казалось, что это не он умер – а она сама.

Через несколько дней, получив очки из ремонта и чувствуя себя в них гораздо увереннее, Даша поднималась на лифте к себе в редакцию. Она думала о своем 3-летнем сыне Костике, который чуть-чуть покашливал, но его пришлось отвести в детский сад – ведь с ним некому было посидеть дома. И потому не обратила внимания на мужчину, который, стоя в углу лифта, буквально сверлил ее взглядом. Когда Даша вышла, он после мгновенной паузы бросился за ней следом.

– Девушка, вы не узнаете меня? – спросил мужчина.

Даша взглянула на него. Кажется, в его лице было что-то знакомое… впрочем, мало ли что могло показаться?

– Нет, я не только не узнаю вас, я просто вас первый раз вижу, – холодно бросила она, продолжая движение.

– Простите, но мы уже встречались, – настаивал мужчина. – И совсем недавно. Я вас сбил с ног на Большой Якиманке…

– Ах, так это – вы? Тот самый?! – Даша буквально задохнулась от гнева. И что он себе воображает, этот черноволосый нахал? Она почувствовала, как кровь молоточками стучит у нее в висках.

– Я вижу, очки вы уже починили, – продолжал незнакомец. – Они вам очень идут. – Он помедлил. – Тогда вы отказались от моей помощи. Может быть, на этот раз вы будете милосерднее и согласитесь пообедать со мной, хотя бы в качестве компенсации за, как говорят, материальный и моральный ущерб? Кстати, я хотел бы возместить его. Могу представить, сколько стоит ремонт. Если вы…

– Нет. Я и тогда, и сейчас обойдусь без вашей поддержки. – Даша твердо взглянула в зеленые глаза незнакомца. И добавила: – Извините, но я спешу.

Вечером, рассказывая Костику сказку перед сном, она вдруг вспомнила незнакомца, его бездонные зеленые очи и поежилась: «Что это со мной? Я становлюсь сентиментальной. Ну, виноват человек, действительно виноват, и как-то пытается извиниться, на свой манер, конечно».

Ночью ей снился Алеша. Он, улыбаясь, садился в автомобиль и махал Даше рукой. Но глаза его были грустными. Даша проснулась вся в слезах.

На следующий день, выходя с работы, она наткнулась на незнакомца. Он стоял перед зданием Агентства на Зубовском бульваре так, будто поджидал кого-то у проходной.

– Ну, вот наконец-то и вы, – с облегчением вздохнул зеленоглазый. – А я вас жду. Ведь мы даже не успели познакомиться, – и он выжидательно взглянул на Дашу.

Даша замерла. Все было так обыденно, так привычно: огромная махина Агентства – желтоватого здания, построенного еще перед Олимпиадой-80, шумный и вечно спешащий Зубовский бульвар, дорогие книжные и ювелирные магазины на противоположной стороне, запеленутое в сероватую дымку московское небо – и вместе с тем ей казалось, будто она перенеслась в какое-то иное измерение. Где не было ни этого бульвара, ни спешащих куда-то по своим делам и без всякого дела людей, ни даже самой Москвы. Странное, непонятное, никогда прежде не испытанное чувство…

– Елагина Даша, можно просто Даша, – неожиданно для себя самой произнесла она. Даша все-таки была женщиной воспитанной.

– Андросов Андрей Юрьевич, можно просто Андрей, – в тон ей ответил мужчина.

– Нет, я думаю, будет лучше так – Андрей Юрьевич. С учетом разницы в возрасте, – с легкой усмешкой заметила Даша.

Мужчина заметно погрустнел. Он даже не пытался скрыть этого.

– Я вас слушаю, – смилостивилась Даша.

– Как я понимаю, вы работаете в Агентстве? – спросил Андросов.

– Да, уже два года. Редактором в фотоинформации. А вы? – вежливо спросила Даша.

– Я – тоже.

Она удивленно уставилась на него.

– Но только всего несколько дней, – объяснил Андросов. – В отделе переводов.

Даша наконец очнулась. Теперь она слышала все – и шорох и гул автомобильных шин, и рев грузовиков, и шарканье прохожих, и визгливые трели мобильников.

– Значит, еще увидимся. До свиданья, Андрей Юрьевич, мне ребенка из детского сада забирать надо, – и Елагина, круто повернувшись, побежала в сторону Крымского моста.

Она уже добралась до бывших Провиантских складов, где теперь располагался Музей Москвы, когда услышала торопливые шаги. Кто-то догонял ее сзади.

– Ну, ты и даешь! – раздался за ее спиной голос Лизки Суходольской. – Тихоня-тихоня, а какого мужика подцепила!

Даша остановилась, как вкопанная.

– Я – подцепила?! Охолони, подруга! Это тот самый нахал, который сбил меня с ног и сломал очки. А теперь пытается извиниться. – Она набрала в грудь побольше воздуха. – Ну и наглец!

– И он тебе нисколько не нравится? – не унималась Лизка. Что черт побери на нее нашло?

– Такой тип мне понравиться не может, – отчеканила Даша.

– А-Н-Д-Р-О-С-О-В не мо-жет? – по слогам, даже чуть заикаясь произнесла Лизка.

– Что с тобой стряслось? – Даша Елагина удивленно смотрела на нее. – Кто такой этот Андросов, чтобы от него приходить в экстаз?

Несколько мгновений Лизка сверлила ее глазами, точно что-то проверяя.

– Объясняю для… тупых, – относительно спокойно отреагировала Суходольская. – Андросов – это новый главный редактор отдела переводов. И, можно сказать, мечта всех женщин Агентства на сегодняшний день. – Она вздохнула. – Мечта недосягаемая, поскольку он – примерный семьянин и муж одной суперкрасавицы. Видимо, он, действительно, как воспитанный и вежливый человек, решил извиниться перед тобой. А я невесть что подумала…

– Тут нечего думать, ты же меня знаешь! А ты, Лизка, лучше бы выходила замуж и не валяла дурака. И до возраста Христа ты доживешь, это точно, – уверенно сказала Даша. – Тебе сейчас сколько? Тридцать два всего. И ты обязательно переживешь его. Если уж про Джо Байдена говорят, что он простудится на наших похоронах, то, думаю, ты простудишься, выдавая замуж уже своих правнуков.

– Ну ладно, ладно, – засмеялась Лизка. – Беги в садик, а то Костик, небось, заждался. Как он? Уже целый месяц не видела его, милого моего дружочка!

– Ничего. Правда, он отца своего почти не помнит. Но зато на фото и в телефоне узнает сразу. И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Отца-то ведь рядом нет. И никогда больше не будет. Все-таки тяжело одной, знаешь, Лизка? – призналась Даша. – Но Костика я выращу человеком, чего бы мне это не стоило, – твердо заключила она.

– Знаю, подруга. Сил тебе, – и Лизка поцеловала ее в щеку.

Прошло несколько дней. И вот однажды зазвонил рабочий телефон Даши Елагиной и мужской голос произнес:

– Здравствуйте, Даша! Это – Андрей Юрьевич.

Даша молчала, старательно вспоминая, кто же это такой.

– Не помните? – В трубке возникла вязкая тишина. – Это – Андросов из отдела переводов.

– Да, теперь узнаю. Я вас слушаю.

Андросов опять помолчал и потом спросил:

– Не могли бы вы подняться ко мне, в кабинет 515?

Даша провела рукой по лицу. Очки были на месте.

– Минут через десять вас устроит?

– Конечно. Жду!

Даша машинально взглянула в зеркальце. Оттуда на нее смотрела очаровательная 25-летняя женщина с ярким румянцем во всю щеку, со слегка подкрашенными губами. В ушах у женщины висели красивые сережки – темно-синие сапфиры в окружении маленьких бриллиантов, которые очень шли к ее синим глазам. Даша была высокой, спортивного типа, светлой шатенкой, любила синие и голубые тона во всем их многообразии. И сегодня на ней был синий костюм, отделанный белым репсом, на ногах – синие туфли с металлическими пряжками. На правой руке Даша носила обручальное кольцо. Больше у нее украшений не было.

«Что ему от меня нужно? – недовольно подумала она. – Опять извиняться будет? Да простила я его, простила».

Она поднялась со своего места и поехала на 5-й этаж. Кабинет у Андросова был небольшой, но очень чистый и уютный. На столике – ваза со свежими цветами, на стене – репродукция картины Веласкеса «Портрет инфанты Маргариты». Даша ее сразу узнала, потому что они с Алешей когда-то мечтали побывать в Мадриде, в музее Прадо, и многие работы, висевшие там, заранее изучили по альбомам и открыткам. Но, увы, этой мечте не суждено было сбыться. Как, впрочем, и многим другим.

– Это одна из моих любимых работ Веласкеса, – мечтательно проговорила она, подходя к репродукции.

– Да? И моя – тоже, – немного растерянно произнес Андросов. – А вы видели ее в музее?

– Нет. Уже не успела, – грустно произнесла Даша.

– Почему уже? Еще! – уверенно воскликнул Андросов.

– Для меня – уже. Но вы ведь меня хотели видеть не по поводу Веласкеса? – Она говорила вежливо – все-таки перед ней был главный редактор, но при этом достаточно твердо.

– Нет, конечно, – улыбнулся Андросов. – Извините, Даша. Понимаете, в чем дело… – замялся он.

– Пока не понимаю, – недоуменно ответила молодая женщина.

– Извините еще раз. Дело в том, что моя жена Алла – очень ранимое и чувствительное существо. Я рассказал ей, как обидел вас…

– Ну, почему обидел? Будем считать, что это был несчастный случай, – миролюбиво протянула Даша. – Вы ведь тоже могли пострадать – лишиться автомобиля.

– Да, да, но Алла все равно обругала меня. Она потребовала, чтобы я еще раз извинился и… Короче, она хочет познакомиться с вами. Мы долго жили за границей, она растеряла старых подружек и ей очень одиноко, – объяснил Андросов.

– Вряд ли я смогу стать ее подругой, если вы с ней одногодки, – заметила Даша. А про себя подумала: «Ну что я за язва? Зачем взяла и нахамила человеку?»

– Но если вы не хотите стать ее подругой, то просто познакомиться с ней вы все-таки можете? – умоляюще взглянул на нее Андросов. – Мы приглашаем вас к себе на ужин в пятницу. Вас с мужем.

Даша внезапно побледнела.

Андросов растерялся. Перемена в ее облике была слишком разительной.

– Это невозможно. Я – вдова. Так что ужина не будет, – жестко ответила Даша и повернулась, чтобы уйти.

– Простите, ради Бога! Ведь я ничего не знаю о вас – кроме того, что невольно обидел на улице. И, судя по всему, еще и сейчас ничего толком не знаю. Простите меня! – голос главного редактора звенел от волнения.

– Вы и не обязаны это знать, Андрей Юрьевич, – немного мягче произнесла Даша. – А прийти я ну никак не могу. Мне сына из садика надо забирать, ведь сидеть с ним некому. Мы с ним остались совсем одни. Но это – уже другая печальная история.

Повисла неловкая тишина.

– Я, пожалуй, пойду? – выразительно взглянула молодая женщина на Андросова.

– Подождите минутку, пожалуйста. Я позвоню Алле, она может найти выход почти из любого безвыходного положения. – И Андросов потянулся к телефону. При этом он просительно посматривал на Дашу, умоляя ее взглядом, чтобы она не уходила, осталась.

– Аллочка, – через пару минут говорил он в трубку, – Даша не может прийти к нам в пятницу с мужем. Нет. Нет. Потом объясню. У нее – маленький ребенок. Сколько ему лет? – вдруг обратился он к Даше. – Аллочка, ему 3 с половиной годика и его не с кем оставить дома. Как, как? Минутку. Сейчас спрошу.

– Даша, – повернулся он к молодой женщине, – Аллочка предлагает, чтобы вы пришли к нам днем в воскресенье с сыном. У нас есть чудесная собака, такса Дора. Ваш сын любит собак? Дора – добрейшее существо и ему обязательно понравится. Приходите с сыном. Ну, как, согласны?

Даша задумалась. Она уже два года нигде не бывала, никого не хотела видеть. А те, кто хотели видеть ее, приходили к ней в квартиру на Большой Якиманке. Сейчас самое начало лета. Дни стоят теплые, светлые. Костика кутать не придется. И он так любит собак…

И, немного поколебавшись, она ответила:

– Хорошо, мы придем с сыном.

– Алла, она согласна! Жди гостей в воскресенье, в 12 часов дня. Да, да. Сейчас продиктую адрес. Да, и телефон тоже, – и Андросов повесил трубку.

Он продиктовал Даше свой адрес и объяснил, как к ним удобнее добираться. Оказалось, что они почти соседи. Он также по просьбе жены поинтересовался, что из еды предпочитает Костик.

– Да он совсем не привередлив в еде, ест все подряд, – объяснила Даша. – Я его стараюсь не баловать, да и денег особых на это нет, – и она немного помрачнела.

– Вы уж нас простите, – тихо сказал Андросов. – Мы не очень в детях разбираемся, особенно в маленьких. Господь нам детей не дал, и это – еще одна причина, по которой Алла стала такой ранимой. Но она очень добрая и сердечная, все ее просто обожают и идут ей навстречу. Она полюбит и вас, и сына, я уверен, – сказал Андросов в заключение.

– Посмотрим, – улыбнулась в ответ Даша. – До воскресенья осталось совсем немного.

Купив у метро «Добрынинская» букет белых пионов, которые Даша обожала, и свежайшие пирожные в маленьком магазинчике около бывшего кинотеатра «Буревестник», принаряженные Даша и Костик уже в 12.00 звонили в квартиру Андросовых, расположенную в добротном кирпичном доме в тихом Хвостовом переулке. На фронтоне дома даже сохранилась тонкая лепнина, которой он был украшен еще до революции. А перед входом в дом густо раскинули свои кроны старые клены. Свет, преломляясь через их резные листья, падал на асфальт причудливыми тенями. Переступив через кружево этих теней, Даша с сыном вошли в лифт, поднялись. Приподняв сына в воздух, Даша доверила ему позвонить в дверь.

– Иду, иду, – раздался мелодичный голос. Дверь распахнулась и на пороге возникло… неземное существо. Оно было столь прекрасно, что хотелось замереть на месте и смотреть только на него.

– Алла, – мило улыбнулось существо. – А вы – Даша? Проходите, пожалуйста.

Даша вручила хозяйке коробку с пирожными, а Костя, как юный рыцарь – букет прекрасной даме. За что тут же был вознагражден поцелуем в румяную щечку.

Даша, как под гипнозом, проследовала за хозяйкой в гостиную, повторяя: «Вы так прекрасны, что похожи на принцессу из сказки».

– Что вы, – засмеялась хозяйка, – скоро вы ко мне привыкнете и даже начнете замечать мои недостатки.

– Нет, у таких женщин не может быть недостатков! – воскликнула романтически настроенная Даша – все прекрасное приводило ее в восторг. И она вновь залюбовалась хозяйкой. И было чем!

Алла была высокой блондинкой, причем натуральной, что сразу поняла Даша. У нее была лебединая шея, украшенная изящной золотой цепочкой. В ушах – необыкновенно красивые серьги с голубыми аквамаринами. Серо-голубые глаза, опушенные черными ресницами, смотрели доброжелательно и внимательно. Фигура была божественная, ни грамма лишнего веса. Длинные ноги, изящные щиколотки, маленькие ступни. На Алле был какой-то прелестный белый костюм из тончайшего джерси и белые открытые босоножки. На унизанных кольцами изящных ухоженных пальцах – свежайший маникюр. Об этой женщине хотелось говорить только в превосходной степени и с восклицательными знаками – необыкновенная, потрясающая, божественная!

– Дора, – позвала ласково Алла, и в гостиную влетела такса аппетитного шоколадного цвета с легкой рыжинкой. Она сразу подбежала к Костику, внимательно посмотрела на него своими умными глазами, и вскоре хвост ее стал быстро двигаться из стороны в сторону. Это означало, что ребенок ей понравился. Через пять минут мальчик и собака были в объятиях друг друга, и Костик даже повизгивал от восторга. Казалось, что остальной мир перестал существовать для них обоих.

– Вот видите, как счастлив ваш сын, а вы не хотели приходить, – чуть укоризненно произнесла Алла. – Но я вас прощаю. Вы – здесь, у нас, и вы доставили мне огромную радость, принеся мои любимые цветы – белые пионы.

– Это и мои любимые цветы, – объяснила Даша. – Я полагалась на собственный вкус.

– И он вас не подвел, – весело заключила Алла и пригласила всех к столу.

Он был изысканно сервирован. Чувствовалось, что в доме Андросовых уделяют большое внимание посуде, бокалам, цвету скатерти и салфеток. Столовые приборы были серебряные, старинные. В центре стола – вазочка с цветами, начищенные до блеска парные серебряные канделябры.

– Это – кузнецовский фарфор? – продемонстрировала свои скромные познания в антиквариате Даша.

– Нет, это фабрики Корниловых. Сейчас корниловский фарфор даже более моден, чем кузнецовский, и очень дорог, – торжественно произнесла Алла. – А мы с Андреем, – она нежно посмотрела на мужа, – купили эти тарелки много лет назад в Петербурге, в комиссионном на Невском проспекте. Как сейчас помню – по 100 рублей за штуку! Представляете? Нынешнее поколение собирателей ни понять, ни поверить в это просто не может.

«Сколько же им тогда лет? – подумала Даша. – Выглядят молодо, не больше 30 с ма-аленьким хвостиком, а на самом деле, видимо, далеко за 40». Но вслух ничего не произнесла, а с удовольствием оглядела стол. На хрустальном блюде красовалась тонко нарезанная семга, украшенная ломтиками лимона и зеленью, рядом краснели редис и помидоры, зеленели огурчики. В фарфоровой вазе лежал салат из авокадо, на тарелках были аппетитно разложены маленькие бутербродики-канапе с красной и черной икрой. Стояли бутылки с минеральной водой, красным и белым вином.

– Я ни вина, ни водки не пью – только воду, – сразу сказала Даша.

– С газом или без? – поинтересовался хозяин.

– Раньше, когда была молодой, любила с газом, а теперь – без, – заметила Даша.

– Сколько же вам лет, Дашенька? – поинтересовалась хозяйка.

– Уже 25.

– Уже? Нет, еще! Я вам завидую, – воскликнула хозяйка.

Затем последовали молодая клубника со сливками и чай с пирожными, которые принесла Даша. Оказалось, что и Алла предпочитала покупать кондитерские изделия там же.

– В этом магазине – совершенно замечательные свежайшие пирожные, особенно эклеры и картошка, – заметила Алла. – Я их просто обожаю, но надо следить за фигурой.

Она с улыбкой повернулась к сыну Даши Елагиной.

– А теперь, дорогой, – сказала она, обращаясь к Костику, – можешь встать из-за стола и пойти поиграть с Дорой в ее комнате.

– У нее есть своя комната? – удивился мальчик.

– Да, и она тебя сама туда проводит.

Когда мальчик с собакой удалились, Даша спросила:

– А где родятся такие – такие красивые как вы, Алла?

– Конечно, на Севере, где не было татаро-монгольского ига, – пошутила хозяйка. – Я – из-под Архангельска. Село Холмогоры знаете? Там у нас все женщины высокие, белокурые и сероглазые.

– Но вы что-то не окаете, как все северяне, – заметила Даша.

– О, это заслуга Андрея, – ответила хозяйка. – Мой бывший колхоз – сейчас, кстати, это преуспевающее хозяйство – отправил меня на учебу в Москву, так как ему позарез нужен был ветеринар. А все профессиональные ветеринары в нашем селе были уже совсем старые и собирались на пенсию. Андрей увидел меня на улице, подошел. А когда услышал, как я окаю, чуть в обморок не упал. «Женюсь, – говорит, – и лучших педагогов найму, чтобы ты говорила без акцента, как петербургская княжна». – Она улыбнулась. – И слово свое сдержал.

– Да, когда мы жили в Нью-Йорке, никто и представить не мог, что Алла когда-то начинала дояркой на ферме и чуть не стала ветеринаром. Все думали, что она – из настоящего княжеского рода. Если бы не я, ты бы до сих пор холостила бычков в своем колхозе, – под смех сидящих за столом заметил Андросов.

– Дашенька, мне неловко просить вас об этом, но не можете ли вы рассказать немного о себе? – попросила хозяйка. – Андрей сказал, что вы вдова?

– Да, это так. Уже два года, – грустно покачала головой Даша.

– А что произошло? – участливо спросила Алла.

– Видите ли, мы познакомились с моим мужем в Инязе, где оба учились. Вернее, не в самом институте, а в метро, – медленно начала Даша. И от этого воспоминания все ее лицо невольно озарилось улыбкой. – Алеша подошел ко мне и спросил, который час. Я, зная, что это – самый пошлый способ познакомиться, ему даже не ответила. А он стал тогда объяснять, что спешит на экзамен и действительно позабыл дома часы. Я его естественно простила, сказала ему, сколько времени и мы вместе пошли в институт. А когда мы прощались, я протянула ему руку и вдруг заметила… часы. Только он носил их на правой руке. Алеша так покраснел, что я не смогла на него рассердиться, хотя очень хотела…

– Невероятная история, – проронила Алла Андросова.

– А потом мы поженились и его направили переводчиком в Таиланд. Ведь он учил тайский. Их было всего пять человек, кто сумел овладеть этим языком, и ему уже на последнем курсе предложили работу в нашем посольстве. – Даша помолчала. – Нам дали хорошую квартиру, я ее быстро обустроила, навела уют, научилась готовить в непростых тамошних условиях, чтобы Алеша мог всегда поесть любимую еду. Но вскоре умерла моя тетка – моя единственная родственница, которая меня воспитывала после смерти родителей.

