Ассортир бесплатное чтение

Введение в серию

Ганеша бродил по выжженной атомной войной планете в светозарном теле, всё пытаясь понять, почему же это произошло. Так рано. Несмотря на то, что ожидавший его на орбите Челнок уже несколько раз посылал сигналы, призывая как можно скорее подняться на борт и «отдать швартовы».

«Бесы до последнего думали, что можно не обращать внимания на воззвания Творца эволюционировать и им за это ничего не будет. Даже тогда, когда война была уже в разгаре, – размышлял Ганеша, бродя по всё ещё раскалённому пеплу. – Наивные. Надеясь, что архидемоны так и оставят их тут беситься и играть в их брачные игры. Не понимая, что те помогали бесам (посылая озарения) изобрести ядерное оружие именно для того, чтобы в конце концов и устроить тут ядерный апокалипсис, манипулируя их обидами и амбициями. То есть – их же собственными руками!»

Джиневра и Король Артур терпеливо ждали в Челноке, давая Ганеше всё это переосознать. Хотя Летучий Корабль, забрав всех богов и ангелов, уже давно покинул орбиту и отправился развозить их по своим планетам. Словно школьный автобус с галдящими детьми.

Да и Книгиню надо было срочно найти. Она убежала от него в светозарном теле и где-то спряталась, не желая смириться с тем, что тут произошло. Хотя Ганеша и объяснял ей уже, что это не её родная планета. Но ей так понравилось тут быть Творцом (после водопада знаний по обустройству цивилизаций, которые после Пробуждения обрушили на неё архангелы), что Ассортир стал ей вторым домом, который она теперь отказывалась покидать. Ей вовсе не улыбалось ждать на его любимой планете, пока ветер развеет наконец-то переставшую быть радиоактивной пыль, чтоб начать созидать тут новую цивилизацию. С ноля. Для неё это были не игрушки! Её всё ещё женское сердце никак не могло со всем этим смириться. Как сердце Ганеши, уже привыкшее к подобным потрясениям. Ведь это была его далеко не первая планета, на которой цивилизация разумных существ досадно «схлопнулась».

А как мило всё это начиналось…

Глава1.Литературнэ

В помещении агентства «Новая жизнь ангела» было светло и чисто.

Ганеша прошёл в кабинет, и ангел подняла на него свои пронзительно голубые глаза Навигатора.

– Здравствуйте, мы вас так ждали!

– Не льстите, я не принимаю лесть за комплимент. Вы же знаете, кто я.

– Простите, – потупилась девушка. – Я впервые встречаюсь с Творцом подобного уровня. Обычно, к нам тут заглядывают только ангелы, пожелавшие родиться на планетах с более высшим уровнем, чем они могут себе это позволить. И прожить там в любых социальных условиях, лишь бы хоть в одной из жизней испытать то, что доступно лишь богам. Но ваша заявка вызвала шок у всего коллектива нашего агентства.

– К чему эти прелюдии, вы хотите мне что-то сказать? Или просто тренируете язык на моей заднице?

– Да! – воскликнула девушка. – Мой муж, он попал в трудную ситуацию. Точнее, – внезапно заплакала она, – Артур попал в Ад, тюрьму для ангелов. Он схлопотал пожизненное!

– Я же уже дал вам понять, что слезы и прочие эмоциональные уловки не смогут оказать на меня воздействия.

– Простите, это слишком личное, – поправилась она, вытирая слёзы. – Я не хотела. Просто, рассмотрев вашу заявку, я внезапно поняла, что вы – мой единственный шанс спасти мужа!

– Но я не хочу никого спасать. Я поспорил с местными литераторами на своей планете и заключил пари, что смогу их всех перещеголять, отправившись в литературнэ. И готов заплатить вам за это любые деньги. Ваша задача – просто направить меня на одну из низших планет, где я смогу родиться и вырасти в прекрасных социальных условиях, наивно думая, что я величайший писатель современности, рождавшийся там до этого как тот или иной гений этой планеты. И написать там свой гениальный, как я буду считать, роман. Разумеется, у меня должно быть там столько денег чтобы я вообще никем не работал и спокойно смог издать там роман за свой счёт. Вот и всё пари. Дальше – я ещё при жизни взойду в светозарном теле на Летучий Корабль с одним из экземпляров своей книги, откуда вы меня и транспортируете обратно на мою любимую планету. Где я и смогу победить своих оппонентов в споре, зачитав им вслух свою бурно прошедшую в нижнем мире молодость. Чтоб они захлебнулись слюной от зависти и восторга, не в силах даже выдумать то, что мне удалось пережить на самом деле! Вот и всё, что мне от вас потребуется. Справитесь?

– Простите, я понимаю, что после того как вы преобразовали нашу Малую галактику в Большую и установили на всех обитаемых планетах Вечность, у вас, в знак нашей глубочайшей признательности, очень солидный счёт в нашем Галактическом Центральном Банке. И я не смогу вас ни подкупить, ни разжалобить. Но как только я прочла вашу заявку, я вдруг осознала, что вы – мой единственный шанс спасти мужа!

– Я же вам уже сказал…

– Подождите, дайте договорить! – перебила его девушка, понимая, что другого шанса спасти любимого у неё не будет. – Я предлагаю вам не просто написать роман на основе реальных событий, как вы и планируете, но хотя бы попытаться трансформировать эту планету в одну из высших!

– Но это запрещено законом! – возмутился Ганеша, непроизвольно начав цитату: – «Творцы не могут вмешиваться в социальную жизнь планеты-тюрьмы и занимать там руководящие должности.» Всё что они могут – создать там своё Учение. И всё! Чтобы бесы наивно думали, что они абсолютно бесконтрольны и могут творить там друг с другом всё, что только захотят. Насилуя, грабя и убивая друг друга самым жесточайшим образом. И не подозревая о том, что они уже в тюрьме.

– То есть у них там полная Свобода Выбора. И вы можете использовать это право для того, чтобы бесы смогли бы сами трансформировать свою планету без вашего непосредственного участия. Просто и доступно объяснив им в своём романе то, как именно им самим надлежит это сделать. Скажем, в одном из диалогов с представительницей прекрасного пола, пытаясь этим её очаровать.

– И вы думаете, бесы тут же захотят ко мне прислушаться? – усмехнулся Ганеша. – Не будьте наивны. Всё что могут Творцы – организовывать там свои религии. Чтобы послушавшие архангелов преступники, срок заключения которых подходит уже к концу, смогли выйти на свободу, трансформировавшись ещё при жизни через процедуру Глубокого Раскаяния в ангела-во-плоти и умерев там своей естественной смертью как святой. После чего он в астральном теле будет перенаправлен на его родную планету, откуда его и сослали отбывать срок заключения. И всё. Так называемые «истинно верующие» – это те, чей срок заключения уже подошел к концу. Ну, а те, кто никому и ни во что не верит, так называемые «атеисты», это те, кому об Освобождении ещё и думать рано. С ними работа просто не ведётся.

– Дело в том, что на планете-тюрьме, где оказался Артур, возглавив протест ангелов против решения Творца Галактики о введении Времени на их планетах, как раз заканчивается Кали-Юга. И планета должна вот-вот войти в Сатья-Югу, в результате чего мой муж мог бы выйти по амнистии. Как и любой падший ангел, ознакомившись с Учением местного Творца чтобы начать самостоятельную трансформацию в ангела-во-плоти. Раньше срока. Но, как назло, там сейчас нет подходящего Творца планетарного масштаба. А никто из других уголков галактики туда идти не хочет. Ни за какие деньги! Сколько бы я им ни предлагала. Мой муж обречён! – заплакала она.

– Но там же должен быть свой Творец? На постоянной основе.

– Да. Там есть один такой, но он слишком уж чистый. И архангелы бояться замутить Кристалл его души. Заранее понимая, что на пороге Сатья-Юги архидемоны будут этому активнейшим образом сопротивляться, постоянно посылая своих прекраснейших демонов искушения, которые будут пытаться сбить Творца с Пути, не давая сломить Кали-Югу и передать архангелам власть над планетой на целую эпоху. И Творцу, хочешь-не-хочешь, придётся заниматься с ними сексом. Так как он, поначалу, будет воспринимать их за ангелов, сошедших к нему с небес. Именно для того, чтобы их спасти. В силу присущего каждому Творцу любви и сострадания. Агапе – это их единственный недостаток, о котором архидемоны, конечно же, давным-давно знают. Монте-Кристо, как образцовый Творец, безотказен и согласен на всё что угодно. Преодолеть любые трудности! Любой ценой. Но архангелы ему этого не позволят. Он – эталон чистоты и совершенства! Такой он у нас один. Во всей галактике.

– А меня вам не жалко! – усмехнулся Ганеша.

– Но вы-то Творец такого высокого уровня, что для вас это плёвое дело!

– Да, я смогу достичь уровня Творца из любых социальных условий, – горделиво заявил Ганеша. – Но боюсь, что роль Творца планетарного масштаба не для меня. Это слишком мелко! Как Творец Вселенной, я привык обучать Творцов Галактик. Или вы думаете, кто подкинул ему эту идею о введении Времени? И объяснил, как именно надлежит всё это провернуть. Чтобы в разы ускорить эволюцию галактики! Я давно скорее уж методист, чем воспитатель. Для этих детишек. Что для меня планета? Пылинка в просторе космоса. Я не хочу устраивать там эти «тараканьи бега». Большинство населения которой, к тому же, воспринимает это как бег на месте. Бесы не могут ещё понять ни того, что такое религия, ни того, для чего она нужна. Им самим, а не тем, кто их создаёт. Наивно надеясь им помочь – стать столь же прекрасными ангелами, как и вы.

– Да, я всё понимаю, – улыбнулась польщенная им девушка. – Там есть ещё один спящий Гений нашего мироздания, который однажды играл там роль планетарного Творца, но его очень и очень тяжело Пробудить. Поэтому архангелы и не могут делать на него ставку. Но зато, когда он проснётся от майи и осознает себя Творцом, мощнее его нет никого в галактике! Вам, как только Пробудитесь сами, нужно будет всего лишь Пробудить его. И всё! Дальше он сделает всю работу по трансформации планеты сам. Используя то Учение, которое вы ему оставите, назвав это руководство по трансформации бесов в ангелов «Судный день».

– Не слишком ли пафосно? – усмехнулся Ганеша.

– Там это так заведено, – пожала она плечами. – К тому же, на этой планете находится ещё один Творец Вселенной.

– Кто же это?

– Ваша бывшая коллега, руководитель экспедиции.

– Что?! Фай Родис до сих пор там? Я думал, что она давным-давно Пробудилась и навсегда покинула вашу галактику вместе с другими богами, которые потерпели там фиаско в борьбе с титанами, пытаясь снова трансформировать эту планету в одну из высших. Как вы смеете так долго удерживать там Творца Вселенной?! Во что вы её там превратили, в демонессу? Я разнесу эту планету в клочья!

– Это её личный выбор, успокойтесь, – улыбнулась Навигатор, поняв, что зацепила его за живое. И теперь он у неё на крючке. – Узнав, что вы её безответно любите, она отказалась покидать нашу галактику без вас. За что и была приговорена к пожизненному сроку по приговору Вселенского Суда. Не нашего, поймите. Мы тут ни при чём. А создав там своё Учение, вы сможете точно так же помочь выйти по амнистии и ей тоже.

– Точно?!

– Я организовала её судьбу так, что вы будете жить с ней в одном подъезде. Не благодарите. Она будет немного младше вас и поэтому, как Творец – Творца, будет безумно вас любить! С детства глядя на вас снизу вверх, как на эталон ума, чести, мужества и так далее по списку, который местные архангелы ей о вас внушат. И если вы только захотите, сможете с ней там не только переспать, но и жениться. Как вы и мечтали! Правда, очень и очень давно, пока она была гораздо старше вас по рангу. Но, как вы знаете, девиз нашего агентства: «Мечты сбываются!»

– И как её будут там звать?

– Клития. Но архидемоны выдвинули свою кандидатуру чтобы не отпускать от себя Творца Вселенной, предложив вам ещё одну богиню, павшую на дно галактики. Саму Елену-прекрасную!

– Саму Елену? – оторопел Ганеша, что сможет с ней…

– И не только с ней! – улыбнулась Навигатор. – Там есть и другая богиня, помогавшая Артуру организовать мятеж. За которую мы будем «болеть» всей галактикой, наблюдая за тем, что меж вами происходит.

– И транслировать это на всех планетах? – удивился Ганеша. Что будет участвовать в галактическом теле-шоу.

– Потому что теперь это касается каждого! После того как не только на планетах бесов, но и на планетах ангелов стали вводить Время, все мы почувствовали себя некими мышками, над которыми кто-то могущественный производит какой-то гигантский эксперимент. Даже – боги, опасаясь, что их планеты будут следующими. И теперь они официально следят за всеми. Понятие приватности давно уже потеряло смысл. Даже в спальне, в ванной комнате и в туалете. Везде стоят камеры.

– «Бог всеведущ и вездесущ», – вспомнил Ганеша недавнее постановление Верховного Суда Галактики, ставшее заповедью. – Но – для чего?

– Чтобы твоя супруга в любой момент смогла узнать, что ты ей изменил. Тут же сделав запрос по времени и просмотрев записи. А все материалы отправляются в архив Акаша. Чтобы в Верховном Суде Галактики брахманы их проанализировали и тоже наконец-то начали понимать, почему нам следует отыграть обратно. И постановили снова ввести Вечность. Но уже – навсегда.

– Так вот для чего Артур так хотел её вернуть! – усмехнулся над ней Ганеша.

– Чтобы снова начать мне изменять, отправляясь в командировки? – поняла она, прикусив губу. – Но – как? У богов совсем другие тела. Мы не совместимы. Как она могла…

– Принять тело ангела? Воспользовавшись услугами агентства «Новая жизнь бога». Отправившись в теле ангела на одну из периферийных планет. Где Артур с Талией, скорее всего, и познакомился. Ближе, чем хотелось. Узрев, насколько она Прекрасна! – усмехнулся он. – И перестал с ней встречаться, как только на планете, где он работал Творцом, я ввел Время. Чтобы их не отследили. Или как я, по-вашему, рождаюсь ангелом? Каждый раз.

– Как бы то ни было, они оба уже наказаны, – вздохнула Навигатор. – Соглашайтесь, вас ждёт всемирная слава! Такого шоу ещё не было! Думаю, абсолютно всем в галактике будет интересно посмотреть на то, чем закончится ваше… «Противостояние Творца Вселенной, который ввел Время, и мятежной богини, что пыталась вернуть Вечность!» Звучит? Талия будет подружкой вашей родной сестры, чтобы вы растолковали ей (а через это и – всем остальным зрителям) суть своего проекта. Реабилитировавшись в глазах всех, на чьих планетах вы уже ввели Время. И смогли её оттуда вытащить, окончательно растопив их сердца.

– Если она меня впечатлит?

– А она вас впечатлит. На все деньги!

– То есть? Ваше агентство хочет использовать мои постельные сцены, чтобы втискивать в особо интригующие моменты рекламные ролики своих спонсоров?

– Как и в других шоу, – пожала она плечами. – Соглашайтесь. Помимо Клитии, вас будут там ожидать две прекраснейших девушки нашего мироздания! И обе, с юности, вас любить. И ту из них, которая больше вам понравится, вы и сможете взять с собой. Это прописано в контракте. Но если ни одна из них вас почему-то не устроит, вы сможете забрать с собой любую другую. Хоть демонессу! С архидемонами я договорилась, они обещали мне дать вам саму Артемиду! Как минимум – попользоваться. А там, решать вам. Это вам мой личный подарок за спасение мужа. Дарю! А дальше вы сможете сколько угодно дописывать свой роман, ожидая вместе с вашей избранницей семилетку для завершения трансформации ваших физических тел в светозарные, после чего взойдёте на Летучий Корабль из невидимой глазу материи, висящий на орбите, пересядете на Челнок, который собирает и отвозит оттуда энергию поклонения смертных богам каждые две недели и – поминай как звали!

– И это всё?

– Да. Но только вы должны будете родиться там как друг Творца, которому вы и передадите свои полномочия. Чтобы он вам доверял.

– И кто же он?

– Он уже родился. Как шудра.

– Что? Я тоже должен буду родиться нищим? Вы издеваетесь?!

– Но вы же сами сказали, что сможете достичь уровня Творца из любого социального положения.

– Положения… в мусорный бак? Но тогда мне опять придётся работать там руками. А вы же знаете, как сильно я этого не люблю. Я люблю только мыслить. И Творить!

– Вы сможете там сходить в моря, заработать денег чтобы купить машину и устроиться работать, скажем, водителем такси. Чтобы общаться с прекрасным полом. Как вы и любите, – улыбнулась Навигатор, – соблазнять хорошеньких девушек.

– Вы ошиблись. Я люблю, когда девушки сами меня соблазняют, – подмигнул Ганеша.

– Хорошо, я это учту, – холодно ответила Навигатор и что-то набрала на клавиатуре. – Демонесса тоже должна будет вас соблазнить?

– Естественно! Артемида должна быть кровно в этом заинтересована, иначе она даже не обратит на меня внимания. Я с такими уже сталкивался. Правда, в другой галактике. Очень уж меркантильные особы. Сделайте так, чтобы она продемонстрировала мне всё, на что будет способна!

– Би? Или обычный секс? – зависла девушка пальцами над клавиатурой.

– Так, так… Сделайте так, чтобы ревность то и дело заставляла меня изводить себя вопросом: «Би она или обычная гетера?» Постоянно повышая для себя напряжение от взаимодействия со столь впечатляющей особой. Я назову эту книгу «Искушение Ганеши», – улыбнулся он. – Давайте так закрутим сюжет, так сильно стиснем её судьбу в тиски обстоятельств, чтобы Артемида оказалась не столь заурядна и однозначна, как обычные гетеры.

– На то она и демонесса! – гордо кивнула Навигатор. Стремительно задавая алгоритм предстоящей той судьбы, семеня пальцами распоряжения служебным духам по клавиатуре. – А она не будет против? – подняла она глаза.

– Подозреваю, что её низшая – биологическая – сущность будет всерьёз возражать и стенать о её нелёгкой доле, но её высшая сущность будет безусловно за! Ведь трудности только закаляют характер. Или вы думаете, почему некоторые сильные личности даже на планетах высшего типа нередко выбирают быть демонами? А тем более – в нижнем мире, где выживает сильнейший!

– Я стараюсь над такими вещами не думать, – призналась ангел, скромно опустив глаза.

– Поэтому чем суровее агентство с ней поступит, тем будет лучше. Не только для шоу, но и для неё самой.

– Нет, вы не ангел, – вздохнула Навигатор. Упрёком, который архангел пару дней назад сделал ей самой.

– Именно это и позволяет богам помогать бесам, несмотря на них самих. А то и – вопреки их расхожему мнению об этом. Что и позволяет многим в Низших мирах подозревать, что, на самом деле, никаких богов не существует. И открыто поклоняться Сатане, постепенно становясь демонами. Поэтому мы и поручаем работать с местным населением архангелам. Ведь они, как бывшие ангелы, более благодушны и не столь суровы, как боги. На Ассортире бесам повезло, Монте-Кристо пришел и дал им Свободу Выбора. Которую я им не давал.

– Почему это?

– Большинство Творцов наказывают своих подопечных, если те не соблюдают заповеди. То есть – отказываются эволюционировать. И только Монте-Кристо настолько благодушен, что готов им всё прощать. Ведь он – бывший ангел. Эволюционировавший до Творца. А я – бывший Судья. И поэтому более непреклонен. Для меня любая заповедь – это святое. И те, кто их нарушают, подлежат суду!

– Что ж, у вас будет шанс проявить себя во всей красе! – улыбнулась Навигатор. – Монте-Кристо должен был явиться к бесам ровно в двухтысячном году, поэтому вы будете думать там, поначалу, что вы и есть Монте-Кристо.

– Почему это?

– Потому что вы сын Шивы, а Он – сын Вишну. Для того чтобы вы смогли создать на основе своего романа религию, как Кришна, местные архангелы постоянно будут посылать вам соответствующие внушения. А так как вся их символика заточена исключительно под Монте-Кристо, они просто не могут мыслить в других образах. Но я постараюсь развеять их иллюзии. Назовите книгу с моим участием «Второе Пришествие… Ганеши», чтобы бесы сразу же поняли, кто вы. И не требовали от вас повторить Его подвиги в доказательство своей божественности.

– Вы что, летите туда со мной?

– Да. Ради своего мужа я тоже отправлюсь с вами. Я должна проконтролировать то, что вы точно Пробудитесь. А значит – и разбудите местного Творца.

– Кстати, как его там зовут?

– Ганимед. Как вокалист, он создаст там своё Учение в виде песен. Но, как вы понимаете, этого недостаточно для трансформации всей планеты.

– Хотя, в своё время, ему хватило и десяти заповедей. Столь он могуч!

– Но теперь, чтобы сломить Кали-Югу, «Судный день» должен быть переведён на все языки Ассортира, чтобы у каждого падшего ангела из любой страны появился шанс выйти оттуда по амнистии.

– А как вас будут там звать?

– Меня? Точно так же, как и сейчас, Джиневра. Чтобы вы меня точно послушались и Пробудились. А то ещё застрянете там вместе с моим мужем. Навеки вечные.

– Вы тоже будете там как шудра?

– Нет. Я буду там в качестве самой себя. Но вы не пройдёте мимо. Мы уже рассчитали и загрузили мою и вашу судьбы в психосферу планеты. Всё готово. Космический Магнит возродит нас, как только мы туда прибудем.

– Но как я смогу Пробудиться? Там есть посредник между мирами?

– Да, её зовут Елена Петровна Блаватская, запомните. Она ещё век назад издала свою «Тайную доктрину», в которой содержится методика Пробуждения. Всё уже готово.

– А как я на неё наткнусь, случайно?

– Нет, я вам на неё укажу. Пальцем. Я не могу рисковать! Своим мужем.

– Так. А другие девушки у меня там будут?

– Лучшие на планете! Ведь вы указали в заявлении, что именно брачные игры с ними вы и хотели бы описывать в своей книге. Для привлечения широких – душой – масс. А на пороге Сатья-Юги, как Творцу планеты, архидемоны будут подсылать к вам своих самых лучших демонов искушения! Чтобы сбить с Пути и втянуть вас в омут внутрисемейных отношений. Поэтому ваша книга будет не просто любовным романом, как вы и планировали, но одновременно с этим ещё и исповедью, в которой вы будете горько каяться в том, что столь легкомысленно там себя вели. Это суть Учения. Так что можете там вытворять с ними всё, что только захотите. Мы даём вам полный карт-бланш!

– Точнее – всё, что они мне с собой позволят, – уточнил Ганеша. – Насилие я не приемлю.

– А они позволят, я вам гарантирую! – улыбнулась Джиневра. – Я уже загрузила их судьбы. Причём, таким замысловатым образом, что они будут только рады. Мы всем агентством для вас старались! Как только у вас появится машина, бесовки сами станут вас соблазнять. Только успевай отбиваться! Пришлось слегка надавить на архидемонов, чтобы те нам помогли. А они и рады!

– Но только – девушек! Вы же помните мои пристрастия?

– Да, я помню, – улыбнулась Навигатор. Ведь об этом среди его избранниц ходило столько слухов. – Куда отправить ваше божественное тело, когда вы покинете этот план?

– Как это – куда? В утилизатор! Вы же не устраиваете пышные похороны изношенной обуви или штанам после того, как те пришли в негодность? Вы их просто выбрасываете и покупаете новые. И всё. У меня в одной только вашей галактике за десять миллиардов лет было уже столько воплощений, что если бы я хоронил все свои тела, мне пришлось бы купить для этого отдельную планету.

– Простите, я ляпнула, не подумав. Это был стандартный вопрос, который я повторила на автомате. Просто, у нас прямой договор с ритуальным агентством «Вега», которое занимается утилизацией тел после того, как клиенты от нас уходят. Обычно – в более высшие миры. Сами понимаете, просто бизнес.

– Вот и скажите им, чтобы они это тело просто сожгли и всё. Без лишних почестей. Это ни к чему.

– Хорошо. А своё тело я всё-таки оставлю. И попрошу забальзамировать. Чтобы оценить после нашего возвращения глубину воздействия, которое окажет на меня столь низший мир. Так сказать, для наглядности. Сравнив тела.

– Не стоит так себя расстраивать. Для ангелов это всегда весьма болезненно. Вы уже никогда не будете столь же прекрасны, как сейчас. Так что мой вам совет, утилизируйте его немедленно. Иначе вы будете постоянно упрекать мужа в том, что это именно из-за него вы потеряли своё былое очарование. И, в итоге, разлюбите друг друга. Тогда зачем его вообще спасать?

– Вы правы, я именно так и сделаю. Вот что значит Творец! – восхищённо сказала Джиневра. – Вы способны дать актуальный ответ на любой вопрос!

– И ещё, – добавил Ганеша, услышав нотки неподдельного восхищения, которые он от девушек уже давно не слышал. – У меня к вам есть одна маленькая просьба. Уверен, это вас не затруднит.

– Всё, что угодно! О чём вы?

– Позвольте мне хотя бы разочек воспользоваться вашим телом, пока оно столь восхитительно! – вошел он в роль Ланселота. – Всё равно вы его утилизируете. Так что вы, фактически, ничего не теряете, моя Королева.

– Но у меня же есть муж! И ни кто-нибудь, а сам Король Артур!

– Извините, – смутился Ланселот, – но тогда мне придётся воспользоваться услугами другого агентства.

– Это что, шантаж?

– Причем, грубейший! Ланселот готов официально заключить контракт только после того, как неофициально заключит вас в свои объятия.

– Да что с вами такое? – не поняла она: «Какой Ланселот?». – Творец не может так себя вести.

– Должны же меня хоть за что-то наказать? – усмехнулся над ней Ланселот. – К тому же, вас тоже должны разжаловать из ангела в простые смертные, моя Королева, чтобы вы смогли проникнуть в Нижний мир. Иначе Судьи дадут нам от ворот поворот.

– Точно! А я и забыла, – хлопнула она себя по лбу. – Спасибо, что вы напомнили мне об этом. Вы только что спасли нашу экспедицию в Нижний мир! Ведь туда могут попасть только падшие ангелы. А обычным ангелам туда вход закрыт.

– Строго настрого!

– Любимый, – символически подняла Джиневра глаза вверх, обращаясь к мужу, – я иду на это только ради тебя. Пойдём ко мне? – вышла она из-за круглого стола и игриво протянула руку.

– Зачем? Вы привлекаете меня именно в этой строгой одежде. С вашим строгим лицом. – взял её руку Ланселот и привлёк к себе. – Навигатора у меня ещё не было. А дома вы расслабитесь, примите душ, смоете всю косметику и станете обычным ангелом, каких было у меня уже пруд-пруди. С помятым лицом наутро после секса. Я хотел бы запомнить вас такой, какая вы есть сейчас!

– Но нам нельзя делать этого в офисе! – запротестовала она, одёрнув руку. – К тому же, тут скрытые камеры. И меня за это выгонят с работы!

– Но они ведь тут же поймут, что это официальная часть контракта, – удержал её Ланселот за талию, – о которой ваши сотрудники все как один забыли. То есть вы займётесь сексом со мной сугубо по их вине. К тому же, всё это должно быть строго зафиксировано. А материалы дела немедленно отправлены в суд для вынесения нам официального вердикта. Иначе я подам в жалобу на ваше агентство за халатное отношение к своей работе! Понимаете?

– Конечно! – поняла Джиневра, что он обеспечивает ей алиби. И задрав юбку, сама повалила его на кушетку, давая понять охране, что он у неё под контролем. Усевшись сверху. Мол, я пошла на это ради всего коллектива! Так сказать, закрыла своим телом амбразуру дота. И стала прыгать на его уже «раскалённом» от предвкушения «стволе».

Только теперь поняв, что Ганеша надавил на её «болевую точку», узрев – сквозь века – её «ошибку молодости», которую она совершила с Ланселотом ещё будучи простой смертной. Горько-горько покаявшись в этом перед королём Артуром и навсегда уйдя в монашки. Чтобы умереть святой и родиться… уже ангелом. На планете высшего типа. Что и позволило – морально – Артуру изменить ей с Талией. Как только он от тоски по Джиневре тоже во всём горько-горько покаялся и от всей души простил свою непутёвую жену, желая в следующей жизни снова быть с ней вместе. Поклявшись перед Богом, что уже – Навсегда, как только та померла. У него на руках. От того, что Артур так и не смог ей простить измену. Тоже вслед за ней дав обет безбрачия и… родившись вновь уже ангелом. А затем решил стать Творцом, Пробудился и снова всё это вспомнил. И как только встретил Талию, тут же захотел закрыть свой гельштат смертного, отомстив Джиневре за измену с Ланселотом. На одной из планет, которая должна была, постепенно, стать одной из высших. Если б Ганеша не ввел на ней Время. Спугнув Артура, который не успел довести трансформацию планеты до Сатья-Юги.

– Кстати, Королева, копии записей с камер отправь мне на почту. Как вернёмся, хоть будет что вспомнить. И сравнить тебя с тем, что останется от твоей красоты после пребывания в Нижнем мире.

– А если эти записи увидит муж? – запротестовала она, двигаясь настойчивей. – После вынесения приговора их надо полностью уничтожить!

– А архив? Расслабься. Даже если твой муж это и увидит, он тут же поймёт, что ты ни в чём не виновата. Это форс-мажор, возникший по глупости сотрудников. И ты делала это не столько из любви к работе, сколько и из любви к нему.

– Господи, как я люблю своего мужа! – застонала Джиневра от наслаждения. Поняв, что её «Ланселот» опять прав.

– Со мной?

– Да с кем угодно! – засмеялась она и стала исступлённо позировать на камеры. – Я так долго ему не изменяла, что – ради него – готова уже на всё!

– Хорошо. Тогда вечером пойдём к тебе и ты мне всё это самым подробнейшим образом продемонстрируешь.

– Зачем куда-то ходить? Моё тело всё равно уничтожат! Теперь я тоже хочу оставить копии записей себе. На память!

– Чтобы показывать подружкам то, что ты вытворяла с самим Творцом Вселенной? Причём, исключительно ради мужа? Мол, изменяла ему легально и строго официально?

– Да, ты меня раскусил! Они сдохнут от зависти, что не в силах это повторить!

– Тогда покажи им всем, как сильно ты соскучилась по мужу! Пусть они все увидят, что только искреннее желание его спасти и заставило тебя ему изменить. Я – всего лишь послушный инструмент бытия, вовремя оказавшийся под рукой. Так сказать, пришёл на выручку. На моём месте – под тобой – мог бы сейчас оказаться каждый. Творец. Мне просто повезло!

– Значит, всё это было неизбежно, – поняла она вслух. И перестала терзать себя совестью. – Господи, и чего я только ломалась? Ты совершенен!

И начала ярчайшую демонстрацию того, что до этого позволяла только мужу. Да и то – иногда.

– Ого! – восхитился Ланселот её энтузиазмом.

– Всё равно это тело утилизируют! Так чего его жалеть? Я сама покажу эту запись мужу! – решила Джиневра быть откровенной до конца, как настоящий ангел. – Чтобы он тоже увидел то, на что я ради него готова! И ценил меня после этого ещё больше.

– Да, это демоны постоянно всё ото всех скрывают, – поддержал её Ланселот. За талию. – Ангелы же настолько совершенны, что им нечего скрывать! Друг от друга. Тем более – то, на что только они и способны. Ради своих любимых!

– О, да! Ты, как всегда, прав. На все сто! – восхитилась она Ланселотом – до оргазма. – Ты настоящий Творец! Нашего счастья!

(Рекламный ролик)

Глава2.Зал Суда Галактики

– Вы не можете воплотиться там как шудра! – возразил Судья. – У вас слишком высокий социальный статус в нашей галактике. Минимум – глава государства. А Творец не может занимать там столь высокий пост. Так что вы проиграли своё пари и остаётесь дома.

– Даже – как простой смертный?

– Да и вас я не могу приговорить даже на одну жизнь к пребыванию на указанной вами планете, – обратился Судья к Джиневре, – только за то, что вы изменили мужу. Пусть и – с небольшими извращениями. Это слишком незначительное преступление. Перед галактикой! – подчеркнул он. Мол, не в бирюльки играем.

– Судья, но мы должны туда попасть! Оба! – попыталась возразить ему Джиневра. Что уже считалось верхом наглости – возражать Судье. – Своим отказом вы ставите под угрозу дальнейшее существование всего агентства! А это миллионы сотрудников на планетах высшего типа. Они никогда вам этого не простят. После неудачи с Творцом подобного уровня, имидж нашей компании упадёт так низко, что мы потеряем всех клиентов, и агентство прекратит своё существование. Навсегда!

– Меня это не волнует! – отрезал неподкупный Судья.

– Ладно, мы. Но как теперь быть с теми, что уже купили подписку на просмотр теле-шоу «Битва в кальсонах»? С самой Еленой-прекрасной! Это миллиарды богов и ангелов. Вы готовы их всех разочаровать?

– По закону, вам обоим полагается огромный штраф за то, что вы занимались сексом в общественном месте. И если вы сейчас же не прекратите препираться, то будете до конца жизни его выплачивать, работая где придётся. – осадил её Судья. – Но учтя смягчающие обстоятельства, Верховный Суд Галактики приговаривает вас обоих к процедуре Глубокого Раскаяния под надзором духовного наставника в спецхраме на территории этой планеты без возможности её покинуть до завершения процедуры. – И Судья стукнул молотком, давая понять, что дело закрыто.

– Но почему вы так упорно не хотите меня туда пускать? – женским чутьём поняла Джиневра, что дело вовсе не в этом. А в смягчающих – сердце Судьи – обстоятельствах. Но Судья молчал. – Отвечайте! – активировала она навык Сирены, которым в совершенстве владеет любой Мастер Крика, всколыхнув его высшую сущность. – Ну-у!!!

– Да потому что на этой планете моя жена! – неожиданно для себя выпалил Судья. – С которой мы так сильно поссорились в первую же брачную ночь, что Марианна убила Криком несколько туристов в гостинице, а я просто тогда оглох. Так как она выбежала из номера перед тем, как начать на меня именно Кричать, с силой хлопнув дверью. И случайно убила тех, кто открыл двери номеров и высунул головы в коридор на наши крики. За что ей и влепили пожизненное, как существу, не умеющему владеть своим даром. А меня, в наказание, заставили вынести этот приговор.

– Чтобы вас постоянно мучила с тех пор совесть? – поняла Джиневра, посочувствовав Судье.

– И вы очень сильно мне её напомнили. Вчера я тщательно рассмотрел материалы вашего дела… с камер. Несколько раз. С разных ракурсов. И смотрел на вас, а видел там её. Словно бы всё это было со мной, в той гостинице! В которой и прервалось наше свадебное путешествие по планетам. Она была столь же удивительно прекрасна! И – развратна, как выяснилось в ночь после бракосочетания, что она уже не девственница. Поэтому я и не могу вас туда отправить. Это выше моих сил, поймите! С тех пор я так никого и не полюбил.

– И до сих пор один? – удивилась Джиневра, ведь закон ему это позволял. Давая ангелам развод только в том случае, если твоя «вторая половинка» получала пожизненное. – Но тогда вы тем более должны меня понять! Я направляюсь туда исключительно для того чтобы спасти мужа. И завербовала для этого самого Творца Вселенной, опозорившись ради этой миссии перед всем агентством. А вы встали у меня на пути!

– А вы не хотели бы спасти не Джиневру, а свою жену? – улыбнулся Ганеша, поняв, что Судья вчера на неё запал. – Или хотя бы, под предлогом спасения, просто навестить жену там? И ещё раз поиграть с ней в свои брачные игры. В Ланселота, – подмигнул он Джиневре. – Получив от Марианны то, что не успели здесь. Во всей красе! Навигатор, как вы на это смотрите?

– Это будет вашей лучшей жизнью!

– Вы с ума сошли! – подскочил тот с места. – Это что, попытка подкупа? К тому же, никто мне этого не позволит. – беспомощно осел он.

– Как вас зовут?! – вновь активировала Джиневра навык Сирены, который был просто необходим в её работе чтобы мгновенно уговаривать несговорчивых клиентов, снова запав Судье в душу – до глубины души!

– Меня? Виктор…– смутился Судья под её взглядом. Столь же откровенным, как вчера на записи.

Взглядом Навигатора, который видел Судью насквозь, все его тайные желания. И уже прокладывала у себя в голове прямой маршрут – к его сердцу:

– Виктор, если вы полетите с нами, агентство рассчитает ваши судьбы так, что вы снова встретитесь. Вы поможете мне Пробудить Ганешу, а затем и он, в знак благодарности, Пробудит вас обоих. Вы хотите её вернуть? Такой шанс выпадает только раз в жизни!

– Я назову эту книгу «Летучий Корабль», – улыбнулся Ганеша, – на котором вы и взлетите в небо, на свою родную планету. Вдвоём. Навсегда!

– Это невозможно! – не поверил Судья. В своё счастье, о котором уже столько лет мечтал!

– А если я вас сейчас ударю? – усмехнулся Ганеша. – Это изменит ваше решение?

– Что? В зале Верховного Суда?! Да это кощунство!

– А если вы ответите ему тем же? – поддержала Джиневра его игру.

– Боюсь, что тогда и меня отправят в Ад вместе с вами.

– Надолго?

– Навсегда! Мы если и сможем когда-нибудь выйти оттуда, то только по амнистии.

– Так именно за этим мы туда и направляемся, ваше глупейшество! – усмехнулся над ним Ганеша.

Мгновенно активировал навык левитации, легко перемахнул через разделявшую их трибуну и ударил Виктора по лицу.

– Понеслась! – подтолкнула Джиневра Судью, активировав навык Крика.

Тот на секунду завис и, всё ещё сопротивляясь сам себе, нерешительно ударил Ганешу в ответ.

Но и этого было вполне достаточно. Никогда и никто ничего подобного в зале Верховного Суда Галактики себе не позволял. Решение было вынесено автоматически.

Никто из Судей больше не возражал, рискуя получить от Ганеши оплеуху и отправиться вместе с ними.

Понятное дело, что ни один местный не смог бы себе ничего подобного позволить, рискуя погубить карьеру Творца. Ведь за это любого из них навсегда перевели бы в простую обслугу. И только Ганеше было на это наплевать, ведь он был не местный. И его, как Творца Вселенной, законы этой галактики мало волновали. Он сам их и создавал.

В тот день он преподал Судьям хороший урок. И Творцы с тех пор начали действовать смелее. И ставить Судьям свои условия. Всё отчётливее давая тем понять, что теперь они, а не Судьи, высшая каста в мироздании. И задирать ценник за услуги по трансформации планет любого уровня. Ведь они Творили историю! Изменяя галактику. А Судьи? Как брахманы, они активно старались этому помешать, оставив «всё, как было». Но Ганеша сломал им эту «проверенную схему». И зуб Виктора, тело которого всё равно пришлось утилизировать.

Виктор так и не дал Судьям сделать из его тела посмешище, как они настаивали: «В назидание Творцам!» Забальзамировав и выставив прямо в зале суда. Так как всерьёз рассчитывал вскорости выйти по амнистии и вернуться к любимому ремеслу. Понимая, что если он послушает Судей, то станет притчей во языцех, и никто уже не будет относиться к его решениям всерьёз. И тогда об этом ремесле можно будет навсегда забыть.

Он искренне хотел верить Ганеше, что у того всё получится и… Навестить жену. Которую и до сих пор любил! И без которой начинал уже, от одиночества, медленно сходить с ума. А потому и ударил Ганешу тогда в ответ, что Рай планет высшего типа, без неё, начал ему уже казаться адом! А самый Ад, куда их теперь отправляли, уже начинал ему казаться раем – в её объятиях!

«Видимо, Бог всё-таки существует, – понял Виктор, пока они втроём ожидали в камере смертников подачи газа, – раз Он послал мне Ганешу и Джиневру. И не дал тут сойти с ума!»

– Благодарю тебя, Творец Мироздания! – поднял он руки и взгляд к небу.

– Не за что, – усмехнулся Ганеша и хлопнул Виктора по плечу. Давая понять, что Бог действует через него. – Творцы – всего лишь руки Бога. Ты не знал? Ты думал, что это мы тут такие умные? Я поначалу тоже боготворил Судей, пытался стать среди них лучшим, затем – Творцов, пока не понял, с годами, что над всеми нами существует нечто, что мы называем Высший Разум. Именно так я и стал Творцом Вселенной. Это не я так решил, это Он меня выбрал. Когда я смог понять, чего именно Он от нас хочет.

– И чего же Он хочет? – усмехнулся Виктор. Не веря во всю эту чушь.

– Всего! И умеет это делать. Через таких, как я. Творцом Вселенной нельзя стать. Можно лишь быть Им избранным.

– Так это секта? – усмехнулся над ним Виктор.

– Ага, размером с вселенную. Закрытая от идиотов секта Высшего Разума, который тебе пока ещё недоступен. Нет в тебе потенциала Творца. К сожалению. Но ничего, я над тобой ещё поработаю, – хлопнул он Виктора по плечу. Давая понять, что теперь и над ним распростёрта длань Божья.

И все трое отправились в астральных телах на попутном Челноке из невидимой глазу материи по указанным в деле координатам.

Глава3.Ассортир.

Это была одна из самых заурядных планет, куда «смывали» через унитаз правосудия весь «интеллектуальный мусор» на периферию галактики. Периодически «обнуляя» цивилизацию этой планеты, как только те активно начинали строить космические корабли и колонизировать ближайшие планеты. Что и отражено в высказывании местного мудреца: «История ходит по кругу». Чтобы те опять не вырвались за пределы своей звёздной системы в более высшие миры и не натворили там бед. Доказывая всем, что их зря отвергли. Почему-то – с оружием в руках. Как уже не раз было. Пока однажды на данную планету ни прибыл Ганеша, внеся в их мироустройство существеннейшие коррективы. Столкнувшись там с её самыми заурядными представителями. Которые, наивно думая, что он точно такой же, как и они, набивались ему кто в друзья, кто в жёны. Или хотя бы – в любовницы. Чтобы хоть как-то коснуться этого божества – Воплощённую Личность Верховного Господа. Который и сам долгое время этого не понимал, считая себя самым заурядным бесом, пока Джиневра не ткнула Ганешу в это носом.

Глава4.Маша

Из всего имущества в комнате Влас располагал в своей собственности только огромным телевизором и саунд-буфером с расставленными по углам колонками, что он гордо называл «домашний кинотеатр», и почему-то наивно считал, что для соблазнения девушек больше ничего и не нужно. Кроме пары бутылок пива – в особо запущенных случаях.

Мало того что он столь сильно заблуждался сам, даже не помышляя ни о цветах, ни об ухаживаниях, ни о прочих рекомендациях Дон-Жуана, о которых он даже не читал, но ещё и чуть ли ни каждый вечер практиковал это своё заблуждение с той или иной бесовкой, приглашая её к себе:

– Просто, посмотреть кино.

В том числе и – Машу, которую знал давно. Ещё до появления в комнате телевизора. О котором он с ней и мечтал, лёжа на кровати.

Язык у него был подвешен «будь здоров». Не в обычной жизни, нет. Но только тогда, когда он в присутствии девушки «наступал на пробку» и внезапно для неё (и для всех, если Влас куражился в компании) становился современной версией Златоуста. Благо, что он был симпатичным, и бесовки, минут за двадцать развесив уши, охотно шли ему на уступки. Особенно – поздно вечером, так как Влас наотрез отказывался их провожать.

Девушки были для него не просто предметом соблазнения, это и так понятно, даже – им, но ещё и источником вдохновения. А так это был обычный бес лет двадцати пяти небольшого роста, вертлявый и неугомонный, но не более того. И только присутствие симпатичной девушки вдохновляло его на «жизненный порыв»1. В её сторону. Раздевая ту не только глазами и руками, как все, но и словами:

– Какой у тебя шикарный лифчик! Где ты такой размер достала?

– Этот комплект мне мама с папой на день рожденья подарили, – улыбалась польщённая им девушка. Намекая на то, что трусики у ней тоже брендовые.

– Наверное, долго для этого старались? – лукаво улыбался Влас.

– Да минут двадцать – точно! – усмехалась та. Наконец-то поняв, о чём он говорит.

Что любая из них почему-то расценивала как дерзость и охотно шла на эксперимент, который она ставила у себя в уме, желая посмотреть на то, что из этого получится. Как будто были варианты.

Особенно, когда фильм подходил к концу, и та начинала откровенно зевать, подумывая уже над тем, чем сегодня ей, на ночь глядя (в окно), предстоит заняться? И – куда пойти?

Внезапно для неё выдвигая свою кандидатуру, с бутылкой пива в руках. Мол, будешь? И начинал буквально ездить ей по ушам, вовлекая в своё безумное «ралли». Где он давно уже был, оказывается, чемпионом мира «в весе пера» и прочих канцелярских принадлежностей, которыми Влас никогда не пользовался, записывая свои ставшие уже давно крылатыми фразы прописными истинами прямо на подкорку девушек. И всё время использовал их… как шпаргалки, вспоминая то, насколько они были прекрасны! И как звонко они смеялись над тем, что он им говорил. Вновь и вновь. В разговоре с другой девушкой.

Мозг Власа свежел от пива, как ель на морозе, и мысли то и дело вспыхивали у него в голове, как новогодние гирлянды:

– Свобода и свинство это разные вещи. И их опасно смешивать!

– Откуда ты это вычитал?

– Я никогда не читаю вслух чужих произведений! Тем более – из разряда народного творчества. Хотя порой и хочется стать одним из героев сказок народов мира и премило щебетать о том, что правильно, а что – бесправие, поминутно выдвигая версии о том, откуда что пошло и куда, в конечном счёте, обещает нас привести. Ты живешь в Сказке, придуманной обществом для того, чтобы его граждане пытались быть её героями, черпая вдохновение в те мгновения, когда это у них хоть как-то получается. Составляя сказочку о себе-хорошей, чтобы легче было обманывать себя и других.

– Но возможности беса бесконечны, – возражала она. – Он способен на все!

– И было бы самоограничением думать, что – только на хорошее. Но бесы так ограниченны! И вероятно для того чтобы скрыть свою ограниченность, мы и придумали мораль. Чтобы с видом добродушного дикаря после знатного ужина другим, только с виду отличающимся от тебя существом, благодушно рассуждать о том, куда, мол, кубарем катится этот мир? Апеллируя к подноготной мифов и легенд.

Что той оставалось, кроме как подарить ему своё уже и так порхающее, как амур, на крыльях его крылатых фраз тело в качестве «приза зрительских симпатий»? Сверкая позолотой восхищения от того, какой он ловкий малый. А она, рядом с ним, становилась не менее выдающейся особой. Как минимум – на одну ночь.

(Рекламный ролик)

А если на утро, в знак благодарности, бесовка оставляла ему ещё и номерок телефона, то и – ровно до тех пор, пока не выходила замуж. Выпадая из его картотеки навсегда.

Пока не начинала ссориться. Вспоминая, с кем бы ей этому идиоту, как она уже откровенно считала мужа, отомстить? За измену. И закрывшись в ванной комнате, звонила абоненту «Влада». Говоря после этого мужу, что она и Влада завтра идут в кафе. Без него, потому что он наказан! Чтобы поговорить по душам о-своём-о-женском и, за бутылкой пива, снять стресс.

Ну, а если она была уже разведёнкой с бесёнком и не торопилась пока что искать серьёзных отношений, желая немного отдохнуть от тягот брака, то Влас-ловелас становился для такой девушки просто идеальным вариантом отдыха. А она – для него.

Так Маша с ним и познакомилась. И залипла.

– Мал золотник, да дорог! – шутила о нём Анжела.

И некоторые бесовки, услышав об этом, даже брали у неё номерок его телефона. И как только у них появлялся небольшой профицит бюджета, приглашали в кафе или ресторан.

«Очень дорог!» – понимали они Анжелу, как только им выставляли счёт. Когда без умолку болтавший Влас заставлял их, развесив уши (и порхая ими у себя в мечтах) позабыть обо всём на свете.

– По-моему, ты уже слегка перебрала. Свобода и свинство это разные вещи. И их опасно смешивать! В своем фужере.

– Ты думаешь, я понимаю тебя? – возражала та, демонстративно прикладываясь к фужеру. – Я, конечно, могу признать, что ты прав, но от этого я всё равно тебя не пойму.

– Конечно! Ведь, часто, бесу легко принять разумные доводы, его обвиняющие, так как он и себя наивно считает «разумным животным». И непроизвольно начинает думать, что был неправ! Хотя сам факт предъявления ему данных доводов уже свидетельствует о его неразумности! И, подчас, мы лишь вынужденно притворяется разумными, так как иначе нам пришлось бы признать, что мы поступаем глупо. А ведь нас приучили думать, что это плохо! – усмехался Влас. – Или ты уже не понимаешь, о чём я говорю?

– Если я тебя уже и не понимаю, то это ещё не значит, что теперь я соглашусь! – снова наливала та в фужер шампанского. – Ведь ученые говорят, что…

– Что ученые крайне болтливы! Они и открытия-то свои делают только для того, чтобы о них заговорили. То есть все ученые невероятные болтуны и пустословы, мнения которых совершенно ничего не значат! Так что если ты хочешь сказать что-то действительно ценное, делай вид, что ты говоришь это от себя. Все будут думать, что это ты тут у нас такая умная. Чертовка! И, возможно, начнут верить не только тебе, но и – в тебя. Ведь ты здесь пыжишься исключительно ради своего имиджа. И твоим имиджмейкером должен быть исключительно твой собственный разум, а не ум какого-то там безымянного ученого, на могилу имиджа которого ты пыталась притащить цветы, принадлежащие тебе по праву! Одним упоминанием авторитета превращая высказанную тобою мысль из лаврового венка – в погребальный.

– Откуда ты это вычитал? – терялась та.

– Я художник, я только рисую цветы на стене. А ты уже сама смотри, из какой почвы они могли вырасти!

Поэтому Влас, с тех пор, предпочитал встречаться с девушками у себя дома. Сразу. Чтобы те больше не пытались занять у него денег. Даже – на ресторан. Намекая ему на то, чем за всё это шоу ему предстоит сегодня расплатиться.

– У тебя дома, так как денег на номер в гостинице уже нет.

– Ой, кто-то у нас сегодня договорится и полу-у-учит, – вальяжно растягивал Влас, доставая деньги. – И не просто по шейке, а – по шейке матки!

И вот разве к такому можно было относиться всерьёз? К такому непутёвому. Тем более что квартира у него была съемная, машина – тоже.

«Неужели и меня он тоже… снимает? – размышляла умная Маша. – На вечер. Просто – не на один, чтобы я не подумала о себе так низко. А наоборот, каждый раз питала себя надеждой на продолжение этого сериала, предвкушая то, что он обязательно должен будет окончиться нашей свадьбой. Пока не появится главная героиня этого романа, что возьмёт его в оборот. Серьёзно.»

Тем более что её бесёнка Влас не хотел даже видеть и постоянно находил всё новые поводы оставить его «у потенциальной тёщи!» – усмехался Влас, с которой Маша ютилась в трёхкомнатной квартире. И постоянно терпела сальные намёки отчима, периодически угрожая сдать его матери, если тот начнёт наглеть.

– Если я начну наглеть, то нам обоим от неё придётся съехать, – усмехался отчим. – Причем, тут же!

Заставляя её краснеть и уходить в детскую, делая оскорблённое лицо. С возгласом в дверях:

– Даже не надейся!

Но когда отчим покупал ей более дорогие, чем это положено было дарить на столь незначительный праздник вещи, Маша делала вид, что это вполне нормально. И уходила в комнату их примерить. Пока мать выговаривала мужу за несанкционированную растрату бюджетных средств. И без того весьма скромных. Появляясь в зал уже в них, и заставляя спор утопать во всеобщем восхищении.

– Как тебе идёт! – завистливо цокала языком мать.

– Да ты красавица! – улыбался довольный собой отчим.

И все садились за стол, переключаясь на еду и горячительные (воображение отчима) напитки.

Заставляя его на балконе прижиматься к падчерице чуть ближе, когда они в перерывах между блюдами и напитками выходили покурить. Делая вид, что нагибается к ней только лишь для того, чтобы та чуть лучше слышала то, что он ей рассказывает.

«Обычные глупости», – убеждалась мать, что разговор «ни о чём» и, выкидывая окурок в банку, возвращалась в комнату.

Впрочем, ненадолго:

– Ну, что, вы там скоро? А то остынет всё!

Маша, конечно же, как девушка умная и наблюдательная, иногда замечала в съемной квартире Власа неизбежные следы женского присутствия. То на кухне в раковине на кружках – следы недоотмытой губной помады другого цвета, то длинные волосы на постели, появившиеся здесь, пока она отсутствовала. Но Влас тут же уверял Машу, что это неожиданно приходила в гости его сестра, о которой он ей уже столько раз рассказывал.

– Снова расставшись с парнем?

– И искала утешения и поддержки.

– И опять покрасила волосы в другой цвет? – саркастически усмехалась Маша, поднося длинный волос к его лицу.

– Именно поэтому я и сказал тебе в тот день по телефону, что очень занят. Помнишь? И покрасив волосы из жажды хоть что-то изменить в своей жизни и напившись в хлам, завалилась спать. Не желая «сдаваться» и возвращаться к нему домой. Так быстро. Мол, пусть помучается и поизводит себя ревностью. А я опять уходил ночевать к приятелю.

А то и просто уверял Машу, что ей только показалось.

– Опять?

– А ты что, ревнуешь? – улыбался он и целовал Машу в губы, щёку, шею…

Ей, конечно же, очень хотелось Власу верить, пока он опускал свои поцелуи всё ниже. И ниже.

Очень-очень!

Причём, снова.

И снова.

Но она уже – просто не могла!

И изнемогала, когда он не звонил вечером.

Поверить Власу было для Маши очень и очень тяжело. Не верить – ещё больнее.

И она… верила. А что ей оставалось? Не сходить же из-за него с ума.

И однажды, неожиданно для самой себя, Маша стала сомневаться вслух в объективном существовании приятеля, к которому Влас то и дело уходил ночевать, избегая с ней встречи. И попросила её с ним познакомить, чтобы развеять у себя в голове этот – уже терзавший её – миф.

Влас стал спешно искать приятеля с отдельным жильём, наперебой обращаться к своим знакомым, но тем было не до него. Мол, обстоятельства, пойми.

И тут он случайно встретил Ганешу, который тоже как раз снимал жилье у знакомых своей матери. И периодически – девиц. И рассказал ему свою историю, в которую он «влип» благодаря Маше. Уверяя Ганешу, что он купит на вечер фруктов и спиртного, но тот не должен даже пытаться соблазнить – его – Машу.

– Всё должно быть чин-чинарём! Иначе может пострадать моя репутация. В её глазах. Мол, раз у тебя такие распутные приятели, решит она, то и ты такой же. Конченный.

И Ганеше пришлось уверить Власа, что всё будет строго официально. Максимум – гламурненько.

– Так, слегка. Чтобы это не походило на отмазку.

– И она не почувствовала подвоха, – согласился Влас.

Глава5.Волшебный мир

У самого же Ганеши из своих вещей был только ноутбук с подключённым к нему саунд-буфером на две колонки, по которому можно было как смотреть кино, так и работать. Над своей книгой. Но обычно, когда ноутбук стоял без дела более пяти минут, запускалась заставка. И по экрану начинали скользить во все стороны фотографии полу-, а то и полностью обнаженных девиц, объясняя девушкам это тем, что в детстве он увлекался художественной фотографией. И это именно то, что и называется «профессиональная деформация». Мол, полюбуйся!

Что любая из бесовок почему-то расценивала у себя в уме (ни то ещё где), как предложение раздеться. Не менее художественно. По мере того, как за окнами всё сильнее сгущалась тьма, делая поход от него домой сквозь такую высокую, как на Сатурне, плотность тёмной антиматерии, кишащей ужасами, уже абсолютно невозможным.

Особенно, если та выпивала горячительные (воображение) напитки, и ей становилось слегка жарко. На его кровати. Сидеть без дела, выслушивая его бесконечную тарабарщину.

– Только красота и её волшебный «Волшебный мир» могут сделать из тебя настоящую героиню исторических событий уже в этой жизни, какой бы до этого она ни казалась тебе ужасной. Так как всё – это только кажимость, и зависит только от твоего собственного взгляда, если он у тебя уже есть. То есть если ты уже не смотришь на мир глазами окружающих тебя уродов. Весь мир – театр, и бесы в нем – вместо режиссеров – актеры, часто – плохие, а потому и – на вторых ролях. Превращая всю свою жизнь в театр абсурда. Режиссер – это идеальный зритель. И для актеров они нередко становятся богами. Мейерхольд, Станиславский… Каждый из них оставил нам свое Учение, помогающее идеально выполнять свою роль, будь то подмостки театра или какой-либо другой реальности, что проецируется в голове индивидуума. Совершенный – тот, кто, научившись полностью воплощаться в свою роль, что подсунул ему «Голливуд» реальности в данном ему воплощении, благодаря достигнутому совершенству накапливает такой запас духовной энергии, что он превращает его носителя в настоящий золотой запасник мировых шедевров! Картин, на которых мы можем лицезреть, как он в совершенстве исполняет любую роль на подмостках любой реальности! И пытаясь научить этому других, придумывает каждому бесу индивидуальный способ для повышения его потенциала и расширения возможностей, проявляя талант как духовного учителя, так и педагога. Наученный борьбой с собственными инстинктами, он мало-помалу узнает о строении психики из мифов и легенд и может дать оригинальный выход из любой ситуации, если ты захочешь из неё выходить. Если же ты так и не захочешь из нее выходить, то и не найдешь выход оригинальным. И вообще его не найдешь. Ибо раздувшийся в тебе эгоизм не позволит тебе пролезть в найденный для тебя выход – за ворота ситуации и станет на их защите отличным голкипером, постепенно научившись стоять на воротах выхода из любой ситуации. Что приведёт тебя к тому, что принято называть самооправданием. Истинный выход из любой ситуации только один, поэтому его и называют истинным. И вся так называемая Свобода Выбора заключается в том, чтобы ты сама – методом проб и ошибок – смогла принять истинный выход из ситуации за единственно возможный – способ перетащить себя из эго-центра в высший центр сознания! То есть дана нам не для того, чтобы ты оперировала ею в качестве одного из атрибутов самооправдания, а как одним из инструментов на пути к своему духовно-душевному совершенству!

– Посмотри на часы! – упрекала Ганешу девушка, когда заканчивалось спиртное. Мол, хватит уже болтать и пора спать. Уже давно поняв, что за выход он ей столь завуалированно предлагает – проявить в постели с ним весь свой врождённый артистизм.

Отодвигая прикроватный столик на колёсиках с толстой стеклянной крышкой, на котором и стоял ноутбук, стаканы и прочая дребедень. А в его глубине, под крышкой – саунд-буфер, из которого всю ночь и лилась негромкая музыка. Под скользящими в такт этой музыке по экрану ноутбука девушками, словно гетеры, вперемешку с нимфами. Пока они не засыпали. Уже под утро.

Глава6.Диана

В общем, от такого демона искушения, как Влас, Ганеша почти ничем не отличался. Кроме как тем, что был чуть более серьезным по жизни (с мордой Зевса), и бесовки через пару недель знакомства начинали расценивать его как более подходящий вариант. Для замужества. Хотя он и говорил им, что после неудачи с Еленой-прекрасной уже не готов к серьёзным отношениям. Но тем было всё равно, они видели цель и шли напролом – к тому миражу, что и побуждал их самих напрашиваться в гости, мешая ему работать (над другими девушками) таксистом.

– Сегодня же пятница! – напирала подруга детства сестры приятеля, с которым Ганеша до этого ходил в моря. – Надо отдыхать!

– Но я ведь и зарабатываю как раз тогда, когда все отдыхают. Тем более что скоро срок оплаты аренды моего жилья.

– Заработаешь завтра! – не унималась та. Даже узнав о том, что жилье у него не своё, как она до этого считала, а съёмное.

– Но у меня нет ещё денег даже на спиртное. Я только что вышел на линию и сделал всего одну заявку.

– Я уже купила бутылку, так что не отмажешься! – возражала Диана.

– Давай, я за тобой заеду, – вздыхал Ганеша. Понимая уже, что встреча неизбежна. – Ты где?

– Я уже вызвала такси и скоро буду. Звонила предупредить. Едь домой. И собери носки!

Столь досконально сотрудники агентства «Новая жизнь ангела» рассчитали их судьбу.

Глава7.Софья

Ведь изначально ему понравилась вовсе не она, а сестра приятеля, который и пригласил Ганешу на день рождения. Чтобы не сидеть там в одно лицо.

– Среди этих орхидей! – усмехнулся Ромул, соблазняя Ганешу «цветником».

Сожитель Софьи, что согласился считать её бесят своими, как раз находился тогда в командировке. Так что Ганеша, увидев её и тут же всё это трезво оценив, всерьез рассчитывал на успех. Хотя бы – на ночь.

И как только за окном решительно стемнело, начал столь же решительно пускать в ход свои «наночьтехнологии»:

– У меня, кстати, есть один знакомый ангел, который хотел бы принять для воплощения на этой планете подобные твоим формы. Ты веришь в ангелов?

– А почему я должна в них верить? – не поняла Софья: «К чему он клонит?»

– Потому что мне кажется, что ты сошла с небес! – обнял Ганеша Софью за ноги и поднял к потолку. – Может, поможем моему ангелу? Вдруг у нас и вправду это с тобой получится? Не гарантирую, что – с первого раза, – улыбнулся Ганеша, ставя её обратно (с небес на землю), – но я буду очень для этого стараться! Каждую ночь. Ради такого же ангела, как ты, я готов на всё!

Это была очень древняя и красивая душа, которая нравилась тут абсолютно всем. А её сожитель не только снимал ей двухкомнатную квартиру, но ещё и обеспечивал её саму и бесят «от бинта до ваты!» Как София тут же сама и призналась Ганеше вслух чтобы сразу же поставить его на место, увидев его реакцию на своё лицо. Да и тело у Софии было весьма соответствующим – его запросам. Так что когда они напились водки, доели торт и наконец-то легли спать на одной кровати, так как на другой кровати в соседней комнате уже давно спали дети, Ганеша всю ночь в полусне к ней приставал. Как он думал. И периодически просыпаясь, её ощупывал, пытаясь-таки забраться, как пчела, в сердцевину этого дивного цветка своими чуткими лапками, а затем и – трепетным хоботком. Совершенно бессознательно, так как вечером она ни в какую ему не давала… и шанса.

Лишь наутро обнаружив, что всю ночь он, оказывается, приставал не к ней, а к лежавшей по другую сторону от него подружке. Так как Ромул долго-долго сидел на «белом коне» в телефоне и лег позже всех. Между ним и Софьей, повернув Ганешу на другой бок. К Ольге.

Глава8.Ольга

Которая утром из-за этого очень сильно смущалась и не могла поднять на Ганешу свои выразительные (от уже готовности продолжить эту его игру) глаза. В медосбор. Но – в другой, более романтичной обстановке. Надеясь теперь, что он вот-вот пригласит её в свой жужжащий уже в восторге от её красоты улей. И вовсю порхала на кухне, предлагая Ганеше на завтрак то одно, то другое.

Ганеша (наконец-то сообразив, когда проснулся и перестал тянуть к ней испачканные в пыльце руки, к кому он все это время приставал) тоже теперь очень сильно этого смущался. Так как Ольга – при свете дня – ему совсем не нравилась. Ведь это мало того что была совсем юная, необстрелянная в боях за место под ним душа, так ещё и с весьма невзрачным телом. Небольшим и одутловатым. В котором Ганеша, искоса глядя астральным зрением, то и дело обнаруживал следы животного, которым Ольга была до этого: свинкой. Причём, не морской, нет, а самой что ни на есть сухопутной. Даже – не из морской пехоты, а из глубокого тыла обеспечения – солдат тушёнкой. И чувствовал себя рядом с ней откровенным зоофилом. Опасаясь, что теперь, после бурной (из-за того что Ольга в полусне ему упорно отказывала) ночи, она начнёт рассчитывать и на нечто большее (чем просто секс). Наивно думая теперь, что ему нравится.

«Но он, собака такая, весь вечер от меня это тщательно скрывал! – за ночь поняла она. – Пока мы не легли спать.»

И теперь снова избегал с ней встречи. Особенно – глазами. Делая вид, что просто спал и ничего не помнит. Мол, проснулся, попил чаю и пора валить.

«Даже не предложил меня подвезти, собака!» – обиделась Ольга, ополаскивая за ним кружку.

Да, у сестры Ромула в этот вечер была ещё одна подружка, которая могла бы ему понравиться. Вместо Ольги. Если бы Диана с вечера не ушла укладывать детей именинницы спать и, читая сказку, не уснула вместе с ними. Всё отчётливее представляя себя, по мере прочтения, её главной героиней. И так и продолжила ею быть, развивая сюжет во сне тем, что наконец-то нашла себе принца, о котором мечтала наяву.

Впрочем, как и любая Принцесса, которая только и искала повод чтобы стать собой. Столь же невероятно прекрасная, как во сне!

Особенно, по сравнению с Ольгой. Но только – не с Софией, Королевой страсти!

А потому Ганеша и раздумывал ещё пару долгих дней над предложением Ромула познакомить его «с прынцессой Дианой, – усмехался тот, – пригласив её в свой «Волшебный мир». Разумеется, чтобы отвадить Ганешу от своей сестры.

И через пару дней и ночей в пустой постели Ганеша наконец-то решил, что – да. Со вздохом поняв, что с Софьей и двумя её маленькими детьми ему ничего не светит. По крайней мере, в этой жизни. Наконец-то сообразив, что это был не ангел, нет, а соблазнительный демон искушения, призванный архидемонами именно для того чтоб нагнать ему аппетит для другого блюда. Ну – не Ольги же? Это полный кринж! И ещё через пару дней изнурительных согласований заехал за Дианой.

Глава9.Утешительный приз

Немного покатал её по ночному городу, поболтал «ни о чём» (о чём он только и мог серьёзно рассуждать) и отвез к морю.

Ровно на тот пляж, где его уже соблазняла ранее одна постоянная клиентка, пока он временно работал на красной (почему-то возбуждавшей у всех интерес к нему) машине, пожелавшая закрепить там своё постоянство чем-то большим (ещё более постоянным, так сказать, постоять за себя!), облокотившись на багажник. И расплатиться за поездку к морю не только деньгами, но и… его заставив расплачиваться за то, что он перед ней там пару недель заискивал, рассматривая его благосклонность, как нечто большее. Чем просто секс. Как стемнело.

После того как она водила его в кафе на пляже и пыталась накормить. Прикармливала. С ладони. Протягивая за проведённые с ним часы деньги, как за такси. А то и просто сидела рядом с ним на видовых площадках и, загадочно улыбаясь, общалась. Пока «время тикало» и он наивно думал, что ей с подружками просто нравилось быть в его обществе (за их деньги). Утопая в этом «цветнике».

Всё. Больше он свой номер телефона клиенткам не оставлял.

И начинал подозрительно относиться к тем, кто пытался его взять. Словно мальчика по вызову!

Тем более – красивым. Понимая уже, что дело было вовсе не в нём, когда он вспомнил её по звонкому голосу в телефонной трубке и уже через полчаса увёз её, такую пьяную и расстроенную, согласную ехать с ним уже… «Да хоть на край земли!» А что это вся её такая благополучная, прежде, жизнь с мужем стремительно покатилась под откос. За время их беседы на песчаном краю земли близ моря. Чтобы он её, дурёху такую, пожалел и… Хоть как-то утешил.

Вручив ей этот… «Утешительный приз!» – засмеялась она, обсуждая его достоинство с подругами. Когда он им вновь случайно, вдруг, попался, заказав такси.

– Я так и знала! – разочарованно заявила Диана.

– Что ты знала? – не понял Ганеша.

– Что именно этим всё у нас и закончится! – не скрывала досады Диана, отстраняя его тоном голоса. Не желая даже касаться!

– А чем это могло, по твоему мнению, у нас закончится?

– Пару недель назад у меня был один… господинчик, – оживилась та, – с которым мы точно так же покатались пару часов по городу, пообщались, а затем он отвёз меня в самую дорогую в городе гостиницу! А не просто к морю, – скривила она лицо. – Знаешь, я не люблю секс в машине. И уже давно.

– Хорошо, это будет у нас в последний раз, – улыбнулся Ганеша. И занялся с ней сексом.

(Рекламный ролик)

Что и побудило его снять жилье. Не снимать же для неё каждый раз номер в гостинице? Тем более – в самой дорогой?

Хотя, да. Диана ему понравилась.

И в постели – тоже. Понравилась ещё больше!

Чем все клиентки.

Ещё ему нравилось работать таксистом. Именно потому, что машина была для него «вторым домом». За отсутствием жилья. Лёгким движением руки превращая салон в постель, раскладывая кресла. Ведь покупая очередную машину, он уже не заглядывал под капот, как все. Начинающие. В автолюбители. Первым делом он заглядывал в салон и пытался разложить сиденья. И если те раскладывались, создавая ровную и мягкую поверхность, только тогда узнавал пробег и состояние кузова, двигателя и ходовой части. Понимая уже, что все это наживное. Главное же сам салон. Желательно – велюровый.

Да и многие из написанных им мыслей приходили Ганеше в голову прямо во время выполнения заказов. И он одной рукой пытался судорожно записать их в телефоне, пока эти трепетные музы его не покинули, как уже не раз было, а другой рукой продолжал рулить и дергать коробку передач, придерживая руль ногой. И некоторые клиентки, как только начинали это замечать, шумно просили его:

– Прекратите это безобразие! – думая, что он просто-напросто с кем-то переписывается. Из своих любовниц. Как все.

Красавчики. Начиная ревновать?

Ну, не мог же Ганеша начать ей объяснять, что, издав книгу, он надеется выручить за эту, вот, светлую идею, что его внезапно осенила, гораздо больше, чем любая из них сможет ему заплатить, даже катаясь с ним по городу весь день?

А тем более – вечер. Своим телом. По пляжам и видовым площадкам.

Она тут же кинулась бы доказывать ему:

– Моё тело стоит гораздо больше!

Как уже не раз было.

Даже – за полчаса! Хотя бы потому, что сегодня ей просто некогда.

– Именно поэтому я и вызвала себе такси. А не таксиста, чтобы ублажать тебя весь день. А как же муж? Любовник? Нельзя же быть таким эгоистом? Я должна думать ещё и о других, а не только о тебе. – и, взъерошив ему волосы, выходила.

Из своих фантазий, недовольно хлопнув дверью его машины. За то, что он так и не дал ей осуществить задуманное «безобразие». Тут же прочитав это по её глазам.

Глазам, уже согласным заплатить ему даже за весь день. Хотя бы – за один вечер. Чтоб забыть с ним за эти полчаса обо всех на свете!

Глава10.Зараза

Как одна бесовка лет тридцати, что в один из вечеров подсела к нему в машину и завела ничего незначащий разговор. Хотя Ганеша сразу понял, что это уже довольно-таки опытный граммофон с очень сильной пружиной характера и острой иглой юмора, который охотно заводился. А затем ещё долго не мог остановится, громогласно смеясь над своими шутками.

И, посреди пути, неожиданно попросила отвезти на море.

– Хочу подышать немного свежим морским воздухом, – откровенно призналась та, – а то завтра опять на работу. А она меня уже так достала, что просто тошнит. Я только возле моря и могу от неё хоть немного отдохнуть.

– Но это встанет тебе дороже, – тут же предупредил Ганеша.

– Не переживай, я всё тебе оплачу. Если встанет! – подмигнула она и щедро подарила ему свою роскошную улыбку. В качестве аванса. Чтобы он понял, что ни так, так эдак эта его копейка к нему же и вернётся.

«Видимо, именно на это и намекая», – по дороге понял он. По её усмешкам.

Но как только он привез её на берег моря, незнакомка сразу же вышла из машины и прямо у него на глазах театрально раскинула руки навстречу ветру и заходящему на посадку солнцу.

Пурпурно-багряному, как обычно. Для сопел реактивных двигателей. Какие Ганеша часто видел в армии, пока шнырял по аэродромам во время командировки. Наблюдая по вечерам сколь задумчиво и неохотно они садятся.

Прожигая её и без того карие глаза этим впечатляющим светом, разливающимся по вычурно расслоенным кучевым облакам. Одним узким неровным, как юношеские усики, слоем зависнув над солнцем, а другим, более густым и насыщенным грузным свинцом «бороды» – под ним. Заставляя его разбитые этой «щетиной» лучи буквально продираться сквозь них навстречу к зрительнице своей светоносной короной. Окрашивая всё вокруг неё и прожигая свинцово-серые облака своими широкими полосами насыщено вязких багряных отсветов на краях облаков сквозь ослепительные просветы.

Лишь подчеркивая разницу их восприятия этого одного и того же, с виду, столь неохотно закатывающегося солнца, устроившего поглощающей его тьме финальную битву в облаках.

Затем она развернулась, продемонстрировав Ганеше солнце-ворот (расширяющиеся вверх лучи торчали у неё из-за спины, как воротник в стиле «Медичи») и грациозно направилась к машине. Как Королева, исполненная света и природного величия.

Которые она за эти пару минут унаследовала от природы, буквально вобрав в себя всю красоту и мощь грандиозного заката. И забравшись в машину на переднее сиденье, стала медленно её излучать, пуская ему восторженную от столь прекрасного вечера «пыль в глаза».

На что Ганеша, дав ей немного выговорится, лишь ответил:

– Да, я всё понимаю. Но меня этим уже не купишь.

– В смысле? – оглянулась та на свою «Эвридику» – больное самолюбие, задетое им за живое. – С чего это ты так решил? Я всегда добиваюсь, чего хочу. От меня ещё ни один колобок не убегал, – с улыбкой клацнула она зубами, изображая лису. – Знаешь, какое у меня прозвище? Зараза! Оксана-зараза! Слыхал такую песню? Даже те, кто об этом ещё не знает, в конце концов именно так меня и называют. Жалея только о том, что уже и сами не могут так просто от меня избавится. Как им казалось это вначале нашего общения. Я буквально заражаю и поражаю всех на своем пути! И тебе тоже придётся очень пожалеть о том, что ты посмел думать обо мне в подобном тоне, – залучилась она в улыбке, подобно вечернему солнцу прожигая его своими лучами страсти.

– Да, ты потрясающа! – подтвердил Ганеша с улыбкой, наглядно выражающей на своём лице её излучение. – Но чтобы меня действительно поразить, нужно иметь нечто большее. Я прежде всего воспринимаю тебя такой, какая ты есть на самом деле. И только потом уже – той, какой ты мне являешься, пытаясь уйти от своих внутренних противоречий и проблем. Которые буквально выпирают из тебя, подобно твоему шикарному бюсту.

– Ты через чур уж пессимистичен! Ты слишком много думаешь, а это очень вредно для мужского здоровья, – усмехнулась та. И намекая на «пол шестого», глянула на часы, демонстративно свесив кисть руки.

– Возможно, что ты и права, – криво улыбнулся он её «кривой» шутке. – Но я тут ни при чём. Меня таким сделали.

– Сделали? И давно тебя выстругали? И кто же тебя таким выстругал, Братья Стругацкие? – засмеялась она, находя свою шутку действительно смешной.

– И не только они. И меня уже не изменишь. Даже – ты. Ведь бес не дитя природы, а производное культуры. Культуры общения. Более того, он подобен статуе, вышедшей из под резца тех, кто оказывал на него в жизни наибольшее влияние. Не замечая, как они ранят его своими резцами, – с улыбкой клацнул он ей в ответ их «волчьими» зубами.

И тут же начал плакаться ей в жилетку, объясняя в трех словах, как именно он до всего этого докатился, кубарем летя вниз по ступенькам своих бывших. Как он наивно надеялся обрести с каждой из них своё «неземное» счастье, но все они его, одна за другой, предавали, проявляя свою наивно-демоническую сущность. Заставляя его буквально выкручиваться из их мёртвой хватки.

– Но мне немного легче, чем остальным бесам, – усмехнулся он над собой, – так как я, как философ, воспринимаю все свои житейские передряги чисто философски.

– Так ты – философ? – посмотрела на него Оксана так пристально, словно впервые его увидела.

– Да. Это мое хобби.

– И что, ты применял по отношению к своим девушкам «Философию жизни»? – расширились её красивые глаза от непонятного ему ужаса.

– А что тут такого? Ведь каждый применяет в жизни те познания, которые он имеет. Они – свои, я – свои.

– Но не «Философию жизни»! Да как ты смел?! Ты просто ужасен!

– С чего это ты решила?

– Нет. Только не это… – пробормотала она подавленно.

– Но – почему?

– Прости, – усмехнулась она задумчиво. Поняв, что хватила лишнего. – Просто, у меня уже был один философ. Вначале я всё никак не могла понять, почему всё идет не так, как я хочу, – попыталась она ни то объяснить, ни то в ответ ему поделиться наболевшим. – Представляешь, чего бы я тогда ни делала, любую мою хитрость он оборачивал в свою пользу.

– А ты как хотела? – понимающе усмехнулся он.

– Да так, как и хотела, – усмехнулась та в ответ.

– Кто платит, тот и заказывает музыку, – равнодушно пожал Ганеша плечами.

– Представляешь, он никогда со мной не спорил и всегда соглашался, – продолжила Оксана свою исповедь. – Но в итоге всегда выходило ровно то, что нужно было ему, а не мне. И я долго не могла понять: «Почему?» Ведь я уже привыкла контролировать своих парней. Для меня это было, мягко выражаясь, непривычно. И я чувствовала себя с ним, так сказать, не в своей тарелке.

– Он угнал твою летающую тарелку?

– Но потом я всё-таки сделала так, – подчеркнула она загадочно, – что ему всё же пришлось объяснить мне свой метод, которым он меня побеждал. Хотя он долго отговаривался и упирался. И всё отшучивался. И лишь когда я как следует на него надавила, в постели, разумеется, на его болевую точку, – заразительно усмехнулась Зараза, – лишь тогда он мне полностью сдался. И всё-всё рассказал. У тебя тоже есть свой метод? – заинтересованно глянула она в глаза.

– Самое главное в отношениях – искренность. Если она исчезает, то это уже… просто мясо. С которым можно готовить любое блюдо. На сковородке того, что она пытается от тебя получить. Пока ей не становится так горячо, что она сама же спешит от тебя избавится. Так что, как только ты ознакомилась с его методом, ты сразу же от него избавилась?

– Не сразу, – улыбнулась Оксана. – Через некоторое время. С ним было очень интересно. И мне не так-то просто было от него избавится. Он постоянно ставил всё с ног на голову.

– Да это вы тут на ушах постоянно ходите! Желая невозможного. И тем охотнее, чем оно невероятнее!

– Да, теперь я всё это понимаю, – вздохнула она. – Он всё это мне уже объяснил. Я отжала его по полной! Я имею ввиду его знания, а не его ресурсы.

– Естественно. Если всё переиначить, обычная пьянка что-нибудь, да значит! – усмехнулся Ганеша, собираясь поразить её наповал.

И пока он собирался и разбирался, не зная что из себя ещё, эдакое, сконструировать чтобы поразить её, она сказала:

– С такими, как ты, интересно. Но я всё равно сочувствую твоим девушкам.

– Девушкам? – удивился он. – Но у меня сейчас только одна девушка.

– О, это временно. Такие, как ты, не могут долго находится с одной девушкой. Вы, как саранча, пожираете всё что вам нужно и летите дальше.

– Да ничего мне от них не нужно, – пробормотал он.

– Вот поэтому-то вы никогда и не останавливаетесь на достигнутом! – победоносно усмехнулась та.

– Но я никого к себе и не тяну, они сами на меня набрасываются. Чтобы отнять у меня всё, что я имею. Поэтому чего их жалеть, этих матёрых самок?

– Матёрых? – усмехнулась она презрительно.

– Ну, да. – вспомнил он Каллисто и Артемиду. – Ты просто их не знаешь.

– Зато я знаю, в чём заключается вся их «матерость».

– И – в чем же?

– Да ни в чем! – усмехнулась она.

– Как это? – оторопел Ганеша.

– Ну-у, они просто думали, что ты обычный парень. И с тобой можно немного поиграть.

– Поиграть?

– Ну, да.

– Во что?

– В свои женские игры.

– Что ещё за игры?

– Да ты и сам всё давно прекрасно знаешь, – отмахнулась та.

– Но вдруг я подразумеваю под этим нечто совсем другое? – попытался он её «дожать».

– Ой, да всё тут просто. Они думали, что ты – мышка, а они – кошки. А не наоборот, – улыбнулась она с высоты своего опыта. – Они ведь и не предполагали, что ты вооружен против них «Философией жизни».

– Вооружен? Ты серьезно?

– Ну, а кто, по-твоему, сильней? Обычный бес, каким бы сильным и умным он ни был, или вооруженный каким-то оружием?

– Каким, организационным?

– Да хоть палкой! Или пистолетом. Да, любым.

– Конечно, вооруженный! – туго понял он.

– Вот тебе и вся их «матерость», – усмехнулась она. Видя, что он завис, переосознавая свой потенциал.

– Нет, ты заблуждаешься, – улыбнулся Ганеша простодушно, – я обычный парень.

– Ага, обычный, – усмехнулась Оксана, видя, как легко он переключился на «простодыра». – Я не клюю на обычных парней. И меня ты уже не проведёшь. Он тоже притворялся со мной обычным парнем. Но оказывается, что этот психотип называется «Рубаха-парень». А он даже ещё мощнее, чем «Манипулятор», которого он во мне и обнаружил. И понял, что один «Манипулятор» не сможет победить другого «Манипулятора». А потом, когда я его раскусила, – усмехнулась она, – он вообще включил дурачка. Чтобы я расслабилась и начала считать, что это я уже тут им кручу, как хочу. А дурачок это вообще, оказывается, «Джокер», представляешь? Который бьёт любой психотип. Даже такого козырного туза, как «Манипулятор». Но я это уже потом узнала, – вздохнула она. – От другого парня.

– Когда рассказала ему свою историю? – сочувственно улыбнулся ей Ганеша.

– Был бы ты обычным парнем, я бы тебя сразу же раскусила, – с улыбкой клацнула она зубами. – Это самая лёгкая добыча. Но мне уже просто неинтересно с такими даже связываться. Хотя… Знаешь, я слышала от одного парня о «древних душах», которые когда-то всё это уже давным-давно узнали и освоили на практике. И теперь всё это срабатывает у них уже как бы само собой в соответствующей ситуации. Незаметно для них самих. Когда им это выгодно, разумеется, – усмехнулась Оксана. – Я же говорю, вы – как саранча. Пока нет добычи, вы как бы спите. Но он сказал, что для того чтобы начать это за собой отслеживать в этой жизни, нужно вначале достичь определенного уровня осознанности. И возможно, что ты его пока ещё не достиг. Предпочитая думать, что ты просто Хороший. «Рубаха-парень»! А я-то думала, чего это в тебе такого необычного? – пристально посмотрела Оксана ему в глаза. И Ганеша не смог не рассмеяться, пронзив её своими хитрющими глазами. – Но теперь с тобой всё понятно! – отшатнулась она.

– По-моему, ты меня сильно переоцениваешь.

– Нет. Это ты себя недооцениваешь. Я-то вижу.

– Да, ты права, – улыбнулся Ганеша, включаясь в игру. – Ведь за мной стоят парадоксы культуры, почти вся научная и философская мысль последнего тысячелетия. А – за ними? Их меркантильный холодный, абсолютно бездушный бытовой рассудок с жёсткой программой экономически-элитарного управления. И их одряхлевшие морально вздрагивающие по ночам плечи.

– Да, с такими, как ты, интересно, – глубоко вздохнула Оксана и снуло поёжилась, поводя озябшими плечами. – Но теперь я больше не хочу с тобой тут продолжать.

– Что продолжать?

– В том-то и дело, что уже – ничего. Вези меня домой.

Глава11.Конёк

– Всем нравиться моя откровенно выпуклая назад попка. А тебе она нравится? – обратила Диана его рассеянное внимание на свой зад уже в квартире.

– Даже больше, чем ты! – признался Ганеша, усмехнувшись в её красивое лицо. – Шучу. Но и она – тоже.

– Это – мой конёк! Тем более что я и сама люблю, когда бесы подкрадываются ко мне сзади со своими грязными намерениями.

– Так, давай-ка твой конёк слегка обкатаем, – улыбнулся Ганеша и притянул её к себе.

Что на фоне тонкой талии, за которой она откровенно следила, не позволяя себе ни жирного, ни сладкого, выглядела весьма эффектно. Вызывая обратный – не менее выпуклый – эффект у её парней в постели.

(Рекламный ролик)

– А ты мне понравился тем, что ты любишь солянку. Ещё в машине, – призналась она, когда он уже за-кончил (любоваться) на её выдающуюся попку.

– Да я её с детства не люблю!

– Да ты не понял. Солянкой мы называем то, что в других странах называют куни.

– А что, это можно не любить? Особенно – с девушкой, которая тебе откровенно нравится! – подчеркнул он. Её красоту.

– Ну, не все это любят. У меня уже был один парень, с которым я почти год не могла расстаться именно из-за солянки, – мечтательно улыбнулась Диана. – Он был чертовски уродлив, да, но делал её так умело, что я ему всё прощала. Каждый вечер. Пока Софья не стала меня в этом упрекать. И только из-за неё мне пришлось с ним порвать. Ведь это мешало ей брать меня с собой для съема симпатичных отдыхающих, и она очень злились на то, что я, из-за этого уродца, чуть ни выбыла из игры. Едва не пропустив «сезон охоты».

– Так ты и до сих пор играешь в Богиню Диану? – не понял Ганеша. – И со мной – тоже?

– Тогда мне было лет девятнадцать, – мечтательно вспомнила Диана. – Я была ещё молодой и глупой. К тому же, по сезону, к нам на базу отдыха «Радуга» приезжала просто масса симпатичных отдыхающих, которые весь год работали по всей стране, не разгибая спины, чтобы существенную часть заработанных ими средств (обольщения) потратить летом на таких красивых девушек, как я и Софья. Живущих с детства невдалеке от базы отдыха. Молодых и глупых, – как бы извиняясь, улыбнулась она, – отдыхающих, которые и помогли мне о нём забыть. Навсегда, – вздохнула Диана. По его солянке. – И ты мне его слегка напомнил.

– Так я тоже, по твоему мнению, урод? Слегка!

– Нет, ты симпатичный, даже очень. А твоя солянка делает тебя ещё более привлекательным, – улыбнулась ему Диана. Вдруг засиявшими нежностью и невероятной глубиной глазами. – Особенно для меня! Тем более что уже осень, так что можешь не переживать, сезон окончен.

«И для тебя – тоже», – подумал Ганеша. Понимая, что в её возрасте уже пора бы подумать и о браке. Пока не поздно.

Глава12.Обед

– Так чем же мне тебя сегодня кормить? – спросил Ганеша у Дианы часа через полтора.

Непрерывного секса. Так как и сам уже захотел есть.

– Я не ем ни жирного, ни сладкого, – сразу же заявила она, вставая с постели и начиная одеваться. – Ведь организм вначале высасывает из пищи весь жир, нейтрализуя его желчью, и сахар, нейтрализуя его излишки инсулином. Что и приводит к работе внутренних органов на износ и преждевременному старению организма. А твёрдые углеводы, к которым все добавляют жир и сахар, выходят у них через утилизатор, – хлопнула она себя по заднице, натягивая колготки, – практически в неизменном виде. Вот им и кажется, что от них нет никакого толку. Так как если они начинают есть только постное, у них начинается упадок сил. А это всего лишь вопрос привычки. Организму надо дать немного времени чтобы перестроится для того, чтобы его поджелудочная железа научилась полноценно расщеплять твёрдые углеводы. И быстро пополнять запасы энергии при физических нагрузках.

– Так и что же ты будешь есть? – так и не понял Ганеша, что ей готовить.

– Я почти всеядна, – улыбнулась та, застёгивая блузку на груди. – Но ем только то, в чем нет ни жирного, ни сладкого. Вот и всё.

– А – мясо?

– Из мяса организм высасывает животный жир. Поэтому я и не ем мяса. Тем более что там трупный яд. А я слишком сильно себя люблю, чтобы питаться падалью.

И когда Ганеша приготовил ужин и они сели за стол, Диана через пару минут продолжила нудить:

– А как только я чувствую, что уже наелась, я тут же отказываюсь от приёма пищи, – отодвинула она тарелку. – Независимо от того, сколько её осталось. Чтобы у меня не оттягивался живот, как у некоторых девушек, которым на себя плевать. Я лучше ещё раз поем, как только снова проголодаюсь, чем буду переедать. Так что никогда мне больше столько не наваливай. Нужно слушать свой организм, а не тех, кому жалко выбрасывать недоеденную тобой пищу. Вот и всё. Если хочешь быть таким же вечно молодым и красивым, ешь как я!

– Ты не просто восхитительна, но ещё и большая умница!

– Ум в том, чтобы применять знания на практике для своей же пользы, а не умничать, но толстеть.

– Это уже не ум, это безумие! – согласился Ганеша, доедая её порцию.

– Как ум врачей и учёных, которые знают всё о вреде жирной и сладкой пищи, но не могут удержаться и трескают всё подряд, закусывая всё это таблетками. Лишь ещё быстрее убивая ими свой организм. Толку-то от того, что они всё знают?

– Всё. Ты будешь только моей!

– Размечтался! – усмехнулась Диана, решив, что он намекает ей о браке. – Как разбогатеешь, сразу звони! Мне надо решить ещё одну незадачу.

– Какую же это? – не понял Ганеша: «Чего ещё ей в этой жизни не хватает?»

– Мне надо полностью бросить свою работу. Так как физическая активность заставляет меня поглощать больше пищи, чем хотелось бы.

– Так займись сугубо интеллектуальным трудом. Убьёшь двух зайцев разом!

– Была бы я такая умная, я давно бы уже так и сделала, – усмехнулась над собой Диана. – Но даже для того чтобы мне на кого-то отучится, нужны деньги. А у меня их нет. Поэтому мне и нужен кто-то побогаче. Как разбогатеешь, так я и буду только с тобой. Мой господинчик. Если ты тогда этого всё ещё захочешь.

– Облизательно! Даже если ты и уйдёшь от меня, я тебя верну.

– Что ж, буду ждать, – улыбнулась Диана.

– Я хочу крепко-накрепко связать наши кармические нити – в сплошной ковёр! Чтобы ты стала моей и только моей. То есть не только в этой жизни, но и – всегда! И мы валялись бы на этом ковре вовеки вечные. Так что если я разбогатею даже под старость лет, я всё равно тебе тут же позвоню!

– Что ж, ты знаешь, где меня искать.

– У Софьи?

– Мы давно уже с ней неразлейвода. Как ты говоришь: «Всегда!» А пока у тебя нет денег, можешь даже не искать.

Глава13.Чудо

Лицо которой таинственным образом становилось именно красивым только тогда, когда Диана не употребляла спиртное как минимум с неделю. Стоило же Диане попить дня два, как черты её лица слегка оплывали, делая её просто симпатичной. А затем, если Диана так и не выходила из угара куража, продолжая пьянствовать, её лицо начинало отдалённо напоминать выражение лица самой заурядной алкашки. И не только ему, но и Ромулу, подтверждая это «чудо», когда Ганеша обсуждал с ним этот вопрос по телефону:

– Что ж поделать, дурная наследственность, – соглашался тот.

– Ну, хоть – не она сама! – усмехался Ганеша.

Поэтому месяца через два знакомства он был уже категорически против того, чтобы Диана употребляла спиртное. И постоянно возражал, если та приезжала к нему с бутылкой. «Как та шалава».

Но Диана уже так привыкла к тому, что бесы спаивают её именно для того чтобы тут же заняться сексом, что у неё давно уже установилась прочная взаимосвязь, от которой Ганеша, как мог, пытался её отучить, приучая заниматься сексом исключительно под музыку. Чтобы заниматься им с красоткой, а не с алкашкой. Мучительно наблюдая, как секс с другими бесами Диану периодически именно в неё и превращает.

Да и поведение у неё становилось более развязным, и он был против того чтобы с такой сомнительной особой даже встречаться. Смотри выше. А когда она (взалкавши) ещё и пыталась заговорить о браке, Ганеша был просто в ужасе (от этого заговора), представляя, как и он тоже вместе с ней спивается, и оба они оказываются на улице. Так как если они порядочно выпивали вечером, Ганеше стыдно было выходить с утра на линию. Но не перед клиентами, нет, бесы его прекрасно понимали, как только он начинал им Диану восторженно описывать, а перед инспекторами дорожной полиции, которые запросто могли лишить его прав. И из-за её пагубной привычки он терял деньги, оставаясь дома. После того, как Диана уходила на работу.

Что и вынуждало Ганешу с размаху бить Диану… по рукам. В диалогах по телефону, когда та пыталась снова его споить. И отжарить по-полной! Разрываясь между её слабостью к алкоголю и своей слабостью к её такой выдающейся попке. Ну и – минету, столь восхитительному, когда та была пьяна. И делала его столь игриво и виртуозно, что никто ей и в подмётки не годился.

Что Диана прекрасно понимала. И всё-таки брала бутылку. Но уже не столь крепкого напитка.

– И вот что мне с тобой делать? – вздыхал Ганеша, встречая Диану на пороге с по-собачьи преданной улыбкой и бутылкой (зажигательной её смеси) в руках.

– Всё, что только пожелаешь, – улыбалась та, разувалась и поворачивалась к нему спиной, с порога вручая ему свою задницу. Для наказания.

(Рекламный ролик)

Просто возненавидев с тех пор алкоголь! Именно за то, во что он превращал его любимых. Подозревая, что он превратит в подобных (из бесподобных!) любую, кто на него подсядет. Со столь же бессмысленным выражением лица, как у Дианы, если та снова куражилась без него на стороне. А затем приезжала к нему, как ни в чём небывало. Мол, безумно по тебе соскучилась!

«Очень безумно», – понимал Ганеша, глядя на её ставшее чуть более одутловатым и не столь привлекательным лицо. Его божественно прекрасной, поначалу, Дианы. Богини красоты!

Которая так понравилась ему ещё в машине, что он всё никак не мог остановиться. Со своей солянкой. Понравившись этим ей ещё больше!

И ему – тоже, после этого неожиданно засиявшими нежностью к нему глазами. Которыми Диана преданно на него смотрела, делая минет: продолжая сиять, сиять, сиять… Своей глубинной нежностью. Своих глубин.

– Ты просто чудо! – и не мог от них отвести глаз! Видя, как она этим всем чертовски наслаждается, обжигая его своим сиянием.

(Рекламный ролик)

Глава14.Прекрасный Принц

Так что когда, посреди зимы, Влас привёл к нему ещё и умную Машу, которой было всего двадцать два, Ганеша не мог её не очаровывать. Даже не приставая. Но просто начав вести себя так, чтобы та поняла, что он – лучшее, из того что у ней было. В её глупой жизни.

Впрочем, как и всегда в присутствии очень понравившейся ему прекрасной дамы. Каковой любая тут же начинала себя рядом с ним считать.

И когда наутро Влас пожаловался Ганеше на то, что Маша вчера «включила дурочку» и так ему и не дала (делая вид, что стесняется «делать это в присутствии друга»), и начал её к нему откровенно ревновать, именно эта его истерика и побудила Ганешу тут же позвонить Маше по оставленному «на всякий случай» номеру телефона. И пригласить в гости.

(Рекламный ролик)

Но уже через пару недель их бурных встреч неожиданно для них обоих выяснилось, что, на самом деле, практичную Машу очаровало вовсе не то, о чём он думал (и воображал о себе), а его жильё. Которое из-за откровенно убогой обстановки и старой, но всё ещё исправной сантехники, давало ей каждый вечер повод думать (принимая душ), что эта двухкомнатная квартира именно его, а не съемная. Так как молодые бесы обычно если и снимали, то сугубо однокомнатные квартиры с шикарной обстановкой, как Влас. Ведь те были и гораздо более комфортными и чуть ли не вдвое дешевле. А их временные обладатели, прекрасно понимая для чего именно они их сняли, не уходили от Маша спать в другую комнату, как Ганеша. А пытались тут же приставать, затянув вечер до поздней ночи и засыпая рядом с ней на одной кровати из-за отсутствия в комнате другой мебели. Что её уже откровенно раздражало.

Где Ганеша, на их фоне, выглядел как Прекрасный Принц, которого Маша – уже сама – вынуждена была соблазнить, негромко позвав к себе из другой комнаты, пока он там не уснул. Под предлогом принести ей стакан воды. Наконец-то поняв, что «он на это так и не решиться, глупенький, из-за дружбы с Власом».

Чтобы Ганеша смог убедиться в том, что Влас, оказывается, был прав на все сто! И она гораздо более умная и умелая, чем кажется.

(Рекламный ролик)

Заявив наутро Власу, что Маша – теперь – и его тоже.

Глава15.Зевс

Стараясь чередовать Диану и Машу. Хотя бы – через день. А то и – два. Чтобы как следует подготовиться и набраться сил.

Для третьей. Что они почему-то расценивали как то, что он их избегает. Но и не догадывались друг о друге. Ведь он уверял их в том, что просто вынужден работать:

– Зарабатывать!

Мол, трудоголик. Решали они и ещё убедительнее рассматривали его (в глазах подруг), как вполне себе постоянный вариант. Мол, пора бы уже и мне остепениться и осесть с Ганешей. Навсегда.

– Ну, а что? – обсуждала Диана Ганешу с Софьей. – Как ему ни позвонишь, он всё время занят. Женат на своей работе.

Когда он завёз Диану к той в гости и зашёл вместе с ней на пару минут попить чаю. Чтоб взглянуть на Софью.

И убедиться в том, что не ошибся в выборе, когда та стала Диане возбужденно поддакивать, услышав, как тот снова стал говорить им о каких-то ангелах, сошедших вместе с ним на эту – умственно отсталую от них – планету. Не желая его уже и слушать, так как тут же поняла для себя, что Ганеша снова пытается к ней приставать, чтоб помочь сойти с небес одному из них.

Ладно, секс. Но бесёнка?

И всё никак не могла принять все эти бредни Ганеши о том, что он, вообще, не местный. А тайно прибывший сюда с какой-то, там, туманной миссией. И прочие его заумные бредни о прослывшей тут в веках «Глубинной Книге», создаваемой им для воплощающихся среди обычных бесов не вполне обычных ангелов. То есть – ещё и на тот случай, если что-то пойдёт не так, как он планировал. Над реальностью, снова «упадёт» и воплотится. И в юности «случайно» наткнётся на неё в библиотеке, как уже однажды набрёл между стеллажами на «Философский словарь». Внезапно открыв для себя не просто очередную толстую книгу, а «окно в Европу». И смело в него шагнул, воспарив к звёздам! Философской мысли. Заслужив от Деза прозвище «Зевс-громовержец». «Адский философ!» – восторгался Дез.

Но чувствовал, что во всех этих книгах чего-то не хватает. Ни в «Философском словаре», ни в «Хрестоматии по психологии», ни в прочих попытках объяснить тебе смысл твоей кичливо-незадачливой жизни. Чего-то самого существенного! Что и помогло бы падшим ангелам, да и ему самому познать свою подлинную сущность. После воплощения.

– Я хотел бы совместить в своей книге «Судный день» обе эти половинки – разум и сердце – до «критической массы».

– Спровоцировав, так сказать, ядерный взрыв? – удивилась Софья.

– И не столько у тебя в голове, это может любой учёный, сколько – в твоём сердце!

– Что может быть прекраснее романа, – согласилась Диана, – научный трактат? Не смешно!

Глава16.Васаби

Так что когда по весне он вклинил между ними ещё и четвёртую, они стали его откровенно ревновать, заставляя работать на износ. В постели. И напрашиваться в гости. Сами. Царапая ему спину!

(Рекламный ролик)

Что он тут же пресёк, обвинив Диану в глупой ревности. Поняв для себя, что с ней уже действительно пора расстаться.

Ведь из всех четверых он любил только Васаби. По-настоящему. Свою любимую кореяночку! И как только Васаби заявилась к нему в гости, причем – утром (после того, как Диана откровенно выжала его, как лимон, вновь и вновь подымая его «жизненный тонус» своим фирменным «мастерством» и уехала от него на работу лишь под утро), Ганеша и сам удивился тому, как Васаби его, оказывается, чертовски возбуждает. После того как та решила, что у него уже как минимум с месяц не было ни с кем секса. Занимаясь им с Васаби раза три. Подряд. Прямо на кухне, куда они вышли «просто поговорить». Заметив, что она избегает находиться вблизи постели. Именно из-за того, что она «не хотела бы изменять своему парню». Даже – с ним.

(Рекламный ролик)

А то, что Ганеша тут же признался ей, что и сам не ожидал от себя столь бурной реакции на неё и такой эрекции после бурной ночи, Васаби восприняла эти его слова, по опыту, как откровенное враньё. И желание не ударить в грязь лицом, считая его чуть ли не девственником.

«Что ж, не нужно мешать ей меня идеализировать», – решил Ганеша. Больше не говорить ей правду. Раз уж она – как раз из-за этого – считает, что он ей откровенно лжёт. А Ганеша терпеть не мог, когда его обвиняли во лжи. Даже – в теории. Став из-за Васаби лгуном на практике.

Но только – с ней. Признавшись Диане и Маше, когда через пару недель с Васаби у него стало всё налаживаться, что, на самом деле, у него их три. Даже не упоминая о четвёртой, которая приезжала к нему нерегулярно. И он не принимал её в расчёт: на трудовую – уже – неделю.

– Я смогу записать тебя «на приём» на следующий раз лишь на среду, не раньше, –.сказал он Диане, поцеловав её на прощанье после бурной ночи. – Так как Маша уже записана у меня на вторник. После Васаби.

И удивился лишь тому, что только Диана захотела с ним порвать.

Да и то – лишь за то, что он сразу же стал в ответ на её упрёки откровенно обвинять Диану в том, что она всё это время изменяла ему с пожарным. Возле «Пожарного отделения» которого та и работала в своём ларьке. Узнав от Ольги, которая сменяла её на работе (а потому-то и была приглашена к Софии на день рождения), всю её подноготную. Когда Ганеша, пытаясь найти Диану, заехал к ней в ларёк. Желая отомстить за то, что он ею, собака такая, пренебрёг, а потому-то и выложила ему о Диане «всю-всю правду!». «По большому секрету» сдав свою подругу с потрохами. Рассказав ему об её пожарном, который во время отдыха от работы постоянно «гасил её пожар любви», – усмехалась Ольга. В своей однокомнатной квартире спаивая джинном, который Диана уже успела полюбить. Как и пожарного, называя его уже не иначе как «мой джин любви!» В разговорах с Ольгой. Вспоминая при ней о том, как долго она вчера «тёрлась о лампу его волшебного тела!» Своей не менее волшебной задницей. И периодически пыталась развести на джинн и Ганешу. Только теперь поняв – из разговора с Ольгой – почему.

И выложив весь этот «пасьянс» перед Дианой в споре. За что и был тут же отвергнут от ея престола. Возразив ему, что: «Всё это – наглая ложь!»

Глава17.Ноктюрн

А Маша, эта чистая душа, готова была простить ему всё. Даже – Васаби. Хотя бы за то, что Ганеша простил ей Власа. И продолжал прощать, зная, что они встречаются. От самого Власа. Как уже давно прощала ему Диану, прекрасно понимая, что у него ещё кто-то есть. И лишь обрадовалась тому, что он и Диана наконец-то расстались. Подразумевая «пересидеть» и Васаби. «Как очередное стихийное бедствие», – улыбалась Маша. И даже заявление Ганеши, что он «свою Васаби» всё ещё любит, побудило Машу ответить ему лишь то, что она, оказывается, тоже его любит. Причём, давно.

– С первого же дня знакомства. Или что ты обо мне тогда подумал? – пристально посмотрела Маша ему в глаза. – Все мы друг друга любим, – пожала она плечами, – именно это и заставляет нас заниматься любовью, снова и снова доказывая друг другу свою любовь. И что из этого?

Не желая понимать, что он любит Васаби по-настоящему! А вот Машу… просто любит.

– Всем сердцем!

Но, по её личному убеждению, после того как она вырвала шесть гнилых коренных зубов подряд, только бы ему во время минета не было больно, он уже не мог её не любить. Ещё и телом. Постоянно давя на то, что до того как пойти в больницу, она заставляла его практиковать наслаждение этой сладкой болью. С каждым вырванным зубом – всё тоньше и изящнее.

И уже просто обязан был это делать. Теперь, после стольких жертв!

– Как минимум – раз в неделю, – настаивала Маша. – Не зря же я…

Снова и снова подымала Маша этот – переставший уже быть для Ганеши настолько болезненным – вопрос. У себя во рту. Подымая его… настроение.

(Рекламный ролик)

Которое, само по себе, подымалось у Ганеши лишь при виде Васаби. Да-да, при одном лишь виде! Хотя и Васаби своими заокеанскими «косыми скулами» играла на его «флейте водо-сточных труб» (как писал об этом Маяковский в «А вы могли бы?», соблазняя девушек глотать свой «студень»), не хуже Маши, «на чешуе» зубов которой «прочёл я зовы новых губ».

Да что там врать, откровенно лучше! С её идеальными зубами. Хотя Васаби все ещё жила со своим парнем. Именно это и помогало Ганеше в ответ на это держать возле себя хотя бы Машу. С её «жестяным ноктюрном». Уже жалея о том, что так рано отшил Диану. Из-за глупой ревности, что внушила ему Ольга. Собака такая!

И периодически ей звонил, раскаиваясь. Но Диана делала вид, что недоступна. Ни для него, ни для пожарного, как выяснялось из разговора. Что «именно жизнь, – подчёркивала она, – а не просто связь с тобой и помогла наконец-то осознать, что мне уже пора замуж». Был ли это намёк, кто знает?

Почему Ганеша сразу же клал трубку.

Глава18.Джокер

Встретив её через месяц и увидев (по тому, насколько она стала вновь прекрасна) искренность её намерений. Поняв, что Диана ради того чтобы стать серьёзнее, то есть – для своего гипотетического Избранника, наконец-то полностью бросила пить и, как следствие, беспорядочные связи. И тут же его отвергла, когда Ганеша снова попытался с ней заигрывать, дав ему понять, что он является существенной частью того неадекватного прошлого, с которым она теперь полностью завязала. Узнав о том, что он – тайно ото всех – изменял ей с Софьей. От её брата.

С которым Диана, как типичный демон искушения, тут же Ганеше отомстила.

– Можно, я дам Диане на клык? – спросил Ромул у Ганеши, узнав, что они поссорились. Желая узнать – насколько сильно.

– А ты ещё разве не давал? Я думал, что ты именно из-за этого мне её и посоветовал. Заранее зная, как сильно я девушках именно это и ценю.

– Если честно, пока ты мне этим не похвастался, я об этом её «коронном номере» и не подозревал.

– Хочешь, я облегчу тебе задачу? – усмехнулся Ганеша. С высоты своего опыта. – Расскажи ей, что я, втайне от вас, всё это время спал с Софьей. Иногда.

– Так это правда? – насторожился Ромул. Прокрутив в голове рекламный ролик.

– Да ты и сам не должен этого знать, – усмехнулся над ним Ганеша. – И не спрашивай у Софьи, правда это или нет. Иначе это будет мешать тебе овладеть Дианой. Потому что Софья, сам понимаешь, будет это отрицать. В любом случае. И заставит тебя в это поверить. Это очень сильная сущность, и ты так и не узнаешь правду. Начнёшь во всём этом сомневаться и не сможешь быть в глазах Дианы убедительным. И она тебе не даст. Собой воспользоваться.

– Во всей красе?

– Тогда как даже просто узнав об этой возможности, как о весьма вероятном факте, Диана тут же захочет мне и Софии хоть с кем-то отомстить. Ведь мозг воспринимает воображаемые явления наравне с реальными. С первым, кто подвернётся под руку. Догадайся – с кем? – прокрутил он в голове у Ромула рекламный ролик. – Особенно, если ты тут же ей признаешься, что ты к ней уже давно неравнодушен. Диана тебе нравится?

– Конечно! И всегда нравилась.

– Ну, хоть в этом ты сможешь быть убедительным.

– Просто, она давно уже мне как сестра, – замялся Ромул.

– Вот поэтому она тебе легко поверит. И позволит себя утешить. Так что – дерзай!

– А потом ты расскажешь мне про Софью?

– Так. Всё должно происходить поэтапно. Иначе ты так и не сможешь овладеть Дианой. Потом будет потом. Жду от тебя подробнейшего отчёта.

Хотя, как только Ромул овладел Дианой на даче по предложенному ему Ганешей алгоритму поведения, их разговор на тему Софии так и не состоялся. Потому что Ганеша понял, что это Диана хочет выудить из Ромула и до сих пор интригующие её подробности. И может использовать это для того чтобы поссориться с Софьей. И тогда Ганеша не будет знать, где её искать. Если всё-таки разбогатеет, издав книгу. Только тогда она простит ему всё на свете. Во имя себя! Ведь даже если он и признается Ромулу, что это ложь, Диана всё равно воспримет эти его слова, как попытку скрыть от неё правду. И перестанет верить и ему и Ромулу.

Поэтому-то и заявил ему, чтобы тот передал Диане, что они из-за этого поругались. И больше не общаются. Чтобы она так ничего и не поняла: кому из них верить? И верила им обоим, когда это будет нужно. Ему или Ромулу, чтобы снова ею овладеть. И Ганеша смог упрекнуть Диану в том, что она стала сомневаться в нём и своей лучшей подруге только потому, что проказник Ромул всё это придумал – именно для того, чтобы ею овладеть. А она и рада! И стала бы тут же пытаться загладить перед Ганешей свою вину. В постели. Как только он захочет вновь воспользоваться её услугами, вытащив из рукава памяти её связь с Ромулом, как «Джокера», который легко побьёт любые её сомнения. Так как Софья всё равно убедит её в том, что это ложь.

– Сечёшь? – усмехнулся он Ромулу, выдав весь расклад. – Правда и ложь – это временные сгущения нашего разума, который нужно использовать себе во благо. Как только ты – от прекрасного пола – этого захочешь. Они – декоративный пол и будут тем, кем ты их считаешь, охотно внося толику гедонизма в свой надоедальный быт. И не нужно своими стереотипами поведения в этом им мешать. И отравлять их души. Это цветы жизни, ими можно только наслаждаться.

– Как можно чаще!

Хотя, если бы Диана бросила пить, как только Ганеша начал ей об этом долбить (во время минета), буквально вдалбливая ей в голову свои благие намерения, и оставалась бы после этого столь же красивой, он тоже с не меньшим энтузиазмом стал бы рассматривать её как весьма выгодную партию. И ни за что не поверил бы Ольге, обвинявшей её во всех смертных грехах, даже если бы это и было правдой. Ради наслаждения её красотой, он простил бы ей всё! Так сильно он тогда ей поклонялся. Особенно – в постели.

«Сама виновата, – понял он, когда Диана вышла из машины. – Хотя, возможно, судьба приготовила ей кого-нибудь получше. Настолько она теперь красива! Ну, почему, почему ты не хотела бросить пить ради меня?!» – истерично вздыхал Ганеша.

Впрочем, не особо долго.

Глава19.Офис

Ведь Васаби стала навещать его всё чаще.

И чаще. Заметив, что у Ганеши есть кто-то ещё. Кроме неё. И решила «устранить конкурентку», оставаясь у него всё дольше.

О, ревность, ты творишь чудеса! В постели.

(Рекламный ролик)

Да и он, соскучившись по ней, начал ездить к ней прямо в офис. Когда её парень работал на основной работе.

И то «давать на клык», как говорил Ромул, если Васаби опять упиралась и не хотела изменять своему парню. Даже – с ним, её флагманским парнем.

– Пойми, твои парни приходят и уходят, а я тебя люблю. То есть – навсегда! – говорил ей Ганеша. И неслышно усмехался, когда та молча угукала водителям, отправляя их на заявки, даже не вынимая изо рта его…

– «Чупа-чупс», – отвечала Васаби водителю. Если тот начинал вдруг настойчиво спрашивать, что у той во рту, мешая им общаться. – Потом поговорим! – клала она трубку и снова приступала… к сладкому. Для Ганеши.

(Рекламный ролик)

То, когда у Васаби было более озорное и сговорчивое настроение, он пользовался её благо-склонностью прямо над её рабочим столом. Замедляясь, пока она, облокотившись о стол, принимала заявки и передавала их водителям. Чтоб она не постанывала прямо в трубку, как она любила делать это во время секса. И не могла себя сдерживать, если Ганеша не сбавлял темп.

– Да палец уколола, простите, – извинялась она в трубку. – Нельзя ли немного тише?! – громко говорила Васаби в сторону, оглядываясь назад. Делая вид для абонента, что в офисе слишком шумно. Но давая понять Ганеше, чтобы тот сбавил темп. И продолжала заискивающим тоном принимать заявку. – Так, где вы, говорите, находитесь? А-а-а…А?

Даже не представляя себе, как сильно это его заводило! Чтобы вновь ускорится, как только Васаби клала трубку, и услышать любимый им её «кошачий концерт».

(Рекламный ролик)

Пока кто-нибудь из водителей, освободившись рядом, не заходил в офис попить чаю. Ломая им весь кайф! Громыхая копытами по железной лестнице на второй этаж их офиса. Если он заранее не звонил, чтоб Васаби поставила кипятиться воду в чайнике.

И не так кипятилась, увидев его в дверях. Глупо спрашивая её:

– Для чего вы заперли дверь на ключ?

Ставя их в тупик.

– От таких, как ты, чайников, – улыбался ему Ганеша. Чтобы тот всё понял. И отстал.

Побыстрее уже завершал свою долгую для них обоих чайную церемонию с купленным для этого печеньем, шоколадкой для Васаби, снова выслушав от неё, глупо улыбаясь, что тот портит её фигуру, и дал им уже закончить начатое.

Но как только за ним закрывалась дверь, Васаби снова приходилось уламывать – изменить парню.

Что слегка раздражало.

(Рекламный ролик)

Особенно, если их снова прерывали.

– Ты просто тратишь напрасно наше время, – говорил ей тогда Ганеша. Когда и этот водитель исчезал, получив заявку. – Мы могли бы уже за-кончить. А не ломать комедию про великосветскую даму, которая каждые полчаса боится запятнать брак. Поверь, они вовсе не были такими манерными, как их описывали. Давай уже закончим по-быстренькому, а то опять кого-нибудь принесёт нелёгкая.

– Я только поэтому и не хочу уже снова начинать, – признавалась Васаби. С улыбкой. От того, что он сравнил её с благородной дамой.

И всё-таки начинала. Поняв, что иначе от него не избавится.

«И водители будут думать обо мне чёрт знает что! И тоже домогаться. Не зная долгую предысторию наших взаимоотношений». – размышляла Васаби, облокотившись о стол, пока Ганеша всё не заканчивал и не заканчивал. Мешая ей принимать заявки.

(Рекламный ролик)

Поэтому, как только Васаби официально – для своего парня – отсыпалась дома у матери после смены, она тут же приезжала. В основном – с утра, договорились они, когда её мать заступала на смену, а один из водителей отвозил Васаби к ней домой. И как только принимала душ, сама звонила Ганеше. Чтобы у них были почти что сутки на то чтобы не просто спешно переспать друг с другом, как два сумасшедших, голодных друг до друга кролика, и разбежаться по своим норам, но ещё и для того чтобы о многом поговорить, соскучившись друг по другу не только телами, но и душами. И давая друг другу «отвести душу». Занимаясь любовью за эти сутки раза три-четыре. Безо всякого спиртного! Настолько сильно их тянуло друг к другу.

– Ведь мне нужно не только выспаться, но ещё и постирать и еду приготовить. – отшивала Васаби вечером подвыпившего, а потому-то и позвонившего ей парня. – Завтра мать со смены придёт голодная, а есть нечего. Я и сама ещё не ела. Да, только встала. Почти. Да, в постели валяюсь. Нет-нет, давай завтра. Я приеду к тебе на целые сутки. Сможешь делать со мной что хочешь! Хи-хи. Нет, иначе завтра нам будет неинтересно. У меня слабость, отстань, – совершенно искренне признавалась Васаби, выжатая Ганешей, перед тем как лечь спать, как лимон. А впереди ещё – целая ночь! Наслаждения друг другом.

Тем более что такси (из своей фирмы «Дюна», чтобы никто из водителей её фирмы «Антилопа Гну» об этом не узнал) Ганеша ей оплачивал. И она тут же приезжала на сутки-через-двое. Лишь бы Ганеша снова не приезжал к ней на работу и не повторял там этот цирк. С тем или иным зрителем, после этого пристававшим к ней с расспросами. И те не сдавали Васаби матери, её сменявшей. Чтобы им больше не о чем было посудачить ближайшие сутки, находясь на смене. Как в тот раз.

Когда они забыли запереть дверь на ключ.

(Рекламный ролик)

Глава20.А и В

Ну, а Маша, терзаемая непонятной ему ни то ревностью, ни то муками разоряемого у неё же на глазах собственника, теряющего свои постельные вложения (увидев, как от неё незаметно куда-то ускользает именно тот Ганеша, что уже начинал относиться к ней всё более трепетно), заставляла его звонить теперь ей чуть ли не каждый день. А не сутки-через-двое, как они договорились. Чтобы она могла продолжать и продолжать его очаровывать, как и завещал ей Маяковский: «на флейте водо сточных труб». Разрывая, в итоге, всё это время его и Васаби своей всё более возрастающей навязчивостью. Особенно – в постели, выкладываясь для него вся!

(Рекламный ролик)

Пока, ближе к лету, не подхватила желтуху. И оказалась чуть ли не на целый месяц заперта в стенах больницы. Откуда с болью стенала через Власа:

– Почему же Ганеша не заходит меня навещать? – попытался передать Влас её болезненно-чуткую интонацию. – И не дарит апельсины и цветы?

Но Ганеша отвечал лишь:

– Передай Маше, когда навестишь её снова, что мне некогда, не до неё пока. Да и не люблю я больничный запах, – улыбался он озабоченному за них Власу. – Позвоню потом. Наверное.

– Я просто не хочу, чтобы Маше из-за тебя стало больно, – признался Влас.

– Мол, «поматросил и бросил»?

– Она не такая, – возразил Влас. – С ней так нельзя.

– Знаю. Эх, если б не Васаби!

С желтухой Ганеша шутить не любил, переболев ею ещё в юности. Причём, два раза: А и В. Сидели на трубе. Его печени. Давно уже заставляя Ганешу размышлять о том, что миф о Прометее с клевавшим его печень вороном, залетавшим к тому «на огонёк», совсем не миф. А грубейшая реальность. И для него – тоже. После того как понял, что «миф о Прометее» – это не более, чем мистерия, говорившая неофитам устами игравших её на сцене нимф о том, что теперь им ни в коем случае нельзя будет есть ни жирного, ни сладкого. Так как это очень вредно для их – теперь божественной – печени.

А потому-то и, взвесив все за и против, решил Маше больше не звонить. Никогда. А то мало ли?

Глава21.Света

Тем более что Маша, после того как он из глупой ревности к пожарному необдуманно расстался с Дианой, оставалась у Ганеши не одна. На скамейке запасных.

Не думали же вы, что четвёртой была София? Королева страсти!

Хотя, нет, думали, кому я вру?

Что ж, проведём расследование. Открываю новый вид жанра – «постельный детектив». Тем более что Света Ганешу буквально убивала. Своей инертностью. И не только она.

Однажды поздним зимним вечером одна из весьма симпатичных (можно было бы даже сказать «красивых», если бы не сидевшая рядом с ней дочь лет пяти) клиенток стала признаваться ему в чувствах. Переставая обращать на дочь внимание по мере того, как они всё быстрее, как ей казалось, приближались к её дому, и поездка предательски заканчивалась. Говоря всё быстрее и сбивчевей.

Что однажды увидела Ганешу в супермаркете. И решила для себя, глядя на его красивое и вдумчивое, как ей тогда показалось, пока он читал этикетки на продуктах, лицо, что с таким-то серьёзным парнем у неё уж точно в жизни всё получится. Как нельзя лучше! Но так и не решилась подойти. Наблюдая за тем, как он покупает продукты. Со стороны. Любуясь им, словно картиной! И восхищаясь им всё больше и больше. Всё ближе и ближе. Стоя за ним в очереди в кассу. За счастьем!

От удивления он ещё раз на неё оглянулся. Да, можно было смело утверждать, что она красива! Но он снова постеснялся говорить об этом при её дочери и ничего утверждать не стал.

– Ты меня не помнишь? – растерялась она.

– Нет.

– И вот – мы снова встретились! Не прошло и недели. Может, это судьба? – робко улыбнулась Света. И стала извиняться за то, что уже просто наболело быть одной. И она, только поэтому, призналась ему в чувствах. – Конечно же, я понимаю, что у тебя наверняка уже есть жена, дети…

– Почему это ты так решила?

– Ты выглядишь ухожено, – призналась Света. – И у меня, скорее всего, нет ни единого шанса претендовать на твоё сердце.

– Ну, почему же? – возразил Ганеша, пожалев её. Наблюдая с улыбкой её растерянность, когда машина остановилась возле её дома. – У каждого есть шанс изменить свою жизнь к лучшему. Если он будет для этого стараться, – улыбнулся он. В постели, подмигнул он, не решившись при дочери сказать об этом вслух.

Но она и так всё прекрасно поняла. И перед тем как выйти из машины, оставила ему номер телефона:

– Чтобы ты звонил мне в любое время!

– И мы продолжили беседу?

