Миры Эры. Книга Первая. Старая Россия бесплатное чтение

Приступив к генеалогическим поискам около пяти лет назад, я не мог себе и представить, во что всё это выльется. Поводом для начала данной активности послужила скоропостижная кончина моих родителей друг за другом в течение всего восьми месяцев, и моим основным желанием было сделать что-то в память о них и о других ушедших родных, делясь обнаруженной родословной информацией с близкими в моменты наших поминальных встреч. Будучи верующим человеком, абсолютно убеждённым в том, что после физической смерти души людей продолжают жить "на той стороне", а наши воспоминания и поимённая молитва определённо помогают им и мы когда-то обязательно встретимся там со всеми, кого любили, я изначально не сомневался в важности этого начинания. Более того, несколько раз на протяжении своих поисков я ощущал несомненную чудесную поддержку "с той стороны", без которой вряд ли удалось бы совершить некоторые действия, добраться до "забытых Богом уголков" и сделать потрясающие открытия и находки.

С самого начала я повёл усиленные изыскания одновременно по всем ветвям генеалогического древа (хотя сейчас, по прошествии времени, я бы скорее назвал то, что получилось в итоге, настоящим "мангровым лесом", содержащим чуть менее шестисот персон). И если по большинству ветвей, связанных с крестьянскими и купеческими родами, мне удалось раздобыть информацию вплоть до шестого-седьмого поколения моих прародителей (вторая половина XVIII века), то исследование стародворянского рода Скарятиных, к которому я имею отношение по материнской линии, и породнившихся с ним за прошедшие столетия известнейших княжеских династий Щербатовых, Долгоруковых, Голицыных, Урусовых, Римских-Корсаковых, Лобановых-Ростовских, Паскевичей, Оболенских, Хилковых, Хворостининых и многих других, увело меня далеко вглубь веков.

Часть накопленных мной сведений нашла своё отражение в книге признанного орловского историка и краеведа Александра Михайловича Полынкина "Кладезь орловских фамилий. Книга первая. Дворянские лица", написанной в виде сборника исторических очерков и вышедшей в 2020-ом году в орловском издательстве "Картуш", а мне выпала честь поучаствовать в её подготовке в качестве редактора и соавтора главы про дворянские роды Скарятиных и Башкатовых.

Там я в числе прочего упомянул об обнаружении в процессе исследований того факта, что одна из ярких представительниц рода Скарятиных, Ирина Скарятина (троюродная сестра моей прабабушки), написала в эмиграции на английском языке цикл автобиографических романов, который был напечатан в США в 1930-1940-х годах, но никогда не переводился на русский язык и не публиковался в России. Кроме этих романов, Ирина также очень хорошо известна как военный корреспондент американского журнала Кольез, написавший серию статей во время своей длительной командировки в Москву в 1942-ом году, и как театральный критик и автор прекрасного перевода на английский язык пьесы Чехова "Вишнёвый сад", по которому в 1944-ом году был в Национальном Театре на Бродвее поставлен спектакль, позже с неизменным успехом гастролировавший по ведущим театральным подмосткам США. Мне удалось приобрести у американских букинистов раритетные бумажные экземпляры первых изданий всех её романов и найти в интернете десятки отсканированных журнальных и газетных статей, рассказывающих о её лекциях и интервью, о поездках в СССР до и во время Второй мировой войны, о выходе в свет её книг, а также содержащих рецензии на эти книги. Кроме того, специалисты библиотек Конгресса США и Принстонского университета любезно предоставили по моему запросу сотни оцифрованных страниц различных документов из хранящихся там коллекций, включающих рукописи и машинописные черновики с авторскими пометками как издававшихся, так и неизданных произведений, личную переписку и прочие бумаги Ирины и её американского мужа Виктора Блейксли.

