Духовная личность бесплатное чтение

1.1. Понятие «духовность» в психологической науке

В последнее время изучение духовности все больше привлекает внимание психологов. Об интересе к теме духовности в психологической науке свидетельствует возрастающее количество исследований.

Результаты анализа публикаций, посвященных изучению: 1) религиозности, 2) духовности, 3) религиозности и духовности с 1965 по 2000 г. подтверждают значимую, возрастающую с годами, тенденцию повышения рейтинга статей о духовности r(34) = 0,95, p<0,001, а также о религиозности и духовности r(34) = 0,86, p<0,001, и значимую тенденцию к снижению количества статей, имеющих отношение только к религии r(34) = –0,64, p<0,001 (Weaver et al., 2006).

Библиометрический анализ публикаций по теме «духовность» в системе Web of Science с 2000 по 2019 г. также отражает увеличение их количества. Если в 2000 г. в системе WoS отражено 54 публикации, то в 2010 г. – 182, а в 2019 г. – 359.

Духовность в психологической науке рассматривается как понятие: 1) имеющее отношение к религиозным верованиям человека; 2) наполненное секулярным содержанием; 3) охватывающее и религиозные, и нерелигиозные аспекты человеческого бытия.

Рассмотрим эти направления в зарубежной психологии.

1. Религиозные верования человека (Feldmeier, 2015; Koenig et al., 2012; Schneiders, 1998; и др.).

Идентифицируя духовность как религиозность, исследователи определяют ее как процесс, который приводит к осознанию значимости ориентации жизни человека на нечто возвышенное, нематериальное, превосходящее его, что предусматривает признание существования высшей силы, или Духа, или хотя бы некоторой зависимости от высшей реальности (Martin, Carlson, 1988). Х. Кениг, Д. Кинг и Б. Карсон определяют духовность как связь с тем, что трансцендентно, священно, с Высшей Силой, Богом (Koenig et al., 2012). Духовность выполняет функцию интеграции и гармонизации личности, создавая внутреннее единство; связь с другими людьми, а также с более широкой реальностью, отношения с которой обеспечиваются благодаря способности к трансценденции (Schneiders, 1998).

2. Секулярное содержание духовности (Cavangh, 1999; Kiesling et al., 2006; Murray, Zentner, 1989; и др.).

Долгое время в зарубежной науке духовность отождествлялась главным образом с религиозностью. Но постепенно духовность стала рассматриваться как более широкое понятие, включающее поиск священного как внутри, так и вне традиционных религиозных конфессий (см., например: Cragun et al., 2015).

Согласно Х. Кенигу, духовность – это личное исследование главных вопросов о жизни, смысле и трансцендентных силах, которые могут привести, а могут и не привести к приверженности определенным религиозным убеждениям и практикам (Koenig et al., 2001). Таким образом, стала изучаться и секулярная духовность. Духовность и религиозность перестали отождествляться. Исследователи рассматривают духовность как качество, выходящее за рамки религиозной принадлежности; открывающее путь к вдохновению, почтению, благоговению, смыслу и цели даже тем, кто не верит в Бога. Духовное измерение позволяет человеку быть в гармонии со вселенной, стремиться к поиску ответов на вопросы, связанные с бесконечностью, и выходит на первый план при столкновении с эмоциональным стрессом, физической болезнью или смертью (Murray, Zentner, 1989). К. Уилбер акцентирует аспекты духовности, которые олицетворяют самые высшие способности, самые благородные мотивы, самые лучшие устремления – дальние горизонты человеческой природы (Уилбер, 2004). «Духовность – это энергия, смысл, цель и осознанность в жизни» (Cavangh, 1999, p. 192).

Духовность часто определяется как установки и практики, направленные на раскрытие смысла, цели или как связь с высшими измерениями, которые способствуют выходу личности за ее пределы, превосходя ее (Kiesling et al., 2006).

Духовность по сравнению с религиозностью может рассматриваться как более общее чувство близости и соприкосновения со священным. То, что человек считает священным, часто представляет собой социально обусловленное восприятие либо божественного существа или объекта, либо чувства конечной реальности или истины. Религиозность же может быть определена как приверженность системе убеждений и практикам, связанным с определенной религиозной традицией, в которой существует согласие относительно того, во что верят и практикуют (Hill et al., 2000).

Некоторые авторы видят отличие духовности от религиозности в том, что первая обусловлена чувством самотрансценденции, а вторая стремлением к установлению отношений со священным. Суть обеих познается в опыте (Boyatzisand, Janicki, 2003).

3. Религиозные и нерелигиозные аспекты человеческого бытия (Selman, Harding, Speck, 2011; Verma, Maria, 2006; и др.). Многие исследователи дают широкое определение духовности, включающее и религиозные, и нерелигиозные аспекты. Духовность – это верования и ценности, имеющие отношение к цели, плюс религиозные верования (Selman, Harding, Speck, 2011).

А. Хусейн определят духовность как «состояние сознания и опыт, в которых устанавливаются, укореняются и упрочиваются такие чувства, проявления и действия, как духовное служение, духовное совершенство, духовная интуиция, духовное откровение, духовный интеллект, духовная трансценденция, духовное единство, духовное осознание, духовная любовь, духовный иммунитет, духовная трансформация и духовное миролюбие» (Husain, 2015, р. 353).

Эмпирические исследования свидетельствуют о том, что возможно предложить определения и надежные инструменты измерения раздельно как для конструкта «духовность», так и конструкта «религиозность»; установить, что они обладают разными характеристиками и эффектами; выявить индивидов, которые обладают либо духовностью, либо религиозностью, хотя во многих людях духовность и религиозность тесно связаны (Shahabi, 2002). В исследованиях личности отмечается также, что у индивидов с высокими показателями и духовности, и религиозности много общего, например, сострадательное отношение к другим людям (Verma, Maria, 2006).

В отечественной психологии так же, как и в зарубежной, исследователями рассматриваются три аспекта:

– Религиозный аспект – вопросы веры как общепсихологический феномен сознания человека (Братусь, Инина, 2011); психологические смыслы православной традиции и святоотеческого наследия (Гостев, 2007); психология веры (Грановская, 2010); религиозно-философские основы духовности (Прыгин, 2018); христианская психология (Слободчиков, 2007); православное духовно-религиозное направление – исихазм (Хоружий, 2016) и др.

– Нерелигиозный аспект – духовность личности в русле экзистенциальной аксиологии (Баева, 2003); духовный слой сознания (Зинченко, 1997); духовность как системный феномен (Знаков, 2018); духовность, творчество, профессионализм (Иванченко и др., 2012); духовность как психологическая проблем (Ильичева, 2002); духовность в системе профессионального становления (Коваль, 1997); духовные ценности (Леонтьев, 2005); роль духовности в развитии одаренности (Ларионова, 2011); духовность в культурно-историческом контексте и в рамках психосемантического подхода (Петренко, 2013); духовно-нравственные аспекты личности (Попов и др., 2008); природа духовности, понятия душевности и духовности (Бондырева, Колесов, 2007); психология духовности профессионала (Пономаренко, 2004) и др.

– Нерелигиозный и религиозный аспекты – формы проявления духовности, воспитание и развитие духовности – В. Д. Шадриков (2020); духовные способности – Г. В. Ожиганова (2016а); религиозное/духовное благополучие – В. А. Агарков с соавт. (Agarkov et al., 2018) и др.

Современное определение духовности связано с широким спектром значений и может касаться «путешествия» внутрь себя, иметь отношение к практике молитвы или медитации, праведной жизни, наполненной верой, или к общей приверженности поиску аутентичности и осознанию себя (Wolfteich, 2003, p. 828).

Люди в современном мире принимают духовность, потому что они стремятся жить более глубоко, соединиться с Высшим, найти смысл обычной жизнедеятельности и переживаний опыта фрагментации, понять значение морального вызова, горя, болезней и смерти.

Духовность можно рассматривать как универсальное человеческое стремление к самотрансценденции (Schneiders, 1986).

В. Ф. Петренко пишет о том, что духовность может иметь как религиозную, так и секулярную трактовку, он связывает духовность с нахождением смысла человеческих деяний и самой жизни. Бытие обретает смысл в контексте чего-то большего, выходящего за те рамки, в которые оно включено. Он отмечает: «Феномен духовности, возникнув в первую очередь в рамках религиозного сознания, где высшим мерилом вечности, абсолютной системой отсчета является Бог, на наш взгляд, не является только феноменом религиозного сознания» (Петренко, 2013, с. 265).

В российской психологии духовность рассматривается многими авторами как:

– высший уровень развития личности на уровне субъекта, творца своей жизни, при котором человеческое поведение мотивируется высшими общечеловеческими ценностями, а активность личности направляется на удовлетворение духовных потребностей;

– важнейший ресурс, позволяющий человеку организовать свои действия и поведение в соответствии со своей системой ценностных ориентаций и выстраивать позитивные взаимоотношения с обществом, другими людьми и с самим собой на высоком уровне морали и нравственности (Чхиквадзе, 2011).

Мы определяем духовность как сущностное свойство человека, имеющее отношение к высшему уровню личности, который характеризуется наличием высших моральных ценностей и смыслов, актуализацией высших способностей, самотрансценденцией как условием личностного роста в целях общественного блага.

1.2. Эмпирические исследования связи духовности и личности

Теоретические представления о духовности позволяют выявить ее связи с определенными параметрами личности. Важно рассмотреть вопрос о соотношении понятий «духовность» и «личность», принимая во внимание эмпирические исследования.

Для этого целесообразно провести сопоставление результатов методик, оценивающих уровень выраженности духовности, с показателями методики «Большая пятерка», основанной на пятифакторной модели личности, которая претендует на наиболее масштабный охват и универсальность, включенных в нее личностных черт. Таким образом, представляется возможность в статистически обоснованной форме выяснить наличие общности и различий конструктов «личность» и «духовность» при их сопоставлении.

Связь духовности и личности рассматривалась в исследовании К. Кёссель (Koessel, 2011). Были установлены значимые положительные корреляции показателей опросника духовной ориентации (Elkins et al., 1988) с четырьмя из пяти факторов методики NEO-FFI: экстраверсия, открытость опыту, доброжелательность, добросовестность (Costa, McCrae, 1992).

Была выявлена значимая положительная связь экстраверсии и добросовестности (NEO-FFI) с показателями духовности личности (Spiritual personality inventory) (Jahan et al., 2013).

В работе Р. Пидмонта (Piedmont, 1999b), использовавшего результаты трех разных исследований с участием 251 чел., 492 чел. и 534 чел., были установлены множественные корреляции между 12 шкалами духовности и религиозности и шкалами опросника «Большая пятерка» (FFM), хотя большинство этих корреляций были меньше r = 0,35. Все пять факторов опросника личностных черт (FFM) коррелировали со шкалами духовности и религиозности, например, «нейротизм» был отрицательно связан со шкалой экзистенциального благополучия, а «добросовестность» была положительно связана с аспектом «сотрудничество» религиозного решения проблем. Из 12 шкал духовности и религиозности десять – значимо коррелировали с различными шкалами опросника личностных черт (FFM). Чтобы лучше понять отношения конструктов «личность» – «духовность и религиозность» был проведен регрессионный анализ, в котором каждая шкала «духовности и религиозности» сопоставлялось с пятью факторами «Большой пятерки» (FFM).

Пидмонт пришел к выводу, что результаты, полученные по шкалам «духовности и религиозности», содержат много информации о людях, которая не учитывается в опроснике личностных черт (FFM) и что можно говорить о некоторых отличиях этого конструкта от конструкта «личность» (Piedmont, 1999b).

Метаанализ исследований связи пяти факторов «Большой пятерки» с измерениями «духовности и религиозности» (Saroglou, 2002) на основе 13 рассмотренных исследований показал наличие систематических положительных значимых связей конструкта «духовность и религиозность» главным образом с двумя факторами FFM «доброжелательность» (A) и «добросовестность» (C).

В качестве продолжения этой работы В. Сароглу (Saroglou, 2010) был проведен обновленный метаанализ более 70 исследований связи личности и конструкта «духовность и религиозность». Рассматривались данные международной выборки, включающей более 21 000 респондентов. Ранее полученные данные нашли подтверждение. Была четко выделена роль факторов «доброжелательность» (A) и «добросовестность» (C) как центральных коррелятов духовных и религиозных конструктов.

Согласно Сароглу, конструкт духовность/религиозность, связанный с социальной поддержкой и просоциальным поведением, коррелирует с «доброжелательностью» (А), а также, показывая связь с физическим и психическим здоровьем, коррелирует с «добросовестностью» (C). Автор считает, что духовная/религиозная мотивация имеет отношение к характеристикам, присущим факторам «доброжелательность» (A) и «добросовестность» (C) и может быть обусловлена этими характеристиками: представляется, что люди заботливые, сострадательные, исполненные сознания долга в большей мере предрасположены к проявлению духовности и религиозности.

