Восхождение бесплатное чтение

За окном, по набережной Санкт-Петербурга, заканчивавшегося восемнадцатого века, шумел, тихо и равномерно шурша, дождь, мерный шум от которого доносился в зал. Удары капель по окну, журчание водостоков, при пасмурности делало особенно уютным колебания рваных языков огня в очаге. Потрескивание поленьев камина создавало звуковое оформление пляске огня. А огонь отбрасывал свой красный свет на рельефное, строгое в своей сдержанной красоте мужества – лицо, затаившее, но при этом излучающее силу от каждой линии скул, бровей, носа, глаз, погружённых во внутреннее сосредоточенное созерцание, молодого человека, сидящего в деревянном, обитом кожей тёмно-коричневого цвета кресле, в полутора метрах от играющего в камине огня.

Если дальше вести осмотр каминной комнаты, то сбоку от него, по другую сторону от разделяющего их маленького столика с закусками, максимально – в трёх метрах, на диване, лежал странный лис. Золотисто-рыжий мех лиса, окружал того пушистой, густой оправой, состоящей из поднятых отдельных, упругих волосков меха и, если бы, между ними мелькали электрические искры, то легко бы любой наблюдатель петербуржец объяснил такую ситуацию с мехом лиса – электризацией. Месмеризм, электричество, сеансы призвания духов для выяснения будущего и тайн, набирало моду в некоторых салонах Санкт-Петербурга.

Молодого человека, настоящее имя которого – Матвей, а для окружающих известного, как сказочно богатый, эксцентричный Джириш Кумар Читра Бала Рама Махараджей Тривандрам, Князь Аляски, обдумывал три задачи, помещённые им в раздел «важно и срочно». Личное присутствие в Лондоне и закрепление имиджа: легкомысленного, дорвавшегося до высшего сословия и богатства, не опытного, но опасного только для светских наглецов, юнца. На самом деле, закрепить в Лондоне плацдарм, в формируемых там и регулируемых оттуда торговых и финансовых потоках, центрах. Попутно, ему надо было проверить, насколько серьёзные тучи против него собираются во властных кругах Великобритании и его целью было познакомиться с Роберт Артур Талбот Гасонь-Сесил, 3-й маркиз Салисбури (Robert Arthur Talbot Gascoyne-Cecil, 3rd Marquess of Salisbury) для принятия решения о методе работы с этим лицом, реально входящим в круг «хозяев игры» на планете.

Матвей внимательно посмотрел на браслет, с тускло мерцающими узорами, отражения огня из камина. Этот браслет для него был символом двух задач. Надо было исследовать место его возникновения в Египте. Артефакт не поддавался расшифровке всему кластеру ИИ, объединенному его интеллектом. Что загадочнее, даже Гилири не мог предположить об истоках, которые могли произвести это «спящее» оборудование. А то, что это сложный инструмент подтверждали, как Гилири, так и кластер ИИ*.

(1* – ИИ – искусственные интеллекты, имеющие субличности и обладающие способностью развития с набором опыта).

И, искренне признаваясь самому себе, Матвея тянуло к спасённой им от абреков под Пятигорском девушке. Людмила, когда он, помогая, протянул ей руки, тогда то, с руки Людмилы и «перетёк» на его руку этот металлический, широкий браслет. Она, не желая, сама удивляясь произошедшему, но вот «поделилась» им, со своей левой руки, как это и сейчас просматривалось на интерфейс прокрутке того эпизода перед глазами Матвея, что неудивительно, при его абсолютной памяти и послушном рабочему вниманию интерфейсе, объединённом в ментально-информационный канал с ИИ-симбионтами. Как выяснил он позже, точно так же, на её руки эти «украшения» «перетекли» от барельефа стены помещения, с изучаемого её братом саркофагом, при их путешествии и посещении Египта. Людмила сейчас находилась в своём поместье под Рязанью, а так как Матвею она запала в душу, то он наблюдал за ней через дроны разведки. Оберегать девушку стало его – хобби, как он объяснял Гилири. Понятно, что это было – попутно, а в основном шла обработка получаемых массивов информации из Франции, Германии, Испании, Голландии и объективное построение «карты сил БНЭ» и напитка векторов интересов государств с выстраиваемыми ими БНЭ*. Понятно, что ни один «хозяин игры» на планете, и даже экспедиция Ари, имеющая базу на Луне, уступали методически ему только в этом, в понимании и методе, в умении использовать ресурсы при таком понимании за счёт опережения на два века «этой» цивилизации Ари галактической Коалиции. Его выстраиваемое БНЭ захватывало Индию, Китай, Японию, Россию, Аляску.

(2*– БНЭ – большие негоэнтропы, организованная, многокомпонентная система, из блоков субъектов разной сложности, объектов и активов цивилизации, дающая максимальное продуктивное усилие для целевого достижения, изменяющего природу, государство, страну. Учитывая когнитивную составляющую (доступного научного видения ситуации и её обстоятельств с позиции 2280 года) – БНЭ, как предел возможного для субъекта, для достижения цели, мобилизация максимально доступного ему контента. То есть из mr (личностное развитие лица инициировавшего БНЭ) для действия в формате R> MR> VR> SS контент цивилизации:

– в этой формуле, где узел агрегата R – не всегда познанная и часто непознанная, но имеющаяся реальность, доступная реальность… для разумного сообщества народов и его личностей.

** – где узел агрегата в формуле VR – обуславливающие становления осознания человека «агрегаты» от социума, такие как: виртуальная реальность хранения – документов, информации, проектов, воспроизведения и имитации реальности; моделирование реальности научными школами; школы с их книгами и учителями.

*** – где узел агрегата MR – мышление в своей действующей сущности, оно же когнитивно-волевая сущность мышления, оно же парадигма социума на текущего времени момент.

– где узел агрегата SS контент цивилизации – все материальные проявления научно-технического, промышленного уровня развития социумов и культур).

Гилири, вытянувшись на диване в одну линию, смотрелся полностью расслабленным, пухлым от поднявшегося дыбом меха, рыжим, тёплым, мягким и не опасным лисом. Наблюдая сквозь приспущенные веки за Матвеем, он вспоминал их историю от момента обращения к нему, тогда ещё имеющего право только на три буквы в имени, этого юноши со словами … «а не пора ли нам серьёзно поговорить?»…

Да, Матвей был сама вежливость с тактичностью, настойчивая, при всей его скромности, точность в мягкой перчатке вежливой корректности задаваемых вопросов, вскрывших всю легенду Гила. Впрочем, у него было разрешение Дома Гилир на искренность равную искренности вопрошающего и адекватность ответов знаниям вопрошающего.

Гилири подумал, что даже по меркам человеков он был честно правдив, а то, что не пришла мысль в голову – спросить, или даже подумать у Матвея, это не его вина. Намёки были. Первый, когда он облегчил муки кота главы Русского Дома – Заи. Тот, помогая своему хозяину, полностью выложился в n-мерном пространстве при перемещении звездолёта и в результате перенапряжения, образовался «разрыв» в структуре удерживаемой мерности. Результат – тело Заи было покорёжено следовой мерностью. Гил тогда из чувства милосердия и уважения к Ивану, главе Русского Дома, устранил нарушения в организме малого разумного. Ну а то, что в четырёхмерном пространстве он присутствует в виде – лиса, это невероятная случайность совпадения формы в четырёхмерном мире, имеющей полную развёрнутость в 12-мерное пространство. И какие силы скрывались в его теле, и давали операционные возможности, не знал никто, кроме элиты Дома Гилир. Но даже со всеми своими возможностями, о которых, опять же, намекали величина «сгустка» – тело, и исходящие от тела линии силы, которые люди считали волосками его меха. Вкладывая все доступные ему силы в канал формируемого пробоя специалистами Дома Гилир и физиками Русского Дома, он едва не умер, поддерживая «изнутри» стенки пробоя между их вселенной и этой. Кто бы знал, что искренняя любовь к товарищу, которая щедро изливалась на него, когда он полуживой, но скорее полумёртвый лежал на руках Матвея в третьеразрядной гостиницы Индии, вытащит его из полёта в провал «схлопывания» личных измерений. Но эту, самую важную информацию за последние века, Гилири не сможет передать аристократам Дома Гилири. Сейчас он наслаждался здоровьем, играя разными константами в разворачиваемых им для тренировки пространствах, последовательно, метрик от пятой до двенадцатой. Вот Матвей в своей задумчивости взглянул на него, почувствовав отголосок торсионной волны слабой тенью, прорвавшейся от перепада констант при сворачивании 12-мерного пространства к 11-мерному. Можно было бы устроить выброс для сброса энергии в стороне от планеты, но получилось бы что-то типа взрыва мегатонных ядерных зарядов за орбитой Юпитера, и это всполошило бы научный сектор лунной базы Ариев. Поэтому, если честно, не только поэтому, скрывая прямое, личное оперирование константами многомерных пространств, граждане Дома Гилир в той вселенной оставили для себя только нишу медицинской и дипломатической деятельности. И добились абсолютного уважения в Коалиции своим мастерством и профессионализмом. О большем не знал более никто.

Игра с 5-мерными константами была не интересна, это всё равно, если бы Матвея заинтересовывать кубиками с азбукой для составления слов, как самым интересным делом в мире. Кстати, о человеке. Тот перебирает комбинации сил и ресурсов, которые комбинируют субъекты государственного уровня на планете, и думает о цели их миссии. Гилири вздохнул. По меховым ворсинкам пробежала волна огненного сияния. Они добились много. «Независимые» компании окружили Россию: Китай, Индия, Италия, Франция, Германия, Япония. В самой России успешно разворачивалась ось «Дальний восток – Запад» в виде железной дороги, станций и всей социальной инфраструктуры необходимой для образования служащих и членов их семей. Такой же куст от железных дорог был в Запорожье и Аляске. Хорошо помогали, подобранные ИИ-кластером, подруги для Матвея. Китай, Япония, Индия были тёплыми, настоящими домами для Матвея. А когда хорошо Матвею, то Гилири было так же хорошо в его доме, подаренным ему Матвеем в горах Индии, «горная долина с маленьким озером или Дом Гилири».

Гилири вздохнул. По меховым ворсинкам пробежала волна фиолетово-зелёного сияния. Он обеспечивал абсолютную защиту для Матвея от всех возможных сил и средств и при любой их комбинации, в любой союз «хозяев игры» на планете. Но, что за браслет действовал на руке Матвея, Гилири не мог определить. Он находился в постоянном контакте с ИИ-кластером и при любой угрозе гомеостазу организма Матвея начал бы действовать, но «браслет» был пассивен и играл роль – украшения, хотя по сложности организации микроструктур и их уровням, явно превосходил все известные приборы в Коалиции. Именно поэтому Гилири и настаивал на прохождения последней метаморфозы Матвеем, такая возможность была на лунной базе. Гилири был уверен в её успешности для Матвея. Матвей, как минимум, по развитию своей самости ни в чём не уступал Ивану. А тот успешно прошёл последнюю метаморфозу. Тогда, с симбионтом «плащ», Гилири мог отразить любую неожиданность для тела Матвея, включая и «браслет», если в нём скрывалась опасность для здоровья Матвея.

– Гил, ты ничего не хочешь мне сообщить? – Матвей спрашивал, не торопливо развернувшись всем корпусом и смотря прямо в удлинённые глаза на спокойной мордочке лиса.

– Не понял вопроса? – когда Матвей обращался в сокращённом варианте имени, это значило, что он спокоен, дружелюбен и ироничен. Поэтому Гилири было интересно, действительно ли реакция на «тень» от схлопывания экспериментального пространства на одно измерение или вопрос направлен на текущие планы.

– Я что-то, типа излучения, почувствовал в физических параметрах этого континуума с одной стороны и это как-то связано с изменением цвета сияния на твоей шкуре?

– Заметил ты всё точно, но вот выводы сделать не сумел. – Вздохнул Гилири, меняя позу и усаживаясь на диван поближе к креслу Матвея.

– Меня волнует твой «браслет»! В этом мире нас только двое! А опасность от него для тебя не исключена! – остальное должно быть понятно его другу и без пояснений. Уйдя от вопроса и не ответив на него, Гилири сказал о главном.

– Хорошо. – Ответил Матвей, после не долгой паузы, обдумав положение дел. – У нас есть дело в Баку. Там заканчивается аккумуляция первой партии гелия на нашей установке. Под прикрытием посещения нефтяных скважин в Баку для заправки дирижабля мы можем выкроить неделю на посещение Базы. Наша деятельность наверняка анализируется, и мы обязаны дать им разъяснения! Подведём под социальный эксперимент в интересах Ари. Но это будет подано мимоходом, в «оболочке» цели нашего посещения, необходимость пройти подтверждения квалификации после завершения развития и достижения максимальной индивидуации самости. Но вопрос, главный вопрос, как объяснить присутствие члена Дома Гилир?

– Всё просто. Члена Дома Гилир с тобой там не будет.

Посмотрев несколько мгновений на удивлённый вид Матвея, который знал, что Гилири должен был страховать прохождение метаморфозы, Гилири улыбнулся и пояснил.

