Черная пирамида бесплатное чтение

Зелена Крыж
Черная пирамида

Над узким прямоугольником солнечного светильника кружились мошки. Оглушенные током, падали на подоконник редким дождиком золотого песка.

Что-то слабо сегодня летят, хотя вечер жаркий, есть надежда на дождь. Если тщательно пройтись карманным пылесосом по всем углам, плюс улов с подоконника – с трудом наберется на жидкий бутерброд. В столовке, судя по запаху, разливают свежие, с куриным бульоном. Вкусно!.. Но мало.

Обычная вечерняя пайка студента, живущего далеко от своей усадьбы. Больше не наработал. Для прогулок по ресторанам надо шевелить мозгами, а не сметать пыль с подоконника и сидеть на подножном корму! Ждет он великого открытия! А тем временем, все статьи и дипломы двоечникам, которые заказали в последний месяц, давно сдал, а деньги проел!

Ладно, грех жаловаться. Ещё минут десять полетают, и хватит. День сегодня был не ахти какой солнечный, батарейки в мухолове хватит от силы ещё часа на четыре. И ветра как назло нет, ветрячок не включишь. А платить за университетскую электрику из собственного пустого кармана, ох, как не хочется. Зато, если пойдет дождь, в установки к полуночи наберется вода, могут налить стаканчик-другой бесплатно, если успеешь проскочить первым. Надо торопиться, пока свет есть. Сиди, шифруй – не хочу! Ночь впереди длинная…

Студент-изобретатель спустился в столовую, вытряхнул в колбу на весах собранный по комнате "золотой песок", как называли на жаргоне лентяев ежедневную домашнюю пыль. Пять с половиной граммов! Спасибо мошкам!

Сидя у открытого настежь окна, он прокусил толстую желатиновую кожуру овального бутерброда, с удовольствием выпил свежий супчик и сжевал шкурку. Запивая ужин большой кружкой зеленого чая с пакетом сухариков (спасибо мошкам!), он снова склонился над старыми, норовящими свернуться в трубку, листами со значками иероглифов.

Тишину нарушал легкий электрический треск, за который домашний мухолов со светильником меньше метра получил кличку "сверчок". Настоящие сверчки и цикады молчали, а, скорее, давно вымерли в окрестностях черной пирамиды. Птицы даже весной не вели свои певческие турниры на несколько километров вокруг.

Птицы – не дураки! Чувствуют, что пирамида ядовитая. А глупая мошкара плодится, как ни в чем не бывало, и летит на свет и тепло. Черные бока пирамиды – вот Клондайк "золотого песка"! Но вся пыль достается хранителям музея, так же как ядовитая водичка после дождя, которую перегоняют в топливо. Только этим и делится с людьми пирамида. И не заикнись, что бессчетные тонны ценнейшего углепластика зря лежат под открытым небом, вместо того, чтобы перегоняться в самое мощное топливо, без которого встанут все заводы, с неба, как горох, посыплются спутники-наблюдатели и погодные станции, не говоря уж о том, как подскочат цены на электричество для бедных студентов!

Ага, в прошлый раз заикнулся о проекте переработки, так ректор бушевал, хуже бешеного быка. Декан грозился выгнать из отеля-общежития, а совет чуть вообще тему диплома не зарубил. Пирамида – великий памятник предыдущей цивилизации первых веков третьего тысячелетия! И косо смотреть в ее сторону – ни-ни, коль не хочешь вылететь из универа.

А как на нее смотреть?! Из любого восточного окна виден этот гигантский монстр, закрывающий солнце на несколько часов по утрам!

Ясен пень, пирамида накапливает тепло, притягивает своими гранями самые крупные частицы пыли, а температура внутри позволяет работать пригородной ТЭС, что еще требовать от "мемориала"? Ее граням, значит, можно раскаляться и электризоваться до неприличия, перехватывая ценную энергию у студенческих мухоловов, которые с утра жадно смотрят в небо, щурясь узкими "глазками", ловя солнышко, чтобы к вечеру обеспечивать своим хозяевам освещение и скромный ужин, если повезет с мошками.

Пирамида – священна, кто спорит! Хотя тайна ее создания до сих пор не раскрыта.

И то, что эта громадина меньше всего – реактор, не сомневается даже ректор! Все исследования показали: блоки углепластика, из которых состоит пирамида, уложены концентрическими рядами, она не пустая. Если снять только один верхний слой с каждой столичной пирамиды в мире, запасов для производства сжиженного топлива будет немерено, а никто уменьшения "памятников" и не заметит!