Итак, в вышеперечисленных исследованиях прослеживается четкая сопряженность положительных свойств личности (например, доброжелательность, добросовестность) с показателями духовности личности.

Помимо установленных связей духовности с личностными чертами опросника «Большая пятерка», данные, полученные в исследованиях с применением других методик, тоже свидетельствуют о такой связи.

Результаты корреляционного анализа показали значимую положительную взаимосвязь между духовными ценностями и духовной личностью среди студентов (250 чел.). Была использована шкала духовных ценностей (Nazam, Husain, Khan, 2015), включающая пять измерений: альтруистические ценности, гуманистические ценности, личные ценности, религиозные ценности, аффективные ценности и шкала духовной личности (Husain, Luqman, Jahan, 2012), состоящая из двух субшкал: благородного отношения к другим (стремление жить ради других, доверие к людям) и высокой нравственности (чистота мыслей, терпеливость, самообладание, стойкость, непоколебимость, удовлетворенность жизнью).

Установленные множественные связи духовности и религиозности с определенными положительными чертами личности помогают объяснить, почему духовность соотносятся с такими понятиями, как просоциальное поведение, психическое и физическое здоровье и психологическая зрелость (Piedmont, Wilkins, 2013).

Некоторые исследователи (например, В. Сароглу) интерпретируют установленные связи личностных черт с измерениями духовности и религиозности как указывающие на то, что духовность и религиозность являются результатом или адаптацией этих базовых черт личности.

Тем не менее существует и другое мнение: исследователи считают, что духовность и религиозность представляют собой независимое психологическое измерение, не имеющее отношения к содержанию других факторов, например, таких, которые представлены в модели личностных черт «Большой пятерки» (Piеdmont, 1999a, 2001). Авторы считают, что в качестве базового мотивационного фактора духовность и религиозность оказывают свое собственное причинное влияние на поведение (Piedmont, Wilkins, 2013).

Эмпирические исследования также подтверждают это мнение и свидетельствуют о возможности выделения духовности и религиозности как отдельного фактора. Результаты показывают, что в сопоставлении с моделью «Большой пятерки» аспекты, связанные с духовностью и религиозностью (за исключением субшкалы «Связанность», отражающей чувство персональной ответственности и связи с другими людьми) образуют независимый, но не избыточный фактор (Lemos, Oñate, 2018).

Установлено, что «духовное измерение» образует независимый фактор в отношении «Большой пятерки» (MacDonald, 2000). В исследовании, проведенном на выборке американцев (375 чел.), показано, что духовность и религиозность являются независимыми от пятифакторной модели личности (FFM), но попадают в измерения личности более широкого плана (например, «традиционализм») (Saucier, Skrzypinska, 2006).

Духовность, безусловно, имеет отношение к определенным качествам личности, отраженным в пятифакторной модели личности и соответствующей методике, а также в других моделях и личностных опросниках, в то же время эмпирические исследования свидетельствуют и о специфичности конструкта «духовность и религиозность» и выделяют его в отдельный фактор. Поэтому «растворять» в понятии «личность» понятие «духовная личность», нивелируя его особенности, представляется не целесообразным. Духовность обусловлена все же специфичным набором свойств, связанным с высшими проявлениями человека (трансценденцией – выходом за пределы «Я», например, в служении людям, обществу), с внутренним духовным опытом, чувством священного, ощущением духовной силы и пр., с высокими моральными качествами (сострадание, милосердие, прощение и др.), поэтому применение понятия «духовная личность» представляется необходимым и важным, чтобы подчеркнуть особенности духовной личности (Ожиганова, 2019).

2.1. Теоретический анализ свойств духовной личности

Рассматривая понятие «духовная личность» с точки зрения теории личностных черт, обратимся к концепциям, которые имеют отношение к его изучению, и определим, какие личностные качества относятся к духовным.

Характеристики личности, касающиеся духовности, приводятся в работах У. Джеймса, Г. Олпорта, А. Маслоу, В. Франкла и др.

Г. Олпорт, выделяя такую диспозициональную черту личности, как духовность/религиозность, отмечал, что она сопряжена с целостностью, осмысленностью бытия, зрелой совестью.

У. Джемс описывает духовную личность с помощью таких характеристик, как умственные, нравственные и религиозные влечения и совестливость (Джемс, 2003).

В. Франкл, рассуждая о духовной личности, пишет о свободе выбора, ответственности, воле к смыслу, о трансцендентности, любви и совести (Франкл, 1990).

А. Маслоу, изучая самоактуализированных людей, представил характеристики их личности, которые, пересекаясь с высшими ценностями, имеют отношение к духовности личности (таблица 1).

Кроме того, Маслоу выделяет: ясность, смиренность, способность к эго-трансценденции, познавательную живость, преобладание высших переживаний, любовь к бытию, непротивление, уважительность к бытию, способность к творчеству (Маслоу, 1999, с. 146–147).

Таблица 1

Характеристики личности самоактуализированных людей по А. Маслоу

Необходимо также остановиться на характеристиках духовной личности в связи с религиозностью. И. А. Ильин рассматривает личность с позиций религиозной духовности, считая, что человек духовен в той мере, в какой он свободно и цельно любит совершенство в Боге.

Анализ творческого наследия Ильина, позволил исследователям выделить следующие характеристики, которые философ дает духовной личности: религиозная центрированность, вера, духовная энергия, любовь, совесть, принятие своей судьбы, смирение, доброта, доброжелательность, сострадательность, преодоление эгоизма, готовность помочь, чувство патриотизма, а также «дар духовной очевидности», «дар свободы и сила личного самоуправления», «чувство благоговения», «чувство ответственности», «способность к бескорыстной любви и самоотверженному служению», «чувство ответственности» (см.: Борисова, Гостев, 2016).

В современной психологии также существует интерес к описанию качеств духовной личности.

К духовности имеют отношение такие характеристики личности, как альтруизм, единство, милосердие, внутренний покой, щедрость, наличие высокой цели в жизни. Основу духовной личности составляет любовь к другим людям и единство с ними, что связано с эмоциональной эмпатией. Исследования показали, что студенты, осваивающие помогающие профессии, склонны в большей мере проявлять эмпатию в отношении других людей, что способствует скорейшему выздоровлению пациентов (Ahmad, 2015), т. е. эмпатия и помогающее поведение связаны с духовной личностью.

К свойствам духовной личности относятся: цельность, надежность, справедливость, добродетельность, верность, доброта, великодушие. Для духовной личности характерны положительные эмоции, позитивно окрашенные желания и идеи (Husain, Nishat, Jahan, 2015).

Выделяются два основных компонента духовной личности: 1) благородное отношение к окружающим, выражающееся в доверии к людям, стремлении жить ради других; 2) высокая нравственность, которая связана с самообладанием, стойкостью, личностными характеристики, такими, как: непоколебимость, терпеливость, чистота мыслей, удовлетворенность жизнью (Husain, Luqman, Jahan, 2012).

В. Д. Шадриков отмечает следующие личностные качества, ведущие к проявлению духовности: совесть, честь, вера в людей, добродетель, воля, свободостремление, стремление к творчеству, стремление выйти за временные рамки бытия (Шадриков, 2019).

В. Д. Шадриков приводит таблицу частоты встречаемости добродетельных качеств в разные исторические периоды: Античность, эпоха Возрождения, Новое время. Наиболее встречаемыми качествами являются: справедливость, умеренность, мудрость, любовь, мужество (Шадриков, 2020).

Такие же добродетели с добавлением трансцендентности были выделены в рамках позитивной психологии на основании анализа философских трудов Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского, Августина Блаженного, а также Ветхого Завета и Талмуда, философских концепций Конфуция, Будды, Лао-цзы, Бенджамина Франклина, кодекса самураев бусидо, Корана и Упанишад. Это шесть добродетелей, общих для разных эпох, цивилизаций, культур и народов: 1) мудрость и знание; 2) мужество; 3) любовь и гуманизм; 4) справедливость; 5) умеренность; 6) трансцендентность, или духовность. Эти добродетели, выявленные на основе философских и духовно-религиозных источников, могут рассматриваться как имеющие отношение к духовным качествам личности. Добродетели и качества личности – сильные стороны характера, выделенные в рамках позитивной психологии Петерсоном и Селигманом (Peterson, Seligman, 2004), представлены в таблице 2.

Было установлено, что самыми распространенными и одобряемыми качествами личности, связанными с определенными добродетелями в 40 разных странах от Азербайджана до Венесуэлы, являются: доброта («гуманность»); непредвзятость в отношении к людям («справедливость»); правдивость («мужество»); благодарность («духовность»); широта ума («мудрость и знания»), а наименее распространенными являются качества, относящиеся к добродетели «умеренность»: скромность, благоразумие, самоконтроль (Seligman et al., 2005). «Умеренность», если сравнить эпохи, была одним из самых встречаемых качеств в Античности, а в современный период проявляется в наименьшей степени. Видимо, сказывается эффект идеологии общества потребления.

Таблица 2

Добродетели и качества личности по К. Петерсону и М. Селигману

В результате рассмотрения ряда концепций, связанных с описанием черт личности, мы пришли к выводу: отличительной особенностью духовной личности является наличие качеств, имеющих отношение к моральной и трансцендентной сферам.

2.2. Эмпирическое изучение духовной личности

Приведем результаты эмпирических исследований с использованием методики «Духовная личность» А. Хусейна, М. Анаса (адаптация Г. В. Ожигановой, 2019) и других опросников. Подробное описание методики «Духовная личность» представлено в главе 6.

В этой методике отражены свойства, характеризующие человека как духовную личность. Это, прежде всего, высокие духовно-нравственные качества: 1) верность данному слову; 2) надежность; 3) справедливость, праведность; 4) добродетельные поступки; 5) верность другим людям; 6) великодушие; 7) мудрость; 8) самоконтроль; 9) твердость и терпеливость; 10) смирение; 11) доброта; 12) чистота в мыслях и поступках; 13) выдержка; 14) искренность; 15) сфокусированность на позитивном; 16) целеустремленность на основе морали; 17) правдивость; 18) вежливость; 19) духовная сила; 20) удовлетворенность; 21) сострадание; 22) чувство священного; 23) жизнестойкость; 24) милосердие; 25) склонность к альтруизму; 26) спокойствие при встрече с невзгодами; 27) поддержка справедливости; 28) прощение.

Методика «Духовная личность» позволяет выявить уровень выраженности качеств, относимых к духовным.

Интересным оказалось выяснить, существует ли связь духовно-нравственных качеств, представленных в методике «Духовная личность», с добродетелями и положительными качествами личности, установленными в рамках позитивной психологии (использовалась методика «Ценности в действии» К. Петерсона и М. Селигмана).

По результатам корреляционного анализа была выявлена значимая положительная взаимосвязь показателей духовной личности и трех шкал (добродетелей) – «справедливость», «мужество», «умеренность» опросника «Ценности в действии».

Нами было проведено эмпирическое исследование связи духовно-нравственных качеств личности (методика «Духовная личность») и эмпатии (тест эмпатии М. Дэвиса). Выборка: 91 чел. – ученики 9–11-х классов г. Москвы. Гипотеза заключалась в том, что будет установлена положительная связь способности к эмпатии с показателями духовно-нравственных качеств личности.

Проведенный корреляционный анализ (коэффициента корреляции r Пирсона) показал, что существует значимая положительная связь духовно-нравственных качеств личности с тремя шкалами эмпатии: «Децентрация» (r=0,39; p<0,001); «Сопереживание» (r=0,34; p = 0,002); «Эмпатическа я забота» (r = 0,52 p<0,0 01).

Связь со шкалой «Эмпатический дистресс» не обнаружена (r=0,07; p = 0,55), что соответствует представлениям о духовности личности, так как эта шкала отражает эгоцентрическую направленность и не соотносится с духовно-нравственными качествами человека.

На основе полученных результатов по методике «Духовная личность» было установлено, что у старших школьников наблюдается средний уровень выраженности духовно-нравственных качеств с приближением к показателям высокого уровня: среднее равно 99,1±14,9 при максимальном балле 140.

Эти результаты позволяют говорить о достаточно выраженном развитии духовно-нравственных качеств у школьников и являются обнадеживающими в плане духовных устремлений современной молодежи. Об этом же свидетельствует и связь между духовно-нравственными качествами и способностью к эмпатии по показателям трех шкал продуктивной эмпатии («Децентрация», «Сопереживание», «Эмпатическая забота»), отражающая гуманистическую ориентацию, альтруистическую духовную направленность респондентов, что также подчеркивается отсутствием корреляции показателей духовно-нравственных качеств со шкалой «Эмпатический дистресс», показывающей эгоцентрическую установку.

В другом эмпирическом исследовании изучалась взаимосвязь духовной личности и мудрости.