– С тобой, как и положено, будет доверенный сопровождающий, но в малом скафандре и в подобие монашеского плаща с капюшоном. Капюшон будет опущен. Никто не сможет идентифицировать вид разумного под такими покровами. – Гилири подумал, а небольшие изменения анатомии под средний косм произвести не сложно, хотя болезненно.

Матвей пристально посмотрел на Гилири и, спокойно поднявшись с кресла, пересел на диван в плотную к Гилири. Положил руку на шею лиса, сочувственно прижал к его плечам.

– Такая деформация тела, так уж необходима? Мы обойдёмся и без скафандра. Плащ до пола, усиленный инженерной наннокибернетикой будет струиться по полу, а обувь мы тебе подберём, размер стопы не существенен для модифицируемой подошвы.

Потом, сделав паузу, во время которой его рука бережно гладила Гилири вдоль спины от плеч, зная, что это очень приятно тому, продолжил:

– В старину говорили, «не множь сущности», поэтому скафандр, при моём статусе, и продуманности отдаваемых указаний и приказа, тебе – не нужен!

Помолчав, вздохнув, Матвей закончил свою мысль.

– До нижнего уровня, с кабинетом идентификации сущности предъявляемой самости я пройду свободно, пользуюсь императорским глифом*, а после процедуры идентификации и активации метаморфозы, если не повезёт, то глиф со мной, а если метаморфоза пройдёт успешно, то и новая квалификация с прилагаемым статусом, тем более, снимут все вопросы, а также административные сложности и недоразумения у администрации, на Базе. (3* Глифа – в форме: значок, пластина, как символ, внешне сложный орнамент (всегда с подсветкой), передающий ранг в системе иерархии государства, как знак заслуг и значения носителя по квалификации и административной силе, иногда выполненный индивидуально, уникальный микро аппарат, удостоверяющий носителя и предъявляющий полномочия того. Всегда – это целостный информационный пакет).

Гилири молчал. Потом передал ментоинфопакет Матвею с благодарностью и, учитывая намеченный вылет сегодня ночью, сомнением, что у них есть возможность отложить вылет и выйти из графика действий, ведь надо три дня на изготовление такой конструкции одежды при максимально удачно спланированном процессе.

– Друг мой, ты недооцениваешь мои способности к тому, чему меня постоянно учишь – умению видеть и познавать главное, сквозь предметы, события, иллюзии поверхностных интерпретаций и время.

Сказав это, Матвей легко поднялся с дивана, прошёл к дальней стене, где находился большой, весь в инкрустациях золотом, слоновой костью и белой эмалью комод-стол. Открыл ящик и достал свёрток. Развернул свёрток ткани.

Гилири увидел, что ткань, свесившаяся с локтя Матвея тяжелая, как бархат, насыщенного цвета, почти чёрного, но не чёрного, напоминает ночь с оттенками тёмносине-фиолетового цвета. Затем его слуха коснулся шелест разворачиваемой ткани, вскинутой рукой Матвея.

– Примерь.

Гилири поднялся, медленно, но уверенно и чётко подошёл к Матвею, тот уже развернул плащ и держал его так, что осталось только вдеть лапы в рукава. Затем Матвей накинул капюшон на голову лиса, скрывший голову и, образовавший конус, обтекая уши так, что те не образовывали отдельных выпуклостей на его поверхности.

– Подойди и посмотри в зеркало, да, … сложи руки на груди.

При первом же шаге плащ подстроился под плечи и лапы Гилири, перед лицом того упал экран интерфейса, при необходимости, на внутренней стороне дающий панорамный обзор с всплывающими окнами ответов на запросы. То есть ментально управляемый. В зеркале отражалась фигура средневекового монаха со смиренно склонённой головой, в отверстие капюшона отражалось только темнота и намёк на овал человеческого лица.

– Великолепно! Ну, а этот золотистый шнур зачем? – с появившимся кашляющим акцентом спросил Гилири на русском.

– Первый класс защиты. От пули и осколка тебя защитит. Образует кокон с автономностью двадцать четыре часа жизнеобеспечения. Сосредоточено питание всех энергозатратных функций и ресурс в поясе. «К тому же, в таком виде, мой друг, ты привлечёшь меньше внимания на наших тропинках в этом мире», – подумал Матвей.

– Так я могу тебя сопровождать и в путешествиях в людных местах! – тут же пришло от Гилири. – Надоел мне нездоровый интерес к моей персоне.

– Да, у меня тоже была такая и мысль, и намерение.

Матвей посмотрел на друга и добавил, – пойду, попрощаюсь с Сэцуко.

Сэцуко, изящно склонившись над столом, так была поглощена разбором отчётов, бухгалтерских сводок, что не заметила, что дверь тихо открылась и в комнату, уже, вошёл Матвей.

– «А вообще, она что-нибудь делает без этой особой пластики и грации, совершенного, точёного тела? Такого юного и, одновременно, такого развитого и сильного»? – восхищаясь, Матвей, остановился после сделанных трёх шагов, и засмотрелся на очаровательный, стройный образ сосредоточенной на обдумывании девушки. Её чёрные, блестящие без всякого лака волосы ниспадали волной через плечо, открывая нежную кожу изящной колонны шеи. Красивый, скульптурно совершенный подбородок и края, чуть полноватых, нежно красного цвета, чуть приоткрытых, губ были по нежности, как лепестки розы, воспоминания вкуса и нежной влаги её поцелуев всплыли в его памяти. Вздохнув, привёл свои мысли в порядок. Настоящая, внутренняя жизнь Матвея и Гилири, который был для неё любимцем раджи, была сокрыта непроницаемым пологом тайны.

Сэцуко, почувствовав взгляд, недоумённо повернулась, и её лицо озарилось радостью. В глазах зажёгся огонёк предвкушения просто от встречи, как бы она ни прошла.

– Милая, сегодня вечером, сразу, как стемнеет, мы с лисом тайно отбываем. Для всех, на заправку дирижабля в Баку.

– А на самом деле? – с лёгкой тревогой в глазах, тихо спросила Сэцуко, почти без акцента, но её необычная, не правильная русская речь была нежна чувствами и трогательна старанием для Матвея.

– Милая, далеко и это может быть опасно. Но необходимо совершить то, что необходимо. – Матвей ответил твёрдо. Затем уточнил по работе:

– Я оставил пакет на столе. Дождись Гилири. Если через три – пять дней мы не вернёмся, то ты с Гили остаёшься ответственной за наши начинания в России, Германии, Англии, Италии и Японии. Ответственные по Индии, Китаю будут с тобой взаимодействовать. Ваши права в исполнении управлением всеми компаниями указаны в том же пакете. Указания, которые будет приносить Гили, обязательны для исполнения и исполнения безупречного.

Сэцуко мягким, плавным движением переместилась, встав на маленький её шаг от Матвея. Затем подняла руки к пуговицам у горла и её скульптурно чёткие по совершенству пальцы пробежали от горла до последней пуговицы, затем движение плеч и платье скользнуло волнами на пол. Сэцуко сделала ещё шаг, охватила руками шею Матвея и с нежностью стала смотреть в его глаза, ничего не говоря, ожидая.

Матвей, обхватил бережно обеими руками её гибкую талию, ему нравилось, что та помещалась в кольце его ладоней, при небольшом усилии, пальцы обеих рук касались, сказал:

– В худшем случае, Гили доставит меня в состоянии… несмышленого ребёнка. Свою жизнь я хочу окончить в этом доме и быстро.

Сэцуко напряглась, её стан вздрогнул в его ладонях.

– Я выполню свой долг пред тобой, муж мой. А сейчас, раз у нас есть ещё время, выполни свой долг, супруг!

Матвей взглянул в глаза девушки, которая сама признала себя второй женой в его семье, вела себя достойно, строго следуя, впитанным от дедушки, наставлениям. Он ласково подхватил её на руки и пошёл в спальню. Да, заканчивает эту свою жизнь и пусть в памяти останется нежность, любовь и полное доверие другого человека, такой преданной и любящей, при этом умеющего быть не навязчиво полезной и не заметной.

В темноте моросящего дождя, вдруг возникший проём освещённой двери, перечёркиваемый серебристыми линиями, падающих капель неподвижный силуэт стройной фигурки, стоящей в ней, которая неподвижно и стояла, пока их бот не скрылся из вида за водяной завесой, уходя в облака. Матвей ещё мог наблюдать за ней на экране, но вот Сэцуко опустила голову, потом протянула руку и закрыла дверь, отсекая свет от темноты колодца двора.

За её безопасность Матвей не переживал. В доме проживал десяток ветеранов из старослужащих унтеров и казаков, потерявших своих близких родных, на дальневосточной границе. Не говоря о дронах и Васе, сейчас подключённом к Михайло, ИИ- бота, совместно отслеживающих за всеми подозрительными ситуациями вокруг дома.

Бота пробил верхний слой облачности и под ними развернулись ветви спирали, набирающего силы шторма над Балтикой, уходящего в Атлантику. Сверху рассыпались мерцающие огнями звёзды в черноте бездны. Бот уверенно шёл по линии, оканчивающейся у шлюза лунной базы. Рядом, в ложементе второго пилота сидел Гилири в накинутом с капюшоном плаще.

– «Давно мы не видели чистого блеска звёзд». – Пришло по виру* от Гилири. (4* вир канал – канал интеллектуально-информационный между двумя личностями).

– «Сейчас выйдем за пределы атмосферы и увидишь». – Матвей больше любил игру мерцания света звёзд в атмосфере. Безжалостность неизмеримых пространств, наполненных чудовищными энергиями и звёздными катастрофами, с блуждающими останками планет и астероидов его всегда наполняло чувствами: величием неохватываемой разумом, видимой бесконечности и настороженностью перед чудовищными силами и внезапностью изменений.

– Вот, с нами связались, затребовали и получили идентификацию. – Матвей продублировал показания прибора голосом для Гила. Ему интересно было смотреть в этом облачении на Гила. Он и так относился к нему как к родному человеку, но сейчас был совсем другой образ. Мрачной силы, ограниченной силуэтом, таинственного величия, действующей тайны, на пути которой лучше не становиться. Учитывая, что бот был на прямой связи с диспетчерским блоком базы и там наверняка был переполох от прибытия на Базу с субимперскими полномочиями «неизвестного», Матвей сказал:

– Бот вызывает Базу.

В пространстве кабины тут же раздалось:

– База вас слушает.

– Цель посещения: прохождение высшей метаморфозы, в кабине подтверждения благополучного достижения самости седьмого уровня. Для сопровождения и подтверждения факта со мной присутствует аудитор шестого уровня самости. От базы требуется начальник Базы или лицо, его подменяющее, со всеми допусками к кабинету имперской диагностики и полагающимся оборудованием. Посторонних лиц с пути следования прошу удалить. Сообщение окончено.

– Сообщение принято.

«Диспетчер в шоке», – подумал Матвей. Усмехнулся. – «И ещё неизвестно, какого ранга этот диспетчер, а ведь прикоснулся к информации для шестого уровня».

От Гилири пришла поддержка в виде волны тепла, образа тёплой, морской волны, омывающей тело, нежной мелодии надежды и веры струнных инструментов и флейты. Сам он сидел без единого движения.

– Вас примут в ворота первого дока. Линия вхождения передана навигатору вашего бота.

Действительно, по курсу бота засветилась в навигационном голокубе жёлтая линия, упирающаяся в склон кратера. Это место было хорошо когда-то известно Матвею, как вход в столицу Русского Дома.

Ощущение от тотальности потери всего своего прошлого, что было его жизнью, прошло волной, оставив сознание холодным, бесстрастным, заледеневшим. Он знал, на что шёл, более того, ради чего с ним пошёл на то же самое ещё один разумный. Матвей взглянул на Гилири. Но тот сидел неподвижно, и, если бы не дыхательные движения и телеметрия собственных глиип* от Гилири, того можно было бы принять за памятник на могиле его девушки, ведь он потерял свою любимую и наказал врагов. А такой памятник был бы полностью подходящ: печаль, таинственность и вне временности чувства в образе настоящего, всё понимающего друга, разделяющего его чувства. Тогда и ещё официально молодой Гил из Дома Гилири с ним подружился, был рядом и всегда оказывался в нужное время в нужном месте, чтобы поддержать.

Огромный склон сдвинулся, оказавшийся створкой гигантских ворот и перед ботом открылось пространство для пролёта к платформам причаливания. Сразу же, место для опор бота подсветилось, и рядом с этим местом уже стоял человек. Только один человек.

«Да уж, в империи Ари служба была поставлена безупречно!» – с тоскливой грустью подумалось, знающем будущее, Матвеем. – «Но надеюсь, наша миссия спасёт эту благородную цивилизацию».

Разблокировав ложементы, они с Гилири выбрались в коридор бота, и спустились по опущенному пандусу. Гилири шёл, отставая на один шаг, сзади, сбоку за левым плечом Матвея.

Матвей спокойно, мерным шагом подошёл к встречающему их администратору. По глиф определялся ранг пятого уровня и должность начальника базы.

– Приветствую Вас. Неожиданно начались изменения в моём гомеостазе, и диагностика на полевом оборудовании потребовала пройти стабилизацию и фиксацию достигнутых изменений развития в официальном режиме. Что возможно только на вашей Базе.