Тьфу ты, это же очевидная польза для человечества! Вся загвоздка в именах, вырезанных на каждом блоке. То есть, никто не знает, что это, но если взять для расшифровки старую славяно-латинскую буквенную письменность, вместо нынешней обще-слоговой, эти надписи больше всего похожи на фамилии предков. Вот делать этим предкам нечего было, как увековечивать свои имена на здоровенных кирпичах углепластика. Лучше бы золотыми буквами на каждом дереве написали! И красиво, и растет веками – никому не мешает, не выводит из промышленного оборота миллионы тонн ценного ресурса по всему миру. Богатая, говорят, была цивилизация… Оно и видно, если так ценностями бросалась!

Впрочем, что гадать, лучше бы прочесть документ. Ведь старым, но нисколько не выцветшим порошком лазерного принтера по белому… то есть, по слегка желтому напечатано:

"Смысл и происхождение черной пирамиды"

хроника первых ста лет третьего тысячелетия от Р.Х.".

Тогда бы ректор заткнулся и не обзывал все проекты реконструкции пирамиды "безнравственным и антиобщественным преступлением против памяти". Одно плохо: заголовок написан обычным давним алфавитом, а дальше какие-то египетские руны.

Ни один словарь иероглифов не помог, а ведь, судя по документу, когда-то эти значки знал даже компьютер, ведь они не писаны от руки. Пусть даже эта письменность существовала только в единственном компьютере неизвестного шутника, но ведь кто-то же там что-то зашифровал!

"Открытие одного человека, непременно способен разгадать другой", – твердил им профессор на лекции по "изобретению велосипеда". Вообще-то она называлась: "о повторяемости и заимствовании идей в истории изобретений", но на жаргоне – понятнее и короче.

Если показать эти бумажки специалистам по древним шифрам, может, дело пошло бы быстрее. Ну, хотя бы соседям из филологического корпуса. Так ведь настучат. Неизвестно ещё, что здесь пишут про "великий мемориал". Отберут документ, обвинят в присвоении исторической ценности… Объясняй потом, что нашел капсулу летом с приятелями на практике, когда им позволили убирать один из музейных комплексов пирамиды – печку "Вулкан-0".

Тоже, кто ее знает, что за штука? Ясно только, что все блоки углепластика жглись и прессовались именно в ней. Но зачем?

Толик и Витька на каникулы смылись домой, на зеленые просторы, подальше от черного монстра. Где нет жидких бутербродов, где чистая питьевая вода течет свободно, а не выдается по суточной норме: два литра на человека. Хочешь больше – плати. А может быть даже ушли пешком к морю… Это он, как проклятый, остался дежурить в отеле, подрабатывать на лентяях, сдающих "хвосты", и иметь возможность делать опыты в университетских лабораториях. Якобы, это нужно ему для диплома. На самом деле, ему нужен вид из окна. Кажется, глядя на пирамиду, расшифровка пойдет быстрее.

Вот интересно, пирамида способна обеспечить энергией весь академгородок, почему же электричество в студенческих отелях такое дорогое? Пирамида гонит свет и тепло на собственный музейный комплекс, на промышленный пригород под горой, на освещение дорог, одним словом, куда угодно, только не к соседям. По логике правительства университет, тем более, если в нем есть изобретатели, способен сам обеспечить себя энергией. И это, вообще-то, правда.

Вот и Ветка всегда дразнила его "жадиной". А это не жадность, это "стремление к рациональному использованию природных благ и обостренное чувство справедливости". Он с первого класса доводил ее этой фразой до икоты от хохота. Но когда над его идеями смеются друзья и Ветка, это ничего. Когда хохочет университетский совет и ректор – менее приятно.

Что, в конце-то концов, здесь написано?!

Не могла эта шутка предков попасть в его руки случайно. Столько поколений студентов проходили практику возле пирамиды… Стоп, а если это они и вмуровали термокапсулу в печку? Нет, Толик проверял в лаборатории, капсула, похожая на латунное остроносое яйцо огромного гуся, действительно одним боком прикасалось к раскаленным камням тайника. Печку "Вулкан" не зажигали уже лет сто, если не больше. И такое толстое отражающее покрытие из стекла давно нигде не используется. Если это шутка, то студентов тех лет, начала тысячелетия, как указано в документе.