– Желательно – предварительно, – добавила она перед тем как закрыть дверь, – чтобы я договорилась со свекровью присмотреть за дочерью. На всю ночь.

Глава22.Красивая и… бесполезная

На следующий день Ганеша вспомнил о ней и позвонил, оплатив такси.

Ему было и жалко её и любопытно узнать, почему же она, такая красивая, мучается от одиночества? Хотя Света и была постарше, чем он привык. Лет двадцати восьми, как выяснилось. Хотя он решил для себя вначале, что ей было около тридцати пяти. Ещё вчера. Из-за дочери. Но он, всё же, решил дать ей шанс. Ведь ему тоже было уже за тридцать.

– Да я гораздо младше тебя! – возмутилась она, сидя на кровати. – Мне всего двадцать восемь. А – тебе? Тридцать три?

– Тридцать четыре.

– Ну, вот.

– Но выглядишь ты немного старше, – вздохнул он.

– А ты – младше, – улыбнулась Света.

Ведь у него тогда была одна Диана. Лет двадцати пяти. Тоже уже не первой свежести. Но ещё не второй, как Света.

Диана и сама ещё не знала тогда, как к Ганеше относиться. Понимая уже, за пару месяцев, что она у него одна.

– Единственная и неповторимая! – восхищённо признавался Ганеша.

А у самой Дианы, кроме пожарного, было столько парней, сколько пожелает. В любое время дня и ночи. Так Ганеше на этой недели и не позвонив.

Так в его жизни и появилась Света. Можно сказать, вынужденно – отношением Дианы. Желая ей хоть с кем-то за это отомстить. И отвести душу! В спальню.

Но оказалось, что «Светлячок» был испорченным. И мигал слабо.

Они выпили пару бутылок вина под музыку, чтобы Света окончательно расслабилась. И когда она стала всё активнее приглашать его «потанцевать», станцевали пару па и занялись любовью. Танцуя уже в постели. Под музыку.

Тут-то Ганеша и выяснил то, почему же её оставил муж. «И ушёл к другой, более молодой, у которой ещё нет детей», – как выяснилось из предшествовавшего постельной сцене разговора, пока они распивали купленное ею вино.

Она жутко порвалась во время родов. Там. И даже смены поз не могли компенсировать их несоответствие друг другу.

Даже минет Света делала столь безграмотно, что даже появившаяся чуть позже Маша была по сравнению с ней «кандидатом в мастера спорта».

Каковым давно уже была Диана, отвечавшая на его солянку тем, чем уже давно привыкла отвечать в постели, демонстрируя Ганеше своё не меньшее «ора-торское искусство», чем у него. Буквально заставляя его вручать и вручать ей «почетные грамоты» комплиментов. Пока Диана ему это делала. Каждый раз. А когда он пытался отнекиваться от солянки, Диана запрыгивала на него сверху, принимая позу «шестьдесят девять» и минетом вынуждала этого хотеть. Обливаясь её «слезами счастья» по щекам.

(Рекламный ролик)

И решил обучить Свету не только сжимать мышцы во время секса, но и минету. В позе «шестьдесят девять». Дотошно объясняя «Светлячку» как именно нужно это делать. Вспоминая то, как мастерски делала это ему Диана пару дней назад, и закрепляя со Светой пройденный материал.

И когда появлялось «окно» в графике посещений, Ганеша звонил ей и приглашал «на тренировку». Чтобы у той появилось хоть что-то, чем обольщать бесов. Хотя бы одного – избранника. И Ганеша чувствовал бы, что его миссия по «спасению» Светы завершилась. И он мог со спокойной душой оставить её в покое. Чтобы Господь направил к ней «парня её мечты!» И она перед ним не опозорилась. Снова. Так как Тот уже просто устал ей их посылать. Посылавших на утро её подальше.

– Ведь секс это, прежде всего, активный труд, а уже потом – лавры победителя! – объяснял Ганеша. Заставляя, при «этом», не расслабляться и балдеть, но сжимать мышцы.

(Рекламный ролик)

Но она привыкла лишь получать лавры. До родов. Не желая признавать, что этот цветоносный период для неё уже давно окончен. И понимать то, на чём до сих пор держится эта её с Ганешей – якобы любовная – связь.

Что выражалось в том, что он звонил ей всё реже. И реже.

Буквально режа ей сердце, когда он наконец-то ей звонил. И Света чуть ли ни плакала от счастья, признаваясь в том, что уже начала подозревать, вечерами, что он о ней забыл. Навсегда.

– За полторы недели? – удивлялся он. – Приезжай, поговорим.

Но она не удовлетворялась одним только разговором – за бутылкой купленного по дороге к нему вина – и желала вновь поговорить с ним на языке тела. Не желая признавать того, что её тело для этого, после не самых удачных родов, стало полностью непригодным. Поэтому-то бесы, переспав с ней всего лишь раз, и бросали её. Тут же! Не допуская и мысли, что и Ганеша точно такой же, как они.

– Да приезжай уже! – настаивал Ганеша, чтобы Света перестала препираться по телефону, захлёбываясь слезами, и положила трубку. Чтобы вызвать ей такси.

И вот как он её, такую, мог бросить? Красивую и… бесполезную. Обучение которой шло очень и очень медленно. На протяжении тысячи и одной ночи, как ему уже казалось.

(Рекламный ролик).

«И откуда такие берутся?» – недоумевал он, вызвав на утро ей такси обратно.

«Я из лесу вышел, был сильный мороз»2. – отвечал ему, с усмешкой, классик. Заставляя Ганешу понимать, что за дикое она животное, желавшее, да (его), но не в силах «по щелчку» стать разумным. Как и он. Буквально заставляя её каждый раз делать минет.

Всё лучше и лучше!

Глава23.Ад – это другие

Казалось бы, для расставания с каждой из этих «девушек в цвету» у Ганеши были свои сугубо внутренние причины. Тогда как причина была всего одна – Васаби. Была и осталась. Была ещё до появления каждой из них в его жизни. И только поэтому-то и осталась.

Тем более что она была моложе каждой из них. Ей было всего-то двадцать!

А причиной её разрыва с Ганешей год назад послужило даже не появление в жизни Васаби другого парня. Что было неизбежно после того, как она и Ганеша «окончательно» расстались. И даже не то, что Ганеша устал снимать однокомнатную тогда квартиру по рыночной цене (а не «по знакомству» двухкомнатную с хорошей скидкой, как теперь) и отправил её жить к матери. А то, что Васаби всё это время, пока он пытался сделать её «нормальной», запирая дверь на ключ перед тем, как уйти на работу, так и продолжала ему изменять. Причём – духовно, периодически созваниваясь с каким-то зеком. И где-то раз или два в неделю делала вид, что просто с ним общается. Часа по два.

– Ему там так тяжело…– выходила она из транса. – Я просто оказываю ему моральную поддержку.

– Моральную поддержку? Да там одни животные. В этом загоне для скота, – попытался он устранить «потенциального конкурента».

Хотя сам так и не считал. Понимая уже, что помимо «урок», многие из которых выходят только лишь для того чтобы сесть обратно, среди них там полно и просто неудачно закончивших свои дела бесов. Как и Остап Бендер, посидев однажды во Владивудстоке в сизо почти что сутки, и с некоторыми из них за это время пообщавшись. Узнав о том, как их «развела» судьба. А то и тех, кто так и не смог найти себя в жизни. И ненадолго выйдя на волю, совершали затем самое глупейшее преступление в своей жизни, отобрав на улице телефон, и вновь отправлялись за решётку. Как парень подружки Васаби, который и дал зеку номер её телефона: «Просто, для общения».

Но гипербола была необходима, чтобы Васаби вешала при Ганеше трубку, прерывая свой «секс по телефону». Когда тот снова неожиданно для них звонил, и Ганеша начинал с Васаби из-за этого ругаться.

Не желая понимать, что обычный секс и «секс по телефону» мало чем отличаются. Что это тот же обмен энергиями.

– Эмоция, страсть, похоть – суть одно. И ты мне даже не просто изменяешь с зеком, а, постепенно, становится частью его самого. Ибо сказано: «И станут муж и жена одно целое». Поэтому с кем ты часто общаешься, тем ты, постепенно, и становишься. И не только внешне. Бытие с другим определяет не только твоё сознание, но и твою сущность. Всё, что у нас есть – это наша энергия. И то, с кем мы ею обмениваемся, определяет то, кем мы становимся. Как говорили древние: «Покажи мне, кто твои друзья, и я скажу тебе, кто ты». У меня уже были две зечки – Каллисто и Артемида. Демонесс с меня хватит!

– Но при чём тут я? – не желала понимать Васаби, во что она добровольно втягивается. Думая, что это просто игра.

– Как сказал Сартр: «Ад – это другие». Прекрасно понимая, с кем ему приходилось тогда общаться. Не надо втягивать меня в свой личный ад!

Ганеша прекрасно понимал, что от таких бесов, как этот зек, отвязаться будет не так-то просто.

Глава24.Вафля

Так как незадолго до этого к нему в машину вечером уселись парень с девушкой. Который, как тут же понял Ганеша, уговаривал её купить для них обоих наркотики. Сказав Ганеше, чтобы тот не беспокоился, они выйдут на конечной точке и всё. Дальше – сами.

– Да у меня там хорошие знакомые, всё нормально будет, не переживай, – в полголоса бормотал тот, стараясь не привлекать внимания водителя, который уже подумывал над тем, чтобы их высадить. – Я уже так делал, – втягивал тот свою девушку в наркоомут.

Но увидев тех, кому ей предстояло отдать деньги и почуяв нутром неладное, девушка заявила им, что уже передумала участвовать их в сомнительной авантюре.

Те двое тут же уселись в машину и попросили свернуть в проулок.

– То есть, как это ты передумала? – не понял один из бесов. Как только машина полностью остановилась в проулке.

– Ты что думала, можешь вот так вот запросто взять и передумать? – угрожающим тоном поддержал его другой.

– Мы что, похожи на каких-то лохов, которых можно так вот запросто взять и кинуть?

– Мы уже обо всём договорились. Нас уже бесы ждут!

Но девушка упиралась и мотала головой:

– Я уже не хочу во всём этом участвовать.

– Ты хоть понимаешь, как ты своим хочу-не-хочу нас подставляешь?

– И что о нас после этого подумают?

– Да мне всё равно! – пошла она в отказ.

– Ах, тебе всё равно?! – вскипел бес, что сидел с ней рядом. – Так, выходи из машины! Я сейчас объясню тебе, что значит кидать таких, как мы. – и вышел из машины.

– Никуда я с вами не пойду!

– А ты чего молчишь? – обратился бес, который сидел возле Ганеши, к её парню. – Хочешь, чтобы мы и с тобой тут разобрались? Скажи ей, чтобы она выходила из машины!

– Давай выйдем, поговорим обо всём на улице, – сказал ей парень, сконфузившись под из разъярёнными взглядами.

– Да какие разговоры? – усмехнулся бес, что держал заднюю дверь открытой «во тьму внешнюю». – Вы теперь попали по-полной! Одними разговорами уже не отделаетесь.

И её парень, испугавшись, пробормотал:

– Да пошли уже. Чего сидеть? Заявка уже окончена. Дай ему денег и пошли, – слегка подтолкнул он девушку. – Сколько, сто двадцать? – посмотрел он в зеркало заднего вида на следившего за ними водителя.

И Ганеша, увидев, что она совсем не такая, как они (в силу её изначальной природы ангела), и влезла во все это грязное дело по глупости, решил её спасти.

– Ребята, ребята, давайте-ка без всего этого.

– Ты-то тут при чём? – не понял один из бесов, сидевший возле Ганеши. Словно впервые его увидев.

– Как это – при чем? Она моя клиентка. И пока она в моей машине, она находится под моей защитой!

– Какая она тебе клиентка? Твоя заявка уже давно окончена, – возмутился другой бес и снова сел в машину. – Дайте ему денег, и пошли на улицу.

– Пока она в моей машине, она в любой момент может продлить заказ, – уперся Ганеша. И повернулся к девушке. – Вы будете продлевать заказ? – официальным тоном спросил он у неё. Типа, всё серьёзно.

– Да, я буду продлевать заказ!

– Всё, парни, заявка продлена. Вы слышали? Выясняйте свои отношения завтра. Выходите из машины, мне надо работать.

– Но тебе-то зачем всё это надо? – не понял бес, что сидел возле него. – Ты её что, знаешь?

– Да я её знать не знаю! Но если вы её сегодня, не дай бог, убьете или просто покалечите, то на следующий же день меня будут таскать полицейские, как свидетеля. И не только завтра, но и на протяжении всего расследования. А оно мне надо? Так что пока она в моей машине, вы ничего с ней не сделаете. Понятно?

– Хорошо, я тебя понял, – кивнул бес, что сидел возле него. – Ты ни при делах.

– Но ты же видишь, что мы не можем без неё уйти? – возмутился бес, что сидел рядом с девушкой. – Да и что ты сможешь сделать? Нас-то двое, а ты один. А эта вафля, – кивнул он на её парня, – не в счёт.

– Ты же сам видишь, что она неправа, – поддержал его другой бес, – так что мы на «стрелке» и тебя сможем загрузить по-полной!

– Вы видели у нас в офисе охранника Сергея, бывшего боксера? – строго спросил их Ганеша, которому всё это уже окончательно надоело.

– Видел, – признался бес, что сидел рядом, вспомнив того здоровяка под два метра ростом, что целыми днями околачивался в их офисе. И как-то внутренне осел. И стало видно, что он реально осел. А его любимой столицей в школе на уроках географии был город Осло.

– Но мы раскидаем ему ситуацию, и он тут же поймёт, что она неправа! – не растерялся бес, что сидел рядом с девушкой. Не желая превращаться в осла, как и его товарищ.

– Один мой звонок в офис, и Сергей и ещё пять парней с битами на двух джипах ровно через пять минут будут по этому адресу! – угрожающе сказал им Ганеша. – И они не станут выяснять, кто тут прав, а кто виноват. Они сразу же начнут бить тех, на кого я покажу пальцем. И всё! А там уже приезжайте в офис завтра ровно к десяти часам утра и разбирайтесь в том, кто из вас был во всё этом виноват. Если сможете, – обломал их (рога) Ганеша.

И они поняли, что спорить с ним бесполезно. И пора действовать.

Её парень сидел непосредственно за Ганешей. Тот бес, что сидел рядом с Ганешей, тут же вышел из машины во тьму внешнюю и хлопнул дверью. А тот, что сидел с девушкой, тоже вышел и, обернувшись, тут же схватил её за волосы и попытался вытащить из машины. Чтобы та оказалась на улице – вне юрисдикции Ганеши. И парней с битами.

Но Ганеша уже нажал на газ. Девушка вскрикнула от боли, рефлекторно схватившись за волосы, упала на сиденье и закричала, но осталась в машине, так как за талию её успел ухватить сожитель. Схвативший девушку бес ударился головой о проем двери, так как нависавшим над девушкой туловищем всё ещё был в машине. Попытался ухватиться за проём руками, но Ганеша ещё веселее нажал на газ. Его тело дёрнуло и он упал на дорогу. И выругавшись, крикнул им вслед:

– Я тебя найду!

– Дверь закройте, – попросил Ганеша девушку, оглянувшись назад. И увидел, что та, от боли, схватила себя за голову. – Пожалуйста.

По дороге девушка поняла, что её парень – ничтожество! И негромко ругала его за то, что он мало того что хотел втянуть её во всю эту мерзость, так ещё и, пойдя у них на поводу, пытался закрыть заявку. И сам же выталкивал её на улицу. На растерзание! Всё ощупывая голову.

А этот «вафля» ещё и пытался оправдаться:

– А что я мог уже сделать? После того, как ты сама на всё это подписалась.

Когда они подъехали на адрес, откуда Ганеша их забрал, он остановил машину, обернулся к нему и спросил:

– Ты хоть понимаешь, что я её сейчас реально спас? Если бы не я, её бы сейчас как минимум избили. Чтобы загрузить на деньги. За то, что она пыталась сорвать им сделку. Понимаешь? Ты должен быть готов за неё умереть, раз она твоя девушка. А не сидеть и поддакивать им, как ты это делал. Пока я не вмешался. Уже понимая, чем для неё это всё закончится.

– Конечно, тебе-то легко говорить! – тут же попытался возразить уже осмелевший Вафля. – К тебе-то могут в любой момент приехать пять парней с битами на двух джипах. А что я мог им сказать? А?

– Какие ещё парни с битами? – удивился Ганеша. Его наивности.

– Ну, ты же сам рассказывал… – не понял тот.

– И ты тоже во всё это поверил? – не скрывая иронии, усмехнулся Ганеша. – Да кому мы тут нужны? Нет никаких парней с битами. И никогда не было. Мы тут сами по себе. Я просто взял этих фраеров «на понт». И это сработало. Иначе мне пришлось бы с ними драться.

– А я-то думал, – с улыбкой произнес Вафля.

– Парадокс любви в том, что твоя девушка не только твоя раба – в постели, но ещё и твоя госпожа, которую ты должен защищать, не жалея сил, как преданный и верный ей раб. А не она – тебя, как было сегодня в твоём случае. Не втягивай больше её во всё это, хорошо? Они знают, где вы живете?

– Или – уже знают? – пронзила девушка Вафлю парой своих стальных кинжалов. Серых глаз.

– Нет, что ты! – испугано признался тот. Под её взглядом.

– Вот и не говори им, где она живёт, – надавил на него Ганеша, поняв уже, что квартира в этом доме принадлежит ей. – И не попадайся больше им на глаза, иначе они будут поджидать её возле подъезда. А меня уже не будет рядом, чтобы тебя спасти, – улыбнулся он девушке.

– Сколько мы вам должны? – спросила девушка. – За мое спасение. Деньги у меня есть.

– Да ничего вы мне не должны. За спасение. Двести рублей давайте, и чтобы я вас тут больше никогда не видел! – усмехнулся Ганеша, решив поиграть с ней в рыцаря. Так как она уже успела ему понравиться, пока он её спасал и проникся к ней самыми высокими чувствами.

«Как и Николай Ростов, – вспомнил Ганеша, пока те выходили из машины, – который точно также один, с подыгравшим ему лакеем («Может, позвать из-за бугра наших?»3), спасал «на рассказе» графиню Марью от целой деревни озлобившихся из-за близости французов мужиков, которая после этого только и мечтала о том, чтобы выйти за него замуж. Когда поняла, что он реально спас ей жизнь. Но в моём случае её лакей подыгрывал не мне, а этим бесам, ставшим наркоманами. А я ведь с этой симпатичной «графиней» даже не познакомился, – вздохнул Ганеша. – Можно, конечно же, рассказать девчонкам в офисе эту историю и что-нибудь на этой почве придумать, чтобы взять у них номер её телефона, но – зачем? «Не обременяй себя надеждой», – вспомнил он первую Заповедь Смирения. – Эх, если б не Васаби!»

Глава25.Пр-р-раститутка!

Ведь Ганеша снял тогда квартиру и запирал Васаби на ключ, уходя на работу, именно для того чтобы отвадить её от тех бесов, что набивались к ней в любовники. Тогда как этот зек подрывал его план обороны от них Васаби изнутри, подкапываясь под неё всё ближе. И ближе. В его блиндаж.

Пока Ганеша не взорвался изнутри, решив всё бросить. И Васаби – тоже! Поняв, что его план из-за одного наличия у неё телефона потерпел фиаско.

Тем более что она стала созваниваться не только с зеком, но и со своей матерью, с которой до этого так поссорилась из-за её любовника, что та напилась и выгнала Васаби прямо на улицу. В чём мать родила. Благо, что та родилась в рубашке. И Васаби не знала куда податься. Вынудив Ганешу, который пытался всё это время на протяжении месяца стать её парнем, срочно снять квартиру. Устраняя её любовников по одному: убивая их, да, но – морально (как и завещал Остап!), как и тех двоих наркоманов. Просто беря у Васаби телефон, когда те ей названивали, и заявлял каждому, чтобы тот перестал звонить.

– Но – почему? – не желал понимать каждый. Желая продолжить с ней беситься!

– Потому что у неё уже есть парень! – давая понять бесу, что он готов с ним драться.

И наконец-то уже полностью изолировать Васаби в квартире «от такого сомнительного общества».

И как только перестал снимать квартиру, в которой он организовал форт, Ганеша попытался, побродил недели три по городу в поисках приключений с Оливией, но…

Бросить Васаби так и не сумел. И затем, помирившись с ней, разбудив её как в сказке «о спящей царевне» одним только поцелуем от того кошмара, в который погружала её мать, периодически с ней встречался. На квартире её матери, пока та была «на сутках». А то и просто отвозил её к морю (или ещё куда ни попадя) и занимался с ней любовью в более романтической обстановке.

Чем широкий надувной матрас, который Ганеша купил именно для того, чтобы отдыхать с Васаби на нем «после суток» в комнате, спешно переделанной из кухни, вынесенной в коридор. Так как начал работать с Васаби в одну смену в её фирме, чтобы та сливала ему самые выгодные заявки. И отдыхать – тоже. Не менее «плодово-выгодно», сравнивая её с «плодово-ягодной» настойкой своей шальной юности. Опьяняя себя и Васаби совместным счастьем! Которая ни в какую не соглашалась с матерью оставить Ганешу – именно из-за солянки. Но не решалась сказать ей об этом вслух из-за разницы в возрасте и воспитании.

– Разве в нём есть хоть что-то, чего нет в других бесах?

– Да, есть, – улыбнулась ей в глаза Васаби.

– И что же это? – не сдавалась Гульчехра.

– Тебе скажи, и ты захочешь! – усмехнулась Васаби, представив, как Ганеша делает солянку матери. И начала от этого смеяться. Наблюдая, как Гульчехра начинает думать, что та смеется именно над ней. И, не сдержавшись, начала от этого смеяться ещё громче! – Что я могу сделать, если мне с ним очень-очень комфортно? – попыталась Васаби передать это матери другими словами.

– В постели? – критически посмотрела Гульчехра на надувной матрас, покрытый ватным одеялом. – У него что, такой большой член? Признайся!

– Дело не в самой постели, – всё пыталась хоть как-то объяснить это Васаби.

– А в том, что на ней творится? – усмехнулась Гульчехра и, осудительно качая головой, обняла свою дочь. – Он что, платит тебе за секс?

– Почти, – во весь рот улыбнулась та, глядя в глаза матери.

– Ты неисправима! Пр-р-раститутка! – шутливо добавила она и игриво шлёпнула свою дочь по попке.

Так как в офисе это давно уже стало притчей во языцех. Понимая уже, что Васаби к этому ремеслу никогда больше не вернётся. Даже если та снова напьётся и выгонит её из дома. Ведь опять найдётся какое-нибудь «божество», чтобы её спасти. Так как Васаби за время сожительства с Ганешей заметно похудела, отрыгивая каждый вечер ужин, и вообще стала уже очень и очень красивая. Так сказать, «расцвела».

Но в начале лета Ганеша начал подозревать о том, что Васаби встречается с кем-то ещё. И долго не мог понять – с кем. Так как уже успел окончательно поссориться с её матерью и переехал от них жить к своей, подумывая даже над тем чтобы снять недалеко от дома, где мать Васаби снимала себе квартиру, комнату в коммуналке. Чтоб Васаби бегала туда к нему, заручившись её моральной поддержкой на этот финансовый подвиг.

И когда случайно встретил своего одноклассника Ару, тут же рассказав ему о своих проблемах, тот позвонил своей бывшей жене, которая сдавала комнату в коммуналке, и договорился с ней о встрече.

Но Ганеша осмотрел эту комнату на верхнем этаже, в которой жил до этого какой-то чудо-электрик, который, съехав пару недель до этого именно из-за того, что в доме протекала крыша прямо на его кровать, умудрился забрать себе все установленные им в эту комнату выключатели и розетки. И умозаключил вслух, что такая комната ему и Васаби не подходит.

Тем более что один из соседей разводил на общей кухне декоративных голубей, клетки которых висели под потолком по всей кухне. Сосед успевал вытирать их «удобрения», но запах… К нему давно привык сосед, убеждая Ганешу, что и тот привыкнет. Но не Васаби, которая после первого же визита ото всей этой затеи тут же откажется.

Понял Ганеша и начал думать о том чтобы с ней окончательно расстаться. Ведь Васаби делала вид, что не изменяет ему. И говорила об этом совершенно искренне. Пока он не уличил её во лжи!

Точнее, ему рассказала об этом её сменщица. На которую он уже давно подумывал сменить Васаби, упорно не желавшую признаваться ему в измене. Чтобы он Васаби понял. И простил. Опять.

Глава26.Натали

Однажды Ганеша заехал в офис сдать проценты от заявок и попить чаю со своей огромной шоколадкой с цельным фундуком, которые постоянно для этого покупал. И неожиданно увидел то, какая, оказывается, бывает Натали красивая.

И – ослепительная! Внутренне вдохновившись от того, что и они все это тоже увидели. Это вечно голодное стадо – теперь уже и до её тела – водителей такси. Которые раньше почти не уделяли ей внимания, так как до этого момента она постоянно приходила на работу ненакрашенная. Чтобы её не ревновал её парень, который работал вместе с ними.

Был. И сплыл.

Рано утром Натали приехала на смену прямо с праздника, «с корабля на бал». Точнее, с бала – на корабль. И села за вёсла. Вся удивительно накрашенная, в блёстках, необычайно дорого причёсанная, закрученная и в праздничном наряде, не успев даже переодеться после того, как всю ночь веселилась на чьей-то свадьбе. И была всё ещё веселая, громыхая вёслами. А точнее – трубками. Немного навеселе и поэтому – на взводе! И поразила своей сияющей от радости, которую дарило ей зеркальце, непрекращающейся улыбкой в самое сердце не только Ганешу, но и всех водителей, которые заходили в этот день в офис. Неожиданно для себя непроизвольно начиная к ней подкатывать. Каждый – начиная сугубо свою «произвольную программу». Увидев, какой потрясающей Натали, оказывается, может быть, когда захочет. Любого из них.

Тем более что Натали жила с трёхлетней дочерью в купленной родителями «на свадьбу» однокомнатной квартире, недавно расставшись с парнем и начиная уже подыскивать ему замену. Который тоже всё ещё работал в той же фирме такси водителем, суеверно надеясь её вернуть. На машине, которую её родители и помогли купить Демьяну, заняв денег. Видя, что у них всё серьёзно. Которые тот ещё не успел полностью выплатить её отцу, что ходил в моря капитаном судна. И недоумевал, что Натали – из-за глупой ревности – пытается с ним расстаться. Ведь тогда у него появится соблазн так и не отдать деньги. Что за блажь? Она подстрекала его на преступление!

И Демьян постоянно её именно в этом и упрекал. Пытаясь помириться и снова переехать к Натали от матери, что жила на другом конце города в частном доме.

И за пару дней до этого ослепительного момента, когда Натали решилась уже ему хоть с кем-то из водителей официально отомстить, Демьян проникновенным тоном сообщил Натали по телефону, что только что он отвозил Васаби в «гостиницу на дому». С каким-то рослым бесом. Хотя Васаби и возразила ему тогда, что они едут в гости к её (мифической) подружке, которую она давно уже ревнует к Ганеше и не хотела бы, чтобы Демьян ему об этом говорил. «Да-да-да», – лишь усмехнулся Демьян, который Васаби тоже очень нравился. А точнее – его новая машина. Так как давно уже знал, что в том подъезде многоэтажного дома сдаётся квартира на первом этаже под гостиничные услуги. И прекрасно понимал, для чего именно они туда направились, так как возил в эту гостиницу уже не одну пару, желавшую поразвлечься друг другом.

Да и сам был там постоянным клиентом, как уже считала Натали.

Разрушение этого мифа о крепкой дружбе, скреплённой ещё и бутылкой водки в руках рослого беса, за которой они до этого заехали в магазин, и было последним аргументом в споре с самим собой, окончательно добившем Ганешу. Когда он, распив бутылку настойки в квартире столь разговорчивой и всё ещё невероятно красивой Натали, захотел после смены сменить Васаби. На неё, как минимум – на одну ночь. Убедившей Ганешу потоком своего красноречия в том, чтобы тот, пожелав отомстить им всем троим, занялся с ней не просто любовью, как он любит, а именно сексом.

– Обрушив на меня свою ярость! Пока я не смыла весь свой свадебный макияж, который создали мне визажисты за большие – именно для тебя! – деньги. Уже понимая, ещё до свадьбы, что хотя бы попытаюсь сегодня пойти на тебя в атаку. И попросила их как следует постараться. Как следует – теперь и тебе отблагодарить меня за это всё в постели. На все деньги!

(Рекламный ролик)

Но в Натали Ганешу не устроило даже не то, что она не особо-то и понравилась ему в постели. Тем, что не сильно-то и старалась. Понравиться минетом ещё больше! А только и только то, что она воспринимала в отношениях с ним себя как жертву, взвалив своё пьяное тело на алтарь постели.

Заявив с утра, продолжая болтать во время секса, что идёт на этот подвиг разума исключительно ради дочери! Чтобы Ганеша оплачивал им квартиру и покупал для неё и для её трёхлетней – всё подрастающей – дочери вещи и обувь. Чуть ли не каждый месяц. Ну и… Цветы, духи и прочие приятные неожиданности. Не говоря уже о продуктах. Чуть ли не каждый день. И она поддалась на его «чары соблазнения» исключительно ради этого.

«Можно сказать, развела», – понял Ганеша, когда кончил на живот. И сразу начал одеваться.

– Ну, а зачем ещё тебе деньги? – не поняла Натали, заметив его реакцию.

– Действительно, для чего я, вообще, каждый день работаю? – озадачился Ганеша.

– Раньше ты тратил деньги на Васаби, а теперь ты будешь тратить их на меня. Вот и всё. Для тебя ничего не поменяется, – уверяла она. Саму себя. – Кроме того, что ты сможешь у меня тут жить, и я буду варить тебе любые блюда. Из продуктов, которые ты будешь для этого покупать. Тем более что ты и сам уже знаешь, что Васаби тебе постоянно изменяла. И будет изменять ещё, – загадочно улыбнулась Натали, – ты просто ещё не всё о ней знаешь. Я потом ещё с тобой кое о ком поговорю. А я обещаю тебе не изменять, так как я уже во всё это давно наигралась. У меня уже дочь, мне не о себе, а о ней надо теперь заботиться. Я уже гораздо взрослее стала. В свои двадцать три. В отличии от Васаби, телу которой девятнадцать, а мозгам – пятнадцать! Это раньше я, как и Васаби, жила одним днём, а точнее – вечером, – улыбнулась Натали. – И спала одновременно и со своим женихом Джеком и с его родным братом-близнецом Марсом. Наслаждаясь тем, что ни тот, ни другой Браток и не догадывались друг о друге.

– Кто тебе об этом сказал? – усмехнулся Ганеша. – Так ты вышла хотя бы за одного из них замуж?

– Нет, с Джеком я прямо перед свадьбой неожиданно поругалась.

– Значит, он всё знал. И когда ты ему надоела, нашёл первый же попавшийся повод чтобы от тебя избавится. А бесёнок у тебя от кого из них?

– А я-то почём знаю? Они оба мне и до сих пор помогают. Потому что я каждому из них говорю, что это именно его бесёнок. А на ДНК они проверить это не могут, так как они близнецы-братья.

– А может быть, и не хотят, – понимающе улыбнулся Ганеша, – если знают друг о друге. Чтобы одному из них обидно не стало. Мол, вместе сделали, вместе и отдуваться будем!

– Да, поэтому я официально числюсь как мать-одиночка, получая пособие. У одного из них «Лексус», а у другого «Лэнд Крузер». И я уезжала тогда куда-нибудь то с одним, то с другим. Мне почему-то нравилось именно изменять с одним из них – другому. А потом, на другой день – наоборот. Видя, что они и не догадываются об этом. Меня это чисто психологически дополнительно очень сильно возбуждало. Именно – изменять! С каждым. Так-то, физически, они меня не особо-то и привлекали. Как ты, – улыбнулась Натали. – А вот играть в эту сексуальную игру «в измены» меня тогда почему-то очень сильно возбуждало. Сама не знаю.

– Зато я – знаю. Много у меня вас таких было, маньячек, – усмехнулся Ганеша. – Как ты.

– И что, все они тебе изменяли? – не поняла Натали, при чём тут она. Мол, я-то честная.

– Все до единой! – усмехнулся Ганеша. Над собой. – Включая Васаби. Она была последней девушкой, которой я поверил, раскрыл своё сердце и полностью полюбил. Чтобы упасть в такие бездны…

– И как ты их всех терпел? Бедненький, – усмехнулась Натали.

– Поэтому я теперь ни одной из вас уже не верю. Пока не проверю. Или ты думаешь, почему я до сих пор не женат? Ни одна из них не выдержала мою «проверку на вшивость».

– Почему это? – заинтересовалась Натали.

– Потому что меня невозможно обмануть. Я по глазам вижу, когда мне врут: по микродвижению зрачков. Это не я придумал, это подтверждённые научные данные, – добавил Ганеша, видя её нескрываемую иронию. – Я серьёзно!

– Ой, да ладно врать!

– Так ты и до сих пор с ними встречаешься? – не понял Ганеша её нежелания ему верить.

– Нет, конечно! – соврала она. Зрачки метнулись вправо-в-сторону – влево-вниз. – Я своему Демьяну-бедному с ними ни разу не изменила, – снова соврала она. – Ты мне не веришь? – заметила Натали, как пристально он следит за её зрачками. – Поэтому если заметишь, что я тебе хоть с кем-нибудь изменила, сразу же дуй на все четыре стороны! Я не держу. Если мне не веришь, – попыталась добить его сомнения Натали. – Алиментов на дочь мне, в принципе, от них двоих и так хватает за глаза.

– И – за ляжки? – усмехнулся Ганеша. Намекая на то, что она с ними и до сих пор встречается.

– К тому же, отец у меня ходит в моря капитаном судна, мы не бедствуем. Он достаточно получает чтобы ещё и мне с Миланой от него иногда перепадало. Просто, мне нужен ещё и муж.

– Чтобы быть, как все обыватели?

– Да, как все нормальные бесы, – подчеркнула Натали.– Я ведь с Демьяном уже больше двух месяцев не сплю, и у меня тут, до тебя, уже успел побывать один таксист, с которым я играла «в семью», – горько усмехнулась Натали. – Из другой фирмы. Он покупал продукты и давал мне деньги. Но он был не местный. Чтобы бросить Демьяна, я согласна была уже и на это, и он иногда периодически уезжал от нас в свою деревню. Дня на два. А когда я наконец-то узнала через знакомых, что он женат (у меня и в голову не пришло заглянуть ему в паспорт), я его сразу же из дома выгнала! За то, что он меня обманул. Так он ещё и обижаться стал: «Я же тебе деньги на жизнь даю, продукты покупаю. Чего ещё тебе надо?» «Тебя. Но ты уже женат!» – меняла Натали интонацию. – «Ну и что, я и тебе и ей даю деньги. Просто, там у меня бесёнок. Не могу же я его бросить? Вот я и работаю на две семьи. У нас в деревне просто нет работы, вот я сюда, на заработки, и езжу». «Хорошо устроился!» – говорю. «А тебе-то какая разница? – не понял он. –Моя жена на всё согласна. Я ей честно про тебя сразу же рассказал». Мол, всё по-честному, представляешь? «Так мне надо, чтобы ты жил только со мной! – говорю ему. – Я не согласна быть твоей любовницей. Я могу жить даже в качестве неофициальной, но – жены. Одной единственной! Понимаешь?» Поэтому ты мне и нужен, – преданно улыбнулась Ганеше Натали. – Разумеется, если ты полностью расстанешься с Васаби.

– Хорошо, я постараюсь с ней расстаться, раз уж она такая сволочь! – пообещал ей Ганеша, понимая уже, что сделать это будет не так-то просто, ведь он её любил. – Только денег я ей почти что не давал, на себя тратил. – не стал он посвящать пока что Натали в то, что всё ещё отдаёт кредит за машину.

– Не, ну, а зачем вам, мужикам, ещё деньги? Кроме как тратить их на прекрасных дам! – подчеркнула Натали то, какая она красивая. – Купил раз в год штаны и футболку, и – всё. А нам, девушкам, то косметика, то духи, то прокладки, то ещё что-нибудь постоянно надо.

– Так ты работать не пробовала? – усмехнулся Ганеша.

– Так я и работаю! Но всё равно, сколько б ни было денег, их почему-то постоянно не хватает. Иначе, зачем мне тогда ты? Это отличный повод для нашего общения, – и поцеловала его в губы, наглядно продемонстрировав его приятные бонусы. Мол, не рассказывай, а – показывай! Чтобы до этого идиота дошло, что деньги это всего лишь нелепый предлог для того, чтобы её меркантильный ум разрешил её сердцу и телу быть им обоим вместе под любым предлогом. Ведь он давно ей так нравился!

«Может быть, это и было поводом для её ума, чтобы избавится от Демьяна? – подумал Ганеша, пока её целовал. – А то, что она узнала от Демьяна о том, как Васаби изменила ему с зеком, явилось поводом, чтобы избавится от иногороднего?»

– Я имел ввиду – работать над собой, – улыбнулся Ганеша, как только оторвался от неожиданно горячего поцелуя – демонстрации её власти! – Чтобы научиться хоть как-то сдерживать в себе эти бесконечные позывы купить себе всё что угодно? Во что бы то ни стало.

– А для чего тогда, вообще, жить? – искренне не поняла Натали. И её зрачки подтвердили, что это правда, метнувшись в облака – её иллюзий!

– Действительно, – усмехнулся Ганеша, – не проще ли тогда, как стоики, тут же покончить с собой? Как они дружно это делали, приходя к тем же выводам, что и ты, лишь бы не работать над собой и не искать работу.

– Я не ищу лёгких путей, я люблю работать. Но если тебе со мной неинтересно, то я найду себе кого-нибудь другого. Ты же сам видел в офисе, как водители стали на меня реагировать, стоило им узнать, что я и Демьян расстались. Ну, и пришла – накрашенная! – улыбнулась Натали. – После свадьбы Миринки и Степана. Потому что с Демьяном я себе такого никогда не позволяла, чтобы он лишний раз меня не ревновал. На работе надо работать, а не заниматься сексом. Это моё убеждение. Иначе вас, в конце концов, всё равно застукают. И пойдут все эти сплетни и пересуды. Как про тебя и Васаби.

– Так может быть именно этим я тебе и приглянулся? – ни то понял, ни ли спросил Ганеша. – Тебя это возбуждало?

– Так что даже не приставай ко мне в офисе, хорошо? Тем более что я буду всё равно приходить туда без макияжа, и тебе будет это не так интересно. Как дома, когда я накрашусь для тебя так, что и тебя и меня это будет заводить!

– Потому что ты ангел, – вздохнул Ганеша, – то есть – натуральная светло-русая блондинка. И пока ты не накрасишься, у тебя толком-то нет ни ресниц, ни бровей. У тебя как будто бы нет лица. Как и у любого альбиноса. В отличии от бесовок, которым, как натуральным брюнеткам, можно вообще не красится. У них и брови всегда на месте и ресницы. Цыганки раньше вообще натирали чёрной малиной губы и щеки, чтобы те стали ярче, и всё. Макияж готов! Или ты думаешь, почему концерты цыганок на Руси пользовались таким бешеным спросом у помещиков? Да потому что им не надо было даже красится! Вот тебе и все «колдовские очи чёрные». Но с изобретением косметики эти бесовки перестали пользоваться таким спросом. Как девушки с более примитивным поведением. По сравнению с такими сложными натурами, как ты. Потому что сейчас так, как воспетые в сказках Пушкина восточные красавицы – Васаби, может выглядеть каждая, купив губную помаду и тушь.

– Так что если увидишь меня накрашенной, знай, что я поехала от тебя на…– загадочно улыбнулась Натали. – Ну, ты понял куда. Как и все примитивные натуры. Так что накрашенной лишний раз ты меня не увидишь, не переживай. Я хочу, чтобы у нас было всё по-честному. И показать тебе, что не все девушки такие, как Васаби. Мне это стало, вдруг, почему-то интересно! Для меня это новая сексуальная игра, – улыбнулась Натали. – В умницу-разумницу. Тебе это нравится? Или ты предпочитаешь ударяться лицом лишь в самую грязь, в Васаби?! – усмехнулась Натали, так как знала уже давным-давно всю подноготную её истории. От её матери. – Я могу быть и такой тоже, – коварно улыбнулась Натали. – Ты только скажи. Это я уже давно умею. Да тут и ума не надо, каждый день давай всем подряд, да и всё. Так что мне это уже не интересно. Я почему-то хочу поиграть с тобой в «умную-Машу».

– А минет ты умеешь делать? Как умная Маша, – вспомнил он Машу, и зрачки его игриво забегали, как пальцы, по клавиатуре чувств.

– Вот приедешь завтра, и мы это ещё раз и обсудим, – улыбнулась Натали, заметив его «игру». – Не хочу сразу же раскрывать тебе все свои секреты. А то я для тебя всё, а ты для меня – ничего? Нет, так это не работает. Ты должен этого заслужить. Вот когда я увижу, что ты бросил Васаби и теперь только мой, вот тогда и перейдём к десерту. Чтобы у тебя не возникало искушения к ней вернуться. Я уже давно вас, бесов, понимаю, как облупленных!

– Вот пока есть такие дураки, которые ради секса готовы для вас на всё что угодно, то вы не будете ни о чём думать, – усмехнулся Ганеша. – И не станете работать над собой.

– А для чего ещё жить, кроме секса? – снова искренне не поняла она. Ганеша её слегка озадачивал. – Для чего тогда живёшь ты? Я вообще не понимаю, если честно, для чего ты жил с Васаби?

– Чтобы описать вас обеих в своей книге и получить за это миллион рублей! А не сшибать тут, в такси, до старости эту мелочь. Моя книга – это моя гарантированная пенсия! – засмеялся Ганеша. – Вот как издам её, так и уйду на покой – в медитацию. Ладно, я поговорю с Васаби и через пару дней тебе позвоню, – пообещал Ганеша, чтобы не озадачивать и не расстраивать её ещё больше. – Чтобы мне было ещё что описывать. Но если я расстанусь с Васаби, ты предоставишь мне ещё парочку столь же красивых постельных сцен?

– Да хоть – пару миллионов сцен! Если за каждую из них твои читатели заплатят хотя бы по два рубля, чтобы один из них и мне достался! – искренне засмеялась она, не веря во всю эту чушь. – Это будет нашей очередной игрой? Меня уже это возбуждает! – и она снова его поцеловала. – Возьми меня прямо на этом подоконнике, порадуй своих читателей!

– А как же твои соседи? – только и успел спросить её Ганеша, расстегивая джинсы.

– Должны же они узнать, что у меня появился новый парень?! – засмеялась Натали. – Для меня этот сериал, как для тебя – твоя книга. Меня это тоже дополнительно возбуждает!

– Так может быть, ты хотя бы продемонстрируешь мне демо-версию минета? А то у нас ведь уже был секс и я…

Не успел он договорить, как «умная-Маша» тут же всё поняла и начала ярчайшую демонстрацию того, что он будет получать с ней каждый день.

Если оставит Васаби!

– За что? – вскрикнул Ганеша, когда при одной лишь мысли о Васаби она его куснула.

– Прости, – улыбнулась Натали и молча продолжила минет. – Всё! Я не могу не делать тебе больно, пока ты не станешь моим и только моим. Входи в меня! Пока я тебя не перехотела. Васаби наступает моему уму на пятки! – засмеялась над собой она.

И они занялись сексом прямо на подоконнике окна, выходившего во двор. Чтобы её соседи, гулявшие с утра с собаками, при желании (Натали), могли это видеть.

– Ты уже такое проделывала? – понял Ганеша вслух, выбивая из неё всё эту дурь.

– С каждым! – искренне призналась Натали, обхватив его, чтобы лучше чувствовать, как он резковато в неё входит, продолжая «выбивку». – Теперь я буду говорить тебе о себе только правду. Меня это дополнительно возбуждает! Чего бы у нас с тобой ни произошло. Я буду верить в то, что ты это сможешь и так видеть по моим глазам. Так чего тогда стесняться? Я расскажу тебе о себе всю-всю подноготную. Пусть твои читатели за меня порадуются, что я пошла на исправление. Ты не против? Или тебя возбуждают только порочные самки? Если захочешь, после того как тебе надоест «умная-Маша», мы сможем и к этому вернуться. Мне иногда почему-то нравится полностью подчиняться своему мужчине. Но для этого он должен быть только мой! Понимаешь? Я полностью в твоей власти, любимый! О, да! – от одной лишь этой мысли Натали тут же кончила. – Как давно я ни с кем не играла в «умную-Машу», – призналась Натали, целуя его в губы.

– А ты не хотела бы поцеловать меня немного ниже? – улыбнулся Ганеша.

– Вот, как расстанешься с Васаби, я каждый день буду тебя целовать там, где ты мне прикажешь, мой господин! – покорно сказала в ней «умная-Маша». – А пока я для тебя – ослепительная Натали, не дождёшься! Много вас таких коло-бродит вокруг меня. Давай, заканчивай уже, а то мне пора ехать к родителям за Миланой. Ни то они скоро сами начнут звонить. И так и не дадут тебе кончить. Кстати, я принимаю таблетки, так что можешь делать это прямо в меня.

– Точно? – не поверил Ганеша. А то вдруг подстава?

– Не бойся, – игриво поцеловала его Натали, – когда я захочу второго бесёнка, я тебе скажу. Меня это просто пока ещё не возбуждает.

– Как Льва Толстого? – усмехнулся Ганеша. – Который возбуждался только тогда, когда думал, что делает это исключительно ради бесят? О, да! – и сам, от одной этой мысли, тут же кончил. Прямо в Натали!

– Вижу, тебя это тоже почему-то возбуждает, – улыбнулась Натали. – Как назовём малышку?

– Так ты меня обманула? – изменился в лице Ганеша. – Про таблетки!

– Я имела ввиду, когда будем играть в Льва Толстого и его жену! – оторопела Натали. – Я же уже пообещала тебя никогда не обманывать!

– Прости, всё никак не могу привыкнуть, – расслабился Ганеша и поцеловал Натали.

– Привык, что тебя постоянно все обманывают, – вздохнула Натали. – Это зрелый невроз. Но я тебя вылечу, мой пациент. Будем играть в доктора.

– Прости. Назовём…

И тут зазвонил телефон.

– Это родители. Ты там всё? – усмехнулась Натали, видя, как искренне он прижался. Растекаясь по ней в извинениях. И внутри и – снаружи, искренне её обняв. – Ну, всё, всё, котёночек. Мне надо ответить маме. Иначе она больше не согласится, чтобы я оставляла у них Милану. И та будет мешать нам заниматься сексом: «А что вы там делаете? А мне можно?» «Спи, ты ещё маленькая!» «Нет, я уже большая!» – улыбнулась Натали. – Ведь у меня однокомнатная, а не двухкомнатная квартира. Хорошо?

Ганеша неохотно из неё вышел и дал ускользнуть с подоконника. Увидев, что никто из соседей на них и не смотрел: «Видимо, давно привыкли».

Продолжая играть с собаками.

– Ну, так что, ты мне ещё позвонишь? – улыбнулась ему Натали, окончив короткий разговор с матерью. – Или мне искать другого? Соседи будут только рады!

– Конечно, позвоню! Чтобы мне было ещё что описывать. А то материал, если честно, слегка сыроват, – улыбнулся Ганеша, вытирая член салфеткой. – Опять скажут, что у меня с тобой не «Тихий дон»!

– Это роман о любви? Ты предлагаешь нам прямо сейчас ещё раз заняться сексом? – игриво усмехнулась Натали. – Пока меня ждет мама? Тебя это возбуждает? – и она подошла и потрогала его, чтобы это проверить. – Что-то – не особо, – усмехнулась она.

– Так ты ещё потрогай, – улыбнулся Ганеша.

– А, ну, раз дело не в маме, то, как расстанешься с Васаби, сразу же и звони. Сию секунду! И я буду трогать тебя там, где попросишь. И – целовать! – поцеловала его Натали. – И не только в губы! – усмехнулась она.

– Продолжение следует, – улыбнулся Ганеша. Так как и сам чувствовал, что ещё раз – прямо сейчас – может и не потянуть. – Тебя подвезти?

– Нет, я закажу такси. Я не хочу, чтобы мама лишний раз видела нас вместе. Я расскажу ей «о нас»

только тогда, когда у нас будет всё серьёзно.

– Но как твоя мама о нас догадается? Я ведь тоже работаю в такси.

– По твоей довольной роже! Моя мама не такая дура. Как я! – засмеялась Натали.

– Пока, моя «умная-Маша», – улыбнулся Ганеша и поцеловал её в щёку – в знак прощанья.

– Пока-пока!

А сам подумал, как только сел в машину и поехал сам не зная ещё куда: «Эта шалава и мне будет с этими близнецами изменять. Иначе они перестанут ей выделять – за это – деньги. Якобы – на дочь. Расплачиваясь, по сути, за секс с ней. Вот ей и нужен муж, чтобы стать официальной ширмой. И её уму и родителям не было за неё стыдно. Ведь её мама наверняка всё это давно уже понимает. Она же «не такая дура!» Как Натали. Которая тоже всё это, разумеется, понимает, но старается закрыть на все свои похотливые проделки глаза. Своей совести. Для каждого из них, мол, теперь я уж точно честная! Продолжая играть в измены. Только изменяя уже не только каждому из них, но ещё и своему мужу. Поэтому официальный он будет или нет, не важно, было б кому изменять. Ещё и беря у него за это деньги! Как и у близнецов. Конченная б… лин! Красивая и… бесполезная!»

Это не просто его шокировало и унизило как мужчину, но и полностью в ней разочаровало. В первую же встречу.

«И последнюю», – понял Ганеша. И больше ей не звонил. Стараясь после этого не выходить в её смену.

Глава27.Банан

Жизнь – это пошлая сальная шутка над мечтой.

Один в поле не робот. Лишь среди других биомашин ощущаешь себя среди гигантского комплекса взаимообслуживания.

Подчиненные внутренней диктатуре потребностей, подхлестываемые невозможностью их удовлетворения и поощряемые подачками со стороны всё время окружающей действительности, бесы загружают в свои мозги программу удовлетворения биомашины организма и, зацикливаясь на её исполнении, замыкают на ней своё саморазвитие. Они поклоняются двум богам – любви и дружбе. Но второму – как-то с оглядкой. Постепенно понимая, что у друзей есть только два слова: «дай» и «займи». Остается только один – любовь. Это дружба без отдачи. Халява. Настоящий рай!

Обладая абсолютным познанием мира, Ганеша не понимал только одного: что он здесь делает, среди этих биороботов? Что он должен постигнуть? Найти какой-то ключ, разгадку. Решить эту головоломку и перейти на следующий этап: туда, не зная куда.

Но на этом этапе необходимо было не дать этой биосистеме подмять тебя под себя и сделать её составной: таким же биороботом, в которого требовало от него превратиться, и с каждым годом всё настойчивей, его орущее, жрущее, пьющее тело. Мяса! Мяса! Мяса! Тело жаждало лишь «вина, хлеба и зрелищ!» А его внутренний раскол на ангелоидного Ганешу (я-для-себя), философа Зевса (сверх-я) и мирского Банана (я-для-других) находило смешным и никчемным. И эти их нередкие споры немало его озадачивали.

Ганеша жалел биороботов, они были так наивны.

Но Зевс, после серии экспериментов не испытывавший к ним ничего, кроме брезгливого отвращения, говорил ему, что они сами выбрали себе такой формат бытия. И даже если Ганеша снова попытается им помочь, всё одно попятятся «на круги своя».

И Банану не оставалось ничего, как только тупо использовать девушек по мере своих потребностей. Выслушивая, если он отступал от общепринятых норм, нытье или сентиментальные разглагогольствования Ганеши. А то и получая нерукотворческие подзатыльники и зуботычины от Зевса. Банан был бесом. Как все. Такая у него была работа.

Ведь далеко не случайно в его подвальном окружении Ганешу именно так и звали. Одного его друга в тот судьбоносный день на неокрашенной лавочке возле блекло-зелёного железного гаража назвали «Лысый». Другого – «Гвоздь». Третьего – «Антон-Батон»…

– А я? – не понял Ганеша. В свои четырнадцать.

И самый старший из них, высокий натуральный блондин с голубыми глазами себе на уме, которому для полноты картины не хватало только шмайстера, смерил его сверху-вниз взглядом и сказал:

– А ты будешь «Банан».

– Но – почему? – запротестовал Ганеша.

– Да у тебя штаны – «бананы», – тыкнул Боб пальцем.

– А, ну, понятно, – посмотрел Ганеша на свои раздутые серые штаны с резинками сверху и снизу. Которые ему очень нравились. Своей просторностью.

– Фильм «Плюмбум, или опасная игра» смотрел? Там у одного бандита такая кличка: «Банан». Крутой чувак! Тем более что девушкам будет нравиться такое прозвище, – многозначительно усмехнулся Боб, подмигнув голубым глазом.

– А если они будут во мне разочарованы? – попробовал Ганеша думать. Как Банан.

– Так это же случится уже потом! – лишь усмехнулся Боб. С высоты своего опыта.

И все поддержали его дружным смехом.

А то, что Лысый был старше его на целых полгода, Гвоздь – на полтора, а Боб – на два с половиной, но все они относились к Банану тогда как к равному, как настоящие друзья, делало Банана внутренне старше своих сверстников. Тем более то, что Лысый в своей волейбольной команде был самым младшим, заслужив от старших его на два-три года волейболистов прозвище «сынок», каждый год уезжая с ними на целое лето за город в спортивный лагерь, делало Лысого внутренне как минимум равным Бобу. А то и поумнее его! И ответственней. А следовательно и – Банана, моментально перенимавшего его социальные навыки. Заставляя их обоих относиться к своим одноклассникам, как к малявкам. Раздавая затрещины. Делая исключение только девочкам, отпуская в их сторону дикие шуточки! И заставляя девичьи щеки покрываться румянцем от непонятного им самим ещё возбуждения.

Которым покрывались щеки Натали, когда она вновь повторяла ему, что они не будут заниматься сексом в офисе. И когда Ганеша, поначалу на что-то ещё надеясь, приезжал в офис, то – полностью без косметики – Натали стеснялась этого и не давала ему. Даже – целовать.

– Так как и это могут увидеть! И тоже начать домогаться. И тогда у меня появится соблазн тебе изменить. А ведь я пообещала тебе быть честной! – Мол, сам виноват.

И не хотел уже понапрасну истекать слюной. Желания. Когда слышал в трубке её мило’дичный голос. Побуждавший его стать то милым, то диким, если слышал, что в офисе есть кто-то ещё. «О, ревность, ты сводишь меня с ума!» – понимал Ганеша и старался лишний раз не видеться с ней напрасно и не звонить.

«Неужели Гера – это моя анима? А моя мужская сущность – типа, Зевс? А как же мифы? Только лишь мифы? Красивые и… бесполезные? Это часть мистерий, значит, в них точно что-то есть. Но что – именно? Как сильно всё это, там, у них заколдовано! Многослойная многосмыслица. Ошарашивающих шарад!»

Через несколько дней окончательно уйдя от Натали и Васаби. Работать в такси «Дюна», в котором он работал ещё год назад.

Глава28.Буримэ

Предварительно вырубив «с двоечки» нокаутом одного особенно деликатно домогавшегося Васаби беса. С такой же разведкою глаз, как и у неё. Ни то бурята, ни то просто обуреваемого Васаби. После того, как Ганеша рассказал его девушке в чате соцсети, что там у них – у неё за спиной! – чуть ли не каждый вечер про’исходит слюной друг на друга.

Не мстить же самому? Это так вульгарно! Когда есть та, кого можно использовать как торпеду, просто направив её в нужную тебе сторону и подпалив фитиль. Её воображения.

«Я отомстил бы и сам, но моё оружие слово, а не дело!» – улыбался Ганеша, печатая девушке Буримэ подробности, которые он узнал от другой диспетчера, делясь за это с той огромной шоколадкой. Своей любви.

Которая, недолго думая, решила её надкусить. Надеясь, что он тут же пожелает с ней за это Васаби отомстить. Как с Натали. И, невзначай, присела на подоконник. В «комнате отдыха», попросив попринимать заявки девушку-водителя. Дав… понять Ганеше, что уже готова поиграть с ним «в Натали». Шалунья! Понял Ганеша, что все девушки в офисе давно уже всё про всех знают. И «выбивая» из неё на подоконнике всю-всю правду!

– Говори, не молчи! – понукал Ганеша её к общению, когда та мечтательно закрывала глаза. – Давно они начали встречаться?

– Пару недель назад, – неохотно отвлеклась та от наслаждения. Образом «ослепительной Натали». Воображая себя столь же неотразимой. – Васаби попросила Буримэ купить ей на обед самый дешевый пакетик картошки-фри, а тот привёз ей целую тарелку! И отказался брать деньги. За что та и захотела его хоть как-то отблагодарить. После смены, когда с утра он отвёз её домой. И часа два я не могла до него дозвониться. В наплыв заявок!

– Часа два? – оторопел Ганеша, непроизвольно резче в неё войдя.

– А потом он снова вышел на линию, весь счастливый, – улыбнулась та, изображая своей улыбкой, каким довольным Буримэ тогда был. – И с тех пор так было с ним каждый раз! – сказала она и замолчала, снова тут же почувствовав «ослепительный» толчок. – А затем он стал пропадать со смены на час-другой ещё и вечером. Мол, что такого, я же аренду плачу? Не желая понимать, что мне теперь некому давать.

– Некому давать? – не понял Ганеша, ещё резче в неё войдя.

– Заявки! – очнулась та. – Мы ведь приходим сюда работать. А ты о чём подумал? Что я всем даю?

– Нет, конечно. Только водителям.

– Что-о?

– Заявки. А ты о чём? Шалунья!

Девушка Буримэ жила в двухэтажном частном доме за городом с родителями. Позвонила Васаби на рабочий номер и, узнав от неё, что это именно она и есть, заорала в трубку, что приедет к ней на грузовике и натравит на неё собак. А Буримэ – чтобы больше к ней вообще не заявлялся! Его вещи она сожжёт в печи! И развеет пепел (их любви) по огороду. А если он и сам заявится, то и его пепел – тоже! Ведь собаки его порвут!

Как они уже давно порывались (с цепи) это сделать. Чего бы Буримэ им ни давал, пытаясь съесть не столько лакомство, сколько руку. Так и не признав этого бал’беса.

И тот сам же, рассвирепев, на Ганешу и набросился. Узнав в офисе, где Ганеша освободится от заявки, и уже поджидая его на адресе. И воткнулся лицом в кулак.

Быстрый, как удар шпагой! Пристрелявшись пару раз левой, резким джебом в передние зубы, как и учил Ганешу знаменитый тогда на весь мир боксёр Майк Тайсон. Пока Ганеша наблюдал дома по телевизору и тут же пробовал повторять его сверхбыстрый нокаутирующий левый джеб в спортзале. Где качался на тренажёрах, каждый день разогреваясь на висящей в углу груше. А затем, сразу же после удара левой, резко ударив Буримэ прямым правой. Сплеча, мгновенно вкладываясь всем корпусом. Как и учили его затем («левой-правой!») из позы черепахи на «Тхэквондо». И даже не хотел добивать его ногами, когда тот осел на корточки и закрыл голову руками. Поняв, что он реально осел. Раз напал сам. Наткнувшись на нокаутирующий удар! Который Ганеша столь тщательно готовил все эти годы. И оказалось, что не зря! Хотя сам и не любил драться. Но не стоять же и смотреть, как тебя бьют?

Он понял это ещё в армии и постоянно подставлял кулаки, когда отбивал удары старослужащих. Так как этих «священных животных» не позволялось бить «духам».

– Почему ты не даешь мне себя ударить? – спрашивал уже во второй раз зашедший в их роту дембель из соседней роты, пока Ганеша стоял «на тумбочке» дневальным, снова наткнувшись вначале рукой, а затем ногой на его опухшие от ударов кулаки. Как и у его тренера на «Тхэквондо», который был всего-то на пару лет старше своих учеников и не щадил себя, готовясь защитить очередной дан. – Я сейчас пожалуюсь на тебя твоим дембелям! Ну-ка, к бою! Фанера трёхслойная бронебойная, к бою готова?! – готовясь уже ударить Ганешу в грудь со всего маху, как только тот ответит ему: «Готова!» Как это было у них заведено.

– Ты скажи спасибо, что я не бью тебя! – откровенно усмехнулся ему в лицо Ганеша, набравшись смелости. – А просто отбиваю твои удары.

– Ты чего это такой борзый? Ты «охреневший дух»?

– Иди в свою роту и наводи свои порядки там! А у меня есть свои дембеля. И если они мне скажут, чтобы я тебя избил, то тогда ты попадёшь у меня под раздачу, и сам уже будешь готовить фанеру к бою! А пока свободен!

Квадратный дембель, который был гораздо шире Ганеши в плечах, но чуть ниже ростом, уже привыкший, что его все боятся, был в шоке от такого «духа» и пошёл жаловаться на него старшине роты.

– Да кто он такой? – ответил Ганеша на вопрос старшины. – Пусть идёт в свою роту и наводит порядки там. А у нас есть ты! И твои подручные. Нам и вас за глаза хватает. Пусть радуется, что я только защищаюсь, а не бью его в ответ. Чтобы вы не подумали, что я разлагаю дисциплину в роте и подрываю ваш авторитет.

– Я же говорил тебе, что он «охреневший»! Надо устроить ему взбучку!

– Ладно, можешь бить его в ответ, – разрешил старшина Ганеше, усмехнувшись над этим дембелем. – А там и посмотрим, кто кому из вас устроит взбучку!

С тех пор этот дембель, приходя в их роту, проходил мимо Ганеши, стоявшего на тумбочке, молча. И предельно быстро. Говоря тем, с кем он приходил, чтобы те его не трогали, так как старшина разрешил ему бить таких, как они, в ответ. Мол, халява кончилась.

И когда зеваки заметили драку, окружили его и Буримэ и наконец-то вызвали полицию, Ганеша сразу же написал в полицейском участке на Буримэ заявление о нападении. А полицейские лишь недоумевали:

– Почему это ты пишешь на него заявление? А не он – на тебя? Ведь это он пострадавший, а не ты.

– Это же у него всё лицо разбитое, а у тебя нет ни царапины? – поддержал капитана лейтенант.

– Вы будете писать на него встречное заявление? – спросил капитан у Буримэ.

– Нет, не буду, – угрюмо ответил поверженный Буримэ, старательно вытирая кровоподтеки на лице рукавами своей спортивной куртки, как собака – лапами.

– Какое ещё встречное заявление? – не понял Ганеша, старательно выводя каракули. – Это же он на меня напал, а не я – на него!

– По вам не скажешь, – усмехнулся лейтенант.

– Так я всего лишь отбивал его нападение. Об его лицо! Или я должен был, по вашему мнению, стоять и смотреть на то, как он меня бьёт? Он просто не успел ни разу меня ударить! – затараторил возбуждённый и всё никак не пришедший в себя Ганеша. – Когда он пришел в себя от моего удара, схватил меня за ногу и повалил на асфальт, он запрыгнул мне на живот и хотел уже сверху начать меня избивать. Как он мне об этом уже один раз рассказывал. Хвастаясь тем, что именно так он и победил одного молодого беса, который на тот момент уже успел разбить ему всё лицо. Но я вспомнил это и тут же схватил его за запястья. И не выпускал их до тех пор, пока не подъехали ваши коллеги. Пока я держал его за руки, я ему постоянно повторял: «Вставай! И дерись, как мужчина! Чего ты на меня уселся сверху? Как баба! Ты же хотел выяснить отношения? Вставай, и будем драться!» Но он так и не встал на ноги. Потому что понял, что в стойке я его снова вырублю. Так как он ходил до армии на «Вольную Борьбу», пока я ходил на «Тхэквондо». Вокруг нас собралась толпа зевак, которые и вызвали полицию, видя, что Буримэ всё равно не желает драться. А просто так вокруг нас стоять им стало неинтересно. Тем более что это он поджидал меня на месте происшествия, а не я его. И именно для того, чтобы меня покалечить. В офисе такси, где мы оба работаем, ему дали конечный адрес моей заявки. Он мне сам так и сказал по офисному телефону: «Жди меня там, где освободишься, я сейчас подъеду». И диспетчер сможет вам это подтвердить. Особенно, если вы надавите на неё статьёй «о даче ложных показаний». Как я однажды уже и сам это делал, когда проводил одно детективное расследование, – вспомнил он тех умопомрачительных девушек из окна напротив контейнера его отчима, описанных в книге «Второе Пришествии… Ганеши». – Поэтому я и не могу вам гарантировать того, что Буримэ не захочет сделать этого ещё раз. Но теперь, поняв, что я и тогда напишу на него подобное же заявление, он уже станет этого опасаться. Потому что все преступники боятся ответственности за свои правонарушения, как огня. И тут же готовы от этого отказаться, понимая уже, что кара их точно настигнет.

– Знаю, мы проходили курс психологии, – усмехнулся капитан.

– К тому же, – кивнул Ганеша на Буримэ, – он не только другой нации, но и из другой области. Он остался тут после армии и до сих пор снимает комнату в коммуналке. У него ничего нет! Он голодранец. А у нас есть тут своя квартира, несколько гаражей и на каждого члена моей семьи приходится по одной машине. И Буримэ может что-нибудь с нашей собственностью хотя бы попытаться натворить. Поняв, что со мной ему сотворить уже ничего не удастся. Эти голодранцы очень мстительны. Их унижает их ничтожное социальное положение в мусорный бак, и они готовы на любые виды мщения – революции, демарши и прочие бунты и забастовки. Отстаивая свои права быть кем-то большим, чем ты есть на самом деле – ничтожеством и грязью под ногами нормальных граждан. А тут – такой шикарный повод! Которым он, как типичный плебс, тут же поспешил воспользоваться. На арендованной им машине. А на основе уже имеющегося на него заявления, я смогу уже сотворить с ним за это в следующий раз всё, что захочу.

– В каком это смысле? – не понял лейтенант.

– Если я уже в следующий раз его даже убью, то на основе заявления о том, что он уже однажды пытался на меня напасть, суд воспримет любые мои действия как самооборону. И мне дадут за его убийство не десять, а уже только пять лет. Да и то – условно, если нанять хорошего адвоката. Ведь это он увёл у меня мою девушку, с которой мы уже столько лет вместе. Но это я не пытаюсь его сейчас запугать, а просто, отвечая на ваш вопрос, объясняю ему, мимоходом, что с ним будет, если он не угомонится. Вот для этого-то мне и нужно сейчас это самое заявление. Чтобы прямо сегодня полностью предотвратить конфликт. Вот, возьмите, – протянул Ганеша капитану уже дописанное им заявление.

– Дату и подпись снизу поставь, умник, – указал тот. И протянул листок обратно.

Ганеша поставил дату и подпись там, где указал ему капитан, и обратился к Васаби, которая уже приехала на такси посмотреть на то, что из-за неё тут произошло. И делала вид, что жалеет «невинно пострадавшего» Буримэ, сев возле него, из-за «ничем не обоснованной ревности» Ганеши:

– Если ты сейчас же его не оставишь и не поедешь со мной, то я уже никогда тебе не позвоню, и у нас больше никогда ничего не будет. Это я тебе гарантирую! Ты так и останешься в этой жизни просто Васаби. А о своей короне можешь уже и не мечтать. Принцесса! – усмехнулся он, видя, как Васаби отрицательно покачала головой, отказываясь от трона. Ради нищего.

– Это она? – спросил капитан, кивнув на Васаби. – Они так похожи, что я принял их за пару.

– Да, эти два исчадья ада нашли друг друга, – усмехнулся Ганеша. – Это именно та демонесса, из-за которой этот бес на меня и напал. Когда я сообщил его подруге о том, что эти двое изменяют и ей и мне.

– А, тогда понятно. На выход, голубки! – бросил им лейтенант с усмешкой. – Заявление на вас принято, ваша миссия окончена. Надеюсь, вы намотаете на ус, и больше я вас никогда в своей жизни не увижу.

– На скамье подсудимых! – сурово добавил капитан.

– Спасибо за сотрудничество, – поблагодарил Ганеша обоих полицейских, пожал им руки и вышел.

Из жизни Васаби навсегда.

И как только захлопнул дверь полицейского участка, сразу же позвонил Натали. При Васаби!

Ведь не мог же он просто так вот взять её. И бросить, пока не убедится в том, что Натали действительно ему изменяет. А не у него в мечтах! Ведь он мог и сам выяснить это в любой момент, если это произойдёт. По её зрачкам.

Тем более что Натали ему давала… такой шикарный материал! Для книги.

Ну, как вот, скажите, он мог ей не позвонить? И разочаровать своих читателей?! Это истинное предательство! Поэтому он тут же и договорился с ней о встрече, во весь голос втыкая эти свои слова Васаби в спину, как раскалённые ножи! Обжигая ревностью. Пока те ожидали такси. Мол, и на меня тоже ещё есть спрос. И ещё какой! Не менее красивой и даже ещё более обеспеченной девушкой. В шаговой доступности!

«И не только для меня», – осознавал Ганеша. И это его ещё сильнее возбуждало! «Точно – невроз», – понял он. И поехал играть «в доктора». Ведь Васаби причинила ему сегодня столько боли! Слава богу, что Буримэ не успел его ударить, ведь он был борец, а не боец. Именно за это Ганеша и не любил «Самбо», пока ходил на него два года в детстве. И постоянно просил родителей записать его вместо этого на «Рукопашный бой» или «Карате». И как только подрос, сам записался после «качалки» на «Тхэквондо».

Но Васаби ударила его своим отказом пойти с ним Ганешу буквально под дых! А это было ещё больнее. И нужно было срочно найти того, кто зализал бы его «кровоточащую» сердечную рану. Тем более что Натали уже обещала ему это сделать, как только узнает о том, что он полностью расстался с Васаби.

– Господи, как ты прекрасна! – всё повторял Ганеша, глядя сверху на то, как Натали делает ему минет. Как только закончил рассказывать ей эту романтическую историю о Буримэ и Васаби.

После того как Натали заявила Ганеше, что именно об этом она и хотела ему рассказать, если он решит её бросить. Чтобы сжечь мосты!

– Я брошу тебя только после того, как у тебя закончатся все твои ролевые игры! – признался в ответ Ганеша, поглаживая её плечи и поправляя ей длинные волнистые светлые волосы, чтобы они снова не лезли ей в рот. Пока она не убрала их резинкой для волос.

Глава29.Море

Ведь не мог же Ганеша уйти от Васаби тут же? После того, как Натали выложила ему тогда на подоконнике всё про неё и зека. Весь расклад. Погадав им на судьбе. В голове у Ганеши. Чтобы переориентировать его денежные потоки на себя.

Тем более что было начало лета, и он уже понимал от Натали, что Васаби действительно ему не изменяла. В традиционном смысле. И за неделю до драки с Буримэ позвонил Васаби. Под предлогом поехать с ней «на совершенно дикий, – уверял её Ганеша по телефону, – пляж». Пожелав с ней «немного пообщаться». Чтобы наконец-то выяснить обнаруженную им через Натали правду.

Но на пляже, прямо посреди устроенного Ганешей пикничка, Васаби не сдержалась и… облажалась. Прямо «за столом» из расстеленного на песке покрывала, уложенного всякой съестной всячиной. Неожиданно для самой себя. Не успев даже снять штаны. И Ганеша сразу же понял по её столь же бурной по этому поводу реакции («Надо всех вас окончательно бросать!») – почему. Попытавшись свалить вину за случившееся в том числе и на Ганешу. Тоже. Как собака кусает не хозяина, а ударившую её палку. В руках хозяина. «Это называется «вытеснение», – понял он. Хотя его палка ни разу даже не покушалась на зад’ворки её империи. Предпочитая, чтобы она если и работала вне постельных стереотипов, то исключительно головой. Так как и сам откровенно любил «поумничать», посмаковать солянку. Недоумевая: «И почему я так сильно не любил солянку в детстве? Наверное, был слишком мал. И во многом ещё не разбирался. Да, – вспомнил Ганеша. – Потому что солянка была кислая. И в ней было мясо».

Которое теперь выросло и с укором смотрело ему в глаза. Не менее кисло. Глупое мясо!

– Давно пора! – лишь серьезно ответил ей Ганеша. – Я всегда говорил тебе, что общение с такими сомнительными элементами до добра не доведёт. А ты всё не верила и продолжала с ним «общаться». Не понимая ещё, как дурно это пахнет!

Заставив его ещё раз убедиться в том, что зек есть зек. Ему всё равно, девушка перед ним или же парень, он использует их так, как привык. За долгие годы в замкнутом пространстве. Тем более что это не самое традиционное использование тела Васаби давало ей повод открыто заявлять Ганеше, что она ему не изменяет. Своим предком, подразумевала она. Чтобы Гвнеша не отказался от солянки. А это… она и не считала изменой. Так, баловство одно. Которое опозорило их на пляже. Где пожелали отдохнуть «дикарями» ещё две пары. Сразу почуявших неладное. Так как хотя и слабый ветер продолжал доносить в их сторону «воздушные поцелуи» её кармической ошибки.

Она и не знала, глупая, чем это всё окажется для неё чревато. Из чрева. Временной деградацией мышц часто используемого, но предназначенного вовсе не для этих целей места. А Ганеша – знал. От своего друга детства.

– Да все девушки иногда делают это, ты не знал? – удивилась Васаби его реакции. После того, как подмылась в море. – Это вам, парням, это почему-то впадлу. Хотя я, кажется, догадываюсь – почему, – усмехнулась она.

– Мы называем таких «говномесами», – презрительно усмехнулся Ганеша. – Хотя я однажды и был всем этим просто чудовищно заинтригован! Да чего там врать – далеко не единожды. И могу рассказать тебе кое-какие секреты. Которые мне удалось пережить (слава богу, что не) на своей шкуре.

– А на чьей же ещё? – оторопела Васаби. И поставила его в тупик.

«Ох, интрига, интрига! Как короток её век. Ведь интрига живёт ровно до тех пор, пока она полностью не раскрыта. Как и любая улитка, умирая голышом. На чьей-то сковородке. Заставляя облизываться в предвкушении «горячего». Поэтому я не знаю, стоит ли, раньше времени, обрывать полёт этой высокогорной птицы выстрелом признания и ощипывать её на глазах у всех? Тем более – дуплетом, двойного признания? Как говорится, «за себя и за того парня». Из обреза скабрезности. Ладно, ладно, поживём-увидим. Её смерть. Или всё-таки даровать ей жизнь вечную?» – размышлял Ганеша, споря с самим собой.

– Хотя, знаешь, – вспомнил он, наконец-то решившись ей признаться, выстрелив из чеховского ружья хотя бы холостым, – один раз я ехал в душном автобусе домой. Ещё до армии. Вышел на остановке. Как все. И по привычке ходить предельно быстрым шагом, пошел домой. Мы с Лысым всегда так быстро ходили в школу, что никто не мог за нами угнаться. Даже Зяма, который был чуть ниже меня. Но он и Лысый дружили, так что он постоянно к нам привязывался. Ведь его мать работала у матери Лысого нянечкой в саду детей. Но Лысый никому не давал спуску! Он был немного выше меня, его шаг – больше, так что я еле поспевал за ним. А Зяма – за мной. И так как мы постоянно выходили в школу из своих домов в одно и то же время, мы очень часто вдвоем или втроем шли в школу в одну шеренгу, но разным шагом из-за разной длинны ног. Так громко гремя копытами, что даже говорить было трудно. И уже возле дома Анжелы, о существовании которой я ещё и не предполагал, меня еле нагнал какой-то бес. Старше меня лет на пять. И задыхаясь от одышки, крикнул мне в спину: «Постой!» «Зачем?» – не понял я. «Да погоди ты!» Я приостановился, и он меня нагнал. «Чего тебе?» «Я ехал вместе с тобой. В том автобусе.» «Ну и что?» «Я хотел бы с тобой поговорить. Давай сядем.» «О чём?» «Да не бойся, это не долго.» И мы сели на лавочки у подъезда Анжелы. Напротив друг друга. «Чего ты хотел?» – не понял я, чего этому уроду от меня надо? «Я хотел… его.» «Кого?» – не понял я. «Ну-у… Его!» – указал он мне на промежность. Я на секунду или две завис в недоумении, а потом резко встал и сказал во весь голос: «Ну, и наклонности же у некоторых!» А когда я пришел на следующий день к Сканде, он выслушал мой рассказ в полнейшей задумчивости. Я думал, он будет надо мной или над ним смеяться, но он почему-то сказал: «Надо быть с такими типами поаккуратнее.» «В смысле?» – не понял я. «Заманит тебя на хату, сделает минет. А из соседней комнаты войдут ещё человек десять и скажут: «Ну, всё, пора отрабатывать!» И пустят тебя по кругу. Этим животным всё равно, с кем это делать. Может, он это в карты проиграл. Вот его и послали найти жертву.» «А если я откажусь?» «Да как ты там уже откажешься? – усмехнулся он. – Возможно, что это была торпеда, которая только выискивала таких, как ты. Молодых и глупых. Где вас уже ждали. Смотри, поосторожнее там.» Так что я с тех пор на такие разводки не ведусь.

– Ещё бы! – усмехнулась Васаби.

– А уже после армии я Козла встретил. – вздохнул Ганеша, решившись уже раскрыть перед ней все карты. – Он сказал, что у него мать померла недавно. Так что коммуналка теперь его. Полностью! И пригласил меня в гости. Я не хотел идти, так как у меня с ним постоянные трения в детстве были. То он мне морду бил, то потом я ему. Но он сказал мне, что с ним кое-что произошло. И ему просто надо хоть с кем-то поделиться. А никого ближе меня у него уже просто нет. «Ведь только в драке узнаёшь друг друга по-настоящему!» Короче, уговорил он меня. После наших драк в детстве, когда он оба раза попадал мне ровно в глаз, и только из-за того, что я тут же терял зрение и оба раза ему сдавался, он навсегда останется для меня Козлом. И не больше. Даже после того, как Зяма надоумил меня перестать уже его бояться. И наконец-то его побить. Я был сильнее Зямы, пару раз побил его и он успокоился. А Зяма был сильнее Козла. Возникало логическое противоречие. Причём, постоянно – устами Зямы. Да мне и самому было неудобно перед Зямой, что какой-то шибздик, который ниже меня чуть ли не на пол головы и младше почти на год, меня гоняет. Зяма давно уже побил Козла, в то время как я, в конфликтных ситуациях, оба раза ему проигрывал. И осознание этого меня унижалило. Снова и снова. Устами Зямы. Мы гуляли с ним на игровой площадке возле моего дома и тут увидели подымающегося по бетонной лестнице Козла, который намеревался пройти мимо нас домой. «Вот он! – сказал Зяма. – Стреляй!» Козёл услышал это, но издалека не разобрал на слух и стал приближаться к нам, чтобы поздороваться. Я выстрелил ему в ногу пластилиновым шариком из воздушки, сделанной из велосипедного насоса. И передал её Зяме. Козёл, исполненный гневом и возмущением, с воплями на меня накинулся: «Ты охренел?!» Но так как руки у меня были длиннее, чем у него, я врезал ему первым. Потом ещё раз, ещё… И понеслась. Ну, а после того, как он сразу же не попал мне в глаз, а просто бил по скулам, я обрадовался и начал его лупить ещё смелее. Поняв, что Козёл забыл секрет своего успеха. Видимо, оба раза попадания в глаз были делом случая, решил я, мысля в этот судьбоносный момент особенно остро! Ведь Козёл попадал мне не в левый глаз, как и положено это делать по теориям криминалистов из детективных фильмов, а именно в правый глаз – с левой. Причём, дважды. Когда до него дошло, что в рукопашную он меня не вывозит, Козёл пошёл в борьбу. И я понял, что вовсе не зря я два года ходил на «Самбо». Мы скатились по косогору и упали в канаву. Но даже там я его лупил, вдохновляемый Зямой: «Бей его, ты больше его и сильней!» Пока Козёл не понял, что дело не выгорит. И ни убежал. «Чего ты плачешь? – не понял Зяма. – Ты же его побил?» «Он мне кофту порвал! – показал я ему на вырванный пластиковый замок кофты в красно-синюю полоску. – Мне от матери теперь влетит из-за него!» Соврал я, глотая слёзы. Потому что тело уже боялось Козла, а я заставлял его избивать свой страх. Со слезами на глазах. Через «не могу». Ещё и подбадриваемый Зямой. После этого случая я согласился считать Зяму в классе равным себе по силе. Хотя Лысый и не мог понять и принять моего решения. Постоянно призывая меня его побить. В дисциплинарных целях. Но с тех пор я прощал его огрехи. Козёл, конечно же, через пару недель выхватил меня одного и попытался взять реванш, но я уже смело его побил. Тело тоже поняло, что оно сильней. Закрепив успех! И после этого Козёл не дёргался. Смирился. Мы поднялись к Козлу в коммуналку, он поставил чайник и стал рассказывать о том, что пока я тянул полторашку в армии, он больше года тарабанил на тюрьме. А где-то через полгода, когда ему исполнилось восемнадцать, Козла перевели на другую зону. И он встретил там Боба. «Ну, Шурик Бобенко, помнишь?» – спросил он. «Конечно, помню! Он же мне кличку Банан и дал.» И Козёл рассказал, как наивно обрадовался «своим», думал Боб ему там поможет. «А он взял и опустил меня! – Признался Козёл, опустив глаза. – Ночью. Заставив сделать минет. А потом уже и остальные зеки, один за другим, стали пытаться меня опустить. Я вначале дрался с ними, защищался как мог, но потом, постепенно, стал официальным Петухом на зоне». – потупился он. А я и говорю ему: «Так для него это вполне нормально, не переживай. Он и меня опустить пытался.» «Когда это?» – удивился он. «Да где-то через полгода, как я с подвалом завязал. Пришел, вызвал меня. Мы поднялись с ним на этаж выше, где Колямба жил, на Карандаша из «Мурзилки» похожий, помнишь?» «Ну!» «Он давай у меня про «Салутан» спрашивать, детское лекарство. Они из него какое-то зелье себе варили.» «Да, знаю я!» – кивнул Козёл и стал разливать чай. Бодрый уже такой. Мол, собрата по несчастью встретил. «Я принёс ему пару флаконов, – говорю, – от младшей сестры и брата. Потом мы разговорились, стали вспоминать, как в подвале пили вместе водку по бутылке на троих, иначе не торкало. Выменивая её в очередях за водкой на украденные у родителей талоны. Два талона – на бутылку. Как пиво покупали, давая деньги молодым парням. И те брали из ящика себе пару бутылок за покупку. Как Синяки в подвал захаживали и портвейном угощали. А уж когда в подвал диван притащили, то и девчата стали к нам захаживать. Особенно, когда Гвоздь к проводу патрон привинтить догадался и лампочку ввернуть. Чуть ли ни каждый вечер устраивая там посиделки. И хоровое пение. Много ли для счастья подросткам надо? Потом я похвастался Бобу своим ножиком с красивой ручкой из прозрачного плексигласа, какие делают на зоне. Небольшой такой. Мне его дядька за месяц до этого подарил. Боб взял его «посмотреть» и сказал, что он этот ножик себе оставит». «Вот урод!» – не выдержал Козёл. «Говорит, в память о нашей встрече. А потом давай моим же ножиком мне же и угрожать. Прикинь? Давай, говорит, минет мне сейчас сделаешь. Иначе я тебя зарежу! И ножик мне в живот направил. Меня так это возмутило тогда, что, «режь, – говорю, – мне пофигу!» «Почему? – не понял Боб. – Жизнь же только одна.» «Мне не нужна такая жизнь, – говорю, – где я кому-то минет делал!» «Да никто же не узнает, – говорит. – Успокойся, всё нормально будет. Я никому не скажу.» «Да мне-то какая разница, – отвечаю ему, – кто там будет об этом знать? Мне хватит того, что это всегда буду знать я! И постоянно себя за это ненавидеть. Лучше сразу убей меня. Чтобы я всю свою жизнь не мучился.» Боб потупил немного, потом сказал, что просто проверял меня. И пошел вниз. Но ножик мне так и не отдал. Хотя я и просил: «Ножик-то отдай!» И так обиженно посмотрел на меня снизу, мол, минет не сделал, так ещё и ножик забрать хочешь? И с тех пор я с ним вообще не разговариваю. Да и переехал я через полгода на Третий участок. Нам, как многодетной семье, квартиру дали. И почти не встречал его. А если и видел издалека, то обходил пятой дорогой.» «А у меня тогда выбора не было», – отмазался Козёл. «Ну, да, – говорю, – там-то деваться некуда». Сделал я вид, что хаваю его блевотину. А уже через год я случайно встретил Зяму, – вздохнул Ганеша. – Козёл жил с ним и Бобом в одном подъезде. В соседнем доме. На разных этажах. И он сказал мне: «Витька Козлов повесился! Прикинь?! Коммуналка своя была. Живи, да радуйся! Чего ещё ему не хватало?» И я рассказал ему историю Козла. «А я всегда знал, что Боб подонок! – сказал Зяма. – Ещё с тех пор, как он мне за Сумскую врезал! Соседку мою по секции. За то, что я начал к ней подкатывать. По-соседски. А она ему пожаловалась. Помнишь, одноклассницу нашу бывшую? Во втором ряду за третьей партой сидела.» «Конечно, помню! Классная была! И глаза у неё, такие, сиамские были. Как у кошки. Только синие.» «Так он уже тогда пытался с ней замутить, а она его всё отшивала, вот он на мне и отыгрался». «Мне кажется, это я убил Козла, – признался я, – тем, что я отказал Бобу, а он не смог. И с тех пор он себя ещё больше стал ненавидеть. После моего рассказа.» «Просто, он с детства привык его бояться, вот и «съехал» в самый ответственный момент, – объяснил Зяма, – а ты всегда общался с ним на равных, поэтому и не «съехал». Вот и всё!» «Козёл искал у меня утешения, – говорю ему, – а нашел – смерть. Вот так вот беса можно нечаянно убить словом. Хочешь как лучше, а получается… как всегда.»

Глава30.Линда

Тем более, что и у самой Васаби к тому времени появился повод оставить Ганешу. Так что даже изменить ему – с кем угодно – она была уже только рада.

Однажды, через пару недель после того, как только она переехала жить от Ганеши к своей матери, Васаби позвонила Ганеше и попросила отвезти её к отцу. По дороге рассказав, что он приехал к сестре умирать от рака. Во Владивудстоке ему сделали операцию, удалили пол кишечника и оставили самую малую часть желудка. Но и это не помогло. Воспаление вновь активизировалось.

Отец Васаби позвонил с утра и попросил свою дочь отвезти его в больницу.

Приехав в тот самый посёлок Врунгель, где Васаби и провела своё шальное детство, с шести лет слоняясь в поисках приключений по всей округе, они заехали за её тетей, родной сестрой отца. Та отпросилась с работы «на пять минут» и поехала с Ганешей и Васаби показать жильё её родного брата, которому она сняла тут квартиру. И пока что жила вместе с ним. Чтобы, если что, ему во всём помогать. Открыла им дверь, отдала ключ, узнала, как Суген себя чувствует, и убежала на работу. Посёлок был маленьким, далеко ей бежать не пришлось.

Когда в беседе в Сугеном Ганеша вновь поднял на «круглый стол» обсуждения необходимость употреблять в пищу термически обработанные помидоры, настаивая на том, что «только термически обработанная клетка томата способна убить раковую клетку!», Суген стал жаловаться на то, что в его желудок теперь помещается только одна ложка варёного риса. И всё. Помидоры пихать уже некуда. И попросил отвести его в больницу. Так как сам он, из-за слабости, ходить уже не мог.

Ганеша и Васаби подхватили его под руки, кое-как спустили с третьего этажа и усадили в машину. Затем поднялись обратно пешком, так как лифт в этом доме изначально отсутствовал, за инвалидной коляской, чтобы тот рассекал на ней в больнице. Руки ещё работали. Ганеша взял коляску, а Васаби закрыла на ключ квартиру и стала спускаться вслед за ним.

Но в больнице на их вопрос о том, почему именно врачи отказываются помогать её отцу, дежурный врач ответил им, что Суген уже обращался к ним не так давно. И они бесплатно сделали тогда ему анализы. Он уже говорил пару дней назад Сугену, что теперь не в силах ничем ему помочь, так как у того уже пошли метастазы.

– Вы хотя бы знаете, что такое метастазы? – спросил у них врач. Глядя Ганеше в глаза, как более Старшему. Этой группы.

– Да, знаю, – ответил Ганеша, опустив руки. – У моей бабушки были метастазы перед тем, как она померла. Через два дня.

– Ну, вот, – кивнул врач, – значит, вы уже понимаете, что помочь мы ему ничем не сможем. А мы тут занимаемся тем, что пытаемся помочь только тем больным, которым ещё можно хоть как-то помочь. У нас, в этой поселковой больнице, слишком маленький бюджет, чтобы кормить иллюзиями тех, кто неизлечимо болен, вкалывая им обезболивающие лекарства и занимая в палате место того, кого могут нам в любой момент привезти. Чтобы мы могли спасти ему жизнь. А не заниматься психотерапией, выкачивая из родственников смертельно уже больного деньги. Как делают это во всех других больницах.

– Но я же всё ещё жив! – настаивал Суген, ударив руками по колёсам инвалидной коляски. – Неужели же мне нельзя хоть чем-то помочь?

– Я же говорил вам ещё год назад, чтобы вы перестали употреблять в пищу ваши острые приправы. А вы что мне тогда сказали?

– Но это же наша национальная еда! – снова не понял Суген. – Что же мне тогда есть?

– Вот ваша национальная еда вас и погубила. Вначале я, ещё два года тому назад, сделал вам операцию здесь. Затем во Владивудстоке вам вырезали почти что весь кишечник и желудок. Но вы так и не успокоились. И теперь снова чего-то от меня требуете. Вы головой думать не пробовали? Всё, увозите его, – устало махнул на Сугена рукой врач. – Мне нужно идти помогать тем, кому ещё можно хоть чем-то помочь. Я хирург. И за сеансы психотерапии мне не доплачивают.

Когда они отвезли домой Сугена, Ганеша ещё раз вспомнил, как уже однажды по дороге разговорился с одной клиенткой о необходимости употреблять в пищу термически обработанные помидоры. И как та у него спросила:

– А вы-то откуда об этом знаете?

– Я об этом читал, – гордо ответил Ганеша.

– Так ты об этом читал, – горько усмехнулась клиентка. – А у меня мать десять лет назад болела раком. И вот, когда я за полтора года её болезни наперезанимала и спустила на неё столько денег, сколько, мне казалось, я и за всю свою жизнь не смогла бы заработать, эти врачи однажды утром мне позвонили и сказали: «Всё. Забирайте свою мать. Через десять дней она умрёт». «Как это – умрёт? – не поняла я. – Я уже столько денег вам отвалила за то, чтобы вы мне её вылечили! И вы уверяли меня в том, что она уже идёт на поправку, но надо ещё немного денег и тогда уже точно – всё!» «Да, но внезапно возникло осложнение. И теперь уже точно – всё». Я забрала у них свою мать. Выкинула все их лекарства, кроме обезболивающих. И стала готовить ей блюда исключительно с помидорами. Нашла кучу рецептов, варила супы и готовила в духовке. Поначалу ей было больно даже есть. А потом она медленно пошла на поправку. И уже десять лет как жива! И теперь ест всё подряд. Так что насчёт помидоров это точно правда!

И как только Ганеша рассказал об этом реально произошедшем чуде сестре Сугена, к которой они заехали для того чтобы отдать ключ, та лишь ответила Ганеше:

– Ой, да мы уже чем его только ни кормили. Ему уже ничего не помогает.

– А помидоры вы ему давали? – не понял Ганеша. – Хотя бы – томатную пасту.

– Нет. Он их не любит. Ладно, некогда мне. Пока!

И через неделю тётя позвонила Васаби и сказала, что им надо срочно встретиться. На кладбище. Чтобы Васаби увидела место, где её отца на следующее утро будут хоронить. Ганеша заехал за Васаби, так как та жила уже не у него в однокомнатной квартире, а у своей матери. Свозил её на кладбище, затем – в морг. И отвёз обратно. Так как Васаби была очень расстроена смертью отца и не хотела его в тот день даже видеть. Ни то что – спать. Ганеша понял её и не приставал.

И именно в этот вечер Ганеше и позвонил Ромул. И просто сказал:

– Приезжай!

Не приехать было нельзя. Так как только Ромул и Каравай продолжали верить Ганеше. В то время как весь экипаж судна был уже твёрдо убеждён в том, что Ганеша и старпом только и делают… что ничего не делают. Закрываясь для этого в каюте. На ключ. Иначе, зачем было закрывать дверь? Не понимали матросы, когда кто-нибудь из них периодически порывался туда прорваться.

Даже Дуримар наивно верил в курилке другим матросам, рассказывавшим про то, что Ганеша и старпом прямо посреди рейса (можно сказать – на глазах у всех!) развлекаются в каюте. Не только поэзией, но и прозой. Жизни. После того, как Ганеша стал запугивать старпомом этого Дуримара. И сказал, что не отдаст Дуримару ни копейки денег за медовуху. Вколотив этим последний гвоздь в крышку своей многолетней репутации. Резко перестав быть другом. Дружить стало невыгодно.

«Так вот почему, оказывается, он отвергал тогда певичку, – наконец-то понял Дуримар, вспомнив ту молоденькую буфетчицу, – которая тогда мне так нравилась! Да и – Караваю. А он променял её на бутылку водки! Матросу, стоявшему на руле. Как свою, надоевшую ему, рабыню. Или, выходит, он тогда с ней всё-таки спал? А может и продолжал иногда подтягивать к себе за ноздри? Выходит, он боялся, что я сдам его капитану. И делал вид, что они не спят. Вот сволочь!»

Каравай же не выдержал всего этого возникшего у него в голове арт-хаоса и, надломившись, через полгода после того, как пришёл с морей, дружно сошёл с ума – со своим приятелем, которого видел только он. И иногда общался.

В итоге, из нормальных друзей у Ганеши остался только Ромул. Который один только и знал то, чем Ганеша там со старпомом в каюте занимались. Весь рейс. Но так никому об этом и не рассказал. Так как Ромул и сам всем этим постоянно с Ганешей, втихаря, занимался. С Дуримаром и Караваем. Закрыв на ключ дверь. От старпома.

И даже делали вид, что ходили покупать необходимое для всего этого на перегрузчике. Но Ромул и Ганеша лишь навернули пару кругов по судну и пришли обратно к старпому. Но уже – с желаемым. Так как предварительно уже купили медовое зелье у Дуримара. За те деньги, что выделил им старпом. Не зная, куда теперь деть сдачу? Ведь если сдачу отдать, то старпом сразу поймёт, что они купили его не по барыжной цене на перегрузчике, а у себя на судне.

– Как, как вы смогли его купить? – не мог поверить старпом. Закипая нетерпением в подмышках. – Я же не сводил с вас глаз! Вы видели меня на мостике? Пока вы не разделились и не пошли в разные стороны. Для чего?

– Потому что он не хотел нам его продавать, пока ты за нами смотришь, – нашёлся Ромул. – Вот мы и разделились, чтобы ты нас потерял, и он это увидел и незаметно продал.

– Так ты его давно знаешь?

– Конечно! Но я тебе его не сдам.

– Но – почему? – не понимал старпом. Что это вымышленная фигура. – Ладно, хорош болтать, – кинул он на стол папиросы. И выжидательно расставил кружки.

Ведь не мог же старпом объявить во всеуслышание, что просто-напросто пьёт с матросами то или «иное вино»? Подорвав свою репутацию в глазах капитана. И всего командного состава. В то время как сам гоняет всех за пьянки! По наущению капитана.

Так же как уже после рейса и объяснить ему то, почему Ганеша так и не сдал ему в рейсе Дуримара с его лекарством, которое тот загадочным образом получал прямо из пиявок – ерундин.

Поэтому-то не приехать к Ромулу он не мог. Ведь поначалу Ганеша искренне верил в то, что Арджуна это именно Ромул – за его крутой нрав. И только потом, уже в после рейса понял, что, на самом деле, это был старпом. Когда поругался с ним из-за Дуримара.

Тем более что деньги у Ганеши тогда были. Тётя Васаби сама же и дала Ганеше целую тысячу. Для того чтобы он повозил её родственников на кладбище и обратно. Если будет нужно.

– Даже не думайте о том, что я захочу хоть с кем-то из вас переспать, – высокомерно усмехнулся Ганеша в летнем кафе под открытым небом, устроенном прямо посреди базы отдыха. Начав применять свой «метод от противного». Заметив, по разговору, что девушки хотят выдоить из них спиртное и как можно скорее их покинуть. Типа, уже темно и пора ложиться спать. Чтобы мальчики не заставили их за это расплачиваться. Сексом.

– Почему это? – откликнулась та из бесовок, что сидела ближе. Так как наивно думала, что Ганеша именно с ней всё это время и хотел взбеситься. И наконец-то поняла теперь, что она ему совсем не нравится. В её голосе промелькнула обида. Было слышно по интонации, что он задел её за живое.

– Да дело не в тебе, – усмехнулся Ганеша, – а в том, что все попытки Ромула познакомить меня с принцессами – это сказочки с печальными концами. Очень печальными.

– В каком это смысле? – не поняла она.

– В прямом! – усмехнулся Ромул.

– Так надо было знакомится с порядочными девушками, – усмехнулась её старшая на год сестра Рита, что сидела возле Ромула. Поняв, в чём дело.

– Так Ромул полгода назад и познакомил меня с самой, что ни на есть, порядочной девушкой. У которой был порядочный парень, с которым она жила уже около года. Просто, тот временно уехал тогда в другой город. Заблудился в лесу и стал одним из партизан. Вот за неделю его отсутствия Калипсо и начала его уже ревновать и негодовать. И когда Ромул меня с ней познакомил, она и захотела ему со мной как можно скорее отомстить. По-полной! Мы два дня, как сумасшедшие, мстили ему и мстили. В гневе! И так и эдак. И у меня в машине на видовых, и на даче у Ромула. А ещё через два дня, когда я уже снова собирался ей позвонить и продолжить процедуру мщения, я внезапно понял, почему именно её покинул парень.

– И – почему же? – так и не поняла Линда.

– Потому что он уехал от неё лечить «гусарский насморк»! – усмехнулся Ромул.

– И ничего ей об этом не сказал. Чтобы та не обвинила его в измене.

– А ты ей об этом хоть сказал? – не поняла Рита.

– Конечно! Как только полностью вылечился за две недели.

– Так, а почему же ты с ней не пользовался резинками? – не поняла Линда.

– Именно потому, что думал о ней, как о принцессе, – усмехнулся Ганеша. – Как о порядочной девушке, а не как о порядочной сволочи! Поэтому-то теперь я и не хочу изменять своей девушке ни с кем. Из вас. И ни под каким соусом! Не потому, что я такой весь честный, а именно потому, что мой «гусар» не хочет уже ни чем сморкаться.

– А она? – усмехнулась Линда. – Твоя девушка тоже тебе не изменяет?

– Мы сразу же с ней договорились, что она если и изменит мне, то только с резинкой. Поэтому для меня это уже не так важно. Ведь раньше, в прошлые века, измены возбранялись не только потому, что повсюду гуляли венерические заболевания, но ещё и потому, что от этого раньше повсюду гуляли внебрачные дети – байстрюки. Которых никто из родителей не хотел ни признавать, ни кормить. Плодя на улицах массу беспризорников. А резинки благополучно закрывают сейчас оба эти вопроса. Поэтому-то ревность уже и не имеет особого смысла. Для простых смертных, – усмехнулся Ганеша.

– Что значит «для простых смертных»? – не поняла Линда.

– Тебе ещё рано об этом знать, – улыбнулся Ганеша. – Узнаешь это вместе со всеми бесами, когда я издам свою супер-книгу «Судный день».

– Так ты пишешь книгу? – удивилась Рита.

– Роман о любви. Но боюсь, что никто из вас сегодня не сможет стать её главной героиней.

– Почему это? – не поняла Линда.

– Потому что я не резиновых дел мастер, – усмехнулся Ганеша. – А без резинки я теперь даже не рискну.

– Не переживай, Линда, я дам тебе одну резинку, – подмигнул ей Ромул.

– К тому же, моя девушка может делать мне минет часами, – усмехнулся Ганеша, – а не только ртом. Не думаю, что кто-то из вас на такое способен.

– Нет, конечно, – усмехнулась Рита. – Даже не мечтай! – строго посмотрев на Линду.

– Ведь у любой из вас уже минут через десять начнёт сводить челюсть, – усмехнулся Ганеша. Над её реакцией. – А ей, для того чтобы научиться меня как следует ублажать, пришлось пройти очень и очень суровую школу жизни. Под руководством опытного наставника, который её всему в этой жизни и научил.

– Она брала работу на дом? – усмехнулась Рита, поняв в чём дело.

– Нет, она работала у него на дому!

– Это был её парень? – не поняла Линда.

– Нет же, это был её прямой наставник. И у него она была такая не одна.

– И сколько же у него их было? – оторопела Линда.

– У этого гада их там была целая бригада. И вечерами он выгонял их на улицу оттачивать мастерство.

– И как ты до сих пор живёшь с такой «девушкой»? – усмехнулась Рита.

– Именно потому, что она у меня теперь такая мастерица!

– Ты это про Сковородку, что ли? – усмехнулся Ромул.

– А про кого же ещё?

– Ой, да хорош уже заливать! – усмехнулся Ромул. – Что, девчонки, пошлите купаться?

– Прямо посреди ночи? – оторопела Линда.

– А ты думаешь, что ночью тебя кто-то схватит снизу за ногу и утянет на дно? – усмехнулся Ромул.

– Пока ты об этом не сказал, я об этом даже и не думала, – призналась Линда. – А теперь боюсь.

– Да я уже сто раз так делал! Ещё ни одну из вас никто никуда не утянул. Вернётесь, как новенькие! Не переживайте. Вы сюда спать приехали или отдыхать по-полной!? Хоть будет потом что вспомнить. А не то, что вы смотрели перед сном на других в окно. Как две бабки.

– Хорошо, мы только купальники оденем, – согласилась Рита. – Только купите тогда бутылку водки. С отвинчивающейся крышкой. Чтобы взять её с собой на пляж. На тот случай, если мы замёрзнем. И будем иногда прикладываться.

– Так вы полотенца с собой возьмите, – усмехнулся Ромул, – а то придётся вас обеих этой самой водкой не только отпаивать, но ещё и натирать.

– Всем телом! – усмехнулся Ганеша.

– Хорошо, возьму, – согласилась Рита. На эксперимент.

Минут через десять они вышли из деревянного кампуса с пакетами в руках.

– Ты когда-нибудь уже купался ночью? – спросила Ганешу Линда, когда они, непроизвольно разбившись на пары, вышли друг за другом за территорию базы отдыха «Радуга» и направились на каменистый пляж.

– Нет ещё. Именно поэтому я и согласился на эту авантюру.

– Я – тоже. А у тебя купальные плавки есть?

– Да ночью они и не нужны, – оглянулся Ромул, – кто его Банан тут увидит?

– А как же я? – обиделась Линда. – Вдруг трусы у него слетят?

– Так ты время даром не теряй тогда! – усмехнулся Ромул. – Пока он их не найдёт. А то так никогда и не изменит больше Сковородке. Ты резинку с собой взяла?

– Зачем она мне? – не поняла Линда.

– Ладно, потом дам. Ещё попросишь! – заржал он.

– Хорош уже смущать Линду, – усмехнулся Ганеша. – У неё всё равно нет ни единого шанса!

– Думаешь? – игриво усмехнулась Рита.

– Она же сама мне именно так и сказала.

– Когда это? – усмехнулась Рита. – Что-то я ничего такого не помню.

– Ну, да. Я хотела именно так и сказать, – согласилась Линда.

– Хотела? – усмехнулся Ромул. – То есть – уже не хочешь?

– Да перестань ты уже смущать мне Линду, – вступился Ганеша за (свою) девушку. – Не обращай внимания, Линда. Это он так шутит. Он просто играет в «плохого полицейского». Чтобы я стал для тебя «хорошим».

– Да, я это уже поняла, – улыбнулась Линда.

– Погнали купаться! – крикнул Ромул, так как они подошли уже к понтонному пластмассовому причалу для моторных лодок. Скинул на берегу штаны и рубашку, вбежал по нему до самой кромки и прыгнул в море, поджав ноги. – Давайте все ко мне! – возбуждённо позвал он, вынырнув на поверхность. – Чего вы там возитесь?!

И все, закончив раздеваться, с воплями бросились вслед за ним. Подымая вихри блестевших в свете луны и огней с базы отдыха искристых брызг.

– Ты когда-нибудь занималась сексом прямо в море? – спросил Ганеша у Линды, когда они отплыли от шумного Ромула подальше. Так как тот начал брызгать каждому из них в лицо водой. Делая вид, что веселиться. Чтобы они не мешали ему веселиться с Ритой, понял Ганеша. Увлекая за собой Линду. В ночь.

– Я? Нет. А ты?

– Ночью? Ещё не пробовал.

– А – днём?

– Лучше, чем ничего, – усмехнулся Ганеша, вспомнив, как делал это с Талией. – К тому же, ночью этого никто и не увидит.

– А как же резинка? – не поняла Линда. – Я не взяла её у Ромула.

– В воде? Как ты себе это представляешь? А ты что, в себе не уверена? Ты проходила медкомиссию перед поездкой?

– Да. Нас всей группой ещё дома заставили её пройти. Я ещё удивилась: «Почему всё так строго?»

– А теперь – поняла? – усмехнулся Ганеша.

– А – ты?

– Я-то в своей девушке уверен. Я сам покупаю ей резинки. А она говорит мне иногда, что отдает их своей более похотливой подружке. Тоже – Сковородке, – усмехнулся он. – Потому что ей самой они, якобы, не нужны. Ведь у неё есть я! Но надеюсь, что ты уже понимаешь, куда она их девает. Точнее – о-девает! – усмехнулся Ганеша.

– О, да! – усмехнулась Линда. И погребла на косу, где воды было всего по пояс. Подальше от Риты. Чтобы та не смогла её в этом упрекнуть.

Да и некогда было уже Рите за ней присматривать. Из-за плеча Ромула.

Ганеша проснулся в каком-то заброшенном доме на ветхом диване рядом с Ромулом уже ближе к обеду. Вспомнил, как они проводили девушек уже под утро и, так как оба они были в хлам пьяные, то не поехали сразу же по домам, рискуя потерять права, а зашли в оставленный кем-то полуразрушенный дом и тут же завалились спать. На старом пыльном диване, даже – без одеял. Благо, что летом было тепло. Да и изнутри их грела та самая бутылка водки, которой они натирали Линду и Риту до утра. Всем телом. И от всей души!

Вспомнил, посмотрев на часы, что должен был уже быть на кладбище как три часа назад и помчал. Выпучив глаза!

К Гульчихре домой, поняв по дороге, что тётя Васаби его убьет. Пусть лучше уж это будет сама Васаби.

И застал там Гульчехру и Васаби, которые едва успели вернуться с кладбища. Даже не успев раздеться.

– Ну, ты и урод! – только и сказала Васаби, снимая чёрный платок. – Как ты мог предать меня в такой день? Когда я похоронила своего отца!

– Только не подумайте обо мне, что я такой подонок… – непроизвольно стал оправдываться Ганеша. – Я конченая мразь! Вы даже не представляете, что вчера со мной было! – откровенно усмехнулся он. Заранее понимая, что ни одна отмазка уже не сработает. И пошёл ва-банк!

– Представляю! – осуждающе усмехнулась Гульчехра.

– Нет, не представляете. Мне никто из них вчера так и не дал! – усмехнулся Ганеша. «Закончить начатое, хотя на косе я и схватил её за косу, но в воде у неё сводило ноги, а на берегу – челюсть. Они обе издевались над нами до самого утра, словно сирены, призывая и призывая… минетом, вернуться в воду, чтобы вновь продолжить, пока не закончится их тур. Карикатур» – произнёс он в сторону. Понимая уже, что играет в какой-то чуждой им пьесе.

– Ну, хоть одно радует, что ты конченый неудачник! – усмехнулась Гульчехра.

Именно поэтому, когда Васаби через несколько дней позвонил зек, она, недолго думая, легко согласилась с ним встретится. Тем более что тот сразу же уверил её ещё по телефону в том, что изменять своему парню ей даже и не придётся. Мол, я выше всего этого!

– Просто, общение. И ничего больше! – уверял её зек.

«Просто, общение бывает разным. – запоздало поняла она на пляже. – У кого-то чуть менее, а у кого-то чуть более тесным». Когда ей пришлось прямо в трусах и майке зайти по пояс в воду. Для того чтобы смыть с себя его плоды. Зрелые, сочные плоды общения. С густым ароматом. Стекавшие по ляжкам, пока она заходила в воду. Уходя по воде всё дальше и дальше от невольных зрителей. Чтобы снять и застирать трусы.

«Общуха – это святое!» – постоянно повторял ей зек. Васаби это запомнила. Хотя сразу же начала в этом сомневаться, как только он стал лапать её за задницу. И сама же, возбудившись, вызвала такси. А как только ей попался так понравившийся ей водитель, смутилась и попросила Демьяна отвезти к подружке: «Просто, в гости». Ещё и не представляя о том, что за неожиданный её поджидает там гостинец.

И во что это всё не менее неожиданно для неё выльется. На пляже. Прямо за столом.

– Может, хватит меня уже к нему ревновать? Где я, и где он? – за полгода до этого попыталась осадить Ганешу Васаби. После того, как тот снова пытался устроить ей сцену ревности, заметив, как она заигрывает по телефону со своим зеком. Пока он ещё снимал однокомнатную квартиру через дом от своей матери.

– Так он же в любой момент может выйти. И что – тогда?

– Он сказал, что ему ещё лет пять сидеть.

– Так, а если он выйдет по амнистии? Да и мало ли что он тебе сказал? – усмехнулся Ганеша. – Всегда и прежде всего смотри на беса, кто он. И думай о том, чего можно от него ожидать. А уже потом слушай его и постоянно соотноси именно с этим его слова. Понимая уже, что он тебя этими ласковыми словами именно к этому и подводит, – поучал её Ганеша, – чтобы развести тебя на всё, что у тебя есть.

Как поучал его не так уж и давно злой колдун Руль, пока «тихой сапой» возвращал у Ганеши нимфу Эхо. Всё сильнее её в нём разочаровывая. С каждым днём. Закрепляя с ней это ночью. Отбивая её у Ганеши. С которым тот совершенно искренне сдружился, видя, что Ганеша не особо-то и цепляется за его ведьмочку. Из-за зелья, которое они постоянно – утром и вечером – варили. Обучая и Ганешу колдовать. Пока тот наивно слушал этого колдуна, прикинувшегося добрым, буквально открыв рот. Вовлекая Ганешу в свой тёмный бизнес. Такой же тёмный и непредсказуемый, как и его Тёмные кураторы снизу, изначальную природу которых он досконально изложил во «Втором Пришествии .. Ганеши».

– Даже если он и выйдет, то сразу же поедет к себе домой, в совершенно другой город, – попыталась добить его Васаби.

– «Где богатство человека, там и сердце его», – лишь возразил ей Ганеша цитатой из Учения. – А там где его сердце, туда он как раз-таки и поедет. Хоть на край земли! То есть – к тебе. За твоим богатством, как он думает. Что ты обычная девушка из нормальной семьи и квартиры. Чтобы у тебя всё это отнять. Чего бы ты ему там о себе ни наговорила. Он не поверит ни единому твоему слову. Заранее подразумевая, что ты ему всё о себе соврёшь.

– Думаешь? – озадачилась она.

– Я не думаю, я знаю! Сколько можно повторять тебе эту фразу? Я уже давно не думаю, как другие. Я всё знаю. Причём, заранее. И уже давно. У меня просто вспыхивают в мозгу варианты событий. Так называемые «вилки ситуаций», которые я и выбираю. Чтобы было как можно меньше жертв. Этим-то и отличается Видящий от Слепого. О которых и говорил Монте-Кристо, так как и сам давно уже был Видящим.

– И давно ты стал у нас тут таким глазастым? – усмехнулась Васаби, не понимая о чём речь.

– Давно, – оборвал разговор Ганеша. Чтобы она из дальнейшего разговора с ним не подумала, что он злой колдун. Как он это уже пред-видел. А просто – добрый волшебник, самый могущественный в галактике! Под маской простого смертного. Который (непонятно зачем) тратит на эту бестолочь время своей драгоценной жизни! Снимая для неё жильё, чтобы она вновь не отправилась на улицу. В «Клубничку» к шефу.

Так что как только она помирилась с матерью, перестал снимать квартиру.

– Ты же хотела с ней помириться? – усмехнулся Ганеша. – Вот и иди, мирись.

И как только она поехала и, взяв бутылку вина, окончательно помирилась с матерью, сказав ей, что Ганеша больше не может, из-за кредита, снимать жильё, та пожалела её и себя и пустила её к себе. Снова устроив её работать в другое уже такси диспетчером своей сменщицей. Чтобы они вдвоём платили за съёмную квартиру. «Наляпопам», договорились они, игриво коверкая русские слова.

Ведь мать Васаби была породистой узбечкой из когда-то баснословно богатой семьи, каких Ганеша в жизни своей не видел. Пока та не устроилась работать в его такси. Да, Гульчехра сразу же ему понравилась. Хоть она и была его слегка постарше. Но весьма и весьма красивой, весьма фигуристой, с густыми и очень длинными прямыми тёмными волосами по самые аппетитные булочки к завтраку с утра в её постели.

Но тогда Ганеша жил с подружкой своей сестры Талией. И которую он, после института ещё нигде не работавшую, временно устроил диспетчером. Чтобы та, разумеется, сливала ему самые «жирные» заявки. И поэтому даже не облизывался на мать Васаби. Нанося глазурь восхищения на её булочки. Да и на саму Васаби, которая стала всё чаще появляться в офисе, когда его отношения с Талией уже трагически заканчивались. Ганеша это уже пред-чувствовал. И оглядывался по сторонам, понимая уже, что лучше всего будет сразу же себя утешить. Хоть кем-то. А не изводить себя в тоске. И улыбался Васаби, которой едва исполнилось девятнадцать. Находя их разницу в возрасте весьма пикантной. Вдыхая свежий аромат этой слегка полноватой тогда ещё пышнотелой запеканки. Но он уже понимал, что, с его-то опытом доводить девиц до истощения, «похудеть» Васаби будет ему не очень сложно, шантажируя их связью. Тем более что её отец был кореец, хотя и узбекский. А Ганеша, по опыту хождения за границу, давно уже убедился в том, что это одна из самых фигуристых наций в мире. Любви. И уже предвкушал наслаждение этим «блюдом».

Тем более что однажды после зимнего рейса Ганешу так «завела» (в своё кафе) одна из двадцатипятилетних зазывал из «Сахалина», к которой он зашёл за пару часов до отхода судна легко поужинать и выпить – в обнимку с ней – текилы, что он уже давно мечтал найти себе на берегу хоть какую-нибудь кореяночку. Тут же признавшись Айне в том, что она очень и очень сильно понравилась ему ещё в прошлом году, полгода назад, зимой, когда он с двумя бесами с судна ужинал в этом же кафе «Сахалин», но тогда она предпочла на вечер его более молодого друга. И теперь бессознательно искал себе на берегу столь же красивую и фигуристую, фигуру которой он тогда «с голодухи» после рейса так жадно, снова заказывая текилу и снова усаживая её к себе на колени, лапал. Робко опускавшую глаза, когда хозяйка заходила в кафе и понимающе улыбалась им обоим. Но так и не отпустила Айну в гостиницу даже на полчаса! До конца рабочего дня. И поэтому Айна так сильно надеялась, что его судно в этот день наверняка не уйдёт домой, и Ганеша вернётся, прибежит, прилетит на крыльях любви к ней. Но уже – в гостиницу. Ведь на них надвигается небывалый шторм в девять баллов!

Но они ушли – сквозь ненастье, чуть не потеряв при этом сварщика, выскочившего за борт в люльке, чтобы перерезать сваркой не желающий выпускать их судно за пределы портовой бухты толстый и непомерно длинный трос, зацепившийся за якорь. Стопорящий судно с той же силой и отчаянием, что и Айна, не желавшая разжимать свои объятия, когда наступило время – ей на грудь – окончательно прощаться, сдавив дыхание. Поцеловала Ганешу и пообещала ждать: «Хоть целую вечность!»

И когда он, окрылённый предвкушением, через полгода отпуска вновь появился в её кафе… То узнал от сменившей её подружки, что Айна на Камчатке вышла замуж. В их родном городке, Питере. И больше тут не работает. «Так как муж строго-настрого запретил ей всё это б…». «…во!» – возопиил Ганеша в отчаянии.

И увидев Васаби, понял, что она – мечта! Которую, правда, следовало довести теперь до идеального состояния (Айны). Что лишь подогревало его научный интерес к этому эксперименту.

Как выяснилось в дальнейшем – над самим собой.

Глава31.Талия

С Талией же у него приключилась целая история. Так как он подумывал уйти от Юлии именно для того, чтобы стать титаном духа. Для начала. Ну, а потом уже начать трансформацию в ангела. Как и на мини-плавбазе «Залив Восток». Благо, что опыта трансформации было у него уже хоть отбавляй.

Понимая уже из «Тайной доктрины» Блаватской, что если раньше ты присоединялся к святому ордену и начинал там катать Сизифов-камень в одной из специально отведённых для этого комнат, то уже через пару недель занятий к тебе подсылали специально обученного соблазнять неофитов демона искушения. Желательно – прекрасного, чтобы неофит, не веря, что настолько красивая девушка могла снизойти до него (в обычной жизни), тут же начинал тянуть к ней свои дрожащие во тьме руки, позабыв обо всех наставлениях Мастера. Который говорил тебе, перед тем как запереть, что похоть всю твою столь долго нарабатываемую – через идеомотороное напряжение – энергию заставляет тут же «покидать неблаговидный сосуд». В мгновение ока! Мол, если ты решишь, втихаря, тут порукоблудить, то лишь отсрочишь свою трансформацию в титана духа. Которым становятся, при нормальных условиях, через сорок дней непрерывных занятий. Плюс-минус. Для чего тебя кормят там первые десять дней три раза в день, затем ещё десять дней – два раза, а затем – только один раз в день. Чтобы лишняя – уже – пища не мешала трансформации твоего «водянистого» физического тела в Огненное. «Вот, полистай на досуге учебник по Агни-йоге». И когда ты удивлённо выслушиваешь от проникшей под покровом ночи и чёрного одеяния в твою келью столь невероятно красивой девушки, что ты ей очень-очень сильно понравился ещё месяц назад, как только она впервые украдкой тебя увидела, но всё никак не могла к тебе проникнуть, пока не подкупила стражу («конечно же – своим телом, другую валюту они не принимали»), и ты начинаешь её жадно обнимать, чтобы отблагодарить её за этот «подвиг», в келью врывается Мастер с парой помощников и тут же даёт тебе по рукам. Объявляя, что это был их прекраснейший демон искушения. И ты – попался! Объясняя, что если ты ещё раз отреагируешь на одну из них подобным образом, то тоже станешь «камнем, который отвергли строители». Выгоним из храма, кем бы ты ни был. Как когда-то выгнали самого Монте-Кристо. Как оказалось. К сожалению.

И ты понимаешь, что всё серьёзно.

Но когда к тебе через пару недель незаметно прокрадывается уже не столь красивая девушка в сером балахоне, ты, придирчиво рассмотрев её лицо при свете полной луны, уже не опасаешься, что это снова демон искушения. И охотно веришь в бессвязный лепет этой «серой мышки». Так как подобные девушки и в обычной жизни очень часто тебе подмигивали. И даже твои протянутые к ней руки уже не вызывают толкотню в коридоре. Ты перестаёшь чутко прислушиваться и охотно на неё влезаешь. Без затей. Как на свою соседку. Наивно думая, что всё это так и останется безнаказанным. Как уже не раз было, когда муж соседки, старшей тебя на десять лет, уходил с другими мужиками из деревни косить сено. На целый день. Тем более что и эта девушка оживить твои воспоминания была – прямо сейчас – только рада! Горячо шепча тебе, что её именно так и зовут: «Радда!» Пока ты с ней совокупляешься, как животное с животным.

Понятное дело, что затем, когда ты, довольный собой, лежишь со своей избранницей в обнимку, в келью спокойно заходит Мастер и говорит тебе, чтобы ты не прошёл Испытания. И тебя изгоняют из храма. Чтобы ты вернулся к ним ровно через год, не раньше, если снова захочешь заняться трансформацией. Всё это переосознав. Но чтобы ты не занимался этим сам и ни в коем случае не учил других. Иначе, мол, убьём.

– Как Монте-Кристо?

– Тебе всё понятно?

И ты понимаешь, что это снова был демон искушения. Реально демон! Что тебя опять развели, как лоха. И теперь ворота храма будут закрыты для тебя ровно на один год.

И архангелы, не мудрствуя лукаво, решили провернуть с Ганешей тот же самый фокус. Ведь они были не меньшие Мастера. Пока были живы. А Ганеша ещё не понимал тогда, что Храмом теперь стала вся планета. Что Ассортир давно уже стал землёй-обетованной, когда на ней стало столько Мастеров. Которых он мог лицезреть ещё несколько лет назад в центральном храме на Летучем Корабле, где они окрестили его Духом. После Глубокого Раскаяния.