Умные, проницательные глаза встречающего, главного администратора Базы без смущения и волнения смотрели на незнакомого юношу, о котором он слышал от начальника планетарной экспедиции. Юноше, уже имеющем субимператорский статус. Он понимал, что такого статуса, вряд ли можно было достигнуть, выполняя поручение императора только в столице. К тому же, сопровождающий, с глифой аудитора шестого уровня на груди, и больше никакой информации. Что говорило о том, что он видит исполнителей, участвующих в высоком, специальном, полностью закрытом проекте, не доступном ему ни по каким рычагам власти и управления, находящимся в его руках. «Ну и слава всем силам!», – в глубине души он вздохнул, такая информация очень много «весит», и может перевесить все планы, утверждённые в Империи для Базы, во всяком случае, так было до этой встречи. Сугубо официальный протокол, затребованный этим молодчиком из отдельного дворцового подразделения, в данном случае, его устраивал больше всего.

– Всё готово! Мы можем сейчас же отправиться в кабинет. – Просто «кабинет», подумал Вэн Рэгт. Из которого выходят в здравии только императорской сущности лица или ментальные уроды, потерявшие все свои профессиональные навыки, решившие рискнуть, удовлетворить свои амбиции при не чётко расшифрованных спектрах ментального развития самости. Но этот не похож на гордеца и жаждущего ещё большей власти страстного карьериста.

– Тогда не будем задерживаться! – вытянув вежливо руку, Матвей уступил место впереди себя начальнику лунной Базы империи Ари.

Тот провёл их к кабинке пассажирской платформы, подождал, когда гости примут положение, заняв удобные им места, сам сел впереди и аккуратно повёл тихо шелестящую платформу в коридор, затем завёл в лифт, затем новый коридор, так они достигли нужного уровня, не встретив ни одного человека. Строгий приказ ни один из служащих не нарушил. Остановившись около панели тупика коридора, Вэн первым поднялся и вышел. Затем достал малый жезл управления, впервые им применённый за всё время пребывания на Базе, и коснулся им круга на панели, которая тут же ушла в стену.

Теперь склониться в приглашающем поклоне пришлось Вэну. Этикет данного ритуала был прописан точно и детально. Хорошо, что занимал очень мало места даже в поле виртуального визора личного интерфейса.

Вэн вошёл последним. К этому времени, сохраняющий свою анонимность, планетарный резидент уже снял комбез пилота и, не смущаясь, без видимого волнения открыл крышку капсулы, которая подчинилась команде, что ещё раз убедительно показало правомочия данного актора – Вэну. Сопровождающий резидента, сложив руки на груди, которые были сокрыты рукавами странного плаща, свешивающимися до середины бёдер аудитора, застыл у края закрывшейся капсулы.

Вэн занял место у закрывшегося портала выхода. Из стены выдвинулся пульт, который предоставил управление всеми энергетическими и информационными ресурсами Базы. Включилась медицинская секция Базы, чтобы предоставить любую необходимую помощь для этого кабинета «рождения императоров», как называли, по-простому, посвящённые в её роль немногие разумные.

Аудитор встал у капсулы, перед ним возникла виртуальная пульт-панель, которой тот управлял ментально. Нарастающий гул капсулы, мощный, но относительно ослабленный, как у среднего реактора корабля, набрав мощность, продолжался около получаса. Что уже было странно. Обычно это занимало или минуты, или практически с полминуты, при не годных кандидатах, как следовало из хроник. Аудитор стоял, не шелохнувшись, ни одно движение не выдавало его интенсивной работы с пультом, действий, мыслей, капюшон полностью скрывал его голову, ничего невозможно было разобрать. О необычном отклонении в процедуре можно было судить только по телеметрии. Потоки информации отображались на общем пульте перед Вэном, из обычных графов и таблиц с информацией, которые быстро превратились в водопад данных, и как в этом потоке информации разбирался аудитор, было не понятно. А тот разбирался, судя по требованиям, поступающим на пульт Рэгта.

Рэгт, без единого мгновения задержки обеспечивал все запросы, как возросшее поступление энергии, как будто это была не капсула, а пульсар крейсера, затем линия поставки картриджей, как будто восстанавливал свои тела три полностью их потерявшие десантника.

Шок от понимания происходящего, от понимания, при каком событии он присутствует, у Рэгта венчало появление в стене синей светящейся линии образующегося периметра небольшого портала, о назначении которого он же, конечно, знал, их тех хроник.

Затем появился, плавно вылетая, из наконец образовавшегося этого портала – плащ-мантия. Но в отличие от прописи в этикете ритуала, мантия, возникнув из портала, сбоку от капсулы, не улеглась на подставку, а взлетела и развернулась над капсулой. И, как будто только её появления и ожидалось, капсула стала раскрываться. Если «истаивание» крышки капсулы можно обозначить как её – раскрытие. Обнажённое тело юноши, вытянутое в горизонтальной плоскости, как будто лежало на доске, излучало блики света из кожи, вдоль тела бежали световые волны, на ходу меняя цвета и оттеки этих цветов. Мантия, полностью развернувшись над юношей, пульсировала адекватным, гармоничными световыми цветами, при этом как бы приглушая излучения, идущие от тела юноши, по всей видимости, находящегося в спокойном сне. Поразил Рэгта, впервые им увиденный широкий браслет на правой руке юноши. По его поверхности бежали огненные узоры, срываясь с браслета по направлению кисти и уходя в пространство, между телом юноши, аудитором и мантией. В том месте, на сколько помнил Рэгт, стена соприкасалась с массивом тела спутника. Только его глаза, казалось, подводили его. Когда пучок странных узоров касался стены та «протаивала» прозрачностью, и Вэн видел то скалистые структуры, ставшие прозрачными, то игру каких-то световых пучков тьмы в свете, то эти пучки упирались в такие же не осязаемые преграды, за которыми преобразовывались в полотнища или линии самых фантастических очертаний и структур. Внезапно потребляемая энергия капсулой стало уменьшаться, узоры на широком браслете юноши стали гаснуть, а по его телу прекратили перетекать волны цветного света. Мантия скользнула вокруг правого плеча и, подхватив снизу, закрепилась на левом плече, скрыв обнажённость тела, которое опустилось на дно капсулы, полностью завёрнутое в мантию.

Аудитор выдохнул. Вэн это ясно услышал, что и ему дало понять, не о такой уж и полной безмятежности у присутствующего помощника, при проходившем ритуал загадочном официале.

Показатели телеметрии фиксировали, что отключались линии снабжения капсулы, а сама капсула, заполнив свои картриджи, переходила в режим ожидания, опять в режим ожидания, и как надеялся Вэн, что кому-то понадобится её следующая активация, уже после его окончания контракта в этом забытом – Всеми Силами, уголке космоса. У примитивной планеты зародышевой цивилизации, обычной звёздной системы рукава их галактики.

Юноша открыл глаза. Осмотрелся, оценивающе и узнавая, кабинет имперского ритуала. На мгновение его взгляд остановился на лице, скрытом под капюшоном.

Капюшон качнулся в безмолвном ответе, а потом лёгкий, непринуждённый жест, скрытой свисающим рукавом кисти, указал на грудь юноши.

Юноша опустил голову и увидел, покрывающую его грудь мантию, он улыбнулся с теплом, видя её, что преобразило мантию, она наполнилась своим цветом, приняв тёмно-синюю окраску и «облила» эксклюзивным, уникальным комбинезоном всё тело юноши, образовав на шее воротник стойку.

Юноша, медленно, опираясь на край капсулы – приподнялся, сел, затем опустил ноги через край, не касаясь ими пола. Аудитор и Вэн застыли. Оба понимали, что присутствуют при редчайшем событии цивилизованного космоса. Во всяком случае, правящая династия императоров, до этого случая, выбиралась советом аристократов присоединённых систем Ари, и никто из них не получал такое свидетельство своей компетенции.

Юноша встал ровно. Его ступни уже облегал мех мантии, как и всё тело. Император Ари вызвал зеркало на стене кабинета. Наблюдая в его поверхность, сначала образовал лёгкие, элегантного силуэта чёрные туфли. Выше них образовались, слегка свободные брюки, свободные, чтобы не облегать мышц голени и бёдер, а давать свободу перемещения для ног. Сюртук был строгий, такого же тёмно-синего цвета, как и брюки, без карманов с воротником стойкой.

Как заметил Вэн, рукава сюртука полностью закрывали странный браслет.

– «Странный руководитель для специального проекта в таком захолустье! Как бы и мне не исчезнуть по несчастному случаю, который случиться и с этим проектом, как только сведения о Абсолютном подтверждении личности императора Ари дойдёт до Коалиции, или до имперской службы информации!», – печальные мысли наполняли тоской сердце Вэна Рэгта. Но он не отрывал взгляда от императора, императора, имени которого никто на Базе не знал.

Император ещё раз осмотрел свой костюм. Улыбнулся. Появилась малиновая окантовка у сюртука и по шву брюк. Появилась глифа на груди, всё о том же субимператорском статусе её владельца. Только в её директориях для окружающих появилось обозначение чрезвычайных и полномочных возможностей носителя. Другими словами, его указания мог отменить, только, лично император.

– «Казус, однако»! – мелькнула мысль Вэна.

Юноша впервые после выхода из капсулы заговорил:

– Дорогой Вэн! Всё, что произошло на ваших глазах, закрывается грифом «высшей и чрезвычайной секретности». Протоколу проведённого ритуала присвоен статус: ААА ААА ААА 0.

Император, только что скрывший от Коалиции, своё возникновение и восшествие в высший социальный слой Коалиции, посмотрел в глаза Вэна. Убедившись, что растерянность, смущение, сменились пониманием и твёрдостью в готовности всё исполнить. Император продолжил.

– Сейчас, на ваших глазах, – он протянул правую руку к пульту управления, так ещё и выступающего из своей ниши хранения, – я зафиксировал этот статус проведённой процедуры и её результат.

Император повернулся к аудитору и жестом попросил того к пульту.

– Прошу подтвердить моё распоряжение и запечатать своей властью протокол.

Рэгт сделал несколько шагов, сместившись к капсуле, отключённой, и самой обычной по виду, как будто ничего не произошло, только что, в этом кабинете.

Аудитор, следуя за ним так же сделал несколько шагов, при этом только края его плаща у пола колебались от шагов. При всём желании Вэн не смог увидеть, как тот наложил свой коммуникатор, передавая «слепок» аудитора шестого ранга для фиксации в протоколе. Но регистрация произошла, и документ ушёл на потайное дно архива Базы. А затем руки Аудитора оказались всё в том же положении, скрещены чуть выше живота, а концы рукавов опускаются до бёдер.

– Теперь, точно так же доставьте нас до бота, чтобы ни одна живая душа не встретилась на маршруте. Протокол взаимодействия с нашим проектом, отработанный начальником планетарной экспедиции, утверждённый Вами пусть остаётся в действии и не пересматривается. Если что-нибудь надо изменить в поставках по срокам или наименованию вы получите сообщение с моим знаком. Больше никто его не увидит. На этом Ваши обязанности полностью будут выполнены.

Вэн получил сигнал о пришедшем сообщении. Развернув его в виртуальном интерфейсе, он увидел знак – символическое огненное кольцо, в котором удобно расположился местный, с этой планеты рыжий зверёк. Он был известен служащим Базы. Они смотрели за развлечениями местной элиты власти, а те любили устраивать – охоту. Для многих это было и признаком варварства планеты – убийство ради развлечения живых, осознающих мир слабо разумных.

«На такого зверя, на острове планеты, любили охотиться, дикари, считающие себя аристократами. Только, именно, этот улыбающийся на рисунке, со своими зубками… будет явно им не по зубам, а скорее, вся охотничья кавалькада „на зубок“ этому лису», – вспомнил название зверька Вэн.

– Да. Именно этим знаком будут помечены сообщения от руководства моего Проекта. – Подтвердил Император, тихим голосом, твёрдым тоном, при этом слегка расслаблено, склонив к плечу голову.

После этого пульт из рук Вэна, отключившись, ушёл в хранилище, портал для выхода открылся, и пассажирская платформа стояла в шаге от тротуара, ожидая их в коридоре. Первым прошёл император, за ним – аудитор, и только потом начальник Базы занял место впереди и повёл плату, контролируя, чтобы никто из служащих Базы, случайно не нарушил приказ и не появился в коридоре по маршруту их движения.

Они, по коридорам Базы, бесшумно пролетев, достигли платформы РД Бота, сопровождаемые только наблюдением сенсоров, это было неизбежно и легко корректировалось.

Прощание прошло по укороченному, урезанному ритуалу. Начальник Базы отдал честь жестом правой руки, а император, сохраняющий инкогнито, ответным жестом принял знак уважения и подчинения. Стоящий за ним аудитор, так и изображал непоколебимую статую, не шелохнув ни одной складки от капюшона до пол плаща. Первым, сразу же после обмена ритуальными жестами, император развернулся и пошел по пандусу в РД Бот, подождав дистанцию в три шага императора, за ним пристроился аудитор, а затем их обоих скрыл поднявшийся пандус. Через минуту РД Бот покинул лунную Базу.