"Страшная-страшная сказочка о черной-черной пирамиде. Смерть ее – в черной печке, в печке – яйцо, в яйце – игла из бумаги. А в бумаге той самое интересное какой-то клинописью записано!.." И много листиков, хоть и маленьких. Настоящая книжечка карманного формата. Только ничего не понятно.

Может, начать расшифровку с конца? В некоторых историях лучше заранее знать конец, тогда и читать не страшно. Эти строчки – наверняка подпись. Но для иероглифов и обще-слогового письма – слишком длинные. Что если…?

Невероятно! Каждый иероглиф – одна буква? Это же с ума можно сойти – столько шифровать. Если только не соединить с обычной клавиатурой старого образца. Судя по заголовку – славянской. Тогда это шифр младшей группы детского садика! Хотя, чем проще, тем надежнее. Трое здоровенных лбов с десятком словарей две недели не могли продвинуться в расшифровке. Отличники! Надежда новой науки!..

Ну-ка, ну-ка… В подписях всё равно получается абракадабра, это ведь имена собственные. Ладно, пойдем сначала:

"Н…А…З…А…Р…Е…Т…Р…Е…Т…Ь…Е…Г…О…Т…Ы…С…Я…Ч…Е…Л…Е…Т…И…Я…"

Получается!! Мамочка, гордись своим первенцем! Если флажки и хвостики – пробелы, знаки препинания и заглавные буквы, нормально можно читать!

"На заре третьего тысячелетия наша цивилизация утопала в мусоре…"

И правда – сказка! Когда такое было, чтобы отходы некуда было девать и они горами валялись где попало? Фантастика! Надо загнать этот псевдоегипетский алфавит в компьютер, дело пойдет быстрее…

Через два часа на последнем издыхании аккумулятора изобретатель распечатал экономный многоразовый свиток с минимальными полями. Сел на окне и при тускнеющем мухолове стал читать.

***

"…Мы уже столько раз говорили в интервью, как всё это началось, как пришла идея строительства памятника нашей цивилизации, но, если ты, любопытный потомок, нашел яйцо с нашим посланием, значит, ведутся новые исследования пирамиды. Скорее всего, современные люди забыли, что это, и нуждаются в новом пересказе нашей истории.

Нас было четверо: Степка, Витька, Митька и Кот. Дружили, мечтали о путешествиях, о великих открытиях, учились на одном факультете. Студенты биогеохимии, экологии и прочих наук, которые тебе, далекий потомок, наверное, уже неизвестны. После первого курса мы провели экстремальную неделю практики на городской свалке. Представь огромный серый полигон, заваленный бытовыми и промышленными отходами, над которым, как над обмелевшим морем, с криками носятся чайки и ныряют в кучи мусора, ища поживу. С одной стороны – лес, с другой – широкая автотрасса, за ней – поля и дома – окраина столицы.

Миллионы квадратных километров лесов, городов, парков, дорог даже вне свалок тогда были усеяны бытовым мусором. Часть его можно было переработать, часть – оказывалась ненужной. Ни одно государство не могло полностью обеспечить чистоту своей территории. Призывы сохранять природу и хотя бы не бросать отходы мимо мусорных баков не давали эффекта.

Люди в мегаполисах и деревнях привыкли вести себя по-свински, не ценили естественную красоту природы и тем более, ее чистоту. Им казалось, ресурсов хватит на тысячу лет вперед, а стихийно растущие свалки непобедимы. Беспокойство ученых и громкие цифры никого не убеждали. Над отдельными активистами смеялись, хотя некоторые умудрялись добыть немалые деньги на борьбу с загрязнением окружающей среды, а редкие творческие личности убеждали, что мусор может быть полезен и даже прекрасен, если знать, как с ним обращаться.

Их усилия вызывали уже горький смех нашей компании. Мы давно придумали единственный способ победить мусор: сделать его ценностью наравне с деньгами и выше денег. Деньги – бумажки, чеки обеспечения натуральных ценностей.

После той недели на свалке десять лет подряд мы подавали в разные государственные инстанции и международные конкурсы проект радикальной утилизации мусора. Над нами тоже смеялись.

Но после университета, мы смогли взять городскую свалку в аренду с правом экспериментального очищения территории. Тогда и родился первый "Вулкан" – герметичная вакуумная печка с огромной трубой, которую занимала ступенчатая система фильтров. По примеру древних алхимиков мы звали свое детище "дом премудрого цыпленка" и надеялись синтезировать собственный философский камень.

У нас был план, которого не знал никто, кроме нас четверых. В своих проектах мы указывали не всё.