Согласно нашему представлению, мудрость выступает и как качество духовной личности («мудрый человек»), и как духовная способность («принять мудрое решение»). Мудрость является важнейшей характеристикой духовной личности, что соответствует также мнению других исследователей, которые ассоциируют мудрость с духовностью (Ardelt, 2000; Jason, 2001; Kramer, 2000; Trowbridge, 2007; и др.). Согласно Н. В. Мехтихановой, в обыденном сознании мудрость также фигурирует как конструкт, связанный с духовностью: когда людей просят описать мудрого человека, они часто используют духовные и религиозные дескрипторы, а также ссылки на религиозные писания (Мехтиханова, 2020). Мехтиханова провела исследование возможности связи секулярной духовности и мудрости. В нем приняли участие 95 человек (от 17 до 60 лет). Использовались следующие психодиагностические средства: 1) Методика измерения уровня мудрости – Н. Н. Мехтиханова (2010); 2) Опросник «Духовная личность» – адаптация Г. В. Ожигановой (2019).

При помощи корреляционного анализа с применением коэффициента корреляции r Спирмена выявлены значимые положительные корреляции показателя мудрости с итоговым баллом (r = 0,5, p<0,001) методики «Духовная личность», а также с ее шкалами: «Духовность отношений» (r = 0,34, p = 0,01), «Правдивость и удовлетворенность» (r = 0,5, p<0,001), «Самоконтроль» (r = 0,7, p<0,001). С использованием метода контрастных групп были сформированы две выборки: «мудрых» и «немудрых» респондентов. При помощи сравнительного анализа с применением U-критерия Манна – Уитни проведено сравнение показателей групп респондентов с высоким и низким уровнем мудрости. Выявлены различия между группами с высоким и низким уровнем мудрости по следующим шкалам методики «Духовна я личность»: «Самоконтроль» (U = 122,0, p<0,001), «Правдивость и удовлетворенность» (U = 206,0, p = 0,002), а также по итоговому баллу (U = 213,0, p = 0,003). Все показатели выше у группы испытуемых с высоким уровнем мудрости.

Достоверные различия с уровнем значимости p<0,05 получены при сравнении двух групп по итоговому баллу методики «Духовная личность», следовательно, более мудрые испытуемые имеют качества, свойственные духовной личности, а именно: альтруизм, любовь к другим людям, внутренний покой, щедрость, доброта, позитивно окрашенные желания и идеи. Очевидно, что черты духовной личности во многом совпадают с чертами мудрого человека (Мехтиханова, 2020).

Эмпирические исследования показали, что существует значимая положительная связь между «духовной личностью» (опросник «Духовная личность») и такими личностными чертами, как экстраверсия и добросовестность (пятифакторный опросник «Большая пятерка» NEO-FFI) (Jahan et al., 2013).

М. Анас, А. Хусейн и А. Айджаз (Anas, Husain, Aijaz, 2015) исследовали взаимосвязь между религиозностью и духовной личностью взрослых. Основная цель этого исследования заключалась в изучении взаимосвязи между религиозной приверженностью и духовной личностью у индуистов и мусульман – студентов (мужского и женского пола). Использовались следующие методики: Опросник религиозной приверженности и «Духовная личность». Выборку составили 200 студентов, принадлежащих к индуистской и мусульманской общинам, которые были разделены по половому признаку.

Результаты исследования свидетельствовали о наличии значимых положительных корреляций между показателями религиозности и духовной личности как у индуистов, так и мусульман, а также у студентов мужского и женского пола.

А. Хусейн, А. Нишат и М. Джахан (Husain, Nishat, and Jahan, 2015) исследовали взаимосвязь между духовной личностью и перфекционизмом у студентов бакалавриата мусульманского университета Алигарха. Двести пятьдесят респондентов (125 мужчин и 125 женщин) были случайным образом выбраны из студентов этого университета для участия в исследовании. Их попросили заполнить опросник «Духовная личность» и опросник перфекционизма. Результаты показали, что «духовная личность» значимо положительно связана с перфекционизмом.

Проведенные теоретические и эмпирические исследования качеств и свойств личности, относимых к духовным, показывают, что духовная личность может изучаться в психологии с помощью характеристик, описывающих духовность личности, и выявления меры выраженности духовно-нравственных качеств.

Рассмотрение духовной личности с точки зрения секулярной духовности, позволяет расширить представление о духовных проявлениях обычного человека, благодаря тому, что внимание привлекается к моральному аспекту духовности, духовно-нравственным качествам личности, которые, в частности, отражены в опроснике «Духовная личность».

3.1. «Духовная личность» как тип

Для психологической науки важным представляется вопрос, можно ли говорить о типе «духовная личность». Некоторые авторы выделяют типы личности, имеющие непосредственное отношение к конструкту «духовная личность», например, высший тип/уровень у А. Ф. Лазурского; духовный, или эсхатологический тип (Б. Братусь); тип человека с внутренней религиозностью (Г. Олпорт); тип характера, отличающийся продуктивной ориентацией (Э. Фромм); религиозный тип (Э. Шпрангер) и др.

Рассмотрим подробнее концепцию Э. Шпрангера (Шпрангер, 2014). Основываясь на жизненных целях и ценностях, он определил шесть идеальных типов: 1) теоретический человек – направленность на познание; 2) экономический – ценность полезности как цель и смысл любой деятельности; 3) эстетический – приоритетность мотивации «воля к форме», «оформление человеком самого себя»; 4) социальный – ориентация на общение, любовь, жизнь для других; 5) властный – стремление к влиянию, господству; 6) религиозный – духовный поиск и стремление к высшему ценностному переживанию.

Высшим типом личности Шпрангер считал – религиозный, связывая религию с миром ценностей. В рамках религиозного типа личности Шпрангер рассматривал разные подтипы и смешанные типы, включая философов, писателей, ученых, а не только религиозных деятелей.

Описывая проявления религиозного типа личности, он отмечает и тех, кто живет, используя религию абсолютного утверждения жизни, религиию любви и принятия всех форм живого существования (Бруно, Шефтсбери, Гёте). Шпрангер говорит о религиозных переживаниях, а также благоговейном созерцании и религиозном чувстве в смысле счастья, высшей радости, наслаждения жизнью (Дамте, 2020).

Важно подчеркнуть: Шпрангер считал, что в каждом человеке одновременно сочетаются все выделенные шесть типов ценностей, но в разной пропорции. При этом все равно какой-то тип будет доминирующим.

Г. Олпорт, используя дихотомическую типологию, выделяет два типа: 1) личность, характеризующаяся внешней религиозностью, и 2) личность, отличающаяся внутренней религиозностью. Представители первого типа склонны использовать религию в своих корыстных эгоистических целях, например, для обеспечения безопасности и утешения, общительности и отвлечения внимания, статуса и самооправдания. Внешняя религиозность мало связана с верой в Бога, она служит другим, более важным для человека интересам. Внешние ценности всегда инструментальны и утилитарны. Люди с внешней религиозностью стремятся получить от Бога и религии как можно больше всяких благ для себя.

В отличие от первого типа люди, обладающие внутренней религиозностью, живут религией. Они всецело отдают себя Богу и искренне преданы ему. Свое служение они распространяют на свои поступки и поведение (Allport, Ross, 1967).

Тип «духовная личность» и тип «бездуховная личность»

Отвечая на вопрос, может ли духовная личность рассматриваться в качества типа, прибегнем к дихотомической классификации, которая позволяет выделить наиболее яркие существенные типические характеристики. Понятие «духовная личность» связано с высшим уровнем проявления человеческого в человеке. Поэтому критериями выделения типа «духовная личность» будут высшие ценности, идеалы, устремления. Важнейшим критерием «духовной личности» является отношение к другим людям. Для духовной личности другой человек выступает как самоценность.

В качестве универсального ценностного критерия используется противоположение «высшего» и «низшего» (Николаева, 2010). «Вершина лучше всего измеряется бездной, над которой она возвышается» (Тейяр де Шарден, 2003, с. 115), поэтому дихотомическая классификация представляется уместной.

«Духовная личность», на наш взгляд, обретает свой смысл в противопоставлении «бездуховной личности».

Концепция духовной и бездуховной личности была предложена Р. Л. Лившицем (Лившиц, 1997), в ней духовность и бездуховность личности трактуются как противоположные смысложизненные стратегии и соотносятся, на наш взгляд, с определенными типами личности, которые мы представили в таблице 3.

Таблица 3

Типы личности по Лившицу (1997)

Автор подчеркивает идею неразрывности духовности и гуманистических ценностей; отмечает как личную, так и общественную детерминацию духовного самоопределения личности при рассмотрении ключевой проблемы духовного самоопределения: отношение к Другому. Духовность и ценности гуманизма неотделимы друг от друга. «Личность, живущая в модусе духовности, устремлена к гуманистическим ценностям. Личность, чье существование бездуховно, относится к Другому не как к самоценному и равному существу, а как к вещи, инструментально, прагматически, и потому бездуховность несовместима с гуманизмом» (там же).

Духовность рассматривается как определенная смысложизненная позиция, как специфичный тип мироотношения. Сущность духовности проявляется «в открытости личности навстречу миру. В качестве антипода духовности выступает бездуховность. Бездуховность состоит в субъективной отгороженности от мира, во внутреннем отпадении личности от дел и забот мира» (там же).

Лившиц описывает также явление псевдодуховности, последняя раскрывается как духовность по видимости, по сути представляя собой бездуховность.

Автор приходит к выводу, что воздействие воспитания и образования не обязательно приводит человека к духовности, но воспитание и образование создают объективные условия, в которых он осуществляет свой субъективный выбор определенной стратегии жизни и ее смысла.

Духовность формируется и проявляется изнутри личности как свободный выбор смысложизненной ориентации.

Личность должна избрать либо стратегию – «жизнь ради обладания», либо «жизнь с целью саморазвития», связанную с самореализацией, направленной на творчество и гуманистические проявления. Автор подчеркивает, что предпочтение обладания как главного жизненного смысла порождает самоотчуждение личности от мира, потерю гуманистической ориентации.

С точки зрения дихотомической классификации рассмотрим цели, характерные для людей со стремлениями высокого и низкого уровня в соотнесении с выделенными нами понятиями «духовная» и «недуховная» («бездуховная») личность (таблица 4 – Эммонс, 2004, с. 107–108). Предложенное Р. Эммонсом описание личности с помощью намерений или целей, которые человек пытается осуществить в повседневном поведении, позволяет увидеть различие «духовной» и «недуховной личности» в реальных жизненных примерах личных устремлений конкретных людей, а не в абстрактном концептуальном изложении, как было показано выше.

В концепции Лившица антагонизм типов был обобщенным, ярким и типически заостренным, что свойственно типологическому подходу. Реальные самоотчеты респондентов, отражающие их текущие устремления, показывают четкие конкретные различия между духовно-ориентированной и недуховно-ориентированной личностью в жизненном контексте. Хотя в исследовании Эммонса духовная личность представлена в свете религиозной духовности, но обозначенные ею цели, помимо религиозных, полностью относятся и к секулярной духовности.

Таблица 4

Стремления высокого и низкого уровня в сопоставлении с духовностью и недуховностью личности

В рамках этической психологии личности Л. М. Попов и А. О. Максумова, также придерживаясь дихотомической классификации, выделяют типы духовной и бездуховной личности, распределенные по шкале «добро» и «зло» (Попов, Максумова, 2010). К «духовной личности» могут быть отнесены следующие типы с точки зрения проявления их лучших сторон, которые были выделены этими авторами.

– «Аполлон» – характеризуется постоянным поиском смысла жизни. Духовность присуща ему в высшей степени, часто она сочетается с религиозностью.

– «Религиозный тип» – обладает мироощущением по типу: «Я хожу под Богом и исповедую нравственность перед его лицом».

– «Гуманист» – руководствуется в поведении голосом совести.

– «Творец» – ориентирован на плодотворные отношения с миром.

– «Аристократ» – относится «к людям духа, внимающим внутреннему голосу, богу, которого надо слушаться, если не хочешь утратить самого себя» (там же, с. 104).

– «Герой» – характеризуется тем, что его главная ценность – справедливость, высокоморальная ориентация, активная социальная и жизненная позиция.

Исследователи выделяют также ряд типов, не совместимых с представлением о духовной личности и духовности, которые можно отнести к «бездуховной дичности» (Попов, Максумова, 2010):

– «Любимый» – отличается тем, что его главный мотив поведения и ценность – быть любимым.

– «Авторитарный» – характеризуется жесткой централизацией управленческих функций, сосредоточением всей полноты власти, во взаимодействии с другими характерно использование приказов, различных форм наказаний.

– «Товарный» – его главным стремлением является достижение успеха и материального благополучия.

– «Потребитель» – основными мотивами поведения являются польза и личная выгода.

– «Скупой» – его цель – как можно больше накапливать и как можно меньше отдавать.