Рэгт ещё долго стоял в опустевшем ангаре номер один, смотря на платформу, с которой улетел бот, приписанный к его Базе, и унёсший Тайну, которую во всей Коалиции знал только он один.

Матвей впервые почувствовал тот дискомфорт, который знаком был его приятелем по военному училищу, ну, вы понимаете, после удачно проведённых увольнительных. Только этот дискомфорт, в отличие от тех приятелей, ни с чем приятным ему предшествующим, не был связан, а только тотальной болью «перестыковки» во всём теле, на внутриклеточно-межклеточном уровне и становлением нового обмена веществ для выдачи мощностей поддержания его ментально-волевых действий. Чтобы не рассказывать Гилири, звуковые волны от тихих слов вибрировали в голове болевым сотрясением, казалось, для каждой клеточки мозга, он просто протянул руку другу и открыл ладонь. Гилири протянул свою руку и его когти слегка царапнули пальцы Матвея, когда тот вложил и сжал свою кисть.

– Понятно. Да, за каждым нервным тиком есть своя история твоего улучшения. Но есть один вопрос. Если для тебя «браслет» инструмент, а при необходимости оружие, то, что он – есть, для туземной девушки, от которой ты его получил?

– Пока, сомнительное украшение. Полностью в этом уверен. Исходя из того, что мы знаем, а знаем мы не всё. Но мы с тобой теперь обязаны это выяснить. – Матвей вздохнул, более из-за понимания, что у него в суточном ресурсе 24 часа, прокалиброванных по делам, а дела имеют свой рейтинг от масштаба последствий их результата, а теперь ему надо поместить ещё одну цель высшего приоритета. И это, к его сожалению, не красота и очарование молодой дворянки, хотя, чего от себя скрывать, его к ней тянуло, просто он откладывал из-за дел встречу с ней.

Гилири, освободившийся от плаща, свободно раскинулся в кресле штурмана. Его вопрос полностью опровергал видимую расслабленность позы.

– Я понимаю, что сейчас идёт работа со всей твоей генетической системой, включились в работу «молчащие хромосомы», вовлекаемые для обеспечения возможностями тела работы исполнительно блока мозга. – Гилири прикрыл глаза, а потом, раскрыв их, продолжил, фактически и блок мозга «выявления значения» и блок «пассивного режима осмысления» тоже обеспечиваются подключаемыми хромосомами всего тела. Успокаивает только то, что активность твоей мантии, практически не отличается от режима работы в норме. И, прогнозируя данные, на это уйдёт два месяца. Причём более всего настройки идут на «блок пассивного режима осмысления», если не ошибаюсь, ну на пять процентов максимум, ты будешь иметь полностью изменённый блок «про».

Обратив внимание на затвердевшие скулы друга, добавил:

– Болезненные ощущения продлятся не более семи дней. Уже сейчас активность РибоНуклеиновыхКислот, участвующих в перезаписи и переносе генетических участков хромосом и белковых комплексов внутриклеточных, снизили свою активность на тридцать процентов от пиковой.

Матвей, не показывая, насколько для него это болезненно, просто повернуть слегка голову, спросил:

– Может, тогда, посетим одно место?

Посмотрев на озадаченную лисью морду друга, Матвей непроизвольно улыбнулся на озадаченность всегда всё предчувствующего друга, и охнул от «взрыва» в голове, так поплатившись за работу лицевых мышц.

– Помнишь любимое место отдыха Ивана Кузнецова на утёсе, над рекой в сибирской тайге. Думаю, что ему было бы приятно, что мы отдадим должное доброй памяти и посетим это место.

Гилири заложил вираж и перенаправил вектор снижения бота от западной Европы в Восточную Сибирь.

Бесшумный полёт не отвлекал от волшебства пространства световой россыпи из светил Млечного Пути. Где-то там, в центре, в месте соединения их рукава, в пространстве угла находился и Дом Гилири. Вхождение в атмосферу перевело внимание на континент, принимающий их. Вскоре появились знакомые очертания реки, затем утёса. Около него находилось поселение, на том же месте, как и в их мире.

«Справимся!» – решил Матвей. – «Запасов у нас достаточно, спускаться не будем, а если забредёт кто-то из местных, то договориться миром всегда можно».

Гилири аккуратно посадил бот на поляну, вплотную к склону, но так, чтобы аппарель свободно открывалась и по ней, сервисные дроны, сразу же спустили всё, нужное для комфортного обустройства шатра, всё для жизни в нём и все мелочи временного удобного времяпрепровождения.

– Ты иди, занимай кресло, которое для тебя уже развернули на твоём любимом месте, благо, конкурент даже не узнает, что ты его занял, а я пока займусь мелочёвкой. – Безапелляционно потребовал Гилири.

Матвей, благодарный за ненавязчивую заботу, медленно вышел из бота, прошёл к креслу и осторожно устроился в нём. Вдохнув насыщенный ароматами трав и настоем испарений тайги под лучами солнца, он с удовольствием, забыв даже о давящей боли, погрузился созерцанием в просторы безбрежной тайги, открывшиеся перед ним. Без края, до горизонта под голубым, ласковым куполом неба – Сила Неба.

– Интересно, то же расположение плит литосферы и тот же эффект «места силы». – Сказал Гилири, закончивший работу по обустройству их места временного проживания, и присевший рядом с Матвеем.

– Что за караван идёт? Судя по направлению, к посёлку выйдет к вечеру. – Тихо поинтересовался Матвей, казалось, что, не выходя из созерцания величественной картины жизни природы в её простоте и величии в другой стороне.

– Маньчжуры. Изображают – купеческий. А там посмотрим.

Так, сидя бок о бок, они и провели время до заката.

– Почему так мало? – Ли Ван рыкнул на старосту деревни, хотя лицо его было равнодушно и ничего не напряглось в развалившемся на подушках массивном теле.

– Это всё, что удалось добыть за сезон! – робко, тихо ответил стоящий в позе смирения староста.

– Ты же знаешь сколько нам надо с вас получить корней женьшеня, медвежьих лап, жёлчных пузырей, панты… и в каком соотношении это можно было заменить на золото. – слова из пухлого рта Ли Ванна, как будто выплёвывались в лицо старосты.

– К тому же, мои воины видели, не только свежие следы, а мелькнувший силуэт медведя в кустах малинника.

– Это у утёса Дома Духа. Там охота запрещена.

Голос Ли Вана стал вкрадчиво добрым:

– Ты же сам отвечаешь за всё племя, а потому понимаешь меня. Я должен дать воинам деньги, на которые они купят себе всё, в чём нуждается настоящий мужчина! Ну а если я не могу дать денег, потому что ты не подготовил товар, который я бы мог продать за такие нужные для жизни деньги, то воин должен всё равно получить причитающееся ему: еду, женщину. Ну, а если женщины нам понравятся, то мы их возьмём с собой, значит, покупатель на них будет. Тебе двойная польза. Засчитаем в счёт погашения долга это раз. А во-вторых, твоих охотников, эти забавы с женщинами, не будут отвлекать от охоты и поиска нужной добычи для племени, для сдачи нам и спокойной жизни себе.

Сказав всё, что он посчитал нужным, Ли Ван уставившись на воина, стоявшего слева от него, и повелел:

– Пусть каждый воин подберёт себе по женщине. Трёх самых красивых приведите сюда, чтобы я сам себе выбрал.

Тот, выслушав, низко поклонился с гнусной улыбкой и тотчас же выбежал выполнять указание.

Потом вожак посмотрел на старосту.

– Ты пойди, предупреди своих охотников, что мои воины устали и не будут тратить силы на уговоры, если кто-то начнёт сопротивляться… хорошо, если просто оглушат! Всё-таки они нужны для подготовки подарков от племени нашему отряду. Глупо убивать полезных людей. Я не хочу, чтобы в следующий раз мы опять недополучили, причитающийся с вас, товар.

Гилири вздохнул, печально, потом, с разгорающимся внутри и прорвавшимся в голос гневом, сказал:

– Бандиты.

Встав, пояснил Гилири:

– Я себя чувствую достаточно удовлетворительно, чтобы навести порядок, станнер* много сил не требует, на лёгкое движение конечной фаланги указательного пальца меня хватит. А вот вести переговоры и отдать суд в руки жителей посёлка придётся тебе, друг мой. Так что одевай опять плащ с капюшоном, и выводи тактические флаер, с тобой вдвоём мы в нём как раз и разместимся. – Матвей не изменил позы стоя, хотя он действительно чувствовал себя значительно лучше. Взрывной, пронизывающей боли при неловких или резких движениях уже не было. Давящая тяжесть в голове и лёгкое подташнивание при нарушении плавности в движении тела или конечностей – оставались. Так что он действительно мог без особых усилий справиться со всей бандой. А вот громко говорить ему был тяжело, сразу резкая боль в затылке и волны давящей боли в висках.

(* станнер – оружие парализующего действия.)

Ирекай вырывался из рук хунхузов, но те легко удерживали его юношеское тело, пока их третий из четвёрки привязывал его к столбу вбитый под бывший стол, сейчас разбитый, кусками на полу дома валяющийся. Четвёртый, самый мелкий из всех, в это время стаскивал с его невесты одежду.

– Да, прибежала ко мне укрыться, – с горечью подумал Ирекай.

Та выворачивалась, как могла, но это, только развлекала остальных бандитов, которые подшучивали над своим «мелким» подельником. Его Весёлая Птичка получила удар в висок и потеряла сознание, а затем, «мелкий» сдёрнул с неё одежду. Увидев высокие груди, красивые бёдра девушки, держащие Ирекая бандиты, прикрикнули на вяжущего к стойке кровати последнюю свободную ногу, поторапливая того. Их голоса потеряли весёлость, стали хриплыми от вожделения. «Мелкий», привязав руки и ноги Весёлой Птички к стойкам кровати, быстро развязывал шнуровку штанов.

– Куда?! – раздался хриплый рык, держащего Ирекая, самого здорового и толстого из ворвавшихся в его дом хунхузов. – Ты, мелочь, будешь последним, тебе и сучки, как мы слышали, подходят, мы, позорится своими малахитовыми копьями, с твоим сучьим истязателем в одной цели не будем.

«Мелкий» запротестовал, голос был гнусавым, но быстро заткнулся, только увидев жест главного ребром ладони у шеи.

Ирекай застонал от ярости, но это только насмешило, закончившего его вязать хунхуза. Тот распрямился, плюнул в лицо Ирекая и добавил словами, что было намного гнуснее:

– Хоть посмотри, как она с мужчиной хороша будет. Ведь больше тебе её не видеть! Такую рабыню мы за хорошую деньгу продадим. Ну, а в походе она нас ещё потешит!

Здоровяк, отпустивший Ирекая, сразу, как его зафиксировали, уже сбросил пояс, развязывал шнурки штанов, стоя около Весёлой птички. Не утерпев, одной рукой ухватил её за высокую, тугую грудь и сжал.

– Ух, хороша!…

И, не окончив сказанного, захрипев, повалился на пол, рядом с ним упал гнусавый «мелкий», который лапал ноги Весёлой Птички. Попадали одновременно и два хунхуза, которые стояли около его, искорёженного верёвками тела.

Затем странные шаги, как будто подкованные сапожки на не высоком человеке и в комнату вошёл действительно небольшой, даже ниже Ирекая, несмотря на капюшон на голове, человек. Лицо человека скрывала темнота прикрывающего капюшона. Но голос был сильным, хотя и говорил он как-то странно, вроде с металлическим горлом.

– Натерпелся, бедняга. Сейчас я тебя освобожу.

Его слова не расходились с делом, протянув руку, укрытую длинным рукавом плаща, из-под края которого показался короткий нож, больше похожий на коготь, по размеру – тигриный, он легко рассёк верёвку вначале на груди и у горла Ирекая, а потом на руках.

– Дальше сам. – Подав ему нож, который он достал из ножен сброшенного пояса на полу. – Этих свяжи и выноси на площадь. Всё, что есть на них, всё снимай, стало твоим.

Сказав, развернулся и ушёл, не торопливо, но чётко и быстро.

Ирекаю, послышалось, что сразу же за дверью он на что-то сел и раздался лёгкий шорох, прекратившийся у следующего дома соседа.

Ирекай подбежал к Весёлой Птичке, смочил в воде полотенце и обтёр ей лицо, грудь, как будто лапа хунхуза запачкала его любимую. Быстро надел рубаху на неё. Когда та вздохнула, открыв глаза, сказал ей:

– Лежи.

Он начал с самого здорового. Содрал с того всю одежду, обувь, всё сбрасывая в одну кучу на полу. Сразу же связав руки и ноги. Подёргал узлы верёвки. Убедился, что крепко и освободиться тот не сможет. Всё равно волновался, заметил за собой, – «а вдруг те очнутся, а я время теряю на раздевание»?

Схватил кусок верёвки и бросился к следующему, который казался ему опасным, который держал его с главным. Быстро связал руки, потом ноги. Услышал шорох, вздрогнул и оглянулся. Выдохнул, его Весёлая Птичка подошла к нему. Взяла кусок верёвки, и сама быстро, целеустремлённо пошла, связывать третьего.