Для начала мы решили сжигать отходы. Без разбору, дотла. Органические, неорганические, стекло, пластик… Это было проще и эффективнее, чем пытаться научить массы несознательных людей сортировать и вторично использовать что-то полезное. Вся сложность, чтобы получившийся уголь занимал как можно меньше места и был наименее токсичным.

Мы уповали на то, что природные свойства обычных вещей изучены очень мало. Если вода, песок, камень, глина долго-долго кипят в жерле вулкана, с ними возможны метаморфозы. Так дерево при особых условиях может превратиться в опал, мел – в мрамор, графит – в алмаз…

Мы (идея приходила одному, расчеты делал другой, схемы и подробности дорабатывались совместно, поэтому мы нарочно никогда не делили авторство) придумали герметичную толстостенную печь, где горение проходило без воздуха и наружу сквозь фильтры ничего не вылетало. Сажа с фильтров заново пережигалась, чтобы не пропадало добро.

Внутри "Вулкана" был пресс и жернова. Температура поднималась от трения частиц, мусор тлел и всё уменьшался. Да и сам "дом премудрого цыпленка" был всего полтора на полтора метра, плюс полметра толщина стен. Чтобы запустить "Вулкан" в действие, достаточно было вращать колесо. Мы могли вертеть его без усилий одной рукой, по очереди. Позже, когда печь была раскаленной почти постоянно, пристроили ветряную мельницу.

Сейчас устройство "Вулкана" проходят в начальной школе, а в твое время, потомок, технические подробности, возможно, уже не имеют значения. Для бумаги и пластиков, которые составляли основу мусора, не требовалась слишком высокая температура начала тления, а потом трение частиц поддерживало и усиливало жар без помощи извне. Стекло размалывалось в муку и склеивало уголь, для сбора металла было специальное решето и отверстие под печкой. Мы собирали измельченный металл и могли сжечь его в общей массе, когда "Вулкан" достаточно раскалится, либо сдать на переплавку.

Пока мы сами экспериментировали с новой печкой и очищали площадку среди гор никому не нужного мусора, все знакомые прозвали нас "королями свалки", и дразнили, спрашивая, когда мы разбогатеем? Никто не подозревал, как скоро дразнилка превратится в уважительный титул.

Когда "Вулкан" уже работал, правительство ни с того ни с сего (вероятно, увидев вещий сон, как цивилизация тонет в мусоре) встало с нужной ноги и размахнулось на принятие в жизнь нашего плана: ввести кило мусора как новую расчетную торговую единицу, наравне с золотом, алмазами и землей!

Новый закон звучал так: любой человек вне зависимости от возраста может свободно открыть именной "мусорный счет". Граждане страны имеют право свободно собирать мусор на территории своей страны и свозить его на окраину столицы, на место самой крупной городской свалки.

Там с открытой пастью ждал наш "Вулкан". Десять тонн мусора превращались в аккуратный черный кирпич полуметровой длины. Пережигая и прессуя золу и сажу множество раз, мы добились того, чтобы наш "активированный уголек" не крошился, был не пористым, водонерастворимым и минимально испарял токсические вещества в воздух. Посреди свалки мы раскатали плоский полигон с новым покрытием вроде резинового асфальта, только он совсем не впитывал воду. После дождей бортики по краям площадки не давали водичке, точившей наши черные глыбы, просачиваться в грунт. Чтобы не испарялась, ее специальным пылесосом закачивали обратно в "Вулкан". Там, благодаря системе фильтров снова получалась горстка золы, а чистый водяной пар улетал к облакам или шел в водопровод свалки.

Чтоб не разбазаривать тепло от сжигания мусора, рядом с "Вулканом" пристроили маленькую ТЭС, которая обеспечивала яркий свет и тепло нашей свалке, принимающей мусор круглосуточно и бесперебойно.

Когда люди узнали цены, они хлынули на свалку рекой. Набрать отходов на целую черную плиту легче всех было нам, ведь мы обосновались среди гор и морей мусора, и к принятию официального закона у каждого уже была отлита именная плита.

Мы думали присваивать блокам только порядковые номера, но идея вырезать имена понравилась остальным. Что особенно выгодно: хотя до плиты ещё копить и копить, после первой сотни кило мусора можно брать сотку земли. Тонна – гектар. Выбрать первый участок разрешалось в любом месте, где земля принадлежит государству и нет крупных построек. Следующий участок должен примыкать к предыдущему. Только после того, как имя одного вкладчика или целой семьи будет вырезано на черной плите, после десяти тонн мусора на счету, заработав 10 га земли, можно выбирать место для следующего участка где угодно.