– О Боже, – воскликнула Алла, – значит, вы были сиротой?

Даша грустно кивнула:

– Родители погибли в авиакатастрофе. Все случилось практически мгновенно. Но ничего изменить было уже нельзя… С тех пор очень боюсь летать. Но, несмотря на свой панический страх, я сразу прилетела в Москву и похоронила тетку. А потом вернулась к мужу и очень горевала. К тому же на похоронах вдруг объявился теткин бывший муж – хулиган и пьяница. Оказалось… да, это было очень глупо, но тетка так и не развелась с ним. Вернее, не успела… В общем, у него были все права. А я и не пыталась особенно спорить с ним. Пьяница тут же поселился в ее квартире, превратив ее вскоре в притон. И мне туда доступ был, естественно, закрыт. А ведь я прожила там несколько счастливых лет, – мечтательно протянула Даша. И продолжила:

– Муж утешал меня, как мог. Вот так и родился наш Костик, Котик, Котеночек. Мы пробыли в Таиланде три года, начальство предлагало еще задержаться, но мы с Костей плохо переносили жару и влажность, так и не приспособились к тайскому климату, он ведь весьма специфический, поэтому решили вернуться в Москву. Алеша связался с институтским другом – у него был свой минивэн, и попросил встретить нас в Шереметьево. Ведь у нас было так много вещей. Хотя мы многое просто оставили в Таиланде. Но что-то так не хотелось оставлять, что мы даже переплатили за перевес, лишь бы увезти с собой. Вы понимаете…

– Как многолетний собиратель антиквариата, я вас очень хорошо понимаю, – заверила ее Алла. – Но продолжайте, пожалуйста!

– Мы прошли паспортный и таможенный контроль, получили наши вещи, погрузились в машину. Я с годовалым Костиком сидела сзади, а Алеша впереди. Он рассказывал о Таиланде, не мог остановиться. Мы проехали не больше двух-трех километров, и тут откуда-то появился самосвал. Он несся по противоположной стороне, а потом как-то вильнул в нашу сторону и врезался в минивэн. Удар, вспышка, пламя… Больше ничего не помню. Очнулась в больнице. Кричу: «Где Котик?» И слышу голос медсестры: «О котенке беспокоится, а муж заживо сгорел». Тут у меня перед глазами все поплыло, и я опять отключилась. А когда пришла в себя через пару дней, мне сказали, что сын мой жив, почти ни одной серьезной царапины, а мужа и его друга не спасли.

– Так вы – жена Алексея Елагина? – воскликнул Андросов. – Я слышал об этой трагедии еще в Нью-Йорке. Мы не были лично знакомы, но мне говорили, что он был прекрасным переводчиком. У него было большое будущее…

За столом повисла тишина. Даша прикрыла глаза. Она не могла без содрогания вспоминать те ужасные секунды.

– А что было потом? – вдруг спросила Алла. Андросов и Даша посмотрели на нее с удивлением. Даше на минутку даже показалось, что перед ней сидела не прежняя богиня, красивая, теплая и доброжелательная, а какая-то Снежная Королева, холодная и жестокая – блондинка с твердым неподвижным взором. Готовая допрашивать ее словно бездушный следователь.

Хозяйка, точно почувствовав это, спохватилась:

– Извините, меня так взволновала ваша история, что я очень хочу узнать, чем все закончилось!

– Ничего, ничего, – ответила Даша. Она вновь на мгновение закрыла глаза. – Мне надо было привыкать жить реальной жизнью. Родители Алеши, похоронившие единственного сына, а вернее ящичек с малюсенькой горсточкой пепла, не смогли пережить его и вскоре умерли, один за другим. А мы с Костиком остались в их квартире на Большой Якиманке, куда они нас успели прописать. Костика я устроила в детский сад в конце Якиманского переулка. Там очень неплохо, воспитатели его любят, да и мне это удобно – по дороге на работу.

– Да, он чудесный, чудесный ребенок, его невозможно не полюбить, – воскликнула Алла. – А вот мне Господь детей не дал, – и вдруг из-под ее роскошных ресниц потекли слезы. Она заплакала так горько, что Даше даже стало неловко. Какое горе больше? Женщины, потерявшей любимого мужа или красавицы, не имеющей детей, но страстно мечтающей о них? Никому не дано знать ответа на этот вопрос. Горе у каждого свое. Но горе Аллы в этот момент показалось Даше совершенно искренним.

Она порывисто вскочила на ноги, подошла к хозяйке, обняла ее вздрагивающие плечи и сказала:

– Алла, если вам понравился мой Костик, вы можете видеться с ним столько, сколько хотите.

– Спасибо, дорогая. Я его уже полюбила всем сердцем, – благодарно прошептала Алла.

– Вы, Дашенька, мужественный человек. После такой трагедии легко сломаться, – заметил Андросов. – А вы и работаете, и сына воспитываете.

– Да, вы правы, Андрей Юрьевич, – ответила Даша. – Сломаться – легко. Трудно остаться человеком. Не очерстветь, не замкнуться в своем горе. И помнить, что и другие люди рядом могут страдать, терять близких. Я живу по принципу: «Если тебе плохо, помоги человеку, которому еще хуже, и тебе станет легче». Ведь у меня есть чудесный сын, и это помогает держаться в жизни. И, конечно, друзья. Немного, но ведь достаточно и одного-двух человек, чтобы тебя поддерживали, не так ли?

Она посмотрела на хозяев. Те согласно кивнули.

– Знаете, когда мне плохо, – призналась Даша, – я повторяю строки австралийского поэта Гордона. Он жил в XIX веке.

Жизнь – как пена на воде,

Но одно лишь твердо в ней:

Добрым будь в чужой беде,

Мужественным будь в своей.

Когда Даша с Костиком уходили, на прекрасном лице Аллы не было заметно никаких следов слез. Оно было спокойным и практически безмятежным. «Может, мне все это показалось? Или Алла просто умеет сразу взять себя в руки? – думала по дороге домой Даша. – И все-таки какая они красивая пара: она – белокурая нимфа с точеной фигурой и серо-голубыми глазами, он – черноволосый красавец с какими-то особенными зелеными глазами».

Она задумалась.

«Жаль, что я не могу в ответ пригласить их к себе – после их трехкомнатной изысканной квартиры моя скромная двушка выглядит просто нищенской», – пришла к печальному заключению Даша.

– Какая хорошая тетя Алла, она мне так понравилась. А Дора еще лучше, правда, мама? – радостно решил Костик. – У нее такая шелковистая шерстка… И она умная, совсем как человек, правда, мама!

– А ты у меня – лучше всех на свете, – счастливо засмеялась Даша, целуя сына в румяную и нежную щечку.

Так окончился не самый плохой в жизни Даши день.

На следующее утро Даша позвонила Алле и поблагодарила ее за чудесный прием. А Андрея Юрьевича на работе она больше не встречала. Просто не приходилось сталкиваться с ним – ни в коридорах, ни в кафетерии Агентства, ни в лифте, нигде.

Алла Андросова позвонила через две недели.

– Дашенька, как поживаете? Как мой любимый Костик? – ласково спросила она.

– Спасибо, Алла. У нас все хорошо, Костик растет и слушает свою мамочку, – ответила Даша.

– Вы нам очень понравились и мы хотим вас видеть снова, – сказала белокурая красавица.

– Спасибо, Алла. Мне неудобно ходить к вам так часто, а к себе я пригласить не могу – не та у меня квартира, – грустно заметила Даша.

– Какие пустяки! – засмеялась Алла. – И давайте не будем считаться. Мы не послы: ваш визит – наш визит. Надо жить проще! Пока я могу, я приглашаю. А там, глядишь, вы выйдете замуж за олигарха и будете жить так, что к вам и на кривой кобыле не подъедешь. Извините за грубую шутку – это во мне заговорил несостоявшийся ветеринар.

Но Даша шутку не поддержала, а довольно сухо заметила:

– Замуж я не собираюсь. Лучше моего Алеши все равно никого не найти. Да и в новую любовь я что-то не верю. Мне есть, кого любить – Костика.

– Вот и хорошо, – как будто с облегчением произнесла Алла. – Костика мы все любим: и вы, и я, и Андрей. Так что приходите к нам в следующее воскресенье. И никаких пирожных – если что, достаточно одних цветов.

– Не знаю, – с сомнением произнесла Даша.

– Между прочим, Дора скучает и все спрашивает, где Костик, – рассмеялась Алла.

– Ну, если спрашивает, тогда мы придем, – согласилась Даша.

Пионы уже отцвели, но Даше повезло: она купила букет васильков.

– Под цвет ваших прекрасных глаз, Алла, – сказала она, вручая букет хозяйке.

– Боже, какая прелесть, давно их не видела, – с удовольствием воскликнула Алла и за руку ввела Дашу в гостиную. А Костик уже умчался с Дорой в ее комнату. Собака действительно соскучилась по мальчику.

– Сережа, посмотри, какая прелесть, – сказала она, – протягивая васильки вставшему с кресла молодому мужчине лет 30. – Это Сережа – мой племянник. А это – наша Даша, – представила хозяйка молодых людей друг другу.

Усадив Дашу в удобное кресло и грациозно опустившись в кресло рядом, Алла, еще более очаровательная в бледно-голубом открытом платье, продолжала:

– Сереженька – сын моей сестры. К сожалению, она умерла, когда рожала второго ребенка. Ребенок выжил, хотя и был совсем недоношенным, но несколько месяцев спустя тоже умер. – Алла вздохнула. – Ее муж вскоре женился на другой женщине – сказал, что не может оставаться один, а Сережу пришлось воспитывать нашей маме в деревне. Смотрите, каким он вырос красавцем на наших вольных холмогорских просторах!

Действительно, Сергей был интересным мужчиной – высокий, стройный, с серо-голубыми глазами как у Аллы, он выглядел весьма привлекательно. Его мужскую красоту подчеркивал легкий темно-синий костюм, который ему очень шел, и бледно-голубая рубашка с красным галстуком. На ногах – роскошные черные ботинки фирмы «John Lobb». Как Даша это определила? В Таиланде она хотела купить именно такие ботинки Алеше, но они стоили шестьсот долларов, и вздыхая, Даша купила похожие, но за 200 долларов. Внешне ботинки было не отличить, но Даша-то знала! Алеша только посмеялся и просил ее не переживать. Но Даша страдала из-за их, как ей тогда казалось, бедности, которая была просто роскошной жизнью по сравнению с ее более чем скромным существованием сегодня.

– Когда Андрей стал выезжать заграницу в длительные командировки, – вещала тем временем хозяйка, – мы забрали Сережу с собой – и маме легче, и нам веселее. Мы его очень любим. Он нам – как сын, – заключила Алла.

– А чем вы занимаетесь, Сережа? – поинтересовалась Елагина.

– Импортом цветов из Парагвая и других стран Латинской Америки, – ответил молодой человек.

– О, это очень выгодный бизнес, я знаю, – воскликнула Даша. – Какими бедными, конечно, вам кажутся мои васильки, а вы их еще назвали прелестью.

– Нет, Даша, – твердо ответил Сергей. – Латиноамериканские цветы, безусловно, роскошные. Но это – бизнес, это для дела и для зарабатывания денег. А васильки, поверьте, – это для души. Это – мое босоногое детство, которое было совсем небогатым.

Эта фраза решила все. И Даша, которая поначалу отнеслась к Сергею немного подозрительно, прониклась к нему инстинктивной симпатией. Может быть, кончилась черная полоса в ее жизни? И пусть и таким нетривиальным способом, но она обрела новых друзей?

– А где же Андрей Юрьевич? Я что-то не видела его в Агентстве, – спросила она. – Уже несколько недель…

Легкое облачко недовольства появилось на Аллином лице, но тут же рассеялось.

– Ну да, вы же можете видеть его каждый день на работе, – как показалось Даше, ехидно произнесла хозяйка, с каким-то вызовом глядя ей в глаза. – Но дело в том, что на последние две недели у него выпало сразу несколько срочных командировок. Вот и сейчас он как раз в одной из них. Обещал прилететь сегодня утром, и мы надеялись посидеть все вместе, ведь Сережа нечасто бывает в Москве. Но увы! Что-то там перенесли на понедельник, и Андрей в итоге вернется только во вторник утром.

Даша мгновенно поняла, что хозяйка безумно ревнует мужа. Это было ясно как день. И она как можно спокойнее ответила:

– В нашем Агентстве работает несколько тысяч человек. Все носятся с этажа на этаж и невольно сталкиваются друг с другом. Не захочешь иногда – а встретишься. А иной раз вместе поедешь или застрянешь в лифте. Такая уж у нас работа.

– Я это хорошо понимаю, – казалось, успокоилась Алла. – А скажите, Даша, как Андрея Юрьевича приняли в Агентстве? Как к нему относятся?

– Мне трудно сказать. Я – простой редактор, а он – начальство. Мы работаем в разных подразделениях и на разных этажах. – Она вспомнила то, о чем ей говорила Лиза Суходольская: – Но говорят, что женщины от него без ума, хотя их предупреждают, что это безнадежное дело: Андрей Юрьевич – примерный семьянин и у него – суперкрасавица жена. А вообще, мне не до сплетен – у нас с Костиком совсем другая жизнь, – веско заключила Даша.

– Конечно, конечно, – закивала головой Алла. – Сереженька, – обратилась она к племяннику, – Даша – вдова. Не веселая, а строгая. К тому же, как ты видишь, она – умная и очаровательная молодая женщина.

– Да, я сразу это заметил, – сделал комплимент племянник.

– А что касается девушек Агентства, то тут они правы: заглядываться на Андрея Юрьевича и, тем более, мечтать о романе с ним – безнадежное дело. Мой муж – идеальный семьянин и разрушить наш брак невозможно! – победоносно заявила Алла.

Даша промолчала. Первоначальный гипноз от встречи с Аллой потихоньку начал рассеиваться. Все в ней вдруг показалось Даше чрезмерным: и ее красота, и ее ревность, и ее драгоценности. Да и дружелюбие – слегка наигранным.

Но тут в комнату вбежал Костик с Дорой, и разговор принял иной оборот.

– Смотри, Сережа, какой чудо-ребенок! Это сын Даши, – с гордостью произнесла хозяйка и лицо ее осветилось неподдельной радостью. И все неприятные мысли Даши мгновенно улетучились – она обожала своего сына.

Костик вежливо поздоровался, и вскоре все сидели за столом, болтая и рассказывая веселые истории. А Дора сидела на полу рядом и, казалось, не только ее хвостик радостно вилял из стороны в сторону, но и вся собака светилась от такого семейного счастья.

– Жалко, Андрея нет с нами, – сказала Алла. – Он так любит, когда приезжает Сережа, который бывает теперь, к сожалению, в Москве реже, чем в Асунсьоне.

– Мам, а что такое… – мальчик замялся, надеясь произнести новое слово.

– Асунсьон, сынок, это столица Парагвая, где работает дядя Сережа.

– А там слоны живут? – спросил ребенок.

– Нет, – засмеялся Сережа, – слонов нет, но много других животных, например, броненосцев, ягуаров, крокодилов.

– Крокодилов я не люблю, они злые, – произнес мальчик и замолчал. – Спасибо, – сказал он, обращаясь к Алле. – А можно я еще поиграю с Дорой?

– Конечно, мой дорогой, бегите в ее комнату, а мы еще посидим.

Алла поднялась и вскоре вернулась, неся кофе и большой яблочный пирог.

– Как вкусно! – окончив чаепитие, удовлетворенно откинулась на спинку стула Даша. – Вы, Алла, замечательная хозяйка.

– Спасибо, Даша, – сказала Алла и через мгновенье проникновенно добавила: – Как бы я хотела, чтобы сидящие за столом стали одной семьей, – и она многозначительно перевела взгляд с Даши на Сережу и обратно.

Когда Даша осознала, что она имеет в виду, лицо молодой женщины вспыхнуло.

– Это невозможно! Я не собираюсь замуж! – воскликнула она. У нее даже перехватило дыхание.

– А как же Костик? Ему нужен отец, – веско заметила хозяйка. – Да и живется вам, как я понимаю, нелегко. Сережа мог бы изменить всю вашу жизнь. – Похоже, она решила взять дело в свои руки, пока мужа не было дома.

– «Никогда не говори никогда». Помните эту фразу? – улыбаясь, спросил Сережа.

Даша смотрела на них, не веря своим ушам.

– А я так и не говорю, – парировала она. – Может быть, лет через десять, когда Костя вступит в противный подростковый возраст, я решусь выйти замуж. Чтобы рядом с сыном был мужчина, который не позволит ему наделать глупостей. Но это будет ради сына, а не ради меня. Я не верю, что можно любить дважды. Любовь бывает только одна. И она у меня была. С Алешей, моим мужем.

Алла слегка нахмурилась. Разговор явно развивался не так, как она наметила. А она наметила вести его по своему плану!

– Я замуж вас не толкаю, – тихо заметила она. – Но пойти с Сережей в Консерваторию вы можете? Послушать романсы Рахманинова в исполнении Аиды Гарифуллиной вы хотите?

– Конечно, хочу, даже мечтаю. – Даша осеклась. – Но как? Костика не с кем оставить, – протянула она.

– Глупости, я посижу с Костиком, – твердо сказала Алла.

– Но моя квартира… – снова начала Даша.

– Опять отговорки, – заметила хозяйка. – Вы же знаете, что я – холмогорская доярка, а не княгиня. Проведу вечер с ребенком, которого обожаю. Этим я только доставлю себе удовольствие. А вы, молодежь, идите в Консерваторию. Когда концерт, Сережа?

Тот послушно достал билеты из пиджака:

– Через два дня. А 25 июля я улетаю. Соглашайтесь, Дашенька, – умоляюще взглянул на нее молодой человек. – И искусство высокое, и надоесть я вам не успею. В Москву я вернусь не скоро. А с замужеством моя любимая тетя, конечно, погорячилась. Но ей так хочется, чтобы ее окружали счастливые, как она сама, люди, что ее можно за это простить. А что касается вас, Даша, то вы мне нравитесь, безусловно. Тетя мне о вас все уши прожужжала. Но я вас приглашаю только на концерт. – Он как-то неловко пожал плечами. – Спешить не будем…

– Это меня устраивает. Согласна, – просто ответила Даша.

Все два дня, оставшиеся до концерта, Даша носилась как угорелая по квартире, вымывая и доводя до блеска все, что считала необходимым, наводя прямо-таки стерильную чистоту в и без того вылизанной квартире. Лишь когда вся квартира уже буквально сияла, Даша смогла наконец остановиться.

Поставив полевые ромашки в темно-синюю вазу кузнецовского фарфора – память о родителях, Даша удовлетворенно оглядела столовую. Скромно, ничего лишнего, но очень уютно. В середине комнаты круглый стол-»сороконожка» красного дерева, окруженный давно не реставрированными, по причине отсутствия средств, четырьмя старинными стульями. Вдоль левой стены – диван с протертой обивкой. В правом углу столовой – маленькая горка, почти пустая. В ней стояли только две тарелки – все, что уцелело при аварии автомобиля от столового сервиза «Веджвуд», приобретенного в Таиланде.

Даша старалась не вспоминать о тех милых, купленных с любовью вещах, что погибли тогда. Главная трагедия – нет больше Алеши. Лишь только иногда в морозы, кутаясь в старую шубку из коричневой, протертой на сгибах рукавов, мерлушки, она вспоминала свою сгоревшую шубу из черной норки «Cara», которую так ни разу и не надела. Это был подарок мужа по случаю рождения Костика.

Тряхнув головой и стараясь отбросить в сторону грустные мысли, Даша направилась в ванную и долго там отмокала, нежась в теплой воде с запахом левкоев. Этот запах она особенно любила – он напоминал ей беззаботное детство, когда еще были живы родители и они снимали дачу в Валентиновке. Ее хозяйка, Серафима Ивановна, любила разводить цветы. И вечером сад был просто напоен ароматами сирени, жасмина, левкоев и табака. Там росло много и других цветов, но Даша, которая дружила только с мальчишками, тогда больше интересовалась лазаньем по деревьям и катанием на велосипеде без рук.

«Как давно это было! – подумала Даша. – Пятнадцать лет прошло, а я все помню. А теперь я сама – взрослая женщина с сыном, да еще с каким замечательным!»

«Но без мужа», – как будто кто-то шепнул в ванной.

– Да, без мужа, – громко сказала Даша. – И не собираюсь его искать. Мы с Костиком и так проживем.

И она принялась энергично вытирать волосы. Затем долго расчесывала их, и когда они уже начали потрескивать, провела по ним несколько раз куском шелка. Даша прочитала в каком-то романе, что именно так ухаживали за волосами знатных дам в XV-XVII веках. И действительно, ее и без того роскошные светло-каштановые волосы стали отливать медовым блеском. Посмотрев на себя в зеркало, Даша довольно хмыкнула и полезла в шкаф.

Выбор был невелик. Она одела платье из синего тайского шелка с вырезом на груди. Вынула из ушей сережки с сапфирами и опустила в нашатырный спирт. Затем аккуратно протерла их, вдела в уши, и поправила золотую цепочку, обвивавшую ее шею. «Вроде ничего, – подумала Даша. – Для Консерватории – в самый раз: и строго, и нарядно».

В это время раздался звонок в дверь, и мгновение спустя влетела Алла.

– Какая вы хорошенькая! – воскликнула она, пожирая глазами Дашу. – И стильная. Сережа ждет вас внизу. А где мой дружочек – Котик?

– Я здесь, тетя Алла! – и малыш бросился ей навстречу.