Тут же послав ему не менее прекрасного демона искушения, чем Юлия. А то и – ещё Прекрасней! Да-да – с большой буквы! И гораздо моложе. Которую он, в отличии от абстрактного неофита, решил тут же поиметь. Не дожидаясь второго варианта от архидемонов. О Васаби он тогда и не подозревал. Да и не могла она с Талией конкурировать и близко! У него в воображении. Которое тут же забродило от одного её вида, всколыхнув его «радужное тело» всеми цветами радуги. Вновь активировав в нём Банана. Но уже – на всю катушку!

Да, он заигрывал с Талией однажды, да и то – случайно, помогая той выбрать куртку. Как эксперт костюма. Игриво пойдя вместе с ней по стопам Уайльда. Наступая тому на пятки в области экспертизы. И возил её и свою сестру Сирингу по всем магазинам Нахадаки, пока они не выбрали Талии самую дешёвую, красивую и практичную. Из всех дорогих и брендовых моделей. И заодно болтал с ней без-умолку, даже не надеясь на то, что ему от неё хоть что-то перепадёт. От такой малявки. В её шестнадцать. Но, сам того не ведая, закладывал тогда фундамент их будущих взаимоотношений.

Всколыхнув её душу воспоминаниями уже после института, когда её парень, что ходил пограничником на военном судне, ушёл от неё в далекий-далёкий рейс чтобы защищать танкера от морских пиратов, промышлявших грабежом недалеко от Сомали. И Талия около двух месяцев ему не изменяла. Крепилась. Пока опять не возник Ганеша, как раз мучительно пытавшийся расстаться с Юлией, у которой он тогда жил, и обнаружил ещё более прекрасную уже Талию в комнате своей сестры. В шаговой доступности. Узнав от Сиринги о том, что её подруге родители пару недель назад купили квартиру.

И тут же заявил Талии, что рад был бы снова ей помочь. Обставить квартиру.

А то, что её купили уже с мебелью, было приятным дополнением, облегчавшим его задачу. По овладению её телом.

Нет-нет, он выдвигал свою кандидатуру не в качестве спонсора (Талия это понимала: «Денег у Ганеши нет»), а в качестве эксперта моды, каковым он себя давно уже зарекомендовал. Будучи самым модным парнем (на деревне).

– Ты сколько зарабатываешь? – спрашивал его клиент в то время. Пока Ганеша отвозил его беситься с другими бесами на «базу отдыха».

– Тысяч десять-пятнадцать, наверное, – равнодушно отвечал Ганеша. – А что?

– Вот я зарабатываю тридцать! – признавался тот с горячностью. – А то и тридцать пять. Но у меня такое ощущение, что это ты зарабатываешь тридцать, а я – десять!

Не понимая того, что одеваться нужно ещё и уметь, а не просто тратить на это деньги. Чтобы быть не просто модным, как попугай или павлин, но – стильным. Чтобы одежда лишь подчёркивала твоё внутреннее благородство. Очерчивала то, кто ты такой – на самом деле. А не пыталась создать его иллюзию.

Рядом с которым Талия и себя тоже ощущала теперь «в тренде». Всеми фибрами своей души. Как только он стал отвозить вечерами её на ту или иную сопку с шикарным видом на море наслаждаться друг другом и видом с этой высоты.

Их запредельно искренних взаимоотношений! Будучи против даже пары бутылок пива.

– Нет-нет, купи одну. Я не хочу, чтобы ты на меня тратился. Не надо меня так баловать, – сразу же заявила Талия в магазине. – А то я начинаю чувствовать себя какой-то шалавой, – смущённо призналась она, – которую пытаются напоить и… овладеть.

– Ну, так ты не пей, – улыбнулся Ганеша, видя её скромность. – Останется на завтра. Я просто не хочу ехать за второй бутылкой, если наш диалог затянется. – «А мне так и не удастся тобою овладеть», подумал он. – Ведь главное – это общение. Всё остальное – просто разные его формы. В разных плоскостях, – улыбнулся Ганеша, давая понять, что секс для него далеко не главное. Ведь она так красива! И у неё такая маленькая, бодрая, уже забавлявшая его грудь. С которой уже так и подмывало позабавиться. Твёрдо и решительно растущая вперёд на столь же худеньком, так и не пожелавшим вырасти – вширь – теле. Напоминая ему о тех днях.

И пару дней даже не пытался ею овладеть. Чтобы она в этом убедилась.

И в последующие дни стала более сговорчивой.

Ведь для того чтобы сблизиться телами, вначале необходимо как следует сблизиться ещё и душами. Как следует – из её представления об этом. И тщательно следовать её мифологии поведения. Воплощая в своих поступках этот её миф. Чтобы стать её волшебным Принцем! Буквально заставляя себя постоянно рассказывать ей всевозможные истории, ощущая то, как шевелятся от напряжения его мозги, уже отвыкшие от такой нагрузки Сказочника. Ведь Талия сразу же, ещё в первый же день призналась Ганеше в том, что её привлекла к нему тогда, когда они вместе покупали ей «вот эту самую красную кожаную курточку», – показала она на себя пальцем, та забавная история, когда его тётя очень обеспокоилась за целомудрие своей младшей Ганеши на четыре года дочери. Пока он просто общался с ней на лоджии, рассказывая той, от нечего делать, всевозможные забавные для него на тот момент истории, которые с ним реально происходили. И то, как любимая им тётушка строго-настрого предупредила его о том, чтобы он ни в коем случае ничего не делал со своей двоюродной сестрой. Как он опешил от того, что она могла такое о нём подумать, заметив, как им обоим друг с другом интересно. И не более того. Больше никогда не рассказывая ей после этого случая свои истории. В присутствии её неадекватно отреагировавшей на это матери. И Талия хотела бы услышать от него продолжение этой забавной оказии. А так же и все те истории, о которых он говорил тогда своей сестре.

И ему пришлось Талии хоть что-нибудь, но обязательно рассказывать. Поняв, что она «любит ушами». А также, когда все его истории за первые пару дней закончились, постоянно выдумывать ей новые. Так что когда они уже начали заниматься сексом, он всё никак не мог остановиться и продолжал без-умолку что-нибудь ей рассказывать. Изогнув её в дугу.

– Да помолчи ты уже, – попыталась Талия оборвать поток его красноречия. – Хотя бы – во время секса!

Но он уже «разогнал» свой «центральный процессор» так, что помолчав две минуты, снова принимался с новым зарядом восторга что-то такое разэдакое из своей жизни ей рассказывать. Перелопачивая весь свой жизненный опыт и находя в этой руде самоцветы и самородки забавных сюжетов, фраз, да и просто занимательных историй.

– Я вообще не понимаю, почему ты себя так вёл? – вдруг усмехнулась над ним Талия, пока они занимались сексом. Прервав его, как он считал, забавную историю.

– Как? – не понял Ганеша, обхватив сзади её бёдра.

– Как конченный идиот! – усмехнулась Талия, оглянувшись из этой позы «креветки». – Неужели тебе было всё равно, что подумают о тебе другие?

– Не стоит переоценивать бесов, – усмехнулся Ганеша, – они не способны думать.

– То есть? Создавать нечто новое, творить?

– Нет же, – усмехнулся Ганеша. – Бес не умеет думать изначально!

– Изначально? – опешила Талия.

– Он только и делает, что бесконечно варится в бульоне своих переживаний и эмоций. Оправдывая себя в любой отрыгиваемой в ум ситуации, в которой был неправ. Или поступил неадекватно. И выворачивает в воспоминании ситуацию именно таким боком, что виноват всегда оказывается вовсе не он, а кто-то другой. А он – весь такой несчастный и зря обиженный.

– Ганешенька? – усмехнулась над ним Талия. – Так это и есть вся наша, так называемая, мыслительная активность? Наш, якобы, непознаваемый внутренний мир?

– Да. Он потому только и считается непознаваемым, что там особо-то и опознавать нечего. Мысль абстрактна. А бес может только эмоционально реагировать на уже сложившуюся ситуацию, то есть – конкретно, – усмехнулся он, «конкретно» хлопнув её по заднице. – Приспосабливаясь, прилаживая ситуацию к себе, для того чтобы полнее её использовать для своей пользы. Как и любое животное. Как и ты – сейчас.

– И – всё? – растерялась Талия.

– И – всё! – усмехнулся над ней Ганеша.

И выждав паузу, ещё глубже «вбивая» в неё (свои идеи), продолжил:

– И впадает в ступор после того, как у него это плохо получается. И тем более – если не получается даже хоть как-то оправдаться. Внутренне отвергая ситуацию, то есть – отвлекаясь от нее, отчуждаясь. И видя себя лишь со стороны сложившейся ситуации. И не только глазами её участников, которые «врубают ему фары», призывая к ответственности, но и – потенциальных свидетелей. Отчужденно. От себя.

– Я поняла. Посылая всё – и тебя вместе с ней – к чертовой матери! – легла она на спину.

– И только если есть что-то, что заставляет тебя к ней вернуться, – вернул он её к сексу, – ты туго начинаешь соображать. Взвешивая все за и против. Решая, стоит ли вообще к ней возвращаться. И если стоит, то – как. И – с чем. Что говорить, что делать, как себя вести. Переосмысливая ситуацию.

– Чтобы опять не получить по шее, – с усмешкой поняла она.

– То есть наполняя содержательно, переформатируя свой рассудок. Свой способ бытия в этом – вдруг нелепом к тебе – мире.

– Теперь понятно, – туго сообразила Талия. То, для чего её в детстве осыпали затрещинами. И внутренне расслабилась. – Значит, не зря всё это было.

– Поэтому заранее приготовься к тому, что, находясь в одной и той же жизненной ситуации, вы будете не только по разному её оценивать, исходя из того, как каждый из вас её изначально видит, но и, реагируя, начнёте негативно друг к другу относиться.

– Почему это?

– Ведь вы пытаетесь поделить между собой одну и ту же ситуацию. Одни и те же вещи. Порядок вещей.

– И это – проблема! – поняла она.

– И только переругавшись и выдохшись, вы начинаете соображать, что от бессмысленной ругани проблема никуда не исчезает и никак не решается. Сама собой. И начинаете смотреть на неё глазами того, кого вы только что выругали. Отчуждаясь от себя. Затем вы сравниваете его точку зрения со своей собственной и начинаете смотреть на проблему как бы сверху. То есть – абстрактно. И только сверху вдруг становится очевидным её решение.

– Вот поэтому-то Бога и поместили где-то сверху, – поняла Талия. – Как третейского судью.

– И чем больше возникает ситуаций, требующих от вас разрешения, тем больше проблем. Если вы экзистенциально к этому ещё не готовы.

– К переосмыслению, – поняла она.

– Поэтому к любой ситуации лучше готовиться заранее, – продолжил Ганеша. «Вдалбливать» ей свои идеи. – Заранее от неё отвлекаться, отчуждаться. Решая, стоит ли вообще туда соваться? И если стоит, то – как. И – с чем. И заранее готовить план возможного отступления.

– Так вот почему бытовые трения неизбежны!

– Но именно они и заставляют нас думать. Гоняя тебя туда-сюда, как крысу по кругу социального лабиринта. До тех пор, пока ты не научишься находить из него адекватный выход. Проблемы возникают только из-за того, что вы по-разному смотрите на одни и те же вещи.

– Которые мы по-разному пытаемся задействовать для своей пользы.

– Именно польза и является предметом всех ваших обсуждений и раздоров. Ведь у каждого она – своя. Свой способ её возможного получения. А твой способ кажется другому не вполне адекватным.

– А то и вообще – нелепым, – усмехнулась Талия. Снова встав на колени. – К данной ситуации.

– Поэтому ты никогда не должна проявлять по отношению к другому свои негативные эмоции. Как бы тебя на это ни подмывало.

– Но – почему? Если это неизбежно! Зачем – врать?

– Не врать, а – контролировать свои первичные эмоции, – поправил её Ганеша. Приподняв зад. – Отчуждаться от ситуации, от реакции на нее, сублимируя свой «жизненный порыв» в осмысление. Только доскональное осмысление ситуации позволяет найти из неё адекватный выход к пользе. А твоя «неизбежная» реакция приведет лишь к тому, что ты резко станешь для него «плохой». А он для себя – «хоро-о-ошим!»

– Ну, ещё бы!

– Закрыв ему этим глаза на его реальное никчемное положение, – усмехнулся Ганеша. – Лишь повышая своими нелепыми выходками его внутреннюю самооценку. Ведь он тогда вынужден будет заниматься саможалением и самооправданием. И преуспеет в этом! Свалив всё на тебя.

– На твою грубость.

– Ты должна взглянуть на проблему глазами другого, выслушав его позицию. А не начинать тут же высмеивать его и унижать, провоцируя конфликт. Только положительное и альтруистичное отношение к другому может вызвать у него отношение к тебе как к партнёру, с которым всё ещё можно иметь дело. Ведь только вместе вы способны изменить к лучшему текущую – от вас – ситуацию. Разрешив её компромиссно и взаимовыгодно. Помогая друг другу.

– Но – для чего? Не проще ли сразу же его отшить? Взяв всё в свои руки!

– Хотя бы для того, чтобы он включил и тебя тоже в число своих доверенных помощников, помогающих ему положительно изменить его текущую ситуацию. Если, в отличии от тебя, он уже видит, как именно нужно её менять. Ведь вы априори обладаете одним и тем же потенциалом.

– А-а-а…– растерялась Талия от неожиданности.

– Не давая другому и шанса для негативной оценки твоих действий, слов и даже мыслей.

– Даже – мыслей?

– Ведь дурные мысли и слова за глаза по отношению к другому вызывают в тебе негативное отношение к нему, провоцируя тебя на негативные реакции на любые его действия. И в конечном итоге приводят лишь к выяснениям отношений, а не к взаимопомощи. И если что-либо подобное уже произошло, старайся как можно скорее исправить ситуацию, восстановив его доверие. Не нужно мешать другим себя идеализировать! Ведь, на самом деле, ты не такая уж и хорошая, какой ты самой себе кажешься. «Несправедливо», как ты «думаешь», получая от других по шее, – усмехнулся Ганеша, слегка хлопнув её по заднице.

– Жалея саму себя и оправдываясь, – усмехнулась Талия над собой.

– Ты только та, какой ты себя реально при этом создаешь. Какой ты при этом, то есть в критических для себя ситуациях, являешься. Становишься. Пытаясь сгладить ситуацию и получить пользу от взаимодействия. Или же – обострить отношения! Становясь монстром.

– В глазах других? – презрительно усмехнулась Талия.

– Я же сказал: реально. Всякий раз немного мутируя в нечто высокое и разумное, или же – низкое и мерзкое. Генофонд есть нечто гораздо более подвижное, чем принято считать. Пренебрегая «мусорными генами». И каждое твоё действие, жест, слово, и даже – мысль мгновенно изменяют его в ту или иную сторону. Полностью меняя твою внешнюю реальность через изменение твоего тела и его психореакции за счет изменяющегося к тебе отношения других. И их желания – или уже нежелание – включать тебя в число своих сподвижников.

Талия подавленно молчала, чисто физически ощущая, как глубоко входят в неё его идеи. Одна за другой. Переосмысливая всё своё поведение, которое, оказывается, напрямую влияло на её сущность. С каждым её поступком.

– Тем более что каждая твоя эмоция, закрепляясь в мимике лицевых мышц, незначительно изменяет выражение твоего лица. Постепенно делая его таким, каким ты видишь его сегодня в зеркале. Так не проще ли только совершенно искренне улыбаться? И только и любить ближнего. А не думать о нём всякую ерунду? Постепенно превращая своё милое в юности лицо в гримасу из ненависти и презрения. Оно никогда тебе этого не простит! И постоянно будет укорять тебя в зеркало глазами, полными твоей былой ненависти. Непонятно уже к кому и зачем. Даже – для тебя. Заставляя сокрушаться о том, что в молодости ты была такой горячей. И ещё многого в жизни не понимала. Как теперь. Глядя на мир в зрелом возрасте… Глазами коршуна! Твой мир полностью сосредоточен в твоих руках. Другие – это только твои «умные» зеркала, иногда обнаруживающие для тебя твои недостатки. И это самая лучшая помощь, на которую ты только и можешь от них рассчитывать.

– Помощь? – презрительно усмехнулась Талия. – И в чем же она заключается? В том, что они тебя высмеивают, унижают?

– Ну, хотя бы в том, что это помогает не допустить того, чтобы тебя кинул тот, кому, в отличии от них, на тебя абсолютно наплевать. Воспользовавшись твоей невнимательностью к собственным недостаткам.

– Короче, надо бороться со своими недостатками, – сделала она вывод. И легла на спину, чтобы удобнее было с ним общаться.

– Бороться? Зачем тебе этот головняк? – усмехнулся Ганеша. И, войдя, поцеловал в губы свою столь преданную гопи. – Это неизбежно будет происходить само собой, когда ты начнёшь подстраиваться под самое лучшее, что в тебе уже есть, завоевывая доверие тех, кто всё ещё питает к тебе хоть какой-то интерес. И ни в коем случае не вступать с ними в противоречия! Иначе они вначале сами обратят своё, а затем и твоё внимание на то, что именно им в тебе не нравится. И посоветуют, с высоты своего опыта борьбы с самим собой, каким образом тебе следует это немедленно исправить. А затем и сами, взвесив после ссоры с тобой все «за» и «против», попытаются тебя кинуть, воспользовавшись своим новым интеллектуальным багажом.

– А это уже опасно, – поняла она. – Не стоит ни с кем ругаться, обращая на себя их повышенное внимание.

– Это опасно прежде всего тем, что тогда ты начнёшь воспринимать свои недостатки как нечто внешнее. То есть как то, чего нужно стесняться и подавлять, а не улучшать и возвеличивать!

– Трансформируясь ввысь! – поняла Талия, ощутимо вдохновившись снизу.

– Ведь мы решаем, что кто-то плохой только в тот момент, когда он начинает проявлять по отношению к нам свои отрицательные качества. Наивно воспринимая их как его недостатки. Но отрицательные качества есть в каждом. Ты должна перестать идеализировать бесов, думая, что отрицательные качества есть только в плохих бесах, а в хороших их нет и вовсе. Хорошие бесы – это те, кто пока ещё проявляют по отношению к тебе только свои положительные стороны.

– То есть это – лишь вопрос времени? – озадачилась она.

– Это вопрос ваших взаимоотношений, – усмехнулся Ганеша над её наивностью. – Как только вы вступаете в противоречие, и ваши взаимоотношения достигают стадии конфликта, тогда каждый начинает проявлять по отношению к другому свои негативные реакции. Что и позволяет нам классифицировать их как «плохих». Но твоя задача не в том, чтобы вешать на бесов ярлыки оценок. Это слишком наивно. Да и – не конструктивно. А в том, чтобы использовать их для вашего общего блага. Возможно и – вопреки им самим. И – ровно такими, какие они есть.

– Со всеми их положительными и отрицательными качествами, – поняла она.

– То есть – умело манипулируя ими и предугадывая их вероятные реакции. Ты должна не будить в себе демона, разрешая себе делать с ними все, что тебе заблагорассудится, раз уж они всё равно «плохие», а будить в себе ангела, пытаясь пробудить в них всё самое светлое и чистое. Вопреки их отношению к тебе. Изменяя его. И, что самое главное, изменяя себя, свой тип восприятия. Становясь реально ангелом-во-плоти.

– Но – зачем? Разве можно переделать плохого беса?

– Ты опять ничего не поняла, – усмехнулся Ганеша, «в наказание» хлопнув её по заднице. – Нет ни плохих, ни хороших бесов. Это лишь твои субъективные оценки их первичных реакций. При помощи своих отрицательных качеств бес пытается защититься от мира и других бесов, решая спорную ситуацию. Выступая для нас в роли демона.

– И мы тут же начинаем его ненавидеть, – поняла она. – Чтобы защититься.

– А при помощи своих положительных качеств он идет на контакт, навстречу миру для творческого взаимодействия. Выступая как Творец.

– Или хотя бы – миротворец.

– И мы начинаем его боготворить. Именуя его «хорошим». Поэтому-то оба эти крыла ему жизненно необходимы. В любом бесе присутствуют и положительные и отрицательные качества. Для него это «вопрос жизни и смерти!» Который он – при помощи них – постоянно и разрешает.

– Так вот почему нам не нужно бороться со своими недостатками!

– Это глупо и даже вредно. Нужно совершенствовать их до того предела, пока они не превратятся в твои достоинства, доказывающие всем твою исключительность. Другие – не главное. Не стоит увлекаться внешним. Нужно всегда помнить, прежде всего, о самом себе. Важно не столько переделать другого, сколько не переделать и себя в точно такого же, как и он. Подстраиваясь под него. Или – защищаясь.

– Останется только слушать его и не соглашаться, – усмехнулась Талия.

– Доводя ситуацию до ещё большего абсурда! – усмехнулся над ней Ганеша, снова хлопнув её по заднице. – Нужно всегда соглашаться с ним. Ведь только враг и может сказать тебе правду. Но прислушиваться при этом – лишь к себе.

– К себе? – растерялась Талия. – К своим мыслям?

– Выкинь их из головы! Я же уже сказал тебе, что бес неспособен думать.

– Я решила, что ты имел ввиду – думать изначально. То есть, что думать мы начинаем лишь перепродумывая ситуацию наедине. Для того чтобы извлечь из неё пользу.

– Даже наедине прислушиваться нужно только к сердцу, опробывая на его «зубок» возникающие в голове в связи с теми или иными событиями мысли. Собственно, только для этого и нужно уединяться.

– Только совесть выражает истину!

– Поэтому-то нельзя поумнеть, лишь читая книги. Мышление ситуативно, а потому – конкретно. Как и сам субъект. Выныривая на поверхность мира лишь как ответ нашего разума на возникшую перед ним проблему. В которую превращается для него другой, разворачивая против тебя текущую – между вами обоими – ситуацию. Отрицая тебя, подвергая критике твою позицию. То есть разум возникает в тебе как категорический спор индивидуума со своим небытием, становясь формой бытия субъекта – личностью.

– То есть личность – это нечто подвижное? – удивилась Талия.

– Да. И она есть результирующая твоего постоянного становления. Разрезая килем разума волны небытия. Либо – деградации, если ты пошла на поводу у небытия, накрыв себя его волной. Ну, или – на поводу у того, кто пытается тебя туда загнать, заставляя решать за него свои проблемы.

– То есть тот, кто постоянно со всеми соглашается, того и нет вовсе?

– Так же как и тот, кто не соглашается. Он спит в себе. В своем собственном небытии. Которое всё время атакует его со всех сторон. Постоянно побуждая на те или иные недоосознанные реактивные действия. Забастовки и протесты. То есть – делая его сиюминутным. И очень часто – негативным. Всё активнее превращая его в монстра.

– А что есть небытие?

– Небытие есть иррациональное начало в бесе, заставляющее его идти против своего собственного разума, отрицать свою высшую сущность. По сути – уничтожает тебя! Это так называемое теперь коллективное бессознательное, которое постоянно пытается нас поглотить.

– Как болото?

– Для обывателя это жизнь, заключающаяся лишь в удовлетворении потребностей своего тела. А не – разума. Жизнь лишь для удовольствий – низшего толка. А не высшего – творчества и создания новых мыслей. Ну, или хотя бы – способов разрешения им его конфликтов. Как апофеоза проявления в этот мир его жизненной активности.

– Создании мыслеформ. Но как это состояние возникает? Как свободное мыслящее существо может докатиться «до жизни такой», до небытия?

– Свободное? – усмехнулся Ганеша. – Мыслящее? Ну, ты и загнула! Бес рождается как чистое ничто. Причём – Никем. Как «Табула Раза».

– Поэтому-то он и не умеет думать?

– Это состояние возникает с момента его рождения, когда он впервые обнаруживает себя в теле и идет у него на поводу, видя смысл своей инфантильной жизнедеятельности в его обслуживании. Начиная шантажировать других своими криками. Видя, что другие реагируют на них, и распознавая и классифицируя их для себя как различные сигналы. Которые он затем, по мере развития своего тела и усложнения его обслуживания, будет постепенно заменять словами, как более точными указаниями на то, чего именно он сейчас от них хочет.

– Словно бы это автомобиль. Только он не сигналит, а – кричит, – усмехнулась Талия и нажала на клаксон.

– Ага. Который, к тому же, уже никуда и не едет, – усмехнулся Ганеша, хлопнув её по заднице. – А только молотит на холостых. Это простительно для бесёнка, но не для взрослой особи.

– Естественно, ведь двигаясь только по своему усмотрению, мы можем на кого-нибудь, как сейчас говорят, «наехать». То есть вступить с ним в конфликт, или кого-нибудь сбить, в нашем случае – избить. Подчиняться другим более гуманно.

– Более инфантильно, – усмехнулся Ганеша. – И антиразумно. Да и зачем сбивать? Можно его объехать, если он тебе не нравиться. Максимально сгладив конфликт и тут же забыв о нём.

– А если нравиться – подвезти, узнав куда он двигается. Если вам вдруг окажется по пути.

– Присаживайся, – усмехнулся Ганеша и лег на сидения, приглашая её усесться сверху. – То есть – поступить компромиссно и взаимовыгодно, – улыбнулся он, как только она «уселась».

– А если он начнёт доказывать вам, что вы двигаетесь не туда, куда вам нужно, как ему кажется? – озадачилась Талия, прыгая на нём сверху.

– Высадить его, да и делов-то. Пусть чапает сам. Туда, куда ему, там, кажется. Важно всегда помнить, что другой – это твой гость. То есть – нечто внешнее по отношению к тебе. Хотя и уважаемое, а возможно и – любимое, – улыбнулся Ганеша, трогая её грудь. – И никогда не идти у него на поводу, целиком разделяя его точку зрения. Превращая себя полным или частичным послушанием в нечто инфантильное. И аморфное.

– То есть – ничто, – догадалась Талия.

– Погружая себя в анабиоз доверчивости и перекладывая на него ответственность за свою жизнь. За твой экзистенциальный Выбор.

– Который только и только твой.

– Поэтому доверять мы можем лишь самому себе. Да и то – если поступаем разумно. А точнее – объективно, на основе наших прошлых способах взаимоотношений.

– Так, а если слова другого вступают с моими поступками в прямое противоречие? – вновь озадачилась она.

– Никогда не нужно с ним спорить, – улыбнулся Ганеша, обхватив её талию.

– Ну, да, ведь безумца нельзя убедить доводами разума.

– Поэтому он никогда тебя и не убедит! – усмехнулся Ганеша. – Нужно, не тратя время на бессмысленные споры, тут же перепроверить свои поступки на истинность, проанализировав их причинно-следственные связи. И принять взаимовыгодное решение в сложившихся – новых теперь для вас обоих – обстоятельствах. Глянув на проблему немного сверху. Не вовлекаясь и не придавая его словам особого значения.

– Как бы громко он тебе не сигналил?

– Не кричал, как младенец, доводя себя до истерики. Ни в коем случае не идя у него на поводу его способа разрешить конфликт. Как бы он для этого ни старался. Пусть даже рисуя перед тобой голововскружительные перспективы совместной деятельности, если ты исправишься. Приняв его точку зрения за свою. Раз уж ты осознаёшь, что совершила ошибку.

– Или – жизне-деятельности, – усмехнулась Талия. Но вдруг задумалась. – А если он грозит прекратить вашу совместную жизнь?

– Тем более! Нужно всегда помнить о том, кто кого везёт. Кто за все это расплачивается. Разменивая золото своей абсолютности на медяки общения с этим работником небытия. Пока ваше лучезарное будущее пребывает в сфере возможного. А оно всегда отодвигается им всё дальше и дальше за горизонт твоего планирования, постепенно становясь вообще немыслимым. Поэтому-то и не стоит вестись на провокацию, на его грубый шантаж – на его представление ситуации в выгодном для себя свете фар. Пытаясь разжалобить тебя своими младенческими криками о помощи и превратить тебя в свою рабыню – ради вашего «общего» блага. А на самом деле, то есть конкретно – в его собственную рабыню, шантажируя тебя своими, по сути, нелепыми к тебе представлениями о взаимовыгодном взаимодействии.

– Как бы он передо мной ни хорохорился?

– Именно наш адекватный ответ на ситуацию и рождает нас. Как личность. Формируя наше бытие. Нашу подлинность. Подлинную личность! – подчеркнул Ганеша, подрабатывая снизу. – А неадекватный недо ответ погружает нас в заблуждение, в небытие. В трясину быта с его бесконечными конфликтами. Возникающими в ответ на ваше желание пойти другому на уступки. И – твоего неумения предугадать желания другого, бесконечно сменяющие друг друга. И – недо умелое претворение в жизнь его запросов, постоянно изменяющихся в процессе жизнедеятельности.

– То есть для того, чтобы начать быть Кем-то, нужно ясно видеть ситуацию и адекватно на неё реагировать?

– Не реагировать. Именно – никак не реагировать.

– То есть? «Чем меньше женщину мы любим?»…4

– Не реагировать, а – отвечать. Адекватно отвечать на выпад небытия в нашу сторону, чтобы погрузить нас в хаос и обратить в ничто. Сделав для начала никем в глазах другого. И – при помощи другого. Изгнав из бытия.

– В процессе вашего общения и взаимодействия.

– Чем больше ты меняешь своё собственное бытие, чем глубже ты становишься, тем больше и глубже становится и бытие других. Эти перемены не затрагивают только тех, кто, как и прежде, пребывает в своём небытии.

– Спит в своем трансе.

– «Думая», что он некто. Некто важный и неповторимый. А не лишь некто потенциальный, тот, кого гляди и нет вовсе. Кто, актуализируя свой собственный потенциал в этом мире, может (только лишь – может), изменяя своё собственное бытие, изменить Бытие Всеобщее, привнеся глобальное изменение в бытие всех бытийствующих личностей. И адекватно на это ответивших. Не негативно, а абстрактно. То есть – поняв твоё бытие и твой жизненный опыт лишь как повод для своего собственного роста. Как толчок и возможность. То есть – приняв тебя. Как существенную часть себя. Эстетически, как часть художественного произведения. Как фрагмент его собственного фильма о нём самом. Об истории становления себя как личности. Как фрагмент, работника бытия.

– То есть, меня – нет?

– Ты присутствуешь только если ты при сути происходящего. Своей собственной сути. А не чужой. Не биологическая приставка к механизму семьи. Иначе другой перестанет рассматривать тебя как годную для продолжения своего рода. И начнёт вытирать об тебя ноги. А затем и вовсе изгонит из своего храма.

– Храма?

– Ценностей, которым он поклоняется. Поняв, что ты им полностью не соответствуешь.

– Стоит мне хотя бы раз пойти ему на уступки?

– Не раз, а – всегда. Раз и навсегда! Первый шаг это лишь начало твоего пути. Мысли как Вечная. Выступай в реальность из бытия. Надо поступать Всегда исключительно взаимовыгодно. А не идти на поводу у сиюминутности и её работников.

– Работников небытия?

– И не надо их жалеть. Чем меньше ты их будешь жалеть, тем быстрее они вырастут и научатся ходит самостоятельно. А не самолежательно на печи, как Иванушка-дурачок. Лишь покрикивая на других. Как дети.

– Блин, если честно, после общения с тобой, охота пойти домой и лечь спать, – призналась Талия – А проснуться – прежней.

– Продолжая спать.

– Хотя я уже и понимаю, что теперь это не получится. Что назад пути уже нет.

– Просто реальность более сложна, чем кажется. На первый взгляд. То есть тому животному, в которое мы помещены и, как нам кажется, управляем. На деле же только и хотим, что идти у него на поводу. Постоянно себя к этому уговаривая «разумными» доводами, как нам кажется. Тело и есть главный агент небытия. Бес, которого мы и должны рассматривать как Другого по отношению к самим себе. Ведь именно оно и лишает нас разумности. Своей косностью, инертностью и ленью. Реально другие, то есть бесы, для нас лишь тренажеры. Которые постоянно дают нам понять только то, что мы (то есть – наше тело) точно такие же. Ведь они видят нас, как и себя – как тело.

– Как материальное тело среди других тел. Как вещь среди вещей.

– Которую они и пытаются использовать, задействовав нас для реализации своих планов. Отлично от них понимая, что их собственное тело также другой – по отношению к ним самим. Заставляющий каждого из них перед нами тут отплясывать свой шкурный социальный танец, идя у него на поводу.

– И не испытывать к нему ничего, кроме снисхождения и сострадания, – усмехнулась Талия.

– А если мы засыпаем и впадем в телесность, в сентиментальность и инфантильность, другие снова нас будят, открывая нам глаза на наши же ошибки. На наши заблуждения.

– Чтобы мы начали и к ним и к себе относиться соответственно.

– Соответственно чему-то большему, чем мы им сейчас являемся.

– Чтобы снова начать мыслить, абстрагируясь.

– Мыслить? – усмехнулся Ганеша. – Ты опять за своё? Чтобы попытаться начать быть. Отчуждаясь. Как быть впервые. И – навсегда. И мы должны быть им за это благодарны. И реагировать на их замечания не негативно, а разумно и обоснованно. Бес есть существо пограничное – между Ничто и Абсолютом! И то, насколько чутко и решительно ты будешь стоять на страже своих границ, и будет показывать другим: чего ты, на самом деле, стоишь. И стоит ли вообще вести с тобой дела.

– И как же ты всё это понял?

– Пытаясь… – попытался Ганеша это вспомнить:

«Нарочно поскользнуться в скользком иле бытия.

Со смаком есть навоз, взахлёб глотать угарный газ.

Смотреть, как испаряется привитая Мечта,

Слепую душу изодрав в тоске о гвозди мертвых глаз!

С разбегу головой в колону собственной судьбы!

Привычные дела гранатой смеха разорвав.

Загнуться в мягком гробике огромнейшей любви,

О правду жизни разорвав комбинезон защитных фраз!

В противовес сознанью заблудиться в трёх соснах.

В бессилье утопиться в луже собственной мочи.

Повесить суку жалости с нарывом слёз в глазах,

Тревожным сердцем напоровшись на столовый нож тоски!

Зарывшись в скорбной плесени, за шторы дней взглянуть.

Купаться в благонравии, забыв про скорый шторм.

Размахивать победами, по проволоке в путь.

Все смерти отменил, сгорев, наш старый добрый морг!»

Буквально заставляя его относиться к себе, как к музе. За что он потом был ей очень и очень благодарен. Потом, но не тогда. Когда его мозги чуть ли не перегорали с ней от перенапряжения. Каждый день. Когда у него перед носом маячила «морковка» её тела. Заставляя его «шевелить задницей». И – мозгами. О, Учитель!

– А откуда ты, интересно, знаешь всё о том, как ведут себя дети? – не поняла она на другой день. – У тебя ведь ещё нет детей.

– Зато у меня был я! И я просто телесно помню, как меня постоянно кутали в пеленки. Стягивая мне руки и ноги. И как дико я от этого орал, не в силах донести до них, что я ору не просто так, а чтобы они распеленали меня и я смог шевелить руками и спокойно уснул.

– Но учёные же говорят, что бес не может помнить свое младенчество.

– Эти ученые ничего не помнят.

– И не допускают даже и мысли о том, что в этом мире есть хоть кто-то поумнее их самих?

– Ведь их не мучили в детстве, как меня. Я даже помню первый свой опыт понимания. Когда я орал в кроватке, а мать хотела встать с постели и взять меня на руки, думая меня успокоить. Но мой отец, помня о том, что в прошлый раз это не помогло, сказал: «Да ты погоди, он сейчас устанет орать и успокоится». Ведь они не понимали того, что я ору не потому, что я дикий, а потому что я требую, чтобы они меня распеленали. Но они экономили на детской одежде и постоянно плотно стягивали меня в пеленку, как раньше саваном – покойных.

– Вот ты и пытался доказать им, что ты ещё жив!

– И отлично помню, как я понял, что они не понимают того, о чём я пытаюсь им донести и замолчал. А отец сказал матери: «Ну, вот видишь, что я тебе говорил? Он сам и успокоился». Я понял, что это два идиота, которым бесполезно что-либо объяснять, разочаровался в них и тут же уснул. А в следующий раз, помню, я также орал, и отец снова сказал матери не обращать на мои вопли внимания. Но я заорал ещё сильнее, пытаясь доказать ему, что он не прав! Но потом снова понял, что это бесполезно, но уже не мог остановиться. Пока эти два идиота лежали и ждали, пока мне это надоест. И только когда истерика выдохлась, я смог взять себя в руки. Поняв, что истерика, которую я начал проявлять, имеет огромную инерцию.

– Как и любая страсть. Сводя нас с ума.

– Ещё чётко помню, как я уже мог стоять в деревянной кроватке и в первый раз ударился об острую лакированную прямоугольную перекладину головой. Недоумевая: почему же мне так невыносимо больно? Только потом поняв, что любая поверхность, с которой сталкивается бесёнок, должна быть не только практичной для того чтобы служить века, но как минимум обтянута мягким материалом. Чтобы бесёнок не набивал шишки об вашу заскорузлую практичность. Да и много чего: как страдал, когда украли в коммуналке мою первую маленькую машинку, старинный зеленый кабриолетик такой; мой первый большой железный грузовик; мой первый велосипед. Помню, как после того как украли мою миниатюрную модельку спортивки, которую отец привез мне из Новой Зеландии, и я чуть ли не каждую ночь пытался вытащить её из сна, сжимая её в кулачке. Тут же просыпался и разворачивал ладонь, а её там не было. Просто эти ученые, скорее всего, катались в жизни «как сыр в масле», вот они ничего и не помнят.

– Или не так остро реагировали на происходящие явления.

– Лично для меня, если честно, до сих пор семейная жизнь ассоциируется с пеленками, стягивающими с головы до ног, – признался Ганеша. – Помню, когда в детстве я ходил на «Самбо» и меня там, в учебных схватках, порой, скручивали, лишая возможности двигать руками, и я постоянно чувствовал, словно бы я опять в пеленках и начинал тут же рефлекторно орать от ужаса. Приводя своих противников в недоумение. Мол, что я такого сделал? Так что мне просто физически не дали это забыть. И только позже в процессе тренировок мне постепенно удалось научиться контролировать эту ситуацию. Поэтому-то я постоянно и бастовал, когда видел, как мать пытается стянуть пеленками то брата, то сестру. А она всё говорила мне: «Ты не можешь этого помнить! Я читала…» «Ты об этом читала, а я там был. И всё очень точно помню! Как вы надо мной с бабушкой издевались, пытаясь решить свои проблемы за мой счет. И мне лучше знать, что происходит внутри бесёнка!»

– Ведь ты пережил все эти ужасы на своей шкуре!

– Потому что именно тогда, когда ты не согласен со своей жизнью, она, сопротивляясь тебе, и начинает для тебя реально существовать. Ты уже не плывешь по воле волн, довольный как слон, а просыпаешься ото сна активным делателем своей жизни. Пытаясь повысить свою меновую стоимость.

Тем более что минет Ганеше делать эта училка по русскому языку и литературе сразу же отказалась. Заявив ему в первый же день общения, что минет она никогда никому не делала. И делать не собирается. Дав понять, что секс у них точно будет. Правда, без минета. И он должен заводить её не этими жалкими прелюдиями, а словами:

– Желательно – волшебными, – улыбалась Талия. Наотрез отказавшись от его «солянки». Так же как и – употреблять его «салями». Не по назначению.

– В духе Льва Толстого? – усмехнулся он. – Классика жанра? Что ж, ты будешь моей классной учительницей. Ты не против? Тем более что ты такая классная!

И это было первым, давшим ему понять, что их отношения долго не продляться. Даже несмотря на то, что секс у них всё-таки появился. Каждый день. А то и – по пару раз за вечер. «Для чего и нужна была вторая бутылка пива», – запоздало поняла она, устав терпеть за пару месяцев вынужденного воздержания из-за сложного положения в стране непривычно долгое отсутствие парня, актуальность которого она и сама уже ставила для себя под большой вопрос. Особенно, под Ганешей.

– Если бы Артём хотел со мной быть, он не ушел бы в море, а был бы сейчас рядом, – добила Талия остатки укоров совести, возникавшие у Ганеши во время секса с ней. Из-за того, что он начал подозревать её в том, что как только Артём вернётся, Талия и Ганешу тут же бросит. Столь же легко и непринуждённо. Как и бывшего уже парня. Якобы.

Отвечая Ганеше на все его сомнения, что если бы она не знала Ганешу уже сто лет назад, у него с ней и сейчас ничего бы не получилось. Мол, у их отношений есть крепкий базис – его сестра, которая младше Ганеши на десять лет. Как и сама Талия, её бывшая одноклассница, которые никогда не бывают бывшими, преследуя друг друга до конца дней. Ведь если она бросит Ганешу, Сиринга будет вечно её в этом обвинять.

Поэтому он охотно дал себя уговорит, что они теперь – навечно!

Наивный. Впрочем, как и все влюблённые.

Да, он её сразу же полюбил. Тем более что мало того, что она была «худа, как вобла», так ещё и за время вынужденного ситуацией в стране воздержания от секса она так сильно сократилась изнутри, что как только он в неё входил, ему становилось так приятно, будто бы кто-то в ней делал ему минет, специально его сжимая. Так что её нежелание делать ему минет Ганеша сразу же ей простил. В первый же день их соития. Замирая от восторга! Как она и просила, чтобы он заткнулся. Хотя его восхищение их чудесным сексом уменьшалось с каждым днём. По мере всё учащавшихся занятий сексом, разбивавшим её спазм внутренних мышц, словно дорожную колею – телегой. Точнее уже – целым караваном телег, плотно двигавшихся друг за другом. День ото дня. Не легче. Словно французы в «Войне и мире», столь же спешно покидавшие Россию с награбленным ими в Москве имуществом, из-за налётов партизан таявшие день ото дня. Как и его наслаждение её удивительным, вдохновлявшим его телом.

О, муза! О, нимфа! Точнее даже – нимфетка! Тело которой, увенчанное ещё более прекрасным, чем несколько лет назад, лицом, так и не пожелало вырасти. Вширь. Так что купленная ими тогда куртка и до сих пор была ей впору.

– Судя по всему, тебе её хватит ещё лет на десять, – сообщил он Талии, вечером снова снимая с неё куртку.

– Конечно! – не поняла она, о чём речь – в его ухмылке. – Она из такой добротной кожи, что и – лет на двадцать! Ведь мы тогда так дорого за неё заплатили. Бабушка еле-еле заняла мне на неё деньги, когда мне не хватило денег моих родителей.

Из чего он и умозаключил, что вечно юная Талия очень честная и порядочная девушка, раз уж она ни разу не изменила своему парню. Пока не появился Ганеша. Почему-то считая себя кем-то особенным. И что уж ему-то просто нельзя изменить. Ведь он так хорош!

Так что когда «эффект минета» начал таять, он уже насильно заставлял её снова и снова сильнее сжимать мышцы. Чтобы не терять остроту ощущений! Особенно, если чувствовал, что вот-вот наступит «конец игры». С её телом. Благо, она была худая. Добиться подобного эффекта от полных девушек ему никогда не удавалось. Ни до, ни после. Светы. Но Талия!…

Они были созданы друг для друга. В постели. Спустя пару месяцев её разлуки с парнем. «О, если бы его захватили пираты!» – вздыхал Ганеша.

И продолжает вздыхать! Собака такая. Всегда.

– Я помню чудное виденье, передо мной разделась ты! В машине, словно откровенье. И я вошёл в твои кущи! – читал он ей постоянно возникавшие в голове пародии на стихи во время секса.

– Да я же только вчера побрилась! – огрызнулась Талия, наполовину обернувшись. Как могла из той позы.

– Я имел ввиду, «райские кущи»! – усмехнулся Ганеша над её контекстом. И слегка шлепнул её по заднице. В наказание за пошлость.

Он понимал уже, что Оскара Уайльда в нём опошлили «Обериуты», заставляя Заболоцкого сочинять для плебса всякий вздор и интеллектуальный мусор. Но не до такой же степени! Тем более – в постели, этой основы основ поэзии. Настоящей, если вы вкладываете в «это дело» сердце. Поэтому он Талию и полюбил. По-быстрому. Чтобы заниматься с ней не сексом, а именно любовью. Как он привык и любил «всё это» превращать в подлинную любовь. Самым волшебным образом.

Так что когда мать Васаби, да и она сама, придя навестить мать, впервые увидели Ганешу и Талию в офисе, они не могли им не завидовать, чутко наблюдая за тем, как они самым искренним образом друг друга любят. Даже не прикасаясь. Любовь исходила у них изнутри, накрывая и тех, кто был в этот момент рядом, лёгкой волной блаженства. А хозяйка компании, услышав о том, что Ганеша хочет устроить Талию диспетчером, точно так же как и они, не могла не впасть в очарование их самых искренних отношений. И быстро поняв, что Талия гораздо умнее любой из них, сразу же наняла её на работу:

– Выходи завтра в девять.

– Завтра? – оторопела Талия от такой прыти. – Но мне нужно, сперва, подготовится, изучить дело.

– Сразу же пойдёшь в разведку боем! – улыбнулась хозяйка. – А Ганеша будет сидеть с тобой рядом, когда будет наплыв заявок. И всему тебя научит. – посмотрела она на Ганешу. – Хорошо?

– Чему тут учить? – улыбнулся Ганеша, который днём постоянно тёрся в офисе и уже успел досконально изучить дело, поглощая большие шоколадки с цельным фундуком, которыми он делился с диспетчерами. Чтобы те вечерами давали ему в ответ… не менее «сладкие» заявки. – В два счёта!

Так Талию и приняли на работу. На лето хозяйке и нужна была такая умница и расторопша, чтобы та могла больше зарабатывать с процентов от количества принятых заявок.

Тем более что Талия легко уговаривала Ганешу ехать в такие непроходимые и далёкие от того, где он стоял, места, куда другие водители ехать просто отказывались. И он зарабатывал. Пока другие бесы стояли и ждали более выгодных заявок. Отказываясь от того «шлака», на который не мог не ехать Ганеша. Которого посылала его любимая! Диспетчер. Ну, разве мог он хоть в чём-то ей отказывать? Заранее понимая, что тогда и она – за это – откажет ему в постели? Как только они сменятся и пойдут спать. Тем более что к тому времени они уже стали жить в её квартире. Конечно же нет!

И когда все водители стали возмущаться, что Ганеша ездит, когда они стоят, причём – вне очереди, Талия показала им всем на общем собрании журнал и сказала:

– Так и вы тогда сразу же поезжайте туда, куда я вас посылаю. А не посылайте меня подальше! Чтобы я не посылала Ганешу вместо вас. После того, как вы все, по очереди, от этой заявки отказываетесь. Сами же ставя его первым в очереди за заявкой. Или я должна, по вашему мнению, от них отказываться? – посмотрела она в глаза хозяйке. – Теряя деньги.

Это сразу же угомонило споры. А хозяйка тут же закрыла их «постельный вопрос», поблагодарив Талию за находчивость. А Ганешу – за такого классного диспетчера, которому он просто вынужден был безропотно подчиняться, став её волшебной «палочкой-выручалочкой». И на работе – тоже. Вешая на него все «висячие» заявки. Обещая его с утра за это отблагодарить. На все деньги!

Глава32.Время

Пока Ганеша прямо в офисе не начал подозревать Талию в измене с совладельцем такси. Что залез ей под юбку, пообещав той помочь открыть цветочный магазин, о котором Талия давно мечтала. Причём, вслух.

Ганеша не столько понял, сколько именно ощутил, что Талия ему изменила. Своим Бананом. Потому что после Пакимона и его весьма весомого достоинства Ганеша полностью перестал ощущать, входя в Талию, «эффект минета». Даже – если та сжимала мышцы. Став через пару недель измен с Пакимоном, как все водители прозвали хозяина такси за сходство его фигуры с героем популярного тогда мультфильма, для Ганеши красивой и… бесполезной. Ведь если Юлия, после очередной измены, могла тут же сделать минет и Банан (от наслаждения) рефлекторно закрывал на все её проделки глаза, то Талия такой услуги ему не предоставляла. И глаза всё никак не закрывались. Побуждая Ганешу судорожно рефлектировать. И искать хоть какой-то выход из создавшегося положения. Талии вечером на постель. Заставляя его неохотно включать мозги. И шевелить мозгами, словно щупальцами. Будя в нём Зевса. Чтобы Банан, разочаровавшись, не послал Талию куда подальше.

– Ты хоть понимаешь, во что тебя превращает твоё же поведение? – разочарованно спросил Ганеша Талию. Грозно, словно сам Зевс. Сев напротив.

– Во что? – невольно отстранилась Талия от рабочего стола.

– Ты превратилась из богини, которой снизошла в столь дивный мир, в прекрасного, пока ещё, демона искушения. И чем хуже твоё социальное существование, тем исступленнее ты оттачиваешь своё мастерство искусителя, пытаясь хоть как-то изменить его за счёт других. Каждой изменой тому, с кем ты – думая, что временно – сожительствуешь, опускаясь всё ниже и ниже. На самом деле изменяя лишь себе, своим принципам. А через это – своей высшей сущности! Постепенно теряя даже то, что имела перед этим. Вместо того чтобы сесть, понять всё это и начать меняться к лучшему. Расплата слишком высока! Мы больше не можем продолжать себя дурачить.

– Выходит, я с тобой – навсегда? – обреченно спросила Талия.

– Жизнь это практика, а не теория, – улыбнулся Ганеша. – И в жизни мы не можем оперировать условными единицами. Наше подсознание воспринимает всякого, с кем мы согласились на сожительство, как единственного и самого лучшего из всех возможных кандидатов. А так как в подсознании нет условного понятия времени, то и – как данного нам не только здесь и сейчас, но и – навсегда! Как у ангелов. Поэтому-то мы в них, порою, и влюбляемся, раскрывая сердце нараспашку. Не даром говорится: «стерпится, слюбиться». Так что надо быть осторожнее и не всегда соглашаться на уговоры. Понимая, что, по-настоящему, это теперь навсегда.

– Так что, времени не существует… по-настоящему? – посмотрела Талия озадаченно.

– Нет конечно! – засмеялся Ганеша над её наивностью. – Как сказал Хайдеггер, «время не есть, оно имеет место».5 Это абстрактное понятие. Оно имеет место в нашем восприятии только лишь потому, что все процессы имеют определённую длительность. И время всегда было условным и считалось относительным понятием. Ведь время любой реакции всегда можно сократить или увеличить, повысив или понизив температуру, давление, плотность и так далее. И для того чтобы нам легче было его себе вообразить и научиться им оперировать для своей же пользы, я и наклонил планетарную ось планеты именно таким образом, чтобы появились день и ночь, лето и зима. Немного не так, как у других планет в солнечной системе. Не находишь?

– Не понимаю, зачем это нужно было делать. А разве раньше дня и ночи не было?

– Раньше ось этой планеты была наклонена Творцами Вселенной именно таким образом, что в северном теперь полушарии всегда был день и всегда было вечное лето. И у населяющих её ангелов вместо термина «время» использовался термин «вечность» – абсолютная длительность. И даже те философы, что понимали Время как понятие, уже не видели смысла вновь вводить его в обиход. Тем более – переводить это относительное понятие в Абсолют. Отлично понимая, что всё тогда вынужденно этим начнёт служить подтверждением данного мировоззрения. И все вещи будут создаваться не раз и навсегда, предельно износостойкими, а то и вообще – вечными, как в их Вечности, а лишь – на некоторое время, пока они доставляют хозяину удовольствие от их приобретения. А значит и особо качественными их делать смысла уже не будет. Чтобы их легче было утилизировать, как только он захочет от них избавится. Что и отношения также станут временными. Не качественными. Из них уйдёт любовь и преданность и верность и… Все вечные понятия. Останутся лишь эмоции и похоть. И понятие брака также потеряет всякий смысл. Уйдёт понятие ответственности, милосердия, благодарности. Счастье заменят удовольствием, обладающим лишь ограниченным эффектом.

– Так, а что же тогда радость?

– Радость и восторг есть указания на то, что ты движешься в сторону счастья.

– А – удовольствие?

– Указание на то, что ты движешься в сторону несчастья, – сокрушенно произнёс Ганеша. – Ведь именно для того чтобы мы могли постоянно повышать остроту удовольствия, в мире и было распространено архидемонами столько всевозможных страданий, обид, заблуждений и прочих, так называемых, грехов. Чтобы мы постоянно пытались наслаждаться всем тем, что дает нам хоть какое-то удовольствие. Жалуясь лишь на то, что у нас остаётся для этого слишком мало свободного времени. И потому боясь хоть что-то приятное в жизни упустить. Упуская самое главное – себя! И перестали жить вечно – из века в век. А не из года в год, как теперь. Стали приходить на время, брать от жизни всё, теряя при этом всё здоровье, и очень скоро умирать. Теперь даже архангелы стали приходить на Ассортир на время, и уходить – навсегда. Наблюдая за тем, что творится на планете с Летучего Корабля.

– А раньше они приходили к нам навечно?

– А уходили лишь на некоторое время. Лишь выждав паузу для того, чтобы им снова стали рады. Буквально умоляя их вернуться.

– И восстановить попранную власть имущими справедливость?

– Раньше жизнь на этой планете и была тем самым Царствием Божием, которое безуспешно пытался восстановить Творец Монте-Кристо. Как бывший ангел, он помнил о той эпохе и бессознательно пытался её тут воссоздать. Всё пытаясь изгнать демонов «во тьму внешнюю». Как раньше. Прекрасно понимая, что смерть и жизнь теперь поменялись местами. Теперь по-настоящему тут живут только для того, чтобы набраться духовных сил и снова уйти – в Вечность. На планеты высшего типа. Поэтому раньше никто не верил во Время, считая это жутчайшей ересью и сатанизмом. И всех, кто даже просто заговаривал о нём, сжигали заживо.

– И правильно делали!

– Я пошутил. Им объясняли суть вещей, и если те не сгорали заживо от стыда, в огне раскаяния выжигая в себе остатки ереси, их просто гнали в южное, теперь, полушарие. Где были раньше вечная ночь и вечная зима.

– Б-р-р-р…– передернула Талия плечами.

– Но эта смута началась гораздо раньше.

– Гораздо раньше? Куда уж раньше-то?

– Гораздо, гораздо раньше. Когда жизнь была возможна только на звёздах. Планеты образовались в результате изгнания инакомыслящих, нарушающих установленный на звездах Вечный порядок вещей. Пытавшихся искусственно ускорить эволюцию обитающих там существ, сея панику о том, что их звезда, по космическим меркам, скоро погаснет. И нужно как можно скорее обретать более твердую почву под ногами. Чем плазма. И им дана была возможность самостоятельно организовать собственный уклад жизни, раз уж они такие умные. Благо, знаний у них было в избытке.

– И что, они были изгнаны с частью звёздного вещества?

– Ведь и сорняк нельзя вырвать из земли без того, в чём он уже пустил корни. И чем сильнее корень, тем больший объём вещества он занимает. Таким образом они были не уничтожены, а, фактически, приговорены к пожизненному сроку – раскаиваться или погибать по мере остывания их планетарной массы. И многие успели раскаяться и продолжить звёздный путь эволюции. До кого дошло чуть позже, когда планета остыла, уже не смогли вернуться на звезды, и лучшим из них пришлось, в конце концов, стать ангелами. Остальные же экспериментировали с телами, изобрели тело беса и массу разных мутантов, пытавшихся выжить без усилий, соревнуясь в ловкости, лжи и коварстве. В искусстве пожирать друг друга.

– Называя себя хищниками?

– И вначале ангелы эволюционировали, используя законы звёзд. Ведь Творцы Вселенной прилетели на их планету и создали им буквально Рай – вечный день и вечное лето. Трудясь там почти что круглые сутки. А мутантов изгнали со своей территории и обнесли её стеной.

– Так называемой теперь «великой китайской стеной»?

– Великой стеной Сихотэ-алинского хребта!

– Так, а где теперь тела солнечных существ? Они остались?

– Они просто застыли, став «терракотовыми воинами». Их бережно хранят в пещерах, считая, что если их раскалить до температуры звёзд, те снова оживут и дадут им истинные знания. Это тела их предков.

– Тогда почему говорят, что они сделаны из глины?

– А ты думала, что фраза «и сотворил Бог первых существ из глины и вдохнул в них жизнь» является не более, чем метафорой?

– Естественно.

– Ты стала столь же наивной, как и все бесы, – вздохнул Ганеша. – Если им витиевато говорят какие-то глупости, они охотно в них верят. А когда они слышат что-то действительно серьезное, они считают это не более, чем метафорой. Чтобы не придавать этому значения и не начинать думать.

– Но для чего тогда ты все-таки ввел в обиход время? Что, мутанты одержали верх?

– Когда Творцы Вселенной получили от ангелов сигнал бедствия и снова сюда явились, они неожиданно потерпели поражение, пытаясь снова сделать эту планету одной из высших. Что досконально описано одним из павших в битве Творцов Вселенной Иваном Ефремовым в якобы фантастическом романе «Час быка». Я тоже погиб, как и почти половина Творцов Вселенной, но после перерождения полностью Пробудился в теле беса как Творец и предложил им проект: «Время». Чтобы в жизни было место «и вашим и нашим». Но уже – на всей территории планеты. Ускорив эволюцию всех её видов. Понятие «дао» или, как теперь говорят, диалектики было всегда. Оставалось только реализовать это на практике. Научив бесов быть как титанами духа, из которых возникли демоны, катая Сизифов-камень, так и ангелами-во-плоти, обучив от природы добрых бесов Глубокому Раскаянию. Организовав здесь галактическую планету-тюрьму. Чтобы не только падшие ангелы, обнаружив себя в телах бесов, стремились отсюда как можно скорее выйти, но и обычные бесы, которые недовольны порядками на планете, побыстрее уже становились ангелами-во-плоти, раскаиваясь во всех своих смертных грехах до единого, и после смерти физического тела улетали к таким же Светлым сущностям, как они. На планеты высшего типа. В астральном теле. Ведь в светозарном теле улетать отсюда – при жизни – могут только боги. Дав этой планете-тюрьме название «Ассортир», которое в звёздных атласах галактики на всех планетах высшего типа с тех пор так и вошло в обиход, став общепринятым названием этой планеты.

– И как же ты наклонил ось планеты?

– Так же, как и любой Творец Вселенной. Как сказал Архимед: «Дайте мне точку опоры, и я переверну планету!»

– И что за рычаги ты использовал?

– В небе летает огромное количество комет и метеоритов, осколков взорвавшихся ранее в результате космических войн планет, многие из которых и до сих пор периодически проходят на относительно небольшом расстоянии от этой не самой большой планеты. Каждый из которых можно своевременно задействовать для того или иного эффекта. Скорректировав угол их полёта. Оставалось лишь очень точно рассчитать угол касания планеты относительно массы небесного тела, задействованного в качестве рычага для необходимого мне воздействия. Это и вызвало Потоп. Самый крупный метеорит ударил по Гиперборее, самому центру предыдущей цивилизации, которая из-за этого постепенно ушла под воду. Породив тут массу мифов об Атлантиде. Но нам удалось не только полностью воссоздать, но и заметно улучшить цивилизацию. Ведь мутанты всё это время исступлённо занимались наукой, чтобы не умереть во тьме от холода и голода. И, как ты видишь, весьма в ней преуспели. Организовав тут после Потопа эпоху Просвещения. Особенно после того, как я заставил всех разумных существ, населявших эту планету, принять тело ангела.

– Не вполне удачно, – усмехнулся Талия, подняв свой хвост, – как исследовал это Михаил Булгаков в «Собачьем сердце».

– Атавизм, – развёл руки Ганеша, подражая профессору Преображенскому. – Они постепенно снова стали бесами. В силу своей изначальной природы. А из-за того что это были совершенно разные виды разумных существ, их тело приняло тут формы различных рас и подрас.

– Но для чего ты пытался дать им тело ангела?

– Чтобы все они стали равными. Не столько физически (понимая, что это невозможно – мутации из-за неизбежных скрещиваний и радиации на планете всё равно будут), сколько – перед законом. Я таким образом ввел правовое поле. Ведь когда-то я был Судьей. Чтобы одни расы не имели бы уже права делать с другими то, что им заблагорассудится делать с иноплеменниками. Что досконально описано в одном из Учений. Которым пользовались до Потопа гигантские полутораметровые тараканы, вставшие в результате эволюции на задние лапы. А вовсе не те, кто обнаружил эти Учения после Потопа в их старых храмах, откопал и зачем-то присвоил их себе.

– Чтобы подчеркнуть свой, якобы, самый древний род! – усмехнулась Талия.

– Тогда как самыми древними были и до сих пор остаются крокодилы, которые оказались недостаточно разумны даже для того, чтобы принять тут тело беса. И ведут свой род от динозавров, некоторые виды которых – небольшие с подвижными передними конечностями в виде пальцев – стали вполне разумны. Большинство которых и сейчас, приняв тело ангела (страна которых и до сих пор именно так и называется), всё ещё рвутся во власть. И устраивают войны. Уничтожая всех остальных руками друг друга. Как они когда-то стравливали друг с другом индийские племена чтобы превратить эту территорию в свою колонию, затем – императорскую Японию и царскую Россию.

– Поставляя Японии самый современный на тот момент флот?

– Чтобы ввести в России Троцкизм – их подлинное Учение, на основе которого они жили в вечном сумраке. И так далее до наших дней. Наглядно доказывая всем остальным, что это именно их планета. Под старым проверенным лозунгом: «Разделяй, стравливай и властвуй!»

– Так и для чего же ты всё-таки ввёл Время? – вернула его Талия «с небес» на землю.

– Все дело в том, что одну и ту же работу разные существа выполняют с разной длительностью. Это заметили ещё на звездах. Это и было решающим аргументом в спорах, которые и разделили их мнения. А затем – и их самих.

– Так и сейчас так. Одни холерики, другие – меланхолики.

– И их пословицей было «семь раз отмерь, один раз отрежь». Ведь спешить было некуда, впереди – вечность. Ангел слишком много думал, взвешивая все «за и против», а потому-то и мало чего производил.

– Да, но если он что-то и производил, то – на века! Так что это не могло стать решающей причиной.

– В основном, замыслами всё и оканчивалось. Постепенно ангелы стали много думать и мало делать. Развилась лень. И как следствие – большое желание эксплуатировать других, ещё одержимых деланием, всё ещё искренне увлеченных идеей созидания, взаимопомощи, сострадания и желания помочь ближнему. Повторилась та же история, что и на звёздах.

– Но ведь таких сразу же изгоняли за стену. К таким же, как и они. Ведь – так? – неуверенно посмотрела Талия ему в глаза.

– Так.

– Так что же стало решающим?

– Решающим стало наблюдение, что чем быстрее ты что-либо делаешь, тем быстрее ты при этом думаешь. Ты можешь думать сколь угодно долго и ничего не делать. Но ты не можешь делать, не думая. И если просто думая, ты можешь долго заблуждаться, бесконечно спорить с другими и с самим собой, выясняя истину, то действие ошибок не прощает. Делая что-то, ты должен постоянно контролировать, анализировать свои действия. И чем быстрее ты начинаешь делать, тем быстрее ты начинаешь думать. На языке навыков тела. И эффективнее их контролировать. А если ты начинаешь делать на пределе своих возможностей определенный период, то начинаешь эволюционировать.

– А ты-то откуда это знаешь?

– Я ощутил это много веков назад в первом рейсе, когда перед Пробуждением на Тормансе, как до преобразования в планету-тюрьму называли Ассортир, работал в море на пределе возможного, так как выполнял работу за двоих из-за нехватки матросов. Наотрез пальцев отказавшись стоять «на ноже» – циркулярной пиле, отрезавшей рыбам головы, – вспомнил Ганеша, как мастер обработки навязывал ему более высокооплачиваемую работу палача и замолчал.

А потом, играючи, спросил:

– А как ещё можно заставить бесов повысить эффективность своего труда?

– Заставить их ценить время! – дошло до Талии. – Прости, длительность трудового процесса.

– Да, – улыбнулся он. – Всё гениальное просто. Вот для этого-то время и было создано мною наглядно. Как день и ночь, лето и зима.

– Чтобы бес всё наиболее важное успевал за день, а ещё более важное – за лето?

– Посвящая освободившееся от трудовой активности зимнее время подведению итогов. И обмену опытом долгими зимними вечерами. Теоретической подготовке.

– А как ещё можно сократить период эволюционирования?

– Работать ещё лучше и быстрее!

– Откуда ты знаешь?

– Из собственного опыта. Чем быстрее я работал тогда в рейсе, укладывая рыбу на ленте головой вперед для того чтобы облегчить работу палача, успевая ещё и подавать её из бункера, тем лучше у меня это получалось.

– А почему ты решил, что это как-то связано с мыслительными процессами?

– Потому что чем интенсивнее я работал, тем лучше у меня получалось писать моё Учение. В котором я и создавал свой проект «Время». И я меньше времени тратил для вхождения в «рабочее состояние». Ведь поначалу в голову лезут одни банальности. И только потом в ней появляются стоящие мысли, которые можно применить в творческом процессе. Что и позволило мне затем трансформировать планету.

– А когда ты успевал писать? Там ведь время только на то чтобы работать, спать и снова работать.

– Работая интенсивно, я начал раньше просыпаться, а потому и начал позже ложиться. А то и вовсе спать через раз, если удавалось как следует потрудится над книгой. Или над чтением книг других. А потом и вовсе перестал спать. Достаточно было посидеть несколько минут во время перерыва на чай, полу прикрыв глаза до эффекта «жалюзи» и наблюдая за тем бредом, что самопроизвольно возникал в голове, постоянно одергивая себя чтобы не ускользнуть в этот бред и не уснуть. И желание спать пропадало на несколько часов. А потом, приходя в каюту, я повторял эту процедурость. И начинал работать. Над собой.

– И что, спать не хотелось?

– Хотелось. Но только когда я начинал опираться спиной о спинку дивана в каюте или закрывал глаза. Тут же вовлекаясь в бред из слов и телодвижений возникающих как на экране бесов, что-то там мне показывающих и рассказывающих, заставляя меня адекватно им отвечать словами и поступками. Тем более что меня забавляло это «пограничное состояние» между сном и бодрствованием и я охотно наблюдал за ним сквозь жалюзи почти что сомкнутых век. И иногда я, наблюдая за оживающим в голове бредом, всё же ускользал в сон. Но так как я делал это сидя за столом, держа спину прямо, то и сон был не долгим. Один цикл сна – полтора часа. А то и – минут двадцать. И я чувствовал себя очень выспавшимся. И мог продолжить работу.

– А зачем ты держал спину прямо?

– Потому что иначе я сразу же превращался в кисель и тут же уплывал в сон. Но по-настоящему я просыпался, чувствуя абсолютную бодрость, лишь тогда, когда интенсивно двигал руками во время работы. Даже если перед этим всё же и давал телу как следует выспаться. И я понял, что настоящую бодрость дает вовсе не сон, а интенсивное движение конечностями. И чем более быстро я работал, тем больше у меня появлялось бодрости. Иногда я специально так быстро шевелил руками, так «разгонял» себя, что хотелось просто заорать!

– Заорать?

– Что я периодически и делал, вызывая у всех лишь понимающие усмешки. Ведь в море у каждого по-своему сносило крышу.

– Так что там можно было ни в чем себе не отказывать! – усмехнулась Талия.

– Главное, чтобы ты при этом продолжал работать. Лишь мастер обработки иногда прибегал, думая, что кому-то отрезало палец или защемило в шнеке ногу. И грозил кулаком.

– То есть ты повышал свой жизненный тонус, – заключила Талия. – Выходит, правда, что труд превратил обезьяну в беса?

– Теория эволюции всего лишь одна из ложных теорий, разработанных для проведения ложного понятия «Время» в жизнь. Ведь на самом деле именно физические нагрузки и доминирование именно физической – беленькой такой – энергии в теле и делают нас более примитивными, постепенно порождая и в уме соответствующее всем приматам мироощущение. Если не заниматься хотя бы пару часов в день интеллектуальными упражнениями для выработки в теле через нагрузки на мозг – голубоватой – энергии понимания. Тем самым сублимируя энергию от физических нагрузок, не позволяющих нам облениться, став лишь одним из стада «разумных животных».

– Как все наши ученые? – усмехнулась Талия. – А я-то думала, чего это они все такие толстые.

– Тем более что от кого на самом деле произошел Дарвин мы не знаем. Может быть, он только поделился с нами своим самонаблюдением. Вероятнее всего, это их семейная тайна, которую он подло раскрыл.

– Как известно, философия такова, каков сам философ.

– В силу того, что основой логики мышления является логика непосредственного бытия, анализируя произошедшие именно с ним события любой философ и вырабатывает «прокрустово ложе» именно своей логики, которую он затем и развивает в своей философии. При помощи которой он и пытается затащить всех и вся на свой разделочный стол.

– Видя очевидные – только ему – чужие недостатки, – улыбнулась Талия.

– Которые все они могут (и должны) использовать для своего саморазвития. Это часть их кармы – логики их непосредственного бытия, основы именно их мышления.

– Актуальной непосредственно для них.

– Их мета-язык, на котором они вынужденно (своим предыдущим в прошлых жизнях саморазвитием) не только общаются, но и взаимодействуют в этом мире. Улучшая, в итоге, либо же ухудшая каждое своё детство.

– Недо-понимая всех остальных.

– Что и является трамплином каждого к пониманию.

– Понять-таки всех и вся.

– Основой, создающей реактивную тягу к остальным, подстрекая разумно взаимодействовать с другими, с виду неотличимыми от тебя самого, постоянно натыкаясь на этот парадокс самообоснования, пытаясь разгадать (дешифровать) для себя логику их поступков. Которая, на первый взгляд, выглядит как предательство. Твоих интересов.

– Заставляя обижаться.

– А через это – и пытаться их понять. С самого детства. Слагая гимн своей картины мира. Так что если кто-то настаивает на истинности именно какой-то одной из теорий, приводя нам самые веские аргументы, буквально заставляя нас именно так и думать, то это говорит лишь о том, что данная теория актуальна именно для него. Но – не для всех остальных. Ощущающих своё духовное родство с другими теориями, актуальными именно для них. Теориями, творящими именно их жизнь по своему образу и подобию. Позволяющими каждому из нас духовно, а вслед за этим и физически совершенствоваться. Изменяя самого себя. Так сказать, на корню. Именно поэтому каждый из нас и пытается создать здесь свою философию жизни, которая полностью передавала бы на бумаге – и у нас в голове – именно наше мировоззрение. Находя своих подлинных приверженцев и поклонников своей теории из числа тех, история становления которых в качестве живого – уже – существа (в отличии от мертворожденных, которые только слушают других, ни о чём не думая) почти полностью совпадает с нашей. Именно поэтому-то знание любого беса основано на вере в его истинность. Не актуальную для других, с виду похожих – теперь – на него существ. Истина конкретна.

– И для каждого из нас она именно своя?

– Ровно до тех пор, пока мы не добредём по этой дороге до Абсолюта, спотыкаясь о теории других существ и запутываясь в силках совершенно ложных для нас всеохватывающих «мировых систем». Абсолют – именно та истина, которая актуальна для всех без исключения. Но убедится в этом мы сможем не раньше, чем это станет частью нашего истерического опыта.

– Став богами?

– Если не встанем тем, кем застынем в одном из мировоззрений. Не имея уже ни возможности, ни желания двигаться куда-то дальше.

– Терракотовым воином? – усмехнулась Талия.

– Тем, что станет родным именно для нас домом. Пока до нас наконец-то не дойдёт, что мы жили всё это время в шалаше. И над нашим горизонтом не замаячит путеводная звезда Абсолюта. Расширяя наше восприятие практически до бесконечности. Как у всех богов. Так что мне не дано знать, в чём прав был Дарвин, а в чём – нет. Но меня из ленивого обывателя и нерадивого работника только интенсивный труд превращал в мастера своего дела, повышая мои функциональные и интеллектуальные возможности. А затем моё мастерство начинало распространяться и на все другие виды работ. Везде и всё я начинал делать как можно быстрее и как можно качественнее. Развивалась смекалка. Таким образом я становился мастером не только своего дела, но и – на любом процессе, куда бы меня затем ни ставили. И я понял, что Мастерство – это особый, не зависящий от типа работы дар, который легко можно в себе развить. Повышая разумность тела. Там, где необходимо работать предельно быстро и качественно. Трансформируя инстинктивный ум в рассудок. Затем – если одновременно с этим ещё и соблюдать заповеди – в интеллект.

– А как долго нужно работать, чтобы стать Мастером?

– Опять ты рассуждаешь во времени, – улыбнулся Ганеша, – а его нет в настоящем. В котором мы пребываем всегда. Существуют только периоды длительности, этапы. А любой период длительности, как и любую химическую реакцию, можно быстро сократить, повысив свою заинтересованность и эффективность. Как долго ты будешь проходить этап обучения зависит только от того, как быстро и точно ты начнёшь действовать и как долго ты сможешь это ускорять. Повышая свою интенсивность, жизненный тонус и мастерство. Возможно, три-четыре недели, – вспомнил он, – а возможно – и целую вечность. Все зависит от усилий, которые ты будешь к этому прикладывать. Ведь мы постоянно деградируем. После каждого приёма пищи и сна. Именно поэтому и нельзя есть много за три-четыре часа до сна.

– «Ужин отдай врагу», – вспомнила она.

– И чем больше усилий для роста мы прикладываем, тем быстрее и необратимее происходит наша эволюция. На генном уровне. Я же говорю, время – величина относительная.

– Боюсь, что в моей жизни не будет подобной работы, – вздохнула она.

– В том-то и дело, что твоя работа должна стать бесподобной! Ты можешь как можно быстрее и качественнее мыть полы, посуду, чистить овощи. И вообще начать делать свои прямые обязанности по дому не кое-как, как сейчас, а – быстро и эффективно! Ища в их исполнении лишь повод для проявления своего мастерства.

– А что, без обязанностей – никак? – деланно лениво произнесла Талия. – Я думала, что именно для этого я тебя и завела. Как полезное в быту домашнее животное, – улыбнулась она.

– Ну, и зря! Ты упускаешь свои возможности! А о животных надо, наоборот, заботиться, – улыбнулся Ганеша. – А не дрессировать меня, заставляя носить к тебе в зубах то пиво, то зарплату.

– И чем старше оно становится, тем больше с ним хлопот, – вздохнула Талия. И усмехнулась.

– В жизни только неукоснительно следуя правилам общежития мы возрастаем до уровня абсолютного совершенства. Либо, плюя на всё, постепенно снова падаем до элементарной частицы с её беспорядочным движением. Во время схлопывания галактики. Чтобы в их беспорядочной толчее снова «заразиться жизнью».

– Особенно возрастаем, следуя тем правилам, которые мы сами для себя устанавливаем.

– Анализируя собственные ошибки и заблуждения, – согласился он, – проявления наших недостатков. Постепенно приходя к выводу, что и наши и всеобщие правила – это одни и те же выводы, но сделанные разными бесами в схожих обстоятельствах.

– Если все они находятся на одном и том же уровне, – возразила она. – Так сказать, в одной и той же системе координат.

– Ну, да. Ведь все проблемы беса возникают, в основном, в следствии того, что он недостаточно компетентен и «не догоняет» систему.

– Либо уже система «не догоняет» его и пытается прогнуть под себя.

– Нагнуть и растоптать до массового уровня. Лишний раз доказав ему, что он «ни чем не лучше других».

– Так и что же тогда делать?

– Воспарить над всеми. Вначале интеллектуально, естественно. А затем, по мере твоего духовного роста, и – физически. В светозарном теле.

– Система не может ничего другого, кроме как ограничивать твою физическую свободу.

– Ведь свободу нравственную она уже ограничила. Внушив тебе необходимость верить авторитетам, а не – понимать.

– Причем, верить во всё, что они тебе скажут. Называя внушённые тебе стандарты поведения духовными истинами.

– Имеющими с настоящей духовностью очень мало общего. Ведь нравственность важна не сама по себе, не как одно из условий общежития, но как некий культ избранности! Как одно из условий совершенства, без которого все твои попытки духового прогресса не будут иметь успеха. Но напротив же, превратят тебя в слугу Тёмных сил. Чего они, очерняя твоё восприятие постоянными кризисами и мировыми проблемами, собственно говоря, только и добиваются. Как будто бы у власть имущих демонов нет ни возможностей, ни ума раз и навсегда их разрешить. Оградив тебя от финансовых и любых других потрясений.

– Так, а зачем тогда власть была отдана демонам? – не поняла она.

– Понятие власти актуально лишь для эго, это часть экзистенции. Для разума это иллюзорное понятие. Поэтому наиболее эгоистичные, подчас демонические натуры всячески стремятся во власть. А разумные бесы считают это несущественным. Поэтому общественное устройство на этой планете до сих пор несовершенно. Ведь властолюбцы избегают разумных советов.

– Видя в разумных бесах своих прямых конкурентов, – усмехнулась Талия.

– Где-то на инстинктивном уровне понимая, что разумное устройство общества будет вовлекать во власть сугубо разумных бесов, среди которых демоны проиграют по всем позициям. И будут, со временем, отстранены от рычагов управления, как некий атавизм.

– А пока вокруг творится такой бардак, нужны именно сильные личности! – поняла Талия. – Которые смогут всех урезонить.

– Так что для демонов чем хуже, тем лучше.

– Так и как же нам, обычным бесам, уйти от давления конфликтной среды и не стать такими же, вечно воюющими между собой мутантами?

– Все конфликты с бесами, так же как и не разрешенные сразу же и вытесненные во внутрь так называемые «внутренние конфликты», основаны на доминировании в нас эго. И недостатке разумности. Как его прямой антитезе. Ведь мы видим в поступке другого не его попытку выскользнуть из тисков обстоятельств, а лишь личный вызов.

– И ущемление наших интересов! – согласилась Талия.

– Так как даже понимая, что он проявил себя по накатанной им колее своих стереотипов поведения и поступил бы точно так же и с любым другим, оказавшимся на твоём месте, ты все равно пытаешься доказать ему, что именно с тобой так поступать не стоило!

– Из-за того, что он ущемил твое эго, – поняла она.

– Поэтому повысив собственную разумность, все твои конфликты начнут тобой бессознательно пересматриваться и рассыпаться в пыль чуть ли не автоматически. Посмеиваясь над тем, когда они будут пытаться вновь задеть тебя за живое с новыми участниками твоих текущих «боевых» событий. Понимания, что конфликтовать не просто вредно для здоровья, но соучастие в конфликтной ситуации стимулирует рост твоего эго и, как следствие, понижает твою разумность.

– А если ты снова ощущаешь внутри себя бессознательный позыв кому-то отмстить?

– Это красноречиво говорит тебе лишь о доминировании в тебе бессознательного начала и остром недостатке разумности.

– Раз уж ты снова начала жить отрицательными эмоциями, – усмехнулась Талия. Над собой.

– И пора перестать все более бессмысленно метаться туда-сюда. Что-то кому-то и самой себе доказывать, проявляя своё могущество. Сесть. И снова начать думать.

И Талия стала думать.

В офис зашел водитель попить чаю и стал вальяжно навязывать Талии свою шоколадку. Прямо в присутствии Ганеши. Откуда-то зная уже, что та начала ему изменять.

Которую Талия, показывая на свою «осиную» талию, постоянно отвергала. Мол, ничего, кроме заявок, от меня не дождёшься, как ни крути.

Меня на секс.

Да и невзрачная у него была, на самом-то деле, шоколадка. Талия уже успела узнать это от другой диспетчера, которая всё же решилась однажды ночью её попробовать. На зубок. Дав ему после этого в офисе – между девушками – прозвище «Пробник». Мол, на большее он не тянет. По секрету объяснив Талии, что «с ним можно начать секс, да, но кончить – невозможно!» Лишь измучив бедолагу до утра, пока не начались заявки. Получив весьма сомнительное наслаждение от его подтаявшей в неге вялой шоколадки.

Глава33.Пьяная женщина

Утром Талия увидела, как он встал с кровати, одел штаны и рубашку и тут же стал, напряженно о чем-то думая, что-то там такое царапать с потолка у себя в тетради. Которую Талия даже не открывала. Она никогда не интересовалась в его глупости. Но тут её позабавило напряжжёное выражение его лица. Она поднялась, неспешно оделась и заглянула ему через плечо.

– Зачем тебе это? – не поняла Талия, попытавшись читать его каракули, которые он привычно наносил на листы печатными буквами.

– Ты не поймёшь, – улыбнулся Ганеша её реакции. – Ты ведь не знаешь, кто я. Для тебя я обычный таксист. Но на самом деле я не для тебя!

Талия скривила лицо в гримасу и пошла на кухню. Ведь это была вершина её Парнаса.

За всё то время, пока он вынужденно соприсутствовал с Талией, Ганеша, пытаясь сбить с толку константу глупости, втыкал в бумагию нос нуса. Хотя реально дал Дезу куски живой ткани для его радио-программки: «Если музыка – это математика, то группа (…) устроила на поляне своего нового музыкального альбома (…) целую математическую пирушку», позволяя Дезу вставлять в эту матрицу любые названия. Дал для местного телевидения накануне очередного концерта Ганимеда интервью по поводу того, что у нас в стране уже давно нет рока, ни злого, ни тем более – добротного, а лишь пресловутая судьба – играть одно и тоже на разные лады. Да доработал несколько вялых стишков Ганимеда. Который, увидев забившийся (в угол его текстов) пульс жизни, начал приставать к нему, как Ильф к Петрову. Постоянно подтягивать Зевса (как он вместе с Дезом звал Ганешу) на литературники, где заставлял зачитывать свои всё новые и новые творения. Так как всё, что к тому времени успел сотворить Зевс, Ганимед уже жадно освоил и теперь только и требовал добавки. Стимулируя его к творчеству. Так как это помогало ему писать тексты для своих песен, преломляя в них через своё восприятие прекрасного его образы и метафоры. А то и – напрямую заимствуя.

– Здорово, Зевс! – протянул Ганимед руку. – Есть что-нибудь новенькое?

– Здорово! – пожал ему Зевс руку. – Сегодня утром я написал один текст. Встал рано утром и неожиданно для себя вывалил на бумагу всё, что меня так долго мучило.

– Долго? – не понял Ганимед.

– Дня два. – усмехнулся тот. Не став посвящать его в то, что творилось ночью.

– Как называл?

– «Ас-сортир».

– Почему так?

– Сейчас поймешь, – снова усмехнулся Зевс и, достав тетрадь, стал не спеша зачитывать. – «Тугие уши крысолова вяло-по-вялу вздрагивали от прикосновений звякающей тишинки. Он сидел в бемольной тем-ноте и сантехникой лица упирался в жижу ночной заоконной слякоти. Ушные раковины словно засорились, глазные унитазы не желали смывать то дерьмо, что налагал в них день. К тому же всё усугубляла его клозетность восприятия данной (в подарок) ситуации. Если бы не его лихорадочная безвкусица в вопросе выбора уровня пластичности реагирования, то, возможно, ничего бы и не было. Но интере-соваться в подробности по-ведения себя на поводке условностей он считал дилетантством. Главное – сила воздействия, эмоциональный удар. А там, сублимируй выделенную субъектом энергию как душе угодно. Выделенную слюноэнергию. Твоё по-ведение полностью определяется тем, на что ты повёл-ся. Ведь предмет, захвативший твоё внимание, не осознаётся как именно захватчик, эдакий пират с саблей своего воз-действия на твою пси-хи-ку, он добровольно впихи-хи-вается в безмозглость (мозг), ставя под уг-розу твоё спок-ой!-ствие, воспринима-ё-моё тобой как пустота (скука), являющаяся фоном (питательной средой) для выползания из бурелома сознания недовольств и неудовлетворённости занимаемым тобой местом в сортире этого мира. Которые он призван если и не погасить, то хотя бы хоть как-то компенсировать. Ведь если ты ничего не про-изводишь, то ты только потребля-ешь и как следствие – гадишь, и мир непроизвольно (тобой же) превращается в гигантский смердящий (твоими же энергетическими шлаками, выходящими из тебя в виде от-дельных шлако-блоков, из которых ты и сооружаешь домик своего взгляда –) сортир. Так чем же ты можешь быть доволен? У тебя развивается клозетность восприятия. Пространство незаметно теряет что-то т-вёрдое и превращается в просранство. Подстрекая странствовать. Выходя из транса. Причём, клозетность развивается (как знамя) на ветру общей социальной сортирности у-клада жизни. И вот, взращенный тобою в поле твоего зрения предмет отращивает побеги (твои) в виртуальный мир фантазий и становится ядром сферы силовых энерговоздействий в плоскости твоих мозгов. А поскольку твои мозги рас(и навсегда)плющиваются в плоскость, то и о-кружение твоё (на месте) пре-вращается в гигантскую о-кружку, из которой ты уже не можешь выбраться. И вот ты, как та лягушка в кувшине со сливками, маслаешь, маслаешь, а масла всё нет и нет. А тебе так охота стать сыром чтоб покататься в мире, как сыр в масле! И вот ты и так и эдак, со словами и без слов… Об-заводишься вещами, а когда они тебя уже не заводят, за-водишь себя за нос их без-условной (нужниковой) нужностью. И вот ты ждёшь и ждёшь, когда же ты перестанешь сортирить или сортировать (не знаю даже уже как правильно) то дерьмо, что подсовывает тебе окр(с)ужающая тебя реа(на)льность. И когда возникает (над твоей вознёй в окружке) крысолов со своим магическим предметом, ты хватаешься за него, как за верёвочную лестницу. И сантехника твоего лица тужится выдавить на лицо всё благо-говение твоего существа перед одноглазым пиратом с саблей воз(ом)действия на твою идиотски хихикающую пси-хи-ку и берёт твои плоские мозги на абордаж. Фу-у… Уже устал объяснять тебе, какой ты Осла. Но это ещё не значит, что я умный. Для меня главное пере-дать тебе твою глупость. То, от чего ты ежедневно пытаешься отделаться. Чтобы ты знал, что об этом знаешь не только ты, но и я. Будь я умный, я бы не ки-дал тебе этой верёвочной лестницы в небо, чтобы ты смог подняться на уровень моего восприятия. Для меня главное – выразить и, вы-рожая, по-разить и, через это, за-разить. Так вот. Днём крысолову сказали, что он очень глупый бес. А когда он попытался возразить, съязвили, что, мол, правда глаза колет? «Да у меня такое ощущение, – усмехнулся он, – что с вами у меня на глазах скоро наколка будет». А ему показали "Фак". И вот сидит он, засоряя уши бемольной тем-нотой, с татуированным на зрачках мажорным «факом». И глазные унитазы никак не могут его смыть.»

Зевс закончил чтение и замолчал.

– Вообще, жесть, – отреагировал Ганимед.– А я вот тут несколько стихов набросал, да всё никак не могу их до ума довести. Поможешь?

– Ну, давай, читай. Что там у тебя?

– «Украду!» – торжественно произнес Ганимед. -

Я из рук выпускаю солнце.

Но поспешил и пальцы обжог.

До четверга отпускаю солнце…

И Ганимед нажал на «паузу», посмотрев на Зевса.

– А в четверг возвращаю долг, – добавил за него Зевс. Мол, это же так просто!

– На помятый от задниц асфальт

Становлю свои голые ступни,

В небо снег улетает назад.

У соседа льёт ливень на кухне…

И снова нажал на «паузу».

– Я вчера нашёл в себе море.

И теперь у соседей горе.

– Шумит река и голубые ели…

– По дождевой воде спускаюсь с карусели.

Открыли дверь. На утро живы голубые ели-ели.

Втирая елей под шумок реки.

– Сегодня ветер показал лицо.

Я мерил взглядом честное паскудство…

– Я в четверг возвращаю долг,

Ослепив кулаком голубых безрассудство!

– Ну, что ж, неплохо. А вот ещё один: «Пьяная женщина».

– Тащи её сюда, – усмехнулся Зевс. – Сейчас мы с ней позабавимся.

– Пьяная женщина пляшет над городом.

Пьяная женщина – символ уродства.

Пьяная женщина – как в лицо удар молотом!

Пьяная женщина будет бороться…

– Чужда ароматов увядшей культуры,

Как ангел, застрявший в сиянии ласк,

Она – архитектор, дизайнер, натура!

Ей вылижет зад восхищение масс!

– Пьяная женщина – смелые подвиги!…

– В каркасе движений – клок вашей души.

– Пьяная статуя пляшет над городом.

И факел в руке…

– Дотлевать не спешит! – усмехнулся Зевс. – Но ты её недопонимаешь. Это вовсе не женщина.

– А кто же это?

– Андрогин. То есть внутри она девушка, да, а снаружи, как и прежде – юноша. Ставший уже немного женственным. Как и это вовсе не платье, а римская тога. Символ патриция, но не раба. Это не просто символ какой-то внешней свободы, но внутреннее состояние достигшего полного Освобождения от оков майи существа – реального господина своей судьбы. И о, да, это состояние немного опьяняет, – понимающе улыбнулся Зевс той самой – истинно блаженной улыбкой.

– А что, есть разница?

– Это символ ангела, который освещает факелом своего собственного уже чуть ли не рукотворного интеллекта Путь себе и другим. Как Данко – у Горького. А твоё символическое уродство – это то, что выходит у бесов, которые пытаются за ним следовать, наивно понимая для себя свободу как вседозволенность. Со всеми вытекающими. В твои первые четыре строчки. Ведь их свобода есть жажда безответственности и возможности открытого проявления своих деструктивных тенденций. В детстве – истерить и не делать то, что говорят тебе взрослые, убеждая в необходимости делать то-то и то-то. А когда бес уже подрастает – безнаказанно творить произвол и беззаконие: насиловать, грабить и убивать. Причём так, что бы тебе за это ничего не было. Свобода – мечта преступника. Где полиция – твои безусловные враги. А не те, кто мешает вам убивать друг друга. Данная статуя была создана только для того, чтобы плебс и другие преступные элементы стекались в Америку со всего «Старого Света» за лучшей долей.

– Халявой?

– Объявив «золотую лихорадку».

– И народ – хлынул!

– Но по мере взросления иллюзия свободы рассеивается, с годами, как и любой мираж. И ты внезапно понимаешь, что работать надо, в том числе и тебе тоже. Иначе тебе просто не выжить. Как бы ни больно твоим всё ещё детским мозгам было это осознавать.

– В основном – по выходу из тюрьмы, – вздохнул Ганимед.

– Мы только потому и дети для Бога, что мы не только не желаем, но и не можем пока ещё вполне вырасти из детских штанишек свободы и вступить в царство абсолютной необходимости. Как ангелы. На высших планетах. Которые уже всё это понимают и стремятся только к тому, чтобы и бесы тоже это наконец-то поняли и стали развиваться, постепенно обретая самостоятельную сущность. Где цивилизация – наша детская. В которой мы проходим один этап обучения за другим. Не замечая этого только потому, что отказываемся быть серьёзными.

– Это слишком скучно, – усмехнулся Ганимед.

– Для бесёнка, в которого мы всю свою жизнь сознательно продолжаем играть, употребляя спиртное, сигареты, как можно более вкусную еду, соблазняя всё более красивых самок и прочие наркотики, не дающие нам задуматься над тем, кто мы. На самом деле. И перестать играть в эти брачные игры. Проснуться. Вздохнуть и, как змеи, сбросить с себя эту молодую кожу. Начав обрастать более плотной, более соответствующей кожей.

– Мудреца? – оторопел Ганимед.

– А пьяна она, как ты верно заметил, от постоянного экстаза, в котором она уже пребывает. Но, – усмехнулся Зевс, – пока ты не достигнешь этого внутреннего состояния, ты этого никогда не поймёшь. Тебе просто не с чем сравнивать. Когда в голове нет новых данных… экзистенциальных операторов, то и программу твоему рассудку не из чего строить. Чтобы ты смог объективно, но не абстрактно это понять. Когда любые твои действия становятся неким танцем. А речи – гимном.

– Как у тебя? – усмехнулся Ганимед.

– Типа того, – улыбнулся Зевс. – Не даром автором этой статуи был француз. А они и до сих пор кое что в этом смыслят. Их манеры и языковые конструкции до сих пор отдаются у нас в душе глубоким эхом того мироощущения, которого все остальные давно уже утратили в своей погоне за навязанным нам Золотым Тельцом. Безбожно обнищающим волшебный сундук сказочности нашего восприятия. Ну, а тебе, – усмехнулся Зевс, – пока ты не догонишь «Пьяную женщину» в своей эволюции, остаётся в удел лишь – клозетность восприятия. Которую я и воспел в своем «Ас-сортире».

– Но как же тогда так вышло, что символ подлинной свободы всё ещё есть, а смысл её для нас уже навсегда утрачен? – растерялся Ганимед. – Почему мы не становимся столь же свободны, как и раньше?

– Не навсегда, – усмехнулся Зевс. – Ведь в сфере духа нет необратимых реакций. Но всё дело в том, что после так называемой гражданской войны в Америке «Севера и Юга», где правящая элита схлестнулась со своими вассалами, поверившими в силу своих накопленных богатств, наш мир кардинально изменился. Ведь для того чтобы подавить восстание землепользователей Юга элите мира пришлось выбить из под восставших главный оплот их богатства – рабство. Которое было тут же отменено. Хотя бы для того, чтобы афроамериканцы не участвовали в битвах. Так как формально были уже абсолютно свободны. И могли ещё и вести подрывную борьбу на территории противника, если враги элиты жизни пытались, по старинке, заставить тех гнуть на себя спину.

– Ловко это они! – невольно восхитился Ганимед.

– И отмена рабства была не только в Америке, но и по всему миру. Если ты обратишь внимание на учебник истории, то и в России «крепостное право» было отменено в том же самом году, как только в Америке началась война. Ведь Англия была тогда элитой всего мира, и она не могла кусочничать. Если решение принималось, то оно исполнялось по всей территории планеты. Как и законы римской империи соблюдались в любом её уголке.

– Рабства, которое заставляло бесов гнуть спину за миску еды! – в возмущении бросил Ганимед.

– Но внутренне оставаться свободными! – усмехнулся над ним Зевс.

– То есть? – опешил Ганимед.

– Эта война поменяла не только строй нашей цивилизации, но и всю её подноготную. Она вывернула наизнанку всё наше общество, и ещё раз, но уже – в обратную сторону – каждого беса на этой планете.

– Кувырок назад! – потрясённо воскликнул Ганимед. – То самое двойное сальто! Вперед-назад. Не касаясь земли!

– Да, – усмехнулся Зевс. – Тот самый «Кувырок назад» через себя совершил тогда каждый так называемый теперь гражданин. Ведь в предыдущей форме цивилизации её содержанием целиком и полностью было то, что мы понимаем под словом «добродетель». Не как результат, а как способ бытия. Становления. И восхождения в стан ангелов. Но с отменой рабства во главу угла с тех самых пор пришлось поставить слово «свобода». Чтобы рабы по всему свету поверили в этот красивый миф. И никогда уже не смогли обеспечить Америке такой небывалый экономический подъем, что и привел к восстанию одних про-американских элит, против других – про-английских. Исповедующих идеалы фининтерна. После чего добродетель не только была официально отодвинута на задворки, но и стала публично высмеиваться. Как, например, в творениях Достоевского. Тут же, как только закончилась эта война, выпустившего свое «Преступление и наказание». И в творениях Ницше, ровно в том же самом году выпустившего своё «По ту сторону добра и зла». Ничем не обоснованная гениальность которых до сих пор искусственно поддерживается и раздувается.

– В том числе и – нами, – усмехнулся Ганимед.

– Как и творений всех прочих бесталанных аморальных демагогов, увидевших свет в тот же самый период.

– И только теперь понятно – зачем и почему.

– Ну, а тех, кто ещё продолжал хоть что-то понимать и писать о свободе духа, а не тела, клеймили с тех пор словом «моралисты». Организовав травлю изящных манер и высокодуховного целомудрия. Но поощряя с тех самых пор лишь разнузданность, похоть и убийства ради денег и власти.

– Как у Лескова в его «Леди Макбет Мценского уезда»? Кстати, в каком году она была издана?

– Догадайся! – усмехнулся Зевс. – Да и – у Достоевского в «Братьях Карамазовых». Да и в том же «Преступлении и наказании», где он запросто Раскалывает свою старушку за три копейки из духа противоречия самому Творцу.

– И всему, что за ним стоит. – согласился Ганимед.

– Что и нашло своё продолжение рекламной акции подстрекательства к насилию через детективы, в которых убийства и грабежи до сих пор преподносятся как нечто хитроумное и смелое. Дерзкое и отважное!

– То есть – подвиг! – дошло до Ганимеда.

– А сам преступник здесь восходит к Ахиллу, Одиссею и Геркулесу. Позволяя теперь любому отморозку через совершение преступления войти с тех пор не просто в тюрьму, но – в стан полубогов!

– Хвастаясь в тюрьме друг перед другом своими «геркулесовыми подвигами»!

– А не горько раскаиваясь в содеянном. А если удастся уйти от наказания, то – чувствовать себя чуть ли не равным самому Богу! И начать мысленно с ним тягаться, задумывая новые преступления. И в Статуе Свободы мы с удивлением наблюдаем парадоксальный симбиоз обоих этих понятий: Свободы и Добродетели. Предельно ясно выражающих через неё то, что свобода духа, достигаемая через добродетели, только и может дать нам истинную свободу, освящая светом истины все наши пути. Не позволяя нам оступиться и снова пасть во тьму невежества!

– Так что же теперь делать? – растерялся Ганимед. – Выходит, что именно в этом самом году и произошло то самое «Восстание масс», которое описал в своих трудах Хоссе Ортега-и-Гассет. Последствия которого он и наблюдал, так сказать, на своей шкуре, описывая их в своей работе?

– Да, он пассивно наблюдал, как движимые англосаксами массы, восстав из небытия, свернули все достижения «осевого времени» Карла Ясперса в дугу. Свернув и показав духовной власти свою светскую фигу и полностью захватив с тех пор на планете власть. Поняв, как именно её можно сделать при помощи манипуляций с пальцами исключительно светской и абсолютно бездуховной. Чтобы ни Папа, ни кто иной уже и не мечтали захватить власть ни то что во всём мире, но даже и у себя в римской империи. Разделив с тех пор теософию надвое, одним крылом которой всегда была метафизика, а другим – экспериментальная наука. Но добились лишь того, что этот процесс приобрел настолько необратимый характер, что элита жизни с тех пор и сама начала утрачивать власть над обществом. Они вынуждены были с тех пор уйти в подполье, дабы массы не смели её механизмом плебисцита. Вынужденно выставляя вместо себя вначале премьер-министров, как в Англии, а затем и – президентов, как в Америке. Чтобы умело манипулируя массами заставлять их выбирать то одного кандидата, то его противника. По очереди (за счастьем!) садя на трон то республиканца, то демократа и заставляя массы шумно переживать сцены этого живого театра абсурда. А самим всё это время находиться в тени и дергать сверху массы за ниточки социального инжиниринга и «психологии толпы».

– Они повязали нас по рукам и ногам! Как же быть?

– Нужно возродить прежние идеалы, которые и легли в основу «Осевого Времени» Карла Ясперса. Цивилизуя всех этих варваров, которые вырвались на сцену истории, стремясь разорвать её в клочья! Как некогда бурные воды диких ещё германцев смели с лица земли римскую империю. Заставив Муссолини буквально мусолить и откапывать древний Рим чтобы возродить его законы в душе каждого итальянца. Так и не поняв того, чем он там, на самом-то деле, на древних руинах былой империи с тачкой и лопатой так долго занимался.

– Но как нам быть теперь? Как нам возродить эти идеалы?

– Став самим эталонными образцами новой Элиты Жизни.

– Чтобы потом захватить власть?

– Ну, если только – в душе каждого, – усмехнулся Зевс.– Не думаешь же ты, что кто-то пустит во власть парней с улицы? Поэтому наша главная задача – стать Королями Вечной Жизни. А там массы пусть уже сами решают, стоит ли им нам подражать. Чтобы мы более популярно объяснили и показали на своём жизненном примере то, как им гораздо быстрее и выгоднее стать более цивилизованными и культурными. Действительно став Вечными. Как ты и я. Поэтому, пока они ещё не одумались, смотри вокруг и старайся делать так, чтобы и тебе и другим становилось смешно от того, что они не говорят и не делают так, как ты. А так, как делают все бесы. Новая точка зрения открывает новый вид на жительство!

– А вот «Ветреный сад».

– Давай-давай, – усмехнулся Зевс. – Я и сам ветреный. Как и любой Дар.

– Я бегаю по ветреному саду.

Здесь нет заборов, я бегу…

– То вдруг прижмусь лицом к естественной ограде.

Просовываясь в щелку взгляда

Из мира грёз, за мраком я слежу,

Словно в подзорную трубу.

– Беги ко мне, я подожду!

Возьми с собой, сбежав сюда,

Сбежав с горы, как та вода,

Цветной раскрашенный журнал.

Может, за мной уже беда…

– Бежит, теряясь из вид(р)а.

– Устанем. Сядем под скалой.

Она за сопками с болотом…

– Смотри, здесь пауков висит гигантская работа,

Я скармливаю им непрошенных гостей.

Ты видишь сколько черепов, костей?

Я вспоминаю иногда остроты

Существ, застрявших в частоколе дней:

«Уж капает с губищ горящая

Слюна,

Ты извини, братан, нам кровь твоя кипящая

Нужна-а-а!!!»

– Легчает. Я тихонько возвращаюсь.

А на траве заката сок разлит.

Пыхтит пролуженое солнце…

– Умоюсь светом, а то в саже тени и в крови.

– На облаке летит знакомый граф.

Слетаю. Сяду рядом с ним.

То сплетничает граф, то курит…

– То хочет рот закрыть на карантин! – усмехнулся Зевс. – А кто этот граф?

– Не узнал? Да ты и есть.

– В смысле?

– Ну, от «слон» – слоняться в облаках, – напомнил Ганимед ему про «Рельсы в небо».

– А-а. А я-то уж подумал было, что ты догадался о том, что мы отцифровываем своё сознание на «облачное хранилище» души через Пробуждение.

– То есть то, чего наивно пытаются добиться учёные всего мира – отцифровать сознание, давно уже существует? – оторопел Ганимед.

– И уже не один миллиард лет, – усмехнулся над ними Зевс. – Не забывай, что историю этой планеты гоняют по кругу каждые пару тысяч лет именно для того, чтобы бесы тут, не дай-то бог, не поумнели. И никогда не смогли догнать учёных Вечности, составив конкуренцию богам. Все более-менее примитивные расы так и должны оставаться примитивными. Всегда! В этом их сущность. Только так они смогут поставлять своих выдающихся представителей в более высшие миры. Когда те духовно вырастают до ангелов. А более примитивные бесы так тут и остаются, бесконечно перерождаясь чтобы заигрывать с бесовками и играть в «экономические игры» по зарабатыванию денег. В идеале – став банкирами и магнатами. Наивно думая, что это всё, о чём только можно и мечтать! Тогда как религии и существуют в этом мире только для того, чтобы ты смог усложнить свою животную душу в дух.

– Приобщившись к Абсолюту?

– В религиозных терминах сознание беса обозначается как «животная душа», которая посредством приобщению к святости и нисхождения на тебя от архангелов святаго духа только и позволяет тебе эволюционировать в ангела, более высшее существо по сравнению с обычными бесами, укрепляя за семь лет безгрешного образа жизни твоё астральное тело до того уровня, после которого ты даже после смерти физического тела остаёшься самим собой, когда снова перерождаешься. Но уже – на планете высшего типа.

– А ты-то откуда об этом знаешь? – не понял Ганимед.

– Так я каждый рейс в море именно этим и занимаюсь. Там-то грешить не с кем. Вот я, волей не волей, каждый рейс и становлюсь святым. А когда на меня нисходит от архангелов дух святой, я всем морякам напоминаю Творца Монте-Кристо. Это так забавно. Я уже заколебался от них отмазываться. Особенно, когда перестаю стричься и бриться, они меня почему-то именно за Него и принимают. Видимо, у нас астральные тела очень схожи. Просто, после нисхождения святаго духа, астральное (то есть – звёздное) тело начинает перестраивать физическое тело по своему образу и подобию. Как бы выпирая за его пределы. И начинает бросаться в глаза. Даже бесам.

– Я имел ввиду, про планеты высшего типа.

– А ты думал, о чём я в рейсе с архангелами общаюсь? Почитай Бхагават-Гиту, там всё давно написано.

Глава34.Философия духа

– Так, а что, элементарные частицы, на самом деле, живы? – вспомнила Талия. Когда на следующую смену они после полуночи снова остались вдвоём в офисе. Чтобы было чем себя занять, пока нет заявок.

– Мы отличаемся от них лишь внешне. Из-за того, что можем организовывать и вдохновлять своим примером пространство вокруг себя, называемое «сложной материей»6, постепенно эволюционируя вместе с ним. Становясь духовным лидером других частиц, образующих с нами уже некое единое тело, становясь воплощением их коллективного разума. Ограничивающего и направляющего вперед и вверх их коллективное безумие, их бессознательный «жизненный порыв». Все время усложняя их объем и структуру. И так до тех пор, пока нам не дадут в подчинение тело беса.

– Которое тоже – лишь ступень?

– Я бы сказал – батут. Ведь с него можно как подпрыгнуть вверх, в запредельное, так и снова слететь в самый низ.

– В беспредел?

– Откуда становится понятным, что в основе эволюции лежит дисциплина и самоконтроль. А в основе деградации – невнимательность к собственным ошибкам.

– Но ведь ошибаются все.

– Так наша Свобода Выбора и есть возможность совершить ошибку. А наши ошибки и даны нам как предпосылки к нашей же эволюции.

– Которые мы должны проанализировать и сделать соответствующие выводы, – поняла она.

– Когда главная цель жизни – получение удовольствий, нас интересует только то, что может нам их предоставить. А не то, как это для нас аукнется. Так живут дети. И проблемы бесов возникают только от того, что они никак не хотят взрослеть. Наблюдая себя со стороны.

– А как же – лень? – скорчила Талия безвольную гримасу.

– Каждый раз идя на поводу у лени, мы становимся всё большими ленивцами. А каждый раз соглашаясь с разумом преодолеть свою лень, мы становимся всё разумней и решительней. Лень – это не просто ошибка поведения, но дана нам как инструмент. Для того чтобы мы, преодолевая её, становились всё сильней и ответственней. Так же как и любые другие недоосознанные, рефлекторные и с виду бессмысленные действия.

– Выходит, что действовать нужно лишь по необходимости?

– Всё нужно делать в жизни лишь по насущной необходимости. А не просто так. И если уж действовать, то не кое-как, а очень внимательно и ответственно.

– Лучше меньше, да – лучше?

– Лучше больше и лучше, но всегда – по делу. Ведь чем более сложные и ответственные дела ты сможешь выполнять, тем больше затем ты сможешь на этом заработать. А наш быт – это домашний тренажер, развивающий нашу деловитость. Чем больше ты будешь делать что-то сама, по собственной инициативе, тем более ты будешь становиться ответственной и самостоятельной личностью. Только самостоятельные поступки рождают самостоятельные мысли. А от того, как ты будешь мыслить – позитивно или же негативно, и будет по-настоящему зависеть качество твоей жизни.

– Или – её отсутствие? – усмехнулась Талия.

– Ведь если ты хотя бы на минутку задумаешься, то тут же поймешь, что у тела своя философия – философия комфорта. В котором ты можешь размякнуть, охладеть ко всему новому и застыть в том, что уже есть, став рядовым в шеренге терракотовых потребителей. Начав лишь требовать чего-то от других, а не создавать сама. А у духа своя философия – философия бесконечного стремления к самосовершенствованию. Которая то и дело побуждает его перепрыгивать (прилагая для этого чуть больше, чем для обычной «ходьбы» усилий) через ограду комфорта и шагать дальше и шире. И от того, какой философии ты будешь придерживаться в жизни и будет зависеть то, кем ты в этой жизни станешь – приспособленцем, обманывающем и шантажирующим других, либо – героем, подобно Гераклу, шагающем в жизни от подвига к подвигу. Вниз – к могиле, или вверх – в Вечность.

– Что ещё за философия духа? Я ведь и использую свой дух, свое упорство, настаивая на своем, для того чтобы у меня получалось использовать других.

– Сейчас не ты, а твоё тело использует твой дух и чуть ли не весь твой ум, заставляя тебя всячески изворачиваться для того чтобы использовать других для достижения жизненного комфорта. А ты – Наблюдатель – не только на все это смотришь, принимая решения, но ещё и помогаешь телу, проявляя настойчивость и упорство в достижении им его низменных и недалеких целей. Ты должна коренным образом изменить своё мировоззрение и стать духом, использующим прежде всего своё тело для достижения нужных – вам обоим – результатов.

– Ради положительной оценки твоих действий друзьями и родителями?

– Они – только указатели на то, что ты движешься в правильном направлении. На которые не стоит обращать особого внимания. Так как они могут указывать и на то, что твои родители думают о том, что, как они считают, тебе в твоей жизни прежде всего необходимо.

– Основываясь на своем жизненном опыте?

– Опыте жизни телом, а не духом. Поэтому ты должна научиться рассматривать любую совместную деятельность не как способ получения от других конкретных выгод, а не более чем повод для общения и проявления твоей самостоятельной жизненной активности. Постоянно помня, что только совместная деятельность наделяет твои действия конкретным смыслом, давая тебе возможность убедиться в твоем умении правильно рассчитывать алгоритм необходимых действий и прикладывать необходимые для их выполнения усилия. Ведь только другие бесы могут указать тебе на то, что ты делаешь всё предельно правильно или уклоняешься от выбранного тобой маршрута. Не дав тебе с головой увязнуть в трясине самооправданий. Снова став рабыней своего тела.

– Но как мне уйти от зависимости от тела? Ведь я уже так привыкла жить только ради него, именуя его не иначе как «себя-любимой»?

– Ты должна научиться любить себя по-настоящему, легко и ласково беря верх над коллективным безумием тела. Постоянно осознавая, что ты его раскрепощенный менеджер. И не давая ему себя провести. Поначалу буквально шантажируя его той выгодой, которую оно может получить от выполнения правил совместного общежития, по ходу дела заражая его коллективное безумие своей виртуозностью. Так сказать, сублимируя его жизненный порыв. Но не для того чтобы получить одобрение других или даже – конкретный результат, а только потому, что вне духа и любви тело воспринимает любые правила как некую узду, ограничивающую его мнимую свободу – свободу открыто проявлять своё безумие. Наглядно показав ему, что начать дурачиться, играя в совершенство, можно и с пользой для общего дела. Невольно заставляя и других тобою восхищаться!

– Но лошадям также не нравится узда.

– Да, но это единственное средство вам обоим – животному и наезднику, телу и духу, системе и индивидууму – совместно двигаться, играючи, к взаимовыгодной цели. Наслаждаясь поездкой. Выгодной вам обоим. А не – тебе одной. Общество – это лишь тренажерный зал, абонентской платой за посещение которого является наслаждение от тренировок своего духа. Сублимируя наслаждение – в счастье!

– Но для тела общество – лишь ещё одна обуза.

– Для тела всё является обузой, даже оно само. С его бесконечными запросами. Которое воспринимает общество как ещё один источник бесконечных требований и обязанностей.

– Как тирана, который только и заставляет тело их выполнять, – подтвердила Талия с усмешкой.

– Так стань же духом, который только и будет рассматривать их как повод для того, чтобы получать наслаждение от их адекватного и виртуозного исполнения. Восхищаясь тем, как ловко и эффективно он это делает! И усмехаясь над телами, которые только и стонут о том, как это всё им уже надоело. Так, что они мысленно уже готовы к тому чтобы повеситься. Или – утопиться, – вспомнил он себя в минуты отчаяния.

– Это ты тоже узнал на собственном опыте? – догадалась Талия.

– И не я один. На самом деле это было известно всем очень и очень давно. Ведь рабами в древних Афинах являлись не какие-то подневольные бесы, потенциальные пролетарии, но те, кто как и сейчас живут телом и исповедуют в жизни философию комфорта. Заставляя себя всё делать чуть ли не из под палки. Они сами и являлись теми, кто их постоянно угнетал. Своей же собственной ленью. А не какой-то мифический рабовладелец. Потому что раньше в города бесы объединялись на сугубо добровольной – деловой – основе. Совместно строя вокруг своих жилищ стену для того чтобы, пока они спят, их не съели хищники, и их имущество не смогли украсть блуждающие вокруг их поселения вооруженные камнями и палками бездельники и лихоимцы. Так что никто их в города палками тогда не загонял. Кроме страха быть растерзанными вне стен города. После введения Времени, выпустившем мутантов (также получившим тела бесов) на свободу. Свободу убивать ближнего. А Сократ как раз и учил граждан тому, как им стать свободными на самом деле. Указывая им на их реальные цепи. На то, что и превращает их в рабов – своего же собственного тела! Которым, как они наивно считали до общения с Сократом, думали, что управляют. Тогда как оно уже давным-давно управляло ими. Еще и заставляя их управлять другими, шантажируя их совместным пребыванием в городе ради общего блага.

– И – как же именно?

– Как ты сейчас шантажируешь меня нашим совместным пребыванием в твоей квартире ради получения мною твоих сексуальных и прочих услуг. За что Сократа, собственно говоря, бесы и отравили. Чтобы он не мешал им спать. Не будил в них разум. Который он, по роду своей – среди них – деятельности и называл критическим. Заставлявшим его сомневаться даже в самом себе, если вдруг чувствовал, что его бесовское тело снова пыталось захватить над ним власть. Похотью, истериками и амбициями растоптав в нём ангела.

– Но теперь-то ведь пребывание в городе уже не может защитить нас даже от воровства?

– Поэтому-то теперь пребывание в нём и бессмысленно. Теперь жители города это не более, чем горстка рабов – обслуга градообразующего предприятия. Которое и наделяет хоть каким-то смыслом жизни находящиеся в нём тела. Не самостоятельным смыслом у каждого из них в отдельности, но – опосредованным. Жизнь которых становится не нужной и им самим, если данное предприятие вдруг обанкротится.

– Что происходит у нас сейчас с завидной регулярностью.

– С той же регулярностью пополняя жителями городов ряды самоубийц. Что в первых городах звучало бы как полнейший абсурд. Ведь тогда каждый знал, что ему делать и умел это делать. Вне зависимости от региона пребывания. Ведь он был свободным ремесленником – мастером своего дела. Который легко переключался на другие дела, если на производимую им продукцию временно терялся спрос. Быстро становясь мастером любого другого дела. Так как отдавал труду всего себя без остатка. В свободное от работы время размышляя вслух о том, что бы ещё такое создать. Из чего. И как легче и быстрее всего это будет сделать.

– Превращая общение с друзьями в студию дизайна, – усмехнулась Талия.

– В отличии от нас, которые ничего, кроме своей профессии, делать не только не умеют, но и считают это чуть ли не зазорным. Подчеркивая, что каждый должен быть специалистом только в своей области. Рабом навыков своего тела. Которое не хочет делать ничего другого, кроме того, к чему оно уже кое-как привыкло и что получается у него уже чуть ли не само собой, вне их (духа) непосредственного участия. Так сказать, автоматически. Пуская всё на самотёк.

– Так я не поняла, – растерялась Талия, – выходит, что никакого рабства, о котором нам так долго рассказывали в школе, на самом деле не было?

– Миф о рабстве был специально внедрен в сознание современных обывателей только для того, чтобы они не осознавали того факта, что они и есть самые настоящие рабы. И даже не пытались искать подлинной свободы. Называя свободой тот образ жизни, который им дан, открыто им гордясь. Называя это не иначе, как достижением современной цивилизации.

– И что, рабства африканских народов в Америке тоже не было?

– По началу нет. Но они никак не хотели социализироваться и постоянно разбегались по лесам, пытаясь вести привычный для них образ жизни охотников и собирателей. Вот завозившим их туда «за лучшей долей» белым колонизаторам, поразмыслив, и пришлось ввести институт рабства ради их же блага. Со всеми этими надсмотрщиками, охраной и поисковыми группами беглых рабов, которые очень дорого им обходились. Только для того чтобы через несколько поколений те разучились охотиться и привыкли работать на плантациях. А кто посообразительней – учиться в школах и осваивать более сложные специальности. А затем этот дорогостоящий «институт рабства» был отменён. И заменён менее дорогостоящим – привычной для нас формой цивилизации якобы уже свободных бесов. Достигшей своей кульминации в советский период, когда наивные крестьяне боролись меж собой за право под любым предлогом покинуть пахотные земли чтобы от рассвета до заката гнуть спину на заводах и фабриках. Называя это не иначе, как достижением социалистического труда! Ура, товарищи!

– Ура! – машинально подхватила Талия. – Да, действительно, смешно! Вот, сволочи, еще и заставляли нас этим гордиться! – засмеялась над собой она.

– Ну, зачем ты к ним так строго? Как ещё Тёмным было вас социализировать и постепенно окультурить? Вы бы так и бегали по лесам и поедали друг друга.

– Так значит, мутанты все-таки одержали верх? – сокрушенно поняла она.

– Это было неизбежно. Ведь чем совершеннее становились ангелы, тем более они становились сострадательными и доверчивыми. Наивно пытаясь всем помочь. Так что демонам всё легче и легче было входить к ним в доверие. И сдружившись с ними, в один прекрасный (для Тёмных, но ужасный для Светлых) момент всех их предать. Я ввёл тут Время только потому, что демоны всех своих ангелов всё равно превратили в демонов искушения. Всех поголовно. Никому на этой планете нечего было уже терять. Ни о какой любви тут не было уже и речи. Как нет о ней тут речи, по сути, и до сих пор, – с укором глянул он в глаза Талии. – Как между Рулём и Эхо, красоту и актёрский талант которой тот использовал в своей банде для того, чтобы эта нимфа играла настолько прекрасного демона искушения, что тут же вовлекала наивных лохов туда, где Руль и его помощники кидали тех на деньги. Вот мне и пришлось откликнуться на зов угнетённых ангелов и начать тут всё постепенно налаживать. На совершенно других принципах, разумеется. Чтобы это снова не повторилось. Ведь данный случай характерен не только для данной планеты, но и для всех звёздных систем этой галактики.

– То есть? После того, как ты ввел Время на планетах низшего типа, как эта, ты стал вводить его ещё и на планетах высшего типа?

– А чем я, по твоему, сейчас в этой галактике занимаюсь? Иначе я бы уже давно улетел в Центральную галактику.

– Но для чего ты стал вводить Время на планетах высшего типа? – упрямо задала она вопрос, который не могла не задать. Как богиня, защищавшая (в шоу) интересы всех ангелов.

Заставив абсолютно всех в этой галактике прильнуть к экранам.

– Как это – для чего? Чтобы демоны уже не жили «во тьме внешней», как говорил Монте-Кристо. С отмёрзшими ушами. А жили бы уже точно также, как и ангелы.

– Ты пожалел демонов? – презрительно бросила (вызов Творцам Вселенной – в глазах зрителей) Талия.

Заставив всех богов и ангелов скривится в презрительной ухмылке.

– Я пожалел ангелов! Чтобы демоны на их планетах перестали мечтать о том, как бы им проникнуть на континент Светлых. В более тёплый и пригодный для жизни климат. И на их планетах не произошло той же трагедии, что и здесь, на Ассортире. Где демоны победили ангелов, захватили всю их территорию и превратили их всех в своих демонов искушения.

– В храмах?

– И не только. Превратив их в своих «рабынь любви». Как Руль – нимфу Эхо. Понимаешь? Чем это – в перспективе – грозит всем ангелам? В галактике!

– Теперь – да, – подавленно произнесла Талия.

Заставив ангелов невольно закрыть рукой глаза. А богов задуматься.

– А эти глупые ангелы на планетах высшего типа ещё и пытались бунтовать! Но ты ещё и богов этим напугала. Для чего? Думала, я не знаю? Опасаясь потерять Короля Артура, свою сексуальную игрушку! – окончательно добил её Ганеша. – В которую ты превратила планетарного Творца!

Вызвав у шок не только у ангелов, но и у богов во всей галактике. Заставив Судей дома подскочить с диванов и начать стучать по столам надувными «судейскими» молотками своих внуков, единогласно вынося: «Виновна! «Раба любви!» Навсегда!»

Талия подавленно молчала. Осознавая свою вину. По отношению ко всей галактике. Поэтому Ганеша продолжил уже более спокойно:

– Вот после того, как мне удалось внести окончательное изменение в ход развития цивилизации на этой планете, введя тут Время, я и перемещаюсь от звезды к звезде с самыми верными мне из тех, кого мне удаётся привлечь для осуществления данного проекта. В качестве моих прекрасных натурщиц. Для Учения, которое я разворачиваю на полотне своих книг. И теперь ты одна из них. Поэтому будем мы спать с тобой тут до конца этой жизни или нет, особой разницы нет и не будет. Ты все равно останешься в моей свите. Если, конечно же, этого захочешь.

И он слегка коснулся её руки. Вырывая из подавленного состояния.

– Конечно, захочу! – улыбнулась Талия.

– Тогда тебе снова предстоит стать богиней. Если ты захочешь уйти отсюда в светозарном, а не в астральном теле. То есть – после смерти.

– И что от меня потребуется?

– Так, пустяки. Нужно всего лишь стать истинной, повысив свой энергетический потенциал до максимума. Став разумной и высоконравственной для того чтобы его удерживать. Ну, и… немного любить меня. Так, для затравки, – подмигнул он. – Потому что я беру с собой в путешествия по планетам только тех, кто меня всё ещё хоть немного любит и восхищается. Предвосхищая в себе нечто большее! Чтобы я смог с ними со-настроиться по каналу Истинной Любви, оторвать их всех от планеты и усадить на Челнок. Те же, кто падает до того уровня, что уже перестают меня любить, невольно отстают от моего «табора» и застревают на подобных низших планетах навсегда. Но я думаю, ты с этим легко справишься. Ведь ты большая умница.

– С чего это ты так решил?