Был составлен всеобщий реестр свободных земель. Карты с белыми пятнами и растущими новыми наделами пользовались большим спросом в электронном и бумажном виде.

Также, кроме земли, премией за плиту стал алмаз в 10 карат или килограммовый слиток золота. Землю можно было продавать, меняться участками, золотой счет превращать в деньги, но почти все предпочитали брать территориями.

Свои первые гектары мы, естественно, взяли тут же, на свалке. Теперь огромный полигон стал нашей полной собственностью. Вместе с "Вулканом", электростанцией, площадкой, размером с летное поле, весами для мусора и компьютерным залом, где вводились данные на именные счета.

Склада у нас не было. Забрасывать мусор в печку, благодаря мощности пресса, мы могли постоянно. Но черная плита получалась только раз в сутки, это если набирался достаточный объем мусора.

Плиты сразу решили укладывать пирамидкой. Без раствора и щелей между блоками. Когда на голой площадке поднялась первая полуметровая ступенчатая пирамида, стали укладывать по периметру новый слой.

Поначалу люди не шли толпой, но постепенно вошли в азарт. На окраину столицы раньше ездили самосвалы с мусором. Теперь мусорные баки оставались пустыми. Люди предпочитали лично сбросить по мешку на свой счет, чем оплачивать общественных мусорщиков и дворников.

Бездомные, благодаря своему труду, превращались в богатых землевладельцев. Упразднилась огромная армия наемных уборщиков, им на смену пришла армия добровольцев, гораздо более многочисленная. Все бездельники и безработные мгновенно превратились в профессиональных "охотников за сокровищами".

Нам пришлось достроить ещё три "Вулкана", и разделить очереди: каждый отвечал за свою печь и весы. Теперь первая печка называлась "Вулкан-0", ее фото обошли все мировые лаборатории по переработке отходов.

В тот год самым экономичным и полезным приобретением для семей, у которых не было машин, стал новый пресс для мусора: большое герметичное ведро, позволявшее не выбрасывать ценные отходы в бак во дворе, а сохранить неделю, чтобы на выходных отвезти к "Вулкану".

Любимым видом воскресного отдыха остались выезды на природу большой компанией или семьями, непременно с автомобилем. Специально искали наиболее захламленные места, собирали мусор в мешки, соревнуясь, кто наберет больше. Традиционный пикник с костром тоже был. Вся одноразовая посуда и мусор становились вкладом в именную плиту.

Черная пирамида росла. Если поначалу свободно собирать мусор и выбирать компенсационную территорию люди могли только в пределах своей страны, то скоро всемирная конвенция Пирамиды смела границы. Теперь на окраине каждой столицы подрастала черная пирамида, состоящая из кирпичей мирового стандарта: 50х25х25, и разные страны соревновались, чья пирамида выше.

В первый год нам дали Нобелевскую премию. При этом нас нещадно ругали за расточительство ученые и "зеленые" партии, но поток мусора в печь, казалось, не остановить.

Есть поговорка, что "всего на всех не хватит". В этот раз она долго не срабатывала и общество процветало. Вначале исчезли стихийные свалки, поверхность земли постепенно вычищалась. Пропали мусорники, каждая семья произвела безжалостную ревизию в кладовках и на чердаках: что можно признать хламом и выбросить, превратив в доход для семьи.

В первые пять лет сами собой расселились мегаполисы. Жесткой ревизии были преданы все постройки. В итоге остались только памятники искусства, действительно выгодные магазины, музеи, транспортные связи, а ненужные коробки были разобраны на части и сожжены. "Вулкан" сжирал всё без разбору: бетон, плитку, камень. Черные пирамиды росли…

Если раньше любимой девушке дарили звезду, купив свидетельство о собственности малой планеты, то теперь лучшим приданым и подарком к свадьбе стали дипломы с номером именной черной плиты.

Заводы, шахты, копи, на которые прежде жаловались, что они загрязняют всё вокруг, моментально расчистили и расширили территорию, свозя "золотой песок" к печкам. Потом многие заводы остановились. По условиям договора о земле, если на "свободном" участке находится производство или постройки, не устраивающие нового владельца, они должны быть перенесены или выкуплены. Платой снова была земля, равная стоимости недвижимости. Большинство владельцев заводов и фабрик бросали их, выбирая кусок голой земли. Хотя могли продать участок и на вырученные деньги построить новую фабрику, более современную, в специально отведенных под застройку промышленных зонах. Большинство новых хозяев, сносили и сжигали "наследие" как мусор, вместо того, чтобы получать за него арендную плату или хозяйничать самостоятельно. Но промышленность всем надоела. Облик цивилизации радикально менялся.