– Дашенька, вы сильно поскромничали, говоря о своем жилище. У вас здесь очень мило. А какая чистота! – профессиональным взглядом оценила Алла. – После Консерватории обязательно приведите Сережу сюда, хотя бы на пять минут. Я уложу Котика спать, а мы попьем кофейку. Я принесла свой. Андрей в этот раз привез не кофе, а нечто удивительное! Я сама сварю к вашему приходу – никому не доверяю это священнодействие. Покажите, где у вас тут на кухне все необходимое? – и она величественно поплыла за Дашей. Осанка у нее была и в самом деле бесподобной…

Получив инструкции, когда и чем кормить Котика, какую сказку ему почитать перед сном, Алла закрыла за Дашей дверь.

Молодая женщина спустилась вниз, где у сверкающего на солнце «Мерседеса» ее поджидал Сергей. Когда он увидел Дашу, то словно остолбенел. «Вы потрясающе выглядите», – произнес он наконец и почтительно открыл перед ней заднюю дверцу автомобиля.

В Консерватории, где Даша не была последние четыре года, казалось, ничего не изменилось. Все тот же белый мрамор на фоне строгой пунктирной позолоты стен, все те же белые и розовые плитки пола с бордюром из темно-красного греческого орнамента в раздевалке. Все так же качались от сквозняка старые люстры из потускневшей бронзы под потолком, тренькали сероватые, подернутые сединой хрустальные висюльки, посылая разноцветные блики в многочисленные зеркала, которыми был увешан небольшой холл перед главным консерваторским залом. Здесь, казалось, было все великолепие культуры, тот условный и торжественный мир, который связывает людей, причастных к нему и живущих за тысячи километров друг от друга, эти имена – Рахманинов, Моцарт, Бах, Бетховен, Верди, Чайковский.

Она поймала на себе несколько восхищенных взглядов молодых людей; заметил их и Сергей, но его это не рассердило, а наоборот, даже порадовало. «Вот какая у меня спутница», – казалось, говорили его собственные взгляды, которые он гордо бросал вокруг.

Улыбаясь, он повернулся к Даше.

– Это, должно быть, тайский шелк. Очень высокого качества, – произнес Сергей, внимательно оглядывая ее наряд.

– Да, мой муж покупал его на севере Таиланда, в провинции Чиангмай, которая славится отменным шелком, – подтвердила Даша. Она кивнула знакомому пианисту Михаилу Каневскому – худенькому, с нервным лицом, серыми беспокойными глазами и длинными красивыми пальцами. Тот кивнул ей в ответ. В руках у него была зажата испещренная пометками партитура. Говорили, что Каневский настолько погружен в музыку, что «играет» даже в самолете, даже во время перелетов – когда под рукой нет фортепьяно, он просто перебирает пальцами в воздухе, точно нажимая на незримые клавиши, и молча слушает про себя музыку, спорит с собой, пытается переигрывать традиционные пассажи по-новому…

Конечно, стоявший рядом с ней Сергей не был ни пианистом, ни музыкантом, ни вообще человеком из мира искусства. Он был бизнесменом. Но в целом он все равно оказался приятным собеседником, неожиданно легким и ненавязчивым. А самое главное – Даша очень любила Гарифуллину. И когда та наконец запела, молодая женщина искренне восхитилась прекрасной творческой формой, в которой находилась выдающаяся певица. И уже не могла оторвать своих глаз от сцены.

Перед началом второго отделения на сцену внесли огромную корзину роскошных цветов. Даже искушенная консерваторская публика оценила их красоту. Заметила эти цветы и певица. Поискав глазами в первых рядах, она, наконец, увидела Сергея и, улыбнувшись, грациозно наклонила голову в знак благодарности.

– Вы знакомы? – благоговейно прошептала Даша.

– Да, несколько раз встречались в Вене, где она выступает, – скромно ответил Сергей.

По окончании концерта Сергей позвонил Алле и сообщил, что они выезжают. И когда они вошли в квартиру, их встретил потрясающий аромат кофе. Алла была настоящим мастером готовить этот божественный напиток.

На столе стояло также блюдо с маленькими пирожными и бутылка белого вина.

«Гевюрцтраминер», – прочитала Даша и повернулась к Алле.

– Да, это замечательное белое вино из Эльзаса. Совершенно особое. Нам его привезли в подарок друзья, – сказала Алла. – Там есть такой городок Рийквир. Практически все его жители делают это домашнее белое вино – причем не из обычного, а из вяленого винограда. Это придает ему особый вкус. «Гевюрцтраминер» – гордость и одна из достопримечательностей Эльзаса. – И она торжествующе взглянула на Дашу.

– Я знаю, – ответила Даша. – Несколько лет назад мы были во Франции по приглашению друга моего мужа, журналиста Юры Коваленко. Объездили весь север страны, побывали и в Эльзасе. И, конечно, Коваленко повез нас в Рийквир. Помню, как мы переходили от дома к дому и везде нас угощали «Гевюрцтраминером». Я даже опьянела, уже не чувствовала своих ног, – засмеялась она. – А потом мы купили три бутылки и привезли их в Москву. Одну подарили родителям Алеши, одну моей тетушке, а третью увезли с собой в Таиланд. Действительно бесподобное вино!

– Не тот ли это Коваленко, который много лет работал в Париже корреспондентом газеты «Известия»? – поинтересовалась Алла. В ее глазах появился блеск.

Удивительно. Неужели она знала Юру Коваленко?

– Да, именно тот. Сначала, кстати, мой муж дружил больше с его сыном Иваном. А потом подружился и с самим Юрием Ивановичем, – сказала Даша. – Думаю, это один из лучших российских зарубежных корреспондентов.

– О, да! – воскликнула Алла. – Я с вами полностью согласна. Я все его корреспонденции читаю, не пропуская. Он начинал в «Известиях», а сейчас, кажется, представляет «Русский курьер»?

– Вы правы, – ответила Даша. – Юрий Иванович – профессионал высокого класса и знаток русско-французских культурных связей. Он, кажется, знает все про это. В том числе и то, чего не знают подчас и историки культуры, которые занимаются этим десятилетиями. Но для меня не это самое главное. Коваленко поддержал меня после гибели мужа и всегда, приезжая в Москву, навещает нас с Костиком. Иногда Юрий Иванович привозит бутылочку «Гевюрцтраминера», который называет просто «Гевюрц».

– Какие у вас, однако, хорошие знакомые, – задумчиво произнесла Алла. И тут же повернулась к племяннику.

– Вот какая… – воскликнула она. Видимо, Алла хотела сказать: «Вот какая жена тебе нужна», но быстро поправилась и закончила: – Вот какая же умная у нас Дашенька! Все знает!

Вскоре Сережа с тетей пили вино и ели пирожные, и все это – с явным удовольствием, смакуя каждый глоток, каждый кусочек. А Даша, сославшись на то, что после смерти мужа практически не пьет, а также необходимостью взглянуть на сына, вышла в другую комнату. Здесь пахло Костиком – так вкусно могут пахнуть только любимые дети, когда их вымоют в ванне и уложат в постельку. И тогда их хочется целовать, целовать, целовать… Даша тихо подошла к сыну. Он сладко спал, повернувшись на правый бочок и подложив кулачок под круглую щечку. Как он похож на мужа! «Ах, Алеша, Алеша, что же ты наделал!» – всхлипнула Даша.

– Ну, как вы нашли сына? – спросила Алла, когда хозяйка вернулась в столовую.

– Чистый, сладкий, спит, как ангел, – ответила Даша. Она не стала упоминать о том, о чем подумала в его комнатке.

– Да, я его искупала, и он был очень доволен, – с гордостью произнесла Алла. – Какое же это счастье иметь детей! – и через минуту по ее искусно нарумяненной щеке поползла крупная слеза.

– Тетя, прошу тебя, не порть этот чудесный вечер, – бросился к ней Сережа. – В конце концов, у тебя есть Андрей, есть я. Да и Даша, я полагаю, не запретит тебе встречаться и играть с Костиком, если ты захочешь.

– Конечно, конечно, – сразу согласилась Даша. Она набрала в грудь побольше воздуха.

– Приходите к нам, когда вам захочется. Хотя после вашей квартиры моя выглядит, наверное, убого.

– Ничего подобного, – возразил Сергей. – Вполне приличное жилище. Только бы чуть-чуть подреставрировать мебель, да перетянуть диван. – Он улыбнулся. – Кстати, у меня есть чудный мастер, Алексей Григорьевич, милейший человек. Он перетягивал мебель самому Ростроповичу, Образцовой, Григоровичу, Косыгину и другим великим людям! Хотите, я его приглашу к вам?

– И сколько же попросит этот милейший Алексей Григорьевич? – нервно спросила Даша.

– Да нисколько, – ответил Сергей. – Видите ли, у мастера есть одна слабость – он обожает экзотические растения. Он украсил ими всю квартиру, а теперь – и дачный участок. Экзотические растения стоят очень дорого, а я…

– А вы их привозите Алексею Григорьевичу совершенно бесплатно, – заключила Даша.

– Вот именно. И он будет рад оказать мне эту услугу. То есть вам, – поправился Сергей.

– Нет, – твердо ответила Даша. – Мне это не подходит. Ведь я же вам, в свою очередь, никакой услуги оказать не смогу.

– Ну, как пожелаете, – обиженно протянул Сергей. – Хотел как лучше, а… А услуг мне от вас никаких не требуется.

– Да, племянник, – промурлыкала Алла. – Не получилось из тебя галантного рыцаря, не оценили тебя. Ладно, тогда мы пошли – уже поздно, да и вам, Даша, завтра на работу.

– Спасибо вам, Алла, спасибо, Сергей, за прекрасный вечер, – вежливо сказала на прощание Елагина.

Но Алла, бросив на нее резкий взгляд ставших вдруг очень холодными глаз, уже стояла около лифта. Сергей, разведя с виноватым видом руками, поспешил вслед за тетей.

«Ну вот, обиделись. Неужели не понимают, что такие подачки только оскорбляют? – пронеслось в голове у Даши. – Наверное, не понимают».

На другой день ей позвонил Андрей Юрьевич и пригласил подняться к нему. Зайдя в его кабинет, Даша застыла на пороге. Она и забыла, насколько привлекательным был этот мужчина, общаясь в последнее время в основном с его супругой и племянником, и невольно им залюбовалась. Особенно сейчас, когда прямо на его фигуру падал золотистый солнечный свет, струившийся из полуоткрытого окна.

– Проходите, проходите, – доброжелательно произнес Андрей Юрьевич и усадил ее в кресло.

– Я хочу вас поблагодарить, Даша. Общение с вами и особенно с вашим чудным сынишкой делает с Аллой чудеса. Она стала веселее, у нее появились новые заботы. – Он хмыкнул. – Она, кажется, даже стала мягче. Одно ее огорчает – порой вы вдруг закрываетесь, как бы захлопываете створки раковины и не хотите принять искреннюю помощь. А ведь Алла – очень искренний человек, и если она хочет помочь…

– Я вас понимаю, Андрей Юрьевич, и очень благодарна Алле Антоновне за заботу обо мне и Костике. Но, видите ли, я действительно стала закрытым человеком после гибели мужа, тяжело схожусь с людьми. – Она старалась выразить свои мысли как можно более деликатно. – Кроме того, вы оба старше меня, и… и я не всегда понимаю, как вести себя с вами.

– Да, Дашенька, вам ведь 25 лет, а нам с женой – по 42. Разница в 17 лет – это много. – По его губам скользнула улыбка. – С большой натяжкой, но я мог бы быть вашим отцом.

– Нет! – воскликнула Даша. – Вы слишком молоды, чтобы быть им.

– Вот и я бы этого не хотел, – засмеялся Андросов.

– И еще, Андрей Юрьевич, – замялась Даша. – Может быть, мне это только кажется, но… – Она кусала губы. – В общем, у меня такое впечатление, что ваша супруга как бы стремится выдать меня замуж за Сережу. Своего племянника. Которого я и увидела-то только впервые в прошлый раз. А Алла – она сразу взяла быка за рога. Со свойственной ей энергией. – Она торопливо закончила: – А я, во-первых, замуж не хочу. А во-вторых, Сережа мне не подходит. А в-третьих, я не терплю давления в таких деликатных вопросах. – Она перевела дух.

Андросов молчал. Похоже, он и сам был удивлен.

– Уф, какой неприятный разговор у нас получается! – смутилась молодая женщина. – Но все это выглядело как-то… не очень. Я сразу дала понять Алле, что замужество совсем не входит в мои планы, и вообще… – Она махнула рукой. – А когда я сопротивляюсь, Алла сразу же превращается в Снежную Королеву.

– Да, это с ней иногда случается, – засмеялся после небольшой паузы Андрей Юрьевич. – Уж очень она любит племянника. И всячески желает устроить его счастье. Вы же в курсе, какая у него была тяжелая жизнь перед тем, как он занялся этим цветочным бизнесом и фантастически разбогател?

Даша Елагина кивнула.

– И, скажу вам по секрету – она действительно, видите ли, вбила себе в голову, что вы – самая подходящая кандидатура для Сергея. Умная, красивая, но при этом скромная. Да и ребенка вашего она обожает – а это уже как бы готовый внук. – Он подумал, а затем добавил, глядя в удивленные глаза Даши: – Но я вас понимаю. И попрошу Аллу не давить на вас. Согласны? – Он смотрел ей прямо в лицо, не отрываясь.

– Согласна, – с облегчением выдохнула Даша.

– Ну, вот и договорились, Да, кстати, мне после работы надо заехать в «Президент-отель», могу подбросить и вас до детского садика, – предложил главный редактор.

– Спасибо. Тогда у проходной в 17.30, – и Даша вышла из его кабинета. Добравшись до своей редакции, она почувствовала неожиданное облегчение.

Они все были очень добры, милы, исключительно предупредительны – все эти люди.

Но почему-то после общения с ними она всегда чувствовала какое-то странное смятение.

Когда она в условленное время подходила к «вольво» Андросова, то заметила, как несколько агентских красоток с завистью наблюдают, как она садится в его автомобиль. «Ну и пусть сплетничают, мне-то что! – внезапно подумала Даша, усаживаясь не на заднее сиденье, как она обычно предпочитала, а на переднее. Рядом с самим Андреем.

Машина плавно тронулась с места и помчалась по Садовому кольцу. При повороте над тоннелем напротив кафе «Шоколадница» Андросов был вынужден резко затормозить – какая-то старушка, перебегая дорогу с тяжелой сумкой, чуть не упала под колеса «вольво».

Дашу бросило влево, и она коленом задела руку Андрея Юрьевича. Это длилось мгновение, но от этого прикосновения тело молодой женщины пронзило, будто электрическим разрядом. «Что это?» – подумала она и взглянула на водителя. Он сидел побледневший и, казалось, боялся дышать. Но тут на светофоре зажегся зеленый свет, и машина двинулась вниз, в сторону Мароновского переулка. Андросов затормозил по просьбе Даши около детского сада. Низко свешивающаяся ветка липы коснулась блестящего капота машины.

– Я могу вас подождать, до встречи в «Президент-отеле» еще есть время, – предложил он, неловко улыбаясь.

– Спасибо. Но мне предстоит разговор с воспитательницей Костика. Так что не ждите меня, Андрей Юрьевич, – сказала Даша без всякого умысла.

– А я все-таки дождусь вас. Но, конечно, не сегодня, – и его зеленые глаза так пристально посмотрели на Дашу, что сердце ее как будто куда-то ухнуло с высоты.

Побеседовав с воспитательницей, которая вовсю нахваливала Костика, видимо, ожидая за это материального поощрения, Даша подхватила сына и они пошли домой. Сын щебетал по дороге про какую-то Анечку, которой так понравились булочки к чаю, что Костя отдал ей и свою. И она съела две булочки. «Мамочка, я правильно сделал, что не пожадничал?» – спросил он.

– Правильно, правильно, сынок. Надо быть добрым мальчиком, – улыбнулась женщина.

Искупав и уложив сына, Даша села с книгой на диван. Но роман любимой писательницы Жюльетты Бенцони «Флорентийка» никак не читался. Перед глазами вставал другой образ – красивого черноволосого мужчины с зелеными глазами.

Не выдержав, Даша отложила книгу в сторону.

«Зачем мне эти волнения? – с грустью подумала она. – Мы так хорошо жили вдвоем с Костиком! Многие считают меня романтичной натурой, но не такие уж они красивые, эти зеленые глаза. Не надо мне все это. Надо просто забыть, выкинуть из головы эту… чепуху».

Зазвенел телефон.

– Дашенька, это Алла, – послышался звонкий голос Снежной Королевы. – Тут приехал Сережа, и у него к вам деловое предложение. Передаю трубочку.

– Добрый вечер, Даша, – зазвучал приятный голос Сергея. – Одна надежда на вас, выручайте!

– А в чем дело?

– Да вот понадобился срочный перевод книги об экзотических растениях. Даже не книги, а брошюры. Объем? Двадцать две страницы. Один печатный лист. Да, на английском. Срок? Среда. Постараетесь? Спасибо огромное! Тогда я к вам лечу. Нет, не надо ни чая, ни кофе. Передам текст, а вы сразу принимайтесь за работу. Тут Аллочка предлагает забрать у вас Костика на выходные. Ведь вам придется работать, не разгибаясь. Согласны? Нет другого выхода? Ну, ждите, буду буквально через 5 минут.

Так и вышло. Уже через 10 минут Даша сидела за компьютером. Текст был средней трудности, так что словарем она почти не пользовалась. Решив сразу сделать как можно больше, Даша просидела над переводом до часу ночи и рухнула в постель. А утром Костика забрали Андросовы. Молодая женщина была так занята, что не обратила внимания на то, как выглядит Андрей Юрьевич, каким сдержанным и молчаливым был он на этот раз.

За два дня она перевела две трети, в понедельник ночью закончила, во вторник вычитывала и вносила правку, а в среду в 7.30 утра Сергей уже забрал перевод и вручил ей конверт. Даша в него даже не заглянула, поскольку спешила – готовила Костика к детскому саду. А вечером открыла и ахнула – 700 новеньких, хрустящих долларов выпали на стол. Когда позвонил Сергей, Даша поблагодарила его и попросила привести Алексея Григорьевича. Теперь она могла отреставрировать стулья и перетянуть диван. Все правильно – если сделать это, то квартира сразу приобретет другой вид. И даже без всякого евроремонта в ней станет по-настоящему красиво.

Даша оформила отпуск и стала ждать мастера. Алексей Григорьевич оказался невысоким словоохотливым мужчиной лет 70. Работал он внешне неторопливо, но споро и аккуратно, и совершенно потряс Дашу историями о знаменитостях, которым перетягивал мебель. Даше даже стало казаться, что она и впрямь знакома со всем этим миром, такими живыми, наполненными забавными деталями были рассказы старого мастера. Память у него, несмотря на возраст, была просто превосходная.

Закончив работу, Алексей Григорьевич сказал:

– Ну, Даша, с такой мебелью ты теперь – богатая невеста. – Он лукаво покосился на нее. – Можешь смело за Сергея выходить.

Женщина чуть не поперхнулась. Вот и он туда же… Они что, сговорились все? Впрочем, мастера можно было понять – видимо, он выполнял много заказов Сергея и зависел от него.

– Да не люб он мне, Алексей Григорьевич.

– Как так не люб? Видный парень и богатый к тому же. Да и ты ему нравишься, я это вижу. – Алексей Григорьевич спохватился. – Может, у тебя кто другой на примете есть?

Даша медленно покачала головой. Алексей Григорьевич уже знал историю ее жизни, которую молодая женщина поведала, угощая мастера обязательным горячим обедом и двумя маленькими рюмочками водки к нему. Он сразу предупредил, что иначе просто не сможет работать – сил не хватит…

– Не горюй, Даша. Я думаю, найдешь ты еще свое счастье. Главное – не спеши, – добродушно заявил на прощание Алексей Григорьевич. На том и расстались.

Сергей, которого Даша была вынуждена пригласить, чтобы тот оценил сделанное, горячо одобрил результаты работы мастера.

– Хорошо потрудился Алексей Григорьевич. – Его глаза блеснули: – Видимо, вы ему понравились.

– Да не я, а мебель, – отмахнулась Даша.

– Вы, вы, уж я-то его знаю. – Он помолчал. – Ну, мебель вы привели в порядок, теперь надо и отдохнуть. Предлагаю поехать на недельку к моим друзьям-бизнесменам в Подмосковье. У них – роскошный коттедж на берегу реки, – небрежно бросил он.

– Спасибо, Сергей. Не сомневаюсь, что коттедж роскошный. Другого у ваших друзей просто быть не может, – ехидно сказала Даша. – Но мы уезжаем на две недели к подруге матери. У нее – собственный домик в Калужской губернии, и она нас приглашает второй год подряд. Так что до осени.

И чтобы смягчить неловкость расставания – все-таки Сергей помог ей хорошо заработать, Даша дружески чмокнула его в щеку.

Но Сергей был явно разочарован. Не помог и последовавший сразу вслед за его уходом звонок Аллы. Снежная Королева настаивала и настоятельно просила, она пустила в ход все свое обаяние и действительно незаурядное умение убеждать, но Даша на самом деле уезжала туда, где ей было легко и спокойно – к Беате Станиславовне Лещинской в старинный русский городок Тарусу. На привольный берег Оки, по которому когда-то бродили поэт Марина Цветаева и художник Борисов-Мусатов. К цветущим лугам и полям, по которым так замечательно гулять летом, под ласковыми лучами солнца, вдыхая пропитанный ароматами трав восхитительный пряный воздух и глядя в бездонное синее небо.