– «Жадный» – проявляет неудержимое стремление к своему личному обогащению.

– «Хитрец» – ему свойственно эксплуатировать другого, каждого он оценивает по степени полезности; его привлекает тот человек, у которого можно что-то отнять.

– «Злой (деструктивный)» – проявляет враждебность, ненависть, склонен к разрушению; завистлив, ревнив и ленив.

– «Интриган» – стремится к сталкиванию интересов других людей с нанесением им взаимного ущерба, чтобы их потери обернулись доходами для интригующей стороны.

– «Провокатор» – натравливает людей друг на друга, при этом пользу извлекает только сам провокатор.

– «Жестокий» – беспощаден, безжалостен к другим, не может сострадать и соболезновать.

Представителям типов, относящимся к бездуховной личности, присуща несформированность внутренней духовной позиции, приоритет материальных ценностей, отсутствие стремления к духовному саморазвитию, к высшим смыслам бытия, эгоцентризм, безудержная воля к власти, одержимость идеей собственного превосходства над другими людьми, низкие человеческие качества: жестокость, жадность, завистливость, злобность, агрессивность, хитрость, лживость, свидетельствующие о неразбуженной совести.

Типы, выделенные Л. М. Поповым и А. О. Максумовой, которые относятся к категориям «духовной» и «бездуховной» личностей, представлены нами в таблице 5.

Таблица 5

Типы личности, относящиеся к категории «духовная» и «бездуховная» личность

Описание психологических особенностей типов людей с преобладающей ориентацией на добро или зло (там же) и их классификация по принципу «духовная»/«бездуховная» личность позволяют раскрыть подробные личностные характеристики этих антагонистических типов.

Итак, тип «духовная личность» может трактоваться в широком смысле в связи с обобщенными ценностно-смысловыми ориентирами, как у Р. Л. Лившица, а также в узком смысле, раскрываясь в форме частных личностных целей (Р. Эммонс), или быть представленным в различных подтипах, отражающих разные качества человека, связанные с духовностью (Л. М. Попов, А. О. Максумова).

3.2. Тип «человек дающий» и тип «человек берущий»

3.3. «Человек дающий» и продуктивная жизнедеятельность

«Человек дающий» выступает как антипод «человека берущего», что соотносимо с типологией Фромма, который противопоставляет человека, нацеленного на то, чтобы «быть», реализующего «принцип бытия», индивиду, ориентированному на то, чтобы «иметь», использующему «принцип обладания», который Фромм ассоциирует с небытием. Эти принципы бытия и обладания проявляются в разных аспектах жизнедеятельности: познания, власти, любви, веры и пр.

Человек, ориентированный на то, чтобы «быть» отличается от человека, нацеленного на то, чтобы «иметь», прежде всего тем, что он способен отказаться от обладания, которое у Фромма ассоциируется с эгоцентризмом: «Быть – значит отказаться от своего эгоцентризма и себялюбия» (Фромм, 1990, с. 95). Таким образом, человек, опирающийся на принцип бытия, выступает как «человек дающий», отстраняясь от обладания и эгоистических проявлений, свойственных типу «человек берущий».

Рассмотрим особенности типа «человек берущий»: это человек беспринципный, готовый любыми способами брать от жизни все. Он может проявлять себя как обезличенный потребитель-приспособленец. В этом смысле он соотносим с типом «человек приспособившийся», описанным Фроммом как индивид, «превративший себя в товар, лишенный всех устойчивых и определенных качеств, кроме потребности нравиться и готовности сколь угодно часто менять свои роли. Пока его усилия приносят успех, он в какой-то мере чувствует себя в безопасности, но утрата всего лучшего в себе, отказ от всех человеческих ценностей приводят к внутренней пустоте и неуверенности» (там же, с. 275). В этой связи можно привести также характеристики Фромма, касающиеся в целом рыночной ориентации современного человека: и как активного приспособленца, и как потребителя-хищника (нацеленность на формулу успеха, способность продать себя, умение преподнести себя; такие черты, как энергичность, честолюбие, бодрость, агрессивность; использование происхождения, связей и влияния и пр. для достижения своих корыстных целей, что превалирует над профессиональным мастерством (там же, с. 295).

Типу «человека берущего» (потребителя-приспособленца) мы противопоставляем тип «человека дающего», который настроен не потреблять и не приспосабливаться к условиям жизни, а созидать мир, отдавать ему свои лучшие достижения, используя высшие качества и способности. Он обновляет мир и развивает его: создает шедевры в области культуры, новые открытия в науке, новые технологии и пр. «Человек дающий» творит мир, при этом отдавая себя, он одновременно и творит себя, созидая себя как духовную личность в дарственном акте. В акте отдавания себя «человек дающий» самореализуется, саморазвивается, самопреобразуется, проявляя в отличие от «человека берущего» (потребителя-приспособленца), созидательную активность. Это согласуется с мыслью Фромма: «Быть активным – значит дать проявиться своим способностям, таланту, всему богатству, человеческих дарований, которыми – хотя и в разной степени – наделен каждый человек. Это значит обновляться, расти, изливаться, любить, вырваться из стен своего изолированного „Я“, испытывать глубокий интерес, страстно стремиться к чему либо, отдавать» (там же, с. 94).

«Человек дающий» не только созидает мир, но и одухотворяет его. Фромм пишет, что продуктивность может проявляться не обязательно в виде чего-то полезного: «Продуктивные личности оживляют все, чего бы они ни коснулись. Они реализуют свои собственные способности и вселяют жизнь в других людей и в вещи» (там же, с. 97). Человек дающий проявляет себя в разных ипостасях и как высокий профессионал, и как любящий родитель, и как верный друг, и как человек, готовый оказать бескорыстную помощь людям.

Таким образом, важным показателем различия типов «человек дающий» и «человек берущий» является продуктивная жизнедеятельность.

«Человек дающий» как проявление духовной личности стремится к самовыражению, самоотдаче, реализации своего человеческого потенциала на благо других и общества в целом. Это отражается в продуктивности его жизнедеятельности, которая может быть связана как с созданием реальных продуктов (творческих, научных и пр.), отличным выполнением профессиональных, семейных обязанностей и пр., достижением высокого мастерства в разных сферах, так и проявляться в других формах: воодушевлении других людей, возвышении их, придании им значимости, исходя из гуманистического принципа отношения к другим людям «главная ценность – это человек», что обусловлено духовной альтруистической направленностью.

«Человек берущий», наоборот, стремится лишь к достижению личного блага и удовольствия, демонстрируя недуховную эгоцентрическую направленность; он непродуктивен, а если показывает продуктивность, то только ради личной выгоды. Он проявляет себя в:

– праздности – стремится «забирать», потреблять то, что создано другими, не внося своего вклада в общее благосостояние общества);

– хищничестве – пытается «отбирать», потреблять то, что создано другими: вещи, идеи и пр. (обман, насилие); относится потребительски к другим людям, использует их как средство для достижения своих целей, может манипулировать людьми для личной выгоды;

– стремлении к обладанию как самоцели – старается накопить материальные блага, в основном присваивая, забирая себе законными (или незаконными) путями то, что создано другими людьми; выступает как человек-собственник во всем;

– превосходстве (эгоцентризме), стремлении к славе, успешности – стремится получить высокий статус, титулы, награды и пр. (достижение личного блага любой ценой, забирая все необходимое для этого у других, не считаясь ни с чем, ни с какими моральными принципами; при этом возможны как отсутствие продуктивности, так и высокие профессиональные и другие достижения). Стремление к высоким достижениям и/или к власти обусловлено эгоцентризмом, желанием доказать свое превосходство над людьми, основано на принципе «главная ценность – это Я».

Не придавая значения и ценности другим людям, принижая их достоинства, «человек берущий» самоутверждается за их счет, забирая у других физическую и психическую энергию, отнимая позитивное настроение, лишая продуктивной работоспособности и даже здоровья.

Важно отметить, что жизнедеятельность «человека берущего» в целом – это контрпродуктивная жизнедеятельность: она ведет к деградации, деструкции личности самого «человека берущего» и к упадку общества, в котором доминируют такие люди; создает препятствия для продуктивности других людей и развития социума.

Примеры продуктивности жизнедеятельности в соотнесении с типом «человек дающий» и «человек берущий» можно найти в дихотомической типологии Т. Веблена, который на уровне психологии индивида выделял два основных типа людей – хищнический (predatory), который можно рассматривать как тип «человек берущий» и миролюбивый (peasible), который, по нашему мнению, соответствует типу «человек дающий».

Психология хищнического типа проявляется в различных формах насилия, мошенничества и расточительства, в то время как противостоящая ей психология миролюбивого типа характеризуется такими чертами, как инстинкт мастерства, бескорыстная любознательность и родительское внимание. В той или иной степени эти две формы человеческой психологии одинаково присутствуют в современных социальных институтах, профессиях, культуре и т. д. (Veblen, 1967).

Многие черты хищнического типа, описанные Вебленом, напоминают симптомы патологического нарциссизма на уровне социального взаимодействия и соответствуют типу «человек берущий». Они проявляются в следующих чертах: лицемерие, доминирование (навязывание своей воли более слабым), физическая эксплуатация, господство, соперничество, увертливость, махинации, обман и все виды приемов для использования в своих интересах стремления людей к совершенству и мастерству; придание огромного значения признакам ранга, класса, старшинства, этикета и статусных преимуществ. Наиболее известной из этих черт стала та, которую Веблен назвал «демонстративным потреблением».

Основной чертой человека, противоположного хищническому типу, Веблен считал инстинкт мастерства, который захватывает интересы людей, ведет их к достижениям эффективности и экономичности труда, проявлению высокой компетентности, овладению технологическими навыками и творчеству (Veblen, 1990). Инстинкт мастерства Веблен соотносил с духовной природой человека, которую, как он писал, «часто называют более просто „человеческой природой“» (ibid., p. 14). Эти идеи соответствуют нашему представлению о типе «человек дающий».

Согласно Т. Веблену, инстинкт мастерства «располагает людей к благосклонному взгляду на производительный труд и на все, что представляет собой пользу для человека. Он склоняет их к резкому осуждению расточительных затрат времени и сил. Инстинкт мастерства присутствует во всех людях и дает знать о себе даже в очень неблагоприятных условиях… В той мере, в какой инстинкт мастерства вступает в противоречие с законом демонстративного расточительства, он выражается не столько в настоятельном требовании реальной полезности, сколько в постоянном ощущении одиозности и эстетической неуместности того, что видится явно бесполезным» (Веблен, 1984, с. 68).

Основываясь на идеях Т. Веблена, можно говорить о выделении по критерию ценностно-смысловой направленности противоположных типов, связанных с «демонстративным потреблением» и «инстинктом мастерства», что соответствует типам «человек берущий» и «человек дающий». Такое же противопоставление существует у Э. Формма, который различал два типа характера: 1) непродуктивные ориентации и 2) продуктивные ориентации. К первому непродуктивному типу относятся четыре подтипа (таблица 6).

Таблица 6

Тип характера непродуктивной ориентации и его отношение к другим людям

Особенности типа непродуктивной ориентации

1. Рецептивная ориентация – определяющее отношение – подчиненность (если я буду подчиняться более сильному человеку, то он даст все, что мне нужно, т. е. другой человек является источником благ, от него можно получить все необходимое для себя.

2. Эксплуататорская ориентация предполагает такой тип отношений, как авторитарность и даже садизм («Если я силой отбираю у другого человека то, что нужно мне, я должен управлять им и сделать его бессильным объектом моей власти»).

3. Накопительская ориентация подразумевает тип отношения, связанный с отстраненностью от других людей, которые могут представлять угрозу для накоплений.

4. Рыночная ориентация так же, как и накопительская, зиждется на отдаленности от других людей… она предполагает легкость контактов, поверхностность связей, отстраненность от других проявляется в более глубокой эмоциональной сфере (Фромм, 2011).

Специфика типа продуктивной ориентации

К типу продуктивной ориентации относится «человек производящий», характеризующийся как любящий, разумный. Основу отношений людей этого типа к другим составляет «плодотворная любовь» в самом широком смысле (это любовь матери к ребенку, любовь к людям или любовь между двумя индивидами).

Фромм дает характеристики плодотворной любви. Это забота, ответственность, уважение и знание… «Любовь представляет собой плодотворную форму отношения к другим и к самому себе. Она предполагает заботу, ответственность, уважение и знание, а также желание, чтобы другой человек рос и развивался» (там же).

Типы людей с непродуктивной и продуктивной ориентацией, описанные Фроммом, соотносятся с типом «человек берущий», отражающим эгоцентрическую личность, и типом «человек дающий», отличающимся духовной альтруистической направленностью.

Как основу своей классификации Фромм использует критерий – отношение к другим людям. Этот критерий мы считаем основным для выделения типа «человек дающий» и «человек берущий». Такой же критерий используется Б. С. Братусем для определения различных уровней/типов личности.