Гилири, стоя впереди, перед старшиной племени, молчал. Он смотрел, как из домов посёлка тащат голые тела хунхузов. Хунхузы ещё час должны были находиться в оцепенении от ударов стазис волнами. На флаере стояла боевая модель станера, поэтому в качестве парализующего воздействия на «цели» можно было не сомневаться.

Он вспоминал, как всё произошло.

В дом старшины посёлка они с Матвеем попали уже в конце операции по приведению к порядку, поэтому главарь банды успел позлодействовать. Когда они подошли, он хрипло, при этом из открытого, слюнявого рта вырывались оскорбительные замечания о девушке, что противоречило тому, с каким наслаждением на лице он насиловал старшую дочь старшины. А вокруг стояли его солдаты, которые держали ещё двух раздетых, испуганно дрожащих молоденьких девушек, которые уже не обращали внимания на руки, которые сжимали их груди, бёдра, ягодицы. Их очередь была следующей, как и нервно переступающего с ноги на ногу солдата, к которому должна перейти использованная главарём красавица. Порядок был строгий и каждый знал свою очередь.

Когда попадали солдаты и, одновременно, прекратил вбивать свой член в жертву главарь, заговорил Гилири, а Матвей прошёл к столу и сел в удобное кресло, каким-то чудом имеющееся в этом доме.

Гилири пояснил старшине, которого бросились освобождать, вдруг получившие свободу, обнажённые девушки, выхватившие ножи у попадавших бандитов.

– Всё с этих бандитов – ваше. Их связанные тела жители собирают на площади. Отдыхающий на утёсе Великий по Духу, решил спасти ваш посёлок от разорения и насилия. Решать судьбу банды вы будете сами, но у нас есть предложение, мы его вам скажем позже.

Староста посмотрел в спокойное лицо того, кого скрытый под капюшоном назвал – Великий по Духу. Он видел юношу. Юношу, европейского вида, но лицо очень загорело, не понятно под каким солнцем, явно, не Сибири, который не обращал внимания на красоту обнажённых девушек, кровь, потрошение и связывание бандитов. Казалось, что он, внутренне, находится не в этом месте, хотя глаза ясные, это не общение с Духами при помощи настоя из грибов.

Староста вздрогнул. Лучше бы он не смотрел в эти глаза, ему показалось, что из этих глаз на него посмотрела Бездна. Он отвёл взгляд от лица великого по Духу. Но при этом он не чувствовал опасности или зла, ни для себя, ни для своих людей, исходящих из этого человека. Староста отметил, что за действиями вокруг наблюдает фигура, скрытая плащом с капюшоном, а Великий по Духу не обращает никакого внимания на происходящее, а только ждёт, когда закончится эта «уборка» посёлка.

Всё заканчивается, закончилась и уборка. К нему в дом вошёл Ирекай, лучший охотник племени, и сказал:

– Староста, всё проверили. Нигде больше нет хунхузов. Все тела собраны на площади.

– Уважаемый! – обратился староста с поклоном к человеку в капюшоне, – мы всё сделали, как вы сказали.

Вдруг, а староста видел, что рот Великого по Духу, не открывался, человек в плаще развернулся и подошёл к тому, как будто того позвали. Молча постоял рядом, затем вернулся к старосте.

– Вы должны решить, что будете делать с бандой! Им жить или умереть? Великий по Духу пока хотел бы выпить чая, если есть, кто может это сделать сейчас?

Староста повернулся к дочери, уже полностью одетой.

– Сделай самый лучший, ханский чай!

Та склонилась в поклоне и быстро ушла к очагу, поставив на огонь чайник и приготавливая заварку с зелёным чаем и кусочками корня женьшеня. Не высокий, хрупкий человек под капюшоном подошёл к его дочери и сказал:

– Тебе больно. Я тебе помогу! Вначале ты почувствуешь уколы, затем всё пройдёт.

Сразу после сказанного он положил одну руку на поясницу, а вторую на живот ниже пояса. Его дочь вздрогнула, как от удара, а затем её лицо расслабилось, и улыбка облегчения осветила его. Староста так и не заметил рук под длинными рукавами, касающихся его дочери. Хотя передняя часть тела дочери хорошо освещалась светом керосиновой лампы, единственно, ему показалось, что металлические спицы или иглы мелькнули, еле заметно в этом слабом освещении.

Оставив Великого по Духу в доме с дочерью и оставшимися, из захваченных, приведёнными хунхузами, девушками, которые не захотели покидать безопасное место, чтобы идти и смотреть на тела врагов, староста вышел к племени.

Груда неподвижных мужских тел перекрыла почти половину площади. Странно смотрелись верёвки на связанных руках и ногах у неподвижных людей.

Вздохнув, староста начал свой рассказ.

Он рассказал племени, что последние три года забирали всё больше, а платили всё меньше. Пока не дошло до того, что сегодня забрали всё, а платить отказались, да ещё и рабынь захотели сделать из самых красивых девушек племени. И двое, пришедшие с утёса Дома Духа помогли племени. Но племя должно решить, оставить в живых или убить всех из банды.

Наступила тишина. Такая тишина, что шелест листьев на верхушках деревьев сопок выдавал малейшие дуновения не слышного внизу ветра, при обычной жизни посёлка. Все понимали, что хунхузы имеют свою базу, где знают, куда те пошли.

Ирекай, стоявший в первой линии толпы из собравшегося племени, сделал шаг вперёд. Выйдя из толпы, он смело сказал: – Живые они не простят унижения и будут мстить. Поэтому лучше, при самом плохом случае для нас, если они умрут сегодня, а мы – потом.

Послышался шум, составленный из многих голосов, обсуждающих эту простую мысль. Обсуждение продлилось не менее двух часов.

– Если хорошо спрятать тела, то, когда придёт другая часть банды, скажем, что этих у нас не было, откупимся как обычно! – кто-то выкрикнул из толпы.

Разбитость тела, дурнота, вынудили принять удобную позу, Матвей, что означало полностью опираться на кресло и дополнительно опираться, для устойчивости, локтями в подлокотники. За время обсуждения стойбищем (или родовым селом) почти пришёл в себя. Хотя тело было ещё не в полном тонусе и готовности даже к простой физической работе. Его мозг усвоил новые структуры, полные знания и понимание нового объёма осознания. Простые, используемые константы четырёхмерного пространства упорядочили реальность и выстроились в воспринимаемых процессах действительности. А его состояние было не тем, чтобы играть с их расширениями. К тому же, сейчас, его четырёхмерное пространство с тремя координатами пространства стало сопряжено с шестимерным пространством, где три координаты были пространства и три координаты времени. Матвей знал и сможет потом оперировать и всеми физическими константами этих пространств, вплоть до исключения одной константы из прорабатываемого реального пространства. Всё им продуманное со времён ученичества, освоенное в лабораториях, усвоенное в практике сейчас преобразилось. Действительно, качественное преображение осознания, сравнимое с прошлым как гусеницы и выпорхнувшей бабочки.

– Ты как? – вопрос от осторожно вошедшего в дом Гилири, беспокоящегося о друге, тронул тайные, глубинные, тонкие душевные убеждения Матвея. Искренность, бережность, сострадание он сейчас улавливал не интуитивно, а как будто это было исходящими потоками тепла и уюта от его друга.

– Ты знаешь, метаморфоза изменила мир, в котором я живу. Можно, конечно, сказать, что за кустами я не видел леса, но дело в том, что за лесом я сейчас вижу геологические эпохи и движение галактик вокруг нашей точка положения. К тому же «браслет» оказывается очень многофункциональным инструментом. Он, оказывается, работает, как «наружу» так «внутрь».

– То есть анализирует окружающее пространство в штатном режиме и может сконцентрироваться на отдельном участке для более углублённого его разворачивания? – почему-то притихшим голосом спросил Гилири.

– Неполно, но можно и так сказать. Одновременно «внутрь» и «наружу» расширяет оперативные возможности, именно так и получается, при этом прогнозирует какие варианты и для каких сценариев можно применить. – Задумчиво дополнил Матвей. – Я только поверхностно ознакомился с его, как раньше говорили, тактико-техническими свойствами.

– Племя уже приняло решение, и ждут тебя, для вердикта. – Даже сквозь защиту плаща друга, Матвей чувствовал озадаченность Гилири.

– Пошли.

Выйдя на порог, Матвей показал стоящим перед домом охотникам на кресло, видневшееся через открытую дверь.

Двое молодых охотников бросились и сразу же установили кресло перед домом.

Матвей не спеша, плавно сел, осмотрел молчащую толпу. Повернулся к старосте:

– Говори!

– Им смерть!

Староста волновался, а всматриваясь в уставшее, осунувшееся лицо молодого русского, не мог понять, какая сила может собраться в таком юном теле? Защитит ли его племя вмешательство этого махатмы? Но, внутренне собравшись, встал, склонив голову перед Великим по Духу, подробно изложил, почему такое решение племени. Рассказал и о страхе племени перед бандой, которая пришлёт ещё хунхузов и повторится всё, будет потом то же самое.

Выпрямившийся Матвей, царственно сидел в этом простом деревянном, очень старом кресле с естественным достоинством, которое превращало изделие местных мастеров в трон достойный кремля Москвы или трона императора Запретного города. Осмотрев толпу, причём, постаравшись, взглянуть в глаза каждого и получая параллельно идущую информацию от сканирующего собрание людей, Михайло с РД бота, он начал объяснять возможность для племени просто:

– Есть два пути. Первый, вы оставляете у себя всё, что вы сняли с этих бандитов, потом вы их убиваете, а я помогу, сделать так, что их души навсегда забудут о тех, кто их убил, и дальше живёте так, как ваша жизнь сложится. Второй путь другой. Я отдаю их души тому злу, которому они служили, но тогда вам придётся вернуть каждому из них оружие и одежду, а так же, и их коней. Оружие и кони не обязательно должно быть тем, которое принадлежало этим бандитам, но они обязаны все быть с ездовыми лошадями. Потом они ускачут на свою Базу. На Базе, по своей злобе, сами на неё нападут. Но в таком случае, вы вступаете в торговые взаимоотношения с людьми генерала Цзи и будете поставлять все ингредиенты от животных и сбора трав уже этим людям. Оплата будет обычной и без попыток вас обмануть. Более того, одного человека выделите для постоянного отслеживание этой работы и её поддержания. Тогда я буду вам помогать и в дальнейшем, когда буду в этих местах.

Матвей на этом остановился и следил за племенем. Понятно, что оружие, кони, одежда были дорогими приобретением для племени. Но они сами выберут свою судьбу. Намёк на то, что можно заменить оружие и коней, эти ушлые охотники поняли сразу, а кто не понял, тем разъяснили рядом стоящие соседи.

Прошло минут пятнадцать. Вперёд вышел староста, поклонился и спросил:

– Великий по Духу, мы, всем племенем обсудив, решили, что только смерть всем этим бандитам может быть для нас лучшим выходом, то есть, второе твоё предложение. Но как осуществить его, как только они придут в сознание, так сразу же набросятся на нас? – смущённо, сбавив тон голоса, а глаза вообще при этом потерялись в морщинках, закончил обращение староста.

– Я вам объясню порядок, как мы это будем проводить. Вы уж постарайтесь его соблюдать, ибо это не сложно. Как только всё будет готово для обмундирования бандита, вы тело, с его одеждой и оружием, подносите ко мне. Я привожу в чувство хунхуза, он послушно одевается, берёт выделенное оружие, и вы отводите его в дом, где они будут все ночевать, а рано утором они, ничего не спрашивая, выедут на Базу, даже, без завтрака. – Голос Матвея в ответ старосте звучал ровно, сильно, в каждой интонации было повеление, не допускающее сомнения в необходимости его исполнения, которое требовало немедленного действия.

Гилири передал: – «Ты собираешься сделать то, что я думаю»?

– «Друг мой, я знаю как тебе это тяжело, но вопрос надо решать. И решать максимально эффективно и эффектно. Ты же следишь за театром оперативных действий вокруг наших предприятий, и знаешь, во что это может вылиться для БНЭ»?

Гилири смирился с неизбежным вмешательством в мозг хунхузов, при этом не изменил ни на миллиметр своё положение за креслом Матвея, но теперь он старался только наблюдать за теми процессами, которые его друг запустил и взвалил на свои плечи.

Матвей пояснил ему: – «в полученном „инструменте“, эта ментальная возможность входит в первый десяток осваиваемых. К тому же, не из-за важности по экстренности применения по жизненным обстоятельствам для собственника „инструмента“, а по лёгкости её применения, исполнения инструментом». – Матвей замолчал, его эмоции, наполненные печалью, хорошо чувствовал Гилири, благодаря полному, мысленному контакту, развитому за время их дружбы. – «От меня только мысленное воздействие на символ, или, даже, не открывая вирт интерфейса, просто – мысль, имеющая этот подтекст и…».

Гилири увидел, как одна фигура, из выложенных на площади, – погасла в телеметрии. Этот самый никчёмный, не имеющий ничего человеческого за душой, как раз за его мерзкой душой накопилось более чем достаточно гнусностей, и издевательств над девочками, что… сто тысяч раз сжечь его на костре было бы нормально, но он не сможет нанести урон на Базе, а подставить своей деловой ничтожностью наших запрограммированных – может.