А потом углубляться в дремучий сосновый бор, наполненный мелодичным пением порхающих в вышине птиц и осторожными солнечными бликами, едва достающими до земли. И какой-то первозданной, невероятной тишиной.

Русская природа – величественная, удивительно красивая, трепетная, нежная, была главным богатством Тарусы. Ее вековым достоянием, ее визитной карточкой. Таруса для Даши была местом отдыха и местом силы – она уже успела убедиться в этом. Она стремилась попасть туда, и больше ей ничего не хотелось желать.

В середине сентября Даша и Костик, отдохнувшие, загорелые, с банками вкусного варенья, сваренного по старинным польским рецептам пани Беатой, возвращались в Москву из Тарусы. Даша окончательно успокоилась – как будто река Ока, полноводная от летних дождей, где они купались каждый день, прочистила ей мозги и вылечила сердце.

«Прощайте, зеленые глаза, – подумала Даша. – Любите свою Снежную Королеву». Она посмотрела в окно автобуса. Столица приближалась – впереди показались огромные бетонные буквы, похожие на детали из какого-то гигантского детского конструктора. Они складывались в слово «Москва». А под ними протянулись красочные цветочные клумбы, которые, казалось, лишь еще ярче расцветились под осень. Даша въезжала в столицу со спокойным сердцем, свободным от тех неясных треволнений, которые, как она со стыдом вспоминала, мучили ее перед отъездом в Тарусу.

Даша Елагина отвела сына в детский сад, вручила банку вкусного вишневого варенья воспитательнице и вернулась домой, чтобы прибраться в квартире. Она была хорошей хозяйкой, у нее всегда в общем-то было чисто, поэтому и порядок она навела быстро. Присев на стул, она огляделась. «А ведь действительно стало очень красиво, – подумала она. – Можно и гостей приглашать!»

…Вечером ей надо было снова спуститься в Якиманский переулок, туда, где в глубине кленовой рощи уютно расположился детский сад – забрать сына. По дороге Даша зашла в церковь Ивана-воина. В этой красивой старой церкви, чей облик был запечатлен на многих картинах московских художников и даже на почтовых конвертах, она крестила Костика, когда немного пришла в себя после гибели Алеши. И сама заходила сюда время от времени – ноги сами несли ее в храм.

Так было и на этот раз. Купив несколько свечек, она поставила три в левом приделе – и помолилась за упокой души Алеши, его и своих родителей. И пошла вперед. Здесь, на левой стороне, висела икона «Нечаянная радость», которая была особенно дорога Даше. Она часто с ней разговаривала, молилась, целовала, просила о самых разных вещах. Вот и сейчас Даша зажгла свечку перед иконой и, наклонившись к ней, едва слышно прошептала: «Милая моя икона, пошли мне нечаянную радость. Я так устала от горя и былых страданий! Помоги мне! Пусть со мной случится что-то неожиданное и радостное». Поцеловав икону три раза, она прислонилась лбом к стеклу и заплакала. Почему? Она и сама не знала. Но слезы потекли так легко и свободно, что Даша не скоро смогла выйти из церкви.

Успокоившись, она дошла до детского сада и скоро они с Костиком уже пили чай на своей маленькой кухне. Варенье и впрямь было замечательным. Они и не заметили, как опустошили вдвоем чуть ли не полбанки.

На следующий день Даша вышла на работу. Сослуживцы нашли, что отдых ей к лицу. «Ты, подруга, прямо светишься. Уж не влюбилась ли в кого в своей калужской глухомани?» – спросила Лизка Суходольская, радостно целуя ее.

– Ну что ты, просто вдоволь наплавалась в Оке и надышалась другим воздухом. А какие там грибы! Это нечто.

– Ну, тогда о'кей! Пошли пить кофе!

И Лизка потащила подругу в буфет. Стоя в небольшой очереди, Даша принимала комплименты. Все отмечали, что она выглядит потрясающе.

– Да нет, как всегда, – отмахивалась Даша. Но ей было, чего скрывать, приятно.

И вдруг она почувствовала, как кто-то сверлит ее глазами. Она обернулась и увидела Андросова. Делая вид, что оживленно беседует с каким-то иностранцем за чашкой кофе, он на самом деле пристально смотрел на молодую женщину. Даша кивнула ему и повернулась к Лизке.

– Приходи к нам сегодня вечером – ужином накормлю, а потом попьем чаю с калужским вареньем, – предложила Елагина.

Лизка быстро согласилась. Она была удивительно легка на подъем. И ее не требовалось уговаривать дважды.

– Ух ты, как у тебя стало красиво, – сказала она, входя в столовую. – И мебель какая теперь роскошная. Откуда деньги, Зин?

И Даше пришлось рассказать и про Аллу, и про ее племянника Сергея. Лизка как завороженная слушала всю эту длинную историю.

– Значит, Алла тебя, можно сказать, сватала за своего племянника. Да, хватка у нее отменная – с такой ей каким-нибудь «Ашаном» надо было бы заведовать, держать в подчинении тысячи грузчиков и кассиров. Странно, что она растрачивает свою энергию по пустякам. А что сам Андрей Юрьевич? – спросила въедливая Лизка.

– А ничего. Любит свою Снежную Королеву, – ответила Даша, но голос ее прозвучал как-то грустно.

Вдруг Лизка как-то по-особенному посмотрела на нее, придвинулась поближе и зашептала, хотя кроме них двоих в гостиной никого больше не было:

– Секреты хранить умеешь?

– Нет.

– Тогда слушай. Эта Снежная Королева, оказывается, та еще стерва! – Лизка затрясла головой. – В Нью-Йорке она изменяла Андросову направо и налево. А он, наивный, так ничего и не понял. В общем, подруга – это та еще «идеальная супружеская пара». Не веришь? Да я сама сначала не поверила. Но мне про это рассказали люди, которым не верить нельзя! – Лизка драматично закатила глаза.

Когда Лизка ушла, Даша долго не могла заснуть. Значит, предчувствия ее не обманули, когда она заметила какую-то фальшь в словах и поступках Аллы? Когда почти интуитивно различила что-то такое в ее интонациях, разглядела в том, как она иногда замирала, пристально глядя на собеседника. «Вот тебе и холмогорская доярка!» – пронеслось у нее в голове.

Даша порывисто вздохнула. Ей вдруг стало жалко Андрея Юрьевича. Не повезло ему, бедному. Действительно – бедному. Разве он заслуживает такое?

Думая о нем, она почувствовала, как у нее растет симпатия к этому человеку и даже еще какое-то чувство, которое Даша не могла определить сама. «А если бы он узнал об изменах жены, то что бы сделал? Остался бы жить с ней или все-таки развелся? Ушел к другой?»

На мгновение Даша вдруг представила – они идут с Андреем Юрьевичем по улице, а все смотрят на них и шепчутся: «Какая красивая пара!»

«Фу, фу, ты, дура, идиотка! – стала ругать себя Даша. – Приехала из Калужской деревни – мозги набекрень. Не мое это дело. – Она стиснула руки. – Они – взрослые люди, сами разберутся».

На следующий день, забежав в библиотеку Агентства, где ей потребовался один иностранный журнал, Даша увидела там Андросова. Он радостно подошел к ней и сказал:

– А я вами вчера любовался в буфете. Вы отлично выглядите. Ясно, что отдохнули хорошо. – Он помедлил. – А как Костик?

– Спасибо, все в порядке. Уже пошел в детский садик, – Даша говорила приветливо и во все глаза глядела на него. Вчерашняя новость, услышанная от Лизки Суходольской, заставляла ее смотреть на Андросова как-то по-другому.

– Хотите, я вас подброшу домой вечером? Еду на конференцию в «Президент-отель». Это же в двух шагах от вашего дома, – сообщил Андросов.

– Хочу, – неожиданно для себя сказала Даша. Она посмотрела на него. – Снова в 17.30 у проходной?

– Да. Буду ждать.

Она вернулась на рабочее место, но через какое-то время вдруг поняла, что из-за волнения ничего не может делать. Когда же наступит половина шестого? Она то подходила к окну, смотрела на поток машин внизу, на спешащих пешеходов, на ларьки, в которых продавались цветы и газеты и прохладительные напитки, то отходила назад, в глубь комнаты. И так без перерыва…

И вот они снова мчатся по Садовому кольцу, и на повороте инерция машины бросает Дашу на Андрея Юрьевича. И снова электрический разряд и молнии в его зеленых глазах.

Повернув в Мароновский переулок, Андросов неожиданно остановил автомобиль у обочины и сказал:

– Даша, нам надо поговорить.

Его лицо было мрачным, глаза сверкали. И Даша вдруг все поняла. Поняла, что творится у него в душе.

– Не надо, – испуганно прошептала она. – Это – пройдет.

– Не проходит, – вздохнув, грустно констатировал Андросов. Он вскинул глаза на нее. – Не прячьте голову в песок, как страус, Даша. Мы же взрослые люди!

– Да, взрослые, но… – Мысль женщины лихорадочно билась. – Но в данный момент мне нужно забрать Костика, – неуверенно закончила она.

Лицо Андросова чуть заметно перекосилось, и он резко нажал на педаль газа. Они быстро подъехали к садику. Костик завизжал от восторга, увидев Андросова.

– Показывай дорогу, богатырь, – и Андросов усадил малыша на заднее сиденье. Но Даша все равно расслышала, как невольно дрожал его голос.

Когда они подъехали к подъезду, Даша, глядя на него, умоляюще прошептала:

– Давайте не будем усложнять жизнь, прошу вас. Нам просто показалось, что…

– Нет, Даша. Не показалось, – сказал Андросов. Помолчал и твердо добавил: – Вы мне нужны.

В салоне машины повисла томительная тишина. Казалось, что в этой тишине слышно, как стучат их собственные сердца.

– Дядя Андрей, поднимайтесь к нам. Будем вместе ужинать, – зазвенел детский голосок.

Андросов провел рукой по лицу, словно сгоняя с него тень.

– Не могу, малыш, спешу на встречу со строгими дядями. Но обязательно к вам приду, если твоя мама, конечно, пригласит.

– Мама, ты приглашаешь дядю Андрея? – умоляюще взглянул на Дашу сын.

Даша почувствовала, что теряет самообладание. Собрав в кулак остатки воли, она глухо произнесла:

– Да, малыш. Но только в другой раз. Ты же слышал, дядя Андрей уже опаздывает.

Она с трудом попала ключом в замочную скважину. Сын как-то притих, он с тревогой следил за ее манипуляциями. Наконец, дверь была открыта…

Только они вошли в квартиру, как раздался телефонный звонок.

– Дашенька, рада вас слышать, – зазвучал голос Аллы. – Как отдохнули?

– Спасибо, очень хорошо, – ответила Даша, а про себя подумала: «Что ей от меня надо?» Сердце у нее снова застучало гулко-гулко.

– Дашенька, вы уже вышли на работу? – как ни в чем не бывало продолжала Алла.

– Да, вчера.

– А Андрей Юрьевич – он не у вас? – Алла выстреливала вопросы с быстротой пулеметной очереди.

– Почему он должен быть у меня, Алла Антоновна? – Дашу чуть не затрясло от такой наглости Снежной Королевы.

– Ах, извините, – сразу сменила тон и заворковала Алла. – Просто я не могу дозвониться ему на работу.

– Полагаю, что он, как и добрая половина работников Агентства, участвует в международной конференции в «Президент-отеле». Но точно не могу сказать – ведь я только что из отпуска… – сухо произнесла Даша. Она с силой сжимала в руках телефон.

– Да, да, конечно, я понимаю, извините еще раз, – и Алла прервала связь.

«Ну, змея, ну, артистка», – Даша покачала головой и пошла готовить ужин. Но руки у нее слегка дрожали, и она даже чуть не порезалась, нарезая сыр. Ей пришлось специально остановиться и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

Накормив и уложив Костика, она вернулась на кухню и задумалась, глядя в окно. Сколько она так просидела, размышляя о своей судьбе, об Андрее Юрьевиче, она не знала. И поэтому сразу и не поняла, что гудит домофон. Даша взглянула на часы. Одиннадцать. Кто бы это мог быть? Но сердце уже бешено заколотилось в груди, зная ответ.

На негнущихся ногах она прошла к домофону, надавила на кнопку. И, даже не выслушав ответа снизу, пошла отпирать дверь…

– Костик спит? – спросил Андрей Юрьевич, войдя в квартиру.

– Конечно, ведь уже очень поздно, – с каким-то вызовом произнесла Даша.

– Извините, Даша, я на минутку… Тут такое дело… – Андрей Юрьевич виновато взглянул на нее, но в его глазах застыла такая боль, что Даша, ничего не спрашивая, молча усадила его на диван. А гость продолжал:

– На конференции я встретил приятеля, с которым когда-то начинал работать в Мумбабве. Знаете, там, в столице Мумбабве Ньядундевиле, расположено одно из отделений ООН… оно не столь знаменито, как штаб-квартира ООН в Нью-Йорке или Европейское Отделение в Женеве. Оно создано там для координации действий ООН и Организации африканского единства. И… – Он махнул рукой. – Впрочем, к чему эти дебри международной дипломатии? Я же заговорил о своем приятеле. – Андросов нервно усмехнулся. – Он – очень приятный малый, да и жена у него – отличная женщина. Мы там подружились, а потом пути-дорожки как-то разошлись. Меня послали работать в одну страну, его – совсем в другую, в Москве мы не пересекались… И вот, встретились через столько лет! Он рассказал мне, что его жена недавно умерла. Рак! Какой-то страшный его вид. Все произошло слишком быстро. А перед смертью просила прощения и у него, и у меня. – Андросов помимо воли нахмурился. – Он сначала решил, что она бредила от боли, а потом все понял.

– Что понял? – с тревогой спросила Даша. Ее сердце сжалось.

– Его жена знала, как мы с Аллой страстно хотели иметь ребенка. – Он скривился. – Впрочем, об этом все знали. И поэтому она в свое время очень удивилась, когда Алла, рыдая, прибежала к ней и, сказав, что беременна, заявила, что хочет избавиться от ребенка!

В комнате наступила звенящая тишина.

– Но почему она так сказала? – выдохнула Алла.

– Почему? – Андросов горько усмехнулся. – А вот это уже совершенная фантасмагория. Потому, мол, что у мужа, якобы, в роду все шизофреники, и поэтому ребенок обязательно родится психически больным. Вот что она сказала. Дословно. А потом и на колени перед этой женщиной вставала, и в обморок падала. – Он махнул рукой. – В общем, убедила. И та женщина связала Аллу со своей подругой-гинекологом и ей в Москве сделали аборт.

– А вы – вы ничего не знали? – волнуясь, спросила Даша.

– Естественно! – Андросов прижал руку к груди, словно стараясь унять бешеный бег сердца. – Сейчас я все вспомнил. Тогда Алла принесла телеграмму, что умерла ее близкая подруга – и срочно вылетела на похороны. Разумеется, я не стал ее задерживать. Мне бы и в голову не пришло. Ведь я же не знал о ее беременности, о том, что она вообще ждет ребенка! – Он провел рукой по лицу. – Она вернулась бледная, похудевшая, нервная, меня к себе не подпускала. Вот я и решил, что она так тяжело переживает утрату, поскольку подруг у нее было мало и она не может выговориться… такая вот ерунда приходила мне в голову. А она нашего ребенка убила! – горько заключил Андросов. В эту минуту он выглядел ужасно, его черты заострились, казалось, он постарел лет на двадцать.

– Я могу задать некорректный вопрос? – после долгого молчания спросила Даша.

– Задавайте, – устало произнес гость.

– Насчет шизофреников в вашем роду… – Даша чувствовала себя очень неловко.

– К счастью, ни одного нет, – твердо сказал мужчина. – Все – психически здоровые. И это абсолютно достоверно известно. Какая ложь, как она могла! Видимо, у нее самой с психикой… какие-то нарушения. – Он опять провел рукой по лицу, точно стирая с него какую-то невидимую грязь. – Какой эгоцентризм, какая самовлюбленность! Она просто не желала рожать, чтоб не испортить свою божественную фигуру!

В комнате повисла тишина.

– Вам надо выпить, – вдруг решительно произнесла Даша. – У меня есть отличный коньяк «Мартель»…

– Пожалуй, – неуверенно произнес гость. Он сидел бледный, а его зеленые глаза казались потухшими.

Коньяк вернул жизнь его щекам, которые слегка порозовели. Он встал. Потом они молча сели на диван. И пока тянулось это бесконечное молчание, Даша словно пережила все, что было сейчас у Андрея на сердце: беспросветное отчаяние, щемящую боль, тоску об утраченном ребенке, обиду и отвращение к жене.

Но собственное сердце молодой женщины в то же самое время переполнялось и своими чувствами: состраданием, ревностью и горячей симпатией к этому зеленоглазому красавцу.

– Я пойду, так будет лучше. Извините, Даша, за взрыв откровенности. Я обычно сдержан, – наконец, произнес Андросов. – Но мне надо было выговориться.

– Я понимаю, – тихо сказала женщина.

Даша открыла металлическую дверь. Но Андросов не уходил, и они молча стояли, глядя друг на друга. Внезапно Андрей Юрьевич наклонился и очень осторожно коснулся губами ее щеки.

– Так я и думал – левкои, – улыбнулся он.

И вдруг какая-то неведомая сила бросила их в объятия друг друга. Андрей прильнул к ее губам. Кровь закипела, зашумела, застучала в ушах Даши, она ответила на поцелуй. И они уже не могли оторваться друг от друга, пока не задохнулись. Еще мгновение – и они уже яростно срывали друг с друга одежды; трещала тонкая ткань, отлетали пуговицы. Они упали на коврик перед распахнутой дверью. В последний момент Андрей Юрьевич толкнул ее ногой, щелкнул английский замок.

У Даши не было большого сексуального опыта. Муж был ее первым и последним мужчиной. Был… до этого момента.

– Я сошла с ума, – сказала она, наконец, обретя голос.

– Ты боишься? – выдохнул Андрей, целуя нежную впадинку у основания шеи.

Она закрыла на мгновение глаза.

– Нет. Муж научил меня не бояться того, что делают вместе мужчина и женщина.

Ей захотелось дотронуться до него. Даша погладила Андрея по лицу и почувствовала, как колются его щеки. Потом она провела пальцем по густым бровям и тихо засмеялась,

– Господи, ну, и местечко же мы себе отыскали!

Андросов посмотрел на нее и заставил себя улыбнуться,

– Да… Ты права.

Он поднял ее и понес через коридор в столовую. Осторожно положив Дашу на толстый пушистый ковер, Андрей склонился над ней и поцеловал. Его губы раздвинули губы Даши, язык проник в ее рот и встретился с ее языком. А Андрей продолжал поцелуями исследовать ее тело. С восхищением она почувствовала, как он упорно продвигается все дальше, воспламеняя ее груди, спускаясь к талии, к животу, к бедру, к колену и ступне левой ноги, к пальцам, целуя каждый из них. Затем он перешел к правой ноге и проделал снова весь путь вверх. А потом перевернул ее и стал покрывать поцелуями плечи, спину, ноги…

Андрей довел до безумия ее тело. Боже, как давно она не испытывала страсти мужчины! И давно не позволяла вырваться наружу собственной страсти. Она повернулась к Андрею и стала целовать и покусывать его тело, а затем забралась на него и заключила в свое молодое тело, доведя его до безумия.

Андрей женился по любви, но ни Алла, ни другие женщины, которые иногда попадали в его постель, не умели любить его так, как эта молодая женщина, почти девочка по своему сексуальному опыту.

– Малышка моя! – С возгласом наслаждения, которое ему никогда не доводилось испытывать, он перевернул ее на спину и снова набросился на нее, как будто был не в состоянии насытиться.

Даша почти забыла, каким сладостным может быть соединение двух изголодавшихся тел. Но сейчас вспомнила. Она ощущала его крепкие бедра, чувствовала напор мужского желания, передающегося ей во властных движениях. Она вскрикнула, обретя блаженство, и сквозь дымку захлестнувшего все ее существо оргазма услышала и его крик восторга.

Потом они лежали вместе, взявшись за руки. Наконец, он произнес:

– Я никогда не знал такую женщину, как ты.

Даша тихо засмеялась. Ее глаза удовлетворенно светились.

– Я же тебе говорила, что не боюсь того, что случается между мужчиной и женщиной. Я жила на Востоке, где знают изречение из «Камасутры»: «Когда колесо любви приходит в движение, для него уже не существует законов».

Вот и было произнесено это слово – Любовь. Потому что только в этот миг Даша поняла, что давно уже любит Андрея. Вот почему она инстинктивно отвергала его племянника.

Они заснули, потом проснулись, чтобы опять любить друг друга.

За окном светало.

– Скоро проснется Костик. Нехорошо, если он тебя увидит, – прошептала женщина.

– Да и я совсем не хочу пугать твоего сына. Когда мы увидимся снова? – спросил, жадно вглядываясь в нее, Андросов.

Женщина на миг замерла.

– Когда ты захочешь. Но я уже скучаю, – вздохнула Даша. И быстро спросила: – А что ты скажешь Алле? – Она наконец задала вопрос, который ей самой был противен.

Темные брови Андросова сошлись на переносице. Вид его сразу стал мрачен.

– Скажу, что встретил Володю Полякова, – твердо выговорил он. – Скажу, что его жена недавно скончалась от рака, а перед смертью все ему рассказала, надеясь получить у меня прощение. Думаю, что это будет отличным поводом для развода, – ответил Андрей.

Даша уставилась на него.

– Ты собираешься разводиться? – удивилась она.

Андросов вздохнул,

– Да, я это еще в «Президент-отеле» твердо решил, потому и пришел к тебе. Иначе бы – не пришел.