Выделенные нами типы «человек дающий» и «человек берущий» соотносимы с такими типичными профилями личности, описываемыми Б. С. Братусем, как «просоциальный тип» и «эгоцентрический тип». Они характеризуются следующим:

– «просоциальный тип» ориентирован на создание результатов – продуктов труда, деятельности, общения, познания, которые принесут благо другим людям, обществу, человечеству в целом;

– «эгоцентрический тип» характеризуется стремлением лишь к собственной выгоде, удобству, престижу. Свое «Я» рассматривается как самоценность, зато отношение к другим чисто потребительское (Братусь, 1993). Братусь подчеркивает эгоцентрическую основу потребительского отношения к людям, что соответствует нашей интерпретации типа «человек берущий», и гуманистическую, альтруистическую направленность просоциального типа, что свойственно «человеку дающему».

Таким образом, «человек дающий» отличается от «человека берущего» альтруизмом, цельностью, верой в себя и свое призвание; преданностью своему делу, профессии; стремлением к мастерству, служению делу, людям, обществу, высокой продуктивностью жизнедеятельности, ориентированной на благо других и социума.

Сопоставление типов «человек дающий» и «человек берущий» с типами личности, отраженными в разных психологических концепциях, представлено в таблице 7.

Таблица 7

Типы «человек дающий» и «человек берущий» в соотнесении с типами личности в концепциях Р. Л. Лившица, Э. Фромма, Т. Веблена, Б. С. Братуся

3.4. Добродетельное поведение и «человек дающий»

«Человек дающий» проявляется в реальной жизнедеятельности через духовную альтруистическую направленность в добродетельном поведении.

Понятие «добродетель» в западной культуре уходит корнями в древнегреческую философию и, в первую очередь, имеет отношение к философским взглядам Сократа, Платона и Аристотеля. Согласно мнению Сократа и Платона, добродетельность поступков обусловлена знаниями, а причиной недобродетельного (безнравственного) поведения является незнание. Сократ и Платон связывали добродетель со счастливой жизнью. Они считали, что если жизнь является добродетельной, правильной, моральной, то значит, и разумной. Платон выделял четыре добродетели: мудрость, мужество, умеренность, справедливость. «Он обосновывал природу моральных добродетелей. С позиций объективного идеализма он утверждал вечное существование так называемого „мира идей“, одной из разновидностей которых, с его точки зрения, и являются моральные добродетели. Добродетели не зависят от человеческих стремлений и желаний. Они существуют вечно в неизменном состоянии, т. е. абсолютны. Люди, если они достаточно подготовлены, могут открывать их для себя. Платон был первым философом, заявившим об абсолютной объективности, независимости от человека моральных ценностей» (Махова, 2008, с. 31).

Аристотель выделял множество добродетелей: мужество, щедрость, правдивость, великодушие, благоразумие, сдержанность, доброжелательность, справедливость, мудрость, рассудительность и др., подробно описывая каждую из них. Он анализировал добродетели, противопоставляя их порокам. Аристотель отмечал, что «гневливость нельзя считать мужеством, потому что она ориентирована не на прекрасное в поступках человека, тогда как все человеческие добродетели выражают стремление к совершенному, прекрасному, возвышенному» (там же, с. 32). Согласно Аристотелю, достижение счастья, возможно в том случае, когда человеческая деятельность в течение всей жизни соотносится с совершеннейшими добродетелями. Добродетель представляет собой не врожденное качество, а приобретенное с помощью учения и труда.

Характеризуя в целом учения Аристотеля, Н. П. Махова отмечает: «Эвдемонистическая этика Аристотеля являлась реалистической доктриной „золотой середины“. Так же, как этика Сократа и Платона, она была рационалистической. Однако рационализм этики Аристотеля имеет отличительные особенности по сравнению с рационализмом его предшественников. Он утверждал, что знания добра, блага не всегда приводят к добродетельным поступкам. Для того чтобы эти знания стали нормами поведения людей, человеку необходимы воля, самодисциплина, самоконтроль» (там же, с. 33). Таким образом, у Аристотеля проводится мысль о возможном расхождении умозрительных представлений о добродетели и практических действий, связанных с ней: декларативных знаний о добродетели и их использования в реальном поведении.

Современное понимание добродетельного поведения во многом ассоциируется с этикой добродетели (Annas, 2009, 2015; Hursthouse, Pettigrove, 2018; Slote, 2001; и др.), и, несмотря на все имеющуюся критику античных этических философских учений как устаревших, имеет с ними тесную связь.

Р. Хертхаус и Г. Петтигроув отмечают, что, хотя современная этика добродетели и не должна принимать форму «неоаристотелизма» или «эвдемонизма», почти все ее современные версии несут на себе печать древнегреческой философии, так как используют три заимствованных из нее понятия. Это арете (гр. ἀρετή, совершенство или добродетель), фронезис (гр. φρόνησις, практическая или моральная мудрость) и эвдемония (гр. εὐδαιμονία, обычно переводится как счастье или процветание) (Hursthouse, Pettigrove, 2018).

В современной психологии добродетели широко изучаются в рамках позитивной психологии, сторонники которой в духе традиции греческого эвдемонизма в этике (Сократ, Платон, Аристотель) связывают счастливую жизнь с добродетелями. Последние раскрываются через определенные совокупности положительных качеств личности. М. Селигман пишет, что обретение счастья возможно благодаря раскрытию в себе положительных качеств, их развитию и активному использованию в работе, любви и повседневной жизни (Seligman, 2002). «Культивирование добродетелей может сделать вас счастливыми», – пишет Хайдт (Haidt, 2006, р. 158).

Исследования в русле позитивной психологии показывают, какое важное значение имеют добродетели для продуктивной жизнедеятельности. Было установлено, что позитивные черты характера и соответствующие добродетели коррелируют не только с удовлетворением выполняемой работой, но и с продуктивностью и организационным гражданским поведением, т. е. с продуктивной жизнедеятельностью (Lavy, Littman-Ovadia, 2017). В исследовании с использованием двух выборок (смешанная группа из нескольких профессий и группа медсестер) было показано, что позитивные качества личности и добродетели коррелировали с преодолением трудностей и стресса, связанных с работой, а также удовлетворением от работы (Harzer, Ruch, 2015). Была выявлена связь успешности профессиональной деятельности с добродетельными качествами личности среди рабочих в Новой Зеландии на выборке 10000 чел. (Hone et al., 2015).

«Человек дающий», исходя из теоретических и эмпирических исследований в рамках позитивной психологии, может характеризоваться как проявляющий добродетельное поведение, продуктивность жизнедеятельности и испытывающего удовлетворение от работы.

Рассмотренные теоретические представления о добродетели и описания ее эмпирических исследований позволили нам сформулировать понимание добродетели, которое опирается на ее определение как деятельного добра, делания добра (Новая философская энциклопедия). В этом определении подчеркивается активный, деятельностный аспект, связанный с проявлением добродетелей в реальной жизнедеятельности, в поведении, а не только умозрительное представление и рассуждение о них. Подобная трактовка позволяет рассматривать добродетели, описываемые философами и учеными (от Сократа, Платона, Аристотеля и до наших дней) как качества личности (мудрость, справедливость, дружелюбие, мужество, честность и пр.), реализующиеся в реальном поведении.

Добродетельное поведение, таким образом, определяется нами как реальные проявления высших человеческих качеств, имеющих отношение к духовной личности, сосредоточенных в типе «человек дающий», в наибольшей степени способном раскрывать себя миру с точки зрения: 1) совершенства добродетелей, 2) моральной мудрости, 3) счастья – трех аспектов, соотносимых как древнегреческими философами, так и современными исследователями с понятием добродетели.

Проявление добродетельного поведения присуще «человеку дающему» и характеризует духовную личность. Человек же «берущий» склонен к недобродетельному поведению, которое может проявляться как: 1) отсутствие добродетелей в поведении: а) отсутствие стремления к проявлению справедливости, мудрости, мужества, гуманности и пр.; б) отказ от проявления добродетельного поведения, например, неоказание необходимой помощи в ситуации просьбы о помощи; 2) выраженное порочное поведение: насилие, обман и пр.; 3) злонамеренное аморальное поведение, связанное с преступными действиями. Важно отметить, что жизнедеятельность «человека берущего» в целом – это контрпродуктивная жизнедеятельность, так как она ведет к деградации, деструкции личности и упадку общества, состоящего из таких людей.

Рассмотренные нами аспекты проявления типа «человек дающий» как основы конструкта «духовная личность» представлены в таблице 8 в противопоставлении типу «человек берущий», отражающему недуховные устремления.

Подводя итог рассмотрению типов «человек дающий» и «человек берущий», важно подчеркнуть, что, несмотря на кажущуюся искусственность такого противопоставления, оно вполне оправданно, так как человек в современном обществе потребления не может избежать участи выбора между тем, чтобы «иметь», и тем, чтобы «быть». Типы «человек дающий» и «человек берущий» отражают наиболее обобщенные способы существования в виде установок на то, чтобы «отдавать» (созидать) или на то, чтобы «брать» (потреблять). Они связаны с определенными ценностями, смыслами, идеалами личности, показывающими ориентацию человека. Согласно Фромму, «нужда в системе ориентации и служении внутренне присуща человеческому существованию… Человек не свободен выбирать между тем, чтобы иметь, и тем, чтобы не иметь „идеалы“; но он свободен выбирать между различными идеалами, между служением власти, разрушению или служением разуму и любви. Все люди – „идеалисты“, они стремятся к чему-то, выходящему за пределы физического удовлетворения. Различаются люди именно тем, в какие идеалы они верят» (Фромм, 1989, с. 160).

Необходимо подчеркнуть ограничения типологического подхода. Реальная жизнь всегда оказывается сложнее, чем представления о ней ученых, пытающихся выявить типы, классы, категории, классифицировать и систематизировать реальность, и, к счастью, оставляет возможность «человеку берущему» перейти к продуктивному и гуманистическому способу существования, при этом не исключается, что и «человек дающий» может проявлять себя иногда не лучшим образом. Один и тот же человек может вести себя и как «дающий», и как «берущий» в разных обстоятельствах и ситуациях, что все же не отменяет доминирующей направленности (кардинальной диспозиции, по Г. Олпорту). Безусловно, помимо выделенных двух типов «человек берущий» и «человек дающий», существуют и промежуточные типы и просто другие типы.

Таблица 8

Тип «человек дающий» как антипод типа «человек берущий»

В нашем теоретическом анализе оппозиция типов «человек дающий» и «человек берущий» была во много продиктована стремлением подчеркнуть особенности «человека дающего» как носителя высоких человеческих качеств и добродетелей, относимых к категории духовных в противопоставлении «человеку берущему» как проявляющему качества, несовместимые с духовностью.

В «человеке дающем» «духовная личность» обнаруживает себя наиболее ярко и в высоких поступках (героических), и повседневной жизнедеятельности (в любви и заботе об окружающих людях).

Продолжая использовать прием оппозиции понятий для того, чтобы выявить специфику понятия «духовная личность», представим в таблице 9 его основные структурные компоненты, рассмотренные в этом параграфе.

Таблица 9

Конструкт «духовная личность» в противопоставлении «бездуховной личности»

В нашей трактовке понятие «духовная личность» охватывает как нерелигиозную, так и религиозную духовность. Тип «человек дающий» соотносится прежде всего с секулярной духовностью, но также имеет отношение и к религиозной духовности, в рамках последней его проявления будут иметь свою специфику, которая в данной публикации не освещается.

Рассмотрение типа «человек дающий» как основы духовной личности имеет большое значение для расширения представления о духовности и установления ее связи с реальной повседневной жизнедеятельностью людей, а также для операционализации понятия «духовная личность» с целью его научного исследования:

1. Понятие «духовная личность» может относиться к обычным людям, которые ведут себя как «человек дающий»: проявляют духовную альтруистическую направленность, добродетельное поведение; отличаются продуктивностью жизнедеятельности, ориентированной на благо общества. Поэтому «духовная личность» может ассоциироваться с обыкновенными людьми и секулярной духовностью.

2. Тип «человека дающего» также соответствует представлениям о поведении человека религиозного, поэтому духовная личность может соотноситься и с религиозной духовностью.

3. Благодаря рассмотрению духовной личности в связи с типом «человек дающий», становится возможным раскрыть содержание духовной личности через определенные качества (добродетели), присущие «человеку дающему», реализующиеся в жизнедеятельности.

4. Описанные характеристики типа «человек дающий»: духовная альтруистическая направленность, высокие ценностно-смысловые ориентации, установки, жизненные принципы, качества личности (добродетели), – относятся к проявлениям «духовной личности» и могут рассматриваться как ее отличительные признаки.

5. Рассмотренные характеристики типа «человек дающий»: 1) духовная альтруистическая направленность; 2) добродетельное поведение; 3) продуктивность жизнедеятельности, связанная с благом других людей, имеют отношение к духовным проявлениям и могут служить критериями определения «духовной личности».