– Или ты меня уже не любишь? Тогда и говорить не о чем.

– Выходит, что для того чтобы увеличить качество своей жизни, я должна теперь сама всё делать? И ещё и обо всём думать? За всем следить? – разочарованно усмехнулась Талия.

– И чем больше ты будешь делать и думать о том, чего бы сделать ещё, тем быстрее ты будешь расширять свои возможности. И более разнообразной и полной неожиданных сюрпризов станет твоя новая для тебя активная жизнь. Ты станешь буквально всемогущей!

– Так что, выходит, что само ничего не меняется? – разочарованно произнесла она. – Всё постоянно и нет ничего нового под луной?

– Ни один закон, ни один принцип бытия не изменился ни на гран с самого начала сотворения всего сущего. После преобразования Творцами Вселенной вашей Малой галактики в Большую. Изменяемся только мы сами. И то лишь – пока деградируем, – улыбнулся он. – Либо – когда растём. Ощущая это как перемены мира вокруг нас. Соответственно нашему новому мироощущению. Материальная вселенная это всего лишь материал, который мы приспосабливаем под себя. Либо – который изменяется под тебя сам, если ты эволюционируешь. С Божьей помощью. Ведь то, каким ты начинаешь видеть мир, определяется тем, к чему ты стремишься.

– Так как ни на что другое ты уже не обращаешь внимания, – с усмешкой поняла она.

– Нам надо лишь понять это и снова стать постоянными. Только так мы и сможем снова вернуться в Рай. Сказку сделав своей собственной былью. Как завещали нам деды и отцы со звёзд.

– Именно этим ты тут и занимаешься?

– Контролируя в качестве флагманского Творца введение Времени на каждой из планет. Не пущу же я всё на самотёк, доверяя это планетарному Творцу? Вдруг он ошибётся в расчётах и столкнёт свою планету с одной из соседних? Все тут же начнут в этом обвинять меня.

– Ну, а кого же ещё? – усмехнулась Талия.

Заставив невольно усмехнуться всех ангелов.

– Ангелам только дай повод посудачить. Они и так были против введения Времени на их планетах. И уже давно из-за этого точат зуб на Творца Галактики. Поэтому мне и приходится летать от звезды к звезде чтобы на каждой планете всё это контролировать. И раз уж мы теперь вместе, ты должна войти в мою «свиту». Иначе ты останешься тут навсегда. Понимаешь? Тебе дали пожизненное! Постепенно становясь – с каждой жизнью – всё безобразней и безобразней. Духовно и, как следствие, физически.

И Талия опять замолчала.

– Значит, ты больше не будешь мне изменять?

– Нет конечно, – вздохнула она. – Иначе ты оставишь меня на этой гнусной планете навсегда. Мне она почему-то совсем не нравится, – призналась Талия, скорчив нос.

– Это потому что тут всех ангелов превратили в демонов искушения. Одним из которых и стала Юлия. Демоном искушения второго типа, которые ничем не брезгуют, лишь бы соблазнить. Именно поэтому я и не хочу к ней возвращаться. Особенно, после тебя.

– Почему это?

– Потому что она искушает всех подряд и никак не может остановится. Даже под угрозой того, что я её оставлю. У неё явная «профессиональная деформация». Ты тоже, правда, пала тут до демона искушения. Но ты – первого типа, а потому намного её прекраснее!

– Чем же это? – усмехнулась Талия, не поверив Ганеше. Ведь она уже видела Юлию и её шикарные формы.

– Своей внутренней сущностью. Ты становишься такой красивой во время секса!

– Да, мне что-то вроде этого уже говорили, – согласилась Талия, подумав: «А он не врёт!» – И не один раз. Хотя внешне я ей проигрываю. Так как бёдра и грудь у меня не такие выразительные, как у других. И в юности я считала, что чем-то хуже.

– Пока не начала встречаться с парнями? Богини «расцветают» именно во время секса. Хотя, ты и так ещё ничего, – усмехнулся над ней Ганеша. – Не переживай, скоро всё это закончится. И мы будем с тобой дома, на моей любимой планете.

– А что же в ней такого особенного? – не поняла она.

– Я договорился с Творцом Галактики, что эта планета будет последней, на которой я введу Время. Перед тем, как покину вашу галактику навсегда.

– А как же я? – оторопела Талия. Понимая, что после того, как про неё и Короля Артура узнала вся галактика, она уже не сможет вернуться в свой мир. Даже если Ганеша её отсюда вытащит. Как только он покинет галактику, Судьи её за это накажут, разжаловав из богинь в ангелы и переведут в простую обслугу. А то и – в низший мир. Бесовкой! Сделав «рабой любви». То есть – «рабой любви» любого, кто этого захочет. Изменив её судьбу через служебных духов таким чудовищным образом, что у ней не будет выбора. Как у Васаби. Наконец-то поняла она, что ей угрожает. И заломила руки. – Ты меня тут бросишь?

– Ты хочешь посетить Центральную галактику, от которой отпочковались все остальные? – удивился Ганеша. – Что ж, губа ни дура! Была бы ты простым ангелом или нимфой, как Юлия, об этом нечего было бы даже и мечтать. Но поскольку ты уже давным-давно богиня… – задумался Ганеша над тем, как именно всё это ей обустроить. Ведь Творцам Вселенной нельзя было тащить с собой даже из соседних галактик «живые сувениры». А тем более – из такой молодой, как эта. Даже – в качестве «рабынь любви». – Ещё раз хоть с кем-нибудь мне изменишь, – разозлился он, – и можешь обо всём забыть. Я оставлю тебя гнить на Ассортире навсегда! Понятно?

– Хорошо, как скажешь. – «Мой господин», почему-то подумала она. Видя по глазам, как нелегко ему будет выполнить эту её «маленькую» просьбу.

Ведь его за это могли из Творцов перевести в простую обслугу. Вздохнул Ганеша, молча это осознав. Навсегда. Потому что в его галактике на всех планетах царила Вечность. И все решения Вселенского Суда были Абсолютными. А не «туда-суда», как решения суда этой молодой галактики, где Ганеша уже ввел Время. Почти на всех планетах. И теперь тут ничего не оставалось неизменным. «Всё течёт, всё изменяется», – подтверждал это местный мудрец Лао-Цзы.

Так что даже если он и вытащит начальницу экспедиции с этой планеты, Клитии всё равно теперь придётся остаться в этой галактике. Навсегда. Вот в чём вопрос. Который Ганеша уже начал сам себе задавать: «Стоило ли на эту планету возвращаться? Разве только для того чтобы поиграть с Клитией в брачные игры, пока она всё ещё столь же невероятно прекрасна, как и раньше? И в конце своей миссии во время отчёта перед Советом Старейшин о проделанной тут работе замолвить за неё словечко? Как только он вернётся в Центральную галактику, прихватив с собой Талию в качестве живого примера того, что ни одна богиня из другой галактики не может конкурировать с Творцом Вселенной. (Даже – в постели, молча поймут они.) И Клитию нельзя оставлять на планете низшего типа на произвол судьбы. Попросив их разрешить архангелам помочь ей Пробудиться, принудительно вернуть в Центральную галактику и перевести в обслугу. Чтобы он смог официально взять её в жёны. Под свою опеку. Как он и мечтал! Всегда! То есть – как только увидел её в учебно-тренажёрном центре перед отправкой в эту галактику. Ведь в Вечности браки заключались всего лишь один раз. И навсегда! Поэтому Джиневра и пыталась вернуть Артура. А Судья Виктор всё не решался опять жениться. Несмотря на то, что пожизненный срок супруги ему официально это позволял. Как и Джиневре, готовой духовно умереть ради своего избранника. Даже узнав о том, что тот ей изменял с Талией. Ведь подлинная любовь всепрощающа. Несмотря на то, что почти на всех их планетах уже царило Время, ангелы всё ещё оставались внутренне скованны стереотипами поведения Вечных. И жили с постоянной оглядкой на Всегда. Как боги. Но что он будет делать в Центральной галактике с ними обеими? Ведь Талию в приказном порядке оставят в его доме в качестве служанки. Без возможности покидать жилище без сопровождения. Он это понимал. Что гарем ему устроить там вряд ли позволят. Из двух столь соблазнительных служанок. Так что придётся поместить их на двух далеко расположенных друг от друга планетах и периодически навещать. Как Артур. Только теперь его поняв. В постели Талии. Ведь если он не заберёт её с собой, Артур снова попытается начать изменять Джиневре и, в итоге, опять окажется на Ассортире. Но уже – навсегда. Во второй раз на эти грабли Джиневра уже не наступит. Так что Талию придётся забрать с собой. И найти на одной из планет работу. Любую. Не создавать же из неё Творца? Хотя, она далеко не дура… Впрочем, как Творец Вселенной, я всё равно рано или поздно улечу от них обеих в командировку в одну из Малых галактик. Пусть сами там разбираются, чем им заняться, пока меня не будет дома. Несколько миллиардов лет. А там видно будет.» – подумал Ганеша, так как ещё не Видел так далеко.

В отличии от его начальницы. Которая сразу же заприметила, как Ганеша на неё поглядывает, ещё в учебно-тренажерном центре тут же всё у себя в голове просчитала и поняла, что для неё это отличный повод уйти на покой. Так как уже устала мотаться по этим бесконечным командировка в качестве Творца Вселенной. Урезонивая Творцов Галактик. В отличии от Ганеши, который всё ещё был полон энергии и «юношеского» энтузиазма. Как самый «молодой» Творец из их команды. Ганеша понял это и усмехнулся. Над этой хитрой бестией. «Значит, она сразу же положила на меня глаз. И вертела передо мной задом, пока я думал, что она не обращает на меня внимания. Набивая ценник. А потому-то и отказалась покидать без меня галактику. Понимая, что если Старейшины тут же отправят её в командировку в другую галактику, пока я всё ещё буду здесь, мы разминёмся в космосе и, возможно, больше уже никогда не встретимся. И Старейшины, конечно же, сразу же это поняли и влепили ей пожизненное. За то, что она уже не хочет быть Творцом Вселенной. Решив устроить мне всем этим Испытание: не захочу ли я тут, из-за неё, остаться? Устою ли перед соблазном – ради личного счастья – предать вселенную? А если я смогу её бросить тут и вернусь, то меня, скорее всего, назначат начальником при отправке в следующую командировку. С Талией или же нет, не важно. Это уже им решать.»

Ганеша не понял только одного: как Старейшинам удалось всё это – прямо сейчас – дать ему понять?

По каналу Высшего Разума, внезапно (для себя) понял он. Что сеанс связи окончен. С одним из Старейшин, который и порекомендовал его в Творцы.

И осознал, что не сможет подвести Учителя.

Глава35.Пряник

Так что уже через месяц их задушевных разговоров в постели о том, как они будут жить в его доме на самой лучшей из планет в галактике, узнав из телеграммы о том, что её парень уже покинул берега Сомали и через три недели должен будет уже вернуться, на Талию стали нещадно давить родственники. Настаивая, чтобы она «перестала развешивать уши и наивно верить в его Сказку». И если ещё и давала Ганеше в постели, то уже – понять, что им пора расстаться. Желательно – закатив скандал! Как и все бесы.

Ганеша покинул её, получив под зад скандалом. Наконец-то сообразив, что его тут снова поимели и предали.

Но ещё с неделю побегав туда-сюда, сквозь душевную боль, любовь и муки совести разрыдался в пустой машине и «окончательно» расстался с Талией. Сделав в отместку так, чтобы Талию выгнали из такси. Просто сказав «по секрету» хозяйке фирмы, за кружкой чая, что ревнует Талию к её мужу.

– Кстати, Пакимон уже взял в аренду для Талии павильон под цветочный магазин? – отломил Ганеша шоколадку. – Будешь?

– Да, он давно планировал, – взяла хозяйка у Ганеши четверть огромной шоколадки. – Уже с неделю. Только я не знала – для кого, – наконец-то поняла хозяйка. Что их связь длится – у неё за спиной – уже не один день.

И попросил хозяйку фирмы устроить на – автоматически! – освободившееся место Васаби.

Что та восприняла с лёгкой иронией:

– Ты неисправим!

И тут же её трудоустроила. Нелегально. Даже невзирая на отсутствие документов, которые были у той уже давно просрочены. Из жуткой ревности. Найдя это отличным поводом выгнать Талию из своей фирмы.

Тем более что сменщицей Талии, а затем и Васаби была её мать. Так что Васаби, можно сказать, легко устроилась. Сменив Талию на её посту. В постели своей матери, куда Ганеша стал вечерами периодически заезжать по приглашению Васаби, пока её мать была на смене.

А то и – прямо в офисе. Купив ей в секс-шопе трусики, которые для занятий сексом не нужно было даже снимать. И прочие забавные насадки. Чтобы той поинтереснее было там работать. На благо их фирмы «Антилопа Гну». Просто, задрав юбку. Так сказать, приучая её к труду методом «кнута и пряника». Из секс-шопа.

Шучу. Только – пряника. Кнут Ганеша так и не купил, сколько бы она к нему ни приставала. Пред-видя, чем это всё и для его задницы могло окончится. В рекламном ролике.

Боль он любил и, порой, когда тосковал по Талии, даже наслаждался ею, да, но – сугубо психологическую. Вспоминая о том, где и как именно она его предавала. Её побудительные мотивы, мелодии и… фуги ссор! Чтобы ещё глубже понять её и… Даже подумывая отучиться на психолога. И вовсю ковыряться в чужих шрамах! Получая за это ещё и деньги. Как и все эти изверги в белых халатах.

Глава36.Речка

Так что когда уже почти через год после того, как они расстались, Васаби ему позвонила и сказала, что снова видела его вчера на его маленькой, но такой огромной внутри машине, как она называла его компактвэн, Ганеша вначале очень удивился. И несказанно обрадовался, когда она заявила ему, что ей скучно. И хотела бы с ним куда-нибудь прокатиться. Как раньше.

– Да хоть на край земли! – выпалил штамп Ганеша.

И они, поболтав ещё с полчаса и повспоминав старое (жизнь на пороге их общей Сказки, в которой она была Принцессой), договорились, что она ещё через пару дней ему позвонит. И тогда они отправятся…

– На речку! – предложил Ганеша. – Где год назад мы ловили рыбу.

– Отлично. Пока!

Тут же сообразив, что весной на море звать её будет слишком холодно. Опять поднимется этот вездесущий ветер… Да и слишком уж море ассоциировалось у неё с сексом, которым они то туда, то сюда постоянно ездили заниматься, пока её мать отдыхала от работы. С одним из своих водителей. Сменяя пляж за пляжем, пока он не снял жильё. А вот река была «тихой заводью». Ведь Васаби сказала, что у неё появился парень, также работавший в такси. Поэтому надо действовать осторожнее, понял он. Чтобы её не спугнуть. Сразу.

И когда они посреди бела дня поехали на реку, Ганеша старался к ней не приставать. Почти. Но его бесовское тело так чертовски по ней соскучилось, что увидев то, как сильно она похудела, всё тянуло к ней свои похотливые ручонки. И он не мог себе противостоять, чтобы не убедиться руками – насколько сильно. Пока они бродили по берегу, любуясь видами.

– Прости, я слишком сильно по тебе соскучился, – постоянно извинялся он, беря себя в руки.

– Что, не с кем трахаться?

– Да есть, – признался Ганеша. – Сам не ожидал от себя такой реакции. Просто, я, видимо, всё ещё люблю тебя. А с ними просто… трахаюсь, как ты говоришь.

– Так она у тебя не одна? – удивилась Васаби.

– Да какая разница? – усмехнулся он, не желая делиться с ней этой закрытой информацией. – Так, а кто твой парень?

– Один из наших водителей. На «Эльгранде». Микроавтобус такой, знаешь?

– Конечно, знаю. Шик и блеск! Но он же жрёт бензин.

– Зато он классный! Мы и раньше с ним иногда в нём… пьянствовали, а как только он расстался с женой, решили уже быть вместе. Когда он снял квартиру. Месяца три назад. А ты?

– Я? Просто встречаюсь. Иногда. На своей квартире.

– Так ты снова снял жильё? – заинтересовалась Васаби.

Но ему неинтересно было говорить о себе и своих «домашних питомцах», как он называл любовниц. И всё выспрашивал о ней. И, между делом, иногда пытался её обнять. И поцеловать. А она всё уворачивалась.

Впрочем, эта игра ей нравилась.

– Так ты удочки взял? – наконец-то спросила она, когда они наговорились.

– Нет. А зачем?

– Я думала, что ты пригласил меня на рыбалку.

– Ага. Как же!

– Ну, всё, поехали домой. Ты всё тот же. С тобой неинтересно.

Глава37.Пляж

И когда через неделю Васаби позвонила снова, Ганеша очень удивился, что она опять о нём вспомнила и попросила отвести в тот самый посёлок Врунгель близ моря, где прошло её детство. С тех пор как её, шестилетнюю, родители привезли из Узбекистана. И быстро согласился.

Они бродили по пляжу «Коровий», пока она вспоминала о том, что ходила сюда чуть ли не каждый день после школы… Пока мать не выгнала её из дому, приревновав к своему двадцатилетнему сожителю. И как она почти всю ночь пешком шла в Нахадаки к своему дядьке. Так как у неё не было ни копейки денег. Добравшись к нему уже под утро на искренне пожелавшем (пожалеть) её водителе попутки. Войдя не только в её неловкое положение, но и в её ещё неловкое тогда тело. И как её неловкость тогда так искренне его возбуждала! Заставляя её, восемнадцатилетнюю нелегалку без документов, своим неказистым тогда ещё телом за поездку до самого утра расплачиваться. На пляже, недалеко от дома дядьки. Угрожая иначе сдать в полицию. «Не пойдешь же ты к своему дяде прямо посреди ночи? Он ещё спит. И поэтому вряд ли тебе обрадуется. Давай скоротаем время до утра?» И они так хорошо и весело его скоротали, что он оставил ей номер своего телефона. «На тот случай, если тебя снова выгонят, и ты пожелаешь на мне, – подчеркнул он, – куда-нибудь доехать. Хоть куда!» «Но я пока что в другие места этим не занимаюсь», – смутилась Васаби. На что тот почему-то снова рассмеялся. Заявив, что она недостаточно хорошо понимает русский язык. «И-и-щегельме!» –привычно ругнулась Васаби по-узбекски. И как они иногда катались, пока она жила у дядьки. Она звонила ему, и тот рано утром забирал её и отвозил на работу в магазин. Где она работала глубоко в подсобке, производя «готовые блюда» и корейские салаты, которым давно уже обучила её тетя, родная сестра отца, работавшая в посёлке Врунгель в кафе «Быстрого и вкусного питания». До этого очень часто приглашавшая Васаби помочь, если был большой заказ.

– А затем он отвозил меня из магазина обратно к дяде, иногда задерживаясь на пару часиков, показывая местные достопримечательности, – смущённо улыбнулась Васаби. – Пока я не влюбилась в нашего охранника. Который стал меня от этого водителя охранять. До тех пор, пока не улетел к родственникам в Израиль. И всё звонил, звонил… Помнишь, он уже и при тебе звонил? И как ты отбирал у меня трубку и говорил ему больше не звонить?

– Жуткая штука, любовь! – вспомнил Ганеша, как сильно тогда её ревновал. Сам же задирая для себя её ценник этой изматывающей ревностью. И вспомнил о том, как однажды уже ездил с ней на этот пляж, но – ночью, заставив её заниматься с ним любовью. И как она, поначалу, пыталась тогда от этого отнекиваться. – Помнишь, как я ревновал тебя тогда к одному из наших водителей, который постоянно навещал твою мать? И буквально вынудил тебя заняться сексом, как только мы приехали тогда поздно вечером на этот самый пляж. Чтобы проверить, занималась ли ты с Андреем до этого сексом или нет.

– Ну, и как, выяснил? – усмехнулась Васаби.

– Конечно!

– Ой, да ну тебя, у тебя одно на уме!

– Что у меня на уме, то у тебя – на языке, – усмехнулся Ганеша и несколько раз выразительно – вперед-назад – продавил изнутри языком щёку, намекая на минет.

Она тут же обиделась и попросила отвезти её домой.

Но по дороге в машину передумала и решила ещё немного побродить по пляжу. Направившись в другую сторону. Рассказывая, с кем из подружек они тут гуляли. В поисках парней.

В итоге, как только они уже ближе к вечеру оказались у него в машине, Ганеша снова стал её домогаться. Уговаривая её переспать с ним «на прощанье». В последний раз! И тогда он навсегда от неё отстанет. Так как Васаби подняла со дна его души такую бурю чувств, воспоминаний и впечатлений, оставивших на его восприятии глубочайший оттиск, что если она прямо сейчас же сама не согласиться, он её изнасилует.

– Да, куда тебе! – усмехнулась Васаби, зная уже, что Ганеша на это неспособен.

– Не веришь? – удивился он. Поняв по интонации, что она его подначивает.

И в полу-игровой форме стал «нахально» сдирать с неё одежду. Пока она делала вид, что отчаянно сопротивляется. Как она уже это с ним не раз проделывала, пока они жили вместе. И она тогда делала вид, что сегодня его не хочет. А то обычный секс в их однокомнатной квартире ей тогда уже порядком поднадоел. Заранее зная теперь, как сильно это его тогда возбуждало!

И когда вошел в неё, был очень груб. Поначалу. А потом снова стал её любить. Всем сердцем! И она – тоже. Вспомнила и почувствовала, как сильно она его ещё год назад любила. И всё ещё любит. Оказывается.

– Может, ты мне тогда ещё и солянку сделаешь? – предложила Васаби, как только он за-кончил. – А то я так сильно по ней уже соскучилась.

– А что, твой парень тебе её не делает?

– Нет. Говорит, что ему «впадлу».

– Тогда зачем он тебе такой нужен? – не понял Ганеша.

– Как это – зачем? Он же мой парень!

– Ты же знаешь, я делаю солянку только тем, кто готов пойти со мной до конца!

– Хорошо, – усмехнулась Васаби, – тогда и до твоего конца мы сегодня и не дойдём!

– Да ты меня и так возбуждаешь! – усмехнулся Ганеша и снова повалил её на сидения это доказывать.

Как и учила их класс на уроках в школе учитель по математике: «В разных вариантах!»

– Математика может быть не менее сексуальной наукой, чем литература, если к ней подойти с обратной стороны! – усмехнулся Ганеша минут через десять, чтобы Васаби поняла, какую позу ей теперь следует принять.

А затем снова пересмотрел её исходные аксиомы. Но уже не вдоль, а – поперёк. Предыдущего решения. Уходя в проблематику вопроса гораздо глубже, то и дело натыкаясь на её прямой ответ. Чем возвёл её оргазм в степень!

Глава38.Миллион

И когда через пару недель Васаби снова ему позвонила, Ганеша сразу же пригласил её на съемную квартиру. Поняв, что «наживка» сработала, и она его всё ещё любит. Хотя пока ещё и не отдаёт себе в этом отчёт. Из-за парня.

– Тем более что он не любит тебя, а я люблю, – заливался Ганеша, склоняя её на секс прямо на кухне. – Думаешь, пока ты вновь не появилась, мне было приятно заниматься сексом без любви?

– А разве – нет? – усмехнулась Васаби, облокотившись спиной о подоконник.

– Приятно, – смущенно признался Ганеша, вспомнив Машу, – но всё равно не настолько сильно, как с тобой, – подошел он и обнял её за талию. – Ты просто не представляешь, что я испытываю, когда мы вместе.

– Представляю, – улыбнулась Васаби, тут же снова всё это ощутив. И не столько тем, что в неё при этом упёрлось, сколько всем своим уже распахнутым к нему сердцем. – Иначе меня бы сейчас тут не стояло. В очереди за счастьем.

– Среди моих любовниц? Да по сравнению с тобой другие меня теперь просто насилуют. Причём – жёстко! – усмехнулся он, вспомнив Диану. – Поэтому я и распустил гарем. Кое-как, – улыбнулся он, намереваясь уже это сделать. – Чтобы у меня осталась только ты! Для того чтобы заниматься не сексом, а именно любовью. Как раньше. Когда мы оба утопали в своей любви. До утра! Я готов сделать для тебя всё что угодно, лишь бы ты снова была всегда рядом.

– Тогда достань мне миллион рублей! – пошло улыбнулась та, понимая комизм ситуации.

– Из кармана? Хорошо, я постараюсь, – улыбнулся Ганеша, понимая, что это несбыточно. Как и любая мечта. Идиотов. – Или ты думала, для чего я пишу книгу? Как раз именно для того, чтобы его заработать. И подарить тебе, если ты будешь со мной на момент её издания. Кстати, сколько стоит твой поцелуй?

– Я же сказала – миллион рублей! – улыбнулась Васаби.

– Ну, так уж и быть, дарю! – пообещал он ей миллион от издания этой книги и поцеловал в губы.

– Так, а сколько стоит твоя солянка? – усмехнулась Васаби.

– Миллион рублей! – выпалил Ганеша, не задумываясь.

– Ну, так и быть, даю тебе твой миллион обратно! – усмехнулась Васаби. – Приступай!

– Что, прямо здесь? Вообще-то, на моей кухне принято заниматься сексом, а не готовить солянку.

– Да-а-а? А я-то думаю, чего это ты её так вылизал! – усмехнулась Васаби. И сделав вид, что она не желает на всё это даже смотреть, отвернулась к окну. Ведь у неё был парень! Пока Ганеша обхватил её руками и наощупь расстегнул ей джинсы.

И как только он до отвала ею насытился, сказала:

– Ну, что, пошли в спальню? Солянка ведь и не считается изменой? Правда?

– Нет, конечно! Это жалкий петтинг. Так же, как и минет! – подмигнул он, уволакивая её в спальню.

И они и сами не заметили, как она после солянки снова изменила своему парню.

Лишь затем упрекнув Ганешу в том, что подобное поведение её не вполне достойно.

– А что тебя достойна, моя Принцесса?

– Как это – что? Ты думал, что отработал целый миллион рублей одной солянкой? Тебе придётся теперь делать её мне миллион раз подряд!

– Ты так низко её ценишь? По рублю за штуку?

– А ты разве против?

– Долг есть долг. – покорно сказал он. – Я согласен отдавать тебе его хоть всю жизнь!

– Тогда начинай, пока у нас ещё есть для этого время, – посмотрела она на часы. – А то мне скоро надо будет ехать к парню.

– А у тебя там ничего не будет болеть? – не понял Ганеша.

– Как это – ничего? – удивилась она. – Ты в себе сомневаешься? Сегодня у меня будет жутко болеть голова! Не ясно разве? Я же тебе не резиновая.

– Тогда бы я вообще с тебя не слазил! – усмехнулся Ганеша и погрузился в ей «резиновые» дебри.

Ведь он делал это уже не с ней, а с её точной резиновой копией. Поэтому она снова не изменяла своему парню. А нетерпеливо, поглядывая на часы, как ожидают автобуса, ожидала от него солянки.

Договорившись после этого, что уже через пару дней она снова организует ему поставку ещё одной своей точной копии. Причем – в то же самое время, договорились они. Чтобы он подготовился к этому уже как следует. И за вечер до этого не впускал Диану.

– Скажи всем своим шалавам, что всю солянку уже съели, – символически облизнулась Васаби.

А когда жена её парня наконец-то поняла (как только тот, в тайне от Васаби, перестал её навещать), что к ней он больше так и не вернётся, то подала на развод. Выписала его из своей квартиры, подала на угон и таким образом – руками полиции – отобрала у него оформленный на неё «Эльгранд». Так что её парень в течении недели превратился из принца в нищего. Можно сказать, по мановению волшебной палочки. Применив по отношению к бывшему уже мужу заклятие «Правосудие».

Пару недель с ним ещё промучившись, Васаби наконец-то поняла, что он конченый неудачник, который жил за счёт жены и, расставшись с ней, потерял всё.

– А теперь и – тебя, этого демона искушения, – попытался предъявить тот, – искусившего меня уйти от своей некрасивой и полной, но такой богатой жены!

И Васаби тут же призналась ему в том, что, на самом деле, уже давно изменяет ему с Ганешей. А точнее – с его резиновой копией. В офисе их компани. Где любой это сможет подтвердить.

Больше они его не видели. Никогда. Он ушёл в моря и больше не вернулся. Русалки снова сделали своё «мокрое» дело.

Глава39.Обо всём на Свете!

К тому времени Ганеша уже расстался с Дианой и Машей. И забыл о Свете. Как говорится, обо всём на Свете! Хотя она, приблизительно раз в полгода случайно попадалась ему, заказывая такси. Но Ганеша больше не шёл ей на уступки, несмотря на её уговоры и – в её болью и страстью горевшие глаза.

– Пойми, я люблю свою девушку. По-настоящему! Просто пойми и… отпусти.

– Но я тоже тебя люблю! И что ж нам делать?

– Найди себе другую любовь. Вот и всё. И выходи замуж. Делая ему всё, чему я тебя учил. И он будет с тобой безумно счастлив. Как и я. Прости.

И от всей души обрадовался за неё, когда однажды утром случайно отвозил её на другую уже работу. И узнал от Светы, что у неё уже есть парень.

– Уже давно. – равнодушно сказала она.

Но её глаза смотрели на Ганешу всё столь же ласково. Хотя уже и не предлагали вновь воспользоваться. Её добротой. Просто, дань любви. Чистая преданность. И нежность.

Настоящая гопи, что сказать? «Я тоже тебя люблю»? Это означало подарить надежду. Они просто улыбались друг другу. Пока ехали. И большего было им не нужно. Этого и так хватало за глаза.

И – за прочие части тела, пристально осмотрев друг друга на прощанье. Молча отметив, как она похорошела. Даже не поцеловавшись.

Ведь у неё наконец-то появилось своё «священное животное» – её парень, которому она трепетно поклонялась. Как когда-то – Ганеше.

Религия у нас в крови, просто называется она – любовь. Кто ни разу в своей жизни не любил, тот не понимает, насколько же всё это прекрасно! Так и не ощутив вкус к жизни, завидуя и осуждая. То, о чём они не имеют даже представления. Думая, что это просто некие Представления, выверты из себя. И ничего больше.

Глава40.

День удался!

Но тогда, когда Ганеша только-только познакомился с Васаби, он всего этого ещё не понимал. Так как мыслил логически. Как все. Ох уж эта логика, основа для заблуждений, игра ума! Не понимая ещё, что «парень» и «девушка» – это имена «священных животных», которых заводят именно для того чтобы им поклоняться. А не потому, что они действительно нужны. Для «семьи», «регулярного секса» и прочих стереотипов поведения, через которые мы и смотрим на этот мир, ища в нём себе «соответствующее место». В соответствии с тем, что нам внушили.

Даже – такие «продвинутые пользователи» женских тел, как Ганеша. И когда он впервые услышал от Васаби, что та уже давно желает завести себе «парня», предложил ей свои услуги. И своё – уже свободное, но разбитое о мечты – сердце.

Отвёз Васаби на сопку и стал рассказывать ей о том, как долго и мучительно больно он не мог позволить себе такое дорогое для его психики «удовольствие», как расставание с Талией. Ведь пара месяцев сожительства с ней растаяли очень быстро. Особенно после того, как документы на покупку её квартиры были полностью оформлены, и они наконец-то въехали. И любили друг друга до гроба, как тогда казалось. Чуть ли не каждый день. А то и – по пару раз, если утром у них было на это время. А как только он устроил её работать в такси диспетчером, то и – прямо в офисе, пока не было водителей и заявок. От скуки. На все руки.

Но примерно за пару недель до того, как её бывший уже, как думал Ганеша, парень должен был вернуться из рейса, в один из ничего не предвещавших вечеров Талия напала на Ганешу, истерично обвинив в том, что тот плохо помыл её тарелку. И тут же, пока он не успел опомниться от такой наглости, устроила ему жуткий скандал! Причём, её не останавливало даже присутствие в комнате его младшего брата Брута. И оба они тут же поняли вслух, что это просто повод для того чтобы от него избавиться.

Молча вышли из дома и решили ей за это отомстить. Как могли. Опозорив её перед соседями.

Которые уже с месяц как видели Ганешу и Талию вместе, входящими в их новую квартиру, и сильно радовались за такую красивую чету.

Набрали пива, подогнали под самые окна её квартиры машину, которую их соседи за месяц уже успели изучить и «перебрать по косточкам», точнее – по запчастям, обсуждая её достоинства и недостатки, включили молодёжную музыку Брута на всю громкость и, под пиво, всю ночь откровенно ржали над тем, как лихо Талия его поимела и кинула. Рассказывая Бруту о том, что именно и когда он ей покупал и во что ещё вкладывал свои деньги. День за днём. Посвящая его в подробности их экономики и интима. Во весь голос!

Покрывая её отборным матом и лакируя сверху пивом. То есть – добиваясь от её окрашенной в белый цвет головы эффекта матовой лампочки, сгорающей в ночи – от стыда за их поведение.

– Она думала, что может вот так вот запросто от меня избавится! продвинутые пользователи во всю глотку орал Бруту сквозь громкую музыку в машине с открытыми окнами Ганеша. – Нет, это не она меня бросит, это я её брошу! Не на того напала, чертовка!

Чтобы все соседи её пятиэтажного дома поняли, что он и Талия только что поссорились. И не лезли в машину их урезонивать, рискуя попасть «под горячую руку» и получить от этих двух пьяных верзил по шее.

– Не знаю, горели ли у неё тогда уши, – усмехнулся Ганеша, рассказывая всё это Васаби, – но на утро все соседи хотели ей их надрать. А бабульки так и – надрать задницу! За то, что она позволила мужу, каковым они все уже меня считали, глядя на моё вечно серьёзное лицо Вечного и почтенный, по сравнению с более молодой и субтильной Талией, возраст, так нагло и глупо себя вести. В доме, в который вы только что въехали! И они не позволят им больше такое тут устраивать! Выясняя свои отношения на глазах у всех. Мешая им всю ночь спать. Повышая давление. «Как можно быстрее помирись с ним, – настаивали соседки, – и чтоб такого больше не было!»

В общем, как только Ганеша понял, что ход удался (причём, на славу!), так как соседи по подъезду при виде него стали отворачиваться, он на следующий же день, как ни в чём небывало, вернулся к Талии. Чтобы получить от неё взбучку, а затем её утешить. Разумеется, в постели. Сказав ей, что если она ещё раз позволит себе его выгнать, он устроит ей такую «райскую жизнь!», что ей мало не покажется. «Соседи меня сгноят, – поняла она и помирилась с Ганешей. – Муж есть муж». Со вздохом поняла Талия. Под давлением соседок. И постелила постель. Бытие определило сознание. Можно сказать, опять. А точнее – несмотря на опять! Бывший парень снова стал бывшим и больше уже не маячил на своём военном кораблике на горизонте её восприятия.

Через пару дней, когда Ганеша понял, что отношения полностью налажены и Талия целиком и полностью смирилась с тем, что теперь просто вынуждена будет терпеть его возле себя до конца жизни, он вернулся к своему изначальному плану, поступившему в разработку у ней под окнами. И теперь пора – уже ему – её бросить! Поняв для себя, что она его не любит, а только делает вид. Становясь всё менее отзывчивой – в постели. Хотя и не мог со всем этим смириться. Довёл себя до истерики и всё отговаривал себя (своё астральное тело, которое жутко в неё влюбилось) с ней расстаться. Разрыдался в машине, вытер слёзы, зашёл к Талии и сказал, что ему очень и очень больно, но он понял, что они должны окончательно расстаться. Он не будет больше так себя вести под окнами её квартиры, очень сожалеет об инциденте и бла, бла, бла… Даже не поцеловал её и вышел. Оставив её действительно одну. Навсегда.

Как думала она.

Но на следующий же день он и сам не мог во всё это поверить. Ни то что она, рассказав подружке о том, что Ганеша её бросил! «Каков подлец?!» И когда он снова «на белом коне» к ней заявился, застал её и подружку, которая приехала к ней для того чтобы её утешить, за бутылкой вина. Ганеша сказал им, что вёл себя вчера как конченый идиот, и утешит Талию сам. И когда допили вино, и подружка смущённо ретировалась, был очень нежен. И очень и очень долго утешал её. В постели, включив в «утешительную программу» все те утехи, которые только знал. А на утро…

Опять расстался. Но уже – навсегда. Решив, что зря вчера был таким мягкотелым и сопливым.

Вечером снова заявился к ней и принялся просить прощения. Говоря о том, что он любит её так сильно, что как бы ему этого ни хотелось, ведь он уже давно понимает о том, что они слишком разные и по возрасту и по социальному положению, но он слишком уж сильно её любит чтобы навсегда её оставить. И просил его пристрелить. Желательно – в сердце. Чтобы он не мучился. Без неё.

И теперь уже она его стала утешать. В постели.

И так продолжалось ровно до тех пор, пока Талия не стала ночевать у своей бабушки. Рассказав ей об этих его «качелях». Под луной. Откуда Ганеша так и не смог её выкурить. Как ни старался. Около недели.

– Для чего ты рассказываешь мне о своих бабах? – возмутилась Васаби. Когда он стал рассказывать ей ещё и про Юлию. И её многочисленных изменах.

– Как это – для чего? – возмутился в ответ Ганеша. – Чтобы ты поняла, как сильно они делали мне больно! И если ты хочешь, чтобы я стал «твоим парнем», ты должна мне пообещать, что ты меня не бросишь! Иначе я этого уже не вынесу! И ни разу мне не изменишь, – сразу же поставил он условие. – Чтобы не сделать мне снова очень и очень больно. Потому что как только я начинаю хотя бы подозревать свою девушку в измене, у меня тут же начинает от этого «ехать крыша». И я начинаю жутко ревновать. Обещаешь не изменять мне и не делать больно?

– Конечно обещаю, – вздохнула Васаби. – Ради «своего парня» я готова на всё!

– Тогда иди ко мне, – притянул он Васаби для поцелуя. И расстегнул ширинку.

И она показала Ганеше, что, в отличии от Талии, умеет и будет делать ему минет. Каждый день. А затем они ещё около часа кувыркались по машине, уверяя друг друга в самой искренней и беззаветной любви. Как могли.

А могли они, как оказалось, многое. Для её возраста. Затем они, окрылённые, вышли из машины посмотреть с сопки на море с высоты птичьего полёта (так как чайки летали в этот день предельно низко), пообщаться на свежем морском воздухе, покурить, а затем вернулись в машину. Чтобы ещё раз закрепить успех их совместного начинания!

И только потом он отвёз её домой. Принять душ. А сам поехал в самом прекрасном расположении духа по ночному городу. День удался!

Как он наивно думал. И не подозревая ещё о том, что в этот день он совершил самую роковую ошибку в своей жизни, поверив Васаби на слово.

Глава41.Выкидыш

Ганеша давно уже понимал, что он и есть тот самый Иванушка-дурачок, о котором сложено столько сказок, но всё равно не желал поверить в то, что Васаби работала проституткой. В свои-то восемнадцать! Думая тогда, что на панель идут разочарованные в жизни реально падшие женщины. Но не девушки «в цвету», как Васаби.

Хотя её мать, как напьется на смене, постоянно всем об этом только и говорила. Купив бутылку пива. Якобы ей за дочь очень и очень стыдно! Ведь её постоянно мучила мысль, что это она сама и толкнула на панель свою дочь. Той дождливой ночью, выгнав её из дома в посёлке Врунгель. В чём мать родила. Словно выкидыш.

Но Ганеша просто отказывался верить во все её пьяные бредни. Ведь Васаби сама сказала ему, что она работает там, да, но она всего лишь принимает и обрабатывает заявки, отправляя микроавтобус с девушками по указанному адресу.

– Да, я получаю много меньше, всего лишь пятьсот рублей за ночь, а не по пятьсот рублей за каждого клиента, как другие девушки, но это всё же лучше, чем рисковать своим здоровьем, ложась под каждого!

Ганеша не так давно ходил в моря, и в Корее в «розовых кварталах» в те времена тоже работали «Мама-сан», выполнявшие подобного рода работу. Которые были самыми симпатичными из тех, кого они им предлагали. Поэтому Ганеша легко это понимал и соглашался с Васаби, такой красивой! После рейса общаясь с ними, ни в какую не соглашавшимися на секс ни с ним, ни с его друзьями даже за двести баксов. А только – за пятьсот. Что они считали верхом наглости. И был безумно рад, что наконец-то получает одну из них бесплатно. Каждый день. Свою любимую (из-за этого?) кореяночку! В отличии от других водителей, которые никогда не ходили в моря, не были в «розовых кварталах» и охотно верили её матери. Чтоб над ним и Васаби посмеяться.

И устроил её работать диспетчером в такси – под крыло матери. Чтобы она всего этого «нижнего мира» больше не касалась.

– Правда или нет, уже не важно. Теперь ты работаешь диспетчером в такси. И чтобы ни о каких проститутках я больше ни от кого не слышал! Поняла?

Васаби вздохнула и ответила:

– Хорошо.

«Парень есть парень. Его надо слушаться». – поняла она.

Но счастье их было недолгим.

Спустя месяц её мать позвонила Ганеше и стала орать на него, обвиняя в том, что он и Васаби «вчера обгадили постель своими сточными водами! И даже не удосужились поменять наволочку. А только – простынь. И чтобы тебя в моей квартире больше не было!»

– Но я же вчера работал с тобой до поздней ночи, – не понял Ганеша, при чём тут он и её интимные подробности. – Ты уже забыла?

– Ну, а – после этого? – не унималась Гульчехра.

– После этого я поехал спать к матери. А теперь снова вышел на линию и жду заявку. С Васаби я встречался позавчера. А вчера она сообщила мне, что ей пока что не хочется.

– Ты там крышу ещё рогами не пробил? – усмехнулась Гульчехра. – Только не бей копытом в грудь, что ты ещё ничего не понял. И как ты только согласился встречаться с этой проституткой? – не скрывала она злорадства. – Тебе что, нормальных баб мало?

– Васаби не… – попытался возразить Ганеша, но Гульчехра уже положила трубку. Поняв, что с этим оленем бессмысленно разговаривать.

Который так и не понял, что Васаби наставила ему рога. Которые, с каждым днём, становились всё ветвистей.

Окончательно и бесповоротно Ганеша поссорился с Гульчехрой, ещё пока встречался с Талией. Так что даже не удивился тому, что их беседа прошла в столь негативном ключе. А не в золотом, как у столь же наивного Буратино.

Когда водитель лет тридцати пяти, с которым «тесно сотрудничала» Гульчехра, завалился спать прямо в офисе – в наспех сооруженной «комнате отдыха». Как часто бывало, когда водители работали всю ночь и не желали возвращаться домой. Понимая уже, по опыту, что дома, как всегда, к нему начнёт приставать жена, заставляя решать свои неотложные до вечера проблемы, и опять не даст ему выспаться. Заявляя, что всё надо решать с утра!

– А то вечером ты опять отправишься на свою работу, завалишься спать под утро, и я опять, из-за тебя, так ничего и не решу! – Мол, знаем, плавали.

Андрей долго вошькался, когда он и Талия пришли на смену, устраиваясь поудобнее на жёстком офисном диване «в предбаннике» за фанерной перегородкой. Давая им понять, что они мешают ему спать. Но именно эта его недовольная возня Ганешу и позабавила. И он стал его ещё больше подначивать, делая вид, что рассчитывает на то, что тот уже спит. И не слышит то, о чём они без стеснения меж собой говорят вслух.

Талия, как девушка умная и сообразительная, сразу же поняла его сатиру и с серьёзным тоном, улыбаясь, включилась в его игру. Пока Андрей окончательно не проснулся. И, замерев на диване и навострив уши, стал чутко прислушиваться к их развязному диалогу, задевавшему его за живое. Но чтобы себя не выдать и не прервать их разговор, делал вид, что спит. Не подавая признаков жизни.

– Ты в курсе, что Андрей и Гульчехра спят друг с другом? – усмехнулся Ганеша, сам не веря тогда во всю эту чушь.

– Да, я слышала об этом от других водителей, – понимающе улыбнулась ему Талия.

– А ты знаешь, из-за чего они спят? – ещё громче сказал он. Еле сдерживая усмешку.

– А разве можно спать из-за чего-то ещё? – удивилась Талия. Что она что-то упускает.

– Явно не для того, чтобы не спать дома.

– Хотя, может, его жена уже домой не пускает? – усмехнулась Талия, тоже сделав вид, что Андрей их не слышит. – Поэтому он всё время и трётся на офисном диване. Как сейчас.

– Ходят упорные слухи, что он и Гульчехра тесно сотрудничают друг с другом не только на постельном, но и на трудовом фронте.

– Каким это образом? – озадачилась Талия. – Они что, делают это прямо в офисе?

– Да нет же, я слышал о том, что Гульчехра сливает ему самые «жирные» заявки. Тот выполняет их, но Гульчехра не записывает их в журнал. А причитающиеся фирме проценты от выполненных им заявок он отдаёт ей на руки в конце смены. У неё дома, – улыбнулся Ганеша своей абстрактной, как он на тот момент считал, гипотезе. Которую он слышал от других водителей. – И она расплачивается за это с ним в постели! – чуть ли не заржал Ганеша, понимая и сам, что это полнейший бред.

Об этой схеме ходили тогда упорные слухи. Но Ганеша не рассказал об этом хозяйке фирмы только потому, что не верил во всю эту чушь.

– Так может и нам тоже начать так делать? – серьёзным тоном спросила Талия. С улыбкой, нарисованной на лице несмываемой краской.

– Да они-то все уже знают, что мы спим, – усмехнулся Ганеша. – Поэтому нас тут же вычислят. А они делают вид, что не спят. Потому что он женат.

– Типа, для чего мне изменять жене?

– И делают вид, что предельно честные.

– Не подкопаешься! – серьёзно согласилась Талия. С улыбкой во всё лицо.

– Так может быть нам хотя бы начать спать друг с другом ещё и в офисе? – с улыбкой предложил Ганеша. Понимая, как абсурдно это звучит.

– А что, это идея! – в шутку поддержала его Талия. – В эту же ночь и попробуем, когда под утро спадёт наплыв заявок. Чтобы дома ты не мешал мне отсыпаться, опять приставая ко мне с утра.

Эта игра им обоим так понравилась, что ночью они именно так и сделали. Причем, два раза. Так сильно тогда их обоих это возбудило. И забыли об этом разговоре, считая с тех пор это своими «брачными играми».

Но не Андрей. Который на следующий же день доложил об этом Гульчехре. И та начала за это Ганешу тихо ненавидеть. Не решаясь закатить скандал, чтобы эта схема не всплыла в разговоре с хозяйкой фирмы, которая могла проверить журнал и, выяснив то, когда именно Андрей работал, а выполненные им заявки почему-то не были указаны в журнале, их обоих тут же вычислить. И выгнать. А также и некоторых других любимчиков Гульчехры, которые практиковали на работе с ней эту мутную схему. Но, в отличии от Андрея, делали это с ней не по любви (к её телу, хотя оно им тоже нравилось), а из желания помочь этой привезённой сюда и оставленной мужем на произвол судьбы эмигрантке заработать (совсем не) лишнюю копейку. Чтобы оплачивать съёмное жильё и покупать продукты. Для себя и непутёвой дочери, как она объясняла, входя в доверие к водителям, давя на жалость. А не из-за постели, как Андрей.

Что давил и давил на неё в постели. Который как уже опытный таксист с многолетним стажем и предложил неопытной тогда ещё Гульчехре, впервые устроившейся работать в такси, эту схему отмывания хозяйских денег:

– У неё их все равно много! От неё не убудет. И так еле-еле в дверь проходит. Да и то – боком.

И Гульчехра была им полностью очарована.

Пока Ганеша не стал болтать об этом с Талией. Опасаясь, что он может разболтать об этом всем! Не заинтересованным в этом лицам. И тогда их всех тут же выгонят с работы. Подняв против Ганеши и Талии целый заговор среди помогавших ей водителей. На общем собрании. Понимая уже и сама, что Андрей изначально использовал эту схему именно для того, чтобы залезть к ней под юбку. Выпив вместе с ней у неё дома три литра пива и, отдав деньги, как бы в шутку стал угрожать ей через месяц их тесного сотрудничества на рабочем фронте. Шантажируя тем, что он легко может сдать её теперь хозяйке, если та с ним сегодня же не переспит. Проказник!

Чтобы затем навязать эту финансовую схему уже и Васаби. А через пару недель не менее тесного сотрудничества, залезть под юбку и к ней тоже.

О чём Ганеша тогда и не догадывался.

В отличии от Гульчехры, сразу же сопоставившей одно с другим. И решив устранить конкурентку. Можно сказать, опять. Обвинив её в злоупотреблении данной схемой в глазах хозяйки и выгнав Васаби и Андрея не только с работы, но и из своей квартиры. Чтоб неповадно было! Спать с её любовниками. Благо, что Гульчехра была красивая и фигуристая, как фигуристка, лишь немногим отставая от них по красоте костюмов, так что она довольно быстро нашла себе другого водителя, согласившегося сотрудничать с ней не менее тесно, чем Андрей.

В отличии от Васаби, которая не знала теперь куда податься. Кроме как пойти на свою старую работу. Опять. И снова начать буквально жить работой – в пятикомнатной квартире шефа, как она уже это делала. И не только она, но и другие горемыки, оставшиеся без крова. А потому-то столь же легко и соглашавшиеся на предложенную шефом «лёгкую работёнку». Который «из-за всех этих шалав» уже поссорился со своей супругой, которая тут же отобрала у него детей и подала на него в суд на алименты. Услышав это позже от Васаби, когда она заявила Ганеше, что её шеф периодически спит со всеми своими работницами, просто сделав любой из них скидку в пятьсот рублей с процентов за ночь, словно бы заплатив той за ещё одного клиента. По безналу. А вовсе не с Васаби, как почему-то решил тогда Ганеша. Тут же поняв, что тот может переспать с любой. В любое время. И стал ещё чаще звонить Васаби, пока та работала. Пытаясь узнать, действительно ли она принимает заявки, или спит сейчас с шефом? Или – с клиентами? Как все.

Но тогда Ганеша всего этого ещё не знал. И как только Васаби ему позвонила и сообщила о том, что мать её выгнала на улицу, лишь наивно обрадовался этому, ответив той, что им надо срочно снять жильё. Так как уже, если честно, устал ревновать её к Андрею, который всё это полностью отрицал. Даже после того, как его выгнали из фирмы. Демонстративно хлопнув дверью!

Но денег на это у Ганеши не было. И первые несколько ночей они провели в машине. Ну, а днём Ганеша отвозил Васаби к её носатой подружке, чтобы та могла нормально поесть, помыться, и иметь не только Васаби, но и возможность пойти на работу. Чтобы зарабатывать деньги на жильё.

Но деньги откладывались очень и очень медленно, так как, поначалу, необходимо было внести «кругленькую сумму». Тем более что этому мешала его новая машина – компактвэн. Которую Ганеша купил, пока играл в эти свои «качели» то со своей, то с такой чуждой ему Талией. Попав из-за этого сумбура в голове на предыдущей машине в аварию. Думая хотя бы новой машиной её к себе привлечь обратно. И за которую он вынужден был теперь выплачивать кредит. Выплачивая и выплакивая эти золотые теперь, когда им нужно было срочно снять жилье, для него монетки, словно скупые слёзы. Пытаясь при этой финансовой истерике в банке (его слёз) ещё и отложить денег для снятия жилья.

И через неделю скитаний по пляжам дал себя уговорить Васаби, чтобы та – временно – вернулась на прежнюю свою работу. Для того чтобы помочь ему заработать денег на первоначальный взнос.

– И всё! – уверяла Васаби, не желая больше ночевать на улице.

Так как было уже начало октября и ночи становились всё холоднее. Что заставляло их всю ночь гонять печку, не щадя бензин. Да и спина под утро в машине затекала от не самой удобной для сна позы и потом весь день ныла. О том, что уже устала спать в машине, откровенно мешая работать. Своим нытьём. А трудоустройство Васаби помогло бы ему пока что вернуться к своей матери и начать жить нормально, как все. И спать в квартире матери на своём раскладном кресле.

Да и Васаби ему было уже откровенно жалко. Тем более что на неё уже было жалко даже смотреть, ни то что… иметь. С ней хоть что-то общее. И он, желая максимально ускорить получение ими обоими жилья, сам отвёз её к шефу и оставил там. На весь день. Обсуждать сложившуюся у её прекрасных ног ситуацию, недовольно пиная её в высказываниях со своими коллегами по работе, которой ей теперь снова предстояло заниматься. Но на которую у неё уже откровенно не стояло, мягко выражаясь. После того как она уже попробовала жить нормально. Правда, у своей истеричной матери, но что делать? Понимала Васаби, что теперь это неизбежно. Как минимум – на пару недель. Тем более что Ганеша мог и дальше жить у своей матери, так что жильё нужно было, в основном, ей, а он лишь соглашался помочь ей его заполучить. Понимала Васаби и в первую же ночь приступила к исполнению своих прямых обязанностей – по добыче денег, побуждая шефа списывать ей проценты по безналу.

Покупая ему продукты. Для того чтобы тот готовил себе и ей настоящий украинский борщ.

Глава42.Дом предков

Шеф был полноватый малый и тоже любил поесть. И как весьма родовитый украинец, был добр не только к Васаби, но и к Ганеше, щедро предлагая им свой старый, давно уже купленный им «свой дом», что уже сто лет как стоял пустым на окраине соседнего городка.

«Уж не дом ли это моих предков по линии отца, который я уже сто лет в обед как не навещал», – задумчиво спрашивал себя Ганеша. Но выяснив то, что тот купил этот дом в Партезе уже сто лет назад, а именно тогда-то Ганеша и навещал своих родных, понял, что это вовсе не их дом, так как ровно сто лет назад с ними всё было в порядке. Относительном.

Относительно их здоровья Ганеша уже не интересовался. Именно потому, что его бабуля сразу же заявила ему (когда он после рейса на мини-плавбазе «Залив восток» приехал к ним зимой с подарками и объявил о том, что весь рейс в течении десяти месяцев мечтал поселиться у них, чтобы помогать им по хозяйству), чтобы Ганеша на их старый и ветхий со скрипучими полами дом больше не заглядывался. Обломив его по-полной. Так как она и дед уже согласились завещать этот дом, после их (неизбежной уже через сто лет) смерти, его младшему брату от второго брака его отца. Бывшая жена которого, обрусевшая кореянка, после развода чуть ли не каждый месяц навещала их с небольшими подарками. И они хотели бы оставить этот дом Пашке.

Вспоминал теперь каждый раз Ганеша, когда Васаби снова напоминала ему о доме её шефа. В то время как сам Ганеша заезжал за ней вечером перед началом её работы чтобы не просто с ней переспать, но заодно и проверить: не деформировалась ли её внутренняя структура из-за присутствия в ней любых других членов – её общины, с которыми она вполне могла, Ганеша это уже допускал, общаться. Более тесно, чем ему хотелось бы. Но минут за двадцать глубокой и вдумчивой инспекции тут же успокаивался. И расслабившись (с ней), отвозил её обратно. По дороге дополнительно проверяя ещё и состояние её гланд, которые ему сегодня откровенно «не нравились». Заставляя её глотать свой импровизированный зонд «по самые гланды». Играя в больную и озабоченного её критическим состоянием врача, которая, вначале, ему реально «не нравилась», но от которой он потом буквально весь вечер был в полнейшем восторге! И уже не звонил ей так часто с вопросами о том, что она сейчас делает? Где сидит? Или уже – лежит? И так далее. Чтобы проверить: не на сеансе ли «связи» она сейчас с очередным клиентом? И начинал истерить, если Васаби тут же не брала трубку. А только лишь через пять минут. Объясняя Ганеше, что как раз принимала заявку по другому номеру, указанному в газете. И не могла ему ответить. Заставляя его страдать. От мысли о том, права ли была её мать? Или же всё это одно сплошное гигантское недоразумение? С которым он связался. И продолжал связываться всё чаще, названивая, поначалу, каждые полчаса.

Но Ганеша не спешил соглашаться на «максимально выгодное» предложение шефа ему и Васаби, которую тот уже сто лет как знал (намекая на то, что за предыдущие полгода работы в их тесном коллективе успел изучить её «вдоль и поперёк»), пожить в его старом деревянном доме. Так как уже давно знал от своего низкорослого крепкого напарника, с которым на мини-плавбазе «Залив восток» стоял напротив друг друга «на ножах», вспарывая ровно посередине брюха кетинам и горбушам, чтобы стоявшие далее по конвейеру обработчицы могли извлекать из них ястыки икры неповреждёнными:

– Старый деревянный дом, – задумчиво улыбался Володя, вспоминая дом своего детства, – это такая вещь, которая постоянно разваливается. И где постоянно что-то нет-нет, да отваливается. Так что для того чтобы в нём хотя бы просто жить и не убиться с утра пораньше, спросонья забыв о «ловушках», которые только тебя и ждут, ты должен постоянно его ремонтировать и доводить до ума. То поменять одну из ступенек лестницы крыльца, то давно уже скрипевшую и подгнившую половицу, то ещё один черт знает что! Я только потому и живу до сих пор со своей матерью, а не уехал, как и все мои друзья детства во Владивудсток, только потому, что её дом нужно постоянно ремонтировать.

«И постоянно вкладывать в него средства», – понимал Ганеша, весь рейс представляя (при описании того, как Володя его ремонтировал) дом своих предков.

Глава43.Секрет

Который постоянно удивлялся и недоумевал:

– Как так, я из деревни и что-то там постоянно делаю – и с домом и на огороде – не покладая рук, а ты – городской бездельник, который не работает в городе физически, но у меня уже нет сил, а у тебя их хоть отбавляй?

Как будто бы это не он, Володя, прибыл сюда пару недель назад для пополнения экипажа, а Ганеша, проработавший тут уже около восьми месяцев. И до сих пор работает не покладая рук с каким-то непонятным для Володи задором и «молодецкой удалью». Тогда как он сам, за эти пару недель с изматывающим графиком шесть-через-шесть уже успел так устать, что буквально заставляет себя каждый день выходить на смену и работать – он уже это чувствовал – буквально на износ. Тогда как все те, кто также, как и Ганеша, работают тут с начала рейса и не уехали на перегрузчике, уже вообще еле-еле шевелятся во время работы, а во время отдыха передвигаются от каюты в душ, а потом в столовую, словно жуткие зомби.

– В чём твой секрет?

На что Ганеша лишь молча хватал с ленты конвейера самую огромную кетину и вспарывал ей брюхо о вращающуюся циркулярную пилу с излишним усердием, наглядно демонстрируя то, что ему всё нипочем! Ещё! И ещё! Создавая у девушек, которые их потрошили с уже привычным им полусонным ритмом, на конвейерной линии небольшую «пробку». Но уже не объясняя своему напарнику то, что он обладает самым могущественным секретом во вселенной, который он, благодаря Джиневре, подчерпнул для себя из «Тайной доктрины» Блаватской. Максимально доходчиво объяснявшей в своих толстых томах своим будущим – она это понимала – читателям то, что так называемый «Сизифов труд» – это ни что иное, как обычные для Посвященных в тайное знание древних жрецов упражнения по стяжанию в течении сорока дней непрерывных занятий в отдельной, специально отведённой для этого комнате «силы духа», наделяющей твоё тело зарядом практически неисчерпаемой энергии! Что Ганеша проделал в самом начале рейса у себя в каюте, пока судно шло в район лова. И теперь даже во время перегруза в трюме буквально «летал», как смеялись над ним другие матросы, глядя на то, как он чуть ли не бегает по трюму с ящиками. Предупреждая Ганешу:

– Если ты не сбавишь темп, то уже через полчаса «сломаешься».

И очень удивлялись тому, что он всё никак не ломался и не ломался. Даже тогда, когда перегруз через два или три дня заканчивался.

Отвечая на их расспросы:

– В этих ящиках всего по два брикета, а не по три, как я уже привык таскать у себя в организации на судне «Константин Алексеев». В которой я проработал до этого семь лет. И только поэтому я и бегаю тут из-за непривычно малой нагрузки.

Чтобы они наконец-то от него отстали. Даже не пытаясь за ним угнаться. И думали, что это звучит вполне разумно. Недоумевая лишь от того, как он на этой своей «разумности» держится в трюме по два-три дня? Тогда как они уже и после первой смены в трюме чувствуют себя безумно усталыми. Как дураки.

И не догадываясь о том, что он их попросту дурачит! Лишь с улыбкой оглядываясь на них, обгоняя с ящиками.

Не спеша делиться с матросами своим секретом. Так как ещё в начале рейса, как только он откатал Сизифов-камень и почувствовал в себе эту «силушку богатырскую», на него из-за угла раньше уже нападала наивная «жажда просвещения». Но он не смог заставить заниматься этой техникой даже Виталика, которого знал уже сто лет в обед, которого сам же и пригласил в рейс, поселив в своей каюте. А чуть позже и – четвёртого механика. Которому интересно было Ганешу слушать, да, но который так и не смог отказаться есть мясо, моментально «стравливавшее», словно клапан-подрывник, его силу духа. Этот «прибавочный продукт», как заметил бы Карл Маркс. Который начинал в нём уже появляться от даже не систематических упражнений – катания на воображаемый холм воображаемого тобой камня, ощущая его реальную тяжесть и реальную опору о холм твоих ног. И – рук, упиравшихся в этот абсолютно круглый камень (какие в изобилии валяются до сих пор на побережье Кольского полуострова и других близлежащих островов дальнего севера). Что целиком выдавало их искусственное происхождение. Из твоего же воображения. Постоянно ощущая руками его прохладу и шероховатость. И тяжесть, с которой ты закатываешь его на небольшой холм. Что и изобразили древние мастера работы по камню, выбрав для этих целей подходящего размера полутора-, а то и двухметровый в диаметре валун из базальта. Чтобы тебе всё это было легче представить и, закрыв глаза, тут же попробовать позаниматься. Попробовав покатать реальный камень и затем вспомнить это усилие в воображении. Так сказать, для наглядности.

И Ганеша не знал, что и ответить морякам, пытавшихся заманить его в курилку и обо всём об этом поговорить, пыхтя дымом. Ведь они всё равно не захотели бы его понять. А тем более – катать Сизифов-камень. Наивно считая, что поговорка «Сизифов труд» означает – напрасный труд. Как внушили всем на этой планете демоны. Чтобы у них не появлялось конкурентов. На занимаемый ими на их планете «трон».

Да и не любил Ганеша, если честно, курить. Но куда ему было деваться от этих любителей курений, обступивших его вокруг? Взявших его «в кольцо» ближайшего окружения, как в сорок первом. Ведь даже изображая что-то, мы всего лишь будим в себе желание показать то, как это нам, на самом-то деле, не характерно. Что мы всего лишь вынужденно изображали то, как это нам нравится. Год за годом, сдавливая себе этим горло, как удавкой. Чтобы к тридцати трём годам узнать от врача, делавшего заключение в твоей медкомиссии, которую ты вынужден был пройти чтобы продлить право на управление автотранспортом, что это отнюдь не бракованная распечатка флюорографии твоих лёгких на листе бумаги, как ты с наивной усмешкой заявил врачу, исполосованная какими-то тёмными полосками, а что эти самые полоски есть роговая ткань, забраковавшая твои лёгкие. Сделав их тяжёлыми.

– Задыхаешься? – спрашивает врач и что-то записывает.

– Иногда. – вспоминаешь ты, как во время секса с Талией в машине тебе уже почему-то не хватает воздуха. Даже если ты открываешь все окна. Списывая это на летнюю жару.

– Тебе осталось жить-то всего лет пять.

– Всего пять лет?! – теряешься ты. А ты так и не дописал книгу! Так и не выполнив заказ архангелов. Понимая под взглядом врача, что тебя ждёт пожизненный Ад. Самый натуральный! Без всех этих социальных виляний задом в красивые пустые высказывания.

– Ну, максимум, десять. – без тени улыбки добавляет врач. В твою робкую миску ещё одну поварёшку. – И то, если тут же бросишь пить, курить и прочие вольности.

С удивлением узнав на следующий день из интернета, что этот «диффузный пневмосклероз лёгких», как сказал врач, посоветовав обратится в местную клинику и пройти обследование, лечится только пересадкой лёгких. Да и то эта крайне дорогая операция добавляет тебе ещё лет пять-десять. В лучшем случае. После чего ты уже наверняка умрёшь. Как и Майкл Джексон – от постепенного отторжения инородных тканей. Даже со всеми своими миллионами. Которых у тебя и до сих пор нет. Даже – в планах! То есть подпишешь себе согласием на проведение операции смертный приговор.

И случайно посмотрев какой-то фильм, где главный герой с аналогичным заболеванием умирает, так и не дождавшись подходящего донора даже в просвещённой Европе, запоздало понимаешь, что зря все эти годы пересиливал себя и курил, курил. Чтобы быть как все. Идиоты. Но лишь начав задыхаться, как только ложишься вечером в постель и через час-полтора просыпаешься от того, что не можешь вдохнуть, тут же бросаешь курить и начинаешь судорожно катать Сизифов-камень. У себя в воображении. «Неужели нельзя без пинка под зад?» – вздыхаешь ты над своей тупостью. Тут же (через пару недель занятий) избавившись от симптомов смерти во сне от бронхоспазма. Да и гнилостного запаха изо рта. Как ты думал, что в этом виноват кариес. Из-за которого с тобой неприятно было даже разговаривать, ни то что – целоваться. Уже и после того, как ты отремонтировал все зубы. Молча поняв (глубоко вздохнув и выдохнув в ладони, скрывая ими нос, как от мороза), что это был характерный запах разлагающихся в тебе лёгких. Которого уже почти нет. Но только – почти. Заставляя тебя духовно продвигаться дальше. И прожив не пять-десять лет, как планировалось медиками (до ближайшей операции), а и до сих пор, на момент издания этой книги (если она всё-таки состоится!). На одном «допинге», как с усмешкой называешь ты катание Камня. У себя в кинестетическом воображении. Послав современную медицину куда подальше.

И наверняка уже годам к сорока был бы здоров, как бык, если бы не гепатит С, которым наградила тебя за твою любовь нимфа Эхо. Ощущая себя с тех пор, как ты узнал об этом заболевании от Каравая, Мопассаном, бешено строчившим свои романы на смертном ложе. Проклиная себя за то, что не послушался архангелов и продолжил в этой навозной яме поиски своей второй – тут же услужливо данной тебе (по морде!) – половинки.

Что ж, поживём-увидим, как пел Летов: «Кто сдохнет первым?»

Или почему, вы думаете, планетарный Творец Монте-Кристо постоянно толкался среди одних только прокажённых, неизлечимо и смертельно больных? Да здоровым и богатым он и даром не нужен был. Со своим «лечивом». Или вы думаете, за что священники тех лет его таки распяли? Да именно за то, что он учил больных бороться с последствиями своих грехов – болезнями. Ведь если бес может самостоятельно избегать «наказания неба» за свои грехи, то тогда карающий Яхве внезапно становился не таким уж и всесильным. И вопрос о его целесообразности вообще, если честно, повисал в воздухе. «Говоря из туч». Настоящий Бог-Отец учит бесов самосовершенствоваться и саморазвиваться. Как учил этому и сам Монте-Кристо. Наглядно показывая другим то, чего Он уже достиг. И – как именно. Раздвигая скалы, как Одиссей. Или передвигая их, как сам Монте-Кристо: «Скажете этой горе: «перейди оттуда туда», и она перейдёт. И не будет [после сорока дней этих занятий] для вас ничего невозможного.» «Если бы у вас была вера хоть с горчичное зерно». Вера в то, что раздвигаемые или же передвигаемые тобой скалы самые что ни на есть настоящие. А вовсе не карать. Как Сатана. С его Злым роком и Судьбой. Почему Монте-Кристо и говорил бесам тогда, что их отец – Сатана. И все нынешние, так называемые, буддисты… Так что, перебьют рассказчика, выходит, что для здоровых и богатых Бога реально нет? И Ницше всё-таки был прав? Да, подмигнёт им Будда, для вас актуален только Сатана. Наслаждайтесь Адом. И забудьте о методе, что я вам дал.

Который, кстати, можно использовать как отличное обезболивающее и противовоспалительное.

Ганешу, если честно, на мини-плавбазе даже грипп не брал. К удивлению того самого Виталика, совратившего Анжелу на день рождения, с которым он через год после вырванных страниц из книги «Судный день» наконец-то пошёл в один рейс вместе. Тут же переболевшего гриппом после того, как на судно прямо посреди рейса прибыло уже поголовно больное им пополнение экипажа, прибывшее на путину красной рыбы, которое и всех остальных тут же заразило.

Переболели все без исключения!

Кроме Ганеши. Виталик лишь долго удивлялся, пока болел рядом с ним в одной каюте, каким образом Ганеша от него не заражается.

Если честно, Ганеша им тоже переболел, но уже почти через месяц. Да и то после того, как пошёл на уступки отчаянно строившей ему глазки девятнадцатилетней обработчицы. Наивно думая, что все им давно переболели, и его уже никто из них не заразит. Кроме Стеллы. Ведь как только он замечал её в коридоре, все её положительные эмоции тут же обрушивались на него. И он начинал испытывать к ней повышенную симпатию. К своему немалому удивлению. Даже если он украдкой смотрел ей в спину, и Стелла его вообще не замечала. Тут же испытывая все её чувства, которые заметно отличались от его собственных. Моментально обрушиваясь на него, как водопад. Её бессознательного. Призванный ею, чтобы его совратить. Естественно, совершенно неосознанно. Стелла просто его хотела. Ну и – идеализировала по мере сил, вынужденно выслушивая в курилке советы своих более старших и опытных в амурных делах спутниц, которые в оба уха говорили ей, зажав её с двух сторон на лавочке в курилке, что Ганеша, по их мнению, для неё здесь самая выгодная партия! Во всех отношениях. Отлично понимая, что Стелла отправилась в море из своей деревни не только для того чтобы заработать денег и вернуться туда, но уже – принцессой на выданье, но ещё и для того чтобы как можно быстрее найти – прямо здесь – того, кто ходил бы в море и дальше, но уже – без неё, терпеливо ожидая его на берегу в его городской квартире. Пусть даже бок-о-бок с его родителями. То есть – с его бесёнком под сердцем, которого, по их плану, необходимо было заделать прямо в море, так сказать, в романтической обстановке трудовых будней. Плечом к плечу! То есть – как можно скорей. Пока он не передумал. Снова пустившись на берегу во все тяжкие! Став Бананом. И чем реже они встречались, даже – взглядами, тем сильнее Ганеша испытывал накопленный за всё это время «золотой запас» её эмоций. Снимая дань её поклонения. Ведь он, не желая при более «тесном контакте» заболеть гриппом, раз уж воздушно-капельный путь его не брал, обходил её…

– Пятой дорогой! – бросила Стелла однажды ему в лицо, наивно думая, что он избегает не гриппа, а её саму. И её любви. – Хотя я давно уже чувствую себя полностью здоровой!

На момент его заражения. Тут же «вкачавшись», в течении часа откатав Сизифов-камень.

«Вот так вот, оказывается, всё это работает. – понял Ганеша, когда почувствовал, что заболел. – Оказывается, вирус всё это время жил во мне самом в латентной фазе и лишь после «падения» в её объятия «развернул крылья» в организме». Заставив Ганешу тут же всё это переосознать и выкинуть Стеллу из головы. Со всеми её головняками. Из каюты он выгнать Стеллу так и не сумел, так как уже через пару дней (как он выздоровел, но уже перестал обращать на неё внимание) она закрутила роман с Виталиком. Чтобы утереть нос Ганеше. Чисто платонический, разумеется, просто вертя перед ним – а заодно и перед Ганешей – задом, всё ещё надеясь его «вернуть». Не желая и слушать о том, что ему теперь нужен целый лунный месяц перерыва отношений для восстановления «щита Гермеса». Почему-то считая, что не устроила его в постели. И постоянно пыталась загладить свою вину. Своей задницей по их дивану. Тем более что на том перегрузчике, на котором Стелла прибыла на мини-плавбазу «Залив восток», на берег списалось несколько матросов, оставивших своих пассий беспризорными, которые через пару недель вынужденного воздержания снова начали обжигать воображение Ганеши своими чеширскими улыбками. Но это уже совсем другая история…

Терзавшая Виталика до самого конца рейса. Так и не коснувшись его конца. Ибо Стелла так и не пошла ему на уступки, а Ганеша – за это – ей. Разрывая своей взаимной неопределённостью Виталика на части. Взвалив его, как жертву, на алтарь любви. Но так и не решившись его заколоть, как агнца.

Хотя, вру. Стелла колола их постоянно, причем – обоих. Своими каверзными подстёжками. Та ещё была «штучка». То есть – не штучный товар, поэтому-то и в кавычках. Из которых Ганеша после её выкрутасов задом в его каюте так и не стал её доставать. Занимаясь там, если честно, другими, более выдающимися (бюстом) особами. Ещё с начала рейса. А в столовой во время совместного приёма пищи делал вид, что ничего не происходит. После того как его «избранницы» (потенциальные, поэтому-то и в кавычках) дружно замолкали после того, как он входил. Каждая из них думая, что она – одна единственная, кто его тут любит. И страдает от неразделённой к нему любви. На его ложе. Играя на их сердцах, как на фортепиано. Улыбаясь то той, то этой. Иногда – раз в лунный месяц – и прямо подсаживаясь за столик девушек с тарелкой напротив особенно нравившейся ему особы и заводя с ней ничего незначащий разговор. Дополняя его затем наедине (её в пустой каюте) более интимными контекстами.

А Виталик просто оказался в ненужное время в ненужном месте. Стелла тут ни при чём. Сам виноват, что развесил уши. Но так и не послушал Ганешу и не стал «качаться», катая Сизифов-камень. Хотя бы для того чтобы повысить свой нервный импульс и тут же её завоевать. Как Ганеша. Даже уже без поцелуя. Просто «войдя» в неё через её визуальный образ в астральном теле. И… перевернув ей сердце. Раз и навсегда! Даже не соблюдая подстройку, ведь она нужна для начинающих. То есть для того, чтобы со-настроиться в унисон с тем, над кем ты сейчас работаешь. Делая это снаружи. Как делал он это с Артемидой, пока она спала. То есть если ещё не можешь войти в объект твоих манипуляций изнутри. Вне зависимости от того, чем она сейчас занимается, ощущая своим телом – чем именно, следя за её телодвижениями. Наблюдая за тем, что ощущает в момент наблюдения за ней твоё тело. А твоя душа – её чувства и эмоции. Они гораздо нежнее и мягче мужских. А потому – забавней! Особенно – когда она, всё ещё думая о тебе, но уже не в силах сдержать желание тебя изнасиловать, начинает спешно заниматься сексом со своим парнем. Вдруг после пары минут чуть ли не физически ощущаемых тобой соитий резко «отворачивается» от тебя, и ты её «теряешь». Как только она перестает о тебе думать, полностью наслаждаясь своим парнем, разрывая вашу с ней связь.

А если – сама с собой, поглаживая саму себя, то ты уже через пару минут испытываемого вместе с ней наслаждения кончаешь – в астральном теле – вместе с ней, чуть ли не физически чувствуя (не ощущая, а именно чувствуя), как она кончает. Физически. Как сводит её физическое тело непонятной тебе судорогой. Снова и снова. Столь бурно она кончает, ощущая твою энергетическую подпитку.

Поэтому, став титаном духа, сексом – физически – становится заниматься вовсе необязательно. Уже. Достаточно и – астрально. Ощущая чужой экстаз. Особенно, когда вокруг столько девушек! Которые тебя хотят.

Чему Ганеша также вас научит, но – позже. Иначе будет неинтересно читать дальше. Как и Виталику тогда – его слушать:

– Отношения между людьми – раппорт – есть консенсус (среднее арифметическое) между их трансфертами по отношению друг к другу. Причем раппорт сильнее окрашивает тот трансферт, чей нервный импульс (воля) сильнее. Так отношения дурака и умного оглупляют умного, если нервный импульс дурня сильнее и делают дурня более осознанным, если доминирует нервный импульс более умного. Почему дураки бессознательно и тянутся (влюбляются) в более умных, затребовав в кулинарную повестку дня его нервный флюид. А умные тянуться к ещё более умным, дабы лишь облагораживать чистоту своего флюида. Бес есть производное суммы его раппортов с окружающими. Чем слабее твой нервный флюид, тем слабее твоё влияние на окружающих. Тем в меньшей степени ты становишься хозяином ситуации. И в большей – её рабом. Нищим, вымогающим у других флюид (дураком). Как мы о других думаем, такими они и становятся – под давлением наших мысле-образов, то есть – мысле-образуем их.

Ведь после того, как Ганеша откатал Сизифов-камень, он стал играть с окружающими его на мини-плавбазе девушками, периодически «входя» в каждую из тех, кто ему нравился, мысленно представляя в каюте, когда оставался один, её самый августейший образ. И после недолгого погружения в её светлую душу (как бы проваливаясь в неё), начинал испытывать её (чуждые ему) эмоции, внушая выбранной им особе те или иные чувства. В основном – любовь. Поначалу. А чего ещё желать парню от девушки? Особенно – в море, где так недостаёт душевной теплоты. Но он уже не отвечал на следующий день на её душевные порывы глаз к нему своими телесными восторгами. Ведь это тут же лишило б его энергии, заставив его избранницу, пусть – постепенно, разлюбить его. Он уже это понимал. Можно было бы, конечно же, после секса с ней, тут же «подкачаться» в течении часа и полностью восстановить «щит Гермеса». Как, по секрету, поведала ему Блаватская. Ткнув носом в соответствующий параграф в своей «Тайной доктрине». И продолжить соблазнение ещё через месяц пассивного воздержания (ближе к полнолунию), уже новой куклы, оживляя её своей игрой и энергией. Делая её новой героиней своего волшебного «Волшебного мира». Внушая ей уже готовые и обкатанные на предыдущей модели (здесь: молодой обработчице) «наработки» образов. Постепенно перетекающих друг в друга. Но пока он вначале рейса месяц (или даже больше) катал Сизифов-камень, периодически вынужденно отвлекаясь на работу и прочие глупости боцмана, все они уже давно нашли себе пару. Как в пионерлагере, быстро разбившись на пары для игры «в семью». То есть у каждой из них уже был парень. И Ганеше вовсе не улыбалось с каждым из них бодаться, как двум оленям (стуча рогами ревности), за право обладания «его» самкой. Как только тот об этом всё-таки прознает. Что было практически неизбежно. Да и Ганешу, если честно, более привлекала тогда борьба самок между собой за право обладания его сердцем. Хотя бы – потенциально. Ведь вы уже сражаетесь друг с другом, даже если вам пока ещё ничего и не светит, как бы зарабатывая своё право на обладание желаемым. С удивлением наблюдая, как они из-за него реально ссорились. Хотя у каждой из них официально был парень. То подбрасывая лезвия для бритья в сапоги своей гипотетической сопернице, считая что он именно из-за Стеллы не уделяет ей должного внимания, то ещё кто как. Повергая Ганешу в шок своим желанием идти до конца! До его конца, разумеется. Но не говоря об этом вслух. Но Стелла и так её понимала. И доносила ему через Виталика. Лезвия и гвозди. Каждый раз перед тем как одеть сапоги, уже привычно переворачивая их и высыпая на палубу «колкости» обработчиц. Хотя Ганеша если и одаривал выбранную им для эксперимента самку, то лишь своей улыбкой, ещё более загадочной от того, что он с ней за кулисами её воображения вытворял. Заставляя её реально переживать внушаемые ей образы. Которые та охотно принимала за свои собственные (раз уж они «почему-то» приходили ей в голову). Логично, не правда ли? Ведь именно логика и доводит до сумасшествия! Заставляя её испытывать его переживания, чувства и (что там греха таить) самые возвышенные мечты и грёзы (поэзия, друзья мои, читайте и творите!). То есть заставляя её заниматься тем, что наивные обыватели называют словом «мечтать». В самом что ни на есть высоком смысле. Даже не смея в реальности до него дотронуться. Столь возвышенные образы он «заставлял» её переживать. После того, как в ней уже отгремело эхо сексуальной революции, подстрекавшей её пойти на свержение своего парня с престола Избранника (для замены его на нового – богоизбранного). Оставаясь наедине, пока её олень был на смене. Так, как будто бы это не он, а она сама их себе выдумывала и проживала на самом деле (а на каком же ещё?). Обучая её жить в мечтах о нём. Своём самом сокровенном (от подруг) избраннике. Чтобы не получить от них по шее. Столь недоступном для неё и любой из них в реальном мире.

Конечно же, после этого Ганеша мог просто улыбнуться своей избраннице, поманить её пальцем к себе в каюту, пока её олень был на смене, закрыть за ней дверь на ключ и сделать с ней там всё то, о чём каждый из нас мог бы только мечтать! Особенно – в море, этом испытательном полигоне твоего сердца! Но его более забавляло «жить» с каждой из них в мире её воображения. Не ограничивая себя лишь одной из них. Став их тайным (от них самих) султаном. Периодически занимаясь с любой из них – астральным – сексом. Пока её олень был на смене.

Тем более что этот новый для Ганеши мир был гораздо возвышеннее, нежней и, что там греха таить, это был единственный мир, где ни одна из них не смогла бы ему изменить. Со своим парнем. Или с любым другим, захватившим её воображение матросом. Снова втоптав его душу в грязь! Своей вульгарности. В очередной раз разочаровав Ганешу в этом – вдруг нелепом – мире. Не желая признавать его внутренних механизмов: где тот, у кого больше энергии, тот и Волшебник. А тот, у кого её меньше… И никак иначе!

Так лучше уж быть в этом мире самым добрым Волшебником, постепенно наращивая благодаря своей доброте и отзывчивости внутреннюю энергию и творить благодаря ей вокруг себя подлинное волшебство! Именно поэтому у него и был, изначально, психотип «Рубахи-парня». Как бы предвосхищая сей процесс. Самого что ни на есть волшебства. А не просто внушать любой из них похоть и тут же с ней её реализовывать. Физически. Превращая свой внутренний (а через это и – наружный) мир в сплошное порно. Это так вульгарно!

Каким Виталик, честно говоря, и был, наивно пытаясь соблазнить очередную «мисс сердце» Ганеши, пошедшую ва-банк! В их каюту. Но никак не желая понимать того, как именно это возможно сделать. Технически. А не тупо надеясь на успех. Как все бесы. Время в рейсе ещё было, мозгов – нет.

Что и заставило Анжелу, в конце концов, уйти от Виталика, оставив ему бесёнка, навеки вечные. Через несколько лет умерев под ножом очередного крутого любовника. Которого она, зная её крутой нрав, наверняка сама же и довела в купленной ей матерью после разрыва с Виталиком комнате в коммуналке, распекая своим гневом, как в духовке. Случайно или же нет, но через стенку от той самой комнаты, в которой Ганеша провёл детство. И которую Парвати, не послушав свою сестру из Владивудстока, так и не захотела оставить Ганеше, а потащила его за собой в «полуторку», всё ещё надеясь на то, что им, как многодетной семье, в конце-то концов дадут трёхкомнатную. Для чего Парвати и избавилась от Шивы, ни в какую не желавшего больше иметь от неё детей, чтобы воплотить свой план по улучшению жилищных условий по государственной программе с подвернувшимся ей под пьяную руку Кроносом, младшим Парвати на пару лет. То есть – молодым и глупым. Пришедшим с морей в компании с одним из её любовников (который за пол года до этого катал её и маленького Ганешу на арендованной для этих целей – чтобы её соблазнить – яхте) прямо к ней в коммуналку. Пока Шива был в рейсе. Как говорится, с корабля – на бал, тут же шумно устроенный в коммуналке по поводу их прихода. Которого Парвати легко удалось вдохновить своим энтузиазмом. Устроив его сварщиком на завод и спешно производя после работы бесёнка за бесёнком, выгоняя Ганешу вечерами из коммуналки погулять во двор. Но Советский Союз в это самое время благополучно развалился на части, так и оставив её тесниться в «полуторке». Со всеми её детьми. Которую им дали временно, пообещав, что максимум через год им непременно дадут трёхкомнатную.

То есть если б Парвати всё же послушала свою сестру и оставила Ганешу в коммуналке, он и Анжела прорубили бы вход между своими комнатами, как делали это многие, нашедшие вдруг взаимопонимание на совместной кухне, и зажили бы там душа в душу. Пока смерть не разлучит их.

То есть – ещё лет пять, ну, максимум – десять, как сказал врач. Умерев там же, где и Анжела. У неё на руках. В соседней комнате, которая досталась бы его жене – Анжеле, ведь Ганеша с удовольствием бы на ней женился. Он был слишком жаден до прекрасного! Оставив, в итоге, её матери не одну, а целых две комнаты. Поэтому-то Бог и не пошёл на уступки его тёти. Устами его матери.

Так что если кто из вас болен (особенно, якобы – неизлечимо), да так, что вам уже не помогают даже обезболивающие, это ваш шанс! Доказать себе и всему миру, что: «Терпение и труд всё перетрут!» Не обещаю мгновенного эффекта, но уже через пару часов катания Сизифова-камня ощутите заметное (даже – вами!) облегчение. А дня через три-четыре так и вовсе избавитесь от симптомов своей болезни. Ну, а если станете прокачивать «юнита» и дальше, заставляя воображаемого вами здоровяка делать силовые упражнения, у себя в визуальном и кинестетическом воображении делая их вместе с ним, так и вовсе пойдёте на поправку. Тут уже главное не переусердствовать, ни то это заметят врачи и всё испортят, уговорив вас умными терминами снова принимать лекарства. Чтобы у вас как можно скорее отказали почки и печень. И вы благополучно умерли, не опозорив своего лечащего врача столь ненавистной им всем «нетрадиционной медициной». Раздавив своим Камнем на глазах у всех послушных (в отличии от вас) больных его столь долго создаваемую репутацию и слепую веру в лекарства. Его хрустальный замок, где он – принц, прекрасный в глазах больных и их надоедливо-шумной свиты многочисленных родственников, ползающих перед ним буквально на коленях, умоляя этого карманного бога хотя бы облегчить ваши страдания. Поэтому нужно сразу же решить, чего именно вы хотите: Взбунтоваться и выздороветь! Или же спокойно умереть в больнице? Как и любой законопослушный гражданин. В окружении впервые прослезившихся (такой ценой!) родственников. Чем не идиллическая картина? Выбирать вам.

Главное – продолжать работать над собой. Халявы не будет! Полный пост, целибат и максимальная нагрузка. Представляя то, как вы тянете за собой, по шпалам, железнодорожный состав, гружёный углем. Или вы думаете, что именно позволит и вам поднять молот Тора? Или – вынуть из камня меч короля Артура? Только это спасёт вас от верной гибели. И врачей, которые хотят (но уже, к сожалению, ничем не могут) вам помочь. Увы. Разрушая Сизифовым-камнем введенную вам «полезную» химию.

Или вы думаете, как именно Егор Летов выжил в психушке? В Бога он не верил. Но всегда верил в себя! Поэтому, как говорится: «Не взывай к небесам, помоги себе сам!» Монте-Кристо реально есть и он – внутри каждого, как и завещал Савелий. Надо лишь его конституировать – из себя, в себе и для себя. А это не так-то просто!

Кстати, родственники больного тоже могут реально помочь, «вкачавшись» и затем передав больному через руконаложение (почувствовав то, как они реально его любят) свою энергию. По Каналу Любви. Но это уже совсем другая история…

Болезни. Ведь помочь можно лишь тому, кто и сам себе начал помогать. Иначе это будет иметь лишь временный эффект, и оживший было больной затем снова скатится на больничную тахту. Через употребление мяса, алкоголя и прочее «неправильное питание». Так что нужно и его уговорить себе помочь. Или хотя бы диктовать ему (не по телефону, а именно – в столовой) правильный рацион, заставив его полностью избегать любой(!) животной пищи. Если, конечно, он вам реально дорог. А не на словах. Бла-бла-благо тут не возымеет эффекта.

Но не нужно стремиться облегчить страдания другого во чтобы то ни стало. Не облегчив прежде его душу. Этим вы только отложите положенное ему воздаяние за его грехи. До следующей жизни, ухудшая ему следующее детство. Каждый может и должен сам стремиться облегчить свои страдания. Попутно покаявшись в грехах, дабы подобное этому воздаяние более не повторилось (что врачи воспринимают как рецидив уже излеченной ими болезни).

Ведь, на самом деле, монте-кристонианство в первые века своего существования получило развитие только из-за того, что его члены излечивали любого, с кем даже случайно вступали во взаимодействие. А если полностью излеченный ими от всех болезней бес приводил к ним, на радостях, другого, они говорили ему: «Любишь брата своего и хочешь, чтобы и он излечился? Ты можешь вступить в нашу общественную организацию под эгидой Монте-Кристо, и мы дадим тебе Его технику становления богоподобным. И тогда ты уже и сам сможешь излечивать того, кого захочешь. Хоть весь мир! Предлагая и им вступить в наши ряды, если излеченные тобой приведут к тебе на следующий же день своих больных товарищей.» Это работало как сетевая структура. А потому и распространялось по всему континенту, как постепенно набирающая мощь волна! В геометрической прогрессии.

Другие могут лишь научить тебя путям, дав тебе технику Очищения («Судный день») и Становления («Второе Пришествие… Ганеши.») Прекрасным. Идти – тебе. И могут лишь замолвить за тебя словечко, помолившись за тебя. Дабы архангелы обратили и на тебя тоже своё внимание. Начав тебе в процессе твоего становления подлинно Прекрасным активно помогать. Осекая твоих мешающих тебе заниматься самим собой врагов и так называемых друзей. Соблазняющих тебя сбиться с Пути.

Бес может отпускать свои грехи. Сам! Иначе Глубокое Раскаяние не работало бы. Как свои, так и чужие. Иначе врачей у нас до сих пор бы не было. А одни лишь колдуны и шаманы со всеми их ритуалами и танцем с бубном. Теперь-то уже всем давно понятно, что в грехах нет ничего сакрального и магически необратимого. Это просто ошибки в поведении, которые можно и нужно исправлять. Пока не наступили их закономерные последствия в виде болезней и конфликтов с близкими. Монте-Кристо понимал это как никто другой, заставляя прежде помириться с ближними, а уже потом идти к нему или любым другим добрым Волшебникам за исцелением и дальнейшими инструкциями, торжествуя интеллектом над рассудком «книжников» тех лет и их нерушимым сводом правил, которые Он с лёгкостью нарушал, «незаконно» излечивая грешников даже в выходные! По субботам. Верх святотатства! По сути – отпуская им грехи. То есть беря в их глазах на себя функции самого Бога! Но почему-то обвиняя Монте-Кристо в том, что всё это дело рук самого Дьявола! Что в наше время делает любой более-менее грамотный педиатр. За что любому врачу нужно ставить памятник! Каждый день. И Ганеша, как и Монте-Кристо, обладал интеллектом (если это до сих пор не ясно), а интеллект, как более сложная конструкция разума, «снимает» рассудок (с повестки дня) вместе со всем его барахлом назидательных внушений чувственно ориентированным, то есть ещё более примитивно организованным изнутри бесам («социальным животным»). Не понимающим ничего в том, как это всё (в его же голове) устроено. Иначе Бог ни за что не допустил бы того, чтобы большевики в начале двадцатого века попирали церковь ради торжества диалектики Гегеля – через его ученика Маркса – над религией, пришедшей к тому времени (в конце Кали-Юги) в окончательный упадок, понимая её – уже – более примитивную, чем передовая философия тех лет сущность и потенциал развития цивилизации. Почему Платон и мечтал о том, чтобы странами правили исключительно философы. Как в СССР – на заре образования. Ведь о том, чтобы философами стало всё руководство страны поголовно, Платон и мечтать не смел! Так и не сумев донести – через века – самую сути философии: что архангелы постоянно – в любой конфликтной ситуации! – говорят с каждым: голосом его совести. Его же сердца! Как Ганеша – сердцами рыбообработчиц. Побуждая каждого беса изнутри него же самого возлюбить ближнего, как самого себя. Но архангелы не могут напрямую о себе заявить (как архидемоны – через сумасшедших), дабы у каждого беса осталась Свобода Выбора: поступить так, как он считает нужным (а не в «Палату №6» А.П. Чехова). В силу своей собственной неповторимой индивидуальности каждого, пусть даже это приведёт его к ошибке. На которой бес наглядно сможет убедиться в том, что он не послушал голос Высшего Разума архангелов и поступил неадекватно. То есть наконец-то ощутив в себе Его (Высшего по отношению к нему-прошлому Разума) вкус, как укор – но уже своей собственной – совести. Когда и до каждого это, в конце-концов, дойдёт. Что Монте-Кристо был далеко не первый, кто пришёл и обнаружил, что современные ему демоны давно уже стали орудием Сатаны. Но ещё и тем, кто реально с ними боролся и искоренял их лжеучения на корню. Спрашивается, почему же Сатана, если он реально тогда правил, не уничтожил Учение Монте-Кристо? Раз такое дело. Уничтожив всех Его апостолов. Но позволил-таки Савелию донести его до нас. А как раз для того, чтобы аватара Монте-Кристо понимал: «Придёшь ещё раз, сделаем с тобой ровно то же самое!» Как послание, направленное в будущее. Через пару тысяч лет. И аватара Монте-Кристо (с Его-то интеллектом!), как опять придёт, сразу же это поймёт. И тут напишет.

Глава44.Валя

Разумеется, что на мини-плавбазе «Залив восток» Ганешу, по мере становления титаном духа, поначалу неизбежно шатало по палубе во время этого гормонального шторма то к одному, то к другому столь же молодому матросику, но после того, как Ганеша пережил нечто подобное на своей шкуре в предыдущем рейсе и описал это в одной из своих книг («Битва в кальсонах»), он уже Видел, что это снова оживала в нём его анима (его Изольда (изо льда)), превращая его сущность в андрогина, и уже спокойно отвергал эти «гнилые» позывы. Если и обжигая их, то – своим льдом. Равнодушия. Прекрасно осознавая уже, что так называемыми геями и лесбиянками становятся те, кто в прошлых своих жизнях когда-то были ангелами. Почему они и в этой жизни наивно претендуют на то, что они умнее и выше других. И таким – более высшим – существам гораздо легче снова трансформироваться в ангелов-во-плоти. Так как их внутренняя сущность самопроизвольно начинает восстанавливаться в божество (безо всяких упражнений!), если вы не будете есть мяса, пить алкоголь и (хотя бы на пару месяцев) перестанете заниматься сексом. Даже – с самим собой! Хотя бы для того чтобы на всё это посмотреть. Что и происходило с Ганешей в первых рейсах. Для чего архидемоны его постоянно и заражали гепатитами, чтобы это прекратить. Ведь после каждого гепатита его тело выделяло из пищи всё меньше и меньше энергии. Которая самопроизвольно трансформировала его душу (внутреннее тело), а затем и – физическое тело: в ангела. Во плоти. Так что если вас тянет к противопо-ложному полу, нужно понимать, что вы не больной (и не больная), и спокойно отвергать эти позывы (эти искушения снова пасть до обычных бесов). Довершайте свою трансформацию и становитесь сами собой – ангелом-во-плоти. А не посмешищем для бесов! Которые ни о чём подобном даже не мечтают. Ибо ещё малы духом. И никогда вас не поймут. Даже если и захотят. Не смогут. Так как у них нет вашего внутреннего опыта из прошлой жизни – трансформации в более высшее существо.

Ганеша знал о таких не понаслышке. С одним из таких андрогинов он ходил однажды в море пассажирами на Японию, чтобы за тысячу баксов продать «покупашкам» машин справку под ноль-три Экю. В далёком девяносто шестом году. Хотя сам Валерий настаивал, чтобы все называли его просто Валей. Как друга. Который, пользуясь своей женской сущностью, выпиравший из него наружу (а иногда и – на рожу) – во все его «женские» жесты и эмоции, очень быстро входил в доверие к девушкам, становился им своего рода подружкой, а затем, ко всеобщему удивлению, поимел самую красивую девушку на судне! Прямо в Японии, сняв для этого номер в ближайшей гостинице. Под бутылку вина. Разумеется, чтобы поделиться друг с другом самым наболевшим. От всей души! Хотя все матросы и пассажиры уже давно убедили друг друга, по пути в Японию, что Валя – натуральный гей. А оказалось – э-ге-гей! Снимая номер в гостинице три дня подряд, пока судно стояло в Японии, ожидая конца выгрузки кругляка, зачистки трюмов и погрузки купленных под справки покупашками автомашин. Для себя и ещё одной девушки-покупашки. Чуть попроще. Но общаясь с ней о самом сложном и наболевшем. На полотне постели! Которую он понимал, как никто другой. Снова и снова. И ни разу не пришел на судно ночевать. В последнюю ночь перед отходом судна «поняв» ещё двоих. Ведь только с Валей они могли поговорить по душам, как с подружкой. Да ещё и отвести душу! В спальню. Мол, не зря же ты покупал вино? Так что все те, кто в первые дни на судне не решался с Валей даже здороваться, наконец-то поняли, пока шли обратно, что быть андрогином не так-то плохо. Как ни крути. Девушек. Если уметь этой чертой своего характера управлять. В своих интересах. Но не могли это повторить. Как ни старались. Ни с одной из девушек. Ведь после Вали это были «грубые мужланы». И, пока шли обратно, девушки постоянно звали Валю к себе в каюту, как подружку, с которой они устроили там себе кают-компанию. Где Валя был «душой компании». Обнимавшей их тела. По-дружески. Занимаясь сексом. Если его подружки, выпив вина, этого хотели. Валя уже не навязывался, но и не был против. Мол, мне не жалко. Видя, что девушек это забавляет.

Ганеша ещё за время пути в Японию успел сдружится с Валей, так как внутри был точно таким же, как и он. Изольдой (изо льда). Только Ганеша очень тщательно скрывал от других свою аниму, так как суеверно боялся быть осмеянным. Тогда как Валя, напротив, открыто хватался, что он не такой, как все. И рассказал Ганеше о том, что даже то, что примитивные бесы несколько раз били Вале за это лицо, не заставило его притворяться таким же, как все. Как Ганешу. Который не любил, когда его били и, в отличии от Вали, охотно давал сдачи.

Глава45.На рельеф

Поэтому-то Ганеша уже не объяснял Володе на мини-плавбазе, что именно это внутреннее напряжение от сопротивления внутренним нагрузкам и позволяет ему быть тут сильнее всех. Не занимаясь сексом ни с кем из этих – таких соблазнительных в море уже через месяц воздержания – обработчиц, которые, видя каждую смену его неиссякаемый «жизненный порыв», наивно строили ему глазки. Но не отвечая на их «вечный зов» как раз именно потому, что (физический) секс, по опыту Блаватской, тут же отнимает у тебя эту «атомную энергию», как писала она, которую мы сублимируем благодаря стяжанию духа из «молекулярной энергии», получаемой из пищи. Говоря вместо этого интеллектуального кошмара (который тут же случился бы в голове у Володи), что до службы в армии он три года подряд ходил в «качалку». В «Спартаке». Чтобы в армии быть сильнее всех призывников и «не ударить в грязь лицом». Как делали это некоторые, срываясь с турника, или – падая на пол от бессилия уже через двадцать минут отжиманий после отбоя за то, что один из солдат их роты в этот день совершал очередную роковую ошибку, положив в карман кусок хлеба. Тогда как Ганеша всегда говорил сержанту, который пытался к нему приставать с тем, как ровнее держать во время отжиманий тело параллельно земле: «Да мне всё равно, сколько отжиматься, я хоть до утра могу этим заниматься!» Чтобы сержант отстал и не мешал ему выполнять упражнения. Так как Ганеша до армии толкал штангу весом в семьдесят пять килограмм, тогда как сам весил тогда всего килограмм шестьдесят. А когда пришел в армию, то похудел там чуть ли не до пятидесяти от недоедания и постоянных силовых нагрузок. Так что на фотографию Ганеши в парадно-выходной одежде с автоматом в руках, сделанную во время присяги через два месяца после призыва в «Учебной части», его матери было больно даже смотреть. Тогда как сам Ганеша чувствовал себя превосходно! Так как ещё до армии, пообщавшись в «качалке» с уже опытными спортсменами и узнав о том, что большие мускулы мешают им даже драться и делают их излишне громоздкими и неповоротливыми, мешая им «на стрелке» во время разборок с бесами резко ударить своего противника, стал, послушав их, работать не «на массу», как они, а «на рельеф». Который и даёт настоящую силу, а не только красоту форм, как излишне силовые упражнения. Заставляя таких «красавчиков», решивших пойти в моря, уже за первую же смену в трюме буквально «сдуваться» и еле волочить ноги с ящиками замороженной рыбы в руках. А через пару дней круглосуточно продолжающегося перегруза шесть-через-шесть так и вовсе отказываться от работы. Получая от бывалых моряков прозвище «слабак». Которое заставляло их на следующем перегрузе работать хотя бы наравне с другими. Что Володя за несколько лет работы в море уже прекрасно понимал, совершенно искренне поэтому и считая, что все эти таскания штанг – просто показуха. Но с удивлением узнавал от Ганеши о «работе на рельеф» и уже не приставал с расспросами. Особенно после того, как закончилась красная рыба и началась сайра. И Ганешу перевели работать «на выбивку» замороженных брикетов рыбы из алюминиевых ванночек, заложенных забивщиком в морозильный шкаф. Заменив «сдувшегося» матроса, которого отправили домой на перегрузчике. Где сам Ганеша продолжал работать буквально играючи!

Что и побудило заведующего производством по окончании рейса пригласить Ганешу к себе в каюту и попросить о том, чтобы этот «столь ценный кадр» пошел с ним в следующий рейс. Через месяц перестоя. После того как по приходу судна в порт ему и другим «особо ценным работникам» прямо на пирсе возле судна вручили «почетные грамоты», приурочив это к юбилею кампании, на которую они весь рейс работали.

Но ему пришлось отказаться «от столь выгодного предложения», – подчеркнул Ганеша чтобы не обидеть заведующего производством, сказав ему:

– Моя девушка сойдёт с ума, если я останусь в море ещё на десять месяцев!

Глава46.Юлия

С которой он затем занимался любовью круглые сутки, вспоминая обработчиц. Делая её глаза за эти круглые сутки всё округлей и округлей. От удивления. Заставляя у неё на работе клиентов оглядываться на неровную – теперь – походку этой бравой ещё несколько дней назад официантки. А её напарниц – сочувствовать ей, попавшей «голодному» моряку «под раздачу». И… завидовать! Так как она передвигалась так около двух месяцев, пытаясь выспаться в перерывах на обед и кофе-тайм. А то и просто – прикорнуть возле барной стойки, пока её никто не звал. Стоя. Повесив нос. Заставляя в ужасе отшатываться от (заманчивых ранее) предложений симпатичных и богатеньких посетителей этого кафе с ней переспать. Даже – за большие деньги. По непонятному для них в этот момент выражению её глаз тут же понимая, что бесы её уже буквально зае… здили. Не догадываясь о том, что это был один и тот же моряк, «сорвавшийся с цепи». Словно раб – со своей галеры. Как называл Ганеша свою мини-плавбазу. С обработчицами в мини. Заставлявший эту официантку каждую ночь теперь «гнуть спину». Под ним. Как свою рабыню. Любви. Чуть ли не до утра. Так как даже просто лежать под ним на спине она уже устала. А губы также уже болят и иногда немеют. Особенно – днём, во время работы. Наделяя её речь непонятным (для непосвященных во все эти «постельные ужасы») акцентом, заставлявшим её теперь молчаливо угукать, принимая от посетителей заказы.

Невольно заставляя других официанток и бермеш смотреть на Ганешу, каждый день с нетерпением забиравшим Юлию с работы на своей машине, с непонятным ему трепетом и восхищением. Который не понимал того, что подобное состояние у других жён моряков длится обычно одну-две недели, а не один-два месяца, как он привык. Издеваться над своими девушками, попадавшими после рейса ему «под горячую руку». И тоже, глядя на Юлию, наивно мечтали под неё «попасть». Не понимая ещё, в отличии от Юлии, что это за «попадалово»! Которое Юлия терпела только потому, что мечтала выйти за Ганешу замуж.

А её барменша Жанна, находившаяся «на фрилансе» в отношениях с парнями, так и вовсе заманила однажды Ганешу к себе в двухкомнатную квартиру. Часа два восторженно расписывая ему выгоды жизни именно с ней. И не только из-за того, что она на работе «мутит со спиртным», а потому и получает гораздо больше Юлии с её «жалкими чаевыми», – усмехалась Жанна, но и главным образом из-за того, что у неё есть своя двухкомнатная квартира! А не съемная комната в коммуналке, как у Юлии. Чтобы он вертел её, как хотел. Уже давно. И теперь дала ему… оторваться! Как оторва! Что дико его возбуждало. Ведь ему почему-то всегда нравились девушки, у которых никогда не закрывался рот. Даже – во время секса.

Но узнав от Жанны, что она проживает со своей пожилой матерью, что громко кашлянула в другой комнате, Ганеша тут же свесил не только лапки, но и «горячую руку». Которая тут же к ней остыла.

Ведь у Юлии маячила впереди однокомнатная квартира уже больной свекрови, сын которой погиб на производстве, получив по голове бревном из-за внезапного обрыва троса, работая тогда в порту стропальщиком при погрузке леса, экспортировавшегося в Японию. С которой Юлия с тех пор на протяжении нескольких лет поддерживала самые тёплые отношения, растапливая её сердце на предмет наследства. И Ганеша не захотел терять с Жанной свои «вклады», которые он каждую ночь максимально старался пополнять. Чтобы Юлия и не думала отказываться от него даже тогда, когда станет «невестой на выданье», унаследовав квартиру. Как оно месяца через три, проведённые в больнице, и произошло. Пару раз в неделю стабильно навещая больную свекровь вместе с Ганешей, таская его за собой на привязи чувства долга. Как собаку. Пригласив затем Ганешу с собой в качестве «священного животного», которому она чуть ли не каждую ночь до этого вынужденно поклонялась. Если ей не удавалось сослаться на то, что завтра, мол, ей надо будет идти на корпоратив и она опять – из-за его вечно возбуждённого интереса к её телу – будет еле таскать ноги. По кафелю.

Всё равно соблазняя её, чтобы у Юлии даже и в мыслях не было ему изменить. После корпоратива. Буквально заставляя её и себя работать в постели на износ. Чтоб неповадно было! С другими.

Разумеется – из ревности, которую её работа и колокольные перезвоны с клиентами по телефону в нем постоянно подогревали, не давая ему остыть. До утра.

«Джиневра, как Навигатор, не могла не знать о предстоящих мне тут болезнях, – постепенно понял Ганеша. – Значит, она выменяла меня у архидемонов на Артура. Рассчитывая, что я проживу тут ровно столько, чтобы успеть написать «Судный День» и передать его Ганимеду. Перед тем, как благополучно умру от болезней. Или ещё от чего ни попадя, как Будда или Сократ. Оставшись на этой планете навсегда. Вот стерва!»

И в ту же ночь ему послал видеоотчёт в виде сновидения присутствовавший на встрече Джиневры и архидемона архангел.

Глава47.Пункт наблюдения

После того, как Джиневра обратила внимание на заявку Ганеши, она поспешила согласовать это на Луне. Где коалиция архангелов с других планет давно уже оборудовала себе «Пункт Наблюдения» за тем, в каких условиях содержатся на Ассортире заключённые с их планет. Дабы архидемоны контролировали своих демонов. И следили за тем, чтобы те не перегибали палку, излишне усердно наказывая бесов и падших ангелов за их проступки. Что на Ассортире называлось «Карма».

– Вы хоть понимаете, что именно вы мне предлагаете? – отшатнулась Джиневра от архидемона. – Ведь если Ганеша умрёт там от ваших гепатитов и пневмосклероза лёгких, подсунув ему деда, который умер от саркомы лёгких, да ещё и мать, у которой в молодости разовьётся бронхиальная астма, то у Ганеши – с их генофондом – не хватит энергии на Пробуждение. А значит – дать и Артуру даже шанса отсюда выйти! Что за бред?!

– Но какой нам смысл просто так терять из-за вас Творца Вселенной, на которую вы собираетесь его к нам заманить? – усмехнулся архидемон. – Тем более что он наивно считает, что сможет легко Пробудиться из любых социальных условий.

– Как Творец Вселенной? Абсолютно! – подтвердила Джиневра. – Их специально в учебно-тренажерном центре «Творец Вселенной» именно этому и обучают, перед тем как отправить в командировку. Чтобы все они смогли вернуться.

– Вот пусть и докажет нам всем свою абсолютность! – усмехнулся архидемон. – Что он достоин носить звание Творца Вселенной. Ведь это не просто должность или призвание, но ещё и высшая ступень в иерархии разумных существ! Или вы думали, из каких богов произошли Старейшины Вселенной? Да-да, именно из Творцов. И мы узнали, что один из Старейшин готовит из него себе замену. Вот поэтому-то архангелы и согласны на этот эксперимент. И будут во всём вам помогать. Так как это будет проверкой на то, достоин ли Ганеша, в перспективе, стать одним из Старейшин.

– Это будет его выпускной экзамен, – подтвердил архангел.

– Минуя то, чтобы стать начальником экспедиции? – оторопела Джиневра.

– Этот подхалим втёрся в доверие к самому опытному в политических играх Старейшине. И тот упорно продвигает его во власть, хотя сам Ганеша об этом пока ещё и не догадывается. Именно его оппоненты нас об этом и попросили. Ведь Старейшины контролируют всю вселенную.

– Назначая Творцов Галактик? – оторопела Джиневра.

– Нет, конечно. Но они – в переломные моменты – вносят в их поведение существеннейшие коррективы, посылая к ним целую дюжину Творцов Вселенной. Чтобы тот от них не отвертелся. Ведь в противном случае любой из них сможет создать в центре его галактики «черную дыру» такой силы, что она буквально за несколько столетий сможет втянуть в себя всю галактику. Подчистую!

– Но только если Совет Старейшин – по каналу Высшего Разума – им это одобрит, – возразил архангел.

– Поэтому мы не решились бы на подобную авантюру, если бы один из Старейшин не предложил нам – через своего доверенного архангела – этот план. Кстати, познакомьтесь, бесы называют его Николай-угодник.

– Так что всё согласовано на самом Высшем уровне! – подтвердил тот.

– В итоге, если Ганеша умрёт от болезней, так и не успев Пробудиться, мы получим в своё распоряжение ещё одного Творца Вселенной.

– Либо не получите ни одного, – добавил архангел. – Таков план. Он их всех Пробудит.

– А если Ганеша почует неладное и не согласится? – не сдавалась Джиневра.

– Вот вы как раз и должны будете обеспечить то, чтобы он на всё это согласился, – лукаво улыбнулся архидемон. – Причём, ещё и вас стал бы на это самое уговаривать.

– Что за «это самое»? – не поняла Джиневра.

– Ганеша очень падок до всего красивенького. Догадайтесь, какое у него в школе Творцов было прозвище? Павлин. В школе он постоянно писал стишки по любому поводу. Видя смысл своей жизни в создании прекрасного.

– Этим он и привлёк Старейшину?

– Не знаю. Но именно этим его и привлекла Клития, однажды явившись в учебно-тренажёрный центр «Творец Вселенной» слегка накрашенной. Так легко, чтобы лишь подчеркнуть своё благородное изящество и – и без того неземную! – красоту. И он тут же на это клюнул. Как она и рассчитывала. Но она не учла, что Старейшина, который в тот день принимал у него экзамены, тоже это заметит. По его волнению. И когда она отказалась покидать нашу галактику без него, они тут же сопоставили одно с другим. И всё, разумеется, поняли. Своим Высшим Разумом.

– Что она решила завязать с работой?

– Когда наконец-то поняла, что стать Старейшиной ей не светит. И тут же попыталась стать женой того, кого один из Старейшин продвигал во власть.

– И через него влиять на решения в Совете?

– Именно за это ей и дали пожизненное. Чтобы устранить потенциальную конкурентку, заранее зная её позицию по основным вопросам. А не за отказ работать на них Творцом. Уверенные, что о ней уже никто и не вспомнит, когда мы постепенно превратим её тут в демонессу, – усмехнулся архидемон, – сделав полностью непригодной даже для проживания в Центральной галактике. Ни то что – участвовать в политической жизни вселенной.

– Кроме Ганеши, – возразила Джиневра, – который после её выходки уже никогда о ней не забудет.

– Так что он либо «в цвете» тут с ней попрощается и оставит, либо и сам останется вместе с ней. И в любом случае не сможет транслировать в Совете Старейшин её решения. Повторяю, это не наш план, мы слишком мелко плаваем. Нам сотворить такого никто бы тут не позволил. Под угрозой исчезновения галактики.

– Всё согласовано на самом Высшем уровне! – снова подтвердил архангел.

– И что же от меня потребуется? – так и не поняла Джиневра. – Какую роль мне предстоит сыграть во всём этом политическом спектакле?

– Вы просто должны будете накрасится, как и Клития. Чтобы Ганеша тут же на вас запал. Как и на неё. Ведь вы так красива! Зачем нам изобретать велосипед?

– Но нам нельзя приходить на работу даже легко накрашенными! – возразила Джиневра. – Это прописано в Уставе компании: «Клиенты должны грезить о высшем мире. А значит – видеть в наших сотрудниках прообразы богов. Чуждых всех искушений и страстей.» Думая, что мы запросто с ними якшаемся. Ведь боги, которых бесы наивно считают обычными инопланетянами, называя их «раса Серых», после тридцати трех лет полностью удаляют себе детородные органы. Чтобы больше никогда не искушаться и не тратить энергию на эмоции и страсти, понапрасну распыляя её в пространстве. Переходя после этого на питание чистейшей вихревой энергией, получаемой с планет низшего типа. Именно это и обеспечивает им самую высокую продолжительность жизни их физических тел в галактике – тысячу двести лет. Тогда как даже нам, ангелам, не удаётся прожить более восьмисот пятидесяти лет. Именно потому, что мы не удаляем себе детородных органов. Чтобы не терять смысла жизни. Так как мы, всё же, психически чуть более примитивны и не так стабильны, как боги. Наше агентство «Новая жизнь ангела» было создано именно для того, чтобы ангелы прочувствовали на собственном опыте, каково это – жить одним лишь ментальным телом. И понять для себя, хотят ли они, в перспективе, стать богами. Либо уже смириться и так и оставаться ангелами, если жизнь богов покажется им несносной. Были бы бесы хоть чуточку терпеливее, они тоже смогли бы использовать свои тела во всей полноте, что заложена в их тела Создателями тела ангела. А так – это слишком дорогие для них игрушки, которые бесы используют точно также, как и до того, как Ганеша решил подарить им тело ангела.

– Не сам, а по решению Совета Старейшин, – уточнил архангел.

– То есть используют и это тело тоже лишь для того чтобы размножаться, как собаки. Каждый день, а не как ангелы – раз в лунный месяц.

– Или вы думаете, – улыбнулся ей архангел, – почему Монте-Кристо сказал бесам: «Это Сатана сказал сеять вас, как пшеницу»?

– То есть бесы как были недо-разумными полуживотными, какими Ганеша их тут обнаружил, оказавшись вместе с другими Творцами Вселенной на этой планете «Шариковых», так ими, по сути своей, и остались. Даже – приняв форму ангела. Так и не научившись использовать своё новое тело даже на проценты. Среди которых только считанные единицы обладают теперь рассудком.

– Тут же величая себя великими учёными! – усмехнулся архидемон.

– Не говоря уже об интеллекте, которым обладают ангелы, – понимающе улыбнулась Джиневра. – Попытавшись и на Ассортире сделать всех не менее разумными.

– Кстати, – переключилась Джиневра на архидемона, – я порылась в архивах и обнаружила у вас одного из величайших Мастеров, которого сослали сюда на пожизненный срок без возможности выхода даже по амнистии. Из-за того, что он стал обладать таким могуществом, что попытался стать Творцом Галактики. Но не новой галактики, нет, а почему-то решил захватить власть в уже существующей. Так вот, я хотела бы родиться на Ассортире как его дочь. Чтобы он с детства научил меня всему, что знает.

– Что? – оторопел архидемон от такой наглости. – Вы хотите, чтобы ваше путешествие в нижний мир стало бы одновременно со спасением Короля Артура ещё и курсами повышения квалификации?

– Ну, а что? Либо я спасаю мужа, либо навсегда оставляю тут его и Ганешу. Но хотя бы научусь за это время у Мастера его основным приёмам. В любом случае. Чего мне время на вас просто так терять? Либо вы на это согласны, либо я не стану красится, рискуя потерять работу. Мне нет до игр в Совете Старейшин никакого дела! Пусть соблазняют на свои шашни кого угодно. А мужа я в любой момент и другого могу себе найти. Я даже без макияжа каждый день на работе отвергаю своих поклонников. Тем более что, как Навигатор, я могу подобрать ключи к любому сердцу! Только представьте, что за буря эмоций закрутит вокруг меня неженатых ещё сотрудников из агентства, когда я приду на корпоратив накрашенная? Легко! Поэтому я и хочу уже либо хотя бы попытаться спасти Артура, либо поставить для себя в отношениях с ним жирную точку! И ответить на «вечный зов» одного из тех, кто ко мне неравнодушен. Даже – без косметики.

– Хорошо, будет вам Мастер! – согласился Архидемон. – Итак, по рукам?

– А Ганеша? Моё агентство должно предложить ему то, чего он не встретит на других планетах. У него уже целый табор из «рабынь любви» с планет низшего типа, которых он везде таскает по планетам в своей свите. Да и ангелиц у него уже было столько, что я вряд ли смогу его всерьез увлечь.

– Хорошо, – улыбнулся архидемон, – я дам ему саму Елену-прекрасную!

– Замечательно! – всплеснул руками архангел. – Ведь Ганеша тут же увидит в ней богиню и хотя бы попытается вернуть в Рай. Планет высшего типа. И заберёт её с собой. Хотя бы – в свою свиту.

– Но боюсь, что её ему будет недостаточно, – возразила Джиневра. – Елена капризна, да, но сентиментальна и слащава. Именно поэтому она и пала. Думаю, он захочет более острого блюда.

– Вы намекаете на демонессу? – не понял архангел. – Вы хоть понимаете, что это только звучит красиво?

– Должна же я его ошарашить? Чтобы он точно клюнул.

– Хорошо, я дам ему саму Артемиду! – усмехнулся архидемон. – Пусть хлебнёт по полной! Давно уже я не издевался над богами. Причём, официально.

– Но она же идет «в наборе» со своей служанкой Каллисто! – оторопел архангел. – Вы отдаёте себе отчёт, на что вы его там обрекаете? Каллисто и Артемида сделают ему так больно, что он полезет на стену от душевных мук и буквально сбежит от них в ангелы-во-плоти. Так и не создав Учения!

– Так это именно то, что мне и нужно! – усмехнулась Джиневра. – Чтобы вытащить Артура.

– Нет, вы не ангел, – вздохнул архангел. – Разве можно причинять богу столько боли? Я подам на вас жалобу в Верховный Суд Галактики.

– Хорошо, договорились, – усмехнулся архидемон. – С нетерпением буду вас ждать. А вы не хотите к ним присоединиться? – лукаво посмотрел он на архангела.

– Потрепать себе нервы? Как только наступит Сатья-Юга, я первым туда явлюсь. Чтобы выжигать вашу ересь! Будем надеяться, что Ганеша окажется гораздо крепче, чем боги нашей галактики. Я берусь ему помогать. Лично! С Летучего Корабля. Иначе он не справится с заданием.

– Вот и проверим, кого теперь берут в Творцы Вселенной, – улыбнулась Джиневра. – Возможно, что для него это окажется гораздо терпимее, чем вы думаете.

– Что ж, если он действительно справится и наступит Сатья-Юга, я не буду подавать на вас жалобу. Впрочем, иначе вы останетесь там со своим Артуром навсегда. И жаловаться будет просто не на кого.

– Да будет вечная Кали-Юга! – проревел архидемон и исчез.

– Боюсь, что и мне уже пора, – улыбнулся архангел. И исчез тоже.

Глава48.Душевные раны

Вспоминал Ганеша насколько Джиневра была прекрасна и тут же приезжал на работу к Васаби на автостоянку, возле которой в вагончике и сидели до самого утра девушки лёгкого поведения в ожидании вызова, выдёргивая оттуда Васаби, тут же прибегавшую к нему с чужим телефоном. Показывая его в качестве вещественного доказательства того, что она именно им и зарабатывает деньги. А вовсе не тем, что он мог бы вместо этого подумать. И занимался с ней совершенно бесплатно тем, за что другие девушки, наблюдая, как плавно покачивается его машина, получали деньги. Бесплатно повышая её мастер-класс! Вспоминая с ней то, чем он с Юлией так долго занимался. Стараясь обучить Васаби её «коронному номеру» – сглатывать в течении (столь долгой в этот момент) минуты результаты его труда. Над её отговорками и ленью. Заявляя ему, что тогда от неё будет «дурно пахнуть». И клиенты смогут подумать, что она тоже… Работает наравне с другими. Ведь она не просто принимает звонки, но ещё и сопровождает девушек на рандеву, берёт деньги у клиентов и контролирует, чтобы те не работали сверхурочно – за уже взятую за количество оплаченных им часов сумму. Потраченных строго только на одного клиента.

– Я знаю принцип работы «Мама-сан», – понимающе улыбался Ганеша и совал в рот Васаби насколько кубиков жевательной резинки чтобы отбить запах.