Дашу немного пугало выражение отчаяния на его лице, отчаяния и готовности очертя голову совершить что-нибудь.

– Не торопись, Андрей. Боюсь, Снежная Королева не сдастся без борьбы, – она старалась говорить как можно спокойнее. Но сердце ее выпрыгивало из груди.

– Посмотрим, – мрачно ответил Андросов.

Он поцеловал ее в лоб, отодвинул от себя, а затем нежно прижал к себе.

– Даша, Дашенька моя… С тобой мне ничего не страшно!

Андрей ушел, а молодая женщина завела будильник, чтобы встать вовремя, и буквально рухнула в постель. Проснулась она с трудом, но приняв горячий душ и выпив кофе, почувствовала себя лучше. Ведь она была молода и любима!

В садик они с Костиком уже бежали. А придя на работу, Даша задумалась: «А ведь Алла действительно так просто не уйдет. Она будет бороться. Ей необходим муж. Абсолютно необходим престиж замужней женщины. Господи, как же она будет сражаться за это! На развод могут уйти годы. Я-то, положим, буду ждать Андрея, сколько бы ни потребовалось времени. Но… хватит ли сил у него? Ведь до вчерашнего вечера он и не подозревал, насколько коварна его жена. А если он узнает еще и про ее измены в Нью-Йорке? Выдержит ли его сердце столько ударов сразу?!»

«В любом случае лучше, – подумала Даша, – если Алла не будет в курсе наших с Андреем отношений. Меня, наверно, она давно невзлюбила, хотя бы за то, что я ее моложе на 17 лет. Да и к тому же отказываюсь выходить замуж за ее племянника. Она ничего не должна знать про это. Ничего. Он просто разводится с ней, потому что она убила их общего ребенка. И точка».

Даша тихо сидела за компьютером, а в голове ее клубились и сталкивались сотни мыслей. Она никогда еще не была в таком смятении.

«В общем, от такой женщины можно ожидать чего угодно. Она еще и Костика может обидеть. – Даша вздрогнула. – Хотя, что это я? По-моему, Костик – единственное существо, которое Алла искренне любит. Не считая себя, любимую».

Она застыла, обдумывая все, что внезапно пришло ей в голову – а потом встряхнулась, и они вместе с Лизкой Суходольской отправились обедать. По дороге они чуть не налетели на Андросова. Даша машинально поздоровалась и вдруг уставилась на его руки. Она вспомнила, как страстно обнимали и ласкали ее именно эти руки всего несколько часов назад, и желание внезапно охватило ее. Даша чувствовала себя словно заколдованной. Еще совсем недавно она не верила во вторую любовь. Никогда не думала, то может полюбить так, как любила сейчас.

«Я люблю Андрея всем своим существом, – поняла она. – И мне все равно, как это будет – открыто или тайно». Она даже вздрогнула и побледнела.

– Ты что, подруга? Плохо себя чувствуешь? – участливо спросила Лизка, наклоняясь к ней.

– Да нет, просто вспоминаю, не оставила ли я включенным на плите чайник, – вывернулась Даша.

Лизка ничего не сказала и быстро увела подругу в столовую. Они взяли себе котлеты, салат, по половинке слойки на сладкое. Но когда они уже встали из-за стола, Лизка шепнула:

– Если ты, подруга, будешь вести себя так глупо и дальше, то скоро про «чайник» узнают все. Поняла?

Покраснев, Даша кивнула.

Любовь! Почему она так одержима ею? И разве она сможет скрывать свои чувства к любимому? А если кто-то из «доброжелателей» донесет об этом Алле?

От одной этой мысли она снова вздрогнула. Нет, надо что-то предпринять и как можно скорее.

Возвращаясь с Костиком из детского сада, Даша разговорилась с соседкой, прогуливавшей свою собачку во дворе. И вдруг ее взгляд упал на объявление на двери фирмы «Ритм», расположенной на первом этаже их дома: «Требуется менеджер со знанием нескольких иностранных языков и опытом работы за рубежом».

Даша несколько секунд стояла, впившись глазами в объявление.

«А ведь это – именно то, что есть у меня, – усмехнулась она наконец. – Знание иностранных языков и опыт работы за рубежом!»

Она снова перечитала объявление. Что ж, все верно, она не ошиблась. Странно, что они напечатали объявление и повесили прямо на дверь. Но, значит, так и не нашли никого ни через HeadHunter, ни через интернет, ни через банки вакансий.

Или те, кого они видели, им не подходили. Вот и пришлось прибегнуть к старому дедовскому способу, от которого все уже давно отказались.

Может быть, рискнуть?

Она снова подумала о Алле, об Агентстве, в котором несколько лет проработала и в котором встретила Андрея, и теперь могла столкнуться с ним там каждый день.

И Даша решила рискнуть.

Вечером, когда сын уже сладко спал, пришел Андрей. Взяв его куртку, Даша повернулась, чтобы повесить ее на плечики, и тут же замерла. Она спиной почувствовала Андрея, его желание, и то же чувство мгновенно вспыхнуло и в ней. Так они и стояли, слившись воедино – грудь к спине – и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Андрей, Андрей, – шептала женщина, чувствуя, как он прижимается своими мускулистыми бедрами к ее – нежным и стройным и таким хрупким.

– О-о-о, малышка, – простонал он, покрывая лицо возлюбленной страстными поцелуями. Наконец, их языки сплелись в сладострастном танце и Андрей запустил пальцы в шелковистые волосы Даши.

– Ты хочешь меня так же сильно, как я – тебя, – прошептала Даша, глядя в его золотисто-зеленые глаза, горевшие лихорадочным огнем. И Андрей сразу начал двигаться. Ритм становился все быстрее и быстрее, пока их взаимная страсть не достигла величайшего накала и не вырвалась на волю. Даша на мгновение потеряла сознание и взлетела так высоко, что уже не надеялась вернуться на землю. Андрей по-прежнему прижимался к ней, мокрый, задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем.

Даша не могла пошевелиться – пережитое наслаждение было слишком велико. Нечто подобное испытывал и Андрей. Опустившись на пол, они лежали в полудреме, разомлев от блаженства, которое только что подарили друг другу.

– Мне так хорошо с тобой, что я хочу умереть! – прошептала молодая женщина.

– Почему умереть? Что ты такое говоришь? – испугался мужчина.

В квартире повисла пугающая тишина.

– Потому, что такое больше не повторится, это невозможно, – снова прошептала Даша.

– Повторится, и быстрее, чем ты думаешь, – засмеялся Андрей.

Она сначала не поняла. Только через какое-то время до нее наконец дошло, что он имеет в виду. Она вспыхнула.

– И все же я должна принять душ, – произнесла женщина, придя в себя.

Даша встала с ковра и медленно пошла к двери. Лунный свет проникал из-за тонкой занавески и освещал ее стройную фигуру.

Андрей зачарованно наблюдал за ней. Он только что испытал всплеск неведомых ранее чувств. Его неистовое желание было столь велико, что казалось почти неестественным. Он всегда считал, что секс не играл такой уж большой роли в его жизни. Он почти всегда был в определенной степени сдержан, в нем было мало огня. До сегодняшнего дня он и представить не мог, что способен на ТАКОЕ.

И даже на большее…

– Я пойду с тобой, – сказал Андрей и решительно встал с пола.

– Чего ты хочешь? – почти испугалась Даша.

– Тебя. И еще хочу быть с тобой. Где бы ты ни была. Пошли!

В душе Даша намылила его, ласкающе дотрагиваясь до его широких плеч и мускулистых бедер. Он вздрогнул.

– Я снова хочу тебя, – признался он. – Какими чарами ты околдовала меня, малышка? Я просто не в силах оторваться от тебя.

– Ты просто любишь меня, Андрей, хотя этого не должно было случиться, – чуть смущенно сказала Даша.

– Мы поженимся, дорогая моя, ты родишь мне сына или дочку, нет, лучше и сына, и дочку, – засмеялся Андрей. – И мы проживем долгую и счастливую жизнь. – Он посмотрел ей в глаза, – Ты страдала, потеряв мужа, терпела нужду, одна воспитывала сына. Теперь все это позади. Скажи, что и ты любишь меня, малышка!

– Я тоже хочу долгой и счастливой жизни с тобой, – прошептала она, глядя в его суровое красивое лицо.

– Ты любишь меня? – настаивал он.

– Да, Андрей, люблю и всегда буду любить, – твердо сказала молодая женщина.

Они не обращали внимания на струи воды, которые лились из брошенного душа…

На следующий день, отведя Костика в садик, Даша позвонила на работу и сообщила, что задержится по личным обстоятельствам.

Потом она быстро оделась, чуть подкрасила губы и спустилась на первый этаж. Обойдя дом кругом, она вошла в помещение фирмы «Ритм» и обратилась к секретарю.

– Я по поводу вашего объявления. Вы ищете менеджера со знанием нескольких иностранных языков и опытом работы за рубежом, верно?

Секретарь кивнула ей. Кажется, она уже и не надеялась на то, что кто-то откликнется на прилепленное к двери объявление.

– Ну, что ж, мне кажется, я соответствую этим требованиям.

Инесса, так звали референта руководителя «Ритма», побежала докладывать. Быстро вернувшись от начальства, она пригласила Дашу в кабинет шефа.

Узнав, что молодая женщина знает три языка – английский, французский и испанский, имеет опыт работы в экономической референтуре российского посольства и в Агентстве «Россия сегодня», да к тому же живет в этом же доме, руководитель фирмы Борис Иванович Геращенко сказал:

– Отлично, вы нам подходите, при условии, что мы вас сможем вызывать на работу и в вечерние часы. Нечасто, но это может понадобиться. – Он уставился на нее долгим испытующим взглядом.

Даша подумала секунду – и согласилась. Тем более, что предложенная в фирме зарплата была выше ее нынешней. Плюс обещанные премии…

После этого она стремительно, даже не дожидаясь автобуса, добежала до Агентства и написала заявление об уходе, чем вызвала удивление сослуживцев – и полное одобрение Лизки:

– Молодец, подруга. – Она понизила голос. – Меньше будут знать – ты будешь крепче спать. Между прочим, Алла Антоновна стремительно ищет дружбы с секретаршей Андросова – видимо, спешно готовит агента по слежке за собственным мужем. Ну, и нюх у нее! Но – опоздала, опоздала… – Она расцеловала Дашу. Глаза Лизки светились.

Отработав по закону две недели на старом месте, Даша приступила к своим новым служебным обязанностям. С Агентством было навсегда покончено. А новая работа… Как же все-таки удобно работать в собственном доме!

Отведя Костика в садик, Даша садилась на свое новое рабочее место уже в 8 часов утра. Поднималась в 12.00 домой, чтобы быстренько пообедать – и снова на службу. А в 17.30 бежала в садик, приводила Костика домой и кормила ужином. Потом он смотрел мультики, а она спускалась вниз и еще целый час или даже два сидела за компьютером. Работы, надо сказать, было немало. Несмотря на то, что все только и жаловались на нехватку денег, заказы на кухонную утварь, обувь, книги, которыми торговала фирма, сыпались каждый день. Потом к ним добавилось и нижнее белье – Геращенко настойчиво расширял ассортимент. Потом – канцтовары. А заказы продолжали течь еще более полноводной рекой.

Андросов приходил к ней почти каждый вечер и оставался до утра. Она даже не хотела думать, как он объяснялся по этому поводу с Аллой. И, что удивительно, после этих безумных ночей Даше на работе совсем не хотелось спать. У нее как будто выросли крылья, глаза ее сверкали. Она излучала энергию, смеялась, шутила, была приветлива со всеми и вскоре стала неформальным лидером маленького коллектива «Ритма».

Да и Москва, думала в эти дни Даша, стала другой: более уютной, более романтичной, и уж точно – более приветливой. Даше даже казалось, что люди стали больше улыбаться на улицах, появилось больше цветов и деревьев, даже неуклюжая скульптура Петра Первого работы Церетели ужасала ее меньше. А ее дом и прилегающий к нему сад, усаженный раскидистыми кустами сирени и жасмина – и совсем были раем. Когда она шла через него, ее сердце замирало. Вот здесь проходил вчера Андрей, а вот там они стояли ночью, тесно обнявшись и целуясь так, как будто им было по 18 лет. А тут, возле цветущих кустов сирени, они неохотно расставались – будто «уходили на гражданскую войну».

Даша стала постепенно привыкать и к более высокому уровню жизни. Нельзя сказать, что Андрей не баловал ее подарками. Но в основном это были приятные мелочи: цветы, хорошие духи, баночка редкого сорта кофе с замечательным ароматом, книжные новинки и фильмы, о которых взахлеб говорили все. А теперь новая зарплата позволила ей обновить гардероб, лучше ухаживать за своей внешностью, разнообразнее питаться. На питании Костика она никогда не экономила, а сама, что греха таить, иногда и отказывала себе в чем-то. «Зато это помогает сохранять фигуру», – отшучивалась она на угрозы пышнотелой Лизки Суходольской кормить ее с ложечки. Теперь же в их семейном меню появились рыба и морепродукты, соки, фрукты, разные сыры. Навсегда исчезли маргарины и спреды и вообще все, что было явно на пальмовом масле. Ну а мороженое Костику она выбирала только натуральное, без подозрительных добавок.

Теперь она производила впечатление настоящего успешного менеджера столичной компании – прекрасно выглядящей, ухоженной, обеспеченной. Вот только ночи без Андрея сводили ее с ума. Почему не пришел? Не узнала ли Алла? Господи, разве она могла не узнать?! Но почему тогда он ничего не говорит о разводе? Ни слова?!! А ведь он еще в первую их ночь пообещал: «Я подам на развод, немедленно!»

Даша гнала от себя эти мысли, старалась заглушить тяжелые чувства, иногда овладевавшие ей. И ждала. Ждала, что скажет ей Андросов.

Как-то они зашли выпить вина в ресторан напротив дома Даши. Они уселись за отдельный столик, который Андросов заказал заранее, и услужливый молодой официант залюбовался этой парой. В эти минуты весь мир казался Даше и Андросову окрашенным тем же чувством, что и прекрасное «Бордо» в их бокалах. Они болтали о ничего не значащих пустяках; только глаза, блестящие, изумленные, выдавали то, что было у них в сердцах.

Даша взглянула на официанта. «Бог свидетель, – казалось говорил ее взгляд, – если бы я могла дать и тебе счастья, я была бы только рада. Зачем надо, чтобы человек вообще страдал? Жизнь прекрасна!»

Однажды Андрей предупредил, чтобы в субботу Даша была дома с 12 до 3 часов дня. Потом зазвонил телефон и представитель магазина испанской мебели «Абитарэ интерьер» сообщил, что грузовик с заказанным ее супругом диваном уже выехал. Даша ничего не могла понять. Но когда грузчики внесли диван и установили его вдоль левой стенки в столовой, перенеся старый диванчик поближе к горке, она рассмеялась. «Понятно, почему Андрей стал реже приходить: он измучился спать на ковре».

– Да, – подтвердил он, войдя в ее квартиру поздно вечером. – С милой рай и в шалаше, но на диване все-таки удобнее. Давай его опробуем. – И он шутливо толкнул Дашу к нему. Впрочем, ее и не требовалось особенно подталкивать…

– О, какой удобный, – вздохнула она, поглаживая диван. – Но я всегда буду любить этот ковер на полу, где мы впервые познали друг друга.

– Ты шутишь. – Глаза Андросова заволокла пелена желания. В эти мгновения он переставал выглядеть тем, кем он был на самом деле – высокопоставленным сотрудником информационного агентства, и становился похож на какого-то неистового викинга из скандинавских мифов, на воина-берсерка, на японского ниндзя, карабкавшегося по отвесной стене вверх навстречу невиданной опасности и готового погибнуть в любую минуту, но никогда не сдаться.

Даша приподнялась на локте, глядя в лицо Андрея. Боже, как он был красив! И как опьянен ею… Тело ее горело и покалывало. Она запустила пальцы в его густую темную шевелюру. Отчего она испытывает с Андреем такое наслаждение? Оттого, что так долго была без мужчины, или он впрямь великолепный любовник? Нет, наконец решила она: просто мы очень подходим друг другу и в сексе мы – одно целое.

Андрей поцеловал ее нежные податливые губы. Долгие, страстные поцелуи без конца и начала… Даша томилась от наслаждения и жажды новых наслаждений.

– Пожалуйста, – с трудом вырвалось из ее сжатого судорогой горла. – Пожалуйста…

И тогда Андрей, привстав, вонзился в ее горячее, влажное лоно. Даша тихо охнула. Взрыв давно не испытанных ощущений следовал за взрывом, терзая ее пылающее тело. Она чувствовала, как застучало в висках. Она пыталась закрыть рот, но он с силой отвел ее руку, и она закричала:

– Да! Да! Да!!!

И провалилась в бездну наслаждения, где уже не было места ни для мыслей, ни для слов.

Прошло немало времени, прежде чем любовник поднял голову и отодвинулся. Даша тихо рассмеялась.

– Наконец-то я обнаружила, что между нами общего: подобная страсть – залог счастливого брака.

Слово «брак» повисло в воздухе, и вся магия внезапно куда-то исчезла.

– Я обожаю тебя, моя малышка, но Алла… – тяжело вздохнул Андрей.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Даша кусала губы. Что-то неуловимо ушло… что-то пропало… тревожное чувство, как змея, проникло в сердце женщины, отравляя прекрасный вечер.

– Я специально давно не спрашиваю тебя про эту женщину. – Ей с трудом удавалось сохранять самообладание. – Я думаю, ты сам все решил. А я никогда не буду на тебя давить, – добавила она.

– Да, я знаю, и очень тебе благодарен. Но…

– Что «но»? – Даша внезапно перешла на шепот. Боже, что творилось с ней самой?!

– Алла не дает развода, – как бы удивленно признался Андрей.

Даше показалось, будто земля уходит у нее из-под ног. Еще мгновение назад все было так прекрасно, так замечательно. И вдруг ею овладело ощущение, будто она оказалась в центре несущейся с гор неумолимой лавины, а впереди – только разрушение и гибель.

– Почему? Ведь она тебя обманула, причем жестоко! – Даша не могла уже сдерживать эмоции и кричала. – Плакала, что у нее нет детей, я даже видела эти слезы у нее в глазах и сострадала ей – а сама же так хитроумно избавилась от ребенка при первой же возможности.

Андросов нахмурился, но молчал. Точно ему нечего было сказать.

– Андрей, она жестокая и холодная женщина. Жестокая и холодная.

Андрей по-прежнему молчал. Он что, решил устроить соревнование по молчанию и выиграть в нем главный приз?

Даша немного поколебалась, но продолжила:

– Я не хотела тебе говорить, но…

У нее стучало в висках. Она не понимала, что происходит.

– Что ты хочешь мне сказать? Говори же! – Голос Андрея звучал напряженно.

– В Нью-Йорке она постоянно изменяла тебе, – вырвалось у Даши. – Андрей, она вообще тебя не любит! – Голос Даши сорвался и она беззвучно заплакала.

Откинув спутавшиеся волосы со лба, она посмотрела на него.

– Нет, нет, я не то говорю. Ты изменил весь мой мир. Я люблю тебя и потому готова потерпеть. Развод она все равно даст, у нее нет выбора. Я согласна просто быть с тобой, обнимать тебя, смотреть в твои бездонные глаза, – как в горячечном бреду шептала женщина. – Ты знаешь, я никогда раньше не писала стихов, хотя люблю поэзию, особенно Лермонтова, Тютчева, Фета… А вчера, когда ты не пришел, и я сходила с ума от тоски, на листок вылились такие строки. Конечно, они наивные, может, и глупые, но это именно то, что я чувствую сейчас.

И Даша тихо проговорила:

Я хочу тебя коснуться

Осторожно, незаметно,

Молча обхватить за плечи

И обняв, поцеловать.

Я хочу тебя, о, Боже!

И вчера, и завтра тоже,

Я хочу с тобой быть рядом

Говорить, стоять, молчать.

Мне от жизни мало надо,

От тебя мне надо больше.

Надо все, но ты не бойся,

Я немножечко возьму.

Мне бы только прикоснуться

Осторожно, незаметно,

Только раз, и я согласна,

Я готова, я уйду.

Даша бессильно замолчала. Теперь Андрей знает, что она готова терпеть, унижаться, забыв гордость – только бы он был рядом. Что он ей ответит?

– Девочка моя! Никто меня не любит, как ты! А эти стихи… они мне дороже поэмы, написанной великим поэтом. Я чувствую, что они словно написаны кровью твоего сердца. Я постараюсь быть достойным твоей любви. Верь мне! – воскликнул Андрей.

На следующий день, когда Даша торопливо доедала суп, спеша на совещание в фирме, в ее квартире раздался телефонный звонок. Она схватила смартфон. Незнакомый номер. Наверное, как всегда какой-то нетерпеливый клиент.

– Дашенька, это Алла! Давно не разговаривали, не виделись. Я соскучилась! Как вы?

О, этот ненавистный голос! Лицо Даши перекосилось. Эта женщина – враг Даши, враг Андрея. И ей еще надо притворяться, будто она рада этому звонку! Даша не терпела лицемерия, лжи, но, похоже, эта женщина решила не оставлять ее в покое.

– Спасибо, Алла. Все вроде бы неплохо, – сдержанно ответила она.

– А почему вы не на работе? Я была вчера в Агентстве на Зубовском бульваре, прошлась по разным этажам, даже в кафетерий заглянула – вас нигде нет. Болеете?

– Да нет, наоборот, работаю очень много. Только в другом месте.

– Вы ушли из Агентства? – Алла перевела дыхание. – А Андрей мне ничего не сказал!