Ирекай, наблюдающий за происходящим на площади, невольно возвращался и выделял взглядом четвёрку, лежащих в первом ряду его силами, и силами всего селения вся банда выложена на площади тремя рядами. Он только собирался вернуться в дом, чтобы собрать, во что одеть и чем вооружить эту четвёрку, прикинув, что старая английская винтовка, хорошая замена немецкому манлихеру, как бросив последний взгляд на хунхузов, заметил, что гнусавый, которого остальные высмеивали за его «сучью радость», стал мёртвым. В одно мгновение остановилось дыхание, биение жилы на шеи, отвалилась челюсть…

А затем раздался голос человека, которого староста назвал – Великий по Духу.

– Тот, который около здоровяка, мелкий – мёртв, на него экипировка не нужна, просто сбросьте в реку или в какое-нибудь ущелье.

Великий по Духу и сопровождающий его странный монах в плаще с капюшоном больше не издали ни звука, пока племя выполняло их указание.

Любая работа имеет свой срок и около каждого спящего тела появилась экипировка, весьма далёкая по качеству от той, в которой те приехали в посёлок.

Великий по Духу поднялся из скрипнувшего кресла, как только староста с поклоном доложил, что всё приготовлено и даже дом для ночёвки всей банды вычищен от лишнего сена. Великий по Духу подошёл к крайнему, слева в ряду, обездвиженному телу хунхуза. С его руки сорвался прозрачный, почти не видимый, тёмно-фиолетовый импульс. Тело вздрогнуло, поднялось, не обращая внимания на окружающих, стало одеваться в то, что лежало перед ним.

Великий по Духу подошёл к следующему телу. Ирекай мог поклясться, что он опять видел тот же импульс от руки Великого по Духу, на фоне бледного тела бандита. Тело вздрогнуло, молча поднялось, рассмотрело одежду, лежащую перед ним, и стало, молча одеваться.

Первый поднятый, уже одетый, к этому времени, осматривал оружие, которое ему положили. Не говоря ни слова, проверил старую японскую винтовку, вставил патрон в приёмник, задвинул затвор и поставил винтовку на предохранитель. Старую саблю пристроил на пояс и застыл в стойке.

Все из банды хунхузов вели себя таким же образом, ни в чём не отклоняясь от поведения первого поднятого. Скоро ряд шеренги, составленный из хунхузов, одетый в старое и вооружённый старьём молчаливо замер в строе.

– Ночевать будете в сарае, который вам выделили. Завтра вас покормят, а с утра вы покинете посёлок и вернётесь на базу. На базе уничтожите всех, кто к вам не присоединится, соберёте всё ценное и привезёте сюда. Сдавать будете, пока, – Великий по Духу посмотрел на племя, показал на паренька, – иди ко мне! – подождал пока хромая паренёк подойдёт к нему. – Ему!

Ирекай видел, что вначале паренёк смутился, но сразу же вышел из расступающейся перед ним толпы и пошёл к Великому по Духу. Все знали, что он сильно хромает после падения с обрыва в детстве, правая нога у него была короче левой.

– Считать, писать умеешь?

– Да. – Тихо, но уверенно ответил паренёк.

– Значит, ты и будешь принимать привезённое отрядом, станешь кладовщиком. – Спокойно, не изменяя голоса, сказал Великий по Духу. – Староста выдели ему дом для работы, а лучше постройте новый.

Спать и жить вы будете, пока, в том же сарае. Пока, это значит, надо заработать на дом у племени.

Потом Великий по Духу повернулся к старосте.

– Выдели человека, ответственного за них, по первоначалу, который отведёт их переночевать, а утром, что-нибудь приготовит на завтрак. Перед их выездом. Потом так же будет следить за порядком их жизни.

На этом всё в посёлке для хунхузов и закончилось, их отвели в амбар, где пол застелили сеном. Войдя, вся банда составила оружие в пирамиды, потом, найдя каждый себе место, рухнула и заснула.

Охотники, посовещавшись со старостой, всё-таки решили, по очереди, двойками, караулить сарай бандитов. Хотя и верили Великому по Духу, что никакой опасности хунхузы для них уже не представляют, но так для них будет спокойнее и надёжнее.

Ирекаю запомнилось на всю жизнь, как Великий по Духу и его спутник покинули поселение. Великий по Духу поднялся со скрипнувшего, из морёного дуба, кресла, которое он занял, пока бывшие бандиты, безропотно переодевшиеся в обноски, принесённые им из домов, ушли в сарай. За направившимся к сопке Великим по Духу, на расстоянии двух шагов, справа от него, шёл его спутник в плаще, рассмотреть лицо, которого, так и не удалось охотникам за всё время. Он и не подозревал, что между тихо удаляющимися фигурами шёл оживлённый разговор по вир коммуникации.

– Ты надеешься подключить племя к своим структурам в России? Или в Китае?

– Ты заметил, что, несмотря на образ жизни – охотой, это достаточно мирное племя, и, даже, зная опасность, которую несёт банда для их племени, они долго спорили, прежде чем приняли решение о ликвидации опасности для племени – способом убийства. К тому же они организованы старостой, который умён и переживает всей душой за племя. Они в самобытной культуре, ближе к даосизму и Буддизму, и на социальной стадии развития – племенной. А как сказал знаток России, Лев Александрович Тихомиров, – «Быть русским жить и думать по-русски – это значит пребывать в том типе жизни, в том строе мысли, которые национальны для России, то есть выражать вековую и тысячелетнюю мысль и жизнь нации. Русская нация в вековой жизни своей работала, устраивалась, верила и мыслила, и вот внутренняя принадлежность к этой мысли и жизни, соответствие с ней определяет, по-русски ли живёт и мыслит такой-то человек и даже такая-то партия». Получается, что сейчас Россия – это не для них. Так что не будем уподобляться тому простаку из сказки, который хотел сразу съесть, как только увидел всходы, и начал насильно тянуть морковку из грядки, ожидая, что она так быстрее созреет. Хорошие люди, хорошо живут, уважают друг друга, стараются соблюдать справедливость, зачем нам вмешиваться в их жизнь, в их формирующуюся нацию?

– На торговле они окрепнут и сами решат свою судьбу в будущем! – усаживаясь вслед за Матвеем в флаер, пропечатал, уже голосовым покашливающим заключением, свой вывод Гилири.

Сердце Ирекая стучало в грудь, как молот кузнеца, казалось, прямо в отзывавшееся на каждый удар сердца – разноцветное пёрышко, на куртке, которое два года назад подарила ему Весёлая птичка. Он наблюдал за спасителями его Весёлой Птички, да чего там, и его самого они спасли. Заметил, что перед ними из ничего возникла лодка, странная, с верхней прозрачной крышкой, которая сама, без участия их рук, откинулась при их приближении.

Вначале в «лодку» сел Великий по Духу, затем, рядом с ним устроился не высокий человек в плаще с капюшоном. Бесшумно двигаясь, издавая звук сравнимый с лёгким шелестом листвы в верхушках деревьев, «лодка» легко поднялась, развернулась, и удалилась на верхушку сопки, туда, где издавна было место силы племени.

Лёгкое покашливание тихо подошедшего старосты вывело его из задумчивости. На лице, сплошь из сморщенной, старой кожи, как будто состоящей из глубоких борозд, выделялись глаза, их также окружали глубокие морщины, но яркий свет возбуждения струился из глаз старика, только что благополучно решившего судьбу племени. И в племени остались молодые парни и молодые девушки, а значит – племя будет жить. Он, увидев, что Ирекай внимательно ждёт, во всяком случае почтительно ждёт того, что он скажет, объявил:

– Завтра. Если банда хунхузов уедет из посёлка так, как утверждал Великий по Духу, ты возьмёшь хромого мальца и с узелком даров, которые я соберу, отнесёшь к месту силы, посмотришь, как там живут эти два странных монаха.

Матвей, расслабившись, откинувшись на спинку, сидел в своём любимом кресле на склоне, наблюдая за восходом солнца. Рассвет охватывал удалённый краешек тайги, небо, с той лини тайги слегка разгоралось, близкая река шумела тёмными водами под склоном их утёса, как деликатный, невидимый оркестр природы. Ему сейчас особенно уютно в этих природных четырёх измерениях, привычных по прошлой жизни. Это как любимая, ношенная домашняя одежда в уюте дома. Переход в шесть измерений, это уже переодеваться на выход из дома, к труду, запуская и анализируя два информационных потока. Поток происходящего в зоне его оперативного театра и поток, имеющих посредственное влияние на оперативный театр, данных. И он синтезировал потоки в прогноз, в план действий. А другие измерения, это уже рабочие формы, комбинезоны, скафандры для боя, практики или науки. Пока он освоил только половину ТТХ «браслета», что ограничивало его распределённую функциональность пятнадцатью иерархически усложняющимися пространствами. Адекватно, по привлекаемой внутренней энергии, работой в них, зависящей по сложности от задействования внутренних констант и переменных измерения. Сейчас ему совсем по-другому воспринимались формы работы в энергетическом аватаре на той Земле: с силами электричества, магнитными, гравитации.

Он отвлёкся и посмотрел на Гилири. Тот лежал на рекреационной платформе рядом. Была его очередь сканировать происходящие процессы запущенного ими Большого Негэнта. Да, структуры начальные были созданы, а дальше «фрактальная» социо-экономическая схема должна была самопроизвольно расправляться. Конечно, требовалось их участие в трёх случаях: контроль, финансирование «узких мест» и вмешательство в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств.

Не прерывая состояние расслабленности, Матвей наблюдал ещё и за Гилири. Интуиция была его рабочим чувством, и раз привлекла внимание к партнёру, то стоит подождать, пока Гилири закончит обработку полученной информации от ИИ-кластера.

Свежий, согретый утренним солнцем воздух, поднимался по склону сопки, неся все ароматы трав склона, прогретой земли и унося всё это в бездонную голубизну неба, где слабый ветерок подхватывал и смешивал с ароматами, идущими от тайги. Бескрайняя тайга Дальнего востока России где-то оканчивалась у океана. Бескрайнее, глубокое небо манило к цивилизации Коалиции.

– Ну и как обстоят наши текущие дела? – не поворачивая головы, почему-то хрипло, спросил Матвей.

Тишина, как отсутствие ответа заставили его повернуть голову к Гилири.

Тот сидел, переместившись в кресло, свободно положив руки на подлокотники, только его когти, впились в дерево у края деревянного закругления подлокотника. При этом глубоко задумавшись. Надо было знать Гилири, чтобы понять, что его спокойная поза и, кроме когтей, только слегка, медленно помахивание хвоста, означали глубокую задумчивость при раздражении и нарастающем напряжении.

Тот ровным голосом начал перечислять:

– Великий князь Константин поражён отчётом, предоставленным тобой в министерство финансов; у нас на счёте свободных денег на 860 тысяч 998 рублей золотом; вокруг верфей в Тривандрам намечается подготовка банды, которую нацеливают на поджог верфи; в твою Сэцуко влюбился молодой князь Трубецкой; ты освоил восемь уровней из одиннадцати «инструмента»,..

– потом, чисто по-человечески вздохнув, Гилири добавил главное. – Натану Ротшильду, осуществляемый проект железной дороги «поперёк горла», как вы говорите. Ему удалось уговорить Сесила Родса и, уже они вдвоём, обработали Уильяма Томаса Стеда, начать кампанию в печати, выставляя тебя негодяем или в невыгодном свете. Видимо, вскоре последует новая команда молодых офицеров Адмиралтейства, чтобы решить вопрос со слишком зарвавшимся раджой.

– Герцогом Аляскинским! – спокойно поправил его Матвей. – Тебя беспокоит то, что люди стали понимать наш статус или необходимость принимать меры, которые будут далеки от праздника цветов и ласковых улыбок?

И потом. Ты же знаешь, что продвинуться дальше в освоении «инструмента» я не могу без недостающих двух частей к нему.

По поводу активов. Мы можем хоть сейчас вылететь к острову Кокос и забрать три сундука и две бочки золота Александра Грэхема. Они с 1820 года там валяются.

Гилири опустил нос, мех на шее вздыбился, когда он в своей манере высказал:

– Меня больше всего беспокоит коварство землян. Ты стал раздражать Великого Князя, Натана Ротшильда, Сесила Родса и князя Трубецкого. И это только пока.

– Составляй логистику нашего маршрута. Мы и так, целых три дня провели в этом чудесном, прекрасном месте.

– А как же местные аборигены? Они же хотят тебя отблагодарить?!

– Ну, Великие по Духу, имеют странности и отличия от людей. Когда вышедшие из посёлка поднимутся сюда, здесь уже всё будет собрано для отправки, и мы с ними вежливо простимся.

Действительно, когда староста, хромой паренёк и Ирекай вышли на поляну, на ней стояли только Высокий по Духу и неизвестный, в плаще с капюшоном.

Староста понял, что они поджидали именно их. Поэтому он сделал два шага вперёд, низко поклонился и аккуратно положил не большой матерчатый мешочек на землю, перед Великим по Духу.

– Здесь три корня женьшеня, одному сотня лет, второму чуть больше – сто десять лет, а третьему, самому большому – сто пятьдесят лет. – Выпрямившись, он отошёл назад.