Нас приглашали консультантами, строить "Вулканы" по всему миру, но мы продали патент печки в свободное пользование странам Пирамиды и выезжали только поверять результат. На свалке, превратившейся в "памятник цивилизации", работала исключительно наша родня. Люди доверяли только первым "королям", понимая, что мы уже богаты настолько, что не станем "срезать" у них со счетов лишние граммы в свой карман.

Некоторые пытались поначалу скупать мусор, нанимать сборщиков, но это было невыгодно. Деньги – бумажки, собственная земля – совершенно другое дело. Границы стран "расплавились", утонув в частных имениях. Остались только столицы. Верховное правительство и законы стали общими, а на каждой частной территории действовал свой порядок. Лишь бы не трогал общие права человека. Споры соседей решались на уровне выборных местных советов.

Огромное количество чиновников, документов, профессий упразднилось. Люди научились жить натуральным хозяйством в своих новых усадьбах, наслаждаясь чистой природой и выращивая скромный урожай, только для себя, не на продажу. На свои земли многие пускали арендаторов: менее удачливых охотников за мусором и бедных родственников.

Несовершеннолетние владели землей так же как взрослые, но благодаря детям-хозяевам, стало модно нанимать управляющих. В университетах открылись новые кафедры, где готовили экономов и экономок для усадеб разного размера, в разных широтах.

Самым модным видом молодежного туризма стали путешествия по разным концам света: поработал недельку в одном хозяйстве, недельку в другом, посмотрел людей и обычаи – вернулся домой.

Поначалу казалось, чем больше мусора, тем лучше. В первые годы производство одноразовых упаковок и количество отходов не сокращалось. Зачем сдавать в переплавку бутылки, если их можно сжечь. Песка вокруг – завались, черпай сколько угодно и плавь новое стекло. Но как только поголовно все стали собственниками земли, людям почему-то расхотелось черпать песок со своего речного пляжа и рубить собственные леса ради туалетной бумаги.

Прошло почти двадцать лет.

Поиски всего, что плохо лежит, продолжались. Карманный пылесос прочно занял место денежной карточки. Списки имен на щитах рядом с каждой пирамидой росли. Разобрав свалки на поверхности, люди стали очищать канализации, дно моря и ловить магнитом облака космического мусора. Дай им волю, они сожгли бы все астероиды и луну, не будь она частной собственностью!

Государство стало выкупать кладбища. Люди забирали всё, что им дорого, в усадьбы, строя мемориал каждый на свой вкус. Кладбищенская земля пережигалась в обычных печах с фильтром, разделяя токсичную золу, воду и землю, и очищенной возвращалась на свободные территории. Новый прах, разумеется, удобрял свою родовую землю. Общественные кладбища растворились, и никто о них не жалел.

Черные пирамиды уже поднялись над всеми столицами мира и были прекрасно видны из космоса, когда их рост резко затормозился. Гонка за легким богатством остановилась, уступив место беспокойному подсчету ресурсов. Теперь, когда мусор, как мы и мечтали, стал на вес золота, люди спохватились и стали заботливо сортировать каждую пылинку: что можно переплавить, что переработать, а что, увы, пока только сжечь. Все государственные участки земли освещались и обогревались энергией мусорных пирамид, бока которых раскалялись на солнце. Мусор, за редким исключением, теперь шел не в пасть "Вулканов", а в собственную печку.

Солнечные батареи на крышах, ветряные станции на окнах, установка по перегонке биотоплива в подвальчике – новый джентльменский набор полностью независимых усадеб.

"Памятник нашей цивилизации", как изначально, наполовину шутя, высокопарно именовали мы пирамиду превратился в "стену плача". Люди нового поколения с ужасом взирали на черные горы и показывали их детям, оплакивая сожженные тонны органики, стекла, бумаги, пластика, металла, бетона…

Хвастаться семейными дипломами с номерами именных блоков теперь стеснялись. Не прошло и полсотни лет, как мы из всемирных благодетелей, превратились в чудовищ. "Вулканы" почти остыли, прессуя теперь только самую ядовитую сажу со всех прочих заводских фильтров, выдавая от силы по одному блоку в год.