– А Андрей Юрьевич и не знал, – солгала Даша.

– А почему ушли? – не унималась Алла. – Мне казалось, вам так нравилось там. – В каждом ее слове сквозила какая-то неприятная двусмысленность.

– Потому, что здесь мне платят больше, и я могу теперь жить, не экономя на хлебе, – жестко ответила Даша.

– Да, да, конечно, понимаю. Вот рядом стоит Сережа, он говорит, что очень рад за вас. Хотел бы к вам заехать. Согласны?

– Конечно, но в другой раз, – дипломатично ответила Даша. – Я улетаю на совещание в Екатеринбург. Потом мне предстоят поездки по Уралу. Почти неделю придется провести в дороге. Но там так красиво. И необычно.

– О-о-о! Поздравляю! – с некоторой даже завистью в голосе произнесла Алла. – А кто же останется с Костиком? Хотите, я возьму его к себе?

– Спасибо, у меня есть домработница. Девушка из Киргизии. К тому же она – прекрасный повар, до этого работала в японском ресторане. Теперь я могу себе это позволить, – вдохновенно врала Даша, считая, что с такой женщиной, как Алла, честность не обязательна. Она же обманывала Андросова все последние несколько лет. И нисколько не считала это для себя зазорным.

– Когда вернетесь, обязательно увидимся. Обнимаю, – и Алла повесила трубку.

Даша откинулась в кресле, уставясь на замолчавший смартфон.

«Интересно, знает ли она обо мне? – подумала молодая женщина. – После того, как Андрей заявил ей тогда, что требует у нее развода, он почти каждую ночь проводит у меня. Знает ли она, с кем он ложится в постель? Или считает, что ее муж, страшно уязвленный вдруг открывшимся обманом, просто решил на время отдалиться от нее и ночует у своих друзей, знакомых, у родных, наконец? – Даша закусила губу. – Но ведь такая хитрая и прожженная женщина, как Алла, наверняка потихоньку обзванивает и родных, и друзей, и всех знакомых Андросова, пытаясь получить максимум информации о нем, о его истинном настрое – и наверняка кто-то сказал ей, что Андрей у них и не думал ночевать».

Она тяжело вздохнула.

«Не может быть, чтобы Алла не поняла, что причина развода – не только ее собственное немыслимое поведение в прошлом, но и какое-то увлечение Андросова. Что-то, что вдруг воспламенило его сердце. Такая женщина, как она, просто не могла бы не подумать об этом! Но тогда – тогда она должна знать и обо мне. Хотя…»

Даша поморщилась. Она специально ушла из Агентства, чтобы их никогда не видели вместе, она не встречалась с Андреем в людных местах, все их свидания ограничивались рамками ее квартиры, да еще они изредка заходили ненадолго в близлежащие ресторанчики – то на Большой Якиманке, то на Большой Полянке. Но сейчас эти меры предосторожности вдруг показались ей наивными, недостаточными. Она вспомнила глаза Аллы, ее холодный, расчетливый, какой-то проникающий взгляд. А ее племянник – он ведь крупный бизнесмен, на него наверняка работает много людей, в том числе и очень специфического толка, добывающих ему информацию о его конкурентах, о движении цен на рынке цветов – и для него разузнать что-то о ней не составит большого труда. И тогда, получается, Алла может знать все…

Или уже знает.

Даша на мгновение закрыла глаза. Кровь громко стучала в висках. «Господи, – подумала она, – а я ведь боюсь, по-настоящему боюсь Аллу! И буду, наверное, бояться, пока Андрей не расстанется с ней окончательно, пока не женится на мне, пока мы не станем жить вместе законно! Только тогда, скорее всего, я смогу вообще забыть о ней, о ее жестоких глазах, о холодной усмешке – это вообще не будет играть для меня никакой роли. Только тогда…»

Она застыла, судорожно обхватив пальцами подлокотники кресла. Этот звонок явно выбил ее из колеи. Если Алла добивалась именно этого, то это ей полностью удалось. А какие же еще цели она преследовала? Об этом знала только она одна…

Однако больше Алла не звонила. Ее как отрезало – она даже не позвонила, как обещала, после того, как Даша «вернется» из своей «командировки в Екатеринбург». Может быть, что-то случилось? Может быть, Алла сама уехала куда-то – и надолго?

Некоторое время эти мысли мучили Дашу, она даже искала какие-то упоминания об Алле в интернете, просматривала ее профили в Вконтакте, в Фейсбуке. Но там ничего уже давно не обновлялось – Алла последний раз заходила туда несколько лет назад. А потом все как отрезало. Интернет о ней молчал, в нем всплывали какие-то иные Аллы Андросовы – из Краснодара, из Сыктывкара, из Благовещенска, но это были, естественно, совсем другие женщины. Алла словно растворилась в интернет-пространстве, превратившись в неразличимый глазу пиксель.

Постепенно Даша вообще перестала думать о ней. Снежная Королева словно исчезла навсегда из ее жизни.

Так прошла зима, наступила весна. Как-то вечером, когда Даша ждала Андросова, загудел домофон. Она бросилась к нему и хотела было нажать кнопку, не спрашивая, давая человеку возможность беспрепятственно подняться к ней, но что-то вдруг заставило ее проявить бдительность, и она подняла трубку:

– Кто там?

– Это я, Алла. Дашенька, пустите на минутку, пожалуйста. Мне посоветоваться надо по очень важному вопросу.

Даша готова была не пустить эту женщину, а скорее убить. Все старые воспоминания мгновенно ожили в ней. Она нервно стискивала пальцы. Ей совсем не хотелось встречаться с Аллой лицом к лицу. Но, с другой стороны, она упомянула какой-то «важный вопрос», по которому ей хотелось «посоветоваться» с ней. А что, если это… Сердце Даши забилось. Собрав свою волю в кулак, она как-то сдержала эмоции и открыла дверь.

Алла вошла решительно, не поздоровавшись. Ее лицо было таким злобным, что по спине Даши невольно пробежал мгновенный холодок.

– Ну, маленькая дрянь, – резкие слова полетели в Дашу словно осколки стекла, – я знаю все! Мужа тебе не отдам, заруби это себе на хорошеньком носу. И если не оставишь Андрея в покое, у тебя будут бо-ольшие неприятности! – Несколько мгновений она сверлила ее ненавидящим, прожигающим взглядом, а потом резко развернулась на каблуках и ушла, громко хлопнув дверью.

Даша несколько секунд не могла прийти в себя. Потом она выбралась из прихожей, рухнула на диван и зарыдала. Расстаться с Андреем? Никогда. Это выше ее сил. Она и дня, и даже часа не может прожить без него. Расстаться на сколько? Навсегда? Н-А-В-С-Е-Г-Д-А. Какое отвратительное слово! Расставание, разлука… А в голову уже полезли слова из песни: «Разлука ты, разлука, чужая сторона, никто нас не разлучит, лишь мать – сыра земля». Дурацкая песня, дурацкий мотив, но он крутился у нее в голове, как заведенный, и она никак не могла отделаться от него.

«Андрей, где ты? Мы должны быть сейчас вместе, иначе я умру», – с тоской подумала Даша.

Но Андросов в тот вечер так и не пришел.

Он появился только на следующий день, бледный и какой-то потухший. Долго смотрел на Дашу, потом молча шагнул к ней и стиснул в объятиях.

Даша рассказала ему все, заливаясь слезами. Она до сих пор переживала все наяву.

– Девочка моя дорогая, сколько мук я тебе принес! – воскликнул он, выслушав любимую. – А мы ведь мечтали о долгой и счастливой жизни вместе.

– Она будет, я верю в это, Андрей, и дети у нас будут! – воскликнула Даша.

– Может быть… Но Алла грозит мне каким-то разоблачением, – с тревогой сказал Андросов. – Я перед ней ни в чем не виноват, клянусь тебе. Наоборот. Это она завела наш брак в тупик. Сейчас друзья пытаются вывести меня на адвоката Анатолия Кучерену. Чтобы он нашел какой-то приемлемый юридический выход из этой идиотской ситуации. – Он покачал головой, – Но ты ведь знаешь, в каких серьезных процессах он занят! К тому же все время заседает в каких-то общественных советах – то при МВД, то при Министерстве обороны, то еще где-то…

– Знаю, знаю, поэтому считаю, что тебе нужен не Кучерена, не Генри Резник, не Добровинский, а кто-нибудь попроще. Тот, кто когда-либо реально сталкивался с такими делами – о расторжении брака – и более-менее представляет, что и как надо делать. И в какой последовательности. – Она постаралась улыбнуться, – Правда на твоей стороне, не надо так бояться Аллы.

– Ты ее не знаешь! – вдруг воскликнул Андросов.

– Увы, знаю. И ожидаю от нее любых подлостей, – тихо ответила женщина.

К сожалению, предчувствия Дашу не обманули. Прошла неделя, когда, казалось, молодая женщина немного успокоилась и, как обычно, пошла в детский сад за сыном. Но воспитательница сообщила ей, что Костика только что забрали.

– Как? Кто? – удивилась Даша.

– Очень красивая женщина, яркая блондинка. Такая милая, такая нарядная, – с восторгом воскликнула воспитательница. – А Костик бросился к ней на шею, крича: «Тетя Алла пришла! Тетя Алла!» Вот я и отпустила его. До вашего же дома рукой подать.

– И что дальше? – голос Даши предательски дрогнул.

– Они сели в ее маленький автомобиль, такой красный, иностранный, и поехали к вам. – Казалось, воспитательница влюбилась в Аллу.

– Это она сказала? – яростно прошептала Даша.

– Да, ваша тетя сказала, что вы слегка приболели и попросили ее помочь. А что, я неправильно что-то сделала? – даже слегка обиделась воспитательница.

– Я не знаю, – и Даша повернулась, чтобы идти домой. Но идти не получилось. Она плелась, спотыкаясь, по знакомой улочке, которая вдруг стала словно непроходимой.

Воспитательница что-то кричала ей вслед, но Даша ее не слышала. Потом затрезвонил мобильник, но она его тоже словно не слышала.

Вот и сбылась угроза Снежной Королевы. Что делать? Даша страшно побледнела, на лбу выступила испарина.

Во-первых, надо немедленно связаться с Андреем, во-вторых, с полицией. Нет, во-первых, с полицией, во-вторых, с Андреем, в-третьих… Она вдруг почувствовала себя совершенно беспомощной и старой, и в этой веселой толпе, в центре бурлящей Москвы, в ярком солнечном блеске Даша испытала такую неприкаянность, такое горькое одиночество, будто весь мир отрекся от нее.

У Даши вдруг отчаянно закружилась голова, и она бессильно опустилась на тротуар.

– Девушка, что с вами? – бросился к ней какой-то молодой человек. Но Дашу так мутило, что она не могла сказать ни слова. Молодой человек смотрел на нее испуганно.

– Ничего, видимо, давление подскочило, – через силу прошептала Даша. – Сейчас я немного отдышусь и пойду…

– Нет, я вас не брошу и провожу до дома. А вообще-то вам нужно вызвать «скорую», – решительно сказал молодой человек. Похоже, это был один из бывших волонтеров эпохи борьбы с коронавирусом, привыкший помогать людям в сложной ситуации. И он, поддерживая Дашу под локоть, повел ее вверх по Якиманскому переулку. Казалось, вся жизнь вытекла из молодой женщины за последние пять минут. И вместо цветущей, уверенной в себе Даши Елагиной по переулку медленно пробиралась почти старуха. А в голове билась неотступная мысль – «Что же делать?»

Но когда они вошли в ее квартиру и молодой человек бросился было к городскому телефону, чтобы звонить в «Скорую помощь», раздался пронзительный звонок. Даша вздрогнула.

– Я… сама возьму трубку, – произнесла она слабым голосом. И на негнущихся ногах приблизилась к телефону.

– Алло, это Алла, – услышала она ненавистный голос. – Приказываю: всех посторонних из квартиры убрать, никакой полиции, никаких шуток. Будем решать это дело между собой: только ты и я. Поняла? Ответь!

– Да, – еле слышно ответила женщина.

– Тогда всех прогони. Останься одна. Я жду у телефона. Даю тебе одну минуту.

Даша как безумная бросилась к молодому человеку и бормоча какие-то извинения, буквально вытолкала его из квартиры. И тут же кинулась обратно к телефону.

– Я – совершенно одна.

– Тогда слушай. Костик – в моих руках. Слышишь, как он плачет? Он боится, что ему будет больно. – В трубке раздался крик сына: «Мама, мама, я боюсь!»

Даша не могла дышать. Ей стало дурно.

А Алла продолжала:

– Ты помнишь, что я училась на ветеринара? Так вот, я могу холостить не только бычков. У меня в руках специальный инструмент. Чик – и твой сын, когда вырастет, если вырастет, никогда не будет мужчиной. Да и сейчас ему будет ой, как больно… Возможен болевой шок, и даже внезапная смерть… Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, – Даша беззвучно глотала воздух.

– Отчего же не просишь, не умоляешь? – жестко допрашивала Алла.

– Я прошу, я умоляю, – как в бреду повторила Даша. – Вы же любили моего сына!

– Я?! – Снежная Королева расхохоталась. – Хочешь знать правду? Я вообще не люблю детей. И если бы забеременела еще, то опять бы сделала аборт. Красивая женщина – вот самый желанный ребенок для мужа, ребенок, которого надо холить и лелеять всю жизнь. И любить. А дети – что? От них может испортиться фигура, они пищат, кричат, писаются, спать не дают. А вырастут – опять же проблемы… Их непутевые жены или мужья, их беспутные дети и так – до бесконечности. Нужно любить себя, милочка, и тогда все будет хорошо, – назидательно произнесла мучительница.

Даша поняла, что Снежная Королева просто свихнулась на собственной красоте. Но ей-то, ей надо спасать сына!

– Скажите, Алла, что я должна сделать, чтобы вы вернули мне сына? – дрожащим голосом произнесла она.

– Вот так-то лучше, – решительно сказала Алла. – Ты – а отныне я буду говорить тебе только «ты» – должна слушаться меня во всем. Поняла?

– Да.

– Тогда слушай: я знаю, ты – женщина порядочная, и слово свое держишь. Я верну тебе сына живым и невредимым, если ты поклянешься, что… Ты внимательно меня слушаешь?

– Да.

– Так вот. Что никогда не увидишь Андрея, что никому и никогда не расскажешь и слова об этом. – Тон Аллы стал еще более жестким. – И вообще исчезнешь из города!

– Клянусь, – крикнула Даша, ни секунды не колеблясь.

– Но и это еще не все. Я верну тебе сына только через неделю. Хочу подстраховаться. – В голосе Аллы прорезались какие-то издевательские интонации.

– Согласна, – хриплым голосом ответила Даша. Ее мутило. Ей не хватало сил даже спорить с ней. Только бы она ничего не сделала с Костиком!

– Вот и чудненько. Я сама тебя найду. Не плачь, малыш, тетя Алла пошутила, – и мучительница шмякнула трубкой.

Даша потеряла сознание. Сколько времени она провалялась на полу, Елагина не знала. Она пришла в себя от шума. Кто-то отчаянно барабанил в дверь квартиры. Даша медленно поднялась и, ощущая боль в каждой клеточке своего тела, подошла к двери.

– Кто там? – Казалось, вместо нее говорил кто-то чужой.

– Это я, Инесса, референт Геращенко. С вами все в порядке? Откройте дверь, пожалуйста. Начальство вас разыскивает, а вы не открываете целый час… Там уже крик стоит в офисе, клиенты все телефоны оборвали, все зависло без вас.

Даша долго возилась с замком, потому что руки у нее дрожали и не слушались. Наконец, дверь поддалась.

Инесса стояла на пороге и смотрела на Дашу – сначала с удивлением, а потом с ужасом.

– С вами все в порядке? Вы так странно выглядите…

– Кажется… наверное… я не знаю… – пролепетала Даша и снова потеряла сознание.

Она пришла в себя от запаха нашатыря и какой-то суеты вокруг. Это Инесса вызвала «скорую».

– Ну-с, милая дама, – произнес пожилой врач с белой бородкой, похожий на Айболита из стихотворения Корнея Чуковского. – Что это мы в обморок падаем? Мы же не кисейная барышня? Это у нас по счету какая беременность?

– Я беременна? – с ужасом спросила Даша и залилась слезами.

Жизнь, прекрасная как мечта, поманила ее и снова обманула. Но этот удар перенести было практически невозможно. Сейчас ее положение было даже хуже, чем когда погиб Алеша, ее муж. Во-первых, пока что ей не вернули сына. Он – в руках безумной Аллы, а в том, что та безумна, Даша уже не сомневалась. Во-вторых, она никогда, никогда не увидит больше Андрея, не расскажет ему всей правды. И он никогда не узнает, что случилось, какую страшную роль сыграла Алла, чуть не надругавшись над Костиком и убив их любовь.

Андросов будет продолжать жить с этой Снежной Королевой, и постепенно она – а хитрости и коварства ей не занимать – убедит его, что Даша ему просто приснилась, а лучше Аллы никого не было и не будет. И в-третьих, она должна бросить работу, которая ей так нравится и которая позволяет жить достойно, и бежать из Москвы. Исчезнуть, раствориться без следа, потому что так хочет Алла.

Но куда бежать и на что они с сыном будут жить, при условии, что Алла вернет его живым, Даша в этот день еще не знала. Она, как велел врач, приняла снотворное и провалилась в тяжелый сон без сновидений.

Спала она целые сутки. А когда проснулась, то приняла душ, выпила черный, крепкий кофе и села на диван. «Думай, Даша, думай, – повторяла она. – У тебя осталось всего шесть дней и ты должна принять единственно правильное решение».

Через час она уже звонила Лизке Суходольской, прося срочно приехать.

Суходольская как-то интуитивно все поняла и примчалась уже через полчаса. Несмотря на невозможные пробки на дорогах, о которых трубили в Яндексе и по всем новостям.

– Ни о чем не спрашивай, подруга, – начала Даша. – Все равно не скажу – могу погубить самых близких мне людей. Ты должна знать только одно: я уезжаю. Надолго. Найди мне хороших квартирантов года на три, не меньше. А там видно будет. Доверенность оформим на тебя, а когда я устроюсь, пришлю тебе адрес. Деньги с квартирантов будешь пересылать мне на карту. Разными суммами, чтобы не придралась налоговая. Квартплата и так списывается у меня с карты, а все счетчики пусть будут бесплатными, черт с ними! Завтра напишу заявление об уходе, и прощай, Москва!

Суходольская уставилась на нее. Ее губы вздрагивали от волнения.

– Я чувствую, что произошло нечто ужасное! – воскликнула Лиза. – И даже догадываюсь, откуда ветер дует. – Она стиснула руки так, что они побелели. – Но вопросов не задаю, понимая, что вы все – в опасности. Мой тебе совет – сходи в церковь, помолись, попроси помощи и защиты. Бог тебя не оставит! Бедная ты моя! – Она обняла Дашу, крепко сжала – и почувствовала, как отчаянно, безумно колотится сердце Даши.

– Все, – хрипло вымолвила Елагина, – иди…

Взяв у Даши паспорт, Лизка помчалась к знакомому нотариусу и приступила к оформлению генеральной доверенности. Там было перечислено все – и право сдавать квартиру, и производить в ней перепланировку и ремонт, и взыскивать арендную плату, и распоряжаться по своему усмотрению другим имуществом. Все возможные ситуации, какие только могут случиться в жизни. Вызвав Дашу по мобильнику, Лизка дождалась, пока она распишется на гербовой бумаге, а нотариус официально удостоверит ее подлинную подпись и заставит расписаться в своей книге. Уплатив немалый сбор, Даша вышла из нотариальной конторы.

– Я могу сделать для тебя что-нибудь еще? – спросила Суходольская дрожащим голосом.

Даша мгновение подумала, и отрицательно покачала головой.

– Ну, тогда пока! – Подруги крепко обнялись и расстались. Может быть, навсегда.

Даша поспешила на Большую Якиманку.

Руководитель «Ритма» Борис Геращенко сначала просто не поверил ей, когда она заявила, что хочет немедленно уйти. Он засыпал ее вопросами, пытаясь выяснить возможную причину ее недовольства… мусоля заявление Даши об уходе, он долго не подписывал его, обещая повысить зарплату, предлагая загранкомандировку в Дубай и другие прелести жизни. Но Даша была непреклонна. В конце концов, директор смирился и подмахнул ее заявление.

– Вообще-то я думал, что вы будете работать у нас лет десять, не меньше, – с грустью бросил он ей на прощание.

Даша замерла на пороге. Но она уже поклялась, что никому ничего объяснять не будет – это может повредить ее сыну. И, склонив голову, молча вышла из помещения фирмы.

Закупив в гастрономе «Перекресток» побольше продуктов и хлеба про запас, она вернулась домой, заперлась на все замки и отключила телефон. Ей оставалось ждать 5 дней.

Колесница жизни раздавила ее надежды, и они остались бездыханными в ее груди. И всю ночь, за исключением нескольких минут сна, ее грызла тоска одиночества и еще более – горькая мысль: «Я не увижу Андрея никогда».

Она слышала, как он колотил в дверь, умоляя открыть хотя бы на минутку. Но она как будто окаменела. Теперь она любила и ждала только сына. Она не думала о новой жизни, которая уже зародилась в ней, об их с Андреем ребенке. Она еще не решила, что будет делать с ним. Может, поступит так же, как когда-то Снежная Королева. Такая жестокая мысль, как ни странно, тоже иногда посещала Дашу. Все ее силы, вся энергия, вся воля сейчас сконцентрировались на одном: дождаться Костика, и непременно живого.