Ирекай достал из-за пазухи тяжёлый комок в тряпке, величиной с его кулак, и начал бережно разворачивать. В конце его манипуляций, на чистой тряпице лежал золотой самородок.

– Это моя благодарность за своевременную помощь моей семье. Если будет надо, я покажу место, где я нашёл самородок.

Матвей церемонно принял дар, поблагодарил парня, постарался соблюсти все ритуальные фразы, которые ему подсказывал Михайло по вир связи.

Только хромой паренёк стоял неподвижно. Затем, поняв, что настала его очередь, он поклонился и сказал:

– Отряд уехал, как Вы и говорили. Я завёл книгу для учёта имущества и как только они приедут, все поступления занесу.

– Молодец, Ты всё правильно сделал, – сказал Матвей пареньку.

Затем Матвей повернулся к старосте:

– Ваши Дары тронули наши сердца. Мы будем помогать племени и чаще посещать это место, но условие от нас одно – Вы никому не сообщаете о том, что мы здесь бываем!

Оставшиеся на поляне увидели, как Великий по Духу и человек в плаще вошли в какое-то отверстие, и оно скрыло их. Затем раздался шелест ветра и, но и он затих.

– Как я понимаю, сейчас самое срочное – это Рязань. – Матвей улыбнулся своему товарищу, уже разоблачившемуся и удобно устроившемуся на месте штурмана.

– Да, выстроил логистику. У нас два дня ещё до Баку за это время в Рязань мы точно успеем, хотя я хотел бы и в Египет слетать, разыскать то место, которое наделяет такими инструментами. – Причём слово «такими» Гилири постарался выделить интонацией и голосом так, что Матвею сразу стала понятна вся заинтересованность его друга тайной.

Летели они на такой высоте, что маскироваться им было не от кого. Лунная База давно знала их перемещения, но теперь они были под таким грифом, что Вэн Рэгт оторвёт голову любому на базе, кто упоминать станет не то, что об их РД боте, а вообще, хоть как-то намекнёт об их существовании, в разговорах.

В сумерках они опустились на боковую тенистую аллею из высоких лип. Выбрали место за метров восемьсот до двух этажной нарядной усадьбы с колоннами. Матвей нарядился в свой походный индийский вариант формы, а Гилири в плащ. Покинув РД бот, Матвей дал команду тому подняться над вершинами лип и сохранять режим невидимости. А сами, неспешно направились к усадьбе, наслаждаясь вечером русской глубинки.

Их заметила, куда-то несшая ведёрко, дворовая девушка, вышедшая по боковой тропинке к аллее. Она на секунду замерла, а потом, так резко сорвалась с места и побежала, что действительно, её пятки мелькали в воздухе.

Матвею нравилась спокойная роскошь не тронутых промышленностью лугов, выведенных для удобства прогулок – песчаных аллей, зеркало пруда, видневшегося перед усадьбой. Он наслаждался видом цветущей природы среднерусской полосы России.

Первым, из дверей показался Александр, и тут же бросился к ним на встречу, крича:

– Людмила! Джириш с другом у нас в гостях.

Потом в дверях показалась стройная, изящная фигурка, увидев которую, Матвей на секунду замер, может, в этом виноваты были наступающие сумерки, углубившие тени вокруг и так больших глаз, и придавшие очарование припухлости крупным, чётко очерченным, прекраснейшим из желанных губ. Девушка замерла в дверях и только пристально смотрела, как её брат бросился с объятиями к их спасителю от бандитов под Пятигорском. Так она и простояла на крыльце, лишь сделав несколько шажков им навстречу, но оставаясь на широкой площадке крыльца.

Девушка подождала, пока Александр перестанет восхищаться посещением их не обычными гостями и пересказывать, как они добирались с Кавказа в Рязань.

– Здравствуйте, Джириш Кумар! Я очень рада, что Вы с вашим другом решили проведать нас в нашей усадьбе. Вы как раз успели к нашему скромному ужину! – мелодичный голос почти не выдавал волнения юной девушки, лишь жилка, бившаяся на шее, у края белоснежного кружевного воротничка, охватывающего её нежной лентой, и образующей планку на груди.

Наступившую тишину нарушило лишь взволнованное дыхание Александра да треск цикад вокруг поместья.

Матвей сосредоточился на своём поведении и постарался придать голосу вежливое спокойствие обращения:

– У меня есть несколько вопросов после того, как я получил от вас этот «браслет», – кивком головы он показал на играющий разными красками цветов браслет на своей правой руке.

Людмила невольно поднесла узкую ладошку к губам, увидев произошедшие изменения с её подарком, ибо браслет на её левой руке оставался всё в той же инертной форме, узоры и эмаль ничуть не изменились, оставаясь обычно материальными.

– Хорошо! Давайте, после ужина вы расскажите, как получилось такое красочное преобразование с вашим браслетом, а я раскрою вам тайну того, как произошло нечаянное соединение руки с этим браслетом. – Людмила скромно улыбнулась, показав белоснежные, ровные зубы, приподняла левую руку, открыв чеканную структуру своего браслета.

– А Ваши вещи? Вы прибыли пешком? – воскликнул обескураженный Александр.

– Мы всё оставили на дирижабле, чтобы не затруднять ваших слуг. – Кратко пояснил Матвей. – Да и не обращайте внимания на моего спутника, у него обет.

Матвей с интересом рассматривал дом Людмилы. Слуг было немного, все добротно одеты, держатся с достоинством. «Похоже на наёмных рабочих, а не затюканных слуг», – отметил Матвей. – «Работы выполняют споро, и не заметно для окружающих, это он мог судить по приведённому в порядок журнальному столику, с закладками в разных журналах. Подняв из любопытства один журнал, сделал вывод, Матвей, – «видимо, Александр интересовался».

Заметив его взгляд на журналы, Людмила почему-то смутилась.

«Статьи о повышении урожайности зерновых, но попадаются и о карточных мошенничествах», – пришёл ответ от Михайлы.

На ужин подали запечённую с грибами утку, разные мясные нарезки, чуть меньше сырных нарезок. Ужин проходил в молчании, не считать же замечания о погоде – разговором.

После чая, когда образовалось естественная пауза, непосредственный Александр, с затаённым, но проявляющимся в мимике и интонациях, замешательстве и некоторой растерянности, рассказал. О соседе.

Их сосед, служит в столичной лейб-гвардии, ротмистр, князь, из младшей ветви Аракчеевых, устраивает приёмы, на которых очень весело, хороший оркестр, танцы, а для лиц более солидного возраста игра за карточными столами, вот жаль, что его, по возрасту, туда не допустят, а то он бы отыграл…

– «Да, ситуация»! – подумал Матвей. Но тут его внезапно привлекло напряжение, передавшееся ему от Гилири каким-то, сверхъестественным чувством. И это, несомненно, вызвано было следующим.

В резко установившейся тишине, неожиданно, выпорхнула перед Людмилой, Матвей не понял сразу что это, похоже на большую пластиковую ручку и одновременно, на кубинскую сигару, причём, не издавая никаких звуков. А там, где у пластиковой ручки был бы выход стержня, выходил, небольшой, около трёх миллиметров в диаметре, раскалённый до малинового цвета, в чём не было никакого сомнения, тоже стержень, но явно не для письма, он больше напоминал высунувшийся на два, три миллиметра, конец стилета.

Гилири видимо напрягся. Затем с отсутствующим видом уставился в пол.

Теперь Матвей это почувствовал и через вир связь и через ментально-эмоциональный канал, который их связывал. При этом его собственный плащ, который сейчас изображал сюртук соответственно случаю, прореагировал весьма спокойно.

Матвей, который не мог оторвать своего взгляда от лица Людмилы, конечно, отметил и её недовольство, когда брат рассказал о князе Аракчееве и тут же появившийся непонятный предмет, не то ручку, не то сигару. Кстати, а Александр тоже напрягся.

– Людмила, а что это за летающий предмет перед вами?

– Джириш, от вас, моего спасителя, у меня секретов нет! – своё побледневшее лицо Людмила, с усилием, держала спокойным, хотя жилка на шее в очередной раз выдавала её своим неистовым биением, для наблюдательного человека.

Даже если бы к услугам Матвея не было всего диагностического комплекса разведывательного бота и поступившего заключения ИИ бота – Михайло: девушка крайне взволнована.

Людмила, сверкнув глазами, сделала глубокий вздох, выпрямилась, хотя куда же более, несколько секунд помолчала, потом раздосадовано махнула рукой.

– Этот ротмистр решил приударить за мной, но получив решительный отказ от меня, продолжал очаровывать моих родственников, комплименты и безделушки мама, выслушивание рассуждений о политик папа, потакание забавам брата в упражнениях с оружием с его адъютантом, ну и на прошлом воскресном вечере, папа, подвыпивший, поставил на кон несколько больше, чем позволяют наши доходы. Нет, Вы не подумайте, всё очень вежливо, просто он попросил у папа моей руки и тот в восторге от такой выгодной партии с князем и, одновременно, возвратом карточного долга.

Матвею показалось, что появилось лёгкое жужжание от ручки-сигары, к тому же та поменяла ориентацию и теперь, развернувшись, остриём наметилась в открытое окно, приняв вектор по длиннику на северо-запад.

Что не показалось, а чётко зафиксировал по телеметрии так это то, что Гилири с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть.

Людмила лёгким, непринуждённым движением руки захватила эту ручку переросток, потом развернула руку к Матвею и раскрыла руку, держа на ладони, переставший издавать звук, странный предмет.

Гилири откинулся на спинку кресла.

– Я хочу вам преподнести своего защитника в дар. Он возникает, когда я чувствую, что попала в безвыходную ситуацию. Так было при возвращении из Москвы в Рязань, когда на нас напали разбойники. Странно, что я знала, что мне надо было делать. Ну да, … делать. – Словно посмеиваясь сама над собой, проговорила Людмила. – Мне надо было чётко представить, кто представляет опасность из нападавших, а если они скрыты за препятствием, как в том случае – дерево, то обозначить неявный образ, как объект и зону его нахождения. Я всё выполнила. После этого, эта стрелка пролетела сквозь всех нападавших, даже того, что стоял за деревом. Эта банда Лютого, давно грабила на дорогах, поэтому особого разбирательства не было. Полицейского следователя одна деталь удивила, точность стрельбы моего брата, все разбойники были поражены в сердце.

Людмила с осуждающим себя видом посмотрела в пол.

– Я ничем не смогла отблагодарить Вас за спасение нас с братом от того, что для меня хуже смерти. Я уверена, в дорогах Вам приходится часто подвергаться риску. И пусть это будет и память обо мне, и мой искренний подарок с заботой о вашей безопасности. К тому же эта стрелка размещается в браслете.

Матвей вглядывался в строго и умоляюще смотрящие в его глаза, глаза девушки.

– Вы не волнуйтесь, я чувствую, более того, у меня уверенность, что через месяц у меня будет новая стрелка.

Матвей протянул свою руку, накрыл держащую «стрелку» мягкую ладонь девушки своей. Он не почувствовал ни температуры, ни веса предмета.

– Взгляни на свой браслет! – пришло от Гилири.

Матвей задрал рукав сюртука, и обнажившийся при этом браслет, предъявил новый, только что проявившийся узор, идеально соответствующий ложу для размещения «стрелки». Лёгкий щелчок при приближении «стрелки» к браслету, подтвердил адекватность изменения и что сам браслет притянул и встроил новый элемент в себя.

Гилири, откинул капюшон, и не обращая на произведённый радостный эффект на находящихся людей вокруг, смотря в глаза Матвея, сказал:

– Это царский подарок! – по вир уже добавил, – «Людмила знает ценность такой стрелки, да, она не захотела быть убийцей ротмистра только потому, что тот влюбился в неё, ну, как она считает. Но к тебе она относится со всей полнотой чувств человеческого существа и никакие „инструменты“ в этом роли не играют. Я надеюсь, ты проанализировал местные газеты и по их датам понимаешь, что о твоей роли в свете -князя Аляскинского, здесь никто, ничего не знает».

Гилири тяжело вздохнул, проворчал: – Очень важно! – а по вир пришло: – «Ты обязан на ней жениться просто потому, что тебе не сказано повезло. Хотя за этот подарок одной женитьбы мало. Ладно, это расскажу, когда мы останемся наедине. Пока помни – это уничтожитель, и для него не имеет значения, какое количество и качество укрепления у выбранных целей».

Матвей, оправив рукав сюртука, вновь взял в руку, нежно, но быстро и уверенно, не успевшую убрать ладонь Людмилу, что привело в ужасное смятение её брата, у того даже кончики ушей покраснели, сказал:

– Я буду ценить Ваш Дар не потому, что его ценность огромна, а потому, что получил его из ваших рук.

Теперь покраснела Людмила, но свою ладонь из рук Матвея не забирала.

– И у меня к вам есть просьба, можно?

– Да, конечно, Джириш!

– Называйте теперь, всегда, меня – Матвеем!

Потом Матвей посмотрел на застывшего Александра и сказал:

– Это разрешается всем членам Вашей Семьи. К тому же у меня есть теперь официальное соизволение от его императорского высочества на это имя. Для посторонних и в официальных случаях я продолжу оставаться – Джириш Кумар Читра Бала Рама Махараджей Тривандрам.