Всего за семь десятков лет цивилизация из супертехнической и суперзависимой превратилась в разумный феодализм, которого не знала история. Торговля, "прогресс", деньги перестали быть предметом для гонки. "Всем хватало всего". Кроме мусора, который стал основным ресурсом для топлива.

Прошло семьдесят лет… Мы связались с первыми "королями" свалок по миру и их наследниками. Многих уже нет в живых… Попросили спрятать в тайнике под "Вулканом" термокапсулу с рассказом о пирамидах. Навестили и свою "империю" и оставили яйцо в "доме премудрого цыпленка", под "Вулканом-0".

Потомок, ты спросишь, зачем?..

Многое изменилось на свете, но наш план пока не осуществился. Вершиной его станет день, когда исчезнет последняя черная пирамида. Люди неизбежно когда-нибудь найдут способ извлекать пользу из мертвых черных плит и начнут разбирать пирамиды. Так же, как они стоились, слой за слоем… Это наш подарок и завещание грядущей цивилизации, которая окажется умнее нас.

И когда откроют последний слой, в основании будут четыре блока с нашими именами:

Степка Мельник,

Витька Заноза,

Митька Коржик,

Кот.

P.S. Удачи тебе, потомок!

***

За окном уже рассвело, но солнце закрывали бока черной пирамиды. Впервые студент улыбнулся ей как сообщнице. Аккуратно завернул документ в пластиковый свиток с его расшифровкой и лег спать, представляя, сколько битв ещё предстоит выдержать с ректором и ученым советом. А потом и с другими "поклонниками пирамид".

Но у него тоже есть друзья. И вместе они уж приделают ноги этому углепластику!..

Над узким прямоугольником солнечного светильника кружились мошки. Оглушенные током, падали на подоконник редким дождиком золотого песка.

Что-то слабо сегодня летят, хотя вечер жаркий, есть надежда на дождь. Если тщательно пройтись карманным пылесосом по всем углам, плюс улов с подоконника – с трудом наберется на жидкий бутерброд. В столовке, судя по запаху, разливают свежие, с куриным бульоном. Вкусно!.. Но мало.

Обычная вечерняя пайка студента, живущего далеко от своей усадьбы. Больше не наработал. Для прогулок по ресторанам надо шевелить мозгами, а не сметать пыль с подоконника и сидеть на подножном корму! Ждет он великого открытия! А тем временем, все статьи и дипломы двоечникам, которые заказали в последний месяц, давно сдал, а деньги проел!

Ладно, грех жаловаться. Ещё минут десять полетают, и хватит. День сегодня был не ахти какой солнечный, батарейки в мухолове хватит от силы ещё часа на четыре. И ветра как назло нет, ветрячок не включишь. А платить за университетскую электрику из собственного пустого кармана, ох, как не хочется. Зато, если пойдет дождь, в установки к полуночи наберется вода, могут налить стаканчик-другой бесплатно, если успеешь проскочить первым. Надо торопиться, пока свет есть. Сиди, шифруй – не хочу! Ночь впереди длинная…

Студент-изобретатель спустился в столовую, вытряхнул в колбу на весах собранный по комнате "золотой песок", как называли на жаргоне лентяев ежедневную домашнюю пыль. Пять с половиной граммов! Спасибо мошкам!

Сидя у открытого настежь окна, он прокусил толстую желатиновую кожуру овального бутерброда, с удовольствием выпил свежий супчик и сжевал шкурку. Запивая ужин большой кружкой зеленого чая с пакетом сухариков (спасибо мошкам!), он снова склонился над старыми, норовящими свернуться в трубку, листами со значками иероглифов.

Тишину нарушал легкий электрический треск, за который домашний мухолов со светильником меньше метра получил кличку "сверчок". Настоящие сверчки и цикады молчали, а, скорее, давно вымерли в окрестностях черной пирамиды. Птицы даже весной не вели свои певческие турниры на несколько километров вокруг.

Птицы – не дураки! Чувствуют, что пирамида ядовитая. А глупая мошкара плодится, как ни в чем не бывало, и летит на свет и тепло. Черные бока пирамиды – вот Клондайк "золотого песка"! Но вся пыль достается хранителям музея, так же как ядовитая водичка после дождя, которую перегоняют в топливо. Только этим и делится с людьми пирамида. И не заикнись, что бессчетные тонны ценнейшего углепластика зря лежат под открытым небом, вместо того, чтобы перегоняться в самое мощное топливо, без которого встанут все заводы, с неба, как горох, посыплются спутники-наблюдатели и погодные станции, не говоря уж о том, как подскочат цены на электричество для бедных студентов!