Порой ее посещала и другая мысль – а не обратиться ли ей в полицию? Но она тут же гнала ее от себя: как показывал горький опыт, в таких случаях заложники почему-то не спасались, а обычно погибали. Полиции доставался лишь холодный труп. А родственникам погибших – возможность ходить по судам и смотреть на весь этот цирк с осуждением преступников. Когда близкого человека было уже не вернуть, и видеть что-либо уже не хотелось…

Конечно, Даша не считала Аллу настоящей преступницей – это была скорее полусумасшедшая, сдвинувшаяся, свихнувшаяся на почве своего эгоизма и красоты баба. Но одна мысль о том, что Костику может быть причинен какой-то вред, приводила ее в оцепенение. И она категорически запрещала себе думать о полиции. Так будет безопаснее для Костика. Главное, чтобы он остался жив и невредим. А дальше – прорвемся!

Это и был материнский инстинкт. Пусть не совсем нормальный, пусть странный, пусть какой угодно. Даша просто делала то, что предписывала ей природа, которая заботилась о том, чтобы не прервался твой род.

Она жила все эти дни как бы машинально – что-то ела, как-то спала, проваливалась иногда в забытье, ходила по квартире, снова спала и слепо смотрела в окно, ничего не видя за стеклом.

И, наконец, наступил тот день, когда она включила телефон. И через час раздался звонок.

– Мы будем в три часа дня, – раздался голос Аллы, и трубка замолчала.

Ровно в три садистка появилась на пороге – веселая, ослепительно красивая. Кажется, она даже постройнела!

– Ну, милочка, – критически оглядела она Дашу. – Какая же ты страшная стала! Теперь ты мне не конкурент. Забирай своего звереныша!

И она с дикой силой, которая иногда появляется у психически больных людей, толкнула на середину комнаты большую клетчатую сумку. В ней, боясь пошевелиться, сидел грязный и худой ребенок.

– Костик! – закричала Даша и бросилась к сыну.

– Чтоб завтра духу твоего не было в Москве! Иначе из-под земли достану, – крикнула Алла и исчезла. Только стукнули дверцы лифта.

Даша вынула Костика, который дрожал от страха, голода и слабости и осторожно, чтобы не сделать ему еще хуже, небольшими порциями стала поить его соком, разбавленным водой. Потом сварила жидкую кашку. И, наконец, налила ванну и тщательно вымыла ребенка. Костик ничего не говорил – он только судорожно всхлипывал. Но Даша и без слов понимала все, что он ей мог бы сказать.

В ту ночь они спали на кровати, тесно прижавшись друг к другу. Они снова были вместе! А все остальное в тот момент не имело значения.

Глава 2. Таруса как убежище

Вечером следующего дня, когда город уже готовился ко сну, из дома 40 по Большой Якиманке вышли женщина и ребенок. Женщина подтащила два больших баула к машине с иногородними номерами, усадила на заднее сиденье ребенка, села сама, и машина исчезла в неизвестном направлении.

Прошло еще несколько недель. И когда в сотый раз Андросов заколотил в дверь Даши, она неожиданно открылась. На пороге стоял чернобровый мужчина с орлиным носом и внимательными глазами, которые пристально смотрели на Андрея.

– Что вы здесь делаете? – набросился на него Андрей. – И где хозяйка квартиры, черт подери?

– Я – ее квартирант. Тигран Мамиконян, предприниматель из Армении. Привет вам из солнечного Еревана, – ответил мужчина. – А представитель хозяйки, Лиза, только что уехала, получив плату за июнь. В чем дело? У меня с ней нет никаких проблем. – Он пожал плечами. – И с полицией, кстати, тоже. У меня все в порядке и с регистрацией, и с паспортом. Мы с вами, кстати, граждане одного и того же Таможенного союза. Можно считать, в каком-то смысле – сограждане.

– Какая Лиза? Куда уехала? Какой Таможенный союз?! – закричал Андросов, изменяясь в лице. – Что вы такое говорите? Здесь никогда не было никакой Лизы!

– Вот ее телефон, – нахмурился армянин. – Звоните ей и разбирайтесь. У меня все законно. Так что меня в ваши игры не впутывайте. Я – честный коммерсант, у меня свой бизнес, а квартиру я снял по договору, как положено, – и Тигран Мамиконян захлопнул дверь.

Дозвонившись до Лизы по телефону, который ему дал господин Мамиконян, Андросов сразу выяснил, что эта Лиза – не кто иной как его старая знакомая и сослуживица Елизавета Суходольская, с которой он частенько сталкивался в коридорах Агентства. И одна из самых близких подруг Даши, насколько он помнил.

Но надежда что-то узнать умерла, не успев родиться. Ничего нового Суходольская ему не сообщила, как он ни старался у нее выпытать. Наоборот, женщина полностью запутала ситуацию! По ее словам, Даша Елагина уехала в неизвестном направлении, дав Лизе Генеральную доверенность на ведение всех ее дел, и поручив ей сдавать свою квартиру. Деньги же от квартирантов Лиза должна была даже не передавать Даше из рук в руки, а просто переводить на карту. Никакого личного контакта… Якобы Даша именно так ей и велела делать.

Да, она уехала с сыном. С Костиком. И все-таки, куда? Почему?! И почему так неожиданно?

Лиза вроде бы не знала. Кажется, какой-то выгодный контракт. Не то в Калининграде, не то даже за границей. При всех нынешних сложностях с передвижениями по миру и с оформлением. Но это – только ее догадки, ничего конкретного Даша ей не сообщила. Не захотела? Не успела? Похоже, и то и другое.

Оба номера Даши, на которые Андросов когда-то привычно звонил, тоже молчали. Даша заблокировала обе сим-карты. Или просто не брала. «Абонент недоступен». Боже, как же Андрей теперь ненавидел эту механическую фразу!

Андросов сходил с ума от отчаяния и горя. Как Даша могла так поступить с ним, с их любовью? Взять – и вдруг бросить его, бросить все, уехать в неизвестном направлении. А какие красивые слова она говорила, обещала выйти за него замуж, родить детей…

Нет, все-таки женщинам верить нельзя. Все они – обманщицы и предательницы. Бессонными ночами он вспоминал их бурные ласки, объятия – и тогда готов был простить Дашу за один только поцелуй. Может, с ней случилась какая-то беда? Или ее запутали и обманом втравили в какое-то нехорошее дело? Но нет, тогда бы Даша не стала молчать, она бы обязательно попросила его о помощи и он бы сделал для нее все. Ведь он любил ее больше жизни!

«Ах, Даша, Даша! Что же ты со мной сделала? Как мне жить без тебя? Променяла меня на какой-то, пусть и выгодный, контракт!» – мучительно размышлял Андросов.

В конце концов, не в силах больше выносить все это, он уволился из Агентства. Он и так уже почти перестал по-настоящему работать – все время думая о Даше, об их погибшей любви, строя какие-то догадки, которые все оказывались бессмысленными, не ведущими никуда. А проходить каждый день по коридорам, по которым ходила она, ехать в лифте, который когда-то возил ее, проходить мимо редакции, где она работала – это было свыше его сил.

Алла восприняла его увольнение довольно спокойно. Так даже лучше: пусть ничто не напоминает ему теперь о Даше. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.

Да и сама работа Андрея в Агентстве, если честно, уже давно перестала удовлетворять ее. Да, это была служба в государственной организации, стабильная и престижная, однако в финансовом плане сильно уступающая тому, что зарабатывали люди, занятые в «Мегафоне» или «Яндексе», «Магните» или «Евразе». «Но разве не мы сами в этом виноваты? – размышляла она. – Ведь в каком-то смысле мы сами застряли в этой государственной колее – сразу после института Андрей начал работать в посольстве, потом – в постоянном представительстве при ООН, а оттуда по инерции перешел в это государственное Агентство. А ведь он со своими лингвистическими и организаторскими способностями мог бы легко продвинуться и в какой-то крупной частной компании. И получать там, быть, может, в десятки раз больше».

Теперь она внимательно листала в смартфоне биографии высших управленцев «Яндекса» и банка «Тинькофф», «Ленты» и «Русала», сравнивая их жизненный путь с послужным списком мужа, и недоумевала, почему Андрей до сих пор не попробовал свои силы в крупном частном бизнесе. Он был достоин самых крупных постов! «Ну ничего, – утешала себя Алла. – Значит, время пришло именно сейчас. Не было счастья – да несчастье помогло».

Однако когда она, выбрав удобный момент, спросила Андрея за ужином, как продвигаются поиски новой работы, он только пожал плечами:

– Да никак.

Алла недоуменно взглянула на него:

– Что значит «никак»? Мне кажется, тебя бы с руками оторвали в любой крупной корпорации. «Русал», «Транснефть», или та же сеть супермаркетов «Магнит»… Специалистов твоего калибра так не хватает!

– Не знаю, Алла, – покачал головой Андросов. – Пока, если честно, мне совсем не хочется снова вставать каждое утро и, как заведенному, мчаться на работу. Ради чего? – Он в упор посмотрел на нее, и Алла ощутила тревогу. Взгляд Андрея был слишком многозначителен. И не сулил ей ничего хорошего.

– Я думала, что ты всегда мечтал о построении блестящей карьеры, – попыталась вывернуться она. – Но тебе не хватало какого-то толчка. А сейчас, когда ты свободен и от Агентства, и от обязанностей перед государством, ты мог бы попробовать свои силы в крупном частном бизнесе. В какой-нибудь могучей корпорации…

– Ерунда. – Андросов махнул рукой. – Работать? Снова впрягаться и тянуть лямку? Теперь уже ради хозяев этой корпорации? Нет, не хочу. – Он жестко посмотрел на жену. – И давай закроем эту тему.

Алла осеклась. Что-то явно пошло не так. И она ничего не могла с этим поделать.

Шли недели, и Андросов так и сидел дома, не делая никаких попыток куда-то устроиться, отыскать возможности для новой карьеры. А когда Алла ловила его взгляд, то видела в его глазах какую-то опустошенность и абсолютную апатию. Судя по всему, потеря Даши выбила Андрея из колеи гораздо сильнее, нежели она предполагала…

Андросов действительно чувствовал себя, как брошенный ребенок. Брошенный любимой женщиной, которая внезапно исчезла – и он даже не знал, куда, брошенный судьбой, которая оказалась к нему так немилосердна. После исчезновения Даши и ухода с работы в его жизни образовался странный вакуум, который он никак не мог заполнить. Он пытался развеяться и как-то позабыть о Даше. Так в его жизни появилась Лада – «необременительная любовница», как Андросов ее, криво улыбаясь, называл. Теперь он нередко проводил вечера у нее. Алла в ярости скрипела зубами, но ничего не могла поделать. «Необременительная любовница» никак не угрожала ее браку – она видела, что это все несерьезно. Но вот потеря Андросовым работы, то есть и денег, и статуса – это было гораздо серьезней. Она только-только избавилась от ненавистной Даши с ее щенком, а тут – такое. Что делать, как быть? Она пыталась говорить с Андреем – то ласково, то с нажимом, но он лишь замыкался в себе. А потом случилось самое неприятное – Алла все чаще стала ощущать исходящий от мужа запах спиртного. Раньше он позволял себе рюмку или бокал вина лишь на официальном приеме, или в хорошей компании, а теперь он вдруг пристрастился к алкоголю и выпивал каждый день. Порой, напившись, он просто неподвижно сидел на стуле, уставившись перед собой в одну точку, ничего не говоря и не объясняя, и Алла с ужасом чувствовала, что не в силах ничего сделать.

Муж пил. Совершенно не стремился работать. У него была любовница. И он на глазах отдалялся от нее, замыкаясь в себе. Все кошмары, которые могла когда-то вообразить себе Алла, вдруг разом воплотились в жизнь.

И поэтому она страшно обрадовалась, когда раздался звонок и знакомый голос потребовал, чтобы она сегодня, в 15.00, прибыла по адресу, который он сейчас скинет ей на смартфон. У входа ее будет ждать помощник и проведет без пропуска в его кабинет.

Это был Глеб Басаргин. Сам Басаргин!

Они познакомились в Нью-Йорке, где и Андросов, и Басаргин работали в постоянном представительстве России при ООН. Но если Андрей трудился там переводчиком, то Басаргин, сын легендарного генерала воздушно-десантных войск Виктора Басаргина, занимал должность советника. И часто принимал участие в составлении речей, с которыми выступал на сессиях ООН Постоянный представитель и которые затем информационные агентства разносили по всему миру. Однако несмотря на разницу в статусе, они подружились как-то сразу, почти с первого взгляда. Басаргин по достоинству оценил великолепное знание английского Андрея, благодаря которому позиция России по всем вопросам становилась ясной и понятной всем. А Андрею понравилась благородная прямота и надежность Басаргина, то, что на него можно было положиться в любую минуту. Вскоре они уже общались как старые друзья, которые давно не виделись и безумно рады встрече после долгой разлуки. Объединяла их и любовь к теннису – Басаргин, как и Андросов, был заядлым теннисистом, и теперь они часто после работы спешили на корты Центрального парка неподалеку от российской миссии, чтобы всласть погонять желтый мяч. А после изнурительных теннисных поединков они обычно заходили в уютный ресторанчик с видом на Гудзон, чтобы выпить чаю с фруктами и пирожными.

Вскоре произошло событие, которое еще больше укрепило их дружбу. Однажды Басаргин позвонил Андрею и, смущенно покашливая, произнес:

– Хотел обратиться к тебе по одному деликатному вопросу… Всем известно, да и сам я убедился, что у твоей Аллы – прекрасные украшения, в которых она выглядит лучше всех. И что все эти украшения подбираешь ей ты…

– Почти все, – засмеялся Андросов. – Сейчас-то она и сама многому научилась, хотя раньше в этом совсем не разбиралась. Скажу честно – времени на ее обучение я не жалел. И мы уже давно вместе по особым случаям – ее день рождения или годовщина свадьбы – ходим в один ювелирный магазин и что-нибудь там прикупаем. Там отличный выбор – магазин солидный, существует более ста лет, вещи выглядят дорого, только цены… – Он вздохнул. – В общем, под стать этому магазину. Многим, к сожалению, не по карману.

– Дело в том, что скоро у нас с Машей годовщина свадьбы – 15 лет. – Глеб помолчал. – И я решил подарить ей что-нибудь красивое. Серьги и кольцо в придачу. Но я в этом совсем не разбираюсь. Так что вся моя надежда на тебя и на твой вкус, – заключил он. – Поможешь другу?

– Конечно. Давай сразу после работы поедем туда и постараемся что-нибудь подобрать.

После работы они поехали в район Коббл-Хилл в Бруклине, где располагался ювелирный магазин. В нем, как всегда тихо играла музыка и пахло хорошим кофе – им по традиции угощали посетителей.

Увидев постоянного покупателя, хозяин заведения – мистер Говард Томпсон вызвался лично обслужить его.

– Нет, – улыбнулся Андрей, – сегодня подбирать украшения будет мой друг. – Он кивнула на Басаргина. – А я – ему помогать.

Томпсон немедленно выложил перед ним коллекцию драгоценностей, которые, по его мнению, подошли бы Глебу. На лице Басаргина появилось растерянное выражение – он смотрел на многочисленные серьги с аквамаринами, изумрудами и сапфирами, кулоны с драгоценными камнями, неловко перебирал их и никак не мог определиться.

Стоявший рядом с ним Андрей наметанным глазом окинул коллекцию и взял золотые серьги с бриллиантами. Они ярко переливались на его ладони.

– Это украшение прекрасно подойдет и для похода в театр, и на прием, да и дома с любимым мужем с бокалом шампанского посидеть, – сказал он. – Просто представь их в ушах твоей Маши…

Басаргин кивнул. Это были действительно великолепные серьги! Странно, что он сразу не обратил на них внимания.

– Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что вот это кольцо отлично гармонировало бы с серьгами. – Андросов показал Басаргину изящное кольцо с бриллиантом. Басаргин покрутил его, рассматривая с разных сторон. Да… пожалуй…

– Но лучше посмотреть что-нибудь еще, чтобы не ограничивать свой выбор, – продолжал Андрей. – Вот это кольцо, например… И вот это.

Басаргин, словно мальчишка, попавший в магазин игрушек, принялся перебирать и сравнивать кольца. Его глаза горели. Улыбался и Андросов – ему было приятно видеть своего друг таким счастливым, таким увлеченным.

Но что-то в обычной расслабленной обстановке магазина начало вдруг напрягать Андросова. Что-то было не так… Он мучительно пытался понять, что же именно это было. Может, дело было во младшем продавце, который неожиданно стал назойливо крутиться около них, хотя их обслуживал лично мистер Томпсон и они в услугах младшего продавца не нуждались?

Внезапно Андрей заметил, как младший продавец, видя, что его хозяин плотно занят с клиентом, что-то быстрым движением опустил в карман плаща Басаргина.

Андросов подскочил к этому продавцу и, сдавив его запястья железными пальцами, громко позвал хозяина:

– Господин Томпсон, я видел, как ваш сотрудник что-то подложил в карман плаща моего друга. Пусть он сейчас вытащит эту вещь обратно и передаст вам!

Лицо Говарда Томпсона перекосилось. Красный как рак хозяин потребовал от продавца выполнить просьбу Андросова.

Тот нехотя полез в карман Басаргина и вытащил оттуда кольцо с крупными бриллиантом.

У хозяина глаза вылезли из орбит. Он даже не показывал это кольцо Андросову и Басаргину!

В голосе Андросова зазвучали стальные нотки:

– Я понимаю, мистер Томпсон, что вы лично к этой провокации не причастны. И я уверен, что вы сделаете все возможное, чтобы этот постыдный факт не попал на страницы американской прессы. Иначе ваш семейный бизнес придется закрыть – возмущенные клиенты покинут вас. А ведь ваш замечательный магазин существует более ста лет. Как жаль!

На вальяжного, всегда уверенного в себе Томпсона было жалко смотреть – сейчас он напоминал рыбу, вытащенную из воды, и только жадно хватал ртом воздух.

А Андросов подошел к окну и стал внимательно рассматривать улицу перед магазином. Ничего необычного… вот прошла, тесно обнявшись, молодая парочка, проехал на ярко-желтом велосипеде разносчик пиццы, невообразимо тучная женщина вывела на прогулку сразу четырех маленьких такс… И вдруг он заметил одного папарацци из печально знаменитого желтого издания, замершего в хищной позе и держащего фотоаппарат наизготовку.

Побагровев, Андрей подбежал к младшему продавцу:

– Сейчас вы немедленно позвоните своему сообщнику и скажите, что никакой сенсации не будет. Провокация отменяется!

Продавец трясущимися руками вытащил телефон и набрал номер. А Андросов с Басаргиным увидели, как папарацци попятился, спрятал фотоаппарат в сумку и растворился в толпе нью-йоркцев, спешащих по своим делам.

Так эта провокация, организованная против Басаргина, провалилась. Благодаря чутью и мгновенной реакции Андросова.

Вскоре Басаргина назначили старшим советником Представительства, и круг его обязанностей расширился и стал еще более ответственным. Он весь день пропадал на работе, но вечерами неизменно выходил с Андросовым на теннисный корт и самозабвенно гонял мяч. И во всем представительстве не было более близких друзей, чем они.

Но однажды Глеб закончил игру гораздо раньше обычного. Взглянув на недоумевающего Андрея, он объяснил:

– Хочу с тобой посоветоваться. Даже заказал ради этого столик в нашем ресторане. Поехали, там нас уже ждут.

Когда они уселись за старинный дубовый стол, привезенный в эту итальянскую тратторию из Феррары, и им подали восхитительную ароматную пиццу по-неаполитански, Глеб пригубил бокал красного вина и произнес:

– Мне предложили работу в Москве. Но не в министерстве иностранных дел. А в нефтяной компании «Нобель-ойл».

– Что же именно?

– Заниматься международными проектами компании.

– Но тебе этого не очень-то хочется, – проницательно заметил Андросов.

Глеб вздохнул:

– Понимаешь, когда ты отдал МИДу столько лет своей жизни, знаешь всех и вся, когда ты уже кое-что понимаешь в дипломатии, менять стезю не очень хочется. – Он оглядел уютный зал ресторана. – К тому же, не скрою, мне нравится Нью-Йорк. И очень нравились Женева и Вена, в которых я работал до этого. Если я перейду в «Нобель-ойл», то вместо уютных ресторанчиков, красивых набережных, парков и бульваров меня ждут одни нефтяные вышки и инспекции нефтеперегонных заводов.

– Возможно, они будут расположены в очень живописных местах, – улыбнулся Андросов. – А если без шуток, Глеб – тебе же предлагают стать кем-то вроде министра иностранных дел «Нобель-ойла». А сам «Нобель-ойл» – это что-то вроде государства в государстве. Компания расположена на огромной территории, в ней работают сотни тысяч людей. – Андросов внимательно посмотрел на Глеба. – Вот кого, быть может, ты станешь представлять.

– Я думал об этом, но… – Всегда решительный и уверенный в себе Басаргин опустил глаза. Андросов видел, как ему нелегко.

– Не стану говорить, что бы сделал я, если б мне предложили это – ведь это предложили не мне, а тебе, что уже свидетельствует о многом, – медленно произнес Андросов. – А хочешь сделаем так – подбросим монетку, и в зависимости от того, какой стороной она упадет, станет ясно, к чему тебя толкает судьба.

– Давай! – с видимым облегчением сказал Басаргин. – Орел!

Андросов выудил из кошелька затертую четверть доллара и подбросил вверх. Монетка со звоном упала на полированную поверхность стола. В мягком ресторанном освещении поблескивали широко расправленные крылья орла.