– … а почему лис, стал ходить в плаще, да ещё и разговаривать? – заинтересованно спросил Александр.

– Понимаешь, мне надоели глупые вопросы, а Гилири постоянные недоразумения с людьми, вот мои инженеры и придумали плащ и электрический «говоритель» с пятьюдесятью стандартными фразами: от «спасибо» до «опасность», стоит ему ткнуть когтем в одну из клавиш или набрать их правильное сочетание. Обычно этого хватает в любом обществе.

Вошёл дворецкий. Объявил, что прибыл с визитом князь Аракчеев.

Гилири, с раздосадованным видом накинул капюшон, опять обратившись в неразличимого под капюшоном хрупкого, не высокого человека или монашествующего.

Людмила, с видимым сожалением, убрала свою ладошку из рук Матвея.

Матвей поморщился и тихо сказал, склонившись к Людмиле:

– Мы бы потом, с огромным удовольствием послушали историю, где вы нашли эти браслеты, которые связали нас.

Как хозяин в комнату ворвался, быстрым, чётким впечатывающим шагом, ротмистр, кавалергард, князь, высокий, статный, с роскошными усами кавалер. Было видно, что его неприятно удивило неожиданное присутствие других гостей. Но он вежливо поприветствовал всех. Был явно удивлён, когда ему представили Джириш Кумар Читра Бала Рама Махараджей Тривандрам и не обратил никакого внимания на скромного монашествующего, который представил себя сам.

– Паломник по святым местам – Гилири.

И не давая открыть рот ротмистру, этот паломник, странным кашляющим голосом добавил:

– Ну не будем отвлекаться от вашего увлекательного рассказа об Египте.

Людмила, улыбнувшись Матвею, начала свой рассказ спокойно и, как бы повествуя о далёком и, не волнующем её, прошлом:

– В районе Саккара, недалеко от развалин древнеегипетского города Мемфиса, среди двенадцати царских пирамид, расположена самая древняя пирамида Египта. Эта пирамида является одним из самых впечатляющих памятников древности. Причиной тому не только ее грандиозность, но и ее возраст – а он более чем внушительный. Шестиступенчатой пирамиде Джосера на сегодня более четырёх тысяч шестисот лет. Нас мучил только один вопрос:

– Так какие же тайны скрывает это грандиозное сооружение? Нам рассказали, что пирамида Джосера считается у учёных египтян предтечей всех сохранившихся на сегодня египетских пирамид, тех, которые создали в Древнем Египте, в том числе и трех пирамид на плато Гиза – Хеопса, Хефрена и Миккерина. По понятным причинам выяснить точную дату строительства пирамиды невозможно, но считается, что она была возведена приблизительно в 2650 году до нашей эры в качестве погребального храма семьи первого фараона III династии Древнего царства Джосера.

Та древняя пирамида состоит из шести ступеней, но жаркий сухой пустынный ветер давно затупил ее острые грани, а несколько сотен поколений грабителей, разрушителей и даже простых жителей, которые нуждались в строительном материале для своих собственных домов, сняли с нее некогда великолепно отшлифованную облицовку. Когда стоишь рядом, то видишь стену одной ступени. Сейчас это сооружение уже не сияет в лучах солнца, оно словно бы вырастает прямо из песка и является с ним одним целым.

Чтобы представить себе размеры пирамиды Джосера, представьте себе три обычных Петропавловских крепости, стоящих друг на друге – такой будет ширина основания. Длина – в четыре башни Петропавловских крепости без пика. В высоту пирамида возвышается на почти шестьдесят метров. Это огромный исполин, который покоится на твердой известняковой скале. Внутри этого могучего сооружения построен целый лабиринт из широких и узких коридоров, общая длина которых занимает почти километр. В том далеком две тысячи шестисот пятидесятом году до рождества Христова, как нам сказал наш сопровождающий, приказ на постройку этой пирамиды дал Имхотеп. Сначала он планировал создать простую одноуровневую гробницу, каких было в тот момент немало, но со временем его решение поменялось – он приказал возвести многоступенчатую пирамиду, чтобы душа Джосера могла по этим шести ступеням подняться с земли прямиком в небеса. Внутри пирамиды Имхотеп распорядился соорудить одиннадцать погребальных палат – так, чтобы хватило всем членам семьи фараона. Интересно то, что, когда археологи раскапывали внутренние покои пирамиды, они нашли жён фараона, его детей, а вот самой мумии Джосера там не было. Исчезли, также, почти все драгоценности и священные предметы, с которыми он был похоронен.

Мы были на самом нижнем уровне, где в стене, в отблесках пламени факела я случайно увидела два округлых отверстия, хорошо обработанных, я бы сказала «современно», со странными знаками вокруг них.

Людмила посмотрела пристально в глаза Матвея. Её глаза, вся её сущность просила поверить ей. Тому, что она доверила ему раннее: «Вот из них на мои руки и перетекли „браслеты“ со „стрелкой“. А я коснулась, погладила, только странные знаки вокруг отверстий»!

Людмила замолчала, отвернувшись. Потом повернувшись к Матвею, продолжила.

– Нам остается только гадать, сколько людей побывало внутри этого сооружения до того, как это было зафиксировано письменно. Всё, что мы знаем наверняка, это то, что между 1798 и 1801 годами здесь побывали люди Наполеона. Они нашли эту пирамиду во время своей египетской кампании. Если зайти в пирамиду, то путешественнику откроется сначала тоннель с колоннами, а потом лабиринт из множества небольших помещений и тоннелей, которые постепенно уводят вглубь на двадцать восемь метров под землю. Согласно представлениям о миропорядке того времени, вход во все сооружения, включая и саму пирамиду, сделали с северной стороны. Я как сейчас помню весь путь и могла бы провести туда экскурсию без сопровождающего, которые зарабатывают на этом там деньги.

– Очень знаменательная авантюра. – Подкручивая ус, снисходительно проговорил ротмистр.

Потом улыбаясь, но ледяными глазами, он обратился к Матвею.

– Джириш… э э э? – далее больше делая вид, чем испытывая смущение замялся он.

– Джириш Кумар Читра Бала Рама Махараджей Тривандрам полностью, но для Европы есть сокращённое допустимое обращение – Джириш Кумар! – веско сказал, поддерживая игру ротмистра Матвей.

– Джириш Кумар, вы, наверное, авантюрист по натуре, если оказались так далеко от Индии?

– Вот здесь вы даже не представляете, насколько оказались правы! – еле заметно усмехнувшись, подтвердил мелкий укол кавалергарда Матвей. – Более того, даже затрудняюсь назвать точную цифру преодолённых расстояний.

Паломник, сидящий рядом с раджей, издал покашливающие звуки, а затем слова:

– Воистину, сейчас вы сказали чистую и безупречную правду!

– Я по-другому представлял раджей, ну, не с такими европейскими лицами. – Продолжал развлекаться лейб-гвардеец.

– Всё в руках Бога! – скромно ответил Матвей. – Я слышал вы ведёте довольно широкий образ жизни здесь, в провинции, даёте балы, практически, мало чем отличающиеся от столичных.

– Да! Завтра у нас бал. Я как раз приехал, чтобы лично пригласить соседей. Да, и не потерплю отказа, ни в какой форме! Вам, милая Людмила и Александр, будет весело.

– Вы, гости Ушаковых, то же приглашены! Будет и игра, если Ваши дорожные расходы позволяют это развлечение? – старательно благожелательно и с участием спросил князь.

– Благодарю. Мы, конечно, придём. Правда, паломник, будет больше наслаждаться яствами с вашего стола и музыкой, ну, а я могу и картишки взять в руки, давненько этого не делал.

Увидев, как побледнела Людмила, князь Аракчеев, довольно сверкнул глазами.

– Ваши родители задерживаются в Москве, как я понимаю, но с такими сопровождающими вы ничем не рискуете в глазах света, если посетите мой бал.

Не дав Людмиле ответить, Матвей с подчёркнутой благодарностью в голосе, ответил:

– Для нас честь сопроводить приютивших нас на такой роскошный бал.

По лицу князя было видно, что эти «гости» ему очень мешают, но затем, усмехнувшись своим мыслям, он решил попрощаться и, откланявшись Людмиле, отбыл в своё имение.

Матвей недовольным жестом потёр щёку.

Людмила с грустным видом перебирала край салфетки. Затем решившись, она подняла голову:

– Матвей! Мне надо вам сообщить кое-что важное. Князь великолепно играет в карты. Мой папа тоже сильный игрок, как и все бывшие офицеры, тем более, «знает меру» и никогда не идёт в ставках более, чем наметил на данный вечер к проигрышу. Но, так сложилось, что он проиграл поместье, и мы живём в нём до конца этого месяца.

Матвей отметил, как затих Александр.

Александр, заметив внимательный взгляд, смутился и с юношеской горячностью начал отвечать, хотя мог и просто промолчать.

– Я увлекался сельским хозяйством всегда. А не только техническими новшествами из Франции. Я уже нашёл два места, где меня уже готовы взять управляющим, это в крупные поместья, что позволит нашей семье вести безбедную жизнь и далее.

Матвей смотрел в бездонно серые, сейчас, глаза Людмилы. Он в этот вечер чувствовал понимание не просто им сказанного, а то понимание, когда ты вдруг осознаёшь, что человек понял всё, что ты хотел сказать, и то, что ты не сказал, так как волновался и не нашёл нужного слова, и то, что не сказал из-за не хватки времени… И дело было не только в понимании, чувство родного человека, чувство, что этот человек единственный для тебя тоже его внезапно посетило.

– Прошу вас довериться мне и поверьте, завтра Вам будет весело! Так устроен мир, что иногда неизвестно, что может случиться через минуту!

Матвей своими расспросами действительно проверил знания Александра и убедился, что тот великолепно знает, как вести хозяйство имения, а у сельского хозяйства все работы и нюансы, влияющие на доходность.

– Мой друг, Александр! Пока вы составьте опись имеющегося имущества и всех активов, а завтра с утра мы обойдём имение и осмотрим его, только, с хозяйской точки зрения.

Матвей внутренне поморщился, он понимал, что Людмила считает, что он просто старается отвлечь юношу от семейной трагедии. Он видел кавалергардов в Санкт-Петербурге и успел познакомиться с некоторыми из них. Это были повесы, но это были благородные повесы. И ротмистр, мошенник и карточный шулер был уродом, среди офицерства вообще, а среди кавалергардов тем более. И он придумал.

– Людмила, а пообещайте мне при всех! Вот Александр, Гилири свидетели! Что если завтра все ваши невзгоды пройдут, как отгремевшая летняя гроза, и ваше будущее будет снова таким же благополучным, как до карточного проигрыша, то вы составите нам компанию в путешествии в Баку, затем Египет, затем Санкт-Петербург. Ну, а что там далее, будем уже решать потом.

Глаза Людмилы расширились. Она смущённо разгладила смятую салфетку:

– Матвей, я бы и так это вам пообещала, но есть светские правила, и они жёстко определяют поведение девушки, как и границы её свободы.

Матвей, как будто только и ждал этих слов. Он отодвинул с шумом стул, на котором сидел, сделал шаг к месту Людмилы, встал перед ней на колено, взял её руки в свои:

– Людмила, я понял, что не могу жить без вас! Я прошу Вас стать моей женой! Ответьте, вы согласны?

Гилири откинул капюшон и во все глаза смотрел на происходящее с открытым ртом и свесившимся кончиком ярко красного языка.

Александр застыл, ничего не понимая.

Тишина давила в зале столовой. Слуги замерли.

– Да!

Из глаза Людмилы прокатилась слеза, затем слёзы покатились из обоих глаз, но Людмила быстро взяла себя в руки. Её глубокий, грудной голос открывал тайны её сердца, не обращая внимания на других, значение имел только один человек:

– Я полюбила Вас, с первой встречи. Безнадёжно. Не надеясь никогда увидеть снова.

Она естественным, грациозным движением кисти с белоснежным платком, утёрла слёзы:

– Но на данный момент я бесприданница. Правда, претендента в женихи вы только что видели. Но я ему отказала сразу, когда он явился, тогда, с папа, нагло обещая забыть про карточный долг, при условии свадьбы со мной.

Матвей, поцеловал руки Людмилы, поднялся, потянув за руки нежно и мягко, помог встать на ноги своей избраннице. Несколько мгновений они постояли, прижавшись, друг к другу.

– Что это? – удивлённо, приглушённо, воскликнула Людмила.

При объятии её руки легли на плечи Матвея, и опустившийся рукав платья открыл браслет, который сейчас наполнился пульсацией, распространяющейся по узорам, в нём «выбитым». Действительно, игра цветов была удивительна на металле, напоминающем бронзу и вставках белой эмали, как представлялось, при взгляде на браслет, до этого.

Матвей и Людмила были готовы так провести вечность, но шмыганье носом Александра и настойчивые сигналы вира от Гилири, заставили Матвея отпустить руки Людмилы. Он их держал, якобы рассматривая, и сравнивая игру света и перемену цветов на их обоих «браслетах», а на самом деле наслаждаясь ощущением появившегося родного тепла жизни от её рук.