Как постоянно делала это Юлия, когда они только-только начинали встречаться. И Ганеша заканчивал с ней на сопке секс неизменно её «фирменным приёмом». Как с довольной улыбкой поясняла Юлия, что именно это, подчеркивала она (ещё раз ему это наглядно продемонстрировав, пытаясь высосать из него всё-всё без малейшего остатка), и заставляет её однажды бывших в её объятиях парней возвращаться к ней снова и снова. За добавкой к этому изысканному только с ней блюду. Добившись за пару месяцев встреч, чтобы и Ганеша начал с ней не просто встречаться, пока было лето, но и переехал к ней жить, как только наступила осень, и в машине стало уже холодно. Этим заниматься. Пока не ушёл в рейс на мини-плавбазе «Залив восток». Чтобы вернуться не просто на берег, а именно к ней. Тут же разогнав по телефону всех её любовников, отобрав у неё телефон, который он ей и оставлял, уходя в рейс. И внушив ей за пару месяцев совместной жизни буквально отвращение к сексу.

Ведь некоторые из её любовников тоже мечтали вместе с ней переехать в её однокомнатную квартиру, которая уже несколько лет (как свекровь «на всякий случай, мало ли?» оформила на неё завещание) постоянно маячила у Юлии на горизонте. И старались как могли. Пока Ганеша не слил этих старателей, разрабатывавших её «золотую жилу», в унитаз. Доказав не только Юлии, но и всему коллективу кафе «Океан», знавшему об её похождениях налево, что он единственный из всех возможных кандидатов на её сердце. А следовательно и – квартиру! Которые снова и снова пытались для неё актуализироваться, но уже – тщетно. Лишь убеждая Юлию каждую ночь в том, что он любит её гораздо сильнее. И не только телом, но и – сердцем, которое Ганеша всегда ставил во главу угла. Добиваясь того, чтобы Юлия в него влюбилась. И моментально вспомнила о том, как только Ганеша пришёл из рейса и начал интенсивно её любить, что она не просто похотливая самка, как наивно думали её любовники, но и важная дама. Его сердца. Требуя от неё и самоуважения и, из уважения к нему, больше не изменять – своим высшим принципам! Чтобы он в ней не разочаровался, «оставив на этой планете навсегда!»

Как это неизбежно произошло уже после года совместного проживания в квартире. Сменив её через полгода систематических измен ему на Талию. Оказавшуюся, на самом деле, лишь предтечей Васаби. Ведь сразу же после Юлии он ни за что не позволил бы себе столь низко пасть. До Васаби. Ни морально, ни – социально, променяв квартиру Юлии лишь на квартиру Талии.

Да, могло бы показаться, что Ганеша был заурядной приживалкой, который везде ищет выгоду. Но! В такие судьбоносные моменты у него в уме снова и снова возникал прообраз прекрасной Розы, которая спрашивала его в «Слепом кино», отказываясь от секса с ним:

– Агни мне вчера говорит: «И почему ты не хочешь с ним быть, ведь Ганеша такой хороший?» А я и спрашиваю у неё: «А трахаться мы где с ним будем, на лавочке?»

И только если Ганеше было что ей у себя в голове возразить, он решался на отношения. То есть более решительно, чем если бы подобного варианта с приданым у его невесты не было. Не считая всерьёз такую избранницу даже за потенциальную невесту. Не говоря уже о браке. Если у неё негде было с ним жить.

Ведь даже для того чтобы была лавочка, должен был быть и дом, возле которого она б стояла. Чтоб на ней трахаться. Так что если дома у его новой избранницы не оказывалось, то и лавочка у него на неё не особо-то и стояла. Побуждая Банана «свернуть лавочку».

Пока Талия не сделала ему так больно, что он уже буквально кинулся в объятия Васаби. Каковы бы они ни были. Чтобы та зализывала его «душевные раны». В постели. Чуть ли не каждый день делая минет, как только он её об этом вежливо просил, заявляя, что уже соскучился!

Чтобы даже не думать о том, чтоб вернуться к Юлии, периодически передававшей ему через Парвати: «Наигрался молодыми телами и пора бы уже вернуться! Домой». Так как Юлии на тот момент было уже ровно тридцать. А Васаби – девятнадцать. И даже несмотря на её репутацию (а то и брезгливо отворачиваясь от неё), Ганеша всё продолжал и продолжал играть. Ободряя себя надеждой, что к Юлии он вернуться завсегда успеет. «Билет на кармане, поезд не уйдёт», как любила шутить его бабушка. Теперь у него в голове – над Юлией.

Глава49.Бесёнок

И даже однажды заявился к Юлии прямо днём. После того, как Талия в первый раз изменила ему с мужем хозяйки такси на квартире своих родителей. Который тоже работал там, как простой водитель, хотя всю эту фирму и организовал. И платил налоги. И у Ганеши – непонятно тогда ещё почему – не оживился интерес к этой изменнице, которая в тот день жутко комплексовала перед ним за измену и не хотела Ганешу. Уже. Но и отказаться не могла. Морально. Так как они официально всё ещё были вместе. Как будущий муж и жена. Чтобы, не мудрствуя лукаво, проверить, переспав с Юлией, что с его мужским достоинством всё в порядке. И дело вовсе не в нём. Ещё раз убедившись в том, что даже заканчивать секс всё-таки намного приятнее с Юлией, прямо на её больших губах. Но начинать его всё-таки – с более молодой тонкогубой Талией. Тут же к ней вернувшись.

Пока не научил Васаби начинать его, как с Талией, и заканчивать, как с Юлией. Помножив у себя в уме это мастерство Юлии на Вечный возраст Талии. И добиваясь с Васаби уже просто потрясающего результата! Заставляя её слегка постанывать во время секса. И непроизвольно перенимая этот её телесный навык. Находя это весьма приятной опцией!

Казалось, что Васаби была гораздо ближе в своей эволюции к животному миру, чем Юлия. А тем более – чем Талия. Сухая, как палка дзенского учителя. Которой судьба его хлестала. Но, как оказалось, именно это он в Васаби и полюбил. Наслаждаясь с ней своей любовью.

Теперь уже – каждый вечер. А когда вечером допоздна работал по выходным – и ночью. Мешая той работать. Но, как говорится, красота требует жертв. И она осознавала, глядя на часы, что – немалых. Прекрасно понимая, что в этот выходной за это – самое производственное, но проведённое вместо этого с Ганешей – время, могла бы уже немного заработать. Лишних денег. Которые сейчас, когда они судорожно копили на жильё, были уже совсем не лишними. Заставляя её торопить и подгонять Ганешу. Ударами по заднице. В наказание за напрасно потраченное с ним время. Отдав рабочий телефон шефу, если тот не был занят, или – своей подружке Кире, временно сделав её Старшей. Которые шли ей и Ганеше на очередную уступку. Прекрасно понимая, что иначе Ганеша и вовсе увезёт от них «свою Васаби» бог знает куда. В коммуналку, которые были втрое дешевле. Но которую Ганеша, проведя в подобной же комнате детство и насмотревшись на все эти бытовые мерзости совместного проживания с соседями, теперь наотрез от таких соседей отказывался снимать. Призывая Васаби подождать, пока он накопит денег на отдельную квартиру. Ну, и – помочь ему, чем сможет. Только не спать ради этого с клиентами! Как «все эти шалавы», как сказала шефу его бывшая уже жена. Чтобы не пасть для него столь низко, что это автоматически заставит его вернуться к Юлии, которая уже на тот момент нашла себе парня. И которую у него пришлось бы теперь заново отбивать. Снова делая из неё отбивную – в постели. И посаливая солянкой.

Как Ганеша это однажды уже сделал прямо возле её дома в своей новой – на тот момент – машине, как только ему изменила Талия. И заехал к Юлии специально для того чтобы продемонстрировать той её возможности. Показав неожиданно для неё свою машину столь живо и красочно, показывая то, как «здорово и вечно» в ней раскладывается салон, тут же разложив и саму Юлию точно также, что та была от такой машины в полнейшем восторге! Через пару лет купив себе точно такую же «коробчёнку», но немного поменьше, другой фирмы и голубого цвета. Но все эти годы не переставая вспоминать о том, какой у них был в этой его столь необычной тогда машине секс. Особенно вспоминая об этом – в момент покупки. Раскладывая сиденья. И с тех пор полюбив (с другими) эти только появившиеся тогда модели.

Хотя вначале она минут пятнадцать всё упиралась и отговаривалась. Заявляя ему о том, что у неё уже намечается один парень, с которым у неё уже пару недель был секс. И она планирует завести от него себе бесёнка, которого Ганеша ни в какую не желает ей дарить.

Тут же объяснив Юлии, что он с ней только для того и расстался, чтобы у неё появился шанс его завести с другим.

И Ганеша от всего этого, и вправду, так завёлся, как бесёнок, что сразу же добавил тогда, что это не самое лёгкое для неё решение. И для этих целей ей сперва нужно будет как следует потренироваться. Свернув в тупик между гаражами.

И прямо посреди бела дня произвёл с ней такую потрясающую тренировку, что у неё и её нового парня это сразу же получилось.

Как только Юлия (окончательно поняв, что Ганеша к ней уже никогда не вернётся), соблазнила нового парня не только сексом, но и своей квартирой. И начала с ним жить.

От кого из них был бесёнок, Ганешу уже не волновало. Как и саму Юлию, так и сказавшую ему через пару лет: «Он не твой!»

Глава50.Елена

Потому что с Юлией Ганеша познакомился… Как раз тогда, когда его девушка Елена, в которой он всё наивно искал увидеть свою «вторую половинку», предательски улетела от него «по обмену студентами» в Америку. И Юлия тут же была спешно рекрутирована зализывать его душевные раны. А точнее – высасывать из него яд унижения и обид! Как только одна из подруг его матери попросила его с ней «поближе познакомиться»:

– Ну, не получится, так не получится, что с того? – мол, ты в любом случае ничего не теряешь.

Хотя Ганеша сразу же понял, пообщавшись с ней и увидев, что она, ну, никак не могла, при всём желании, быть его ни второй, ни третьей половинкой. В силу их столь различной «изначальной природы». Гигантской лягушки, давно уже вставшей на задние лапы. С огромным ярко-красным сердцем. Которая с удовольствием приняла тело ангела после того, как Ганеша посетил их планету. И забрал её в свою свиту – в качестве платы за то, что подарил всему разумному населению её планеты ангельский облик.

Не понимая ещё того, что все девушки, которых, из сострадания, в этой жизни милостиво предоставляет ему Господь, все до одной и являются – такими разными – половинками его души, которую он и должен будет потом для себя составить, оставшись уже наедине и сложив в единое целое своё разбитое ими сердце. Толком-то не понимая ещё тогда того, какую – центрирующую – функцию выполняет Любовь. С большой буквы. Как целое, а не как её разрозненные на части девушки, её к нему носители. Которые, одна за другой, всё ярче пытались до него это донести. Не понимая ещё того, что он с ними встречается уже столько жизней, сколько ему и не снилось. Снова попав в их сумасшедшую центрифугу центрирующей его любви. Замирая от восторга на этой карусели. Чувств.

Влюбившись в Елену только потому, что она – когда-то – была богиней. И впечатлившись ею – именно поэтому – до глубины души! Из-за её божественной природы. И неземной красоты, сквозившей в ней. Как и в Ганеше, воплощённом в одной из жизней волшебстве.

Которая с тех пор, как однажды стала богиней, выбрала с той поры – Всегда – быть вечной девушкой, как и Ганеша – парнем, не раз заявляя ему:

– Ты даже не представляешь, насколько девушкой быть приятнее, чем парнем! – соблазняла Елена его в следующей жизни родиться бабой.

– Да, но у девушек есть только рассудок, а у парней – ещё и разум, – возражал ей Ганеша, пытаясь тут же поставить её на место. – Правда, он появляется только у тех парней, которые начинают им пользоваться. Так говорила мне одна девушка, что одно время жила с парнем, у которого он уже присутствовал. – Намекал он на нимфу Эхо.

– Ей видней, – улыбалась Елена. Отказывая ему в разуме. – Жаль, что у тебя его до сих пор нет. Он бы нам очень пригодился.

– Но иначе меня бы с тобой уже не было, – возражал ей Ганеша, входя в роль. – Судя по опыту той девушки. С которой я расстался.

– Знаю. Если бы он у тебя был, мы бы даже не познакомились, – усмехалась Елена. И ещё раз усмехалась, тут же поняв, что только что посмеялась не над ним, а над собой.

Разум у неё уже был. Как и у любой богини. Правда, она им ещё очень редко пользовалась. Экономила.

Об этом и говорил Монте-Кристо: «Чем больше отдаешь, тем больше получаешь обратно». Заставляя таких, как она, шевелить мозгами.

Глава51.

Виражи

В тот ноябрьский день выпал первый снег. Когда Васаби ему позвонила с работы и попросила её забрать. Навсегда. Так как уже накопила свою половину суммы, необходимую им для снятия жилья. Тут же позвонив и узнав, что хозяин квартиры попросил подождать его возле их будущего дома до обеда, Ганеша не стал ожидать хозяина и сразу повёз её на один из самых далёких и диких пляжей Нахадаки, на котором они ещё «не отмечались». Желая хотя бы этим вознаградить её за труды.

Но когда он уже начал её вознаграждать, желая наглядно показать, насколько глубоко он ей за это благодарен, и вошел в неё до конца, периодически упираясь во что-то твёрдое, как он делал уже это иногда в одной из самых проникновенных в неё поз, Васаби тихонько вскрикнула и слегка скривилась. Хотя у них не было секса уже два дня. И о том что это он, якобы, «вчера так перестарался», не могло быть и речи. Значит, это перестарался кто-то, отрываясь с ней «на прощанье». Наивно подумал Ганеша. Хотя и это ему подумать было очень больно. Решив, что она таким безобразным образом расплатилась с шефом по безналу за то, что на него работала. И, возможно, уже не в первый раз, подумал он. Пытаясь максимально сэкономить деньги.

Потому что поверить в то, что Васаби сама всю ночь работала на износ, не щадя себя, а значит и до этого точно также весь месяц на самом-то деле только и работала, было ещё унизительнее и больнее. И поэтому он выбрал «меньшее из зол» – шефа.

Ведь даже подумать о том, что Васаби всё это время могла спокойно совмещать оба эти варианта, было выше его сил!

И поэтому он сделал вид, что это он, нечаянно, в порыве страсти сделал ей больно. Извинился за то, что причинил ей боль и сменил позу на более комфортную.

И как только первый снег стал столь же предательски таять под лучами входящего в зенит солнца, как и его ожидания целомудренности от её поведения, они поехали снимать квартиру, о которой ещё пару дней назад договорились с её владельцем. Что сдавал её не через агентство недвижимости, а напрямую. Чтобы никому не платить процентов. И поэтому сдавал её только молодым парам. Без детей. Ещё пару дней назад посмотрев на них обоих и заметив, что у них всё серьёзно. Как и сам Ганеша. И любезно согласился подождать два дня.

Вот так вот они и въехали. Не отказываться же ему от Васаби только потому, что она изменила ему чёрт знает с кем? Причём, снова. Понимая уже, что с Андреем она спала. И – почему именно. От других водителей. Не выгонять же её из-за этого… обратно на панель? Красивую и… бесполезную. Поэтому, одним больше, одним меньше… Решив для себя, что всё это для них обоих теперь в глубоком прошлом, уже готовый всё ей простить – оптом и, закрыв на всё глаза (как бы входя, сидя рядом с ней, в особенно жуткий вираж «американских горок»), начать с ней «жизнь с чистого листа». Наивно думая, глубоко вдыхая и выдыхая пережитый ужас, что все её «виражи» закончились.

Поэтому когда Андрей, а затем и шеф снова начали названивать Васаби, интересуясь тем, как у неё сейчас дела, не соскучилась ли она «по рабочему кол-лективу?» С растяжкой произносил шеф, намекая на нечто большее. А та через пару дней стала заявлять Ганеше о том, что соскучилась по подружке, Ганеша отобрал у неё второй ключ и, уходя на работу, стал закрывать в квартире. На весь день. Говоря, что к подружке они поедут вместе. А так же в любое другое место, куда она только пожелает. Но только – вместе с ним. Понимая, что кошмар ревности, который столь тщательно готовили всё это время ему архидемоны и в который он всё никак не мог и не хотел поверить, начался!

Добро пожаловать в Ад! Как бы усмехались над ним они. Названивая Васаби по телефону. К которым затем, после общения с подружкой, присоединился ещё и зэк. Окончательно его добив. Её глупостью. И равнодушием к тому, что он о ней и обо всём этом думает. О том, как сильно она себя и его всем этим позорит.

Вот как он её, такую, мог любить? Красивую и… бесполезную. Он мог ей только мстить! И мстил. В постели. Жестоко и беспощадно! Вкладывая в это всего себя. После каждого звонка.

И лишь распалялся ещё больше, видя, что ей всё это безумно нравится!

Как и любой демонессе. В которую Васаби постепенно тут превращалась. Из Творца Вселенной.

Глава52.Черная дыра

Да, он проходил уже нечто подобное с Юлией, когда она резко похудела. Чтобы не терять Ганешу и соблазнить его с ней жить. И все те, кого она так долго хотела все эти годы, вдруг возжелали её ещё больше. Чем она. И Юлия начала спешно закрывать с ними свои «кармические дырки». Своей дыркой. Не понимая ещё, что эту «чёрную дыру» страсти ей никогда и ни чем не заткнуть. Пока она сама не перестанет вращаться. В кафе, на глазах у всех! Показывая всем подряд у себя на работе, какой она стала, вдруг, неожиданно красивой. И вращала, игриво танцуя под музыку в зале, короткой юбкой. А на деле – задом. Похудев не только телом, но и лицом, ставшим «чудесным образом» не просто симпатичным, но красивым! И Ганеша был этому безумно рад, наслаждаясь Юлией в постели и заканчивая с ней секс прямо в это её красивое лицо. Что было просто волшебно! Но не мог столь же безумно её и не ревновать, когда та пыталась от него куда-нибудь «сходить с подружками», один раз после этого уже поцеловав её в губы и ощутив у себя на губах запах чужого присутствия. А когда начал делать ей «солянку», полностью в этом убедился, тут же прекратив все эти прелюдии и перейдя на жесткий секс. Не целуя её с тех пор в губы. Никогда. Эту шалаву.

Если не был полностью уверен в том, что ближайшие пару дней она провела только с ним.

Ведь он начал встречаться с Юлией, когда та была ещё досадно толстой и некрасивой. Поэтому-то подруга его матери и предполагала тогда, что у них может ничего и не получится. С этим демоном искушения, потерявшим из-за лишнего веса квалификацию Прекрасной. Да и то – приблизительно раз в месяц. Встретившись с ней в первый раз и попытавшись тут же ею овладеть. Так как после расставания с Еленой у него уже около месяца не было ни с кем секса. Даже – с самим собой. Поэтому он был согласен уже на всё. Хотя бы – на один раз. И был очень раздосадован, обнаружив у неё «критические дни». Но Юлия тут же гордо рассеяла его критический взгляд на вещи, сделав ему «вещи».

Ведь он расстался с Еленой только на том условии, которое Ганеша сам себе поставил, что он начнёт заниматься «стяжанием духа». Хотя она тогда ещё не улетела в Америку и периодически звонила ему, побуждая Ганешу заняться с ней сексом под предлогом прокатиться или просто куда-нибудь пойти. Мол, мне просто скучно! И он периодически срывался, забывая о том, что они поссорились, и шел той на уступки. Впрочем, весьма охотно! Так как Ганеша Елену совершенно искренне и уже давно любил. Но не мог ей простить того, что она ему изменяла. Со своим карманным бесом Костиком. Которого она то и дело оттуда непринуждённо доставала. Словно фокусник – зайца из цилиндра. Даже тогда, когда Ганеша снял ради Елены студию и они начали встречаться чуть ли не каждый день, забирая её часа на два после занятий в институте. И она придумывала себе всё новые и новые занятия – для своей матери. Чтобы быть с Ганешей всё чаще и дольше. Иногда задерживаясь «в институте» допоздна. А то и вообще «срочно уезжала во Владивудсток на весь день». Так как являлась председателем клуба с углублённым изучением английского языка. Из-за того, что была в Нахадаки самая умная среди студенток. Всего города. И её не поставили председателем головного клуба во Владивудстоке только лишь потому, что у неё там не оказалось своего жилья, что было основным условием конкурса. А поставили гораздо более слабую, чем она. И на передок – тоже. Которая сразу же поняла, что для этого нужно, совратив американца Джона, который курировал в России оба эти клуба, после одного из корпоративов. Чего никак не хотела делать Елена. Даже тогда, когда Ганеша соблазнил её… похудеть. Ещё больше. И она стала выглядеть ещё более соблазнительно. Для Джона, которого Елена теперь отшила. Из-за того, что он не сделал её председателем обоих клубов. Как? Технические трудности Джона её не волновали. Как уже и он сам.

Короче, классика жанра. Ганеша был неисправимым исправителем, выправлявшим девушек до их идеального состояния: Прекрасных. А затем наслаждался ими и… Страдал от того, что уже не дотягивал до уровня их – уже изменившихся – запросов. Осознавая, что сам же столь высоко «задрал» их планку. И нещадно драл этих «коз» в постели. Желая им за это отомстить. Что этим бесовкам безумно нравилось! Его изводить. Ради этого в постели.

И когда Елена умчалась в Америку, пообещав, правда, что через два года она вернётся, Ганеша не обещал ждать. Хотя Елена и делала для этого всё, что только было в её силах. В постели. Перед тем, как улететь. Называя всё это «перспективное планирование», как её и учили в клубе: планировать своё будущее. Тем более зная, что ей после этой поездки на два года будет закрыт въезд в Америку. Согласно закону, который американцы разработали именно для того, чтобы подобные ей красивые и умные студентки не выходили там замуж за их наивных богатых граждан и не получали через это грин-карту. Не отбирали у тех деньги и не вышвыривали на улицу. И Америку нельзя было обвинить в «утечке мозгов». На мостовую. И из-за этого Елене в России ещё ровно два года нужно будет с кем-нибудь перекантоваться. Перед тем, как лететь обратно. К тому, с кем она все эти два года а Америке будет проводить «перспективное планирование». Чтобы затем вернуться и окончательно его «распетрушить». Так почему бы этим «кем-нибудь» не быть Ганеше? Уже однажды согласившегося с ней пожить. И за которого она, в крайнем случае, даже планировала выйти замуж. Если «перспективное планирование» в Америке за два года ожидания её обратно в свои объятия потерпит крах. Не выдержав и женившись на американке. Или же найдя себе другую, столь же наивную студентку из другой страны. Убедившись в том, что Ганеша вполне себе может прощать и терпеть её измены, лишь распаляясь из-за этого в постели. Не муж – мечта!

Глава53.Шоу должно продолжаться!

Каковым его считала не только Елена, но и Юлия. Особенно – когда самолёт Елены растаял в небе. И Ганеша, истерично ностальгируя, понял, что ему все эти долгие без неё два года тоже необходимо будет с кем-нибудь перекантоваться. И пошел на уступки матери и её подружке, которая жила с Юлией в коммуналке в одной секции. И после того как Ганеша навестил Юлию, перестала названивать его матери. Решив на общей кухне, что тот «попался».

Но Ганеша, не считая минет началом для отношений, чувствовал себя абсолютно свободным. Ведь секса у них не было? И стоя на трапе во время ремонта на судне «Константин Алексеев», снова занялся стяжанием духа. От нечего делать. В основном – ночью, когда всё начальство разбегалось по домам и у него для этого появлялось время. Вся ночь.

Но из-за того что его занятия были не регулярными, примерно через месяц он снова не выдержал и позвонил Юлии.

Чтобы поехать с ней на сопку, на которую уже давно мечтал попасть. Ещё в объятиях Елены. Глядя несколько раз на крутую дорогу, ведущую вверх. Понимая, что именно там он ещё ни с кем «не отмечался». И нашел Юлию неплохим поводом, чтобы осуществить свою давнюю мечту. Пусть и с другой, менее привлекательной героиней этого сериала. Наивно думая тогда, что меняет не героиню, а всего лишь одну актрису на другую. Когда прима временно улетела от него «в тартарары». Ведь шоу должно продолжаться! Настаивало его тело. Уже всё сильней и неотступней. Предлагая ему сложный выбор: либо рукоблудие, либо Юлия? «Третьего не дано», – настаивала заповедь из философского словаря. И, ударяя по рукам, заставляла выбрать «меньшее из зол» – Юлию.

Но споткнувшись снова о её «критические дни», Ганеша искренне рассмеялся:

– Бытие не хочет, чтобы наши отношения спускались с вершин минета! – и довольный, с улыбкой снова предоставил Юлии своё тело для экзекуции минетом.

Согласившись после этого, из сострадания к ней, окончательно бросить уже эти занятия «по стяжанию духа» ровно до тех пор, пока не уйдёт в рейс. Чтобы начать с ней встречаться на регулярной основе. Пообещав заехать к ней как минимум через неделю. Ну, две. Максимум. Побуждая её к тому, чтобы она за это время начала худеть.

– Ну, хотя бы для того, чтобы наш секс был как можно более приятным. Уже неплохо, да? Тем более что если ты для меня не похудеешь, то мне придётся тебя «поматросить и бросить». Если ты не возьмешься за голову. А не только своей головой – за мою головку.

Он вполне мог себе позволить столь отвлечённо от её не самого привлекательного тела говорить ей так после Елены. Настолько он создал её Прекрасной! С большой буквы! Надеясь и из Юлии сотворить нечто подобное. Подобно опытному уже скульптору отсекая от неё всё лишнее. «От этой глыбы», – молча усмехался он, на которую Юлия реально тогда была похожа. Хотя Елене было всего-то двадцать один, когда они начали встречаться, и двадцать два – когда он наконец-то взялся за работу над этим неподатливым материалом. Который всё спешил непослушно ускользнуть от него в чужие объятия. Когда снова вернулся к ней из Владивудстока, уговорив себя по телефону с ней быть.

– В качестве кого? – не понял Ганеша: «Точно ли ей всё это нужно?» Нести всю эту ересь.

– В качестве моего парня. – ответила Елена. – А возможно и – будущего мужа!

И был весьма польщён. Наивно думая, что Елена наконец-то подошла к тому чтобы распустить гарем. И стать серьёзнее.

А Юлии – уже двадцать шесть. Не самый юный возраст. Но он решил вновь попробовать. Сотворить и из неё тоже настоящее произведение постельного искусства. Доказав и ей и всему миру, что он уже Художник не только Слова, но и Дела.

И надо его поздравить, у него это получилось! Правда, не сразу. Поздравляя и поздравляя его снова и снова своими изменами по мере того, как у него это всё лучше получалось.

Не понимая ещё того, что эти измены были, на самом-то деле, лишь стимулами, подгонявшими Юлию к тому, чтобы она худела всё быстрей и быстрей. Для него! Дурашки.

Даже не догадываясь о том, что Бытие (согласно расчёту судеб агентства «Новая жизнь ангела») таким образом просто дарит ему очередной подарок. Правда, его же руками. Прекрасно понимая (в отличии от него), что иначе ему будет с ней неинтересно. Даже – в это играть. Побуждая Ганешу (как Творца) играть с ней в «развивашку». Показывая на этом фоне, какой он умный! На самом деле. Чтобы Юлия могла мгновенно плениться не только его будущими деньгами (ожидая лишь когда же он уже придёт из рейса, так сказать, полюбив его авансом), но и его титанически могучим умом. А это – дольше.

Показав ему за всё это время, что она и сама «не лишь бы что». Если этого захочет. И буквально заставит его себя хотеть! А она могла, Юлия это знала. И умела. Оставалось только Ганеше это показать. Наглядно продемонстрировав ему, кто она такая – на самом деле!

Глава54.Братки

И через неделю Ганеша действительно за ней заехал. Чтобы дать Юлии такой шанс. Застал её дома и сразу же после секса, пригласил в бильярд. Насладившись во время секса не столько её промежностью, это так банально, что не стоит и упоминать, сколько затем и её необычно большой грудью, которую уже давно хотел использовать во время секса и так и сяк. Вспомнив, как она смеялась:

– Клиенты мне постоянно на работе говорили: «Вначале заходит грудь Юлии, а за ней заходит и она сама!»

И – между ними. Тут же «заглядывая» своим «кием» в её довольный рот. Забив, в итоге, в эту лузу.

Предложив, с ухмылкой, и далее «погонять шары».

Но к его позору и удивлению оказалось, что Юлия играла в бильярд гораздо лучше его. Как и Елена. Но с Еленой Ганеша ещё мог тягаться, а с ней – нет.

Благо, что Братки, которые тоже звали Ганешу Зевс, держали ещё и салон. Где можно было как смотреть фильмы по проектору, так и играть в бильярд, плата за который бралась только на входе. Один раз. «И навсегда», – шутили Братки над тем, что играть можно сколько угодно. И так как Зевс их уже сто лет как знал по музыкальной линии, будучи и сам арт-директором группы Ганимеда «Гагарин бит», который был их общим другом, то входил к Браткам, игравшим тогда в рок-группе «Экспиреактор», как к себе домой. «По контрамарке дружбы». И играл там с Юлией часа по три. Пока им обоим это полностью не надоедало. Смотрели фильмы и просто общались со всеми друзьями, которые охотно и столь же бесплатно навещали чуть ли не каждый день Братков. «Устроив тут тусовку», – как смеялись Братки.

Оба однояйцовых и как две капли воды похожих друг на друга брата встречались после Натали с двумя симпатичными субтильными курсистками, одна из которых была красивой брюнеткой и тоже с большой грудью, но с осиной талией, так как ей было всего восемнадцать, а другая – просто очень симпатичной блондинкой и столь же молода. Поэтому Джек, заметив рядом с Зевсом громоздкое туловище уже пожилой по сравнению с их гопи Юлии, уличив минуту, пока та ходила в дамскую комнату, совершенно искренне его спросил:

– Зевс, Елена была моложе и гораздо красивее, с ней ты выглядел как мажор, но для чего ты сменил её на это? – не мог или специально не хотел подбирать Джек сравнений.

– Мама попросила, – отмазался Зевс, сказав ему истинную правду. Не зная, что ему и соврать.

– А, ну, тогда понятно, – вздохнул Джек, посочувствовав Зевсу. – Мама – это святое.

Мол, заставили. Оно понятно.

Поэтому, как только через пару недель Зевс заявился к ним в сопровождении Юлии снова, Джек презрительно бросил:

– Что, снова мама попросила?

И Зевс не знал уже, что ему соврать.

И потому, когда они вернулись к ней в коммуналку и переспали, Зевс сказал:

– Всё. Если ты срочно не похудеешь, можешь обо мне забыть!

Стесняясь уже выводить её в общество. Своих друзей. Пока она не похудеет до приемлемого Братками стандарта. И звонил ей не чаще, чем один раз в неделю. А то и – две. Периодически натыкаясь на то, что Юлия была с другим.

Придумывая ему всякую ерунду.

Глава55.Океан

Он подъехал к кафе «Океан», где работала Юлия. Увидел, что кафе уже давно закрыто и позвонил ей.

– Ты же сказала, что будешь работать до двух часов? Ты где? – посмотрел Ганеша на часы и увидел, что только первый час ночи. Поняв, что их отпустили сегодня пораньше, так как было мало клиентов. Как это уже не раз было. Закрывая кафе в двенадцать.

– Я в кафе, как и говорила. И действительно сейчас работаю. Приезжай, если хочешь. Я буду ждать.

– Так я уже подъехал. Выходи.

– А где именно ты стоишь?

– Прямо возле входной двери. Кафе уже давно закрыто. Ты где? – понял он, что Юлия его обманывает.

– Ну, ты пока съезди домой. Чтобы тебя возле кафе никто не видел. И я тихонько выйду. А минут через десять подъедешь.

– Как ты выйдешь, когда кафе уже закрыто?

– Через дверь. Как же ещё?

– Но на двери висячий замок. Как ты откроешь его изнутри?

– Я работаю внутри кафе, в подсобке. Там есть маленькая дверка слева, видишь?

– Так ты же работаешь официанткой, а не кухработником, – усмехнулся Ганеша.

– Появилась срочная работа по подготовке к корпоративу. Надо кое-что тут согласовать.

– Под кем это ты там его что-то согласовываешь? – усмехнулся он. – Только не согла-суй это слишком глубоко. И не уходи в работу с головой, – усмехался он, намекая на минет.

– Приезжай за мной ровно в два! – попыталась она закончить этот цирк. – Я буду ждать тебя возле кафе.

– Тогда ты выйди ко мне на секундочку, чтобы я убедился в том, что ты именно там. И работай дальше. А не в том, что ты подъедешь к кафе к двум часам и будешь мерзнуть на улице.

– Мне сейчас некогда, – возразила она. – Нужно многое успеть.

– Я понимаю, что ты держишь меня за идиота, – усмехнулся он, – но не за конченного же. Если ты не выйдешь через минуту, ты только убедишь меня в том, что ты прямо сейчас изменяешь мне с другим.

– Прости, но мне действительно сейчас некогда. Даже разговаривать с тобой об этой ерунде.

– Ты разве не понимаешь, как сильно ты сейчас себя этим позоришь? И меня – своей связью с такой вот девушкой, – напомнил он ей о том, что она согласилась считать его «священным животным» и забыла о том, что должна ему поклоняться. – Ты меня унижаешь. Одной мыслью о том, что ты хотя бы можешь сейчас мне изменять. А не делаешь это прямо сейчас. Черт знает с кем!

«Прощай!» казалось, должно было прозвучать в повисшей между ними паузе.

– Ты хочешь со мной расстаться? – испугалась Юлия.

– А ты и рада! Дурёха. Теперь ты так просто от меня уже не отделаешься. Это всё равно, что вырубить противника нокаутом. Для меня это уже слишком просто. Просто тебя вырубить. Топором отказа. Я буду причинять тебе боль долго и медленно. Наслаждаясь твоими муками раскаяния – во всем, что ты сейчас совершаешь не со мной. Смакуя твои мучения, – усмехнулся он. – Не забывай, что с тобой я всего лишь собираю материал для своей книги. И то, как ты сейчас себя ведёшь, будет определять лишь то, какой ты будешь выглядеть в моей книге. Ты себя создаёшь не только в моих, но и в глазах всей галактики! Я опубликую книгу на всех планетах. Никогда об этом не забывай. Что я всегда и прежде всего Художник. А ты – моя натурщица. Так что ты можешь делать всё, что тебе угодно. Тебе же хуже! – снова усмехнулся он. – А то, что уже будет написано пером, не вырубить ни одним топором! Отказа. Так что даже не думай о том, что ты меня тут так просто вырубишь. Как телевизор, – усмехнулся Ганеша, и сказал, как и учил его дядя Андрей, наказывавший так рублём своих комбайнёров во время уборки урожая. – «За прогул – даю отгул!» Встретимся ещё ровно через неделю. Раз уж ты не торопишься со мной встречаться. Мне, если честно, хочется посмотреть на то, что из всего этого у нас получится. На бумаге, – усмехнулся он. – Ведь мне придётся тебя жёстко высмеять, если у нас с тобой так ничего и не получится. Пока!

Глава56.

Allez

!

И не ездил к ней ещё неделю. А если Юлия ему снова изменяла – именно в этот день, то уже – две.

– Может, мне завести себе другую девушку? – спрашивал Ганеша тогда, натыкаясь на «окно» в её плотном графике посещений.

И они решили, что ему пора к ней полностью переехать.

– Чтобы полностью тебя контролировать.

– Если ты до сих пор мне не веришь, – улыбнулась та ответ.

– Я материалист. Я ни во что и никому не верю. Пока не проверю. Верят только лохи, пока их разводят.

И остался у неё ночевать.

Наутро съездил к матери за вещами и остался жить у Юлии до самого ухода в рейс. Чтобы она понимала, что скоро он получит много-много денег. И у неё висела впереди эта «морковка». И хоть что-то заставляло её к нему бежать. А не сбегать от него, как раньше.

Хотя приезжавшие к ней подружки то и дело пытались втянуть её обратно в свой омут. Глаз Прекрасных. Предлагая и Ганеше поехать вместе с ними, если он до сих пор не верит «своей девушке». И, как они и ожидали, узнав о том, что он не хочет, настаивали на том, чтобы тот отпустил её одну.

– Можно я поеду? – спрашивала у него Юлия, делая преданные собачьи глазки.

– Конечно можно, – улыбался Ганеша, расчувствовавшись под её трепетным взглядом. И поцеловав её, напутственно добавлял. – Рабство давно уже отменили. Ты не знала? Но только если ты с ними поедешь, то я тоже уеду. Но уже – навсегда. Смотри сама, что для тебя дороже: они или я.

Так сильно тогда его это всё уже напрягало. И Юлия понимала по его напряженному лицу, что он не шутит.

Хотя он уже еле сдерживал смех. Над всем этим цирком.

– «Allez!» Как шутил Куприн.

И Юлия с сожалением вздыхала и оставалась с Ганешей.

– А что делать? Сама видишь, какой он ревнивый, – отвечала она подружке. Закрывая за ней дверь. Понимая, что она около полугода заманивала его к себе, как могла, вовсе не для того чтобы за один вечер с подругой и ещё один чёрт знает с кем (хотя, возможно, привозивший подружку чёрт был не один, и второй тоже ждал её внизу в машине) вот так вот запросто расстаться с Ганешей. Своим парнем, которому она уже несколько месяцев поклонялась.

Проблема была в том, что – не только ему. И они оба это прекрасно понимали. Но что они могли со всем этим поделать?

После столь досконального расчёта их судеб агентством «Новая жизнь ангела».

И старались, как могли. В постели. Как говорится, от скуки на все руки. Выдавая поделку за поделкой. Жаль, что они не снимали это на камеру. Чтобы было что вспомнить.

Глава57.Пленница

Как позже он начал делать это с Васаби. Когда появились телефоны с видеокамерами, которые Ганеша тут же купил и себе и ей. Себе, разумеется, самый дорогой – фиолетовый с цифровой стабилизацией. Чтобы получать отчётливое изображение того, как нравилось Васаби позировать на камеру, делая ему минет. А то и сама отбирала у него телефон, заставляя делать ей солянку.

И сейчас проблема была в том, что он не мог уйти от Васаби, как и от Юлии, хлопнув дверью, из-за того, что снимал жильё сам. Так как Васаби нигде не работала и сидела дома.

– Ты будешь моей пленницей, как у Пруста. Читала его «Пленницу»? – улыбался ей Ганеша, протягивая эту книгу. Чтобы той было чем заняться, пока он на работе.

Ганеша «посадил её на цепь» и никуда не выпускал чтобы не думать о Васаби всякую ересь и не сгорать от ревности, изводя себя во время ожидания очередной заявки. Наслаждаясь тем, что есть. Чтобы она, от скуки, тоже старалась с ним в постели на все лады. Так как в этой самой дешевой тогда квартире не было даже телевизора, и она пыталась весь день «залезть на стену». Как понял Ганеша по её реакции на него, когда он наконец-то приходил поздно вечером с работы. Вновь и вновь предлагая ей купить альпинистское снаряжение:

– Роза альпинистка, ты – моя вершина!

Если Васаби заявляла ему, что уже не знает чем заняться. «Четыре джи» тогда ещё не было. А по «три джи» блуждать в интернете было дорого. Ведь денег было только-только: оплатить жильё, кредит за машину и купить еды. Так как готовить Васаби ещё не умела. И даже пока работала на панели, заставляла шефа готовить ей украинский борщ.

И побродив задумчиво по магазину с умным видом, ему приходилось есть её неумелую еду.

Ведь Ганеша учил её готовить сам. Так как его самого научили готовить ещё в армии, когда разжаловали в рядовые и сослали с Командного Пункта ПВО во Владивудстоке на РЛС в село Игнатьевка. И не зная куда ещё его пристроить, грузный усатый старшина поставил Ганешу поваром. Сам выдавая ему продукты и объясняя затем, как именно их использовать, потому что тот «привык сидеть на шее своей матери!» – грузно усмехался Старшина. И ничего в этой жизни не умел. Ведь «на небе» Ганеша, как и любой бог, поглощал психическую энергию, получаемую с таких вот колониальных планет низшего типа, как Ассортир, напрямую. Лёгким усилием воли жадно впитывая её, как губка, когда ощущал упадок сил. Понимая, теоретически, что бесы получают физическую энергию из грубой пищи, переваривая её в желудках, которые у богов, за ненадобностью, уже давно отсутствовали. Так сказать, подготавливают её для богов, выбрасывая её излишки в пространство в виде вихревого излучения эмоций. Желательно – прекрасных, наслаждаясь искусством, поэзией или просто – прекрасным полом. В тех или иных ракурсах. Но и понятия не имел о том, как бесы её себе готовят. И старшина заставлял его «слететь на землю». Наивно думая, что Ганеша шутит, рассказывая всё это старшине.

Иногда он Васаби баловал, да, но только её, не позволяя себе ничего лишнего. Кроме самой Васаби. Наслаждаясь её телом, которое принадлежало уже ему одному. Как он и мечтал. О своей любимой кореяночке! Ведь когда Ганеша приходил с работы, и они садились ужинать, Васаби съедала свою порцию, затем то, что он иногда ей приносил, а минут через десять-пятнадцать шла и отрыгивала всё это в унитаз.

– Тебе что, плохо? – обеспокоился Ганеша: «Не залетела ли она?»

– Наоборот, хорошо! – счастливо улыбалась Васаби, выходя из ванной комнаты и вытирая рот. Так как после этого сразу же отправлялась чистить зубы.

– Но для чего тогда ты это делаешь? – впервые это увидев, не понял он.

– Для тебя! Ты же хотел, чтобы твоя кореяночка была худая? Вот я ради тебя тут и стараюсь. Как могу. Чтобы стать воплощением твоего идеала. И ты меня любил! Ещё больше, чем её.

– Зачем же тогда переводить еду? – «и деньги», подумал Ганеша, вспомнив о маленьком вкусном подарке, который она, по его мнению, напрасно перевела.

– Что мне тогда, вообще ничего не есть? – удивилась Васаби. И пока он не успел опомниться, добавила. – Мы едим вечером вовсе не для того, чтобы еда всю ночь болталась в животе и мешала нам спать. А для того чтобы наслаждаться пищей. Что я и делаю. А потом лишь избавляюсь от балласта чтобы не толстеть. А как, ты думал, женщины худеют?

– Я думал, что они просто не едят после шести, – озадачился он, услышав от неё ещё одну, более щадящую наши чувства, методику похудения.

– Мы с матерью, вообще, как только от нас ушёл мой отец, когда нас бросил, пошли в магазин и на все деньги, которые у нас ещё оставались, купили яблок. Забили ими весь холодильник и ели только их. Так, менее чем за месяц, мы обе так сильно похудели (но чувствовали при этом такую лёгкость!), что моя мать пошла тогда в местный ресторан «Лимоновый рай» и тут же привела к нам нового сожителя, который сразу же согласился и платить нам за жильё и содержать нас обеих. А чтобы ему было поменьше за всё это платить, он устроил мою мать в этот самый ресторан работать. И те, увидев её, сразу же взяли её туда барменом. Тогда она была совсем красивая! – вздохнула Васаби. – Ни то, что сейчас.

– Да она и сейчас ещё ничего себе! – лишь усмехнулся Ганеша.

– Ты просто тогда её не видел. Не баба, огонь! – усмехнулась Васаби.

– Да и ты – тоже ничего.

– Хорошо, что я пошла в мать, а не в отца! – улыбнулась Васаби, расценив это как комплимент.

– А я слышал, что метиски всегда ещё даже лучше, чем сумма их родителей. По крайней мере – для меня! Их так и хочется тискать. Иди сюда, моя метиска. Начнем уже тебя тискать! – и притянул её к себе. Чтобы насладиться этим чудесным миксом.

Глава58.Рождество

– Где вы будете встречать Рождество? – спросила Ганешу мать, когда он зашёл к той за картошкой. Чтобы не покупать её в магазине. С пестицидами и прочей химией, которой её поливают, пока растят.

– Думаю, что нигде. Это самое надежное и давно уже проверенное нами место! – улыбнулся Ганеша.

– Тогда приходите вечером к нам в гости. Я всё равно стол накрою. Снова останется столько салатов, что я не смогу вместить их все в холодильник. И они опять пропадут. А мне жалко свой труд. На даче. Так что приходите, от нас не убудет.

– Ну, хорошо, я поговорю с Васаби.

И когда они пришли к его родителям на Рождество, выпили все вместе шампанского и пошли покурить на высокое бетонное крыльцо их подъезда, они обнаружили там Сергея, соседа Ганеши, что жил этажом выше, и его скромную девушку из этого же подъезда, которая жила на верхнем этаже. Как Золушка. И не менее чудесная! Сразу же Сергея буквально околдовав.

Которые тоже выпили за столом и вышли покурить, полюбоваться ракетами и звёздами, так как только недавно начали встречаться и были полны ещё самых романтических ожиданий. Подумывая даже о том, чтобы завести бесёнка. И делали для этого всё возможное. Бесясь в постели.

– Привет! – весело сказал Сергей Васаби. – Привет, Ганеша! – и протянул руку.

– Привет, – смущённо ответила Васаби.

– Здорово, Серёга, сто лет не виделись! – усмехнулся Ганеша, заметив неловкость Васаби. И пожал ему руку. – Вы что, друг друга знаете?

– Да. Я когда-то давным-давно жил с её матерью, – беспечно ответил Сергей, хвастаясь своим сексуальным подвигом перед своей девушкой. – Пока работал в соседнем посёлке Врунгель в ресторане «Лимоновый рай» поваром. Чтобы не снимать себе там жильё, – усмехнулся он. – Просто доплачивая ей за квартиру половину суммы. Ну, и… заставлял её за это расплачиваться в постели. На все деньги!!! – засмеялся он.

– Да ты продуман! – восхищённо поддержал его смех Ганеша. – Вот бы мне так! А то тоже сейчас снимаю квартиру. И уже замучился за неё платить. В одно лицо. Потому что приходится ещё и отдавать кредит.

– Тяжко тебе, – посочувствовал Сергей.

– Ни то слово! – усмехнулся Ганеша и приобнял Васаби. – Но, ради своей Принцессы, я готов на всё!

– Ладно, пока, Васаби, мы пошли, – сказал Сергей и увёл от них своё скромное улыбчивое сокровище в тёплое помещение.

Тогда как Ганеша всё стоял и пытался вспомнить то, о чём Сергей несколько лет назад уже нечто подобное рассказывал. Закурив ещё одну сигарету.

И когда они вернулись в комнаты, наконец-то всё вспомнил, пока задумчиво снимал зимние кроссовки.

– Ну, что вы там так долго? – спросила мать. – А то я уже начала за вас беспокоится.

– Да старого знакомого Васаби встретили, – усмехнулся Ганеша. – Знаешь, кто это был? Сергей! Оказывается, он когда-то жил с Гулчехрой.

– Когда это? – не поняла Парвати.

– Когда она была ещё молода и по-настоящему прекрасна! – усмехнулся Ганеша.

– Да она и сейчас ещё ничего себе, – усмехнулась Васаби, вспомнив его слова.

– Не спорю, – улыбнулся Ганеша, заслышав родную речь, – но тогда он описывал нам её как настоящую Королеву! И я не поверил ему тогда. Потому что не знал ещё, что узбечки, которых я видел до этого только на базаре, могут быть ещё и красивыми. Пока не увидел в офисе твою мать, – улыбнулся он Васаби. – И только сейчас полностью поверил его восторженному тогда рассказу. Он ведь почти что твой ровесник, старше тебя всего-то на пару лет. Как ему удалось тогда совратить твою мать?

– Вот поэтому-то и удалось! – усмехнулась Васаби. – Ладно, давай не будем об этом, – попыталась она закрыть тему. Слегка смутившись.

И из-за этого вот её смущения Ганеша вспомнил кое-что ещё. О чем, как Васаби наивно думала, Сергей ему тогда недорассказал. Так как поклялся ей хранить всё это в глубочайшей тайне. До конца своих дней.

Но как только её мать его выгнала, Сергей решил, что они уже больше никогда не встретятся и всё откровенно разболтал Ганеше, его младшему брату Бруту и их соседу Нищему. Под бутылку пива. Желая прослыть героем в их восхищённых от его россказней глазах. Ведь он только-только переехал от Гулчехры жить к своей матери, которая за год до этого переехала в их дом из того же самого посёлка, потеряв там работу бухгалтера в этом же самом ресторане, и желал не только завоевать доверие, но и произвести впечатление на своих новых тогда соседей. Разболтав им о том, что спал во Врунгеле одновременно с матерью и её дочкой.

И прошли за стол.

А уже через пару дней, желая проверить свои воспоминания, так сказать, на достоверность, предъявил Васаби то, что Сергей, мол, вчера ему по дороге из магазина полностью её сдал! Взяв Васаби «на понт».

Но Васаби стала всё это тут же отрицать. Сказав ему, что Сергей всё это выдумал, принимая желаемое за действительное. Так как он живёт «на рассказе», постоянно выдумывая всякую ерунду. И ему нельзя верить.

А когда Ганеша рассказал ей ещё и об Ашоте, она сдалась. Поняв, что препираться бессмысленно.

– Ашот? Да я его просто использовала!

– Каким это образом? – озадачился Ганеша.

– Как открывалку! – усмехнулась Васаби. – Он появился у нас через пару недель после того, как мне исполнилось восемнадцать. И когда мать уснула, а он, восхищённый её красотой, словно юноша, всё никак не мог, то он от нечего делать зашёл ко мне в комнату чтобы просто поболтать, пока не спится, – улыбнулась Васаби, вспоминая эту сцену. – И просто опешил от того, что я, разоткровенничавшись перед ним о своих подростковых трудностях и проблемах, попросила его, не мудрствуя лукаво, избавить меня от девственности.

– Этого рудимента, – улыбнулся Ганеша.

– Что ты! – возмутилась Васаби. – Это был самый острый социальный вопрос, который в те дни очень сильно меня тревожил и не давал покоя! Каждый день. Под моим парнем. И Ашот пожалел меня, горемычную, и, смущаясь, пошёл навстречу. Чтобы наконец-то избавить меня от страданий, которыми меня мой парень уже пару недель как подвергал. Наконец-то узнав, что мне уже восемнадцать лет и теперь можно. И то, – усмехнулась Васаби, – только из-за того, что у моего парня это так и не получилось. И он делал мне очень и очень больно! Снова и снова. А у Ашота, с его размером и сноровкой, получилось это с первого раза! И я, да и мой парень, когда я на следующий же день ему во всём этом честно призналась, были очень благодарны. Наслаждаясь после этого сексом каждый день. Так как неизвестно, сколько ещё времени мне пришлось бы терпеть неопытность моего парня, который был моим бывшим одноклассником и старше меня всего-то на пару месяцев. То есть – неопытен, как бесёнок. А Ашот – зрелый и уже опытный сатир, которому я и до сих пор благодарна. И встреть я его сейчас, мы просто поговорили бы и разошлись. А не то, что Сергей о нас тогда подумал, – улыбнулась она. – Решив почему-то, что Ашот был точно таким же моим любовником, как и он сам. Когда я однажды в постели рассказала ему свой целый анекдот о том, как долго и мучительно на стройке, на кожаной куртке своего парня, я теряла девственность.

– Пока не пришёл Ашот и не выполнил эту блестящую операцию! – усмехнулся Ганеша.

– Словно прекрасный принц на белом коне своего авто, – вздохнула о чём-то своём с мечтательной улыбкой Васаби. Охотно ассоциируя Ашота с рыцарями из старых книжек, которые она тогда читала.

Глава59.Кира

Вообще-то, они собирались пойти на Рождество к одной из её подружек, которую неожиданно встретили в воскресенье. Когда Ганеша, следуя совету из Библии, как и всякий порядочный бог, предпочитал отдыхать. Прогуливаясь по небольшому парку, расположенному напротив кинотеатра «Русь», куда они часто ходили смотреть кино. В двух шагах от дома. И Кира, познакомившись с Ганешей и поболтав с Васаби, пригласила их в гости. Но не к себе, разумеется, а к своему парню, который в тот период был вечно занят. Пользуясь его отсутствием. Так как Вадим в это самое время занимался установкой в двери подъездов домофонов, которые тогда только-только появились, и начальство буквально рвало его на части, стремясь перехватить у конкурентов все заказы. Возможности у них были, у него – нет. Всего одно тело, у которого было всего две руки. Что заставляло его бегать по городу, как сайгак: туда-сюда. Да и то – всего на двух ногах. Вышибая искры из под копыт. За что начальник дал ему, с усмешкой, прозвище: «Серебряное копытце».

Но Серебряное копытце неожиданно позвонил и узнал от Киры о том, что у них гости. И Васаби пришлось взять у Киры трубку, чтобы объяснить ему – какие именно. Так как тот жутко ревновал Киру и ни во что не желал верить. Впрочем, как и Ганеша. Понял его тогда по-своему. И Вадим пригласил их на этот вечер обоих в гости, чтобы развеять свои столь бурные уже фантазии от этого двухминутного секса по телефону.

И когда вечером Ганеша и Васаби снова к ним пришли, Серебряное копытце радушно и пригласил их обоих на Рождество. Но так как Ганеша уже успел пообещать своей матери провести это праздник у неё, тот позвал их к себе на Новый год.

– Праздновать, так праздновать! – усмехнулся Вадим Кире.

– Хорошо, мы с удовольствием к вам зайдём! – согласилась Васаби за них обоих.

Заявив Ганеше по дороге домой, что хотя бы Новый год они должны провести у её подружки. Так как они уже сто лет не виделись.

Как оказалось – сжав целую вечность до двух месяцев.

Глава60.Новый год

И как только куранты по телевизору пробили полночь, они выпили и закусили, Серебряное копытце пригласил Ганешу на кухню покурить.

– Тет-а-тет, – сказал Серебряное копытце девушкам.

И как только они закурили, стал рассказывать Ганеше о том, что Кира работала раньше проституткой. В той же фирме, что и Васаби. Но в таком задушевном тоне, словно бы Ганеша уже сто лет как знает, что и Васаби работала всё это время вместе с ней. И тоже – проституткой. И рассказал ему, как именно он это узнал:

– Прикинь, привожу на свой день рождения друга детства, ещё не успел их даже познакомить, а Рустам и говорит ей: «Привет!» А Кира ему, словно уже его сто лет как знает: «Привет!» А он ей: «Опять – ты? А я тебя искал. Ты куда пропала?» «А ты не видишь? – кивнула она на меня. – Мы теперь живём вместе». «Так ты что, завязала?» – спрашивает Рустам. «Уже почти месяц. Как только стали жить вместе. Только он был не в курсе, пока ты не появился». «Что? Извини. Так ты что, не знал, что Кира работала проституткой?» – спрашивает меня Рустам. «Теперь знаю, – говорю, – только пока ты меня не спросил в лоб, я так и не понял, о чём это вы тут общались».

– Но как ты понял, что Васаби тоже работала проституткой? – не понял Ганеша: «Причём тут она?»

– Да как только вы от нас ушли, я тут же спросил Киру: «Что это у тебя за подозрительная подружка?» А та усмехнулась и ответила: «Ты хочешь узнать или просто интересуешься?» «Конечно, хочу узнать», – ответил я, не понимая разницы. «Тогда предложи ей пятьсот рублей. Она так любит деньги, что сама же тебе и позвонит, когда у неё будет на это время. Она такая». «Как ты?» – оторопел я, что могу так вот запросто заполучить такую красавицу. «Хуже! Она сама попросила меня отвести её на панель, когда мы снимали с ней на двоих комнату в коммуналке». «И что, этот идиот ничего не знает?» – спросил я про тебя. «Да он сам же и привозил её к нам на работу каждый вечер, – усмехнулась Кира. – И не ревнует её ко всем подряд, как ты. Вот это парень! Мне б такого». Так ты что, действительно привозил её на работу? – не мог Вадим поверить в то, что узнал от Киры.

– А что делать? – стал Ганеша оправдываться. – Нам надо было срочно снять жильё. Она пыталась завязать с такой работой и жила у матери, – на ходу стал сочинять Ганеша, вспомнив, как поначалу он запрещал ей ездить работать на панель. Чтобы Вадим не подумал, что Ганеша конченый идиот. Каковым он и был на самом деле, упорно отрицая всем водителям давно уже очевидное. Но для него – невероятное! Тут же поняв, что Бог через Вадима окончательно открывает ему глаза на мерзости Васаби. – Я устроил её работать в своё такси. Но через месяц её мать приревновала её к сожителю и выгнала на улицу. И – с работы. Мы пожили несколько дней на улице и поняли, что ей, ненадолго, можно бы и вернуться на панель. Так как у меня кредит смердит. А как только мы сняли жильё, Васаби снова завязала. И если получится, то – навсегда. По крайней мере, пока она со мной, – усмехнулся Ганеша. – А там мне будет уже по барабану.

– А, ну, тогда понятно, – кивнул Вадим. – Всякое бывает. Но я остался жить с Кирой после этого только потому, что оказалось, – улыбнулся он во весь рот, – что меня, если честно, очень возбуждает, когда я во время секса понимаю, что получаю с ней совершенно бесплатно то, за что другие платили деньги. А тебя? – лукаво спросил Вадим, думая, что Ганеша давно уже был в курсе про Васаби.

– Заплатить и дурак может. А вот получить кайф на халяву, вот в чём весь прикол! – вспомнил он и вставил в свою речь слова Кота из «Слепого Кино». – Конечно, возбуждает! Поэтому-то я и запираю её на ключ! – нашел что сказать он от себя. – Чтобы она была теперь только моя!

– Блин, а я о таком варианте даже не думал. Надо будет тоже попробовать. А то мне, если честно, почему-то всё время кажется, что она уезжает куда-то из дома, пока я на работе и подрабатывает.

– И как ты это понял?

– У неё откуда-то появляются деньги, которых я ей не давал.

– Так, а ты их давать ей не пробовал?

– Пробовал. Не помогает, – усмехнулся Вадим. – Она всё равно исчезает иногда. И не берёт трубку, когда я ей звоню. А потом придумывает какую-нибудь историю. Как будто бы я не понимаю, что она мне врёт.

– Да, Васаби тоже поначалу постоянно пыталась удрать «к подружке», – понял теперь Ганеша – для чего именно, – поэтому-то я и начал её закрывать. Так что тут два варианта, либо полный контроль, либо смирись. И не давай денег! – засмеялся Ганеша.

– Почему?

– Чтобы она не уходила от тебя на весь день для того чтобы их потратить. А заодно – ещё и подзаработать.

– Да, надо что-то решать, – вздохнул Вадим, уверенный, что Ганеше действительно всё уже давно порешал. А он – всё межуется.

– Ладно, пойдём в комнату. А то они поймут, что мы их тут обсуждаем. И пойдут в разведку боем!

А уже дома Васаби спросила его:

– О чём вы так долго общались на кухне?

– О вас, – признался Ганеша.

– О нас прекрасных и о вас ужасных? – усмехнулась Васаби.

– Как раз наоборот, – не сдержал усмешки Ганеша.

– В смысле? – не поняла она. – И в чём прикол?

– В том, что он поведал мне о том, что Кира работала проституткой.

– И как же он это узнал? – усмехнулась Васаби. Сделав вид, что её это не касается.

– Его друг детства пришел к нему в гости и узнал её. И прямо за столом при ней все ему и рассказал.

– И тот ему поверил?

– Да она и не отпиралась. Кира приезжала к нему на вызов. А потом Рустам снова пытался её заказать, а она уже жила с Вадимом. И не подозревавшим, что он каждую ночь получает бесплатно то, за что Рустам платил. И это его с тех пор заводит!

И Ганеша выразительно замолчал.

– И это – всё? – обеспокоилась Васаби.

– Нет. Не всё, – улыбнулся Ганеша. – Он рассказывал мне это так, будто бы я уже сто лет как знаю, что ты тоже там работала.

– Так я там и работала. Только – Старшей. И что с того?

– Когда он спросил Киру о тебе, она сама же ему и рассказала, что ты точно также работала по вызову, как и она.

– И ты ему поверил? – взглядом упрекнула его Васаби.

– Да. Кира думала, что я всё уже давно знаю. Потому что я привозил тебя на работу и отвозил обратно.

– Вот овца!

– Ты бы её хоть предупредила, что я был не в курсе.

– Пробовала, но она мне сказала тогда, что ты давно уже в курсе, только притворяешься. Мол, по глазам твоим сразу же это поняла. Так ты все это знал и только делал вид, что не догадываешься?

– Я, если честно, догадывался, – со вздохом признался Ганеша. – Тем более что твоя мать всем именно так и говорила. Но я всё это время в этом сомневался. Так как сознание этого меня очень сильно унижало. Мне так не хотелось в это верить, что я… не верил. В психологии это называется «вытеснение», – вспомнил он.

– Она и была той самой девушкой, с которой я снимала комнату в коммуналке на двоих, – вздохнула Васаби. – Поэтому-то мы и до сих пор дружим.

– Знаю, – усмехнулся Ганеша, – она полностью тебя сдала.

И когда они легли спать, Ганеша понял, что всё это время жил с настоящей проституткой. «Как какой-нибудь, там, герой чеховского рассказа!» – усмехнулся он.

– Чего ты там ржёшь? – обеспокоилась Васаби.

– Перевариваю услышанное.

– А твой смех – это, типа, отрыжка? – усмехнулась Васаби.

– Спи, давай.

– Так спи или – давай? Ты там определись уже.

– Я подумаю, – решил он вместо этого подумать.

И понял, что Васаби хотя бы брала за то, что она ему изменяла деньги, то есть – по нужде. «Это – как сходить в сортир, только – за деньги», – усмехнулся Ганеша. Тогда как Елена и Юлия делали то же самое бесплатно. «На голом энтузиазме!» – снова усмехнулся он.

– Да хватит уже надо мной там ржать! – возмутилась Васаби.

– Да я не над тобой смеюсь, а над своими бывшими.

– То есть, они тебе изменяли?

– Все до единой, – вздохнул он. – И ты единственная, кто за это хоть что-то получал. Тогда как они за это не получали ничего, кроме моих упрёков.

– Вот дуры! – посочувствовала ему Васаби. – Для чего же тогда они с тобой жили? Им что, нравилось тебе изменять?

– Наверное, просто так заниматься сексом их уже не возбуждало! – засмеялся Ганеша.

– Шалавы! – усмехнулась Васаби. – Ладно, давай спать.

– Так спать или – давай? – усмехнулся Ганеша.

– Ты что, возбудился, вспомнив о своих бывших? – усмехнулась Васаби. – Тогда – давай!

И во время секса с Васаби постоянно вспоминал то ту, то эту, периодически закрывая глаза и представляя их на месте Васаби. Что его реально возбуждало!

Вот так вот бывшая проститутка осудила якобы честных девушек. Кто из них благороднее, решать вам.

Глава61.Патрон

Ведь Елена, таким образом, доказывала самой себе свою свободу, которую Ганеша столь чудовищно попрал! Не желая сковывать себя отношениями, которые Ганеша ей буквально навязал, пожелав получить её в свою собственность. Для чего обманом занялся с ней сексом, пока они просто и непринуждённо занимались ни к чему не обязывающим петтингом у него на кровати во Владивудстоке, неожиданно в неё войдя. Та опешила, дёрнулась, но не смогла отыграть назад. Ганеша сказал: «Тукита я!» И занялся с ней сексом, почему-то считая с тех пор, что теперь она просто обязана быть его девушкой. Причём – ни с кем не изменяя. Как же! Не на ту напал!

А Юлия… просто пыталась переспать со всеми, кого хотела.

Причем – давно. Постоянно пополняя эту «обойму» всё новыми патронами. Так как в первый раз изменила Ганеше со своим бывшим патроном, начальником со своей прошлой работы по поиску автозапчастей. Который, пока Юлия была толстой, совсем её не желал. И если и делал с ней это иногда, то «через не могу». И переспала с ним снова только затем, чтобы поставить его на место. Доказав и ему и самой себе, кто из них теперь тут главный!

Который слегка ошалел от того, какой она стала, когда посетил кафе «Океан». Так как жил в то время неподалёку и постоянно справлял там свой день рождения. Можно сказать – по нужде.

И как только увидел, как сильно она для Ганеши похудела, у него внезапно раскрылись на неё глаза! Нерешительно пригласив её «вспомнить старые добрые времена». И удивился ещё больше, что она тут же на это согласилась. «Бывает же!» – лишь подумал он.

А когда он на следующий день позвонил, чтобы ещё глубже погрузиться во все эти сладкие воспоминания, Юлия ту же его отшила:

– Знаешь, я уже попрощалась со своим прошлым. Спасибо, что ты мне в этом помог. Прощай. И больше не звони. У меня есть парень.

Снова доказав ему, что он – полный ноль! «Да, слишком уж он стал полный», – с усмешкой подумала Юлия и решила больше о нём не думать. Не обращая с тех пор на него внимания.

Даже тогда, когда тот снова посещал кафе. Делая вид, что его не знает. Уже.

– Что будете заказывать?

– Тебя! – попытался пошутить тот, – я подожду, пока блюдо будет полностью готово, и вечером заеду его забрать.

– Простите, но в вашем меню больше нет такого блюда!

– Я рассчитывал, что мне, как постоянному клиенту, – напирал он на их старую связь, – именно вы приготовите что-нибудь оригинальное. И снова меня порадуете.

– Обратитесь к поварихе, это она у нас готовит. Вы же и раньше любили женщин в теле! Извините, мне надо работать.

И уплывала, слегка виляя бедрами, к барной стойке. И просила выпить. Чтобы ещё раз отметить свою победу. Так сказать, закрепив успех!

Глава62.Раба любви

– Не понимаю, почему ко мне липнут одни старперы? А молодые бесы, которые мне интересны, не обращают на меня внимания? – наивно спросила у Ганеши Юлия. Не подозревая о том, что у него та же проблема.

Когда ещё один красивый и богатый сатир с золотыми часами, проходя мимо расстеленного на пляже покрывала, на котором Юлия и Ганеша легли загорать, завистливо глядя на Юлию, восхищённо цокнул языком. Затем перевёл свой оценивающий взгляд на Ганешу, в мгновение ока осмотрел его с головы до ног и с одобрительной его выбор улыбкой показал ему большой палец вверх: мол, красавчик, так держать! Откровенно ему завидуя. Подчёркнуто глубоко вздохнул и пошёл мимо них в море – охладить свой пыл.

Ганеша лишь усмехнулся над этим восхищенным Юлией зрителем и ответил:

– Как это – почему? Ты высокая, статная, с нереально большой грудью, которая, правда, немного похудела вместе с тобой, – улыбнулся Ганеша, – до вполне удобоносимых размеров, у тебя длинные тёмные волосы и ты довольно-таки красива. Стала, – улыбнулся он, – после того, как я буквально заставил тебя похудеть. У тебя модельная внешность. Ты почти соответствуешь мировым стандартам!

– Почти?

– То есть – ещё шикарнее! Вспомни, когда ты пошла в бильярд и надела чёрные брюки и каблуки, ты была тогда выше меня. И пока не похудела, была просто огромной!

– Да, поэтому мне и пришлось о них забыть, – вздохнула Юлия, – чтобы ты не казался рядом со мной жалким карликом. И это тебя не унижало. Как тогда, – улыбнулась Юлия.

– И не только меня, но и всех сатиров уже давно не интересует всякая мелюзга. Сатиры хотят если уж иметь, то – по-полной! А более мелкие интересуют лишь молодых и ещё не опытных бесов, – вспомнил он, как по молодости клюнул на более мелкую Джонсон. – Мелкие бесовки осознают свою изначальную ущербность и поэтому легче соглашаются на секс, поэтому молодых бесов такие интересуют больше. Их нервный флюид всегда слабее, чем у бесов, и такими легче управлять. Склоняя в постели на всё, что угодно. А глядя на твоё независимое лицо нимфы, они тут же понимают, что манипулировать тобой им вряд ли удастся.

– Да, даже в детстве, когда к нам в цирк приезжал гипнотизёр, то он сумел загипнотизировать всех бесят, которые вышли к нему на сцену. А меня он загипнотизировать так и не сумел. Просто сказал мне: «Девочка, иди на место». А я всё не понимала и не хотела уходить. Он махал руками и что-то при этом бормотал, но так ничего и не добился. А того, кто стоял со мной рядом, сразу же заставил играть на воображаемом фортепиано и делать различные глупости, думая, что тот совершает всё это на самом деле.

– Да, у тебя очень мощный нервный флюид, – согласился Ганеша. – Мощнее, чем у любого гипнотизёра. Ты очень древняя душа. Именно это меня, как столь же древнюю душу, к тебе и привлекает. Как говорится: «Умных к умным, а меня – к вам», – усмехнулся Ганеша. – К тому же, я уже научился вами манипулировать. Да ты и сама уже не просто умеешь делать любые «вещи», но и сама же и рвешься в бой! Чтобы это продемонстрировать.

– И сразу же расставить всё по своим местам, – согласилась Юлия.

– Вот поэтому-то ты и привлекаешь более зрелых сатиров. Они это сразу видят.

– Что они могут видеть? – не поняла она.

– Что тебя не придётся для этого долго уговаривать, – улыбнулся Ганеша, – как более мелких. Которые – из чувства неполноценности – постоянно перед ними ломаются, капризничают, как дети, и могут так ничего тебе и не сделать, а то и вовсе «продинамить». Чтобы доказать самой себе, что её бесполезно соблазнять. И она гораздо круче! Якобы. Возвысившись над богатством и социальным положением того, кто уже чего-то добился в жизни. Создавая себе постамент своего величия, попирая ногами всех тех, кто пытался её соблазнить и только напрасно на неё потратился. Тогда как глядя на тебя, они тут же понимают, что ты отработаешь каждую вложенную ими копейку. По-полной! И горды, если ты им хотя бы просто улыбнёшься. Это магия реальности, – улыбнулся Ганеша. – Ты реально им нравишься. Вот и вся магия, – усмехнулся он. – Потому что ты гораздо более реальна, чем все бесовки.

– Нет, я нереальна! – улыбнулась Юлия.

– Именно поэтому ты им такой и кажешься, моя прекрасная нимфа, – с улыбкой согласился Ганеша, наблюдая всё это время завистливые взгляды проходящих по пляжу мимо них солидных сатиров.

– Блин, у меня такое ощущение, что они уже имеют меня, одними глазами, – вздохнула Юлия, переворачиваясь на живот и поправляя купальник в самых интимных местах. Дабы они не так бросались им в глаза. Повернув их взорам не менее потрясающие их воображение ягодицы. Словно две наливные ягоды, полные энергии Ци. Пожирая её ягоди-ци глазами! И она, как и подобает расторопной официантке, подала это сочное блюдо окружающим бесам и сатирам на раскалённом противне пляжа. Так сказать, с-пылу-с-жару!

– Если бы ты была одета, они просто пытались бы тебя раздеть. Своими жадными глазами. А так как ты, по их мнению, уже вполне готова, им ничего другого не остается, – усмехнулся Ганеша. – Ты просто чувствуешь их похоть, улавливая энергию, которую они при виде тебя излучают. На тебя. Ничего, я скоро тобой займусь. И мы эту их бешеную энергию реализуем, создавая шедевр страсти на полотне постели. Подкопи пока что её чуть побольше, чтобы не выдохнуться на полпути, – улыбнулся Ганеша. Так как тоже чуть ли не физически ощущал их зависть. Начиная уже завидовать сам себе. Гордый тем, что он из Юлии сотворил. Просто заставив её похудеть и уважать себя. Сделав выражение её лица гордым и самодовольным, а не заискивающим и ущербным, каким оно у неё было, когда они только-только начинали встречаться. Заставляя её комплексовать даже от того, что на каблуках она была выше. А не гордиться этим! Разворачивая перед всеми его друзьями в салоне для бильярда всю мощь своего потенциала. Хорошо хоть в бильярд она играть умела, и Ганеша, слегка поддаваясь ей, помогал ей следовать сюжету. Поднимая её самооценку. До небес! Как он делал это ровно год назад с Еленой. И был горд, что наконец-то снова этого достиг. И перед ним теперь была настоящая русская красавица! Которой, правда, было уже двадцать шесть. Но именно это и делало её более зрелой и заставляло её к нему прислушиваться. Став более податливой глиной в его руках. Чем Елена. На радость архангелам, которые за них обоих радовались, глядя на них сверху. На раскаленный пляж.

– Может, пойдём, искупнёмся? – предложил Ганеша. – Ты умеешь плавать?

– Конечно, умею! – улыбнулась Юлия. – Ты меня не догонишь.

– Я? Ну-ка, пойдём, я покажу тебе, что значит уметь плавать, – усмехнулся он, вставая. – Я заплываю так далеко, что потом еле волокусь обратно. Впрочем, это у нас семейное. Моя бабушка несколько раз пыталась переплыть Волгу. И заплывала так далеко, что её приходилось спасать на лодке. Пошли! – протянул он ей руку, помогая встать.

И они неторопливо вошли в воду. Показывая свои фигуры тем, кто их ещё не видел. Проходя мимо. Так сказать – во весь рост! Завидуя тому, как хорошо они сложены, и насколько, по сравнению с другими бесами, удивительно прекрасны. Как пара, достойная друг друга. Во всём!

Ведь Ганеша с детства занимался спортом. А Юлия – сексом.

Только и мечтала заниматься.

То есть, глядя на неё в этот момент только об этом и хотелось думать. Что она только для этого-то и была рождена – стать рабой любви. Тех, кто провожал их взглядами, пока они заходили в море. И уплывали в даль, стараясь не отставать друг от друга. Чтобы её не пришлось спасать.

Глядя, как Юлия припустила и всё оборачивалась иногда, чтобы он не потерялся. И его не пришлось спасать, как и его столь же самонадеянную бабушку.

Ганеша видел когда-то один фантастический фильм, где именно таких, как Юлия, с детства специально выращивали в пробирке, классифицируя затем как «раба любви». Вынуждая таковую затем всю её жизнь заниматься исключительно по профилю. С тем, кто ощущал потребность в сексе. Так как автор романа, по которому был снят фильм, был социалистом и наивно считал секс потребностью. От которой с детства мечтал избавиться. Ища, с годами, вполне логичный и адекватный выход из ситуации, в которую постоянно ставила его бесовская похоть его же тела (заставляя мастурбировать), на полотне романа. А не наслаждением! Как Ганеша. И с довольной улыбкой именно так Юлию очень часто и называл – в постели, ощущая себя рядом с ней героем этого фантастического фильма. Что нажимал на большую красную кнопку на стене у себя в квартире, заставляя «рабу любви» прибегать к нему по этому звонку «собаки Павлова». Нажимая дома вместо красной кнопки на кнопки телефона. Когда хотел секса. Не столько понимая, сколько уже и ощущая вечером с Юлией насколько происходящее с ним нереально. Круто!

Глава63.Джулия

Ведь когда тот снова зашёл к Браткам, чтобы поиграть в бильярд, Джек реально опешил:

– Это она, Зевс? – спросил он, не веря своим глазам.

– Нет, это её младшая сестра.

– А по мне, так старшая! – усмехнулся Марс, поняв в чём дело.

Девушка которого обладала такой красивой и феноменально большой грудью, что работала в магазине «Невинная» возле центральной площади Нахадаки. То есть не где-нибудь, а в отделе женского нижнего белья. Потому что с одного взгляда на характерный признак Джулии только об этом ты и начинал думать, столь же непроизвольно подыскивая взглядом на витрине этого магазина брендовое бельё, которое ты с серьёзным лицом просил её примерить. Чтобы посмотреть на то, как именно оно будет сидеть на твоей жене. Тут же столь же вежливо попросив Джулию при тебе его снять. В комнате для переодевания. Чтобы оценить то, как вечером это бельё будет выглядеть у тебя дома. Если Джулия наконец-то согласится прокатится к тебе домой. И оценить все покупки уже на месте. Одну за другой. Побуждая Джулию снимать купленное у ней чудовищно дорогое бельё столь же медленно, под музыку, как вечером это будет делать твоя жена. И полностью убедиться в том, что покупки того стоят. Пока жена на работе. Занявшись с ней тем, чем ты после этого займёшься со своей женой. Когда выпьешь. Вытворяя с Джулией то, о чём жена даже и не мечтала. Повышая твой мастер-класс!

– Но я ни разу не соглашалась! – так сама Джулия всем, с усмешкой, постоянно говорила. Как она то и дело отвергает постоянных клиентов, что её в магазине не менее постоянно домогались. Угрожая перестать быть её клиентом и покупать жене эти столь дорогие «игрушки». Предлагая ей со всем этим «поиграть» – в куклу. Которую можно одевать и раздевать. В комнате для переодевания. Да, на это она была ещё согласна. Ведь нижнее бельё в магазине «Невинная» стоило просто чудовищно дорого! А она зарабатывала на комиссионных. Но ни к одному из них так и не поехав.

Хотя (её) Зевс и видел по её зрачкам, что она откровенно лжёт. Но ни разу Марсу об этом не сказал. Надеясь когда-нибудь начать Джулию этим шантажировать, купив для Юлии бельё, и затащить в постель.

А потому-то Марс прекрасно Зевса понимал. Ещё в первый же день, как только увидел его с Юлией, а точнее – с её не менее большой грудью. И потому не задавал столь же наивных вопросов, как его брат-близнец Джек. Девушка которого не обладала ни чем, столь же выдающимся. Вперёд при ходьбе, как у Юлии и Джулии.

Поэтому Джек и считал эту тему для себя не столь важной. Стараясь вообще не заострять на ней внимания. За её отсутствием у его девушки. Чтобы лишний раз не бередить душу. Или кое-что другое – на подругу его брата? Как знать. Кого он себе представлял во время секса со своей девушкой.

– Ты опять мучаешь девушек, заставляя их худеть? – усмехнулся Марс.

– А что делать? Не поглощать же мне их сырыми? – усмехнулся Зевс. – Для секса мне их приходится тщательно готовить.

– Чтоб затем их не менее тщательно отжаривать?! – усмехнулся Джек. И хлопнул свою девушку по заднице!

Глава64.Песчаная коса

Поэтому как только они отплыли подальше, и Юлия расслабилась, Зевс вспомнил о Джулии, догнал её и спросил:

– Ты занималась когда-нибудь сексом прямо в воде?

– Нет, а что?

– Может, попробуем?

– А мы не утонем?

– Так давай это и проверим, – усмехнулся Зевс. – Тут невдалеке есть песчаная коса, которая уже находила однажды на мой «камень». Там нам будет по грудь. Сплаваем?

И занялся сексом прямо в воде. С «Джулией». Хотя соленая вода и проникала прямо в неё и мешала им это делать, разрывая транс и возвращая его к Юлии, смывая её влагу и создавая эффект наждачной бумаги.

– Нет, не интересно, – решила Юлия через минуту. Перестать играть «в Джулию».

– Хорошо, продолжим тогда в машине. Моя куколка!

И они поплыли обратно. Не опасаясь того, что пока они тут плавают, кто-то угонит на берегу его машину, так как ключ зажигания он давно уже привязывал к завязкам плавок, которые он именно для этого такими и покупал. Поверх стандартной резинки. Дабы их не срывало, когда их обладатель купался в волнах. Как до этого с Зевсом уже не раз происходило, пока у него были обычные плавки без завязок. И он начинал мучительно их искать, ныряя в волны и сверкая задницей. На потеху публики. Поэтому-то теперь в выборе плавок был уже более осмотрителен, уже понимая, чем ему это грозит.

С берега – пальцем очередной пожилой бесовки.

Встававших со своих покрывал чтоб на это поглазеть.

И сразу же направились к машине. Провожаемые ещё более завистливыми взглядами бесовок и сатиров, уже понимавших, чем они там займутся. Так как домой ехать было слишком рано. И у них оставалось ещё несколько часов чтобы это доказать.

Хотя больше, чем полчаса, Юлия просто не выдерживала и стонала о том, что ей слишком жарко. И они выходили. Окунуться и охладить свои разгорячённые тела. Чтобы с новым восторгом ребячества направиться к машине.

Чуть обсохнуть около неё на покрывале и поднабраться от окружающих бесовок и сатиров энергии восхищения и откровенной зависти от того, насколько они молоды, полны жизненных сил и по-настоящему прекрасны!

Ровно настолько, чтобы тут же уединиться в машине и всем это ещё раз доказать.

Наблюдавшим, как равномерно покачивается их машина. На глазах у всех! Прямо недалеко от того места, где они и загорали, так как машина у Зевса тогда была не менее всемогущей – с приводом «четыревезде». «Кариб» с механической коробкой передач и шестой пониженной скоростью, приспособленный производителем как раз для этих целей. Чтобы вызывать всеобщее восхищение не только тем, какая эта машина надёжная и красивая, но ещё и тем, что в ней регулярно происходит, раскладывая салон именно для этих целей. Снова и снова повторяя в ней, как на уроке геометрии, доказательство этой «теоремы». После того как Зевс узнал из фильма «Формула любви», что «любовь – это теорема, которую надо постоянно доказывать». И всё выводил (и вводил) эту формулу. На песке жизни.

На котором и стояла сейчас его машина. Для не менее потрясающих доказательств. Того, что он действительно любит Юлию.

А не в мечтах! Как все окружающие их сатиры. Вздыхая о ней у себя в воображении.

Глава64.Принцесса

Поэтому когда Васаби позвонил её бывший шеф, Ганеша, желая чтобы тот стал реально бывшим, тут же ей сказал:

– Так! Чтобы я о твоём шефе больше никогда не слышал. Скажи ему, чтобы он тебе больше не звонил, и положи трубку.

– Но при чём тут это? – не поняла она. – Он же просто друг.

– Я давно уже понял, почему ты с ним спала.

– Ну и – почему же? – усмехнулась Васаби.

– Чтобы он списывал тебе проценты. По цене заказа.

– Да всё девчонки у нас так делали! – попыталась она защититься. – Думаешь, я одна такая? Они сами навязывались ему каждый день чтобы меньше сдавать процентов.

– Поэтому-то жена с ним и развелась?

– Да. У него, после нас, уже не оставалось на неё сил. Просто, я была его любимицей! – гордо призналась Васаби, выпятив грудь. Джулии. – Поэтому я спала с ним каждый день. Как жена. И всё девчонки мне завидовали, – расплылась он в довольной улыбке. – И он ласково называл меня «Васаби».

– Ты хоть знаешь, что это такое? – усмехнулся Ганеша.

– Нет, а что это?

– Это корейская горчица, – засмеялся над ней Ганеша. – Когда я после рейса заходил в Пусан, там она была в каждом кафе, причем – бесплатно. Ешь, сколько влезет! Только много её не съешь.

– А я думала, что это нечто романтическое… – растерялась Васаби.

– Да он использовал тебя, как приправу! Закуску на каждый день.

– Вот, урод!

– Эх, ты! Так в эту осень ты тоже с ним спала?

– А ты хотел, чтобы я и всю зиму там работала? – возмутилась Васаби. – С твоим кредитом!

И он тут же понял то, почему именно Талия с ним рассталась. Вовсе не из-за того, что начала изменять ему с Пакимоном. И даже не из-за пришедшего с морей парня, как он думал и наивно переживал. До слёз! А потому что Талия поняла, как только он попал в аварию и поменял свой «Кариб» на компактвэн, что теперь он будет тратить деньги не на неё, а отдавать кредит.

– Проститутка! – зло ругнулся он вслух.

– Что-о?!

– Да я не о тебе, а о Талии! – усмехнулся он. – А ты думала, что про тебя и шефа я только что это понял?

– Конечно!

– На самом деле – уже давно, – вздохнул Ганеша. – Только я для себя это постоянно отрицал. И знаешь – почему?

– «Вытеснение»?

– Просто, мне постоянно так не хочется верить, что бесы могут быть такими придурками. Такими подлыми и беспринципными. Неужели нельзя любить и уважать себя настолько сильно, чтобы ничего такого себе не позволять?

– А что мне, по-твоему, надо было гордо умереть с голоду?

– В смысле?

– В коромысле! После того как мать в восемнадцать лет выгнала меня из дома во Врунгеле, я пошла к дядьке в Нахадаки и жила у него на чердаке. Как золушка. Через неделю он устроил меня работать в магазин. Но меня тут же выгнали после первой же проверки документов. Ведь меня как в шесть лет сюда привезли, так ни мать, ни отец моими документами так и не занимались. Всё раздумывая о том, чтобы уехать обратно. Мне из-за этого в школе так и не выдали «Свидетельство о среднем образовании».

– Что жил, то зря, – усмехнулся Ганеша.

– А со «Свидетельством о рождении» на работу, оказывается, не берут. Тем более – узбекским. Кто бы мог подумать, да? Приехал к брату отец, так как я ему там уже надоела, поговорил с ним и снял мне комнату в коммуналке. А потом нашел Киру и подселил ко мне. Чтобы мы платили за неё вместе.

– А денег он тебе оставил?

– На квартиру? Нет, конечно. У него их и у самого было уже в обрез. Его бизнес в Хабаровске по продаже хабара из Китая тогда уже почти разорился. Да и ему самому надоела уже эта работа сталкера, постоянно жалуясь мне: «Эта Зона подрывает моё здоровье! Своей фантастической кухней». Отец оставил немного денег на еду, но этого хватило ровно на одну неделю. И тут я стала замечать, что Кира куда-то уходит на ночь, как сталкер, а наутро приходит уже с деньгами. И угощает меня едой. И – перед тем, как уйти. Прощается, словно может уже и не вернуться. И я начала замечать, как «Зона», как я стала для себя называть её род занятий, Киру немного уродует. Каждый день. А когда оплаченный месяц подошел к концу, я позвонила отцу с телефона Киры, но он сказал, что у него начались проблемы со здоровьем. И он уже в больнице. А мать сказала мне, что я ей больше не дочь. И я поняла, что теперь меня снова выгонят на улицу. Ну, я и сказала Кире тогда: «Пошли!» «Куда это пошли?» – не поняла она. Постеснявшись того, чем она занимается. На «Зоне». Ведь это так опасно! Думала, я ещё ничего не понимаю. От отца. «Пошли, покажешь, откуда ты берёшь деньги». Ну, мы вечером к шефу и пошли. И он обучил меня работе «сталкера», – усмехнулась Васаби, – тут же со мной переспав – на пробу. А то мало ли, может быть у меня какой изъян? И я не смогу удовлетворять клиентов. С тех пор я стала сама платить за свою половину комнаты и покупать еду. Ну, и – шмотки, когда был удачный день. И «хабара» было много. Вот так я и стала – Васаби.

– Капец, – вздохнул Ганеша. – И чего вам в Узбекистане не жилось?

– Да меня и не спрашивали. Отец ещё до этого сюда переехал и занялся бизнесом. Торговал тут на рынке. Дядька, его старший брат, помог ему снять торговый павильон. И отец потом сделал вызов мне и матери. А когда переехал от нас в Хабаровск, завел там другую семью, а нас бросил. А денег чтобы вернуться у нас не было. Да и документы для этого надо было делать. Не идти же туда пешком? Далековато.

– А у вас там хоть что-нибудь осталось?

– У меня и у матери до сих пор там по трёхкомнатной квартире, которые наши родственники сдают внаём, чтобы оплачивать за них коммунальные услуги.

– Откуда они у вас? – удивился Ганеша.

– Дед мой купил. Он у нас был богатым. Пока не умер. У него было до прихода советской власти своё имение, или как это у вас тут называется? Короче, несколько деревень. Или ты думаешь, почему отец на мою мать тогда клюнул, на её красоту? Да его привлекли её деньги. А с этими деньгами он и решил сюда податься. И занялся бизнесом. Ведь это было тогда так модно! После развала СССР все бесы стали так одержимы капитализмом, что мечтали играть в миллионеров. Перепродавая «хабар» из-за границы. Не понимая, что метрополия создаст им такие законы, подкупая чиновников, что миллионером из них никто не станет. Кроме специально созданных метрополией олигархов, которые будут для этих ослов «морковками», побуждая тянуть страну к пропасти. За этими «подсадными козлами», что вели остальных козлов на бойню. Периодически устраивая войны между бывшими республиками. Но как мне теперь туда попасть? Без документов.

– Ну, а мать? У неё документы в порядке?

– У неё – да.

– Так чего она тут сидит?

– Это ты у неё спроси, – усмехнулась Васаби. – Говорит, не хочет. Понравилось ей тут.

– И – чем же?

– Там её снова замуж выдадут. За какого-нибудь «урюка», как она говорит. Там всё строго. А у вас тут можно жить с кем хочешь. И – сколько хочешь. Надоел, выгнала. Или сама ушла. И вся любовь! Поэтому-то и я туда не особо рвусь. Ведь меня там тоже тут же выдадут замуж. На всю жизнь! А тут – разгуляй малина!

Ганеша вздохнул и не знал, что ей следует ответить. Такой довольной! Понимая уже, что они сами виновны в том, что с ними произошло. По их же глупости. И – распутству.

– Хоть бери и запрещай вам въезд в Россию, – вздохнул он, – для вашего же блага. Цивилизация вас только портит. Как говорил Остап Бендер: «Дикий народ!» Я думал раньше, когда читал «Двенадцать стульев», что это просто шутка. А оказывается, что Ильф и Петров были не такие уж и дураки.

– Ты хочешь сказать, что мы все такие? – ощетинилась Васаби.

– Да я же пошутил! – засмеялся Ганеша. – Не ясно разве? Если бы я улыбался, пока говорил, то шутка не удалась бы. Не нужно быть такой серьёзной и воспринимать всё всерьёз. Оскар Уайльд ещё век назад написал целый рассказ о том, что серьёзный человек – это повод посмеяться!

– Это не Ильф и Петров дураки, это ты слишком умный! Ну, что, умник, сегодня будем заниматься сексом или сразу же спать ляжем? – спросила она, желая выяснить, насколько сильно он в ней разочаровался.

– А сколько возьмёте? – усмехнулся Ганеша.

– Постоянным клиентам – скидка! – засмеялась Васаби. – Но так как в этом году вы у нас в первый раз, то придётся рассчитываться по-полной!

– Бартер принимаете?

– А у вас есть что предложить?

– Я знаю один приём.

– Что ещё за приём?

– Сходите в ванную. И я вам его покажу.

И когда он ей это показал, она спросила:

– Почему же ты раньше мне этого не делал?

– Я не был в тебе уверен, – признался Ганеша. – Потому что это слишком интимно. Для этого ты должна быть только со мной. Чтобы у тебя оттуда, – кивнул он, – не пахло никем другим. Меня это почему-то очень сильно напрягает. После Юлии. Или ты думала, почему я такой ревнивый? А ведь я подозревал тебя в том, что ты мне изменяешь. То с одним, то с другим. Сама виновата.

– Хорошо, больше не буду. Ради куни, я готова на любые жертвы! – улыбнулась она. – Тем более что ты всё равно запираешь меня на ключ. Ради куни, я теперь готова терпеть и это! Лишь бы ты полностью был во мне уверен. И делал мне это каждый день.

– А какое у тебя настоящее имя? По-узбекски. А то мне уже стало неприятно называть тебя Васаби.

– У меня не самое красивое имя, – вздохнула она. – Хотя, на одном из наших наречий, которое было весьма распространённым в том месте, из которого и произошёл наш род, оно означает «принцесса».

– И как же вас зовут, моя принцесса?

– Ты же говоришь, что ты умный. Догадайся сам.

– Малика?

– Так захотел назвать меня мой богатый и сумасшедший дедушка, постоянно бормотавший о тех нереальных богатствах, которых лишила нас советская власть. Чтобы я постоянно помнила, что я не такая, как все. Холопки. Но после того, как я из-за матери здесь почти полгода провела на «Зоне», меня навсегда теперь зовут Васаби, – глубоко вздохнула Малика. – Я навсегда опозорила свой древний род. Этого уже никогда не вычеркнуть из моей биографии.

– Можно и вычеркнуть, – усмехнулся Ганеша. – Ещё как можно! И если хочешь, я могу легко вернуть тебе твою корону!

– И каким же это образом? – недоверчиво усмехнулась в ней Малика.

– Ты можешь Глубоко Раскаяться в своих грехах.

– Перед тобой? – критически усмехнулась Васаби.

– Не только передо мной, но и – перед всем миром.

– То есть? Выйти на площадь и заорать, что я шалава?

– Или же написать о себе книгу. Как о «сталкере». У нас тут уже давно всё стало гораздо более цивилизованно, чем у вас в ауле. Ты таким образом изживёшь свой горький опыт и начнёшь жить с чистого листа!

– Кажется, это метод Будды? – вспомнила она. – Когда личность сгорает, как веревка. И от тебя остается только пепел – в форме той верёвки, какой ты до этого была.

– Я и сам так постоянно делал, пока ходил в море. И приходил с морей уже совсем другим, более высшей сущностью! Именно этот свой бесовский опыт я изживаю в своих книгах. Постепенно становясь ангелом.

– Что ж, можно будет попробовать. Ты меня этому научишь?

– Конечно! Почитаешь мой «Судный день» и сама всё поймёшь. Это проще, чем кажется. К тому же, если ты напишешь о себе главу, мы сможем издать её под моим брендом. Так сказать, рассказав одни и те же события, что происходили с нами обоими, под двумя разными углами.

– Думаю, это будет весьма забавно! – согласилась Васаби. Снова стать Маликой.

– Я только что понял, – осенило Ганешу, – что когда я был Александром Македонским, то именно на тебе я тогда и женился! И я могу сделать так, чтобы ты тоже всё это вспомнила.

– Что ж, надо будет попробовать, – улыбнулась Васаби. Улыбкой его жены.

– Хорошо. Тогда давай я пока что начну пробовать тебя, моя Принцесса. Пока ты ещё такая вкусная! Кстати, Принцесса, – вспомнил он, – вы мне должны!

– Сколько? – не поняла она.

– Полчаса минета.

– А что, пока ты делал мне куни, прошло полчаса? А мне показалось, что минуты три.

– Пока вы мне минет делаете, Принцесса, мне тоже постоянно так кажется, – усмехнулся Ганеша. – Прошу вас, не тяните время, ваше высочество. Приступайте к минету. Он у вас такой Королевский!

Принцесса в ней вздохнула и приступила к исполнению своих прямых обязанностей. Которые давно уже успели выпрямиться и только этого и ждали.

– Тебя просто таким вот ужасным образом заколдовали. Не поняла ещё?

– Нет, – улыбнулась она, на секунду подняв голову.

– Ты – заколдованная Принцесса. И только я могу тебя от всего этого расколдовать.

– И – как же? – снова отвлеклась она от минета. Не веря во всю эту чушь. В которую так хотелось верить!

– Придётся начать играть в одну игру. Я называю это: «Расколдуй меня, кузнец!» Что наполнит тебя энергетикой подлинной Принцессы. Как она уже наполняла меня энергетикой Императора. И минет – это один из способов её Прямой Передачи. По Каналу Любви. Или ты думаешь, почему говорится, что «Бог есть любовь»?

– И – почему же? – улыбнулась развратная Васаби, снова подняв голову.

Которую он тут же жадно опустил рукой обратно.

– Да потому что так оно и есть. Просто никто ещё не умеет этим пользоваться. Для своего же блага. И для блага своих близких. И наивно думают, что это просто красивый лозунг, что призывает нас к размножению. Тогда как это самая высшая магия! Если ты давно уже стал Волшебником.

Глава65.Температура

Ганеша ехал на заявку, и у него внезапно поднялась температура. Он пощупал лоб, потёр виски и окончательно понял: Всё. Хватит! Пора остановится.

Мало того, что двигатель «как не в себя» «жрёт» бензин, турбина кидает масло в интеркулер, так ещё и радиатору хана. Решил Ганеша. Поменять всё и сразу.

Мысли о том чтобы заменить термостат у него даже не возникало. Какие мелочи! Тем более что радиатор периодически подтекал, и его приходилось подмазывать «холодной сваркой». Он остановился на обочине подождать, пока упадёт температура, заглушил двигатель и стал думать над тем, что произошло.

Как бог, он любил и любить и мыслить глобально. По-полной! А потому-то и решил действовать не менее глобально, тут же поняв, что это Знак. Свыше! Бог звал его к себе. Всё настойчивей и настойчивей. Устав от его бесполезной мирской возни с Васаби. Этой прости… господи. Которую он так и не простил. За все её измены. И уже на протяжении полугода Бог звал его устами брата во Владивудсток. Отрывая от неё. Работать на нелегальной автостоянке во дворе одного из высоченных панельных домов. Можно сказать, на панель, подумал Ганеша. Упиравшуюся прямо в небо!

– Просто, приходишь к восьми вечера на автостоянку, сморишь на то, как народ сам паркуется и собираешь за это у них деньги. Схема давно уже отработана, и каждый там давно знает свои места. Нужно только спрашивать, кто и во сколько будет утром выезжать, чтобы они не заперли друг друга в этом лабиринте. Иначе они не смогут выехать и поедут на работу на такси, а ты вечером компенсируешь им все расходы. Из своей зарплаты. Вот так вот походил за ними часа три-четыре и всё, два, два с половиной косаря у тебя в кармане. Подождал до восьми часов утра в машине и абсолютно свободен! Ты сколько за день там зарабатываешь в такси?

– Около косаря.

– Отстой! Давай ко мне, тут как раз место одно освободилось. А то мы тут с Лёней сутки-через-сутки вкалываем.

– Хорошо, я подумаю, – снова отмазался от Брута Ганеша и повесил в трубку.

Но не прошло и двух суток, как Ганеша увидел Знак. На приборной панели. Как говорится, во всё лицо! Подождал, пока опустится стрелка температуры. Сдал в офисе проценты. Перезвонил Бруту чтобы предупредить о том, что он едет. И тут же поехал в Город. Своей мечты!

Так как уже достало одно и то же. Каждый день. Сидишь за баранкой, как баран… И жуешь баранки.

Заехал к Васаби, по-быстренькому попрощался с ней всего лишь один разок в машине, отвёз её к матери обратно и уехал.

Тут же выйдя вечером к брату на стажировку. Проиграл всю ночь на ноутбуке «в гонки» и был таков.

Вот это работа! Сиди, играй в игрушки, да ещё и получай за это деньги. Мечта!

Но ровно раз в час, как уже привык делать это на вахте мотористом, выходил из машины, как из ЦПУ машинного отделения, и внимательно делал обход, распугивая наркоманов у подъездов и следя за тем, чтобы те не сняли габариты или даже фару. За что тоже пришлось бы заплатить. И пока шёл обратно, вспоминал о ней. О том периоде, когда они точно таким же тёплым летом несколько лет назад жили в съёмной студии во Владивудстоке. Не так далеко от автостоянки. О своей Елене. Удивительно Прекрасной! Которая удивляла его вновь и вновь. Своими изменами.

Глава66.Лика

И буквально через пару дней к Ганеше стала внаглую подкатывать одна девушка, пытаясь воплотить его мечты. О Прекрасном! Жившая в доме, напротив которого и была расположена нелегальная автостоянка. Хозяина, что жил в том же самом доме. Которого все окружающие бесы звали просто: «Мужик». За то, что он казался гораздо старше своих лет. Постоянно прогуливаясь по территории двора с собакой бойцовской породы и не менее бойцовским характером. Чем у него. Тут же кидаясь на тех, кто пытался отнять у него бизнес.

Пока собака стояла и смотрела, стоит ли ей вмешиваться. Стафтерьеры гораздо умнее бесов.

И Лика стала предлагать ему куда-нибудь сходить. В кафе, кино или просто уединиться.

– Прости, но у меня есть девушка, – оторопел Ганеша от её напора. В его мечты. – К тому же, ей всего-то двадцать… Один, – понял он, что годы летят. И Васаби тоже стареет. Как все. Принцессы.

– Да, я всё понимаю, но ты же из другого города. А значит и девушка у тебя осталась там. Поэтому-то, чтобы избавить тебя от необходимости кого-то клеить и изменять девушке неизвестно с кем, я и решила тебе помочь. Так сказать, прийти на выручку.

– Бедненькому, – усмехнулся Ганеша, посмотрев на эту миссионерку. Лет тридцати пяти. – О, женское сердце, ты не знаешь границ! – восхитился он. – Возраста! – усмехнулся он.

– Ну, а что? – улыбнулась Лика и покрылась его восхитиновой «коркой». Здесь: шуткой.

– Да, я из другого города, но ей же всего-то двадцать! Один. А тебе?

– Любви все возрасты попкорны, – не сдавалась та. Предвосхищая его сладость.

– Хорошо, как только я смирюсь с этой мыслью, – улыбнулся он, – я к тебе обращусь. Мне надо набраться смелости. Я не могу вот так вот сразу… – замотал он головой, как женщины виляют задом.

– Ты уже знаешь, где я живу?

– Брат покажет. Он уже всех тут знает.

– Да-да, я знаю, – чему-то улыбнулась Лика, намекая на нечто большее. Чем у них уже было.

И когда Ганеша рассказал одному из водителей паркуемых машин об этом забавном происшествии, которое он рассматривал в беседе с ним как некий нонсенс, тот серьёзно ответил:

– Да она ко всем тут пристаёт. Внаглую навязывается. Она и ко мне подкатывала. Хотя знает, что я женат и у меня двое детей. Таких, как Лика, тут много. Безликих. Они всё никак не могут понять, что тут и более молодых, но точно таких же, в каждом ночном клубе полным-полно. Они именно за этим туда и ходят. Не для того чтобы там кого-нибудь себе найти и выйти замуж, а именно для того чтобы снять на одну ночь.

– Знаю, – ответил Ганеша, – мне один клиент позавчера уже на это жаловался. Пока я ехал к тёте с автостоянки и по дороге решил его подвести. Он рассказал, пока мы ехали, что снял пару дней назад очень красивую девушку, переспал с ней. А когда на утро явился к ней с букетом, эта бесовка даже не стала брать у него цветы. Сказав ему, что использует таких, как он, только на один раз. Хотя он и очень понравился ей в постели и всё такое, но принцип есть принцип. Мол, извини.

– А на что он надеялся? Нормальные бабы ещё щенками разобраны.

– Как это? – не понял Ганеша.

– Ну, пока им ещё восемнадцать лет. Нормальных надо сразу же тащить замуж. Иначе они становятся такими, как та бесовка, одноразовыми. И занимаются этим до тех пор, пока не станут такими, как Лика. Всё ещё надеясь, что и на неё ещё есть спрос.

– А другой клиент, которого я возил из Нахадаки во Владивудсток, так и вообще рассказывал мне о том, что он приезжает в ночной клуб на такси и просто приглашает одну из таких бесовок к себе на работу в офис. Они, говорит, как слышат слово «офис», видят, что я в деловом костюме, тут же начинает думать, что я крутой бизнесмен, и хотят осмотреть моё рабочее место. А приехав и увидев, что я не врал, она становится на всё согласна. И я, говорит, пользуюсь ею прямо на дорогом кожаном диване, что стоит в приемной. А то и на столе своего шефа. Потом, говорит, отвожу её обратно. И если есть настроение, тут же цепляю там вторую бесовку и говорю ей то же самое. Я даже такси иногда не отпускаю, хватает и двух минут уговорить любую. Та выпячивает на меня глаза и тут же едет. Хотя, говорит, я всего лишь работаю там охранником, который работает там сутки-через-трое. И оставаясь в офисе один на всю ночь, использую рабочую обстановку по своему усмотрению. Прикинь? Куда мир катится? Как пел в армии мой сослуживец: «Весь мир барда-а-ак, все бабы б…» Блин, и как в таком мире жить? Начинаешь реально чувствовать себя каким-то одноразовым, как презик. Всё больше убеждаясь, что меня тупо используют.

– Так не ходи по клубам.

– Так это они ночью там бесятся. А днём они расползаются по учебным заведениям и своим рабочим местам. И становятся кто студентками, кто продавцами и официантками. Они повсюду! Скоро весь мир будет состоять только из бесовок. Как только они вырастут и сменится поколение.

– Вот поэтому я и женился, пока нам было по восемнадцать лет, – усмехнулся тот, – и сразу же завёл двоих детей, чтобы моя и не думала гулять.

– Да я пробовал жениться, когда нам обоим было уже по двадцать один. И понял, что пришёл к своему старту на её финише. И резко передумал жениться. С тех пор.

И стал в двух словах объяснять тому, как он наивно считал Джонсон ангелом, сошедшим к нему с небес.

– Да, поздновато, – усмехнулся тот, когда Ганеша выложил ему всю подноготную Джонсон, которую он осознал уже после того, как окончательно с ней расстался. И описал это всё в главе «Летучий корабль». – Всё самое главное в её жизни уже случилось. До тебя. Найди себе восемнадцатилетнюю, в чём проблема?

– Что ж, надо будет попробовать, – решил Ганеша. Бросить Васаби. И начать всё «с чистого листа».

Тем более что он ещё час назад позвонил ей из Владивудстока и из разговора убедился в том, что она сейчас ездит с подружкой, обрусевшей кореянкой, на машине её матери, на которой та, сутки-через-сутки с матерью работает в такси «Восток-авто» водителем, и узнал от неё, что они снимают парней чтобы с ними «просто общаться», разводя тех на выпивку.

– Не веришь, у неё же есть парень, я же вас знакомила. Вспомнил?

– И у тебя – тоже?

– Ну, да, у меня есть ты! Ладно, мы уже приехали, пока!

И творили за этими двумя ширмами бог знает что. «Шалавы», – решил Ганеша. Так как уже хорошо успел изучить её подружку. И лишь убедился – из разговоров с Васаби – что был по отношению к той полностью прав. Но не стал ей снова названивать, чтобы её корить. Так как давно уже покорил Васаби, и она его во всём слушалась (особенно – в постели, просто делая вид, что он её постоянный клиент, и начинала охотно играть в эти ролевые игры).

Но только – когда он был рядом. Поэтому он периодически ей звонил, чтобы Васаби о нём не забывала. И наивно думала, что он по ней безумно скучает. Тем более что так оно уже и было. И Ганеша просто использовал эту свою тоску по женскому телу в конструктивных целях. Чтобы ему было на что опереться, пока он будет искать более достойную канди-датку. Восемнадцатилетнюю. Как только вернётся. Так как решил для себя, что во Владивудстоке поиски вести уже бессмысленно – выжженная земля. Санникова.

«А в крайнем случае, можно будет воспользоваться и Ликой, – усмехался он, пока бродил вдоль машин. – И настрелять ей в каску. Не покупать же из-за неё зимнюю резину? С шипами. Так как летник её уже не вдохновит. В аптеке это всегда так унизительно, – вспомнил он, – как будто бы ты уже прямо там делаешь это – при свидетелях. Это же эксгибиционизм!» – вспомнил он. Как проходил это с Еленой.

И, вдохновившись воспоминаниями о Елене, на следующий же день пошёл в аптеку чтобы купить и летник и зимник.

Но шоу не удалось. К таким волнующим Ганешу зрелищам продавец – грузная женщина лет пятидесяти – была уже совершенно равнодушна:

– Что-нибудь ещё?

– Да и… ещё парочку.

– Парочку надо искать не здесь, а в ночном клубе, – усмехнулась та. По наименованию товара понимая уже, о чём речь. У него будет с девушками.

Тем более что его чёрная, как сама ночь, машина Ганеше и самому так сильно нравилась, что девушки тоже это чувствовали. И уже через пять минут наслаждения ездой, его «Вагон-р-вайд» начинал нравиться уже абсолютно всем девушкам. Если те были не лёгкого поведения, разумеется.

И не мудрено: полный тюнинг вкруг со спойлером, противотуманными фарами и обвесами; турбина с ноздрёй на капоте под интеркулер; полностью раскладывающийся салон в шикарное ложе; одна сплошная массивная колонка сверху под потолком в задней части салона дополнялась мощным саун-буфером в багажнике, занимавшим половину его объёма; магнитофон с жк-экраном, по которому вовсю рассекали видеоклипы с модной музыкой. Что он затем дополнил ещё и голубой подсветкой ног водителя и переднего пассажира. И – мигающей всеми цветами радуги, как светомузыка, подсветкой ног задних пассажиров, которую он включал с тумблера только в вечернее время. Да и то в последнее время – только если к нему садилась особенно симпатичная бесовка. Так как молоденькие клиентки, увидев, что всё это богатство вкуса дополняется ещё и весьма симпатичным и стильным парнем, начинали просить заехать по дороге в ближайший же магазин за пивом, а затем ещё и уговаривать его немного «постоять на видовых». «За любые деньги!» – уверяли они. В итоге, так ничего ему и не заплатив. Стервы. Почему-то считая, что «этого» вполне достаточно. Давая ему «на чай» минет, пока он вёз её домой.

Ведь внутри его машины места оказывалось чуть ли не в пять раз больше, чем казалось им снаружи. Что их очень удивляло. Вначале. То, что в ней можно буквально задрать ноги, не касаясь потолка. Что им, глядя на Ганешу, с первого взгляда так и хотелось – хотя бы попробовать произвести. И он уже устал отказываться.

– Я знаю одного таксиста! У него такая машина!!! – говорили даже те бесовки, что так и не решились хотя бы предложить ему свои услуги. Так как были слишком уж молоды для того чтобы об этом даже мечтать. С таким серьёзным парнем. С лицом самого Зевса!

Передавая о Ганеше молву из уст в уста. Уже заранее зная, садясь в машину, как только он включал мигающую подсветку ног, что его интересуют лишь их уста.

Что так и подмывало его уже давно бросить эту непутёвую Васаби и, закупившись резиной, «отправиться в свободный поиск»7, как и учили его ещё в юности Стругацкие. Когда он ещё не понимал: о каком таинственном и более «глубоком космосе» – сердца – братья, между строк, пытались рассказать в своих книгах. Не решаясь тогда, в советское время диктатуры пролетариата и цензуры, об этом заявить в открытую. И теперь мучительно переосознавал, с лёгкой иронией, их основные постулаты: Полудня Страсти.

Тем более что именно то, что Ганеша отказывался осваивать не особо красивых бесовок на резиновом фронте, заставляло тех тут же верить, что он реально честный, раз уж он не хочет изменять – «даже со мной?» – своей девушке. И начинали ещё трепетнее ему поклоняться, а потому и более благосклонно склоняться к тому виду поклонения, на которое он им тут же указывал. Лёгким кивком головы: мол, падай! И большинство из них падало. Надеясь растопить этим его лёд (Изольды) и пригласить в гости. Думая, что он не может позволить себе «ничего такого» в своей машине. Ведь он уверял их, что тогда: «В машине будет дурно пахнуть!» И с глубоким вздохом соглашались с тем, что тут если и пахнет, то тонким ароматом его Принцессы, от которой тогда почти не пахло. А не богатым ароматом (разложения) тех, кто так и хотел бы разложиться на его сидениях. Которых он так и отшивал. Считая такое недостойное его имиджа поведение абсолютно неприемлемым.

– Ну, а что такого? – не поняла его реакцию одна клиентка. – Мне всего-то тридцать шесть лет. Ну, а тебе – тридцать три?

– Да какая разница? Ведь моей девушке сейчас всего лишь двадцать! Так что – психологически – между нами огромная разница!

– Да, что-то в тебе такое есть, – прищурившись, посмотрела она ему в глаза. – И кто она, какая-нибудь иммигрантка из неблагополучной семьи?

– Как ты догадалась? – удивился Ганеша.

– Да нормальную девушку за такого, как ты, никто и не отдаст. Я бы свою дочь за тебя ни за что б не выдала!

– Да я и не собираюсь ни на ком жениться! – опешил он.

– Вот именно поэтому бы и не отдала! – усмехнулась та. – Знаю я таких, как ты. Поэтому и попыталась тебя соблазнить. По тебе видно!

– Что по мне видно? – не понял Ганеша.

– Ты не производишь впечатление обычного парня.

– А это плохо?

– Для твоей девушки – да. Для меня – нет. Так может быть, всё-таки, заедешь ко мне в гости?

– Прости, но я не смогу. Такого себе позволить. Для меня это слишком. Дело не в тебе, у меня принципы.

– Тоже мне, Принц нашёлся! С принципами.

– Да. И со своей Принцессой! – потому что любил Малику. Тем более что она действительно была Принцессой. Заколдованной мрачными обстоятельствами в Васаби.

И когда Ганеша привёз ту на адрес, и она отдала ему деньги, сказал, чтобы она никогда больше не пыталась к нему приставать:

– Красота – страшная сила! И глядя на тебя, понимаешь, что – очень страшная! – засмеялся он.

– Да пошёл ты! – обиделась та и вышла… в бездну одиночества.

Именно усталость быть одной и заставляла её всю дорогу «держать нос по ветру», склоняя Ганешу на все лады. Ведь даже у дочери уже был парень. Гораздо моложе и не столь привлекателен, как Ганеша. «Будь он неладен!» – решила она. Выкинуть его из головы. Но Ганеша ещё дня три предъявлял ей документы о прописке и о выселении из головы даже не думал. Заявляя у неё в воображении, что он от неё в страшном восторге. «Страшном! Как и ты сама». И постоянно смотрела в зеркало, не зная уже: «Чем ещё себя намазать?»

Поэтому-то он постоянно и отказывался от услуг этой тридцатипятилетней бесовки Лики не самого лёгкого и непринуждённого поведения из высотки, сколько бы она ему не навязывалась. Со своими всё новыми идеями. О том, где и – самое главное – как им провести время. Как она «уже не раз это вытворяла!» Внушая ему всё большее отвращение.

Поэтому и не решался завести с ней никаких отношений. По крайней мере, до тех пор, пока она не станет проявлять свою любовь к нему едва касаясь реальности – своими нежнейшими устами.

Именно поэтому он готовил её к этому медленно, очень медленно – на слабом огне её иллюзий. Всё не решаясь сказать ей об этом вслух. Боясь обжечься. О её отказ.

Пока он не сделает ей солянку. Что в её возрасте прозвучало бы как непозволительная роскошь, которую она уже не может себе позволить. Тем более – от него.

А потому-то у них так ничего (толкового) и не вышло. Сколько бы она около него не толкалась, проходя мимо его машины в магазин и лишь отвлекала его от безделья на рабочем месте разговорами. Мешая ему играть на ноутбуке «в гонки».

Тем более что для того чтобы не заниматься Ликой или же мастурбацией, что для него было уже практически одно и тоже, Ганеша, как и в рейсе, стал во время работы на автостоянке заниматься стяжанием духа, катая Сизифов-камень на воображаемый холм. И уже через неделю ему стало гораздо легче. Отбивать её атаки.

Как и тогда, когда Елена его покинула. Приревновав к Кристи.

Глава67.Магия реальности

А когда Ганеша через месяц работы на автостоянке поменял двигатель и вернулся в Нахадаки, встретил там восемнадцатилетнюю девочку своей мечты и полностью убедился в том, что с Витой у него всё серьёзно, он вообще перестал включать мигающую подсветку ног задних пассажиров. Как бы давая понять бесовкам, что теперь им от него не перепадёт даже этого. Пытаясь начать жизнь с чистого листа! Со своей возлюбленной.

«Святыми не рождаются, ими становятся». Так писал Ошо. И Ганеша решил проверить эту аксиому на себе. Полностью расставшись с Васаби.

О чём, конечно же, через пару лет безумно пожалел, когда её богатый дядя помог сделать ей все необходимые документы, и Васаби, на радостях, так сильно похудела – для своего будущего мужа, которого родственники тут же попытались ей подсунуть, что всё узбекское из неё куда-то полностью улетучилось – вместе с жиром, и его взору предстала именно та двадцатипятилетняя кореяночка, о которой он столь неистово мечтал! Все эти годы. Тем более что Васаби было уже двадцать три!

Но первое, что она ему сказала:

– Целоваться не будем! – и отшатнулась.

И только потом, заручившись его согласием, завела с ним непринуждённую беседу. Но так и не села в его машину. Уже давно понимая, что он обладает магией реальности. И может использовать один только поцелуй, чтобы вернуть её навсегда. Если пожелает. Её. Столь же сильно, как и тогда, когда он её любил. Столь неистово, что это закрывало ему глаза на всё, что ему тогда о ней говорили за спиной.

Но он уже два года как жил в трёхкомнатной квартире со своей уже двадцатилетней Витой и только закусил губу. Которая сама, при виде того, какой Васаби стала невероятно (именно для него, а для остальных просто) красивая, раскаталась. Но ударившись о её равнодушие, не желала скатываться обратно. Понимая уже, что он уже с год как обладает такой сильной магией, что сможет притянуть её к себе обратно. Даже – без поцелуя.

Но пожалел её тогда и отпустил. Видя, как сильно она хочет начать жизнь с чистого листа. С тем, кто о её прошлом – Васаби – ничего не знает.

Которая без Ганеши опять разбрелась во все стороны и снова пошла в отца! О, если бы её можно было запечатлеть в этом состоянии! Навсегда!!!

И он уже знал, что – да, это возможно! Уже понимая то, как именно её зафиксировать – жгутами энергии – в этом состоянии, как сумасшедшую – на каталке. Ну, и пусть что тогда, когда она полностью выздоровеет от сумасшествия майи и придёт в себя, им придётся заниматься любовью всего лишь один раз в месяц, тут же «подкачиваясь» в течении часа после секса. Чтобы их энергия не улетела в тартарары. Но он занимался бы этим со своим идеалом! О, да! Но для того чтобы заставить и её тоже катать этот пресловутый Сизифов-камень на холм её воображения, ему нужны были деньги. Много денег! Тот самый, уже обещанный ей миллион рублей. Для того чтобы она не просто начала его хотя бы слушать («Весь этот бред!» – как она уже не раз ему заявляла), но и прислушиваться, а, затем, даже слушаться. Согласившись на этот «эксперимент на бесах», как она тогда смеялась. Подрагивая хвостиком. Очаровашка! Но откуда ему их было взять? Не скидывать же в свою книгу номер карточки (**** **** **** ****), чтобы читатели скинулись ему хотя бы по сто рублей? На постройку (этих воздушных) кораблей. Что за бред? Он понимал, что никто не даст ему ни гроша. И это приводило его в отчаяние!

Ведь ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. А тем более – её красота! Что уже так и подмывало Ганешу её наказать. Но где снова взять для неё этот пряник (из секс-шопа), что позволил бы ему снова запереть Васаби в своей квартире на ключ и заставить заниматься? Целых сорок дней. В предвкушении того, что с ней произойдёт. Каждый день наблюдая в ней эту трансформацию в Принцессу. Как и положено (у Блаватской) – через специально проделанное в двери отверстие для подачи пищи, запирая там её на всю ночь. Чтобы она оттуда не выбралась и не изнасиловала его, пока он спит. Испортив Ганеше его лучшую работу – прекраснейшую статую, которую он из неё создаст! «Статую Любви, длящейся одно мгновение», – как и завещал Уайльд. Бог с ним самим, он отзанимается в течении часа и восстановит свой потенциал, а ведь ей нужно будет уже заниматься опять с самого начала. Ведь должно пройти как минимум сорок дней воздержания для того, чтобы это состояние зафиксировалось. В виде «щита Гермеса». Кристаллизовав её душу в дух. А она уже на это – снова – может уже и не согласиться. Потому что это и вправду тяжело. Хотя, казалось бы, камень – воображаемый, чего проще? Но фокус в том, что если не ощущать его тяжесть, создавая это внутреннее усилие, то «победа не будет защитана». Трансформация энергии из молекулярной, получаемой из пищи, не преобразуется в более тонкую – атомную – энергию духа. И Васаби только зря потратит взаперти столько времени. Так и не став Принцессой.

Не понимая ещё, что если она довершит начатое, то времени для неё больше не будет. Она перестанет стареть. «Тот, кто потеряет ради меня свою душу, тот обретёт её». Жаль, что Монте-Кристо распяли. Чтобы нам это наглядно показать. Так и не дав ему стать ещё более могущественным Волшебником. Как Ганеша.

Глава68.Оливия

Ведь после того, как Ганеша перестал снимать квартиру, буквально выгнав Васаби к матери, ему захотелось с ней порвать. Так сильно эта жуткая тема её общения с зеком и матерью его уже напрягала. Потому что Гульчехра была против Ганеши и постоянно в разговорах с Васаби по телефону его хаяла, призывая: «Оставь ты этого урода!» Приглашая вернуться к ней. И Ганеша, устав платить за съём квартиры и кредит за свой компактвэн, отправил Васаби к матери.

И желая поставить с Васаби точку, даже пытался завести любые другие отношения. Хотя бы – лёгкие. И выступал налегке!

В один из вечеров, когда он отдыхал на Набережной, где вся молодёжь Нахадаки тогда толкалась, вдыхая пьянящий воздух свободы, Ганеша уловил ноздрями интригующий запашок похотливой самочки. И пошёл «на зов». Увидел и подозвал к себе ту, кого он затем официально называл «гражданкой Козловой». С её чуть менее выразительной подружкой. Мол, так уж и быть, пошли.

Те подошли к компании, состоявшей из его младшего брата Брута и их лучшего друга Ганимеда. И стали вилять хвостами. Но так как те у них уже отсутствовали, отпав со временем в результате эволюции, они вынужденно виляли своими не менее дерзкими и выразительными языками. Заставив и этих трёх самцов ответить им ровно тем же. Напором интеллекта. Пригласив их в свою машину.

– А ты где работаешь? – спросила Оливия у Брута.

– Я из Владивудстока, – гордо ответил Брут. Так как работал тогда на нелегальной автостоянке. – И приехал сюда по делам всего на пару дней. – Что было абсолютной правдой.

– Я это уже поняла, – согласилась Оливия. По его деловому виду. – А – где именно?

– В городской администрации, – таинственно произнёс он. Всю эту ересь.

– И что ты там делаешь?

– Собираю с людей деньги. Они сами подъезжают ко мне вечером и отдают их. Уже не знаю, куда и девать их. – устало признался Брут. Что тоже было чистейшей правдой!

– А ты? – переключилась она на Ганешу.

– А я – здесь.

– Тоже – в администрации? – удивилась она.

– Тебе-то это зачем? – не понял Ганеша.

Что она почему-то расценила как то, что она слишком уж мелко плавает, чтобы лезть в его большие дела.