Ага, в прошлый раз заикнулся о проекте переработки, так ректор бушевал, хуже бешеного быка. Декан грозился выгнать из отеля-общежития, а совет чуть вообще тему диплома не зарубил. Пирамида – великий памятник предыдущей цивилизации первых веков третьего тысячелетия! И косо смотреть в ее сторону – ни-ни, коль не хочешь вылететь из универа.

А как на нее смотреть?! Из любого восточного окна виден этот гигантский монстр, закрывающий солнце на несколько часов по утрам!

Ясен пень, пирамида накапливает тепло, притягивает своими гранями самые крупные частицы пыли, а температура внутри позволяет работать пригородной ТЭС, что еще требовать от "мемориала"? Ее граням, значит, можно раскаляться и электризоваться до неприличия, перехватывая ценную энергию у студенческих мухоловов, которые с утра жадно смотрят в небо, щурясь узкими "глазками", ловя солнышко, чтобы к вечеру обеспечивать своим хозяевам освещение и скромный ужин, если повезет с мошками.

Пирамида – священна, кто спорит! Хотя тайна ее создания до сих пор не раскрыта.

И то, что эта громадина меньше всего – реактор, не сомневается даже ректор! Все исследования показали: блоки углепластика, из которых состоит пирамида, уложены концентрическими рядами, она не пустая. Если снять только один верхний слой с каждой столичной пирамиды в мире, запасов для производства сжиженного топлива будет немерено, а никто уменьшения "памятников" и не заметит!

Тьфу ты, это же очевидная польза для человечества! Вся загвоздка в именах, вырезанных на каждом блоке. То есть, никто не знает, что это, но если взять для расшифровки старую славяно-латинскую буквенную письменность, вместо нынешней обще-слоговой, эти надписи больше всего похожи на фамилии предков. Вот делать этим предкам нечего было, как увековечивать свои имена на здоровенных кирпичах углепластика. Лучше бы золотыми буквами на каждом дереве написали! И красиво, и растет веками – никому не мешает, не выводит из промышленного оборота миллионы тонн ценного ресурса по всему миру. Богатая, говорят, была цивилизация… Оно и видно, если так ценностями бросалась!

Впрочем, что гадать, лучше бы прочесть документ. Ведь старым, но нисколько не выцветшим порошком лазерного принтера по белому… то есть, по слегка желтому напечатано:

"Смысл и происхождение черной пирамиды"

хроника первых ста лет третьего тысячелетия от Р.Х.".

Тогда бы ректор заткнулся и не обзывал все проекты реконструкции пирамиды "безнравственным и антиобщественным преступлением против памяти". Одно плохо: заголовок написан обычным давним алфавитом, а дальше какие-то египетские руны.

Ни один словарь иероглифов не помог, а ведь, судя по документу, когда-то эти значки знал даже компьютер, ведь они не писаны от руки. Пусть даже эта письменность существовала только в единственном компьютере неизвестного шутника, но ведь кто-то же там что-то зашифровал!

"Открытие одного человека, непременно способен разгадать другой", – твердил им профессор на лекции по "изобретению велосипеда". Вообще-то она называлась: "о повторяемости и заимствовании идей в истории изобретений", но на жаргоне – понятнее и короче.

Если показать эти бумажки специалистам по древним шифрам, может, дело пошло бы быстрее. Ну, хотя бы соседям из филологического корпуса. Так ведь настучат. Неизвестно ещё, что здесь пишут про "великий мемориал". Отберут документ, обвинят в присвоении исторической ценности… Объясняй потом, что нашел капсулу летом с приятелями на практике, когда им позволили убирать один из музейных комплексов пирамиды – печку "Вулкан-0".

Тоже, кто ее знает, что за штука? Ясно только, что все блоки углепластика жглись и прессовались именно в ней. Но зачем?

Толик и Витька на каникулы смылись домой, на зеленые просторы, подальше от черного монстра. Где нет жидких бутербродов, где чистая питьевая вода течет свободно, а не выдается по суточной норме: два литра на человека. Хочешь больше – плати. А может быть даже ушли пешком к морю… Это он, как проклятый, остался дежурить в отеле, подрабатывать на лентяях, сдающих "хвосты", и иметь возможность делать опыты в университетских лабораториях. Якобы, это нужно ему для диплома. На самом деле, ему нужен вид из окна. Кажется, глядя на пирамиду, расшифровка пойдет быстрее.