После обстоятельного ознакомления с собранными англоязычными материалами я принял решение написать и издать в России цикл книг под общим названием "Миры Эры", который будет основан на моём переводе всего упомянутого, дополненном авторскими главами на базе собственных историко-генеалогических открытий. Ведь биография Ирины поистине захватывающа и драматична, а её романы можно смело поставить в один ряд с такими видными творениями, как "Хождение по мукам" Алексея Толстого, "Белая гвардия" и "Дни Турбиных" Михаила Булгакова и эмигрантские рассказы Ивана Бунина и Владимира Набокова. Это не сухие мемуары, а настоящая художественная литература, написанная замечательным языком, с большим чувством юмора, с бережным отношением к мелочам, совмещающая в себе и красочные, очень меткие описания реально существовавших исторических личностей, а также их характеров и взаимоотношений, обстановки и событий (подчас на уровне детализации, присущем сценарию или пьесе, – как говорится, бери и снимай сериал или ставь спектакль); и увлекательный рассказ-путешествие (как бы литературный аналог того, что в кинематографе принято называть "ро́уд-му́ви"); и аналитическое исследование процессов, происходивших в СССР, США и Европе в 1930-х годах (произведённое во время её многократных туристических поездок вместе с мужем Виктором), включая и глубокий сравнительный анализ сталинского социализма, гитлеровского нацизма и фашизма Муссолини; и философские рассуждения сквозь призму собственных воспоминаний (особенно, при посещении в качестве туриста дворцов Ленинграда, Петергофа, Царского Села, Павловска, Гатчины и Варшавы, где совсем маленькой девочкой или юной девушкой из придворной семьи она проводила время в совершенно иных обстоятельствах).

В первой книге цикла "Миры Эры" под названием "Старая Россия", которую Вы держите в руках, речь пойдёт о детстве и ранней юности героини в Российской Империи (последняя декада XIX века и начало XX века незадолго до событий 1905-го года) и будет представлять из себя логическое объединение переведённых глав из первой части её самого раннего произведения "A World Can End" ("Мир может закончиться"), увидевшего свет в 1931-ом году, и романа "Little Era in Old Russia" ("Маленькая Эра в Старой России"), являвшегося четвёртым в её библиографии и выпущенного в 1934-ом году.

Родившись в 1888-ом году последним ребёнком в семействе Владимира Владимировича Скарятина (знатного дворянина, входившего в ближний круг императорской семьи, тогда ещё адъютанта Великого князя Владимира Александровича, а немного позже генерал-лейтенанта и егермейстера Двора) и Марии Михайловны, урождённой княжны Лобановой-Ростовской, Ирина с ранних лет воспитывалась в атмосфере принадлежности к высшему свету, став в 1907-ом году фрейлиной вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны и действующей императрицы Александры Фёдоровны, поэтому её описание деталей дворянского быта в родовом поместье в Троицком Орловской губернии, аристократического стиля жизни и столичных нравов в Санкт-Петербурге, двухлетнего пребывания всей семьи во Франции, куда Ирину вывезли в детстве на лечение, посещений гомельского дворца Паскевичей и крымского поместья Голицыных "Новый Свет", а также проходящих красной нитью сквозь всё повествование взаимоотношений с домочадцами – членами семьи и многонациональной прислугой, – должно стать интересным и познавательным.

Цель же моих глав – дополнить рассказ новыми фактами, которые Ирине самой не были известны.

Желаю Вам приятного чтения!

Примечание

Хочу обратить Ваше внимание на то, что некоторые слова в книге выделены курсивом точно так же, как это было сделано в своё время самой Ириной в оригинальном английском тексте её романов. Этот курсив использовался ею по следующим причинам:

• Так как её романы писались для американцев и потомков русских иммигрантов, родившихся уже за границей, и служили своего рода гидом по тонкостям устройства российского дореволюционного общества, то некоторые термины и понятия, аналогов которым просто не существовало в ту пору в США, давались Ириной на русском в латинской транслитерации с последующим их объяснением по тексту, то есть, например: krendel – крендель, koolich – кулич, zakouski – закуски, diachok – дьячок, vozok – возок и так далее.

• Иногда Ирина специально выделяет слова, которые становятся прозвищами персонажей при их дальнейшем упоминании в рассказе, например, Tapeuse – Тапёрша.

• Некоторые обычные слова и фразы в описаниях или прямой речи героев выделяются для показа логического ударения на них, для понимания их важности в контексте, например, "Не забыли ли Вы что-то сказать мне сегодня утром?"

• Порой в прямой речи персонажей присутствуют фразы или целые предложения на французском и немецком, и я, оставляя Иринин курсив, писал их в русском произношении, а исходный текст и перевод приводил в сноске, например, Факельцуг.

• Кроме того, выделение применяется как к названиям различных литературных произведений, журналов и архивных документов, упоминаемых в повествовании, так и к цитатам, взятым оттуда.

Эта книга посвящается памяти моей МАМЫ и её мамы, моей БАБУШКИ, передавших мне знания о предках и прививших "любовь к отеческим гробам"

Продолжение книги