Важно отметить, что понятие «духовная личность», раскрываемое в соотнесении с типом «человек дающий», неотделимо от понятия «духовные способности», благодаря которым духовная личность реализует себя в жизнедеятельности. С одной стороны, духовные способности позволяют личности актуализировать свои духовные качества, с другой, – формировать и развивать эти качества, т. е. созидать свою духовную личность.

Таким образом, духовная личность проявляет себя в жизнедеятельности как «человек дающий» благодаря духовным способностям.

Понятие «духовная личность» неразрывно связано с понятием «духовные способности. Проявление духовной личности становится возможным лишь благодаря духовным способностям.

Разрабатывая концепцию духовных способностей, мы исходим из определения В. Д. Шадрикова, который описывает духовные способности как интегральное проявление интеллекта и духовности личности, рассматривая их в качестве способностей человека как субъекта деятельности и отношений в единстве с нравственными качествами человека как личности (Шадриков, 1998).

Развивая идеи Шадрикова, мы определяем духовные способности как свойства личности, отражающие единство ее интеллектуальной и нравственной сфер, обеспечивая симультанное проявление в реальном поведении и деятельности трех составляющих духовных способностей: 1) морального компонента/уровня – связан с высшими моральными способностями (высшими ценностно-нравственными и смысловыми устремлениями); 2) ментального компонента/уровня – включает высшие интеллектуальные способности, например, мудрость, высшие рефлексивные, саморегулятивные, творческие способности, а также высшую способность к саморазвитию; 3) трансцендентного компонента/уровня – предполагает такие высшие трансцендентные способности, как выход за пределы «Я» в служении людям и обществу, переживание специфических духовных состояний.

В духовных способностях, коренящихся в глубинах духовной субстанции личности и проявляющихся, исходя из велений щедрого, доброго сердца, отражаются высшие возможности ума. Духовные способности – это единство высших умственных и нравственных качеств.

В предложенной нами психологической модели духовных способностей (Ожиганова, 2010б, 2016; Оzhiganova, 2009), выделяются три компонента/уровня: 1) моральный, 2) ментальный и 3) трансцендентный (рисунок 1).

1. Моральный компонент/уровень включает высшие универсальные моральные принципы, высшие ценности и жизненные смыслы, представляющие собой основу добродетельного поведения и продуктивной жизнедеятельности, что имеет отношение как к нерелигиозной, так и сакрально-окрашенной духовности.

2. Ментальный компонент/уровень связан с понятием способностей (таких, как решение проблем любого плана и т. д.); с понятием «ум», включая высшие уровни логического мышления, а также интуитивный и сверхлогический уровни; речь идет также о различных психических процессах (от восприятия до сложной творческой работы и сверхинтеллектуальной деятельности); предполагает высокий уровень осознанности, рефлексивности, саморегуляции и саморазвития. Ментальный компонент/ уровень в его разных проявлениях представляет инструментальную составляющую духовных способностей.

3. Трансцендентный компонент/уровень понимается как выход за пределы «Я» (например, в творчестве, служении людям и пр.); охватывает: а) особые психические состояния (измененные состояния сознания: возвышенные трансцендентные переживания нерелигиозного характера); б) духовно-религиозные устремления, связанные с сакрально окрашенными духовными переживаниями, состояниями и опытом соприкосновения с высшей реальностью), открывающие дорогу к высшим ступеням духовного развития.

Отметим, что все три уровня модели, образуя некую целостность, тесно взаимосвязаны; в то же время в определенном смысле эта модель характеризуются стадиальностью и иерархичностью, отражая вариативность духовного развития.

Важно подчеркнуть, что духовность изначально присуща человеку, но «Я» наличное не всегда это осознает и находится часто во власти эгоцентризма. Духовное развитие человека, обусловленное движением от «Я» эгоцентрического к духовному «Я», происходит благодаря духовным способностям.

Рис. 1. Психологическая модель духовных способностей (Ожиганова, 2016а)

Этот рисунок представляет интерактивную модель, показывающую взаимодействие и связь всех компонентов и уровней духовных способностей.

Духовные способности выполняют двоякую функцию: с одной стороны, они обеспечивают реализацию духовно-нравственных качеств личности в жизнедеятельности, с другой, позволяют человеку подниматься на духовный уровень, продвигаться от «Я» наличного к «Я» духовному.

4.1. Высшие способности духовной личности

Духовные способности в каждом из компонентов/уровней проявляются как высшие способности (таблица 10).

Важным представляется подчеркнуть, что высшие способности по сравнению с обычными способностями отличаются включенностью в систему «духовные способности», отнесенностью к категории духовных способностей.

Способности, входящие в структуру духовных способностей, мы назвали высшими, чтобы подчеркнуть их особый статус. Благодаря этим способностям субъект может продвигаться в сторону духовного «Я», проявляя высшие человеческие качества.

Таблица 10

Соотношение компонентов/уровней духовных способностей и высших способностей (Ожиганова, 2016а)

Критерии выделения высших способностей, исходя из психологической модели духовных способностей:

– наличие морального и трансцендентного компонента/уровня; – главное значение морального компонента/уровня; – тесная связь и взаимодействие высших способностей.

Благодаря понятию «высшие способности» становится возможным операционализировать конструкт «духовные способности» и точнее отразить в нем единство личностных и интеллектуальных характеристик человека.

Таким образом, духовные способности играют двойную роль: 1) обеспечивают реализацию духовно-нравственных качеств личности в жизнедеятельности (высшие моральные способности, связанные со способностью к бескорыстной любви и способностью слушать голос совести); 2) выступают как высшие способности, отражающие высшие познавательные и созидательные возможности человека – проникновение в суть вещей, решение проблем любого плана, постижение ценности и смысла бытия, что связано с проявлением мудрости, а также с рефлексивностью, саморегуляцией, творчеством, саморазвитием. Особое значение имеет высшая способность к самотрансценденции, выходу за пределы «Я», с одной стороны, позволяющая человеку уходить от «Я» эгоцентрического и продвигаться к «Я» духовному, основу которого составляет духовная альтруистическая направленность (личностная сфера); с другой стороны – проявлять себя в любой деятельности (профессиональной, творческой и пр.), связанной со служением людям и обществу (умственная сфера).

Духовные способности как свойства духовной личности проявляются в единстве функционирования входящих в их состав высших способностей на всех трех уровнях психологической модели духовных способностей.

Одновременное проявление высших способностей происходит при выдвижении на первый план одной из них. Важно, что ни одна способность не может считаться высшей, если не включает в себя высшие моральные способности.

4.2. Высшие моральные способности

4.2.1. Компоненты высших моральных способностей

Высшие моральные способности относятся к категории духовных. В предложенной нами модели духовных способностей выделяется три компонента/уровня: 1) моральный, 2) ментальный, 3) трансцендентный. Функционирование морального компонента/уровня обеспечивается высшими моральными способностями. В их составе мы выделяем две ключевые способности: бескорыстную любовь к людям и совесть. Способность к бескорыстной любви раскрывается в проявлении духовно-нравственных качеств, духовной альтруистической направленности, эмпатии. Совесть выступает как регулятор морального поведения, как духовный наставник, направляющий человека на путь движения от «Я» эгоцентрического к «Я» духовному.

Психологический анализ совести как высшей моральной способности

Совесть поднимает человека на высший уровень функционирования личности – духовный. На духовном уровне человек проявляет себя как духовная личность, ориентированная на принципы абсолютной морали. «Совесть тесно связана с нравственными нормами, которые превратились для личности в абсолютные ценности, стали ее нравственными качествами» (Шадриков, 2020, с. 73).

Таким образом, совесть связана с духовно-нравственными качествами, к ним можно отнести характеристики, которые, по мнению Шадрикова, представляют высшие нравственные ценности, входящие в структуру совести: добродетельность (доброжелательность), свобода личностных усилий, любовь к другим, эмпатия и рефлексивность (там же).

Совесть как высшая моральная способность позволяет человеку оставаться на высоте духовности, сохранять свое человеческое лицо в ситуациях морального выбора. «Совесть – это не интернализованный голос власти, а собственный голос человека, страж нашей честности, который возвращает нас к самим себе, когда перед нами возникает угроза утраты самих себя» (Фромм, 2011, с. 285).

Совесть связана с высоким жизненным смыслом: «Смысл человеческой жизни – быть сознанием Вселенной и совестью человечества» (Рубинштейн, 2003, с. 232). А. А. Гостев рассматривает совесть как неотъемлемое свойство истинной духовной природы человека. Она выступает как высший нравственно-психологический регулятор жизнедеятельности людей (Гостев, 2007).

Мы рассматриваем совесть, исходя из определения Шадрикова: «Совесть понимается как духовное состояние субъекта, формирующееся на основе оценки своего поведения с позиций нравственных ценностей, которые приняты субъектом и несоблюдение которых воспринимается с онтологических позиций как потеря самого себя» (Шадриков, 2020, с. 78).

Шадриков выделяет следующие функциональные проявления совести (Шариков, 2018, с. 8–9):

– это качество, определяющее способность следовать нравственным нормам;

– это качество, определяющее справедливость собственных поступков и поступков других людей;

– это качество, тесно связанное с переживаниями на основе оценки с позиции совести;

– совесть может сама себя рефлексировать, оценивая поступки человека;

– совесть есть устойчивое основание личности в процессе ее взаимодействия с другими людьми;

– совесть зависит от истории субъекта;

– совесть связана с деланием добра, с правильным суждением о том, что есть добро;

– совесть дана от природы, но проявляется с возрастом;

– совесть верующего базируется на нравственных качествах, которые выступают в роли абсолютных ценностей;

– совесть проявляется как осознание отступления от абсолютных нравственных ценностей;

– совесть представляет собой нравственную самооценку;

– совесть – это проявление страха Божья;

– совесть – это проявление страха перед законом;

– совесть – это любовь к ближнему, альтруизм и жертвенность;

– совесть – это проявление веры в человеке;

– совесть – это стремление к истине и добродетели;

– совесть – это проявление духовности человека;

– совесть – это способность осознавать грех;

– совесть является проявлением светской морали и гражданских идей: свободы, равенства, справедливости, патриотизма, гражданского долга, которые стали личностно значимыми;

– совесть проявляется в закрытом обществе;

– совесть – это мотив и цензор поведения, совесть побуждает и направляет, производит самооценку совершаемых поступков, нравственный самоконтроль;

– совесть – это мотивационное состояние, которое субъективно проявляется в особом чувстве неудовлетворенности или удовлетворенности собой;

– совесть – внутренний императив, определяющий поведение человека;

– совесть проявляется на иррациональной глубине;

– совесть – качество, противостоящее эгоизму;

– совесть выступает как отражение идеала человека, как отражение сферы смыслов человека;

– совесть как проявление интеллекта и духовности;

– совесть включает в себя моральную норму, эмоцию и ум;

– совесть предполагает принятие морали как личностно значимой, мораль работает в подсознании и становится ведущим побуждением;

– совесть выступает как мотив и как цель (сознательный выбор), в которой проявляется ум и воля.

Вышеприведенное разностороннее определение совести показывает психологическую многомерность этого понятия и свидетельствует о сложности его изучения. Немногочисленные современные отечественные исследования совести, в том числе эмпирические, представлены рядом работ (Воловикова, Мустафина, 2016; Ильин, 2016; Манеров, 2014; Мустафина, 2012; и др.).

Совесть тесно переплетена с моральными чувствами. В. В. Зеньковский говорит о трех основных моральных чувствах: любовь к людям (альтруизм), стыд, чувство совести. Он пишет: «Эти три чувства вносят в нашу душу моральный опыт, создают в нас непосредственное моральное ориентирование, дают моральную оценку в отношении трех основных объектов моральной жизни – в отношении к самой личности, в отношении к другим людям, в отношении к культуре как системе жизни, как к продукту активности. В работе совести, которая в простейших формах является чувством (хотя в высших своих формах она имеет более сложный характер) мы оцениваем не нашу личность, не других людей, а наши действия как таковые в их корнях и в их результатах. Работа совести пробуждается именно тем, что всходит из семян, которые мы сеем, тем, что существует уже как непоправимый, невозвратимый факт, что входит в объективную действительность» (Зеньковский, 1995, с. 161).

Выступая как моральное чувство, совесть проявляется в эмпатических способностях к децентрации, состраданию, эмпатической заботе. К моральным относятся чувства, связанные с совестью, среди которых Шадриков называет чувства любви, справедливости, добра (Шадриков, 2020).

Моральные чувства неотделимы от высокого (духовного) отношения к другим, отражая единство всех людей. Флоренская пишет: «Отношение к другому как к самому себе проявляется в переживаниях совести. Испытывая чувства дискомфорта, тревоги, страдания от зла, причиненного другому, я сопереживаю, ощущаю себя на его месте. Вопреки рациональному противопоставлению себя и другого, совесть выражает чувство единства; это голос общечеловеческого во мне» (Флоренская, 1991, с. 52).