– Просто, – смутилась Оливия, – у меня уже год назад были любовники из местной администрации. Они были такими могущественными властелинами, что когда я утром хотела уйти от одного из них на работу, он спросил меня: «Кто твой начальник, давай я ему позвоню и всё улажу». Я подумала, что он шутит и ответила: «Давай». Но он позвонил, назвал моего начальника по имени-отчеству и всё устроил. На работе в журнале мне поставили в тот день восьмёрку, как будто бы я весь этот день работала. Тогда как я работала весь день под ним. И о чём бы я с ними тогда ни говорила, любой из них заявлял: «Давай, я тебе это устрою. Я всё могу». И реально происходило то, о чём бы я их тогда ни просила. Первое, что взбредёт в голову! И я ощущала с ними в себе такую власть, словно бы я была в этом городке настоящей Королевой – с большой буквы, от слова которой зависело тогда состояние многих бесов, с которыми я общалась.

– И что же тебя заставило с ними расстаться? – усмехнулся Ганимед.

– Они постоянно говорили мне, – продолжила Оливия, не замечая от возбуждения его иронии, – «вот будет тебе лет двадцать, и ты будешь тогда уже никому и не интересна. Пользуйся тем, что тебе ещё восемнадцать, пока весь мир лежит у твоих ног! И мы здесь только лишь для того, чтобы тебе это показать. Радуйся, что тобой, пока ты ещё молода и красива, интересуются такие демоны». А мне уже девятнадцать! – заломила она руки. – Ещё немного, и я буду уже никому не интересна!

– А сколько их было? – не понял Ганимед.

– Трое.

– И что, они все вместе тобою интересовались? – заинтересовался Брут. Не меньше их. Решив, что она желает «сообразить на троих».

– Нет, – возразила ему Оливия, обломав леса, которые Брут уже начал вокруг неё возводить, чтобы продолжить реконструкцию её сексуальных отношений. – Конечно же нет. Я им ничего такого делать с собой не позволяла. Строго по очереди. По одному на каждый день. Поэтому-то они и не хотели отпускать меня даже на работу. И я около трёх месяцев там не появлялась. Получая деньги просто так. А когда они куда-то постепенно разъехались по командировкам, я уже не помню точно, я снова вернулась к своей работе. Где всё начальство стало меня за это уважать. И называть с тех пор по имени отчеству. Или – «гражданка Козлова».

– А кому, гражданка Козлова, вы хотел бы, чтобы я сейчас позвонил? – усмехнулся Ганеша, входя в образ Зевса, тем более что Ганимед, как и Братки, вслед за Дезом именно так его и звал. И стал называть ей фамилии демонов из комитета по делам молодёжи и из местной администрации, с которыми он вынужденно сталкивался год назад, пока работал в рок-группе Ганимеда «Гагарин-бит» арт-директором. Устраивая выступления ребят на «День Города» на площади возле ДКМ-а и в других местах. Так как эта группа пользовалась тогда просто бешеной популярностью. И демоны из администрации охотно шли ему навстречу, пожимая руку так, как будто бы это он их создал, а не просто помогал с концертами, текстами, местами для репетиций и гостиницами. Отвозя их для выступлений на своей машине во Владивудсток и в соседние посёлки и городки. Называя теперь Оливии фамилии тех, с кем он в этих местах сотрудничал, указывая их должности.

И Оливия стала смотреть на него другими, более волнующими глазами: гражданки Козловой. Даже не став читать ещё сохранившиеся номера этих высоких демонов у него в телефоне. Полностью поверив в собственный же миф, в который она и Зевса тут же вписала – как своего нового властелина.

– А ты кем работаешь? – спросила она у Ганимеда.

– Ганимед является моим помощником, – строго ответил за него Зевс. Чтобы тот его не выдал.

– Так ты что, депутат? – опешила она.

– Законодательного собрания, – выпалил Зевс первое, что пришло в голову. – Показать тебе свой манд-ат? – усмехнулся он, расстегивая ширинку. Начав слегка манд-ражировать «манд-атом».

– Нет, пока не надо, – улыбнулась Оливия, – обсудим это позже.

– Может быть, съездим к морю, – сразу же предложил Ганимед, заводя машину. – А то этот спертый городской воздух меня уже просто душит. Целыми днями в кабинете, – признался он, так как работал старшим менеджером и почти не вылезал из кабинета.

– Да меня тут уже все пляжи достали, – пожаловалась она. На своих любовников. Не желая и с Ними опускаться столь же низко.

– Хорошо, я покажу тебе такой пляж, где ты ещё никогда не была! – загадочно улыбнулся Зевс и повёз её на самый-самый дальний пляж.

Посетить который её более молчаливая и невыразительная подружка наотрез отказалась и покинула авто. Понимая уже, чем это всё для них закончится. На пляже. Судя по тому, с каким энтузиазмом Зевс пытался показать Оливии свой манд-ат. Предвкушая игру на её манда-лине.

По дороге в разговоре с Козловой Зевс вошёл в образ «умника» и включил «понимательную железу» на всю катушку. И всё умничал так, что даже Ганимед этому сильно удивился, до этого дня наивно думая, что он гораздо умней Зевса. И только успевал ему поддакивать. Чтобы гражданка Козлова подумала, что он, как его помощник, тоже не дурак.

Та взяла у Зевса телефон и стала просматривать список абонентов, отыскивая уже знакомые ей фамилии:

– Я, если честно, вообще не понимаю, кому нужны все эти ваши столь многочисленные абстрактные идеи? – усмехнулась над ними Козлова. Олицетворяя их с Теми, кого уже знала – как властелинов мира.

– Идеи никогда не бывают абстрактными, – усмехнулся Зевс, входя в роль Творца. Её мироздания. – То есть – оторванными от жизни. Ведь ты именно это имела ввиду?

– Да, я имела ввиду ваши пустые умопостроения, – усмехнулась Оливия, – не имеющие с нами, по сути, ничего общего.

– Так знайте же, гражданка Козлова, что именно при помощи абстрактных, с виду, идей элиты и настраивают массы, натравливая их на своих конкурентов и геополитических противников.

– Но так как те также ведут агитработу, то внешне это выглядит как борьба классов, школ, общественных групп или различных партий между собой, – поддержал его игру Ганимед.

– А то и – войны! Где обе стороны с энтузиазмом уничтожают друг друга.

– Если не осознавать того, чьи интересы они защищают, – понимающе усмехнулась Оливия.

– И тем яростнее и исступлённее, чем менее они это осознают. Считая, что эти идеи их собственные, раз они их полностью разделяют.

– Вот идиоты! – усмехнулась она. – И – как же?

– Да как и во время Второй мировой. Где Америка и Англия выясняли отношения друг с другом – руками русских и немцев. В которых одному англичанину удалось для этого вдохнуть мятежный дух Гёте через творения Вагнера и Ницше, оказав на них обоих влияние под видом поклонника их талантов. Играя на их нервах на своём фортепиано.

– Выдав, в итоге, за сына Вагнера свою дочь, – подтвердил Ганимед. – Которая и таскала Гитлера за собой на концерты свёкра.

– Который вначале снабжал Гитлера своими идеями, а затем, после провала «Пивного путча», его дочь снабжала Адольфа в тюрьме бумагой и чернилами, чтобы тот смог эти его идеи обобщить и выдать за свои.

– Для того чтобы ему не было так скучно сидеть в тюрьме? – усмехнулась Оливия.

– Создавая там, от нечего делать, свой нелепый опус, покоривший тогда немецкие сердца, – усмехнулся Ганимед.

– Или ты думаешь, на чьи деньги в разорённой на тот момент гражданской войной России в столь короткие сроки выросло столько тысяч оборонных и промышленных предприятий? Школы и вузы не успевали тогда готовить инженеров. Приходилось массово приглашать специалистов из Америки, что и отражено в художественной литературе той поры. Почитай на досуге. Пропаганда знания тогда была так широко развёрнута, что с тех пор мы и стали самой читающей в мире нацией!

– Мы до самого восемьдесят пятого года отдавали Америке этот лизинг, – подтвердил Ганимед.

– И как только мы полностью отдали им все долги, лишь тогда у нас запустили Перестройку и развалили Советский Союз.

– А для чего они давали нам эти деньги? – не поняла Козлова.

– Для того чтобы Сталин смог осуществить их план нападения на Англию. Именно поэтому у России, на момент нападения Германии, и было только лишь наступательное вооружение.

– Мы только потому и не были готовы к войне с Гитлером, что должны были отчитываться перед спонсорами о производстве исключительно наступательных видов вооружения, – подтвердил Ганимед.

– Именно поэтому Англия всего за десять лет и возродила Германию, подняв её из руин после Первой мировой. При условии, что она пойдёт в контратаку на Россию.

– Отдав Гитлеру для этого вначале всё золото Австрии, а затем и Чехословакию с её военно-промышленным потенциалом, – подтвердил Ганимед. – Без которого германские генералы ни в какую не желали нападать на Советский Союз и задумывали даже поднять путч. Считая Гитлера просто сумасшедшим.

– И что, думаешь, тогда никто не понимал того, что творилось у них под носом?

– Да все всё это уже давно понимали, – усмехнулся Зевс. – Просто всё никак не могли поверить в то, что Гитлер уже готовился вот-вот напасть на Россию. Ведь это не входило в её планы.

– Даже когда он уже стянул к нашим границам свои войска, – подтвердил Ганимед. – Под видом военных учений.

– Даже тогда половина армии была кто в отпусках, кто в увольнении.

– Всем было глубоко по-барабану, – усмехнулся Ганимед, – на его «игры в Наполеона».

– Искренне веря в заключенный накануне мир.

– Пакт Молотова-Риббентропа?

– Заключенный со стороны Гитлера именно для того, чтобы все в России глубоко вздохнули, выдохнули и расслабились. Так как и до сих пор сохранились письма Гитлера к Сталину, где он призывает Сталина поделить «английское наследие», предлагая присоединиться к войне против Англии, которую Гитлер развязал для вида, активно создавая иллюзию, что вот-вот готовится пересечь Ламанш.

–Чтобы войти к Сталину в доверие, и тот понадеялся захватить Англию руками немцев?

– Выполнив, таким образом, контракт с Америкой. Оказав Гитлеру содействие в захвате Англии созданной в России на деньги Америки техникой и обученной в сжатые сроки воевать на территории противника живой силой.

– Массово обучая перед войной парашютные войска к десантированию в любых условиях: на воде и на суше, – подтвердил Ганимед.

– И только когда Гитлер захватил пол России, – подхватила Козлова, – до всех наконец-то дошло, что надо бы начать ещё и отбиваться.

– Не будь наивна, – усмехнулся Зевс. – Только после захвата «житницы России». Когда они начали умирать с голоду.

– Поэтому половину пищи делают теперь из нефти, – усмехнулся Ганимед. – Заставляя нас есть вместо сливочного масла маргарин.

– Как и прогнозировал Замятин в своём «Мы», – усмехнулась Козлова. – Благо, что нефти у нас хоть отбавляй!

– Ты просто не понимаешь всех тонкостей истории. И у тебя не хватает широты кругозора чтобы даже попытаться осознать, что есть демоны, которые не только строят столетние планы, но ещё и – из поколения в поколение – следят за их планомерным исполнением. Постоянно подготавливая для этого всё новые кадры.

– И не только у себя в стране, – подтвердил Ганимед.

– Но и – в России? – оторопела Козлова.

– И не только. Но и – по всему миру. В том-то и «прелесть» рынка, что бесы начинают руководствоваться не здравым смыслом, а смыслом тех, кто за это больше платит.

– Да, – зло усмехнулась Козлова. – Бес не умеет думать!

– Причем, уже – совершенно сознательно. Вот для чего не только в России, но и во всём мире архидемоны через своих подручных демонов запустили «утку» про пост-индустриализм и глобализацию. Конверсию и дивергенцию. Ведь такую разводку надо организовывать не только в России, но и во всём мире.

– Чтобы все в России считали, что происходящий в стране развал это не просто нормально, но и характерно для всего мира в целом, – усмехнулся Ганимед.

– Мол, агония капитализма! – усмехнулась Козлова. – Которую так ждали в Советском Союзе и наконец-то дождались.

– Ощутив эти пророчества советских идеологов «на своей шкуре», – усмехнулся Ганимед.

– Враги цивилизации не где-то вне планеты. А среди тех, кто не даёт бесам тут вполне самостоятельно существовать. Постоянно подстрекая на всё новые «подвиги».

– Во имя всей цивилизации! – усмехнулась в ней гражданка Козлова.

– Бесу нужно научиться управлять своим разумом. Для чего необходимо не давать увлечь себя другим при помощи предельно логичных и вполне себе обоснованных теорий и концепций.

– Именно поэтому в религиозных сектах и учат безмыслию? – усмехнулась она.

– Нужно контролировать не столько возникающие у нас мысли, а те внутренние побуждения, которые и толкают нас на те или иные «подвиги».

– Это – идеологическая уловка, – подтвердил Ганимед.

– По нашему – разводка! – усмехнулся Брут.

– Уметь не допускать в себе возникновение внутреннего диалога очень просто, это лишь вопрос тренировки. Я однажды и мысленно и внешне промолчал около двух недель, но это мне так ничего не дало, – признался Зевс. – Кроме того, что мой мозг за это время заметно отупел.

– Видимо, в сектах именно этого и добиваются, – усмехнулась Козлова. – Чтобы ты «с чистой совестью» и головой переписал на секту всё своё имущество.

– Превратить же диалог на основе этого самоконтроля своих мыслей, как источника наших побуждений к конкретным действиям, в средство самообороны от других – гораздо сложнее. Необходимо научиться понимать то, для чего эти теории возникают и разрабатываются до того состояния, когда ты начинаешь считать их уже своими собственными. Побуждающими тебя действовать в твоей повседневной жизни именно таким образом, как ты действуешь, а не как тебе там вздумается. Подстрекая тебя не просто с ними согласиться. Но начав их защищать!

– С пеной у рта! – усмехнулась Козлова.

– Доказывая себе лишь свою несостоятельность как теоретика, – усмехнулся Ганимед.

– И как следствие – практика. Позволяя собой манипулировать во имя тех или иных идеалов. Тратя свою (априори – лучшую!) жизнь на обслуживание чужих интересов. Превратив её в пеший марш по чужой дороге.

– Дороге на Москву? – усмехнулась Козлова.

– Не будь к ним столь сурова. Их просто одурачили. Все они были слишком увлечены теорией «сверх-беса».

– Которая и позволяла им считать себя непогрешимыми! – усмехнулась Козлова. – И убивать себе подобных не менее разумных существ во имя светлой идеи неминуемого счастья! – восхитилась она. Поняв, как лихо архидемоны оболванивают бесов. – Ловчее некуда!

– За всеми абстрактными идеями, которые мы изучаем, всегда стоят конкретные интересы и конкретная власть. На алтарь которых и были положены миллионы жертв различных войн и революций. Разделяющих чьи-то убеждения. И пока в мире существуют шкурные интересы и власть – и не утихнут.

– То есть, – оторопела Оливия. – Совсем никогда?

– Пока кто-нибудь не придёт и снова не возьмёт всё в свои руки.

– Не думаю, – недоверчиво усмехнулась она, – что архидемоны согласятся отдать власть добровольно.

– Конечно, – усмехнулся Зевс, – ведь они наивно думают, что когда им всё-таки удастся захватить власть над всей планетой, тогда им уж точно ничто уже не будет угрожать. И неоткуда будет ждать удара.

– Ведь уже не будет противодействующих им сил и элит, которые можно будет против них настроить, – подтвердил Ганимед.

– Им никогда не понять, почему Будда, будучи ещё совершенно один и в полной нищете уже заявлял, что он – император всего мира! Боюсь, что ему придется снова явится в мир и разъяснить им, что такое подлинная власть, – усмехнулся Зевс. – И то, для чего она только и необходима.

– Так, а для чего она тогда необходима? – не поняла Оливия.

– Вовсе не для того чтобы держать всё в своих руках. А для того, чтобы ни что не вываливалось у вас из рук. Служа Ничто. И разъяснить это всем другим бесам в актуальных для них образах и понятиях. Полностью изменив их отношение к самим себе. – пояснил Зевс. – И я всего лишь продолжаю этот путь.

– Путь богов? – растерялась она.

– Ни стоит идеализировать богов, – улыбнулся Зевс. – Пророк – это проводник всеобщего в мир, его, так сказать, голос. А так называемый бог – это живое воплощение всеобщего в этом мире. Как ставшесть.

– То есть – философ? – растерялась она.

– Так сказать, до мозга костей, – с усмешкой над Зевсом подтвердил Ганимед.

– Так что бросай своё слепое поклонение вещам, открывай глаза по шире и давай за мной!

– За сверх-бесом?

– За сверх-обывателем, – усмехнулся Зевс.

– Так ты что, до сих пор не читал Ницше? – усмехнулась над ним Козлова.

– Читал. Но он лишь терзал меня «тупыми стрелами»8 своих измышлений, которых и сам так боялся. Не в силах затронуть моё сердце. Он хотя и понимал уже, что нужно стремиться к власти, но так и не понял, что прежде всего – к власти над самим собой. А потому и презирал Шопенгауэра и Шеллинга. Толком-то не понимая, о чём это они ему с детства, там, толкуют.

– И повсюду лез к ним со своей толкушкой, – усмехнулся Ганимед, вспоминая его афоризмы.

– А после того, как я обнаружил его заявление о том, что у Диогена, который преобразился после Пробуждения и жил в бочке, философия собаки, я проанализировал всё его творчество и понял, что у самого Ницше философия собаки, сорвавшейся с цепи!

– Поэтому-то он и вдохновил Гитлера! – усмехнулась Козлова.

– Вообще-то, его всегда вдохновлял Вагнер. На самом деле Гитлер был большой эстет и фанатичный поклонник его творчества, по нескольку часов выстаивая в очередях за билетами на его концерты.

– Для себя и для вовлекавшей его во всё это невестки Вагнера, – подтвердил Ганимед.

– Разумеется, по указанию её отца, идеи которого Гитлер и изложил в своём опусе, пока сидел в тюрьме. На бумаге, которую та ему активно и поставляла. Поняв от отца, что тот не выйдет на свободу, пока не окончит труд.

– Раньше срока?

– Для чего его туда англичане, на самом-то деле, и поместили. Чтобы он закончил уже свою «политическую возню» и приступил к исполнению внушаемой ему её отцом «исторической миссии германского народа». А Ницше лишь дал ему богатую пищу для размышлений о разлагающем влиянии торгашеского духа на общество. С ним-то Гитлер и начал столь активно бороться. Вначале – в пределах своей страны. А затем, замечая это разлагающее воздействие «свободного рынка» и на другие окружающие его страны – чуть ли не со всей Европой! Обещая им вернуть их самим себе. И те, тут же поняв, о чём он столь красноречиво говорит им, охотно ему сдавались. Как в своё время – Наполеону.

– Считая его «новым Гением»! – усмехнулась Козлова.

– Избрав в качестве «мальчиков для битья» масонов. По наводке Ницше. Мол, это всё они, торгаши проклятые, которые убили горячо любимого всеми планетарного Творца Монте-Кристо именно из-за того, что Он мешал им торговать в храмах. Чтобы на этом «законном основании» отбирать у масонов все их деньги и честно нажитое непосильным трудом имущество. Подстрекая к этому официально признанному им разбою всех, кто его слушал.

– Вся власть Наполеона и Гитлера и их так называемая «гениальность» держалась исключительно на жажде грабежа, – подтвердил Ганимед.

– О котором все, столь жадно ему внимавшие, только и мечтали! – усмехнулась Козлова.

– Даже усомниться в которой означало – перестать грабить.

– И признать себя в этом виновным, – подтвердил Ганимед.

– Поэтому-то все и были ему столь фанатично преданны, – поняла Оливия.

– И крича каждый день друг другу «Хайль Гитлер!», тут же сваливали на Гитлера всю вину за ежедневно творимые ими преступления. Во имя!… Третьего рейха. А потому всерьёз и считали Гитлера новым аватаром Господа. Организовав для этого службу «Аненербе», которая по всему миру собирала материалы чтобы это подтвердить. И как можно полнее себя же обелить и оправдать. Обезличивая себя во имя светлой идеи.

– Внушенной им извне! – усмехнулся Ганимед.

– И ты думаешь, что Гитлер был так влюблён в себя, что так и не понял, что им кукловодят?

– Конечно понял! – усмехнулся Зевс. – Иначе не стал бы нападать на Англию в тридцать девятом, разгромив почти весь их торговый флот созданным на деньги Америки подводным флотом, фактически лишив Англию всех её колоний. После того, как понял, что Англия после долгой победы над Испанией, Португалией, а затем и Голландией по всем морям и океанам наконец-то почувствовала себя морской сверхдержавой! Один из ярчайших представителей которой и сумел внушить эту идею Вагнеру, проложив под ней сугубо немецкий контекст Гёте. А через него – и его другу Ницше. Которые, сами того не подозревая, выступили для него лишь переводчиками, распространявшими его идеи на немецком языке.

– Поэтому-то Ницше и изложил их не в форме научного трактата, а в форме туманного мифа о Заратустре, – усмехнулся Ганимед, – так как и сам толком-то не понимал, о чём это он там поёт. На свой лад подпевая Вагнеру и его «Битве богов».

– И лишь когда Гитлер понял не только это, но и то, на чьи деньги Троцкому удалось произвести переворот в России, перехватив власть у одних торгашей, сформировавших Временное Правительство, в пользу других – заокеанских, решил для себя, что и Россия не сможет оказать ему достойного сопротивления. И после того как во всей Европе уже некого стало грабить, Гитлер стал агитировать все сплочённые в едином порыве жажды грабежа европейские народы бороться с «жидокоммунизмом» русских. Пошел на Русь и…

– И? – не поняла Козлова.

– И глубоко ошибся! – усмехнулся Ганимед.

– И – в чём же?

– Да в том, что Сталин, мобилизованный остатками царской военной элиты против Троцкого, к тому времени уже успел выбить из русского народа и торгашеский дух с их Нэпом и самих троцкистов. А потому и стал для обывателей прообразом нового царя.

– Царя нового типа! – усмехнулся Ганимед. – На новом витке исторического развития.

– Во имя которого они и не щадили живота своего? – усмехнулась Козлова.

– Уже не просто площадная чернь, а точно такие же граждане, как и он сам. То есть – потенциальные цари.

– К тому же уже – полновластные цари природы! – усмехнулся Ганимед.

– Которые, отринув религию во имя изобличавшей её тогда науки, уже не боялись ни грома, ни молнии. В виде злопамятного Зевса-громовержца. Как нерадивая чернь с их подспудным страхом наказания за ежедневные проступки.

– Съедающими тебя изнутри.

– Где любой рабочий уже мог быть избран в депутаты и войти прямиком в кулуары власти. Чтобы навести там порядок.

– Как постоянно и случалось, – подтвердила Оливия.

– Гитлер проиграл на самом деле только лишь потому, что проворонил тот момент, когда Сталин, внедряя в массы учение Ленина, уже сумел превратить Советский Союз в империю царей.

– А не холопов, – усмехнулся Ганимед.

– Царей Пре-Красной империи! Где власть принадлежала каждому, кто превращал свою жизнь в служение. Но уже – пред алтарём Разума. Во благо всей своей многонациональной страны. Введя обязательное тогда для каждого беса образование. А для тех, кто хочет пробиться во власть – нормативы по философии.

– Которую, поэтому, зубрили тогда все, – усмехнулась Козлова. – Так вот почему, оказывается, «Капитал» заменил нам Библию! А статьи по экономике – стали теперь «молитвами».

– Которому поклоняются и до сих пор, – подтвердил Ганимед, – как «Золотому Тельцу».

– Дав понять немцам, в сорок пятом году дав им по заднице, что одно наличие обезьяноподобного организма ещё не делает нас истинными арийцами!

– Арийцами вовсе не рождаются, – подтвердил Ганимед.

– Как это?

– Сказку про Буратино смотрела? Каждому из нас надо еще ой как постараться чтобы стать хотя бы бесом. Перестав быть животным.

– Социокультурным?

– Для того чтобы стать социокультурным вначале необходимо стать хотя бы просто культурным, – усмехнулся Зевс. – Так как именно культура и описывает те парадоксы, которые возникают в жизни беса, когда он пытается бездумно соблюдать обычаи и исполнять обряды, подстраиваясь под общество. И пытаясь просто вести себя, как другие. Животные. Ни то мы так и остались бы марионетками своих потребностей, страстей и навязываемых нам концепций.

– Но для чего тогда нам их навязывают?

– Для того чтобы нами удобнее было управлять.

– Хотя бы для того, чтобы мы тупо не разбежались, как стадо без пастуха.

– И нас не перебили по одиночке?

– Поэтому-то и существуют в мире всякие непонятные тебе теории.

– Сбивающие нас в стадо?

– А иногда и – в тугую связку! – усмехнулся Ганимед. Над Гитлером.

– В веник? – усмехнулась Козлова.

– Ведь таким добром можно забить гораздо больше голов крупнорогатого скота!

– Создавая колхозы, чем играя с ними в Гестапо! – усмехнулся Зевс. – Именно это Сталин в течении пятилетки перед войной и пытался наглядно объяснить Гитлеру.

– И заключил с ним пакт «Молотова-Риббентропа», наивно думая, что тот всё понял?

– Ведь, предоставленные самим себе, не все ещё могут стать социокультурными. А то и вообще начинают верить во всемогущество вещей и денег. И становятся антисоциальными.

– Преступниками? Так что, на самом-то деле, можно на всё начхать?

– Ни в коем случае! Ты должна соблюдать все правила общежития.

– Даже если уже и осознаёшь их условность, – улыбнулся Ганимед.

– Для того чтобы другие верили в этот миф? – презрительно усмехнулась Козлова.

– Для того чтобы выступать гарантом их безопасности. И они не воспринимали тебя как Чужака. И наглядно видели – на твоём примере, что и они могут стать такими же. Не менее разумными. Выступая гарантами безопасности друг друга.

– И постепенно перестали убивать друг друга и чинить несчастья, – со вздохом поняла Оливия.

– Если каждый, вдруг, забьёт на правила и станет делать только то, что он хочет, а не то, что должен, то всё здание цивилизации тут же рухнет. И города, как по щелчку, снова превратятся в джунгли.

– Где мы быстро деградируем до обезьян? – усмехнулась Козлова.

– Да мы уже рождаемся как приматы! Поклоняясь телу. Тебе разве этого мало? – удивился Зевс. – И только речь, вобрав в себя всё культурное прошлое цивилизации, своей витиеватостью так закручивает нам мозги, что постепенно перехватывает управление телом. И вместо того чтобы только обслуживать его потребности, помогая телу адекватно обменивать свой труд на материальные блага, полученные в результате трудовой деятельности других, вдруг заставляет нас глядеть на себя со стороны. И показав нам, что это вовсе не то, к чему надо стремится, рождает у нас самостоятельную мысль.

– Понятие.

– А оно и превращает обывателя в арийца, – подвела итог Козлова.

– Естественно, не сразу, – усмехнулся Зевс. Над собой. – И поначалу бес долго сопротивляется и всё норовит вернуться на исходную. Став Бананом. И причем – далеко не каждого. Многие бесы так и расценивают мысль как некий узор речи, чтобы не обращать на неё особого внимания и нечаянно не стать арийцами.

– А что, от этого могут быть проблемы? – удивилась она.

– Мысль делает тебя намного сложнее и менее податливым. Ты начинаешь постоянно искать и, не находя, требовать объяснений. Задавать массу неудобных вопросов. Не таким слепо управляемым как те, кто ещё ничего не понимает.

– То есть – не оперирует у себя в голове понятиями и основаниями, – подтвердил Ганимед.

– То есть – большинство, – усмехнулась Козлова. Над собой. – Думающее, как и я, что за них уже всё придумано и продумано.

– Не понимающие того, что логика обстоятельств постоянно меняется. И никогда полностью не совпадает с логикой намерений. Ни – самих обывателей, сваливающих за это вину друг на друга. Ни – их вождей. Пытающихся на этой почве конкурировать друг с другом. Вызывая обычным бесам массу неудобств.

– Что и заставляет обывателей в конечном итоге тоже шевелить мозгами, – усмехнулся Ганимед.

– Вот я всё никак не пойму, – призналась Оливия. – Как демоны сгоняли нас в стадо? Неужели только посредством идей и внушений?

– Естественно, нет. Главное «орудие труда» демонов это страх. Ведь вначале тебе нужно дать затрещину, а уже потом ты будешь не просто слушать, но и внимательно прислушиваться.

– Теперь они это делают, организуя теракты, – подтвердил Ганимед. – Руками идиотов, желающих на этом заработать. Как минимум – репутацию «борца за «высшие» ценности».

– Но раньше они действовали очень и очень медленно. По крайней мере, в России. Вначале через якобы внезапные нашествия разбойников на хутора они сгоняли народы в городища, за крепкие стены. Затем, натравливая города друг на друга, – в княжества. Через локальные войны постепенно сгоняя княжества в государство, чтобы всем скопом иметь возможность сопротивляться более сильному противнику. А уже через Мировые войны – в одну сплошную цивилизацию. Что мы и можем наблюдать, ощущая последствия этой финальной битвы на своей шкуре.

– Но – зачем? Чтобы защитить нас от самих себя?

– Как же! Чтобы согнать нас с наших родовых земельных наделов. Постепенно лишая нас на неё прав. Заставляя нас согласиться на всё, что они нам предложат. Как это было при социализме под видом коллективизации. Или – из страха быть убитыми внезапным нашествием варваров.

– Таких как Наполеон, Гитлер и им подобные, – усмехнулся Ганимед, – идеологически обработанные харизматичные лидеры.

– Не пойму, так почему бы им было сразу же всех нас не перебить?

– Так они только того и добивались. Каждый раз. Но народ постоянно уходил в леса и начинал партизанить.

– Пуская под откос их «цивилизацию». Которую они пытались тут же создавать на нашей земле.

– Вместе с их многочисленными поездами, – вспомнила Козлова подвиги партизан во время Второй мировой войны.

– И так называемые «Траяновы валы» – железнодорожные насыпи – наглядное подтверждение того, что подобное происходило ещё в глубокой древности, – подтвердил Ганимед.

– Тогда как даже по «римскому праву» каждому новорожденному полагается свой земельный надел. И нам нужно лишь поделить пригодную для проживания площадь твоей страны на количество её граждан и вычислить тот кусок земли, что положен каждому. И тебе лично.

– Благо, что в России, как говорил ещё Гоголь, «хоть три дня скачи на коне и никуда не доскачешь»!

– И затребовать его у властей. Только тогда мы будем отстаивать свою землю до последнего патрона, когда она станет именно твоей. Защищая свою семью и свои постройки – овеществлённый труд. Который унаследуют именно твои, а не какие-то там абстрактные потомки. Ради которых в Советском Союзе никто не хотел гнуть спину.

– Именно поэтому раньше и жили отдельными хуторами, – поняла Оливия.

– Где каждый хутор стоял на своей земле, – подтвердил Ганимед.

– Ведь даже из истории Афин мы знаем, что рабы отличались от свободных граждан только тем, что свободные граждане, принимавшие решения в совете, владели земельными наделами. Тогда как все прочие, кем бы они себя ни мнили – лишь возможностью на ней работать. Во благо её хозяев. Какова бы ни была твоя специальность или же ремесло.

– Раб есть раб, – усмехнулась Козлова.

– Специальный ты раб или же совершенно случайный – гость в Афинах, им тогда было без разницы, – усмехнулся Зевс. – Как нет в этом никакой онтологической разницы и до сих пор. Акциденции не столь важны. Кроме как для расширения твоего рабского эго. Именно поэтому ремесленники и участвовали в первых революциях, чтобы отвоевать себе побольше политических прав и свобод.

– А вовсе не плебс, как хочет преподнести нам это современная политэкономика.

– Что ещё за плебс? – не поняла Козлова.

– То есть преступники, аферисты и разного рода многочисленные бездельники и попрошайки, которые всегда обитали и будут обитать в пределах любого города.

– Убегая из хуторов, чтобы не работать.

– За лучшей долей? – усмехнулась Козлова.

– И буквально отрезая её вместе с чужими кошельками от чужого пирога. Поэтому-то в Англии пару веков назад всех праздношатающихся просто вешали без суда и следствия.

– Благо, что дело было на острове и тем просто некуда больше было податься, – усмехнулась Ганимед.

– Именно поэтому там так и боготворили тех, кто мог свободно пересекать Ламанш и мореходство.

– Чтобы стать честными и благородными пиратами! – усмехнулась Козлова. – Так что, Наполеону тогда все же удалось захватить Россию?

– А с какого перепугу тогда все представители элиты говорили бы друг с другом на французском? И имели немецкие и французские фамилии? Как Македонский распространял на завоеванных им землях эллинизм, греческую культуру и язык, так и Наполеон – европейскую культуру. Оставляя там своих правителей. Тем более что Россией назывались тогда относительно небольшие земли тех, кого на Руси называли Чудь. Со столицей в Санкт-Петербурге. Который они присоединили к себе благодаря Петру, что, отродясь, знал исключительно лишь немецкий и торговал с голландцами русским лесом, который удобно было оттуда грузить на их корабли. Владения которых Наполеон и помог Александру расширить, заодно ограбив и испепелив Москву.

– Поэтому он и не оставил в Москве своих гарнизонов, – подтвердил Ганимед, – как во всех других завоёванных им городах.

– Потому что туда тут же должен был войти со своей армией Александр? – задумалась Оливия.

– А просто изгнав из Москвы те правящие династии, которых затем и добил своими войсками Александр, назвав всё это «Пугачевскими восстаниями».

– Иначе зачем бы Наполеон стал заверять Александра, костюм солдат которого почти ничем не отличался от костюма солдат французской армии, в письмах о самой искренней дружбе, пока шёл на Москву? Уверяя его в том, что они теперь будут править Русью вместе! Как два императора!

– Но кто же тогда преследовал Наполеона, – не поняла Оливия, – пока он, вместе со всем награбленным им имуществом, двигался с армией в Париж?

– Устраивая партизанские налёты на его обозы? Кто же ещё, как не жаждавшие вернуть своё добро из ограбленной им Москвы?

– Остатки разбитой Наполеоном на «Бородинском сражении» армии Руси?

– Которая уже не могла, да уже и не стремилась дать ему генеральное сражение. А потому и была легко добита Александром. И Москва и Петербург действительно были двумя столицами, но столицами двух разных стран. Москва – Руси, а Петербург – России. Карты которых существуют и до сих пор. Стоит тебе порыться в архивах.

– Тогда почему Александр пошёл на Париж и раздолбал Наполеона там? – не поняла Оливия.

– Да потому, что Наполеон так опьянел от своих побед, так поднаторел в военном деле, что перестал уже быть слепым орудием в руках Англии. И при поддержке местных ремесленников и магнатов организовал во Франции свою республику.

– Распространив её влияние на завоеванных им территориях, – подтвердил Ганимед.

– Через оставленные там для поддержания порядка гарнизоны и своих военачальников?

– Раньше армия была более личным, более интимным делом, чем теперь. Раньше все военачальники не просто знали в лицо и поддерживали друг друга, но и постоянно общались друг с другом каждый вечер, обсуждая текущие дела. И не только в личном общении, но и в постоянной переписке.

– Для чего и была разработана целая система гонцов с возможностью смены лошадей на постоялых дворах.

– Как у Пушкина – в его «Станционном смотрителе»?

– И Наполеона буквально «всем миром» пришлось ставить на место.

– И не раз! – усмехнулась Козлова.

– Пока они не поняли, что у него просто маниакальная жажда власти. И не сослали его на остров «святой Елены».

– В конце-концов поняв, для себя, что по-другому эта болезнь не лечится, – усмехнулась Козлова.

– Но когда и у Троцкого в России ничего не вышло, архидемоны поняли, что в Европе народец уже далеко не тот. Их предупреждал об этом ещё Шпенглер в своём «Закате Европы», но они подумали тогда, что он просто-напросто пытается их отговорить. И решили вновь рискнуть! Ведь идеологическая машина манипуляции белым населением была уже прекрасно отработана. Идеи о том, что война есть безусловное благо для беса тогда буквально носились в воздухе.

– Точнее – во всех газетах! – усмехнулась Козлова.

– И все европейцы, ловя ноздрями её густой, бодрящий их нервы аромат, шумно вздыхали о том, что войны до сих пор нет. И как только убили Франца Фердинанда, сами же с энтузиазмом кинулись воевать.

– И лишь убедились в том, что белый бес не особо-то и охотно убивает белого, – усмехнулся Ганимед. – Как ты ни запудри ему мозги.

– Хотя окопные бои первой мировой с их ежевечерними «братаниями» белых народов уже наглядно показывали, что они не так уж и далеки друг от друга, как им кажется.

– Внушая нам эту кажимость и до сих пор! – усмехнулась Козлова.

– Пока Вторая мировая полностью не развеяла все их иллюзии

– Заодно и развалив промышленность в России практически до основания. Согласно «плану Далласа». По которому даже карта России уже давно поделена между «империалистическими захватчиками» соответствующим образом. Бяша мне ещё в школе обо всём об этом рассказывал.

– Ваш учитель истории? А я помню только, как Домин врезал нашему во время урока! За то, что учитель истории поставил ему двойку. Вот и вся история…

– Каждому – своё, – усмехнулся Зевс. – Как только Советский Союз развалили, Бяша поговорил со своим учителем. И они тут же всё поняли. Историков не проведёшь! Это тебе не наивные физики. Левополушарные. Которые полу шарят в том, что с ними происходит. На самом деле.

– Так сказать, у них под носом, – усмехнулась Козлова. – Пока они опьяняют себя восторгами от математической красоты их уравнений. Уравнивающих их с богами!

– Оторванных от реальности по определению. Миром правят гуманитарии. Именно гуманитарная наука соединяет оба наши полушария в единое целое. Позволяя нам мыслить не только аналитически, как Аристотель, но и синтетически, как Платон. Чего начисто лишены наши левополу-Шариковы-е собратья по разуму. Идеализирующие научно-технический прогресс.

– Подозревая, что высвобождающееся свободное время можно как-то использовать для духовного роста?

– Тогда как его, фактически, используют сейчас либо для того чтобы ещё больше заработать денег, либо для того чтобы как можно лучше оттянуться.

– Либо – чередуя одно с другим, – усмехнулась Козлова. – Ведь чем больше у тебя денег, тем ярче ты оттягиваешься!

– И если в России бесы привыкли оттягиваться лишь по праздникам, то во всех западных странах уже давно привыкли оттягиваться каждые выходные. Называя это не иначе как «уик-энд». Всю неделю только и хвастаясь друг перед другом как и где они их провели.

– То есть – для ещё большего разложения и разврата! – горько усмехнулась Оливия.

– Вот и весь итог пресловутой активности ученых.

– По сути – неучей, – горько усмехнулась она. – И что, никто кроме вас, не понимает того, что творится у нас под носом?

– Да все демоны всё это уже давно понимают, – усмехнулся Зевс. – Просто, боятся даже заикнуться об этом.

– Боятся разбудить народ.

– У нас же «пока гром не грянет, бес не перекрестится!» – усмехнулась Козлова.

– В том-то и «прелесть» рынка, что бесы начинают руководствоваться не здравым смыслом, а смыслом тех, кто за это больше платит.

– Это то, что называют подменой смыслов, – усмехнулся Ганимед.

– Тогда как какая агония может быть на рынке? Чем больше товаров туда тащишь, тем ярмарка лишь богаче.

– Тут и безо всякой науки всё понятно, – усмехнулась Козлова.

– Для чего архидемоны через своих подручных её и создают, – усмехнулся Зевс, – чтобы запудрить всем мозги. Для этого и был выдуман миф об экологии, что общество потребления с его неизбежным перепроизводством разрушает планету. Вместо того чтобы использовать для производства одежды исключительно лён и хлопок, который и до сих пор собирается вручную, без всяких механизмов. Или шёлк.

– Вместо синтетики и пластика, – поняла Оливия.

– Который в процессе его производства отравляет нашу атмосферу почище любых выхлопных газов, – подтвердил Ганимед. – Так же как и самих же потребителей в процессе эксплуатации пластиковых изделий. Из-за неизбежного нагревания.

– Выделяя канцерогены и отравляющие газы. Даже я об этом слышала!

– Нужно кричать на каждом углу не об экологии планеты, до которой всем до лампочки, а об экологии быта. Чтобы бесы сами перестали доверчиво покупать то, что их отравляет и провоцирует у них массу болезней. Только потому, что его быстрее производить. И поэтому он дешевле.

– Типа, для вашего же блага.

– Мы вас травим! – усмехнулась Козлова.

– И если бы «зеленые» не были на посылках у архидемонов, они бы уже давным-давно орали об этом в рупор на каждом углу. И тогда пост-индустриализм наступил бы сам собой. Ведь никто не покупал бы то, что идёт ему во вред. И отнимает у него время его жизни.

– Зачастую – на операционном столе! – зло усмехнулась Оливия.

– Но никакие «зеленые» этого никогда и ни за что не сделают. Ведь тогда план их хозяев по захвату планеты тут же рухнет.

– А они не для того вкладывали в это столько усилий, – поняла Оливия.

– Но для того, чтобы мы сами спокойно шли себе под эту идеологическую «дудку» и тонули в водах рынка. Один за другим.

– Как в той сказке! – дошло до Оливии. – Про Гальментского крысолова!

– Поэтому ни о каком росте экономики и промышленности не будет идти и речи ни в одной из стран мира ровно до тех самых пор, пока эта разводка не сработает.

– И Россию не растерзают на куски?!

– По «плану Далласа», который они составили ещё в сорок пятом.

– Как только Сталин нагнул Гитлера?

– И после этого встал в один ряд с теми слугами архидемонов, что Гитлера спонсировали и вдохновляли. Поэтому они и не смогут никогда Сталину этого простить. Ассоциируя его с нами.

– С теми, кто, при желании, снова сможет их поиметь? – оторопела Оливия.

– В пространстве возможного рисуя себе эти соблазнительные сцены, – усмехнулся Ганимед.

– Но я никак не пойму, как так вышло, что Америка, которая были во Второй мировой за нас, стала теперь играть на стороне противника?

– Не нашего – заметь. Ведь Россия, по сути, боролась не с самой Германией. И даже – не с Англией. Но – с призраком «Сверх-беса» Ницше. Вышибая из немцев эту идеологическую дурь. Пусть – вынужденно. Ими же.

– Убедившись из разведданных после нескольких дней «непротивления злу насилием» в духе Льва Толстого, что если Россия не пойдёт в контратаку, её полностью уничтожат, – подтвердил Ганимед.

– Америка победила во Второй мировой Англию. Но потом Англия натравила на Америку Шарля де Голля с его самолетами стодолларовых купюр. И тот обесценил их доллар, забрав у них всё их золото. Превратив доллар просто в фантик, в котором уже никогда не будет никакой конфетки.

– Как так, а – нефтедоллар?

– Скоро и нефть утратит свою актуальность, – усмехнулся Ганимед.

– И тогда и этот миф растает, как дым, – растерянно поняла Оливия.

– Англия, постепенно скупив почти всё золото, снова стала финансовой империей всего мира, возродив идеалы Фининтерна. И очень скоро творчество Троцкого вновь заблистает на нашем горизонте, как путеводная звезда к общественному счастью. А Америку архидемоны через одержимыми их идеями особо выдающихся англичан соблазнили «дожать» Россию. Ведь согласно «римскому праву», если на земле нет хозяина, значит эта земля – ничья. И её может захватить себе тот, кто первый ступит на эту землю. А социализм с его идиомой всеобщего землепользования добился только того, что земля в России стала бесхозной.

– Без хозяина, – подтвердил Ганимед.

– Без царя, – поняла Оливия.

– В голове! – усмехнулся над ней Зевс. – Осталось лишь вытеснить туземцев с их «ничейной» земли. Что Англия, согласно тому же Спенсеру, уже не раз творила нечто подобное у себя в колониях.

– И Америка наивно клюнула на эту «удочку»?

– Разработав вначале совместно с ними «план Далласа». А затем и, чтобы не быть голословными, Америка уговорила себя перенести почти весь свой промышленный потенциал в Азию. Якобы, это выгодней.

– Чтобы, под шумок экономической выгоды, полностью развалить в Америке всю автомобильную и другую промышленность, – подтвердил Ганимед.

– Так что в Америке сейчас целые города, такие как Детройт и Чикаго, бывшие индустриальными монстрами, стоят и просто пустуют. Дряхлея и ветшая. На радость плебеям, шарахающимся по пустым виллам бывших индустриальных магнатов, готовя на кострах из их дорогой итальянской мебели себе обеды и ужины. А в пустых цехах бывших заводов встречаются мафиози для совершения своих грязных сделок.

– Что мы можем наблюдать в любом из фильмов про их бандитов, – подтвердил Ганимед. – Так плотно вошло это уже в их массовую культуру. Глянь на досуге.

– Типа, чтобы не привлекать к себе внимания?

– Да их тупо развели! Не ясно разве? Но они вынуждены терпеть эти безобразия, которые творят с ними слуги архидемонов из «финансовой империи», пока «их же» план Далласа окончательно не сработает.

– Так, а если «их» «план Далласа» всё же не сработает?

– Да какая разница! – усмехнулся Зевс. – Это просто мормышка. Не ясно разве? Англия, к тому времени, уже окончательно «дожмет» Америку. У них-то ведь тоже есть свой столетний план. Или ты думаешь, что они вот так вот запросто спустят им с рук поражение во Второй мировой? Не будь наивна. Россия всегда была просто пешкой в их игре. По захвату всей планеты. Поэтому даже не важно то, что к тому времени будет с Россией. Для них это не более, чем предлог покончить с Америкой. Те наивно клюнули на их «удочку» Гальментского крысолова, и с тех пор их опустошают, как хотят. Статьями по экономики.

– Типа, всё легально, – подтвердил Ганимед. – Для вашей же, мол, выгоды.

– А что сделала в ответ на это Англия?

– Закрыла свои угольные шахты.

– И это всё? – удивилась Оливия. – Россия вон, и без всяких договоров уже давно позакрывала в наших краях почти все свои угольные шахты из-за их нерентабельности. И в Америке на это клюнули? Разве они не понимают, что в наш атомный век уголь уже просто не актуален? Из-за того что он, при сгорании, выделяет ртуть. Так их реально развели!

– Поэтому-то главный враг России не Америка, руками которых нас, якобы, разваливают.

– Разваливая, по сути, самих себя, – усмехнулся Ганимед. – Ведь Англия подбила их на это именно для того, чтобы в Евразии Америке больше не на кого было опереться. Лишив её потенциального союзника. Постоянно обостряя «холодной войной» взаимоотношения Америки и России.

– И даже – не Англия, как могло бы показаться, – усмехнулся Зевс. – А именно – столь непонятные тебе теории архидемонов. С которыми можно покончить только у себя в голове – раз и навсегда! И не только нам, но и самим англичанам. Ведь именно с одержимым ими премьер-министром будущий тогда ещё первый президент России вначале обо всём договорился в Лондоне, а уже потом был заключён официальный договор на Мальте с ничего не понимающем во всём этом идеологическом вареве Бушем.

– Кроме рыбалки и скаковых лошадей, – вздохнула Оливия.

– Тем более что в Англии есть королева, – улыбнулся Ганимед, решив уже окончательно её добить. – То есть – по «римскому праву» – законный наследник их земель. А – в Америке?

– Ни-ко-го! – дошло до неё. – Кроме Статуи Свободы.

– То есть – идеологической составляющей, – подчеркнул Зевс. – Создающей у Америки иллюзию свободы. Она как была для Англии их колонией, так ею, фактически, и осталась. Тем более что у архангелов, как и у архидемонов, тоже есть свой чёткий план, – вспомнил Зевс слова Николая-угодника на Летучем Корабле. – И может быть России ещё, как всегда, и удастся как-нибудь вывернуться и отвертеться. Тогда как нашим собратьям по несчастью – Америке, боюсь, что нет. Ведь против разводки никакое оружие не поможет.

– Кроме здравого смысла, – зло усмехнулась Козлова. – А бес не умеет думать!

– Тем более что к тому времени «идеологическая мина» уже окончательно сработает, – подтвердил Ганимед.

– Но неужели же они об этом даже и не догадываются? – удивилась Оливия.

– Может и догадываются. Но не могут поверить в то, что их разводят.

– Учебниками по экономике, – подтвердил Ганимед. – Этой новой «верой» во всемогущество.

– Тем более что осознание этого так сильно уязвляет их самолюбие, что они даже боятся посмотреть в эту сторону.

– И ты хочешь им это показать? – удивилась Оливия. Широте его размаха.

– А что толку-то? – усмехнулся Зевс над её наивностью. – Они всё равно в это не поверят. И начнут оправдываться. Я резко стану для них Плохим, а они для себя – хоро-о-ошими! Вот и всё.

– Пока это не произойдет, – вздохнула она. – Даже жаль как-то Америку. Такая страна была!

– А ты думала, почему это наши олигархи выясняют отношения именно в Лондоне, а не летают за этим в Штаты?

– Потому что там до сих пор нет даже единого законодательства, – усмехнулся Ганимед.

– И абсолютно всё раздроблено на штаты – резервации для колонистов, населяющих эту так толком-то недоосвоенную ещё территорию.

– Чтобы, в случае чего, угрожать Америке отделением одного из её штатов, натравив афроамериканцев и белых друг на друга?

– Где не только свои у каждого штата законы, но и нет до сих пор единой энергетической системы, охватывавшей бы всю страну, как у России, для поддержки электроэнергией одного штата другим в случае внезапных стихийных бедствий.

– Как такая страна, и в самом деле, может быть мировым гегемоном? – оторопела Оливия. – Это просто смешно!

– Нет. Это очень больно! – осёк её Зевс.

– Даже – осознавать, – согласилась Оливия, нахмурившись.

– Особенно – сидя без электричества во время случайного стихийного бедствия.

– Которые происходят, между прочим, регулярно, – подтвердил Ганимед.

– Но в России, в отличии от Америки, их просто-напросто не замечают. Вообще! Благодаря «советскому наследию».

– Думаю, – улыбнулась Оливия, – если Америка только захочет, они смогут в любой момент перенять наш «советский» опыт и организовать у себя порядок.

– Кто же им это позволит? – усмехнулся над ней Зевс. – Не забывай, что демонами в их рядах также «выращиваются» иностранные агенты, призывая их «сокращать расходы».

– Статьями по экономике, – подтвердил Ганимед.

– Теперь, надеюсь, понятно – почему? – усмехнулся Зевс, окончательно её добив.

– Потому что американцы не могут себе позволить такую роскошь, как управлять своей страной? – оторопела Оливия.

– Роскошь – это не деньги. Это власть. Направлять ваши деньги туда, куда тебе и нужно. Играя при помощи биржевый курсов общественными настроениями.

– Подстрекая каждого «осла» бегать за морковками «внезапно» ставшими выгодными трендов, – усмехнулся Ганимед.

– Так что пока на планете существуют биржи, все ваши деньги будут принадлежать не вам, а тем, кто вами манипулирует.

– В своих геополитических интересах! – усмехнулась Козлова.

– Все контракты должны быть многолетними и неизменными. Вне зависимости от курсов и прочих сиюминутных спекуляций.

– Только тогда цены на товары будут стабильными, а торговля – выгодной, – подтвердил Ганимед.

– Для конечного потребителя, – согласилась Оливия.

– Только потом, когда в конце своего плана архидемоны «дожмут» все страны на этой планете, их слуги вдруг вспомнят о том, что мир пошёл «не по тому пути». Чтобы начать осваивать захваченную у нас у всех территорию. Руками самих же колонистов! Одна верхушка сменит другую. И опять нас всех во всём мире начнут заставлять гнуть спину чуть ли ни круглые сутки.

– На «стройках века!» – усмехнулась Козлова.

– Так что наслаждайся моментом, пока у нас ещё есть время гонять лодыря. Пока это звучит гордо! Через подконтрольные им во всех странах СМИ.

– Пока они захватывают нашу планету? Но ведь ты-то уже понял, что это – кукольный театр. И что же ты будешь делать? Обрежешь шпагой истины им все ниточки?

– Зачем? – не понял Зевс. – Ведь Карабас Барабас был хозяином кукольного театра. Нужно просто его вернуть.

– Но – как? – оторопела Оливия.

– Да как и Будда, – усмехнулся Зевс. – Чем я хуже-то?

– Да Будда был покру-у-уче! – усмехнулась она. – Он, по крайней мере, был принцем у себя в деревне. Поэтому-то бесы его и после отречения от власти непроизвольно слушались.

– Граф Монте-Кристо, после отречения от наследства, был простым плотником. Но его слушались только лишь потому, что он говорил с народом как власть имеющий. Так что официальные регалии тут вовсе не обязательны. Главное – никогда не лгать. Только тогда звёзды с чужих пагонов упадут к твоим ногам. Ведь ходить вместе со мной по звёздам может уже практически каждый. И для этого не обязательно метаться от звезды к звезде, как учили нас фантасты. Достаточно самому стать одной из них.

– То есть? – не поняла она.

– Культ Аполлона в том-то и заключается, чтобы объяснить бесам то, что мы и есть маленькие солнца.

– Созданные по их образу и подобию?

– Знаешь, думаю, я только потому и осознал себя и всю планету, что теперь наступил глобальный кризис. Тем более что теперь я уже понял, что Банан – моё физическое тело – это всего лишь четырехмерная голограмма Зевса. Поэтому Зевс, как моё ментальное тело, априори бессмертен.

– Пусть даже и – в родовой памяти последующих поколений! – усмехнулся над ним Ганимед.

– И он снова появится на сцене истории, когда вновь наступит очередной глобальный кризис. – возразил ему Зевс. – Под маской одного из нас.

– Но – для чего?

– Чтобы сократить Ночь Сварога. И я понял уже, что это не какая-то там абстрактная «космическая империя» Айзека Азимова, а вполне себе конкретная Тартария. Карты которой и до сих пор сохранились в «Британской энциклопедии». И когда-то давным-давно ею управляли семь царей, как воплощённые «Семь я теоретика» Галилео Галилея. Осталось только выяснить, что это за «семь-я». И что помогло архидемонам поссорить их дружную «семью» и развалить их империю.

– И не управлял ли ею наш бессмертный Зевс? – усмехнулась над ним Козлова.

– К тому же, жить так, как мы жили на землях своих предков, дополнительно вооружившись для этого всеми доступными на данный момент способами организации своего быта, сделав его чуть ли не автономным, это всё же лучше, чем жить в «Стальных пещерах» Айзека Азимова. Куда архидемоны через своих подручных демонов всех нас, в итоге, сгонят с наших земель.

– Но – для чего? – не поняла Козлова. Не читавшая Азимова.

– Как раз для того чтобы самим жить на поверхности планеты, как Косманиты на Солярии в его же «Обнаженном солнце». Но даже если мне не удастся им в этом помешать, искоренив в бесах рабскую психологию и объяснить им неотложную необходимость самим начинать осваивать земли, то рано или поздно Зевс вновь сойдёт с холста своей картины мира.

– В окружении своих единомышленников? – усмехнулась Козлова, посмотрев на Брута и Ганимеда.

– И снова заставит всех поумнеть! Я уже читал тебе свой «Злачный сонет»?

– Злачный? – не поняла она. – В каком смысле?

– «Мы культиваторы сознаний,

Мы нежим злачное зерно,

И колосом взрастёт однажды

Колосс Культуры сквозь дерьмо!

Мы – кардиналы подсознаний:

В навозной пашне рыхлых рож

Мы сеем света золотую рожь!

А жнем – лишь снег напрасных ожиданий.

Коль вы с корнем вросли в уют,

Мы – лесорубы дряблых душ!

Мы вас причешем боронами!

Ведь кто-то ж должен вас полить,

И хлебом мысли вас взрастить?

Мы – Культиваторы Сознаний!»

– А ты чего молчишь? – спросила она у Брута, прервав паузу.

– Да я просто не хочу их смущать, – загадочно улыбнулся Брут. – Чтобы они не поняли, что я гораздо умнее их обоих. Тот самый архидемон, о котором они тебе говорят.

И ещё больше Оливию заинтриговал. Уже не зная, чего от него и ожидать. Ведь он из Владивудстока, а значит – обладает ещё большим могуществом, чем они. Такие умные! Властелины местного масштаба. И как только они приехали на пляж, попросила Зевса и Ганимеда ненадолго выйти из машины. И погулять по пляжу. Мол, сегодня не ваш день.

И когда на следующий день Ганимед позвонил Зевсу и сказал, что только что он отвёз гражданку Козлову домой, после того, как «как следует отжарил на вертеле этого Козла», Зевс тоже захотел отведать козлятины. И на следующий день ей позвонил.

Но как только Козлова села к нему в машину, и они начали общаться, в нём неожиданно снова проснулся «умник», которого возбуждало в ней только то, что он ей при этом говорил. Говорил и говорил. А не она сама.

Так что он отвёз её на сопку и вместо того чтобы склонять на секс, продолжал неистово умничать. Даже после того, как понял, что не сможет остановиться, пока она не сделает ему минет. Чтобы переключить в нём психотип Зевса на более похотливый – Банана. Как делала это с ним Елена.

Но Козлова лишь ответила ему, что он ей именно таким и нравится. Потому что те демоны тоже именно такими и были.

– Даже тогда, когда занимались со мной любовью, – подчеркнула она, как бы отрицая минет даже как предмет обсуждения. – И всё никак не могли замолчать, умничая лишь всё больше и больше. Прямо во время секса.

И даже на то, что Зевс тут же заявил ей, что для того чтобы и ему стать именно таким, ему необходимо совершить с ней, как минимум, одно соитие, Оливия лишь отрицательно помотала головой.

Зевс позвонил при ней Ганимеду, сказав, что сдаёт ему дела. И подшивает к ним гражданку Козлову.

Они встретились на Набережной, и он Ганимеду её торжественно «передал». Не желая более возвращаться к этой «больной теме». «На голову», – пояснил он Ганимеду, не желавшую «поработать головой» для того, чтобы они встречались.

Зевс умничал с ней ещё с неделю, но у него с ней так ничего и не получилось. Зевс не рассматривал гражданку Козлову как самку, а лишь как субъект восприятия его идей, которыми его голова с ней буквально бурлила. Как в своё время – с Талией. Только начинал он общаться с Талией с весьма похотливых теорий, поэтому и смог сразу же ею и овладеть, так как они возбуждали не только Талию, но и его самого – Банана. Когда он соотносил эти идеи с ней. А с Козловой он сразу же воспарил столь высоко (до Зевса), что спустить его с этих вершин мысли (Олимпа) мог исключительно минет, который та отказывалась ему делать. Предпочитая поклоняться его таланту рассказчика – Зевсу, а не любовника – Банану. Которым уже успел стать Ганимед, как его более расторопный в этих делах помощник.

И когда Зевс окончательно убедился в том, что Оливия так и хочет оставаться для него сугубо гражданкой Козловой, он полностью передал Ганимеду всё свои полномочия. Сказав ей, что уезжает во Владивудсток на научную конференцию. По приглашению Брута, который уже давно туда уехал и снова звал его «с этого симпозиума» (работать на автостоянку).

Глава69.Спящая красавица

А сам снова решил обратиться к Васаби. Как он однажды уже обратился к Юлии, ровно после того, как у него возникла осечка с Талией. Чисто, чтобы проверить: «Всё ли у меня в порядке? Или пора уже начинать принимать стимулирующие препараты».

Ганеша позвонил в такси, где работала Васаби, и, услышав её заискивающий голос, сказал:

– Нам надо поговорить.

– О чём? – равнодушно спросила Васаби. Поняв, что это не очередной клиент, а ещё один внеочередной проходимец. Из числа тех, кто уже завистливо облизывались, поглядывая на её бесхозно валявшееся (без Ганеши) в кресле тело. Когда заходили в офис попить чай. – Нам больше не о чем разговаривать! – отрезала она.

– Я скоро буду.

– Можешь не спешить.

И приехав в офис, увидел, как Васаби переменилась в лице. «Словно бы она внезапно пошла в отца», – отметил Ганеша то, как стали они похожи. Пока он блуждал по Нахадаки, пытаясь её забыть.

Которая то ли на радостях, то ли на яблоках села на диету и за эти три недели так похудела, что в ней появилось что-то слегка стервозное, независимое и корейское. Которое бросало ему вызов! Что внутренне сильно его возбудило, заставив вспомнить о той кореяночке Айне, о которой он столько лет мечтал! И наконец-то нашёл – в Васаби.

А теперь снова обнаружил именно в Васаби не просто её, но уже – её идеал! Идеал самой Васаби!

Особенно – когда понял, что она тоже ему не изменяла. Наверняка. Хотел он в это верить. И так как Васаби тут же стала указывать ему на дверь, попросил у неё хотя бы один прощальный поцелуй!

Но был вечер, Васаби активно принимала заявки. И даже думать об этом ей было некогда. Но Ганеша всё настаивал на своём. Всё активнее на этом настаивая и предлагая ей эту уже начавшую опьянять её настойку. Подходя всё ближе и ближе. Как только это видел. Признаваясь ей в том, что он только по ней всё это время и скучал.

– Что, никто тебе за все эти три недели так и не дал? – откровенно усмехнулась над ним Васаби.

– Нет, – признался Ганеша, глубоко вздохнув (для убедительности). – Одна тут пыталась, но у меня с ней так ничего и не получилось. Зато у Брута, а затем и Ганимеда с ней это сразу же получилось! Им понравилось ставить её в позу козла! А я покатал её несколько раз полюбоваться видами, но она их так и не оценила.

– Короче, ты неудачник! – усмехнулась Васаби. – И тогда ты решил снова вспомнить обо мне?

– Конечно! Ведь у меня с тобой всегда это получалось.

– Но я уже не хочу тебя. Даже видеть! Ты опоздал. Ровно на три недели. За это время я стала уже совсем другая, если ты этого не заметил! – самодовольно поправила она волосы.

– Ещё как заметил! – подхватил он. Её прядь.

– Но я больше не хочу к тебе снова возвращаться. Я это наконец-то поняла.

– Из разговоров с матерью? – понял Ганеша. И усмехнулся.

– Да. Она наконец-то смогла мне объяснить, что ты зять, с которого нех… И-ищебе! Нечего взять. Ты голодранец, у которого ничего нет. И теперь я полностью с ней согласна.

– Что ж, тогда нам надо как можно скорей расстаться, – понял Ганеша, – а я тебя так любил!

– Боюсь, что уже давно, – гордо усмехнулась Васаби, – иначе ты не дал бы мне о себе забыть. Прощай!

– Хорошо, давай тогда поцелуемся на прощание, и я уйду. И навсегда тебя оставлю.

– А без поцелуя ты не сможешь меня оставить? – не хотела его Васаби. Даже целовать.

– Нет. Я не смогу с этим смириться и завтра или послезавтра снова к тебе явлюсь. Давай уже закроем эту тему глубоким поцелуем и расстанемся навсегда.

– Хорошо, – поняла она, что он от неё иначе не отстанет. – Давай.

– Но только ты не спеши. Иначе…

Но она уже сама начала его целовать, пока не зазвонил телефон. Чтобы он поскорее уже покинул офис. «Тем более что скоро должна будет приехать мать, – вспомнила она, – которая не любит его ещё со времён Талии».

А Ганеша, наивный, воспринял это как то, что Васаби сама кинулась в его объятия! Под первым же предлогом. Тут же обнял её и начал целовать, вдруг почувствовав, как сильно он её всё ещё любит. Наивно подумав, что и она о нём всё ещё томиться и не даёт себе покоя, как делал он это сам всю последнюю неделю. Особенно – после неудачи с Козловой. Заставившую его вспомнить о той, с кем выходило у него это даже тогда, когда он и сам от себя этого не ожидал. И она – тоже. Думая, что о нём успела позабыть. И вспоминала под ним это снова и снова, как глубоко-глубоко она ошиблась. Пока он всё глубже и глубже входил… и развеивал эти её заблуждения. Каждой фрикцией. Отметая их как нелепость своим «лучом истины». Вынуждая её физически ощущать, что она всегда была и будет только его. И только с ним. И она с этим соглашалась. Отвечая на это своими поощрительными телодвижениями. Принадлежа ему не только всей душой, но и – всем телом!

И снова заставил её вспомнить об этом сексе, прижавшись к её телу. Всё это снова предощутив. Всем телом. Которое стало рефлекторно прижиматься к нему в ответ.

И когда одна из бесовок зашла в офис чтобы попить чай и увидела то, как они целуются, Васаби с трудом оторвалась от Ганеши и попросила её посидеть за рабочим столом, попринимать заявки. А сама увлекла Ганешу в соседнюю «Комнату отдыха водителей», которая должна была тогда быть в любом офисе такси по текущему трудовому законодательству. И сказав: «Пошли, как следует, попрощаемся», сама потянула его в неё.

Что он выполнил так горячо и страстно, как уже давно мечтал это сделать. С той самой – двадцатипятилетней кореяночкой! Понимая, что у него это с «Ней» наверняка уже в самый-самый последний раз! И он уже никогда не сможет этого с ней делать. Ни разу! Уже жалея, что он, из-за звонков зека и Гульчехры, позволил себе покинуть ту, которую так безумно-безумно (прямо сейчас!) любил. Желая, напоследок, оторваться с ней по-полной! Почувствовав всю всколыхнувшуюся в нём силу своей любви к этой его (и только его!) девушке, ускользавшей теперь от него в навсегда, не желая её терять.

Минут десять. Пока не зашла в офис её мать. И спросила у сидевшей за рабочим столом водителя:

– А где Васаби? В магазин пошла?

– Она со своим парнем, – нарочито спокойно ответила водитель. С лёгкой иронией в голосе.

– С парнем? – не поняла Гульчехра: «Кого это она уже себе нашла?» – С каким это?

Пока Васаби в соседней комнате спешно натягивала на талию тонкие чёрные брюки, застёгивала расстегнувшуюся в порыве страсти белую блузку на стальных кнопках и оправляла волосы. Подгоняя Ганешу жестами сделать то же самое. Пока её мать не зашла и не поняла, сколь активно они в этой «комнате отдыха» отдыхали.

– С Ганешей. С каким же ещё? – мол, всё легально. Улыбнулась водитель.

– С Ганешей? Так они ж расстались. – опешила Гульчехра. – Так, я не поняла! – строго и громко сказала она вошедшей Васаби. – Что – опять?!

– Опять, – с рефлекторно счастливой улыбкой кивнула Васаби. В теле которой всё ещё бушевали алкалоиды, самопроизвольно вырабатывающиеся в крови беса во время секса. Иначе этим никто бы не занимался. Даже – в пожилом возрасте, не в силах «слезть» с «кожаной иглы» партнёра до самой смерти.

– Ганеша, вы что, снова теперь вместе? – спросила она у вошедшего следом за ней Ганеши. Намекая на то, чем они там занимались.

– Да, – согласился он. Со столь же рефлекторной улыбкой, полностью подтверждавшей её опасения.

– И – надолго? – усмехнулась над ним Гульчехра.

– Навсегда! – невозмутимо ответил Ганеша. Счастливый, как слон! Надувной – от нахлынувшей радости.

– И ты на это опять согласна? – растеряно спросила она у Васаби.

Ганеша тоже посмотрел на Васаби. И увидел, что она каким-то чудом перестала быть поджарой кореянкой. Черты лица её оплавились страстью, слегка расплылись, и она снова стала натуральной узбечкой! Той, что за три недели до этого и жила с ним всё это время. Его родной и любимой Васаби! Которая каким-то чудом снова пошла в мать, изменив сексом психотип стервы на более домашний. И сказала, преданно глядя на Ганешу, словно возле алтаря:

– Да.

– Я в шоке! – отреагировала Гульчехра. – Ганеша, ты меня поражаешь! Что ты сделал с ней там за эти пять минут?

– За десять, – с улыбкой поправила её водитель, глянув на часы. Встала из-за стола и уступила место Васаби.

– А, ну, тогда понятно, – усмехнулась Гульчехра. – Ты неисправим! Ты будешь сегодня с нами работать?

– Если вы этого захотите, – согласился Ганеша. На всё что угодно.

– Васаби, отправь его на заявку, а я пока что сделаю на него карточку.

И он стал опять жить с Васаби. И работать в их фирме.

– Как всегда, – вздохнула Гульчехра. – Столько дней я ей объясняла, что ты – полный ноль, и как только она со мной полностью была согласна, ты приехал и за какие-то десять минут мне всё испортил. Дуй на заявку, пока я не начала на тебя злиться!

И Васаби продиктовала Ганеше адрес. С улыбкой, обещавшей ему быть теперь его всегда. И пока Гульчехра не видела, кивнула ему на комнату отдыха, дав понять, чтобы он заехал позже. Нормально «попрощаться» ещё разок, когда не будет матери. И заявок будет уже поменьше, ближе к утру. Как и народу в офисе.

То есть – Ганеша тут же поднял Васаби на самую вершину их любви! Которая приобретает латентную фазу транса лишь после весьма и весьма продолжительных соитий. Как минимум, медовый месяц. Который можно будет потом, в любое время, снова актуализировать. По вашему (медовому) желанию. Как по щелчку!

Даже – одним единственным поцелуем, передавая в нём всего себя. Свою страсть. Своё пламенеющее – в этот момент – сердце. Как в сказке! О «спящей» царевне. Попросив у случайно встреченной тобой «бывшей» один единственный, якобы, «прощальный поцелуй». Который позволит тебе, если ты, целуя её, вдруг вспомнишь как сильно-сильно ты её когда-то давно любил (а значит – и до сих пор любишь!), реально почувствовав, ощутив всеми силами своей души эту свою любовь, тут же её вернуть. Навсегда!

Если ты этого захочешь. Полностью изменив её психотип. То есть стерву (потаскушку) – на ту, что тебя любила (пастушку). В мгновение ока смещая её доминанту восприятия и активируя в ней те области головного мозга, где она тебя искренне любила. А значит – и любит Всегда. Во веки веков (аминь).

Если, конечно же, у тебя хватит силы «нервного импульса», чтобы она не просто смогла всё это тут же вспомнить, но так долбануть ей по мозгам своей самой искренней любовью к ней и только к ней, чтобы она неожиданно для самой себя расцвела и снова начала всем этим жить. Желательно тут же переспав с ней, по ещё горячим следам (в её сердце), закрепив в её спинном мозге её внутреннюю трансформацию (головного мозга). Снова для неё всё это актуализировав: то есть переведя её любовь к тебе из возможного состояния – в действительное. В спальне. Чтобы она и сама во всём этом наглядно убедилась.

Пока будет одеваться.

А не успела решить для себя, что всё это ей только показалось – пока вы целовались. И скоро пройдёт. Снова отодвинув «вас» в долгий ящик.

Для чего желательно проделывать всё это либо в помещении (любом), либо в машине. Либо как можно скорее найти для этого уединённое местечко. Чтобы тут же…

Итак, возвращаем бывшую.

Но для этого желательно будет, за день до этого, сперва «почистить пёрышки» – в раскаянии. Мысленном – перед ней. Заставляя её – в тоже самое время – точно так же ощущать перед вами свою вину. Как и вы – перед ней. Мысленно умоляя её о том, чтобы она вас простила. Желая её. И только её!

Так сказать, проведя артподготовку.

А затем «нечаянно» её встретить. Как можно скорее, пока её чувства к вам не будут вытеснены более свежими впечатлениями.

Что Ганеша и после с ней проделывал. И не раз!

Но, конечно же, много позже.

Так что первое, что он услышал от Васаби при последней, уже совершенно случайной встрече через пару лет после их «окончательного» расставания:

– Целоваться не будем!

Ощутив панические нотки. Заставившие её отойти на пару шагов от его машины.

– А жаль», – таинственно улыбнулся он, постукивая пальцами по рулю, глядя на то, как идет ей это её лёгкое летнее платьице.

Поняв, чего именно она боится: снова запасть на него на три-четыре года. А он так хотел снова увидеть лицо той, что когда-то его так сильно любила! Её покорные, преданные глаза. Какими они стали тогда, сразу же после «прощального» поцелуя (в «комнате отдыха»), благодаря которому они ещё около года всё никак не могли расстаться. А не холодное и независимое, самодовольное лицо кореянки, с которой они, улыбаясь друг другу уже понимающими недосказанное между ними улыбками, поговорили пару минут и разошлись. Каждый – по своим делам. Ведь она уже убедилась на своей шкуре, что он – Волшебник. И побоялась вновь ощутить на себе всю силу его любви. И он дал ей тогда уйти, отпустил. Хотя, она всё ещё была так красива, что он уже жалел об этом. И периодически, вспоминая её, подумывал о том чтобы её всё-таки вернуть.

Возраст – это пустяк. Это предрассудок, который тоже имеет обратимый характер. В строгом соответствии с внутренней силой – твоей любви.

Но об этом – позже. Закрепите пока хотя бы этот материал. Орудие ближнего боя. Вернув себе ту, что наивно решила от вас уйти.

Глава70.Чёрный принц

И уже через три недели увидел, как Натали, вся накрашенная и в шикарном бардовом вечернем платье, закрывает дверь «Лексуса». И понял, что она ездила выколачивать своим телом алименты.

– Ну, что, приехали? – с усмешкой спросил Ганеша, выходя из-за угла, так как Натали жила в первом подъезде, как только «Лексус» отъехал, а Натали повернулась, намереваясь войти в подъезд.

– Что ты здесь… делаешь? – не поняла она. – Почему не на работе?

– Да, вот, думал заехать, чаю попить, – усмехнулся Ганеша, подходя к ней. – Уже два часа тут сижу в машине. Жду, пока вскипит чайник. Уже пар из ушей валит! От ревности.

– Это не то, что ты подумал! – соврала она.

– Зачем мне думать о том, что и так очевидно, – усмехнулся Ганеша. – Ты же сама мне об этом говорила. Что если я увижу тебя накрашенной…

– Я имела ввиду другое!

– Да мне уже всё равно, кого ты там имела. Прощай!

– Прощаю, – вздохнула она. – А ты меня простишь? – поняла Натали, что препираться бесполезно. Он всё равно узнает всю правду.

– Навряд ли. Ты устала играть в «умную Машу»?

– Это обстоятельства, пойми!

– Каждый месяц? Может мне тогда тоже кого-нибудь завести? Она, кстати, живёт от тебя в соседнем доме. Так что ты будешь часто видеть мою машину. Только не надо мне её царапать, ладно?

– Ладно, пошли, займёмся прощальным сексом, что ли. Всё равно тебя уже не вернуть.

– Извини, мне и самому всё это безумно больно. У меня ком подступил к горлу, – признался Ганеша. – Аж говорить тяжело. Не до секса мне сейчас.

– Да и мне, если честно, тоже, – призналась Натали.

– Оно и понятно, ты-то уже натрахалась, – усмехнулся Ганеша.

– Бери бутылку водки и пошли снимать стресс. Пока я накрашена, – усмехнулась Натали. – Чему быть, того не миновать. Видимо, мы и вправду слишком разные.

– А я уже начал тебя любить, – вздохнул Ганеша. – Кто бы мог подумать, да?

– Да не трави мне душу, хватит ныть! Пошли в магазин, пусть соседи ещё разочек увидят нас вместе. Ты им так понравился! – улыбнулась Натали. – Сделай мне этот прощальный подарок.

– Ну, хорошо, пошли.

И они пошли в ближайший магазин, где Натали на «кровно заработанные» в «Лексусе» сама купила литровую бутылку водки.

– Зачем так много? – не понял Ганеша.

– А ты думаешь, только тебе расставаться тяжело? Я тоже от всего этого не в восторге.

– Так зачем же ты это сделала?

– Да кто его знает. Сила привычки, что ли. Думала, авось проканает. Не прокатило. Ладно, пошли домой, хватит уже им уши греть, – оглянулась она на покупателей.

Дома Натали даже не стала снимать праздничного платья. Скинула бордовые туфли и прямо на пороге стала делать Ганеше минет. Но уже через пару минут заплакала и не смогла больше продолжать. Куснула его Банан и выплюнула. И Ганеша понял, что это была истерика.

– Пошли на кухню, – поднял он Натали с колен. – Сегодня останусь у тебя ночевать. Так уж и быть. Мне тоже всё это нелегко переварить.

– Так, может быть, тогда вообще останешься?

– Посмотрим, – вздохнул Ганеша, – на твой поведение. К Васаби я всё равно уже больше не вернусь. Теперь всё будет зависеть от твоей заместительницы.

– Наливай! – скомандовала Натали, услышав о конкурентке.

И как только они выпили и закусили, спросила, всё ещё жуя солёный огурец.

– Так ты мне с ней изменял?

– Нет. Я изменял Васаби.

– А я-то думала, что ты у нас весь честный, – усмехнулась Натали.

– Это было месяца три назад. Мой брат тогда только-только переехал из Владивудстока с автостоянки, где мы оба работали. И он снял себе и своей девушке дачу. Пока не накопит на то, чтобы снять квартиру. А у его подруги была соседка из деревни, в которой там живёт её бабушка. А здесь она имеет две трёхкомнатные квартиры. Одну из них, что возле тебя, сдаёт её родная тётка. А во второй живёт сама с мужем и дочерью.

– А девушка?

– Вита живёт с теткой. Она ей как мать. Когда у Виты один за другим умерли родители, та взяла её на поруки. Вот так вот я с ней и познакомился. Когда мы стали отмечать переезд брата из Владивудстока, его девушка Лёля позвонила Вите составить нам компанию, и та приехала на такси. Ну, и тут она и увидела мою машину – чёрный, как ночь, компактвэн! Мой чёрный принц!

– И что же в нём такого?

– Да он волшебный! – улыбнулся Ганеша. – Он же вкруг в тюнинге! Её одногруппаницы в бурсе так много ей о нём рассказывали, что она тут же попросила меня вечером включить ей клипы и круговую подсветку. Ну и саун буфер – на всю катушку! И как только убедилась в том, что тот, о ком среди девчонок в бурсе ходило столько слухов, это реально я, она тут же захотела не просто со мной переспать, но и – изнасиловать! Прямо в машине. А затем – на съемной даче. Не слезая с меня почти всю ночь. И была так неистово собой горда! Ей так льстило то, что она спит с легендой, что не хотела ни на минуту нас покидать. И когда я утром подвозил её к бурсе, а затем забирал после занятий, бесовки спрашивали её: «Это Он? Как тебе повезло, что ты снова доехала на его такси!» А Вита гордо отвечала им: «Да. Но это не такси!» «Не может быть!» – не верили те, стуча хвостами себе по бёдрам от возбуждения. «Да, это мой парень!» «О-о-о-о-о! Няшка!» Ей так льстило со мной быть! Ты бы её видела! Да мне и парни, ещё тогда, когда я его только-только купил, признавались: «Как тебе повезло, что ты купил себе такую модную машинку!» А уж как только я докупил себе магнитофон с жэка-экраном и мигающую всеми цветами радуги подсветку ног, так она вообще стала хитом сезона! А как темнело, бесовки вообще не хотели из неё выходить. «А тебе-то какая разница, я же тебе плачу? Что тут такого, я просто хочу постоять с тобой на видовых. Могу я такое себе позволить? За свои кровные. Вот тебе тысяча, если ты так боишься». И потом начинали приставать. Так что я теперь, как только слышу слово «постоять», сразу же пытаюсь от них избавиться. Особенно, если они мне не особо-то и нравятся, – усмехнулся Ганеша. – Тем, что сразу же не кладут на панель деньги. А пытаются толкнуть меня на «панель» бесплатно. Как возмущалась Кира, когда ей заплатили за час, пообещав, что заплатят на руки за всех восьмерых, и пустили по кругу: «Я что, на помойке себя нашла, бесплатно с вами трахаться?» Когда за ней приехал шеф, а ей больше не заплатили ни гроша. Сказав ему, что договор дороже денег. Так что стоит мне сейчас поманить Виту хотя бы пальцем, как она тут же прибежит, шлифуя когти! В мясо!

– А как же твоя Васаби? – усмехнулась Натали.

– Мы с Васаби тогда как раз поссорились. То трахались, то снова ссорились. То ссорились прямо во время секса. То снова трахались, желая помириться. Она всё никак не хотела признаться мне в своих изменах, пока я работал во Владивудстоке на автостоянке и меня тут не было больше месяца. Если бы призналась, я бы её простил. Но она была так горда! Меня это так в ней заводило! Так нравилось трахать её с этим озлобленным выражением её лица. Как она мне сопротивлялась. Я буквально её насиловал. Как демонессу! Это наша старинная игра такая. Нам обоим она так нравилась! Стерва! А затем, уже после капитальной ссоры, я получил от неё смс-ку: «Отпуск меня». Ну, думаю, устала девка. Оно и так понятно. Скандал за скандалом, я и сам устал. Ну, раз у тебя отпуск, то и у меня – тоже, решил я. И согласился принять предложение подруги моего брата, пригласившую Виту к нашему столу в качестве закуски к пиву. Ну и – понеслась! Попала девка под «горячую руку». Когда она раздевалась, грудь у неё, от возбуждения, такая бодрая была, соски аж как будто бы стояли, я такого ещё ни у кого не видел, и слабо истекали какой-то терпкой жидкостью, когда я их трогал, а затем целовал. Мне это было в диковинку и так занимательно. У тебя такое уже было?

– Да. Так бывает, – от возбуждения потрогала она свои соски. – По молодости. Когда ты хочешь кого-то так сильно, что аж «кипятком писаешь»! – засмеялась Натали.

– Вита даже думала стать моей девушкой. Так мечтала! Реально истекала по мне какой-то жидкостью, – усмехнулся Ганеша. – А потом я приехал опять к Васаби, когда через неделю соскучился. Вернулся домой – из отпуска. За свой счёт. И выяснил, что это было недоразумение. Вита-льная опечатка, на которую Васаби не обратила тогда внимания и так и отправила мне смс. Коварный Т9 извратил её: «Прости меня», дав понять мне тогда, что Васаби пошла в отрыв! Подтолкнув к Вите.

– И она тебя простила?

– Да. Она меня всё ещё любила. Тем более что я ей тут же всё это объяснил. Что это она дала мне повод так себя вести. И когда её подружка кореянка за ней приехала, намереваясь увезти её в отрыв, Васаби со вздохом ответила ей, что кураж не состоится. «Но почему? – не проняла та. – Мы же уже обо всём договорились!» «А то ты не видишь? – показала глазами на меня Васаби. – Нарисовался, фиг сотрёшь! Говорит, у него отпуск кончился. Мол, прошу любить и жаловать!» «И ты его простишь?» «А куда я денусь. Помучаю немного, для профилактики. Я-то его люблю. Это ему на меня пофигу!» «Нет, это я тебя люблю! – возразил я. – И пока я тебя люблю, ты от меня всё равно никуда не денешься. Я всё равно заставлю тебя со мной быть. Ты же знаешь, я уже Волшебник!» «И ты веришь во всю эту чушь?» – спокойно спросила её подружка. «Это не чушь, – возразила Васаби, – я уже пыталась однажды от него уйти». Короче, помирились мы в тот же день, как только уехала подружка. Раза три подряд. С голодухи. И я понял тогда, что Васаби в постели всё-таки чуть получше. Да и минет у неё просто классный! Короче, она снова оказалась вне конкуренции. «Убила» Виту на корню. Больше я с ней не виделся. Хотя Вита ещё недели две скидывала мне восторженные смс-ки. Над которыми посмеивалась Васаби, каждый раз предлагая вернуться к Вите. И тут я случайно встретил её вчера. А тут – ты! Со своими алиментами. Всё одно к одному идёт.

– Блин, так не хочу с тобой прощаться! – обняла его Натали.

– А то я хочу. Но того, что сделано, уже не вернуть. Сама понимаешь, живая очередь. За счастьем! Сама виновата, что нажала на кнопку эскалатора.

– Ладно, давай выпьем, чтоб не так обидно было. Я пока сто два дня отдыхаю, побудешь со мной ещё?

– Да хоть неделю. Я люблю ностальгировать, – усмехнулся Ганеша. – В объятиях тех, кого любил. Пусть Вита пока что выгонит жильцов из квартиры.

– Так ты уже с ней обо всём договорился?

– Я-то знал, когда ты поедешь выколачивать алименты. Вчера заметил «Крузер», вот сегодня я и ждал тебя на «Лексусе».

И они выпили.

– За любовь! – предложила Натали.

– За любовь! К тебе.

– Блин, я уже тебя хочу! – призналась Натали. – Давай ещё одну стопку и на кровать. А то скоро забирать Милану.

– А что, ты никогда не делала это в ванной? – усмехнулся Ганеша. – Васаби в первый раз изменила мне прямо на стиральной машинке.

– И она тебе об этом так легко сказала? – удивилась Натали.

– Она врёт всегда только наполовину. Никогда не обманывает полностью. У неё всё ещё есть совесть. Иначе, мы бы уже давно расстались. Она когда-то давно была богиней. Как ты – ангелом. Пока вас не превратили тут в демонесс.

– Так, может быть, ты и меня простишь?

– Наполовину? Вот давай выпьем и посмотрим на твоё поведение.

– В постели?

– Только там мы открываем друг другу свои сердца, если всё ещё любим, разумеется. Именно это я и хочу выяснить. Или ты думала, что я хочу с тобой тут просто переспать?

– Нет конечно, – вздохнула она. – Ты ведь ещё и на минет рассчитываешь? – усмехнулась Натали.

– А ты – ещё и на солянку? Губа ни дура!

– Ой, да ладно, ты тут не один такой.

– Знаю, это был просто повод для шутки.

– Шутник! Наливай и пошли шутить как следует! За любовь!

– Нет, теперь – за секс! – возразил Ганеша. – Я должен тебя за это наказать.

– Хорошо, – сразу же поняла она, о чём речь. – Надеюсь, это не будет больно?

– Если ты не будешь бояться, то – нет, – улыбнулся Ганеша. – Когда у Виты тогда начались месячные, я тогда так расстроился, что секс у нас не состоится, а она и говорит: «Да какие проблемы? Войди в меня сзади!» И я всё не мог в это поверить. Что смогу её попкой овладеть. А оказывается, у неё до меня уже был какой-то демон, который её всему этому и научил. И она сама подробно меня инструктировала, как именно нужно в неё входить, объясняя мне, что у него Банан был гораздо больше, но он делал это так плавно и нежно, поначалу, что ей уже и потом было совсем не больно. Так что я с ней тогда дня три или четыре подряд стажировался. Пока не вернулся к Васаби. Для меня тогда это было ещё в диковинку. Так что можешь не переживать, больно не будет.

– И ты за это меня простишь?

– Нет конечно! Что за блажь? Я с ней теперь каждый раз во время месячных именно так и буду делать. Как она любит. Это она меня заставила – унять её зуд.

– Тогда какой мне от этого прок? У меня-то нет зуда.

– Да я же пошутил! Думал, вдруг проканает. Как и ты, – подмигнул он.

– Тогда – за секс! – подняла Натали рюмку и выпила. Поняв, что он её уже никогда не простит. – И возьмём с собой бутылку. А то вдруг я опять расплачусь.

– Может, тогда начнём прямо на кухне, на подоконнике? Как ты любишь.

– Нет. Не хочу, чтобы соседи видели меня в слезах. Пошли на постель. А то я расплачусь и стану тебя бить. И могу разбить окно. Ты готов на это?

– Я уже знаю, что такое истерика, – вздохнул Ганеша. – Меня это только возбуждает! – засмеялся он.

– Значит, обойдёмся без минета?

– Конечно. А то вдруг ты его откусишь? Я хочу сделать тебе солянку. Окунуться во всю эту грязь и мерзость! Пошли!

– Возьми бутылку, я буду прикладываться, пока ты будешь мне её делать. И плакать.

– Хорошо. Я тоже. Поэтому стаканы нам и не нужны.

– Да, я в таком состоянии могу его разгрызть.

– Это ты про стакан?

– Как же! – усмехнулась Натали и повалила Ганешу на кровать. – Про Банан. Доставай, кто не рискует, тот не пьет шампанское!

И начала делать ему минет. Иногда прикусывая:

– Извини!

– Ничего-ничего, не расстраивайся. Мне это даже нравится.

– Грёбанные деньги!

– «Мы европейские слова и азиатские поступки!»9 – напомнил ей Ганеша то, что она обещала хранить ему твёрдость сердца.

– Да пошёл он, У-щербный! Молчи, а то точно откушу!

– Хорошо, больше не буду умничать.

– Хотя, да, всё верно. И звучит красиво, – через минуту «молчания» согласилась Натали.

– Красота спасёт мир, но погубит цивилизацию, – вздохнул Ганеша. – Ложись на спину!

– Солянка? – обрадовалась Натали, задирая пышную юбку платья на самый живот.

– Нет, вначале секс! Я буду очень груб.

– Я – тоже. Я очень на себя зла! Поэтому, извини, но виноват в этом будешь ты. Мог бы сделать вид, что ничего не понял.

– Хорошо, тогда нам надо сперва выпить.

И когда они выпили с горла, не закусывая, Натали скомандовала:

– Поехали! Жжём мосты!

– По-полной! – подтвердил Ганеша и тут же вошёл в неё. Как к себе домой! Ощутив домашнее тепло её «очага».

– Я просто шлюха!

– Я знаю. И я не лучше. Я конченная мразь!

– Подлец! Ублюдок!

– Тварь!

– Ударь меня! Не так. Сильнее!

– Я не могу, прости.

– Слабак! – и вдруг сама его ударила. По морде!

– За что?

– За то, что ты слабак! И удержать меня не можешь! Или – уже и не хочешь?

– Ах, так!? – и хлестанул её ладонью по задратой ляжке.

– Ещё! Не так. Сильнее!

– Нет, прости, – повесил он нос, и тут же за это получил пощёчину. – Ах, ты – опять?! Ну, шлюха, доигралась! – вернул он ей пощёчину.

– Сильнее, слабак! Женщины любят, когда их бьют. Или ты думал, почему они всё это терпят? Стерпится-слюбится? Да всё это чушь! Все они любят, когда их наказывают! Ставят на место! Им нравится чувствовать себя безвольной. Рабыней, тварью. Заискивать, как собака перед хозяином, преданно вилять хвостом. Или ты думал, почему твоя мать терпит твоего подонка отчима, на которого ты мне столько раз жаловался? Это их ролевые игры, глупец! Женщины любят встречать с работы мужчин ужином, а её за это ещё и бьют! Кайф! Ударь меня, мой хозяин! Ну же!

– Куда? – растерялся Ганеша.

– Да хоть куда! Лишь бы – наотмашь! Или ты думал, почему «Тихий дон» считается классикой? Да там мужики постоянно колотят своих женщин. И читательниц именно это и заводит. И будет заводить всегда! Поэтому он – бессмертен! Шедевр! Ни то что твои лизоблюдства! Бездарность! Ударь меня! Бестолочь! Будь мужчиной, слабак!

И он снова звонко шлёпнул её по заднице. Лишь бы та отстала.

– О, да! Я сделаю из тебя мужика, хлюпик! Начитаются своих стишков и воображают о женщинах черт знает что! А мы – животные! Злобные, как исчадья ада! Которых надо укрощать! Вот что мы любим, когда встречам тех, кто сильнее нас. Тех, кто тут же поставит нас на место! Понял, слабак? Поэтому-то все бабы и изменяют тебе, что ты перед ними стелешься и лижешь зад! Ты должен видеть в каждой из нас исключительно животное. И понимать то, что нам от тебя надо.

– И – что же?

– Унизить тебя! Или ты думал, для чего мы все вам изменяем? Втоптать в грязь! Вот что нас заводит! Пока ты будешь распускать нюни, слабак. И думать о высоком. А мы будем этим наслаждаться! Или ты думал, почему я тебе изменила? Да мне плевать на эти деньги, я хотела тебя унизить, снова сделать тебе больно! Думаешь, я вчера тебя не видела? Ведь ты так до меня страдал! Бедненький. Поэтому я не могла не сделать тебе больно! Ещё раз! Вот в чём кайф от жизни! Понял? Ударь меня! За это!

– Да ты мразь! – хлестанул он её по заднице.

– Вот, уже получше. Я растопчу в тебе этого сопливого Ганешу. Стань со мной полностью Бананом. Этим уродом. Ударь меня! Будь мужиком. Накажи! Ещё раз!

– Может, уже хватит?

– Так мне ещё раз тебе изменить, чтобы ты набрался храбрости? Ты хочешь, чтобы водители пустили в офисе ночью меня по кругу? Ради тебя я готова и на это, пойми. Я люблю тебя! И сделаю всё, что ты прикажешь! Сделать это? Ради тебя!

– Я тебе сделаю! Молчи, шлюха!

– Тогда ударь. Ни то я прямо сейчас напрошусь в помощь диспетчеру. Сегодня пятница, наплыв заявок, от меня не откажутся. Ни один водитель! Больно? Ударь, ни то я именно так и сделаю. Я должна ощущать твою власть над собой, пойми! Ты – мой господин! Либо я начну вытирать об тебя ноги.

– «Третьего не дано»?

– Ты должен быть готов наказывать ту, что с тобой рядом. Всегда. Иначе ты сделаешь из неё шлюху, слабак! Своей безвольностью. И ей будет нравится быть с тобой только лишь для того, чтобы снова и снова изменять тебе, нытику! Как Васаби.

– Тварина! Мразь! – хлестанул он её по заднице.

– Это – наша природа! Пойми. И держи меня в кулаке. Ударь кулаком!

– Нет, только не кулаком!

– Слабак! Ты думаешь, мне будет больно? Да мне больно на тебя смотреть! Я кончу, если увижу, что ты стал мужчиной!

– Так – пойдёт? – спросил Ганеша, влепив ей пощёчину. Чтобы она отстала.

– Как я люблю это! Делать вас сильными, сопляки проклятые. И откуда вы берётесь на мою голову?

– Прости.

– Да я не об этом, глупый. Поцелуй меня. Да не в лицо! Нахальный раб! Знай своё место! Осторожнее, я тебе не гранит науки! А теперь, за то что ты меня избил, подонок, я буду бить тебя по щекам! Пока ты будешь истекать соплями поклонения, делая мне солянку.

– Так ты – специально?

– А ты и поверил? Наивный! Вам только дай повод сделать больно беззащитной женщине. А вы и рады! Подонок! – отвесила Натали ему звонкую пощёчину.

– Осторожнее! У меня останутся синяки!

– Заткнись, урод! – хлопнула она по второй щеке. Возвращая ему боль.

– Так не честно!

– Делать солянку! Быстро! Ещё быстрее! Молодец, старайся для мамочки. Сосунок! – слегка хлестанула она его по другой щеке: чтобы унизить. – Ничтожество! Мужчины тоже любят, когда об них вытирают ноги. Или ты думаешь, почему ты всё это от баб терпел? Все их измены?

– Меня это заводило! – признался Ганеша. Благодаря Натали это осознав. И в знак благодарности, преданно погрузился в солянку. – О, Учитель!

– Знаю. И буду и дальше учить тебя, изменяя направо и налево. Ради тебя! Да, я шлюха! Тебе сказочно повезло! Я люблю со всеми трахаться. Просто, ищу повод. Мне нравится делать это за деньги. Иногда я даже завидую Васаби. И все мои бывшие это прекрасно знают. Поэтому-то и столь щедры! Иди ко мне, я тебя поцелую! Да не тебя, дай мне его! Извращенец! С тобой я даже разговаривать не хочу, слабак! Ты даже больно сделать мне не можешь.

– Да заткнись ты уже, мразь!

– Так заткни мне рот! Что непонятного?

И он заткнул ей рот Бананом. Полностью им став. И уже через пару минут от этого и кончил. Ей в рот.

– О, как ты меня заводишь!

– Марш на место! Делать солянку!

– Слушаюсь и повинуюсь, госпожа!

– Слабак! Или ты думал, почему мы вечно истерим и пилим вам мозги? Мы жаждем быть наказанными! А не делать из вас рабов. Но – императоров! Своих и только своих. О, мой господин! – кончила Натали от одного образа, вообразив Банана императором. Который, вместо того чтобы избить её, оттаскать за волосы за измены, прямо сейчас делает ей солянку. Как покорный раб! Сняв перед ней корону. Господин, вставший перед ней на колени! – Как я люблю это! Вытирать вам сопли, возвышать до небес, а затем снова втаптывать вас в грязь!

Но через пару дней они всё-таки расстались. Это было неизбежно.

Глава71.Подружка

На сутки, пока Натали работала. Для чего-то полностью накрасившись, чуть ли не с головы до ног. В блёстках! И – в своём лучшем платье! Чтобы продолжить игру в «Шлюху»?

Когда утром он заехал за ней на работу и увидел, какая она, оказывается, бывает: ещё более ослепительная! Но уже – не для него.

– Шлюха! – сказал он ей вместо «привет», как только Натали села к нему в машину.

– Так купи для меня кнут! – завелась она. – Водители всю ночь пускали меня по кругу! Все, кто сегодня был на смене. Последний из них только что уехал. Прямо перед тобой. Он кончил прямо в меня, пока я разговаривала с тобой по телефону, отклячив зад. Поэтому я так неожиданно и повесила трубку. Чтобы в неё не заорать! Я кончила вместе с ним. Ты всё ещё хочешь моё разбитое ими «ведро»? Тебя это заводит?

И это и вправду так его завело, что он оттрахал её прямо возле офиса. Благо, что стёкла его машины были тонированы. Мало ли от чего машина могла прокачиваться? На ветру. Их бешеной страсти. Да и чего уже стесняться? С этой шлюхой!

Эта тварь ему даже не изменила. Ей просто нравилось его изводить! И всё это время, пока он занимался с ней сексом, мерзко над ним хихикала.

– Что, поверил? Станиславский, блин. А говорил, что можешь видеть правду по глазам! Вот я и решила это проверить. Врун! Как тебе мои игры? Нравятся? Я реально эти сутки ощущала себя в офисе какой-то мерзкой шлюхой, постоянно отвергая ухаживания этих олухов, которые пытались всю ночь со мной заигрывать. Со своими шоколадками. Если бы не хотела проверить утром твою реакцию, точно переспала бы с половиной водителей.

– За шоколадку?

– Это просто повод для общения. Беря у водителя шоколадку, ты как бы принимаешь не только её, но и его ухаживания. Они тут же опускают забрало и идут в атаку! Вот поэтому я никогда и не крашусь.

– К «серой мышке» они не пристают?

– Надо будет реально с кем-нибудь из них переспать. Только так я смогу узнать, врешь ты мне, что можешь узнать правду по глазам или нет.

– Молчи, а то я точно тебя ударю!

– Да куда тебе! – усмехнулась Натали. – Слабак! Вот изменю тебе, бей меня тогда, сколько хочешь. Если и вправду узнаешь об этом по глазам. Мне нравится, когда меня бьют. Мне нужен настоящий мужик, а не рохля! Как ты. Если прямо сейчас не ударишь, то точно изменю! Ну же, влепи мне пощёчину! А то я так и не смогу кончить! После них! Они всю ночь таскали меня по офису, то в одном углу зажимали, то в другом. Но я им так и не дала. Ни разу! А когда я пошла в туалет, то там оказалось занято. Так один водитель тут же открыл, даже не застегнув ширинку, и втащил меня туда. Опустил на колени и заставил делать минет прям там. У меня колени до сих пор грязные, видишь?

– Ах ты мразь! – увидел он грязь у ней на коленях. И тут же кончил. В эту мерзость!

– Что, поверил? – засмеялась Натали. – Это я полы мыла в офисе перед уходом. Васаби разве не говорила тебе, что иногда нас после смены заставляют мыть полы? Вот я и залезла под стол, пока грязь выгребала. И забыла их вытереть. Эх, ты! Как легко тебя обмануть! Так пока я там лазила, один из водителей подкрался ко мне сзади, задрал юбку, увидел, что я без трусиков и тут же вошел в меня. Я даже очухаться не успела. Дернулась, но ударилась головой о стол. Вот, шишка маленькая осталась, пощупай.

– Тебе надо сексуальные романы писать, – увидел Ганеша по глазам, что она ему снова врёт. Но, на всякий случай, пощупал её затылок. Шишка и вправду там была! – Ах ты тварь! – И замахнулся чтобы её ударить. Но не смог. Так как представил, как водитель драл её, стоя на коленях, пока она была под столом и возбудился. Снова в неё войдя.

– Да это я ещё дома ударилась! – засмеялась Натали. – Мы с Миланой позавчера бесились! А сосать сосала. Что было, то было. Да и что в этом такого? Ты же сам мне говорил, что это и не измена вовсе. Разве нет? Что, тебя это возбуждает? – снова засмеялась она. – Эх, ты, легковерный! Ни у кого я не сосала. Размечтался!

– Да ты издеваешься!

– Я же вижу, как сильно тебя это заводит! Что ещё тебе рассказать? Да шучу, всё это и вправду было.

– Всё ты врёшь, – засмеялся Ганеша, увидев по глазам, что она ему откровенно лжёт.

– Конечно, вру! – усмехнулась она. И зрачки её замерли. – Вчера приезжал Демьян. У него-то я и сосала. А потом трахалась! Он привёз часть денег моему отцу. Вот они, – вывернула она сумочку, из которой посыпались купюры. Прямо ей на грудь, покрывая соски ворохом купюр. – Но за то, что я всю ночь с ним трахалась, он подарил их мне. А отцу отдаст позже. Он так по мне соскучился, что драл, как кошку! И сказал, что на следующую смену привезёт ещё столько же. Если я снова изменю тебе с ним. Оказывается, его это тоже дополнительно возбуждает! Как меня. Мне так понравилось тебе изменять! Спасибо тебе, что ты у меня есть! Вот поэтому мне и нужен муж! И Демьян хотел бы всё это повторить. Но без денег я повторять это не согласилась. Как ты там про Киру говорил: «Я что, на помойке себя нашла, бесплатно трахаться?» Я ему так и сказала. Видел бы ты его лицо! Я заработала за сегодняшнюю ночь столько, сколько Васаби не смогла бы и за год! Посчитай!

– Да всё ты врёшь! – не знал Ганеша уже во что и верить.

– Тогда откуда у меня столько денег? Хочешь, мы прямо сегодня их с тобой все-все потратим, чтобы ты поверил, что они мои. Что тебе купить? Ведь если бы не ты, Демьян бы мне их не подарил! Он сказал, что после тебя я стала ему ещё дороже! И своими деньгами он только выразил то, как сильно теперь он меня ценит.

– Ты что, дурёха, он наверняка уже позвонил твоему отцу и сказал, что передал ему деньги через тебя! Ты бесплатно с ним всю ночь трахалась! – засмеялся Ганеша. – На помойке!

И тут зазвонил телефон.

– Да, папа. Да, он передал деньги. Хорошо, – вздохнула она. – Скоро буду.

– Я же говорил! – засмеялся Ганеша над ней и тут же кончил. От восторга!

– А ты и поверил! – засмеялась Натали. И тоже кончила. От восторга над его наивностью. – Демьян приехал за полчаса до тебя, когда в офисе было уже полно народу. И я его отшила! Не дав ему… даже поцеловать. Свою киску! А он так просил! Но меня это так возбудило, что я решила у него хотя бы отсосать. Ведь это и не измена, верно? Когда ты позвонил, мы были уже в туалете. Это и мешало мне с тобой говорить. Я же говорила тебе, что не люблю Чупа-чупсы, забыл? Поэтому я и не успела вытереть коленки, что выскочила из туалета прямо к тебе в машину.

– Ах ты, мразь!

– Поверил? – засмеялась Натали. – И правильно сделал. Я и вправду уже хотела у него отсосать. И если бы ты позвонил на пять минут позже, я бы так и сделала. Водители своими приставаниями ко мне так сильно меня возбудили, что я готова была уже отсосать у кого угодно! Поэтому я и не крашусь. Что такое уже со мной было, – вздохнула она. – Или ты думаешь, из-за чего я пол года назад сменила компанию? Меня всю ночь драли там все кому не лень! За то, что я ночью переспала там с одним водителем. А оказалось, что в офисе той компании «Дюна» всё снимается на камеры. Которых я и не заметила. Так потом ко мне владелец компании всё подкатывал, угрожая сдать меня Демьяну. И мне пришлось с ним переспать. Чтобы сохранить семью. А затем с охранником, который тоже видел запись. И зашел за пару минут до того, как владелец компании успел кончить. И пока он меня драл, владелец компании, в наказание, бил меня членом по лицу, читая назидательные проповеди, что в офисе, мол, делать этого нельзя, пока не возбудился. И заставил меня сосать. А затем они поменялись местами.

– Поэтому ты и уволилась?

– Да. Когда это снова повторилось. Но уже с другим охранником. И когда на третий день они пришли уже все втроём, я поняла, что этот шантаж будет длится бесконечно. Но не смогла уже выйти из кабинета. В течении трёх часов. Я хотела подать на них в суд, но побоялась потерять Демьяна. А потом они, за то что я покинула их компанию, показали ему все записи, объяснив ему, почему именно им пришлось меня отодрать – в назидание другим диспетчерам. А я-то поверила, что, после третьего раза, они отдали мне все четыре видеозаписи. Поэтому-то и уволилась. Со спокойной душой. А они всего лишь дали мне их копии.

– Ты опять врёшь? – не поверил Ганеша.

– Тебе показать запись? Флэшка у меня после этого всегда с собой. На, воткни в свой магнитофон с жк-экраном. Полюбуйся на свою девочку! Поэтому больше я и не даю в офисе. Даже – в туалете. И не крашусь, чтоб соблазнов не возникало. Он читает все форматы? С какой начнём?

– Давай последнюю, где они тебя дерут втроём.

– Вчетвером, – пояснила она, включив магнитофон и воткнув флэшку. – Там у них три охранника. А вот тут ещё и владелец зашёл, видишь?

За что Ганеша и поехал с ней из офиса прямо в секс-шоп, чтобы дома её за это наказать. Чтоб не повадно было.

Попросив Натали ещё раз посмотреть флэшку на её огромной плазме.

– Что? Тебя это возбудило? – усмехнулась она, включив запись.

– А ты разве не заметила? – усмехнулся Ганеша. – Иди ко мне, вместе ещё раз с начала глянем.

Обнял её и стал смотреть.

– Я не понял, они тебя что, ещё и на свои телефоны стали снимать? Почему запись с разных ракурсов?

– А она похожа на меня, да? – усмехнулась Натали, слегка ущипнув его. – Это же обычный порнофильм! А ты уже и размечтался! Думал посмотреть, как меня насилуют? Наивный.

– Что-то он какой-то неумелый, – усмехнулся Ганеша, – этот фильм.

– Так именно поэтому все вы на это и клюёте! Мне как подружка принесла его, я и сама была в шоке! «А это точно не ты?» – спрашивает. – «Да я это, я. А что? Непохожа? Просто, мне тогда восемнадцать лет было, – говорю подружке. – Восемнадцать лет? – не поверила она. – Да шучу, это же моя старшая сестра!» Вот с этого всё и началось. Теперь я его всем подряд показываю, с кем хочу переспать. И рассказываю выдуманную ещё тогда с подружкой историю. Когда мы вместе выпили и смотрели во все глаза это видео раз, наверное, сорок за ночь, всё углубляясь в сюжет и выдумывая подробности. Смотри, а это моя «подружка» входит, – улыбнулась Натали, показав на внезапно вошедшую в кадр красивую девушку, которая тут же стала раздеваться. – Как ты думаешь, что она сейчас заставит меня делать?

– Ну, скорее всего…

– Не рассказывай, а – показывай! – усмехнулась Натали, раздвигая ноги.

– Так ты ей это тогда делала? Раз называешь эту актрису своей подружкой? – усмехнулся Ганеша, приступив к солянке. – Пока вы смотрели этот фильм?

– А тебя это в девушках возбуждает? – лукаво улыбнулась Натали.

– О, а тут к «тебе» владелец подходит и «даёт на клык», – заметил Ганеша и стал делать с Натали то же самое. – Скинешь мне копию?

– Размечтался! Будешь смотреть его только со мной.

– Ой, а охранники уже в латексе. Что это они с вами сейчас будут делать? – улыбнулся Ганеша, беря в руки кнут. И щёлкая им в воздухе.

От чего Натали рефлекторно вздрогнула и нечаянно куснула.

– Что, вы тоже со всем этим с подружкой игрались? – не понял Ганеша.

– И не только с ней, – усмехнулась Натали. Поняв, что Ганешу это заводит.

– А ты её к нам пригласишь?

– Посмотреть фильм? Но тогда я должна пристегнуть тебя к кровати. Как вот этого, – кивнула она на экран.

– Хорошо, – охотно согласился Ганеша.

Но подружка из квартиры напротив оказалась толстая и страшная.

– Нет, только не это! – взмолился Ганеша и заметался на кровати. – Только не с ней!

Но было поздно. Только теперь он понял, почему его пристегнули: чтобы он не смог от них сбежать. И весь фильм терпел это безобразие.

Закрыв глаза. Ведь подружка тут же села ему на лицо, заставляя, угрожая кнутом, делать ей солянку. Пока Натали, из сострадания, делала ему минет. Чтобы Ганеше было не так жутко.

После этого заниматься с подружкой сексом. Пока Натали уселась ему на лицо, чтобы он не видел всех творимых с ним её безобразной подружкой «ужасов». Пока плакал от внутреннего конфликта.

– Ну, что, ещё будем приглашать подружку? – спросила Ганешу Натали, отстёгивая от кровати. Когда подружка от них ушла.

– Ни за что! – выпалил Ганеша. Вытирая слёзы.

– Это будет тебе уроком! Ты должен быть только мой! Ты понял? Или я снова пристегну тебя, как только ты уснёшь и позову её в гости, или ты не понял? – погрозила она кнутом.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, – вздохнул Ганеша. И вырвал у неё кнут. – Ну, а теперь ты у меня за всё это ответишь! – и замахнулся на неё кнутом. – Куда мне тебя за это ударить?

– О, мой господин! – преданно обняла и поцеловала его Натали. И как только он обнял её, вырвала у него кнут. – Не рассказывай, а – показывай, – усмехнулась она и, замахнувшись, как только он весь скорчился, приготовившись к жуткой боли, выбросила кнут в окно. От греха подальше. – Эх, ты, легковерный! Разве я смогу ударить того, кого люблю? Я и так сегодня уже избила тебя – заставив заниматься сексом со своей подружкой. Иди ко мне, мой мальчик. Теперь ты будешь только мой, – стала она вытирать ему слёзы поцелуями. – Я приучу тебя к порядку. Больше даже не покупай мне кнут и наручники. Ты понял? Или позвать подружку? – и взяла телефон.

(Рекламный ролик)

Через две недели Ганеша от неё сбежал, выкинув в мусорный бак наручники. Как только Натали вошла в раж и купила ему анальную пробку.

В соседний дом, к Вите. Машину Натали ему так и не поцарапала. Хватило души, исцарапанной сексом с её подружкой.

Глава72.Кокетка

И фингала под левым глазом, когда они через пару недель случайно встретились в магазине.

Но он её за это поцеловал. На подоконнике. Туда, куда никто из соседей и не мог подумать. Ведь она была не накрашена, и в лицо целовать её было неинтересно. Даже тогда, когда Натали после этого стала целовать его Банан. Закрывая глаза от наслаждения и вспоминая её в бордовом платье: то, как дико Натали ему тогда понравилась после свадьбы! Вся накрашенная. Так сильно, что они за неделю ушатали это её платье.

После того, как Натали заставила Ганешу его надеть. И сама накрасила. А он её – в свою одежду. И они начали играть в девочку и мальчика. Благо, что женская грудь после Полной Трансформации в рейсе в андрогина у него уже была. Не веришь? Читай «Битва в кальсонах».

Поэтому он ещё с неделю не выходил из её квартиры. В её новом, ещё более шикарном красном платье.

Сказав Вите по телефону, что уехал к тете во Владивудсток.

На автобусе. Так как машину он убрать забыл. Натали его пристегнула, поэтому выйти и убрать машину он не мог физически.

К себе, своими играми. А не наручниками, которые в тот же день, что и кнут, улетели в окно.

Ей нравилось ощущать над ним свою власть. Над господином, ставшим её рабом!

Пока он ей не надоел и она его не выгнала. Снова разорвав на нём – от страсти – своё платье. И выкинув его одежду в окно.

Но её соседи уже не были в шоке. Продолжая утром спокойно гулять с собаками. Мимо этого голодранца в женских лохмотьях. Лифчике и трусах от кутюр – «от Натали». Как ни в чём небывало.

Ганеша был в шоке! Запоздало поняв, подбирая одежду и садясь в машину, что он у неё был такой не первый.

«Но ведь платья стоили так дорого! Так вот для чего ей столько денег!» Он хотел всё это осознать и побыть один, купив себе бутылку водки в ближайшем магазине.

Прямо в её платье, совершенно о нём забыв. Так как за неделю игр уже успел к нему привыкнуть.

Всё. Больше он ни за что не соглашался зайти к ней в гости! Когда понял, что протягивает продавцу деньги весь накрашенный. В рванье. С глубоким вырезом на спине, из ревности к Вите исполосованной когтями этой прекраснейшей демонессы.

(Рекламный ролик)

Почти месяц. Её новое синее платье жутко ему понравилось.

«Кокетка!» – подумали о нём соседи.

(Рекламный ролик)

Глава73.Вита

Ганеша так ею восхищался, что когда по телевизору кто угодно из исполнителей пел песню, посвящённую «Натали», то вспоминал именно о ней. И иногда, по старой памяти, захаживал к ней в гости. Снова «уезжая к тёте во Владивудсток». Загоняя машину на подземную стоянку. Благо, Михаил работал в «бомбе», переделанной под автосервис, расположенный прямо между их домами.

– А как твоя девушка реагирует на наши игры? – однажды спросила Натали. – Или ты думаешь, такое можно не заметить? С балкона. Ведь её окна тоже выходят во двор.

– Её это дико возбуждает! – засмеялся Ганеша.

– И вы тоже во всё это играете?

– Нет конечно! Она у меня слишком скромная.

– Тогда как она всё это терпит?

– Привыкла. Ты ведь не знаешь о том, что заставило её покинуть деревню после школы.

– И – что же?

– Её парень. Точнее – то, что из-за него с ней произошло.

– А что с этим кротким ангелом могло произойти?

– Как и во всех умирающих деревнях, работы в её посёлке не было. И так как им обоим давно уже исполнилось по восемнадцать, её парень устроился работать «на стройку века». Там в ближайшем городке «Больной камень» как раз осуществлялся очередной грандиозный федеральный проект «завод Звездец», так что на стройку брали всех подряд, даже без строительного образования. Молодёжь стекалась туда со всех окрестностей. И её парень через пару недель работы так по ней истосковался, что предложил ей самой приехать к нему на стройку. Так как работал тогда без выходных. Встретил её на остановке и, купив спиртного, повёл к себе в вагончик. Напоил её и, с голодухи, отымел, завесив двухъярусную кровать простынёй, чтобы другие молодые рабочие всего этого не видели. Которые, допив его водку, тоже решили закатить пьянку. Затем его куда-то вызвали, и он ушёл. А другие бесы стали и дальше поить её водкой, чтобы ей не было с ними скучно. Рассказывать ей веселые анекдоты и забавные истории. И когда она уже достаточно напилась, стали, по одному, соблазнять её на секс. Мол, он всё равно ничего не узнает, не бойся. Мы специально всё это придумали. Он будет там ещё часа два. И затаскивать её на его шконку, задернутую шторой. Так она переспала с одним симпатичным молодым бесом, минут через десять – с другим, затем – с третьим… А когда её парень вернулся, она уже лежала прямо на столе посреди прохода в хлам пьяная между бутылок водки, и её подходил и имел тот, кто хотел. «Какая у тебя классная подруга! – восхищённо встретили его они. – Ты сам-то будешь?» «А куда деваться? Не пропадать же добру?!» Тем более что он тут же понял, что после всего этого он с ней всё равно уже порвёт. Да и она, как отрезвеет утром, сама уже не захочет быть с ним. Сгорая со стыда. Так как он будет ассоциироваться у неё со всем этим развратом. Охотно поверив в то, что это он сам же её для всего этого и позвал. Мол, не виноватая я, а он. Сам. И тоже её оттрахал. Прямо на столе. Пока его напарник по работе, который вернулся с ним с задания, давал ей в это самое время в рот. И все, кто хотели, подходили к столу, выпивали и закусывали. Её телом. До самого утра. Вливая ей водку, как только она начинала понимать то, что с ней происходит. И снова ложилась на стол. Под тем, кто снова её хотел. Раз пошла такая пьянка!

– Бедняга, – вздохнула Натали.

– А затем, словно рыцарь на белом коне, с утра в вагончик зашёл их бригадир. И увидев всё это, был просто в шоке! Сразу же понял, что тут произошло – из разговора с её парнем, на которого все рабочие тут же перевели стрелки. Мол, это всё он. Привёл свою бесовку и устроил тут бордель, которому Бригадир тут же дал за это по морде и отправил всех этих молодых рабочих на их объекты. А её пожалел и забрал к себе на съемную квартиру. Дал ей помыться, накормил, выслушал от неё ещё и её версию всего с нею произошедшего и понял, что она сама же, глупая, во всём этом виновата. Точнее, не она сама, а её слабость – на передок. И так от её горького рассказа со слезами на глазах о том, что её все рабочие вчера спокойно подходили, трахали и давали ей в рот, а затем трахали, а тот, кто трахал тут же давал ей в рот, прямо туда кончая, и сам возбудился, что тоже захотел её, как безумный! Но ей стало больно делать это – из-за этих извергов. Он снова пожалел её, но не смог унять возбуждения и попросил её сделать ему минет. Опохмелил её пивом из холодильника и покорно согласился отвезти её в деревню, чтобы эти уроды не делали ей больше больно, перехватив её на автобусной остановке. И она делала ему минет, пока тот вёз её на своей машине до её деревни, чтобы не терять времени даром. Ведь он делал это своё благородное дело по спасению «принцессы» от этих вурдалаков в своё рабочее время. И начальство могло не обрадоваться, выслушав ещё и его версию произошедшего, так как уже наверняка заметили, что его бригада в хлам пьяная. И ему надо будет хоть что-то сказать начальству, чтобы не получить выговор – с занесением в грудную клетку, как и её парню. Всю дорогу шантажируя её этими рассуждениями делать ему минет. Мол, ты меня подставила! «Так давай, отрабатывай, принцесса!» Но даже когда они уже подъезжали к её деревне, он всё не кончал и не кончал, так как у той за ночь работы ртом уже отчаянно сводило челюсть, и она делала ему минет уже абы как. Он, как благородный принц, снова её пожалел. Встал под знаком, извещавшим о въезде на территорию её деревни и заявил, что не выпустит из машины, пока не кончит. И она сама согласилась на секс с ним, лишь бы побыстрее уже оказаться дома и забыть об этом ночном кошмаре. Но ей тут же стало жутко больно. Ведь её, за ночь, буквально изъездили. Как работнику ответственному, ему снова стало её безумно жаль. И она сама предложила ему поиметь её в зад. Из самых благородных побуждений пойдя на эту сделку со своей совестью. От безысходности. Благо, что вазелин у него, как у строителя, чтобы смазывать на работе руки, всегда был в кармане его спецовки. И та стала терпеливо сносить это поругание прямо посреди бела дня. Объясняя, что входить надо предельно-предельно нежно. Чтобы он не мучился потом, осознавая, что тоже причинил ей боль. Как все и эти уроды. Машины со знакомыми её бабушки периодически проезжали мимо. И те видели, через стёкла, как её внучку раком дерут в зад. Но той было уже всё равно. Она уже знала, что в эту деревню больше не вернётся. А завтра же переедет к тётке в Нахадаки и поступит в бурсу, как та и настаивала. Уже почти год. Давно уже обещая приложить всё своё влияние и связи, лишь бы Вита «не прожигала молодость в этой умирающей деревне!» И теперь, с каждым введением ей в зад всё глубже и глубже… соглашалась с тётей, что та, оказывается, была права. Целиком и полностью! Ощущая все эти «ужасы разложения», которые описывала ей тётя, в этот день на своей бесовской шкуре. Так как уже понимала и то, что её – бывший уже – парень наверняка разболтает по всей деревне о том, что там у них произошло – якобы, по её произволу, чтобы снять с себя вину. Мол, сама же во всём виновата. Стоило лишь уйти! И оставить одну, так и не успевшую с ним кончить, с бригадой пьяных и уже тоже безумно захотевших её бесов. Подрагивающих от возбуждения. Пока один из них заговаривал ему зубы, таская по объектам, чтобы его товарищи в это самое время напоили её до нужной кондиции и продолжили с ней беситься. Вместо него.

– Вот сволочь! – не выдержала Натали. – Вот он её подставил, безмозглый рохля!

– Поэтому теперь для неё все наши игры – это просто милые чудачества. Лишь бы ты была у меня одна, – поцеловал Ганеша Натали в губы. – Любовницу она простит.

– Ну, да. После того, как ты простил ей тот гарем.

– Да не, не это. Ведь это было ещё до меня. Так что это не считается.

– Ну, в принципе, так-то да. Так, а что же тогда считается?

– Однажды она пришла и заявила мне, вся в слезах, что её изнасиловали. Наши соседи двумя этажами ниже, с которыми она уже третью или четвёртую ночь под подъездом в машине пила водку. А те двое бесов были и рады! Саша и Паша давно уже знали её и давненько её хотели. Пока она росла на их глазах. Так как были её на десять лет старше. Но та почему-то наивно думала, что они, как её старые знакомые, которых она знала тут чуть ли не с самого детства, так как жила в этой квартире, пока была жива мать, не посмеют её тронуть. Поначалу охотно играя в рыцарей, чтобы та подпустила их к себе поближе. И ближе. Наконец-то напоив её до нужного состояния и решив, что всё, пора. Один завалил её в два часа ночи – после того, как они допили водку и вышли из машины покурить – на багажник своей машины, а другой – имел её сзади. А затем они поменялись ролями. Но когда я заявил ей, что всё! «Больше ты никогда не будешь гулять по ночам и пить непонятно с кем водку!» Так как эти соседи были уже далеко не первыми, с кем она гуляла и пила, мол, доигралась, я же говорил! Она тут же вытерла слёзы и заявила, что пошутила: «Я думала, что ты тут же побежишь бить этим уродам морды. Они просто поцеловали меня и всё! Это я и имела ввиду, когда сказала, что они меня изнасиловали, ведь они целовали меня против моей же воли! И захотела, чтобы ты, как мой парень, им за это отмстил».