Андрей улыбнулся:

– Полностью совпадает с моей рекомендацией. Но ты, конечно, еще подумай. И посоветуйся с Машей – ведь именно ей придется разделить с тобой бремя твоего решения.

Две недели спустя в представительстве России был организован прощальный прием по случаю окончания работы старшего советника Глеба Басаргина и его отъезда в Москву. Пришло множество дипломатов почти из всех миссий, аккредитованных в Нью-Йорке, с которыми пересекался по работе Басаргин, пришли его знакомые журналисты, куратор музея «Метрополитен», с которой Басаргин сотрудничал во время выставки произведений «Эрмитажа». Пришел и его старый знакомый – обладатель львиной гривы седых волос и черной, как смоль бороды почти до пояса Осип Бар-Цадик, внук раввина из украинской Умани, поэт и философ, предпочитавший знакомить публику со своими произведениями на небольшой площадке прямо под мостом Куинсборо.

Люди произносили прочувственные речи, желая Басаргину счастливого будущего, а одна эмоциональная советница из представительства Сьерра-Леоне даже разрыдалась. Глеб мужественно принимал нескончаемый поток поздравлений и пожеланий, а затем, улучив момент, подошел к Андрею:

– Наверное, этого не было бы, если б не ты…

Андросов пожал плечами:

– Надеюсь, что мой совет в чем-то помог тебе. Маша ведь тоже тебя поддержала?

Глеб кивнул.

– Интересно, где ты будешь заниматься в Москве теннисом, – протянул Андрей.

Басаргин вздохнул:

– Теперь там уйма кортов, но, боюсь, мне будет не до тенниса. – Он крепко сжал бокал с вином в своих сильных пальцах. – Это и есть как раз то, чего я так опасался.

– Взгляни на это дело иначе: кто-то же должен делать эту работу. А ты ее сделаешь лучше других. Я уверен в этом!

Слова Андросова оказались пророческими: вернувшийся в Москву Басаргин сделал головокружительную карьеру – сначала возглавил международный департамент «Нобель-ойла», а через три года стал одним из вице-президентов этой могущественной нефтяной корпорации.

Правда, одновременно сбылось и другое его пророчество – после перехода в «Нобель-ойл» Глеб уже больше не принадлежал себе, работа поглощала все его время, и если он не находился в бесконечных разъездах по стране и за ее пределами, то работал допоздна в Москве. Его должность подразумевала необычайную ответственность, а судьбы тысяч людей, которые от него зависели, требовали непрестанного внимания. Даже поговорить по телефону с ним было трудно, и поэтому Андрей общался в основном с его женой Машей.

С Машей общалась и Алла Андросова. Алла очень гордилась, что у ее мужа есть такой влиятельный друг, но и немного побаивалась Басаргина – она чувствовала, что Глеб видит ее насквозь. Он оказался, наверное, единственным сотрудником Представительства России при ООН, на кого ее чары не подействовали. А ведь она так старалась ему понравиться… Но он сразу дал понять: не стоит. И Алла поняла…

Но сейчас было не до старых счетов. Басаргин был, пожалуй, единственным, кто мог помочь и ей, и Андрею. Прежде всего – Андрею, потому, что ни у кого не было такого влияния на Андрея, как у Глеба.

Поэтому Алла оделась как на парад, тщательно накрасилась – не очень броско, но эффектно и, довольная полученным результатом, стала ждать назначенного времени. Она точно в 15.00 прибыла к штаб-квартире «Нобель-ойла», расположенной на Цветном бульваре, и не удивилась, когда мужчина лет тридцати, стоящий у тяжелых полированных дверей, сразу направился к ней, мгновенно выбрав ее из более чем двадцати человек и ввел в здание, небрежно кивнув охране: «К Басаргину!»

В кабинете, где все сверкало и сияло, как полагается по статусу одному из влиятельнейших и богатейших людей России, Аллу ожидал Глеб. Он нисколько не изменился с момента их последней встречи в Нью-Йорке. Пожалуй, даже постройнел и помолодел.

Не предложив ей сесть, он почти ласково приказал:

– Не смей мне врать! Я знаю, что происходит с Андреем, и в этом – твоя вина. Но у нас пока есть время и ситуацию можно исправить. – Он внимательно посмотрел на женщину. – Андросов нужен «Нобель-ойлу». У нас на него – серьезные виды, фантастические планы. Мы собираемся разрабатывать нефть на шельфе Тринидада и Тобаго. Надеюсь, ты слышала о таком государстве? – и он скептически посмотрел на Аллу.

В ответ женщина машинально кивнула.

– Так вот, нам там нужен, просто необходим Андросов – с его блестящим знанием английского и испанского языков, с его организаторскими способностями. А главное – с его порядочностью. – И он снова, но уже многозначительно посмотрел на Аллу, как бы говоря: «А я-то знаю, что ты – баба непорядочная».

Алла нервно сжала руки и закусила губу. В другой ситуации она бы так ответила этому наглецу, что тот надолго запомнил бы. Но сейчас ей лучше было вообще позабыть про гордость.

Глеб Басаргин подался вперед:

– Пока ты целыми днями носилась по магазинам в погоне за модными тряпками, Андрей и я работали как проклятые. А после работы шли на теннисный корт. Как ты понимаешь, у дипломатов теннис – тоже часть работы. И там, на кортах Центрального парка, нашими партнерами часто бывали дипломаты из Южной Америки – один аргентинец и первый секретарь миссии Тринидада и Тобаго. Аргентинец переехал в Вену, работает в представительстве своей страны при ЮНИДО – Организации по промышленному развитию ООН, а вот Патрик Делейни стал министром энергетики Тринидада и Тобаго. И непосредственно курирует те самые участки шельфа, на которых мы планируем добывать нефть.

– Я поняла, – кивнула Алла.

Глеб Басаргин холодно усмехнулся:

– Очень рад, что голова у тебя наконец начала работать. А не другие части тела… – Он скрестил руки. – Патрик Делейни был отличным парнем, и у меня с ним установились хорошие взаимоотношения, но по-настоящему близок он был именно с Андреем. Они вместе ходили в музей «Метрополитен», Музей Гуггенхайма и в Музей современного искусства, и по его просьбе Андрей перевел на английский книгу про нашего мордовского скульптора Степана Эрьзя, который почти четверть века прожил в Южной Америке, где делал скульптуры из твердого, как камень, дерева кебрачо. Эта книга был издана в Порт-оф-Спейн и имела большой успех, а сейчас успешность нашего проекта в Тринидаде и Тобаго во многом зависит от того, сумеет ли Андрей выехать туда и возглавить представительство «Нобель-ойл». – Басаргин сузил глаза и стал похож на своего отца – генерала Виктора Басаргина, грозное имя которого было известно не только в России, но и в Афганистане и Вьетнаме, где ему довелось воевать. – Поэтому ты сделаешь все, чтобы он немедленно бросил пить, расстался с Ладой и обрел душевный покой. Ты – в ответе за его здоровье. А если со здоровьем возникнут проблемы, ты сделаешь все и даже больше, чтобы его спасти. Поняла?

Алла опять кивнула. Произнести что-либо она уже не осмеливалась.

Басаргин рявкнул:

– А теперь – кругом и шагом марш отсюда!

Алла вылетела из кабинета как пробка и только на улице пришла в себя. «Что же это было?» – пронеслось у нее в голове, когда она садилась в машину, собираясь ехать домой.

«Ах, да – у Андрея будет и неслыханный карьерный взлет, и статус, и другие деньги. Значит, и у меня тоже. И я опять – в шоколаде, – поняла она. – Тогда – за работу!»

Алла довольно легко отшила «необременительную любовницу». Со спиртным было сложнее, однако она сумела выиграть и эту битву – посадила мужу на строгую диету, без алкоголя и жирной пищи, и вскоре Андросов выглядел почти так же, как и во время работы в Агентстве. Теперь он целенаправленно готовил себя к новым условиям существования. Его, как и Аллу, вдохновляло намерение Басаргина использовать его в очередных грандиозных планах «Нобель-ойла». Даша исчезла, бросила его, найти ее невозможно, как он ни пытался. Остается одно – жизнь без любви, жизнь без Даши. Но будет работа, на которой он с его опытом и знаниями принесет пользу тысячам людей и не подведет друга Глеба.

И все же в глубине души его не отпускала тоска по Даше. Он ощущал ее как физическую боль, как астму – ему трудно было дышать. Острая ноющая боль постоянно подступала, сжимала грудь и горло, особенно по ночам, когда он часами лежал без сна, отвернувшись от безмятежно посапывающей Аллы. Конечно, безумно интересно прилететь на Тринидад и Тобаго и после стольких лет разлуки встретиться с Патриком Делейни и с его женой, очаровательной Синтией, но… Андрею оставалось лишь скрипеть зубами, потому что у Патрика была и прекрасная Синтия, и трое замечательных детей, а у него не было ничего. Он сам был как брошенный на произвол судьбы ребенок, которому надо было одному выживать в жестоком мире – без любви, без детей, без Даши. И как он ни старался забыть об этом, переключиться на предстоящую службу в далекой Южной Америке, думать о работе в «Нобель-ойл», у него почти ничего не получалось.

И однажды его увезли на «скорой» в Первую градскую больницу: в 43 года этот красивый, спортивный мужчина, совсем недавно выглядевший на 30 лет, заработал обширный инфаркт.

Это установили врачи в приемном покое больницы. Первичный осмотр показал, что дело плохо – Андросов не ощущал ничего, кроме сильной сдавливающей боли за грудиной, а участок миокарда уже полностью подвергся некрозу, омертвел. Андрею срочно сделали компьютерную томографию, и глава бригады хирургов, опытнейший Казбек Асланович Кабардинов, сказал:

– Какой тяжелый случай! Боюсь, этого джигита мы уже не вытянем…

Тихий провинциальный городок Таруса раскинулся на живописных холмах и вдоль оврагов на берегу Оки. Он утопал в зелени садов и запахах цветов, когда летней душной ночью сюда на машине прибыла Даша Елагина. Она вынула спящего Костика и внесла в дом. Несмотря на позднее время, в доме горел свет. Их ждали.

Посмотрев на ребенка, Беата Станиславовна Лещинская всплеснула руками.

– Матка Боска! Что сделали с ребенком?

– Потом, потом, Беата Станиславовна! – Даша с трудом перевела дух. – А сейчас мы будем спать, мы очень измучены.

– Уж я-то вижу, – горестно покачала головой полька. – И прошлогодний отдых вам не впрок. Только 9 месяцев назад вы уезжали от меня крепенькие, как грибы-боровики, а сейчас что? Скелеты и те краше выглядят!

– Ну, будет вам, будет, я и так еле на ногах стою, – пробормотала Даша.

И она рухнула в чистую, пахнущую свежестью постель. Уже проваливаясь в сон, она подумала: «Этот дом и эта постель – мое прибежище на долгие годы. Что-то с нами будет?»

На следующее утро их ожидало на завтрак парное молоко, теплый хлеб и омлет. Костик попробовал всего по чуть-чуть, и снова, как подкошенный, упал в свою постельку.

А Беата Станиславовна пригласила Дашу на веранду. Там колыхались белоснежные занавески, а в красивой белой вазе на столе стояла фиолетовая махровая душистая сирень. Даша подошла к окну. Небо было высокое и ярко-синее. На веранде царил безмятежный покой. Это был рай. «Какой контраст по сравнению с тем, что происходило последние семь дней, – подумала Даша. – Я побывала в аду. И не знаю, как это все отразится на психике ребенка».

Она забарабанила пальцами по подоконнику:

– Беата Станиславовна, мой рассказ будет долгим и очень тяжелым.

– Не забывай, дорогая, что я – акушерка. Привыкла к долгим и тяжелым родам. И не все они кончаются рождением ребенка. Я видела и смерть, – тихо произнесла пожилая женщина.

Даша отошла от окна и бессильно опустилась в плетеное кресло.

– Это началось… год, да, год назад, – сказала Даша, точно удивляясь сама себе. – Извините, но у меня за последнее время все в голове так перепуталось, что кажется, будто прошло сто лет, и я уже древняя старуха.

Беата Лещинская сделала жест – мол, продолжай.

– Итак, я шла на работу, как вдруг из магазина выбежал мужчина и помчался к своей машине, которую пытался вскрыть вор-барсеточник. Он случайно сбил меня с ног. Я упала, очки разбились. Почти. Он хотел отнести их в ремонт, но я отказалась – этот мужчина показался мне тогда нахалом, и я даже не рассмотрела его как следует. А он меня запомнил. Оказалось, что он – большой начальник, недавно принят на работу в наше информационное Агентство на Зубовском бульваре. И увидев меня на работе, снова стал рассыпаться в извинениях. Понимаете, он много лет проработал переводчиком в ООН и был вежлив до противности. И до того доизвинялся, что рассказал об этом случае жене, и она упросила его пригласить нас с Костиком на обед – в порядке компенсации материального и морального ущерба, как он тогда сказал. Жена у него оказалась красавицей, прямо голливудская кинозвезда. Хотя на самом деле – доярка из Холмогор.

Даша надолго замолчала. Даже простое упоминание об Алле вызывало в ней боль и гнев. А ведь предстояло еще столько рассказать!

Беата Станиславовна не торопила, понимая, что произошла страшная трагедия. Она тихо сидела в кресле, аккуратно сложив руки на коленях. Только глаза ее поблескивали.

– Эта жена – а ее зовут Алла – казалось, поначалу полюбила нас, особенно Костика. Особенно Костика, – Даша зарыдала в голос и начала раскачиваться в кресле.

Беата Станиславовна быстро встала, подошла к буфету, накапала что-то в рюмочку и заставила Дашу выпить. Через несколько минут молодая женщина немного успокоилась.

– Своих детей у нее не было. Она говорила, что страстно их желала, и теперь очень страдает. И даже плакала при мне. А я ее успокаивала. И разрешила играть с сыном – я видела, как он ей понравился. И Костик очень к ней привязался. К ней и к ее замечательной таксе. В общем, казалось, что мы подружились. – Даша нервно усмехнулась. – Я ей так полюбилась, что она даже захотела выдать меня замуж за своего племянника. Буквально из кожи вон лезла ради этого. Но вы же знаете, я не собиралась замуж! И тут Алла начала сердиться. Она даже не старалась скрыть своего раздражения. И мы стали встречаться все реже и реже. А потом ее муж, ну, тот, который меня толкнул на улице, подвез меня до детского сада. В машине что-то случилось, и он, и я, и мы…

– Что же вы сделали? – спросила Беата Станиславовна.

– Понимаете, когда мы мчались, чтобы побыстрее добраться до детского садика, Андрей чуть не задавил старушку. Правда, она сама бросилась под колеса. Но он резко затормозил, я на него упала и, и… – начала запинаться Даша и покраснела.

– И вы поняли, что любите друг друга, – проницательно заметила полька.

– Нет, тогда мы этого не поняли, – честно призналась Даша. – Или не захотели понять. Но нам стало как-то неловко общаться друг с другом. Не было прежней естественности, непринужденности. Мы словно дошли до какой-то черты и остановились перед ней, и надо было или переходить эту черту, или резко пятиться назад… в общем, все стало совсем сложно. Никто из нас не мог сделать шаг ни вперед, ни назад.

– Так бывает. Это только говорят, что человек – по природе решительный, и хозяин своей судьбы. Какой хозяин… Некоторые даже вон картошку вырастить не умеют, – фыркнула Лещинская.

– В общем, мы как-то долго снова не общались. А потом он однажды пришел ко мне и рассказал, что узнал о жене страшную новость: оказывается, она от него забеременела, но тайно сделала аборт, так как панически боялась испортить фигуру. А той женщине, своей подруге, которая по секрету все это устроила, поклялась, что вынуждена на это пойти, поскольку у мужа, мол, в роду все – шизофреники. И она не хотела иметь больных детей.

– Ничего себе! – присвистнула Лещинская.

– И Андрей, ее муж, – снова покраснела Даша, – решил развестись с ней, потому что наконец понял, что она много лет ему лгала. Он был раздавлен этим сообщением и очень страдал. Я пыталась его утешить, я сама была в шоке от происшедшего, это вообще не укладывалось у меня в голове, и вот мы…

Она замолчала, не в силах выговорить ни слова. Ей вдруг стало жутко стыдно.

– В общем, мы стали любовниками, – наконец произнесла она. – Нам было так хорошо друг с другом! Я и не знала, что можно так хотеть мужчину и получать такое наслаждение от него. Но нет, это была не только физическая любовь, самая фантастическая на свете. У нас было и родство душ, интересов, увлечений. Даже мыслей. Мы стали одним целым, я не могла без него прожить и дня, и часа. Что бы я ни делала, где бы ни находилась, в мозгу стучала только одна мысль: «Андрей, Андрей, люблю, люблю, хочу, хочу», – и Даша унеслась мыслями в то прошлое, где они с Андреем были счастливы.

За окном, в глубине сада, мелодично пел свою трель невидимый дрозд.

– Вот вы акушер, опытный гинеколог… а знаете ли вы, что можно испытать оргазм только глядя на руки любимого мужчины? – через минуту смутила она своим вопросом немолодую польку. – Когда он только ко мне приближался, во мне взрывались тысячи молний, и я истекала соками. Я могла умереть за него, а он – за меня.

– Да, такое бывает, но редко, – задумчиво сказала Беата Станиславовна. – Я верю, девочка, что ты полюбила.

– Да, я люблю Андрея, люблю безумно, я умираю от любви. Но я его никогда не увижу. Н-И-К-О-Г-Д-А! – с отчаянием прокричала Даша.

– Почему, милая? – пыталась успокоить ее хозяйка.

– Потому, что его жена похитила Костика, – и Даша буквально затряслась от ярости и горя. – Это называется – киднеппинг. Раньше я только в фильмах такое видела. И в книгах. Она грозила надругаться над ним. Она когда-то училась на ветеринара, умела холостить быков. Ну, вы понимаете… – Лицо Елагиной исказилось.

Полька онемела. Такого рассказа она не ожидала, хотя с самого начала готовилась услышать нечто страшное.

– И я скажу тебе: это не женщина – а чудовище, – наконец обрела она дар речи.

– Она продержала Костика целую неделю в подвале или в какой-то квартире… или даче. Не кормила и запугивала. И только позавчера вернула его мне. Но в обмен на страшную клятву никогда больше не встречаться с Андреем и покинуть Москву, – на глазах молодой женщины показались слезы.

Полька подошла и порывисто обняла ее за плечи:

– И ты, конечно, дала эту клятву?

– Да, я же – мать. Наверное, не самая плохая. Я не могла слышать крики Костика по телефону. – Теперь слезы текли по щекам Даши ручьем. – И представлять, что она делает с ним. Он же совсем маленький…

– Ах, она негодяйка! Ах, садистка! Но Бог накажет ее! Поступить так с ребенком! Который к тому же был к ней так привязан, – убежденно сказала Беата Станиславовна.

– Может быть, – мрачно сказала Даша. – Но мне от этого не легче.

– А Андрей ничего не знает? – спросила после небольшой паузы старая полька.

– Ничего. Он не знает даже, что я – беременна от него, – вырвалось у Даши. – О, Господи, за что мне такие страдания!

Вновь наступила тишина. Слышно было, как тонко чирикали в саду неутомимые трясогузки, незаметно присоединившиеся к дрозду.

– И что ты собираешься делать? – спросила акушерка.

– Сначала хотела сделать аборт. – Даша стиснула руки. – Но потом подумала, что это – подло, ребенок ведь ни в чем не виноват. И все же, я пока окончательного решения не приняла. Пока надо как-то жить. А главное – вывести Костика как можно скорее из этого состояния.

– Да, он находится в шоке, – подтвердила Беата Станиславовна. – Но я завтра посоветуюсь с нашим местным психиатром. – Она улыбнулась. – Это – молодой специалист, прибыл к нам из Калуги, полон прогрессивных идей. Пожалуй, именно он и сможет помочь. Я поговорю с ним завтра же. Никому не афишируя это, конечно, – твердо заключила полька и добавила: – А ты пока иди в постель и спи, сколько твоей душе угодно. Только перед этим выпей настой. Там боярышник, душица и пионы: хорошо помогает и химии никакой. Я его тебе уже приготовила, вот он, на буфете. А завтра пойдем на Оку. Погуляем, подышим нашим тарусским воздухом. Утро вечера мудренее, ведь так гласит поговорка.

Даша кивнула. А женщина продолжала:

– Ты должна успокоиться, Даша, ради будущего ребенка. Пройдет время, и мы что-нибудь придумаем. Главное: ты теперь не одна. Я – рядом. Помнишь, как мы с твоей мамой говорили? «Вместе мы – сила». Вот так-то.

Елагина снова кивнула. Она прекрасно это помнила! Беата Станиславовна была самой близкой подругой мамы Даши. Ее далекие предки, польские дворяне графы Лещинские – а Польша тогда входила в состав Российской Империи – были арестованы царским правительством Александра II за революционную деятельность, за то, что подняли восстание и боролись за независимость своей Родины, и сосланы на Кавказ. Кавказ тогда не был всесоюзной здравницей и великолепным курортом. Он, особенно побережье от Сочи до Гагр, считался гиблым местом. Здесь было слишком влажно и свирепствовала малярия. И только когда начались массовые посадки эвкалиптовых деревьев, всасывающих лишнюю влагу из почвы и обладающих полным набором ценнейших для здоровья человека ферментов, страшная болезнь отступила. Но и тогда в горах Кавказа осталось множество бандитов, совершавших дерзкие набеги на мирные селения – и предки родителей Беаты Станиславовны не раз могли пасть их жертвой. В конце концов, им просто повезло – и они выжили.