Совестное отношение к другим интерпретируется нами как элемент духовной альтруистической направленности, являющейся важнейшим компонентом высших моральных способностей, и как связующее звено совести и духовно-нравственных качеств личности. Духовная альтруистическая направленность противостоит недуховной эгоистической направленности, характеризующейся отсутствием совести. Флоренская отмечает: «Одним из проявлений духовной жизни является нравственная установка личности, ориентирующей свое поведение на „голос совести“ (вопреки, может быть, голосу эгоистического „Я“)» (Флоренская, 1991, с. 52).

Необходимо подчеркнуть, что проявления совести двояки. С одной стороны, они иррациональны, с другой – рациональны.

Т. А. Флоренская определяет совесть как нравственную интуицию, как «внутренний голос», тесно связанный с духовным «Я» (Флоренская, 1983, 1991).

Шадриков пишет: «Совестный акт возникает бессловесно из иррациональной глубины души» (Шадриков, 2020, с. 69). Согласно мнению философа И. А. Ильина (благодаря которому в гуманитарную науку вошло понятие «совестный акт»), «совесть есть состояние нравственной очевидности» (Ильин, 1993, с. 192). Ильин предостерегает от рационализации совестного акта: «Тот, кто хочет пережить совестный акт во всей его силе и свободе, тот должен в особенности отказаться от всякого сознательного взвешивания различных доводов „за“ и „против“, от умственного рассмотрения польз, нужд и целесообразностей, от попыток предусмотреть возможные последствия того или иного поступка и т. д.» (Ильин, 1996, с. 124).

Анализируя идеи И. А. Ильина о совести, Н. В. Борисова, А. А. Гостев пишут: «Совестный акт осуществляется не в форме рассуждений, выводов доказательств и т. п., а в виде иррационального сосредоточения души. Он не нуждается в теоретических построениях, метафизических или эмпирических обобщениях» (Борисова, Гостев, 2016, с. 145). Эту же мысль высказывает и развивает Шадриков: «Весьма опасен путь интеллектуализации совестного акта, заключающийся в попытках его логического обоснования. Ум может заслонить совесть, закрыть ее моральной казуистикой, увести от совершения совестного акта» (Шадриков, 2020, с. 68). Таким образом, исследователи отмечают иррациональность совестного акта.

С другой стороны, проявления совести рациональны и имеют отношение к своеобразной совестной рефлексии, рассматриваемой как внутренняя деятельность, связанная с оценкой своего поведения (там же, с. 73).

Модель рефлексивности, приводимую Шадриковым, можно применить и к совестной рефлексии (рисунок 2).

Рис. 2. Модель рефлексивности (Шадриков, 2014, с. 26)

Таким образом, работа совести подразумевает и интуитивные прозрения, и активную мыслительную деятельность. На основе микросемантического анализа в связи с совестным актом стало возможным увидеть факт неразрывного единства мышления и личности. М. И. Воловикова отмечает, что такой анализ, позволяющий уловить работу совести (совестный акт), «носит характер инсайта: внезапное осознание, отказ от осуждения другого человека и готовность к исправлению поведения. В операционную схему сравнений включается не только мышление, но и личность, которая сама становится психологической переменной» (Воловикова, Мустафина, 2016, с. 70).

Итак, совесть, проявляясь в виде совестной рефлексии, имеет отношение не только к моральному, но и ментальному компоненту/ уровню психологической модели духовных способностей, который включает высшие рефлексивные способности.

Совесть есть в каждом человеке, проблема заключается в ее пробуждении. Шадриков пишет: «Совесть живет в каждом человеке, даже в самом мрачном и ожесточенном, и она приводит человека к покаянию, но для этого надо отдаться совести, подчиниться ее действию в совестном акте» (Шадриков, 2020, с. 67).

Совесть, представляя собой высшую внутреннюю инстанцию в системе нравственной регуляции поведения человека, проявляет себя во всей полноте в высших моральных способностях, но на уровне релятивистской морали она может выступать не очень строгим судьей. В этом случае совесть представляется как мнимая. Шадриков пишет: «Человек, которому не удается поднять себя до совести, начинает опускать ее до себя…» (там же, с. 68); вступают в действие защитные механизмы – рационализация (самооправдание, самообман), закрывающие путь к духовному росту, тогда как необходимо увидеть вещи в их истинном свете, признать свою вину, правоту совести.

Рассматривая совесть в качестве способности, Флоренская пишет, что голос совести «можно заглушить, но можно развить, как всякую другую способность (музыкальный слух, художественное зрение и т. п.). Этот «психический орган», благодаря сознательной ориентации личности, ее прислушиванию к голосу совести, может стать четким нравственным ориентиром в поведении, внутренним наставником» (Флоренская, 1991, с. 52).

Совесть – духовная способность. Проявляясь как высшая моральная способность, она выступает в роли внутреннего Учителя, направляющего личность на путь духовного роста. Она может рассматриваться как механизм проявления духовности и духовного развития, обусловливающий движение человека от «Я» эгоцентрического к «Я» духовному (Ожиганова, 2020б).

В совестном акте человек выходит за пределы своего эгоцентрического «Я», поднимаясь на духовный уровень, что ассоциируется с высшей способностью к самотрансценденции, относящейся к трансцендентному компоненту/уровню психологической модели духовных способностей.

Согласно В. Франклу, восхождение к высотам духовной личности становится возможным благодаря трансценденции человеком своего психофизичесого комплекса: «Личность постигает себя лишь в трансцендентности. Более того: человек является человеком лишь в той мере, в какой он себя осознает в трансцендентности, он личность лишь в той мере, в какой трансцендентность придает ему личность, в той мере, в какой он проникнут и пронизан призывам трансцендентности. На призыв трансцендентности откликается совесть» (Франкл, 2020, с. 299).

Совесть как духовная способность, имеющая отношение к абсолютным ценностям и высшим смыслам, раскрывается Франклом в связи с ответственностью. Он считает, что совесть и ответственность присущи как религиозным, так и нерелигиозным людям. «Отличие… заключается лишь в том, что нерелигиозный человек не задается последним вопросом – перед кем он несет ответственность за реализацию смысла своей жизни. Для человека религиозного этой последней высшей инстанцией является Бог. Бог для Франкла – это тот собеседник внутреннего диалога, к которому обращены наши наиболее сокровенные мысли. Тем самым бог… – это персонализированная совесть, а совесть – это „подсознательный бог“, таящийся в каждом человеке» (Леонтьев, 1990, с. 16).

Франкл выделяет в духовной сфере человека подсознательную духовность («отсутствие рефлексивного самосознания при сохранении имплицитного самопознания»), рассматривая ее как основу всей сознательной духовности. Он пишет: «Дух покоится на бессознательном… То, что называют совестью… коренится в подсознательной основе. Ведь большие и подлинно экзистенциальные решения в жизни человека всегда не рефлексируемы и тем самым не осознанны; истоки совести восходят к бессознательному. В этом смысле совесть можно назвать также иррациональной; она алогична или, еще точнее, дологична. Ведь подобно тому, как существует донаучное и онтологически предшествующее ему дологическое познание бытия, так существует и доморальное постижение ценности, которое принципиально предшествует любой эксплицитной морали. Это и есть совесть» (Франкл, 1990, с. 96–97).

Такая интерпретация совести создает возможность для рассуждения о высших универсальных ценностях и принципах абсолютной морали как некоей идеальной духовной субстанции, коренящейся в недрах бессознательного, например, в виде морального архетипа, который спонтанно определяет гуманистическую ориентацию человеческого мышления и поведения с помощью высших моральных способностей.

* * *

Рассмотрение совести в качестве компонента высших моральных способностей, исходя из психологической модели духовных способностей, позволяет:

– подчеркнуть духовную природу совести;

– объяснить двойственный характер ее проявления: рациональность/иррациональность;

– показать ее связь с высшими смыслами и абсолютными ценностями, а также духовно-нравственными качествами, духовной альтруистической направленностью, моральными чувствами, имеющими отношение к высшей моральной способности бескорыстно любить других;

– отметить ее взаимодействие с высшими способностями всех трех компонентов/уровней модели духовных способностей: моральным, ментальным, трансцендентным.

Таким образом, совесть, будучи «органом» нравственности, имея рациональную и иррациональную природу, связана со всеми уровнями модели духовных способностей, особенность которой заключается в симультанности проявления всех ее компонентов/уровней. Так, совесть входит в состав высших моральных способностей, отражая моральный компонент/уровень; проявляясь в рациональных актах совестной рефлексии, она активизирует высшие рефлексивные способности ментального уровня; возникая из иррациональных глубин души и выступая как «голос абсолютной морали», связанный с духовным «Я», она обнаруживает себя на трансцендентном уровне в трансцендентных способностях.

На примере совести видно, как реализуется принцип одновременного проявления высших способностей, относимых к категории духовных на всех трех уровнях: моральном, ментальном, трансцендентном.

Компоненты высшей моральной способности «бескорыстная любовь к людям»: духовно-нравственные качества, духовная альтруистическая направленность и эмпатия

Основу морального компонента/уровня психологической модели духовных способностей составляет высшая моральная способность к бескорыстной любви. Ее специфика заключается в том, что она, пронизывая все уровни модели, является главной высшей способностью и обязательно включается в состав всех остальных высших способностей.

Она проявляется в духовно-нравственных качествах, духовной альтруистической направленности, эмпатии. Рассмотрим соотношение и взаимосвязь этих компонентов, входящих в состав высшей моральной способности к бескорыстной любви.

В теории нравственных основ (Graham et al., 2013) – одной из ведущих в современной психологии морали – среди общечеловеческих принципов морали в первую очередь называется «забота о других людях, отсутствие причинения вреда»: вредить другим неправильно, тогда как проявлять по отношению к другим доброту и сострадание правильно (McKay, Whitehouse, 2015).

В психологии морали большое внимание уделяется альтруизму и эмпатии. Альтруистически ориентированное просоциальное поведение, индуцируемое эмпатическим отношением к окружающим, изучалось многими психологами (Batson, Lishner, Stocks, 2015; Eisenberg, Miller, 1987; Hoffman, 1991, 2000; и др.), но как связанное с составом высших моральных способностей еще не рассматривалось.

Моральный компонент модели духовных способностей является ее базовым уровнем. Он отражает возможность актуализации высших моральных способностей, которые открывают путь к высшим смыслам бытия и реализации в процессе жизнедеятельности высших ценностей: истины, добра, красоты, справедливости, исходя из универсальных принципов морали.

Высшие моральные способности, выступая как духовные способности, имеют непосредственное отношение к духовной личности, ее духовно-нравственным качествам. Благодаря высшим моральным способностям духовная личность реализует свои духовно-нравственные качества в процессе жизнедеятельности.

Базовой аффективной характеристикой духовной личности является любовь к другим людям, чувство единства с ними, стремление к поддержке и заботе о них, что имеет непосредственное отношение к эмпатии и отражается в высшей моральной способности – бескорыстно любить людей.

В настоящее время в психологической науке выделяются разные аспекты и уровни эмпатии. Подчеркнем, что именно эмпатия, свидетельствующая о нравственных чувствах и действенной помощи (назовем ее продуктивной эмпатией), является неотъемлемым компонентом высших моральных способностей. Проявление же эмпатии, например, связанной с эгоистическими тенденциями и пр. (назовем ее непродуктивной эмпатией), отношения к высшим моральным способностям не имеет.

В исследованиях показано, какую важную роль играет продуктивная эмпатия в межличностном взаимодействии и обеспечении благополучия других: установлено, что респонденты, обучающиеся помогающим профессиям, в большей степени склонны проявлять эмпатию по отношению к другим людям; также выявлено, что эмпатическое отношение к пациентам способствует их скорейшему выздоровлению (Ahmad, 2015). Основываясь на этих результатах и наших теоретических представлениях, можно сказать, что продуктивная эмпатия и помогающее поведение, свидетельствуя о духовной альтруистической направленности, имеют отношение к духовной личности и ее высшим моральным способностям.

В структуре эмпатических способностей исследователями выделяется альтруистическая направленность и другие компоненты: эмоциональная активность, широта эмоционального репертуара, адаптивная гибкость эмоций, коммуникативная толерантность, способность к синтонии, способность к идентификации и другие компоненты (Ичаловская, 1999).

В отношении высших моральных способностей речь идет о духовной альтруистической направленности, которая отражает суть духовных способностей – высшее проявление человеческого в человеке: бескорыстной заботы о благе других, достигающей в некоторых случаях уровня героического поведения и самопожертвования.

Рассмотрим следующие компоненты высших моральных способностей: духовно-нравственные качества как проявление духовной альтруистической направленности и эмпатию как проявление нравственных чувств, связанных с децентрацией, сопереживанием, эмпатической заботой.