– Что за тупая отмазка? – оторопела Натали от такой наглости.

– Я только покачал головой вчера и сказал, что пойду, на недельку, пожить к маме. Чтобы всё это, наедине, как следует обмозговать.

– Ну, здравствуй, сынок! – рассмеялась Натали. – Иди к мамочке, я тебя пожалею. И как ты терпишь эту шалаву? Только ради того, чтобы у неё жить?

– Судьбу не выбирают, – вздохнул Ганеша. И стал преданно делать Натали солянку.

Так преданно и нежно, что Натали тут же поняла, что Ганеша уже жалеет о том, что тогда от неё ушёл. К этой шалаве. Конченой. Прямо в неё. И зачем она так напугала его тогда анальной пробкой? Стерва!

– Ой! Мне больно! За что ты меня куснул? Так, давай его сюда! Теперь моя очередь грызть этот гранит науки. Я научу тебя уму-разуму!

И Ганеша охотно пошёл в школу. Такого восхитительного бытия!

(Рекламный ролик)

Её платья, восстанавливая в ателье, он копил в шкафу. Как дань памяти.

И иногда их мерил, вспоминая все их безумства!

Иногда, то есть – с той или иной клиенткой. Которая, из любви к нему, была уже на всё согласна.

Но, после этого, почему-то уже не брала трубку.

(Рекламный ролик)

Хорошо, когда есть девушки, о которых хочется вспоминать и вспоминать!

И иногда, когда у них есть минутка, приезжать к ним в гости. Пытаясь всеми силами своей души растянуть это ускользающее от вас мгновение!

На целую неделю. Чтобы снова так сильно ей надоесть, что твои вещи опять полетят в окно. И выйти за ними…

Но уже – без платья.

– Бедность не порок! – понимал Михаил, когда Ганеша приходил в «бомбу» – уже без платья – забирать машину.

– Это порок – бедность духа, – возражал Ганеша, по дороге уже одевшись в своё. Но ещё – накрашенный.

Глава74.

Артём

– А о чём твоя книга? – однажды спросила Натали, пока они, устав от своих брачных игрищ, валялись на кровати.

– Да, ни о чём, – признался ей Ганеша.

– Как это – ни о чём?

– Я просто описываю в ней самого себя и своих девушек. Таких красивых, что они начинают выглядеть, по сравнению с невзрачными подругами обывателей, которые и будут читать мою книгу, как некие сказочные персонажи. Ведь ни один из них никогда не сможет принять тот факт, что такие красавицы, как ты, реально существуют.

– Вот, ушлёпки! – усмехнулась Натали, непроизвольно поправив волосы. – Да я пореальнее их всех буду! Но ты ведь не сможешь им этого доказать? Ведь чего бы я сейчас ни сказала, это будет звучать для них, как твои очередные выдумки.

– Да, и они начнут думать, что я снова петляю в тексте, как заяц, пытаясь к чему-то их подвести. Даже если я, к примеру, заставлю Виту написать свою версию того, как мы познакомились, они, почуяв, что она чуть менее талантлива, воспримут это как то, что я нанял какого-то бездарного «литературного негра», а не то, что Вита тоже талантлива, но просто не развивает свой дар.

– Нет, ну, а ты попробуй, я бы почитала то, что написала Вита.

– На, попробуй, – равнодушно протянул Ганеша ей тетрадь. – Не думаю, что тебе понравится.

– Это уже мне решать, – забрала у него Натали тетрадь и начала читать.

«Отрывок книги, где ты воспринимаешь наш мир, как гигантский сортир для Асов, то есть – для падших ангелов, прочитала, карандашом сделала пометки, где мне показалось как-то режет слух, жду продолжения. Судя по содержанию, жизнь твоя была в определённый момент перенасыщенной, но интересной. Я думаю, этот материал будет интересен более молодому поколению. Про Талию искала эпизод про новый ковролин и твои истёртые колени, к сожалению, не нашла. Судя по тексту, я даже рада, что ты не помнишь того, как мы с тобой начинали наше супружество, этого хотя бы не будет в твоей книге. Жду от тебя второй части наработок.

«Свет от фар ослепил Виту. Резко зажмурившись, она медленно приоткрывала глаза, увидев надвигающуюся машину. Это и был объект её неугасающей страсти – Ганеша.

Ах, да, вы ведь не знаете, с чего началась эта история Виты и Ганеши.

Вита недавно переехала в родной городок из дикой глухомани к тётке для поступления. Не без приключений на свою аппетитную часть кондитерского изделия. Вскоре вступительный экзамен был сдан.

Далее предстояло четыре года мытарства: впитывать, как губка, знания и грызть, ломая зубы, гранит науки. Так и продолжалось, пока не начались первые каникулы после удачно закрытой зимней сессии.

В преддверии «Нового года» Вита с грустью сидела на старом облупившемся подоконнике и смотрела на пролетавшие косо снежинки, которые таяли, касаясь городского грязного асфальта. Погружаясь в свои раздумья, она крутила старенький чёрно-белый телефон.

От этого бесполезного наблюдения её отвлёк звук ключа в замочной скважине. Пришла двоюродная сестра Алла. Увидев Виту без настроения, сестра, пробегая в свою комнату, обронила идейку:

– Ты бы хоть на сайте знакомств зарегалась, одна бы точно не сидела.

Вита прошла регистрацию и через каких-то полчаса уже общалась с парнем по имени Брут. Тот был просто «Ален Делон» на фоне своей машины – слепой «Труэно» на шестнадцатых «катках» с выносом (мозга) и «изолентой».

Пообщавшись каких-то пару дней, Брут назначил первое и, как оказалось, последнее свидание, назначенное на третье января. Выпавшая дата приходилась как раз на день рождения Виты, на которое был приглашен её бывший парень – Александр, которого, втихаря, позвала подруга Лёля.

Саша – это вообще отдельный экземпляр. Как про таких говорят: «Природа отдыхает». У него были повадки альфа-самца, которые были заточены на то, чтобы затаскивать в койку всё, что шевелится. А что не шевелится – расшевелить.

Так и получилось с Витой. Сначала красиво ухаживал, подруги завидовали чёрной завистью. Как оказалось – зря!

Саша любил баню, баб и выпить. При этом совмещая всё и сразу. Юлий Цезарь недоделанный.

Вечер начался с цветов, поэзии и полного ля-романтика под звёздным небом. Пока дело не дошло до места, превращённого в бордель под названием «баня». Там резко эти два яйца на курьих ножках подкатили с заманчивым предложением осушить за прекрасный вечер домашнего винца.

Как оказалось, вино изготавливала его маман специально для его пассий, которых ждало рандеву в этой чудной баньке с этим неугомонным жеребцом. После нескольких бокальчиков.

Всё не могло закончиться просто мытьём, как у нормальных бесов. Как оказалось, у Александра, после всего этого на волосатую грудь принятого, обычно начинался секс-марафон с элементами садо-маза.

Вита выскочила из этой пыточной, как ошпаренная, и, забрав свои вещи, скрылась от этого чудика с его мамашей навсегда. Сорвав этот театр на дому, и не дав ему завершить пытку.

Через неделю наступил торжественный день с тортом и пьяными физиономиями, спящими в салате после долгих речей и ручьев спиртного. Саша приехал с утра и ходил за Витой по пятам, всё время норовясь завалить её и слиться в экстазе так и не свершившегося секс-марафона. Но из-за прибывавших гостей Вите удалось улизнуть от этого секс-партнёра. Сашу Вита видела в последний вечер. Дальше, как говорят, бог уберёг.

К вечеру все, изрядно захмелев, вели между собой непринуждённые беседы. Немного отдохнув от танцев и поздравлений, Вита села на край кресла, достала старенький мобильник и увидела смс: «Я подъехал, выходи. Брут».

– Пипец! – она забыла о свидании. Вита накинула куртку и побежала вниз.

Брутальный Брут ждал её у подъезда. Витальная Вита села в его машину. Быстро переглянувшись и решив, куда они поедут общаться, выдвинулись на популярную видовую площадку города.

На Набережной разговор не заставил себя долго ждать. Вита была в лёгком подпитии и очень разговорчивая. После десяти минут общения точки были расставлены: они оба решили, что у них разные интересы. Короче, не подходят друг другу. И Вита предложила познакомить его со своей подругой Лёлей, которая в это время болталась в поисках любовного романа. Как позже оказалось, знакомство прошло на ура, и брутальный Брут и легкомысленная Лёля сошлись, слившись в любовном экстазе.

Время шло, наступал на пятки март и Лёлин день рождения. На который Вита и была приглашена коротким смс: «Вит, чё, придёшь?»

На тот момент у неё была единственная приближенная особа – Лёля, которую Вита не могла не поздравить в такой день. Утром в назначенный день Лёля назвала адрес этой хэппибёздной пьянки. Виту на остановке встретил Брут и препроводил к месту празднования.

Все уселись за шикарный стол, пропустили по паре бокалов с длинными тостами.

Пока бесы отвлекались на свои темы, типа: авто-мото-вело-фото сексе, гребле и охоте, Вита спросила у Лёли: «Нет ли у твоего нового бойфренда свободного родственника?»

В это время в комнату вошёл симпатичный бес с бидончиком мёда. Как оказалось, это был брат её нового ухажера. Вите он сразу приглянулся. Забавными рожками. К завершению посиделок по поводу и без, все были в экстремально-лёгком подпитии, и в качестве лучшего решения пришло озарение поехать погонять шары в ближайший бильярдный клуб.

В клубе Ганеша, как мог, уделял Вите внимание, обучая правилам игры и натиранию кия. После истязания шаров и моря пива, Ганеша энд компани отвезли Виту домой. Возле подъезда Вите попрощаться с Ганешей помешали изрядно перебравшие Брут и Лёля, которых срочно нужно было транспортировать на место их ночлежки.

Вечер был окончен.

Вита села на свою одинокую (односпальную) кровать, достав телефон чтобы отключить звук. В этот момент пришло смс с незнакомого номера. Это был Ганеша, который пожелал продолжить общение. Вита была безумно рада, что Лёля дала ему её номер.

Ганеша подъехал незамедлительно к её дому, привёз на видовую площадку, на которую не так давно привозил Виту его брат. Как говорится, «место встречи изменить нельзя».

Общение Виты и Ганеши затянулось на месяцы. Они встречались, катались, общались и кайфовали просто от разряженной обстановки.

Со временем Вите захотелось заполучить «запретный плод» весь, а не только лизнуть его местами. Для чего он включал в своей машине радужную подсветку. Ганеша, со временем, набивал цену, что казалось Вите просто глупо. Но вскоре крепость пала, Вита и Ганеша перешли к более тяжелой артиллерии, а не только поцелуям.

Утром Вита отправилась на учёбу, шёл дождь, вся промокшая, отсидела пары и подхватила простуду. Досиживая последнюю пару, Вита почувствовала озноб и ломоту, ей хотелось поскорей домой. Но по иронии судьбы пришло смс от Ганеши с приглашением посетить его скромное жильё. Через которое прошло столько баб, как позже выяснилось, что было жаль диван. Чего он только не видел. Теперь понятно, почему у диванов нет глаз: они сгорали со стыда!

Вита обрадовалась, простывшая поехала по указанному адресу.

В этом районе в последний раз она была в детстве и уже ничего не помнила. Немного побродив вдоль однотипных домов, адрес был успешно найден.

Она нервничала, её ожидала долгожданная, но неожиданная встреча. Немного успокоившись, она нажала номер квартиры на домофоне. Дверь открылась и она медленно стала подниматься по ступенькам.

Входная дверь была уже открыта. Ганеша встретил её с приветливой улыбкой, проводил на кухню и предложил вино. Вита отказалась.

– Я простыла, меня знобит.

Ганеша незамедлительно налил ей стакан воды и дал ей пару каких-то красно-синих капсул из аптечки, сказав ей, что за то время, пока он будет готовить, она будет огурцом. И уложил на диван в гостиной. Пока готовил, он долго рассказывал ей про эти чудо-таблетки, что это нереально действенное средство при простуде, которое всегда ему помогает.

Прослушав лекцию о чудо-препарате, Вита задремала.

Проснувшись, она увидела, что стол был уже накрыт. Кулинарные способности Ганеши приравнивались к единице по десятибалльной шкале. На столе стояла кастрюлька вареников, засыпанных натёртой морковью из супермаркета и вино, которым его во время работы угостила какая-то бабулька, дав ему напутствие: «Выпьешь с будущей женой». Мандарины и апельсины завершали этот этюд.

Ганеша включил приятную музыку и вечер начался. Налив ей и себе вина, рассказывал про забавные эпизоды из своей жизни, шутил и старался расположить девушку к обстановке. Вскоре всё вошло в колею, так как у Ганеши всё было по накатанной схеме: обаяние, ужин, алкоголь, прелюдия, непередаваемый сексуальный опыт и вызов такси, чтобы отправить домой объект пройденного материала.

Ганеша присел рядом, приобнял Виту и предложил ей ещё вина. Апельсины, предложенные к вину, были нереально сочными. Очистив кожуру и разложив дольки на поверхность столика, он немного наклонился к Вите. В мыслях у Виты витало: «Ну же, давай, поцелуй меня, чего ты тянешь?»

Но он не отреагировал на мольбы её глаз, а пролившийся ему на руки сок от апельсина вытер об её белоснежный новый свитер. На что Вита возмутилась:

– Он же уже не отстирается!

Ганеша молча содрал с неё свитер, выкинул его в угол комнаты и повалил на диван. Он ласкал и покрывал её тело поцелуями, так и не дойдя до интима. Немного отстранившись, он лёг рядом и нежно провёл рукой по её волосам. Резко схватив пучок волос, стал медленно опускать её всё ниже и ниже, непринуждённо намекая на минет. Вита нежно облизнула Банан, оголив его от кожуры, с каждым разом всё глубже и глубже заглатывая возбуждённого змея-искусителя.

Вскоре ей на грудь извергся вулкан раскалённого свинца. Немного полежав, Ганеша сказал, что Вита не очень-то и умеет доставлять ротиком удовольствие. Посмотрев на её расстроенный вид, поддержал, сказав, что всему научит.

Так в будущем и происходило.

Вскоре практика принесла первые плоды: у неё всё качественнее получалось удовлетворять его. Он же с каждой встречей всё нежнее и трепетнее относился к ней.

И однажды она в него влюбилась! Раз и навсегда.

Повстречавшись ещё какое-то время для дружбы телами, Вита переехала к Ганеше. На пару дней. Затем они периодически жили на съемной квартире, которую он с братом снял напополам.

А затем, когда Брут и Лёля его окончательно достали, Ганеша сказал, по дороге к тётке Виты, что ему очень и очень жаль, но, к сожалению, им пора расстаться. Мол, сегодня у нас это было в последний раз. И стал внаглую объяснять Вите, что у него уже давно, оказывается, завелась одна очень и очень хорошая знакомая с трёхкомнатной квартирой, о которой Вита и не догадывалась. Пока он параллельно ещё и с ней встречался. На квартиру которой он уже давно, оказывается, намеревался съехать жить от брата. И не на какое-то время, а навсегда. На меньшее, мол, та уже не согласна. К сожалению. Мол, любит. Но сделать этого всё никак не решался. Из-за Виты. А теперь – пора. Мол, прости, любимая, но так получилось. Кто знал?

Если этой давней знакомой не окажется она сама. Выгнав жильцов и отобрав у тётки квартиру своих родителей.

И Вита не знала, что ей делать: плакать или смеяться? И засмеялась сквозь уже навернувшиеся на глаза слёзы. За что ей так и хотелось Ганеше чем-нибудь навернуть! Но сковородки в его машине не оказалось.

И она поняла: «Теперь он будет полностью только мой!» Обняла его, пока они ехали, простив этот очередной его прикол. Что он тут же воспринял как знак свыше и включил радужную подсветку, наконец-то объяснив ей то, для чего он и раньше её, оказывается, включал. Думая, что она об этом уже давно знает. От подруг с бурсы. Которые реагировали на это, как собаки Павлова – на лампочку. Снова схватив её за пучок волос – для наглядности. «Не рассказывай, а показывай!» Тут же объяснил он, наклоняя её голову всё ниже. И ниже. И ниже. Пока не кончил от этой низости.

Через пару дней Ганеша помог Вите забрать вещи у тётки, пока та ушла в ночь на мясокомбинат. Точнее, это был не обычный переезд, а ночью носились с вещами, как при извержении Помпеи.

После был неприятный разговор с тёткой, которая не отпускала Виту на её же собственную квартиру, доставшуюся ей от родителей после их преждевременной смерти. Не отпуская Виту сожительствовать с Ганешей из-за разницы в возрасте, который стал уже таким родным Ганешенькой.

Дни шли, жизнь била ключом. Часто – гаечным. Но всё было прекрасно. В семейной жизни Ганеша показал себя с лучшей стороны. Они часто выезжали компанией на природу, кемпинг, рыбалку и просто бурный секс на природе, уединившись от всего мира: глаза в глаза, рука в руке. У них была идиллия. В конце лета.

Осенью Вита и Ганеша принялись за ремонт квартиры. «Если поклейку обоев переживёте, то это – навсегда», говорила им довольная за них обоих бабушка. Они, к счастью, пережили это шоу. Как могли. У Виты ничего не получалось, на что Ганеша молча выгнал её из зала и наклеил обои сам. За что та и вручила ему орден на грудь и барабан на шею. Вита поняла: «Обои – это адское занятие!» И в кухне покрасила стены краской. А Ганеша стал покупать и менять, по одной, межкомнатные двери.

Так шли день за днём. Счастливых эпизодов в их семейной жизни было много, печальные тоже были, но это мелочи, так как оптимист видит не кресты, а плюсики. Даже – на кладбище. Особенно, если он работает «в сфере ритуальных услуг». Как один из его друзей, Пионер, который почему-то постоянно интересовался здоровьем её бабули.

Со временем Вита устроилась на работу к тётке на мясокомбинат. Там она сдружилась с одной подружкой, которая устроилась вместе с ней, но к тому времени уже успела очаровать половину мясокомбината.

Причём – его мужскую половину. Вита искренне рада была за свою очаровательную подругу. И столь же искренне ей завидовала. Но пойти по её стопам Вите мешал у неё в голове Ганеша, прививая той свои идеи «о лебедином счастье».

В один прекрасный день Вите нужно было выходить в ночную смену, и подруга предложила ей вызвать такси. Так и случилось. Всю дорогу водитель любезничал, на что Вита тут же повелась, как корюшка на поролон. И продолжила с ним общение. На обочине, как только они свернули с трассы на мясокомбинат. Немного опоздав на смену.

И на утро незамедлительно призналась в этом Ганеше, чтобы тот от неё тут же съехал. Благо, что межкомнатные двери он уже все до одной поставил, в ванной комнате ремонт тоже уже был закончен, полочки, где надо и не надо, повешены. Они успели поменять кровать в спальне, мебель в зале. Красота! Живи, да радуйся. Казалось бы. Но Ганеша в этот солнечный день почему-то был очень грустным.

Почему же Вита смогла так поступить? Да потому, что уже давно устала. Ведь Ганеша периодически нёс ей какую-то околесицу. Снова возомнив себя ангелом, который почему-то должен уйти от мира. Навсегда. И по ночам рыдал, в чём-то горько-горько раскаиваясь. Но как только она подходила, вытирал слёзы. Прижимался к ней и умолял его простить. Как бесёнок. И снова просил её уйти с ним. Плакал о том, что просто чудовищно устал за миллиарды лет таскаться в этой галактике по её планетам. Вернулся сюда за своей любимой, но уже передумал и хочет, чтобы этой его любовью стала теперь она.

Вита делала вид, что внимательно его слушает, снова верит во весь этот бред и продолжала гладить его по голове, понимая уже, что он, как и его друг Каравай, которого они периодически навещали в психушке, просто-напросто сошёл с ума. Но не хотела его туда сдавать. Ведь он был таким хорошим… Домашним животным. Которое жалко было пускать на мыло. Не кусается, да и ладно. Вздыхала она и уговаривала его лечь спать. Но он вздрагивал и уходил от неё спать в другую комнату.

Пока не ушёл совсем.

Артём, так звали парня, с которым она познакомилась, вскоре переехал к ней. Вита надеялась, что со временем сможет его полюбить.

Сначала в их жизни всё шло неплохо. Но через пару месяцев всё кардинально изменилось.

Однажды вечером Вита возвращалась со дня рождения подруги. В приподнятом настроении она открыла дверь и сразу, с порога, получила пощёчину. Закрыв лицо, она побежала и закрылась в ванной. Почувствовав резкую боль, она осмотрелась в зеркало: оказалась рассечена губа.

До утра она просидела на кафельном полу в ванной комнате, прикладывая ватные диски к кровоточащей губе. Рано утром, пока Артём ещё спал, смыв размазанную тушь и замазав тональным кремом губу, она отправилась на работу.

К концу рабочего дня ей пришло смс: «Выходи, жду!»

У неё затряслись руки. Но выхода не было, дома всё равно они бы встретились.

Переодевшись, она вышла на улицу. Машина уже стояла у входа. Вита села на заднее сиденье автомобиля. Домой они поехали молча.

Прошло несколько дней. Артём вёл себя как ни в чём небывало, так и не объяснив, за что он её ударил.

Вита работала то в ночные, то в дневные смены. Вскоре в одну из ночных смен ей пришлось задержаться почти до обеда. Привезли много «возврата» – просроченной колбасы, которую надо было срочно пустить на переработку. На работе был аврал. Измученная и полусонная, она вышла с работы, надеясь поскорее добраться до кровати.

Увидев машину Артёма, обрадовалась, что её встречают. Вита открыла дверь и запрыгнула на пассажирское сиденье. Наклонившись чтобы поцеловать Артёма, она ощутила резкий удар по лицу. Ещё сильней, чем прежде. Закрывшись, Вита выскочила из машины.

Следующие несколько дней она жила у своей подруги с работы.

После очередной дневной смены она решилась поехать домой. Поговорить с Артёмом и выяснить то, почему он с ней так поступает.

Войдя домой, она увидела, как тот мирно смотрит телевизор и что-то жуёт.

Немного подождав, Вита наконец-то решилась открыть рот и получила незамедлительный ответ:

– Я могу с тобой делать всё, что мне захочется. Ты – моя баба. В следующий раз так легко не отделаешься.

Вита немного испугалась, но всё же подумала, что он не причинит ей вреда.

Вскоре поняла, что ошиблась.

Как-то её и Артёма пригласили к сестре на день рождения, куда тот отказался идти. Вита одна приехала в кафе, где собрались все её родственники и их друзья. Весело проведя время с семьёй, Вита стала со всеми прощаться и, ещё раз поздравив Аллу с днём рождения, вышла из кафе.

Вызвав такси, она приехала домой.

Артём сидел на кухне мрачнее тучи.

– Ты чем-то недоволен? – не поняла она.

– Где ты так долго шлялась?

Не успев ответить, Вита снова получила отмашку. На этот раз, в добавок ко всему, получив сотрясение. И рассечённую бровь.

Вернувшись через несколько дней из больницы, она обнаружила, что Артём, уходя, забрал себе деньги, отложенные на оплату жилья, старенький планшет и кое-что из вещей».

– Так это она писала? – не могла поверить Натали.

– Да, я ещё не успел внести коррективы. Жутко бездарно, да? До Виты так и не дошло, что это карма, злодейка, наказывала её руками Артёма за то, что она мне изменяла. Был бы повод – эта притягательная пинок способность!

– У меня было такое ощущение, что это писал ты. Правда, в каком-то пьяном угаре. И с болью в голосе. Но всё равно талантливо. Она что, села и сходу стала так писать?

– Говорит, что с детства писала какие-то маленькие рассказики. Так, для себя поржать. Видимо, на неё сильно повлияли те наработки, которые я ей дал позавчера. В отличии от Михаила, который за две недели освоил всего три страницы, она проглотила почти двести три за одну ночь и с утра прислала мне это в нескольких смс.

– Думаю, вам надо сесть и вдвоём накатать отдельную книжицу. Вы ведь уже понимаете друг друга. И взять её в соавторы. Тогда это станет более очевидным. А одним отрывком ты ничего никому не докажешь. И ещё, – улыбнулась Натали, – мне понравилось про Александра и его маман.

– И что же тебе там могло понравиться? Что они извращенцы? Думаю, она просто слегка преувеличила. Он просто напился и начал к ней приставать. Но в бане было делать это слишком жарко, вот они и убежала. Вот тебе и вся «пыточная».

– Зато я непроизвольно начала подумывать о том, чтобы позвать к нам мою мать.

– А она нас поймёт? – усмехнулся Ганеша, не веря во всю эту чушь.

– Я же говорила тебе, что она у меня далеко не дура. Ты ей, кстати, очень понравился. Так что я не думаю, что она будет сильно против.

– Но я же её даже ещё не видел, – стал он отмазываться от этой затеи.

– Зато она тебя уже видела, – усмехнулась Натали. – И не раз. Или ты думал, для кого я каждый раз выкидывала в окно твои вещи? Чтобы она наконец-то поняла то, чем именно мы тут занимаемся, и больше не приставала ко мне со своими глупыми расспросами: «Почему ты нас не знакомишь?» Потому что ты не такой, как все. Мои бывшие. Как ты меня и учил: «Не рассказывай, а – показывай».

– И что, она в этом ненаглядно убедилась?

– Нет, она заявила мне, что ты просто обычный симпатичный парень. А наши «брачные игры», как она сказала, ей понравились. Так сильно, что она была бы совсем не против и сама принять «во всём этом шоу», как она сказала, самое непосредственное участие.

– Так. Ладно. Мне уже пора, – поднялся он с кровати.

– Да не бойся, – усмехнулась Натали, – я сказала ей тогда, что ты этого не захочешь.

– Ну, слава богу, – облегчённо вздохнул Ганеша и снова сел на кровать.

– А для того чтобы она смогла принять во всём этом шоу участие, ей надо будет вылезти из-под кровати по моему хлопку! – улыбнулась во весь рот Натали и, сев на кровати, три раза громко хлопнула в ладоши.

Ганеша испуганно метнулся к выходу, но тут в замке металлической входной двери стал громко поворачиваться ключ, клацая на весь подъезд её многочисленными замками

– Это она! – испугано вскрикнула Натали. – Быстрее прячься под кровать. Я скажу ей, что ты только что ушёл!

– А вещи? – не понял Ганеша, со скоростью духа на утреннем подъёме залезая в клочья скатавшейся пыли под двуспальную кровать, глядя на свои, разбросанные по всей квартире, вещи.

– Я скажу ей, что выгнала тебя в своём белье. Как всегда. Забыв выкинуть твои шмотки. Всё. Тихо! А то я подарила ей твою анальную пробку!

(Рекламный ролик)

Глава75.Только целовать!

Новых воспоминаний – в шкафу – после этого постепенно становилось всё меньше и меньше. Так как обиженная на неё мать уговорила мужа не выделять Натали уже столько денег. Которые та, по её словам, всё равно выбрасывает в окно! Отец Натали понял это по-своему, но дал себя уговорить. Под угрозой применения анальной пробки. Втихаря кидая Натали небольшие суммы на карточку, чтобы жена не смогла это отследить.

– А что ещё за месяцы поцелуев? – не поняла Натали, листая тетрадку Виты, которую Ганеша, в спешке, у ней оставил.

– Через пару недель непрерывного секса с Витой, я вернулся к Васаби и сказал: «Всё, твой отпуск за свой счёт закончился. Пора выходить на работу. И указал на постель. Но оказалось, что из-за ошибки телефона я её не так понял и принял её «прости меня» за «отпуск меня». То есть я чувствовал себя глубоко виновным в том, что из-за изобретателя Т9 изменял ей с Витой. Поэтому больше ничего, кроме поцелуев Вите с тех пор не позволял. А как только я наполовину расстался с Васаби, то снова закрутил с Витой. Но теперь, на всякий случай, позволил ей только углубить её поцелуи – до минета. Делая вид, что подготавливаю её для будущего секса. Мол, горячо и надолго.

– Как это – наполовину расстался? – не поняла Натали, что такое возможно.

– Да она снова сказала мне, что завела себе какого-то парня. Как собаку. И вынуждена теперь – как минимум раз в три дня – выгуливать его в своей постели. Вот, пока она всё ещё любила меня, а жила с ним, мы и встречались в двухкомнатной квартире, которую я снимал напополам с братом: я с ней в одной комнате, а брат с Лёлей в другой. Иногда только пересекаясь на кухне, в очереди в душ и в туалет. И Вита с Васаби там так забавно ссорились за место «под Солнцем», – усмехнулся Ганеша, гордо светясь от счастья, – когда Вита приходила в гости к Лёле и обнаруживала на пороге «ботинки» Васаби. Как та называла любую свою обувь этим русским словом, будь то туфли на шпильках или же зимние сапоги. И когда они с Лёлей и Брутом однажды на кухне выпили, Вита, осмелев от алкоголя, даже сказала Васаби в коридоре, чтобы та больше туда не приходила, так как я, якобы, уже её парень. И как только дверь за Васаби гулко закрылась, Вита ворвалась в мою комнату и стала с каким-то непонятным мне жаром делать мне минет. Пока я извинялся перед Васаби по телефону, объясняя, что Вита просто пьяная и принимает желаемое за действительное. Как таблетки. Мол, радуйся, что твоего флагманского парня ещё хотят! Пока Вита не вырвала у меня телефон, положила трубку, но не откинула телефон, а сделала видеозвонок и стала показывать Васаби то, как она делает мне минет. Мол, не рассказывай, а показывай! «Да я же говорю тебе, что она пьяная!» – только и успел крикнуть в трубку я. Пока Васаби не начала материть меня, щебеча что-то по-узбекски. На радость Вите, которая кивала и кивала ей головой, продолжая всё это снимать даже тогда, когда Васаби уже положила трубку. До тех самых пор, пока я не кончил. Сказав, чтобы я Васаби это показал. Я тогда купил и себе и Васаби две дорогие «раскладушки» «Сони Эриксон» с возможностью обмена видеозвонками. Себе, конечно же – фиолетовый с цифровой стабилизацией и более крутыми камерами, а ей голубенький, что был чуть ли не вдвое дешевле, но внешне выглядел точно так же, как и мой. Так что она не замечала разницы. И ещё год ждал, пока у нас в городке появится связь «Четыре-Джи», чтобы звонить ей в любое время дня и ночи, если начинал её ревновать. И она тут же брала трубку и развеивала любые мои сомнения, показывая мне то, что вокруг неё сейчас реально никого нет. И если она и занимается сексом, то только у меня в мечтах. И звала к себе – воплотить мечты!

– Так Вита именно в тот день в тебя и влюбилась? – усмехнулась Натали.

– Да какой там, – усмехнулся Ганеша. – Васаби отжала меня в тот день по-полной, как лимон. Услышав через дверь, что пришла Вита. И только потому и поверила мне, что я позволяю Вите только глубокие поцелуи. По канонам Бунина: «Только целовать!»10

– И Васаби тебе это прощала?

– Да разве такое можно не прощать? – удивился Ганеша. – Этим можно только наслаждаться! Это Васаби так возбудило, что наутро она вновь приехала и сама тут же стала делать мне минет. И всё никак не могла остановиться, прокручивая ту видеозапись, которую я ей показал именно для того, чтобы она убедилась в том, что у меня и Виты после этого не было секса. Ведь я кончил. Объяснив ей, что Вита делала мне минет только для того, чтобы через меня на другой день упрекнуть Васаби. Упрекая и упрекая меня своим высококлассным минетом, глядя на то, как неумело Вита делает мне то же самое. Чтобы я чисто физически ощутил между ними разницу – на контрасте. Даже тогда, когда я кончил. Делая мне – за это – слегка больно. Тем, что продолжала и продолжала его мне делать, когда я уже не просто просил, а буквально умолял её остановиться. Согласный ради этого уже на всё. Но ты этого не поймёшь, это могут понять лишь бесы. Как она вдруг замирала, чтобы я перевёл дыхание, надеясь на то, что пытка уже закончилась и расслабился, тут же слегка кусала Банан, как бы говоря, что готова его мне за это откусить, и снова погружала его в свои глубины. Снова подымалась, как волна, проводила языком по нервным, очень нервным уже окончаниям, и снова то шлифовала, как тёплые волны ласково шлифуют прибрежные камни, то, как только я расслаблялся, наивно думая, что я наконец-то уже прощён, вгрызалась под самый корень! И я кричал ей во весь голос: «Прости-прости, любимая! Я люблю только тебя! И всегда буду тебя любить!» А она всё не прощала и не прощала. Всё делая и делая мне минет. Подымала голову, смотрела мне прямо в глаза и клацала своими ослепительно-белыми зубами. Снова пуская их в ход. И тут же зализывала языком и губами мои «раны». О, суровая школа жизни! Как сурово ты закалила ей рот. Для меня. Благодарю тебя, Господи! Джиневра! И всех сотрудников агентства «Новая жизнь ангела». А Вита смогла влюбиться в меня только тогда, когда Васаби снова меня «окончательно» покинула. После драки с Буримэ. А затем – и ты. И я решил тебе за это отомстить, переехав к ней жить.

– И Вита на всё это согласилась? – удивилась Натали. – Она так и продолжала делать тебе минет на квартире брата даже тогда, когда мы уже встречались? Думая, что ты так и продолжал встречаться «со своей» Васаби?

– Конечно согласилась! – усмехнулся Ганеша. – Тут же поняв, что к ней-то домой Васаби уж точно не приедет! Решив, что я и Васаби наконец-то решили отдать швартовы. Ведь у той нет своего жилья.

– И потом, чтобы не возвращаться к Васаби, ты снова завёл меня? Как собаку?

– А тебя это заводит? Секс с животными?

– И ещё как! Иди сюда, животное! Я должна тебе отомстить за всех честных девушек.

– Да были бы они честными, – вздохнул Ганеша. – Одна ты тут только у меня нормальная. Да и то – наполовину, – усмехнулся он. – Моя демонесса! Что, заводит?

– Ещё как! Сейчас я буду наказывать тебя не только за них, но и за себя. Договорился!

– Минетом?

– А чем же ещё? Меня и саму это возбудило.

– Чтобы попытаться понять то, что могут почувствовать лишь одни бесы?

– Чтобы послушать то, каким жалобным голоском ты начнёшь умолять меня остановится! А я буду, как Станиславский, властно говорить тебе: «Не верю!» И продолжать минет. Ты готов?

– Нет-нет, только не это! – с улыбкой «взмолился» Ганеша.

– Ах, ты не веришь? Ну, держись!

(Рекламный ролик)

И Натали так и продолжала периодически его «наказывать», пока не завела крутого сатира. И однажды, прямо при нём, нервно сказала в трубку, чтобы Ганеша больше не звонил:

– Никогда, ты меня понял?! Повтори! – поставила она на громкую связь.

– Никогда, – покорно повторил Ганеша, глубоко вздохнул и понял, что у той всё серьёзно. Раз уж она на него такая злая.

И, после этого, никогда Натали не звонил.

Глава76.Шапито

«Сам. А просил кого-нибудь из клиенток». – пояснила она, на следующий день сама ему перезвонив.

И они встречались, но уже не так часто и не так ярко, на пару – ослепительных, как сама Натали – часов. В гостинице, по указанному ей ещё Демьяном адресу. Ей безумно нравилось изменять любовнику и брать у него – за это – деньги.

И Ганеша тоже ей стал приплачивать – по пятьсот рублей. Как Кире – её постоянные клиенты, с которыми та встречалась в тайне от своего Вадима. Чисто, так, для хохмы!

Но деньги Натали брала. Почему-то. Ей и самой это безумно нравилось! Представлять, что она – Васаби.

(Рекламный ролик)

И после секса доплачивал ей ещё пятьсот рублей, заставляя делать минет в медленном, полноводном течении всего часа. Не зря же он оплачивал эту гостиницу? С небольшими перерывами покурить и размять челюсть.

(Рекламный ролик)

Но эти деньги она ему тут же возвращала, заставляя в течении часа делать ей солянку. Стерва! Продлевая гостиницу ещё на час. Оскорбляя его в ответ на это унижение её минетом лёгкими ударами по щекам. Не для того чтобы причинить боль, нет, а – чтобы именно унизить. Что было ещё больнее! Чтобы они оба уже понимали, играя во всё это оскорблятство, что Васаби, на самом-то деле, быть не так уж и весело.

Заставляя его отвечать на её удары (по его психике) своими польщёчинами. Чтобы она могла ощутить на своей шкуре то, какой божественный у ней минет!

(Рекламный ролик)

Только так Натали и могла передать ему то, как неистово тосковала она все эти дни по его солянке! То есть – как больно ей было жить без него «с этим уродом!» Забив Ганешу в телефон, как «Лёля».

И охотно шли на это снова. Как только у Натали было на эти брачные игры время.

Иногда и сама приплачивая Ганеше за секс с ней по пятьсот рублей, когда любовник получал зарплату и выделял ей (на измены ему) деньги. Оплачивая с них гостиницу. Деньги её не интересовали, Ганеша это понимал. Его – тоже. Поэтому он, после секса со своей богатенькой (на ласки) госпожой, тут же отдавал эти пятьсот рублей Натали обратно, заставляя делать ему минет. Как её господину!

– Пошевеливайся, шалава! Ни то сниму другую! И… вы будете делать мне минет уже вдвоём, – вспомнил он Янку и Сандру.

– А это идея! – загорелись у Натали глаза. И она начала, делая ему минет, гладить себя между ног. Представляя уже, закрыв глаза, как она даёт второму бесу «честно заработанные» у Ганеши деньги, и заставляет того делать снизу ей солянку. Пока она сама, в это самое время, делает Ганеше минет. И кончала вместе с ним.

Но беса под ней уже не было.

(Рекламный ролик)

Что было до слёз обидно! И в следующие разы Натали всё настойчивей предлагала Ганеше, по дороге в гостиницу, позвонить Васаби. Мол, я сама ей за это заплачу. Но он почему-то каждый раз отказывался, ссылаясь на какие-то глупые принципы.

И звонил Кире.

И Натали платила ей пятьсот рублей за то, чтобы Ганеша делал той солянку. Чисто, так, для хохмы! Наблюдая всё это шоу со стороны.

(Рекламный ролик)

А потом Кира садилась ему на лицо, заменяя подружку. Как и просил её об этом Ганеша. И ставил порнофильм с участием «Натали». Чтобы вновь окунуться во всю эту мерзость и ужасы, что он испытал, развлекаясь с её подружкой. Ещё раз вспомнив о том, со слезами на глазах, насколько подружка Натали была толстой и безобразной. По сравнению с Кирой. Обещая дать ей за эту «дополнительную опцию» ещё пятьсот рублей.

(Рекламный ролик)

Разумеется – Натали. Которая делала в это самое время ему минет. Кира делала это бесплатно. По знакомству. Уже готовая и сама приплачивать им обоим за то, что принимала во всём этом шоу участие. Принеся с собой пакет со своими старыми платьями. Для Ганеши. И купив парик. Как он и просил: блондинки. Но «блондинки» в секс-шопе не оказалось, и ей пришлось купить синий. А Натали – красный. Сама же Кира предпочитала красить волосы. Каждый раз – в другой цвет, внося в это шоу дополнительный элемент неожиданности. Что её клиентам безумно нравилось: заниматься сексом каждый раз уже «с другой» девушкой.

(Рекламный ролик)

А не только – Ганеше и Натали. Которые тоже от Киры были в полном восторге, периодически наряжая её в тельняшку, которую он имел за пятьсот рублей. Что её уже и саму дико возбуждало. Ведь она была професси-аналка. Требуя всё глубже. Играя в «юнгу». Не понимая лишь того, почему Ганеша и сам до сих пор от этого отказывается? Как некоторые её клиенты.

И предложила Натали достать у ней из сумочки фаллоимитатор. Который он почему-то тут же выкинул в окно.

(Рекламный ролик)

«Бедненький», – наконец-то поняла Натали, что это какой-то зрелый невроз, от которого через неделю совершенно искренне захотела Ганешу излечить. И он видел по глазам, что она не врёт. Его не обманешь!

Но от этого было совсем не легче. Наблюдать её в белом халате. В разрез которого лукаво проглядывало специальное приспособление из секс-шопа. Мол, не рассказывай, а – показывай.

– Всё, как ты и хотел. Моя дорогая, – с искренней улыбкой добавила Натали. Пятьсот рублей на стол.

Отобрав у матери анальную пробку. И украв кнут.

Чему её отец был безумно рад и с облегчением (что жена наконец-то перестанет ему угрожать однажды всем этим воспользоваться) перевёл Натали за это огромную сумму денег.

Пробку Ганеша у Натали забрал и выкинул в окно. Вслед за приспособлением. А кнутом… так и не смог её ударить. И, неожиданно для себя, сам расплакался. В позе «шестьдесят девять». Истекая её «слезами счастья» по щекам. Пока она, запрыгнув сверху, делала ему минет.

(Рекламный ролик)

И деньги её отца снова «полетели в окно».

В виде вещей Ганеши. Этого слабака!

А через пару недель – вслед за вещами Киры. И прохожие с удивлением наблюдали то, как эта странная парочка раздевается у него в машине и обменивается вещами, становясь у них на глазах вполне нормальными. Со стороны. Продолжая играть в этой чуждой им всем троим пьесе – под названием «Цивилизация» – свои привычные социальные роли. В этом бесовском шапито.

Глава77.Дарья

– Привет, Ганеша! – позвонила Анжела. – Хочешь, я познакомлю тебя с одной обалденной девушкой?

– Конечно, хочу! – лишь ответил Ганеша. Узнав её по голосу. Чуть не сказав: «И тебя – тоже!» Ведь тогда у него после очередного расставания с Натали уже с месяц как никого не было. И он даже подумывал над тем, чтобы бросить и Виту тоже и начать катать Сизифов-камень. От отчаяния.

Но спонсоры шоу требовали от агентства «Новая жизнь ангела» всё новых и новых постельных сцен, чтобы втискивать в них свои рекламные ролики. «Шоу должно продолжаться!» – настаивали они. Сотрудники агентства надавили на архидемонов, и те выдернули из ближайшей к Нахадаки деревни Дарью, едва той исполнилось восемнадцать. Возбудив в ней с неистовой силой жажду «новой жизни», навсегда оставив своих родных. И попытаться найти своё «женское счастье» В Нахадаки, поступив в бурсу.

Поэтому Ганеша даже не удивился и не спросил у Анжелы, откуда она узнала номер его телефона? Ведь такие, как Анжела, живут «на рассказе». А для того чтобы кому-то что-то рассказывать, надо, прежде всего, чтобы этот кто-то был. Реализовать потенциал сказочника.

– Я взяла твой номер у Власа. Да, я уже обо всём договорилась. Ромул заберёт меня и Дарью, а ты позвони Власу и забери его. Встречаемся вечером на даче Ромула. Ровно в восемь.

Полногрудая Дарья сразу же уселась во время куража Ганеше на колени. Как и инструктировала её ещё вчера Анжела. Чтобы проказник Влас на неё даже не претендовал. А удовлетворился той, что их на дачу и пригласила. Не девушка, блин, мечта!

Заставляя Власа и Ромула завистливо на неё оглядываться, истекая слюной восторга. В каждом своём высказывании.

– Ты где её такую нашла? – спросил Влас у Анжелы.

– В соседней деревне, – ответила за неё Дарья.

– Что-то я все деревни уже объездил, но ни в одной из них тебя не видел, – улыбнулся Ромул.

– Так на всех, кому ещё нет восемнадцати, архангелы от таких демонов искушения, как вы, шапки-невидимки одевают, – усмехнулась Анжела.

– Так и сколько тебе уже лет? – спросил Влас.

– Восемнадцать! Или ты тоже меня всё ещё не видишь? – спросила она у Ганеши.

– Я тебя не только вижу, но, в отличии от остальных, могу тебя ещё и ощущать! – улыбнулся он и поцеловал Дарью в губы, схватив за зад. Мол, не рассказывай, а показывай.

И стал рассказывать ей о своей книге «Битва в кальсонах», которую только-только дописал, пытаясь её очаровать. То есть начал снова так неистово умничать, что переключил свой психотип на Зевса:

– Я наконец-то дописал «Битву в кальсонах»! В которой я подымаю прямо у вас на глазах столь старательно погружённую демонами вглубь веков «Атлантиду». Со всеми её титанами духа и атлантами талантов. Лишив нас постижения того, чем там, на самом-то деле, занимались, просто вынеся букву «а» в слове «талант» на передний план. Получив слово «атлант», кто не понял. Как демоны всех тут одурачивают. Своими каламбурами.

– И открывая глаза на истину неофиту лишь по мере повышения его духовного градуса? – догадался Ромул.

– Так что срочно приобретайте её бумажный вариант! Ибо «бумага намного прочнее серого вещества», как шутил Ибсен. Забывая шляпки и перчатки приходивших к нему в гости свежих мыслей. То есть то, что и делало их особо привлекательными. В глазах читателя. Наблюдавшего их соитие с автором на полотне романа.

– И не забудьте поддержать автора! – усмехнулся Влас, входя в роль рекламного агента.

– От падения. В глазах будущего читателя, – усмехнулся Ромул.

– Ведь чем более у автора будет средств, тем ярче и более захватывающим дух будет развитие сюжета его реальной жизни, – поддержал Зевс их игру, – которую он планирует, при вашем непосредственном участии, затем излить в слёзы счастья. Отправив вам письмо с признанием в любви по голубиной почте нового романа. Шучу.

– Над собой?

– Постоянно. Я-то знаю, как вы бедны. Причем, духовно. Иначе вас бы тут не стояло. В очереди за счастьем!

– Мы валялись бы на шезлонге, попивая сок и любуясь чужими задницами, – усмехнулся Ромул. – И ни о чём таком и не помышляли бы. Да, Дарья?

– Ведь мои книги, если честно, рассчитаны на самые бедные слои населения. На таких, как вы. Чтобы грешник даже с самой плохой кармой мог мгновенно соприкоснуться с высшей Истиной, пересмотреть своё прошлое, очиститься в раскаянии, вкачаться физически и духовно и уже в этой жизни попытаться стать равным самим богам. С попущения самого Господа Бога. И всех святых.

– Во веки веков. Аминь! – усмехнулся Влас.

– Такова твоя миссия? – удивилась Дарья.

– А с вас – ссылка. Восторженный комментарий и так далее, – продолжал ёрничать Влас.

– Ну, а если приобретёте себе или кому-либо из своих друзей бумажную копию моей книги, считайте что я вас (или – его, выбирать вам) благословил. И ваша удача в жизни будет только возрастать! Ведь именно бумажная, то есть материальная книга, как и любой кусок материи «напитывается» твоей вихревой энергией – твоими мыслями и эмоциями, при помощи которых ты сможешь передать своему будущему-я свою душу.

– Вспомнив то, что ты испытывал и переживал при первом её прочтении? – поняла Дарья

– И сравнить это с тем, насколько наивно ты воспринимала тогда этот мир. До прочтения. И не столько понять, сколько почувствовать то, насколько глубоко ты с тех пор изменилась. То есть не только твои мысли и эмоции, которые приходят и уходят, как рябь на воде, не оставляя в тебе существенного следа, но и всю твою неповторимую внутреннюю сущность. Если ты хотя бы попробуешь освоить предложенные тебе техники и хотя бы на время (если – лишь попробуешь) ощутишь всем своим существом её божественный аромат.

– Внезапные перемены, которые снесут тебя, как наводнение смывает старую плотину! – усмехнулся Влас, который однажды уже попробовал заниматься. В течении двух часов.

– Не забывайте о том, Кто мой наставник, – улыбнулся Ганеша. – Николай-угодник. И с тех пор он всегда будет за вами присматривать. Периодически посылая вам Знаки. Внимания.

– Ну, а те, кто не верит во все эти «религиозные войны»? – усмехнулась над ним Анжела.

– Считайте, что я снова шучу. Но уже – над вами. Расценивая мою книгу как обычный себе роман, каких пруд пруди, стилизованный под нон-фикшн. А то оглупляющие вас демоны и впрямь эту книгу запретят, поверив, что я и есть ваш Мессия, то есть работающий тут на постоянной основе планетарный Творец, который им тут всё время пытается противостоять, бесполезно подстрекая вас к эволюции. А не обычный бог, как Ошо, Сатья Саи Баба и ещё многие, спускавшиеся на данную планету «на дозаправку». Но, будучи отравлен цикутой, случайно застрявший тут на несколько воплощений. Сделав тут соответствующие выводы, изложенные вам моим учеником Платоном. И решил, на последок, поиграть в одного из ваших Творцов. И опять приняв меня за него, попытаются снова испортить мне весь катарсис. А мне действительно уже пора.

– Устал? – усмехнулась Дарья.

– У всех религий один корень – подлинный Бог, – вздохнул Ромул. – Над всеми нами.

– Переходящий – при нашем сознательном со-участии – в нашу личную божественность. Став уже не корпускулой (демоном), но – волной (ангелом). Поэтому снова спешу, сбиваясь с ног, напомнить читателю, что ни планетарный Творец Монте-Кристо, ни его апостолы, ни какие-либо другие религиозные или же исторические персонажи моих книг не имеют ничего общего с реальными историческими личностями, описанными в учебниках по истории и религии, а являются моей художественной интерпретацией, призванной (с того света) чтобы поделиться с вами тем реальным истерическим (а не историческим!) опытом, который со мной произошёл.

– Подобно тому, как ни Великий Инквизитор Достоевского, ни его Иисус из «Братьев Карамазовых», – понимающе усмехнулся Влас, – ни кто угодно другой из его главных для него, но второстепенных для нас героев не имели ничего общего с современными ему личностями.

– Даже если любая из моих стареющих в реальном мире «бывших» станет уверять вас в том, что всё изображённое в моём романе: «Именно так и было. Только, на самом деле, он бросил меня с детьми!» Не верьте ни единому её слову! Всё это – чистой воды враньё!

– Но если во времена Достоевского читатели это ещё понимали, обладая обширным интеллектом и глубочайшим пониманием прекрасного, – усмехнулся Влас, – то в наше время массового искусства, когда едва научившийся складывать кубики букв в слова читатель обладает лишь рассудком, падким до безобразного, боюсь, что уже нет.

– И тут же станет обвинять меня в том, что я изображаю его любимых персонажей вовсе не так, как он привык. Их воспринимать. Забывая, что Художник только потому и пишется с большой буквы, что не только видит, но и изображает привычные всем вещи вовсе не так, как другие. Обыватели.

– С их рассудительным рассудком, – засмеялась Анжела, – готовым засудить и засудачить тебя до дыр!

– Ох, уж этот рассудок, он всё норовит принять за чистую монету!

– Ведь для него важно установить, что данная ему монета является той, за которую она себя выдаёт. – А не её чистота.

– Её потенциал!

– Поэтому верующим в Бога, дабы не оскорблять свои нежные чувства, вход в мои книги запрещён! – Категорически?

– Ни под каким предлогом?

– Дефисом, корнем или приставкой к автору со своим головняком. У вас своя религия: Вера, Надежда, Любовь и другие, не менее возвышенные героини. А у меня – своя, сугубо научная. Фантастика!

– Где наш герой, подобно Орфею, постепенно спускается в самый настоящий Ад в поисках своей «Эвридики», – усмехнулся Влас.

– В последний раз напоминаю, что все мои книги для официально ни во что не верующих. То есть для тех, кто захочет выйти по амнистии. Раньше срока!

– Ой, да чего там запрещать? – усмехнулся Влас. – Ты же сам говорил, что во всех твоих книгах нет ничего, чего не было бы в «Тайной доктрине» у Блаватской.

– Иначе откуда у него взялись бы все эти дурные мысли! – засмеялся Ромул.

– Так что всех, у кого появятся любые вопросы, – улыбнулся Зевс девушкам, – отсылаю прямо к первоисточнику. В гости к бабушке Блаватской. На пирожки.

– Только, вот, не знаю, по зубам ли они вам окажутся, – усмехнулся Влас, который однажды уже пытался читать «Тайную доктрину». – То есть, не надаёт ли она вам по зубам!

– Почему это? – удивилась Дарья.

– Потому что Ганеша пишет свои книги в художественной форме, а она – в научной. И её слог гораздо тяжелее воспринимать.

– Так ты всего лишь её популяризатор, папуля? – улыбнулась Дарья, искренне прижавшись к Зевсу.

– Нет, – возразил Ромул, – он описывает в своих книгах то, что с ним было на самом деле,

– Прекрасно понимая, что его жизнь, сама по себе, намного фантастичнее любой, самой изощрённой, фантастики! – засмеялся Влас. – Как Творца Вселенной.

– И ты думаешь, своей «Битвой» с демонами всех тут покоришь? – усмехнулась над ним Анжела. – Причём, наповал?

– Нет конечно. Я прекрасно осознаю, что одним только Словом мне не удастся действительно повлиять на бесов. Так как все вопросы о смысле жизни основаны на недо-разумении.

– Чего? – растерялась Дарья.

– Того, что тело имеет своей основой дионисийское начало и, само по себе, не может иметь смысла. А только – значение. Так как носит знаковый характер как способ и тотемный – как способность.

– То есть, живя телом, можно вообще не коснуться смысла жизни?

– Ведь тело не живёт, но пребывает, – кивнул Ганеша, обняв её, – то есть находится в сфере сущего, а не в сфере бытия. Говорить же о смысле жизни ума ещё более бессмысленно. То что он использует тело как инструмент, уже где-то по дороге теряет смысл и хрустально переливается на свету трансформации в конкретное значение. Поэтому говорить о смысле жизни другого-я, лишенного духа, столь же бессмысленно.

– Значит, моё духовно «мертвое» тело тебе тоже можно сегодня использовать, как точно такой же инструмент? – поняла Дарья. Хоть что-то.

– Нужно лишь так очаровать твой разум, что бы он всегда тянул руку "за"!

– Как школьник Вовочка из анекдота, который хочет добавить к этому что-то оригинальное! – засмеялся Ромул.

– Но только – добавить! – усмехнулся Влас.

– Инициатива всегда должна исходить только от меня, – кивнул Зевс. – Иначе не ты, а я буду элементом твоей игры. И уже я вынужден буду тебе поддакивать, как обескураженная Вовой училка.

– То есть жизнь обретает смысл, когда инициатива принадлежит тебе?

– И обретает вопрос о смысле жизни, когда инициатива начинает вести бродячий образ жизни!

Но сколько бы Влас и Ромул ни умничали, пытаясь её очаровать, она так и не слезла с колен Ганеши. Изображая из себя его рабыню. Любви. Нашедшую в нём и только в нём своего демиурга и властелина.

Так что как только настала пора уединяться в комнаты, у Зевса с Дарьей так ничего и не получилось. Как и с гражданкой Козловой.

– Я тебе не нравлюсь? – удивилась она. И её инициатива едва не начала вести бродячий образ жизни. По другим комнатам.

– Наоборот! – остановил её Зевс. – Ты мне так сильно нравишься, что я аж перевозбудился! И от этого слишком много выпил, – запоздало понял он.

– Чего же ты это так напился? – понимающе улыбнулась Дарья. Даже и не думая делать ему минет. – Ничего, у нас ещё будет много дней, чтобы ты показал мне, что я тебе безумно нравлюсь. Давай спать.

«Девушка без минета – деньги на ветер!» – заключил Зевс. Дарью в своих объятиях. И уснул.

(Рекламный ролик)

А потому, когда на утро они расстались, так ей и не позвонил.

Хотя она ждала его звонка неделю, готовая прибежать по первому его зову! Который так и не прозвучал в её трубке. Этот трубный зов её ангела! Что заставил бы её тут же восстать из мёртвых. По отношению к нему. И прибежать. На кончиках ногтей!

Ведь она дала ему понять, что готова лишь давать. Но не готова ни чем жертвовать. Даже – для того чтобы хотя бы просто давать. Если у него опять не встанет. Вопрос её использования на повестке дня. То есть понял для себя, что Дарья хочет его лишь использовать. Чтобы он снял для неё квартиру, и ей было где жить. Пусть, поначалу, даже – с ним. Она шла себе на эту уступку. И сознание этого Ганешу унижало. Пока он всё никак не решался ей позвонить.

Звонить Дарье было выше его сил!

Но архидемоны настаивали: «Шоу должно продолжаться!» Требуя от его Банана найти себе хоть какую-то пассию для постельных сцен. По настоянию сотрудников «Новая жизнь ангела» посылая ему искушение за искушением.

Ну, не рукоблудить же?

Глава78.Планеты высшего типа

Поэтому он позвонил Козловой. И позвал её в самый престижный в Нахадаки ресторан «Диамант», где снова охотно включил «умника».

– Как ты думаешь, почему Господь допускает существование демонов? – спросила его Козлова, неторопливо поедая заказанный Зевсом салат. Для этой козочки. Как только Зевс назвал «демонами» сидевших вокруг него бандитов со всего городка, явившихся в этот ресторан на концерт какого-то уголовника, который научился петь и играть на гитаре, пока отбывал срок заключения на тюрьме.

– Ну, хотя бы потому, что если ты выпендриваешься, так или иначе ступив на их территорию и начинаешь отвергать этим Бога, то это означает – для Него – только то, что ты уже готова к более интенсивному обучению. А потому и со спокойной душой отдаёт тебя в руки демонов. Как живых, так уже и мёртвых, которых обычно называют злыми духами. Которые уже не будут с тобой сюсюкаться, как архангелы, оберегая от опасностей. Смирись, раскайся и ты вновь обретёшь для себя Его защиту! Направив твои стопы по лотосному пути позитивного самосовершенствования.

– Но я не верю в Бога, – опешила Оливия, отставив вилку.

– Ты недопонимаешь религию, – улыбнулся Ганеша с её наивности, поглощая свой салат. – Как и значение религии для всех бесов. Её объединяющее и сплачивающее в одну большую семью всю нашу цивилизацию. Бог есть. Это непреложная истина. И любой из этих демонов, – обвёл Ганеша пальцем (выразительного взгляда) сидевших (уже) уголовников, – об этом прекрасно знает. Потому у каждого из них всё тело в крестах и куполах. А то, как именно ты транскрибируешь, читая на своём мета-языке восприятия данную аксиому у себя в быту или же в укладе всех бесов, уже зависит от твоей теоретической подготовки и готовности использовать эти теории как для собственного блага, так и для блага всей планеты. – невольно улыбнулся Ганеша, искоса на глянув на Оливию, так как она сидела сбоку от него лицом к сцене. – Как делает это и сам Бог. Этот величайший не только теоретик, но и практик. Каждый день помогающий нам, несмотря на наши многочисленные ошибки и заблуждения. Да столь тонко и деликатно, что мы этого даже не замечаем, что и позволяет нам наивно думать, что его и нет вовсе. Ведь у него нет амбиций, как у этих демонов, которые кичатся доказать всем в этом городке то, кто они такие. Бог и так это знает. У него уже нет эго. Поэтому он и закрывает глаза на то, что мы его в упор не видим. Когда хотим нарушить его заповеди. Ведь мы для него, как дети. С других планет.

– То есть ты вообще не с этой планеты? – с усмешкой покрутила Козлова пальцем у виска.

– Да, – серьёзно ответил Ганеша. – Или ты думала, откуда я тут такой умный? Как сам Зевс!

– Ну, и как же вы там живёте? – усмехнулась она, всё ещё думая, что это его очередной бред.

– Ну, во-первых, мир там строго поделен на два континента – на Тёмный и Светлый, чтобы тёмные сущности не паразитировали на светлых. А во-вторых, система уголовного права устроена там таким образом, что там уже вообще нет тюрем.

– Как это? – не поняла она. Что такое возможно.

– Континент Светлых поделен на семь секторов. Но не территориально, а – демографически. На континенте Светлых существует система рейтингов, учитывающая твоё поведение. Но не каждый твой шаг, как этого тут все боятся, а только лишь – если тебя официально осудит суд за совершённое тобой преступление. За любое, даже самое незначительное преступление тебе просто понижают рейтинг с А на В. И с тех пор тебе полностью становится закрыт доступ для жизни в столице.

– Навсегда?

– Затем, если ты снова совершаешь любое, даже самое незначительное преступление, тебе понижают рейтинг до С, с которым ты уже не сможешь жить в городах-милионниках. Причём, каждый раз, как только тебе понижают рейтинг, государство официально предоставляет тебе агентство недвижимости, которое продаёт всё твоё имущество в том городе, где ты жил до совершения преступления.

– Чтобы тебе некуда было уже вернуться?

– И ты тут же понял, что всё серьёзно. А если твоя жена или кто-то ещё из друзей или родственников захотят тебя приютить, то им тоже тут же снижают рейтинг. И выселяют в ещё более мелкий город или посёлок. В зависимости от того, где он до этого всё это время жил. Точно так же продавая всё его имущество и покупая ему жильё на новом месте.

– Так что на тебя вся родня смотрит уже как на прокажённого, – поняла она.

– Ведь любой Светлый с рейтингом А может свободно передвигаться по континенту и путешествовать туда, куда захочет, а ты вынужден будешь вести свой образ жизни исключительно в том городке, либо даже уже – в деревне, куда тебя сослали на вечное поселение. Так как сможешь покупать себе любые товары, как все, да, но только – там. В соответствии со своим рейтингом. Да и то – лишь в светлое время суток, так как именно для тебя там будет введён комендантский час. Ни к чему не принуждая, но просто не продавая тебе товаров после десяти часов вечера. В воспитательных целях. Чтобы ты осознавал, что ты наказан. И другие Светлые это наглядно видели и даже не думали вступать на скользкий путь. То есть – в воспитательных целях.

– А если ты и там, уже в самом мелком по населению посёлке, снова совершишь преступление?

– После того, как тебе семь раз понижают твой социальный рейтинг, тебе присваивают рейтинг «Бес» и навсегда высылают в более суровые и психологические и климатические условия, на континент Тёмных. К таким, как вот эти, – показал Ганеша взглядом на бандитов за столиками, – где они быстро научат тебя жить «по понятиям». В настоящий социальный Ад. Там следят только за тем, чтобы Тёмные не проникали на континент Светлых. Да они не особо-то и рвутся, так как ничего не смогут у них купить. Чтобы не было воровства, вся мебель в домах у Светлых прибита к полу краснодеревщиками и снабжена сигнализацией. А сложные бытовые приборы в чужих руках просто не включаются. Так что так и гораздо дешевле следить за порядком и гораздо более эффективно, так как ты можешь покупать товары только в том регионе, который соответствует твоему социальному рейтингу. И просто не выживешь в чуждом тебе регионе. Потому что наличных денег там давно нет, а на твоем счету производится маркировка с твоим рейтингом.

– И твоя карточка в чуждом тебе регионе просто-напросто не работает, – поняла она. Что всё просто.

– А если тебе присваивают рейтинг «бес», то твой счёт полностью обнуляется и блокируется. Так же как и счёт того, кто, из сострадания, захочет тебе помочь. Там всё жёстко. Ведь, подавая милостыню, ты искушаешь Светлого не работать. То есть – совершаешь грех. Развращая его душу. То есть – затемняя его сущность. Причём те Светлые, кто проживают в более мелких населённых пунктах, все изначально имеют рейтинг А и могут свободно покидать свой регион в любое время. И даже – переехать жить в столицу. Или же приезжать туда на временное поселение и покупать там любые товары. Тогда как те, кто имеет более низкий социальный рейтинг такого уже не могут. Но под страхом быть навсегда сосланными к Тёмным уже вынуждены вести себя более цивилизованно даже там, куда его сослали.

– И какой же там социальный строй?

– На континенте Светлых – социализм. А идеология переросла в настоящий культ взаимопомощи. Но не вещами, как бесы, а – конкретными делами. Ведь ангел – это вестник Бога и он живёт исключительно для других.

– А не для самого себя, как бесы, – вздохнула Оливия.

– Поэтому на континенте Тёмных – капитализм. С его «оскалом» пожизненной нищеты. Поэтому всех, кто стремится к наживе и личной выгоде на континенте Светлых не сажают в тюрьмы, а просто сразу же депортируют на континент Тёмных. Где они смогут проявить свои навыки жлоба и хапуги во всей красе. Такие бесы обычно с более узким кругозором и ни во что не верят. Они обладают лишь рассудком, а потому и реально живут только тем, что видят вокруг себя.

– Поэтому боятся смерти, как огня! – усмехнулась Козлова.

– Нужно раз и навсегда понять, что сажать в тюрьму, наивно пытаясь «перевоспитать» бесов бессмысленно и бесполезно.

– Нужно просто понять, что они другие, – согласилась она.

– И просто от них избавляться, как только они проявят свою Тёмную сущность, совершив особо тяжкое преступление. Раз и навсегда выслав их на континент Тёмных. Без возможности вернуться под страхом смертной казни.

– А у Тёмных есть тюрьмы? При капитализме преступность просто неизбежна!

– Раньше были. Но теперь на континенте Тёмных преступника за абсолютно любое преступление перед законом тут же лишают жизни и ссылают в астральном теле на планету-тюрьму. Ведь смерти нет. Это условность. Которая стала ещё более очевидна после того, как я и в вашей галактике установил точно такой же порядок вещей, как и в Центральной галактике. Преобразовав Ассортир в планету-тюрьму после того, как обнаружил тут архидемонов. Чему архидемоны были только рады! Согласившись мучить сосланных к ним преступникам с социальным рейтингом «бес», заставляя тех сходить с ума. Чтобы они либо испытывали муки совести, осознавая как низко они пали – на чуждую им планету, либо так и не соглашались признать свою вину и продолжали наивно оправдываться и внутренне бунтовать, выделяя при этом отрицательные эмоции – пищу архидемонов, которые давно уже находятся в полевой форме. Вполне официально уже снимая с преступников эту «дань».

– Которую, оказывается, можно и не платить? – поняла Оливия, – Полностью смирившись и просто признав свою вину, внутренне соглашаясь со всем, что тут с тобой на этой планете происходит?

– Если твоё раздутое бесовское эго тебе это позволит, – усмехнулся Зевс. – Такую роскошь. Это и есть Тотальное Принятие. Которое каждому бесу надо тут освоить. Хотя бы для того чтобы просто начать понимать то, что тут с тобой, на самом-то деле, происходит.

– И что, преступник на континенте Светлых уже никак не может реабилитироваться? – вернула его Оливия на высшие планеты.

– Может конечно же! После высылки в соответствующий его социальному статусу регион, ему официально предоставляется процедура Глубокого Раскаяния в спецхраме под руководством уже опытного духовного наставника. И если процедура проходит удачно, и такой Светлый полностью раскаивается во всех своих былых грехах, совершённых им за всю его жизнь, какими бы мелкими и незначительными они ему до этого ни казались, он полностью воздерживается от секса и алкоголя и в течении семи лет полностью духовно перерождается, изменяя свою внутреннюю сущность на ангельскую. И тогда ему снова присваивается рейтинг А. Каким бы до этого он ни был. Ведь он вновь обретает ангельскую сущность.

– А – Ангел?

– Да. Но ему уже запрещается вести какую-либо политическую активность и работать чиновником в административных органах планеты. Чтобы у него не возникло искушения снова понизить свой социальный рейтинг. Такие ангелы становятся работниками сферы услуг или простыми рабочими. Но не более того. Чтобы администраторы и политики даже не думали, что после провала какой-либо их махинации они смогут затем, после духовной трансформации, через семь лет снова вернуться к тому образу жизни, который они вели.

– Но уже – с деньгами! – усмехнулась Козлова.

– Раскаяние тем и прекрасно, что благодаря ему ты становишься способен контролировать свой инстинктивный ум, так как тебе становится уже чисто физически больно совершать зло. Ведь ты тут же вспоминаешь то, как больно тебе было в этом каяться. По себе знаю. К тому же, страдая, ты напрягаешь находящуюся в животе чакру. И через это запускаешь свою духовную эволюцию.

– А – бесы? Они ведь не могут каяться. По своей природе.

– Бесы на континенте Тёмных катают Сизифов-камень. Это напрягает ту же самую чакру, что и страдание от раскаяния. Только бесам приходится совершать для этого чуть ли не физическое усилие, представляя себе реальную тяжесть Камня, который они катают. У них слишком раздутое эго и поэтому каяться они ни перед кем не могут. Будь то Бог или Сатана. Им плевать на любые авторитеты. Они делают это чтобы стать сильней. Чем окружающие их бесы. Становясь – через это – демонами. И контролировать свои страсти. Разрывающие обычных бесов на части, заставляя их лебезить и унижаться за миску еды или соитие с самкой. Психика демонов становится более стрессоустойчивой, а тело уже не столь подвержено болезням, что испытывают тут у нас все обыватели. Которых на планетах высшего типа зовут бесами. Без затей. Так как знают, кто они такие на самом деле и чего от них можно ожидать. В отличии от Ассортира, где бесы прикрываются гуманистическими идеалами, чтобы им отменили смертную казнь за то, что они тут, втихаря, вытворяют со своими жертвами. Наивно думая, что архидемоны за ними тут не следят и не фиксируют каждый шаг каждого, ежесекундно отправляя материалы слежки в архив Акаша. Благодаря оборудованию, оставшемуся у них от Серых.

– Так, а если Светлый и после Глубокого Раскаяния снова идёт на преступление?

– Тогда ему снова понижают рейтинг и предоставляют процедуру Глубокого Раскаяния, но уже без возможности жить в столице. Навсегда. А затем – в городах милионниках. И так далее. Если он не совершает «особо тяжких» преступлений. Прощая «семижды семь раз», как говорил тут своим апостолам планетарный Творец Монте-Кристо. Всё гораздо проще и дешевле, чем на таких – менее развитых – планетах, как эта. Где об этом ещё никто не догадался.

– Кроме тебя? – усмехнулась Козлова.

– Я об этом не догадался, я об этом просто вспомнил. После Пробуждения. После того, как случайно, как я думал, прошёл процедуру Глубокого Раскаяния. Которую я и описал в книге «Судный день», почитай на досуге. Я скину тебе ссылку. А за сосланными в другой регион преступниками там постоянно наблюдают духовные наставники астральным зрением круглые сутки.

– Чтобы они не мстили тем, из-за кого, по их мнению, произошёл инцидент?

Глава79.Щит Аполлона

– Когда Творцы Вселенной впервые прибыли на Торманс и обнаружили, что у власти тут стоят демоны, мы наивно вступили с ними в диалог. Ещё не подозревая о том, что на бессознательном уровне ими управляют архидемоны. Как я на мини-плавбазе – обработчицами. А когда я это обнаружил, ощутив на себе их тлетворные воздействия, я решил тут остаться.

– Но – для чего? – оторопела Оливия. – Как ты мог на такое решиться?

– Для того чтобы организовать тут первую – в этой галактике – планету-тюрьму. Переименовав эту планету в Ассортир. Чтобы за преступления, которые даже тут официально считаются «особо тяжкими», и у Светлых и у Тёмных давали не несколько лет, как раньше, а несколько жизней на планете-тюрьме. И теперь такие преступники уже не изнывают в местных тюрьмах на планетах высшего типа, а сразу же направляются сюда в астральных телах, чтобы перерождаться тут с очень плохой судьбой. Получая по заслугам от местных бесов и демонов за то, что они на своей планете натворили. Снова переживая в реале то, что они натворили на своей планете. Для наглядности. Повторяя свою судьбу. Вновь и вновь, каждую жизнь на Ассортире. Чтобы до тебя это наконец-то и самого дошло.

– Мол, не рассказывай, а – показывай! – усмехнулась гражданка Козлова.

– Поэтому преступность на Ассортире неизбежна. Как и капитализм, который и совращает тут – жаждой денег и наживы – совершать (и без того преступные на высших планетах элементы) всё новые преступления. Повторяя всё то, что они уже совершали. Каждую жизнь. Но уже – с новыми героями твоих исторических событий. Благодаря архидемонам, которые и «толкают» тебя на преступления. И архангелам, которые на бессознательном уровне «говорят» тебе, что так поступать нельзя. Голосом твоей совести отговаривая тебя всё это совершать. Постоянно. Проводя воспитательную работу с населением. Даже – в тюрьмах, заставляя раскаиваться в том, что ты вытворял на свободе. День за днём. Набивая наколки в виде образов и храмов, как все эти демоны, – показал Ганеша Оливии глазами на тех, кто сидел вокруг них. – Это оказалось гораздо дешевле и эффективнее в плане перевоспитания, чем бесполезно их на планетах высшего типа столько лет содержать и охранять. Как тут. А тем, кому здесь дают пожизненное, там уже не кормят до конца их жизни в тюрьме, ведь ангелы живут по восемьсот пятьдесят лет, а тут же лишают физического тела, направляя его в астральном теле на планету-тюрьму. Но уже – навсегда.

– То есть?

– То есть ровно до тех пор, пока он случайно не пройдёт процедуру Глубокого Раскаяния и не выйдет по амнистии.

– Сам? – удивилась Оливия. Что такое возможно.

– А не под незримым контролем архангелов, как те преступники, которые были сосланы сюда на несколько жизней – в более скотские условия.

– Как даже на Ассортире за незначительные преступления отправляют не в тюрьму, а «на Поселение», – поняла она.

– Это часть миссии архангелов – дать преступникам шанс отсюда выйти. И после Глубокого Раскаяния снова стать ангелами. А сосланным сюда даже за «особо тяжкие» преступления бесам здесь дается шанс не просто вернуться на свою родную планету, но уже и – на континент Светлых. Ведь ему, после процедуры Глубокого Раскаяния, автоматически присваивается рейтинг А. И многие бесы, как только их ссылают на континент Тёмных, охотно идут в ссылку на планету-тюрьму, так как только тут у них появляется шанс снова стать ангелом. Пусть – случайно. Но шанс есть. Если ты начнёшь думать. Ну, а если бесы и здесь не обращают внимания на внушения архангелов, не раскаиваются в совершенных в высшем мире преступлениях (которые бесы, для наглядности, и на этой планете неизменно – свою Судьбу – повторяют), а совершают тут всё новые и новые преступления, вступая в местные банды и шайки, то они мотают на Ассортире жизнь за жизнью, всё ухудшая и ухудшая свою судьбу. С самого детства получая по шее от своих родственников, друзей (точно таких же бесов, как и они сами) и от всё более – с каждой жизнью – отвратительных родителей. Вырастая всё более неуравновешенными и склонными к насилию.

– И не подозревая о том, что, на самом деле, смерти уже давным-давно нет?

– Но архидемоны им тщательно внушают, что смерть есть. Чтобы те наивно думали, что все совершаемые ими за – всё более отвратительную – жизнь злодеяния так и останутся безнаказанными. И выделяли, оправдываясь, отрицательную энергию – их пищу.

– И те наивно верят во всю эту чушь? – усмехнулась Козлова.

– Да. Они живут телом. Наслаждаясь удовольствиями лишь от пищи и секса. И после того, как физическое тело их товарища или возлюбленной женщины умирает, суеверно думают, что и они тоже точно также умрут. И – концы в воду! Наивно думая, что они так и останутся безнаказанными.

– Вот глупые! – усмехнулась Оливия. Наивность бесов на Ассортире начала её забавлять.

– Поэтому я и называю бесов наивно-демоническими созданиями. Это вопрос узости кругозора, а не глупости. Они умные, просто не видят дальше собственного носа. А нос – это тебе не хобот, далеко не увидишь, – усмехнулся Ганеша. Стукнув хоботом по столу.

– А чем бесы отличаются от демонов?

– Демонами становятся те бесы, что за месяц катания Сизифова-камня становятся титанами духа.

– Всего за месяц? – не поверила Козлова. – Так просто?!

– А ты сама попробуй. Это не так-то просто, как кажется. Так как нельзя, поначалу, заниматься сексом. Да и потом, через сорок дней непрерывных занятий, ты сможешь заниматься им всего лишь раз в лунный месяц. Поэтому не все бесы на это идут. Чисто физически не выдерживают. В силу своей животной природы. Тем более что теперь тебе нельзя будет ни есть мяса, ни пить алкоголь. А это для бесов уже просто неприемлемо! Поэтому демоном из них становится далеко не каждый. Хотя только таких и допускают на континенте Тёмных к власти.

– А – на континенте Светлых?

– Только тех, кто после средней школы добровольно прошел процедуру Глубокого Раскаяния. То есть – во всей своей предыдущей жизни. Дав клятву никогда не лгать. И только после этого допускается к высшему образованию и административным функциям. Ведь ангелы эволюционируют и дальше, осваивая «щит Аполлона». То есть включают голову на всю катушку, постоянно работая над сложными интеллектуальными философскими и другими научными текстами. Чему их научили Серые. То есть – боги. Чтобы Светлые постепенно эволюционировали до Творцов. Остальные ангелы, кое как став лишь титанами духа, работают где придётся. То есть – в сфере услуг.

– То есть бесы – это низшая эволюционная ступень в иерархии планеты?

– Так никем и не став, они живут в этом – полуживотном – состоянии что здесь, что там. Не более сотни лет. Просто тут они считаются обывателями. И на Ассортире это не считается столь зазорным. Тогда как на планетах высшего типа бесы реально осознают, кто они такие. На самом деле. Ведь до континента Светлых рукой подать.

– Так сказать – на контрасте!

– Так как астральные (а потому и – физические!) тела ангелов намного красивее тел бесов. И даже – тел демонов. Поэтому-то бесы им и завидуют чёрной завистью, так как тоже стремятся стать красивыми. Но для этого нужно совершенствоваться. А это не так-то просто. Ведь им охота всё сразу же и сейчас!

– И как можно больше! – подтвердила в ней Козлова.

– Они не могут ждать. Ведь бесами становятся те, кто не так уж и давно эволюционировал из животных. Но в отличии от Светлых – из хищников. В жизни таким намного легче, да, но эволюционировать – сложнее. Они предпочитают эволюционировать медленно, наслаждаясь особами противоположного пола. А если повезёт, то и – демонессами! Но на таких уродов демонессы вообще не смотрят.

– Ни за какие деньги?

– Ведь, в отличии от демонесс на Ассортире, на планетах высшего типа те уже прекрасно понимают, что даже просто занимаясь с уродливым бесом сексом, ты, как Васаби, кармически с ним связываешься (с каждым!), бессознательно перенимая его навыки. В данном случае – навык быть уродом. И в следующей жизни рождаешься уже чуть более уродливой. С каждым побывавшим в твоей постели бесом. А какой демонессе это надо? Поэтому-то все, даже здесь, стараются заниматься сексом только с теми, кто чуть более красив. Так как ты – бессознательно – перенимаешь у партнёра навык быть красивым. Обмениваясь с ним энергиями любви и страсти. Самыми мощными во вселенной! Или ты думаешь, отчего я так за тебя цепляюсь? Только потому что ты красива. Поэтому ангелы и пытаются создавать прекрасное, совершенствуя через это своё астральное тело. Как я. Ведь наше физическое тело – лишь наглядное выражение того, насколько ты прекрасен внутренне.

– Как ты? – очнулась в ней Оливия.

– Поэтому нужно если и не создавать, то хотя бы как можно чаще наслаждаться прекрасным! Хотя бы – моим обществом. И моей энергией любви, – подмигнул Ганеша, – самой мощной в этой галактике! Тем более что я уже давно добровольно прошёл процедуру Глубокого Раскаяния. А поэтому и являюсь тут ангелом-во-плоти. Или ты думала, откуда я такой умный? Вот подожду ещё лет восемьсот, умру здесь своей естественной смертью и спокойно отправлюсь в астральном теле на свою планету.

– А я?

– А ты так и останешься тут, среди этих моральных уродов. Ведь тут бесы считают себя вполне нормальными. Мол, оглянись вокруг! Не мы такие, жизнь такая.

– И что, здесь одни сосланные сюда с других, более высших планет, преступники?

– А ты думала, почему вашу цивилизацию гоняют по кругу каждые пару тысяч лет? – усмехнулся Ганеша.

– Не давая возможности физически добраться к другим звёздам и учинить там расправу? – не могла Оливия в это поверить.

– Но здесь растут и свои, местные Светлые души.

– И кто же эти бедолаги?

– Это так называемые лохи, которых такие бандиты, как эти демоны, – снова показал на них Ганеша взглядом, – постоянно кидают и совершают за счет их доверчивой светлой сущности преступления. Тут это официально называется «мошенничество на доверии». Так что если тебя развели, не отчаивайся. Это означает, что для тебя ещё не всё потеряно. И ты гораздо более высшая сущность, чем те, кто за счёт тебя нажился. Именно поэтому сюда и спускаются такие Мастера, как Сократ, ищущие тут потенциальных ангелов. И дают им технику становления Совершенными.

– Таких, как ты? – оторопела Козлова.

– Именно поэтому меня и не устраивают методы работы вашей полиции.

– А какие методы тебя устраивают? – усмехнулась она, не зная уже, верить ему или не верить. Оставаясь Козловой.

– Следователь должен уметь проходить в астральном теле в прошлое. И сразу же определять на месте преступления, кто именно преступник. И что именно он совершил. А не строить догадки об этом в стиле Шерлока Холмса и хватать первого попавшегося. Даже не особо-то подходящего по описанию, – вспомнил Ганеша, как однажды его привезли в полицейский участок для опознания, хотя он не подходил даже по описанию («О, уже и волосы отрастил!» – посмеялись над ним в участке. И отпустили.). – Лишь бы как можно скорее закрыть дело, чтобы повысить раскрываемость и заработать себе премию. Таких следователей и самих судить надо!

– Это же самые натуральные преступники в погонах!

– Причём, тут таких полным-полно. Особенно – в провинции, где за ними нет никакого контроля. Если будет доказано, что осужденный им, якобы, преступник оказался на самом деле непричастен к навешиваемому на него «делу», такого работника нужно тут же выгонять из органов. Навсегда.

– И менять принудительно его место жительства? – усмехнулась Козлова.

– Да, было бы совсем неплохо. Даже в тридцать седьмом году тех, кто увлекался расстрелами по решению «тройки», самих затем за это расстреливали. После того, как в результате проверки были обнаружены явные перегибы и превышения должностных полномочий.

– Нужно просто начать соблюдать эти старые добрые обычаи, – улыбнулась Оливия.

– Как говорил Конфуций, все проблемы из-за несоблюдения обычаев предков, – усмехнулся он. – Нужно пересмотреть советский опыт и взять всё самое лучшее, что в нём было «на вооружение».

– И тогда наступит рай на планете, – улыбнулась она.

– Перенимать же чужой опыт, в том числе и – построения государства, не только бессмысленно, но и вредно. Так как это чужой, чуждый вам опыт. И он будет отторгнут социальным организмом, как и любое инородное тело. Как Россия сейчас отторгает капитализм. С его развратом. У каждого народа своё коллективное бессознательное, свои методы и борьбы с преступниками и способы построения справедливого общества. Те же, кому не нравится данное ему от рождения общество, должны быть принудительно сосланы в тот строй, который ему нравится. Навсегда. Пусть наслаждается! Без возможности вернуться.

– С рейтингом «бес»? – усмехнулась Козлова. – Думаю, тогда охотников побунтовать будет гораздо меньше.

– Это уже их выбор, бунтовать или нет. И его нужно уважать. Просто, система наказания должна быть чёткой. И более суровой. Тогда и преступники, заранее понимая, что их за это ждёт, будут вести себя более адекватно. И рассчитывать свои силы, не надеясь на «авось пронесёт». Если следователи будут обладать экстрасенсорными способностями чётко устанавливать преступника и степень его ответственности, то и совершать преступления тут же потеряет смысл. Заранее зная, что тебя за это точно поймают и накажут. А пока в органах правосудия шаляй-валяй, то и преступность будет расти, как на дрожжах.

Глава80.Судный день

– А ты не хотел бы передать всем бесам на Ассортире свои знания? – неожиданно спросила его Оливия.

– Каким это образом? – не понял Ганеша.

– Ну, скажем, баллотироваться в президенты. И установить тут миропорядок, как на одной из высших планет.

– Как на той планете, откуда я к вам сейчас спустился? Да кто же меня тут станет слушать? – критически усмехнулся он. Ведь Творцам это запрещено Законом Галактики. – Бесы к этому ещё не готовы. Да и сама элита. Они всё ещё наивно верят во власть, в деньги. И рвутся наверх, чтобы обрести и то и другое. А мне это всё уже давным-давно не нужно. Я живу не когда-то потом, а в Настоящем Моменте – чтобы всем этим наслаждаться. А не изнывать от скуки в коридорах власти, постоянно готовясь к очередному заседанию. Это слишком утомительно. Да и что я за это получу? Всеобщую ненависть и сальные анекдоты про меня на кухнях? Как Брежнев. Тем более что сразу же придётся произвести основательную чистку всей номенклатуры. Они меня за это возненавидят! Ты думаешь, что Сталина любили при жизни? Только простой народ. Для его окружения это был просто Коба. Это теперь он для всех – кумир поколений, а тогда его воспринимали как того, кто мешает им продвигаться во власть «по головам» и воровать из бюджета деньги. Вот и всё. И меня ждёт та же участь, если я стану мешать им в их брачных играх. Пока я был помоложе и понаивней, я этого хотел, но теперь – нет. Не дождётесь. Я постепенно понял, что это не моё. Извини.

– Жаль, – искренне вздохнула Оливия. – Так хотелось бы, чтобы Ассортир перестал быть свалкой для интеллектуального мусора, а стал бы одной из высших планет.

– Не думаю, что эти бесы и демоны, – обвёл Ганеша взглядом сидящих вокруг них бандитов всех мастей, – разделяют твою точку зрения. Их и так здесь всё вполне устраивает. Тем более что большую часть из них пришлось бы сослать на отдельный континент. А кто этого захочет? «Пьяная женщина будет бороться!» – засмеялся Ганеша. – А оно мне надо? Ради чего? Наивных лохов? Так пусть поумнеют и сами организуют тут тот миропорядок, который я опишу им в своих книгах.

– Жаль, – снова вздохнула Оливия.

– К тому же, чтобы трансформировать всю планету одним махом, мне пришлось бы захватить власть не в отдельной стране, а стать «Председателем земного шара», как мечтали «Обериуты». Но как ты себе это представляешь?

– Я? – на миг оторопела Оливия. – Вообще никак.

– К тому же, это запрещено законом этого мироздания. Или ты думаешь, почему Монте-Кристо говорил своим ученикам: «Богу богово, а кесарю кесарево»? Как раз потому, что ему по Закону Галактики никак нельзя было ни возглавлять бунт против действующей власти, ни становиться во главе её – царём. Как наивно думали те, кто в день распятия повесил ему на грудь табличку с надписью «царь». Наивно думая, что Он претендовал на трон, раз постоянно говорил ученикам о каком-то царстве истины и справедливости.

– Царствии Божием? – вспомнила она.

– Царстве богов, которыми нужно вначале ещё стать. Хотя бы – откатав с месяц Сизифов-камень. Для того чтобы начать понимать то, о чём он толковал своим ученикам. Но уже не на словах, как бесы, а на своей шкуре.

– Так он что, как Прометей, учил бесов быть богами?

– Титаном духа может стать каждый. Это не особо сложно. Откатал месяц Сизифов-камень и ты уже титан. А вот для того чтобы после этого стать ангелом-во-плоти, нужно ещё и покаяться. А это доступно далеко не каждому Тёмному, ведь у них гипертрофированное эго. Но только так обретаешь Святаго Духа. Именно поэтому Монте-Кристо и пошёл на крест, чтобы все его ученики смогли научиться Глубокому Раскаянию, после того как нечаянно Его предали. По наущению Сатаны. То есть – ради всех бесов, которые так и не смогли Его понять.

– Продолжая предавать, – горько усмехнулась Оливия. Над собой.

– Иначе ты постепенно из титана духа станешь демоном. И архангелы никогда не позволят тебе покинуть эту планету. Не убедившись в том, что ты, после Глубокого Раскаяния, стал ангелом – с рейтингом А. То есть уже не сможешь в следующей жизни причинять боль. На планете высшего типа.

– Иначе тебя упекут обратно, – поняла Оливия.

– Вот и я постепенно понял, что массы тут слишком Темны и необразованны. Бесы к этому ещё не готовы. Возможно, лет через пятьсот я и вернусь на эту планету и попробую им помочь, но пока ещё слишком рано. Извини.

– Это ты меня извини, – потупилась Оливия и прижалась к нему.

– За что? Не вешать нос!

– Я-то, дура, наивно думала, что тебя интересует моё тело. А ты вот он какой, оказывается.

– Да, все мы тут разные. И ты тоже не с этой планеты. Я это сразу увидел. Поэтому и подошел к тебе тогда на Набережной.

– А кто я? – загорелись у неё глаза.

– Богиня. Но об этом ты должна узнать сама, – снисходительно улыбнулся Ганеша. – Спрашивая, никогда не узнаешь. Иначе потом и сама в этом будешь сомневаться, наивно думая, что тебе «ездили по ушам», желая поиметь и кинуть. Пока ты сама не станешь хотя бы ангелом, ни одна из высших истин тебе не откроется. Ни один архангел тебе их не даст. Или ты думала, что это я тут такой умный? Есть ребята, – посмотрел он на Небо, – которые поумнее нас всех будут. Они и трансформируют вашу планету, как только придёт её время.

– Но – когда?

– Как только настанет «Судный день!» – громогласно объявил он, как один из архангелов, активировав навык Крика.

– «Судный день»? – испугалась Козлова. Увидев, что демоны и бесы на них оглянулись.

– Как только я издам тут свою книгу, – улыбнулся Ганеша над её реакцией. – Чтобы все, даже демоны, прочитав её, смогли поголовно стать ангелами! А это не только возможно, но именно так уже и было на тех низших планетах, которые тоже, до этого, были точно такими же, как и эта. Пока я не переделал её в планету-тюрьму. Обнаружив тут архидемонов. Которые мешают преступникам выйти раньше срока. По амнистии. Добровольно пройдя процедуру Глубокого Раскаяния. Внушая им, что религия – это полная чушь.

– «Опиум для народа»? – усмехнулась Козлова.

– И не стоит, мол, даже пытаться.

– Отсюда выйти? Не понимаю, почему ты сразу же не уничтожил архидемонов, как только их тут обнаружил?

– Как это – почему? Чтобы никто из бесов больше не мстил друг другу. И они спокойно становились святыми. А затем и ангелами. Во-плоти. После Глубокого Раскаяния и трансформации в течении семи лет их физического тела в Светлое. Сказано же в писании: «И Аз воздам!» Архидемоны любезно согласились оказывать бесам подобного рода услугу, натравливая на совершающих злодеяния своих подручных демонов, а те – бесов. Как «торпеды». Сводя преступников с ума и учиняя им многочисленные несчастья: аварии, катастрофы, разного рода кризисы, лишения имущества и денег. А иногда, в особо запущенных случаях, и устраивая войны. Наказывая персонально каждого из числа тех, кто этого уже заслужил. Не только в этой, но и в прошлой жизни. Но как сказал Будда: «Мы живём в совершеннейшем из миров!» Где любой твой грешок учитывается, суммируется, а затем наступает неизбежная расплата в виде «незаслуженных» бед и лишений. Как гром среди ясного неба всеобщего благополучия!

– Для наглядности?

– Что только ты это заслужил.

– Тогда понятно, почему в этом мире столько «несправедливости», – вздохнула Оливия. – Но почему архидемоны на это согласились? Ведь они уже, так сказать, мертвы. В общепринятом смысле.

– Ну, во-первых, я тут же пригрозил им уничтожить всё население этой планеты – их пищу. Ведь они питаются их отрицательной энергетикой. А во-вторых, я дал всем их разумным существам тело ангела – высшее достижение вашей галактики. Которое пришлось слегка видоизменить в желтые и чёрные расы для того чтобы не только голованы, но и другие существа этой планеты могли становится всё более разумными. И даже скрещиваться с белой расой, порождая метисов как переходные ступени для более низших в эволюционном отношении рас. Благодаря которому те из демонов, кто покается и после тридцати трёх лет и станет ангелом-во-плоти, сможет перемещаться после семи лет воздержания от секса, мяса и негативных мыслей не только в пространстве, но и во времени. Как боги.

– А ты не испугался того, что они тебя обманут?

– Чего ради? Ведь тогда к ним явятся их местные боги – из расы Серых, которые и изобрели тело ангела. Намного раньше, чем архидемоны успеют воспользоваться моим подарком во зло, переместившись к ним во времени. И уничтожат их вместе с их планетой. Скажем, с Марса, Венеры или любой другой планеты. К тому же архангелы следят за ними и держат их под полным контролем. Следя ещё и за тем, чтобы те наказывали только тех, кто этого уже полностью заслуживает. И спасая тех, кто уже «отработал» наказание. Как меня – от нимфы Эхо.

– Уговаривая – внушениями – такого беса не садиться на самолёт, которому суждено рухнуть, или поезд, который сойдёт, по плану архидемонов, с рельс? – поняла Оливия.

– А раз уж эта планета до сих пор цела, значит архидемоны выполняют все условия заключённого со мной договора. И их паства даёт им обильную пищу, бесконечно устраивая друг другу скандалы и «вынос мозга».

– По любому поводу! – кивнула Козлова с понимающей улыбкой. – И почему же ты вновь сюда вернулся?

– Потому что слишком сильно был влюблён в начальницу нашей экспедиции. – вздохнул Ганеша. – А она тогда даже не обращала на меня внимания. Но не будем о грустном. Что ещё тебе заказать? – достал он бумажник.

– Трансформацию планеты! – выпалила она, не раздумывая.

– Чтобы я наконец-то издал тут свою книгу «Судный день»? Хорошо, уговорила. Но сам я уже хочу домой. Ваша галактика слегка утомила меня. Извини. Если бы я только знал, что у меня с этим Семнадцатым Мирозданием приключится, я, возможно, не стал бы даже спускаться к этим неудачникам, – усмехнулся он.

– Но – почему? – оторопела Оливия. – Тебе что, нас совсем не жалко?

– Да шучу! Я специально воплотился на одной из ваших высших планет для того, чтобы «довести до ума» вашу галактику. Так что это только начало моей работы. Поэтому эта планета меня особо-то и не интересует. Я спустился сюда за Творцом Вселенной. Обнаружив тут не только её, но и других своих коллег. Под масками простых смертных. Пока их полностью не превратили в демонов и демонесс. Надо вновь подняться с ними наверх, на ваши высшие планеты. Чтобы организовать оттуда массовое пришествие богов и ангелов на планеты, вроде этой. Чтобы они перестали уже быть только лишь выгребными ямами. Устал уже сам возиться в этом Ассортире.

– Сортире для Асов? – наконец-то расшифровала для себя Оливия название планеты.

– Ведь я, честно говоря, пришёл сюда вообще из другого мироздания, когда Старейшины Вселенной устали наблюдать анархию в этой Малой тогда ещё галактике. Чтобы преобразовать её в Большую. И я, как самый молодой из Творцов Вселенной, наивно вызвался добровольцем. Но теперь я хочу домой. Пусть ваши боги сами тут с вами разбираются.

– Но неужели ты навсегда оставишь нашу галактику?

– Не знаю. Я над этим ещё подумаю. И обязательно тебе об этом сообщу.

– Но – как? – не поняла Оливия.

– В следующих книгах! – засмеялся Ганеша. И подозвал официантку. Попросив её принести им сметанный суп-пюре.

Глава 81.Большой взрыв. Мозга.

– Как один из наших учёных? – спросила Оливия, поглощая суп.

– Как один из литераторов, – улыбнулся Ганеша, – пододвинув к себе свою порцию.

– Но почему ты не хочешь о себе открыто заявить? – не поняла она, отставив ложку. – Как учёный.

– Потому что теории ваших учёных смешны до безобразия, – усмехнулся Ганеша, с удовольствием начав приём пищи. – Они не захотят принять истину.

– И в чём же она заключается?

– Хотя бы в том, что эта галактика расширяется вовсе не самопроизвольно, как это наивно принято тут считать.

– Но тогда – как? И – кем?

– Планетарным Творцом и его командой. Именно для того, чтобы было где создавать всё новые звёзды и планетарные системы. Теми, кто уже достиг уровня Творца планетарного масштаба. Которых становится всё больше и больше. И они уже вполне себе могут не только постичь то, как именно это сделать и кого из Гениев этого мироздания для этого привлечь, но и то, для чего именно им это делать и какой там создать Порядок. Не мешая уже установившемуся развитию других, соседних с тобой звёзд.

– Именно таким вот своеобразным «вентилятором» и работает так называемая Черная Дыра в центре каждой галактики в период её расширения? – усмехнулась Козлова.

– Вся Вселенная же – совокупность галактик – точно также расширяется. И здесь теория бесконтрольного «Большого Взрыва» становится ещё более абсурдна.

– Как и любая абстрактная теория, – усмехнулась Козлова, – не выдерживающая проверки элементарного здравого смысла.

– Ведь здесь становится ещё более очевидно то, что Вселенная расширяется не сама по себе, так сказать, бесконтрольно, по мнению учёных, а именно для того чтобы постепенно появлялось место для тех Творцов Галактик, кто уже научился создавать себе свою собственную, независимую ни от кого и ни от чего, галактику. Мол, хочешь коренным образом изменить порядок вещей? Дерзай! И оставь нашу галактику в покое.

– Чтобы каждому новому Творцу Галактики не пришлось для этого улетать на периферию Вселенной? – поняла она. – До которой не так-то легко добраться.

– А точнее – чтобы никто из Творцов Галактик из-за этого не враждовал. И, пусть даже случайно, не уничтожил всю Вселенную. Пожелав «втиснуть» свою новую галактику среди других.

– В шаговой доступности! – усмехнулась Козлова.

– Рискуя уничтожить ради этих целей «морально устаревшую», по его мнению. Ту, что его и породила.

– Это слишком, Слишком Опасно! – поняла она, выпучив глаза. Представив как медленно, по космическим меркам, сталкивается её галактика с новообразованной. С миллиардами уже разумных существ. Которые начинают этому активнейшим образом сопротивляться, пытаясь помешать новому Творцу Галактики и его, разумеется, самой продвинутой в галактике команде. Которую они, как и Ленин с Троцким, пожелают превратить «в хворост в огне революции!» Чтобы изменить порядок вещей во всей Вселенной. Раз и навсегда!

– Поэтому и место для таких «революционеров» духа должно постоянно появляться, – улыбнулся Ганеша, прочитав по лицу её центробежные мысли. – Как бы из ниоткуда. Потому и должен существовать Тот, кто заведует данным Расширением Вселенной.

– Бог, по нашему, – поняла Козлова.

– Группа самых высокоорганизованных существ. Какие у них там тела, – улыбнулся Ганеша, вспомнив своих Учителей из Совета Старейшин, – не суть важно. Главное же – сам Порядок. А в своей галактике, а тем более звёздной системе «беситесь», как хотите.

– Для этого существуют Смотрящие за галактикой?

– Архангелы, – кивнул Ганеша. – Все вопросы – к ним. А уж на планете, подобной вашей, появиться Тем, кто будет за ней присматривать и, как говорит Ганимед, «двигать рассветы плечом, втихаря» сам Бог велел.

– И кто же это?

– Это так называемые Элохимы, на языке эзотерики.

– И ты уже понял, кто это? – удивилась Козлова.

– Абсолютно! Осталось только всех их Разбуддить. Заставить откатать Сизифов-камень, пройти процедуру Глубокого Раскаяния и через семь лет физической трансформации тел в светозарные они вновь станут настоящими богами – Творцами Вселенной. И вот тогда… Впрочем, там посмотрим. – решил Ганеша не открывать ей пока что всю картину. – Слишком уж много здесь возникает переменных.

И повисла неловкая пауза. Во время которой Ганеша позвал официантку и попросил её принести им пару пирожных.

Глава82.Парный теннис

– Так я не пойму, – вспомнила за это время Козлова то, о чём они говорили в прошлый раз, беря со стола пирожное, – кто тогда, на самом деле, победил во Второй Мировой войне?

– То есть? – не понял Ганеша самого вопроса. Тщательно разжевывая сладкую массу.

– Ну, американский президент утверждает, что победили они. Тогда как наш говорит, что эту войну выиграли русские, так как наши войска дошли тогда до Берлина.

– И они оба правы!

– То есть? – озадачилась она. – Как это?

– А кто побеждает, когда в большой теннис играют парами?

– Побеждает команда.

– Вот поэтому и президент Америки и президент России оба правы. Так как мы играли во Второй мировой в одной команде. Просто, мы просили тогда Америку напасть на Германию с тыла как можно скорее, но те всё оттягивали удар, склоняя Англию к сдаче. И ударили лишь тогда, когда те пошли на мировую и стали их союзниками. Не просто задекларировав это на бумаге, а тоже направив на Германию свои войска.

– Чтобы раздавить врага окончательно и бесповоротно! С трёх фронтов.

– Поэтому и американцы и русские правы в своих утверждениях на все сто!

– Потому что мы победили тогда Германию, а они – Англию?

– Просто, у России и у Америки в этой войне стояли тогда две совершенно разные задачи, которые и те и другие блестяще выполнили!

– То есть, они склоняли тогда Англию к миру? – дошло до неё.

– И добились своего. Выступая не как агрессоры, а как миротворцы! Где Германия была только поводом к тому, чтобы наконец-то помирить англосаксов друг с другом. Ведь Сталин, на самом деле, и не собирался нападать на Англию. Через него Америка просто хотела взять Англию «на понт» и склонить к миру. Но те восприняли эту угрозу всерьёз и завербовали Гитлера. Именно это и пытался объяснить Сталин Гитлеру на момент подписания пакта «Молотова-Риббентропа», что никакой угрозы, на самом деле, для его хозяев нет и никогда и не было.

– Что это – фикция! – восхитилась Оливия.

– Поэтому-то военные России, на момент нападения германских войск, и были кто в отпусках, а кто в отгулах, что никто ни с кем воевать и не собирался. Все понимали, что это не более, чем клоунада. За которую им платили из-за океана.

– Но Гитлер уже был скован контрактами и не мог не напасть на СССР, – со вздохом поняла Оливия.

– Мы же уже говорили тебе, что СССР выплачивал Америке лизинг до самой Перестройки, поэтому Холодная война, которую всё это время разыгрывали, существовала только в головах у тех, кто хотел стравить Америку и Россию, внушая иллюзию вражды. Которой, на самом деле, никогда не было. И склонили Буша торжественно принять сдачу России на Мальте только для того, чтобы русские пали духом, признав себя побеждённой стороной. Но это не более, чем зловредные идеи, которые пришла пора окончательно развеять! Нам надо опять объединиться, тогда мы вновь станем самой непобедимой командой на планете! Иначе, по одному, архидемоны нас добьют.

– Но зачем нам объединяться? – не поняла Козлова.

– Потому что только мы и можем организовать мировой порядок так, как на одной из высших планет. Поделив планету на Тёмных и Светлых. Благо, что мы географически и так находимся на разных континентах.

– А это – самое главное!

– Останется только определиться с деталями: где будут Тёмные, а где Светлые. Но это уже нюансы, которые не имеют существенного значения. Так как и Тёмных и Светлых сущностей что тут, что там, примерно одинаково. Ведь Северная Америка до Потопа была одним целым с Россией – единым континентом Светлых. Который трагически разделил метеорит, врезавшись в северный – теперь – полюс. Только теперь я понял, почему архидемоны настаивали именно на этом варианте. Чтобы можно было стравливать Светлых друг с другом. Останется только разделить Тёмных и Светлых сущностей территориально. Организовав на континенте Светлых социализм, но уже без порочного влияния Троцкизма, учтя и исправив все трагические ошибки Ленина и Сталина, так боявшихся частной собственности. Не понимая, что они лишают бесов смысла жизни, не позволяя этим – якобы разумным – животным метить территорию. А на континенте Тёмных – капитализм, передав энергетические предприятия под полный контроль государственным органам. А это можно сделать только тогда, когда духовно мы вновь станем одним целым.

– Как и учили нас в пионерских лагерях: «Когда мы едины, мы – непобедимы!» – восторженно подхватила Оливия.

– Пора показать архидемонам, кто на этой планете полноправный хозяин! Они или мы, сплочённые в одну команду.

– Конечно, мы! – подхватила Оливия.

– Осталось только чтобы Америка тоже это поняла и прекратила подыгрывать архидемонам, полностью помирив обе наши страны. Наконец-то поняв, что Холодная война продолжается, но идёт она против обеих наших стран. Заставляя и Россию и Америку враждовать друг с другом. Под тем или иным – выдуманным – предлогом. Через агентов влияния архидемонов, которые и тут и там распространяют их зловредные идеи, стравливающие наши страны друг с другом.

– Под старым «добрым» девизом: «Разделяй, стравливай и властвуй!» А тебе не кажется, – задумалась она, – что эти мысли, если их опубликовать в какой-нибудь книге, потянут на «нобелевскую премию Мира»?

– Кто же мне её даст? – усмехнулся Ганеша. – Не забывай, что, как написано в Древнем Завете: «Мир отдан в руку злодея». Никто никогда им этого не позволит. На то он и Никто. Даже если они этого и захотят.

– Не, ну, если твои Светлые идеи позволят не только снова объединить наши страны, но ещё и преобразовать всю планету? В одну из высших! Они просто обязаны будут это сделать!

– Посмертно? – усмехнулся Ганеша, понимая, что это если и произойдёт, то очень и очень нескоро. – Я же говорил тебе, что цивилизация пока ещё к этому не готова. Пройдут десятки, а возможно и сотни лет, прежде чем бесы придут к тем же выводам, что и я. Но меня с вами тогда уже не будет, – улыбнулся он, – к сожалению.

Ганеша подозвал официантку и попросил её принести им пару коктейлей.

– Я все никак не пойму, – призналась Оливия, отхлебнув розовую жидкость. – так ты любишь бесов или уже нет?

– Конечно люблю. Но не более, чем заготовки, – усмехнулся Ганеша, взяв бокал.

– То есть?

– Ведь даже самые прекраснейшие из бесов это не боле, чем бесформенные глыбы чудно блестящего мрамора. Из которых ещё только предстоит сотворить чудеснейшие статуи. Произведения «искусства быть» по настоящему прекрасными – в любой жизненной ситуации. Которые и шагнут за нами в жизнь вечную. Вечно молодых Творцов прекрасного. Если они, как и большинство из них, не споткнутся о порог быта и не превратятся в творцов безобразного. Как Зощенко иже с ним. Раскрошив мрамор своего потенциала и сделав себя таким вот образом мыслей абсолютно непригодными для подлинного творчества. Не на бумаге, но – в жизни.

– Сбрехать-то красиво каждая собака может! – подхватила Козлова. Его усмешку. – Плоть, ведь, изначально бреховна!

– А вот ты опиши свои реальные трансформации и те конфузы и злоключения, которые тут после этого у тебя возникнут! Как я. Да так, чтобы это понравилось не только тебе, но и всем. Так чтобы и твои поклонники тут же возжаждали трансформироваться за тобой вослед, желая тут же во всём тебя перещеголять! Ведь многие и до сих пор наивно думают, что «Одиссею» придумал некий Гомер. А не взял эту историю в народе. Приукрасив её своим слогом и поэтическим талантом. Как делал это тот же Гоголь, черпавший «Вечера» не у себя в голове, а прямиком из народа, описывая уже бывалых тут Волшебников. И приукрашивая дополнительным смешением эти их приключения со злоключениями тех, кто пытался их эксплуатировать для своей личной выгоды. И что у них вместо этого получалось.

– Обхитрить хитреца!

– Механика неверия каждого в нечто высшее предельна ясна. Ведь тебя с самого детства обманывали и предавали.

– И это понятно, – усмехнулась Оливия. Над Ганешей. – Такого лоха просто грех не кинуть!

– Потом ты доверяешь друзьям, и они тебя кидают. По одному. Затем – любимой. И снова – крах идеалов! Кто-то опускается и до любимых, думая хотя бы там найти себе пристанище. Но и тут – та же картина. «Хрен» «редьки» не слаще. Как ты их ни облизывай и что при этом ни бормочи: о том, как ты искал(-а) свою мифически сладенькую любовь-морковь.

– Вместо них.

– Это у всех так. Так и выращивают демонов из бесов. А ты как думал? -а? А то ведь не ровен час ещё воспаришь и улетишь с фермы. Став ангелом. А так архидемоны тебе тут крылышки-то периодически подрезают ссорами и ты уже и сам-а не веришь ни в какие вольные хлеба.

– И сидишь тут, завалив хлебало, – усмехнулась Козлова.

– И предельно рад-да той похлёбке, что тебе досталась в этой твоей утлой лодчонке жизни. Обуреваемой иногда штормами быта чтоб ты своё место знал-а и дрожал-а на ветру, как та тварь дражайшая, доставшаяся нам по наследству от уже Доста-вшего всех писателя. Мол, у других ещё хуже. Эх, ты, лошара! А мог-ла-ла-ла бы снова стать ангелом! Чисто физически. И воспарить туда, куда тебе надобно. Без руля и ветрил. А не твоему фермеру – архидемонам. Пожирающим твои яйца – вихревую энергию. В чистом виде. Пока ты исступлённо бьёшься своей дурной (бесконечностью) головешкою об заклад, бесконечно споря с другими и доказывая самому (Ему и самой) себе, что это не так. Дурашка. А ты думал, а, я буду тебя жалеть? Как те очкастые Исаака Бабеля? Дерзай, дщерь! И пинай дверь! Вливайся в волну трансформации в ангела! Проверяй на собственном опыте и никому не верь. Даже – мне. А то выдернут из контекста, переврут мои слова и опять тебя кинут. Каждый ведь хочет показаться умнее, чем то, что он цитирует. Своего-то ума отродясь не бывало. Создать нечто грандиозное! А на чужой могиле грех не потанцевать, попирая своими огнеупорными пятками незабудки моих пламенных поклонников. Так что не слушай никого и запускай в мир волну своей собственной божественности! «О, цэ, дило!» Сказал бы Гоголь. А всем этим краснобаям и пустобрехам цена три копейки в базарный день. Какие бы они себе и друг другу «шнобелевские премии» и призы не вешали на жирные шеи. Целуя друг друга по-Ильичёвски горячо! Пытаясь привлечь к себе внимание чуткого к малейшей шумихе обывателя. Чтобы он опять навострил уши. И тут же получил по ушам. Типа, эстетическое впечатление и всё тут. На большее, мол, от писанины и не рассчитывайте. А я вот сел и всё рассчитал! Понятно? И тебе даю эти же деревянные счёты. В качестве сувенира, разумеется. Раз ты даже на пальцах считать ещё не в силах, за отсутствием таковых.

– Сил или пальцев? – не поняла Оливия. Что он говорит это не только ей.

– Силы в пальцах, превращающей пальцы в палицы! То есть в то, что ранее казалось нам абсолютно недосягаемым! Ведь все творцы уродливого и безобразного, тут я имею в виду прежде всего – в жизни, постепенно становятся именно такими же и сами. И мне их очень и очень жаль. Ведь они упускают свой шанс. Стать бабочкой, от малейшего взмаха крыльев которой может измениться весь мир. То есть – Творцом. Ведь превращение гусеницы через период окукливания в бабочку это лишь воплощённая метафора становления беса ангелом. Настолько же реальная, как и то, что может, при желании, произойти с каждым.

– И кто же делает тут одних прекрасными, а других – безобразными? – оторопела Оливия.

– Как это – кто? Они же сами и делают. Кому ещё они тут нужны? Иначе они так и будут бесхозно валятся на свалке времени. Бесформенной биомассой гусениц. Не открыв для себя подлинный смысл слова «вечность», так никогда с нею и не соприкоснувшись. Другие – только искушения, восторженно зовущие их стремительно броситься в пучину самосовершенствования. Направо или же – налево. И только им самим решать, слушать ли песни этих соблазнительных сирен и начать уже хоть куда-то бежать, либо так и сидеть на попе ровно и тупо ждать. Как дети. Пока кто-нибудь не явится в их жизнь, свалившись с неба. И не сделает всё за них самих.

– Но боюсь, что на это способен лишь метеорит, – усмехнулась Козлова. – Раздавив их в лепешку.

– Ведь никто не имеет права их насиловать. Их Свободу Выбора. И раз уж они выбрали для себя сидеть и ждать, то никто не вправе лишать их этого данного им самим Монте-Кристо Выбора. Ограничивая их Свободу. Понимаешь? Никто. Даже архангелы. Они могут лишь позвать их. К себе. А верить или не верить, что они уже прямо сейчас действуют через меня и разрывают тут перед ними мою глотку, призывая их к себе, это только их право и только их моральный выбор. Или же – аморальный. Как обычно. Решать им. И никто, абсолютно никто не вправе выбить из под их попы даже песчинку, породив писк-чинку возмущения и конфликт интересов, который они тут же кинутся раскачивать и защищать свою инертность и лень. Поражаясь собственному энтузиазму. Лишь погружаясь в деструкцию и архаику. Поэтому любить или же не любить себя могут только они сами. Более того, бесы должны так начать собой восхищаться, чтобы пожелать сделать себя ещё более красивыми, отправившись по дороге самосовершенствования к подлинной новизне – самораскрытию и открытиям в самих себе. Беспечно шагнув за свои пределы. А пока – это лишь жалкие подобия того, кем они только могли бы стать. Робко примеривая к себе стать ангелов. Они и только они. Но до той поры их просто нет. Ничто. Не только для меня, но прежде всего и для самих себя. Бесы бесформенны и темны. Как и их быт. Каждое мгновение их жизни уже творящий их по своему образу и подобию. А не – бесподобию!

– Заставляя их совершенно искренне наплевать на Творца, – с усмешкой поняла Козлова.

– Которым каждый из них с лёгкостью сможет стать и сам. Если захочет познать что же такое, на самом деле, эта самая лёгкость. И непринужденность, с которой он, после того как это ощутит, откатав месяц Сизифов-камень, сможет свободно общаться с архангелами. А затем и – с самими богами.

– Если захочет стать настолько же всеблагим и по-настоящему прекрасным!

– Ведь Господь действительно, а не только – вербально, может в любой момент начать говорить с каждым. Но проблема в том, что не каждый способен Его «слушать». То есть не просто услышать и тут же забыть, но начать слушаться. Очистившись благими делами для того, чтобы разговаривать с Ним на одной Чистоте. А не прямо сейчас, когда ты не достойна даже того, чтобы к Нему обратиться. Обратив на себя Его Внимание.

– И попытаться хотя бы попробовать тебе помочь, – вздохнула Оливия, тут же поняв, что он говорил это всё ей о ней самой.

– Что он непременно и сделает, на то он тебе и Господь. Работа у него такая. И твоя задача это понять, увидеть и начать исправлять себя. А не отмахнуться от него, ответив ему, что это для тебя ещё слишком сложно. Да и не до этого тебе, мол, сейчас, и так далее и так далее, забалтывая саму себя. После того, как ему станет с тобой неинтересно и он оставит тебя наедине с самой собой. Этим жутким клоуном. Из королевства кривых зеркал. Искажающих твои же смыслы.

– Раз уж ты и без того от себя в полнейшем восторге! – усмехнулась в ней Козлова.

– Оглушая себя и других литаврами своих мук и мелодично позвякивая цепями. В своих творениях.

Глава83.Истина

Подошла официантка, убрала к себе на разнос со стола тарелки, стаканы и, кивнув на соседний столик, поставила на их стол другие напитки. От демонов, что сидели рядом с ними и услышав, о чём они говорят, решили их угостить. Помахав пальцами. Мол, мы с вами. С планет высшего типа.

– Все это логично и даже правильно. Но я всё никак не пойму одну вещь, – призналась Оливия, отхлебнув прохладный голубой напиток.

– Ну и – какую же?

– Чем правда отличается от истины? Или это просто слова-синонимы? Где Истина – старший брат правды.

– Ну, хотя бы тем, что правду можно только услышать. Или понять. Истину же нельзя ни от кого услышать. Её можно только пережить. Правду можно использовать как во благо, так и во вред. Причем, как другим, так и самой себе. Это обоюдоострый меч.

– И я бы не советовала им тут в общении со мной размахивать! – усмехнулась Козлова.

– Так же как, собственно говоря, и зло. Используя которое ты наносишь вред и другому и самой себе. Одновременно. Сама того не ожидая и не желая. Потому что ты не понимаешь гормональной природы беса. Ты не осознана. А потому и не ведаешь, что творишь. Ты духовно Слепа. Не замечая того, что Истину можно использовать лишь во благо.

– А как же говорят: «познай истину, и она сделает тебя свободным»?

– По-знай, по-грузившись – в себя, а не у-знай, то есть – услышь. Погрузившись во вне. Но познай её всем сердцем, всем существом и помышлением своим. То есть – начни этим жить. Почувствуй её вкус. Покатав Сизифов-камень хотя бы пару часиков и ощутив внезапные перемены в самой себе. Вкус к истинной жизни. А не к ложной, которой ты живёшь и без того. Как все бесы. И которую те, кто живёт истинной жизнью, именуют смертью. Так как физическая смерть из-за перерождений невозможна по определению. То есть жить так, как живут инфернальные сущности и означает быть мёртвым. Духовно мертвым. Без позитивной энергии, дарующей истинную жизнь. Где Ад – мусорная свалка «мертвых» душ. Мечта Чичикова!11

– Наша горячо любимая планета?

– Свалка «сломанных» морально игрушек. И можно сказать, что я тут дописываю, Гого-ча над всеми, свой третий том «Мертвых душ». Где Чичиков, переродившись Зевсом, оживляет все свои купленные им, за копейки, крепостные души. А затем отпускает их на свободу!

– На вольные хлеба?

– Понятно, что мужик с тех пор ещё больше обленился. Но никто и не говорил, что мне будет тут легко.

– Но тогда зачем, почему если Бог все-таки существует, то для чего он позволяет демонам и злодеям нас обманывать?

– Для того чтобы ты никому не доверяла. И никого не слушала. А просто наслаждалась тем, что именно сейчас с тобой происходит.

– Не разевая рот на то, что это будет происходить с тобой всегда?

– И поняла, что если ты кому-либо из бесов доверилась, то тебя всё равно рано или поздно обманут. Хотят они того или нет. Ведь логика их намерений, будь они даже самыми честными и искренними, почти никогда не совпадает с логикой обстоятельств. Которые постоянно вносят в твою и его жизнь свои коррективы.

– Независимо от вашего желания принять их или отвергнуть?

– Безусловно, зависимо. Это и позволяет любым отношениям не сойти с дистанции. Но чем дольше длятся ваши отношения, тем для вас обоих становится всё более очевидной неизбежность их конца. И чем быстрее меняется твой взгляд на жизнь, обусловленный как твоим внешним взрослением, так и внутренним, тем неизбежнее это становится, заставляя тебя постоянно находить для самой себя оправдания необходимости их продолжать. В силу ли данного обещания или же слепой веры в священность брака. Вне зависимости от тебя твой собственный взгляд на жизнь постепенно изменяет твои установки вплоть до их противоположности. Причем – не один раз. Гоняя тебя то туда, то сюда. Буквально вытесняя тебя с твоей наивной верой в чужие обещания из его непосредственной жизни. Опосредованной тесно сжимающими его обстоятельствами. Постепенно изменяющими и его взгляд на жизнь, всё более его усложняя и совершенствуя его отношения с миром.

– Да, но Бог же может изменить твои обстоятельства таким образом, чтобы дать тебе ещё один шанс сдержать свои обещания! – не унималась Оливия.

– Конечно может. На то он и Бог. И пока что именно так и происходит. Позволяя некоторым Светлым сущностям, достойно преодолевая все жизненные перипетии, сожительствовать вдвоем вплоть до самой смерти. Лишь всё более восторгаясь друг другом. Видя, как вы всё более усложняетесь, совершенствуя не только своё бытие в себе и для себя, а через это и вокруг себя – социальный и материальный планы, но и – бытие друг с другом, своё к нему отношение. Ваши межиндивидуальные отношения. Делая себя всё более чуткими, понимающими и нежными по отношению друг к другу. Но только – пока.

– Пока – что?

Глава84.Стоики

– Ведь всегда есть те, кому на всё наплевать.

– Типа, панки?

– Раньше они называли себя стоики, – усмехнулся Ганеша, – а теперь – панки. Нигилисты и так далее по списку. И пока такие, как они, распространяют своё разлагающее влияние на остальных, всегда существует вероятность, что текущее бытие-для-всех благодаря их стараниям духовно деградирует настолько сильно, что уже даже во всей галактике может не найтись такого места, куда боги смогли бы спускаться «на дозаправку» энергией духа. Не рискуя поддаться их идеологии и не деградировать на своём пути в точно таких же наплевателей на самих себя. Постепенно теряя интерес к жизни и оканчивая жизнь самоубийством. Или же садясь на стакан или наркоту и умирая от передозировки или сердечного приступа.

– Как Летов? Он, кстати, недавно помер. Ты не знал? Как раз-таки напился до чёртиков и помер от сердечного приступа.