Об альтруизме и эмпатии пишет М. Хоффман, отмечая, что эмпатия вызывает и поддерживает действия в интересах других людей, ради их блага и поэтому должна быть фундаментальным критерием для моральной оценки (Hoffman, 1975). В исследованиях установлено, что эмпатия приводит к альтруистической мотивации и вызывает альтруистическое поведение (Batson, Lishner, Stocks, 2015).

М. Слоут, развивая концепцию этики заботы, указывает, что без эмпатии забота является неадекватным понятием для моральной рефлексии, поэтому он определяет свой проект как «эмпатическую заботу». Автор отмечает, что развитие способности к эмпатии создает возможность увеличения усилий и действий ради других (Slote, 2007). Очевидно, что эмпатические способности, связанные с альтруистической направленностью, тесно переплетены с моральными способностями, отражая их эмоциональную грань.

Среди философов существует мнение, что субъективные эмоциональные реакции оправданы и что эмоции помогают людям различать моральные качества в конкретных контекстах, мотивировать моральное поведение и пресекать аморальное поведение. Кроме того, эмоции могут играть коммуникативную роль, раскрывая моральные ценности человека, показывая его заботу о других и самих себе (Ben-Ze’ev, 1997; Blum 1980).

В концепции нравственных чувств А. Смита (Смит, 1997) отражена идея связи когнитивного и аффективного аспектов, присущих морали, что позволяет выделять особый вид способностей – моральных, включающих в себя аффективный компонент – моральные чувства. «Смит основывал мораль на внутренней способности; она рассматривалась им как способность чувственного познания. Благодаря этой способности человек имел возможность постигать моральное. И благодаря ей изначально устанавливался тот порядок во взаимоотношениях между людьми в их ожиданиях, чувствах и мнениях, который и составлял мораль» (Апресян, 2005, с. 106).

Итак, ряд психологов и философов свидетельствуют о тесной связи эмпатии, альтруизма и морали. Это дает основание для предположения о том, что проявления эмпатии и духовно-нравственных качеств личности, отражающих духовную альтруистическую направленность, имеют отношение к высшим моральными способностям.

Хотя многочисленные теоретические и эмпирические работы подтверждают связь морального поведения и эмпатии, существует мнение, что эта связь не является прямолинейной, однозначной и неоспоримой (Decety, Cowell, 2014). Исследования в области социальной психологии ясно показывают, что мораль и эмпатия сопряжены с двумя независимыми мотивами, каждый из которых имеет свою уникальную цель. В ситуациях распределения ресурсов, в которых эти два мотива противоречат друг другу, эмпатия может стать источником аморального поведения (Batson et al., 1995).

Безусловно, существуют ситуации, когда эмпатия может привести к аморальному поведению, например: сочувствие матери в отношении своего ребенка в критической ситуации вынужденного выбора может привести к жестокому ущемлению прав чужих детей. Исследования показывают, что активность в нейронной сети, связанной с болью, значительно усиливается, когда люди видят или воображают страдания своих близких по сравнению с восприятием страданий незнакомцев (Cheng et al., 2010). Таким образом, можно сказать, что эмпатия не всегда является прямым путем к моральному поведению.

Исходя из этого, повышаются требования к точности в определении содержания конструкта «эмпатия», используемого в каждом конкретном исследовании.

Выделение различных аспектов эмпатии, как, например, в применяемой нами модели эмпатии М. Дэвиса (отраженной в его тесте), позволяет избежать обобщающих негативных характеристик эмпатии, которые можно приписать этому термину в связи с определенными ситуациями. В модели М. Дэвиса некоторые заведомо негативные аспекты эмпатии отражает шкала «Личный дистресс».

Эмпирическое исследование взаимосвязи компонентов высших моральных способностей

Рассмотрим, как соотносятся друг с другом выделенные нами компоненты высших моральных способностей: духовно-нравственные качества, свидетельствующие о духовной альтруистической направленности, и нравственные чувства, ассоциируемые с тремя аспектами эмпатии: когнитивным – шкала «Децентрация», аффективным – шкала «Сопереживание» и поведенческим – шкала «Эмпатическая забота», – используя модель эмпатии, предложенную М. Дэвисом (Davis, 1983, 1996).

Выборку составили 90 человек (мужского пола – 39 чел.; женского пола – 51 чел.) – учащиеся старших классов средней общеобразовательной школы. Применялись следующие методики.

I. Опросник «Духовная личность» А. Хусейна, М. Анаса в адаптации Г. В. Ожигановой (Ожиганова, 2019) для исследования духовно-нравственных качеств личности. Эта методика отражает секулярную духовность, создает возможность получить представление о выраженности духовно-нравственных качеств личности. Нравственные качества, представленные в этом опроснике, имеют отношение к высоким моральным принципам и ценностям, свидетельствующим о духовности личности, ее духовной альтруистической направленности, которую мы считаем ключевым элементом моральных способностей. Опросник охватывает такие качества, как: доброта, великодушие, милосердие, сострадание, прощение, смирение, честность, чистота мыслей, поступков и др.

Методика содержит 28 пунктов и пять шкал: 1) «Высокая нравственность и мудрость», 2) «Самоконтроль», 3) «Надежность и ответственность», 4) «Духовность отношений», 5) «Правдивость и удовлетворенность» (Ожиганова, 2019).

II. «Многофакторный опросник эмпатии» М. Дэвиса – адаптация Н. А. Будаговской, С. В. Дубровской, Т. Д. Карягиной (2013) для исследования эмпатии.

М. Дэвис рассматривает эмпатию как многомерную систему реакций человека на наблюдаемые события/состояния других людей. Эмпатия представлена как совокупность нескольких конструктов, описывающих разные аспекты одного и того же феномена – отклика на переживания других.

Этот личностный опросник включает 28 пунктов, четыре шкалы, каждая из которых содержит 7 пунктов. Шкалы отражают разные стороны проявления эмпатии, вместе с тем представляя ее как целостный феномен на основе общей концепции эмпатии.

1. Шкала децентрации ассоциируется с когнитивным аспектом эмпатии; измеряет тенденцию принятия в расчет точки зрения, опыта другого человека; стремление понять и учесть многообразие возможных позиций. Исследователи отмечают, что возможность поставить себя на место другого человека обусловлена когнитивными процессами, что приводит к улучшению социального взаимодействия, позволяя избавиться от корыстных побуждений, облегчая, например, акт прощения (Кухтова, 2011; Mahoney, 2006).

По мнению исследователей, способность поставить себя на место другого человека, исходя из понимания его чувств, в большей мере способствует альтруисти ческой помощи, чем рациональный подход к пониманию его мыслей. «Быть способным понять эмоции других больше влияет на альтруизм личности, чем способность понять мысли других» (Карягина, Кухтова, 2016, с. 37). Эта шкала, ориентированная на оценку склонности принимать в расчет точку зрения других, затрагивает и когнитивную, и личностную сферы, приводя к понятию децентрации. «Описание шкалы… отсылает нас к теоретическим работам Ж. Пиаже и Д. Мида, которые подчеркивают важность способности к децентрации для неэгоцентрического, неэгоистического поведения» (там же, с. 37).

2. Шкала сопереживания (фантазии) – отражает аффективный аспект эмпатии; эта шкала сконструирована, исходя из исследований эмоциональности Е. Стотланда; она оценивает тенденцию воображаемого перенесения себя на место вымышленных персонажей книг, спектаклей, героев фильмов и включение в их эмоциональные состояния, действия и т. д.; постановка на место другого происходит благодаря вчувствованию или вживанию в эмоции, что может объясняться проекцией, принятием роли.

3. Шкала эмпатической заботы ориентирует на поведенческий аспект эмпатии; позволяет выявить такие чувства, направленные на другого, как сострадание, жалость, сочувствие в отношении людей, с которыми случилось несчастье, а также желание помочь; показывает тенденцию испытывать симпатию, теплоту, беспокойство о других людях, стремление заботиться о них, «выявляет „помогающее“ отношение и симпатию к чьим-либо чувствам» (там же, с. 40). Дэвис определяет такие чувства как нравственные. «Сочувствие побуждает человека к помощи другому: чем более устойчивы альтруистические мотивы человека, тем шире круг людей, которым он, сочувствуя, помогает» (там же, с. 41).

4. Шкала личного дистресса показывает чувства собственной тревоги и дискомфорта, которые возникают при наблюдении переживаний других людей в процессе напряженного межличностного взаимодействия и других ситуациях. Эти отрицательные эмоциональные реакции (беспокойство, раздражение) появляются в связи с чужими страданиями и порождают стремление к скорейшему избавлению от собственных негативных чувств, что может осуществляться, например, таким путем, как оказание помощи страдающему, но не ради его блага, а для собственного психологического благополучия, чтобы самому обрести покой, устранив психотравмирующую ситуацию, источник своих отрицательных эмоций.

Шкала личного дистресса показывает эмпатию эгоцентрического типа, направленную на себя, озабоченность своим собственным состоянием, а не состоянием другого в отличие от шкалы эмпатической заботы, отражающей альтруистически-ориентированную заботу о других людях. Шкала личного дистресса может сигнализировать о чрезмерной «зараженности» чужими эмоциями и неспособности оказывать помощь другому человеку, оказавшемуся в бедственном состоянии и испытывающему страдания.

III. Методика диагностики самооценки мотивации одобрения Марлоу – Крауна (Marlowe – Crowne Social Desirability Scale – MC-SDS) (адаптация Ю. Л. Ханина, 1974) для оценки правдивости ответов респондентов.

Методики, используемые в исследовании, связаны с самооценкой респондентом своих личностных особенностей, которые имеют отношение к эмпатии и духовно-нравственным качествам. Эти характеристики являются социально желательными, поэтому для проверки правдивости ответов применялась методика Марлоу – Крауна в качестве «шкалы лжи».

Было установлено, что шесть человек из 90 показали по шкале лжи балл > 14, свидетельствующий о неискренности ответов. Эти респонденты были исключены из дальнейшего статистического анализа результатов.

В дальнейшем речь идет о выборке 84 человека. Респонденты мужского пола – 37 чел.; женского пола – 47 чел.

В исследовании использовался суммарный показатель духовно-нравственных качеств (духовная личность) и показатели четырех шкал эмпатии: 1) шкала децентрации; 2) шкала сопереживания; 3) шкала эмпатической заботы; 4) шкала личного дистресса.

Для выяснения, существует ли связь между показателями уровня выраженности духовно-нравственных качеств личности и эмпатии, был проведен корреляционный анализ. Применялся коэффициент корреляции Спирмена (таблица 11).

Таблица 11

Взаимосвязь показателей духовно-нравственных качеств (духовность личности) и эмпатии

Была установлена значимая положительная связь между показателями уровня выраженности духовно-нравственных качеств личности и тремя шкалами эмпатии: «Децентрация» (r = 0,334, p = 0,002); «Сопереживание» (r = 0,223, p = 0,041); «Эмпатическа я забота» (r = 0,481, p = 0,00 0).

Таким образом, в нашем исследовании установлена связь показателей духовно-нравственных качеств личности с эмпатией. Это согласуется с результатами других исследований.

Изучение взаимосвязи духовности и эмпатии на выборке студентов, аспирантов, социальных работников и медсестер показало связь шкалы «Духовная перспектива» с эмпатией. Эта шкала отражает представления о смысле бытия, связанности с природой, благодарности и морали. Авторы отмечают также, что выявленная связь шкалы «Духовная перспектива» со шкалой «Доброжелательность» опросника «Большая пятерка» важна для прогнозирования эмпатии (Stewart, Lawrence, Burg, 2019). В исследовании, проведенном на выборке студентов (186 чел.), была обнаружена значимая взаимосвязь альтруизма, эмпатии и духовности (Huber, MacDonald, 2012).

В двух исследованиях, направленных на изучение взаимосвязи между различными аспектами эмпатии, общения и просоциального поведения, было установлено, что просоциальное поведение мотивировано, прежде всего, заботой о других, что имеет отношение к альтруизму, последний также индуцирует эмпатию (Stiff et al., 1988).

Важный результат нашего исследования – отсутствие связи показателей духовно-нравственных качеств личности со шкалой «Личный дистресс» (r = 0,105, p = 0,344), что абсолютно правомерно, так как эта шкала показывает чрезмерную озабоченность собой и своим состоянием, а не состоянием другого человека, испытывающего страдания, нуждающегося в сочувствии и помощи, что отражает эгоцентрическую ориентацию и не соотносится с духовно-нравственными качествами, не соответствует представлению о духовной личности, ее альтруистической направленности. В исследовании Ч. Бэтсона с соавт., нацеленном на изучение альтруистической мотивации, была установлена отрицательная связь личного дистресса с альтруизмом (Batson, Fultz, Schoenrade, 1987).