– Не удивительно, – вздохнул Ганеша. – Ведь он давно уже потерял смысл жизни. Это было видно по его позднейшим песням. Такие боги как он и Курт Кобейн ничего не делают случайно. Вот они и решили покончить с жизнью, отравив себя не ядом, как стоики, а один – водкой, а другой – наркотиком. Более модными и более доступными теперь ядами. Чтобы продолжить без конца вращаться в этой бессмысленной карусели перерождений. И тогда Бог, как наглядное воплощение коллективного разума галактики, может, в таком случае, очень быстро «выдохнуться», теряя бога за богом. И потерять не только свою власть над материальной вселенной, удерживая галактику от схлопывания, но и перестать быть как таковой. Сделав её схлопывание и потерю жизни в этой галактике в любых её проявлениях уже неизбежной. И пока Ему всё ещё удается её расширять, пополняя свои ряды всё новыми ангелами, архангелами и богами, ты должна уже прямо сейчас, не ожидая пока это настанет, постоянно держать ухо в остро! И ни для кого не развешивать свои уши. Даже – для меня. Ведь мои слова смогут неправильно истолковать, полностью изменив их контекст. Чтобы то, о чём я тебе сейчас говорил, никогда не произошло. Вот поэтому-то Он и позволяет нам, как это принято сейчас говорить, разочаровываться в бесах и демонах, сознательно пытающихся нас обмануть. Допуская их существование в этом мире. Если уж мы настолько ещё наивны, что можем поверить любому, кто пообещал нам, что мы можем спокойно усесться к нему на шею и больше ни о чём не беспокоиться. Спокойно деградируя. Наслаждаясь самим собой и теми фантазиями, что постоянно подпитывают в нас получение животных удовольствий от жизни.

– Через живот и похоть?

– Да. Особенно – пошловатые песенки и вульгарные стишки. Даже такие, как у Бодлера. Докатившиеся до нашего времени уже как штампы обыденного восприятия. Всех бесов. Доводя нас в их круговерти в голове до автоматизма, не замечающего самого себя.

– Биоробота, – усмехнулась Оливия.

– Бездушному ко всему остальному. Кроме получения наслаждений.

– Но как песни могут приносить вред? – озадачилась Оливия, видя, что тот покушается «на святое».

– Сами по себе и песни и особенно тексты к ним это нечто действительно сверх-реальное. Так как они помогают познать нам подлинную реальность. Подобно тому, как познал её их создатель. То есть тот, кто их писал, – усмехнулся Ганеша, – пытаясь обосновать своё видение мира как более сложного целого через перенятые у искусства обороты и зарифмованные им самим фразы. Которые и всплывают в нашем подсознании полуавтоматически как только мы оказываемся в сходных с разворачивающимися в текстах обстоятельствах. Помогая нам глубже понять свою ситуацию. И легче принять нужное решение для того чтобы отреагировать на неё более адекватно. То есть уже – интеллектуально, а не эмоционально. Переступив через уготованные ситуацией для нас грабли осложнений. Открывая нам устами автора на них глаза. Бессознательно присваивая себе более опытный взгляд того, кто эту песню создавал. И особенно – если ему помог её создавать наш Создатель. Помогая ему и дальше нас создавать. В последующих его песнях. Мы это сразу же чувствуем. А не только понимаем. То есть – уже потом. Но если же в песенке присутствует оттенок вульгарности, как у этого исполнителя, – кивнул Ганеша на сцену, где продолжал корчится всё тот же бес, растягивая пошлые фразы под свою примитивную «блатную» музыку, – то это означает что либо данный субъект создавал её сам в силу своего низкого социального происхождения, либо ему ещё и помогали в этом более низшие духи. Его собратья по разуму. И несчастью. Чуть более опытного – по отношению к нему – происхождения. То есть те сатиры, что после своей смерти проявляют себя как злые духи. И мы тут же разлагаемся под их влиянием, беспечно напевая их для собственного удовольствия. Каждый раз. Разлагая самих себя. Под их тлетворным влиянием. Поэтому нужно понимать и чуять нутром, кого можно из исполнителей любить, а кого и вовсе не стоит. Даже слушать.

– Чтобы не стать такой же, – поняла Оливия.

– Взаимопроникновение неизбежно.

– Поэтому-то «Башня из слоновой кости» вовсе не мечта декаданса, – усмехнулась Козлова, – а осознанная необходимость.

– Ты должна стать постоянно осознающим себя ангелом. И распространить вокруг себя аромат и влияние на все своё окружение своей божественностью. Как можно меньше влияя на них самих. Непосредственно. Даже пальцем. Ведь все это лишь помогает тебе творить себя. Поэтому ни в коем случае и не стоит замахиваться на весь мир. Чтобы каждый из его обитателей не бросился к тебе доказывать именно свою правоту. Доказывая тебе – своей вульгарностью – что по отношению к ним ты вообще не права, и божественность их никаким боком не касается.

– Ведь это я понимаю и без них, – усмехнулась Оливия. – Отстраненно созерцая тот мир, до которого они себя в нём довели. Реально, монстрики! Блин, как мне теперь их всех любить?

– Не догадываешься ещё? – усмехнулся Ганеша. – Только лишь научившись любить. По-настоящему! Саму себя. Бога. И мир вокруг. И обжигая ненависть его обитателей своей любовью. Выжигая их черноту и прочие серо-буро-малиновые оттенки до иссиня-белого пламени своей внутренней чистоты. Погружая их в пустоту и отрешённость. И оглушая их этой тишиной. Где только и может зазвучать слабая мелодия их космической души. Призывая их стать самим Космосом.

И в итоге…

«Условный рефлекс», понял Зевс, когда так и не смог вечером переключится на Банана. И решил ей больше не звонить. Никогда.

Глава85.Тёмное пламя

Наконец-то смирившись и снова позвонив Васаби. Этой выручалочке его палочки. Которую Иван Ефремов в романе «Час Быка» назвал Тивисой Хенако, биологом экспедиции. Где Ганеша даже там, выведенный у него как астрофизик Тор Лик, возле монумента звездолёту «Тёмное пламя» с нею обнимался. Как два памятника, застывших на этой планете навсегда.

С которой у него всё началось в тот день с минета и минетом же «закончилось».

Столь долго заставлял он её именно этого мгновения (Моменто-мори!) добиваться. Компенсируя то, что ему так и не удалось в тот день сотворить с Козловой. Растягивая и растягивая его всеми силами своей души. Как только мог! Представляя, закрыв глаза, что это делает ему прямо сейчас Оливия. Пока не смог уже больше сдерживаться, схватив её за рога, представляя, что держит сейчас в руках рога Козловой, и вся его пламенеющая в этот момент космическая душа в одно мгновение вырвалась из него наружу. Ослепительным вихрем! Который Ганеша и позволил ей поглотить. Этот сноп света!

Ответив ему на этот всплеск (точнее – выплеск) любви чёрной неблагодарностью:

– Ну, ты и скотина! Я тебя ненавижу!

Всего лишь за то, что он кончил в её глубины. Души. Прижав её голову к себе в припадке истинной любви, словно бы боясь её потерять для себя хоть на мгновение! На это сладостное для него мгновение.

Тут же придя в себя и объяснив ему эту вспышку ненависти тем, вытирая салфеткой рот, что у неё, иногда, попадались такие клиенты, которые заставляли её делать им минет ровно в течении оплаченного ими часа. Иногда так и не кончая и пытаясь её продлить. Ещё на час. Тогда как у неё уже сводило челюсть. Как сейчас!

– Но ты делала мне минет всего-то двадцать минут, не больше! – возмутился в нём Тор Лик. – Ну, двадцать пять, ладно. Так, биолог, возвращайтесь к своему подопытному животному. У Банана есть ещё целых тридцать пять минут. Живо! Вот ваши пятьсот рублей! – достал он деньги.

– Да пошёл ты! – обиделась в ней Тивиса Хенако и ушла от него в ванную. – Со своими ролевыми играми!

И Ганеша всё переживал, пока она не вышла, что она может вскрыть себе вены. Но, слава богу, у неё не было такой дурной привычки.

В отличии от Елены, которая именно так и восприняла вначале заявление матери о том, что она должна расстаться с Адлером. Который даже не вызвал ей «Скорую помощь», сказав ей, что ему пофигу. И ушел с приятелями «пить пивандрий». Елена посмотрела на вторую руку, думая вначале порезать и её тоже. От отчаяния! Но тут же поняла, что мать, оказывается, целиком была права. И он того не стоит. Да и никто этого не стоит! Перевязала руку и стала собирать вещи.

И ещё вначале их бурной связи показывала Ганеше шрамы от удара лезвием по запястью, с улыбкой объясняя ему то, что она может с собой сделать, если он её бросит. А точнее – с идиотской ухмылкой! Чтобы он и не подумал, что она говорит ему всерьёз.

Но с тех пор Ганеша этого стал серьёзно опасаться. И никогда не позволял себе даже намекнуть на то, что он хоть когда-нибудь её бросит. Свою Елену-прекрасную!

И больше никогда никого не бросал. Сам. Ну, кроме Маши. Но у неё ведь остался Влас!

И когда Васаби наконец-то вышла из ванной комнаты, вытирая голову полотенцем, он облегчённо вздохнул, обнял её и сказал:

– Прости меня, дурака такого.

– Не прощу! – вырвалась Васаби и ушла в зал.

– Ну, и слава богу, – улыбнулся Ганеша.

А она оглянулась и не могла понять: «Чему он рад?»

Тому, что, главное, с ней всё в порядке. А на себя ему было пофигу.

Глава86.КВН

Через неделю Ганеша приехал с клиентом к ДКМ-у на «День города». И как только его высадил, заметил Талию с какой-то незнакомой ему подружкой и весьма симпатичным и разговорчивым молодым бесом. Который, как только Ганеша подошёл к ним и поздоровался, продолжал окультуривать ставшую ещё более красивой Талию, разводя на секс. Не обращая на Ганешу никакого внимания.

Но как только Талия заметила Ганешу, которого не видела уже два года, она тут же взяла праздник в свои руки:

– Так, у тебя на даче сегодня никого нет?

– Нет, а что?

– Поехали, – обратилась она к остальным, – продолжим праздник у него на даче.

– Да ведь ещё половина программы впереди, – попытался возразить ей Влад с влажным взглядом, – сейчас ещё ребята из КВН подъедут.

– Всё равно музыканты уже отыграли, – возразила ему талантливая Талия. – Но если хочешь, можешь оставаться. Тут ничего интересного всё равно уже не будет. Надо только за спиртным в магазин по дороге куда-нибудь заехать. Ты купишь мне бутылку пива? – обратилась она к Ганеше. Вызвав в его голове бурю ассоциаций.

– Да хоть ящик! – наконец-то дошло до него. Что шоу продолжается!

– Ящик – это даже лучше, – улыбнулась Лиза, лизнув губы.

И все они направились к нему в машину.

По дороге Влад всё не сдавался и продолжал чесать Талии за ухом о том, какой он крутой демон. Как стал владельцем собственного бизнеса и как невообразимо повезло ему в этой жизни. Для того чтобы Талия сама бы уже раздвинула ноги, чтобы хотя бы один разочек переспать с таким счастливчиком! Баловнем судьбы. И побаловала собой его «Балбеса».

Но как только они приехали на дачу, Талия тут же повела Ганешу «осматривать владения» и заперлась с ним в одной из комнат.

– Давай быстрее! – начала она сразу же раздеваться. – Я как только тебя увидела, так тебя захотела, что и до сих пор сама не своя! Мы так давно не виделись! О, да! – застонала она, как только Ганеша в неё вошёл. – Я так по тебе соскучилась! Ещё! Ещё! Как же я жила без тебя все эти годы!

И как только они закончили, на радостях, минут за десять, Ганеша сказал Талии:

– Это была только прелюдия, не расслабляйся, я теперь с тебя три дня не слезу!

– Два! – тут же возразила ему Талия. – Через два дня приезжает мой будущий муж.

– Чёрт!

– И ещё какой! Ладно, пошли к гостям, – поцеловала его Талия. – Ни то они нас там потеряют. Через пол часика ещё уединимся от них.

И как только все они сели за уже накрытый Лизой стол и выпили, Влад отвёл Ганешу в сторону и спросил:

– Чего ты ей такого наговорил, что она тут же на тебя залезла? Мне просто интересно, я постоянно оттачиваю своё мастерство соблазнителя. Открой секрет.

– Да нет у меня никакого секрета, – улыбнулся Ганеша своему юному другу. – Если ты заметил, то это она затащила меня в койку, а не я её. Мы уже были когда-то вместе, пару лет назад, и до сих пор друг друга любим. Просто, нам обстоятельства не позволили тогда остаться жить вместе. И она вынуждена была дать уговорить себя своим родственникам меня оставить. А я всё ещё безумно её люблю. Об этом не надо ничего говорить, это сразу же чувствуется – напрямую, без всяких слов. Но это уже вторая ступень соблазнения, а ты ещё и первую – словесную – недоосвоил. Люби того, кого ты хочешь соблазнить, и она, потом, будет соблазнять тебя сама. Снова и снова. Понял?

– Блин, я не верю в любовь.

– Наивный, в это не надо верить. Это надо чувствовать. И показывать тому, с кем ты хочешь переспать, испытывать к ней желание, страсть, чтобы она понимала это не мозгами, но телом, душой, а лучше – чтобы чувствовала это сердцем. Сердце – это излучатель эмоции страсти, и в это надо не верить, а уметь им пользоваться, как бластером. И уметь девушку этим излучением поражать. Наповал. То есть – на кровать. Тогда она и трахаться будет с тобой со всей душой! Отдаваться тебе, так сказать, психологически, с треском! А не просто: залез, сунул-высунул и был таков.

– Ну, а что, тебе мало? – удивился Влад.

– Конечно мало! Мы с ней только начали. Она подала заявку на все два дня. Я подавал заявку на три, но послезавтра приезжает её будущий муж, так что мне придётся слегка ужаться, – усмехнулся он. – Так что ты больше не трать на неё свои силы и сразу переключайся на её подружку.

– Но она мне совсем не нравится, – возразил Влад.

– Судьбу не выбирают, – улыбнулся Ганеша и потушил окурок. – Пошли к девушкам, ни то ты и Лизу не получишь. Талия сейчас сама для тебя её раскадрит, чтобы ты не путался у нас под ногами. Так что не упусти свой шанс!

– Ты-то откуда знаешь?

– Мальчик, тебе сколько лет, двадцать пять?

– Двадцать четыре.

– Ну, вот. А я знаю уже не только то, о чём они будут сейчас думать, но и то, что они будут делать. Я мог бы легко овладеть ими обеими, но Талию я люблю и поэтому Лиза мне просто неинтересна. Так что бери себе этот утешительный приз и не благодари.

– Да я и не собирался.

– Знаю. Поэтому так и сказал, – улыбнулся Ганеша. – Я знаю даже то, что ты будешь теперь делать и как после этого думать. Так что не трать понапрасну силы и время, ни то ты не получишь ни то, ни другое. Пока Лиза думает, что у неё реально появился шанс овладеть таким красавцем, как ты. Отблагодари её, не пренебрегай поклонением. Это многому тебя научит.

И уже через полчаса они разбились на пары.

И теперь уже Ганеше и Талии пришлось ждать на кухне Лизу и Влада.

Занявшись сексом прямо на кухне – чтобы было веселее ждать. Вспоминая то, как они занимались сексом ночью в офисе такси, когда под утро спадал наплыв заявок. Даже не запирая дверь. Хотя, в любую минуту могли зайти как водители, так и случайные клиенты. Что вносило в их секс дополнительную остроту! Видя, как дверь открывается и… тут же захлопывается. Теряя очередного клиента.

И даже не перестали этим заниматься, когда на пороге появились Лиза и скорострел Влад. И смутившись, вышли на перекур. А Талия и Ганеша только рассмеялись. Как тогда! Но так и не прервали «трудовой процесс». Хотя уже и не получали за это деньги.

Это было просто смешно! И ничего больше. Когда они вышли и объяснили тем своё поведение.

– Очень сексуальное поведение, – согласилась Лиза с усмешкой.

– Не пытайтесь это повторить! – назидательно предупредил Ганеша. Весь мир. Как философ.

– Именно это заставляло нас с удовольствием ждать того, когда же мы уже наконец-то выйдем на смену, – улыбнулась Талия. – Так как дома заниматься сексом было уже не так уж и интересно.

– Как в офисе! – усмехнулся Ганеша, вспомнив то, как после Талии проделывал нечто подобное и с Васаби.

– Теперь я понимаю, почему Талия тебя так сильно хочет, – усмехнулся Влад. – Может, замутим на четверых?

– Нет, – возразила Талия, – я хочу только Ганешу, извини.

– Да и я тебя не хочу, у тебя слишком тощая задница! – напугал он Влада.

– Да я не это имел ввиду, – резко сдал тот назад.

– Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, – подмигнул ему Ганеша. Чтобы тот и не думал больше такого даже предлагать. Пытаясь залезть, между делом, на его Талию. Его – как минимум на два дня. И одну – волшебную – ночь!

Глава87.Дочка

И когда Талия на следующий год родила девочку, Ганеша встретил её через пару месяцев после родов, когда сестра попросила отвезти её и Талию на пляж, уличил минутку и спросил Талию в машине, наконец-то оставшись наедине:

– Так ты тогда пользовалась противозачаточными таблетками? Или наврала мне?

– Нет, – с улыбкой призналась Талия, наблюдая то, как Сиринга с её дочкой на руках отходила от машины, – я уже полгода тогда как залететь пыталась. Чтобы выйти замуж. А что?

– Как это – что? Я же все те два дня в тебя кончал. Так это моя девочка?

– А что, ты против? – усмехнулась над ним Талия.

– В том-то и дело, что нет. Я ведь и до сих пор тебя люблю.

– К сожалению, должна тебя разочаровать, – улыбнулась она. Тут же поняв, что тогда он потребует оформить дочь на себя. – Я залетела от мужа ровно через десять дней. Я посчитала. Не переживай.

– Жаль, – облегчённо вздохнул Ганеша. – Может, заделаем тебе ещё одну девочку?

– Ты хоть дай мне от первых родов отойти! – усмехнулась Талия. – Да и Патрокл вечером на такси подъедет. Я не хочу, чтобы муж заметил по твоему лицу, что ты до сих пор меня любишь.

– Да какая разница, дочка-то от него, – вздохнул Ганеша. – Была бы это моя девочка, было бы что скрывать. Наоборот, он будет только рад, увидев, что увёл тебя у такого франта. Будет чем гордиться!

– Ладно, тогда вечером за нами заедешь. Не знаю, останемся мы тут с ночёвкой в домике или захотим домой. Будет повод хотя бы просто увидеться, – улыбнулась Талия. Поцеловала Ганешу и вышла из машины.

А Ганеша, оставшись один, поехал в город, и по дороге понял, что Бог дал ему – до родов – в последний раз насладиться телом Талии. Не разбитое родами! В самый-самый последний момент – чтобы Ганеша это понял и оценил. Шутку Бога.

– Благодарю тебя, Господи! Ты красавчик! Я так люблю тебя! И за Талию – тоже! Это же надо было такое учудить? Ты реально всемогущий!

Нет никого, кто бы любил нас так сильно, как господь Бог, предоставляя нам всё что угодно, чтобы мы, в конце концов, это наконец-то поняли. И смогли оценить. Не просто в теории, читая религиозную литературу, но и – на своей шкуре!

Всё. Больше Бог Талию ему не посылал.

Хотя, кому я опять вру?

Глава88.

Перезвон сердец

Однажды господь дал понять Ганеше, что тот уже большой. И уже может себе позволить и сам заполучить себе любую бесовку. По щелчку! Особенно ту, что когда-то однажды уже любил. Всем сердцем! Такую, например, как та же Талия. Незадолго до того, как та родила вторую девочку.

«Не слишком ли много совпадений?» – не раз после этого спрашивал он сам себя.

«Нет, это шутка Бога, – возражал ему Банан, опасаясь ответственности. Как и любое животное. – Я тут ни при чём. Я просто жил тогда всей этой волшебной Сказкой!»

Так вот. Однажды Ганеша лежал и вспоминал Талию. Но лежал он не один, а на девушке, которую звали Вита. Секс с которой в её трёхкомнатной квартире за два года уже настолько ему надоел, что он уже и сам был готов изменить ей с кем угодно, лишь бы не заниматься с ней сексом. Так как она за эти два года так резко располнела («Куда ты столько жрёшь?» – упрекнула её бабушка. «Ну, а что, если я – хочу?» – ответила та, продолжая орудовать ложкой прямо в алюминиевой кастрюле), что он лежал на ней, активно двигаясь, и всё активнее тосковал по своей вечно юной и вечно худой богине Талии. Вспоминая её не просто так, а представляя себе, что он занимается не сексом с Витой, а именно любовью – с самой Талией, закрыв глаза и представляя себе её худое тело. А не оплывшее жиром тело Виты, которую он так и не смог за эти два года полюбить. В шутку называя её «Хомос». От слова «хомяк», который так любил хомячить. Которого Ганеша уже и не очень-то и хотел. Называть «хомосутрой». Даже – во время месячных. Тело которой было моложе тела Ганеши ровно на восемнадцать лет.

– Однажды ночью, когда все бойцы уже давно спали в расположении роты, я сидел зимой в армии дневальным на «Узле связи», – признался ей Ганеша, когда они только начали встречаться. – И вдруг так захотел женщину, что…. Сама понимаешь, армия, уже больше полугода без секса, и вдруг почему-то понял, что моя настоящая девочка всей моей жизни только-только родилась!

– А какой это был месяц?

– Кажется, начало января.

– Да, всё верно, у меня день рождения в начале января, – подтвердила Вита. – Значит, это судьба. Но как ты об этом узнал?

– Да я-то откуда знаю? Я хотел тогда просто порукоблудить, а Господь показал мне, что у меня, по-настоящему, всё ещё только впереди! Чтобы я не унывал и не вешал нос.

– И что, ты не стал рукоблудить?

– Нет конечно! Разве я мог его ослушаться? Это так меня возбудило, что я занялся с тобой сексом, – усмехнулся Ганеша, – представив, как буду заниматься этим с тобой тогда, когда тебе исполнится восемнадцать.

– Ой, мне как раз восемнадцать! Давай ещё раз воплотим твою мечту?

– Давай!

И они опять занялись сексом. Но уже – в реале.

И вот, когда она за пару лет резко пополнела, и Ганеша её уже совсем не хотел, он представил на её месте под ним вечно молодую душой и вечно юную телом богиню Талию, представляя себе, что занимается сексом именно с ней. И ему стало от этого так хорошо, что он повторял, на радостях, эту процедуру дня два. Чему эта дурёха Вита была только рада! Так как он занимался с ней сексом тогда уже только раз в неделю, когда уже не мог им не заниматься. Чтобы не рукоблудить.

И когда через пару дней он приехал к матери чтобы забрать бумаги из налоговой службы, он застал там свою младшую его на десять лет сестру, бывшую одноклассницу Талии. И теперь – подружку.

– Ты представляешь, – через пару минут общения призналась ему Сиринга, – мы позавчера с Талией сидели у неё дома, выпивали по бутылке пива. И тут на неё внезапно что-то нашло. Она вдруг ближе к полуночи сказала мне, что ты всегда к ней так хорошо относился, так любил её, что она и до сих пор почему-то тебя так хочет, что готова уже и сама тебе позвонить, чтоб ты приехал. И уже не первый день. Но я ей тут же сказала, что ты уже давно живёшь с Витой и навряд ли сейчас приедешь.

– И что из этого? – не понял Ганеша.

– Так что, ты приехал бы?

– Я? – удивился Ганеша. – Нет конечно. Позавчера около полуночи я как раз занимался сексом с Витой. Так что я не смог бы с неё сорваться и сбежать.

– Вот и я ей сказала, что ты не приедешь. И отговорила её звонить.

– Блин, да лучше бы она мне тогда позвонила.

– Почему это? – не поняла сестра.

– Потому что я представлял её на месте Виты. Вот, видимо, она это и почувствовала. Как говорил Ошо: «все мы соединены незримыми нитями». Или что-то в этом роде. Тем более что у меня с Талией, согласно терминологии Блаватской, «серебряная нить любви». Которая живёт Вечно! Вот я и послал позавчера по ней Талии сообщение.

– Какое это?

– Что я безумно её люблю! – засмеялся Ганеша. – С Витой.

– Так позвони ей.

– Так у неё же уже есть муж. Да и Вита меня не так поймёт. Она ведь не сможет понять того, что она всего лишь одна из моих наложниц? А Талия – одна из моих любимых жен! – мечтательно улыбнулся Ганеша.

– Господин выбрал её любимой женой? – усмехнулась Сиринга, подражая героине известного фильма.

– Судьбу не выбирают, – усмехнулся в ответ Ганеша. – Вот так и живём – с теми, кого не любим. А с теми, кого любим – просто встречаемся. Иногда. Чтобы любовь не превратилась в заурядный каждодневный секс, которым уже не хочется даже и заниматься.

– Так что, договориться с ней о встрече? – не поняла Сиринга.

– Да не надо. Я сам, – усмехнулся он, уже поняв то, как именно надо это делать.

Наконец-то осознав, что именно так он и спровоцировал Васаби изменить ему с Андреем прямо на стиральной машинке. Вдруг захотев её и занявшись у себя дома рукоблудием, так как подумал, что она, в такое время, скорее всего уже спит. И не стал звонить. Но тут же почувствовал, как только вошёл в неё в астральном теле, как кто-то входит в её физическое тело. Лишь на следующий день приехав к ней и выяснив всю правду. Его не обманешь! Да и не хотела Васаби ему врать, в шутку признавшись Ганеше в том, что она делала это вчера на стиральной машинке в ванной. Пока её мать, пьяная, спала в комнате. Но с такой иронией в голосе, чтобы, если что, можно было сказать, что это была просто шутка. Которую он вчера почувствовал. Полу-ощутил. И именно поэтому и стал после этого, когда они уже стали жить вместе, закрывать её на ключ. Чтобы больше никогда ничего не чувствовать, пока на работе. Как кто-то в неё входит. Наконец-то поняв, что сможет узнать правду не только глазами, но уже и – всем телом. Правда, астральным. Пока она с кем-то трахается.

Поняв для себя, что уже тогда был Волшебником.

Постепенно вспомнив о том, как периодически чувствовал то, что в юности, внезапно хотел секса – минут пятнадцать. А потом это желание его резко оставляло. Наконец-то теперь поняв, что это его соседка сверху, Клития, которая его тогда так хотела, мастурбировала у себя дома, представляя, что занимается с ним сексом. Заставляя его, порой, силой своей страсти, мастурбировать вместе с ней. Представляя при этом, как занимается с ней сексом. И смех и грех. Но он уже тогда это чувствовал. И теперь наконец-то понял, что это чувствуют все! Особенно – подростки.

Так что можете сами там, у себя, попробовать. С тем, кого захотите.

Заставить после этого заниматься сексом. Дарю!

Шучу! Не пытайтесь это повторить! Опас-с-сно!

И так и не стал тогда звонить Талии. Даже – по серебряной линии их любви. Теребя свой серебряный колокольчик.

Так что вторая девочка у неё тоже была не от него. Талия сама ему так и сказала после родов. Не стоит зря расстраивать Патрокла, он тут не при чём. В смысле, из другой Сказки. Да и вообще всё это выдумки. Ведь её всё равно никто никогда не разгадает. Пока он никто. Она очень сильно тут у Ганеши заколдована, ведь её и не Талия звали вовсе. Он звал её уже не по имени, а гораздо-гораздо глубже – своим сердцем. Периодически. К себе на дачу. Впрочем, как и всех, кого он безумно-безумно любил! Иногда вспоминать с Витой. Поэтому закрывайте книгу и идите спать. Чтобы проснуться – прежними. Обо всём забыв.

Так по ком там, периодически, звонит ваш колокол? Надо его наглядно – при этом – представлять. Лишь тогда возникнет перезвон сердец.

На вашей свадьбе!

Глава89.Паспорт

Как же так случилось, что вещи Ганеши полетели в окно? Впервые.

Когда утром Натали наконец-то поняла, что они созданы друг для друга, и спешно стала намекать на свадьбу, Ганеша больше не смог ей врать:

– Я должен тебе признаться, – сказал он ей, встав с неё после бурного утреннего секса.

– Что ты готов на мне жениться? – восторженно улыбнулась Натали.

– Помнишь, я показывал тебе свой «морковный» паспорт?

– Тот, на который протекло масло из салата, когда ты внезапно получил заявку и засунул салат в бардачок машины?

– Да. Ты всё удивлялась, почему я не хочу сменить его на новый. Так вот. Когда в ЗАГС-е меня, перед свадьбой, заставили его поменять, я сказал в паспортном столе, что потерял его, заплатил за это небольшой штраф, и уже через месяц мне выдали новый, в который и поставили печать о браке. А этот я решил оставить, чтобы показывать таким, как ты.

– Поэтому ты теперь и возишь его в бардачке машины, чтобы вешать лапшу на уши всем подряд? – резко поняла Натали, начиная закипать. – И со всеми трахаться, делая вид, что ты холостой?

– Всё равно мне пришлось бы его менять. Так что такого?

– И на ком же ты женат? Сволочь!

– На самом деле я не просто женат, – вздохнул Ганеша. – На самом деле у меня две дочери от одноклассницы моей сестры, которая младше меня на десять лет. И всё это время, пока мы жили, я выплачивал Талии алименты. Поэтому я и не давал тебе денег. И простил тогда тебе твои измены. Ведь я тебя тоже обманывал, извини. Но она нашла другого, поэтому я и ушёл от неё к Васаби. Её родители были намного богаче моих, а её бабушка и дедушка изначально были против нашей свадьбы. И все они только обрадовались, когда она от меня избавилась. Но я так и не захотел дать ей развод.

– И – почему же? – встала Натали с кровати, воткнув руки в боки.

– Потому что я всё ещё безумно её люблю. И надеюсь её вернуть. Ведь у нас дети. Я так люблю своих девочек! Прости. Но гораздо сильнее, чем тебя.

Ведь на самом деле его истинной женой, как сказала ему Блаватская в «Тайной доктрине», была Гера (читай: Клития). А она не простила бы ему, если бы он женился на простой смертной.

Да и не лгал он Натали, он всё ещё безумно любил «свою» Талию. И так тосковал по ней! В объятиях Виты.

Пока не понял, что любит и Натали тоже. Поэтому, как только он это понял, сразу же к ней вернулся. На две недели.

Но потом понял, что семья ему всё-таки дороже. Вслух.

И его вещи снова полетели в окно.

А Гера смотрела на всё это сверху и улыбалась. Сочувственно, этому дурашке.

Чтобы он это понял и снова вернулся к своей Панночке, роль которой и играла для него Натали. Разрывая по ночам вурдалаками своих сексуальных фантазий его на части!

Глава90. Шотландки

Он сделал квалификационное свидетельство моториста и стал ходить на Японию за машинами, разбирая на обратном пути машины покупашек на «конструктора». Как давно мечтал!

Хоть куда-то сбежать от Юлии, которая своей жаждой родить от него бесёнка его уже откровенно достала.

– Да пойми ты, я в этой жизни играю роль Аполлона. И мне, по высшему сценарию агентства «Новая жизнь ангела», нельзя иметь детей. Ты понимаешь значение слова Предназначение?

Но Юлия думала, что всё это его очередные «брачные игры». И ни во что не верила.

Наконец-то оставив его на судне. Одного. Глубоко задуматься В ЦПУ машинного отделения о брачных играх и вспомнить о Битве, знаменитой прежде всего для высокого знаменосца Ганимеда и стоящего за ним, по ранжиру, Зевса с одной стороны и невзрачной мелкой Дины и её высокой, как и Хапер, длинноволосой любовницы с другой. Которую Ганимед прозвал Шотландкой, настолько она казалась ему мужеподобной. Мол, мужик в юбке. Что, однако, никак не мешало ему иногда с ней спать.

Которая вначале стала прямо за столом, пока они ещё пили водку, то приставать к ним обоим, вспоминая о том, как ей и Ганимеду уже было с ней очень и очень хорошо. «И не раз!» – усмехался Ганимед. То когда они все уже были в трусах от внешней и внутренней жары, охлаждая себя лишь холодной водкой, готовые уже вчетвером снова пуститься во все тяжкие, Шотландка неожиданно стала пытаться публично их унизить. Говоря, что все мужики – козлы! И прочий бред эмансипации. «Которым нужно от женщин только одно! И ничего больше». «И чего же именно? – настаивал Ганимед на демонстрации. – Не рассказывай, а – показывай!» Пытаясь привить ей азы писательского мастерства. «Не соблаговолите ли вы нам, в конце-то концов, возбужденных от предвкушения, продемонстрировать столь легковесные утверждения?» – попытался неумело сумничать Зевс. А затем и – раздевать их обоих за это ещё дальше и игриво трогать… прямо в душу. Ведь душа давно уже ушла у них отнюдь не в пятки, а именно туда, куда и лезли столь настырно её шаловливые ручонки. После каждой стопки пытаясь с их «душами» позаигрывать. Напрямую. Двумя руками. Перьеворачивая их души, то есть – заставляя их порхать в мечтах! Даже тогда, когда она стала бегать за ними на своих длинных ногах по своей трехкомнатной квартире. Тряся не характерными для мужиков грудями. Пусть даже и – в юбках, которую Шотландка давно сняла. Оставшись в нижнем белье – для наглядности. Уже намекая этим на то, что готова идти и дальше. И, в итоге, лишь порвала им обоим трусы в клочья, желая полюбоваться обнажёнными статуями этих двух внезапно стеснительных Аполлонов… Григорьевых. Которые поняли уже, что кроме рукотворного издевательства над их мужскими достоинствами (столь резко и подчёркнуто независимо она их дергала), ни одному из них с ней ничего уже не достанется. Кроме ударов по заднице! Этими же руками. Ведь она так и не сняла, при Дине, своих трусов.

Но так никого и не догнав, с горяча ударила Дину по лицу. За то, что та, своими полными упрёка глазами, словами и истерикой не дала им всем четверым (или хотя бы – троим!) в этот день совокупиться. С размаху обвинив Дину в том, что она так долго и нудно для Ганимеда с ним развлекалась, пока её мать держала отдел в ГУМе, пару лет насильно удерживая его при себе в качестве продавца и насилуя его за это чуть ли не каждый вечер! Под угрозой увольнения.

– О чём Ганимед мне неоднократно жаловался прямо на этом, вот, полу на твой «мышиный глаз», изнывая подо мной от причинённой ему тобой душевной боли. Пока мы несколько раз пытались тебе за это отомстить!

– Всеми силами, – подтвердил Ганимед, – своей души!

И – ещё раз! Другой рукой.

– За то, что ты пыталась совратить и Зевса! Эту тонкую, чувствительную ко всему безобразному – твоему лицу – натуру. Который тоже мне не раз на это жаловался!

– Но так и остался неотомщённым! – снова пожаловался Зевс. – Ни разу!

– Или ты предлагаешь и с ним тебе за это отомстить? Что ж, как будет тебе угодно! Тем более что я уже не раз замечала, по его глазам, откровенное чувство нескрываемой жажды мщения!

– Всему женскому полу! – подтвердил Зевс. – Которому нужно от мужчин только одно. И ничего больше! – с укором посмотрел он на Дину. Пытаясь напомнить ей о том, как она у себя дома напоила его водкой и попыталась изнасиловать. Сделав ему минет и… поломав их дружбу! Навеки вечные.

И когда на лице у Дины появились слёзы обиды за то, что:

– Всё это было, да, но уже – давным-давно! Ещё до того, как я познакомилась с тобой! Столь близко. И впервые полюбила. Тебя! Всем сердцем!

Ольга уволокла Дину за волосы в спальню, волоча её по красному ковру со всеми её стонами и оправданиями, волочащимися изо рта Дины густым болезненным для их ушей шлейфом, как бьющуюся в её сильных руках визгливую собачонку, закрыла дверь и долго-долго там над ней издевалась, давая ей звонкие – через дверь – пощёчины. Заставляя Дину, поминутно всхлипывая, реализовывать её дикое возбуждение в пастели, своими трепетными касаниями рисуя подлинный шедевр страсти и буйства красок неистовой натуры своей подруги.

Пока Зевс и Ганимед играли в четыре руки на её рояле «Собачий вальс» камышовых енотовидных собак и мешали им сосредоточится друг на друге, угорая над ними во всё горло! Точнее – подруга на подруге. Хотя, надеюсь, уже вполне понятно, кто из них был там друг, а кто – подруга. Снова сегодня доказав Дине, ударами по щекам, что она не какая-нибудь, там, очередная в её жизни Оленька, а натуральный Ольгх!

Так их и не пригласив к себе.

– Опять предав нашу искреннюю дружбу! – во весь голос возмущался Зевс. Чтобы те его слышали. – Эй! Мы тоже хотим с вами немного подружить!

– С обеими!

– Так уж и быть, Дина, тащи сюда свой «мышиый глаз». Я снова хочу взглянуть на мир сквозь призму твоего восприятия прекрасного. Шотландка мне не интересна, я не люблю мужиков.

– Даже если они отращивают груди и носят юбки?

– Ах, вы сволочи! А я уже хотела обоих вас позвать!

– О, в тебе проснулась ревнивая-Ольга! Так это другой разговор, моя царица! Я, как Владимир, должен выбить из тебя всю эту мужицкую дурь! Своим красным-солнышком.

– Тащи свою задницу на наш разделочный стол!

– Знаешь, какое было у меня прозвище в школе?

– Банан?

– Николай-палкин! Как у царя Николая. Догадываешься – почему? Он такой царский. Мои подруги называют его «царский десерт». Спроси у Дины, какой он сладкий! Она продолжала им наслаждаться даже тогда, когда я сделал вид, что сплю. Не желая смотреть на то, как она запрыгнула на Банан сверху. Высосав после этого из него весь крем! И всё никак не могла остановиться, требуя и требуя от него добавки. Языческими методами. Потому что я тогда уже давно уснул

И снова услышали звон пощёчины.

– Никогда меня больше не целуй! Шлюха!

– Да врёт он всё! Он уснул, как только я начала у него сосать!

– Тут же кончив! Во всё горло! Заставив её трубить в мой горн «Утренний подъём»! Пока он снова не встал, как пионер, на всё готовый.

– А у меня она сосала прямо в отделе, пока не было клиентов! В примерочной. Каждый день! Спроси у неё, она тебе это подтвердит.

И снова услышали звук пощёчины.

– Ну, что, вы всё ещё трахаетесь?

– Тогда мы идём к вам!

– В исправительно-колониальных целях? Ко мне! Бегом, марш! А ты, шалава, стой в углу и смотри, как они оба будут меня трахать! Ты наказана.

– «Смотри и завидуй, я гражданин, а не какая-нибудь Шотландка!» – усмехнулся Зевс над ними обеими стихами Маяковского, залезая на Шотландку. Та хотела на него разозлится и что-то заорать, но Ганимед тут же заткнул ей рот… кляпом. Заставив петь горловым пением. В свой горн.

Но Зевс пожалел Дину (минут десять), встал с Шотландки и дал ей слизать свой крем. Пока та делала вид, что его десерт совсем не сладкий. Чтобы снова не получить пощёчину.

От Ганимеда, когда он через пять минут заставил её проделать ровно тоже самое. С тем же кривым лицом.

От того что Шотландка пошла на кухню ловить Зевса, снова бегая за ним по всем комнатам. Как ревнивая Гера. Поймав его лишь в прихожей. И грубо надругавшись. Прямо на полу. С когтями.

Заставив его после этого прямо посреди ночи идти с ней за вином.

На обратном пути ещё раз, прямо на лавочке, отомстив Дине. Пока таксисты полчаса носились мимо. И иногда пи-пикали. Мол, так держать!

(Рекламный ролик)

И допив после этого свального греха на кухне водку, Зевс и Ганимед начали откровенно угорать над ними. И их бессмертным в веках действом. Поклявшись друг другу однажды всё это всенепременно описать! И обстебать! Назвав это не иначе, как…

– «Битва в кальсонах»! – торжественно предложил Ганимед.

И Зевс попытался сделать это в прозе, подумывая даже над тем, чтобы назвать так одну из своих лучших книг, а Ганимед – в стихах:

– Такие прически, как у тебя, носят с позволения близких и по наставлению…

– Мебели в кухне.

– Такую походку, как у тебя, имеют обычно…

– Не снимая туфли.

– Такие рубашки, как у тебя, носятся…

– По бездорожью.

– Такая музыка, как слушаешь ты…

– Крутит мозга сустав, протезируя ложью.

– А я люблю валяться на полу.

Водку я люблю пить в трусах!

Истерично требовать любви!

И играть на рояле в кустах.

Или гулять со шмайстером по парку,

С улыбкой искренней услуги предлагая.

В бетонный пол две семечки «горчичные» сажая,

Полив струей свинца, ждать урожая.

Если ты думаешь углом головы…

– Если в локтях закончилась смазка,

Облей себя творчеством и дотла сожги,

Лишь на углях души затанцует Сказка!

Без одежд надежд, как у всех невежд.

– А я люблю валяться на полу.

Водку я люблю пить в трусах!

Истерично требовать любви!

И играть на рояле в кустах.

Ведь такие манеры, как у тебя, заставляют…

– Контейнерами поляны.

Такие знакомства, как у тебя, заводят…

– Лишь тех, кто и так в шрамах.

– Такие, как у тебя, вопросы не задают…

– По задницам бляхой!

Ими душат душные сны души,

Слезами крошась по ночам от страха.

– Ты меня спросишь, как всегда,

Что я люблю хоть иногда?

Я люблю валяться на полу…

– И кувалдой духа вбивать верблюда в иглу!

То есть внеся в стихи Ганимеда свои не менее божественные коррективы. Как, много позже, и в «Зеленые вагоны Грина», как предложил Ганимед после шумной попойки у вагоновожатого, который читал им рассказы Александра Грина. Отправившись с ним прямо на этом зелёном поезде в турне по всей стране. Останавливаясь лишь на вынужденных остановках, выбегая на улицу в туалет. Между его рассказами. То есть – сделав попутными все те ветра, которые надували паруса воображения самого Александра Грина. Делая его грубоватый парусиновый язык столь же выпуклым и стремительным, как и на тех корветах, которые постоянно штурмовали его поклонников. Выплывая из тумана их обыденности. И заставляя их, находясь уже у него в плену глубоко в трюме, терпеливо ждать, ловя снизу лучи света его новых и новых рассказов, как рабы – похлёбки, нетерпеливо сглатывая слюну предвкушения. То есть столь же трепетно, как та его горячо любимая всеми героиня Ассоль, что позволила им влюбится во всех своих подружек из его многочисленные повестей и рассказов. И вагоновожатый настоятельно советовал им обоим, и Зевсу и Ганимеду, почитать его рассказы. Как почитал он его и сам, разливая в вагоне по стаканам пиво. Живописуя, мечтательно закатив глаза в туманный, далекий тогда от них «Зурбаган», его творчество. Всем своим поведением – стуча кулаком о стол! За что уже давно получил от своих близких прозвище «Грин». Когда глаза его становились от выпитого столь же алыми, как паруса покорившего его рассказа. Пока они, сидя в вагоне поезда, стремительно мчались в ночи, то и дело постукивая стаканами в такт колёс, и слегка покачиваясь на поворотах речи, покидая свой небольшой городок, который всё уменьшаясь и уменьшаясь для них, снисходительно улыбался им в окно кривой улыбкой бухты, сверкая жёлтыми фиксами ночных огней. Пока они продолжали пить и по очереди читать вслух то, что они больше всего любили. Кто мог – то, что он сочинил он сам, кто не мог – то, что вдохновляло его снаружи, из чужих книг. Во всё тех же зелёных вагонах, которые стояли на запасном пути. Отцепленные от локомотива. Но на самом деле – колесили по всей стране! В литерном поезде. Отправившись в литера-турнэ! Но особенно далеко – когда Грин открывал горячо любимые им книги, стремительно погружаясь в свои мечты. И таща за собой и Зевса и Ганимеда локомотивом своего темперамента в неведомые им дали.

Хотя, нет, вру. Неведомые им не дали. Так и оставшись неизведанными. Как только кончилось пиво, бортпроводницы разошлись по своим вагонам спать, вытолкав их на улицу. Из так и неизведанного. Заставив покинуть этот ставший затем магическим заповедник.

В который Зевс и Ганимед очень часто после этого возвращались. Снова и снова – окрылённые предвкушением! Влюбляя там в себя одну за другой, столь же порывисто и необдуманно, как и герои Грина. В своих диалогах на эту тему. Насмехаясь над тем, что той ночью у них ни с одной из них ничего существенного так и не произошло. Снова отправившись в литературнэ! Пока Дез сидел и следил, чтобы железной была дорога. Их талантов, идущих параллельно друг другу. По рельсам в небо! И уносящих и его тоже в их литерамурном поезде в «послесловие к Даль».

Что было тогда всего лишь продолжением банкета в кинотеатре «Прибой», который находился в трехстах метрах от Грина и его железнодорожной станции. Дорожившего их станцами. В котором периодически исполняли на кинотеатральной сцене свои песни местные музыканты. В том числе и – Дез с Думом. И – Ганимед с Крыжовником. Да и Рыба нет-нет, да и выплывала из своего кукольного театра, в котором она устроила свою знаменитую на весь городок студию звукозаписи, очаровывая на сцене «Прибоя» всех своей непомерно дорогой гитарой, как Орфей – лютней. Где тогда тасовались все неформалы этого городка. Всем стадом гоняя гопников. За что те потом, повзрослев и заняв соответствующие должности, снесли «Прибой» и раскатали под парковку. Не оставив от своего позора камня на камне. Буквально. Воплотив заповедь Монте-Кристо.

Что Ганимед попытался раскрыть в своём цикле рассказов «Смелый истопник». Заявив, что посвятил их Зевсу. Мол, ты и есть их самый главный, так сказать, сквозной персонаж. Недописанных, впрочем, как и вся его пестротечная жизнь, которую он точно также забросил на пол дороги, умерев прямо посреди вальпургиевой ночи в теле по пути домой. После того, как его окончательно бросила Дафна, которую Ганимед получил «по наследству» от сатира Гавая, после того как тот наконец-то уехал от них обоих, периодически изменявших ему, в Москву. За то, что Гавай, по слухам, сам иногда изменял ей, когда она уезжала от него из Нахадаки к родителям в «Больной камень». Что и заставляло её навострить уши и так и реализовывать это своё кошачье возбуждение в постели с Ганимедом. Видимо, выпытывая у него то, с кем именно Гавай ей изменял. Пытая и пытая его и саму себя в его постели. Но так и не ответив для себя на мучивший её и всех вокруг их любовного треугольника вопрос: почему именно Ганимед называл Гавая «нежным»? Когда Гавай внезапно исчез, вспыхнув ещё одним огоньком среди звёзд столичной жизни. И некому было заполнить его растерянность и душевную пустоту. Кроме Эльвиры. Впрочем, у них там был не банальный «любовный треугольник», а – божественная «Звезда Давида»! С Дафной, игравшей роль жены Ганимеда ещё в ту пору, когда он был для нас всех тем самым планетарным Творцом. Отомстив ему в этой жизни за то, что он сбежал тогда от неё в Египет, бросив её у отца на произвол судьбы с детьми. Да, теперь она тоже пела в своей рок-группе из Больного камня на разогреве у Ганимеда. Когда Зевс организовывал концерты им обоим. И тоже была поэтессой. Да такой, что после того как Зевс реквизировал все её стихи, ознакомился со всем её музыкальным творчеством и после всей этой внутренней трансформации начал смотреть на неё уже совсем другими, более волшебными глазами, как на нимфу, так что это стало заметно всем, Ганимед даже стал бояться вслух, что Зевс захочет её у него отбить. И приводил Гестапо! Ведь Зевс был первым, к кому Ганимед приволок Дафну в гости, соблазняя её переехать из Больного камня в Нахадаки, дабы показать ей, что за дико’винные цветы растут на его грядках, прямо на кухне так начав шутить и умничать, что тут же и приписал всё это Зевсу и его «порочному» влиянию. Так распоясавшись в беседе, что Дафна и сама была в шоке, тут же согласившись среди них пожить, вдыхая волнующий их обоих аромат изящной словесности. Ещё долго затем бурля в разговорах и медленно застывая в строки, «доводя до ума» её стихи. Что и заставило Дафну изнутри неё же самой кармически отомстить Ганимеду. По всей видимости за то, что он много веков назад бросил её с детьми. И, по сути, обрекла Ганимеда на медленное вымирание, взяв вместо него в оборот вокруг своей семейной оси… нет, не Зевса (к сожалению), а безликую бесталанную бестолочь, который, так же как и она, жил в Больном камне. После того, как Нахадаки вместе с Зевсом, Братками, Дезом, Думом и другими, не менее забавными обитателями этого зверинца окончательно утратил для неё своё очарование социального шапито. Хотя бы потому, что Зевс в тот период отчаянно строил глазки в ряд с одной вокалисткой, но нерешаркался к ней подступиться (нерешарил, что нерешительность отрывает новый вид от жительства). И захотела вернуться к своим корням, в свою, купленную её родителями, студию вместе с подрастающим от Ганимеда бесёнком. Найдя в одном из соседей ему вполне нормального «папу», пока «их» бесёнок ещё не вырос и не сумел понять, что его дурачат, периодически дёргая «деда Мороза» за искусственную бороду внушений об идеальных родителях. Своим неверием в этот семейный миф.

Но тогда Ганимед так и не послушал Зевса, так и не став святым. Не поверив в свою Сказку, в которой Зевс снова пытался вернуть Ганимеда на небеса. Зачем-то отдав «Скрижали астрального света» Блаватской брату. Которые Зевс дал Ганимеду почитать, чтобы тот сумел развернуть и свои крылья – до размеров вселенной! И снова стать для нас всех тут чуть ли не сказочным персонажем. Из Древнего Завета. Но тупо умерев вместо этого на дороге, как собака. Так и не став Пегасом. Хотя всегда отдалённо напоминал, когда Зевс краем глаза замечал в спортзале его фигуру, какого-то гигантского ящера. Не гиганта мысли, которые Зевсу постоянно приходилось «доводить до ума», а именно – физически.

Но тогда Зевс был в море, и никто из ребят после концерта Братков в ДКМ-е не смог довести до ума ни его суматошно толкавшие друг друга с крыши небоскрёба его завышенной самооценки прямо на язык мысли, заставляя того рефлекторно сблёвывать их размазанные в «лепешки» слов трупы, ни его самого – до дома. Хотя и видели, что Ганимеду, с перепою, уже откровенно плохо.

Глава91.Сказка

Так что когда на судно «Геолог Приморска» во Владивудстоке явилась Юлия, чтобы подарить Зевсу «рафаэлку» своей нежнейшей любви, и сокрушённо сказала:

– Ты не поверишь, но случилось самое-самое плохое событие в твоей жизни!

Он лишь завис на секунду и тут же спросил:

– Неужели Ганимед помер?

Юлия даже не удивилась тому, что он сразу же разгадал её нехитрый ребус и сдалась, ведь «ничего глупее и придумать надо было», как любил шутить Ганимед.

– Да.

– «Он кувыркнулся и пропал», – лишь вздохнул Зевс, вспоминая строку из его песни «Религия», – совершил тот самый магический «Кувырок назад».

И замолчал, мысленно кувыркаясь вслед за ним. Снова и снова… Смотря на Юлию, как на Вестника Смерти.

Кто знает, почему именно родители решили назвать её Юлией? Быть может, они хотели видеть в ней Юлия Цезаря в юбке, пророча той грандиозное будущее? В отличии от Шотландки. А может быть потому, что она постоянно юлила и не желала признаваться Зевсу в своих изменах? Как знать. Даже тогда, когда он упирал её шпагой логики к стенке. Наглядно доказывая ей, что она просто не могла ему не изменить. И та на минутку внезапно обмякала и замолкала. И выдавливала из себя уже не оправдания, а скупые слезы. Молчаливо свидетельствующие отнюдь не в её защиту, а в красно-речивое стыдливым румянцем на щеках доказательство её вины. В которой Юлия и после признания в этом её психики уже через пару минут, взяв себя в руки, и сама не желала верить. Пытаясь опровергнуть очевидные на глазах доказательства своей вины, выдавая это за помутнение рассудка. И за то, что он на неё «слишком сильно давил!» Срывая ей резьбу. Не давая возможности опять выкрутиться. Никак не решаясь олицетворить себя с образом Изменницы, который он через недостатки её же поведения прямо из неё же тут и выдавливал. В её искренние слёзы. Тем более что своим огнеупорным отрицанием устоявшегося летом факта, она буквально исполосовала его бичами подозрений. Говоря ей после этого:

– Измены есть лишь тогда, когда есть любовь. Так что ты никогда мне не изменяла. Ты просто делала то, что тебе больше нравится. Разве твоя вина, что я нравлюсь тебе меньше?

Ставя её в тупик. То есть – лицом к стене, задрав юбку. Заставляя вспомнить во время секса о том, как в то далёкое для других, но не для них обоих время, когда Зевс был Филиппом-вторым, он заточил её за подобную же измену ему в башню до конца её жизни. И теперь бессознательно жутко боялась повторения данного инцидента. Ведь после этого он женился тогда не на ней, а на английской принцессе. Ставшей теперь учительницей английского языка. Символично, не правда ли? Да-да, на Елене-прекрасной. Бог большой шутник! И теперь жалел только о том, что в этой жизни ему, из-за Юлии, этого так и не удалось. А Юлия – тогда – до конца своих дней так и оставалась в башне. Задумчиво потирать «башню». Несмотря на то, что его к этому времени уже давно разжаловали в рядовые. Обыватели. Чтобы он смог подружиться с Ганимедом. Или из-за столь непристойного в той жизни – с ними обеими – поведения? Как знать. Но память у неё в воображении и до сих пор играла с ней всё ту же злую шутку, и Юлия и до сих пор его немного побаивалась. Как минимум – снова потерять. Сама уже не зная почему. В силу привычки, что ли. Или следуя в глубоком русле мучительно сделанных тогда выводов, углублённых в башне потоками её бурных слезоточивых фантазий: о том, как английская принцесса мстила ему за неё в своей постели – со своим драгуном. О чём доносили Юлии её любовники, которых Зевс тут же казнил, одного за другим. Жалея только о том, что и в этой жизни уже не может с ними сделать того же самого. Хотя теперь и не наблюдала в Зевсе уже ничего королевского, кроме его всё столь же завышенной самооценки.

А затем, наконец-то прервав его «минуту молчания», Юлия сочувственно добавила:

– Я понимаю, какие громадные ты строил на него планы. Ты ведь рассчитывал, что он станет твоим генералом!

– Я просто хотел оживить его, как Урфин Джус12 оживлял своих Дуболомов, – вздохнул Зевс, выходя из транса. – И сулил ему пост Генерала из красного дерева, как одному из первых. Но он так и не смог поверить ни в одну из своих Сказок.

И если Александр Македонский после подобного случая с аватаром Ганимеда так расстроился, что тут же заболел и умер от лихорадки, то Зевс чудовищным образом пересилил себя и остался жить. Ради будущего их империи!

Поэтому, как только Юлия стала – минетом – разводить его на дорогие туфли, Зевс, чтобы прямо не идти в отказ (прервав минет), начал увещевать её:

– Ты хоть понимаешь, что мне, для того чтобы окончательно бросить море, как ты этого хочешь, и начать полноценно работать в такси, необходимо сменить машину. «Кариб» слишком старый и уже не годится для этих целей. Да и правое крыло у него помято.

– И не только крыло, – добавила Юлия. Немного языка в этот волнующий его процесс.

– Да, Елена любила танцевать на капоте на фоне окрестной панорамы, когда мы заезжали с ней на сопки, – восхищённо вздохнул Зевс. – А для того чтобы купить более или менее пригодную для такси машину, мне необходимо заработать как минимум полторы тысячи баксов. А ты каждый раз приезжаешь из Нахадаки ко мне на судно и постоянно высасываешь – через минет – из меня деньги. Что за грубый шантаж?

– Ты не хочешь, чтобы я к тебе приезжала? – не поняла Юлия, прервав минет. Мучительно долго для него ожидая положительного ответа.

– Конечно же, я этого хочу! – тут же улыбнулся Зевс, взяв дело (голову Юлии) в свои руки. – Тем более что все матросы, глядя на тебя, тут же начинают мне завидовать! Что такая красавица – и сама! – ездит ко мне в такую даль после каждого моего рейса на Японию, словно девочка по вызову! Как только я тебе звоню с рейда. Но я хочу, чтобы ты поняла, что чем меньше у меня остается после твоих посещений денег, тем дольше я буду ходить в моря. В которые ты не хочешь, чтобы я ходил, а сидел возле тебя дома, ожидая, пока ты досмотришь свой сериал и обратишь на меня внимание. Да я и сам хочу со всем этим завязать – до зимы. Потому что потом на судне будет уже очень холодно и не так романтично.

– И твой «летний тур по Японии» закончится? – усмехнулась она.

– Ведь я пошёл сюда вовсе не для того чтобы работать, а для того чтобы отдыхать. Как ты правильно заметила. А тут за то, что ты отдыхаешь в Японии со всей душой, тебе ещё и дают за это деньги. Двойной бонус! Но ты приезжаешь и оставляешь меня ни с чем. «Нисчим», как говорил Вовочка. Высасывая из меня всё… в том числе и – до копейки.

– Но должна же я хоть что-то на работе говорить? – напряжённо замерла она, взяв Банан в свою руку. – Иначе девочки с работы не отпустят меня к тебе на все четыре дня перестоя судна во Владивудстоке. Ведь я работаю без выходных. А так я постоянно говорю им, что еду выбивать из тебя то сапоги, то туфли, и они понимают меня и отпускают. Пойми! Я ради тебя стараюсь! Мне эти туфли и даром не нужны! Но должна же я им хоть что-то предъявить? Наглядно – в новенькой коробке. И дать их померить, понюхать, пооблизываться на то, какой ты щедрый – в моих объятиях. Чтобы они подумали, что я такая же матёрая самка, как и они. Иначе они меня, в следующий раз, уже не отпустят. Наконец-то поняв, что я лошица, которая просто-напросто тебя безумно любит! Или ты не рад, что я каждый раз приезжаю и делаю тебе минет? – окончательно добила его Юлия. Снова введя его Банан в рот. Для наглядности – начав мурлыкать, делая вид, что ей это тоже всё и самой безумно нравится. И через минуту добавила, снова поигрывая рукой: – Я просто боюсь, что если я к тебе не приеду, ты найдёшь тут какую-нибудь бесовку. И не хочу даже думать о том, что ты можешь мне хоть с кем-то изменить, понимаешь? И, что самое главное, потратить на неё свои деньги, которые ты копишь на пригодную для такси машину. Лучше уж ты потратишь их на меня, чем на этих – более дорогих, – загадочно улыбнулась Юлия, – проституток. Правильно?

– Прости, – вздохнул Зевс, поняв, что она рассуждает весьма здраво. И снова притянул её голову к себе. – Сколько денег тебе необходимо?

– Я ещё не знаю, – неохотно прервалась Юлия. – Дай мне побольше денег, а я принесу тебе чек и сдачу. Всё до копейки! Договорились? – и снова взяла его Банан в рот, чтобы у него не осталось аргументов.

– Конечно. Ты весьма убедительна! – усмехнулся Зевс. – Всё, ложись на постель. По твоему телу я тоже уже соскучился. Хотя, нет, шконка слишком узкая и нам там будет слишком тесно. Завтра пойдём к моей тёте, она обещала мне выделить для наших встреч квартиру, которую она пока ещё доводит до ума и не может сдать. А пока облокотись о стол и просто задери юбку. У тебя шикарные бёдра! Давно их уже не лапал!

– Так для чего ты, на самом-то деле, начал ходить в Японию? – стала «пытать» его Юлия, как только он в неё вошёл. – Ты сбежал туда от меня?

– Мне так нравится бывать в Японии! – восхищённо признался Зевс, входя в двойной экстаз. – Как в тебе! Там никто никого не обманывает. У них там «кодекс самурая», а не кодекс кидал, как у нас. Им самим унизительно друг друга обманывать, представляешь?

– С трудом, – призналась Юлия, стараясь подыгрывать ему в такт.

– Мне, по началу, даже иногда казалось, что это и есть моя настоящая родина, которую я, по непонятным пока ещё для себя причинам, потерял, – усмехнулся он, слегка хлопнув её по заднице. – Из-за тебя! Или, скорее всего, был сослан оттуда за непристойное поведение. Особенно (после того, как я в первый раз вернулся оттуда в свой родной городок зимой – из вечного лета!) и внезапно ощутил себя персонажем из глухого уездного городка из одного из рассказов раннего Булгакова. И понял, что я только из-за выразительности русского языка тут родился. Чтобы взять его на вооружение! И когда теперь я брожу там вечерами, то иногда почему-то воображаю себя каким-то камикадзе, который был заслан в Россию – только для того, чтобы иметь возможность отомстить архидемонам за обе наши страны.

– И собираешься захватить для этого власть в России? – не поняла она.

– Ты меня недооцениваешь! – усмехнулся Зевс, понимая, что она ещё не понимает ни широты его кругозора, ни его размаха (крыльев). – Да и что я могу, как личность? Захватить власть и противопоставить митрополии одну из разорённых ею колоний? Это было бы как минимум самонадеянно. И глупо. А вот как безвестный литератор, я смогу обратиться напрямую к каждому жителю этой планеты и заставить их всех глубоко задуматься. О себе. И попытаться, на местах, самим изменить текущие в бездну мировые процессы. Как известно, политика – это достижение военных целей мирными средствами. Цель будет достигнута даже без единого выстрела! Сечёшь?

– Да, круто! Но, по-моему, потребуется некое чудо, чтобы заставить их даже слушать. Ни то что к тебе прислушиваться.

– Чудо мы им обеспечим! На то мы и алхимики. Что-нибудь, как следует, там, нахимичим. Нужно быть готовым встречать сопротивление (и банальную лень) на каждом шагу, ведь другие бесы осуществляют свои и только свои планы и будут стараться использовать и меня тоже для решения своих задач. Поэтому мне нужно будет найти (и подготовить) тех, кто будет помогать мне в решении этой задачи, на самом деле решая при этом лишь свою собственную. Где моя задача – только ступень в их восхождении на вершину пирамиды жизни. Тем более что, как Совершенный, я уже давно подчиняюсь «нулевому закону». А поэтому сам я и пальцем не шевельну, не дождётесь! Я должен покорить их силой своего таланта! – самодовольно заявил Зевс. – И помочь им начать помогать самим себе. Тем более что это не только намного проще, но и гораздо эффективней! Для них самих. Вернув бесам то, ради чего они и затевали свою гражданскую войну «Севера и Юга», которая лишь заменила одну форму рабства на другую. Полностью всех их освободив и превратив в ангелов – раз и навсегда! Иначе никто не позволит мне сделать то же самое с гражданами Японии. Ведь они и до сих пор у архидемонов в определённой зависимости.

– С каких это пор?

– С тех самых пор, как они вначале захватили в Японии власть, перебив из пушек наивных англичан самураев, а затем вооружили её до зубов на их деньги, вдохновив жителей Японии думать о своей стране, как о мировой державе. И начать покорять наших соседей, оттеснив нас с захваченных у них земель. Порт-Артур и прочие города. Это было гораздо эффективнее, чем самим продолжать «опиумные войны».

– И как же ты всё это понял? – удивилась Юлия с масштаба его кругозора.

– Что архидемоны развели англичан точно так же, как и американцев? Возможно, что эти мысли стали посещать меня после того, как я побывал в Майдзуру, с которым Нахадаки города-побратимы. И когда бродил по нему, наткнулся на какую-то мраморную площадку, посреди которой стояла статуя Будды чуть больше человеческого роста. И мы с ним немного, так, пообщались.

– Как – так? – недоверчиво усмехнулась Юлия.

– Просто так. Как он и завещал, – усмехнулся в ответ Зевс, видя её недоумение.

– И что он тебе сказал? – не поверила Юлия.

– «Ты думаешь, что ты великий делатель? Ты думаешь, что действие совершенно? Смотри! Вот твое тело, раскрашенный паяц, заводная игрушка, больная и полная ложных фантазий. Тень, которая мечется и меркнет». И я ещё раз осознал, что моё оружие – Слово, а не Дело. Потом я вспомнил, что когда-то давно уже читал эти сутры, но не обратил тогда на них особого внимания. И только когда я к нему приблизился, они вдруг отчетливо вспыхнули у меня в памяти. И буквально обожгли меня своей актуальностью.

– Именно для этого ты и начал ходить в Японию? Пообщаться с Буддой?

– Однажды я, как и все нормальные бесы, захотел попутешествовать по этой стране. Но так как я уже давно гораздо совершеннее всех нормальных, я решил не платить за это ни копейки! И чтобы ко мне больше не приставали со швартовыми операциями и не мешали отдыхать, решил пойти мотористом. Как матрос-моторист я понял, что вполне могу позволить себе такую роскошь. Ещё и получая за это деньги!

– Так ты что, только для этого и устроился работать на судне?

– Кто, я? Да какая работа, ты о чём? Я же говорю, я хожу в круиз. А пока мы ходим туда и обратно, я сижу в курилке четыре-через-восемь. И из этих четырех часов я ровно один раз в час спускаюсь в машинное отделение и снимаю показания термометров с каждого цилиндра. И всего-то! В остальное время читая книжки. А когда меня начала мучить совесть, и я попросил третьего механика, у которого я и стою на вахте, чему-нибудь меня научить, он усмехнулся и ответил мне: «А оно тебе надо? Ты же не работать сюда пришел, а отдыхать. Каждый должен заниматься своим делом, сиди и отдыхай! Если что случится, крикни меня. Я всегда в каюте». На том и порешили. Но, слава богу, ничего пока что так и не случилось. А когда мы причаливаем, я сразу же сажусь на велосипед и укатываю, куда глаза глядят: по культурным местам. Пока другие бешено скупают машины и колёса. Попутно подбирая в корзину велосипеда всё, что не прибито к полу. И вот теперь сижу и подумываю над тем, куда бы мне ещё отправится? В кругосветку, что ли? На каком-нибудь танкере. Но это уже – на следующий год, если ты снова будешь плохо себя вести. Подо мной! – усмехнулся он, снова хлопнув её по заднице, побуждая двигаться активнее. – Вот, собственно, так я и наткнулся тогда на Будду. Ты ведь никогда не поймёшь, что даже истуканы на Руси, как и гигантские статуи с острова Пасхи, создавались как передатчики для облегчения прямого общения между мирами. И чем их вокруг тебя больше, тем твоё взаимопонимание с другими мирами проще и легче. Поэтому вокруг каждого Бога создавалось на Руси своё капище, чтобы легче было входить в транс. В то самое пограничное состояние, в котором у обывателей бред неотличим от осознанности. Но – не у жрецов, где даже бред – лишь закодированная шифрограмма, которую нужно немедленно декодировать и прочитать открытым текстом. При помощи давно уже развитой у каждого шамана шишковидной железы. Который ученые знают как «метод параллельного мышления», по крайней мере – Эйнштейн. Или ты думала, для чего в Японии ваяют статуи Будды, для красоты? Так там и без них красиво. Представляешь, когда мы только заходили в Майдзуру, то шли ночью какими-то узкими проливами, огибая острова. И там, в воде, светились какие-то рыбки. А некоторые из них даже выскакивали вслед движению судна из воды, как маленькие светящиеся во тьме дельфинчики. Но постепенно их стало так много, что мы словно бы шли ночью не по чёрной воде, как обычно, а по переливающемуся сине-голубому пламени. Сияние которого уходило глубоко под воду. Я просто стоял на палубе и, свесив голову вниз, с полчаса любовался этой иллюминацией! Пока некоторые из них не стали залетать прямо к нам на палубу, как в сказке. Словно трассирующие пули! И одна из них вдруг попала прямо в меня.

– Золотая рыбка? – усмехнулась Юлия. – Так ты загадал желание?

– Зачем? Я и так уже давно живу, словно в самой волшебной Сказке. Ты посмотри на себя в зеркало! Какие ещё желания, ты о чем? «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!» Как в песне. И именно это я всё это время только и делаю. Ты просто не понимаешь, кто я.

– И кто же ты? – не поняла Юлия, которая и так всё время вынужденно смотрела то на себя, то на него в большое зеркало, висевшее над столом. Своими большими накрашенными глазами. И улыбалась, поправляя губами наполовину стертую от минета красную помаду, чтобы Зевс мог любоваться не только её красивым задом, но и – лицом.

Которым ему нравилось любоваться даже тогда, когда они им не занимались. Стоя, вечерами, с ней на открытой – для посторонних глаз – палубе. Чтобы другие матросы и прочие (возбуждённые) члены экипажа откровенно ему завидовали. Занимаясь на палубе им только тогда, когда зрители уже уходили спать. И пропускали всё шоу!

– Я? Да, обычный Творец, – махнул он рукой. – Но я не просто творю вокруг себя Сказку, но и любуюсь ею и постоянно удивляюсь её проявлениям.

– Я понимаю, что я тут принцесса, но кто здесь ты? – усмехнулась Юлия.

– И только твой самый глубокий поцелуй всё ещё держит меня на этой планете и не позволяет мне стать Прекрасным принцем, – улыбнулся он, – из Сказки. В которой моряки мне сказали тогда, что это «летучие рыбы». У них крылья, как у стрекоз, представляешь? Они мелкие, как корюшка! Матросы, наутро, замучились очищать от них палубу. Для чего они залетали тогда, я так и не понял. Но бывалые моряки сказали, что в Японии это обычное явление. Там даже рыбу ловить не надо, она сама заскакивает к тебе в лодку, представляешь?

– Не верю! – капризно надула губки Юлия. От того, что Зевс не сможет её туда взять. – Это точно Сказка!

– А я в ней живу! Слетая к тебе с этих небес на землю. О, мой Прекраснейший демон искушения! – усмехнулся он. И от этих слов они тут же кончили – вместе. Но Юлия, по привычке, механически развернулась и стала высасывать всё-всё до капельки! И сама всё ещё в экстазе! От того, что сегодня смогла прикоснуться к его волшебной Сказке.

Так и не рассказав Юлии правду, что он ушёл от неё в Японию, намереваясь с ней полностью порвать – для того, чтобы катать Сизифов-камень. И стать титаном. Каждый раз, в море, повышая свою божественность. Но она, встречая его, тут же разрушала все его труды. Снова и снова делая его простым смертным. Не была бы она Прекраснейшим демоном искушения, прекрасней самой Елены, он легко бы её отверг и продолжил свои занятия, как в рейсе, когда он отвергал ухаживания обработчиц. Но Юлия! Он просто не мог перед ней устоять. Тем более – уже понимая, что за «произвольная программа» снова преданно будет ждать его на берегу. В её таком восхитительном (минетом) лице. Бросил (катать) этот Камень в море и, как только стало холодно и судно стали готовить к зиме, полностью к ней вернулся. Снова разогнав всех её любовников.

Шалава. Но – такая восхитительная, что он не мог ей этого не прощать! Снова и снова. Желая заполучить её тело в свою собственность. Не соглашаясь наутро только лишь на одну ночь. Он был слишком жаден до Прекрасного!

Глава92.Энергия

Поэтому-то, почти за год, как только пришел из рейса на мини-плавбазе «Залив восток», он не спешил кинуться в объятия Юлии. Как она того хотела и постоянно, из ревности, ему названивала. Нет же, он настойчиво объяснял ей несложную, как ему уже казалось, технику Восхождения, побуждая Юлию катать Сизифов-камень все сорок дней. И, периодически в неё входя в астральном теле, сидя дома у матери, отслеживал то, как в ней всё нарастала и нарастала энергия, всё ожидая конечного результата. Дабы поиграть с ней в титанов, как он и планировал это ещё с Еленой, занимаясь сексом лишь раз в лунный месяц. Но когда Зевс через неделю в астральном теле входил в Юлию, он вновь внезапно обнаруживал, что та пуста, как заправский барабан, тут же звонил ей и упрекал в измене. И та плакала. Пока он объяснял ей, что уже умеет в неё входить и чувствовать не только её саму и то, что она сейчас делает, но и её потенциал. И месяца через полтора, убедившись в том, что Юлия для этих – более высших – брачных игр полностью непригодна, решил с ней встретиться. И переспать. Прямо в машине.

И архангелы умоляли его, после секса с ней, вкачаться в течении часа и не терять энергию. Дабы не стать простым смертным. Как все бесы.

Но Зевс понял, что Юлия наивно решит для себя, если он снова уйдёт «на перестой» от неё на лунный месяц, что он в ней полностью разочаровался, как Стелла, и уже откажется от идеи быть с ним. Пустившись на поиски другого кандидата в её социальные игрища. Поняв, что ему, для того чтобы она смогла закончить свою трансформацию в течении сорока дней, необходимо её где-то запереть, как и советовала Блаватская, лишив на это время работы и оплачивая её квартиру. То есть – необходимо было срочно построить свой дом, для того чтобы там уже и играть в Волшебника. А потому и не обращал внимания на мольбы архангелов, которые обещали ему, за этот лунный месяц соблазнить Юлию начать катать Сизифов-камень. В тоске по нему.

Но минуты шли, а Ганеша всё не восстанавливал свою энергию и не восстанавливал. Как и тогда, перед отправкой в нижний мир в объятиях Навигатора, чтобы потерять вместе с Джиневрой энергию ангелов и стать простыми смертными. Обнимая теперь Юлию, счастливую от того, что тот «наконец-то бросил своих шалав и ко мне вернулся». Глупая. Не понимая того, чем он, ради неё, жертвует: горним миром – ради её социальных игр. Понимая уже, что Юлия планирует от него родить. И только из-за этого за него всё ещё и цепляется, как репейник.

Отодвинув, в итоге, свою трансформацию в Волшебника на несколько долгих лет.

А потому-то, через полгода, как только Елена прилетела, Ганеша не стал искать Елену у неё дома, подкарауливая в машине за углом. Прекрасно понимая, что она пока ещё точно такое же социальное животное, как и Юлия. Которая, ради того чтобы не лететь в Турцию, похудела так сильно, что обернулось в Америке Прекраснейшим демоном искушения, который должен был, по плану Елены, тут же заставить Ганешу на ней жениться, и навсегда забыть обо всех этих играх в Волшебство. Духовно умерев навсегда.

А этого Зевс уже никак не мог себе позволить!

Да и архангелы его ни за что бы к ней не отпустили. Даже тогда, когда он бросил такси из-за того, что клиенты стали стесняться помятого ею «Кариба» и стал ходить на короткие рейсы в Японию. Тем, что как только он бросил в море катать Сизифов-камень, у него основательно начала «ехать крыша» – каждые полчаса, как только он оставался в каюте наедине, подстрекая его прыгнуть за борт. «То есть, – наконец-то понял Ганеша, – на меня объявили охоту, натравив архидемонов». И буквально вынудив, через четыре месяца борьбы с самим собой (снова подослав к нему Юлию, приехавшую прямо на судно, умоляя – минетом: «Ведь уже ноябрь! Ты мне обещал!»), снова начать работать в такси. Став полностью – для меркантильной Елены – непригодным для её социальных игр.

Глава.93.

Жанна

Все эти четыре месяца, пока Ганеша ходил в Японию, всё пытаясь заняться стяжанием духа, он суеверно не стригся, почему-то надеясь, что это помогает, заслужив на судне прозвище «лохматый». И когда вернулся в Нахадаки, то стал напоминать сотрудницам Юлии какого-то зачуханного хиппи. И те дружно стали упрекать её: «Как ты терпишь возле себя такое ничтожество?!» Мол, значит и ты – никто, решили для себя они. И стали недоплачивать причитавшуюся ей сумму из чаевых, которые та сдавала в общую кассу. Чтобы затем, в конце недели, поделить их поровну. В теории, которая внезапно перестала совпадать с практикой. И как только Юлия пожаловалась на это Зевсу, он пошёл в самый дорогой «салон красоты» в Нахадаки и сделал там себе руками незаурядного мастера «площадку».

И Жанна, её барменша, увидев Ганешу в новом амплуа, не удержалась и сказала Юлии прямо в глаза:

– Ты не сможешь его удержать!

Юлия восприняла это как комплимент, наивно полагая, что Жанна, разумеется, имела ввиду других девушек. Позабыв в это волнующее её мгновение о том, что бесовки мыслят строго конкретно.

Жанна имела ввиду себя.

Уже через пару дней, заметив, что Ганеша зашёл к Юлии в кафе поужинать, отпросилась с работы пораньше. И попросила у Юлии, чтобы Зевс, пока та работает до двух часов ночи, подвёз её до дома.

А затем и его самого уговорила подняться к ней:

– На чашечку кофе. Пока Юлия всё равно работает. Какая тебе разница, где её ждать?

Мол, скоротать пока что не бог весть как всё это время.

– И у нас ещё есть для всего этого целых три часа! – добавила Жанна, как только закрыла за ним входную дверь. И глубоко поцеловала, пока он не успел опомниться, прижав к двери. Как и завещал мэтр.13 Расстёгивая рукой ширинку. И опуская поцелуи всё ниже. И глубже.

Давно уже узнав от Юлии обо всех его слабостях: «Не рассказывай, а – показывай». Чтобы он сам решил для себя, стоит ли ему с ней – навсегда – остаться. Тут же начав выполнение своей «произвольной программы». С лентами восторгов и кружевами ласк!

Узнав о том, что Ганеша не разделял жажду Юлии выполнить свою чисто биологическую, как он наивно считал, сущность – родить от него бесёнка. И постоянно упрекал её в том, что она ведёт себя, как животное. Мол, раз могу родить, значит надо.

Глава94.Иллюзия

Пока однажды в Таяма-шинке, по дороге на автостоянку, куда он двигался на своем велосипеде, не увидел восхитительную японку ростом чуть выше среднего с двумя очаровательными карапузами. И неожиданно для самого себя так сильно захотел детей, что и сам был в шоке!

Да, детки были чудесные. Японка, которая ласково о них заботилась, переходя дорогу, тоже необычайно милой и красивой. Картина была просто умилительной! Банан тут же остановил велосипед, пропуская их, и так и восхищённо замер прямо посреди дороги, не в силах отвести глаз. Пока они не скрылись за поворотом. Лишь тогда у него включился мозг. И Зевс надрывно заскрипел шестерёнками: «Так. Стоп! Я же не хочу иметь детей. Тогда что это было? Неужели, как все говорят, пора?»

Озадаченный тем, что увидел, он покатил по дороге на велосипеде и стал присматриваться к другим мамашам. Да, японки всегда ему очень сильно нравились. Непонятно почему. Вероятно, своим разрезом глаз, похожим на разрез глаз богинь с планет высшего типа. Но той самой жажды от них детей он больше не испытывал. Ни от одной из них. Сколько бы в них ни всматривался, переставая крутить педали. И наконец-то понял, что это было Искушение. Да, да, с большой буквы! Вспомнил о том, что где-то слышал, что демоны искушения в астральных телах, не желающие более воплощаться, поглощают выделяемую вами вихревую энергию, пока вы думаете, что о чём-то просто мечтаете, и каким-то образом способствуют тому, чтобы ваша мечта сбылась. И наконец-то понял – каким. Образом кто-то из них способствовал тому, чтобы воплотить мечту Юлии – родить о него бесёнка. И тут же вспомнил о том, что уже испытывал нечто подобное, когда Стелла на мини-плавбазе его хотела. Заманить в свои сети. Но тогда он осознавал разницу между тем, что он испытывал, глядя на неё, и тем, что мог бы испытывать он сам. Наивно считая, что переживаемые им тогда эмоции – проявления её бессознательного, направленного в его сторону, а не его собственные. Тогда он реально ощущал разницу. Но сейчас жажда завести детей была настолько близка ему энергетически к его же собственным эмоциям, что он и решил уже, что это именно он сам хочет иметь детей. И был бы он обычным бесом, он тут же внутренне согласился бы на предложение Юлии родить от него бесёнка. Мол, пора. Пока не поздно. Если бы у него не было тут своего Проекта. Как называл он свою – возложенную на него архангелами по трансформации планеты – миссию. Которая шла вразрез с его личным счастьем. Резанув его сердце! И вернувшись на судно он наконец-то понял, почему именно Юлия, как и все остальные бесовки на планете, столь неистово жаждет родить бесёнка. Да и бесы – тоже становятся не против. Они просто не могут устоять перед Искушением. Ведь оно настолько Прекрасно! С самой заглавной буквы у вас в воображении. После которого ваш мозг буквально бурлит, начиная бессознательный поиск того, с кем вы могли бы реализовать сию жажду! Завести «полноценную семью». Пока вас это всё ещё заводит.

И когда, оставшись вечером один в каюте, Ганеша наконец-то понял, что это было не более, чем искушение, он столь же сильно разочаровался. Внутренне всё ещё отказываясь покидать эту Сказку, в которой он уже всей душой захотел жить. С Юлией. Или же любой другой (японкой), не важно. Настолько посланное ему Искушение получить самое настоящее счастье было потрясающе прекрасным!

Но иллюзия – это лишь иллюзия. Понимал он. И не более того.

Но в которую так хотелось верить! Оставаясь Бананом.

И столь мучительно было осознавать её иллюзорность.

«Эх, чёрт, не был бы я Творцом!» – ещё долго вздыхал Ганеша, пока судно двигалось в Россию. Прекрасно понимая, что архангелы не позволят тут ему такой роскоши – жить в иллюзиях. Как простому смертному. А как хотелось уснуть! Обратно. Навсегда став простым Бананом. Как все. И никогда не знать о Пробуждении. Наслаждаясь Майей.

Дело даже не в том, насколько красива девушка, на которой ты женишься, а в том, насколько прекрасны для тебя иллюзии, которые ты с её помощью пытаешься реализовать. Свои мечты, планы. И очарован происходящим. Из твоей головы – в реальность. Наслаждаясь фильмом из кинобудки твоего ума. Вот – залог крепкого брака! А не какие-то там деньги или материальные условия. Как наивно думали расчётливые демонессы, обвиняя Ганешу в том, что он альфонс. Значит, всё-таки «рай в шалаше» не пустая фраза. Если это всего лишь вершина айсберга, погружающего вас в мечты. Что посылают вам те суккубы, что сами в одной из жизней реально стали Прекрасны и живут с тех пор за счёт этого уже вне физических тел. «Самый малый из которых больше, нежели Иван-Креститель», как сказал о них Монте-Кристо.

«Стоп! А ведь это можно продать! – внезапно понял он, глядя в иллюминатор. – Это же поэзия, воплощённая в жизнь! Организовав агентство, как у Джиневры. Надо только растолковать это остальным ангелам. Вернувшись на их планеты и издав там все свои книги.»

А это уже было делом техники. Которых он знал в избытке.

Что и помогло ему, в конечном итоге, расстаться с Юлией.

И если бы не Талия… Об которую он споткнулся и упал в Васаби – «в извращённую грязь».

Кувыркнувшись после этого по инерции в Виту и Натали. Во всю их мерзость!

«Настоящее облако в сортир заплывало.

Но споткнувшись, с порога, с размаху упало:

В запрещенную грязь, в извращённую грязь,

В невозможную грязь опрокинулась мразь!

Но спокойно встало, отряхнулось, вышло и зашагало:

В самоцветную даль, в безответную даль.

В невозможную даль упорхнуло, как встарь.

Никогда и никто больше не видел его.

Вирус Г.О. в голове у него,

Больше не знают о нём ничего».

Глава95.Новая жизнь бога на Ассортире

Но как только Ганеша наконец-то снова стал богом и, закончив все свои личные дела на планетах высшего типа, опять вернулся на Ассортир всё в том же, но уже светозарном теле Зевса, он «случайно» встретил Козлову на Набережной. И решил её окончательно добить, рассказав ей всю-всю правду. Как она есть. Теперь.

– Ты просто не понимаешь того, что тут теперь, на самом-то деле, происходит, – загадочно улыбнулся Зевс, как только Оливия села в его машину. – То есть то, почему именно я до сих пор не трансформировал эту планету.

– В одну из высших? – не поверила она. Что это всё ещё возможно.

– После того, как я дописал и издал тут «Ассортир», я вернулся в светозарном теле на планету ангелов, с которыми я и заключил пари. И задумался над тем, как внести «перца» в жизнь таких же богов, как я. Не только ангелов, которые наивно хотели изведать то, как живут боги. Но напротив, чтобы не только ангелы, но и боги, которым уже и самим надоело быть богами, смогли бы поиграть в простых смертных. Как Талия на высших планетах – в ангела.

– Подобно тому, как раньше Султан, порой, наряжался в одежды бедного и обходил базары и лавки, узнавая, как у его подопечных, на самом-то деле, идут дела? – поняла Оливия.

– Вот именно. И я создал там своё агентство «Новая жизнь бога на Ассортире». За работой которого я теперь тут и слежу. После того, как снова сюда вернулся. И контролирую процесс. Разумеется, со всеми преференциями, – улыбнулся Зевс, похлопав по кожаному сиденью шикарного джипа. – Ведь что такое планеты ангелов и богов? Это цивилизации старпёров. Да-да. Как это ни печально. К тому же, в отличии от планет ангелов, на планетах богов нет демонов. Совсем. Это слишком древние цивилизации, чтобы заблуждаться, как ангелы, и отравлять себя ненавистью и злостью. Чтобы затем в этом активнейшим образом раскаиваться, снова очищаясь. Либо же – доводить себя до отчаяния, как титаны, и, ни во что не веря, сознательно выбирать быть демоном. Как Артемида. Любой житель древнейших цивилизаций во вселенной к тридцати трём годам быстренько трансформируется в бога и живёт там до тысячи двухсот лет. Ни в какую не желая помирать. И как только там появляется молодая особь, на неё возникает жуткий спрос! Там реально царит «Культ Молодости», о котором пытался поведать тут Оскар Уайльд. Так как к двадцати пяти годам молодая особь заканчивает все свои беспорядочные половые связи с уже всего добившимися в этой жизни богами, готовыми заплатить тем за одну только ночь с ней любые деньги. Тем более что все они ещё в отрочестве становятся титанами духа и занимаются сексом с юности там всего раз в месяц. Чтобы не потерять энергию, тут же «вкачиваясь» после секса в течении часа. И, как и все, в двадцать пять лет начинают целибат. Вначале раскаиваются во всей своей бурной молодости и становятся ангелами-во-плоти, а затем начинают семилетнюю физическую трансформацию в бога. То есть после тридцати трёх лет становятся таким же гермафродитами, как и все боги. А здесь – разгуляй малина! Тут никто и не думает ни о какой трансформации, наивно считая всё это ни то мифами, ни то сказками. Как женские, так и мужские особи на Ассортире до самой старости остаются пригодны для любых сексуальных игрищ! И не один раз в лунный месяц, как на высших планетах, а по нескольку раз на дню! Всё равно им, духовно нищим, терять нечего! Правда, от этого у них возникают болезни, упадок сил и всё такое… Так что для тех богов и ангелов, которые вдруг передумают и захотят неожиданно вернуться обратно на свою планету, архангелы будут полностью окунать в религию, побуждая к Глубокому Раскаянию. Согласно заключённому с моим агентством «Новая жизнь бога на Ассортире» договору. Чтобы те, кому всё это уже надоело и они потеряли смысл такой жизни в бесовской шкуре, смогли бы быстренько трансформироваться в течении двух месяцев хотя бы в ангела и после смерти физического тела автоматически покинуть в астральном теле эту планету на Челноке, который вывозит отсюда каждые пару недель вихревую психическую энергию смертных – пищу богов. С этого огорода. Для чего и нужно вначале стать титаном духа, чтобы зарядить в течении месяца своё астральное тело энергией и пройти – хотя бы под старость лет – процедуру Глубокого Раскаяния. Остальные же, согласно подписанному в моём агентстве контракту, массово проходят процедуру Глубокого Раскаяния во время завершения очередного цикла этой цивилизации – во время отделения «зёрен от плевел», как говорил об этом Монте-Кристо.

– Непосредственно перед Жатвой. – поняла Оливия.

– Когда местных демонов и бесов отделяют от ангелов и богов, пожелавших разнообразить своё бытие Вечного циклом жизней на данной планете. И поиграть в беспорядочные сексуальные связи с местными бесовками. А если повезёт, то и – с демонессами! Хотя они так тебя изводят, – вспомнил он Артемиду, – что стоит трижды подумать перед тем, как вступать с такой фурией в половую, а тем более – в социальную связь. Ведь если у тебя не будет в этой жизни достаточного для неё количества денежных средств, то такая оторва будет безбожно пилить тебе мозги. А эти стервы уже давно такие умные, что от них так просто не отвертишься. Если будет интересно, почитай мою книгу «Искушение Ганеши», я там подробно описал то, как именно Артемида пилила мне мозги за свои самые сексуальные услуги на планете. Ангелам-то хорошо. Там, желающие поразвлечься, отправляются по путёвке на континент демонов и вовсю оттягиваются с местными демонессами. А у богов-то ничего такого уже давно нет. Тогда как тут, в нижнем мире, можно заниматься сексом столько, сколько влезет, родившись тут и официально считая, что ты простой смертный. Да и есть можно будет тут уже всё подряд, лишь бы живот не лопнул. Или ты думаешь, откуда здесь столько толстяков? Большая часть из них это падшие ангелы, которые «дорвались до бесплатного». Зашли сюда, как в «Шведский стол». Ведь теперь им можно есть всё, даже мясо! Что в их ангельском мире непозволительно. Так как это мгновенно стравливает всю твою психическую энергию до нуля, тут же делая любого ангела простым смертным.

– А здесь ты и так духовно мёртв, так что тебе терять нечего! – усмехнулась Козлова.

– За что Судьи официально признали меня самым большим Грешником в их галактике и обнулили мой счёт в Галактическом Центральном Банке. Отомстив мне за инцидент с Судьёй Виктором. Затем подали жалобу на меня во Вселенский Суд, и их коллеги, недолго думая, обнулили ещё и мой счёт в Межгалактическом Центральном Банке. Так что теперь мне уже некуда и податься. И эта планета временно стала мне вторым домом. Пока я не накоплю достаточно средств, взимая плату с богов и ангелов за организацию им экскурсий в нижний мир, чтобы купить себе отдельную планету. Не создавать же мне из-за них галактику? Ты даже не представляешь, столько с ней возни… Нас в школе Творцов целый год этому обучали.

– Но – для чего?

– Как это – для чего? Вдруг, пока мы будем в командировке, Центральная галактика уже погибнет? А вслед за ней могут «посыпаться» и все остальные. Друг за другом. Ведь она руками Творцов Вселенной следит за Порядком в Мироздании. Так любой из нас должен будет явиться тем, кто возродит вселенную, создав по одной галактике. Или ты думала, почему нас называют Творцы Вселенной? Только мы, как бывшие Судьи, знаем все Законы Вселенной назубок. И сможем возродить Порядок. Создавая в новой галактике Творцов и Судей.

– Капец, – только и сказала Оливия. Поняв, что эта планета никогда теперь не станет одной из высших. Зевс не захочет – из-за глупости Судей – помогать бесам становиться ангелами и терять свой бизнес. – Что смогло бы заставить тебя передумать? – решила Оливия взять судьбу планеты в свои руки, с вызовом глянув ему в глаза. Ощутив в себе Творца!

– Как это – что? – улыбнулся Зевс, расстёгивая ширинку. – Падай. Согласно Закону Вселенной, только Творец планетарного масштаба может бросить вызов Творцу Вселенной! Почему Король Артур и бросил вызов Творцу Галактики. Ведь обычный ангел не может бросать вызов даже планетарному Творцу, не по Сеньке шапка! А тем более – Творцу Галактики! Но Тот уже знал о всех его шашнях с Талией, просто заглянув в архив Акаша. И Судьи тут же влепили ему и ей пожизненное. Чтоб никому из ангелов неповадно было. Подавив мятеж. Местный кандидат в Творцы этой планеты Ганимед не так давно помер, так что, пока он не перевоплотился, его место вакантно. Срочно сдавай зачёт на Творца! Ты должна сотворить то, что тебе более всего ненавистно. Ради счастья всех остальных, ты должна совершить подвиг великомученика.

Что ей оставалось? Ведь от неё сейчас зависела судьба планеты!

– Может быть, хотя бы куда-нибудь отъедем? – оглянулась она сквозь лобовое стекло на все те влюблённые парочки, что в обнимку неспешно прогуливались по Набережной, проходя мимо их машины туда и обратно. Не решаясь сдать зачёт на глазах у всех.

– Народ должен знать и публично любить своих героев! – лишь усмехнулся над ней Зевс. – В конце концов, ты идёшь на это исключительно ради них.

Оливия глубоко вздохнула, ещё раз преодолела в себе гражданку Козлову и стала спасать планету.

Всё глубже и глубже… понимая, что Зевс таким вот образом наконец-то «компенсирует» то, в чём она ему так упорно отказывала.

Ведь он, пока Оливия делала ему минет, именно так и говорил:

– Любовь есть обратная сторона медали понимания. Вы любите другого настолько, насколько хорошо вы его понимаете и хотите ему, этому слепому кутёнку, помочь. Любовь есть презумпция силы. Ненависть – слабости, когда вы чувствуете, что зря отдали другому что-то, в чём и без того нуждались сами. Любовь и раскаяние – когда чувствуете, что не отдали другому что-то, в чём он так нуждался!

Через десять минут публичного унижения минетом поставив Оливию в позу «козла». И любой бес, проходя мимо, через лобовое стекло мог увидеть…

Как Оливия готовилась спасти планету. Уже наслаждаясь тем, что ей только предстоит!

А затем Зевс стал в течении часа восстанавливать энергию, катая Сизифов-камень. Подробно объясняя Оливии то, что он делает внутри себя, ощущая его реальную тяжесть. Чтобы та, сдав зачёт, теперь могла реально стать Творцом. Точно также катая философский Камень в течении сорока дней в специально отведённой им для этого комнате. Став титаном духа.

Затем прочитала его «Летучий корабль», освоила всё, что там было предложено Виктору и Марианне, и стала ангелом-во-плоти.

В отличии от него, легко преодолела все «Искушения Ганеши».

И начала Творить. Как она и добивалась!

Эпилог

После того, как через семь лет Зевс ей всё-таки сознался:

– Знаешь, я тебя обманул, – вздохнул Зевс.

– И – в чём же? – не поняла Оливия, наблюдая за сиянием, которое исходило от её пальцев. Набравших мощь палиц. Ведь она действительно физически трансформировалась в богиню, как он и обещал – что её тело станет светозарным.

– Ассортир и есть планета, которую я себе купил. Правда, в кредит… Но после того, как я издал там свои книги и провёл рекламную компанию среди тех, кто уже посмотрел шоу «Битва в кальсонах», сюда ринулось столько богов и ангелов, желающих вступить в реальную «битву» с демонами искушения, повторив тут все мои сексуальные «подвиги», что я его уже давно закрыл. Тут же каждый после просмотра шоу сообразив, что на Ассортире, как только они захотят начать трансформироваться обратно в титанов духа, архидемоны тут же станут посылать им самых прекраснейших демонов искушения на планете. Как Талия и Елена. А затем, если те (после «битвы» с ними) наконец-то смогут их отвергнуть, архидемоны станут посылать им демонов искушения второго типа. Как Диана и Юлия. Что подкупало их ещё больше! Уже понимая, что за ласки их тут ждут. В обоих вариантах. Не говоря уже о Натали. О таких демонессах никто из ангелов и мечтать не смел на их планетах! Даже не представляя до меня, что такое вообще возможно. Или ты думала, откуда на Ассортире сейчас такой демографический взрыв? Даже стоящие тут у власти демоны забили тревогу и стали разворачивать программы «по сокращению населения планеты», почему-то считая, что планета не сможет стольких «туристов» прокормить. Оставив тут всего «золотой миллиард». То есть – значительно сократить мои доходы. Вместо того чтобы принудительно перевести население стран на вегетарианство. Ведь ангелы только этим у себя на планетах и питаются. А значит и тут не будут против. А мясо выращивать только для бесов на континенте Тёмных. Ведь они от мяса и крови становятся только злей! Вырабатывая негативную психическую энергию для архидемонов, их пищу. Поэтому бесы без мяса и теряют смысл жизни. Которые те им тщательно внушают. И ни за что от него не откажутся!

– Чего бы ты им о вреде и пользе мяса ни говорил?

– Бесы – хищники. Это их питание. И ничего с этим не поделать. Снаружи вы все можете выглядеть одинаково, но внутри – ты тот, кто ты есть. И будешь есть. И этого не изменить. Именно так наивно-демонические существа и отличаются от потенциальных ангелов. Поэтому и необходимо разделение на два континента. Чтобы у ангелов не было возможности пасть, случайно съев блюдо, в котором оказалось мясо. Как демонесса Нелли (из «Битвы в кальсонах») подсунула мне фаршированные кабачки, где я не заметил мяса. После рейса, где я непроизвольно трансформировался в ангела. Сам того не ведая.

– И начал ухлёстывать за ней, как бес, наконец-то узрев, какая она Прекрасная? – усмехнулась над ним Оливия. Уже успевшая прочитать «Битву в кальсонах».

– А поскольку в отличии от бесов, что у богов, что у ангелов процесс трансформации запускается самопроизвольно, как у Валентина, который через несколько дней воздержания непроизвольно становился Валей, то стоит ангелам две-три недели по воздерживаться от секса, как архидемоны – чтобы не упустить их со своей планеты – станут тут же посылать им своих прекраснейших демонов искушения, которые раньше на этой планете были ангелами. Как Вале – самых красивых девушек на судне. И тут уже нужно будет либо не упустить свой шанс и – желательно тут же – овладеть ею, либо уже продолжать катать Сизифов-камень, ожидая кого попроще – демона искушения второго типа, чтобы уж точно ею овладеть. Вот и всё. Нужно просто воздерживаться и не рукоблудить, иначе тебе так никого тут и не пришлют. Ведь ты уже выполнил задачу архидемонов.

– Причём, самостоятельно! – усмехнулась Оливия. – Теперь понятно, почему в этом мире столько одиноких бесов. Им просто и самим с собой неплохо. А кем у тебя воплощаются ангелы и боги?

– Самые талантливые из них идут в искусство. В актёры, сценаристы, режиссёры, художники, скульпторы, писатели, поэты. В основном, боги. Пытаясь выразить своё, непохожее на мироощущение обычных бесов, мироощущение. От которого бесы, обычно, слегка в шоке. Наслаждаясь подлинно прекрасным! Местные же писатели из бесов пишут хорор, мистику, детективы и прочие несуразные ужастики. Выплёскивая из себя все те ужасы и страдания, что царят у них в душе, в свои произведения. И другие бесы с удовольствием поглощают творения этих «криэйтеров», находя в них нечто общее со своей – столь же уродливой – сущностью. Ну, а те из ангелов, что не так талантливы, становятся мелкими частными предпринимателями. Чтобы ни на кого не гнуть спину, но и не выделяться из толпы. Именно поэтому демоны и пытаются уничтожить средний класс.

– Но я всё-таки не понимаю, – усомнилась Оливия, – Ладно, боги. Ангелам-то это зачем? У них ведь тоже есть демонессы.

– Не догадалась ещё? – усмехнулся над ней Зевс. – Я назвал это в своих книгах «эффект Пушкина». Поскольку у всех разумных существ самый эффективный период в жизни, когда мы наиболее динамично обучаемся, это детство и юность, то задача богов и ангелов – здесь – прожить жизнь с максимальной отдачей всего своего таланта в молодости и умереть в расцвете сил. Чтобы тут же перевоплотиться и начать обучаться и творить заново. Жить более эффективно, не тратя уже себя на переживания того, когда у тебя начнут выпадать волосы и зубы, возникать все прочие болезни типа Альцгеймера, затормаживающие в старости твой разум. Что, конечно же, отражается на твоём астральном теле. И ты в следующей жизни рождаешься уже не таким активным, как тот, кто умер в расцвете сил. И обучаешься уже не столь эффективно, как мог бы, умри ты в возрасте Пушкина – в апогее расцвета своего таланта. Если ты заметила, то большинство жутко талантливых бесов умирает здесь, как Пушкин, именно молодыми. Не дожидаясь старости. Что далеко не случайно.

– И что же ангелам мешает организовать свои жизни с «эффектом Пушкина» на своих планетах? – не поняла Оливия.

– Как это – что? Это слишком безопасные и миролюбивые планеты. Они же – ангелы! Там не может возникнуть Дантес и пристрелить тебя. Нет ни такой преступности, как тут, на планете-тюрьме, ни венерических болезней, чтобы ты закончил жизнь, как и Мопассан. С пером в руках. И самое главное – там нет архидемонов, которые могли бы подстроить для тебя несчастный случай с летальным исходим. Они только здесь. В этом уникальность этой планеты! Именно поэтому титаны и начали побеждать богов в мифах, если учесть то, что это совсем не мифы. А летописные свидетельства того, как Творцы Вселенной потерпели тут фиаско. А победили они нас не оружием, ведь оно у нас было гораздо более совершенным, а из-за более интенсивного развития. Так как титаны сознательно живут здесь до сорока лет, умирая от болезни или «несчастного случая». Тогда как боги – на своих планетах – проходят максимально эффективный этап обучения всего лишь один раз в тысячу двести лет своей непомерно долгой жизни. И все тысячу сто пятьдесят лет только и ждут смерти. Поскольку ни тут, ни там оканчивать жизнь самоубийством нельзя. Ни в коем случае! Так как по Закону Вселенной, который одинаково действует во всех Больших галактиках, а значит – и на любой из планет, этим ты сильно ухудшаешь свою судьбу в следующей жизни. И поэтому – чтобы ощутить экспрессию от такого короткого этапа самообучения – что боги, что ангелы просто ринулись в моё агентство, когда я сумел объяснить тем, кому наплевать на секс, что они станут после этого гораздо живее, умнее и талантливее. Так как на своей планете у бога обычно вырабатывается своя манера художественного самовыражения и он становится там уже никому особо не интересен, все тысячу сто пятьдесят лет повествуя в одной и той же манере изложения. Тогда как тут ты каждые сорок лет, с каждой жизнью, вырабатываешь уже совершенно новый стиль. И снова – на острие популярности! Круто?

– Ну, да. Я об этом не подумала.

– А я, как писатель, не только подумал, но и объяснил это всем богам и ангелам. В своих книгах. Договорившись об этом с архидемонами. Которые организуют твою преждевременную смерть столь хитро, что ты в этом и не виновен вовсе. А значит – и не ухудшаешь свою судьбу, снова рождаясь со столь же потрясающе прекрасным телом. И вот – боги и ангелы стоят в очереди в кассу в филиалах моего агентства «Новая жизнь бога на Ассортире» на всех планетах высшего типа, чтобы как можно скорее сюда попасть. Готовые заплатить мне за это любые деньги! Чтобы перерождаться тут до самой Жатвы. Или ты думаешь, почему Будда, когда всё это понял, заявил, что «мы живём в совершеннейшем из миров»? Но, в отличии от меня, не успел на этом заработать. Так как его тут же «случайно» отравил ученик. И я уже начал, потихонечку, скупать все остальные планеты низшего типа в этой галактике.

– Чтобы продолжить ещё и на этих планетах свой бизнес?

–Да. Обучая местных демонов тому, как именно им стать архидемонами. Именно поэтому архидемоны и пошли мне здесь навстречу.

– И стали помогать?

– Организовывая там параллельно всё новые планеты-тюрьмы. Так как из-за введения Времени на планетах высшего типа преступность в галактике стала расти, как на дрожжах.

– А как демоны превращаются в архидемонов?

– Почитай об этом в книге «Второе Пришествие… Ганеши», если тебе это интересно. Там в диалогах с Джиневрой я подробнейшим образом описываю то, чему обучил её отец.

– Величайший Мастер?

– Которого знают здесь ещё как Сатана. Это она мне рассказала. Выдала все секреты архидемонов. Я и сам не знал.

– Ладно, ангелы. Но как тебе удалось во всё это вовлечь богов?

– Это не мне. Эту «гонку по вертикали» запустил Монте-Кристо, сказав: «И последние станут первыми!» Призывая воплощаться и воплощаться. Как можно чаще. Но не успел это провернуть, так как архидемоны через своих подручных его неожиданно распяли, оборвав все его колоссальные планы по трансформации галактики. А я просто все его планы понял и воплотил в жизнь. И если он только захочет, я отдам ему половину всех заработанных мною денег. От той половины, что незримо заработал Будда, создав мне все необходимые предпосылки. Я просто оказался в нужное время в нужном месте, всё это поняв и тут же осознав то, что именно необходимо делать.

– Чтобы реализовать их планы?

– Как только станешь Творцом, ты сама сразу же поймёшь не только это, но и многое из того, что осталось мною так и не понятым из их слов и не востребованным на повестку дня. Когда будешь обладать более высшим разумом, чем сейчас. Постоянно читая сложную интеллектуальную литературу (как минимум два часа в день!) непрерывно в течении семи лет. Не употребляя ни алкоголя, ни мяса. Чтобы весь твой труд по трансформации физического мозга в Высший Разум не стал напрасным.

– Ещё семи лет? – озадачилась Оливия.

– Но только так ты и сможешь стать Творцом. Твой череп заметно вытянется от того, что мозги, «закипая» от напряжения и образования новых синапсов и нейронов, перестанут умещаться в стандартную черепную коробку, которая досталась тебе от родителей. Но это можно легко скрыть, начав носить шляпку. Или ты думаешь, для чего череп не цельная кость, а состоит из пластин? По задумке Создателей твоего тела. Как раз для того, чтобы мозг мог их постепенно расширять изнутри, по мере увеличения объёма мозга. Создавая всё новые поля и подполя. Раньше черепа некоторых продвинутых пользователей мозгом вытягивались так сильно, что им пришлось ввести в обиход цилиндры. К счастью, в наше время почти никто не пользуется мозгом для сверхинтенсивного саморазвития, так что черепа современников не нуждается даже в шляпах. Чтобы скрывать от бесов то, что ты гораздо умнее их. И с тобой ничего не сотворили, как с Монте-Кристо.

– Поэтому шляпы постепенно и выбыли из употребления, – поняла Оливия, вздохнув. Внезапно осознав, как сильно деградировала планета. – Реально Ас-сортир. Я уже вообще не верю, что боги могли на это клюнуть. Окунуться во всю эту грязь. Что-то тут не вяжется.

– Конечно не вяжется, – усмехнулся Зевс. – Ведь легко оставаться богом, когда у тебя нет ни желудка, ни половых органов. А вот ты попробуй остаться богом, когда у тебя всё это есть. Попробуй победить своего Мамону, – хлопнул Зевс себя по пузу. – И – своего Банана, – усмехнулся он, посмотрев куда-то вниз. – Вот где истинный подвиг!

– Ну, а ангелы? Ведь у них всё это уже имеется.

– Легко оставаться ангелом, когда все вокруг тебя спят друг с дружкой исключительно раз в лунный месяц. Когда все только об этом и пишут в статьях и говорят в кино. И ты с детства по другому уже и не мыслишь. Ведь все фильмы для взрослых исключительно об этом. А если твой близкий или знакомый вдруг срывается в юности и становится простым смертным, то ему, как извращенцу, тут же присваивают рейтинг «бес» и навсегда высылают на континент Тёмных. И ты уже начинаешь всего этого вообще опасаться. И невольно избегаешь соблазнов. Если и вступая в связь, то только с одним партнёром и на всю свою жизнь. И твоя супруга тоже спит исключительно с тобой. И только один раз в лунный месяц. Даже если ты её станешь об этом умолять. Опасаясь, что её тут же сошлют за это на континент Тёмных. Навсегда.

– Если она тебе даже нечаянно изменит?

– Там не забалуешь. А вот ты попробуй оставаться ангелом, как Джиневра во «Втором Пришествии…», когда вокруг тебя все наивно думают, что они простые смертные? И только и мечтают хоть с кем-то спариться. Чтобы обрести семью, любовь всей своей жизни и прочий бред, что внушают тут всем суккубы во сне и наяву. И архидемоны – через массовое искусство и «научные» статьи о пользе секса для женской психики. Вот где нужно проявлять твёрдость духа чтобы каждый день бороться с искушениями!

– Завалить соседку? – улыбнулась Оливия. С трудом преодолев в себе гражданку Козлову.

– Творцы Вселенной только потому и пали тут «смертью храбрых», что мы прибыли сюда в телах ангелов. И почти половина из нас не смогла устоять перед соблазнами. Побыть несколько жизней простыми смертными. Настолько прекрасных демонов искушения нам тут посылали архидемоны. В качестве гостий на наш корабль. Поначалу мы пытались от них отбиться, да. Но после того как Фай Родис пошла во дворец к императору, и тот её там убил… Духовно. «Сообразив на троих» со своими вассалами…

– Как предлагал мне твой брат на Набережной сделать это с вами? – улыбнулась Оливия.

– Да. После того, как она трахалась там с ними троими два дня подряд и, в итоге, стала простой смертной, она вернулась на корабль и стала меня откровенно домогаться, наша крепость духа пала. Я переспал с ней, от радости, на глазах у всех! В комнате отдыха, где я принимал во время её прихода пищу. Прямо на столе! И остальные, глядя на это, тоже пошли в разнос! Под незримым напором архидемонов. Тивиса Хенако тут же отомстила мне, повалив Гена Атала на диван. Вир Норин пытался его вначале предостеречь, как друга, всё отговаривал не терять голову и энергию, когда Тивиса не дала ему восстановить энергию в течении часа и повалила на диван снова, видя, что мы тоже не восстанавливаем энергию, снова и снова продолжая совокупляться, но затем архидемоны и ему внушили столь же похотливые мысли, пока он осуждающе смотрел, как мы совокупляемся, не щадя себя! И чуть ли не изнасиловал тебя, когда ты заглянула в комнату отдыха на наши стоны. Остолбенев от недоумения. Благо, что тебе он и так нравился, так что ты легко дала уговорить себя архидемонам с ним переспать. Прямо на ковре на полу. Снова и снова! Глядя на то, как я и Фай Родис совокупляемся прямо на столе, не обращая ни на кого внимания. Так долго мы хотели друг друга все эти годы, пока летели на Торманс. И всё это время изнывали от поглощающей нас страсти. Я – с Тивисой Хенако раз в лунный месяц, тут же восстанавливая энергию в течении часа катая «Сизифов-камень», а Фай Родис – сама с собой. Иногда. Когда думала о том, как мы поженимся. На её любимой планете в Центральной галактике, которую она себе уже купила. Прощая мне Тивису, как временную фаворитку. Так как видела по моим глазам, что это именно из-за неё я не могу себя больше сдерживать. И наконец-то решила Тивисе за это отомстить! Отдавшись мне прямо у неё на глазах. Мол, мне достаточно было в любой момент просто поманить его пальчиком и он мой. Тут же! И Тивиса не могла не вскипеть гневом и презрением. И не отомстить ей с Гетом Аталом, который стал тут теперь обычным Буримэ. Мол, на меня тоже есть спрос! И ещё какой! Так как Всегда считала его великим воином. Павшим… к её ногам. Когда не дала ему откатать в течении часа «Сизифов-камень». Тут же повалив его снова. Раз пошла такая драка! Меду ней и Фай Родис. Что внушали им обеим архидемоны, всё распаляя их в постели. Заставляя наперегонки заниматься с нами сексом. В местной гостинице. Еще три дня. Те из Творцов Вселенной, кто был покрепче духом, еле смогли унести отсюда ноги. Пока мы вшестером снимали трехместный номер. Так как нас почему-то заводило заниматься сексом именно на глазах друг друга. Разбившись на пары.

– Бросив нас тут на произвол судьбы?! А как меня тогда звали?

– Олла Дез. Только в отличии от Тивисы Хенако, мы не были любовниками. Тогда ты была просто безумно красивая и поэтому слишком высоко задирала свой нос.

– Была? – оторопела Оливия. – Я тебе уже не нравлюсь?

– Ну, ты и сейчас ещё ничего, – усмехнулся он. – Пребывание на Ассортире тебя заметно искорёжило. Впрочем, как и каждого, кто находится тут долго. Под разлагающим воздействием архидемонов, которые отравляют вашу энергетику, подстрекая думать обо всех плохо чтобы побольше выкачивать из вас отрицательной энергии. Или ты думала, почему ты так наслаждалась обществом этих всемогущих демонов из Нахадаки? Твоя душа всё ещё помнит о том, как ты и сама была ещё более всемогущей. И ты бессознательно жаждешь вернуть свою власть над окружающей тебя вселенной. А с ними ты всего лишь вспоминала то, кем ты была сама до того, как «погибла», умерев духовно на Тормансе вместе с нами. Единственное, чего я до сих пор не могу понять, так это того, почему вы до сих пор не Пробудились, ведь нас всех именно этому и обучали в учебно-тренажерном центре перед отправкой в командировку.

– Видимо, на этой планете что-то пошло не так, – поняла Оливия.

– Возможно, что это архидемоны просто дурят всем голову всякий раз, как только ты прикасаешься к Учению местного планетарного Творца, говоря тебе на бессознательном уровне, что всё это полная чушь! Мол, закрой книгу и не теряй времени даром. Лучше сделай то-то и то-то. Да я и сам тут поначалу не верил в Бога и тоже считал религию полной чушью, как мне это объяснили социалисты: «опиум для народа». Пока не полюбил так сильно, что готов был реально покончить с собой, – вспомнил он нимфу Джонсон. – Это и стало катализатором. Для меня лично наступил «Судный день», – горько усмехнулся он. – Возможно, вы просто не умеете любить столь же сильно, как и я. Других, а значит и – всю вселенную! Поэтому архангелы и не спешат вам помогать. А может, просто и не знают о вашем существовании. Ведь вы не с их планеты и вас нет в их списках. На вас нет «досье». Тем более что даже Иван Ефремов написал в своём романе «Час Быка», что ты вернулась вместе с другими Творцами. То есть ты для архангелов словно бы в шапке-невидимке. Значит, только я смогу обратить на тебя Их внимание и попросить помочь и тебе Пробудиться тоже. Скорее всего они решили, что ты ещё одна «молодая душа», только недавно переставшая быть животным.

– Каким это? – озадачилась Оливия.

– Прости, какая у тебя фамилия? – усмехнулся над ней Зевс. – Вероятнее всего, что ты именно ею и была на своей родной планете в Центральной галактике когда-то очень и очень давно, пока не достигла Высшего Разума и не стала богиней. А затем и – Творцом Вселенной. Вот они тебя так и классифицировали. Архангелы всё Видят.

– По крайней мере – вашу сущность, – поняла Оливия и вздохнула, осознавая, что вела себя тогда, как натуральная коза. С Виром Норином на Тормансе.

– А местные демоны-то выросли в именно этих условиях, даже не думая об удалении детородных органов. И уже привыкли преодолевать соблазны архидемонов. Легко и непринуждённо. И если и питаться вихревой энергией, то только после смерти тела. То есть – в полевой форме, становясь суккубами и архидемонами. Кто хотел.

– Потому что тогда по другому уже и не получается, – улыбнулась Оливия. – Рта-то у тебя уже нет.

– А пока ты в теле, ты питаешься твёрдой пищей. Так тут у них заведено. Именно поэтому демоны и стараются жить тут до сорока лет. Даже если они и бесталанны. Ведь до сорока лет с искушениями бороться намного сложнее, чем когда ты уже на пенсии. Когда у тебя уже чисто психически ни на кого не стоит, после того как ты уже давно понимаешь, что прекрасные демоны искушения, которыми ты так сильно был очарован в юности, это просто красивые демонессы, которые разводили тебя на деньги. Пока они всё ещё удивительно прекрасны! Как Каллисто и Артемида, – вздохнул Зевс. – И ты наконец-то перестаёшь их боготворить. Наивно воспринимая таких, как они, за ангелов, сошедших к тебе с небес. А все остальные – просто бесовки, которые только хотят казаться прекрасными, пользуясь косметикой. А когда смывают её, становятся столь же безликими, как Натали.

– Которых ты без косметики особо-то и не хочешь, – понимающе улыбнулась Оливия..

– Да и есть под старость лет уже особо-то и не хочется. Настолько ты уже ко всему приелся. Да и внутренние органы уже настолько изношены, что излишняя пища лишь отягощает твой организм. От которого ты уже благодаря этому начинаешь себя отделять. И постепенно понимаешь, что ты – плазмоид. Которого насильно впихнули в эту грубую оболочку. И начинаешь задумываться о том чтобы накопить побольше энергии. Но уже – поздно.

– Почему – поздно?

– Ни архидемоном, ни суккубом ты быть уже и сам не хочешь. Уже понимая, что становиться ими бессмысленно, ведь они остановили на этом своё саморазвитие. Да и вообще уже ничего не хочешь. Лишь – поскорее покончить со всем этим жутким миром раз и навсегда.

– Так и что же их останавливает?

– Только понимание того, что смерти нету. Теперь понятно, почему демоны не хотят ждать старости? И терять смысл жизни.

– Зато теперь я понимаю, почему архангелы попускают столько катастроф, войн и прочих летальных исходов на Ассортире.

– Это всё уловки архидемонов, – усмехнулся Зевс. – Только самые глупые бесы по молодости лет до сих пор наивно верят в смерть, наконец-то осознав тот мир, в котором они оказались. И наивно пытаются покончить с собой. Лишь ухудшая этим своё следующее тело и детство.

– Вот идиоты. Теперь я понимаю, почему ты называешь бесов наивно-демоническими созданиями.

– Вот боги и ангелы и захотели тоже стать столь же твёрды духом, как демоны. Оставаясь при этом столь же удивительно прекрасными, что и раньше. В отличии от них. Когда я сумел им всё это объяснить. В своих книгах.

– Ведь их сущность настолько прекрасна, что они никогда не думают о других гадости, – согласилась Оливия, так как уже успела заметить это на себе. – А только – радости!

– Как и моя сущность. С тех пор, как я ещё в юности начитался пьес Оскара Уайльда и возомнил себя истинным джентльменом.

– Не допуская в себе низкого и мерзкого?

– А вот ты попробуй сама оставаться культурной и высоконравственной, как и на планетах высшего типа, где все поголовно именно такие, но уже – тут, среди конченных моральных уродов и отморозков, мечтающих только о выгоде. Которые будут пытаться высмеять тебя и твою «завышенную самооценку». Вот где подвиг! Вот она – подлинная битва титанов духа и безобразных вурдалаков, почти поголовно населяющих данную планету. Которые и из тебя тоже своим примером и отношением к тебе изо всех сил будут стремиться и из тебя тоже сделать точно такого же отморозка. Хотя бы – лайт-версию, делая тебе «скидку» за твою неопытность в их грязных делах. В то время как ты и сам ещё не уверен точно ли ты бог или хотя бы ангел? Или точно такой же дегрод, как и они? То есть –почти все, кто тебя окружают, каждый день напевая пошлые песенки. Попробуй тут не пасть до их уровня и не стать «нормальным». Как им кажется. Внушая тебе свои иллюзии каждый день. Всем своим поведением. И отношением к тебе. Как к точно такому же придурку. Который возомнил себя кем-то высшим! Чем они. Втаптывая тебя за это в грязь! А то и распиная тебя за это, как Монте-Кристо. И ты уже и сам постепенно понимаешь, чем это тебе грозит, если ты не станешь таким, как все. Кто называет тебя не иначе, как «ботан». Вот где место для подвига! Который боги и ангелы тут же захотели совершить!

– Как только ты сумел объяснить им суть вещей? То есть ты уже не собираешься превращать Ассортир в планету высшего типа?

– Думаю, что у меня это не получится.

– Почему? – не поняла Оливия.

– Потому что теперь ты отвечаешь за данную планету, – улыбнулся Ганеша, – теперь тебе решать.

– Мне? – удивилась Оливия. Ощутив в себе Творца! И невольно приосанилась.

– К тому же, если всё население этой планеты станет высоконравственным и разумным, они станут чуть ли не физически ощущать, как от них уходит энергия, как только они начнут думать гадости, на которые их постоянно подбивают архидемоны, как только хотят есть. И они тут же поймут, что их держат тут примитивными именно для того, чтобы они не замечали, как архидемоны доят их на отрицательную энергию, вызывая отрицательные эмоции. Мы для архидемонов – пища. И всё. И им нужно чтобы бесы меж собой постоянно ссорились. А лучше – чтобы воевали, ненавидя друг друга – до глубины души! Хотя бы – на улицах. Организуя банды и ЧВК.

– Ну, а боги? Они же тоже питаются нашей Светлой энергией.

– Боги хотя бы осуществляют за это все твои мечты! В строгом соответствии с количеством и качеством выделяемой тобой энергии. Вот и вся разница. К тому же, чем лучше ты думаешь, тем Светлее ты становишься, улучшая своё здоровье. Тогда как думая гадости, ты лишь подрываешь свой иммунитет. И каждый раз становишься чуть Темнее и безобразнее.

– Как говорил Ленин: «Социализм – это строгий учёт и контроль!» – усмехнулась Оливия.

– Поэтому чем население этой планеты примитивнее, тем для архидемонов лучше. Тем больше ты злишься от того, что у тебя ничего не получается. Выделяя в пространство отрицательную энергию. Архидемоны никогда не позволят превратить эту планету в одну из высших. Лишив их пищи. Поэтому им гораздо проще уничтожить эту цивилизацию одним махом и начать создавать её с ноля, как на этой планете уже не раз было, чем позволить разумным бесам превратить свою планету в одну из высших. Как и другие планеты низшего типа, где теперь тоже – благодаря мне – появились архидемоны. Так что теперь мне останется только на каждой из купленных мною планет обучить и нанять Творцов. Из сосланных туда ангелов и богов за их проступки в высшем мире. Постепенно расширяя свой бизнес по всей галактике!

– Так выходит, при помощи текста из своей рекламной акции ты семь лет назад завербовал меня в качестве своего планетарного Творца?! – возмутилась Оливия. Что наивно клюнула на агитку. Вспомнив то, как это было. В джипе.

– Да. Я давно искал тут себе Книгиню, с которой мог бы общаться вне сексуального контекста. Словно два бестелесных литературных персонажа. И Творить вместе с ней из добрых существ ангелов, выпуская их отсюда, как голубей из клетки, на нашей духовной свадьбе!